Хромой Джервэз, Эджуорт Мария, Год: 1799 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 45 минут(ы)

Хромой Джервэзъ.

Разсказъ Маріи Эджвортъ.

ГЛАВА I.

Много лтъ тому назадъ на одномъ изъ оловянныхъ рудниковъ Корнваллиса (въ Англіи), произошло событіе, возбудившее нкоторое волненіе среди рудокоповъ — одинъ изъ рабочихъ, на обязанности котораго лежалъ уходъ за лошадьми, вдругъ исчезъ. Это былъ совсмъ молодой парень, Вилльямъ Джервэзъ, котораго по причин его хромоты звали обыкновенно ‘Хромымъ Джервэзомъ’. Вечеромъ его видли, входящимъ въ крохотную хижину, стоявшую на самомъ краю рудника, въ которой онъ обыкновенно спалъ. На слдующее утро его нигд не могли найти. Это внезапное исчезновеніе вызвало самые разнообразные толки среди рудокоповъ. Особенно страннымъ казалось всмъ то обстоятельство, что нигд не могли найти ни одного слда, который далъ бы хоть какое-нибудь указаніе относительно участи, постигшей Джервэза. Однако, наиболе благоразумные изъ рудокоповъ ршили, что парень, недовольный своимъ положеніемъ, воспользовался темнотою ночи, чтобы бжать изъ рудника. Высказавъ всевозможныя предположенія, и потолковавъ вдоволь объ этомъ странномъ случа, рабочіе мало по малу стали о немъ забывать.

Прошло двадцать лтъ. Многіе изъ рабочихъ за это время были замнены новыми, и, за исключеніемъ двухъ или трехъ наиболе старыхъ рудокоповъ, едва-ли еще кто нибудь въ рудник зналъ имя Вилльяма Джервэза.

Однажды цлое общество джентельменовъ (господъ) и дамъ постило эту мстность, желая осмотрть шахты. Проводникъ водилъ гостей по руднику, показывая вс достопримчательности его, какъ вдругъ одинъ изъ постителей, господинъ лтъ тридцати шести, указалъ на какія-то буквы, выцарапанныя въ скал.

— Чье это имя?— спросилъ онъ.

— Это имя нкоего Вилльяма Джервэза,— отвтилъ проводникъ, — бднаго парня, который бжалъ изъ рудника уже много лтъ тому назадъ.

— Вы уврены въ томъ, что онъ бжалъ?— спросилъ джентльменъ.

— Еще бы — отвтилъ проводникъ,— ужъ мы наврно знаемъ это.

— Вовсе ужъ не наврно,:— раздался голосъ одного изъ самыхъ старыхъ рудокоповъ, — въ такихъ вещахъ никогда не можешь сказать наврняка, какъ было дло.

И онъ сталъ разсказывать все, что зналъ о внезапномъ исчезновеніи Джервэза, перемшивая дйствительные факты съ тмъ, что ему когда-то подсказывало его воображеніе. Въ заключеніе онъ сталъ уврять своихъ слушателей, что духъ Джервэза часто появляется въ копяхъ, что его не разъ видли, медленно проходящимъ по западной галлере рудника съ синимъ фонаремъ въ рук.

— Я готовъ поклясться надъ Библіей, — прибавилъ онъ,— что приблизительно черезъ мсяцъ посл исчезновенія Джервэза, однажды ночью, въ ту минуту, какъ часы пробили двнадцать, я видлъ его духъ. Онъ медленно двигался по галлере съ фонаремъ въ одной рук и волочащейся по земл цпью въ другой. Онъ шелъ прямо на меня. Я бросился бжать и перевелъ духъ только тогда, когда очутился въ конюшн, гд стояли лошади. Съ тхъ поръ я боюсь проходить поздно вечеромъ по этой галлере или даже вблизи ея. Никогда въ жизни я не испугался такъ, какъ въ ту ночь.

Когда рудокопъ кончилъ свой разсказъ, джентльменъ разразился громкимъ, продолжительнымъ хохотомъ. Успокоившись, онъ подошелъ къ старому рабочему.

— Посмотрите мн внимательно въ лицо,— сказалъ онъ.— Не найдете-ли вы сходства между мной и тмъ привидніемъ, которое разгуливало по подземной галлере рудника?

Рудокопъ въ теченіе нсколькихъ минутъ пристально смотрлъ на незнакомца и, наконецъ, отвтилъ:

— Нтъ, тотъ, кого я видлъ въ галлере, совсмъ не былъ похожъ на васъ. На немъ была блая куртка, кожаный фартукъ и изорванная шапка — точно такія же, какія носилъ Джервэзъ при жизни, кром того, онъ немного хромалъ, какъ и Джервэзъ, я это хорошо помню.

Незнакомый джентльменъ сдлалъ нсколько шаговъ, и рудокопы увидали, что онъ немного прихрамываетъ, они раньше не обратили на это вниманія. Когда онъ снова повернулся къ нимъ, проводникъ, посмотрвъ на него очень внимательно, сказалъ:

— Если бы я не боялся оскорбить такого благороднаго джентльмена, какъ ваша милость, я бы взялъ на себя смлость сказать, что вы выглядите совершенно такъ же — только ваше лицо гораздо смугле,— какъ могъ бы выглядть теперь нашъ хромой Джервэзъ.

— Совсмъ не такъ, — крикнулъ старый рудокопъ, уврявшій, что онъ видлъ духъ Джервэза, — съ Хромымъ Джервэзомъ у джентльмена нтъ никакого сходства!

Между ними завязался горячій споръ, который перешелъ бы въ драку, если бы незнакомецъ не прервалъ его:

— Будетъ вамъ спорить!— сказалъ онъ.— Я — Джервэзъ!

— Джервэзъ!— воскликнули рудокопы.— Джервэзъ живъ? онъ вернулся! Нашъ Хромой Джервэзъ вернулся джентльменомъ!

Рабочіе едва врили своимъ ушамъ и глазамъ. Они смотрли на м-ра Джервэза съ нескрываемымъ любопытствомъ: бдный мальчишка, не имвшій ни родныхъ, ни друзей, сталъ джентльменомъ!— такія превращенія происходятъ не каждый день. Какъ это могло случиться?!

— Вотъ что, друзья мои,— сказалъ джентльменъ.— Завтра воскресенье, приходите сюда на лужокъ, и я разскажу вамъ, если хотите, исторію хромого Джервэза.

На слдующій день вс старшіе рабочіе были приглашены на обдъ, который владлецъ копей устроилъ въ палаткахъ, раскинутыхъ на лугу по близости его дома. Была пора жатвы, погода стояла прекрасная. Собравшихся гостей любезно угощали хозяинъ копей и-м-ръ Джервэзъ, одтый въ куртку и шапку рудокопа. Даже старый рабочій, видвшій привидніе, долженъ былъ теперь сознаться, что джентельменъ въ этомъ костюм былъ удивительно похожъ на хромого Джервэза.

— Вы были вчера поражены,— обратился къ нимъ м-ръ Джервэзъ въ конц обда,— когда я сказалъ, что я тотъ самый Джервэзъ, который когда то работалъ въ этомъ рудник. Я хочу вамъ разсказать исторію своей жизни, она, наврное, покажется вамъ интересной и, можетъ быть, вы вынесете изъ нея много поучительнаго.

— Гд я родился и кто были мои родители,— я и самъ хорошенько не знаю, точно также я не могу вспомнить, кто меня воспитывалъ и воспитывали-ли меня вообще. Мое первое ясное воспоминаніе относится къ тому времени, когда я, вмст съ другими дтьми одного со мною возраста, очищалъ и промывалъ оловянную руду, смшанную съ землей. Съ тхъ поръ до четырнадцати лтъ я непрерывно работалъ въ этомъ рудник, гд мы были вчера. Я отъ всей души радуюсь, что съ тхъ поръ времена измнились и теперь рабочимъ живется гораздо лучше, чмъ жилось намъ,— потому что моя жизнь была очень тяжела.

Мой добрый хозяинъ, который сидитъ теперь между нами, и не подозрвалъ о томъ, какъ часто мы страдали отъ жестокости и несправедливости нашихъ надсмотрщиковъ. Между ними особенно отличалась старая женщина,— ее звали, кажется, Бетти Морганъ,— которая: распредляла между нами работу, раздавая намъ куски оловянной руды для очистки и промывки. Она сама никогда не занималась этимъ, хотя получала за это жалованье, какъ и мы, а заставляла насъ работать за себя. Такъ какъ я былъ моложе и безотвтне всхъ, то на меня и взваливалось самое большое количество работы. Какъ часто мн длали вычетъ изъ дневного жалованья изъ-за того только, что я не успвалъ сдлатъ работу этой женщины. Я не смлъ жаловаться хозяину, не ршался разсказать ему всю правду, боясь побоевъ.

Но и эта женщина — упокой, Господи, ея душу!— была кроткимъ ангеломъ въ сравненіи съ другимъ моимъ мучителемъ, однимъ изъ моихъ товарищей.

Нашей обязанностью было, между прочимъ, открывать и закрывать воздушныя двери {Эти двери устраивались въ копяхъ для правильнаго распредленія по подземнымъ корридорамъ впускаемаго въ шахты свжаго воздуха.}. Мой тиранъ взваливалъ на меня одного всю эту работу. Я до изнеможенія бгалъ взадъ и впередъ, отъ одной двери къ другой, а рудокопы безпрестанно бранили меня.

Я приводилъ всевозможныя извиненія, какія только могъ придумать, но такъ какъ это не помогало, то я мало по малу научился пускать въ дло хитрость и сталъ прибгать ко всевозможнымъ уловкамъ, чтобы только оградить себя отъ вчной брани. Жестокость и несправедливость всегда порождаютъ хитрость и лживость.

Однажды, уходя изъ рудника, я заперъ вс двери съ той стороны рудника, слдить за которой было моей обязанностью, на противоположной сторон, находившейся въ вдніи моего товарища, три двери остались незакрытыми. Я не пошелъ закрывать ихъ, думая, что люди придутъ туда работать не раньше, чмъ черезъ два или три дня. Но я ошибся. Около полудня разнесся слухъ, что одинъ изъ рабочихъ задохнулся въ этой части подземной галлереи, вслдствіе того, что притекавшій въ шахту свжій воздухъ сквозь незакрытыя двери безпрепятственно уходилъ въ боле отдаленные корридоры.

Главный надсмотрщикъ потребовалъ насъ къ себ. Я былъ моложе всхъ, и всю вину взвалили на меня. Рабочій, который только лишился чувствъ, скоро пришелъ въ себя, но меня колотили немилосердно и колотили за чужую небрежность.

‘Впослдствіи, когда я сталъ большимъ и крпкимъ парнемъ, мн дали другую работу. Въ моихъ рукахъ очутились кирка и буръ, и я выросъ въ собственныхъ глазахъ. Но среди рабочихъ я попрежнему считался самымъ лнивымъ.— Я сталъ присматриваться къ рудокопамъ и ихъ работ. Не всмъ рудокопамъ приходилось работать одинаково много. Среди нихъ были такіе, которые къ извстному сроку должны были представлять опредленное количество работы, и если имъ удавалось напасть на мягкій пластъ въ земл, то они иногда работали не боле трехъ или четырехъ часовъ въ день, все остальное время они проводили въ кабакахъ въ веселомъ обществ.

Я не могъ дождаться времени, когда стану взрослымъ и смогу жить такъ, какъ жили эти счастливцы. Я мечталъ о тхъ дняхъ, когда и мн можно будетъ пить и ничего не длать, и въ то же время я пускалъ въ ходъ всю свою ловкость, все искусство, чтобы обмануть, гд можно было, надсмотрщиковъ.

Мн было тогда около четырнадцати лтъ, и если бы я продолжалъ жить въ такихъ условіяхъ, изъ меня вышелъ бы самый несчастный, праздный человкъ, и я кончилъ бы, можетъ быть, свои дни въ тюрьм. По къ счастью для меня…въ это время произошелъ случай, который произвелъ огромную перемну какъ въ моей судьб, такъ и въ направленіи моихъ мыслей.

О динъ, изъ моихъ товарищей въ пьяномъ вид уронилъ свой буръ въ углубленіе шахты, куда чрезвычайно трудно было спускаться. Не имя храбрости самому спуститься за нимъ, онъ сталъ убждать меня оказать ему эту услугу и, чтобы придать мн мужества, напоилъ меня крпкой водкой. Моя голова, не привыкшая къ спиртнымъ напиткамъ, скоро ослабла, я потерялъ всякое сознаніе опасности, которой подвергался, и, не раздумывая, прыгнулъ въ пропасть, въ которую не могъ бы и заглянуть безъ дрожи, если бы былъ трезвъ.

Однако, я скоро пришелъ въ себя — я сломалъ себ ногу при паденіи. Удивительно, что я еще остался живъ. Меня вытащили за веревку, которую я обвязалъ вокругъ пояса прежде, чмъ прыгнулъ въ шахту, и снесли въ маленькую хижину, примыкавшую къ конюшн, тамъ я лежалъ, крича отъ боли.

Мой хозяинъ находился въ это время въ копи. Услыхавъ о томъ, что случилось, онъ пришелъ ко мн. По его приказанію было послано за врачомъ.

Доктора, жившаго по сосдству, не было дома,— но въ это время у моего хозяина гостилъ м-ръ У., старый джентльменъ, бывшій врачъ. Хотя онъ уже много лтъ не занимался практикой, но, услыхавъ о несчастій, случившемся со мной, онъ сейчасъ же поспшилъ ко мн, чтобы посмотрть и перевязать мн ногу.

Когда перевязка была кончена, мой хозяинъ опять подошелъ ко мн, спросилъ, какъ я себя чувствую, и сказалъ, что позаботится, чтобы мн ни въ чемъ не было недостатка. Никогда я не забуду его человчнаго отношенія ко мн. Я не помню, чтобы онъ когда-либо говорилъ со мною до этого времени. По теперь въ его голос и обращеніи сквозило столько участія и доброты, что я, бдный мальчишка, никогда не слыхавшій ни отъ кого ласковаго слова, смотрлъ на него, какъ на какое-то высшее существо.

Его доброта согрла меня и пробудила во мн чувство благодарности — первое хорошее чувство, которое я сознавалъ въ себ.

Во все время моей болзни добрый м-ръ У. ухаживалъ за мной съ величайшей заботливостью. Товарищъ мой, напоившій меня водкой передъ тмъ, какъ я прыгнулъ въ шахту, скрылъ это отъ всхъ, онъ сказалъ, что я случайно упалъ, наклонившись надъ шахтой, чтобы разглядть буръ, который я нечаянно уронилъ туда. Я не поддержалъ его лжи. Посл того, какъ я услыхалъ первыя ласковыя слова моего хозяина, обращенныя ко мн, я почувствовалъ потребность открыть ему всю свою душу и разсказалъ ему все, какъ было.

М-ръ У. тоже узналъ отъ меня всю правду. И мн не пришлось пожалть объ этомъ, потому что, какъ онъ говорилъ, это дало ему надежду на то, что я могу еще вернуться на путь добра, и побудило его принять во мн участіе. Онъ доказывалъ мн, какъ было бы жалко, если бы такой молодой парень, какъ я, такъ рано началъ пить, говорилъ, что при такомъ образ жизни человкъ постепенно теряетъ человческій образъ, теряетъ то, что его больше всего отличаетъ отъ животнаго — разумную волю. Онъ объяснялъ мн вс послдствія такой дурной и неумренной жизни, о которыхъ я никогда раньше не слыхалъ и не думалъ.

Пока я былъ пригвожденъ къ постели, я много думалъ обо всемъ, что говорилъ мн м-ръ У. Наиболе грубые и предававшіеся пьянству рабочіе, въ обществ которыхъ я обыкновенно находился, теперь оставались вдали отъ меня, зато лучшіе изъ рудокоповъ часто навщали меня во все время моей болзни, я сталъ находить удовольствіе въ ихъ обществ, и у меня явилось желаніе походить на нихъ.

Часто они, сидя у моей постели, говорили о своихъ длахъ, и я узналъ изъ этихъ разговоровъ, какъ они живутъ, на что употребляютъ свое время и деньги. И мн захотлось жить, какъ они, имть свой небольшой садикъ, какую-нибудь собственность, надъ которой я могъ бы работать. Такимъ образомъ я всталъ съ постели совершенно другимъ человкомъ, съ другими взглядами и желаніями, совсмъ не похожимъ на того, какимъ былъ до того. Я на все смотрлъ теперь другими глазами. Прежде я, бывало, какъ и вс мои товарищи, пользовался всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы обмануть хозяина, но благодарность, которую я почувствовалъ къ нему съ той минуты, какъ онъ обласкалъ меня, произвела такую перемну во мн, что я теперь только о томъ и думалъ, какъ бы угодить ему, и я не могъ переносить мысли, что его обманываютъ.— Такъ первое доброе, ласковое слово сдлало меня честнымъ человкомъ.

Я былъ еще очень слабъ, къ тому же я хромалъ, и хозяинъ не позволилъ приставить меня къ прежней тяжелой работ, какъ хотлъ надсмотрщикъ. ‘Пусть онъ смотритъ за моими лошадьми’, сказалъ хозяинъ, ‘онъ и тамъ найдетъ, что длать. Покуда онъ захочетъ работать, ему не придется голодать. Но я не хочу злоупотреблять силами бднаго хромого Джервэза для своей выгоды’.

Это были его слова. Услышавъ ихъ, я произнесъ мысленно: ‘Господь да наградитъ его!’ Съ того времени я, не задумываясь, бросился бы на любого изъ рабочихъ, который сказалъ бы хоть одно дурное слово про моего хозяина.

Можетъ быть, моя привязанность къ нему была тмъ сильне, что онъ былъ первымъ человкомъ, выказавшимъ мн тогда участіе и заботливость, и единственнымъ, въ справедливость котораго я безусловно врилъ.

Однажды, работая въ конюшн, скрытый отъ всхъ взоровъ, я увидалъ черезъ небольшое окошко въ стн группу рудокоповъ, работавшихъ какъ разъ напротивъ конюшни. Между ними были многіе изъ моихъ прежнихъ товарищей. Вдругъ одинъ изъ нихъ издалъ громкій возгласъ — затмъ все смолкло: Рабочіе побросали свои орудія, столпились въ одномъ мст, и, видя ихъ горвшіе жадностью взоры, я догадался, что они сдлали какое-то важное открытіе. Но вмсто того, чтобы начать разрабатывать новую жилу {Жилами называются узкія полосы руды въ земл.}, которую они, вроятно, нашли, они навалили туда мусору и тщательно засыпали все пескомъ, такъ что, глядя на это мсто, никому бы не пришло въ голову, что по близости его можетъ скрываться жила. Затмъ, спрятавъ большой кусокъ руды, которую они выкопали изъ земли, они тщательно стали очищать мсто отъ слдовъ благо мягкаго камня, вырытаго вмст съ глыбой руды и указывающаго обыкновенно присутствіе жилы — для того, чтобы ничто не могло возбудить подозрній въ надсмотрщикахъ и навести ихъ на слдъ.

Изъ таинственности, съ которой они дйствовали, и изъ ихъ стараній скрыть отъ постороннихъ взоровъ вс слды своей находки, я заключилъ, что они хотятъ держать ее въ тайн отъ всхъ и воспользоваться ею для себя.

Въ рудник, былъ проходъ, извстный, какъ они думали, только имъ однимъ, черезъ него они, вроятно, и предполагали выносить найденныя сокровища. Этотъ проходъ велъ черезъ старую подземную галлерею, вдоль по склону горы, и кончался у самой поверхности земли. Такимъ путемъ можно было спуститься въ рудникъ и подняться изъ него безъ помощи подъемной машины, которой обыкновенно пользовались для спуска и подъема рабочихъ и руды.

Чтобы удостовриться въ своихъ предположеніяхъ, я изслдовалъ этотъ проходъ и, дйствительно, нашелъ въ немъ въ потайномъ мст массу украденныхъ богатствъ. Убдившись въ томъ, что рудокопы крали руду, чтобы продавать ее въ свою пользу, я вступилъ въ переговоры съ однимъ изъ нихъ, Клеркомъ, и сталъ убждать его отказаться отъ такого безчестнаго предпріятія. Вмсто всякаго отвта Клеркъ обозвалъ меня шпіономъ и ударомъ кулака повалилъ на землю. Подбжавъ къ товарищамъ, онъ передалъ имъ, что мн все извстно. Это вызвало среди нихъ переполохъ, и, призвавъ меня къ себ, они въ одинъ голосъ поклялись отомстить мн, если я хоть однимъ словомъ намекну хозяину о томъ, что я видлъ.

Съ того времени рудокопы установили за мной самый строгій надзоръ. Всякій разъ, когда хозяинъ появлялся въ шахтахъ, они не спускали съ меня глазъ, боясь, чтобы я не донесъ ему на нихъ. Уйти хоть на нсколько минутъ изъ рудника для меня стало невозможнымъ. Подъ предлогомъ, что лошади требуютъ постояннаго присмотра и что никто не уметъ смотрть за ними такъ, какъ я, они держали меня заживо погребеннымъ въ рудник, въ то же время они дали мн. ясно понять, что если я вздумаю кому-нибудь пожаловаться, что меня держатъ въ плну, то мн не сдобровать.

Ршились ли бы они привести въ исполненіе подобную угрозу — трудно сказать, можетъ быть, они хотли только запугать меня и заставить такимъ образомъ молчать. Однако, сознаюсь, я былъ встревоженъ. Но съ другой стороны, я имлъ возможность на дл доказать моему доброму хозяину всю мою преданность, и въ этой мысли было нчто, что побждало мой страхъ. Я говорилъ себ, что я, бдный, ничтожный мальчишка, служившій постоянно предметомъ насмшекъ для рудокоповъ, я, котораго они иначе не называли, какъ хромой Джервэзъ, съ которымъ, какъ они думали, они могли бы все сдлать путемъ угрозъ, — что я могу совершить благородный поступокъ, на который ни у кого изъ нихъ въ моемъ положеніи не хватило бы мужества. Мн вспомнилась вся доброта моего хозяина, его ласковое обращеніе со мной, и, въ конц концовъ, я ршилъ остаться врнымъ моему благодтелю, чего бы мн это ни стоило и какія бы послдствія ни повлекло за собой.

Я со страхомъ ждалъ случая поговорить съ нимъ, стоило мн издали услыхать звукъ его голоса, какъ мое сердце начинало неистово биться. ‘Вы и не подозрваете’, думалъ я, ‘что здсь есть нкто, о комъ вы, можетъ быть, совершенно забыли, и кто готовъ, рискуя жизнью, оказать вамъ услугу’.

Однажды ему пришлось быть вблизи того мста, гд я чистилъ лошадей, и онъ замтилъ, что глаза мои упорно обращены на него. Онъ подошелъ ко мн и сказалъ:

— Я очень радъ, что ты поправился, Джервэзъ, не нуждаешься ли ты въ чемъ-нибудь?

— Мн ничего не надо, благодарю васъ, сэръ, но…

И я оглянулся, боясь, что за мной подсматриваютъ. Въ ту-же минуту Клеркъ, не спускавшій съ меня глазъ, позвалъ меня и отослалъ съ какимъ-то порученіемъ. Когда я возвращался, мн посчастливилось: я встртилъ хозяина въ одной изъ галлерей, гд кром насъ никого не было, и разсказалъ ему мою тайну и мои опасенія. Выслушавъ меня, онъ только кивнулъ головой и сказалъ:

— Благодарю тебя, Джервэзъ,— положись на меня, а теперь возвращайся поскорй къ тому, кто тебя послалъ.

Я такъ и сдлалъ, но, должно быть, въ выраженіи моего лица и во всемъ моемъ поведеніи было нчто, что возбудило подозрніе въ рудокопахъ, потому что подъ вечеръ я увидалъ, какъ Клеркъ о чемъ-то перешептывался со своими товарищами, и въ теченіе цлаго дня они противъ обыкновенія ни разу не подходили къ тому мсту, гд были скрыты ихъ сокровища. Страхъ овладлъ мною, я былъ увренъ, что они заподозрили меня и что страшная, можетъ быть, кровавая месть ждетъ меня теперь.

Мой страхъ усилился, когда я ночью остался одинъ въ своей хижин, лежа въ постели, съ открытыми глазами и боясь повернуться, я прислушивался къ малйшему шороху, разъ или два мн послышались какіе-то звуки вблизи меня, и я въ ужас вскакивалъ съ постели. Но это были лишь лошади, двигавшіяся въ конюшн, къ которой примыкала моя хижина. Я снова ложился, смясь надъ своими страхами, и успокоивалъ себя разсужденіями, что никогда въ жизни у меня не было основанія заснуть съ боле чистой совстью.

Наконецъ мн удалось заснуть, я погрузился въ крпкій, сладкій сонъ. Но вдругъ я проснулся, точно отъ толчка — мн послышался шорохъ у дверей моей хижины. ‘Это опять лошадь’, подумалъ я, но, открывъ глаза, я увидалъ свтъ сквозь щель моей двери. Я сталъ протирать глаза, чтобы убдиться, что я не сплю: свтъ исчезъ, и я подумалъ, что это мое воображеніе сыграло со мной злую шутку. Но когда я снова повернулся къ двери, то опять увидлъ свтъ сквозь дверную скважину, въ то же время кто-то толкнулъ дверь снаружи, и на стн вырисовалась огромная тнь человка съ пистолетомъ въ рук. У меня сердце замерло отъ ужаса,— я считалъ себя уже погибшимъ. Человкъ вошелъ въ комнату, на немъ была толстая куртка, шапка была надвинута на самые глаза, а въ рук онъ держалъ фонарь. Я не могъ разобрать въ темнот черты его лица, но я не сомнвался, что это одинъ изъ рудокоповъ, поклявшихся отмстить мн, и что онъ пришелъ, чтобы убить меня. Внезапно весь мой страхъ исчезъ, я вскочилъ и, стоя на кровати, воскликнулъ:

— Я готовъ умереть, я умираю за правое дло! Но дайте мн только еще пять минутъ, чтобы прочесть молитву.

И я упалъ на колни. Человкъ продолжалъ стоять молча у постели, протянувъ одну руку ко мн, какъ бы боясь, чтобъ я не обратился въ бгство.

Окончивъ свою короткую молитву, я повернулся къ моему палачу и сталъ ждать удара. Въ эту минуту онъ поднялъ фонарь — и каково было мое изумленіе и моя радость, когда я увидалъ передъ собой хозяина, смотрвшаго на меня съ самой ласковой улыбкой.

— Приди въ себя, Джервэзъ, — сказалъ онъ, — и съумй отличить друга отъ врага. Одвайся скорй и или со мной, ты покажешь мн мсто, гд находится новая жила.

Наврное, никогда никому не удалось одться

такъ скоро, какъ мн тогда. Мы пошли къ знакомому уже мн мсту, которое такъ тщательно было засыпано мусоромъ, что потребовалось довольно много времени для того, чтобы откопать отверстіе. Хозяинъ все время помогалъ мн: онъ хотлъ, какъ онъ говорилъ, какъ можно скоре убрать меня изъ рудника въ какое-нибудь боле безопасное мсто, въ случа, если бы мои опасенія оправдались. Нашъ фонарь давалъ весьма слабый свтъ, однако, мы скоро добрались до жилы въ земл. Мой хозяинъ видлъ достаточно, чтобы убдиться, что я былъ правъ. Мы попрежнему засыпали отверстіе мусоромъ, и онъ постарался запомнить мсто, чтобы найти его въ слдующій разъ. Затмъ я показалъ ему дорогу къ тайному проходу, оказалось, что онъ его зналъ раньше и черезъ него въ эту ночь спустился въ рудникъ.

Идя вдоль узкаго прохода, я указалъ ему на массу руды, собранной въ кучи, вполн готовыя уже для вывоза.

— Съ меня довольно этого, Джервэзъ,— сказалъ онъ, кладя мн на плечо руку,— ты далъ-мн достаточное доказательство своей врности. Въ эту ночь ты былъ готовъ умереть за правое дло здсь, въ этомъ рудник, и я позабочусь о томъ, чтобы этотъ же рудникъ далъ теб возможность выбиться на дорогу. Слдуй за мной, я пристрою тебя хорошо, мой честный мальчикъ.

Я послдовалъ за нимъ съ радостью въ сердц. Онъ повелъ меня въ свой домъ и сказалъ, что я могу спокойно проспать здсь до утра, не страшась убійцъ. Указавъ мн маленькую комнатку рядомъ съ его собственной спальней, онъ пожелалъ мн спокойной ночи, уходя, онъ посовтовалъ мн утромъ, по пробужденіи, не открывать ставней и не подходить къ окну, чтобъ меня не увидалъ кто-нибудь изъ его людей.

Въ первый разъ въ жизни я легъ на пуховую постель, но отъ непривычки ли къ мягкой постели, или отъ возбужденіе, въ которое меня привели событія этой ночи и внезапная перемна въ моей судьб — я не могъ сомкнуть глазъ ни на одну минуту.

Солнце еще не взошло, когда хозяинъ вошелъ въ мою комнату. Онъ веллъ мн встать, одть платье, которое онъ принесъ съ собой, и какъ можно тише послдовать за нимъ. Мы вышли изъ дому, когда еще вс спали, и пошли черезъ поле къ прозжей дорог. Тамъ мы стали ждать. Скоро до насъ донесся звонъ колокольчиковъ, извщая о приближеніи омнибуса.

— Ты подешь съ этимъ омнибусомъ,— сказалъ онъ мн.— Я принялъ вс мры предосторожности, чтобы скрыть твои слды отъ всхъ, ни рудокопы, ни сосди не будутъ знать, куда ты исчезъ. Я посылаю тебя къ моему другу, м-ру У., у котораго ты будешь въ полной безопасности. Возьми это письмо,— прибавилъ онъ, подавая мн письмо, адресованное м-ру У.,— а вотъ и пять гиней (гинея — около 10 рублей) для тебя. Я прошу м-ра У. выплачивать теб ежегодно цо пяти гиней изъ доходовъ, которые будетъ приносить новая жила, если разработка ея пойдетъ хорошо. Я надюсь, что ты не сдлаешь дурного употребленія изъ этихъ денегъ. Прощай, Джервэзъ! Я буду получать извстія о теб, и надюсь, что ты будешь служить своему будущему господину, кто бы онъ ни былъ, такъ же врно, какъ служилъ мн.

— Я никогда не найду другого такого добраго господина,— было все, что я могъ сказать въ ту минуту. Я былъ совершенно подавленъ его добротой и мысль, что я разстаюсь съ нимъ навсегда, какъ мн казалось,— мысль эта. наполняла мое сердце тяжелымъ чувствомъ,

ГЛАВА II.

Утренній туманъ началъ понемногу разсиваться, и я могъ еще на довольно большомъ разстояніи видть моего хозяина, быстро шагавшаго черезъ поле домой.

Я смотрлъ ему вслдъ, пока онъ совершенно не скрылся изъ моихъ глазъ. Тогда только я посмотрлъ вокругъ себя. Для меня, выросшаго въ рудник и съ дтства не видавшаго ничего, кром скалъ, перерзанныхъ подземными корридорами — природа представляла нчто совершенно новое и незнакомое. Мн казалось, что душа моя вдругъ пробудилась для новыхъ впечатлній и новыхъ чувствъ.

— День общаетъ быть прекраснымъ,— сказалъ кондукторъ, указывая концомъ своего длиннаго кнута на восходящее солнце.

Онъ принялся насвистывать, а я, для котораго восходъ солнца былъ совершенно необыкновеннымъ зрлищемъ, глядлъ во вс глаза на небо. Я не знаю, какія восклицанія я издавалъ при этомъ, но помню, что кондукторъ вдругъ разразился громкимъ хохотомъ.

— Господи помилуй!— проговорилъ онъ, держась за бока,— слушая его и глядя на него, можно подумать, что онъ никогда въ жизни не видалъ восхода солнца!

Это замчаніе, которое было гораздо ближе къ истин, чмъ подозрвалъ добрякъ-кондукторъ, напомнило мн, что мы еще не выхали изъ Корнваллиса, и что я еще не могу себя считать въ безопасности отъ своихъ враговъ. Поэтому я забился въ самый темный уголъ омнибуса, боясь, чтобы меня не увидалъ кто нибудь изъ рудокоповъ, отправляющихся на обычную работу.

Эта предосторожность оказалась весьма кстати, не успли мы прохать нсколько саженей, какъ на дорог показалась цлая группа рудокоповъ, и я услышалъ голосъ Клерка, который, поравнявшись съ омнибусомъ, спросилъ кондуктора, который часъ. Я сидлъ, притаившись въ своемъ углу, среди груды тюковъ, боясь пошевельнуться, пока они не исчезли изъ виду. Но и потомъ еще я долго не ршался выйти изъ омнибуса и предпочиталъ сидть внутри, развлекаясь звукомъ колокольчиковъ, привязанныхъ къ дугамъ лошадей.

На второй день нашего путешествія я, однако, ршился вылзть изъ своего убжища, я бгалъ съ кондукторомъ во время остановокъ вверхъ и внизъ по холмамъ и наслаждался свжимъ воздухомъ, пніемъ птицъ и восхитительнымъ запахомъ жимолости и шиповника на попадавшихся намъ изгородяхъ. Вс эти полевые цвты и даже обыкновенная трава, росшая вдоль дороги, были для меня предметомъ удивленія и восхищенія. Почти на каждомъ шагу я останавливался предъ чмъ-нибудь, что было для меня- ново. Меня поражала безчувственность моего спутника, который съ самымъ невозмутимымъ видомъ насвистывалъ, изрдка прерывая это занятіе словами: ‘Ну, пошелъ, Черный! впередъ, Голубчикъ!’ и всевозможными восклицаніями, обращенными къ лошадямъ и вполн, казалось, понятными и имъ, и ему, между тмъ какъ мн этотъ языкъ былъ совершенно неприятенъ.

Однажды я съ восхищеніемъ разглядывалъ какое-то растеніе, около двухъ футовъ вышины, съ круглымъ, блестящимъ, очень красивымъ блднокраснымъ цвткомъ. Вдругъ кондукторъ, бросивъ на меня взглядъ, въ которомъ выражалось величайшее презрніе, воскликнулъ:

— Господи помилуй! ты парень, кажись, не знаешь, что это самый обыкновенный чертополохъ! Ты не знаешь, что чертополохъ колется?— продолжалъ онъ, смясь надъ моимъ испуганнымъ видомъ, когда я дотронулся до колючихъ листьевъ растенія.— Право же, мой Доббинъ — и онъ похлопалъ свою лошадь по ше — гораздо умне тебя, онъ не станетъ пугаться обыкновеннаго чертополоха.

Посл этого кондукторъ сталъ смотрть на меня, какъ на полуидіота. Когда мы стали подъзжать къ городу Плимуту, онъ оглянулъ меня съ головы до ногъ и пробормоталъ:

— Мальчишка спятилъ съ ума, это наврно.

И въ самомъ дл, у меня былъ, по всей вроятности, очень странный видъ. Моя шапка была вся утыкана травой и всевозможными полевыми цвтами, а вс карманы были набиты разной величины камнями и грибами, которые я подобралъ по дорог.

Однако, полные презрнія взгляды, которые кондукторъ бросалъ на меня, возъимли свое дйствіе. Передъ въздомъ въ городъ, я вытащилъ всю траву изъ своей шапки и съ большой грустью выкинулъ изъ кармановъ собранныя въ нихъ сокровища. Мало того: когда передъ нами открылась прекрасная Плимутская гавань, и глазамъ моимъ въ первый разъ въ жизни представилось море, я не издалъ ни одного восклицанія, хотя при вид океана я былъ пораженъ почти такъ же, какъ тогда, когда въ первый разъ увидлъ восходъ солнца. Я ршился, однако, предложить моему спутнику нсколько вопросовъ относительно судовъ, которыя плавали по морю и во множеств стояли въ гавани. Но онъ отвтилъ холодно:

— Это самые обыкновенные корабли и лодки, кто видитъ ихъ въ первый разъ, тому они въ диковинку, точно Богъ всть какое чудо. Но я все это видлъ уже сотни разъ.

Онъ продолжалъ равнодушно жевать стебелекъ, который держалъ въ зубахъ, и разстилавшаяся передъ нашими глазами картина, казалось, поражала его не боле, чмъ видъ встрченнаго нами чертополоха.

Я преисполнился необыкновеннымъ уваженіемъ къ человку, который видлъ такъ много, что ничто больше не могло повергнуть его въ изумленіе или привести въ восхищеніе, и. уваженіе мое становилось тмъ глубже, чмъ молчаливе и недоступне онъ себя держалъ. Въ теченіе послдующихъ пяти дней нашего путешествія онъ открывалъ ротъ почти только для того, чтобы процдить названія городовъ, мимо которыхъ мы прозжали. Впослдствіи я часто думалъ, какъ въ сущности было хорошо для меня, что для моего перваго путешествія мн попался такой надменный спутникъ, потому что, давая мн безпрестанно чувствовать мое собственное невжество, онъ въ тоже время возбудилъ во мн сильнйшее желаніе пополнить огромные проблы въ моемъ образованіи и встртить человка, у котораго я нашелъ бы другой отвтъ на мои вопросы, нежели презрительную улыбку или нетерпливое ‘я не знаю’.

Наконецъ, мы достигли цли нашего путешествія. Съ большимъ трудомъ я отыскалъ домъ м-ра У. Былъ вечеръ, когда я позвонилъ у дверей его квартиры. Слуга, котораго я попросилъ передать хозяину дома письмо отъ м-ра Р., сказалъ мн, что наврядъ-ли я буду принятъ сейчасъ, такъ какъ по вечерамъ м-ръ У. обыкновенно никого не принимаетъ. Однако, онъ понесъ письмо и черезъ пять минутъ вернулся, приглашая меня послдовать за нимъ наверхъ.

Я нашелъ добраго стараго джентельмена въ его кабинет въ обществ нсколькихъ друзей. Его окружали его внуки. Одинъ малышъ сидлъ у него на колняхъ, другой взобрался на ручку его кресла,— а два мальчика постарше были заняты разсматриваніемъ стеклянной трубки, которую онъ имъ показывалъ, когда я вошелъ въ комнату. Я не могу теперь повторить все, что онъ сказалъ мн, прочтя письмо моего добраго хозяина, но онъ былъ со мной очень ласковъ и сказалъ, что постарается найти мн подходящее мсто или занятіе, а пока я останусь въ его дом, гд я встрчу хорошее обращеніе. Затмъ, замтивъ, что присутствіе столькихъ незнакомыхъ лицъ смущало меня, онъ ласково отпустилъ меня.

На слдующій день онъ послалъ, за мной. На этотъ разъ онъ былъ одинъ въ своемъ кабинет. Онъ сталъ предлагать мн различные вопросы и, казалось, остался доволенъ моими открытыми и простыми отвтами. Онъ замтилъ, что я съ большимъ любопытствомъ разсматривалъ различные предметы, находившіеся въ комнат и совершенно для меня новые. Взявъ въ руки стеклянную трубку, которую его мальчики разсматривали наканун, когда я вошелъ въ комнату, онъ спросилъ, имются-ли у насъ въ копяхъ такіе предметы, и знаю-ли я ихъ употребленіе. Я. сказалъ, что видлъ подобную вещь въ рукахъ нашего старшаго надсмотрщика, но что я никогда не зналъ ея употребленія. Это былъ термометръ, м-ръ У. показалъ мн его и объяснилъ его устройство и употребленіе.

Я увидалъ, что имю теперь дло съ человко^— ъ совершенно другого рода, чмъ мой пріятель-кондукторъ, и не могъ не выразить мою радость и благодарность, которую я къ нему почувствовалъ, когда замтилъ, что онъ вовсе не считаетъ меня дурачкомъ. Онъ не только не смотрлъ на меня съ презрніемъ, какъ на полуидіота, но, напротивъ, снисходительно отвчалъ на вс мои вопросы, прибавляя иногда: ‘это разумный вопросъ, мой мальчикъ!’.

Въ то время, какъ мы разсматривали термометръ, онъ замтилъ, что я не умлъ прочесть словъ, написанныхъ на доск термометра мелкими буквами и обозначавшихъ различныя перемны температуры. Онъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы объяснить мн всю пользу и все преимущество умнья читать и писать, и сказалъ, что если я хочу учиться, то онъ попроситъ учителя, который занимается съ его внуками, поучить и меня.

Я не стану вамъ докучать подробнымъ разсказомъ о моихъ успхахъ въ чтеніи и письм, скажу только, что я занимался прилежно и скоро могъ написать свое имя гораздо отчетливе той надписи, которую мы видли вчера на стн подземной галлереи.

Быстрота, съ которой я проглатывалъ вс книги, попадавшіяся въ мои руки, и вниманіе, съ какимъ я слдилъ за уроками моего учителя, заставили его Заинтересоваться мною, и для него стало вопросомъ самолюбія возможно скоре подвинуть меня впередъ.

Въ этомъ отношеніи, я долженъ сознаться, онъ хваталъ черезъ край, его неумренныя похвалы вскружили мн голову. Насколько меня унижало и оскорбляло отношеніе ко мн кондуктора, называвшаго меня идіотомъ, настолько-же меня возвышало въ собственныхъ глазахъ мнніе моего учителя, считавшаго меня геніемъ. Я сочинилъ отвратительные стихи — оду въ честь чертополоха — которые я находилъ необыкновенно красивыми. Мой учитель былъ очень пораженъ, когда я показалъ ихъ ему и даже далъ ихъ прочесть нсколькимъ джентельменамъ, онъ потомъ сказалъ мн, что они нашли стихи написанными ‘удивительно для моего возраста’.

Тщеславіе мое все больше развивалось въ эту пору моей жизни и легко могло бы погубить меня. Но къ счастью мой покровитель м-ръ У. во время увидалъ опасность, въ которой я находился, и излечилъ меня отъ самодовольства и самомннія. Онъ взялъ меня къ себ въ кабинетъ, далъ мн нсколько томовъ прекрасныхъ стихотвореній и указалъ на различныя мста, которыя значительно охладили мой восторгъ передъ собственными стихами. Я не могъ не замтить, что огромное разстояніе отдляло меня отъ этихъ поэтовъ, и это открытіе повергло меня въ отчаяніе. Видя мое крайнее смущеніе и стыдъ, м-ръ У. сказалъ, что онъ очень радъ, что я умю находить разницу между хорошими и скверными стихами, онъ объяснилъ мн, какъ неразумно было бы съ моей стороны заниматься писаніемъ дурныхъ стиховъ, и посовтовалъ мн обратить свою энергію лучше на то, чтобы научиться зарабатывать хлбъ, и во всякомъ случа постараться извлекать большую пользу изъ своего времени и своихъ знаній.

— Однако, Джервэзъ,— продолжалъ онъ,— я не могу не похвалить тебя за прилежаніе и быстроту, съ какой ты въ такое короткое время научился читать и писать. Эти качества дадутъ теб огромныя преимущества въ жизни. Теперь я совтую теб подыскать себ что-нибудь, въ чемъ ты могъ бы оказаться полезнымъ другимъ. Теб придется самому зарабатывать свой хлбъ, а это окажется для тебя возможнымъ только въ томъ случа, если ты такъ или иначе будешь приносить пользу другимъ. Посмотри вокругъ себя, и ты убдишься, что я говорю правду. Ты видишь, что вс слуги въ моемъ дом приносятъ мн пользу и въ свою очередь получаютъ отъ меня за это плату. Поваръ, который готовитъ мн обдъ, булочникъ, который печетъ для меня хлбъ, кузнецъ, который уметъ подковать моихъ лошадей, учитель, который можетъ научить моихъ дтей читать и писать — вс они собственнымъ трудомъ зарабатываютъ свой хлбъ и живутъ самостоятельно. И ты можешь замтить, что изъ всхъ, кого я только что назвалъ, учитель пользуется наибольшимъ уваженіемъ и его трудъ оплачивается лучше всего. Есть разные роды знаній и разные роды труда, но одни изъ нихъ цнятся выше другихъ. Впрочемъ, я пока сказалъ довольно, Джервэзъ, я не имю намренія читать теб наставленія, а хочу лишь помочь теб.— Ты молодъ и еще неопытенъ, я же старъ, и у меня большой опытъ, можетъ быть, мой совтъ окажется полезнымъ. для тебя.

И дйствительно, его совты принесли мн величайшую пользу,каждое слово, сказанное имъ, запало мн глубоко въ душу. Я желалъ бы, чтобы вс т, которые даютъ совты молодымъ людямъ, особенно же такимъ, которые занимаютъ низшее положеніе, слдовали примру этого джентельмена и, вмсто того, чтобы высокомрно разглагольствовать о преимуществ знаній, они умли бы вложить въ свои слова такую же доброту и кротость, дйствующія убдительне всего.

Въ тотъ же самый день м-ръ У. снова призвалъ меня къ себ и попросилъ меня сказать его старшему внуку названія различныхъ минераловъ, присланныхъ ему изъ Корнваллійскихъ рудниковъ. Затмъ, обративъ вниманіе мальчика на то, что эти свднія будутъ ему очень полезны, онъ попросилъ меня разсказать устройство рудника, въ которомъ я работалъ. Я сдлалъ это, какъ могъ, и мой разсказъ, несмотря на всю его неполноту и несовершенство, такъ заинтересовалъ мальчиковъ, что я ршилъ попытаться сдлать для нихъ нчто въ род модели оловяннаго рудника.

Но это оказалось не легкой задачей. Мои воспоминанія даже относительно того мста, гд я провелъ всю свою жизнь, были слишкомъ неточны, и я совершенно не имлъ правильнаго представленія о длин, вышин и ширин различныхъ частей. И хотя у м-ра У. была порядочная коллекція минераловъ, я все таки, за недостаткомъ матеріала, не могъ точно представить различные слои и жилы въ земл.

Однако вс эти препятствія не только не отбили у меня охоту продолжать задуманное, а, напротивъ, еще увеличили мое рвеніе. Меня возбуждала мысль, что я могу сдлать кое-что, что окажется дйствительно полезнымъ для семьи моего благодтеля, и я заране предвкушалъ ту счастливую минуту, когда я представлю свою модель въ законченномъ вид и такимъ образомъ оправдаю мнніе м-ра У. о моемъ прилежаніи и моихъ способностяхъ. Съ той минуты, какъ мысль объ устройств модели рудника пришла мн въ голову, я ни о чемъ другомъ не могъ и думать. Я зналъ, что только въ самомъ рудник я могу найти образчики почвы и руды и пополнить т свднія относительно размровъ и устройства различныхъ частей его, которыхъ мн не хватало. И мое желаніе привести въ исполненіе задуманное предпріятіе было такъ сильно, что я ршился на рискованный шагъ — вернуться въ Корнваллисъ и попросить у моего бывшаго хозяина позволенія ночью осмотрть рудникъ.

Не откладывая въ долгій ящикъ, я отправился въ путь. Часть путешествія я совершилъ пшкомъ, но я пользовался каждымъ удобнымъ случаемъ, чтобы ускорить его — такъ велико было мое нетерпніе поскоре достигнуть цли. Я предполагалъ, что волненіе, вызванное моимъ внезапнымъ исчезновеніемъ, улеглось къ этому времени, что меня, вроятно, разыскивали не больше нсколькихъ дней, а потомъ забыли обо мн, и что, по всей вроятности, хозяинъ тогда же уволилъ рабочихъ, участвовавшихъ въ заговор и мести которыхъ имлъ основанія опасаться.

Однако, добравшись до рудника, я все-таки ршилъ изъ предосторожности какъ можно меньше попадаться на глаза кому бы то ни было. Я сталъ ждать удобнаго случая поговорить съ хозяиномъ, и скоро мн удалось его встртить, когда онъ шелъ къ себ домой совершенно одинъ. Я поспшно подалъ ему письмо отъ м-ра У. который удостоврялъ мое хорошее поведеніе за все это время, затмъ, объяснивъ цль моего путешествія, я попросилъ у хозяина позволенія осмотрть рудникъ этой ночью.

Онъ выразилъ большое удивленіе моей смлости, но въ его словахъ не было и тни недовольств. Онъ охотно согласился на мою просьбу, но предупредилъ меня, что нкоторые изъ моихъ враговъ еще находятся вблизи рудника, что хотя онъ уволилъ всю эту шайку, и многіе изъ уволенныхъ покинули эту мстность, чтобы найти работу въ другомъ мст, но онъ узналъ, что двое или трое изъ нихъ, въ томъ числ и Клеркъ, скрываются въ окрестностяхъ рудника и неутомимо разыскиваютъ меня,— они поклялись отомстить мн за ‘измну’, какъ они говорили.

Мой хозяинъ настоятельно совтовалъ мн оставаться въ рудник не дольше этой ночи и ухать до наступленія дня, онъ предупредилъ меня также, чтобы я во время моего ночного изслдованія не разбудить человка, спавшаго теперь въ моей прежней хижин.

Мн жалко было испортить единственное хорошее платье, которое у меня было, поэтому я взялъ у хозяина свой старый костюмъ рудокопа — старую куртку, фартукъ и шапку. Переодтый такимъ образомъ, вооружившись фонаремъ и длинной палкой для измренія, я спустился въ рудникъ.

Я принялся за дло самымъ спокойнымъ образомъ и сталъ внимательно изслдовать устройство подземныхъ корридоровъ, помня слова м-ра У., что ‘только тотъ можетъ съ пользой примнить свои познанія, кто добросовстно и внимательно пріобрталъ ихъ’. Я ршился представить ему доказательства своей добросовстности и для этого измрялъ и изучалъ каждую вещь самымъ точнымъ образомъ. Я былъ до такой степени поглощенъ своей работой, что мысль о Клерк и его товарищахъ ни на одну минуту не приходила мн въ голову. Мало того, я совершенно забылъ о человк, спавшемъ въ моей прежней хижин, и удивляюсь только, какъ я его не разбудилъ раньше.

Въ конц концовъ онъ проснулся, вроятно, отъ шума, который я производилъ, откалывая куски земли и камня, которые я хотлъ взять съ собой. Одинъ изъ большихъ камней вдругъ покатился, и вслдъ за этимъ послышалось ржаніе лошади, которую разбудилъ шумъ отъ паденія камня.

Я спрятался въ наиболе скрытомъ мст западной галлереи, ршивъ подождать четверть часа, пока лошади и человкъ, если они дйствительно проснулись, снова уснутъ.

Однако, я слишкомъ рано счелъ себя въ безопасности. Едва я вылзъ изъ своего убжищ какъ на противоположномъ конц галлереи показался человкъ. Увидя меня, онъ закрылъ лицо обими руками и, испустивъ крикъ ужаса, съ величайшей стремительностью пустился бжать. Я догадался, что онъ принялъ меня за привидніе, у меня не было цпи, о которой онъ вчера говорилъ, я держалъ въ рук палку для измренія, которую онъ съ перепугу принялъ за цпь. Я воспользовался его испугомъ и, чтобы заставить его бжать какъ можно дальше отъ галлереи, въ которой я находился, сталъ изо всхъ силъ стучать своей палкой объ оловянную поверхность фонаря и топать ногами, какъ будто я преслдую его.

Какъ только опасность миновала, я вернулся къ своей работ, уложивъ вс собранные образчики руды въ корзину, я поспшно покинулъ рудникъ. Это былъ единственный разъ, что я появлялся въ западной галлере рудника съ фонаремъ и ‘волочающейся по земл цпью’.

Я былъ очень радъ, когда выбрался оттуда, благополучно доведя свое предпріятіе до конца. Я взвалилъ корзину на плечи и съ этой ношей прошелъ пшкомъ нсколько миль, наконецъ, я добрался до мста, гд проходилъ омнибусъ, и черезъ нсколько дней_ благополучно вернулся домой.

Я ршилъ не показывать своей модели ни м-ру У, ни мальчикамъ до тхъ поръ, пока она не будетъ совершенно окончена. Я не жаллъ денегъ и истратилъ на исполненіе своего перваго большого проекта большую часть своихъ скромныхъ сбереженій. Я заказалъ множество новыхъ предметовъ: у меня были приборы для просиванія и промыванія руды, раздувальные мхи, ящики, тачки, всякіе инструменты, словомъ, всевозможные прибор, машины и приспособленія, употребляемые въ нашихъ рудникахъ. Кром того я заказалъ нсколько дюжинъ деревянныхъ рудокоповъ съ тачками и инструментами, которыхъ я съ помощью одного знакомаго игрушечныхъ длъ мастера укрпилъ на надлежащихъ мстахъ своего маленькаго рудника.

Вс эти приготовленія длались не скоро, и прошло довольно много времени раньте, чмъ мы могли подумать о томъ, какъ заставить нашихъ куколъ исполнять ихъ настоящія обязанности. Но терпніе побждаетъ вс трудности. Въ конц концовъ мы таки заставили нашихъ деревянныхъ рудокоповъ повиноваться намъ и исполнять по команд всевозможныя работы — другими словами, мы приводили ихъ въ движеніе, дергая различныя веревочки и проволоки, прикрпленныя къ ихъ ногамъ, рукамъ, головамъ и плечамъ, эти проволоки, очень тонкія и выкрашенныя въ черный цвтъ, были на нкоторомъ разстояніи незамтны для глаза, и зрителямъ могло казаться, что деревянныя фигурки двигаются сами собой. Покончивъ съ этимъ, мы принялись раскрашивать и одвать нашихъ куколъ. Я никогда не забуду того восторга, съ какимъ я смотрлъ на всю эту кукольную компанію: мужчинъ, женщинъ и дтей, раскрашенныхъ въ разные цвта и одтыхъ въ соотвтственные ихъ возрасту и работ костюмы. Моему игрушечныхъ длъ мастеру стоило большого труда спасти ихъ отъ гибели, которой угрожали имъ мои собственныя руки. Мое нетерпніе привести поскоре всю машину въ движеніе было такъ велико, что я не могъ дождаться, покуда высохнутъ ихъ платья,— и черезъ каждые полчаса я теръ пальцами ихъ щеки, чтобы убдиться, достаточно-ли прочны наложенныя на нихъ румяна.

Съ нкоторой гордостью я сообщилъ м-ру У. о своемъ намреніи показать ему точную модель оловянаго рудника, онъ назначилъ для этого ближайшій вечеръ, сказавъ, что кром его внуковъ на первомъ представленіи не будетъ никого. Первоначально эта модель была задумана исключительно для нихъ, но теперь мой восторгъ и моя гордость были такъ велики, что я былъ бы радъ, если бы весь городъ могъ присутствовать при этомъ представленіи. Однако, я въ тотъ-же вечеръ лишній разъ убдился въ разумной предосторожности моего пожилаго друга. Все въ моемъ рудник шло какъ по маслу, какъ говорилъ игрушечныхъ длъ мастеръ, но несмотря на это дло не обошлось безъ злоключеній, которыхъ я не предвидлъ. Такъ, напримръ, среди моихъ рабочихъ былъ одинъ старый упрямецъ, который ни за что не хотлъ сгибать рукъ, сколько я ни дергалъ веревочку во вс стороны, или жеманная старушка, которая только присдала, когда ей надо было становиться на колни и приниматься за работу. Мои дти съ большой ловкостью выбирали руду изъ кучъ мусора, но одинъ несчастный мальчишка поворачивалъ голову назадъ и упорно смотрлъ черезъ плечо всякій разъ, когда ему надо было длать свою работу, и въ теченіи цлаго вечера я не могъ его заставить держать голову прямо и смотрть передъ собой. Напрасно я говорилъ себ, что, можетъ быть, эта странная особенность его ускользнетъ отъ вниманія зрителей: къ несчастью онъ принадлежалъ къ тмъ рабочимъ, обязанностью которыхъ было перевозить тачки съ землей съ мста на мсто и опоражнивать ихъ, и игралъ^—видную роль въ моемъ рудник. Всякій разъ, когда онъ появлялся со своей тачкой, среди зрителей, къ моему большому огорченію, раздавались взрывы хохота, къ которымъ, въ конц концовъ, долженъ былъ присоединиться, и мой покровитель не смотря на вс его усилія удержаться отъ смха.

Къ концу вечера потъ съ меня катился градомъ, никогда въ жизни я не потлъ такъ, какъ въ тотъ вечеръ, цлый день самой тяжелой работы въ рудник не могъ бы довести меня до такого изнеможенія^ какъ усилія привести въ движеніе моихъ куколъ.

Когда представленіе кончилось, добрый м-ръ У. подошелъ ко мн и утшилъ меня во всхъ неудачахъ этого вечера, похваливъ за терпніе и изобртательность. Онъ сказалъ, что знаетъ вс трудности, съ которыми мн приходилось бороться, и, мягко указавъ на вс промахи, тутъ-же посовтовалъ, какъ ихъ исправить.

— Я вижу,— сказалъ онъ съ улыбкой,— что ты стремился сдлать полезное и пріятное моимъ мальчикамъ. Я постараюсь обратить твое усердіе въ твою-же пользу.

На слдующее утро я отправился въ кабинетъ м-ра У., чтобы взглянуть на свой кукольный ящикъ, который я по желанію моего покровителя оставилъ у него. Къ моему удивленію, передняя сторона ящика, которую я оставилъ открытой для зрителей, была заколочена досками и въ середину ея вставлено круглое стекло. Старшій изъ мальчиковъ веллъ мн взглянуть черезъ стекло и сказать ему, что я увижу. Каково было мое изумленіе, когда я приложилъ глазъ къ стеклу.

— ‘Натуральная величина!— Натуральная величина!’ — кричалъ я въ восторг,— ‘Я вижу каждую вещь — и деревянныя фигурки, и тачки, и инструменты въ натуральную величину!’.

Тогда м-ръ У. объяснилъ мн, что это стекло называется увеличительнымъ стекломъ, или микроскопомъ, и что оно придлано къ моему ящику по распоряженію его старшаго внука, который захотлъ подарить мн его.

— Теперь,— сказалъ онъ, улыбаясь,— ты можешь привести въ порядокъ свой маленькій театръ и приготовиться ко второму представленію. Я пошлю за здшнимъ часовщикомъ, который покажетъ теб, какъ управлять движеніями твоихъ актеровъ, а затмъ мы дадимъ ихъ покрасить хорошему живописцу.

Въ это время въ нашемъ город существовалъ небольшой кружокъ ученыхъ, которые каждую недлю собирались другъ у друга. М-ръ У. принадлежалъ къ этому кружку. Въ назначенный вечеръ члены этого дружка, преимущественно т, у кого были дти, собрались въ кабинет моего покровителя, чтобы посмотрть модель Корнваллійскаго оловяннаго рудника. Благодаря содйствію часовыхъ длъ мастера и живописца, на мою модель теперь дйствительно было интересно посмотрть. Я и на этотъ разъ сдлалъ нсколько ошибокъ. Однако общество не только отнеслось къ нимъ снисходительно, но и выразило еще свое удовольствіе по поводу представленія. Мн было даже дано вещественное доказательство этого удовольствія въ вид кошелька съ деньгами, который самый младшій внукъ м-ра У. приподнесъ мн въ конц вечера отъ имени всего общества.

Уплативъ вс издержки по путешествію и устройству модели, я подсчиталъ свои деньги: въ моихъ рукахъ былъ капиталъ въ цлыхъ шесть гиней и одну крону. Я казался самому себ богатымъ человкомъ. Весьма вроятно, что подобно большинству людей, которые неожиданно становятся обладателями большихъ богатствъ, я растратилъ бы свои деньги самымъ неразумнымъ образомъ. Но меня своевременно удержалъ отъ этого мой добрый руководитель, м-ръ У.— Когда я показалъ ему пару китайскихъ фигурокъ, которыя я купилъ у разнощика, заплативъ за нихъ вдвое больше ихъ стоимости, только потому, что он мн понравились, онъ покачалъ головой и замтилъ, что я, можетъ быть, не разъ въ жизни буду желать обладать такой суммой денегъ для того, чтобы купить себ хлба.

— Если ты будешь тратить свои деньги съ такой-же легкостью, какъ и пріобртать ихъ, Джервэзъ,— сказалъ онъ,— то ты всегда будешь бденъ, несмотря ни на какія способности и трудолюбіе. Помни хорошую пословицу, которая говоритъ: ‘Трудолюбіе есть правая рука, Счастья, а Бережливость — его лвая рука’ — пословицу, которую я цню въ десять разъ больше всего, что содержится въ моемъ кошельк..

ГЛАВА III.

Мн скоро представился случай убдиться въ томъ, какъ хорошо я сдлалъ, что послушался своего покровителя и не потратилъ больше денегъ на покупку всякихъ ненужныхъ вещей: въ моей жизни произошла перемна, и я, къ своей великой радости, могъ на собственныя средства снабдить себя всмъ необходимымъ для новыхъ условій жизни.

— Джервэзъ,— сказалъ мн однажды м-ръ У.,— я, наконецъ, нашелъ для тебя занятіе, которое, надюсь, теб понравится.

Съ тхъ поръ, какъ онъ въ первый разъ увидалъ мою маленькую модель, онъ, не говоря мн ни слова, сталъ думать о томъ, какъ бы извлечь изъ моего изобртенія наибольшую выгоду для меня. Среди членовъ того кружка, о которомъ я раньше упоминалъ, былъ одинъ, задумавшій слдующее предпріятіе: онъ ршилъ подыскать образованнаго человка, который могъ бы читать публичныя лекціи въ разныхъ городахъ Англіи и при этомъ показывать и объяснять модели машинъ, употребляемыхъ на англійскихъ фабрикахъ. М-ръ У. нарочно пригласилъ этого господина въ тотъ вечеръ, когда я показывалъ свой маленькій рудникъ, и попросилъ его позволить мн сопровождать выбраннаго имъ лектора. Джентльменъ согласился. М-ръ У. сказалъ мн, что этотъ лекторъ ему не особенно нравится, что онъ охотне послалъ бы меня съ боле подходящимъ человкомъ, но такъ какъ онъ приходится родственникомъ джентльмэну, задумавшему это дло, то съ нимъ надо мириться.

Я былъ нсколько смущенъ холоднымъ и высокомрнымъ взглядомъ, которымъ встртилъ меня мой новый хозяинъ, когда я былъ ему представленъ. М-ръ У., замтившій это, шепнулъ мн на прощаніе:

— Постарайся быть ему полезнымъ, и онъ скоро измнитъ свое обращеніе съ тобой. Не слдуетъ думать, что куда бы мы ни пришли, мы всюду можемъ найти готовыхъ друзей, намъ часто приходится самимъ съ большими усиліями пріобртать себ друзей.

Я зналъ, что мн будетъ стоить много усилій расположить къ себ своего новаго господина. Онъ былъ благороднаго происхожденія и съ самаго начала сталъ относиться ко мн, какъ къ выскочк изъ самаго низкаго слоя общества, невжд, желающему прослыть геніемъ-самоучкой. Я зналъ, что я низкаго происхожденія, и никогда и не пытался скрывать этого, но я не видлъ никакого основанія стыдиться ни своего происхожденія, ни своихъ стараній честными усиліями добиться лучшаго положенія. Напротивъ, я гордился этимъ и потому постоянные намеки, которыми мой хозяинъ старался меня уязвить, нисколько не трогали меня. Съ другой стороны, я никогда не приписывалъ себ познаній, которыхъ у меня не было, такимъ образомъ, несмотря на свое предубжденіе, онъ постепенно увидалъ, что во мн совсмъ нтъ самонадянности выскочки или генія-самоучки. Я твердо помнилъ совтъ м-ра У. Стараться по возможности быть полезнымъ моему хозяину, но это было весьма нелегкимъ дломъ прежде всего потому, что онъ совершенно не доврялъ мн и такъ боялся моей неловкости, что не позволялъ дотрогиваться до своихъ приборовъ. Во время опытовъ, которые онъ показывалъ своимъ слушателямъ, я стоялъ около него неподвижно, какъ столбъ, а онъ неизмнно заканчивалъ свою лекцію слдующими словами, которыя онъ произносилъ самымъ оскорбительнымъ для меня тономъ:

— Я не стану васъ доле задерживать джентльмэны и лэди, вамъ предстоитъ теперь увидть нчто, что, конечно, боле достойно вашего вниманія, нежели все, что я могу вамъ предложить — вамъ предстоитъ увидть кукольный театръ м-ра Джервэза.

Однажды онъ далъ мн шиллингъ {Шиллингъ — серебряная монета.} и послалъ меня къ конюху уплатить за кормъ для его лошади. Я машинально теръ монету между пальцами, и вдругъ замтилъ, что блая поверхность ея сходитъ и сквозь нее проглядываетъ желтый цвтъ. Я вспомнилъ, что наканун мой хозяинъ показывалъ опыты со ртутью и золотомъ и что онъ покрылъ ртутью гинею. Я немедленно вернулся домой съ монетой. Въ первый разъ въ жизни мой хозяинъ благодарилъ меня сердечно: это дйствительно была золотая гинея, а не шиллингъ. Въ то-же время онъ выразилъ большое удивленіе, что я сразу запомнилъ опытъ, который онъ показывалъ.

На слдующей лекціи онъ выпустилъ обычныя оскорбительныя слова о ‘кукольномъ театр м-ра Джервэза’. Дале я замтилъ къ своему величайшему удовольствію, что посл случая съ гинеей, онъ сталъ мн больше доврять и пересталъ подозрвать меня въ не честности, какъ длалъ это всегда раньше. Онъ теперь больше поддавался своей природной безпечности и позволялъ мн укладывать его вещи и оказывать ему тысячи мелкихъ услугъ, которыя онъ раньше грубо отклонялъ, говоря: ‘я охотне цлаго это самъ’, или: ‘я не люблю, чтобы трогали мои вещи, м-ръ Джервэзъ’. Теперь этотъ тонъ исчезъ и мн часто приходилось слышать: ‘Джервэзъ, уложите пожалуйста, эти вещи, покуда я буду читать’,— или: ‘будьте такъ добры, Джервэзъ, присмотрите, чтобы ничего изъ моихъ вещей не пропало’.

Я не зналъ боле разсяннаго и боле небрежнаго человка. Въ теченіи перваго полугода нашего совмстнаго путешествія, въ то время, когда онъ еще самъ пытался заботиться о своихъ вещахъ, я сосчиталъ, что у него пропало дв съ половиной пары туфель, одинъ сапогъ, три ночныхъ колпака, одна рубашка и пятнадцать носовыхъ платковъ. Я не сомнваюсь, что не одну изъ этихъ пропажъ онъ приписывалъ мн, покуда еще сомнвался въ моей честности. Но я вполн удовлетворенъ тмъ, что онъ потомъ совершенно убдился въ несправедливости своихъ подозрній, потому что съ того времени, какъ онъ возложилъ на меня заботу о своемъ имуществ, какъ онъ его называлъ, до того дня, когда мы разстались, т. е. въ теченіи четырехъ съ половиной лтъ, у него не пропало ничего, кром одного краснаго ночного колпака, который онъ, если врить ему, въ одно воскресенье послалъ вмст со своимъ парикомъ къ парикмахеру и котораго не получилъ обратно,— да стараго разорваннаго носового платка, который онъ, по его словамъ, вечеромъ, ложась спать, положилъ подъ подушку или въ свой сапогъ. У него была странная привычка засовывать вечеромъ носовой платокъ въ сапогъ ‘для того, чтобы утромъ легче было его найти’. Я подозрваю, что платокъ былъ снесенъ внизъ вмст съ сапогами, взятыми въ чистку. Во всякомъ случа онъ былъ вполн увренъ, что эти дв пропажи не могли быть приписаны моей небрежности. Онъ часто говорилъ, что очень обязанъ мн за вниманіе, съ которымъ я отношусь къ его вещамъ, онъ обращался теперь со мной очень вжливо и часто снисходилъ до того, что дома объяснялъ все, чего я не понялъ на его лекціи.

Я скоро сталъ его секретаремъ. У него былъ отвратительный почеркъ, къ тому же онъ столько маралъ и перечеркивалъ въ своихъ рукописяхъ, что когда ему во время лекцій приходилось прибгать къ нимъ, ему cтоило величайшаго труда прочесть то, что онъ же самъ писалъ. Кром того, онъ былъ очень близорукъ, и у него была странная привычка собирать въ складки кожу у переносицы всякій разъ, когда онъ бывалъ въ затрудненіи. Все это вмст придавало ему такой смшной видъ, когда онъ начиналъ рыться въ своихъ бумагахъ, что многіе изъ его боле юныхъ слушателей не могли удержаться отъ смха, что окончательно приводило его въ замшательство. Поэтому онъ былъ искренно радъ, когда я предложилъ ему переписывать его замтки чистымъ, четкимъ почеркомъ. Могу сказать безъ хвастовства, у меня былъ въ то время прекрасный почеркъ, и я вполн разбирался въ его вычисленіяхъ въ предлахъ четырехъ правилъ ариметики.

Такимъ образомъ я сталъ для него необходимымъ человкомъ, а меня достаточно вознаграждало за мои труды сознаніе, что я каждый день имю возможность пріобртать какія нибудь новыя свднія, изучая его замтки, которыя я переписывалъ.

Я теперь только вполн оцнилъ все преимущество грамотности, множество полезныхъ свдній стали мн доступны, а мое любопытство и любознательность были ненасытны. Я часто сидлъ далеко за полночь за чтеніемъ и письмомъ. Я имлъ теперь свободный доступъ ко всмъ книгамъ моего спутника, и мн казалось, что я никогда не сумю изучить ихъ въ достаточной степени.

Вначал мой хозяинъ часто хвалилъ меня за прилежаніе, охотно показывалъ мн, гд найти то, что я искалъ въ его книгахъ, и объяснялъ встрчающіяся въ нихъ трудности. Я смотрлъ на него, какъ на чудо учености и постепенно сталъ къ нему относиться съ благоговйной любовью. Но это продолжалось не долго. Съ теченіемъ времени онъ сталъ избгать моихъ вопросовъ и неохотно давать мн объясненія, онъ бранилъ меня за то, что я грязню пальцами его книги, хотя, видитъ Богъ, мои пальцы были всегда чище его собственныхъ, и на каждомъ шагу ставилъ мн во всемъ затрудненія подъ тмъ или другимъ предлогомъ. Долгое время я никакъ не могъ понять причины такой перемны въ его обращеніи, дйствительно, мн было чрезвычайно трудно догадаться и поврить, что въ немъ заговорила зависть къ способностямъ и познаніямъ бднаго малаго, чье невжество, всего нсколько лтъ тому назадъ, вызывало съ его стороны столько презрнія и насмшекъ. Я былъ тмъ боле удивленъ этой новой перемной въ его образ мыслей и отношеніи ко мн, что прекрасно сознавалъ, что она не могла быть вызвана моимъ самомнніемъ, эта черта во мн не только не усилилась, но напротивъ, въ послднее время я сталъ гораздо скромне. Но и самая моя скромность казалась моему подозрительному хозяину притворной и только утвердила его больше, чмъ что бы то ни было, въ предположеніи, что я задумалъ занять его мсто. Само собою разумется, подобное намреніе никогда не приходило’мн въ голову, и я былъ какъ громомъ пораженъ, когда однажды онъ обратился ко мн со словами:

— Вамъ незачмъ такъ усиленно работать, м-ръ Джервэзъ, даю вамъ слово, что несмотря на всю вашу хитрость и даже на поддержку м-ра У., вамъ не удастся занять мое мсто.

Истина внезапно открылась мн. Если бы онъ былъ знатокомъ человческой физіономіи, то прочелъ бы въ моихъ глазахъ мою невинность. Но онъ былъ слишкомъ убжденъ въ основательности своего подозрнія, и я зналъ, что сколько бы я ему ни доказывалъ, что мн никогда и въ голову не приходило намреніе, которое онъ мн приписывалъ — вс мои увренія послужатъ въ его глазахъ лишь подтвержденіемъ моего лицемрія. Я удовольствовался тмъ что вернулъ ему вс его книги и замтки и совершенно пересталъ интересоваться его лекціями, между тмъ, какъ раньше и всегда былъ самымъ внимательнымъ слушателемъ его. Я даже пересталъ заниматься тми предметами, которые входили въ программу его лекцій, для того, чтобы показать ему, что я былъ далекъ отъ всякой мысли о соперничеств съ нимъ. Такимъ образомъ дйствій я надялся усмирить его подозрнія. Я вначал смотрлъ на этотъ припадокъ ревности съ его стороны, какъ на своего рода несчастіе для меня, потому что мн пришлось прекратить занятія, доставлявшія мн большое удовлетвореніе, но на самомъ дл это принесло мн существенную пользу: я былъ вынужденъ обратиться къ другимъ книгамъ, и тогда только я увидалъ массу пробловъ въ моихъ знаніяхъ. Я много читалъ, но мои познанія были слишкомъ общи, и я пытался одолть сразу столько предметовъ, что ни въ одномъ не былъ вполн свдущъ.

Посл того, какъ я вернулъ хозяину вс его книги, въ моемъ распоряженіи были только т книги, которыя я самъ могъ покупать или доставать, и выборъ ихъ часто ставилъ меня въ большое затрудненіе. Поэтому я пользовался всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобы научиться чему-нибудь изъ разговоровъ и разсказовъ свдущихъ людей, съ которыми мы встрчались всюду, куда ни прізжали, и я часто видлъ, что одно знаніе помогало мн усвоивать другое, когда я этого всего мене ожидалъ. Я прибавлю еще, въ поощреніе другимъ, что все, что я заучилъ основательно, рано или поздно въ моей жизни, оказалось мн полезнымъ.

Объздивъ съ успхомъ различные провинціальные города Англіи, мой спутникъ ршилъ испытать счастья въ столиц и въ теченіе зимы прочесть тамъ рядъ лекцій для молодежи. Мы двинулись по направленію къ Лондону. Въ Вульвич, лежавшемъ на нашемъ пути, мы остановились и выступили тамъ передъ воспитанниками военной академіи. Во время лекціи мой спутникъ опять очутился въ затруднительномъ положеніи, такъ какъ не могъ разобрать своихъ замтокъ, которыхъ никто не переписывалъ съ тхъ поръ, какъ онъ изъялъ ихъ изъ моего вднія. По обыкновенію онъ сталъ длать при этомъ свои необыкновенныя ужимки которыя привели его молодую аудиторію въ веселое настроеніе. Кром того, онъ затянулъ свою лекцію настолько, что многіе изъ присутствовавшихъ стали отчаянно звать и явно выказывать свое нетерпніе увидть поскоре, что находится въ моемъ ящик, надясь, что найдутъ въ немъ вознагражденіе за испытываемую скуку. Мой господинъ замтилъ это. Будучи оскорбленъ въ своемъ самолюбіи и раздраженъ, онъ сталъ обращаться со мной въ самомъ грубомъ тон. Я отнесся къ его грубости совершенно спокойно, что расположило молодое общество въ мою пользу. Въ заключеніе онъ опять произнесъ прежнимъ язвительнымъ тономъ слдующія слова:

— Я не стану васъ доле задерживать, джентльмэны, вамъ предстоитъ еще увидть нчто, что, я увренъ, боле займетъ васъ, нежели все, что я могу вамъ предложить — вамъ предстоитъ увидть кукольный театръ м-ра Джервэза.

Это былъ самый неудачный оборотъ въ эту минуту, потому что вс, видвшіе мой кукольный театръ, какъ онъ его называлъ, вполн согласились съ его словами.

Мой хозяинъ все боле и боле злился видя это и потребовала, чтобы я сложилъ свой рудникъ въ ящикъ, не кончивъ его показывать. Но одинъ пылкій молодой человкъ очень горячо взялъ подъ свое покровительство меня и мой рудникъ, я въ свою очередь не сдавался и твердо отстаивалъ свое право довести объясненіе моей модели до конца. Молодому человку, выступившему въ мою защиту, такъ же понравилась теперь моя ршительность, какъ раньше мое терпніе. Онъ собралъ для меня среди присутствовавшихъ значительную сумму денегъ, которую я отказался принять, оставивъ себ только слдовавшее мн вознагражденіе.

— Ладно,— сказалъ,— вы не останетесь въ проигрыш. Вы дете теперь въ Лондонъ? Тамъ живетъ мой отецъ, вотъ его адресъ. Зайдите къ нему, а я напишу ему о васъ въ слдующемъ-же письм.

Какъ только мы пріхали въ Лондонъ, я отправился по данному мн адресу. Молодой человкъ оказался боле аккуратнымъ корреспондентомъ, нежели это свойственно обыкновенно молодымъ людямъ. Меня просили придти съ моей моделью рудника на слдующій вечеръ, когда у дтей хозяина дома соберутся гости. Когда я кончилъ показывать и объяснять модель, молодые зрители столпились вокругъ меня въ одномъ конц большого зала, осаждая меня безчисленными вопросами. Хозяинъ дома, директоръ Остъ-Индской компаніи, въ это время ходилъ взадъ и впередъ по комнат съ джентльмэномъ въ офицерскомъ мундир, съ Которымъ онъ о чемъ-то серьезно разговаривалъ. Какъ я потомъ понялъ, они говорили объ отливк оружія въ Вульвич для Остъ-Индской компаніи.

— Чарльсъ, — обратился хозяинъ дома къ своему сыну,— ты не помнишь, что говорилъ намъ твой братъ о количеств олова, употребляемаго въ Вульвич при отливк мдныхъ пушекъ?

Молодой человкъ отвтилъ, что не помнитъ, но указалъ отцу на меня, говоря, что его братъ отъ меня и получилъ эти свднія. Я имлъ полное основаніе радоваться, что воспользовался удобнымъ случаемъ пріобрсти эти свднія во время нашего короткаго пребыванія въ Вульвич. Директоръ остался доволенъ моимъ точнымъ отвтомъ на его вопросъ. По настоянію дтей онъ согласился осмотрть мой маленькій рудникъ, затмъ онъ сталъ мн предлагать различные вопросы. Въ конц концовъ онъ замтилъ джентльмэну, съ которымъ бесдовалъ весь вечеръ, что я хорошо выражаюсь, что все, что я знаю, я знаю основательно и что я владю искусствомъ возбуждать въ молодыхъ слушателяхъ интересъ къ тому, о чемъ я разсказываю.

— Я думаю, заключилъ онъ,— что онъ гораздо боле отвчаетъ требованіямъ д-ра Белля, чмъ вс прочіе, кого я видлъ.

Затмъ онъ сталъ меня подробно разспрашивать о моей жизни, онъ взялъ у меня адресъ м-ра У. и моего добраго хозяина (какъ я всегда называлъ м-ра Г.) и нкоторыхъ другихъ джентльмэновъ, въ домахъ которыхъ я бывалъ въ теченіи послднихъ трехъ или четырехъ лтъ, сказавъ, что наведетъ у нихъ справки обо мн, и если свднія, которыя я далъ о себ, такъ-же точны, какъ мои свднія о другихъ предметахъ, то онъ надется доставить мн очень выгодное мсто.

Черезъ нкоторое время онъ получилъ отвты на свои письма, которые его вполн удовлетворили. Онъ передалъ мн письмо м-ра Р., сказавъ:

— Это письмо вамъ слдуетъ сохранить у себя, потому что оно вамъ можетъ служить прекрасной рекомендаціей въ любомъ мст земного шара, гд мужество и врность находятъ себ настоящую оцнку.

Прочтя это письмо, я увидлъ, что мой хозяинъ въ самомъ доброжелательномъ тон разсказалъ въ немъ все мое поведеніе со дня открытія новой жилы въ его копяхъ.

Директоръ сказалъ мн, что если я ничего не, имю противъ путешествія въ Индію, то могу получить въ Мадрас мсто помощника д-ра Белля, одного изъ директоровъ пріюта для сиротъ, заведеніе это находится подъ непосредственномъ наблюденіемъ Остъ-Индской компаніи и вполн оправдываетъ свою прекрасную репутацію.

Жалованье, которое мн было предложено, превосходило мои самыя смлыя ожиданія, а все, что я узналъ о моихъ будущихъ обязанностяхъ, показалось мн чрезвычайно привлекательнымъ. Я поэтому поспшилъ покончить вс свои дла со своимъ спутникомъ, который былъ чрезвычайно удивленъ, что назначили на эту. должность не его. Чтобы успокоить его, я показалъ ему одно мсто въ условіяхъ д-ра Белля, гд говорилось, что докторъ предпочитаетъ, для занятій въ своей школ, совершенно молодого человка, не имющаго еще навыка въ преподаваніи, который во всемъ слдовалъ ‘бы его указаніямъ. Мн-же было тогда около девятнадцати лтъ. Мой спутникъ нсколько успокоился, узнавъ о такихъ условіяхъ, поставленныхъ д-ромъ Беллемъ, и мы, къ моему большему удовольствію, разстались довольно дружелюбно. Я не чувствовалъ никакого сожалнія, покидая его: мн было тяжело жить съ человкомъ, къ которому я не могъ привязаться. Посл того, какъ я имлъ дло съ двумя такими превосходными хозяевами и друзьями, какъ м-ръ У. и м-ръ Р.— чувствовать благодарность и привязаннность къ человку, съ которымъ я живу, стало нкоторымъ образомъ необходимымъ для моего счастья.

Передъ отъздомъ изъ Англіи, я получилъ новое доказательство доброты м-ра Р. Онъ написалъ мн, что такъ какъ я отправляюсь теперь въ далекую страну, куда неудобно переводить небольшія суммы въ десять гиней, составляющихъ мой годовой доходъ, то онъ ршилъ потратить эти деньги на нчто, что будетъ для меня чрезвычайно полезно, если я зайду къ м-ру Рамедену, въ Пиккадили, изготовляющему математическіе и физическіе приборы, то я найду у него приготовленнымъ все, что для меня заказано. Дале онъ писалъ, что разработка новой жилы въ его рудник, которую я ему указалъ, пошла гораздо лучше, чмъ онъ ожидалъ, и поэтому онъ считаетъ возможнымъ прибавить къ моему годовому доходу еще пятьдесятъ гиней.

У м-ра Рамедена нашелъ приготовленной для меня ящикъ съ разными приборами, тамъ были два небольшихъ глобуса, призмы, воздушный насосъ, насосъ для воды, говорная труба, небольшой аппаратъ для перегонки газовъ и аппаратъ для замораживанія воды. М-ръ Рамеденъ сообщилъ мн, что кром этихъ вещей для меня заказаны еще — небольшой воздушный шаръ и переносный телеграфъ въ форм зонтика, который онъ надется получить въ теченіи будущей недли. Кром того, ему поручено снабдить меня готовальней собственнаго издлія. Но,— прибавилъ онъ съ улыбкой,— вы можете считать себя счастливымъ, если вы скоро извлечете ихъ изъ моихъ рукъ.

И въ самомъ дл, я бгалъ къ нему несчетное число разъ въ теченіи двухъ недль, и только наканун моего отъзда все было кончено и доставлено мн.

——

Мы снялись съ якоря 20-го марта 18… года. Впрочемъ, не знаю, для чего я вамъ это говорю, разв только изъ подражанія всмъ путешественникамъ, которые думаютъ, что міру чрезвычайно важно знать, въ какой именно день они выхали изъ той или другой гавани. Я не стану слдовать ихъ примру, не буду вамъ давать подробнаго отчета о состояніи погоды, направленіи втра во время моего путешествія и т. д., скажу вамъ только, что мы прибыли благополучно въ Мадрасъ, пробывъ въ пути обычное для этого путешествія число мсяцевъ и дней. Къ моему большому сожалнію я не могу васъ занять разсказомъ о какой-нибудь смертельной опасности или о страшномъ кораблекрушеніи, не той простой причин, что намъ не приходилось ничего подобнаго переживать, точно такъ-же я не возьмусь вамъ описать бурю или смерть на мор.

Вы, безъ сомннія, ожидаете, что въ Индіи я, подобно многимъ другимъ, пережилъ удивительныя приключенія, и я боюсь, что вы будете очень разочарованы, если я вамъ скажу, что съ самаго прибытія въ Мадрасъ я началъ вести въ пріют д-ра Белля совершенно правильную жизнь, въ которой каждый день недли былъ вполн похожъ на предъидущій. Эта правильность отнюдь не казалась мн скучной, несмотря на то, что въ Англіи я привыкъ въ теченіи многихъ лтъ вести бродячій образъ жизни. Д-ръ Белль былъ очень строгъ, но въ то же время безусловно справедливъ во всемъ, что касалось моихъ обязанностей въ пріют, во всемъ-же остальномъ онъ былъ ко мн необыкновенно добръ и снисходителенъ. При такихъ условіяхъ моя свобода ничмъ не была стснена. Мой ученики постепенно привязались ко мн, такъ-же, какъ и я къ^ нимъ. Въ своихъ занятіяхъ съ ними я во всемъ слдовалъ указаніямъ д-ра Белля, и онъ не разъ говорилъ, что никогда еще у него не было лучшаго помощника. По окончаніи дневныхъ занятій я часто развлекалъ себя и старшихъ мальчиковъ опытами съ моимъ аппаратомъ для перегонки газовъ, воздушнымъ насосомъ, говорной трубой и т. д.

Однажды — это было, кажется, на четвертый годъ моего пребыванія въ Мадрас — д-ръ Белль призвалъ меня къ себ въ кабинетъ и спросилъ, не слыхалъ ли я когда нибудь объ одномъ изъ его учениковъ, Вилльям Смит. Будучи семнадцатилтнимъ юношей, онъ былъ прикомандированъ къ посольству, съ которымъ англійское правительство возвращало султану Типпо оставленныхъ имъ заложниковъ, и въ присутствіи султана онъ продлалъ рядъ физическихъ опытовъ. Я отвтилъ д-ру Беллю, что, покидая Англію, я читалъ въ отчетахъ о пріют выдержки изъ писемъ Вилльяма Смита во время его пребыванія при двор султана, что я очень хорошо помню т опыты, которые онъ продлывалъ, и помню также, что онъ былъ задержанъ по приказанію султана на девятнадцать дней посл того, какъ англійское посольство покинуло дворъ для того, чтобы научить двухъ придворныхъ (арузбеговъ) султана обращенію съ математическимъ аппаратомъ, поднесеннымъ въ даръ султану Типпо губернаторомъ Мадраса.

— Да,— сказалъ д-ръ Белль,— но съ того времени султанъ Типпо почти безпрерывно вель войну, и у него, должно быть, не было свободнаго времени для занятій физикой или математикой, теперь же онъ какъ, разъ заключилъ миръ и ищетъ для себя какого-нибудь, развлеченія. Онъ обратился къ губернатору Мадраса съ. просьбой снова отпустить къ нему одного изъ моихъ, учениковъ для того, чтобы освжить въ памяти его. придворныхъ пріобртенныя ими отъ Вилльяма Смита свднія и, какъ я предполагаю, показать султану какія нибудь новыя чудеса.

Д-ръ Белль предложилъ мн отправиться ко двору султана. Я согласился. Сдлавъ вс нужныя приготовленія, я уложилъ свою говорную трубу, приборы для замораживанія воды и добыванія газовъ, воздушный шаръ и телеграфъ и, захвативъ еще по совту д-ра Белля модель оловяннаго рудника, я отправился въ путь въ сопровожденіи двухъ старшихъ учениковъ д-ра Белля. На границ владній Типпо мы были встрчены четырьмя хиркарро, или солдатами, которые проводили насъ до резиденціи султана. На слдующій день посл нашего прибытія намъ была дана аудіенція. Я, никогда не видавшій азіатской роскоши, былъ совершенно ослпленъ тмъ чисто-восточнымъ блескомъ и великолпіемъ, которые открылись моимъ глазамъ. По окончаніи привтствій, сдланныхъ нами согласно обычаямъ его двора, султанъ приказалъ мн черезъ своего переводчика развернуть передъ нимъ вс мои познанія въ икусствахъ и наукахъ для поученія и развлеченія его двора.

Мои ящики и приборы были заблаговременно открыты, я сталъ показывать опытъ замораживаніе воды, но глаза Типпо были обращены на пестрый шелкъ воздушнаго шара, и съ удивительной стремительностью онъ безпрестанно прерывалъ меня вопросами о большомъ пустомъ мшк. Я постарался объяснить ему какъ могъ черезъ нашихъ переводчиковъ, что этотъ большой пустой мшокъ наполняется особаго рода воздухомъ, боле легкимъ, чмъ обыкновенный воздухъ, и тогда этотъ мшокъ, называемый у насъ воздушнымъ шаромъ, можетъ подняться высоко надъ его дворцомъ. Едва только переводчикъ передалъ султану мои слова, какъ онъ приказалъ мн немедленно наполнить шаръ, а когда я отвтилъ, что не могу этого сдлать немедленно, что я не разсчитывалъ показать этотъ опытъ въ тотъ-же день и потому не приготовился къ нему, Типпо сталъ выказывать знаки самаго дтскаго нетерпнія. Онъ веллъ мн передать, что если я не хочу показать ему то, что онъ хочетъ видть, то онъ не желаетъ смотрть то, что я стану ему показывать. Я отвтилъ черезъ переводчика въ самыхъ почтительныхъ, но твердыхъ выраженіяхъ, что никто, конечно, не дерзнетъ показывать султану Типпо въ его собственныхъ владніяхъ то, что ему не угодно видть, что я, по его желанію, нахожусь при его двор и по первому его приказанію всегда готовъ удалиться. Юноша, стоявшій по правую руку отъ трона султана, казалось, выслушалъ мой отвтъ съ большимъ одобреніемъ, а султанъ, напустивъ на себя видъ важности и достоинства, объявилъ мн, что онъ согласенъ ждать до слдующаго дня опыта съ воздушнымъ шаромъ и что онъ готовъ удостоить меня осмотрть теперь все, что я ему покажу.

Приборъ для замораживанія воды, казалось, понравился ему, но пока я объяснялъ его устройство, я видлъ, что мысль султана занята чмъ-то другимъ. На, конецъ, онъ не утерплъ и веллъ принести насосъ, сдланный имъ самимъ, который, по его словамъ, подымалъ воду выше, чмъ наши насосы. Вообще я замтилъ, что онъ гораздо больше думаетъ о томъ, какъ бы выказать свой небольшой запасъ знаній, нежели о пріобртеніи новыхъ свдній, и смсь тщеславія и невжества, которыя онъ проявлялъ въ этихъ случаяхъ, значительно умалила мое благоговніе передъ его вншнимъ блескомъ, который такъ поразилъ меня вначал… По временамъ онъ пытался вступать со мной въ состязаніе, желая выказать свое превосходство надо мною въ присутствіи всего двора, но когда эти попытки не удавались, онъ начиналъ обращаться со мной, какъ съ фокусникомъ, призваннымъ для того, чтобы. своими фокусами доставить развлеченіе его придворнымъ. Увидя мою говорную трубу, сдланную изъ мди, онъ посмотрлъ на нее съ большимъ пренебреженіемъ и веллъ своимъ трубачамъ показать мн ихъ трубы, сдланныя изъ серебра. Затмъ онъ приказалъ имъ прокричать въ трубы нсколько словъ, но оказалось, что моя труба звучитъ гораздо лучше. Мн былъ сдланъ намекъ черезъ одного изъ придворныхъ, что съ моей стороны было бы весьма благоразумно преподнести свою трубу султану, что я, конечно’, сейчасъ-же и сдлалъ, и онъ принялъ мой подарокъ съ такой радостью и стремительностью, съ какой ребенокъ хватаетъ новую игрушку, которую ему удалось выпросить.

ГЛАВА IV.

На слдующій день Типпо и весь его дворъ собрались посмотрть полетъ воздушнаго шара. Типпо сидлъ въ роскошномъ павильон, а самые знатные придворные стояли полукругомъ по об стороны его, юноша, котораго я замтилъ наканун, снова находился по правую руку султанами глаза его, полные любопытства, были устремлены на воздушный шаръ, предварительно наполненный газомъ и прикрпленный къ земл веревками. Этотъ юноша заинтересовалъ меня, я спросилъ, кто, онъ и узналъ, что это старшій сынъ султана, принцъ Абдулъ-Кали. Я не усплъ навести боле точныя справки о немъ, потому что въ эту минуту Типпо веллъ подать условленный раньше между нами сигналъ. Я мгновенно разрубилъ веревки, державшія шаръ, и онъ быстрыми, но плавными движеніями поднялся кверху, къ невыразимому удивленію и восторгу зрителей. Одни изъ нихъ стали хлопать руками и издавать громкія восклицанія, другіе смотрли вверхъ въ нмомъ восторг, и всеобщее волненіе заставило на минуту забыть вс ранги, даже самъ султанъ, казалось, былъ забытъ на это время, да и самъ онъ не замчалъ ничего вокругъ себя, всецло поглощенный зрлищемъ этого новаго чуда.

Когда шаръ исчезъ изъ вида, вс вернулись на свои мста и волненіе улеглось. Султанъ, желая снова привлечь на себя всеобщее вниманіе и въ то-же время выказать себя во всемъ своемъ великолпіи, отдалъ приказъ своему казначею немедленно выдать мн въ знакъ его монаршей милости, двсти пагодъ {Пагода — золотая остъ-индская монета = 2 р. 50 к.}. Я приблизился къ нему, чтобы выразить ему свою благодарность, въ почтительныхъ выраженіяхъ, которымъ меня раньше научили. Многіе изъ придворныхъ смотрли на меня съ завистью, какъ бы думая, что двсти пагодъ слишкомъ щедрое для меня вознагражденіе. Султанъ замтилъ ихъ недоброжелательные взгляды, они, казалось, забавляли его, и, желая еще больше подразнить своихъ приближенныхъ и въ то-же время поразить меня своимъ великодушіемъ, онъ снялъ съ руки брилліантовое кольцо, которое передалъ мн черезъ одного изъ своихъ офицеровъ. Когда я отошелъ, молодой принцъ, Абдулъ-Кали, шепнулъ что-то на ухо своему отцу. Вслдъ за тмъ одинъ изъ приближенныхъ султана передалъ мн его просьбу, или врне приказаніе, остаться еще нкоторое время при его двор, для того, чтобы научить молодого принца, его сына, обращенію съ моими европейскими машинами, для которыхъ на ихъ язык не было названій.

Это приказаніе сдлалось для меня источникомъ дйствительнаго удовольствія, принцъ Абдулъ-Кали оказался юношей не только съ живымъ и воспріимчивымъ умомъ, но и съ пріятнымъ характеромъ, совершенно не похожимъ на деспотическій и капризный нравъ его отца. Двнадцати лтъ отъ роду Абдулъ-Кали попалъ въ число тхъ принцевъ, которые въ качеств заложниковъ были оставлены съ лордомъ Корнваллисомъ въ Индіи. Съ вжливостью, рдко встрчающейся у сыновей восточныхъ деспотовъ, онъ при первомъ же знакомств веллъ мн показать великолпный паланкинъ, подаренный ему лордомъ Корнваллійскимъ, указывая на эмальированныхъ змй, которыми были украшены стнки паланкина и которыя въ эту минуту отливали въ лучахъ солнца всми цвтами радуги, онъ сказалъ мн любезно:

— Воспоминаніе о доброт вашего благороднаго соотечественника такъ-же ярко отражается въ моей душ, какъ эти краски въ моихъ глазахъ.

Въ характер молодого принца была еще одна черта, которая чрезвычайно расположила меня въ его пользу: онъ никогда не цнилъ подарковъ только по ихъ стоимости, для него всегда важне всего были чувства тхъ людей, которымъ онъ давалъ или отъ которыхъ принималъ подарки, и часто онъ какой-нибудь бездлушкой, ласковымъ словомъ или взглядомъ вызывалъ во мн большую благодарность, чмъ его тщеславный отецъ самыми цнными дарами. Типпо, приказавшій своему казначею выдавать мн пятьдесятъ рупій {Рупія — остъ-индская монета, приблизительно = 80 к.} въ день все время, что я буду при его двор, въ тоже время обращался со мной съ оскорбительнымъ пренебреженіемъ, которое мн, свободному британцу, было не легко сносить терпливо. Сынъ его, напротивъ, ясно показывалъ, что онъ чувствуетъ себя обязаннымъ предо мною за все то, чему я могу его научить, и никогда не давалъ замтить, что онъ, какъ принцъ, считаетъ возможнымъ заплатить пагодами или рупіями за оказываемыя ему услуги. И въ самомъ дл, привязанность нельзя купить, и кто желаетъ имть не только слугъ, но и друзей, никогда не долженъ забывать объ этомъ.

Каждый день давалъ мн новый поводъ къ сравненіямъ между султаномъ и его сыномъ,— и привязанность къ моему ученику возрастала во мн съ каждымъ днемъ.— Мой ученикъ! Я иногда самъ удивлялся при мысли, что молодой принцъ былъ дйствительно моимъ ученикомъ. Самый темный, неизвстный человкъ въ стран, какъ Англія, гд искусства, наука и литература доступны для всхъ, можетъ съ легкостью пріобрсти познанія, за которыя восточный деспотъ, окруженный пышностью и блескомъ, съ радостью готовъ заплатить слитками чистйшаго золота.

Однажды вечеромъ, по окончаніи дневныхъ занятій, султанъ Типпо вошелъ въ комнату своего сына въ ту минуту, когда я объяснялъ молодому принцу употребленіе нкоторыхъ математическихъ приборовъ.

— Мы хорошо ознакомлены съ этими вещами, — замтилъ султанъ высокомрнымъ тономъ, — губернаторъ Мадраса прислалъ намъ подобные предметы вмст со многими другими, я передалъ ихъ нкоторымъ изъ моихъ орузбеговъ, которые, конечно, достаточно хорошо объяснили ихъ принцу.

Принцъ Абдулъ-Кали скромно возразилъ, что онъ никогда раньше не могъ понять устройства этихъ приборовъ, потому что арузбегъ, который взялъ на себя объяснить ихъ ему, не умлъ самую простую вещь представить такъ ясно, какъ это длаю я.

Меня бросило въ жаръ отъ этой похвалы и отъ сознанія, что я ее заслужилъ. Сидя въ прежнія времена по нонамъ надъ книгами моего бывшаго хозяина, я, конечно, и не воображалъ, что когда-нибудь, благодаря имъ, добьюсь такой высокой чести.

— Что находится въ этомъ ящик?— спросилъ султанъ, указывая, на ящикъ, содержащій модель оловяннаго рудника — я не помню, что бы его открывали въ моемъ присутствіи.

Я отвтилъ, что не открывалъ его, потому что полагалъ, что въ немъ нтъ ничего, достойнаго вниманія султана. Но Типпо веллъ мн сейчасъ-же показать, что находится въ ящик. Къ моему большому удивленію моя модель его чрезвычайно заинтересовала, онъ осматривалъ каждую часть, дергалъ проволоки, которыми приводились въ движеніе мои куклы, и предлагалъ мн безчисленное множество вопросовъ, касающихся оловянныхъ рудниковъ. Я былъ тмъ боле пораженъ, что думалъ всегда, что султанъ считаетъ недостойнымъ своего вниманія все, что касается промышленности. Я никакъ не могъ понять, отчего онъ такъ заинтересовался моей моделью. Но онъ самъ далъ мн ключъ къ этой загадк, сказавъ, что въ его владніяхъ есть оловянные рудники, которые могли бы давать значительный доходъ въ его казну, если бы они разрабатывались, какъ слдуетъ, но въ настоящее время, вслдствіе небрежности или мошенничества чиновниковъ, эти рудники скоре обременительны для казны, чмъ доходны.

Онъ спросилъ, какъ эта модель попала въ мои руки, и когда его переводчикъ сказалъ ему, что я самъ ее сдлалъ, онъ заставилъ его два раза повторить свой вопросъ и мой отвтъ — онъ не хотлъ врить, что правильно меня понялъ. Затмъ онъ спросилъ, какимъ образомъ я ознакомился съ разработкой руды и гд я раздобылъ вс свднія, короче, веллъ мн разсказать ему свою исторію. Я возразилъ, что это длинная исторія, едва-ли заслуживающая вниманія, но въ этотъ вечеръ ему, казалось, нечего было длать, и онъ хотлъ непремнно удовлетворить свое любопытство, еще боле возбужденное моими словами. Онъ повторилъ свое приказаніе разсказать ему мои приключенія, и я сталъ разсказывать исторію моихъ дтскихъ лтъ. Мн очень польстилъ интересъ, съ которымъ молодой принцъ отнесся къ моему бгству изъ рудника, и его похвалы моей врности хозяину.

Султанъ, напротивъ, слушалъ меня вначал съ любопытствомъ, а потомъ съ недоврчивымъ видомъ. Замтивъ это, я досталъ, письмо моего хозяина къ директору Остъ-Индской компаніи, которое вполн подтверждало мой разсказъ. Я вручилъ это письмо переводчику, который съ большимъ трудомъ перевелъ его султану.

Въ письм были подписи нсколькихъ служащихъ въ Остъ-Индской компаніи, проживающихъ въ Мадрас, имена которыхъ-были хорошо извстны Типпо, и оно вполн убдило его въ моей правдивости. Онъ стоялъ нкоторое время, погруженный въ размышленіе, съ глазами, обращенными на модель рудника, затмъ, посовтовавшись съ молодымъ принцемъ, какъ я понялъ по тону его голоса и выраженію лица, онъ веллъ мн передать, что если я соглашусь постить оловянные рудники, находящіеся въ его владніяхъ, и показать рудокопамъ, какъ слдуетъ обрабатывать руду по образцу англійскихъ рудниковъ, я получу изъ его казны вознагражденіе, значительно превышающее мои услуги и вполн соотвтствующее великодушію и щедрости султана.

Мн было дано нсколько дней на размышленіе. Хотя меня очень прельщала мысль, что я могу въ короткое время накопить сумму денегъ, которая сдлаетъ меня независимымъ на всю жизнь, но, зная капризный и деспотическій характеръ Типпо, я колебался поступить къ нему на службу, во всякомъ случа, ршивъ ничего не длать безъ вдома д-ра Белля, я сейчасъ-же написалъ ему. Онъ отвтилъ мн, что по его мннію не слдовало пренебрегать такимъ случаемъ. Посл этого мои надежды окончательно одержали верхъ надъ моими опасеніями, и я согласился на сдланное мн предложеніе.

Пер. съ англ. Ад. Острогорской.

(Окончаніе слдуетъ).

‘Юный Читатель’, NoNo 10, 12, 1900

Хромой Джервэзъ.

ГЛАВА I.

ГЛАВА II.

ГЛАВА III.

ГЛАВА IV.

Читайте также: