Н. И. Петрунина
И. И. Лажечников: биобиблиографическая справка, Лажечников Иван Иванович, Год: 1990
Время на прочтение: 6 минут(ы)
ЛАЖЕЧНИКОВ, Иван Иванович [14(25).IX. 1792, Коломна — 26.VI(8.VII). 1869, Москва] — прозаик. Родился в богатой купеческой семье. Отца Л. отличала тяга к просвещению, упроченная знакомством с Н. И. Новиковым. Получив хорошее домашнее воспитание, Л. рано пристрастился к чтению, узнал русскую, затем французскую и немецкую литературу. С 1807 г. в журналах ‘Вестник Европы’, ‘Русский вестник’, ‘Аглая’ появляются сочинения Л., собранные позднее в его книге ‘Первые опыты в прозе и стихах’ (М., 1817). По жанрам и по характеру их разработки они принадлежат сентиментальной традиции. При подражательности, художественном несовершенстве уже здесь можно уловить отзвуки антидеспотических и патриотических настроений, определявших впоследствии идейный строй исторических романов Л.
Увлеченный патриотическим порывом, Л. в 1812 г. бежал из родительского дома и вступил в русскую армию. Участник последнего этапа Отечественной войны и европейских походов 1813—1814 и 1815 гг., он наблюдал ‘деяния соотечественников’, ‘возвышающие имя и дух русского’, быт и нравы Польши, Германии, Франции, прибалтийских земель, сопоставляя виденное с картинами русской жизни. В ‘Походных записках русского офицера’ (1817—1818, отд. изд. в 1820 г.) определились интерес Л. к истории, стремление по сходству и контрасту поставить ее в связь с современностью, причастность автора к той волне идеологического движения, которая на гребне своем вынесла декабристов. В конце 1819 г. Л., восторженному поклоннику молодого А. С. Пушкина, довелось встретиться с поэтом и предотвратить его дуэль с майором Денисевичем, о чем позднее Л. рассказал в мемуарном очерке ‘Знакомство мое с Пушкиным’ (опубл. в 1856 г.). После отставки (1819) Л. начал службу по министерству народного просвещения, которую продолжал с перерывами до 1837 г. (Пенза, Саратов, Казань, Тверь). В бытность директором училищ Пензенской губ., ревизуя уездные школы, он был изумлен быстротой, уверенностью, самостоятельностью ответов двенадцатилетнего В. Г. Белинского. С годами это знакомство перешло в дружбу. В 30-х гг., когда начинающий критик испытывал крайнюю нужду, Л. не раз проявлял заботу о нем. Белинский же сочувственно следил за успехами Л.-романиста. Об истории этого знакомства Л. рассказал в мемуарном очерке ‘Заметки для биографии Белинского’ (опубл. в 1859 г.).
Жанр исторического романа, первые классические образцы которого создал в 1810-х гг. В. Скотт, не случайно снискал мировую славу и стал ведущим в литературе 20 гг. Великая французская революция, годы наполеоновской империи, национально-освободительных войн против наполеоновского господства, а в России — война 1812 г., европейские походы, восстание на Сенатской площади несли с собой ускорение темпа общественной жизни. Люди, вовлеченные в ход потрясавших Европу событий, как свидетели их и участники почувствовали вторжение истории в повседневность, пересечение и взаимодействие мира ‘большой’, исторической и мира ‘малой’, частной жизни. Волна исторического чувства, пробужденного бурной эпохой, способствовала рождению исторического романа и его популярности.
В отличие от Пушкина и Гоголя (но подобно повествователям-декабристам), Л. избирает для своих исторических романов такие моменты прошлого, когда действуют пылкие возвышенные одиночки, а народ, во имя которого они жертвуют собой, играет в событиях страдательную роль. Соответственно любимый герой Л.— лицо вымышленное или историческое, но в любом случае наделенное сложным внутренним миром и исключительной, трагической судьбой. Своих героев Л. высоко поднимает над прозой быта, сообщая им символическую масштабность и глубокую поэтическую выразительность. Этим, как и характерной для Л. поэтикой контрастов, его романы типологически ближе к историческим романам А. Виньи, В. Гюго и др. французских романтиков, чем к роману вальтер-скоттовского типа.
Первый роман Л.— ‘Последний Новик’ (1831 —1833). Действие его происходит в годы Северной войны, которую вел Петр I со шведами за выход к Балтийскому морю. Обращение Л. к прошлому Прибалтики было подготовлено ‘ливонской повестью’ писателей-декабристов — А. и Н. Бестужевых и В. Кюхельбекера. Но декабристов привлекало средневековье, представленное в свете антидеспотических свободолюбивых идей. Л. же остановился на другой эпохе, когда истинному патриоту Лифляндии И. Р. Паткулю ясно, что спасение его многострадальной страны состоит в присоединении к державе Петра. Нравственную победу дела Петра знаменует и судьба главного героя романа. По рождению и воспитанию Владимир предназначен быть врагом юного Петра. После покушения на жизнь царя он бежит на чужбину, со временем осознает историческое значение Петровских реформ и полагает целью жизни искупить свою вину перед Россией. Отвергнутый родиной, Владимир тайно служит ей, способствуя, подобно провидению, победам русских войск в Лифляндии. ‘Последний новик’ принес Л. известность и признание. Молодой Белинский заметил, что роман ‘обнаруживает в авторе высокий талант, удерживает за ним почетное место ‘первого русского романиста’ (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.— М., 1953.— Т. I.— С. 96—97).
Высшее достижение Л.-романиста — ‘Ледяной дом’ (1835). Роман имел шумный успех и упрочил литературную репутацию Л. На этот раз Л. стремился воссоздать события зимы 1739/40 г., последнего года царствования Анны Иоанновны. Болезнь императрицы, отсутствие прямых наследников престола крайне обострили борьбу при дворе и в правительстве. Средоточием ее стало у Л. выступление русских патриотов во главе с кабинет-министром А. П. Волынским против засилья иноземцев в лице фаворита императрицы Бирона, по имени которого народ прозвал это бездарное и жестокое царствование бироновщиной. К. Ф. Рылеев посвятил Волынскому две думы, их воздействие ощутимо в образе главного героя и в исторической концепции Л. Центральный, сквозной образ романа — ледяной дворец, существовавший на деле, построенный по воле царицы для потешного придворного праздника шутовской свадьбы. У Л. ледяной дом — символ царствования Анны Иоанновны и всякой деспотической власти, он отбрасывает тень на все перипетии политической интриги и романической истории пылкой любви Волынского к княжне Лелемико. Волынский, пламенный романтик в любви и в политике,— любимый герой Л. ‘Это природа чисто русская, это русский барин, русский вельможа старых времен!’ (Там же.— Т. III.— С. 13). Самая гибель Волынского в неравной борьбе, которая сетью аллюзий связана с выступлением и судьбой декабристов, стала для Л. источником исторического оптимизма. ‘…Теплое поэтическое чувство, которым проникнуто все сочинение, множество отдельных превосходных картин, прекрасных частностей, основная мысль — все это,— находил Белинский,— делает ‘Ледяной дом’ одним из самых замечательных явлений в русской литературе’ (Там же.— С. 18).
Приметы художественного роста Л. отметил в ‘Ледяном доме’ и Пушкин. ‘…Поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык’,— писал поэт автору, упрекнув его, однако, что ‘истина историческая’ им ‘не соблюдена’: идеализирован Волынский, карикатурно снижен образ Тредьяковского. ‘Вы оскорбляете человека, достойного во многих отношениях уважения и благодарности нашей. В деле же Волынского играет он <Тредьяковский> лице мученика. Его донесение Академии <об избиении его Волынским> трогательно чрезвычайно. Нельзя его читать без негодования на его мучителя’ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.— М., Л., 1949.— Т. XVI.— С. 62). Верный своему романтическому методу, Л. не принял упреков поэта, полагая, что ‘в историческом романе истина всегда должна уступить поэзии, если та мешает этой’. Белинский, поначалу поддержавший позицию романиста, в 1845 г. вернулся к ее оценке с более широкой общественно-исторической точки зрения, повторив обращенный к Л. упрек Пушкина: ‘Бедный Тредьяковский! тебя до сих пор едят писаки и не нарадуются досыта, что в твоем лице нещадно бито было оплеухами и палками достоинство литератора, ученого и поэта!..’ (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.— Т. IX.— С. 190).
Вдохновленный успехом ‘Ледяного дома’, Л. за три года создает последний из законченных им исторических романов — ‘Басурман’ (1838).
От XVIII в. он нисходит здесь в XV столетие, в суровую переломную эпоху, когда Иван III, сокрушая удельные княжества, обновляя и украшая свою столицу, создавал на месте старой Московии новую могучую державу. Ее утверждение совершается в романе в борьбе зарождающихся на Руси новых, родственных гуманизму западного Возрождения стремлений с фанатизмом, жестокостью, коварством, произволом. Несомненная удача Л.— неоднозначный характер Ивана III. Осторожный и дальновидный политик, умный монарх, неутомимый собиратель земли Русской, он и деспот, добивающийся цели хитростью и силой. С благородной целью содействовать счастью поднимающейся к новой жизни страны приезжают на зов князя в далекую Московию архитектор Аристотель Фиоравенти и лекарь ‘немчин’ Антон. Иван III жалует обоих своею милостью, но подчиняет их гуманистические замыслы своим нуждам. Романтикам и творцам, этим любимым героям Л., приходится трудно: Антон и его невеста боярышня Анастасия гибнут жертвой коварства и злобы. Но в глубинах русской жизни деятельность ‘басурмана’ пробуждает встречное движение, что служит для Л. залогом грядущего сближения народов и культур, торжества идеалов добра, дружбы и справедливости над мрачными силами средневекового фанатизма, жестокости, религиозных и национальных предубеждений.
‘Басурман’ не случайно был последним крупным достижением Л. С расцветом творчества Гоголя, Лермонтова, с выступлением писателей ‘натуральной школы’ роль исторического романа 30 гг. была исчерпана. В новых исторических условиях общественная позиция писателя обнаруживает консервативные тенденции. После 1842 г. расходятся пути Л. и Белинского. С этого года Л. снова служит: сначала тверским, затем витебским вице-губернатором, а с 1856 г. до выхода в отставку (1858) — цензором петербургского цензурного комитета. Он пробует силы в драматургии, пишет трагедии и комедии. Из сочинений Л.-драматурга наиболее известна стихотворная комедия ‘Опричник’ (1843). Задержанная цензурой, она увидела свет лишь в 1859 г., а впоследствии послужила основой для либретто одноименной оперы П. И. Чайковского. Два последних романа Л.— ‘Немного лет назад’ (1862) и ‘Внучка панцирного боярина’ (1868), где от исторической тематики он обратился к современной, свидетельствовали о закате его таланта. В историю русской литературы Л. вошел прежде всего как исторический романист.
Соч.: Соч. Посмертное полное издание / Вступ. ст. С. Венгерова.— Пб., М., 1883—1884.— Т. I—XII, Ледяной дом / Вступ. ст. М. В. Нечкиной, Примеч. Е. М. Шуб.— М.. 1958, Соч. / Вступ. ст. Н. Н. Петруниной. Примеч. Н. Г. Ильинской.— М., 1986.— Т. 1—2.
Лит.: Григорьев Ап. Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства <1859> // Григорьев Ап. Литературная критика.— М., 1967.— С. 127—128, Нечаева В. С. И. И. Лажечников.— Пенза, 1945, Виноградов В. В. О языке художественной литературы.— М., 1959.— С. 557—565, Благой Д. Д. Первый исторический роман Лажечникова // Лажечников И. И. Последний Новик.— М., 1962, 1983.— С. 530—560, Ильинская Н. Г. Цензурная история романа ‘Последний Новик’ // Там же.— С. 561—565, Петров С. М. Русский исторический роман XIX века.— М., 1964.— С. 110—157.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 1. А—Л. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990