Евг. Венский
Евг. Венский
Икономика
(Подлинное происшествие в затоне ‘Памяти Парижской Коммуны’, на Волге).
Икономика
(Подлинное происшествие в затоне ‘Памяти Парижской Коммуны’, на Волге).
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Икономика, Венский Евгений, Год: 1926
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Библиотека сатиры и юмора
Евг. Венский. Опиум
М.-Л., ‘ЗЕМЛЯ и ФАБРИКА’, 1926
Затон весь на ногах: бабы, старухи, молодежь, ребята…
— Почему народ?
— Насчет икон приказ пришел.
— Каких икон?
— Которые в материальном складе со всех пароходов сложены.
— Ну?
— Приказ пришел из госпароходства: ‘усе иконы распродать на предмет нужд госпароходства’. Вон и объявление.
— Очень это приятно. У меня маловато. Надоть присмотреть.
— Товарищи и граждане! Просю слушать без несознательности. Изживем неорганизованность,— и приступим к делу.
— Продаются с торгов иконы различных угодников и прочих вышеизложенных святых,— кто дороже, по причине имеющейся нужды у госпароходства, которые есть опиум народа и вообще никому вещи ненужные.
— Чисто тебе губернский аблакат!..
— Тише, анафемы. Тут иконы, а вы мативируете…
— Икона матери божией-троеручицы, еже помогает родити, аршин вверх и с боков поменьше,— очень симпатично нарисована и дешевле рыночной цены на 50%. Кто дороже,— 20 коп.?
— 25 даю, батюшки.
— А еще кто?
— За троеручицу тридцать можно.
— Раз, два, два с половиной, три! Бери, Терентьев, троеручицу,— твое счастье! Апостол Павел с ключами в руках, первая пропаганда опиума в Риме и его окрестностях, 15 копеек! Кто дороже?
— 20.
— 25.
— Еще кто? Раз, два, три. Получай, тетка Степанида. Тише дьяволы. Вот Георгий-победоносец. Едет на змию, держит в ручках копию, колет змия в непоказанное место, за 40 коп., в виду, как народный герой. Кто дороже?
— Полтинник!
— Бери! Варвара-лапшенница и Федор-тирон, еже помогает отыскать вора,— тридцать.
— Давай сюда! Полтинник!
— Шесть гривен! У меня телку украли…
— Николай-угодник, от всех болезней, первый заступник рода христианского. Арию по морде заехал по причине убеждения за антирелигиозную пропаганду, как памятник первой дискуссии насчет церковного обновления,— 3 рубля по себестоимости!
— Три с полтиной.
— Четыре.
— Пять…
— Раз, два, три. Берите, Софрон Капитоныч, ваш Николай! Тише! Параскева-пятница, помогающая от женского сладострастия в постные дни за пять рублей…
— Здорово! Вот-то нам госпароходство спасибо скажет.
— А что?
— Все до одной продали. То-есть, даже завалящей не осталось. — Ловко! Теперь на красную доску запишут: — ‘такого-то захвоста, как ероя труда, записать’…
— А зато сколь я крови пролил! Вспомнил вчера, что одну икону из склада в клуб брали на спектакль. Я к ним: — ‘Подай народное достояние на бочку’. Они искать… А ихний художник, сукин сын, увзял эту икону ик ней приделал очки и трубку вставил. Я ему в ухо. Он — мне. Он за мильтоном. Я — ходу. Смотал.
— Неужто?
— За пять рублей!
— Караул! Православные! Что же это? Мошенничество!..
— Что ты, Митревна? Пожар, что ли?
— Глядите, православные: купила с укциону рождество Христово, а он в очках и в роте трубка с дымом!
— С трубкой?.. Это, милые, пропаганда! Ты иди, Митревна, и деньги обратно стребывай. Какое же это — рождество, если в очках и с трубкой. Иди, иди милая.
— И пойду! Я ему, захвосту, очки поправлю!
— Товарищи! Это неорганизованность и полное свинство. Ежели рождество Христово — народное достояние, то никак не полагается ему очки и трубка. Для вас, сукины дети, смех, а госпароходству убыток. Пять рублей мимо пальцев проскочило! Обратно отдал…
— Ну вот. А ты говорила, Тарасовна. — советская власть!..
— Да я ничего…
— То-о ничего… Было у нас шесть икон, а теперь гляди, по бедности, все 12 завели… Благолепие…
— Да, это уж что говорить… Не будут ли еще лампадки с укцивону продавать, нам бы дюжинку.
— Благолепие!