Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703), Лукьянов Иоанн, Год: 1703

Описание
Время на прочтение: 814 минут(ы)
Скачать в PDF

Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

Серия ‘Литературные памятники’
М., ‘Наука’, 2008
OCR Бычков М. Н.

СОДЕРЖАНИЕ

ТЕКСТЫ
ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)
ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников)
ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников)
ПРИЛОЖЕНИЯ
Л.А. Ольшевская, С.Н. Травников. Житие и хождение Иоанна Лукьянова
Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников. Археографический обзор списков и редакций ‘Хождения в Святую землю’
РАЗНОЧТЕНИЯ
Первая редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)
Вторая редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и A.A. Решетова)
Третья редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и A.A. Решетова)
КОММЕНТАРИИ (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)
Тексты
Первая редакция
Вторая редакция
Третья редакция
БИБЛИОГРАФИЯ
СЛОВАРЬ
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Тексты

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. ОПИСАНИЕ ПУТИ КО СВЯТОМУ ГРАДУ ИЕРУСАЛИМУ*: ОТ МОСКВЫ ДО КИЕВА И2 ОТ КИЕВА ДО ВОЛОЖСКОЙ ЗЕМЛИ*, ОТ ВОЛОЖСКОЙ ЗЕМЛИ ДО ДУНАЯ, ВЕЛИКИЯ РЕКИ, И СЕЙ ХОДЪ ВСЕ ПО СУХОЙ ЗЕМЛИ, А ОТ ДУНАЯ ДО ЦАРЯГРАДА И ОТ ЦАРЯГРАДА ДО СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА ТО ВСЕ ХОЖДЕНИЕ МОРЕМ, ТОКМО ПОЛТАРА ДНИ ЗЕМЛЕЮ. ЛЕТА 3СЕМ ТЫСЯЧЬ ДВСТЕ ДЕСЯТОГО4 ГОДУ5* МЕСЯЦА ДЕКЕМВРИЯ В СЕДМЫЙНАДЕСЯТЪ ДЕНЬ ХОЖДЕНИЕ ВО ИЕРОСАЛИМЪ С МОСКВЫ СТАРЦА ЛЕОНТИЯ

Месяца декабря в седмыйнадесять день, на память святаго пророка Даниила и святыхь триехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила*, поидохомъ мы из царствующаго града Москвы на первомъ часу дни* в среду. И бысть намъ той день зело печаленъ и уныливъ6: л. 1 об. // бяше бо той весь день дождь с снегомъ и с ветром великимъ. И зло бысть печално о томъ и скорбно, но положихомся на милость Божию: буди ево1, Свта2, воля, Творца нашего! И тако того3 дни отидохомъ от Москвы тритцать4 пять врст*, а уже день к вечеру приходить, и стахом на двор у крестьянина в вотчине* царевича Милитинского*. И бысть намъ та нощь покойна, и печаль свою все5 забыхомъ.
И встали заутра6 рано, в третиемъ куроглашении, и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ, и стали в сел всемилостиваго Спаса, порекломъ Купля, и тут мы обдали. И, пообдавъ, пошли в путь. И отидохомъ 35 верст, и стали начевать в вотчине боярина Лва7 Кириловича Нарышкина* деревни Лыкова. И тутъ мы переначевали, и заутра рано встали, и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ*, и стали в вотчине Новодевичья монастыря*, пореклом л. 2. // Добряги. И тутъ ядши хлба, поидохомъ к богоспасаемому граду Калуги.
И пришли в богоспасаемый1 градъ Калугу в пятокъ в третьем часу нощи2. И стали у боголюбца3, посадского4 человка, у Никифора Иосифова сына Коротаева и у сына ево5, у6 Иосифа Никифорова7. У него два внука женатыхъ, самъ уже в старости мастити, сединами украшенъ. И прия насъ с любовью8, и угости насъ добр, сотвори намъ вечерю добру и пространну, и конемъ такожде кормъ и покои, нам же посла одры мягкия9. И пребыхом у него два дни в радости велицей. Спаси ево Богъ, миленкого, за любовь его! Градъ Калуга стоитъ на Ок-рке на левой стран на гор высоко, красовито, и10 немного такихъ градовъ в Московскомъ царств. А11 города нетъ: был древянной12, л. 2 об. // да згорелъ, толко башня одна с прозжими воротами. А церквей в немъ каменныхъ 11, деревянныхъ 18, жильемъ зело пространенъ, люди зло доброхотны, приволенъ зло хлебомъ и овощемъ, и лсом всяким, и дровами доволенъ. Друтаго поискать такова города в Московском государстве!2 Площадь торговая зло хороша, рядовъ такожде много, торговых людей весма много и зло проходцы в чужия земли с купецкими товары: в Сибирь, в Китай, в Немецкия земли и в Царьградъ, в Шленескъ*, во Гданескъ.
И декабря въ 233 день, в понедлник, пошли мы во4 обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго5 ея Введения*, ко честному отцу игумену Спиридону ради благословния на путное шествие. И приидохом во обитель ко отцу Спиридону. И отецъ Спиридонъ з братиею нашему приходу зло обрадовались, а самъ зло болн: ноги у него болять. И строитель Лаврентей, л. 3. // и козначей1 Аврамий2, и келарь Корнилий зло такожде нашему приходу обрадовались и помогали намъ о3 путномъ хождении, чтобы отецъ Спиридон подалъ намъ на путное шествие свое отеческое благословние. И онъ зело с радостию насъ благословилъ и с растворенною своею теплою душею. И праздновахомъ у него праздникъ Рождество Христово в радости велицей, и пхомъ всенощное стояние, потом часы* и молебное пние. Потомъ поидохомъ за трапезу ясти хлба. И, вставъ4 из-за трапезы, воздаша благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомся, и начахомъ благословения просити на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ свое отеческое благословение и отпусти насъ с миромъ, сам же слезы от очию своею испускаше. И отцы, и братия — вси насъ5 проводиша, такожде слезы от очию испускаху. И далеко нас проводиша, л. 3 об. // и поклонишася1 до земли, и мы имъ такожде, и целовахомъ друг друга, и растахомся с великою любовию.
И паки возвратихомся вспять в Калугу. И бысть намъ печаленъ и нестроен путь, зло мятеженъ: метелица была с ветромъ великимъ противным. И когда2 обвечерехомъ и дорогу истеряхомъ, Зедва с великим трудом обртохом4, — близ смерти быхомъ.
И пришли во град якобы в5 полунощи к тому же боголюбцу к Никифору Иосифовичу и к сыну ево. И приятъ нас с любовию, и угостиша насъ добре, сотвори намъ вечерю добру. И, воставши от трапезы, благодарихомъ Бога, и тому господину поклонихомся до земли за его премногую любовъ. И тако забыхом бывшую6 скорбь и нужду свою, случившуюся на пути. И посла намъ одры мягкия7, и уснухом добр до заутра. И потомъ услышаша насъ братия о нашем приезд и приидоша к намъ на посещение. И тако л. 4. // мы пребыхомъ у него 41 дни. Зло насъ упокоилъ добре и напутствовал, и проводилъ насъ ево сынъ2 Иосифъ за Оку-рку. От Москвы до Калуги два девяноста верстъ.
Декабря въ 30 день поидохомъ ис3 Калуги в среду на первомъ часу дни, на отдание Рожества Христова*. И в той день бысть нам нужда велия: дождевая4 погода5, снегъ весь согнало, Ока-река зло наводнилася, едва за нея6 переправились. И проводилъ насъ Иосифъ Никифоровичъ за Оку-реку. И отдахомъ последне целование другъ другу, и поклонихомся до земли — и тако расталися7. А сами плакали: уже мнехомъ себ, что последне наше видание. И егда взыдохом на гору на другую страну Оки-рки, и обратихомся ко граду, и помолихомся церквамъ Божиимъ, и гражданом поклонихомся. Увы, нашъ преславный8 градъ л. 4 об. // Калуга, отечество наше драгое! И тако поклонихомся граду и поидохомъ в путь свой.
И бысть намъ той день труденъ велми и тяжекъ: снегъ весь1 збило дождемъ, реки вс лед взламало. И того дни мы отидохомъ в пути 30 верстъ от Калуги и приидохомъ на варницу2* за Добрымъ монастыремъ* к боголюбцу орлянину, — имя ему Лазарь3, — к тестю Евсевия Басова. И тутъ ево тесть принял насъ с любовию и сотвори4 намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И той Лазарь5 угости насъ добре и на путь намъ рыбки пожаловал, а конемъ овсеца. И пристахомъ у него до утра, и вставши заутра на первомъ часу, и пошли в путь свой.
И декабря6 въ 317 день8, на праздникъ Обрзания Господа нашего Исуса Христа*, приидохомъ под Лифинъ-град* на Оке-реке.
И Ока-рка зло наводнилася, и лдъ взломало9 л. 5. // — и тут мы чрез рку Оку не перехали. И приидохомъ во оно мсто, на устье1 Упы-реки, и тамо такожде нужно перезжать чрез Оку: вода бжитъ поверхъ лду, якобы коню по седлину. И тако мы с нуждою2 переправились Оку-реку, все вонъ выбирали ис3 саней, а иное и помочили. И когда мы перехали Оку-реку и стали борошенъ вкладывати4, и тутъ нас настигъ орлянинъ Евсевий Басовъ и провожал насъ до засеки* Николской5. И тутъ с нами лъ хлб и, дши, паки в домъ возвратился. Спаси ево Богъ, миленкова6, за ево любовь! Всю нощь не спалъ, ис Калуги за нами бжал, и на варницы не засталъ нас, не слазя с коня, вслед за нами бжалъ, и нас нагналъ на устьи7 Упы-реки, и проводил насъ до засеки. И тако возвратися вспять, мы же поидохомъ ко граду Блеву*. Градъ Лифинъ стоитъ на Ок-рке на левой стране, городина неболшая. От Калуги до Лифина 40 верстъ. л. 5 об. // Мы же поидохомъ чрез засеку ко граду Белеву и минухомъ того1 дни Николу Гостунского*. И, не дошедъ Белева за 10 верстъ, обвечерехом, и пошли в нощь ко граду Блеву2. И аще бы не случися3 с нами на пути доброй человкъ блевецъ, — спаси ево Бог, — то бы намъ пути не найти ко граду: нужно силно было, везд воды разлилися, а ему путь вдом, такъ насъ4 обводилъ нужныя мста.
И приидохомъ под град Блевъ ко Оке-рке, и в Спаскомъ5 монастыре* 4 часа 6ударило ночи7. И Оку-реку ледъ весь взломило и от брега далече отбило — перехать невозможно. И тутъ, на брегу Оки-рки, начуетъ8 множество9 народа поселянъ: прихали к торгу с хлбомъ и со всячиною. И мы тутъ же10 близъ ихъ табаровъ11 стали. И той блевецъ, кой насъ велъ, пошелъ со мною пути искать, и преидохом с нуждою за Оку-рку по икре межу стругами. л. 6. // Градъ Блевъ стоит на Оке-рке на левой стран на гор, высокъ, красовитъ, жильемъ с половину Калуги, град древянной1, ветхъ уже. И приидохомъ к нему в дом, и подружия ево встретила насъ с любовию и сотворила намъ вечерю добру. Той же боголюбцъ тоя же нощи с сыномъ своим, связавши вязенку сенца, пошел в таборы за Оку-рку к нашей братьи, а меня2 не отпустилъ из дому своего и 3посла ми4 одръ. И тако уснухомъ до заутра, забыхъ путную нужду. Той же боголюбецъ той же ночи, отнесши корму конем, возвратися домой, а тамо з братиею нашею оставил сына своего.
И утре востали, и на первомъ часу (поутру)5 пришли ко брегу Оки-рки. И Ока-рка зло наводнилася той ночи6, едва с великою нуждою7 преидохомъ на онъ полъ рки к братии нашей. Братия же наша зло намъ возрадовались и стали промышлять, как8 бы с возами перехать. И градския жители маломощныя9 стали л. 6 об. // помышлять, как бы переправу здлать, и стали икры наводить в порожнихъ мстахъ, и тако здлали перезд. Также и мы перехали, дали перевозъ и поидохомъ с миромъ во градъ Блевъ. И перевощики милнкия1 свдали, что мы демъ во святый градъ Иерусалимъ2, и, нагнавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали с нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленкия3, добрыя люди — блевича4!
И приидохомъ в домъ к тому же боголюбцу мы генваря во 2 день, и прибыхом той день и нощь, покоилъ нас добре и коней наших. И прииде к намъ боголюбцъ, посадской5 человкъ, именемъ Родионъ Вязмитинъ6, и возметъ насъ со всемъ к себ в дом свой, и угости насъ нарочито. И многая к нам граждане прихождаху, и в домы своя 7к себ8 насъ бирали, и покоили насъ добре. И пребыхомъ у того боголюбца два дни, поилъ и кормил насъ и коней наших. В Блев люди зело доброхотны, люд зло здоров и румянъ, мужескъ пол л. 7. // и женскъ зло крупенъ и поклончивъ.
А вода в городе нужна: все со Оки-рки возят. От Лифина до Белева 30 верстъ, толко пространные т врсты.
Генваря против 5 числа в ночи пошли из Блева к Волхову* со орляниномъ Евсевиемъ Басовымъ. А в ту ночь стало морозить, зажоры великия были, нужно силно было. И приидохомъ в Болховъ утре рано, на первомъ часу дни, на предпразднество1 Богоявления Господня*, и пребыхомъ той день в Болхов весь до ночи. И нача насъ той орлянинъ к себ в гости на Орелъ звати. Нам же и не по пути с нимъ хати, но обаче не преслушахомъ ево любви, поидохомъ с нимъ до Орла.
Градъ Болховъ стоит на реке на Угре на левой сторон2 на3 горахъ красовито. Городъ древянной4, ветхъ уже, церквей каменныхъ5 от малой части, монастырь6 хорошъ*, от града якобы поприще, рядовъ много, площадь торговая хороша, хлба 7много бывает8, а дровами скудно сильно9. Люди в немъ невежи, искусу нет л. 7 об. // ни у мужеска полу, ни у женска, не как Калуга или Белевъ, своя мера дулепы. З Блева до Волхова 40 верстъ2.
Генваря въ 5 день в нощи, противу3 Богоявлениева дни, въ 6 часу нощи4, поидохомъ из Волхова на Орелъ и нощъ ту всю шли. Нужда была велика: степъ голая, а заметь была большая5, се морозъ былъ великъ — болно перезябли.
И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, пришли 6во град Орелъ7 в самой выход, какъ вышли со кресты на воду*, и стали у боголюбца, у посадского8 человка Ильи9 Басова. И тотъ боголюбцъ былъ в т поры на вод, а когда пришел с воды, и зло намъ обрадовался и учреди намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сена доволно. Покуды мы у него стояли въ его доме, все насъ поилъ и кормил и коней — болши10 тоя любви невозможно сотворить, якоже Авраам Странноприимецъ*. И свдали про насъ христолюбцы, начаша насъ л. 8. // к себ звати в домы своя и покоити насъ. Спаси их Богъ, добрыя люди — миленкия1 орляне2! А люди зело к церквамъ усердны, и часто по вся годы ездят в Киевъ Богу молится з женами и з дтми, и с нами многия хотели итти во Иеросалимъ, да за тлесными недостатками не пошли.
Град Орелъ стоит в степи на ниском мст на Ок-реке на левой сторон. Город древяной3, ветхъ уже, жильемъ4 немногалюденъ5, пристань соляная6 и хлбная зло велика — матица хлбная! A Орел-рка сквозь градское жилище течетъ и пала во Оку с левой страны. Лесомъ и дровами зло нужно. Церквей каменных много, монастырь мужеской* зло хорошъ, ограда каменная. И пребыхомъ мы на Орл 5 дней, не было нам товарыщей, затемъ много прожили. От Волхова до Орла 40 верстъ. Генваря в 117 день заутра8 рано пошли на Кромы*. л. 8 об. // И того же дня пришли в Кромы, и тутъ мы обдали. И зло около Кромы1 воровато, мы очень боялися. Городъ Кромы2 самой убогой, нет в немъ и бозару3. Люди в нем зло убоги4, все шерешъ наголо, а живутъ что кочевыя татары5, избнки зло нужны. И тутъ ядши хлба и поидохомъ в Комарецкую волость*. Зло была заметель велика, ветры противныя. Нужно было конемъ, и самимъ посидеть нелзя, а егунье* лошадей своих погоняютъ, ни малехонко не наровят. Беда с ними! Много и грха приняли, коней у нас злоди постановили. И6 идохомъ Комарецкою волостью от Орла до Севска* три дни.
Генваря въ7 14 день пошли во градъ Севскъ8 и стали у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орлянина Евсевия Басова, а мы ему не знаемы. И когда прочел, стал нам знаемъ и приятенъ и зло насъ с любовию принял. И сотвори9 трапезу пространну, и созва своих сродниковъ, и возвеселися л. 9. // с нами.
И 1во вторый день поиде с нами к2 воевод з грамотою царскою, къ Леонтью3 Михайловичю Коробину* с товарыщем. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у меня: ‘Что-де теб надобны4 подводы5?’ И я ему сказал, что у насъ свои кони есть. ‘Я, мол, для того к твоей милости пришолъ6 объявится7, что в лист к теб писано меня зд не задержать, что городъ зде порубжной’. И воевода мн сказалъ: ‘Поезжай, Богъ да теб в помощь!’ Смирной человкъ — воевода. И тако мы пошли из дому воеводскога8.
Той же господинъ во9 2 день такожде созва к себ сродниковъ и друзей, и учреди нас трапезою пространною, и послужи10 нам добр. Мы же веселились доволно, и медку было много. Такую11 нам любовъ сотворилъ, якоже искренний сродникъ. А12 все намъ радел: и в таможне печать пропускную взялъ, и проводника намъ дал дорогу указывать. Спаси ево Богъ за ево любовъ! Дивной13 сей14 человекъ! Ажно есть у Бога-та15 еще добрыхъ-та16 людей много: спастися миленкой всячески хощетъ! л. 9 об. // Град Севскъ стоит на рек на Сев. Город деревянной1, другой острокъ дубовой, третей земляной. Город Севскъ хорошъ, ряды хороши, торги хорошия. А люди в немъ живутъ все служивыя, мало посадскихъ2, и московския тут есть стрелцы — и все люди зло доброхотны и приветливы. Тутъ и денги всякия3 меняютъ: чехи на московския и талери4*. И пребыхомъ в Севск два дни. От Орла до Свска 120 верстъ.
А день уже к вечеру преклонился, поидохомъ из Севска генваря въ 16 день в малороссийския городы за рубжъ. И отошли от Свска 15 верстъ, тутъ стоит застава из Севска. И вопроси5 у насъ печать6, мы же имъ отдахомъ и тутъ у нихъ7 шалаша вмсте с целовалниками и начевали. И мало опочихом, и востахомъ. И бысть наше шествие благополучно: нощъ была тиха и лунна, и покойно было итти, яко и воздуху нам служащу. И поутру стали в сел, тутъ коней кормили8 и сами ли.
л. 10. // Генваря в 17 день приидохом в малороссийский город Глуховъ*. И тутъ насъ наши калужини1 и блевича приняли к себ на стоялой двор, и к себ взяли съ любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое намъ добро чинили, яко сродницы, наипаче сродникъ — такая огненная в нихъ любовъ! Да провожали насъ за градъ версты з две. А сами, миленкия, такъ плачутъ, не можемъ ихъ назад возвратить, и едва ихъ возвратихомъ вспять. ‘Кабы де мочно, мы б де с вами шли!’ И уже мы поле отшедши2 поприща з два, оглянемся назад, а они, такия3 миленкия4, стоятъ да кланяются вслд намъ. Такая любовъ огненная! Мы подивилися такой Христовой любви. Спаси ихъ Господь Бог, свтовъ наших! Люди добрыя и хорошия — калуженя5 и белевича, нелзя ихъ забыть любви.
Город Глуховъ земляной, обруб дубовой, велми крепокъ, а в нем жителей велми богатыхъ много, пановъ. И строение в нем преузорочное, светлицы хорошия, полаты л. 10 об. // в немъ полковника стародубского Моклошевского* зло хороши, ратуша* зло хороша, и рядов много, церквей каменныхъ много, девичь монастырь* предивенъ зло, соборная церковь хороша очень. Зло лихоманы хохлы затейливы к хоромному строению! В малороссийских1 городх другова2 врядъ такова3 города сыскать, лутче Киева строением и жила. От Свска до Глухова 804 верстъ.
Генваря въ 19 день из Глухова пошли мы х Королевцу* и, не дошед, начевали. И утре рано, часу в друтомъ дни, пришли в Королевецъ и стали у боголюбца: преже5 сего бывал белевитин, да тутъ женился, к двке во двор вшел. И принял онъ насъ6 с любовию, хлбом нас и коней наших кормил, и к сотнику* со мною ходилъ. И сотникъ нам талер на дорогу дал, а онъ намъ, сам хозяин, на дорогу и винца дал, яковитки и простова7, — зло миленкие8 любовны, — и за город выпроводил.
Град Королевецъ — город земляной, обруб дубовой л. 11. // и житием средней, рядов много, жители небогатыя1, строенье2 по-среднему. Ярмонок великъ бываетъ: нын Свинской нетъ*, такъ тутъ нын съзжаются, многолюдно бывает будет противу3 Свинской. Толко немного бываетъ торгу, а товаровъ всякихъ бываетъ много: и московских, и полскихъ, и грекъ много живетъ, торгуются. Толко хорошего торгу на 3 дни, а то на праздникъ на Семеновъ день* вс вдруг и разъезжаются4. И того же дни, ядши хлба, поидохомъ ис Королевца в Батуринъ*. От Глухова до Королевца 30 верстъ.
Генваря въ5 22 день поидохомъ в Батурин-градъ. И у градскихъ воротъ кораулъ6, московския стрелцы на карауле стоятъ. И караулъ остановил насъ у проезжей башни, стали насъ спрашивать: ‘Что за люди? Откуда и куда едете? Есть ли де у васъ прозжая грамота?’ И мы имъ сказалися, что мы люди — московския жители, а едем во святый7 град Иеросалимъ Гробу Господню поклонитися. И они8 повли нас до сьезжей избы*. И пятисотной* л. 11 об. // принял у нас листъ государевъ, и, прочетши, велл нам отвсти дворъ стоять, и приказал намъ дать конемъ корму. А гетмана* в то время не случилося дома: похалъ к Москв, к государю. И тут мы обдали, а господин дома тотъ, гд мы стояли, зло нам честь воздалъ и1 обедъ хорошей устроил. И, ядши хлба, того же дни изыдохомъ из Батурина вонъ.
Градъ Батуринъ стоит2 на рек на Семи на лвой сторон3 на гор красовито. Городъ земляной, строение4 в немъ поплоше Глухова, и светлицы гетманския ряд длу. И город не добр крпокъ, да еще сталица5 гетманская! Толко онъ крпок стрелцами московскими, на карауле все они6 стоят. Тутъ целой полкъ стрелцов живутъ. И гетманъ, онъ ветъ стрелцами-та7 и крепокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятся, да онъ их и жалуетъ, беспрестани8 им кормъ, а безъ нихъ пяди* не ступитъ. От Королевца да Батурина 30 верстъ.
Того же дни пошли л. 12. // из Батурина в Барзну*. И генваря въ1 23 день2 поидохом в Барзну. Град Барзна таковъ же, что Королевецъ, или полутче3. И, ядши хлба, пошли в путь свой. От Батурина до Борзны4 30 верстъ.
Генваря въ5 23 день пошли из Барзны6 к Нежину*, а дорога уже стала зло нужна. И съехалися с нами московския стрелцы: бывали торговыя люди, а живутъ они в Путимли*, a хали они к Нжинской ярмонке7 — такъ они с нами и похали. А мы им зло рады, потому что им путь вдом, а намъ дорога незнакома. И того дни начевали в корчм, и утре, вставши8, пошли. А снегу уже ничего нетъ, земля голая. Нужда была велика: таковъ был ветръ нам противной. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-та, покажется, тутъ предстоит! Сидеть нелзя, лошади насилу по земли сани волокуть, а нас втръ валяетъ. А станешъ за сани держатся, такъ лошадь остановишь. Увы да гор! Была та дорошка сладка, слава Богу, нын уже забыто! Едва мы добихомся до Максимовой корчмы. Тут л. 12 об. // дали конем отдохнуть, покормили, и сами хлба поели, да опять побрели, а ветръ мало потихъ. Едва с великою1 нуждою2 добилися Нежина, коней зло умордовали, а сами також утомилися, что сонныя валяемся.
И когда мы пошли во градския ворота, тогда караулщики3 стали насъ звать да4 воеводы5. Мы же пошли к воевод, а воевода былъ немчинъ. И воевода у нас дозжей грамоты досматривал и отпустилъ нас с миром. Мы же пошли и обретохомъ братию свою — калужанъ, купецких людей, прихали к ярмонк торговать — и стали с ними на одномъ двор. И они нам6, миленкия7, рады8. Спаси ихъ Богъ за любовь их! Да спаси Богъ Давыда9 Стефановича! Тотъ-то, миленкой, христианская-та душа, тотъ нам10 всячиною промышлялъ, и пекся нашим путемъ, и денги намъ обменял (золотыя и талери11 на московския денги), и телеги намъ покупал, и товарыщевъ12 в Царьград, грековъ, сыскал. А насъ, покудова мы жили в Нжине, поил, и кормилъ, и денегъ на дорогу дал и масла кринку, a мн далъ Новой Завтъ острожской л. 13. // печати*. Спаси его Богъ, свта, и дружину ево! А1 он у нихъ что полковникъ, во всмъ его слушаютъ. И спаси Богъ Галактионушка, Мосягина по прозванию, доброй человкъ и Семенъ Григорьевичъ Алферовъ — все, миленкия2, нашимъ путемъ радли, что рождшия3 братия!
Город Нежинъ стоит на плоском мсте. В нем живут грековъ много торговыхъ людей. Два города в немъ: один земляной, а острогъ деревянной, великъ жильемъ4, и строение хорошо. И Давыдъ5 Стефановичъ проводил нас з дружинаю6 своею за град якобы поприща три7, и плакали по насъ. Уже намъ от братии нашей послднее такое провожание. И простихомся, друтъ другу поклонихомся.
Генваря в 27 день пошли из Нжина к преславному граду Киеву рано, на первомъ часу дни. И того8 дни была намъ нужда великая: земля вся растворилася9, так тяжко было лошадям и самимъ было нужно итить. И того10 дни едва с великою нуждою дохали до корчмы, часа л. 13 об. // в два ночи прихали. В корчму толко женка одна, и та курва. И мы тутъ съ нуждою1 великою начевали, всю ночь стереглися2, стали3 к полю, а пьяныя таскаются во всю ночь.
4Утре рано востали и пошли в путь свой. И той день такожде с нуждою шли и пришли в сло. Тутъ едва выпросилися5 начевать, хижина зло нужна. Тутъ к нам же нощию прихал ис Киева протопопъ глуховской: здил в Киев к дтемъ (дти ево в Киеве в школ учатся науки). Да, спаси ево Богъ, не потеснил насъ, в кибитки6 легъ спать, такъ нам покойно было.
И утре рано востахом и пошли в Киевъ. И пришли в село Боровичи7 за 17 верстъ от Киева. И от того села увидили8 мы преславный9 град Киев, стоитъ на гарахъ10 высокихъ. И вазрадовалися11 тогда, слезли с коней, и поклонилися святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахом, а сами рекохом: ‘Слава теб, Господи, слава теб, яко сподобил еси нас видти преславный градъ Киев! Сподоби нас, Господи, видети и святый градъ Иеросалим!’ И тако пошли к12 Киеву. И13 ход л. 14. // вс бором, все пески, нужно силно, тяжело песками.
И того же дни пришли к Днепру под Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли перехать за погодою. Тутъ же к намъ прихали греки, наши товарыщи1, — они из Нжина прежде нас тремя денми похали, да за Днепром стояли: нелзя было хать, Днепръ не прошел в т поры, — такъ мы с ними начевали. И утре рано тут же к нам пришолъ2 московской столникъ*: шол3 с соболиною казною* к4 цесарю*, а в т поры погода на рке зло велика, отнюдъ 5перехать было нельзя6. И столникъ стал кричать на перевощиковъ, и они, миленкия7, два с нуждою8 судно на нашу9 сторону перегнали. И когда10 стали на пором, тогда пором и от брега не могли отслонить. И столникъ веллъ греческия возы доловъ с порома скатить, а наши не велл. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на пором на первомъ часу, и перевезлися на ту сторону час ночи: зло уже было нужно, и перевощики миленкия11 устали болно.
И гда мы пристали л. 14 об. // ко брегу ко граду Киеву, тогда пришли караулщики1, сотники и стрелцы, и стали насъ вопрошати: ‘Откуда и что за люди?’ И мы сказали, что московския жители, а едемъ во Иеросалимъ. ‘Ест ли де у васъ государевъ указъ?’ И мы сказали, что есть. ‘Покажите-д, без того во град намъ не велно пущать’. И мы показали указ, 2и сотенной прочетъ указ3. Отвли нас к столнику, и столникъ такожд указ прочел, послал к бурмистромъ*, чтобы намъ двор отвли стоять. И стали на двор близ ратуши, и в то время три часа ночи ударило. Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицам велика, два с нуждою прохали. И тако начевали, слава Богу.
И утре рано прислалъ по меня столникъ, чтобы4 я хал с ним в Врхней город* к боярину объявится: зло крпко в Киев призжим людям5. И тако мы пришли с столником пред воеводу Юрья Андревича л. 15. // Фамендина1*, и ему подал листъ государевъ.
И онъ, прочет листъ царской, честь намъ воздал, велелъ поить пивомъ и виномъ, и мы не пили, и отпустилъ с миромъ. А бурмистры прислали намъ кормъ, рыбы, колачи2, а конем сна и овса. Спаси ихъ Богъ, миленких, честь нам воздали хорошую!
Градъ Киевъ стоит на Днепре на правой стран на высокихъ горахъ зло прекрасно. В Московском и Российском государств таковаго3 града вряд сыскать. Верхней град — вал земляной, велми крпок и высокъ, а по грацкой4 стене вс кораулы5 стоят крпкия, по сту саженъ* кораул6 от кораула7. И в день и ночь8 все полковники ходят тихонко, досматривают, таки ли крепокъ кораулъ9. А ночью уснуть не дают, вс кораул10 от кораула11 кричат и окликаютъ: ‘Кто идетъ?’ Зло опасно блюдутъ сей град, да и надоб блюсти — прямой замокъ Московскому государству.
В Киев монастырей и около Киева зло много, и пустынки* есть. Райския мста, есть гд л. 15 об. // погулять! Везд сады и винограды, и по диким лсам все сады. Церквей каменныхъ зло много, строение узорочное — тщателныя1 люди! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, а писмо, кажется, иное и живописное2. Сердечная вра у нихъ к Богу велика (кабы3 к такому4 усердию и простат5 правая6 вра — все бы люди святыя были), и к нищим податливы. Да шинки ихъ велми разорили вконецъ да курвы4, и с того8 у нихъ скаредно силно, и доброй человекъ худымъ будетъ.
Церковь София Премудрость Божия* зло хороша и обрасцовата, да в ней строения нтъ ничево, пусто, иконъ нтъ. А старое9 стнное писмо митрополитъ10-нехай* все замазал11 известью. А у митрополита поют пение12 арганистое, еще пущи органовъ. Старехонекъ миленкой13, а14 охочь да15 органова пния. В Врхнем город церковь хороша Михаила Златоверхова*. В той церкви мощи святыя великомученицы Варвары*, и меня, гршного16, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.
В Врхнем л. 16. // город живет воевода, и полковники, и стрелецкие полки все, а в Нижнемъ город* — все мещаня, хохлы, все торговыя люди. Тутъ у них и ратуша, и ряды все, и всякия1 торги. А стрелцам в Нижнем город не даютъ хохлы в лавкахъ сидть, толко на себ всякия товары вразнос продаютъ. Утре все стрелцы з2 горы сходятъ на Подол3 торговать, а в вечер, перед вечернями, так оне4 на гор в Верхнемъ город торгъ между5 себя. И ряды у нихъ свои, товарно силно сидят. И кружало у нихъ свое, 6изощики по-московски7, мясной рядъ у стрелцовъ великъ за городомъ. В Верхнемъ город снаряду зло много и хлбного припасу.
Около Киева лугами приволно, и всячинами, и овощем, и рыбы много, и все недорого. Через Днепръ четыре8 моста живыхъ со острова на островъ, мосты велики зло, а Днепръ под Киевом островит9. А мостовщины10 берут с воза по два алтына, а с порозжей по пшти денегъ12, а с пешего л. 16 об. // — по копйки*. A т1 мосты длают все миленкия стрелцы. А зборная казна мостовая гд идетъ, Богъ знаетъ. А они, миленкия, зиму и осень по вся годы с лсу не сходятъ, все на мосты2 лсъ рубять да брусья готовять, а летом на полковниковъ сно косят да кони ихъ пасутъ. Хомутом миленкия3 убиты! А кои богатыи, т и на караулъ не ходят, все по ярманкам здятъ. Мелочь-та вся задавлна!
В Киеве градъ деревянной, 4и грязно5 силно бываетъ на Подоле. А жилье в Киев, в Верхнем город и в Нижнимъ6, все в город, а за городом нтъ ничего, толко по мстам7 бани8 торговыя. В Киев школниковъ очинь9 много*, да и воруютъ много — попущено им от митрополита. Когда имъ кто понадокучит, тогда пришедши ночью да укакошат хозяина, а з двора корову или овцу сволокуть. Нетъ на них суда, скаредно силно оченъ попущено воровать, л. 17. // пуще московскихъ салдатъ. А вечер пришол1, то2 пошли по избамъ псалмы петь3 да хлба просить. Даютъ им всячиною, хлбомъ и денгами. A гд святый4 апостолъ Андрей крестъ поставилъ, и тотъ холмъ в городовой стене красовитъ зло. На том мсте стоить церковъ древяная втха во имя святаго апостола Андрея Первозванного5*.
Февраля во6 2 день, в7 праздникъ Стртения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа*, пошли в Печерской монастырь*. И пришли в соборную церковъ, и помолилися чюдотворному образу*. И пошли во Антониеву пещеру*, и тут видли преподобныхъ отецъ в нетленныхъ плотхъ — что живыя лжат! И толь множество ихъ, что звздъ небесныхъ, все яко живы8 лежат — дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ своихъ угодниковъ, боящихся его. Видехомъ и младенцов9 нетлнных, л. 17 об. // лжащих тут же.
Видхом храбраго воина Илию Муромца в неистлнии* под покровом златымъ: ростомъ яко ныншние1 крупные люди, рука у него левая пробита копиемъ, язва вся знать, а правая ево рука изображена крестным знамениемъ и сложениемъ перстъ, какъ свидетелствует Феодорит Блаженный* и Максим Грекъ*, крестился онъ двемя персты — тако тперево2 ясно и по смерти ево плоть мертвая свидтелствуетъ на обличение противниковъ. И тутъ, в той же пещере, преподобный Иосифъ* такое же изображение в перстахъ имать3. Что уже бол того4 свидетелства, что нагия кости свидтелствуютъ?! Мы уже и кои с нами были достоврно досматривали сами и дерзнули: Поднимали ихъ руки и смотрили6, что сложение перстовъ — два перста и разгнуть нелзя, разве отломить, когда л. 18. // хощет кто разгнуть.
1Тут же видли дванадесять церковныхъ мастеровъ, подъ единым покровомъ т мастеры, ихже сама Пресвятая Богородица2 послала из Царяграда в Киевъ*. И тако сподобилися мощи святыхъ всхъ лобзати, а сами дивилися, и рекли, и от слезъ не могли удержатися: ‘Слава теб, Господи, слава теб, Святый, яко от многихъ лет желаемое получили! Что воздадимъ Господеви, яко сподобил еси нас такихъ гражданъ небсныхъ видти и мощи ихъ лобзати?!’
И ходили по пещере, и удивлялися, и пили воду с Маркова креста*, что на себ нашивал преподобный3, — железной великой крестъ, 4желобоват онъ здланъ. Тутъ же видевъ крестъ5 Антониевъ: древяной, великой, с возглавиемъ6, троечастной, на ево гробнице стоит. Тут же стоят столбики древяныя, а к ним придланы чепи железныя, тутъ на ночь в т чепи бсноватыхъ куют. Из Антониевы л. 18 об. // пещеры пошли в Феодосиеву пещеру*. И тамо такожде мы сподобилися святых лобзати, и поклонилися, и возрадовахомся радостию неизреченною, и возвратилися в монастырь. И ту сподобихомся мы чюдотворной образ Пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиании1-княжны*, рука у нея2 десная вся перстнями унизана — чюдо, что у живой рука та! В Печерскомъ монастыре церковь зело пречюдна, строения3 короля Жигимонта* на том же месте, на старом основании, а в церкви стенное писмо: вс князья руские написаны. Да тут же видехом: в той же церквии4 у правого5 столпа изваян ис камяни6 князь Костентин7 Острожски8*, лежит на боку в латах, изоброженъ9 какъ будто живой. Ныне кругъ монастыря ограду делают каменную л. 19. // великую да делают же полату друкарную, где1 книги печатают*. Около монастыря зело слабода2 велика и садов множество, торгъ у них около монастыря свой.
И потом стали молитися Пресвятей Богородицы. И помолившеся Пресвятей Богородице3 и преподобным отцем Антонию и Феодосию, и прочим преподобным отцем поклонилися. И тако изыдохом из монастыря, и пошли вспять во град Киев. И начали мы убиратися к походу своему: денги обменили4, телегу купили. А наши товарыщи греки превезлися чрез Днепръ в Киевъ, так они на том боку жили двои сутки: погода им5 не пустила перевестися. И товарыщи наши такъже изготовилися, совсем убравшися. Тут у нас от нашей братии из артели един брат не похотел итти с нами во Иеросалим за немощию и за плотскими6 недостатками. И я к воеводе с ним ходил, взявши указ, да и отпустил его назад к Москве восвояси. л. 19 об. //
И февраля въ 3 день пошли ис Киева в Лядскую1 землю* и Воложскую рано, на первом часу дни. И едва на киевския2 горы с великим трудом възъехали3, нужда была велика: грязна4 вельми5 земля, иловата, все двойкою взъезжали6. И когда мы на горы киевские7 взъехали8, тогда мы з братом нашим Андреяном простилися, и поклонилися другъ другу до земли — и тако разсталися9. И послали с ним поклон братиям нашим, всем правоверющим10, а сами пошли в путь свой. И бысть радостно и плачевно: радостно, яко к таковому месту поидохом, печално же, яко пустихомся в чюжую землю, паче же в бусуръманскую11. А сами рекохом: ‘Буди воля Господня и Пресвятыя Богородицы!’ И призвав всех святыхъ на помощъ, и тако поидохом в путь свой.
Того же дни минули городок, именем Белогородской12*, на правой руки в стороне, с полверсты от дороги. На дороге колесо л. 20. // на дереве высоко, тут купецкия люди плотят мыто*. А та Белогородка монастырская, Софейского монастыря*, такъ на моностырь мыто збирают. И тово дни начевали мы на бору, в лесе склали1 огнь великъ. И утре рано пошли, и, отыдохом, тот весь день шли, не видели ни сел, ничего, шли все дубравами. И не дошед до Фастова* версты за три, и начевали у заплотины, преж сего мелница бывала. И та ночь зело холодна была, весма перезябли.
И утре рано пришли под Фастов-городок 2и стали у вала земляного. А в том городке сам полковникъ Палей* сам живет. Преж сего етот городок3 бывал лятской, а Палей насилием у них отнял да и живет в нем. Городина хорошая, красовито стоит на горе, по виду нкрепок, а люди в нем что звери. По земляному валу ворота частыя, а во всяких воротах копаны л. 20 об. // ямы да соломы наслано. Въ ямах такъ палевщина1 лежат человекъ по 20 и по 30: голы, что бубны, без рубах, наги, страшны зело. А в воротех из сел проехать нелзя2 ни с чем, все рвут, что сабаки3: драва4, салому5 и6 сено. Харчь в Фастове всякой7 дешевъ очень, кажетца8, дешевле киевскаго, а от Фастова пошло дороже въдвое9 или втрое. И тут купецкия люди платили мыто. Стояли мы в Фастове с полдня.
И пошли ис Фастова, и начевали в селе10 Палееве Мироновке. И во втарый11 день, в мясные заговины12*, пришли в городок Паволочь*. Тот городокъ у Палея уже парубежной13 от ляхов. А когда мы приехали и стали на площади, — а того дни у них случилось14 много свадеб, — такъ нас оступило15, как есть около медведя, все казаки, л. 21. // палеевщина1, и свадьбы покинули. А все голудба беспартошная2, а на ином и клака3 руба нетъ. Страшны зело, черны, что арапы, а лихи, что сабаки4, — из рукъ рвут. Они5 на нас, стоя, дивятца6, а мы втрое, что таких уродов и отроду не видали, у нас на Москве и на Петровском кружале* не скоро сыщишь7 такого8 и одного. В том же городке мы начевали, ночь всю стереглись9. И той ночь10 пожар учинился недалеча11 от нас, да скоро потушили. Тут купецких людей мытом12 силно ободрали.
Февраля въ 6 день, в понеделник Сырныя13 недели*, о полудни ядши хлеба, и набрали в дорогу всякого запасу14, поехали в степъ глубокою15. И бысть нам сие путное шествие печално и унынливо, не бе видети человека, точию пустыня велия и зверей множество: л. 21 об. // козы дикие1 и волцы, лоси, медведи. Ныне же все разорено да развоевано от крымцов*. А земля зело уходна2 и хлебородна, сады что дикой лесъ: яблоки, орехи воложские3, сливы, дули — да все пустыни4, не дают сабаки5-татары6 населятца7! Села тол ко населятца8, а они, сабаки9, пришед и разорят, а людей всех в полон поберут. Не погрешу ету10 землю назвать златою, понеже всего на ней родитца11 много. И идохом тою пустынию12 пять13 дней, ничто же видеть14 от человекъ.
И февраля15 въ 11 день пришли в город ляцкой Немерово* и стахом на постоялом дворе у валошинина16. Град Немеров жильем не добре великой17 да весь разорен18 от татар, кругъ его вал земляной, а в немъ жидов много, почитай все жиды. Зело пригожей19 род жидовской, паче же пол женской красовит, какъ бутто написаные20. Других жидов таких не наезживали во всей л. 22. // Турецкой земли и Воложской. Хлеб в Немерове дорогъ и всякой харчь, вино дорого, холсты зело дороги, хрящъ* по осми денегъ2 аршин*, яблоки3 недороги. Приходили к нам мытники ляцкие4 и у грекъ товаров досматривали, а у нас не смотрели. Толко у меня увидил5 индучникъ боченку винную, такъ в честь перебросил я ему, такъ он мне и печать пропускную дал. И тут в Немерове индучники6 грекъ, купецких людей, зело затаскали. Немерово от Киева переход7 прост, равныя8 места, а от Сорокина* на горе стоит высоко место9. И стояли мы в Немерове два дни, и накупили харчю10 доволно на четыре11 дни12 себе и конем, и пошли в путь свой.
Февраля въ 14 день пашли из Немерова в Воложскую землю к городу Сороки. И того же дни пришли на Болгъ-реку. Река Болхъ13 с Москву-реку шириною, но14 порожеста15, каменья великия л. 22 об. // лежат во всю реку, шумит громко, далеча1 слышеть2, вся вода пеною идетъ, около ее3 горы высокия каменныя. И ту реку того ж4 дни переехали: поромишка5 плохое6, а река быстрая7, толко по одной телеги возили. И, переехавши реку, стали подниматца8 на гору, гора зело высока. А Болгъ-река от Немерова 15 верстъ.
И пошли в степъ глубокую: все горы да долы. Възъехав на горы9 да опять под гору, да все шли меж горъ, не видали не10 человека, ни зверя, не птицы, толко тропы тотарския11 конныя. А места12 все разореныя от татар. Ныне уже починают заводить села, какъ мир стал*, от дороги в староне13 далеча14. А когда мы шли, и перед нами, и за нами все степъ горела. И шли тою дубровою четыре15 дни. И не доходя Сорокина16-города за 15 верстъ, стоит крестъ каменной подле дороги, а на нем подпись: какъ степъ горела, такъ купецких людей, греков, 18 человекъ17 с товаром и с лошедми18 згорели, толко л. 23. // три1 человека ушли. Мы же тут стояли и дивилися, какъ кости кучеми2 лежат лошединыя3, а человеческия собрали да погребли. Дивное чюдо, какъ згорели: а не спали и видили4, какъ огнь шел и трава горела по одной стороне, а они смотрят, какъ дунет5 ветръ вдругъ да и перескочил через6 дорогу, а они и не успели уйти7 да такъ и згорели.
Февраля въ 17 день пришли в город Сороку8, и стали на сем боку на Ляцкой стране, и тут начевали. И утре к нам с тово боку переехал индучникъ, по-турецки емрукчей. И стал з греками уговариватся пошлиною, чтобы шли на Яси*. И тут греки с ним договорились пошлиною. И тут к нам пристал казак запорожской, Петрушъкою9 ево зовут. А сказал, что-де: ‘Я иду во Иеросалим, пожалуйте, приимите Бога ради’. И я сказал: ‘Братец, мы добрым людем ради10, изволь итти’. Да гол бедной, и была у него полтина, тогда он болно свято стал жить: все, идучи, роздал. Ему чуло11: на Дунае12 л. 23 об. // стоит Иеросалим, а когда еще и не дошел до Дуная, да так подумав да и назад поворотил.
Того же дни, какъ договор положили о пошлине, такъ стали Днистръ-реку перевозится на ту сторону, на турецкую и воложскую. Тут перевоз дорога2 брали — по пяти алтын с воза, жиды зарондован3 перевоз. Днистръ-река шириною с Москву-реку, под Сорокою бежит быстро, камениста. И, переехавши, стали на площади.
Город Сороко4 стоит на реке на боку, на правой стороне, на берегу под горою, а над ним гора высокая зело. Городок каменной, высок. Мы же ходили внутрь его и меряли: онъ круглъ, стена от стены 25 ступеней ножных и поперегъ5 тож. Харчь6 зело дорогъ, да 7имать нечего8: аржаного9 хлеба отнюдь не сыщишь10, все мелят11 пшонныя12 да ячной хлеб. Ячмень зело дорогъ: четверикъ* московской по 5 алтын. Да им и самим нечего есть. Живут, а все вон глядят, хаты стоят, и те не огорожены. л. 24. // А1 от турка и от господаря воложскаго2* зело данью отягощены3. Сорока — на одной стороне ляхи живут, по другую волохи.
Февраля въ 20 день поидохомъ из Сороки-города къ Ясем, а стояли в нем 2 дни. Гора4 зело высока под Сарокою5, едва с великою нуждою мы на гору взьехали6: пришел дождь, такъ ослизло, невозможно конем итти, а все камень — нужно было велми. А иные7 у нас и отстали, не взъхали8 да уже на стану достигли, как начевать стали. Велми 9тот день нам10 нужен был: дождь весь день шол, студено11 было, все перемокли и перезябли. Степъ, а дров взять негде, толко на стану нашли дров малое число, — стоял нашъ посол московской, князь Дмитрей Михаиловичь*, — так мы их собрав, да на возы поклали, да до стану везли. А естли бы не те дрова, то бы совершенно помереть нам всем: мокры, а ночью стал мороз да снегъ12 з дождем пришол13, ин не дастъ л. 24 об. // огню раскласть1. А греки все сухи: поделали епанечныя шалаши да и легли, а мы всю ночь, что рыба на уде, пробились. Да спаси Богъ Петра-козака2! Тот-то3, миленкой, дал света видеть: накрыл меня куртою своею, так я, 4под нею сидя, засушился5 против огня, а то нелзя сушится наружи: все дождь да снегъ идет. Пощади, Господи, какова6 в те поры нужда была! Полно, забыто! Слава Богу-свту!
И поутру встав7, пошли в степъ. И бысть наше шествие печално и скорбно: зело переправы лихия, горы высокия, посидеть негде, чтоб отдохнуть, все пеши брели, а кони устали. А пустошей, ни сел — ничего нет, все степ голая: ехали 5 дней, не наехали ни прутинки, чем лошать8 погнать. Горы высокии, да юдолми ехали, узарочистыя горы, холмъ холма выше, да так-то посмотришь9, такъ горам тем конца нет. л. 25. //
Февраля1 в 24 день пришли на Пруд-реку, — Пруд-река поменши Москвы-реки, — и тут мы перевозились2. Приехали ко другой реке*, и тут перевоз, — та река поменше Прута, — и тут вскоре3 перевезлись на другую сторону. И стали въезжатъ4 на гору, зело нужно было въезжать5: глина лихая, а место тесное — едва с великим трудом взъехали6. Такъ со всем въ Ясех и начевали, да на другой день нанимали волов7, такъ волами8 возы въвезли9. А мы в те поры, не доехав Ясей за 5 верстъ, начевали. И, поутру рано вставши, пошли къ Ясем в самую Неделю православия*, 10и пришли11 въ Яси в благовестъ* ко12 обедни*.
Яси-град — столица воложская, тут сам господарь живет. И, пришедши, стали мы у таможни. А мытников в те поры не было их в таможне, у обедни стояли, — такъ мы их дожидалися. А когда пришли мытники, и стали у грекъ товар досматривать, и, к нам пришед, стали наши возы разбивать13. Такъ л. 25 об. // я вземши лист царской* да положил перед ними, такъ они стали смотреть1 и велели мне честь, а толмачь им речи переводил. Такъ они тово часу возы наши велели завязывать и отвели нас в монастырь к Николе, пореклом Голя*. И тут мы стали, игумен дал нам келью, потом игуменъ прислал нам три2 хлеба. А когда мы взъехали3 на моностырь4, а игумен сидит пред келею5 своею да тютюнъ тянет. И я та6 увидал7, что он8 тютюн тянет, и зело быстъ мне ужасно: что, мол, ето уже свету преставление, для тово что етому чину необычно и странно табак пить. Ажно поогляделся — ан и патриархи, и митропалиты9 пьютъ, у них то и забава, что табак пить. л. 26. //
Град Яси1 стоит на горе красовито, и2 около ево горы высокия.
Предивной град бывал, разоренъ от турка и от ляхов. А господарь воложской и до конца разорил, данью отяготил: с3 убогова человека, кой землю копать4 нанимается, пятдесят5 талерей6 в год дать господарю, кроме турецкой подати, а нарочитому человеку — 1000 талерей7, среднему — 500. Да какъ им и не есть? А они у турка накупаются дачею великою, такъ уже без милости дерет! Воложская земля вся пуста, разбрелися все: иныя8 — в9 Полшу, иныя10 — в Киев, иныя11 — к Палею. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не сышешь12 скоро — обетованная земля, всячину родит! Они13 сами сказывают: ‘У нас-де есть и златая руда, и серебреная, да мы-де таим. А когда бы де сведал турок, такъ бы де и поготову разорилися от такой руды’.
Въ Ясех монастырей зело много, предивныя монастыри, старинное л. 26 об. // строение, да все бес1 призору. У прежних господарей зелное радение было к церквам, писмо все стенное старинное. А старцы воложския все вон изгнаны из монастырей, а господарь те монастыри попродал греческим старцам. А они уже, что черти, ворочают, а он с них дани великия берет. А старцы велми разтленно2 живут и в церквах стоят без клабуков*, а волохи в церкви в шапках молятся, а игумен сам поет на крыласе3*. А инде я пришол4 в неделю к заутрени в мирскую церковь, служил5 попъ воложской. На утрени прочев6 ‘Богъ Господь’ да стали антифоны* петь, да поп прочел Евангилие7. Потом стали петь ирмосъ* гласу* воскресному, а покрывали катавасием* ‘Отверзу уста моя’. Да так-та8 пропев ирмос, а катавасием покроет, да на девятой песни пропели ‘Величит душа моя Господа’ да ‘Достойно’. л. 27. // А я смотрю: где у них каноны* те делись, во окно, знать, улетели? Легко1, су, хорошо етакъ служба-та говорить, да, знать, лехко и спасение-то будет! Что же потом будет? Пропели ‘Святъ Господь Богъ нашъ’, ‘Хвалите Господа с небес’, не говорили стихеры хвалитныя*, пропели славословие великое* да и первой час. А на первом часу и псалмовъ не говорили, толко ‘Слава, и ныне’*, ‘Что тя наречем’ да ‘Святы Боже’, потом ‘Христе святе2‘ и отпускъ3*. Что говорить? 4И греков уже5 перещепили волохи службою церковною! А какъ литоргию пели, я уже того не ведаю, для того мрак незшел6 ис того их кудосения-то. Исполать хорошо поют!
Въ Ясех прежде сего строенье было узорочное, много полат каменных пустых, а улицы были все каменем мощены. 7Ныне все разволялось8, толко знак есть, л. 27 об. // какъ были сланы каменем. А дворы въ Ясех не огорожены, разве у богатого1, и то плетенем. Господарской дворъ зело хорошъ, много полат каменных. Вино въ Ясех дешево и хлеб, масло коровье дешево, и2 конопляное дорого — с Руси идет. Яблока, орехи, чернослив необычно дешев, и кормъ лошадиной дешев. А люди доброхотные3, хошъ убоги, а от дешеваго вина все пропьются и вконец от того разорились, везде все шинки. Много и турок въ Ясех с торгом, и жидов много, тут же живут. А жиды у господаря ряды4 дегтяные5 откупаютъ, такъ деготь очень дорогъ: флягу дегтяную6 налить болшую — 7гривны* четыре8 дать. Дрова очень дороги: на копейку каша лехко сварить — а лесу много, да люди ленивы, непроворны, не как московския. Купецких л. 28. // людей въ Ясех пошлиною болно грабятъ, затем многая объезжают.
Тут нас греки, въ Ясех, товарыщи наши, покинули, не поехали с нами въ Царьград. Пришла им ведомость из Царяграда, что лисица и белка дешева, — такъ они поехали в Малдавскую землю в Буквареши*, а мы тут и остались. Жили мы въ Ясех 13 дней, дожидались1 товарыщев, да не дождались. Печално нам силно было: пути не знаем, зело было смутно и метежно2. Размышляли всяко: итить и назад воротиться? Наняли было языка до Иеросалима, — волошанина, многия языки знает, — по 30 алтынъ на месецъ3, пить-есть наше, да стали у него речи непостоянны4: ныне так говорит, а утре, пришед, другия. Помнилось ему, что дешево нанялся что ли, Богъ знает. Мы же видевше его непостоянство да вовсе отказали. л. 28 об. // Печално было силно, да уже стало в том, хошъ бес толмоча1 2ехать. Господи, помилуй! Толко переехавши да столко нужды приняв, да назад ехать? Стыдно, су, будет! Что делать? Живем много, товарыщев нет, а проводить нихто3 не нанимается. Сыскался миленкой убогой человекъ, нанялся у нас до Голацъ*, дали ему4 5семь гривенъ6.
Марта въ 7 день взяли у господаря воложскаго7 лист и пошли из Ясей к Голацам. Первый8 день шли лесом, а в те поры припал снежекъ молодой. Покудова до лесу доехали, а он и стаял — такъ горы те все ослизли, а горы высокия, едва двойкою выбились: сажен 8 вывезши воз да по другой поезжай. И бедство было великое! Проводникъ ропчетъ, не хочет итти с нами, такъ мы ево стережем, чтоб не ушел или лошадь бы не увел. л. 29. // Ох, нужда была! Плакать бы, да слез-те нету! А люди к путному-то шествию неискусны и нуждъ никаких не видали, в путех не хаживали. А я на них ропчю1, так им несносно. Ну, да слава Богу, хошъ другъ на друга ропчем, а таки бредем помаленку2. 13 дней въ Ясех лошеди3 отдыхали, а тут один день насилу снесли, чють не стали. Етакая нужда была! А4 всего лесу верстъ з десять5. Во всю дорогу такой нужды не было, день весь бились. Етою дорогою мало конми ездят, все волами: волов 6шесть-четыре7 запрягут — такъ оне8 прут. А у них арбы широкия, а земля иловатая. А наши телеги уски, так одно колесо идет въ калеи, а другая наружи — такъ все телега боком идет. Етак лошадка9 потянет саженъ 10 да станет. А колесо-то по ступицу воротить, л. 29 об. // так лошадь-та бросается туды и сюды. Все в поводу вели лошадей-то, бедно было силно. Пощади, Господи! У нас-та1 на Руси таких путей нет. Едва к ночи добились до местечка, и то все разорено, хаты с три стоят для почтарей2, церковь каменная, зело хороша, и мы тут начевать стали.
И в полуночи прибегъ волакъ, а по-руски гонецъ, с тайными делы от турокъ к господарю. И3 пришли к нам турки со свечами, ночь зело была темна. И стал наших лошадей брать под себя, мы же не довали4 ему. А он просит ключа5 от конских желез: лошади6 были скованы — такъ ключа7 у меня просит, л. 30. // а я ему не дою1. Турченин вынев2 ножъ да замахнулся на Луку, а он, миленкой, и побежал, и толмачь скрылся. Взявши коней да и погнали скованых до тово3 места, где стоят, а за ними я один пришол, да плачю, и Богом их молю, чтоб4 отдали. А на ока* вина-таки взяли, а5 самому6 турченину7 бутто8 стыдно, такъ он велелъ ямщику взять. Слава Богу-свету, что отдали, а то беда было немалая: место пустое, нанять не добудешъ.
И в трети9 день пришли в Борлат* — местечко воложское, самое убогое. Тут мы начевали, искупилися запасом всяким и утре рано пошли вон за час до свету. И дорога зело гориста. А талмачь10 нашъ мало пути знает, такъ велъ нас не тем путем. Иная была л. 30 об. // дорога глаже, а он все вел нас горами — и сам, милой, не знает. Много на него и1 ропталъ, а инде и хотел и побить, да Богъ помиловал от таковаго греха — простой бедной мужик. Какъ нанимался, так сказывал: ‘Я дорогу2 до конца знаю’. А какъ поехал, такъ ничего не знает, да бегает, да спрашивает, ошибался миленкой много. После уже повинился: ‘Я-де тою дорогою однава3 отроду проехал, и то де лет зъ 20′. 4А какъ5 миленкой6 полно нас дотащил? Да, слава Богу, таки доволок нас до Голацы. Спаси ево Богъ! И тут мы, идучи от Борлата к Голацам7, видели горы Венгерския*: зело высоки, подобны облакам8. И мы тем горамъ9 зело дивились, что нам необычно таких гор видить10, а на них снекъ11 лежит. А откудова мы те горы видели, и вопросили языка: ‘Далече ли, мол, л. 31. // есть1 горы?’ И он нам сказал: ‘Добрым-де конем бежать 3 дни2‘. И нам зело дивно стало: якобы видится от Москвы до Воробьевских горъ, и древа те3 на них мочно4 счерти. Зело удивите лны5 горы!
Марта въ 12 день, уже час ночи, пришли6 в Голацы и выпросилися у волошенина7 начевать, и онъ пустил нас. И утре рано пошел я8 до попа рускова9, а то нихто10 11языка не знает. Такъ попъ пожаловал, велел к себе переехать. Такъ мы со всем переехали да и стали у попа, а рухледь склали в ызбу: нужно у миленъких12, и хороменки13 нет особой. Потом нам стали сказывать, что есть-де карабли14 в Царьград. И мы зело обрадовались и стали коней продавать. А сказали, что севодни корабли пойдут, такъ мы15 за бесценок лошедей16 отдали и телеги: л. 31 об. // не до того стало, толко бы с рукъ спихать, такъ земля ноет, путь наскучил, помянуть ево не хочется. И когда опростались от лошадей, тогда пошли корабль нанимать. И нашли карабль1 греческой, християнской2, уговорились: с человека по левку* до Царяграда. И раиз приказал нам до света на карабль со всем приезжать.
Град Голацы — нбольшая3 городина, да славенъ карабелною4 пристанью, а то разорен весь от турка и татар. Монастырей 5много и хороши, а толко по старцу живут, подданые цареграцких монастырей6. Монастыри7 пусты, и в церквах пусто. А церкви узорочныи, каменныя, и кресты на церквах, и колокола малыя, по два колокола. Град Голацы стоит на Дунае-реке8, на берегу9 на левом боку. В Голацах вино и хлеб дешев, а кормъ л. 32. // лошадиной дорогъ: сено1 одной лошади на сутки на 2два алтына3 мала4. Дунай-река5 — купаться6 нелзя, крутоберега, з берегами вровень идет. В Голацах рыба дешева: свежей сазанъ великой — дать алтын, и осетры недороги. И Дунай-река рыбна, что Волга7, многа8 рыбы.
Марта въ 14 день рано вклавши рухледь в телеги и съехали на берегъ9 х кораблю, a кораблнники10 уже готовятся к подъему. , И тут нам турки11, караул, не дали рухледи класть на корабль12, повели меня прежде к мытнику греческому. Я пришел, а индучник еще спит, такъ я дожидался, какъ он встанет13. И начал14 меня спрашивать: ‘Что за человекъ? Откудова?’ И я сказал, что с Москвы, да и подал ему господарской лист воложской. И онъ, прочетши листъ, сказал: ‘Иди-ко15 же з Богом! Я-де с твоего товару пошлин не возму. А турчанин-де возмет ли л. 32 об. // или1 нетъ, тово-де я не знаю, инде я к нему отпишу, чтобы де2 онъ с тебя не брал’. Такъ я ему поклонился, а онъ написал к нему писмо.
И когда пришли мы к турку3, къ юмрукчею, и он прочетши4 писмо греческое да и плюнул, а товар весь 5от карабля велел6 перед себя принести. И, пересмотривши товар, велел к себе в хоромину тоскать7, а сам мне чрез толмоча8 сказал: ‘Дай-де мне 20 талерей’. И я выневши9 листъ московской да и подал ему. Так турчанин стал честь и, прочетши, сказалъ: ‘Толча гойда! Пошол-де10! Возми свой товар, нет де до тебя дела!’ И взявши товар да пошли х кораблю. И стали кластися11 на корабль, и когда убралися мы совсем, и харчь тут купили.
Да тут же к нам пристал черной попъ* из Ляцкой земли сам-друг, стал бить челом12: ‘Пожалуй, возми л. 33. // с собою во Иеросалим!’ И мы ево приняли, а он в те поры пошел с коробля1 за сухорями2. И раиз, карабленникъ3, не дождавъ его4 да5 отпустилъся6, паднявши7 парусы. А тотъ поп Афонасей8 увидел з горы, что корабль пошел, бросился в лотку к рыбаку, дал пять алтын, чтоб на корабль9 поставилъ. А лотка дирява10, налилась воды — чють не потонули. А мы обернувшися11 на корабле12 и пошли Дунаем, и бысть ветръ поносенъ зело.
И того ж дня, яко о полудни, пристали к городу, а имя ему Рен*, воложской же, тут и турок много. Раиз корабль пшеницею догружал. Град Рен полутчи13 Голацъ, вино в нем дешево, по денге око, и хлеб дешев, толко таких монастырей нетъ, что в Голацах, стоит на лево14 стране. И тут мы начевали.
И15 марта въ 16 день рано утром, поднявши парусы, пошли вниз по Дунаю. Дунай-река многоводна и рыбна, а к морю розшиблася на многая гирла, пошла подъ турецкия16 городки. Сверху17 она широка, а внизу уже, розбилася л. 33 об. // на многая гирла, да глубока. Корабль подле берега1 бежит, трется. Песков на ней нетъ, все около ея тросникъ, быстра зело, з берегами вровенстве.
И тово дни минули город2 турецкой3 на правой руке4 Дуная — городокъ Сакча*. А в нем мечеты каменныя, 5поболши Рени6 городокъ каменной. И к нему не приставали. 7Городокъ Сакча турецкой на Дунаи.
И того же дни8 минули другой городокъ турецкой Тулча*. К тому городку9 все корабли пристают: какъ из Царяграда идут, такъ осматривают, не провозят ли греки неволниковъ. В том городке берут горачь*: с человека по 5 талерей, а когда неволники идутъ на Русь с волными листами, такъ с них берут турки в том городку по червонному* с человека, окроме горачю10. Градъ Тулча поменши Сакчи, у Дуная близ воды стоит. И нашъ раиз не приставал к нему: были люди лишния, л. 34. // и ветръ былъ доброй. А онъ 1 на себя наделъ2 чалму такъ, бутто3 турецкой корабль, да такъ и прошол. А нам велел покрыться4, и мы ему сказали: ‘Да что нам крыться5? У нас государевъ листъ есть, мы горачю6 не дадим!’ И тако минули его, и, минув, пристали ко брегу, и начевали. И в той нощи бысть погода велика. И тут стояли весь день и нощь: не пустил нас ветръ.
И утре рано пошли вниз по Дунаю. А на левом боку Дуная7 в других гирлах много городков турецких, Килия*-город с товарыщи. Тут и Белогородская8 орда* подлегла близ Дуная, татары белогородския.
И во вторый день пришли на устье Дуная к Черному9 морю, и тут стояли полтора10 дни. Дунай-река зело луковата, не прямо течет. И тут мы стояли у моря, и иныя корабли турецкия идут вверхъ по Дунаю. Мы же ходили по Дунаю подле моря и удивляхомся морскому шуму, какъ л. 34 об. // море1 пенится и волнами разбивается, а нам диво: моря2 не видали. Тутъ кладбища на берегу турецкая3: которой турчанин умрет на море, такъ пришед к Дунаю да тут и схоронят. И раиз нашъ взявши4 матрозов, да зинбиръ насыпал песку, да взял бревно еловое, да седши в сандал* и поехал к устью5 Дуная6 на приморья искать ходу, кабы караблю7 попасть в ворота. И вымеревъ8 ворота, и пустил мех с песком на воротех, а к нему привязал бревно. Такъ бревно и стало плавать на воротех, такъ знакъ и стал ходу корабелному. Тут же мы видели на Дунаи при мори всяких птицъ зело много, плавают всякой породы великое множество, а на море не плавают, и не увидишъ никакой птицы: им морская вода непотребна, для тово что она солона и горька9.

0x01 graphic

10ЧЕРНОЕ МОРЕ11

И марта въ 20 день утре рано бысть л. 35. // ветръ зело поносенъ, и пустилися1 на море Чермное. И егда выплыли изо2 устья Дуная в море, тогда морской3 воздух зело мне тяжекъ стал, потом и в том часе занемоществовал4 и стал блевать. Велия нужда, кто на море не был5, полтара дни да ночь всю6 блевал. Уже нечему7 итить из чрева, толко слина зеленая тянется, не дасть ничего ни съесть8, и пить — все назад кидает. За 10 летъ пищу и ту вытянет вон! А карабленники9 нам смеются да передражнивают, а сами говорят: ‘То-де вам добро’. А Лука у насъ ни крехнулъ. Что жъ здлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажется, по виду и всхъ хуже былъ, да ему Богъ далъ — ничто не пострадалъ. Да онъ и послужилъ намъ: бывало испить принесетъ или кусокъ сьесть.
А на море зло 10бысть втръ11 великъ, с верху12 с коробля13 нас всхъ збило, чрез корабль воду бросало. Охъ, ужас14! Владыко-человеколюбче! Не знать нашего карабля15 в волнахъ, кажется. И вид такую неминучую16 раизъ, что меня на карабле морская вода всего подмочила, л. 35 об. // такъ онъ1, миленкой, взялъ к себ в каюту свою, гд онъ самъ спитъ, и положилъ меня на своей постели, и коцомъ покрылъ, да и таз2 поставилъ мн3, во что блевать. Спаси ево Богъ, доброй человкъ былъ миленкой! А когда станешъ вставать, такъ закрутится голова да и упадешь. Кабы да еще столко4 плыть, то бы совршенно 5бы было6 умереть! Уже нелзя той горсти пуще! Да по нашимъ счастком7, далъ Богъ, вскор перебжали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная от устья в полтора8 дни перебжал9 корабль10. И раизъ намъ сказал: ‘Я-де уже тритцать11 лтъ хожу, а такова благополучия не бывало, чтобы въ ет часы так перебжать. Бывало-д и скоро, что 5 дней, четыре, a иногда-д12 и месяц — какъ Богъ дасть, а13 по вашему14 счастию такъ Богъ дал скорой путь’. Мы же хвалу Богу воздахомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб,л. 36. // святый!’
И егда вошли межи гор в мор к Царюграду, тогда раизъ меня1, пришедъ, волочеть2 вонъ: ‘Поиди-де вонъ, Станбулъ блиско, сирчь Царьградъ*!’ Так я кое-какъ выползъ на врхъ корабля. А когда мы вошли в проливу межу гор, тутъ на воротхъ морскихъ на горахъ высоко стоятъ столпы*. Ночью3 в нихъ фонари со свечами горять — знакъ, какъ кораблям4 ночью попасть в гирло, а естьли5 бы не ти фонари, то ночью6 не попадешъ в устье. И мало пошед, стоятъ два городка7 по обе стороны турецкия*, и пушекъ зло много. Ете городки для воинского опасу здланы зло крпко, мудро то мсто пройти. А тутъ уже до Царяграда по об стороны селы турецкия и греческия. А от горла до8 Царяграда Уским моремъ* 58 врстъ. И марта въ9 22 день, на пятой недли Великого л. 36 об. // поста, в четвертокъ Андрева канона*, якобы от1 полудни, пришли в Царьград и стали на Галанской стран*. Тогда турчане2 из юмруку к намъ на карабль прихали и стали товары пересматривать. Тогда и нашъ товар взяли въ юмруку, сирчь в таможне3. Мы же опасаемся, что дло незнаемо. И раиз намъ сказалъ: ‘Не бойтеся-де ничего, все-д цло будет’. Мы же стали на корабле4 и дивилися такому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ в руки босурманом5?! А сами ужасаемся6: ‘Что ето7 будет? Куда захали?’ Сидимъ что плнники, а турки пришед да в глаза8 глядят, а сами говорят: ‘Бакъ, папас9 москов, зачемъ-де ты сюда прихал?’ А мы имъ глядимъ в глаза самимъ, а языка не знаем. Потом к нашему кораблю стали подъзжать руския неволники, кои извозничаютъ на мори, и стали с нами помаленку переговаривать — такъ намъ стало отрадне. Потом у той начевали, и утр рано раиз веллъ корабль10 л. 37. // на другую градскую сторону перевсти, на Цареградскую сторону.
И когда мы пристали ко брегу ко Цареградской сторон, тогда мы помолившеся Богу, и Пречистой1 Богородице, и великому предотечи2 Иоанну* и стали с Царемъградомъ3 осматриватся. Потомъ прихали к намъ на корабль турки-горачники и стали у насъ горачу4 просить. И я имъ показал листъ царской. И они спросили: ‘Качадам, сколко-де васъ человкъ?’ И я имъ5 сказалъ: ‘Бешъ адамъ, сирчь 5 человкъ’. И они сказали: ‘Добро-д’ — да и похали долой с корабля. И бысть намъ печално велми и скорбно: пришли в чюжее царство, языка не знаемъ, а товаръ взяли турки, какъ ево выручить, Богъ знаетъ — и тако намъ бывши в размышлении.
И абие присла Богъ намъ — х кораблю приплыл в куюку* неволникъ, а самъ на нас глядит да по-руски и спросил: ‘Откуда, отче?’ И мы сказались, л. 37 об. // что с Москвы. ‘Куда-де, отче, Богъ несетъ?’ И я ему1 сказал, что по общанию во Иеросалимъ. И онъ молвилъ: ‘Хвала Богу, хороше-де. Что ж де вы тут сидит? Вить2 де вам надобно подворье’. И я к нему пришед и стал ему говорить: ‘Какъ, мол, теб3 зовут?’ И онъ сказал: ‘Меня-де зовутъ Корнилиемъ4‘. Такъ я ему молвилъ: ‘Корнильюшка5, будь ласковъ, мы здесъ6 люди зазжия, языка не знаемъ, пристать ни х кому не смемъ, сидимъ что пленники. Турки7 у нас и8 товар взяли, а выручить не знаем какъ. Пожалуй, поработай с нами’. И онъ, миленкой9, християнская10 душа, такъ сказалъ: ‘Я теб, отче, и товаръ выручу11, и двор добуду, гд стоять’. И я ему молвилъ: ‘У нас, моль, есть государской листъ’. И онъ у раиза спросилъ по-турецки: ‘Где-д ихъ товар, в которомъ юмруке?’ И раизъ ему сказал, что на Колацкой12 юмрукъ13* взяли турки. Такъ онъ 14веллъ мн15 взять листъ царской. Такъ л. 38. // я взявши листъ, да седши в коикъ, да и похал къ юмруку.
И когда мы пришли въ юмрукъ, так тутъ сидятъ турки з жидами. И турчанинъ-юмручей спросил у толмача: ‘Карнилья1, зачемъ-де попас пришелъ2?’ И онъ ему сказал: ‘Е, солтану бусурманъ3 юмручей, вчера-де у него на корабле4 взяли товар, а онъ-де не купецкой человкъ. Он-д детъ во Иеросалимъ, так-де у него5 6что есть — непродажное у него-де то7, пекнешъ, сиречь пода-ки-де везетъ’. Тогда турчанинъ веллъ товар разбить и переписать, да на кости и выложил8, да и сказал9 толмачю10 нашему: ‘Вели-де попасу дать юмруку 20 талерей и товар взять’. И толмачъ мне сказал, что 20 талерей просит. И я ему, турчанину, листъ подал. И турчанинъ11 листъ прочелъ да и сказал: ‘Алмазъ, сиречь не будет-де тово, что не взять с него юмруку. Знаемъ-де мы указы!’ И ту12 миленкой толмачь нашъ долго с ними шумел, такъ они и вонъ ево со мною выслали: ‘Даж13-д юмрукъ, такъ14 и товар возмешъ ! ‘ л. 38 об. //
И мы, вышедъ, думаемъ: ‘Что длать?’ Тогда увиде1 насъ турчанинъ, какой-то доброй человкъ, да и сказалъ толмачу2: ‘Что-де вы тутъ стоите3? Тутъ-де не будетъ ваше дло здлано, здсь-де сидят собаки-чефуты4, ани-де возмутъ пошлину. Позжайте-де5 на Станбулскую сторону к старейшему юмручею, тотъ-де милостивея6 и разсуднее7, а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину8 взять!’ Такъ мы и пошли к турчанину, хош к9 бусурману10, да дло и правду сказываетъ.
Такъ мы седши в каикъ11 да и похали на Цареградскую12 13страну. И пришли въ юмрукъ, и тут сидит турчанинъ да тютюнъ14 тянетъ, спросилъ у толмача: ‘Что-де, зачемъ попас пришел15?’ И онъ ему сказал, что де попас московъ, идет во Иеросалимъ, а у него-де есть указъ московского16 царя, чтобы де по перемирному договору* нигд ево не обидели17, и здесь18-де, в Станбул, вчера на корабль19 прихали с Колатского юмруку да и взяли-де у него пешкеш20 еросалимской, л. 39. // которой-де он туда вез, — да и подал ему листъ. А другой турчанинъ, товарыщь ему, збоку тута1 же в листъ смотритъ, да другъ на друга взглядывают да смеются. И прочетши листъ 2да сказал3: ‘Я-де тово4 рухляди5 не видалъ, вотъ де я пошлю пристава въ юмрукъ, да велю-де роспись привсти, да посмотрю: будетъ-де что малое дло, такъ-де поступлюся, а что де много, такъ-де6 нелзя не взять’.
И приставъ-турчанинъ селъ в коикъ да и похал въ юмрукъ, а мн турчанинъ велел сесть с собою жъ. С полчаса помшкавъ, пристав прихал, подал товару роспись. И юмрукчей, прочетши роспись, сказал толмачу: ‘Не будетъ-де тово, что не взять пошлинъ: много-де товару’. И7 толмачь8 долго с нимъ спирался: ‘Онъ-де всего отступится, а не дасть ни аспры*! Онъ-де поедетъ до Едрина*, до самого салтана!’ Спаси ево Богъ, миленкого9! Много с турчанином бился, что с собакою. И турчанинъ сказал: ‘Нелзя-де не взять хошъ половину, 10 талерей’. И онъ ему сказалъ: ‘А то де какова аспра, такъ де аспры не даст!’ л. 39 об. // И турчанинъ разсмеялся1 да молвил: ‘Анасы2 секимъ евуръ, лихой-де попасъ, ничего-де не говорит, а онъ-де шумит!’ И сказал: ‘А попас-де что языка не знаетъ и вашихъ поступокъ, такъ де ему что говорить?’ Я, су, что петь3 длать, стал бит челомъ, чтоб4 отдал. Такъ он разсмеялся5 да сказалъ: ‘Е, попас, гайда, гайда, пошол6, да велю отдать!’ И велл писмо написать до тхъ юмрукчеевъ, чтобы товар попасу отдали. И я стал говорить толмачу7, чтобы онъ пожаловалъ такое писмецо на товар, чтобы ни в Цареграде, ни по пути на городахъ, ни во Египт, ни во Еросалиме8 — где ни будет с нами тотъ товар, чтобы с него юмруку не брали. И толмачь стал мои рчи 9ему говорить10, такъ онъ разсмялся11 да велл подьячему память написать да и запечатать.
И мы взявши того же пристава с памятью да и похали на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, а они, собаки12-турки, в т поры в мечет молились, в самыя полдни, такъ мы ихъ ждати13. И когда пришел л. 40. // юмручей, такъ пристав подал память, чтоб товаръ отдалъ. И онъ память прочелъ, а самъ, что земля, стал черенъ и веллъ отдать. Да в честь юмрукчей да жиды выпросили у меня 5 козицъ* в подарки, а не за пошлину. И тутъ я приставу далъ 10 р. за ево работу, много и труда1 было: дважды здил во2 юмрукъ, а втретьи с нами. И тако3 мы взявши товаръ да и поехали на свой корабль. И, приставъши х кораблю, расплатимся4 с раизом за извоз да и поклались в коикъ всю рухлдь.
И повс насъ Корнильюшко ко патриаршему двору. И вылесши ис коика мы с нимъ двое, а протчая братия — в каику, да и пошли на патриарховъ двор. И толмач спросил у старца: ‘Где-д патриархъ*?’ И старецъ сказал, что де патриархъ сидит на выход на крылце. И мы пришли перед него5 да и поклонились. И патриархъ спросил у толмача: ‘Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачем пришол6?’ И толмачь сказал: ‘Онъ-де с Москвы, а идет во Иеросалимъ’. Потом я ему листъ подал, такъ листъ в руки взял, а честь не уметъ, толко на гербъ долго смотрел да и опять отдал мн листъ. Потом спросил у толмача: л. 40 об. // ‘Чево-де 1онъ от меня2 хочетъ?’ Ему помнилося, что я пришолъ3 к нему денегъ просить. И толмачъ ему сказал: ‘Деспода4 агия5, онъ-де ничего6 от теб7 не хочетъ, толко де у тебя просить келии8 пожить, докудова пойдет во Иеросалимъ9, — такъ о томъ милости просить. Онъ-де человкъ странной, языка не знает, а ты-де здсь10 христианомъ11 начало. Кром де теб12, кому ево помиловать? А13 ты-де отецъ здесь14 всемъ нарицаесся15, такъ де ты пожалуй ему келью на малое16 время’. И патриархъ толмачу17 отвщал: ‘А что-де онъ мн подарковъ привес18?’ И толмачь сказал ему: ‘Я-де того19 не знаю, есть ли де у него20 подарки’. И патриархъ толмачу21 веллъ у меня спросить: ‘Будет-де есть подарки, такъ дамъ-де ему келью’. И толмачь сказал ему 22мне патриарховы вс23 речи. Такъ мн стало горко и стыдно, а самъ стоя да думаю: ‘Не с ума ли, молъ24, сшол25, на подарки напался? Люди все прохарчились, а дорога еще бесконечная26!’ И тако я27 л. 41. // долго ему1 отвту не дал: что де ему говорить, не знаю. А дале от горести лопанулъ2, естъ что неискусно, да был такъ: ‘Никакъ, моль, пьянъ вашъ патриархъ? Ведает ли онъ и самъ, что говорит? Знать, молъ3, ему ничего естъ4, что уже с меня, страннаго5 и убогаго человека, да подарковъ6 просит. Гд было7 ему насъ, странных, призрить, а онъ и последнее с нас 8хочет сорвать9! Провались, молъ, онъ, окаянной, и с кельею! У нашего, мол, патриарха* и придверники искусне тово просять! А то етакому какъ не сором просить-та подарков! Знать, моль, у нево пропасти-та мало, умрт, мол, такъ и то пропадет!’
И толмачъ мене10 унимает: ‘Полно-де, отче, тут-де грки иныя руский11 языкъ знають’. 12И я ему молвил: ‘Говори, мол, ему13 мои речи!’ И патриархъ зардился, видит, что толмачъ меня унимаеть, такъ онъ у толмоча14 спрашивает: ‘Что-де онъ говорит?’ 15И толмачъ молвил: ‘Так де, деспода, свои речи говорить16, не до тебя’.
Патриархъ17 же у толмоча18 прилежно спрашивает: л. 41 об. // ‘А то де про меня говорит, скажи’. И я ему велел: ‘Говори, мол, ему! Я веть ни ево державы, не боюся, на мн онъ не имеет власти вязать, хошъ онъ и патриархъ’.
И толмачъ ему сказал мои все речи со стыдом. Такъ онъ, милой, и пуще зардился да и молвил толмачу: ‘Да я-де у него каких подарков прошу? Не привес1 ли де он обрасковъ московскихъ?’ И я ему сказал: ‘Нет, мол, у мене2 образов, есть, мол, да толко про себя’. Такъ он сказал толмачу: ‘Нет де у меня ему келлии. Поидити-де3 в Синайской монастыръ4*: там-де ваши москали5 церковъ поставили, так де ему6 дадут’. Так де я плюневъши7 да и8 с лесницы пошел9, а онъ толмочу10 говорит: ‘Апять11 бы де ко мн не приходил, не дам-де кельи!’ Етакой миленкой патриархъ, милость какую показал над страннымъ человеком!
Такъ, су, что делать? Мы и пошли с патриархова двора, да седши в коикъ, да и поехали в Синайской монастыръ. Пришли ко игумену. Толмачъ стал л. 42. // говорить, что пришол-де с Москвы калугер а просит-де келий1 до времени постоять2. Тот, милой, себ взметался: ‘Какъ быть? Да у меня нт келии3 порожней4, ин бы де ево во Ерусалимской5 монастырь* отвес6, готова-де тут кстати: он-де во Иерусалим7 идеть, так де ему там игумен и келью дасть’.
Миленкая Русь! Не токмо накормить, и места не дадут, где опачнуть8 с пути. Таковы-то греки милостивы! Да еще бдной старецъ не в кои-та веки забредет9 адинъ10 — инъ ему места нетъ, а когда с11 десятокъ-другой, такъ бы и готово — перепугалися! А какъ сами, блядины дети, что мошенники, по вся годы к Москве-то человек по 30 волочатся за милостиею12*, да им на Москве-та13 отводят места хорошия14 да и кормъ государевъ. А, приехав к Москве, мошенники плачуть пред государем, пред власти15, пред бояры: ‘От турка насилием отягащены16!’ А набравъ на Москве денегъ да приехав в Царьград, да у потриархов17 иной купит митрополитство. Такъ-то они л. 42 об. // все делают, а плачут: ‘Обижаны1 от турка!’ А кабы обижены2, забыли бы старцы простыя носить рясы луданыя3, да камчатыя*, да суконныя по 3 рубля аршинъ. И4 напрасно миленкова турка т старцы греческия оглашают, что насилует. 5Мы сами видели, что им насилия не6 в чем нету: и в вере, и в чем. Все лгут на турка. Кабы насилены, забыли бы старцы в луданных да в камчатых рясах ходить. У нас такъ и властей зазирают, луданную кто наденетъ, а то7 простыя да такъ ходят. Прям, что насилены от турка! А когда к Москве приедут, такъ-та в каких рясах худых таскаются8, будто студа9 нет. А там10 бывши, не заставишь ево такой11 рясы носить.
На первое возвратимся. Что потом будет, увы да горе! Незнаемо, что делать. Стоит тут старчикъ, л. 43. // имя ему Киприян, тот, миленкой, умилися на меня, видит он, что я печаленъ. А онъ, миленкой, по-руски знает: ‘Ну де, отче, не пчался, я-де тебе добуду келью’. Взявши нас да и пошол до Иросалимава1 монастыря. Пришли на монастырь, вышел к нам игуменъ, спросил про меня у толмоча2: ‘Умеет ли де3 по-гречески?’ И толмачь сказалъ, что не умеет. Такъ игуменъ молвил: ‘Откудова4 онъ и зачем ко мне пришол5?’ И толмачь сказал обо мне все порядом, откуда6 идетъ. И игуменъ молвил: ‘Добро-де, готова-де у меня и7 келья’. И тотчас велел две кельи очистить, а сам сел да и велел дать вина церьковнаго8. Ино нам не до питья: еще и не ели, весь день пробилися то с турками, то з греками, а греки нам тошнее турок стали.
Так нам игуменъ, поднесши вина, велел со всею рухледью л. 43 об. // приходить: ‘Я-де вам и корабль промышлю во Иеросалим’. Мы же ему покланихомся1: доброй человекъ — миленкой тот игуменъ!
Мы же шедши на пристань, где нашъ коикъ стоитъ с рухледью, нанявши гомалов, сиречь работников, и пришли в монастырь, да и сели в кельи. Слава Богу, бутто поотраднее! Игуменъ же прислал к нам в келью кушанья и вина. Спаси ево Богъ, доброй человекъ, не какъ патриархъ! Мы же, взявши2, тому толмочу3 дали за работу ево два варта*. Онъ же, миленкой, накланялся, человекъ небогатой, да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало.
И нощъ преспавши, поутру в суботу Акафистову*, игумен нам такъже4 прислал трапезу, и вина прислал, кандило и масло древянова5 сулею — в ночь зажигать. У них обычай таков: по всем кельям во всю нощъ кандилы с маслом горят. Масло там дешево: л. 44. // фунтъ* две копейки. Потом стали к нам приходить греческия старцы и греки. И1 сведали про нас руския неволники, и2 стали к нам в монастырь приходить и роспрашивать, что водится на Москве. А мы им все сказывали, что на Москве ведется и в руских городах3. Потом мы стали выходить на улицу и с Царемградом4 опозноватися5, такъ на улице мимо ходят неволницы, кланяются нам, ради миленкия. Потом вышли мы на пристань морскую, тут мы погуляли да и пошли на монастырь6.
И в неделю шестую* прииде к нам в монастырь Киприян-старчикъ, кой нас тут поставилъ, да и говорит нам: ‘Пошлите-де7, погуляем по Царюграду, я-де вас повожу’. Так мы ему ради да и пошли. А когда мы вышли к Фенарским воротам* и к патриархову л. 44 об. // двору, тогда с нами стретился нашъ московской купецъ Василей Никитинъ. Мы же зело ему обрадовались: намъ про нево сказали, что уехал. А он себе нам рад и удивляется: ‘Зачем-де вас сюда Богъ занес?’ И мы сказали зачем, такъ онъ молвил: ‘Хоче-те1 ли погулять в Софейскую церковь*?’ И мы зело обрадовались и стали бить челом: ‘Пожалуй, поведи2 нас по Царюграду и продай нам товар’. Такъ он сказал: ‘ Богъ-де знает, я-де веть еду, я б де веть давно уехал, да ветру нет. Разве де я вас сведу з греком Иваномъ Даниловым, он-де вашъ товар продастъ, я-де ему побью челом’.
Такъ мы опять в монастыр возвратилися, и взяли товаръ, и пошли в цареградский3 гостиный4 двор. И тутъ свел нас з гречанином5 и товар ему отдал продать. Потом мы пошли с ним, Василием6, гулять по Царюграду. А он нам указывает:л. 45. // ‘Етою1 улицею ходите, не теми2 рядами, такъ вы не заблюдите3. А с турком4 говорите смело, такъ де5 они6 не так нападают’, — да учил нас миленкой. Спаси ево Богъ!
Потом повел7 нас до церкви Софии Премудрости Божий8. И мы пришли к монастырю и на монастырь взошли, пришли ко дверем западным, а врата все медные. И в те поры турки в церкви молятся, мы же стояли у врат и смотрили их беснования, какъ они, сидя, молятся. Потом турчанин вышел, стал нас прочь отбивать: ‘Гайда9, попас, гайда, пошол10-де прочь! Зачем-де пришел11, тут глядишъ, тут-де бусурман?’ Такъ мы и прочь пошли. Потом вышел иной турчанин12 да зовет нас: ‘Гель, москов, гель, поиде суда13!’ Такъ мы подошли, а Василей14 и стал по-турецки говорить: ‘Чево-де хочете? л. 45 об. // Москов папас1 2вар тяган3, есть-де у нево указ, пустити-де ево посмотрить церкви’. И турчанин спросил: ‘Сколко вас человекъ?’ И мы сказали: ‘6человекъ’. И он молвил: ‘Бир адам учь пари, по алтыну-де с человека’. Так мы дали по алтыну, а он нас и повел вверхъ, а в нижнею4 не пущал.
И когда мы взошли на верхнею5 полату, тогда ум человечь пременился, такое диво видевши6, что уже такова дива в подсолнечной другова7 не сыскать, и какъ ея описать — невозможно. Но ныне уже вся ограблена, стенное писмо сскребено8, толко в ней скляничные кандила турки повесили многое множество, для тово они в мечет ея притворили9. И ходили мы, л. 46. // и удивляхомся1 таковому строению: уму человечу2 невместимо! А какова церков узорочна, ино мы описание и зде внесем Иустиниана-царя*, какъ ея строил, все роспись покажет, тут читай да всякъ увесть. А что3 кто поперва4 сам видя5 ету церков да мог бы ея описать — и то нашему разуму невместимо6. Мы же ходили, и смотрели, и дивилися такой красоте, а сами рекли: ‘Владыко-человеколюбче! Како такую прекрасную матерь нашу отдал на поругание бусурманом7?’ — 8да руками разно9. А все-то наши10 греки11 такъ зделали! А пределы в нем все замуравлены, а иные12 врата сами замуравились13. Турчанин нам указывал, что14 де не турча замуравил, Богъ-де. А что в том пределе есть, и про то и15 греки, л. 46 об. // и турчество1 не знают, какое там таинство, про то Богъ весть. Тут мне турчанин дал камень ис2 помосту мраморной, а сам мне велел спрятать в недра: а то де турча увидит, такъ де недобре. Доброй человекъ — турчанин, которой3 нас водил!
И тако мы изыдохом ис4 церкви и пошли с монастыря. И, мало отшетши5, тут видили6 диво немалое: висит сапогъ богатырской, в след7 аршин, воловая кожа в нево пошла-де8 целая, и пансырь9 лошеди10 его, что на главу кладутъ, лукъ ево железной, невеликъ добре, да упругъ, две стрелы железныя, булдыга-кость от ноги л. 47. // ево, что бревшъко1 хорошее, толста велми.
Потом пришли ко звериному двору. Сказал нам Василей: ‘Тут-де есть лев, хочете ли де2 смотреть?’ Мы же потолкали у вратъ, и турчанин отворил ворота3 и спросил: ‘Чево-де хочите4?’ И мы сказали, что лва смотреть. И он молвил: ‘А что-де дадите?’ И мы молвили: ‘Бир адам, бир пара’. И онъ насъ и пустил. А лев лежит за решеткою, на лапы положа голову. Такъ я турчанину сталъ говорить: ‘Подыми, мол, ево, чтобы встал’. И турчанин говорит: ‘Нет де, нелзя: топерва-де кормил, такъ спит’. И я взявши щепу да бросил, а он молчит. Такъ узнал, что он мертвой да соломой набить, л. 47 об. // что живой лежит. Такъ я ему молвил: ‘Е, бусурманъ1, для чево ты обманываешъ? Вер пара, отдай, мол, наши денги!’ Такъ онъ стал ласкать: ‘Е, папас2, пошлите-де, я вам еще покажу’. Да зажег свечу3 салну, да повел нас в полату: темно силно, ажно ту4 волки, лесицы5 насажены, мяса им набросано, дурно силно воняетъ — немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши, а волчонки6 малыя лають, на нас глядя. Потом показал нам главу единорогову и главу слановою7, будет суще болше хобот ево, что чрез зубы висит, с великия ношвы, в человека вышина. Тут же и коркадилову8 кожу видели. Такъ нам поотраднее стало, что такия диковенки9 показал, а то лихоманъ обманул было мертвым-то лвом.
А мы, пришед, л. 48. // своим, 1и они2 дома были, не сказали, что мертваго лва видили3, сказали, что живой. А они на другой день и пошли смотреть и, пришед, хвалятся: ‘И мы тоже видели’. А мы смеемся: ‘Что ж, мол, турчанинъ вамъ сказал?’ ‘Он-де сказал, что левъ спит’. ‘Колко, мол, онъ недель спит?’ Такъ они задумались: ‘Что, брат, полно, не мертвой ли онъ?’ Мы стали смеятся, такъ им стыдно стало: ‘Обманул-де сабака4-турокъ!’
Потом пришли на площадь великою5*, подобна нашей Красной площади*, да лихо не наше урядство: вся каменем выслана, величиною будет с Красною6 площадь. Ту7 стоят 3 столпа: 2 каменныя8, а третей медной*. Единъ столпъ из единого камени вытесан, подобенъ башни, четвероуголен, шатром вверхъ остро, саженей9 будет десяти10 вышины, а вид в нем красной с рябинами. л. 48 об. // А токово1 глатко выдлан, что в зверкало2 всево тебя видеть. Под ним лежит подложен камень, в груди человеку вышина, четвероуголной, а на нем положены плиты медныя подставы, а на плитахъ техъ поставленъ3 столпъ4 хитро зло5. Лише подивится сему, какъ такая великая грамада поставлена таково прямо, что ни на перстъ никуда не покляпилась. А такая тягость, и какъ место не погнеца6, где поставленъ? А ставилъ-де ево царъ Костянтин, в нем же и гвоздь Господень заделанъ. У 7земли он ширины8 — старона9 сажены10 полтары.11, такъ онъ кругом12 сажень 613. А которой под нимъ14 лежит камень, и на том камени кругом рзаны фигуры воинския, пехота да конница, а выше фигуръ — подпись кругом латынскимъ15 л. 49. // и греческим языки, а что подписано, и мы про то не доведались и у грек, Богъ знает. Мощно етот каменъ назвать чюдом, что в подсолночной нын другова такова чюда не сыщешъ. А писано про етот столпъ: когда будет Царъград1 потопленъ, тогда толко адинъ2 сей столпъ будет стоять, и корабленики, кои придут и станут к тому столпу корабли привязавать, а сами будут рыдати по Царюграду.
Другой столпъ3 складенъ из добраго4 камени, тот плоше гораздо и5 видомъ что наша вверху Ивановская калаколня*, уже иныя камения и вывалились. Да тут же стоит столпъ6 медной7, а на нем были три8 главы змиевы9, да въ 208 году те главы с того столпа свалились доловъ, и осталось столпа якобы аршина 3 вышины.
И турки зело ужаснулисъ л. 49 об. // того столпа разрушению, а сами-де говорят: ‘Уже-де хощет Богъ сие царство у нас отнять да иному цареви предать, християнскому1‘. Сами, милыя, пророчествуют неволею.

ОПИСАНИЕ ЦАРЯГРАДА: КАКО ОНЪ СТОИТЬ, И КОЕ МСТО, И КАКИМЪ ПОДОБИЕМЪ

(и каковы к нему приходы моремъ и землею, и каков онъ самъ есть)

Прславный Царьград стоит2 межу дву морь, на развилинах3 у Чернаго4 моря и по конецъ Блого*. А град трехъстенной5: первая стена протянулася по Блому морю, вторая стена — по залив*, а третия — от степи. А коло6 Царяграда 21 верста. А врат в нем 20*, а стрелницъ л. 50. // 365, а башен1 12. Одне2 вороты3 от церкви Бакчи* — Жидовския, противъ полаты, 2 — Рыбныя, 3 — Мучныя, 4 — Дровяныя, 5 — Мучныя4, 6 — Чюбалыя, 7 — Оякъ, 8 — Фенар, 9 — Лахерна, 10 — Голат5, 11 — Ависараитъ — т ворота на одной сторон от лимана Чермного6 моря, 12 — от Едринаполя и Грекол7, 13 — Адрийския, 14 — Рамановския8, 15 — Пушечныя Романовския, 16 — Сеневрейския, 17 — Салахайския, 18 — от Блого моря, Кумапейския9, 19 — Когаргалимондийския, 20 — Архикоп10, от церкви11 Бакчи християнския двоя12 ворота на Блое море13.
А имянъ Царюграду седмъ14: 1. Византия, 2. Царьград, 3. Богом царствующий град, 4. Костентинополь15, 5. Новы16 Римъ, 6. Седмохолмиякъ17, 7. турецкое прозвание — Стонбулъ18. л. 50 об. //
Велики1 и преславны2 Царьград стоить над морем на седми холмахъ зело красовито. И зело завиденъ3 град, по правд написанъ — всей вселнне4 зница ока! А когда с моря посмотрешъ5, такъ весь бутто6 на длани. Царьград7 от моря некрепко сделанъ8, и стны невысоки, а от Едринской степи зело крепко деланъ: в три стены, и ровъ кругъ9 его10 копанъ да каменьем11 сланъ. А башни, или стрелницы, в Цареграде зело часты: башня от башни 30 сажень, 20 сажень. А вороты уски, уже нашихъ, для того12 что у них мало тележного проезду бывает. А в воротех у нихъ пушекъ нетъ: у них снаряд всякой на караблях13, и опаска всякая воинская на мор. л. 51. // А по земъли1 у него нет опасения, потому2 у него и3 на городе, и4 в воротех пушекъ нет. А во всехъ городовыхъ воротехъ караул крепокъ, все полковники сидят. А по улицам ходят янычары5*: кто задерется или пьяного увидят — то всехъ имають да за караул сажают. В Цареграде по вся ночи турчаня6 ездят сь янычары7, полковники по всем улицам с фонарями и смотрят худыхъ людей: кто стретился с фанарем — то доброй человекъ, a бс фанаря8 — то худой человекъ, потому поимавъ да и ведут9.
В Цареграде царской10 дворъ к Византии* стоит внутръ града, а Византия подобенъ нашему Кремлю*, толко наши башни лутчи11 строения. Полаты царския зело узорочны, дворъ царской весь в садах, да кипорисовыя12 древа л. 51 об. // растут. А по другую сторону Царяграда за моремъ Халкидонъ-град*. Там много царевыхъ сараевъ, сиречь дворцы царския, тут цари тшатся, и зело жило. А по другую сторону Царяграда, за лимоном, град Калиты1*, велик же, кругъ его будет верстъ 10. Град Царь весь, и Халкидонъ, и Колаты огибью, какъ ево весь объехать, поменши Москвы, да гуще жильем2. Москва редка, а се слободы протянулись, да пустыхъ местъ много, а Царьград весь в кучи, да и мощно быть болше, для тово что старинное царство, а Москва еще внов.
В Цареграде строение все каменное, а крыто черепицою. А улицы и дворы все каменемъ3 мощены, такъ у них и4 грясь5, и сор отнюдъ не бываеть: вода в море сносит, потому л. 52. // что у нихъ улицы скатистыя, хошь малой1 дождъ прыснул, то все и снесет. А строение у нихъ пошло2 от моря на гору, полата полаты выше. А все окны — на море, а чюжихъ оконъ не загоражевают3: у нихъ чести4 на море глядение. В Цареграде зело строение узорочно, улица улицы дивне. А по улицым5, по дворам везде растут 6древа плодовитыя7 и виноград. Посмотришъ — райское селение! 8По улицам везде по всему граду и у мечетовъ колодези приведены шурупами, и ковши медныя повешны, и корыты9 каменныя коней поить. А инде турки сидят в полатках да в кувшинцах воду наливают, а турки, пришед, пьють — они во10 спасение себ вменяют. Везде у нихъ отходы по улицам и у мечетовъ: испразднивши11, да умывъ руки, да и пошол12. л. 52 об. // Зело у нихъ етим хорошо! У нихъ нет такова обычая, чтоб просто заворотяся к стен да мочится. Зело у нихъ зазорно! У нихъ ета1 нужа не изоймт: где не2 поворотился3 — везде отходы. А у нас на Москве, скаредное дело, наищешся, где испразнитца4. Да не осуди, пожалуй, и баба при мужиках такъ и прудит. Да где денишся5?
В Цареграде турецких мечетов, сказывають, 8000. А таковы мечеты, что ихъ неможно описать, зело предивны, что нигде6 во все7 земли не сыщешъ! У нас на Москве неможно такова единаго мечта здлать, для тово8 что таких каменей хороших не сыщешъ. А церквей християнскихъ9 в Цареграде немного, сказывают, 30 добро бы было. В Цареграде л. 53. // воровства и мошеньчества1 отнюдъ не слышать: там за малое воровство повесят. Да и пьяныхъ турки не любят, а сами вина не пьют2*, толко воду пьют, да кагве3 — черною4 воду гретою5, да солодкой6 щербетъ, и изюм мочат да пьют. В Цареграде рядов много, будет перед7 московским втрое, и по улицам везде ряды. А товаром Царьград гараздо товарное московского8, всякихъ товаровъ впятеро преть9 московским10. А гостиныхъ11 дворовъ в Цареграде 70. И в мечетах турецких все столпы аспитныя12* да мраморныя, воды приведены со многими шурупами хитро очинъ13. А когда турки идут в мечетъ 14молится, тогда пришед всякой к шурупу, да умывает руки и ноги, да и пойдет в мечет15. 5-ю16 турки в сутки молятся, л. 53 об. // а колоколов1 у них нет, но взлезши на столпъ высоко да кричит, бутто2 бешеной, созывает на моление бсовское. А в мечетах турецкихъ нет ничего, толко кандилы с маслом горят.
Станбул, мощно3 ево назвать, — златый градъ! Строение там зело дорого, каменное и древяное4. Дрова в Цареграде не болшим чем дороже московского: 10 пудъ — дать гривна. В Цареграде сады в Великой постъ* на первыхъ неделях отцветут, овощъ всякой ко Светлому воскресенью* поспеваеть: боб, ретка, свекла, и всякой огородной овощъ, и всякия цветы — пионы с товарищи5. Турки до цветов зело охочи: у нихъ ряды особыя с цветами, а когда пойдешъ по Царюграду, то везде по окнам в кубках цветы стоят. По Царюграду и за Царемградом6 7древа кипорисовыя8 л. 54. // растут. Когда пойдеш1 гулять — ненасытной2 град, чтоб присмотрился: тут хорошо, а инде и3 лутче! Паче же у нихъ у мечетовъ4 забудется: все на нихъ смотришъ да около ихъ ходишъ. Горлицъ в Цареграде много, радостно оченъ5, какъ они на заре6 курлукуют. Соболи плоше нашихъ.
Хлеб дешевъ в Цареграде, дешевле московского7. Квасов и медов нет, ни пива там, ни солоду ростить не знают. Греки пьют вино, и то тихонко от турокъ. В Цареграде хлебъ все пшеничной8, а рженова9 нет. А хлеб пекут все армян, а мелницы все лошадми10 мелют. А запасу турки и греки в домах не держат, и печей у нихъ нет, и11 у самого12 салтана хлеб все з базару ядят13, а нужный14 иной приспевают. А хлеб поутру в печере пекут, и в полдин15 у них дюжины16 хлебовъ по три л. 54 об. // за копейку. Харчевыхъ у них рядовъ нет. В Царе-граде нет такова обычая, чтобы кто придет х кому в гости, да чтоб ему поставить хлеба. Нет у нихъ болши1 тово, что поднесет черной воды — да и пошол з двора. А у нас такъ хлебом да солью подчуют, хошъ кто и2 небогатой, по своея3 мочи. У грек же не какъ у нас: когда кто ково4 позавет5 обедать, такъ все естви6 на стол поставит. Рыба 7в Цареграде8 дешевле лтнго московскаго9, а зимою такъ на Москве дешевле. В Цареграде раки велики, по аршину, а купят рака по 5 и по 4 алтына10. Московская рыба 11лутчи, а12 у них морская рыба несладка, асетров13 свежихъ, ни белугъ, ни осетров14, ни стерлядей, ни леща, ни семги нет15, соленая блужена16 против московского, вяленыхъ осетровъ много, икра паюсная по два л. 55. // алтына фунтъ. Яицъ по 18 и 92 за копейку. Капуста кислая дешева, и огурцов много, и всякой овощъ дешевъ, изюмъ по грошу* фунтъ, маслины недороги, по грошу ока, масло дереванное3 по грошу фунтъ, арехи4, малыя и болшия, дешевы, чеснокъ и лукъ дешевъ. Вино — ока по алтыну, а на катаргахъ* — по грошу, в шинку — по 8 денег. Боб5 дешевъ: по 5 окъ за копейку. Всячину по улицам под окна носят. 6Мясо дорого, коровье масло хорошее7 по 3 копейки и по 4 копейки фунтъ, сыры недороги да и хороши, кислое малоко8 дорого. Уксусъ дешевъ да и лутчи9 нашго, из винограду делают. Мыло10 грецкое по 7 копеекъ11 око, по 5 денег фунт. Хлеб12, икра идет с Чернаго моря.
В Цареграде нет печей да и во всей Турецкой державе13 ни лавакъ в полатах, л. 55 об. // ни столовъ. Все на полу сидят, ковры пославъ да подушки лежат, такъ1, подогнувъ ноги, сидят да такъ2 и ядят. Мы не привыкли, и3 нам было тяшко. А яди ворят4 на таганах, а зимою держат уголье в горшках да такъ и греются.
В Цареграде денги ходят: левки, червонныя, аспри5, пары*, левокъ ходит по 43 пары, а червонной турецкой — 105 пар, а венецкой — 111, а6 пары болши нашихъ копеекъ, аспры — по 4 в пару. Все в вес продают, а не мерою и щетом, хошъ на денгу чево-то — все в вес. А дворы гостинныя7 все крыты свинцом8.
В Цареграде шолкъ родится, всякия парчи турки сами ткут: камки, отласы, бархаты и всячину, тавты9* — и красят парчи всякими разными красками. А всякия л. 56. // тавары1 дороги, что разходу2 много: пышно ходят, в чем сами, в том и слуги, в цветном все, толко сказывають, что нын турки оскудали перед прежним. В Царе-граде на всякъ день, кажется, сто караблей придет3 с товаром, а другое4 сто прочь пойдет за товаром на Белое море и на Черное.
Часто мы гуляли по катаргам, где наши миленкие неволники. А на которою5 на6 каторгу не7 придешъ, какъ пойдешъ по катарге8, такъ иной руку, иной полу целует — таковы миленкия ради. Какъ есть во аде сидят! Всякъ к себ тянет, подчуют хлебом-солью, вином церковным. Осядут тебя вкругъ человекъ по9 8 да распрашивают10, что вестей на Москве, да говорят: ‘Для чего11-де государь л. 56 об. // с турком замирился? Турокъ-де зело оторопел от Москвы’. А сами, миленкия, плачут: ‘Кажется-де, не видать тех дней, кабы де сюда государь пришол1. Дай-де, Господи!’ А то государя-то2 в Царьград желают, что Бога. Когда пророки ждали сошествия во ад*, такъ-то государя.
А на иную катаргу приидешъ3, такъ на Емельяна4 Украинцова* пеняют: ‘С турком-де замирился, а нас-де для чего5 не свободил? Мы-де за него, государя, умирали и кровъ свою проливали, а теперева-де6 неволю терпим!’ Да кричат лихаманы7, не опасаючи, во весь голосъ, а турки почти все руской языкъ знают, такъ мы опасаемся, а им даром, они забытыя головы. А турки везде подслушивают. л. 57. // А мы уже имъ говорим: ‘Потерпите, мол, Господа ради! Какъ приидет1 время, Богъ вас свободит’. А они, миленкия, говорят: ‘Ой де, отче, терпели, да уже и терпения не стало, хотя бы де и камень, от такова насилия ин2 бы де разселся!’ Иной скажетъ: ‘Я-де на каторге 40 лт’, иной — ’30’, а3 иной — ’20’. Толко ужас от ихъ басенъ: тово и глядиш, какъ тутъ же и тебя турки свяжуть. Ты имъ говоришь: ‘Господа ради, поискуснее говорите, намъ от вас будетъ бдство, уже мы опять к вамъ не придемъ’. А они турокъ бранять и их не боятся. А на всякой лопате человекъ по 5, по 6 прикованы, где сидит, тут и спит, тут и праход4 пущаеть. Уже на свте такие5 нужды болше нелзя быть! Терпят миленкия, а вры христианския6 7в поругание8 не предают. Дай им Богъ л. 57 об. // за сие страдание царство небесное! А когда поидешъ далой1 с каторги, такъ все провожаютъ да бьют челомъ, чтобъ опять пришли — рады2 миленкия.
У турка болшихъ голенъ3 с тритцать4 будетъ, хороши голены очень. А пушекъ на голну по 120 и по5 130, 6по полтораста7 на болшихъ. Каторгъ у турка съ 30 же8. А голены у турка и каторги всегда на Блом мор таскаются: иметъ турокъ з Белого моря опасение9. А зимовать приходять в Царьградъ, в Георгиевъ день* на мор поидутъ, а в Дмитриевъ день* в Царьград придутъ. Пристани кораблныя10 в Цареград зло хороши. Всякия товары: хлбъ, вино, дрова11, всячина — в Царьград12 все караблями приходят.
В Цареград лтнея13 нощъ — восемъ часовъ, а день — 16 часов. У турокъ14 болшой праздникъ бываетъ посл Георгиева дни*. Месяцъ весь постятся: какъ увидят месяцъ15 молодой16, такъ у нихъ л. 58. // и постъ настанетъ. А месяц пройдет да когда молодой1 увидятъ, тогда2 у нихъ праздникъ 3 дни бываетъ. А на голенахъ и каторгахъ все стрелба бываетъ, и в трубы играютъ, и в рядахъ не сидятъ. А постъ у них такой3: какъ солнце взайдетъ, такъ они станут постится, а солнце зайдетъ, такъ они станутъ есть. Во всю нощъ едятъ и блудятъ — такой-та4 у нихъ постъ! А когда у нихъ дьяволской5 постъ тотъ живетъ, такъ часъ ночи зажгутъ кандила во всехъ мечетахъ на столпахъ. На всяком столпу пояса в три6 и въ 4 кандилъ навшаютъ с масломъ, такъ они до полуночи горять, кажется, во всяком мечет кандил 50 будетъ. Да такъ-та7 во весь месяцъ по начамъ8 творять. Да и лстиво, когда ночью случится выйдешъ9 на двор. Посмотришъ по Царюграду — такъ т огни взде, инъ будъто10 Царьград драгимъ камениемъ11 унизанъ или л. 58 об. // что какъ небо звездами украшено. Лстиво1 у собакъ ето дло! Турецкия жены, завязавъ ротъ, ходятъ неблазненно, и греческия, и жидовския также, завязавъ ротъ, ходятъ, толко глаза одне не закрыты.
В Цареграде приволно по морю гулять: нанял коикъ да и поехал, куда хочешъ. А извос2 дешевъ, а извощики — турки да неволныя3 руския. А лотки у них дорогия: по 100, и по 80, и по 60 тарелей4 — зло изрядны5. В Цареград, когда паша* приидтъ6 к голену, такъ знакъ даютъ: выстрелят з голены со всякой по заряду пушечному7, час поидетъ долов, такожде выстрелят. А на турецкихъ голенахъ бываетъ человекъ по 1000 и по 900 служивых. Перед нашимъ приходом пошла голенъ8 турокъ к Махметовой9 пропасти да вся и пропала: громомъ побило, три10 дни над ними тма стояла — толко человекъ остался.
Турецкия люди, мужескъ полъ, крупны и пригожи, л. 59. // а женки не таковы. Турки для тово пригожи, что от рускихъ неволницъ рождаются1. А у салтановъ* у многихъ матери руския бывают, да у турецкихъ салтановъ и все жены руския, а2 туркенъ нтъ. А когда у турокъ3 бываетъ бояронъ4*, тогда у нихъ на всх монастыряхъ, у мечетей5 со всякимъ харчем сидят и всякия овощи продаютъ. Дворцы царския у турка около моря везде подланы не хорошо добре, не какъ наши, у него поземныя толко тмъ хороши — над водою сады, около древа6 кипарисовыя. А по темъ у него дворцамъ всё жоны7 живуть. В Цареграде платья на водахъ не моютъ, все в домахъ в корытахъ моютъ.
В Цареграде турокъ прямыхъ разве четвертая часть, а то все потурнаки, руския да греки. Турок много у грекъ, у сорбовъ8, у болгаръ9 у бдныхъ: кому нечево10 дани дать, такъ онъ дтей отнимает да в служивыя ставит11. Да те-та12 у него13 и служивыя, а от турокъ нтъ л. 59 об. // служивыхъ, да и грекъ волницу накликаетъ, когда у него1 война бываетъ. К намъ многия потурнаки прихаживали, говорять, а сами плачутъ: ‘Кабы де государя сюда Богъ принесъ, все бы де мы чалмы-та2 доловъ поскидали, а турокъ, какъ3 сабакъ4, своими руками всхъ5 подавили. Чюдо, для чего6 онъ замирился? А уже было7-де время8 имъ великое пришло, что уже турки все ужаснулись от государя. Да уже де такъ Богъ изволил!’. Перед9 нами в Царград пожар великъ былъ — ряды вс выгорли, а топерева вс ряды длаютъ каменныя. В Цареград женской полъ зло искусно ходять10, непрелстно, бзстудныхъ женъ не увидишъ или девокъ. И покущунять11 над женою нелзя: лутчему шлыкъ разшибтъ12, да и не увидишъ13, кто бы над14 женкою15 посмеялся, а блудницъ потайныхъ у нихъ нтъ. И судъ у нихъ правой: отнедъ16 и лутчева17 турка, с християнином18 судима, не помилуютъ. А кой у нихъ судья покривит или что мзды возмть, такъ с него кожу и здеруть да, соломою набив, в судейской л. 60. // полат1 и повесять. В Цареград 2посл Георгиева дни была буря велика — восемъ кораблей потанула. В Цареград3 в ыюле-месяце с паши кожу содрали за писма потаенныя от хана крымскаго*: прислалъ4, а онъ потаилъ. В Цареград турецкой5 салтанъ не живетъ, но все въ Едринепол живтъ, а тутъ боится жить: 6янычары убьютъ7. У нихъ янычары своеволны: пашу ли, палковника8, хошъ малую увидятъ противность, такъ и удавять.
В Цареград часто бунты бываютъ, а все от янычар, и при нас былъ. В Цареград, когда бываетъ пожарно, болно9 силно горит: много у нихъ внутри поставы, кое-что деревянное, такъ и отнимать нелзя — толко унеси Богъ самого!
В Цареграде и везд турки носят платья10 зеленое и красное, а греком и жидом не влять11*. Жиды все носят платье вишневое да черное, а греки также. Нын греки и красное носятъ, толко зеленого носить не дадутъ. л. 60 об. // Московския1 люди, когда прилучатся в Цареграде, носятъ зеленое платье2. В Цареграде и по всей Турецкой3 держав4 со всякихъ людей: со грекъ, с армянъ и жидовъ — кои въ ево области живутъ, то горачь на всякой год по 5 и5 6 талерей берутъ. Кто не придетъ въ ево землю иностранной, со всхъ, опричь московских людей, берутъ. А с ково возмутъ, такъ значикъ дадут, печатку. Такъ всякой человкъ с собою печатку носит, а горачьники6-турки везд по улицам ходят, досматривают печатокъ. А у кого7 нтъ печатки, такъ горачь и возмуть, и с патриарха, с митрополитовъ и со всхъ старцевъ8 беруть — и нт никому9 спуску.

ОПИСАНИЕ ГРЕЧЕСКОГО10 УСТАВА И ПОСТУПОКЪ ВНЕШНИХЪ И ДУХОВНЫХЪ, И КАКО ОНИ С ТУРКАМИ В СОЕДИНЕНИИ ПРЕБЫВАЮТЬ, И КАКИХ ОНИ л. 61. // ПОСТУПОК ТУРЕЦКИХЪ ДЕРЖАТСЯ

В праздникъ Благовщениева дни* игуменъ того монастыря, где я стоялъ, звалъ меня в келью к себ обдать и нарочно многихъ звал грекъ для меня и для разговоровъ со мною: о московскихъ вдомостяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришелъ в келью, тогда игуменъ посадилъ меня подл себя, и грки вс сли, и старцы греческия, кои тутъ прилучилися. И стали на стол ставить ествы, что не1 изготовлны были, рыбныя и нерыбныя2, — вс вдругъ на стол поставили. И игуменъ сталъ ‘Отче нашъ’* говорить сидя, и грки вс сидять. А я всталъ да гляжу: то еще первоначалная ихъ3 игрушка! А игуменъ меня сажаетъ: ‘У нас-де не встаютъ’. А когда мы стали есть4, такъ5 греки, не какъ русаки, 6помногу за щоку мчутъ7, и, кто что захочетъ, тотъ то и есть. л. 61 об. // А я гляжу, такъ игуменъ пред меня подкладывает хлбъ и рыбу, такъ и я сталъ есть — нечто вть длать.
И помал игуменъ началъ1 у меня чрезъ талмача2 спрашивать: ‘Ест ли де3 на Москв етакая рыба?’ Да подложит кусъ да другой. А я сидя (да толко что нелзя смеятся-то) да думаю: ‘Куда, молъ, греки-то величавы! Мнять-то, что на Москв-то4 рыбы нтъ. А бываетъ бы5 рыба-та какая завистная, а то что наши пискари, окуни, головли, язи да корокатицы с товарыщи6, раки с раковиными мясами и всякая движущаяся7 в водахъ’. Такъ я стал про свои8 московския рыбы хвастать, такъ 9толмачь ему сказалъ, такъ10 онъ нос11 повсил. А самъ говоритъ: ‘Лжетъ-де, я вот де призову грека, кой-де на Москв былъ, брюхо-то у него12 заболело’. Похвалился, да не в час, не удалось.
Послал13 тово часу по грека, и грекъ пришолъ да тутъ же слъ. 14И сталъ15 игуменъ л. 62. // у него1 спрашивать: ‘Так ли де московской калугеръ говорит, что етакия-де рыбы есть на Москв, что де в Станбуле такихъ нтъ?’ ‘Ета-де расплевка рыба, у нас-д убогия 2ету рыбу мало3 ядять!’ — а я, су, и прихвасталъ кое-что. И грекъ смотрит на меня да смется: ‘Что-де у вас за прние стало о рыб? Токая4-де вамъ5 6в томъ7 нужда спиратися?’ И я ему молвил: ‘Мн, мол, нужды не было, игуменъ у меня спросил. И ты ему8 сказывай про наши рыбы, ты вить9 знаешъ московския рыбы и всякой харчь пред станбулским’. И грекъ сталъ игумну сказывать, что есть. И игуменъ толко мн молвилъ: 10‘Токало, добро-де, су, станемъ-де есть’.
Помалу стал мн говорить: ‘Для чево-де не ешъ раковъ и коракотицъ?’ И я ему молвил: ‘У нас, молъ, ето гнусно и обычая такова нтъ, такъ, моль, мне смердит’. И онъ молвил11: ‘Как-де хошъ12, а намъ не зазирай: у нас-де ето добро есть л. 62 об. // и бзгршно. Ешъ, что д указано’. И я молвил: ‘У нас, моль, и то не всякой есть, и рыбы у насъ, моль, много. У васъ не на рыб, такъ вы едите, а намъ нужды нтъ, такъ мы и не едим’. Такъ онъ и перестал говорить. Бывало, какъ ни позовтъ обдать, а раковъ не елъ.
И греки распрашивали1 у меня про государя: ‘Для чево-де государь 2с турком замирился3? Чево-де ради онъ нас из неволи и насилия не свобождает? А онъ-де веть христианской царъ. А онъ-де заведши4 войну, да и замирился, да с ыным-де стал бится*’. И я им5 сказал: ‘Что петь вы приплетаетеся к нашему царю да еще и укоряете? Вть ето не вашъ царъ. Вы 6имли у себя7 своего царя да потеряли, а ето московской царь, а не греческой. У вас свой царъ есть, а вы ему служите!’ Так они сказали: ‘Да мы-де християне8, такъ де на него надемся, что нас онъ от турка свободит9‘. И я имъ молвилъ: л. 63. // ‘Да веть, моль, уже на Москв не одинъ цар был, се никакой1 васъ не свободилъ. Ветъ, молъ, и етотъ не крепость вамъ далъ, что от турка васъ свободитъ’. Такъ они молвили: ‘Да такъ-де писано, что московской цар свободитъ насъ и Царьградъ возметъ*’. Такъ я сказал: ‘Да хотя и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьград’. Такъ они молвили: ‘С-де прежнии цари туркам2 не страшны были, а етово-де турок боится’.
Да и стали говорить: ‘Для чево-де вашъ царь веру3 немецкую на Москв завлъ и платье немецкое*? И для чево-де царицу постригъ в монастырь*?’ И я им сказал: ‘Что петь у вас вестй-та4 в Цареграде много, кто вамъ приносит? У насъ на Москв немецкой вры нтъ, у нас 5вра християнская, а платье у насъ6 московское, а царица не пострижена. Диво7, далече живет, а много вдаете!’
Такъ они еще молвили: ‘Да для чево-де цар вашъ л. 63 об. // нашихъ грековъ к Москве не веллъ пускатъ и с Москвы сослалъ*? Какие-де1 мы ему злоди? И мы-де за него2 и Бога молимъ3‘. И я имъ молвилъ: ‘Обычныя греки, нашему царю доброхоты, турецкому болше радютъ. Того ради и4 государь не веллъ грековъ к Москв пущать, что они всякия ведомости турку внушают. Вот, моль, ето кто вамъ сказал, что чево у нас не водится, гд на Москв вра немцкая или царица5 пострижена? Такъ-то6, моль, ваши греки, тамъ бывши, сюда прихавъ, врутъ, чего отнюд нетъ7. Вправду ихъ государь не веллъ к Москв пущать. Малыя, моль, греки нашему государю доброхоты? А что вы говорите, что: ‘Мы за нево, государя, Бога молим’ — и в том вы неправду8 сказывает. Молит вы Бога за царя, а не вмъ, за турскаго9, не вмъ, за московского. Глухо попъ вашъ въ ектении* говорит: ‘Еще молимся за царя нашего’, а не вм, за коего. л. 64. // А коли ‘за царя нашего’, такъ явно стало за турскаго1, для тово что тотъ вашъ царь, а не за нашева2. 3И вы в томъ лститеся4, кабы так-то: ‘За благоврнаго5 царя нашего’ — то бы на дло походило, а то Богъ знаетъ. Такъ они молвили: ‘Намъ-де нелзя так, чтобы молить за благоврнаго6, услышать-де турки, такъ худо будет намъ’. — ‘Такъ, моль, потому, какъ н7 разсуждай8, молит за турка’. А они-таки9 в томъ крпятся, что: ‘Мы за московского царя Бога молимъ, а не за турка’. И много10 кое о чемъ было речей всякихъ.
А два старца тутъ, греченина, такъ и рыбы не ли, такъ игуменъ у меня спрашивалъ: ‘Ядят ли де у вас на Москв рыбу в Великой постъ?’ И я сказал, что у нас добрыя люди в Великой постъ толко дважды ядятъ рыбу: на Благовщение Пресвятыя Богородицы да в Вербное воскресенье*. А дураку л. 64 об. // законъ не писанъ: волно, кому хошъ, мясо ясть. И игуменъ молвилъ: ‘Для чево-де у вас на Москв в среду и в пятокъ рыбу ядятъ?’ И я сказал, что у нас, кто1 человекъ постоянной, тотъ отнюд в среду и в пятокъ рыбы не сть. У грекъ толко ето добродтель мотается, что в Великой постъ рыбы не ясть, а что табакъ и в Великую пятницу* из рота не выходит и всякую гадину ядятъ.
В Царград в Вербное воскресенье церковъ всю выстилали масличнымъ втвием и монастыръ весь, и на утренни с тми жъ масличными втьми2 стояли3. Посл литургии4 игуменъ звал меня опять к себ обедать, и грекъ было много, тут же обдали, рыбы было много ж. Тутъ посл обда греки все смотрели5 нашъ указъ государевъ и рчи кое-какия были л. 65. // про турка.
В Цареград под Свтлое воскресение стояли у1 заутрени в церкви в монастыре Иерусалимскомъ2. В вечер в суботу противъ Свтлова3 воскресения, в час ночи, собрались4 в церковь греки да по мстам и сли. Потомъ стали честь Дяние апостолское*, чли по переменамъ. И когда прочли Дяние, тогда5 начали полунощницу6* петь, а на полунощнице7 канонъ пети со ирмасом8 на6*. Пропевъ полунощницу9 да сли. Потом игуменъ взявъ свещи да и пошолъ10 греком раздавать11, а за нимъ старецъ носитъ блюдо. И греки игумену давали за свечи иной червонной, иной талер, иной орлянку*, последнй тюлтъ* дасть, а кои убогая, т со своими свчами приходили. И, раздавъ свчи, подняли иконы так же, что у нас, вышли вонъ из церкви да и пошли кругъ церкви. И, пришедъ к церковнымъ дверемъ, пли ‘Христос воскресе’.
Потомъ вошли в церковь, начали петь канонъ Пасце. А канонъ по крылосам канархист* сказывал, л. 65 об. // а канонъ пели на шесть со ирмосомъ, a посл единожды покрывали*. Потомъ пли стихры Пасц, по стихерамъ вышел игуменъ со крестомъ1, диаконъ со Евангелиемъ, да ‘Праздникъ Воскресение’ была икона, а четвертой человекъ держал блюдо на денги. Потом пошли греки ко иконамъ и стали целоватся со2 игуменомъ3. И, поцеловавшися, игумену4 на блюдо клали кой червонной, иной талер, иной5 тюлтъ, а иной пар 56 и 6, послдней пару — а не по-нашему, чтоб7 яйца красная8 давать. По целовании начали пть9 литоргию, а на обдни чли Евангелие. Игуменъ стоял во алтар во вратхъ царскихъ*, а10 по всей церкви стояли попы съ Евангелием11 да такъ все чли, тово что много было поповъ. А церковь вся была наслана ветьми12 масличными, и монастырь былъ весъ выслан.
И13 посл обдни прислалъ к намъ игуменъ со диакономъ14 блюдо пироговъ, блюдо яицъ красныхъ, сыръ. Спаси ево Богъ, до меня л. 66. // былъ силно добръ! Часто зывал к себ в келью обдать да и говорить1: ‘Кабы де ты нашъ греческой языкъ зналъ, я бы де с тобою вс говорилъ, да то де наша с тобою бда2, что де языка не знаемъ межъ3 себя’. А4 с монастыря какъ ни пойдешъ или, гулявъ, придешъ на монастырь, то5 и позовть к себ вина церковного пить. A мн часто говорил6: ‘Учися-де нашему языку’. Зло миленкой добръ былъ, раделъ о нашемъ поход: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки7 в 8свои монастыри9 давал, кои по египетскимъ странамъ (такъ намъ по тм грамоткамъ от тамошнихъ10 игумнов добро было), и во Еросалим к намстнику* грамотку писал, та грамотка много намъ добра здлала. И тотъ наместникъ зло меня любилъ: хлбъ и вино присылалъ и за трапезу часто зывалъ, и в келью11 — доброй и смирной12 человкъ.
В самое Свтлое воскресение13, против понедлника, на вечерни л. 66 об. // тмъ же подобиемъ выходъ былъ со1 Евангелиемъ, и2 игуменъ крестъ держалъ. Также целование было, и греки игумну денги давали тмъ3 же подобиемъ, что на завтрени, да у грекъ и во всю Светлую4 неделю посл службы все целование, что на праздникъ.
В понеделникъ на Светлой недли ходили греки на гору гулять, зело было грекъ и турокъ много5. А то гулбище патриархъ6 у турка откупаетъ толко на три дни на Святой недели и даетъ7 турку по 1000 ефимковъ* на год. А гулятъ8 толко да9 полденъ, а то турки избиваютъ доловъ, крычать греком, ходя з дубьемъ10: ‘Гайда, гайда, долов-де пошолъ11!’ Тутъ бываютъ со всякимъ овощемъ. A т ефимки патриархъ у нихъ же по церквам збираеть, старосты выбраны да с ящиками по церквамъ ходят. А12 греки на Святой недели ходять по улицамъ, по монастырямъ с медведи, с козами, з бубнами, с13 скрыпицами, сурнами14, с волынками* л. 67. // да скачутъ и пляшут. Взявши за руки человекъ 20-30 да такъ вереницами, по дворамъ, по монастырямъ1 ходя, скачуть да пляшуть, а греки денги даютъ. И к патриарху2, к митрополитом ходять, а они, миленкия, имъ денги дають и3 виномъ поять за то скакание. Бзчинно ето4 у грекъ 5силно, у турокъ таковаго нтъ бзчиния. У грекъ6, когда бывает месяцъ первое число, то вс ходятъ попы со святою водою по домамъ, по кльямъ, да кропят, да цветъ по окнам тычутъ: малодушные греки къ7 етем цвткамъ, и турки какъ есть малыя младенцы.

О ЦЕРКОВНОМ УСТАВЪ ГРЕЧЕСКОМЪ8,

КАКЪ9 ПОЮТЪ, КАКЪ ГОВОРЯТЪ, И КАКЪ В ЦЕРКВАХЪ СТОЯТЬ, И КАКЪ10 САМИ КРЕСТЯТСЯ, И КАКЪ МЛАДЕНЦОВ КРЕСТЯТ, И ВСЯКАЯ ПОСТУПКА, ВНШНЯЯ11 И ДУХОВНАЯ л. 67 об. //

А1 в начал церковнаго пения греки когда приидутъ в церковь, такъ они шапокъ не снимають. Станетъ в стойле (во всех церквахъ у нихъ стойлы подланы), а стоять2 лицемъ не ко иконамъ, но на сторону, к стен, противо, другъ ко другу лицемъ, да такъ и молятся — не на иконы, но на стену. И такъ во всю службу стоятъ3 в шапке, толко соимтъ, какъ с переносом выдут да кеноничное4 ‘Аллилуиа’5 пропоютъ*, да и6 тафей7* не скидываютъ. А крестятся странно: руку на чело взмахнетъ, а до чела дале не донесетъ да и отпустит к земли. А духовной чинъ у грекъ хуже простова8 народу крестится: какъ войдетъ в церковь, а рукою махаетъ, а самъ то на ту сторону, то на другую озирается, что коза. А царскихъ вратъ у нихъ ни попъ, ни диякон9 не затворяетъ, ни отворяетъ, но простолюдимъ, мужикъ или робенокъ. л. 68. // А на городахъ мы видели, такъ и бабы отворяютъ и затворяють врата царския, и в олтаръ бабы ходять и кадило раздуваютъ1.
А когда попъ ектению говорит, то греки по крылосам ‘Господи, помилуй!’ не поютъ2, но просто, где кто стоитъ, тотъ тутъ и ворчитъ3: ‘Кир, иелейсонъ!’ А попъ ектению проговоря4 да и скинетъ патрахиль*. И Евангелие попъ чтетъ, оборотяся на западъ, в олтаре, стоя у врат, держитъ на рукахъ. ‘Слава теб, Господи!’ по крылосам не поютъ, такъже всякъ, стоя, ворчить: 5‘Докса си, кирии, докса си!’6 ‘Блаженъ мужъ’ не поютъ, просто говорять, ‘Господи возвахъ’* поют. А стихеры7 и каноны вс по крылосам сказываюсь, а хошъ одинъ на крылосе, все поетъ: и стихеры8, и канон9 — самъ и конархъ, и певецъ. ‘Иже херувимы10‘, гд на коемъ крылос11 кто захотлъ12, тотъ и запелъ. На сходе 13у грекъ14 ничего15 ни16 поютъ: ни ‘Достойно’, ни дохматиков* — вс по крылосам. ‘Свте тихи’ не поют, говорят л. 68 об. // говорком. Прокименъ* по крылосам не поют, чтецъ1 проговорить говоркомъ.
Греки к нищимъ в церквахъ податливы, а на2 нищихъ у нихъ збор особой в церкви3 живетъ, да и человкъ у денегъ приставлена. А какъ поидутъ нищия в церковь, такъ тотъ4, кой приставлена даетъ по аспре, по дв на человка. А5 патриархъ греческой безпрестанно6 даетъ листы неволникомъ, такъ они ходят по церквамъ, збираютъ да окупаются.
В Цареграде вшнему7 Никол* не празднуютъ. Греки по славословию начинаютъ литоргию и час первой, и час не пв, а когда похотять, такъ поютъ часы. А понахиду поютъ — кутия у нихъ у царскихъ вратъ стоитъ на земли*. Такъ не отпустя вечерни и литоргии, вышед из олтаря с кадилом да одну толко8 ектению проговорит да ‘Вечная память’ — то у них и болшая понихида9, и10 малая — все тутъ. А когда у нихъ выдут с переносом, то на пути все лягутъ, л. 69. // а попъ и диаконъ1 идутъ чрез людей с переносомъ, а иной с2 стороны поповъ3 ризы4 целуетъ. А простолюдимъ пред попомъ идтъ задом да кадит, кадилом махаетъ, что попъ, — странно силно!
Грки служат на одной просвире5, а крестъ на просфире четвероконечной*. А тое просвиру6 искроша на блюдо да посл обдни людем роздает. А просфира, хошъ недлю лежит черствая, служить на ней, даром они то ни за что ставят. Греки в крещении совршенно обливаются* — мы сами самовидцы.
У грекъ всенощныхъ7 не бываетъ никогда, и великого8 ефимона* противъ Рожества Христова, и Богоявления, и Благовещения не поютъ, но простую заутреню. У грек пние хорошо9, да непомногу поютъ людей, толко по человку да по два на крылосе, а поют высоким гласом. ‘Хвалите имя Господне’ греки не поют, не10 полиелеосу* у них во весь год никогда не бываетъ ни празднику, ни святому. 11Евангелие на заутрени чтут иногда посл антифонов, а иногда на 9 псни, какъ похочет. ‘Богъ Господь’ л. 69 об. // на заутрени не поют никогда, а песни по Псалтыри1 пред каноном вс говорят, а каноны поютъ по крылосам толко 3 песни: 1, 2, 9 — болши того2 нт.
А церкви3 у грекъ что простая храмина, не узнаешъ, и крестовъ 4на нихъ нтъ5, ни6 звону нт же. Противъ воскресения7 ходят по улицамъ да крычат, чтобы шли до церкви. А патриархъ греческой по вся годы церкви8 отдает9 на откупъ, a бретъ за церковь по 200 и по 150 талерей, а что год, то переторшка: кто болши даст, тому и отдаст, хошъ два талеря передаст10, тому и отдаст. У нихъ и митрополитъ митрополита ссажает: дал лишне11 да и взял12 епархию*. Такъ у нихъ много бзмстных митрополитовъ и поповъ, попы такъ таскаются по бозару13. Етаковы греки-та14 постоянны, хуже босурмановъ15 длають!
Иногда на завтрени кафизмы* говорят, а иногда нтъ, толко каноны. А и каноны они не вс говорят, толко по три песни, а чтения у них л. 70. // мало бываетъ. Греки крестовъ на себя1 не носят, и в хоромахъ у нихъ иконъ нтъ. А с турками во всмъ смесилися и зло порабощены: какъ турокъ идтъ улицею, то все ему грекъ2 лутчее мсто везд уступает3, а гордостию таки еще дышутъ! Да еще добрые люди, что еще милостиво поступают над такимъ непокоривымъ родом. Кабы да греком такъ Богъ попустил турками владть, отнюд бы такъ греки туркамъ4 свободно не дали жить — всх бы въ работу поработили. Таковы греки5 непостоянны и6 обманчивы, толко милые христиане называются, а и слду благочестия нет*! Книги печатают в Венеции, а Венеция попежская7*, и папа — головный врагъ христианской вр. Какъ у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ ни пришлют книги из Венеции, и такъ 8они по нихъ и поють. Уже и такъ9 малым чим разнились с папежцы, а что пьютъ, ядять — то вс с ними вмст, аив церковь, мы сами л. 70 об. // видли, что папежцы з греками ходять, а греки — к папежцамъ1.
Нравы и поступки, вншния и духовныя, — вс с турецкова переводу. Головы вс бреютъ — то от турокъ взяли, тафии — от нихъ же, в шапкахъ 2в церквах Богу молятся, другъ со другом на улице в шапкахъ3 кланяются, во отход съ кувшинцами ходят да и афедроны4 моют — вс то по-турски длаютъ.
Турки милостивея грекъ5, и жиды нравами милостивея грекъ и6 лутче ихъ. Неволникъ у нихъ, у турка, в смъ лтъ отживется7, а умеръ турчанинъ — такъ хошъ и в год свободится, и у жида также неволникъ въ сем лтъ — такъ и свободился8. А у грека, хошъ сам издохнет, а на волю не пустит. Таковы греки милостивы9! A гд случится неволнику 10от турка уйти да греку11 в руки попадет, а онъ опять ево12 продасть турчанину или на13 каторгу. Греки московских людей зло не любят.
Греки да14 Вознесения в церквах противу15 недели на стиховн л. 71. // воскресныхъ стихеръ1 не поютъ*, толко одну стихеру2 пропоютъ. На Георгиевъ день гуляютъ и великое собрание бываетъ, на колодезъ и в рядахъ тотъ день не сидять.
У грекъ жены3 своеволны. Буде4 которая женка5 не захотла с мужем жить, пошедъ к патриарху, подала челобитную6, что не хочу с мужемъ жить. А патриархъ призовтъ мужа и станетъ распрашивать7, и будетъ не сыщетъ вины за мужем и не похочетъ развсти, а жена скажетъ: ‘А коли не похошъ меня развсти, я8 шедъ да турку же буду туркенею9‘. А патриархъ, миленкой, и разведетъ, чтобы не потурчилася. Греком ни женъ10, ни дтей поучить, побить11 за какую вину нелзя. Буде12 стал бить, а онъ13 и стал во14 окно кричать15: ‘Хочю16 турком быть!’ — а турки пришед да и возмут. Етакое-то17 греческое житие — неволная управа з женою и детми!
Патриархъ греческой ходитъ что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда греки позовут обдатъ, л. 71 об. // то он взявши простой посошокъ да и пошолъ, и за нимъ толко одинъ диаконъ1. Митрополиты и вс власти греческия по улицамъ, по рядам просто таскаются, хош на 3 копейки чево купить, то сам поволокся. А старцы греческия, что стрелцы, ганяют бс2 клобуков по рядам, по улицам. И в церкви зело неискусны3 греки, а4 жены5 ихъ к блым попамъ* не ходят на исповедь, все к чернымъ. Во весь Великой постъ рыбы не ядятъ, а раки и всякую гадину ядят. А в царския врата всякой у нихъ сквоз ихъ ходить. А митрополиты греческия в церквахъ зло неискусны: все смются и говорятъ и пения не слышит, а сам, что коза, назадъ оглядывается, кричит по церкви — зло не хранят своего чина. Наши поселянския попы лутчи6 их митрополитовъ. А все греческия власти у себя в кельи красиковъ* держат, а греки, сказываюсь, л. 72. // все садомства1 насыпаны.
Греческия дти зло тщателны2 к грамотному учению, робятка3 стихеры4 сказывать5 и петь досужи. Греки книжному учению6 тщателны, вс книги церковныя учат изоустно: Псалтырь, Евангелие, Апостол, Минеи, Октай* и протчия7. Греческия жены8 особ9 стоят, за решетками, — етемъ у нихъ искусно. A гд ихъ жены10 стоят, нетъ иконъ и перекрестится нечему. Греческия власти все тютюнъ тянутъ, и старцы и носовой, и жонки — все бз11 зазору.
В Цареграде видили мы свадбы12 греческия, армянския. 13В воскресенье14 и в понеделникъ ходитъ женихъ с невстою по улицамъ, а пред ними и за ними турки с караулу з дубьемъ, а пред женихом с15 невстою молодежъ: скачут16, пляшуть, песни поютъ, в ладони бьютъ17, в свирели, в скрыпицы, в18 волынки19 играютъ. А кои богатыя, такъ невста в корете. А когда пеши идутъ, такъ женихъ л. 72 об. // с невстою взявшись1 за руки идутъ, а за ними2 турчанинъ з дубиною в шлыку высокомъ, что халдей*, обрегаетъ, чтобы3 обиды не было, и дорогу очищаетъ. А греки такихъ4 турокъ драгою ценою нанимають.
В Цареград у грекъ во5 Ерусалимскомъ6 монастыре7 после Вознесениева8 дни в суботу ставили в митрополиты не такъ, какъ у нас на Москв. Анбона9 не длали*, толко три стула принесли да коврами покрыли. А у ставки былъ митрополит Ираклийской10 да два епископа, а патриарха 11не было. Да не ставит самъ патриархъ12 никого: ни поповъ, ни дияконовъ13 — все присылаетъ в Ерусалимскую14 церковь. Та церковь честна у грекъ, властей и поповъ все в ней ставят. А какъ поставили митрополита, такъ онъ вышед из церкви да и скинул15 пеструю мантию и посохъ16 покинул, да и пошли в полату обедатъ. А к митрополиту пошли греки здравствовать17. Тут, сидя, пьютъ18 и всем даютъ, кто ни пришелъ, всемъ подносятъ. л. 73. // И по ставки того митрополита я про него1 спросилъ: ‘Куда2 ево поставили?’ И они смются да сказали: ‘Бдной-де митрополитъ3, на село-д поставленъ’. А церковь одна, а митрополитъ словетъ. И то все у турка и у патриарха накупаются4 дачею великою5. У греческихъ властей нетъ певчих6, толко попъ да дьяконъ. А новой митрополит поутру в недлю и на крылос пелъ. В Цареград призжей человкъ не познаетъ греческихъ властей: приличья нтъ никакова, что власти или простой7 старецъ — одеяние равно.

О НЕСОГЛАСИИ ГРЕЧЕСКОМ С ВОСТОЧНОЮ ЦЕРКОВИЮ8

1. Греки в крещении обливаются.
2. Крестовъ на себ не носятъ.
3. Неистово крестятся: ни на чело, ни на плеча не доносят, махаютъ семо и овамо. л. 73 об. //
4. В церквахъ1 стоятъ в шапкахъ, какъ молятся2, не скидываютъ3, а стоятъ в стойлах4 гордо, искривя бокъ, и глядятъ ни5 на иконы, но на стену.
5. Служать на одной просфире6, и то на черствой7, а мирския у них, не говея8, причащаются*.
6. Патриархи, митрополиты и вси9 духовныя играютъ в карты и в шахматы.
7. Патриархи и митрополиты10 табакъ пьютъ и в11 грхъ того12 не ставят.
8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подбривають и гуменцовъ себ не простригаютъ*, но нкако странно снизу кругом голову подбриваютъ 13до полъголовы14, а иныя сопреди подбривают15, что абызы турецкия*, да знатъ, что16 с техъ переводовъ такъ длаютъ, у нихъ научилися.
9. Всякия гадины и ползающии17 в вод18 ядять и в Великой постъ.
10. Простолюдимы и бабы ходят сквоз царския врата в олтар, и затворяютъ бабы, а кадять простолюдимы, л. 74. // и1 когда идетъ с переносом попъ, а мужикъ идетъ перед попомъ да кадиломъ махаетъ на ‘Святая’.
11. Греки, когда за трапезу садятся, то все сидя ‘Отче нашъ’ говорять, и после обда ‘Достойно есть’ все сидя ж говорят.
12. Евангелие чтутъ в церкви, оборотяся на запад.
13. В2 свечи у нихъ воскъ мшаютъ с саломъ да смалою3, а воскъ блой, ино когда свечи горятъ, зло тяшко необыкновнному человку стоятъ, а щипцов у них не держат: когда на свече нагорит светилна, тогда сняв свечу4 с подсвшника да наступит ногою — так и оторветъ свтилну. Страмно5, пощади, Господи!
14. Часов пред6 обднею не поютъ, разв обдни не будетъ, то поютъ.
15. Патриархъ греческой церкви в откупъ отдает погодно по 100 и по 200 талерей, а кто болши передасть хотя талерем7, 8тому и отдаст.
В Цареград на Богоявлниевъ день греки мечутъ в море кресты деревянныя9, а за то турки л. 74 об. // даютъ дачю великую, чтобы велл в мор кресты1 метать, и с того дня греческия корабли отпущаются на море в промыслъ. А греческим патриархом ставки не бываетъ, какъ святая2 соборная церковь прияла, но ставит ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою*. А когда в Цареград патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаршу* к себ возметъ и отпишетъ к салтану, что греческой патриархъ умер. Тогда греческия власти многия подутъ во Едринъпол3 и тамо с салтаном уговариваются. И кто болше дасть, того4 салтанъ и в патриархи поставить и дасть ему писмо к паши в Царъград5. И онъ приехавъ да и подаст паши, а паша возмет с него подарку6 тысячи7 три златыхъ и дасть ему ризницу и патриаршескую одежду. Мантию со источниками* наденетъ на нево и посадитъ на 8свой конь9, а пред ним и за ним идут человкъ л. 75. // двсте1 турокъ з дубьемъ, а иныя за стремя держатся — и тако онъ с великою гордостию дет до двора патриарша.
А в т поры у патриархова двора стоять множество грекъ, а власти у вратъ ожидають патриарха. И тутъ ево во вратхъ встретят, и примуть ево с коня под руки, и введутъ в2 полату патриаршу, и сядутъ с нимъ на коврахъ, и турки тутъ же сядут3, началныя люди. И потомъ принесутъ имъ питки4 табачныя. Архидияконъ* растянетъ питку5 с табакомъ да подасть патриарху, и протодияконы* — митрополитомъ, и епископомъ, и туркомъ. Потом у нихъ поидетъ стол, а туркам-янычарам особой столъ, а началныя турки с патриархом ядят. А после обда патриархъ станетъ турокъ дарить: началнымъ людемъ по 30 и 20 золотыхъ, а янычарам по 5 золотыхъ. Таково поставление бываетъ всегда греческим патриархомъ, а своими митрополиты оне не ставятся и дйства никакова л. 75 об. // не бываетъ. А сами патриархи от поставления в митрополиты беруть по 3000 золотыхъ, а съ епископовъ — по 5000 ефимков, а с поповъ — по 100 златыхъ.
А патриархи и1 все духовныя власти рукою никого не благословляют, толко руку даютъ2 целовать убогимъ, а богатыя греки и сами ихъ рук целовать гнушаются и ни во что ихъ ставят.
Некогда у меня было з греками сопрение о ихъ поступках худых. А прение у нас было3 на корабле4, какъ плыли изъ Египта въ Царьград, в Великой постъ пред5 Свтлым воскресениемъ. И я имъ говорилъ: ‘Для чего6 7вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?’ И они мн сказали: ‘Мы-де еще маячимъ, будъто8 христиане9 нарицаемся, а есть-де у насъ такия грады греческия, тамъ-д и10 близ християнства11 не хранят: в посты-де, и в среду, и в пятокъ мясо едятъ12‘. л. 76. // Июня въ 22 день пошли из Царяграда во Едринопол для грамоты салтанской. И оттошли дв мили, и стали1 в сел на примории, а село стоит под горою. Тутъ застава стоитъ: турки товаровъ досматривают у торговыхъ людей. Тутъ в сел мостъ зло великъ каменной чрезъ реку. И в том селе ряды, что в Цареград, со всячиною2, и строение все каменное3, улицы4 каменемъ высланы. А та рка зло хороша, широка будетъ со Оку, и ис5 той реки вода привдена въ Царьград. И в том селе зжидалися вс, стояли до вечера да и пустилися6 в ночь. От Царяграда до Едринаполя дорога вся каменемъ7 слана, где ручей хоша малой, тутъ мостъ каменной со сводами. A хлб в Турецкой змле поспелъ яровой за дв недли да Петрова дни*. А ходят все въ Едринопол вьюками, врхами все здят, а телегами нетъ, толко малое число арбами8 на волахъ. Тоя ж9 нощи10 минули три сла, все стоят при море. л. 76 об. // Во1 едином сел мост зло дивенъ камнной веднъ чрезъ губу морскую*, с полверсты будетъ. Дивно зло тотъ мостъ здланъ! У насъ на Москв чрезъ Москву-реку дивно здланъ*, а тутъ добро бы не дивне нашего. В Турецкой земл2, гд не3 позжай, все мосты каменныя4, и селы все — строение каменное, улицы все каменныя5. А воды — все по дороге приведеные столпы каменныя6, нигд нужда водная не изойметъ. Зло предивно! Воистинну златое царство!
Того же дни пришли во градъ Селиври* и тутъ стояли до вечера. Градъ хорошей, з Блевъ будетъ, городъ каменной. А стоялыя дворы по дороге зло удивителны здланы: полаты длинныя с воротами, а когда в него въедешъ, такъ по одной сторон ясли, конем кормъ кладутъ, а по другую людем лавки широкия подланы да и горнушки — что хошъ вари. 7Да в тех же8 и отходы подланы и воды приведены съ шурупами. А хозяинъ, чей двор, и рогожи принесет л. 77. // да постелет всякому человку. А харчь всякой держать, чево похошъ, и вина много. А постоялого не берутъ, толко харчъ покупаютъ у нихъ. Из Царяграда въ Едринопол здять1 болшими корованами2, человк 500, 400, 300, — обычай такъ3 надлежит4, и смирно зло, хорошо5, хотя6 один поезжай.
Июня въ7 24 день пошли в мстечко Чорно8*: зло хорошо9, болши иного города, мечетй в немъ и всякого харчу много. И тутъ стояли до ночи, и в ночь пошли. И во утрий день пошли в мстечко Бургавъ10*, будетъ з город хорошей, и тутъ пребыли до ночи. А шли мы из Царяграда в Едринополе моремъ11 полтретья дни, на третей день отвратилися от моря вправо12 къ13 Едрину, а шли все в запад лтней. А какъ подле моря идешъ ночью и в день, хошъ дв шубы надень14, такъ в пору: подл моря холодно. А когда от моря поворотили въ степь, то было от жары15 все згорели. И того ради и ход бывает ночью, а в день стоят. Когда из Царяграда до Едринаполя дешъ или в Царъградъ16, посмотришъ л. 77 об. // на корованъ: верстъ на пять идетъ, те1 в Стонбулъ, а иныя из Царяграда, радостно силно, нуждъ никакихъ не бываетъ. А в тхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне2, а никто насъ не обиделъ3. От Царяграда до Едрина все степь голая, ни прутика нетъ.
И еще минули два местечка. А в последнемъ мстечке тутъ царевъ сарай, тутъ стоялой двор лутче нашего гостина4 двора*. И тутъ начевали. Тут среди двора колодезъ великъ, а вода ровна со струбомъ стоить. Зло премудро! A бспрестани берутъ и коней поятъ, а она таки равно стоитъ.
Шли мы до Едринаполя четыре5 дни, и в пятый6 день, июня въ 26 день, пришли въ Едринопол, и стали в гостине двор. А держит тотъ двор греченинъ, ево земля и ево строение. Тутъ мы, приехав, того ж дни подали челобитную, чтобы намъ дали указъ во Иеросалимъ7. И торжаманъ Александра* сказалъ: ‘Сидите-д в ган, указъ-де вам готовъ будетъ’. И во 2 день захворал у меня л. 78. // товарыщъ1, а лежалъ три2 дни. Трудно силно да и нужно было: дни жаркия такъ силно. В Цареграде лутче: от моря холодно бываетъ, а въ нощи в Цареград зло холодно бываетъ, и в день прохладне гораздо едринскова3.
Град Едринополе стоитъ в степи: полъ его — на гор, а пол — на ровномъ мсте. А окладом и жильемъ поболши Ярославля-града4. Градъ каменной, хуже Царяграда строенье5, рядовъ много и товарны силно, мечетей много. Двор царской стоит у реки*, весь в садах, река под нимъ поменши Москвы-реки да тиновата. А харчъ гораздо дороже цареградского6. А чрез рку мостъ каменной оченъ длинен. А у моста так же мелницы, что у нас на Москв-рке, толко не тмъ переводом: у них анбары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесах перья набитыя, а мелетъ хорошо, мы смотрели7. А самъ салтанъ ездит в мечеть в пятницу. Тутъ патриархъ Иеросалимской8* жеветъ9, мы были въ ево церкви, а в т поры онъ выхал в Малдавскую землю за милостынею10, л. 78 об. // митрополитъ тутъ живетъ. Христианскихъ греческихъ церквей много, и армянъ много. Около Едринаполя салтану приволно за зайцы здить: много лесу и садовъ. Салтанъ великой 1трудъ даетъ2 своимъ всемъ подданнымъ, что онъ живетъ въ Едрине: Збзпрестанно из Царяграда здят турки, греки, жиды за челобитьем, а кабы онъ не жилъ въ Едрине4, так бы5 такова призду не было.
Въ Едринеполе пред нашим приздомъ великой пожар был, много силно выгорело, стали6 строится вновъ. Христианскую церковь приходскую7 выстроили греки зло хорошу. В Едрине к нам турки добрея8 были цареградского9. В Едрине боле поселянинова народа цареграцкого10. Тут уже все из селъ землею: хлб, дрова, сено и протчее — буйлами да волами привозятъ болгары11. Жили мы въ Едринепол 5 дней. И в шестый день принесли12 нам на двор указъ турецкой, совсемъ запечатан. Такъ мы нанявши подводы да въ 7 день и похали в четвертокъ. А извозу от Царяграда до Едри-на л. 79. // довали1 мы по 3 левка с человка, а изъ Едрина — полтретья левка.
И пошли изъ Едрина в Царъград2, и идохом да3 Царяграда такъже4 пять5 дней. И в пятый день пришли рано в Царьградъ опять в монастыръ, гд стояли. А в монастыре у нас у рухледи жилъ6 третей нашъ товарыщъ Лука. И тако мы опочихомъ, и утре пошли к Саве Венедику, онъ намъ радлъ. Спаси ево, миленкова7, Богъ! А мы имъ радли: выправили ему указъ к Москв хать, на Азовъ. И тако с Саваю8 мы пошли к паше, чтобы паша указъ подписал. И какъ подписал, тогда взяли его.
Июля 269 дня сли в кораблъ, и в нощь отвзохомся10 от пристани, и стали на Бломъ море на якоре противо11 Кумъкопйскихъ12 воротъ*. И тутъ начевали, зжидалися сидлцовъ* во Египетъ. И в день недлный во исхождении дня, на вчеру13 подняша парусы и пошли в путь свой. И во 2 день по захождении солнца минули городокъ Калиполя*: городъ каменной хорошей и житьемъ л. 79 об. // пространен, в томъ городке турки и греки живуть.

0x01 graphic

И того же дни пришли в городокъ Костели Старыя*. И богаты1 же два городка2 по об стороны сидят, городки3 хорошия. Тут мы стояли нощъ и утре часу до третияго, тутъ раизъ бралъ пропусную4 на свой5 кораблъ6. А море — узко7 то мсто, a т городки у турка поставлены, для войскова дланы: нелзя кораблямъ8 то мсто пройти, тутъ море узко9. И от того городка подняли парус, сели в сандалъ матрозы10 и побжали ко брегу, отдали писмо прозжее, а ко брегу не приставали, опять на кораблъ11 возвратилися. А сей городокъ, Новыя Костели*, такъже12 по об стороны городки. От тхъ городковъ мор уже разшиблось островами под Святыя горы*. От Царяграда до Костели полтараста верстъ. А мы пошли влво. А от тхъ городковъ13 видеть Афонская гора по захождении солнца, а в день не видетъ.
И въ 29 день пришли во град Сокиз*. Град зло хорошъ, л. 80. // старинной, християнской1, жильемъ пространенъ, а городовыя стны вс от француза разбиты, какъ онъ ево брал*, втриныхъ2 млницъ зло много, вс каменныя. Тут раизъ отдавалъ сухари на каторги3 4неволником, в Цареграде бралъ. Полатное строение вс каменное, садовъ много. И виноград дешевъ: по паре5 око6, арбузы дешевы, лимоновъ по 20 за копйку, дыни дешевы. А стоит Сакизъ7-град, какъ во Иеросалимъ идешъ, на правой стране, на брегу моря, ниско под горами высокими — невозможно пшему взойти, а горы все каменныя. Тутъ наши товарыщи пошли в город за харчемъ, такъ горачники засадили за горач. Такъ, прихавши, намъ сказали, что: ‘Ваших-де турки посадили за горачь’. Такъ я сдши в сандал да и похал ихъ выручать — ажно их турокъ и выпустилъ. Сказалися, что московския, такъ они8 и отпустили. А когда я вышел на брегъ ко граду, тогда меня обступили неволники, спрашивали про всячину. Рады9 л. 80 об. // миленкия! Делаютъ тутъ городъ, стены каменныя из земли ведутъ. Тутъ мы гуляли по городу и всякой харчь покупили. Тут в город зело много гркъ, и митрополит1 тутъ живетъ. И тако мы ходили по граду, а меня уже горачники не брали и не спрашивали. А когда наших турки брали, тогда они сказали, что: ‘У нас-де на карабле2 указъ у попаса’, — такъ они меня потому и не спрашивали. И, пришед на корабль, начевали, и утре рано подняли парусы3 и поидохомъ.
Августа въ 1 день пришли в городокъ Сенъбаки4*. В том городку живутъ вс греки, а турокъ5 нетъ никого. A вс корабленники6 до одново7 человека: когда они пойдутъ на море, такъ у нихъ одни бабы дома останутся, а то и попы вс на корабляхъ8 ходят в промыслу. Городокъ Сейтяки9 стоитъ на гор зло высоко, а за нимъ еще и втрое10 горы выше. Тутъ и монастыри естъ по горамъ, да я в нихъ не былъ. Тутъ раизъ корабль11 з запасомъ выгружал, и стояли л. 81. // мы тутъ седмъ дней. Во всхъ тутъ cap домы и жены*, такъ они из Царяграда всякой припас годовой привезли, а Раскали на себ на гору. Чудное дло2, каковы3 ихъ жоны силны! Одна баба пшеницы пол-осминки4* в мешку несетъ в городокъ5. А такая нужда на гору итти! Мы, бывало, порожнемъ пятью отдохнешъ, идучи на гору, а они без оддышки да еще босы, а каменья такия, что ножи торчатъ6.
Августа въ 7 день пошли7 ис того8 городка уже на захождении солнца, a втру не было ничего. И к зори быстъ ветръ великъ, и минули градъ Родозъ9*: великъ зло, много в немъ християнъ и всякого овощу. Да сказывают, что у турка другова города такова привольемъ всякимъ нетъ, кроме Египетской10 земли, а мы к нему не приставали. И отплыли от Родоса верстъ з десять, а ветру и не стало. И видели: на острову школа греческая прежд сего бывала, и тутъ греки12 науки учивалися13, а турокъ нын не даетъ. И тут мы стояли весъ день, и утре рано подняли л. 81 об. // парусы вс и пошли в путь. И бысть ветръ зло добръ, и плыли1 тою пучиною троя2 сутки.
И августа въ 11 день пришли к Нилу-реки, что из рая течетъ*, зло мутна, мор вс смучено з глиною3 верстъ на 30 всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-реки верстъ за пять, стали на якоре, для того что тутъ от реки море млко, пескомъ нанесло, а корабль4 всемъ грузомъ в устья не пройдетъ. Такъ пришли из Египъта5 Малова, а имя ему Рохидъ6*, малыя корабли7 да и взяли весь кораблъ, что в немъ грузу было, все в малыя выклали, а кораблъ8 назад порозжи9 повли. А насъ арапы взяли на маломъ корабле10 да привзли нас в Рахитъ.
Город Рахит зло хорошъ, пристань великая, а от устья Нила да11 Рахита-пристали верстъ за 1012, а строенье в немъ лутче цареградского13. И когда мы пристали ко брегу и увидили14 арапской род, зло ужасохомся. Необычно таких людей видать, что зври, кажется, теб15 16съестъ17 хотят, а18 иныя наги, что мать радила19, л. 82. // a вс изуврыя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной криворотъ, иной слепъ, а языкъ грубой, что псы лаютъ. Такъ мы смотримъ, что будетъ. Языка не знаемъ, a гд стать, Богъ всть, спросить не у ково1. Тутъ-то уже горстно было! Кажется, на онъ свтъ пришли, и мнили-то, что конца дошли.
А оны арапы вскочили на корабль2 да рухлеть3 нашу доловъ волокутъ — работники у них такие, обычай таковъ. С веревками пришли да тянутъ, а мы имъ не даемъ для того что, куда с рухледью-то итти? Потом прииде в разум, что 4у меня была5 грамотка в Рахитъ6 ко игумну. Такъ я стал арапомъ крычатъ: ‘Мтоха!’ Такъ они сказали: ‘Знаем-де’ — да взявши нашу рухледь да и понесли. Такъ тутъ стали юмручники досматривать, и я показал указ салтанской, они и смотрить не стали. Такъ нас арапы повли до мтохи, сиречь до монастырского7 подворья. И привли насъ не в тое метоху, во Александрийскую, а мы л. 82 об. // не знаемъ. Подали игумну грамотку, и игуменъ намъ сказалъ: ‘Не ко мне-д грамотка, къ еросалимскому игумну’. Такъ мы пошли искатъ, повелъ насъ гречанинъ.
Пришли в метоху — ан игумна нетъ. Все бда! Мы 1тутъ ево2 ждемъ — анъ3 ему тамъ, на бозаре4, сказали про нас, так онъ нанявши араповъ под нашу рухлдь да и принесъ в метоху, а мы толко смотримъ. И поклонились мы игумну, игуменъ нашъ нам рад. Я же ему подалъ грамотку, онъ же прочелъ да и сказал: ‘Добро-де, все, что писано в грамотк, я-де вамъ здлаю’. И услышал я, что онъ 5трошки по-руски6 натяковаетъ, и я зло обрадовался. Слава Богу, что хошъ маленко языка рускова знаетъ! Потом намъ молвил: ‘Ну, не печалтеся’ — да нас и сталъ хлбомъ кормить, да потом дал по рюмки7 вина церковного. Такъ намъ поотрадне да мрак-отъ стал сходить. Доброй человкъ, миленкой былъ етотъ игуменъ, грхъ ево добродтель забытъ! Бывало, бз меня пяди не пойдетъ гулятъ ли на базар, взявши л. 83. // за руку меня да и пойдетъ.
‘Добро!-де, не печался, я-де уже тобою буду радетъ, во Иерусалима я-де теб корабль добуду’.
Такая бывала ужасть от арапов, боимся з двора сойтить. Страшны, ходять наги, двки лтъ по 12 Зи по4 15 ходят наги. А как уже присмотрелись5, такъ и с ними нетъ нечево. Все сперва, всякое дло с приступу лихо, а потом обуркается, такъ и знакомо станетъ. А когда мы пришли въ Палеевщину6, такъ намъ они, т козаки7, беси показалисъ. А какъ пришли въ Турки, такъ и ума не стало: ‘Вотъ, мол, су, то-то ажно бси-то!’ А когда с турками опознались, будто руския стали. А когда пришли во Египетъ, такъ мы смотримъ на араповъ да межу себ8 говорим: ‘Вотъ, моль, су, то-то прямыя беси!’ А хошъ и опозналися9, а таки, что от бсов, опасалися10. Ети люди не разнилися з бсами и нравами, и поступками, и видениемъ, и лихостию. И слава про нихъ лежит во всю вселенную11, что они люди добрыя, стоят хороших бсов!
И тако мы л. 83 об. // стали в Рахите жить, и со арапами осматриватся, и по Нилу-реку гулять. Нилъ-река будетъ с Волгу широною1, a бжит2 быстро и мутно. А воды пить нелзя, такъ наливаютъ в сосуды3 да миндалныя ядра кладутъ, такъ она отстоится и хороша станетъ. А Нилъ-река 3 месяца мутна бываетъ, потом и чище станетъ. В Великой4 Ефиопии, когда у нас бываетъ зима, а у нихъ5 лто. От нас к нимъ солнце забжит, такъ у нихъ в тхъ месяцахъ лто бываетъ. А когда настанет месяцъ май, такъ у нихъ станетъ зима становится. А от нихъ к намъ солнце в севрныя страны зайдетъ, такъ у нихъ май, июнь, июль — зима, морозы, снеги глубокия. А когда настанетъ август6-месяцъ, тогда у нихъ придутъ дожди и зима пойдетъ долой, такъ-то вода полая придетъ во Египетъ. А когда 3 месяца вода мутна, в т поры и рыба не ловится7, ан8 счистится в ноябре9, тутъ10 уже ловъ пойдетъ. В реке Нилу рыбы зло много, а рыба вс торанъ11, л. 84. // а1 иной мало.
В Рахите по Нилу зло садов много и финиковъ, финики недороги: фунтъ копейка сушеныхъ. Во Египт дожда2 3никогда не бываетъ4, все рекою всю Египетскую5 землю напояетъ: везде борозды проведены, да воду по нивамъ пущаютъ. А Нилъ-река нискобрега. Овощъ всякой во Египт дважды в году поспваетъ, и хлб такожде дважды с поля снимаютъ, а лимоны часто, что месяцъ. От устья6 Нила7-реки до Болшева Египта Ниломъ-рекою 500 верстъ, а кораблемъ вверхъ по Нилу, какъ 8втр доброй9, в три дни поспевают. По Нилу-реки до Египта10 такия комары, что сказать нелзя: и зиму, и лто бес11 полога единой ночи не уснешъ. А когда мы пришли, такъ нас так12 комары объели, такъ рожи наши стали что пьяныя, угреваты, другъ друга не признаешъ13, а на них знаку никакова нетъ.
И жили мы в Рахите14 семъ15 дней. И нанял намъ игуменъ кораблъ16 до Домяты, до другой пристани*, а итить вверхь по Нилу-реки, а караблъ арапской был. Игуменъ л. 84 об. // нас отдал арапомъ в руки и приказал, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раизъ очистилъ намъ корму, и мы в корму поклали рухледь свою, да и сами сли, и убралися всякимъ харчомъ.
Августа въ 17 день сдши в кораблъ и пошли вверхъ по Нилу-реке ко Домятину, к другой пристани египетской1, а дали с человка извозу по талеру. И в той день бысть втръ зло поносенъ да2 полунощи, а с полунощи престал. И стояли тутъ да3 полудни, и видели по Нилу-реке городковъ4 арапскихъ бсчисленное множество. Городокъ от городка верстах в дву5, а6 села также, а строение все каменное, и села узорочныя велми. А земля около Нила черная и ровная, бутто нарочно здлана, хошъ яйца7 катай. А людей многое множество. А вода во всю землю Египетскую8 пущена из Нила, ино какъ с корабля9 поглядишъ: по всей земли что небо да вода взд. A гд берега высоки10, такъ тутъ волами воду тянутъ, а колеса здланы л. 85. // что мелничныя да кувшины1 навязаны, да такто и наливаютъ, а инде кошелями люди льютъ. Зло земля Египетская доволна всемъ и людми жила. Что говорить, ета земля у турка — златое дно! Всячина изъ Египта в Царьград караблями2 идетъ.
Нилъ-река что выше, то шире, къ Египту инде есть3 верст на пять4 шириною. И шли мы Ниломъ-рекою вверхь5 три дни и, не дошедъ Египта верст за 20, поворотили в другую проливу вниз по Нилу6 под Домятино. Тутъ Нилъ-река от Египта разшиблася двемя гирлами7: 8одно гирло пошло под Рагитъ9, а другое — под Домятъ. Удивителная змля Египетская! Какъ посмотришъ по брегу, то везде арбузы горами лежат, дыни, арбузъ дать копейка великъ, а дынь такожде в подъемъ. А когда мы с моря пришли под Рагит10, такъ от устья11 Нила-реки видетъ Александрия*. А мы в ней не были, верст за12 10 мы от ней стояли. А когда мы поворотили внизъ по Нилу-реки13, и шли вниз три14 дни, и на четвертой день л. 85 об. // пришли в Домят.
Пристань Домятъ — мсто хороше, добро бы не болши1 Рахита, и строение тако жъ. Зло етм у турка пристани велики, и корабли египетския велики. А когда мы шли на корабли2 со арапами, горко было силно: люди-та3 что бси и видниемъ, и длы. А мы, трое насъ, что пленники, языка не знаемъ, а куда нас везутъ — Богъ весть. А хоша бы нас куда и продали — кому искать? Некому4. Да спаси Богъ игумна! Он, миленкой, раделъ и приказал нас беречъ, такъ нас хозяинъ-арапъ и брегъ. А когда мы пришли в Домят, такъ онъ орапъ5 кликнулъ гречинина6 да и отдалъ меня в руки: ‘На де, отведи ево в мтоху’. Такъ гречининъ7 нанялъ араповъ под нашу рухлядь8, да и пошли в метоху, в монастырское подворье. Ту9 нас игуменъ принял с любовию и трапезу учредил. А языка не знаетъ, да старецъ у него10, повар-сербинъ, онъ, спасибо, языкъ знаетъ руской — такъ нам отрадне стало. Слава Богу, тутъ от печали поутешились! Подали игумну грамотку. л. 86. // Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказал мн: ‘Добро-де, корабль1 готовъ есть во Иеросалимъ, утре-де готовтеся совсем’. Такъ мы ему поклонилися, а сами зло обрадовалися: слава Богу, что бз задершки2, Богъ дал, караблъ3 идетъ!
И августа въ 24 день сели в малой коикъ и пошли вниз по Нилу-рки на море, а корабль4 в ту пору грузили на море. И когда мы стали выходить в устье5 Нила-реки, тогда взяла нас погода великая. Зло мы убоялися, уже отчаяли своего спасения и другъ з другомъ прощалися, толко уже всякъ тихо Бога в помощъ призываетъ, а в сандалъ воды много налило. И пришли6 на то мсто, на устье самое, тутъ река мелка, а волны к мели, что горы высокия, с моря гонит. И мне пришло в разум про отца Спиридона, и я начатъ Богу молитися: ‘Владыко-человеколюбче! Помилуй нас, гршных, за молитвы7 отца нашего Спиридона!’ О дивное чюдо8, какъ9 косенъ Богъ на гневъ10, а скоръ на послушание! Видим, какъ волна идетъ, хощет пожрати совсемъ сандал — анъ не11 дошед12 за сажень л. 86 об. // да и разсыплется, другой также напряжется, хощетъ пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то ж: ‘Господи1, помози за молитвы2 отца нашего Спиридона!’ Да так-то насъ Богъ-светъ и спас, а уже до конца извстно, что в том мсте насъ Богъ спас за молитвы3 отца Спиридона.
И4 когда перешли лихое мсто, вышли уже на море, тогда наши5 окаянныя арапы не везуть нас на кораблъ6: ‘Дайте-де намъ талер! Мы-де было от вас пропали!’ А мы им, собакамъ, тамъ напред7 за извозъ дали, а ихъ8, враговъ9, обычая-то не знали. Мы, су, то такъ, то сякъ, а они и весла покинули да и гресть перестали. Охъ, бда! Что с сабаками10 длать? А до корабля11 еще будетъ с версту. А видимъ, что кораблъ12 готовится к подъему. А они не везутъ: 13‘Дай-де талер!’14 Такъ я стал переманивать: ‘У меня, молъ, денегъ нетъ, раизъ, мол, теб за нас дасть’. Такъ они, сабаки15, едва повзли. А когда привезли х кораблю, такъ нас матрозы тотъчас16 приняли, и рухледь17 нашу. л. 87. //
А1 арапы и стали просить2: ‘Дай талер!’ Такъ я раизу сказал, что, мол, мы имъ за работу, что рядили, то в Домяти напред3 отдали, а они, молъ, насъ бз денегъ и не повзли4. Такъ раизъ ухватя рычагъ да и кинулся на нихъ, а они5 отпехнулись скоре от корабля6 да и похали на море. Люты собаки, злодеи-арапы!
Августа въ 24 день против8 5 часа9 в нощъ пошли по морю. И поднявши парусы: все бысть ветръ10 — и шли три11 дни. И не бысть нам втру добраго во Еросалимъ, но пошли 12мимо. Аще нам сказали матрозы13, что Иеросалимъ минули, такъ намъ тогда бысть печално и скорбно зло.
И тако14 в 4 дне15 пришли во град Втоломаиду, а турецкое именование Акри*. Град бывалъ зло16 хорошъ, a нын весь разоренъ от турка. Тутъ живетъ митрополит Птоломаидской17, церковъ в немъ толко одна християнская, а християне — арапы. Добры миленкия18 силно до нас были. От того града до Фаворския горы* верстъ съ 30, а до Назарета19* верстъ зъ 20. Тутъ под тм городом гора л. 87 об. // Кормилская, гд Илия заклал жерцов идолскихъ Езавелиныхъ1*. Зло гора узорочна, брусом вышла2 в море высоко3 зло. Тутъ и потокъ Киссовъ4* подъ горою. В той в полугор монастырь Илии Пророка, а живутъ в немъ французы, турокъ имъ отдал. А от града да5 Кормилския горы верстъ зъ 10 через затон, а около затону врстъ 20 будет. Межи града и горы великой затон, тутъ корабли6 убегають от густыны7 в затишие8. Тутъ мы по граду ходили, видли9, прежняго10 царя какъ палатное строение бывало 11зло узорочно, церковь бывала12 Иоанна Богослова зло предивна.
А когда мы ходили, и увидели13 башни много плотей человческихъ не14 в разсыпани, целы и саваны, какъ теперво положены. И мы спросили старца, кой нас водилъ: ‘Что, моль, ето за тла лежать, что они в целости и чего ради в таком мсте и в презорств?’ И онъ намъ сказал: ‘Дивная вещь над етими людми сотворилася15, уже-де инымъ 16от нихъ17 300 лтъ. Когда-де л. 88. // турокъ под етот город1 приступал* и не взял, так-де изменники, похотя турку град здать, выстрелили2 писмо на стреле и указали, с которой страны приступать. Такъ турки с той стороны стали приступать да и взяли град3 Птоломаиду. Потомъ доведался митрополит, что стала из города измена, да в церкви4 и проклял ихъ, тхъ изменниковъ, и род ихъ. И тот-то де весь род тут лежить: коего-де не5 погребуть, а земля и выкинетъ вонъ, так-де потому6 знаемъ, что тотъ человкъ того7 роду. Да все-д их от тхъ пор тутъ кладутъ, так-де, бывало, ужасъ от них: мимо проитти8 нелзя, что живыя лежат. А когда9 патриархъ Иерусалимской10 хал в Царьград11 и тутъ-де к намъ захал, так-де стали ево граждани12 молить, чтобы их разрешил13. Так-де патриархъ Досифей проговорил над ними молитву разрешалную, такъ14 они поразсыпались, а то-де ужасъ былъ’. Етакая диковинка, и топерво15 на нихъ ужас смотреть!
И жили во Акрхъ 4 дни, и пошли еще выше. А нам силно печално, что нас раизъ не везет к пристани л. 88 об. // Иерусалимской1. Да и2 что здлаешъ, коли ему не в пудь3! Онъ все наровит, какъ назад4 пойдет во Египет, так5 то, кто хощетъ, завесть. И добывали проводниковъ, кто бы проводилъ да6 Иеросалима7. Такъ намъ сказали: ‘Ни по коему8 образу етемъ-де путем не проидешъ от арапъ’. А всего ходу9 4 дни, да нелзя. Увы да горе! А хочется во Иеросалимъ10, чтобы к Воздвижиниеву11 дни*, да уже такъ промыслъ Божий12 былъ.
А 13в т14 поры во Иеросалиме15 неладно16 было: арапы было весь Иеросалимъ разорили17. Горко было намъ. Мы уже у раиза прощались, чтобы нас отпустил: в т поры караблъ18 шол да19 пристани. А онъ нам сказалъ: ‘Что петь де спешите20, али де мой хлбъ вам надокучил? Да еще-де будетъ21 с вас22, не отпущу23-де я вас, не поставивши у пристани. Срамота24-де моя, что вас на иной кораблъ25 отпустить26, не будет-де27 тово!’ Доброй человкъ был раизъ, спаси ево Богъ! Христианская28 душа миленкой29 былъ! Бывало, приказываетъ всячину давать намъ есть и пить, возил нас по морю л. 89. // четыре1 дни, и поил, и кормил, и за караблъ не взялъ2.
А матрозы3 что братья были родныя все, да, полно, языка-та4 не знали, а то бы и лутче тово было. Из Аскрей пошли в Вифсаиду-град* и шли день.
Сентября5 2 дня пришли в Вифсаиду-град. Вифсаида6 зло хорошъ, стоит при море красовито, и пристань хороша корабелная7. Тутъ мы пошли во град, тогда про нас сказали митрополиту, такъ митрополитъ8 велл нас к себ позвать. И мы пришли, такъ онъ веллъ сыскать толмача и стал чрез толмача9 с нами говорить. Потом велл нам обдать дать, и мы обдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родом арапъ, а глава у него обрита10 почти вся. Потом пошли мы в церковь11, митрополит12 тутъ же пришол. А мсто у него здлано13 у царскихъ дверей межъ14 иконъ, такъ люди на него глядя15 и молятся: с ыконами в ряд стоит лицемъ на запад. Мы смотрим: ‘Что, мол, ето еще за уставъ?’ И нигде мы такъ л. 89 об. // еще не видали1. Посл вечерни мы спросили про него2, анъ намъ сказали: ‘Да что де ему3, онъ-де христианства4 отступил, онъ-де принял папежство, а патриархъ-де Антиохийской5 и клятве его предалъ6, онъ-де и мясо есть в посты7‘. А Вифсаида-град — епархия8 антиохийскаго патриарха. Такъ мы, су, 9от него10 уклонятся: ‘Пропади11, мол, онъ, окаянной!’ Опять за мною не одныжды присылал, такъ я не пошолъ12. Ну онъ к Богу! А тудъ13 во граде церковь папежская — костел, такъ ево французы оболстили в свою вру.
Тутъ мы стояли 5 дней. Потом раиз кораблъ14 со15 пшеницою16 выгрузил17 да инымъ товаромъ нагрузил18, кой потребнъ19 во Египет: мылом, лесом. Потом, поднявши парусы, пошли вспять ко Акремъ и идохомъ с полдня. И з древа увидел кораулщикъ20 и закричал, что идет голенъ разбойнической21. Такъ взметался22 раизъ, велл парусы оборачивать, и пошли опять в23 Вифсаиду. И тако нощъ всю бродили на одном мсте: втръ намъ был противной24 — так по морю кораблъ25 шатался туда л. 90. // и сюда. А поутру поглядим: анъ на том же мст все шатаемся. Потомъ сталъ ветръ по нас, и по1 полудни пришли опять в Вифсаиду. И тутъ стояли еще три2 дни, проведывали3 про разбойниковъ. И въ 4 день4 пошли под5 Акры6, и тутъ от полунощи пристали.
Тогда в ночи бысть буря зло влика, а корабль7 нашъ от волн зло разбивашеся. И тако та буря зло меня8 утомила, и бысть весъ9 огнемъ палимъ. Такъ в одной свитке на карабле ночъ10 всю валялся, а ветръ в меня бил. Да и забжал в меня втръ морской, такъ я и занемоществовал11. Такова была болезнь: три дни ни сидеть12, ни лежать, ни стоять, ни ходить — матъ да и все тутъ. А корабленники13, миленкия14, кой-что несут15 да сидят надо мною, заставливают есть: иной арбуз16 принесетъ17 да дает, иной — лимонов, яблокъ райских, дынъ, иной — виноград18. Не опишешъ ихъ добродтели19, каковы миленкия20 были добры, кажется, ни сродники таковы. Что длать? Уже мн смертъ ставится. Такъ я легъ, да шубами меня укутали21 — такъ я вспотел22, такъ полегче стало. л. 90 об. //
В Вифсаиде1 дыни, арбузы зло недороги2, виноград3 — на копейку полу насыпать, райских яблокъ 20 за4 копейку, 5яицъ 12-13 за копейку6, смоквы свежея7 зло недороги: ведро великое — копейка дать. А в Акрехъ8 вс дороже.
Сентября въ 14 день, на праздникъ Воздвижения Честнаго Креста Господня, после полуденъ пошли из Поломаиды9 на пристань Иеросалимскую. И в нощи пришли ко граду Иопии, а по-турецки проименованъ Яфа*, — пристанъ Иерусалимская10. Ту Петръ-апостол пребывал у Симона11 Усмаря*. Град хорошей, да нын весь разоренъ: прежде от турка, потом от француза. Град Иопия стоит при мори12 на горе красовито, а в нем жилья немного, турки живутъ 13да арапы14-християне. У християнъ одна церковь, и та на поле, толко стены, а то не покрыта, верхь збит и дверей нетъ. А служит в ней чорной15 попъ, присланъ изъ Еросалима. А тут он живет для богомолцов16: пришедши, тут стоят, на подворье том. А служит попъ л. 91. // в церкви1 той по воскресеньям да по празникамъ, а в протчия дни в кельи2 служитъ.
А какъ мы с корабля прихали в городъ3 и пришли в метоху, и тотъ попъ насъ принял и мсто4 намъ далъ, потом учредил намъ трапезу хорошею5. А богомолцовъ6 еще на пристань никто не7 бывалъ, мы еще первые пришли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислалъ по нас бей-турчанинъ*, кой тутъ началникъ, онъ збираетъ на турка дань. Мы же пришли к нему в полату. Онъ8 спросилъ9 нас: ‘Что за люди? Откуда пришли? Давайте-де горачъ!’ Мы же10 сказали ему, что мы люди московския: ‘Мы, мол, теб горачу11 не дадимъ’. — ‘Для чего-де не дадите?’ И мы сказали, что у насъ есть ферманъ12 салтанской*, да и подали ему салтанской листъ. Онъ же стал честь, а сами межъ13 себя, сидя, другъ на друга взглядывают14 да15 головами16 качаютъ. И, прочетши листъ, спросил у меня: ‘Бакъ, папасъ17, московской-де царь бьется18 ли с нашимъ царемъ турским?’ И я ему сказал, что у нашего московского царя с турецкимъ19 миръ, брани нтъ. И онъ турчанинъ л. 91 об. // молвил мн: ‘Бакъ, попас, смотри-де’. И я на него гляжу, такъ онъ, поднявши, листъ царской поцеловал, на главу положилъ, потом к челу приложил, а самъ мне молвилъ: ‘Вотъ так-де мы царской указъ почитаемъ. Все-д тебе противъ указу здлаемъ. Поидите-де теперя в мтоху, по времени-де 2теб3 подводы дамъ и отпущу4-де5 тебя во Иеросалимъ6‘. Такъ я и пошелъ в метоху.
Потом сталъ 7к бю8 ходить, чтобы подводы и проводниковъ далъ. И бй мн сказал: ‘Не отпущу-де теб9, нелзя-де теб, во Иеросалиме10-де заметъня11 теперева12 великая, разбой-де стоит на дороге’. А в т поры во Иеросалиме13 паша турецкой казнил14 араповъ15, воров и бунтовщиковъ16, головы их на колья поткнувъ17 да и поставил над грацкими воротами. Такъ за то арапы возмялися да писали во все веси арапския, чтобы съезжалися18 ко Иеросалиму, такъ потому арапы19-дичъ ис пустыней, из Египта, от Синайской горы* сьхалисъ. А паши в т поры во Иеросалим не было, онъ здилъ для поимки20 разбойниковъ. И воевода согласился со арапами, да пустил л. 92. // ихъ в город, да и заперса1 с ними. А иныя похали за пашою2, такъ паша с ними бился, что с3 собаками. А в город, во Иеросалимъ, ево арапы не пустили, такъ4 онъ здилъ да улусы арапския разорялъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-то нас не пропустили, все сабаки5 пути6 заняли. Да так-то паша7 с ними бился неделъ с семъ8, а мы все-то тутъ сидели — грусно было силно.
Градъ Иопия убогой самой, толко славенъ приходомъ иеросалимскимъ: везутъ мимо бумагу хлопчатую, пшено сорочинское изъ Египта приходит, из Еросалима всячину, дрова, товар — все велбудами да ишаками малыми возят, называется все вьюками9. Тамъ телегъ нетъ10 да и нелзя11 телегами: горы непроходимыя и высокия.
А когда мы жили во Иопии, видели бдство великое, какъ на море разбойники разбиваютъ корабли12. А разбойники — Малтийскаго13 острова немцы*, люты злодеи, все море затворили. А ихъ отпущает разбивать папа Римской исполу да и благословение подаетъ14 имъ, а на всякой годъ отпущаетъ л. 92 об. // по 30 голенъ. Такъ они, какъ поймаютъ корабль1 христианской2, такъ товаръ3, денги побрут4, а людей всех отпустят5 и кораблъ хозяину порозжей6 отдадутъ. А турки прилучатся на християнском корабле7, то всх в8 полонъ возмутъ да на каторги к пап пошлют. А какъ турецкой кораблъ9 возмутъ, такъ со всем в свою землю отведутъ10, а турокъ всхъ на каторгу отдадутъ11. Горе от сабакъ12, от малтезовъ13, — все Блое море затворили! А турокъ не может с ними управится: они под самой Царьград14 подъзжают15 да селы разбиваютъ.
И жили мы во Иопии 3 недели16. Потом, после Покрова*, корабль17 пришолъ18 из Царяграда, а на карабле были богомолцы разных връ: греки, армяны, французы19, жиды. И на другой день турчанинъ-началникъ прислал под нас подводы и повли нас арапы в город Ромель*, 15 верстъ от Иопии. И того же дни пришли20 в Ромель-градъ. А когда богомолцы пришли во Иопию, тогда21 турки со всякого человка з грека22 брали по 8 талерей, а со армянъ, французов23 и жидов — по 16 талерей. Да и печатки всякому человку даютъ, а когда пойдутъ из города, печатки отбираютъ24, чтоб25 другъ другу, инымъ л. 93. // межъ1 себя не давали. Да такъ в2 воротхъ по одному человеку перебираютъ да и пропустят.
Во Иопии харчий3 силно убого, нетъ никакова харчу. Виноград дорогъ, хлбъ такожд, яйцы4 дороги, а рыба временемъ бываетъ дешева5, а иногда и дорога. Да тутъ же перед нами во Иопию шолъ из Египта кораблъ6 зло великъ, и разбойники-малтезы за нимъ7 гнали. Такъ уже близ Иопии, верстъ за 10, корабленикъ8 подержался близ берега, а карабль весъ и разбился о камень, а товаръ весь и потанул9. Такъ корабленики10 с корабля11 покидались: иныя в сандал, а иныя так совсмъ бросались в воду да выплывали. А прилучилось ночью12, такъ раиз со всеми матрозы13 прибжали пеши во Иопию, такъ бй с войскомъ пошол да14 тово мста да таскали кое-что. А товаръ весь разнесло15, ничего16 не нашли, толко кораблныя17 снасти побрали, а то все пропало.
Октября въ 7 день пришли в Ромель-град и стали в метохи монастырской. Град Ромелъ поболше Иопии, а стоитъ в поле, нетъ подле ево ни рекъ, ни колодезей, а от моря 15 верстъ. Да от турка весь разоренъ, а приволен всячиною: много селъ л. 93 об. // подлегло — два торга в недели бываетъ. Винограду на копейку полу насыпатъ, финики дешевы, лимоновъ 30-40 за копейку, смоквы зло недороги: плетенка с саженъ сушеныхъ — копейка, а яицъ2 8-9 за копейку, масло коровья3 дорого: фунтъ4 5 копеек5 да 6 копеек. Бумага хлопчатая6 дешева: фунтъ7 2 копейки, а пряденая по 8 денег — то и торгъ8, что бумага. И земля хлбородна, и хлб дешевъ печеной. А когда сошлись все богомолцы, тогда всякой9 харчъ дорогъ стал, потому10 человек съ11 1500 было, а городина неболшая — такъ, бывало, и не добудешъ хлба купить.
В Ромли церковь одна греческая вры, 2 — армянская, 3 — францужская12, сирчь папежская. А мы жили з греками на Иеросалимском подворье у церкви13 Святаго великомученика Георгия. Та церковь, пишется что в чюдесех святаго Георгия*, когда14 ея15 строили, и какъ вдовица столп восхоте16 тутъ же в церковь поставити17, а корабленникъ вдовицынъ столпъ не восхот в кораблъ18 положити. И когда вдовица пришла ко брегу пристанища19 морского20 л. 94. // и увидела, что ея столпъ не взят, тогда она плакала.
И, пришедъ, святый Георгий рекъ жен: ‘Помоги ми сей столпъ вкатити в море’. И тако Георгий святый невидимъ бысть. А когда корабленникъ1 пришел ко пристанищу ко Иопии и увидилъ2: столпъ близ пристанища лежит — тогда3 ужасеся. А на столп подписано: ‘Сей столпъ да поставится в церкви4, входя на левой стране’. А когда церковь строили5, тогда тотъ столпъ поставили в церкви Святаго великомученика Георгия, какъ войдешъ в полуденныя6 двери, на левой руке7. А в той церкви8 западныхъ вратъ нетъ, толко полуденныя. А у того столпа стоит чюдотворной образъ святаго мученика Георгия в киоте*, тотъ образ, на которой стрелялъ турчанинъ, a посл сталъ християниномъ9 да и замучился — чти10 в чюдесехъ святаго Георгия. Мы же чюдотворный тотъ образ по вся дни лобзахомъ.
В Ромли 3 подворья разныхъ връ: 1. Греческое11, 2. Армянское, 3. Француское и папежское. Францужское и армянское подворье зло узорочно, полаты12 все каменныя, а греческое не таково — да у грекъ и все13 хужи14! Они, злоди, богаты15, такъ лутчия16 мста у турка откупили, а грекомъ вс худое дано, л. 94 об. // для того что греки оскудали.
А когда мы жили в Ромли, видели свадбы арапския, зло страмны. Неделю цлую женихъ с невстою ходить по ночамъ по улицам, по рядамъ1 многолюдно со свечами. А за женихом и пред женихом множества2 народа мужеска пола и женска кричат3, верещат. А ходятъ по всемъ улицамъ. А где придутъ к болшой4 улице5, тутъ и остановятся. Да одинъ кой-то калдунъ выдетъ напред6 и станетъ приговаривать, а за нимъ, помешкав мало, да вси7 кричат8: ‘Хананея!’ Да так-та да9 полуночи таскаются, а что у нихъ ‘хананея’ — шатунъ ихъ знаетъ. Да и христианския10 у них свадбы темъ же обычаемъ.
А когда мы стали11 в Ромли за аропами12, тогда намъ наместник присылалъ13 грамотки утешныя14, чтоб богомолцы не печаловались. А пронашивалъ15 намъ грамотки чернецъ, арапъ родом. А проходилъ16 онъ мудро, надевъ железа святаго Георгия, в коихъ онъ мученъ. Такъ арапы17 Георгия боятся да това18 человка не трогаютъ, a желза целуютъ, а тому человку даютъ хлб и овощъ.
И тутъ намъ живучи, скорбно было силно: Еросалимъ19 блиско, а арапы, собаки, не пропустят, толко за горами не видатъ Иеросалима20. л. 95. // Увы да горе! А иныя помышляли и назад итти.
Колико бдство было на сухе и на море, а тут пришли подъ Ерусалимъ1 да назад итъти2? Увы да горе! А сами3 помышляемъ: ‘Владыко-человколюбче! Почто ты нас, 4свте наш5, не допустишъ6 видети своего святаго града Иеросалима7 и живоноснаго твоего гроба лобзати?’ А сами думаемъ: ‘Уш-то8 не допущаютъ9 10грехи наши тяжкия11?’ От коей печали и хлба лишилися. И видя нас, скорбныхъ, того же града Ромли12 греческой вры подъячей-арапъ, и позвал нас всхъ к себ в гости хлба есть, и учредил13 намъ трапезу пространну, и удоволил14 нас всячиною, брашном и питием, доволно. А насъ, гостей, было 200 человкъ. И ласковыми насъ словами уговаривалъ: ‘Не печалтися15-де, Господа ради, вотъ де уже скоро пойдете во Иеросалим16, 17есть вдомость, что скоро будет с арапами мир’.
Когда мы жили в Ромли, а въ Ерусалим не идемъ, а они нас на дороге межъ гор засели да ждутъ. Такъ они видят, что мы не идемъ, такъ т разбойники вздумавши18 да и19 ударили20 на град днем в полдни, 200 человекъ конницы. И прибгли 21к самому бозару22 в ряды да и почали грабить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую бду, в монастырях и заперлисъ. л. 95 об. // А орапы1 и почили2 по улицам рыскать на конях с копьями. Мы же взлезше3 на верхъ келей и смотрили, что будетъ. И учинился бой великой у разбойниковъ со грацкими4 арапами ж да с турки, и граждане прогнали5 ихъ в пол далече. А бились с ними близъ часа, толко Богъ помиловал: с обоихъ странъ урону не было, толко межъ себя ранилисъ. А они было, сабаки6, затемъ и прихали, что нас было разбить: ведаютъ, что идутъ с казною болшою. Кабы ночью, так бы всхъ разбили, а оплошно силно жили. Етакое бдство от сабакъ7-арапъ толко с ними!
И на третей день посл побоища прихалъ к намъ в Ромель паша с войском: все конница, а служивыя были8 болгары, христианския9 дти, да турокъ нуждою потурчилъ, а людъ зло крупенъ да и храбры. Бывало, к нам приходят в монастыр да говорят с нами. З болгары богомолцы приветливы силно: хоша10 босурманы11, а таки искра-та есть християнская12. И, прихавши, паша на третей день выкинулъ на базар дву арапов-переводчиков удавленныхъ13. А люди ходя да на них каменьемъ бросают — да и закидали ихъ каменьем. И мы спрашивали: ‘Что14 за люди?’ Такъ намъ сказали: ‘Были-де толмачи л. 96. // пашския, а жители-де ромелския, да много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда с пашою, тогда все на арапъ вину говорят, а когда приедут ко арапом1, такъ на пашу наговариваютъ. И от того двоязычества бдство было великое. А когда2 паша пришел3 в Ромель и сведал их двоязычество, тогда вскоре веллъ ихъ удавить — так помалу мятежъ сталъ переставать’.
А паша писалъ к турецкому своему салтану на воеводу иерусалимского, что воевода сложился со арапами да ево в город не пустилъ. А воевода писал на пашу, что паша араповъ напрасно казнить: ‘Такъ-де стал бунтъ 4великой, хотели-де град разорить5. И я-де видя: арапъ множество прихало6 — и стал7 их снаравливать: ихъ-де множество, а нас-де малое число. И ты-де, пожалуй, пришли иного пашу, такъ-де и мятежъ престанет8‘. И такъ царъ разнялъ у них вражду: холепского послалъ пашу во Иеросалим9, а иеросалимского — в Халепъ10. Потомъ мятежъ помалу стал утихать.
Да тут же недалеко от Ромли град Лида*, где 11Георгия святаго тло12 положено, a нын мсто то все разорено, и церковь мученикова вся разорена. Зло узорочита13 была, a нын толко14 алтарныя стены л. 96 об. // стоят. А где гроб его былъ, на том мсте могила землею обсыпана. А мощи его нын где, про то Богъ вестъ, никто про нихъ не вдаетъ.
Да видили1 жъ мы в томъ же Ромли в церкви, какъ христианския2 робятка3 говорят в службе зло глумно, а намъ необычно. Когда начнетъ одинъ говорить ‘Блажен мужъ’, а другой, отпехнувъ того, да второй псалом, а стихеры также все по стиху сказываютъ. А у всякого робнка за пазухою носит Псалтыръ4 и Октай маленкия. А когда они станутъ говорить, такъ другъ 5пред другом6 взахватъ бьются между7 себя: кой силнее, тотъ болши и говорит. А учатся у нихъ не по-нашему: с утра да8 полденъ учит Часовникъ* или Псалтырь9, а с полденъ до вечера — петь Октай того дня да и сказывает в церкви. А прежде учатся арапскихъ языков, потомъ греческим. Греческою10 грамоту добре умеютъ, а языка простаго не знают и разума книжнаго, не разбрутъ11 греческих книгъ.
И стояли мы в Ромли полчетверты12 недели. Потом паша прислал ко всем богомолцем, чтоб были готовы итти во Иеросалим13. А на другой день рано пригнали арапы велбудов, кони, ишаки малыя и стали класть рухлеть14 на кони, под всякого человка по два коня. И была задуха л. 97. // великая, едва выбралися в пол. 1И выбралися на пол2 часу в пятомъ дни. И збиралися тутъ всхъ вр. И паша самъ выхалъ за градъ провожатъ насъ.
Октября3 въ 28 дне4 въ 6-м5 часу дни помолившеся Господу Богу и Пречистй его Богоматери и поидохомъ из Ромли ко святому граду Иеросалиму6 всемъ корованомъ, было человек тысячи с полтары8 разныхъ връ. И тотъ весь день шли межъ горъ разслинами. Каменныя горы, а в горахъ арапы вс живутъ. Лихи зло разбойники: бьютъ, грабят, что на теб видят9, вс отнимаютъ и10 зло насилие великое творятъ. А паша окаянной11 толко славу ту учинилъ, что за городъ выпроводил, да12 денги обобралъ с человека по гривне, да пихнулъ всхъ меж гор ко арапомъ, а сами проводники и назад.
Потом арапы насъ стали битъ, грабить. Осыпаютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ долой, с лошади13 волокутъ: ‘Дай пара!’ Обушком межи крыл, дубиною иной в груди суетъ: ‘Дай пара!’
Дать — бда, а не дать — другая. Толко ты кошелекъ вынял, анъ 14другой с15 стороны и вырвалъ совсемъ. А не датъ, л. 97 об. // так убьетъ1. А станешъ давать, такъ с одново мста четверть часа не спустять, что от сабакъ2 не отобъесся3. Посмотришъ: везде крикъ да стонъ, бьютъ да грабятъ, иной плачет — убитъ, иной плачетъ — ограбленъ. Везд гоняются4 за однемъ человком по 10, по 20. Многия коней и рухледъ покидали да такъ от нихъ, сабакъ5, бгаютъ. А болши псы-извощики тут же воруютъ, мотаются межи тхъ. Да извощики-то ис тхъ же слъ разбойничъихъ6, такъ имъ кстати7 вороватъ-то, собакамъ, — те же разбойники, перебгаютъ да грабятъ: передний назадъ, а задний напредъ8. Баб9-то миленкихъ бьютъ! Пришедши, возметъ бабу-ту или девку за ногу, да такъ с лошеди10 долой волочотъ11, да бъетъ12: ‘Дай пара!’ Бдство великое13 от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бсовъ!
А я и лошадь покинулъ да все бгалъ пешком, такъ они14 таки не такъ нападали. А когда набгутъ арапы ззади или встречу15 и хотять битъ и грабитъ, такъ я толко нашолъ16 на нихъ ружье острое. Бога-света призову на помощъ да безпрестани кричу к Богу-то: ‘Владыко-человеколюбче! Помози за молитв отца нашего л. 98. // Спиридона!’ — такъ они и прочъ от меня. А они иной1 в глаза заглянетъ, а самъ заворчитъ да и прочъ. А я сам2 удивляюся человеколюбию Божию, знатъ, молъ, что Богъ любитъ Спиридона-та3 отца. Такъ меня Богъ4-светъ спасъ за молитвъ отца Спиридона. Да спаси Богъ арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гд набегутъ арапы станицею, хотятъ грабитъ и бить, а онъ самихъ наворотит дубиною. А они станутъ с ним шуметь, а я в те поры5 — от6 нихъ. Потом иная станица набжит, а онъ опять с ними станет шуметь да драться7, а я таки уйду. 8Да тах-то9 весъ денъ куликал. А я, су10, выневши да ему пар 512-6 дам, такъ онъ за меня лутче стоитъ. А самъ мн ворчитъ: ‘Э, папас, не бойся-де, я-де теб12 не дам грабитъ и битъ’. А сам таки, злодей: ‘Чтиз пара, дай-де пара, видишъ-де, какъ я за теб13 со арапами бъюся14!’. А я, су15: ‘Ну онъ провалися!’ — вынявши алтына два и дашъ. Да так-то ему днемъ-то с рублъ передавалъ, и хлбомъ-то ему даю. Ну он к Богу! Толко дал Богъ здорово, не о денгахъ слово, увечье-то пуще денегъ. А они, собаки, не разбираютъ, л. 98 об. // и милости у нихъ нетъ: хошъ по глав, хошъ по глазамъ. И тотъ мы день весъ шли, ни пили, ни ели от нихъ, собакъ. Такое бдство чинятъ арапы, уже невозможно такой беды человеку от рождения своего видатъ! Толко ты вынешъ кусъ хлба да к роту, а иной заскоча с стороны да и вырвет. А сами между1 себя и подерутся за кусокъ хлба.
И того дни дошли до села Еммауса, гд Христосъ явился Луце и Клеоп*. И тутъ мы стали начеватъ, а сами згорели от зною. День весъ со арапами билися, что с собаками, a бгали, что от бсовъ, — и такъ угорли. А день былъ жаркой, питъ-то хочится2, а воды-то нетъ нигд. И, пошедши, тутъ в пруд у араповъ купили на грошъ воды, такъ напилися да и опочили3. Немного повалялись, будто4 поотрадило. Слава Богу-свету!
Ну-ста, смотри же, н та бда, инъ другая! Извощикъ нашъ, арапъ, сталъ у меня денегъ просить: ‘Дай-де пара! Чемъ велбуда кормитъ?’ И я выневши ему и дал гривну, а онъ меня сталъ бранить по-турецки: ‘Мало, дай-де еще!’ Да и5 поднявши6 каменъ, да ко мн суется, а я, су7, также противу его поднялъ. Такъ онъ, окаянной, разсердился, в зубы хочетъ ферснутъ. И, видя нашъ крикъ, л. 99. // грки пришли к нам да стали разговаривать1: ‘Дай-де ему, сабаке2, еще!’ Я, су3, вынявши гривну да еще ему далъ, и онъ, окаянной, зубы скрегчетъ, ходячи. Ему чаялъ, я грекъ, какъ греки сказали ему, что: ‘Попасъ4 московъ, у него-де ферманъ потыша5 турча’, — такъ онъ посмирняе сталъ баятъ.
Село Еммаусъ стоит под горою. Церковъ христианская зло была хороша, a нын турки коней запираютъ. Церковь та поставлена на томъ мсте, где Христосъ Луце и Клеоп познался6 в преломлении хлба. И на томъ мсте та церковь стоитъ, зло узорочна была, еще то строение царя Константина7*. А когда мы стали начевать у села Еммауса, тогда лише ужасъ, по таборам8-то стонъ стоитъ: иной бз глаза, у иного глава проломана, иной бз руки, иной бз ноги, бабы-то плачутъ. Иной сказывает: ‘У меня 8 талерей отняли’, иной скажет — ’20’9, ’30’, у иного одежду отняли, у иного книги. А у черного попа из Царяграда, такъ у него, сказываетъ, 500 талерей отняли, ходит миленкой что чорная10 земля от печали. Плачъ да крикъ стоит по табарам11. Ужасъ, пощади, Господи!
И утре рано пошли из села Еммауса, а поднималисъ бороною. Какъ л. 99 об. // арапомъ не грабить?! Отнюдъ другъ друга не ждутъ: какъ кто слъ, да и пошолъ1, да и все тутъ. Меня бьютъ, а другой мимо пошелъ, 2а того стали битъ, такъ я мимо пошелъ3. Да такъ-то всхъ и перебрутъ по одному человку. Потом мы пошли из села Еммауса, тогда на нас опять арапы напали и почали грабитъ и битъ по-прежнему. Всего от Иеросалима4 верст съ5 5, а насилу от нихъ, сабакъ6, выбились. А я таки, су7, за прежней промыслъ8 да также: ‘Боже, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ Так-то меня Богъ и спасъ от плотныхъ бсовъ. А когда мы взошли на верхь горы, тогда увидели святый град Иеросалимъ9 — тогда арапы все пропали, что10 под землю провалились.
А когда увидели мы святый градъ Иерусалимъ версты за две, тогда мы зло обрадовалися11. И, сседши12 мы с коней13, поклонилися святому граду Иеросалиму14 до земли, а сами рекли: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видети град твой святый!’ А когда увидили15 турки с16 стены градской нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ к намъ турокъ, арапъ конницу и с ружьем. И турки, л. 100. // арапы выхали в поле, а сами стали скакать, винтоватъ, копья бросатъ — рады1 собаки, что мы прихали2, а сами намъ говорят: ‘Салам аликъ!’ А мы имъ противъ говоримъ: ‘Алики салом, здорово ли живете?’ — ‘Какъ-де васъ Богъ милует? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от разбойниковъ?’ Да и поскакали за насъ назад х коровану, да и похали назади корована всемъ полкомъ, будто насъ такъ провожаютъ. А мы уже вс пши шли до вратъ градскихъ3. А изъ Ерусалима вышли на поле християне: греки, армяне, кофты, французы, иноки, мужи и жены — все встречают насъ, а сами плачутъ: ‘Какъ-де вас Богъ пронесъ от араповъ?’ А мы такъже4 плачем, никто тутъ не можетъ от слезъ удержатися. Ужас и радость! Уже в радости всю бду забыли.
Октября въ 30 дне пришли ко святому граду Иеросалиму5. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иеросалим6 и внутръ града, подле дома Давидова* множество народа: турок, арапов, християне7-армяне и разных еретических връ стоятъ. Все, миленкия, рады8, встречають нас, всякъ своей вры своихъ смотрит. А корованъ наш шел верстъ на 5 и болши. А, вшедши9 во святый град Иерусалим, все пошли по разным монастырям своей л. 100 об. // вры. А мы со греки пошли в Великой монастырь патриаршей греческой*, а армяне1 — в монастыръ Иякова, брата Божия*.
А когда мы стали в монастыръ патриаршей въезжать во врата, тутъ насъ наместникъ со всеми старцами встретилъ. Рады2 зло, потому что отчаяли3 насъ, жили на пристани полсемы недели. И старцы наши кони разседлываютъ и рухлетъ4 нашу в кельи носятъ, з горелкою старцы стоят, а иныя на блюдахъ закуску держат. И стали всякому человку по 2 финжала наливать горелки. И радостно, и плачевно! Потом раздавали намъ кельи. Мы же въ кельях мало опочили, начали бить в доску за трапезу. 5И, пришед, старцы стали насъ зватъ за трапезу6. И вс богомолцы вобрались в трапезу: трапеза зло велика, толко7 жены особливо ели в кельях. Потомъ ударили в кандею*, и стали ‘Отче нашъ’ говоритъ, и сели хлбъ ясти. И трапеза была доволна зло всячиною, и виномъ поили нескудно. И, воставши из-за трапезы, воздали благодарение Богу.
И потомъ повли насъ гулятъ на верхь келей, около Великия церкви*, на гору Голгофу*. Мы же пришед на гору и падше, поклонихомся и целовахомъ святую гору Голгофу. Потом стали намъ указывать Елеонскую гору*, Вифлием*, обитель Савы8 Освященнаго* и Содомское л. 101. // море*, Иордан-реку*. И тогда мы з горы Голгофы увидели святыя места и от радости не могли от слезъ удержатися. Падше, поклонихомся, и от той радости всю бду арапскую забыли, и хвалу Богу воздахомъ. А сами вси1 единогласно рекохомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб, святый, яко сподобил еси нас, гршныхъ2, видети твой град пресвятый! О Владыко святый, что воздадимъ теб? Како нас, недостойныхъ, допустил со грхи нашими?’
И тако ходихом по крилу церковному великия церкви Воскресения Христова и смотрихом здания церковнаго3. И дивилися: ‘Како матерь нашу церковь и такую красоту отдалъ босурманом4 в поругание?’ И плакали, на таковое строение глядя. И пришли к Великой церкви, и смотримъ сверху в окно, и увидели пределъ* над Гробом Господнимъ, и возрадовахомся радостию великою. А сами, кабы можно, так бы скочили в церковь, да невозможно от турокъ-собакъ: они церковь запираютъ и печатаютъ. И видим там старцов, ходящих по церкви, разныхъ връ еретическихъ: овыя, ходя, кадят5 святыя мста, а иныя службу поютъ. Мы же дивихомся таковому их безстудию. А франки поют на арганехъ, a вс т веры называются християнскими6! Что жъ7 длать? Богу тако попустившу! л. 101 об. // И тако мы доволно ходили и вся святыя мста смотрели1.
И пошли в своя кельи, и мало опочихомъ. Приидоша старцы и позваша насъ к записке, мы же все пришли в патриаршу келью. И тутъ стали всякого человка имя в книгу записывать, а у записки сидел митрополитъ Птоломаидской да наместникъ патриаршей. А от записки2 брали з богатого3 по 10, по 8 и по 54 червонных, а с убогих — по 5 талерей. И какъ уже всхъ переписали, такъ наместник позвалъ меня. Такъ я к нему пришолъ5, и поклонился, да и подал ему царской листъ московской. Потомъ мн веллъ сесть и, взявши, государевъ лист развернулъ, а честь не уметъ. Толко гербъ царской смотрили да и поцеловали гербъ царской. Потом мн сказал чрезъ толмача: ‘Для здравия-де царского величества все теб добро будетъ у нас. Дадим-де теб келью добрую и станемъ-де теб6 водить7 по святымъ мстамъ, где-д нам возможно. A гд-де невозможно и коими-де мстами бусурманы8 владют и християнъ9 не пущаютъ, тутъ-де мы и сами не волны’. И я вставши да и поклонился. И наместникъ мн молвил: ‘Иди-де теперя в келью, а когда-де будетъ время, убравшися, станем-де васъ водитъ по святымъ мстамъ10‘. А греком завистно, л. 102. // что наместникъ таковую показалъ любовъ. И тако пошли в келью и опочихомъ.
И в полунощи стали клепатъ в доску ко утренни. Мы же пошли в церковь царя Констянтина1 и матере его Елены* и тутъ мало постояхомъ2. Когда начали на утрени кафисму3 говорить, тогда намъ стали свечи раздавать4 и повли нас со свечами по святымъ мстам. Прежде привели тут, гд Христосъ сиделъ на камени, когда явился Марии Могдалыни5*. Тутъ над тмъ каменемъ здланъ чуланъ6 дощатой з дверми, да и замыкаютъ. А камень, что стулъ, круглой, красной кременъ. A гд Христосъ сиделъ, то мсто сребром обложено и позлащено. Тутъ, подле того камени, церковь Иякова, брата Божия, и служат в ней греки. Тутъ мы, тотъ камень целовавъши7, пошли до церкви, гд Мария Египетская8* плакала предъ образом Пресвятыя Богородицы. Потом повли нас до Авраамовой церкви*. Пришед в тое церковь, целовахомъ то мсто, гд Исакъ стоял связанъ, когда его Авраам хотел заклать9*. И то мсто обложено сребром и позлащено, величиною з болшую торелку.
Потом возвратилися в Великой монастыръ. 10Идучи в монастыръ, целовахом Великия11 врата. И приидохом в церковь, а в церкви поють славословие12 л. 102 об. // великое. И отпели утренню, и тако пошли в кельи своя. Потом пошли к литоргии, отпли литоргию, вышли из церкви, пошли все до винной полаты1. Тутъ всем2 подносили араки по финжалу, таковъ в томъ монастыре3 уставъ: после обдни все старцы вышед из церкви да и4 поидуть пить горелку. И тако пошли до кельи5 своей. По времени же позваша нас за трапезу и такоже нас по-прежнему удоволиша всем. Воставъ из-за трапезы, трапезу же и заперли, не пустили вонъ богомолцов, стали ноги умывать. А за умыванье брали с нарочитыхъ по 8, и 7, и по 5 червонныхъ, а с убогих — по 5 талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отворили двери и выпустили6 вонъ.
И утре рано привели к монастырю арапы коней. К нам же пришедъ черной попъ Дорофей, да старецъ-арапъ возвестилъ всемъ, чтобы шли в Вифлием. Мы же стали збиратся. И вышли за градския врата Лидския, тогда стали коней разбирати. А инии7 же пеши шли, а арапы силно сажаютъ на кони, хошъ кто не хочетъ. Мы же шли пеши, для того что они, сабаки8, силно извозам9 грабят: на 10 верстъ полтина10 станет извозу. И когда сождались все, такъ и пошли к Вифлиему.
И тутъ на пути на левой стран минули монастыръ Святаго пророка Илии, л. 103. // где попалил огнем пятидесятницу1*. Тотъ монастыръ от Иерусалима версты три2. Да тутъ же на другой стране дороги, какъ в Вифлиемъ3 идешъ, противъ монастыря лежить камень великой, на коем спалъ Илия Пророкъ. И какъ онъ на камени лежал, такъ весь изобразился, все знатъ: гд лежала глава, гд руки, гд ноги, гд спина — что на воску. А над темъ каменемъ стоить древо масличное. И богомолцы тотъ камень лобзали все4, мы и камень, и з древа части брали ветвей на благословние. Отидохомъ якобы с версту, тутъ стоитъ на пути гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного5*: когда она на пути умерла, тутъ погребена быстъ.
Мы же мало еще пошли от того гроба Рахилина, на долу стоит древо масличное. А сказываютъ про то древо: когда Пресвятая Богородица бжала во Египетъ от Ирода-царя*, так-де под тмъ древом почивала с Превчным Младенцем. И то древо и доднесь зелно, невелико, окладено каменьемъ. Мы же то древо ломали на благословение. И от того древа пошли к Вифлиему. И не доходя Вифлиема, в правой руке в полугоре стоит Ефрафа*, поболши жильем Вифлиема, толко мы в ней не были. И тако пришли к Вифлиему.
Вифлием стоит на горе красовито. В нем жилья немного, подобно селу, толко церковь узорочна Рожество Христово* над тм мстом поставлена, над вертепом, где л. 103 об. // Христос родился. В той церкви и ясли Христовы, а вертепъ посреде церкви. В вертепъ итъти1, что в походной погребъ, неглубоко2, ступеней 5. И в пещере ясли каменныя от мрамору блого. A гд Превчный Младенецъ родился, и то мсто сребром обложено, и позлащено, и камением драгимъ унизано. А вертепъ узорочисто здлан, стены все цветы украшен. A нын ту церковь держать папежцы: турокъ у грекъ отнял да французом отдалъ*, а греком данъ предлъ збоку той церкви. Строение3 греческое-то французы вс из церкви вонъ выкидали, и то строение4 вс лежит теперва бз призору. А то строение5 греком во многия тысящи стало, а топерва проподает6 такъ ни за что. А крыта7 церковь свинцомъ. Длина ей 8 саженъ, а поперегъ 27 саженъ. А в трапез тоя церкви 508 столповъ аспидныхъ, на стороне по 25 столповъ. И тутъ на монастыре арапы продаютъ лестовки: многия тысящи9 весъ год к тому числу спеютъ да богомолцовъ10 дожидаются. Такъ богомолцы у нихъ вс покупят11, и мы отчасти по силе купили про себя, на Русь, братии нашей и12 для благословения. A т чотки13 кладутъ на Гроб Господенъ, такъ оне освящаются14 Гробом Господним. Потом азъ пошел в пещеру, гд младенцы избиены от Ирода-царя. Зло удивителна15 л. 104. // та пещера, а земля в ней блая, и ход в нея из вртепа, гд Христосъ родился.
Потом позваша насъ за трапезу, и трапеза зло была доволна, и винца было много. Потом попъ Дорофей да старецъ-арапъ, — попъ взял книги, а старецъ блюдо болшое1, — и стали денги обирать. И греки богатыя давали по 10, по 8, 2по 7 и3 по 5 червонных, а убогия4 — по 5 талерей, менше того не беруть. А будет кто поупрямится да станетъ 4 талеря5 давать, то такъ в глаза и бросят: ‘Какой-де ты богомолецъ?!’ Будетъ кто хощетъ 6итти во Иеросалим7, то сумма8 грошей велика надобть. И, вставъ от трапезы, пошли гулять по кельям: высоки кельи, красовито силно стоят. И Вифлием на гор. Какъ посмотришъ к Содомскому морю — ужасно зло!
И утре пошли из Вифлиема тем же путем в вышеписанной монастыръ Святаго Илии Пророка. И тутъ того монастыря игумен встретил нас, ввелъ нас в церковь Святаго Илии Пророка. Церковь9 зло узорочна, а в ней писмо все стенное хорошо силно. Тутъ лежит в стен вдланъ камень, на коемъ сидел Илия, когда попалилъ пятидесятницу. В той церкви трапеза была богомолцом10. И тот же попъ Дорофей по-прежнему11 взялъ книги да записывал, а гроши так же брал, что и в Вифлиеме. Вставши от трапезы и погуляв л. 104 об. // по церкви, мало опочив, пошли из монастыря Святаго пророка Илии.
И пришли в монастыръ к Честному Кресту, гд честное древо расло. В монастыре церковь зло предивна, писмо в ней стенное. В той церкви под трапезою пень того древа, с которого ссчено и здланъ Крестъ Христовъ, на нем же распят бысть Господъ наш Исусъ Христосъ. Мы же тотъ пень лобзахом. Да от1 той же церкви выносили часть от животворящаго древа, на немъ же распятъ Господь нашъ Исусъ Христос. Мы же лобзахом тотъ2 крестъ.
А сказываюсь про то древо: посадил Лотъ три главни по согрешении со дщерми и поливал то древо по повелнию Авраамову*. И когда Соломонъ стал строить Святая Святыхъ*, и то древо повеллъ ссчъ на тябло*. И мастеры то древо смряли и потянули вверхь — ано и коротко стало. Они же усумнешася, и отпустиша долу, и смряли — ано и пришло в мру, потянули опять — ажно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хощетъ быть нкое таинство, и положили его к стен — и бысть сдалище иудеом3. И когда пришла Южская царица к Соломону* и Соломонъ нача ея водити по своим царским сокровищам и показовати4 ей вся церковная здания внутрь ея, тогда Южская царица, когда пришла л. 105. // к честному древу и увидла его, и воспела: ‘О треблаженное древо!’ И от того времяни1 не веллъ Соломон-царъ на томъ древ садится, и с того числа бысть то древо в чести у иудеовъ2. И когда жиды стали Христа распинать, и повелша ис того древа здлать3 Крестъ Христовъ, на нем же распяша Господа Славы. И тотъ4 пень в той5 церкви стоит, и доднесь целъ, и сребром обложенъ6, и позлащенъ.
И ходили мы по церкви, и смотрили7 здания церковнаго8. Потом позваша нас за трапезу. И трапеза была пространная, и вина много было для того, чтобы9 охотно богомолцом10 денги давать. И тут Дорофей да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и в прежнихъ мстахъ, и в книги записывалъ. И тутъ, дши хлба, начевали. И гуляли, и11 по тому монастырю вверху ходили по кельямъ. Удивителной монастыръ, а пустъ весъ, толко два12 старца или три13 живуть для службы, и14 богомолцов водятъ по святымъ мстамъ, да денги обираютъ. И утре рано поднесли по финжалу араки, и пошли во Иерусалимъ.
И пришли во Иерусалим15 в монастыръ Великой. Потом стали нас разводить по монастырям и стали кельи раздавать16. Намъ же отвли келью17 в монастыре18 Иоанна Предтечи* и дали мне келью. Мы же начахом жити и Бога благодарити. Потом позвали нас л. 105 об. в монастыръ // Святаго архангела Михаила на ево праздникъ* ко всенощной1. И тут в вечерни былъ митрополитъ Птоломаидской, и на утренни2 онъ был, а3 литоргию4 самъ служил, после обдни поучение челъ изоустное. Певцы у него были нарочиты, толко ниже нашихъ гораздо. Тутъ, не распустя5 богомолцов, подносили по финжалу араки да брали с человека по червонному, по талеру и по полуталеру.
Потом повели насъ во обитель Святаго Савы6 Освященнаго. Также пригнали коней арапы и збиралися все за градскими воротами. И пошли от Иерусалима7 ко обители Святаго Савы8 Освященного9, а шли все юдолью Плачевною*. А когда10 стали збиратся богомолцы, тогда арапы окаянныя11 силно сажаютъ на кони и бьют, кто какъ не хочет хать на лошади. Великое насилие! А извозъ дорогой: от Иерусалима да12 Савина13 монастыря с человека по талерю, a перезду 20 верстъ. Бда, су, со арапами, нигде от них уходу нетъ, везде враги насилуютъ!
И шли мы юдолью Плачевною, и будемъ какъ на полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на араповъ. Они поят скотъ, великия стада, а ихъ14, собакъ, многое множество. А стали на дороге, а ходъ15 мимо л. 106. // ихъ. А они наливаютъ воду в корыты, такъ дорогу у насъ заняли. А арапы дикия да и задрались1 с нашими провожатыми, арапами жъ. Чортъ2 на чорта3 нашол4! А мы нутко бжать все юдолью. А наши арапы с ними стали5 дратся да бится: имъ было хотелось насъ грабить, a т не даютъ. А проводники наши на конехъ кругъ нашего коровану бгаютъ да кричатъ6 нам, чтоб бжали. А мы бегли да и ротъ разинули7. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами таки махают, что бгите. Естли бы етемъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, всех бы тутъ побили, для тово что дичь, кочевыя, а не8 селския. Когда мы к Иерусалиму9 шли, такъ тут насъ грабили селския, а они толко грабят, а не убиваютъ.
И тако мы бжали версты с три бс10 памяти, друг друга потоптали да набжали на их кочевье. Тутъ у них стаятъ11 полатки, и жены, и дти ихъ тутъ, да и козлята молодыя, овечки малыя. И когда нас увидели арапския жоны12, робята13, подняли крикъ, вопль, выскочили ис полатокъ нагия, чорны14, толко зубы свтятся. Тут мы пуще того испугалися, а вопль их намъ показался, кажется, до небесъ. Тутъ-то мы еще бжали с версту. Едва отдохнули, такъ набжали л. 106 об. // на нас проводники наши и сказали нам: ‘Не бойтеся-де топерва’.
И тако мы взошли1 на гору высоко, толко в полгоры, и мало пошли, увидели монастыръ Святаго Савы2 Освященнаго — и возрадовахомся зло. И пришли к монастыръским3 вратам4, слезли с коней. А у вратъ стоятъ арапы, не пропущаютъ сабаки5, брут с человека по 5 пар да и пустят. И тако мы внидохом в лавру Святаго Савы6 Освященного7. Зло предивен монастыръ, у нас такова подобиемъ нетъ. Хитро стоитъ, с полугоры стены ведены круто зло. И8 в том монастыре, в лавре Святаго Савы9, храмъ болшой10 предивной11 Преображения Господня12, стенное писмо, и иныя церкви многия есть. Тутъ же в монастыре видели мы келью святаго Савы13, где онъ сам труждался: вытесана в горе какъ мочно14 человеку сестъ, а стоять нелзя. Прежде сего, сказывали, выхаживало миро, a нын нтъ. А стоитъ тотъ монастыръ на краю юдоли Плачевной, коя пошла в Содомское море. А итъти15 тою юдолью да16 Содомскаго17 моря от Савина монастыря с полдня, сказываюсь, а какъ посмотришъ к морю18 Содомскому с монастыря, кажется, версты дв, да межъ гор куликовата л. 107. // юдолью. А подойтить посмотреть1 к тому морю блиско2 от арапъ нелзя, да и не велятъ турки ходить. А то море животнаго в себ ничего не держит, а воды пить нелзя: горка и солона — и всякое животное в себ уморяетъ. А то море невелико, что озеро, уско да длинно, а ходу, сказываютъ, кругъ ево всего 5 дней.
А когда мы пришли в монастыръ, тогда насъ игуменъ ввелъ в церковь. Тутъ нам вынесли крестъ, здланъ от части животворящаго древа. Мы же целовахомъ тотъ крестъ и обрадовахомся радостию неизреченною. И потомъ повели нас на гроб святаго Саввы3: среди монастыря здлан голубцъ каменной, покровъ чорной4, на покров крестъ вышит. Мы же гроб его лобьзахомъ5. А мощи его где — про то Богъ вестъ, и сами греки не вдаютъ. Потом нам в церкви вынесли 3 главы, Ксенофонта и сыновъ ево Аркадия и Иоанна6 Цареграцкихъ7*. И тако мы т главы целовахом.
Потомъ повели насъ в пещеру, тутъ зло костей много, в той пещере8. Мы же вопросихомъ: ‘Что9 ето за мощи?’ И старцы сказали: ‘Ети10-де мощи новыхъ мученикъ. Когда-де11 турокъ взял Иерусалимъ*, тогда салтану турецкому сказали, что: ‘Есть тутъ монастыръ, калугеры 5000, и они-де л. 107 об. // лихи зло1, собравшися, пришед-де2, опять возмутъ Иерусалимъ’. Такъ салтанъ послалъ пашу в монастыръ Святаго Саввы, веллъ избить. И турки, пришедъ, стали убивать отцевъ, ис пещер таскать вонъ да главы отсекать. Отцы же, видя3 суровство зверское4 от турокъ, не стали противитися и начати своя главы под мечъ клонити. И побити ихъ турки 8000. И видя паша, что калугеры не противятся имъ, посла вдомость5 к салтану, что6 старцы ни в чемъ не противятся. Царъ же умилися, послал писание, веллъ престатъ7 убивати, а иныхъ, оставшихъ, свободити: куда хотятъ, идутъ, а тут бы не жили. И тако паша возвратился во Иеросалимъ, а отцы собравши мощи избиенныхъ да в той пещере и положили, а сами и пошли до Афонския горы, и тамо водворишася’. A нын в тхъ пещерах живутъ арапы, зло много. Нам же старцы приказывали, чтоб от тхъ мощей не брали ничего: ‘А естъли8 де кто возметь, а когда придетъ на море, такъ-де кораблъ с тми мощами на море не пойдетъ. И турки9 станутъ обыскивать, л. 108. // а когда у кого найдут, так-де того1 человека совсемъ в море и кинутъ’. Мы же того зло опасалися и не брали ничего.
И тако мы смотрихомъ с монастырской ограды во юдоль Плачевную: круто зло, утесом. И тутъ видели араповъ: таскаются по юдоли Плачевной, а сами, подшедше2 под ограду монастырскую, крычать з долу, просятъ хлба. И старцы Савина монастыря со ограды кидаютъ им, что сабакам3, помалу хлба. Ано4 кой напред подхватит да и побредетъ во юдолъ, а иныя глядятъ кверху5 да6 дожидаются, чтобы еще бросили. Такъ другому кинутъ, да и тот также побредет. Да так-то старцы по вся дни с ними мучатся. А за монастыръ вытить нелзя — ограбять. И гулявши мы по монастырю, позвали насъ за трапезу, коя зло была доволна, и вина было много. И тутъ Дорофей-попъ брал гроши по-прежнему да и на игумна брал по талеру с человека. И тутъ мы начевали, и утре поднесли по финжалу араки, да и пошли во Иерусалимъ.
И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой стране7 стоит столпъ каменной высокъ, а на нем стоит затворникъ весь наружи, на верху столпа, поджемши руки, в клабуке. А греки ходили к нему л. 108 об. // на поклонъ. И я спросил тутъ у старца: ‘Что1 ита2 у вас за диво и святость?’ Такъ онъ3 разсмеялся: ‘4И тот5-де столпникъ на час. Какъ-де богомолцы сойдутъ из монастыря, а ево-де за ними ветръ здуетъ доловъ’. Мы же подивилися ему да и пошли. А шли къ6 Ерусалиму7 не юдолью, но тарами8, высоки горы зло. И отошли верст за9 10, стоит село арапское, а прежде сего бывала обитель Феодосия Великаго*. Нын толко церковъ одна, и в тое арапы коней запираютъ.
И пришли во Иерусалим, и пребыхом ту до Введениева дни*. И на праздникъ Введения Пресвятыя Богородицы звали всхъ богомолцов в монастыръ, а тотъ монастыръ девичей, живутъ старицы. И былъ у вечерни митрополитъ Птоломаидской, а обедню сам служил и поучение челъ. И после обдни посадили всехъ богомолцовъ в полату, и давали всякому человку по финжалу раки да по другому10 винца церковнаго11, и12 брали с человка по червонному, по талеру и по полуталеру. И тако пошли по своим кельям. Потом на вечер стали намъ всем возвещать, чтобы были готовы 13итти в Великую церковь14, мы же начати готовитися.
И пришли все богомолцы к Великой церкви, и стали всехъ връ л. 109. // сходится1. Потом сошлися вс, и стояхом у Великой церкви, и ждали пашу турецкого. Потом пришел паша, емуже турки послаша ковры, и селъ паша у вратъ церковных. Потом пришли к нему толмачи всхъ вр и стали подл его. Потом турчанинъ принес лсницу, и прислонилъ ко вратом церковнымъ, и, взлзши2, отпечатал, потом отперъ. Пришолъ3 митрополит греческой со християны4-греки и сташа у врат церковных. Потом пришли и еретических вр: армяне, французы и протчих ересей — и стали у вратъ церковныхъ все. Потом турчанинъ сталъ брать со всякого человека по 3 червонных, а съ еретических връ по шти5 червонных, да и печатки давал всякому человку. Потом стали в церковь пускать не всеми дверми, но половину отворилъ турчанин, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущал по человку да по два да досматривал печатокъ. У кого есть печатка, такъ пустит, а у кого нет, так и не пустит.

ОПИСАНИЕ ВЕЛИКИЯ ЦЕРКВИ ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА7

Во граде в полунощномъ угл стоит церковь великая Воскресения Христова. А в ней врата двои: на полдни одне отворяются, а другия закладены л. 109 об. // каменемъ. И какъ митрополитъ со христианы, с ними же и мы, вошли, и тутъ, немного пошедъ, саженъ с пять, лежит камень противу1 вратъ церковныхъ от мрамору блого, огражденъ решеткою медною. И с того камени положенъ быстъ Христос во гроб Иосифом и Никодимомъ*, и на томъ камени Христа в плащеницу обвивали*. И тотъ камень митрополитъ и все християне2 целовали, и мы такожде целовали, потом и3 иныхъ връ. А над тм каменемъ горятъ 8 кандил с масломъ древяным от разных връ. А сказываютъ про тотъ камень, что подлинно былъ не мраморной, но простой блой. А тотъ-де камень турокъ французу4 за многие червонные продалъ, и на том-де мсте положили вмсто того сей мраморной. А кандила над тмъ каменемъ положила царица Елена, однакож о томъ подлинного извстия нетъ. А что говорят, будто франки его украли, и сему невроятно, мудро его у турокъ украсть.
И от того камени пошли налево к западной стране. Среди Великия церкви стоит теремокъ-пределъ, а в немъ Гроб Господень. A предл, аки церковь, надвое перегороженъ. И какъ в предел л. 110. // первой войдешъ, тут лежит камень, егоже ангелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня*. И тотъ каменъ невеликъ, кабы пуд в1 15, а утверженъ в помост, кругол, что стулъ. А знать, онъ прежде сего бывал великъ, до взятия туркова брали ево2 христиане3 на благословение, a нын уже турки не дадутъ. А камень красенъ, что кремень. А над нимъ горять 4 кандила разныхъ връ с масломъ древянымъ4. Мы же тотъ камень целовахом.
И тако5 пошли ко Гробу Господню в другой предлецъ. А вход ко Гробу Господню зло нуженъ: двери ниски да уски — все нагнувши6, по одному человеку, а двое в ряд не разойдутся. А входятъ человекъ по 5, по 6, а болши нелзя. Т поклонятся да выдутъ, а иныя поидутъ. Медлнно 7оттудова выходят8, для того радостно велми. Такъ кому-то хочется скоро вытить? Уже насмотрится доволе9 такова дара да выдетъ. Хошъ крычат, не глядятъ на то.
И когда мы вошли ко Гробу Господню и когда увидели Гроб Господенъ, тогда радости исполнися сердце наше, и забыхомъ скорбь нашу, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могли от слезъ удержатися л. 110 об. // и начаша Гроб Господень лобзати, а сами рекохомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб, святый, яко сподобил еси нас, грешныхъ, видети гроб свой пречистый1 и лобзати! Что воздам2 теб, Владыко святый, како мя, недостойнаго3, дапустил4 со грхи моими окаянными гроб твой пречистый видити5?!’ И дивихомся человеколюбию Божию, како от многих лтъ желаемое получихом: прежде слышанием и прочитаниемъ истории, нын же Богъ сподобил самим видети. И тако воздахом хвалу Богу и Пречистой его Богоматери6.
И стояли тутъ7, и смотрили, како прихождаху ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ връ еретическихъ. И видели армян и женъ ихъ. Зло во удивление8: какъ над Гробом Господним они плачутъ, такъ слез лужи стоят на деке гробной, а иную бабу-ту насилу прочъ оттощить9 от Гроба-то Господня. Дивное чюдо! Хоша10 еретическая у нихъ вра, мы же подивихомся таковому усердию.
А Гроб Господень приделан к стен предела, к полунощной11 стен, а от полуденной стороны та страна свободна, возглавие и подножие примуравленъ. А длина Гробу Господню — 9 пядей, а поперечнику — 5 пядей. А над Гробомъ Господним л. 111. // горят 47 кандил с маслом древяным1, а горят день и нощъ. А в т кандила масло наливают и досматриваютъ старцы гробныя разных връ еретических. И всякой старецъ в свои кандила масло льетъ. А будетъ видит: в чужихъ кандилах масло дагорает2 — такъ ударит в колоколецъ, такъ пришед да и нальет масла. А колоколцы от земли приведены во всякою келью, гд кой живет.
А писано в Корабейниковом3 страннике*, что де 4и тот5 гроб здлала царица Елена над тмъ подленным6 Гробомъ Господним. А входъ-де к нему под землею, и нын греки и вход забыли. А етотъ Гроб Господенъ зделан от мрамора благо7, и покрыть цкою8 мраморною, и запечатан седмию печатми свинчатыми. А нын те печати чютъ знать, уже стерлися, а печатана насквозь дека9, верчена да такъ и заливана. А что дека на Гроб Господни, на верху язва поперегъ10 разслася, толко не насквозь, да11 другой страны разсдина не дошла. И поклонившеся Гробу Господню, и тако изыдохомъ ис предла, и смотрихомъ, и дивилися зданию церковному. л. 111 об. //
А у церкви над Гробомъ Господнимъ верхъ разбитъ, турки разбили, a здлатъ1 не дадутъ. А дыра та покрыта сеткою медною, чтобы птицы не лтали. A предлъ над Гробомъ Господнимъ обитъ деками мраморными, а инде уже деки и вывалилися. Великой церкви длина — 140 ступеней. Да тутъ же мы видели: на стенахъ церковныхъ кресты изображены в камени Великия церкви на западной, на полунощной, на полуденной. А подобиемъ таковы: в средин троечастной2, что у нас на Успенскомъ соборе*, а по странамъ четвероконечныя, а подпись на троечастномъ и четвероконечном — ‘Исусъ Христосъ Ника’. A длала т кресты царица Елена с подлинного Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ*, а подобие таково, якоже3 сии обрасцы4 свидтелствуютъ. А верхъ надъ Гробом Господнимъ аки теремокъ, что яблоко кругло. А на Гроб Господни5 служатъ французы-папежцы. А входъ ко Гробу Господню никому не возбраненъ, всхъ връ ходят. А за предлом Гроба Господня к стен придланъ придлъ6: тут служатъ л. 112. // кофти, а за ними хабжи. Тутъ гроб Иосифа и Никодима выбита в стену могилою, а гробовъ нетъ, толко ямы. Мы же т гробы целовали и змлю брали, а земля красна видомъ.
И тако пошли до церкви Воскресения Христова 12 ступеней. А в той церкви служать греки, митрополитъ греческой. А патриархъ не живетъ во Иерусалим, а живетъ въ Едринепол. А длина той церкви — 20 ступеней, а поперегъ — 10 ступеней. Посреди1 же той церкви Пупъ земли*, покрыть каменемъ, а руками человческими не дланъ, но здланъ Божиимъ повлением. От Пупа земнаго 4 ступени в той же церкви естъ мсто, ограждено каменемъ народа ради в человека вышиною2. А посреди3 той ограды пропасть-щель*, как мошно4 человеку пролесть. А какъ в не посмотришъ, такъ темно, а глубины Бог всть. И мы про ту пропасть спрашивали, и греки сказали: ‘Богъ-де знаетъ, что ето за щелъ, л. 112 об. // мы-де и сами не знаемъ’. А в той церкви иконное писмо вс московско — подаяние нашихъ государей, а писмо верховыхъ мастеровъ*.
И тако нам ходившимъ в церкви, и начаша греки в доску бить в церкви к вечерни. Потом стали вечерню петь, а митрополит Птоломаидской стоял на мсте. И, отпевъ вечерню, позвали всхъ богомолцов на Голвоф1 ужинатъ за трапезу, и тутъ трапеза была всмъ доволна. Потом попъ Дорофей пошелъ з блюдомъ, а старецъ с тетратью2, да брали так же: с нарочитыхъ по 8, по 6 и3 по 5 червонных, а с убогихъ по 5 талерей. A посл трапезы начевали и ходили по церкви. Утешно силно гулять, ненасытная радостъ!
И увидели французы, что греки вышли из трапезы, и велл француской наместникъ заиграть в свои арганы для богомолцовъ греческихъ. И когда в арганы заиграли, тогда не могли никто удержатися, чтоб тхъ органовъ не слушать4. Зло у собакъ лстиво и сладко играют! И тм играниемъ многихъ во Иерусалим отвратили л. 113. // от греческия1 вры к себ в папежскую вру. Тщателны2 собаки, многими дарами дарятъ, денги даютъ и платье — многихъ оболстили.
Мы же ту нощъ всю не спали от радости, ходили по святымъ мстамъ и меряли Великую церковь мсто от мста. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лесницу на Лобное мсто*. А3 от того мста 20 ступеней стоитъ престол, идже жидов на Господа терновъ венецъ плели*, тутъ служатъ4 греки. И от того мста 10 ступеней стоитъ престол, гд раздлиша воини жидовския ризы Господни*, и тутъ служатъ греки же. И от того мста четыре ступени — гд воини жидовския меташа жребий5 о ризе Господни*. И от того мста 166 ступеней — гд Пресвятая Богородица плакала по Христ во время страсти*. И на всхъ тхъ мстах службы, и висятъ кандила7 скляничная8 с маслом древянымъ9, горятъ безпрестанно.
И от того мста к западной стран 10 ступеней стоит темница, 3 ступни — гд сиделъ Господъ нашъ Исусъ Христосъ от иудей10. И тутъ горятъ 4 кандила л. 113 об. // денъ и нощъ. Да тутъ же лежитъ колода каменная, а в ней пробито1 22 дыры3: какъ жидов наругалися Христу, и клали нозе его в кладу и замкомъ замыкали*. А от того мста 20 ступеней — гд стояли Господни ученики, плакали по Христе во время страсти Господни*.
И от того мста к полунощной4 стране в той же болшой5 церкви стоитъ столпъ каменной от мрамору блого, за него же привязанъ быстъ Исусъ Христосъ от бззаконныхъ иудей6. От того столпа вторая часть в великомъ Риму в церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла*, а третия часть в Цареград в церкви Успения Пресвятыя Богородицы, гд патриархъ служитъ, и тое мы часть в Цареграде видли и целовали. А у того столпа престолъ, служат французы. И от того столпа к западу стоятъ францужския7 арганы, зло велики, привезены из Риму от папы.
Да в той же церкви, не доходя на Лобное мсто на лесницу от того мста 24 ступени, на восточной стран, позади олтаря Воскресения Христова, л. 114. // тутъ есть врата великия и лествица в пещеру ископана, глубоко итти в нея по ступенемъ каменнымъ. И какъ снидешъ долу, тутъ стоитъ церковь каменная царя Констянтина1 и матере его Елены. И тамъ горять 3 кандила2 с масломъ, а посреди тое3 церкви в пещеру ископана в землю лесница 7 ступеней. И тамо царица Елена обрела Крестъ Христовъ и два разбойнича4*. А стоят на том мсте 6 кандил христианскихъ, одно латинское.
А одесную страну Вокресения Христова тут есть лесница — итти на гору высоко на Голгофу, каменная лесница, 13 ступеней. А святая гора Голгофа каменная, высока, на ней же распят быстъ5 Господъ нашъ Исусъ Христосъ. А на Голгоф, гд водруженъ бысть Крестъ Христов, тутъ пробита гора. Мы же, грешнии, то мсто целовали. А то мсто обложено сребром и позлащено, а ис того мста благоухание происходит, а то мсто выбито кругло. А за тм мстом поставленъ крестъ6-распятие, а написано распятие по-латынски, и подножия нтъ*, a ноз прибиты одним7 гвоздемъ. л. 114 об. // A гд укануша кровъ Господня, и то мсто до полупяди широко, а глубины никто же встъ. А церковь та на Голгоф вся была выслана каменемъ мраморнымъ пестрымъ, зло узорочиста. А ходятъ в нея разувши1, в однихъ чулках2. И у того мста сидитъ старецъ со свчами неотходно. А служатъ на томъ мсте греки. А от Лобнаго мста вправо лежит камень круглой, вделанъ в помостъ, а на том камени снятие было тлу3 Господню4 со креста*, а тут служатъ французы.
А сшед с лесницы, налво под горою святыя Голгофы стоит церковь каменная*. А в ней на входе по об стороны стоят два гроба царския, а какия были цари, никто не знаетъ. И мы спрашивали у грекъ, и они не знаютъ, а подписъ на нихъ латынская5.
A т гробы зло хитро сделаны6, мнится, не гробы — такое-то чюдо! А не целуютъ ихъ, толко спинами трутся об них, а не вмъ, чего ради.
А за т гробы пошедъ мало, в той же церкви на правой руке гроб царя Мелхиседека*. Да в той же церкви, от того гроба Мелхиседекова 3 ступени, видетъ л. 115. // щелъ в гору: разселась гора Голгофа. Егда пришедъ единъ1 от воинъ и виде Христа, уже умерша, и копием ему ребра прободе*. И абие изыде кровъ и вода, а кануша на Голгофу кровъ — и ту разсдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровъ на главу Адамову: бе бо глава Адамова в той гор*, распяша Господа иудеи, ибо то мсто зовтся Лобное. И та разслина знать и до сего дни. A гд глава Адамова лежала, и то мсто решеткою желзною задлано, чтоб не ламали2 то мсто каменя. А мсто невелико, и глава Адамова, по тому месту знать, невелика была, кабы ныншних людей. А на гор Голгоф престол греческой да два францужскихъ3. А за француским престолом на той же гор, от Лобнаго мста к полудни итти 10 ступеней ножныхъ, и тутъ то мсто, идеже Авраам на жертву принесе сына своего Исаака.
А церковъ великая Воскресения Христова греческия вры, гд служивал патриархъ греческой. A нын патриарха нетъ во Иерусалиме, а живетъ в Едринепол при салтане. А во Иерусалим на ево мст наместникъ л. 115 об. // да 4 митрополита по переменамъ живутъ: 1. Кесариской, 2. Лидской, 3. Птоломаидской и Назаретской, 4. Иорданской. И т митрополиты живут во Иерусалиме, а служат по переменамъ, а въ епархияхъ1 своих мало живутъ от насилия турокъ и араповъ. А Великая церковь, основания царя Констянтина2 и матере его Елены, ограждена кругом на 4 стены. А церковъ великую Воскресения Христова держит греческой наместникъ з греки, а Гроб Господенъ — французы-латыни3. А по об стороны Великия церкви службы еретическия, а называются християне4, a вра их проклятая еретическая. И тутъ мы всю нощъ ходили по Великой церкви, и святымъ мстам кланялися, и лобзали, и дивилися красоте5 тоя церкве6, како вс страсти Христовы7 внутръ тоя8 церкви ограждены.
У грекъ всенощныхъ9 не бываетъ, толко на вечерни10 на литии* 5 хлбовъ ставят: великия хлбы, да тонки. А в верхней хлб воткнетъ 3 свечи, отпевъ вечерню, л. 116. // разломавъ1 хлбъ да и роздаетъ2. И после утрени3 стали петь литоргию. И после литоргии попы греческия и митрополитъ облеклися во вся священныя одежды во олтаре, и взяша хоругви*, и4 часть древа животворящего5, и иконы, и мощи святыхъ, — а ковчеговъ будет до 20 и болше, а ковчеги серебреныя6, а иныя хрусталныя, — и тако пошли во все врата из олтаря, и приидоша ко предлу Гроба Господня. А за митрополитомъ — попъ7 и старцы, потомъ греки, християне8. А напред пошлетъ митрополитъ турокъ з батожъем9 очищать10 дорогу. Зло управно, подобно что у нас на Москв в ходы ходят, такъ служивыя напред идутъ, дорогу очищают11. Так-то и турокъ тмъ же подобием и всякое бзчиние унимаетъ. Мы же 12зло сему13 подивихомся. И тако митрополитъ всем собором с християны14 обшед кругом предла Гроба Господня со кресты да и пошел в предл Гроба Господня. И поклонилися Гробу Господню, вышел вонъ, потом греки и мы с ними же, потом разных връ еретическихъ. Потом поидоша в церковъ Воскресения л. 116 об. // Христова и отпустиша литургию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковъ, и пошли вонъ из Великия церкви всхъ връ. Потом турокъ заперъ Великую церковъ и запечатал.
А у Великой1 церкви двои2 врата: 1 замуравлены, а другия3 отворяются, и т запечатлены от турокъ, которыя на турка дань збираютъ. А у тхъ вратъ по об стороны стоятъ 11 столповъ4 мраморных да 3 аспидных. И, какъ вышед из церкви, на правой руке, а в церковь идучи — на левой сторон, другой столпъ от вратъ церковныхъ. И на том столп язва великая разслася5, болши аршина вышины, подобно тому какъ громом древо обдеретъ. А сказываютъ, что ис6 того столпа в Великую суботу* вышелъ огнъ из церкви тмъ столпомъ, так онъ от того разселся.
Мы же про тотъ столпъ у грекъ спрашивали, такъ они намъ сказывали: ‘Надъ етем-де столпом бысть знамение великое, 24 рока7 тому уже прошло. Пришед-де л. 117. // армяне к паши да и говорять такъ, что: ‘Греческая-де вра неправая. Огнь-де сходитъ не по ихъ вре1, но по нашей. Возми-де у нас сто2 червонныхъ, да чтоб де намъ службу пть в Великую суботу. А грекъ-де вышли вон из церкви, чтобы де они тутъ не были, а то скажут: ‘По нашей-де вре3 огнь с небеси4 сшелъ»*. И турчанинъ облакомился на гроши, и оболстился на болшую дачу5, да грекъ и выслал вонъ из церкви6. Потом турчанинъ отпер церковь и пустил армянъ в день Великия суботы. И митрополитъ греческой со християны7 стоял у столпа, у места царицы Елены, гд она жидовъ судила, а то мсто вне церкви. И митрополитъ стоялъ у 8Великой церкви у9 того столпа, и плакал, и10 Богу молился. А армяна в Великой церкви въ т поры по своей проклятой вре кудосили, и со кресты около предла Гроба Господня ходили, и кричали: 11‘Кирие элей-сон!’12* — и ничто же быстъ.
И какъ будет час 11, сниде огнь с небеси на пределъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце к воде блескаяся, л. 117 об. // поиде ко вратомъ Великия церкви, а не в предл Гроба Господня. И тамо не во врата поиде, но в целое мсто сквозь стену, столпъ каменной. И разседеся столпъ, и выде огнь ис1 церкви пред всемъ народомъ, что гром великъ шумом загремелъ2. Тогда весь народ из церкви вышел3 на тот позор, смотретъ таковаго чюда, где огнь поидетъ. И огнь пошелъ по мосту, что вне церкви, и дошед до того мста, гд митрополитъ стоитъ со християны4 и на коем столпе стоит кандило с маслом древяным5 бзъ огня, только фитиль плавает. И пришед огнь к столпу, потом загореся греческое кандило.
И когда турчанин увидел такое чюдо, и в т поры турчанинъ сидел у Великой церкви у великихъ вратъ, кой данъ збирает на турка, — и увиделъ турчанинъ такое чюдо, закричалъ великимъ гласом: ‘Великъ Богъ христианской6! Хощу быти7 христианином!’ Тогда турки, ухватя, стали его мучить. И по многомъ мучении, видя его непокаряющася8, потомъ склаша великий огнь противу9 того столпа, где кандило с маслом л. 118. // загорелося, и тут ево спалиша. А когда он во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы его вс, что на воску, вообразишася. И тотъ камень и доднесь в том мсте лежитъ. А столпы оба стоять на показание: тотъ, что у вратъ, с разсдиною, а тотъ, что у царицына мста, черенъ1 весъ, дымомъ от огня опаленъ. Такое-то чюдо было!’
И от тое поры уже огнь въяве не сходитъ на Гроб Господенъ, но толко 2кандило греческое3 загорается, а иныхъ връ еретическихъ кандила4 не загораются5. Таково чюдо Богъ показал над босурманы6 и над еретиками! От тоя поры уже турки в денъ Великия субботы никоихъ връ у Гроба Господня не даютъ служить, кром грековъ. Французы, хотя властъ имютъ у Гроба Господня, во весь год литоргисаютъ на Гроб Господни — имъ турокъ попустилъ, а в день Великия субботы7 французы очистятъ предлъ Гроба Господня, выдутъ вонъ, греком отдадутъ. И обносится л. 118 об. // та молва в християнских1 церквахъ, паче же в нашей, что будто огнь с небеси нын не сходитъ. И то неправо говорятъ: аще бы огнь не сходил, то бы почто грекомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вры армяня, французы богаты2 зло. Они за такую добрую славу весми бы турку много дали казны, кабы турок3 пропустил такую славу, что по ихъ вре огнь сходитъ, да нелзя. Однова турки попыталисъ такъ здлать, да не удалосъ, такъ впредъ ихъ не обманутъ францы или армяна4, боятся турка5. И за то они, за неправую 6вру свою7, турку дань платятъ пред греками вдвое. А таки греки в Великой церкви всхъ връ еретическихъ чесне8 у турокъ для того, что какое дло турку до христианъ, то прежд присылаютъ к греческому намстнику. A т уже: армяня, францы, кофти — к греческому намстнику сходятся. Чемъ подарить пашу, такъ какъ греческой намстникъ придумает, л. 119. // такъ и будетъ. И турокъ 1во всем ево2 слушает, а тхъ на совтъ не зоветъ. Такъ потому турки, хотя босурманы3, однако знаютъ, что ихъ вра лутче.
А что говорятъ, что де и4 нын огнь с небси не сходитъ, такъ всякъ разсуди5 правоврный: естли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоятъ, а то турокъ боится, что знамения бывают6, такъ за то уступаетъ. Того ради турокъ по вся годы назираетъ и огнь в Великой церкви от Великаго четвертка7 погашаетъ. А того8 и смотрит, чтобъ которого году не сшол9 с небеси огнь, то бы онъ того часу Великую церковь разорилъ. А за что себ 10турокъ по вся годы такия11 труды даетъ и мучится? Погаситъ огнь в Великой церкви по всем кандиламъ и в домхъ у всхъ християнъ12-то смотрит, корпитъ до Великия субботы, все назираетъ: таки ли правда христианская, не лгутъ ли? A нын тако бываетъ сшествие13 огню. В день Великия суботы греческой митрополит со християны14 взявъ святыя иконы часу въ 9-м15 л. 119 об. // дни и поидутъ кругъ Гроба Господня. И когда обойдутъ трижды около предела, тогда турчанинъ отпечатаетъ предлъ Гроба Господня и посмотритъ на кандило греческое. Будетъ естъ огнь, такъ онъ скажетъ митрополиту, а тако нетъ, такъ скажетъ: ‘Нетъ’. И тако греки великимъ воплемъ кричатъ1 ‘Кири элейсон2!’ на многъ час, а турчанинъ поноровя3 да еще посмотрит. И когда увидит, скажетъ митрополиту. Тогда митрополит возметь свечъ великия пуки во4 об руки, да и поидетъ в предлъ Гроба Господня, да и зазжетъ оба пука свечъ, да и вынесетъ христианомъ5, а християне6 станутъ от ево руки разбиратъ. Потомъ за християны7 армяне поидутъ в предлъ Гроба Господня да и возмутъ огнь от греческого8 кандила. Потом вс кандила зажгут. А кто намъ не хощет вры яти, то всякъ собою отвдай: немного живота-то, два9 года проходитъ, да 200 рублей на путъ возмтъ, да и полно тово — такъ самъ и будетъ самовидецъ л. 120. // всякому длу.
А пред враты Великия церкви площадь1 зло велика, выслана каменемъ. И тутъ по вся утра выходят с товары, разбираются. А товары всякия бываютъ для того, что богомолцы по вся утра приходятъ к Великой церкви на поклонение и у Великой церкви врата церковная целуютъ. А продаютъ чотки2, свчи и всякие3 товары, мыло доброе, а торгу толко на4 одинъ час, бол нетъ.
Да тутъ же, вышед из Великой церкви, на левой стран, придлано мсто к стен Великия церкви царицы Елены, а то мсто высоко, a нын тутъ престол латынской5, служат французы. А то мсто прежд сего, сказываюсь, было позлащено, а нын позолоты не знать, слиняло6. А подле того мста церковь малая придлана к стен, та церковь, гд плакала Мария Египетская пред образом Пресвятыя Богородицы*. А к патриаршему двору придлана церковь Иякова, брата Божия*, а под колоколнею л. 120 об. // — церковь 40 мученикъ, иже в Севастии*.
И потом пошли мы в своя кельи и опочихом до утрия. И потомъ насъ позвали в монастыръ Святыя великомученицы Екатерины на ея празник1*. Тут после литургии позвали насъ всхъ за трапезу хлба есть, и, дши хлба, давали за трапезу по червонному, по талеру, по полуталеру. Потомъ стали звать во обитель к Сав Освященному, тамъ был митрополитъ Иорданской. И греки ходили, а мы уже не ходили для араповъ, за нужнымъ проходом, а ходили на ево память*. Потом пришолъ2 митрополитъ от Саввы Освященного3, и4 позвали всхъ богомолцов5 в Николской монастыръ*. А литоргию служил митрополитъ Иорданской, орапъ6, и казанье челъ по-арапски7. И тутъ богомолцом8 давали9 по финжалу араки, а закуска была изюм сухой, а трапезы не было, а брали по тому жъ10, что въ Екатерининском11 монастыре.
A всхъ монастырей во Иерусалим внутръ града: первой12 — монастыръ Великой, 2 — Введения Пресвятыя л. 121. // Богородицы, 3 — Иоанна Предотеча1, 4 — Архангела Михаила, 5 — Великомученика Георгия, 6 — Феодора Стратилата, 7 — Екатерины2-мученицы, 8 — Анны, матере Пресвятыя Богородицы, 9 — Святаго Евфимия Великаго, 10 — Святаго великомученика Димитрия, 11 — Преподобного3 Харитона Исповдника, 12 — Воскресение Христово. А все т монастыри внутръ града: 9 мужескихъ, 3 женскихъ да два монастыря, француской да4 армянской. А всеми тми монастырями владеютъ греки. A гд монастыръ Иякова, брата Божия, и тот зло узороченъ, в том монастыре глава5 Иякова, брата Господня, а та глава под спудом, и6 то мсто обложено сребром и позлащено.

ОПИСАНИЕ СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА8

Град Иерусалимъ стоит на востокъ, какъ придешъ от Царяграда, от Лиды, а в немъ четверы9 ворота*: 1 — на востокъ, на Елеонскую гору и к Гепсимании, 2 — на полдень, на Сионскую гору, 3 — от Лиды, в кои приходят от Царя- л. 121 об. //града, 4 — от Дамаска. Град Иерусалимъ на четыре1 стены, каменной, и стены высоки, крепокъ силно, камень-дичъ великой, а2 кругъ его будетъ версты Зс три4. А стараго града стены все до основания разбиты, а старой градъ Иерусалимъ, сказываютъ, кругъ его было 6 верстъ. Градъ Иеросалимъ 5людми не жилъ6: много пустыхъ мстъ, и полатъ пустых много, а иныя развалились, а за городом нтъ жилыхъ мстъ, кром дому Иоанна Богослова*.
Внутръ же града Иеросалима в полуденномъ угле стоитъ церковъ Святая Святыхъ, а владеютъ ею турки и мечты в ней творятъ по своему беззаконию. А будет кто похочетъ той церкви от християнъ7 посмотреть, и того8 потурчат, а кто не похочетъ, такъ ево повесят. Да в том же угл врата, в которыя9 Христосъ въхал на осляти*. А в полунощном угл в10 град Иерусалим стоит великая церковъ Воскресения Христова. А от десныя страны Великия церкви стоитъ колоколня л. 122. // каменная вел ми чюдно1, на четырехъ углехъ бз врху — турки збили, и высока была. Под тою колоколнею стоитъ церковь Воскресения Христова. Тутъ лежитъ камень, на коемъ Христос сиделъ и явился Марии Магдалыни2*. А двор патриаршей приделан к Великой церкви, и колоколни, и к церкви Иякова, брата Божия. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да в мечеть претворили. В Великомъ монастыре 2 церкви, а в которой служат греки — царя Констянтина3 и матере его Елены, а вторая — церковъ4 Святыя мученицы Феклы*. А по левую страну великого притвора церков придлана близ Лобного5 мста, где ангелъ Господенъ показа мсто Аврааму вознести на жертву Богу и заклати сына своего Исаака.
А в полуденномъ угле стоитъ церковъ пречюдна Святая Святыхъ. Егда созда святый град Иерусалимъ повлением Саламона6, царя Иудейска, и совокупиша имя церковное царскимъ именемъ, приложиша имя тому граду Иерусалимъ. Соломонъ же ту церковъ созда повелниемъ ангела 7в 2 дня8*. И егда прииде Господъ л. 122 об. // нашъ Исусъ Христос во святый1 град Иерусалимъ, и рече на сонмищи2 ко иудеомъ3: ‘Разорите церковь сию, и4 треми денми воздвигну5‘*. Иудее6 же не разумеша, что имъ Господъ рече: создана быстъ церковъ сия 45-тию лты — и жидове гневашеся на Христа. В той же церкви приятъ Симеонъ Христа на руки и глаголаше: ‘Нын отпущаеши раба своего’* и протчая. В ту церковь введна бысть Пресвятая Богородица трию лтъ, в той церкви питана быстъ от ангела хлбомъ нбеснымъ двоюнадесяти7 лтъ*.
А на восточной стране къ Елеонской горе стоятъ врата желзныя старого града Иерусалима, a т врата не отворяются и доднесь. В т врата Христос въхал на осляти от Вифании8*. Дети же еврейския рзаху от древ9 вайя и постилаху по пути ризы своя, от тхъ вратъ пояху до церкви: ‘Благословенъ гряды во имя Господне! Осанна в вышнихъ, царъ Израилевъ!’*. Ис10 тоя же церкви изгна Господъ нашъ торжниковъ, продающия овца и голуби, и деки11 пенежникомъ л. 123. // опроверже, и пнязи разсыпа. И рече имъ: ‘Не творите дому Отца моего дому купленого. Дом1 молитв — домъ Отца моего’*.
Да тутъ же, подл той же церкви, стоитъ малая церковъ муравлена, а в ней, сказываютъ, Мерило праведное* сотворено мудрымъ Соломономъ: в скалу висят2 две чаши великия желзныя на железныхъ чепяхъ, 3хотя и4 зло мало что положишъ, а они и пойдутъ — а посмотреть5 не пустят турки. Да сказывают, тутъ же пред церковию лежит камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ пред церковъ прихал на осляти и стал на том камени, и каменъ позна своего создателя, сотворися что воскъ, и стопы жрепцовы вообразишася в камень, и те-д стопы знать на камне и до сего дни6. А церковь Святая Святыхъ, создание Соломоново, разорена вся до основания Титомъ, царем Римскимъ*, толко осталося одно Мрило праведное, ничим же вредимо. A нын на томъ мсте стоят два мечета турецкия, а турки, сабаки7, отнюдъ не пустят посмотреть.
А когда поидешъ от Великия церкви к Гепсиманским вратам8, и тою улицою9 итти зло скаредно: тутъ по той л. 123 об. // улицы турки делают сафьяны1*. И пошед немало, тутъ потокъ Кедрской*, а на правой руке, какъ выдешъ на потокъ, и тутъ стоит дом богатого: на самомъ потоке врата, подъездъ под тотъ дворъ, сквозе его улица. А какъ поидешъ2 вверхъ3 по потоку и на повороте направо в улицу, тутъ на углу лежитъ камень, на выходе потока Кедръска4, широкъ, в аршинъ длины. На том-д камени Христосъ упал со Крестом, когда ево5 воини вели на пропятие. И тогда жидов задли понести Крестъ Христовъ Симону Киринею*, с села грядуща, отцу Александрову и Руфову. И нес Симон Крестъ Христовъ до горы Голгофы. И тотъ мы камень целовали часто.
И от того камени поидеш на гору якобы вержением из лука, стоит Преторъ, гд Христа судилъ Пилатъ*, и гд по ланитам Его, света, билъ Пилатъ, и воини ругашеся Ему. И тотъ Преторъ целъ и доднесь, не покрыть, инде каменья вывалилися6, переходом зделанъ чрезъ улицу. А кое7 страны8 Христосъ по улицы веденъ, и та дорога вымощена каменемъ высоко. И по тому пути от християнъ9 л. 124. // не ходят, толко турки да арапы ходят. А камня того, гд Христосъ упалъ, турки не даютъ ломатъ.
И от того Претора немало пошед, стоит купель Овчая, — в ней же ангелъ Господень по вся годы возмущаше воду, а при той купели былъ притвор Соломоновъ, — глаголемая Вифезда*, 5 притворовъ имущая, тутъ слежаше1 множество болящих. А притвор Соломоновъ весъ разбитъ до основания, толко одна купель Овчая во дворе худе. А тутъ живетъ турокъ, бретъ с человека по 2 денги, а со старцов не бретъ. А купель глубока, здлана кладеземъ, кругла2, а жрало в купели уско, толко кошел проходит, а вервъ у кошеля мы сами навязывали, саженъ будетъ 10. Мы же ис3 той купели воду пили, зло вода хороша. В той купели в притворе4 Христосъ разслабленнаго исцелил и хананею помиловалъ*. А та купель зло у турокъ в презоре: пустой дворъ, а городба около ево5 зло худа. А та купелъ противу6 рва, гд Иеремия Пророкъ вверженъ быстъ*, а ровъ Иеремиевъ на другой стране улицы.
А от7 купели мало пошед, л. 124 об. // якобы вержениемъ камени, дом Иоакима 1и Анны2* на той же стране. В томъ дому церковъ сотворена во имя ихъ, да в томъ же дому пещера, гд родилася3 Пресвятая Богородица. Ис4 той5 пещеры два окна вверхъ, а сказываютъ, что однимъ окном вийде6 ангелъ Господенъ ко Анне благовстити зачатие*, а другимъ изыде, до того, сказываютъ, тхъ оконъ не было. А живутъ в ней турки, а християне7 приходятъ помолитися, и погании турки берутъ мыто, а с калугеров не брутъ, потомъ и в церковь пустят. И мы сподобилися всмъ тмъ мстам поклонитися. Да в том же дому стоит древо дофиново*, на нем же видела святая Анна гнездо птичье и молитву творящи8. И то древо злено стоит и до сего дни, и с плодом, мы и плод видли.
А противу того дому подле градской стены ров велик, в него же вверженъ бысть Иеремия Пророкъ9. А тотъ ров под грацкою стеною. A нын онъ неглубокъ, заволокло тиною, а глубиною подобно как у насъ на Москв у Спаскихъ ворот у Кремля* или поглубже. А в нем растутъ древа масличныя10, и овощи11 турки садятъ.
Да на той же стран л. 125. // к грацкой стен бывал домъ Каиафин*, a нын весъ засыпанъ землею. А та земля ношена з горы Голгофы, гд Крестъ Христовъ обретенъ. Тотъ Каиафа, когда веллъ Крестъ Христовъ схоронить, и засыпалъ1 землею под горою Голгофою, а со всего града заповедалъ жидомъ всякой соръ и гной на ту гору носить, гд Крестъ Христовъ засыпаша землею. Помыслиша себ иудеи, яко будетъ Христову Кресту взыскание. А с Крестомъ Христовым и два разбойнича быша сохранены. А когда быстъ взыскание Кресту Христову, тогда царица Елена повелла ту землю носить на Каиафинъ домъ — и нын то мсто высоко насыпано.
А от дома2 Иоакима 3и Анны4 мало пошедъ, тутъ градския врата, что к селу5 Гепсимании. А когда войдешъ в башню6 внутръ града, во вратхъ в стене камень великъ, кабы7 до нево в груди человку, а в камени вообразилося стопа человческая, глубока, что в воскъ, вся знатъ. А сказываютъ про ту ногу, что ангелово воображение. Когда-де иудеи ведоша Христа на распятие, тогда-де т врата жидове заперли и народу смотреть не пустили, тогда-де аггелъ8 Господенъ т врата отворил плечем, а ногою в каменъ л. 125 об. // вперъ — и тако народ весь изыде на позор. A т врата1 от Святая Святыхъ недалече. Мы же ту стопу целовахомъ.
А какъ выдешъ изъ Гепсиманскихъ воротъ и сшедъ в полгоры, тутъ лежит камень, на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ*. И на том камени кровъ ево2 знать и до сего дни — тотъ камень красенъ. Мы же тотъ камень целовали и на благословение брали.
И от того камени пошли во юдоль Асафатову*. В самой юдоли стоит село Гепсимания святыхъ богоотецъ Иоакима 3и Анны4. А от грацкихъ5 вратъ до села Гепсимании якобы из лука стрелити. Село Гепсимание стоит по конецъ юдоли Плачевной. А в церковъ тое внутръ лесница утвержена, что в погреб походной, а церковъ каменная, а на полу леснице стоит гроб Иоакима 6и Анны7. А когда сойдешъ с лесницы внутръ церкви и направо поворотишъ к востоку, тут стоит предлецъ невеликъ, каменной, а в нем гроб Пресвятыя Богородицы изсченъ от мрамору блого. А над гробомъ виситъ8 12 кандилъ скляничныхъ с масломъ древянымъ9 от разныхъ вр. А зажигают т кандила, когда бываетъ служба. А служба л. 126. // бываетъ по воскресеньям, потому что стало вне града. А иногда такъ недели 3 не бываетъ, когда турки воротъ Гепсиманскихъ1 не отопрутъ. А приходятъ к служб греки да латини, а в предлъ ко гробу Богородицыну входят человекъ по 5, по 6, а боле нелзя2, поклоняютца3 и гроб целуютъ. А гроб Пресвятыя Богородицы подлиння4 Христова полупядью5, да уже. А от того гроба Пресвятыя Богородицы 5 саженъ вверхъ церкви — окно кругло. А сказываютъ про то окно греки, что де тмъ окномъ взято тло Пресвятыя Богородицы из гроба*, a гд — Господъ6 вестъ. А ту пещеру турки запираютъ. И вышед вонъ7 из церкви Пресвятыя Богородицы.
А когда вышедъ из церкви из Гепсиманской8, и на лвой стран тутъ пещера невелика каменная. Тутъ Иуда Христа продалъ9 беззаконнымъ иудеомъ на пропятие*. И тутъ мы ходили, и в пещере мсто целовали. И оттоле идохом налво, на Елеонскую гору прямо. От тое пещеры на полдни стоит древо масличное. Под тмъ древом Христосъ постился и ко Отцу молился: ‘Отче нашъ, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене10, аще ни — буде воля твоя’*. А то древо и до сего дни зелено, и на благословение ево брутъ от иныхъ стран. Да тутъ же есть камень зло великъ, и плоскъ, л. 126 об. // и высокъ, якобы1 в груди человеку. На том камени ученицы его спаша, когда Христосъ молился. И пришолъ2 к нимъ, а3 они же сномъ отягчени. Тогда Христосъ имъ рече: ‘Спите протчее, почивайте, бдит да не внидете в напасть. Умъ бодръ, а плотъ немощна4 есть. Понеже общастеся са5 мною умрети, a нын не можете единаго часа побдети со мною. Вы же спите, а Иуда спешить предати мя иудеомъ’* — и потъ с него лияше, яко капля крове*. И тотъ камень целовахомъ.
И оттуда пошли на гору Елеонскую. И мало пошедъ от того мста, лежит каменъ великъ. А сказываюсь, что с того-де камени Христос сел на осляти, когда въхал во Иерусалимъ. И тотъ камень мы целовали.
Гора Елеонская зло красовита, велми высока, а по ней растутъ древа масличная. На самомъ верху горы есть масличное мсто6 Господне, гд Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопросиша его ученицы о кончин века сего. Онъ же рече имъ: ‘Не можетъ сего ни Сынъ человеческий вдати7, никтоже, токмо Отецъ’*. И от того камени, гд Христосъ сидел со ученики своими, видеть Иорданъ- л. 127. //реку и Содомское море. На томъ же верху горы Елеонския стоитъ церковъ Вознесения1 Христова, а в той церкви на2 предъдверии3 лежитъ камень великъ, плоскъ. И с того камени вознесеся Христос на небо пред ученики своими*. И на томъ камени вообразишася стопы Христовы, и нын одна ступень знатъ и донын. Мы же тотъ камень целовахомъ, и иныя странныя от християнъ целуютъ.
А на полуденную страну Елеонския горы4 стоитъ гроб святыя мученицы Пелагии*, и5 владеютъ тм мстомъ турки. И стоит над тмъ мстомъ мечетъ турецкой, а к нему турки не пускаютъ. А от той горы Елеонския до Вифании, гд праведный6 Лазарь умеръ и ту Господъ воскресилъ его*, яко три поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ стоитъ церковъ Воскресения Христова друга Лазарева7*, а въ ней гроб Лазаревъ8 и сестръ его Марфы и Марии*. А когда мы пришли к пещере, гд быстъ Лазаръ9, тогда арапы принесли нам огня. Мы же л. 127 об. // им дали с человека по алтыну и пошли в пещеру. И тамо целовали мсто, где Лазарь лежал, да и вышли из пещеры. От Вифании до камени, гд Христосъ сиделъ и глагола ученикомъ своим: ‘Другъ нашъ Лазарь успе, идем и разбудим2 его!’* — и от того камени на3 востокъ до реки Иордана, гд Христосъ крестился*, день ходу. И тако мы из Вифании пошли опять на Елеонскую гору. И пришед к тому камени, гд Христос вознесеся на небеса, поклонилися тому камени и целовали. И ходили доволно по Елеонской горе и веселихомся.
Потомъ пошли съ Елеонския горы. И когда поравнялися противу Гепсимании, и тогда нас вождь, старецъ-арапъ, повл налво по юдоли Плачевной. И мало поидохомъ, тутъ лежит камень невеликъ, плоскъ. А на немъ воображена стопа ножная, а в ней вода, полна стоит стопа. А сказываютъ про тотъ камень: ‘Когда Христосъ стретился со слепцом4, и ста на том камени, л. 128. // и плюну на землю, и сотвори брение, и помаза очи слепому, и посла его к Силоамстей купели умытися*. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ ево стопа в камени вообразилася, что в воск. И тотъ мы камень целовали, и воды пили, и ею умывалися. А вода в стопе не убываетъ, опятъ наполняется. А подле того камени яма зло глубока, а в ней на дне вода чють знатъ. И в тое яму не влят смотретъ, а что то за пропастъ, никто не знаетъ.
И от того камени пошли внизъ по юдоли, на левой стран стоит гроб Авесолома1, сына Давыдова2*, а на верху круглая башенка, а около гроба накидано каменья мелкого. Мы же вопросили: ‘Что3 ето за каменье?’ И они сказали: ‘Ето-де жидове накидали. Они-де не любят Авесолома4 за противление отча5‘. А когда поидешъ от Авесоломова6 гроба внизъ по юдоли, на лвой стран в той гор все гробы пророческия, жидовския, a т гробы выбиваны в горе из одного камени.
И от того мста пошли вниз по юдоли. Над грацкою7 стеною, под горою, тутъ естъ купель Силуамская. Вход в нея учинена лсница каменная, широка да крута зло, л. 128 об. // а ступеней в ней 12. И по конецъ той лсницы купель Силуамская, аки озерцо широко, а глубина — в груди человеку. И приходятъ всякия немощныя1, и погружаются, и здравы бываютъ. А когда мы2 пришли к устью купели, ажно в ней купается арапъ болящей, босурманъ3. И когда стали на него крычать, такъ онъ и вонъ вышел. Сидятъ арапы4, берутъ мыто — по5 копейки и по грошу6 с человка. А та вода не стоит, идтъ сквозь гору, и по конецъ горы вышел ручей хорошей, тутъ турецкия жены платье моютъ, прудомъ запруженъ. А та вода до юдоли Плачевной не дошла, вся в гору вынырнула7, а юдоль Плачевная суха, нетъ в ней воды. А сказывают про ту8 купель, что она прежде9 сего не была. А когда-де возврати Господъ плнъ в10 Сионъ от Вавилона*, и тогда11 пришед к тому мсту Иеремия Пророкъ и весь пленъ с ним л. 129. // на тот потокъ, тогда сухъ1 бысть. Иеремия2 помолися Богу, и даде Богъ в томъ мст воду.
Ис той купели арапы возятъ воду во Иерусалимъ да продаютъ, а рекъ и кладезей во Иерусалиме нетъ. И тое воду покупают турки богатыя, а убогия питаются дождевою. А дождь во Иерусалим приходит ноября-месяца. А когда мы пришли во Иерусалимъ, такъ первой дождъ былъ в нощи противъ дни архангела Михаила*, дождъ да3 февраля-месяца.
A хлб во Иерусалим сеят окол Филипова заговенья*, а поспевает к Свтлому воскресению, а овощи всякия поспевают на Рожество Христово и к Богоявлению. У нас зима, а там лто. A лтом во Иерусалим от солнечного зною и ходить нелзя: зло печет. А во всю4 зиму комары летают и босы5 ходят арапы. Во Иерусалим зимой снегу не бывает, не6 морозовъ, а гром и молния бываетъ во всю зиму. Иерусалимъ — л. 129 об. // среда земли. Когда в Петровки* солнце станет на полдняхъ, то в темя главы светитъ, такъ и стени не бывает. А когда день станет убывать, такъ и стень станетъ познаватся. А день во Иерусалим лтней болшой1 — 15 часовъ, а нощъ зимняя — 9 часовъ. Во Иерусалим колодези каменныя копаны, со всхъ застрегъ2 приведены х колодезямъ, — а верхи плоския, а по угламъ замазаны, — трубы. Вода бжит да и Зв кладесь4 идетъ.
И мало пошед, в полгоре над юдолью на правой руке стоит древо масличное, окладено каменемъ, с храмину будетъ. А под тмъ древомъ, сказываютъ, что Исайю Пророка пилою притерли5 жиды*. И то древо злено и до сего дни. И от того древа пошед под гору и перешедъ юдолъ, на другой стране тутъ село Скудельниче6*, — от града то село с версту, — в погребние страннымъ, что окуплено л. 130. // кровию Христовою, иже Христа Июда предал1 жидомъ на 30 сребреницехъ. А которыя православныя християне2, от всхъ странъ приходящие во Иерусалимъ на поклонение, монахи и блцы, и кто из нихъ умретъ, и тхъ християнъ3 погребают в томъ сел Скуделниче. В томъ сел ископан погреб каменной, какъ пещера, а дверцы малы здланы, и в томъ погреб переделаны закромы. А кладут християн4 в том погреб бз гробовъ на земли. А лежит тло 40 дней нетлнно, а смраду от него нетъ. А егда исполнится 40 дней, и об одну ночъ станет тло его змля, а кости его наги станутъ. И пришедъ той человекъ, кой приставленъ в той пещере5, и ту змлю лопатою соберетъ в закромъ, а кости в другой, а кости т целы и до сего дни. А земля ихъ прежде сего, сказываютъ, голубая бывала, a нын черна, что и протчихъ6 человкъ, толко смраду нетъ. А в пещеру когда л. 130 об. // войдешъ, такъ духъ тяжекъ, мы ходили в ту пещеру, платом ротъ завязавши. А закромовъ в той пещере много, а ходятъ со свечами, а то темно в пещере, ничего не видать. А та пещера стоитъ над юдолью Плачевною, а юдоль Плачевная пошла под лавру Святаго Саввы Освященного и к Содомскому морю. А сказывают, что тою юдолью Плачевною в день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненная потечет*.

О ДОМ ДАВЫДОВ

Дом Давыдовъ стоит от западной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходят в т же врата. Домъ Давыдовъ приделанъ к градской1 стене: 3 стены внутръ града, а четвертая2 градская3. Кругъ ево4 копанъ ровъ, а чрезъ ровъ мостъ, прежде сего бывалъ каменной, a нын древяной5. А у вратъ л. 131. // великаго дома лежат пушки болшия и сторожа, караулъ великой, стоятъ турки и арапы1, янычара. А живутъ в немъ турки, а християн2 не пущаютъ. А величиною тотъ дом — какъ из лука перестрелить, а равенъ и поперегъ, и вдоль. А хоромъ в немъ разве одна полата, из нея же Давыдъ виде Вирсавию, мыющуюся3 в виноград*. И мы в томъ доме4 были, турки нас пущали: а мы имъ дали подарокъ, такъ они нас водили в полату Давыдову. А5 в полате живетъ турчанинъ. Толко одно окно, и другое6 — в предле, а в полате на окне яма в камен вогнулася.
А сказываюсь про ту ямицу: ‘Когда7 Давыдъ Псалтырь8 писал*, так-де возлегъ лактемъ9 опочнуть на тотъ камень’. Тут горитъ кандило с маслом древяным день и нощь, а ставят то кандило турки, почитаютъ Давыда. И мы тотъ камень целовали. А что глаголетъ Святое Писание: ‘В дому Давыдов страхъ великъ’*, — л. 131 об. // и нын в том дому страху никакова нетъ, и в немъ турки живут. И ту будетъ совершатися таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давыдова естъ потокъ сухъ под градскою1 стеною, имя потоку тому — юдоль Плачевная, идеже хощетъ тещи река огненная в день Страшного2 суда.
А на полуденною3 страну града у врат за стеною стоит гора4 Сионъ* — мати церквам, Божие жилище. На той же горе прежде сего бывалъ монастыръ, a нын турецкой мечетъ, в немъ же турки живутъ. На той же гор близ грацкой5 стены домъ Заведеовъ6, отца Иоанна Богослова*. В томъ дому тайную вечерю сотворилъ Исусъ со ученики своими*. В том дому Иоаннъ7 возлеже на перси Господни*. В томъ же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крест, л. 132. // глагола матери своей: ‘Жено, се сын твой’. Потомъ глагола ученику: ‘Се мати твоя’. И от того часа1 поят ю ученикъ в тотъ дом свой*. В томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы в день пятьдесятный2*. В томъ дому и преставление быстъ Божия Матери3. В той же дом по воскресении прииде4 Христосъ ко ученикомъ, дверем затвореннымъ, ученикомъ собраннымъ, и показа Фоме руце и ребра своя*. На той же гор гроб святаго первомученика Стефана. На той же гор естъ пещера, гд Давыдъ Псалтырь5 сложил. На той же гор аггелъ6 Господенъ отсекъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы*. А от дому Иоанна Богослова на левую страну — Голилея7 Малая, тамо перве по воскресении своем Христосъ из мертвыхъ явися*. И8 та вся мста на Сионской гор. А домомъ Зевдеовым владеют нын армяна9 проклятые10, у турка купили. л. 132 об. //
Потом пошли за грацкую1 стену в пещеру Варухову*, та пещера от градской2 стены якобы вержениемъ из лука. И в той пещере живутъ махометанския диаволския3 пророки. А та пещера ограждена и зло велика. А сказываютъ про ту пещеру: ‘Когда плененъ быстъ Иерусалимъ, Иеремия Пророкъ веденъ былъ в пленъ и тамо пребыстъ, в Вавилоне, семдесятъ4 лтъ. Варухъ же Пророкъ, жаля учителя своего Иеремию5 и6 Ерусалимова разорения7, и затвори себя в той пещере, и плакаш о разлучении учителя своего Иеремии8, недомыслиемъ себ9 смотряя, даже до возвращения людскаго затворенъ быстъ в пещере вне града же. Людие ко Иерусалиму возвратишася, тогда и Варуху, ис10 пещеры изшедшу, Иеремию погреб’. И та пещера зло удивителная11, прежде сего бывала внутръ старого12 града, a нын вн новаго града, за стеною13 градскою. И многия знатъ полаты старого14 града Иерусалима, строение и сады, и15 нын тут л. 133. // вс пусто, пещера Варухова. Генваря въ 18 день поидохом мы в пятницу пред Неделию1 мытаря и фарисея* из святаго града Иерусалима. И намстникъ патриаршей приговорил намъ извощика-арапа, христианина греческой вры. И тако мы, убравшися на кони, пошли из града и, вышедъ за градския врата, стали на поли2 ерусалимском3. И приказалъ насъ питропос проводитъ толмачу4-старцу, и толмачъ, выпроводивъ5 за градъ, стал извощику приказыватъ, чтоб насъ в целости на пристани поставил и никакой бы шкоды6 не учинил. А намъ стал толмачъ говорить: ‘Естли де извощикъ вам7 на пути кое зло учинитъ, то де пишите ко мн, я-де на немъ за рублъ 20 рублевъ8 доправлю’. И веллъ намъ толмачъ дать извощику, всякому человеку, по 60 пар на роздачу9 по дороге арапомъ-разбойникомъ, чтобы10 насъ не трогали. И тако мы, убравшися совсемъ, л. 133 об. // пошли, Богу помолясь, в путъ свой на пристань морскую.
И того дни минули село Емъмаусъ1 и дошли до града Ромеля. И пришли в метоху, и старецъ того подворья принел2 нас с любовию. А мы зло с пути утомилися, и старецъ поднес намъ вина церковнаго, а нам з дороги горелка3 зло в ползу. И препочивши мы ту нощъ, утре рано извощикъ привелъ намъ коней, мы же убравшися и пошли ко граду Иопии.
И того же дни пришли во Иопию и стали на подворье Иерусалимскомъ. И старецъ-попъ принялъ насъ с любовию4, угости нас трапезою обилно. А когда мы шли от Ерусалима5 до пристани, и намъ на пути от арапъ зла никакова не учинилосъ. Слава Богу-свету! Извощикъ-арапъ от нихъ, сабакъ6, все насъ очищалъ тми нашими данными ему денгами. А когда мы наедемъ, они лежат, что собаки, свернувши, какъ увидятъ насъ, такъ и7 вскочат8 да и бросятся на нас. Такъ мы укажемъ на извощиковъ, такъ они к нему9 кинутся. А мы л. 134. // в т поры ну да ну впередъ по дорог1, да так-то Богъ и спасъ насъ от всхъ бдъ. А за извоз мы давали по два талера на коня, а ходу полтора дни. А всякому человеку по два коня, а иныя и пеши шли, толко под рухледъ наимовали.
А когда мы пришли на пристанъ во Иопию, и в т поры2 кораблей3 не было. И намъ4 было зло о томъ печално. Какъ такъ, что кораблей нетъ? Что длать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчу нетъ, зло убогое мсто — гладом было умерли, тутъ живучи. А у турокъ, собакъ, в то время прилучился их праздникъ*. Месяцъ целой они5 постятся, такъ на базаре не добудешъ никакова харчу6. A хлбъ уже вынесутъ на вечер, какъ солнце станетъ садится, и тот весъ разорвуть турки. А иныя у нас и день иной целой не тчи7 бываютъ. А жили мы тутъ на пристани две8 недели. А когда мы пришли на пристань, такъ попъ чорной9, кой л. 134 об. // тута живетъ в метохи, на другой день взбсновался, такъ мы вси1 ту нощ над нимъ возилися2. Былъ у нас крестъ московского литья медной, такъ тмъ крестом ево вс ограждали. А диявол-отъ в немъ крычит: ‘Студено-де, ознабили3-де меня!’ Да4 указываетъ ко иконамъ на полку: ‘Вон де ставрос деревянной5, темъ-де меня ограждайте, а6 етем-де ознобили меня!’ А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной* — такъ диаволу7-то хочется, чтоб я ево темъ крестомъ ограждалъ, ему уж то лехче. А я таки не слушаю, ограждаю да даю целоватъ ему. А онъ зубами скрежещет, съестъ меня хочетъ8. Да Богъ ему не попустил, такъ онъ мн 9ничего зла10 не учинилъ. И так-то мы с нимъ да11 полуночи провозились. Такъ онъ утомился да сталъ просится: ‘Дай-де мн отдохнуть!’ Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрия12 уснул. Потомъ л. 135. // утре всталъ, да меня призвалъ, да стал говоритъ мн2: ‘Пожалуй-де, проговори надо мною Евангелие, вс четыре3 евангелиста’. Такъ я над нимъ по два дни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленкова4, помиловалъ — сталъ в5 разум6 здравъ и зло 7до насъ был8 добръ.
Потомъ пришолъ9 малой кораблъ из Акрей. И сказали намъ корабленники10, что есть-де во Акри11 корабли египетския, такъ мы наняли кораблъ малой и стали збиратся12. Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышилъ13, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ14 пред пашу, и паша веллъ толмача призватъ и веллъ у меня спросить: ‘Есть ли де у него от салтана турецкого указъ?’ И я ему взявши лист да и подал, такъ онъ и стал честь. И прочетши листъ да и молвилъ: ‘Вотъ де, попас московъ, смотри на меня’. И свернулъ листъ салтанской, да и поцеловалъ, и на главу положилъ. А сам чрезъ толмача говоритъ мн: ‘Слышал-де я, что15 ты в ночи едешъ в Станбулъ. И ты позжай, Богъ-де теб в помощъ! л. 135 об. // Сказывай-де в Цареграде и въ Едрине, что1 мы так указъ салтанской почитаемъ2, таковы-де мы, турки, своего государя опасны. Мн-де до теб3 дла нетъ, чтоб де ты, выхавши4 на Русъ, 5молвилъ про нас доброе слово6‘. Да и велелъ мн сестъ, да и говоритъ: ‘Станем-де со мной когве7 питъ.’ И я ему сказалъ чрезъ толмача: ‘Я, молъ, когве8 не буду питъ: у насъ, молъ, на Руси нетъ етово питья, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бью, мол, за твое жалованье.’ И онъ мне молвилъ: ‘Чем же де мне тебя потчивать9? Вина-де мы не держим, для того что де мы и сами не пьем. Иди же де з Богомъ!’ И я вставши, да и поклонился, да и вонъ ис полаты пошолъ10.
И пришед на монастырское подворье, да и стали в кораблъ класться11. А корабленникъ12 нашъ сталъ бсится, и не сажаетъ нас на кораблъ13, и не сталъ нашей рухледи на кораблъ14 класти, л. 136. // да поднявши парус да и пошелъ ночью. А мы и остались на брегу моря, и намъ зло горко стало и слезно. Да что1 длать? Бытъ такъ! И стали мы опятъ рухлетъ2 носить на подворье3. И той день намъ бысть зло печално. Потомъ мы смотримъ: анъ пред вечеромъ пришол4 тот же кораблъ назад — и мы зло обрадовалисъ. И пришол5 к намъ корабленникъ6 да и сталъ прощатся: ‘Простите-де, Бога ради, оскорбил-де я васъ. Я-де верстъ съ 8 отошлъ да7 опаметовался. И мн-д стало вас жаль. Какъ такъ здлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хоша бы и босурманъ8 былъ, ин бы де мощно помиловать’. Да и веллъ намъ кластися в кораблъ9. Потом паша призвалъ корабленника10 и сталъ ево бранитъ: ‘Для чево-де ты не взялъ московского папаса11?’ И зло ему пригрозил, чтоб нас взялъ.
И мы в ту же нощъ поклавшися12 да и пошли. И ту нощъ немного отошли, и на зоре сталъ втръ великъ. И того дня навечеру пришли во Акри — ан караблй13 л. 136 об. // египетскихъ1 нету! И намъ зло стало печално, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухлдъ свою взявши да и пошли в метоху митрополичью2. И старецъ далъ нам келью и потом намъ трапезу поставил. И мы стали у него спрашивать: ‘Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?’ И старецъ сказал, что3: ‘Третьево-де4 дня пошли и вновь-де скоро будутъ. Не печался-де, вскоре5 пойдетъ6 во Египетъ’. И намъ от старцовыхъ7 речей стало радостно.
И наутрии февраля во 2 дне8, на праздникъ Стретения Господня*, позвалъ нас к себ в гости арапъ-християнинъ9, и зло насъ угостилъ, и10 к намъ любовъ показал, и употчивалъ насъ. И тако от него изыдохомъ в подворъе11 митрополитское12.
И по триех днехъ, в среду на Сырной недели, якобы от полудни, І3пришли 4 корабля египетския с товарами14. Потом, приставъ ко брегу, стали выгружать товары15. Мы же пришедъ х корабленнику16 и порядили с человека по талеру до Малова Египта. А у турокъ в т поры прилучился праздникъ: в субботу17 на Сырной л. 137. // недели была у них ис пушекъ стрелба.
Потомъ, в воскресенье въ Сырное1 заговены2*, веллъ намъ корабленникъ3 рухледъ носить. Мы же рухлд на кораблъ перевозили и с корабля пошли во град погулять. А корабленникъ4 не сказал нам, что де: ‘Сегодня буду отпущатся’. А когда мы во град вошли, тогда насъ градской жителъ, лутчей человекъ, арапъ-християнинъ5 позвал к себ на обдъ. Мы же пошли, а опасение у нас было, чтобы нашъ кораблъ не ушолъ6. Но господинъ, у кого мы обдали7, тотъ насъ окротилъ: ‘Я-де ведаю, что сегодня корабль не пойдетъ’, — такъ мы поослабли. А трапеза была зло доволна.
А кораблъ в те поры сталъ отпущатся, а насъ нету. А матрозы по граду бгаютъ да нас спрашиваютъ, а взять не вдают где8. Потомъ матрозамъ9 сказали, где мы, и они, к тому дому пришед, про нас спрашиваютъ. И рабы, пришед, господину говорят, что де уже кораблъ отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорят. А господинъ перемогается, а намъ не скажетъ. Такъ мы стали припознаватъ10, что онъ сталъ скорбнъ. Такъ мы у толмача л. 137 об. // спросили: ‘Что, молъ, господинъ печаленъ?’ Такъ толмачъ сказалъ: ‘Вить1 де кораблъ вашъ ушол2!’ Такъ мы какъ услышали, что кораблъ ушол3, такъ вставъ из-за стала4 да и побжали к пристанищу морскому — анъ нашъ кораблъ верстъ зъ 10 ушол5 на море, чютъ видеть. А стало к ночи. И мы толко розно руками.
A y пристани прилунились в т поры турки, и по нас стали тужить, да и стали с кораблей кликатъ матрозовъ. Такъ тотъчасъ6 подбжали греческия матрозы, такъ мы ихъ порядили нагнатъ караблъ7, дали талер з дву8 человкъ. Толко мы в сандал сели — анъ тотъ господинъ, у кого мы обдали, и прибжал на пристань, а мы уже отпущаемся, и спросил у матрозовъ: ‘Что-де порядили извозу?’ И они сказали, что талер. А9 он выхватил ис кормана10 талер да11 кинулъ в лотку: ‘Вотъ де вамъ извоз за него12, л. 138. // боле-де того1 не берите.’ А самъ сталъ со мною прощатся: ‘Прости-де, Бога ради, моя-де вина!’ Я, су2, лише подивился3: етакая христианская душа! Потомъ мы поклонихомся ему и отпустилися на море.
Отвезли насъ матрозы от брега версты с три да и покинули грести, а сами4 стали еще за провоз просить: ‘Тово-де мало, не хотимъ всти!’ И стало наше дло. Мы то такъ, то сякъ — анъ не везутъ: 5‘Талер дай-де еще!’6 А тот, кой взяли за извоз, и бросили мн в сандалъ. И я, су7, что петъ длать, и принял8: ‘Ну, молъ, позжайте назад, и я, молъ, буду паши на вас бит челомъ!’ А к зори-то видетъ: нашъ кораблъ поворотил на нас, ветръ стал утихать. А они тоже видятъ, что корабль стал, такъ они перестали гресть да и стали шуметь одно, что: ‘Дайте другой талер!’ И много шумели, и мы-таки говоримъ: ‘Повезите, мол, назад’. Такъ они стали уже и тот талер назадъ просить, такъ я отдал. Они же погребши мало да и опять перестанутъ9 грестъ. И зло безумныя л. 138 об. // горестъ нанесли и во грхъ ввели, едва злодеи до карабля довезли. Такъ нас на кораблъ1 тотчас матрозы приняли нас2, такъ они со стыдом от корабля3 похали. А я раизу на их жаловался, такъ онъ сталъ на них шуметъ.
Потомъ ветръ сталъ утихатъ. И подшедши под гору Кармилскую4 да и стали на якори. Потомъ поутру вставши матрозы и хотели парусы распущать5 и якори вынимать. А и раиз сталъ на море смотреть в далную пучину, и сталъ присматривать, и позналъ, что хочетъ бытъ погода великая в мори6, потому7 раизъ не веллъ якоря вынимать. И стояли мы от погоды под Кармилскою горою 5 дней.
И в пятницу на 1 недли на вечер, уже в ночном часу, погода стала затихать. Такъ раизъ увидел, что от города от Акри8 стали корабли9 отпускатся, такъ и он велл якори вынимать и парусы поднимать. Потом пошли в ночъ противъ суботы, и быстъ нам понос доброй, и от полудни пришли к устью л. 139. // Нила1. И не дошед устья, якобы верст за 5, и стали на якоре. И потомъ из Малова Египта пришли малыя корабли, да и взяли кладь всю ис корабля, да и кораблъ2 порозжей привязали, да и повели под Домятъ3.
И на вечер пришли под Домятъ. И тутъ пришли к намъ на кораблъ арапы, да и взяли нашу рухляд4, да и понесли в метоху. И игуменъ насъ встретилъ5 с честию да и дал намъ келью, обедъ намъ устроил. И мы ему от наместника грамотку подали, а в грамоткахъ писано, чтоб об нас раделъ, чтоб намъ кораблъ дабыл6 в Царьград7. Потом игуменъ сталъ намъ кораблъ8 добыватъ и добылъ доброй греченина Ивана, а проименование ему9 Холова10. А жили мы в Домяти недели з две.
Потомъ в Домяти учинился бунтъ от турок, и дня зъ 211 и торгу не было, а нас игуменъ из монастыря вонъ не пущал. И помалу бунтъ утишился12, и мятежъ был в народе великой. Пришол13 от турка указъ, чтоб малыми денгами не торговать, да чтоб туркам л. 139 об. // вина не питъ и не шинковатъ, а греком бы платья зеленого, красного не носитъ, но1 носитъ бы черное, блое. Такъ за то было учинился бунтъ. А в Домяти пришла2 в т поры слава, что будто турецкой салтанъ прихал и ходит по Домяту3 скрытымъ образомъ. Такъ турки вс улицы мтлами мли, опасалися. Оне чаяли: и вправду салтанъ пришол4 — анъ всево тово ничего не бывало, такъ мялися.
Потом, пред походомъ нашимъ, звал меня архимандритъ Домяцкой обдать. Обд зло хорошей устроил, всего было много наспето. А тотъ архимандритъ бывалъ на Москв за милостынею. А когда, обдавъ, я пошел от него, такъ онъ мн далъ на дорогу с пуд финиковъ. Зло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мн он много разсказывал5, какия тутъ на него бды бывали от турокъ, какъ ево грабили и церковъ. Невозможно его бд писанию предатъ! И жили мы в Домяти недели з дв, л. 140. // Потому стояли: карабли стали2 отпускатся и на устье3 Нила4 к морю и тамъ в малыя перегружатся. А мы дня с5 три спустя ихъ после наняли коикъ да и похали с рухледью к морю — анъ еще нашъ не вышел карабль6 на море, такъ мы и стали противъ заставы7. И тут насъ остановили и стали нашу рухлдъ досматривать, такъ я юмрукчею подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши да и не веллъ разбивать8 рухлед, велл намъ полату9 очистить, гд намъ стоятъ, докудова10 кораблъ пойдет. А сам юмрукчей спросил у меня: ‘У ково-де ты идешъ на корабле11?’ И я сказал, что у Холова12. И турчанинъ мн сказалъ: ‘Пеки адамъ, доброй-де человекъ Холава, я-де знаю. Поиди-де з Богом!’ И тутъ мы на застав жили два дни.
Потом, седши в коикъ и13 14рухлд положа15, да и поехали х кораблю. И подъхавъ х кораблю с рухлдью, и сели на корабль. А иныя карабли16, убравшися, пошли л. 140 об. // к Царюграду. А нашего раиза задор брет, что корабли пошли, а онъ отсталъ, такъ сердить былъ зло. Мы в т поры к нему не потходили1, какъ онъ убирался. Потомъ тотъчас2 веллъ парусы поднимать, да и пошли. Потомъ нашъ раизъ сталъ весел, такъ мы подшед къ нему да и поклонилисъ. Такъ и онъ намъ поклонился, а самъ молвилъ: ‘Добро3-де теб будет, сиди здеся!’ Да и веллъ мн мсто хороше очиститъ, а сам под мсто рогожи стелетъ. Спаси ево Богъ, миленкого, доброй былъ человкъ! И хлбъ намъ велелъ давать, и всячину, что ни варятъ — все велит давать.
И шли мы четверы4 сутки, потом на четвертой5 день стали горы показыватся. И на вечер подошли под град Мирликийской, гд Никола6 Чудотворецъ7 родился*. Потом к ночи втру доброго8 намъ9 не стало. И сталъ л. 141. // нашъ корабль ходить по морю то туды1, то сюда2, чтоб не стоятъ, а прибыли нтъ. И тако ночъ всю шатался. Наутрие3 по морю появилосъ кораблей много: которыя прежд4 нас пошли, все тутъ стояли. Потом караулщикъ5 нашъ сверху6 крычитъ, что идутъ-де карабли7 разбойническия. Потомъ мы смотримъ — анъ и вс корабли поворотили к нашему кораблю. Потом и наш раизъ веллъ кораблъ назад обратить, да и пошли под городокъ Костелоризъ*. А когда мы стали входить в ворота меж гор в лиманъ, тогда из городка к войску выхали граждане и сказали намъ8, что в городке мор естъ. Такъ нашъ раизъ хотлъ назад поворотить — анъ бжать и некуда: тутъ, в городке, мор, а назади9 разбойники. Такъ10 некуда деватся стало, да и положилися на волю Божию, и пошли под город11, и стали на якоре. Потомъ за нами пришли все корабли турецкия да и стали, а разбойническия карабли л. 141 об. // за лиманомъ1 стали на воротхъ да и не выпустятъ никово. Вс тутъ, сталъ путъ, некуда деватся!
И на третей2 день на турецкомъ карабле3 умер раизъ-турчанинъ. Бился с разбойниками: такъ онъ4 от нихъ отбивался, такъ они, разбойники, у карабля дерево подбили да сопецъ разбили, а раизу руку отрубили — так он в третий день и умер. A забжали наши корабли в тотъ лиманъ в среду Крестопоклонную*, и стояли мы под тмъ городкомъ до Святой недели. Потомъ стали раизы сьезжатся5 да думатъ, какъ бытъ. И придумали: послали почту в Царьград к салтану, что разбойники не выпущаютъ. И зло ту 6наше житие было7 печално. А когда мы под тмъ городом8 стояли, и в те поры на одном корабле моръ сталъ. И зло намъ была нужда: харчъ прили, а взять9 негд, а людей на корабле10 остается немного. Так раиз дождавши втру добраго и пошел 11на уход12 сквозь разбойническия л. 142. // корабли. И гнали за нимъ верстъ зъ 200 до Родоса-града, однакожъ Богъ спасъ его, а кораблъ1 былъ христианской, греческой.
Потомъ на Вербное воскресение2 разбойники поймали попа да дьячка. И, поимавъ, пытали, спрашивали у нихъ: ‘Сколко-де стоит караблей3 под градомъ?’ Такъ они сказали: ’20 караблей стоятъ’ — такъ они4 ихъ и отпустили. Потомъ учинился в городке великой моръ, такъ корабли и пошли от городка прочъ на другую сторону, в другой лиманъ, под горы зло высоки. И под тми горами стояли с неделю. Тутъ и Свтлое воскресенье взяли. И зло печално было: такой пресвтлой праздникъ в пустом мст взяли. И в Свтлое воскресенье раизъ прислал мн яицъ и молока. Спаси ево Богъ, миленкого! Часто к себ5 обдать зывал.
Потом в самой праздникъ после обда пошли корабли опять под город и стали на якоряхъ. А нужда стала: хлба на корабляхъ6 не достало. У нашего раиза много брали сухарей на все л. 142 об. // карабли1, у него было запасу много. Человекъ онъ старинной, 40 лтъ уже на корабляхъ2 ходит, такъ всякия нужды видал3.
А когда мы стояли под горами, и тутъ мы в горахъ видели идолския капища древния*. И мы по тм горамъ гуляли и4 в тхъ капищахъ внутръ ихъ были. Диво да и все тутъ, какая-то на людей-то5 слепота была! А гробищи6 пусты, костей нетъ ничего. И капищи7 выбиваны ис камени8 кирками и некладеныя. А гробищи9 поставлены зло на высокихъ горах, едва с нуждою10 взойти, и нын на тхъ горахъ турецкия села.
Потом в среду на Свтлой недли увиделъ караулщикъ11 з горы, что идутъ голены турецкия с войскомъ нас выручать. И кораулъ12 стал кораблям13 кричать14, такъ с кораблей15 турки, греки побежали, и мы туда же пошли смотреть. И когда мы увидели голены турецкия, и зло обрадовались. Все16 к ночи пришли к намъ, и разбойническия все побжали в пучину. И в вечере прибжалъ сандал с голенъ съ янычары л. 143. // к нашим кораблям, и велли утре выходитъ вонъ на море.
И в четвертокъ на Светлой недели стали наши карабли1 подыматся и пошли на море. И шли корабли подл гор, а голены турецкия от моря, от степи, а иныя позади нашихъ кораблей шли, обрегали от разбойников.
И на другой день пришли в Родосъ, город турецкой. И тутъ корабли не приставали: ветръ былъ доброй2 — и пошли мимо. А когда верстъ зъ 10 отошли, тогда из города ис пушки трижды3 выстрелили, и корабли все остановились. Потомъ вдомость пришла из города, чтоб оберегалися, что разбойническия голены прошли. Потомъ мы дождались4 голенов да и пошли вмсте.
Потом во5 2 дне6 в ночном часу стала всходитъ полоса. Потомъ на всхъ карабляхъ7 стали парусы подбирать. И когда лишъ парусы подобрали, и взяла фуртуна8 великая, и почала насъ по морю носить, и разбила вс карабли9 — кой куда, неизвстно куда занесло. л. 143 об. //
И утре рано в понедлникъ Фомин* стала погода переставать. Мы же по морю смотрили с корабля1, и не видетъ в мори ни единого корабля, вс разбило. Потом от полдни2 стали3 кораблъ по караблю показыватца4, 5и к вечеру все опятъ6 сошлися. И того дня минули Патмосъ-островъ, где Иоаннъ7 Богословъ былъ заточенъ*. А от Патма8-острова во вторый день взяла нас опять фуртуна в Уском море, тут было едва не все корабли разбило. А стало межъ гор, а море глубоко зло, саженъ 500 было глубины. Такъ едва снастей толко стало, и все снасти связывали — едва нашъ корабль остановили. И тутъ мы стояли двои сутки.
Потомъ стала погода утихатъ, да и пошли все корабли, и голены с ними же. И в ту же нощъ встал9 втр противенъ, и погнало корабли назад, л. 144. // и на кораблях1 поставляли парусы боковыя. И пришли под Ефесъ-градъ, гд лежит Иоаннъ2 Богословъ с Прохоромъ-ученикомъ*. Градъ зло узорочной, и митрополит в немъ живетъ греческой. Тутъ мы стояли3 сутки.
Потомъ пошли и пришли в Стинковъ-город*, и тутъ мы стояли двоя4 сутки. Тут мн неволникъ руской дал два мешка лимоновъ. И в том город Стинков всего много, садов всякихъ, вино дешево — по копейки око, а гарелки5 — око по грошу, лимоновъ 40-50 за копейку, и все дешево. Такова града в Турецкой земли поискать другова! Всякия овощи идутъ караблями6 из него в Царьград7.
И тутъ насъ турчанинъ-паша сталъ просить на мн горачу8, такъ я ему листъ показал турецкой. А онъ листъ и спрятал в пазуху да и похал по кораблямъ9 горачъ10 збиратъ. A мн сказалъ: ‘Позжай-де в город, там-де листъ л. 144 об. // отдам’. И я похал в город и стал ево на берегу дожидатся. А когда онъ приехалъ, и я стал у него листъ просить, и онъ у меня спросилъ: ‘А1 колко2-де вас человкъ?’ И я сказал, что четыре3 человека. И онъ мн молвилъ: ‘А то-де вас двоя4, а ето-де двоихъ греченъ за собою провозишъ’. И я было дву старцовъ руских5 из Ерусалима взялъ за тем же листомъ. И он, собака, разсмотрел, что они в лист не написаны, да и стал просить 12 талерей з дву человекъ.
Так я6 пошелъ да7 воеводы и стал бит челомъ, что, мол, у меня отнял паша горачной8 салтанской9 листъ. Такъ воевода послалъ за нимъ, чтоб онъ листъ принес, такъ онъ10 листъ прислал. И воевода листъ прочел да и веллъ мн отдатъ: ‘Хоша11 бы де их было 20 человекъ, не токмо 412, не указано с них брать!’ И турчанинъ взялъ листъ у воеводы да и прятатъ сталъ, а я збоку да и вырвалъ у него, да и в пазуху спрятал. А когда мы от воеводы л. 145. // пошли, турчанинъ нас не отпускаетъ: ‘Поидите-де до паши, онъ-де какъ хочетъ с вами’.
Такъ мы и пришли пред него. Такъ онъ сталъ проситъ листа, и я ему не даю. ‘Инде посадите ихъ в тюрму!’ Такъ я ему сталъ говоритъ: ‘За что ты меня в тюрму велишъ сажатъ? Что моея1 вины?’ И турчанинъ молвилъ: ‘Дай-де за 2 человека горачъ2!’ Такъ я ему молвилъ: ‘И ты ихъ себ и держи, а меня за что?’ Такъ онъ веллъ тхъ двух3 посадить, а меня отпуститъ.
Такъ я пошолъ4 опять к воеводе да сталъ бит челомъ на пашу. И онъ сказалъ: ‘Что ж5 де мн с воромъ длать? Я-де стану на него6 в Стонбул7 писатъ, а себя-де очищать. Веть де ты и самъ видишъ, какъ де я бранился с нимъ. Прииде8-де завтра, и я-де теб дамъ писмо на него к салтану, и ты-де бей члом на него. А мне-д что с ним л. 145 об. // длатъ?’
Такъ я от него и пошол1 на пристань — анъ коика нашего нету! Уже позно стало, такъ я в городъ и пошолъ2, да у неволника руского начевалъ. И поутру с тем неволникомъ пошелъ к митрополиту. Такъ митрополитъ Зу меня взял4 листъ да и пошелъ к воеводе. Такъ воевода послалъ с великою грозою к паше5. Такъ паше стало не лицо, веллъ тхъ старцов выпустить, да еще имъ дал по 5 копеек на дорогу, а самъ с ними прощался.
Потом о полудни наши корабли пошли вс к Царюграду, и голены с ними же. И на вечер втру не стало, и пристали ко острову Милитинскому*. И тотъ островъ зло великъ, и городов в немъ много. И тутъ мы стояли двои6 сутки. И потомъ паки пошли, а голены уже от нас отстали, пошли7 назад к Стинкову-граду. И на другой день пришли к устью Ускому морю, что в Царъград8 поворачиваютъ9. И тутъ намъ втръ противной л. 146. // былъ, не пустилъ нас в Уское море. И стояли мы тутъ пятеры1 сутки. А на тхъ воротхъ стоятъ два города турецких2 для воинскова дла, зло ружьемъ3 запасны. A гд мы стояли, и от тхъ мстъ до Афонския горы 160, а4 до Царяграда 140 верстъ.
Потом сталъ ветръ заварачиватся намъ в попутье, такъ на всхъ кораблях5 подняли парусы да и пошли. И прошедъ городки два, а имя имъ Костели*, да и стали: опять втръ не нашъ сталъ. Тутъ было нашъ корабль камньем6 проломило, и едва заканапатили7. И в т поры раизъ с навклиромъ побранились. Навклиръ говоритъ: ‘Пора якори кидать!’ А раизъ говорит: ‘Еще рано!’ Да так-то в том шуму на камень корабль и ударился, чють не пропал было корабль8, и с людми. Да еще-то Богъ помиловал, что тихонко потерса9 о каменъ.
И утре рано, поднявши парусы, пошли под Царъград10. И на другой день после полденъ л. 146 об. // пришли под Царъград1. И в среду четвертой недели по Пасце, в Преполовение*, и стали на якоряхъ на Блом море противъ Царяграда, не дошедъ пристани2 версты з дв, гд корабли пристаютъ. Потомъ к нашему кораблю прихали ис таможни турки и стали на корабле3 4товаръ досматривать5. Потом стали нашу рухледъ разбивать, такъ я имъ показалъ салтана турецкого листъ, такъ они и не стали разбивать. А началной турокъ в честь у меня попросил чотки6 иерусалимской7, такъ я ему дал, а крестъ с нихъ снялъ. Такъ онъ стал говоритъ: ‘А ставросъ-де на что снимаешъ?’ И я ему молвилъ: ‘Да босурманъ8, молъ, не требуетъ ставроса’. Такъ онъ9 разсмеялся: ‘Е, попасъ, гайда-де, гайда, поспешай-де! Вашъ московской10 бозыръянъ11 скоро детъ к Москв, так д теб с ними хорошо12, они-де уже выбираются с товарами въ Ениково-село*’. И я, какъ услышалъ, что еще наши московския купцы л. 147. // не уехали, такъ я зло обрадовался. Да нанявши коикъ и убравшися с рухледью, да поклонился1 раизу, да и похали на Фенаръ* в метоху2 Иерусалимскую. И прихали в мтоху, и игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: ‘Здорова3 ли де васъ Богъ носил4?’ Мы же ему грамотки подали от наместника, а онъ намъ далъ келью и хлба прислал и вина, всего доволно.
Потомъ пошли в селдеган* к московскимъ купцам, и еще они не ухали въ Ениково. И купцы намъ зло обрадовалися, нашему пришествию. Калуженинъ5 Иванъ Кодмин6 и братъ ево Ерастъ Стефановичи, спаси их Богъ, трапезу намъ зло устроили добрую, и ренскова7 было доволи8. Рады9 миленкия, а сами говорят намъ: ‘Слава-де Богу, что вы насъ застали! Хороше-де с нами хатъ к Москв. Мы-де вамъ не чаели назад выхать’. И зло удоволися на трапезе10, и, вставши от трапезы, л. 147 об. // воздали хвалу Богу, потомъ пошли гулятъ по Царюграду.
Потомъ, на третей1 денъ нашего пришествия, учинился бунтъ в Цареград от янычаръ турецкихъ. Сказана была имъ, янычарамъ, служба — итить на катаргахъ на Черное море под Керчу и на Кубань2-реку, в мори устья заваливатъ каменьемъ, чтоб московския корабли3 с войскомъ не пришли*. И т янычары4 пришли к пушкарскому двору у5 головы6 жалованья просить, и голова жалованье имъ выдалъ полное. А янычары7 стали просить за прошлыя годы от азовской службы8 походное жалованье*. И голова сказалъ: ‘Мне-де указу такова от салтана нетъ, чтоб вамъ за прошлыя9 годы подъемъ даватъ. Веть де вы службы не служили, за что-де вамъ датъ?’ Такъ они голову взявши да и удавили, и удавивши10 да и пошли по рядамъ, грабить ряды. И мы в т поры прилунились в рядахъ — едва ушли на гостин двор да и заперлисъ. л. 148. // А в рядахъ и в дворахъ везд толко стукъ да громъ стоитъ, какъ запираются по рядамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на 2.
Потомъ прибгли янычары1 царския да и перехватали янычар — такъ бунтъ2 унялся. А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И везд в домехъ3 по всему Царюграду ужас великой: крикъ4, пискъ бабей, робячей. А то и крычат: ‘Москва пришла, московския корабли! Увы, погиблъ пришла Царюграду!’ А дворы заперши да ямы копали. И турки ходячи по Царюграду з дубьемъ да бьютъ в ворота, чтоб не мятежились, а сами говорятъ: ‘Нетъ Москвы, нетъ5, то-де янычары6 взбунтовали!’ И к ночи едва уняли7 мятежъ. Мы же зло подивилися: ‘Куда, моль, на турокъ ужасъ напалъ от московского8 царя?’ А сами удивляемся. Да9 что, су10, и удивлятся? Время-то приходит, такъ на нихъ и страхъ Богъ попускаетъ, знамение предпосылает страхованное*. л. 148 об. //
Потом мы стали убиратся в село Яниково: на Черное море корабли все изъ Яникова-села отпущаются, а товары в коикахъ возять, а село Ениково1 от Царяграда 10 верстъ. Мы же убравшися с рухледью в коикъ, да и похали въ Ениково, и стали на том же дворе, гд московския купцы стоятъ. А купцы еще в караблъ2 не клалися, ожидали из Андреянъполя3 указу. И не дождалисъ указу, стали кластися в кораблъ. Толко поклалисъ — ан указъ пришол4, что хатъ горами на5 Голацы чрез Дунай-реку, а на турецкихъ подводахъ, да 200 человекъ турокъ-провожатыхъ дано до Киева провожатъ, да воловъ6 120, во всякую арбу по7 4 вола. А Иванъ Кадминъ с товарыщи, с которыми уклался в корабль, не похалъ сухимъ путемъ, не сталъ ис корабля8 выбиратся. Толко похали Житковы, прикащики гостя московского Ивана л. 149. // Исаева да Матвея1 Григорьева2. Они похали сухимъ путемъ, а мы съ калужаны3 — морем, в карабле4.
Мы же после ихъ отпустилися, три5 дни спустя, и пришли на устье моря Широкова. Тутъ стоят два6 городка турецкихъ по об стороны, пушекъ зло много. А городки вновъ подланы: боится турокъ нашего государя приходу под Царъград7. Тутъ стоит застава, осматривают ружье у нас на корабли8 у московскихъ купцовъ9. А у нашихъ купцов10 былъ взят листъ у паши, чтоб пропустить11 по щету ружье московское. И тако пришед турчанинъ да и пересмотрелъ12, и против указу перечел ружье великое да и отпустил.
Мы же того дня 13не отпустихомся: ветру не было. И того дни14 в вечер противъ Сошествия Святаго Духа* поемъ мы вечерню — анъ прихали турки к намъ на кораблъ15 х купцам товар16 досматривать л. 149 об. // да и взошли на карабль. А мы в т поры поем стихеры, такъ мы ладону напустили поболе росова1*, а турки ладоннаго2 духу не любятъ, а ладонъ везд по караблю разошолся3. Они же увидели, что караблъ полнъ ладону напущенъ, тогда залопотали, стали насъ бранитъ по-турецки. А сами ис корабля4 побжали, такъ мы по тхъ мст ихъ и видели, а то бы наши купцы были от них рублей бз десятка5.
Мы же того дни после обда и стали отпущатся в море на ширину, и на вечер внидохом в море в болшое6, и тако пошли к Дунаю. И ту нощъ добраго7 ветру намъ не было, такъ шаталися и туда и сюда. И поутру все тож, не было намъ ветру доброго8 до пятницы. И в пятницу взялъ насъ ветр доброй, и в самыя заговены на вечер с моря внидохом в Дунай-реку. Мало отшедши от устья реки Дуная, где в море впало, да и начевать л. 150. // стали на пустом мсте, тутъ и заговливали.
И утре в понеделникъ Петрова поста*, вставши, пошли бчевою вверхъ по Дунаю, и пришли в третий день под град турецкой, имя ему Тулча, а шли и бчевой, и парусомъ. А Дунай-река зло куликовата и уска, многими разшиблася гирлами. И тутъ мы под тмъ городком стали.
И утре рано прихали к намъ на кораблъ1 турчана товаров и лишних людей, неволниковъ, досматривать. Взошли на кораблъ2 3да и стали досматривать4. Потом и нашъ указъ турок5 прочел да и сказалъ: ‘Нетъ де мн дла до папаса6 и до рухледи его7. Вы-де, московъ бозыряны8, дайте-де9 вы с своего товару пошлину’. Такъ наши купцы заупрямились, пошлины не стали даватъ. Так турчанинъ, началной человекъ, взявши указы наши в город да и списал, а в вечеру к намъ прислалъ. А списки прислал в Килию-град къ изупаши*, по-нашему к10 полковому воеводе. л. 150 об. // А изупаша в т поры стоял в Килии с войском турецкимъ. В т поры белогороцки татары1 збунтовали2, а от турка отложились да волохи все разорили. Такъ тотъ паша от турка присланъ розыскивать и волохомъ грабежное добро отбирать на нихъ впятеро: у кого взяли лошадь татары, такъ на нихъ доправить за одну лошадь 5 лошадей.
Потомъ, на четвертой день, пришол3 указъ от паши, что 4на московскихъ купцах брать5 пошлина. Такъ турчанинъ и прихал на кораблъ6 правитъ пошлину. Такъ наши купцы не похотели дать да и похали сами в Килию7 ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, что на Голацахъ платить. Потом наши купцы прихали ис Килии и стояли под Тулчею 9 дней, потом пошли к Голацам.
И во вторый8 день пришли в Ренъ-город. И стали тутъ наши купцы думатъ: хотели коней покупать да из Рени итьти9 на Русь — инъ10 городъ весь разоренъ от татар11, коней л. 151. // не добыли1. Потом купецъ Иванъ Кадминъ нанялъ у турчанъ коикъ, да и похали мы с нимъ напредъ на Голацы для коней и для телегъ, а кораблъ2 не пошелъ за втромъ. Да в ночъ мы и пошли на койку, За ружья4 с собою не взяли. И ту ночъ мы зло страху набралися5: а то мсто отчень6 от татар воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы тою ночью добились да7 Галацъ8, и пришли часа за два до дни, да тут на брегу и начевали.
И поутру рано взявши рухледъ да и пошли, а застава нас и ни9 пустила, да и привели нас к бю, к началному турчанину. И турки в т поры еще спали, такъ мы10 дожидалися11, покудова12 они встали13. Потом сели на мстехъ, такъ мы подали указы. И прочетши указы да и веллъ намъ итьти14. Такъ мы и пошли в монастыръ, да тутъ намъ игуменъ дал15 кельи. Так мы шедши на брегъ Дуная-реки, и купили рыбы блужины, и наварили, и нажарили16. А рыба зло дешева: белуга17 18дать великая19 20 копеек, а сазана л. 151 об. // свежего1 — 3 копейки. И тутъ мы переначевали.
Пошли сухимъ путем с провожатыми турецкими и перевезлися реку, выклали товар на бергъ. Потомъ и нашъ кораблъ2 пришолъ3, а товару турки не давали ис карабля выгружать, потому что за пошлину былъ шум великой, и помирились на малое4 дло. Потомъ стали мы кони покупать, а кони были недороги, средня5 цена. Потомъ, в третий денъ, приехали наши провожатыя турки6 от изупаши, 200 человкъ. Потомъ пригнали валовъ7 под товары и стали на подводы убиратся.
И в последнею8 нощъ учинилосъ9 у насъ бда великая: диаволъ похотилъ10 молотчика Козму Кадмина, взбсновался. И быстъ мятежъ великой всю нощъ с нимъ: кричитъ, да11 свищетъ, и платье на себ деретъ в куски, да все12 разбросалъ. Потом его сковали да все сковавши и13 везли до Киева. Зло бсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной! Потомъ тово дни стали убиратся, и утре л. 152. // рано во вторый день выхали из Голац вонъ, и на поле зжидалися. А провожатыя турки напредъ выхали верстъ за 10, в степи дожидались. А какъ наши купцы московския выбрались к полдням, да и пошли всемъ кораваномъ1. Потомъ нахали мы на провожатыхъ, такъ турки похали и перед нами, и за нами. Зло опасно насъ проважали2! А естли осъ изломится3 или иное что испортится, корованъ таки не остановится, пойдетъ, а турокъ человекъ 20 или 30 останется да дожидается4. А какъ исправятся, да5 и подутъ с темъ возомъ, да на стану додут. А когда поидешъ на сторону за нуждою6, а турчанинъ стоит над тобою, дожидается. А по дороге везде перед нами мостили мосты да гати. А где на мостахъ7, на гатехъ8 — человекъ зъ9 20-30 слезут с коней да через переправу перепроваживаютъ. Уже зло брегли! Да нелзя10 имъ и не бречъ, такъ11 в указе имъ написано насъ беречъ. ‘Что естьли хошъ человекъ утратится, — турецкой салтанъ сказал, — всхъ-де12 200 человекъ л. 152 об. // повешу за одного московского человека!’ Да приказалъ, чтобы в Киев с московскимъ воеводою отдать нас в целости с роспискою. А 1тое бы2 расписку3 привести во Адриянъполъ4 к самому салтану, а от купцовъ писмо за ихъ руками — к послу московскому к Петру Ивановичу Толстому*, что в целости дохали да5 рубжа и никакой шкоды турки ни татары ни6 учинили. И зло намъ от татар было неопасно, а то была слава великая у татаръ, что московския7 купцы едутъ богаты, так бы бз попытки не было.
И, не дохавъ до Ясей за 30 верстъ, похали мы, человекъ съ пять8 московских купцовъ да началной человекъ турчанинъ с людми, напред въ Яси в ночъ. И хали, и прихали въ Яси часу в другом дни. И господаръ воложской отвелъ намъ двор стоялой. Потомъ, во 29 день, пришол10 нашъ корованъ и с турками-провожатыми, и стали в монастыре у Николы, порекломъ11 Голя. И стали покупать12 кони, телеги, л. 153. // а иныя нанимали извощиковъ киевскихъ, воложских, давали до Киева на подводу полрубля1. И в то время въ Яси прихали турки, да господаря волоского2 сковали, да со всемъ домомъ повезли к турецкому салтану*. А какое до него дло, про то никто не ведает.
И стояли мы въ Ясехъ дней с пять3 И, убравшися, изъ Ясей выхали вонъ за 5 дней да4 Петрова дни. И хали до Сороки 5 дней, а в Сороку-град прихали в самой Петров день после полденъ. И тутъ Днистръ до вечера перевезлися да и начевали. И тут ляхи про нашихъ купцов обедъ длали и зло почтили.
И во вторый день после обда убравшися да и похали в степъ к Немерову, и хали до Немерова 5 дней. А когда мы прихали к5 Немерову6, и Немеровъ весь разоренъ от Палея с казаками, а нын стоит войско лятское 5000. А голы зло, и воровство страшное, в очах крадут. И мы в город похали за харчомъ7, такъ того часу сафьянъ с седла схватили, л. 153 об. // и не видали. А у1 иного нашего молотца и кошелекъ с талрами совсемъ вырвали2, онъ хлба3 покупалъ. И губрнатор градской купцовъ нашихъ звал к себ на обдъ, так на дворе кораулщики4 бурку* украли. Стали бит челом губрнатору, и губрнаторъ сказалъ: ‘Укажите-де в лицо, я-де доправлю, а то де такъ нелзя5 сыскать. И вы-де, для ради6 Бога, берегитеся. Какъ-де имъ не воровать? А жалованья нетъ, толко де по 5 копеек на неделю, за неволю-де имъ воровать’.
И стояли мы в Немрове часу до 5 дни. И убравшися да и пошли. А купцы похали к губрнатору обдать, а корованъ с турками пошол7 напред из Немерова. Турки прощались, чтоб ихъ купцы отпустили. И купцы имъ сказали: ‘Мы-де васъ не держим, позжайте себ. А какъ-де у вас в указе написано, такъ-де и творите’. Такъ они и8 стали проситъ отпуску, чтобъ расписались9. И купцы сказали: ‘Мы-де здесь росписыватся не станемъ: земля — л. 154. // не нашего государя владение, зде-де веть губрнаторъ полской не станетъ за нашего боярина расписыватся1‘. Такъ они сказали: ‘Мы б де вас с радостию и до Киева проводили, да мы-де боимся Полея2 вашего, он-де насъ не выпустит вонъ от себя, тут-де нас побьетъ’. Такъ мы имъ сказали: ‘Али, моль, у нас Палей какой своеволной, у государя нашего?’ И турки сказали3: ‘У нас-де про нево страшно грозная слава. Да мы-де никого такъ не боимся, что ево. Нам-де зло и самимъ хочется его посмотреть’. Да затемъ и за нужу похали, что расписатся4 не с5 кемъ6, а имъ бс7 писма прихатъ к салтану нелзя.
И хали мы степью чрез Лядскую8 землю четыре дни, и въ 5 день прихали в Паволочи-мстечко, Палеево владение. И, не дозжая Паволочей верстъ за 15, стали коней кормитъ, а сами обдать. И наши передовыя похали напред в Паволочи ради овса и сказали наказному полковнику*, что дутъ купцы московския, л. 154 об. // а провожаютъ турки. Такъ полковникъ тотчасъ веллъ ударить в бубны да в политавры. И палевщина1 того часу слеталися2: тотчас оседлали кони3, и приправилися в ружье, и выхали к намъ в поле з4 знаменами. Толко мы с версту от стану не отъхали, а прилучился лесокъ, дубничокъ5 молодой, а турки толко нашъ обоз стали объезжать напред — анъ полковникъ Палевъ и вывернулся, что заецъ в лесу, а с нимъ человекъ съ 300. Да почали по дубнику скакать, гд 20, гд 30 человек, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной с ыной страны. А какъ турки увидели палевщину6, такъ стали ни живы ни мертвы. А уже зло злодеи храбростъ показали и почали на конехъ винтовать, копья бросать, из луковъ стрелять и с пистолетовъ.
И нашъ караванъ7 остановился, и турки тотъчас8. Полковникъ к нашимъ купцамъ подъехал да и стал здравствовать, и 9наши купцы полковнику также поздравствовали. И10 тогда слезли с коней л. 155. // да стали наши купцы воткою потчивать1, и выпивъ вотке2 по чарке, и сели на кони. А дубникъ уже выхали, к Паволочи — чистое поле. И какъ они минувъ нашъ караван3 и турокъ, да какъ ударили по конемъ — ино какъ брызнули, какъ, что молния, у насъ из глас4 мелкнули, какъ по полю-то разсыпались: где 20, где 10 да5 самого города скакали. И турки толко головами качаютъ. A вызжали все бранная6 молодешъ.
А какъ мы прихали к Паволочи, и полковникъ прислалъ к намъ корму, овса, меду. А турки зло ужаснулись да и не захотели хать до Киева. И стали нашимъ купцамъ бит челомъ, чтобы полковникъ Палевъ расписался7 с ними, что принял насъ в целости. И наши купцы велли полковнику расписатся8 да сами писмо к послу дали, что, дал Богъ, в целости дохали. И ихъ с честию отпустили да и на дарогу9 дали имъ 8 талерей да яловицу. Такъ турки и10 похали назад, а насъ уже стали провожать Палевы казаки.
А какъ мы стали л. 155 об. // приезжать к Хвастову, такъ Палева жена* выслала к намъ навстречу1 казаков конницы 500 человекъ з знаменами, и встретили нас верстъ за 5. А какъ мы прихали в Хвастово, и стали за городом на поле. А Палея в т поры дома не было, в Киеве былъ. И Палева жена прислала к нам в таборы яловицу, и колачей2, и вина, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Палева жена купцовъ брала к себ обдать, и зло угостила, и говорила: ‘Для чего-де до нас турокъ не довели? Я — Зде бы4 500 дала имъ провожатыхъ также ихъ проводить чрез Ляцкую землю’. И, обдавши, купцы выхали в поле и стали коней седлать и запрягатъ. Потомъ выехал к нам полковник наказной с казаками да и похал с нами насъ провожатъ до Киева. И хали мы от Фастова 5до Киева6 два дни.
Потомъ прихали мы в Киевъ в день недели7, и у вратъ Златых* насъ на карауле остановили. Потомъ пятьдесятникъ8 пошелъ л. 156. // к генералу об нас докладывать, и генерал велл насъ пуститъ в городъ. А когда мы прихали в город, и в т поры полковники стояли у обдни, а генерал — немчинъ, некрещеной*. И перехавши чрез Верхней городъ да и пустилися в Нижней, а гора зло крута. Потом генерал веллъ намъ отвести дворы стоялыя. И стали на дворе, и убрали рухледъ, и опочили той день.
И во 2 день пошли в Печерской монастыръ, в лавру преподобныхъ отецъ нашихъ Антония и Феодосия. И были в церкви соборной, и лобзали образъ Пресвятыя Богородицы чюдотворный1. Потом пошли в пещеру Антониеву и тамо мощи святыхъ всхъ лобзали, и, помолившеся, изыдохом. И пошли в Феодосиеву, и тамо такожде мощи святыхъ лобзали. И оттоле пошли в монастыръ, и ходивше по монастырю доволно. А сами удивляемся человеколюбию Божию: како в такую далнюю2 страну ходихомъ и назад возвратихомся. А когда мы шли во Иерусалим, и тогда приходили в монастырь Печерской, и молились преподобным3 л. 156 об. // отцемъ, и общали1, что естли, Богъ даст, сходимъ поздорову, то не возвратимся инымъ2 путемъ, но тм же путем к вамъ, отцы преподобнии, пришедъ, поклонимъся3 и общанной долгъ вамъ, отцы святии, отдадимъ. И преподобнии отцы Антоний и Феодосий молились за нас, и за молитвъ их, преподобныхъ отецъ нашихъ, Богъ насъ сохранилъ от всякихъ наветовъ4 вражиихъ. И тако мы молитвами ихъ дошли града Киева и достигли святую обитель преподобныхъ отецъ Антония и Феодосия. И тако, поклонившеся, изыдохомъ.
И сведавши5 про нас жители града Киева, мещане6 и служилые люди московскихъ полковъ, и стали нас к себ зватъ в гости. И зло нам ради миленкия, и покоили насъ. И полковники за нами присылали, к себ в дом звали, да мы за недосугами у нихъ не были. Звали для речей, что видели в Турецкой земл7. /л. 157. /
Потом дождались мы калужени1: приехали къ ярмонки2 к Успениеву дни*. А когда увидели насъ, и зло намъ обрадовалися, и взяли меня к себ на двор хлба есть, и много было вопросовъ от нихъ о похождении нашемъ. Потомъ прихалъ любзный3 нашъ другъ Давыдъ Стефановичъ со своею дружиною. А когда мы его увидели, а онъ насъ, и тогда мы обои от слезъ не могли удержатися, и зло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давыда Стефановича4, много нашимъ путемъ раделъ! А когда5 прихал назад в Киевъ, и тогда нас не забыл и з дружиною своею. И тако мы той день зло в радости были, и 6все, и ту7 путную скорбь забыли. Будто наши искренний сродницы! Потомъ и множество калуженъ8 прихало9, и всю ярмонку10 с ними добре проводили, в радости11 и веселии.
И жили мы л. 157 об. // в Киев шестъ неделъ, и обходихом многия святыя отеческия мста. И в пустынныхъ мстахъ были, и пустынныхъ жителей видели, и доволно ходили по пещерамъ. Покудова в Киев жили, вс в Печерской монастыръ хаживали, и зло наша душа насладилася и утешилася, ходя по такимъ святымъ. Ненасытная радость и веселие! Уже такия драгия1 лавры подобной не сыщешъ в нашемъ Российскомъ государстве!
И поидохом ис Киева с калужены после Успенской ярмонки2. И хали три дни, и пришли в Нежинъ-градъ. И в Нжине взяли насъ всхъ к воевод, и воевода л. 158. // князь Мосалской1, Колцовъ тож*, прочетъ нашъ московской указъ, да чествовалъ насъ пивомъ и вином, и далъ намъ хлба на дорогу, и отпустилъ нас с любовию. Мы же поидохомъ в т поры, а купцы все у воводы обдали. И того дни выхали из Нжина.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. Се азъ, недостойный и гршный старецъ Леоньтий, и всхъ хуже, смирен сый грхи моими многими, неизьдоволенъ о всякомъ дле блаз, понужденъ мыслию своею и нетерпнием, восхот видти святый градъ Иерусалим и землю обтованую, и благодатию Божию хранимъ, доидохъ до святаго града Иерусалима, и видхъ многая святая мста, и обходихъ отчасти землю обтованную и дивную, гд же Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мстамъ святымъ, — то все видхъ очима своима гршныма.
Аще бы кто путемъ симъ походилъ со страхом и смирением, л. 1 об. // то не погршитъ милости Божия николиже. Азъ, гршный, неподобно ходихъ путемъ симъ святымъ, во всякой слабости и лности, яды, и пия, и всякоя неподобная дла творя, но надяся на милость Божию и на вашу молитву, негли простить мя Христосъ Богъ грховъ моих многихъ. Да се описахъ мста сия святая и похотъ сей, не возносяся, ни величаяся путемъ симъ, яко что добро сотворихъ, но любве ради сих святыхъ мстъ и понужденъ нкими отцы и братию. Се писахъ, еже ми покоза Богъ видти, недостойному, убояхъ же ся осуждения оного раба лниваго, скрывшаго талантъ господина своего и не сотворившаго имъ л. 2. // прикупа*.
Да се написахъ врныхъ ради человкъ, дабы кто любо, слышавъ о мстехъ сихъ святыхъ, возвеселилъся бы душею и мыслию своею распалился ко святымъ симъ мстамъ — и равну мзду приимутъ от Бога с тми, иже ходили до сихъ святыхъ мстъ.
Мнози бо суще добри человецы, дома сдяще въ мстех своихъ, мыслию своею доброю, и милостыною ко убогимъ, и добрыми длы своими достигаютъ сихъ мстъ святыхъ — тии же болшую мъзду получатъ от Бога, Спаса нашего, Исуса Христа. Мнози же, ходивше до святыхъ сихъ мстъ и видвше святый градъ Иерусалимъ, и возънесеся умомъ своим, яко нчто добро сотворивша, и по- л. 2 об. //губляютъ мзду труда своего — от них же азъ есмъ первый*. И мнози же, ходивше во Иерусалимъ, идутъ и опять, много добра видвше, тшатся опять вборз творити, но потиху и с продолжениемъ тоже можетъ видти вся святая мста во град же и вн града. Азъ бо, недостойный, пришедши во Иерусалимъ и пребыхъ в немъ 14 недль. Тако ходити и испытати святая мста невозможно бо есть безъ вожда добра и без языка испытати всхъ святыхъ мстъ. Аминь.
л. 3. // Описание пути ко святому граду Иерусалиму: от Москвы до Киева, от Киева до Воложъской земли, от Воложъской земли до Дуная, великия реки, — и сей ходъ все по сухой земли, а от Дуная до Царяграда и от Царяграда до святаго града Иерусалима — то все хождение моремъ, токмо полтора дъни земълею.
Лта 7210 году месяца декобря въ 17 денъ хождение во Иерусалимъ съ Москвы гршнаго старца Леонътия.
Поидохомъ мы, гршнии, из царствующаго града Москвы на первомъ часу днии в среду, на память святаго пророка Данила и трехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила. л. 3 об. // Бысть намъ той день велми печаленъ и унынъливъ: бяше бо той везъ день дождъ сьнгомъ и с втромъ великим. И зло бысть печално о томъ и скорбьно, но положихомся на милость Божия: буди ево, Свта, воля, Творца нашего! И тако тово дъни отидохомъ от Москвы 35 версть, а уже день к вечеру преклонился, и стахомъ на двор у крестьянина въ вотчин1 царевича Милитискаго. И бысть намъ та нощъ покойна, и печаль свою всю забыхомъ.
И востахомъ заутра рано, въ 3 куроглашения, и поидохомъ в пудъ свой. И отидохом2 25 версть, и стахомъ въ сел всемилостиваго Спаса, пореклом Купля, л. 4. // и тутъ мы обдали. И, ядши хлба, поидохомъ въ путь. И отидохомъ 35 версть, и стахомъ начевать въ вотчин боярина Лва Кириловича Нарышкина деревни Лыкова. И тут мы переночевахомъ, и заутра рано востахомъ, и поидохомъ в путь свой. И отидохомъ 25 версть, и стахомъ въ вотчин Новодевичья монастыря, порекъломъ Добрякина. И тутъ ядши хлба, поидохомъ къ богоспасаемому граду Калуги въ пятокъ въ 3 часу нощи. И стахомъ у боголюбца, у посацкого человка, у Никифора Иосифова сына Коротаева и сына ево, у Иосифа Никифорова, иметь у сбе два вънука женатыхъ, самъ уже въ старости маститии, л. 4 об. // сединами украшенъ. И прия насъ с любовию, и угости насъ добр, сотвори намъ вечерю добру и пространну, и конемъ такожде корму и покои, намъ же посла одры мяхкия. И пребыхомъ у него два дни в радости велицей. Спаси ево Богъ за любовъ его!
Градъ Калуга стоитъ на Ок-рек на лвой стран на гор высоко, красовито, немного такихъ градовъ в Московскомъ царств. А города нтъ: былъ древянной, да згорлъ, толко башня одна с проежими воротами. А церквей в немъ каменыхъ 11, древянных 18, жильемъ зло пространенъ, люди зло доброхотны, приволенъ зло хлбомъ и овощемъ, и лсомъ всякимъ, и дро- л. 5. //вами доволенъ. Другаго поискать такова града в Московъскомъ государств! Площедь торговая зло хороша и редовъ много, торговыхъ людей велми много и зло проходцы в чюжия земли с купецкими товары: в Сибирь, в Китай, в Немецкия земли и въ Царьградъ, в Шленскъ и во Гданескъ.
И декобря въ 23 день, въ понедлникъ, поидохомъ мы, гршнии, во обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, чеснаго и славнаго ея Въведения, ко честному отцу игумену Спиридону ради благословения на путъное шествие. И приидохомъ во обитель ко отцу Спиридону. И отецъ Спиридонъ с братиею нашему приходу зло обърадовался, а самъ зло боленъ: ноги л. 5 об. // у него болять. И строитель Лаврентий, и казначей Аврамий, и келарь Корнилий зло такожде нашему приходу обрадовалися и помогали намъ о путном шествии, чтобы отецъ Спиридонъ подалъ намъ на путное шествие свое отеческое благословение. И онъ зло с радостию насъ благословилъ и с раствореную своею теплою душею. И празновахомъ у него празникъ Рождество Христово в радости велицй, и пхомъ всенощное стояние, потомъ часы и молебное пние. Потомъ поидохомъ за трапезу ясти хлба. И, воставъ изъ-за трапезы, воздаша благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомъся, и начахомъ благословения просити л. 6. // на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ, гршнымъ, свое отеческое благословение и отпусти насъ с миромъ, сам же слезы от очию своею испускаше. И отецъ, и братия — вси насъ любезно проводиша, такожде слезы от очию испускаху, и далеко насъ проводиша. И поклонихомся до земли, и мы имъ такожде, и цловахомъ другъ друга, и разыдохомся с великою любовию.
И паки возвратихомся вспять в Колугу. И бысть намъ печаленъ и несътроенъ путь, зело мятеженъ: затмение1 была с втромъ великимъ противнымъ. И когда2 обвечерхомъ и дорогу истеряхомъ, едва с великим л. 6 об. // трудомъ обртохомъ, близъ смерти быхомъ. И приидохомъ во градъ якобы от полунощи к тому же боголюбцу к Никифору Иосифовичю и къ сыну его. И прияша насъ с любовию теплою, и угостиша насъ добр, сотвори намъ вечерю добру. И, воставши от трапезы, благодарение Богу воздахомъ, и тому господину поклонихомся до земли за его премъногою любовъ. И тако забыхомъ бывшую скорбъ и нужду свою, случивъшуюся на пути. И посла намъ одры мяхкия, и уснухомъ добр до заутра. И потомъ услышаша наша братия о нашемъ приезъд и приидоша к нам на посещение. И тако мы пребыхомъ у него 4 дни, зло насъ упокоилъ л. 7. // добр и напутъствовалъ. И пребыхомъ у него 4 дни, и зло любовъ к намъ явилъ, и проводилъ насъ Иосифъ за Оку-реку. От Москвы до Колуги 180 верстъ.
Декобря 30 дня, в среду, поидохомъ ис Калуги на первомъ часу дни. И в той денъ бысть намъ нужда великая, дождевная: снг весъ согналъ, Ока-река зло наводнилася, едва за нея переправихомся. И проводи насъ Иосифъ Никифоровичъ за Оку-реку. И отдахом последнее цлование другъ другу, и поклонихомся до земли. А сами плакахомъ: уже мнхомъ себ, что поелднее наше видание. И егда възыдохомъ на гору на другую сторону Аки-рки, и обратихомся ко граду, л. 7 об. // и поклонихомся церквамъ Божиимъ, и гражданомъ поклонихомся, и рехомъ: ‘Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое!’ И тако поклонихомся граду и поидохомъ в путъ свой.
И бысть намъ той день труденъ вельми и тяжекъ: снгъ въвесь збило дождемъ, рки всей ледъ взломало. И тово дни мы отидохомъ 30 верстъ от Калуги и приидохомъ на виноварницу за Добрымъ монастыремъ къ боголюбъцу орленину, — имя ему Лазарь, — к тестю Евся Басова. И тутъ ево тесть принелъ насъ с любовию и сотвори намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И той Лазаръ угости насъ добр и на путь намъ рыбки пожаловалъ л. 8. // и конемъ овса. И преспахомъ у него до заутра, и востахомъ заутра на первомъ часу, и поидохомъ в путь свой.
И генъваря въ 1 день. На празъдникъ Обрзание Господа нашего Исуса Христа, приидохомъ подъ Лифинъ-градъ на Ок-рке. Ока-река зло наводнилась, и ледъ взламало — и тутъ мы чрезъ реку Оку не перехали. И приидохомъ во ино мсто, на устья Упы-рки, и тамо такожде нужда великая переезъжать чрезъ Оку. Тако мы с нуждею переправихомся Оку-рку, все вонъ выбрали изъ саней, а иное помочили. И когда мы перехали Окурку и стали рухлед в сани вкладывать, и тутъ нас настиг л. 8 об. // орленинъ Евсвий Басовъ и правожал насъ до засеки Николъской. И тутъ с нами ялъ хлбъ и, ядши хлба, возвратилъся вспять той Евсевей Басовъ. Такову любовъ намъ показалъ, спаси ево Господь Богъ! Всю ночь не спалъ, ис Калуги за нами бжалъ, и на варъницы не засталъ насъ, и, не слазя съ коня, вслдъ по насъ гналъ — и тако насъ постигъ на устья Упы-рки и проводилъ насъ до засеки. И тако возвратися вспять, мы же поидохомъ ко граду Блеву.
Градъ Лифенъ стоитъ на Ок-рке на лвой сторон, городина неболъшая. От Колуги до Лифена сорокъ врстъ. л. 9. //
Мы же поидохомъ чрезъ засеку ко граду Блеву и минухомъ тово дни Николу Гостунъскова. И, не дошедъ Блева за 10 верстъ, объвечерхомъ, и поидохомъ в ношъ ко граду. И аще бы не случился с нами на пути доброй человкъ белвецъ, — спаси ево Богь, — то бы намъ пути не найтъти ко граду было, везд воды разлилися, а ему путь вдомъ, такъ насъ отводилъ нуждъная мста.
И приидохомъ подъ градъ Блевъ ко Ок-рек, и в Спаском монастыри 4 часа нощи ударило. И Оку-рку ледь ввесь взломало и от брега далече отбило — перехать невозможъно. И тутъ, на брегу Оки-рки, л. 9 об. // начують множество народа поселян: приехали к торгу с хлбомъ и со всячиною. И мы тут же близъ ихъ таборовъ стали. И той белвецъ, кой насъ велъ, пошелъ со мною пути искатъ, и преидохомъ нуждою за Оку-рку по икр межи стругами.
Градъ Блевъ стоитъ на Ок-рек на лвой стран на гор, високъ, красовитъ, жильемъ с половину Калуги, градъ древяной, ветхъ уже.
И приидохомъ к нему в домъ, и подружия его въстретила насъ с любовию и сотворила намъ вечерю добру. Той же боголюбецъ тоя же нощи сыномъ своимъ, связавши везанку сна, пошелъ въ таборы л. 10. // за Оку-рку к нашей братии, а меня, гршнаго, не отпустилъ изъ дому своего и посла ми одръ. И тако уснухомъ до заутра, забыхомъ путную нужду. Той же боголюбецъ тоя же нощы, отнесши корму конем, возъвратися в домъ свой, а тамо зъ братиею нашею оставилъ сына своего.
И утр востахомъ и на первом часу приидохомъ ко брегу Аки-реки. И Ока-рка зло наводниласъ той нощи, и едва с великою нуждою преидохомъ на онъ полъ рки къ братии нашей. Братия же наша зло намъ обрадовались и стали промышлять, како бы с возами переправится. И градцкия жители мо- л. 10 об. //ломошныя стали промыслъ чинить, как бы переправу здлать, и стали икры наводить в порожънихъ мсътахъ, и тако здлали перездъ. Такожде и мы перехали, дали перевозъ и поидохомъ с миромъ во градъ Блевъ. И первощики миленкия свдали, что мы едмъ во святый градъ Иерусалимъ, и, нагънавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали с нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленких, добрыя люди — блевича!
И приидохомъ в домъ к тому же боголюбцу. И приидохомъ мы въ Блевъ генваря во вторый день. И покоилъ насъ добр и коней нашихъ. И прииде л. 11. // к намъ боголюбецъ, посацкой человкъ, именемъ Иродионъ порекломъ Вязмитинъ, и возметь насъ со всемъ к себ в домъ свой, и угости нас нарочито. И многия к намъ гражъдане прихождаху, и в домы своя насъ бирали, и покоили насъ добр. И пребыхомъ у того боголюбъца два дни, поилъ и кормилъ насъ и коней нашихъ.
Въ Белве люди зло доброхотны, людъ зло здоровъ и румянъ, мужескъ полъ и женскъ зло кърупенъ и поклончивъ. А вода в городе нужна: все съ Оки-рки возят. От Лифина до Блева 30 верстъ, толъко пространъныя т версты. л. 11 об. //
Генваря противу 5-го числа в нощи. Поидохомъ изъ Белва к Волхову со орълениномъ Евъсевиемъ Басовымъ. А въ ту нощъ стало морозить, зажоры великия были, нужно силно было. И приидохомъ въ Болховъ утре рано, на первом часу дни, и пребыхомъ той денъ въ Волхове да ночи. И нача насъ той орленинъ к себ въ гости на Орелъ звати. Нам же не по пути с нимъ ехати, но обаче не преслушахомъ ево любви, поидохомъ до Орла с нимъ.
Градъ Болховъ стоить на рке на Нугр на лвой строн на горахъ кърасовито. Городъ древянной, ветхъ уже, церквей каменыхъ есть от малой части, монастырь хорошъ, от л. 12. // града якобы поприще, рядовъ много, площедъ торговая хороша, хлеба бываетъ много, а дровами скудно. Люди в немъ невжи и дулпы, и искусу у нихъ нтъ ни у мужеска полу, ни у женска, не какъ Колуга или Белвъ, ети люди — своя мры дулпы. Спаси Богъ миленъкихъ калужанъ и белвичъ, добрыя люди! От Белва до Волхова 40 верстъ.
Генворя въ 5 день в нощи, противу Богоявлениява дъни, въ 6-мъ часу. Поидохомъ из Волхова на Орелъ и нощъ ту всю идохомъ. Нужда была великая: степъ голоя, а заметъ была болшая, и мразъ былъ великъ — болно перзябли.
И генваря въ 6-й, л. 12 об. // на празникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ в самой выходъ, какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посацкого человка у Ильи Басова. И той боголюбецъ былъ в т поры на вод, а когда пришелъ с воды, и зло намъ обрадовался и учреди нам трапзу добру, а конемъ овса и сна доволно. Покуды мы у него стояли въ его доме, все насъ поилъ и кормилъ. Болши тоя любви невозъможно сотворить, якоже Авраамъ Странъноприимецъ. И свдоша про насъ христолюбцы, начаша насъ къ себ звати в домы своя и покоити насъ. Спаси л. 13. // ихъ Богъ, добрыя люди — миленкия орляне! И люди зло къ церквамъ усердны, и часто по вся годы ездят въ Киевъ Богу молитца и зъ женами, и зъ детми, и с нами многия хотли итьти во Иерусалимъ, да за телесными недостатками не пошли.
Градъ Орелъ стоить в степи на нискомъ мсте на Ок-рке на лвой сторон. Городъ дервянъной, ветхъ уже, жильемъ не-многолюденъ, пристанъ соленая и хлбная зло велика — матица хлбная! А Орелъ-река сквозъ градъцкое жилище течеть и упала во Оку с левой страны. Лсомъ и дровами велми нужно. Церквей камныхъ л. 13 об. // много, монастырь мужеской зло хорошъ, ограда каменъная. И пребыхомъ мы на Орл 5 дней, не было намъ товарищевъ, затмъ много прожили. От Волхова до Орла 40 верстъ.
Генваря въ 11 день заутро рано поидохомъ на Кромы. И того же дни приидохомъ въ Кромы, и тутъ мы обдоли. И зло около Кромъ воровато, мы очень боялися.
Городъ Кромы самой убогой, нтъ в немъ и бозару. Люди в немъ зло убоги, все шерешъ наголо, а живутъ что кочевыя татары, изъбенки зло нужны.
И тут ядши хлба и поидохомъ въ Комарцкою волость. Зло было заметь л. 14. // велика, втръ противной. Нужно было конемъ, и самимъ посидетъ нельзя, а егунье лошедей своихъ погоняють, ни малхонка не норовять. Бда с ними! Многа и грха приняли, неблагодарно было на них, коней у насъ злоди постоновили. И идохомъ Комарецкою волостью от Орла до Свска три дни.
И генваря въ 14 день приидохомъ во градъ Севескъ и стахомъ у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орленнина Евсевия Басова, и мы ему не знаемы. И когда прочиталъ нашу грамоту, той же боголюбецъ по той же грамотке сотворися намъ знаемъ, и зло насъ с любовию л. 14 об. // принелъ. И сотвори трапзу пространу, и созва своихъ сродниковъ и приятелей, и возъвеселися с нами.
И во въторый день поиде с нами къ воевод з грамотою царскою, к Леонтию Михайловичю Коробину с товарищем. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у мене: ‘Что-де теб надо-бить, подводы-де что ли?’ И я ему сказалъ, что: ‘У насъ свои кони есть, и я для того къ твоей милости пришолъ обьявитца: въ лист къ теб писано мене зд не задержать, что городъ зд порубежной’. И воевода мн сказалъ: ‘Поежъжатя-ди, Богъ теб въ помощъ!’ Смиреной человкъ — воевода. И тако л. 15. // мы изыдохомъ из дому воевоцкаго.
Той же господинъ во 2 денъ такожде созва к себ сродниковъ, и дърузей, и приказныхъ людей, и учрди насъ трапезою пространою, и посълужи намъ добр. Мы же возъвеселихомся добр, и метку было доволно. Такову намъ любовъ сотворилъ, якоже искрений сродникъ. И все нами радлъ, всякою нужъдою пекся, и промышлялъ, и напутствовалъ, и в таможн печать пропускную възялъ, и проводника намъ далъ дорогу указать. Спаси ево Богь за ево любовъ! Дивъной сей человекъ! Ажно у Бога-та есть еще добрыхъ людей много: л. 15 об. // спастися миленкой всячески хощет!
Градъ Свескъ стоитъ на рек Све. Городъ дервянной, другой острогъ дубовой, третей земленой. Городъ хорошъ велми Свескъ, ряды хороши, и торги хорошыя. А люди в немъ живутъ все служивыя, мало посацкихъ, и московъския есть тутъ стрелцы — все терътыя люди, зло доброхотны и привтливы. Тутъ и денги всякия мняютъ: чехи на московъския и тарели. И пребыхомъ в Свске два дни. От Орла до Свъска 120 верстъ.
Генъваря въ 16 день поидохомъ из Свска в малороссиския горо- л. 16. //ды за рубжъ, а день уже к вечеру приклонился. И отидохомъ от Свъска 15 верстъ, и тутъ стоить зостава из Свска. И вопросили у нас печати, мы же имъ отдахомъ и тутъ у нихъ въ шалашахъ въместе с целовалниками и начевали. И мало опочихомъ, и востахомъ. И бысть наше шествие благополучно: нощъ бысть тиха и лунъна, и покойно было итить. И поутру стахом в сел, тутъ коней кормили и сами ели.
Генваря въ 17 день приидохом в малоросиский городъ Глуховъ.
И тутъ насъ наши калуженя и белвича приняли к себ на постоя- л. 16 об. //лой дворъ, к себ взяли с любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое намъ споможение чинили, что сродницы, напаче и сродницъ — такая огненъная в нихъ любовъ! Да провожали насъ за градъ версты з дв, а сами, миленкия, такъ плачють, не можемъ ихъ назадъ возвратить и едва ихъ возвратихомъ вспять: ‘Кабы де мочно, мы бы де с вами шли!’ И уже мы поле одъшедъши поприша зъ два, оглянемся назадъ, и они, такия миленкия, стоятъ да кланяютца въслдъ намъ. Такая любовъ огненая! Мы подивилися такой Христовой л. 17. // любви. Спаси ихъ Господь Богъ, свтовъ нашихъ! Люди добрыя и хорошия — калуженя и белвича, нелзя ихъ забытъ любви.
Городъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, велми крпокъ, а в нем жителвъ велми богатыхъ много, пановъ. И строенье в немъ преузорочитое, свтлицы хорошия и рядовъ много, церквей каменых много, девичей монастырь предивенъ зло, соборная церковь хороца оченъ. Зло лихоманы хохлы затйливы къ хоромному строению! В малоросисъкихъ городхъ другова врядъ такова города сыскать, лутче Киева строениемъ и жиламъ. От Севъска л. 17 об. // до Глухова 50 верстъ.
Генваря въ 19 день изъ Глухова поидохомъ къ Королевцу и, не дошедъ, начевали. И утре, во второмъ часу дни, пришли в Королвецъ и стахомъ у боголюбца: преже сего былъ белвитинъ, да тутъ женился. И принялъ нас с любовию, хлбом нас кормилъ и коней наших, и к сотнику со мъною ходилъ. И сотникъ нам тарель на дорогу далъ, а оной хозяинъ на дарогу и винца нам далъ доброва, яко вотка, — зло милинкия любовны, — и за городъ выпроводилъ насъ.
Въ Королвцу городъ земленой, обрубъ дубовой, а жильемъ средней, рядовъ много, жители небогатые, строение средне. л. 18. //
Ярмонокъ великъ бываетъ, съежаются, многолюдно будеть противу Свинъской. Толко немного бываеть торгу, а товаровъ всякихъ бываеть много: и московских, и польскихъ, и грекъ много живеть. Толко хорошева торгу на три дъни, а то на празникъ, на Семнъ день, все въдругъ и разъедутца. И того жъ дни, ядши хлба, поидохомъ изъ Королевца въ Батуринъ. От Глухова до Королвца 30 верстъ.
Генваря въ 22 день приидохомъ во градъ Батуринъ. И у градъскихъ воротъ караулъ, московъския стрелцы на караул стоятъ.
И короулъ остановилъ нас у проежей л. 18 об. // башни, стали насъ спрашивать: ‘Что за люди? Откуды и куда едете? Есть ли де у васъ проезжая грамота?’ И мы имъ сказалися, что мы люди — мосъковския жители, а едимъ во святый градъ Иерусалимъ Гробу Господню поклонитися. И они насъ повели до сьезъжей изъбы. И пятисотъцкой принелъ у насъ листъ государевъ, и, прочетъши, веллъ насъ отвести на дворъ стоять, и приказалъ намъ дать корму конемъ. А гетмана въ то время не случилося дома: поехалъ въ Москву, къ государю. И тутъ мы в Батурин обдали и коней кормили. А хозяинъ дома, гд мы стояли, зло намъ обдъ хорошей устроилъ. л. 19. //
И, ядши хлба, того жъ дни изыдохомъ из Батурина вонъ.
Градъ Батуринъ стоить на рке на Семи на лвой сторон на гор красовито. Городъ земленой, строение в немъ поплоше Глухова, и свтлицы гетманския рядъ длу, не вычюроваты добр. И городъ не добр крпок, да еще столица гетманъская! Толко онъ крпокъ стрелцами московъскими, на караул вс они стоят. Тутъ цлой полкъ стрелцовъ живут, Анненковъ полкъ с Арбату*. И гетъманъ, онъ веть стрелцами там и крепокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятца, да он ихъ и жалуитъ безъпрестани, и безъ них л. 19 об. // пяди не ступить. От Королевца до Ботурина 30 верстъ.
Генваря въ 23 день приидохомъ въ Борзну. Градъ Борзна токова же, что Королвецъ, или полутчи. И, ядъши хлба, того же дни поидохом въ путь свой. От Ботурина до Борзны 30 верст.
Генваря въ 23 денъ поидохомъ изъ Барзны и к Нжину, а дорога уже стала, и зло нужда. И съехалися с нами московския стрелцы: были торговыя люди, а живутъ они въ Путимли, а ехоли они к Нженъской ярмонки — такъ они с нами и поехали. А мы имъ зло ради, потому что имъ путь вдомъ, а намъ дорога незнакома. И того дни нача- л. 20. //вали въ корчм, едва добилися съ великою нуждою, и утре востахом и поидохомъ. А уже снгу ничево нетъ, и земля голая. Нужда была великая: ветръ былъ намъ противной, не токмо что намъ было лзя ититъ, и лошеди останавливалъ, и людй всхъ. Охъ, нужда! Сдетъ нелъзя, носилу по земли сани волокут, а насъ втръ валяитъ. Станещъ за сани держатца, такъ лошедъ остановишъ. Увы до горе! Была та дарошка слатка, слава Богу, нын уже забыто! Едва мы добилися до Моксимовай корчмы. И тутъ дали конемъ корму, и отдохнули, и сами хлба поели, да опять побрели, л. 20 об. // a втръ мало утихъ. Едва с великою нуждою добились до Нжина, конй зело умордовали, а сами такожде утомилися, что сонныя воляемся.
И когда мы вошли во градъския вората, тогда кораульщики стали насъ звать до воеводы. Мы же поидохомъ къ воевод, а воевода былъ немчинъ. И воевода у насъ проезъжей грамоты досматривалъ и отпустилъ насъ с миромъ. Мы же поидохомъ и обретохом братию свою — калуженъ, купецких людей, приехали къ ярмонки торговатъ — и стахомъ с ними на одномъ двор. И они намъ, миленкия, ради, что сродницы. Спаси ихъ Богъ за ихъ любовъ!
Да спаси Богъ, Давыда Стефановича! Тот-та, л. 21. // миленъкой, християнъская душа, тот нам и всячиною промышлялъ, и пеклъся нашим путемъ, и денъги намъ объменялъ (золотыя и тарели на московския денъги), и тилги намъ покупилъ, и товарищевъ въ Царьградъ сыскалъ, грековъ. А насъ, покудава мы жили в Нжин, поилъ, и кормилъ, и денгы на дорогу и масла крынку далъ, a мн Новой Завтъ далъ острожской печати. Спаси ево Богъ, свта, и дружину его! Онъ у нихъ что полковникъ, во всемъ его слушаютъ. И спаси Богъ Галактионушка, Мосагина по прозъванию, доброй человкъ и Семнъ Григорьевичъ Ольферовъ вс, миленъкия, нашим путемъ радли, что л. 21 об. // родныя братия!
Городъ Нженъ стоить на плоскомъ мсте. Два города в немъ: одинъ земленой, астрогъ древянъной, великъ жильемъ, и строенъе в нмъ хорошо. Грековъ много в немъ живуть торговыхъ людей. И Давыдъ Стефановичъ проводилъ насъ з дружиною своею за градъ якобы поприща три, и плакали они по нас.
Уже намъ от братии нашей послднее таковое провождение. И простихомся, другъ другу поклонихомся.
Генъваря 27 дня поидохомъ из Нжина къ преславному граду Киеву рано, на 1 часу дни. л. 22. // И того дъни была намъ нужда великая: земля вся ростворилася, такъ тяжко было лошедям и самимъ было нужно ититъ. И того дни едва с великою нужъдою доехоли до корчм, часа в два ночи приехали. А в коръчм толко одна жонка, и та курва. И мы тут с нуждою великою начавали, и всю ночъ стерглися стала къ полю, а пъяныя таскаютца во всю ночъ. И утре рано востахомъ и поидохом в путь свой. И той день такожъде с нуждою шли и приидохомъ в сло. Тутъ едва выпросились начевать, и хижина зло нужна. Тутъ к намъ же нощию приехалъ л. 22 об. // ис Киева протопопъ глуховъской: ездил къ дтемъ, а дти ево въ Киев въ школ учатца науки. Да, спаси ево Богъ, не потснилъ насъ, въ кибтки легъ спать, такъ намъ покой былъ. И утре рано востахом и поидохомъ къ Киеву. И приидохом в село Баворовичи за 15 верстъ от Киева. И от того села увидли мы преславный градъ Киевъ, сътоитъ на горахъ высокихъ. А сами возърадовахомся и от слезъ удержатися не возъмогохомъ. И тогда сьседохомъ с коней, и покълонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу возъдахомъ, а сами рекохомъ: ‘Слава теб, святый град л. 23. // Киевъ! Яко сподобилъ еси насъ видти преславъный градъ Киевъ, сподоби насъ, Господи, видти и святый градъ Иерусалима’ И тако поидохом къ Киеву. А ходъ все боромъ, и все пески, нужно силно, тяжело псъками.
И того же дня приидохомъ къ Днепру подъ Киевъ, а Дънепрь толко разъшелся. И того дни мы не могли превестися за погодою. Тут же к намъ приехоли греки, наши товарищи, — они изъ Нжина пржде насъ тремя деньми поехали, да за Днпромъ простояли: нлзя было ехать, Днпръ не прошел въ те поры, — такъ мы с ними начвали. И утре рано тутъ же къ намъ л. 23 об. // пришелъ московской столникъ: шолъ соболиною казною к цесарю, а в т поры погода на рке зло велика, отнюдъ нелзя боло перъходитъ. И столникъ сталъ кричатъ на первощиковъ, и они, миленкия, едва с великою нуждою перевозъ на нашу сторону перегнали. И когда мы стали на пором, тогда порому и от брегу не могли отслонитъ. И столникъ веллъ греческия возы даловъ с порома скатитъ, а наши не веллъ. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на пором на первомъ часу, и перевезлися на ту сторону часъ ночи: зло уж было мало нужно, и перевощики л. 24. // миленъкия устали было.
И егда мы пристали ко бргу ко граду Киеву, тогда приидоша к перевозу сотенной со стрелцами и с караулщиками и стали насъ вопрошати: ‘Откуду и что за люди?’ И мы сказали, что московъския жители, а едемъ во Иерусалимъ. ‘Есть ли де у васъ государевъ указъ?’ И мы сказали, что есть. ‘Покажите-де, безъ тово во градъ намъ не влено пущатъ’. И мы показали указъ, и сотенной прочетши указъ. Отвели насъ к столнику, и столникъ такожде указъ прочелъ, послалъ к бурмистромъ, чтобы намъ дворъ отвели стоять. И стахом на двор близъ ратуши, и в то время три часа ночи ударило. Да слава л. 24 об. // Богу, что нощь была лунъна, а то грязъ по улицамъ зло велика, едва с нуждою проехоли. И тако начевахомъ, слава Богу.
И утре рано прислалъ по мне столникъ, чтобы я ехолъ с нимъ въ Верхьний градъ к боярину объявитца: зло крпко въ Киев приежимъ людемъ. И тако мы пришли сътолникомъ предъ воеводу Юрья Анъдреевича Фамелдина, и я ему подал листъ государевъ. И онъ, прочетши листъ царской, честь намъ возъдал и отпусти с миромъ. А бурмистры прислали намъ рыбы, колачей, а конем сна и овса. Спаси ихъ Богъ, честь нам хорошою воздали! л. 25. // Градъ Киевъ стоитъ на Днепре на правой сторон на высокихъ горахъ зло прекрасно. Въ Московъскомъ и Росъсискомъ государств таковаго города красотою вряд сыскатъ. Верхней городъ — валъ земленой, велми крпокъ и высок, а по градъцкой стен все караулы стоять крпкия, по сту саженъ караулъ от караула. И въ денъ и в нощ все полковники ходятъ тихонко, досматривают, толико крпокъ, все караулъ от караула кричатъ и откликаютъ: ‘Кто идеть?’ И зло опасно блюдутъ сей градъ, да и надобно блюсти — прямой самой закон Московъскому государству.
В Киеве мо- л. 25 об. //настырь и окола Киева зло много пустынякъ есть, и подобно райския мста, есть гд погулять. Везд сады и винограды, и по дикимъ лесамъ все сады. Церквей каменыхъ такожде в Киев много на Подол, строение узоречное — тщателны люди! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, и писмо, кажетца, иное и живопись. Сердечная вра у нихъ велика къ Богу (кабы къ етому усердию и простот правая вра — вс бы святыя люди были), и к нищим податливы велми. Да шинъки ихъ велми разорили въконцъ да курвы, и с тово у нихъ скаредно силно, и доброй л. 26. // человекъ худымъ будетъ.
Церковь Софии Премудрость Божия зло хороша и обросъцовата, да в не презорство, строение нтъ ничево, иконъ, пусто. А старое было стнъное писание, a митрополит-нхай все замазалъ изъвезъю. А у митърополита поють органское, еще пуще органъ. Старехонекъ миленкой, а охочъ да органова пния. И въ Верхнемъ город церковь хороша Михаила Златоверховъ. Тутъ, въ той церкви, мощи святыя великомученицы Варвары, и меня, гршънова, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.
Въ Верхнемъ город воевода живеть, и полковники, и стрелцы л. 26 об. // вс полки. А в Нижнемъ городе — вс мешъшани, хохлы и торговыя люди, ратуша, и ряды, и всякия торги. А стрелцамъ в Нижнемъ городе не дають хохлы в лавкахъ сидть, толко на себ всякия товары вразносъ продають. Утромъ все стрелцы сходять на Подолъ торговать, а въ вечеръ, передъ вчернею, такъ въ Верхнемъ городе торгъ между собою. И ряды у нихъ свои, товарно силно, и изъвощики по-московски, мясной рядъ у нихъ великъ. Въ Верхне город снаряду зло мъного и хлбнаго припасу.
Около Киева зло приволъно лугами, и всякими овощами, и рыбы л. 27. // много, и все недорого. Черзъ Днепръ-рку 4 моста живыхъ со острова на островъ, мосты зло влики, а Днепръ подъ Киевомъ островистъ. А помостовшину берут с воза по два алтына, а с порожней — по 6 денегъ, а с пшева — по копйки. А ети мосты длають все миленкия стрелцы. А зъборная козна мостовая гд идеть, Богъ знаетъ. А они, милнкия, зиму и осенъ по вся годы изъ лсу не выходят, все на мостъ лсъ рубятъ да бърусъя готовятъ, a лтомъ на полковниковъ сно косять да кони ихъ пасутъ. Хомутомъ милнкия убиты! А кои богатыя, л. 27 об. // т и на караулъ не ходять, вс по ярмонкамъ ездятъ. Млачъ-та вся задавлена!
А жилье въ Киев, въ Верхнемъ и в Нижнмъ, вс въ город, а за городом нтъ ничво, толко по мстомъ бани торговыя. Въ Киев школниковъ оченъ много да и воруютъ много — попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедъши нощию да укакошать, а з двора корову или овцу сволокуть. Нет на нихъ суда, скаредно силно попущено вороватъ, пущи московскихъ солдатъ. А вечеръ пришелъ, то и пошли по избам л. 28. // псалмы пть да хлба просить. Даютъ имъ всячиною, денгами и хлбомъ, а убояся ихъ, дають. A гд святый апостолъ Андрей крестъ поставилъ, и тотъ холмъ въ городовой стне зло красовитъ. На томъ мсте стоитъ церковъ древяная втха во имя святаго апостола Андря Первозваннаго.
Февроля во 2 день, на празъдникъ Стртения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. Поидохомъ мы въ Печерский монастырь. И приидохомъ в соборную церковь, и помолихомся чюдотворъному образу. И поидохомъ во л. 28 об. // Онтониеву пещеру, и ту видхомъ преподобныхъ отецъ в нетлныхъ плотхъ — что живыя лежатъ! И толь множество ихъ, что звздъ небсныхъ, вс яко живыя лжатъ — дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ угодниковъ своихъ, боящихся его. Видхомъ и мъладенцовъ нтлныхъ, лежащихъ тут же.
Видхомъ храбраго воина Илию Муромца в нтлнии подъ покровом златымъ: ростомъ якобы нынешнихъ крупных людей нтъ такихъ, рука у него лвая пробита конемъ, а правая ево рука изображена крестнымъ знамениемъ, и сложение перъстовъ л. 29. // какъ свидтельствуетъ Феодоръ Блаженый и Максимъ Грекъ, крестился онъ двемя персты — тако ясно и по смерти плоть мертвая свидтелъствуетъ на обличение противнымъ. И тут же въ пещер, преподобны Иосифъ такое же изображение въ перстахъ иматъ. Что уже боле свидтелъства, что нагия кости свидтелъствуютъ?! Мы уже и кои с нами были достоврно досматъривали сами и деръзнули: поднимали ихъ руки и смотрли, что съложение перстовъ — два перста и разъгнуть нелзя, разв отломатъ, когда хощетъ кто разъгнутъ.
А тут же видхомъ дванадесятъ зотчих, л. 29 об. // сирчъ церковныхъ мастеровъ, под единымъ подъ кровомъ т мастеры, ихже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда в Киевъ. И тако, гршъни, мы сподобихомся мощи святыхъ всхъ лобзати, а сами дивихомся, и рекохомъ, и от слезъ не могохомъ удержатися: ‘Слава теб, Господи, слава теб, Святый, яко от многихъ лтъ желаемое получихомъ! Что воздадим Господеви, яко сподобилъ еси насъ таких гражданъ небесныхъ видти и мощи ихъ лобзати?!’
И ходихомъ по пещере, и удивляхомся, и пихомъ воду с Маркова креста, что на себ нашивалъ преподобной, — желзной, великой и оной крестъ желобоватъ здлан. л. 30. // Тут же видхъ крестъ Антониевъ: древянъной, великий, с возъглавиемъ, троечастной, на ево грабницы стоит. Тут же стоять столбики древянъныя, а к нимъ придланы цепи желзныя, тутъ на ночъ в те цепи бсноватыхъ кують.
Из Антониевы пещеры поидохомъ въ Федосиеву пещеру. И тамо такожде мы, гршнии, сподобихомъся мощи святыхъ лобзати, и покълонихомся, и возърадовахомся радостию неизреченою, и возвратихомся в монастыръ. И ту сподобихомся мы, гршнии, чюдотворный образ Пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиянии-княжны, рука л. 30 об. // у ней десная вся перснями унизана — чюдо, что у живой рука та!
Въ Печерскомъ монастыр церковь зло пречюдна, строение короля Жигимонта на том же мсте, на старом основании, а въ церкви стнъное писмо: вс князъя руские написанъны. Да тут же видхом: въ той же церкви у праваго столпа изъвоянъ изъ камни князъ Константинъ Острожский, лжитъ на боку в латахъ, изображенъ какъ бутъто живой. Нын къругъ монастыря ограду длаютъ камнную великую, длают же и полату друкарною, гд книги печатаютъ. Около монастыря зело л. 31. // слобода велика и садовъ многое множество, торгъ у нихъ около монастыря свой. И потомъ стали молитца Пресвятй Богородицы и преподобнымъ отцемъ Антонию и Феодосию, и протчимъ преподобнымъ отцемъ поклонихомся. И тако изыдохомъ изъ монастыря, и поидохомъ въспять во градъ Киевъ. И наша братия убираютца къ походу своему: денъги объменяли, телги купили. А наши товарищи грки превзлися чрезъ Днепръ въ Киевъ, погода ихъ не пускала перевстися, такъ они на томъ боку жили двои сутки.
И товарищи наши такожде изъготовилися, совсемъ л. 31 об. // убравшисъ. И помолившися Господу Богу, и Пречистй Богородицы, и святому и славъному пророку и предтечи Иоанну, и призвавъ на помощъ святаго анъгела-хранителя.
Февроля въ 3 день поидохомъ изъ Киева в Лядъцкою землю и Воложъцкою, поидохомъ на первом часу дни. И едва на киевския горы с великимъ трудомъ възъехоли, нужда была велика: грезна велми земля и иловата, все двойкою возъежали. И поидохомъ в путь свой, и бысть радосно и плачевно: радостно, яко к толикому мсту поидохомъ, печално же, яко пусти- л. 32. //хомся в чюжую землю, паче ж въ босурманъскою. А сами ркохомъ: ‘Буди воля Господня и Пресвятыя Богородицы!’ И призвахъ всхъ святыхъ на помощъ, и глаголахъ: ‘Владыко-человеколюбче, помози ми за молитвъ отца нашего, инока-схимника* Спиридона!’ И тако поидохомъ в путь свой.
Того же дъни минухомъ городокъ, именмъ Белогородъко, на правой руки въ сторон, съ полъверсты от дороги. Тутъ стоить на дороги коло на дерев высоко, тутъ купецкия люди плотятъ мыто. А та Блогоротка Софийскаго монастыря, такъ на монастырь мыто збирают. И того л. 32 об. // дни мы начевахомъ на бару, в лесе съклали огнь великий. И утро рано поидохомъ, и той весъ денъ не видехомъ ни селъ, ничего, шли все дубравами. И начевахом у плотины, прежде сего мелница была. И та нощъ зло холодна была, перзябли въдрбъзгъ.
И утре рано приидохомъ подъ Хвастовъ, городокъ Палевъ, и стахомъ у вола земленаго. А в том городку самъ полковникъ Палй живтъ. Прежде сго етотъ городокъ былъ ляцкой, и Палй насилиемъ ево у нихъ отнялъ да и живутъ въ немъ. Городина хорошая, красовито стоить на гор, но и по виду некрпокъ, а лю- л. 33. //ди въ немъ что зври. По земляномъ валу ворота частыя, а во всякихъ воротъ копаны ямы да соломы наслано. Въ ямахъ такъ полевшина лжатъ человекъ по 20 и по 30: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зло. A в воротхъ из слъ проехатъ нлъзя ни с чемъ, все рвутъ, что сабаки: дрова, солому, сна, — с чемъ ни поезъжай. Харчъ в Фастов всякая зло дешева, кажетца, дешевле киевъскаго, а от Фастова пошъло дороже въдвое или вътрое. И тутъ купецкия люди платили мыто. Стояли мы въ Фастов съ полъдня.
И поидохом, и начевахомъ л. 33 об. // в сел Палеев Мироновк. И во 2 денъ, въ месные заговеньи, приидохомъ в городокъ Паволочъ. Тот городокъ у Паля уже порубжной от ляховъ. А когда мы приехоли и стали на плошеди, — а того дни у нихъ случилосъ много свадебъ, — такъ насъ объступили, как есть окола медвдя, все козаки, полевшина, и свадбы покинули. A вс голудъба безъпортошная, а на иномъ и клока рубахи нтъ. Страшны зло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, — изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятца, а мы и вътрое, что такихъ уродовъ отроду не видовали.
Въ томъ горо- л. 34. //дку мы начевали и всю ночъ стереглися. Тутъ купецкихъ людей мытомъ силно ободрали.
Февроля въ 6 денъ, въ понедлникъ Сырныя недели, от полудни ядъши хлба, и забравши всякаго харча себ и конемъ овса и сена, и поидохомъ въ степъ глубокою. И бысть намъ сие путное шествие печално: бяще бо видти ни града, ни сла, аще бо быша прежде сего гради красни и нарочиты селы видниемъ, но нын точию мсто пусто и ненаслено, не б видти человека, точию пустыня велия и зврей множество — разорено все от крымцовъ.
А земля велми л. 34 об. // угодна и хлбородна, и овощу всякого много, сады что дикой лсъ: яблоки, арехи воловъсъкия, сливы, дули, — да все пустыня, не дают сабаки-татары населитца! Толко населятца села, а они, сабаки, пришедъ и разорятъ, а людей всхъ в полонъ поберутъ. Не погршу ету землю назватъ златою, понеже всего много на ней родитца. И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видхомъ от человекъ.
Февроля въ 11 денъ приидохомъ во градъ лацкой Немерово и стахомъ на постоя- л. 35. //ломъ двор у волошенина.
Градъ Немеровъ жилъемъ н добре великъ да и весъ разорен от татаръ, кругъ его валъ земленой, а в немъ жидовъ зело много, почитай вс они. И родъ жидовской зло пригож и велми красовитъ, какъ есть написаныя, и другихъ жидов такихъ не наеживали во всей Турецкой земли и въ Воложъской. Хлбъ дорогъ, и всяка харчъ, и вино, холсты зло дороги, яблоки недороги. Приходили к намъ мытники лацкия и у грекъ товары досьматривали. Толко у мен инъ- л. 35 об. //дучникъ увидлъ боченку винъную, такъ в честь перепросилъ, я ему и поступился, такъ они мн и печать дали пропускную. И тутъ в Немерове инъдучники грекъ, купецкихъ людей, зло затаскали. От Киева до Немрова приходъ простъ и равная мста. И стояли мы в Немрове два дъни, себ и конемъ искупихомся харчъю доволно на четыре дни и поидохомъ въ пустыню глубокою.
Февроля въ 14 денъ поидохомъ мы изъ Немерова въ Воложскую землю къ горо- л. 36. //ду Сороки. И того же дни приидохомъ на Богъ-реку. Рка Богъ шириною с Москву-реку, да порожиста велми, каменья великия лежатъ во всю реку, шумитъ громко, далече слышно, вся вода пною идетъ пербита, окола ея горы високия каменныя. И ту рку того же дни перевзлися: поромишка плохой, a рка быстрая, толко по одной первозили тилги. И, перевзъши реку, стали подниматца на гору, а гора зло высока. A Богъ-рка от Немерова 15 верст.
И поидохомъ въ степъ глубокою, л. 36 об. // все горы да юдоли: възъехавъ на гору да опятъ подъ гору, да все шли меже горъ яслены*. И шли тою мы пустынею, не видали ни человека, ни звря, не пьтицы, толко тропы тотарския конныя. A мста все разорны от татаръ. А уже нын починаютъ заводитъ села, какъ миръ сталъ, и то въ старон, далече от дороги. А когъда мы шли, и перед нами, и за нами все степъ вся голая. Идохомъ тою степъю 4 дни. И не дошедши Сороки-города за 15 верстъ, стоит крестъ каменъной подл л. 37. // дароги, а на немъ подъписъ: как степъ горла, такъ купецкихъ людей, гркъ, 18 человекъ и с товаромъ, и с конми згорли, толко 3 человека ушли. Мы же тутъ стояхомъ и дивихомся, какъ кости кучами лежатъ лошединыя, а человеческия собрали да в Сороки погребли. Дивное чюдо, какъ згорли: a вс не спали и видели, какъ огнь шелъ и трава горла по одной стороне, а они смотрятъ, какъ дунет втръ вдругъ да и перскочил чрезъ дорогу, а они и не успели уйтитъ да такъ и згорели. л. 37 об. //
Февроля въ 17 денъ приидохом в городъ Сороку, и стахомъ на семъ боку на ляцкой старон, и тутъ начевахомъ. И утр к намъ с тово боку перехолъ индучникъ, по-турецки ермунчей. И сталъ зъ грками уговареватца пошлиною, чтобы шли на Ясы. И тутъ греки съ нимъ договорилися пошлиною. Того же дни стали Днестръ-реку перевозитца на ту сторону, на турецъкою и воложскую. И первозитъ договорилисъ по 5 алтынъ с воза, жиды зарондованъ перевозъ. Днестръ-река шириною с Москву-реку, подъ Сорокою бежитъ быстро и камениста. И, переховши, ста- л. 38. //ли на площеди.
Городъ Сорока стоитъ на реке Нестр, на правой сторон, на берегу под горою, а над нимъ гора высокая. Городокъ каменъной, высокъ. Мы же ходихомъ внутръ его и мряхомъ: онъ круглъ, стна от стны 25 ступенй ножных и поперкъ тоже. Харчь зло дорога, да и нтъ ничего, орженова хлба отнюдъ не сышешъ, все ярой хлбъ, и ячменъ зло дорогъ: четверикъ московской по 5 алтынъ. Да имъ и самимъ нчего есть. Живутъ, а вонъ вс гледятъ, хаты стаять, и т не огорожены. От туракъ и л. 38 об. // от господаря воложскаго зло данью отягчены. Городъ Сорока — на одной сторон ляхи живут, а по другую волохи.
Февроля въ 20 денъ поидохомъ изъ Сороки-города къ Ясом, а стояли мы в немъ два дни. Гора зло высока подъ Сорокою, едва мы с великою нуждою на гору взъехоли: пришолъ дождь, такъ ослизло, и невозъможно конемъ итъти, а все каменъ. Велми той день намъ былъ нуженъ: дождъ въвезъ денъ шолъ, студено было, все перемокли да перезябли. Степъ, а дров възять нгде, толко на стану л. 39. // нашли дровъ малое число, — стоял нашъ посолъ московъской, князъ Дмитрей Михайловичъ, — такъ мы ихъ собрали, да на возъ поклали, да до стану везли. А естъли бы не т дрова, то бы совершено померли все: мокры, а ночъю сталъ морозъ да снгъ з дождемъ пришолъ, инъ не даст огню раскласть. A грки вс сухи: подлали епонечныя шалаши да и легли, а мы всю ночь, что рыба на уде, пробились. Да спаси Богъ, какова в те поры нужда была! Полно, забыто!
И поутру востахомъ и поидохомъ въ степъ. И бысть наше шествие л. 39 об. // зло печално и скорбно: перправы лихия, горы высокия, посидть негд, чтобы отдохнуть, все пши брели, а кони устали. А пустошей, ни слъ нетъ, ни лсу, все степъ голоя, — и ехоли 5 дней, не наехоли ни прутинъки, чемъ лошедъ погнатъ, — горы высокия да юдоли.
Февроля въ 24 день приидохомъ на Прудъ-реку, — Прудъ-река поменши Москвы-реки, — и тутъ мы перевзлись. Приехоли къ другой рек, и тутъ перевозъ, — та рка помнши Прута-реки, — и тутъ въскор перевзлисъ на другую сто- л. 40. //рону. И стахомъ на гору възъежать: глина лихая, a мсто тсно, — и едва с великимъ трудомъ възъехоли. И не доехали Ясъ за 5 верстъ, начевали. И поутру рано въстали, поидохомъ къ Ясом въ самою Неделю православия, и приидохомъ въ Ясы благовст к обдни.
Ясы-градъ — сталица воложъская, тутъ самъ господарь живеть. И, пришедши, стали мы у томожни, и мытниковъ нтъ, а пошли к обедни, и мы ихъ дождалисъ. А когда пришли мытники, и стали у грекъ товаръ досматриватъ, и, досматревши у грек, л. 40 об. // пришли и к намъ, стали и наши возы разбивать. Такъ я възявши листъ царски да положил перд ними, такъ они стали смотретъ и велли мн честъ, а толмачъ имъ речи переводилъ. Такъ они тово часу велли возы наши завязатъ и отвели насъ въ монастырь к Никол, порекломъ Голя. И тутъ мы стахомъ, игуменъ далъ намъ клию, потомъ игуменъ прислалъ намъ три хлба. А когда мы възъехоли на монасътырь, а игуменъ сидить предъ клиею своею да тютунъ тянеть. И я какъ увиделъ, что л. 41. // онъ тютюнъ тянетъ, и зло ужасно бысть: что, молъ, ето въже свту преставления, для тово что етому чину необычно и странъно тобакъ пить. Ажно поогледлся — анъ и патриархи, и митрополиты пьютъ, в нихъ то и забава, что табакъ пить.
Градъ Ясы стоитъ на гор къросовито, и около ево горы високия. Зло предивной градъ, да разорнъ от турка и от ляховъ. А господарь воложской и до конца разорилъ данью и отяготилъ: с убогова человека, кой землю копаеть нанимаетца, пятъдесятъ тарелй въ годъ дасть господарю, л. 41 об. // крам турецкой подати, а нарочитому человеку — 1000 тарелей, среднему — 5 сотъ. Да какъ имъ и не естъ? А они у турка накупаютца дачею великою, такъ уже безъ милости дерутъ! Воложская земля вся пуста, разъбрелися вс: иныя — въ Полшу, иныя — къ намъ, въ Киевъ, а иныя — къ Палю. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не сыщешь скоро обтованной, земля всячину родитъ. Они и сами сказавают: ‘У насъ-д естъ златая руда, и сребреная, да мы-де таимъ от турка. А когда бы сведалъ туракъ, такъ бы и поготову разори- л. 42. //лися от такой руды’.
Въ Ясехъ монастырей зло много, предивъныя монастыри, старинное строение, да вс бзъ призору. У прежнихъ господарей злное радние было къ церквамъ, писмо все стнъное старинъное. А старцы воложския вс вонъ изъгнаны изъ монастырей, а господарь т монастыри попродалъ греческим старцамъ. А они уже, что черти, ворочеють, а онъ с них дани великия беретъ. А старцы велми разътлно живутъ и въ церквахъ стоять безъ клобуковъ, а волохи въ церкви в шапкахъ молятъца, а игуменъ самъ поеть л. 42 об. // на крылосе. А инъде я пришолъ въ неделю к заутрени въ миръскую церковь, служить попъ воложской. На утрени пропвъ ‘Богъ Господь’ да стали антифоны пть, да попъ прочелъ Евангелие. Потом стали ирмосъ пть гласу воскресному, а потомъ катовасиемъ ‘Отверзу уста моя’ покроеть, да на девятой псни пропли ‘Величить душа моя Господа’ да ‘Достойно есть’. А я смотрю: гд у нихъ каноны те длисъ, во окно, знать, улетли? Лхъко, су, хорошо етакъ служба-ту говорить, да, знать, лехко-то и спасение будеть! Что же потом будет? л. 43. // Пропли ‘Святъ Господь Богъ нашъ’, ‘Хвалите Господа с небесъ’, не говорили стихеры хвалитныя, пропли и словословие великое, да и первой часъ. А на первомъ часу и псалъмовъ не говорили, толко ‘Слава, и нын’, ‘Что тя наречемъ’ да ‘Святы Боже’, потомъ ‘Христе свте’ и отпускъ. Что говоритъ? Уже и гркъ перщепили службою церковною! А какъ литоргию пли, я уже того не вдаю, для того мракъ несщелъ ис того ихъ кудосенья-то. Исполать хорошо поють!
Въ Ясехъ прежде сего строение было узоричитое, много полатъ каменныхъ пустыхъ, л. 43 об. // а улицы были вс камнемъ мощены, a нын все развалились, толко знакъ есть, какъ были каменье. А дворы въ Ясхъ не огорожены, разв у богатова, и то плетнемъ. Господарской дворъ зло хорошъ, много полатъ каменыхъ. Вино въ Ясехъ дешева, хлбъ, масло коровъе дешева жъ, конопляное дорого — съ Руси идетъ. Яблоки, орехи, чрносливъ необычно дешево, и кормъ лошединой дешевъ. Люди доброхотны, хоть убоги, а от дешеваго вина вс пропъютца и въконцъ от того разорились, взде вс шинъки. Много и туракъ въ Ясхъ, л. 44. // и жидовъ много, тут же живуть. А жиды у господаря ряды дегтеныя откупають, такъ деготь очень дорогъ: флягу дегтяную налить болшую — гривны четыре дать. Дрова оченъ дороги, a лсу много, да люди ленивы, непроворны, не какъ купецкия люди московския. Въ Ясехъ пошлиною болно грабят, затмъ многия объяжаютъ. Тут насъ грки въ Ясехъ, товарищи наши, покинули, не поехали с нами въ Царьградъ. Пришла имъ вдомасть изъ Царяграда, что лисица и блка дешева, такъ они поехоли въ Молдавскую землю въ Букареши, а мы тутъ и остались. Жили л. 44 об. // мы въ Ясхъ 13 дней, дожидалисъ товарищей, да не дождались. Печалъно намъ было: пути не знаемъ, зло было смутно и мятежъно, мысль мялась, всяко размышляли: итить или назатъ воротится? Нанели было языка до Иерусалима — волошенина, многия языки знаеть, — по 30 алтынъ на месяцъ, пить и есть наша, да стали у него рчи непостояны: нын такъ говорить, а утре, пришедъши, другия, все переговариваеть, во адномъ слов не стоить. Помнилось ему, что дешево нанелся, чи шъ, Богъ ево знаеть. Мы же видвше его непостоянъство л. 45. // да вовсе отказали. Печално было силно, да уже стало въ томъ, хошъ бес толмача, а ехоть. Господи, помилуй! Столко перехоли да столко нужды принели, да назатъ ехоть? Стыддъно будеть! Что длать? Живем много, товарищей нтъ, а проводить никто не наимаетца. И сыскался миленкой убогой человекъ, нанелся у насъ до Голацы, дали мы ему 23 алтына дв денъги.
Марта въ 7 день възяхомъ у господаря воложскаго листь и поидохомъ изъ Ясъ къ Голацамъ. Первый день идохомъ лсомъ, а в т поры припалъ снежекъ маладой. Покудова до лсу доехоли, л. 45 об. // а онъ и стаялъ — такъ горше стало: все ослизло, а горы высокия, неудобъпроходимыя. И едва дъвойкою выбилисъ, а въсего лесу верстъ съ 10. Да во всю дорогу такой нужды н было, день весь бились. И едва къ ночи добились до местечка, и то все разорено, хаты три стоять для почтарей да церковъ каменая, зло хороша, и мы тутъ начевать стали.
И въ полуночи прибгъ волак, а по-руски гонецъ, с тайными длы от туракъ къ господарю. И пришли к намъ турки со свчами. И сталъ нашихъ лошедей брать подь себя, мы же не довахомъ им. л. 46. // А они прося ключа конских желзъ: лошеди были скованы такъ ключа у мен просит, а я ему не доваю. Турченинъ вынел ножъ да замахнулся на Луку, а он, миленъкой, и побжалъ, и толмач скрылся. Възявши коней да и погнали скованыхъ до тово мста, гд стоять, а за ними я одинъ пришолъ, да плачю, и Богомъ ихъ молю, чтобы отдали. А на ока вина такъ и възяли, самому турчанину будто стыдно такъ, а онъ виллъ отдать. Слава Богу-свту, что отдали, а то бда была бъ немалая бъ: мсто пустое, нанять не добудешъ. л. 46 об. //
И въ третий день приидохомъ въ Борлатъ — местчко воложъское, самое убогое. Тутъ мы начевахомъ, искупихомся запасомъ себ и конем и утре рано поидохомъ. И дорога зло гориста. А толмачъ нашъ мало пути знаеть, такъ велъ насъ н темъ путемъ. Иная бъ дорога была глаже, а он все велъ насъ горами да дубравами — и самъ, милой, не знаетъ. Много на него я и ропталъ, а инъде хотелъ и побить, да Богъ помиловалъ от таковаго грха — простой бдной мужикъ. Как нанимался, такъ сказывалъ: ‘Я до конъца знаю’. А какъ поехалъ, л. 47. // такъ ничево не знаетъ, да бгаетъ, и въспрашиваетъ, ошибался миленкай много. После уже повинился: ‘Я-де тою дорогою однова отроду проехалъ, и то де лтъ зъ 12’. А какъ миленъкой полно насъ датощилъ? Да, слава Богу, таки доволоклись до Голацы. Спаси ево Богъ!
И тутъ мы, идучи, видели горы Венъгерския славныя: зло высоки, подобны облакамъ. И мы тмъ горамъ подивихомся, что намъ необычно такихъ горъ видть, а на нихъ снгъ лежитъ. А откудова мы т горы видхомъ, и вопросилъ языка: ‘Долече ль т горы?’ И онъ намъ л. 47 об. // сказалъ: ‘Добрымъ-де конемъ бежать 3 дни донихъ’. И намъ зло дивно стало: а какъ видится от Москвы до Воробъевыхъ горъ, кажется и древа т на нихъ можно счести. Зло удивителъныя горы! Аминь.
Марта во 12 день, уже часъ нощи, приидохомъ въ Голацы и выпросихомся у волошенина начватъ, и онъ пустилъ насъ.
И утре рано пошелъ я до попа рускова, а то никто и языка рускова не знаеть. Такъ попъ пожаловалъ и веллъ намъ к се6е1 перехатъ. Такъ мы со всмъ и переехали1 да и стали у попа, л. 48. // а рухледъ склали в ызъбу: нужно у миленкихъ, и хороминки особъной нетъ. Потомъ намъ стали сказыватъ, что есть-де корабли въ Царьградъ. И мы зло обрадовалися и стали конй продовать. А сказали, что севодъни карабли поидуть, такъ за безъцнакъ лашедй отдали и телги: не до тово стала, толко бы с рук спихать, такъ земле ноеть, путь надоелъ, помянуть ево не хочется. И когда опросталисъ от лошедей, и пошли корабли нанимать. И нашли корабль грческой, христианской, и уговорились: съ человека по левку до Царяграда. И раизъ приказал л. 48 об. // намъ до свта на корабль со всем приезъжать.
Градъ Голацы — неболшая городина, да славенъ корабелною присътанью, а то разоренъ въвесь от турка и от татаръ. Монасътырй много и хароши, а толка по старцу живутъ, подъданыя цареградъскихъ монастырей. И въ церквахъ пусто, а церкви узоречныя, каменъныя, и кресты на церквахъ есть, и колокола малыя, по два колокола. Град Голацы стоить на Дунай-рке, на брегу на лвомъ боку. Въ Голацахъ вино дешева и хлебъ, л. 49. // а кормъ лошадиной дорогъ: сена адной лошади на сутки на два алтына мало. Дунай-река широка, и быстра, и глубока у берга, и крутоберегова, с бергами вровень идеть вода. В Голацахъ рыба дешева: свежей созанъ — дать великой алтынъ, и осетры недороги. И Дунай-рка рыбна, что Волга, много рыбы.
Марта въ 14 денъ часа за два до свта въклавши рухледь въ телги и съехали на брегъ х корабълю. А корабленики уже готовятъся: мотросы парусы готовятъ къ подъему. И тутъ насъ турки, караулъ, не дали рухледъ скласть на л. 49 об. // корабль, повели мене прежде к мытнику грческому. Я пришелъ, а инъдучникъ еще спить, такъ я дожидался, какъ онъ въстанеть. И сталъ мен спрашиватъ: ‘Что за человекъ? Откудова?’ И я сказалъ, что с Москъвы, да и подалъ ему господаръской листъ воложъской. И онъ, прочетши листь, сказалъ: ‘Иди с Богомъ! Я-д с твоего товару пошлинъ не возъму. А турчен-де возъметъ ли или нтъ, тово-де я не знаю, инъде я къ нму отпишу, чтобы де онъ съ тебя не бралъ’. Такъ я ему покълонился, а онъ написалъ л. 50. // къ нему писмо.
И когда пришли мы къ турку, къ ярмунъчею, и онъ прочетши писмо грческое да и плюнулъ, а товаръ весь от коробля веллъ предъ себя принести. И, персмотревши товаръ, влелъ къ себ въ хоромину таскать, а самъ мн чрезъ толмача сказалъ: ‘Дай-де мн, юмрулеу, 20 тарелй’. И я вынелъ листъ московъской да и подалъ ему. Такъ турчинъ сталъ листъ честь и, прочетши листъ, сказалъ: ‘Гайда! Пошолъ-де! Возъми свой товаръ, нетъ де до тебя дела!’ И възявъши товаръ да пошли хъ кораблю. И стали кластися на корабль, тогда л. 50 об. // убралися мы совсемъ, и харчъ тут всякую купили.
Да тут же къ намъ присталъ черной попъ из Ляцъкой земли самъ-другъ, сталъ битъ челомъ, что: ‘Пожалуй, возъми съ собою во Иерусалимъ!’ И мы ево приняли, а онъ въ т поры пошелъ с коробля за сухарями. И раизъ, корабелникъ, не дождавъ ево, поднявши парусъ да и отпустился. А тотъ попъ Афонасей увидлъ зъ горы, что кораблъ пошолъ, бросился въ лотку къ рыбаку, далъ 5 алтынъ, чтобъ на корабль поставилъ. А лотъка дирява, налилась воды — чють н потанули. л. 51. //
Марта въ 15 день во втором часу дни корабелникъ-раизъ веллъ поднимать парусъ, и, поднявши, распустили парусы, и от брега отпехнувши кораблъ, и пошли Дунаемъ, и бысть втръ поносенъ зло. И того же дни, яко от полудни, пристахомъ къ городу, а имя ему Ренъ, воложской же, тутъ и туракъ много. Тутъ раизъ корабль пшеницею догрузилъ.
Градъ Ренъ полутчи Голацъ, вино в немъ дешево, по денги око, и хлбъ дешевъ, толко такихъ монастырей нтъ, что въ Голацавъ, стоить на Дунае на лвой сторон. л. 51 об. // И тутъ мы начевахомъ. И рано въставши да и пошли по Дунаю.
Марта въ 16 денъ, поднявши парусъ, пошли вънизъ по Дунаю. Дунай-рка многоводна и рыбъна, а къ морю разшиблась на мъногия горла, пошла подъ турецкия горотки. Верху она широка, а внизу уже, для тово что разъбилося на многия горъла, да глубока. И корабль подле берега бжитъ и от брегъ тртца. Песковъ на ней нтъ, все око ея трасъникъ, и быстра зло, зъ бергами въровень вода. И тово дъни минухомъ городъ турцъ- л. 52. //кой на правой руки Дуная.
Городъ Сакча: на нмъ мечты каменъныя, поболши Рени-города, а городъ каменой. А мы къ нему не пристовали.
И того дни минухомъ другой городокъ турецкой Тулча. К тому горотку вс корабли пристають: какъ изъ Царяграда идут, такъ осматревають, не провозят ли греки неволниковъ. Въ томъ город беруть горачь: съ человека по 5 тарелй, а когда неволники идутъ на Русь с волъными листами, такъ с нихъ беруть турки въ томъ горотку по червонъному съ человека, окром горачю. л. 52 об. //
Градъ Тулча поменши Сакчи, у Дунай близъ воды стаить. И нашъ раизъ не пристовалъ къ нему: были люди лишния, а втръ былъ доброй. А онъ надел на себ чалъму такъ, будъто турецкой корабль, да такъ и прошолъ. А намъ виллъ покрытъца, и мы ему сказали: ‘Зачто намъ крытца? У насъ государевъ листъ есть, и мы горачю не дадимъ!’ И тако минухомъ его, и, прошедъ городъ, пристахомъ ко брегу, и начевахомъ. И въ той нощи бысть погода велика. И тутъ стояхомъ весъ день и нощь: не пустилъ насъ л. 53. // втръ.
И утре рано поидохомъ въниз по Дунаю. А на лвомъ боку Дуная въ другихъ горлахъ многихъ горотковъ есть турецкихъ, Килия-городокъ с товарищи. Тутъ и Блогороцкая орда подлегла близъ Дуная, тотары белогороцкия.
И во вторый день приидохомъ на устье Дуная къ Черному морю, и тутъ стояхомъ полътора дни. И Дунай-река зло луковата, не прямо течть, пущи малой реки. И тутъ мы стояхомъ у моря, и иныя корабли турцкия идутъ въверхъ по Дунаю. Мы же ходихомъ подле моря и удивляхомся моръскому шуму, как моря пнитца и волнами разби- л. 53 об. //ваетца, а намъ диво: моря не видали. Тутъ кладъбища на брегу турецкая: которой турчинъ умреть на мори, такъ пришедъ к Дунаю да тутъ и схоронять. И раизъ наш възявши матросовъ, да зинбирь насыпавъ песку, да взялъ бревъно еловае, да сдши въ сандалъ и поехали к устью Дунаю на приморья искать ходу, кабы корабълю попасть въ ворота. И вымревъ ворота, и пустилъ мхъ съ пскомъ на воротхъ, а къ нему привзалъ бревно. Такъ бревно и стало плавать на воротхъ, так знакъ и сталъ ходу корабелъному. Тут же мы видхомъ на Дунаи л. 54. // при мори всякихъ птицъ зло много, плавають всякой породы безъчисленое множество, а на мори не плавають, и не увидишъ никакой птицы: имъ морьская вода непотребна, для тово что она солона и горка. А море Чермное.
Марта 20 дня утре рано бысть втръ зло поносенъ, и пустихомся на мор Чермное. И егда въплыхомъ въ море, тогда морский возъдухъ зло мн тяжекъ стал, и въ томъ часу я занемощевалъ и сталъ кармъ вонъ кидать, сирчъ блевать. Велия нужда, къто на мори не бывалъ, полтора дъни да ночъ вс блевалъ.
Уже л. 54 об. // нчему итить изъ чрева, толка слюна зелная тянетца и не дасть ничего не спить, ни сьесть — все назатъ кидаеть. А кораблники намъ смеютца да пердражневають, а сами говорятъ: ‘То-де вамъ добро’. А Лука у насъ ни кърехнулъ. Что жъ здлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажетца, по виду и всех хуже былъ, да ему Богъ далъ ничъто не пострадатъ. Да онъ и послужил намъ: бывало испить принесть или кусокъ съесть.
А на мори зло бысть втръ великъ, с верху коробля насъ всхъ збило, черезъ корабль воду бросало морскую. Охъ, ужесть! Владыко-человеколюбецъ! Не знать нашего корабля въ волнахъ, кажетца, выше л. 55. // насъ вода-та, въверхъ саженъ пять. И вид такую неминучею раизъ, что меня на корабл моръская вода всего подмочила, такъ онъ, миленкой, възялъ къ себ в каморку свою, гд он самъ спить, и положилъ меня на своей постели, и коцомъ прикрылъ, да и тазъ поставилъ мн, во что блевать. Спаси ево Богъ, доброй человкъ былъ! Кабы да еще столъко шъ плыть, то бы совершено бы умереть было! Уж нелз той горести пуще! Да по нашимъ счаскомъ, далъ Богъ, въскор перебежали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная въ полтора дъни перебжалъ корабль. И раизъ нам сказалъ: ‘Я-де уже 30 лт хожу, а то- л. 55 об. //кова благополучия не бывало, чтобы евъте часы такъ перебжать. Бывало-де и скоро, 5 дней или недлю, а иногда-де и месяцъ — какъ Богъ дасть, по вашему-де счастию такъ Богъ далъ скорой путь’. Мы же, гршнии, хвалу Богу воздахомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб, святый!’
И егда вошли межи горъ и моря къ Царюграду, тогда раизъ меня, пришелъ, волочеть вонъ: ‘Поиди-де вонъ, Станъбулъ блиско, сирчъ Царъградъ!’ Такъ я кое-какъ выполасъ на верхъ корабля. А когда мы вошли въ проливу межу горъ, тутъ на воротахъ морскихъ на горахъ высоко стоять столпы. А ночью въ нихъ фо- л. 56. //нари со свчами горять — знакъ показують кораблемъ ночью, какъ попасть въ гирло. Естьли бы не ети фонари, то ночью не поподешъ въ вустье. И мало пошедъ, стоять два города по об стораны турецкия, и пушекъ зло много. Ете горотки для воиньскова опасу зъдланы зло крпко, мудро то мсто пройти. А тутъ уже до Царяграда по об стороны селы турецкие и греческия. А от горла до Царяграда Ускимъ моремъ 58 верстъ.
Марта въ 22 дня, на пятой недли Великаго поста, въ четвертокъ Анъдреева конона, якобы о полудни, приидохомъ въ Царьградъ и стахомъ л. 56 об. // на Галаций стран. Тогда турченя изъ юмруку к намъ на корабль приехали и стали товары пересматривать. Тогда и нашъ товаръ възяли въ юмруку, сирчъ въ томожню. Мы же опосаемся, что дло незънаемо. И раизъ нашъ сказалъ: ‘Не бойся-де, ничего твоего не пропадет, все-де цло будетъ’. Мы же стояхом на корабли и дивихомся таковому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ в руки босурманомъ?! А сами удивляемся: ‘Что ето будеть? Куда заехали?’ Сидимъ что плники, а турки пришедши да въ глаза гледять, а сами гаварять: ‘Бакъ, попась московъ, л. 57. // зачм бы ты сюда приехалъ?’ А мы имъ гледимъ въ глаза самимъ, а языка не знаемъ. Потомъ к нашему кораблю стали подъежать руския неволники, каторыя изъвозничаютъ1 на мори, кои сами стали с нами помолку перговаревать — такъ намъ стало отраднее. Потом начевахомъ, и утре рано раизъ веллъ корабль2 на другую страну первести, на Цареградцую сторону.
И когда мы пристахомъ ко брегу, тогда мы помолившеся Богу, и Пречистой Богородицы, и великому Иоанъну Предтечи и стахомъ съ Царемъградом осматриватися. Потомъ приехоша к намъ въ корабли турки-гора- л. 57 об. //чники и стали у насъ горачю просить. И я имъ показалъ листъ царской. И они спросили: ‘Качъ адамъ, сирчъ сколко-де васъ есть?’ И я сказалъ: ‘Бешъ адамъ, сирчъ 5 человкъ’. И они сказали: ‘Добре’ — да и поехали далой с корабля. И бысть намъ печално велми и скорбно: пришли въ чюжое царство, языка не знаемъ, а товаръ възяли туръки, какъ ево выручить, Богъ знаеть, — и тако намъ бывъшимъ в разъмышлении.
И абие прислалъ Богъ намъ — къ кораблю приплылъ въ куюку неволникъ, а самъ на насъ глядить да по-руски и въспросилъ: ‘Откуды ты, отче?’ И мы л. 58. // сказалисъ, что с Москвы. ‘Куда-д, отче, Богъ несть?’ И я сказалъ, что по общанию во Иерусалима. И онъ молвилъ: ‘Хвала Богу, хорошо-д. Что ж де вы тутъ сидите? Видъ де вамъ надобна подворье’. И я к нему поближе подшелъ и сталъ ему говорить: ‘Какъ, молъ, тебя зовуть?’ И онъ сказалъ: ‘Корнилиемъ’. Такъ я ему молвил: ‘Корнилъюшка, буть ласковъ, мы люди зд заежия, языка не знаемъ, пристать н х кому и н смемъ. Турки у насъ товаръ възяли, а выручить не знаемъ какъ. Пожалуй, постарайся с нами’. И онъ, миленкой, християнъская душа, такъ сказал: л. 58 об. // ‘Я теб-де, отче, и товаръ выручю, и дворъ добуду, гд стоять’. И я ему молвилъ: ‘У насъ, моль, есть государевъ листъ’. И онъ у раиза спросилъ по-турецки: ‘Гд-де ихъ товаръ, въ каторой юмруке?’ И раизъ ему сказалъ, что на Колацкой юмруке възяли турки. Такъ онъ веллъ мн възять листъ царской. Такъ я възявъши листъ, да сдши въ коикъ, да и поехалъ къ юмруку.
И когда мы пришли въ юмрукъ, такъ тутъ сидять турки з жидами. И турчинъ-юмручей спросилъ у толмоча: ‘Корнилия, зачмъ-де попасъ пришелъ?’ И онъ ему сказалъ: ‘Е, салтану басурманъ юмручей, л. 59. // въчера-де у него на корабли възяли товаръ, а онъ-де не купецкой человкъ. Онъ-де едтъ во Иерусалимъ, то-д у него что есть — непродажное у него-де то, пекнешъ, сирчъ подарки-де то-де везть туда’. Тогда турчинъ веллъ разбить товаръ и перписать, да на кости выложил, и сказалъ толмачю нашему: ‘Вели-де попасу дать юмруку 20 тарелй и товаръ възять’. И толмач мн сказалъ, что 20 тарелй просит. И я ему, турченину, листь подалъ, и турчанинъ листъ прочелъ да и сказалъ: ‘Алмазъ, сирчъ не будетъ-де того, что не възять с него юмруку. Знаем-де мы указы!’ И тутъ миленъкой толмачъ нашъ л. 59 об. // долго с ними шумлъ, такъ они и вонъ ево со мною выслали: ‘Дашъ-де юмрукъ, такъ и товаръ возмешь!’
И мы, вышедъши, стоя да думаемъ: ‘Что длать?’ Тогда вид насъ турченъ, какой-та доброй человкъ, да и сказалъ толмачю: ‘Что-де вы тутъ стоите? Е, тутъ-де не будеть ваше дло зъдлано, зд-дя сидятъ сабаки, ани-де возмуть пошлину. Поезъжайте-д на Станъбулъскою сторону къ старйшему юмручею, тот-де милостивъ и разъсудливъ, а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину възять!’ Такъ мы и послушали турчина, хошъ и босуръманъ, да л. 60. // дло и правду сказаваеть.
Такъ мы сдши въ каикъ да и поехоли на Цареграцкою страну. И пришли въ юмрукъ, и сидитъ турчинъ да тютюнъ пьеть, и въспросилъ въ толмоча: ‘Зачм-де попасъ пришелъ?’ И онъ ему сказалъ: ‘Ето-де попас московъской, идеть во Иерусалим, у него-де есть указъ московъскаго царя, чтобы по премирному договору нигд ево не обижали, и зъде-д, въ Станбул, въчера на кораблъ приехоли с Колацкаго юмъруку да и взяли-де у него пешъ-кешъ ерусалимъской, которой-де онъ туда везъ, ‘ — да и подалъ ему листъ. Такъ онъ стал чести л. 60 об. // листъ, а другой турчинъ, товарищъ ево, зъбоку тут же въ листъ смотрит, да другъ на друга възглядаваютъ да сами смются. И прочетши лист да сказалъ: ‘Я-де тово рухледи не видалъ, сколко ево, вотъ де я пошлю пристава въ юмруку, да велю-де роспись привести, да посмотрю: буде-д что малоя дло, так-де поступлюся, а что де много, такъ-де нелзя не възять’.
И присътавъ-турчинъ слъ в коикъ да и поехалъ на другую сторону въ юмруку, a мн турчинъ веллъ ссть тутъ. Такъ и помешкавъ с полъчаса, и приставъ приехалъ, подалъ товару роспись. И юмручей, л. 61. // прочетши роспись, сказалъ толъмачю: ‘Не будетъ-де тово, что не възятъ пошлину: много-де товару’. И толъмачъ долго с нимъ спирался: ‘Онъ-де въсего отступитца, а не дасть ни аспры! Онъ-де поедетъ да Едрина, до самого салтана!’ Спаси ево Богъ! Много с турчиномъ бился, что съ собакою. И турчинъ сказалъ: ‘Нелзя-де, что не възять хошъ половину, 10 тарелй’. И онъ ему сказалъ: ‘А то де какова аспра, такъ де аспры не дасть!’ И турчинъ расмялся да молвилъ: ‘Лихой-де попасъ, ничего не говорить, а ты-де шумишъ!’ А онъ ему сказалъ: ‘А попасъ-де что языка не знаеть и вашихъ л. 61 об. // поступакъ, так де ему что говорить? Я то все знаю, что говорить.’ Я, су, что пешъ делать, сталъ бить челомъ, чтобы отдалъ. Такъ он разъсмялся да сказалъ: ‘Е, попасъ, гайда, гайда, пошолъ, да велю отдать!’ И веллъ писмо написать да тхъ юмрукъчеевъ, чтобы товаръ попасу отдали. И я сталъ говарить толмачю, чтобы онъ пожаловалъ такое писмо на товаръ, чтобы ни въ Царград, ни по пути на городахъ, ни во Египт, ни во Иерусалим — гд ни будеть с нами тотъ товаръ, чтобы с него юмруку не брали. И толмачь сталъ мои рчи ему говорить, такъ л. 62. // онъ расмялся да веллъ подъячему память написать да и запчататъ.
И мы възявши того же пристава с памятью да и поехоли на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, а они, сабаки-турки, въ т поры въ мечетъ молится в самыя полдни пошли, такъ мы ихъ ждали. И когда пришолъ юмручей, такъ приставъ подалъ память, чтобъ товаръ отдалъ. И онъ память прочелъ, а самъ, что земля, сталъ чоренъ и веллъ отдатъ. Да в честь юмручей да жиды выпросили у мен 5 казицъ въ подарки, а не за пошлину. И туть я далъ приставу десять алтынъ за ево л. 62 об. // работу, много и трудовъ было: дъважды ездилъ въ юмрукъ, а въ третй с нами. И тако мы възявши товаръ да и поехали на свой кораблъ. И приставши къ кораблю, и разъплотилисъ съ раизомъ за извозъ, да и поклалисъ въ коик всю рухледъ.
И повезъ насъ Карнильюшка къ потриаршему двору. И вылезши ис каика мы съ нимъ двое, а протчия братия въ койку осталисъ, а мы пошли на потриаршей дворъ. И толмачъ спросилъ у старца: ‘Гд-де патриархъ?’ И старцъ сказалъ, что д патриархъ сидить на выход на крылц. И мы пришли передъ нево л. 63. // да поклонилисъ. И патриархъ спросилъ у толмоча: ‘Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачемъ пришолъ?’ И толмачъ сказалъ: ‘Онъ-де с Мосъквы, а идеть во Иерусалимъ’. Потомъ я ему листь подалъ, такъ листъ в руки възялъ, а честь не уметь, толко на гербъ долго смотрелъ да опять отдалъ мн листъ. Потомъ спросилъ у толъмоча: ‘Чево-де онъ от меня хочеть?’ Ему помнилося, что я пришолъ к нему денегъ просить. И толмач ему сказалъ: ‘Деспота агня, он-де ничего от теб не хочеть, толка де у теб просить кльи пожить, дакудова пойдет во Иерусалим, — л. 63 об. // такъ о томъ милости просить. Онъ-де человкъ странъней, языка не зънаеть, знати нтъ, главу подъклонить не знаетъ гд, а ты-де зд християномъ начало. Кромей д тебя, кому ево помиловать? Ты-де веть отецъ зд всемъ нарицаешися, такъ де ты пожалуй ему келию на малое время’. И патриархъ толмачю отвещалъ: ‘А что-д онъ мн подарокъ привезъ?’ И тогда толмачъ сказалъ ему: ‘Я-де тово не знаю, есть ли у него, нт ли, тово-де не вдаю’. И патриархъ толмачю веллъ у мене въспросить: ‘Буд-де есть подаръки, такъ дам-д ему клью’. л. 64. //
И толмачъ сказалъ мн все патриарховы рчи. Такъ мн сътало горъка и стыдна, а самъ сътоя да думаю: ‘Не с ума ли, молъ, он шъшолъ, на подарки напался? Люди вс прохарчились, а дорога еще безконечная!’ И тако я долго ответу ему не далъ: что ему говорить? О дал от горести лапонулъ естъ что неискусно да быть такъ: ‘Никакъ, молъ, пьянъ вашъ патриархъ? Вдаеть ли онъ и самъ, что говорить? Знать, молъ, у нево ничево нтъ, что уже с меня, странънева и с убогова человека, да подарковъ просить. Гд было ему насъ, странънихъ, призърить, а онъ л. 64 об. // и послднее с насъ хощеть содрать! Провались, молъ, онъ, окаянной, и с кльею! У нашего, молъ, патриарха и придверники такъ искусънее тово просять! А то етакову стару мужу, шатуну, какъ не соромъ просить-та подарковъ! Знать, молъ, у него пропасти-та мало, умреть, молъ, такъ и то пропадеть!’
И толмачь меня унимаеть: ‘Полно-де, отче, тутъ-де греки иныя руский языкъ знають’. И я ему молвилъ: ‘Говори, молъ, ему мои рчи!’ И патриархъ зардился, видить, что толмачъ меня унимаеть, такъ онъ у толмача спрашиваеть: л. 65. // ‘Что-де онъ говорить?’
И толмачь молвилъ: ‘Такъ де, деспота, свои речи говорить, не да тебя’. Патриарх же у толмоча прилжно спрашиваеть: ‘А то де про меня говорить, скажи’. И я ему веллъ: ‘Говори, молъ, ему! Я веть не ево державы и не боюся, на мн онъ не иметь власти вязать, хошъ онъ и патриархъ’.
И толмачъ ему сказалъ мои въс рчи со стыдомъ. Такъ онъ, милой, и пуще зардился да и молвилъ толмачю: ‘Да я-де у него какихъ подарковъ прошу? Не привесъ ли де онъ образовъ московъскихъ? Я-де у нево тово прошу.’ И я ему сказалъ: ‘Нтъ, молъ, л. 65 об. // у меня образовъ, есть, молъ, да толко про себя’. Такъ онъ сказалъ толмачю: ‘Нтъ-де у меня ему клии. Пойди-де въ Синайской монастырь: там-де ваши москоли церковь поставили, там-д ему и клию дадутъ’. Такъ я плюнувши да и с лсницы пошолъ, а онъ толмачю говорить: ‘Опятъ бы де онъ ка мн не приходилъ, не дам-де ему клии!’ Етакой миленъкой патриархъ, милость какую показалъ надъ странным человкомъ!
Такъ, су, что длать? Мы и пошли с потриархова двора, да сдши въ коикъ, да поехоли въ Синайской монастырь. Пришли ко игу- л. 66. //мену, и толмачь сталъ говорить, что пришол-де с Москвы калугеръ а проситъ-де клии да времни посидть. Тотъ, милой, себ възметался: ‘Какъ быть? Да у меня нтъ клии порожней, инъ бы де ево во Иерусалимской монастырь отвели, готово-де тутъ къстати: онъ-д во Иерусалимъ идеть, так де ему тамъ игуменъ и клию дасть’.
И я подумалъ в себ: ‘Да, милнъкая Русь, не токмо накормить или мста не дать, гд опочить с пути! И таковы-та грки милостивы: въ кои-та вки одинъ старецъ забрлъ — инъ ему места нтъ, а кабы десятакъ-другой,л. 66 об. // такъ бы и готово — перепугалися! А какъ сами, блядины дти, что мошеники, по вся годы къ Москв человекъ по 30 волочютца за милостиною, да имъ на Москв-та отводять мста хорошия да и кормъ государевъ. А, приехавъ къ Москв, мошеники плачють пред государемъ, и предъ властьми, и предъ бояры: ‘От турка насилиемъ оттягчены!’ А набравъ на Москв денгъ да приехавъ въ Царьградъ, да у патриарха иной купить митрополитство. Так-то они вс длають, а пълачють: ‘Обижены от турка!’ А кабы обижены, забыли бы старъцы простыя носить рясы луда- л. 67. //нъныя, да комчатыя, да суконныя по три рубли аршинъ. Напрасно милнъкова турка т старцы грческия оглашають, что насилуетъ. А мы сами видли, что имъ насилия ни в чемъ нтъ, ниже въ вре. Все лгуть на турка. Кабы насилны, забыли бы старцы въ луданыхъ да в комчатыхъ рясахъ ходить. У насъ такъ и властй зазирають, луданъную кто наднеть, а то простыя да такъ ходять старцы. А когда къ Москв приедуть, такъ въ каких худыхъ рясахъ таскаютца.
На первое возъвратимся. Что потом будеть, увы да гор!
Незънаемо, л. 67 об. // что длать. Стоить тутъ старецъ, имя ему Киприянъ, тотъ, миленкой, умилился на меня, видить онъ, что я печаленъ. А онъ по-руски знаеть: ‘Ну де, отче, не печался, я-де теб дабуду клию’. Възявши насъ да и пошолъ до Иерусалимскаго монастыря. Пришли на монастырь, вышелъ к намъ игуменъ и спросилъ про мен у толмача: ‘Умет ли де онъ по-грчески?’ И толмачь сказалъ, что не уметъ. Такъ игуменъ молвилъ: ‘Откудава-де онъ и зачемъ ка мн пришолъ?’ И толъмачъ сказалъ оба мн весь порядокъ, откуда и куда идеть. л. 68. // Игуменъ молвилъ: ‘То добро, готова-де у мен клия’. И тотъчасъ влелъ дв кльи очистить, а сам сидлъ да и влелъ дать вина церковнаго. И намъ не до питья: еще и н ели, весь день пробилися то съ турками, то с грками, a грки намъ тошня турокъ стали. Такъ намъ игуменъ поднес вина и велелъ со всею рухлдью приходить: ‘Я-де вамъ и корабль промышлю во Иерусалимъ’. Мы же ему поклонихомся: доброй человекъ — миленкой тотъ игумен!
Мы же шедши на пристань, гд нашъ коикъ стоить с рухлдью, нанявши работниковъ, и пришли л. 68 об. // въ монастырь, да и сли въ клии. Слава Богу, будто поотрадило! Игумен же прислалъ к намъ в клъю трапзу, кушанъя и вина. Спаси ево Богъ, доброй человекъ, не какъ патриархъ! И далъ я тому толмачю за работу два варта. Онъ же, милнкой, накланелся, человекъ небогатой, да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало и нощь преспавши.
Въ суботу 5 недели поста, игумен намъ прислалъ трапезу, и вина, и кандию, масла древянова да сулею — в нощь зажигать. У нихъ таковъ обычей: по всмъ кльямъ во всю нощъ кандилы л. 69. // с масломъ горять. Масло тамъ древянное дешево: фунтъ 4 днги. Потомъ стали к намъ приходить гречския старцы и греки. Свдоли про насъ руския неволники, стали к намъ в монастырь приходить и роспрашивать, что водитца въ Москв. А мы имъ вс сказаваемъ, что на Москв и в рускихъ городхъ водится.
И в неделю 6 прииде к намъ въ монастырь Киприянъ-старецъ, кой насъ тут поставилъ, да и говорить намъ: ‘Пошли-де, погуляемъ по Царюграду, я-де васъ повожу’. Такъ мы ему ради да и пошли. А когда мы пошли к Фенарскимъ воротамъ л. 69 об. // и патриаршему двору, тогда с нами въстртился нашъ московской купецъ Василей Никитинъ. Мы же зло обрадовалися: намъ про нево сказали, что уехолъ. А онъ себ намъ радъ и удивляетца: ‘Зачмъ васъ сюда Богъ занесъ?’ И мы сказали зачем, такъ онъ молвилъ: ‘Хочет ли погулять в Сафевскую церковь?’ И мы стали бит челомъ: ‘Пожалуй, повади насъ по Царюграду и пъродай намъ товаръ’. Такъ онъ сказалъ: ‘ Богъ-де знаеть, я-де веть еду, разв д я васъ сведу съ гркамъ с Ываномъ Даниловым, он-д вашъ товаръ продасть’. л. 70. // Такъ мы опять въ монастырь возъвратихомся, и възявши товаръ, и поидохомъ вь елдеганъ, сирчъ гостиной дворъ. И тутъ свелъ насъ с гркомъ и товаръ ему отдалъ продать.
Потомъ мы пошли с нимъ по Царюграду гулять и приидохомъ къ церкви Софии Премудрости Божий къ двремъ заподнымъ, а заподныхъ дверей 9-ры, врата все мдныя. И въ т поры турки въ церкви молятся, мы же стояхомъ у вратъ и смотрехом ихъ бснования, какъ они, сидя, молятся. Потомъ турчинъ, вышед, сталъ насъ прочъ отбиватъ: ‘Гайда, попасъ, гайда, пошолъ-де прочъ! /л. 70 об. / Зачм-де пришолъ, глядишъ, тутъ-де босурманъ?’ Такъ мы и прочъ пошли. Потомъ вышелъ иной турчинъ да и зоветъ насъ: ‘Гель, московъ, гель, потъде сюда!’ Такъ мы подошли, а Василей и сталъ по-турецки говорить. ‘Чего-де хочете?’ Такъ Василей сказал: ‘Московъ попасъ вар тягатъ, есть у него указъ, пусти-де ево посмотритъ церкви’. И турчинъ спросилъ: ‘Сколко васъ человекъ?’ И мы сказали: ‘6 человекъ’. И онъ молвилъ: ‘Бирь адамъ учъ пари, по алтыну-де сь человека’. Такъ мы и дали по алтыну, а онъ насъ и повелъ въверхъ, а въ нижнею не пущают.
И когда мы възошли на верхнею полату, тогда ум л. 71. // человечь пременится, такое диво видвъше, что уже такова дива в подъсолнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать — невозможно. Но нын вся ограблена, стнне писмо скребено, толка въ ней склянечныя канъдила турки повсили многое множество, для то-во они в мечетъ ея претворили. И ходихомъ мы, и дивихомся таковому строению: уму человечю невъместимо! А кокова церковь узорочиста, ино мы описание и зд внесем Иустиниана-царя, какъ ея строилъ, все роспись покажеть, тутъ читай да всякъ увсть. А чтобъ кто-то перва самъ видя ету церковь да мог бы ея описать — и то нашему брен- л. 71 об. //нному1 разуму невмсно, чтобъ не погрешить описаниемъ, а иное забудетца, такъ погршна и стала. Мы же ходихомъ, и смотрихом, и дивихомся такой кросот, а сами рекохом: ‘Владыко-человеколюбче! Како такую прекрасною матерь нашу отдалъ на поругание басурманом2? A предлы въ ней вс замуравлены, а иныя врата сами замуровалисъ. И турчинъ намъ указавалъ: ‘Ето-де не турча замуровалъ, сами-де, алла, Богъ-де’. А что въ томъ предле есть, и про то греки и турки не зънають, какое тамъ таинъство, про то Богъ всть единъ. Мн турчинъ далъ каменъ изъ помосту мраморной, а самъ мн ве- л. 72. //ллъ спрятать в ндра: а то де туръча увидит, так де недобре.
Доброй человекъ — турчинъ, кой насъ водилъ!
И тако мы изыдохомъ изъ церкви и поидохомъ из монастыря. И, мало отшедши, тутъ видхом диво немалое: висить сапогъ богатырской, в следу аршина, воловая кожа в нево пошла цлая, и панцарь лошеди ево, что на главу кладутъ, лукъ ево желзной, невликъ добр, да упругъ, дв стрлы желзъныя, булдыга-кость от ноги ево, что бревшка хорошое, толста велми.
Потомъ пришли ко звериному двору, толкахомъ у вратъ, и турчинъ отворилъ врата и вспросилъ: л. 72 об. // ‘Чево-де хошете?’ И мы сказали, что хошемъ льва смотрть. И онъ молъвилъ: ‘А что-де дадите?’ И мы молвили: ‘Бирь адамъ, бирь пора’. И онъ насъ пустилъ. А левъ лежить за решеткою, на лапы положа голову. Такъ я турчину сталъ говорить: ‘Подыми, молъ, ево, чтобы всталъ’. И турчинъ говорить: ‘Нть-де, нелзя: таперва-де кормилъ, такъ спить’. И я възявши щепу да бросилъ, а он молчить. Такъ я и узналъ, что онъ мертвой да соломою набитъ, что живой лежить. Такъ я ему молвилъ: ‘Босурманъ, для чево ты обманаваешъ? Вер пара, отдай, молъ, наши денги!’ Такъ онъ стал лоскать: л. 73. // ‘Е, попасъ, пошли-де, я вамъ еще покажу’. Да зажегъ свщу салною и повел насъ въ полату: темно силно, ажно тут волки, лисицы насажены, мясо имъ набросано, дурно силно воняеть — немного не зъблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши, а волчонки малыя лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ нам главу единорогову и главу слоновою, будет с ушат болъшой хобот его, что чрезъ зубы висит, с великия ночвы, в человека вышина. Тут же и коркодилову кожу видхомъ. Такъ намъ поотраднее стало, что такия диковинки показалъ.
Потомъ приидохомъ на площедь великою, подобно нашей Красной л. 73 об. // площеди, да лихо не наше урядъство: вся каменем выслана. Тутъ стоят 3 столпы: два каменых, а третей мдной. Единъ столпъ изъ единаго камени вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ верхъ острой, саженей будет десять вышины, а видъ в немъ красной с ребинами. А таково гладко выделанъ, что какъ ни стань противу ево, что в зеркала всево тебя видно. Под нимъ подложенъ камень, в поесъ человеку вышины, четвероуголной, а на немъ положены бълиты мдныя подъставы, а на бълитахъ тхъ поставленъ столбъ хитро зло. Лише подивитца се- л. 74. //му, какъ такъ такая великая грамада поставлена таково прямо, что ни на перстъ никуда не похилилась, а толка лтъ стоить. А токая тягость, и какъ мсто не погнетца, где поставленъ? А ставил-де ево царь Константинъ, в нем же гвоздь Господень задланъ у земи, а ширины онъ саженя полтора сторона, такъ он сажень 6 кругомъ. А которой под нимъ лежить камень, и на томъ камени кругомъ рзаны фигуры воинъския, пехота, конница, а выше фигуръ — подпись кругомъ латынскимъ языкомъ да грческимъ, а что подъписано, и мы про то не давдались. А писа- л. 74 об. //но про етотъ столпъ: когда будеть Царьградъ потопленъ, тогда толко одинъ сей столпъ будеть стоять, и корабленики, кои приидут и станут к тому столпу корабли привязавать, а сами будут рыдати по Царюграду.
Другой столпъ складенъ из дробнаго камени, тотъ плошае гораздо, видомъ что наша въверху Ивановская колоколня, уже иныя каменья и вывалилисъ. Да тут же стоитъ столпъ мдной, и на немъ были три главы змиевы, да въ 208-мъ году т главы с тово столпа свалились даловъ, и осталось столпа якобы аршина 3 вышины. И турки з- л. 75. //ло ужаснулись того столпа разърушению, а сами-де говорять: ‘Уже-д хощеть Богъ сие царство у насъ отнять да иному цареви предатъ, християнскому’. Сами, милыя, пророчествують неволею.

ОПИСАНИЕ ЦАРЯГРАДА:

како онъ стоить, и кое мсто, и какимъ подобиемъ (и каковы къ нему приходы моремъ и земълею, и каковъ он самъ есть)

Дивный и преславны Царьград стоить между двухъ морь, на развилинахъ у Чернаго моря и по конецъ Благо. А градъ трехъстной: первая у него сътна протянулосъ по Бломул. 75 об. // морю, а другая стна — по залив, а третья стна — от степи. А окола Царяграда 21 верста. А врат у нем 20, а стрелницъ 365, а башень 12. 1 врата от церкви Бакчи — Жидовския, противъ полаты, 2 — Рыбныя, 3 — Мучныя, 4 — Дровяныя, 5 — Мучныя, 6 — Чюбалыя, 7 — Оякъ, 8 — Фенарь, 9 — Лахерна, 10 — Галать, 11 — Ависараитъ — т ворота на одной старон от лимана Чермнаго моря, 12 врата — от Едринаполя, 13 — Адринъския, 14 — Романовския, 15 — Пошешныя, 16 — Сеневрйския, 17 — Салагиския, 18 — от Блого моря, Кумкапецкия, 19 — Когаргалимендинския, 20-я л. 76. // — Архикопе, от церкви Бакчи християнския двои врата на Белое море.
А именъ Царюграду седмъ: 1. Визанътия, 2. Царьградъ, 3. Богомъ царствующий градъ, 4. Константинополъ, 5. Новый Римъ, 6. Седмохолмникъ, 7. турецкое прозвание — Станбулъ.
Великий и преславный градъ стоит над моремъ на седми холмахъ зело красовито. И зло завиденъ град, по правд написанъ — всей вселнъней знница ока! А когда с моря посмотришъ на градъ, дакъ весь будто на длани. От моря Царьград некрепко дланъ, и стны невысоки, а от Едринской степи зло крпко дланъ: въ три стны, л. 76 об. // стна надъ стеною выше, и ровъ круг ево копанъ да каменям выслан. А башни, или стрлницы, оченъ часты: башня от башни 30 сажень или 20 сажень. А вароты уже нашихъ, для тово что у нихъ мало тилжново проезду бываетъ. А въ воротхъ у нихъ пушекъ нтъ, а снарядъ в них всякой на корабляхъ, и опаска воинская вся на мори. А по земли у него нтъ опасения, потому в него ни на гор, ни в городовых воротхъ нтъ пушекъ. А во всхъ городовыхъ воротхъ караулъ крпокъ, вс полковники сидять. А по улицам ходят янъчары: кто задертца или пьяна- л. 77. //го увидять — то всхъ имають да на караулъ сводять. Въ Царграде по вся ночи турчаня ездять сь янъчары и полковники по всмъ улицамъ сь фанарями и смотрят худых людей, то и знакъ буде: стртилъся сь фонаремъ — то доброй человекъ, а безъ фонаря — то худой человекъ, потом поимавъ да и сведуть.
Въ Царград царской дворъ въ Византии стоить внутрь града, а Византия подобенъ нашему Кремлю строение. Полаты царския зло узорично, дворъ царской весь у садахъ, да кипоресовыя древа растутъ зло узорично. А по другую сторону Царягърада за морем Халкидонъ-град. Тамъ л. 77 об. // много царскихъ сараевъ, сирчь дъворцов, тутъ цари тшатся. А по другую сторону Царяграда, за алиманом, градъ Калаты, велик же градъ, кругъ ево будет верст десять. Царьградъ огибъю, какъ ево въвесь объехать, помнши Москвы, да гуще жильемъ. Москъва рдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мстъ многа, а Царьградъ въвесь в кучи. И строение въсе каменное, а крыто все черепицою. А улицы и дворы все каменем мощены, такъ у нихъ ни грясь, ни соръ отнюдъ не бывает: все вода въ море сносить, потому что у них улицы скатистыя, хошъ мало л. 78. // дождъ прыснулъ, то все и снесть.
А строение у нихъ пришло от моря на гору, палата полаты выше. А окны все — на море, а чюжихъ окон не загараживают: чесно у них на море глядение. А строение узоричъно, и улица улицы дивне. А по улицам и по дворамъ въвезд растутъ дрва плодовитыя и виноградъ зло хорошо. Посмотришъ — райское селние! А по улицам по всему граду и у мечтавъ въвезд калодези приведны с шурупами, и ковши мдныя повшены, и корыты камнныя конй поить.
А въ Цареград турецкихъ мечтов, сказывают, 8000. А таковы въ Царграде л. 78 об. // мечеты, что ихъ неможно описать, зло предивныи, уже таких див во вселней не сышешъ! У насъ на Москв невозможно таковаго единаго мечета здлать, для тово что такихъ узорочитых камней не сышешъ. А церквей християнскихъ въ Царград немного, сказывают, 30 добро бы было. Воровства въ Царград и мошеничества отнюдь не слыхать: тамъ за малое воровство повсять. Да и пъяныхъ турки не любять, а сами вина не пъють, толко воду пьють, да кофй — чорною воду гртою, да солоткой шербенъ, и изюмъ мочют да пъють. Въ Царград редовъ л. 79. // очень много, будеть перд московскимъ вътрое, и по улицам всюду ряды. А товаромъ Царьградъ гораздое товарне Москвы, всяких товаровъ впятеро перед московъскимъ. А гостиных дворовъ въ Царград 70. А в мечтахъ турецких вс столпы аспидныя да мраморныя, воды приведны со многими шурупами хитро очюнъ. А когда туракъ идеть въ мечетъ молитца, тогда пришедъ всякой к шурупу, да умываетъ и руки, и ноги, да и пойдеть въ мечтъ. Пятью туръки в сутки молятся, колоколов у нихъ нтъ, но взлещи на столпъ высоко да кричить, что бшеной, л. 79 об. // созываеть на молбиша бсовское. А в мечтахъ турецкихъ нтъ ничево, толка кандила с маслом горят.
Станбулъ, мощно ево назвать, — златый градъ, не погршишъ! Строение тамъ очень дорого, каменъное и древяное. Дрова не болши чем дороже московскаго: пудъ 10 — дать гривна. Въ Царград сады въ Вликой постъ на первой недели цвтутъ, овошъ всякой къ Свтлому воскреснию поспваеть: бобъ, ретка, свекла, и всякой огородней овощъ, и всякия цвты. Турки до цвтовъ оченъ охочи: у нихъ ряды особыя с цвтами, а когда пойдешъ по Царюграду, то л. 80. // всюду по окнамъ въ купкахъ цветы стоять.
Хлбъ въ Царград дешевле московскаго. Квасовъ и меду нтъ, а пива и соладу не знають. Турки пьють воду, а греки вино, и то тихонко от турокъ. A хлбъ въ Царград все пшенишной, а оръженова отнюдъ нтъ. A хлбъ пкуть все ормяне, а мелницы все лошедми мелют. А запасу туръки и грки въ домахъ не держуть, и печей у нихъ нтъ, ни у самого салтана, хлбъ все з базару едять, а к ужену иной приспвают. A хлбъ поутру, въ вечръ пекуть, и в полдни у нихъ денежных хлбов по 3 за копейку. Харчевыхъ у нихъ л. 80 об. // рядовъ нтъ, что наши. Въ Царград нтъ такова обычья, чтобы кто придеть х кому в гости, да чтобъ ему поставить хлбъ да соль, да потчеют, что у насъ. У них нтъ болши того, что поднесетъ черной воды — да и пошолъ з двора.
А рыба въ Царград дешевле московъскаго лтомъ, а зимою дороже, а раки велики зло, по аршину будутъ, а купят рака по 4 алтына и по 5 алтынъ. А рыбъ такихъ нтъ, что наши московския рыбы, у нихъ морская рыба несладка, у нихъ нтъ островъ, ни блугъ, ни щуки, ни стерлди, ни леща, ни семгисаленыя, л. 81. // вяленыхъ осетровъ много, икра паюсная по два алтына фунтъ. Яйца по 8 за копейку. Капуста кислая дешева, и огурцовъ много, и всякой овошъ дешевъ, изумъ по две копейки фунтъ, маслины по две копейки ока, масло древянное по грошу фунтъ, орехи, малыя и болшия, дешевы, чеснокъ и лукъ зло дшевъ, вино — ока по алтыну. А овощъ всякой по улицам носять под окна. Мясо очень дорого, каровъе масло доброе по два гроша фунтъ, сыры недороги да и хороши, кислое молоко дорого. Уксусъ дешевъ да и лутчи нашего, изъ винограду делають. Мыло грецкое по 8 копеек л. 81 об. // око, а по 5 фунтъ. Хлбъ, икра идет с Чернаго моря. А въ Царград и во всей Турцкой1 держав въ полатах печй, ни лавокъ нтъ, ни столовъ. Все, по земли2 ковры разославши, сидят, подогнувши ноги, да такъ и ядят. Мы не привыкли, намъ было тяжъко. А ворять еству на таганахъ, а въ зимнея время держат уголья в горшкахъ да такъ и греютца.
Въ Царград денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары, левок ходить по 46 пары, а червонной турецкой ходит — 105 паръ, a венцейской — 111 и 112, а пары болъши нашихъ копеякъ гораздо, аспры ходят по 4 в пару. Въ Цар- л. 82. //град все въ весъ продають, a н мерою, ни щетомъ. А дворы гостиныя все крыты свинцомъ. Въ Цареград шолкъ родитца, и всякия порчи турки сами ткуть: комки, отласы, и бархаты, тавты — и красять всякими разными краски. А всякие товары въ Царград дороги, хошъ много, для того дороги, что расходу много. И пышно ходят, не видиши у нихъ в овчиных шубахъ или в сермяжных ковтанах*, но вс ходят у нихъ въ цвтномъ, въ чемъ самъ, в такомъ и слуга, толка сказывают, что нын-де турки оскудли-де перед прежнимъ.
Въ Царград на всякъ день, кажетца, л. 82 об.// сто караблей на день приидеть с товаромъ, а другое сто прочь пойдет за товаромъ на Блое море и на Черное. Часто мы гулевали по каторгамъ, гд наши миленкия неволники работают. Ради миленкия, обсядут человекъ 50 вкругъ да расъпрашевают, что встей на Москве и во украенскихъ городахъ и чево для государь с туркам замирился, турок-д зло утороплъ от Москъвы, а сами, миленкия, плачють. Имееть турокъ з Благо моря опасние. Пристали корабелныя зло хороши. Всякия товары: хлбъ, вино, дрова и всякия припасы — въ Царьградъ все кораблями л. 83. // приходять.
У туракъ болшой празникъ бываетъ после Георгиева дни. Месяцъ въвесь постять: какъ увидят месяцъ молодой, такъ у нихъ и постъ настанеть. А каждаго месяца праздникъ у нихъ 3 дни бываеть, когда увидятъ молодой. А на голенахъ и на катаргах все стрельба бываеть, и в трубы играють, и в редахъ не сидять. А постъ у них таковъ: какъ сонце взойдеть, такъ они станут постится, а сонце зайдеть, такъ они станут есть. Во всю ношъ ядять и блудять — такой-то у нихъ постъ! А когда у нихъ диаволской постъ тот живеть, такъ час ночи зажгуть кандила л. 83 об. // во всхъ мечтахъ и на столпахъ. На всякомъ столпу пояса въ три и въ четыре кандилъ навшают с масломъ, такъ они до полуночи горятъ, кажетца, у во всяком мечети кандилъ 50 будеть. Да такъ-то въвесь месяцъ по ночамъ творять. Турецкия жены, завязавъ ротъ, ходять неблажненно, и грческия, и жидовския, толка глаза одни не закрыты.
Въ Царград приволно силно по морю гулять въ коикахъ. А извоз дешевъ, а перевощики — турки да неволники руския. А лотки у них дороги: по 100 талерй, по 50 и по 60 — зло изрядны. А на турецкихъ голенахъ бываеть по 1000, л. 84. // по 900 служивыхъ. Перед нашим приходомъ пошла1 голенъ туракъ къ Махметовой пропости да вся и пропала: громомъ да молниею побило, три дни тма стояла — толко человекъ остался.
А у салтановъ турецкихъ вс жены руския, а туркенъ нтъ. Дворцы царския у турка около моря везд подланы поземныя толко узорочисьты, над водою сады и около дрва кипарисовыя. А по тмъ у него дворцамъ2 все жоны живуть. Суды у туракъ правыя: лутчева турка, сь християнином судима, не помилуетъ. А кой у нихъ судья покривить или что мзды возмет, л. 84 об. // такъ кожу и здеруть, да соломою набъють, да в судейской полат и повсять — такъ новой судья смотрит. А въ Царград турецкой салтанъ не живеть, но все вь Едринпол, а тутъ боится жить от янычаръ. У нихъ янычары своеволны: пашу ли, полковника лъ, хошъ малую увидять противность, такъ и удавять. И часты бунты бывають от янычаръ, и при насъ былъ.
Въ Царград турки и всюду носять платья зелное и красное, a гркомъ и жидомъ не влять. Жиды все носять платье черное да вишневое, a грки также иные красное носять, толко зелного л. 85. // не дадуть носить турки ни жидом, ни гркомъ. Московския люди, когда прилучатся въ Царград, носять невозбранно зелное пълатье. Въ Царград и по всей Турецкой области живуть иностраные люди, то горачъ на всякой годъ беруть по 5 тарелей с человека. Кто не приедть въ ево землю, со всхъ береть, толко с московскихъ людей не бруть: в перемирном договор такъ положено. А с ково возъмуть горачъ, такъ значикъ дадут, печатку. Такъ всякой человкъ съ собою печатку и носить, а горачники-турки въвезд по улицам ходять да досматривають печатокъ. А у ково л. 85 об. // нтъ печатки, такъ горачь и возмут, и с потриарха, и с митрополита, и со старъцовъ со всхъ беруть — нтъ никому спуску.

ОПИСАНИЕ ГРЧЕСКАГО УСТАВА И ПОСТУПАКЪ ВНШНИХЪ И ДУХОВНЫХЪ, И КАКО ОНИ С ТУРКАМИ ВЪ СОЕДИНЕНИИ ПРЕБЫВАЮТ, И КАКИХЪ ОНИ ПОСТУПАКЪ ТУРЕЦКИХ ДЕРЖАТСЯ

Въ праздникъ Благовшениева дъни игуменъ того монастыря, гд я стоялъ, звалъ меня въ келью к себе обдать и нарочно многих звалъ гркъ для меня и для разговоръ со мною: о московскихъ вдомастяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришолъ в клью, тогда л. 86. // игуменъ посадилъ меня подле сбя, и грки все сли, и старцы греческия, кои тутъ прилучилися. И сътали на столъ ставить ествы, что ествы не приспты были разныя — вс несуть въдругъ, на столъ поставили. И игуменъ сталъ ‘Отче нашъ’ говорить сидя, и грки вс сидят. А я всталъ да гляжу: та еще первоначалная ихъ игрушка! Такъ у меня голову стала крутить от ихъ игрушакъ. А игуменъ меня сажаетъ: ‘У насъ-де не встають’. А когда мы стали есть, такъ грки не какъ русъкия: хто что захотлъ, тот тую еству и есть. А я глежу, такъ игумен перед меня подкладываеть хлбъ л. 86 об. // и рыбу, такъ и я сталъ есть.
И помал началъ игуменъ у меня чрезъ толмача спрашивать: ‘Есть ли де на Москв етакая рыба? — да подложит кусъ да другой. — Есть ли де етакая?’ А я сидя да думаю: ‘Куда, молъ, греки-та величавы! Мнять-то, что на Москв-та и рыбы нтъ. А когда бы рыба-та какая завистная, а то что наши пискари, акуни, головли и язи, да коракатицы с товарищи, и раки с раковинами мясами, и всякая движущаяся въ водахъ’. Такъ я, сидя, сталъ про свои московския рыбы хвастать, такъ толмачь ему сталъ сказовать, такъ он нос-отъ повсилъ. А самъ л. 87. // говорить: ‘Лжет-де, я-де вось призову грека, кой-де на Москв былъ, брюхо-то у него заболло’. Похвалился, да не у часъ, да не удолось.
Послалъ тово часу по грка, и гркъ пришолъ да тут же слъ. И сталъ у нево игуменъ спрашивать: ‘Так ли1 де московской калугеръ говорить, что етакия-де рыбы есть на Москв, что де в Станбул такихъ нтъ?’ ‘Ета-де расплевка рыба, у няс2-де убогия ету рыбу мало едять!’ — а я, су, и прихвасталъ кое-что. И гркъ смотрить на меня да смеется: ‘Что-де у васъ за прние стало о рыб-то? Какая-де вамъ евтомъ нужъда спиратся?’ И я ему молвилъ: л. 87 об.// ‘Мн, молъ, нужи н было, игуменъ у меня спросилъ: ‘Есть ли де у васъ на Москв етакия рыбы?’ — такъ я ему сказалъ, что у насъ етакия рыбы есть. И ты ему сказывай про наши рыбы, ты веть знаешъ московския рыбы и всякой харчь предъ станбульскимъ’. И гркъ сталъ игумену сказывать, что есть. И игуменъ только мн молвилъ: ‘То добр, су, станетца есть’.
Помалу сталъ мн говорить: ‘Для чево-де н ежъ раковъ, и мясъ, что в раковинахъ, и корокотицъ?’ И я ему молвилъ: ‘У насъ, молъ, ето гнусно, и обычая таковаго нтъ намъ есть, такъ, моль, мн и смердить’. л. 88. // И онъ молвилъ: ‘Какъ-де хошъ, а нам не зазирай: у насъ-де ето добро есть и безъгршно’.
И роспрашивали у меня греки про государя: ‘Для чево-де государь замирился с турком? Чево-де ради он насъ из неволи и из насилия не свобождаетъ, а онъ веть християнъской царь, и заветши войну, да и замирился, да с ынымъ сталъ бится?’ И я имъ сказалъ: ‘Что петь вы приплетаете, а нашего царя еще и укоряете? Веть ето не вашъ царь. Вы у себ имли своего царя да потеряли, а ето московской царь, а не грческай. У васъ свой царь есть, а вы ему служите!’ Такъ они сказали: ‘Да мы-де християне, так де л. 88 об. // на него надемся, что насъ онъ от турка свободить’. И я имъ молвил: ‘Да веть, моль, уже на Москв н одинъ царь былъ, се никой васъ не свободилъ. Ветъ, молъ, и етот не крпость далъ вамъ, что от турка васъ свободить’. ‘Такъ-де писано, что московской царь свободить насъ и Царь-де-градъ возъметь’. Так я сказалъ: ‘Да, молъ, и писано, да имя ему не написано: хто он будет и кто возъметь Царьградъ’. Такъ они молвили: ‘Се-де прежния цари турку не страшны были, a етагого-д туракъ боится’.
Да и стали говорить: ‘Для чево-де вашъ царь вру немецкую на Москв завел л. 89. // и платье немцкое? Для чего-де царицу в монастырь постригъ?’ И я имъ сказалъ: ‘Что петь у васъ вестй-то въ Царграде много, кто вамъ приносить? У насъ на Мосъкв немцкой вры нтъ, у насъ вра християнская, a плать у насъ московское и царица не пострижена. Диво, далече живете, а мъного вдаете!’
Такъ они еще молвили: ‘Для чево-де вашъ царь нашихъ гркъ к Москв не велл пушать и изъ Москвы сослалъ даловъ? Что-де ему и здлали? Какия мы ему злоди? А мы-де за нево Бога молимъ’. И я имъ молъвилъ: ‘Обычныя греки, нашему л. 89 об. // государю доброхоты, турецкому болши радють. Тово ради государь не веллъ грковъ къ Москв пущать, что они всякия вдомости турку выпущають. Вотъ, моль, кто вамъ сказовал, чево у насъ не водитца, гд на Мосъкв вра немецкая или царица пострижена? Такъ-тако ваши грки, там бывши, на Москв-та, да зд приехавши, вруть невидницу, чево отнюдъ нтъ. Въправду ихъ не влелъ государь к Москв пущать. Малыя, молъ, грки нашему государю доброхоты? А что вы говорите ‘За нево, государя, Бога молимъ’ — и в томъ вы неправду сказаваете. Молите вы Бога за царя, а не вмъ, за ту- л. 90. //рецкова или за московскаго. Глухо вашъ попъ въ ектенияхъ говорить: ‘Еще молимся за царя нашего’, а не вем, за коего, такъ явно стало за туръскаго, для тово что тотъ ваш царь, а не за нашего. И въ томъ вы лститеся, кабы так-то: ‘За благоврнаго царя нашего’ — то бы на дло походило, а то Богъ знаеть. А они такъ въ том крпятся, что: ‘Мы за московскаго царя Бога молимъ, а не за турка’. И мъного кое о чемъ было речей всякихъ.
А два старца тутъ гречеськия такъ и рыбы не ели, такъ игуменъ у меня спрашивалъ: ‘Едятъ-де у васъ на Москв рыбу у Великой постъ?’ И я сказалъ, что у насъ до- л. 90 об. //брыя люди въ Великой постъ толко дважды едять рыбу: на Благовщение Пресвятыя Богородицы да въ Вербное восъкресние. А дураку законъ не писан: волно, кому хочь, мясо есть. Игуменъ молвилъ: ‘Для чево-де у васъ в среду и в пятокъ рыбу едять?’ И я сказалъ, что у насъ, хто доброй человекъ да постоянной, тот отнюдъ въ среду и в пятокъ рыбы н есть. У гркъ толко ета добродтель мотаетца, что въ Великой постъ рыбы н есть, а что тобакъ и въ Великую пятницу из рота не выходить и въсякую гадину ядять.
Въ Царград въ Вербное воскресние церковь всю выстилали мась- л. 91. //личнымъ втвиемъ и монастырь въвесь, и на заутрени с тми же масьличъными втми стояли. После литоргии игуменъ звалъ меня опять к себ обдать, и гркъ было много. Тут посл обда грки вс съмотрли нашъ указъ государевъ и рчи кое-какие были про турка.
Въ Царград подъ Свтлое воскресение стояли мы в заутрени въ церкви в монастыри Иерусалимъскомъ. Въ вечеръ в суботу, в часъ ночи, собралисъ въ церковь грки да по мстамъ и сели. Потомъ стали честь Деяния апостолъское, чли по премнам. И когда прочли, начали полунощницу пть, а канонъ пли со ирмосомъ на 6. л. 91 об. // Пропвъ полунощницу да сли. Потом игуменъ взялъ свещи да и пошолъ грекомъ раздовать, а за нимъ старецъ носить блюдо. И греки игумену давали за свчи иной червонной, а иной тарелъ, иной орлянку, посьлдней тюлть, а убогия — т съвоими свчами приходили. И, раздав свчи, подняли иконы так же, что у насъ, вышли вонъ изъ церкви да и пошли кругъ церкви. И пришли к церковнымъ двермъ, пли ‘Христосъ воскресе’. Потомъ вошли въ церковъ, начали пть канонъ Пасц. А канонъ по крылосам конархистъ сказывалъ, а канонъ пли на 6 со ирмосом, а после единожды покры- л. 92. //вали. Потомъ пли стихры Пасц. Потомъ вышелъ игуменъ со крестом, дияконъ со Евангелиемъ, да ‘Празникъ Воскресние’ была икона, а четвертой человекъ держалъ блюдо на денги. Потомъ пошли греки ко иконамъ и стали цловатца со игуменомъ. И, цловавши, игумену на блюдо клали кой червонной и кой тарель, иной тюлть, а иной пар 5, послдней пару — а не по-нашему, чтобъ ейцо красное довать. По целовании начали пть литоргию, а по абдни чли Евангелие. Игуменъ стоялъ во алтари во вратахъ царскихь, а то по всей церкви стояли попы съ Евангелиями да такъ вс чли, л. 92 об. // тово что много было попов. А церковъ вся была настлана втвми масличными, и монастырь въвесь былъ высланъ.
И посл обдни прислалъ к намъ игуменъ блюдо пираговъ, блюдо яицъ красныхъ и сыръ. Спаси ево Богъ, до меня былъ силно добр, радлъ о нашемъ поход: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки в свои монастыри довалъ, кои по египецким странамъ (такъ намъ по тмъ грамоткамъ от тамошных игумновъ добро было), и во Иерусалимъ к намстнику грамотку писалъ, та грамотка много намъ добра здлала. И тотъ намстьникъ зло меня любилъ: хлбъ л. 93. // и вино присылывалъ и за трапезу часто зывалъ — доброй человкъ и смирьной.
В самое Свтлое воскресение на вечерни тм же подобием выходъ былъ съ Евангелиемъ, а игуменъ крестъ держалъ. Также цлование было, и греки игумену денги довали тм же подобиемъ, что на завтрени, да у грекъ и во всю Светлую неделю после службы бываеть целование, что и на праздникъ.
В понедлникъ на Свтлой недли ходили грки на гору гулять, много было гркъ и турокъ. А то гулбища патриархъ у турка откупаеть толко на три дни на Светой недели и даеть турку по 1000 ефимокъ. л. 93 об. // А гуляють толко да полъдня, а то турки изъбивают доловъ, кричать грекомъ, ходя з дубъемъ: ‘Гайда, гайда, далов-де пошли!’ Тутъ бывают со всяким овощемъ. A т ефимки патриархъ у нихъ же по церквамъ збираеть, старосты выбраны да съ ящиками по церквамъ ходять. Греки на Свтой же недели ходять по улицамъ, по монастырямъ с мдвди, с козами, з бубнами, скрипицами, с волынками да скачють и пляшуть. Взявши за руки 20 человкъ и 30 да такъ верницами, по дворамъ, по монастырямъ ходя, скачуть да пляшут, a грки денги дають. И къ потриарху, и къ л. 94. // митрополитомъ ходять, а они, миленкия, имъ денги дають, виномъ поять. Безъчинно ето у гркъ силно, у туракъ таковаго нтъ бесчиния. У грекъ, когда бываеть месяцу первое число, то все ходят попы со святою водою по домамъ, по кльямъ, покропять да цвтъ по окнамъ тычють: малодушные греки етимъ цвткамъ, и турки какъ есть малыя младенцы.
О церковномъ устав греческом, какъ поють и говорять, и какъ въ церквахъ стоять, и како сами крестятца, и како младенцовъ крестять, и всякая поступка, външнея и духовная. л. 94 об. //
Въ начал церковнаго пния греки, когда приидутъ въ церковъ, такъ они шапокъ не снимають. Станеть въ стойл (во всхъ церквахъ у нихъ стойлы подланы), а стоять в стойлахъ лицмъ не ко иконам, но на сторану, к стен, другъ ко другу лицмъ, да такъ и молятся — не на иконы, но на стену, другъ ко другу. И такъ во всю службу стоять в шапкахъ, толка сниметь, какъ с переносомъ выдуть да кенанишная ‘Аллилуйя’ пропоють, да и то тафей не скидають. А крестятца страмно: руку на чело възмахнет, а до чела далеча не данесть да и отпустит к земли, отнюдъ не увидишъ, кто бъ изъ л. 95. // гркъ на плече даносилъ.
А духовъной1 чинъ у грековъ хуже простаго народу крестятца, странно силно: какъ въвойдеть в церковь, а рукою мохаетъ2, а самъ то на ту съторону, то на другую озираетца, что каза. А царьскихъ вратъ у них ни попъ, ни дияконъ не затворяеть, ни отворяет, но простолюдинъ, мужик или ребенокъ. А на городахъ мы видли, такъ и бабы отворяють и затворяютъ, и во олтари кодила раздувають.
А когда попъ ектению въ церкви говорить, то греки ‘Господи, помилуй!’ по крыласом не поють, но просто, гд кто стоить, тот тутъ и ворчить: ‘Кир, иелейсонъ!’ А попъ екъ- л. 95 об. //тению проговоря да и скинеть патрахиль. И Евангелие попъ чтеть, оборотясь на заподъ, в олтор, стоя у вратъ, держить на рукахъ. ‘Блаженъ муж’ не поють, просто говорять, ‘Господи возъвахъ’ поють. А стихеры и кононы все по крылосам сказавают, а хочъ адинъ на крилес, все поеть: и стихры, и каноны — самъ и кононархъ, и пвецъ. ‘Иже херувимы’, где на коемъ крылес кто захотл, тамъ и заплъ. На сход у грек ничего н поють: ни ‘Достойна’, ни догматиковъ — вс по крылосам. ‘Свте тихи’ и прокимны не поют, чтецъ проговорить говоркомъ.
Грки к нищимъ въ церквахъ пода- л. 96. //тливы, а нищимъ зборъ асобой въ церкви живеть, да и человкъ у денгахъ приставленъ. А потриархъ грчесъкой беспрестани даетъ листы нволникомъ, такъ они ходять по церквамъ, збирають да откупаютьца.
Въ Царград вешнему Никол не празднуютъ. Греки по словословии начинають литоргию, а часы не пвъ, а когда похотять, такъ поють часы. А понихиду поють — кутья у нихъ у царьскихь вратъ стоить на земли. Такъ не отпустя вечрни и литоргии, вышедъ из олторя попъ с кадиломъ да одну толко ектению проговоритъ да ‘Вчная память’ — то у нихъ л. 96 об. // и болшая понихида, и малая — вс тутъ.
У грекъ всенощныхъ не бываетъ никогда, и великаго ефимона противъ Рожества Христова, и Богоявълния, и Благовщения не поють, но простою заутреню. У грекъ пние хорошо, да мало поють людей, толка человка по два на крылесу, а поють высоким гласомъ. ‘Хвалите имя Господне’ греки не поют, ни полиелосу у нихъ во всъ годъ никогда не бываеть ни празднику господьсъкому, ни нарочитому святому*. А Евангелие на заутрени чтуть иногда после антифонъ, а иногда на 9 псни. ‘Богъ Господь’ на заутрени не поють, a псни во Псалтыри пред каноном л. 97. // всегда говорять, а кононы поють по крылосам токмо три псни: 1, 5, 9 — болши того нтъ.
А церковь y грековъ что простая храмина, н узнаешъ: крестовъ на нихъ нтъ, ни звону. Противъ воскресения ходитъ человкъ по улицам да кричить, чтобы дашли да церкви. А потриархъ греческий по вся годы отдаеть церкви на откупъ, а беретъ за церковь по 200 тарелй и по 150, а что годъ, то переторшка: кто болши дасть, тому и отдаеть, хошъ два тареля передасть, тому и отдаеть. У нихъ и митрополитъ митрополита съсаживаеть: далъ лишнее да и взялъ епархию. Такъ у нихъ много безь- л. 97 об. //мсныхъ митрополитовъ и поповъ, попы такъ таскаютца по бозару, живуть въ Цареграде да собакъ бьють, ходя по улицам. Етаковы греки-ты постоянны, хуже они босурманов длають, какъ церквами Божиими торгують!
Греки крестовъ на себе не носять, и в хоромах у нихъ икон нетъ. А с турками во всемъ смесилися и зело поробошены: какъ турокъ идеть улицею, то все ему грекъ лутчее мсто взде уступаете а гордостию еще-таки дышуть! А турки те — добрые люди, что еще милостиво поступают надъ такимъ непокоривым родомъ.
Кабы да грекамъ Богъ такъ попустил л. 98. // турками владеть, отнюдъ бы такъ греки туркамъ свободно не дали жить — всхъ бы в работу поработили. Таковы греки непостояны и обманчивы, толко милыя християны называютца, a слду благочестия нетъ! Да откуду имъ и благочестия възять, от турка? И книжной печати у нихъ нтъ. А книги грекомъ печатають въ Венцыи, а Венецыя папежъская, и папа — головный врагъ християнской вре. Как у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ не пришлюдь книги из Внецыи, такъ они по нихъ и поють. Уже и такъ малым чимъ разнились сь папежницы, а что л. 98 об. // пьють, ядять — то все с ними въмест, да и въ церковь, мы сами видели, что папежцы з греками ходять, a грки къ папежцам — такъ недалеко от соединения. Грки, нравы и поступки, вншния и духовныя, — вс с турецкаго перводу. Головы голят, тафии носять, в шапкахъ в церкъвахъ Богу молятца и другъ другу в шапкахъ кланяютца, с кушинъцами во отходъ ходят да анъфедрон моють, рубаху в штанахъ носят — все то по-турецки. Нравы и поступки вс босурманския, а что прежния ихъ бывали нравы християнския, тхъ у нихъ отнюдъ и слду нтъ. Турки милости- л. 99. //вя грекъ, и жиды нравы лутчи ихъ.
Неволникъ у турка в семь лт отживаетца, а когда умеръ турок — такъ хошъ и в годъ свободитца, и у жида неволникъ также в семь лтъ свобождаетца. А у грекъ, хошъ самъ издохнетъ, а на волю не пустить. Таковы грки милостивы! A гд случитца неволнику уйтить от турка да к грку в руки попадеть, а онъ опять ево предасть турчину или на каторгу.
У грекъ жоны своеволны. Буде которая жонка не захотла с мужем жить, пошла к патриарху, подала челобитною, что не хочю с мужемъ жить. А потриархъ призовет мужа л. 99 об. // и станеть разъпрашивать, и будет не сыщеть вины за мужем и не похощеть развести, а жена скажет: ‘А коли не хошъ мене развести, я шедъ да турку же буду туркенею’. А потриархъ, миленькой, и развдеть, чтобы не потуръчелася. Грекомъ ни женъ, ни детей поучить, побить нелзя за какую вину. Будеть сталъ бить, а онъ и сталъ в окно кричать: ‘Хощу туръкомъ быть!’ — а турки пришедъ, да и возмуть его, и потурчать. Етакое грческое житие — неволная сууправа з женами и зъ детми, а гордосьтию надъменны!
Патриархъ греческой ходить что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда л. 100. // греки позовут обдатъ, то онъ вьзявши простой1 посохъ да и пошолъ, а за нимъ толко адинъ дияконъ. Митрополиты ихъ и вс власти греческия по улицам, по рядамъ просто таскаютца, хочъ бы на 6 денегъ чево купить, то самъ поволокся. А старцы греческия, что стрелцы, гоняють безъ клабуковъ по рядамъ, по улицамъ. А въ церкви зло неискусны грки, и жоны ихъ къ блымъ попамъ не ходять на исповть, вс къ чорнымъ.
Грческия дти зло тшателны к грамотному учению, лтъ по2 5 и по 6 робятка стихры сказывають и пть горазди силно, вс книги церковныя л. 100 об. // учать изустно: Псалтырь, Евангелие, Апостолъ, Мини, Октай — вс ети у нихъ книги изустъ говорить въ церквахъ. У грекъ жоны особ стоять, за решетками, — етемъ у нихъ искусно. A гд ихъ жоны стоять, нтъ иконъ и перекреститца нчему. Грки, и патриархъ, и вс власти табакъ тянуть, и старцы, и носовой без зазору и жены грческия.
Въ Царград видли мы свадбы грческия, армянския. Въ воскресение и въ понедлникъ ходить женихъ с невстою, рука с рукою съсцпивши, a перд ними и за ними турки с караулу з дубъемъ, обергають, чтобы обиды н было, и л. 101. // дорогу очищають. A грки тхъ турокъ многою цною нанимают. А перед женихомъ с невстою малодеж скачють, пляшуть и псни поють, в ладони бьють, въ свирли, въ скрипицы, въ волынки играють. А кои богатыя, такъ невста въ карет с женихомъ.
Въ Царград у грекъ въ Ерусалимском монастыри после Вознесния Христова дни в суботу ставили въ митрополиты не такъ, какъ у насъ на Москв. Амбвона не длали, толка три стула принесли да коврами покрыли. У ставки в нихъ митрополитъ Ираклийски былъ да два епископа, а патриарха не было. Да и не ставить онъ никого: ни поповъ, л. 101 об. // ни дияконовъ — все присылаеть во Иерусалимскую церковь. Та у нихъ честна, властей и поповъ все у ней ставять. А какъ поставили митрополита, так онъ вышедши изъ церкви да и скинулъ пеструю манатью и посохъ, да и пошли въ полату обдать. А къ митрополиту греки пошли позъдравлять. Тутъ, сидя, пьють, и всмъ подносят, кто бы не пришол, да и закуски дають. А я про нево спросилъ: ‘Куда, молъ, ево поставили?’ И они смютца да съказали: ‘Бдной-де митрополитъ, на село-де поставленъ’. А церковь одна, а митрополитъ словеть. И то все у турка и у потриарха наку- л. 102. //паютца дачею великою. У грческихъ властй нтъ пвчихъ, толко попъ да дьяконъ. А новой митрополитъ поутру в недлю и на крылосе плъ. Въ Царград приезжей человк не познаеть греческихъ властей: приличъя нтъ никакова, что властъ ли, простой ли чернцъ, что рядовой старец — одяние равно.
О несогласии грческомъ съ восточною церковию:
1. Греки въ крещении обливают.
2. Крестовъ на себ не носять.
3. Неистово крестятца: ни на чело, ни на плчи не даносять, махают смо и овамо.
4. Въ церквахъ стоят л. 102 об. // въ шапкахъ, какъ молятца, а стоять въ стойлахъ гордо, скривя бокъ, и гледять не ко иконамъ, но на стену.
5. Служать на одной просвир, и то на чорствой, а миръския у нихъ, не говвъ, причащаютца.
6. Патриархи, митрополиты и вс духовныя играють въ карты и въ шахматыи.
7. Патриархи и митрополиты табак пьють и во грхъ не ставять.
8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подъбривають и гуменцовъ себ не простригають, но нкако странно снизу кругомъ голову подъголяють да полъголовы, что абысы турцкия.
9. Всякия гадины и полъзающия въ вод ядят л. 103. // въ Великой постъ.
10. Простолюдинъ и бабы ходять сквозъ царьския врата во олтарь, и затворяють бабы, а кадять простолюдины по-поповъски: как попъ идеть с переносомъ, а онъ мужикъ идеть пердъ попомъ задомъ да кадилом махаеть на ‘Святая’.
11. Греки, когда за трапзу садятца, то все сидя ‘Отче нашъ’ говорять, и посл трапезы ‘Достойно есть’ вс сидя, не въстають.
12. Евангелие чтуть въ церкви, оборотяся на запод.
13. Свчи у нихъ — воскъ смшен съ саломъ да смолою, а воскъ блой, и когда свчи горять, зло въ цркьви тяжко свжему человку стоятъ, а щипцовъ у нихъ не держать въ цер- л. 103 об. //квахъ: когда на свчи нагорить светилня, тогда снявъ свчю с подъсвешника, да наступит ногою, да и оторветь светилню. Странно, пощади, Господи!
14. Часовъ пред абднею не поють, разв обдни не будет, такъ часы поють.
15. Патриархъ грческой церкви в отъкупъ отдаеть погодъно, по 100, по 200 тарелй берть.
Въ Царград на Богоявлениевъ день грки мечють въ море кресты дрвянныя, а за то турку дают дачю великою, чтобы веллъ въ мор кресты метать, и с того дни грческия корабли отпущаютца на мор въ промыслъ. Грческим патриархомъ ставки не бываеть, какъ л. 104. // святая соборная церковъ прияла, но ставить ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаютца на патриаръшество дачею великою. А когда в Цареград патриархъ умреть, тогда паша цареградъской ризницу патриаръшу къ себ возъметь и отпишет к салтану во Анъдреянъполъ, что патриархъ грческой умеръ. Тогда грческия власти многия поедут во Анъдреянъполь и тамо съ солътаномъ уговареваютьца. И кто болши дасть, тово салтанъ турецкой въ патриархи поставить и дасть ему писмо къ паши въ Царьградъ. И онъ, приеховши, подасть писмо паши, а паша возъметь с него пода- л. 104 об. //рку 3000 золатыхъ и дасть ему ризницу и патриаршеску одежду. Мантию со источниками наденет на нго и посадить на конь свой, а пред нимъ и за нимъ идуть человкъ 200 туракъ з дубъемъ — и тако онъ с великою помпою и пыхою едеть до двора патриаршева.
А у потриархова двора въ т поры стоять множество гркъ, а власти у вратъ ожидають патриарха. И тутъ ево стртять, и приимут его с коня под руки, и въведуть въ полату патриаршу, и сядут с нимъ на коврахъ, и турки тут же сядут, началныя люди. И потомъ принесуть имъ пипки табачныя. л. 105. // Архидияконъ растянеть пипку с табакомъ да подасть патриарху, а протодияконъ — митрополиту, и епископомъ своимъ, и туркомъ. Потомъ въ нихъ пойдеть столъ, а туркомъ служивымъ, янычаромъ, особой столъ, а началныя туръки съ патриархомъ едять. А посл обда патриархъ станеть турок дарить: началнымъ людемъ золотыхъ по 20 и по 30, а рядовым по 5 золотыхъ. Таково поставление бываеть всегда греческим патриархомъ, а своими митрополиты они не ставятца и двъства никакова не бываеть. А сами патриархи от поставлния въ л. 105 об. // митрополиты беруть по 3000 залатых, а съ епискуповъ — по 5000 ефимковъ, а съ поповъ — по 100 залотыхъ.
А потриархъ, и власти, и попы греческия рукою не благословляють никогда никого, толко руку даеть целовать, а попы толко руку дають целовать убогимъ, а богатыя грки гнушаютца рукъ поповыхъ цловать и ни во что ихъ ставять.
Некогда у меня было зъ греками сопрние о ихъ поступкавъ худыхъ. A прние у насъ было на корабли, какъ плыли изъ Египта въ Царьградъ, въ Великой постъ. И я имъ говарилъ: ‘Для л. 106. // чево, молъ, вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?’ И они мн съказали: ‘Мы-де еще молчимъ, будто християне нарицаемся, а есть-де у насъ такия грады грческия, так де ни близъ християнства не хранять, въ посты-д, и въ срду, и въ пятокъ мясо ядеть и ничего-д християнъства не хранять’.
Июня въ 22 день поидохомъ изъ Царяграда въ Едринопол для грамоты салтанъской, а ходять изъ Царяграда вь Едрино въ понедлникъ да въ четверхъ, а въ выныя дни не ходять. И отидо- л. 106 об. //хомъ дв мили, и стахомъ въ сел на примории, а село стоить подъ горою. Тутъ застава стоить: турки товаровъ досматривают у торговыхъ людей. Тутъ в сел мость зло вликъ каменъной чрезъ рку. И въ томъ сел ряды, что въ Царград, со всячиною, и строение все каменъное, и улицы каменмъ высланы. А та рка зло хороша, будеть со Аку, и с той рки вода приведена въ Царьградъ. И въ томъ сел зжидалися вс, стояли до вечера да и спустилися въ ночъ. От Царяграда до Едринаполя дарога вся каменемъ л. 107. // выслана, a гд ручей хошъ маленкой, тутъ мостъ каменъной со возъводами. A хлбъ в Турецъкой змли посплъ еровой за дв недли до Петрова дни. А езъдеть вс въ Едрино въюками, верхами, a тлегами нтъ, толко малое число арбами на волахъ. Тоя же нощи минухом три села, вс стоять при мори. Во единомъ сел мостъ зло дивнъ каменъной и веднъ черзъ губу морьскую, добрыя полверсты будеть. Въ Турецкой земли, гд не поежай, все мосты каменъныя, и селы — вс строение каменное, улицы все каменемъ л. 107 об. // усланы. А воды — все по дороги пъриведные столпы каменыя, а вода въвезд подъ землею изъ дальнихъ мстъ, на трехъ врстахъ, на дъвухъ все столпы — нигд нужда водная не изъметь. Зло предивно! Воистину златое царьство и удивлению достойно!
Того же дни приидохомъ во градъ Селиврии и тутъ стояхомъ до вечра. Градъ хорошъ, з Блевъ будть, городъ каменъной. А постоялые дворы по дороги зло удивителны здланы: полаты длинные с воротами, а когда въ его въедишъ, такъ по одной стороне ясли, конемъ кормъ класть, л. 108. // а по другую людемъ лавки широкия подланы да и горнушки — что хошъ вори. Да в т же стны и отходы подланы, и воды приведены с шурупами. А хозяинъ, чей дворъ, и рагожи принесть да постеля всякому человку. А харчь всякую держать, чево похошъ, и вина, всего много. А постоялаго не беруть, толко харчь покупають у нихъ. Изъ Царяграда езъдять въ Едринополя болшими корованами, человкъ 500, 400, 300, — обычей таковъ, и смирно зло, хочь адинъ поезжай.
Июня въ 24 день приидохомъ въ местечко Черное: зло хорошо, болши иного города, мечетй в нм л. 108 об. // и всякаго харчю много. И тутъ стояхомъ до ночи, и поидохом, мало не всю ночь идохомъ.
Июня въ 25 день приидохомъ въ местчко Бурганъ, будеть зъ город хорошей, и тутъ пребыхомъ до ночи. А шли мы изъ Царяграда въ Едрино подле моря полтретья дни, и потомъ отвратихомся от моря въправо къ Едрину, а шли вс въ заподъ лтней. А какъ подл моря идешъ ночью и въ день, хошъ дъве шубы надень, такъ въ меру: очень подле моря холодно. А когда от моря поворотилися въ степъ, то было от жару вс зъгорли. Того ради и ходъ бываеть въ ночь, а въ день все л. 109. // стоять, что нелзя от зною итить, оводъ силной. Дивная та дорога и шествие! Когда изъ Царяграда до Едринаполя едешъ или въ Царьградъ, посмотрищъ на корованъ: врстъ на петь идеть, что маковъ цъвтъ, да по вся дни такъ: иныя въ Станбулъ, а иныя изъ Царяграда. Радосно шествие силно и лъстиво, нуждъ никакихъ не бываеть. А въ тхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне и многия языки. А мы толко двое да проводникъ, а никто насъ не обидить ни хульнымъ словомъ. Толко какъ наедет турчинъ, такъ молвить: ‘Бакъ, попасъ московъ?’ А мы скажемъ: л. 109 об. // ‘Московъ’ — такъ онъ и поехолъ прочь. А от Царяграда до Едрина вс степъ голоя, ни прутика нтъ. А дорога силна глатка, горъ болшихъ нтъ, а възволоки хорошия.
И еще минухомъ два местечка. А въ послднемъ мстечке тутъ царевъ сарай и стоялой дворъ лутче нашего гостинова двора, тутъ начевахомъ. И среди двора тово колодесь великъ зло, а вода ровна стоить со исътрубомъ. А воду безъпрестанно беруть и коней поять, а она паки в равности стоить. Шли мы да Едринаполя 4 дъни, и въ 5 день о полудни пришли, и стахомъ въ ган, сирчъ въ гостин двор. л. 110. // А держить тотъ дворъ греченинъ, ево земля и ево строение.
Июня въ 26 день приидохомъ въ Едринополе, того ж дни подал челобитною, чтобы намъ дали указъ во Иерусалимъ. И торжаманъ Александра сказалъ: ‘Сидите-де въ ган, указъ-де вамъ готовъ будет’. И во 2 день захворалъ у меня товарищь Григорей, а лежалъ три дни. Трудно силно да и нужно силно было, дни жаркия, такъ тяжко силно въ Едрин от зною.
Въ Царград лутче: от моря бываеть в нощи зло холодно, а въ день прохладне гораздо едринъскова, а въ Едрин тяжко силно л. 110 об. // въ день, когда втру не бываеть.
Градъ Едринополе стоить въ степи: полъ его — на гор, а полъ — на равномъ мст. А окладомъ и жильемъ поболши Ерославля. Градъ камнъной, строение похуже Царяграда, рядовъ много и товарны ряды силно, мечтовъ много. Дворъ царьской стоить у рки, въвсь в садахъ, рка под нимъ помнши Москвы-рки да тиновата. А харчь гораздо дороже цареградъцкаго. А черзъ рку мостъ каменъной, так же что на Москв. А у моста так же мелницы, что на Москв-рке у насъ, толко н темъ перводомъ: у нихъ ан- л. 111. //бары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесахъ перья набитыя, а мелеть хорошо, мы смотрли. А самъ салтанъ ездилъ въ мчетъ въ пятницу. Тутъ патриархъ Иерусалимъской живть, мы были въ ево церкви, а в т поры онъ выехолъ въ Молдавскую землю за милостиною, митрополитъ тутъ живеть. Христианскихъ грческихъ церквей много, жидовъ очень много и ормянь также много. Около Едринаполя турецкому царю приволно за зайцы ездить: много лсу и садовъ. Турцкой царь великой трудъ даеть своимъ всмъ подданымъ, что он живет л. 111 об. // въ Едрин: безъпрестани изъ Царяграда ездять турки, грки, жиды за челобитьемъ, а кабы онъ не жилъ въ Едрине, такъ бы такова приезду не была.
Въ Едринпол пред нашимъ приездомъ великой пожаръ былъ, много силно выгорло, и стали строитца въновъ. Въ Едрин посл пожару християнскую церковь приходцкую выстроели грки зло хорошу. Въ Едринполе поселянскова народу болши цареградъцкаго. Тут уже все изъ селъ землею: хлбъ, и дрова, и сно, и всякой лсъ — вс булами да волами привозят болгары.
Жили мы въ Едрине л. 112. // июли 6 дней. И въ 6 день принесли намъ на дворъ указъ турецкой, совсмъ запечатанъ. Так мы нанявши подводы да въ 7 день и поехоли. А изъвозу от Царяграда до Едрина дали по 3 лева съ человка, а изъ Едрина давали мы по полътретья левка съ человка.
И поидохомъ изъ Едринаполя въ Царьградъ июля въ 13 день, и идохомъ до Царяграда также 5 дней. И въ 5-й день рано приидохомъ въ Царьградъ опять въ монастырь, гд стояхомъ. А въ монастыр у насъ у рухлди жилъ нашъ третей братъ Лука. И тако мы опочихомъ, и утре л. 112 об. // поидохомъ к Саве Венедику, онъ нами радлъ. Спаси ево Богъ! А мы имъ радли: выправили ему указъ къ Москв ехоть, на Озовъ. И тако съ Савою мы поидохомъ к паш, чтобы паша указъ подписалъ. И ходили к паш 4 дни, и въ 5 день паша нам указъ подъписалъ, и възяхомъ указъ у паши.
Июля въ 26 день, помолившеся Господу Богу, и Пречистой его Матери, и святымъ небеснымъ силамъ, и всмъ святымъ угодником Божиим, сдохомъ въ корабль, и в нощъ отвезохомся от пристали, и стахомъ на Бломъ мори на якори проти- л. 113. //ву Кумъкопескихъ воротъ. И тутъ начевахомъ, и во утрешний день стояхомъ мало не весь день тут: зжидалися сидлцовъ, турокъ и гркъ, во Египетъ многия шли турки и грки. И въ день недлный во исхождении дня на вечер подняша парусы и поидохом в путь свой по Блому морю, и бысть втръ добръ и поносенъ.
И во 2 день по захождении солнца минухомъ городокъ Калиполя.
Городъ каменъной, хорошей, жильемъ пространенъ, въ томъ горотк турки и грки живуть.
И того же дни приидохомъ въ городокъ Костели Старыя. Бога- л. 113 об. //ты же два горотка по об стороны сидять, городки хорошия. Тут мы стояхомъ ношъ и утра до пятаго часу, тутъ раизъ бралъ пропустную на свой корабль. A мор — уско то мсто, а горотки ети у турка поставлены для войска и съдланы: нлзя кораблямъ то место пройтъти, тутъ море уско. И от того горотка подняли парусъ, в санъдалъ сели матросы и побжали ко брегу, отдали писмо проежея, а ко брегу не приставали, опять на корабль возъвратилися.
И поидохомъ мимо горотка Новьвыя Костели, также по об стороны горотки. От тхъ горотковъ л. 114. // море разшиблося островами и шире вправо пошло подъ Святыя горы. От Царяграда до Костели 150 верстъ. И поидохомъ мы вълво. А от тхъ городковъ видна Афонъская гора по захождении солнца, а въ день не видна.
И въ 29 день приидохомъ во градъ Сокизъ. Градъ зло хорошъ, старинъной, християнской, жильемъ пространенъ, а городовыя стны вс от француза разбиты, какъ онъ ево бралъ, втренныхъ млницъ очень много, вс каменныя. Тут раизъ отдавалъ сухари на каторги неволникам, въ Царград бралъ.Полатное строение л. 114 об. // все каменъное, садовъ много очень всякихъ. И виноградъ дешевъ зло, и вино дешево: по пар око, аръбузы, лимоны — по 20 на копейку, и дыни дешевы. А стоить градъ, какъ во Иерусалимъ идешъ, на пъравой сторон, на берегу моря, ниско подъ горами высокими — невозможно пешу человку възойти, а горы вс камныя. Тутъ наши товарищи пошли въ город за харчью, такъ горачники засодили за горачь. Такъ я всдъши в санъдалъ да и поехалъ ихъ выручать — ажно ихъ турокъ и выпустилъ. Сказалися, что московъския, такъ они и отпустили. А л. 115. // когда я вышелъ на берегъ ко граду, тогда меня обступили нволники, спрашивали про всячину. Ради миленкия! Длають тутъ городъ, стны каменыя изъ земли ведуть. Тутъ мы гуляли по городу и всякою харчь покупали: вино и виноградъ, арбузы и дыни, и всячину на путное шествие. Тут в город много гркъ, и митрополит тутъ живеть. И, пришедши на корабль, начевахомъ, и утре рано подняхомъ парусъ и пойдохомъ в пудъ свой.
Авъгуста въ 1 день приидохомъ в городъ Сенъбики. А въ томъ городку живуть все грки, а турок л. 115 об. // нтъ ничего. A вс жители — корабленики до одново человка: когда они пойдуть на море, такъ у них адни бабы дома останутся, а то и попы вс на коробляхъ ходять въ промыслу, а у иныхъ попов свои корабли есть.
Городъ Сенъбики стоить на горе зло высоко, а за нимъ еще вътрое горы выше. Тутъ и монастыри естъ по горамъ, да я у них не былъ. Тутъ раизъ корабль зъ запасомъ здешнихъ жителй выгружалъ, а они изъ Царяграда всякой припасъ годовой привезъли, да выгружали седмъ дьней, и таскали на себ на гору. л. 116. // Чюдное дло, каковы ихъ жены силны! Одна баба пшеницы полъ-асмины въ мешку нсеть въ городъ. А такая нужда на гору итьти! Мы, бывало, порожъженъ пойдешъ, то пятью отдохнешъ, на гору идучи, а они без оддышки да еще боси, а коменья такия, что ножи торчать. Мы подивилися тмъ бабамъ — богатыри, лихоманки! Подъ городом заводь или присталь.
Авъгуста въ 7 день пойдохомъ ис тово города уже на захождении солнца, a втру не было ничево. И к зори бысть ветръ вликъ, и минухомъ градъ Родосъ. л. 116 об. //
Городъ Родосъ жиломъ великъ зло, много в немъ християнъ, много и всяково овощу. Да сказавають, что у турка другова города такова привольемъ всяким и довольством нтъ, кром Египцкой земли, а мы к нему не пристовали. И отплыли от города верстъ з десять, a втру и не стало. Городъ Родосъ стоить на лвой руки, какъ изъ Царяграда едучи.
Видхомъ: на острову школа грческая прежде сего бываху, тутъ грки науки учивалися, а турокъ нын не даеть тутъ учится гркомъ. л. 117. //
И тово дня мы стояхомъ, втру намъ не было весь день поноснова. А от тово мста мор пошло уже безъконечно широко: въправо широко пошло подъ Египетъ, а вълево подъ Иерусалимъ. А мы утре на первомъ часу подняли парусы вс и пойдохомъ въ путь къ Египту. И бысть втръ зло добръ, и плыхомъ мы тою пучиною трои сутки день и нощь, зло было нужно, все блевалъ я.
Авъгуста въ 11 день приидохомъ к Нилу-рки, что изъ рая течеть, море зло мутно, все смучено з глиною верстъ на 30 л. 117 об. // всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-рки верстъ за пять, стали на якори, для тово что тутъ от рки мор млко, пескомъ нанесло, а корабль всмъ грузомъ въ вустье не пройдеть. Такъ пришли изъ Египта Малаго, а имя ему Рохитъ, малыя корабли да и възяли въвесь грузъ с коробля, что въ немъ было, и все въ малыя въклали, а корабль назатъ порожней повели. А насъ арапы възяли на маломъ корабли да и пьривезли насъ в Рахитъ.
Городъ Рахидъ зло хорошъ, пристань великая, а от устья Нила до Рахита-пристали верстъ л. 118. // на десять будеть, а строение въ нм лутче цареграцъкова. И когда мы пристахомъ ко брегу и увидхом арапъской родъ, зло ужасохомся. Необычно такихъ людей видать, что зври, кажется, тебя изъесть хотять, иныя наги, что мать родила, а все изуверыя: иной кривой, иной разноокъ, иной кривокосъ, иной криворотъ, иной слепъ, а языкъ грубой, что пьсы лають. Такъ мы съмотримъ, что будеть. Языка не знаемъ, а гд стать, Богъ весть, спросить не у кова. Что длать? Тутъ уже горко было! Кажеться, на онъ свтъ пришли, и мъ- л. 118 об. //нили-то, что конца дошли.
А оны арапы въскочили на корабль да рухледь нашу долой волокуть — работники у нихъ такия и обычай таковъ. С вревками пришли они тянуть нашу рухлдь, а мы имъ не доваимъ для тово что, куда с рухледью-то итти? Потомъ прииде въ разумъ, что у меня была грамотка въ Рахид ко игумену. Такъ я сталъ арапомъ кричать: ‘Метаха, молъ, туда насъ отведите!’ Такъ они сказали: ‘Знаемъ-де’, — да възявши нашу рухледь да и понесли. Так тутъ стали юмручники досъматривать, и я показалъ у- л. 119. //казъ салтанъской, они и смотъреть не стали. Такъ насъ орапы повели до метохи, сирчъ да манастырскова подъворья. И привели насъ не въ тую метоху, во Алексанъдрижъскую, а мы не зънаемъ. Подали игумену грамотку, игуменъ намъ сказалъ: ‘Не ко мн-де грамотка, ко иерусалимъскому-де игумену’. Такъ мы пошли искать, повелъ насъ греченинъ.
Пришли въ метоху — анъ игумена нтъ. Все бда! Мы тутъ ево ждемъ — анъ ему там, на бозаре, сказали про насъ, так онъ нанявши арапъ подъ нашу рухлдь да и принесъ въ мето- л. 119 об. //ху, а мы толко смотримъ. Мы же игумену поклонилися, а игуменъ намъ радъ бысть. И я ему подал грамотку, онъ же прочелъ да и сказалъ: ‘Добре-д, все, что писано въ грамотке, я-де вамъ здлаю’. И услышалъ я, что онъ трошки по-руски натяковаеть, и я зло обрадовался. Слава Богу, что хош маленко языка рускова знаетъ! Потомъ намъ молвилъ: ‘Ну, н печалъте-де-ся’ — да насъ сталъ хлбомъ кормить и по рюмке вина далъ церковнаго, такъ намъ поотрадне стало. Доброй человкъ, миленъкой былъ етотъ игумен, грхъ ево добродтелъ забытъ! л. 120. // Бывало, безъ меня пяди не пойдет гулять ли, на бозар ли, възявъши за руку меня да и пойдеть со мъною. ‘Добре-д, не печался, я-д уже тобою буду радть, во Иерусалимъ я-де теб корабль дабуду. Да не печался-де, дло-де твое все будеть у мен зъдлано’.
Такая бывала ужасть от араповъ, боимся зъ двора сойтить. Страшны, ходять нагия двки лтъ по 12, по 15 — такъ какъ не ужасъ?! А какъ уже присмотрились, такъ и съ ними нетъ ничево. Все сперьва, всякое дло дико, а потомъ осмотритца, такъ и зънакомо л. 120 об. // станеть. А когда мы пришли въ Палевщину, такъ намъ они, т казаки, бси показались. А когда пришли въ Турки, такъ и ума не стало: ‘Вотъ, молъ, су, то-то ажно бси-то!’ А когда съ турками опознались, бутъто руския стали. А когда пришли вь Египетъ, такъ мы смотрим на ораповъ да межу себя говоримъ: ‘Вотъ, моль, су, то-то прямыя бси!’ А хошъ и опознались, а таки, что от бсовъ, опосались. Ети люди не разънилися з бсами и нъравами, и поступками, и видниемъ, и лихостью. И слава про нихъ л- л. 121. //жить во всю вселную, что они люди добрыя, стоять хорошихъ бсовъ!
И тако мы стали въ Рахит жить, и со орапами осматриватъся, и по Нилу-реки гулять. Нилъ-рка будеть с Волгу шириною, а бжить быстра и мутна. А воды пить нелзя ни по коему образу, такъ наливають въ сосуды да мигдалъныя ядры кладуть, такъ она отстоитъся и хороша станеть. A Нилъ-рка три месяца мутна бываеть, потомъ исчищатся станеть.
Въ Великой Ефиопии, когда у насъ бываеть зима, а у нихъ лто. От насъ к нимъ л. 121 об. // солнце забжить, такъ у нихъ въ тхъ месяцхъ лто бываеть. А когда настанеть месяцъ май, такъ у нихъ станеть зима сътановится. А от нихъ к намъ солнъце в севрныя страны зайдеть, такъ у нихъ май, июнь, июль месяцы — зима, марозы, снеги глубокия. А когда настанет авъгустъ-месяцъ, тогда у нихъ приидуть дожди и зима пойдеть долой, такъ та вода полая придеть въ Египетъ Успеньевъ день. И идеть мутна вода 3 месяца, и рыба не ловитца в те поры, а исчиститца въ ноебр, тут уже ловъ рыбы пойдеть въ р- л. 122. //к Нилу. А рыбы много зло, а рыба все тарань, иной мало.
В Рахите по Нилу садовъ очень много и финиковъ, а финики недороги: фунтъ по копйки сушеныхъ. Во Египт дождя никогда не бываеть, все рекою всю Египецкою землю напояют: въвезъд боразды проведены, да воду по нивамъ пущають. А Нилъ-река ниска берегами, и бежить вода вровень зъ бергами. А овощъ1 всякой во Египьте дважды поспвает въ году, и хлпъ такожде дважды снимають, а лимоны2 — что месяцъ, то плодъ. От устья Нила-рки л. 122 об. // до Болшаго Египта Ниломъ-рекою 500 верстъ, а кораблемъ въверхь по Нилу, какъ доброй втръ, въ три дни поспвають до Египта. А там такия комари силныя и зиму, и лто, что сказать нелзя: нвозъможно быть пес полога, единой ночи не уснешъ. А когда мы пришли, такъ насъ комари объели, такъ рожи наши стали что пьяныя, угрваты, и другъ друга не узнаешъ, а на нихъ зънаку никакова нтъ, хошъ ихъ едять.
И жихомъ мы в Рахит седмъ дней. И нанелъ намъ игуменъ корабль да Домяты, до другой пристали, а итить въверхь л. 123. // по Нилу рке, а корабль арапски был. Игуменъ насъ отдалъ арапомъ въ руки и приказалъ, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раиз очистилъ намъ корму, и мы въ корму поклали рухледь свою, да и сами сли, и убрались всякимъ харчемъ.
Авъгуста въ 17 день сдохомъ въ корабль и поидохомъ ко Домятину, къ другой пристали египецкой, а дали с человка изъвозу по тарелю. И въ той день бысть втръ зло поносенъ и добръ до полунощи, а с полунощи престалъ. И стояхомъ тутъ до полудни, и видхомъ тутъ по Нилу-рек городков ара- л. 123 об. //бъскихъ и селъ безъчисленое множество — невозъможно исчести, что песка морьскаго. Город от города — врста да дв версты, а села также, а жилье все каменъное, и сла узоричитые велми. А земъля окола Нила добрая, и чорная, и ровная, будто нарочно здлано, нигд нтъ ни бугорчика, хочъ яйца покати, такова гладъка. А людей многая множество. А вода во всю землю Египецкую пущена изъ Нила, ино какъ с коробля погледишъ: по всей земли толко что небо да вода въвезд. A гд берега высоки, такъ тут волами воду тянуть, а колеса л. 124. // здланы что мелничныя да кувъшины навязаны, да тагта и наливають, а инънде кашелями люди льють. Зло земля Египецъкая доволна всмъ: людми, жиламъ. Что говорить, ета земля у турка — златое око! Всячины изъ Египта въ Царьградъ кораблями идеть.
Нилъ-река что выше, то шир, инде есть врстъ на пять шириною. И шли мы Ниломъ-рекою въверхь три дни и, не дошедъ Египта верстъ за двацеть, поворотихомъ въ другую проливу вънизъ по Нилу ко Домятину. Тутъ Нилъ-река от Египта разъшиблась дъв- л. 124 об. //ма горлома: адно горло пошло под Рахитъ, а другое — подъ Домятин. А когда мы поворотихомъ вънизъ по Нилу-рек, и шли три дъни, и на четвертой день пришли въ Домять-присталь.
Домять-присталь — мсто хорошо, добро бы не болыпи Драхита, и строение тако жъ зло хорошо. Ети у турка пристали велики, и корабли египецкия велики ж. А когда мы шли на корабли со орапами, горко было силно: люди те что бси и видниемъ, и длы. А мы, трое, что плники, языка не знаемъ, а куда насъ везуть — Богъ всть. А хошъ бы нас л. 125. // куда и продали — кому бы насъ искать, инаковъ? Да спаси Богъ игумена! Онъ, миленъкой, радлъ и приказалъ насъ бречь, такъ насъ хозяинъ-арапъ силно снабдвалъ и бергъ. А когда мы пришли въ Домять, такъ онъ арапъ кликнулъ грченина да отдалъ меня в руки: ‘На де, отведи ево въ метоху’. Такъ гречнинъ нанялъ араповъ подъ нашу рухледь, да и пошли въ метоху, въ монастырское подворье. Ту нас игуменъ принялъ с любовию и трапезу добрую учредилъ. А языка не знаеть, да старецъ у него, поваръ-сербинъ, онъ, л. 125 об. // спасибо, языкъ знаеть руски — так намъ отрадне стало. Слава Богу, тутъ от печали поутшились! Подали игумену грамотку. Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказал: ‘Добре-де, корабль готовъ есть во Иерусалиму утре-д готовся совсмъ’. Такъ мы ему поклонились, а сами зло обрадовались: слава Богу, что безъ задержъки, Богъ далъ корабль!
Авъгуста въ 24 день седохомъ въ малой коюкъ и поидохомъ въниз по Нилу-рек на мор, а кораблъ въ ту пору на мори грузили. И когда мы стали выходить въ вусье Нила-реки на море, тогда л. 126. // насъ възяла погода великая. Зло мы убоялись, и отчаяхомся съвоего спасения, и другъ зъ другом прощахомся, толко уже всякъ молкомъ Бога въ помощъ призываеть, а в сандалъ воды много налило. И пришли на то мсто, на устье самое, и тутъ рка мелка, а волны къ мли, что горы высокия, с моря гонить. И мн, гршнику, пришло в разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: ‘О Владыко-человколюбче! Помилуй насъ, гршныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!’ О дивное чюдо, како косенъ Богъ на гнвъ, а скоръ на послушание! л. 126 об. // Видимъ, какъ волны идуть и хощуть пожрати совсмъ сандалъ — анъ не дошедши за сажень да и разъсыплется. Да тако насъ Богъ и спасъ за молитвъ отца Спиридона.
А когда перешли лихое мсто, вошли уже на мор, тогда наши изъвощики, окоянныя арапы, не везуть насъ на корабль: ‘Дайте-де намъ тарель! Мы-де было от васъ потонули!’ А мы имъ, собакамъ, тамъ напердъ за изъвозъ дали. Мы то такъ, то сяк, а они и вясла покинули да и гъресть перестали. Охъ, бда! Что съ сабаками длать? А до коробля еще будеть с версту. А видимъ, л. 127. // что корабль готовится к подъему. А они не везуть: ‘Дай-де тарель, такъ и повезмъ!’ Такъ я съталъ переманивать: ‘У меня, мол, денегъ нтъ, раизъ, молъ, теб за насъ дасть’. Такъ они, сабаки, едва повезли. А когда привезли х кораблю, такъ насъ матросы тотъчасъ приняли, и рухлдь нашу. Арапы и стали просить: ‘Дай тарель!’ Такъ я раизу сказалъ, что, молъ, мы имъ за работу, что рядили, то въ Домяти напердъ и дали, а они, молъ, насъ безъ денегъ и не повезли. Такъ раизъ ухватя рочагъ да и кинулся на нихъ, а они л. 127 об. // и отпехнулись скоре от коробля да и поехали на море. Люты собаки, злоди-арапы!
Авъгуста въ 24 день въ нощъ поидохомъ по морю. И поднявши парусы: вс бысть втръ добръ — и идохомъ 3 дъни и 3 нощи. И бысть намъ втръ доброй во Иерусалимъ, но поидохомъ мимо выше. Нам же сказаша мотросы, что Иерусалимъ минухом, такъ намъ тогда бысть печално и скорбно зло.
И тако въ 4 день приидохомъ во градъ Вътоломаиду, а турецъкое именование Акри. Градъ бывалъ зло хорошъ и предивъ- л. 128. //ной, a нын весь разоренъ от турка. Тутъ живеть митрополитъ Птоломаитъцкой, церковъ в немъ толко адна християнъская, а християне — арапы. Добры миленкия силно до насъ были, а иныя насъ к себ и въ домы зывали хлба есть. От того града до Фаворския горы верстъ 30, а до Назарета верстъ 20.
Тутъ подъ тмъ городомъ гора Кормильская, гд Илия заклалъ жерцовъ идолскихъ Иезавелиных. И гора зло узоречна, брусомъ вошла въ мор, высока зло. Тутъ и потокъ Кисъсовъ подъ горою, рыбы въ немъ зло много. Въ той полугор монастыръ л. 128 об. // Илии Пророка, а живуть в немъ французы, турокъ имъ отдалъ. А от града до Кормилския горы верстъ зъ 10 черезъ затокъ, а около затока верстъ 20 будет. Межи града и горы великой затокъ, тутъ корабли убгаютъ от туртуны въ затишие. Тутъ мы по граду ходихомъ гулять, видели, прежнего царя какъ полатъное бывало строение зло узоречно, церковь бывала Иоанъна Богослова предивная.
А когда мы ходихомъ, и увидхом башни много плотей человчесъкихъ не в разсыпании, цлы и савоны, какъ топерева положены. л. 129. // И мы вопросихомъ старца, кой нас водить: ‘Что, молъ, ето за тла лжать, что они въ цласти и чево ради въ такомъ мсте?’ И онъ намъ сказалъ: ‘Дивная-д вещь надъ етами людми сотворилась, уже д иныя боле трехъсотъ лтъ. И когда-д турокъ подъ етотъ градъ приступалъ и не възялъ, так-де изъменики, похотя турку градъ здати, выстрелили писмо на стрле и укозали, с которой сътароны приступить, — да и възяли градъ Птоломоиду. Потомъ довдолся митрополитъ, что стала изъ города изъмна, да въ церквах л. 129 об. // и проклялъ ихъ и родъ тхъ изъмнщиковъ. И тотъ-де въвесь род тутъ лжитъ: коего-д ни погребуть, а земля и выкинеть вонъ. Въвесь ихъ родъ от тхъ поръ тутъ кладутъ, так-де бывало ужасъ от нихъ: мимо пройтитъ нлзя, что живыя лежать. А когда-де патриархъ Иерусалимъски ехолъ въ Царьградъ и тутъ-д к намъ заехалъ, так-де стали ево граждане молить, чтобы ихъ разршилъ. Так-де патриярхъ Досифй проговорилъ над ними молитву разршалъную, так-де они и поразсыполись’. И жихомъ во Акрхъ 4 дъни. л. 130. //
И поидохомъ еще выше. А нам силно печално, что насъ раизъ не вдеть къ пристани Иерусалимъской. Да нечто здлаешъ, коли ему не въ путь! Онъ все наровить, какъ назадъ пойдеть во Египетъ. И добывахомъ мы проводниковъ, кто бы проводил насъ до Иерусалима. Такъ нам сказали, что ни по какому образу етем-де путемъ не пройдешъ от араповъ. A всго ходу 4 дни, да нелзя. Увы да гор! А хочетца во Иерусалимъ, чтобъ к Возъдвижениеву дню, да уже такъ промыслъ Божий бысть.
А в т поры во Иерусалим неда- л. 130 об. //вно были арапы, было всь Иерусалимъ разорили. Горко было намъ. Мы уже у раиза прошались, чтобы насъ отпустилъ: въ т поры корабль шолъ да пристали. А онъ намъ сказалъ: ‘Что петъ де спшите, али де мои хлбы вамъ надокучили? Да еще-де будеть с васъ, не отпущу-де я васъ, не поставивши у пристали. Сромота-де моя, что васъ на иной корабль отпусьтить, не будетъ-де тово!’ Добърой-де человкъ былъ раизъ, спаси Богъ ево! Християнъская душа миленъкой былъ! Бывало, приказываеть всячину нам л. 131. // давать есть и пить, возилъ нас по морю 4 недели, и поилъ, и кормил, и за извосъ не взялъ. А матросы что братья были, родли вс безъ выбору и добры, да, полно, языка-то не зънали, а то бы и лутъчи тово было. Изъ Акри-града поидохомъ въ Вифаиду-градъ и идохомъ день.
Сентебря во въ 2 день приидохомъ въ Вифсаиду-градъ. Вифсаида-градъ зло хорошъ, стоит при мори красовито, и присталь хорошая корабелная. Тутъ мы поидохомъ во градъ, тогда про насъ сказали митрополиту, такъ митрополитъ влелъ нас къ себ л. 131 об. // позвать. И мы пришли, такъ он веллъ сыскать толмоча и стал черезъ толмоча с нами говорить. Потомъ веллъ намъ обдать дать, и мы обдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родомъ арапъ, а голова у него бърита почитай вся. Потомъ пошли мы в церковь, митрополит тут же пришолъ. A мсто у него зъдлано у царъскихъ дверей меже иконъ, такъ люди на него гледять и молятца: с ыконами в рядъ, а стоитъ лицемъ на заподъ. Мы смотримъ: ‘Что, мол, ето еще за уставъ?’ И нигд мы такъ еще не видали. По- л. 132. //сле вечерни мы спросили про нево, а они намъ сказали: ‘Да что де, су, онъ-де християнства отступилъ, онъ-де принялъ попежство, а патъриарх-де Антиохийски и клятв его предалъ, онъ-де и мясо ест въ посты’. Вифсаида-градъ епархии антиохийскаго патриарха. Такъ мы от него уклонятся стали: ‘Пропади, молъ, онъ, окоянъной!’ Опять за мною не одиножды присылалъ, такъ я не пошолъ. Ну онъ къ Богу! А тутъ во граде церковь папежская — костелъ, такъ ево французы оболстили во свою вру. Тутъ мы стояли 5 дней. Потомъ раизъ л. 132 об. // кораблъ со пшеницею выгрузилъ да инымъ тутъ товаромъ нагърузилъ, кой потребенъ во Египетъ: мыломъ, лсомъ.
Потомъ, подънявши парусъ, пошли въспять ко Акремъ и вдохом с полъдня. И зъ дерева увидел кораульщикъ и закричалъ, что идеть галенъ разбойнической. Такъ възмтались, раизъ веллъ парусы оборачевать, и поидохомъ въспять къ Вифсаиде. И тако ночь всю бродили на одномъ мсте: втръ намъ былъ противенъ — такъ по морю корабль шатался туда и сюда. А поутру поглядимъ: анъ л. 133. // на том же мсте шетаемся. Потомъ сталъ втръ по насъ, и къ полдню приидохомъ опять въ Вифаиду. И тутъ мы стояхомъ еще 3 дни, прослушивали про разбойниковъ. И въ 4 день поидохомъ подъ Акри, и тутъ от полунощи пристахомъ ко граду. л. 133 об.
Тогда въ нощи бысть буря зло влика, а корабль нашъ от нуждъ волнъ зло разъбивашеся. И тако та буря меня зло утомила, и быхъ весъ огнмъ полимъ. Такъ в одъной свитке на корабл нощь всю волялся. И забжалъ въ меня втръ морской, такъ я л. 133. // и занемощевалъ. Такова была болзнь — 3 дни ни сидть, ни лежать, ни стоять, ни ходить нлзя. А корабленицы, миленькия, кой-что нсеть мн изъ города, купя, тотъ — то, иной — иное, да сидя надо мною, да заставляють есть: иной арбусъ принесть да дасть, иной — алимоновъ, иной — яблокъ райсъкихъ, а иной — дынь, иной — винограду. Не опишешъ ихъ добродтели, каковы милнкия были добры до мня. Что длать? Уже мн смрть ставитца. Такъ я легъ, да шубами, коцами меня о- л. 134. //кутоли — такъ я въспотлъ, такъ полегче стало.
А въ Вифсаиде дыни, арбузы зло недороги, винограду на копйку полу насыпать, райскихъ яблокъ 20 за копйку, яицъ 12 и 13 за копйку, съмоквй свжихъ вдро — копйку дать.
Сентебря въ 14 день, на праздникъ Возъдвижения Честнаго Креста Господня, после полудня поидохомъ изъ Птоломаиды на присталь Иерусалимъскую. И въ нощи приидохомъ ко граду Иопии, а по-турецки именован Яфа, — присталь Иерусалимъская. л. 134 об. //
Тутъ Петръ-апостолъ пребывалъ у Симона Усморя. Градъ хорошей, да нын весь разоренъ: прежъде от турка, потомъ от франъцузовъ.
Градъ Иопия стоить при мори на гор красовито, а в немъ жилья немного, турки живут да орапы-християне. У християнъ одна церковь, и та на пол, толко стны и не покрыта, а верхъ збитъ и дверей нтъ. А служить въ ней чорной попъ, присланъ изъ Ерусалима, тутъ и живть, на подворье Иерусалимъскомъ. А тутъ онъ живеть для богомолцовъ: богомолцы, л. 135. // пришедши, тутъ стоять, на подъворье томъ. А служить попъ въ церкви той по воскресньямъ да по празникамъ, а в протчия дни въ кльи служить. И какъ мы с коробля приехоли въ городъ и пришли въ метоху, и тотъ попъ насъ принялъ и мсто намъ далъ, потомъ учредилъ нам трапзу хорошею. А богомолцов еще на присталь никто не бывалъ, мы еще первыя пришъли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислалъ по насъ бй-турченинъ, кой тутъ начальникъ, онъ збираеть на турка дань. Мы же приидохомъ к нему л. 135 об. // въ полату. Онъ же вопроси насъ: ‘Что за люди? Откуда пришли? Давайте-д горачъ!’ Мы сказали ему, что мы люди московския: ‘Мы, молъ, теб горачю не дадимъ.’ — ‘Для чево-де не дадите?’ И мы сказали, что у насъ есть ферманъ салтанъской, да и подали ему листъ салтана турецъкаго. Онъ же сталъ честь, а сами межъ себя, сидя, другъ на друга възглядывают да головами кочають. И, прочетши листъ, спросилъ у меня: ‘Бакъ, попасъ, московской-де царь бъетца ли с нашимъ царемъ туръскимъ?’ И я ему сказалъ, что л. 136. // у нашего московскаго царя с турецкимъ миръ, брани нтъ. И онъ турчинъ молвилъ мне: ‘Бакъ, попасъ, смотри-де’. И я на него гляжу, такъ онъ, поднявши, листъ царьской поцловалъ, а самъ мн молвилъ: ‘Вотъ так-де мы царьской указ почитаемъ. Все-де теб противу указу здлаемъ. Пойдите-де теперва въ метоху, по времни-те теб подводы дамъ и отпущу-де тебя во Иерусалимъ’. Такъ я и пошелъ въ метоху.
Потомъ сталъ къ бю ходить, чтобы меня отпустилъ во Иерусалимъ, чтобы подводы далъ и л. 136 об. // проводниковъ. И бй мн сказал: ‘Не отпущу-де тебя, нелзя-де теб ехоть, во Иерусалиме-д заметня теперва великая, разбой-де стоит на дороге’. А въ т поры во Иерусалим паша турецкой казнилъ араповъ, воровъ и бунътувщиков. Какъ лутчихъ араповъ паша кознилъ, да головы ихъ на колъя поткнувъ да и поставилъ надъ грацкими воротами, такъ за то арапы возъмялися да писали во вс веси арапския, чтобы сьежалися ко Иерусалиму, такъ потому арапы-дичъ изъ пустыней, изъ Египта, от Синайской горы сьехолись. А паши въ т поры во л. 137. // Иерусалиме не было, онъ ездил за разбойниками, имать ихъ. И воевода согласился со арапоми, да пустилъ ихъ въ городъ, да и заперся с ними. А иныя поехоли за пашаю, такъ паша с ними бился, что съ сабаками. А въ городъ ево, во Иерусалимъ, арапы не пустили, такъ онъ езъдилъ да улусъ арапскихъ и разорилъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-ты насъ не пропустили, вс сабаки пути заняли. Да так-то паша с ними бился неделъ 7, а мы въсе-то тутъ сидли — грусно было силно.
Градъ Иопия убогая самая, толко л. 137 об. // славенъ приходомъ иерусалимским, что тутъ присталь. Изъ Ерусалима везуть мыло, бумагу хлопъчатою, пшено, дрова, товаръ въсякой. Изъ Египта приходить пшеница, пшено сорочинское и товары. А изъ Ерусалима все велбудами да лошаками малыми возять, что ослята называютца, а все въюками, тамъ телгъ нтъ да и нелзя: горы непроходимыя и высокия.
А когда мы жили во Иопии, видхомъ бдъство великое, какъ на мори разбойники разбивають корабли. А разбойники — Малтинскаго острова л. 138. // нмцы, люты злоди. А ихъ отпущаеть разбивать папа Римъской исполу да и благословение подаеть имъ, а на всякой годъ отпущаеть по 30 голенъ. Такъ они, какъ поймають корабль христианской, такъ товаръ и денги поберуть, а хозяина и сары християнския — всхъ отпустять, а корабль кораблнику порожней отдадуть. А турки прилучатца тут же, то всхъ въ полонъ возмуть да на каторгу къ пап пошлють. А какъ турецкой корабль возьмуть, такъ со всемъ во свою землю отведуть, а турокъ всех л. 138 об. // на каторгу отдадуть. Горе от сабак, от мальтезовъ, — все Блое мор затворили! А турокъ не можеть с ними управитца: они подъ самой Царьградъ подьежають да селы разъбивають.
И жили мы во Иопии 3 недели. Потомъ, после Покрова, корабль пришол изъ Царяграда, а на корабли были богомолцы разныхъ вер: грки, армяны, французы, жиды. И на другой день турчинъ-началникъ прислалъ по насъ подводы и повели насъ арапы въ городъ в Ромен, 15 верстъ от Иопии. И того же дни приидохомъ въ Роменьгород. л. 139. //
И когда богомолцы пришли во Иопию, тогда турки со всякова человка зъ грка брали по 8 тарелей, а со ормянъ, и съ франъцузовъ, и зъ жидовъ по 16 тарелй — въдвое, кой не греческой веры. Да и печатки въсякому человку дають, а когда пойдуть изъ города, печатки обирають, чтобы другъ другу, инымъ межу себя не довали. Да такъ въ воротхъ по одному человку пербирають, да печатку возъмуть да и пропустят. А когда в кой день пришли богомолцы, такъ тутошной чорной попъ, кой въ метохи живеть, л. 139 об. // длалъ обдъ про богомолцовъ. А на обд ходилъ зъ блюдомъ и бралъ с человека по червоному и по тарелю.
Во Иопии харчемъ очень съкудно, нтъ никакова харчю. Виноградъ дорогъ, хлбъ и яйца такожде дороги, а рыба времнемъ бываеть дешева, а иногда и дорога. Да тут же предъ нами во Иопию шолъ изъ Египта корабль зло великъ, и разъбойники-мальтезы за нимъ гнали. Такъ уже близъ Иопии, верстъ за десять, корабленикъ подеръжался близъ берега, а корабль въвесь и разъбился о камень, а товаръ въвесь и потонулъ, и разъ- л. 140. //несло море. Такъ корабльники с коробля покидались: а иныя въ санъдалъ, а иныя такъ совсмъ бросились въ воду да выплывали. А прилучилось въ ночи, такъ раизъ со всми матросы прибжали пши во Иопию, такъ бй с войсъкомъ пошолъ до тово мста да таскали кое-что. А товаръ въвесь разнесло, ничево не нашли, толко карабелныя снасти побрали, а то все пропало.
Октебря въ 7 день приидохомъ в Ромель-градъ и стахомъ въ метохи монастырской.
Градъ Ромель поболши Иопии, а стоить въ поле, нтъ подле ево л. 140 об. // ни ркъ, ни колодезей, а от моря 15 верстъ. Да от турка въвесь разоренъ, а приволенъ всячиною: много слъ подлегло — два торъга въ недели бываеть. Винограду, финики, смокви, лимоны зло ндороги, яицъ 8 и 9 за копйку, масло коровъе дорого: пять копекъ фунтъ. Бумага хлопчатая дешева: фунтъ 4 денги, а пряденая по 8 денегъ — то и торгъ, что бумага. А земля хлбородна, и хлбъ дешевъ печеной. А когда сошлись вс богомолцы, тогда всякой хлбъ и харчь дорогъ сталъ, потому человекъ 1000 и полторы было, а го- л. 141. //родъ неболшой — такъ, бывало, и не добудешъ хлба купить.
А в Ромли церковь адна грческия вры, другая — армянская, 3 — француская, сирчъ папежская. А мы жили з грками на Иерусалимскомъ подворье у церкви Святаго великомученика Георгия. Та церковь, пишется что въ чюдесе святаго Георгия, когда ея строили, и какъ въдовица столпъ восхоте послать, а корабленикъ не взялъ. Чти въ житии1 святаго пространей. А въ той церкви заподныхъ вратъ нтъ, толко полуденыя. А когьда войдешъ во врата2, а столпъ сътоить на лвой руки. А у тово л. 141 об. // столпа стоить чюдотворной образ святаго мученика Георгия въ киот, тотъ образъ, на каторой стрлялъ турчинъ, а после сталъ християниномъ да и замучился, что въ чюдесехъ святаго Георгия. Мы же, гршнии, тотъ чюдотворъный образъ по вся дни лобъзахомъ.
В Ромли три подъворья разныхъ връ: 1. Греческое, 2. Армянское, 3. Франъцужское и папежское. Францужское и ормянское подворье — зло узорочисто строение, полаты каменныя, дивъныя, что городы, а греческое не такаво подворье — да у грк л. 142. // и все хуже еретиковъ! Они, злоди, богати, такъ лутчия места у турка откупили, a гъркомъ все худое дано, для тово что грки оскудали и врою, и имниемъ.
А когда мы жили въ Ромли, видли свадбы арапския, зело страмны. Неделю цлою женихъ с невстою ходить по ночамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свчами, со съмолою — такъ градъ весь освтить. А за женихомъ и перед женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричать, верщать и по улицамъ л. 142 об. // останавляваютца1. Да одинъ кой-то колдунъ вышедъ наперед и станеть приговаревать, а за ним весь народъ кричать: ‘Хананей!’ Да такъ таскаютца да полуночи. Да и християнския у нихъ свадбы тм же обычаемъ.
А когда мы жили в Ромли, а во Иерусалимъ не идемъ для ораповъ, а они насъ на дороге межъ горъ засли да и ждуть. Такъ они видят, что мы не идемъ, такъ т разбойники здумавши да и ударились на градъ въ полдни, 200 человкъ конъницы. И прибгли на самой бозаръ въ ряды2 да почали гра- л. 143. //бить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую беду, въ монастыряхъ и заперлися. А орапы почали по улицамъ рыскать на коняхъ с копиями. Мы же възлзъши на верх келй и смотрихомъ, что будеть. И учинился бой великой у разъбойниковъ со гражданы, со арапами жъ да с турками, и граждане прогнали ихъ въ поле далече. И билисъ с ними близъ часу, толко Богъ помиловалъ: со абоихъ сторон урону не была, толка ранились межу себя. А они было, сабаки, затмъ и приехоли, что нас было разъбить: вдають, что идуть богомолцы с казною болшою. л. 143 об. // Кабы в ночи, так бы всхъ разъбили, а оплошно силно жили. Етакое бедство от собакъ-арапъ!
На третей день после побоища приехалъ къ намъ в Ромелъ паша съ войскомъ: все конъница, а служивыя были все болгоры, християнъския дти, да турокъ нуждою потурчилъ, а людъ зело крупенъ да и храбръ. Приеховши, паша на третей день выкинулъ на бозаръ дъвухъ араповъ-переводчиковъ удавленыхъ. А въ день люди ходя да на нихъ камениемъ бросають — да и закидали ихъ камениемъ за то, что смущали ораповъ.
А паша писалъ къ салтану на воево- л. 144. //ду иерусалимскова, что воевода сложился со арапоми да и ево въ городъ не пустилъ. А воевода писалъ на пашу, что паша араповъ напрасно казнилъ: ‘Так-де сталъ бунтъ великой, хотли-де градъ разорить. И я-де видя: арапъ множество приехоли да ис пустыни — да и стал-де имъ снаравлевать’. И так-де царь разнял у нихъ вражду: холтскова послалъ пашу во Иерусалимъ, а ирусалимскаго — въ Халтъ. Потом мятежъ сталъ помалу утихать.
Да тут же недалеко от Ромли гърадъ Лида, гд святаго Георгия тло положено, а та Лида от Ро- л. 144 об. //мли версты 3, а ныне мсто то все и церковь мученикова вся разорена. А мощи его нын гд, про то Богъ всть, никто не вдаеть.
Да видли жъ мы въ Ромли въ церькви, какъ християнъския арапския робятка говорять в службе зело глумно, а намъ необычно. Когда начнеть одинъ говорить ‘Блаженъ мужъ’, а другой, отпяхнеть тово, да второй псалом, а стихеры также все по стиху сказавають. А во всякого рабенка за пазухою носять Псалтырь, и Октай, и Минея. И когда они стануть говорить, такъ другъ передъ другомъ възахватъ бьютъ- л. 145. //ца между себя: кой сильне, тотъ болши и говорить.
А учатся у нихъ не по-нашему: с утра до полудня учать Часовъникъ или Псалтырь, с полуденъ до вечера учать стихры по Октаю и въ Минеи того дня прилучившагося да сказывает въ црькви. Таковы тщателны!
И стояхомъ мы въ Ромли полчетверты недели. Потомъ паша прислалъ ко всмъ богомолцом, чтобъ были готовы итить во Иерусалимъ. А на другой день рано пригнали арапы велъбудов и кони, лошаки малыя и стали класть рухлть на кони, л. 145 об. // подо всякого человка по два коня. И была задуха великая, едва выбъролися въ поле: улицы все наполнены были и пройтить нелзя было. И выбролися на поле часу въ 5-мъ дни. И зъбиралися тут всхъ връ. И паша самъ выехалъ за городъ, насъ провожал.
И какъ выбролися вс въ пол, октября въ 28 день, поидохом из Ромли ко святому граду Иерусалиму всмъ корованомъ, было человкъ 1500 разныхъ връ. И тотъ весь день шли между горъ разсдинами. А горы каменыя, а въ горахъ арапы вс живуть. Лихи зло разбойни- л. 146. //ки: бьють, грабять, что на теб видить, все отнимають — истыя бси, зло насилие великое творят. А паша окоянной толко славу ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человка по гривне и алтына по два, да пихнулъ всхъ межъ горъ ко арапомъ, а сами и проводники назат воротились.
Потомъ арапы насъ стали бить, грабить. Осыпають, что пчелы, рвуть за ризы, трясут далой, с лошеди волокуть: ‘Дай пару!’ Дать — бда, а не дать — другая. Толко ты кашелкъ вынелъ, анъ другой стороны и вырвалъ совсем. А не дать, такъ бьють. А станешъ л. 146 об. // давать, такъ с одново мста четъверть часа не спустять, что от собак не отобьеся. Посмотришъ: въвезьд стоить крикъ да стукъ, бьют да грабять, и кой плачеть — убит, иной плачеть — ограбленъ. Въвзъде гоняютьца за однимъ человком по 10 и по 20. Многая коней и рухледь покидали да такъ от нихъ, собакъ, бгають. А болши псы-извощики тут же ворують, мотаютца межи тхъ. И они исъ тех же селъ разбойничихъ, такъ имъ къстати воровать-то, сабакомъ. Бабъ-та миленкихъ бьют! Пришедши, возъмуть бабу или двку за ногу, да такъ с лошеди л. 147. // далой волочать, да и бьеть: ‘Дай пару!’ Бдъство великое от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бсовъ!
А я, гршникъ, и лошедь покинулъ да вс бегалъ пешкомъ1, такъ они паки не такъ нападали. А когда набегуть арапы созади или въстречю и хотять грабить и бить, такъ я толко нашолъ на нихъ ружье острое. Бога-свта призову на помощь да безъпредстанъно кричю къ Богу: Владыко-человеколюбче2! Помози ми за молитвъ отца нашего Спиридона!’ — такъ они и прочь от меня.
Толко въ глаза заглянутъ, а сами заворчать да и прочь. л. 147 об. // А я сам ся удивляюся человколюбию Божию, за молитвъ, что Богъ любить, Спиридона-то отца. Такъ меня Богъ-свтъ спасъ за молитвъ отца Спиридона. Да спаси Богъ и арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гд набегуть арапы станицею, хотять грабитъ и бить, а онъ наворотя дубиною самихъ. А они станут с нимъ шумть, а я въ т поры уйду у нихъ. Потомъ иная станица набежить, а онъ опять с ними станеть шумть и дратся, а я-таки уйду. Да так-то въвесь день куликалъ. А я, су, вынвши да ему паръ 5-6 далъ, л. 148. // такъ за меня лутчи стоитъ. А самъ мн ворчить: ‘Е, попасъ, не бойся-де, я-де тебя не дамъ грабить и бить’. И я ему днемъ-то с рубль передовалъ. Ну онъ къ Богу! Толко бъ далъ Богъ здаровья, не о денгахъ1 слово, увечье-то пуше денегъ2. А они, сабаки, не разъбираютъ3, и милости у нихъ нтъ: хошъ по глав, хошъ по глазам, куды зъря. И тотъ мы день весь шли, ни пили, ни ели от нихь, собакъ. Такое бдъство чинят арапы!
И того дни доидохомъ до села Емъмауса, гд Христосъ явися Луц и Клеоп. И тутъ мы стали начевать, а сами л. 148 об. // згорли от зною. День въвесь со арапами билися, что съ сабаками, а пути — мсто бзъводное. И, пошедши, тутъ въ пруд у арапов купили на грошъ воды, такъ напилися — да то печали будто немного. Слава Богу-свту! Не та бда, инъ другая! Извошикъ нашъ, арапъ, сталъ у меня денегъ просить: ‘Дай-де пару! Чемъ велбуда коръмить?’ И я выневъши да и далъ ему гривну, а он меня сталъ бронить по-турцки: ‘Мало, дай-де еще!’ Да подънявъши камень, да суетца въ зубы ко мн. И, видя нашъ кърикъ, грки пришли к намъ /л. 149. / да стали разъговаривать: ‘Деспота, дай-де ему, сабаке!’ Выневъши гъривну да еще ему далъ, а онъ, окаянной, зубы скрегчеть, ходячи. И сказали ему, что: ‘Попас московъ, у него-де ферманъ потыша турча’ — такъ онъ посмиръняя сталъ баеть.
Село Емъмаусъ стоить подъ горою. Церковь християнъская зло была хороша, a нын турки конй запирають. Церковь та поставлена на томъ мсте, где Христосъ Луц и Клеоп познася въ преломълении хлба. И на том мсте та церьковь стоить, зело узорочна была, еще то стро- л. 149 об. //ение царя Конъстантина. А когда мы стали начевать у села Емъмауса, тогда лишъ ужасъ, по таборомъ толко стонъ стоить: иной безъ глаза, у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги, бабы-то плачють. Иной сказываеть: ‘У мене 10 тарелей отняли’, иной сказывает — ’20’, а иной — ’30’, у иного одежду отняли, у иного книги. А у чернаго попа изъ Царяграда, такъ у него, сказываеть, 500 тарелй отняли, ходить миленъкой что чорная земля от печали. Плач да крикъ стоить по таборомъ, и ужасъ. Пощади, Господи! л. 150. //
И утре рано поидохомъ из села Емъмауса, а поднимались бороною. Какъ арапомъ не грабить?! И другъ друга не ждутъ: какъ кто слъ, да и пошолъ. Тогда на насъ опять арапы напали и почали грабить и битъ по-прежнему. А всего от Иерусалима верстъ съ 5, а насилу от нихъ, от собакъ, выбились. А когда мы възыдохомъ на верхъ горы, тогда увидхомъ святый градъ Иерусалимъ — тогда арапы вс пропали, что подъ земьлю проволились.
А когда увидхомъ мы святый градъ Иерусалимъ, толко врсты и за дв, л. 150 об. // тогда мы зло обрадовались. И зъсдши мы с конй, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами ркли: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видети градъ твой святый!’ А когда увидли турки стны градъсъкой нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ к намъ турак, арапъ конъницу со оружиемъ. Турки и арапы выехоли въ поле, а сами стали скакать, винътовать, копья бросать — ради собаки, что мы пришли. Скачють по полю противу насъ, а сами намъ говорять: ‘Салам аликъ!’ л. 151. // А мы имъ противъ говоримъ: ‘Алики соломъ, здарова ли живете?’ — ‘Как-де васъ Богъ милуеть? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от курсановъ, сирчъ от араповъ?’ Да и поскокали за насъ хъ коровану, да и поехоли назади корована всмъ полкомъ, будто насъ такъ провожали. А мы уж пши шъли до вратъ градскихъ. А изъ Ерусалима вышли на поле християне: грки, армяня, кофьти, франъцузы, иноки, мужи и жены — вс въстречають насъ, а сами плачють: ‘Какъ-де васъ Богъ пронесъ от араповъ?’ А мы также плачемъ, никто тутъ не можеть л. 151 об. // от слезъ удержатся. Ужасть и радость! И уже въ радости всю беду забыли.
Октебря въ 30 день приидохомъ ко святому граду Иерусалиму. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иерусалимъ и вънутрь града, подле дома Давыдова множество народа: туракъ, ораповъ, християне-армяне и разных еретическихъ връ стоять. Вс, миленъкия, ради, въстрчають нас, всякъ своей вры своихъ смотрить. Тутъ въ корован всхъ връ шли люди, а корованъ нашъ шелъ врстъ на 5 и болши, зло многолюдно было. л. 152. // А въшедши во святый градъ Иерусалимъ, вс пошли по разным монастырямъ своей вры.
А мы со грки пошли въ Великой монастырь потриаршей грчесъкой, армяне — въ монастырь Иякова, брата Божия, въ тотъ пошли. А когда мы стали въ монастырь въ патриаршей въяжать во върата, тутъ насъ намстникъ со всми старцами стртилъ. Ради зло, потому что отчаялись нас, жили мы на пристали полъседъмы недели. И старцы наши кони разъсдлавают и рухлдь нашу въ клью несуть, зъ горлкою и с виномъ старцы стоять, а иныя л. 152 об. // на блюдахъ закуску держать. И сътали всякому человку по дъва финжала наливать горлки. И радостно, и плачевно!
Потомъ раздали намъ кльи. Мы же въ кльяхъ мало опочихомъ, начали бить въ доску за трапзу. И, пришедши, старцы стали насъ звать за трапзу. И въс богомолцы вобрались въ трапзу, a трапза зло велика, а жены себ ели въ кльи. Потомъ ударили въ канъдю, и стали ‘Отче нашъ’ говорить, и сели хлбъ ясти. И трапза была очень доволъна всячиною, уже пространя тоя трапзы л. 153. // быть нелзя, болшую часть долов снсли. И, воставши изо стола, воздали Богу благодарние.
Изъ-за трапзы повли насъ гулять на верхъ клей и около Великия церькви, на гору Голгофу. И, падше, поклонихомся и лобызахомъ святую гору Голгофу. Потомъ стали намъ указывать святыя мста: Елеонъскую гору, Вифлиемъ, обитель Святаго Савъвы Освященънаго и Содомъское море, Иордань-реку. И тогда мы увидхомъ зъ горы Голгофы святыя мста и от радости не могли от слезъ удержатися. Падше на землю, поклони- л. 153 об. //хомся, и от той радости всю бду забыли арапскую, и хвалу Богу возъдахомъ. А сами вс единогласно рекохомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ, гршныхъ, видти градъ твой пресвятый! О Владыко, что возъдам теб? Како насъ, недостойныхъ, допустилъ со грхи нашими?’ И тако ходихомъ по крылу церковному великия церкви Воскресения Христова и смотрихомъ здания церковнаго. И дивихомся: ‘Како монастырь и церковь нашу, таковую красоту отдалъ босурманомъ въ поругание?’ И плакохомъ, на токовое строение глядя, и немощно от л. 154. // слезъ удержатися.
И приидохомъ къ Великой церкви. Сидять тамо заперты для службы святыхъ мстъ, по веръви к нимъ въ церковь, мы же смотрихомъ сверху во окно внутрь церкви, и увидхомъ предлъ надъ Гробомъ Господним, и возрадовахомся радостию велиею. А сами, кабы мощно, так бы скочили въ церковь, да невозъможно от туракъ-сабакъ: они церковь запирають и печатають. И смотрихомъ вън церкви и вънутрь церкви, и дивихомся. И видхомъ тамъ старцовъ, ходящихъ по церкви, разъных връ еретическихъ: овыя ходять, кадять святыя мста, а иныя слу- л. 154 об. //жъбы поють. Мы же дивихомся таковому безъстудию ихъ. А франъки поють на органахъ, a вс т вры называютца християнъския! Что петь делать? Богу тако попустившу! И тако намъ доволно ходихомъ и вся святыя мста съмотрихомъ. И уже от радости вс бывъшия скорби намъ на пути на мори, от арповъ — все уже тыя скорби забыли. Слава Богу! А когда шли во святый градъ Иерусалимъ и видхомъ на пути скорби всякия, всеконечъно отчаяхомся видти святый градъ. И доволно ходихомъ по крылу церковному. И пойдохом л. 155. // во своя клии, и мало опочихом.
И приидоша старцы, и позваша нас к записке, мы же вс приидохом въ патриаршу келию. И тутъ стали всякова человка имя въ книгу записывать, а у записки сидлъ митрополитъ Пталоманъской да намсникъ патриаршей. А от записки брали зъ богатыхъ по 10, по 8, по 5 червоныхъ, а с убогихъ — по 5 тарелй. И какъ уже всхъ перписали, такъ питропосъ, сирчъ намесникъ, позвалъ меня. Такъ я къ нему пришолъ, по обычаю поклонился да и подалъ ему царской листъ московъской. Потомъ мне л. 155 об. // влелъ питросъ ссть, и я слъ. Питросъ, възявши государевъ листъ, разъврнулъ, а честь не уметь. Толко гербъ царской смотрли, да и поцловалъ гербъ царской, потомъ митрополитъ поцловалъ. А самъ питропосъ такъ мн сказалъ чрезъ толъмоча: ‘Ради де для великаго государя, царя Петра Алексевича, и ево ради царьскаго зъдравия все теб добро будеть у насъ, не печалси-де ничемъ. Дадим-де теб клию и станем-д теб водить по святымъ мстамъ, гд-де намъ возъможно. A зд-де невозъможно и коими мстами босу- л. 156. //рманы владють и християнъ не пущають, ту-де мы и сами н волны’. И я воставши да и поклонился. И питросъ мн молъвилъ: ‘Идите-д теперя въ клию опочивать, а когда-де будеть время, убравъшися, станемъ-д васъ водить по святымъ мстам’. A гркомъ зависно силно, что питросъ такую показалъ любовъ. И тако поидохомъ въ клию и препочихомъ.
И бысть якобы о полунощи, стали клпать въ доску къ утренъни. Мы же приидохомъ в церковь царя Константина и матери его Елены и тутъ ма- л. 156 об. //ло постояхомъ. Когда начали на утренни кафизму говорить, тогъда намъ стали свчи разъдовать и повли насъ нощию со свчами по святымъ мстамъ.
Прежд повли тутъ, гд Христосъ сирчъ сидлъ на камени, когда явился Марии Могъдалыни. Тутъ натъ тмъ каменмъ зъдланъ чюланъ дощатой зъ дверми, да и замыкают. А камень что стулъ, круглой камень, красной кремнь. A гъд Христосъ сидлъ, и то мсто сребромъ облажено и позлащено. Тутъ, подле того камени, церковь Иякова, бра- л. 157. //та Божия, а служать въ нй грки. Тутъ мы тотъ камень цловавъше, пошли до церкви, гд Мария Египецкая плакола предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. Потомъ пошли до Авраамовой церкви. Пришедши въ тое церковь, цловахомъ то мсто, гд Исаакъ стоялъ связанъ, когда ево Авраамъ хотлъ закласть. И то мсто облажено сребромъ и позълащенъно, величиною зъ большую торелку. Потомъ возъвратихомся въ Великой монастыръ. И идучи въ монастырь, цловахомъ Вликия върата, и тако возъвратихомъся въ монастырь. И приидохом л. 157 об. // въ церковь, а въ церкви же поють словословие великое. И отпли утреню, и тако поидохомъ въ клия своя.
Потомъ шли до литоргии, отпвъши литоргию, вышли изъ церкви, пошли вс до винной полаты. Тут всмъ подносили араки по финьжалу, а по-руски горлки. Таковъ въ томъ монастыре уставъ: посл обдни все старцы вышедъ изъ церкви да и поидуть пить горлку, а винъной старецъ подносить всякому человку по финжалу, хошъ кто церковнаго не пьеть, a горлку пьеть, тотъ у чести, кто вина церковнаго не пьеть. И тако поидохомъ до клии своей. л. 158. // По времени же позъваша насъ за трапзу и такоже насъ по-пржнему удоволиша всмъ, брашномъ и виномъ. Воставъ изъ-за трапзы, трапезу же и запрли, не пустили вонъ богомолцов, стали ноги умывать. А за умовние брали с нарочитыхъ по 8 червоныхъ, по 7 и по 5. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отворили дври и выпустили вонъ.
И, преночевав ночь, утре, на первомъ часу дъни, привели къ монастырю арапы коней. Къ нам же пришедъ черной попъ Дорофй, да старецъ-арапъ возъвстилъ всмъ, чтобы шли л. 158 об. // въ Вифлиемъ. Мы же стали збиратися. И вышли за грацкия врата Лидцкия, и тутъ вс зъбиралися. Тогда стали конй разъбирати, а инии же пши шли, а орапы силно сажають на кони, хошъ кто не хочеть. Мы же шли пши, для тово что они, сабаки, силно изъвозомъ грабят: на 10 верстъ полтина станеть изъвозу. И когда сождались вс, такъ и пошли.
Поидохомъ ко граду Вифлиему. И тутъ на пути на лвой старон минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гд попалилъ огнмъ пятдесатицу. Тотъ мо- л. 159. //настырь от Иерусалима версты съ 3. Да тут же на другой сторон дороги, на правой руки как въ Вифлиемъ идешъ, противъ монастыря лежить камень великой, и на нмъ спалъ Илия Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изообразися, все знать, гд лежалъ: гд глава, гд руки, гд ноги, гд спина — что въ воску изобразилась. А надъ темъ каменемъ стоить древо масличъное. И богомолцы тотъ камень лобзали вс, и мы, гршнии, и камень брали на благословение и от древа ломали втъвии. И л. 159 об. // отидохомъ якобы с врсту, тутъ стоить на пути гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного: когъда она на пути умерла, тутъ погрбена быстъ.
Мы же мало еще поидохомъ от тово гроба, на долу стоить дрво масличъное. А сказывають про то древо: когда Пресвятая Богородица бежала во Египетъ от Ирода-царя, такъ-де подъ темъ древомъ почивала с Превчнымъ Младенцемъ. И то дърво и доднесь зелено, невелико, окладено каменьемъ. Мы же, гршнии, то дрво ломахомъ на благословние. И от того дрва поидохомъ къ Вифлиему. И не до- л. 160. //ходя Вифлиема, въ правой руки въ полугор стоить Ефрафа, поболъши жильемъ Вифлиема, толко мы въ ней не бывали. И тако приидохомъ къ Вифлиему.
Вифлиемъ-градъ стоить на гор красовито. А в немъ жилья немного, подобно слу, толко церковь узорочна Рожество Христово надъ тмъ мстомъ поставлена, надъ вертпомъ, гд Христосъ родилъся. Въ той церкви и ясли Христовы, a вртепъ посрде церкви. Въ вертпъ итъти, что въ походной погрбъ, неглубоко, толко ступней съ 5. А въ пещер ясли каменныя от мрамору благо. A гд Прев- л. 160 об. //чный Младенецъ родился, и то мсто сребромъ облажено, и позълащено, и камениемъ драгимъ унизано. А вертепъ узорочисто зъдланъ, стны все цвты украшены. A нын ту церковь держать франъцузы-папежъцы: турокъ у грекъ отнялъ да франъцузомъ отдалъ, a гркомъ данъ предлъ зъбоку той церкви. Строенье греческое-то франъцузы все из церкви вонъ выкидали: Дисусы, иконостасы резъныя и позълашеныя — и то строение въсе лежить тепрва не въ призоре. А то строение грекомъ многия тысячи стало, а теперва проподаеть такъ ни за что. л. 161. // А крыта та церковь свинъцом. Длины той церкви 8 сажень, a поперкъ 27 сажень. А въ трапезе той церкви 50 столповъ аспидъныхъ, на сторон по 25 столъповъ. И тутъ на монастыри арапы продають лстовки, многия тысячи, да богомолцы у нихъ вс покупять, и мы отчасти по силе купили про себя, на Русь, братии для благословния. A т чотки кладуть на Гробъ Господень, такъ они освящаются Гробомъ Господнимъ. И тако во всю землю развозят и въ подарки разъдають. Потомъ азъ, гршный, пошолъ въ пещеру, гд младенцы лжать изъбиеныя л. 161 об. // от Ирода-царя. Зло удивителна та пещера, а земля въ ней блая, и ходять въ нея изъ вертепа, гд Христосъ родился. Потом позваша насъ за трапезу, и трапеза была зло доволна, и вина было много.
Потомъ попъ Дорофй да старецъ-арапъ, — попъ възялъ къниги, а старецъ блюдо болшое, — и стали денги обирать. И греки нарочетыя давали по 10 червонныхъ, по 8, по 5, а нижней степень — по 5 тарелей, ниже тово не беруть. А буде кто поупрямитца да станеть 4 тареля давать, то такъ л. 162. // въ глаза и бросить: ‘Какой-де ты богомолецъ?!’ Таковы-та грки! Буд кто хочеть во Иерусалимъ итъти, то сумъма грошей велика надобить. И, въставъ от трапезы, пошли гулять по кльямъ, высоки кльи, смотрихомъ и дивихомся: красовито силно стоить Вифлиемъ на гор. Какъ посмотришъ къ Содомскому морю — ужасно зло!
И утре поидохомъ изъ Вифлиема тм же путемъ въ вышеречной монастырь Святаго Илии Пророка. И тутъ игуменъ насъ стртилъ того монастыря, въвелъ насъ въ церковь Святаго пророка Илии. л. 162 об. // Церковь зло узорочна, а в ней писмо все стенъное хорошо силно. И тутъ лежить камень, в стен въдланъ, на которамъ сидлъ пророкъ, когда попалилъ пятидесятницу. Въ той церкви трапеза была богомолцомъ. И той же попъ Дорофй по-прежнему възялъ книги да записалъ, а гроши так же бралъ, что и въ Вифлиеме. Въставши от трапезы и погулявъ по церкви, мало опочихомъ, поидохомъ из монастыря Святаго пророка Илии.
И приидохомъ въ монастырь къ Чесному Кресту, гд честное древо расло. Въ монастыри церковь зло предивна, писмо стнъное. В той церкви л. 163. // подъ святою трапезою пень того дърева, с котораго съсчено животворящее древо, ис которого зъделанъ Крестъ Христовъ, на нем же расъпятъ бысть Господь нашъ Исус Христос. Мы, гршнии, тотъ пень лобзали. Да въ той же церкви выносили часть от животворящаго древа, на нем же распятъ Господь нашъ Исус Христос, крестъ зъдланъ. Мы, гршнии, лобзахомъ той крестъ.
А сказывают про то древо: посадил Лотъ 3 главни по согрешении со дъшерми и поливалъ то древо по повелнию Авраамову. И когда Соломонъ сталъ строить Святая Святыхъ, и то древо повелл л. 163 об. // съсчъ на тябло. И мастеры то древо смряли и потянули въверхъ — ано и коротко стало. Они же усумншася, и пустиша долу, и смряли — ажно и пришло въ мру, потянули опять — ажно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хошет быть нкое таинъство, и положили ево къ стен — и бысть сдалище июдеомъ. И когда пришла Южъская царица к Соломону и Соломонъ нача ея водити по своимъ царьскимъ сокровищем и показа ей вся церковная зъдания внутрь ея, тогда же Южьская царица, когда пришли къ чесному древу, л. 164. // увидла ево, и воспла: ‘О треблаженъное древо!’ И от того времни не влелъ царь Соломонъ на томъ древ садитца, и с того числа бысть то древо въ чести у июдеовъ. И когда жидовя стали Христа распинать, и повлеша ис того древа здлати крестъ, и на немъ распяша Господа Славы. И тотъ-то пень въ той церкви стоить, и доднесь целъ, сребромъ обложенъ и позлащенъ.
И ходихом мы по церъкви, и смотрихомъ зъдания церковнаго. Потомъ позваша насъ за трапезу. И трапеза была пространная, и вина много было л. 164 об. // для тово, чтобъ охотно богомолцомъ денги давать. И тутъ Дорофй-попъ да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и въ прежнихъ местахъ, и въ книги записовалъ. И тут, едъши хлба, начевали. И гуляли по томъ монастырю, въверху ходили по кльямъ. Удивителной монастырь, а пустъ весь, толко два старца живуть или три ради службы и для богомольцовъ: водять по святымъ мстамъ да денги обирають. И утре рано поднесли по финьжалу араки, и поидохомъ во Иерусалимъ. л. 165. //
И приидохомъ во Иерусалимъ въ монастырь Великой. Потомъ стали насъ разводить по монастырямъ и стали кльи раздовать. Намъ же отвели клью въ монастыри Иоанна Предтечи и дали мн клью. Мы же начахомъ жити и Бога благодарити. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святаго аръханъгела Михаила на ево празникъ ко всенощной. И тутъ митрополитъ Птоломанъской былъ, а литургию самъ служилъ, после обдни поучение челъ изустное. Пвцы у него были нарочиты. Тутъ, не распустя богомолцовъ, подносили по финъ- л. 165 об. //жалу араки да брали съ человка по червоному и по тарелю, кто чъто смогъ по сил.
Потомъ повели насъ во обитель Святаго Саввы Освященнаго. Также пригнали коней арапы и збиралися вс за грацкими вороты. И пошли от Иерусалима ко обители Святаго Савы Освященънаго, а шли все юдолью Плачевною. А когда стали зъбиратся богомолцы, тогда арапы окаянъныя силно сажають на кони, а кто какъ не хочеть ехать — великое насилие и бой. А извозъ дорогой: от Иерусалима до Савина монастыря съ человека по тарелю, а пе- л. 166. //реезду 20 врстъ. Бда, су, со арапоми, нигд от нихъ уходу нтъ, взд насилуют, силно на кони сажають!
И шли мы юдолью Плачевною, и будеть какъ въ полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на ораповъ. Они поять скотъ: козы, овцы — великия стада, а ихъ, сабакъ, многое множество. А стали на дороге, а ходъ мимо ихъ. А они наливають воду в корыты, такъ дарогу у насъ заняли. А орапы дикия да и задрались с нашими арапами-извощиками. И чортъ на чорта нашолъ! А мы нутко бжать все юдолью. л. 166 об. // И бой у нихъ великой былъ. А имъ было хотлася насъ грабить, а проводники наши не дають, на конхъ кругъ нашева корована бгають да кричать намъ, чтобъ бжали. А мы бгли да и ротъ разинули. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами-таки махають, что бегите. Естьли бы етимъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, тутъ бы побили всхъ, для тово что дичъ, кочевыя, а не слъския. Когда мы ко Иерусалиму шли, такъ тутъ насъ грабили селския, л. 167. // они толко грабять, а не убивають.
И тако мы бжали версты съ три безъ памяти, и другъ друга топчимъ, да набежали на ихъ кочевье. Тутъ у нихъ стоять полатки, жены и дти ихъ да и козълята и овчки малыя. И когда насъ увидли арапския жоны, робята, подъняли крикъ, вопль, выскочили ис полатакъ нагия, чорны, толко зубы блещать. Тутъ мы пуще того испугались и еще бежали с врсту. Едва отдохнули, такъ набжали на насъ проводники наши и сказали нам: ‘Не бойтеся л. 167 об. // теперво’.
И тако мы възыдохомъ на гору высоко, толъко въ полъгоры, и увидхомъ монастырь Святаго Савы Освященнаго — и обърадовахомся зло. И пришли къ монастырьскимъ воротамъ, слезли с конй. И у вратъ стоять арапы, не пропущають, и беруть со всякова человка по 5 паръ да и пустять въ монастырь. И тако мы вънидохомъ въ лавру Святаго Савы Освященнаго. И монастырь зло предивенъ, у насъ такова подобиемъ нтъ и удивителъствомъ въ Русии не сыщешъ. Хитро силно стоить, с полугоры съ- л. 168. //тны ведены круто зло. А въ монастыр храмъ болшой Преображения Господня зло предивенъ, стенное писмо, и иныя церкви есть многая малыя. Тут же въ монастыри мы видли клию святаго Савы, гд онъ сам труждался: вытесана въ гор какъ мочно человку ссти, а стоять нелзя. Прежде сго, съказывали, выхаживало миро, a нын нтъ. А стоить тотъ монастырь на краю юдоли Плачевъной, которая пошла въ Содомъское море. А итъти тою юдолью до Содомъскова моря от Савина монастыря с полдня, сказы- л. 168 об. //вають. А какъ посмотришъ с монастыря къ Содомскому морю, кажетца, версты дв, да межъ горъ куликовата юдолью. А пойтить к нму нлзя от арапъ. А то море животнаго в себ ничего не держить, а воды пить нлзя: горка и солона — и всякое животное в себ уморяет. А то море нвелико, что озеро, уско да длинъно, а ходу, сказывають, кругъ ево всево пять дней.
А когда мы пришли въ монастырь, тогда насъ игумен въвелъ въ церковь. Тутъ нам вынесли крестъ, здланъ от части животворящего древа. л. 169. // Мы же, гршнии, цловахомъ тотъ крестъ. Потомъ повели насъ на гробъ святаго Савы: среди монастыря здланъ голубецъ каменъной, покровъ черной, на покров крестъ вышитъ. Мы же, гршнии, гробъ его лобызахомъ. А мощи его гд, про то Богъ всть. Потомъ нам въ церкви вынесли 3 главы, Ксенефонта и сыновъ его Аркадия и Иоанна, тако мы, гършнии, т главы лобызахомъ.
Потомъ повели насъ въ пещеру, тутъ зло костей много, въ той пещере. Мы же вопросихомъ: ‘Что ето за мощи?’ л. 169 об. // И старцы намъ сказали: ‘Ете-де мощи новыхъ мученикъ. Когда-де турокъ възялъ Иерусалим, тогда солтану турецкому съказали, что есть тутъ монастырь, калугеры 5000, и они-де лихи, собравшися, пришедъ-де, опять возмуть Иерусалимъ. Такъ турецкой салтанъ послалъ пашу въ монастырь Святаго Савы, веллъ изъбить. И турки, пришедъ, стали убивать отецъ, изъ пещеръ таскать вонъ да главы отскать. Отцы же, видвше суровство зврское от турокъ, не сташа противитися и начаша своя главы л. 170. // под мечъ клонити. И побиша их турки 8000. И видя паша турецъкой, что калугеры не противятъся имъ, посла вдомость къ турецкому салтану, что старъцы ни в чемъ не противятца. Царь же умилися, послалъ писание, веллъ предстать убивати, а ихъ свободити: куда хочють, идуть, а тут бы не жили. И тако паша возъвратилъся во Иерусалимъ, а отцы собъравшеся, и мощи изъбиенных собрали, да въ той пещер положили, а сами пошли до Афонския горы и тамо водворишася’. A нын въ тхъ пеще- л. 170 об. //рахъ живуть арапы, зло много пещеръ надь юдолью Плачевною. Нам же старцы приказывали, чтобы от тхъ мощей не брали ничего. Мы же зло того опосались, тхъ мощей брать. Старцы сказовали: ‘Естъли де кто возъметь, а когда приидеть на море, так-же де кораблъ с тми мощами на мори не пойдеть. И турки-де стануть обыскивать, а когда у ково найдуть, такъ-де тово человка со всмъ въ море и кинуть’. Мы же хождахомъ по верху монастыря и удивляхомся таковому зданию, паче же пещерамъ, гд отцы л. 171. // жили, a тепрва по тмъ верьтепамъ живуть босурманы. Преже сего принашивалась Богу жертва, a нын Могамету, нкогда постъ, молитва, сълезы, a нын — жертва дияволу тутъ приноситца. Да ушъ-та Богу такъ изъволившу? А все то за наши грхи такъ Богу попустившу босурманом владть святыми мсты.
И тако мы смотрихомъ с монастырской ограды во юдоль Плачевную: круто зло. И тут видхомъ араповъ: таскаютца по юдоли Плачевной, а сами, подъшедши подъ ограду л. 171 об. // монастырскую, кричать з долу, просять хлба. И старцы Савина монастыря с ограды кидають имъ, что сабакамъ, помалу хлба. Инъ кой напердъ подъфатить да и побредть вь юдолъ, а иныя клчетють, гледят кврху да дожидаютца, чтобы еще бросили. Такъ другому кинутъ, да кто-тъ такъже побредть. Да так-то старцы по вся дъни с ними мучатца. А за монастыръ вытить нелзя — ограбять. А съ верху монастыря старцы не влят гледть на нихъ, собакъ: какъ д увидять, так де не отобъ- л. 172. //ешися от нихъ, что от собакъ. И гулявши по монастырю, позваша насъ за трапезу, и търапеза зло была даволна. И тутъ Дарофй-попъ бралъ по-прежнему, какъ и въ прежьнихъ мстахъ, да на игумна бралъ по тарелю с человка. И тутъ мы начевахомъ, и утре подънесли по финжалу араки, да и пошли из монастыря во Иерусалим.
И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой стъран стоить столпъ каменой высокой, а на немъ стоить затворникъ весь наружи, на веръху столпа, поджемши руки, л. 172 об. // въ клабуку. А греки ходили к нему на поклонъ и прощенье от него просили. И я спросилъ тут у старца: ‘Чтомь ето у васъ за диво и святость?’ Такъ онъ расмялся: ‘Етотъ-де столпник на часъ. Какъ-де богомолцы сойдуть из монастыря, а ево-де за ними втръ здуеть доловъ’. Мы же подивилися тому сътолпнику да и пошли. Такия-та у гркъ столпники объманщики! А идохомъ ко Иерусалиму не юдолью, но горами, высоки горы зло. И отошли версты за три, стоить село арапское, а прежде сего быва- л. 173. //ла обителъ Феодосия Великого. Нын толко церковь одна, и въ той арапы коней запирають. И поидохомъ во Иерусалимъ.
И пребыхомъ до Ведния Пресвятыя Богородицы. И на празникъ Ведения Пресвятыя Богородицы звали всхъ богомолцовъ въ монастырь, а тотъ монастырь девичей, а живуть старицы. И былъ у вечерни митрополитъ Птоломандъской, a обдню самъ служилъ и поучение челъ. После обдни посадили всхъ богомолцовъ въ полату и давали всякому человку по финжалу л. 173 об. // раки да по другомъ винца церковнова, а брали съ человка по черъвонъному, по тарелю и по полутарелю. И тако поидохомъ по своимъ мстамъ.
Потомъ на вечеръ стали нам всмъ возвщать, чтобы были готовы итить въ Великую церковь, мы же начата готовитися. И пришли вс богомолцы къ Великой церкви, и стали всхъ връ сходитца. Потомъ сошлися вс, и стояхомъ у Вликой церкви, и ждахомъ пашу турецкова. Потомъ пришолъ паша, ему же турки послаша л. 174. // кавры, и слъ паша у вратъ церковныхъ. Потомъ приидоша к нему толмача всхъ връ и сташа подле ево. Потомъ турчинъ принесъ лсницу, и пърислонилъ ко вратомъ церковънымъ, и, въслзши, отпечаталъ, потомъ отперъ. Потомъ прииде митрополитъ грческой со хъристияны-грки и сташа у вратъ церковныхъ. Потомъ пришли и еретическихъ връ: арьмяне, французы и прочихъ ересй — и стали у вратъ церковъныхъ вс. Потомъ турчинъ сталъ брати со всякого человека по 3 червоныхъ, а сь еретических л. 174 об. // връ по 6 червоныхъ, да и печатки давалъ всякому человку. Потомъ стали въ церковъ пускать не всми дверми, но половину отворилъ турчинъ, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущалъ по человку да по два да досматревалъ печатакъ. У ково есть печатка, так-то и пустилъ тово, а у ково нтъ, тово и не пустить.

Описание великия церкви Воскресения Христова

Во град Иерусалим въ полунощномъ угл стоить церковь великая Воскресение Христово. А въ ней врата двои: на полдни одни л. 175. // отворяютца, а другия закладены каменемъ. И какъ митрополитъ со християны и мы, гършнии, с ними же вошли, и тутъ, немного пошедъ, яко съ сажень 5, лежить камень противу вратъ церковныхъ от мрамору блого, огражден ршеткою мдною. С того камени положенъ бысть Христосъ во гробъ Иосифомъ и Никодимомъ, и на томъ камени Христа въ плащеницу объвивали. И тотъ камень митрополитъ и все християне цловали, потом и иныхъ връ. А надъ тмъ каменмъ горять восмъ кандилъ л. 175 об. // с масломъ древяннымъ от разных връ. А сказывають про тотъ камень, что подлинной былъ не мраморной, но простой блой. А тотъ-де камень турокъ на фъранцузовъ възялъ скарбу великую червоныхъ, и на томъ-де мсте положили въмсто тово сей камень мраморной, что нын всми видимъ. А кандила натъ тмъ каменемъ полажила царица Елена, а подлино-де камень разобрали християне на благословение. И о семъ камени вдомости подъ-линой нтъ, где тотъ камень девался: тут ли, гд царица Елена его въ той церкви л. 176. // скрыла, или гд онъ — Богъ весть. А что говорять, фрязи его украли, и сему, что будеть, неймтца вры украсть.
И от того камени поидохомъ налево къ заподной стран. Среди Великия церкви стоить теремокъ-предлъ, а въ немъ Гробъ Господень. A предлъ, аки церковь, надвое перегороженъ. А какъ въ предл въ первой войдешъ, тут лежить камень, егоже анггелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня. И тотъ камень собою невликъ, кабы пудъ въ 15, а утверженъ въ помостъ, а онъ собою круголъ, что стулъ. А зъ- л. 176 об. //нать, онъ преже сего бывалъ великъ, да възятия турскова брали ево християне на благословение, a нын турки не дають. А камень красен, что кремнь. А над нимъ горять 4 кандила разныхъ връ с масломъ деревяннымъ. Мы же, грешнии, тотъ камень целовахомъ.
И тако поидохомъ ко Гробу Господню въ другой предлъ. А входъ ко Гробу Господню зло нуженъ: двери ниски да уски — все нагнувши и по одному человку, а двое в рядъ не разойдутся. А въходять человкъ по 5 и по шти, а болши нелзя, покълонитца да и выдуть, а иныя поидуть. Нуженъ зло въходъ да л. 177. // и медленъ, нескора выходять оттудова, для тово радостьно велъми. Такъ кому-то хочетца съкоро вытить? Уже насмотритъца довали таковаго дара да и выдеть. Хошъ шумять, хошъ кричать, не гледять тово.
И когда мы вънидохомъ ко Гробу Господню и увидхомъ, тогда радости исполнися сердце наше, и забыхомъ скорбъ нашу, бывшую намъ на пути, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могохомъ от слез удержатися, и от очию слезы испускахомъ, а Гробъ Господень лобызахомъ, а сами ркохомъ: ‘Слава л. 177 об. // теб, Господи! Слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ, гршныхъ, видти гробъ твой пречистый и лобзати! Что воздамъ теб, Владыко святый, како меня, недостойнного, допусти со грхи моими окоянъными гробъ твой пречистый видти?!’ И дивихомся человколюбию Божию, како от многъ лтъ желаемое получихомъ: прежде слышаниемъ и прочитаниемъ истории, нын же Богъ сподобилъ самимъ видти. И тако воздахомъ хвалу Богу и Пречистой Богоматери.
И стояхомъ тутъ, и смотрихомъ, како прихождаху тутъ ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ връ л. 178. // еретическихъ. И видхомъ армянъ и ормянскихъ жонъ. Зло много гршнику во удивление, удивили меня зло: какъ над Гробомъ Господнимъ они плачуть, такъ слезъ лужи стоять на дк гробной, а иную бабу-ту насилу прочь оттощать от Гроба Господня. Дивное чюдо! Хоша еретическая у нихъ вра, мы же подивихомся таковому усердию. А Гробъ Господень придланъ къ стне, предланъ къ полунощной стен, а полуденная — та страна свободна, возглавие и подножие прибуравлено. А длина Гробу Господню 9 пядей, а поперчены — 5 педй. А надъ Гробомъ Господнимъ горять 47 л. 178 об. // кандилъ с масломъ древянымъ, а горять день и нощъ. А в т кандила масло наливають и досматривають старцы гробныя разныхъ връ еретическихъ. И всякой старецъ въ свои кандила масло льетъ. А будеть видить: въ чюжихъ кандилахъ масло дагоряеть — такъ ударить въ колоколецъ, такъ пришедъ да и нальеть масла. А колоколцы от земъли приведны во въсякую клию, гд кои живуть.
А писано въ Корабейномъ странъник, что де етотъ гробъ здлала царица Елена надъ тмъ подлинымъ Гробом Господнимъ. л. 179. // А ход-де к нему подъ землею, и нын грки въходъ забили, и ис памяти у нихъ вышло. А етотъ Гъробъ Господень здланъ от мрамора благо, и покрытъ цкою мраморъною жъ, и запечатанъ седъмию печатми свинъчатами. A нын т печати чють знать, уже стерлися, а печатаны насквозь: цъска врчена да такъ и заливаны. А на сцк на Гроб Господни на верху язва поперкъ разъслася, толко не насквозь, да другой стороны разслина не дошла. И поклонившися Гробу Господню, и тако изыдохомъ ис
прдела, и смотрихомъ по це- л. 179 об. //ръкви всюду, и дивихомся зданию церковному.
А у церкви над Гробом Господнимъ верхъ разъбитъ, турки разъбили, a здлать не дадуть. А дира та покрыта сткою медною, чтобы птицы не лтали. A предлъ надъ Гробомъ Господнимъ обитъ цъсками мраморными, a инъд уже цски и вывалилися. А Великая церковь была подъписана мусиею, зло было узорочно, a нын вся полиняла и не въ призор, а се турки починить не дадуть. А Великой церкви длина — 140 ступъней. Да тут же мы стояхом, и съмотрихомъ на верхъ церкви, л. 180. // и видхомъ: на стнахъ церковъныхъ кресты изображены въ камени Великия церкве на заподной, на полунощной и на полуденъной. А подобиемъ таковы: въ средин троечастной и что у нас на Успнскомъ собор, а по сторонамъ четверокончныя, а подпись и но троечастномъ, и на четвероконечномъ — ‘Исус Христос Ника’. A длала т кресты царица Елена с подлинънаго Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ, а подобие таково, якоже сии обрасцы свидтелъствують. А верхъ надъ Гробомъ Господьнимъ аки теремокъ, что ябъ- л. 180 об. //локо кругло. А на Гроб Господни служать французы-папежцы. А въходъ ко Гробу Господню никому не возъбраненъ, всхъ връ ходять. А за предломъ Гроба Господня къ стне придланъ предлъ: тутъ служать кофти, а за ними хабежи. Тутъ гробъ Иосифа и Никодима выбита въ стну могилою, а гробовъ нт, толко ямы. Мы же т гробы цловахомъ и землю брахомъ, а земля красна видом.
И тако поидохомъ до церкви Воскресния Христова 12 ступенй. А въ той церкви служать грки. А длина той церкви 20 ступней, л. 181. // a поперкъ — 10 ступенй. Посред же той церкви Пупъ земли, покрытъ каменмъ, а руками человческими не дланъ, но зделанъ Божиимъ повелниемъ. А от Пупа земнаго 4 ступени въ той же церкви естъ мсто, ограждено каменмъ народа ради, вышина повыше человка. A посред той ограды пропасть-щль, какъ мощно человку пролсть. А как въ не посмотришъ, такъ темно, а глубины Богъ всть. И мы про ту пропасть спрашивали, и грки сказали: ‘Богъ-де знаеть, что ето за щелъ, л. 181 об. // мы же и сами не знаемъ, уже ис памяти вышло, такъ никто не знаеть’. А в той церкви иконное писмо московское все — царское подание нашихъ государей, а писание верховыхъ мастеровъ.
И тако намъ ходившимъ въ церкви, и начаша греки въ доску бить въ церкви къ вечерни. Потомъ стали вечерню пть, а митрополит Птоломанской стоялъ на мсте. И, отпвъ вечерню, позъвали всхъ християнъ грческой вры на Голгофу уженать за трапзу, и тутъ трапеза была всмъ доволна: и брашъномъ, и виномъ. Потомъ попъ л. 182. // Дорофй пошелъ з блюдомъ, а старецъ с тетратью, да брали так же: с нарочитыхъ по 8, по 6 и по 5 червонныхъ, а с нискихъ — по 5 тарелй. А после трапезы начахомъ опять ходити по церкви и по святымъ мстамъ. И хождахомъ по церкви — утшъно силно гулять, ненасытная радость!
И увидили французы, что грки вышли изъ-за трапезы, и веллъ францужской намсникъ заиграть въ своя арьганы для богомолъцовъ гречесъкихъ. И когда въ т арганы заиграли франъцузы, тогда не могли кто удержатися, чтобъ тхъ оръ- л. 182 об. //гановъ не слушать. Зло у собакъ льстиво и сладко играють! И тм играниемъ многихъ во Иерусалим отвратили от греческия вры къ себ въ папежскую вру. Тщателны сабаки, многими дарами дарять, денги дають и платье — многихъ обольстили.
Мы же ту нощь всю не спахомъ от радости, ходихомъ по святымъ мсътамъ и мрихомъ Великую церковь мсто от мста. А из той церкви Воскресения Христова и ходихомъ на лствицу на Лобное мсто. И от тово мста 20 ступней стоить престолъ, идже жидове на Господа терновъ л. 183. // внецъ плели, тутъ служать грки. И от того мста 10 ступъней стоить престолъ, гд раздлиша воини жидовъския ризы Господни, тутъ служать грки же. И от того мста 4 ступни — гд воины жидовъския меташа жребия о ризе Господни. И от того мста 16 ступней — гд Пресвятая Богородица плакалась по Христ во время страсти. И на всхъ тхъ мстахъ службы, и висять кандила склянечныя с масломъ древянным, горять безъпрестанно.
И от того мста къ заподной стран 10 ступней стоить темница, 3 сту- л. 183 об. //пни — гд сидлъ Господь нашъ Исус Христос от июдей. И тутъ горять 4 канъдила день и ношъ. Да тутъ же лежить колода каменъная, а в ней пробита 2 дири: какъ жидове наругалися Христу, и клали ноз его въ кладу и замкомъ замыкали. А от того места 20 ступней — гд стояли Господни ученицы, плакали по Христ во время страсти Господни.
И от того мста къ полунощной стран въ той же болшой церкви стоить столпъ каменной от мрамору благо, за него же привязанъ бысть Господь Исусъ Христос от безъзаконныхъ июдей.
От того столпа 2 часть л. 184. // въ великомъ Рим въ церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла, а третья часть въ Царград въ церкви Успения Пресвятыя Богородицы, где патриярхъ служить, и тае мы часть въ Царград видли и цловали. А у того столпа къ заподу стоять француския органы, зло велики, привезены изъ Риму от папы.
Да въ той же церкви, не ходя на Лобное мсто на лсницу от того мста 24 ступни, на восточной стран, позади олторя Воскресения Христова, тутъ есть врата великия и лсъница въ пещеру ископана, глу- л. 184 об. //боко итъти въ нея по ступенямъ каменънымъ. И такъ снидешъ долу, тутъ стоить церковь каменъная царя Конъстантина и матер его Елены. И тамъ горять 3 кандила с масломъ, a посред тоя церкви пещера ископана въ землю и лствица 7 ступней. И тамо царица Елена обрла Кърестъ Христовъ и два разбойнича. Стоять на томъ мсте 6 канъдилъ християнскихъ и одно латынское.
А одесную страну Вокресения Христова тутъ есть лсътвица — итить на гору высоко на Голгофу, и лствица каменъная, 13 ступней. А святая гора л. 185. // Голгофа каменная, высока, на ней же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христос от июдей, и тутъ пробита гора пяди. Мы, гршнии, то мсто целовахомъ. А то мсъто объложено сребромъ и позлащено, а ис того мста благовония исходить, а то мсто выбито кругло. А за тмъ мстамъ поставлнъ крестъ-распятие, а написано распятие по-латынски, и подножие нтъ, a ноз прибиты однимъ гвоздемъ. A гд укануша кровъ Господня, и то мсто до полупяди широко, а глубины никто же всть. А церковь та на Голгофл. 185 об. // вся была выслана каменмъ, мраморомъ пестрымъ, зло узорочиста. А ходять въ не разувъши, в однихъ чулкахъ. И у того мста сидить старецъ со свчами неотходно. А служать на том мсте грки. А от Лобнаго мста въправо, якобы саженя два, лежить камень круглой, въдланъ въ помостъ, и на томъ камени снятие было Господня тла со креста, а тутъ служать фъранцузы.
А сшедъ с лствицы, налво под горою святыя Голгофы стоить церковь каменная. А въ ней на выходе по об стороны стоять два гроба царския, л. 186 // а какия были цари, никто не знаеть. И мы спрашивали у гъркъ, и они не знають: иной скажеть: ‘Грчес-ъкихъ царей’, а иной скажеть: ‘Латынскихъ царей’ — а подпись на нихъ латынская. A т гробы зъдланы зло хитро, мнитца, не гробы — такое-то чюдо, a н вемъ что, Богъ всть. А не цалують ихъ, толко спинами трутца об нихъ, а не вмъ, чево ради.
А за т гробы пошедъ мало, въ той же церкви направо — гробъ царя Мелхиседка. Да въ той же церкви, от того гроба 3 ступни, есть щель въ гору Голгофу. Егда пришедъ единъ от воин л. 186 об. // и вид Христа, уже умерша, и копиемъ ему ребра прободе. И изыде кровь и вода, и кануша кровь на Голгофу — и ту разсдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровь на глову Адамову: бе бо глава Адамова въ той гор — и то мсто завтца Лобное, сирчъ Краниево. И та разслина знать и до сего дни. A гд глава Адамова лежала, и то мсто решоткою желзъною задлано, чтобъ не ломали то мсто каменя. A мсто невлико, и глава Адамова, по тому мсту знать, невелика была, кабы ныншъ- л. 187. //нихъ людей. А на гор Голгоф престолъ грческой да 2 франъцужския. На той же гор от Лобнаго мста къ полудни итъти 10 ступней ножныхъ, и тутъ то мсто, идеже Авраамъ на жертву принесе сына своего Исаака.
А церковь великая Воскресения Христова грческия вры, гд служивалъ патриярхъ грческой. A нын патриярха нтъ во Иерусалим, но живеть въ Едъринпол при самомъ салтан. А во Иерусалим на ево мест намсникъ да 4 митрополита поперменно живуть: 1. Кесарийской, 2. Лидъской, 3. л. 187 об. // Птоломандъцкой и Назаредъской, 4. Изъиорданъской. И т митрополиты живуть во Иерусалиме, а служать по перменамъ, а въ епархияхъ своихъ мало живутъ от насилия турковъ и ораповъ. А Великая церковь, основания царя Конъстантина и матере его Елены, ограждена кругомъ на дв стны. И тутъ мы ту нощь всю ходихомъ по Великой церкви, и смотрихомъ, и святымъ мстамъ кланехомъся, и лобзахомъ, и дивихомся зданию церковному и красот тоя церкви, како вс страсти Христовы внутрь тоя Великия це- л. 188. //ръкви ограждены.
У гркъ всенощныхъ не бываеть, толко на вечрни на литии 5 хлбовъ ставять: великия хлбы, да тонъки. А въ верхней хлбъ поставить 3 свчи, въватъкнеть въ хлбъ, a отпвъ вечерню, разламають хлбъ да и раздають. И после утрени стали пть литоргию. A посъл литоргии попы грческия и митрополитъ облеклися во своя священныя одежды во олтар, и възяша хоругви, и часть древа животворящаго, и иконы, и мощи святыхъ въ ковъчегахъ, — и ковчеговъ будет л. 188 об. // до 20, а ковчеги сербреныя, а иныя хрусталныя, — и тако поидоша во вс врата из олтаря, и приидоша къ предлу Гроба Господня. А за митрополитомъ — попы и старцы, потомъ грки, християне. A напердъ пошъледъ митрополитъ турокъ зъ батожъемъ очищать дорогу, не даеть мотатца лишнимъ и иныхъ връ еретическихъ. Зло управно, подобно что у насъ на Москв въ ходы ходять, такъ служивыя напердъ идуть, дорогу очищают. Так-то и турки тм же подобиемъ и всякое безъчиние у- л. 189 //нимають. Естли бы не такъ, то бы содомъ былъ въ церкви Великой и уголовъщина бы была, а то иныхъ връ ни блиско ни припускають. Да так-то турокъ всякой вре разрядъ чинить, когда свой празникъ, кой они празнують. Мы же зело подивихомся. И тако митрополитъ всмъ соборомъ с християны опшедъ кругомъ предла Гроба Господня со кресты да и пошелъ въ предлъ Гроба Господня. И поклонися Гробу Господню, и вышелъ вон, потомъ грки и мы с ними, потомъ разныхъ връ еретическихъ. Потомъ поидоша въ л. 189 об. // церковь Воскресения Христова и отпусътиша литоргию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковь, и поидохомъ вонъ изъ Великия церкви вс грки и въсехъ връ еретическихъ. Потом турокъ заперъ Великую церковь и запечаталъ.
А у тхъ вратъ по об стороны стоять 11 столпов: 8 мраморныхъ да 3 асъпидъныхъ. И, какъ вышедъ изъ церкви, на правой рук другой състолпъ от вратъ церковныхъ. И на томъ столп язва великая разъслася, болши аршина вышины, подобна тому какъ громмомъ дерево объдереть. А сказы- л. 190. //вають, что ис тово столпа въ Великую суботу вышелъ огнь изъ церкви тмъ столпомъ, такъ он от тово разслся.
Мы же про тотъ столпъ у грекъ спрашивали, так они намъ сказывали: ‘Надъ етемъ-де столпомъ бысть знамение великое, 24 рока тому уже-де прошло. Пришли-де армяне къ паши да и говорять такъ, что: ‘Грческая-де вера неправая. Огнь-де сходить не по ихъ вре, но по нашей. Возъми-де у насъ сто червонныхъ, да чтобъ де намъ службу пть въ Великую суботу. A гркъ-де вышъли вонъ изъ церкви, чтобы д // они тутъ не были, а то скажут: ‘По нашей-де л. 190 об. вре огнь с небеси сошелъ’.’ И турчинъ облакомилъся на гроши, и оболстился на болшую дачю, да гркъ и выслалъ вонъ исъ церкви. Потомъ турчинъ отперъ церковь и пустилъ армянъ въ день Великия соботы. И митрополитъ грческой со християны стоять у столпа, у мста царицы Елены, гд она жидовъ судила, а то мсто вн церкви. И митрополитъ сътоялъ въ Великой церкви у того столпа, и плакалъ, и Богу молился. А ормяне въ Великой церкви въ т поры по своей про- л. 191. //клятой вре кудосили, и со кресты около предла Гроба Господня ходили, и кричали: ‘Кири елейсон!’ — и ничто же бысть.
И какъ будет часъ 11, и сниде огнь съ небеси на предлъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце къ вод блескаяся, пойде ко вратомъ Великия церкви, а не въ предлъ Гроба Господня. И тако не во врата пойде, но въ целое мсто сквозъ стну — столпъ каменъной и разсдеся. И выде огнь изъ церкви пред всм народомъ, а столпъ трснулъ, что громъ великимъ шумомъ загрмелъ. Тогда въвесь народ изъ церкви выбегоша на тот позор, л. 191 об. // смотрть таковаго чюда, гд огнь пойдеть, и смотреша. И огнь пошелъ по мосту, что вн церкви слано камънемъ, и дошедъ до того мста, къгд митрополитъ стоить со християны и на коемъ столп стоить кондило с масломъ древянымъ безъ огня, толко фетиль плаваеть. И пришедъ огнь къ столпу, и опалилъ весь столпъ, потомъ загорся грческое канъдило.
И когда турчинъ увидлъ такое чюдо, и въ т поры турчин сидлъ у Великой церкви у великихъ вратъ, кой дань зъбираеть на турка, — и видлъ турчинъ такое чюдо, закричалъ великим л. 192. // гласомъ: ‘Великъ Богъ християнъски! Хощу быть християниномъ!’ Тогда турки, ухватя, стали ево мучить. И по многомъ мучении, видя его непокоряющася, потомъ склаша великой огнъ противу тово столпа, гд кандило с масломъ загорлася, и ту ево спалиша. А когда онъ во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы ево вс вообразишася, что въ воску. И тотъ камень и доднесь въ томъ мсте лежить. А столъпы оба стоять на показание: тотъ, что у вратъ, съ разсдиною, и тотъ, что у царицына мста, л. 192 об. // чоренъ весь, дымомъ от огня опаленъ’.
A нестца про ето чюдо, и от тоя поры уже огнь въяв не сходить на Гробъ Господень, но толко кандило грческое загараетца, а иныхъ връ еретическихъ кандила не загораютца. Токово чюдо Богъ показалъ надъ босурманы и надъ еретиками! От тоя поры уже турки день Великия суботы никоихъ връ у Гроба Господня не дають служить, кром грековъ. Французы, хошъ въласть имють у Гроба Господня, во весь годъ литургисають — и имъ турокъ попустилъ, а въ день Ве- л. 193. //ликия суботы французы очистять предлъ Гроба Господня и не служать, выдуть вонъ, гркамъ отдодуть.
И обноситца та молва въ християнскихъ церквахъ, паче же въ нашемъ, что будто огнь съ небеси нын не сходить. И то неправо говорять: аще бы огнь не сходилъ, то бы почто гркомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вры армяне, французы богати зло. Они бы за такую добрую славу велми бы турку много дали казны, кабы турокъ пропустилъ такую славу, что по ихъ вре огнь сходить, да нелъ- л. 193 об. //зя. Адинова турки понастырились такъ зъдлать, да не удалось, такъ въпредъ ихъ не обмануть францы и ормяне, боятца. И за то они, за неправою свою вру, турку дань платять передъ грками въдвое. И грки всхъ връ еретическихъ честне у турокъ, для тово что какое дло турку до християнъ, то прежде присылають къ грческому наместнику. A т уже: армяне, францы, кофъти — къ грческому намеснику сходятца. Чемъ пашу подарить, такъ какъ грческой намсникъ придума еть, такъ и будетъ. И турокъ ево во всем л. 194.// слушаеть, a тхъ на советъ не завть. Такъ потому турки, хошъ босурманы, однако знають, что ихъ вра лутчи.
А что говорять, нын-де огнь с небси не сходить, такъ всякъ разсуди правоврны: естьли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоять, а то туракъ боитца, что знамение бываеть, такъ за то уступает. Тово ради турокъ по вся годы назираеть и огнь въ Великой церкви от Великаго четвертка погошаъетъ. А тово и смотрить, чтобъ которого году не зшолъ огнь с небси, такъ онъ тово ча- л. 194 об. //су Великую церковъ разорилъ. А что себ турокъ по вся годы такия труды даетъ и мучитца? Погашаеть огнь въ Великой церкви по всемъ кандилам и въ домхъ у всхъ християнъ-то смотрить, корпить да Великия суботы, все назираетъ: таки ли правда християнская, н лъгут ли?
A нын тако бываетъ сшествие огню. Въ день Великия суботы грческой митрополит со християны възявъ святая иконы часу въ 9-мъ дни и поидуть кругъ Гроба Господня. И когъда обойдуть трижды около предла, тогда турчинъ л. 195. // отпечатаетъ предлъ Гроба Господня и посмотрить на канъдила грческое. Будеть естъ огнь, такъ онъ скажеть митрополиту, а какъ нтъ, такъ скажетъ ‘нтъ’. И тако грки великим воплмъ кричать ‘Кири елейсон!’ на многъ часъ, а турчинъ поноровя да еще посмотрить. И когда увидить турчинъ огнь, такъ и скажеть митрополиту. Тогда митрополитъ возъме съвчъ вликия пуки во об руки, да и пойдеть въ прделъ Гъроба Господня, да и зажъжеть оба пука свчъ, да и вынесеть християномъ, християне от ево руки л. 195 об. // станутъ разбирать. Потомъ арьмяне пойдутъ въ прделъ Гроба Господня да и возмуть огнь от греческаго кандила. Потомъ стануть кандила по всей Великой церкви зажигать. Такъ нын-то бываеть. А кто намъ не хощеть вры яти, то всякъ собою отвдай: немного живота, толка два года проходить, да двесте рублевъ на путь возметь, да и полно тово — такъ самъ и будеть самовидецъ всякому длу.
А предъ враты Великия церкви плошедь зло велика, выслана каменмъ. И тутъ по вся утра выходять л. 196. // с товары, разъбираютца. А товаръ всякой бываеть для тово, что богомолцы по вся утра приходят къ Великой церкви на поклонение и у Великой церкви врата церковъная цлують. А продають чотъки, свчи, мыло доброе и всякие товары, а турки своими товары, а торгу толко на одинъ часъ, бол нтъ.
Да тут же, вышедъ изъ Великой церкви, на лвой стран, придлано место къ стен Великия церкви — место царицы Елены, гд она жидовъ судила, а то мсто высоко, a нын тутъ престолъ латынъской, служать французы. л. 196 об. // А то мсто прежде сего, сказывають, было позлащено, а ныне позолоты не знать, слиняло, нет ничево. А подле тово мста церковь малая придлана къ той же Великой церкви къ стне — та церковь, гд плакала Мария Египецкая предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. А къ патрияршему двору придлана церковь Иякова, брата Божия, а подъ колоколнею — церковъ 40 мученикъ, яже в Севастии. И потомъ поидохомъ во свою клию и опочихомъ до утра.
И потомъ насъ позвали въ монастырь Святыя великомученицы л. 197. // Екатерины на ея празникъ. Тут после литоргии позвали насъ всхъ за трапезу хлба есть, и, евъши хлба, давали за трапезу по червоному, по тарелю и по полутарелю. Потомъ стали звать во обитль къ Сав Освященному, тамъ былъ митрополитъ Иорданской. И грки ходили, а мы не пошли для ораповъ, за нужънымъ проходомъ, а ходили на ево память. Потомъ пришол митрополитъ от Савы Освященънаго и богомолцы.
Потомъ позвали всхъ богомолцовъ въ Николской монастырь. л. 197 об. // А литоргию служилъ митрополит Иорданъской, арапъ, и казанъя казалъ по-арапски, и языкъ арапъской зло грубъ. И тут богомолцомъ давали по финъжалу горлки, да закуска была изюмъ сухой, а трапезы не было, а брали по тому жъ, что въ Екатериновъскомъ монастыр.
A всхъ монастырей во Иерусалим вънутрь града: 1 — монастырь Великой, 2 — Въведние Пресвятыя Богородицы, 3 — Иоанна Предотеча, 4 — Арханъгела Михаила, 5 — Великомученика Георгия, 6 — Феодора Стратилата, 7 — Екатерины-великомученицы, 8 л. 198. Анъны, матерее // Пресвятыя Богородицы, 9 — Святаго Евфимия Великаго, 10 — Святаго великомученика Димитрия, 11 — Преподобнаго Харитона Исповдника, 12 — Восъкресения Христова. A вс ет монастыри вънутрь града: 9 мужеских, 3 женскихъ да два монастыря: 1 — франъцуской, 2 — армянъской, Иякова, брата Господня. A всми тми 12 монастырями въладеють грки. А въ монастыри Иякова, брата Господня, глава есть Иякова, брата Господня, а та глава подъ спудом, а то мсто обложено сребром и позълащено. И тотъ монастырь зло узорочистъ и хорошъ строениемъ. л. 198 об. //

Описание святаго града Иеросалима

Градъ Иерусалимъ стоить на востокъ, какъ придешъ от Царяграда, от Лиды, а в немъ 4 ворота: 1 — на востокъ, и на Елеонъскую гору, и къ Епсимании, 2 — на полъдень и на Синайскую гору, 3 — от Лиды, въ каторыя приходять от Царяграда, 4 — от Шамы, сирчъ от Садомъскова моря. Градъ Иерусалимъ на 4 стны: 1 стна — на востокъ, къ Елеонской горы, 2 — на полъдень, ко юдоли Плачевной, и къ Сионъской гор, и къ селу Скуделничю, 3 — на заподъ, к Лид, л. 199. // 4 — на полночъ, къ Содомъску. Градъ Иерусалимъ крпокъ, и стны высоки, камень-дичъ великой, а кругъ ево будеть версты три мрныхъ. А старого града стны вс до основания разъбиты, а старой градъ Иерусалимъ, съказывають, кругъ ево было 6 верстъ. А во град Иерусалим много пустыхъ полатъ и мстъ, а иныя разъвалились многия полаты, а за городомъ нтъ жилыхъ мстъ, кром дому Иоанна Богослова.

Вънутрь же града Иеросалима

Въ полуденномъ угл стоить церковь Святая Святыхъ, а владють л. 199 об. // ею турки и мечетъ въ ней творять по своему безъзаконию. А буде къто похочеть той церкви посмотреть от християнъ, и того потурчать, а потурчитца не похочеть, такъ ево повсять. Да въ том же угл врата, въ каторыя Христосъ въехолъ во Иерусалимъ на осляти.
А въ полунощъномъ угл во гърад Иерусалим стоить великая церковь Воскресния Христова. А от десныя страны Великия церкви вышедъ — колоколъница каменная велъми чюдна, на четырехъ углехъ без врху — турки збили, и высока была. л. 200. // Подъ тою колоколнею стоить церковь Воскресения Христова. Тутъ лежить каменъ, на каторомъ Христосъ сидлъ и явися Марии Магдалыни. А дворъ патриаршей придланъ к Великой церкви и къ тмъ церквамъ — Иякова, брата Господня, и к Великой колоколницы. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да въ мечет претворили. Въ Великомъ монастыр дв церкви, а въ которой служать грки, и та царя Конъстанътина и матере его Елены, а въторая — Святыя мученицы Феклы. А по лвую сторону великаго притвора церковь придлана близъ л. 200 об. // Лобнаго мста, гд ангелъ Господень показа мсто Авраму возънести на жертву Богу и закълати сына своего Исака.
И въ полуденномъ угл стоить церковь чюдна и высока велми, по-еврейски зовется Ероя, а по-руски — Святая Святыхъ. Егда созда святый градъ повлениемъ Салима, царя Июдейска, и совокупиша имя церковное царскимъ именмъ, приложиша имя граду тому Иерусалимъ. Соломон же ту церковь созда повлениемъ ангела Господня. И егда прииде Господъ нашъ Исус Христос во святый градъ Иерусалимъ, и рече на со- л. 201. //нмищи ко июдеомъ: ‘Разорю церковь сию и треми денми воздвигну ю’. Июдеи же не разумеша, что имъ Господь рече: созданна бысть церковь сия 45 лтъ — и гневашась на Христа жидове. Въ той же церкви приятъ Симеон Христа на руки и глаголаше: ‘Нын отпущаеши раба твоего, Владыко’ и протчая. Въ ту церковь въведние бысть Пресвятыя Богородицы, въ той церкви питанна бысть от ангела хлбомъ нбеснымъ двоюнадесяти лтъ.
И на восточной стран къ Елеонской гор стоять врата желзныя старого града Ие- л. 201 об. //русалима, a т врата не отворяютца и доднесь. Въ т врата Христос въехалъ на осляти во Иерусалим, дти же еврейския ризы и втви по пути постилаху. Ис тоя же церкви изгна Господь торжниковъ, продающихъ овцы и голуби, и дцки пняжъникомъ опроврже, и пнязи разсыпа. И рече имъ: ‘Не творите дому Отца моего дому купленънаго, домъ бо молитв’.
Да тут же, подле той церкви, стоит малая церковь муравлена, а въ нй, сказывають, Мерило праведъное сотворено мудрымъ Соломономъ: въ скалу видятся л. 202. // дв чаши великия желзныя на желзныхъ цепяхъ, ходки бзъ мры, зло мало что положешъ, а они и пойдуть — а посмотреть не пустять турки. Да сказывають, тут же предъ церковию лежить камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ приехалъ пред церковь на осляти и сталъ на том камени, и камень позна своего создателя, растворися, что воск, и стопы жрепцовы вообразишася въ камень, и т же стопы знать и до сего дня на камени. А церковь Святая Святыхъ, созданная Соломономъ, разорена вся до основания Титомъ, царемъ Римским, л. 202 об. // толко осталось одно Мрило праведное, ничим же не врежденно. A нын на томъ мсте стоять 2 мчета турецкия изърядныя, а турки, сабаки, отнюдъ не пустят посмотреть. А кто пойдеть посъмотреть, убивають тово или потурчать. И намъ грки зло о томъ внущали, чтобы мы не ходили. И водили насъ по Иерусалиму да указывали, чтобъ не ошиблися, въ т бъ врата не ходили. А они, сабаки, въ ворота-та туда пустять, а оттудова-та и не пустять.
И когда пойдешъ от Великия церкве къ Гепсиманъскимъ воротамъ, л. 203. // и тою улицею ититъ дурно силно и скаредно: тутъ по той улицы турки длають сафьяны. И пошедъ немало, тутъ потокъ Кедръской, а на правой руки, какъ вышедъ на потокъ, и тутъ стоить домъ богатова: на самом потоке ворота, подъездъ под тот дворъ, сквозь ево улица. А какъ пойдешъ въверхъ потоку и на поворот на правой руки, въ улицу какъ поворотишъ, тутъ на углу лежить каменъ, на выход потока Кедрьскаго, широкъ, в аршинъ длины, a поперчены въ 3 четверти. На томъ-де камени Христос упалъ со Крестомъ, л. 203 об. // когда его вели воины на пропятие. И тотъ мы камень целовали часто, какъ бывало ни пойдемъ въ Епсиманию, на дороге лежитъ.
И от того камени пойдешъ на гору якобы вержениемъ из лука, стоить Преторъ, гд Христа судилъ Пилатъ, и гд по ланитам Его, свта, били. И тотъ Преторъ цлъ и доднесь, не покрытъ, a инд камения стали вывалеватца, переходомъ и здланъ чрезъ улицу. А сею улицею Христос вденъ, и та дорога вымощена каменмъ высоко. И по тому пути християне не ходять, толко турки ходять да орапы. л. 204. //
И от того Претора немало пошед, стоить купль Овчая, — въ ней же анъгелъ Господень по вся годы возмущаше воду, а при той купли былъ притворъ Соломоновъ, — глаголемая Вифезъда, 5 притворъ имущи, тутъ лежаще множесътво болящихъ. А притворъ Соломоновъ весь разбитъ до основания, толко одна купль Овчая во двор худ. А тутъ живть турокъ и берть съ человка по 2 денги, а со старцовъ не берть. A купль глубока, зъдлана колодеземъ круглым, а жерело въ купли уско, толко кошель проходить, а вервь у ко- л. 204 об. //шеля мы сами навязовали, сажен будеть 10. Мы же, гршнии, изъ той купли пили воду, и вода зло хораша. Въ той купли въ притвор Христосъ разслабленнаго исцлилъ и хананею помиловалъ. А та купль у турокъ зло въ прзор: пустой дворъ, огородба зло окола ево худа. А та купль противу ръва, гд Иеремия Пророкъ въверженъ бысть, а ровъ Иеремиевъ на другой сторон улицы.
И от той купли мало пошедъ, якобы вержениемъ камени, домъ Иоакима и Анны на той же сътран. Въ томъ дому церковь сотворна во имя ихъ, да въ том же л. 205. // дому пещера, гд родися Пресвятая Богородица. Изъ тое пещеры два окна въверхъ, а сказывають, что однимъ окном въниде ангелъ Господень ко Анн благовстити зачатие о рождеств, а другимъ изыд, да тово, сказывають, тхъ оконъ не было. А живуть въ ней турки, а християне приходять помолися, а погани турки беруть мыто, а с калугеров не беруть, потомъ и въ церковь пустять. И мы, гршнии, сподобилися всмъ тмъ мстам поклонитися. Да в том же дому стоить дрво дафиново, на нем же видла святая Анна гнезъдо птичье и молитву творяща. л. 205 об. // И то древо стоить зелено и до сего дъне, и с плодомъ, мы и плодъ видли.
А противу таво дому подл градской стны ровъ велик, въ него же въверженъ бысть Иеремия Пророкъ со лвомъ. А тотъ ров подъ градцою стною. A нын онъ неглубокъ, заволокло тиною, а гълубиною подобно какъ у насъ на Москв у Спаскихъ воротъ и у Кремля или поглубе. А в немъ растуть древа масличныя, и овощи турки садять.
Да на той же стран къ градцкой стн бывалъ домъ Каиафинъ, a нын въвесь засыпанъ землею. А та земля ношена з горы Голгофы, гд Крестъ л. 206. // Христовъ обртенъ. Тотъ Каиафа, когда веллъ Крестъ Христовъ схоронить и засыпать землею подъ горою Голгофою, а со въсего града заповдалъ жидомъ всякой соръ и гной на ту гору носить, гд Крестъ Христовъ засыпаша землею. Помыслиша себ июдеи, яко будеть Христову Кресту възыскание. А с Крестомъ Христовымъ и два разбойнича быша сохранены. А когда бысть възыскание Кресту Христову, тогда царица Елена повелла ту землю носить на Каиафинъ домъ — и нын то мсто высоко насыпано.
А от дому Иакима и Анны мало л. 206 об. // пошедъ, тутъ градъция врата, что к селу Гепсимании. А когда въвойдешъ въ башню и в вънутрь града, во вратхъ въ стне камень вликъ, кабы да нево въ груди человку, а въ камени вообразися стопа человческая глубока, что въ воскъ. А сказывають про ту ногу, что анъгелово воображение. Когда-де июдеи ведоша Христа на распятие, тогда-де т врата жидове заперли и народу не пустили смотрть, тогда-де анъгелъ Господень т врата отворилъ: плечемъ во врата, а ногою въ камен въперъ — такъ въ камени нога и вообразися. И тако отворилъ л. 207. // врата, изыде народъ въвесь на позоръ Христовъ. A т врата от Всясвятая Святыхъ недалече, яко изъ лука вержениемъ. Мы же, гършнии, ту стопу целовахомъ.
А когда вышедъ изъ Гепсиманъскихъ воротъ и зъшедъ въ полъгоры, тутъ лежить камень, на нем же убитъ архидияконъ Стефанъ. И на томъ камени кров его знать и до сего дъни — тотъ камень красенъ. Мы же, гршънии, тотъ камень цловахомъ и на благословние его брахомъ.
И от того камени поидохомъ во юдоль Ософатову. И в самой юдоли стоить село Гепсимания л. 207 об. // святыхъ богоотецъ Иакима и Анны. А от градъцкихъ воротъ до села Гепсимании якобы из лука стрелити. Село Гепсимания стоить по конецъ юдоли Плачевной. Церковь каменная, а ходъ въ не лствица утвержена, что въ погрбъ, а на полу лсницы стоить гробъ Иакима и Анны. А когда сойдешъ с лсницы вънутрь церкви и напъраво поворотишъ къ востоку, тутъ стоить предлецъ нвеликъ, каменъной, а в немъ гробъ Пресвятыя Богородицы изъсченъ от мрамору благо. А надъ гробомъ висять 12 канъдилъ склянечныхъ с масломъ деревяннымъ от разъ- л. 208. //ныхъ връ. А зажигають кандила, когда бываетъ служба. А служба бываеть по воскресеньям, потому что стало вн града. А иногда и недели 3 не бываетъ, когда турки воротъ Гепсиманскихъ не отопруть. А служать на гроб Богородицыномъ на самомъ латыни, a грки позади служать гроба Богородицына. А въ прдлъ ко гробу Богородицыну въходять человкъ по 5 и по 6, а то нелъзя и покълонитца, и гробъ целуютъ. А гробъ Пресвятыя Богородицы подлине Христова гроба полупядию, да поуже. А от того гроба Богородицына 5 сажень въверхъ церкви — окно л. 208 об. // кругло. А сказывають про то окъно греки, что де тмъ окномъ възято тло Пресвятыя Богородицы изъ гроба, а гд — Богъ всть. А ту пещеру турки запирають, и мыто емлють да и пущають, а с старцовъ не беруть.
А когда вышедши вон изъ церкви Гепсиманъской, и на лвой сторон тутъ пещера невлика каменная. Тутъ Июда Христа предалъ пребезаконнымъ июдеомъ на пропятие. И тутъ мы ходихомъ, и въ пещер мсто цловахомъ. И оттолва идохомъ налво, на Елеонъскую гору прямо. От тоя пещеры на полъдни, якобы вержениемъ камени, стоит л. 209 // древо маслечное. Подъ тмъ дрвомъ Христосъ постился и ко Отцу молился: ‘Отче нашъ, аще возъможно, да идетъ чаша сия мимо меня, аще ни — буди воля твоя’. А то дрво и до сего дни зелно, и на благословние ево беруть от иных странъ. Да тут же есть камень зело великъ, и плоскъ, и высокъ, якобы въ груди человку. На томъ камени ученицы его спаша, когъда Христос молился. И пришедъ къ ним, они же сномъ отягченны. Тогъда Христос имъ рече: ‘Спите протче, почивайте, бдите и молитеся да не внидете въ напасть. Умъ бодръ, а плоть немощна есть. Понеже л. 209 об. // общастеся со мною умрети, a нын не можете единаго часа побдть со мною. Вы же спите, а Июда спешить предати мя июдеомъ’ — и потъ с него лияшеся, яко капля крове. И тотъ камень мы цловахомъ.
И оттудова поидохомъ на гору Елеонъскую. И мало пошедъ от того мста, лжить камень великъ. А сказывають, что с того-де камени Христосъ слъ на осля, когда въехолъ во Иерусалимъ. И тотъ камень мы цловахом. И оттуду поидохомъ на врхъ горы Елеонския. А от Гепсимании до верху горы с полврсты будет, л. 210. // а от Иерусалима до горы съ веръсту будеть.
Гора Елеонская зело красовита, велми высока, и красна, и предивна, а по ней растут древа масличныя. На самомъ верху горы есть мсто Господне, гд Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопрошаша его ученицы о кончин вка сего. Онъ же рече имъ: ‘Не можеть сего ни Сынъ человчески вдати и никтоже, токмо Отецъ’. И от того мста видно Иорданъ-рку и Содомсъкое море. На том же верху горы Елеонския стоить церковь Вознесение Христово, а въ той церкви на преддверии лежить камень л. 210 об. // вликъ, плоскъ. И с того камени возънсеся Христосъ на небса предъ ученики своими. И на том камени вообразися стопы Христовы, и нын одна ступенъ знать и донын. Мы же, гршнии, тотъ камень и тотъ ступнь цловахомъ, и иныя странныя от христиан цлують. А на полуденою страну Елеонския горы стоить гробъ святыя мученицы Пелагеи, и въладють тмъ мстомъ туръки, и стоить надъ тмъ мстом мечетъ турецкой.
А от горы Елеонския до Вифании, гд праведный Лазарь умре и ту Господь воскреси его, яко три л. 211. // поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ стоить церковь Восъкрсение Лазарево, друга Божия, а въ ней гробъ Лазаревъ и сестры его Марфы и Марии, а нын тою церковию владють арапы-босурманы. А когда мы пришли къ пещер, гд бысть Лазарь пъравдный погрбенъ бысть, тогда орапы принесли намъ огня. Мы же имъ даша съ человка по алтыну да и пошли въ пещеру. Итьти, гд былъ гробъ Лазаревъ, что въ походной погребъ по лсънице глубоко, да и не одъна лсъница куликовата, — а безъ огня невозъможно итить, темно, — три л. 211 об. // лсницы итить с поворотамъ. А въ полу пещеры выдеть въбокъ церковь Лазареву, a нын туръки мечты творять. И тако мы цловахомъ мсто, гд Лазарь лежалъ, да и вышли ис пещеры. И поидохомъ опять на Елеонъскую гору, к тому камени, гд Христосъ возънесеся на небеса, поклонихомся тому камени и целовахомъ. А когда съ Елеонъской горы глянешъ во Иерусалимъ, ино все видно до единой храмены, но и всюдо с нея видно: ко Иордану, к Содомскому морю, ко обители Святаго Савы, к Вифании и къ Вифлиему. л. 212. // Забытая радость — Елеонъская гора! И ходихомъ по нй доволно, и веселихомся, и радовахомъся, что въ Едме*.
Потомъ поидохомъ съ горы. И когда поровъняхомся противу Гепсимании, тогда насъ вождъ, старецъ-арапъ, повлъ налво по юдоли Плачевъной. И мало поидохом во юдоль, тутъ лжить камень невликъ, плоскъ. А на томъ камни воображена стопа ножъная, а въ ней вода, полна стоить. А сказывають про тотъ камень: ‘Когда Христосъ стртился со слепъцомъ, и ста на томъ камени, и плюну на землю, сотвори л. 212 об. // брение, и помаза очи слепому, и посла его къ Силуамстй купли умытися. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ ево стопа въ камени вообразилося, что въ воскъ’. И тотъ мы, гршнии, камень цловахомъ, и воду из1 стопы пихом, и умывахомся1. А вода въ стоп не убываетъ, опять наполняема. A подл тово камени яма, зло глубока провалина, а в ней на дн вода чють знать. И въ тую яму намъ не влять смотрть, а что то за пропасть, про то и грки не знають.
И оттуду поидохомъ вънизъ по юдоли, на лвой сторон стоить л. 213. // гробъ Авесолома, сына Давыдова, a здланъ, что голубецъ, узорочисто, а на верху круглая башенка, а окола голубца накидано каменмъ млкимъ кучи великия. Мы же вопросихомъ: ‘Что ето за камнья?’ И они намъ сказали: ‘Ето-де жидове накидали. Они-де не любять Авесалома за противление отча. И когда-де жидове етемъ путемъ идуть, то все камень кидають ко гробу тому’. И когда пойдешъ от Весоломова гроба внизъ по юдоли, на лвой стране все гробы въ той гор пророческии, жидовъския, узоричисты л. 213 об. // и двери, и окна, а те гробы выбиваны въ гор из одного камени.
И от того мста поидохом вънизъ по юдоли Плачевной. На градъцкой стран, противъ угла, подъ стною и подъ горою каменъною естъ купль Сулуамля. Въходъ въ нея учинена лсница каменъная, широкая, что въ погрбъ походной, да крута зело, а въ нй ступенй 12 итъти въ гору. И по конецъ тоя лсницы самая купль Силуамля, аки озерцо широко, а глубина — въ груди человку. И приходять всякия люди, недугомъ одержимыя различными, и погружаю- л. 214. //тца въ той купли, и зъдравы бывають. А когда мы пришъли к устию купли, ажно въ ней купаетца арапъ болной, босурманъ. И когда стали на него кричать, такъ онъ вонъ вышел ис той купли. Сидять тутъ арапы, беруть мыто — по копейки съ человка и по грошу. А вода въ купли не стоить, но идеть съквозъ гору и вышла въ полъгоры ручей хорошей, и тутъ турецкии жоны платье моють, прудокъ запружонъ. А та вода во юдоль Плачевною не дошла, вся въ гору понырнула, а юдолъ Плачевная суха, нтъ в ней во- л. 214 об. //ды. А сказывають про ту купль, что она прежде плнения Вавилонскова не бывала. А когда-де возъврати Господь от плнения, тогда пришедъ к тому мсту Иеремия Пророкъ и весь плнь с нимъ на тотъ потокъ, и помолися Иеремия Богу, и даде Богъ въ томъ мсте воду.
Во Иерусалимъ ис той купли арапы возять воду на велбудахъ да пъродають. A ркъ и кладезей во Иеросалим нтъ, и земля безводна, но токмо купль Силуамля. И тое воду покупають богатыя, а убогия питаютца дождевою водою. А дождъ во л. 215. // Иеросалим приходить ноябъря-месяца. А когда мы пришли во Иеросалимъ, такъ перво дождъ пришолъ в нощи противъ арханъгела Михаила дъни и до февроля-месяца шолъ.
A хлбъ там сють около Филипова заговенья, a поспваеть къ Свтлому воскресению, а овощи всякия поспвають на Рожество Христово и на Богоявление Господне. У насъ зима, а у нихъ лто и прохладъ въсякой. A лтомъ во Иеросалим от солнечнаго зною и ходить нелзя: зло солнце печеть. А во всю зиму кома ры лтають, и боси ходять арапы, и снгу не л. 215 об.// бываетъ, ни морозовъ никогда не живеть. Какъ у насъ на Москв всна пываетъ теплая, такъ у нихъ зима-то такова бываеть тепла: дожди, туманы, а громъ бываеть во всю зиму и молния. Иерусалимъ — среда земли, понже когда бываетъ день большой въ Петровки, тогда солнце на полъдняхъ станеть и в самой врхъ главы свтить, такъ стнь не бываеть. А когда станеть день убывать, тогда стнь станеть познаватца. Мы же т дни во Иеросалим не прилучихомся, токмо въ болшия ночи зимния искусихомъ: о полуно- л. 216. //щи въ мсячныя ночи на монастырь изъ кльи выхаживахомъ и смотрхомъ, какъ месяцъ прямо станеть надъ главою и стни не знать — и то мы собою искусихомъ.
А день во Иеросалим болшой лтней 15 часовъ, а нощь 9 часовъ бывають. А колодези каменныя копаныя, и дожевую воду набирають: стчи подланы плоския и приведны къ колодзямъ трубы. А вода въ колодзяхъ не портитца, во весь годъ бла, а не желта бывает.
И мало пошедъ юдолью, на правой руки въ полъгор стоит древо л. 216 об. // масличное, окладено каменмъ, с храмину будеть. А под тмъ дрвомъ, сказывають, что Исайю Пророка пилою претрли жиды, а претирали пилою дрвяною. И то дрво злено и до сего дня. И от того дрва пошедъ подъ гору во юдоль, и на дъругой стран юдоли на гор тутъ село Скуделниче, — а от града то село с врсту, на полуденъную страну, — въ погребение странънымъ, что откуплено Христовою кровию, иже Июда Христа предалъ июдеомъ на 30 сребреникъ. И тако жидове купиша тми сребрениками село Скуделниче л. 217. // въ погребние страннымъ. А каторыя християне приходят ото всехъ връ и странъ, от востоку и заподу поклонитися Гробу Господню и святымъ мстамъ, и коему прилучитца отити къ Богу, и тхъ християнъ кладуть въ томъ дому въ селе Скуделничи. Аще ли инокъ-пришлецъ въ коемъ монастыр случитца ему умерет, и с того монастыря тут же приносят въ то же село. А ерусалимцы въ том сел никогда не кладуть. Въ томъ сел ископанъ погребъ каменъной, какъ пещера, а дверъцы малы учинены, и въ томъ погребе пещера, пердланы л. 217 об. // закромы. А кладуть християнъ въ томъ погребе безъ гробовъ на земли. А лежить тло 40 дъней мяхко и цло, а смраду нтъ от него. А егда исполнитца 40 дней, и об одну нощь станеть тло его земля, а кости его наги стануть. И пришедъ той человкъ, кой приставленъ въ той пещере, и ту землю лопатою соберть въ закромъ, а кости въ другой, а кости т цлы и до сего дъни. А земля ихъ прежде сего, сказывають, голуба бывала, a нын черна, что и протчихъ человкъ, толко смраду нтъ. А въ пещеру когда въвойдешъ, такъ л. 218. // духъ тяжекъ, мы ходили въ ту пещеру, платомъ ротъ завезавъши. А закромовъ въ той пещер много, а ходять со свчами зажегши, а то темно въ пещер, ничего не видать. А та пещера стоит надъ юдолью Плачевною, а юдолъ Плачевная пошла под лавру Святаго Савы Освященнаго и къ Садомсъкому морю. А сказывають, что тою юдолью Плачевною въ день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненъная потечеть.

О дом Давыдов

Домъ Давыдовъ стоить от заподной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходять въ т же л. 218 об. // ворота. И придланъ домъ Давыдовъ к грацкой стне: три стены внутрь града, а четвертая градская. Крухъ ево копанъ ровъ, а чрезъ ровъ мостъ прежде сего бывалъ каменъной, a нын деревянъной. А у вратъ великаго дома лежать пушки болшия и сторожа, караулъ великой, стоят турки и арапы, янычары. А живуть въ немъ турки, а християнъ не пущають, а кто дасть подарокъ, такъ тово пустять. А величиною домъ — какъ изъ лука перестрелитъ, а равенъ въдоль и поперкъ. А харомъ въ нмъ разв одна полата, л. 219. // из нея же Давыдъ вид Вирсавию, мыющуюся въ винограде. И мы, гршнии, въ томъ дому были, турки насъ пушали: и мы дали имъ подарокъ, такъ они насъ водили въ полату Давыдову. А въ полате Давыдов живет турчинъ. Толко одно окно, и дъругое — въ предле, а въ полат на окн яма великая въ камень вогнулася.
А сказавають про ту ямицу: ‘Когда-де Давыдъ Псалтыръ писалъ, так-де возлегъ лактем опочнуть на тотъ камень’. Горить кондило с масломъ древяннымъ и день и ночъ, а ставять то кандило турки, почи- л. 219 об. //тають Давыда. И мы, гршнии, тот камень цловали. А что глаголеть Святое Писание: ‘Въ дому Давыдов страхъ вликъ’, — и нын въ томъ дому Давыдов страха никакова нтъ, а въ немъ турчинъ живть. И тутъ будеть совершатися таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давыдова, от заподъной стран близъ естъ потокъ сухъ под градъцкою стною, подъ домомъ Давыдовомъ, имя тому потоку — юдоль Плачевная, идже хощеть тещи река огненная въ день Страшнаго суда.
А на л. 220. // полуденную страну ныншняго града Иерусалима, за стеною у вратъ стоить гора Сионъ — мати церквамъ, Божия жилище.
На той же гор преже сего бывалъ монастырь, a нын турецкой мечетъ, в немъ же турки живуть. На той же гор близъ градъцкой стне домъ Завдеовъ, отца Иоанна Богослова. Въ том дому тайную вчерю сотворилъ Исусъ со ученики своими. Въ томъ дому Иоанъ возлеже на перси Господни. Въ том же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крест, л. 220 об. // глагола матери своей: ‘Жено, се сынъ твой’. Потомъ глагола ученику: ‘Се мати твоя’. И от того часа поять ю ученикъ въ тотъ домъ свой. И въ томъ дому жила до сошествия Святаго Духа на святыя апостолы и ученики въ день пятдесятницы. Въ томъ дому и преставление бысть Божия Матере. Въ той же домъ по воскресении прииде Христос ко ученикомъ, и двермъ затвореннымъ, и ученикомъ собраннымъ, и показа Фом руц и ребра своя. На той же гор гробъ святаго первомученика Стефана. На той же гор ангелъ Господень л. 221. // отскъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. А от дому Иоанна Богослова на лвую страну вржениемъ из лука — Галилея Малая, тамо перве по воскресении своемъ Христос из мертвыхъ явися. А та вся мста на Сионъской гор. А домомъ Заведовымъ владють нын еретики — армяне проклятыя, у турка купили.
Потомъ поидохомъ за градъцкую стну въ пещеру Варухову, и та пещера от градъцой стены якобы вержениемъ изъ лука. И въ той пещер живут л. 221 об. // махметанския дияволъския пророки. А та пещера огражена, и сады въ ней насажены во оград. И в ту пещеру турецкия пророки пущають да беруть съ человка по паре. А пещера зло велика и высока. А сказавають про ту пещеру: ‘Когда пленнъ бысть Иерусалимъ, и Иеремия Пророкъ веднъ бысть въ плнь, и пребысть въ Вавилон 70 лт. Варух же Пророкъ, жаля учителя своего Иеремию Пророка и Иерусалимова разорения, и затвори себе въ той пещер, и плакате о разлучении учителя своего, даже до возъвращения. л. 222. // И внегда же людие во Иерусалим возвратишася, тогда и Варуху изъ пещеры изъшедшу и Иеремию Пророка погреб’. И та пещера зло удивителна, прежде сего бывала внутрь старого града, a нын вън новаго града, за стною градъцкою. И многие знать полаты старого града Иерусалима, строение и сады, и нын тутъ все пусто, толко пещера Варухова.
Генваря въ 18 день поидохомъ из святаго града Иерусалима на Русь въ пятницу предъ Недлею мытаря и фарисея на 1 часу. И намсникъ патриаршей при- л. 222 об. //говорилъ намъ извощика-арапа, християнина грческой вры. И тако мы, убравшися на кони, поидохомъ изъ града, и, вышедъши за градция врата, стахомъ на поли ерусалимскомъ. И приказалъ насъ питропосъ проводить толмачю-старцу, и толмачь выпроводилъ за градъ, сталъ изъвощику приказывать, чтобъ насъ въ цлости до пристали поставилъ и никаковы шкоды бъ не учинилъ. А намъ сталъ толмачъ говорить: ‘Естьли-де изъвощикъ вамъ на пути кое зло учинить, то де пишите ко мн, я-де на немъ за рубль до- л. 223. //правлю 20 рублевъ’. И веллъ намъ толмачъ дать изъвощику всякому человку по 60 паръ на раздачю по дороге арапомъ-разбойникомъ, чтобы арапы насъ не трогали, чтобъ изъвощикъ насъ во всемъ очищалъ. И тако мы убравшися совсмъ, и помолившеся Господу Богу и Прсвятей Богородицы, и призвавши всхъ святыхъ въ помошъ, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой на присталь моръскую.
И тово дни минухомъ село Емъмаусъ и доидохомъ до града Ромеля. И приидохомъ въ метоху, сирчъ л. 223 об. // въ подворье Иерусалимское, и старецъ тово подворья принял нас с любовию. А мы зло с пути утомилися, и старецъ поднесъ нам вина церковнаго, а намъ, утомъленымъ, зло въ ползу. И тако мы препочихомъ ту нощь.
И утре рано извощикъ привел намъ кони, мы же убравши свою рухледь на кони и поидохомъ ко граду Иопии на присталь морскую. И того же дни приидохомъ во Иопию, якобы часу въ 5 дни, и стахомъ въ метохи Иерусалимъской. И старецъ, попъ черной, принялъ нас с любовию и угости насъ тра- л. 224. //пезою обилною. А когда мы шли от Иерусалима до пристали моръской, и намъ на пути от арапъ зла никакова не учинилосъ, — слава Богу-свту, — потому что арапъ-изъвощикъ нас во всемъ очищалъ от нихъ, собакъ, тми денгами, что мы иму дали по 20 алтынъ съ человка. А когда мы наедемъ на дороге на разбониковъ, а они, что сабаки, лежать свернувъши, какъ увидять насъ, такъ въскочать вс да такъ и бросятца на насъ. А мы укажемъ на извощика-арапа: ‘Кофар, моль, за насъ дасть пешкешъ, сирчъ л. 224 об. // подарокъ’, — такъ они и поидуть ко извощику, а извощикъ уже имъ, собакамъ, даваить иному грошъ, а иному кусъ табаку. Да так-то насъ всю дорогу изъвощикъ оплачевалъ, да так-то насъ Богъ помиловалъ от нихъ, сабакъ. А изъвощикъ шолъ все позади насъ для разбойниковъ-араповъ: какъ на насъ нападуть, такъ мы укажемъ назадъ, на изъвощика, такъ они к нему и кинутца. А мы въ т поры ну да ну въпередъ по дороге, да тако Богъ и спасъ насъ от всхъ бдъ.
А за извосъ мы давали по два тареля на коня, а ходу полтора л. 225. // дни. А всякому человку по два коня: под себя лошедь да под рухледь другая, а иныя и пеши шли, толко под рухлдъ нанимали.
А когда мы пришли на присталь во Иопию, и въ т поры на пристали кораблей не было приходу, для тово что въремя зимънея, такъ к той пристоли корабли не приходять. И нетъ пристоли тутъ доброй, такъ зимою корабли разбиваеть втромъ. И намъ бысть о томъ зло печално. Какъ такъ, что кораблй нтъ? Что длать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчю нет, л. 225 об. // зло убогое мсто — гладом боло умерли, тутъ живучи. А у турак, сабакъ, въ то время прилучился ихъ празникъ турецкой. Месяцъ целой они постятца, такъ на базаре не дабудешъ никакова харчю. A хлбъ уже вынесуть на вечеръ, какъ солнце станеть садитца, и тотъ въвесь разорвуть турки. А иныя у насъ иной день и не тчи бывали. Зло нужно было, нчимъ поживитца, не добудешъ ни рыбки, ни яицъ — самая пусташъ.
А жили мы тутъ на пристали дв недели, а пуще намъ года стало. Зло печално и унинъливо л. 226. // было. Ужасъ толко: от моря стоить стонъ, какъ море шумить да волнами разбиваетца. А от печали у насъ то и забава была, что, бывало, пойдешъ подле моря гулять, да и тутъ гуляешъ, а назадъ оглядаваешся, чтобы арапы-разбойники не набжали.
А когда мы пришли на присталь, такъ попъ черной, кой тута живеть в метохи, на другой день въбезъсновался, такъ мы, гршнии, тутъ всю нощь надъ нимъ возились. Былъ у насъ крестъ московскаго литья мдной, такъ тмъ крестомъ ево все ограждали. А ди- л. 226 об. //явол-де въ немъ кричить: ‘Студено-де, озънобили-де мен!’ Да указываетъ ко иконамъ на полку: ‘Вонъ де ставросъ деревянъной, темъ-де меня ограждайте, а етемъ-де ознобили меня!’ А тотъ кърестъ не по подобию написанъ: двоечасной, а не трочасной — такъ дияволу-то хочетца, чтобъ я ево тмъ крестомъ ограждал, ему уш то легче от тово. А я-таки не слушаю, да все, да вс мднымъ крестомъ ограждаю, да даю цловать ему. А онъ зубы скрегчеть, сьсть меня хочеть. Да Богъ ему не попустил, такъ онъ ничего мн зла л. 227. // не учинилъ. И так-то мы с ним да полуночи провозилися. Такъ онъ утомилси да сталъ проситца: ‘Дайте-де отдохнуть!’ Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрея уснулъ. Потомъ утре въсталъ, да мня, гршника, призвалъ, да сталъ говорить мн: ‘Пожалуй-де, проговори надо мною Евангелие, вс 4 евангелиста’. Такъ я над ним по два дъни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленъкова, помиловалъ — сталъ разумъ здъравъ, чють была дияволъ не похитилъ. И какъ попъ пришол в разумъ, зло да насъ был добръ, л. 227 об. // часто насъ рыбою кармливалъ.
Потомъ пришолъ малой кораблъ из Акрей. И сказали намъ корабленники, что есть-де во Акри корабли египецкия, такъ мы нанели корабль малой и стали збиратца. Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышалъ, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ предъ пашу, и паша веллъ толмоча призвать, и перевотчикъ пришолъ, и паша веллъ у мня спросить: ‘Есть ли де у него от салтана турецкаго указъ?’ И я ему възявъши листъ турецкой да и подалъ, такъ онъ и сталъ честь. И прочетши лист л. 228. // да и молвилъ: ‘Вот де, попасъ московъ, смотри на меня’. И я на него смотрю. И онъ листъ салтанской свернулъ, да и поцловалъ, и на главу положилъ. А самъ чрезъ толмача говорить мн: ‘Слышал-де я, что д ты въ ночи едшъ въ Станбулъ. Й ты поежай, Богъ-де теб въ помощъ! Сказовай-д въ Царград и въ Едрин, что мы такъ указъ салтанской почитаемъ, таковы-де мы, турки, своего государя опасны’. И влелъ мн сесть, и потчевалъ мен съ собою кофей пить. И я ему сказалъ: ‘Я, молъ, кофей не буду пить: у насъ, л. 228 об. // молъ, на Руси нтъ етово пития, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бью, молъ, за твое жалованье.’ И онъ мн паша молвилъ: ‘Чм же д мн тебя потчивать? Вина-де мы не держимъ, для тово что сами ево не пъемъ. Иди ж де съ Богомъ!’ И я въставши, да поклонившися, и вонъ ис полаты пошолъ.
И пришелъ на монастыръское подворье, да и стали въ корабль кластися. А корабленикъ нашъ сталъ беситца, и не сажаетъ насъ на корабль, и не съталъ нашей рухледи класти, да подънявши парусъ да и пошел л. 229. // ночью. А мы и остались на брегу моря, и намъ зло горко стало и слезно. Да что петъ делать? Быть такъ, уш то, мол, Богу тако изволившу. И стали мы опять рухледь носить на подворье. И той день намъ был зло печално. Потомъ мы смотримъ: анъ перед вечеромъ и пришолъ той же корабль назадъ — и мы зло обрадовалися. И пришолъ къ намъ корабленикъ да сталъ прощатца: ‘Простите-д, Бога ради, оскорбилъ-де я васъ. Я-де верстъ съ 8 отшелъ да опаметовалъся. И мн-де стало васъ жаль. л. 229 об. // Какъ такъ здлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хоша бы и босуръманъ былъ, инъ бы де мощно помиловатъ’. Да и веллъ намъ класться въ корабль. Потом паша призвалъ корабленика и сталъ ево бранить: ‘Для чево-де ты не възялъ московскаго попаса?’ И зло ему пригрозилъ, чтобъ онъ възялъ.
И мы в ту же нощь поклавшися да и пошли. И ту нощь немного отошли, потому что не была втру добраго, и на зари сталъ втръ вликъ зло. И того дня на вечеръ пришли во Акри — анъ кораблей египецъкихъ нту! л. 230. // И намъ зло стало печално, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухлдь съвою възявши да и пошли въ метоху митрополию. И старецъ дал намъ клию, потомъ намъ трапезу поставилъ. И мы стали у него спрашивать: ‘Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?’ И старецъ сказалъ: ‘Третьево-де дня пошли и въновъ-де скоро будуть. Не печальтяся-де, въскоре пойдете во Египетъ’. И намъ от старцовыхъ речей стало радостно силно.
И наутре февраля въ 2 день, на празникъ Стртения Господня, позвалъ насъ къ себ л. 230 об. // въ гости арапъ-християнинъ и зло насъ угости: рыбы было несъкудно, и вина была доволно. И, за трапезою сидя, было у насъ речей много. Спрашевають про государя и зло желають, чтобъ государь бился с туркомъ, и желають силно, чтобъ государь Царырад възялъ: ‘Не видать-де намъ тх дъней, чтобъ де государь московъской свободилъ насъ от турок!’ И зело тотъ человкъ намъ любовъ показалъ и уподъчивалъ насъ. И тако от него изыдохом въ подворье. И по трехъ днехъ пришли 2 корабля египедъския с товароми. И пристали ко брегу, л. 231. // стали выгружать товары. Мы же пришедъ х корабленику и договорились съ человка по тарелю до Малова Египта, а по-турецки Домять.
А у турокъ въ т поры прилучился празникъ, въ суботу на Сырной недели, и была у нихъ ис пушекъ стрелба. А пъразнують турки свой празник три дъни.
Потомъ, по воскресение Сырное в заговны, веллъ намъ корабленикъ на корабль рухледъ носить. Мы же рухлдь на кораблъ привезохомъ и поидохомъ во град погулять. А корабленикъ не сказалъ намъ, что де: ‘Сего дня буду отпущатца’. А когда мы во град л. 231 об. // вошли, тогда насъ грацкой житель, арапъ-християнинъ, позвалъ къ себ на обдъ. Мы же поидохомъ, а опасение у насъ было, чтобы нашъ корабль не ушолъ. Но господинъ, у кого мы обдаемъ, тотъ насъ ократилъ: ‘Я-де вдаю, что де сегодъня корабль не пойдеть’ — такъ мы поослабили. А трапеза была зло доволна. И такову любовъ к намъ показалъ, что самъ с братьями у трапезы служилъ, во всю трапезу все стоялъ.
А корабль въ т поры сталъ отпущатца, а насъ нту. А матросы по граду бгають да насъ спрашивають, л. 232. // потомъ сказали, гд мы, и они, к тому дому пришедъ, про насъ спрашивають. И рабы, пришедъ, господину говорять, что де уже корабль отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорят. А господинъ перемогаетца, а намъ не скажеть. Жаль ему нас, что корабль ушолъ, а хочетца ему, чтобъ обдъ докончати, а сам веллъ скоре ествы нести и ества за ествою. Такъ мы сътали припазновать, что онъ сталъ скорбенъ. Такъ мы у толмоча спросили: ‘Что, молъ, господинъ печаленъ?’ Такъ толмачъ сказалъ: ‘Ведь де корабль л. 232 об. // вашъ ушолъ!’ Такъ мы какъ услышали, что корабль ушолъ, такъ въставъ иза стола да и побжали к пристанищу морскому — анъ нашъ корабль верстъ за 10 ушолъ на море, чють видно. А сътало къ ночи. И мы толко разно руками.
А у пристали прилучились въ т поры турки, и по насъ стали тужить, да и стали с короблей кликать мотросовъ съ сандалами. Такъ тотъчасъ подбежали грческия матросы, такъ мы ихъ порядили нагънать корабль, дали тарель зъ дву человкъ. Толко мы въ сандал сли — анъ тотъ господинъ, у ково мы л. 233. // обдали, и прибжалъ на пристань, а мы уже отпущаемся, и спросилъ у матросовъ: ‘Что-де поредилися изъвозу?’ И они сказали, что тарель. А онъ выфатилъ исъ кармана тарель да и кинулъ въ лотку: ‘Вот де вамъ извосъ за нихъ, боле-де тово не берите’. А самъ сталъ со мною прощатца: ‘Прости-де, Бога ради, моя-де вина!’ Я, су, лише подивился: етакая християнская душа! Потом мы поклонихомся ему и отпустихомся на море.
Отвезли насъ матросы от брега версты с три да и покинули грсти, а сами и стали на насъ просить еще за провоз: л. 233 об. // ‘Тово-де мало, не хотимъ вести!’ И стало наше дло. Мы то такъ то сякъ — не взуть: ‘Дай-де еще тарель!’ А тот, кой възяли за извосъ, и бросили мн в санъдалъ. И я, су, что длать, и възялъ: ‘Ну, молъ, поежайте назатъ, и я, молъ, буду паши на васъ бить челомъ!’ И много шумли, такъ они стали уже и тотъ тарелъ назадъ просить, такъ я отдалъ имъ. Они же погрбши мало да опять перстали грсти. И зло безумныя намъ горесть нанесли и во грехъ въвели, едва злоди до коробля довезли. Такъ насъ на корабль тотъчасъ матросы при- л. 234. //няли, такъ они со стыдомъ от коробля поехоли. А я раизу на нихъ жаловался, такъ онъ съталъ на нихъ шумть.
Потомъ втръ сталъ утихать. И подъшедъши подъ гору Кормильскую да и сътали на якори. Потомъ поутъру въставши матросы и хотли парусы распущать и якори вынимать. А раизъ сталъ на море смотрть въ далную пучину, и сталь присматривать, и позналъ, что хочеть быть погода великая въ мори, потомъ раизъ не веллъ якоря вынимать. И стояли мы от погоды подъ Кормильскою горою 5 дъней.
И въ пятницу л. 234 об. // на 1 недли на вечеръ погода стала затихать.
Такъ раизъ увидлъ, что от города от Акрей стали корабли отпускатца, такъ и онъ веллъ якори вынимать и парусы поднимать. Потомъ пошли въ ночь, и бысть намъ поносъ доброй.
И въ понедлникъ на 2 недели поста о полудни приидохомъ к устью Нила-рки. И не дошедъ устья, якобы врстъ за 5, и стали на якоре. И потомъ изъ Малова Египта пришли малыя корабли, да и възяли кладь из корабля всю, да и корабль порожней привезали, да и повели л. 235. // подъ Домять. Туда, на устья Нила млко, не пройдетъ корабль со всмъ грузомъ, такъ малыми выгружають, а болшой порожъней волокуть за собою.
И на вечеръ приидохомъ подъ Домять. И тутъ пришли к намъ на корабль арапы, да и възяли нашу рухледь, и понесли въ метоху. И игуменъ насъ въстртилъ с честию, и далъ намъ клию, и обдъ намъ устроилъ. И мы ему от намсника грамотку подали, а въ грамотк писано от намсника, чтобъ об насъ порадлъ и корабль бы дабылъ въ Царьградъ. Потомъ игуменъ л. 235 об. // сталъ намъ корабль добывать и добылъ корабль доброй грченина Ивана, а прозваниемъ Холова.
Потомъ въ Домяти учинился бунтъ от турокъ, и дня зъ два торгу не было, и насъ игуменъ изъ монастыря вонъ не пущалъ. И помалу бунтъ утихъ, и мятежъ былъ въ народ великой. Пришолъ от турка указъ, чтобъ малыми денгами не торговать, да чтобъ туркамъ вина не пить и не шинъковать, a гркомъ бы платья зеленова и краснова не носить, а носит бы платья черное да блое. Такъ за то л. 236. // было учинился бунтъ.
Потомъ, передъ походомъ нашим, звалъ меня архимандритъ Домятской обдать. И обд зло хорошей устроилъ, всево было много наспто. А тотъ архимандритъ бывалъ на Москв за милостиною. А когда, отобдовъ, я от него пошелъ, такъ онъ мн далъ на дорогу с пудъ финиковъ. Зло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мн онъ много расказовалъ, какия тутъ на него бды бывали от турокъ, какъ ево грабливали и церковъ. Невозъможно ево бдъ и писа- л. 236 об. //нию предать!
И жили мы въ Домяти недели зъ дв, потомъ и стали корабли отпускатца и из устья Нила къ морю, и тамъ стали нагружать. А мы дни съ три спустя ихъ после нанявъ коикъ да и поехали с рухледью къ морю — анъ еще корабль нашъ не вышелъ на море, такъ мы и стали противъ заставы. И тут насъ остановили и стали нашу рухледъ досматривать, такъ я юмручею подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши, да и не влелъ разъбивать рухлдь, да и влелъ намъ очистить полатку, гд намъ л. 237. // стоять, дакудова корабль пойдеть. А самъ юмручей спросилъ у меня: ‘У ково-де ты идешъ на корабли?’ И я ему сказалъ, что у Халова. И турченинъ мн сказалъ: ‘Доброй-де человкъ Халовъ, я-де знаю. Поди-де съ Богомъ!’ И тутъ мы на застав жили два дъни.
Потомъ, сдши въ коикъ и рухлдь положа, да и поехали на мор х кораблю. И подъехавъ, и сли въ корабль. А иныя-де корабли, убравшися, пошли къ Царюграду. А нашего раиза задоръ бердь, что корабли пошли, а онъ осталъ, такъ сердитъ былъ зло. Мы л. 237 об. // въ т поры к нму не подходили, как онъ убирался. Потомъ тотъчасъ веллъ парусы поднимать, да и пошли, а то уже на поход убиралися. И бысть втръ добръ. Потомъ нашъ раизъ съталъ веселъ, какъ корабль пошолъ, a втръ сталъ добърой. Такъ мы подъшедъ къ нему да поклонилися. Такъ и онъ намъ поклонился, а сам молвилъ: ‘Добре-д теб будет, сидя здся!’ Да и веллъ мн мсто хорошее очистить, а сам под мсто рагожи стелть. Съпаси ево Богъ, миленъкова, доброй былъ человкъ!
И хлбъ нам л. 238. // веллъ давать, и кашу, и, что ни ворять, всячину. И шли мы четверы сутки, a втръ все был боковой, и зъбило насъ втром въправо врстъ зъ 200. Потомъ на 4 день стали горы показоватца. И на вечеръ подошли под градъ Мирликийской, гд Никола Чюдотворецъ родился. Потомъ къ ночи втру доброва намъ не стало. И сталъ нашъ корабль ходить по морю то сюда то туда, чтобъ не стоять. И тако ночъ всю шатался. И наутрее по морю появились кораблей много: каторыя прежъде насъ пошли, вс тутъ ста- л. 238 об. //ли сбиратца. Потомъ кораулъщикъ нашъ сврху дрва кричить, что идуть-де корабли разъбойническия. Потомъ мы смотримъ — анъ и вс корабли поворотили назатъ к нашему кораблю. Потомъ и нашъ раизъ веллъ корабль назатъ оборотить, да и пошли подъ городокъ Костелорисъ. А когда мы пришъли въ ворота межъ горъ въ лиман, тогда изъ горотка въ коики выехали гражданя и сказали намъ, что въ городе моръ есть. Такъ нашъ раизъ хотлъ назатъ поворотить — анъ бжать и т сюда, такъ нкуды дватца, стали да и положились л. 239. // на волю Божию: лутче въпасти в руц Божии, нежели в руц неприятелския. И пошли подъ городокъ, и стали на якори. Потомъ за нами пришли вс корабли турецкия да и стали, а разбойническия корабли за лиманомъ стали на воротехъ да и не выпускають никово. И сталъ нашъ путь, некуда деватца!
И на третей день на турецкомъ корабли умеръ раизъ-турченинъ. Бился с разъбойниками, такъ разбойники у коробля дерево подъбили да сопецъ разбили, а раизу руку обрубили — такъ онъ въ 3 день и умеръ. A забжали наши корабли въ тот лиманъ въ среду Крестопоклонною, л. 239 об. // и стояли мы подъ тмъ гороткомъ до Святой недели. Потомъ стали раизы съежатца да думать, какъ быть. И придумали, и послали почъту въ Царьградъ къ салтану турецкому, что разбойники не выпущают. А когда мы под тмъ городомъ стояли, и в т поры учинился на одномъ корабли моръ сталъ. И зло тому кораблю стало нужда: не пущають ни въ городъ, ни на корабль, а харчъ приели, а възять негд, а людей остаетца немного. Такъ раизъ дождавши ветру доброва да ночъю и пошелъ на уходъ сквозь разбойническия корабли. И гнали за нимъ в- л. 240. //рстъ со двсте до города Родоса, и ушелъ — Богъ спасъ ево, а корабль былъ християнской, грческой.
Потомъ учинился въ городк великой моръ, такъ корабли и пошъли от города прочъ на другую съторону, въ другой лиманъ, подъ горы зло высоки. И под тми горами стояли съ неделю. Тутъ и Свтлое Христово воскресение възяли. И зло печално было: такой пресъвтлой празникъ възяли въ пусътомъ мсте. На Свтлое воскресение раизъ прислалъ мн яицъ, молока. Спаси ево Богъ, миленъкова! Доброй человкъ былъ, часто и къ себе обдать зывалъ.
Потом въ самой л. 240 об. // празникъ посл обда пошли корабли опять подъ городъ и стали на якори. А на коробляхъ уже и хлба не стала, нужда великая стала. Много у нашего раиза брали сухарей на вс корабли, у него было запасу мъного зло. Человкъ онъ старой, съ сорокъ лтъ уже на короблях ходить, такъ всякия нужды видалъ, такъ научился, какъ по морю ходить.
А когда мы стояли подъ горами, и тутъ мы въ горахъ видели идольския капища, древния гробища идольския. И мы по тмъ горамъ гуляли, и въ тхъ капищах и гробищахъ л. 241. // вънутрь ихъ были. Диво да и все тутъ, какая на людей-то сълпота была! А гробищи пусты, костей нтъ ничево. А капищи выбиваны ис камени кирками, а не кладены. А гробищи поставъленыя зло на высокихъ горах, едва с нуждею възойти, и нын на тхъ горахъ турецкии села.
Потомъ въ срду на Свтлой недели рано увиделъ караулъ зъ горы, что идуть голены турецкия съ войскомъ насъ выручать. И караулъ сталъ кричать кораблям, такъ с кораблй турки, грки побжали, и мы такожде туда же пошли смотреть. И когда л. 241 об. // мы увидли голены турецкия, и зло обрадовалися вс. И к ночи пришли к намъ, а разбойническия корабли вс побжали въ пучину. И въ вчере прибжалъ сандалъ з голнъ съ янычары къ нашимъ кораблямъ, и веллъ утре рано выходить вонъ на море.
И въ четвертокъ на Свтлой недели рано стали наши корабли подыматъца и пошли на море подъле горъ, а голены турецкия от моря и от степи, а иныя позади нашихъ кораблй шли, оберегали от разъбойникъ.
И на другой день пришъли въ Родосъ, городъ турецкой. И тутъ корабли не пристали: ветръ л. 242. // былъ доброй — и тако мимо прошли Родосъ. А когда верстъ за 10 отошли, тогда изъ города ис пушки 3-жды выстрлели, и корабли въс остановились. Потомъ вдомость пришла изъ города, чтобъ обергалися, что разбойническия голены прошли. Потом мы дождались голеновъ да и пошли въмсте.
Потомъ во второй день в ночномъ часу стала всходить полоса. Потомъ на всхъ коробляхъ стали парусы подбирать. А когда лишъ парусы подобрали, и взяла фортуна великая, и почала насъ по морю носить, и разъбила вс корабли — кой куда, неизвсно куда зане- л. 242 об. //сло. Такъ насъ ночъ всю въ мори волнами носила.
И утре рано въ панедлникъ Фоминъ стала погода переставать. Мы же по морю смотрихомъ с коробля, и не видать на мори ни единаго корабля, вс разъбило. Потомъ о полудни стали на мори корабъли по караблю показоватися, и къ вчеру вс опять сошлися. И тово дни минухомъ Патмосъ-островъ, гд Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. А от Патма-острова во вторый день възяла насъ опять фортуна в Ускомъ мори, тутъ было едва не все корабли разбила. А стала ме- л. 243. //жу горъ, а море глубоко, сажен 500 было глубины. Такъ едва снастей столко стало, и все сънасти связывали — едва корабль нашъ остановили. И тут мы стояли от фортуны двои сутки.
Потомъ стала утихать, да и пошли вс корабли, и голены с нами. И в ту же нощь въсталъ втръ противенъ, и пожало корабли вс назатъ, и на корабляхъ парусы поставляли боковыя. И пришли подъ Ефесъ-градъ.
Градъ Ефесъ зло узорочистой, и митрополитъ в нмъ живет грческой. Тутъ мы стояли су- л. 243 об. //тки.
Потомъ пошли и пришли въ Стинковъ-городъ, и тутъ мы сътояли двои сутки. Тутъ мн неволникъ руской далъ два мешка лимоновъ.
И въ томъ город Стинкове всево много, садовъ всякихъ, вино дешево — по копейки око, а горелки — око по грошу, лимоновъ 40 и 50 за копейку, и все дешево. Такова граду в Турецкой земли поискать другова! Въсякия овощи идуть на коробляхъ из него въ Царьградъ.
И тутъ насъ турчинъ-паша стал просить на мн горачю, такъ я ему листъ показалъ туре- //л. 244. цкой. А онъ листъ и спряталъ въ пазаху да и поехалъ по карабълямъ горачъ збирать. А мн сказалъ: ‘Поежай-де въ городъ, там-де листъ отдамъ’. И я поехал въ коику и сталъ ево на бергу дожидатца. А когда онъ приехалъ, и я сталъ у него листъ просить, и онъ у мене въспросил: ‘А сколко-де васъ человкъ?’ И я сказалъ, что де 4 человка. И онъ мъне молвилъ: ‘А то-де васъ толко двое, а ето-де двое грченъ за собою проводишъ’. А я было 2-х старцовъ рускихъ съ собою изъ Еросалима възялъ за тм же листомъ. И онъ, сабака, разсмо- л. 244 об. //трилъ, что они въ лист не написаны, да и сталъ просить 12 тарелй з дву человкъ.
Такъ я пошелъ до воеводы и сталъ битъ челомъ, что, молъ, у мен отнялъ паша горачей листъ. Такъ воевода послалъ за ним, чтобъ онъ листъ принесъ, такъ онъ листъ прислалъ. И воевода листъ прочелъ да и влелъ мн отдать: ‘Хоща бы де было 20 человкъ, так де не указано с нихъ брать!’ И туръчинъ възялъ у воеводы листъ да и прятать сталъ, а я збоку и вырвалъ у него лист, и въ пазоху спряталъ. А когда л. 245. // мы от воеводы пошли, турчинъ насъ не отпускаеть: ‘Пойдите-де до паши, такъ он-де какъ хочеть с вами’. И пришли передъ пашу. Такъ онъ сталъ просить листа, и я ему не даю. Такъ онъ веллъ тхъ двухъ старцовъ посадить въ тюрму, а меня отпустить.
Так я от него пошелъ на присталь — анъ коика, нашего корабля нту! Уже поздно стало, такъ я въ городъ и пошелъ, да у неволника рускова начевалъ. И поутру с тмъ нволникомъ пошелъ до митрополита. Такъ митрополитъ у мен възялъ листъ да и пошел до воеводы. Такъ воевода послал л. 245 об. // с великою грозою къ паши. Такъ паши стало не лицо, и веллъ тх старцовъ выпустить, да еще имъ далъ по 5 копекъ на дорогу.
Потомъ о полудни наши корабли пошли къ Царюграду, и голены с нами же. И на вечеръ втъру н стало, и пристали ко острову Милитинъскому. И тотъ островъ зло вликъ, и городов в немъ много. И тутъ мы стояли двои сутки. И потом подънявши парусы да и пошли, а голены уже от насъ отстали назад.
И на другой день пришли к устью Ускому морю, что въ Царьградъ поворачавають. И тут л. 246. // намъ втръ противной былъ, не пустилъ насъ в Уское море. И стояли мы тутъ пятеры сутки: втръ былъ все противъной. А на тхъ воротахъ стоят два города турецкия для воинъскова дла, зло ружъемъ запасны. A гд мы стояли, и от тхъ мстъ до Афонския горы 160 врстъ, а до Царяграда 140 врстъ. А Офонская гора от того мста въ день не видно, а когда солнце сядеть, такъ она вся обнажится, а въ день не знат ничево.
Потомъ сталъ втръ заворачеватца намъ въ попутье, такъ на всхъ корабляхъ подъ- л. 246 об. //няли парусы да и пошли. И прошъли два городка, а имя имъ Костели, да и стали: опять втръ не нашъ сталъ. Тутъ было нашъ корабль каменемъ проломило, и едва законопатили. И в т поры раизъ с навъклиромъ побранились. Навъклиръ говорить: ‘Пора якори кидать!’ А раизъ говорит: ‘Еще рано!’ Да так-то въ томъ шуму о камень корабль и ударился, чють не пропалъ было корабль, и с людми. Да еще-то Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень.
И утре рано, поднявъши парусы, пошли под Царьградъ. И на другой день над вечер л. 247. // пришли подъ Царьградъ, въ среду Преполовения Господня, и стали на якоряхъ на Бломъ мори противъ Царяграда, н дошедъ пристали версты за дв. Потомъ к нашему кораблю приехоли ис таможни турки и стали на корабли товаровъ досматривать. Потомъ стали нашу рухледь разъбивать, такъ я имъ показалъ турецъкова салтана листъ, такъ они и не стали разъбивать. И началъной туракъ въ честь у меня попросилъ чотки иеросалимския, такъ я ему далъ, а крестъ с нихъ снялъ. Такъ онъ сказалъ: ‘Поспешай-де! Вашъ московъ козырьянъ л. 247 об. // скоро едть къ Москв, так де теб с ними хорошо, они-де уже выбираютца с товарами въ Енинково-село’. И я такъ услышалъ, что еще наши московския купцы не уехоли, такъ я зло обрадовался. Да нанявши коюкъ, и убравшися с рухледью, да и поклонясь раизу, и поехоли на Фенарь въ метоху Иерусалимскую.
И приехоли въ метоху, и игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: ‘Здраво ли де Богъ васъ сносилъ?’ Мы же ему гърамотки подали от намсника, а онъ намъ далъ клью и хлба прислалъ и вина, всево доволно. Потомъ поидохомъ въ ве- л. 248. //лдеганъ къ московскимъ купцамъ, и еще они не уехоли въ Енинково. А купцы намъ зло обрадовалися. Калуженинъ Иванъ Козминъ и братъ ево Ерастъ Стефановичъ, спаси ихъ Богъ, трапезу намъ зло устроили доброю, и ренскова было доволно. Ради миленкия, а сами говорят намъ: ‘Слава-де Богу, что вы нас застали! Хорошо-де с нами ехать къ Москв. Мы-де вамъ не чаели назадъ выехать’. И, въставши от трапезы, воздали хвалу Богу, потомъ пошли гулять по Царюграду.
Потомъ, на третей день нашего пришествия, учинился л. 248 об. // бунтъ въ Цареград от янычаръ. Сказана была янычаромъ служъба — ититъ на каторгахъ на Черъное море подъ Керчю и на Кубань-рку, въ мори устья заваливать каменьемъ, чтобъ московския корабли с войскомъ не пришли. И т янычары пришли к пушъкарскому двору голов жалованья просить, и голова жалованья имъ выдалъ полъное. А янычары стали просить за прошлыя годы от азовской служъбы походноя жалованья. И голова сказалъ: ‘Мн-де указу такова от салтана нтъ, что вамъ за прошлые годы подъемъ л. 249. // давать.’ Такъ они голову възявши, да и удовили, да и пошъли по рядамъ, грабить ряды. И мы въ т поры прилучились въ рядахъ — едва ушли на гостиной дворъ да и заперлись. А въ редахъ и въ дворахъ въвезъд толко стукъ да громъ стоить, какъ запираютца по рядамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на дъва.
Потомъ прибгли янычары царския да и перехватали янычаръ — такъ бунтъ и унялся. А мятежъ по всему Царюграду — ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, робячей. А то и кричать: ‘Москва пришла, московския ко- л. 249 об. //рабли! Увы, погибель пришла Царюграду!’ А дворы заперши, да ямы копали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду з дубъемъ да бъють въ ворота, чтобъ не мтежились, а сами говорять: ‘Нтъ московъ, нтъ, то-де янычары възбунътовали!’ И к ночи едва унялся метежъ. Мы же зло подивилисъ: ‘Куда, молъ, на турокъ ужасъ напалъ от московъскаго царя?’ А сами удивляемся: ‘Зачто, су?’ И удивлятся время-то приходить, такъ на нихъ и страх Богъ напускаеть, знамение предпосылаеть страхованное. л. 250. //
Потомъ мы стали убиратъся в село Енинково: на Чорне море корабли вс изъ Еникова-села отпущаются, а товары в коикахъ возять, а село Еникова от Царяграда 10 врстъ. Мы же убравшися с рухледью в коикъ, да и поехали въ Ениково, и стали на том же двор, гд московския купцы стоять. А купцы еще въ корабль не клались, ожидали изъ Анъдриянъполе указу. Стали класться въ корабль, толка поклались — ан и указъ пришелъ, что ехать горами на Голацы чрезъ Дунай-рку, а на турецких подъ- л. 250 об. //водахъ, да 200 человкъ туракъ-провожатыхъ дано до Киева, да воловъ 120, во всякую арбу по 4 вола. А Иванъ Казъминъ с товарищи, с котороми уклался въ корабль, не поехали сухимъ путем, не сталъ ис коробля выбиратся. Толко поехоли Житковы, прикащики гостя московскаго Ивана Исаева да Мотвя Григорьева. Они поехоли сухимъ путемъ, а мы с колужены — моремъ, въ корабли.
Мы же посл ихъ спустилися, чрзъ 3 дни, а спустились передъ Троицыном днемъ*. И пришли на устье моря Широкова. Тутъ стоять 2 л. 251. // городъка турецкихъ для воинова опасу по об страны, и пушакъ зло много. А городъки въновъ подланы: боятся нашего государя приходу подъ Царьград. Тутъ стоить застава, осматъривають ружъя, у насъ на корабли у московскихъ купцовъ ружъя осматривали. А у нашихъ купцовъ былъ възятъ листъ у паши, чтобъ пропустить по счету ружъе московъское. И тако пришедъ турчинъ, началной человкъ, да и пересмотрилъ, и противъ указу перчелъ ружъе, да и отпустилъ насъ. Мы же тово дня не отпустихомся: втру л. 251 об. // не было доброва.
И на вечеръ вънидохомъ въ море болшее, и тако поидохомъ къ Дунаю. И ту нощь доброва втру намъ не была, такъ шеталися туда и сюда. И поутру все тожъ, не было нам втру доброва до пятницы. И въ пятницу възялъ насъ втръ доброй, и въ самыя заговены на вечеръ с моря внидохом въ Дунай-рку. И мало отдъшедши от устья рки Дуная, гъд въ море упала, да и начевать стали на пустомъ мсте.
И утре въ пониделникъ Петрова поста, въставши, пошли бичевою въверхъ по Дунаю, и при- л. 252. //шли въ 3 день подъ градъ турецкой Толчу, а шли бичевою и парусомъ. A Дунай-рка зло куликовата и уска, многими разшиблась гирлами. И тутъ мы подъ тмъ городком стали.
И утре рано приехали къ намъ на корабль турки товаровъ досматривать и лишнихъ людей, неволниковъ. Възошли турки на корабль да и стали указовъ досматривать. Потомъ и нашъ указъ прочли, да и съказалъ турчинъ: ‘Ндъ д мн до попаса дла и рухлди ево. Вы-де, московъ бозыряне, дайте-д вы своево товару пошлину’. л. 252 об. // Такъ наши купцы заупрямились, пошлины не стали довать. Такъ турчинъ, началной человкъ, взявши указы наши в городъ, да и списалъ, да к вечеру к нам на корабль указы и прислалъ. А списки послалъ во градъ Килею ко изупаше, по-нашему къ полковнику. А изъпаша в т поры стоялъ въ Кили с войском турецкимъ. Въ т поры блогороцкия татары възбунтовали, от туръка отложились да волохи вс разорили. Так-то паша от турка присланъ разыскивать и волохомъ грабежное добро отбирать на нихъ въпятеры. По- л. 253. //томъ, на четвертой день, пришол указъ от паши, что на московъскихъ купцахъ брать пошлину. Такъ наши купцы не похотли дать пошлину да и поехоли сами в Килею ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, чтобъ на Голацахъ платить. Потомъ наши купцы приехоли ис Килии, и стояли мы подъ Тулчею 9 дъней, потомъ пошли къ Голацамъ.
И во въторый день пришли в Реньгородъ. И стали думать: хотли коней покупать да изъ Рени итъти на Русь — ино горадъ весь разоренъ от тотаръ, коней не добыли. Потомъ купецъ Иванъ л. 253 об. // Казминъ нанялъ коикъ, да и поехали, и мы с нимъ, напердъ на Голацы для коней, а корабль не пошолъ за втромъ. А мы въ ночъ и пошли, а ружъя мы съ собою не възяли. И ту ночъ мы зло страху набрались: а то мсто зло от татаръ воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы тою ночъю добились до Голацъ. И поутру рано взявъши рухледъ да и пошли, а застава насъ и не пустила. И привели насъ къ бю, к началному турченину, так мы подали указы. И прочетъши указы да и влелъ намъ итить.
Такъ мы и пошли въ л. 254. // монастырь, да тутъ намъ игуменъ далъ клью. Такъ мы шедши на берхъ Дуная-рки, и купили рыбы белужены, и наварили, и нажарили. А рыба зло дешева: белуга дать великую дв гривъны, а сазана алтынъ свжева. И тутъ мы переночевали.
Пошъли сухимъ путемъ с провожатами. Потомъ нашъ корабль пришолъ, а товару турки не довали изъ корабля выгружать, потому что за пошлину былъ шумъ великой, и помирились на малое дло. Потомъ стали мы коней покупать, а кони были недороги. Потом, въ 3 день, л. 254 об. // приехоли наши провожатыя турчаня от изупаши, 200 человкъ, и пригнали воловъ под товары, и стали на подъводы убиратися.
И въ последнею1 ночъ учинилася у нас бда великая: дьяволъ похитил молотчика2 Козму Козъмина, възъбсновался. И бысть мятежъ великой всю ночъ: кричить, да свищить, и платье на себ дерть. Потомъ ево сковали да все сковавши везли до Киева.
Потом стали тово дни убиратца, и утр рано во вторый день выехоли изъ Голацъ вонъ, и на поли зъжидались. А провожатыя турърки напердъ выехоли да жда- л. 255. //ли, выехавъ врстъ з десять. А какъ наши купцы выбралисъ къ полднямъ, да и пошли всмъ корованомъ. Потомъ наехоли мы на провожатыхъ, такъ турки ехоли и перед нами, и за нами. Зло опасно насъ провожали! А естли ось изъломится или иное что испортитца, корованъ тако не остановитца, пойдеть, а туракъ человкъ 20 или 30 останутся да дожидаются. А какъ поддлають ось, такъ поидуть с тмъ возомъ да на стану даедуть. А когда пойдешъ на старону за нуждою, а турчинъ стоить да дожидаетца. л. 255 об. // А по дороге везъд пердъ нами мостили мосты да гати. A гд на мостахъ и на гатехъ человкъ 20 или 30 да черезъ переправу перепроваживають. Уже зло бергли! Да нелзе имъ и не бречь, такъ во указе имъ написано насъ берчъ. ‘Что естьли одинъ хочъ человкъ утратитца, — такъ турецкой салтанъ сказалъ, — всх-де васъ 200 человкъ повшу за одного московскова человка!’ Да приказалъ, чтобъ въ Киев московскимъ воеводою отдать нас въ цлости и расписатца. А тое бы расписку привести во Аньдреянъполь къ самому салта- л. 256. //ну, а от купцовъ писмо за ихъ руками — къ послу московъскому къ Петру Ивановичю Толстому, что въ цлости доехоли до рубежа и никакой шкоды турки ни татары не учинили.
И, не доеховъ до Ясъ за 30 врстъ, поехоли мы, человкъ съ 5 московъскихъ купцовъ да началной человкъ турчинъ с людми, напердъ въ Ясы въ ночь. И ехоли въсю ночъ, и приехоли въ Ясы часу во второмъ дни. И госъподарь воложской отвелъ нам дворъ стоялой. Потомъ, во 2 день, пришолъ нашъ корованъ и с туркамипровожатами. И съ- л. 256 об. //тали покупать кони, тилги, а иныя нанимали и вощиковъ киевскихъ, воложскихъ, довали до Киева на подводу по 10 рублевъ, а возы везъли двойкою. И въ то врмя въ Ясы приехоли турки до госъподаря воложскаго, сковали да со всм домомъ повезъли къ турецкому салътану. А какое дло, про то никто не вдаетъ.
И стояли мы въ Ясехъ дней съ пять. И, совсмъ искупивъшися и убъравъшися, выехоли изъ Ясъ вонъ за 5 дъней да Петрова дни. И ехоли до Сороки 5 дъней, а в Сороку-городъ приехоли въ л. 257. // самой Петровъ день после полъденъ. И тутъ Днестръ до вечера перевзлися, два перевоза тамъ, и, первезъши, начевали. Тутъ ляхи про нашихъ купъцовъ обдъ длали и зло почтили нашихъ купцовъ.
И во въторый день после обда убравшися да и поехоли въ степъ къ Немрову, и ехоли да Немрова 5 дъней. А когда мы приехоли въ Немровъ, и онъ весь разоренъ от Паля съ казаками, a нын стоить войско лятъское 5000. А голы зло, и воровъство страшное, во очахъ крадуть. И мы въ город л. 257 об. // поехоли за харчомъ, такъ тово часу сафянъ съ седла схватили, и не видали. А въ иного нашего молотца и кошелкъ с тарелми со всмъ вырвали, онъ хлбъ покупалъ. И губернаторъ градъцъкой купцовъ нашихъ звалъ къ себ на обдъ, такъ на дъворе караульщики бурку украли. Стали бить челомъ губернатору, а губернаторъ сказалъ: ‘Укажите-де въ лицо, я-де доправлю, а то де такъ нлзе сыскать. И вы-д, дъля ради Бога, бергитеся. Как-де имъ не воровать? А жалованья нтъ, тол ко де по 10 денгъ на неделю, за неволю-де имъ воро- л. 258. //вать’.
И стояли мы въ Немрове часу до 5-го дъни, искупясь харчомъ да и пошли. А купцы поехоли къ губернатору обдать, а корованъ с турками пошолъ напердъ изъ Нмерова. Турки прошались, чтобы ихъ купцы отпустили. И купцы имъ сказали: ‘Мы-де васъ не держимъ, поежайте себ. А какъ-де у васъ в указе написано, так-де и творите’. Такъ они стали просить отпуску, чтобъ расписались. И купцы сказали: ‘Мы-де зъдсь расъписаватца не станемъ: земля — не нашего государя въладние, зъд-де веть губернаторъ польской не л. 258 об. // станеть за нашего боярина расъписавотца’. Такъ они сказали: ‘Мы бъ де с радостию васъ и до Киева проводили, да мы-де боимся Паля вашего, онъ-де насъ не выпустить вонъ от себя, тутъ-де насъ побъеть’. Такъ мы имъ сказали: ‘Али, моль, у насъ Палей какой своеволной, у государя нашего?’ И турки сказали: ‘У насъ-де про нево страшно и грозная слава. Да мы-де никово такъ не боимся, что-де ево. Намъ-де зло и самимъ хочетца ево посмотрть, каковъ то-де онъ’. Затмъ и за нужу поехоли, что расписатца н с кимъ, а имъ л. 259. // бесъ писма приехать къ салтану нлзя.
И ехоли мы степью чързъ Лятцкую землю 4 дъни, и въ пятой день приехоли въ Паволочи-местечко, Палево въладние. И, не доежая Поволочи врстъ за 15, стали коней кормить, а сами обдать. И наши пердовыя поехоли наперед въ Поволочю для овса и сказали наказному полковънику, что едутъ московъския купцы, а провожають турки. Такъ полковъникъ тотъчасъ влелъ ударить въ бубны да въ политавры. И палевшина тово часу слетались, и тотъчасъ оседълали кони, л. 259 об. // и приправилися въ ружъе, и выехали къ намъ въ пол з знаменами. Толка мы с стану тронулися, съ врсту от стану не отехоли, а прилучился лесокъ, дубничокъ молодой, а турки толко нашъ обозъ стали объежать — анъ напердъ полковникъ Палевъ и выверънулся, что заецъ в леску, а с нимъ человкъ съ 300. Да почели по дубънику скакать, гд 20, гд 30 человкъ, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной с ыной староны. И какъ турки увидели палевъшину, стали ни живы ни мертвы. А уже зло зълоди храбрость показали и по- л. 260. //чали на конхъ винътовать, и копъя бросать, изъ луковъ стрелять и ис пистолтей. Нашъ корованъ и турокъ всхъ обълпили, и корованъ нашъ и туръки остановились тотчасъ.
Полковъникъ къ нашимъ купцамъ подъехалъ да и сталъ зъдравъстъвовать, а наши купцы полъковъника также позъдравъствовали. И наши купцы, и полковникъ слзли с конй, да стали наши купцы воткою потчивать, и выпивъ вотки по чарке, и сли на кони. А дубничокъ уже выехали, къ Поволоче — чистое пол. И какъ они минувши нашъ корованъ л. 260 об. // и турокъ, да какъ ударили по конем — ино какъ брызнули, какъ что молонья изъ нашихъ гласъ мелъкнула, какъ по полю-то разсыпались: гд 20, гд 10 до самова города скакали, не переставали. И турки толко головами качают. А выежали все браная молодежь.
А какъ мы приехоли къ Поволочи, и полковникъ прислалъ к намъ корму, овса, меду. А турки зло ужаснулись да и не захотли ехать до Киева. И стали нашихъ купъцовъ бить челомъ, чтобы полъковникъ Палевъ расписался, что принелъ насъ въ цлости.
И наши купцы велли полковъз- л. 261. //нику расписатца да сами писъмо къ послу дали, что, далъ Богъ, въ цлости и зъдраво доехоли. И ихъ с честию отпустили да и но дорогу дали имъ 8 тарелй да яловицу. Такъ турки и поехоли назадъ, а насъ стали уже провожать Полевы козаки.
А какъ мы стали приежать къ Фастову, такъ Палева жена и выслала к намъ навъстречю козаковъ 50 человкъ конницы з знаменми, и въстрли насъ верстъ за петь. А какъ мы приехоли въ Фастово, и стали за городомъ на поли. A Полй въ т поры дома н былъ, а былъ въ л. 261 об. // Киев. И Полева жена прислала къ намъ въ таборы яловицу и колачей, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Полева жена брала къ себ купцовъ обдать и угостила добре, а сама говорила: ‘Для чево-де до нас турокъ не довели? Я-де бы имъ дала себя знать, каковъ-де мой господинъ Палй. Я бы де ихъ знала, какъ угостить, да уже-де быть такъ. Жаль-де мн етехъ гостй, что де бес чести отпущены. Я бы де 500 дала провожатыхъ также ихъ проводить черезъ Лядъцкую землю. А зънать-де, что Семенъ Ивановичъ л. 262. // Палй станеть пенять’. И, пообдавъши, купцы выехоли въ поле и стали коней седлать и запрегать. Потомъ выехалъ к намъ полковникъ наказъной с казаками да и поехалъ с нами провожать насъ до Киева.
И ехоли мы до Киева, и приехоли мы въ Киевъ въ день недлный, а у воротъ Златыхъ насъ на корауле остановили. Потомъ пятьдесятникъ пошелъ къ генералу об насъ докладывать, и генралъ влелъ насъ пустить въ городъ. А когда мы въехоли въ городъ, и въ т поры полковъники стояли у абдни, a генралъ л. 262 об. // — немчинъ, некрещеной. И переховъши черзъ Врхней городъ да и спустилися в Нижней городъ, а гора зло крута, и съпущаются нужно зло. А генералъ веллъ намъ отвести дворы стоялые. И стахомъ на двор, и убрали рухледь, и опочивши той день.
И во 2 день пошли въ Печеръской монастырь, въ лавру преподобных отецъ нашихъ Антония и Феодосия. И были въ соборной церкви, и лобзали образъ чюдотворной Пресвятыя Богородицы. Потомъ пошли въ пещеру Антониеву, и тамо мощи святыхъ всхъ лобъзали, и покло- л. 263. //нихомся, и изыдохомъ изъ пещеры Анътониевы. И поидохомъ въ Федосиеву, и тамо такожде мощи святыхъ лобзали, и поклонившеся, и изыдохомъ, и поидохом въ монастырь. И ходивше доволно по монастырю, а сами удивляемъся человколюбию Божию: како въ такую страну далнею ходихом и како назатъ возъвратихомся. А когда мы шли во Иеросалимъ, и тогда мы приходили въ монастырь Печерской, и ходили по пещерамъ преподобныхъ отецъ, и общалися, что естьли, Богъ дасть, сходимъ позъдарову, то не возъвратимся инымъ путемъ, но къ вамъ, отцы л. 263 об. // преподобнии, пришедъ, поклонимся. И за молитвъ преподобныхъ отецъ Антония и Феодосия Богъ насъ сохранилъ от всякихъ навтъ вражиихъ. И тако ихъ молитвами отечесъкими доидохомъ града Киева. И тако, поклонивъшеся, изыдохомъ изъ лавры, и приидохом на дворъ, гд же стахомъ, потомъ мало опочихомъ.
И свдаша про насъ жители града Киева, мещаня и служивыя люди московскихъ полковъ, и стали насъ къ себ зватъ въ гости. И зло намъ ради миленкия, и покоили насъ хлбомъ и солию.
И полковники за нами присылали, л. 264. // къ себ въ домъ зывали, да мы за недосугами у нихъ не были. Зъвали для речей, что видли в Турецъкой земли. Зло любзъно насъ звали, и намъ не удалось у нихъ побывать.
Потомъ дождались мы колужен: приехоли къ ярмонъки, к Успеньеву дъню. А когда увидели насъ, и зло намъ обрадовались, и възяли мен къ себ на дворъ хлеба есть, и много было вопросовъ от нихъ о похождении нашем. Потомъ приехолъ любезный наш другъ Давыдъ Степановичъ со своею дружиною. А когда мы ево увидли, а онъ насъ, и тогда л. 264 об. // мы обои от слезъ не могли удержатися, и зло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давыда Стефановича, много нашим путемъ радлъ! А когда приехалъ назадъ въ Киевъ, и тогда насъ не забылъ и зъ дружиною своею. И тако мы той день в радости были велицй и всю нашу путною скорбъ забыхомъ. Будто наши искрении друзи и сродницы! Потомъ и множество калуженъ приехоли, и всю ярмонку мы с ними добр проводили, въ радости и веселии.
И жихомъ мы въ Киев 6 недель, и объходихомъ многия святыя л. 265. // отеческия мста. И въ пустынъныхъ мстахъ были, и пустынъныхъ жителй видели, и доволно ходихомъ по пщерамъ.
Покудова въ Киев жили, въсе въ Печерский монастырь хаживали чрезъ день и чрезъ дъва, и зло наша душа насладилася и утшилася, ходя по такимъ святымъ. Ненасытная радость и веслие! Уже такия другия лавры подобны не сыщешъ в нашемъ Росийскомъ государстъв! И жихомъ въ Киев 6 недлъ.
И поидохомъ исъ Киева с калужены после ярмонъки Успенъской. И ехоли 3 дьни, и при- л. 265 об. //идохомъ въ Нжинъ-градъ. Въ Нжин възяли насъ въсхъ къ воевод, и воевода князъ Мосалъской прочелъ нашъ московъской указъ, да чесътвовалъ насъ пивомъ и виномъ, и далъ намъ хлба на дорогу, и отпустилъ насъ с любовию. Мы же поидохомъ въ т поры, а купцы вс у воеводы абдали. И тово дни выехали изъ Нжина.
Конецъ хождению Леонтия-старца и его описанию.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

ПРОЗЖАЯ ГРАМОТА

л. 1. Божиею милостию мы, пресвтлйший и державнйший великий государь, царь и великий князь Петръ Алексиевичь, всея великия, и малыя, и блыя России самодержецъ, и многихъ государствъ и земель восточныхъ, и западныхъ, и сверныхъ, отчичь и ддичь, и наслдникъ, и государь, и обладатель, наше царское величество, объявляемъ кому о томъ вдати надлежитъ, что по нашему, великаго государя, нашего царскаго величества, указу отпущенъ нашего царскаго Московскаго государства для моления ко святому гробу спасителя и избавителя нашего Исуса Христа въ государство великаго государя Мустофы-салтана, величества турскаго, во святый градъ Иерусалимъ богомолецъ нашъ, московской житель, церкви Покрова Пресвятыя Богородицы* священникъ Иоаннъ Лукъяновъ.
И гд лучится ему хать великаго государя Мустофы, салтанова величества, городами и мсты, и его, салтанова величества, пашамъ, и бемъ, и агамъ, и субашамъ*, и емрукчеемъ, и всякимъ людемъ, кому вдати надлежитъ, пропускать ево съ людми и съ рухледью какъ туды дущаго, такъ и назадъ возвращающагося, везд безъ задержания со всякимъ вспоможениемъ по перемирному договору. Понеже у насъ, великаго государя, у нашего величества, съ великимъ государемъ съ Мустофою, салтановымъ величествомъ, въ перемирномъ договор договорено, и поставлено, и утвержено во второйнадесятъ стать*, что московскаго народа миряномъ и иноком имть вольное употребление ходить во святый градъ Иерусалимъ и посщать мста, достойныя посщению, а от такихъ, посщения ради приходящихъ, ни во Иерусалим и нигд дань, или гарачи, или пешкешъ да не испросится и за надобную прожжу грамату денги да не вымогаются, сверхъ того — живущимъ въ странахъ государства Отоманскаго московскимъ и российскимъ духовнымъ да ни едина по божественному закону досада и озлобление да не чинится. Того ради по тому перемирному договору дана ему для вольнаго и безопаснаго прозду сия наша прожжая грамата. Писана государствия нашего во двор, въ царствующемъ влицм л. 1 об. // град Москв лта от Рожества Христова 1710, мсяца июня 15 дня.

* * *

Се азъ, недостойный и гршный старецъ Иоаннъ, и всхъ хуже, и смиренный грхи моими многими, и недоволенъ о всякомъ дл блаз, понужденъ мыслию своею и нетерпниемъ, восхотхъ видти святый градъ Иерусалимъ и землю обтованную, и благодатию Божиею хранимъ, доидохъ до святаго града Иерусалима, и видхъ многая святая мста, и обходихъ отчасти землю обтованную, идже Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мстомъ святымъ, — то все видхъ очима своима гршныма.
Аще бо кто походитъ со страхомъ и смирениемъ, то не погршитъ милости Божия николиже. Азъ же, гршный, неподобно ходихъ путем симъ святымъ, во всякой слабости и лности, ядый, и пия, и всякая неподобная дла творя, но надяся на милость Божию и на вашу молитву, негли проститъ мя Христосъ Богъ грховъ моихъ многихъ. Да се писахъ мста сия святая и путь сей, не возносяся, ни величаяся путемъ симъ, яко что добро сотворивъ, но любве ради сихъ святыхъ мстъ и понужденъ нкиими отцы и братиею. Се писахъ, еже ми показа Богъ видти, недостойному, убояхъжеся осуждения онаго раба лниваго, скрывшаго талантъ господа своего и не сотворшаго имъ прикупа. Да се написахъ врныхъ ради человкъ, дабы кто любо, слышавъ о мстх сихъ святыхъ, возвеселился бы душею и мыслию своею распалился ко святымъ симъ мстомъ — и равну мзду приимутъ от Бога съ тми же, ходившими до сихъ мстъ святыхъ.
Мнози бо бодри человцы, сице дома сдяще въ мстх своихъ, мыслию своею доброю, и милостынею ко убогимъ, и добрыми длы своими достизаютъ сихъ святыхъ мстъ — тии же большюю мзду приимутъ от Бога, Спаса нашего, Исусал. 2. // Христа. Мнози же, ходивше до сихъ святыхъ мстъ и видвше градъ Иерусалимъ, и возносяся умомъ своимъ, яко нчто добро сотворше, и погубляютъ мзду труда своего — от нихъ же азъ есмъ первый. И мнози же, ходивше во Иерусалимъ, идутъ и опять, много добра видвше, тщатся опять въборз творити, а всего пути нелзя въборз творити, но потиху и съ продолжениемъ. Кто же можетъ видти вся святыя мста во град и вн града? Азъ бо, недостойный, пришедши во Иерусалимъ и пребыхъ въ немъ четырнатцать недль. Тако ходити и испытати святая мста невозможно бо есть безъ вожда добра и безъ языка испытати сихъ святыхъ мстъ. Аминь.
И декабря въ 23 день, въ понеделникъ, поидохомъ мы, гршнии, во обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, чеснаго и славнаго ея Введния, къ честному отцу Спиридону-игумену. И отецъ Спиридон съ братиею нашему приходу зло обрадовалися, а сам зло болнъ, и очи у него болятъ. И строитель Лаврентий, и казначей Аврамий, и келарь Корнилий зло такожде нашему приходу обрадовалися, зло намъ помогали о путномъ хождении, чтоб отецъ Спиридонъ подалъ намъ напутное свое отеческое благословение. И онъ зло съ радостию насъ благословил и съ растворенною своею душею теплою. И праздновахомъ у него праздникъ Рождество Христово въ радости велицй, и плъ всенощное стояние, потомъ часы и молебное пние. Потомъ поидохомъ за трапезу, воздавши благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомся, и начахомъ благословение просити на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ, гршнымъ, свое отеческое благословение и отпусти насъ съ миромъ, самъ же слезы от очию своею испускаше. И отцы, и братия насъ любезно проводили, такожде слезы от очию испускаху. И далеко насъ проводила, и поклонишася до земли, и мы имъ такожде, и цлова-хомъ другъ друга, и растахомся съ любовию великою.
И паки возвратихомся вспять въ Колугу. л. 2 об. // И бысть намъ печаленъ и нестроенъ путь, зло мятеженъ: замять была съ втромъ великимъ противнымъ. И когда обвчерхомъ и дорогу истеря-хомъ, и едва великимъ трудомъ обртохомъ, близъ смерти быхомъ. И приидохомъ во градъ якобы о полунощи къ тому жъ боголюбцу Иосифу Никифоровичю и къ сыну ево, и прияша насъ съ любовию теплою, и угостиша насъ добр, и сотвори намъ вечерю добру. И воставше от трапезы, благодарение Богу воздахомъ и тому господину поклонихомся до земли за его премногую любовь. И тако забыхомъ бывшую скорбь и нужду свою, случившуюся на пути. И посла намъ одры мяхкие, и уснухомъ добр до заутра. Потомъ услышавши наша братия о нашемъ призд и приидоша къ намъ на посщение. И тако мы пребыхомъ у него четыре дни. Зло насъ упокоилъ, и многу любовь къ намъ явилъ, и проводилъ насъ сынъ ево Иосифъ за Оку-рку. От Москвы до Калуги два девяноста верстъ.
И декабря въ 30 день поидохомъ изъ Калуги въ среду на первомъ часу дни на отдание Рождества Христова. И въ той день бысть намъ нужда великая дождевная, снгъ весь согнала, Ока-рка зло наводнилась, едва за нее переправихомся. И проводи насъ Иосифъ Никифоровичь за Оку-рку. И отдахомъ послднее цлование другъ другу, и поклонихомся до земли — и тако растахомся. А сами плакахомъ: уже мнхомъ себ, что послднее наше видание. Егда взыдохом на гору на другую сторону Оки-рки, и обратихомся ко граду, и помолихомся церквамъ Божиим, и гражданомъ поклонихомся. Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое! И тако поклонихомся граду и поидохомъ въ путь свой.
И бысть намъ той день труденъ велми и тяжекъ: снгъ весь сбило дождемъ, рки весь ледъ взломало. И того дни отидохомъ тритцать верстъ от Калуги, и приидохомъ на варницу за Добрым л. 3. // монастыремъ къ боголюбцу орлянину — имя ему Лазарь, тесть Евсевиа Басова. И ту его тесть принялъ насъ съ любовию и сотвори намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И преспахомъ у него до заутра, и вставши заутра на первомъ часу, и поидохомъ въ путь свой. Той Лазарь гости насъ добр и на путь намъ рыбки пожаловалъ и конемъ овса.
И генваря въ 1 день, на праздникъ Обрзания Господа нашего Исуса Христа, приидохомъ подъ Лифинъ-градъ на Оку-рку. Ока-рка зло наводнилась, и ледъ възломало — и тутъ мы чрезъ Оку не перхали. И приидохомъ во иное мсто, на устье Упы-рки, и тамо такожде нужда великая перехать чрезъ Оку: вода бжитъ поверхъ лъду, якобы коню подъ селину. И тако мы съ нуждою переправихомся Оку-рку, вс вонъ выбирались изъ саней, а иное и помочили. И когда перехали Оку-рку и стали рухледь въкладовать въ сани, и тутъ насъ настигъ орлянинъ Евсевий Басовъ и провожалъ насъ до засики Николской. И тутъ съ нами лъ хлбъ, дши хлба, возвратился въспять той Евсевий Басовъ. Такову къ намъ любовь показалъ, спаси ево Господь Богъ! Всю нощь не спалъ, изъ Калуги за нами гналъ, и тако насъ постигъ на устьи Упы-рки и проводилъ насъ до заски. И тако возвратился вспять, мы же поидохомъ ко граду Блеву.
Градъ Лифинъ стоить на Ок-рк на лвой сторон, городина небольшая. От Калуги до Лифина сорокъ верстъ. Мы же поидохомъ чрезъ заску ко граду Блеву и минухомъ тово дни Николу Гостунскова. И, не дошедъ Блева за десятъ верстъ, обночевахомъ, и поидохомъ въ нощь ко граду. И аще бы не случился съ нами на пути доброй человкъ блевецъ, — спаси ево Богъ, то бы намъ пути не найти ко граду: нужно сильно было, везд воды разлились, а ему путь вдомъ, такъ насъ обводилъ нужныя мста.
И приидохом подъ градъ Блевъ ко Ок-рк, и въ Спаскомъ монастыр два часа ночи ударила. И Оку-рку л. 3 об. // ледъ весь взломала и от берега далече отбила — перехать невозможно. И тутъ, на брегу Оки-рки, начюютъ множество народа поселянъ: прихали къ торгу съ хлбомъ и со всячиною. И мы тутъ же близъ ихъ таборовъ стали. И той блевецъ, кой насъ влъ, пошелъ со мною пути искать, и преидохомъ съ нуждою за Оку-рку по икр межъ стругами. И приидохомъ къ нему въ домъ, и подружия его встртила насъ съ любовию и сотвори намъ вечерю добру. Той боголюбецъ тоя жъ нощи съ сыномъ своимъ, связавши вязанку сна, пошелъ въ таборы за Оку-рку къ нашей братии, а мене, гршнаго, не отпустилъ изъ дому своего. И послали одръ, и тако уснухомъ до заутра, забыхомъ путную нашу нужду. Той же боголюбецъ тоя жъ нощи, отнесши корму конемъ, возвратился въ домъ свой, а тамо съ братиею нашею оставилъ сына своего.
И утре востахомъ, и на первомъ часу поидохомъ ко брегу Оки-рки. И Ока-рка зло наводнилась той нощи, и едва съ великою нуждою преидохомъ на онъ полъ рки къ братии нашей. Братия наша зло намъ обрадовалися и стали промышлять, како бы съ возами переправливатся. И градские жители маломощные стали промыслъ чинить, какъ бы переправу здлать, и стали икры наводить въ порожихъ мстахъ, и тако здлали перездъ. Такожде и мы перехали, дали перевозъ и поидохомъ съ миромъ во градъ Блевъ. И перевощики миленкие свдали, что мы демъ во святый градъ Иерусалимъ, и, нагнавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали съ нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленкихъ, добрые люди — белевича!
И приидохомъ въ домъ къ тому же боголюбцу, — и приидохомъ мы въ Блевъ генваря во 2 день, и пребыхомъ той день и нощь, — покоилъ насъ добр и коней нашихъ. И прииде къ намъ боголюбецъ, посадской человкъ, именемъ Иродионъ, пореклу Вязмятинъ, и возмет л. 4. // насъ со всемъ къ себ, въ домъ свой, и угости насъ нарочито. И многия къ намъ граждане прихождаху, и въ домы своя къ себ насъ брали, и покоили насъ добр. И пребыхомъ у того боголюбца два дни, поилъ и кормилъ насъ и коней нашихъ. Въ Белев люди зло доброхотны. Людъ велми здаровъ и румянъ, мужескъ полъ и женскъ зло крупенъ и поклончивъ. А вода въ город нужна: все со Оки-рки возятъ. От Лифина до Блева тридесятъ верстъ, толко пространные версты.
Генваря противу 5 числа въ нощи поидохомъ изъ Блева къ Волхову со орляниномъ Евсевиемъ Басовымъ. А въ ту нощь стало морозить, зажеры были великия, нужно сильно было итти. И приидохомъ въ Болховъ утре на первомъ часу дни, рано, на препразднество Богоявления Господня, и пребыхомъ той день въ Болхов весь до ночи. И нача насъ той орлянинъ къ себ въ гости на Орелъ звать. Намъ же и не по пути съ нимъ хать, но обаче не преслушахомъ его любви, поидохомъ до Орла съ нимъ.
Градъ Болховъ стоитъ на Нугр на лвой сторон на горахъ красовито. Градъ древянной, втхъ уже, церквей каменныхъ есть от малой части, монастырь хорошъ, от града якобы поприще, редовъ много, площадь торговая хороша, хлба бываетъ много, а дровами сильно доволно. Люди въ немъ невжи, искусу нтъ ни у мужеска полу, ни у женска, н какъ Калуга или Блевъ, — своемры, дулепы. От Блева до Волхова сорокъ врстъ.
Генваря въ 5 день, въ нощи противу Богоявлениева дни, въ шестый часъ нощи, поидохомъ изъ Волхова на Орелъ и нощь всю ту идохомъ. Нужда была великая: степь голая, а замять была большая, се мразъ былъ великъ — больно перезябли.
И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ въ самой выходъ, л. 4 об. // какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посадскова человка Нила Басова. И той боголюбецъ былъ въ т поры на вод, а когда пришолъ съ воды, и зло намъ обрадовалъся и учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сна довольна. Покудова мы у него стояли въ его дом, все насъ поил и кормилъ, и коней нашихъ. Бол тоя любве невозможно сотворить, якоже Авраамъ Странноприимецъ. И свдаша про насъ боголюбцы, и начаша насъ къ себ звати въ домы своя и покоить насъ. Спаси ихъ Богъ, добрые люди — миленкия орляне! А люди къ церквамъ зло усердны и часто по вся годы здятъ въ Киевъ Богу молитися и съ женами, и съ дтми. И съ нами многия хотли итти во Иерусалимъ, да за тлесными достатками не пошли.
Градъ Орелъ стоитъ на Ок-рк въ степи на нискомъ мст на лвой стран. Градъ древянной, втхъ уже, жильемъ немноголюденъ, пристань соленая и хлбная зло велика — матица хлбна! Орелъ-рка сквозь градское жилье течетъ и пала во Оку съ лвой страны. Лсомъ и дровами зло нужно. Церквей каменных много, монастырь мужеской зло хорошъ, ограда каменная. И пребыхомъ на Орл пять дней, не было намъ товарищей, затмъ много прожили. От Волхова до Орла пятьдесятъ верстъ.
Генваря въ 11 день заутра рано поидохомъ со Орла на Кромы.
И того же дни приидохомъ въ Кромы, и тутъ мы обдали. И зло около Кромъ воровато, мы очень боялись. Градъ Кромы самой убогой, нтъ въ немъ и бозару. Люди въ немъ зло убоги — шерешъ нагольной, а что кочевыя татары живутъ, избенки зло нужны. И тутъ дши хлба и поидохомъ въ Комарицкую волость. Зло была заметь велика, втры были противныя. Нужно было конемъ, и самимъ посидть нелзя, а егунье-та л. 5. // лошадей-та своихъ погоняютъ, не молехунка не сноровятъ. Бда, су, съ ними хать! Много грха принялъ, неблагодарно было на нихъ, коней у насъ злоди постановили. И доидохомъ Комарицкою волостию отъ Орла до Свска три дни.
И генваря въ 14 день приидохомъ въ градъ Свески и стахомъ у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орлянина Евсевия Басова, а мы ему не знаемы. И когда прочелъ нашу граматку, сотворися намъ знаемъ и приятель и зло насъ съ любовию принялъ. И сотвори намъ трапезу пространну, и созва своихъ сродниковъ и приятелей, и возвеселился съ нами.
И во вторый день поиде съ нами къ воевод съ граматою царскою, къ Леонтию Михайловичю Коровину съ товарищемъ. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у меня: ‘Что-де теб надо-бе? Подводъ-де что?’ И я ему сказалъ, что у насъ свои кони есть. ‘Я, молъ, для того къ твоей милости пришолъ объявится, что въ лист къ теб писано меня зд не задержать, что зд городъ порубежной’. И воевода мн сказалъ: ‘Пожжай, Богъ-де теб въ помощь!’ Смирной человкъ — воевода. Изыдохомъ изъ дому воеводскаго.
Той же господинъ въ третий день такожде созва къ себ сродниковъ, и дружей, и приказныхъ людей, и учреди насъ трапезою пространною, и послужи намъ добр, и медку было довольно. Такову намъ любовь сотворилъ, якоже искренний сродникъ. И все нами радлъ: всякою нуждою пекъся, и промышлялъ, и напутствовалъ, и въ таможни печать пропускную взялъ, и проводника намъ далъ дорогу указать. Спаси ево Богъ за ево любовь! Дивной сей человкъ! Ажно есть у Бога-та еще добрыхъ-та людей многа: спастися миленкой всячески хощетъ.
Градъ Севскъ стоитъ на рк на Св. Градъ деревянной, другой острогъ дубовой, третий земляной. Градъ хорошей Севскъ велми, ряды и торги хорошия. А люди въ немъ живутъ все служивыя, мало посадскихъ, и моско- л. 5 об. //вские есть стрлцы — вс люди тертые, зло доброхотны и привтливы. Тутъ и денги всякия мняютъ: чехи и талеры на московские. И пребыхом въ Севск 2 дня. От Орла до Севска 108 верстъ.
Генваря въ 17 день поидохомъ изъ Свска въ малороссийские городы, а день уже къ вечеру преклонился. И отидохомъ от Севска 75 верстъ, тутъ стоит застава изъ Свска1. И вопросили у насъ печать, мы же имъ отдахомъ и тут у нихъ въ шелаш въмст съ цловалниками начевахомъ. И мало опочихомъ, и востахом о полунощи, и поидохомъ до града Глухова. И бысть наше шествие благополучно: ночь была тиха и лунна, покойна была итти, яко и воздуху намъ служащю. И поутру стахомъ въ сел, тутъ коней кормили и сами ли.
Генваря 182 дня приидохомъ въ малороссийской городъ Глуховъ. И тутъ наши калужаня и блевичи насъ приняли къ себ на постоялой дворъ, и къ себ взяли съ любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое поможение чинили, что сродницы, наипаче сродниковъ — таки огненная въ нихъ любовь! Да провожали насъ за градъ версты с дв, а сами, миленкие, такъ плачютъ, не можемъ ихъ назадъ возвратить, и едва3 ихъ возвратихомъ вспять: ‘Кабы де мощно, мы бы де съ вами шли!’ И уже мы поле отшедши поприща два, оглянемся назадъ, они-таки, миленкие, стоятъ да кланяются въслдъ намъ. Етакая любовь огненная! Мы и подивилися такой любви. Спаси ихъ Богъ, свтовъ нашихъ! Люди добрыя и хорошия — калужаня и блевича, нелзя ихъ забыть любовь!
Градъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, вельми крпокъ, а въ немъ жителей богатыхъ много, пановъ. И строенья въ немъ преузоричное, свтлицы хорошия, палаты въ немъ полковника старадубскова Моклышевскаго зло хороши, ратуша зло хороша, и редовъ много, церквей каменныхъ много, девичей монастырь предивенъ зло, соборная церковь хороша очень. Зло лихоманы л. 6. // хохлы затйлевы къ хоромному строению! Въ малороссискихъ городахъ другова врядъ такова города сыскать, лутчи Киева строениемъ и житиемъ. От Свска до Глухова пятьдесятъ верстъ.
Генваря въ 20 день поидохомъ из Глухова къ Каралевцу и, не дошедъ, ночевали въ сел. И утре рано, часу въ друтомъ дни, пришли въ Королевецъ и стахомъ у боголюбца: прежде сего бывалъ блевитинъ посадской, да тутъ женился, къ двк во дворъ. И принялъ насъ съ любовию, хлбомъ насъ кормилъ, и коней нашихъ годовал, и къ сотнику со мною ходилъ. Сотникъ намъ талеръ на дорогу и винца доброва давалъ, яковитки и простаго, — зло миленкой любовенъ, — и за городъ выпроводилъ.
Градъ Королевецъ — городъ земленой, обрубъ дубовой, житьемъ средней, редовъ много, жители небогатые, строение по-среднему. Ярмонокъ великъ бываетъ: нын Свинской нтъ, такъ тутъ нын съжжаются, многолюдно бываетъ противу Свинской. Толко немного торгу бываетъ, а товаровъ много: и московскихъ, и польскихъ, и грекъ много живетъ, торгуются. Только хорошева торгу на три дни, а то на праздникъ Семеновъ день вс въдругъ и разъдутся. И того же дни, дши хлба, поидохомъ изъ Королевца въ Батуринъ. От Глухова до Королевца 30 верстъ.
Въ 22 генваря приидохомъ въ Батуринъ-град. И у градскихъ воротъ караулъ, московские стрльцы на караул стоят. И караулъ остоновилъ насъ у прожжей башни, стали насъ спрашивать: ‘Что за люди? Откуда и куда дитя? Есть ли де у васъ прожжая грамата?’ И мы имъ сказали, что мы люди — московские жители, a димъ во святый градъ Иерусалимъ Господню гробу поклонитися. И они повели насъ до съжжай избы. И пятисотной принялъ у насъ листъ государевъ, и, прочетши, вллъ намъ отвести дворъ стоялой, и приказалъ намъ дать корму конемъ. А гетмана въ т поры не случилося дома: л. 6 об. // похалъ къ Москв, къ государю. И тутъ мы, Батурин, обдали и коней кормили. А господинъ дому того, гд мы стояли, зло честь намъ воздалъ, обдъ хорошей устроилъ. И, дши хлба, того же дни изыдохомъ изъ Батурина вонъ.
Батуринъ-градъ стоить на рк на Семи на лвой стран на гор красовито. Градъ земляной, строенья въ немъ поплоша Глухова, и свтлицы гетманския рядъ длу, невычюроваты добр. И городъ не добр крпокъ, да еще столица гетманская! Толко онъ крпокъ стрлцами московскими, на караул все они стоятъ. Тутъ цлой полкъ стрелцовъ живутъ, Анненковъ полкъ съ Арбату. И гетманъ, онъ есть стрлцами-та и крпокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятся, да онъ ихъ и жалуетъ, безъпрестани имъ кормъ, а безъ нихъ не ступитъ. От Королевца до Батурина 30 верстъ.
Того же дни поидохомъ изъ Батурина въ Барзну. И генваря въ 23 день приидохомъ въ Барзну. Градъ Борзна такой же, что Королевецъ, или получши. И, дши хлба, того же дни поидохомъ въ путь свой. От Батурина до Борзны тритцать верстъ.
Генваря въ 23 день поидохомъ изъ Борзны къ Нежину, а дорога уже стала зло нужна. И съхалися съ нами московские стрлцы: бывали торговые люди, а живутъ они въ Путивле, a хали они къ Неженской ярмонк — такъ они съ нами похали. А мы имъ зло ради, потому что имъ путь вдомъ, а намъ дорога незнакома. И того дни начевахомъ въ корчм, едва добихомся съ нуждою великою. И утре рано востахомъ и поидохомъ. А уже снгу ничего нтъ, земля голая. Нужда была великая: таковъ былъ втръ намъ противной, не токмо чтобы намъ лъзя было итти, и лошади остоновливал, а людей все валилъ. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-тя, кажется, тутъ предстоитъ! Сидть нелзя, лошади насилу по земли сани волокутъ, а насъ втръ валяетъ. А станишъ за сани держатся, такъ лошедь остановишъ. Увы да горе! Была та дорошка сладка, да, слава Богу, нын уже забыто! Едва мы л. 7. // добихомся до Максимовой корчмы. Тутъ дали конемъ отдохнуть, покормили, и сами хлба поли, да опять побрли, a втръ мало потишалъ. Едва съ великою нуждою до Нежина дохали, коней зло умордовали, а сами такожде утомилися, что сонные валяемся.
И когда мы вошли во градские ворота, тогда караулщики стали насъ звать до воеводы. Мы же поидохомъ къ воевод, и воевода былъ нмчинъ. И воевода у насъ прожжую грамату досматривалъ и отпустилъ насъ съ миромъ. Мы же поидохомъ и обртохомъ братию свою — колужанъ, купецкихъ людей, прихали къ ярмонк торговать — и стахомъ съ ними на одномъ двор. И они, миленкие, намъ ради, что сродницы. Спаси ихъ Богъ за ихъ любовь! Да спаси Богъ Давыда Степановича! Тотъ-та, миленкой, христианская-та душа-то, нами всячиною промышлялъ, и пекъся нашимъ путемъ, и денги намъ обмнялъ (золотыя и талеры на московские денги), и тлеги намъ покупал, и товарищевъ въ Царьградъ, грековъ, сыскалъ. А насъ, покудова мы жили въ Нжин, поилъ, и кормилъ, и денехъ на дорошку дал1 и маслица крынку, а мн далъ Новой Завтъ острожской печати. Спаси ево Богъ, свта, и дружину ево! Онъ что у нихъ полковникъ, во всемъ его слушаютъ. Спаси Богъ Галактионушка, Мосякина по прозванию, доброй человкъ и Семенъ Григорьевичь Олферовъ — вс, миленкие, нашим путемъ радли, что родныя братия. Тутъ мы и сани продали.
Град Нжинъ на плоскомъ мст, два города въ нем: одинъ земляной, другой древянной, и великъ жильемъ, и строенье въ немъ хорошо. Грекъ въ немъ много живутъ торговых людей. И Давыдъ Степановичь съ дружиною своею проводил насъ2 поприща якобы три за градъ, и плакали они по насъ. Уже намъ от братии нашея послднее такое провожание. И простихомся, и другъ другу поклонихомся.
Генваря въ 27 день поидохом изъ Нжина къ преславному граду Киеву рано, на первомъ часу дни. Была намъ нужда великая: земля вся растворилася, такъ тяжко было лошадямъ и самимъ нужно итти. И того дни едва съ великою нуждою дохали до корчмы, часа въ два ночи прихали. А въ корчм толко жонка одна, и та курва. И тутъ мы съ нуждою великою ночевали, всю ночь стреглися, стали къ полю, а пьяныя таскаются во всю нощь.
Утре рано востахомъ и поидохомъ въ путь свой. И той день такожъде съ нуждою шли и пришли в село. л. 7 об. // Тутъ выпросихомся ночевать, хижина зло нужна. Тутъ къ намъ же ночи прихалъ1 изъ Киева протопопъ глуховской, здилъ въ Киевъ къ дтемъ (дти ево въ Киев въ школ учатся науки). Да, спаси ево Богъ, не потснил насъ, въ кибетки легъ спать, намъ такъ покойно было.
Утре рано востахомъ и поидохомъ къ Киеву. И приидохомъ въ село Боворочи за пятьнадесятъ верстъ от Киева. И от того села видли мы преславный градъ Киевъ, стоитъ на горахъ высокихъ. А сами возрадовалися и от слезъ удержатися не возмогохомъ. И тогда2 ссдохомъ съ коней, и поклонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахомъ, а сами рекохомъ: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видти преславный градъ Киевъ! Сподоби насъ, Господи, видти преславный и святый градъ Иерусалимъ!’ И тако поидохомъ къ Киеву. А ходъ все боромъ, все пески, нужно сильно, тяжело песками.
И того дни приидохомъ къ Днепру подъ Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли перевестися за погодою. Тутъ же къ намъ прихали греки, наши товарищы, — они изъ Нежина прежде насъ трема деньма похали, да за Днепромъ стояли: нелзя было хать, Днепръ не прошолъ въ т поры, — такъ мы съ ними ночевали. И утре рано тутъ же къ намъ пришол московской столникъ: шолъ съ соболиною казною къ цесарю, а въ т поры погода на рк велика зло, отнюдъ нелзя было перехать. И столникъ сталъ кричать на перевощиковъ, и они, миленкие, едва съ великою нуждою перевозъ на нашю сторону перегнали. И когда стали на пором, тогда порома от брега не могли отслонить. И стольникъ веллъ греческия возы далой съ парома скатити, а наши не вллъ. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на пором на первомъ часу, а перевезлись на ту сторону часъ ночи: зло уже было нужно, и перевозщики миленкие устали болно.
И егда мы присташа ко брегу ко граду Киеву, тогда приидоша къ перевозу сотенной со стрелцами и караульщиками и стали нас вопрошать: ‘Откудова и что за люди?’ И мы сказали, что московские жители, a демъ во Иерусалимъ. ‘Есть ли де у васъ госуда-ревъ указъ?’ И мы сказали, что есть. ‘Покажите! Безъ того л. 8. // въ градъ намъ не влно пущать’. И мы показали указ. И сотенной, прочетши указъ, отвелъ насъ къ столнику, и столникъ такожде прочелъ, послалъ къ бурмистрамъ, чтоб намъ дворъ отвели стоять. И стахомъ на двор близъ ратуши, а въ то время три часа ночи вдарило. Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицамъ зло велика, едва съ нуждою прохали. И тако начевахомъ, слава Богу.
И утре рано прислалъ по меня столникъ, чтобъ я халъ съ нимъ въ Верхней городъ къ боярину объявится: зло крпко въ Киев прожжимъ людемъ. И тако мы пришли съ столникомъ предъ воеводу Юрья Андреевича Фамендика, и я ему подалъ листъ государевъ. И онъ, прочетши листъ царской, честь намъ воздать вллъ, поить пивом и виномъ, и мы не пили, и отпустилъ съ миромъ и съ любовию. А бурмистры прислали намъ кормъ, рыбы, колачей, а конем такожде сна и овесъ. Спаси ихъ Бог, честь намъ хорошую воздали!
Градъ Киевъ стоить на Днепр на правой сторон на высокихъ горахъ зло прекрасно. Въ Московскомъ и Российскомъ государств таковаго града подобнаго красотою върядъ сыскать. Верхней градъ — валъ земляной велъми крпокъ и высокъ, а по градской стн все караулы стоятъ крпкия, по сту саженъ караулъ от караула. И въ день и въ ночь все полковники ходятъ тихонко, осматривають, таки ли крпокъ караулъ. А ночи уснуть не дадутъ, все караул от караула кричатъ и откликаютъ: ‘Кто идетъ?’ Зло опасно блудутъ сей градъ, да надобе блюсти — прямой замокъ Московскому государству.
Въ Киев монастырей и около Киева зло много, и пустынники есть. Райские мста, есть гд погулять! Везд сады, винограды, и по дикимъ лсамъ все сады. Церквей каменныхъ такожъде въ Киев много, на Подол строенье узоричное — тщательны лихоманы! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, а писмо, кажется, иное — живопись. Сердечная вра у нихъ велия къ Богу (а к тому бы усердию да простот да правая вра — вс бы святыя были люди), и къ нищимъ податливы велъми. Да шинки ихъ въконецъ разорили да кобы, изъ тово у нихъ сильно скаредно, и доброй человкъ худым будетъ.
Церковь Софии Премудрыя Божия зло хороша и образсовата, да въ ней презорство, строения нту ничево, пусто, иконъ нтъ. А старое было стнное писмо, а митрополитъ-нехай все замазалъ известью. А у митрополита поютъ органистая, еще пущи органовъ. Старехоникъ миленкой, а охочь л. 8 об. // до органистава пния. Въ Верхнемъ город церковь хороша Михаилы1 Златоверхова. Тутъ, въ той церкви, мощи святыя мученицы Варвары, и мене, гршнаго, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.
В Верхнемъ город живетъ воевода, и полковники, и стрелецкия полки вс, а въ Нижнемъ город все мщане, хохлы, вс торговые люди. Тутъ у нихъ и ратуша, и ряды вс, всякия торги. А стрелцамъ въ Нижнемъ город не даютъ хохлы2 въ лавкахъ сидть, только всякия на себ товары въразносъ продаютъ. Утре вс стрльцы сходятъ на Подолъ торговать, а в вечеръ, предъ вечернями, такъ они на гор въ Верхнемъ город торгуютъ между себе. И ряды у нихъ свои, товарно сильно сидятъ. И кружало у нихъ свое, извощики по-московски, мясной рядъ у стрелцовъ великъ за городомъ. Въ Верхнемъ город снаряду зло много и хлбнаго припасу.
Около Киева зло привольно лугами, и всячиною, и овощемъ, и рыбы много, всячина и все недорого. Чрезъ Днепръ четыре моста живыхъ съ острова на островъ, мосты зло велики, а Днепръ подъ Киевомъ островитъ. А мостовщину берутъ съ воза по два алтына, а порожней и по шти денегъ, а съ пшева по дв денги. А ет мосты длаютъ все миленкие стрлцы. А зборная казна мостовая гд идетъ, Богъ знаетъ. А они, миленкия, зиму и осень по вся годы съ лсу не сходятъ, все на мост лсъ рубятъ, брусья спютъ, a лтомъ на полковниковъ сно косятъ да кони ихъ пасутъ. Хамутомъ миленкие убиты! А кои богатые, т и на караулъ не ходятъ, вс по ярмонкамъ здятъ. Мелачь-та вся задавлена!
Въ Киев на Подол градъ деревянной, и грязно сильно бываетъ на Подол. А жилье въ Киев, въ Верхнемъ город и въ Нижнемъ, все въ город, а за городомъ нтъ ничево, только по мстамъ бани торговыя. Въ Киев школниковъ очень много, да и воруютъ много — попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедши ночи да и укокошатъ хозяина-та, а изъ двора карову или овцу сволокутъ. Нтъ на нихъ суда, скаредно сильно попущено воровать, пущи московскихъ салдатъ. А вечеръ пришолъ, то и пошли по избамъ псальмы пть да хлба просятъ. Даютъ имъ всячиною, и денгами, и хлбомъ, а иныя имъ даютъ убоясъ3. л. 9. // A гд святый апостолъ Андрей крестъ поставилъ, тотъ холмъ въ городовой стн зло красовитъ. На томъ мст стоитъ церковь древянная втха во имя святаго апостола Андреа Первозваннаго.
Февраля во 2 день, на праздникъ Сртения Господня, поидохомъ въ Печерской монастырь. И приидохомъ въ соборную церковь, и помолихомся чюдотворному образу. И поидохом во Антониеву пещеру, и ту видхомъ преподобных отецъ въ нетлнныхъ плотехъ — что живыя лежатъ! И толь множество ихъ, что звздъ небесныхъ, вс яко живы лежатъ — дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ своихъ угодниковъ, боящихся его. Видхомъ и младенцевъ нетлнныхъ, лежащихъ тутъ же.
Видхом храбраго воина Илию Муромца въ нетлнии подъ покровомъ златымъ1: ростомъ яко ныншнихъ крупныхъ людей, рука у него левая пробита копиемъ, язва вся знать на рук, а правая ево рука изображена крестное знамение. Сложение перстъ какъ свидтелствуетъ Феодоритъ Блаженный и преподобный Максимъ Грекъ, крестился онъ двома персты — тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидтелствуетъ на обличение противниковъ. И тутъ же, въ той пещер, преподобный Иосифъ — такое же изображение въ перстахъ. Что уже бол того свидтелства, что нагия кости свидтелствуют?! Мы уже и кои съ нами были достоверно досматривали сами, дерзнули: поднимали ихъ руки и смотрли, что сложение перстовъ — два перста и разгнуть нелзя, разв отломить, когда кто хощетъ разгибать.
Тутъ же видхомъ дванадесятъ зодчихъ, сирчь церковныхъ мастеровъ, подъ единымъ покровом т мастеры лежать, ихъже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда въ Киевъ. И тако мы, гршнии, сподобихомся мощи святыхъ всхъ лобзати, а сами дивихомся и рекохомъ, от слезъ не могохомъ удержатися: ‘Слава теб, Господи, слава теб, Святый, яко от многихъ лтъ желаемое получихомъ! Что воздамы, Владыко, яко сподобилъ еси насъ такихъ гражданъ небесныхъ видти и мощи ихъ лобзати?!’
И ходихомъ по пещер, и удивляхомся, и пихомъ воду съ Маркова креста2, л. 9 об. // что на себ нашивалъ преподобный, — желзной великой крестъ, желоватъ онъ здланъ. Тутъ же видхомъ крестъ Антониевъ: древянной, великой, съ возглавиемъ, троечастной, на ево гробниц стоитъ. Тутъ же стоятъ столбики древянные, а къ нимъ придланы цпи желзныя, тутъ на ночь на т цпи бесноватых куютъ.
Изъ Антониевой пещеры поидохомъ въ Феодосиеву пещеру. И тамо такожде мы, гршнии, сподобихомся мощи святыхъ лобзати, и поклонихомся, и возрадовахомся радостию неизреченною, и возвратихомся въ монастырь. И ту сподобихомся мы, гршнии, чюдотворный образъ пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиании-кнежны, рука у ней десная вся перстнями унизана — чюдо, что у живой рука та!
Въ Печерьскомъ монастыр церковь зло предивна, строение короля Жигимонта на том же мст, на старомъ основании, а въ церкви стнное писание: вс князья руския написаны. Да тутъ же видхомъ: въ той же церкви у праваго столпа изваян изъ камене князь Константинъ Острожский, лежитъ на боку въ латахъ, изображенъ какъ будъто живой. Нын кругъ монастыря ограду длаютъ каменную, зло великую, да длаютъ же палату друкарню, гд книги печатать. Около монастыря слобода зло велика и садовъ многое множество, торгъ у нихъ около монастыря своего.
И помолившеся пресвятй Богородиц и преподобнымъ отцемъ Антонию и Феодосию, и прочиимъ преподобнымъ отцемъ поклонихомся. И тако изыдохомъ изъ монастыря, и поидохомъ вспять во градъ Киевъ. И начата убиратися къ походу своему: денги обмняли, тлегу купили. А наши товарищи греки перевезлися чрезъ Днепръ въ Киевъ: погода ихъ не допустила первестися, такъ они на томъ боку жили двои сутки. И товарищи наши такъ-же изготовились, совсем убравшись. Тутъ у насъ от нашей братии из ортли одинъ братъ не похотлъ итти съ нами во Иерусалимъ за немощию и за плотскими недостатками. И я съ нимъ ходилъ къ воевод, взявши указъ, да и отпустилъ его назадъ къ Москв восвоясы.
И помолившеся Господу Богу, и пречистй его Богоматери, и святому л. 10. // славному пророку, и предтечи, и крестителю Господню Иоанну, и призвавъ на помощь святаго аггела-хранителя, февраля въ 3 день поидохомъ изъ Киева въ Ляцкую землю и Воложскую, поидохомъ рано, на первомъ часу дни. И едва на Киевские горы съ трудомъ великимъ възъхали, нужда была велика: грязно велми, земля иловатая, все двойкою възъжжали. И когда мы на горы Киевские възъхали, тогда мы съ братомъ нашимъ Андреяномъ простихомся, и поклонихомся другъ другу до земли — и тако растахомся. И послахомъ съ нимъ поклонъ ко братии нашей, всмъ правоврующимъ, а сами поидохомъ въ путь свой. И бысть радостно и плачевно: радостно, яко къ таковому святому мсту поидохомъ, плачевно же, яко пустихомся въ чюжую землю, паче же басурманскую. А сами рекохомъ: ‘Буди воля твоя Господня и пресвятыя Богородицы!’ И призвавъ всхъ святыхъ на помощь, и глаголахъ: ‘Владыко-человколюбче, помози за молитвъ отца нашего инока-схимника Спиридона!’ И тако поидохомъ въ путь свой.
Того же дни минухомъ городокъ, именемъ Белогородко, на правой рук въ сторон, с полъверсты от дороги. Тутъ стоит на дорог коло на дерев высока, тутъ купецкия люди платятъ мыто. А та Блогородка монастырская, Софийскаго монастыря, такъ на монастырь мыто збираютъ. И того дни мы начевахомъ на бору, въ лс склали огнь великой. И утре рано поидохомъ, и идохомъ той весь день, не видхомъ ни селъ, ничего, шли все дубровами. И дошедъ до Фастова версты за три, и начевахомъ у плотины, прежде сего мелница бывала. Переправивши за платину, тутъ и начевахомъ. И та нощь зло холодна была, перезябли въдрязгъ.
И утре рано приидохом подъ Фастово, городокъ Палевъ, часу во второмъ дни, и стахомъ у вола землянаго. А въ томъ городку самъ полковникъ Палй живетъ. Прежде сего же етотъ городокъ бывалъ ляцкой, да Палй насилиемъ ево у нихъ отнялъ, да и живетъ въ немъ. Городина хорошая, красовита стоитъ на гор. Острогъ древянной, кругъ жилья всего валъ земляной, по виду не крпокъ добр, да сидлъцами крпокъ, а люди въ немъ что зври. По земляномъ валу ворота частыя, а во всякихъ воротхъ копаны ямы да соло- л. 10 об. //ма наслана въ ямы. Такъ палевщина лежитъ человкъ по дватцети, по тритцати: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зло. А у воротхъ изъ селъ прохать нелзя ни съ чемъ, все рвутъ, что сабаки: дрова, солому, сна — съ чемъ не пожжай. Харчь въ Фастов всякая зло дешева, кажется, дешевля киевскаго, а от Фастова пошла дорожа въдвоя или вътроя. И тутъ купецкия люди платили мыто. Стояли мы въ Фастов с полдня и поидохомъ.
И того же дни поидохомъ изъ Фастова и начевахомъ въ сел Палев Мироновск. И во вторый день, въ мясные заговины, приидохомъ въ городокъ Паволочь. Тотъ городокъ у Пале уже порубежной от ляховъ. А когда мы прихали и стали на площеди, — а того дни у нихъ случилося много свадебъ, — такъ насъ обступили, какъ есть около медведя, вс казаки, палевшина, и свадбы покинули. А все голудба безъпорточная, а на иномъ и клока рубахи нтъ. Страшны зло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, — изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятся, а мы имъ и вътроя, что такихъ уродовъ мы отъроду не видали, у насъ на Москв и на Петровскомъ кружал не скоро сыщешъ такого хочь одного. Въ томъ же городку мы начевали, нощь всю стереглися: изъ рукъ, что сабаки, рвутъ. И той ночи пожар учинился недалече от насъ, да скоро потушили. Тутъ купецкихъ людей мытомъ силно ободрали.
Февраля въ 6 день, в понеделникъ Сырныя недли, о полудни дши хлба, и забравши всякой харчи себ и конемъ овса и сна, и поидохомъ въ степь глубокую. И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо, бяше бо видти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видниемъ, но нын точию пусто мсто и ненаселяемо, — не б видти человка, пустыня велия и зврей множество: козы дикия и волцы, лоси, медведи, — нын же все разорено да разваевано от крымцовъ. А земля зло угодна и хлбородна, и овощу всякова много, сады что дикой лсъ: яблоки, орхи воложския, сливы, дули — да все пустыня, не дадутъ сабаки-татары населится. Толко населятся селы, а они, сабаки, пришед и разорятъ, a всхъ людей въ полонъ поберутъ. Не погршу ету землю назвать златою, понеже всего много на ней родится. И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видхом л. 11. // от человкъ.
Февраля в 11 день приидохомъ въ городъ ляцкой Немерово и стахомъ на постояломъ двор у волошенина. Градъ Немерова жильемъ не добр великъ да весь раззоренъ от татаръ, кругъ ево вал1 земляной, а въ немъ жидовъ весма много. Почитай вс жиды зло пригожи, родъ жидовский велъми красовитъ, паче же женъской полъ красовитъ — какъ есть написаныя! Другихъ жидовъ такихъ не назжали во всей Турецкой земли и Воложской. Хлбъ въ Немров дорогъ и всякой харчь, вино дорого, холсты зло дороги, хрящь по 8 денег2 аршинъ, яблоки не дороги. Приходили къ намъ мытники лятския и грековъ товаровъ досматривали, а у насъ не смотрли3. Толко у мене увидлъ инъдучникъ бочку винную, такъ въ честь перепрасилъ, я ему и поступился, такъ онъ мн и печать далъ пропускную. И тутъ въ Немеров индучники грекъ, купецкихъ людей, зло затаскали. Немерово от Киева приходъ простъ, ровное мсто, а отъ Сороки на гор стоитъ высокой. И стояли мы въ Немеров два дни, и искупихомся харчью всякою доволъно на четыре дни себ и конемъ, и поидохомъ въ пустыню глубокую.
Февраля въ 14 день поидохомъ изъ Немерова въ Воложскую землю ко граду Сороки. И того же дни приидохом на Богъ-рку. Богъ-рка съ Москву-рку шириною, но порожиста велми, каменья великия лежатъ во всю рку, шумитъ громко, далече слышить, вся вода пною идетъ перебита, около ея горы высокия каменныя. И ту рку того же дни перевезохомся: поромишка плохой, a рка быстрая, толко по одной тлег возили. И, перевезши рку, стали подыматся на гору, гора та зло велика. A рка Богъ от Немрова пятьнадесятъ верстъ.
И поидохомъ въ степь глубокую: вс горы да юдоли. Възъхавъ на гору да все шли межъ горъ яслеми. И шли мы тою пустынею, не видали ни человка, ни звря, ни птицы, толко тропы татаръския конныя. A мсты вс разореныя от татаръ. Нын починаютъ заводить селы, какъ миръ сталъ, и то въ сторон, от4 дороги далече. А когда мы шли, передъ нами и за нами все степь вся горла. И идохомъ степью и дуброваю четыре дни. И не доходя Сорокигорода верстъ за пятьнатцать — крестъ каменной подле той дороги, а на немъ подпись: какъ степь горла, такъ купецкихъ людей, грекъ, осъмънадесятъ человкъ и съ товаромъ, л. 11 об. // и съ коньми згорли, толко три человка ушли. Мы же тутъ стояхомъ и дивихомся, какъ кости кучами лежатъ лошадиныя, a человческия собрали да въ Сароку отвезли и погрбли. Дивное чюдо, какъ згорли: a вс не спали и видли, какъ огнь шолъ и трова горла по одной сторон, а они смотрятъ, какъ дунетъ втръ да и перескочилъ чрезъ дорогу, а они не успли уйти да такъ и згорли.
Февраля въ 17 день приидохомъ въ городъ Сароку, и стахомъ въ боку на Ляцкой сторон, и тутъ начевахомъ. И утре къ намъ съ тово боку прихалъ индучникъ, по-турецки ермучекъ. И стали съ греками уговариватся пошлиною, чтобъ шли на явки. И тутъ грки съ ними договорились пошлиною. И тутъ къ намъ присталъ казакъ запорожской, Петромъ ево зовутъ. А сказалъ, что-де: ‘Я иду во Иерусалимъ, пожалуйтя-де мене, приими Бога ради’. И я сказалъ: ‘Братецъ, мы добрымъ людемъ ради, изволь итти’. Да голъ бдной, и была у него полтина-та, да онъ болъна свята сталъ жить: все, идучи, раздалъ. Ему чела: на Дунаи стоитъ Иерусалим-атъ, а когда еще и дошедъ до Дуная-та, такъ подумавъ да и назадъ поворотилъ.
Того же дни, какъ договоръ былъ положили о пошлин, такъ стали Днестръ-рку перевозитися на ту сторону, на Турецкую и Воложскую землю. Тутъ перевозъ дорого берутъ — по пяти алтынъ съ воза, жиды зарондованъ перевозъ. Днестръ-рка шириною съ Москву-рку, подъ Сорокою бежить быстро, камениста. И, перхавши, стали на площеди.
Городъ Сорока стоитъ на рк на боку, на правой сторон, на брегу подъ горою, а надъ нимъ гора высокая зло. Городокъ каменной, высокъ. Мы же ходихомъ внутрь его и мрихомъ: онъ круглъ, стна от стны дватцать пять ступней ножныхъ и поперекъ тожъ. Харчь зло дорога, да и нтъ ничево: орженова хлба отнюдъ не сыщешъ, все мелкай пшонныя да ячной хлбъ. Ячмень зло дорогъ: четверикъ московской по пяти алтынъ. Да имъ и самимъ нечево сть. Живутъ, а все вонъ глядятъ, хаты стоятъ, и т не огорожаны. От турка и от господаря воложскаго зло данью отягчены. Сорока — на одной сторон ляхи живутъ, по другую волохи.
Февраля въ 20 день поидохомъ изъ Сорокигорода къ Ясамъ, а стояли въ немъ два дни. Гора зло высока подъ Сорокою, едва съ великою нуждою мы на гору възъха- л. 12. //ли: пришолъ дождь такой, ослизло, невозможно конемъ итти, а все камень — нужно было вельми. А иные у насъ остали, и не възъхали, да уже на стану достигли, какъ начевать стали. Велми той день намъ нужно было: дождь весь день шолъ, стюдено было, вс перемокли да перезябли. Степь, а дровъ взять негд, толко на стану нашли дровъ малое число, — стоялъ нашъ посолъ, московской посолъ, князь Дмитрий Михайловичь, — такъ мы ихъ собравъ, да на возы поклали, да до стану везли. А естьли бы не т дрова, то бы совершенно пемереть намъ: вс мокры, а ночи сталъ морозъ да снг съ дождемъ пришолъ, инъ не дастъ огню-та раскласть. A грки вс сухи: подлали епанечныя шелаши да и легли, а мы всю ночь, что рыба на уд, пробились. Да спаси Богъ Петра-козака! Тотъ-та, миленкой, далъ свту видить: накрылъ мене куртою своею, такъ я подъ нею сидя да сушился противъ огня, а то нелзя сушится наружи: все дождь да снгъ идетъ. Пощади, Господи, какова въ т поры нужда была! Полна, забыта. Слава Богу-свту!
И поутру востахомъ и поидохомъ въ степь. И бысть наше шествие зло печално и скорбно: переправы лихия, горы высокия, посидть негд, чтобы отдохнуть, все пши брели, а кони устали. А пустошъ — ни селъ, ничево нт, ни лсу — все степь голая: хали пять дней, ни нахали на прутинку, чемъ лошадь погнать. Горы высокия, да юдолми хали, узорочистыя горы, холмъ холма выше, да такъ-та посмотришъ, что горамъ-та и конца нтъ.
Февраля въ 24 приидохомъ на Прудъ-рку, — Прудъ-рка поменъши Москвы-рки, — и тутъ мы перевезлися. Прихали къ другой рк, и тутъ перевозъ, — та рка поменъши Пруда, — и тутъ вскор перевезлись на другую сторону. И стахом възъжжать: глина лихая, a мсто тсное — едва съ великимъ трудомъ възъхали. А товарищи иныя не выхали, такъ со всмъ въ Ясхъ и начевали, да на другой день нанимали волохъ, такъ волами ихъ возы вывезли. И мы въ т поры, не дохавъ Ясей за пять верстъ, начевали. И, поутру рано вставши, на первомъ часу поидохомъ къ Ясемъ въ самую Недлю православия, и приидохомъ въ Яси въ благовстъ къ обдни.
Ясы-градъ — столица воложская, тутъ господарь самъ живетъ. И, пришедши, стали мы у таможни. А мытниковъ въ т поры не было ихъ въ таможни, во обдни стояли, — такъ мы ихъ дожидались. А когда пришли мытники, л. 12 об. // и стали у грекъ товару досматривать, и, досмотрвъ у грекъ, пришли и къ намъ, стали наши возы разбивать. Такъ я вземши листъ царской да положилъ предъ ними, такъ они стали смотрть и велли мн честь, а толмачь имъ рчи переводитъ. Такъ они того часу велли возы наши завязать, не велли смотрть и отвели насъ въ монастырь к Никол, порекломъ Голя. И тутъ мы стахом, игуменъ далъ намъ келью, потомъ игуменъ прислалъ къ намъ три хлба. А когда мы възъхали на монастырь, а игуменъ сидит передъ кельею своею да тюменъ тянетъ. И я когда увидл, что онъ тюменъ тянетъ, и зло бысть мн ужасно: что, молъ, ето уже свту переставления, для того что етому чину необычно и страмно табакъ пить. Ажно поглядли — анъ и патриархи, и митрополиты пьютъ, то въ нихъ и забава, что табакъ пить.
Градъ Яси стоить на гор красовито, а около ево горы высокия. Зло предивной градъ бывалъ, да нын весь разоренъ от турка и от ляховъ. А господарь воложской и до конца разорилъ, данью отяготилъ: съ убогова человка, кой землю копать наимается, пятьдесятъ рублей въ годъ дастъ господарю, кром турецкой подати, а нарочитому человку — тысяча талерей, средней — пятьсотъ дастъ. Да какъ имъ и не сть? А они у турка накупаются дачею великою, такъ уже безъ милости деретъ! Воложская земля вся пуста, разбрелись вс: иныя — въ Полшу, иныя — къ намъ, въ Киевъ, иныя — къ Палею. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не скоро сыщешъ — обтованная земля, всячину родитъ! Они и сами сказываюсь: ‘У насъ-де есть и златая руда, и серебряная, да мы-де таимъ. А когда бы де свдалъ турокъ, такъ бы де и поготову разорилося от такой руды’.
Въ Ясхъ монастырей зло много, предивные монастыри, старинное строение, да вси безъ призору. У прежнихъ господарей злное радние было къ церквамъ, писмо все стнное. А старцы воложския вс вонъ изгнаны изъ монастырей, а господарь т монастыри продалъ греческимъ старцамъ. А они, что уже черти, ворочаютъ, а онъ съ нихъ дани великия беретъ. А старцы велъми растлнно живутъ и въ церквахъ стоятъ безъ клабуковъ, а волохи въ церквахъ въ шапкахъ молятся, а игуменъ самъ поетъ на крилос. Анъ де я пришолъ въ неделю къ заутрени въ мирскую церковь, служить попъ воложс- л. 13. //кой. На утрени пропвъ ‘Богъ Господь’ да стали антифоны пть, да попъ прочелъ Евангелие. Потомъ стали пть ирмосъ гласу воскресному, а покрыли котавасиемъ ‘Отверзу уста моя’. Да такъ-та пропвъ ирмосъ, да катавасиемъ покроетъ, да на 9-й псни пропли ‘Величитъ душа моя Господа’ да ‘Достойно’. А я смотрю, гд у нихъ каноны-та длись, знат-то, во окно ултели? Лехка-та, су, хороша етакъ служба-та говоритъ, да, знать, лехко и спасение-та будетъ! Что же потомъ пропли? ‘Святъ Господь Богъ нашъ’, ‘Хвалите Господа съ небесъ’, не говорили стихеры хвалитныя, пропли славословие великое да первой часъ. А на первомъ часу и псалмовъ не говорили, толко ‘Слава, и нын’, ‘Что тя наречемъ’ да ‘Святый Боже’, потомъ ‘Христе свте’ и отпустъ. Что говорить? Уже и грековъ перещепетили волохи службою церковною! А какъ литоргию пли, я уже того не вдаю, для того мракъ незщелъ исъ того ихъ кудосенья-то. Сполать хорошо поютъ!
Въ Ясхъ прежде сего строенья было узоричное, много полатъ каменныхъ пустыхъ, а улицы вс были каменемъ мощены. A нын все развалилось, толко знакъ есть, какъ были сланы каменем. А дворы въ Ясехъ не огорожены, разв у богатова, и то плетнемъ. Господарской дворъ зло хорошъ, много полатъ каменныхъ. Вино въ Ясхъ дешево и хлбъ, масло коровье дешево, конопное дорого — съ Руси идетъ. Яблоки, орхи, черносливъ необычно дешевъ, и кормъ лошадиной дешевъ. А люди доброхотны, хошъ убоги, а от дешеваго вина вс пропали и въконецъ от того разорились, везд все шинки. Много и турокъ въ Ясхъ съ торгомъ, и жидовъ много тутъ живутъ. А жиды у господаря ряды дегтяныя откупаютъ, такъ деготь очень дорогъ: клягу дегтяную налить болшую — гривны четыре. Дрова очень дороги: на копйку каша легонка сварить — a лсу много, да люди лнивы, непроворны, не какъ московския. Купецкихъ людей въ Ясхъ пошлиною очень грабятъ, затмъ многия объжжаютъ.
Тутъ насъ, въ Ясхъ, греки, товарищи наши, покинули, не похали съ нами въ Царьградъ. Пришла имъ вдомость изъ Царяграда, что лисица и блка дешева, такъ они похали въ Молдавскую землю въ Буквареши, а мы тутъ и остались. А жили мы въ Ясхъ тринатцать дней, дожидались товарищей, да не дождались. Печалъно намъ силно было: пути не знаемъ, а языка и поготову ничего не знаемъ. Зло смутно было и мятежно, мысль мялась, всяко л. 13 об. // размышляли: итить и назадъ воротится? Наняли было языка до Иерусалима, — волошенина, многия языки знаетъ, — по тритцати алтынъ на мсяцъ, пить-сть наша, да стали у него рчи не постоянны: нын такъ говоритъ, а утре, пришедъ, другия, все переговариваетъ, во одномъ слов не стоитъ. Помнилось ему, что дешево нанялся что ли, Богъ знаетъ. Мы же видвши его непостоянство да и вовсе отказали. Печално было силно, стала въ томъ, хошъ безъ толмоча хать. Господи, помилуй! Сколко перехавши да столко нужды принявъ, да назадъ хать?! Стыдно, су, будетъ. Что длать? Живемъ много, товарищей нтъ, а проводить никто не наимается. Сыскался миленкой убогой человкъ, нанялся у насъ до Галацъ, дали ему три дватцать три алтына дв денги.
Марта въ 7 день взяхомъ у господаря воложскаго листъ и поидохом изъ Ясей къ Галацомъ. Первый день идохомъ лсомъ, а въ т поры припалъ снжокъ молодой. Покудова до лсу дохали, а онъ и стаялъ — такъ горы-та вс ослизли, а горы высокия, неудобьпроходимыя, едва двойкою выбились: саженъ пятьдесят вывезши — да подъ другой пожжай. Бдство великое было! Проводникъ ропщется, не хощетъ итти съ нами, такъ мы ево стережемъ, чтобъ не ушелъ или лошади бы не увелъ. Охъ, нужда была! Плакать бы, да слезъ-та нт! А люди к путному шествию не искусны и нуждъ никаких не видали, въ путхъ не хаживали, искусу никакова не знаютъ. А я на нихъ ропщю, такъ имъ несносно. Ну, да слава Богу, хошь другъ на друга ропщемъ, а таки бредемъ помаленку. 13 дней въ Ясхъ лошади отдыхали, а тутъ одинъ день насилу снесли, чють не стали. Етакая была нужда! А всего лсу верстъ с десять. Во всю дорогу такой нужды конемъ не было, день весь бились. Етою дорогою мало конъми здятъ, все волами: воловъ шесть-четыре запряжет — такъ они прутъ. А у нихъ арбы широкия, земля иловатая, такъ дорога калястая. А наши тлеги уски, такъ одно коло идетъ въ колни, а другой наружной — такъ все тлега бокомъ идетъ. Такъ лошадь-та потянетъ саженъ десять да станетъ. А колеса-та по ступицу воротит, такъ лошадъ-та бросается туда и сюда. Все въ поваду вли лошадь-та, бдно было силъно. Пощади, Господи! У насъ-та на Руси такихъ путей нтъ. Едва къ ночи добилися до мстечка, и то все разорено, хаты с три стоятъ для почтарей л. 14. // да церковь каменная, зло хороша, и мы тутъ начевали.
И съ полуночи прибжалъ валакъ, а по-руски ганецъ, съ тайными длы от турка къ господарю. Пришли к намъ турки со свщами, нощь была зло темна. И сталъ нашихъ лошадей брать подъ себя, мы же не довахомъ ему. А онъ проситъ ключа конскихъ железъ: лошади были скованы — такъ ключа у мене просит, а я не даю. Турчинъ выневши ножъ да замахнулся на Луку, а онъ, миленкой, и побжалъ, и толмачь скрылся. Взявши коней да и погнали скованыхъ до тово мста, гд стоятъ, а за ними я одинъ пришолъ, да плачю, и Богомъ ихъ молю, чтобъ отдали. Едва сабаки отдали, а на ока вина-таки взяли, самому турчину будъто стыдно, такъ онъ вллъ емщику взять. Слава Богу-свту, что отдали, а то бда бола немалая: мсто пустое, нанять не добудешъ.
И в третий день приидохом в Борлат — мстечко воложское, самое убогое. Тутъ мы начевахомъ и искупихомся запасомъ себ и конемъ. И утре рано поидохомъ вонъ на нощномъ часу, за часъ до свту или болши. И дорога зло гориста. А толмачь нашъ мало пути знаетъ, и такъ влъ насъ не тмъ путемъ. Иная была дорога глажа, а онъ влъ все горами да дубровами — и самъ, милой, не знаетъ. Много на нево и ропталъ, анде хотлъ и побить, да Богъ помиловалъ от таковаго грха — простой бдной мужикъ.
Какъ нанимался, такъ сказовалъ: ‘Я дорогу до конца знаю’. А какъ похалъ, такъ ничево не знаетъ, да бгаетъ, да спрашиваетъ, ашибался миленкой много. Посл уже повинилъся: ‘Я-де етою дорогою однова отроду прохалъ, и то де лтъ з дватцать какъ’. Полно миленкой насъ дотощилъ, да, слава Богу, таки доволокъ насъ до Галацъ. Спаси ево Богъ!
И тутъ мы, идучи от Борлата къ Галацамъ, видли горы Венгерския славныя: зло высокия, подобны облакомъ. И мы тмъ горамъ зло подивихомся, что намъ необычно такихъ горъ видать, а на нихъ снгъ лежитъ. А откудова мы т горы видхомъ, и вопросихомъ языка: ‘Далече, молъ, т горы видхомъ?’ И онъ сказал: ‘Добрымъ-де конемъ бжать три дни до нихъ’. А намъ зло дивно: якобы видится от Москвы до Воробьевыхъ горъ, кажется, и древа-та на нихъ мочно счести. Зло удивителныя горы! Аминь.
Марта во 12, уже часъ нощи, приидохом в Галацы и выпросихомся у волошанина начевати, и онъ пустилъ насъ. И утре рано, на первомъ часу дни, пошелъ до попа рускова, а то никто языка не знаетъ. Такъ попъ пожаловалъ, веллъ л. 14 об. // къ себ перехать. Такъ мы со всемъ перехали да и стали у попа, а рухледь склали въ избу: нужно у миленкихъ, и хороминки нет1 особой. Потомъ намъ стали сказовать, что есть-де корабль въ Царьградъ. И мы зло обрадовалися и стали коней продавать. А сказали, что сегодня корабли пойдутъ, такъ мы за безъцнокъ лошадей отдали и тлеги: не до тово стала, толъко бы съ рукъ спехать, такъ уже земля ноетъ, путь надалысь, помянуть-та ево не хочется. И когда опрастались от лошадей, тогда пошли корабль нанимать. И нашли корабль греческой, христианской, уговорились: съ человка по левку до Царяграда. И раизъ приказалъ намъ до свта на корабль со всмъ прихать.
Градъ Галацы — неболшая городина, да славенъ корабленною пристанью, а то разоренъ весь от турка и от татаръ. Монастырей много и хороши, а толъко по старцу живутъ, подданныя цареградскихъ монастырей, пусты. И въ церквахъ пусто, а церкви узоричныя, каменныя, и кресты на церквахъ, и колокола малыя, по два колокола. Градъ Галацы стоитъ на Дунаи-рки, на брегу на лвомъ боку. Въ Галацахъ вино дешево и хлбъ, а кормъ лошадиной дорогъ: сна одной лошади на сутки на два алтына мало. Дунай-рка широка и быстра, глубока, у берега купатся нелъзя, крутоберега, зъ берегами въровень идетъ. Въ Галацахь рыба дешева: свежей сазанъ2 великой — дать алтынъ, и осетры недороги. Дунай-рка рыбна, что Волга: много рыбы.
Марта въ 14 день рано, за два часа до свта, всклавши рухледь во вс тлеги и съхали на брегъ къ кораблю. А корабленники уже готовятся: матросы парусъ готовятъ къ подъему. И тутъ насъ турки, — караулъ не далъ рухледи класть на корабль, — повли насъ къ мытнику греческому. И я пришолъ, а инъдучникъ еще спитъ, такъ я дожидался, какъ онъ въсталъ. И сталъ мене спрашивать: ‘Что за человкъ? Откудова?’ И я ему сказалъ, что мы съ Москвы, да и подалъ ему господарской листъ воложской. И онъ, прочетши листъ, сказалъ: ‘Иди-ка же зъ Богомъ! Я съ твоего товару пошлины не возму. А турчинъ-де возметъ ли нтъ, тово-де я не знаю, инде я къ нему отпишю, чтобъ де онъ съ тебя не бралъ’. Такъ я ему поклонилъся, и онъ написал къ нему писмо.
И когда пришли мы къ турку, къ юмрукчю, и онъ прочетши писмо греческое да и плюнулъ, а товаръ весь от корабля веллъ предъ себя принести. И, пересмотрвши товаръ, веллъ къ себе въ хоромину тоскать, а самъ мн чрезъ толмача сказалъ: ‘Дай мн юмруку 20 талерей’. л. 15. // И я выневши листъ московской да подалъ ему. Такъ турчинъ сталъ листъ чести и, прочетши листъ, сказалъ: ‘Гайда! Пошолъ-де! Возми свой товаръ, нтъ де до тебя дла!’ И взявши товаръ да пошли къ кораблю. И стали кластися на корабль, и когда убрались мы совсемъ, и харчь тутъ всякой купили, сухари.
Да тутъ же къ нам присталъ черной попъ изъ Ляцкой земли самъ-другъ, сталъ бить челомъ, что: ‘Пожалуй, возми съ собою во Иерусалимъ!’ И мы ево приняли, а онъ въ т поры пошолъ съ корабля за сухарями. И раизъ, корабленникъ, не дождавъ ево, подънявши парусъ да и опустился. А тотъ попъ Афанасий увидлъ зъ горы, что корабль пошолъ, бросился въ лодку къ рыбаку, далъ пять алтынъ, чтобъ на корабль поставилъ. А лотка дирява, налилась воды, чють не потонула, едва на корабль попали.
И марта въ 15 день рано, на второмъ часу дни, корабленникъ-раизъ веллъ поднимать на корабли парусы. И корабль от берега отпихнули и пошли Дунаемъ, и бысть втръ поносенъ зло. И того же дни яко о полудни пристахомъ къ городу, а имя ему Рень, воложской, живутъ и турокъ много. Тутъ раизъ корабль пшеницею догружалъ. Градъ Рень полутчи Голацъ, вино въ немъ дешево, по одной денги ока, и хлбъ дешевъ, толъко такихъ монастырей нтъ, что въ Галацахъ, стоитъ на Дунай на левой стран. И тутъ мы начевавъ, рано въставъ да и пошли по Дунаю.
И марта въ 16 день рано поутру, поднявши парусъ, пошли вънизъ по Дунаю. Дунай-рка многовидна и рыбна, а къ морю разшиблась на многия гирла, пошла подъ турецкия городки.
Въверху она широка, а вънизъ уже, для тово что разбилась на многии гирла, да глубока. Корабль подл берега бжитъ, подл берега трется. Песковъ на ней нтъ, все около ея трасникъ, была зло зъ берегами въровень.
И того дня минухомъ городъ турецкой на правой руки Дуная — городокъ Сакча. А въ немъ мечеты каменныя, поболши Рени городокъ каменной. А къ нему не приставали. Первый градъ Сакча турецкой на Дунаи.
И того же дни минухом другой городокъ турецкой Тулча. Къ тому городку вс корабли пристаютъ: какъ изъ Царяграда идутъ, такъ осматриваютъ, не перевозятъ ли греки неволниковъ. Въ томъ городку берутъ горачь: съ человка по пяти талерей, а когда неволъники идутъ на Русь съ волъными листами, такъ съ нихъ берут турку въ томъ городку по червонному съ человка, акром горачу. Градъ Тулча поменъши Сакчей, у Дуная близъ воды стоит. И нашъ раизъ не приставалъ къ нему: были люди лишния, a втръ былъ доброй. На себя надлъ чалму такъ, какъ бутто л. 15 об. // турецкой корабль, да такъ и прошолъ. А намъ веллъ прикрытся, и мы ему сказали: ‘Зачто намъ крытся? У насъ государевъ листъ есть, мы горачю не дадимъ’. И тако минухомъ его, второй градъ турецкой Тулча. И, прошед городокъ, пристахомъ ко брегу, и начевахомъ. И въ той нощи бысть погода великая, и тускъ стояхомъ весь день и нощь, не пустилъ насъ втръ.
И утре рано поидохомъ внизъ по Дунаю. И на левомъ боку Дуная въ другихъ гирлахъ много городковъ турецкихъ, Килиа-градъ съ товарищи. Тутъ и Блогородская орда подлегла близъ Дуная, татары белогородския.
И во вторый день приидохомъ на усть Дуная к Черному морю, и тутъ стояхомъ полторы дни. Дунай-рка зло луковата, не прямо течетъ, пущи малой рки. И тутъ мы стояхомъ у моря, и иныя корабли турецкия идутъ вверхъ по Дунаю. Мы же ходихомъ близъ моря и удивляхомся морскому шуму, какъ море пнится и волънами разбивается, а намъ диво: еще море не видали. Тутъ кладбища на берегу турецкая: которай турчинъ умретъ на мори, такъ пришедъ къ Дунаю да тутъ и схоронятъ. И раизъ нашъ взявши мотросовъ, да зинбиръ насыпалъ песку, да взялъ бревно яловое, да сдши въ сандалъ и похалъ къ усть Дунаю на приморья искать ходу, какъ бы кораблю попасть въ ворота. И вымривъ ворота, и пустилъ мхъ съ пескомъ на воротхъ, и къ нему привезалъ бревно. Такъ бревно и стала плавать на воротхъ, такъ знакъ и сталъ ходу корабленному. Тутъ же мы видхомъ на Дунай при мори всякихъ птицъ зло много, плаваютъ всякой породы безчисленное множество, а на мори не плаваютъ, и не увидишъ никакой птицы, и морская вода непотребна, для тово что она солона и горъка.
И марта въ 20 день утре рано бысть втръ, зло бысть поносенъ, и пустихомся на море Чермное. И егда выплыхомъ из усть Дуная въ море, тогда морский воздухъ зло мн тяжекъ сталъ, и въ томъ час занемощевалъ, и сталъ кормъ изъ себя вонъ кидать, сирчь блевать. Велия нужда, кто на мори не бывалъ, полътара дни да ночь все блевалъ. Уже нечму ититъ изъ чрева, толко слюна зеленая тянется, не дастъ ничево ни сть, ни испить — все назадъ кидаетъ. За десятъ лтъ пищю и ту вытянетъ! А корабленники намъ смются да передражниваютъ, а сами говорятъ: ‘Токало, сирчь то-ди вамъ добро’. А Лука у насъ ничемъ не крехнулъ. Что же здлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажется, по виду и всх л. 16. // хужей былъ, да ему Богъ далъ — ничто не пострадалъ.
Да онъ и послужилъ намъ: бывала испить принесетъ или какой кусок състь.
А на мори зло бысть втръ великъ, съ верху съ корабля всхъ насъ збила, чрезъ корабль воду бросала морскую. Охъ, ужасъ! Владыко-человколюбецъ! Не знать нашего корабля въ волнахъ, кажется, выше насъ вода-та въверхъ саженъ пять. И видя такую неминучюю бду1 раизъ, что меня на корабли морска вода всего подъмочила, такъ онъ, миленъкой, взялъ къ себ, въ коморку свою, гд самъ спить, и положилъ мене на своей постели, и кодомъ прикрылъ, да и кадь поставилъ мн, во что блевать. Спаси ево, Богъ, доброй человкъ былъ миленъкой, и умный! Когда станешъ вставать, такъ закрутится голова да и упадешъ. Кабы да еще столко жъ плыть, то бы совершенно умереть бы было. Уже нелзя той горести пущи! Да по нашимъ сщаскомъ, далъ Богъ, вскор перебжали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная от устья въ полътара дни перебжалъ корабль. И раизъ намъ сказалъ: ‘Я-де уже тритцать лтъ хожю, а такова благополучия не бывало, чтобы въ т часы такъ перебжать. Бывало-де и скоро, что пять дней, четыре, а иногда же и мсяцъ — какъ Богъ дастъ, по вашему счастию, такъ Богъ далъ скорой путь’. Мы же, гршнии, хвалу Богу воздахомъ: ‘Слава теб, Господи святый!’
И егда вошли между горъ въ море к Царюграду, тогда раизъ мене, пришедъ, волочетъ вонъ: ‘Пойди вонъ, Станбулъ близко, сирчь Царьградъ!’ Такъ я кае-какъ выползъ2 на верхъ корабля. А когда мы вошли въ проливу межъ горъ, тутъ на воротхъ морских на горахъ высоко стоятъ столпы. Ночи въ нихъ фонари с свчами горятъ — знакъ, какъ кораблямъ ночи попасть въ гирла, а естьли бы не т фонари, то ночи не попадешъ въ устья. И мало пошедъ, стоятъ два городка по об стороны турецкия, и пушекъ зло много. Ет городки для воинскова опасу здланы зло крпко, мудро то мсто пройти3. А тутъ уже до Царяграда по об стороны селы турецкия и греческия. А от гирла до Царяграда Узкимъ моремъ осмънадесятъ верстъ.
Марта въ 22 день, на 5 недли Великаго поста, въ четвертокъ Великаго канона Андреева, якобы о полудни, приидохом в Царьград и стахомъ на Голацкой стран. Тогда турчане изъ юмруку къ намъ прихали на корабль и стали товары пересматрвать. Тогда и нашъ товаръ взяли въ юмрукъ, л. 16 об. // сирчь въ таможню. Мы же опасаемся, что дло незнаемо. И раизъ нашъ сказалъ: ‘Не бойся-де, ничего твоего не пропадетъ, все-де цло будетъ’. Мы же стояхомъ на корабли и дивихомся таковому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ въ руки басурманомъ?! А сами удивляемся: ‘Что ето будетъ? Куда захали?’ Сидимъ что плнники, а турки пришедъ да въ глаза гледятъ, а сами говорятъ: ‘Бакъ, папасъ московъ, зачемъ-де ты сюда прихалъ?’ А мы имъ глядимъ въ глаза самимъ, а языка не знаем. Потомъ къ нашему кораблю стали подъжжать руския неволъники, кои извозничаютъ на мори коиками, и стали съ нами помаленку переговаривать — такъ намъ стала отрадня. Потомъ у той пристани начевали, и утре рано раизъ веллъ корабль на другую сторону перевсти, на Цареградскую.
И когда мы пристахомъ ко брегу Цареградскому къ сторон, тогда мы помолившеся Богу, и Пресвятй Богородиц, и великому предтечи Иоанну и стахомъ съ Царемъградомъ осматриватся. Потомъ прихаша къ намъ на корабль турки-горачники и стали у насъ горачю просить. И я имъ показалъ листъ царской. И они спрасили: ‘Качь адамъ, сколко-де васъ человкъ?’ И я сказалъ: ‘Бешъ адамъ, сирчь пять человкъ’. И они сказали: ‘Добро-де’ — да и похали далой съ корабля. И бысть намъ печалъно велъми и скорбно: пришли въ чюжоя царство, языка не знаемъ, а товаръ взяли турки, какъ ево выручить, Богъ знаетъ, и съ кмъ — и тако бывши въ размышлении.
И абие присла Богъ намъ — къ кораблю приплылъ въ каюку неволъникъ, а самъ на насъ гледить да по-руски и спросилъ: ‘Откиль ты, отче, сирчь откуда?’ И мы сказали, что съ Москвы. ‘Куда-де васъ Богъ несетъ?’ И я сказалъ, что по общанию во Иерусалимъ. И онъ молвилъ: ‘Хвала Богу, хорошо-де. Что жъ де вы тутъ сидите? Вить де вамъ надобно подворья’. И я къ нему поближе подшолъ и сталъ ему говорить: ‘Какъ, малъ, тебе зовутъ?’ И онъ сказалъ: ‘Мене-де зовутъ Корнильемъ’. Такъ я ему молвилъ: ‘Корнильюшка, будь ласковъ, мы люди зажжия, языка не знаемъ, пристать не къ кому не смемъ, сидимъ что плнники. Турки у насъ товаръ взяли, а выручить не знаемъ какъ, пожалуй, поработай съ нами’. И онъ, миленкой, христианская л. 17. // душа, такъ сказалъ: ‘Я-де теб, отче, и товаръ выручю, и двор добуду, гд стоять’. И я ему молвилъ: ‘У насъ, малъ, есть и государской листъ’. И онъ у раиза спросилъ по-турецки: ‘Гд-де ихъ товаръ, въ которомъ юмрук?’ И раизъ ему сказалъ, что на Голацкой юмрукъ взяли турки. Такъ онъ веллъ мн взять листъ царской. Такъ я взявши листъ да сдши въ коикъ, да и похали къ юмруку.
И когда мы пришли въ юмрукъ, такъ тутъ сидятъ турки съ жидами. И турчинъ-юмрукчей спросилъ у толмоча: ‘Корнилий, зачемъ-де папасъ пришолъ?’ И онъ ему сказалъ: ‘Е, солътану босурманъ юмрукчей, вчера-де у него на корабли взяли товаръ, а онъ-де не купецкой человкъ. Онъ-де идетъ во Иерусалимъ, такъ-де у него что есть — непродажное-де у нево, пешкешъ, сирчь подарки-де туда везетъ’. Тогда турчинъ веллъ товаръ разбить, и переписать, да и на кости выложить. И выложилъ, да и сказалъ толмачю нашему: ‘Вли-де папасу дать юмруку 20 талерей да и товаръ взять’. И толмачь мн сказалъ, что 20 талерей проситъ, и я ему, турчину, листъ подалъ. И турчинъ листъ прочелъ да и сказалъ: ‘Альмалъ, сирчь не будетъ-де тово, что не взять съ него юмруку. Знаемъ-де мы указы!’ И тутъ миленкой толмачь нашъ долго съ ними шумлъ, такъ они и вонъ ево со мною выслали: ‘Дашъ-де юмрукъ, такъ и товаръ возмешъ!’
И мы, вышедши, стоя думаемъ: ‘Что длать?’ Тогда видя насъ турчинъ, какой-та доброй человкъ, да и сказалъ толмачю: ‘Что-де вы тутъ стоите? Этутъ-де не будетъ ваше дло здлано, зд-де сидятъ сабаки-ифуты, они-де возмутъ пошлину. Пожжайте-де на Станбулскую сторону къ старшему юмрукчею, тотъ-де милостивея и разсуднея, а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину взять’. Такъ мы, су, и послушали турчина, хошъ и босурманъ, да дло и правду сказываетъ.
Такъ мы сдши въ каикъ да и похали на Цареградскую сторону. И пришли въ юмрукъ, и въ юмрук сидитъ турчинъ да тютюнъ пъетъ, спросилъ у толмоча: ‘Что-де, зачемъ папасъ пришолъ?’ И онъ ему сказалъ: ‘Ето-де папасъ московъ, идетъ во Иерусалимъ. У него-де есть указ московскаго царя, чтобы де по перемирному договору нигд ево не обижали. И здде, въ Станбул, вчера на корабль прихали съ Колатскаго юмруку да взяли-де у него пешкешъ иерусалимской, которой-де онъ туда весъ’.
Взялъ да и подалъ ему листъ, такъ онъ сталъ честь л. 17 об. // листъ. А другой турчинъ, товарищъ ему, събоку тутъ же въ листъ смотрить, да другъ на друга възглядоваютъ, да сами смются. И прочетши листъ да сказалъ: ‘Я-де товару не видалъ, сколко ево, вотъ де я пошлю пристава въ юмрукъ, да велю-де роспись привести, да посмотрю: будетъ-де что малое дло, такъ-де поступлюся, а что де много, такъ-де нелзя не взять’.
И приставъ-турчинъ слъ въ каикъ да и похалъ на другую сторону въ юмрукъ, a мн турчинъ веллъ ссть, такъ я слъ. Съ полъчаса помшкавъ, приставъ, прихавъ, подалъ товару роспись. И юмрукчей, прочетши роспись, сказалъ толмачю: ‘Не будетъ-де тово, что не взять пошлины: чокъ-де товару, сирчь много’. И толмачь долго съ нимъ спирался: ‘Онъ-де всего отъступится, а не дастъ ни аспры! Онъ-де подитъ до дрина, до самаго салтана!’ Спаси ево Богъ, миленкова! Много съ турчиномъ бился, что съ сабакою. И турчинъ сказалъ: ‘Нелзя-де, что не взять хошъ половину-де, десять талерей’. И онъ ему сказалъ: ‘А то де какова аспра, такъ де аспри не дастъ!’ И турчинъ разсмялся да молвилъ: ‘Анасыны секемъ евуръ, лихой-де папасъ, ничего не говоритъ, а онъ-де шумитъ!’ И онъ ему сказалъ: ‘А папасъ-де что языка не знаетъ и вашихъ-де поступокъ, что ему говорить? Я-де то все знаю, что говорить’. Я, су, что петь длать, сталъ бить челомъ, чтобъ отдалъ. Такъ онъ разсмялся да сказалъ: ‘Е, папасъ, гайда1, гайда, пошолъ-де, влю отдать!’ И веллъ писмо написать до тхъ юмрукчевъ, чтобъ товаръ папасу отдали. И я сталъ говорить толмачю, чтобъ онъ пожаловалъ такое писмо на товаръ, чтобъ ни въ Царгъградгъ, ни по пути1 на городахъ ни во Египт, ни во Иерусалим — гд ни будетъ съ нами тотъ товаръ, чтобъ съ него юмруку не брали. И толмачь сталъ ему мои рчи говорить, такъ онъ разсмялся да веллъ подьячему память написать да и запечатать. И мы взявши того же пристава съ памятью да и похалиъ на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, и они, сабаки-турки, въ т поры въ мечети молились въ самыя полдни, такъ мы ихъ ждали. И когда пришолъ юмрукчей, такъ приставъ подалъ память, чтобъ товаръ отдали. И онъ, память прочетши, самъ, что земля, сталъ черенъ л. 18. // и веллъ отдать. Да въ честь юмрукчей да жиды выпросили у мене пять козицъ въ подарки, а не за пошлину. И тутъ я приставу далъ алтынъ з десять за ево работу, много и трудовъ была: дважды здилъ въ юмрукъ, въ третей съ нами. И тако мы взявши товаръ и похали на свой корабль. И приставши къ кораблю, расплатившися съ раизомъ за извозъ да и поклались въ коикъ всю рухледь.
И повезъ насъ Корнильюшка къ патриаршему двору. И вылезши изъ каика мы съ нимъ двоя, а прочия братиа — въ каику, да и пошли на патриаршовъ дворъ. И толмачь спрасилъ у старца: ‘Гд-де патриархъ?’ И старецъ сказалъ, что де патриархъ сидить на выход на крылц. И мы пришли предъ нево да поклонились. И патриархъ спросилъ у толмоча: ‘Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачемъ пришолъ?’ И толмачь сказалъ: ‘Онъ-де съ Москвы, а идетъ во Иерусалимъ’. Потомъ я ему листъ подалъ, такъ онъ листъ въ руки взялъ, а честь не уметъ, толко на гербъ долго смотрлъ да и опять отдалъ мн листъ. Потомъ спросилъ у толмоча: ‘Чево-де от мене хочетъ онъ?’ И ему помнилося, что я пришолъ къ нему денегъ просить. И толмачь ему сказалъ: ‘Деспото огия, онъ-де ничего от тебя не требуетъ, толко де у тебе проситъ кельи пожить, дакуда пойдетъ во Иерусалимъ, — такъ о том милости проситъ. Онъ-де человкъ странной, языка не знаетъ, знати нтъ, главы приклонить не знаетъ гд, а ты-де зд христианомъ начало. Кром тебе, кому ево помиловать? Ты-де вть отецъ зд всмъ нарицаешся, такъ де ты пожалуй ему клью на малое время’. И патриархъ толмачю отвщалъ: ‘А что-де онъ мн подарковъ привезъ?’ И толмачь сказалъ ему: ‘Я-де тово не знаю, есть ли у нево подарки, нтъ ли — тово-де я не вдаю’. И патриархъ толмачю веллъ у мене спросить: ‘Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему клью’.
И патриарховы рчи толмачь сказалъ мн все. И такъ стало мн горько и стыдно, а самъ, стоя, думаю: ‘Не с ума ли, малъ, онъ сшолъ, на подарки-та напалъся? Люди вс прохарчились, а дорога еще безконечная!’ И тако я долго отвту л. 18 об. // ему не далъ: что ему говорить, не знаю. А дале от горести лопонулъ, есть что не искусно, да быть такъ: ‘Никакъ, малъ, онъ пъянъ, вашъ патриарха-тъ? Вдаетъ ли онъ и самъ, что говарить? Знать, молъ, ему сть нечево, что уже съ мене, страннаго и съ убогова человка, да подарковъ проситъ. Гд бола ему насъ, странныхъ, призрить, а онъ и послднея съ насъ хочетъ содрать! Правались, малъ, онъ, окаянны, и съ кльею! У нашего, малъ, патриарха и придверники такъ искусня тово просятъ! А то етокому стараму шетуну какъ не сорамъ просить-та подарковъ! Знать, малъ, у него пропасти-та мала, умретъ, малъ, такъ и то пропадетъ!’
И толмачь мене унимаетъ: ‘Полно-де, отче, тутъ-де греки иныя руской языкъ знают’. И я ему молвилъ: ‘Говари, малъ, мои ему рчи!’ И патриархъ зардился, видить, что толмачь мене унимаетъ, такъ у толмоча спрашиваетъ: ‘Что-де онъ говорить?’ И толмачь-де молвилъ: ‘Такъ, деспота, свои-де рчи говорить, не до тебе’. Патриархъ же у толмоча прилжно спрашивать сталъ: ‘А то де про мене говоритъ, скажи’. И я ему веллъ: ‘Говори, малъ, ему! Я вить не ево державы, не боюсь. Меня онъ власти вязать не иметъ, хошъ онъ и патриархъ’.
И толмачь ему сказалъ мои вс рчи со стыдомъ. Такъ онъ, милой, и пущи зардился да и молвилъ толмачю: ‘Да я-де у него какихъ подарковъ прошу? Не привезлъ ли де онъ обрасков московскихъ? Я-де у нево тово прошу’. И я ему сказалъ: ‘Нтъ, малъ, у мене образковъ, есть, малъ, да толко про себя’. Такъ онъ сказалъ толмачю: ‘Нтъ де у мене ему кльи. Пойдите въ Санайской монастырь: тамъ-де ваши москали церковь поставили, тамъ-де и клью ему дадутъ’. Такъ я плюнувши да и съ лесницы пошолъ. ‘Опять бы де ко мн не приходилъ, — онъ толмачю говоритъ, — не дамъ-де кльи!’ Етакой миленкой патриархъ, милость какую показалъ надъ страннымъ человкомъ!
Такъ, су, что длать? Мы и пошли съ патриархова двора, да сдши въ каикъ да и похали въ Санайской монастырь. Пришли ко игумену. Толмачь сталъ игумену говорить, что пришолъ-де съ Москвы колугеръ а просит-л. 19. //де кльи до времени посидть.
Тотъ, милой, себе взметался: ‘Какъ быть? Да у мене нтъ кльи порожжей, инъ бы де ево во Иерусалимской монастырь отвелъ, готова-де тутъ къстати: онъ-де во Иерусалимъ идетъ, такъ де ему игуменъ и клью дастъ.
Все бда, миленкая Русь! Не токмо накормить, и мста не дадутъ, гд опачинуть съ пути. Таковы-та греки милостивы! Да еще бдной старецъ не въ кои-та вки одинъ забрелъ — инъ ему мста нтъ, а кобы десятокъ-другой, такъ бы и готова — перепуталися. А какъ сами, блядины дти, что мошенники, по вся годы къ Москв-та человкъ по 30 волочатся за милостынею, да имъ на Москв-та отводятъ мста хорошия да и кормъ государевъ. А, прихавъ къ Москв, мошенники плачютъ пред государемъ, предъ властьми и предъ бояры: ‘От турка насилиемъ отягчены!’ А набравъ на Москв да прихавъ въ Царьградъ, да у патриарха иной купить митрополитство, иной — епископство. Такъ-то они все длаютъ, а плачют: ‘Обижены от турка!’ А кабы обижены, забыли бы старцы простыя носить рясы луданныя, да комчатныя, да суконныя по три рубли аршинъ. Напрасно миленъкова турка-та старцы греческия оглашаютъ, что насилуетъ. А мы сами видили, что имъ насилиа ни въ чемъ нтъ, и въ вр ни въ чемъ. Все лгутъ на турка. Кабы насилены, забыли бы старцы въ луданныхъ да комчатыхъ рясахъ ходить. У насъ такъ и властей зазираютъ, какъ луданную-та наденетъ, а то простыя да такъ ходятъ. Прямъ, что насилены от турка! А когда къ Москв придутъ, такъ въ такихъ рясахъ худыхъ тоскаются, бутто студа нтъ. А тамъ бывши, не заставишъ ево такой рясы носить.
На первое возвратимся. Что потомъ будетъ, увы да горе! Незнаемо, что длать. Стоитъ тутъ старчикъ, имя ему Киприянъ, тотъ, миленкой, по-руски знаетъ: ‘Ну де, отче, не печался, я-де теб добуду клью’. Взявши насъ да и похали до Иерусалимскова монастыря. Пришли на монастырь, вышелъ къ нам игуменъ, спросилъ про меня у толмоча: ‘Уметъ ли де по-гречески?’ И толмачь сказалъ, что не уметъ. Такъ игуменъ молвилъ: ‘Откудова-де онъ и зачемъ ко мн пришолъ?’ И толмачь сказалъ обо мн весь порядок, откуда и куда идетъ. И игуменъ молвилъ: ‘Таколо, добро, л. 19 об. // готова-де у мене клья’. И тотъчасъ веллъ дв кльи очистить, а самъ слъ да веллъ дать вина церковнова. Ино намъ не до питья: еще и не ли, весь день пробилися то съ турками, то зъ греками, а греки намъ тошняя турокъ стали. Такъ намъ игуменъ, подънесши вина, веллъ со всею рухледью приходить: ‘Я-де вамъ и корабль промыслю во Иерусалимъ’. Мы же ему поклонихомся: доброй человкъ — тотъ миленкой игуменъ!
Мы же шедши на пристань, гд нашъ коикъ стоитъ съ рухледью, нанявши гамаловъ, сирчь работниковъ (тамъ такия нарочно мсто извощиковъ), и пришли въ монастырь, да и сли въ кльи. Слава Богу, бутто поотраднло! Игуменъ же прислалъ къ намъ трапезу въ клью, всякаго кушанья и вина. Спаси ево Богъ, доброй человкъ, н какъ патриархъ! Мы же, взявши, тому толмачю дали ему за работу два ворта. Онъ же, миленъкой, поклонился, человкъ не богатой, да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало.
И нощь преспавши, поутру въ субботу Акафистову, игуменъ намъ такъже прислалъ трапезу, и вина прислалъ, кандило и масла древяннова сулею — въ ночь зажигать. У нихъ обычай таковъ: по всмъ кльямъ во всю нощь кандилы съ масломъ горятъ. Масло тамъ дешево: фунтъ четыре денги. Потомъ стали къ намъ приходить греческия старцы и греки. Свдали про насъ руския неволники, стали къ намъ въ монастырь приходить и спрашевать, что водится на Москв. А мы имъ все сказываемъ, что на Москв ведется и въ рускихъ городхъ. Потомъ мы стали выходить на улицы и съ Царемъградомъ опазноватся, такъ на улицы мимо ходятъ неволники, неволницы, кланяются намъ, ради миленкия. Потомъ вышли мы на присталь морскую, тутъ мы погуляли да и пошли на монастырь.
И въ недлю шестую прииде къ намъ въ монастырь Киприанъ-старчикъ, кой насъ тутъ поставил, да и говорить: ‘Пошлите-де, погуляемъ по Царюграду, я-де васъ поважю’. Такъ мы ему ради да и пошли. А когда мы вышли къ Фенарскимъ воротамъ и къ патриаршю двору, тогда съ нами сртился нашъ московской купецъ Василий Никитинъ Путимецъ*. Мы же зло ему обрадовались: намъ про нево сказали, что ухалъ. А онъ себ намъ радъ и удивляется: ‘Зачемъ-де л. 20. // васъ Богъ суда занесъ?’ И мы сказали зачемъ, и онъ молъвилъ: ‘Хочете ли погулять въ Сафийскую церковь?’ И мы зло обрадовались и стали бить челомъ: ‘Пожалуй, повади насъ по Царюграду и продай намъ товаръ’. Такъ онъ сказал: ‘ Богъ-де знаетъ, я-де вть ду, и давно бы ухалъ, да втру нтъ. Разве де я васъ сведу съ грекомъ съ Иваномъ Данииловымъ, онъ-де вамъ товаръ продаст, я-де ему побъю челомъ’.
Такъ мы опять въ монастырь возвратихомся, и взяхомъ товаръ, и поидохомъ въ велдеган, сирчь царицынъ гастинъ дворъ. И тутъ свелъ насъ съ гречениномъ и товаръ ему отдалъ продать. Потомъ мы пошли съ нимъ, Васильемъ, гулять по Царюграду. Онъ намъ указываетъ: ‘Етою улицею ходить, этими рядами, такъ вы не заблудите. А съ турками говорите смло, такъ де они на васъ не такъ нападаютъ’, — да училъ насъ миленкой. Спаси ево Богъ!
Потомъ повелъ насъ до церкви Софии Премудрости Божия. И пришли къ монастырю, и на монастырь взошли, пришли ко дверямъ западнымъ, а западныхъ дверей 9, ворота вс мдныя. И въ т поры турки въ церкви молятся, мы же стояхомъ у вратъ и смотрхомъ беснования ихъ, какъ они, сидя, молятся. Потомъ турчинъ, вышедъ, сталъ насъ прочь отбивать: ‘Гайда, папасъ, гайда, пошолъ-де прочь! Зачемъ-де пришолъ тутъ, глядиши тутъ, басурманъ?’ Такъ мы и прочь пошли. Потомъ вышелъ иной турчинъ да и зоветъ насъ: ‘Гель, московь, гель, поиди-де сюда!’ Такъ мы подошли, и Василей сталъ съ нимъ по-турецки говарить. ‘Чево-де хочете?’ — Такъ Василей и сказалъ: ‘Московъ папасъ варъ тягатъ, есть у нево указъ, пустите-де ево посмотрть церкви’. И турчинъ спросилъ: ‘Сколко васъ человкъ?’ И мы сказали: ‘6 человкъ’. И онъ молвилъ: ‘Биръ адамъ учь пара, по алтыну-де съ человка’. Такъ мы дали по алтыну, а онъ насъ и повелъ. A повлъ насъ турчинъ въ верхнюю церковь, а въ нижнюю не пущаютъ.
А когда мы взошли на верхния палаты, тогда умъ человчь премнился, такое диво видвше, что уже такова дива въ подъ-солнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать — невозможно.
Но нын уже вся ограблена, л. 20 об. // стнное писмо скребено, толко въ ней скляничныя кандила турки повсили многое множество, для того что они ея въ мечетъ претворили. И ходихомъ мы, и дивихомся таковому строению: уму человчю невмстимо! А какова та церковь узоричиста, ино мы ея описание зд внесемъ Иустиниана-царя, какъ онъ строилъ, все роспись покажетъ, тутъ читай да всякъ увсть. А чтобы кто теперево самъ видя эту церковь да могъ бы ея описать — и толь нашему бренному разуму невмстно, хошъ нын и разорена. Но мы собою объ ней не хощемъ писать для тово, чтобъ не погршить описаниемъ, а иное забудешъ, такъ погршно и стала. Мы же ходихомъ, и смотрхомъ, и дивихомся такой красот, а сами рекохомъ: ‘Владыко-человколюбче! Како такую прекрасную матерь нашу отдалъ на поругание босурманомъ?’ — да руками розна. А все-то наши греки здлали! A предлы въ ней вс замуравлены, а иныя врата сами замуравились. Турчинъ намъ указывалъ: ‘Ето-де не турча замуравили, сами-де, Алла, Богъ-де’. А что въ томъ предл есть, про то греки и турки не знаютъ, кое тамъ таинство, про то Богъ единъ всть. Тутъ мн турчинъ далъ камень исъ помосту каменной, мраморной, а самъ мн веллъ спрятать въ ндра: а то де увидитъ, такъ де недобр. Доброй человкъ — турчинъ, кой насъ водилъ.
И тако мы изыдохомъ изъ церкви и поидохомъ съ монастыря. И, мало отшедши, тутъ видхомъ диво немалое: виситъ сапогъ богатырской въ саду, аршина воловая кожа въ него пошла цлая, и пансырь лошади его, что на главу кладутъ, лукъ ево желзной и невеликъ добр, да упругъ, дв стрлы железныя, булдыга-кость, а нога ево, что бревешка хорошая, толста велъми.
Потомъ пришли къ звриному двору. Сказалъ намъ Василей: ‘Тутъ-де есть левъ, изволите ли смотрть?’ Мы же толкахомъ у вратъ, и турчинъ отворилъ врата и въспросилъ: ‘Чево-де хочете?’ И мы сказали, что хочемъ лва смотрть. ‘А что-де дадите?’ И мы молвили: ‘Биръ адамъ, биръ пара’. И онъ насъ пустилъ. А левъ лежитъ за решеткою, на лапы положа голову. л. 21. // Такъ1 я турчину сталъ говорить: ‘Подыми, малъ, ево, чтоб всталъ’. И турчинъ говорить: ‘Нтъ де, нелъзя: таперво-де толь накормилъ, такъ спитъ’. И я взявши щепку да бросилъ, а онъ молчитъ. Такъ я узналъ, что онъ мертвой да саломаю набитъ, что живой лежитъ. Такъ я ему молвилъ: ‘Е, басурманъ, для чего ты обманываешъ? Веръ пара, отдай, малъ, наши денги’. Такъ онъ сталъ ласкать: ‘Е, папасъ, пошлите-де, я вамъ еще покажу’. Да зажегъ свщю салную, да и повелъ насъ въ полату: темно силно, ажно тутъ волки, лисицы насажены, мяса имъ набросано, дурно силно воняетъ немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши, а волчонки малые лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ намъ главу единорогову и главу слоновую, будетъ съ ушатъ болшой, хобатъ ево, что чрезъ зубы виситъ, съ великия ношвы, въ человка вышины. Тутъ же и коркодилову кожу видли. Такъ намъ поотраднило, что такия диковинки показал, а то лихоманъ обманулъ бола мертвымъ-та лъвомъ.
А мы, пришедъ, своимъ, кои дома были, не сказали, что мертваго лъва видли, сказали, что живой. А они на другой день пошли смотрть и, пришедъ, хвалятся: ‘И мы-де то видли лъва, не одни-та де вы видли’. И мы смемся: ‘Что жъ, малъ, скакалъ2 ли передъ вами?’ — ‘Нтъ де, спитъ’. — ‘Колъка, малъ, онъ недль спить?’ Такъ они задумались: ‘Что, братъ, полъна, не мертвой ли онъ?’ Мы стали смятся, такъ имъ стыдно стало: ‘Обманулъ-де сабака турокъ!’
Потомъ приидохомъ на площедь великую, подобна нашей Красной, да лихъ не наше урядство: вся каменем выслана, величиною будетъ съ Красную площедь. Тутъ стоятъ три столпы: два каменныхъ, а третей мдной. Единъ столпъ изъ единаго каменя вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ, верхъ острой, саженъ будетъ десятъ вышины, а видъ въ немъ красной съ ребинами. А таково глатко выдланъ, что такъ стань противу ево — аки въ зерцало всево тебя видить. Подъ нимъ лежитъ положенъ камень, въ груди человку вышины, четвероуголъной, а на немъ положены плиты мдныя подъставы, а на плитахъ тотъ поставлен столпъ. Хитро зло! Лише подивится сему, какъ такъ л. 21 об. // такая великая громада поставлена, что ни на перстъ никуда не похилилось, а толко лтъ стоитъ. А такая тягость, и како мсто не погнется, гд поставленъ? А поставилъ-де ево царь Константинъ, въ немъ же и гвоздь един задланъ. У земли оны ширины — сажени полтары старана, такъ онъ кругомъ саженъ шесть. А которой подъ нимъ лежитъ камень, и на томъ камени кругомъ рзаны фигуры воинския, пхота, конница, а выше фигуръ — подпись кругомъ латынскимъ языкомъ да греческимъ, а что подписано, и мы про то не довдались у грековъ, Богъ знаетъ. А говорятъ греки, бутто тотъ камень съ моря тенули три года до тово мста, а переволока такова, что у насъ от Тайницкихъ воротъ* до Ивановской колоколни. Мощно етотъ камень назвать чюдом, что въ подъсолнечной нтъ, другова такова чюда не сыщешъ. А писано про етотъ столпъ: когда будетъ Царьградъ потопленъ, тогда толко одинъ сей столпъ будет стоять, и корабленники, кои приидутъ и станутъ къ тому столпу корабли привязовать, а сами будутъ рыдати по Царюграду.
Другой столпъ складенъ изъ дробнаго камени, тотъ плошая горазда, видомъ что наша въверху Ивановская колоколня, уже иныя каменья и вывалились. Да тутъ же стоитъ третей столпъ мдной, а на немъ были три главы змиевы, да въ двст осмомъ году т главы съ того столпа свалились даловъ, и осталось столпа якобы аршина три вышины. И турки зло ужаснулись того столпа разрушению, а сами-де говорятъ: ‘Уже-де хощетъ Богъ сие царство у насъ отнять да иному царю христианскому предать’. Сами, милые, пророчествуютъ неволею.
Описание Царяграда, како онъ стоить, и на коем мст, и какимъ подобиемъ, и каковы къ нему проходы моремъ и землею, и каковъ онъ самъ есть. Дивный и преславный Царьградъ стоитъ межъ двухъ морь, на разливинахъ у Чернаго моря и по конецъ Благо. А градъ трехъстнной: первая стна протенулась по Блому морю, а другая стна — по залив, а третия — от степи. А около Царяграда 21 верста. А вратъ въ немъ 20, стрлъницъ 365, башенъ 12. 1 ворота от церкви Бакчи — Жидовския, противъполаты, 2 — Рыбныя, 3 — Мучныя, л. 22. // 4 — Дровяныя, 5 — Мучныя, 6 — Чубалыя, 7 — Оякъ, 8 — Фенаръ, 9 — Лахерна, 10 — Голать, 11 — Ависорантъ — т ворота на одной сторон от лимана Чернаго моря, 12 от Едриаполя — Игрекопе, 13 — Адрийския, 14 — Романавския, 15 — Пушечныя, 16 — Сеневрейския, 17 — Салахайския, 18 от Благо моря — Кумпопейския, 19 — Когарьгалиймойдиския, 20 — Архикопе, от церкви Бакчи христианския двои ворота на Блое море.
А именъ Царюграду седмъ: 1. Византия, 2. Царьградъ, 3. Богомъ царствующи градъ, 4. Константинополь, 5. Новый Римъ, 6. Седмихолмия, турецкое прозвание — 7. Станбулъ.
Великий и преславный Царьградъ стоитъ над моремъ на седми холмах зло красовито. И зло завиднъ градъ, по правд написан — всей вселннй зница ока! А когда съ моря посмотришъ, такъ весь бутто на длани. Царьградъ от моря некрпко дланъ, и стны невысоки, а от Едринской степи зло крпко дланъ: въ три стны, стна стны выше, и ровъ кругъ его копанъ да каменемъ стланъ. А башни, или стрлницы, въ Царград зло часты: башня от башни 30 саженъ, 20 саженъ. А ворота узки, уже нашихъ, для тово что у нихъ мало тлежнаго прозду бываетъ. А въ воротхъ у нихъ пушекъ нтъ, а всякой снарядъ у нихъ на корабляхъ, и опаска всякая воинская вся на мори. А по земли у него нтъ опасения, потому у него ни на город, ни въ городовыхъ воротхъ нтъ пушек. А во всхъ городовыхъ воротхъ караулъ крпокъ, все полковники сидятъ. А по улицамъ ходятъ янычары: кто задерется или пьянаго увидятъ — то всхъ имаютъ да на караулъ сводятъ. Въ Царград по вся ночи турчаня ходятъ и здятъ съ янычеры и съ полковники по всмъ улицамъ съ фонарями, и здятъ-смотрятъ худыхъ людей, то и знакъ будетъ: сртится съ фонаремъ — то доброй человкъ, а безъ фонаря — то худой человкъ, потому поимавъ да и отведутъ на караулъ.
Въ Царград царской дворъ въ Византии стоитъ внутрь града, а Византия подобенъ нашему Кремлю, толко башни наши лучши. Строенья полаты царския зло узорично, дворъ царской весь въ садахъ, да кипарисовыя древа растутъ зло узорично. Царской двор стоитъ на мысу моря зло предивно и узорично. А л. 22 об. // по другую сторону Царяграда за моремъ Халкидонъ-градъ. Тамъ много царевыхъ сараевъ, сиречь дворцы царския, тутъ цари тшатся, и зло жило. А по другую сторону Царяграда, за лиманомъ, градъ Колаты, великъ же градъ, кругъ его будетъ верстъ десять. Царьградъ весь, и Халкидонъ, и Колаты огибою, какъ ево весь объжжать, поменъши Москвы, да гуще жильемъ. Москва рдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мстъ много: Донская, Новодевичь, Преображенескъ*, а Царьградъ весь в кучи, до и мочно быть болши, для тово что старинное царство, а Москва еще вънов.
Въ Царград строенье все каменное, а крыто все черепицею. А улицы и дворы вс каменемъ мощены, такъ у нихъ ни грясь, ни соръ отнюдь не бываетъ: все вода въ море сноситъ, потому что у нихъ улицы скатистыя, хочь малой дождь прыснулъ, то все и снесетъ. А строенья у нихъ пошло от моря на гору, полата полаты выше. A вс окны — на море, а чюжихъ оконъ не загараживаютъ: у нихъ честно на море гледенья. Въ Царград зло строенья узорично, улица улицы дивняя. А по улицамъ, по дворамъ везд растутъ древа плодовитыя и виноградъ зло узорично. Посмотришъ — райское селение! А по улицамъ везд по всему граду и у мечетовъ везд колодези приведены съ шюрупами, и ковши мдныя повшены, и корыты каменныя коней поить. А инде турки сидятъ въ полаткахъ да въ кушинцы воду наливаютъ, а турки, пришедъ, пъютъ, а инии себ въ спасение вмняютъ. Везд у нихъ отходы по улицамъ и у мечетовъ: изпразнивши, да умывъ руки, да и пошелъ. Зло у нихъ этмъ доволъно! У нихъ нтъ такова обычая, чтобъ просто заворотясь къ стн да мочится. Зло у нихъ зазорно! У нихъ ета нужда не изойметъ: гд не поворотился — везд отходы. У насъ на Москв, скаредное дло, наищешся, гд изпразнится. Да не осуди, пожалуй, баба и при мужикахъ такъ и прудитъ. Да гд денешся, не подъ землю!
Въ Царград турецкихъ мечетов, сказываютъ, восемъ тысящь. А таковы въ Царград мечеты — неможно описать, зло предивны, уже такихъ дивъ по вселннй не сыщешъ! У насъ на Москв невозможно такова единаго мечета здлать, для тово что л. 23. // такихъ узоричистыхъ каменей не сыщешъ. А церквей христианскихъ въ Царград, сказываютъ, немного, тритцать добро бы и было. Воровства въ Царград и мошенничества отнюдъ не слыхать: тамъ за малое воровство повсить. Да и пъяныхъ турки не любятъ, а сами вина не пъютъ, толко воду, да кагве — черную воду гртую, да солоткой щербетъ, изюмъ мочатъ да пъютъ. Въ Царград рядовъ зло много, будетъ передъ московскимъ вътроя, и по улицамъ везд ряды. А товаромъ Царьградъ гораздо товарня Москвы, всякихъ товаровъ въпятеро передъ московским. А гостиныхъ дворовъ въ Царград седмъдесятъ. А въ мечетах турецкихъ все столпы аспидныя да мраморныя, и воды приведены со многими шурупами хитро очень. А когда турки идутъ въ мечетъ молится, тогда приидутъ всякой къ шюрупу да и умываютъся: и руки, и ноги — да и пойдетъ въ мечетъ. Пятью турки молятся въ сутки, а колаколъ у нихъ нтъ, но влзши на столбъ да кричитъ, что бшеной, созываетъ на молбище бсовское. А въ мечетахъ турецкихъ нтъ ничево, толко кандила съ масломъ горятъ.
Станбулъ — мощно ево назвать златымъ градомъ, не погршишъ. Строенья тамъ зло дораго, каменное и древянное. Дрова въ Царград неболшимъ чемъ дорожа московскова: десять пудъ гривна. Въ Царград сады въ Великой постъ на первыхъ недляхъ оцвтаютъ, овощь всякой къ Свтлому воскресенью поспваетъ: бобъ, свекла, ретка, и всякой огородной овощь, и всякия цвты — пионъ съ товарищи. Турки до цвтовъ зло охочи: у нихъ ряды особыя съ цвтами, а когда пойдешъ по Царюграду, то везд по окнамъ въ буквахъ цвты стоятъ. По Царюграду и за Царемъградомъ везд древа кипарисовыя растутъ. По Царюграду когда пойдешъ гулять — ненасытной градъ, чтобы присматрился: тутъ хорошо, а инде и лутши. Паче же у нихъ у мечетовъ забудешся: все на нихъ смотрлъ бы да окола ихъ гулялъ. Да древа такия болшия съ плодомъ, у насъ такихъ въ дикомъ лсу не сыщешъ величиною. Горлицъ въ Царград весма много, радостно очень, какъ они на зари курлукуютъ, соловъи плошая нашихъ.
Хлбъ въ Царград дешевля московскова. Квасовъ и меду въ Царград нтъ, ни пива тамъ, ни солоду не знаютъ растить. Турки пъютъ воду, а греки вино, и то тихонко от турокъ. Въ Царград хлбъ все пшеничной, а рженова нтъ хлба, пекутъ все армяне, л. 23 об. // а мелницы все лошадми мелютъ. А запасу турки и греки въ домахъ не держатъ, и печей у нихъ нтъ ни у самаго салтана. Хлбъ все съ бозару ядятъ, а къ ужину иноя приспваютъ. A хлбъ поутру да въ вечер пекут, а въ полдни у нихъ денежныхъ хлбовъ по три за копйку. Хорчевыхъ у нихъ рядовъ нтъ, что наших. Въ Царград нтъ такова обычая, чтобы кто приидетъ къ кому въ гости, да чтобъ ему поставить хлба сть. У нихъ нтъ тово болши, что подънесетъ черной воды — да и пошолъ съ двора. А у насъ такъ хлбомъ да солью подчеютъ, хочь кто небогатой, по своей мочи. У грекъ не такъ: когда кто кого позоветъ обдать, такъ вс ствы на столъ поставить, такъ кто что хощетъ, тотъ то и сть.
Въ Царград рыба дешевле. Въ Царград раки велики зло, по аршину, а купятъ рака по пяти и по четыре алтына. А рыбъ такихъ нтъ, что нашихъ, у нихъ московская рыба несладка, и осетровъ свежихъ нт у нихъ, ни блугъ, ни щюкъ, ни семги, и соленая блужина противъ московскова, вяленыхъ осетровъ много, икра паюсная по два алтына фунтъ. Яицы по семи, по осми, по девяти за копйку. Капуста кислая дешева, и агурцовъ много, и всякой овощь дешевъ: изюмъ по грошю фунтъ, орхи малыя и болшия дешевы, чеснокъ и лукъ зло дешевъ, дешевля нашева. Вино — ока по алтыну, а на торгахъ — по грошю, въ шинку — по осми денегъ. Бобъ дешевъ: по пяти окъ за копйку. Въ Царград всячину и овощь всякой — все по улицамъ носятъ под окны. Мяса очень дорого, масла коровья добрая — по два гроша, а поплошая — по алтыну, сыры недороги да и хороши, въкусны силно, кислое молоко дорого. Уксусъ дешевъ да и лучши нашева, изъ винограда длаютъ. Мыло грецкая по семи копекъ ока. Хлбъ и икра идетъ съ Чернаго моря.
Въ Царград нтъ печей да и во всей держав Турецкой ни лавакъ въ полатахъ, ни столовъ. Все на земли сидятъ, ковры разославъ да и подушки лежатъ, такъ, подогнувъ ноги, сидятъ, да такъ и дятъ. Мы не привыкли, намъ было тяжко. А ворятъ ства на таганахъ, а въ зимня время держатъ уголь въ горшкахъ да такъ и грются.
Въ Царград денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары, а червонной левокъ ходитъ по 43 пары, а червонной турецкой — 105 паръ, а венецкой — 111 паръ, 112, а пары болши нашихъ копекъ гораздо, а аспры — л. 24. // по четыре въ пару. Въ Царград все въ весъ продаютъ, не мрою, ни счетомъ, хочь на денешку чево — все въ всъ. А дворы гостиныя все крыты свинцомъ.
Въ Царград шолкъ родится. Въ Царград всякия парчи турки сами ткутъ: комки, отласы, бархаты, тафты и всячину — и красятъ всякие парчи всякими разными краски. А всякия товары въ Царград дороги, хошъ много, для того дороги, что расходу много: пышно ходятъ, не увидишъ по-московски в овчинныхъ шубахъ или въ сермяжныхъ кафтанахъ, а у нихъ вс ходятъ въ цвтномъ, въ чомъ самъ, въ таком и слуга, толко сказываютъ, что нын-де турки оскудали передъ прежнимъ. Въ Царград на всякъ день, кажется, сто кораблей прийдетъ съ товаромъ, а другая сто прочь пойдетъ за товаромъ на Блое море и на Черное.
Часто мы гулявали на катаргахъ, гд наши миленкия неволъники. А на которую катаргу не приидешъ, какъ пойдешъ по катарги, такъ иной руку цлуетъ, иной полу — таковы миленкие ради. Какъ есть во ад сидятъ! Всякъ къ себ тянетъ, подъчюютъ хлбомъ-солью, виномъ церковнымъ. Осядутъ тебя въкругъ человкъ пятьдесятъ да спрашивают, что встей на Москв, въ украинскихъ городхъ, да говорятъ: ‘Для чево-де государь съ туркомъ замирился? Турокъ-де зло утороплъ от Москвы’. А сами, миленкия, плачютъ: ‘Кажется, не видать-де тхъ дней, кабы де сюда государь пришолъ. Дай-де, Господи!’ А то государя-та въ Царьградъ желаютъ вс, что Бога. Какъ пророки Христова ждали сошествия во адъ, такъ-та государя.
А на иную катаргу приидешъ, такъ на Емельяна Укараинцова пняютъ: ‘Съ туркомъ-де замирился, а насъ-де для чего не свободилъ? Мы-де за него, государя, умирали и кровь свою проливали, а теперево-де неволю терпимъ!’ Да кричатъ лихоманы, не опасаючи, во весь голосъ, а турки почти вс руской языкъ знаютъ, такъ мы опасаемся, а имъ даромъ, а иныя забытыя головы. А турки везд подслушиваютъ. А мы уже имъ говоримъ: ‘Потерпите, молъ, Господа ради! Какъ прийдетъ время, Богъ васъ свободитъ!’ А они, миленкия, говорятъ: ‘Ой де, отче, терпли, да уже и терпния не стала, хоча бы де и камень, от такова насилия инъ бы де разслся!’ Иной скажетъ: ‘Я-де на каторг сорокъ лтъ’, иной: ‘Тритцать’, иной: ‘Дватцать’. Толко ужасъ от ихъ басенъ: тово и глядишъ, какъ тутъ же и тебя турки свяжутъ. Ты имъ говоришъ: ‘Господа ради, поискусня говорите, намъ от васъ будет л. 24 об. // бдство, уже, молъ, опять къ вамъ не приидемъ’. А они турокъ бронятъ, да они ихъ не боятся. А на всякой лопат человкъ по пяти, по шти прикованы, гд сидить, тут и спитъ, тутъ и проходъ пущаетъ. Уже на свт такия нужды нелъзя болши быть! Терпятъ миленкия, a вры христианской въ поругание не предаютъ. Дай имъ Богъ за сие страдание царство небесное! А когда пойдешъ далой съ каторги, так вс провожаютъ да бъютъ челомъ, чтобъ опять пришли — ради миленъкия.
У турка болшихъ голенъ с тритцать будет, хороши голены очень. А пушекъ на голену по сту, по 120, по 130, по полтараста, на болшихъ катаргахъ у турка съ тритцать же. А голены у турка и каторги всегда на Бломъ мори тоскаются: иметъ турокъ съ Благо моря опасения. А зимовать приходятъ въ Царьградъ, Георгиевъ день на море пойдутъ, а Дмитревъ день въ Царьградъ приидутъ. Пристани корабленныя въ Царград зло хороши. Всякия товары: хлбъ, вино, дрова и всякия припасы — въ Царьградъ все кораблями приходятъ.
Въ Царград лтне время нощь — 8 часовъ, а день — 16 часовъ. У турокъ болшой праздникъ бываетъ посл Георгиева дни. Мсяцъ весь постятся: какъ увидять мсяцъ молодой, такъ у нихъ постъ настанетъ. A мсяцъ пройдетъ да когда молодой увидятъ, тогда у нихъ праздникъ три дни бываетъ. И на голенах все, и на катаргахъ стрлба бываетъ, и въ трубы играютъ, и въ рядахъ не сидятъ. А постъ у нихъ таковъ: какъ солнце взойдетъ, такъ он станутъ постится, а солнце зайдетъ, такъ он станутъ сть. Во всю ночь ядятъ и блудятъ — такой-та у нихъ постъ! А когда у нихъ диаволской пост-атъ живетъ, такъ часъ ночи зажгутъ кандила во всхъ мечетахъ на столпахъ. На всякомъ столпу пояса въ три или въ четыре кандилъ навшаютъ съ масломъ, такъ они до полуночи горятъ, кажется, у всякой мечети кандилъ пятьдесятъ будетъ. Да такъ-та во весь мсяцъ по начамъ творятъ. Да и льстиво, когда ночи случится вытить на дворъ. Посмотришъ по Царюграду, какъ т-та огни везд, инъ бутто Царьградъ каменемъ драгимъ унизанъ или, не в примръ, что небо звздами украшено. Льстиво у сабак ето дло! Турецкия жоны ходятъ неблазненно, и греческия, и жидовския. Турецкия, завязавъ ротъ, ходятъ, толко одни глаза не закрыты.
Въ Царград приволно по морю силъно гулятъ въ каикахъ: нанялъ каикъ да и похал, л. 25. // гд ни похотлъ. А извозъ дешевъ, а перевощики — турки да неволъники руския. А лотки у нихъ дорогая: по сту талерей, по 80, по 60 — зло изрядны. На голенахъ, на каторгахъ всегда стрлъба живетъ. Въ Царград, когда паша приидетъ къ голену, такъ знакъ дают: выстрлятъ зъ голены по заряду со всякой пушечному, а пойдетъ даловъ, такъже выстрлятъ. А на турецкихъ голенахъ бываетъ человкъ по 1000 служивых, по 900. Перед нашимъ приходомъ пошли голенъ турокъ къ Магметовой пропасти да вс и пропали: громом побила да молния, три дни над ними тма стояла — толко человкъ остался.
Турецкия люди, мужескъ полъ, зло крупны и пригожи, а жонки не таковы. Турки для того пригожи, что от рускихъ неволницъ ражаются. У салтановъ многихъ матери руския бываютъ, да у турецкихъ салтановъ и вс жоны руския, а туркенъ нтъ. А когда у турокъ бываетъ бояран, тогда у нихъ на всхъ монастыряхъ, у мечетей со всякимъ харчомъ сидятъ и всякия овощи продаютъ. Дворцы царския у турка около моря везд подланы не добр узорично, н какъ наши Коломенъския, Воробъевы горы — у него поземныя*, толъко тмъ узоричисто — надъ водою сады, около древа кипарисовыя. А по тмъ у него сараемъ все жоны живутъ. Въ Царград платье на водахъ не моютъ, все въ домахъ въ корытахъ мыломъ.
Въ Царград турок прямыхъ разве четвертая часть, а то все потунарки, руския да греки. Турокъ много у грекъ, у сербовъ, у болгаръ у бдныхъ: кому нчево дани дать, такъ онъ дтей отнимаешь да турчитъ, да въ служивыя ставитъ. Да т-та у него и служивыя, а от турокъ нтъ служивых, да изъ грекъ волницу накликаетъ, когда у него война бываетъ (у насъ волъница, а у нихъ левентъ). Къ намъ многия потунарки прихаживали, говорятъ, а сами плачютъ: ‘Когда бы де государя суда Богъ принесъ, вс бы де мы чалма-та даловъ поскидали, а турокъ-та, собакъ, своими руками ихъ всхъ подавили. Чюдо, для чево-де полно замирился, а уже-де бола время то пришло, что уже турки зло ужаснулись от государя. Да уже-де такъ Богъ изволил! Знать-де, что грхи наши не допустили’. Передъ нами въ Цар- л. 25 об. //град пожаръ великъ былъ — ряды вс выгорли, а теперво вс ряды длаютъ каменныя. Когда Богъ Царьградъ предаст христианомъ, т мечеты посвятитъ на церкви, то уже дива такова въ подъсолнечной не обрящешъ. Радость бы неизреченная была! Забудешся от радости!
Въ Царград женской полъ зло искусно ходятъ, непрелсно, безстудных жонъ не увидишъ или двокъ. И покощюнятъ над женкою нелъзя: лучшему шлыкъ разшибетъ, да и не увидишъ, гд бы кто посмялся над женъкою, а блудницъ потаенныхъ много. Озорничества у нихъ нтъ, и суды у нихъ правыя: отнюд и лутчева турка, съ христианиномъ судима, не помилуютъ. А кой у нихъ судья покривить или что мзды возметъ, такъ кожу и здерутъ, да соломаю набъютъ, да въ судейской палат и повсятъ — такъ новой судия и смотритъ. Въ Царград посл Георгиева дни была хортуна велика — пятьдесятъ кораблей потонуло. Въ Царград въ июл-мсяц съ паши кожу здирали за писма потаенныя: от хана крымскаго присланы, а онъ потаилъ. Въ Царград салтанъ не живет, но все въ Едринопол живетъ, а тутъ боится жить от янычеръ, убъютъ. У нихъ янычеры своеволъны: пашю ли или полковниковъ, хошъ малую увидятъ противность, такъ и удавить. Въ Царград часто бунты бываютъ, а все от янычеръ, и при насъ былъ. Въ Царград, когда бываетъ пожаръ, болъно силъно горить: много у нихъ вънутри поставы кое-что древяннаго, такъ и отнимать нелъзя — толко унеси Богъ самово!
Въ Царград турки и везд платья носятъ зеленое да красное, а грекамъ и жидамъ не влятъ. Жиды все носятъ платье чорное да вишневое, а греки такъже. Нын и греки красное носятъ, толъко зеленова не дадутъ турки ни грекамъ, ни жидамъ носить. Московская люди, когда прилучатся въ Царград, носятъ зеленое платье. Въ Царград и по всей Турецкой держав со всхъ христианъ: зъ грекъ, и со армянъ, и съ жидовъ — кои въ его области живутъ, то горачь на всякой годъ берутъ по 5 талерей съ человка, по 6. Кто не придитъ въ его землю и иноземецъ — со всхъ берутъ, толко съ московскихъ людей не берутъ: въ перемирномъ договор такъ положено, чтобъ съ нашихъ не брать. А съ ково возмутъ, такъ значекъ дадутъ, печатку. Такъ всякой л. 26. // человкъ съ собою печатку носитъ, а горачники-турки везд по улицамъ ходятъ, досматриваютъ печатокъ. А у ково нтъ печатки, такъ горачь и возмутъ, и съ патриарха, и съ митрополитовъ, и съ старцовъ — со всхъ берутъ, нтъ никому спуску.
Описание греческаго устава и поступок вншнихъ и духовныхъ, и како они съ турками въ соединении пребываютъ, и какихъ они поступокъ турецкихъ держатся. Праздникъ Благовщениява дни игуменъ того монастыря, гд я стоялъ, звалъ мене въ клью къ себ обдать и нарочно многихъ звалъ грекъ для мене и для разговоровъ со мною: о московских вдомостяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришолъ въ клью, тогда игуменъ посадилъ мене подл себе, и греки вс сли, и старцы греческия, кои тутъ прилучились. И стали на столъ ставить ствы, что ни приспли, были рыбныя и нерыбныя — вс въдругъ на столъ ставили. И игуменъ сталъ ‘Отче нашъ’ говорить сидя, и греки вс сидятъ. А я всталъ да глежю: то еще первоначалная ихъ игрушка, такъ у мене голова-та стала крутится от ихъ игрушекъ. А игуменъ мене сажаетъ: ‘У насъ-де не вставаютъ’. А когда мы стали сть, такъ греки н какъ русаки: кто что захотлъ, тотъ тую ству и стъ. А я глежу, такъ игуменъ перед меня подкладываетъ хлбъ и рыбу, такъ и сталъ сть — нчто пть длать.
И помал началъ у меня игуменъ чрезъ толмоча спрашивать: ‘Есть ли де на Москв такая рыба?’ Да подложитъ кусокъ да другой: ‘Есть ли де етакая?’ А я сидя (да толко что нелъзя смятся) да думаю: ‘Куды, малъ, греки-та величавы! Мнятъ, что на Москв-та и рыбы нтъ. А бываетъ бы и рыба-та какая зависная, а то наши пескори, окуни, головли, язи да коропатицы съ товарищи, раки съ раковинными мясами и всякая движющаяся въ водахъ’. Такъ я, сидя, сталъ про свои московския рыбы фастать, такъ толмачь ему сказалъ, такъ онъ нос-атъ повсилъ. А самъ говорить: ‘Лжетъ-де, я-де вось призову грека, кой-де на Москв былъ, брюхо-то у него заболло’. Похвалился, да не въ часъ, не удалось.
Послалъ по тово грека, и грекъ пришолъ да тутъ же слъ. И сталъ у него игуменъ спрашивать: ‘Такъ ли де московской калугеръ говоритъ, что етакия-де рыбы есть на Москв, что де въ Станъбул нтъ такихъ?’ ‘Ето-де расплевка рыба, у насъ-де ету рыбу убогия л. 26 об. // ядятъ мало!’ — а я, су, и прифасталъ кое-что. И грекъ смотритъ на мене да смется: ‘Что-де у васъ за прние стало о рыб-та? Какая-де въ евтомъ нужда спорится?’ И я ему молвилъ: ‘Мн, молъ, нужды не было. Игуменъ у мене спросилъ: ‘Есть ли де у васъ на Москв етакая рыба?’ Такъ я ему сказалъ, что у насъ етакия рыбы есть. И ты ему сказывай про наши рыбы, ты вить знаешъ московския рыбы и всякой харчь передъ станъбулъскимъ’. И грекъ сталъ игумну сказовать, что есть. И игуменъ толко мн молвилъ: ‘Токало, сирчь добро-де, ну, станемъ-де есть’.
Помалу сталъ мн говорить: ‘Для чево-де не шъ раковъ, и мясъ, что въ раковинахъ, и коропатицъ?’ И я ему молвилъ: ‘У насъ, молъ, ето гнусно и обычая таковаго нтъ, чтобъ намъ сть, такъ, молъ, мн смердит’. И онъ молвилъ: ‘Какъ-де хочишъ, а намъ не зазирай: у насъ-де ето добро есть и безгршно, инде раки шъ — ето-де указано’. И я молвилъ: ‘У насъ, молъ, и то не всякой сть, у насъ, молъ, и рыбы много. У васъ не на рыб, такъ вы ядите, а намъ нужды нтъ, такъ мы не ядимъ’. Такъ онъ и пересталъ говарить. Бывало, какъ ни позоветъ обдать, а раковъ не скучаетъ сть.
И распрашивали у мене греки про государя: ‘Для чево-де государь замирился съ туркомъ? Чево-де ради онъ насъ изъ неволи и изъ насилия не свобождает? А онъ-де вть христианской царь. А онъ-де заведши войну, да и замирился, да и съ инымъ-де сталъ бится’. И я имъ сказалъ: ‘Что петь вы приплетаетесь къ нашему царю да еще и укаряете? Вить ето не вашъ царь. Вы у себе имли своего царя да и потеряли, а ето московской царь, а не греческой. У васъ свой царь есть, а вы ему и служите!’ Такъ они сказали: ‘Да мы-де христиане, такъ де на него надемся, что онъ насъ от турка свободить’. И я имъ молвилъ: ‘Да вить на Москв уже не одинъ царь былъ, и никой васъ не свободилъ. Веть, молъ, и етотъ не крпость вамъ далъ, чтобъ от турка васъ свободить’. Такъ они молвили: ‘Да такъ-де писано, что московскому царю свободить насъ и Царьградъ взять’. Такъ я сказалъ: ‘Да хошъ и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьградъ’. Такъ они молвили: ‘Се-де прежднии цари турку не страшны были, а етого-де турокъ боится’. Да и стали говорить: ‘Для чево-де л. 27. // вашъ царь вру немцкую на Москв завелъ и платье немцкое? И для чево-де царицу постригъ въ монастырь?’ И я имъ сказалъ: ‘Что петь у васъ встей-та въ Царград много, кто вамъ приноситъ? У насъ на Москв немцкой вры нтъ, у насъ вра христианская, а платья у насъ московское, а царица не пострижена. Диво, далече живете, да много вдаете!’
Такъ они еще молвили: ‘Для чево-де царь вашъ наших грекъ къ Москв не веллъ пускать и съ Москвы сослалъ даловъ? Что-де ему здлали? Какия-де мы ему злоди? А мы-де за него и Богу молимъ’. И я имъ молвилъ: ‘Обычныя греки нашему государю доброхоты, турецкому-де болши радютъ. Тово ради государь не веллъ грекъ къ Москв пускать, что они всякия вдомости турку внушаютъ. Вотъ, малъ, кто ето вамъ сказалъ, что у насъ чево не вдется, гд на Москв вра немцкая или царица пострижена? Такъ-то, малъ, ваши греки, тамъ бывъши, на Москв-та, да зд прихавши, врут невидницу, чево отнюдъ нтъ. Вправду ихъ государь не веллъ къ Москв пущать. Малыя, молъ, греки нашему государю доброхоты? А что вы говорите, что: ‘Мы за нево, государя, Богу молимъ’ — и въ томъ вы неправду сказываете. Молите вы Бога за царя, а не вмъ, за турскаго, не вмъ, за московскаго. Глуха еще молимся, попъ вашъ въ ектении говорит: ‘За царя нашего’ — такъ явно стало за турскова, для тово что тотъ вашъ царь, а не за нашева. И вы въ томъ лститеся, кабы такъ-та: ‘За благоврнаго царя нашего’ — то бы на дло походило, а то Богъ знаетъ. Такъ они молвили: ‘Намъ-де нелзя такъ, чтобы молить за благоврнаго, услышатъ-де турки, такъ худо будетъ намъ’. — ‘Такъ, малъ, потому, какъ не разсуждай, молите вы за турка’. А они-таки въ томъ крпятся, что: ‘Мы за московскаго царя Бога молимъ, а не за турка’. И много кое о чемъ рчей было всякихъ.
А два старца тутъ, греченина, такъ и рыбы не ли, такъ игумен у мене спрашивалъ: ‘Ядятъ ли де у васъ на Москв рыбу въ Великой постъ?’ И я сказалъ, что у насъ добрыя люди въ Великой постъ толко дважды ядятъ рыбу: на Благовщение Пресвятыя Богородицы да въ Вербное воскресение. А дураку законъ не писанъ: волъно, кому хоша, мяса сть. И игуменъ молвилъ: ‘Для чево-де у васъ на Москв въ среду и въ пятокъ рыбу ядятъ?’ И я сказалъ ему, что у насъ доброй человкъ да постоянной — тотъ отнюдъ въ среду и въ пятокъ рыбу не стъ. У грекъ толко ета добродтель л. 27 об. // матается, что въ Великой постъ рыбы не ядятъ, а что табакъ-то и въ Великую пятницу изъ рота не выходитъ, и всякую гадину ядятъ сия вся.
Въ Царград въ Вербное воскресение церковь всю выстилали масличнымъ втвиемъ и монастырь весь, и на заутрени съ тми же масличными втми стояли. Посл литургии игуменъ звалъ мене опять къ себ обдать, и грекъ было много. Тутъ посл обда греки вс смотрли нашъ указъ, государевъ листъ, и рчи кое-какия были про турка.
Въ Царград под Свтлое воскресение стояли мы въ монастыр Иерусалимскомъ въ церкви въ заутрени. Въ вечеръ въ субботу противъ Свтлаго воскресения, въ часъ ночи, собрались въ церковь греки да по мстомъ и сли. Потомъ стали чести Дяние апостолское по переменамъ. И когда прочли Дяние, тогда начали полунощницу пть, а на полунощницы канонъ пли со ирмосомъ на шесть. Пропвъ полунощницу да сли. Потомъ игуменъ взявъ свщи да и пошолъ грекомъ раздавать, а за нимъ старецъ носитъ блюдо. И греки игумну давали за свчи иной червонной, иной талеръ, иной орлянку, послдней тюлть дастъ, а кои убогия, т со своими свчами приходили. И, раздавъ свчи, подъняли иконы такъ же, что у насъ, вышли вонъ изъ церкви да и пошли кругъ церкви. И, пришедъ къ церковнымъ дверемъ, пли ‘Христосъ воскресе’.
Потомъ вошли въ церковь, начали пть канонъ Пасц. А канонъ по крилосамъ канархистъ сказовалъ, а канонъ пли на шесть съ ирмосомъ, a посл единожды покрывали. Потомъ пли стихиры Пасц, по стихирамъ вышелъ игуменъ со крестомъ, диаконъ со Евангелиемъ, да ‘Праздникъ Воскресения’ была икона, а четвертой человкъ держалъ блюдо на денги. Потомъ пошли греки ко иконамъ и стали цловатся со игумномъ, а за цлованья игумну на блюдо клали кой червонной, иной талерь, иной тюлть, а иной паръ пять и шесть, послдней пару — не по нашему, чтобъ яйца красныя давать. По цловании начали пть литоргию, а на обдни чли Евангелие. Игуменъ стоялъ во олтари во вратхъ царскихъ, а то по всей церкви стояли попы со Евангелиемъ, а на праги церковныхъ западныхъ вратхъ стоялъ диаконъ со Евангелиемъ — да такъ вс чли по статьямъ. Чинно ето у грекъ, хорошо! Долго чли, для того что много было поповъ. А церковь вся была настлана втми масличными, и монастырь былъ весь высланъ. И посл л. 28. // обдни прислалъ къ намъ игуменъ съ диакономъ блюдо пираговъ да блюдо яицъ красныхъ, сыръ. Спаси ево Богъ, до меня былъ силъно добръ! Часто зывалъ къ себ въ клъю обдать да и говоритъ: ‘Кабы де ты нашъ греческой язык зналъ, я бы де съ тобою говорилъ. То да де наша1 съ тобою бда, что де языкъ не знаемъ межу себя’. А съ монастыря какъ ни пойдешъ или, гулявъ, приидешъ на монастырь, то и позоветъ къ себ вина церковнаго пить. A мн часто говорилъ: ‘Учися-де нашему языку’. Зло миленъкой добръ былъ, радлъ о нашемъ поход: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки въ свои монастыри давалъ, кои по египецкимъ странамъ (такъ намъ по тмъ граматкам от тамошнихъ игумновъ добро было), и во Иерусалимъ къ намстнику грамотку писалъ, та грамотка много намъ добра здлала. И тотъ намстникъ зло меня любилъ, хлбъ и вино присыловалъ и за трапезу часто зывалъ къ себя въ клью — доброй человкъ и смирной.
Въ самое Свтлое воскресение, противъ понедлника, на вечерни тм же подобиемъ выход был2 съ Евангелиемъ, и игуменъ крестъ держал. Такъже цлование было, и греки игумну денги давали тмъ же подобиемъ, что на заутрени, да у грекъ и всю Святую недлю посл службы цлование, что на праздникъ.
Въ понедлникъ на Свтлой недели ходили греки на гору гулять, зло было грекъ и турокъ много3. А то гулъбища патриархъ у турка откупаетъ толко на три дни на Святой недели, а даетъ турку по 1000 ефимковъ на годъ. А гуляютъ толъко до полъденъ, а то турки избиваютъ даловъ, кричатъ грекомъ, ходя зъ дубъемъ: ‘Гайда, гайда, далой-де пошолъ!’ Тутъ бываютъ со всякимъ овощемъ. A т ефимки патриархъ у нихъ же по церквамъ збираетъ4, старосты выбраны да съ ящиками по церквамъ ходятъ. Греки на Святой недли ходятъ по улицамъ, по манастырямъ съ медвди, съ козами, съ бубнами, съкрипицами, съ сурнами5, съ волынками да скачютъ и пляшутъ. Взявши за руку человкъ дватцать-тритцать да такъ вереницами, по дворамъ, по монастырямъ ходя, скачютъ да пляшутъ, а греки денги даютъ. И къ патриарху, и къ митрополитомъ ходятъ, а они, миленкия, имъ денги дают, виномъ поятъ за то скаканья. Безчинно ето у грекъ силно, у турокъ таковаго безчиния нтъ. У грекъ, когда бываетъ мсяцу первое число, то все ходитъ попъ со святою л. 28 об. // водою по домамъ, по кельямъ да кропить1, да цвты по окнамъ тынетъ2: малодушны греки ектемъ къ цвтамъ, и турки какъ есть малые младенцы!
О церковномъ пнии и устав греческомъ, како поютъ, и како говорятъ, и какъ въ церкви стоять, и каково сами крестятся, и како крестятъ младенцевъ, и всякая поступка вншняя и духовная. Начал церковнаго пния греки когда приидутъ въ церковь, такъ они шапокъ не снимаютъ. Станут3 въ стойл лицомъ не ко иконамъ, но на сторону, къ стн, противно другъ ко другу лицемъ, да такъ и молятся — не на иконы, но на стны, другъ ко другу. И такъ во всю литоргию стоятъ въ шапки, толко соиметъ, как съ переносомъ выдутъ да кенаничное ‘Аллилуиа’ пропоют, да и то тафей не скидаютъ. А крестятся странно: руку на чело възмохнетъ, а до чела дал не донесетъ да и опуститъ къ земли, отнюдъ не увидишъ, кто бъ изъ грекъ на плеча доносилъ. А духовной чинъ у грекъ хуже простова народу крестятся, — страмно силно, какъ войдешъ въ церковь, — а рукою мохаетъ, а самъ то на ту сторану, то на другую озирается, что коза. А царскихъ вратъ у нихъ ни попъ, ни диаконъ ни отворяетъ, ни затворяетъ, но простолюдинъ, мужикъ или рабенокъ. А на городахъ мы видли, такъ и бабы отворяютъ и затворяютъ врата царския, и во олтарь бабы ходятъ и кандила раздуваютъ.
А когда попъ ектенью въ церкви говоритъ, то греки ‘Господи, помилуй!’ по клиросамъ не поютъ, но просто, гд кто стоитъ, тутъ тотъ и ворчитъ: ‘Киръ, иелейсонъ!’ А попъ ектению проговоря да и скинетъ потрахиль. А Евангелие попъ чтетъ, оборотясь на западъ, во олтари, стоя у вратъ, держитъ на рукахъ. ‘Слава теб, Господи!’ по клиросомъ не поютъ, такъже всякъ, стоя, варчитъ: ‘Доксаси, кирие, дискоси!’ ‘Блажен мужъ’ не поютъ, просто говорятъ, ‘Господи воззвахъ’ поютъ. А стихиры и каноны все по клиросамъ сказываюсь, хошъ один на клирос, все поетъ: и стихиры, и каноны — самъ и конарх, и певецъ. ‘Иже херувимы’, гд на клирос коемъ кто захотлъ, тотъ и заплъ. На исход у грекъ ничево не поют: ни ‘Достойна’, ни догматовъ — все по клиросамъ. ‘Свте тихий’ не поютъ, говорятъ говоркомъ. Прокименъ по клиросамъ такъже не поютъ, но чтецъ говоркомъ проговорить.
Греки къ нищимъ въ церквахъ податливы, на нищихъ у нихъ л. 29. // зборъ особой въ церкви живетъ, да и человкъ у денегъ приставленъ. Какъ поидутъ нищия въ церковь, такъ той, кой приставлен, даетъ по аспр, по дв на человка. А патриархъ греческой безъпрестани даетъ листы неволъникамъ, такъ они ходятъ по церквамъ, збираютъ да окупаются.
Въ Царград вшнему Никол не празднуютъ. Греки вру велику держатъ къ Георгию да къ Митрию Селунскому*. Греки по славословии начинаютъ литургию и первой часъ не пвъ, а когда похотятъ, поютъ часы. А панихиду поютъ — кутия у нихъ у царскихъ вратъ стоитъ на земли. Такъ не отпустя вечерни или литургии, вышедъ изъ олтаря съ кадиломъ да одну толко ектению проговоритъ да ‘Вчъная память’ — то у нихъ и болшая панихида, и малая — все тутъ. А когда у нихъ выдутъ съ переносомъ, то на пути все лягутъ, а попъ и диаконъ идутъ черезъ людей съ переносомъ, а иной съ стороны поповы ризы цлуетъ. А простолюдинъ пред попомъ идетъ задомъ да кадитъ, кадиломъ махаетъ, что попъ, — странно силъно!
Греки служатъ на одной просфир, а крестъ на просфир четвероконечной. А тую просфиру скроша на блюдо да посл обдни людемъ раздаетъ, а просфира болшая. А просфира, хошъ недлю лежитъ чорствая, служитъ на ней, даромъ они то ни за что не ставятъ. Греки въ крещении совершенно обливаются — мы самовидцы.
У грекъ всенощныхъ не бываетъ никогда, и великаго ефимона противъ Рождества Христова, и Богоявления, и Благовщения не поютъ, но простую заутреню. У грекъ пние хорошо, да непомногу поютъ людей, толко по человку на клирос да по два, а поютъ высокимъ гласомъ. ‘Хвалите имя Господне’ греки не поютъ, ни поелеосу у нихъ во весь годъ никогда не бываетъ ни празднику господску, ни святому нарочитому. А Евангелие чтутъ иногда посл антифоновъ, а иногда на 9 псни, какъ похощетъ. ‘Богъ Господь’ на заутрени не поютъ никогда, a псни во Псалтири пред канономъ всегда говорятъ, а каноны поютъ по крылосамъ, толко три псни: 1, 2, 9 — болши тово нтъ.
А церкви у грекъ что простая хоромина, не узнаешъ, и крестовъ на нихъ нтъ, ни звону нтъ же. Противъ воскресения ходятъ по улицамъ да кричатъ, чтобъ шли до церкви. А патриархъ греческой по вся годы церкви отдаетъ на откупъ, а беретъ за церковь по двсте талерей и по полтараста, а что годъ, то переторшка: кто болъши даст, л. 29 об. // тому и отдаетъ, хошъ два талера передаешь, тому и отдаст. У нихъ и митрополитъ митрополита ссаживаетъ: далъ лишнея да и взялъ епархию. Такъ у нихъ много безмстных митрополитовъ и поповъ, такъ тоскаются по базару, живутъ въ Царград да сабакъ бъютъ, ходя по улицамъ. Етоковы греки-та постоянны! Хужа они босурмановъ длаютъ, какъ церквами Божиими торгуютъ!
Греки, какъ имъ похощется, иногда на заутрени кафизмы говорят, а иногда нтъ, толко каноны. А и каноны они не вс говорятъ, толко по три псни. А чтения у нихъ мало бываетъ. Греки крестовъ на себ не носятъ, и въ хоромхъ у нихъ иконъ нтъ. А съ турками во всемъ смсились и зло порабощены: какъ турокъ идетъ улицою, то все ему грекъ лучшее мсто везд уступаетъ, а гордостию таки еще дышютъ! Да еще турки-та — добрыя люди, что еще милостиво поступаютъ надъ такимъ непокоривым родомъ. Кабы де грекомъ такъ Богъ попустилъ турками владть, отнюдъ бы греки такъ туркомъ свободно не дали жить — всхъ бы въ работу поработили. Таковы греки непостоянны, обманчивы, толко малыя христиане называются, а и слду благочестия нтъ! Да откуда имъ и благочестия взять? Имъ турокъ не дастъ и книгъ печатать, грекомъ книги печатаютъ въ Венецыи, такъ они по нихъ и поютъ, а Венеция папежская, а папа — главный врагъ христианской вр. Какъ у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ не пришлютъ книги изъ Венецыи, такъ они по нихъ и поютъ. И такъ малымъ чемъ разнились съ папежцы, а что пъютъ, ядятъ — то все съ ними въмст, а въ церкви, мы сами видли, что папежцы къ греком ходятъ, а греки къ папежцомъ — такъ недалеко от соединения.
Греки, нравы и поступки, вншния и духовныя, — вс съ турецкова переводу: головы вс голятъ — то от турокъ взяли, тафеи — от нихъ же, въ шапкахъ въ церквахъ Богу молятся — от нихъ же, другъ со другомъ на улицы кланяются въ шапкахъ — от нихъ же, во отходъ съ кушинцами ходятъ да афедроны моютъ — все то по-турски, рубаху въ штаны спрячетъ — все по ихъ же. И вс нравы у грекъ и поступки, вншния и духовныя, вс басурманския, а что прежния ихъ бывали христианския, тхъ у нихъ отнюдъ и слду нтъ.
Турки милостивея грекъ, и жиды нравами лутчи ихъ. Неволникъ у турка въ седмъ лтъ отживется, а умеръ л. 30. // турчинъ — такъ хошъ и въ годъ свободится, и у жида такъже въ семъ лтъ — такъ и свобода. А у грекъ, хошъ самъ издохнетъ, а на волю не пуститъ. Таковы греки милостивы! A гд случится неволнику уйтить от турка да греку въ руки попадетъ, а онъ опять его продастъ турчину или на каторгу. Греки московскихъ людей зло не любятъ.
Греки до Вознесения въ церквахъ противу недли на стиховн воскресныхъ стихръ не поютъ, толко одну стихру пропоютъ да и стихры Пасц поютъ. Греки на Георгиевъ день гуляютъ и великое собрание бываетъ, на колодезь и въ редахъ Георгиевъ день не сидятъ.
У грекъ жоны самоволъны. Будетъ которая женка не восхотела съ мужемъ жить, пошедъ къ патриарху, подала челобитную, что не хочю съ мужемъ жить. А патриархъ призоветъ мужа и станетъ распрашивать, и будетъ не сыщетъ вины за мужемъ и не похощетъ развести, а жена скажетъ: ‘А коли не похощешъ меня развести, я шедъ да турка до буду туркенею’. А патриархъ, миленкой, и разведетъ, чтобъ не потурчилася. Грекомъ ни жонъ, ни дтей поучить, побить нелзя. За какую вину будетъ сталъ бить, а онъ и сталъ во окно кричать: ‘Хощю туркомъ быть!’ — а турки пришедъ, да и возмутъ, и потурчатъ. Етакое житие греческое — неволная управа съ женами и зъ дтъми, а таки гордостию неотмнны!
Патриархъ греческой ходитъ что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда греки позовутъ обдать, то онъ взявши простой посошокъ да и пошолъ, а за нимъ толко один диаконъ. Митрополиты ихъ и вс власти греческия по улицамъ, по редамъ просто тоскаются, хошь бы на шесть денег чево купить, то самъ поволокся. А старцы греческия, что стрлцы, гоняютъ безъ клобуковъ по рядамъ, по улицамъ. И въ церкви зло неискусны греки, и жоны ихъ къ блымъ попамъ не ходятъ на исповдь, все къ чорнымъ. Греки во весь Великой постъ рыбы не ядятъ, а раки и всякую гадину ядятъ. А въ царския врата въ церкви всякъ у нихъ сквозь ихъ ходитъ. А митрополиты греческия въ церквах зло неискусны: все смются и зъ греками говорят съ стороны на сторону, и пния не слыхать, а самъ, что коза, назадъ оглядовается, кричитъ по церкви — зло не хранятъ своего чина ни церковнаго. Наши поселянския попы л. 30 об. // лутше ихъ митрополитовъ. A вс греческия власти у себе въ кльи красиковъ держатъ, а греки, сказываютъ, вс содомства насыпаны.
Греческия дти зло тщателъны къ грамотному учению, мнится, что въ пеленкахъ учатся. Лт по пяти, по шти робятка стихры сказываюсь и пть горазди силъно. Греки книжному учению зло тщателны, вс книги церковныя учатъ изустно: Псалтырь, Евангелие, Апостолъ, Минеи, Октай — вс ете у нихъ книги наизустъ говорятъ. У грекъ жоны въ церквахъ особе стоятъ, за решетками, — етем у нихъ искусно. A гд ихъ жоны стоятъ, нтъ иконъ и перекрестится нечему. Греки, патриархъ и вс власти табакъ тянутъ, и старцы и насовай — безъ разбору, и жоны греческия.
Въ Царград видли мы свадъбы греческия, армянския. Въ воскресение и понедлъникъ ходитъ женихъ съ невстою по улицамъ, а перед ними и за ними турки — караулъ съ дубъемъ, а перед женихомъ съ невстою молодешъ: скачютъ, пляшут, псни поютъ, въ ладони бъютъ, въ свирли, въ скрипицы, въ волынки играютъ. А кои богатыя, такъ невста въ корет. А когда пши идутъ, такъ женихъ съ невстою, рука съ рукою сцепившися, идутъ, а за ними уже турчинъ зъ дубиною въ шлыку высокомъ, что халдей, оберегаетъ, чтобъ обиды не было и дорогу очищаетъ. А греки тхъ турокъ многою цною нанимаютъ.
Въ Царград у грекъ во Иерусалимском монастыр посл Вознесения Христова въ субботу ставили въ митрополиты не так, как у нас на Москв1. Амбвона не длали, толко три стула поставили да коврами покрыли. А у ставки былъ митрополитъ Ираклиской да два епископа, а патриарха не было. Да и не ставитъ патриархъ самъ никого: ни поповъ, ни диаконовъ — все присылаешь во Иерусалимскую церковь. Та церковь чесна у грекъ, властей и поповъ все въ ней ставятъ. А какъ поставили митрополита, такъ вышедши изъ церкви, да и скинутъ пеструю манатью и посохъ, да и пошли въ полату обдать. И митрополита пошли греки здравствовать. Ту, сидя, пъютъ и всмъ даютъ, кто не пришолъ, всмъ подносятъ да и закуски даютъ. И поставивши того митрополита, я про него спросилъ: ‘Куда, малъ, ево поставили?’ И они смются да сказали: ‘Бдной-де митрополитъ, на село-де поставленъ’. А церковь одна, а митрополитъ словетъ. И то все у турка2 и у патриарха накупаются дачею великою. У греческихъ властей нтъ пвчихъ, толко попъ да диаконъ. А новой митрополитъ поутру въ недлю на клирос пл. л. 31. // Въ Царград приезжей человкъ не познаетъ греческихъ властей: приличья нтъ никакова, что власть ли, простой ли старецъ — одяние равно, что рядовой старецъ, такожъ и власти.
О несогласии греческомъ съ восточною церковию:
1. Греки въ крещении обливаются.
2. Крестовъ на себ не носятъ.
3. Неистово крестятся: ни на чело, ни на плечо не доносятъ, махаютъ смо и овамо.
4. Въ церквахъ стоятъ въ шапкахъ, какъ молятся, не скидаютъ, а стоятъ въ стойлахъ гордо, искривя бокъ, а гледятъ не къ иконамъ, но на стны.
5. Служатъ на одной сторон просфир, и то на черствой, а мирския у нихъ, не говв, причащаются.
6. Патриархи, митрополиты и вс духовныя играютъ въ карты и въ шахматы.
7. Патриархи, митрополиты табакъ пъютъ и во грхъ тово не ставятъ.
8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подъбриваютъ и гуменцов себ не простригаютъ, но нкако странно сънизу кругомъ голову подъголяютъ до полъголовы, а иныя сопреди подъбреятъ до полъголовы, что абысы турецкия, да знать, что съ тхъ переводовъ такъ длаютъ, что у нихъ научились.
9. Всякия гадины и ползающия въ вод ядятъ и въ Великой постъ.
10. Простолюдины и бабы ходятъ сквоз царския врата во олътарь, и затворяютъ бабы, а кодятъ простолюдины поповски: какъ идетъ съ переносомъ, а онъ мужикъ идетъ перед попом задомъ да кадиломъ махаетъ на ‘Святая’.
11. Греки, когда за трапезу садятся, то вс сидя ‘Отче нашъ’ говорятъ, и посл трапезы ‘Достойно есть’ все сидя, не встаютъ.
12. Евангелие чтутъ, оборотясь на западъ въ церкви.
13. Свчи у нихъ — воскъ мшаютъ съ саломъ да съ смолою, а воскъ блой, инъ когда свчи горятъ, зло въ церкви тяжко свжему человку стоятъ, а щипцовъ у нихъ не держатъ въ церквахъ: когда нагоритъ на свчи хорошой агаръ свтилна, тогда снявъ свчю съ подсвчника, да наступитъ ногою, да и оторветъ свтилню. Странно, пощади, Господи!
14. Часовъ предъ обднею не поютъ, какъ объдни не будет.
15. Патриархъ греческой церкви во откупъ отдаетъ погодно, на годъ по сту, по двст талерей, а кто болъши дастъ, хошъ талерь передастъ, такъ тому и отдаетъ. Странно зло!
Въ Царград на Богоявлениевъ день греки мечютъ въ море кресты древянныя, а за то турку даютъ дачю великую, чтобъ вллъ въ море кресты метать, и съ того дня корабли греческия пущаются на море въ промыслъ. А греческимъ патриархомъ ставки не бываетъ, л. 31 об. // какъ святая соборная церковь прияла, и ставить1 ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. А когда въ Царград патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаръшу къ себ возметъ и отпишить къ салтану во Адринополь, что патриархъ греческой умеръ. Тогда греческия власти многия подутъ во Адринополь и тамо съ салтаномъ уговариваются и торгъ ставятъ о патриаршеств. И кто болши дастъ, тово салтанъ турецкой и въ патриархи поставитъ и дастъ ему писмо къ паши. А паша возметъ съ него подарку тысячи три золотыхъ и дастъ ему ризницу и патриаршеску одежду. Мантию со источниками наднетъ на него и посадить на конь свой, а передъ нимъ идутъ и за нимъ человкъ двест турокъ съ дубъемъ, а иныя за стремя держатся ево — и тако онъ съ великою помпою и пыхою детъ до двора патриарша.
A y патриархова двора въ т поры стоятъ множество грекъ, а власти у вратъ ожидаютъ патриарха. И тут ево власти во вратхъ стртятъ, и приимутъ съ коня подъ руки, и введутъ въ полату патриаршу, и сядутъ съ нимъ на коврахъ, и турки тутъ же сядутъ, началныя другии люди. И потомъ принесутъ имъ питии табачныя. Архидиаконъ растянетъ пипку съ табакомъ да подастъ патриарху, а протодиаконы — митрополитомъ, и епископомъ своим, и туркомъ. Потомъ у нихъ пойдетъ столъ, а туркомъ служивымъ, янычерамъ особой столъ, а началныя2 турки съ патриархомъ ядятъ. A посл обда патриархъ станетъ турокъ дарить: началнымъ людемъ по 30, по 20, а редовымъ по пяти золотыхъ. Таково поставление бываетъ всегда греческимъ патриархомъ, а своими митрополиты не ставятся и дйства никакова не бываетъ. А сами патриархи от постановления въ митрополиты берутъ по 3000 золотыхъ, а съ епископовъ — по 5000 ефимковъ, а съ поповъ — по сту золотыхъ.
А патриархъ, и власти, и попы греческия рукою не благословляютъ никого3 никогда, толко руку даютъ цловать, да и то богатымъ, а маломощнымъ не даетъ цловать. И попы такожде не благословляютъ, толко руку даютъ цловать, и то убогимъ, а богатымъ грекомъ не даютъ цловать, да богатыя греки и сами ими гнушаются, рукъ таковых не цлуютъ и ни во что ихъ ставятъ. Нкогда у мене л. 32. // было съ греками сопрния о ихъ поступкахъ худыхъ. A прние у насъ было на корабли, какъ плыли изъ Египта въ Царьградъ, въ Великой постъ пред Свтлымъ воскресениемъ. И я имъ говорилъ: ‘Для чего, молъ, вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?’ И они мн сказали: ‘Мы-де еще молчимъ, бутто христиане нарицаемся. Есть-де у насъ такия грады греческия, такъ-де ни близъ христианства не хранятъ: въ посты-де, въ среду и въ пятокъ мяса ядятъ и ничего христианства не хранятъ’.
Июня въ 22 день поидохом изъ Царяграда во Адринополь для грамоты салтанской, а ходятъ изъ Царяграда въ Едрино въ понеделник да в четверток, а в иныя дни не ходят. И отидохомъ дв мили, и стахомъ въ сел на приморьи, а село стоитъ подъ горою. Тутъ застава стоитъ: турки товаръ досматриваютъ у торговыхъ людей. Тутъ въ сел мостъ зло великъ каменной чрезъ рку. И въ томъ сел ряды, что въ Царград, со всячиною, и строенье все каменное, улицы все каменем выстланы. А та рка зло широка, будетъ съ Оку, изъ той рки вода приведена въ Царьградъ. И въ томъ сел сжидались вс, стояли до вечера да и спустились въ ночь. От Царяграда до Едринополя дорога все каменемъ слана, гд ручей хоша мало, тутъ мостъ каменной съ возводами. A хлбъ въ Турецкой земли посплъ яровой за дв недли до Петрова дни. А ходятъ все въ Едрино въюками, коньми, верхами все здятъ, a тлегами нтъ, толко малое число арбоми на волахъ.
Тоя же нощи минухомъ три села, вс стоятъ при мори. Во единомъ сел мостъ зло дивенъ каменной веденъ чрезъ губу морскую, на добрую полъверсты будетъ. Дивно зло тотъ мостъ здланъ! У насъ на Москв чрезъ Москву дивно здланъ, а тутъ добро бъ не дивняя нашева. Въ Турецкой земли, гд не пожжай, вс мосты каменныя, и селы все — строенье каменное, и улицы вс каменемъ сланы. А воды — вс по дороги приведены столпы каменныя, вода везд подъ землею изъ далънихъ мстъ, на трехъ верстахъ столпъ, на двухъ — нигд нужда водная не изойметъ. Зло предивно! Воистинну златое царство и удивлению достойно!
Того жъ дни приидохомъ во градъ Веливри и тутъ стояхомъ до вечера. Градъ хорошей, съ Белевъ будетъ, городъ каменной. А стоялые дворы по дороги зло удивителъны здланы: л. 32 об. // полаты длинные съ воротами, а когда въ него въдешъ, такъ по одной сторон ясли, конемъ кормъ класть, а по другую людемъ лавки широкия подланы да и горнушки — что хошъ вари. Да въ тхъ же сараехъ и отходы подланы и воды приведены съ шурупами. А хозяинъ, чей дворъ, и рогожи принесетъ да и постелетъ всякому человку. А харчь всякую держатъ, чево похощешъ, и вина, всего много. А постоялова не берутъ, толко харчь покупаютъ у нихъ. Изъ Царяграда здятъ въ Ядринополь болшими кораванами, человкъ пятьсотъ, четыреста, триста, — обычей таковъ надлежитъ, и смирно зло, хошъ одинъ пожжай.
Июня въ 24 день приидохомъ въ мстечко Чорноя: зло хорошо, болъши иного городка, мечетей въ немъ много и всякой харчь много. И тутъ стояхомъ до ночи, и въ ночь поидохомъ. Идохомъ ночь мало не всю и во утрий день, и 25 день приидохомъ въ мстечко Бургасъ, будетъ зъ городъ хорошей, и тутъ пребыхомъ до ночи. А шли мы изъ Царяграда въ Ядрино подл моря полътретья дни, на третей день обратихомся от моря въправо къ Едрину, а шли въ Едрино все въ западъ лтней. А какъ подл моря идешъ ночи и въ день, дв шубы такъ хошъ наднь, то въ пору: зло подл моря холодно. А когда от моря поворотили въ степь, то было от жару вс згорли. И тово ради и ходъ бываетъ ночи, а въ день все стоятъ, что нелзя от зною итить, оводъ силной. Дивная та дорога и шествие! Когда изъ Царяграда до Едринополя идешъ или въ Царьград, посмотришъ на корованъ: верстъ на пять идетъ, что въ маковой цвтъ посмотрть, всякой въ цвтномъ. Да по вся дни такъ: т въ Станбулъ, а иныя изъ Царяграда. Радостно то шествие силно и лъстиво, нуждей никакихъ не бываетъ. А въ тхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне и многая языки, а мы толко двоя да проводникъ, а никто насъ не обидилъ, ни хулнымъ словомъ ни злословил, ни турчинъ, никто. Толко какъ надетъ турчинъ, такъ молвитъ: ‘Бакъ, попасъ московь?’ А ты скажешъ: ‘Московь’ — онъ и похалъ прочь. От Царяграда до Едрина все степь голая, ни прутика нтъ. А дорога силъно гладка, горъ болъшихъ нтъ, а възволоки хорошия таки есть.
И еще минухомъ два мстечка. А въ послднемъ мстечки тутъ царевъ сарай, тутъ стоялой дворъ лутчи гостина двора. И тутъ начевахомъ. Тутъ среди двора колодезь зло великъ, а вода ровна съ обру- л. 33. //бомъ стоитъ. Зло премудро! А безъпрестани берутъ и коней поят, а она таки въ равности стоитъ. Шли мы до Едринополя четыре дни и въ пятый день о полудни пришли въ Едринополь.
Июня въ 26 день приидохомъ въ Едринополя и стахомъ въ ган, сирчь въ стояломъ гостиномъ двор. А держитъ тотъ дворъ грененинъ1, ево земля и ево строенья. Тутъ мы, прихавъ, того же дни подали челобитную, чтобъ намъ дали указъ во Иерусалима И торжаманъ Александра сказалъ: ‘Сидите-де въ ган, указъ-де вамъ готовъ будетъ’. И во вторый день захворалъ у мене товарищъ Григорий, а лежалъ три дни. Трудно силъно да и нужно было: дни жаркия, такъ силно тяжко въ Едрин от зною. Въ Царград лутче: от моря холодно бываетъ и въ день прохладня гораздо едринскова, а въ Едрин тяжко силно въ день, когда въ день втру не бываетъ.
Градъ Адринополь стоитъ въ степи: полъ его — на гор, а полъ — на равномъ мст. Окладомъ и жильемъ поболши Ярославля2. Градъ каменной, хуже Царяграда строенья, рядовъ много и товарны силъно ряды, мечетей силъно жъ много. Дворъ царской стоитъ у реки, весь въ садахъ, рка подъ нимъ поменши Москвы-рки да тиновата. А харчь гораздо дорожея цареградскова. А чрезъ рку мостъ каменной, такой жа, что на Москв-рек, чрезъ Москву-рку длинен очень. А у моста такъ же мелницы, что у насъ на Москв-рек, толъко не тмъ переводомъ: у нихъ анбары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесахъ перья набитыя, а мелетъ хорошо, мы смотрли. А въ мечет самъ салтанъ здитъ въ пятницу. Тутъ патриархъ Иерусалимской живетъ, мы были въ его церкви, а въ т поры онъ выхалъ въ Молдавскую землю за милостынею, митрополитъ тутъ живетъ. Христианскихъ греческих церквей много. Жидовъ очень много, и армянъ много. Около Едринополя турецкому царю приволъно за зайцы здитъ: много лсу и садовъ. Турецкой царь великой трудъ даетъ своимъ всмъ подданнымъ, что онъ живетъ въ Едрин: безъпрестани изъ Царяграда здятъ турки, греки, жиды за челобитьемъ, а кабы онъ не жил въ Едрин, такъ бы такова призду не было.
Въ Едринопол предъ нашимъ приздомъ великой пожаръ3 былъ, много силъно выгорло, стали строится л. 33 об. // въновь. Въ Едрин посл пожару зло христианскую церковь приходскую выстроили греки хорошу, сказывали, что визирь-де доброй человкъ*, въ Царград такой отнюдъ ни самому патриарху выстроить. Тако въ Едрин къ намъ турки добряя были цариградскова. Въ Едринопол поселянскова народу болъши цариградскова. Тутъ уже все изъ селъ землею1: и хлбъ, и дрова, и сна, и всякой лесъ — все буйлами да привозятъ болгары. Жихомъ въ Едринопол шесть дней. И въ шестый день принесли къ намъ на дворъ указ турецкой, совсемъ запечатанъ. Такъ мы нанявши подводы да въ седмой день и похали въ четвертокъ. А извозу от Царяграда до Едрина по три левка съ человка мы довали, а изъ Едрина — по полтретья левка съ человка.
И поидохомъ изъ Едринополя въ Царьградъ июля въ 13 день, и идохом до Царяграда1 также 5 дней. И въ пятый день рано приидохомъ въ Царьградъ опять въ монастырь, гд стояхомъ. А въ монастыри у нас у рухледи жилъ нашъ третей товарищъ Лука. И тамъ мы опочихомъ, и утре рано поидохомъ къ Сав Венедику: онъ нами радлъ. Спаси ево Богъ! А мы имъ радли: выправили ему указъ къ Москв хать, на Азовъ. И тако съ Савою мы поидохомъ къ паши, чтобъ паша указ подъписалъ. Ходихомъ къ паши четыре дни, и въ пятый день паша намъ указъ подъписалъ, и взяхомъ указъ у паши.
Июля въ 26 день, помолившеся Господу Богу, и Пресвятй его Богоматери, и святымъ небеснымъ силамъ, и всмъ святымъ угодникомъ Божиимъ, сдохомъ въ корабль, и въ нощь отвезохомся от пристани, и стахомъ на Бломъ мори на якори противу Кумкопйскихъ воротъ. И тутъ начевахомъ, и утрешний день стояхомъ мало не3 весь день тутъ, сжидались сиделцовъ: турокъ, грекъ, во Египетъ многия шли греки и турки. И въ день недлъный во исхождении дня на вечеръ подняша парусы и поидохомъ въ путь свой по Блому морю. И бысть втръ добръ и поносенъ. И во вторый день по захождении солнца минухомъ городокъ Калиполя: городокъ каменной, хорошей и жильемъ пространенъ, въ томъ городку турки и греки живутъ.
И того же дни приидохомъ въ городъ Старыя Костели. Два городка по об стороны сидятъ, городки хорошия. Тутъ мы стояхомъ нощь и утре часу до пятаго, тутъ раизъ бралъ пропусную на свой корабль. А море — узко то мсто, a т л. 34. // городки у турка поставлены для воинскова дла: нелзя кораблямъ то мсто пройти, тутъ море узко. И от того городка поднявши парусы въ полъдерева и поидохомъ версты з дв, апустили парусъ, въ сандалъ сли матросы и побжали ко брегу, отдали писмо прожжея, а ко брегу не приставали, опять на корабль возвратились. И, поднявши парусъ, поидохомъ мимо городка, а сей городокъ, Новыя Костели, такъже по обе стороны. От тхъ городковъ море уже разшиблась островами и шир въправо пошло подъ Святыя горы. От Царяграда до Костелей полтараста верстъ. А мы поидохомъ вълво. А от тхъ городковъ видить Афонская гора по захождении солнца, въ день не видать.
И въ 29 день приидохомъ во градъ Сакизъ. Град зло хорошъ, старинной, христианской, жильемъ пространенъ, а городовыя стны вс от француза разбиты, какъ онъ ево бралъ, втренихъ млницъ зло много, вс каменныя. Тутъ нашъ раизъ отдавалъ сухари на каторги неволникамъ, въ Царград бралъ. Полатное строенье все каменное, садовъ много зло всякихъ. И виноградъ дешевъ зло, вино дешево: по пар око, арбузы дешевы, лимоны — по 20 за копйку, дыни дешевы. А стоитъ, какъ во Иерусалимъ идешъ, на правой сторон, на брегу моря, низко под горами высокими — невозможно пшему человку взойти, а горы вс каменныя. Тутъ наши товарищи пошли въ городъ за харчомъ, такъ ихъ горачники засодили за горачь. Такъ, прихавши, намъ сказали, что: ‘Вашихъ-де турки посадили за горачь’. Такъ сдши въ сандалъ да и похалъ ихъ выручать — ажъ ихъ турка и выпустилъ. Сказались, что ‘московь’, такъ они и отпустили. А когда я вышелъ на брегъ ко граду, тогда мене обступили неволники, спрашивали про всячину. Ради миленкия! Длаютъ тутъ городъ, стны каменныя изъ земли ведутъ. Тутъ мы гуляли по городу и всякой харчь покупали, и вино, и виноградъ, и арбузы, и дыни — всячину на путное шествие. Тутъ въ город зло много грекъ, и митрополитъ тутъ живетъ. И тако мы ходихомъ по граду, а мене уже горачники не брали и не спрашивали. А когда нашихъ турки брали, тогда они сказали, что: ‘У насъ-де на корабли указъ у папаса’, — такъ они меня потому и не спрашивали. И, пришедши на корабль, начевахомъ, и утре подняхомъ парусъ и поидохомъ.
Августа въ 1 день приидохомъ въ городокъ Сенбяки. Въ томъ городку живутъ все греки, а туракъ нтъ ничего. А все кораб-лен- л. 34 об. //ники до одново человка: когда они пойдутъ на море, такъ у них одни бабы дома останутся, а то и попы вс на корабляхъ1 ходятъ въ промыслу, у иныхъ поповъ свои корабли. Городокъ Сенбяки стоитъ на гор зло высоко, а за нимъ еще и вътроя горы выша. Тутъ монастыри есть по горамъ, да я въ нихъ не былъ. Тутъ раизъ корабль съ запасомъ выгружалъ, и стояли мы тутъ семъ дней. Во всхъ тутъ матросахъ домы и жоны, такъ они изъ Царяграда всякой припасъ годовой привезли, да выгружали всю семъ дней, и тоскали на себ на гору. Чюдное дло, каковы ихъ жоны сильны! Одна баба пшеницы полосминки въ мшку несетъ въ городокъ. А такая нужда на гору итти! Мы, бывало, порождены, то пятью отдохнешъ, на гору идучи, а они безъ отдышки да еще босы, а каменья1 такия острыя, что ножи торчатъ. Мы подивились тмъ бабамъ — богатыри!
Лиманъ подъ городкомъ, сирчь заводъ, или пристань, видхомъ. На острову школа греческая прежде сего бывала, тутъ греки учивалися, а турокъ нын не даетъ тутъ учится грекомъ. И того дня мы стояхомъ: втру намъ не было. Весь день мотались и туда и сюда, и тако весь день не было втру поноснова. А от того мста море пошло безконечно широко: въправо пошло подъ Египетъ, a вълво — подъ Иерусалимъ. А мы пошли къ Египту. И утре на первомъ часу рано подъняли парусы вс и поидохомъ въ путь свой, и бысть втръ зло добръ. И плыхомъ мы тою пучиною трои сутки день и нощь, зло было нужно: все блевалъ.
И августа въ 11 день приидохомъ къ Нилу-рки, что изъ рая течетъ, зло мутна, море все смучена зъ глиною верстъ на трит-цать всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-реки верстъ за пять, стахомъ3 на якори, для того что тутъ от рки море млко, пескомъ нанесло, а корабль въсемъ грузомъ въ устья не пройдетъ. Такъ пришли изъ Египта малова, а имя ему Рахит, малыя корабли да и взяли весь корабль, что въ немъ грузу было, въ малыя выклали4, а корабль назаде порожжей повли. А насъ арапы взяли на маломъ корабли да и привезли насъ въ Рахитъ.
Городъ Рахит зло хорошъ, присталь великая, а от устья моря Нила до Рахита-пристани верстъ з десятъ будетъ, л. 35. // а строенья въ немъ лутчи царигородскаго. И когда мы пристахомъ ко брегу и увидхомъ арапской родъ, зло ужасохомся. Необычно такихъ людей видать, что зври, кажется, тебе състъ хотятъ, а иныя наги, что мать родила, a вс изуврныя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной кривороть, иной слпъ, а языкъ грубой, что псы лаютъ. Такъ мы смотримъ, что будетъ. Языка не знаемъ, a гд стать, Богъ всть, а есть ли тутъ греки или нтъ, Богъ всть, — спросить не у кова. Что длать? Тутъ-та уже горесть-та была! Кажется, на онъ свтъ пришли, и мнли, что конца дошли.
А они, арапы, въскочили на корабль да рухлеть нашу далой волокутъ — работники у нихъ такия, обычей таковъ. Съ веревками пришли они, тянутъ, а мы имъ не даемъ для тово что, куда съ рухледью-та итить? Потомъ прииде въ разумъ, что у мене была грамотка въ Рахитъ ко игумену. Такъ я сталъ кричать арапомъ: ‘Метоха, молъ, туда насъ отведитя!’ Такъ они сказали: ‘Знаемъ-де’ — да взявши нашу рухледь да и понесли. Такъ тутъ стали юмручники досматривать, и я показалъ указъ солтанской, они и смотрить не стали. Такъ насъ арапы повли до метохи, сирчь до монастырскова подворья. И привели насъ не въ тое метоху, во Александрийскую, а мы не знаемъ. Подали игумну грамотку, игуменъ намъ сказалъ: ‘Не ко мн-де грамотка, но ко иерусалимскому игумну’. Такъ мы пошли искать, повелъ насъ гречинъ.
Пришли въ метоху — анъ игумна нтъ. Все бда! Мы тутъ ево ждемъ — анъ ему тамъ, на бозар, про насъ сказали, такъ онъ нанявши арапов подъ нашу рухледь да и принесъ въ метоху, а мы толко смотримъ. Мы же игумну поклонились, игуменъ нашъ намъ радъ. Я жъ ему подалъ грамотку, онъ же прочелъ да и сказалъ: ‘Добро-де, все, что писано въ грамотк, я-де вамъ здлаю’. И услышалъ, что онъ трошки по-руски натяковаетъ, и я зло обрадовался. Слава Богу, что хошъ маленко языка рускова знаетъ! Потомъ намъ молвилъ: ‘Не печалътесь-де’ — да насъ и сталъ хлбомъ кормить, да потомъ далъ по рюмки вина церковнаго. Такъ намъ поотраднло, мрак-атъ сталъ сходить. Доброй человкъ, миленкой былъ етотъ игуменъ, грх л. 35 об. // ево добродтель забыть! Бывала, безъ мене пяди не пойдет гулять ли на бозаръ, взявши за руку меня да и пойдетъ. ‘Добро-де, не печался, я-де тобою уже буду радть, во Иерусалим я-де теб корабль дабуду. Да не пчалься, дло-де твое все будетъ у мене здлано’.
Такая была ужасть от араповъ, боимся зъ двора сойтить. Страшны, ходятъ наги, двушки лтъ по 12, по 15 ходятъ нагия — такъ какъ не ужасъ?! А какъ уже присмотрлись, такъ и съ ними нтъ ничево. Все сперва, всякое дло съ приступу лиха, а потомъ оборкаешся, такъ и знакомо станетъ. А когда мы пришли въ Палевшину, такъ намъ т казаки бси казались. А какъ пришли въ Турки, такъ и ума не стала: ‘Вотъ, молъ, су, то-та бси-та!’ А когда съ турками опознались, бутто руския стали. А когда пришли во Египетъ, такъ мы смотримъ на араповъ да межъ себе говоримъ: ‘Вотъ, молъ, су, то-та прямыя-та бси!’ А хошь и опознались, а таки что от бсовъ опасалися. Ет люди не разнились съ бсами и нравами, и поступками, и виднием, и лихостию. И слава про нихъ лежитъ во всю вселенную, что они люди добрыя, стоятъ хорошихъ бсовъ!
И стали мы тамо въ Рахит жить, а со арапами осматреватся, и по Нилу-рки гулять. Нилъ-рка будетъ съ Волгу шириною, a бжитъ быстра и мутна. А воды пить нелзя ни по коему образу, а такъ наливаютъ въ сосуды да миндалъная ядра кладутъ, такъ она отстоится и хороша станетъ. A Нилъ-рка три мсяца мутна бывает, потомъ исчищатся станетъ. Въ Великой Ефиопии, когда у насъ бываетъ зима, а у нихъ лто. От насъ къ нимъ солнце-де забжитъ, такъ у нихъ въ мсяцхъ въ тхъ лто бываетъ. А когда настанетъ мсяцъ маий, такъ у них станетъ зима становится. А от нихъ къ намъ солнце въ сверные страны зайдетъ, такъ у нихъ май, иунь, иуль — зима, морозы, снги глубокия. А когда настанет августъ-мсяцъ, тогда у нихъ бываютъ дожди и зима пойдетъ далой. Такъ та вода полая прийдетъ во Египетъ Успеньевъ день и идетъ мутна три мсяца, и рыба не ловится въ т поры. А изчистится въ ноябри, тутъ уже ловъ рыбной пойдетъ. Въ рк Нилу рыбы много зло, а рыба все тарань, иной мало.
Въ Рахит по Нилу зло садовъ много и финиковъ, финики недороги: л. 36. // фунтъ копйка сушеныхъ. Во Египт дождя никогда не бываетъ, все ркою всю Египетскую землю напояют: везд борозды проведены, да воду1 по нивамъ пущаютъ. A Нилъ-рка низка, берега ниски, бжитъ въровень съ берегами. Овощъ2 всякой во Египт дважды въ годъ поспваетъ, и хлбъ такожде дважды снимаютъ, а лимоны — что мсяцъ, то плодъ. От усть Нила-рки до Болъшова Египта Ниломъ-ркою пятьсотъ верстъ, а кораблемъ въверхъ по Нилу, какъ доброй втръ, въ три дни поспваютъ. По Нилу-рки до Египта такия комари силныя, что сказать нелъзя. Невозможно быть безъ полога, единой ночи не уснешъ безъ полога. А когда мы пришли, такъ насъ комари объли, такъ рожи наши стали что пъяныя, угреваты, другъ друга не опознаешъ, а на нихъ знаку никакова нту, хошъ ихъ и ядятъ.
И жихом мы въ Рахит семъ дней. И нанялъ намъ игуменъ корабль до Домятъ, до другой пристани, а итить въверхъ по Нилу-рки, а корабль арапской былъ. И игуменъ насъ отдалъ арапомъ въ руки и приказалъ, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раизъ очистилъ намъ корну, и мы въ корну поклали рухледь свою, да и сами сли, и убрались всякою харчью.
И августа въ 17 день сдохом въ корабль и поидохомъ вверхъ по Нилу-рк къ Домятину, къ другой пристани египецкой, а дали съ человка извозу по талеру. И той втръ бысть зло поносенъ и добръ до полунощи, а съ полунощи престалъ. И стояхомъ тутъ до полудни, и видхомъ тутъ по Нилу-рек городковъ арапскихъ и селъ безчисленное множество — невозможно изчести, что песка морскаго. Городокъ от городка — верста да дв версты, а селы такъже, а жилье все каменное, и селы узоричистыя вельми. А земля около Нила добрая, и чорная, и ровная, бутто нарочно длана, нигд нтъ ни бугорчика, хошъ яйце покоти, такова гладка. А людей многое множество. А вода во всю землю Египетскую пущена изъ Нила, ино какъ съ корабля поглядишъ: по всей земли толко что небо да вода везд. A гд берега высокии, такъ тутъ валами воду тянутъ, а колеса здланы что мльничныя да кушины навязаны, да такъ-та и наливаютъ, а инде кошелями люди льют. Зло земля Египетская доволна всмъ: и людми, жиламъ. Что говорить, ета земля у турка — златое дно! Всячина изъ л. 36 об. // Египта въ Царьградъ кораблями идетъ.
Нилъ-рка что выша, то ширя, къ Египту инд есть верстъ на пять шириною. И шли мы Ниломъ-ркою въверхъ три дни и, не дошедъ Египта верстъ за дватцать, поворотихомъ въ другую проливу вънизъ по Нилу подъ Домятина. Тутъ Нилъ-рка от Египта разшиблась двма гирлома: одно гирло пошло подъ Рахитъ, а другое — подъ Домятъ. Удивителъная земля Египетская! Какъ посмотришъ по берегу-та: везд арбузы горами лежатъ, дыни, арбузъ дать копйка великъ, и дынь такожде въ подъемъ. А когда мы съ моря пришли подъ Рахитъ, такъ от усть Нила-рки видить Александриа. А мы въ ней не были, верстъ з десятъ толъко мы от ней стояли. А когда мы поворотихомъ, шли вънизъ три дни и на четвертой день пришли въ Домять.
Присталь Домять — мсто хорошая, добро бы не болши Рахита, и строенья такое жъ. Зло етемъ у турка пристани велики, и корабли египецкия велики. А когда мы шли на корабли со арапами, горко было силъно: люди-та что бси видниемъ и длы. А мы, троя насъ, что плнники, языка не знаемъ, а куда насъ везутъ — Богъ всть. А хотя бы насъ куда и продали — кому насъ искать и на комъ? Да спаси Богъ игумна! Онъ радлъ, миленкой, и прыказалъ насъ беречи, такъ насъ хозяинъ-арапъ силъно снабдвалъ и берегъ. А когда мы пришли въ Домять, такъ онъ арапъ кликнулъ греченина да и отдалъ мене въ руки: ‘На де, отведи ево въ метоху’. Такъ греченинъ нанялъ араповъ под нашу рухледь, да и пошли въ метоху, въ монастырское подворья. Тутъ насъ игуменъ принялъ съ любовию и трапезу добрую учредилъ. А языка не знаетъ, да старецъ у него, поворъ-сербинъ, онъ, спасиба, языкъ руской знаетъ — такъ намъ отрадня стало. Слава Богу, тутъ от печали поутшились, подали игумну грамотку. Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказалъ мн: ‘Добро-де, корабль готовъ есть во Иерусалимъ, утре готовся совсм’. Такъ мы ему поклонились, а сами обрадовалися: слава Богу, что безъ задержки, Богъ далъ, корабль идетъ.
И августа 24 дня сдохомъ мы въ малой коикъ и поидохомъ вънизъ по Нилу-рк на море, а корабль въ т поры грузили на море. И когда мы стали выходить во усть Нила-рки на море, тогда насъ взяла погода вели- л. 37. //кая. Зло мы убоялися, уже отчаяхомся своего спасения и другъ съ другомъ прощахомся, толъко уже всякъ молъкомъ Бога въ помощь призываетъ, а въ сондалъ воды много налилось. И пришли на то мсто, на устье самое, тутъ рка млка, а волны къ мли, что горы высокия, съ моря гонитъ. A мн, гршнику, пришло въ разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: ‘Владыко-человколюбче! Помилуй насъ, гршныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!’ О дивное чюдо, какъ косенъ Богъ на гнвъ, а скоръ на послушание! Видимъ, какъ волъна хощетъ пожрать совсемъ сандалъ — инъ не дошедъ за сажень да и разсыплется, другая такъже напряжется, хощетъ пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то жъ: ‘Господи, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ Да такъ-та насъ Богъ-свтъ спасъ, а уже до конца извстно, что въ томъ мст насъ Богъ спасъ за молитвъ отца Спиридона.
А когда перешли лихое мсто, вышли уже на море, тогда наши извощики, окаянныя арапы, не везутъ насъ на корабль: ‘Дай-де намъ талерь! Мы-де бола от васъ пропали, потанули бола’. А имъ, сабакамъ, тамъ напередъ за извозъ дали, а ихъ, враговъ, обычая-та не знали. Мы, су, то такъ, то сякъ, а они и веслы покинули да и гресть перестали. Охъ, бда! Что съ сабаками длать? А до карабля будетъ еще съ версту добрую. А видимъ, что корабль готовится къ подъему. А они не везутъ: ‘Дай-де талерь, такъ и повеземъ!’ Такъ стал переманевать: ‘У мене, молъ, денегъ нтъ, раизъ, молъ, теб за насъ дастъ’. Такъ они, сабаки, едва повезли. А когда привезли къ кораблю, такъ насъ матросы тотъчасъ приняли, и рухледь нашу. А арапы и стали просить: ‘Дай талерь!’ Такъ я раизу сказалъ, что, молъ, мы имъ за работу, что рядили, то въ Домяти напередъ и дали, они, малъ, насъ безъ денегъ и не повезли. Такъ раизъ ухвотя рачагъ да кинулся на нихъ, а они и отпихнули скорй от корабля да и похали на море. Люты сабаки, злоди-арапы!
Августа 24 день противу пятаго часа въ нощь поидохомъ по морю. И подънявши парусы: все бысть втръ добръ — и идохомъ три дни и три нощи. И не бысть нам втру добраго во Иерусалимъ, но поидохомъ мимо выше. л. 37 об. // Намъ же сказаша матросы, что Иерусалимъ минухомъ, такъ намъ тогда бысть печалъно и скорбно зло. И тако въ четвертый день приидохомъ во градъ Птоломаиду, а турецкое именование Акри. Градъ бывалъ зло хорошъ и предивенъ бывалъ, a нын весь разоренъ от турка. Тутъ живетъ митрополитъ Птоломаицкой, церковь въ немъ одна толко христианская, а христиане — арапы. Добры миленкия сильно до насъ были, а иныя насъ къ себ и въ домы зывали хлба сть. От того града до Фаворской горы верстъ с тритцать, а до Назарета верстъ з дватцать.
Тутъ под тмъ градомъ гора Кармилская, гд Илиа заклалъ жерцовъ идолскихъ Езавелиныхъ. Зло гора узорична, брусомъ вышла въ море, высока зло. Тутъ и потокъ Киссовъ подъ горою, рыбы въ немъ зло много. Въ той въ полугор монастырь Илии Пророка, а живутъ въ немъ французы, турокъ имъ отдалъ. А от града до Кармилския горы верстъ з десятъ черезъ затонъ, около затона верстъ з дватцать будетъ. Межъ града и горы великой затонъ, тутъ корабли убгаютъ от хартуны въ затишие. Тутъ мы по граду ходихомъ гулять, видхомъ, прежняго царя какъ палатное было строение зло узорично, церковь была Иоанна Богослова зло предивна.
А когда мы ходихомъ, и увидхомъ въ башни много плотей человческихъ не въ разсыпании, цлы и саваны, какъ теперьво положены. И мы вопросихомъ старца, кой насъ водилъ: ‘Что, молъ, ето за тла лжатъ, что они въ цлости, и чево ради въ такомъ мст и в презорств?’ И онъ намъ сказалъ: ‘Дивная-де вещь над етими людми сотворилось, уже-де инымъ близъ трехъсотъ лтъ. Когда-де турокъ подъ етотъ град приступилъ и не взялъ, такъ-де измншики, похотя турку градъ здать, выстрелили писмо на стрел и указали, съ которой стороны приступать. Такъ турки съ той стороны стали приступать да и взяли градъ Птоломаиду. Потомъ довдался митрополитъ, что стала изъ города измна, да въ церкви и проклялъ ихъ, тхъ измнниковъ, и родъ ихъ. И тотъ-де весь родъ тутъ лежитъ: коего-де не погребутъ, а земля и выкенетъ вонъ, такъ-де потомъ и знаемъ, что тотъ человкъ тово роду. Да все-де ихъ от тхъ поръ тутъ кладутъ, л. 38. // такъ-де, бывала, ужасъ от нихъ: мимо пройти нелзя, что живыя лежатъ. А когда-де патриархъ Иерусалимской халъ въ Царьградъ и тутъ-де къ намъ захалъ, такъ-де стали ево граждане молить, чтобъ ихъ разршилъ. Такъ-де патриархъ Дасифей проговорилъ надъ ними молитву разршалъную, такъ-де они разсыпались, а то-де ужасъ былъ’. Етакая диковинка, а теперво на нихъ такъ ужасъ смотрть!
И жихомъ во Акрехъ четыре дни, и поидохомъ еще выше. А намъ силно печално, что насъ раизъ не везетъ къ пристани Иерусалимской. Да нечто здлаешъ, кали ему не въ путь! Онъ все наравить, какъ назадъ пойдетъ во Египетъ, такъ такъ-та хощетъ завесть. И добывахомъ проводниковъ, кто бы проводилъ до Иерусалима. Такъ намъ сказали, что ни по коему образу темъ-де путемъ не пройдешъ от арапъ. А всего ходу четыре дни, да нелзя. Увы да гор! А хочится во Иерусалимъ, чтобы къ Воздвижениеву дню, да уже такъ промыслъ Божий былъ.
А въ т поры во Иерусалим неладно было: арапы было весь Иерусалимъ разорили. Горко было намъ. Мы уже у раиза прощались, чтобы насъ отпустилъ: въ т поры корабль шолъ до пристани. А онъ намъ сказалъ: ‘Что пть де спшите, ай де мой хлб-от вамъ надокучалъ? Да еще-де будетъ съ васъ, не отпущю-де я васъ, не поставивши у пристани. Срамота-де моя, что де васъ на иной корабль отпустить, не будетъ-де тово!’ Доброй человкъ былъ раизъ, спаси ево Богъ! Христианская душа миленкой былъ. Бывала, приказываетъ всячину даватъ намъ сть и пить, возилъ насъ по морю четыре недли, поилъ, и кормилъ, и за корабль не взялъ. А матросы что братья были родныя, вс безъ выбору были добры, да, полно, языка-та не знали, а то бы и лутчи тово было. Изъ Акрей поидохомъ въ Вифсаиду-градъ и идохомъ день.
Сентября во 2 день приидохомъ въ Вифсаиду-градъ. Вифсаида зло стоитъ при мори красовито, и присталь хороша корабленная. Тутъ мы поидохомъ во градъ, тогда про насъ сказали митрополиту, такъ митрополитъ веллъ насъ къ себ позвать. И мы пришли, такъ онъ веллъ сыскать толмоча съ нами говорить. Потомъ веллъ намъ обдать дать, и мы обдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родомъ арапъ, а голова у него обрита почитай вся. Потомъ пошли мы въ церковь, и митропо- л. 38 об. //литъ пришолъ. A мсто у него здлано у царскихъ дверей межъ иконъ, такъ люди на него глядя и молятся: съ иконами въ рядъ стоитъ лицемъ на западъ. Мы смотримъ: ‘Что, молъ, ето еще за уставъ?’ Инъ глядимъ, такъ еще не видали. Посл вечерни мы спросили про нево, анъ сказали: ‘Да что де, су, онъ-де христианства отступилъ, онъ-де принялъ попежство, а патриархъ Антиохийский и клятв его предалъ, онъ-де и мяса сть въ посты’. А Вифсаида-градъ епархии антиохискаго патриарха. Такъ мы, су, от него уклонятся: ‘Пропади, малъ, онъ, окаянны!’ Опять за мною не единожды присылалъ, такъ я не пошолъ. Ну онъ къ Богу! А тутъ во град церковь попежская — костелъ, такъ ево французы оболстили въ свою вру.
Тутъ мы стояли пять дней. Потомъ раизъ корабль со пшеницею выгрузилъ да иным тутъ товаромъ нагрузил, кой потребенъ во Египетъ, малымъ лсомъ. Потом, поднявши парусъ, пошли въспять ко Акремъ и идохомъ съ полдня. И зъ дерева увидлъ кораулшикъ и закричалъ, что идетъ голенъ разбойнической. Такъ възмтался раизъ, влелъ парусы оборачивать, и поидохомъ въспять къ Вифсаид. И тако ночь всю бродили на одномъ мст: втръ былъ намъ противной — такъ по морю корабль шатался туда и сюда. А поутру поглядимъ: анъ на томъ же мст все шатаемся. Потомъ сталъ втръ по насъ, и къ полудни приидохомъ опять въ Вифсаиду. И тутъ мы стояхомъ еще три дни, прослушавали про разбойниковъ. И въ четвертый день поидохомъ подъ Акри, что Птоломаида, и тутъ о полунощи пристахомъ.
Тогда нощи бысть буря зло велика, а корабль нашъ от нужды волнъ зло разбивашеся. И тако та буря зло меня утомила, и бысть весь огнемъ палимъ. Такъ во одной свитки на корабли ночь всю валялся, a втръ въ меня билъ. Да и зобжалъ въ меня втръ морской, такъ я и занемощевалъ. Такова была болзнь: три дни ни сидть, ни лежатъ, ни стоять, ни ходить — матъ да и все тутъ. А корабленники, миленкия, кой-что несетъ изъ города, купятъ тотъ то, иноя иной, да сидятъ надо м- л. 39. //ною, да и заставливаютъ сть: иной арбузъ принесетъ да даетъ, иной — алимоновъ, иной — яблокъ райскихъ, иной — дыни, иной — винограду. Не опишешъ ихъ добродтели, каковы миленкия добры были, кажется, ни сродницы таковы. Что длать? Уже мн смерть ставится. Такъ я легъ, да шубами куцами мене укутали — такъ я въспотлъ, такъ полегчая стала.
Въ Вифсаид дыни, арбузы зло недороги, винограду на копйку полу насыпать, райскихъ яблокъ дватцать за копйку, яицъ двенатцать-тринатцать за копйку, съмоквины свжия зло недороги: ведро великая — копйка дать. Во Акрехъ все дорожа.
Сентября въ 14 день, на праздникъ Воздвижения Честнаго Креста Господня, дши хлба, посл полуденъ поидохомъ изъ Птоломаиды на присталь Иерусалимскую. И въ нощи приидохомъ ко граду Иопии, а по-турецки преименованъ Яфа, — присталь Иерусалимская. Тутъ апостолъ Петръ пребывалъ у Симона Усморя. Градъ хорошей, да нын весь разоренъ: прежде от турка, потомъ от француза. Иопия стоитъ при мори на гор красовито, а въ немъ жилья немного, турки живутъ да арапы-христиане. У христианъ одна церковь, и та на пол, толко стны, а то не покрыта, верхъ збит и дверей нтъ. А служитъ въ ней чорной попъ, присланъ изъ Иерусалима, тутъ-таки живетъ, на подворьи Иерусалимскомъ. А тутъ онъ живетъ для богомолцов: пришедши, богомолцы тутъ и стоятъ на подворьи том. А служитъ той попъ въ церкви по воскресениемъ да по праздникомъ, а въ прочия дни въ кльи служит.
А какъ мы съ корабля прихали въ городъ и пришли въ метоху, и тотъ попъ насъ принялъ и мсто нам далъ, потомъ учредилъ намъ трапезу хорошую. А богомолцовъ еще никто на присталь не бывалъ, мы еще первыя пришли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислал по насъ бй-турченинъ, кой тутъ началъникъ, онъ збираетъ на турка дань. Мы же приидохомъ къ нему въ полату. Онъ же вопроси насъ: ‘Что за люди? Откуда пришли? Давайте-де горачь!’ Мы же сказалися ему, что мы люди московския: ‘Мы, молъ, теб горачю не дадимъ’. — ‘Для чево-де не дадите?’ И мы сказали, что у насъ есть л. 39 об. // ферманъ салтанской, да и подали ему листъ салтана турецкаго. Онъ же сталъ чести, а сами межъ себя, сидя, другъ на друга взглядоваются да головами кочаютъ. И, прочетши листъ, спросилъ у мене: ‘Бакъ, попасъ, московской-де царь бъется ли съ нашимъ царемъ турскимъ?’ И я ему сказалъ, что у нашего царя московскаго съ турецкимъ миръ, брани нт. И онъ турчинъ молвилъ мн: ‘Бакъ, попасъ, смотри-де’. И я на него гляжу. Такъ онъ, подънявши, листъ царской поцловалъ, на главу положилъ, потомъ къ челу приложилъ, а самъ мн молвилъ: ‘Вотъ такъ-де мы царской указъ почитаемъ. Все-де теб противъ указу здлаемъ. Поидите-де топерво въ метоху, по времени-де теб подводы дадимъ и отпущу-де тебе во Иерусалимъ’.
Такъ я и пошолъ, чтобъ подводы далъ и проводниковъ. И бй мн сказалъ: ‘Не отпущю-де я тебе, нелзя-де теб итти во Иерусалимъ, тамъ-де за мене топерва великой разбой-де стоитъ на дороги’. А въ т поры во Иерусалим паша турецкой казнилъ араповъ, воровъ и бунтувшиковъ. Лутчихъ араповъ паша казнилъ, да головы ихъ на колья поткнулъ, да и поставилъ надъ градскими воротами. Такъ за то арапы возмялися да и писали во вс вси арапския, чтобъ съжжались ко Иерусалиму, такъ потому арапы-дичь изъ пустыней, изъ Египта, от Синайской горы съхалися. А паша въ т поры въ Иерусалим не былъ, онъ здилъ за разбойниками, имать ихъ. А воевода согласился со арапами, да и пустилъ ихъ въ городъ, да заперся съ ними. А иныя похали за пашею, лазятъ, такъ паша съ ними билъся, что съ сабаками. А въ городъ ево, во Иерусалимъ, арапы не пустили, такъ онъ здилъ да улусы арапския разорялъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-та насъ не пропустили, вс сабаки пути залегли. Да такъ-та паша-та съ ними билъся недль с семь, а мы все тутъ сидли. Грусно было сильно.
Градъ Иопия стоитъ убогая самая, толко славенъ приходомъ Иерусалимскимъ, что тутъ присталь. Изъ Иерусалима везутъ мыла, бумагу хлопчатую, а изъ л. 40. // Египта приходитъ пшеница, пшено сорочинское, да во Иерусалимъ везутъ. А изъ Иерусалима всячину, дрова, товаръ — все велбудами да ишаками малыми возятъ, что ослята называются, все въюками. Тамъ нтъ да нелзя тлгами: горы непроходимыя и высокия.
А когда мы жили во Иопии, видхомъ бдство великое, какъ разбойники разбиваютъ корабли. А разбойники — Малтискаго острова нмцы, люты злоди, все море затворили. Ихъ отпущаетъ разбивать папа Римской исполу да и благословение подаетъ имъ, на всякой годъ отпущает по тритцати голенъ. Такъ они, какъ поймаютъ корабль христианской, такъ товаръ, денги поберутъ, и сары христианскии всхъ отпустятъ, и корабль корабленнику порожжей отдадутъ. А турки прилучатся на христианскомъ корабли, то всхъ въ полонъ возмутъ да и на каторги къ пап пошлютъ. Возмутъ, такъ со всмъ въ свою землю отведутъ, а турокъ всхъ на каторгу отдадутъ. Горе от сабакъ, от малтизовъ, — все Блое море затворили! Турокъ не можетъ съ ними управится: они под самой Царьградъ подъжжаютъ да селы разбиваютъ. Таковы лихи малтизы!
И жили мы во Иопии три недли. Потомъ, посл Покрова, пришолъ корабль изъ Царяграда, а на корабли были богомолцы разныхъ връ: греки, армене, французы, жиды. А на другой день турчинъ-началникъ прислалъ подъ насъ подводы и повели насъ арапы въ городокъ Ромель, пятьнадесятъ верстъ от Иопии. И того же дни приидохомъ въ Ромельгородокъ. А когда богомолцы пришли во Иопию, тогда турки со всякаго человка зъ грека брали по осми талерей, а со ормянъ, и зъ французовъ, съ жидовъ — по шеснатцати талерей, въдвоя, кой не греческой вры. Да и печатки всякому человку даютъ, а куда пойдутъ изъ города, такъ печатки обираютъ, чтобъ другъ другу, инымъ меж себе не давали. Да такъ въ воротхъ по одному человку перебираютъ, да печатку возмутъ, да и пропустятъ. А когда въ кой день пришли богомолцы, такъ тутошний чорной попъ, кой въ метохи живетъ, длалъ обдъ про богомолцовъ. А на обдъ ходилъ зъ блюдомъ и бралъ съ человка по червонному, по талерю, менши не бралъ.
Во Иопии харчью силно убого, нтъ никакой харчи. Виноградъ дорогъ, хлбъ такъже, яицы дороги, а рыба временемъ бываетъ дешева, а иногда дорога. Да тутъ же передъ нами л. 40 об. // во Иоппию шолъ изъ Египта корабль зло великъ, и разбойники-малтизи за нимъ гнали. Такъ ужъ близъ Иоппии верстъ за десятъ корабелникъ подержался близъ берега, а корабль весь и разразился о камень, а товаръ потанулъ весь, разнесло моремъ. Такъ корабленники съ корабля покидались: иныя въ сандалъ, иныя такъ совсемъ брасалися въ воду да выплывали. А прилучилось ночи, такъ раизъ со всми матросы прибжали пши во Иоппию, такъ бй съ войскомъ пошолъ до тово мста да тоскали кое-что. А товаръ весь разнесло, ничего не нашли, толко корабленныя снасти побрали, а то все пропало.
Октября въ 7 день приидохомъ въ Рамель-град и стахомъ въ метахи монастырской. Тутъ одинъ старецъ иерусалимской живетъ для богомолцовъ. Градъ Ромель поболши Иоппии, а стоитъ въ поли, нтъ подле ево ни ркъ, ни колодезей, а от моря 15 верстъ. Да от турка весь разоренъ, а приволенъ всячиною: много селъ подлегло — два торга въ недли бываетъ. Винограду на копйку полу насыпать, финики дешевы, лимоновъ 30-40 за копйку, смокви зло недороги: плетенка за копйку сушеныхъ, яицъ восемъ и десятъ за копйку, масло коровья дорого — десять денегъ, два алтына, бумага хлопчатая дешева: фунтъ четыре денги, а пряденая по осми денег — то и торгъ, что бумага. И земля хлбородная, и хлбъ дешевъ печеной. А когда сошлись вс богомолцы, тогда всякой харчь дорогъ сталъ, потому человкъ тысящи полторы было, а городина неболшая — такъ, бывало, и не добудешъ хлба купить.
Въ Ромли одна церковь христианская вры, а другая ормянская, третья францужская, сирчь папежская. А мы жили съ греками на Иерусалимскомъ подворьи у церкви святаго великомученика Георгия. Та церковь, что пишется въ чюдесхъ святаго Георгиа, когда ея строили, и какъ въдовица столбъ восхот тутъ же въ церковь поставити, и корабленникъ вдовицынъ столпъ не восхот въ корабль положите. И когда прошла въдовица ко брегу пристанища морскаго и увидла, что ея столбъ не взятъ, тогда она плакала. И, пришедъ, святый Георгий рекъ жен: ‘Помоги ми сей столпъ вкотити въ море’. И тако святый Георгий невидим бысть. А когда корабленникъ пришолъ ко пристаннищу ко Иоппии и увидлъ: столпъ у пристаннища лежитъ —л. 41. // тогда ужасеся. А на столп подъписана: ‘Сей столпъ да поставится въ церкви, входя въ церковь на левой стран’. А когда церковь состроили, тогда тотъ столбъ поставили въ церкви Святаго великомученика Георгиа, какъ войдешъ въ полуденныя двери, на левой руки. А въ той церкви западныхъ врат нтъ, толко полуденныя. А у тово столпа стоитъ чюдотворный образъ святаго великомученика Георгиа въ киот, тотъ образъ, на которой стрлялъ турченинъ, a посл сталъ христианиномъ да и замучился, что въ чюдесхъ святаго Георгиа. Мы же, гршнии, тотъ чюдотворный образъ по вся дни лобзахомъ.
Въ Ромли три подворья разныхъ връ: первое — греческое, второе — армянское, третье — француское и попежское. Француское и ормянское подворье — зло узорично строенье, полаты каменныя, дивныя, что городы, а греческое не таково — да у грекъ и все хуже еретиковъ! Они, злоди, богати, такъ лучшая мста у турка откупили, а грекомъ все худое дано, для того что греки оскудали и врою, и имниемъ.
А когда мы жили въ Ромли, видли свадбы арапския, зло странныя. Недлю цлую женихъ съ невстою ходитъ по начамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свчами, со смолою, на желзныхъ козахъ носятъ* — градъ весь освтятъ. А за женихомъ и передъ женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричать, верещать. А ходятъ по всмъ улицамъ. Гд приидутъ къ болшой улицы, и остановятся. Да одинъ кой-та калдунъ вышедъ наперед и станетъ приговаривать, а за нимъ, помшкавъ мало, да весь народъ закричитъ: ‘Хананея!’ Да тамъ пойдутъ во иную улицу, до полунощи такъ таскаются, а что у нихъ ‘хананея’ — шайтанъ ихъ знаетъ. Да и христианския у нихъ свадбы такъже тмъ же обычаемъ.
А когда мы стояли въ Рамли за орапами, тогда намъ намстникъ присыловалъ грамотки утшныя, чтобъ богомолцы не печаловались. А принашевалъ намъ грамотки чернецъ, родомъ арапъ. А прихаживалъ онъ мудро, надв желзы святаго Георгиа, въ которыхъ онъ мученъ. Такъ арапы Георгиа боятся да того человка не трогаютъ, a желзы цлуютъ, а тому человку даютъ хлбъ и овощь.
И тутъ намъ живучи скорбно было силъно: Иерусалимъ близко, а арапы, сабаки, не пропустятъ, толко за горами л. 41 об. // не видать Иерусалима. Увы да горе! А иныя помышляли и назадъ итить. Сколко бдства было на сух и на мори! На сух было борение съ мразами сильными, съ водами, дождями, съ грязми, съ лихими переправами, страхи были от варваръ, от турецкихъ разбойникъ, франковъ бгали. А тутъ пришли подъ Иерусалимъ да назадъ итти? Увы да горе! А сами помышляемъ: ‘Владыко-человколюбче! Почто ты, свтъ нашъ, не допустишъ насъ видти своего святаго града Иерусалима и живоноснаго твоего гроба лобзати?’ А сами думаемъ: ‘Ушто, молъ, не допустятъ насъ грхи наши тяжкия?’ А сами от тяжкаго воздыхания и хлба лишились. И видя насъ, скорбныхъ, того же града Ромли греческой вры подъячей-арап, и позва насъ всхъ, грекъ, къ себ въ гости хлба сть. Учреди намъ трапезу пространну и удоволи насъ всячиною, брашномъ и питиемъ, доволъно. А насъ, гостей, было человкъ двст. И ласковами1 насъ словами уговаривал: ‘Не печалтеся, Господа ради, вотъ де уже скоро пойдете во Иерусалимъ, мн-де есть вдомость, что скоро будетъ со арапами миръ’.
Когда мы жили въ Ромли, слышать арапы-разбойники, что мы живемъ въ Ромли, а во Иерусалимъ нейдемъ, а они насъ на дороги межъ горъ засли да ждутъ. Такъ они видятъ, что мы нейдемъ, такъ т разбойники здумавши да и ударили на градъ среди самаго дня въ полъдни, человкъ с двст2 конницы. И прибгши на самой бозаръ въ ряды да и почали грабить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую бду, да въ монастырехъ и заперлись. А орапы и почали по улицы рыскать на конехъ съ копьями. Мы же взлзши на верхъ и смотрихомъ, что будетъ. И учинился бой великой у3 разбойниковъ съ градскими людми, со арапами же да съ турки, и граждане прогнали ихъ въ пол далече. Разбились съ ними близъ часа, толко Богъ помиловалъ: со обоих сторонъ урону не было, толко ранились межъ себя. А они бола, сабаки, за тмъ и прихали, что насъ бола разбить: вдаютъ, что идемъ съ казною болшою. Какъ бы ночи, такъ бы всхъ разбили, а оплошна силъно жили. Етакое бдство от сабакъ-араповъ толъко съ ними!
И на третей день посл побоища прихалъ къ намъ въ Ромель паша съ войскомъ: все конница, а служивыя были вс болгары, христианския дти, да турокъ нуждою потурчил, л. 42. // а людъ зло крупенъ да и храбры. Бывало къ намъ приходятъ въ монастырь да говорятъ съ нами. Съ болгары богомолцы привтливы силно: хоша босурманы, а таки искра-та христианская-та есть. И, прихавши, паша на третей день выкинулъ на бозаръ двухъ араповъ-переводчиковъ удавленыхъ. А въ день люди ходятъ да на них каменьемъ бросаютъ — да и закидали ихъ каменьемъ. И мы спрашивали: ‘Что, молъ, ето за люди?’ Такъ намъ сказали: ‘Были-де толмачи папежския, а жители-де ромелския, да много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда съ пашею, тогда вс на араповъ вину говорятъ, а когда придутъ ко арапомъ, такъ на пашу наговариваютъ. И от тово двоязычество бдство бывало великое. А когда паша пришолъ въ Ромель и свдалъ ихъ двоязычество, тогда вскор веллъ ихъ удавитъ — такъ помалу мятежъ сталъ переставать’.
А паша писалъ къ турецкому своему салтану на воеводу иерусалимскова, что воевода сложился со арапами да ево въ городъ не пустилъ. А воевода писалъ на пашу, что паша араповъ напрасно казнить: ‘Такъ-де стал бунтъ великой, хотли-де градъ разорить. И я-де видя арапъ множество, — прихали дичь изъ пустыней, — и сталъ-де имъ снаравливать: а ихъ-де множество, а насъ-де малое число. И ты-де пришли иного пашу, такъ-де и мятежъ перестанетъ’. И такъ царь разнялъ у нихъ вражду: холпскова послалъ пашу во Иерусалимъ, а иерусалимскова — въ Халпъ. Потомъ мятежъ помалу сталъ утихать.
Да тутъ же недалеко от Ромли градъ Лида, гд Георгиа святаго тло положено, а та Лида от Ромли версты с три. A нын мсто то разорено все, и церковь мученикова вся разорена. Зло узоричиста была, a нын толко олтарныя стны стоятъ. A гд гробъ его былъ, на томъ мст могила землею осыпана. А мощи его нын гд, про то Богъ всть, никто не вдаетъ про нихъ.
Да видли жъ мы въ томъ же Ромл въ церкви, какъ христианскии арапския робята говорятъ въ служб зло глумно, а намъ необычно. Когда начнетъ одинъ говоритъ ‘Блаженъ мужъ’, а другой отпяхнувъ тово да второй псаломъ станетъ говорить, да что псаломъ — то канархъ, а стихиры такъже вс по стиху сказоваютъ. А во всякова ребенка за л. 42 об. // пазухою носитъ и Псалтырь, и Октаи малинкия. А когда они станутъ говорить, такъ другъ перед другомъ възахватъ межу себя: кой силняя, тотъ болши говоритъ. А учатся у нихъ не по-нашему: съ утра до полденъ учитъ Чесовникъ или Псалтырь, а съ полденъ до вечера — стихры во Октаи, въ Мини того дня прилучившагося да и сказывать въ церкви. Таковы тщателны! А прежде учатся арапскимъ языкомъ грамот, потомъ греческимъ. Греческую грамоту добр умютъ и поютъ, а языка простаго не знаютъ и разума книжнаго, не разберутъ греческихъ книгъ.
И стояхомъ мы въ Ромли полъчетверты недли. Потом паша прислалъ ко всмъ богомолцамъ, чтобъ были готовы итить во Иерусалимъ. А на другой день рано, часа за три до свта, пригнали арапы велбудовъ, кони, ишаки малыя и стали класть рухледь на кони, подъ всякова человка по два коня. И была задуха великая, едва выбрались въ пол: улицы вс наполнены были, пройти нелзя было. И выбрались на поле часу въ пятомъ дни. И сбирались тутъ всхъ връ. И паша самъ выхалъ за городъ нас провожать.
И какъ выбрались вс въ пол, ноября въ 28 дни въ шестомъ часу дни мы помолившеся Господу Богу и Пресвятй его Богоматери и поидохомъ изъ Ромли ко святому граду Иерусалиму всмъ корованомъ, было человкъ тысящи полтары разных връ.
Потомъ арапы стали насъ бить, грабить. Асыплютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ далой, съ лошади волокутъ: ‘Дай пара!’ Абушкамъ межи крылъ, дубиною иной въ груди суетъ: ‘Дай пара!’ Дать — бда, а не дать — другая. Толко кто кошелекъ вынел, анъ другой съ стороны и вырвалъ совсмъ. А не дать, такъ бъютъ. А станешъ давать, такъ со одново мста четверть часа не пустятъ, что от сабакъ не отобъешся. Посмотришъ: везд стоитъ крикъ да стонъ, бъютъ, грабятъ, иной плачетъ — убитъ, иной плачетъ — ограбленъ. Везд гоняются за однимъ человкомъ араповъ по десяти, по дватцати. Многия коней и рухлядь покидали да такъ от нихъ, сабакъ, бгаютъ. А болши псы-извощики тутъ же воруютъ, тутъ же мотаютъся межи тхъ. л. 43. // Да извощики-та исъ
тхъ же селъ разбойническихъ, такъ имъ къстати воровать-та, сабакомъ, — т же разбойники, перебгаючи, грабятъ: передний назадъ, а задний напередъ. Бабъ-та миленкихъ бъютъ! Пришедши, возметъ бабу-ту или двку за ногу, да такъ съ лошади даловъ волочетъ, да бъетъ: ‘Дай пара!’ Бдство великое от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бсовъ — истыя бсы, зло насилие великое творятъ! А паша, окаянной, толко славу-ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человка по гривне, алтына по два, да пхнулъ межи горъ ко арапомъ, а за нами проводники и назадъ.
А я, гршникъ, и лошедь покинулъ да все бгалъ пешкомъ, такъ они не такъ нападали. А когда набгутъ арапы созади или въстрчю и хотятъ грабить и бить, такъ я нашол на ихъ ружье острое. Бога-свта призову на помощь да безъпрестани кричю къ Богу-та: ‘Владыко-человколюбче! Помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ — такъ они и прочь от мене. Да паки они набгутъ, арапы, такъ я таки то жъ да то жъ. А они иной въ глаза заглянетъ, а сам заворчитъ да и прочь. А я самъ удивляюся человколюбию Божию, знать, молъ, что Богъ любитъ Спиридона. Да спаси Богъ арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гд набгутъ арапы станицею, хотятъ грабить и бить, а онъ наровитъ дубиною самихъ. Они станут съ нимъ шумть, а я въ т поры уйду у нихъ. Потомъ иная станица набжитъ, а онъ опять съ ними дратса станетъ, а я таки уйду. Да такъ-та весь день калюкалъ. А я, су, выневши да ему паръ пять-шесть дамъ, такъ онъ за мене и лучши стоитъ. А самъ мн ворчитъ: ‘Е, попасъ, не бойся-де, я-де тебе не дамъ грабить и бить’. А самъ таки, злодй: ‘Епиръ пара, дай-де пара, видешъ-де, какъ я за тебе со арапами бъюся!’. А я, су: ‘Ну онъ провались!’ — выневши по шти денегъ, по два алтына, да такъ-та ему днемъ-та съ рубль передовалъ, и хлбомъ-та ему даю. Ну онъ къ Богу! Толко бы далъ Богъ здаровья, не о денгахъ слово, увчья-та пущи денегъ. А они, сабаки, не разбираютъ, и милости у нихъ нтъ: хошъ по голов, хошъ по глазамъ, куды зря. И то мы день весь шли, л. 43 об. // ни пили, ни ли от нихъ, сабакъ. Такое бдство чинятъ арапы, уже невозможно такой бды человку от рождения своего видитъ! Толко ты вынешъ хлба кусъ да къ роту, а иной заскоча съ стороны да и вырветъ. А сами межъ себя и подерутся за кусокъ хлба.
И того дни доидохомъ до села Еммауса, гд Христосъ явился Луц и Клеоп. И тутъ мы стали начеватъ, а сами згорли от жару. День весь со арапами бились, что съ сабаками, a бгали, что от бсовъ, — и такъ угорли. А день былъ жаркой, пить хочетца, а воды-та нтъ нигд на пути, мсто безводное. И, пошедши, тутъ въ пруд у араповъ купили на грошъ воды, такъ напились да опочили. Немного повалялись, будъто поотъраднило. Слава Богу-свту!
Ну-сто, смотри же, не та бда инъ другая! Извощикъ нашъ арапъ сталъ у мене просить денегъ: ‘Дай-де пара! Чмъ вельбуда кормить?’ И я, выневши, далъ ему гривну, а онъ мене и сталъ бранить по-турецки: ‘Мало, дай-де еще!’ Да поднявши камень, да ко мн суется, а я, су, такъже противу его подънялъ. Такъ онъ, окаянной, разсвиреплъ, поднявши камень да суется въ зубы ко мн. И, вид нашъ крикъ, греки пришли къ намъ да стали разговаривать: ‘Деспота, дай-де ему, сабаки, еще!’ Я, су, выневши гривну да еще ему далъ, и онъ, окаянной, зубы скрегчетъ, ходячи. Ему челъ, я грекъ, греки сказали ему, что: ‘Папасъ московъ, у него-де ферманъ патыша турча’ — такъ онъ посмирняя сталъ баить.
Село Евмаусъ стоить подъ горою. Церковь христианская зло была хороша, a нын турки коней запираютъ. Церковь та поставлена на томъ мст, гд Христосъ Луц и Клеоп познася въ преломлении хлба. И на томъ мст та церковь стоитъ, зло узорично была, еще построенья царя Константина. А когда мы стали начевать у села Евмауса, тогда лиша ужасъ по табарамъ да стонъ стоит: иной безъ глаза, а у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги, бабы-та плачютъ. Иной сказываетъ: ‘У мене пятьдесятъ талерей отняли’, иной скажетъ — ‘дватцать’, иной — ‘тритцать’, у иного одежду отняли, у иного книги. У чернаго попа, шолъ изъ Царяграда, такъ у него, сказываетъ, пятьсотъ талерей отняли, ходитъ милинкой что чорная земля от печа- л. 44. //ли. Плачь да крикъ стоитъ по таборамъ. Ужасъ, пощади, Господи!
Утре рано поидохомъ на первомъ часу изъ села Евмауса, а поднимались бораною. Какъ арапамъ не грабитъ?! Отнюдь другъ друга не ждутъ: какъ кто слъ, и пошолъ, да и все тут! Мене бъютъ, а другой мимо пошолъ, а того стали бить, такъ я мимо пошолъ. Да такъ-та всхъ и переберутъ по одному человку. Потомъ мы поидохомъ изъ села Евмауса, тогда на насъ опять арапы напали и почали грабить и бить по-прежнему. Всего от Иерусалима верстъ с пять, а насилу от нихъ, сабакъ, выбились. И я таки за прежней промыслъ да такъже: ‘Боже, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ Такъ такъ-та меня, гршнаго, Богъ и спасъ от плотныхъ бсовъ. А когда взыдохомъ на верхъ горы, тогда увидхомъ святый градъ Иерусалимъ — тогда арапы вс пропали, что провалились под землею.
А когда увидли святый градъ Иерусалимъ версты за дв, больши не будетъ, тогда мы зло обрадовались. И зсдши мы съ коней, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами рекли: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видти градъ твой святый!’ А когда увидли насъ турки съ стны градской, нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ къ намъ турокъ-арапъ конницу съ ружьем. И турки-арапы выхали въ поле, а сами стали скакать, винтовать, копья бросать — ради сабаки, что мы пришли. Скачютъ по полю противу насъ, а сами намъ говорятъ: ‘Саламъ аликъ!’ А мы имъ противу такожъде говоримъ: ‘Алики саламъ, здравы ли живете?’ — ‘Какъ-де васъ Богъ милуетъ? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от курсановъ, от разбойниковъ сирчь?’ Да и поскакали назадъ за насъ къ коровану, да и похали назади корована всмъ полкомъ, бутто все насъ провожали. А мы уже вс пши шли до вратъ градскихъ. А изъ Иерусалима вышли на поле христиане: греки, армяне, кафти, французы, иноки, мужи и жоны — вс встречаютъ насъ, а сами плачютъ: ‘Как-де васъ Богъ пронесъ от араповъ?’ А мы такъже плачемъ, никто тутъ не можетъ удержатися. Ужасъ и радость! Уже въ радости всю бду забыли, которую приняли от араповъ въ путномъ шествии.
Октября въ 30 день приидохомъ ко святому граду Иерусалиму. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иерусалимъ и вънутрь града, подле дома Давидова, множество народа: турокъ, араповъ, л. 44 об. // христиане-армяне и разныхъ еретическихъ връ стоятъ. Вси, миленкия, ради, встрчаютъ насъ, всяк своей вры своихъ смотрятъ. Тутъ въ корован всхъ връ шли, а корованъ нашъ шолъ верстъ на пять и болши, зло многолюдно. А, вшедши во святый градъ Иерусалимъ, вс пошли по разнымъ монастырямъ. А мы со греки пошли въ Великой монастырь патриаршей греческой, армяне пошли въ монастырь Иакова, брата Божия.
А когда мы стали въ монастырь възъжжать во врата, тутъ насъ во вратхъ стртилъ намстникъ со всми старцами. Ради зло, потому что отчаялись насъ, жили на пристали полъсемы недли. И старцы наши кони разсдлаваютъ и рухледь нашу въ келью несутъ, съ горелкою и съ виномъ старцы стоятъ, а иныя на блюдахъ закуски, изюмъ сухой держат. И стали всякому человку по два финжала подносить горелки. И радостно, и плачевно! Потом раздавали кльи. Мы же въ кльяхъ мало опочихомъ, начали бить въ доску за трапезу. И, пришедъ, старцы стали насъ звать за трапезу. Трапеза зло велика, толко жены себ ли въ кльи. Потомъ ударили въ кандию, и стали ‘Отче нашъ’ говорить, и сли хлбъ ясти. И трапеза была зло доволна всячиною и вином доволна была, поили нескупо. Уже пространне тоя трапезы быть нелзя, болшую часть далой несли. И, воставши изо стола, воздали благодарение Богу.
Изъ-за трапезы повели насъ гулять на верхъ монастыря, поверхъ кльи, около Великия церкви, на гору Голгофу. И, падше, поклонихомся и лобзахомъ святую гору Голъгофу. Потом стали намъ указывать святыя мста: Елеонскую гору, Вифлеемъ, обитель Саввы Освященнаго и Содомское море, Иорданъ-рку. И тогда мы увидхомъ съ горы Голгофы мста святыя: гору Елеонскую, иныя святыя мста — и от слезъ не могли удержатися от радости. Падше поклонихомся на землю, и от радости той всю бду арабскую забыхомъ, и хвалу Богу воздахомъ. А сами вс единогласно рекохомъ: ‘Слава теб, Господи! л. 45. // Слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ, гршныхъ, видти святый твой градъ! Пресвятый-святый Владыко, что воздадимъ теб? Како насъ, недостойныхъ, допустилъ со грхи нашими?’
И тако ходихомъ по крилу церковному великия церкви Воскресения Христова, и смотрихомъ здания церковнаго. И дивихомся: ‘Како матерь нашу церковь и таковую красоту отдалъ босурманомъ въ поругание?’ И плакахомъ, на такое строение глядя, не мощно от слезъ удержатися. И приидохомъ къ Великой церкви ко окну, въ ней же подаютъ брашна братиямъ, кои въ Великой церкви сидятъ заперты для службы святыхъ1 мстъ, по верви пущаютъ къ нимъ въ церковь. Мы же смотрихомъ сверху во окно внутрь церкви, и видхом предлъ надъ Гробомъ Господнимъ, и возрадовахомся радостию великою. А сами, какъ бы мощно, такъ бы вскочили въ церковь, да невозможно от турокъ-сабак: они церковь запираютъ и печатаютъ. И смотрхомъ внутрь церкви, и дивихомся, и видхомъ тамъ2 старцов, ходящихъ по церкви, разныхъ връ еретическихъ: овыя, ходя, кадят святая мста, а иныя службы поютъ. Мы же дивихомся таковому безстудию ихъ. А франки поютъ на орган, a вс т воры нарицаются христианами! Что пть длать? Богу тако попустившу! И тако намъ доволъно ходившимъ и вся святая мста смотрвшимъ, и уже от радости вся бывшия скорби намъ на пути, на мори, от арапъ — всю уже тоя скорбь забыли. Слава Богу! А когда шли во святый градъ Иерусалимъ и видхомъ скорби всякия, все, конечно, отчаяхомся видти святый градъ. И доволно ходихомъ по крылу церковному.
И поидохомъ во своя кельи, и мало опочихомъ. Приидоша старцы и позваша насъ къ записки, мы же вс приидохомъ въ патриаршу въ келью. И тутъ стали всякова человка и мене въ книгу записовать, а у записки сидлъ митрополитъ Птоломаидской да намстникъ патриаршей. А от записки брали съ богатыхъ по десяти, по осми, по пяти червонныхъ, а съ убогихъ — по пяти талерей. И какъ уже всхъ переписали, такъ питропос, сирчь намстникъ, позвалъ мене. Такъ я къ нему пришолъ, по обычаю поклонился да и подалъ ему л. 45 об. // царской листъ московской. Потомъ мн веллъ питропосъ ссть, и я слъ. Питропосъ, взявши государевъ листъ, разгнулъ, а честь не уметъ. Толко гербъ царской смотрли, да и поцловалъ гербъ царской, потомъ митрополитъ поцловалъ. А самъ питропосъ такъ мн сказалъ чрезъ толмоча: ‘Для ради де великаго государя царя Петра Алексивича и ево ради царскова здравия все теб добро будетъ у насъ. Не печался-де ничемъ, дадимъ теб келью добрую и станемъ-де тебе водитъ по святымъ мстамъ, гд-де намъ возможно. A гд невозможно и коими мстами босурманы владютъ, а христианъ не пущаютъ, тутъ-де и сами не вольны’. И я вставши да поклонился. И питропосъ мн молвилъ: ‘Иди-де теперьво въ келью опочивать, а когда-де будетъ время, убравшися, станемъ-де васъ вадить по святымъ мстамъ’. А грекамъ завистно сильно, что питропосъ такую показалъ любовь. И тако поидохомъ въ келью и препочихомъ.
И бысть якобы о полунощи, стали клепать въ доску ко утрени. Мы же приидохом въ церковь царя Константина и матере его Елены и тутъ мало постояхомъ. Когда начали на утрени кафизмы говорить, тогда намъ стали свчи раздавать и повли насъ ночи со свчами по святымъ мстамъ. Прежде привели тутъ, гд Христосъ сидлъ на камени, когда явился Марии Магдалины. Тутъ надъ тмъ каменемъ здланъ чуланъ дощатой зъ дверми, да и замыкаютъ. А камень, что столъ, круглой, камень — красной кремень. A гд Христосъ сидлъ, то мсто сребромъ обложено и позлащено. Тутъ, подле того каменя, церковь Иакова, брата Божия, а служатъ въ ней греки. Тутъ мы, тотъ камень цловавше, пошли до церкви, гд Мариа Египетская плакала предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. Потомъ повели насъ до Авраамовой церкви. Пришедъ въ тую церковь, цловахомъ то мсто, гд Исаакъ стоялъ связанъ, когда его Авраамъ хотлъ заклать. И то мсто обложено сребромъ и позлащено, величиною съ болъшую тарелку.
Потомъ возвратихомся въ Великой монастырь. Идучи въ монастырь, цловахомъ врата Великия церкве, и тако л. 46. // возвратихомся въ монастырь. И приидохомъ въ церковь, а въ церкви уже поютъ славословие великое. И отпли утреню, и тако поидохомъ въ келий свои. Потомъ пошли да литургии, отпли литоргию, вышли изъ церкви, пошли вс до винной палаты. Тутъ всмъ подъносили раки по финжалу, а по-руски горлка. Таковъ въ томъ монастыри уставъ: посл обдни вс старцы вышедъ изъ церкви да и пойдутъ пить горлку, а винной старецъ подноситъ всякому человку по финжалу. У грекъ незазорно пить горлку, они все на тоща сердце пъютъ по финжалу. Хошъ кто церковнаго не пъетъ, a горлку пъетъ. Тотъ у нихъ въ чести, кто вина церковнаго не пъетъ. И тако поидохомъ до келии своей.
По времени же позваша насъ за трапезу и такоже по-прежнему насъ удоволиша всмъ, брашномъ и виномъ. Воставъ изъ-за трапезы, трапезу заперли, не пустили вонъ богомолцовъ, стали ноги умывать. А за умыванья брали съ нарочитыхъ по семи, по пяти и по восми червонныхъ, а со убогихъ — по пяти талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отварили двери и выпустили вонъ.
И переночевавъ ночь, утре, на первомъ часу дни, привели къ монастырю арапы коней. Къ намъ же пришедъ чорной попъ Дарафей, да старецъ-арапъ возвстилъ всмъ, чтобы шли въ Вифлеемъ. Мы же стали сбиратися. И вышли за градския врата Лидския, и тутъ вс збирались. Тогда стали коней разбирать, а иже пши шли, а арапы сильно сожаютъ на кони, хошъ кто не хощетъ. Мы же шли пши, для того что они, сабаки, сильно извозомъ грабятъ: на десять верстъ полтина станетъ извозу. И когда сожидались вс, такъ и пошли къ Вифлеему.
И тутъ на пути на левой сторон минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гд попалилъ огнемъ пятьдесятницу. Тотъ монастырь от Иерусалима версты с три мрныхъ будетъ*. Да тутъ же на другой стран дороги на правой рук, какъ въ Вифлемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изобразися, все знать: гд лежала глава, гд ноги, гд спина — что воскъ, вообразилась. А надъ тмъ каменемъ стоитъ древо масличное. И богомолцы то древо и тотъ камень лобзали вс, и мы, гршнии, и камень л. 46 об. // брали на благословение, и древа ломали втвие. И мало отидохомъ, якобы съ версту, тутъ стоитъ гробъ Рахилин, матере Иосифа Прекраснаго. Когда она на пути умерла, тутъ погребена бысть.
Мы же мало еще поидохомъ от тово гроба Рахилина, на долу стоит древо масличное. А сказоваютъ про то древо: когда Пресвятая Богородица бжала во Египетъ от Ирода-царя, такъ же под тмъ древомъ почивала съ Превчнымъ Младенцемъ. И то древо и доднесь зелено, невелико, окладено камениемъ. Мы же, гршнии, то древо ломахомъ на благословение. И от того древа поидохомъ къ Вифлеему. И не доходя Вифлема, въ правой рук въ полугор стоитъ весь Еффрафа, поболши жильемъ Вифлема, толко мы въ ней не были. И тако приидохомъ къ Вифлему.
Вифлемъ стоитъ на гор красовито. Въ немъ жилья немного, подобно селу, толко церковь узорична Рождества Христова над тмъ мстомъ поставлена, надъ вертепомъ, гд Христосъ родился. Въ той церкви ясли Христовы, а вертепъ посред церкве. Въ вертепъ итти, что въ походной погребъ, неглубоко, ступеней пять. И въ пещер ясли каменныя от мрамору благо. A гд Превчный Младенецъ родился, и то мсто сребромъ обложено, и позлащено, и камениемъ драгимъ унизано. А вертепъ узоричисто здланъ: стны вси бархатомъ съ золотомъ и всякими цвты украшенъ. A нын ту церковь держутъ французы-папежцы: туракъ у грекъ отнялъ да французамъ отдалъ, а грекамъ далъ предлъ зъбоку той церкви. А что было въ той церкви строенье греческое, то все французы вонъ выкидали. Дйсусы, коностасы резныя, позлащенныя — то французы вонъ выкидали, и то строенье лежит топерева не въ призор. А то строенье грекомъ многая тысящи давали стало, а топерво пропадаетъ такъ ни за что. А крыта та церковь свинцомъ. Длина тоя церкви пятьдесятъ саженъ, а поперекъ дватцать семъ саженъ. А въ трапезы тоя церкви пятьдесятъ столпов аспидныхъ, на сторон по 25 столповъ. И тутъ на мст арапы продаваютъ лстовки: многия тысящи во весь годъ къ тому числу спютъ да богомолцовъ дожидаются. Такъ богомолцы у нихъ вс покупятъ, и мы отчасти по сил купили про себя, л. 47. // на Русь, братии нашей для благословения.
A т лстовки кладутъ на Гроб Господни, такъ они освящаются Гробомъ Господнимъ. И такъ въ свою землю развозятъ и въ подаркахъ раздаютъ т чотки. Потомъ я, гршный, пошолъ въ пещеру, гд младенцы избиены от Ирода-царя. Зло удивительна та пещера, а земля въ ней блая, а ходъ въ нея изъ вертепа, гд Христос родился.
Потомъ позваша насъ за трапезу, и трапеза была зло доволъна, и вина было много. Потомъ попъ Дарафей да старецъ-арапъ, — попъ взялъ книгу, а старецъ блюдо болшое, — и стали денги обирать. И греки нарочитыя давали по десяти червонныхъ, по 8, по 7, по 5, а нижняго ступени — по 5 талерей, ниже того не берутъ. А будетъ кто поупрямится да станетъ 4 талера давать, то такъ въ глаза и броситъ: ‘Како-де ты хужей, сирчь богомолецъ?!’ Таковы-та греки! Будетъ кто хощетъ во Иерусалимъ итти, то сумма грошей велика надобетъ. И, вставъ от трапезы, пошли гулять по кельямъ, высоки кльи. И смотрихомъ, и дивихомся: красовито сильно стоитъ Вифлемъ на гор. Какъ посмотришъ къ Содомскому морю — ужасно зло!
И утре поидохомъ изъ Вифлема тмъ же путемъ въ вышереченной монастырь Святаго пророка Илии. И тутъ игуменъ насъ стртилъ того монастыря, въвелъ насъ въ церковь Святаго пророка Илии. Церковь зло узорична, а въ ней писмо все стнное хорошо сильно. Тутъ лежитъ камень, въ стн въдланъ, на которомъ сидлъ пророкъ, когда попалилъ пятьдесятницу. Въ той церкви трапеза была богомольцемъ. И той же попъ Дорофей по-прежнему взялъ книгу да записовалъ, а гроши такъ же бралъ, что и въ Вифлем. Вставши от трапезы и погулявъ по церкви, мало опочихомъ, поидохомъ изъ монастыря Святаго пророка Илии.
И приидохомъ въ монастырь къ Честному Кресту, гд чесное древо расло. Въ томъ монастыри церковь зло предивна, писмо стнное. Въ той церкви подъ святою трапезою пнь того древа, съ котораго съсчено животворящее древо, изъ котораго и здланъ Крестъ Христовъ, на немъ же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ. Мы же, гршнии тотъ пнь ламахомъ. Да въ той же церкви вы- л. 47 об. //носили часть от животворящаго древа, на немъ же распятъ Господь нашъ Исусъ Христосъ, — крестъ здланъ. Мы же, гршнии, лобызахомъ той крестъ.
А сказоваютъ про то древо: посадилъ Лотъ три главки по гршении со дщерми и поливалъ то древо по повлнию Авраамову. И тогда Соломонъ сталъ строить Святая Святыхъ, и то древо повллъ съсчь на тябло. И мастеры то древо смрили и потянули вверхъ — оно и коротко стало. Они же усумншася, и опустиша долу, и смрели — оно и пришло въ мру, потянули опять — а оно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хощетъ быть нкое таинство, и положили ево къ стн — и бысть сдалище иудеомъ. И когда пришла Южеская царица къ Соломону, и Соломонъ нача ея водити по своимъ царскимъ сокровищемъ и показовати ей вся своя царская сокровища и церковное здание. И тогда Соломонъ въведе царицу въ церковь и показавши ей вся церковная здания внутрь ея. Тогда Южеская царица, когда пришла къ чесному древу и увидла его, и воспла: ‘О треблаженное древо!’ И от того времени не веллъ царь Соломонъ на томъ древ садится иудеомъ, и съ того числа бысть то древо въ чести иудеовъ. А когда жидове стали Христа распинать, и повлеша исъ того древа здлати Крестъ Христовъ, на немъ же распяша Господа Славы. И тотъ-та пнь въ той церкви стоитъ, и доднесь цлъ онъ, и сребром обложенъ, и позлащенъ.
И ходихомъ мы по церкви, и смотрихомъ здания церковнаго. Потомъ позвали насъ за трапезу. И трапеза была пространная, и вина много было для того, чтобъ охотно богомолцомъ денги давать. И тутъ1 Дарафей-попъ да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и въ прежнихъ мстхъ, и въ книгу записывалъ. И тутъ, дши хлба, начевали. И гуляли по тому монастырю, въверху ходили по кльямъ. Удивителной монастырь, а пустъ весь, толко два старца или три живутъ для ради службы и для богомолцовъ: водятъ по святымъ мстамъ да денги обираютъ. И утре рано, на первомъ часу, подънесли по финъжалу раки, и поидохомъ во Иерусалимъ.
И приидохомъ во Иерусалимъ въ монастырь Великой. Потомъ стали1 насъ разводить по монастырямъ и стали кльи разда-вать. Намъ же отвели клью въ монастырь Иоанна Предтечи л. 48. // и дали мн клью. Мы же начахомъ жити и Бога благодарити. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святаго архаггела Михаила на ево праздникъ ко всенощной. И тутъ въ вечерни былъ митрополитъ Птоломаидской, и на утрени онъ былъ, и литургию самъ служилъ, посл обдни поучение чолъ изустное. Пвцы у него были нарочиты, только ниже нашихъ гораздо. Тутъ, не роспустя богомолцовъ, подносили по финжалу раки да брали съ человка по червонному, по талерю, по полуталерю, кто что смогъ, по сил.
Потомъ стали пускать въ церковь не всми дверми, но половину отворилъ турчинъ, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущалъ по человку да по два да досматривалъ печатокъ. У ково есть печатка, такъ и пуститъ тово, а у ково нтъ, тово не пуститъ.

ОПИСАНИЕ ВЕЛИКИЯ ЦЕРКВИ ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА

О град въ полунощномъ угл стоитъ церковь великая Воскресения Христова. А въ ней врата двои: на полудни одни отворяются, а другия закладены камениемъ. И какъ митрополитъ со Христианы и мы, гршнии, съ нимъ же вошли, и тутъ, немного пошедъ, якобы саженей пять, лежитъ камень противу вратъ церковныхъ от мрамору благо, огражденъ решеткою мдною. И съ того камени положенъ бысть Христосъ во гробъ Иосифомъ и Никодимомъ, и на томъ камени Христа въ плащеницу обвивали. И тотъ камень митрополитъ и вс христиане цловали, и мы, гршнии, такожде цловали, потомъ иныхъ връ. И надъ тмъ каменемъ горятъ восемь кандилъ съ масломъ древяннымъ от разныхъ връ. А сказоваютъ про тотъ камень, что подлинной былъ не мраморной, но простой блой. А тотъ-де камень французы вывезли въ свою землю. А за тотъ-де камень турокъ на французахъ взялъ скарбу великую червонныхъ, и на томъ-де мст положили въмсто тово сей камень мраморной, что нын видимъ всмъ. А кандила надъ тмъ каменемъ горят и день и нощь. А иныя не такъ сказоваютъ, бутъто тотъ камень положила царица Елена, а подлинной-де камень разобрали христиане на благословение. И о семъ камени вдомости подлинной нт, гд тотъ камень девался: тутъ ли, гд царица Елена его въ той церкви скрыла, или гд онъ, Богъ всть. А что фряги его, говорятъ, украли, и сему, что будетъ, неймется вры: мудро его у турокъ увесть! И от того камени поидохомъ налво къ западной стран. л. 48 об.//
Среди Великия церкви стоитъ теремокъ-предлъ, а въ немъ Гроб Господень. A предлъ, аки церковь, надвое перегороженъ. И какъ въ предлъ въ первой войдешъ, тутъ лежитъ камень, егоже аггелъ Господень отвалилъ от двери Гроба Господня. И тотъ камень собою невеликъ, кабы въ пудъ въ пятнатцать, а утверженъ въ помостъ, а онъ сабою круголъ, что стулъ. А знать, онъ прежде сего бывалъ великъ, да до взятия туркова брали его христиане на благословение, a нын уже не дадутъ. А камень красенъ, что кремень. А над нимъ горятъ кандила разныхъ връ съ масломъ древяннымъ. Мы же, гршнии, тотъ камень цловахомъ.
И тако поидохомъ ко Гробу Господню въ другой предлецъ. А входъ ко Гробу Господню зло нуженъ: двери ниски да и уски — все нагнувши да по одному человку, а двоя въ рядъ не разойдутся. А входятъ человкъ по пяти, по шти, а болши нелзя. Т поклонятся да выдутъ, да иныя пойдутъ. Нуженъ зло входъ да и медленъ: нескоро выходятъ оттудова, для того что радостно вельми. Такъ кому хочется скоро вытить? Уже насмотрится доволи таковаго дару да выдитъ. Хошъ шумят, хошъ кричатъ, не гледятъ на то.
И когда мы внидохомъ ко Гробу Господню, егда же мы увидхомъ Гробъ Господень, тогда радости исполнися сердце наше, и забыхомъ скорбь нашу, бывшую намъ на пути, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могохомъ от слезъ удержатися, и от очию слезы испускахомъ, а Гробъ Господень лобызахомъ, а сами рекохомъ: ‘Слава теб, Господи! Слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ, гршных, видти гробъ свой пресвятый и лобзати! Что воздамы теб, Владыко святый, како мене, недостойнаго, допусти со грхи нашими окаянными гробъ твой пречистый видти?!’ И дивихомся человколюбию Божию, како от многъ лтъ желаемое получихомъ: прежде слышаниемъ и прочитаниемъ истории, нын же Богъ сподобилъ самимъ видти. И тако воздахомъ хвалу Богу и Пречистй его Матери.
И стояхомъ тутъ, и смотрихомъ, како прихождаху тутъ ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ връ еретическихъ. И видхомъ армянъ, армянскихъ жонъ. Зло мн, гршнику, во удивление, удивили меня зло: какъ на Гроб Господни они плачютъ, такъ слезъ лужи стоятъ на доск гробной, а иную баба-ту насилу л. 49. // прочь оттошшишъ от Гроба Господня. Дивное чюдо!
Хоша еретическая у нихъ вра, мы же подивихомся таковому усердию.
А Гробъ Господень придланъ къ стн предла къ полунощной стран, та страна свободна, возглавие и подъножие примуравлена. А длина Гробу Господню — девять пядей, а поперечины — пять пядей. А надъ Гробомъ Господнимъ сорокъ семъ кандилъ съ масломъ древяннымъ, а горят день и нощь. А въ т кандила масла наливаютъ и надъсматреваютъ старцы гробныя разныхъ връ еретических. И всякой старецъ въ свои кандила масла наливаетъ. А буде видитъ: въ чюжихъ кандилахъ масло догараетъ — такъ вдаритъ въ колоколецъ, такъ пришедъ да и нальетъ масла. А колокольцы от земли приведены во всякую келью, кой гд живетъ. А кандила надъ Гробомъ Господнимъ разных връ еретическихъ.
А писано въ Карабйникомъ странник, что де етотъ гробъ здлала царица Елена надъ тм подлиннымъ Гробомъ Господнимъ. А входъ-де къ нему подъ землею, a нын греки и входъ забыли, изъ памяти у нихъ вышло. А етотъ Гробъ Господень здланъ от мрамора благо, и покрытъ декою, и мраморною, и запечатанъ седмию печатъми свинчатыми. A нын т печати чють знать, уже стерлися, а печати — насквозь дека верчена да такъ и заливаны. А что дека на Гроб Господни, на верху язва поперекъ разслася, толко не насквозь, до другой страны разсдина не дошла. И поклонившеся Гробу Господню, и тако изыдохомъ исъ предла, и смотрихомъ по церкви сюду и сюду, и дивихомся зданию церковному.
А у церкви надъ Гробомъ Господнимъ верхъ разбитъ, турки разбили, a здлать не дадутъ. А диря-та покрыта сдкою мдною, чтобъ птицы не летали. A предлъ надъ Гробомъ Господнимъ обитъ деками мраморными, а инде уже деки вывалились. А Великая церковь была подъписана мусиею, зло была узорична, а нын вся полиняла а не въ призор, а сие турки починить не дадутъ. А Великой церкви длина — сто сорокъ ступеней, а поперекъ — сто ступеней. Да тутъ же мы стояхомъ и смотрихомъ на верхъ церкви. Видхом: на стнахъ церковныхъ кресты изображены въ камени, великия кресты, на западной и полунощной, на полуденной. А подобиемъ таковы: въ средин троечастной, что у нас на Успенскомъ собор, а по сторонамъ четвероконечныя, л. 49 об. // а подъпись на троечастномъ, на четвероконечномъ: ‘Исусъ Христосъ Ника’. A длала т кресты царица Елена съ подлиннаго Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ съ возглавиемъ, а подобие таково, якоже сии образцы свидтелствуютъ. А верхъ надъ Гробомъ Господнимъ аки теремокъ, что яблоко кругло. А на Гроб Господни служатъ французы-папежцы. А входъ ко Гробу Господню никому не возбраненъ, всхъ връ ходятъ. А за предломъ Гроба Господня къ стн придланъ предлъ: тутъ служатъ кофти, а за ними хабежи. Тутъ гробы Иосифа и Никодима выбиты въ стну могилою, а гробовъ нтъ, толко ямы. Мы же т гробы цловахомъ и землю брахомъ, а земля красна видомъ.
И тако поидохомъ къ церкви Воскресения Христова дванадесять ступеней. А въ той церкви служатъ греки, митрополитъ греческой. А патриархъ не живетъ во Иерусалим, но живетъ въ Едринопол. А длина той церкви — дватцать ступеней, а поперекъ — десять ступеней. Посред же той церкви Пупъ земли, покрытъ камениемъ, а руками человческими не дланъ, но здланъ Божиимъ повлниемъ. А от Пупа земнаго четыре ступени въ той же церкви есть мсто, ограждено каменемъ народа ради, вышина повыше человка. A посред той ограды пропость-щль, какъ можно человку пролесть. А какъ въ нея посмотришъ, такъ темно, а глубины Богъ всть. И мы про ту пропасть спрашивали, и греки сказали: ‘Богъ-де знаетъ, что ето за щль. Мы-де и сами не знаемъ, уже изъ памяти вышло, такъ никто не знаетъ’. А въ той церкви иконное писмо все московское — царское подание нашихъ государей, а писмо верховных мастеровъ.
И тако намъ ходившимъ въ церкви, и начаша греки въ доску бить въ церкви къ вечерни. Потомъ стали вечерню пть, а митрополитъ Птоломаидской сталъ на мст. И, отпвъ вечерню, позвали всхъ христианъ греческой вры на Голгофу ужинать за трапезу, и тутъ трапеза была всмъ доволна: и брашномъ, и питиемъ. Потомъ попъ Дарафей пошолъ зъ блюдомъ, а старецъ съ тетратью, да брали такъ же: съ нарочитыхъ по 8, по 7, по пяти червонныхъ, а съ нижнихъ по пяти талерей. A посл трапезы начахомъ апять ходити по церкви и по святымъ мстамъ. И хождахомъ по церкви — утшно л. 50. // силно гулять, ненасытная радость!
И увидли французы, что греки вышли изъ-за трапезы, и вллъ францужской намстникъ заиграть въ свои органы для богомолцовъ греческихъ. И когда въ т органы заиграли французы, тогда не могъ никто удержатся, чтобъ тхъ органовъ не слушать. Зло у сабакъ лъстиво и сладко играютъ! И тмъ играниемъ многихъ во Иерусалим отвратили от греческия вры къ себ въ папежную вру. Тщательны сабаки, многими дарами дарятъ, денгами, платьемъ многимъ оболстили.
Мы же ту нощь всю не спахомъ от радости, ходихомъ по святымъ мстамъ и мрихомъ Великую церковь мсто от мста. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лстницу на Лобное мсто. А от тово мста 20 ступеней стоитъ престолъ, идже жидове на Господа терновъ внецъ плели, тутъ служатъ греки. И от того мста 10 ступеней стоит престолъ, гд раздлиша воини жидовския ризы Господни, и тутъ служатъ греки жъ. А от того мста 16 ступни — гд Пресвятая Богородица плакала по Христ во время страсти. И на всхъ тхъ мстахъ службы, и висятъ кандила скляничныя съ масломъ древяннымъ, горятъ безъпрестанно.
И от того мста къ западной стран 10 ступеней стоитъ темница, три ступни — гд сидлъ Господь нашъ Исусъ Христосъ от иудей. И тутъ горятъ четыре кандила день и нощь. Да тутъ же лежитъ и колода каменная, а въ ней пробита дв дири: какъ жидове наругалися Христу, и клали ноз его въ кладу и замкомъ замыкали. А от того мста 20 ступней — гд стояли ученицы, плакали по Христ во время страсти Господни.
А от того мста къ полунощной стран въ той же болшой церкви стоитъ столпъ каменной от благо мрамору, за него же привязанъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ от беззаконныхъ иудей. От того столпа вторая часть въ втхомъ Рим въ церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла, а третья часть въ Царград въ церкви Успения Пресвятыя Богородицы, гд патриархъ служитъ, и тую мы часть въ Царград видли и цловали. А у того столпа престолъ, служатъ французы. А от того столпа къ западу стоятъ французкия органы, зло велики, привезены изъ Риму от папы.
Да въ той же церкви, не ходя на Лобное мсто на лстницу от того мста 24 ступни, на л. 50 об. // восточной стран, позади олтаря Воскресения Христова, тутъ есть врата великия и лствица въ пещеру ископана глубока, итти въ нее по ступенемъ каменнымъ. И какъ снидешъ долу, тутъ стоитъ церковь каменная царя Константина и матери его Елены. И тамъ горятъ три кандила съ масломъ, а посред тоя церкви въ пещеру ископана лстница, въ землю 7 ступней. И тамо царица Елена обрла Крестъ Христовъ и два разбойнича. А стоитъ на томъ мст седмъ кандилъ христианскихъ, одно латинское.
А одесную страну Воскресения Христова тутъ есть лествица — итти на гору высоко, на Голгофу, каменная лствица, 13 ступеней. А святая гора, гора Голгофа, каменная, высока, на ней же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ от иудей. А на Голгоф, гд водруженъ бысть Крестъ Христовъ, и тутъ пробита гора пяди. Мы же, гршнии, то мсто цловали, обложено сребромъ и позлащено, а изъ того мста благовоние исходитъ зло запашисто, а то мсто выбито кругло. А за тмъ мстомъ поставленъ крестъ-распятие, а написано распятие по-латински, и подножия нт, a ноз прибиты однимъ гвоздемъ. A гд укануша кровь Господня, и то мсто до полупяди широко, а глубины никто же всть. А церковь та на гор Голгоф вся выкладена каменемъ мраморнымъ пестрымъ, зло узоричиста. А ходятъ въ нее разувши, въ однихъ чюлкахъ. А у того мста сидитъ старецъ со свчами неотходно. А служатъ на томъ мст греки. А от Лобнаго мста въправо, якобы сажени дв, лежитъ камень круглой, въдланъ въ помостъ, и на томъ камени снятие было Господня тла съ креста, а тутъ служатъ французы.
А зшедъ съ лствицы, налево подъ горою святыя Голгофы стоитъ церковь каменная. А въ ней на вход по об стороны стоятъ два гроба царския, а какия были цари, никто не знает. И мы спрашивали у грекъ, и они не знаютъ: иной скажетъ греческихъ царей, иной скажетъ латинских — а подъпись на нихъ латинская. A т гробы здланы зло хитро, мнится, не гробы — какое-то чюдо, а не вмъ что, Богъ всть. А не цлуютъ ихъ, толко спинами трутся объ нихъ, а не вмъ, чего ради. А за т л. 51. // гробы пошедъ мало, въ той же церкви на правой руки гроб царя Мельхиседека. Да въ той же церкви, от тово гроба Мелхиседекова три ступни, видитъ щль въ гору: разслась гора Голгофа. Егда пришедъ от воинъ и вид Христа уже умерша, и копиемъ ему ребро прободе. И изыде кровь и вода, и кануша кровь на Голъгофу — и ту разсдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровь на главу Адамову: б бо глава Адамова въ той гор, гд распяша Господа иудеи, ибо то мсто зовется Лобное, сирчь Краниево. И та разсдина знать и до сего дни. A гд глава Адамова лежала, и то мсто решеткою здлано, чтобъ не ломали то мсто камения. A мсто невелико, и глава Адамова, по тому мсту знать, невелика была, какъ бы ныншнихъ людей. И на гор Голгоф престолъ греческой да два францужскихъ. А за францужскимъ престоломъ на той же гор, от Лобнаго мста къ полудни итти десять ступней ножныхъ, и тутъ то мсто, идже Авраам на жертву принесе сына своего Исаака.
А церковь великая Воскресения Христова греческия вры, гд служивалъ патриархъ греческой. A нын патриарха нтъ во Иерусалим, но живетъ въ Едринопол при самомъ салтан. А во Иерусалим на ево мст намстникъ да 4 митрополита по переменам живутъ: 1. Кесарийской, 2. Лидской, 3. Птоломаидской и Назареидской, 4. Иорданской. И т митрополиты живут во Иерусалим, а служатъ по переменамъ, въ епархиахъ своихъ не живутъ от насилия турковъ и араповъ. А Великая церковь, основания царя Константина и матере его Елены, ограждена кругомъ, на четыре части вс стны. А церковь великую Воскресения Христова держитъ греческой намстникъ зъ греки, а Гробъ Господень — французы-латыня. А по об страны Великия церкве службы еретическия, а сказываются христиане, a вра ихъ проклятая еретическая. И тутъ нощь всю ходихомъ по Великой церкви, и смотрихомъ, и святымъ мстомъ кланяхомся, и лобзахомъ, и дивихомся зданию церковному и красот той церкви, како вся страсти Христовы внутрь тоя Великия церкви ограждены.
У грекъ всенощныхъ не бываетъ, только на вечерни на лити пять ставятъ хлбовъ: великия хлбы, да тонки. А верхней хлб поставятъ три свчи: не воткнетъ въ хлбъ, а поставитъ свчи въ хлбъ. Отпвъ вечерню, разломавъ хлбъ да и раздаютъ. лИ посл утрени стали пть литургию. И после . 51 об. // литургии попъ греческия и митрополитъ облекся во вся священныя одежды во олтар, и взяша хоругви, и взяша часть древа животворящаго, и иконы, и мощи святыхъ въ ковчегахъ, — а ковчеговъ будетъ до дватцети и болъши, а ковчеги серебряныя и иныя хрустальныя, — и тако поидоша во вся врата изъ олтаря, и приидоша къ предлу Гроба Господня. А за митрополитомъ — попы и старцы, потомъ греки, христиане. А передъ митрополитомъ турокъ зъ ботошкомъ очищаетъ дорогу, не даетъ мататся лишнимъ, иныхъ връ еретическихъ. Зло управно, подобно что у насъ на Москв ходы ходятъ, такъ служивыя напереди идутъ да дорогу очищаютъ. Такъ-та и туракъ тмъ же подобиемъ и всякое безчиние унимаетъ. А естьли бы не такъ, то бы садомъ былъ въ церкви великой, уголовщина бы была, а то иныхъ връ не близко припускаютъ. Да такъ-то турокъ всякой вры разрядъ чинитъ, когда свой праздникъ кои не празднуютъ. Мы же зло подивихомся. И тако митрополитъ всмъ соборомъ съ христианы обшедъ кругомъ предла Гроба со кресты да и пошолъ въ предлъ Гроба Господня. И поклонися Гробу Господню, вышелъ вонъ, потомъ греки и мы съ ними же, потомъ разныхъ връ еретическихъ. Потомъ поидоша въ церковь Воскресения Христова и отпустиша литургию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковь, и поидохомъ вонъ изъ Великия церкви вс греки и всхъ връ еретическихъ. Потомъ турокъ заперъ Великую церковь и запечаталъ.
А у Великой церкви двои врата: одни замуравлены, а во вторыя отворяются, и т запечатлны от турокъ, которыя на турка дань збираютъ. А у тхъ вратъ по об стороны стоят 11 столповъ: 8 мраморныхъ да три аспидныхъ. И, какъ вышедъ изъ церкви — на правой рук, въ церковь идучи — на лвой стран, другой столпъ а от вратъ церковныхъ. И на томъ столп язва великая разслась, больши аршина вышины, подобно тому какъ громъ дерево обдеретъ. А сказоваютъ, что изъ того столпа въ Великую субботу вышелъ огнь изъ церкви тмъ столпомъ, такъ онъ отъ тово разслся.
Мы же про тотъ столбъ у грекъ спрашивали, такъ они намъ сказали: ‘Надъ тмъ-де столпомъ бысть знамение великое, 24 роки тому л. 52. // уже-де прошло. Пришедъ-де армяне къ паши да и говорятъ такъ, что: ‘Греческая-де вра неправая, огнь-де сходитъ не по ихъ вр, но по нашей. Возми-де у насъ сто червонныхъ, да чтобъ де намъ службу пть въ Великую субботу. А грекъ-де вышли вонъ изъ церкви, чтобъ де они тутъ не были, а то скажутъ: ‘По нашей-де вр огнь съ небеси сходитъ’.’ И турчинъ облакомился на гроши, и оболстился на болшую дачю, да грек выслалъ вонъ изъ церкви. Потомъ турчинъ отперъ церковь и пустилъ армянъ въ день Великия субботы. А митрополитъ гречески со христианы стоялъ у столпа, у мста а царицана Елены, гд она жидовъ судила, а то мсто вн церкви Великия. И митрополитъ стоялъ у тово столпа, и плакалъ, и Богу молился. А армяне въ Великой церкви въ т поры по своей проклятой вр кудосили, и со кресты около предла Гроба Господня ходили, и кричали: ‘Кирие елесонъ!’ — и ничто же бысть.
И будетъ какъ часъ адинацатай, и сниде огнь съ небеси на предлъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце къ вод блистаяся, поиде ко вратомъ Великия церкви, а не въ предлъ Гроба Господня. И тамо не во врата поиде, но въ цлое мсто сквоз стну и въ столпъ каменной. И разсдеся столпъ, и выде огнь изъ церкви предъ всмъ народомъ. А столпъ треснулъ, что громъ великимъ шумомъ загрмлъ. Тогда весь народъ изъ церкви выбгоша на тотъ позоръ, смотрить таковаго чюда, гд огнь поидетъ, и смотриша. И огнь пошелъ по помосту, что вн церкви слано камениемъ, и дошедъ до того мста, гд митрополитъ стоитъ со Христианы и на коем мст стоитъ кандило съ масломъ древяннымъ безъ огня, толко фитиль плаваетъ. И пришедъ огнь къ столпу, и опалилъ весь столпъ, потомъ загорся кандило.
И когда турчинъ увидлъ такое чюдо, а въ т поры турчинъ сидлъ у Великой церкви у великихъ вратъ, кой дань збираетъ на турка, — и увидлъ турчинъ такое чюдо, закричалъ великимъ гласомъ: ‘Велик Богъ христиански! Хощю быть христианинъ!’ Тогда турки, ухватя, стали его мучить. И по многомъ мучении, вид его непокаряющася, потомъ склаша великой огнь противу тово столпа, гд кандило съ масломъ загорлася, и тут л. 52 об. // ево спалиша. А когда онъ во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы его вс вообразишася, яко въ воскъ. И тотъ камень и доднесь въ томъ мст лежитъ. И столпы оба стоятъ на показание: тотъ, что у вратъ, съ разсдиною, а тотъ, что у царицына мста, черенъ весь, дымомъ опаленъ, и не сотрется копать та. Такое чюдо было!’
И от тоя поры уже огнь въяв не сходитъ на Гробъ Господенъ, но токмо кандило греческое загорается, а иныхъ връ еретическихъ кандило не загорается. Таковое чюдо Богъ показалъ на босурманы и надъ еретиками! А тоя поры уже турки въ день Великия субботы никакихъ връ у Гроба Господня не даютъ служить, кром грековъ. Французы хошъ власть имютъ у Гроба Господня, во весь годъ литургисаютъ на Гроб Господни — имъ турокъ попустилъ, а въ день Великия субботы французы очистятъ предлъ Гроба и не служатъ, выдутъ вонъ, грекомъ отдадутъ.
И обносится та молва въ христианскихъ церквахъ, паче же въ нашемъ, что бутто огнь съ небеси нын не сходитъ. И то неправо говорятъ: аще бы огнь не сходилъ, то бы почто грекомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вры армяня, французы богаты зло. Они бы за такую добрую славу вельми б турку много дали козны, кабы турокъ пропустилъ такую славу, что по ихъ вр огнь сходитъ, да нелзя. Одинова турки попытались такъ здлать, да не далось, такъ и предъ ихъ не обманутъ французы или армяне, боятся турки. И за то они, за неправую свою вру, турку дань платятъ передъ греками въдвоя. А таки греки въ Великой церкви всхъ връ еретическихъ честняя у турокъ для тово, что какое дло турку до христианъ, то прежде присылаютъ къ греческому намстнику. А то уже армяня, французы, кофти къ греческому намстнику сходятся. Чмъ пашу подарить, такъ какъ греческой намстникъ придумаетъ, такъ и будетъ. И турокъ ево слушаетъ, a тхъ на совтъ не зоветъ. Такъ потому турку, хошъ босурманы, однако знают, что ихъ вра лучши.
А что говорятъ, что де нын огнь съ небеси не сходитъ, такъ всякъ разсуди правов- л. 53. //рной: естьли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоять, а то турокъ боится, что знамение бываетъ, такъ за то уступаетъ. Тово ради турокъ по вся годы назираетъ и огнь въ Великой церкви от Великаго четвертка погасаетъ. А тово и смотритъ, чтобъ которова году не сшолъ огнь съ небеси, такъ бы онъ тово часу Великую церковь разорилъ. А за что себ турокъ по вся годы такия труды даетъ и мучится? Погаситъ огнь въ Великой церкви по всмъ кандиломъ и въ домхъ во всхъ христианъ-та смотритъ, карпитъ до Великия субботы, все назираетъ: таки ль правда христианская, не лгутъ ли они?
A нын тако бываетъ сошествие огню. Въ день Великия субботы греческой митрополитъ со христианы, взявъ святыя иконы, часу въ девятомъ дни поидутъ кругъ Гроба Господня. И когда обыдутъ около предла трижды, тогда турчинъ опечатаетъ предлъ Гроба Господня и посмотритъ на кандило греческое. Будетъ есть огнь, такъ онъ скажетъ митрополиту, а какъ нтъ, такъ скажетъ ‘нтъ’. И тако греки великимъ воплемъ кричатъ ‘Кирие елейсонъ!’ на многъ часъ, а турчинъ поноровя да еще посмотритъ. И когда увидитъ турчинъ огнь, такъ и скажетъ митрополиту. Тогда митрополитъ возметъ свчь великия пуки во об руки, да и пойдетъ въ предлъ Гроба Господня, да и зажжетъ оба пуки свчь, да вынесетъ христианомъ, а христиане от ево руки станутъ разбирать. Потомъ за христианы армяны поидутъ въ предлъ Гроба Господня да возмутъ огнь от греческаго кандила. Потомъ станутъ кандила по всей Великой церкви зажигаетъ, такъта пние бываетъ. А кто намъ не хощетъ вры яти, то всяк собою отвдай: немного живота, два года проходить, да двст рублевъ на путь, да и полно тово — такъ самъ будетъ самовидецъ всякому длу.
А предъ враты Великия церкви площедь зло велика, выслана каменемъ. И тутъ по вся утра выходятъ съ товары, разбираются.
Товары всякия бываютъ для того, что богомолцы по вся утра приходятъ въ Великой церкви на поклонение и у л. 53 об. // Великой церкви врата церковная цлуютъ. А продаютъ чотки, свчи и всякия товары, мыло доброе, а торгу толко на одинъ пасъ, а турки со своими товары боля не стоятъ.
Да тутъ же, вышедъ изъ Великой церкви, на лвой стран, придлано мсто къ стн Великия церкви царицы Елены, гд она жидовъ судила, а то мсто высоко, a нын тутъ престолъ латинской, служатъ французы. А то мсто прежде сего, сказываютъ, было позлащено, a нын позолота не знать, слиняла, нтъ ничево. А подле того мста царицана церковь предлана къ той же Великой церкви къ стен, та церковь, гд плакала Мариа Египецкая предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. А къ патриаршему двору придлана церковь Иакова, брата Божия, а подъ колоколнею — церковь Сорокъ мучениковъ, иже въ Савастии.
И потомъ поидохомъ въ свою келию и почихомъ до утрия. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святыя великомученицы Екатерины на ея праздникъ. Тутъ посл литургии позвали насъ за трапезу хлба сть, и, дши хлба, тутъ давали за трапезу по червонному, по талерю, по полуталерю. Потомъ стали звать во обитель Саввы Освященнаго, тамъ былъ митрополитъ Иорданской. И греки ходили, а мы уже не ходили для араповъ, за нужнымъ проходомъ, а ходили на его память. Потомъ пришелъ митрополитъ от Саввы Освященнаго. Потом позвали всхъ богомолцовъ въ Николской монастырь. А литургию служитъ иорданской митрополитъ, арапъ, а казанья казалъ по-арапски, зло арапской языкъ грубъ. И тутъ богомолцомъ давали по финжалу горелки, да закуска была изюмъ сухой, а трапезы не было, а брали по тому же, что въ Екотериновскомъ монастыр.
A всхъ монастырей во Иерусалим внутрь града: первой — монастырь Великой, 2 — Введения Пресвятыя Богородицы, 3 — Иоанна Предтечи, 4 — Архистратига Михаила, 5 — Великомученика Георгиа, 6 — Феодора Стратилата, 7 — Екатерины, Христовы мученицы, 8 — Анны, матери Пресвятыя л. 54. // Богородицы, 9 — Святаго Евфимиа Великаго, 10 — Святаго великомученика Димитриа, 11 — Преподобнаго Харитона Исповдника, 12 — Воскресения Христова. A вс ети монастыри внутрь града: девять мужескихъ да три женских, да два монастыря: одинъ францужской, а второй армянской — Иакова, брата Божия. A всми тми дванадесятми монастырями владютъ греки. A гд монастырь Иакова, брата Господня, и тотъ монастырь зло узоричистъ, въ томъ монастыри глава Иакова, брата Господня, а та глава подъ спудомъ, а то мсто обложено сребромъ и позлащено.

ОПИСАНИЕ СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА

Градъ Иерусалимъ стоитъ на востокъ, какъ приидешъ от Царяграда, от Лиды, а въ немъ 4 ворота: 1 — на востокъ, на Елеонскую гору и къ селу Гепсимании, 2 — на полдень, на Синайскую гору, 3 — от Лиды, въ которыя приходятъ от Царяграда, 4 — от Шамы, сирчь от Дамаска. Градъ Иерусалимъ на четыре стны: 1 — стна на востокъ, къ Елеонской гор, 2 — на полъдень, къ юдоли Плачевнй, и къ Сионской гор, и къ селу Скуделничю, 3 — на полунощь, къ Дамаску, 4 — на западъ, къ Лид. Градъ Иерусалимъ каменной, стны высоки, крпокъ сильно, камень-дичь великой, а кругъ его будетъ версты три мрныхъ. А стараго града стны вс до основания разбиты, а старой градъ Иерусалимъ, сказаваютъ, кругъ его было шесть верстъ. Градъ Иерусалимъ людми не жилъ: много пустыхъ мстъ, и полатъ пустыхъ много, а иныя развалились многия полаты, а за городомъ нтъ жилыхъ мстъ, кром дому Иоанна Богослова. л. 54 об. //
Внутрь града Иерусалима въ полуденномъ угл стоитъ церковь Святая Святыхъ, a владютъ ею турки и мечты творят по своему беззаконию. А будетъ кто хощетъ той церкви посмотрть от христианъ, и тово потурчатъ, а потурчится не похощетъ, такъ ево повсятъ. Да въ томъ же угл врата, въ которыя Христосъ възжалъ на осляти. Во град Иерусалим стоитъ великая церковь Воскресения Христова. А от десныя страны Великия церкве, когда изъ церкви выдишъ, стоитъ колокольница каменная, вельми чюдна, на четырехъ углхъ безъ верху — турки збили, и высока была. Подъ тою колоколнею стоитъ церковь Воскресения Христова. Тутъ лежитъ камень, на которомъ Христос сидлъ и явися Марии Магдалины. А дворъ патриаршей придланъ къ Великой церкви и тмъ церквамъ — Иакова, брата Господня, и къ великой колоколни- л. 55. //цы. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да въ мечетъ претворили. В Великомъ монастыр дв церкви, въ которой служатъ греки: первая — царя Константина и матере его Елены, а вторая — Святыя мученицы Феклы. А по левую сторану великаго притвора церковь придлана къ Великой церкви близъ Лобнаго мста, гд аггелъ Господень показа мсто Аврааму вознести на жертву Богу и заклати сына своего Исаака.
А въ полуденномъ угл стоитъ церковь, чюдна и высока вельми, по-еврейски зовется Ероя, а по-руски — Святая Святыхъ. Егда созда святый градъ повлениемъ Салима, царя Иудейскаго, и совокупиша имя церковное царскимъ именемъ, приложиша имя граду тому Иерусалимъ. Соломонъ же ту церковь созда повлниемъ аггела Господня. И егда прииде Господь нашъ Иисусъ Христосъ во святый градъ Иерусалимъ, и рече на сонъмищи ко иудеомъ: ‘Разорить церковь сию, и треми деньми воздвигну ю’. Иудеи же не разумша, что имъ Господь рече, не дая бо имъ свыше разумти. И рша къ себ иудеи: ‘Создана бысть церковь сия сорокъ пятию лтъ’ — и гнвашеся на Христа жидове. Въ той же церкви обрташеся Господь нашъ Иисусъ Христосъ. Въ той же приятъ Симеонъ Христа на руки и глаголаше: ‘Нын отпущаеши раба своего, Владыко’ и прочая. Въ ту церковь въведена бысть Пресвятая Богородица трехъ лтъ, въ той церкви питана бысть от аггела хлбомъ небеснымъ до двоюнадесяти лту.
А на восточной стран къ гор Елеонской стоятъ врата желзная старова города Иерусалима, a т врата не отворяются и доднесь. Въ та врата Христосъ въхалъ на осляти от Вифании, от горы Елеонския. Дти же еврейския рзаху от древесъ втви и постилаху по пути ризы своя, от тхъ вратъ пояху до церкви благоговйн: ‘Грядый во имя Господне! Осанна въ вышнихъ, царь Иисраилевъ!’ Изъ той же церкви изгна Господь нашъ торжниковъ, продающия овцы и голуби, и деки пнежникомъ опроверже, и пнязи разсыпа. И рече имъ: ‘Не творите дому Отца моего дому купленаго. Домъ бо молитвы — домъ Отца моего’. Да тутъ же, подл той же церкви, л. 55 об. // стоитъ малая церковь, муравлена, невелика. А въ ней, сказоваютъ, Мрило праведное сотворено мудрымъ Соломономъ: въ скалу висятъ дв чаши великия желзныя на желзныхъ цпхъ, хотки безъмрны, зло мало что положишъ, они и пойдутъ — a посмотрть не пустятъ турки. Да сказоваютъ, тутъ же предъ церковию лежитъ камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ предъ церковь прихалъ на осляти и сталъ на томъ камени, и позна камень своего создателя, растворися, что воскъ, и стопы жрепцовы воображися въ камень, и т-де стопы знать и до сего дни на камени. А церковь Святая Святыхъ, создание Соломоново, разорена вся до основания Титомъ, царемъ Римскимъ, толко осталось одно Мрило праведное, ничимъ же не вреждено. A нын на томъ мст стоят дв мечети турецкия изрядныя. А турки, сабаки, отнюдъ не пустятъ по-смотрть, убиваютъ того или потурчатъ. И намъ греки о томъ зло внушали, чтобъ не ходили. И водили насъ по Иерусалиму да указавали, чтобъ не ошиблись, въ т бъ ворота не ходить. А они, сабаки, вороваты: туда пустятъ, а оттуда не пустятъ.
А когда пойдешь от Великия церкве къ Гепсиманскимъ воротамъ, и тою улицою ити дурно сильно и скаредно: тутъ по той улицы турки длаютъ сафяны. И пошедъ немало, тутъ потокъ Кедрской, на правой руки, какъ выдишъ на потокъ, и тутъ стоитъ домъ богатова: на самомъ поток ворота, подъздъ под тот дворъ, сквоз ево улица. А какъ пойдешъ въверхъ по потоку и на поворот на правой, въ улицу какъ поворотишъ, тутъ на угл лежитъ камень, на выход потока Кедрскаго, широкъ, въ аршинъ длины, а поперечины въ три четверти. На томъ-де камени Христосъ упалъ со Крестомъ, когда ево вли воини на пропятие. И тогда жидове задли понести Крестъ Христовъ Симону Караню, съ села грядущю, отцу Александрову и Руфову. И несъ Симонъ Крестъ Христовъ до горы Голгофы. И тотъ мы камень цловали часто, какъ была не пойдем въ Егепсиманию, на дорог лежитъ. И от того ка- л. 56. //мени пойдешъ на гору якобы вержения изъ лука, стоитъ Преторъ, гд Христа судилъ Пилатъ, и по ланитамъ Его, свта, билъ Пилатъ, и воини ругашеся Ему. И тотъ Преторъ цлъ и доднесь, не покрытъ, и инде камение стали вывалеватся, переходомъ здланъ чрезъ улицу. А коею староною по улицы Христосъ веденъ, и та дорога вымащена каменемъ высока. И по тому пути от христианъ не ходятъ, толко турки ходятъ да арапы, а христиане почитаютъ. А каменя того, гд Христосъ упалъ, турки не даютъ ламать на благословение отнюдъ.
А от того Претора немало пошедъ, стоитъ купль Овчая, въ ней же аггелъ Господень по вся годы возмущаше воду. А при той купли был и притворъ Соломоновъ — весь разбитъ до основания, толко одна купль Овчая во двор худ. А тутъ живетъ турокъ, беретъ съ человка по копйки, а съ старцовъ не беретъ. А купль глубока, здлана колодеземъ круглымъ, а жерело въ купли уско, толко кошель проходитъ, а вервь у кошеля мы сами навезали, саженей будетъ десяти. Мы же, гршнии, исъ той купли пили воду, зло вода хороша. Въ той купли въ притвор Христосъ разслабленнаго исцли и хананею помилова. А та купль зло у турокъ въ презор: пустой дворъ, а городьба зло около ево худа. А та купль противу рва, гд Иеремиа Пророкъ въверженъ бысть, а ровъ Иеремиевъ на другой стран улицы.
А от той купли мало пошедъ, якобы въвержение камени, домъ Иоакима и Анны на той же стран. Дому въ том церковь сотворена во имя ихъ, да въ томъ же дому пещера, гд родися Пресвятая Богородица. Исъ той пещеры два окна въверхъ, а сказоваютъ, что однимъ окномъ вниде аггелъ Господень ко Анн благовсти зачатие о рождеств, а другимъ изыде, до тово, сказоваютъ, тхъ оконъ не было въ той пещер. А живут въ немъ турки, а христиане приходятъ помолится, и погани турки берутъ мыто, а съ колугеровъ не брут, потомъ и въ церковь пустятъ. И мы, гршнии, сподобились всмъ тмъ мстомъ поклонитися. Да въ томъ же дому стоитъ древо дафиново, на немъ же л. 56 об. // видла святая Анна гнздо птичие и молитву творящи. И то древо стоитъ зелено и до сего дни, и съ плодомъ, и мы плодъ видли.
А противу того дому Иоакима и Анны подле градской стны ровъ великъ, въ него же вверженъ бысть Иеремиа Пророкъ ко лвомъ. А тотъ ровъ подъ градскою стною. А нын онъ неглубокъ, заволокло тиною, а глубиною подобно какъ у насъ на Москв у Спаскихъ воротъ у Кремля или поглубя. А въ немъ растутъ древа масличныя, и овощи турки садятъ.
Да на той же стран къ градской стен бывалъ домъ Каиафинъ, a нын весь засыпанъ землею. А та земля ношена съ горы Голгофы, гд Крестъ Христов обртенъ. Тотъ Каиафа, когда вллъ Крестъ Христовъ схаранить и засыпать его землею подъ горою Голъгофою, а со всего града заповдалъ всякой соръ и гной на ту гору носитъ, гд Христовъ Крестъ засыпаша землею. Помыслиша себ иудеи, ако будетъ Христову Кресту взыскание. А съ Крестомъ Христовымъ и два разбойнича быша сохранены. А когда бысть взыскание Христову Кресту, тогда царица Елена повел землю носить на Каиафинъ домъ — и нын то мсто высоко насыпано.
А от дому Иоакима и Анны мало пошедъ, тутъ градския врата, что къ селу Гепсимании. А когда войдешъ въ башню извнутрь града, во вратхъ въ стн камень великъ, какъ бы до нево въ груди человку, а въ камени вообразилася стопа человческая глубока, что в воскъ, какъ пята, какъ вс пять перстовъ и вся подошва — все знатно. А сказоваютъ про ту ногу, что аггелово воображение. Когда-де иудеи ведоша Христа на пропятие, тогда-де врата жидове заперли и народу не пустили смотрть. Тогда-де аггелъ Господень т врата отворилъ плечемъ въ ворота, а ногою въ камень вперъ — такъ въ камени нога и вообразилась. И тако отворилъ врата, и изыде народъ весь на позоръ Христовъ. A т врата недалече от Святая Святыхъ, якобы изъ лука вержениемъ. Мы, гршнии, ту стопу цловахомъ. А какъ выдишъ изъ Гепсиманскихъ воротъ и сшедъ полъ- л. 57. //горы, тутъ лежитъ камень, а на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ. И на томъ камени кровь его знать и до сего дни — тотъ камень красенъ. Мы же, гршнии, тотъ камень цловахомъ и на благословение брахомъ того каменя. (л. 54.) И от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову. Въ самой юдоли стоитъ село Гепсимания святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны, иже нарицается Богородицынъ домъ. И въ томъ сел церковь стоитъ, равна съ землею, Святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны. От градскихъ воротъ до села Гепсимании якобы изъ лука стрлити. Село Гепсимания стоитъ по конецъ юдоли Плачевной, а церковь тоя — лствица внутрь сорокъ шесть ступеней, a лствица утвержена что въ погребъ походной, а церковь каменная, а на полу лст- (л. 54 об.) //вицы стоитъ гробъ Иоакима и Анны. А когда сойдешъ съ лствицы внутрь церкви а направо поворотишъ къ востоку, тутъ стоитъ предлецъ невеликъ, каменной, а въ немъ гробъ Пресвятыя Богородицы изсченъ от мрамору благо. А надъ гробомъ висятъ сорокъ семъ кандилъ скляничныхъ съ масломъ древянным от разныхъ връ: от греческой, латинской. А зажигаютъ кандила, когда бываетъ служба. А служба бываетъ по воскресеньямъ, потому что стала вн града. А иногда такъ недли три не бываетъ, тогда турки воротъ Гепсиманскихъ не отопрутъ. А приходятъ къ служб греки да латыня, а латыня служатъ на самомъ гроб Богородицыномъ, а греки позади гроба Богородицынаа1. Въ предлъ ко гробу Богородицыну входятъ человкъ по пяти, по шти, a бол нелзя, и покланяются, и гробъ цлуютъ. А гробъ Пресвятыя Богородицы подлинняя гроба Господня полъпядию, да уже Господня. А от того гроба Пресвятыя Богородицы пять саженъ въверхъ церкви — окно кругло. А сказоваютъ про то окно греки, что де тмъ окномъ взято тло Пресвятыя Богородицы изъ гроба, a гд — Богъ всть. А ту пещеру турки запираютъ, и мыто емлютъ да и пущаютъ, а съ старцовъ не берутъ. И вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы.
л. 57. А когда выдешъ изъ церкви изъ Гепсимаской, и на левой стран тутъ пещера невелика каменная. Тутъ Иуда Христа продалъ пребеззаконнымъ иудеомъ на пропятие. И тутъ мы ходихомъ, и въ пещер мсто цловахомъ. И оттол поидохомъ налво, на Елеонскую гору прямо. От тоя пещеры на полдни, якобы вержениемъ камени, стоитъ древо масличное. Подъ тмъ древомъ Христосъ постился и ко Отцу молился: ‘Отче, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене, аще не — буди воля твоя’. А то древо и до сего дни зелено, и на благословение его берутъ от иныхъ странъ. Да тутъ же есть камень зло великъ, и плосокъ, и высокъ, якобы въ груди че-ловку. На томъ камени ученицы его спаша, когда Христосъ молился. И пришолъ къ ним, они же сномъ отягчены, тогда Христосъ имъ рече: ‘Спите прочее и почивайте, бдите и молитеся, да не внидете въ напасть. Духъ бодръ, плоть немощна есть. Понеже общастеся2 со мною умрети, a нын не можете единаго часа побдти со мною, вы же спите, а Иуда спшитъ продати мя иудеомъ’ — и потъ лияшеся, яко капле крове. И тотъ камень цловахомъ.
И оттудова поидохомъ на гору Елеонскую. И мало пошедъ от того мста, лежитъ камень великъ. А сказоваютъ, что съ того-де каменя Христосъ слъ на осляте, когда въхалъ во Иерусалимъ. И тотъ камень мы цловахомъ. И от того камени поидохомъ въверхъ Елеонския горы. От Гепсимании до верху Елеонския горы съ полъверсты будетъ мрныя, от Иерусалима верста до горы Елеонския.
Гора Елеонская зло красовита, велми высока, красна и предивна, а по ней растутъ древа масличныя. На самомъ верху горы есть мсто Господне, гд Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопросиша его ученицы о кончин вка сего. Онъ же рече имъ: ‘Не может сего ни Сынъ человческий вдати, никтоже, токмо Отецъ’. И от того камени, гд Христосъ сидлъ со ученики своими, видить Иорданъ-рку и Содомское море. На той же верху горы Елеонския стоитъ церковь Вознесения Христова, а въ той церкви лежитъ на предверии камень великъ, плосокъ. И съ того камени вознесся Христосъ на небеса предъ ученики своими. И на томъ камени вообразишася стопы Христовы, и нын одна ступня знать. Мы же, гршнии, тотъ камень и тотъ ступень цловахомъ, и иныя странныя от христианъ цлуютъ.
А на полуденную страну Елеонския горы стоитъ гробъ святыя мученицы Пелагии, a владютъ тмъ мстомъ турки. И стоит на томъ мст мечетъ турецкой, а къ нему турки не пускаютъ. А от горы Елеонския до Вифании, гд праведный Лазарь умеръ и ту Господь воскреси его, яко три поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ церковь стоитъ Воскресения Лазорева, друга Божия, а въ ней гробъ Лазаревъ и сестръ его Марфы и Марии, a нын тою церковию владютъ арапы-басурманы. А когда мы пришли къ пещер, гд бысть Лазарь погребенъ праведный, тогда арапы принесли намъ огня. Мы же имъ даша съ человка по алтыну да и пошли въ пещеру. А въ пещеру итти, гд былъ гробъ Лазаревъ, итти въ нея, что въ погребъ походной, по лсницы глубоко, да и не одна лствица, кулаковато, — а безъ огня невозможно итти, темно, — три лстницы съ поворотами. А съ полу пещеры видитъ въбок церковь Лазареву, a нын турки мечты творятъ. И тако мы цловахомъ мсто, гд Лазарь лежал, да и вышли изъ пещеры. А от Вифании, гд Христосъ сидлъ и глагола ученикомъ своимъ: ‘Другъ нашъ Лазарь успе, идемъ и возбудимъ его!’ — и от того камени на востокъ до рки Иордана, гд Христосъ крестился, день ходу. И тако мы изъ Вифании опять л. 58. // на Елеонскую гору и пришедъ, къ тому каменю, гд Христосъ вознесся на небеса, поклонихомся тому камени и цловахомъ.
А когда съ Елеонския горы посмотришъ во Иерусалимъ, инъ все видитъ во Иерусалим до единой храмины. A гд Святая Святыхъ была, и на то мсто зло красовито все видить съ Елеонския горы. Зло то мсто площадью красовито, и древа кипарисовыя на томъ монастыри растутъ. А когда посмотришъ съ Елеонския горы, всюду съ нея видитъ: ко Иордану, къ Содомскому морю, ко обители Святаго Саввы, къ Вифании, къ Вифлеему, во Иерусалимъ. Забытая радость — Елеонская гора! И ходихомъ довольно по Елеонской гор, и веселихомся, и радовахомся, что въ Едем. Во Иерусалимской во всей палестин другова такова и радостнова мста нтъ, что Елеонская гора!
Потомъ поидохомъ съ Елеонския горы. И когда поравнихомся противу Гепсимании, и тогда насъ вождъ, старецъ-арапъ, повелъ налво по юдоли Плачевной. И от Гепсимании мало поидохомъ въ юдоль, тутъ лежитъ камень невеликъ, плосокъ. А на томъ камени воображена стопа ножная, а въ ней вода стоитъ, полна стопа. А сказаваютъ про тотъ камень: ‘Когда Христосъ сртился со слепцомъ, и ста на томъ камени, и плюну на землю, и сотвори брение, и помаза очи слпому, и посла его къ Силоамской купли умытися. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ его стопа въ камени вообразилась, что воскъ’. И тотъ камень мы, гршнии, цловахомъ, и воду изъ стопы пихомъ, и умывахомся. А вода въ стоп не убываетъ, опять наполняется. А подле того камени яма, зло глубока провалина, а въ ней вода на дн чють знать. А въ тую яму не влятъ намъ смотрть, вождь нашъ, кой водилъ. А яма зло глубока и страшна. А что та за пропасть, мы не довдалися, знать, что греки и сами не знаютъ про нея.
И от тово камени поидохомъ внизъ по юдоли, на лвой стран стоитъ гробъ Авесолома, сына Давидова. A здлан, л. 58 об. // что голубецъ, узоричиста, а на верху круглая башенка, а около голубца накидана каменья млкова, кучи великия лежатъ. Мы же вопросихомъ: ‘Что, малъ, ето за каменья?’ И они намъ сказали, что де жидове накидали: ‘Они-де не любятъ Авесолома за противление отча, то де когда жидове етимъ путемъ ни идутъ, то все камень кидаютъ ко гробу тому’. А когда поидешъ от Авесоломава гроба внизъ по юдоли, на лвой стран вс гробы въ той гор пророческия, жидовския, узоричиста и двери, и окна, a т гробы выбиваны въ гор изъ одново каменя.
И от того мста поидохомъ внизъ по юдоли Плачевной по градской стн. Противъ угла подъ градскою стною, подъ горою каменною, тутъ есть купль Силоамская. А входъ въ нея учинена лствица каменная, широкая, что въ погребъ походной, да крута зло, а ступней въ нее дванадесятъ итти въ гору. И по конецъ тоя лствицы самая купль Силоамля, аки озерцо широко, а глубины — въ груди человку. И приходятъ всякия люди, недугомъ одержимыя различными, и погружаются въ той купли, и здравы бываютъ. А когда мы пришли къ устью купли, анъ въ ней купается арапъ болъной, басурманъ. И когда стали на него кричать, такъ онъ и вонъ вышелъ. А у той купли сидятъ арапы, берутъ мыто — по копйки съ человка и по грошу. А та вода не стоитъ, но идетъ сквозь гору и по конецъ горы вышла. А вышла въ полъгоры — ручей хорошей, тутъ турецкия жоны платья моютъ, прудокъ запруженъ. А та вода до юдоли Плачевной не дошла, вся въ гору понырнула, юдоль Плачевная суха, нтъ въ ней воды. А сказоваютъ про ту купль, что она прежде сего не бывала. А когда-де возврати Господь плнь Сионь от Вавилона, и тогда пришедъ къ тому мсту Иеремиа Пророкъ и весь плнъ съ нимъ на тотъ потокъ, тогда сухъ бысть. Иеремиа помолися Богу, и даде Богъ въ томъ мст воду. Исъ той купли арапы возятъ воду2 во л. 59. // Иерусалимъ на велбудахъ да продаютъ. A ркъ и кладезей во Иерусалим нтъ, мсто зло безводно, но токмо купль Силуамля. А тую воду покупаютъ турки богатыя, а убогия питаются дождевою водою. А дождь во Иерусалим приходитъ ноября-мсяца. А когда мы пришли во Иерусалимъ, такъ первой дождь пришолъ въ нощи проти дни архаггела Михаила да шелъ до февраля-мсяца.
A хлбъ поспваетъ къ свтлому дню Воскресению, а овощи всякия поспваютъ Рождество Христово и Богоявлениевъ день. У нас зима, а у нихъ лто и прохладъ всякой. A лтомъ во Иерусалим от солнечнаго зноя и ходить нелзя: зло солнце печетъ. А во всю зиму камори лтаютъ и босы ходятъ арапы. Во Иерусалим зимою снгу не бываетъ, ни морозовъ никогда не живетъ. Какъ у насъ на Москв весна бываетъ теплая, такъ у нихъ зима-та такова бываетъ: дожди, туманы, хмары, зло тепло, а громъ бываетъ во всю зиму и молния. Градъ Иерусалимъ стоитъ среди земли, понеже когда бываетъ день большой въ Петровки, тогда солнце на полдняхъ станетъ и въ самой верхъ главы свтитъ, такъ стни не бываетъ. А когда станетъ день убывать, тогда стнь станетъ познаватся. Мы же въ т дни не прилучихомся, толко въ большия ночи зимния искусихом, о полунощи въ месечныя ночи на монастыр исъ келий похаживахомъ и смотрихомъ: такъ мсяцъ прямо стоитъ надъ главою, a стни не знать — и то мы собою искусихомъ. А день во Иерусалим болшей лтней — пятьнатцать часовъ, а нощь зимнея — девять часовъ. Во Иерусалим колодези каменныя копаныя, со всхъ застрхъ приведены къ колодеземъ, — а верхи плоския, а по угламъ замазаны, — трубы. Вода бжитъ да и въ колодезь идетъ. А вода въ колодезехъ не портится: во весь годъ бла, а не желта.
И мало пошедъ по-надъ юдолью, на правой руки въ полугор стоитъ древо маслично, окладено каменемъ, съ храмину будетъ. А подъ тмъ древомъ, сказоваютъ, что Исайю Пророка жиды пилою л. 59 об. // претерли древянною. И то древо зелено и до сего дни. И от того древа мало пошедъ подъ гору въ юдоль и перешедъ юдоль, на другой стран юдоли пошедъ на гору, тутъ село Скудельниче, — от града то село съ версту, на полуденную страну, — въ погребение страннымъ, что окуплено Христовою кровию, иже Христа Июда предалъ иудеомъ на тридесятъ сребренницхъ. И тако жидове купиша тми сребренниками село Скудельниче въ погребение страннымъ. А которыя православныя христиане приходятъ от всхъ странъ, от востоку и западу, поклонитися Гробу Господню и святымъ мстомъ, и коему прилучится отити къ Богу, и тхъ христианъ кладутъ въ тому дому въ сел Скуделниче. Аще ли будетъ инокъ, въ коемъ монастыр пришлецъ, случится ему умрети, и того монастыря тутъ же приносятъ въ то же село Скудельничо. А иерусалимца въ томъ сел никогда не кладутъ. Въ томъ сел ископанъ гробъ каменной, какъ пещера, а дверцы малы учинены, и въ томъ погреб передланы закрамы. А кладутъ христианъ въ томъ погребу безъ гробовъ на земли. А лежитъ тло сорокъ дней мяхко и цло, а смраду нтъ от него. А егда исполнится сорокъ дней, и объ одну нощь станетъ тло его земля, а кости его наги станутъ. И прииде той человкъ, кой приставленъ въ той пещер, и ту землю лапатою соберетъ въ закрамъ, а кости въ другой, а кости т цлы и до сего дне. А земля ихъ прежде сего, сказоваютъ, голубая бывала, a нын черна, какъ и прочихъ человкъ, толко смрада нтъ. А въ пещеру когда войдешъ, такъ духъ тяжекъ, мы ходили въ ту пещеру, платомъ ротъ завезавши. А закромовъ въ той пещер много, а ходятъ со свчами зажегши, а то темно въ пещер, ничего не видать. А та пещера стоитъ надъ юдолью Плачевную, а юдоль Плачевная пошла подъ лавру Святаго Саввы Освященнаго и къ Содомскому морю. А сказоваютъ, что тою юдолью Плачевною въ день л. 60. // Страшнаго суда праведнаго Господня рка огненная потечетъ.

О ДОМУ ДАВИДОВ

Домъ Давидовъ стоит от западной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходятъ въ т врата. Домъ Давидовъ придланъ къ градской стен: три стны вънутрь града, а четвертая градская. Кругъ его копанъ ровъ, а чрезъ ровъ мостъ, прежде сего бывалъ каменной, a нын древянной. У вратъ великаго дому лежатъ пушки болшия и сторожи, караулъ великой, стоят: турки, арапы, янычеры. А живутъ въ немъ турки, а христианъ не пущаютъ, а кто дастъ подарокъ, такъ тово и пустятъ. А величиною тотъ домъ — какъ изъ лука стрлить, а равенъ въдоль и поперекъ. А хоромъ въ немъ разв одна палата, изъ нея же Давидъ вид Вирсавию, мыющююся въ виноград. И мы, гршнии, въ томъ дому были, турки насъ пущали: а мы имъ дали подарокъ, такъ они насъ водили въ полату Давидову. А въ полат Давидов живетъ турчинъ. Въ полат толко одно окно, другое — въ предл, а въ полат на окн яма велика въ камень выгнулась.
А сказоваютъ про ту ямицу: ‘Когда-де Давидъ Псалтырь писалъ, тогда возлегъ локтемъ опочинуть на тотъ камень — такъ локать во камень и вогнулся, что въ воскъ’. А надъ тмъ каменемъ горятъ кандила съ масломъ древяннымъ и день и нощь, а ставятъ то кадило турки: почитаютъ Давида и турки. И мы, гршнии, тотъ камень цловали. А что глаголетъ Святое Писание: ‘Въ дому Давидов страхъ великъ’, — и нын въ томъ дому страху нтъ, и въ немъ турки живутъ. А то будетъ совершатся таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давидова от западной страны, близъ дому Давидова, есть потокъ сухъ подъ градскою стною, подъ домомъ Давидовымъ, имя тому потоку — юдоль Плачевная, идже хощетъ тещи рка огненная въ день Страшнаго суда.
А въ полуденную страну ныншняго града Иерусалима, за стною у вратъ града стоитъ гора Сионъ — мати церквамъ, Божие л. 60 об. // жилище. На той гор прежде сего бывалъ монастырь, a нын турецкой мечетъ, въ немъ же турки живутъ. На той же гор близъ градской стны домъ Зеведеовъ, отца Иоанна Богослова. Въ томъ дому тайную вечерю сотвори Исусъ со ученики своими. Въ томъ же дому Иоаннъ возлеже на перси Господни. Въ томъ же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крест, глаголя матери своей: ‘Жено, се сынъ твой’, потомъ глагола ученику: ‘Се мати твоя’. И от того часа поятъ ю ученикъ восвояси, въ той же домъ свой. Второе — въ томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы и ученики въ день пятьдесятный. Въ томъ дому и преставление бысть Божия Матере. Въ той же домъ по воскресении прииде Христосъ ко ученикомъ, и дверемъ затвореннымъ, и ученикомъ собраннымъ, и показа Фом руц и ребра своя. На той же гор былъ гробъ Давида-царя и сына его Соломона. На той же гор гробъ святаго первомученика Стефана. На той же гор есть пещера, гд Давидъ Псалтырь сложилъ. На той же гор аггелъ Господень отскъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. А от дома Иоанна Богослова на лвую страну вержениемъ изъ лука — Галилея Малая, тамо перве по воскресении своемъ Христосъ изъ мертвыхъ явися. А та вся мста на Сионской гор. А домомъ Зеведеовымъ владютъ у турка еретики, проклятыя армяне купили.
Потомъ поидохомъ за градскую стну въ пещеру Варухову, та пещера от градской стны якобы вержением изъ лука. И въ той пещер живутъ турецкия, магметанския, диаволския пророки. А та пещера ограждена, и сады въ ней насаждены по оград. И въ ту пещеру турецкия пророки берутъ по пар съ человка да и пустятъ. А пещера зло велика, и высока, и пространна. А сказоваютъ про ту пещеру: ‘Когда плненъ бысть Иерусалимъ, Иеремиа Пророкъ веденъ бысть въ плнъ и тамо пребысть, въ Вавилон, седмъдесятъ лтъ. Варухъ же Пророкъ, жаля учителя своего Иеремиа, Иерусалимова раззоре- л. 61. //ния1, и затвори себе въ той пещер, и плакате о разлучении учителя своего Иеремии, недомыслиемъ себе смотряя, даже до возвращения людскаго затворенъ бысть въ пещер. Внегда же людие ко Иерусалиму возвратишася, тогда и Варуху, изъ пещеры изшедшу, Иеремию погребе’. И та пещера зло удивительна, прежде сего бывала2 внутрь стараго града, a нын вн новаго града, за стною градскою. И многия знать полаты стараго града Иерусалима, строенья и сады, нын тутъ все пусто, толко одна пещера Варухова.
Потомъ повли насъ во обитель Саввы Освященнаго. Такъже пригнали коней арапы, и збиралися вс за градския врата да и пошли от Иерусалима ко обители Святаго Саввы Освященнаго, а шли все юдолью Плачевною. А когда сталися збиратися богомолцы, тогда арапы окаянныя силно сажаютъ на кони и бъютъ, кто какъ не хочетъ хать на лошади. Великое насилие! А извозъ дорогой: от Иерусалима до Савина монастыря съ человка по талерю, a перездъ — дватцать верстъ. Бда, су, со арапами, нигд от нихъ уходу нтъ, везд враги насилуютъ, силно на кони сажаютъ!
И шли мы юдолью Плачевною, и будетъ какъ на полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на араповъ. Они поятъ скотъ: козы, овцы — великия стада, а ихъ, сабакъ, многое множество. А стали на дороги, а ходъ мимо ихъ. А они наливаютъ воду въ корыты, такъ дорогу у насъ заняли. А арапы дикия да и задрались съ нашими провожатыми, арапами жъ. Чортъ на чорта нашолъ! А мы нут-ка бжать все юдолью, а наши арапы съ ними дратся. Да битва у нихъ великая была: имъ бола хотлась насъ грабить, a т не даютъ. А проводники наши на конехъ кругъ нашева корована бгаютъ да кричать намъ, чтобъ бжали. А мы бгли да и ротъ разинули. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами таки махаютъ, что бгите. Естьли бы етимъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, всхъ бы тутъ побили, л. 61 об. // для тово что дичь, кочевыя, а не селския. Когда мы ко Иерусалиму шли, такъ тутъ насъ грабили сельския, они толко грабятъ, а не убиваютъ.
И тако мы бжали версты с три безъ памяти, другъ друга топтали, кто силенъ, тотъ напередъ и ушолъ. А все юдолью бжали да набжали на их кочевье. Тутъ у нихъ стоятъ полатки, и жоны, и дти ихъ тутъ, да и козлята молодыя, овечки малыя. И когда насъ увидли арапския жоны, рабята, подняли крикъ, вопль, выскочили исъ полатокъ нагия, черны, толко зубы блещатъ. Тутъ мы пущи тово испугалися, а вопль намъ ихъ показался, кажется, до небесъ. Тутъ мы еще бжали с версту. Едва отдохнули, такъ набжали на насъ проводники наши и сказали намъ: ‘Не бойтесь-де теперьво’.
И тако мы взыдохомъ на гору высоко, толко в полъгоры, и мало поидохомъ, и увидихомъ монастырь Саввы Освященнаго — и обрадовахомся зло. И пришли къ монастырскимъ воротамъ, слезли съ коней. А у вратъ стоятъ арапы, не пропущаютъ сабаки, берут со всякова человка по пяти паръ да и пустятъ въ монастырь. И тако мы внидохомъ въ лавру Святаго Саввы Освященнаго. Зло предивенъ монастырь, у насъ такова подобиемъ и удивителствомъ въ Руси не сыщешъ. Хитро сильно стоитъ, съ полугоры стны ведены круто зло. А въ томъ монастыр въ лавр Святаго Саввы храмъ болшой Преображения Господня: зло предивенъ, писмо все стнное, и иныя церкви есть многия малыя. Тутъ же въ монастыри мы видли клью святаго Саввы, гд онъ самъ труждался: вытесена въ гор какъ мощно человку ссти, а стоять нелзя. Прежде сего, сказовали, выхаживало миро, a нын нтъ. А стоитъ тотъ монастырь на краю юдоли Плачевной, которая пошла въ Содомское море. А итти тою юдолью Плачевнаю до Содомскаго моря от Савина монастыря съ полдня, сказоваютъ, какъ посмотришъ съ монастыря къ Содомскому морю, кажется, версты дв, да межи горъ куликовато юдолью. А подойтить къ тому морю нелзя, чтобъ его блиско посмотрть, от арапъ, да и не влятъ турки ходить. А то море животнаго въ себ ничего не держитъ, а воды пить нелзя: л. 62. // горъка и солона — и всякое животное въ себ уморяетъ. А то море невелико, что озеро, уско да длинно, а ходу, сказоваютъ, кругъ ево пять дней.
А когда мы пришли въ монастырь, тогда насъ игуменъ въвелъ въ церковь. Тутъ намъ вынесли крестъ, здланъ от части животворящаго древа. Мы же, гршнии, цловахомъ тотъ крестъ и обрадовахомся радостию неизреченною. И потомъ повли насъ на гробъ святаго Саввы: среди монастыря здланъ голубецъ каменной, а въ немъ гробъ, и покровъ черной, на покров крестъ вышитъ. Мы же, гршнии, гробъ его лобызахомъ. А мощи гд — про то Богъ всть, и сами греки не вдаютъ: тутъ ли, подъ спудомъ, или инд гд. Потомъ намъ вынесли въ церкви три главы, Ксенифонта и сыновъ его Аркадиа, Иоанна цареградскихъ. И тако мы, гршнии, т главы лобзахомъ.
Потомъ повли насъ въ пещеру, тутъ зло костей много, въ той пещер. Мы вопросихомъ тутъ старцовъ: ‘Что-то ето за мощи?’ А старцы намъ сказали: ‘Ет-де мощи новых мучениковъ. Когда-де взялъ турокъ Иерусалимъ, тогда салтану турецкому сказали, что: ‘Есть тутъ монастырь, а въ немъ колугеровъ много, пятнатцать тысящь, и они-де лихи: собравшися, пришедъ да опять возмутъ Иерусалимъ’. Такъ турецкой царь послалъ пашу въ монастырь Святаго Саввы, веллъ избить. И турки, пришедъ, стали убивать отцевъ, изъ пещеръ тоскать вонъ да головы отскать. Отцы же, видвше суровство зврское от турокъ, не сташа противитися и начаша свои головы подъ мечь клонити. И побиша ихъ турки до осми тысящь. И вид паша турецкой, что колугеры не противятся имъ, посла вдомость къ турецкому салтану, что старцы ни въ чемъ не противятся. Царь же умилися, послалъ писание, веллъ престать убивати, а ихъ свободити: куда хощютъ, идут, а тутъ бы не жили. И тако паша возвратился во Иерусалимъ, а отцы собравши мощи избиенныхъ да въ той пещер и положили, а сами и пошли до Афонския горы и тамо водворишася’. A нын въ тхъ пещерах живутъ арапы, зло много пещеръ на юдоль Плачевную. Намъ же старцы приказовали, чтобъ от тхъл. 62 об. // мощей не брали ничего, мы же зло того опасалися, от тхъ мощей брать. Старцы сказовали: ‘Естьли кто возметъ, а когда-де приидетъ на море, такъ-де корабль съ тми мощами на мори не пойдетъ. А турки-де станутъ обыскивать, а когда у кого найдутъ, такъ-де тово человка совсемъ въ море и кинутъ’.
Мы же хождахомъ по верху монастыря и удивляхомся таковому зданию, паче же пещерамъ, гд отцы жили, а теперево по тмъ вертепамъ живутъ босурманы. Прежде сего принашевалася Богу жертва, a нын богоматане, тогда постъ и молитва, слезы, a нын жертва диаволу тутъ приносится. Да ушто Богу такъ изволившу? А все то за наши грхи такъ Богъ попустилъ босурманомъ владть святыми мстами.
И тако мы смотрихомъ съ монастырской ограды въ юдоль Плачевную: круто зло, утсомъ! И тутъ видхомъ араповъ: тоскаются по юдоли Плачевной, а сами, подъшедше подъ ограду монастырскую, кричатъ съ долу, просятъ хлба. И старцы Савина монастыря со ограды кидаютъ имъ, что сабакамъ, помалу хлба. Иной, кой напередъ подъхватитъ, да и побредетъ во юдоль Плачевную, а иныя клечетютъ, гледятъ къверху, дожидаются, чтобъ еще бросили. Такъ другому кинутъ, да и тот такъже побредетъ. Да такъ-та старцы-та по вся дни съ ними мучатся. А за монастырь вытить нелзя — ограбятъ, а съверху монастыря старцы не влятъ гледть на нихъ, сабакъ. И гулявши по монастырю, позваша насъ за трапезу, и трапеза была доволна, и вина было много. И тутъ Дарафей побрал по-прежнему, какъ и въ прежнихъ мстхъ, да и на игумна бралъ по талерю съ человка. И тутъ мы начевахомъ, и утре, на первомъ часу, поднесли по финжалу раки, да и пошли изъ монастыря во Иерусалим.
И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой стран стоитъ столпъ каменной высокъ, а на немъ стоитъ затворникъ весь наружи, на верху столпа, подъжемши руки, въ клабуку. А греки ходили къ нему на поклонъ и прощенья просили от него. И я спросилъ тутъ старца: ‘Что, молъ, ето л. 63. // за диво и святость?’ Такъ онъ разсмялся: ‘Етот-де столпникъ на часъ. Какъ-де богомолцы сойдутъ съ монастыря, а ево-де за ними втръ здуетъ далов’. Мы же подивилися тому столпнику да и пошли. Такия-та у грекъ столпники-обманшики! А идохомъ ко Иерусалиму уже не юдолью, но горами высокими, горы зло высоки. И отошли верстъ за десятъ, стоитъ село арапское, а прежде сего бывало обитель Феодосиа Великаго. Нын толко церковь одна, и въ той арапы коней запираютъ.
И приидохомъ во Иерусалимъ, и пребыхомъ до Введения Пресвятыя Богородицы. И на праздникъ Введения Богородицы звали всхъ богомолцовъ въ монастырь, а тотъ монастырь девичей, живутъ старицы. И былъ в вечерни митрополитъ Птоломадской, и обдню служилъ, и поучение чолъ. И посл обдни посадили всхъ богомолцовъ въ полат и давали всякому человку по финжалу раки, по другомъ винца церковнаго, а брали съ человка по червонному, по талерю, по полуталерю. И тако поидохомъ по своимъ кльямъ. Потомъ на вечеръ стали намъ всм возвщать, чтобъ были готовы итти въ Великую церковь, мы же начата готовитися.
И пришли вс богомолцы къ Великой церкви, и стали всхъ връ сходитися. Потомъ сошлися вс, и стояхомъ у Великой церкви, и ждахомъ пашу турецкова. Потомъ пришолъ паша, емуже турки послаша ковры, и сл паша у вратъ церковныхъ. Потомъ приидоша къ нему толмачи всхъ връ и сташа подле ево. Потомъ турчинъ принесъ лсницу, и присланилъ ко вратомъ церковнымъ, и, влзши, отпечаталъ, потомъ отперъ. И пришедъ митрополитъ греческой со христианы-греки и сташа у вратъ церковныхъ. Потомъ пришли и еретическихъ връ: армяне, французы и прочиихъ ересей — и стали у вратъ церковныхъ вс. Потомъ турчинъ сталъ брать со всякова человка по три червонныхъ, а еретических — по шти червонныхъ, да и печатки давалъ всякому человку.
Генваря въ 18 день поидохомъ изъ святаго града Иерусалима на Русь. Въ пятницу предъ Неделею мытаря и фарисеа на первомъ л. 63 об. // часу дни поидохомъ мы, гршнии, изъ святаго града Иерусалима. И намстникъ патриаршей приговорилъ нам извощика-арапа, христианина греческой вры. И тако мы, убравшися на кони, поидохомъ изъ града и, вышедши за градския ворота, стахомъ на поли иерусалимскомъ. И приказалъ насъ питропосъ проводить толмачю-старцу, и толмачь выпроводилъ за градъ, сталъ извощику приказовать, чтобъ насъ въ цлости на пристани поставилъ и никакой бы намъ шкоды не учинилъ. А намъ старецъ-толмачь говоритъ: ‘Естьли де извощикъ вамъ на пути какое зло учинитъ, то де пишите ко мн, я-де на немъ за рубль доправлю дватцать рублевъ’. И веллъ намъ толмачь дать извощику, всякому человку, по штидесятъ паръ на раздачю по дороги арапамъ-разбойникамъ, чтобъ арапы насъ не трогали, чтобъ извощикъ насъ во всемъ очищалъ. И тако мы, убравшися совсемъ, и помолившеся Господу Богу и Пречистй его Богородиц, и призвавше въ помощь всхъ святыхъ, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой на присталь морскую.
И того дни минухомъ село Еммаусъ, и того дни доидохомъ до града Ромеля. И приидохомъ въ метоху, сирчь на подворья Иерусалимская, и старецъ того подворья принялъ насъ съ любовию. А мы зло съ пути утомилися, и старецъ поднесъ намъ вина церковнаго, а намъ, утомленнымъ, зло въ ползу, поживились, такъ зуда-та поотходить стала. И тако мы препочивши ту нощь. Утре рано, на первомъ часу, извощикъ привелъ намъ кони, и поидохомъ ко граду Иопии на присталь морскую.
И того же дни приидохомъ во Иопию, яко въ пятомъ часу дни, и стахомъ въ мятохи Иерусалимской. И старецъ, попъ чорной, принялъ насъ съ любовию и угости насъ трапезою обилъною. А когда мы шли до пристани морской от Иерусалима, и намъ на пути от арапъ зла не учинилася, — слава Богу святому, — потому что арапъ-извощикъ насъ во всемъ очищалъ от нихъ, сабакъ, тми денгами, что мы ему дали, по дватцети алтынъ съ человка. А когда гд л. 64. // найдемъ на дороги на разбойниковъ, они, что сабаки, лежат свернувши, какъ увидятъ насъ, такъ вскочатъ вс да такъ и бросятся на насъ. А мы укажемъ на извощика: ‘Е, арапча, кофаръ, молъ, за насъ дастъ пешкешь, сирчь подарунокъ’, — такъ они и пойдутъ ко извощику. А извощикъ уже имъ, сабакамъ, даетъ иному грошъ, а иному кустъ табаку. Да такъ-та насъ Богъ помиловалъ от нихъ, сабакъ. А извощикъ все шолъ позади насъ для разбойниковъ-араповъ: какъ на нас нападутъ, такъ и укажемъ назадъ, на извощика, такъ они къ нему и кинутся. А мы въ т поры ну да ну въпередъ по дороги. Да такъ-та Богъ и спасъ насъ от всхъ бдъ. А за извозъ мы давали по два талеря на коня, а ходу полътара дни. А всякому человку по два коня: подъ себе лошедь, подъ рухледь другая, а иныя и пши шли, толко подъ рухледь нанимали.
А когда мы пришли на присталь во Иопию, и въ т поры на пристани кораблей не было. Приходу не было для тово, что время зимнея, такъ къ той пристани корабли не приходятъ. И негд кораблямъ ставится, нтъ пристани доброй, такъ тутъ зимою корабли разбиваетъ втромъ. И намъ бысть о томъ печално. Какъ такъ, что кораблей нтъ? Что длать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчь зло убога — гладомъ бола померли, тутъ живучи. А у турокъ, сабакъ, въ то время прилучился ихъ праздникъ турецкой. Мсяцъ цлой они постятся, такъ на бозар не добудешъ никакой харчи. A хлбъ уже вынесутъ на вечеръ, какъ солнце станетъ садится, и тотъ весь разорвутъ турки. А иныя у насъ иной день и не дши были. Зло нужно было: нчимъ поживится было, не добудешъ ни рыбы, ни яицъ — самая пустошъ.
А жили мы тутъ на пристани дв недли, а пущи намъ года стала. Зло печально и уныливо было! Ужасъ толко: от моря стонъ стоитъ, какъ море шумитъ да волънами разбивается. А хортуны страшныя были, великия! А от печали у насъ л. 64 об. // то и забава была, что бывало пойдемъ подле моря гулять. Такъ версту и другую пройдешъ, такъ бутто тоска-та малое число посволочетъ. Да и тутъ гуляешъ, а назадъ оглядаешся, чтобы арапы-разбойники не набжали.
А когда мы пришли на пристань, такъ какъ попъ черной, кой тута живетъ въ мятохи, на другой день възбесновался, такъ мы, гршнии, ту всю нощь надъ нимъ вазились. Былъ у насъ крестъ московскаго литья мдной, такъ тмъ крестомъ все его ограждали. А диавол-отъ въ немъ кричитъ: ‘Студено-де, ознобили-де мене!’ Указываешь на полку ко иконамъ: ‘Вонъ де стабросъ древянной, тмъ-де мене ограждайте, a етмъ-де ознобили мене!’ А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной — такъ диаволу-та хочется, чтоб его тмъ крестомъ ограждалъ, ему уш то легче от тово. А я таки не слушаю да все московскаго дла крестомъ ограждалъ, и ему даю цловать, а онъ зубы скрегчетъ на мене, състь мене хощетъ. Да Богъ ему не попуститъ, такъ онъ мн ничего зла не учинилъ. И такъ-та мы съ нимъ до полунощи провозилися. Такъ онъ утомился да сталъ просится: ‘Дайте-де отдохнуть!’ Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрия уснулъ. Потом утре въсталъ, да мене, гршника, призвалъ, да сталъ говорить мн: ‘Пожалуй-де, проговори надо мною одно Евангелие, вс четыре евангелиста’. Такъ я надъ нимъ по два дни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленкова, помиловалъ — сталъ разумъ здравъ, чють бола диаволъ не похитилъ. И какъ попъ пришолъ въ разумъ, зло до насъ былъ добръ, часто насъ рыбою кармлевалъ.
Потомъ пришолъ малой корабль изъ Акрей. И сказали намъ корабленники, что есть-де во Акрахъ корабли египетския, такъ мы наняли корабль малой и стали сбиратся. Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышалъ, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ предъ пашу, и паша веллъ толмоча л. 65. // призвать, и переводчикъ пришолъ, и паша веллъ у мене спросить: ‘Есть ли де у него от салтана турецкаго указъ?’ И я ему взявши листъ турецкой да и подалъ, такъ онъ и сталъ чести. И прочетши листъ да и молвилъ: ‘Вотъ де, папасъ московь, смотри на меня’. И я на него смотрю, а онъ листъ салтанской свернулъ, да и поцловалъ, и на главу положилъ. А самъ чрезъ толмоча говоритъ мн: ‘Слышалъ-де я, что де ты въ нощи дешъ въ Станбул. И ты пожжай, Богъ теб въ помощь! Сказовай-де въ Царград и въ Ядрин, что мы такъ салтанской указъ почитаемъ, таковы-де мы, турки, своего государя опасны. Мн-де до тебе нсть дла никакова. Я-де для тово тебе позвалъ, что де ты московской человкъ, да пришолъ-де съ салтанскимъ указомъ, а прежде сего съ такими указами никто не хаживалъ. Такъ де я салтанскова здравия позвалъ-де тебе поздравить и честь воздать, чтобъ де ты, выхавши на Русь, про насъ слово доброе молвишъ’. Да веллъ мн ссть, а самъ мн чрезъ толмоча говоритъ: ‘Не покручинься-де, пожалуй, что де я тебе ночи позвалъ. У насъ-де, у турокъ, нын постъ, такъ де мы въ день не пъемъ, ни ядимъ, такъ де я тово ради въ день и не звалъ, и теперьва-де станемъ со мною кагве пить.’ И я ему сказалъ чрезъ толмоча: ‘Я, молъ, кагве не буду пить: у насъ, молъ, на Руси нтъ етово питья, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бъю за твое жалованье.’ И онъ мн, паша, молвилъ: ‘Чмъ же де мн тебе подъчивать? Вина-де мы не держимъ, для тово что сами ево не пъемъ. Иди шъ де съ Богомъ!’ И я вставши, да поклонившися, да и вонъ изъ полаты пошелъ.
И пришедъ на монастырское подворье, да и стали въ корабль кластися. А корабленник нашъ сталъ бсится, и не сажаетъ насъ на корабль, и не сталъ нашей рухледи на корабль класти, да поднявши парусъ да и пошолъ ночи. А мы и остались на берегу моря, и намъ зло горко стало и слезно. Да что пть длать? Быть такъ, уш то, молъ, Богу такъ изволившу. И л. 65 об. // стали мы опять рухледь носить на подворья. И той день намъ бысть зло печально. Потомъ мы смотримъ: анъ передъ вечеромъ и пришолъ той же корабль назадъ — зло обрадовалися. И пришелъ къ намъ корабленник да и сталъ прощатся: ‘Простите-де, Бога ради, оскорбилъ-де я васъ. Я-де верстъ с пятьдесятъ отшелъ да и опамятовался. И мн-де стало васъ жаль. Какъ такъ здлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хотя бы и босурманъ былъ, инъ бы можно помиловать.’ Да и веллъ намъ кластися въ корабль. Потомъ паша призвалъ корабленника и сталъ ево бранить: ‘Для чего-де ты не взялъ московскаго папаса?’ И зло ему пригрозилъ, чтобъ насъ взялъ.
И мы въ ту же нощь поклавшися да и пошли. И въ ту нощь немного отошли, потому что не было втру добраго, и на зари сталъ втръ великъ зло. И тово дни на вечеръ пришли во Акри — анъ кораблей египетскихъ нтутъ! И намъ зло стало печалъно, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухледь свою взявши да и пошли въ метоху митрополью. И старецъ митрополей далъ намъ клью и потомъ намъ трапезу поставилъ. И мы стали у него спрашивать: ‘Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?’ И старецъ сказалъ, что: ‘Третьево дни пошли и вновь-де скоро будутъ. Не печалься-де, скоро пойдешъ во Египетъ’. И намъ от старцовыхъ рчей стало радостно сильно.
И наутре февраля во 2 день, на праздникъ Стртения Господня, позвалъ насъ къ себ арап-христианинъ и зло насъ угостилъ: рыбы было нескудно и вина, было довольно всячины. И за трапезою было у насъ рчей много, спрашивали про государя. И зло желаютъ сильно, чтобъ государь Царьградъ взялъ: ‘Не видать-де намъ тхъ дней, чтоб де государь московской свободилъ насъ от турокъ!’ И зло тотъ человкъ любовь къ намъ показалъ и уподчивалъ насъ. И тако от него изыдохомъ въ подворье монастырское.
И по триехъ днхъ, въ среду на Сырной недли, якобы о полудни, пришли четы- л. 66. //ре корабли египетскии съ товарами. Потомъ, пристав ко брегу, стали выгружать товары. Мы же пришедъ къ корабленнику и поредили съ человка по талерю до Малова Египта, а по-турецки Домять. А у турокъ въ т поры прилунился боярань, сирчь праздникъ, въ субботу на Сырной недли, и была у нихъ изъ пушекъ стрльба. А празднуютъ турки свой праздникъ три недли.
Потомъ, въ воскресенья Сырное, въ заговяны, веллъ намъ корабельщикъ на корабль рухледь носить. Мы же рухледь на корабль привезохомъ и съ корабля поидохомъ во градъ погулять. А корабленникъ не сказалъ намъ, что де: ‘Сегодня буду отпущатся’. А когда мы во градъ вошли, тогда насъ градской житель, лутчей человкъ, арапъ-христианинъ позвалъ къ себ на обдъ. Мы же поидохомъ, а опасение у насъ было, чтобъ нашъ корабль не ушолъ. Но господинъ, у кого мы обдаемъ, тотъ насъ окротил: ‘Я-де вдаю, что де сегодне корабль не поидетъ’ — такъ мы поослабли. А трапеза была зло довольна, было рыбъ всякихъ размантыхъ. И такову любовь намъ показалъ, что самъ съ братьеми у трапезы служилъ, во всю трапезу все стоялъ.
А корабль въ т поры почалъ отпущатся, а насъ нту. А матрозы по граду бгаютъ да насъ спрашиваютъ, а взять не вдаютъ гд. Потомъ матросамъ сказали гд, и они, къ тому дому пришедъ, про насъ спрашиваютъ. И рабы, пришедъ, господину говорятъ, что де уже корабль отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорятъ. А господинъ перемогается, а намъ не скажетъ. Жаль ему насъ, что корабль ушолъ, а хочется ему, чтобъ обдъ докончали, а самъ веллъ поскоряе бъ ствы нсти, ства за ствомъ. Такъ мы стали припазновать, что онъ сталъ скорбенъ. Такъ мы у толмоча спросили: ‘Что, малъ, онъ господинъ печаленъ?’ Такъ толмачь сказалъ: ‘Вить де корабль вашъ ушелъ!’ Такъ мы какъ услышали, такъ въставъ изо стола да и побжали къ пристаннищу морскому — анъ нашъ л. 66 об. // корабль верстъ з десятъ ушолъ на море, чють видит. А стала къ ночи. И мы толко руками розно.
А у пристани прилучились турки въ то время, и по насъ стали тужить, да и стали съ кораблей кликать матросовъ съ сондалами. Такъ тотъчасъ подъбжали греческия матросы, такъ мы ихъ поредили нагнать корабль, дали талеръ съ двухъ человкъ. Толко мы въ сандалъ сли — анъ тотъ господинъ, у кого мы обдали, и прибжалъ на присталь, а мы уже отпущаемся, и спросилъ у матросовъ: ‘Что-де поредилися извозу?’ И они сказали, что талерь. И онъ выхватилъ изъ кормана талеръ да и кинулъ въ лотку: ‘Вотъ де вамъ извозъ за нево, бол-де тово не берите’. А самъ сталъ со мною прощатся: ‘Прости-де, Бога ради, моя-де вина!’ Я, су, лише подивился: етакая христианская душа! Потом мы поклонихомся ему и отпустихомся на море.
Отвезли насъ матросы от брега версты с три да и покинули грести, а сами и стали у насъ просить еще за провозъ: ‘Тово-де мало, не хотимъ вести!’ И стало наше дло. Мы то такъ, то сякъ — не везутъ: ‘Невъмогуту-де, не нагнать. Дай-де еще талеръ!’ И тотъ, кой взяли за извозъ, и бросили мн въ сандалъ. И я, су, что длать, взялъ: ‘Ну, малъ, пожжайте назадъ, и я, малъ, буду на васъ паши бить челомъ!’ А къ зари-та видить: нашъ корабль поворотился на насъ, втръ сталъ утихать. А они тоже видятъ, что корабль сталъ, такъ они перестали грести и стали шумть одно, что: ‘Дайте другой талеръ!’ И много шумли, и мы говоримъ: ‘Повзите, молъ, назадъ’. Такъ они и стали уже и тот талеръ просить, такъ я отдалъ имъ. Они же погребше мало да опять перестали грести. И зло безумныя горесть нанесли и во грхъ въвели, едва злоди до корабля довезли. Такъ насъ на корабль тотъчасъ матросы приняли, такъ они со студомъ от корабля похали. А я раизу на нихъ жаловался, такъ онъ на нихъ сталъ шумть. Потомъ втръ сталъ утихать. И подшедши подъ л. 67. // гору Кармилскую да и стали на якори. Потомъ поутру въстали матросы и хотли парусы разпущать и якори выниматъ. А раизъ сталъ на море смотрть въ далную пучину, и сталъ присматрвать, и позналъ, что хощетъ быть погода великая въ мори. Потомъ раизъ не вллъ якори вынимать. И стояли мы от погоды подъ Кормилскою горою пять дней.
И въ пятницу на первой недли на вечеръ, уже въ ночномъ часу, погода стала затихать. Такъ раизъ увидлъ: от города от Акрей стали корабли отпускатся — такъ и онъ веллъ якори вынимать и парусы подъимать. Потомъ пошли въ нощъ противъ субботы, и бысть намъ поносъ доброй.
И въ понеделникъ на второй недли поста о полудни приидохомъ ко устью Нилу. И не дошедъ усть Нила, якобы верстъ за пять, и стали на якори. И потомъ изъ Малова Египта пришли малыя корабли, да и взяли кладь изъ корабля всю, и корабль порожжей да и привезали, да и повели подъ Домять. Тутъ на усть Нила млко, не пройдетъ корабль грузомъ, такъ маломи выгружаютъ, а болшой порожжей волокутъ за собою.
И на вечеръ приидохомъ подъ Домятъ. И тутъ пришли къ намъ на корабль арапы, да и взяли нашу рухледь, да и понесли въ метоху. Игуменъ насъ стртилъ съ честию да и далъ намъ клью, обдъ намъ устроилъ. И мы ему от намстника грамотки подали, а въ грамоткахъ писано от намстника, чтобъ о насъ радлъ, чтобъ намъ корабль добылъ въ Царьградъ. Потомъ игуменъ сталъ намъ корабль добувать и добылъ корабль доброй греченина Ивана, а проименование ему Холава, такъ ему прозвище. А жили мы въ Домяти недели з дв.
Потомъ въ Домяти учинился бунтъ от турокъ, и дня зъ два и торгу не было, а насъ игуменъ вонъ изъ монастыря не пущалъ. И помалу бунтъ утишился, и мятежъ былъ великой въ народ. Пришолъ от турка указъ, чтобъ малыми денгами не торговать, да чтобъ туркамъ вина не пить и не шинковать, л. 67 об. // а грекомъ бы платья зеленова не насить, такожъ и краснова, носить бы черное, блое. Такъ за то бола учинился бунтъ въ Домяти. Прошла бола въ т поры слава, что бутто турецкой салтанъ прихалъ и ходитъ по Домяту скрытымъ образом. Такъ турки вс улицы метлами мели, опасались. Они чаяли: и въправду турецкой царь пришолъ — анъ все тово ничево не было, такъ мялися.
Потомъ, передъ походомъ нашимъ, звалъ мене архимандритъ Домятской обдать. Обдъ зло хорошей устроилъ, всего было много наспто. А тотъ архимандритъ былъ на Москв за милостынею. А когда, отобдавъ, я от него пошелъ, такъ онъ мн на дорогу далъ съ пудъ финиковъ. Зло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мн онъ много расказовалъ, какии тутъ на него бды бывали от турокъ, какъ ево граблевали и церковь. Невозможно ево бдъ и писанию предать! И жили мы въ Домяти недели з дв.
Потомъ стали корабли отпускатся и на усть Нила къ морю и тамъ въ малыя перегружатся. А мы дня с три спустя после ихъ нанявъ коикъ да и похали съ рухледью къ морю — анъ еще корабль нашъ не вышелъ на море, такъ мы и стали противъ заставы. И тутъ насъ остонавили и стали нашу рухледь досматривать, такъ я ему, юмрукчею, подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши, да и не веллъ разбивать рухледь, да и веллъ намъ полатку очистить, гд намъ стоять, докудова корабль поидетъ. А самъ юмрукчей спросилъ у мене: ‘У ково-де ты идешъ на корабли?’ И я сказалъ: ‘У Халавы’. И турчинъ мн сказалъ: ‘Пеки адамъ, доброй-де человкъ Холова, я-де знаю. Поиди-де съ Богомъ!’ И тутъ мы на застав жили два дни, покудова выгружались на море.
Потомъ, сдши въ коикъ и рухледь положа, да и похали на море къ кораблю. И подъхавъ къ кораблю съ рухледью, и сли на корабль. А иныя корабли, убравшися, пошли къ Царюграду. А нашего раиза задоръ беретъ, что л. 68. // корабли пошли, а онъ сталъ, такъ сердитъ былъ зло. Мы къ нему не подъходили, какъ онъ убирался. Потомъ тотъчасъ веллъ парусы подымать, да и пошли, да то уже на ходу убирались. И бысть втръ доброй. Потомъ нашъ раизъ сталъ веселъ, какъ корабль пошелъ, a втръ ста доброй. Такъ мы подшедъ къ нему да поклонились. Такъ и онъ намъ поклонился, а самъ молвилъ: ‘Таколо, деспота, добр теб будетъ, сиди здсь!’ Да и веллъ мн мсто хорошое очистить, а самъ под мсто рагожи стелетъ. Спаси ево Богъ, миленкова, доброй человкъ былъ! И хлбъ намъ веллъ давать, и кашу, всячину, что ни ворятъ, — то все влитъ давать.
И шли мы четверо сутокъ, a втръ все былъ боковой, и збила насъ боковымъ втромъ въправо верстъ з двст. Потомъ на четвертой день стали горы показоватся. И на вечеръ подошли подъ градъ Мирликийской, гд Николай Чюдотворецъ родился. Потомъ къ ночи втру доброва намъ не стала. И сталъ нашъ корабль ходить по морю то туда, то сюда, чтобъ не стоять, а прибыли нтъ. И тако нощь всю шатался. А утре по морю появились кораблей много: которыя прежде насъ пошли, вс тутъ стали сбиратся. Потомъ караулщикъ нашъ сверху зъ дерева кричитъ, что идутъ-де корабли разбойническия. Потомъ мы смотримъ — анъ и вс корабли поворотили назадъ къ нашему кораблю. Потомъ и нашъ раизъ велл назадъ корабль обратить, да и пошли подъ городокъ Костелоризъ. А когда мы стали входить во врата межи горъ въ лиманъ, тогда изъ городка въ каику выхали граждане и сказали намъ, что въ городку моръ есть. Такъ нашъ раизъ хотлъ назадъ поворотить — анъ бжать и нкуда: тутъ, въ городк, моръ есть, а назаде разбойники. Такъ и нкуда деватся стала, да и положилися на волю Божию: лутче въпасти въ руц Божии, нежели въ неприятелския руки. И пошли л. 68 об. // подъ городъ, и стали на якори. Потомъ за нами пришли вс корабли турецкия да и стали, а разбойническия корабли за лиманомъ стали на воротхъ да и не выпустятъ никово. Все тутъ, сталъ нашъ путъ, нкуда деватся!
И на третей день на турецкомъ корабли умеръ раизъ-турчинъ. Бился съ разбойниками: такъ онъ от нихъ отбивался, такъ они, разбойники, у корабля древо подъбили да сопетъ разбили, а раизу руку отрубили — такъ онъ въ третей день умеръ. A забжали наши корабли въ тотъ лиманъ въ среду Крестопоклонную, и стояли мы подъ тмъ городкомъ до Святой недели. По томъ стояньи стали раизы сьжжатся да думать, какъ быть. И придумали, и послали пошту въ Царьградъ къ салтану турецкому, что разбойники не выпущаютъ. И зло намъ было тутъ житие наше печально. А когда мы подъ тмъ городкомъ стояли, и въ т поры учинился на одномъ корабли моръ сталъ, и зло тому кораблю стала нужда: не пущаютъ ни въ городъ, ни на корабли, а харчь прили, а взять негд, а людей на корабли остается немного. Такъ раизъ дождавши втру добраго до нощи и пошелъ на уходъ сквозь разбойническия корабли. И гнали за нимъ верстъ со двст до Родоса-города, и ушелъ — Богъ спасъ ево, а корабль былъ христианской, греческой.
Потомъ на Вербное воскресение разбойники поймали попа да дьечка изъ города, — они гуляли по берегу, — и увезли на корабли, да пытали, и спрашевали у нихъ: ‘Сколко-де стоитъ кораблей подъ городомъ?’ Такъ они сказали: ‘Дватцать кораблей стоятъ мисирскихъ’ — такъ они ихъ и отпустили. Потомъ учинился у нихъ въ городк великой моръ, такъ корабли и пошли от городка прочь на другую сторону, въ другой лиманъ, подъ горы зло высоки. И подъ тми горами стояли съ неделю. Тутъ и Свтлое воскресение взяли. И зло печално было: такой пресвтлой празд-никъ, а взяли въ пу- л. 69. //стомъ мст. И в1 Свтлое воскресение раизъ прислалъ мн яицъ и молока. Спаси ево Богъ, миленкова! Доброй человкъ былъ, часто къ себ обдать зывалъ.
Потомъ въ самой праздникъ посл обда пошли корабли опять подъ городъ и стали на якори. А на корабляхъ уже хлба не достало, нужда великая стала. Много у нашего раиза брали сухарей на вс корабли, у него было запасу много. Человкъ онъ старой, сорокъ лтъ уже на корабляхъ ходитъ, такъ всякия нужды видалъ, такъ научился, какъ по морю ходить.
А когда мы стояли подъ горами2, и тутъ мы въ горахъ видли капища идолския, древния гробища. И мы по тмъ горамъ гуляли и въ нихъ, капищахъ и гробищахъ, внутрь ихъ были. Диво да и все тутъ, какая-та слпота была! А гробищи пусты, костей нтъ ничево. И капищи выбиваны изъ камени кирками, а не кладеныя, и гробища вс выбиваны пустыя. А гробищи поставлены зло на высокихъ горахъ, едва съ нуждою взойти, и нын на тхъ горахъ турецкия селы.
Потомъ въ среду на первой недли рано, на первомъ часу, увидлъ караулъ зъ горы, что идутъ голены турецкия съ войскомъ насъ выручать. И караулъ сталъ къ кораблямъ кричать, такъ съ кораблей турки, греки побжали, и мы туда же пошли смотрть. И когда мы увидли голены турецкия, и зло обрадовалися вс. И къ ночи пришли къ намъ, и разбойническия вс побжали въ пучину. И в вечер прибжалъ сандалъ зъ голенъ съ янычары къ нашимъ кораблямъ, и велли утре рано выходить вонъ на море.
И въ четвертокъ на Свтлой недли рано, на первомъ часу, стали наши корабли подыматся и пошли на море. И шли корабли подле горъ, а голены турецкия от моря, от степи, а иныя позади нашихъ кораблей3 шли, оберегали от разбойниковъ.
И на другой день пришли въ городокъ въ Родость турецкой. И тутъ корабли л. 69 об. // не приставали: втръ былъ доброй — и тако мимо прошли Родосъ. А когда верстъ з десятъ отошли, тогда изъ Родоса изъ пушки трижды выстрелили, и корабли вс остоновились. Потомъ вдомость пришла изъ города, чтобъ оберегались, что1 разбойническия голени прошли. Потомъ мы дождались голеновъ да и пошли вмст.
Потомъ во вторый день въ ночномъ часу стала восходить полоса. Потомъ на всхъ корабляхъ стали парусы подъбирать. И когда лише парусы подобрали, и взяла фортуна великая, и почела насъ по морю носить, и разбила вс корабли — куда неизвстно занесло. Тако насъ ночь всю въ мори волънами носило.
И утре рано въ Фоминъ понеделникъ стала погода преставать. Мы же по морю смотрхомъ съ корабля, и не видать въ мори ни единаго корабля, вс разбило. Потомъ о полудни стали на мори корабли по кораблю показоватся, и къ вечеру опять вс и сошлися. И тово дни минухомъ Патмасъ-островъ, гд Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. А от Патмаса-острова во вторый день взяла насъ опять фортуна въ Ускомъ мори, тутъ бола едва не вс корабли разбила. А стало межъ горъ, а море глубоко, саженъ пятьсот было глубины. Такъ едва столько снастей стало, и вс снасти связовали — едва корабль нашъ остоновили. И тутъ мы стояли от фартуны двои сутки.
Потомъ стала утихать, да и пошли вс корабли, и голены съ ними же. И въ ту же нощь сталъ втръ противенъ, и погнала вс корабли назадъ, и на корабляхъ парусы поставили боковыя. И пришли подъ Ефесъ-градъ, гд жилъ Иоаннъ Богословъ съ Прохоромъ-ученикомъ. Градъ зло узоричистой, и митрополитъ въ немъ живетъ греческой, и митрополитъ — доброй человкъ.
Потомъ пошли и пришли в Стинковъгород2. Тутъ мы стояли сутки с двои. Тутъ мн неволникъ руской далъ два мешка лимоновъ. И въ томъ город Стинове всего л. 70. // много, садовъ всякихъ, вино дешево — по копйки око, a горлки — око по грошу, лимоновъ сорокъ-пятьдесятъ за копйку, и все дешево. Такова града въ Турецкой земли поискать другова! Всякия овощи идутъ кораблями изъ него въ Царьградъ.
И тутъ насъ турчинъ-паша сталъ на мн просить горачю, такъ я ему листъ показалъ турской. А онъ листъ и спряталъ въ пазуху да и похал по кораблямъ горачю збирать. A мн сказалъ: ‘Пожжай-де въ городъ, тамъ-де листъ отдамъ’. И я похалъ въ городъ въ коику и сталъ ево на берегу дожидатся. А когда онъ прихалъ, и я сталъ у него листъ просить, и онъ у мене спросилъ: ‘А колко-де васъ человкъ?’ И я сказалъ, что четыре человка. И онъ молвилъ мн: ‘А то-де васъ двое толко, а ето-де двоя греченъ за сабою провозишъ’. А я бола двухъ старцовъ рускихъ съ собою изъ Иерусалима взялъ за тмъ же листомъ. А онъ, сабака, разсмотрлъ, что они въ лист не написаны, да и сталъ просить двенатцать талерей зъ двухъ человкъ.
Такъ я пошел до воеводы и сталъ бить челомъ, что, молъ, у мене отнялъ паша горачной листъ салтанской. Такъ воевода послалъ за нимъ, чтобъ онъ листъ принесъ, такъ онъ листъ прислалъ. И воевода листъ прочелъ да и веллъ мн отдать: ‘Хоша бы ихъ было дватцать человкъ, не токмо четыре, так де не указано съ нихъ брать!’ И турчинъ взялъ листъ у воеводы да и прятать сталъ, и я събоку да и вырвалъ у него, да и спряталъ въ пазуху. А когда мы от воеводы пошли, турчинъ насъ не отпускаетъ: ‘Поидите-де до паши, онъ-де какъ хочетъ съ вами’.
Такъ мы пошли и пришли передъ его. Такъ онъ сталъ просить листа, и я ему не даю. ‘Инъде посадите ихъ въ тюрму!’ Такъ я ему сталъ говорить: ‘За что ты мене велишъ въ тюрму сажать? Что моей вины?’ И турчинъ молвилъ: ‘Дай-де з двухъ человкъ горачь!’ Такъ я ему молвилъ: ‘И ты ихъ себ держи, л. 70 об. // а мене за что держишъ?’ Такъ онъ веллъ тхъ двухъ посадить, а мене отпустилъ.
Такъ я пошелъ опять до воеводы да сталъ бить челомъ на пашу. Такъ воевода мн сказалъ: ‘Что жъ де мн съ воромъ длать? Я-де стану на нево въ Станбулъ писать, а себе-де очищать. Ведь де ты и самъ видишъ, какъ я бранился съ нимъ. Прииди-де завтре, и я-де дамъ теб писмо на него къ салтану, и ты-де бей челомъ на него. Да мн-де что съ нимъ длать?’
Такъ я от него пошелъ и пришелъ къ коику на пристань — анъ каика нашего и корабля нту! Уже позно стало, такъ я въ городъ и пошелъ, да у невольника рускова начевалъ. И поутру съ тмъ невольникомъ пошелъ до митрополита. Такъ митрополитъ взялъ у мене листъ да и пошелъ до воеводы. Такъ воевода послалъ съ великою грозою къ паши. Такъ паши стало не лицо, и веллъ тхъ старцовъ выпустить, да еще имъ далъ по пяти копекъ на хлбъ, а самъ съ ними прощался.
Потомъ о полудни наши корабли пошли вс къ Царюграду, и голени съ ними же. И на вечеръ втру не стала, и пристали ко острову Милитискому. И тотъ островъ зло великъ, и городов въ немъ много. И тутъ мы стояли двои сутки. И потомъ поднявши парусы да и пошли, и голени уже от насъ отстали, пошли назадъ къ Стинковугороду.
И на другой день пришли1 къ устью Ускому морю, что въ Царьградъ поворачивают. И тутъ намъ втръ противной былъ, не пустилъ насъ въ Уское море. И стояли мы тутъ пятеры сутки: втръ былъ все противной. А на тхъ воротхъ стоятъ два города турецкия для воинскова дла, зло ружъемъ запасны. A гд мы стояли, и от тхъ мстъ до Афонския горы сто шездесятъ верстъ, а до Царяграда сто сорокъ верстъ. Афонския горы2 от того места3 не видать, а солнце сядетъ, такъ она вся обнажится, а въ день не знать ничего.
Потомъ сталъ втръ л. 71. // заворачеватся намъ въ попутье, такъ на всхъ корабляхъ подъняли парусы да и пошли. И прошедъ два городка, а имя имъ Костели, да и стали: опять втръ не нашъ сталъ. Тутъ бола нашъ корабль на камень проломило, и едва законапатели. И въ т поры раизъ съ навклиром побранился. Навклиръ говоритъ: ‘Пора якори кидать!’ А раизъ говоритъ: ‘Еще рано!’ Да такъ-та въ томъ шуму на камень корабль и вдарился, чють не пропалъ бола корабль, и съ людми. Да еще-та Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень.
И утре рано, подънявши парусы, пошли подъ Царьградъ. И на другой день на вечеръ, после полденъ, пришли подъ Царьградъ, — въ среду на четвертой недли Свтлова воскресения, въ самое Преполовение, — и стали на якорхъ на Бломъ мори противъ Царяграда, не дошедъ пристани версты з дв, гд корабли пристаютъ. Потомъ къ нашему кораблю прихали изъ таможни турки и стали на корабли товаровъ досматревать. Потомъ стали нашу рухледь разбивать, такъ я имъ показалъ турецкова салтана лист, такъ они и не стали разбивать. А начальной турчинъ въ честь у мене попрасилъ чотки иерусалимския, такъ я ему далъ, а крестъ съ нихъ снялъ. Такъ онъ сталъ говорить: ‘А ставросъ-де на что снимаешъ?’ И я ему молвилъ: ‘Да басурманъ, молъ, не требуетъ ставроса’. Такъ онъ разсмялся да и молвилъ: ‘Е, папасъ, гайда-де, гайда, поспшай-де! Вашъ-де корабль московъ бызырьянъ скоро детъ къ Москв, такъ де теб съ ними хорошо, a инъд уже выбираются съ товарами въ Ениково-село’. И я какъ услышалъ, что еще наши московския купцы не ухали, такъ я зло обрадовался. Да нанявши коикъ, да убравшися съ рухледью, да поклонившись раизу, да и похали на Фенаръ въ метоху Иерусалимскую. И прихали въ метоху, игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: ‘Здрава ли де васъ Богъ носилъ?’ Мы же ему л. 71 об. // грамотки подали от намстника, а онъ намъ далъ клью и хлба прислалъ и вина, всево доволна.
Потомъ поидохомъ въ велдеганъ къ московскимъ купцамъ, еще они въ Еникова не ухали. И купцы намъ зло обрадовалися, нашему пришествию. Калуженинъ Иванъ Кадминъ и братъ ево Ерастъ Стефановичи, спаси ихъ Богъ, трапезу намъ устроили добрую, и ренскова было доволи. Ради миленкия, а сами говорятъ намъ: ‘Слава-де Богу, что вы насъ застали! Хорошо-де съ нами хать къ Москв. Мы-де вамъ не чаяли назадъ выхать’. И зло удивлялись на трапез, и, вставши от трапезы, воздали хвалу Богу, потомъ пошли гулять по Царюграду.
Потомъ, на третей день нашего пришествия, учинился бунтъ въ Царград от янычаръ турецкихъ. Сказано была имъ, янычаромъ, служба — итить на катаргахъ на Черное море подъ Керчи и на Кубанъ-реку, въ мори устья заваливать каменемъ, чтобъ московския корабли съ войскомъ не прошли. И т янычеры пришли къ пушкарскому голов жалованья просить, и голова жалованья имъ выдалъ полное. А янычеры стали просить за прошлыя годы от азовской службы похотное жалованье, и голова сказалъ: ‘Мн-де указу такова от салтана нтъ, чтобъ вамъ за прошлыя годы подъемъ давать. Вить де вы службы не служили, за что-де вамъ давать?’ Такъ они взявши голову да удовили, и удавивши да и пошли по редамъ, грабить реды. И мы въ то время прилучились въ редахъ, и едва ушли на гостинай дворъ да и заперлись. А въ редахъ и въ дворахъ везд толко стукъ да громъ стоитъ, какъ запираются по редамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на два.
Потомъ прибгли янычеры царския да и перехватали янычеръ — такъ бунтъ унялся. А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И везд въ домахъ по всему же Царюграду ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, ребячей. А то и кричатъ: л. 72. // ‘Москва пришла, московския корабли! Увы, погибель пришла Царюграду!’ А дворы заперши, да ямы капали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду съ дубъемъ да бъютъ въ ворота, чтобъ не мятежились, а сами говорятъ: ‘Нтъ Москвы, нтъ, то-де янычеры възбунтовали!’ И къ ночи едва унялся мятежъ. Мы же зло подивились: ‘Куда, молъ, на турка-та ужасъ напалъ от московскаго государя?’ А сами удивляемся. Да что, су, и удивлятся? Время-то приходитъ, такъ на нихъ и страхъ Богъ напущаетъ, затмние предпосылаетъ страхованное.
Потомъ мы стали убиратся въ село Аниково: на Черное море корабли вс изъ Яникова-села отпущаются, а тавары въ коикахъ возятъ, а село Ениково от Царяграда десятъ верстъ. Мы же убравшися съ рухледью въ каикъ, да и похали въ Яникова, и стали на томъ же двор, гд московския купцы стоятъ. А купцы еще въ корабль не клалися, ожидали изъ Адрианополь указу. И потомъ не дождались указу, стали кластся въ корабль. Толко поклались — анъ указъ и пришолъ, чтобъ хать горами на Голацы чрезъ Дунай-рку на турецких подводахъ, да двст человкъ турокъ-провожатыхъ дано до Киева провожать, да воловъ сто дватцать, во всякую арбу по четыре вола. И Иван Кодминъ съ товарищи, съ которыми уклался въ корабль, не похалъ сухимъ путемъ, не сталъ изъ корабля выбираться. Только похали Житковы, прикащики гостя московскаго Ивана Исаева да Матфея Григорьева. Они похали сухимъ путемъ, а мы съ калужены — моремъ, въ карабли. Мы же после ихъ отпустилися, три дни спустя, а отпустилися подъ Троицынъ день. И пришли на усть моря Широкова. Тутъ стоятъ два городка турецкихъ для московскова опасу по об стороны, пушекъ зло много. А городки въновь подланы: боялся турокъ нашего государя приходу въ Царьградъ. Тутъ стоитъ застава, осматрваютъ ружья. Тутъ л. 72 об. // у насъ на корабли у московскихъ купцовъ ружья осматривали. А у нашихъ купцовъ былъ взятъ листъ у паши, чтобъ пропустить по счету ружье московское. И тако пришедъ турчинъ, начальной человкъ, да и пересмотрлъ, и противъ указу перечелъ ружье всякое, да и отпустилъ насъ.
Мы же тово дни не отпустихомся, понеже втру не было доброва. И тово дни въ вечеръ противъ Сошествия Святаго Духа поемъ мы вечерню — анъ прихали турки къ нам на корабль къ купцамъ товару досматрвать да и взошли на корабль. А мы въ т поры поемъ стихры возвашные*, такъ мы ладону пустили побол раснова, а турки ладоннова духу не любятъ, а ладонъ везд по кораблю разшолся. А когда пришли турки ко окну корабленному, гд внутрь входятъ въ корабль, и увидли, что корабль полонъ ладону напущенъ, такъ залопотали, бранить стали насъ по-турецки. А сами изъ корабля побжали, такъ мы по тхъ мстъ и видли ихъ, а то бы наши купцы были от нихъ рублей безъ десятку, да уже и не бывали къ намъ.
Мы же тово дни посл обда и стали опущатся въ море на ширину, и на вечеръ внидохомъ въ море болшое, и тако поидохомъ къ Дунаю, болшой рк. И ту нощь доброва втру намъ не было, такъ шатались и туда и сюда. И поутру все тожъ, не было намъ втру доброва до пятницы. И въ пятницу взялъ насъ втръ доброй — въ самыя заговины на вечеръ съ моря внидохомъ въ Дунай-рку. Мало отшедъши от усть Дуная-рки, гд въ море въпала, да и начевать стали въ пустомъ мст, тутъ и загавлявали. И то мсто пусто, нтъ ни градовъ, ни селъ.
И утре въ понедельникъ Петрова поста, вставши, пошли бечевою въверхъ по Дунаю, и пришли въ третей день под градъ турецкой, и имя ему Тулча, а шли и бечевою, и парусомъ. A Дунай-рка зло куликовата и уска, многими разшиблась гирлами. л. 73. // И тутъ мы подъ тмъ городкомъ стали.
И утре рано прихали къ намъ на корабль турчаня товаровъ досматривать и лишнихъ людей, неволниковъ. Взошли турки на корабль да и стали указовъ досматрвать. Потомъ и нашъ указъ прочелъ и сказалъ турчинъ: ‘Нтъ де мн дла до попаса и до рухледи его. Вы-де, московь базырьянъ, дайте-де вы съ своего товару пошлину’. Такъ наши купцы заупрямилися, пошлину не стали давать. Такъ турчинъ, начальной человкъ, взявши указы наши въ городъ, да и списалъ, да въвечеру къ намъ указы и прислалъ. А списки послалъ въ Килию-градъ къ изапуши, по-нашему къ полковому воевод. А изапуши въ т поры стоялъ въ Килии съ войскомъ турецкимъ.
Въ т поры въ Блогородской орд была замятия, татары блогородския възбунтовали, от турка отложились да волохи вс разорили. Такъ тотъ паша от турка присланъ разыскивать и валохомъ грабежное добро отбирать на нихъ въпятеро: у ково лошадь взяли татарове, такъ на нихъ доправлят за одну лошедь пять лошадей.
Потомъ, на четвертой день, пришелъ указъ от паши, чтобъ на московскихъ купцахъ брать пошлину, такъ турчинъ и прихалъ на корабль править пошлину. Такъ наши купцы не похотли дать пошлины да и похали сами въ Килию ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, что на Голацахъ платить. Потомъ наши купцы прихали изъ Килии. И стояли мы подъ Тулчею девять дней, потомъ пошли къ Галацамъ.
И во вторый день пришли въ Реньгородъ. И стали наши тутъ купцы думать: хотли кони покупать да изъ Рени итить на Русь. И новъ городъ весь разоренъ от татаръ, коней не добыли. Потомъ купецъ Иванъ Кадминъ нанялъ у турчанъ коикъ, да и похали съ нимъ напередъ на Голацы для коней и для тлегъ, а корабль не пошелъ за втромъ. Да в ночь и пошли мы на коику, а ружья съ собою не взяли. И ту нощь мы зло страху набрали- л. 73 об. //ся от татаръ1: а то мсто зло воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы точию ночью добились до Голацъ, и пришли часа за два до2 дни, да тутъ на берегу и начевали.
И поутру рано взявши рухледь да и пошли, а застава насъ и не пустила, да привели насъ къ бю, къ начальному турчину. А турки въ т поры еще спали, такъ мы дожидалися, покудова они въстали, да умылись, да молились. Потомъ сли на мстехъ, такъ мы подали указы. И прочетши указы да и веллъ намъ итти. Такъ мы и пошли въ монастырь, да тутъ намъ игуменъ далъ клью. Такъ мы шедше на берех Дуная-рки, и купили рыбы белужины, и наварили, и нажарили. А рыба зло дешева: блуга дать великая дв гривны, а созана Беликова свжова — алтынъ. И тутъ мы стояли и переночевали.
Утре рано прихали наши цареградцы, что похали сухимъ путемъ съ провожатыми съ турецкими, и, перевезшися реку, выклали таваръ на берегъ. Потомъ и нашъ корабль пришолъ, и товару турки не довали изъ корабля выгружать, потому что за пошлину былъ шумъ великой, и помирились на малое дло. Потомъ стали товары возить на гору въ монастыри. Потомъ стали коней покупать, а кони были недороги, средняя цна. Потомъ, въ третей день, прихали наши провожатыя турчане от изупаши двст человкъ. Потомъ пригнали подъ товары коней и стали на подводы убиратся.
И въ послднюю нощь учинилась у насъ бда великая: диаволъ похитилъ молотчика Козму Кадмина, възбсновался. И бысть великой всю нощь съ ними крик, да свищетъ, и платья все на себ изодралъ въ куски, да все разбросалъ. Потомъ его сковали да все сковавши вли до Киева. Зло бсъ прокудливъ въ немъ былъ, лихой, прасалай окаянной!
Потомъ тово дни стали убиратся, и утре рано во вторый день выхали изъ Галацъ л. 74. // вонъ, и на поли сжидалися. А провожатыя турки напередъ выхали, дожидалися, выхавъ верстъ с десять, въ степи дожидалися. А какъ наши купцы московския выбрались къ полднямъ, да и пошли всмъ корованомъ. Потомъ нахали мы на провожатыхъ, такъ турки похали и передъ нами, и за нами. Зло опасно насъ провожали! А естьли ось изломится или иное что изпортится, корованъ таки не остановится, пойдетъ, а турокъ человкъ дватцать или тритцать останется, дожидаются. А какъ ось подъдлаютъ, такъ и пойдутъ съ тмъ возомъ да къ стану и дадутъ. А когда поидешъ на сторону за нуждою, а турчинъ стоить надъ тобою да дожидается. А по дороги везд передъ нами мостили мосты да гати. A гд на мостахъ, на гатхъ человкъ дватцать-тритцать слезутъ съ коней да черезъ переправу переправляютъ. Уже зло берегли! Да нелъзя имъ и не беречь, какъ въ указ имъ написано насъ беречи. ‘Что естьли хошъ одинъ человкъ утратится, — такъ турецкой салтанъ сказал, — всхъ-де васъ двст человкъ перевшаю за одново московскова человка!’ Да приказалъ, чтобы въ Кив съ московскимъ воеводою отдать насъ въ цлости и расписатся. А тую бъ расписку привести во Адрианополь къ самому салтану, а от купцовъ писмо за ихъ руками — къ послу московскому къ Петру Ивановичю Толстому, что въ цлости дохали до рубежа и никакой шкоды турки и татары не учинили. И зло намъ было от татаръ неопасно, а то была слава великая у татар, что московския купцы дутъ богаты, таки бы безъ попорки не было.
И, дохавъ да Ясей за тритцать верстъ, похали мы, человкъ пять московскихъ купцовъ да начальной человкъ турчинъ съ людъми, напередъ въ Ясы въ ночь. И хали всю нощь, и прихали въ Яси часу на другомъ дни. И господарь воложской отвелъ намъ дворъ стоялой. Потомъ, во вторый день, пришелъ нашъ корован и съ турками-провожатыми, и стали въ монастыри л. 74 об. // у Николы, порекломъ Голя. И стали покупать кони, телеги, а иныя нанимали извощиковъ кивскихъ, воложскихъ, давали до Киева на подводу по десяти рублей, а возы везли двойкою. И въ то время въ Яси прихали турки, да господаря воложскаго сковали, да со всмъ домомъ повезли къ турецкому салтану. А какое до нево дло, никто не вдаетъ.
И стояли мы въ Ясхъ дней с пять. И, совсмъ искупившися и убравшися, выхали изъ Ясей вонъ за пять дней до Петрова дни. И хали да Сороки пять дней, а въ Сорокугородъ прихали въ самой Петровъ день после полденъ. И тутъ Днестръ до вечера перевозилися, два перевоза тотъчасъ, а перевезшись да и начевали. И тутъ ляхи про нашихъ купцовъ обдъ длали и зло почтили нашихъ купцовъ.
И во вторый день после обда убравшися да и похали въ степь къ Немрову, и хали до Немрова пять дней. А когда мы прихали въ Немрово, и Немровъ весь разоренъ от Паля съ казоками, a нын стоитъ войско лядское тысячь с пять. А голь зло, и воровство страшное, въ очахъ крадутъ. Мы похали въ городъ за харчью, такъ тово часа софянъ съ седла съхватили, и не видали. И у нашева молодца и кошелекъ съ талереми и со всемъ вырвали, онъ хлбъ покупалъ. И губернаторъ градской купцовъ нашихъ звалъ къ себ на обдъ, такъ на двор караулщики бурку украли. Стали губернатору бить челомъ, и губернаторъ сказалъ: ‘Укажите-де въ лицо, я-де доправлю, а то де такъ нелъзя сыскать. И вы-де, для ради Бога, берегитеся. Какъ-де имъ не воровать? Жалованья нту, толко де по десяти денехъ на неделю, за неволю-де имъ воровать’.
И стояли мы въ Немров часу до пятаго дни, искупяся харчью да и пошли. А купцы похали къ губернатору на обдъ, а корованъ съ турками пошелъ напередъ изъ Немрова. Турки прошались, чтобъ ихъ купцы отпустили, и купцы л. 75. // имъ сказали: ‘Мы-деивасъ не держимъ, пожжайте-де себ. Какъ-де въ указ у васъ написано, такъ-де и творите’. Такъ они стали просить отписку, чтобъ расписались, и купцы сказали: ‘Мы-де здсь расписоватся не станемъ: земля-де — не нашева государя владния, зд-де губернаторъ польской не станетъ за нашего боярина расписаватся’. Такъ они сказали: ‘Мы бъ де васъ съ радостию и до Киева проводили, да мы-де боимся Паля вашего, онъ-де насъ не выпуститъ вонъ от себе, тутъ-де насъ побъетъ’. Такъ мы имъ сказали: ‘Али, молъ, Палй у насъ какой своевольной, у государя нашего?’ И турки сказали: ‘У насъ-де про нево страшно грозная слава. Да мы-де никово такъ не боимся, что ево. Намъ-де и самимъ зло хочется его посмотрть образа, каковъ-де онъ’. Да затмъ и за нужу похали, что расписатся не съ кмъ, и имъ безъ писма прихать къ салтану нелзя.
И хали мы степью черезъ Лядскую землю четыре дни, и въ пятый день прихали въ Поволочи въ мстечко, Полево владние. И, не дожжавъ Поволочи верстъ за десятъ, стали коней кормить, а сами обдать. И наши передовыя похали напередъ въ Поволочи для ради овса и сказали наказному полковнику, что дут купцы московский, а провожаютъ турки. Такъ полковникъ тотъчасъ веллъ вдарить въ бубны да въ политавры. И палевшина тово часу слтелась, и тотъчасъ осдлали коней, и приправилися въ ружье, и выхали къ намъ въ поле съ знаменами. Толко мы съ стану тронулись, съ версту не отъхали, и прилучилося лсомъ, дубничкомъ молодымъ, а турки толко нашъ обозъ стали объжжать напередъ — анъ полковникъ Палевъ и вывернулся, что заецъ въ леску, а съ нимъ человкъ с триста. Да почили по дубнику скакать, гд дватцать, гд тритцать человкъ, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной изъ иной стороны. И какъ турки увидли палевшину, такъ стали ни живы ни мертвы. А уже злоди зло храбрость показали и почали на конхъ винтовать, копья бросать, изъ луковъ стрелять и л. 75 об. // ис пистолетовъ, нашъ корованъ и турокъ кругомъ облетли.
И нашъ корованъ остановился, и турки тотъчасъ. Полковникъ къ нашимъ купцамъ подъхалъ да и сталъ здравствовать, а наши купцы полковнику такъже поздравствовали. И наши купцы, и полковникъ слзши съ коней, да и стали наши купцы воткою подъчевать, и выпивъ вотки по чарки да и сли на кони. А дубникъ уже, лсокъ, выхали, къ Поволочи — чистое поле. И какъ минувъ нашъ корованъ и турокъ, да какъ вдарили по конемъ — ино какъ брызнули, такъ, что молния, у насъ изъ гласъ мелъканули, какъ по полю разсыпались: гд дватцать, гд десять до самова городка скакали, не перестовали. И турки толко головами качаютъ. A выжжали все убранная молодешъ.
А какъ мы прихали въ Поволочи да и стали за мстомъ на поли, и полковникъ прислалъ корму, овса, меду. А турки зло ужаснулися да и не захотли хать до Киева. И стали нашимъ купцамъ бить челомъ, чтобъ полковникъ Полевъ разписался съ ними, что принялъ насъ въ цлости. И наши купцы влли полковнику расписатся да сами писмо къ послу дали, что, далъ Богъ, въ цлости, здрава дохали. И ихъ съ честию отпустили да и на дорогу дали имъ с пятьдесятъ талерей да яловицу. Такъ турки и похали назадъ, а насъ уже стали провожать Полевы казаки.
А какъ мы стали прижжать къ Фастову, такъ Палева жена и выслала къ намъ навъстречю казаков человкъ с пятьсотъ конницы со знаменами, и стртили насъ верстъ за пять. А какъ мы прихали въ Фастово, и стали за городомъ на поли. A Поля въ то время дома не было, въ Киев былъ. И Полева жена прислала къ намъ въ таборы яловицу, и колачей, и вина, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Полева жена брала къ себ купцовъ обдать и угостила нашихъ купцовъ добр, а сама-де говорила: ‘Для чево-де до насъ турокъ не довли? Я-де бъ имъ дала себе знать, каковъ-де мой господинъ Полй. Я бо де ихъ знала, какъ л. 76. // угостить, да уже-де быть такъ. Жаль-де мн етих гостей, что-де безчестны отпустили. Я бо де человкъ пятьсотъ дала провожатыхъ такъже ихъ проводить черезъ Лядскую землю. А знать-де, что Семенъ Ивановичь Палй станетъ пнять’. И, обдавши, купцы выхали въ поле и стали коней седлать и запрегать. Потомъ выхалъ къ намъ полковникъ наказной съ казаками да и похалъ съ нами провожать насъ до Киева. И хали мы от Фастова до Киева два дни.
Потомъ прихали мы въ Киевъ въ день недльный, и у воротъ Залотыхъ насъ караулъ остоновилъ. Потомъ пятидесятникъ пошелъ къ генералу объ насъ докладовать, и генералъ вллъ насъ пустить въ городъ. И въ то время полковники стояли во обдни, а генералъ — нмчинъ, некрещеной. И перехавши черезъ Верхней городъ да и спустился въ Нижней городъ, а гора зло крута, и спущатся нужно зло. Потомъ генералъ вллъ намъ отвести дворы стоялыя. И ставши на двор, и убравши рухледь, и опочивши той день.
И во вторый день пошли въ Печерской монастырь, въ лавру преподобныхъ отецъ Антония и Феодосиа. И были въ соборной церкви, и лобызали образъ Пресвятыя Богородицы чюдотворный. Потомъ пошли въ пещеру Антониеву и тамо мощи святыхъ всхъ лобзали, и поклонихомся, изыдохомъ изъ пещеры Антониевы. И поидохомъ въ пещеру Феодосиеву, и тамо такожъде мощи святыхъ лобзали, и, поклонившеся, изыдохомъ изъ пещеры. И поидохомъ въ монастырь, и ходивше доволно по монастырю. А сами удивляемся человколюбию Божию: како въ такую страну далнюю ходихомъ и како назадъ возвратихомся. А и въ мысли нашей обнадежия такова не было, что было быть назад. А когда мы шли во Иерусалим, и тогда мы приходили въ монастырь Печерской, и ходили по пещерамъ, и молилися преподобнымъ отцемъ, и общалися, что естьли Богъ дастъ сходить поздарову, то не возвратимся инымъ путемъ: къ вамъ, отцы преподобнии, пришедъ, поклонимся и общанной долгъ вамъ отдадимъ. Отцы святии, преподобнии Антоний и Феодосий, молилися за насъ, и за молитвъ ихъ, преподобныхъ отецъ нашихъ, Богъ сохранилъ от всякихъ навтъ вражиихъ.
И та- л. 76 об. //ко ихъ молитвами отеческими доидохомъ святаго града Киева и достигохомъ святую лавру преподобныхъ отецъ Антониа и Феодосиа. И тако, поклонившеся, изыдохомъ изъ лавръ.
И поидохомъ во градъ Киевъ, и приидохомъ на дворъ, идже стояхомъ, потомъ мало опочихомъ. И свдаша про насъ града Киева мещане и служивыя люди московскихъ полковъ, и стали насъ къ себ въ гости звать. И зло ради намъ миленкия, и покоили насъ хлбомъ и солью. И полковники за нами присылали звать къ себ въ домъ, да мы за недосугами у нихъ не были. Звали для речей, что видли въ Турецкой земли, зло насъ къ себ звали, да намъ не удалося у нихъ побывать.
Потомъ дождались мы калуженъ: прихали къ ярмонки ко Успениеву дни. А когда увидли насъ, зло намъ обрадовалися, и взяли мене къ себ на дворъ хлба сть, и много было вопросовъ от нихъ объ хождении нашемъ. Потомъ прихалъ любезный нашъ другъ Давидъ Степановичь со своею дружиною. А когда мы его увидли, а онъ насъ, и тогда мы оба от слезъ не могли удержатися, и зло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давида Степановича, много нашимъ путемъ радлъ! А когда и прихал назадъ въ Киевъ, и тогда насъ не забылъ и зъ дружиною своею. И тако мы той день зло въ радости были влицй и всю нашу путную скорбь забыхомъ. Бутто наши искренний сродницы! Потомъ и множество калужанъ прихали и всю ярмонку съ ними добр проводили, въ радости и в веселии.
И жихомъ мы въ Киев шесть недль, и обходихомъ многия святыя отеческия мста. И въ пустынныхъ мстхъ были, и пустынныхъ жителей видли, и довольно ходихомъ по пещерамъ. Покудова въ Киев жили, все въ Печерской монастырь хаживали чрезъ день, чрезъ два, и зло наша душа насладилась и утшилася, ходя по такимъ святымъ мстамъ. Ненасытная радость и веселие! Уже другия такия лавры подобной не сыщешъ въ нашемъ Российскомъ государств! И жихомъ въ Киев шесть недль.
И поидохомъ изъ Киева съ калужены посл ярмонки Успенской. И хали три дни, и приидохомъ въ Нжинъ-градъ. Въ Нжин взяли насъ къ воевод, и воевода князь Масальской, Калцовъ той же, прочетъ нашъ московской листъ-указъ, да чевствовали насъ пивом и виномъ, и далъ намъ хлба на дорогу, и отпустилъ насъ съ любовию. Мы же поидохомъ въ таборы, а купцы вс у воеводы обдали. И тово дни выхали изъ Нжина.

Приложения

Л. А. Ольшевская, С.М. Травников

ЖИТИЕ И ХОЖДЕНИЕ ИОАННА ЛУКЬЯНОВА

Во своя прииде, и свои его не прияше…

Иоан. 1.11

История русской литературы знает немало примеров, когда произведения, составляющие гордость отечественной словесности, были опубликованы и стали хорошо известны спустя много лет, а иногда и веков после их создания. Такова драматическая судьба книг Аввакума Петрова и Александра Радищева, писателей-декабристов и писателей-народников, Михаила Булгакова и Андрея Платонова… Подлинно художественные творения, запечатлевшие духовные искания своей эпохи, рано или поздно доходят до читателей, становятся в общий литературный ряд.
Среди писателей петровского времени силой и самобытностью таланта выделялся Иоанн Лукьянов — личность яркая, одаренная, во многом опередившая свою эпоху. Трудно однозначно определить, кто он — воинствующий традиционалист или смелый новатор, — такой сложной была его позиция в религиозно-политической борьбе и литературном деле на рубеже ХVІІ-ХVШ вв. Московский священник с Арбата, тайно исповедовавший ‘старую веру’, путешественник и публицист, активный проповедник старообрядчества в Москве, на Ветке и в Брынских лесах, Иоанн Лукьянов оставил заметный след в истории русской церкви и литературе. Без сомнения, он обладал мужеством и силой веры, если решился сменить спокойное место столичного священника на беспокойную судьбу старообрядческого миссионера, объявленного официальными властями государственным преступником. ‘Хождение в Святую землю’, созданное Лукьяновым, долгое время бытовало в рукописной традиции, являясь произведением гонимой, подпольной литературы. Учение Иоанна Лукьянова, пытающееся возродить в новых исторических условиях идеи ‘огнепального’ протопопа Аввакума, шло вразрез с основными направлениями деятельности старообрядцев-поповцев. Этим объясняется тот факт, что в публикации путевых записок Лукьянова не была заинтересована ни русская старообрядческая церковь, ни тем более официальная, никонианская, — и писатель остался на долгие годы незаслуженно забытым, в то время как его произведение должно было занять почетное место между ‘Проскинитарием’ Арсения Суханова и ‘Странствованием’ Василия Григоровича-Барского.
Имя Иоанна Лукьянова мало известно даже специалистам в области русской старообрядческой литературы, хотя это один из самых интересных прозаиков начала XVIII столетия. Его перу принадлежит ‘Хождение в Святую землю’, созданное в традициях школы протопопа Аввакума {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 33. С. 156-163.}. О личности автора ‘Хождения’ сохранились крайне скудные и противоречивые сведения. Он не упомянут в известном ‘Историческом словаре староверческой церкви’ Павла Любопытного, где содержатся биобиблиографические заметки о наиболее авторитетных деятелях русского старообрядчества {См.: Павел (Любопытный). Исторический словарь староверческой церкви // ЧОИДР. М., 1863. No 1.}. О жизни и деятельности Иоанна Лукьянова до путешествия на Восток можно судить только на основании данных самого ‘Хождения’, что характерно для древнерусской литературы, где текст произведения — первый и часто единственный источник сведений о писателе.
Иоанн Лукьянов был родом из Калуги, о чем он сообщает, прощаясь с родным городом: Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое! (л. 2 об.) {Текст ‘Хождения’ здесь и далее цитируется по списку пространной третьей редакции памятника (РНБ. F. IV. 319) с указанием в скобках листов.}. Скорее всего, он происходил из купеческого сословия. О купеческом прошлом автора ‘Хождения’ свидетельствует его постоянное внимание к стоимости и ассортименту товаров, торговым путям и ярмаркам, размеру пошлин и столкновениям с таможенниками, а также подробное описание экономического положения тех стран, по которым пролегал маршрут паломника. Русский путешественник отмечал, что корабли, отправляющиеся в Египет, грузят лесом и мылом, что в Царгъград всячину и овощъ всякой — все по улицамъ носятъ под окны, мяса очень дорого, масла коровья добрая — по два гроша, а поплошая — по алтыну, уксусъ дешевъ да и лучши нашева, изъ винограда длаютъ (л. 23 об.)
Паломник не только прекрасно разбирался во всех тонкостях купеческого ремесла, но и приторговывал во время путешествия русскими товарами, хорошо знал московских и калужских купцов. Из путевых записок известно, что на Русь он возвращался морем с калужанами, торговыми людьми Иваном Кадминым и его братом Ерастом Степановичем, в отличие от приказчиков гостя московского Ивана Исаева да Матвея Григорьева, которые ехали по суше. Он знает, каким товаром славен город Калуга и куда этот товар везут калужские купцы (в Сибирь и Китай, в Царьград и Гданьск, в Немецкие земли). Устойчивыми лексическими группами в путевых очерках являются те, что связаны с денежным обращением разных стран (талер, пара, грош, алтын, ефимок), мерой счета (пядь, аршин, сажень, верста, фунт, пуд), торгово-экономическими отношениями (торг, ряды, базар, ярмарка, гостиный двор).
На близость автора путевых записок к купеческому миру указывает и характер сравнений: увиденные за границей реки (важнейшие торговые магистрали) он сравнивает с русскими и, видимо, хорошо ему известными Москвой, Окой и Волгой, например: Нилъ-рка будетъ съ Волгу шириною, а бжитъ быстра и мутна (л. 35 об.). Восстановить географию жизни создателя ‘Хождения в Святую землю’ помогает сравнение Адрианополя с одним из самых известных и богатых купеческих городов России XVII в. Ярославлем (Градъ Адринополъ стоить въ степи… окладомъ и жильемъ поболши Ярославля — л. 33) и обилие московских реалий в тексте произведения (улицы Арбат и Петровка, Коломенские и Воробьевы горы, Красная площадь, Успенский собор и Ивановская колокольня Кремля, Новодевичья и Преображенская слободы).
Последнее объясняется тем, что до хождения в Иерусалим Лукьянов был священником в церкви Покрова, что за Смоленскими воротами на Песках в Москве, о чем сказано в его проезжей грамоте. Церковь Николая Чудотворца ‘на Песках’ была построена в 1699 г. и по главному престолу Покрова Пресвятой Богородицы часто называлась Покровской церковью {См.: Александровский М. Указатели московских церквей. М., 1915. С. 26.}. В конце XVII — первой четверти XVIII в. священники этой церкви были тесно связаны со старообрядцами. Кроме Иоанна Лукьянова, другой священник этой церкви Федор Матвеев чинил раскольникам потачку, поддерживал контакты с Веткой, за что был в 1721 г. сослан на Соловки. Попытки близких вызволить из заточения расстриженного попа окончились неудачей. В 1723 г. Святейший Синод подтвердил прежнее решение — помянутому распопе Феодору быть в том Соловецком монастыре неисходно {См.: Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству святейшего Синода. СПб., 1860. Кн. 1. С. 87-88, Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего Синода. СПб., 1868. Т. 1. Стб. 91.}.
В декабре 1701 г. московский священник Иоанн Лукьянов вместе со спутниками — монахами Лукой, Григорием и Адрианом, получив в Посольском приказе проезжую грамоту, отправился на богомолье в Иерусалим. Официальной целью путешествия было поклонение христианским святыням, неофициальной — выяснение положения дел в греческой церкви и изучение возможности поставления старообрядческого епископа от заграничных архиереев. Первоначально путь лежал в Калугу, один из центров русского раскола, откуда паломники направились в Спасо-Введенский Воротынский монастырь, находившийся в 70 верстах от города. Иноки этого монастыря тайно сочувствовали старообрядцам, и игумен Спиридон (скорее всего, духовный отец Лукьянова) дал ему благословение на путное шествие {Спасо-Воротынский монастырь был приписан к московскому Новоспасскому монастырю, сохранились глухие сведения о том, что монастырь был упразднен за связи со старообрядцами. В сохранившихся документах ‘запустевшего’ в 20-е годы XVIII в. монастыря упомянут казначей, а затем игумен Авраамий, о котором писал в ‘Хождении’ Иоанн Лукьянов. См. подробнее: Леонид (Кавелин). Церковно-историческое описание упраздненных монастырей, находящихся в пределах Калужской епархии // ЧОИДР. М, 1863. Кн. 1. Отд. 1. С. 95, Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877. С. 587, Зверинский В.В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. СПб., 1897. Ч. 3. С. 171 (No 2068). Точка зрения Сергея Беливского, полагавшего, что Лукьянов ‘со товарищи’ посетил калужский Лаврентьев монастырь, находившийся в черте города, и там получил благословение на ‘путное шествие’ от архимандрита Кариона, сочувствовавшего старообрядцам, не выдерживает критики. Паломники потратили на эту поездку несколько суток и чуть не погибли в пути во время метели. Ср.: Беливский С. Прение о старце Леонтии // Духовные ответы. М, 2003. Вып. 16. С. 78-80.}.
Из Калуги через Белев, Волхов, Орел, Кромы паломники добрались до пограничного города Севска, отделявшего Россию от Малороссии. Путь по Украине лежал через Глухов, Королевец, столицу гетмана Мазепы Батурин, Нежин. Зима 1702 г. выдалась ветреной и малоснежной, что затрудняло передвижение.
А уже снгу ничего нтъ, земля голая. Нужда была великая: таковъ былъ втръ намъ противной, не токмо чтобы намъ льзя было итти, и лошади остоновливал, а людей все валилъ. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-та, кажется, тутъ предстоитъ! Сидть нелзя, лошади насилу по земли сани волокуть, а насъ втръ валяетъ. А станишъ за сани держатся, такъ лошедь остановишъ. Увы да горе!’ (л. 6 об.).
Во время путешествия по России и Украине Лукьянов старался не афишировать истинной цели предприятия. Он ни разу не остановился на отдых в монастырях, предпочитая подворья ‘боголюбцев’, то есть старообрядцев, которые ‘по эстафете’ передавали паломников на всем протяжении хождения от Москвы до польской границы. Видимо, с этим связано нарушение традиционного маршрута паломничества: рассчитывая на помощь старообрядцев, Лукьянов со спутниками направляется из Волхова в Орел, хотя этот город лежал в стороне от прямого пути к границе {Русские старообрядцы, объявленные официальной церковью ‘лютыми неприятелями и государству, и государю’, разработали сложную систему подпольных явочных квартир, где можно было остановиться, не опасаясь надзора со стороны властей. См.: Лилеев М.М. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-ХVШ вв. Киев, 1895. Вып. 1. С. 55.}.
С большим трудом паломники переправились через разлившийся Днепр и прибыли в Киев, где осмотрели Софийский собор, Киево-Печерскую лавру, Михайловский Златоверхий монастырь, побывали в торговых рядах на Подоле и в Верхнем городе. Киев, богатый древними святынями, поразил воображение писателя, оставившего в путевом дневнике следующую запись:
Градъ Киевъ стоитъ на Днепр на правой сторон на высокихъ горахъ зло прекрасно. Въ Московскомъ и Российскомъ государств таковаго града подобнаго красотою върядъ сыскать… Зло опасно блудутъ сей градъ, да надобе блюсти — прямой замокъ Московскому государству (л. 8).
В Киеве от дружины паломников отстал монах Адриан, не захотевший ехать в Палестину за немощию и за плотскими недостатками (л. 9 об.).
Из Киева Лукьянов направился в сторону польской границы. Путь его лежал по землям Правобережной Украины, разоренным в результате русско-польских и русско-турецких войн, набегов ногайцев и крымских татар, походов сечевиков и гайдамаков:
И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо: бяше бо видти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видниемъ, но нын точию пусто мсто и ненаселяемо… И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видхом от человкъ’ (л. 10 об. — 11).
Миновав польский город Немиров, русские путешественники переправились через Буг и поехали к волошскому городу Сороки, а оттуда — в Яссы. В столице Молдавского княжества они наняли проводника до Галац. Весенняя распутица задержала паломников:
Первый день идохомъ лсомъ, а в т поры припалъ снжокъ молодой. Покудова до лсу дохали, а онъ и стаялъ — такъ горы-та вс ослизли, а горы высокия, неудобьпроходимыя, едва двойкою выбились… 13 дней въ Ясхъ лошади отдыхали, а тутъ одинъ день насилу снесли, чють не стали. Етакая была нужда!.. Во всю дорогу такой нужды конемъ не было, день весь бились’ (л. 13 об.).
В Галаце Лукьянов сел на корабль, умело отбился от притязаний греческих и турецких мытников и поплыл вниз по Дунаю к Черному морю. Полтора дня потребовалось путешественникам, чтобы достичь пролива Босфор. 22 марта 1702 г. корабль прибыл в Константинополь. Здесь русские паломники осмотрели храм Святой Софии, султанский дворец, знаменитые константинопольские столпы, стены и башни города, греческие церкви и монастыри.
Пробыв в Стамбуле четыре месяца и съездив в Адрианополь, резиденцию турецкого султана, 26 июля путешественники отправились на корабле через Мраморное и Эгейское моря, пролив Дарданеллы в Архипелаг, где посетили острова Хиос, Сими, Родос — центры эллинистической культуры. Погода благоприятствовала плаванию, и уже 11 августа корабль вошел в устье Нила, пристал к городу Рашид. Земля Египта поразила русских людей своеобразной красотой и богатством.
…по Нилу-рек, — пишет паломник, — городковъ арапскихъ и селъ безчисленное множество, невозможно изчести, что песка морскаго… а жилье все каменное, и селы узоричистыя вельми. А земля около Нила добрая, и чорная, и ровная, бутто нарочно длана, нигд нтъ ни бугорчика, хошъ яйце покоти, такова гладка… а вода во всю землю Египетскую пущена изъ Нила. Ино какъ съ корабля поглядишъ: по всей земли толко что небо да вода везд. Зло земля Египетская доволна всмъ: и людми, и жиламъ. Что говорить, ета земля у турка — златое дно! (л. 36).
В Думьяте, втором египетском городе, где побывал Лукьянов, паломники сели на корабль, идущий в Иоппию, пристань Иерусалима. Разыгравшаяся на море буря пригнала корабль в Сайду, город на ливанском побережье. Лишь 14 сентября Иоанн Лукьянов со спутниками прибыл в Иоппию, но попасть в Иерусалим не смог из-за развернувшихся боевых действий между кочевыми арабскими племенами и турецкой армией. Только через полтора месяца, преодолев трудности тяжелого перехода и выдержав неоднократные нападения разбойников, паломники добрались до Иерусалима.
В центре христианского мира они осмотрели основные достопримечательности: Вифлеем, Крестовоздвиженский монастырь, лавру Саввы Освященного, село Скудельниче, дом Давида, Гефсиманию, Силоамскую купель, Елеонскую гору, Воскресенский собор. По художественной яркости и подробности описаний святынь христианского Востока сочинение Иоанна Лукьянова не знает себе равных в русской паломнической литературе петровского времени.
18 января 1703 г. Лукьянов с товарищами отправился в обратный путь по суше до Иоппии, кораблем до Думьята, а оттуда через Средиземное море вдоль берегов Малой Азии в сторону Константинополя. Недалеко от Мир Ликийских на корабль, где находились русские паломники, напали мальтийские пираты, и только искусство капитана и хорошая выучка матросов спасли их от беды. Корабль сумел уйти от погони и укрылся в гавани городка Кастелориз, расположенного на небольшом острове в Эгейском море, однако здесь путешественников подстерегала новая опасность: в городке свирепствовало ‘моровое поветрие’.
Такъ нашъ раизъ хотлъ назадъ поворотить — анъ бжать и нкуда: тутъ, въ городк, моръ есть, а назаде разбойники… Все тутъ, сталъ нашъ путъ, нкуда деватся! (л. 68-68 об.).
В течение нескольких недель корабли стояли на рейде, а команда и пассажиры голодали, не рискуя отправиться за провиантом в город. Попавших в безвыходное положение людей спасла турецкая эскадра, специально посланная из Стамбула на выручку блокированным в бухте Кастелориза кораблям.
Около острова Патмос торговые суда и сопровождавшая их эскадра были рассеяны сильным штормом. В Дарданеллах корабль с паломниками из-за распри капитана и лоцмана налетел на подводную скалу:
Тутъ бола нашъ корабль на камень проломило и едва законапатели. И въ т поры раизъ съ навклиром побранился. Навклиръ говоритъ: ‘Пора якори кидать!’ А раизъ говоритъ: ‘Еще рано!’ Да такъ-та въ томъ шуму на камень корабль и вдарился, чють не пропалъ боло корабль, и съ людми. Да еще-та Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень (л. 71).
В Константинополе Лукьянов встретился с калужскими купцами и с ними совершил обратный путь по Черному морю до Дуная, поднялся вверх по реке до Галац, а оттуда сухим путем в сопровождении янычар через Яссы, Сороки, Немиров добрался до Фастова, владения полковника С.И. Палия. От Фастова дружину русских паломников и купцов сопровождали до Киева воины-палеевцы. Совершив благодарственную молитву святым Антонию и Феодосию в Киево-Печерской лавре, Иоанн Лукьянов отправился в Нежин. На этом его рассказ о путешествии обрывается. В Москву паломник, видимо, не вернулся, а направился на Ветку. Не случайно дорожные заметки он завершает описанием Нежина: оттуда путь к польской границе был самым удобным и близким. Естественно, что тайная тропа на Ветку не описана в ‘Хождении’, чтобы не привлекать внимания русского правительства и официальной церкви к старообрядцам.
По мнению М.И. Лилеева, на Ветке Иоанн Лукьянов принял постриг под именем Леонтия. Этим исследователь объяснял тот факт, что в ранних списках ‘Хождения в Святую землю’ авторство произведения приписывалось ‘старцу Леонтию’ {См.: Лилеев М.И. К вопросу об авторе ‘Путешествия во Святую землю’ 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25-41 [Отд. отт. — Киев, 1894].}. Анализ текста памятника свидетельствует: паломником и создателем путевых записок был священник Иоанн, а не монах Леонтий. Согласно христианским верованиям, приурочивание важного события в жизни человека ко дню именин, церковному празднику в честь святого, который являлся его небесным патроном, должно было гарантировать успех задуманного дела. Паломник выехал из Киева 3 февраля 1701 г., в день Иоанна Крестителя, причем этот факт специально оговаривается автором. Следовательно, своим покровителем путешественник считал Иоанна Предтечу, что указывает на его имя — Иван.
На православный Восток путешествовал представитель белого духовенства, который далек от узко конфессионального подхода к изображаемым явлениям действительности, не чужд мирских интересов. Он не отказывает себе в житейских радостях, в ‘минуту жизни трудную’ умеет постоять за себя. После тягот пути паломник с удовольствием выпьет чарку водки, с позиций знатока оценит качество закуски, с восхищением проводит взглядом красивую женщину. Русский путешественник, которого иноземцы называют москов попас, не видит ничего дурного в обмане турецких таможенников, зная их склонность к взяточничеству и вороватостъ, при случае он готов либо наябедничать властям на обидевших его чиновников, либо с помощью кулаков отстоять свое имущество, защитить честь и достоинство русского человека. Подобная активность жизненной позиции, не имеющая ничего общего с кодексом монашеских добродетелей, позволяет видеть в авторе ‘Хождения’ московского священника Иоанна Лукьянова.
Упоминание в Ветковской летописи о двух учениках старца Иова — священноиноке Леонтии и священноиерее Иоанне, делает проблематичным отождествление этих деятелей старообрядческой церкви. Скорее всего, Иоанн Лукьянов и Леонтий Ветковский — духовные братья, сподвижники, ‘ревнители древлего благочестия’.
О судьбе Иоанна Лукьянова после возвращения из Иерусалима рассказывают документы Синода и Раскольничей конторы, ведавшей делами русских старообрядцев. Вместе с Леонтием Иоанн проповедовал ‘веру отцов и дедов’ на Ветке, в Калуге и Волоколамске. Пойманные в разное время волоколамские старцы Пахомий, Авраамий, Антоний и старицы Марфа, Маремьяна, Полинария, Устинья на допросе в Раскольничей конторе показали, что их перекрестили, ‘исповедовали и причащали приезжие… с Ветки раскольничьи попы Леонтий да Иван’ {См.: Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. 1. С. 240-241, 243, 251-253, 258. Известно, что на Ветке существовали Леонтиева и Лукьянова слободы, история которых, возможно, как-то связана с деятельностью учеников старца Иова. См.: Алексеев И. История о бегствующем священстве // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н.С. Тихонравовым. М., 1862. Т. 4. Смесь. С. 58.}. По свидетельству старца Антония, в 1712 г. побывавшего на Ветке, в это время рядом с Леонтием находился другой ученик Иова — поп Мардарий. Это позволяет предположить, что Иоанна Лукьянова, скорее всего, уже не было в живых.
В документах более позднего времени, касающихся деятельности ветковских священников, имя И.Лукьянова не упоминается.. В 1720 г. в Москве была ‘взята за караул’ старица Феодулия, которая во время следствия сделала признание, что проповедовала старообрядчество вместе с двумя ветковскими монахами Леонтием и Киприаном {См.: Описание документов и дел… Т. 1. Стб. 179.}. В ходе расследования выяснилось, что Леонтий действовал в Калуге и Брынских лесах, где у него имелся скит {Брынские леса занимали территорию Мещовского и Жиздринского уездов, по которым протекала река Брынь. См.: Леонид (Кавелин). История церкви в пределах Калужской губернии. Калуга, 1876. С. 178.}. Существует предположение, что одно время старообрядческий священник жил в Стародубье, но из-за активной миссионерской деятельности никонианской церкви был вынужден оставить запад Украины и переселиться на Керженец, где он вновь был перекрещен {См.: Смирнов И.С. Из истории раскола первой половины XVIII века. СПб., 1908. С. 207-208.}.
‘Священноинок Леонтий’ считался одним из 12 наиболее авторитетных деятелей Ветковской церкви {См.: Лилеев М.И. К вопросу об авторе… С. 17.}. Именно против Леонтия, как апологета старообрядчества, направлен ‘Розыск о раскольничей брынской вере’ Димитрия Ростовского. Понятно, почему в старообрядческой среде, а затем и в научной литературе ‘Хождение в Святую землю’ Иоанна Лукьянова стало соотноситься с личностью его более знаменитого сподвижника. Полностью реконструировать биографию незаслуженно забытого писателя-паломника петровского времени, видимо, не удастся, так как ему не пришлось столкнуться ни с Преображенской канцелярией, ведавшей делами раскольников, ни с другими правительственными и церковными учреждениями, занимавшимися розыском старообрядцев.
Современный исследователь старообрядчества Сергей Беливский, перечисляя другие возможные имена Иоанна Лукьянова: старец Леонтий, Леонтий Москвитянин, Леонтий Ветковский, Леонтий Беливский, — задается вопросом: ‘Неужели это одно лицо?’ В ранней работе Сергей Беливский склонялся к мысли, что Иоанн Лукьянов, он же — старец Леонтий Москвитянин и Леонтий Ветковский, в старости стал называться Леонтием Беливским. По преданию, бытующему в среде гуслицких старообрядцев, в преклонном возрасте Лукьянов-Леонтий поселился в скиту недалеко от деревни Беливо, проповедовал ‘слово Божие’ среди старообрядцев и никониан и скончался в 30-х годах XVIII столетия. Народная память сохранила известие о паломничестве священноинока Леонтия на христианский Восток. Основанный им Беливский скит просуществовал до начала XX столетия, сейчас на этом месте сохранились остатки храма и келий, святой колодец и могила Леонтия {См.: Белский Сергей. Прение о старце Леонтии // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2003. No 16. С. 64-88.}.
Позднее Сергей Беливский, посоветовавшись со знатоком гуслицкой старины священноиноком Симеоном (Сергием Дурасовым, настоятелем Рождественской церкви в поселке Большие Дворы), изменил свое мнение, заявив, что Леонтий Ветковский и Леонтий Беливский — разные люди. При этом исследователь сослался на гуслицкие синодики, где упоминается инок-схимник Леонтий, в то время как Леонтия Ветковского, черного попа, должны были бы поминать как священноинока.
Таким образом, в настоящее время наблюдается тенденция к расподоблению не только Иоанна Лукьянова и старца Леонтия как возможных авторов ‘Хождения’, но и деятелей старообрядческой церкви, носивших имя Леонтий.

* * *

Причины путешествия И. Лукьянова на христианский Восток были непосредственно связаны с историей старообрядческого движения. В конце ХVІІ-начале XVIII в. в старообрядчестве сложилось два течения, образовались общины поповцев и беспоповцев {См. подробнее: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909.}. Поповщина признавала необходимость церковной иерархии и сохранения христианских таинств, хотя внешние проявления обрядности в поповщине отличались от принятой в официальной русской церкви {См.: Никольский М.Н. История русской церкви. М., 1983. С. 114—139.}. Беспоповщина представляла собой направление в старообрядчестве, которое значительно отошло от православия. Беспоповцы считали, что не следует принимать беглых попов, посвященных в сан по никонианскому обряду. Богослужение у них проводили наиболее авторитетные члены общины, так называемые уставщики, или наставники.
Ветковская старообрядческая община, возникшая в последней трети XVII в. на реке Сож, на границе России и Польши, наряду с Выгом, Керженцем и Стародубьем, быстро завоевала авторитет и популярность в среде верующих и стала определять основные направления политики старообрядческой церкви {См. подробнее: Лилеев М.И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в ХVІІ-XVIII вв. Киев, 1893, Он же. Из истории раскола…}. Начало Ветковской общины связано с церковным собором 1667 г. и деятельностью патриарха Иоакима (1674-1690), принявшего энергичные меры по борьбе с расколом, вследствие чего многие московские и калужские священники, тайно исповедовавшие ‘старую веру’, были вынуждены бежать ‘на украины российские’. Основателем Ветки считается московский поп Козьма, служивший в церкви Всех Святых на Кулижках, который в конце 70-х годов XVII в. с 12 семьями единоверцев ушел ‘на литовский рубеж’ и поселился в слободе Покуровка, принадлежавшей Стародубскому полку. Вокруг этой слободы быстро расселились стекавшиеся со всех концов России старообрядцы. Наибольшим авторитетом в Ветковской церкви пользовались белевские священники Стефан и Димитрий, калужские попы Феодосий и Борис, а также старец Леонтий, которого часто отождествляют с Иоанном Лукьяновым.
Правительство царевны Софьи Алексеевны попыталось вернуть старообрядцев на прежнее место жительства и обратить в новую веру, однако из этого ничего не вышло: раскольники покинули стародубские слободы и переселились за границу, обосновавшись на пустовавших землях польских магнатов Халецкого и Красицкого, которым колонисты выплачивали большой оброк, заручившись обещанием защищать их в случае необходимости. Польское правительство и католическая церковь, обеспокоенные наплывом иноверцев, заселявших окраинные земли государства, приказали иезуитам исследовать веру переселенцев, однако проверяющие не нашли в ней никакого ‘схизматичества’ — в результате появилась королевская грамота о свободе проживания русских старообрядцев в польских пределах {См.: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе… С. 45-50.}. Авторитет Ветки среди ‘истинных боголюбцев’ резко возрос после возведения в 1695 г. Покровского собора, ставшего на рубеже XVII-XVIII вв. единственным старообрядческим храмом с освященным антиминсом. Вокруг этого центра образовались новые поселения, и в середине 20-х годов XVIII столетия на Ветке насчитывалось 14 слобод ‘древлеправославных христиан’ с 30 тысячами прихожан. Русское правительство внимательно следило за деятельностью ветковских раскольников. В знаменитом ‘Духовном регламенте’ Петр I объявил старообрядцев ‘непрестанно зломыслящими’ ‘лютыми неприятелями и государству, и государю’. Тайные осведомители сообщали, что в ветковские слободы бегут ‘московские жители и разных городов монастырские, боярские и разных чинов люди’ {Там же. С. 46.}. Ветка значительно усилилась после того, как в другом центре поповщины — в Керженце, нижегородский епископ Питирим начал активную миссионерскую деятельность, которая сопровождалась неустанной работой сыщиков и воинских команд, громивших скиты и отправлявших их насельников ‘на поточение’ в никонианские монастыри.
Петр Первый, подозревая старообрядцев-поповцев в связях с царевичем Алексеем, во время следствия по делу сына посылал на Ветку с тайным поручением монаха юрьевецкого Успенского монастыря Авраамия, результаты миссии которого остались неизвестными {См.: Лилеев М.И. Из истории раскола… С. 153.}. В 1735 г. по именному указу императрицы Анны Иоанновны Ветка была окружена регулярными войсками под командованием полковника Я.Г. Сытина. Всех пойманных старообрядцев (сорок тысяч человек), в зависимости от степени вины перед русским государством и церковью, разослали по православным монастырям России, отправили в Ингерманландию или вернули на прежнее место жительства.
Покровский собор был разобран. Руководители ветковских старообрядцев в эту облаву значительно не пострадали: удалось поймать лишь несколько священников, остальные сумели спастись.
Карательная экспедиция на Ветку привела к неожиданному, обратному результату. Вскоре ветковские слободы были вновь отстроены и заселены вернувшимися из России старообрядцами, Покровский собор возрожден, основано три монастыря: Покровский, Введенский, Тихвинский. Только в мужском Покровском монастыре насчитывалось до 1200 иноков, не считая бельцов и прислужников, при монастыре существовало ‘женское общежительство’ {Опыт описания Могилевской губернии. Могилев, 1883. Кн. 1. С. 660.}.
В преследовании раскольников Ветки и Стародубья активное участие принимал Афанасий Прокопьевич Радищев, дед знаменитого писателя Александра Радищева, в 1734-1741 гг. командовавший полком. Ветковцы долго вспоминали служебное рвение стародубского полковника, определяя его деятельность по искоренению старообрядчества как ‘радищевское разорение’ {См.: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе… С. 45-50.}.
В 1764 г. Екатерина II приказала генерал-майору Я.В. Маслову ликвидировать ветковские слободы. Эта военная операция вошла в историю русского старообрядческого движения как ‘вторая ветковская выгонка’ {См.: Журавлев Л.И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах. СПб., 1855. Ч. 3. С. 37-46.}. С этих пор Ветка перестала быть крупным религиозным центром старообрядчества, уступив место Стародубью.
Иоанн Лукьянов, как и старец Леонтий, принадлежал к одному из течений в поповщине, получившему название дьяконовщины {См.: Смирнов И.С. Из истории раскола… С. 97-196.}. Его основателем являлся дьякон Александр, служивший в женском монастыре в Нерехте близ Костромы. Встречаясь с нижегородскими старообрядцами и вступая с ними в полемику, Александр со временем пришел в выводу об истинности их учения и решил уйти в скиты. Распродав имущество, он тайно оставил службу, добрался до Ярославля, а оттуда был переправлен в Керженец, где обосновался в Лаврентьевском ските. Приняв постриг, Александр стал ближайшим сподвижником Лаврентия, а после смерти старца (1720) заступил на его место. Суть учения Александра сводилась к идее спасительной силы молитвы Иисусу Христу, произносимой со словами ‘Боже наш’, к защите истинности четвероконечного креста и крестообразного каждения (в то время как раньше кадили дважды прямо и один раз поперек). Учение дьякона Александра завоевало много сторонников среди керженцев, сохранив свои ведущие позиции и после казни основоположника в 1720 г.
Данное учение вызвало полемику как в среде старообрядцев, так и среди представителей официальной церкви. Нижегородский епископ Питирим опубликовал специальный трактат, направленный против дьяконовщины, — ‘Пращица’ (СПб., 1721). После того, как Петр Первый приказал усилить миссионерскую деятельность против нижегородских старообрядцев, значительная часть дьяконовцев переселилась на Ветку, где их идейным вождем стал старец Леонтий. Об этом свидетельствует сборник полемических статей ветковцев, обращенный против дьяконовцев, среди которых особый интерес представляет ‘Слово третье на увещание церковного раздорника попа Леонтия и на его советников…’ {См.: Петров Н.И. Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве. М., 1904. Вып. 3. С. 221 (No 507/335). Сборник был составлен не позднее ‘первой ветковской выгонки’, то есть до 1735 г. Рукопись, подаренная киевскому Софийскому собору митрополитом Евгением Болховитиновым, во время Великой Отечественной войны пропала и ее судьба неизвестна.}.
Вопрос о священстве для русских раскольников стал одним из главных, когда последний старообрядческий епископ Павел Коломенский умер, не успев никого посвятить в этот сан, а без архиерея поповцы не могли рукоположить в священники своих единоверцев. В старообрядческой среде возникла полемика: одни предлагали договориться с кем-либо из епископов никонианской церкви, другие склонялись к мысли о выдвижении епископа из собственных рядов без освящения, третьи видели выход из создавшегося положения в поставлении епископа с помощью заграничных иереев. Первое предложение было нереальным, так как никто из православных епископов не рискнул бы стать иерархом старообрядческой церкви, которого в лучшем случае ожидало пожизненное заключение в монастырской тюрьме в Суздале или на Соловках. Второй путь тоже был бесперспективным: он вел к попранию одного из главных таинств христианства — канона рукоположения в священники. Наиболее вероятным было поставление крупного деятеля старообрядческой церкви в епископы с помощью восточных иерархов, тем более что на христианском Востоке мало интересовались внутренними нестроениями в русском православии и старообрядцев никогда не причисляли к еретикам.
Идею поиска архиерейства на Востоке особенно усиленно пропагандировала Ветковская старообрядческая община, предпринявшая необходимые шаги в этом направлении. Прежде чем начинать переговоры по данному вопросу с восточными иерархами, община решила выяснить истинное положение православия в греческой церкви. С этой целью в 1701 г. ветковцы послали в Константинополь и Иерусалим московского священника Иоанна Лукьянова, тайно сочувствовавшего старообрядцам.
Путешествие Лукьянова на христианский Восток в поисках архиерейства и истинного православия не было единственным предприятием этого рода.
Весной 1693 г. иерусалимский патриарх Досифей, находившийся в тесных отношениях с русскими властями, получил задание из Москвы выяснить особенности вероисповедания не названного по имени старообрядца, отправившегося с неизвестными целями в Иерусалим. Судя по беспокойству русского правительства, паломничество старообрядца было связано с поиском архиерейства на Востоке, поэтому к патриарху Досифею были отправлены специальные грамоты, содержавшие тенденциозную информацию об этом человеке. 5 мая 1693 г. Досифей писал в Москву из Бухареста:
Человек той обретеся зде, обаче невеглас и зело непотребен, и елика рече против нашего испытания, вся бессловесно и неправедно рече… И о сем человеке усоветовахомся со здешним государем, умным сущим и властнейшим, удержати того зде, дондеже приидет от вас ответ: изволити ли пустити его во Иерусалим, и возвратеся оттуду скажет праведно, елико ему рекут тамо и научат его и елико узрит, добро есть, аще же возвратится и речет ложь и неправду, не есть добро, но соблазн. Сего ради пришлите ответ ко здешнему государю: или возвратити его, или отпустити в Иерусалим {Каптерев Н.Ф. Иерусалимский патриарх Досифей в его отношениях с русским правительством // ЧОИДР. 1891. Кн. 2. Отд. 1. С. 72.}.
К сожалению, других сведений об этом паломнике-старообрядце до нас не дошло.
В 1722 г. монах Иосиф Решилов, посланный Синодом на Ветку и в Стародубье с миссионерской целью, доносил, что ‘расколоучители слободы Вылева Яков Григорьев, Тимофей Афанасьев, Дмитрий Тимофеев, Стефан Ефремов’ ездили ‘в Турецкую землю’ {Смирнов И.С. Споры и разделения в русском расколе… С. 50.}. Эта информация, попавшая в отчеты Иосифа Решилова, свидетельствует о том, что путешествие старообрядцев на Восток не являлось обычным паломничеством или торговой операцией. Скорее всего, поиск старообрядцами способа обрести собственного епископа продолжался. Это обстоятельство серьезно беспокоило никонианскую церковь и светские власти. В 1720 г. появился указ Петра I и Священного Синода, направленный против паломничества старообрядцев, и прежде всего ветковцев, заинтересованных в поиске архиерейства. В документе разъяснялось, что в Константинополе появилось много ‘подозрительных старцев’, проявляющих интерес не столько к ‘святым местам’, сколько к ‘иным делам’. Указом предписывалось никого без разрешения Синода ‘за росийския границы не отпущать и пашпортов им не давать’ {ПСЗ. СПб., 1830. Т. 6. С. 782 (No 4108).}.
Жесткими правительственными мерами остановить паломничество старообрядцев на православный Восток не удалось. В начале 30-х годов XVIII в. в Палестину отправился бывший вязниковский подьячий, а затем выговский старообрядец Михаил Иванович Вышатин. Свое хождение он совершил по благословению знаменитого расколоучителя Андрея Денисова, который писал одобряющие послания ‘путешествующему брату Вышатину’. Известно, что М.И. Вышатин побывал в Польше (на Ветке?) и в ‘земле Волоцкой’, однако так и не сумел найти истинное ‘православное священство’ и умер на чужбине {См.: Плотников К. История русского раскола. СПб., 1892. Вып. 3. С. 14, Смирнов И.С. Из истории раскола… С. 13-14.}. В 1731 г. ветковские старообрядцы подали константинопольскому патриарху Паисию II прошение о назначении им епископа. Среди подписавших документ был старый знакомый Иоанна Лукьянова — ‘обители Введения Пресвятыя Богородицы строитель Лаврентий с братиею’ {См.: Субботин Н. Прошение ветковских старообрядцев о епископе, поданное патриарху константинопольскому в 1731 году // Душеполезное чтение. 1870. No 1. Отд. 2. С. 36.}. В 70-80-х годах XVIII в. из старообрядческого климовского Покровского монастыря в Грецию был отправлен инок Иоасаф, который из путешествия возвратился архимандритом {См.: Журавлев А.И. Полное историческое известие… Ч. 4. С. 81.}.

* * *

П.И. Бартенев, публикуя текст ‘Хождения в Святую землю’ Иоанна Лукьянова, утверждал, что описанные в книге события относятся к 1710-1711 гг. Данная датировка является ошибочной. Лукьянов путешествовал в 1701-1703 гг., о чем свидетельствуют и сохранившаяся проезжая грамота паломника, и исторические реалии произведения. В проезжей грамоте указано, что московский священник отпущен… для моления… в государство великого государя Мустафы-салтана. Известно, что султан Мустафа II правил Турцией с 1695 по 1703 г. {См.: Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398.} В тексте ‘Хождения’ есть ссылки на статьи перемирного договора между Россией и Турцией от 3 июля 1700 г., согласно которому русские люди могли беспрепятственно совершать паломничество к христианским центрам Востока {См.: Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. С. 1-11. В двенадцатой статье мирного договора сказано: ‘Московского народа мирянам и инокам иметь вольное употребление ходить во святой град Иерусалим и посещать места, достойные посещения, а от таких посещений ради приходящих ни во Иерусалиме, и нигде дань, или гарач, или пескеш, да не испросится, ни за надобную проезжую грамоту деньги да не вымогаются’ (с. 9-10).}. Путешествие Иоанна Лукьянова совпало с назначением послом в Константинополь П.А. Толстого (ноябрь 1701 г.). На обратном пути именно П.А. Толстой вручает Лукьянову отпускную грамоту на Русь, в то время как по дороге в Константинополь паломники встречают бывшего посла России в Турции Д.М. Голицына, возвращавшегося на родину {Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения в начале XVIII века. М., 1971. С. 26-56.}. В Константинополе Лукьянов беседует с вселенским патриархом Каллиником II, который скончался 8 августа 1702 г. {См.: Соколов И.И. Каллиник II // Православная богословская энциклопедия. СПб., 1907. Т. 8. Стб. 30.}
Так как автограф ‘Хождения в Святую землю’ не обнаружен, то только анализ исторических реалий может помочь в решении вопроса о времени создания путевых записок Иоанна Лукьянова. Естественно, что сочинение не могло быть создано раньше лета 1703 г., когда писатель вернулся на родину. Предположение, что работа над рукописью шла параллельно с путешествием, не выдерживает критики. В основе ‘Хождения’ лежат дневниковые заметки, но их литературная обработка состоялась после завершения паломничества, ибо в начале и середине произведения неоднократно упоминается о том, что было позднее. Путевые записки Иоанна Лукьянова не могли быть созданы после 1705 г., потому что в тексте ничего не сказано о судьбе полковника С.Ф. Палия, сосланного в этом году в Сибирь. Следовательно, ‘Хождение в Святую землю’ было написано между 1703 и 1705 г.

* * *

Произведение Иоанна Лукьянова — ценный исторический источник, которому нет равных в современной автору паломнической литературе по широте охвата реальных лиц и событий, глубине проникновения в суть происходящего в России, на Украине и в странах христианского Востока. Колоритны заметки Лукьянова о жизни русских старообрядцев и студентов Киево-Могилянской академии, калужских купцов и путивльских стрельцов, турецких янычар и мальтийских пиратов. ‘Хождение’ содержит портреты известных исторических деятелей эпохи: русских дипломатов Д.М. Голицына и П.А. Толстого, фастовского полковника С.Ф. Палия, киевского митрополита Варлаама Ясинского, константинопольского патриарха Каллиника II.
Наблюдательный и хорошо разбирающийся в вопросах политики человек, Иоанн Лукьянов за много лет до предательства Мазепы уловил негативное отношение к гетману простых украинцев, недовольных сепаратистскими тенденциями его политики. С иронией писатель-путешественник писал о том, что гетмана Украины от собственного народа охраняют:
стрлцы московские, на караул все они стоятъ. Тутъ целой полкъ стрлцовъ живутъ, Анненковъ полкъ съ Арбату. И гетманъ, онъ есть стрлцами-та и крпокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрлцовъ боятся, да онъ ихъ и жалуетъ, безъпрестани имъ кормъ, а безъ нихъ не ступитъ (л. 6 об.).
Автора ‘Хождения’ особо занимают вопросы религиозно-этического порядка, связанные с доказательством превосходства русской старообрядческой церкви над греческой. Этим обстоятельством отчасти объясняется негативная трактовка образа константинопольского патриарха Каллиника II. Писатель наделяет героя целым рядом черт, расходящихся с реальными сведениями о личности исторического деятеля. В изображении Лукьянова ‘вселенский владыка’ — человек необразованный, хотя хорошо известно, что патриарх был автором богословских, литературных и исторических сочинений {См.: Соколов И.И. Каллиник II… Стб. 30-45.}. Рассказ паломника о высокомерии и грубости, мелочности и злопамятности иерарха восточной церкви явно носит тенденциозный характер, но антирусская направленность политики Каллиника II, отмеченная Иоанном Лукьяновым, в целом не расходится с оценкой деятельности патриарха дипломатами петровской эпохи. Посол Емельян Украинцев в письме к Петру I сообщал о двуличности главы константинопольской церкви: он отказался помочь русской делегации в трудных переговорах с турецким правительством, но после их удачного завершения явился с поздравлениями и уверениями в дружбе. Украинцев не без сарказма заметил, что ‘ныне и вселенский святейший патриарх кир Каллиник будет являться другом и приятелем… зане в благополучное время многие являются друзьями’ {Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 293.}.
Неприязненное отношение патриарха к русскому паломнику могло объясняться излишней осторожностью Каллиника II. Из Москвы в Константинополь часто приходили грамоты с просьбой следить за старообрядцами, подвергать их ‘испытанию в вере’, сообщать об их передвижениях и деятельности за границей русскому правительству. Каллиник II был хорошо осведомлен о церковном расколе на Руси. В 1700 г. при встрече с послами Емельяном Украинцевым и Иваном Чемодановым он интересовался положением старообрядческой церкви и в осторожной форме выразил осуждение правительству Петра I в связи с казнями раскольников {См.: Каптерев Н.Ф. Характер отношений… С. 450-451.}. Избегая прямой конфронтации по этому вопросу, Каллиник II настороженно относился к появлению русских паломников-старообрядцев в Константинополе.
Иоанн Лукьянов, путешествуя по христианскому Востоку, оказался свидетелем целого ряда известных исторических событий. Наиболее значительное из них — бунты янычар в Константинополе в 1703 г., которые привели к падению правительства султана Мустафы II. По свидетельству историка, в XVIII в. ‘янычарские мятежи стали постоянным явлением в Османской империи’: Жалование янычар было незначительным, и подавляющая их часть занималась в мирное время ремесленной деятельностью и торговлей… Янычарские восстания начинают выходить за рамки чисто воинских мятежей и приобретают определенную социальную окраску {Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения… С. 45.}.
В ‘Хождении’ Лукьянова исторически достоверна и художественно выразительна картина паники, охватившей турок, и, как следствие этого, пронесшийся по городу слух о появлении на стамбульском рейде русской эскадры:
А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И везд въ домахъ по всему же Царюграду ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, ребячей. А то и кричатъ: ‘Москва пришла, московския корабли! Увы, погибель пришла Царюграду!’ А дворы заперши, да ямы капали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду съ дубъемъ да бъютъ въ ворота, чтобъ не мятежились, а сами говорятъ: ‘Нтъ Москвы, нтъ, то-де янычеры взбунтовали!’ И къ ночи едва унялся мятежъ. Мы же зло подивились: ‘Куда, молъ, на турки-та ужасъ напалъ от московскаго государя?’ (л. 71 об. — 72).
Причина бунта объяснялась отсутствием постоянного жалования войску и приказом ‘итить на катаргахъ на Черное море подъ Керчи и на Кубанъ-реку, въ мори устья заваливать каменемъ, чтоб московския корабли съ войскомъ не прошли’ (л. 71 об.). На эту же причину указывал московский резидент в Стамбуле П.А. Толстой, писавший Петру I, что турки ‘от царского величества российского по земле не боятся, имея надежду, что страна та удалена’, но ‘большой страх имеют от новопостроенного царского флота’ {Там же. С. 51.}.
Чрезвычайно любопытна история возвращения Иоанна Лукьянова из Константинополя на родину. Писатель-паломник не объясняет, почему купеческий караван, направлявшийся в Россию, сопровождал большой отряд янычар. Между тем документы свидетельствуют, что Лукьянов оказался в центре крупного международного скандала. В 1702 г. запорожские казаки ограбили греческих купцов. Русский посол в Стамбуле П.А. Толстой был вынужден выплатить потерпевшим восемнадцать с половиной тысяч левков, полученных от продажи соболиной казны, которую послу доставили русские купцы, прибывшие из Азова в Константинополь осенью 1702 г. Турецкое правительство отказало им в разрешении вернуться в Россию морским путем, поэтому купцы задержались в Константинополе до лета 1703 г. Они возвращались на родину по суше, через Молдавию и Валахию, а товары были отправлены морем до Галаца {См.: Крылова Т.К. Русская дипломатия на Босфоре в 1700-1709 годах // Исторические записки. М., 1959. Т. 65. С. 254.}. Именно с этим купеческим караваном отправился на Русь Иоанн Лукьянов.
В ‘Хождении’ приводятся рассказы об исторических событиях, ставших известными автору из уст очевидцев. Ссылаясь на ‘самовидца’, Лукьянов повествует о боях повстанческих украинских отрядов против польской армии. В начале 80-х годов XVII в. фастовский полковник С.Ф. Палий (Гурко), руководитель освободительного движения на Правобережной Украине, во главе нескольких сотен запорожцев перешел в южную Киевщину и начал борьбу с турками, крымскими татарами и поляками. Боевые действия стали интенсивными после 1699 г., когда польский сейм принял решение о ликвидации казачества на Правобережной Украине. Полковники С. Палий, С. Самусь, З. Искра, опираясь на представителей православной шляхты, городской посад, крестьянство, казачество и мелкое духовенство, подняли восстание. После ожесточенных боев с польскими войсками им удалось 7 августа 1702 г. взять штурмом город Немиров, а затем Бердичев, Белую Церковь, Бар. Лукьянов, побывавший в этих местах год спустя, отметил, что Немровъ весь разоренъ от Паля съ казоками (л. 74 об.). Повстанческое движение в 1704 г. было разгромлено польской армией и отрядами гетмана Мазепы, который опасался усиления влияния Палия и появления неконтролируемых вооруженных формирований на территории Правобережной Украины {См.: Дядиченко В. Семен Палий. Саратов, 1942.}.

* * *

‘Хождение’ Иоанна Лукьянова — замечательный образец русского демократического барокко. Вопрос о барокко в русской литературе, своеобразии этого художественного метода, его хронологических рамках и писательском составе, генезисе и эволюции относится к актуальным проблемам современной науки. Решение вопроса затрудняют неизученность литературного материала петровской эпохи и отсутствие методологически четкого определения барокко вообще и его русской разновидности в частности. Русская проза рубежа XVII-XVIII вв. долгое время оставалась за гранью интереса исследователей, основное внимание которых было сосредоточено на изучении барочной поэзии и драматургии. С точки зрения художественного метода анализировались лишь произведения ораторской прозы, тогда как повести и путевые записки в этом аспекте обычно не рассматривались.
Решение проблемы русского барокко связано с установлением национального своеобразия этого историко-литературного явления. Если в западноевропейской литературе одновременно существовало барокко высокое, среднее и низкое, то в русской литературе типология барокко носила другой характер: ученые выделяют барокко аристократическое, представленное творчеством поэтов и драматургов придворного круга, и барокко среднее, демократическое, культивировавшее прозу, причем граница между этими типами барокко была довольно подвижной, не мешала творческому взаимодействию {См.: Морозов A.A. Проблема барокко в русской литературе XVII-начала XVIII века // Русская литература. Л., 1962. No 3. С. 3-38, Он же. Основные задачи изучения славянского барокко // Славянское славяноведение. М., 1971. No 4. С. 59.}.
Вождем официальной школы русского барокко, имеющей прозападную ориентацию, был известный просветитель, ученый монах и поэт Симеон Полоцкий. Его ученики и сподвижники в литературном деле — Карион Истомин, Сильвестр Медведев, Андрей Белобоцкий, Стефан Яворский, Димитрий Ростовский — были людьми различных философских взглядов и политических убеждений, но близких эстетических позиций и этических принципов, воззрений на роль литературы и место писателя в обществе {См. подробнее: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Х-ХVІІ веков. Л., 1973. Гл. 5, Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973, Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974, Панегирическая литература петровского времени. М., 1979, Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982.}.
Русское демократическое барокко представлено произведениями анонимных авторов или непрофессиональных писателей, работавших, как правило, в прозаических жанрах (‘повесть’, ‘гистория’, ‘путешествие’ и др.). Эта литература не отличалась однородностью: в ее недрах существовало старообрядческое барокко (в трансформированных формах ‘жития’, ‘хождения’, ‘послания’, ‘слова’), имел специфические черты художественный метод произведений демократической сатиры, бытовой и авантюрной повести, светских путевых записок петровского времени.
Низовое барокко сложилось на русской литературной почве к середине XVIII столетия, когда ведущим художественным методом в искусстве стал классицизм, а барочная литература, опростившись, начала бытовать в посадской и крестьянской среде. Массовому читателю из ‘низов’ общества был адресован лубок и один из его популярных жанров — барочная лубочная повесть, которая опиралась, с одной стороны, на традиции фольклора и древнерусской литературы, с другой — на оригинальную и переводную повесть петровского времени.
Как писатель и религиозно-политический деятель своей эпохи, Иоанн Лукьянов был связан с культурой демократического старообрядческого барокко, основы которой были заложены благодаря творчеству Аввакума и Епифания, инока Авраамия и дьякона Федора, Ивана Неронова и Никиты Пустосвята, инока Ефросина и других истинных ‘ревнителей древлего благочестия’ {См.: Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. М., 1963, Елеонская A.C. Русская публицистика второй половины XVII века. М., 1978. С. 186-231, Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума… С. 156-163.}.
В России XVII-начала XVIII в. старая вера в разумность и справедливость мира, устроенного Творцом по законам гармонии и красоты, рушилась под натиском событий Смутного времени, долгих и многотрудных войн с Польшей, Швецией и Турцией, крестьянских восстаний и стрелецких бунтов, раскола русской церкви, преследований, казней и самосожжений старообрядцев… События ‘бунташного века’ приводили к восприятию мира как хаоса, где царствует не закономерность, а случайность. Уставшее от потрясений русское общество хотело тишины и стабильности в экономической и политической жизни. Единственный выход из создавшегося положения оно видело в усилении самодержавной власти. Эту идею взяли на щит и стали активно пропагандировать писатели барокко, что в период становления просвещенного абсолютизма способствовало делу укрепления российской государственности, служило гарантом развития национальной культуры и постепенного врастания ее в европейскую.
Иоанн Лукьянов принадлежал к новому поколению писателей-старообрядцев, которые пытались приспособиться к изменившемуся укладу жизни, выработать такие формы поведения, религиозно-политической и литературной полемики, какие позволяли им бороться за приоритет в духовной сфере, не затрагивая основ официальной власти. Дипломатическому такту, расчетливости и осторожности Лукьянова научила купеческая среда, откуда он вышел и связь с которой сохранил. Русское правительство и старообрядческое купечество выработали компромиссное решение проблемы веры, ибо нуждались во взаимной поддержке.
Большая часть старообрядческих общин отвергала контакты со светской властью, считая ее порождением Антихриста {См.: Гурьянова Н.С. Царь и государственный герб в оценке старообрядческого автора XVIII века // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982. С. 80-86.}. Более гибкую позицию в вопросе ‘царства’ и ‘священства’ занимали выговские и ветковские старообрядцы. Так, например, ветковцы приняли участие в боевых действиях против шведской армии, за что удостоились личной похвалы Петра I {См.: Алексеев И. История о бегствующем священстве // Летописи русской литературы и древности. М., 1862. Т. 4. С. 56-57.}.
Старообрядец новой генерации, Иоанн Лукьянов одним из первых деятелей русского раскола по достоинству оценил реформаторскую политику царя и сочувственно отнесся к петровским преобразованиям. Более того, Лукьянов никому не позволял подвергать критике русского императора и его действия. Когда греки стали говорить: Для чево-де вашъ царь вру нмецкую на Москв завелъ и платье немцкое? И для чево-де царицу постригъ въ монастырь! — паломник с чувством собственного и национального достоинства отвечал:
У насъ на Москв немцкой вры нтъ, у насъ вра христианская, а платья у насъ московское, а царица не пострижена. Дивно, далече живете, да много вдаете! (л. 26 об. — 27).
С другой стороны, клерикально-монархические убеждения не помешали писателю выразить неподдельное сочувствие социальным низам. В Киеве Лукьянов, наблюдая за жизнью стрельцов, неоднократно восстававших против тяжести службы и принудительных работ на своих полковников, не мог остаться равнодушным к тому, что ‘мелачь-та вся задавлена’:
…они, миленкие, зиму и осень по вся годы съ лсу не сходятъ, все на мост лсъ рубятъ, брусья спютъ, a лтомъ на полковниковъ сно косятъ да кони ихъ пасутъ. Хамутомъ миленкие убиты! (л. 8 об.).
Сочувственное отношение паломника к подневольной жизни стрельцов во многом объясняется тем, что стрелецкие бунты 1682 и 1698 гг. проходили под лозунгом защиты ‘старой веры’.
На рубеже XVII-XVIII вв. на смену упорядоченной системе религиозно-философских представлений о мире и строении вселенной приходит просветительское мировоззрение с его открытиями в области науки, активизацией философской и политической мысли, развитием идеи материального единства мира, представлением о бесконечности вселенной. Религиозно-символическое обоснование системы мироздания постепенно сменяется прагматическим {См.: Прокофьев Н.И. О некоторых гносеологических особенностях литературы русского барокко // Проблемы жанра и стиля в русской литературе. М., 1973. С. 7-8.}. Прагматики утверждали, что всеобщие законы бытия познать невозможно, но человеческому разуму под силу осмысление отдельных жизненных явлений в их причинно-следственных связях. Отсюда особый интерес писателей барокко к богатству и ‘пестроте’ явлений материального мира, коллекционированию вещей, исторических событий и фактов.
Характерной приметой литературы становится дуализм светских и религиозных элементов: ‘Люди барокко пытаются примирить аскетические порывы и гедонизм и выдвигают особый принцип ‘двойной жизни’ {Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984. С. 183-184.}. Идея двойственности, в которой есть место и религиозным представлениям, и просветительским тенденциям, определила широту идейно-тематичесого диапазона произведений барокко, где описание ‘млека Пресвятой Богородицы’ могло соседствовать с рассказом об устройстве общественных туалетов. Дуализм философской системы был удобен писателям-прагматикам, ибо позволял, не отрицая старого и не возводя в абсолют нового, отразить сложные явления и процессы переходного периода в истории страны, оценить увиденное, опираясь на собственный опыт, а не только руководствуясь догматами православия.
Иоанн Лукьянов, не сомневаясь в спасительной силе молитвы, в экстремальных обстоятельствах все же предпочитал практические действия, проявляя сообразительность и смекалку, сам искал выход из создавшейся сложной ситуации. Во время нападения разбойников на караван паломников недалеко от Иерусалима он лошедъ покинулъ да все бгалъ пешкомъ.
А когда набгутъ арапы созади или въсрчю и хотятъ грабить и бить, такъ я нашол на нихъ ружье острое. Бога-свта призову на помощь да безъпрестани кричу къ Богу-та: ‘Владыко-человколюбче! Помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ — такъ они и прочь от мене… А они иной въ глаза заглянетъ, а сам заворчитъ да и прочь (л. 43).
Хотя, по словам автора ‘Хождения’, он обязан спасением человеколюбию Божию, паломник не был ограблен лишь потому, что изображал сумасшедшего, который пользовался у кочевых народов Востока особым почитанием. Лукьянов знал этот обычай и рассказал о нем в очерке, посвященном городу Рамла.
Одной из национальных черт русского барокко является его жизнеутверждающий, гуманистический характер, ибо оно приняло на себя функции несостоявшегося на Руси ренессанса. Просветительская направленность русского барокко позволила органично соединить традиции старой допетровской литературы и новации классицистического искусства {См.: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы… С. 207.}. Гуманистический пафос барочной литературы с ее гимном человеку-творцу, прославлением земных радостей жизни проявился в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова. Записки паломника, кроме описания религиозных святынь, содержат рассказ о зверинце и ‘пристанище морском’, уличных зрелищах и торговых рядах. Причем в изображении культовых зданий растет эстетическое начало, усиливается и дифференцируется эмоциональное отношение путешественника к увиденному, идет напряженный поиск писателем слова, способного выразить ‘невыразимое’, передать неповторимость и текучесть чувств человека. В Иерусалиме русские паломники первую ночь не могли уснуть от радости, забыв вся бывшия скорби… на пути, на мори, от арапъ (л. 45). Рассказывая о Софийском соборе Константинополя, автор ‘Хождения’ признает:
Умъ человчь премнился, такое диво видвше, что уже такова дива въ подъсолнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать — невозможно (л. 20).
Иоанну Лукьянову свойствен ‘светлый взор’ на человека и окружающий его мир. В путевых записках он детально описывает не только культовые памятники, но и само хождение к святыням христианского Востока, где важно все: и расстояние между населенными пунктами, и дорожные приключения, и то, где спали паломники и что они ели. Лукьянов с удовлетворением отмечает, что за трапезой медку и ренскова было довольно, что при встрече паломникам поднесли по финжалу ракии. Как истинный ценитель прекрасного во всех его проявлениях, он восторгается красотой польских евреек (как будто писаные), поражается силе и выносливости жен греческих матросов (те бабы — богатыри, одна пшеницы полосминки въ мшку несетъ на гору безъ отдышки), строгому достоинству турчанок (среди них безстудных жонъ не увидишь или двокъ, а если кто обидит, лучшему шлыкъ разшибетъ). Другое отношение к женщине у писателей придворного барокко. Для них женщина — один из экспонатов поэтического собрания житейских курьезов. Тема женской красоты и любви не характерна для русской барочной поэзии, создателями которой являлись в основном ученые монахи.
Автор ‘Хождения’ славит жизнь во всем ее многообразии. Мир его книги светел, полон красок и звуков, рождает ощущение радости бытия. Осматривая достопримечательности Иерусалима, он признает, что органы, в которые ‘вллъ францужской намстникъ заиграть… для богомолцовъ греческихъ, льстиво и сладко играютъ (л. 50). В Константинополе ему радостно очень, когда горлицы на зари курлукуютъ. Днем он любуется цветами, которые везд по окнамъ въ буквахъ… стоять, но больше всего его воображение потрясает картина ночного города, когда огни везд, инъ бутто Царьградъ каменемъ драгимъ унизанъ или… что небо звздами украшено (л. 23, 25). Прекрасное, по мысли писателя, в результате процесса обмирщения предстает не только как божественная, сверхъестественная, духовная красота, но и как красота земная, рукотворная, телесная.
Известно, что русское барокко не испытало на себе большого влияния со стороны религиозной мистики, его формула жизни — это дорога и пир, а не страдание и сон как преддверие смерти. Оптимистическое звучание присуще прежде всего барочной прозе, особенно путевым запискам, для которых не характерна поэтизация типичных для европейского барокко мотивов и образов (культ смерти, проповедь добровольного страдания и смирения, страх перед хаосом бытия, тяга к изображению аномальных явлений и пр.). Наличие натуралистических описаний в русской путевой литературе петровского времени — следствие барочного совмещения несовместимого: высокого и низкого, прекрасного и безобразного, трагического и комического, — однако цель этих картин далека от поэтизации страха смерти, человеческих страданий {См. подробнее: Травников СМ. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989.}.
Иоанн Лукьянов, развивая традицию натуралистических описаний в сочинениях протопопа Аввакума, изображает жизнь человека, не очищая ее от физиологических подробностей. Ими насыщен рассказ о морской болезни, которой страдал русский паломник:
И егда выплыхомъ изъ усть Дунай въ море,
тогда морский воздухъ зло мн тяжекъ сталъ,
и въ томъ час занемощевалъ,
и сталъ кормъ изъ себя вонъ кидать,
сирчь блевать.
Велия нужда, кто на мори не бывалъ,
полътара дни да ночь все блевалъ… (л. 15 об.).
Изображение низкого — слюны зеленой, которая тянется, не даетъ ничего — ни стъ, ни испить — все назадъ кидаетъ, сопровождающееся ритмизацией прозы, служило высокой цели — поэтизации жизненного подвига героя, освящению результатов его паломнической и литературной деятельности.
Гуманистические идеи времени отразились в новой трактовке образа человека в произведениях путевой литературы. Если у писателей придворного барокко героем был человек, который выступал как некий образ-иллюстрация одной из вечных, общечеловеческих и вневременных добродетелей или пороков, то в старообрядческой литературе барокко это человек, живущий и действующий в определенной среде, социально, национально и исторически обусловленной. Писатели-старообрядцы развивают автобиографическое начало в литературе, в их произведениях автор и герой предельно сближены, могут являться одним реальным лицом. Путешественник Лукьянова предстает перед читателем как живой человек, со своим неповторимым характером и судьбой, со сложной гаммой чувств и переживаний: он любит и негодует, смеется и печалится, иронизирует и восторгается… Это реальный человек в его реальных проявлениях, знакомый до мелочей быта, близкий, хотя и не тождественный, автору.
Герой ‘Хождения’ имеет двойственную природу. С одной стороны, это рыцарь православия, никогда ни делом, ни словом, ни помышлением не отступивший от веры отцов и дедов, преодолевший ради доказательства истинности старообрядческого учения трудности долгого и опасного пути к святому граду Иерусалиму. С другой стороны, это мелкий плут, с гордостью выставляющий напоказ свои проделки. Иоанн Лукьянов не скрывает, что его герой бывает хвастливым в споре, может дать взятку таможенникам и спекулировать беспошлинно провезенным товаром. Изображая теневые стороны в поведении героя, писатель не опасается ни толков, ни осуждения. Путешествие, сопряженное с таким риском для жизни человека, — подвиг в глазах единоверцев, соотечественников. Отсюда, как у протопопа Аввакума, высокая самооценка, вера в особое предназначение собственной жизни и собственного слова, в святость и непогрешимость действий.
Двойственный характер героя ‘Хождения’ во многом объясняется тенденцией к соединению некогда полярных традиций изображения человека в агиографической и путевой литературе, а также процессом сближения автора и героя произведения. Герой у Лукьянова выступает то как праведник, то как худый и многогрешный человек, причем последняя характеристика теряет литературную условность и обретает реальную жизненную основу.
В центре внимания писателей барокко был человек, для которого превыше всего долг гражданина и патриота, который всегда руководствовался высокими нравственными принципами и помнил о своих общественных обязанностях. Интересы и престиж государства для автора ‘Хождения’ выше церковных междоусобий. Старообрядец Иоанн Лукьянов выступал за границей как защитник политики Петра I, ибо она направлена на усиление международного авторитета России. Писатель не сомневался в величии исторического прошлого русского государства и с верой смотрел в будущее страны. Его книга пронизана идеей ‘Москва — третий Рим’, идущей от средневековья. Православие, по мысли Иоанна Лукьянова, в первозданной чистоте и величии сохранилось лишь в России, ее последний оплот — русское старообрядчество, а восточные церкви утратили или извратили основы православной веры. Великую историческую миссию России писатель видел в укреплении позиций Москвы как нового центра православного мира и помощи народам Юго-Восточной Европы в их борьбе против национального и религиозного гнета Османской империи.
Описывая Турцию и подвластные ей территории, Лукьянов постоянно сталкивал два временных плана, прошлое и настоящее. Воспоминания о былом величии, красоте и могуществе Византийской империи и православной греческой церкви приводили писателя к идеализации христианского прошлого этого государства, с одной стороны, и к критике его современного состояния — с другой. Противоречивые чувства восторга и скорби охватили русского паломника при виде Константинополя:
Мы же стояхомъ на корабли и дивихомся такому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ въ руки басурманомъ? (л. 16 об.).
Лукьянов далек от чувства исторического пессимизма, он уверен в возрождении православной культуры Востока. Не случайно писатель приводит в книге пророчество Льва Премудрого о рском царе, который освободит Константинополь от турок, а беседы паломника с греческим духовенством и русскими невольниками полны надежд на будущее, связанных с новой политикой России на Ближнем Востоке.

* * *

Динамизм — одна из ярких примет барочной прозы {См.: Демин A.C. Русская литература второй половины XVII-начала XVIII века. М., 1977, Травников С.Н. Динамика повествования и активность героев в русских барочных ‘хождениях’ начала XVIII века (на материале произведения Иоанна Лукьянова) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Метод и жанр. Л., 1985. С. 11-20.}. Герой путевых записок начала XVIII в. — человек, остро реагирующий на все изменения внешнего мира, находящийся в постоянном движении, поиске истины. Он обладает редкой физической силой и выносливостью, острым умом и деловой хваткой, его действия стремительны и целенаправлены. Динамизм присущ прежде всего описаниям столкновений русских путешественников с иноверцами: турками, евреями, арабами, например, рассказу о нападении кочевников на караван паломников недалеко от монастыря Саввы Освященного. Ритм прозы становится напряженным и порывистым, повествование насыщается глаголами интенсивного действия. Используя барочный прием ‘сгущения мира’, Лукьянов разворачивает событийный ряд, охватывая единым взором происходящее в разное время в разных местах:
…арапы стали насъ бить, грабить. Асыплютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ далой, съ лошади волокутъ: ‘Дай пара!’ Абушкамъ межи крылъ, дубиною иной въ груди суетъ: ‘Дай пара!’ … Посмотришъ: везд стоитъ крикъ да стонъ, бъютъ, грабятъ, иной плачетъ — убитъ, иной плачетъ — ограбленъ. Везд гоняются за однимъ человкомъ араповъ по десяти, по дватцати. Многия коней и рухлядь покидали да такъ от нихъ, сабакъ, бгаютъ (л. 42 об.).
Другим приемом сюжетного динамизма, который активно использует Лукьянов, является избирательность объектов описания и тем повествования. Умалчивая о мелких и случайных деталях путешествия, писатель концентрирует внимание читателя на главном, сжимает повествование до предела, чем достигается динамичность сюжета, большая выразительность диалогов, точность речевых и образных характеристик. Описания русских и украинских городов, по которым пролегал маршрут паломника и которые были известны читателю лучше, чем зарубежные города и страны, порой похожи на статистические отчеты:
Градъ Болховъ стоитъ на Нугр на лвой сторон на горахъ красовито. Градъ деревянный, втхъ уже, церквей каменныхъ есть от малой части, монастырь хорошъ, от града якобы поприще, редовъ много, площадь торговая хороша, хлба бываетъ много (л. 4),
Градъ Севскъ стоитъ на рк на Св. Градъ деревянной, другой острогъ дубовой, третий земляной. Градъ хороший Севскъ вельми, ряды и торги хороши. Люди въ нем живутъ все служивыя, мало посадскихъ, и московские есть стрльцы… Тутъ и денги всякия мняютъ: чехи и талеры на московские (л. 5 — 5 об.).
Общая динамика сюжета ‘Хождения’ такова, что в начале произведения действие разворачивается медленно, но потом начинает убыстряться. Автор, сначала пунктуально отмечавший пройденные версты, описывавший не только города, но и селения, встречи и беседы с людьми, далекими от политики и дел государственного масштаба, в конце книги от этого принципа отказывается и возникает эффект более быстрого перемещения героя в пространстве, стремительности развития действия.
Динамизм повествования усиливается за счет быстрого чередования сцен, смены событий, акцентирования внимания читателя на поступках героев. В Валахии турки пытались ограбить паломников, отобрать у них лошадей. Драматическую напряженность ситуации подчеркивает то, что ‘нощь была зло темна’. Сцена лишена диалога между путешественниками и грабителями, автор лишь упоминает о нем: турок ключа у мене просит, а я не даю, — но не приводит подробностей словесных прений, так как они замедлили бы развитие действия. Лукьянов добивается впечатления стремительности происходящих событий указанием на мгновенную смену ситуаций, рассказ о которых строится по принципу ‘действие — противодействие’: турок сталъ нашихъ лошадей брать подъ себя — мы же не довахомъ ему, турчинъ ынеши ножъ да замахнулся на Луку — онь, миленкой, и побжалъ. Опуская маловажные детали, автор сосредоточил внимание на основном — на поведении главного героя и результате его действий. Когда турки, взявши коней да и погнали скованыхъ до тово мста, гд стоять, он за ними один пришел, плакал, молил — и отдали, а то бда бола немалая: мсто пустое, нанять не добудешь (л. 14).
Для творческой манеры писателя характерны пристальный интерес к изменениям в жизни России и на христианском Востоке, к ‘текущей’ действительности, к динамичным характерам и драматическим сценам, стремление к выявлению противоречий, порожденных эпохой. Внимание к жизни ‘внутреннего человека’ — одна из главных черт литературного новаторства Лукьянова: жанр ‘хождения’ предполагал тип движущегося героя, но главным объектом изображения в путевых записках был не человек, а событие, которое не только констатировалось, но и оценивалось, эмоционально переживалось. До Лукьянова в путевой литературе, как правило, не устанавливалась связь между ‘деянием’ и ‘помыслом’ героя, не выявлялась динамика внутренней жизни паломника, а лишь регистрировалась смена чувств героя без их мотивации. Автор ‘Хождения в Святую землю’ был одним из первых прозаиков петровского времени, кто попытался объяснить психологическое состояние человека влиянием жизненных обстоятельств, показать движение помыслов и чувств героя. С этой точки зрения наиболее выразительна сцена встречи Иоанна Лукьянова с константинопольским патриархом Каллиником II, во время которой русский паломник переживает процесс духовного прозрения и от искреннего почтения к владыке переходит к открытому обличению церковного иерарха, вплоть до использования площадной брани. Герои ‘Хождения’ не лишены внутренних противоречий, и преодоление их, борьба с самим собой, придает книге Лукьянова напряженность и динамизм психологического порядка. Автор постоянно указывает на сомнения и колебания, неуверенность в правильности избранного пути и страх перед неизвестным, так часто посещавшие паломников. Когда в Яссах их оставили греческие купцы и они долго не могли найти проводника-переводчика, то зло смутно было и мятежно, мысль мялась, всяко размышляли: итить и назадъ воротится? (л. 13-13 об.). Тяжело переживали путешественники вынужденную остановку в Рамле:
Иерусалимъ близко, а арапы, сабаки, не пропустятъ, толко за горами не видать Иерусалима. Увы да горе! А иныя помышляли и назадъ итить. Сколко бдства было на сух и на мори! На сух было борение съ мразами сильными, съ водами, дождями, съ грязми, съ лихими переправами, страхи были от варваръ, от турецкихъ разбойникъ, франковъ бгали. А тутъ пришли подъ Иерусалимъ да назадъ итти? (л. 41-41 об.).
Герои ‘Хождения’ делятся на активных и пассивных, причем это деление не совпадает с традиционным представлением о положительных и отрицательных персонажах. На живость и статичность героев влияют разные факторы: литературный этикет, законы жанра, цель, которую преследовал автор. Активность и живость — черты, присущие паломнику и его спутникам, а также старообрядцам, у которых в пути гостил Лукьянов. Это калужане Иосиф Никифоров с сыном, орляне Лазарь, Евсевий и Нил Басовы, белевец Иродион Вязмитин и другие единоверцы. Тип старообрядца-‘боголюбца’ дается писателем в одном ракурсе — он активен в реальной помощи паломникам. Отсюда традиционные для всех этих образов действия: прията нас с любовью теплою и угостиша нас добре, учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сна довольна, зело упокоил и многу любовь к нам явил. Наряду с привычными формами гостеприимства, эти герои оказывают Лукьянову конкретную помощь (при переправе через разлившуюся Оку, при ориентировке в незнакомой местности, в выборе дома для ночлега и т.п.), что расподобляет образы, придает им индивидуальные черты.
Среди положительных персонажей ‘Хождения’ есть статичные образы, что объясняется прежде всего традицией изображения благочестивых иерархов церкви. Это застывшие образы-символы, где главное не индивидуальность, а тип. Игумен Спасо-Воротынского монастыря Спиридон, благословивший Лукьянова на ‘путное шествие’, являлся для писателя-паломника идеалом, отсюда агиографическая статичность его портрета, преобладание литературных штампов (честной отец, теплая душа, слезы от очию своею испускаше, подаде… отеческое благословение и отпусти насъ съ миромъ) над исторической и бытовой конкретикой (зло болнъ, очи у него болятъ) (л. 2).
Иоанн Лукьянов — сторонник активной жизненной позиции, призывавший к действию и отрицавший духовный застой, но вместе с тем он выступал против деятельности, идущей вразрез с ортодоксальными взглядами на мир. Герои ‘Хождения’, ‘отступившие от заповедей христианства’, изображаются им резко отрицательно. Как утратившие истинную веру, потерявшие душу, они показаны вне жизни и движения: константинопольский патриарх ‘застыл’ на крыльце своей резиденции, митрополит Вифсаиды — между икон в городском соборе. Статуарность изображения подчеркивает корыстолюбие и чрезмерную гордость иерархов восточной церкви.
Однако не все антигерои в ‘Хождении’ статичны, некоторые из них отличаются чрезмерной активностью, но их подвижность — результат воздействия сил зла. ‘Слуги дьявола’ — это грабившие паломников кочевые арабы, евреи-таможенники, пираты-‘малтезы’. Демонологические черты явственно проступают во внешнем облике разбойников, которые вс изуврныя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной криворотъ, иной слпъ, а языкъ грубой, что псы лаютъ (л. 35). Их быстрота перемещения в пространстве, нечеловеческая выносливость и житейская неприхотливость, неожиданные и безжалостные атаки на караваны паломников напоминают Лукьянову тактику бесов:
Ет люди не разнились съ бсами и нравами, и поступками, и виднием, и лихостию. И слава про нихъ лежитъ во всю вселенную, что они люди добрыя, стоятъ хорошихъ бсовъ! (л. 35 об.).
Яркие черты новаторства, свойственные путевой литературе петровского времени, во многом объясняются изменениями, которые произошли в писательской среде. ‘Если при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче писательство было прерогативой людей с правильным гуманитарным образованием, то при Петре, — отмечал А.М. Панченко, — быстро размножилось племя дилетантов. В дилетантизме был и плодотворный элемент: писателем становился частный человек, не скованный жесткими запретами школьного барокко’ {Панченко А.М. Русская культура… С. 187.}. С одной стороны, автор-дилетант опрощал художественные принципы и приемы барокко, с другой стороны, самобытное творчество способствовало отказу от крайностей метода, усвоению всего позитивного из национального культурного наследия, вследствие чего появлялись произведения оригинального характера. В этом ряду следует рассматривать ‘Хождение’ Иоанна Лукьянова, которое было создано талантливым, но непрофессиональным писателем.
‘Хождение в Святую землю’ — документ, связанный с внутрицерковной борьбой начала XVIII в., однако с течением времени оно расширило сферу распространения и свои функции, стало восприниматься как произведение художественно-документальной прозы. Изменился и круг читателей памятника, он значительно увеличился, выйдя за пределы почитателей из среды старообрядцев-поповцев и сочувствующих им людей. Из произведения потаенной литературы, запрещенной и гонимой, ‘Хождение’ Лукьянова стало книгой, без изучения которой нельзя представить размах исторических преобразований, основные тенденции в развитии русской литературы и языка петровской эпохи. Знакомство с путевыми записками московского священника начала ХVІІI в. много дает для образования ума и воспитания сердца современного читателя, стремящегося не потерять свое ‘национальное лицо’ в быстро изменяющемся мире, где границы между государствами и народами, религиозными и политическими системами становятся столь подвижными и проницаемыми.

* * *

Литература русского барокко имела свою, непривычную для средневековья жанровую систему. Первоначально барокко культивировало поэзию и драму, позднее реорганизации подверглась проза, в том числе и жанр путешествия, где ведущей стала светская разновидность путевых записок. Иоанн Лукьянов создал произведение в традиционном жанре паломнического хождения, история которого уходит в глубь веков. Однако типично средневековая форма литературы у писателя-старообрядца обрела новые качества. ‘Хождению в Святую землю’ присущи черты религиозно-политического памфлета и трактата по вопросам веры. Кроме того, книгу Лукьянова можно рассматривать как своеобразное житие со всеми атрибутами агиографического сочинения: назидательностью, стремлением освятить жизненный путь героя, вниманием к его духовному миру и т.п. Исповедальная манера письма, предельная искренность в рассказе о делах и помышлениях главного героя сближают ‘Хождение’ Лукьянова с автобиографической прозой второй половины XVII в., особенно с ‘Житием’ протопопа Аввакума. Оба автора выступают как новаторы в области жанра, создавая произведения на стыке традиций литературы хождений и житий. Если в центре жизнеописания Аввакума Петрова — ‘хождение по мукам’ поборника старой веры и страстного правдоискателя, то путевые записки Иоанна Лукьянова интересны прежде всего своим ‘житийным’ началом, тем, что связано с личностью и судьбой их создателя, старообрядческого миссионера, готового пополнить ряды ‘новых мучеников’.
В путевой литературе петровского времени, и прежде всего в светской их разновидности, отразился процесс сближения литературных и внелитературных жанровых систем. Художественно-документальный жанр путешествия до предела насыщается научно-популярными описаниями из области физики, химии, медицины, астрономии, механики, технологии производства. Эта тенденция отвечала не только духу времени с его культом научного знания о мире и человеке, но и поэтике барокко с его пристрастием к экзотике, полигисторству, собиранию литературных и бытовых курьезов. В ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова логизация литературы, документализация повествования об увиденном и услышанном не столь явны, как, например, в светских путевых записках П.А. Толстого, но все же присутствуют как приметы художественных исканий эпохи, направленных на обновление традиционных жанровых образований. Лукьянов вводит в рассказ о паломничестве сравнение уставов русской и греческой церкви, изложение хода и сути прений с греками о политике Петра I на Востоке, описание водоснабжения Константинополя, рассуждения о смене дня и ночи, лета и зимы в Московском государстве и Османской империи, пространные выкладки торгово-экономического характера: где какие продукты сколько стоят, каково состояние дорог, торговых рядов и гостиных дворов, сколько путешественники заплатили за переправу, дали денег капитану корабля, арабу-проводнику и т.п. Энциклопедизм содержания усиливал познавательную функцию путевых записок, которые для русского читателя служили ‘окнами’ в неизвестный ему мир.
Композиция ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова — явление сложное, многоярусное. В произведении можно выделить три взаимосвязанных структурных уровня. Первый уровень — макроструктура — состоит из пяти больших частей: проезжая грамота, авторское вступление, рассказ о пути в Иерусалим, описание святынь христианского мира и дороги домой (в самой пространной третьей редакции памятника, изданной по списку С.А. Соболевского). Второй уровень — структура отдельных частей — представляет собой цикл очерков, объединенных личностью автора-героя, единым путевым сюжетом и идеей сохранения истинности и чистоты православия в России в условиях утраты благочестия в других христианских землях. Третий композиционный уровень ‘Хождения’ — это внутренняя структура очерков, строящихся по определенным жанровым канонам {См. подробнее: Травников С.Н. Композиция ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М, 1983. Вып. 4. С. 107-118.}.
Трансформация жанра хождения в жанр путешествия сопровождалась расширением круга светских объектов описания. Паломника начинают интересовать не столько святыни христианского мира, сколько явления окружающей жизни, быт, нравы и обычаи народов других стран. Теоцентрическая система взглядов на мир, характерная для путевой литературы Древней Руси, сменяется антропоцентрической. В связи с этим расширяется и усложняется типология очерков, входящих в состав путевых записок. Исходя из объекта изображения, в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова можно выделить следующие типы очерков:
I. Собственно путевой очерк, который предполагал постоянную фиксацию движения героя в пространстве и времени. В нем отмечались место и дата отправления, маршрут следования, расстояние между населенными пунктами и время, проведенное в пути, места дневок и ночлегов. Следуя средневековой традиции, Лукьянов обычно указывал не только число месяца, но и соответствующий этому дню церковный праздник:
Генваря въ 5 день, въ нощи противу Богоявлениева дни, въ шестый часъ нощи, поидохомъ изъ Волхова на Орелъ и нощъ всю ту идохомъ. Нужда была великая: степь голая, а замять была большая, и мразъ былъ великъ — больно перезябли. И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ въ самой выходъ, какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посадскова человка Нила Басова. И той боголюбецъ былъ въ т поры на вод, а когда пришолъ съ воды, и зло намъ обрадовалъся и учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сна довольна… И пребыхомъ на Орл пять дней, не было намъ товарищей, затмъ много прожили. От Волхова до Орла пятьдесятъ верстъ (л. 4 об.).
II. Пространственно-топографический очерк. В рассказах о городах и мелких населенных пунктах Иоанн Лукьянов обязательно приводит топографическую характеристику местности и перечисляет основные достопримечательности, например:
Градъ Орелъ стоитъ на Ок-рк въ степи на нискомъ мст на лвой стран. Градъ древянной, втхъ уже, жильемъ немноголюденъ, пристань соленая и хлбная зло велика — матица хлбна! Орелъ-рка сквозь градское жилье течетъ и пала во Оку съ лвой страны. Лсомъ и дровами зло нужно. Церквей каменных много, монастырь мужеской зло хорошъ, ограда каменная (л. 4 об.).
В чистом виде этот тип очерка встречается лишь в описании Иерусалима и церкви Воскресения Христова, где автор точно указывает на место нахождения святыни, подробно описывает окружающие ее достопримечательности, приводит библейские и апокрифические легенды, связанные с ними. Естественно, что при описании культовых зданий преобладают сведения из области архитектуры, живописи и прикладного искусства {См.: Прокофьев Н.И. Русские хождения ХІІ-ХV веков // Литература Древней Руси и XVIII века.иМ., 1970. С. 51-52.}.
III. Военно-топографический очерк больше характерен для светских путевых записок, чем для паломнических хождений. В произведении Лукьянова он появляется в описании оборонительных сооружений Константинополя. Писатель со знанием дела рассказывает о высоте крепостных стен и количестве башен, об охране ворот и улиц города. Русский паломник отмечает, что Царьградъ от моря некрпко дланъ, и стны невысоки, зато от Едринской степи его окружают три стны, стна стны выше, и ровъ кругъ его копанъ да каменемъ стланъ. От внимательного взгляда Лукьянова не ускользнула и другая особенность: въ воротхъ у нихъ пушекъ нтъ, а всякой снарядъ у нихъ на корабляхъ, а опаска всякая воинская вся на мори (л. 22). Проезжая через владения Оттоманской Порты после удачного для России второго Азовского похода 1696 г., Иоанн Лукьянов, надеясь на продолжение победоносной политики русского правительства на Востоке и освобождение византийских земель от владычества ‘варваров’, принял посильное участие в этом — подробно описал систему укреплений Стамбула, состав и вооружение военно-морского флота Турции.
IV. Торгово-экономический очерк. Купеческое прошлое Иоанна Лукьянова сказалось в том, что в паломническом ‘Хождении’ этот мирской по характеру тип очерка представлен довольно широко. В путевых записках упоминается о возах с товарами, которые Лукьянов выгодно перепродал греческому купцу, рассказывается о восточных рынках, гостиных дворах и таможнях. В описание города обязательно входит информация о состоянии торговли, денежном курсе, основных товарах и ценах на них. Тип очерка, известный в русской литературе еще со времен ‘Хождения за три моря’ тверского купца Афанасия Никитина, получает дальнейшее развитие в константинопольском цикле путевых записок Иоанна Лукьянова. Сообщив, что в Цареграде дешевы рыба, раки, сыр и овощи, русский паломник обращает внимание на то, что в городе разные денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары, и все въ весь продаютъ, не мрою, ни счетомъ. Продолжая сравнение увиденного за границей с тем, что на родине, Лукьянов вынужден признать:
Въ Царград рядовъ зло много, будетъ передъ московскимъ втроя, и по улицамъ везд ряды. А товаромъ Царьградъ гораздо товарнея Москвы, всякихъ товаровъ впятеро передъ московским.
Чтобы убедить читателя в том, что Царьград — ‘златой город’, писатель готов преувеличить его богатства, на что указывают округленные до десятков и сотен числа:
А гостиныхъ дворовъ въ Царград седмъдесятъ… Въ Царград на всякъ день, кажется, сто кораблей приидетъ съ товаромъ на Блое море и на Черное (л. 23-24).
V. Этнографический очерк в путевой литературе петровского времени находился в стадии формирования, однако в ‘Хождении’ Лукьянова можно обнаружить интерес к этнографии народов христианского Востока, который проявляется, к примеру, в описании арабской свадьбы. С удивлением писатель рассказывает:
Недлю цлую женихъ съ невстою ходитъ по начамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свчами, со смолою, на желзныхъ козахъ носятъ — градъ весь освтятъ. А за женихомъ и передъ женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричатъ, верещатъ… Гд приидутъ къ болшой улицы, и остановятся. Да одинъ кой-та калдунъ вышедъ наперед и станетъ приговаривать, а за нимъ, помшкавъ мало, да весь народъ закричитъ: ‘Хананея!’ … до полунощи такъ таскаются, а что у нихъ ‘хананея’ — шайтанъ ихъ знаетъ (л. 41).
Казалось бы, колоритная этнографическая зарисовка самоценна как воспоминание о диковинном, необычном для русского путешественника, однако писатель не только регистрирует любопытный факт, ему важно показать, что православия в его исконном виде нельзя найти в Иерусалиме, оно трансформировалось под натиском чужеродных обычаев и верований. Да и христианским у нихъ свадбы такъже тмъ же обычаемъ справляют, — завершает писатель рассказ, придавая ему публицистическое звучание.
VI. Нравоописательный бытовой очерк в начале XVIII в. еще не обрел жанровой самостоятельности и функционировал в составе путевых очерков, однако в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова имеется ряд фрагментов, где нравоописательное начало явно доминирует. Так, большая часть очерка о Фастове посвящена описанию казаков-палеевцев. Город, по словам паломника:
Красовита стоитъ на гор, [но] люди въ немъ что зври. По земляному валу ворота частыя, а во всякихъ воротхъ копаны ямы да солома наслана въ ямы. Тамъ палевшина лежитъ человкъ по дватцети, по тритцати: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зло. А у воротхъ изъ селъ прохать нелзя ни съ чемъ, все рвут, что сабаки: дрова, солому, сна — съ чемъ не пожжай… А все голудба безъпорточная, а на иномъ и клока рубахи нтъ. Страшны зло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, — изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятся, а мы имъ и вътроя, что такихъ уродовъ мы отъроду не видали, у насъ на Москв и на Петровскомъ кружал не скоро сыщишъ такого хочь одного (л. 10 — 10 об.).
Для подобного типа очерков характерно двухчастное строение: сначала описывается необычное явление как таковое, затем оно сравнивается с русским, знакомым читателю, причем вывод может быть и не в пользу родного, привычного. Свойственный Лукьянову прагматизм мышления приводит к тому, что писатель не следует традиции порицания чужого опыта и восхваления собственного, он критически осмысляет увиденное, пытается извлечь ‘урок’ с точки зрения общественной пользы. Константинополь поразил Лукьянова не только красотой древних храмов, но и особенностями градостроения, в частности существованием системы городских туалетов:
Везд у нихъ отходы по улицамъ и у мечетовъ: изпразнивши, да умывъ руки, да и пошелъ. Зло у нихъ этмъ доволно! У нихъ нтъ такова обычая, чтобъ просто заворотясь къ стн да мочится. Зло у нихъ зазорно! У них ета нужда не изойметъ: гд не поворотился — везд отходы. У насъ на Москв, скаредное дло, наищешся, гд изпразнится. Да не осуди, пожалуй, баба и при мужикахъ такъ и прудитъ. Да гд денишся, не подъ землю! (л. 22 об.).
Высоко развитое эстетическое начало заставляет Лукьянова на время забыть о религиозно-политических разногласиях между Россией и Турцией. Московский священник любуется необычным архитектурным обликом мусульманских мечетей, красоту которых неможно описать, потому что такихъ дивъ по вселннй не сыщешь:
По Царюграду когда пойдешъ гулять — ненасытной градъ, чтобы присматрился: тутъ хорошо, а инде и лутши. Паче же у нихъ у мечетовъ забудется: все на нихъ смотрлъ бы да окола ихъ гулялъ (л. 23).
Русский паломник с одобрением отмечает, что воровства въ Царград и мошенничества отнюдь не слыхать, что пьяныхъ турки не любятъ, а сами вина не пъютъ. Каждый народ, с которым сталкивается на пути в Иерусалим Иоанн Лукьянов, достоин уважения. У турок он учится эстетике быта, отмечая, что они до цвтовъ зло охочи, ходят в пышных и ярких одеждах, в их домах вс окны — на море, а строенья узорично, улица улицы дивняя (л. 22 об. — 23). В цикле египетских очерков паломник отдает дань уважения трудолюбию земледельцев-арабов, рассказывая о морском плавании на греческом корабле, вспоминает доброту и отвагу матросов, которые стали ему как братья родные.
В этнографических и нравоописательных очерках доминирует художественно-изобразительный принцип воспроизведения действительности, в них развито авторское начало, наиболее ярко проявляющее себя в лирических монологах. Прямое авторское слово о мире и человеке лишает текст двойного толкования, в открытой форме донося до читателя религиозно-философские, социально-политические, литературно-эстетические взгляды писателя. Лукьянов не просто комментирует приводимые в ‘Хождении’ факты, но дает им эмоционально-нравственную оценку, стремясь превратить читателя из ‘соучастника’ путешествия в ‘сомышленника’ и ‘сочувственника’. Развернутых лирических монологов автора в тексте произведения не так много, чаще всего отношение паломника к увиденному передается в предельно экономной, экспрессивно-эмоциональной словесной форме. Пожалуй, никто из русских путешественников петровского времени столько не писал о своих чувствах, подчас столь сложных, что с трудом поддавались описанию, как Иоанн Лукьянов. Лирическая стихия пронизывает все повествование о хождении в Святую землю, но определяющей она становится в рассказе об особо торжественных случаях (прибытие в Иерусалим) или экстремальных ситуациях (нападение мальтийских пиратов на корабль, где находились паломники).
Эмоциональное напряжение рассказа может подчеркивать его кольцевая структура:
А когда мы стали начевать у села Еумауса, тогда лиша ужасъ по табарамъ да стонъ стоит, — иной безъ глаза, у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги, бабы-та плачютъ. Иной сказываетъ: ‘У мене пятдесятъ талерей отняли’, иной скажет — ‘дватцать’, иной — ‘тритцать’, у иного одежду отняли, у иного книги. У чернаго попа, шолъ изъ Царяграда, такъ у него, сказываетъ, пятьсотъ талерей отняли, ходитъ милинкой что чорная земля от печали. Плачь да крикъ стоитъ по таборамъ. Ужасъ, пощади, Господи! (л. 43 об. — 44).
Очерк открывается и завершается словами о воплях горести в лагере паломников, подвергшихся нападению кочевых арабских племен, а середина рассказа строится как перечень увечий и утрат, причем особый ритмический рисунок прозы создает мастерски используемый Лукьяновым прием единоначалия — повторение местоимения иной.
Авторские лирические пассажи в ‘Хождении’ многофункциональны: они оживляют рассказ подробностями чувственного порядка и помогают писателю достичь эффекта достоверности при описании виденного, выразить свое отношение к изображаемым событиям и лицам, а также позволяют в свободной и естественной манере переключать повествование с одной темы на другую, членить текстовое пространство на отдельные фрагменты. Очерковый материал ‘Хождения’ разделялся автором с помощью системы устоявшихся приемов: в дорожных заметках — через указание на протяженность или время пути (От Москвы до Калуги два девяноста верстъ — л. 2 об., И доидохомъ Комарицкою волостию отъ Орла до Свска три дни — л. 5), в пространственно-топографических очерках — путем указания на ‘этикетные’ действия паломников, перемещавшихся внутри города или храма, поклоняясь святыням (Мы же, гршнии, лобызахомъ той крестъ — л. 47 об., Мы же, гршнии, тотъ камень цловахомъ и на благословение брахомъ того каменя — л. 57).
В состав ‘хождения’, объединяющего жанра, входили как путевые очерки, так и другие первичные жанровые образования: легенды и предания, притчи и знамения, молитвы и чудеса. Подобно протопопу Аввакуму, Иоанн Лукьянов выступил новатором в традиционном жанре чуда: сверхъестественное с позиций современного читателя у писателя-паломника часто обретает будничный оттенок, ‘заземляется’, а обычное, повседневное начинает восприниматься как чудесное. Процесс опрощения высокого и поэтизации низкого характерен для творческой манеры Лукьянова. Рассказ о чудесном исцелении бесноватого он насыщает бытовыми и психологическими реалиями, разговорными интонациями диалогических сцен. В Иоппии паломники целую ночь мучились с взбесновавшимся попом:
Былъ у насъ крестъ московскаго литья мдной, — такъ тмъ крестомъ все его ограждали. А диавол-отъ въ немъ кричитъ: ‘Студено-де, ознобили-де мене!’ Указываешь на полку ко иконамъ: ‘Вонъ де стабросъ древянной, тмъ-де мене ограждайте, a етмъ-де ознобили мене!’ А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной — такъ диаволу-та хочется, чтоб его тмъ крестомъ ограждалъ, ему уш то легче от тово. А я таки не слушаю да все московскаго дла крестомъ ограждалъ, и ему даю цловать, а онъ зубы скрегчетъ на мене, състь мене хощетъ (л. 64 об.).
После двухдневного чтения над ним Евангелия бесноватый ‘пришолъ въ разумъ’, стал здрав и добр. Публицистическую заостренность чуду придает упоминание о троечастном кресте московского литья, то есть старообрядческом кресте, хотя силу над бесом должен иметь любой крест.
Писатели барокко испытывали удивительную тягу к разнообразию сюжетов и тем, что особенно ярко проявилось в литературе путешествий, для которой характерны точечный, эмбриональный сюжет, лишь названная, но нераскрытая тема. Создается впечатление, что автор спешил собрать воедино как можно больше тем, сюжетов, фактов, событий, создавая барочную коллекцию, главное достоинство которой не в глубине постижения той или иной области жизни, а в количестве и разнообразии экспонатов.
Картина мира, запечатленная в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова, мозаична, многокрасочна, по-своему энциклопедична, однако не в той степени, как в светских путевых записках, — сказалась инерция жанровой традиции паломнической литературы. При этом Лукьянова интересует не сам по себе факт действительности, а то впечатление, которое он произвел на русского путешественника, тот образ, который он оставил в памяти человека. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить фрагменты из путевых записок Неизвестной особы и Иоанна Лукьянова, посвященные одной теме — фауне зарубежных стран. В ‘Путешествии’ Неизвестной особы она представлена длинным перечнем экзотических животных:
Видел птицу превеликую, без крыл и перья нет, будто щетина. Видел индейских мышей, желтая и белыя, как горностаи. Видел кита, которой выпорот из брюха, еще не родился, пять сажень. Видел морскаго зайца, у котораго затылочная кость полторы сажени. Видел рыбу морскую, и с крыльями, может везде летать {Журнал путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697-1699 гг., веденный состоявшим при Великом посольстве русским, к владетелям разных стран Европы // Русская старина. 1879. Т. 25. Вып. 5. С. 110.}.
В иной манере выполнено описание константинопольского зверинца в ‘Хождении’ Лукьянова:
[служитель] зажегъ свщю салную да и повелъ насъ въ полату: темно силно, ажно тутъ волки, лисицы насажены, мяса имъ набросано, дурно силно воняетъ — немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши, а волчонки малые лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ намъ главу единорогову и главу слоновую: будетъ съ ушатъ болшой, хобатъ ево, что чрезъ зубы виситъ, съ великия ношвы, въ человка вышины. Тутъ же и коркодилову кожу видли (л. 21).
Писатель-паломник нарушает этикет, вводя в описание слова и выражения сниженной стилистической окраски (дурно силно воняет: зблевали), сравнения иноземного с русским носят бытовой характер, не точны, а приблизительны (хобатъ ево… съ великия ношвы, въ человека вышины). Не случайно описание султанского зверинца следует за рассказом Лукьянова о константинопольской Софии, бывшем оплоте православия. Лев, главная достопримечательность зверинца, оказывается мертвым (саломаю набить, что живой лежитъ) и выступает как символ угасшего величия восточной церкви, утраченной греческим духовенством святости.

* * *

Литература барокко тяготела к изображению экстремальных ситуаций, когда герой находился на грани между жизнью и смертью или в ситуации нравственного выбора, определявшего его судьбу. Прежде всего это характерно для ‘гисторий’ и ‘путешествий’ петровского времени. В путевой литературе амбивалентность сюжетов, необычность трактовки традиционных мотивов, драматическая напряженность в развитии действия во многом являлись следствием реальных обстоятельств долгого и опасного пути паломника. Иоанн Лукьянов поэтизирует преодоление трудностей пути, сопротивления пространства, что ‘освящает’ его хождение в Святую землю.
В представлении писателя-паломника пространство выступало как система горизонтально-вертикальных построений. Средневековый дуализм в восприятии мира (‘земное’ — ‘сакральное’) подчеркивала оппозиция ‘тело’ — ‘душа’. Расчлененным оказывался не только окружающий мир, но и человеческая сущность. Для того, чтобы человек мог перейти из ‘дольнего’ мира в ‘горний’, он должен был примирить две противоположности — душу и тело. Слияние в гармоническое целое столь разных, полярных начал было возможно, согласно средневековым понятиям, лишь путем отречения от мирского, ухода в монастырь, паломничества. По мысли Ю.М. Лотмана, стремление к святости подразумевало ‘необходимость отказаться от оседлой жизни и отправиться в путь. Разрыв с грехом мыслился как уход, пространственное перемещение’ {Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Учен. зап. Тартус. ун-та. Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. 2. Вып. 181. С. 212.}.
Одним из наиболее действенных способов достижения святости считалось паломничество. Руководствуясь соображениями религиозной этики, паломник совершал хождение в Святую землю, чтобы помолиться у Гроба Господня и освободить душу от скверны грехов. Таким образом он становился праведником, что обеспечивало после смерти вечную жизнь в раю. Движение к Иерусалиму ‘грешного тела’ паломника было одновременно перемещением его души ‘по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, верхняя ступень которой находится на небе, нижняя в аду’ {Там же. С. 210.}. Хождение, как движение в географическом пространстве, становилось восхождением души человека, преодолением расстояния от греховности к святости.
Задачи нового времени, сыном которого был Иоанн Лукьянов, усложнили целевую направленность хождения: паломник отправляется в путь не столько для того, чтобы избыть грех, сколько для того, чтобы, сравнив ‘свое’ и ‘чужое’, доказать приоритет России в духовной жизни православного мира. Публицистическая задача, стоящая перед путешественником, расширяет границы жанра, способствует его трансформации и ускоряет процесс приспособления старой литературной формы к новым историческим условиям.
В средние века ‘человек рассматривал географическое путешествие как перемещение по ‘карте’ религиозно-моральных систем: те или иные страны мыслились как еретические, поганые или святые’ {Там же. С. 212.}. Оппозиции ‘христианский и мусульманский мир’, ‘православная и католическая вера’ и т.п. часто подменяли географические понятия. Праведные земли были населены православными людьми, грешные — мусульманами, иудеями, язычниками и другими неправославными народами. Покидая родину, Иоанн Лукьянов испытывал противоречивые чувства, ему ‘бысть радостно и плачевно: радостно, яко къ таковому святому мсту поидохомъ, плачевно же, яко пустихомся въ чюжую землю, паче же басурманскую’ (л. 10).
В конце XVII — начале XVIII в., в связи с обострением противоречий внутри русской церкви, ее борьбой против экспансии католичества в западных областях и мусульманства на юге, а также противостоянием язычеству на севере и востоке страны, понятие еретическое пространство изменяется. Еретиками признаются не только католики и протестанты, но и представители других православных церквей: грузины, армяне, сирийцы, румыны, греки. Иоанн Лукьянов рассматривает все без исключения земли как греховные, включая в этот состав и никонианскую Россию. Автор ‘Хождения’ разделяет мысль протопопа Аввакума о греховности земель, народы которых отошли от канонов православия: ‘Палестина и серби, и албансы, и волохи, и римляне, и ляхи’ — ‘все трема персты крестьтся’. Не избежала этого и ‘матушка Русь’, последний оплот православия, так как ‘выпросил у Бога светлую Россию сатона’ {Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. М., 1960. С. 101.}. Единственное место на земле, где обитают праведники, — это старообрядческие общины, ушедшие в труднодоступные районы страны, обосновавшиеся ‘в лесах’ и ‘на горах’.
Для древнерусских путешественников главная примета пространства — его протяженность, которую можно передать путем перечисления топонимов, как это делал, например, паломник XV в. Варсонофий, создавая пространственный образ Средиземноморья:
И от Византия идох ко Халиполи. И оттоле идох ко Криту, и от Крита идох к Родосу, и от Родоса идох ко Криту… И оттоле идохь во Дамияты, в землю Сирийскую {Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв. / Под ред. Н.И. Прокофьева. М, 1984. С. 162.}.
В данном случае пространство построено по точечному принципу: упоминаются отдельные географические названия, образующие цепочку посещенных паломником мест, между которыми нет иной связи, кроме рассказа о перемещении путника, выраженного глаголом движения ‘идох’.
Для Иоанна Лукьянова, как и для других путешественников петровского времени, пространство — это сложная динамическая система, обладающая такими свойствами, как протяженность, прерывность или непрерывность, закрытость или открытость. На смену точечному принципу изображения пространства приходит линейный, перечни сменяются описаниями — путевые записки превращаются в последовательный и подробный рассказ о событиях, которые произошли во время следования паломников из одного пункта в другой. Описание пути от Тулчи до Галац у Лукьянова вмещает и рассказ об опасном ночном путешествии на лодке, когда паломники, не взяв с собой ружья, зло страху набралися от татаръ, так как то мсто воровато, и воспоминание о ночлеге на монастырском подворье и вкусном обеде из белужины, которую паломники купили на берегу Дуная, наварили и нажарили (л. 73 об.). В ‘Хождении’ перемещение в пространстве предстает как процесс, богатый событиями, впечатлениями, переживаниями, интересный сам по себе, вне зависимости от благочестивой цели паломничества.
Если для средневековой литературы, в частности для ранних ‘хождений’, характерно восприятие легкости преодоления пространства, где точечный принцип изображения создает иллюзию внутренней свободы и быстроты движения, то путевые записки Иоанна Лукьянова богаты эпизодами, когда паломник преодолевает опасности, вступает в борьбу с сопротивляющимся ему пространством. На пути человека встают разлившиеся реки и горные кручи, его жизни угрожают штормовое море, изнуряющая жара и безводие пустынь. Путь от Москвы до Калуги был печаленъ и нестроенъ из-за втра великого противного, а обратную дорогу омрачила нужда дождевная: снгъ весь согнала, Ока-рка зло наводнилась, едва за нее переправихомся (л. 2 об.). Вспоминая пройденные версты, паломник не мог удержаться от полного горькой иронии восклицания: Была та дорошка сладка, да, слава Богу, нын уже забыто! (л. 6 об.).
Противостояние природным стихиям требовало от человека физической и нравственной стойкости, выдержки и мужества. Путешественник — герой открытого пространства. Он всегда в дороге, в движении, в борьбе с опасностями пути. Объемность и открытость пространства вырабатывали в нем широту души, энергичность и целеустремленность, в экстремальных ситуациях заставляли полагаться на собственные силы и практический опыт. Каждые путевые записки — это новое открытие мира, заново прочитанная и по-своему интерпретированная книга жизни.
Закрытое пространство для путевой литературы не характерно. Попав в него, путешественник стремится во что бы то ни стало вырваться из ‘замкнутого мира’, ибо локализация пространства означает перерыв в движении. Закрытое пространство может быть нейтральным, дружественным или враждебным. Закрытое нейтральное пространство — это постоялые дворы, места случайных остановок, где путники находили приют, не испытывая при этом ни особых тревог, ни особых радостей. Закрытое дружественное пространство — дома близких знакомых и ‘боголюбцев’ (старообрядцев), в которых паломников окружали заботой и уважением. Закрытое враждебное пространство появляется при описании заграницы, пребывание в нем русского путешественника сопровождается конфликтами религиозного и социально-политического характера. Иоанн Лукьянов подвергался вооруженным нападениям в придорожных гостиницах Валахии и Палестины, вел ‘прения’ с иерархами восточной церкви в монастырских трапезных, испытывал притеснения со стороны светской власти в таможнях Оттоманской Порты. Преодолевая трудности, он везде проявлял житейскую сметку, непреклонность характера, бесстрашие и принципиальность.
Пространство в путевых записках Иоанна Лукьянова в зависимости от способа его художественного обобщения может быть реально-историческим, легендарным и легендарно-историческим. Реально-историческое пространство всегда соотнесено с географической картой, имеет точно очерченные границы, топографически привязано к местности даже в повествовании о неизвестных землях. Автор ‘Хождения’ описывает реально существующие страны и населяющие их народы, природные и исторические достопримечательности, опираясь на собственный опыт (видел онима своима грешными) или давая ссылку на источник информации, рассказы самовидцев. Реальное пространство всегда соотнесено со временем путешествия. Вместе с паломником читатель открывает для себя экзотический мир Египта, природное изобилие которого рождает представление о ‘земном рае’:
Удивительная земля Египетская! Какъ посмотришъ по берегу-та: везд арбузы горами лежатъ, дыни, по Нилу зло садовъ много и финиковъ, овощъ всякой въ Египт дважды въ годъ поспваетъ… а лимоны — что мсяцъ, то плодъ (л. 36-36 об.).
В отличие от реально-исторического пространства, легендарное не имеет четких границ, от реального его отделяет либо значительное расстояние, либо большой временной барьер, либо трудный и опасный путь. Это пространство населено легендарными героями и неведомыми существами, привычный пейзаж имеет деформированный вид, усложняющий движение. Пространство легенды, основанное на вымысле, может быть организовано по законам внешнего правдоподобия. В некоторых случаях объекты легендарного пространства могут находиться рядом с реальным, но проникновение земного, преходящего в его пределы запрещено, а попытка познать сакральное карается высшими силами.
Легендарное пространство в ‘Хождении’ представлено в описании святых мест Востока, где действовали герои христианской истории. Как и другие паломники средневековья, Иоанн Лукьянов признает неизменность и вечность легендарного мира, неоднократно упоминает о нетленности предметов, контактировавших с библейскими героями и обладающих чудодейственной силой: камня, на котором сидел, отдыхая, Христос, лаврового дерева, где святая Анна видело птичье гнездо — и то древо стоить зелено и до сего дни, и съ плодомъ, и мы плодъ видли (л. 56 об.). В этих и других объектах паломничества материализовались историческая память людей, их поэтическое видение мира.
Для художественного мира ‘Хождения’ Лукьянова показательна сомкнутость реального и легендарного пространств. Часто рассказ о реально-историческом имеет у писателя легендарный подтекст, известный факт истории обрастает фантастическими подробностями, исторические деятели изображаются в вымышленной ситуации. Описывая константинопольскую Софию, Лукьянов сообщает, что одни церковные ворота сами замуравились, когда город был взят турками.
Особую роль в организации пространства в произведении Лукьянова выполняют границы. Перемещения паломника становятся значимыми и обязательно фиксируются, если они связаны с пересечением границ (государств, городов, суши и моря). Границы пространств обычно проницаемы, за исключением сакрального мира. Переход границы для русского путешественника сопряжен либо с выплатой определенной суммы денег, либо с предъявлением документа на право беспрепятственного проезда. Деньги открывают даже закрытые для осмотра достопримечательности: в Константинополе, подкупив турка-охранника, Лукьянову удалось проникнуть в мечеть Айя-София, бывший Софийский собор, куда христиан не пускали. С улыбкой сочувствия писатель рассказывает о запорожском казаке Петрушке, отправившемся в Иерусалим налегке, без толстого кошелька:
Голъ бдной, и была у него полтина-та, да онъ больна свята сталъ жить: все, идучи, раздалъ. Ему чела: на Дунай стоитъ Иерусалимъ-атъ, а когда еще и дошедъ до Дуная-та, такъ подумавъ да и назадъ поворотилъ (л. 11 об.).
Мотив дороги в путевых записках является одним из организующих жанровую структуру начал. Все, что попадало в поле зрения путешественника, принадлежало дороге: встречи, раздумья, дорожные впечатления и происшествия, исторические и природные достопримечательности. Путешествие как жанр рождается дорогой и поэтизирует ее. ‘Включая в себя все виды пространства, — писал Ю.М. Лотман, — ‘дорога’ не принадлежит ни одному из них — она проходит через них’ {Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя // Учен. зап. Тартус. ун-та: Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1968. 2. Вып. 209. С. 47.}. Дорога и путник в жанре путешествия составляют единое динамическое целое, ибо путник немыслим без дороги, а дорога без путника.
Находясь в открытом пространстве, путешественник при ориентировке на местности пользуется указаниями на стороны света. Передвижения паломника внутри городов шло по установившимся, выработанным веками маршрутам, причем при ориентировке обычно использовалась традиционная схема ‘лево-право’.
Сопровождавшие паломников ‘торжеманы’, ‘вожи добрые’, знакомили с местными достопримечательностями, подсказывали, как вести себя при совершении того или иного обряда. ‘Посещение святых мест, — пишет А.Архипов, — сопровождалось специально предусмотренным богослужением, что, кстати, отражается во всей паломнической литературе в обилии библейских и литургических цитат, связанных с местами поклонения. Особенность этих богослужений заключается в том, что они отправляются на тех же местах, что и события, которым они были посвящены. Иначе говоря, Иерусалим и его окрестности рассматривались как один большой храм со множеством алтарей, у которых поочередно совершалось богослужение и каждое такое место имело свое особое литургическое значение’ {Архипов Л. О происхождении древнерусских хождений // Учен. зап. Тартус. ун-та: Труды по знаковым системам. Тарту, 1982. 15. Вып. 576. С. 105.}.
В изображении пространства Лукьянов использует традиционный для жанра путешествий прием последовательности, когда осмотренное и описанное место становится ориентиром, от которого путники движутся к неизвестному, а изучив его, к следующему объекту поклонения. Для связи отдельных компонентов повествования автор ‘Хождения’, как правило, использует устойчивые обороты типа: и от того места поидохом, последи приводят и т.п. Рассказывая о святых местах в окрестностях Иерусалима, Лукьянов выстраивает длинную цепь описаний, каждое из которых связано с предыдущим и последующим звеном логикой пространственных перемещений паломников:
И тутъ на пути на левой сторон минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гд попалилъ огнемъ пятдесятницу… Да тутъ же на другой стран дороги на правой рук, какъ въ Вифлемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ… А надъ тмъ каменемъ стоитъ древо масличное… И мало отидохомъ, якобы съ версту, тутъ стоитъ гробъ Рахилин, матере Иосифа Прекраснаго. Когда она на пути умерла, тутъ погребена бысть (л. 46).
Познание окружающего мира ведется паломником не с охвата его в целом (от общего к частному), а с рассмотрения отдельных сторон с целью создания общей картины (от частного к общему). Панорамность зрения, умение охватить пространство как бы с высоты птичьего полета — черта, больше присущая древнерусскому летописцу, чем автору путевых записок. Взгляд паломника обращен с земли на небо, а не с неба на землю. Лукьянов видит, как вершины гор поддерживают облака, как стирается граница между небом и водами Нила, а ночные огни на минаретах Стамбула кажутся ему звездами. Точкой отсчета в описании может являться как предмет материального мира (городские ворота, гора, река), так и достопримечательность легендарно-исторического характера (дом Каиафы, башня Давида и др.).
Для творческой манеры писателя характерен панорамно-избирательный способ изображения пространства, когда из ряда объектов выделяются наиболее крупные и значимые, а второстепенные опускаются. Так, караван паломников на пути к Иерусалиму представляет для Лукьянова интерес прежде всего своим многонациональным составом, при описании города автор ‘Хождения’ обязательно укажет на особенности его местоположения, характер укреплений, наличие церквей и монастырей, состав жителей, состояние торговли.
В изображении культовых зданий обращается внимание как на их внешний архитектурный облик, так и на внутреннее убранство. Описание внешних форм храма или монастыря лаконично, направлено на выделение лишь наиболее важных архитектурных особенностей. Лавра Саввы Освященного поразила Лукьянова тем, что кельи монахов высечены в горе и расположены ярусами. Писатели-путешественники часто признавались в своем бессилии найти адекватное словесное выражение увиденному, что объяснялось не столько низким уровнем развития литературы и бесталанностью автора, сколько средневековым представлением о божественном происхождении произведений искусства, красота которых не поддается определению с помощью обычных слов. Не случайно Иоанн Лукьянов не привел подробного описания константинопольской Софии, а дал оценку красоте и монументальности сооружения через эмоциональное восприятие паломника — умъ человчъ премнился, такое диво видвше. В такой же лаконичной манере выполнено описание внутреннего убранства церкви, где все ограблено, стнное писмо скребено, толко въ ней скляничныя кандила турки повысили многое множество, для того что они ее въ мечеть претворили (л. 20-20 об.). Основное внимание при изображении интерьера храма паломник обращает на религиозные раритеты, хранящиеся здесь. С одной стороны, этого требовал жанровый канон паломнического хождения, ориентированный на правдивость и точность рассказа, с другой стороны, подобные перечни — следствие барочной тенденции к коллекционированию всего необычного, сенсационного.
Категория пространства в путевой литературе неразрывно связана с категорией времени. Время является показателем активности личности. Им измеряется протяженность жизни человека, его способность в отпущенный срок реализовать себя в делах, основанных на принципе любви к ближнему и полезных обществу. Понятно, почему основное место в эстетической системе литературы барокко занял бог Хронос, а эмблемой стала Смерть с косой и часами — излюбленный образ писателей и живописцев петровской эпохи. Коллизия ‘человек и время’ обрела особую популярность в путевой литературе рубежа ХVІІ-XVIII столетий. Писатели-путешественники, в том числе и Лукьянов, воспринимали земное время с прагматических позиций, полагая, что оно, сконцентрированное в добрых делах и помышлениях, может стать залогом вечной жизни.
Основу жанра ‘хождения’ составляет движение путешественника в пространстве и времени. Иллюзия пространственно-временного движения может достигаться не только путем прямых указаний на количество пройденных верст и затраченное на это время, но и эпическим способом — через повествование о событиях, в которых герои принимают участие. Смена путевых впечатлений, описание достопримечательностей, рассказ о дорожных происшествиях и встречах — все это создает эффект долготы и протяженности действия. Таким образом, в произведениях путевой литературы существуют две ведущие системы фиксации времени: во-первых, прямые авторские указания хронологического порядка, во-вторых, опосредованное представление о временной длительности и последовательности событий. Обе системы, как правило, выступают в едином комплексе, что создает устойчивую хронотопическую структуру произведения. Для путевой литературы обязательны фиксация начала и конца путешествия, строгий порядок в изложении событий, в точности соответствующий хронологии и маршруту реально совершенного хождения, отсутствие временной обратимости, непоследовательности.
Путевые записки Иоанна Лукьянова состоят из трех больших хронологических отрезков: время движения к Святой земле, время пребывания в Иерусалиме и его окрестностях, время обратной дороги на родину. Каждый из названных временных отрезков имеет свою динамику. Течение времени ускоряется от первого ко второму и от второго к третьему фрагменту ‘Хождения’, что, с одной стороны, связано со стремлением человека быстрее достичь цели, с другой стороны — с притуплением чувства новизны впечатлений, вследствие чего паломник перестает фиксировать мелкие или уже описанные ранее подробности путешествия, а это ведет к временным стяжениям и ускорению темпа повествования. Описание пребывания в Иерусалиме лишено календарных дат, время как бы замедляет свой бег, застывает и переходит в категорию вечного там, где речь идет о памятниках библейской истории и христианской культуры.
‘Хождение’ Лукьянова — это литературно оформленный дневник, поэтому в произведении существуют две временные структуры. Автор рассказывает о событиях, участником или свидетелем которых он был, поэтому время описаний в путевом дневнике максимально приближено ко времени реальных событий путешествия. С другой стороны, записи литературно обрабатывались писателем после возвращения на Русь, что создавало временную перспективу: он, осмысливая события прошлого, мог объективно оценить значение увиденного и сделанного. Хотя между временем действия, дневниковой записи и временем окончательной обработки текста существовал небольшой разрыв, можно с полным основанием говорить о наличии в произведении разных точек отсчета времени: автора, совершившего путешествие в Иерусалим, и героя — человека, находящегося в пути и не знакомого с результатами поездки. Время, в котором живут и действуют герои ‘Хождения’, воспринимается читателем как прошедшее, хотя для них это настоящее.
Так создается иллюзия художественного времени, где совмещаются пласты прошлого и настоящего, настоящего и будущего.
До XVII в. в путевой литературе не было развито разграничение времени автора и героя. Иоанн Лукьянов нарушает эту традицию и жанровый этикет, прерывая описание христианских святынь, передаваемое от лица героя, авторскими ремарками, обращениями к читателю. Изложение легенды о сошествии огня на Гроб Господень в иерусалимском Воскресенском соборе писатель завершает репликой:
А кто намъ не хощетъ вры яти, то всяк собою отвдай: немного живота, два года проходить, да двст рублевъ на путь, да и полно тово — такъ самъ будетъ самовидецъ всякому длу (л. 53).
Авторское вторжение в пространство и мир героя необходимо для разъяснения какого-то сложного вопроса политики и веры, установления более тесных контактов с читательской аудиторией, усиления достоверности изображаемого.
Для динамики времени в путевых записках Лукьянова свойственна аритмия. Психологически достоверно описано автором время томительного ожидания переправы через Днепр, медленный ход которого подчеркнут повторами на лексико-семантическом уровне:
И того дни приидохомъ къ Днпру подъ Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли перевестися за погодою. Тутъ же къ намъ приехали греки, наши товариши, — они изъ Нежина прежде насъ трема деньма похали, да за Днепромъ стояли: нелзя было хать, Днепръ не прошолъ в т поры, — такъ мы съ ними ночевали. И утре рано тутъ же къ намъ пришол московской столникъ: шолъ съ болшою казною к цесарю, а въ т поры погода на рк велика зло, отнюдъ нелзя было перехать (л. 7 об.).
Словосочетания и того дни, и утре рано, а въ т поры дают представление о времени в обобщенной форме. Как только начинается движение, указания на время становятся предельно конкретными, а сам ход времени убыстряется:
И тако мы стали на пором на первомъ часу, а перевезлись на ту сторону часъ ночи… И сотенной, прочетши указъ, отвелъ насъ къ столнику, и столникъ такожде прочелъ, послалъ къ бурмистрамъ, чтоб намъ дворъ отвели стоять. И стахомъ на двор близъ ратуши, а въ то время три часа ночи вдарило.
Указание на время события осуществляется и за счет характеристики природных явлений, свойственных определенному периоду. Вспоминая о передвижении паломников по Киеву, Лукьянов отмечает:
Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицамъ зло велика, едва съ нуждою прохали (л. 7 об. — 8).
‘Хождение в Святую землю’ написано от первого лица множественного числа. События, участником или свидетелем которых был паломник или его спутники, обычно даны в едином временном потоке, в неразделимом времени героев. Время московского священника Иоанна и время его попутчиков Луки и Григория сливаются, что приводит к появлению в произведении ‘коллективного’ времени. Когда главный герой выделяется из ‘дружины’ паломников и начинает действовать самостоятельно, тогда местоимение ‘мы’, сигнализирующее о ‘коллективном’ времени, меняется на местоимение ‘я’, указывающее на появление ‘индивидуального’ времени путешественника. Обычно это связано с переходом от описаний внешних по отношению к главному герою событий к изображению его внутреннего мира, психологического состояния путника. И въ четвертый день поидохомъ подъ Акри, что Птоломаида, и тутъ о полунощи пристахомъ. Тогда нощи бысть буря зло велика, а корабль нашъ от нужды волнъ зло разбивашеся, — рассказывает Лукьянов об опасностях морского пути к Иерусалиму, далее переключая повествование в план субъективного восприятия времени героем:
И тако та буря зло меня утомила, и бысть весь огнемъ палимъ. Такъ во одной свитки на корабли ночь всю валялся, a втръ въ меня билъ. Да и зобжалъ въ меня втръ морской, такъ я и занемощевалъ. Такова была болзнь: три дни ни сидть, ни лежать, ни стоять, ни ходить — матъ да и все тутъ! (л. 38 об.).
Время героя представляет собой сложное единство, включающее время движения и действий путешественника, время описаний, переданных от его лица, время монологическое и диалогическое. Время движения и действий героя, передающееся с помощью глаголов и глагольных форм, может выступать на констатирующем уровне и тем самым сжимать повествование, делать его во временном плане более емким:
И жихомъ в Киев шесть недль, и поидохомъ изъ Киева съ калужены посл ярмонки Успенской. И хали три дни, и приидохомъ въ Нжинъ-градъ (л. 76 об.)
Если время героя выступает как время описаний, то темп повествования замедляется, обретает особую ритмичность, создаваемую повтором однородных конструкций:
Дунай-рка многоводна и рыбна… Въверху она широка, а вънизъ уже… Корабль подл берега бжитъ, подл берега трется. Песковъ на ней нтъ, все около ея трасникъ (л. 15).
В ‘Хождении’ Лукьянова подробные описания, а следовательно — замедление художественного времени, связаны с остановками паломника в трех крупных городах: в Киеве, Константинополе и Иерусалиме. Причем время описания святынь Киева и время описаний христианских центров Востока примерно равно, что является результатом сознательной установки писателя на возвышение авторитета русской церкви, культуры и государственности.
Монологическое и диалогическое время стало появляться в путевых записках с XVII в. в связи с усилением внимания писателя к человеческой личности, неповторимой, сложной и внутренне противоречивой. Обычно оно возникает при описании критических минут в жизни путешественника, в сценах словесных прений на важную для писателя тему. Диалогическое время в споре Лукьянова с патриархом Каллиником и монологическое время размышления паломника о падении нравов в восточной церкви, конечно, не тождественны времени реального диалога и внутреннего монолога, ибо при передаче их автор опускает детали, подробности, побочно возникавшие мысли и чувства, прибегает к приему художественного обобщения жизненного явления. В ‘Хождении’ Лукьянова видна тенденция к росту субъективного начала в восприятии героями хода времени. В Иоппии истосковавшиеся по родине паломники тщетно ждут корабля:
А жили мы тутъ на пристани дв недли, а пущи намъ года стала. Зло печально и уныливо было! (л. 64).
Иоанн Лукьянов, путешествуя по странам Европы и Ближнего Востока, как бы пронизывал временные системы, существующие в разных государствах. Для паломника местное время — явление необычное, странное, ибо привычное и правильное для него время России. В ‘Хождении’ Лукьянова нашли отражение особенности местного времени Украины, Польши, Придунайских княжеств, различных регионов Турецкой империи. Русский путешественник отмечал, что в Царград лтне время нощь — 8 часовъ, а день — 16 часовъ, что турки ведут счет времени по движению планет:
У турокъ болшой праздникъ бываетъ посл Георгиева дни. Мсяцъ весь постятся: какъ увидятъ мсяцъ молодой, такъ у нихъ постъ настанетъ. A мсяцъ пройдетъ да когда молодой увидятъ, тогда у нихъ праздникъ три дни бываетъ’ (л. 24 об.).
Местное время воспринимается Лукьяновым как явление преходящее. Турецкая империя возникла на развалинах христианской Византии, что породило целый ряд сказаний и легенд о ее недолговечности. Разрушение одного из столпов Константинополя турки восприняли как предзнаменование — уже-де хощетъ Богъ сие царство у насъ отнять да иному царю христианскому предать — сами, милые, пророчествуютъ неволею (л. 21 об.). Писатель-паломник пытался проникнуть в сакральное время и предсказать будущее, опираясь на пророчества древних мудрецов.
‘Хождение’ Иоанна Лукьянова как произведение художественно-документальной прозы основано на реальных событиях. Естественно, что история тех государств, где побывал русский путешественник, в той или иной степени отразилась в произведении. Историческое время в путевых записках связывает воедино события огромного географического региона, позволяя осмыслить причины, закономерности и общую направленность исторических процессов. ‘Хождение’ раздвигает государственные границы и соединяет разные региональные временные потоки. Путешественник, попадая в русло реки по имени История человечества, тем самым включается в исторический процесс, а его очерки становятся документом эпохи.
В произведениях паломнической литературы существует два измерения времени: земное, выражающееся в привычных единицах: часах, днях, неделях, месяцах, годах — и вечное, на которое указывают даты и названия религиозных праздников. Для путевых очерков Лукьянова характерна соотнесенность земного и вечного. Из Калуги он отправляется в путь декабря въ 30 день… въ среду на первомъ часу дни на отдание Рождества Христова, в Орел прибывает генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня (л. 2 об., 4). Для верующего человека соприкосновение с временем вечным было возможно в момент молитвы или видения, общения с книгами Священного Писания и посещения христианских святынь. Паломник, совершивший хождение в Святую землю, почитался современниками, сделанное им приравнивалось к подвигу во имя веры.
Категория времени в произведениях путевой литературы петровской эпохи имела свое языковое выражение, требуя от писателей соблюдения временной специфики глагольных форм {См.: Матхаузерова С. Функция времени в древнерусских жанрах // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. 27. С. 227-235.}. Бытовое, сниженное, связанное с современностью у Лукьянова, как правило, выражалось с помощью формы прошедшего времени, а высокое, освященное идеалами христианства, сопровождалось введением форм аориста. Не случайно в описании иерусалимских достопримечательностей так много архаических глагольных форм, в отличие от рассказа о дорожных приключениях паломника.
Автор ‘Хождения в Святую землю’ предстает как человек, обостренно воспринимающий движущийся мир и пытающийся осознать свое место в нем, соотносящий современное с прошлым и будущим России в контексте общего для всех стран мира исторического времени.

* * *

В русской литературе XVII — начала XVIII в. происходит процесс становления категории комического, что нашло преломление в художественном мире путевых записок Иоанна Лукьянова. Его произведение — яркий образец проникновения элементов комического в один из самых ‘консервативных’ жанров литературы. Средневековые паломнические хождения избегали ‘смехового’ начала в изображении человека и действительности, ибо задача жанра — дать познавательное чтение с целью религиозно-нравственного воспитания. В литературе Древней Руси на сатиру смотрели как на ‘злое глаголание’, ‘дьявольское писание’, способное лишь сеять вражду и смуту среди людей {См.: Прокофьев H.H. О мировоззрении русского средневековья и системе жанров русской литературы ХІ-ХVІ веков // Литература Древней Руси. М., 1975. С. 21.}.
К объективным причинам появления комического в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова, как и в русской литературе переходного периода вообще, следует отнести столкновение старых средневековых традиций с новыми просветительскими взглядами на мир и человека. Борьба старого и нового в политике, быту, культуре велась посредством осмеяния отжившего, уходящего в прошлое, не имеющего права на существование. Развитию комического способствовала ситуация церковного раскола, ожесточенная полемика старообрядцев и никониан, которая велась с помощью сатирического обличения противника. Обращение к традициям народной смеховой культуры стимулировала борьба внутри старообрядческой церкви, расколовшейся в конце XVII — начале XVIII в. на ряд враждующих группировок, представители которых активно использовали комическое во ‘внутрисемейных’ спорах {См.: Зеньковский C.A. Русское старообрядчество. М., 1995.}. Расцвет старообрядческой сатиры был связан с невозможностью вести открытую религиозную полемику с никонианами, с политикой преследования инакомыслящих официальной церковью.
К субъективным причинам развития комического в старообрядческой литературе следует отнести личностные качества писателей — активных религиозно-политических деятелей эпохи с ярко выраженным критическим взглядом на мир, сатирическим складом ума, страстностью в отстаивании своей точки зрения. Кроме того, на становление таланта Лукьянова-сатирика оказало влияние творчество протопопа Аввакума и других ‘ревнителей древлего благочестия’, мастерски использовавших комическое в литературно-публицистических дебатах {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия… С. 156-163.}, а также традиции демократической сатиры ‘бунташного’ XVII столетия {См. подробнее: Адрианова-Перетц В.П. У истоков русской сатиры // Русская демократическая сатира XVII века. М., 1977. С. 107-142 (сер. ‘Литературные памятники’).}.
Писатели-старообрядцы, в том числе и Иоанн Лукьянов, хорошо понимали социальное значение смеха, обличительное, ‘правящее нравы’, поэтому появление в их произведениях сатирических зарисовок не было случайным. Складывалась парадоксальная ситуация: писатели защищали незыблемость старой веры, используя новые литературные приемы. Для них смех — не шутовство и праздная забава, а эффективное дидактическое средство, благодаря которому можно было предостеречь читателя от неблаговидных поступков, или осудить социальный порок, или на отрицательном примере научить человека ‘следовать стезею добродетели’.
Сатира XVII в., вставая на защиту прав ‘голого и небогатого человека’, обличала социальные пороки: несправедливость и взяточничество судей, падение нравов в среде духовенства, жестокость и жадность ‘сильных мира’. Острие сатиры идеологов старообрядческого движения было направлено на официальную светскую и духовную власть. Комическое в ‘Хождении’ Лукьянова прежде всего служит критике порядков восточных автокефальных церквей. Сатирически изображая обрядовую систему и жизнь греческого духовенства, писатель одновременно направлял удар против русской никонианской церкви, подвергшейся реформированию по греческим образцам. Таким образом, в сатирических выпадах Лукьянова против восточных духовных иерархов слышится скрытая полемика с русской православной церковью.
В современной автору ‘Хождения’ литературе наметилось два подхода к сатире: в произведениях писателей школы Симеона Полоцкого, ориентировавшихся на западную культуру, преобладала сатира на общечеловеческий, имеющий вечный характер порок, в то время как демократическая сатира носила злободневный, социально заостренный характер и была тесно связана с традициями национальной смеховой культуры. Сатира Иоанна Лукьянова развивалась в русле демократической народной сатиры и была направлена на конкретных носителей порока — религиозных противников в лице восточного духовенства и их русских подражателей.
Основным принципом сатирического повествования в литературе XVII в. было сокрытие авторского начала. Как в сатирической сказке, писатель вел рассказ таким образом, что его позиция в тексте прямо не выражалась, авторские замечания напоминали ремарки в произведениях драматургии. Писатель характеризовал совершенные героями действия (зарыдал, отыдоша), организовывал диалогические сцены (с помощью слов рече, отвеща и т.п.). Как правило, автор не вступал в прямой разговор с читателем, не вмешивался в повествование и не давал оценки происходящему, оставаясь как бы за рамками произведения. Его позиция была понятна из действий и слов положительных персонажей, из защищаемого писателем идеала, с высоты которого он осуждал порок. Другой принцип сатирического повествования в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова. Здесь автор и герой настолько близки, насколько это возможно в литературном автобиографическом произведении. Автор и герой путевых записок — одна реально существовавшая историческая личность, поэтому так ярко и открыто проявляется отношение писателя-путешественника к изображаемому.
В произведении Иоанна Лукьянова сатирическому осмеянию подвергаются религиозные деятели различных вер и народов: православные греки, волохи, арабы, армяне-григориане, французы-католики, евреи-иудаисты, турки-магометане. При этом ‘все герои сатиры показаны исключительно с точки зрения того явления, против которого сатира направлена’ {Адрианова-Перетц В.П. У истоков русской сатиры… С. 133.}. Лукьянов-сатирик изображает духовенство при исполнении им религиозных обрядов, в стенах культовых сооружений, поэтому все внимание писателя сосредоточено не на личности священнослужителя, а на его поступках: через действие и диалог он раскрывает внутреннюю сущность персонажа — отсюда особый динамизм сатирической прозы Лукьянова.
Автор ‘Хождения в Святую землю’ — мастер художественной детали. Через изображение мелких подробностей быта, внешности человека, его жеста или, на первый взгляд, самого незначительного поступка писатель может выразить свое отношение к герою, создать яркий сатирический образ религиозного противника. Рисуя портрет митрополита Вифсаиды, Лукьянов будто вскользь замечает, что тот родомъ арапъ, а голова у него обрита почитай вся. В предельно лаконичной портретной зарисовке героя ощущается скрытая авторская неприязнь. Казалось бы, митрополит — благочестивый и доброжелательный человек: он ласково встретил паломников, усадил обедать, приказал найти переводчика, однако он чем-то несимпатичен русскому путешественнику. Источник недовольства этим церковным деятелем — нарушение им обрядности. Во время богослужения Лукьянов замечает, что место митрополита в храме здлано у царскихъ дверей межъ иконъ, такъ люди на него глядя и молятся: съ иконами въ рядъ стоить лицемъ на западъ (л. 38-38 об.). Эта деталь помогает понять главную черту в характере героя — чрезмерную гордость: митрополит стоит в церкви так, что на него молятся как на живого Бога. Многоговорящей является и другая деталь — лицо митрополита обращено на запад. После службы местные церковнослужители рассказали паломникам, что митрополит от христианства отступила принялъ попежство, мяса стъ въ посты, поэтому антиохийский патриарх клятв его предалъ.
Д.С. Лихачев, характеризуя смеховой мир Древней Руси, отмечал: ‘Чтобы антимир стал миром смешным, он должен быть еще и неупорядоченным миром спутанных отношений. Он должен быть миром скитаний, неустойчивым миром всего бывшего, миром ушедшего благополучия, миром ‘со спутанной знаковой системой’, приводящей к появлению чепухи, небылицы, небывальщины’ {Лихачев Д.С, Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976. С. 59.}. Таким предстает в изображении Иоанна Лукьянова мир константинопольского патриарха Каллиника II, к которому русские паломники пришли с просьбой о приюте в одном из монастырей. Уже в начале очерка возникает комическая ситуация: патриаршие покои выступают в качестве антимира, своеобразной приказной избы с развитой системой взяточничества, где главным вымогателем становится сам глава церкви. Все в этом мире вывернуто наизнанку: константинопольского патриарха, владыку православной церкви паломники нашли не в его резиденции, а на крыльце, где он сидел как последний нищий, просящий милостыню. Русские путешественники не сразу узнали его, так как, по словам Лукьянова, патриархъ греческой ходить что простой старецъ… А куда греки позовутъ объдать, то онъ взявши простой посошокъ да и пошолъ, и за нимъ толко один диаконъ (л. 30). Комизм сцены увеличивается за счет того, что и Каллиник II принимает Лукьянова за нищего (ему помнилося, что я пришолъ къ нему денегъ просить).
Продолжая развивать мотив нищенства, писатель показывает духовную деградацию, необразованность патриарха:
Потомъ я ему листъ подалъ, такъ онъ листъ въ руки взялъ, а честь не уметъ, толко на гербъ долго смотрлъ да и опять отдалъ мн листъ’.
Юмористическая направленность сцены встречи паломника с патриархом перерастает в сатирическую, когда глава церкви начинает заниматься вымогательством, требуя взятку за предоставление паломникам жилья:
И патриархъ толмачю отвщалъ: ‘А что-де онъ мн подарковъ привезъ?.. Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему клью’.
В дальнейшем образ константинопольского владыки ассоциируется у писателя с образом пьяницы, не помнящего о своем сане, или сумасшедшего, не отвечающего за свои безумные поступки. Удивленный поведением и речами Каллиника II, русский паломник ‘от горести лопонулъ, есть что не искусно, да быть такъ:
‘Никакъ, малъ, онъ пьянъ, вашъ патриархъ-та? Вдаетъ ли онъ и самъ, что говаритъ? Знать, молъ, ему сть нечево, что уже съ мене, страннаго и съ убогова человка, да подарковъ проситъ:
Не съ ума ли, малъ, онъ сшолъ, на подарки-та напалъся? Люди вс прохарчились, а дорога еще безконечная!’
Серия риторических вопросов разрешается восклицанием сатирического характера:
Гд бола ему насъ, странныхъ, призрить, а онъ и послднея съ насъ хочетъ содрать! Правались, малъ, онъ, окаянны, и съ кльею!’ (л. 18-18 об.).
Одновременно со снижением образа патриарха происходит обратный процесс — возвышение личности самого путешественника, вырастающего в грозного и бескомпромиссного судию, бичующего пороки греческого духовенства.
Для сатирических зарисовок Лукьянова характерна прямая авторская оценка негативного явления, поэтому в стиле писателя преобладают приемы сатирической патетики (риторические вопросы и восклицания, повторы, градации и т.п). Писатель способен передать сложную гамму чувств главного героя, от тонкой иронии (У нашего, малъ, патриарха и придверники такъ искусня тово просятъ) до сарказма (А то етокому старому шетуну какъ не соромъ просить-та подарковъ!). Испуганный переводчик пытается образумить паломника, но тот непреклонен: Я вить не ео державы, не боюсь. Меня онъ власти вязать не иметъ, хоть онъ и патриархъ. Иоанн Лукьянов и Каллиник II в этой сцене как бы поменялись местами: паломник полон чувства собственного достоинства, он ведет себя как представитель России, независимый и мужественный человек, в то время как патриарх корыстен, мстителен, невежественен. Его образ в какой-то степени карикатурен, отрицательные черты преувеличены в ущерб другим, что объясняется целевой установкой автора ‘Хождения’ — осудить недостойные для православной церкви явления.
Сатирический очерк строится на постоянной смене интонаций, лексико-стилистических пластов речи. В начале сцены лексика стилистически нейтральна и даже возвышенна (калугер, патриарх, христианин, деспото огия). Однако по мере развития диалога тон повествования меняется: вопросительную интонацию сменяет обличительная, что приводит к появлению в произведении слов и выражений, имеющих сниженную стилистическую окраску (от горести лопонул, старый шетун, плюнул). Завершает сцену саркастическая фраза разгневанного паломника: Етакой миленкой патриархъ, милость какую показалъ надъ страннымъ человкомъ! Быстрая смена интонаций, использование эмоционально окрашенной лексики и фразеологии, наличие стилевых контрастов — все это помогает писателю создать живую, запоминающуюся комическую сцену, просто и доходчиво, в яркой сатирической форме доказать мнимое величие и мнимую святость иерарха греческой церкви.
В сатирических зарисовках проявляется незаурядное мастерство Лукьянова-писателя. Внутренний мир героев ‘Хождения’ раскрывается не только через действие, но и речь, которая у большинства персонажей индивидуализирована, соотнесена с их социальным статусом. Речь толмача, русского невольника Корнильюшки, полна уважения к патриарху, в ней преобладают просительные интонации:
Деспото огия, онъ-де ничего от тебя не требуетъ, толко де у тебе просить кельи пожить, дакуда пойдетъ во Иерусалимъ… Онъ-де человкъ странной, языка не знаетъ… а ты-де зд христианомъ начало. Кром тебя, кому ево помиловать? Ты-де вть отецъ зд всмъ нарицаешся, такъ де ты пожалуй ему клью на малое время (л. 18).
Речь патриарха писателем сознательно обезличена, чтобы подчеркнуть духовную нищету Каллиника II, впрочем, он много не говорит, лишь трижды бросает короткие фразы, где словом-доминантой является подарок. Стиль выступлений русского паломника можно определить как экспрессивно-эмоциональный. Лукьянов долго сдерживался, не вступал в разговор, следя за диалогом патриарха и переводчика. Только когда путешественник понял, что без взятки ему не получить кельи, он выступил с гневной речью-отповедью, обличая корыстолюбие патриарха.
В ‘Хождении’ Иоанн Лукьянов использует различные способы сатирического изображения. Прежде всего, это широко распространенный в литературе XVII в. прием внешнего комизма, когда смех вызывался несообразностью внешних действий объекта сатиры (погони, потасовки, споры и пр.). Для писателя-путешественника в большей мере характерен прием сатирического разоблачения, то есть прямых выпадов против тех или иных отрицательных явлений действительности. Он, например, встречается в очерке о столпнике из монастыря Саввы Освященного. Узнав у местного старца, что это не диво и святость, а столпник на час (как богомолцы сойдутъ съ монастыря, так его за ними втръ здуетъ далов), Лукьянов не скрывает своего негодования: Такия-та у грекъ столпники-обманщики! (л. 63). Писатель активно пользуется приемом сатирического саморазоблачения героя, то есть самораскрытия его в словах и поступках. В Иоппии паша, услышав, что Лукьянов возвращается в Россию через Константинополь, призвал его к себе, взял указ султана о беспрепятственном проезде паломника по турецким землям, подънявши, листъ царской поц&#1123,ловалъ, на главу положилъ, потомъ къ челу приложилъ, а сам… молвилъ: ‘Вотъ такъ-де мы царской указъ почитаемъ (л. 39 об.). Действия и речь турецкого паши обнажают его внутреннюю сущность, свидетельствуют о таких чертах характера, как подобострастие и хитрость.
В произведении Лукьянова можно обнаружить элементы пародии, когда ‘пародируется сложившаяся, твердо установившаяся, упорядоченная форма, обладающая собственными, только ей присущими признаками жанровой системы’ {Лихачев Д.С, Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси… С. 14.}. Объектом пародии у Лукьянова становится обряд богослужения в греческой и волошской церквах, от которого на русского паломника мрак низшел. Паломник с удивлением, которое граничит с едкой иронией, отмечает:
[греки в церкви] шапокъ ни снимаютъ… молятся не на иконы, но на стны, другъ ко другу… А крестятся странно: руку на чело взмохнетъ, а до чела дал не донесетъ да и опуститъ къ земли… А духовной чинъ у грекъ хуже простова народу крестятся… рукою мохаетъ, а самъ то на ту сторану, то на
другую озирается, что коза (л. 28 об.).
Ярче всего черты пародии обнаруживаются в описании избрания вселенского патриарха. В изображении Иоанна Лукьянова это важнейшее для православных христиан событие превращается в простую торговую сделку:
А греческимъ патриархомъ ставки не бываетъ, какъ святая соборная церковь прияла, и ставитъ ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. А когда въ Царград патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаршу къ себ возметъ и отпишитъ къ салтану во Адрианополь, что патриархъ греческой умеръ. Тогда греческия власти многия подутъ во Адринополь и тамо с салтаномъ уговариваются и торгъ ставятъ о патриаршеств. И кто болши дастъ, тово салтанъ турецкой и въ патриархи поставитъ и дастъ ему писмо къ паши. А паша возметъ съ него подарку тысячи три золотыхъ и дастъ ему ризницу и патриаршеску одежду… и тако онъ съ великою помпою и пыхою детъ до двора патриарша (л. 31-31 об.).
Описание празднества, которым завершается поставление нового патриарха, в произведении Иоанна Лукьянова выполнено в традициях сатиры Аввакума — неистового обличителя восточного духовенства: ‘Мудры блядины дети греки, да с варваром турским с одного блюда патриархи кушают рафленые курки, а русачки же миленькия не так. В огонь полезет, а благоверия не предаст’ {Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Иркутск, 1979. С. 172.}.
Истинно высокое, сопряженное с сакральным, в ‘Хождении’ резко снижается, обретает уродливые формы. Создается ситуация двоемирия, когда миру, исполненному святости и чистоты (мир Древней Руси) противостоит антимир, где церковные каноны вывернуты наизнанку (страны христианского Востока). В антимире господствуют вымогательство и взяточничество, пьянство и разврат, попираются основные догматы православия, поэтому писатель-путешественник сравнивает этот мир с бесовским. Христианский Восток воспринимается им то как зверинец — символ антимира, в котором обитают ‘лютые звери’, то как земли, населенные существами демонологического характера. И хотя о собственно пародийных очерках в составе путевых записок Лукьянова говорить еще нельзя, однако в его произведении отдельные элементы пародии начинают складываться в систему, влияют на выработку особого стиля.
Для поэтики комического в ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова характерна многоплановость иронии. Во-первых, это художественный принцип, которого придерживался писатель, изображая восточную церковь. Путевые записки сатирико-иронической направленности не имели аналогов в древнерусской паломнической литературе. Из предшественников Иоанна Лукьянова можно назвать, пожалуй, лишь Ивана Грозного и протопопа Аввакума, в произведениях которых ирония была не просто тропом, а имела глубокий философский смысл, определяла поведенческий и литературный стиль писателей.
Ирония у Лукьянова может иметь различные экспрессивно-эмоциональные оттенки, выражать разные чувства автора-героя: досаду, злость, ненависть, горечь, презрительное равнодушие и др. Сталкиваясь на протяжении двух лет путешествия с людьми разных национальностей и вероисповедания, социального положения и психологического склада, писатель, естественно, выработал разный подход к ним, что сказалось на характере иронии в произведении.
Ирония-намек используется Лукьяновым в ситуации, когда герои хорошо знают друг друга, обстоятельства жизни и привычки каждого, когда им известно ‘закодированное’, другим не понятное слово, имеющее оттенок беззлобной иронии, подшучивания, легкой насмешки. Из текста ‘Хождения’ ясно, что основным объектом иронии Лукьянова был спутник по имени Лука, который отличался нерешительностью и робостью. Иронично, снисходительно-сочувственно звучит определение миленький по отношению к Луке, проявившему малодушие в критической ситуации: турок, отбирая у паломников лошадей, замахнулся на него ножом, а он, миленький, и побежал.
Другой тип иронии в ‘Хождении’ Лукьянова — ирония-розыгрыш, основанная на неведении того, что хорошо известно окружающим, объекту сатирического изображения, в результате чего он попадает впросак. В Константинополе Иоанн Лукьянов побывал в зверинце, осмотрел диковинки животного мира Востока и уличил сторожа в обмане: тот выдавал мертвого льва за живого. На следующий день его спутники Лука и Григорий, посетив зверинец, похвалились, что тоже видели льва. Лукьянов поинтересовался:
‘Что жъ, молъ, скакалъ ли передъ вами?’ — ‘Нтъ де, спитъ’. — ‘Колька, малъ, онъ недль спитъ?’ Такъ они задумались: ‘Что, братъ, полна, не мертвой ли онъ?’ Мы стали смятся, такъ имъ стыдно стало: ‘Обманулъ-де сабака турокъ!’ (л. 21).
Этот тип иронии, как правило, раскрывается через диалогическую сцену, когда иронизирующий и объект иронии выясняют истинное положение дел, причем при свидетелях, посвященных в суть интриги.
Презрительно-пренебрежительный тип иронии используется писателем обычно в споре с целью принизить, умалить значение поступков или вещей, принадлежащих объекту иронии. Для Лукьянова, чувствующего себя в Константинополе не только паломником, но и представителем русской державы, смешны попытки греков в чем-то сравняться с Россией. Даже в споре о достоинствах русской и греческой рыбы Лукьянов выходит победителем.
И помал началъ у меня игуменъ чрезъ толмоча спрашивать: ‘Есть ли де на Москв такая рыба?’ Да подложить кусокъ да другой: ‘Есть ли де етакая?’ А я сидя (да толко что нелзя смятся) да думаю: ‘Куды, малъ, греки-та величавы! Мнятъ, что на Москв-та и рыбы нтъ. А бываетъ бы и рыба-та какая зависная, а то наши пескори, окуни, головли, язи да коропатицы съ товарищи, раки съ раковинными мясами и всякая движющаяся в водахъ’. Так я, сидя, сталъ про свои московския рыбы фастать, такъ толмачь ему сказалъ, такъ онъ нос-атъ повсилъ’. ‘Ето-де расплевка рыба, у насъ-де ету рыбу убогия ядятъ мало!’ (л. 26) иронизирует паломник над рыбой, которой его угощают греческие монахи, но в большей мере ирония направлена на прославляющих эту расплевку-рыбу монахов, мелочных и глупых, пустившихся в прения по ничтожному поводу. Ирония помогает Иоанну Лукьянову в борьбе с греческим духовенством, безуспешно пытавшимся доказать свое превосходство над русской церковью и Московским государством.
В путевых очерках, посвященных восточной церкви, часто встречается другой тип иронии — ирония-укор. Недостойное поведение константинопольского патриарха, отказавшего русским паломникам в приюте, становится причиной полного горькой иронии авторского монолога:
Все бда, миленкая Русь! Не токмо накормить, и мста не дадутъ, гд опачинуть съ пути. Таковы-та греки милостивы! Да еще бдной старецъ не въ кои-та вки одинъ забрелъ — инъ ему мста нтъ, а кобы десятокъ-другой, такъ бы и готова — перепугалися. А какъ сами, блядины дти, что мошенники, по вся годы къ Москв-та человкъ по 30 волочатся за милостынею, да имъ на Москв-та отводятъ мста хорошия да и кормъ государевъ (л. 19).
‘Серьезность’ жанра паломнического хождения не помешала писателю создать ряд юмористических сцен, причем в некоторых из них в комическую ситуацию попадает сам Лукьянов. Прекрасным образцом самоиронии может служить рассказ о том, как в Египте путешественников комари объли и рожи их стали что пьяныя, угреваты, другъ друга не опознаешь (л. 36). Комизм сцены усиливается из-за несоответствия высокой цели паломничества и ее практического осуществления: приехали поклониться святым местам, а оказались объедены комарами.
Комическое в произведении Иоанна Лукьянова — строго продуманная система, яркая примета авторского стиля. Широко и разнопланово используя ‘смеховое начало’ в рассказе о своем пути в Святую землю, писатель выступает как новатор, способствующий трансформации средневекового жанра паломнического хождения в жанр путешествия нового времени {См. подробнее: Травников С.Н. Комическое и средства его выражения в ‘Путешествии’ Иоанна Лукьянова // Идейно-эстетическая функция изобразительных средств в русской литературе XIX века. М., 1985. С. 14-28.}.

* * *

Путевые записки Иоанна Лукьянова — прекрасный образец словесной пейзажной живописи. В изображении природы автор произведения, с одной стороны, ориентировался на поэтику пейзажных описаний апокрифов, житий и хождений Древней Руси, с другой стороны, как наблюдательный и талантливый человек, прокладывал новые пути в развитии литературного пейзажа от символического к реальному.
Эстетика средневековой литературы предусматривала соотнесенность ‘горнего’ и ‘дольнего’ миров, поэтому в произведениях древнерусских паломников часто встречается сравнение природы Руси, Европы, Ближнего Востока с Эдемом {См. подробнее: Травников С.Н. Писатели петровского времени… С. 17-45.}. Естественно, что Иоанн Лукьянов использовал образ рая, давая эстетическую оценку объектам живой и неживой природы реального мира. В представлении русского паломника Нил — река, что изъ рая течетъ. Традиция помещать земной рай в верховьях Нила, идущая из библейских сказаний и апокрифов раннего средневековья, дожила до начала XVIII в. Современнику Иоанна Лукьянова, Ипполиту Вишенскому принадлежит наиболее колоритный рассказ о пути к земле обетованной. Туда ведет река — ‘червоная, овогда жолта, барзо сладка, и риба в ней сладка’. На вопрос паломника, ‘откуду взялася сия рка’, ‘старинные арапы’ отвечали:
Можна у гору пойти сеею водою дней двадцать, и тамъ есть городъ на скал високо, беретъ мыто, а за тимъ городомъ день ходу еще, то уже тамъ горы високие, каменние скали, тамъ зврей лютихъ множество, по скалахъ змиеве, гади страшние, бываютъ четвероногие гади головъ по три и по пять и болше, если бы могли человка где достати, а знай шовши изъидятъ, неможно вже тамъ далй пройти, а хто отважовался, то не вернувся {Православный палестинский сборник. СПб., 1914. Вып. 61. С. 37.}.
Писатели-паломники, говоря о недоступности сакрального пространства, пытались постичь его воздействие на земную жизнь человека. Близостью к раю объяснял Иоанн Лукьянов природное изобилие Египта, где урожай снимают дважды в год и всюду лежат горы экзотических для русского человека овощей и фруктов. В описании Египетской земли в ‘Хождении’ московского старообрядца явственно проступают черты ветхозаветных преданий и апокрифов, гимнографических и учительных творений византийских и древнерусских книжников {См. подробнее: Елеонская A.C. ‘Древесные образы’ в произведениях древнерусской литературы // Древнерусская литература: Изображение природы и общества. М., 1995. С. 4-6.}. Отзвуки апокрифического ‘Слова о рахманах’, в земле которых ‘ово цвететь, ово же растеть и ово обымають’ {Слово о рахманах // Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XV века. М., 1982. С. 184.}, слышны в рассказе Лукьянова о непрерывном цветении и плодоношении на нильских берегах, где лимоны — что мсяцъ, то плодъ (л. 36). Египет представляется паломнику прекрасным земным раем, устроенным Богом на радость и пользу человеку.
Писатель строит рассказ о Египетской земле на контрасте, сталкивая высокое и низкое, прекрасное и безобразное, он подчеркивает несоответствие сакрального и земного. Если природа низовьев Нила щедра и благоуханна, то люди, населяющие эти земли, что зври, вс изуврныя, что псы лаютъ (л. 35).
Между двумя типами красоты, земной и небесной, в сознании средневекового человека существовала строгая иерархическая связь: первая признавалась абсолютной, идеальной, вневременной, творящей красоту земную, вторая являлась непостоянной, то есть могла исчезать, убывать, возрастать, быть прекрасной в одном измерении и безобразной в другом. Тем самым утверждалась мысль об относительности качества земной красоты, которая стремилась к идеалу, но достичь его не могла {См. подробнее: Бычков В.В. Русская средневековая эстетика ХІ-ХVІІ вв. М., 1992. С. 115-124.}.
Желание соотнести земную и небесную красоту приводило к традиционному для средневековой литературы сравнению природных явлений с над-природными. Подобные описания в ‘Хождении’ Лукьянова всегда эмоционально приподняты, содержат эстетическую оценку окружающей человека действительности:
Забытая радость — Елеонская гора! И ходихомъ довольно по Елеонской гор, и веселихомся, и радовахомся, что въ Едем. Во Иерусалимской во всей палестин другова такова и радостнова мста нтъ, что Елеонская гора! (л. 58).
В сравнениях красоты ‘горней’ и ‘дольней’ присутствовало несколько обязательных моментов: земная природа априори прекрасна, ибо это — творение Бога, она одухотворена и облагорожена присутствием человека, островками чистой духовности в земном мире выступали культовые сооружения и религиозные достопримечательности, без которых трудно представить средневековый пейзаж. Древний Киев и его окрестности воспринимаются Иоанном Лукьяновым как райские места, потому что здесь много монастырей и пустынь, садов и виноградов — есть гд погулять! Ощущение райского блаженства охватывало паломников при посещении наиболее чтимых христианских святынь: Воскресенского собора Иерусалима, где находятся Голгофа и Гроб Господень, Вифлеема, места рождения Иисуса Христа, Елеонской горы, с которой связаны многие события евангельской истории, и т.п.
Взгляд писателя петровского времени на окружающий его природный мир радостен и светел, он получает эстетическое удовольствие от созерцания полей красных, гор узорочных, садов многоцветных, градов веселых. Первыми самоценными объектами наблюдения и поэтизации стали для автора ‘Хождения’ цветы и птицы, так как с ними было связано его представление о рае. Даже урбанистический пейзаж Константинополя у Лукьянова озвучен курлуканьем горлиц, расцвечен яркими красками пионов со товарищи, освещен, словно небо звездами, яркими огнями минаретов (л. 23, 24 об.). При этом в разряд прекрасного, эстетически выразительного попадает, согласно средневековым представлениям, греховное, иноверное. В связи с процессом обмирщения литературы образ рая возникает при описании Лукьяновым светских объектов, например, константинопольских переулков и улочек, где строение узорочно, а дома утопают в зелени дерев плодовитых и винограда. Посмотришь — райское селение! (л. 22 об.) — восклицает русский паломник.
Образ золота как символа богатства и красоты широко использовался русскими писателями-путешественниками, особенно в описании городов и стран, связанных с событиями христианской истории. В литературе петровского времени понятие ‘золотая земля’ (в значении ‘земля обетованная’) стало соотноситься не только с землей Палестины, но и с родными для паломника местами. Развитие чувства национального самосознания привело к тому, что в произведении Иоанна Лукьянова золотое дно, златое царство, златая земля — это и Египет, земной рай, и Константинополь, бывший оплот православия, и Украина, откуда есть пошла Русская земля, и Калуга, его отечество драгое. Образ златой земли, синтезируя представления автора о материальном благосостоянии и природном богатстве, духовной культуре и исторической памяти, становится необычайно емким и художественно выразительным.
Созданные Лукьяновым ‘пейзажи святых мест’ являют ‘запечатленное, остановившееся время’ {Ужанков А.Н. Эволюция пейзажа в русской литературе XI — первой трети XVIII вв. // Древнерусская литература: Изображение природы и человека. М., 1995. С. 26.}. Объект природы превращается в материализованную память о том или ином событии Священной истории. Таково, например, древо маслично, окладено каменемъ, съ храмину будетъ, интересное тем, что под ним Исайю Пророка жиды пилою претерли древянною (л. 59-59 об.). Время не властно над этим деревом — оно зелено и доныне, символизируя вечную память о пророке, который принял мученическую смерть за обличение в нечестии правителя. Почитаемого христианами пророка часто называют ‘ветхозаветным евангелистом’, ибо он предсказал рождение Спасителя от Девы и его страдания во имя искупления грехов человечества. Пейзажная зарисовка организует ‘вхождение’ читателя в мир библейской истории: рассказ о ‘древе масличном’ служит обрамлением для открытой паломником страницы Священного Писания. Словесный пейзаж выполнен в традициях древнерусских иконных горок, зарисовка содержит указания на особенности ландшафта (полугора), размеры (с храмину) и цвет (зелено) природного объекта. ‘Вечностное’ состояние подчеркнуто отсутствием на картине людей, привносящих в изображение сакрального пространства момент временного и суетного.
‘Безлюдность’ пейзажей в ‘Хождении’ Лукьянова может иметь публицистическую направленность. Рассказывая об украинских землях, паломник сетует на то, что они запустели в результате войн и набегов крымских татар. Некогда райские места превращены в пустыню, где нет ни человка, ни звря, ни птицы. Богом данная красота не приращается созидательным трудом человека на земле, а разрушается в ходе войны, символами которой являются огонь и меч, несущие смерть всему живому.
Иоанн Лукьянов, тонкий знаток и ценитель природы, выступает как мастер пейзажной живописи. Он умеет в предельно лаконичной форме образно и точно передать характерные признаки местности, особенности ландшафта, климатические условия, своеобразие флоры и фауны той земли, по которой пролегает маршрут паломника. Московского священника с Арбата, привыкшего к городской сутолоке, удивляет безмолвное величие девственной, нерукотворной природы, от которой нельзя ждать ни помощи, ни участия. Это степь голая, когда за пять дней пути паломники ни нахали на прутинку, чмъ лошадь погнать. Это горы высокие, холмъ холма выше, которым, как посмотришъ, конца н&#1123,тъ (л. 12). Это коварная морская стихия, где волны стонут, пенятся, поднимаются выше корабля, угрожая людям гибелью.
Смертельная опасность, которая исходит от непривычных для русского человека, явлений природы, не может притупить чувство преклонения перед величественно прекрасным — и паломник слушает музыку моря, любуется горами Венгерскими, которые славны, зло высоки, подобны облакам. Используемый Лукьяновым прием панорамности изображения позволяет создать поражающую своими масштабами и яркостью художественных деталей картину Карпат. Она помогает читателю зримо представить крутизну горных склонов, снежную белизну вершин, зелень хвойных лесов в предгориях. Этой цели служит и сравнение неизвестного с хорошо знакомым. Русские паломники вопросихомъ языка:
Далече, молъ, т горы видхомъ?’ И онъ сказалъ: ‘Добрымъ-де конемъ бжать три дни до нихъ’. А намъ зло дивно: якобы видится от Москвы до Воробьевыхъ горъ, кажется, и древа-та на нихъ мочно счести (л. 14).
Важно отметить, что в отличие от пейзажных зарисовок в средневековых путевых записках, большей частью плоскостных по своему характеру, горный пейзаж в ‘Хождении’ Лукьянова объемный, трехмерный. Писатель указывает на протяженность горной гряды (отъ Борлата къ Галацамъ), дает представление о высоте (на вершинах снег не тает, лежат облака) и расстоянии до гор (трехдневный путь). Он насыщает словесный пейзаж оценочными эпитетами и сравнениями, согревая нарисованную картину чувством восхищения красотой мира, что подчеркивается повторением в тексте слов с общим корнем див: мы тмъ горамъ зло подивихомся, намъ зло дивно, зло удивителныя горы.
Иоанн Лукьянов — создатель первых в русской паломнической литературе маринистических пейзажей. В средние века море и все, связанное с ним, являлось одним из доказательств существования и могущества высших сил. По словам библейского царя Давида, сходящий въ море въ кораблехъ, творящий длания въ водахъ многихъ, тии видша дла Господня и чудеса его во глубина (Пс. 106, 23-24). Если суша была естественной и привычной средой обитания человека, где он мог надеяться на свои силы, ловкость, умения, то море было для него стихией грозной и неподвластной. Путешественники, попадая в шторм, объясняли происходящее с религиозно-символической точки зрения, видели в молитве единственное действенное средство спасения. Этой средневековой традиции неукоснительно следовал писатель-старообрядец Иоанн Лукьянов, в отличие от других путешественников петровского времени: Петра Толстого, который в трудную минуту сам вставал к штурвалу корабля, Ипполита Вишенского, державшего на случай бури дошку наготове, чтобы на нее всестъ, когда судно начнет потопати. Причем молитва московского священника, обращенная к Богу, была искренней и трепетной, разительно отличаясь от той, к которой призывали паломников корабленники в ‘Хождении’ Ипполита Вишенского:
Молитися Богу, хто якъ веритъ, не спите, а ви, калугори, просете Бога, читайте книги, и зовете Антония Великаго, и обещайте ему всякъ купити свечъ пару {Путешествие иеромонаха Ипполита Вишенского в Иерусалим, на Синай и Афон // Православный палестинский сборник. СПб., 1914. Вып. 61. С. 25.}.
Психологически достоверно описана Лукьяновым ситуация, когда во время шторма отчаявшиеся люди то в иступлении взывают к небесным защитникам, то творят молитву о спасении ‘молчком’:
И когда мы стали выходить во усть Нила-рки на море, тогда насъ взяла погода великая. Зло мы убоялися, уже отчаяхомся своего спасения и другъ съ другомъ прощахомся, только уже всякъ молчкомъ Бога въ помощь призываетъ, а въ сондалъ воды много налилось… а волны къ мли, что горы высокия, съ моря гонитъ. A мн, гршнику, пришло въ разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: ‘Владыко-человколюбче! Помилуй насъ, гршныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!’ О дивное чюдо, какъ косенъ Богъ на гневъ, а скоръ на послушание! Видимъ, какъ волна хощетъ пожрать совсемъ сандалъ — инъ не дошедъ за сажень да и разсыплется, другая такъже напряжется, хощеть пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то жъ: ‘Господи, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!’ Да такъ-та насъ Богъ-свтъ спасъ… (л. 36 об. — 37).
Неразработанность морского пейзажа в произведениях русских паломников допетровского времени объяснялась тем, что описание бушующей стихии — отступление от главной цели ‘Хождения’, рассказа о Святой земле. Пейзаж в средневековой литературе не являлся самостоятельной функциональной единицей {См.: Прокофьев H.H. Функции пейзажа в русской литературе ХІ-ХV вв. // Литература Древней Руси. М., 1981. С. 3-18.}. Морская терминология была не разработана: капитана паломники именовали по-иностранному раизом или навклиром, но чаще по-русски начальником корабля или старшим корабельником. Для описания морской болезни, чтобы не нарушать литературный этикет, использовали выражения валяхуся якоже пиани, животы до конца ослабевши, прияху истому велику.
Писатели-паломники начала XVIII столетия, и прежде всего Иоанн Лукьянов, способствовали становлению эстетического интереса к морской теме. В их произведениях описание моря начинает соотноситься с миром помыслов и чувств человека. Изображение бурной морской стихии, выступающей в роли ‘антагониста’ героя и понуждающей его к действию, обретает сюжетообразующую функцию. Кроме того, констатирующий уровень пейзажных зарисовок уступает место описательно-изобразительному, что приводит к насыщению рассказа о бурях и кораблекрушениях экспрессивно-оценочной лексикой {См. подробнее: Травников С.Н. Особенности морского пейзажа в путевых записках конца XVII — начала XVIII века // Литература Древней Руси. М, 1986. С. 103-115.}.
Море в изображении Лукьянова — картина, которая постоянно меняется, как и чувства человека, ее созерцающего. Паломник не скрывает удивления при первой встрече с Черным морем в устье Дуная:
Мы же ходихомъ близъ моря и удивляхомся морскому шуму, какъ море пнится и волнами разбивается, а намъ диво: еще море не видали (л. 15 об.).
Море поражает его своими бескрайними просторами: по пучине можно идти кораблем дни, недели, месяцы, радуясь, если втръ добръ и поносенъ, печалясь, если нельзя подънятъ парусы. Море проверяет человека не только на физическую выносливость, но и на силу духа, когда втромъ великим съ верху съ корабля вс&#1123,хъ… збивает, чрезъ корабль воду бросает и кажется, что уже нелзя той горести пущи (л. 16).
Для путевой литературы раннего средневековья характерно изображение природы либо как места действия, фона, на котором разворачиваются события, либо как некоего знака, направленного на ‘добро’ или ‘зло’, осуществляющего связь между ‘горним’ и ‘дольним’ мирами. В ‘Хождении’ Лукьянова религиозно-символическая функция природных зарисовок заметно ослабевает, пейзажные картины, созданные писателем, наполняются реальным содержанием. Природные препятствия на пути паломников перестают восприниматься как промысел Божий, изображаются с обилием бытовых подробностей. По Валахии караван паломников передвигался медленно, так как снжокъ молодой растаял и горы-та вс ослизли, земля была иловатая и дорога калястая, а тлеги уски, поэтому шли боком и лошади с трудом их тянули (л. 13 об.). Привычная для средневекового писателя метафора трудный путь наполняется реальным смыслом после того, как автор ‘Хождения’ описал ужасное состояние дорог в Воложской земле. Экспрессивно-эмоциональные фразы, звучащие как рефрен, придают рассказу паломника сходство с народной причетью (бъдство великое, охъ, нужда была, плакать бы, да слезъ-та нт, пощади, Господи).
Московский священник Иоанн Лукьянов был в числе первых писателей, которые стали воспевать скромную красоту русской природы. Обычно паломники свой путь по Руси описывали очень кратко, не обращая внимания на привычный, не богатый красками, особенно зимой, среднерусский пейзаж. Лукьянов нарушил эту традицию, создав ряд запоминающихся, колоритных картин родной природы, столь же непредсказуемой, как и экзотическая природа Востока.
На пути из Спасо-Воротынского монастыря в Калугу паломники попали в снежный буран — замять была съ втромъ великимъ противнымъ. И когда обвнерхомъ и дорогу истеряхомъ, и едва великимъ трудомъ обртохомъ, близъ смерти быхомъ (л. 2 об.). Рассказывая об этом природном явлении, писатель сознательно архаизировал текст, использовал устаревшие глагольные формы, чтобы передать экстремальность ситуации и возвысить человека, вступившего в поединок со стихией.
Природоописательные фрагменты ‘Хождения’ имеют большое познавательное значение, по ним, например, можно судить о климатических аномалиях прошлого. Зима 1701-1702 гг. выдалась на удивление теплой: снег расстаял и лед на реках взломало — началось редкое для центрального района России зимнее половодье. Согласно свидетельству автора ‘Хождения’, вода на Оке бежала поверх льда, достигая брюха коня, паломникам пришлось переходить реку по льдинам, рискуя жизнью.
В путевых записках русского путешественника начала XVIII в. мир природы и мир человека начинают выступать как некое целое, лишенное ренессансной гармонии, но притягательное для художника из-за непредсказуемости, многообразия и быстротечности отношений, внутреннего антагонизма ‘слагаемых’ и вечной тайны бытия, в этом союзе заключенной.

* * *

Иоанн Лукьянов принадлежал к числу самых начитанных писателей конца XVII — начала XVIII в., который прекрасно ориентировался в оригинальной и переводной, богослужебной и светской литературе Древней Руси. В путевых записках он ссылался или цитировал сочинения игумена Даниила и Игнатия Смольнянина, Нестора-Искандера и Ивана Пересветова, Трифона Коробейникова и Арсения Суханова. Писатель ввел в текст ‘Хождения в Святую землю’ целый ряд апокрифических мотивов, заимствованных из ‘отреченных книг’ средневековья. Произведение московского священника пронизано цитатами из книг Священного Писания и творений отцов церкви.
Обращение к предшествующей литературной традиции для Иоанна Лукьянова, писателя-старообрядца, было связано с поиском собственной ‘античности’, образца для подражания и мерила художественной ценности. В древнерусской словесности он видел не нечто застывшее и уходящее, а живую старину, которая была освящена ‘верой отцов и дедов’. Литература до-никоновского периода воспринималась им как средоточие духовности, высокой нравственной культуры и национальной самобытности. Обращение к литературному наследию прошлого должно было придать сочинению писателя особую весомость и непреходящую значимость.
‘Хождение в Святую землю’, созданное Лукьяновым после возвращения на Русь, представляло собой профессионально выполненную компиляцию из путевого дневника паломника и фрагментов из сочинений древнерусских книжников. Такой способ литературного творчества соответствовал господствовавшей в средние века эстетике подобия, свидетельствуя о мастерстве писателя, а не об отсутствии у него таланта. Во многом благодаря этому типу творчества произведение Лукьянова сумело стать итоговым в развитии паломнической литературы Древней Руси.
Писатель-старообрядец работал в жанре путевых записок, поэтому в качестве образца ему служили наиболее авторитетные ‘хождения’ ХІІ-XVII вв.: игумена Даниила, Игнатия Смольнянина, Трифона Коробейникова, Арсения Суханова. В поиске ответа на вопросы, поставленные ‘бунташным’ временем, когда церковь раскололась на два враждующих лагеря и началась трагедия самоуничтожения народа, еще недавно демонстрировавшего ‘соборность духа’ и с честью выдержавшего испытание Смутой, Иоанн Лукьянов избрал традиционный для русского человека путь познания истины и искупления грехов — отправился в Иерусалим, в землю обетованную, идже Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мстомъ святымъ (л. 1 об.).
Вслед за игуменом Даниилом, писателем-путешественником начала XII в., он провозгласил своим основным эстетическим принципом — правдивость и точность рассказа, изображение не хитро, но просто того, что видхъ очима своима гршныма. Не случайно вторую и третью редакции путевых записок Лукьянова открывает заимствованное из ‘Хождения’ игумена Даниила вступление (от слов Се азъ недостойный до видти всехъ святыхъ мстъ {Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 4. С. 28-29.}), которое было приспособлено к нуждам нового времени и дополнено реалиями автобиографического характера: опущено упоминание о Галилее, где Лукьянову не удалось побывать, введены иные хронологические данные о пребывании паломника в Иерусалиме (не 16 месяцев, как у Даниила, а 14 недель), по-другому мотивированы причины хождения (понужденъ нкиими отцы и братиею), осовременен язык писателя Киевской Руси.
Иоанн Лукьянов был хорошо знаком с путевыми записками Игнатия Смольнянина, совершившего в 1389-1393 гг. дипломатическую поездку в Константинополь в свите русского митрополита Пимена. ‘Хождение’ старца Игнатия, известное в двух редакциях {См.: Прокофьев Н.И. Русские хождения ХІІ-ХV вв. … С. 144-170.}, московских священник использовал в летописной версии (‘Пименово хождение в Царьград’ {Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв…. С. 108-119.}). Отсюда им заимствовано описание земель в низовьях Дона, опустошенных в результате набегов татар, и применено по отношению к Украине, разоренной ‘крымцами’. В тексте Игнания Смольнянина Иоанном Лукьяновым были опущены некоторые детали (сокращен перечень животных и птиц, многих из которых паломник не мог видеть, передвигаясь по Украине в студеном феврале), однако появились и новые данные, связанные с дорожными впечатлениями паломника начала XVIII в. Положив в основу описания принцип контраста, Лукьянов сообщал, что в пустыню превращены земли Украины, которые зло угодны и хлебородны, где овощу всякова много и сады что дикой лсъ: яблоки, орхи воложския, сливы, дули (л. 10 об.). Этот текст навеян воспоминаниями июля-августа 1703 г., когда паломник возвращался домой и видел плодородную землю юго-запада Украины, из-за постоянных военных конфликтов не заселенную людьми.
Основным литературным источником путевых записок Иоанна Лукьянова является классический памятник паломнической литературы Древней Руси — ‘Хождение по святым местам Востока’ московского купца Трифона Коробейникова (конец XVI в.) {Православный палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 9. Вып. 27.}. Отсюда заимствована почти половина описаний Иерусалима и его окрестностей: церкви Воскресения Христова и Елеонской горы, Силоамской купели и села Скудельниче, монастыря Саввы Освященного и дома Давида, а также многих других ‘святых мест’. Ввод материала из этого источника Лукьянов сопровождал либо прямой отсылкой к ‘Коробейникову страннику’, либо устойчивой формулой, указывающей на вторичность сведений, — ‘сказывают’. Описывая церковь Святая Святых, московский священник сообщал, что один из ее раритетов — Мерило праведное, как сказоваютъ, сотворено мудрымъ Соломономъ (л. 55 об.).
Сравнение путевых записок И. Лукьянова и Т. Коробейникова показывает, что композиция иерусалимского цикла очерков не совпадает. Асинхронность структуры ‘хождений’ конца XVI и начала XVIII в., видимо, объясняется изменением порядка осмотра достопримечательностей Иерусалима и маршрута передвижений паломников по Палестине. Из-за ‘арапского насилия’ на дорогах Лукьянов, в отличие от Коробейникова, не сумел побывать на Иордане, Мертвом море, во многих палестинских городах и селениях.
Для писателя-старообрядца характерен творческий принцип использования литературных источников. Он постоянно перемежал фрагменты, восходящие к тексту ‘Хождения’ Трифона Коробейникова, собственными наблюдениями и размышлениями по поводу увиденного на Востоке, новыми сведениями бытового и исторического порядка. Нерасчлененное у Коробейникова описание Пупа земли и Лобного места, он разделил на две части, заполнив промежуток рассказом об иконах ‘московской работы’ в Воскресенском соборе, подаренных иерусалимскому патриарху русским царем Михаилом Федоровичем, о торжественном ужине для паломников, где было ‘довольно брашна и пития’, о французских органах, которые ‘льстиво и сладко играют’. Подобные вставки придавали рассказу паломника петровского времени яркость, живость, новизну.
Используя текст ‘Хождения’ Трифона Коробейникова, Иоанн Лукьянов дополняет его свидетельствами самовидца, что усиливает достоверность описания, к примеру, Овчей купели:
A купль глубока, здлана колодеземъ круглымъ, а жерело въ купли уско, толко кошель проходитъ, а вервь у кошеля мы сами навезали, саженей будетъ десяти (л. 56).
Иногда писателю начала восемнадцатого столетия приходилось выступать с критикой источника, при необходимости уточнять старую информацию, вводить в текст новые сведения. Если, согласно описанию Трифона Коробейникова, на горе Сион находится монастырь виноцйскаго царя, а живетъ въ немъ игуменъ и мнихы (с. 30), то по свидетельству Лукьянова, побывавшего в этих местах век спустя, на той гор прежде сего бывалъ монастырь, а нын турецкой мечеть, въ немъ же турки живутъ (л. 60 об.).
Другая устойчивая тенденция в обработке литературного источника — стремление к беллетризации повествования. Рассказ Трифона Коробейникова о Силоамской купели, где Христос творил чудеса, Иоанн Лукьянов ‘оживил’ бытовой сценой с купающимся в целебном источнике больным арабом, которого паломники оттуда прогнали. О мастерстве писателя-старообрядца, творчески относившегося к исходному литературному материалу, можно судить, сравнив описания камня, где спал Илия Пророк:

‘ХОЖДЕНИЕ’ ТРИФОНА КОРОБЕЙНИКОВА

И близъ того монастыря съ перестрлъ на дороге на камени мсто вообразилось, идже уснулъ Илья Пророкъ, и вогнулось мсто аки воскъ — знати и до сего дне (с. 45).

‘ХОЖДЕНИЕ’ ИОАННА ЛУКЬЯНОВА

… на другой стран дороги на правой рук, какъ въ Вифлемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изобразился, все знать: гд лежала глава, гд ноги, гд спина, что воскъ, вообразилась (л. 46).
Становится очевидным, что ‘Хождение’ XVI в. для Лукьянова лишь канва, которую он искусно расшивает новыми подробностями, стремясь приблизить ‘чудо’ к ‘правде жизни’. Отдельные мотивы и сюжеты из произведения своего предшественника писатель-старообрядец использует в новых литературных ситуациях. Мотив запрета брать кости усопших (иначе корабль не отойдет от пристани, а осквернитель могил будет брошен в море) Лукьянов вводит в повествование о лавре Саввы Освященного, тогда как в ‘Хождении’ Трифона Коробейникова он сопровождал рассказ о пещерах села Скудельниче, где погребали умерших в Иерусалиме паломников.
На путевые записки Иоанна Лукьянова существенное влияние оказали полемические сочинения Арсения Суханова, старца Троице-Сергиева монастыря, который в середине XVII в. совершил несколько поездок в Константинополь, на Афон и Ближний Восток. В результате появился знаменитый ‘Проскинитарий’ Арсения Суханова, а также другие его произведения — ‘Прения с греками по вопросам веры’ и ‘О чинах греческих вкратце’, которые пользовались большим уважением у старообрядцев. Старец Арсений защищал идею чистоты русского православия и его обрядности: двоеперстия, крещения посредством погружения в воду, строгости поста и т.п. {См.: Богданов А.П. Автограф ‘Прений с греками о вере’ Арсения Суханова // Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. М., 1989. С. 175-205.} Концепция истинной веры Суханова во многом соответствовала воззрениям старообрядцев. Не случайно они создали особую, старообрядческую, редакцию ‘Прений о вере’, обсуждали это произведение в ‘Поморских ответах’ {См.: Белокуров С.А. Арсений Суханов. М, 1894. Ч. 2. С. XXXVII-XLIV.}.
Как убедительно доказал Леонид Кавелин {См.: Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326.}, Иоанн Лукьянов ориентировался на ‘Прения’ Арсения Суханова, создавая включенные в состав ‘Хождения’ полемические статьи ‘Описание греческого устава и поступок внешнихъ и духовных’, ‘О церковном пении и о уставе греческом’, ‘О несогласии греческом с восточною церковию’. Разумеется, что московский священник взял из материалов Суханова только те сведения, которые соответствовали его представлениям о ‘еретическом’ начале и отсутствии ‘благочестия’ в греческой церкви.
Возможно, что, кроме ‘Прений’, Лукьянов использовал не прямо, но опосредованно, ‘Проскинитарий’ Суханова. Рассказ русского паломника начала XVIII в. о том, как он нашел приют на Иерусалимском подворье в египетском городе Рашид, тематически и структурно повторяет очерк Арсения Суханова об обустройстве на Синайском подворье Александрии. Оба писателя следуют композиционной схеме: прибытие на корабле в устье Нила — переправа на берег в ‘малом судне’ — приезд на монастырское подворье — вручение игумену грамот — радушный прием — пребывание в келии — прогулки по городу — ‘великая любовь’ к паломникам местных монахов {Ср.: Проскинитарий Арсения Суханова // Православный палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 7. Вып. 3 (21). С. 36-37.}. При этом не исключено, что сходство могло быть следствием одинаковой житейской ситуации и результатом действия литературного этикета.
Неоспоримая общность произведений Арсения Суханова и Иоанна Лукьянова — негативное отношение авторов к восточному духовенству. Описывая иерархов православной церкви Константинополя и Иерусалима, русские писатели в один голос говорят об упадке нравственности, симонии, чрезмерном тщеславии и одновременно угодливости, которую греки проявляют и к турецкому султану, и к русским паломникам. Оба писателя-путешественника будущее православного мира связывают с Россией и ее великой миссией по отношению к народам, попавшим под иго Оттоманской Порты.
Из памятников русской агиографии раннего средневековья Иоанн Лукьянов, безусловно, был знаком с Киево-Печерским патериком. Во время пребывания в Киеве он неоднократно посещал лавру Антония и Феодосия, где среди мощей печерских святых видел ‘дванадесятъ зодчихъ, сирчь церковныхъ мастеровъ, подъ единымъ покровом т мастеры лежатъ, ихже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда въ Киевъ’ (л. 9). О приходе греческих зодчих и иконописцев в Киев, их участии в строительстве и росписи Успенского собора подробно рассказано в ‘Слове о создании церкви Печерской’ владимиро-суздальского епископа Симона, входящем в состав Киево-Печерского патерика {Ср.: Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подгот. Л.А.Ольшевская и С.Н.Травников. М., 1999. С. 12-13 (сер. ‘Литературные памятники’).}. Поскольку паломники не могли слышать это предание из уст печерского монаха — ‘вожа’ по киевским пещерам, ибо, поклоняясь мощам святых, тайно исследовали древнее сложение перст при крещении, то единственным источником сведений по истории создания Успенского собора для них был Киево-Печерский патерик. Он относился к числу ‘народных книг’ средневековья, в полном объеме или в извлечениях входил в состав Миней, Прологов и других агиографических сборников, которые во многом определяли круг ‘душеполезного’ чтения верующего человека, — эту литературу обязан был знать московский священник.
Убежденный сторонник двоеперстия, старообрядец Иоанн Лукьянов отстаивал позиции древлеправославной церкви в споре с никонианской, ссылаясь на средневековые авторитеты. В ‘Хождении’ он упоминает ‘преподобного Максима Грека’, автора известного ‘Сказания, како знаменоватися крестным знамением’ {См.: Лопарев Х.М. Описание рукописей императорского Общества любителей древней письменности. СПб., 1899. Ч. 3. С. 191-193.}. Под влиянием афонского старца Стоглавый собор 1551 г. вынес решение о каноничности двоеперстия при крещении (гл. 31). После прихода к власти патриарха Никона собор 1667 г. утвердил троеперстие, предав проклятию двоеперстников. Чтобы окончательно опорочить старый способ сложения пальцев руки при крещении, патриархи Иоаким и Адриан объявили сочинение старца Максима Грека подложным и ‘зломысленным делом раскольников’.
Иоанн Лукьянов для доказательства истинности старообрядческого двоеперстия ссылается не только на мнение Максима Грека, но и на свидетельство Феодорита Блаженного, которому приписывают авторство ‘Слова о крестном знамении’ {Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 4. Ч. 2. С. 69-73, 217-219.}. Хотя никонианская церковь доказывала подложность этого сочинения, оно, с XV в. входившее в состав Кормчей, Хронографа, Следованной Псалтири, Домостроя и других сборников, пользовалось популярностью в XVII столетии, особенно среди старообрядцев, так как защищало исконность и каноничность двоеперстия.
Не случайно, исследуя историю крестного знамения, Иоанн Лукьянов обращается к мощам былинного богатыря, защитника Русской земли Ильи Муромца, хранившимся в Киево-Печерском монастыре. В Антониевой пещере паломники видели
храбраго воина Илию Муромца въ нетлнии подъ покровомъ златымъ: ростомъ яко ныншнихъ крупныхъ людей, рука у него левая пробита копием, язва вся знать на рук, а правая ево рука изображена крестное знамение… крестился онъ двома персты — тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидтельствуетъ на обличение противниковъ (л. 9).
Источником сведений о святом-богатыре, скорее всего, послужил русский былинный эпос, который в начале XVIII столетия бытовал как в устном, так и в рукописном виде {См.: Илья Муромец / Подгот. текстов, статья и коммент. А.М. Астаховой. М., Л., 1958. С. 311-352 (сер. ‘Литературные памятники’).}. Возможно, писатель знал былину о гибели киевских богатырей, ибо упоминает о ране на левой руке Ильи, нанесенной копьем. Илья Муромец был любимым героем народных сказок и легенд о змееборцах. Кроме этого, Лукьянов мог почерпнуть сведения о нем из ‘Сказания о киевских богатырях’ — произведения XVII в., представляющего собой книжное переложение былинных сюжетов {См.: Дробленкова Н.Ф. Сказание о киевских богатырях // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 3. С. 412-414.}. Из-за обостренного внимания старообрядцев к мощам Ильи Муромца духовные власти приказали вынести их из киевских пещер.
Книжная память Лукьянова сохранила знакомство с текстом популярной в Древней Руси ‘Повести о взятии Царьграда турками’ Нестора-Искандера, содержащей пророчество Льва Премудрого о ‘русом царе’, которому суждено освободить Константинополь от власти турок:
Русий же род съ прежде создателными всего Измаил та побдят… и в нем въцарятся и судрьжат Седмахолмаго русы {Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 году // Памятники литературы Древней Руси. СПб., 1999. Т. 7. С. 68.}.
Когда во время трапезы греческие монахи стали упрекать правительство России за перемирие с Турцией, напоминая: такъ-де писано, что московскому царю свободитъ насъ и Царъградъ взять, — паломник, воскрешая в памяти текст ‘Повести’ Нестора-Искандера, с достоинством отвечал:
Что петь вы приплетаетесь къ нашему царю да еще и укаряете?.. Да хошъ и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьградъ (л. 26 об.).
Московский писатель-путешественник не всегда критически относился к литературным источникам сведений об Османской империи. Описывая юридическую систему Турции, он использовал мотив грозного, но справедливого суда из ‘Повести о Магмет-Салтане’ И.С. Пересветова. Публицист XVI в. поведал историю о турском царе Магмете, жестоко наказавшем неправедных судей, которые ‘посулом’ судят:
Велел живых одирати. Да рек тако: ‘Естли оне обростут опять телом, ино им вина та отдастъся’. А кожи их велел проделати, и бумагою велел набити, и написати велел на кожах их: ‘Без таковыя грозы не мочно и в царство правды ввести {Сочинения И. Пересветова / Подгот. A.A. Зимин. М., Л., 1956. С. 153.}.
Старообрядец Иоанн Лукьянов, следуя традиции русской публицистики XVI в., согласно которой грозный царь нужен для того, чтобы карать неправых и искоренять зло, заявлял: в Турции суды правыя, отнюд и лутчева турка, с христианиномъ судима, не помилуют. Далее шла иллюстрация, близкая по содержанию и форме к тексту Ивана Пересветова:
А кой у нихъ судья покривить или что мзды возметъ, такъ кожу и здерутъ, да соломаю набъютъ, да въ судейской палат и повсятъ — такъ новой судия и смотритъ (л. 25 об.).
Тем не менее, в ‘Хождении’ Лукьянова много примеров иного рода, свидетельствующих, что в Османской империи начала XVIII столетия процветали чинопочитание, произвол власть имущих, взяточничество.
В некоторых случаях автор ‘Хождения в Святую землю’ ограничивается ссылкой на памятники средневековой литературы, откуда он заимствовал те или иные сведения. Признаваясь в бессилии описать красоту константинопольского Софийского собора, Лукьянов отсылает читателя к тексту росписи Иустиниана-царя, то есть ‘Сказания о создании великия Божия церкви Софии в Константинополе’ {См.: Леонид (Кавелин). Сказание о Святой Софии Цареградской. Памятник древней русской письменности XII века. СПб., 1889 (ПДПИ. Вып. 78). См.: Белоброва O.A. Сказание о построении храма Святой Софии // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 386.}:
А какова та церковь узоричиста, ино мы ея описание зд внесемъ Иустиана-царя, какъ онъ строилъ, все роспись покажетъ, тутъ читай да всякъ увсть. А чтобы кто теперево самъ видя эту церковь да могъ бы ея описать — и то нашему бренному разуму невмстно, хошъ нын и разорена. Но мы собою объ ней не хощемъ писать для тово, чтобъ не погршить описаниемъ, а иное забудешъ, такъ погршно и стала (л. 20 об.).
Византийское ‘Сказание’, возникшее не позднее середины XI в., было чрезвычайно популярно в южнославянских странах и на Руси, куда оно попало в XV столетии’. ‘Сказание’ традиционно входило в состав ‘Летописца Еллинского и Римского’ второй редакции, а также ‘Хронографа Русского’. По мнению известного российского медиевиста О.В. Творогова, ‘именно через хронографы русские читатели познакомились… со ‘Сказанием о построении Софии Цареградской’ {Творогов О.В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 4.}.
Успех паломничества во многом зависел от степени подготовленности человека, причем не только к преодолению тягот пути, но и к восприятию памятников библейского прошлого, достопримечательностей истории христианства. О хорошем знании Лукьяновым литературы о Византии свидетельствует включение в текст ‘Хождения’ двух анонимных переводных произведений — ‘Сказания о названиях Царьграда’ и ‘Сказания о вратах Царьграда’, известных в науке под общим названием ‘О Цареграде’. А.И. Соболевский, специально изучавший этот вопрос, пришел к выводу, что произведение было переведено на Руси в конце XV в. (не позднее 1493 г.) и бытовало в качестве самостоятельного литературного сочинения {См.: Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси ХІV-ХVІІ веков. СПб., 1903. С. 391-392.}. Иоанн Лукьянов первым из русских паломников включил эти тексты в ‘Хождение’. Свое ‘Описание Царьграда’ он открыл очерком об оборонительных сооружениях, куда органично вписалось ‘Сказание’ о воротах города, затем поместил перечень его названий: ‘1. Византия, 2. Царьградъ, 3. Богомъ царствующи градъ, 4. Константинополь, 5. Новый Римъ, 6. Седмихолмия, турецкое прозвание — 7. Станбулъ’ (л. 22).
Московский священник был хорошо знаком с ‘отреченными книгами’ Древней Руси, так как текст ‘Хождения’ богат реминисценциями из произведений апокрифической литературы. В число источников, которые использовал Лукьянов, входят Первоевангелие Иакова, содержащее сведения о детстве Богородицы, Евангелие Никодима, откуда в ‘Хождение’ пришли неканонические реалии жизнеописания Христа, апокрифы о создании Соломоном Иерусалимского храма и о Крестном древе, легенды и сказания эсхатологического характера. Почетное место в этом ряду занимает ‘Откровение Мефодия Патарского’ — апокрифическое сочинение, известное древнерусскому читателю в переводах с греческого языка. В XV в. появились русские редакции этого памятника, где были усилены эсхатологические мотивы {См.: Откровение Мефодия Патарского // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования. М., 1977. С. 16-30.}. Особым почитанием ‘Откровение’ пользовалось у старообрядцев, которые переписывали произведение, делали выписки из него, создавали новые редакции. Сторонников церковного раскола в этой книге привлекали рассуждения о появлении Антихриста, падении нравов в среде духовенства и мирян, грядущем конце света и Страшном суде. Писатель-старообрядец И. Лукьянов находился под сильным впечатлением от знакомства с ‘Откровением Мефодия Патарского’, откуда заимствовал легенду о потоплении Константинополя во глубине морской за грехи его жителей во время второго пришествия Христа. Согласно пророчеству Мефодия, корабельники будут приплывать к Царьграду и привязывать суда к торчащей из воды колонне Феодосия Великого, а сами рыдать о гибели великого города. Память Лукьянова удержала даже такую деталь, как вмурованный в колонну гвоздь, который был использован во время распятия Христа {Ср.: Истрин В.М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в византийской и славяно-русской литературе: Исследования и тексты. М., 1897. С. 194-195, 231-232, 241-242.}.
Библейские образы и мотивы пронизывают текст ‘Хождения’, во многом определяя его сюжетно-композиционное и жанрово-стилевое решение. Для Лукьянова — московского попа, а затем старообрядческого миссионера — книги Священного Писания были литературой, сформировавшей его религиозно-философские и художественно-эстетические принципы, поэтому в начале ‘Хождения’, где раскрываются причины, побудившие паломника взяться за перо, упоминается евангельская притча о ленивом рабе:
Се писахъ, еже ми показа Богъ видти недостойному, убояхъ же ся осуждения онаго раба лниваго, скрывшаго талантъ господа своего и не сотворшаго имъ прикупа (л. 1 об.) {Этот мотив попал в книгу Иоанна Лукьянова не прямо из Евангелия, а опосредованно, через ‘Хождение’ игумена Даниила.}.
Создание путевых записок автор считал не только богоугодным делом, но и своим долгом перед старообрядческой церковью, доверившей ему трудную миссию.
Высокие библейские символы помогают Лукьянову нарисовать картину современной жизни, они служат источником словесно-образных ассоциаций, которые развиваются в наивно-реалистические бытовые картины {См.: Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 15-17.}. В Яссах путешественники остановились в Никольском монастыре, игумен которого прислал им три хлеба на пропитание. Этот факт заставляет вспомнить знаменитое чудо Христа, накормившего пятью хлебами несколько тысяч голодных. Однако в путевых записках Лукьянова чуда не происходит: три хлеба для артели паломников становятся мерилом человеческой жадности и религиозного ханжества. Понятно, почему портрет игумена монастыря выполнен писателем в резко негативном тоне:
А когда мы възъхали на монастырь, а игуменъ сидит передъ кельею своею да тюменъ тянетъ. И я когда увидл, что онъ тюменъ тянетъ, и зло бысть мне ужасно: что, молъ, ето уже свту переставления, для того что етому чину необычно и страмно табакъ пить (л. 12 об.).
Библеизмы помогают писателю в создании емких и ярких характеристик героев ‘Хождения’. В Орле паломники остановились у старообрядца Нила Басова, который, по словам Лукьянова, принял их якоже Авраам Странноприимец, Евангельские мотивы в путевых очерках могут использоваться автором не только для поэтизации, ‘освящения’ какого-то жизненного явления, но также для создания сатирического эффекта, который возникает при столкновении ‘высокого’ прошлого и ‘низкого’ настоящего христианской церкви. По Евангелию от Иоанна (13, 14-15), Христос, омывая ноги ученикам, сказал: ‘Аще убо аз умых ваши нозе, господь и учитель, и вы должны есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да яко же аз сотворих вам, и вы творити’. Греческое духовенство сделало из этого обряда доходное предприятие. Лукьянов не без иронии рассказывает:
[иерусалимские монахи], воставъ изъ-за трапезы, трапезу заперли, не пустили вонъ богомолцовъ, стали ноги умывать. А за умыванья брали съ нарочитыхъ по семи, по пяти и по восми червонныхъ, а со убогихъ — по пяти талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отварили двери и выпустили вонъ (л. 46).
Религиозное действо, сопровождавшееся сбором денег и оскорблением паломников, не располагавших требуемой суммой, стало привычным атрибутом жизни восточной церкви, свидетельством ее нравственного упадка.
Писатель-старообрядец часто цитирует Евангелие и Псалтирь {Известно, что Иоанн Лукьянов возил с собой в Иерусалим Новый Завет Острожской печати — книгу, которую подарили ему в Нежине калужские купцы.}, причем принципы и способы цитирования своеобразны, необычны для литературы начала XVIII в. Иоанн Лукьянов обращается к тексту Священного Писания больше не как богослов-дидакт, а как художник с целью ‘живописания’ увиденного предмета или явления, связанного с легендарной историей христианства. Паломник пришел поклониться камню, на котором спали ученики Христа в ночь его предательства Иудой. Не пересказывая евангельского сюжета, хорошо знакомого всем верующим, а драматизируя повествование о давно прошедшем и тем самым ‘оживляя’ историю и приближая ее к читателю, Лукьянов вводит цитату из речи Христа, обращенной к ученикам:
Бдите и молитеся, да не внидете въ напасть. Духъ бодръ, плоть немощна есть. Понеже общастеся со мною умрети, вы же спите, а Иуда спшитъ продати мя иудеомъ (л. 57).
Московский священник цитирует Евангелие по памяти, объединяя версии евангелистов и допуская отступления от текста первоисточника, однако, как истинный художник, дорожит яркой и важной деталью — во время речи у Христа ‘потъ лияшеся, яко капле крове’ {Ср.: Мф. 26, 44-46, Мр. 14, 41-42, Лк. 22, 44-46.}.
Иоанн Лукьянов предстает перед нами как эрудит-богослов, не чуждый поэзии народных былин и апокрифов, достойный наследник богатой шедеврами литературы ‘хождений’ Древней Руси, церковный писатель-полемист и один из основателей ориентального направления в отечественной словесности нового времени. Это свидетельство поразительной многогранности его таланта, широты русской души, способной вобрать в себя всю ‘пестроту’ мира, болеющей и за миленькую Русь, и за все страждущее человечество.

* * *

На общем фоне паломнической литературы средневековья и путевых записок начала XVIII столетия с ее традиционными, на протяжении веков апробированными приемами и принципами изображения человека и мира стиль путевых записок Иоанна Лукьянова поражает своей неповторимостью, ярко выраженной индивидуальностью. И прежде всего необычным сочетанием в рамках одного художественного произведения разнородных стилистических пластов: разговорно-бытового, книжно-литературного, вульгарно-просторечного и документально-делового. Определяющей в стилистическом строе книги является разговорно-бытовая стихия, преобладающая в описании пути, жизни и быта народов христианского Востока. Книжно-литературный стиль доминирует в очерках, посвященных религиозным святыням Киева, Константинополя и Иерусалима. Вульгарно-просторечные слова и выражения, составляющие устойчивую лексическую группу, появляются в рассказах Лукьянова о притеснениях, чинимых русским паломникам турками и арабами, а также при описании ‘деяний’ греческого духовенства. В документально-деловом стиле выдержан текст проезжей грамоты, входящий в состав третьей редакции ‘Хождения’ Лукьянова, документальное начало преобладает в очерках, где речь идет о различиях в уставах русской старообрядческой и греческой церквей.
Как у Ивана IV Грозного и Аввакума Петрова, стиль Иоанна Лукьянова сохранил особенности устного мышления {См.: Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Текст подгот. Я.С. Лурье и Ю.Д. Рыков. Л., 1979. С. 183-213 (сер. ‘Литературные памятники’).}. Автор ‘Хождения в Святую землю’ писал так, как думал и говорил, поэтому для его речи характерны краткость синтаксических конструкций, обилие внутренних диалогов, частые повторы, быстрые и неожиданные переходы от одной мысли к другой, преобладание вопросительно-восклицательной интонации, наличие просторечий и эмоционально окрашенной лексики. Страстность и полемический задор, непосредственность и предельная искренность, подчас граничащая с исповедальностью, подвижность стиля вплоть до резких переходов от высоких библейских истин к открытой площадной брани — вот основные приметы творческой манеры Лукьянова.
Излюбленный стилистический прием автора ‘Хождения’ — диссонанс, барочное сочетание несочетаемого. В его произведении высокая церковнославянская лексика идет в одном контексте с русскими и иноязычными бранными словами. Писатель-паломник выступает противником однотонности и приглаженности стиля. Складывается впечатление, что он сознательно стремится к тому, чтобы стилевые контрасты были заметнее, ярче, — это помогает выразить эмоциональное отношение к изображаемому, дать оценку описываемого явления. Градъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, вельми крпокъ… И строенья въ немъ преузоричное, свтлицы хорошим… девичей монастырь предивенъ зло, соборная церковь хороша очень, — повествует Лукьянов, неторопливо и обстоятельно перечисляя достопримечательности города, и неожиданно восклицает, как бы подводя итог сказанному: Зло лихоманы хохлы затйлевы къ хоромному строению! (л. 5 об. — 6). Описывая Яссы, автор не может удержаться от язвительной реплики в адрес восточного духовенства: господарь монастыри продалъ греческимъ старцамъ, а они, что уже черти, ворочаютъ (л. 12 об.). Дисгармония стиля создается столкновением в одном повествовательном ряду лексики, связанной с высокими нравственными понятиями и сознательно сниженной, вульгарно-просторечной. У рассказа о том, как постятся русские и греки, не соответствующий церковной теме финал — а дураку законъ не писанъ: вольно, кому хоша, мяса стъ (л. 27).
Стилевой дисгармонизм — сознательная установка писателя, а не результат его непрофессионализма. Он умеет писать высоко о высоком, прекрасно владеет стилевым каноном жанра ‘хождения’. В особо торжественных или пограничных между жизнью и смертью ситуациях Лукьянов обращает к небу импровизированные молитвы, буквально сотканные из церковнославянизмов. Молитвословные фрагменты ‘Хождения’ сопровождают освященные традицией, ритуальные действия паломника, которые не нарушают этикетной ситуации, например, встречи с религиозной святыней. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить две ключевые сцены ‘Хождения’ — описания встреч паломника с Киевом и Иерусалимом, где наличие ‘общих мест’ как бы уравнивает историческое прошлое, славу и значение городов:
И от того села видли мы преславный градъ Киевъ, стоитъ на горахъ высокихъ. А сами возрадовалися и отъ слезъ удержатися не возмогохомъ. И тогда ссдохомъ съ коней, и поклонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахомъ, а сами рекохомъ: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видти преславный градъ Киевъ!’ (л. 7 об.), А когда увидли святый градъ Иерусалимъ версты за дв, больши не будетъ, тогда мы зло обрадовались. И зсдши мы съ коней, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами рекли: ‘Слава теб, Господи, слава теб, святый, яко сподобилъ еси насъ видти градъ твой святый!’ (л. 44).
Иоанн Лукьянов точно, правдиво и красочно описал то, что видех очима своима грешныма, не озносяся, не величался путем своим. Он не стыдился простоты стиля, не спешил вборзе творити, но писал произведение потиху и с продолжением, что характерно для поэтики древнерусских ‘хождений’. Известный исследователь путевой литературы Древней Руси Н.И. Прокофьев указывал на наличие общего для паломников приема описания — нанизывание предметов по принципу уменьшающегося объема, по подобию русской матрешки {См.: Прокофьев Н.И. Язык и жанр. Об особенности языка древнерусских хождений // Русская речь. М., 1971. No 2.}. Этим приемом воспользовался Лукьянов, рассказывая о знаменитых столпах Константинополя:
Потомъ приидохомъ на площедь великую… Тутъ стоятъ три столпы: два каменныхъ, а третей мдной. Единъ столпъ изъ единаго каменя вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ, верхъ острой, саженъ будетъ десятъ вышины, а видъ въ немъ красной съ ребинами… Подъ нимъ лежитъ положенъ камень, въ груди человку вышины, четвероугольной… (л. 21).
Таким образом внимание читателя было сфокусировано на колонне императора Феодосия Великого, являвшейся символом могущества Византийской империи.
Автор ‘Хождения в Святую землю’ широко использовал традиционный для путевых записок прием сравнения иноземного с русским: главной площади Константинополя с Красной площадью в Москве, Нила с Волгой, Адрианополя с Ярославлем, что было необходимо для облегчения восприятия неизвестного русскому читателю. Часто в ‘хождениях’ встречался оборот да и описать невозможно, когда паломник сталкивался с красотой безмерной церковной. Иоанн Лукьянов, рассказывая о константинопольской Софии, признавал, что ум человечъ пременился, такое диво видевши, и у него нет слов, чтобы описать это чудо. За 300 лет до Иоанна Лукьянова другой русский паломник, дьяк Александр, приходихом куплею в Царьград, утверждал, что величества и красоты Софийского собора не мощно исповедати. Для выражения восхищения мастерством художников, изваявших в Киево-Печерском монастыре статую князя Константина Острожского, Лукьянов воспользовался традиционным сравнением древнерусских книжников — ‘аки жив’:
Да тутъ же видхомъ: въ той же церкви у праваго столпа изваян изъ камене князь Константинъ Острожский, лежитъ на боку въ латахъ, изображенъ какъ будъто живой (л. 9 об.).
Описывая религиозные святыни Царьграда и Иерусалима, паломник полностью находился во власти древнерусских традиций. В импровизированной благодарственной молитве у Лукьянова появляются даже формы перфекта и аориста, звательного падежа, которые давно вышли из употребления в живой языковой практике. Для писателя они являлись средством, способным придать стилю почти литургическую торжественность.
По-иному, бойким московским говорком, рассказано о пути русского паломника в Иерусалим и обратно, об интересных дорожных встречах и происшествиях. При этом речь автора не лишена художественной выразительности (переправы лихия, горы узарочистыя, любовь тепла, душа растворенная, беда неминучая, старость маститая, сединами украшенная). Описывая столкновения русских путешественников с турецкими таможенниками, греческими монахами, кочевыми арабами, Лукьянов часто прибегает к просторечной лексике и фразеологии (индучники купецких людей зло затаскали, мытом сильно ободрали, у грек только эта добродетель мотается, а мы бегли да и рот розинули), а также диалектизмам (надалысъ, откиль, егунье, шереш, куликать, калястая).
Как человек петровской эпохи, когда шел активный процесс пополнения состава русского языка за счет лексических заимствований, Лукьянов вводит в словарь ‘Хождения’ иностранные слова, которые помогают передать иноземный колорит дорожных впечатлений. Среди иноязычных ‘речений’ встречаются слова греческого (питропос, калугер, метоха) и тюркского (пешкеш, горач, юмрук) происхождения, что было обычным для ‘хождений’ на христианский Восток. Однако интересно, что слово кофе, встречавшееся уже в XVII в., например, в ‘Проскинитарии’ Арсения Суханова (кофе с сахаром) и ‘Путешествии’ П.А.Толстого (кофа и кефа), употребляется Иоанном Лукьяновым в форме кагве и переводится как черная вода гретая. Новая западноевропейская лексика в ‘Хождении’ представлена в основном словами из области военного и морского дела (пистолет, генерал, матросы, сары, фортуна в значении буря). Следовательно, стиль путевых записок Иоанна Лукьянова вбирает в себя не только характерные приметы древнерусской паломнической литературы и старообрядческой прозы, но и новации русского языка петровской эпохи {См.: Травников С.Н. Язык и стиль ‘Путешествия’ Иоанна Лукьянова (1701-1703) // Русская речь. М., 1979. No 1. С. 102-107.}.
Лукьянов следует за игуменом Даниилом, провозгласившим принцип ‘писать не хитро, но просто’, поэтому господствующие синтаксические конструкции в его произведении — простые распространенные предложения. Повторение однотипных синтаксических единиц придает особый динамизм повествованию, помогает автору передать быстро меняющиеся картины жизни, переполняющие его впечатления от встреч с ранее неизвестным, удивительным миром. Обычно короткие глагольные предложения с одним или несколькими второстепенными членами объединяются писателем в синтаксическое целое, но в его составе сохраняют свою относительную самостоятельность и могут существовать вне объединяющей их конструкции. В синтаксическом отношении ‘Хождение’ любопытно органическим сочетанием союзных и бессоюзных, сочинительных и подчинительных типов связи между предложениями, что придает языку Лукьянова богатство, разнообразие и живость. Так строится, к примеру, описание Лукьяновым нравов и быта учащихся Киевской академии:
Въ Киев школниковъ очень много, да и воруютъ много — попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедши ночи да и укокошатъ хозяина-та, а изъ двора корову или овцу сволокутъ. Нтъ на нихъ суда, скаредно сильно попущено воровать, пущи московскихъ салдатъ. А вечеръ пришолъ, то и пошли по избамъ псальмы пть да хлба просятъ. Даютъ имъ всячиною, и денгами, и хлбомъ, а иныя имъ даютъ убоясь (л. 9).
Негативная оценка старообрядцем студентов Киево-Могилянской академии объясняется не только привычным для русских сомнением в истинности православия украинцев, но и тем, что из их числа формировался основной корпус иерархов русской никонианской церкви, которая преследовала сторонников ‘древней веры’.
Усилению динамики повествования способствует выдвижение на первый план в предложении глаголов, несущих основную смысловую нагрузку в тексте:
Февраля во 2 день… поидохомъ въ Печерской монастырь. И приидохомъ въ соборную церковь, и помолихомся чюдотворному образу. И поидохом во Антониеву пещеру, и ту видхомъ преподобных отецъ въ нетлнныхъ плотехъ… (л. 9).
Ритмически организуют текст предложения, имеющие одинаковое начало. Для синтаксической структуры речи Лукьянова характерно единоначалие, очень часто предложения открываются с союзов и, а, что является чертой устного мышления, как и употребление синтаксических конструкций с союзами так, ‘ано’, да и:
Пришли въ метоху — анъ игумна нтъ. Все бда! Мы тутъ ево ждемъ — анъ ему тамъ, на бозар, про насъ сказали, такъ онъ нанявши арапов подъ нашу рухледь да и принесъ въ метоху, а мы толко смотримъ (л. 35).
В отечественном литературоведении существовало мнение, что протопоп Аввакум — явление уникальное, поэтому он не оставил после себя школы {См.: Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания…, Он же. Борьба идей в русской литературе XVII века….}, однако Н.В. Понырко удалось доказать, что Иоанн Лукьянов — духовный ученик и достойный продолжатель дела ‘огнепального’ ‘ревнителя древлего благочестия’ {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия… С. 156-163.}. Действительно, оба писателя принадлежали к старообрядцам, были людьми идеи, готовыми за единый аз пойти на костер, в ад тюрьмы или ссылки. Как и батюшко Аввакум, московский священник Иоанн, после возвращения из Иерусалима и ухода на Ветку, оказался человеком вне закона, государственным преступником. По указу 1685 г. старообрядчество было объявлено ‘лживой верой’, упорных противников никонианской церкви били кнутом и сжигали в срубах, у раскаявшихся отбирали имущество и отправляли на пожизненное заключение в монастырские тюрьмы {Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Академии наук. Т. 4. No 284. С. 419-422.}. Жизненный путь Аввакума Петрова и Иоанна Лукьянова — бесконечная и мучительно трудная дорога, ибо она связана с поиском истины. Не случайно в произведениях писателей в функции одного из главных, ‘ядерных’ образов выступает библейский символ жизни как плавания в бурном море, который наполняется реальным автобиографическим содержанием — противостоянием человека водной стихии Тунгуски-реки или Черного моря.
Н.В. Понырко, расширяя толкование понятия ‘стиль’ до стиля поведения и мироощущения, считала священника Иоанна Лукьянова и протопопа Аввакума сходными в таких чертах характера, как ‘грубоватая прямота и смелость, приверженность к национальной культуре’, умиление, которое ‘примешивается у них и к любви, и к жалости, и к благодарности’ по отношению к себе, к миру, ко всякой ‘твари Божией’ {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия… С. 161-162.}. Языковое выражение этой черты — широко представленная в художественном тексте категория уменьшительно-ласкательных слов. У Иоанна Лукьянова они характеризуют предметы, лица, явления, так или иначе помогавшие ему в трудном пути. Это грамотки, благодаря которым у паломников был кров и стол, а во время трапезы медок, рыбка и маслице. Духовно близкие Лукьянову люди именуются Корнилmюшка, Галактионушка, старчик, молодчик. Как и в ‘Житии’ Аввакума, в ‘Хождении’ Лукьянова рядом с уменьшительными формами может появляться оценочный эпитет милый, в предложении обычно выступающий как обособленное нераспространенное определение {См.: Виноградов В.В. О языке художественной прозы… С. 28-29.}: они, миленькие, нам ради, зело он, миленькой, добр был и т.п. Иногда этот эпитет обретает ироническое значение, например, когда используется применительно к константинопольскому патриарху, отказавшему паломникам в приюте.
Стремительный бег прозы Иоанна Лукьянова в наиболее патетических местах прерывается, как у его духовного учителя, краткими восклицаниями: Увы да горе!, Слава Богу-свту!, Етакая любовь огненная!, Все бда! и др. Эти восклицания нарушают плавное течение речи, давая экспрессивно-эмоциональную оценку происходящему. Для языка ‘Жития’ и ‘Хождения’ характерны сочетания коротких вопросительных предложений с восклицательными, содержащими ответы на поставленные вопросы. Подобные синтаксические построения связаны с потребностью изобразить внутренний мир героя, передать состояние его мятущегося духа, все время находящегося в поиске верного решения той или иной жизненной ситуации:
А когда мы шли на корабли со арапами, горко было сильно: люди-та что бси видниемъ и длы. А мы, троя насъ, что плнники, языка не знаемъ, а куда насъ везутъ — Богъ всть. А хотя бы насъ куда и продали — кому насъ искать и на комъ? Да спаси Богъ игумна! Онъ радлъ, миленкой, и прыказалъ насъ беречи, такъ насъ хозяинъ-арапъ сильно снабдвалъ и берегъ (л. 36 об.).
Выявляя приметы общности стиля Иоанна Лукьянова и Аввакума Петрова, Н.В. Понырко отмечает характерное для обоих писателей-старообрядцев употребление постпозитивных частиц и вводных слов типа мол, су, что сближает их речь с народной {См. подробнее: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия… С. 162-163.}: Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему клью, Никакъ, малъ, онъ пьянъ, вашъ патриархъ-та, Куда, молъ, на турки-та ужасъ напалъ от московскаго государя, Да что, су, и удивлятся? (л. 18, 72).
Ритмизация прозы — одна из общих черт произведений старообрядческой литературы. Особый ритмический рисунок повествования у Лукьянова создается за счет развитой системы аллитераций и ассонансов (нанимали волохъ, такъ волами ихъ возы вывезли — л. 12), повторов лексического характера (Корабль подл берега бжитъ, подл берега трется — л. 15), но чаще всего за счет внутренней глагольной рифмы, когда ритмизация прозы достигается созвучием окончаний глагольных форм: мы же начахом жити и Бога благодарити, а нужда стала: хлеба на караблях не достало, да ему Богъ далъ — ничто не пострадалъ. Двустишия Лукьянова (… куда они каноны-то дели? Знать во окно улетели, поразительно близки по своей структуре и языку к двустишиям Аввакума (Из моря напился, а крошкой подавился).
Ориентация на просторечие, общий сниженный стилевой колорит описаний приводит к появлению в ‘Хождении’ бранной лексики. Впрочем, обилие бранных слов и выражений в тексте произведения объясняется также несдержанностью характера Лукьянова, который сам признавался в излишней ‘бранчливости’. В путевых записках московского священника можно встретить ‘площадную брань’, хотя для паломнической литературы эта лексическая группа не характерна: урод, курва, старый шетун, голудьба беспорточная, блядины дети и др., излюбленное ругательство писателя — собака. Нецензурные слова и выражения в ‘Хождении’ Лукьянова — результат сознательной установки автора использовать все средства ‘природного русского языка’, что также сближает его с протопопом Аввакумом. Иногда Лукьянов прибегает к скрытому использованию брани. На стамбульской таможне главный юмрукчей поспорил с русским паломником насчет размера пошлины, однако, встретив решительный отпор, разсмеялся да молвил: ‘Анасыны секемъ евуръ’. В дословном переводе с турецкого это крайне неприличное выражение. Писатель, понимая точное значение сказанного турком, тем не менее ограничился вольным переводом: лихой-де папасъ (л. 17 об.).
Народная основа самобытного таланта Лукьянова-писателя хорошо видна в том, что он, создавая поэтический образ, опирался на традиционные фольклорные приемы и средства выразительности {См. подробнее: Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М, Л., 1947. С. 93.}. Стилевая палитра сочинения Лукьянова богата устно-поэтическими по своему характеру сравнениями (огней ночного Стамбула с каменьем драгим, египетских городов и сел с песком морским), в том числе и теми, которые возникли на основе народных поговорок (путешественники всю ночь что рыба на уде пробились, турки стали ни живы ни мертвы, палеевцы что молнии из глаз мелькнули). Речи Лукьянова нельзя отказать в меткой афористичности (все сперва, всякое дло с приступу лихо, а потом обуркается, так и знакомо станет). В ‘Хождении’ часто встречаются характерные для народной речи словосочетания, основанные на тавтологии (мостить мосты, дарами дарить, многое множество, в договоре договорено, в отходы ходят). Писателю, безусловно, свойственно особое, поэтическое видение мира, причем образность, метафоричность его речи основана прежде всего на житейском опыте. Арапы, по словам Лукьянова, осыпали караван паломников что пчелы, а ограбленный ими поп из Царьграда ходил что чорная земля от печали. Он заставляет читателя в ярких, зримых образах представить картину, когда огонь, сошедший с небеси на предел Гроба Господня, поигра, яко солнце к воде блескаяся, — и поверить в реальность чуда.
Иоанн Лукьянов, как показывает анализ стиля его путевых записок, был одним из образованных и начитанных людей своего времени. Он мог творить в витийственной манере ‘плетения словес’ древнерусских книжников и ораторов петровской эпохи, но определяющей для него стала ориентация на живой разговорный язык. Вслед за протопопом Аввакумом он с полным правом мог сказать:
…и аще что реченно просто, и вы, Господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет… того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русскаго… {Житие протопопа Аввакума… С. 53-54.}

Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников

АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР СПИСКОВ И РЕДАКЦИЙ ‘ХОЖДЕНИЯ В СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ’

Первые известия об Иоанне Лукьянове и его ‘Хождении в Святую землю’ относятся к 1862 г., когда Леонид (Кавелин) опубликовал по списку библиотеки Оптиной пустыни небольшой отрывок из этого произведения {Леонид (Кавелин). Записки инока, уроженца г. Калуги, о его странствовании во святой град Иерусалим из Москвы через Молдавию, Турцию, Египет в самом начале прошедшего столетия // Прибавление к Калужским епархиальным ведомостям. 1862. No 20. С. 344-357. Отд. отт. — Калуга, 1862. 16 с.}. Список, видимо, был дефектный, ибо Леонид не знал имени путешественника, упоминаемого в начале полных списков, и не принадлежал ко второй редакции произведения, где имя автора указано как во вступительной, так и в заключительной частях. В том же году А.М. Лазаревский напечатал в ‘Черниговском листке’ фрагменты из путевых записок некоего старца Леонтия, посвященные Украине {Лазаревский А.М. Отрывки из путевых записок старца Леонтия // Черниговский листок. 1862. No 4. С. 30-32, No 5. С. 37-39, No 6. С. 47^8, No 8. С. 63, 64.}. Первое полное издание ‘Хождения’ по третьей редакции произведения, где авторство текста приписано московскому священнику Иоанну Лукьянову, осуществил в ‘Русском архиве’ П.И. Бартенев {Путешествие в Святую землю священника Лукьянова // Русский архив. М., 1863. Вып. 1. Стб. 21-64, Вып. 2. Стб. 113-159, Вып. 3. Стб. 223-264, Вып. 4. Стб. 305-344, Вып. 5. Стб. 385-416. Отд. отт. — M., 1862. Русский архив. Изд. 2-е. М., 1866. С. 129-332.}. В основу публикации был положен список, принадлежавший известному собирателю российских древностей С.А. Соболевскому. Эту рукопись он приобрел для собственной библиотеки в 1853 г. на распродаже имущества какого-то старообрядца в Орле.
Издание текста путевых записок Иоанна Лукьянова вызвало огромный резонанс в ученом мире, откликом на нее послужила серия статей и заметок в научных и популярных журналах, авторы которых пытались обнаружить в архивах и сообщить новые сведения о создателе ‘Хождения’. Однако даже такой крупный специалист в области русской словесности, как П.И. Бартенев был вынужден признать, что о писателе-паломнике и его книге практически ничего неизвестно: ‘С тех пор как владелец рукописи, так и ее издатель обращались в разное время с запросами об этом путешествии к следующим лицам: А.Ф. Бычкову, А.Х. Востокову, барону М.А. Корфу, А.Н. Муравьеву, новейшему путешественнику в Святую землю статс-секретарю Мансурову, A.C. Норову, М.П. Погодину, В.М. Ундольскому, A.C. Хомякову и другим знатокам отечественной старины, все попытки не только найти другой список путешествия, но хотя бы какое-нибудь известие о нем были напрасны. Из названных лиц одни словесно, другие письменно заявили, что путешествие Лукьянова им совсем неизвестно’ {Бартенев П. Послесловие издателя к тексту ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова // Русский архив. М, 1866. С. 322.}.
В 60-70-е годы XIX в. в ряде изданий появились перепечатки отрывков из ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова. В 1865 г. в журнале ‘Духовная беседа’ было опубликовано ‘Описание великия церкви Воскресения Христова священника И. Лукьянова’ {Духовная беседа. 1865. No 14. С. 421-424, No 15. С. 446-448.}, причем издатели скрыли тот факт, что автор произведения был активным деятелем русской старообрядческой церкви петровского времени. В 1868 г. Н. Закревский напечатал отрывки из путевых записок Иоанна Лукьянова, посвященные достопримечательностям Киева {Закревский Н. Описание Киева. М, 1868. Т. I. С. 76-80.}. Несколько лет спустя Комиссия для разбора древних актов выпустила в свет том материалов, касающихся исторической топографии Киева, среди прочих документов здесь были опубликованы очерки из ‘Хождения в Святую землю’ Иоанна Лукьянова с описанием Киева и его окрестностей {Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев: Временная комиссия для разбора древних актов, 1874. Отд. 2. No 21. С. 117-124.}.
Н.И. Субботин, высоко оценивший художественное своеобразие памятника, назвавший его ‘любопытным и во многих отношениях замечательным сказанием’ {С-н Н. Заметка об издании ‘Путешествия в Святую землю священника Лукьянова’ // Современная летопись. Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. 1863. No 15, май. С. 13.}, впервые поставил в один ряд публикации произведения старца Леонтия и священника Иоанна Лукьянова. Сравнив издания текста путевых записок в ‘Русском архиве’ и ‘Калужских епархиальных ведомостях’, исследователь пришел к выводу, что это разные списки одного произведения. Он привел описание города Калуги, которого не было в рукописи С.А. Соболевского, и ряд разночтений, обнаруженных в опубликованных списках. Год спустя П.И. Бартенев сообщил, что А.М. Лазаревский при публикации ‘Хождения’ пользовался рукописями из библиотеки A.C. Уварова {См.: Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326.}.
Необычность судьбы Иоанна Лукьянова, своеобразие стиля его путевых записок не остались без внимания со стороны ученых-славистов. В периодической печати середины 60-х годов XIX столетия появились статьи, посвященные этому писателю. Г. Милорадович обосновал необходимость научного исследования ‘Хождения в Святую землю’ {Милорадович Г. Еще о Лукьянове // Русский архив. М., 1864. С. 871-872.}. И. Нильский в рецензии-обзоре новых работ по истории старообрядчества опубликовал несколько отрывков из путевых записок, где речь шла об особенностях богослужения в греческой церкви, и дал им критическую оценку {Нильский И. Новые издания по расколу // Христианское чтение. СПб., 1864. Ч. 3. No 12. С. 459-461.}. Известный украинский историк и общественный деятель М. Максимович сумел прояснить вопрос о времени путешествия Лукьянова на христианский Восток, отнеся его к 1701-1703 гг. {Максимович М. Письмо к П.И. Бартеневу о путешествии в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1865. No 33. С. 795.}
В 1895 г. авторитетный ученый в области старообрядческого движения М.И. Лилеев, опираясь на ранее опубликованные документы о расколе в русской церкви {Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. I. С. 239-242, 242-244, 251-253, 258, Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшаго правительствующаго Синода (1542-1721). СПб., 1868. Т. I. Стб. 178-179, 184-185, 395-396, 398, 585.}, сделал весьма убедительную попытку отождествления автора ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова с ветковским старообрядческим священником старцем Леонтием. Работа исследователя содержит первый и до сих пор наиболее полный свод сведений о И. Лукьянове {Лилеев М.И. К вопросу об авторе ‘Путешествия во Святую землю’ 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25-41. Отд. отт. — Киев, 1894. См. также: Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв. Киев, 1895. Вып. I. С. 239-268.}. Статья М.И. Лилеева вызвала полемику среди ученых. В ‘Византийском временнике’, в разделе, посвященном новым публикациям и научным сообщениям, появилась аннотация работы М.И. Лилеева {Византийский временник. СПб., 1896. Т. 3. Вып. 1. С. 182-183.}. С обстоятельным критическим анализом этого исследования выступил С.Т. Голубев, оспоривший мнение, что Иоанн Лукьянов и старец Леонтий — одно историческое лицо {Голубев С.Т. Отзыв о сочинении М.И. Лилеева ‘Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв.’ Вып. 1. Киев, 1895 // ЧОИДР. 1898. Т. 185. Кн. 2. Разд. IV. Смесь. С. 26-30.}.
Оригинальный памятник старообрядческой паломнической литературы начала XVIII в. заинтересовал писателя и историка П.И. Мельникова-Печерского. В ‘Очерках поповщины’ он обосновал причины отправления на православный Восток старообрядческой делегации: ‘Поповские общины решили послать… к грекам хорошего человека, искусного в церковных уставах, чтобы он изведал, какова в самом деле у греков вера и можно ли от них принять епископа. Выбор пал на старца Леонтия…’ {Мельников-Печерский П.И. Полное собрание сочинений. СПб., М., 1898. Т. 13. Очерк поповщины. Ч. 1.С. 42-46.}.
Появившаяся в 1908 г. заметка B.C. Иконникова о Лукьянове обобщила сделанное исследователями XIX в. по изучению ‘Хождения в Святую землю’ {Иконников B.C. Опыт русской историографии. Киев, 1908. Т. 2. Кн. 2. С. 1892-1896.}. Она носила компилятивный характер и не содержала новых данных о писателе и его произведении. Следующий этап в научном освоении ‘Хождения’ связан с работами Б.М. Данцига, где произведение И. Лукьянова рассматривалось как важный источник сведений по истории, этнографии и географии начала XVIII столетия {Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398-404, Он же. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М., 1965. С. 53-59, Он же. Ближний Восток в русской науке и литературе. (Дооктябрьский период). М., 1973. С. 52-55.}. Исследователь привел новые аргументы в пользу датировки путешествия 1701-1703, а не 1710-1711 годами, как это делал П.И. Бартенев. Паломническое хождение русского старообрядца попало в поле зрения зарубежных медиевистов. В 1976 г. профессор Зееманн опубликовал монографию о древнерусской путевой литературе, в которой несколько страниц посвятил произведению Лукьянова {Seemann K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. Mnchen, 1976. S. 365-377.}. Начиная с конца 70-х годов XX в., в отечественной науке также растет внимание исследователей к ‘Хождению’ И. Лукьянова, в 1980-1990-е годы появляется цикл статей С.Н. Травникова об исторической основе и художественном своеобразии этого этого памятника {См., например: Травников С.Н. Композиция ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М., 1983. С. 107-118, Он же. ‘Хождение’ Иоанна Лукьянова как явление русского демократического барокко // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Вопросы метода и стиля. Л., 1984. С. 3-12, Он же. Историческая основа ‘Путешествия’ Иоанна Лукьянова // Факт, домысел, вымысел в литературе. Иваново, 1987. С. 52-64, и др.}. Книги исследователя, посвященные русской литературе петровского времени {См.: Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (Проблема историзма). М., 1987, Он же. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989, и др.}, включают произведение московского священника в контекст путевых записок конца XVII — первой трети XVIII столетия, рассматривая его в одном ряду с современными Иоанну Лукьянову паломническими ‘хождениями’ (Макария и Сильвестра, Андрея Игнатьева, Ипполита Вишенского, Варлаама Леницкого и др.) и светскими ‘путешествиями’ (П. Толстого, Б. Шереметева, А. Матвеева, Б. Куракина и др.).
В настоящее время интерес ученых к ‘Хождению’ Иоанна Лукьянова сосредоточен прежде всего на текстологической работе по выявлению и анализу списков и редакций произведения, без чего невозможны научная публикация памятника и его изучение специалистами разных областей знаний: историками и этнографами, литературоведами и лингвистами, философами и теологами, географами и культурологами. Возросло внимание исследователей и к собственно художественной стороне произведения, к его самобытному стилю. Об этом свидетельствует этапная в истории изучения памятника работа Н.В. Понырко, где ‘Хождение’ Лукьянова рассматривается на фоне старообрядческой литературы, развивающей традиции школы протопопа Аввакума. В статье исследователя указаны 13 списков произведения и приведены краткие палеографические данные о них {Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 33. С. 157.}:
1. ГПБ (РНБ). F. IV. 319. XVIII в. (последняя четверть), 1, 76 л., полуустав (список из собрания С.А. Соболевского),
2. ГПБ (РНБ). Q. IV. 410, XVIII в. (третья четверть), 4, 272 л., полуустав,
3. ГПБ (РНБ), собр. Погодина, No 1543. XVIII в. (третья четверть), 4, 255 л., скоропись,
4. ГПБ (РНБ), собр. Погодина, No1542. XVIII в. (вторая половина), 4, 220 л., скоропись,
5. ИРЛИ, Древлехранилище, колл. Перетца, No 532. 1806 г., 4, 93 л., скоропись,
6. ИРЛИ, Древлехранилище, колл. Смирнова, No 6. 1801-1806 гг., 4, л. 121-130 об., полуустав,
7. ГИМ, собр. Уварова, No 1757. 1734 г., 4, 150 л., скоропись,
8. ГИМ, собр. Уварова, No 1758. XIX в. (начало), 4, 175 л., скоропись,
9. ГИМ, собр. Уварова, No 1759. XIX в., 4, 165 л., скоропись,
10. Рукопись Черниговской духовной семинарии No 150. XVIII в. (конец), 4, л. 226-342 {См.: Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии. СПб., 1880. С. 178-182.},
11. ГАКО (ГАТО), No 216 (1468). XVIII в. (вторая половина), 4, 277 л., полуустав {См.: Голубев И.Ф. Коллекция рукописей Государственного архива Калининской области. Калинин, 1960. С. 33.},
12. ГАКО (ГАТО), No 217 (448). 1762 г., 4, 121 л., скоропись,
13. ГИМ, собр. Щукина, No 245. XVIII в. (конец), 4, 166 л., скоропись.
По мнению Н.В. Понырко, все списки ‘Хождения’ условно можно разделить на три варианта, отличающихся только началом при наличии мелких разночтений в основной части произведения. Первый вариант, согласно классификации исследователя, представлен списком из рукописного собрания С.А. Соболевского. В нем произведение не имеет заглавия, начинается с проезжей грамоты, выданной московскому священнику Иоанну Лукьянову, за традиционным авторским вступлением следует повествование о паломничестве, начиная с Калуги. Второй вариант, самый распространенный (11 списков), имеет заглавие, где автором ‘Хождения’ назван старец Леонтий, в нем нет вступления и проезжей грамоты, начальный пункт паломничества — Москва. Третий вариант известен по одному списку — рукопись ГПБ (РНБ). Q. IV. 410. В отличие от второго варианта, перед заглавием содержится авторское вступление с заменой имени Иоанн на Леонтий.
В результате усилий нескольких поколений ученых ‘Хождение в Святую землю’ Иоанна Лукьянова было не только введено в научный оборот {См.: Понырко Н.В. Иоанн Лукьянов // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2 (И-О). С. 71-72, Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Иоанн Лукьянов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2 (Д-К). С. 363-364, Они же. Лукьянов Иоанн // Русские писатели. XVIII век: Биобиблиографический словарь / Сост. С.А. Джанумов. М., 2002. С. 126-128.}, но и стало предметом изучения в высшей школе { См.: Ольшевская Л.А., Травников С.Н. ‘Хождение’ Иоанна Лукьянова // Древнерусская литература ХІ-ХVІІ вв.: Учебное пособие / Под ред. В.И. Коровина. М., 2003. С. 371-375, Травников С.Н., Ольшевская Л.А. История русской литературы XVIII века: Практикум. М, 2004. С. 37-45.}, однако современное литературоведение не располагает ни научным изданием памятника, ни его комплексным монографическим исследованием.
Выявленные к настоящему времени списки ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова можно разделить на три редакционных вида, исходя из содержательных и структурных компонентов текста произведения. В описании редакций и списков выдержан хронологический принцип, рукописи, которые ранее не были учтены исследователями, выделены ‘звездочкой’.

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ ‘ХОЖДЕНИЯ’

Первая редакция, созданная не ранее 1703 г., когда паломник возвратился в Россию, и не позднее 1734 г., которым датируется ранний из известных списков памятника, представлена следующими рукописями:
1. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757). Рукопись 1734 г. (см. писцовую запись на л. 147 об., водяной знак Красносельской фабрики в Санкт-Петербургской губернии — ‘Мельница Красносельская’ — типа Тромонин, No 740 — 1733 г., Клепиков, I, No 353 — 1727-1728 и 1732-1737 гг.), 4 (20, 5 х 15, 2), 151 л. (150 + I непронумерованный лист в конце рукописи, л. 148 утрачен, обрезан у корешка), небрежная скоропись с вкраплениями других почерков. В рукописи пронумеровано 150 л., текст занимает л. 1-147 об. Нумерация (полистовая, арабскими цифрами) сделана чернилами в верхнем правом углу листа. Поля очерчены чернилами с обеих сторон, тонкие вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами, что и весь текст (см. л. 1, 59-59 об.). Переплет (поздний) — плотный картон зеленого цвета, корешок с тиснением, в тиснении позолота.
На л. 147 об., ниже последних строк текста ‘Хождения’, расположена писцовая запись: ‘Писал сию тетрад новгородецъ, купецкой человекъ Дмитрей Тимофевъ сынъ Никитин’, тем же почерком на л. 150 об. записано: ‘В сей тетрати листовъ 150. А писана сего 1734 году сентября 29 числа’. В нижней части л. 147 об. сохранилась читательская запись: ‘Сию историю приятно читал Мина Алексев сынъ Фуфаев 1763 году’. На последнем листе рукописи, где нет нумерации, сделана поздняя запись: ‘148 листовъ’. На корешке переплета вытиснено золотом: ‘261’, ‘Путешествие старца Леонтия’, вензель графа A.C. Уварова ‘АУ’. На внутренней стороне верхней обложки — экслибрис библиотеки A.C. Уварова с вписанным от руки черными чернилами шифром рукописи — ‘261’.
Сведения о списке ‘Хождения’ содержатся в книге Леонида (Кавелина) ‘Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А.С.Уварова’, где указано, что ‘настоящий список есть старейший из всех до ныне известных’ {Леонид (Кавелин). Систематическое описание … Ч. 3. С. 325.}.
*2. РГБ. Собр. Рогожского кладбища (Ф. 247) No 460. Рукопись середины XVIII в. (водяной знак русской фабрики Маслова — Клепиков, I, No 517 — [175.], типа Клепиков, II, No 681 — 1744 г., No 682 — 1752 г., типа Тромонин, No 724 — 1754 г.), 4 (20,5 х 16,0), 159 л. (I + 158), л. 158 об. — чистый, скоропись двух почерков (I — л. 1-18, 35-42 об., 47-158, II — л. 18-35, 42 об. — 47). Текст занимает л. 1-158, на л. 1-3 заключен в рамку, выполненную чернилами, а с л. 4 и до конца рукописи с обеих сторон очерчен тонкими вертикальными линиями, идущими от верхнего до нижнего края листа. Нумерация (полистовая, арабскими цифрами) дана в верхнем правом углу до л. 131 чернилами, с л. 132 карандашом. Чернилами ошибочно обозначены номера л. 140, 150, 157, карандашом исправлены на 141, 151, 158. Киноварные заголовки и инициалы отсутствуют. Заглавия выделены в отдельные строки тем же почерком (только более крупным) и теми же чернилами, которыми написан весь текст (см. л. 1, 34 об., 49 об., 60 об.-61, 67, 73, 108, 121, 130 об.). Переплет — склеенная бумага, обтянутая тисненой кожей, сохранились следы двух застежек, ныне утерянных.
По листам 17 об.-85 идет владельческая запись: ‘Сия книга сантъпетербурскаго купца Козмы Кузмина Каняева. 1795 года июна 9 числа’. На обороте верхней крышки карандашная запись: ‘Изъ книгъ Дмитрея Болотова’ {В Отделе рукописей РГБ хранятся и другие книги, которые принадлежали Дмитрию Болотову (собр. Овчинникова No 621, собр. Ундольского NoNo 18, 1120, 1121). Д. Болотов был писцом рукописи из собрания Ундольского (No 1268) и адресатом письма из собрания Большакова (No 39).} (той же рукой карандашом сделана запись на л. I: ‘старца Леонтия’), сохранились прежние номера рукописи ’49’, ’42’ и цена (?) — ‘3’, на л. 1 — ‘No 44′, на обороте нижней крышки карандашная запись ’42’ и ряд цифр в форме каких-то вычислений, выполненных чернилами. На корешке переплета в верхней части находится бумажная наклейка с шифром рукописи ‘460’, в нижней части — бумажная наклейка ‘247 Рогожское кладб.’. На л. I расположена библиографическая справка о ‘Хождении’ — запись мелким почерком по середине листа, выполненная чернилами: ‘въ каталог(е?) печат-номъ (слово вписано над строкой) рукописей Сахарова библиотеки на странице 24 No 119 (значит ?) путешествие старца Леонтия ко святым местамъ 1700 года въ 4 долю листа новымъ пис(ь)момъ’.
Сведения о рукописи содержатся в машинописной описи собрания Рогожского кладбища {Собрание Рогожского кладбища. Ф. 247. Опись / Сост. Кудрявцев И.М., Неволин Ю.А., Щапов Я.Н., Маматова Е.П. М., 1968[-1984]. С. 308.}. Кроме этого, существует черновое рукописное описание — ‘Каталог библиотеки Рогожской старообрядческой общины, составленный по поручению Государственного Румянцевского музея библиотекарем Е.И. Усовым’. Созданный в начале 20-х годов XX в. ‘Каталог’ не был опубликован (см. РГБ, дело ф. No 247). Е.И. Усов привел следующие сведения о рукописи с текстом ‘Хождения’: ‘Путешествие старца Леонтия во Иеросалим. Скоропись XVIII в., в 4 долю, 157 листов’. Описание завершает условное обозначение — ‘Р’. Так Е.И. Усов отмечал, откуда рукопись поступила. В указателе ‘Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина’ сообщается, что ‘рукописи, как правило, поступали на кладбище в виде пожертвований старообрядцев’, причем ‘довольно большая группа рукописных книг связывается с купеческой фамилией Рахмановых. В Рогожскую библиотеку в начале XX в. поступило около 240 рукописей из рахмановской коллекции, древнейшие из которых датировались кон. XIV — нач. XV в., а самые поздние — XIX в.’ {Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Указатель. М., 1986. Т. І.Вып. 2. С.40-41.}.
Хотя в сноске 9 на с. 41 указано, что рукописи рахмановского собрания Усовым помечались ‘Рахм’, в ‘Каталоге’ не обнаружены подобные условные сокращения, а только ‘Р’ и ‘Рог’. Таким образом, можно предположить, что данная рукопись входила в состав рахмановской коллекции, поступившей на Рогожское кладбище в начале XX в.
В пользу этой гипотезы свидетельствует тот факт, что данной рукописи в собрании Рогожского кладбища до 1890-1891 гг. не было, ибо о ней нет сведений в книге И.В. Власова ‘Описание славяно-русских рукописей и книг церковной печати с прибавлением каталога греческих книг собрания старообрядческого Рогожского кладбища’ (M., 1890) {‘Описание’ не опубликовано, хранится в РГБ, ф. 246. 153.3.}. Рукопись с текстом ‘Хождения в Святую землю’ не указана и в ‘Прибавлении’ к ‘Описанию’, выполненному И.В. Власовым в 1891 г.
Известно, что Е.И. Усов заведовал библиотекой Рогожского кладбища с 1913 г., тогда же он начал составлять ‘Каталог’, работу над которым продолжал и в 1920 г., когда после национализации библиотеки был назначен заведующим Рогожским библиотечным филиалом Румянцевского музея. ‘Каталог’ был завершен в начале 1920-х годов, 7-9 мая 1924 г. собрание поступило в ГБЛ, кроме рукописей, которые к моменту национализации библиотеки Рогожского кладбища находились в храмах и в Старообрядческом институте и которые в ‘Каталоге’ Усова не значатся. Следовательно, интересующая нас рукопись попала в библиотеку Рогожского кладбища после 1891 г., но не позднее 1924 г. Скорее всего, она поступила в Рогожское собрание в начале XX в. из коллекции купца Рахманова.
3. ГАТО, ф. 1409 (коллекция рукописных книг) No 1468. Рукопись середины XVIII в. (водяной знак: ‘Pro Patria’ с литерами ‘ [Г]УБР’ и ‘ФСМП’ — типа Клепиков, II, NoNo 219-220 — 1752 г.), 4 (20,0 х 16,0), 285 л. (VII + 275 л. + III, л. 25 и 95 об. — чистые), полуустав. Начальные листы рукописи утрачены. Нач.: виши, спаси ево Господь, то бы нам пути не найти ко граду, нужно сильно… На л. 105, 117, 127 об., 222 заглавия писаны киноварью. Переплет — доски в коже с серебряным тиснением и остатками застежек, корешок лопнул.
Сохранилась владельческая запись: ‘Сия книжица города Торжка мещанина Степана Мичурова с сыном’ (л. 275 об.) и номера рукописи: ‘1468’ (на верхней крышке переплета синими чернилами, на л. I красным карандашом), ‘1235’ (на обороте верхней крышки синим карандашом), ‘1353’ (на форзаце синим карандашом, исправлен красным карандашом на ‘1468’).
4. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) No 1543. Рукопись середины XVIII в. (см. пометы 1748-1758 гг., водяные знаки: гербовый щит под короной с вензелем и литерами ‘masalova’, малая контрамарка ‘я’ — типа Клепиков, I, No 517-175… г., типа Участкина No 625 — 1768 г., No 626 — 1775 г.), 4 (18,5 х 16,5), 255 л., скоропись. Текст очерчен с обеих сторон полями (вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа на расстоянии около 3 см от внешнего края, от внутреннего — около 2 см). Рукопись имеет нумерацию трех видов, выполненную разными почерками. На верхних полях сохранилась ранняя нумерация, частичная и неточная, судя по ней, в рукописи недостает первого листа. По нижнему полю (в правом углу) идет цифровая нумерация через 10 листов, выполненная чернилами, также через 10 листов проходит карандашная нумерация, соответствующая нижнему цифровому ряду. Заглавия выделены более крупной скорописью. Переплет — толстый картон, обтянутый кожей, с внутренней стороны обклеен бумагой, ныне сильно загрязненной. На верхней обложке кожа повреждена.
В рукописи имеются записи, в том числе 40-50-х годов XVIII в.: ‘сия’ (л. 1), ‘книга’ (л. 2), ‘1755 году’ (л. 218), ‘Сея книга, глаголемая … путник … купца Ивана Логинова (?)’ (на внутренней стороне верхней обложки), ‘1756 год’, ‘1753 году августа 1 дня’, ‘1758 год’, ‘Дмитрей Филатов (?)’, ‘1748 годъ’ (на внутренней стороне нижней обложки). Сохранились карандашные записи со старыми номерами рукописи: ‘инв. 1548’ (л. 1), ‘896’ (на внутренней стороне верхней обложки) — и запись библиотекаря И. Бычкова о том, что в рукописи 255 листов (л. 255 об.). В верхней части корешка книги имеется наклейка из красного сафьяна с вытесненной золотом надписью: ‘Изъ древлехранилища Погодина’, ниже помещена наклейка из белой бумаги с шифром рукописи ‘1543’.
Сведения об этой рукописной книге приводятся А. Бычковым в ‘Отчете Императорской Публичной библиотеки за 1852 г.’ Сообщается, что рукопись поступила в составе Погодинского собрания в 1852 г. под названием ‘Путешествие въ Палестину старца Леонтия’ и что произведение ‘из начала XVIII в.’ никогда не публиковалось {Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1852 г. СПб., 1853. С. 34.}.
5. ГАТО, ф. 1409 (коллекция рукописных книг) No 448. Рукопись 1762 г. (см. запись на л. 1: ‘Сия книга тверскаго купца W. В. С. S. Списана с подлинной книги у ржевскаго купца Ивана Васильева Меньшего Чупятова 1762 года. Списана разными руками в Санктпетербурге’), 4 (22,5 х 18,0), 121 л., недостает л. 5 и конца рукописи, скоропись нескольких почерков (ср.: I — л. 1-5 об., II — л. 6-24 об., III — л. 24 об.-27, IV — л. 27-28, 28 об., V — л. 28). В рукописи поверх текста и на полях есть правка другими чернилами. Переплет — картон в коже с тиснением.
На л. 1 сохранились другие владельческие записи, кроме той, что сделал тверской купец Василий Сафонов (W. В. С. S.): ‘Сию книгу получил тверской купец Семен Арефьев в Твери от дяди своего тферскаго ж купца Василия Сафонова 172[?], в презент любя пожаловал. Верно’, ‘Тверскаго купца’. На обороте нижней крышки читается запись: ‘Генерал-аншеф, сенатор и ея Императорского величества действительной камергер, генерал-адьютант и лейб-гвардии Преображенскова полку подполковник и обоих российских орденов кавалер Александр Борисович Бутурлин’ (ум. 1767). На обложке рукописи — наклейки с номерами шифров: ‘448’, ‘Тв. м. No 4554’ (и на л. 1), ‘Спер. 29’, на обороте верхней крышки — ‘1764’.
*6. ГИМ. Музейское собр. No 437. Хождение в Иерусалим старца Леонтия (Ивана Лукьянова), с дополнениями. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки: ‘Pro Patria’ без льва с литерами ‘АГ’, ‘AG’ вензель — типа Клепиков, I, No 20 — 1762-1763 гг., Клепиков, И, No 19 — 1761 г., No 20 — 1766 г.), 4 (20,0 х 16,5), 118 л. (II + 116), л. 111-111 об., 113-113 об. — чистые, скоропись. Утрачен лист между л. 110 и 111, список ‘Хождения’ дефектный, нет конца, текст обрывается словами: ‘…и тако мы молитвами их, преподобных отецъ, дошли до града Киева и достигли святую обитель преподобных отецъ Антония и Феодосия, и тако поклонившеся, изыдохом’. Листы рукописи с обеих сторон имеют поля: тонкие вертикальные линии, выполненные чернилами, идут от верхнего до нижнего края. Два листа в начале рукописи пронумерованы римскими цифрами, далее 116 л. — арабскими цифрами, нумерация (полистная) сделана чернилами в верхнем правом углу. Заголовки выделяются в отдельные строки тем же почерком и теми же чернилами, которыми написан весь текст (см. л. 1, 112, 114). Переплет XVIII в. — картон в коже.
В рукописи сохранились владельческие и читательские пометы начала XIX в.: ‘Клима Климова Арлова господина купца ржевского’ (л. I), ‘Сию книгу читал и подписал Савва Никитин сын Чураков’ (л. II), ‘1801-го году сию книгу читал и подписал Савва Никитинъ сынъ Чураков’ (л. 115 об.), ‘Читалъ Трифонъ Долгополов’ и тем же почерком ‘1801’ (л. 112 об.). На очень загрязненном обороте нижней обложки — затертая запись, сделанная чернилами, где упоминается 1810 г. На корешке переплета бумажная наклейка белого цвета с вписанным от руки чернилами номером ‘437’. На внутренней стороне верхней обложки карандашом поставлен шифр рукописи — ‘Муз 437’. Ниже чернилами сделана помета, касающаяся датировки путешествия Иоанна Лукьянова: ‘7210-5508 = 1702’.
Кроме списка ‘Хождения’, рукопись содержит постраничный указатель под заголовком ‘Описание, что в сей истории есть чуднаго’ (л. 112-112 об.), на л. 114 — выписки из ‘Кирилловой книги’ (M, 1644) {Краткое описание рукописи см.: Каталог рукописей Музейского собрания Отдела рукописей ГИМ. Часть II. NoNo 401-600 // Русская книжность. Вопросы источниковедения и палеографии / Отв. ред. Т.В. Дианова. М., 1998. С. 206.}.
*7. ГИМ. Музейское собр. M 2570. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки: ‘Pro Patria’ без льва с литерами ‘АГ’, ‘AG’ вензель — типа Клепиков, I, No 20 — 1762-1763 гг., Клепиков, II, No 19 — 1761 г., No 20 1766 г.), 4 (21,5 х 16,5), 241 л. (I + 238 + II), лист в начале рукописи и два в конце не пронумерованы, два последних листа в рукописи и л. 142-143 об. — чистые (на л. 141 об. текст заканчивается словами: Да и много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда с нашею, на л. 144 текст начинается словами: тогда все говорят на арапъ вину…), четкий полуустав. Нумерация арабскими цифрами дана в верхнем правом углу синими (ранняя, десятичная) и фиолетовыми (поздняя, полистовая) чернилами. Фиолетовыми чернилами исправлены ошибки в более ранней нумерации: л. 220, 230, 237 на 221, 231, 238. Киноварные инициалы и заголовки имеются на л. 1, 49 об., 71 об., 86 об., 96, 105, 164, 184 об., 201. Переплет — доски, обтянутые кожей с тиснением, кожаный корешок переплета поврежден и надорван в нижней части, сохранилась одна металлическая застежка на кожаном ремешке, вторая утрачена, переплетные листы повреждены жучком, верхний надорван.
На корешке переплета — книжная наклейка из бумаги белого цвета со вписанным от руки чернилами номером рукописи ‘2570’. На обороте верхней крышки сохранились записи: карандашом — ‘Муз 2570′ и чернилами — ’15 р.’. На непронумерованном л. I в верхнем правом углу записано: ‘40815 / 1902 г.’, на обороте листа: чернилами — ‘х 41’ и карандашом — ‘149 / 1 р.’. К оборотной стороне верхней крышки переплета прикреплен листок с кратким описанием рукописи: ‘Инв. 40815. Муз 2570. Хождение старца Леонтия въ Иерусалимъ. XVIII в. Полууст. русск. 4. лл. 237’.
Текст ‘Хождения’ имеет необычное для списков этой редакции окончание: ‘И поидохом ис Киева и достигохомъ царствующаго града Москвы молитвами московскихъ чудотворцевъ. Славу, и честь, и поклоняние за вся славимому Богу приносим во вки. Аминь’.
8. ГИМ. Собр. П.И. Щукина No 245. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки Ярославской мануфактуры Саввы Яковлева — типа Клепиков, I, No 771 — 1765 г., No 766 — 1764 и 1774 гг.), 4 (21, 5 х 16, 5), 169 л. (166 + III непронумерованных листа в конце рукописи с владельческими и читательскими пометами), скоропись. Нумерация листов арабскими цифрами дается чернилами в верхнем правом углу. При нумерации допущены пропуски между л. 3 и 4, 26 и 27. Поля в рукописи очерчены с двух сторон чернилами, тонкие вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа. Киноварных заглавий и инициалов нет. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами, что и весь текст (см. л. 1, 32 об., 47 об., 57, 63, 69, 112, 126 об., 136 об.). Переплет — деревянные доски, обтянутые кожей. Листы рукописи имеют красный обрез.
В конце рукописи на непронумерованных листах имеются владельческие и читательские пометы. На обороте первого листа — запись, сделанная чернилами, но зачеркнутая и частично смазанная, поэтому при ее чтении возникают трудности: ‘Читал сию книгу и не нашел въ ней ничего хорошаго, нт ни складу, ни ладу, ни (правописания, ни произношения ?)… ни хороших выражений… ни приятнаго слогу. Что ето за книга? Кто будетъ ее читать, тотъ… будетъ отъ скуки умирать. А. (П…?)’. Ниже на этом же листе другим почерком сделана запись (чернила выцвели): ‘Сия книга (Николая Матвеича?) Мельникова’, такая же владельческая запись находится на обороте третьего непронумерованного листа. На корешке переплета имеются две наклейки из белой бумаги: ‘Щу 245’, ‘245. Хождение старца Леонтия конца XVIII вка’. На внутренней стороне верхней обложки сохранился книжный знак из белой бумаги: ‘изъ собрания П.И. Щукина’ со вписанным от руки шифром рукописи: ‘No 245’ {Краткие сведения о рукописи см.: Яцимирский А.И. Опись старинных славянских и русских рукописей собрания П.И. Щукина. М., 1896. Т. 1. С. 330.}.
9. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) No 1542. ‘Странствование по святымъ мстамъ монаха… [уроженца Калужскаго] въ начал XVIII-го вка, имъ самимъ описанное’. Рукопись второй половины XVIII в. (водяной знак: герб Амстердама — типа Черчилль, NoNo 3, 24, 27, 35, 37, 41, 43, 48, 50, 51, 57, 58, 64 — 1654-1796 гг., по палеографическим признакам рукопись может быть отнесена ко второй половине XVIII в.), 4 (19,0 х 15,0), 220 л. (л. 1 с заглавием — поздний, л. 220 об. — чистый), скоропись. Первый лист рукописи утрачен, нач.: ‘и тутъ мы переначевали, и заутра рано встали и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ, и стали в вотчине Новодевичья монастыря…’.
Нумерация листов рукописи двойная: 1) по л. 2-220 — цифровая, л. 70 и 71 идут после л. 79 (перепутаны при переплете), 2) по нижнему полю — карандашная, через 10 листов, начиная с л. 1. Заглавия выделены более крупной скорописью. На л. 21 об. и 74 — рисунки, изображающие руку с указующим перстом, в первом случае он направлен на строку ‘знамением и сложением перстъ’ (описание мощей Ильи Муромца), во втором — на слова ‘не как русаки’ (рассказ о греческой трапезе). Переплет рукописи поздний, сделан из толстого картона, корешок обтянут кожей, в тиснении позолота.
В верхней части корешка сохранилась наклейка из красного сафьяна с вытесненной золотом надписью: ‘Изъ древлехранилища Погодина’, ниже вытеснено золотом: ‘Хождение во Иерусалимъ’, еще ниже — наклейка из белой бумаги с шифром рукописи ‘1542’. На внутренней стороне верхней обложки — наклейка из белой бумаги с надписью типографской печати: ‘П.М. Строев No 215’ (цифра вписана от руки карандашом). На внутренней стороне нижней обложки — запись: ‘В сей рукописи нумероваться листов двести двадцать (220). Библиотекарь Хр. Лопарев. 27 февраля 1913’.
Сведения об этой рукописи А. Бычков поместил в ‘Отчете Императорской Публичной библиотеки за 1852 г.’. Он сообщал, что книга, содержащая анонимное сочинение, вместе с рукописью No 1543 поступила в библиотеку в 1852 г. в составе Погодинского собрания под названием ‘Путешествие въ Иерусалимъ неизвстнаго монаха, калужскаго уроженца, имъ самимъ описанное’, — ‘оба из начала XVIII в.’ и ‘до сих пор не были напечатаны’ {Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1852 г. СПб., 1853. С. 34.}. Известно, что в 1842 г. П.М. Строев продал свои рукописи М.П. Погодину {Рукописные книги собрания М.П. Погодина: Каталог. Л., 1988. Вып. I. С. 8.}, в их число входила и эта книга.
10. Собр. Черниговской духовной семинарии No 150. Рукопись конца XVIII в., 4, л. 226-342. Сведения об этом списке ‘Хождения’ приводятся в книге М.И. Лилеева ‘Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии’ {См.: Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии… С. 178-182.}. Собрание рукописных книг Черниговской духовной семинарии, по данным А.И. Рогова, ‘по всей вероятности, погибло во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.’, в Государственном архиве Черниговской области его нет {См.: Рогов А.И. Сведения о небольших собраниях славяно-русских рукописей в СССР. М., 1962. С. 79.}.
11. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. В.Н. Перетца. No 532. ‘Путишественникъ в Царьградъ и во Иерусалим и оттоль обратно в Россию посланнаго Леонтия старца из Москвы’. Рукопись 1801 г. (см. писцовую запись на обложке: ‘Путешественник в Царьград и во Иерусалимъ и в протчи места, списанное 1801 году Матвеемъ Храмцевским’, водяные знаки: ‘ДОФЕ’, ‘1800’ — типа Клепиков, I, No 230), 4 (21,0 х 17,0), 93 л. (л. 1 об., 93 об. — чистые), скоропись. Инициалы выделены чернилами, заглавия писаны крупной скорописью. Книга состоит из 6 тетрадей, вверху и внизу соединенных между собой нитками, в каждой тетради по 16 листов, в последней — 14. Рукопись не имеет переплета. Первый лист представляет собой обложку книги из той же бумаги, что и вся рукопись, он сильно загрязнен, не пронумерован и при нумерации не учтен. Нумерация листов рукописи цифровая, выполнена карандашом в правом углу верхнего поля.
На обложке в левом верхнем углу сохранился книжный знак ‘Библиотека П.Ф. Симеона. Отд. II, No 300’ и карандашные записи: ‘В.Н. Перетц. 1927. XI. 10’, ‘Путешествие в Иерусалим, рук. к. XVIII в.’ (датировка ошибочна). Внизу, на месте отсутствующего переплета, — разорванная наклейка с шифром рукописи ‘Q. No 272’. В левом верхнем углу л. 2 находится печать ‘Институт литературы им. М. Горького при ЦИК СССР’.
Указание на рукопись содержится в издании В.И. Малышева ‘Древнерусские рукописи Пушкинского Дома (Обзор фондов)’ (М., Л., 1965). Судя по экслибрису, книга принадлежала П.Ф. Симеону, в 1927 г. была приобретена В.Н. Перетцем. В конце 30-х годов XX в. вместе с другими рукописями В.Н. Перетца поступила в Институт мировой литературы им. А.М. Горького от его вдовы В.П. Адриановой-Перетц. В 1951 г. собрание В.Н. Перетца по решению Президиума АН СССР в полном составе было передано в Институт русской литературы (Пушкинский Дом).
12. ИРЛИ. Древлехранилище. Коля. И.А. Смирнова. Р. IV. Оп. 20. No 6. ‘Цветник’ начала XIX в. (водяные знаки: вензель ‘ПЩ’ в овальном щите под короной, ниже на ленте литеры ‘МУБФ’ и ‘1801’ — Клепиков, II, No 617, герб Ярославской губернии и литеры ‘ЯМВСЯ’ и ‘1801’ — Клепиков, I, No751, герб Ярославской губернии и литеры ‘ЯМПЯ’ и ‘1806’ — Клепиков, I, No 755, и др.), 4 (21, 5 х 16, 5), 308 л., полуустав. Нумерация трех типов: л. 1-308 — цифровая полистная (карандашом в правом верхнем углу листа), л. 3-308 — буквенная полистная (чернилами в нижнем правом углу листа), буквенная нумерация тетрадей (с л. 3 через 4 листа). Заглавия и инициалы писаны киноварью. Переплет — доски в коже с тиснением, обе медные застежки утрачены.
На л. 1-2 об., 307 об.-308 об. многочисленные пробы пера, рисунок храма с тремя куполами и владельческие записи, сделанные разными почерками, в том числе: ‘Сия книга добренскаго мещенина Тихона Головлева’ (л. 1), ‘Сия книга, нарицаемая Цветникъ, добрянскаго мщянина Петра Тихонова, сына Головлева’ (л. 2), ‘Милостивый мой государь батюшка Григорий Михеичь, госадарь батушка Иван Филипичь’ (л. 308 об.), ‘должны мы Ивану Чикину по щету 18 р. 72 ко.’ (на внутренней стороне нижней крышки). На форзаце сохранились старые номера рукописи: ‘Смирнова No 6’, ‘2910/RK’, ‘Пост. 1954 г. No 224’.
В состав старообрядческого рукописного сборника входят жития Андрея Юродивого, протопопа Аввакума и инока Епифания, ‘Книга дьякона Феодора об исповедании правой веры’, повести из ‘Великого зерцала’, Иерусалимского и Скитского патериков, слова и поучения Василия Великого и Иоанна Златоуста, Проскинитарий Арсения Суханова и другие произведения.
Отрывок из ‘Хождения в Святую землю’ читается на л. 121-130 об. Название, выделенное киноварью, — Ис похожения Леонтия старца во Иерусалим лта 7211. Разногласие греков з древним святых отецъ преданием восточныя церкве. Нач.: Греки в крещении обливаются, а не погружают. Крестов на себ не носят… На боковом поле л. 126 — рисунок руки с указующим перстом на уровне строк: Греки говарили Леонтию: ‘Так-де писано, что Царьграду у турка взяту быть от московскаго царя’. На л. 127 киноварью выделено заглавие ‘Хождение было Леонтиево лта 7210’, далее следует: Леонтий похал ис Киева в Лятскую землю фев. в 3 день. В Хвастово пришол февраля в 5 день. Из Хвастово похал в Немеров в 6 день и прихал февраля 11… Фрагмент завершается рассказом о бесноватом ‘черном попе’, которого Леонтий встретил в метохии Иерусалимском в пути во Ивопии. Кон.: И таковым ограждением бсъ в той нощи изыде из него и в память пришолъ и веллъ нам над собою четыри Евангелиста прочести, и мы прочитали, — и тако исцллъ (л. 130 об.).
Рукопись поступила в Древлехранилище ИРЛИ в 1954 г., о чем свидетельствует карандашная запись на внутренней стороне верхней обложки, а также указания в статье В.И. Малышева ‘Сочинения протопопа Аввакума в собрании ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР’ {См.: Малышев В.И. Сочинения протопопа Аввакума в собрании ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР // ТОДРЛ. М, Л., 1957. Т. 13. С. 585.}. Сборник входил в состав коллекции рукописных книг И.А. Смирнова. Коллекция состояла из 17 рукописей старообрядческого содержания начала XVIII — конца XIX в., приобретенных отцом И.А. Смирнова до революции. В 1919 г. собрание рукописей и большая библиотека по старообрядчеству, насчитывавшая свыше 2000 томов, перешли к сыну коллекционера, а после гибели А.И. Смирнова в 1944 г. — к его жене В.Н. Смирновой. В 1954-1956 гг. рукописи были приобретены ИРЛИ у А.И. Юдиной, родственницы В.Н. Смирновой. Из путеводителя по Древлехранилищу ИРЛИ В.И. Малышева известно, что ‘Смирнов Иван Алексеевич родился в 1889 г. в Петербурге в семье старообрядца-беспоповца (федосеевца), впоследствии попечителя Волковского старообрядческого кладбища А.И. Смирнова. Имел 50 старообрядческих рукописей, которые приобрел в 1903-1915 гг. в Петербурге, главным образом через книготорговца Т. Большакова’ {См.: Древнерусские рукописи Пушкинского Дома (Обзор фондов) / Сост. В.И. Малышев. М., Л., 1965. С. 142.}.
Палеографическое описание рукописи и постатейную роспись сборника содержит машинописная опись коллекции И.А. Смирнова, составленная A.C. Деминым (с. 5-10). Краткая характеристика рукописи была приведена в работе В.И. Малышева о сочинениях протопопа Аввакума в собрании Пушкинского Дома {См.: Малышев В.И. Сочинения протопопа Аввакума в собрании Пушкинского Дома АН СССР // ТОДРЛ. Л., 1968. Т. 23. С. 324.}. На рукопись неоднократно ссылались исследователи старообрядческой литературы, например, Н.С. Демкова, Н.Ф. Дробленкова, B.C. Румянцева {См.: Демкова Н.С. Археографический обзор списков одной из начальных редакций житий Аввакума (редакция Б) // Вопросы русской и советской литературы Сибири. Материалы к ‘Истории русской литературы Сибири’. Новосибирск, 1971. С. 75, 79, Она же. Житие протопопа Аввакума. Л., 1974. С. 58-66, Дробленкова Н.Ф. Ранняя редакция Жития Епифания // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 229, Румянцева B.C. Кратчайшая редакция Жития протопопа Аввакума // Археографический ежегодник за 1973 год. М., 1974. С. 267.}.
13. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 191 (1758). ‘Путешествие ко святымъ мстамъ старца Леонтия въ 1700 году’. Рукопись первой четверти XIX в. (водяные знаки: лев со скипетром под короной в картуше и литеры ‘Ф. Мещанинова 1818’ — типа Участкина No 584 — 1818 г.), 4 (21,5 х 17,0), 178 л. (I + 175 + II), текст расположен на л. 2-175 об. В рукописи нумерация двух видов: 1) 175 л. пронумеровано арабскими цифрами (нумерация полистовая, цифры проставлены чернилами в верхнем правом углу), 2) с л. 2 по л. 151 идет буквенная нумерация (с ‘а’ по ‘рн’ в середине нижнего поля). Два листа в конце рукописи пронумерованы римскими цифрами (карандашом в верхнем правом углу). На л. 2 имеется заставка растительного орнамента, а также выполненные киноварью заглавие произведения и инициал. Переплет — доски, обтянутые кожей светло-коричневого цвета с тиснением (в тиснении орнамент растительных форм, позолота), с двумя металлическими застежками. Листы рукописи имеют красный обрез с фрагментарным тиснением.
На корешке переплета зеленого цвета золотом вытиснено: ‘191’, ‘Путешествие старца Леонтия’ и вензель графа A.C. Уварова ‘АУ’. На внутренней стороне верхней обложки — экслибрис библиотеки графа Уварова со вписанным от руки чернилами шифром рукописи: ‘191’. На обороте первого непронумерованного листа в начале рукописи сохранился ее старый номер — ‘No 84’. На л. 1, ниже названия произведения, сделана запись цензором в связи с готовившимся изданием списка: ‘Печатать позволяется. Съ тмъ, чтобы по отпечатании представлено было въ цензурный комитетъ узаконенное число экземпляровъ. С. Петербургъ, июня 16 дня 1841 года. Цензор (И. Кирсанов?)’. Подпись цензора идет по полям всех листов рукописи, его же запись читается на л. 175 об. после текста произведения: ‘Позволяется. Цензор (Кирсанов?). 15 июня 1841’. На л. 1 об. — запись к предполагавшейся публикации списка неизвестного издателя: ‘Старецъ Леонтий, родомъ калужанинъ, началъ путешествие свое изъ Москвы въ 1700 году. Кто онъ такой? Я не могъ отыскать извстий. Для издания текста его путевых записокъ былъ принятъ списокъ, доставшийся мн изъ библиотеки Лаптева, писанный новымъ письмомъ. Почитаю необходимымъ сказать здсь, что изъ путевыхъ записокъ его я выпустилъ вс разсуждения о догматах веры и мнния его (о) церковных восточных обрядах. Все, что выпущено мною, ни мало не входит в состав моего издания. Из его записок помщены очерки исторические, топографические и этнографические, сообразные плану моего издания. Все прочее, выпущенное мною, представляю для издания другим, если это будетъ нужно’. В тексте рукописи имеются карандашные пометы и правка, касающаяся в основном орфографии, пунктуации и стиля, отдельные фрагменты текста зачеркнуты черным и красным карандашами. Эти исправления, видимо, были сделаны тем, кто готовил список ‘Хождения’ к публикации. На л. I запись об объеме рукописи — ‘175 листовъ’, сделанная тем же почерком, что и аналогичная запись в рукописи ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757). На л. II находится неразборчивая запись: ‘Г-на графа Толстаго… хождение во Еросалим (троицкого ?)…’. На л. II об. мелким почерком сделаны карандашные пометы о датировке путешествия Иоанна Лукьянова, упомянуты 1700 и 1703 гг., под почти стершимися записями можно разобрать подпись ‘А. Л-ъ’ (арх. Леонид).
В ‘Систематическом описании славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова’ Леонид (Кавелин) выдвинул предположение, что, судя по почерку, издание памятника готовил И.П. Сахаров. Кроме этого, уточняется время хождения — 1701 г., приводятся новые данные об авторе — ‘видно, что он до монашества был московским священником, по реклу: Лукьянов’, а его рассуждения по поводу обрядов восточной церкви ‘весьма напоминают известное ‘Прение’ Арсения Суханова’. Леонид указывал, что рукопись была ‘одобрена к печатанию июня 16 дня 1841 года’, но почему-то осталась неопубликованной. В ней, как ‘и в рукописи, изданной в ‘Русском Архиве’, есть тоже пропуски’, поэтому ‘оригинал, с коего сделано это издание, нельзя назвать исправным’ {Леонид (Кавелин). Систематическое описание… Ч. 3. С. 325-326.}.
14. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 13 (1759). ‘Путешествие в Иерусалим старца Леонтия, в 1700 г.’ Рукопись XIX в., 4 (21,0 х 16,5), 170 л. (II + 167 + I), два листа в начале рукописи и лист в конце не пронумерованы, скоропись, по определению Леонида, ‘новейшаго письма’. Текст занимает л. 1-165 об., ограничен с обеих сторон полями, тонкими вертикальными линиями от верхнего до нижнего края листа, выполненными чернилами. В рукописи нумерация цифровая, полистовая, проставлена чернилами в верхнем правом углу. Киноварные заголовки и инициалы отсутствуют. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами и тем же почерком, что и весь текст (см. л. 1, 43 об., 53 об., 59, 63 об., 109 об., 136). Переплет картонный с кожаными уголками и корешком, на корешке переплета в тиснении растительный орнамент с позолотой.
На корешке переплета — запись ’13’, на внутренней стороне верхней обложки — экслибрис библиотеки A.C. Уварова с вписанным от руки чернилами шифром рукописи — ’13’. На л. 165 об., ниже последних строк текста, сделана запись: ‘165 листовъ’ почерком, которым выполнены пометы аналогичного содержания в рукописях из собр. A.C. Уварова No 261 (1757), No 191 (1758). На обороте последнего непронумерованного листа рукописи, в верхнем левом углу, сохранилась карандашная запись в столбик мелкой скорописью с расчетом даты начала путешествия (декабрь 1701 г.) и возвращения паломника на родину (август 1703 г.) за подписью ‘А. Л-ъ’ (арх. Леонид) {См. подобную запись: ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 191 (1758). Л. II об. Сведения о рукописи приводятся в: Леонид (Кавелин) Систематическое описание… Ч. 3. С. 326.}.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ ‘ХОЖДЕНИЯ’

1. РНБ. Общее собр. ркп. книг (Ф. 560) Q. IV. No 410. Рукопись последней четверти XVIII в. (водяной знак: ‘Pro Patria’ с литерами ‘АГ’ и вензелем — Участкина, No 707 — 1786 г.), 4 (21,5 х 17,0), 273 л. (272 +1, текст ‘Хождения’ занимает л. 2-266 об. (1-265 об.), остальные листы чистые или содержат только владельческие записи), полуустав. Нумерация листов рукописи двух видов: на л. 2-266 — буквенная, сделанная переписчиком, на л. 1-272 — цифровая, выполненная карандашом через 10 листов и относящаяся к более позднему времени. В рукописи имеются киноварные инициалы, иногда украшенные небольшим растительным орнаментом (л. 2, 4, 26, 86 об. — по цифровой нумерации) и выделенные киноварью заголовки (л. 9, 76, 86 об., 103, 175 об., 199 об., 200, 219). Переплет — доски в коже с тиснением, сохранились две металлические застежки, на корешке переплета вытиснено: ‘Леонтиево похождение’, в тиснении позолота.
На л. 1 витиеватой скорописью сделана владельческая запись: ‘Сея книга господина белевского первой гилдии купца Василья Ивановича господина Сабинина’, тем же почерком на л. 271 написано: ‘Се творение светаго старца Леонтия, како хождение его от Москвы до Ерусалима… 1786 году’, на внутренней стороне нижней крышки аналогичная запись владельца рукописи: ‘Сея книга города Белева первой гилди купца Василья Ивановича господина Собинена. 1786 годъ’, ниже другим почерком мелкой неразборчивой скорописью сделана короткая запись: ‘ана Васили (?) Селина’. Среди владельческих помет в рукописи есть имена ‘Николай’, ‘Евдокия’, ‘Арина’, ‘Мария’, ‘госпажа Мария Алексадравна Сабинина’ (л. 1, 272).
Список ‘Хождения в Святую землю’ указан в ‘Каталоге собрания рукописей П.И. Савваитова, ныне принадлежащих Императорской Публичной библиотеке’, составленном И.А. Бычковым. В ‘Каталоге’ дано краткое палеографическое описание рукописи, отмечено отличие текста ‘Хождения’ от опубликованного в ‘Русском архиве’. Собрание рукописей Павла Ивановича Савваитова, историка и археографа, члена Петербургской Академии наук, было куплено библиотекой в 1896 г. Коллекция рукописных книг собиралась Савваитовым в основном в Вологде до 1895 г. — времени смерти владельца собрания {См.: Бычков И.А. Каталог собрания рукописей П.И. Савваитова, ныне принадлежащих Императорской Публичной библиотеке. СПб., 1900. Вып. I. С. 151, Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1896 г. СПб., 1900. С. 11.}.
*2. ГИМ. Собр. И.Е. Забелина No 2570. Рукопись середины XIX в. (штемпель Плавской бумажной фабрики — Клепиков, I, с. 107, No 151 — 1854 и 1856 гг.), 4 (21,5 х 18,0), 264 л. (263 + 1), верхняя часть последнего листа оборвана так, что неясно, был ли он учтен при нумерации, л. 263-264 — чистые, скоропись. Нумерация двойная: 1) полистовая, арабскими цифрами в верхнем правом углу, выполненная чернилами, 2) нумерация тетрадей, проставленная карандашом в верхнем правом углу арабскими цифрами. Заглавия в рукописи сделаны тем же почерком и чернилами, что и весь текст (см. л. 3, 75, 85 об., 94, 102, 174 об., 198, 218). Рукопись без переплета, представляет собой 11 соединенных между собой тетрадей.
На л. 1, 49, 134, 169, 193, 219, 262 об. имеется штамп-оттиск ‘Библиотека Ивана Егоровича Заблина’, на л. 264 об. сохранилась бумажная наклейка синего цвета ‘Рукописи. Императорский Российский Исторический музей. Собрание И.Е. Заблина. No’ со вписанным от руки чернилами номером ‘380 (287)’, ниже еще одна бумажная наклейка белого цвета с проставленным от руки чернилами шифром рукописи ‘Забел 380’.
Главная отличительная черта второй редакции памятника — появление новых структурных единиц, обрамляющих путевой дневник: вступительной части, почти дословно повторяющей начало ‘Хождения’ игумена Даниила, и краткого заключения, что придает произведению классическую трехчастную форму, свидетельствуя о целенаправленной литературной обработке текста. В проложной и финальной частях указано на авторскую принадлежность путевых записок: Се азъ, недостойный и гршный старецъ Леоньтий, и всхъ хуже, смирен сый грхи моими… восхот видти святый градъ Иерусалим и землю обтованую… (л. 1), Конецъ хождению Леонтия-старца и его описанию (л. 265 об.).
Текст второй редакции ‘Хождения в Святую землю’ отражает процесс гармонизации структуры произведения: последовательному и резкому сокращению подвергается цикл царьградских очерков, в то время как за счет вставок значительно увеличивается иерусалимская часть ‘Хождения’ и рассказ паломника о возвращении на Русь. В описание святых мест вводятся указания на расстояния от одного объекта поклонения до другого в традиционных для средневековой путевой литературы единицах измерения, например: От тоя пещеры на полъдни, якобы вержениемъ камени, стоит древо масленное (л. 209). Во второй редакции по аналогии с перечнем ворот приводится ‘роспись’ стен Иерусалима. Упоминается, например, что ‘в потоке Киссове’ ‘рыбы зло много’ (л. 128), что город Лидда от Ромли находится на расстоянии трех верст (л. 144-144 об.), что камень, на который упал Христос под тяжестью креста, в поперечнике составляет три четверти аршина (л. 203), что в оградъ пещеры Варуха сады насажены, а в саму пещеру турки пускают за плату — съ человека по паре (л. 221 об.).
В ‘Хождении’ появляются новые сведения о Воскресенском соборе Иерусалима. По сообщению редактора, Великая церковь была подъписана мусиею, зло было узорочно, а нын вся полиняла и не въ призор (л. 179 об.). Турки установили в ней строгий порядок: ‘Естли бы не такъ, то бы содомь былъ в церкви Великой и уголовъшина бы была’ — а так турокъ всякой вре разрядъ чинить, когда свой праздникъ, кой они празнуютъ, иныхъ връ ни блиско ни припускаютъ (л. 189). В текст вводятся подробности о пещере, где был погребен Лазарь: она глубока — три лестницы с поворотами, а лестницы куликоватые, в ней темно, нельзя идти без огня (л. 211 об.). Редактор помещает в ‘Хождении’ подробный рассказ об извощике-арабе, который отбивал паломников от разбойников, давая иному грошъ, а иному кусъ табаку (л. 224-224 об.). Развернуто описание морской пристани в Иоппии, объяснено, почему она недобрая и зимой капитаны избегают здесь останавливаться, добавлен лирический фрагмент о прогулках паломника по берегу моря и переживаниях в связи с долгим ожиданием прихода корабля (л. 225-225 об.). Описание обратного пути на Русь дополнено подробностями о морском плавании, например, рассказом о том, как из-за сильного бокового ветра корабль отклонился от курса вправо на 200 верст (л. 238).
Для второй редакции характерно усиление публицистической направленности произведения. Появляются выпады в адрес иноверцев в описании пещер монастыря Саввы Освященного, где все построено на антитезе: прежде жили монахи — теперь басурманы, раньше здесь были молитва, пост и слезы — ныне жертва дияволу тутъ приноситца (л. 171). Возросла тенденциозность в изображении греческого духовенства, что в целом не противоречило авторскому замыслу — доказать утрату древнего благочестия на христианском Востоке. Во второй редакции сатирический портрет греческого духовенства дополнен новыми чертами: живутъ в Цареграде да собакъ бьютъ, ходя по улицам, церквами Божиими торгують (л. 97 об.). Рассказ о мнимом столпнике, обосновавшемся рядом с лаврой Саввы Освященного, завершается полной сарказма репликой: Такия-та у гркъ столпники объманшики! (л. 172 об.). В перечень прегрешений греков, которые в шапках Богу молятся, с кушинъцами во отходъ ходят, редактор вводит новое обвинение — рубаху в штанахъ носят (л. 98 об.), что выдает в нем старообрядца.
Антигреческое начало ‘Хождения’ усилено выводом, что у греков нравы и поступки вс босурманския, а что прежния ихъ бывали нравы християнския, тхъ у нихъ отнюдь и слду нтъ (л. 98 об.), что греки ‘оскудали и врою, и имниемъ’ (л. 142). Главная отличительная черта греков, на чем акцентирует внимание редактор, — это чрезмерная гордость: они не могут наказать жен и детей, чтобы те не потурчились, а гордосьтию надъменны! (л. 99 об.), новый греческий патриарх, ставший им благодаря даче (взятке) турецкому султану, едет с великою гордостию (л. 104 об., в первой редакции — помпою и пыхою). Стремление к освобождению текста путевых записок от ‘низких’ подробностей, поразительное чувство меры во всем, приводит редактора к тому, что он снимает обвинения в адрес греческих духовных властей в гомосексуализме, не упоминает, что греки содомства насыпаны и московских людей зло не любят (л. 99-100). С другой стороны, увеличиваются в объеме фрагменты ‘Хождения’, где речь идет о знаках уважения к русским паломникам за границей. В произведении появляется рассказ об обеде, который устроил богомольцам в Иоппии тутошной чорной попъ (л. 139), расширена сцена в гостях у араба-христианина в Акри: подробно расписано, чем угощали и о чем спрашивали русских паломников (л. 231).
Творческое начало редакционной работы над произведением видно в многочисленных случаях распространения текста, когда редактор развивает заданную тему, дополняя и конкретизируя сообщение, например, о дорожном запасе (‘всякой харчъ покупили’ + вино и виноградъ, арбузы и дыни, и всячину на путное шествие, л. 115) или о препятствиях, которые пришлось преодолеть паломникам (ветр противный + не токмо что намъ было лзя ититъ, и лошеди останавливалъ, и людй всхъ, л. 20). Распространение текста может быть связано с введением редакторских уточнений или пояснений: подивилися ему — подивилися тому сътолпнику (л. 172 об.), рано — часа за два до свта (л. 49), во время бунта янычар в Царьграде жители дворы заперши да ямы копали + да добро прятали (л. 249).
О наличии источника, который позволил редактору раздвинуть границы повествования о ‘путном шествии’ в Святую землю, свидетельствует появление в тексте таких деталей и подробностей, которых нет в первой редакции и которые не несут на себе отпечатка художественного вымысла или домысла. Редактор знает: караваны ходятъ изъ Царяграда въ Едрино въ понедлникъ да въ четвергъ, а в ыныя дни не ходятъ (л. 106), дорога туда силна глатка, горъ болшихъ нтъ и взволоки хорошия (л. 109). Он осведомлен, что в Турции вода вездъ под землею из дальнихъ мстъ, на трехъ врстахъ и на двухъ все столпы (л. 107 об.).
Часть дополнений, встречающихся во второй редакции путевых записок Иоанна Лукьянова, имеет аналоги и параллели в памятниках паломнической литературы Древней Руси, в ‘хождениях’ Трифона Коробейникова (упоминание, что церковь Святая Святых по-еврейски зовется Ероя — л. 200 об., что от Гефсимании до верха Елеонской горы с полв&#1123,рсты будет, а от Иерусалима до горы съ верьсту будетъ — л. 209 об.-210), гостя Василия (повторяющаяся фраза и туто поклонихомся), инока Зосимы (сообщение о раздвоении морского пути к Афону и к Иерусалиму — л. 246) и др. {Ср.: Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока // Православный палестинский сборник. СПб., 1882. Вып. 27. Т. 7. С. 24, 41, Хождение гостя Василия в Малую Азию, Египет и Палестину // Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв. М., 1984. С. 174-176, Хождение Зосимы в Царьград, Афон и Палестину // Книга хожений… С. 125.}
При анализе текста второй редакции ‘Хождения’ обращает на себя внимание умножение московских реалий, связанных с топографией города (Анненковъ полкъ с Арбату — л. 19) и его климатом (зима в Иерусалиме сравнивается с весной в Москве, когда стоит теплая погода, идут грозовые дожди и часты туманы — см. л. 215 об.). Кроме этого, расширяется свод сведений по истории России конца XVII — начала XVIII в.: русский правитель, ради которого иерусалимский наместник оказал паломникам радушный прием, назван по имени — царь Петр Алексеевич, дано разъяснение, почему с московских людей в Царьграде не берут гарач — в перемирном договор такъ положено (л. 85). Отметим также, с одной стороны, рост ‘украинизации’ содержания ‘Хождения’: назван по имени и отчеству украинский полковник Палий — Семен Иванович (в действительности — Семен Филиппович), значительно распространен фрагмент об обеде, который устроила паломникам жена Палия (л. 261 об.-262), русских невольников в Константинополе волнует не только, что встей на Москве, но и что нового во украенскихъ городахъ (л. 82 об.). С другой стороны, идет тщательный отбор украинских реалий: в описании Глухова пропущено упоминание о полатах полковника стародубского Моклошевского (л. 17), в очерке о Нежине нет указания на то, что воевода в городе князь Мосальский — Колцовъ том (л. 265 об.).
В целом свод новых данных в тексте ‘Хождения’, которые можно было бы расценить как автобиографические сведения о редакторе, не противоречит, а лишь дополняет круг известий об Иоанне Лукьянове — человеке петровской эпохи, паломнике, побывавшем в Царьграде и Иерусалиме, московском священнике, бежавшем на Ветку. Наличие в тексте вставок, которые по содержанию и стилю могли принадлежать автору, позволяет выдвинуть гипотезу, что они восходят к неизвестной редакции ‘Хождения’, более полной, чем первая.
Одна из главных задач, стоявших перед редактором, — упорядочить повествование, подчинить его внутренней логике, лишить тематической пестроты и хаотичности. По-новому, например, выстроено в ‘Хождении’ описание Нежина, где сначала даются сведения об архитектурном облике города, затем о составе его жителей (л. 21 об.). Рассказ о греческой свадьбе тоже подвергся композиционной правке, в результате чего обрел логическую стройность: описание жениха и невесты сменяется характеристикой охраны, затем речь идет о поведении молодежи и отличиях между свадьбами бедных и богатых людей (л. 100 об.-101).
Во второй редакции произведения пропущен пересказ чуда из ‘Жития Георгия Победоносца’ (л. 141), так как это являлось отступлением от прямой логики повествования, нарушало композиционную целостность описания церкви Святого Георгия. Руководствуясь здравым смыслом, полагая, что сотников в районе киевского перевоза не могло быть так же много, как стрельцов и караульных, редактор правит чтение первой редакции караулщики, сотники и стрелцы на сотенной со стрелцами и с караулщиками (л. 24). Он заменяет слово дубровою на степью, ибо выше упоминалось, что паломники шли степью горелою (л. 36), пропускает фразу въ Ясех и напевали, так как далее в очерке сообщается: путешественники устроились на ночлег, не доехав Ясей за 5 верстъ (л. 40).
Редактирование произведения велось с целью придания его структуре дневникового характера. Образцом для подражания могло послужить известное Иоанну Лукьянову ‘Пименово хождение в Царьград’, часть которого оформлена в виде дневника путешествия {Пименово хождение в Царьград // Книга хожений… С. 112-116.}. Во второй редакции, по сравнению с первой, больше путевых очерков открывается указаниями хронологического порядка, например: Генъваря въ 16 день поидохомъ из Свска в малороссиския городы за рубжъ, а день уже к вечеру приклонился… (л. 15 об.-16) вместо чтения первой редакции: А день уже к вечеру преклонился, поидохомъ из Севска генваря въ 16 день…
В ‘Хождении’ Лукьянова появляются новые датировки, которые, скорее всего, являются результатом исследовательской работы редактора. Исходя из анализа текста путевых записок, он высчитал, на какой день приходилось то или иное событие. Дату июня в 25 день (л. 108 об.) редактор мог установить, опираясь на временную координату предшествующего очерка — ’24 июня’. Хронологические расчеты позволили ему определить, что из Адрианополя в Царьград паломники отправились июля въ 13 день (л. 112), тогда как в первой редакции это событие не было датировано. В ‘Хождении’ появляется известие, что Лукьянов отправился в обратный путь по морю ‘передъ Троицыном днемъ’ (л. 250 об.), а также сообщение о пребывании русских паломников в Иерусалиме не летом, а зимою, когда длинные ночи (л. 216). Стремление редактора к хронологической точности повествования видно из сравнения начальных фрагментов рассказа о путешествии Лукьянова к устью Нила: И от полудни… (I ред.) — И въ понедлникъ на 2 недели поста о полудни… (II ред.).
Сравнение редакций позволяет выявить разночтения в датировках событий и указаниях на их длительность. Согласно данным второй редакции, в город Лихвин паломники отправились не 31 декабря, а 1 января, из Ромли в Иерусалим вышли не 28 октября, а 28 ноября, раизъ-турок возил их по морю 4 недели, а не 4 дня. Как правило, разночтения подобного рода объясняются ошибками редактора или переписчика, реже — желанием ‘справщика’ внести коррективы в хронологию хождения, основываясь на анализе содержания произведения.
Рукописным характером бытования памятника вызвано привнесение в текст ошибок в именах собственных, причем это касается как топонимики (названий городов и сел, рек и морей), так и ономастики (имен библейских героев и исторических деятелей, русских купцов и греческих монахов). Село Ениково (Яниково) во второй редакции может называться Енинково (л. 250), Добряги — Добрякино, купец Кадмин выступать под фамилией Казмин (л. 250 об.), а Феодорит Блаженный именоваться Феодором (л. 29).
Вариативность именослова в текстах разных редакций объясняется рядом причин. Во-первых, огрехами переписки, во-вторых, стремлением редактора приблизить написание топонима к современной норме (Едринъпол — Андреянъполъ), в-третьих, тенденцией к унификации названий одного и того же географического объекта (Еросалим, Иеросалим, Иерусалим — Иерусалим), в-четвертых, заменой литературной формы разговорной или диалектной (Евсевий — Евсй, Фастов — Хвастов), в-пятых, равнением редактора на древнерусскую традицию: название города Дамаск он меняет на Шама, потому что последнее встречается в записках средневековых паломников. По свидетельству ‘Хождения’ Трифона Коробейникова, именно так турки называют этот город, о ‘Шамских вратах’ упоминается в произведении Ионы Маленького, и для гостя Василия Дамаск — это ‘Шам’ {См.: Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока… С. 5, Хождение гостя Василия в Малую Азию, Египет и Палестину… С. 172, Повесть и сказание о похождении во Иерусалим и во Царьград со иерусалимским патриархом Паисием Троицкого Сергиева монастыря черного дьякона Ионы, пореклому Маленкого, и о возвращении его оттуду в богоспасаемый и славный, в царствующий великий град Москву // Православный палестинский сборник. СПб., 1895. Вып. 42 (3). Т. 14. С. 8.}.
Редакторская работа над стилем ‘Хождения’ видна в стремлении наполнить текст общими для паломнической литературы местами, этикетными формулами выражения чувств. Фраза и возрадовалися тогда (I ред.) распространяется за счет приличествующих высокой литературе топосов: А сами возърадовахомся и от слезъ удержатися не возъмогохомъ (л. 22 об.), причем распространение текста может быть весьма значительным:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

И тако мы, убравшися совсемъ, пошли, Богу помолясь, в путь свой… (л. 133-133 об.).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

И тако мы, убравшися совсмъ, и помолившеся Господу Богу и Прсвятей Богородицы, и призвавши всхъ святыхъ въ помощь, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой… (л. 223).
Подобный прием встречается в описании иерусалимского Воскресенского собора, где содержится вставка лирического пассажа на тему ‘от радости вс бывшия скорби забыли’, заданную в первой редакции памятника (л. 154 об.).
Устойчивой является тенденция, идущая от традиционного в средневековой литературе мотива самоуничижения автора, когда местоимение мы (рассказ в ‘Хождении’ ведется от 1 л. мн.ч.) сопровождает определение гршнии. Заимствование у предшественников фактических сведений и готовых литературных формул не возбранялось древнерусскому книжнику. Этому творческому принципу следовал автор, а затем редактор ‘Хождения в Святую землю’. Подобная работа с текстом не означала, ‘чтобы у кого-либо из них недоставало книжнического искусства, а просто только то, что такое списывание было общим обычаем’ {Пыпин A.Н. История русской литературы. СПб., 1898. Т. 1. С. 393.}. Обычай, традиция, канон — то, к чему писатели-старообрядцы относились трепетно и бережно, возводили в культ.
Литературная обработка текста проявилась в округлении чисел, например, суммы тарелей, отнятых у паломников разбойниками-арабами. Если в первой редакции это ряд, состоящий из цифр 8, 20, 30, то во второй его образуют числа 10, 20, 30. Выявлена и другая тенденция: сведения о количестве или стоимости лишаются элемента приблизительности, даются как точные: человк тысячи с полтары — ‘1500’ (л. 145 об.), тысячи три златыхъ — 3000 золатыхъ (л. 104 об.). При этом цифры, явно преувеличенные, исправляются на более правдоподобные. По версии редактора, жена полковника С. Палия выслала встретить караван паломников не 500 человек конницы, как сообщается в первой редакции, а всего 50 (л. 261).
Значительно расширяется состав эпитетов и сравнений, сопровождающих описание святых мест: Царьград — преславны и дивный (л. 75), Елеонская гора уподобляется Эдему. Там, где поэтизмы, используемые редактором, имеют фольклорную основу, они, скорее всего, восходят к авторскому тексту, например: сравнение жен греческих матросов с богатырями (л. 116), каравана с маковым цветом (л. 109), арабских городов и сел с песком морским (л. 123 об.). Усиление эмоциональной выразительности повествования за счет ‘литературности’ описаний, что свойственно творческой манере редактора, можно проиллюстрировать следующими примерами: день к вечеру приходить — день к вечеру преклонился (л. 3 об.), благодарихомъ Бога — благодарение Богу воздахомъ (л. 6 об.), нужно переезжать — нужда великая переезъжать (л. 8), немощныя — люди, недугомъ одержимыя различными (л. 213 об.).
Во второй редакции ‘Хождения’ распространение текста часто идет за счет однородных синтаксических конструкций, что делает прозу ритмически организованной: созва к себъ сродниковъ и друзей + и приказныхъ людей (л. 15), А все намъ радел + всякою нужъдою пекся, и промышлялъ, и напутствовалъ (л. 15). Яркий пример ритмизации прозы — описание морской болезни, которой страдал паломник:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

…тогда морской воздух зело мне тяжекъ стал, потом и в том часе занемоществовал и стал блевать (л. 35).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

…тогда морский возъдухъ зло мн тяжекъ стал, и в томъ часу я занемощевалъ и сталъ кормъ вонъ кидать, сирчъ блевать
(л. 54).
Описания подобного рода — редкость в тексте второй редакции ‘Хождения’, который сознательно и последовательно освобождался от всего, что было связано с низкой действительностью, с телесным и греховным в поведении человека. Рассказ паломника о морской болезни здесь сокращен и лишен натуралистических подробностей (За 10 летъ пищу и ту вытянет вон!), пропущено сообщение, что в Киеве грязно силно бываетъ на Подоле, нет упоминаний о том, как греки за едой помногу за щоку мчутъ, а арабы-разбойники дерутся между собой за кусок хлеба, вырванного из рук паломника. В разряд сокращений попали также упоминание о Петровском кружале в Москве (кабаке на улице Петровка), описание системы общественных туалетов в Стамбуле и сравнение ее с московским обычаем, когда баба при мужиках такъ и прудит.
Результат редакторской работы над текстом — изъятие сцен, где присутствует ‘смеховое начало’, идущее, по средневековым понятиям, от дьявола. Из ‘Хождения’ удалены следующие фрагменты: рассказ о том, как спутники Лукьянова ходили в константинопольский зоопарк смотреть льва, а тот оказался мертвым, сцена на корабле, когда паломники ладону напустили поболе росова, чтобы турки-таможенники побжали и больше их не видели, а купцы сохранили с десяток рублей, описание демонстрации беем своего уважения к султану: целуя грамоту, он возлагает ее на главу, затем прикладывает к челу, — о чем не без иронии рассказывает писатель-путешественник. В сцене прения с греками о том, где рыба лучше, в Константинополе или Москве, опущена авторская ремарка (да толко что нелзя смеятся-то).
Редактор-старообрядец, атрибутируя текст ветковскому монаху Леонтию, счел недопустимым в паломническом ‘Хождении’ упоминание о красоте польских евреек, описание нравов турчанок и гречанок. Кроме этого, целенаправленно и повсеместно текст путевых очерков был освобожден от вариаций на тему ‘пития хмельнова’. Сокращению подверглись воспоминания паломника о радушии киевского воеводы, угощавшего путников пивом и вином, об игумене греческого монастыря в Царьграде, который часто зывалъ къ себъ вина церковного пить, о монастырской трапезе в Иерусалиме, где ‘поклонников Гроба Господня’ ‘виномъ поили нескудно’, прежде чем собирать с них деньги. В тексте второй редакции появляется сообщение о греческом монастырском уставе, по которому после обедни старцам подносят по финъжалу араки, однако его, как и в первой редакции, сопровождает назидание: тот монах у чести, кто вина церковнаго не пьетъ (л. 157 об.).
При редактировании из текста ‘Хождения’ были удалены фрагменты, непосредственно не связанные с рассказом о ‘путном шествии’ в Иерусалим и обратно, лишние подробности, осложнявшие развитие основной сюжетной линии. При этом путевые записки лишились ряда колоритных жанровых сцен, оформленных как диалоги паломника с арабом-извощиком, турком-таможенником, пашой и воеводой. Купюры подобного рода, скорее всего, объясняются редакторской установкой на идеализацию личности паломника, очищение его образа от бытовой конкретики и индивидуальных примет. Не случайно владелец рукописи (РНБ. Q. IV. No 410), содержащей самый ранний из известных нам списков второй редакции ‘Хождения’, оставил запись, датированную 1786 г.: ‘Се творение светаго старца Леонтия, како хождение его от Москвы до Ерусалима’ (л. 271). Видимо, создание второй редакции произведения связано с процессом канонизации Леонтия Ветковского.
Редактор подверг сокращению прежде всего константинопольский цикл путевых очерков, самый большой по объему в ‘Хождении’ и, в отличие от иерусалимского цикла, более светский по содержанию. Рассказ о пути в Святую землю у Иоанна Лукьянова занимал больше места, чем описание иерусалимских святынь, и это нарушало жанровую традицию. Чтобы исправить положение, из текста были удалены упоминания о прогулках паломников по Царьграду, о встречах с русскими невольниками, о константинопольском пожаре и др. Во второй редакции резко сокращается количество и объем лирических фрагментов на тему дорожных тягот, особенно если рассуждения о путной нужде сопровождались помышлением назад итти. Из текста устраняются сведения о паломниках, не дошедших до Иерусалима из-за бедности, немощи и плотских недостатков (это спутники Иоанна Лукьянова — Адриан и запорожский казак Петрушка).
Пропуск текста объясняется и причинами идеологического характера. Возвышая Российское государство как последний оплот православия, редактор опускает рассуждения автора ‘Хождения’ о том, что Москва редка строением, потому что это новый город, по сравнению с Константинополем. В описании каменного моста в турецком селе нет упоминания, что он дивно зло здланъ… добро бы не дивне нашего, московского. Ряд сокращений выполнен, чтобы ослабить мотив преклонения паломника перед прекрасным нехристианского происхождения. Во второй редакции нет сравнения ночного Стамбула, украшенного огнями минаретов, со звездным небом, а также авторского признания, что это ненасытный град, чтоб присмотрился: тут хорошо, а инде и лутче! Паче же у нихъ у мечетовъ забудется: все на нихъ смотришь да около ихъ ходишь (л. 80). Пропущены рассуждения паломника о похожей на земной рай удивителной змле Египетской и о болгарах-потурнаках, у которых искра-та есть християнская. В тексте второй редакции отсутствуют примечания, что Гроб Господень держат французы-латыни, а по бокам Великой церкви — службы еретическая.
В ряде случаев зафиксирован пропуск хронологических указаний, соотнесенных с церковным календарем (см. л. 7, 11 об., 231, 247). Временной ориентир в суботу Акафистову заменен на суботу 5 недели поста по аналогии с последующей датировкой ‘и в неделю шестую’ (л. 68 об.). Это может быть следствием тенденции к унификации хронологических указаний в тексте произведения и усилению их связи с пасхальным календарным циклом. Возможно, редактор, в отличие от автора ‘Хождения’, не был священнослужителем и не разбирался в тонкостях богослужебной практики, однако он хорошо знал Священное Писание. В разряд сокращений во второй редакции попадают хронологические данные, связанные с библейской историей легендарно-апокрифического характера — упоминания, что Соломон создал Иерусалимский храм в 2 дня (по свидетельству Библии, — 3 Цар. 5, 3-38, — он возводился 7 лет), что Пресвятая Богородица была введена во храм трию лть.
Сокращение текста могло быть мотивировано наличием повторов в первой редакции памятника: сообщения, что в греческой церкви читают не весь канон, а только три песни, эпизода чудесного спасения паломника от разбойников в окрестностях Иерусалима, молитвы во время шторма и др. Стилистической правке подвергаются фрагменты, где есть повторы родственных слов. В отрывке …туть мы объдали. И, пообъдавь… редактор заменяет слово пообъдавь на выражение, близкое по значению, — ядши хлба (л. 4). Однако в результате правки текста могут возникать новые повторы, не замеченные редактором. На л. 265 абзац открывает и завершает сообщение о пребывании паломников в Киеве в течение шести недель.
Во второй редакции ‘Хождения’ встречаются механические пропуски, возникшие при переписке. Как правило, пропускается текст, обрамленный повторяющимися словами, например: и стали [в монастыре у Николы, порекломь Голя. И стали]. Пропуски текста ведут к ‘затемнению’ его смысла, что наблюдаем на л. 255 об. при пропуске фразы слезут с коней, которая читается в первой (л. 152) и в третьей (л. 74) редакциях: A гд на мостахь и на гатехь человкъ 20 или 30 […] да черезь переправу перепроваживаютъ, и на л. 262 при пропуске словосочетания два дни, которое содержится в тексте первой (л. 155 об.) и третьей (л. 76) редакций: И ехоли мы до Киева […], и приехоли мы вь Киевъ. Пропуск части предложения и турчанинь листь прочелъ на л. 59 привел к тому, что слова турка стали восприниматься как речь паломника.
Случаи искажения смысла во второй редакции возникают в результате неудачного сокращения текста, возможно, с целью избавления его от повторов: …поидохомъ к богоспасаемому граду Калуги. [И пришли (приидохомъ) в богоспасаемый градъ Калугу] въ пятокъ въ 3 часу нощи (л. 4). То же самое может происходить из-за вставок и уточнений, например, в описании Великой церкви, у врат которой, согласно первой редакции, было 11 столповъ мраморных да 3 аспидных, то есть 14, во второй редакции их стало 11 — 8 мраморных да 3 аспидных (л. 189 об.). Редакторская правка текста является не всегда удачной, особенно когда нарушает эмоциональный настрой повествования (замена крикъ да стонъ на крикъ да стукъ — л. 146 об.) или ведет к разрушению типичных либо для стиля Лукьянова, либо для стиля древнерусских ‘хождений’ языковых формул (замена златое дно на златое око — л. 124).
Как показывает анализ текста, редактор ‘Хождения’ при обозначении стоимости товара или услуги придерживался монетной системы, введенной реформой Петра I в 1698-1704 гг. Так, он устранил указание на ходивший во второй половине XVII в. грош, заменив выражение по грошу на две копейки (л. 81). Известно, что с 1698 г. денежная система России стала основываться на десятичном принципе, самом передовом в Европе, и 1 рубль стал равняться 100 копейкам, или 1 талеру. В тексте второй редакции талер везде именуется тарелем и изменены единицы счета денег: две копейки — 4 днги (л. 69), 3 копейки — 6 денегъ (л. 100), семь гривенъ — 23 алтына дв денги (л. 45), 20 копеек — дв гривны (л. 254), 3 копейки — алтынъ (л. 254). Кроме этого, появляются разночтения, связанные с переводом единиц одной национальной денежной системы в другую. В первой редакции указано, что левок ходит по 43 пары, во второй редакции — по 46 пар, здесь же сообщается, что за червонный венцейский дают не 111 пар, а 111 и 112 пар (л. 81 об.).
При сравнении первой и второй редакций ‘Хождения’ были обнаружены расхождения в языке:
а) на фонетическом уровне, связанные с твердостью-мягкостью, звонкостью-глухостью согласных, историческими чередованиями и диалектными особенностями речи (исповедь — исповтъ, л. 100, морозь-мразъ, л. 12, церкви — цръкви, л. 145, жрало — жерело, л. 204, игумна — игумена, л. 125, ступеней — ступней, л. 187, ночью — нощию, л. 27 об., хороша — хороца, л. 17, еже — уже, л. 41, в час — у час, л. 87, целуютъ — цалуютъ, л. 186, мнится — мнитца, л. 186, и др.),
б) на лексико-семантическом уровне (растахомся — разыдохомся, л. 6, зело, веема — велми, л. 5, 13, борошенъ — рухледъ, л. 8, добро — споможение, л. 16 об., господин — хозяин, л. 18 об., наскучил — надоелъ, л. 48, покляпилась — похилилась, л. 74, понемногу — мало, л. 96 об., здравствовать — поздравлятъ, л. 101 об., из-за трапезы — изо стола, л. 153, богатыя — нарочитыя, л. 161 об., свтятся — блещатъ, л. 167, и др.),
в) на словообразовательном уровне, связанные с употреблением форм без уменьшительных суффиксов (овсеца — овса, л. 8, сенца — сна, л. 9 об., писмецо — писмо, л. 61 об., старчикъ — старецъ, л. 68, посошокъ — посохъ, л. 100, винца — вина, л. 161 об., предлецъ — предлъ, л. 176 об.), с заменами слов на формы, имеющие другие приставки и суффиксы (дозжая — проезжая, л. 20 об., потихъ — утихъ, л. 20 об., по-турски — по-турецки, л. 98 об., гостин — гостиное, л. 109 об., турчанин — турчинъ, л. 191 об.) и др.,
г) на морфологическом уровне, например: последовательная замена формы простого прошедшего времени на аорист (встали — востахомъ, л. 3 об., проводилъ — проводи, л. 7, свдали — свдоша, л. 12 об., вошли — внидохомъ, л. 177), преобразование кратких форм прилагательных в полные (велика — великая, л. 12, кривъ — кривой, л. 118, наги — нагия, л. 120), наличие разночтений в окончаниях падежных форм существительных (городке — городку, л. 34, товарищей — товарищевъ, л. 13 об., жителей — жителвъ, л. 16 об., грековъ — грекъ, л. 89, ефимковъ — ефимокъ, л. 93), вариантность в категории рода у заимствованных слов (мечеть — мечет, харчъ — харч, ж.-м.р.),
д) на синтаксическом уровне: замена союзов и союзных слов в сложноподчиненных предложениях (яко — что, л. 16 об., коя — которая, л. 168), конструкции поехал к Москв на поехал в Москву, л. 18 об., избавление текста от инверсий (4 часа ударило ночи — 4 часа нощи ударило, л. 9, живет воевода — воевода живетъ, л. 26), переход от бессоюзной связи в предложении к союзной: …и придумали: послали почту в Царъград к салтану… — …и придумали, и послали почъту… (л. 239 об.).
Характерная примета редакторской работы с текстом произведения — тенденция к унификации глагольных форм: Потомъ мы поклонихомся ему и отпустихомся [в I ред. — отпустилися] на море (л. 233). Если в первой редакции ‘Хождения’ глагольный ряд предложения мог включать разные формы прошедшего — ходихом… смотрихом… дивилися, то во второй редакции последняя форма правится по аналогии с предыдущими на дивихомся (л. 153 об.).
У редактора, в отличие от автора ‘Хождения’, иное отношение к использованию заимствованной лексики. Многократны случаи пропуска иностранных слов в прямой речи при сохранении неточного перевода их значения: [Пеки адамъ], доброй-де человкъ Халовъ (л. 237), [Анасы секимъ евуръ], лихой-де попасъ (л. 61). В последнем примере пропущено выражение, которое относится к разряду ненормативной лексики. Иногда иностранное ‘речение’ заменяется на его русский эквивалент (салтан — турецкий царь, л. 111, арака — горлка, л. 197 об.), следы обратного процесса встречаются реже и, как правило, служат для уточнения значения слова (разбойниковъ — курсановъ, сирчъ от араповъ, л. 151). Из описаний исключены заимствованные слова, значения которых автор не знал или не истолковал: хананея, чефуты, гомалы — в основном это лексика бытового характера или имеющая сниженную стилистическую окраску.
В тексте второй редакции ‘Хождения в Святую землю’ встречаются образцы народной этимологии иноязычного слова (яковитка — яковошка, л. 197 об.). Регистрируются случаи вариантности форм иноязычной лексики, по сравнению с первой редакцией произведения: фуртуна — фортуна в значении ‘буря’ (л. 242), когве — кофей {Об определенном временном разрыве между первой и второй редакциями памятника свидетельствует форма кофей, первое известное употребление которой ‘Словарь русского языка XVIII века’ относит к 1749 г., в то время как форма кагве — когве (тур. kahve), рано вышедшая из языкового оборота, фиксируется уже в 1701-1703 гг. Отметим факт употребления формы ‘кофий’ в раннем списке ‘Хождения’, датированном 1734 г. — ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757).} (л. 228). Для второй редакции характерно введение и использование на протяжении всего текстового пространства греческого слова питропосъ (питросъ) в значении ‘наместник’. Новые лексические заимствования сопровождаются глоссой или толкованием (елдеганъ, сирчъ гостиной дворъ, л. 70), иногда этимологической справкой (до Малова Египта, а по-турецки Домять, л. 231). В старый перевод иностранных слов вносятся уточнения, связанные с изменившейся российской действительностью. Если в первой редакции слово изупаша толкуется как полковой воевода, то во второй редакции оно переводится как полковник (л. 252 об.). В данном случае термин ‘воевода’ употребляется в значении ‘военачальник’ (как военный чин отменен в петровское время, как административная должность — в 1775 г.).
Сопоставительный анализ редакций путевых записок Иоанна Лукьянова позволяет сделать вывод о наличии тенденции к освобождению текста от просторечных и диалектных форм, выражений типа: да руками разно, обушком межи крыл… суетъ, ну-ста, смотри же, зло бсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной. Процесс редакторской правки с целью сделать текст более книжным, литературно обработанным иллюстрируют следующие примеры:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

Все сперва, всякое дло с приступу лихо, а потом обуркается, такъ и знакомо станетъ (л. 83).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

Все сперьва, всякое дло дико, а потом осмотритца, такъ и зънакомо станеть’ (л. 120-120 об.).
Низкие ‘речения’ и примеры стилевой дисгармонии остались в отрывках религиозно-полемической направленности (У гркъ толко ета добродетель мотаетца и дураку законъ не писан — л. 90 об.) или в оценочных суждениях в очерках бытового характера (Мы подивилися тмъ бабамъ — богатыри, лихоманки! — л. 116). Случаи появления в тексте новых просторечных форм довольно редки (хотя — хошъ, л. 108 об., почти — почитай, л. 131 об., ужас — ужасть, л. 151 об. и ужесть, л. 54 об.).
Высокость стилю ‘Хождения’ во второй редакции придает сознательная архаизация написания слов, более последовательное употребление буквы ‘ять’ (нтъ, грческой, мсто — л. 187), появление ‘ь’ и ‘ъ’ в середине слов, как правило, на стыке приставки и корня (озъмогохомъ, въскор), корня и суффикса (глуховъской, боголюбъца). Из двух близких по значению выражений ‘путное хождение’ и ‘путное шествие’ редактор чаще использует второе (см. л. 5 об.), что свидетельствует о предпочтении им высокой лексики. На морфологическом уровне этому способствует замена форм прошедшего времени на аорист.
Подведем итоги. На вопросы: кто, когда и где создал вторую редакцию ‘Хождения в Святую землю’ — нельзя дать однозначных ответов. Очевидно, что редакция возникла не позднее середины 80-х годов XVIII в. — времени, которым датируется самый ранний из известных списков этого вида. Составление редакции, скорее всего, связано с процессом канонизации старца Леонтия, которому было приписано создание ‘Хождения в Святую землю’. Владельческие пометы на листах списка (одного времени с водяными знаками рукописи), принадлежащие белевскому купцу первой гильдии Василию Ивановичу Сабинину, делают вероятным участие в редактировании книги белевских старообрядцев, сохранивших память о паломничестве, маршрут которого пролегал через их город. Из документов, находившихся в архиве Синода, известно, что деятельность Леонтия Ветковского простиралась на старообрядческие скиты и общины Твери, Торжка, Ржева, Вереи, Калуги и Белева. Создателя редакции следует искать в числе людей литературно образованных, хорошо знавших жанрово-стилевой канон паломнического ‘хождения’. Наличие вставок в тексте произведения, не имеющих аналогов в предшествующей путевой литературе и близких к стилю Лукьянова, позволяет выдвинуть гипотезу о существовании не известной нам редакции памятника, более пространной, чем первая.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ ‘ХОЖДЕНИЯ’

РНБ. Общее собр. ркп. книг (Ф. 560). F. IV. No 319. ‘Путешествие Иоанна Лукианова’. Рукопись последней четверти XVIII в. (водяные знаки: вензель — типа Тромонин, No 1099 — 1742 г., No 1100-1748 г., герб Ярославской губернии, по Клепикову, II, третьего типа — 1748-1751, 1756 гг., по Тромонину, No 427 — 1748 г., ‘Pro Patria’ с литерами ‘АГ’ и вензелем — Участкина, No 707 — 1786 г.), 1 (34,0 х 21,5), 78 л. (76 + II, л. I — поздний, без филиграней, с комментарием С.А. Соболевского, л. II — единственный в рукописи с филигранью герба Ярославской губернии, на нем рукой С.А. Соболевского написано название произведения, л. II об. — чистый), полуустав. Нумерация листов цифровая, выполнена рукою С.А. Соболевского: сверху черными чернилами указан номер листа, красными — номер страницы, в нижнем углу каждой страницы дано указание на количество строк (как правило, на странице 40-41 строка). В рукописи есть выделенные киноварью инициалы (л. 1 и л. 1 об.) и целые строки (л. 2-7, 8, 9-12 об., 13 об.-16 об., 21 об.-22, 26, 27 об.-28 об., 30 об.-34 об., 36-37, 38, 39, 40 об., 42 об., 43 об.-44, 46 об.-47, 48-48 об., 54-55 об., 56 об.-57, 60, 61, 63, 65 об.). Текст на листе с двух сторон очерчен полями (двойными вертикальными линиями, проходящими от верхнего края листа до нижнего, поля от внешнего края — 3-4, 5 см, от внутреннего края — 2-2, 5 см). Переплет рукописи (XIX в.) сделан из плотного картона, на кожаном корешке переплета вытиснено: ‘Путешествие Лукьянова’.
На внутренней стороне верхней обложки — экслибрис С.А. Соболевского, книжный знак из белой бумаги: ‘Ex Bibliotheca Sobolewskiana’ со вписанным от руки номером ’22’, здесь же помещен текст дарственной: ‘В Императорскую Публичную библиотеку от С.А. Соболевского’ — и новый шифр рукописи ‘F. IV. No 319’. На л. I запись рукою С.А. Соболевского: ‘Эта рукопись доставлена мне из Орла в 1853-м году. Переплет на ней был старинный кожаный, никаких приписок или заметок нигде не находилось, кроме No 21-ого и слова путешественникъ, написанных внутри переплета. Вышеозначенные номер и слово, равно как и следы сургуча, оставшагося на переплете снаружи от приложенной прежде печати, подают мне повод думать, что прежний владетель приобрел рукопись с аукционного торга описаннаго почему-то имущества. Старый переплет я заменил новым: во-первых, за ветхостию, во-вторых, в намерении удостовериться разшивкою тетрадей, не было ли в начале или конце вырванных листов. Оказалось, что все тетради состоят из полных листов и что, следовательно, ничего вырваннаго нет, это не мешает, однако же, предполагать, что в конце была особенная, более или менее полная тетрадка или даже лист (но лист отдельный) для описания путешествия И. Лукьянова от Нежина до дому. 22 генваря 1856 года. С.А. Соболевский’. На л. II — название произведения, сделанное Соболевским: ‘Путешествие Иоанна Лукианова’. Фрагмент текста на л. 54-54 об. от слов ‘и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову’, выделенных киноварью, до слов ‘и вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы’ включительно выделен С.А. Соболевским. На полях л. 54 его рукою записано: ‘Все это место следует на страницу 113-ую (лист 57-ой), что там и оговорено переписчиком. С. Соболевский. 1855 г. Москва’. На л. 57 красными чернилами выделены слова, написанные киноварью: ‘читай: и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову, писано ниже описания Иерусалимскова и паки зд’, а на полях помета Соболевского: ‘Сюда следует поместить 35 строк с 54-го листа’.
На полях л. 1, 25, 50, 76 об. проставлена печать Императорской Публичной библиотеки, на обороте последнего листа рукою библиотекаря И. Бычкова сделана запись о количестве листов в рукописи (II + 76). В ‘Отчете Императорской Публичной библиотеки’ отмечено, что рукопись XVIII в. была подарена С.А. Соболевским в 1867 г. {См.: Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1867 г. СПб., 1868. С. 148.}
Список ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова опубликован П.И. Бартеневым в ‘Русском архиве’ (М., 1863. Вып. 1-5.). При сличении издания с текстом рукописи были выявлены следующие отличия:
1. Осуществлены изменения в рамочной структуре текста: произведение получило название, отдельные структурные единицы выделены заголовками, например: Царьградъ (л. 16 об.),
2. Текст в ряде случаев избавлен от инверсий: старцы простыя (л. 19) — простые старцы,
3. Пропущены нецензурные слова и выражения (блядины дети, л. 19),
4. Встречаются ошибки в передаче текста, где есть буквенное обозначение цифр: а в значении ‘первый’ (л. 15) в издании идет как союз я,
5. Есть случаи неправильного прочтения рукописного текста: до нощи (л. 68 об.) — да ночью,
6. Текст произведения иногда неверно поделен на предложения: И поутру стахомъ, въ селе тутъ коней кормили и сами ели (л. 5 об.),
7. В издании обнаружены пропуски текста механического характера, обычно на уровне отдельных слов: очень дорогъ (л. 13) — дорогъ, Слава тебе, Господи! (л. 28 об.) — Слава, Господи! — или фраз: идутъ и опять (л. 2), что патриархъ греческой умеръ (л. 31 об.), ‘я гд, Богъ весть’ (л. 56 об.),
8. Пропущены фрагменты текста, связанные со спецификой старообрядчества: …а к тому бы усердию да простоте да правая вера — все бы святыя были люди (л. 8), Сложение персть какъ свидетелствуетъ Феодоритъ Блаженный и преподобный Максимъ Грекъ, крестился онъ двома персты — тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидетельствуешь на обличение противниковъ (л. 9), …такое же изображение въ перстахъ. Что уже боле того свидетелства, что нагия кости свидетелствуют?! Мы уже и кои съ нами были достоверно досматривали сами, дерзнули: поднимали ихъ руки и смотрели, что сложение перстовъ — два перста и разгнуть нелзя, разве отломить, когда кто хощетъ разгибать (л. 9),
9. Есть пропуски, возникшие в результате литературной правки (см. л. 10 об., где текст избавлен от повтора фразы изъ рукъ, что сабаки, рвутъ) {В тексте произведения много повторов, возникших либо как проявление устного мышления, сказовой манеры повествования, либо в результате того, что создатель ‘Хождения’ не успел отредактировать написанное. На наш взгляд, обилие повторов — примета авторского стиля с его сознательной установкой на стихию разговорной речи.},
10. Тенденция сознательной правки текста публикатором прослеживается и на лексико-семантическом, словообразовательном уровнях, ср.: государства (л. 8) — царств, корабленники (л. 14 об.) — корабельники,
11. Издатель исправил явные неточности, например, в описании Киева церковь хороша Михаилы Затворника на церковь хороша Михаилы Златоверхова (с. 12),
12. Заменил цитаты из Священного Писания, которые автор приводил по памяти, на точные и пространные, с отсылкой к первоисточнику (ср. евангельский текст на л. 55 рукописи и на с. 78 издания),
13. Отрывок, читающийся на л. 54-54 об. (со слов и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову, выделенных киноварью, до слов и вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы включительно), должен быть расположен на л. 57, на что указывает запись, выполненная рукою писца: ‘читай ‘и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову’, писано ниже описания Иерусалимскова и паки зд’ (л. 57). Это было замечено еще С.А. Соболевским, который выделил фрагмент на л. 54-54 об., сделав на полях помету: ‘Все это место следует на страницу 113-ую (лист 57-ой)’. В издании данный отрывок перемещается без мотивации причины и отсылок к пометам в рукописи,
14. Текст ‘Хождения’ приближен к орфографии XIX в. (кочевыя — кочевые, денги — деньги, чюдо — чудо), избавлен от ошибок (салдат, мелачъ, корован) и вариативности в написании одного и того же слова (в рукописи встречаются формы ушелъ и ушолъ, в издании — только ушелъ), правке подлежит употребленная автором иноязычная, просторечная и диалектная лексика (присталь исправляется на пристань, бола на была, матрозы на матросы), проведена унификация написаний имен собственных с учетом современной нормы (Стамбулъ вместо Станбулъ, Родосъ вместо Родость).
Таким образом, издание ‘Хождения’, осуществленное П.И. Бартеневым в ‘Русском архиве’, нельзя назвать научным: текст опубликован по одному списку поздней редакции, издан не целиком и с ошибками, слог списка в значительной мере поновлен. Однако это нельзя ставить в вину публикатору: подобные принципы издания древних памятников считались в то время чуть ли не нормой, отражая общее состояние текстологии как науки. Кроме того, следует помнить, что изучение любого произведения рукописной традиции бытования, как правило, начинается с предварительных, выполненных по случайным спискам, изданий.
Главный отличительный признак третьей редакции ‘Хождения в Святую землю’ — наличие в начале произведения проезжей грамоты, где содержатся сведения об авторе — московском жителе, священнике церкви Покрова Богородицы Иоанне Лукьянове. В документе сообщается, что по указу царя Петра Алексеевича он отпущен для моления к Гробу Господню въ государство великаго государя Мустофы-салтана, величества турскаго, во святый градъ Иерусалимъ и что паломника надлежит пропускать съ людми и съ рухледъю какъ туды дущаго, такъ и назадъ возвращающагося, вездъ безъ задержания со всякимъ вспоможениемъ по перемирному договору (л. 1). Проезжая грамота датирована 15 июня 1710 г., что расходится с реальным временем паломничества Лукьянова, получившего проезжую грамоту в 1701 г. В 1710-1711 гг. московский священник не мог побывать в Стамбуле в связи с Прутским походом и началом русско-турецкой войны.
Вторая отличительная особенность третьей редакции — замена имени Леонтий на Иоанн во вступительной части ‘Хождения’. Кроме этого, текст произведения освобождается от краткого заключения, где упоминался ‘Леонтий-старец’. Складывается впечатление, что третья редакция создается как непосредственная реакция на вторую вскоре после ее появления (судя по датировке известных нам списков) и имеет полемическую направленность по отношению к ней, стремясь восстановить авторские права московского священника Иоанна Лукьянова.
В первой и во второй редакциях произведения ‘путное шествие’ во Иерусалим начиналось с 17 декабря из Москвы, в третьей редакции — с 23 декабря из Калуги. Тем самым новый редактор ‘выпрямлял’ маршрут хождения, делая первым сюжетным звеном повествования получение паломником благословения у игумена Спасо-Воротынского монастыря Спиридона. Кроме того, подобное начало подчеркивало калужское прошлое героя и его прочные связи с купеческой, по преимуществу старообрядческой, средой.
Если во второй редакции членение текста на фрагменты сопровождалось введением киноварных инициалов, то в третьей редакции киноварью выделены целые фразы или предложения, открывающие каждую новую композиционную часть ‘Хождения’. Киноварные строки организуют восприятие текста как дневниковой формы: Генваря въ 11 день заутра рано по-идохомъ со Орла на Кромы… (л. 4 об.), Генваря въ 27 день поидохом изъ Нжина къ преславному граду Киеву… (л. 7), Марта въ 7 день взяхомъ у господаря воложскаго листъ и поидохом изъ Ясей… (л. 13 об.). Киноварью выделяются начала не только датированных фрагментов ‘путника’, но и описаний городов, например: ‘Град Нжинъ на плоскомъ мст, два города въ нем...’ (л. 7), что ‘проявляет’ очерковый характер произведения.
Третья редакция ‘Хождения’ является самой пространной, так как объединяет чтения первой и второй редакций.

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

А чрез рку мостъ каменной оченъ длинен (л. 78).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

A черзъ рку мостъ каменъной так же, что на Москв (л. 110 об.).

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

А чрезъ рку мостъ каменной, такой жа, что на Москв-рек, чрезъ Москву-рку, длинен очень (л. 33).
И бысть нам сие путное шествие печално и унынливо, не бе видети человека, точию пустыня велия и зверей множество: козы дикие и волцы, лоси, медведи. Ныне же все разорено да развоевано от крымцев (л. 21-21 об.).
И бысть намъ сие путное шествие печално: бяще бо видти ни града, ни сла, аще бо быша прежде сего гради красни и нарочиты селы видниемъ, но нын точию мсто пусто и ненаслено, не б видти человека, точию пустыня велия и зврей множество — разорено все от крымцовъ (л. 34).
И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо, бяше бо видти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видниемъ, но нын точию пусто мсто и ненаселяемо, — не б видти человка, пустыня велия и зврей множество: козы дикия и волцы, лоси, медведи, — нын же все разорено да разваевано от крымцовъ (л. 10 об.).
Как в первой редакции произведения, в третьей встречаются сведения о казаке Петре, который не дошел до Иерусалима (л. 11 об.), и о попавших в плен к пиратам попе и дьячке (л. 68 об.), описание ночного Стамбула (л. 22 об.) и тягот пути от Ясс к Голацу (л. 13 об.), рассказ паломника о встречах с русскими невольниками на турецких катаргах (л. 24) и о челобитье воеводе на произвол паши (л. 70 об.), рассуждение об удивительной земле Египетской (л. 36 об.), чудо святого Георгия (л. 40 об.-41) и др. Сохранены чтения первой редакции, которые раньше подвергались сокращению из-за слишком мирского характера: о красоте польских евреек и о Петровском кружале в Москве.
Как во второй редакции ‘Хождения’, в третьей содержатся колоритные описания, к примеру, жизни паломников в Иоппии, когда две недели ожидания корабля им ‘пущи года стала’, прогулок по морскому берегу, после которых, по признанию автора, ‘тоска-та малое число посволочетъ’ (л. 64 об.). Текст новой редакции удерживает многие чтения, появившиеся во второй переработке памятника, — сообщения, что в Адрианополь из Царьграда караваны ходят только в понедельник и в четверг (л. 32), что в Египте городов и сел вдоль Нила как песка морского (л. 36). В ряде случаев ‘общие места’ второй и третьей редакций различаются стилистически. Ср.: рубаху в штанахъ носят — все то по-турецки (л. 98 об.) — рубаху въ штаны спрячетъ — все по ихъ же (л. 29 об.). Используя сравнение каравана паломников с маковым цветом, которое встречается во второй редакции, создатель третьей считает необходимым ‘расшифровать’ образ — всякой въ цвтномъ (л. 32 об.). В описании жен греческих матросов он повторяет определение богатыри, но опускает второе — лихоманки, что делает текст в стилистическом отношении более однородным.
В третьей редакции, по сравнению с предшествующими, появляются новые чтения, отличающиеся оригинальностью и художественной выразительностью. Рассказывая об особом отношении греческих детей к грамотному учению, составитель третьей редакции добавляет: мнится, что въ пеленкахъ учатся (л. 30 об.). Круг сведений о греках расширяется за счет сообщения редактора, что они вру велику держатъ къ Георгию да къ Митрию Селунскому (л. 29). Распространение текста может усиливать его полемическую направленность. По словам нового ‘справщика’ ‘Хождения’, греки, набравъ на Москв денгъ да приехавъ въ Царъградъ, покупают у патриарха не только митрополитство, но и епископство (л. 19) — это расширяет сферу действия симонии, свидетельствуя о падении нравов в среде греческого духовенства.
В целом для третьей редакции произведения характерно увеличение текстового пространства за счет реалий бытового характера. О процессе наращения текста новыми подробностями свидетельствует сравнение описаний арабской свадьбы. В первой редакции сообщалось, что участники свадебной процессии ходят со свечами (л. 94 об.), во второй — со свчами, со съмолою (л. 142), в третьей — со свчами, со смолою, на желзныхъ козахъ носятъ (л. 41). С одной стороны, эти детали могли появиться в тексте ‘Хождения’ как результат наблюдательности, житейского опыта и прагматизма мышления редактора. Исходя из содержания путевых записок Лукьянова, где неоднократно упоминалось о необычно теплой зиме 1701-1702 гг., редактор мог вставить в очерк о пребывании паломников в Нежине бытовую подробность, которой не было в первых редакциях, — Тушь мы и сани продали (л. 7).
Во-вторых, возможный источник новых сведений для редактора — древнерусские ‘хождения’ и проскинитарии. Оттуда могли быть заимствованы данные о ширине Великой церкви (поперекъ — сто ступеней, л. 49), о том, что село святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны по-другому нарицается Богородицынъ домъ, что церковь в кем равна съ землею, а лестница, туда ведущая, имеет 46 ступеней, что над гробом Богородицы висит сорокъ семь кан-дилъ (л. 54), а не 12, как указано в других редакциях.
В-третьих, в тексте последней редакции есть ряд реалий, знание которых сопряжено с путешествием на христианский Восток. Например, в очерке, датированном 26 июля, содержатся новые подробности: на корабле подняли паруса в полдерева, а опустили, пройдя две версты (л. 34). В описании Адрианополя вслед за сообщением о строительстве после пожара греческой приходской церкви приводится новая информация, основанная на рассказах современников описываемых событий и свидетельстве паломников: …сказывали, что визиръ-де доброй человкъ, въ Царград такой отнюдь ни самому патриарху выстроить. Тако въ Едрин къ намъ турки добряя были цариградскова (л. 33 об., ср.: I ред., л. 78 об., II ред., л. 111 об.). Последнее обстоятельство заставляет предположить, что третий редактор использовал текст ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова, существовавший в более полной авторской версии, чем тот, что содержат известные нам переработки памятника.
Возможно, создатель третьей редакции — москвич, и поэтому состав московских реалий в тексте резко увеличивается:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

[Турки] пышно ходят, в чем сами, в том и слуги, в цветном все… (л. 56)

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

И пышно ходят, не видиши у нихъ в овчиных шубахъ или в сермяжных ковтанах, но вс ходят у нихъ въ цвтномъ, в чемъ самъ, в такомъ и слуга… (л. 82).

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

…пышно ходятъ, не увидишъ по-московски в овчинныхъ шубахъ или въ сермяжныхъ кафтанахъ, а у нихъ вс ходятъ въ цвтномъ, въ чомъ самъ, въ таком и слуга…’ (л. 24).
Дворцы царския у турка около моря везде подланы не хорошо добре, не какъ наши, у него поземныя толко тмъ хороши — над водою сады, около древа кипарисовыя (л. 59).
Дворцы царския у турка около моря везд подланы поземныя узорочисьты, над водою сады и около дрва кипарисовыя (л. 84).
Дворцы царския у турка около моря везд подланы не добр узорично, я какъ наши Коломенъския, Воробъевы горы — у него поземныя, толъко тмъ узоричисто — надъ водою сады, около древа кипарисовыя (л. 25).
Тенденция к умножению московских реалий текста видна в описании первого константинопольского ‘столпа’: А говорятъ греки, бутто тотъ камень съ моря тенули три года до тово мста, а переволока такова, что у насъ от Тайницкихъ воротъ до Ивановской колоколни (л. 21 об.), а также в сравнении Константинополя с Москвою, которая ‘рдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мстъ много: Донская. Новодевичъ. Преображенескъ… (л. 22 об.). В третьей редакции приводится полное имя московского купца, которого паломники встретили в Царьграде, — Василий Никитин Путимец (л. 19 об.), в ранних редакциях он называется Василием Никитиным. Упоминания о московских слободах и купцах, подмосковных царских дворцах и зданиях Кремля в большей мере характеризует время жизни автора, а не редактора ‘Хождения’. Таким образом, и эти чтения могли восходить к неизвестной редакции, где авторский текст был представлен полнее, чем в первой и второй переработках памятника.
Сокращение текста не характерно для последнего редактора ‘Хождения’. Оно может возникать в результате пропуска слова, фразы или целой строки при переписке.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

Такъ я и пошелъ в метоху. Потомъ сталъ к бю ходить, чтобы меня отпустилъ во Иерусалимъ, чтобы подводы далъ и проводниковъ (л. 136-136 об.).

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Такъ я и пошелъ, чтобъ подводы далъ и проводниковъ (л. 39 об.).
А какъ турецкой корабль возьмуть, такъ со всемъ во свою землю отведутъ… (л. 138).
Возмуть, так со всмъ въ свою землю отведуть… (л. 40).
Перестановки в тексте третьей редакции вызваны в основном стремлением ее составителя упорядочить описания. Так, в орловском очерке редактор прежде рассказывает о том, что путники остановились на ночлег в доме ‘боголюбца-орлянина’, затем о том, как Лазарь угостил паломников и дал им в путь рыбы, а для коней овса. Логика повествования в первых редакциях произведения иная: сначала сообщается об угощении и дарах, потом о ночлеге. Пропустив фрагмент описания пути из Ромли в Иерусалим до нападения на караван арабов (И тотъ весь день шли между горъ разсдинами… а сами и проводники назат воротились — II ред., л. 145 об.-146), редактор переместил чтение истыя бсы, з&#1123,ло насилие великое творятъ! А паша, окаянной, толко славу-ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человека по гривне, алтына по два, да пхнулъ межи горъ ко арапомъ, а за нами проводники и назадъ в середину сцены нападения арабов на паломников, после слов …пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бсовъ, так как это сравнение получает дальнейшее развитие: разбойники-арабы ведут себя что истыя бси (л. 43).
Руководствуясь в работе с текстом ‘Хождения’ хронологическим принципом расположения материала, редактор переместил рассказ о посещении лавры Саввы Освященного. Если в первых редакциях паломники посетили лавру после монастыря Михаила Архангела, то в третьей — перед самым выходом из Иерусалима в обратный путь. Известно, что знакомство паломников с монастырем по возможности было приурочено к дню памяти святого, в честь которого он был основан. Последовательность осмотра монастырей Михаила Архангела, Святой Екатерины и Саввы Освященного в третьей редакции не противоречит хронологической последовательности праздников этим святым (8 ноября, 24 ноября, 5 декабря), а также дате следующего путевого очерка — 18 генваря.
Определяя стоимость товара или услуги, размер пошлины, милостыни или ‘подарунка’, создатель третьей редакции ‘Хождения’ стремился к унификации денежных единиц. Характерный для второй редакции ряд 2 алтына, по 6 денег, по копйки в третьей выглядит как 2 алтына, по шти денегъ… по дв денги (л. 8 об.). Новый редактор предпочитал вести счет на алтыны и деньги, но употреблял и более крупные единицы — полуталер, талер, червонный, при этом иногда встречается замена тарелей па рубли (см. л. 12 об., где дань воложскому господарю исчисляется в рублях, а не в талерах).
Появление разночтений в денежных суммах в третьей редакции, по сравнению с первыми, может быть связано с неразличением и (8) и н (50) при переводе буквенного обозначения в цифровое. Согласно данным первой редакции, разбойники отняли у некоторых паломников 8… 20… 30 талерей (л. 99), в третьей редакции — 50… 20… 30 талерей (л. 40 об.). Туркам-провожатым дали на дорогу, по свидетельству третьей редакции, с пятьдесятъ талерей (л. 75 об.), а в предшествующих редакциях — 8 талерей. Подобное встречается и при измерении расстояний (см., например, л. 65 об., где вместо 8 верстъ читается верстъ с пятьдесятъ). Пятьдесятъ саженъ, когда речь идет о длине церкви Рождества Христова, нельзя отнести к ошибочным чтениям третьей редакции. Трудно представить, что при длине 8 сажень здание было поперекъ дватцатъ семь саженъ (л. 46 об.).
Если в первых двух редакциях числовые ряды строились по принципу нарастания или убывания, то в последней редакции порядок мог нарушаться, кроме того, допускалось смешение цифровой и словесной форм, однако предпочтение отдавалось последней:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

по 8, и 7, и по 5 червонныхъ (л. 102).
по 8 червоныхъ, по 7 и по 5 (л. 158).
по семи, по пяти и по восми червонныхъ (л. 46).
по 8, по 6 и по 5 червонныхъ (л. 112 об.).
по 8, по 6 и по 5 червонных (л. 181 об.).
по 8, по 7, по пяти червонных (л. 49 об.).
Во втором случае появление в третьей редакции 7 вместо 6, скорее всего, объяснялось тем, что в тексте произведения сообщалось: после трапезы на Голгофе деньги с паломников брали так же, как после омовения ног.
Третья редакция ‘Хождения’ содержит разночтения, касающиеся расстояний между населенными пунктами и временных характеристик. Если в первой и второй редакциях от Волхова до Орла и от Орла до Севска соответственно 40 и 120 верст, то в третьей редакции — 50 и 108. От гирла до Царяграда Уским морем, по версии первых редакций, — 58 верст, а по данным последней переработки памятника — осмmнадесятъ верстъ. Новый редактор сообщал: на обратном пути казаки встретили паломников, когда те не доехали Поволочи верстъ за десять (л. 75), что противоречит свидетельству первых редакций (рстъ за 15). При сопоставительном анализе редакций ‘Хождения’ выявлены расхождения в датировке событий: согласно сведениям третьей редакции, паломники вышли из Севска 17 генваря, первой и второй — 16 генваря, из Глухова они отправились в путь 20 генваря вместо 19 генваря, как сообщают первые редакции. Не известно точно, когда путешественники пришли к Оке под городом Белевом: в это время в Спасском монастыре 4 часа нощи ударило (I и II ред.) или два часа ночи (III ред.).
В третьей редакции встречаются случаи искажения текста, явно ошибочных чтений. Синайский монастырь именуется Санайским (л. 18 об.), вместо на катаргахъ (I ред.) читается на торгахъ (л. 23 об.), слово знамение заменяется на затмние (л. 72), фраза в т поры прочитана редактором как въ таборы (л. 76 об.). Идущие в Египет корабли грузили, по версии третьей редакции, не мылом, лесом, а малымъ лсомъ (л. 38 об.). Ошибочным является указание на время выхода паломников из Ромли в Иерусалим — ноября въ 28 дни (л. 42 об.), ибо далее идет очерк, датированный 30 октября. Допущен ряд изменений в именослове произведения: белевец Вязмитин выступает как Вязмятин, калужане Давыд Стефанович и Никифор Иосифович как Давыд Степанович и Иосиф Никифорович, орлянин Илья Басов как Нил Басов’, фамилия севского воеводы меняется с Коровина (Коробьина) на Коровина.
Приведенный ниже сопоставительный ряд умножает число разночтений, характерных для третьей редакции памятника:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

А хоша бы нас куда и продали — кому искать? Некому (л. 85 об.).
А хошъ бы нас куда и продали — кому бы насъ искать, инаковъ! (л. 124об.-125).
А хотя бы насъ куда и продали — кому насъ искать и на комъ! (л. 36 об.).
…инъ городъ весь разоренъ от татар… (л. 150 об.).
…ино горадъ весь разоренъ от тотаръ… (л. 253).
И ноъ городъ весь разоренъ от татаръ…’ (л. 73).
A вызжали все бранная молодешъ (л. 155).
А выежали все браная молодежь (л. 260 об.).
A выжжали все убранная молодешъ (л. 75 об.).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

И въ той нощи бысть погода велика. И тутъ стояхомъ весъ день и нощь: не пустилъ насъ втръ (л. 53-53 об.).
И въ той нощи бысть погода великая и тускъ, стояхомъ весь день и нощь, не пустилъ насъ втръ (л. 15 об.).
…висить сапогъ богатырской, в следу аршина… (л. 72).
…висить сапогъ богатырской въ саду, аршина воловая кожа въ него пошла цлая… (л. 20 об.).
…а вс т веры называютца християнския! (л. 154 об.).
…а вс т воры нарицаются христианами! (л. 45).
Ряд изменений, появляющихся в третьей редакции, на наш взгляд, нельзя толковать только как ошибочные чтения, ибо они могут не ‘затемнять’ текст, а ‘проявлять’ оригинальность его прочтения, иной художественной интерпретации ситуации или образа (тутъ — тускъ, веры — воры). Сопровождение отрядом янычар каравана, в составе которого паломники возвращались на Русь, в первой редакции объяснялось тем, что была слава великая у татаръ, что московския купцы едутъ богаты, так бы бз попытки не было (л. 152 об.). В третьей редакции выражение ‘бз попытки’ замещается другим — безъ попорки (л. 74), так как попытка ограбления купеческого каравана неизбежно переросла бы в попорку, то есть, согласно данным словаря В.И. Даля, в ‘столкновение, драку’. Во второй редакции казаки-палеевцы караван купцов и паломников обълпили (л. 260), в третьей редакции — облетли (л. 75 об.). Изменение текста вызвано стремлением подчеркнуть не большое число казаков, которых было что пчел, а, как у птиц, быстроту и стремительность их передвижения. В этом ряду следует рассматривать и замену слова бросал на прасалай (по Далю, ‘обманщик’):

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Зло бсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной! (л. 151 об.).
Зло бсъ прокудливъ въ немъ былъ, лихой, прасалай окаянной! (л. 73 об.).
Исходя из содержания текста, редактор в сравнении Царьграда с родиной паломника исправил слово соболи на соловьи, так как до этого речь шла о горлицах (л. 23). Он уточнил, откуда, по мнению турок, исходит для них военная угроза, заменив в описании крепостей фразу для воинова опасу выражением для московскова опасу (л. 72).
Для третьей редакции памятника, по сравнению со второй, характерны следующие языковые отличия:
а) фонетические (ночь — нощь, л. 7, еже — уже, л. 12 об., ызбу — избу, л. 14 об., будто — бутто, л. 15, еловае — яловое, л. 15 об., врата — ворота, л. 20, блиты — плиты, л. 21, хвастать — фастатъ, л. 26, храмина — хоромина, л. 29, головный — главный, л. 29 об., цски — деки, л. 49, сшедъ — зшедъ, л. 50 об., крух — кругъ, л. 60, и др.),
б) лексико-семантические, например: виноварница — варница, л. 2 об., всюду — везде, л. 23, мало — понемногу, л. 29, скудно — убого, л. 40, выслана — выкладена, л. 50 об.,
в) словообразовательные, типа: пятисотцкой — пятисотной, л. 6, ор-ганское — органистая, л. 8, приежим — прожжимъ, л. 8, узорочитое — узо-ричное, л. 13, Сафевская — Сафийская, л. 20, посох — посошок, л. 30, греченинъ — гречинъ, л. 35, распятие — пропятие, л. 56 об.,
г) морфологические, связанные с употреблением разных форм прошедшего времени глаголов (перевзлися — перевезохомся, л. 11), с варьированием падежных окончаний существительных (товарищевъ — товарищей, л. 4 об., яйца — яйцы, л. 40, дом — дому, л. 60, сторожи — сторожа, л. 60), с изменением родовой принадлежности слов (харчъ всякую — харчъ всякой, л. 15, в каторой юмруке — в которомъ юмрук, л. 17, два мчет — дв мечети, л. 55 об.) и др.,
д) синтаксические, связанные с заменой именных сказуемых на глагольные (Иерусалим — среда земли, л. 129 об., 215 об. — Град Иерусалимъ стоить среди земли, л. 59), варьированием предложных и беспредложных сочетаний (тогда в нощи, л. 133 — тогда нощи, л. 38 об., a воротгхъ — а у воротхъ, л. 10 об.), с изменением порядка слов в предложении:

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

А в ту пещеру турецкий пророки пущають да беруть съ человка по паре (л. 221 об.).
И въ ту пещеру турецкия пророки беруть по пар съ человка да и пустятъ (л. 60 об.).
Чево-де онъ от меня хочеть? (л. 63).
Чево-де от мене хочеть онъ? (л. 18).
И толмачъ сказалъ мн все патриарховы рчи (л. 64).
И патриарховы рчи толмачь сказалъ мн все (л. 18).
Падше на землю, поклонихомся… (153).
Падше поклонихомся на землю… (л. 44 об.).
В третьей редакции ‘Хождения’ усложняется структура предложений с прямой речью. Если для первых переработок памятника характерно следование прямой речи после слов автора, то в третьей слова автора могут разрывать прямую речь: Опять бы де ко мн не приходилъ, — онъ толмачю говорить, — не дамъ-де кгьлъи! (л. 18 об.). Распространение текста в последней редакции часто идет за счет диалогических сцен, увеличения объема прямой речи участников диалога:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Мн-де до теб дла нетъ, чтоб де ты, выхавши на Русъ, молвилъ про нас доброе слово (л. 135 об.).
Мн-де до тебе нсть дла никакова. Я-де для тово тебе позвалъ, что де ты московской человкъ, да пришолъ-де съ салтанскимъ указомъ, а прежде сего съ такими указами никто не хаживалъ. Такъ де я салтанскова здравия позвалъ тебе поздравить и честь воздать, чтобъ де ты, выхавши на Русь, про насъ слово доброе молвишъ (л. 65).
Станем-де со мной когве пить (л. 135 об.).
Да веллъ мн ссть, а с амъ мн чрезъ толмоча говоритъ: ‘Не покручинься-де, пожалуй, что де я тебе ночи позвалъ. У насъ-де, у турокъ, нын постъ, такъ де мы въ день не пъемъ, ни ядимъ, такъ де я тово ради въ день и не звалъ, и теперьва-де станемъ со мною кагве пить (л. 65).
Первую и третью редакции ‘Хождения’ сближает то, что внутренние монологи паломника в них не оформлены как прямая речь, в отличие от второй переработки памятника:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Миленкая Русь! Не токмо накормить, и места не дадут, где опачнуть с пути (л. 42).
И я подумалъ в себ: ‘Да, милнъкая Русь, не токмо накормить или мста не дать, гд опочить с пути!’ (л. 66).
Все бда, миленкая Русь! Не токмо накормить, и мста не дадутъ, гд опачинуть съ пути (л. 19).
Иноязычные заимствования в третьей редакции ‘Хождения’ продолжают оставаться устойчивой лексической группой, состав которой расширяется. В нее входят и уже использованное вторым редактором греческое слово питропос (наместник), и новые заимствования, в основном тюркизмы и грецизмы (см., например, л. 15 об.: Токало, сирчъ тоди вамъ добро, л. 25: у насъ вольница, а у нихъ левентъ). Иноязычная лексика отличается вариативностью в пределах третьей редакции (ср.: ермунекъ, л. 11 об. — юмрукчй, л. 14 об., изапуша, л. 73 — изупаша, л. 73) и трех редакций: талерей — тарелй — талерей (л. 15), пекнешъ (I и II ред.) — пешкешъ (л. 17), нефуты (I и II ред.) — ифуты (л. 17), араки (I и II ред.) — раки (л. 48). Особенно это характерно для топонимов: Селиври — Селирии — Веливри (л. 32), Бургавъ Бурганъ — Бургасъ (л. 32 об.). В третьей редакции употребляется форма кагве (I ред. — когве) вместо кофй (II ред.). Слово фортуна в значении ‘буря’ может иметь форму хартуна (л. 37 об.) вместо туртуна (II ред.).
В последней редакции не только восстановлено чтение, пропущенное вторым редактором, — нанявши гамаловъ (I ред. — гомалов), сирчъ работников, — но и уточнен перевод лексического заимствования: тамъ такия нарочно мсто извощиковъ (л. 19 об.). Ввод иностранного ‘речения’, по сравнению с предшествующей редакцией, иногда сопровождается расширением контекста, появлением новых глосс, созданием эффекта ‘разговорности’ речи:

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Кофар, моль, за насъ дасть пешкешъ, сирчъ подарокъ… (л. 224-224 об.).
Е, арапча, кофаръ, молъ, за насъ дастъ пешкешь, сирчь подарунокъ (л. 64).
Увеличение в объеме комментария к иноязычному слову — примета третьей редакции (и стахомъ въ ган, сирчъ въ стояломъ гостиномъ двор, л. 33). Эта особенность связана со стремлением ‘справщика’ к предельной точности в толковании заимствования:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

цареградский гостиный двор (л. 44 об.).
елдеганъ, сирчъ гостиной дворъ (л. 70).
велдеган, сирчь царицынъ гас(ти)нъ дворъ (л. 20).
В стилевом отношении третья редакция ‘Хождения’ ближе к авторскому тексту и первой редакции, чем ко второй, ибо сохраняет черты ‘устного мышления’, ориентацию на простонародную разговорную речь, сказовую манеру повествования. В тексте возрастает количество постпозитивных частиц: иди-ка же (л. 14 об.), стыдно, су, будетъ (л. 13 об.), христианская-та душа-то (л. 7), ай де мой хлб-от вамъ надокучалъі (л. 38). Появляются характерные для народной речи формы предлогов по-над, извнутръ (л. 56, 59). Обилие повторов придает прозе особый ритм неторопливого и обстоятельного рассказа об увиденном и пережитом: …а онъ насъ и повелъ. А повлъ насъ турчинъ въ верхнюю церковь, а въ нижнюю не пущаютъ (л. 20).
Третью редакцию ‘Хождения’ специалисты часто называют ‘поэтической’. Действительно, в ней усилено лирическое начало повествования, о чем свидетельствует, например, вставка в описание Елеонской горы оценки экспрессивно-эмоционального характера: Во Иерусалимской во всей палестин другова такова и радостнова мста нтъ, что Елеонская гора! (л. 58), а также приведенный ниже сопоставительный ряд:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

О Владыко святый, что воздадимъ теб? (л. 101).
О Владыко, что воздамъ теб? (л. 153 об.).
Пресвятый-святый Владыко, что воздадимъ теб? (л. 45).
Рассказ об увиденном паломником в чужих странах сопровождают эмоционально окрашенные оценочные суждения: о пиратах — таковы лихи малтизы! (л. 40), о киевлянах — тщательны лихоманы (л. 8). Причем религиозно-полемическое начало в этих репликах может ослабевать или усиливаться. Редактор меняет отзыв об арабских свадьбах зло страмны (I и II ред.) на зло странныя (л. 41), что снижает негативное отношение к изображаемому. Напротив, изменение определения великий на втхий применительно к Риму лишь подчеркивает антикатолическую направленность произведения (л. 50). Сатирическое начало в ‘Хождении’, связанное с обличением восточной церкви, усиливает вставка: У грекъ незазорно пить горлку, они все на тоща сердце пъютъ по финжалу (л. 46). За ней следует фрагмент, который в третьей редакции подвергся правке, что привело к изменению текста на уровне содержания:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

…винной старецъ подносить всякому человку по финжалу, хошъ кто церковнаго не пьетъ, тотъ у чести, кто вина церковнаго не пьеть (л. 157 об.).
…Хошь кто церковнаго не пъетъ, а горлку пъетъ. Тотъ у нихъ въ чести, кто вина церковнаго не пъетъ (л. 46).
Редактор ‘Хождения’, как и Иоанн Лукьянов, — мастер художественной детали, главная функция которой — документировать повествование о явлениях из разряда сакрального, чудесного. Этой цели служат замечания, что благовоние, исходящее от Голгофы, зло запашисто (л. 50 об.), а след от схождения огня на Гроб Господень всегда будет напоминать верующим о чуде — никогда не сотрется копать та (л. 52 об.).
Ярко, метко, образно определить то или иное явление жизни редактору, как и автору ‘Хождения’, помогает устная народная речь. Третья редакция произведения в этом отношении особая, она богата ‘меткими речениями’, фразеологизмами устно-поэтического происхождения, типа: да руками розна (л. 20 об.), Пропади, малъ, онъ, окаянны! (л. 38 об.). Рассказывая о пути паломников по ухабистой, разбитой и раскисшей от ненастья дороге, редактор использует глагол калюкать (в I и II ред. — куликать), заменяет слово украсть на просторечное увесть, всюду на сюду и сюду (см. л. 43, 48, 49). Весна в Москве ассоциируется у него с понятиями дожди, туманы, хмары (л. 59, ср.: II ред., л. 215 об.). Корабль, согласно версии третьей редакции, о камень не ударился — ‘вдарился’ (л. 71), а после церковного вина, которым поживились паломники, мучившая их зуда-то по отходить стала (л. 63 об.).
В третьей редакции больше внимания уделяется описанию церковной утвари, внутренней отделке храмов, всему, что связано с понятием ‘прекрасное’. Редактор сохраняет любимое автором определение узорочное, но стремится конкретизировать его. Развивая тему вертепъ узорочисто здланъ, он сообщает, что стны были вси бархатомъ съ золотомъ и всякими цвты украшены (л. 46 об.). Изменяясь от редакции к редакции, текст все больше начинает напоминать ритмически организованную прозу:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

Корабль подле берега бежит, трется (л. 33).
И корабль подле берега бжитъ и от брегъ тртца (л. 51 об.).
Корабль подл берега бжитъ, подл берега трется (л. 15).
Подведем итоги. Подробное текстологическое изучение памятника, особенностей языка его списков и редакций — дело будущего, главное — через научную публикацию текста сделать ‘Хождение’ Иоанна Лукьянова доступным для исследователей разных специальностей, привлечь их к решению исходных для истории произведения проблем: где, когда и кем оно было создано, как текст функционировал и в связи с чем менялся. Выскажем ряд предположений, научную состоятельность которых подтвердят или опровергнут новые данные, полученные в результате архивного поиска и комплексного изучения текста памятника.
1. ‘Хождение в Святую землю’, созданное на материале реального путешествия на христианский Восток (1701-1703) московским священником Иоанном Лукьяновым (до 1705 г.), позднее было приписано его духовному брату и сподвижнику, авторитетному деятелю старообрядческой церкви Леонтию Ветковскому, который, возможно, принимал участие в литературном редактировании путевых записок.
2. Сопоставительный анализ редакций ‘Хождения’ убеждает в существовании пока не обнаруженной в архивах и, возможно, не сохранившейся редакции произведения, где авторский текст представлен полнее, чем в раннем из известных нам вариантов. Именно она послужила основным источником новых сведений о паломнике и его пути в Святую землю для составителей второй и третьей редакций памятника.
3. Активизация интереса к ‘Хождению в Святую землю’, которая приходится на вторую половину XVIII столетия (третьей или последней четвертью века датируется большая часть выявленных списков), связана с упразднением в 1763 г. Раскольничьей конторы и ослаблением преследования старообрядцев {См.: Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1860. Т. 1. С. 599-600.}.
4. Создание второй и третьей редакций произведения, скорее всего, относится ко второй половине 70-х — первой половине 80-х годов XVIII в., причем временной разрыв между ними незначителен. Последняя переработка текста ‘Хождения’ — непосредственная реакция на вторую и в некотором отношении полемика с нею. Если происхождение второй редакции путевых записок, возможно, связано с Белевом, она приписывает авторство книги старцу Леонтию и носит книжный характер, то третья редакция, по всей вероятности, появилась в Москве, ее создатель решает проблему атрибуции текста в пользу московского священника Иоанна Лукьянова, объединяет в художественное целое весь известный ему материал о хождении, документальный и литературный.
5. ‘Хождение в Святую землю’ бережно хранилось, читалось, переписывалось и редактировалось в старообрядческой, по преимуществу купеческой, среде. География бытования книги была в основном связана с российской частью маршрута путешествия Иоанна Лукьянова и сферой миссионерской деятельности ветковских старообрядцев. Об этом свидетельствуют писцовые, владельческие и читательские пометы на листах рукописей, где упоминаются имена белевского купца первой гильдии Василия Ивановича Сабинина, ржевских купцов Ивана Васильевича Чупятова и Клима Климовича Орлова, тверских купцов Василия Сафонова и Семена Арефьева. Писец самого раннего из известных нам списков ‘Хождения’ — новгородский купец Дмитрий Тимофеевич Никитин, владельцы списка из собрания Рогожского кладбища — петербургский купец Козьма Кузьмич Каняев и московские купцы Рахмановы. Рукописные книги с текстом ‘Хождения в Святую землю’ принадлежали мещанину Степану Мичурову из Торжка, добрянским мещанам Петру и Тихону Головлевым. Таким образом, поиск новых списков и редакций произведения прежде всего следует вести среди собраний старообрядческих книг, в коллекциях рукописей, принадлежавших купцам, причем не только в центральных, но и в областных архивохранилищах страны.
Осуществляемое издание ‘Хождения в Святую землю’ Иоанна Лукьянова вызвано несовершенством прежней публикации, где текст был сокращен и отредактирован, малоизвестностью и труднодоступностью издания XIX в. для современных читателей и исследователей, необходимостью научного издания текста по всем известным редакциям памятника.
В основу публикации первой редакции ‘Хождения’ был положен список Р из собрания Рогожского кладбища (ркп. РГБ. Ф. 247. No 460, сер. XVIII в.), как более исправный, по сравнению со списком Н, названным по месту создания Новгородским (ркп. ГИМ. Собр. A.C. Уварова. No 261 (1757). 1734 г.), по нему подведены разночтения к основному списку. Новгородский и Рогожский списки памятника восходят к одному протографу, ибо содержат общие ошибочные чтения: вместо Голац — Ясы (Р, л. 30 об.), вместо церкви Вознесения Христова на Елеонской горе речь идет о церкви Воскресения (Р, л. 127), вместо устья Нила упоминается устье Дуная (Р, л. 139). В отличие от списка Р, список H содержит много пропусков, от отдельных слогов (митролитъ вместо митрополит, коловъ вместо колоколов, сводит вместо свободит) до объемных фрагментов, как правило, заключенных между повторяющимися в тексте словами: И утре рано пришли под Фастовгоро-док [и стали у вала земляного. А в том городке сам полковникъ Палей сам живет. Преж сего етот городок] бывал лятской… (Р, л. 20), А когда турки идут в мечеть [молится, тогда пришед всякой к шурупу, да умывает руки и ноги, да и пойдет в мечет]. 5-ю турки в сутки молятся… (Р, л. 53), В ІІареград [посл Георгиеа дни была буря велика — восемь кораблей потанула. В ІІареград] в ыюле-месяце с паши кожу содрали… (Р, л. 60), Меня бъютъ, а другой мимо пошелъ: [а того стали битъ, такъ я мимо пошелъ] (Р, л. 99 об.) и др. В Новгородском списке много ошибок, выдающих малограмотность писцов, их непрофессионализм в книжном деле (абомн вместо амвон, стигимъ вместо стихиры, финцузы вместо французы).
При издании второй редакции использован список Б, принадлежавший белевскому купцу В.И. Сабинину (ркп. РНБ. Q. IV. No 410), как самый ранний список этого вида. Публикация третьей редакции осуществлена по единственному списку О, который попал в собрание рукописных книг С.А. Соболевского из Орла (ркп. РНБ. F. IV. No 319).
Фрагменты текста, подлежащие комментированию, отмечены ‘звездочками’. Основной корпус комментария к ‘Хождению’ дан по первой редакции произведения, дополнительные разделы включают реалии, введенные в текст создателями второй и третьей редакций. Полужирным шрифтом набран текст, выделенный в рукописях киноварью или графическим способом. Курсивное написание слов указывает на то, что в текст внесены исправления или дополнения. Как правило, это связано с явными ошибками, возникшими при переписке или редактировании текста: пропуском или повторением букв, слогов, слов, фраз, предложений, а также заменами, ведущими к искажению или ‘затемнению’ смысла. Курсивом отмечен текст, если он содержит правку рукою писца, приписан им на полях или над строкой. Все исправления и дополнения, внесенные издателями по другим спискам и редакциям произведения либо по смыслу в случае пропуска или ошибки, специально оговариваются в текстологических примечаниях. Указания на разночтения в списках первой редакции даются с помощью цифр для каждого листа рукописи отдельно. В тексте публикуемых списков разделительным знаком // отмечаются границы между листами рукописи, в том числе между лицевой и оборотной сторонами листа.
При издании текста ‘Хождения в Святую землю’ сохраняется написание », а также ‘ъ’ и ‘ь’ в середине и в конце слов. Вышедшие из употребления буквы русского алфавита заменяются современными эквивалентами: і = и, = ф, 0x01 graphic
= о, 0x01 graphic
= пс, 0x01 graphic
= з и др. Титла раскрываются в соответствии с написанием подобных слов в издаваемой рукописи, выносные буквы вносятся в строку (при необходимости с последующей гласной). Кириллические цифровые обозначения заменяются арабскими. В случае ассимиляции и пропуска одной из соседних букв на границе предлога и существительного между ними ставится дефис. Разбивка текста на предложения и абзацы сделана по смыслу, однако с учетом его членения в рукописи. Пунктуационное оформление текста подчиняется современным нормам.
Выражаем глубокую признательность всем, кто помогал осуществить этот проект, принял деятельное участие в судьбе книги Иоанна Лукьянова, чтобы из произведения ‘потаенной’ литературы сделать ее неотъемлемой частью национального духовного наследия: A.C. Демину, И.Г. Добродомову, С.В. Дурасову, A.B. Лаврентьеву, И.В. Левочкину, A.C. Орешникову, Н.В. Понырко, И.Г. Птушкиной, Ю.Д. Рыкову, A.C. Травниковой, К.В. Трибунской, A.A. Турилову, А.Д. Шаховой, Е.М. Юхименко.

РАЗНОЧТЕНИЯ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. 1Н Иеросалиму. 2Н нет. 3-4Н семь тысящъ двести десятаго. 5Н на боковом поле приписано 1702 год. 6Н унынливъ.
л. 1 об. 1Н его. 2Н съветоя. 3Н тово. 4Н тритъцат. 5Н всю. 6Н заутро. 7Н Льва. 8Дополн. по Н, в Р нет.
л. 2. 1Н богоспасаемы. 2Н ночи. 3Н доб. у. 4Н посадцкого. 5Н его. 6Н нет. 7Р доб. (сына). 8Н любовию. 9Н мяхкия. 10Н нет. 11Н И. 12Н деревяной.
л. 2 об. 1-2Р текст приписан на полях. 3Н двадесят третий. 4Н въ. 5Н славного.
л. 3. 1Н казначей. 2Н Авраамий. 3Н в. 4Н въстав. 5Н доб. любезно.
л. 3 об. 1Испр., в Р и Н поклонихомся. 2Испр., в Р нет, в Н И ко граду. 3-4Н нет. 5Н о. 6Н бывшюю. 7Н мяхкия.
л. 4. 1Н четыре. 2Н нет. 3Н изъ. 4Н дождевная. 5Н нет. 6Н нею. 7Н разсталися. 8Н преславн.
л. 4 об. 1Н нет. 2Испр., в Р паваринцу, в Н наварницу. 3Н Лазар. 4Н сотвари. 5Н Лазар. 6Н генваря. 7Н 30. 8Н на боковом поле приписано 7211 лета. 9Н взламало.
л. 5. 1Н усть. 2Н нуждею. 3Н из. 4Н въкладыват. 5Н Миколской. 6Н миленково. 7Н усть.
л. 5 об. 1Н тово. 2Н нет. 3Н случился. 4Н нет. 5Испр., в Р таком, в Н таном. 6-7Н ночи ударило. 8Н начюютъ. 9Н множества. 10Н нет. 11Н таборов.
л. 6. 1Н древяной. 2Н мене. 3-4Н послали. 5Н нет. 6Н доб. и. 7Н нуждею. 8Н како. 9Н маломошныя.
л. 6 об. 1Н милинкия. 2Н Иеросалим. 3Н милинкия. 4Н блевичя. 5Н посадцкой. 6Н Вязметин. 7-8Н нет.
л. 7. 1Н предпразнество. 2Н стране. 3Н но. 4Н деревяной. 5Н доб. есть. 6Н на боковом поле неразборчивая запись — видимо, название монастыря. 7-8Н бывает много. 9Н силно.
л. 7 об. 1-2Н верстъ с сорок. 3Н против. 4Н ночи. 5Н болшая. 6-7Н в Орел-град. 8Н посацкого. 9Н Или. 10Н болше.
л. 8. 1Н милинкия. 2Н орляна. 3Н деревяной. 4Н жилемъ. 5Н немноголюден. 6Н соленая. 7Н 13. 8Н заутро.
л. 8 об. 1Н Кром. 2Н Кромъ. 3Н базару. 4Н убогий. 5Н тотары. 6Н нет. 7Н нет. 8Н Севъскъ. 9Н сотворил.
л. 9. 1-2Н нет. 3Н Леонтию. 4Н надоби. 5Н доб. де. 6Н пришел. 7Н обявится. 8Н воеводского. 9Н въ. 10Н послеж. ПН Такову. 12Н И. 13Н Дивный. 14Р приписано сверху другими чернилами. 15Н то. 16Н нет.
л. 9 об. 1Н древяной. 2Н посацких. 3Н всякие. 4Н талеры. 5Н вопросили. 6Н печати. 7Н их. 8Н кормити.
л. 10. 1Н калужена. 2Н отшедше. 3Н такие. 4Н милинкие. 5Н калужена.
л. 10 об. 1Н малороссйских. 2Р приписано сверху другими чернилами, Н другово. 3Н таковаго. 4Н 8. 5Н преж. 6Н нет. 7Н простово. 8Н милинкие.
л. 11. 1Н небогатые. 2Н строение. 3Н противо. 4Н разъежаются. 5Н нет. 6Н караул. 7Н святы. 8Н оны.
л. 11 об. 1Н нет. 2Дополн. по Н, в Р нет. 3Н стране. 4Н строенье. 5Н столица. 6Н оне. 7Н то. 8Н бзпрестани.
л. 12. 1Н нет. 2Н дня. 3Н полутчи. 4Н Барзны. 5Н нет. 6Н Барзна. 7Н ярманке. 8Н ставши.
л. 12 об. 1Н великой. 2Н нуждой. 3Н караулщики. 4Н до. 5Н воеводе. 6Испр. по Н, в Р нас. 7Н милинкия. 8Н ради. 9Н Давида. 10Испр. по Н, в Р нами. 11Н талеры. 12Н доб. нам.
л. 13. 1Н нет. 2Н милинкия. 3Н рождши. 4Н жилемъ. 5Н Давидъ. 6Н дружиною. 7Н 3. 8Н тово. 9Н разтворилася. 10Н тово.
л. 13 об. 1Н нуждею. 2Н стреглися. 3Испр. по О, в Р и Н стало. 4Н доб. И. 5Н выпросились. 6Н кибетки. 7Н Боровичя. 8Н увидели. 9Н преславны. 10Н горах. 11Н возрадовалися. 12Н х. 13Н А.
л. 14. 1Н товарыши. 2Н пришел. 3Н шел. 4Н х. 5-6Н нелзя было переехать. 7Н милинкия. 8Н нуждею. 9Н нашю. 10Н доб. мы. 11Н милинкия.
л. 14 об. 1Н караулщики. 2-3Н нет. 4Н чтобъ. 5Н людем.
л. 15.1Н Фамелдина. 2Н калачей. 3Н таково. 4Н градцкой. 5Н караулы. 6Н караул. 7Н караула. 8Н но. 9Н караул. 10Н караул. 11Н караула.
л. 15 об. 1Н тшателные. 2Н живопись. 3Н нет. 4Н етому. 5Н простоте. 6Н права. 7Испр. по Н, в Р курв. 8Н тово. 9Н доб. было. 10Испр., в Р а матерплитъ, в H и матерплит. 11Н зумазал. 12Н нет. 13Н милинкой. 14Н да. 15Н до. 16Н грешнова.
л. 16. 1Н всякие. 2Н съ. 3Испр., в Р и Н поход. 4Испр., в Р и Н не. 5Н межу. 6-7Испр. по Н, в Р извощи по московские. 8Н 4. 9Р приписано на полях другими чернилами, в Н нет. 10Н мостовшину. 11-12Н 3 копейки.
л. 16 об. 1Н ети. 2Н мостъ. 3Н милинкия. 4-5Испр., в Р изрядно, в H изрядной. 6Н Нижнем. 7Н местом. 8Н байни. 9Н очн.
л. 17. 1Н пришел. 2Н доб. и. 3Дополн. по Я, в Р нет. 4Н святы. 5Н Первозваннаго. 6Н въ. 7Н на. 8Н живи. 9Н младенцев.
л. 17 об. 1Н нынешные. 2Н теперво. 3Н нет. 4Н тово. 5-6Н нет.
л. 18. 1Н доб. А. 2Испр., в Р далее повтор слова сама. 3Н преподобной. 4-5Н нет. 6Н свозглавием.
л. 18 об. 1Н Иулянии. 2Н ней. 3Н строение. 4Н церкви. 5Н праваго. 6Н камени. 7Н Костянтин. 8Н Острожский. 9Н изображен.
л. 19. 1Н нет. 2Н слобода. 3Богородицы. 4Н обменяли. 5Н их. 6Н плотъскими.
л. 19 об. 1Испр. по Н, в Р Лядкую. 2Н киевские. 3Н възьехали. 4Н грязно. 5Н велми. 6Н възъезжали. 7Н киевския. 8Н възъехали. 9Н розсталися. 10Н правоверующим. 11Н бусурманскую. 12Н Блогородко.
л. 20. 1Н сказали. 2-3Н нет.
л. 20 об. 1Н палеевщина. 2Н нелзи. 3Н собаки. 4Н дрова. 5Н солому. 6Н нет. 7Н въсякой. 8Н кажется. 9Н вдвое. 10Испр., в Р и Н лесе. 1Н вторый. 12Н заговяна. Н13 порубежной. 14Н случилося. 15Н обступили.
л. 21. 1Н палеевщина. 2Н бзпортошная. 3Н клока. 4Н собаки. 5Н Оны. 6Н дивятся. 7Н сыщешь. 8Р приписано другими чернилами, Н таковых. 9Н стереглися. 10Н ночи. 11Н недалече. 12Н мыто. 13Н Сырная. 14Н доб. и. 15Н глубокую.
л. 21 об. 1Н дикия. 2Н угодна. 3Н воложския. 4Н пустыне. 5Н собаки. 6Н тотары. 7Н населятся. 8Н населятся. 9Н собаки. 10Испр. по Н, в Р есть. 11Н родится. 12Н пустынею. 13Н 5. 14Н видехъ. 15Н вефраля. 16Н вол Ошанина. І7Н великъ. 18Н разарен. 19Н пригожи. 20Н написаныя.
л. 22. 1-2Н 4 копейки. 3Н яблока. 4Н ляцкия. 5Н увидел. 6Н индучнипи. 7Н приход. 8Н равная. 9Н доб. то. 10Н харчу. 11Н 4. 12Н доб. и. 13Н Болгъ. 14Н да. 15Н порожиста.
л. 22 об. 1Н далече. 2Н слышат. 3Н ея. 4Н же. 5Н поромишко. 6Н плохой. 7Н быстра. 8Н подниматся. 9Н гору. 10Н ни. ! (Н татарския. 12Н месты. 13Н стороне. 14Н далече. 15Н 4. 16Н Сороки. 17Н доб. и. 18Н лошадми.
л. 23. 1Н 3. 2Н кучами. 3Н лошадиныя. 4Н видели. 5Н дунул. 6Н чрезъ. 7Дополн. по Я, в Р нет. 8Н Соропу. 9Н Петрушкою. 10Н рады. 11Н чало. І2Н Дунай.
л. 23 об. 1Н Днристрь. 2Н дорого. 3Н зарандовали. 4Н Сорока. 5Н поперекъ. 6Н Хорчь. 7-8Н и нетъ ничего. 9Н оржаного. 10Н сыщешь. 11Н мелат. 12Н пшенныя.
л. 24. 1Н нет. 2Н воложского. 3Н отягчены. 4Н Гори. 5Н Сорокою. 6Н възъехали. 7Н иныя. 8Н възъехали. 9-10Н нам той день. 11Н студеной. 12Н снего. 13Н пришел.
л. 24 об. 1Н роскласть. 2Н казака. 3Н нет. 4-5Н сидя под нею, сушился. 6Н каково. 7Н ставъ. 8Н лошадь. 9Н посмотреть.
л. 25. 1Испр., в Р генваря, в H генваря, но на боковом поле рукою писца февраля. 2Н перевезлись. 3Н въскоре. 4Н възъежати. 5Н въежать. 6Н възъехали. 7Н валов. 8Н испр. рукою писца возами на волами. 9Н вывезли. 10-11Н нет. 12Н к. 13Н розбивать.
л. 25 об. 1Н смотрить. 2Н 3. 3Н възъехали. 4Н монастырь. 5Н келиею. 6Н когда. 7Н увидел. 8Н нет. 9Н митрополиты.
л. 26. 1Н Ясы. 2Н а. 3Н нет. 4Н копаетъ. 5Н 50. 6Н талер. 7Н доб. а. 8Н иные. 9Н во. 10Н иные. 11Н иные. 12Н зышешь. 13Н доб. и.
л. 26 об. (Н бз. 2Н растленно. 3Н крылосе. 4Н пришел. 5Н служит. 6Н пропев. 7Н Евангелие. 8Н тако.
л. 27. 1Н Лехко. 2Н свете. 3Н отпустъ. 4—5Н Уже и греков. 6Н несшел. 7Н доб. А. 8Н развалилось.
л. 27 об. 1Н богатаго. 2Н нет. 3Н доброхотны. 4Испр. по Н, в Р ранды. 5Н дехтяныя. 6Н дехтяную. 7—8Н 40 копеек.
л. 28. 1Н дожидали. 2Н мятежно. 3Н месяцъ. 4Н непостоянныя.
л. 28 об. 1Н толмача. 2Н доб. а. 3Н никто. 4Н емъ. 5-6Н 70 копеекъ. 7Н воложского. 8Н Первы.
л. 29. 1Н ропчу. 2Н памаленку. 3Н лошади. 4Н И. 5Н 10. 6-7Н 6 или 4. 8Н они. 9Н лошадь-та.
л. 29 об. 1Н то. 2Н доб. да. 3Н нет. 4Н давали. 5Н кълюча. 6Н лошали. 7Н ключя.
л. 30. 1Н даю. 2Н выняв. 3Н това. 4Н чтобы. 5Н нет. 6Н сомому. 7Н турчанину. 8Н будто. 9Н третий. 10Н толмачь.
л. 30 об. 1Н нет. 2Н нет. 3Н однова. 4-5Н повтор. 6Н милинкой. 7Испр., в Р и Н Ясемъ. 8Н облаком. 9Н облакам. 10Н видать. 11Н снех.
л. 31. 1Н ете. 2Н доб. до них. 3Н нет. 4Н можно. 5Н удиветелны. 6Н пошли. 7Н волощенина. 8Н нет. 9Н русково. 10Н никто. 11Н доб. русково. 12Н милинких. 13Н хороминки. 14Н корабли. 15Н нет. 16Н лошадей.
л. 31 об. 1Н корабль. 2Н христианской. 3Н неболшая. 4Н кораблною. 5-6Р приписано на полях другими чернилами. 7Н нет. 8Н реце. 9Н брегу.
л. 32. 1Н сена. 2-3Н 6 копеек. 4Н мало. 5Н доб. широка и быстра, глубока у брега. 6Н купатся. 7Н Долга. 8Н много. 9Н брегъ. 10Н корабленики. 11Н турской. 12Н карабль. 13Н встал. 14Н стал. 15Н ка.
л. 32 об. 1Н де. 2Н нет. 3Испр., в Р и Н торгу. 4Н доб. (листъ). 5-6Н велел с карабля. 7Н таскать. 8Н толмача. 9Н вынявши. 10Н Пошел-ди. 11Н кластся. 12Н доб. что.
л. 33. 1Н карабля. 2Н сухарями. 3Н корабленик. 4Н ево. 5Н доб. и. 6Н отпустился. 7Н поднявши. 8Н Афанасей. 9Н карабль. 10Н дырява. 11Испр. по Н, в Р оернувшися. 12Н карабле. 13Н полутче. 14Н левой. 15Н нет. 16Н туредцкия. 17Н Вверху.
л. 33 об. 1Н брега. 2Н городок. 3Н турецко. 4Н руки. 5-6Испр. по Н, в Р подалице реки. 7Н доб. 1. 8Н дня. 9Н испр. кораблю на корадку. 10Н горячю.
л. 34. 1-2Н надел на себя. 3Н будто. 4Н покрытся. 5Н крытся. 6Н горачи. 7Н Данаю. 8Н Блогородцкая. 9Н Чермному. 10Н полтара.
л. 34 об. 1Испр. по Н, в Р моря. 2Н доб. (розбивается). 3Н турецкия. 4Н възявши. 5Н усть. 6Н Дунаю. 7Н кораблю. 8Н вымеряв. 9Н горка. 10-11Н нет.
л. 35. 1Н пустились. 2Н из. 3Н морскай. 4Н занемощевал. 5Н бывал. 6Н все. 7Н нечиму. 8Н есть. 9Н карабленики. 10-11Н ветръ бысть. 12Н верхъ. 13Н корабля. 14Н ужасть. 15Н корабля. 16Н неминучю.
л. 35 об. 1Н нет. 2Испр. по Я, в Р так. 3Н нет. 4Н столкомъ. 5-6Н было бы. 7Н счасткам. 8Н полтара. 9Н испр. перебжали на перебжалъ. 10Н карабль. 11Н 30. 12Н нет. 13Н нет. 14Н доб. де.
л. 36. 1Н нет. 2Н доб. меня. 3Н ночюю. 4Н караблям. 5Н естли. 6Н ночюю. 7Н горадка. 8Н да. 9Н нет.
л. 36 об. 1Н о. 2Н турчана. 3Н таможню. 4Н карабле. 5Н бусурманом. 6Н удивляемся. 7Н это. 8Н граза. 9Н попас. 10Н карабль.
л. 37. 1Н Пречистей. 2Н предтечи. 3Н Царемградом. 4Н горачю. 5Н нет.
л. 37 об. 1Н нет. 2Н Веть. 3Н тебя. 4Н Корнилемъ. 5Н Корнильюшко. 6Н здика. 7Н нет. 8Н нет. 9Н милинкой. 10Н христианская. ПН выручю. 12Н Колацком. 13Н юмруке. 14-15Н мне велел.
л. 38. 1Н Корнилья. 2Н пришол. 3Н бусарман. 4Н карабле. 5Н нево. 67Н нет. 8Н выложить. 9Н сказать. 10Испр. по Н, в Р толмачь. 11Н турченин. 12Н тут. 13Н Даш. 14Н доб. де.
л. 38 об. 1Н виде. 2Н толмачю. 3Н доб. е 4Н чюфуты. 5Н Поезжате. 6Н милостивее. 7Н доб. (а инде возмут пошлину). 8Н пошлины. 9Н и. 10Н бусарман. 11Н коикъ. 12Н Цареградцкую. 13Н доб. сторону. 14Н тютун. 15Н пришол. І6Н московскаго. 17Н обижали. 18Н здика. 19Н карабль. 20Н пекнешь.
л. 39. 1Н тут. 2-3Р приписано на полях другими чернилами. 4Н той. 5Н рухледи. 6Н нет. 7Н сказал. 8Н толмачю. 9Н доброй человекъ миленкой.
л. 39 об. 1Н росмеялся. 2Н Анасты. 3Испр., в Р и H песь. 4Н чтобы. 5Н розсмеялся. 6Н пошел. 7Н толмачю. 8Н Еросилиме. 9-10Н говорить ему. 11Н розсмеялся. 12Н нет. 13Н ждать.
л. 40. 1Н трудов. 2Н въ. 3Н тамо. 4Н росплатилися. 5Н нево. 6Н пришел.
л. 40 об. 1-2Н от меня он. 3Н пришел. 4Н Доспода. 5Н агоя. 6Н ничево. 7Н тебя. 8Н кельи. 9Н Иерусалим. 10Н зде. 11Н християном. 12Н тебя. 13Н нет. 14Н зде. 15Н нарицаешся. 16Н мало. 17Н толмачю. 18Н привез. 19Н тово. 20Н нево. 21Н толмачю. 22-23Н мне все патриарховы. 24Н доб. он. 25Н сшел. 26Н бзконечная. 27Н доб. ему.
л. 41. 1Н нет. 2Н лопонул. 3Н испр. ему на мол. 4Н нетъ. 5Н странного. 6Н подарко. 7Н боло. 8-9Н сорвать хочет. 10Н меня. 11Н руской. 12-13Н нет. 14Н толмача. 15-16Н нет. 17Н Патъриархъ. 18Н толмача.
л. 41 об. 1Н приве. 2Н меня. 3Н же. 4Н манастырь. 5Н маскали. 6Н доб. и келью. 7Н плюнувъши. 8Н нет. 9Н пошолъ. 10Н толмачу. 11Н Опять.
л. 42. 1Н кельи. 2Н посидеть. 3Н кельи. 4Н порожей. 5Н Еросалимской. 6Н отвелъ. 7Н Иеросалимъ. 8Н опочинуть. 9Н забрел. 10Н один. 11Н бы. 12Н милостынею. ІЗН Мосве-то. 14Н хорошие. 15Н властми. 16Н отягчены. 17Н патриарховъ.
л. 42 об. 1Н Обижены. 2Н обиженыны. 3Н луданныя. 4Н нет. 5Н доб. А. 6Н ни. 7Н кто. 8Н таскаютъся. 9Испр., в Р и Н пула. 10Н намъ. 11Н тако.
л. 43. 1Н Иеросалимова. 2Н толмача. 3Н нет. 4Н доб. де. 5Н пришелъ. 6Н доб. и куда. 7Н нет. 8Н церковнаго.
л. 43 об. 1Н поклонилися. 2Н възявши. 3Н толмачю. 4Н также. 5Н древяно да.
л. 44. 1Н нет. 2Н нет. 3Н городех. 4Н Царемьградомъ. 5Н опознаватися. 6Н манастырь. 7Н нет.
л. 44 об. 1Н Хощете. 2Н поводи. 3Н царицын. 4Н гостии. 5Н греченином. 6Н Васильемъ.
л. 45. 1Н Этою. 2Н тими. 3Н заблудите. 4Н туркамъ. 5Н ди. 6Н оне. 7Н повелел. 8Н доб. итти. 9Испр. по Я, в Р Годай. 10Н пошел. 11Н пришедъ. 12Н туръчанинъ. 13Н сюда. 14Н Василий.
л. 45 об. 1Н попасъ. 2-3Н вартя ганъ. 4Н нижную. 5Н верхную. 6Н видевше. 7Н другово. 8Н скребно. 9Н претворили.
л. 46. 1Н удивляхуся. 2Н человечю. 3Н чтоб. 4Н топерва. 5Испр. по Н, в Р виддя. 6Н невместно. 7Н бусурманами. 8-9Н дураками ровно. 10Н наше. 11Н грехи. 12Н иныя. 13Н замуравилися. 14Н ето. 15Н нет.
л. 46 об. 1Н турчане. 2Н из. 3Н кой. 4Н из. 5Н отшедши. 6Н видели. 7Н следу. 8Н нет. 9Н панъсыръ. 10Н лошади.
л. 47. 1Н бревешко. 2Н нет. 3Н врата. 4Н хочете.
л. 47 об. 1Н бусарман. 2Н попас. 3Н свечю. 4Н тут. 5Н лисицы. 6Н волченки. 7Н слоновую. 8Н коркодилову. 9Н диковинки.
л. 48. 1-2Н кои. 3Н видели. 4Н собака. 5Н великую. 6Н Красную. 7Н Тут. 8Н каменные. 9Н саженъ. 10Н 1О.
л. 48 об. 1Н таково. 2Н зеркало. 3Н посътавленъ. 4Н столъпъ. 5Н зезело. 6Н погнется. 7-8Испр., в Р семи он ширикы, в Н земи он ширины. 9Н сторона. 10Н сажени. 11Н полторы. 12Н круголъ. 13Н шесть. 14Испр. по Н, в Р иным. І5Н латинским.
л. 49. 1Н Царьград. 2Н один. 3Н стольпъ. 4Н доброго. 5Н нет. 6Н столъпъ. 7Н медно. 8Н 3. 9Н зъмиевы.
л. 49 об. 1Н христианскому. 2Н нет. 3Н развалинах. 4Н Черного. 5Н трехстенной. 6Н около.
л. 50. 1Н доб. и ворот. 2Н 1. 3Н ворота. 4Н доб. же. 5Н Галат. 6Н Чермнаго. 7Н Грекопе. 8Н Романовския. 9Н Кукапейския. 10Н Архисопе. 11Н цареви. 12Н двои. 13Испр. по Н, в Р моря. 14Н 7-м. 15Н Костянтинополь. 16Н Новый. 17Н Седмохолмникъ. 18Н Станбулъ.
л. 50 об. 1Н Великий. 2Н преславный. 3Н зовиден. 4Н вселенней. 5Н посмотришь. 6Н будто. 7Н Царъград. 8Н делан. 9Н вкругъ. 10Н ево. 11Н каменемъ. 12Н тово. 13Н кабраблях.
л. 51. 1Н земли. 2Испр. по Н, в Р потомъ. 3Н ни. 4Н ни. 5Н янычари. 6Н турчане. 7Н янычаря. 8Н фонаря. 9Н сведут. 10Н царьской. 11Н лутче. 12Н кипарисовыя.
л. 51 об. 1Н Колаты. 2Н жилом. 3Н камением. 4Н ни. 5Н грязь.
л. 52. 1Н мало. 2Н доб. у них. 3Н загораживаютъ. 4Н честно. 5Н улицам. 6-7Н плодовитыя древа. 8Н доб. А. 9Н корыта. 10Н в. 11Н исъпразднивши. 12Н пошел.
л. 52 об. 1Н эта. 2Н ни. 3Н поворотилися. 4Н изпразднится. 5Н денешся. 6Испр. по Я, в Р ин где. 7Н всей. 8Н того. 9Н христианских.
л. 53. 1Н мошенничества. 2Н путъ. 3Н кагвея. 4Н черную. 5Н гретую. 6Н соловкой. 7Н пред. 8Н московъскаго. 9Н перед. 10Н московкимъ. 11Н гостихъ. 12Н аспидныя. 13Н очунь. 14-15Н нет. 16Н 5-и.
л. 53 об. 1Н коловъ. 2Н будто. 3Н мошно. 4Н деревянное. 5Н товарыщи. 6Н Царемъградомъ. 7Н доб. везде. 8Н кирисовыя.
л. 54. 1Н поидетъ. 2Н ненасытно. 3Н нет. 4Н мечтовъ. 5Н очунь. 6Н зоре. 7Н московскаго. 8Н пшанишной. 9Н ржанова. 10Н лошадямъ. 11Н ни. 12Н самаго. 13Н ядядъ. 14Н к ужине. 15Н полдни. 16Р приписано на полях другими чернилами, Н дижных.
л. 54 об. 1Н болше. 2Н нет. 3Н своей. 4Н нет. 5Н позоветъ. 6Н ествы. 7-8Н нет. 9Н московскова. 10Н доб. А рыбъ такихъ нетъ, что наша. 11-12Н нет. 13Н осетровъ. 14Н испр. осетровъ на осетринъ. 15Н нет. 16Н блужина.
л. 55. 1-2Н семи по осми. 3Н деревяное. 4Н орехи. 5Н боръ. 6-7Н повтор. 8Н молоко. 9Н лутче. 10Н нет. 11Дополн. по Н, в Р нет. 12Н Хлеп. 13Н державы.
л. 55 об. 1Н нет. 2Н та. 3Н нет. 4Н варятъ. 5Н аспры. 6Н нет. 7Н гостиныя. 8Н доб. крыты. 9Н тафту.
л. 56. 1Н товары. 2Н росходу. 3Н приидет. 4Н друге. 5Н которую. 6Н нет. 7Н ни. 8Н каторге. 9Н нет. 10Н роспрашиваютъ. 11Н чево.
л. 56 об. 1Н пришел. 2Н нет. 3Н придешь. 4Н Эмельяна. 5Н чево. 6Н ди. 7Н лихоманы.
л. 57. 1Н придет. 2Н ино. 3Н нет. 4Н проход. 5Н такия. 6Н христианской. 7~8Н нет.
л. 57 об. 1Н долой. 2Н ради, 3Н холен. 4Н 30. 5Н нет. 6-7Н и 150. 8Н нет. 9Н описание. 10Н караблныя. 11Н доб. и. 12Н Цареграде. ІЗН летнея. І4Н торок. 15Дополн. по Н, в Р нет. 16Н младой.
л. 58. 1Н молой. 2Н тагда. 3Н таков. 4Н то. 5Н диаволской. 6Н 3. 7Н то. 8Н ночам. 9Н выдешь. 10Н будто. 11Н каменем.
л. 58 об. 1Н Льстиво. 2Н извоз. 3Н неволники. 4Н талерей. 5Н изрядно. 6Н придет. 7Н пушечно. 8Н голена. 9Н Бахметовой. 10Н 3.
л. 59. 1Н раждаются. 2Н от. 3Н торок. 4Н бран. 5Н мечетов. 6Н длева. 7Н жены. 8Н сорбев. 9Н болгор. 10Н нечев. ИН статъ. 12Н то. 13Н нево.
л. 59 об. 1Н нево. 2Н явт. 3Н тотъ. 4Н собакъ. 5Н доб. ихъ. 6Н чево-де. 7Н боло. 8Н бремя. 9Н Пред. 10Н ходетъ. 11Н покощунятъ. 12Н розшибетъ. 13Н увидитъ. 14Н нат. 15Н жонкою. 16Н отнюдъ. 17Н лутчево. 18Н христианомъ.
л. 60. 1Н палате, слово приписано над строкой рукою писца. 2-3Н нет. 4Н присланъ. 5Н турецко. 6Н доб. от. 7Н бьютъ. 8Н полковъника. 9Испр. по Я, в Р было, в Н слово приписано над строкой рукою писца. 10Н платье. 11Н веля.
л. 60 об. 1Н Московские. 2Н платья. 3Н земли. 4Н державы. 5Н доб. по. 6Н горачъники. 7Н ково. 8Н старцовъ. 9Н нико. 10Н греческомъ.
л. 61. 1Н ни. 2Н нерыбъныя. 3Н явт. 4Н еть. 5Н то. 6-7Н по мериновой плеши за щеку мечетъ, фраза зачеркнута рукою писца.
л. 61 об. 1Н нача. 2Н толмача. 3Н ди. 4Н доб. и. 5Н доб. и. 6Н товарищы. 7Н движущая. 8Н своя. 9-10Н нет. 11Н доб. отъ. 12Н нево. 13Н послатъ. 14-15Н на стулъ.
л. 62. 1Н нево. 2-3Н мало ету рыбу. 4Н Такая. 5Н вама. 6-7Н евтомъ. 8Н нет. 9Н веть. 11-10H нет. 12Н лошъ.
л. 62 об. 1Н роспрашивали. 2-3Н замирился с турком. 4Н заведше. 5Испр. по Н, в Р ему. 6-7Н у себя имели. 8Н христиане. 9Н сводитъ.
л. 63. 1Н никой. 2Н турку. 3Н нет. 4Н то. 5-бН нет. 7Н да води.
л. 63 об. 1Н доб. вы, слово зачеркнуто рукою писца. 2Н нево. 3Н моломъ. 4Н нет. 5Н нет. 6Н повтор слов такъ и то. 7Н нет. 8Н испр. невравду на неправду. 9Н турского.
л. 64. 1Н турского. 2Н нашево. 3-4Н нет. 5Н благоверного. 6Н благоверного. 7Н ни. 8Н разсужай. 9Н такия. 10Н доб. (было).
л. 64 об. 1Н хто. 2Н ветвми. 3Н стаяли. 4Н литоргии. 5Н смотрили.
л. 65. 1Н в. 2Н Иеросалимском. 3Н Светлово. 4Н собралися. 5Н тагда. 6Н полунощницу. 7Н полунощнице. 8Н ирмосом. 9Н полунощницу. 10Н пошел. 11Н роздавать.
л. 65 об. 1Н доб. да. 2Н семъ. 3Н игумномъ. 4Н игумну. 5Н и онъ. 6Н пять. 7Н чтобы. 8Н красныя. 9Н нет. 10Н доб. то. 11Н Еваньгелиемъ. 12Н ветми. 13Н нет. 14Н дьякономъ.
л. 66. 1Н гаворить. 2Н доб. да. 3Н межу. 4Н доб. и. 5Н той. 6Н гаворить. 1Дополн. по Я, в Р нет. 8-9Н свой монастыръ. 10Н тамошных. 11Н келъю. 12Н смиренной. 13Н воскресенью.
л. 66 об. 1Н съ. 2Н нет. 3Н дем. 4Н Святую. 5Н нет. 6Н патриара. 7Н даютъ. 8Н гуляютъ. 9Н до. 10Н дубъомъ. 11Н пошелъ. 12Н нет. 13Н нет. 14Испр., в Р и Н курнами.
л. 67. 1Н монастыря. 2Н патриархъ. 3Н нет. 4Испр. по Н, в Р и с того. 5-6Н явт. 7Н нет. 8Н доб. и. 9Н како. 10Н како. 11Н сншняя.
л. 67 об. 1Н нет. 2Н станет. 3Н стоитъ. 4Н кенаничное. 5Н ‘Аллилуя’. 6Н доб. то. 7Н табрей, слово подчеркнуто рукою писца. 8Н простово. 9Н дьяконъ.
л. 68. 1Н роздуваютъ. 2Н говорятъ. 3Н говоритъ. 4Н проговоритъ. 5-6Н ‘Доксаси, кирие, доксаси!’ 7Н стихиры. 8Н стихиры. 9Н каноны. 10Н херувимъ. 11Н крилосе. 12Н доб. и. 13-14Н утре. 15Н ничяво. 16Н не.
л. 68 об. 1Н чтоц. 2Н нет. 3Н церкы. 4Н той. 5Н И. 6Н безпрестани. 7Н слово подчеркнуто. 8Н толке. 9Н панахида. 10Н а.
л. 69. 1Н диякон. 2Н нет. 3Н поповы. 4Н рызы. 5Н просфире. 6Н просфиру. 7Н всенощныхъ. 8Н великаго. 9Н хороше. 10Н ни. 11Н доб. А.
л. 69 об. 1Н Псалтыры. 2Н тово. 3Н церквы. 4-5Н нетъ на нихъ. 6Н н. 7Н воскресенья. 8Н церквы. 9Н доб. в. 10Н предастъ. 1Н болшее. 12Н испр. веял на взял. 13Н базару. 14Н не. 15Н бусурмановъ.
л. 70. 1Н себе. 2Н греки. 3Н уступаютъ. 4Н туркомъ. 5Н нет. 6Н нет. 7Н папежская. 8-9Н нет.
л. 70 об. 1Н папежцомъ. 2-3Н нет. 4Н афендроны. 5Н грековъ. 6Н доб. жиды нравами. 7Н отживет. 8Н свобода. 9Н милостивыя. 10-11Н нет. 12Н нет. 13Н ма. 14Н до. 15Н проти.
л. 71. 1Н стигимъ, слово подчеркнуто. 2Н стихиру. 3Н жоны. 4Н будутъ. 5Н жонка. 6Н челобитъную. 7Н роспрашивать. 8Н нет. 9Н туркению. 10Н жонъ. 11Н нет. 12Н Будетъ. 13Н повтор фразы стал бить, а онъ. 14Н в. 15Н крычатъ. 16Н Хочу. 17Н нет.
л. 71 об. 1Н дьяконъ. 2Н бз. 3Н неискусни. 4Н и. 5Н жоны. 6Н лутче.
л. 72. 1Н содомства. 2Н доб. греческия, слово зачеркнуто рукою писца. 3Н робятъка. 4Н стихиры. 5Н сказываютъ 6Н повтор слова учению. 7Н прочил. 8Н жоны. 9Н слово приписано над строкой рукою писца. 10Н жоны. 11Н бес. 12Н свадъбы. 13-14Н Воскрейсенъ. 15Н и. 16Н доб. и. 17H бъютъ. 18Н нет. 19Н волынъки.
л. 72 об. 1Н взявши. 2Н доб. уже. 3Н чтоб. 4Н техъ. 5Н вь. 6Н Еросалимскомъ. 7Н манастыре. 8Н Вознесенева. 9Н абомна, слово подчеркнуто рукою писца. 10Н Ираклиской. 11-12Н нет. 13Н дьяконов. 14Н Еросалимскую. 15Н доб. да и пошли. 16Н посолъ. 17Н здраставать. 18Н поютъ.
л. 73. 1Н нво. 2Н доб. мол. 3Н митрополитомъ. 4Н накупаютъся. 5Н великую. 6Н певъчихъ. 7Н просто. 8Н церковью.
л. 73 об. 1Н повтор слова церквах. 2Н молятса. 3Н скидаютъ. 4Н столахъ. 5Н не. 6Н просфоре. 7Н чорствой. 8Н говевъ. 9Н все. 10Н доб. и все. 11Н во. 12Н тово. 13-15Р приписано на полях другими чернилами. 14Н полуголовы. 16Н ето. 17Н ползающия. 18Н воды.
л. 74. 1Н нет. 2Н нет. 3Н смолою. 4Н свечю. 5Испр. по Н, в Р страшно. 6Н перед. 7Н талером. 8Н доб. такъ. 9Н древянныя.
л. 74 об. 1Н доб. древянныя. 2Н нет. 3Н Едринпол. 4Н тово. 5Н Царьград. 6Н подарка. 7Н тысечи. 8-9Н конь свой.
л. 75. 1Н двести. 2Н нет. 3Н сидят. 4Н пипки. 5Н пипку.
л. 75 об. 1Дополн. по Н, в Р нет. 2Н дает. 3Н нет. 4Н карабле. 5Н перед. 6Н чево. 7Н доб. мол. 8Н будто. 9Н християне. 10Н ни. 11Н христианства. 12Н ядят.
л. 76. 1Н встали. 2Н всячиной. 3Н доб. и. 4Н доб. все. 5Н с. 6Н спустилися. 7Н нет. 8Н арбоми. 9Н же. 10Н нощ.
л. 76 об. 1Н Въ. 2Н земли. 3Н ни. 4Н каменные. 5Н каменные. 6Н каменные. 7-8Н На том же дворе.
л. 77. 1Н нет. 2Испр. по Н, в Р коробанами. 3Н таков. 4Н нет. 5Н хороше. 6Н хошъ. 7Н нет. 8Н Черное. 9Н хороше. 10Н Бурговъ. 11Н морям. 12Н нет. ІЗН ко. 14Н нет. 15Н жару. 16Н Царьградъ.
л. 77 об. 1Испр. по Н, в Р то. 2Н армяна. 3Н обидил. 4Н гостиного. 5Н 4. 6Н 5. 7Н Иерусалим.
л. 78. 1Н доб. Григорей. 2Н 3. 3Н едринсково. 4Н нет. 5Н строение. 6Н цареградцкого. 7Н смотрили. 8Н Иерусалимской. 9Н живет. 10Н милостинею.
л. 78 об. 1-2Н труждаетъ. 3-4Н нет. 5Н нет. 6Н ста. 7Н прихоцкую. 8Н добряя. 9Н цареграцкого. 10Н цареграцкаго. 11Н болгоры. 12Н доб. к.
л. 79. 1Н давали. 2Н Царьградъ. 3Н до. 4Н такожде. 5Н 5. 6Н жить. 7Н миленково. 8Н Савою. 9Н 26го. 10Н отвезохомъся. пЯпротяво. 12Н Кумпанеийскихъ. 13Н вечеръ.
л. 79 об. 1Н богатыя. 2Н горотка. 3Н горотки. 4Н пропускную. 5Н съвой. 6Н карабль. 7Н уско. 8Н караблямъ. 9Н уско. 10Н матросы. 11Н карабль. 12Н также. 13Н горотковъ.
л. 80. 1Н христианской. 2Н ветреных. 3Н которги. 4Н доб. и. 5Р слово приписано на полях другими чернилами, Н поре. 6Н а окол. 7Н Сокизъ. 8Н оне. 9Н Ради.
л. 80 об. 1Н митрополитовъ. 2Н карабли. 3Н парусъ. 4Н Сеньбаки. 5Н туркъ. 6Н корабленики. 7Н однова. 8Н карабляхъ. 9Н Сентяки. 10Н вътрое. 11Н карабль.
л. 81. 1-2Н нет. 3Н таковы. 4Н полосмины. 5Н городъ. 6Н оставлено место, видимо, для вставки пропущенного фрагмента. 7Дополн. по Н, в Р нет. 8Н тово. 9Н Родосъ. 10Н Египецкой. 11-12Н нет. 13Н учивались.
л. 81 об. 1Н доб. мы. 2Н трои. 3Н гнилою. 4Н карабль. 5Н Египта. 6Н Рохитъ. 7Н карабли. 8Н караблъ. 9Н порозжей. 10Н карабле. 11Н до. 12Н десять. 13Н цареграцкого. 14Н увидели. 15Н тебя. 16Н доб. и. 17Н сьесть. 18Н нет. 19Н родила.
л. 82. 1Н доб. что делать. 2Н карабль. 3Н рухледь. 4-5Н была у меня. 6Н доб. городъ. 7Н монастырскаго.
л. 82 об. 1-2Н игумна. 3Н ана. 4Н базаре. 5Н подчеркнуто рукою писца. 7Н рюмке.
л. 83. 1Н испр. добре на добро. 2Н Иеросалимъ. 3-4Н да. 5Н присмотрили. 6Н Палевщину, слово подчеркнуто рукою писца. 7Н казаки. 8Н себя. 9Н опозналисъ. 10Н опасаемся. 11Н вселеную.
л. 83 об. 1Н шириною. 2Н бжи. 3Н испр. сосудах на сосуды. 4Н Великий. 5Н нас. 6Н августа. 7Н ловитца. 8Н а и. 9Н ноявря. 10Н путь. 11Н торавъ.
л. 84. 1Н нет. 2Н дожжа. 3-4Н не бываетъ никогда. 5Н Египецкую. 6Н усьтья. 7Н Нела. 8-9Н доброй ветръ. 10Н Египъта. 11Н испр. бз на бс. 12Н нет. 13Н познаешъ. 14Н Рохите. 15Н седмъ. 16Н карабль.
л. 84 об. 1Н египецкой. 2Н до. 3Н до. 4Н городьковъ. 5Н двухъ. 6Н с. 7Н яйцамъ. 8Н Египетъскую. 9Н кораблямъ. 10Н высокия.
л. 85. 1Н кувшыны. 2Н кораблями. 3Н доб. с. 4Н 5. 5Н нет. 6Н доб. реки. 7Н гирл ома. 8Н доб. а. 9Н Рахитъ. 10Н Рахитъ. 11Н усть. 12Н зъ. 13Н реке. 14Н 3.
л. 85 об. ХН болше. 2Н карабли. 3Н те. 4Н нет. 5Н арапъ. 6Н греченина. 7Н греченин. 8Н рухледь. 9Н тутъ. 10Н нево.
л. 86. 1Н карабль. 2Н задержания. 3Н корабль. 4Н карабль. 5Н испр. устья на устье. 6Испр. по Н, в Р пришло. 7Н молитвъ. 8Н чудо. 9Н како. 10Н гнетъ. 11Н ни. 12Н дошолъ.
л. 86 об. 1Н Господин. 2Н молитвъ. 3Н молитвъ. 4Н А. 5Н доб. извощики. 6Н караблъ. 7Н напрет. 8Н игъ. 9Н врогов. 10Н собаками. 11Н карабля. 12Н караблъ. 13-14Н ‘Дайте кир тарелъ!’ 15Н собаки. 16Н тотчас. 17Н рухлеть.
л. 87. 1Н нет. 2Н присить. 3Н напретъ. 4Н повесли. 5Н доб. и. 6Н карабля. 7Н злоде. 8Н притив. 9Н числа. 10Н ветру. 11Н 3. 12-13Н и выше. Нам же зказали матросы. 14Н токо. 15Н нет. 16Н золо. 17Н Птоломаицкой. І8Н милинкия. 19Н Назорета.
л. 87 об. 1Н Езавелинихъ. 2Н вошла. 3Н высока. 4Н Кисовъ. 5Н до. 6Н карабли. 7Н гуртыны. 8Н затишини. 9Н видили. 10Н прежного. 11-12Н нет. 13Н увидили. 14Н на. 15Н сотворилося. 16-17Н близ.
л. 88. 1Н град. 2Н выстрели. 3Н гдад. 4Н церквы. 5Н дни. 6Н доб. и. 7Н тово. 8Н пройти. 9Н доб. де. 10Н Иеросалимской. 11Н Царъград. 12Н граждане. 13Н разрежилъ. 14Н доб. де. 15Н теперво.
л. 88 об. 1Н Иеросалимской. 2Н не. 3Н путь. 4Н назат. 5Н ток. 6Н до. 7Н Еросалима. 8Н ему. 9Н испр. доду на году. 10Н Еросалимъ. 11Н Воздвижению. 12Н Божи. 13-14Н с той. 15Н Еросалим. 16Н наладно. 17Н расорили. 18Н кораблъ. 19Н до. 20Н спешиде. 21Н пудет. 22Н вошъ. 23Н отпуту. 24Н Срамата. 25Н караблъ. 26Н отпустил. 27Н нет. 28Н Християнская. 29Н милинкой.
л. 89. 1Н 4. 2Н всялъ. 3Н матросы. 4Н тово. 5Н доб. въ. 6Н Вивсаида. 7Н карабелная. 8Н митраполитъ. 9Н толмачъ. 10Н брита. 11Н доб. и. 12Н митролитъ. 13Н доб. было. 14Н меде. 15Н глядят.
л. 89 об. 1Н видили. 2Н нево. 3Н су. 4Н християнства. 5Н Антиохии. 6Н предан. 7Н пости. 8Н епархи. 9-10Н у ниво. 11Н Пропати. 12Н пошелъ. 13Н тут. 14Н караблъ. 15Н с. 16Н пшеницею. 17Н выгрузыл. 18Н нагрузыл. 19Н потрепанъ. 20Н караулщикъ. 21Н разбонической. 22Н сметался. 23Н нет. 24Н противенъ. 25Н караблъ.
л. 90. 1Н к. 2Н 3. 3Н проведавали. 4Н дня. 5Н по. 6Н Акри. 7Н караблъ. 8Н миня. 9Н вестъ. 10Н нощъ. 11Н занемощевалъ. 12Н сидить. ІЗН карабелники. 14Н милинки. 15Н несет. 16Н арбусъ. 17Н доб. и. 18Н винограду. 19Н добродетили. 20Н милинкия. 21Н одели. 22Н спотел.
л. 90 об. 1Н Вифсаиду. 2Н недорого. 3Н винограду. 4Н на. 5-6Н нет. 7Н свижия. 8Н Акре. 9Н Птоломаиды. 10Н Иеросалимская. 11Н Симана. І2Н море. 13-14Н да арапы. 15Н черной. 16Н богомолцевъ.
л. 91. 1Н церквы. 2Н келлии. 3Н городу. 4Н места. 5Н хорошую. 6Н богомолцевъ. 7Н на. 8Н доб. же. 9Н доб. у. 10Н де. 11Н горочю. 12Н фермачъ. 13Н меже. 14Н зглядываются. 15Н доб. и. 16Н голоми. 17Н попасъ. 18Н бъется. 19Н турским.
л. 91 об. 1Н смотрите. 2-5Р приписано на полях другими чернилами. 3Н нет. 4Н отпуще. 6Н Ирасиламъ. 7-8Н нет. 9Н тебя. 10Н Иеросалимъ. 11Н заменя. 12Н терва. 13Н Ероселиме. 14Н казныл. 15Н аробовъ. 16Н бунтовъщиковъ. 17Н подкнувъ. 18Н съежалися. 19Н арапу. 20Н поимъки.
л. 92. 1Н заперся. 2Н пашею. 3Н явт. 4Н то. 5Н собаки. 6Н путь. 7Н доб. то. 8Н 7. 9Н въюками. 10Н нету. 11Н нелся. 12Н карабли. 13Н Малтийского. 14Н дает.
л. 92 об. 1Н карабль. 2Н християнской. 3Н доб. и. 4Н поперут. 5Н отпустя. 6Н порожей. 7Н карабле. 8Н нет. 9Н караблъ. 10Н отвезутъ. 11Н отдатут. 12Н собак. 13Н малтесовъ. 14Н Царъград. 15Н подъежають. 16Н дни. 17Н караблъ. 18Н пришелъ. 19Н финцузы. 20Н доб. во Иопию. 21Н тагда. 22Н река. 23Н францусовъ. 24Н отпираютъ. 25Н чтобы.
л. 93. 1Н меже. 2Н нет. 3Н харчамъ. 4Н яйца. 5Н дешава. 6Н караблъ. 7Н ным. 8Н карабленникъ. 9Н потонул. 10Н карабленики. 11Н карабля. 12Н ночъю. 13Н матросами. 14Н до. 15Н рознесло. 16Н ничево. 17Н карабелныя.
л. 93 об. 1Н доб. да. 2Н яйца. 3Н коровъе. 4Н доб. по. 5Н нет. 6Н хлопчата. 7Н доб. по. 8Н торгу. 9Н всяко. 10Н доб. что. 11Н 1000 и. 12Н француская. 13Н церквы. 14Н кагда. 15Н его. 16Н восходе. 17Н поставить. 18Н караблъ. 19Н пристаниша. 20Н морскаго.
л. 94. 1Н корабелникъ. 2Н увидел. 3Н тагда. 4Н церквы. 5Н состроили. 6Н полуденные. 7Н руки. 8Н церквы. 9Н християнской. 10Н сти. 11Н Греческой. 12Н палаты. 13Н всех. 14Н хуже. 15Н богати. 16Н лучия.
л. 94 об. 1Н рядом. 2Н множество. 3Н крычат. 4Н болшей. 5Н улицы. 6Н напретъ. 7Н все. 8Н крычат. 9Н до. 10Н християнския. 11Н стояли. 12Н арапами. 13Н присылывал. 14Н утешные. 15Н пренашивал. 16Н приходил. 17Н арабы. 18Н тово. 19Н Иерусалим. 20Н Иерусалима.
л. 95. 1Н Еросалим. 2Н итти. 3Н самы. 4-5Н нет. 6Н допустил. 7Н Иеросулима. 8Н доб. мол. 9Н допустят. 10Н доб. нас. 11Н тяшкие. 12Н Ромели. 13Н учреди. 14Н удоволи. 15Н печалтеся. 16Н Иерусалим. 17Н доб. мне-де. 18Н здумавши. 19Н нет. 20Н ударились. 21-22Н на самой базар.
л. 95 об. 1Н арапы. 2Н почали. 3Н възлещи. 4Н градцкими. 5Н погнали. 6Н собаки. 7Н собак. 8Н доб. все. 9Н християнские. 10Н хоща. 11Н бусарманы. 12Н христианская. 13Н удавленых. 14Н доб. мол ето.
л. 96. 1Н арапам. 2Н гда. 3Н пришол. 4-5Н нет. 6Н приехали. 7Н доб. де. 8Н перестанет. 9Н Иерусалим. 10Н Холепъ. 11-12Н Георгий святый тело его. 13Н узорочиста. 14Н слово приписано над строкой рукою писца.
л. 96 об. 1Н видели. 2Н християнския. 3Н робятки. 4Н Псалтирь. 5—6Н перед другом. 7Н межу. 8Н до. 9Н Псалтирь. 10Н Греческую. 11Н испр. разумеютъ на разберут. 12Н пол 4. 13Н Иерусалим. 14Н рухледь.
л. 97. 1-2Н нет. 3Н ноября. 4Н день. 5Н 6. 6Н Иерусалиму. 7-8Н 1500. 9Испр. по Н, в Р видитъ. 10Н доб. истыя бси. 11Н акаянной. 12Н а. 1ЗН лошеди. 14-15H с другой.
л. 97 об. 1Н бьютъ. 2Н собакъ. 3Н отобьется. 4Н гонятся. 5Н собак. 6Н разбойничьих. 7Н къстати. 8Н напередъ. 9Н Бут. 10Н лошадей. 11Н волочет. 12Н бьет. 13Н велико. 14Н оне. 15Н въстречу. 16Н нашел.
л. 98. 1Н инъ. 2Н доб. ся. 3Н то. 4Дополн. по Н, в Р нет. 5Н доб. уйду. 6Н у. 7Н дратся. 8-9Н Дак-то. 10Н зачеркнуто рукою писца. 11Н доб. или. 12Н тебя. 13Н тебя. 14Н бьюся. 15Н зачеркнуто рукою писца.
л. 98 об. 1Н межу. 2Н хочется. 3Н почили. 4Н буто. 5Н нет. 6Н поднявше. 7Н зачеркнуто рукою писца.
л. 99. 1Н розговаривать. 2Н собаке. 3Н зачеркнуто рукою писца. 4Н Папас. 5Н лотыша. 6Н познася. 7Н Костянтина. 8Н табором. 9Н доб. и. 10Н черная. 11Н табаром.
л. 99 об. 1Н пошел. 2-3Н нет. 4Н Ирусалима. 5Н явт. 6Н собакъ. 7Н зачеркнуто рукою писца. 8Н промысел. 9Н Иерусалим. 10Н што. 11Н обрадовались. 12Н ссели. 13Н доб. и. 14Н Иерусалиму. 15Н увидели. 16Н нет.
л. 100. 1Н ради. 2Н пришли. 3Н градцких. 4Н также. 5Н Иерусалиму. 6Н Иерусалим. 7Н христиане. 8Н ради. 9Н въшедши.
л. 100 об. 1Н армяня. 2Н Ради. 3Н отчаялись. 4Н рухледъ. 5-6Р приписано на полях другими чернилами. 7Н только. 8Н Саввы.
л. 101. 1Н все. 2Н нет. 3Н церковная. 4Н бусарманом. 5Испр. по Н, в Р кадит. 6Н христианскими. 7Н петь.
л. 101 об. 1Н смотрили. 2Н записке. 3Н богатых. 4Н 6. 5Н пришел. 6Н тебя. 7Испр. по Н, в Р возить. 8Н бусарманы. 9Н христиан. 10Н местом.
л. 102. 1Н Костянтина. 2Н стояхом. 3Н кафизмы. 4Н роздавать. 5Н Магдалины. 6Н чюлан. 7Н целовавше. 8Н Египецкая. 9Н закласть. 10Н доб. И. 11Н Великий. 12Н славсловие.
л. 102 об. 1Н полате. 2Испр. по Н, в Р все. 3Н монастырю. 4Н явт. 5Н келий. 6Н выступили. 7Н ини. 8Н собаки. 9Н извозом. 10Н 50 копеек.
л. 103. 1Н пятдесятицу. 2Н 3. 3Н Вифлеем. 4Н доб. и. 5Н Прекраснаго.
л. 103 об. 1Н итти. 2Н неглубокой. 3Н Строенье. 4Н строенье. 5Н строенье. 6Н пропадает. 7Н доб. та. 8Испр. по смыслу, в Р и Н 8. 9Н тысечи. 10Н богомолцев. 11Н покупают. 12Н нет. 13Н четки. 14Н освящаются. 15Н удивително.
л. 104. 1Н болшее. 2-3Н нет. 4Н убогий. 5Н талера. 6-7Н во Иеросалимъ итти. 8Н сума. 9Н нет. 10Н богомолцем. 11Н по-преженему.
л. 104 об. 1Н в. 2Н той. 3Н июдеем. 4Н показывати.
л. 105. 1Н времени. 2Н июдеовъ. 3Н явт. 4Н доб. то. 5Н явт. 6Р приписано на полях другими чернилами. 7Н доб. мы. 8Н церковного. 9Н чтоб. 10Н богомолцем. 11Н нет. 12Н 2. 13Н З. 14Н доб. для. 15Н Иеросалимъ. 16Н роздавать. 17Н келию. 18Н монастыри.
л. 105 об. 1Н всенощной. 2Н утрени. 3Н и. 4Н литургию. 5Н роспустя. 6Н Саввы. 7Н Еросалима. 8Н Саввы. 9Н Освященнаго. 10Н повтор а когда. 11Н окаянный. 12Н до. 13Н вина. 14Испр. по Н, в Р нихъ. 15Н хотъ.
л. 106. 1Н задралися. 2Н Чертъ. 3Н черта. 4Н нашел. 5Н нет. 6Н крычат. 7Н розинули. 8Н нет. 9Н Ерусалиму. 10Н бз. 11Н стоят. 12Н жены. 13Н робядка. 14Н черны.
л. 106 об. 1Н възошли. 2Н Саввы. 3Н монастырским. 4Н воротам. 5Н собаки. 6Н Саввы. 7Н Освященнаго. 8Н А. 9Н Саввы. 10Н болшей. 11Н нет. 12Н доб. зело предивен. 13Н Саввы. 14Н можно. 15Н итти. 16Н до. 17Н Содомского. 18Н доб. к.
л. 107. 1Н посмотрить. 2Н блиска. 3Н доб. а. 4Н черной. 5Н лобзахом. 6Н Онория. 7Н Цареградцких. 8Н пещеры. 9Н доб. то. 10Н Ето. 11Н нет.
л. 107 об. 1Н явт. 2Н да. 3Н видевше. 4Н сверское. 5Н ведомости. 6Н чта. 7Н престати. 8Н естли. 9Н доб. де.
л. 108. 1Н тово. 2Н подшеше. 3Н собакам. 4Н Иной. 5Н къверху. 6Н нет. 7Н стороне.
л. 108 об. 1Н доб. мол. 2Н ето. 3Н нет. 4-5Н Етот. 6Н ко. 7Н Иерусалиму. 8Н горами. 9Н съ. 10Н другой. 11Н церковного. 12Н а. 13-14Н в Великую церковь итти.
л. 109. 1Н сходитися. 2Н взлесши. 3Н Пришелъ. 4Н христианы. 5Н 6. 6-7Н текст не выделен как заглавие.
л. 109 об. 1Н против. 2Н христиане. 3Н нет. 4Н французом.
л. 110. 1Н нет. 2Н нет. 3Н християне. 4Н деревянным. 5Н токо. 6Н нагнувше. 7-8Н выходят оттудова. 9Н доволи.
л. 110 об. 1Н пречисты. 2Н воздамы. 3Н недостойного. 4Н допустил. 5Н видети. 6Н Богоматере. 7Н ту. 8Н доб. удивили меня зело. 9Н оттащить. 10Н Хощя. 11Н полуношной.
л. 111. 1Н древянным. 2Н догарает. 3Н Коробейнником. 4-5Н етот. 6Н подлинным. 7Н блого. 8Н декою. 9Н нет. 10Н поперек. 11Н до.
л. 111 об. 1Н заделать. 2Н доб. и. 3Н акоже. 4Н образцы. 5Н Господне. 6Н предел.
л. 112. 1Н Посреде. 2Н вышиной. 3Н посреде. 4Н мошно.
л. 112 об. 1Н Голгофу. 2Н тетраю. 3Н нет. 4Испр. по Н, в Р слушал.
л. 113. 1Н греческой. 2Н Тшателны. 3Н И. 4Н слут. 5Н жребия. 6Н 10. 7Н кандилы. 8Н скляничныя. 9Н древянным. 10Н июдей.
л. 113 об. 1Н пробиты. 2Н две. 3Н диры. 4Н полушной. 5Н болшей. 6Н июдей. 7Н француския.
л. 114. 1Н Костянтина. 2Н кандилы. 3Н тоя. 4Н разбойничи. 5Н доб. от июдей. 6Н доб. на. 7Н однем.
л. 114 об. 1Н розувши. 2Н чюлках. 3Н тело. 4Н Господне. 5Н латинская. 6Дополн., в Р и Н нет.
л. 115. 1Н нет. 2Н ломали. 3Н француских.
л. 115 об. 1Н епархиах. 2Н Костянтина. 3Н латини. 4Н христиане. 5Н красоты. 6Н церкви. 7Н нет. 8Н доб. Великия. 9Н всенощных. 10Н вечерний.
л. 116. 1Н розломав. 2Н роздают. 3Н утренни. 4Н доб. взяша. 5Н животворящаго. 6Н серебряныя. 7Н попы. 8Н христиане. 9Н батожьем. 10Н очищать. 11Н очищать. 12-13Н сему зело. 14Н христианы.
л. 116 об. 1Н Великия. 2Н 2. 3Н вторыя. 4Н доб. 8. 5Н раселася. 6Н из. 7Н года.
л. 117. 1Н веры. 2Испр., в Р е столко, в Н столко. 3Н веры. 4Н небесе. 5Н дачю. 6Н доб. вон. 7Н христианы. 8-9Н нет. 10Н к. 11-12Н ‘Кире елейсон!’.
л. 117 об. 1Н из. 2Н згемел. 3Н выбгоша. 4Н христианы. 5Н древянным. 6Н христианский. 7Н быть. 8Н непокаряющеся. 9Н против.
л. 118. 1Н чорен. 2-3Н греческое кандило. 4Н кандило. 5Н загарается. 6Н бусарманы. 7Н суботы.
л. 118 об. 1Н христианских. 2Н богати. 3Н нет. 4Н армяня. 5Н турки. 6-7Н свою веру. 8Н честнее.
л. 119. 1-2Н ево во всем. 3Н бусарманы. 4Н нет. 5Н разсудит. 6Испр. по Н, в Р бываетъ. 7Н четверга. 8Н тово. 9Н сшел. 10-11Н подчеркнуто. 12Н христиан. 13Н сшествию. 14Н христианы. 15Н 9.
л. 119 об. 1Н крычат. 2Н елейсон. 3Н понаровя. 4Н в. 5Н христианам. 6Н христиани. 7Н христианы. 8Н греческаго. 9Н 2.
л. 120. 1Н плошадь. 2Н четки. 3Н всякия. 4Н нет. 5Н латинской. 6Н сленяло.
л. 120 об. 1Н праздник. 2Н пришел. 3Н Освященнаго. 4Н потом. 5Н богомолцев. 6Н арапъ. 7Н по-арапскии. 8Н богомолцем. 9Дополн. по Н, в Р нет. 10Н же. 11Н Екатеринском. 12Н 1.
л. 121. 1Н Предтечи. 2Н доб. Христовы. 3Н Преподобнаго. 4Н и. 5Н слово приписано на боковом поле рукою писца. 6Н а. 7-8Н заглавие не выделено. 9Н 4.
л. 121 об. 1Н 4. 2Н и. 3-4Н 3. 5-6Н не жил людми. 7Н христиан. 8Н тово. 9Н которые. 10Н во.
л. 122. 1Н чюдна. 2Н Магдалыны. 3Н Костянтина. 4Н нет. 5Н Лобнаго. 6Н Салина. 7-8Н Господня.
л. 122 об. 1Н святы. 2Н сонмище. 3Н июдеом. 4Н а. 5Н доб. ю. 6Н Иудеи. 7Н 12. 8Н Винии. 9Н древесъ. 10Н Из. 11Испр., в Р и Н детски.
л. 123. 1Испр. по Н, в Р Доб, Н доб. бо. 2Испр. по Н, в Р вится. 3-4Н хотки. 5Н посмотрить. 6Н дне. 7Н собаки. 8Н воротам. 9Н улицею.
л. 123 об. 1Н сафьяны. 2Н попоидешь. 3Н въверхъ. 4Н Кедрска. 5Н его. 6Н вывалились. 7Н коею. 8Н страною. 9Н христиан.
л. 124. !Н слежаще. 2Н круглым. 3Н из. 4Н притвере. 5Н его. 6Н противо. 7Н доб. той.
л. 124 об. 1-2Испр. по Н, в Р Иоанны. 3Н родися. 4Н Из. 5Н тое. 6Н вниде. 7Н христиане. 8Н творяща. 9Н доб. со лвом. 10Н масличная. 11Н овощы.
л. 125. 1Н засыпол. 2Н дому. 3-4Испр. по Н, в Р Иоанны. 5Н доб. к. 6Н доб. и. 7Н кобы. 8Н ангел.
л. 125 об. 1Н върата. 2Н его. 3^Испр. по Н, в Р Иоанны. 5Н градцких. 6-7Испр. по Я, в Р Иоанны. 8Н висят. 9Н древянным.
л. 126. 1Н Гепсимайских. 2Н доб. и. 3Н покланяются. 4Н подлинея. 5Н полупядею. 6Н Богъ. 7Н нет. 8Н Гепсимайской. 9Н предал. 10Н меня.
л. 126 об. 1Н акобы. 2Н пришел. 3Н нет. 4Н немощна. 5Н со. 6Р слово приписано на полях другими чернилами. 7Н доб. и.
л. 127. 1Испр., в Р и H Воскресения. 2Н над. 3Н предверии. 4Н испр. страны на горы. 5Н а. 6Н праведны. 7Н Лазырева. 8Н Лазорев. 9Н Лазарь.
л. 127 об. 1Н доб. А. 2Н возбудим. 3Дополн. по Н, в Р нет. 4Н слепцем.
л. 128. 1Н Авесалома. 2Н Давидова. 3Н доб. мол. 4Н Авесалома. 5Н доб. (Они-де не любят Авесалома) — повтор, испр. рукою писца. 6Н Авесаломова. 7Н градскою.
л. 128 об. 1Н немощныя. 2Н нет. 3Н бусарман. 4Н арапи. 5Н доб. 1. 6Н 2 копейки. 7Н вынурныла. 8Н то. 9Н преже. І0Н нет. 11Н доб. де, приписано над строкой.
л. 129. 1Н слово написано по тексту, испр. рукою писца. 2Н доб. мо. 3Н до. 4Н всею. 5Н боси. 6Н ни.
л. 129 об. 1Н болше чем. 2Н застрек. 3-4Н вода. 5Н претерли. 6Н Скуделниче.
л. 130. 1Н предаде. 2Н христиана. 3Н христиан. 4Н христиан. 5Н пещеры. 6Н прочих.
л. 130 об. 1Н грацкой. 2Н 4. 3Дополн. по Н, в Р нет. 4Н его. 5Н древянной.
л. 131. 1Н доб. и. 2Н христиан. 3Н мыющуся. 4Н явт. 5Н явт. 6Испр., в Р и Н другую. 7Н доб. де. 8Н Псалтирь. 9Н локтем.
л. 131 об. 1Н градцкою. 2Н Страшнаго. 3Н полуденную. 4Н испр. града яд гора. 5Н градцкой. 6Н Зеведеов. 7Н Иоан.
л. 132. 1Н часу. 2Н пятдесятницы. 3Н Матере. 4Н приде. 5Н Псалтирь. 6Н ангел. 7Н Галилея. 8Н А. 9Н армяне. 10Н прокляты.
л. 132 об. 1Н градцкую. 2Н грацкой. 3Н дияволския. 4Н 70. 5Н Иеремия. 6Н нет. 7Н раззорения. 8Н Иеремия. 9Н себя. 10Н из. 11Н удивителна. 12Н стараго. 13Н стеню. 14Н стараго. 15Н нет.
л. 133. 1Н Неделю. 2Н поле. 3Н иерусалимском. 4Н толмачю. 5Н выпродив. 6Н шкоты. 7Н нет. 8Н рублей. 9Н роздачю. 10Н доб. арапы.
л. 133 об. 1Н Еммаус. 2Н принял. 3Н горелца. 4Н доб. и. 5Н Ерусалима. 6Н собакъ. 7Н нет. 8Н скочат. 9Н доб. и.
л. 134. 1Н дороги. 2Н доб. на пристани. 3Н караблей. 4Н на. 5Н оне. 6Н харчю. 7Н дчи. 8Н 2. 9Н черной.
л. 134 об. 1Н всю. 2Н возились. 3Н ознобили. 4Н А. 5Н древянной. 6Н доб. то. 7Н дияволу. 8Н хощет. 9-10Н зла ничего. 11Н до. 12Н утрея.
л. 135. 1-2Н нет. 3Н 4. 4Н миленкого. 5Н нет. 6Н разум. 7-8Н был до нас. 9Н пришел. 10Н корабленики. 11Н Аскри. 12Н збиратца. 13Н услышел. 14Н пришел. 15Н доб. де.
л. 135 об. 1Н чта. 2Н прочитаем. 3Н тебя. 4Н выехавше. 5-6Н про нас доброе слово молвил. 7Н кофий. 8Н кофий. 9Н подчивать. 10Н пошел. 11Н кластися. 12Н карабленик. 13Н карабль. 14Н карабль.
л. 136. 1Н доб. петь. 2Н рухледь. 3Н подворье. 4Н пришел. 5Н пришел. 6Н корабленик. 7Н доб. и. 8Н бусарман. 9Н карабль. 10Н корабленика. 11Н попаса. 12Испр. по Н, в Р поклонившеся. 13Н кораблей.
л. 136 об. 1Н иегипетцких. 2Н митрополью. 3Н доб. де. 4Н нет. 5Н скоро. 6Н поедете. 7Н старцавых. 8Н день. 9Н христианин. 10Н доб. зело тот человекъ. 11Н подворье. 12Н митрополское. 13-14Н 4 корабля египетския с товарами пришли. 15Н тавары. 16Н корабленику. 17Н суботу.
л. 137. 1Н Сырные. 2Н заговена. 3Н корабленикъ. 4Н корабленикъ. 5Н христианин. 6Н ушел. 7Н обдаем. 8Н явт. 9Н матросам. 10Н припазнывать.
л. 137 об. 1Н Веть. 2Н ушел. 3Н ушел. 4Н стола. 5Н ушел. 6Н тотчас. 7Н корабль. 8Н двух. 9Н И. 10Н кармана. 11Н доб. и. 12Н нево.
л. 138. 1Н нет. 2Н слово зачеркнуто. 3Испр., в Р подивилися. 4Н доб. и. 5-6Н ‘Дай-де еще талер!’ 7Н слово зачеркнуто. 8Н взял. 9Н перестали.
л. 138 об. 1Н карабль. 2Н нет. 3Н карабля. 4Н Кормилскую. 5Н роспущать. 6Н море. 7Н потом. 8Н Акьрей. 9Н карабли.
л. 139. 1Испр., в Р Дуная, в Н Дунаю. 2Н карабль. 3Н Мят. 4Н рухледь. 5Н стретил. 6Н добыл. 7Н Царьград. 8Н карабль. 9Н нет. 10Н Холава. 11Н два. 12Н утишил. 13Н Пришел.
л. 139 об. 1Н нет. 2Н доб. было. 3Н Домуту. 4Н пришел. 5Н росказывал.
л. 140. 1-2Н потом стали корабли. 3Н усты. 4Н Дуная. 5Н нет. 6Н корабль. 7Н затавы. 8Н розбивать. 9Н полатку. 10Н докудава. 11Н карабле. 12Н Холовы. 13Н нет. 14—15Н приписано над строкой рукою писца. 16Н корабли.
л. 140 об. 1Н подходили. 2Н тотчас. 3Н Добре. 4Н 4. 5Н 4. 6Н Николай. 7Н Чюдотворецъ. 8Н добраго. 9Н нет.
л. 141. 1Н туда. 2Н сюда. 3Н И на утре. 4Н преже. 5Н караулщик. 6Н вверху. 7Н корабли. 8Н нет. 9Н назаде. 10Н доб. и. 11Н городок.
л. 141 об. 1Н лимоном. 2Н 3. 3Н корабле. 4Н нет. 5Н съезжатся. 6-7Н было житье наше. 8Н городком. 9Н веять. 10Н карабле. 11-12Н назад.
л. 142. 1Н карабль. 2Н воскресенье. 3Н кораблей. 4Н оне. 5Н доб. и. 6Н караблях.
л. 142 об. 1Н корабли. 2Н караблях. 3Н на второй букве клякса. 4Н а. 5Н нет. 6Н гробища. 7Н капища. 8Н камене. 9Н гробища. 10Н нуждею. 11Н караулщикъ. 12Н караул. 13Н караблям. 14Н крычать. 15Н караблей. 16Н доб. и.
л. 143. 1Н корабли. 2Н доб. (ветръ был доброй) — повтор, испр. рукою писца. 3Н 3. 4Н дождалися. 5Н въ. 6Н день. 7Н кораблях. 8Н фортуна. 9Н корабли.
л. 143 об. 1Н карабля. 2Н полудни. 3Н нет. 4Н показыватся. 5-6Н к вечеру опять все и. 7Н Иоан. 8Н Патмоса. 9Н стал.
л. 144. 1Н караблях. 2Н Иоан. 3Н доб. 2. 4Н 2. 5Н горелки. 6Н кораблями. 7Н Царьград. 8Н горячю. 9Н караблям. 10Н горячь.
л. 144 об. 1Н нет. 2Н сколко. 3Н 4. 4Н двое. 5Н доб. с собою. 6Н нет. 7Н до. 8Н гарячной. 9Н солтанской. 10Н слово приписано над строкой рукою писца. 11Н Хоща. 12Н доб. так де.
л. 145. 1Н моей. 2Н горячь. 3Н дву. 4Н пошел. 5Н же. 6Н нево. 7Н Станбул. 8Н Прииди.
л. 145 об. 1Н пошел. 2Н пошел. 3-4Н взял у меня. 5Н паще. 6Н 2. 7Дополн., в Р и Н нет. 8Н Царьград. 9Н поварачивают.
л. 146. 1Н 5. 2Н турецкия. 3Н ружьемъ. 4Н нет. 5Н караблях. 6Н каменьемъ. 7Н законопатили. 8Н коробль. 9Н потерся. 10Н Царьград.
л. 146 об. 1Н Царьград. 2Н пристали. 3Н кабле. 4-5Н досматривать тавар. 6Н четки. 7Н иерусалимския. 8Н бусарман. 9Н нет. 10Н москов. 11Н бозырьянъ. 12Н харашо.
л. 147. 1Н поклоняся. 2Н метуху. 3Н Здраво. 4Н сносил. 5Н Калужанин. 6Н Кадмин. 7Н ренсково. 8Н доволно. 9Н Ради. 10Н трапезы.
л. 147 об. 1Н 3. 2Н Кубань. 3Н карабли. 4Н янычара. 5Н нет. 6Н голове. 7Н янычара. 8Н служб. 9Н прошлые. 10Н удавивше.
л. 148. 1Н янычара. 2Н доб. и. 3Н домах. 4Н крыкъ. 5Н нет. 6Н янычара. 7Н унялся. 8Н московскаго. 9Н За. 10Н слово зачеркнуто.
л. 148 об. 1Н Яниково. 2Н корабль. 3Н Адрианполя. 4Н пришел. 5Н а. 6Н валов. 7Н испр. во на по. 8Н карабля.
л. 149. 1Н Матфея. 2Н Григорьева. 3Н калужены. 4Н корабли. 5Н 3. 6Н 2. 7Н Царьград. 8Н карабли. 9Н купцев. 10Н купцев. 11Н пропущать. 12Н пересмотрил. 13-14Н нет. 15Н карабль. 16Н тавар.
л. 149 об. 1Н росново. 2Н ладонного. 3Н розшелся. 4Н карабля. 5Н 10.6Н болшее. 7Н доброго. 8Н добраго.
л. 150. 1Н карабль. 2Н карабль. 3-4Испр. по Н, в Р дасматривать и стали. 5Дополн., в Р и H нет. 6Н попаса. 7Н ево. 8Н бозыряна. 9Н нет. 10Н нет.
л. 150 об. 1Дополн., в Р и Н нет. 2Н взбунтовали. 3Н пришел. 4-5Н брать на московских купцах. 6Н карабль. 7Н Килии. 8Н вторы. 9Н итти. 10Н ино. 11Ндоб. и.
л. 151. 1Н испр, были на добыли. 2Н карабль. 3-4Н оружья. 5Н набрались. 6Н очюнь. 7Н до. 8Н Голацъ. 9Н не. 10Н нет. 11Н дождалися. 12Н покудава. 13Н въстали. 14Н итти. 15Н доб. и. 16Н нажарыли. 17Дополн. по О, в Pu H нет. 18-19Н великая дать.
л. 151 об. 1Н свежево. 2Н карабль. 3Н пришел. 4Н милое. 5Н средняя. 6Н турчане. 7Н волов. 8Н последнюю. 9Н учинилася. 10Н похитил. 11Испр. по Н, в Р за. 12Н доб. и. 13Н нет.
л. 152. 1Н корованом. 2Н провожали. 3Н изломятся. 4Н дожидаются. 5Н нет. 6Н нуждею. 7Н мостых. 8Н гатях. 9Н нет. 10Н нелзе. 11Н нет. 12Н ооб. вас.
л. 152 об. 1—2Испр. по Н, в Р тебе. 3Н росписку. 4Н Андреанаполь. 5Н до. 6Н не. 7Н масковския. 8Н 5. 9Н вторый. 10Н пришел. 11Н у переклом. 12Н покуть.
л. 153. 1Н по 10 рублей. 2Н воложского. 3Н спять. 4Н до. 5Н в. 6Н Немеров. 7Н харчем.
л. 153 об. 1Н нет. 2Н выкрали. 3Н хлебъ. 4Н караулщики. 5Н нелзе. 6Н нет. 7Н пошел. 8Н нет. 9Н росписались.
л. 154. 1Н росписыватся. 2Н Палея. 3Н казали. 4Н росписатся. 5Н нет. 6Н кому. 7Н бз. 8Н Лидскую.
л. 154 об. 1Н палеевшина. 2Н слеталася. 3Н коней. 4Н нет. 5Н дубничек. 6Н палеевшину. 7Н корован. 8Н тотчас. 9-10Н нет.
л. 155. 1Н потчевать. 2Н вотки. 3Н корован. 4Н глаз. 5Н до. 6Н браная. 7Н росписался. 8Н росписатца. 9Н дорогу. 10Н нет.
л. 155 об. 1Н навстречю. 2Н калачей. 3-4Н бы де. 5-6Дополн. по Н, в Р нет. 7Н неделный. 8Н пятдесятникъ.
л. 156. 1Н чюдотворныя. 2Н далную. 3Н преподобном.
л. 156 об. 1Н общались. 2Н инем. 3Н поклонимся. 4Н навет. 5Н сведаша. 6Н мещана. 7Н земли.
л. 157. 1Н калуженя. 2Н ярманке. 3Н любезны. 4Н Степановича. 5Н доб. и. 6-7Н всю нашу. 8Н калужин. 9Н приехали. 10Н ярманку. 11Н радостии.
л. 157 об. 1Н другия. 2Н ярманки.
л. 158. 1Н Масалской.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 2. Испр., в Б повтор и ми.
л. 3 об. 1Б последняя буква стерта. 2Испр., в Б отдохомъ.
л. 4. Б слово приписано на полях.
л. 6. 1Б ние приписано на полях. 2Испр., в Б ко граду.
л. 7 об. Б ви приписано сверху.
л. 8. Испр. по Р, в Б иногда.
л. 12. Б лу приписано на полях.
л. 16 об. Испр., в Б возватихомъ.
л. 17. Б последняя буква стерта.
л. 22. Б ча приписано сверху.
л. 23 об. Испр. по Р, в Б тогда.
л. 26. Испр., в Б обросъцотата, слог та стерт.
л. 28. Испр., в Б ныя.
л. 29. Дополн. по Р, в Б нет.
л. 29 об. 5 тъ приписано на полях.
л. 34 об. Испр., в Б даю.
л. 36 об. Испр., в Б топы.
л. 39. Испр., в Б руги.
л. 40. Испр., в Б поуту.
л. 44. Испр., в Б ранды.
л. 45. Испр., в Б на.
л. 46 об. Б лъ стерто.
л. 47 об. 1Испр., в Б ребе. 2Испр., в Б перехали.
л. 48. Испр., в Б екали.
л. 49. Испр., в Б повтор слова.
л. 50 об. Испр., в Б повтор первого слога.
л. 51. Б ть стерто.
л. 51 об. Испр., в Б визу.
л. 57. 1Испр., в Б изъвоничають. 2Испр., в Б корагль.
л. 59. Дополн. по Р, в Б нет.
л. 65. Испр., в Б у молча.
л. 65 об. Испр., в Б найской, первый слог стерт.
л. 71. Б кокава испр. на кокова.
л. 71 об. 1Б второе н стерто. 2Испр., в Б барурманом.
л. 72. Испр., в Б полкахомъ.
л. 74 об. Испр., в Б кобли.
л. 77. Испр., в Б в царской.
л. 77 об. Испр., в Б обтать.
л. 78 об. Б испр., первоначальное чтение — пьянства.
л. 79. Испр., в Б турърки.
л. 79 об. Б х испр. на к.
л. 80 об. Б ше приписано сверху.
л. 81 об. 1Испр., в Б Терцкой. 2Испр., в Б земи.
л. 83. Б х испр. на к.
л. 84. 1Испр. по Р, в Б пошли. 2Испр., в Б цворцамъ.
л. 86 об. Б ж испр. на д.
л. 87. 1Б приписано сверху строки. 2Испр., в Б на.
л. 88. Испр., в Б московсковской.
л. 89. Испр., в Б дамовъ.
л. 91 об. Б носицъ испр. на носитъ.
л. 92. Испр., в Б атари.
л. 93. Б че приписано над строкой.
л. 94 об. Испр., в Б на.
л. 95. 1Испр., в Б духовъвной. 2Испр. по Р, в Б мохають.
л. 96. Испр., в Б на.
л. 96 об. Дополн. по Р, в Б нет.
л. 100. 1Испр., в Б повтор слова. 2Б приписано сверху строки.
л. 101 об. Испр., в Б мтрополитъ.
л. 108 об. Испр., в Б поидохо.
л. 110. Испр., в Б шощи.
л. 112. Испр., в Б повтор слова.
л. 113 об. Испр., в Б ута.
л. 122. 1Испр., в Б вощъ. 2Испр., в Б лилоны.
л. 124 об. Испр. по Р, в Б дивы.
л. 125 об. Испр., в Б сказали.
л. 126 об. Испр., в Б нши.
л. 131 об. Испр. по Р, в Б арапы.
л. 132. Дополн., в Б нет.
л. 133. Б ч испр. на щ.
л. 134. Испр., в Б копку.
л. 135 об. Испр., в Б възлядывают.
л. 137 об. Б ка приписано над строкой.
л. 139. Испр., в Б выры.
л. 141. 1Испр., в Б жиипии. 2Испр., в Б прата.
л. 142. Испр., в Б повтор второго слога.
л. 142 об. 1Испр., в Б останавлявляваютца. 2Испр., в Б богаръ въ ряцы.
л. 145 об. Испр. по Р, в Б ноября ошибочно, ибо следующий путевой очерк датирован 30 октября.
л. 147. 1Испр., в Б пешшкомъ. 2Испр., в Б человколюбче.
л. 148. 1Испр., в Б денбахъ. 2Испр., в Б денебъ. 3Испр., в Б разъбираю.
л. 149 об. Испр., в Б сказывае.
л. 150 об. Испр., в Б палю.
л. 151 об. Испр., в Б Иерусалилъ.
л. 153. Испр., в Б поколихомся.
л. 159. Испр., в Б масмичъное.
л. 161. Испр. по смыслу, в Б 8.
л. 161 об. Испр., в Б татлей.
л. 162 об. Испр., в Б бопъ.
л. 163. Испр. по Р, в Б креста.
л. 165 об. Испр., в Б грашкими.
л. 169 об. Испр., в Б Иерулимъ.
л. 170 об. Испр., в Б пещерахъ.
л. 172 об. Испр., в Б Иерулиму.
л. 173. Испр., в Б мтрополитъ.
л. 174. Испр., в Б повтор второго слога.
л. 178 об. Испр. по Р, в Б льють.
л. 182. Дополн. по Р, в Б нет.
л. 186 об. Испр., в Б повтор последнего слога.
л. 187. Дополн. по Р, в Б нет.
л. 189. Испр., в Б мирополитъ.
л. 189 об. Испр. по Р, в Б столовъ.
л. 190. Испр., в Б еитолко.
л. 191. Испр., в Б свозъ.
л. 195 об. Испр., в Б рабирать.
л. 197 об. Испр., в Б Теория.
л. 199 об. Испр., в Б повтор слова.
л. 203. Испр., в Б днины.
л. 204. Испр., в Б тотъ.
л. 205 об. Испр., в Б градкой.
л. 209 об. Испр., в Б плоть.
л. 210. Испр. по смыслу, в Б Воскресения.
л. 212 об. 1Испр., в Б и. 2Испр., в Б увымахомся.
л. 215. Испр., в Б повтор третьего слога.
л. 216. Испр. по Р, в Б каменья.
л. 218. Испр., в Б Лидкихъ.
л. 218 об. Дополн. по смыслу, в Б нет.
л. 222. Испр., в Б и.
л. 226 об. Испр., в Б попустит.
л. 228. Испр., в Б сатанской.
л. 231. Испр., в Б скресение.
л. 235. Испр., в Б мять.
л. 238. Испр., в Б стояли.
л. 238 об. Б слово приписано сверху.
л. 244. Испр., в Б повтор третьего слога.
л. 246 об. Испр., в Б годка.
л. 247 об. Б на приписано сверху строки.
л. 250. Испр., в Б Горе.
л. 251 об. Испр., в Б ноыъ.
л. 252 об. Дополн., в Б нет.
л. 254 об. 1Испр., в Б послдею. 2Б ло приписано сверху строки.
л. 260. Испр., в Б обълилли.
л. 261. Испр., в Б ка.
л. 262. Б буква стерта.
л. 262 об. Испр., в Б немчиъ.
л. 264 об. Испр., в Б объхододихомъ.
л. 265. Испр., в Б яронъки.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

л. 2. Испр., в О поклонихомся.
л. 2 об. Испр., в О повтор буквы в.
л. 5 об. 1О текст приписан на полях рукописи. Щополн. по смыслу, в Р ошибочно 17, в О нет. 2Испр. по Р, в О егда.
л. 6 об. Испр., в О повтор та.
л. 7. 1Дополн. по Р, в О нет. 2Дополн. по Р, в О нет.
л. 7 об. 1Испр., в О прихали. 2Испр., в О повтор фразы.
л. 8 об. 1Испр., в О доб. (Затворника), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. 2Испр., в О доб. (торговать), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. 3Испр., в О повтор слова.
л. 9. 1Испр., в О доб. ле. 2Испр. по Р, в О крестъ.
л. 11. 1Доополн. по Р, в О нет. 2Испр. по Р, в О де. 3Испр., в О мострли. 4Испр. по Р, в О на.
л. 11 об. Испр., в О поровотилъ.
л. 12. Испр. по Р, в О юдольныя.
л. 12 об. Испр. по Р, в О коблуковъ.
л. 13 об. Испр., в О повтор слова.
л. 14 об. 1Дополн. по Р, в О нет. Щополн. по Р, в О нет. 2Испр., в О повтор буквы в.
л. 15. Испр., в О повтор слова так.
л. 15 об. 1Дополн. по Р, в О нет.
л. 16. 1Дополн. по Р, в О нет. 2Испр. по Р, в О выпалось. 3Испр. по Р, в О прийти.
л. 17. Испр., в О возметъ.
л. 17 об. 1Испр. по Р, в О гарда. 2Испр. по Р, в О Цар ни по пути град. 3Испр., в О похалъ.
л. 18. Испр., в О и в // и веллъ.
л. 18 об. Дополн. по Р, в О нет.
л. 19. Испр. по Р, в О носятъ.
л. 20. Испр., в О гаснъ.
л. 21. 1Испр., в О повтор слова: такъ // такъ. 2Испр., в О сказалъ.
л. 21 об. Испр., в О ивный.
л. 22. О овито приписано сверху.
л. 22 об. Испр. по Р, в О градъ.
л. 24. Испр., в О повтор слова: будет // будетъ.
л. 24 об. Испр., в О повтор фразы: да и похал // да и похалъ.
л. 25. Испр. по Р, в О подавали.
л. 27. О слово приписано сверху.
л. 28. 1Испр., в О ваша. 2Дополн. по Р, в О нет. 3Дополн. по Р, в О нет. 4Испр. по Р, в О збираютъ. 5Испр., в О сурками.
л. 28 об. 1Испр., в О кропятъ. 2Испр., в О тычютъ. 3Испр., в О станет.
л. 29 об. Испр. по Р, в О милостивыя.
л. 30. Испр. по Р, в О позоветъ.
л. 30 об. Ю слова приписаны сверху. Щополн. по Р, в О нет.
л. 31. Испр., в О доб. (не поютъ), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом.
л. 31 об. 1Испр. по Р, в О оставитъ. 2Испр., в О перед словом доб. (наличныя), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. 3Испр., в О доб.: рукою — повтор слова в предложении.
л. 32. Испр. по Р, в О ядятъ.
л. 33. 1Дополн. по Р, в О нет. 2Испр., в О Яросавля. 3Испр., в О доб.: великой — повтор слова в предложении.
л. 33 об. 1Испр. по Р, в О семъею. 2О до Царя приписано на полях. 3Испр., в О на.
л. 34. Дополн. по Р, в О пропуск.
Л. 34 об. 1Испр., в О корабяхъ. 2Дополн. по Р, в О нет. 3Дополн. по Р, в О нет. 4Испр. по Р, в О выклалъ.
л. 36. 1Испр., в О повтор. 2Испр., в О авощъ.
л. 36 об. Дополн. по Р, в О нет.
л. 39 об. Испр. по Р, в О не.
л. 40 об. Испр. по Р, в О потомъ.
л. 41. О слог ни приписан сверху.
л. 41 об. 1Испр., в О ласковали. 2Испр., в О дст. ъИспр., в О и.
л. 42 об. Испр., в О повтор слова.
л. 43. Испр. по Р, в О арапъ.
л. 43 об. Испр. по Р, в О повалились.
л. 45. 1Испр., в О евтыхъ. 2Испр., в О такъ.
л. 45 об. Испр., в О повтор слова.
л. 46. Испр., в О повтор буквы с.
л. 46 об. Дополн. по Р, в О нет.
л. 47 об. 1Испр., в О повтор слов. 2Испр., в О сталъ.
л. 48. Дополн. по Р, в О нет.
л. 49. Испр., в О повтор фразы после слова страны.
л. 51. Дополн. по смыслу, в О нет.
л. 52. О Велики, последняя буква замазана.
л. 52 об. Испр. по Р, в О стопы.
л. 53 об. Испр. по Р, в О а торгу толко на одинъ часъ, мыло доброе.
л. 54 об. 1О слог цы приписан сверху. 2Испр., в О общастсся.
л. 55 об. Дополн. по смыслу, в О нет.
л. 56. Испр. по Р, в О были.
л. 57. Дополн. по Р, в О нет.
л. 58 об. 1Испр., в О на. Щополн. по Р, в О нет.
л. 59 об. Дополн. по Р, в О нет.
л. 60 об. Испр., в О восвоя.
л. 61. 1Испр., в О слово повторяется дважды. 2Испр. по Р, в О бывалъ.
л. 61 об. Испр. по Р, в О нихъ кочевыя.
л. 62. Испр., в О оцы.
л. 63 об. Дополн. по смыслу, в О нет.
л. 64. Дополн. по Р, в О слово пропущено.
л. 64 об. Дополн. по Р, в О слово пропущено.
л. 66. Испр., в О повтор слога ко.
л. 67. Испр. по смыслу, в О Дуная.
л. 69. Дополн. по Р, в О нет. 2Испр. по Р, в О городами. 3Испр. по Р, в О наши жъ корабли и.
л. 69 об. 1Испр. по Р, в О чтобы. Щополн. по Р, в О предложение пропущено.
л. 70 об. Дополн. по Р, в О нет. 2Дополн. по Р, в О нет. 3Дополн. по смыслу, в О нет.
л. 71 об. О слог ва приписан сверху.
л. 72. Испр, в О повтор слова: тутъ // тутъ.
л. 72 об. Дополн. по Р, в О пропуск.
л. 73 об. 1Испр., в О повтор от та. 2Испр. по смыслу, в О во.
л. 74. Испр., в О повтор слова.
л. 74 об. Испр. по Р, в О бутку.
л. 75. Испр. по Р, в О васъ.
л. 75 об. Испр., в О облелли.

КОММЕНТАРИИ

ТЕКСТЫ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1. Воложская земля — Валахия, историческая область в Румынии, расположенная между Карпатскими горами и Дунаем. В данном случае речь идет не о Валахии, а о Молдавии, по территории которой проезжал русский паломник.
Лета сем тысячъ двсте десятого году… — Автор путевых записок пользуется системой летоисчисления ‘от сотворения мира’ (за 5508 лет до н.э.), которая была заимствована из Византии и вошла на Руси в обиход после принятия христианства. До конца XVII в. новый год в России начинался или с марта (по традиции), или с сентября (как было принято в Византии). До XIV в. преобладал мартовский календарь, с 1492 г. сентябрьский счет вытеснил мартовский. Указом Петра I (от 15.12.1699) в 1700 г. в России были введены христианское летоисчисление и начало года с 1 января. Согласно указу, день после 31 декабря 7208 ‘от сотворения мира’ полагалось считать 1 января 1700 ‘от рождества Христова’. Таким образом, в Иерусалим автор ‘Хождения’ отправился в 1701 (7210) г. В списках первой редакции ‘Хождения’ указана разная дата начала паломничества. Ср.: 7209 (1700) г. — ркп. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. Перетца No 532. Л. 2, 7210 (1701) г. — ркп. РНБ, собр. Погодина No 543. Л. 1. Последняя датировка встречается в большинстве списков.
…на память святаго пророка Даниила и святыхъ триехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила… — Речь идет о церковном празднике в честь ветхозаветных героев, которые во время взятия Иерусалима царем Навуходоносором II (605-562 гг. до н.э.) попали в плен и оказались в Вавилоне. Три отрока за верность своей религии были брошены в раскаленную печь, но чудесным образом остались невредимыми. В плену Даниил за мудрость был приближен к царю, однако вскоре оклеветан и брошен в ров со львами, где он чудом спасся от смерти. См.: Дан. 1-6.
…на первомъ часу дни… — В Древней Руси время суток исчислялось с восхода солнца и было подвижным, первый час дня 17 декабря — это, согласно современному времяисчислению, девятый час дня.
К л. 1 об. Верста — мера длины, равная 500 саженям (1,08 км). До XVIII в. для межевания и определения расстояния между населенными пунктами существовала межевая верста, равная 1000 саженям (2,16 км).
Вотчина — вид земельной собственности, владение, приобретенное или пожалованное за службу с правом передачи по наследству.
Царевич Милитинский — Александр Арчилович Имеретинский (1674-1710), один из сподвижников Петра I, генерал-фельдцехмейстер. Его отец — Арчил Вахтангович, князь Имеретии, перешел под покровительство России и в 1684 г. переехал в Москву, где прошло детство Александра. Будучи ровесником юного царя, он принимал участие в военных играх Петра Алексеевича и снискал его расположение. В 1697 г. A.A. Имеретинский сопровождал Петра I в путешествии по Европе, где изучал артиллерийское дело. После возвращения в Россию был назначен судьей Пушкарского приказа. Командовал артиллерией в войне со Швецией (1700), попал в плен под Нарвой, умер в Стокгольме.
Лев Кириллович Нарышкин (1668-1705) — боярин, стольник (1682), дядя Петра I по материнской линии. В 1690-1702 гг. возглавлял Посольский приказ. В 1697 г., когда Петр I уехал с Великим посольством в Европу, был назначен первым после Ф.Ю. Ромодановского членом Совета из четырех бояр, который управлял Россией в отсутствии царя. По воспоминаниям современников, например, князя Б.И. Куракина, Л.К. Нарышкин — человек посредственного ума и гордого нрава, государственными делами не занимался, был склонен к казнокрадству и ‘невоздержан к питию’.
Новодевичий монастырь — основан в 1524 г. великим князем Василием III в память о возвращении в состав Русского государства Смоленска (1514). Расположенный на юго-западе Москвы около Девичьего поля, монастырь входил в южное оборонительное полукольцо, состоявшее из Донского, Данилова, Симонова, Новоспасского и Андроникова монастырей и защищавшее столицу от врага со стороны дороги на Смоленск и Литву. В 1571 г. Новодевичий монастырь был сожжен крымским ханом Девлет-Гиреем, в 1591 г. держал оборону во время набега на Москву крымского хана Казы-Гирея. В 1611 г. сгорел в период польско-литовской интервенции, при царе Михаиле Федоровиче был восстановлен и укреплен. В ХVІ-XVII вв. в монастырь постригались женщины из царской семьи и знатных боярских родов (жена царя Федора Иоанновича Ирина, сестра Петра I царевна Софья и др.). К началу XVIII в. монастырь имел значительные земельные наделы.
К л. 2 об. Шленеск — Силезия, историческая область в верхнем и среднем течении Одры, входившая в состав Польши (с X в.), Чехии (с XIV в.), с 1526 г. находившаяся под властью Габсбургов, с 1742 г. — Пруссии, ныне территория Польши.
…обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Введения… — Спасо-Воротынский монастырь, расположенный при впадении Угры в Оку, основан около 1480 г., в 1665 г. приписан к Крутицкому подворью, в 1725 г. запустел.
К л. 3. …и пхомъ всенощное стояние, потом часы… — Всенощная — церковная служба, которая, согласно древним монашеским уставам, должна была длиться всю ночь, от захода до восхода солнца, современное богослужение с таким названием совершается вечером в канун праздников и воскресных дней, продолжается около трех часов. Часы — богослужения суточного круга: вечерня, полунощница, утреня и собственно часы (богослужения I, III, VI, IX часа дня, посвященные воспоминанию евангельских событий, соотносимых с данными отрезками времени, например: III час — суд Пилата и истязания Христа, VI час — шествие на Голгофу и распятие Христа).
К л. 4. …на отдание Рожества Христова. — Речь идет о последнем из послепраздничных дней, когда во время службы исполняются песнопения в честь Рождества Христова, великого христианского праздника, который отмечается 25 декабря {Здесь и далее в книге даты указаны по старому стилю.}.
К л. 4 об. Варница — производственное помещение для варки чего-либо (соли, пива, селитры и пр.).
Добрый монастырь — мужской монастырь Покрова Богородицы, расположенный в с. Доброе на берегу Оки недалеко от Калуги, основан в 1477 г.
…праздникъ Обрзания Господа нашего Исуса Христа… — Празднование христианской церковью обряда, исполненного на восьмой день после рождения Христа, приходится на 1 января.
Лифинъ-град… — Лихвин известен с 1565 г., когда был причислен Иваном IV Грозным к опричным городам и укреплен. В ХVІ-ХVІII вв. входил в состав Большой Засечной черты. С 1776 г. являлся уездным городом Калужского наместничества, затем губернии. С 1944 г. это город Чекалин в Суворовском районе Тульской области.
К л. 5. Засека — оборонительное сооружение из поваленных деревьев, использовавшееся на Руси с XIII в. для защиты от кочевников.
Белев — город известен с 1147 г., с XIII в. был под властью Великого княжества Литовского, в конце XIV — середине XVI в. являлся центром Белевского княжества, в XVII столетии входил в оборонительную линию на юге Русского государства, ныне город Белев — районный центр Тульской области.
К л. 5 об. …минухомъ того дни Николу Гостунского. — Видимо, речь идет о Введенской Макариевой Жабынской пустыни, находившейся недалеко от Белева по дороге из Лихвина. Праздник чудотворной иконы Николая Гостунского отмечается 9 мая.
Спасский монастырь — Спасо-Преображенский мужской монастырь в Белеве, основанный в 1525 г.
К л. 7. Волхов — город, известный с XIII в., в XVI в. являлся одним из укрепленных пунктов, защищавших Москву от набегов крымских татар, с 1778 г. был уездным городом Орловской губернии, ныне районный центр Орловской области.
…на предпразднество Богоявления Господня… — Это день, предшествующий церковному празднику Богоявления, который отмечается 6 января в память о крещении Иисуса Христа Иоанном Предтечей в Иордане. Рассказ об этом событии евангельской истории см.: Мф. 3, 13-17, Мр. 1, 9-11, Лк. 3, 21-22, Иоан. 1, 25-34.
…монастырь хорошъ… — Вероятно, имеется в виду основанный в XV или XVI в. мужской Оптино-Троицкий монастырь, который был расположен недалеко от Волхова на берегу реки Угры.
К л. 7 об. …какъ вышли со кресты на воду… — В праздник Богоявления (Крещения) обряд освящения воды совершается в храме и в проруби на реке.
…якоже Авраам Странноприимецъ. — Авраам, родоначальник евреев, отличался, согласно библейским рассказам, гостеприимством, что символически запечатлено в иконографическом сюжете ‘Троица’.
К л. 8. …монастырь мужеской… — Возможно, речь идет об орловском мужском монастыре Успения Богородицы, основанном в 1679 г. Из обширного монастырского комплекса в конце XVII — начале XVIII в. существовали Свято-Успенский собор (1693) и церковь Рождества Иоанна Предтечи (1700), которые мог видеть паломник, автор ‘Хождения’. В XIX в. монастырь стал резиденцией орловских архиереев, в 1918 г. был закрыт, в 1992 г. восстановлен.
Кромы — впервые упоминается в документах с 1147 г., в конце XVI в. на месте Кромского городища был построен острог для защиты от набегов татар, с 1778 г. Кромы — уездный город Орловской губернии, ныне поселок городского типа в Орловской области, центр Кромского района.
К л. 8 об. …в Комарецкую волость. — Волость — сельская территориально-административная единица. Комарецкая волость — ныне Комаричский район, который находится на юге Брянской области, его центр — поселок Комаричи, возникший в XV в. в связи с развитием торговли на месте пересечения Свиного и Ромодановского шляхов.
Егунье — согласно данным ‘Толкового словаря живого великорусского языка’ В.И. Даля, так в Поволжье называли белоруссов, смолян и всех тех, кто произносил окончание ‘его’ (‘аго’), как оно пишется.
Севск — впервые упоминается в летописи под 1146 г., с 1356 г. входил в состав Великого княжества Литовского, в XVI в. был присоединен к Московскому государству и стал одной из важнейших крепостей на юге России, в XVIII в. утратил свое оборонное значение, с 1779 г. являлся уездным городом Орловского наместничества, ныне это районный центр на юге Брянской области.
К л. 9. Леонтий Михайлович Коробъин — происходил из русского дворянского рода, который вел свое начало от татарина Кичибея (в крещении Василия), поступившего на службу к рязанскому князю Федору Олеговичу. Основатель рода — сын Василия, рязанский боярин Иван, по прозванию Коробья. В ХVІ-ХVII вв. многие Коробьины служили воеводами в русских городах, участвовали в военных походах и дипломатических миссиях. Леонтий Михайлович Коробьин, поручик и стольник, был воеводой в Чугуеве, а затем в Севске. Умер в Москве до апреля 1707 г. и погребен при церкви Саввы Стратилата на Знаменской улице.
К л. 9 об. …денги всякия меняютъ: чехи на московския и талери. — Чехами на Украине в ХVII-XVIII вв. называли польские монеты — полтораки — достоинством в 1,5 гроша. Московские деньги — монеты московской чеканки разного достоинства (деньга, алтын, гривна, рубль). Талер — серебряная монета, весящая более 15 граммов, чеканилась во многих странах Западной Европы, в России под названием ‘ефимок’ находилась в активном обращении в XVI — в первой четверти XVIII в.
К л. 10. Глухов — известен с 1152 г., ныне город в Сумской области на Украине.
К л. 10 об. …полковника стародубского Моклошевского… — Михаил Андреевич Миклашевский (ум. 1706) — один из известных деятелей украинской истории, сподвижник гетманов Демьяна Многогрешного, Самойловича и Мазепы. Был генеральным есаулом (1689), стольником (1689-1696), стародубским полковником (1689-1704, 1705-1706). Погиб в бою со шведами 19 марта 1706 г., похоронен в Стародубе.
Ратуша — помещение, в котором находился магистрат, орган городского самоуправления.
…девичь монастырь… — Речь идет об Успенском Преображенском женском монастыре в Глухове, основанном в 1670 г. Игуменьей монастыря в конце XVII — начале XVIII в. была Мария Магдалина, мать гетмана Мазепы.
…пошли мы х Королевцу… — Как город Кролевец известен с 1601 г., находится в Сумской области на Украине.
Сотник — военный чин, командир 100 воинов в стрелецких войсках и у украинского казачества.
К л. 11. Ярмонок великъ быаетъ: нын Свинской нетъ… — Свенская ярмарка ежегодно проходила у стен Успенского Новопечерского мужского монастыря, который находился недалеко от Брянска, на месте впадения в Десну реки Свени.
…на праздникъ на Семеновъ день… — Скорее всего, речь идет о дне памяти Симеона Столпника, который отмечается 1 сентября.
Батурин — город на реке Сейм, в ХVII-ХVIII вв. являлся резиденцией украинских гетманов, ныне поселок в Черниговской области на Украине.
Съезжая изба — помещение, где находилось государственное учреждение, ведавшее хозяйственными и административными делами.
Пятисотный — военный чин, командир 500 воинов (полутысячник, подтысячник).
К л. 11 об. Гетман — начальник казацкого войска и верховный правитель на Украине. В данном случае имеется в виду Иван Степанович Мазепа (1644-1709) — гетман Левобережной Украины, который был сторонником отторжения Украины от России, вел тайные переговоры с польским королем Станиславом Лещинским и шведским королем Карлом XII. Во время Северной войны в октябре 1708 г. Мазепа открыто перешел на сторону Карла XII. После поражения шведов под Полтавой (1709) бежал вместе с Карлом XII в турецкую крепость Бендеры, где и умер.
Пядь — старинная мера длины, равная расстоянию между растянутыми большим и указательным пальцами.
К л. 12. …пошли …в Барзну. — Город Борзна основан в XVI в., находится в Черниговской области на Украине.
Нежин — известен с 1147 г., в XV — первой половине XVII в. принадлежал Польше, с 1667 г. — России, ныне город в Черниговской области на Украине.
…а живутъ они в Путимли… — Путивль известен с 1146 г., ныне это город в Сумской области на Украине.
К л. 13. …Новой Завтъ острожской печати. — Имеется в виду издание Ивана Федорова — ‘Новый Завет с Псалтирью’ (Острог, 1580).
К л. 14. Стольник — дворцовый, а затем придворный чин в Русском государстве (XIII — начало XVIII в.). Стольники занимали воеводские, приказные, посольские должности.
Соболиная казна — меха, предназначенные для отправки ко двору правителя.
Цесарь — император Священной Римской империи немецкой нации. В данном случае речь идет об австрийском императоре Леопольде I (1640-1705).
К л. 14 об. Бурмистр — выборный глава городского самоуправления.
Верхний город — Старый город, историческая часть Киева, расположенная на Старокиевской горе, где находятся Золотые ворота, Софийский собор, Михайловский Златоверхий монастырь.
К л. 15. Юрий Андреевич Фамендин (фон Менгден) — генерал-майор, полковник Преображенского полка, участник Кожуховского и первого Азовского (1695) походов Петра I, гражданский губернатор Киева. Находился в переписке с Петром I, в 1694 г. в свите царя совершил поездку в Соловецкий монастырь.
Сажень — старинная мера длины, в ХІ-ХVІІ вв. различали прямую сажень в 152 и 176 см (определялась размахом рук человека от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой) и косую сажень в 216 и 248 см (определялась расстоянием от пальцев ноги до конца пальцев руки, вытянутой по диагонали).
Пустынки — жилье отшельников, ушедших от мирской суеты людей, построивших себе кельи в необитаемых, пустынных местах.
К л. 15 об. Церковь София Премудрость Божия… — Софийский собор, главное культовое и общественное здание Киевской Руси, резиденция киевских митрополитов, был основан в 1037 г. князем Ярославом Мудрым и представлял собой монументальное архитектурное сооружение — пятинефный, пятиапсидный, тринадцатиглавый крестово-купольный храм, выстроенный из кирпича-плинфы и с трех сторон окруженный галереями. В конце XVII — начале XVIII в. Софийский собор был перестроен в стиле украинского барокко, но в интерьере сохранились фрески и мозаики XI в.
…митрополитъ-нехай… — Здесь речь идет о Варлааме Ясинском, воспитаннике Киевской духовной академии, позднее ставшем ее ректором и настоятелем Киево-Печерской лавры. С 1690 по 1707 г. он был киевским митрополитом. Известен как духовный писатель, побудивший Димитрия Ростовского к составлению Миней четиих. Негативное отношение русского паломника к киевскому митрополиту, скорее всего, связано с тем, что Варлаам Ясинский выступал против объединения русской и украинской православных церквей и подчинения московскому патриарху. По ‘Толковому словарю живого великорусского языка’ В.И. Даля, нехай — украинец, хохол — презрительное прозвище выходцев из украинских и белорусских земель, употребляющих в речи слово ‘нехай’.
…церковь хороша Михаила Златоверхова. — Михайловский Златоверхий собор был сооружен в 1108-1113 гг. по приказу князя Святополка Изяславича в Дмитровском монастыре на Михайловой горе, основанном около 1062 г. его отцом Изяславом. В XII в. собор стал родовым у потомков князя, усыпальницей киевских князей, по главному храму монастырь, где он находился, стал называться Михайловским Златоверхим.
…мощи святыя великомученицы Варвары… — На Руси был широко распространен культ святой Варвары, принявшей мучения за веру в финикийском городе Гелиополе при императоре Максимиане около 306 г. Тело святой было погребено в Гелиополе, а затем перенесено в Константинополь, где для этого был построен храм Святой Варвары. На Русь мощи Варвары были принесены в 1108 г. дочерью византийского императора Алексея Комнина Варварой, вышедшей замуж за киевского князя Святополка Изяславича, и положены в Михайловском Златоверхом монастыре.
К л. 16. Нижний город — Подол, один из древних районов Киева, расположенный в прибрежной низине между устьем реки Почайны и стопами холмов Щековицы, Замкового, Старокиевского. В XVII — начале XVIII в. на Подоле помещались магистрат, Киевское братство, Киевская академия, здесь селились ремесленники и торговцы.
К л. 16 об. …мостовщины берут с воза по два алтына, а с порозжей — по шти денегъ, а с пешего — по копйки. — Мостовщина — пошлина за проезд по мосту вне города, селения. Деньга (московка) — монета определенного достоинства (0,34 г серебра), после унификации монетной системы в XVI в. стала основной денежной единицей в Русском государстве. В начале XVIII столетия копейка — 2 деньги, алтын — 6 денег.
В Киев школниковъ очинъ много… — Речь идет об учащихся Киевской академии. Киево-Могилянская академия (1632-1817) — первое высшее учебное заведение на Украине, созданное на базе школы Киево-Богоявленского братства и школы при Киево-Печерской лавре, которая была основана в 1631 г. Петром Могилой. В ХVII-ХVIII вв. Киевская академия являлась крупнейшим образовательным и научно-культурным центром Украины, Белоруссии и России.
К л. 17. …церковь древяная втха во имя святаго апостола Андрея Первозванного. — Андрей — один из двенадцати апостолов, учеников Христа. Первозванным его называют потому, что он был призван Иисусом ранее брата Петра, с которым занимался ловлей рыбы в Капернауме, на Галилейском озере (Мф. 4, 18-20, см. также: Мр. 13, 3, Иоан. 1, 40-41, 6, 8-14, 12, 20-22). Апостол Андрей проповедовал христианство среди народов, населявших берега Черного моря. По легенде, зафиксированной летописцем в ‘Повести временных лет’, в I в. апостол Андрей побывал на месте будущего Киева и водрузил крест на холме, который с тех пор называют Андреевской горкой. В XI в. на этом месте был основан Андреевский монастырь, где в 1212 г. князь Мстислав Удалой приказал построить Крестовоздвиженскую церковь, просуществовавшую до 1560 г. Позднее здесь воздвигались деревянные церкви, одну из которых осматривал русский паломник. Знаменитый Андреевский собор, один из шедевров архитектуры XVIII в., был построен в 1749-1754 гг. по проекту архитектора Б.Ф. Растрелли.
…в праздникъ Стртения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа… — Сретение Господне — христианский праздник, который отмечается на сороковой день после Рождества Христова (2 февраля) в память о встрече Христа и Симеона Богоприимца в Иерусалимском храме, куда Богоматерь принесла Младенца для совершения жертвоприношения Богу за свое очищение и для выкупа первенца (подробнее см.: Рубан Ю.М. Сретение Господне: Опыт историко-литургического исследования. СПб., 1994).
Печерский монастырь — сказание об основании монастыря читается в ‘Повести временных лет’ по 1051 г. и входит в состав Киево-Печерского патерика. Монастырь был основан святым Антонием и вначале был пещерным, в наземный и общежительный превращен во время игуменства Феодосия. В ХІ-ХІІ вв. монастырь являлся центром распространения христианства на Руси, играл большую роль в общественно-политической и культурной жизни Киевского государства, был крупнейшим центром древнерусской книжности, литературы и искусства.
…пришли в соборную церковь, и помолилися чюдотворному образу. — Икона ‘Успение Богородицы’ была, согласно преданию, привезена в Киев из Константинополя греческими мастерами, строившими Успенский собор в Печерском монастыре. Об этом рассказывается в ‘Слове о создании церкви Печерской’ владимиро-суздальского епископа Симона, которое входит в состав Киево-Печерского патерика.
…пошли во Антониеву пещеру… — Речь идет о Ближних пещерах, подземном комплексе под территорией Киево-Печерского монастыря, известном с XI в. и включавшем три подземные церкви (Антониевскую, Варлаамовскую, Введенскую) и 73 захоронения. Здесь покоились мощи летописца Нестора, составителей Киево-Печерского патерика Симона и Поликарпа, древнерусского художника Алимпия, а также самого Антония (ум. 1072/1073), основателя Печерского монастыря.
К л. 17 об. Видхом храбраго воина Илию Муромца в неистлнии… — Одно из захоронений в Антониевых пещерах было связано с именем Ильи Муромца (Чеботка) — богатыря, защитника Киевского государства, героя русских былин. Причислен к лику святых русской православной церкви, день празднования памяти — 19 декабря.
Феодорит Блаженный — епископ Кирский (ум. 457), известный богослов и писатель, автор антиеретических сочинений и ‘Истории церкви’. Ему приписывают авторство ‘Слова о крестном знамении’ — памятника древнерусской письменности, который входит в сборник соловецкого архимандрита Дионисия (1460). В ‘Феодоритовом слове’ доказывалась важность с точки зрения православной догматики сложения перстов: в ранних редакциях произведения — троеперстия, в поздних (ХVI-XVII вв.) — двуперстия. ‘Слово’ использовалось старообрядцами в полемике с официальной церковью как одно из главных свидетельств в пользу каноничности двуперстного крестного знамения.
Максим Грек — в миру Михаил Триволис (ок. 1470-1555/1556), переводчик, писатель, публицист. Он приехал в Москву с Афона по просьбе великого князя Василия III для перевода церковных книг. Энциклопедизм знаний и гуманистическая направленность творчества привлекали к Максиму Греку образованнейшие круги русского общества, однако многое в его мировоззрении, новых принципах переводческой и литературной деятельности вызывало недоверие и неприятие. На церковных соборах 1525 и 1531 гг. Максим Грек был обвинен в ереси и порче богослужебных книг. Находился в заточении в Иосифо-Волоколамском, Тверском Отроче монастырях, затем в Троице-Сергиевой лавре, где и умер. Причислен к лику святых, пользовался большим авторитетом в старообрядческой среде. В начале XVIII в. старообрядцем С.Ф. Моховиковым было составлено пространное житие святого. Из сочинений Максима Грека среди старообрядцев особо популярными были два — о сугубой аллилуйи и о двуперстном крестном знамении.
Преподобный Иосиф — монах Киево-Печерской лавры, живший в XIV в. и причисленный к лику местночтимых святых, память — 28 августа.
К л. 18. …дванадесятъ церковныхъ мастеровъ… ихже сама Пресвятая Богородица послала из Царяграда в Киевъ. — По преданию, греческие мастера, строившие и расписывавшие Успенский собор, стали монахами Киево-Печерского монастыря и после смерти были погребены в церковном приделе, где долгое время хранились как реликвии их свиты и книги, о чем рассказывает ‘Слово о создании церкви Печерской’ Симона, входящее в состав Киево-Печерского патерика.
…пили воду съ Маркова креста… — Марк Пещерник — монах Киево-Печерского монастыря, живший в XI в. и выполнявший обязанности гробокопателя, причислен к лику святых, память — 29 декабря. ‘Слово о Марке Пещернике’, созданное Поликарпом, входит в состав Киево-Печерского патерика.
К л. 18 об. …пошли в Феодосиеву пещеру. — Речь идет о Дальних пещерах, пещерном лабиринте под территорией Киево-Печерского монастыря протяженностью около 280 м с тремя подземными церквами (Рождества Богородицы, Феодосьевская, Благовещенская) и 45 захоронениями. Феодосий — один из основателей Киево-Печерского монастыря и его игумен (1062-1074). Житие Феодосия Печерского было написано Нестором в конце XI в. или в начале XII в., до канонизации святого (1108), оно послужило одним из основных источников Киево-Печерского патерика и позднее вошло в его состав.
…мощи святыя Иулиании-княжны… — Согласно первой версии, речь может идти о Юлиании — дочери великого князя тверского Александра Михайловича, которая была замужем за литовским князем Ольгердом Гедиминовичем. После смерти мужа она постриглась в монахини под именем Марины, умерла в 1399 г. и была погребена в Киевских пещерах. По второй версии, это может быть княжна Юлиания Ольшанская, жившая в первой половине XVI в. и умершая в возрасте 60 лет. Мощи Юлиании Ольшанской были обретены при архимандрите Киево-Печерского монастыря Елисее Плетенецком (1599-1624), когда у стены Успенского собора копали могилу. Канонизация святой состоялась в XVII в. при киевском митрополите Петре Могиле. Мощи святой, обгоревшие при пожаре 1718 г., были положены в Антониевой пещере. См.: Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. С. 660-661, 675.
…строения короля Жигимонта… — Сигизмунд III (1566-1632), король Речи Посполитой и великий князь Литовский, происходил из династии Ваза, воспитывался иезуитами. В 1592-1599 гг. был по совместительству королем Швеции, но лишился престола из-за недовольства его политикой шведского протестантского дворянства. Вел активную католизацию Украины и Белоруссии, опираясь на решения Брестской унии 1596 г. Оказывал поддержку Дмитрию Самозванцу (1604-1605), в 1609 г. осадил Смоленск и начал боевые действия против ‘московитов’, закончившиеся изгнанием интервентов из России в 1618 г. В период, когда Украина находилась под властью Польши, вел интенсивное строительство в Киево-Печерском монастыре.
…изваян ис камяни князь Костентин Острожски… — Князь Константин Иванович Острожский был похоронен в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря в 1579 г. Надгробие, высеченное из розового мрамора, представляло фигуру средневекового рыцаря, лежащего на смертном одре — гробнице, поддерживаемой львами.
К л. 19. …да делают же полату друкарную, где книги печатают. — В Киево-Печерской лавре типография появилась в 1615 г. Сначала она размещалась в маленьком деревянном строении. В 1701 г. на этом месте был возведен большой кирпичный корпус. В 1718 г. типография сгорела, но спустя четыре года ее восстановили. В 1772-1773 гг. архитектор Шарль де Шардон надстроил второй этаж здания типографии.
К л. 19 об. …пошли ис Киева в Лядскую землю… — Лядская земля — территория польско-литовского государства Речи Посполитой. В XVII в. между Речью Посполитой и Османской империей шли войны за обладание украинскими землями. По решению Карловицкого конгресса 1698-1699 гг. к Польше отошла часть Правобережной Украины и Подолия.
…городок, именем Белогородской… — Белгород (Киевский) известен с 980 г., основан князем Владимиром I, упоминается в ‘Повести временных лет’ (сказание о белгородском киселе и др.). В Х-XIII вв. город-крепость, центр удельного княжества (XII в.), великокняжеская резиденция (конец XII в.). После монголо-татарского нашествия запустел, стал возрождаться в XVII в., в начале XVIII столетия был небольшим укрепленным пунктом, ныне городище в селе Белгородка Киевской области.
К л. 20. Мыто — пошлина за проезд и провоз товаров. Знак мытной избы — колесо.
…та Белогородка монастырская, Софейского монастыря… — В 1637 г. при митрополите Петре Могиле церковь Святой Софии в Киеве была преобразована в Спасо-Софийский мужской монастырь, имевший свои земельные владения и существовавший до 1787 г.
Фастов — известен с 1390 г., ныне город в Киевской области на Украине.
…полковникъ Палей… — Семен Филиппович Палий (Гурко) (40-е гг. XVII в. — 1710) — руководитель украинского правобережного казачества и крестьянства в освободительной борьбе против Польши. Был оклеветан Мазепой и в 1705-1708 гг. находился в ссылке в Томске. В 1709 г. принимал участие в Полтавском сражении.
К л. 20 об. Мясные заговины — последний день мясоеда, воскресенье перед масленицей.
Наволочь — в XVI в. был собственностью основателя Запорожской Сечи Евстафия Дашкевича, до середины XVII в. являлся одним из важнейших городов Украины, ныне это село в Житомирской области.
К л. 21. Петровское кружало — кабак на улице Петровка в Москве.
Сырная неделя — Сыропустная, Масленая неделя — последняя неделя перед Великим постом, когда запрещается есть мясо, но дозволяется сыр и масло.
К л. 21 об. …разорено да развоевано от крымцов. — Крымцы — крымские татары. Крымское ханство являлось очагом опустошительных вторжений на южные русские и украинские земли. Так, например, в 1692 г. татары разорили окрестности Немирова, Винницы, сожгли десятки местечек и сел на Правобережье, причинили большой ущерб населению Левобережной Украины. Против Крымского ханства были направлены походы русской армии в 1687 и 1689 гг., в 1690-е годы походы казаков против татар возглавлял фастовский полковник Семен Палий, самый крупный поход украинских казаков в пределы Крымского ханства состоялся в 1694 г., им руководил черниговский полковник Я. Лизогуб.
…город ляцкой Немерово… — Немиров, согласно польским историческим источникам, основан в 1331 г. великим князем Ольгердом, отвоевавшим эту территорию у татар. В XVII в. принадлежал польскому магнату князю Иеремии Вишневецкому, в 1648 г. был разорен уманским полковником Иваном Ганжой, в 1672-1699 гг. находился под властью Турции. Ныне это поселок в Винницкой области на Украине.
К л. 22. Хрящ — самый грубый и толстый холст.
Аршин — старинная мера длины, в XVIII в. соответствовала 0, 71 м.
…от Сорокина… — Сороки — в XVI в. город-крепость на реке Днестр, позднее утративший свое оборонное значение, расположен на территории современной Молдавии.
К л. 22 об. …какъ мир стал… — Имеется в виду Константинопольский мирный договор, заключенный в июле 1700 г. в Стамбуле между Россией и Турцией. Договор о перемирии сроком на 30 лет был подписан чрезвычайными посланниками думным дьяком Е.И. Украинцовым и дьяком И.П. Чередеевым (Россия) и великим визирем Махметом Эффенди и его секретарем Александром Шкарлатом (Турция). Согласно договору, за Россией остался Азов с прилегающими землями и городками (ст. 4), отменялась ежегодная дань России крымскому хану (ст. 8). Оттоманская Порта обязывалась срыть военные укрепления и разрушить крепости в Поднепровье (ст. 2), стороны договорились не строить новых военных укреплений в пограничной полосе и не допускать вооруженных набегов. Константинопольский мирный договор предусматривал обмен и освобождение ‘полонянников’ (ст. 9). Кроме этого, Турция должна была гарантировать свободное путешествие в Иерусалим русским паломникам (ст. 12), а также предоставить России право держать в Стамбуле своего посла на равных правах с другими державами.
К л. 23. …шли на Яси. — Яссы — ныне город в Румынии.
К л. 23 об. Четверик — старинная мера сыпучих тел, составлявшая восьмую часть четверти, в XVII в. четверть равнялась 8,5 пуда, четверик — 16,6 кг.
К л. 24. …от господаря воложскаго… — Речь идет о Константине Дуке, который был господарем Молдавии в 1693-1696, 1701-1703 гг. В годы правления Константина, сына господаря Георгия Дуки, усилилась борьба между боярскими группировками, были введены новые налоги, что разоряло страну и привело к росту гайдуцкого движения. При Константине Дуке была предпринята попытка установления торговых отношений с Россией.
К л. 24 об. …посол московской, князь Дмитрей Михайловичъ… — Дмитрий Михайлович Голицын (1665-1737) — русский государственный деятель петровской эпохи. Происходил из древнего княжеского рода Гедиминовичей, с 1686 г. — комнатный стольник царевича Петра Алексеевича, с 1694 г. — капитан Преображенского полка. В 1697 г. Д.М. Голицын был отправлен за границу ‘для науки воинских дел’, изучал навигацию в Италии. С 1701 г. являлся чрезвычайным послом России в Стамбуле, добивался у Турции согласия на свободное плавание русских кораблей по Черному морю. Был воеводой (с 1707) и губернатором (с 1711) Киева, президентом Камер-коллегии и сенатором (с 1718). В 1726 г. стал одним из организаторов Верховного тайного совета, президентом Коммерц-коллегии, содействовал воцарению Анны Иоанновны, однако в 1737 г. был лишен чинов и званий, заточен в Шлиссельбургскую крепость, где умер.
К л. 25. …ко другой реке… — Речь идет о реке Жижия, притоке Прута.
Неделя православия — воскресенье в конце первой недели Великого поста (Сборная неделя, Сбор чистой недели). Праздник установлен в первой половине IX в. в Византии в честь победы православной церкви над ересями.
Благовест — звон в один колокол, возвещающий верующим о службе в церкви.
Обедня — литургия, основное богослужение в христианской церкви утром или в первую половину дня, во время которого совершается Причащение. Литургия включает в себя чтение отрывков из Библии, песнопения, молитвы, ряд символических действий и процессий, в аллегорической форме изображающих жизнь и смерть Христа.
К л. 25 об. …лист царской… — Речь идет о проезжей грамоте, документе, который разрешает проезд через границу или по какой-либо территории.
…в монастырь к Николе, пореклом Голя. — Имеется в виду Никольский монастырь, основанный не позднее 1564 г. Иоанном Голией.
К л. 26 об. …в церквах стоят без клабуков… — Клобук — монашеский головной убор.
…поет на крыласе. — Клирос — место для певчих по правую и левую стороны от амвона, возвышения в церкви перед алтарем.
Антифоны — песнопения, исполняемые во время богослужения попеременно двумя хорами (или клиросами).
Ирмос — первая составная часть каждой песни канона, ее первый тропарь, выполняющий функцию смысловой связки между определенной песнью канона и песнью библейской, тему которой ирмос кратко перефразирует.
Глас — один из восьми особых богослужебных типов музыкальной интонации, система которых, по преданию, была разработана Иоанном Дамаскиным. Гласы сменяются понедельно, песнопения, распределенные по гласам и по дням недели, содержатся в Октоихе.
Катавасия — название ирмоса, который поется в конце песни канона, для исполнения катавасии оба хора (клироса) спускаются со своих мест и сходятся на середине храма.
К л. 27. Канон — жанр христианской гимнографии, сложившийся в Византии к VIII в. Канон состоит из нескольких песен в честь церковного праздника или в похвалу святого. Каждая из песен в свою очередь делится на ирмос (зачин), несколько тропарей и катавасию.
…стихеры хвалитныя… — Стихира — песнопение, написанное стихотворным размером или присоединяемое к стихам псалмов. В зависимости от места в структуре богослужения суточного круга выделяют четыре группы стихир: стихиры на ‘Господи воззвах’, стихиры литийные, стихиры на стиховне, стихиры на ‘Хвалите’, или ‘хвалитные’. Кроме этого, стихиры различаются в зависимости от их содержания, происхождения, авторства.
Славословие великое — одна из древнейших христианских песен, прославляющих Бога.
‘Слава, и ныне’ — общепринятое уставное сокращение ‘Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!’.
Отпуск — отпуст, заключительное благословение по окончании богослужения.
К л. 27 об. Гривна — денежная единица, московская гривна была равна 20 деньгам (10 копейкам).
К л. 28. …в Буквареши… — Речь идет о Бухаресте, ныне столице Румынии.
К л. 28 об. …до Голацъ… — Ныне город Галац в Румынии.
К л. 30. Око — мера веса, равная 3 фунтам (1 кг 200 г).
…в Борлат… — Ныне город Бырлад в Румынии.
К л. 30 об. …горы Венгерския… — Имеются в виду Восточные Карпаты.
К л. 31 об. Левок — левковый талер, славянизированное название голландского левендаальдера, монета, в начале XVIII в. равная 15 алтынам. На монете с одной стороны была изображена фигура одетого в броню человека, с другой — лев на задних лапах. Размером и весом левки уподоблялись талерам, но чеканились из худшего серебра, поэтому ниже ценились на рынке.
К л. 32 об. Черный поп — священник, принявший постриг, священноинок.
К л. 33. …пристали к городу, а имя ему Рен… — Ныне город Рени в Одесской области на Украине.
К л. 33 об. …городокъ Сакча. — Ныне город Исакча в Румынии.
…городокъ турецкой Тулча. — Ныне город в Румынии.
Горач — ежегодная подать, взимаемая в Турции с иноверцев, немусульман.
Червонный — золотая монета, равная в России XVII в. (с 1667 г.) 1 рублю 12 копейкам, в ХVIII-ХІХ вв. — 2-3 рублям. Монета использовалась в основном для расчета с поставщиками, для заграничных платежей и нужд двора.
К л. 34. Килия — ныне город в Одесской области на Украине.
Белогородская орда — малые ногаи, татарское население южнорусских степей по нижнему течению Днестра и Дуная. Малые ногаи делились на несколько орд (Буджакская, Едисанская, Джамбуйлукская, Едичкульская), подчинявшихся крымским ханам, а через них — турецким султанам. В данном случае речь идет о Буджакской орде, кочевавшей от Днепровского лимана по берегу Черного моря к устью Дуная, то есть от Белгорода до Измаила. Орда совершала набеги на молдавские и украинские земли. В 1770 г. перешла под протекторат России.
К л. 34 об. Сандал — береговое турецкое судно с одной мачтой и большим рейковым парусом.
К л. 36. ‘…Станбулъ блиско, сирчь Царьградъ!’ — Город находится на европейском берегу пролива Босфор, основан около 660 г. до н. э. как Византии, с 330 г. н. э. по имени римского императора Константина назывался Константинополем, в произведениях древнерусской литературы именовался Царьградом. Константинополь являлся столицей Римской империи (до 395 г.), затем Византии. В 1204 г. был захвачен и разгромлен крестоносцами, что нашло отражение в ‘Повести о взятии Царьграда фрягами’ неизвестного автора — русского, находившегося в Византии либо в момент осады и штурма города, либо вскоре после описываемых событий. В первой половине XIII в. Константинополь был центром Латинской империи крестоносцев, в 1453 г. захвачен турками и превращен в столицу Османской империи, ныне крупнейший город Турции и основной порт страны.
…тутъ на воротхъ морскихъ на горахъ высоко стоять столпы. — Речь идет о маяках Румели-фенер на европейской и Анадоли-фенер на азиатской стороне пролива Босфор, не только выполнявших функцию сигнальных огней, но и бывших мощными оборонительными сооружениями на черноморских берегах Турции.
…стоять два городка по обе стороны турецкия… — Румели-гиссар на левом берегу и Анадоли-гиссар на правом берегу пролива Босфор — береговые укрепления, построенные при Магомете II.
…Уским моремъ… — Речь идет о проливе Босфор.
К л. 36 об. …в четвертокъ Андрева канона… — Имеется в виду четверг пятой недели Великого поста, когда читается ‘Великий покаянный канон’ Андрея Критского, содержащий около 250 тропарей (в других канонах их обычно не больше 30). Святой Андрей был архиепископом Критским с 685 по 711 г., прославился как проповедник и писатель, автор молитв и церковных песнопений.
…на Галанской стран. — Галатская сторона, один из районов Стамбула.
К л. 37. …помолившеся… великому предотечи Иоанну… — Иоанн Предтеча, или Креститель, являлся предшественником Христа и пророком, предсказавшим его пришествие. Недовольный состоянием современного ему общества, он удалился в пустыню, где вел аскетический образ жизни. Иоанн Предтеча обличал пороки и призывал к покаянию в ожидании скорого пришествия Мессии. Внешним знаком покаяния и духовного обновления он избрал крещение. Среди тех, кого пророк крестил в Иордане, был и Иисус Христос. Иоанн Предтеча, живший во времена правления в Иудее Ирода Антипы и обличавший его за незаконную связь с Иродиадой, был заключен в темницу, а позднее обезглавлен по наущению Иродиады. Иоанн Предтеча являлся небесным покровителем автора ‘Хождения в Святую землю’ Иоанна Лукьянова.
…приплыл в куюку… — Каик — лодка, мелкое гребное судно с 1-3 парами весел, иногда с парусом.
К л. 37 об. …на Колацкой юмрукъ… — Речь идет о таможне на Галатской стороне Стамбула.
К л. 38 об. …по перемирному договору… — Имеется в виду Константинопольский мирный договор 1700 г., заключенный между Россией и Турцией (см. коммент. к л. 22 об.).
К л. 39. Аспра (аспара) — европейское название турецкой серебряной монеты акче, равной 3-4 копейкам.
Едрин (Едринаполь, Едринополе) — Адрианополь, в первой половине XV в. столица Османской империи, ныне город Эдирне в Турции.
К л. 40. Козица — мешок из шкуры, снятой как чулок, для денег, для мехов, вид торговой пошлины, платившейся шкурками в козицах.
‘Где-д патриархъ?’ — Речь идет о константинопольском патриархе Каллинике II (Акарнане), который родился в 1630 г. и трижды занимал патриарший престол (1688, 1689-1693, 1694-1702), неоднократно лишаясь власти в результате внутренних церковных ‘нестроений’ и интриг при дворе турецкого султана. Д.К. Кантемир в ‘Истории Оттоманской Порты’ лестно отзывался о Каллинике II. Правительство Петра I негативно оценивало деятельность константинопольского патриарха, отказавшегося помогать русским дипломатам в переговорах с турецкими властями.
К л. 41. У нашего, мол, патриарха… — Имеется в виду последний, десятый, русский патриарх — Адриан, в миру Андрей (1627-1700), занимавший этот пост с 1690 г. До возведения на патриаршество был иеромонахом московского Чудова монастыря, затем казанским и свияжским митрополитом (1686-1690). Являлся сторонником независимости церкви от царской власти и противником петровских преобразований, резко выступавшим против бритья бород. Известен как церковный писатель, автор поучений, посланий и грамот. После смерти Адриана патриаршество на Руси было ликвидировано Петром I.
К л. 41 об. Синайский монастырь — скорее всего, речь идет о подворье Синайского монастыря в Константинополе.
К л. 42. …во Ерусалимской монастырь… — В данном случае имеется в виду Иерусалимское подворье в Константинополе.
А какъ сами… по вся годы к Москве-то человек по 30 волочатся за милостиею… — Путешествие греков за милостыней в Москву стало доходным предприятием, причем из России все, от бельца до патриарха, возвращались с богатыми подарками. Среди приходивших ‘к Москве за милостиею’ было много проходимцев, подделывавших проездные документы и грамоты, а также людей, враждебно относившихся к России, что признавали иерусалимский и константинопольский патриархи. В 1628 г. метаморфозский митрополит Неофит, получив в Москве богатую милостыню, говорил про государя и патриарха ‘непригожие речи’, заявляя, что на Руси ‘только де и веры, что звонят в колокола много, а иного нет ничего’.
К л. 42 об. … рясы луданыя, да камчатыя… — То есть рясы, сшитые из шелка: лудан (лаудан) — особый сорт шелковой ткани, камка — шелковая цветная узорчатая ткань.
К л. 43 об. …дали за работу ево два варта. — Видимо, речь идет об ортах, или ахтценгрошерах, монетах Польши и Пруссии, один орт равнялся четверти талера.
…в суботу Акафистову… — Акафист — жанр церковной гимнографии, песнопение из 25 строф, прославляющее Христа, Богородицу, святого или праздник. Во время исполнения акафиста нельзя сидеть, отсюда его второе, не греческое, а церковнославянское, название — ‘неседален’. Первый акафист был сложен в честь Богородицы по случаю чудесного избавления Константинополя от нашествия персов и аваров в 626 г. Этот акафист Пресвятой Богородице поется один раз в году — в субботу на пятой неделе Великого поста, в так называемую субботу Акафиста.
К л. 44. Фунт — единица массы, в системе русских мер равная сороковой части пуда (около 0,4 кг).
…в неделю шестую… — Речь идет о шестой неделе Великого поста, называемой Вербной.
…вышли к Фенарским воротам… — Эти ворота расположены в северозападной части Стамбула на берегу залива Золотой Рог.
К л. 44 об. ‘Хочете ли погулять в Софейскую церковь?’ — Главная святыня Константинополя, Софийский собор является классическим образцом византийского зодчества. Он был построен в 532-537 гг. Анфимием из Тралл и Исидором из Милета и представлял собой трехнефную купольную базилику, сторона квадратного основания которой была равна 75 м. В высоту церковь достигала 65 м и имела 108 колонн (40 в нижнем этаже, 60 в галереях, 8 поддерживали четыре малых полукупола). Внутри она была облицована цветным мрамором и украшена мозаиками, ее освещали шесть тысяч золоченых лампад. Константинопольская София поражала русских паломников своей грандиозностью и великолепием. После падения Византийской империи (1453) собор был превращен в мечеть (Айя-София), турецкие пристройки ХVІ-XVIII вв. (минареты) исказили первоначальный архитектурный облик храма.
К л. 46. …описание… Иустиниана-царя… — Византийскому императору Юстиниану I (482-565) приписывалось ‘Сказание о создании великия церкви Святыя Софеи’. Юстиниан был императором Византии с 527 г., завоевал Северную Африку, Сицилию, Италию, часть Испании, провел кодификацию римского права. При нем активизировалось строительство в Константинополе, был возведен Софийский собор, создана система крепостей на Дунае.
К л. 48. …пришли на площадь великою… — Площадь Ат-мейдан, где в древности находился константинопольский ипподром.
…подобна нашей Красной площади… — Речь идет о Красной площади в Москве, образованной в конце XV в. Красной, то есть Красивой, площадь стала называться с конца XVII столетия. В ее формировании ведущую роль сыграли Кремлевская стена, определившая продольную композицию, и храм Василия Блаженного, ограничивший площадь с южной стороны. В ХVІ-ХVII вв. вдоль стены Кремля проходил оборонительный ров с перекинутыми через него мостами (засыпан после 1812 г.). Автор ‘Хождения’ мог видеть на Красной площади Лобное место, устроенное в 30-х годах XVI в., а также возведенные в конце XVII столетия Монетный двор, Земский приход, Главную аптеку.
…стоят 3 столпа: 2 каменныя, а третей медной. — Первый столп — колонна византийского императора Константина I Великого (306-337), вывезенная из Рима, где ее венчала статуя Аполлона. Сначала на колонне стоял бюст Константина, позднее замененный статуями других императоров, Юлиана (361-363) и Феодосия (379-395). Колонна представляет собой монолит розового гранита высотой 30 метров и шириной у основания 2 метра. Она стоит на четырех бронзовых кубах, барельефы изображают различные сцены из жизни императора Феодосия I Великого. Второй столп — Золотая, или Замурованная, колонна, сооруженная при императоре Константине VII Порфирородном (911-959) в честь его деда Василия Македонского. Колонна сделана из небольших кусков песчаника, облицована позолоченными плитами с барельефами, изображавшими подвиги Василия Македонского, увенчана бронзовым шаром. Третий столп — Змеиная колонна, произведение древнегреческого искусства, созданное в честь побед Фемистокла и Павсания над персами (493-492 гг. до н.э.). Колонна, изображающая трех бронзовых змей, была привезена императором Константином I из античного храма Аполлона в Дельфах.
К л. 49. …видомъ, что наша вверху Ивановская калаколня… — Речь идет о колокольне Ивана Великого в Московском Кремле, которую в 1505-1508 гг. возвел Бон-Фрязин на месте древней церкви Иоанна Лествичника ‘иже под колоколы’ (конец XIV в.). В период правления Бориса Годунова, в 1598-1600 гг., колокольня была надстроена и достигла высоты 81 метра, она была сооружена из кирпича и белого камня: фундамент и цоколь — белокаменные, верхние части столпа — кирпичные.
К л. 49 об. …и по конецъ Блого. — Имеется в виду Мраморное море.
…по залив… — Речь идет о заливе Золотой Рог.
А врат в нем 20… — Ср. с описанием ворот в книге Джелала Эссада ‘Константинополь’ (М., 1919. С. 93-99). По суше: Золотые ворота (Ялдызлы-капу), ворота Пентапиргия, или Пятибашенные (Йедикуле-капусу), ворота Пиги (Силиври-капусу), ворота Меландизийские (Мевлеви-хане-капусу), ворота Святого Романа (Топ-капу), ворота Святого Кириака, или ворота Аваров (Сулу-куле-капусу), ворота Харисийские, или Мириандрии, или Полиандрии, или Андрианополя (Эдирнэ-капусу), Константиновы ворота, ворота Калигарийские, или Святого Иоанна (Эгри-капу), Деревянные ворота (Айван-серай-капусу), калитка Святого Каллиника. По заливу Золотой Рог: ворота Палатия, или Кинегия (Балат-капусу), ворота Фара (Фенер-капусу), ворота Петрийские, или Сидеро-Порта (Петри-капусу), ворота Святого Феодосия (Эски-Айя-капусу), Йени-Айя-капусу, ворота Путейские (Джибалы-капусу), ворота Плата Меса, или Фарина (Ун-Капаны-капусу), ворота Друнгария (Одун-капусу), ворота возле церкви Предтечи (Зиндан-капусу), ворота Еврейские (Чифут-капусу), ворота Неория, или Евгения (Бахчэ-капусу), ворота Святой Варвары (Топ-капусу). Ворота морских стен Пропонтиды: Дейирмен-капусу, ворота Святого Лазаря, ворота императорского дворца, ворота Морские (Чадлады-капу), ворота Кантоскала, ворота Вланги (Вланга-капусу), ворота Святого Емельяна, ворота Псамафийские (Саматья-капусу), ворота Святого Иоанна (Нарлы-капу).
К л. 50. …от церкви Бакчи… — Видимо, это церковь Иоанна Предтечи, которая находилась возле ворот Зиндан-капусу.
К л. 51. Янычары — регулярная турецкая пехота, составлявшая основу войска в Османской империи и находившаяся на жаловании. Первоначально комплектовалась из пленников-рабов, затем путем насильственного набора мальчиков из христианского населения империи. Янычары участвовали в завоевательных походах, несли гарнизонную и караульную службу. Янычарский корпус был распущен в 1826 г. султаном Махмудом II.
…царской дворъ к Византии… — Византия — Старый сераль (Эски-сераль), здание которого было построено султаном Магомедом II Завоевателем (1430-1481) и служило государственной резиденцией. Дворец византийских императоров занимал часть садов сераля.
…Византия подобенъ нашему Кремлю… — Кремль — древнейшая часть Москвы, ее главный общественно-политический и историко-художественный центр. Название ‘Кремль’ появилось не ранее XIV в., хотя деревянная крепость существовала значительно раньше, занимая юго-западную оконечность Боровицкого холма при впадении реки Неглинная в реку Москва. При князе Юрии Долгоруком (XII в.) ее территория была увеличена в 5-6 раз, во время монголо-татарского нашествия Кремль был разрушен. Его восстановление и развитие связано с процессом возвышения Москвы как политического центра Руси. Белокаменные стены и башни Кремля были возведены при князе Дмитрии Донском (XIV в.). В ХV-ХVІІ вв. на территории Кремля велось активное строительство, в результате которого сформировался величественный архитектурный ансамбль, в который вошли Соборная площадь с Успенским собором — усыпальницей московских митрополитов и патриархов, местом совершения торжественных государственных церемоний, церковь Ризположения и Благовещенский собор, который являлся домовой церковью русских государей, построенные итальянскими архитекторами Грановитая палата (парадный приемный зал) и Архангельский собор, служивший усыпальницей русских князей и царей. Центром ансамбля Московского Кремля стала колокольня Ивана Великого, возведенная в 1505-1508 гг. Со стороны Красной площади Кремль был защищен рвом, в XVI в. он являлся одной из самых мощных крепостей Европы. В XVII столетии усложняется декор кремлевских построек, растет их высота, возводится Теремной дворец — парадные, богато украшенные жилые палаты феодальной знати.
К л. 51 об. …за моремъ Халкидонъ-град. — Халкедон, ныне город Кадыкей, расположенный на противоположном от Стамбула берегу пролива Босфор.
…град Калиты… — Галат, район так называемого Нового города, расположенного за заливом Золотой Рог.
К л. 53. …пьяныхъ турки не любят, а сами вина не пьют… — Ср. со свидетельством русского посла в Турции П.А. Толстого: ‘Народ турецкой трезвой и от пьянства воздержанной, ставят пьянство честные особы за грех великой и за стыд, и простой народ воздерживается от пьянства страхом началных, понеже наказывают за пьянство без милости, того ради и питей, имеющих силу пьянства, не употребляют’ (Русский посол в Стамбуле Петр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII в. М., 1985. С. 38).
…столпы аспитныя… — То есть сделанные из минералов: яшмы, сланца, сланцевого плитняка.
К л. 53 об. Великий пост — Великая четыредесятница, время строгого воздержания накануне Пасхи в память о сорокадневном посте Иисуса Христа в пустыне.
Светлое воскресенье — первый день Пасхи.
К л. 55. Грош — монета достоинством в две копейки, медный двухкопеечник.
…на катаргахъ… — Каторга — гребное судно, род галеры: 40-50 метров в длину, около 6 метров в ширину, от 16 до 25 пар весел, на каждое весло приходилось по 5-6 гребцов-невольников, прикованных к ножным упорам, каторга имела 2 мачты с косыми парусами и пушечное вооружение.
К л. 55 об. Пара — турецкая серебряная монета, пущенная в обращение в 1623 г. и весящая 1,1 г, вес монеты постепенно уменьшался и к началу XIX в. составлял 0,22 г.
…турки сами ткут… тавты… — Тафта — гладкая и тонкая шелковая ткань.
К л. 56 об. Когда пророки ждали сошествия во ад… — Согласно христианскому вероучению, Христос разрушил силу смерти и изгнал тьму адову. Сошествием во ад и проповедью Евангелия душам умерших Христос приобщил весь загробный дохристианский мир к искуплению грехов и спасению (1 Петр. 3, 18-20, 4, 6, Ефес. 4, 8-10). Апокрифическое Евангелие от Никодима содержит рассказ двух воскресших сыновей праведного Симеона о том, как Христос сошел во ад и освободил из него Адама, патриархов, пророков, мучеников и праотцов. Сходный мотив встречается в ‘Слове Епифания Кипрского о погребении Иисуса Христа и о Иосифе Аримафейском’.
…на Емельяна Украинцова… — Емельян Игнатьевич Украинцев (1641-1708) — русский государственный деятель, дипломат. В 1699-1700 гг. был послом в Турции, где добился заключения выгодного для России Константинопольского мирного договора, который закрепил результаты Азовских походов и обеспечил нейтралитет Турции накануне Северной войны.
К л. 57 об. Георгиев день — 23, 24 апреля, когда православная церковь празднует память святого Георгия Победоносца.
Дмитриев день — 26 октября, день памяти святого Димитрия Солунского.
У турокъ болшой праздникъ бываетъ посл Георгиева дни. — Ид-аль-кабир (Курбан-байрам) — главный праздник мусульман, совпадающий с завершением обряда ежегодного паломничества в Мекку.
К л. 58 об. Паша — титул высших гражданских и военных сановников в Османской империи.
К л. 59. Салтан — султан, один из титулов монарха Османской империи.
…у турокъ бываетъ бояронъ… — мусульманский праздник (см. коммент. к л. 57 об.)
К л. 60. …от хана крымскаго… — Имеется в виду Девлет-Гирей II (1699-1702, 1708-1713), сын и преемник Селим-Гирея, ставленник турецких султанов. Проводил антирусскую политику, особенно активно во время похода на Украину Карла XII и предательства Мазепы. Постоянно провоцировал Оттоманскую Порту на открытую войну с Россией. На протяжении первой четверти XVIII в. неоднократно возводился на ханский престол и свергался с него. В 1710 и 1711 гг. совершал набеги на Украину, но встречал отпор со стороны русских войск и украинского казачества.
…турки носят платья зеленое и красное, а греком и жидом не влять. — Зеленый цвет — цвет ислама, поэтому иноверцы не имели права носить одежду этого цвета. Русский посол в Стамбуле П.А. Толстой сообщал правительству: турки ‘заповедали греком и платья равного с собою носити, чтобы ото всех были знатны, того ради повелели им носить плате худое, яко являет смирения образ’. (Русский посол в Стамбуле… С. 38).
К л. 61. В праздникъ Благовщениева дни… — Церковный праздник Благовещения отмечается 25 марта. Он был установлен в память о явлении архангела Гавриила Деве Марии в Назарете с вестью о непорочном зачатии и будущем ее Сына (Лк. 1, 26-38).
‘Отче наш’ — Согласно свидетельству Евангелия (Мф. 6, 9-13, Лк. 11, 2-4), этой молитве Иисус Христос научил своих учеников, апостолов.
К л. 62 об. ‘…да с ыным-де стал бится’. — Речь идет о Северной войне 1700-1721 гг., которую Россия вела против Швеции за выход к Балтийскому морю.
К л. 63. ‘…писано, что московской цар свободитъ насъ и Царъградъ возметъ’. — Имеются в виду византийские сказания о Льве Премудром, содержащие пророчества о судьбе Константинополя и о ‘русом царе’, который освободит Византию от владычества турок. По свидетельству П.А. Толстого, легенда о русских освободителях бытовала и среди османов, в книгах которых было написано, что ‘от российского народу государство турецкое опровержено будет и власть басурманска истребится’ (Русский посол в Стамбуле… С. 46).
‘Для чево-де вашъ царь веру немецкую на Москв завлъ и платье немецкое?..’ — В 1700 г., после завершения Великого посольства, иезуиты распространили в Европе слух, что Петр I поддерживает идею унии православной и католической церквей. Эти толки, широко бытовавшие как в русской, так и в греческой православной среде, по словам Феофана Прокоповича, ‘немалое чинили в вере сумнительство’.
‘…для чево-де царицу постригъ в монастырь?’ — Евдокия Федоровна Лопухина (1669-1731) — первая жена Петра I, мать царевича Алексея, была воспитана в семье приверженцев старины и противников петровских реформ. Разлад между супругами завершился ссылкой царицы в Суздаль, где в 1699 г. она была пострижена в монахини. После освобождения в 1727 г. жила в московском Вознесенском монастыре.
К л. 63 об. ‘…для чево-де цар вашъ нашихъ грековъ к Москве не веллъ пускать и с Москвы сослалъ?’ — По указу царя Федора Алексеевича от 10 сентября 1676 г. греки были высланы из Москвы и им был запрещен въезд в Россию. Этот указ неоднократно подтверждался при ухудшении отношений между Россией и Турцией, например в 1694 и 1700 г. Запрещение грекам приезжать в Москву за милостыней было связано с тем, что под видом просителей на Русь проникали турецкие шпионы, о чем в 1723 г. писал русский резидент в Константинополе Иван Неплюев.
Ектения — особая молитва, разделенная на ряд кратких отрывочных прошений, которые сопровождаются пением молитвенных восклицаний: ‘Господи, помилуй!’, ‘Подай, Господи!’ и др.
К л. 64. Вербное воскресенье — воскресенье за неделю до Пасхи, празднуется в память о входе Иисуса Христа в Иерусалим.
К л. 64 об. Великая пятница — пятница на Страстной неделе, последней неделе Великого поста.
К л. 65. …стали честь Дяние апостолское… — Деяния апостолов — пятая книга Нового Завета, рассказывающая о деятельности апостолов, учеников Христа, после его смерти.
Полунощница — церковная служба, совершаемая перед утреней.
…канонъ пети со ирмасом на 6…— В данном случае речь идет о том, что каждая песнь канона читается с шестью тропарями, в число которых включается и ирмос.
Орлянка — монета с изображением орла, символа власти, была широко распространена в странах Западной и Восточной Европы.
Тюлт — возможно, тымфа, польская тридцатигрошевая монета, которая чеканилась во Львове, Быдгоще и Кракове.
Конархист (конанарх) — монах-регент, произносивший речетативом текст песнопения, фразу за фразой, каждая из которых, по мере произнесения, пропевалась хором.
К л. 65 об. …канонъ пели… а посл единожды покрывали. — В церковном пении это означает, что чтение каждой песни канона завершается катавасией, в особо торжественных случаях катавасия поется дважды, в менее торжественных единожды.
…во вратхъ царскихъ… — Царские врата — центральные врата в церковном иконостасе. Эти двери, входить в которые могут только священнослужители, ведут в ту часть алтаря, где помещается престол. Они отворяются в определенные моменты богослужения и на всю пасхальную неделю. Эти врата могут еще называться святыми или великими. На царских вратах обычно изображаются евангелисты и Благовещение.
К л. 66. …во Еросалим к намстнику… — Речь идет об иеромонахе Неофите, родном брате патриарха Досифея.
К л. 66 об. Ефимок — русское название западноевропейского талера, из которого на Руси в XVII — начале XVIII в. чеканились серебряные монеты.
…ходятъ по улицамъ, по монастырямъ с… сурнами, с волынками… — Сурна и волынка — духовые музыкальные инструменты.
К л. 67 об. …какъ с переносом выдут да кеноничное ‘Аллилуиа’ пропоютъ… — Перенос — большой выход во время литургии, перенесение причастия (хлеба и вина) с жертвенника на престол. Кенаник (киноник, или принастен) — стих, который поется на литургии во время причащения священнослужителей. ‘Аллилуйя’ (в переводе с еврейского — ‘Хвалите Господа’) — восклицание, прославляющее Бога, в христианской церкви повторяется трижды, ибо относится к трем лицам Святой Троицы.
Тафья — шапочка, род скуфьи, то есть мягкой шапочки, у православного духовенства.
К л. 68. …скинетъ патрахиль. — Епитрахиль — часть облачения священника и епископа в виде длинной полосы ткани, надеваемой на шею и свешивающейся спереди.
‘Господи возвахъ’ — уставной термин, обозначающий пение в первой части вечерни избранных стихов из псалма 140, начинающегося словами ‘Господи, воззвах к Тебе, услыши мя’, а также из 141, 129 и 116 псалмов.
Догматики — стихи, в которых восхваляется Богородица.
К л. 68 об. Прокимен — стих, выбранный из Псалтири в соответствие церковному празднику.
Вешний Никола — церковный праздник, который русской православной церковью отмечается 9 мая в честь святого Николая Мирликийского.
…понахиду поютъ — кутия у нихъ у царскихъ врать стоить на земли. — Панихида — церковная служба по умершему. Кутия — кушанье из зерен с медом (символ вечной жизни), употребляемое на похоронах и поминках и приносимое в храм на заупокойные службы.
К л. 69. Грки служат на одной просвире, а крестъ на просфире четвероконечной. — Просфора — специальный хлеб, употребляемый во время причастия. В русской православной церкви со времени патриарха Никона для службы употребляют пять просфор, в старообрядческой церкви — семь. Старообрядцы признают только восьмиконечный крест, отвергая как ересь четырехконечный (‘латынский крыж’) и всякий другой. Официальная православная церковь допускает одинаково восьмиконечную, шестиконечную и четырехконечную формы креста. Полемика старообрядцев и никониан о форме креста нашла отражение в таких памятниках древнерусской книжности, как ‘Поморские ответы’ Андрея Денисова, ‘Жезл правления’ Симеона Полоцкого.
Греки в крещении совершенно обливаются, .. — Имеется в виду обряд крещения, при котором крестящегося обливают водой, а не троекратно полностью погружают в воду, как это совершалось в Древней Руси и по сей день — в старообрядческой церкви.
Ефимон — вечерняя церковная служба, совершаемая в Великий пост.
Полиелейос — полиелей, или многомилостивое, — одна из составных частей утрени, поется только в воскресные и праздничные дни перед чтением Евангелия в период с 22 сентября до 20 декабря и с 14 января до Сырной недели, состоит из псалмов 134 и 135. Название торжественного песнопения происходит от многократного повторения в нем слов ‘Яко в век милость Его’ и возжения в это время елея в лампадах.
К л. 69 об. Епархия — церковный округ, управляемый епископом.
Кафизма — название каждого из 20 разделов богослужебной Псалтири, во время чтения которых разрешается сидеть.
К л. 70. Таковы греки… толко милые христиане называются, а и слду благочестия нет! — В ХVІ-XVII вв. на Руси бытовало мнение, что греки — еретики, которых нельзя пускать на богослужение в православные церкви, ибо они отступили от истинной веры, сблизившись с мусульманами и католиками.
Книги печатают в Венеции, а Венеция попежская… — В Венеции находилась большая греческая православная колония, на средства которой печатались богослужебные книги и учительная литература, отправлявшиеся затем в греческие церкви Османской империи. ‘Попежская’ — католическая, находящаяся под властью папы римского. Автору ‘Хождения’, скорее всего, было известно распространенное на Руси предание, что после завоевания Константинополя латиняне отобрали у православных греков книги и сожгли их. После этого книги были вновь напечатаны в ‘латинских странах’, но с ‘еретическими исправлениями’. О том, что греческие книги, печатавшиеся на Западе, заражены ‘папством и люторством’, писал в 1645 г. русскому царю Алексею Михайловичу палеопатрасский митрополит Феофан.
К л. 71. Греки да Вознесения в церквах противу недели на стиховн воскресныхъ стихеръ не поютъ… — Вознесение — церковный праздник, который отмечается на сороковой день после Пасхи в память о вознесении Христа на небо после того, как он воскрес и сорок дней провел на земле. Противу недели — накануне воскресения. Стихиры на стиховне — особый вид стихир (см. коммент. к л. 27).
К л. 71 об. Белый поп — священник, живущий в миру, не постриженный в монахи.
Красики — здесь речь идет о молодых и красивых монахах, которых использовали в гомосексуальных целях.
К л. 72. …учат изоустно: Псалтырь, Евангелие, Апостол, Минеи, Октай… — Перечислены богослужебные книги: Псалтирь, основу которой составляет ветхозаветная ‘Книга Хвалений’, разделенная на кафизмы (помимо этого, в книгу входят библейские песни, статьи богослужебного и уставного характера), Евангелие, содержащее тексты четырех канонических жизнеописаний Христа (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна), которые разделены на зачала, предназначенные для чтения во время богослужений в течение года, Апостол, включающий тексты апостольских Деяний и Посланий (семь ‘соборных’ и 14 посланий апостола Павла), которые разбиты на зачала, предназначенные для чтения во время богослужений в течение года, Минеи, содержащие тексты для чтения в церкви на каждый месяц, которые располагаются по дням месяца в соответствии с праздниками и днями памяти святых, Октоих — сборник церковных гимнов, сгруппированных по восьми недельным циклам, каждый из которых имеет свою музыкальную характеристику — певческий глас.
К л. 72 об. …турчанинъ з дубиною в шлыку высокомъ, что халдей… — Халдей — представитель народа, обитавшего в устье Тигра и Евфрата на берегу Персидского залива. В эпоху эллинизма халдеи прославились как языческие жрецы — философы, звездочеты и маги. В данном случае, скорее всего, речь идет о ‘халдеях’ — исполнителях ролей мучителей трех отроков в ‘Пещном действе’, которое устраивалось на Святки. Они были одеты как масленичные шуты, в красное суконное платье с широкими рукавами, на головах носили деревянные раскрашенные шляпы (‘шоломы’), бороды обмазывали медом, в руках держали палки.
Анбона не длали… — Амвон — возвышение в церкви перед алтарем.
К л. 73 об. …мирския у них, не говея, причащаются. — Говеть — соблюдать пост, воздерживаться от скоромной пищи. Причащение (евхаристия) — одно из главных таинств христианства, при котором происходит приобщение к Христу и освобождение от грехов. В православной церкви миряне и духовенство причащаются хлебом и вином, перед причастием на Руси полагается говеть, у старообрядцев причастию предшествует неделя строгого поста.
…гуменцоъ себ не простригаютъ… — Гуменцо — кружок на темени священнослужителей, выстригаемый при посвящении.
…что абызы турецкия… — Имеются в виду священнослужители у мусульман.
К л. 74 об. …они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. — В России было хорошо известно, что греческие митрополиты используют взятки, чтобы получить место патриарха. Об этом сообщал русскому правительству константинопольский патриарх Иеремия (1715-1726). Сумма взятки турецким властям доходила до 28 тысяч ефимков. См. подробнее: Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 286-287, 303-304.
…ризницу патриаршу… — Речь идет о церковных драгоценностях, утвари и одежде.
Мантию со источниками… — Источник — цветная полоса на одежде церковнослужителя.
К л. 75. Архидиякон — почетный титул старшего, первого среди дьяконов в крупных церквах.
Протодиякон — главный дьякон епархии, служащий обычно в кафедральном соборе епархиального города.
К л. 76. …да Петрова дни. — То есть, до праздника в честь святых апостолов Петра и Павла, который отмечается 29 июня.
К л. 76 об. …веднъ чрезъ губу морскую… — Губа — залив, в данном случае речь идет о мосте через залив Бююк-Чекмендже.
У насъ на Москв чрезъ Москву-реку дивно здланъ… — Имеется в виду Всехсвятский (Большой Каменный) мост, построенный в 1687-1693 гг. на месте древнего брода у юго-западного угла Кремля. Это был первый каменный мостовой переход через Москву-реку, обеспечивший связь с Заречьем. Предмостная ярусная башня, воздвигнутая перед ним на южном берегу и увенчанная двумя высокими шатрами, стала одним из высотных ориентиров центра Москвы. Сам мост, по обеим сторонам обстроенный лавками, превратился в оживленную торговую улицу.
…во градъ Селиври… — Ныне город Силиври в Турции, расположенный на северном побережье Мраморного моря.
К л. 77. …в мстечко Чорно… — Ныне город Чорлу в Турции. …в мстечко Бургавъ… — Ныне город Люлебургаз в Турции.
К л. 77 об. …стоялой двор лутче нашего гостина двора. — Речь идет о старом Гостином дворе, построенном в 1641 г. напротив Кремля и украшенном изразцами и каменной резьбой.
…торжаманъ Александра… — Александр Маврокордато (Шкарлат) (1637-1709) — грек, который в течение почти 40 лет был великим ‘торжаманом’ (переводчиком) Оттоманской Порты, оставаясь христианином. Образование получил в университетах Рима и Падуи, специализировался по философии, праву и медицине, был профессором риторики в греческой школе в Фенаре, районе Стамбула, владел турецким, греческим, итальянским, латинским, французским языками. Был ловким политиком и опытным дипломатом, принимал участие в Карловицком мирном конгрессе 1699 г.
К л. 78. …стоит у реки… — Речь идет о реке Марица.
…патриархъ Иеросалимской… — Имеется в виду Досифей II Нотара (1641-1707), патриарх Иерусалима с 1699 г. Он являлся инициатором проведения Иерусалимского собора 1672 г., где было выработано исповедание веры — один из важнейших доктринальных документов православной церкви. В своей политике ориентировался на Россию и находился в тесных контактах с правительством Петра I, помогая русским дипломатам советами и сообщая им сведения, составлявшие государственную тайну. Известен как церковный писатель, автор ‘Истории иерусалимских патриархов’.
К л. 79. …противо Кумъкопйскихъ воротъ. — Кум-Капейские ворота Стамбула выходили к Мраморному морю и рейду, на котором стояли корабли.
Сидельцы — люди, торгующие от хозяина, по договоренности с купцом.
…городокъ Калиполя. — Речь идет о городе Галлиполи, который расположен на европейским берегу у входа в пролив Дарданеллы из Мраморного моря, ныне город Гелиболу в Турции.
К л. 79 об. …в городокъ Костели Старыя. — Ныне город Калитбахир в Турции, расположенный на берегу пролива Дарданеллы.
…сей городокъ, Новыя Костели… — Ныне город Чанаккале в Турции, расположенный на берегу пролива Дарданеллы.
…под Святыя горы. — Имеется в виду один из выступов полуострова Халкедон в Греции, где находится гора Афон. Афон — своеобразная монашеская республика, состоящая из более двух десятков мужских монастырей, первый из которых был основан в 962 г. греком Афанасием. Первый русский (Пантелеймонов) монастырь на Афоне возник в 1172 г.
…во град Сокиз. — Ныне город Хиос в Греции, расположенный на одноименном острове в Эгейском море.
К л. 80. …а городовыя стны вс от француза разбиты, какъ онъ ево брал… — Видимо, речь идет о венециано-турецких войнах ХV-ХVІІ вв., которые были вызваны мусульманской экспансией на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Войны 1463-1479, 1499-1502, 1538-1540, 1570-1573, 1645-1649, 1684-1699 гг. велились, в основном, за обладание островами Эгейского и Средиземного морей.
К л. 80 об. …в городокъ Сенъбаки. — Возможно, имеется в виду город Сими, главный населенный пункт одноименного острова в Эгейском море.
К л. 81. …всхъ тутъ cap домы и жены… — Словом ‘сары’ русские называли работников на корабле, матросов-иностранцев.
…пшеницы пол-осминки… — Осьминка (осмина) — мера сыпучих тел, равная одной восьмой части кади, или половине четверти, в разных местах и в разное время реальная величина осмины колебалась от 1,75 до 2,5 пуда.
…градъ Родозъ… — Ныне город Родос в Греции, расположенный на одноименном острове в Эгейском море, один из центров античной философии, науки и искусства.
К л. 81 об. …пришли к Нилу-реки, что из рая течетъ… — Нил — главная река Египта, которую в античности рассматривали как границу между Азией и Африкой, почитали как священную реку. Относительно истоков Нила у древних греков существовали различные представления, согласно одной из версий, начало реки находилось где-то на Востоке, в Индии. Для отыскания истоков Нила императором Нероном была снаряжена экспедиция, но она не смогла преодолеть заболоченную местность в районе Бахр-эль-Джебель. В христианскую эпоху Нил часто отождествлялся с рекой Эдема Геон (Гихон). Это представление о Ниле, вытекающем из рая, у русского паломника могло сформироваться под влиянием народных легенд и произведений апокрифической литературы.
…а имя ему Рохидъ… — Ныне город Рашид в Египте, расположенный в дельте Нила.
К л. 84. …до Домяты, до другой пристани… — Думьят — город-порт в Египте на берегу Нила близ впадения его в Средиземное море.
К л. 85. Александрия — город, основанный в 332-331 гг. до н.э. Александром Македонским, при Птолемеях (305-30 гг. до н.э.) был столицей Египта и центром эллинистической культуры, позднее стал одним из главных центров раннего христианства, в VII в. город перешел под власть арабов. Ныне Александрия (араб. Аль-Искандария) — город в Египте, крупный порт на побережье Средиземного моря.
К л. 87. …во град Втоломаиду, а турецкое именование Акри. — Акра — город на берегу Средиземного моря, древняя Птолемаида. Позднее город попал под власть мусульман.
…до Фаворския горы… — Гора Фавор расположена недалеко от Назарета и связана со многими замечательными событиями библейской истории, главное из которых — Преображение Господне. Согласно евангельскому тексту, Христос с учениками взошел на высокую гору помолиться и преобразился: ‘просияло лицо его, как солнце, одежды же его сдлались блыми, как свт’ (Мф. 17, 1-2, Мр. 9, 2-3, Лк. 9, 28-29). Святой Еленой на Фаворской горе был воздвигнут храм во имя свидетелей этого чуда — апостолов Иоанна, Петра и Иакова, в VIII в. здесь возник монастырь, разрушенный арабами в XIII столетии.
Назарет — город в Галилее, известный тем, что здесь жил Иосиф Обручник, здесь Деве Марии было Благовещение о рождении Христа, здесь долгое время жил Иисус, за что был прозван Назарянином.
К л. 87 об. …гора Кормилская, гд Илия заклал жерцов идолскихъ Езавелиныхъ. — Кармил — одна из гор в Палестине, отличавшаяся своей красотой и плодородием, имела много пещер и гротов и, по преданию, служила местопребыванием пророков Илии и Елисея. Здесь пророк Илия низвел огонь с неба на приготовленную жертву, посрамив жрецов Ваала, которым покровительствовала Иезавель, жена царя Ахава, и ‘заклал’ их на берегу потока Киссон (3 Цар. 18, 19^0). Здесь Илия испросил дождь на землю после трехлетней засухи. Существует легенда, что пещеру пророка на горе Кармил посещала Богородица с младенцем Иисусом.
…потокъ Киссовъ… — Речь идет о потоке Киссон в Палестине, который берет начало у горы Фавор, проходит мимо горы Кармил и впадает в Средиземное море.
К л. 88. Когда-де турокъ под етот город приступал… — Имеется в виду завоевание турками города Акко (Акра, Птолемаида), которое относится к 1517 г.
К л. 88 об. …к Воздвижиниеву дни… — Воздвижение — церковный праздник Воздвижения Креста Господня, отмечается 14 сентября.
К л. 89. …пошли в Вифсаиду-град… — Ныне город и порт Сайда в Ливане на берегу Средиземного моря.
К л. 90 об. …пришли ко граду Иопии, а по-турецки проименованъ Яфа… — Иоппия (Яффа) — город и порт на восточном побережье Средиземного моря, в средние века был одним из важных торговых и культурных центров палестинских арабов, с 1949 г. является частью города Тель-Авив, столицы Израиля.
…Петръ-апостол пребывал у Симона Усмаря. — Симон Усмаръ (кожевник) — христианин из Иоппии, в доме которого, расположенном у моря, жил апостол Петр до того, как он был призван для проповеди Евангелия в Кесарии (Деян. 9, 43, 10, 6).
К л. 91. Прислалъ по нас бей-турчанинъ… — Бей — титул турецких военачальников и сановников, должностное лицо, распорядитель.
…ферманъ салтанской… — Фирман — письменный указ султана, давался немногим паломникам по особому ходатайству посланника, с фирманом по христианскому Востоку, кроме автора ‘Хождения’, путешествовали Андрей Игнатьев (1707), Ипполит Вишенский (1707-1709) и Варлаам Леницкий (1712-1714).
К л. 91 об. Синайская гора (Джебель-Муса) — библейская гора Хорив на Синайском полуострове. При этой горе было явление Бога Моисею в купине горящей и несгораемой, здесь Моисей ударом жезла источил воду из скалы, здесь Господь изрек Закон Израилю (Исх. 3, 4, 17 и др.).
К л. 92. …разбойники — Малтийскаго острова немцы… — На острове Мальта в XVI в. утвердился католический рыцарский орден иоаннитов (Мальтийский орден), который вел активные боевые действия против турецкого флота в Средиземном море. Мальтийский флот занимался и пиратством: грабил торговые суда Османской империи, совершал нападения на прибрежные селения и небольшие городки, брал пленников, превращая их в гребцов на галерах. Немцами на Руси называли иноземцев западноевропейского происхождения.
К л. 92 об. …после Покрова… — Покров Богородицы — праздник, который православная церковь отмечает 1 октября.
…в город Ромелъ… — Ныне город Рамла в Иордании.
К л. 93 об. …что в чюдесех святаго Георгия… — Георгий Победоносец — каппадокиец, знатный воин, за проповедь христианства был обезглавлен в Никомидии около 303 г. Это один из наиболее почитаемых христианских святых-великомучеников, культ которого складывается уже в ІV-V вв. Святому Георгию посвящены многочисленные народные легенды, апокрифические сказания и духовные стихи. Кроме ‘Жития Георгия Победоносца’, читающегося в Прологах под 23 апреля, в древнерусской письменности широкое распространение получил цикл посмертных ‘чудес’ святого Георгия, созданный на болгаро-византийской почве и переведенный, видимо, еще в Киевскую эпоху. Самостоятельное хождение имели отдельные повести этого цикла: ‘О Филофее, сыну попове, егоже принесе святый на праздник свой от срацын’ (чудо 1-е), ‘О пастусе, егоже змие уяде’ (чудо 7-е), ‘О кресте и болгарине’ и ‘О жене’ (чудеса 4-е и 5-е).
К л. 94. Киот — специально устроенное вместилище для икон, иногда створчатая рама или шкафчик со стеклянными дверцами.
К л. 96. …град Лида… — Имеется в виду город Лидда (Лод), расположенный на Саронской равнине на юго-востоке от Иоппии в Палестине. Здесь рано возникла христианская община: когда апостол Петр исцелил расслабленного Энея, то жители города приняли христианство (Деян. 9, 32-35). Здесь, по преданию, провел детские годы и был погребен святой Георгий.
К л. 96 об. Часовник — богослужебная книга, содержащая тексты ежедневных служб: утрени, полунощницы, часов с междочасием, вечерни и др.
К л. 98 об. …до села Еммауса, гд Христосъ явился Луце и Клеоп. — Эммаус — древний город в Аялонской долине на пути из Иоппии в Иерусалим. Согласно рассказам евангелистов Луки и Марка, здесь произошла встреча двух учеников Луки и Клеопы с воскресшим Христом. Ученики поняли, кто их спутник, лишь после того, как он, благословив, разломил и подал им хлеб, а затем стал невидим (Лк. 24, 13-35, Мр. 16, 12-13). Библейским Эммаусом считают селение Амвас в 12 км от Лидды (Лода).
К л. 99. …то строение царя Констянтина. — Константин Великий (Флавий Валерий Константин) — римский император (III—IV вв.), утвердивший христианство как официальную религию, причислен церковью к лику святых, память отмечается 21 мая.
К л. 100. Дом Давидов — одна из цитаделей Иерусалима, башня, примыкавшая к дому или замку Давида, царя Израильско-Иудейского государства (конец XI — первая половина X в. до н.э.). Провозглашенный царем Иудеи после гибели Саула, Давид присоединил к ней территории израильских племен и создал государство со столицей в Иерусалиме.
К л. 100 об. …Великой монастырь патриаршей греческой… — Речь идет о старой патриархии, которая находилась в монастыре Святой Феклы и примыкала к церкви Воскресения.
…армяне — в монастырь Иякова, брата Божия. — Евангелия от Матфея (13, 55-56) и от Марка (6, 3) упоминают как братьев Иисуса Христа Иакова, Иосию, Симона и Иуду (всего братьев и сестер у Христа было шесть). По преданиям, получившим отражение в византийской литературе, это были дети Иосифа, которых родила ему Мария Клеопова — вдова его бездетного брата Клеопы, взятая им в жены согласно еврейскому закону. Известно, что армянам в Иерусалиме принадлежала церковь не Иакова, брата Божия, а святого апостола Иакова Заведеова, которая находилась неподалеку от башни Давида. На этом месте был замучен апостол Иаков, брат Иоанна Богослова, казненный по приказу Ирода Агриппы. В XI в. грузинский царь Георгий Куропалат соорудил здесь церковь, которая в XVI в. перешла во владение армян.
…ударили в кандею… — Кандея — металлический сосуд наподобие небольшой чаши, на ножке с поддоном, часто употребляемый как колокольчик.
Великая церковь — церковь Воскресения Христова в Иерусалиме, главный храм христианского мира. По преданию, церковь была заложена в IV в. царицей Еленой, в XI в. разрушена и вновь возведена, в XII столетии перестроена крестоносцами. В храме находится главная святыня христиан — Гроб Иисуса Христа.
Голгофа — в древности это холм в окрестностях Иерусалима, где был, по преданию, распят Иисус Христос и погребен Адам. Позднее Голгофа вошла в состав города и стала частью храмового комплекса церкви Воскресения Христова. В настоящее время на Голгофе сохранилось две церкви: православная и католическая. Алтарь греческого храма расположен там, где стоял Крест Господень. Справа от этой церкви находится придел Гвоздей Господних с католическим престолом, отмечающим место, где с Иисуса Христа сняли одежды и пригвоздили ко Кресту. Под Голгофой располагается могильная пещера праотца Адама.
Елеонская гора — называется также Маслинной, находится на востоке от Иерусалима, отделена от города потоком Кедрон. С Елеонской горой связано много евангельских преданий: сюда Христос любил удаляться для ночной молитвы, здесь он провел ночь перед предательством Иуды, с этой горы вознесся на небо.
Вифлеем — город в Палестине недалеко от Иерусалима, известный как родина царя Давида и Иисуса Христа, ныне город Бейт-Лахм.
Обитель Саввы Освященного — знаменитая палестинская лавра, расположенная недалеко от Иерусалима. Была основана в конце V — начале VI в. монахом Саввой (ум. 532) и получила его имя.
К л. 101. Содомское море — Мертвое море, бессточное соленое озеро, находящееся на территории Иордании и Израиля. Мертвое море предельно насыщено солями, на дне и берегах его находятся асфальтовые вещества, которыми пользовались египтяне при бальзамировании мумий. По библейским преданиям, на месте Мертвого моря находилась плодородная долина Сиддим с городами Содом и Гоморра, жители которых были наказаны Богом за грехи: ‘И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем сру и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всх жителей…’ (Быт. 19, 24-25).
Иордан — река в Палестине, которая берет начало в хребте Хермон, впадает в Мертвое море, в Иордане крестился Иисус Христос.
…и увидели пределъ… — Придел — особый алтарь в православном храме, отделенный от главного, необходим для того, чтобы в один день можно было несколько раз (по числу приделов) совершать литургию.
К л. 102. …церковь царя Констянтина и матере его Елены… — Речь идет об одном из приделов церкви Воскресения Христова, который был сооружен по повелению царя Константина (с 306 г. — ‘август’, в 324—337 гг. — римский император). Его мать — императрица Елена (ум. 327) являлась инициатором церковного строительства в Святой земле. Константин и Елена почитаются как святые, потому что способствовали утверждению христианства в качестве господствующей религии.
…когда явился Марии Могдалыни. — Мария из города Магдалы вела развратный образ жизни, но после исцеления Христом от ‘семи бесов’ стала последовательницей христианского учения. Она присутствовала при распятии и погребении Иисуса Христа, ей первой явился воскресший Спаситель (Иоан. 19, 25, 20, 11-17, Мф. 27, 56, 61, 28, 1-10). По преданию, проповедовала Евангелие в Риме, после кончины была погребена в Эфесе, откуда ее мощи в IX в. перенесли в Царьград. Причислена к лику равноапостольных святых, память празднуется 22 июля.
Мария Египетская — одна из самых почитаемых христианских святых. В молодости была блудницей, потом совершила паломничество в Иерусалим и сделалась ревностной христианкой, сорок семь лет она провела в покаянии, живя в пустыне за рекою Иордан. Память святой, жившей в V-VІ вв., церковь отмечает 1 апреля. ‘Житие Марии Египетской’, создание которого приписывается иерусалимскому патриарху Софронию (VII в.), — широко распространенное в древнерусской книжности переводное произведение, с XIV в. постоянно входившее в состав агиографических сборников.
…повли нас до Авраамовой церкви. — Речь идет о приделе Авраама Праведного в церкви Двенадцати апостолов, расположенной недалеко от иерусалимского Воскресенского собора.
…гд Исакъ стоял связанъ, когда его Авраам хотел заклать. — Авраам — ветхозаветный патриарх, родоначальник еврейского народа. В Библии рассказывается о том, как Авраам, чтобы доказать силу своей веры, был готов принести в жертву Богу своего сына Исаака. Когда он уже взял в руку нож, чтобы заколоть сына, его остановил голос ангела с неба. Тогда Авраам принес в жертву барана, запутавшегося в чаще рогами (Быт. 22, 1-14). Согласно апокрифической легенде, жертвоприношение происходило на Голгофе.
К л. 103. …монастырь Святаго пророка Илии, где попалил огнем пятидесятницу. — Илия, один из ветхозаветных пророков, взятый живым на небо, предрек царю Охозии за его нечестивую жизнь скорую смерть. Дважды царь посылал своих пятидесятников, чтобы они схватили пророка, но оба раза отряды были попалены небесным огнем. Вместе с третьим пятидесятником, который был пощажен, Илия отправился к царю и повторил над постелью больного Охозии смертный приговор, вынесенный ему Богом (4 Цар. 1, 1-17).
…гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного… — Речь идет о надгробном памятнике на могиле Рахили, второй жены патриарха Иакова, которая умерла в пути во время родов (Быт. 35, 16-20). Иосиф Прекрасный — сын Иакова и Рахили, проданный братьями в рабство, Иосиф попал в Египет, где прославился мудростью и стал одним из правителей (Быт. 37-50).
…когда Пресвятая Богородица бжала во Египетъ от Ирода-царя… — Ирод I Великий — правитель Галилеи (с 47 г. до н.э.) и царь Иудеи (с 40 г. до н.э.). После известия волхвов о рождении Христа он приказал уничтожить всех младенцев мужского пола в возрасте до двух лет в Вифлееме и его окрестностях. По преданию, истреблению подверглось 14 тысяч младенцев, среди которых был сын самого царя. Сбылось предсказание пророка Иеремии: в Вифлееме был слышен ‘плач, и рыдание, и вопль великий’ (Иер. 31, 15, Мф. 2, 1-18). Богородица с младенцем Христом и Иосифом Обручником, которому во сне явился ангел и предупредил об опасности, бежала в Египет. За жестокость Ирод был вскоре наказан страшной смертью в Иерихоне: пораженный тяжелой болезнью, он был заживо съеден червями.
Ефрафа — первоначально древнее название Вифлеема, здесь — селение недалеко от Вифлеема, жители которого с радостью и верой приняли весть о рождении Христа.
…церковь узорочна Рожество Христово… — По свидетельству евангелиста Луки, родители Христа, прибыв в Вифлеем, не нашли места в гостинице, поэтому расположились на отдых в пещере, где родился Христос и был в пеленах положен в ясли. Над этой пещерой царицей Еленой в 323 г. был построен храм Рождества, украшенный в VI в. византийским императором Юстинианом I (527-565). Место рождения Спасителя обложено мрамором и отмечено серебряной звездой. Храм Рождества Христова со всех сторон окружен зданиями греческого, армянского и католического монастырей.
…турокъ у грекъ отнял да французом отдалъ… — Первоначально церковью Рождества Христова владели греки, затем ‘французы-папежцы’. В Иерусалиме и Палестине шла постоянная борьба между греческой, армянской и католической церквами за обладание ‘святыми местами’. Традиционно первенствовали православные греки, что было обусловлено конфликтами между мусульманами и католиками, начало которых восходит к временам первых крестовых походов. Усиление влияния ‘латинян’ началось с 1683 г., когда в войну с Турцией вступила Священная лига, в которую входили Австрия, Венеция, Польша, а с 1686 г. и Россия. Франция обещала Турции помощь, но одним из условий поставила признание ее первенства в ‘святых местах’. В 1689 г. султан издал указ, согласно которому все святыни Палестины и Иерусалима, когда-то принадлежавшие католикам, но затем перешедшие к православным грекам, армянам-григорианцам и коптам, были возвращены ‘французам-папежцам’.
К л. 104 об. …посадил Лотъ три главни… и поливал то древо по повелению Авраамову. — Лот — библейский персонаж, племянник Авраама. Во время наказания за грехи жителей городов Содома и Гоморры Бог пощадил семью праведника Лота. Жена Лота при бегстве из Содома нарушила запрет, оглянулась и превратилась в соляной столб. Дочери Лота, считая, что только они с отцом остались живыми на земле, напоили Лота вином и вступили с ним в связь, в результате чего появились на свет Моав и Аммон (Быт. 19). Автор ‘Хождения’ использует апокрифы о Крестном древе. Согласно одной из легенд, Сиф, сын Адама, в память об отце зажег древо, изнесенное из рая ангелом. Авраам послал к огню Лота, который в искупление своего греха посадил три головни и вырастил из них древо. Люди поклонялись этому древу как чудотворному, и позднее именно из него был сделан крест, на котором распяли Иисуса Христа.
…когда Соломонъ стал строить Святая Святыхъ… — Соломон — сын царя Давида, царь Израильско-Иудейского царства в 965-928 гг. до н.э., в период его наивысшего расцвета, при нем был построен Иерусалимский храм, ему приписывается авторство ряда библейских книг (‘Песнь Песней’, ‘Экклесиаст, или Проповедник’, ‘Притчи’). История царя Соломона, в том числе и рассказ о постройке Иерусалимского храма, излагается в 3 Книге Царств и 2 Книге Паралипоменон. Халифом Омаром I (634-644) на месте древнего храма Соломона, разрушенного и разграбленного римлянами, была построена мечеть Куббат-ас-Сахра, после взятия Иерусалима крестоносцами превращенная в христианскую церковь Святая Святых. Когда Иерусалим завоевали турки, она была вновь превращена в мечеть.
Тябло — часть церковного иконостаса над царскими дверьми, столб, что поддерживает верх храма.
…когда пришла Южская царица к Соломону… — Речь идет о Саской царице — правительнице страны, по предположению, находившейся в Южной Аравии и управлявшейся женщинами. По библейскому преданию, царица савеев, услышав о необычной мудрости еврейского царя Соломона, решила убедиться в справедливости молвы и совершила путешествие в Иерусалим, откуда вернулась с богатыми дарами (3 Цар. 10, 1-13).
К л. 105. …в монастыре Иоанна Предтечи… — Имеется в виду один из самых больших иерусалимских монастырей, который был основан арабами, затем принадлежал грузинам, а в XVII в. перешел к грекам.
К л. 105 об. …позвали нас в монастырь Святаго архангела Михаила на ево праздникъ… — День памяти святого архангела Михаила — 8 ноября.
…шли все юдолью Плачевною. — Юдоль Плачевная (Огненный поток) — название двух, соединившихся вместе, долин, которые огибают Иерусалим с запада (долина сынов Гинномовых) и с востока (Иосафатова долина), место будущего суда над народами во время второго пришествия Христа.
К л. 107. …вынесли 3 главы, Ксенофонта и сыновъ ево Аркадия и Иоанна Цареграцкихъ. — Сенатор Ксенофонт (VI в.) послал своих сыновей, Аркадия и Иоанна, изучать философию в Бейрут. Долгое время не получая от них известий, отец отправился на поиски сыновей и нашел их в одном из иерусалимских монастырей. После этого Ксенофонт оставил свет и поселился вместе с женой рядом с монастырем, где жили сыновья. Память святых отмечается 26 января.
Когда-де турок взял Иерусалимъ… — Иерусалим — религиозный центр христиан, иудеев и мусульман, находился в составе различных государств: Иудейского царства, Древнего Рима, Византии, Арабского халифата. Иерусалим завоевывался в 614 г. — персами, в 638 г. — арабами, в 1070 г. — турками-сельджуками, в XVI в. попал под власть Османской империи.
К л. 108 об. …обитель Феодосия Великаго. — Феодосий Великий (ум. 529) — глава монашеского общежития в Палестине. Монастырь Феодосия Великого находился недалеко от лавры Саввы Освященного. По преданию, он был основан на том месте, где ночевали волхвы, возвращавшиеся на родину после поклонения младенцу Иисусу Христу.
…до Введениева дни. — Речь идет о церковном празднике Введения Богородицы во храм, который отмечается 21 ноября.
К л. 109 об. …положенъ бысть Христос во гроб Иосифом и Никодимомъ… — Иосиф — богатый и знатный член синедриона из города Аримафеи, тайный последователь Христа, испросил у Понтия Пилата разрешение снять с креста и похоронить тело Иисуса. Никодим — член иудейского синедриона, на суде пытался защищать Христа, принял крещение от апостолов, Никодиму приписывают авторство одного из апокрифических Евангелий. О том, что в погребении Иисуса Христа, кроме Иосифа Аримафейского, участвовал и Никодим, сообщает Евангелие от Иоанна (19, 38^2!!!!!!!).
…в плащеницу обвивали. — Плащаница — полотно, которым обертывали тело умершего, саван.
К л. 110. …лежит камень, егоже ангелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня. — Больше всего подробностей об этом событии содержит Евангелие от Матфея (Мф. 27, 57-66, 28, 1-4), где рассказывается, что тело Христа, снятое с креста, Иосиф Аримафейский положил во гроб, который высек в скале, а к двери гроба привалил большой камень. Гроб по распоряжению Пилата охраняли, так как первосвященники опасались, чтоб ученики Христа, ‘пришедши ночью, не украли его и не сказали народу: воскрес из мертвых’, но произошло чудо. Во время великого землетрясения сошедший с небес ангел отвалил камень от двери Гроба Господня: ‘Вид его был как молния, и одежда его бла, как снг’. Случившееся привело в трепет стражников, которые ‘стали как мертвые’ (ср.: Мр. 15, 43-46, 16, 1-5, Лк. 23, 50-53, 24, 1-2, Иоан. 19, 38-41, 20, 1).
К л. 111. А писано в Корабейниковом страннике… — Трифон Коробейников (ум. после 1594) — московский купец, дьяк, участник посольства в Царь-град и на Афон в 1582 и в Палестину в 1593-1594 гг. Ему приписывают создание компилятивного ‘Хождения в Иерусалим’, основанного на материале путевых заметок купца Василия Позднякова, посетившего Святую землю в 1558 г. Сочинение Трифона Коробейникова пользовалось огромной популярностью на Руси в ХVІ-ХІХ вв., оно послужило основным литературным источником для ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова.
К л. 111 об. …что у нас на Успенскомъ соборе… — Речь идет об Успенском соборе московского Кремля, построенном в 1475-1479 гг. итальянским архитектором Аристотелем Фьораванти и представлявшем собой монументальный трехнефный пятиглавый храм, формы которого восходят к традициям владимиро-суздальской школы зодчества. Храм был возведен на месте более древних: деревянной церкви XII в., Дмитровского собора XIII в., белокаменного храма 1327 г. времен Ивана Калиты и рухнувшей в результате землетрясения недостроенной церкви 1472 г. Успенский собор стал архитектурной доминантой Соборной площади, по свидетельству Никоновской летописи, ‘бысть же та церковь чюдна вельми величеством и высотою, и светлостью, и звонностью, и пространством’. Успенский собор был расписан к 1514-1515 гг., в 1642 г. по указу царя Михаила Федоровича артель мастеров из Москвы, Ярославля, Костромы, Юрьева Польского украсила собор росписью ‘на ново по золоту’, но повторила прежние сюжеты и их композиционное расположение. Древнейшие иконы собора -‘Святой Георгий’ (XII в.) с изображением на обратной стороне ‘Богоматери Одигитрии’ (XIV в.), ‘Спас Ярое Око’ (XIV в.), ‘Богоматерь Владимирская’ (XIV в.), храмовая икона работы Дионисия ‘Успенье’ (XVI в.) и др. В Успенском соборе Кремля происходили торжественные церемонии (поставления иерархов русской церкви, венчания на великое княжение и царство, бракосочетания государей и т. п.), здесь погребали московских митрополитов и патриархов.
…троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ… — Крест, помимо основы, состоящей из двух брусов (большого вертикального и малого горизонтального), мог иметь в верхней части небольшую перекладину или утолщение — возглавие. Раньше над головой казнимого прикреплялась дощечка, где обозначалось преступление, за которое человек был наказан.
К л. 112. Пуп земли — место в иерусалимской церкви Воскресения Господня, которое считалось ‘серединой’, или ‘средоточием’, земли. В основе этого представления лежат слова библейской Книги Иезекииля (5, 5): ‘Так говорит Господь Бог: это — Иерусалим! Я поставил его среди народов, и вокруг него — земли!’ — и Псалтири (73, 12): ‘Боже, царь мой от вка, устрояющий спасение посреди земли!’
…посреди той ограды пропасть-щель… — В ‘Хождении’ Трифона Коробейникова указано, что это место являлось входом во ад, куда сходил Христос (Хождение купца Трифона Коробейникова // ППС. СПб., 1889. Т. 9. Вып. 27. С. 10.).
К л. 112 об. А в той церкви иконное писмо вс московское — подаяние нашихъ государей, а писмо верховыхъ мастеровъ. — Верховой, то есть лучший, главный, царский, придворный, мастер. Известно, что в 1644 г., во время правления Михаила Федоровича, иерусалимскому патриарху Феофану (1608-1644) было послано 10 окладных икон ценой ‘517 рублев 28 алтын 3 деньги’. Тогда же александрийскому патриарху Иоанникию были отправлены 4 иконы ‘местные, обложенныя серебром’. По свидетельству иерусалимского патриарха Феофана, московская икона, полученная им в дар от инокини царицы Марфы, являлась чудотворной.
К л. 113. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лесницу на Лобное мсто. — Лобное место — второе название Голгофы, которое происходит от слова ‘лоб’ (по-арамейски ‘гулгалта’, или ‘гагулта’, — череп).
…идже жидов на Господа терновъ венецъ плели… — Иисуса Христа, осужденного на распятие, римские солдаты, чтобы надругаться над ним, облекли в одежду багряного цвета, как у царя, на голову вместо короны возложили терновый венец, в правую руку вложили трость-скипетр — и, глумясь, воздавали ему почести. См.: Мф. 27, 27-31, Мр. 15, 16-20, Иоан. 19, 2-3.
…гд раздлиша воини жидовския ризы Господни… — Согласно пророческому псалму Давида о страданиях Христа (Пс. 21, 19), одежды распятого были разделены римскими солдатами (Мф. 27, 35, Мр. 15, 24, Лк. 23, 34).
…где воини жидовския меташа жребий о ризе Господни. — В Евангелии от Иоанна (19, 23-24) рассказывается, что воины, разделив одежды распятого Христа на четыре части, метали жребий, кому достанется его хитон, ‘не сшитый, а весь тканый сверху’.
…где Пресвятая Богородица плакала по Христ во время страсти. — См.: Иоан. 19, 25.
К л. 113 об. …какъ жидов наругалися Христу, и клали нозе его в кладу и замкомъ замыкали. — Автором ‘Хождения’ использован апокрифический источник, в рассказах евангелистов о последних днях жизни Христа этих подробностей нет. Известно лишь, что во дворе первосвященника Каиафы Иисусу ‘плевали в лицо’, ‘заушали’ и ‘ударяли по ланитам’ (Мф. 26, 67, Мр. 14, 65, Лк. 22, 63-65) и ‘Пилат велел бить’ Христа (Иоан. 19, 1).
…гд стояли Господни ученики… во время страсти Господни. — См.: Мр. 15, 11, Лк. 23, 49.
…в великомъ Тиму в церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла… — Речь идет о ватиканском соборе Святого Петра, построенном в Риме в 1506-1614 гг. В возведении этого самого большого в мире христианского храма принимали участие архитекторы Д. Браманте, Микеланджело, Дж. делла Порта, Д. Виньола, К. Мадерна и др. Купол собора стал главным архитектурным акцентом в панораме Рима. Площадь и колоннада собора Святого Петра созданы по проекту архитектора Л. Бернини в 1656-1667 гг.
К л. 114. …тамо царица Елена обрела Крестъ Христовъ и два разбойнича. — Елена (около 244-327), мать императора Константина Великого, была христианкой и способствовала распространению этой религии. В старости совершила паломничество в Палестину, ею был найден гроб Иисуса Христа, над которым она построила церковь и воздвигла крест, что дало начало церковному празднику Воздвижения креста. Кроме креста, на котором был распят Христос, при раскопках были обнаружены еще два — разбойников, казненных вместе с Иисусом.
…а написано распятие по-латынски, и подножия нтъ… — Подножие креста — кусок дерева, о который опирались ноги распятого. Если подножие выступало за грани вертикального бруса, то крест становился не четвероконечным, что был принят у католиков.
К л. 114 об. …на том камени снятие было тлу Господню со креста… — Согласно евангельскому рассказу (Иоан. 19, 38-42), Иосиф Аримафейский и Никодим, тайные ученики и последователи Христа, сняли с креста тело умершего, ‘обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи’, затем положили во гроб.
…под горою святыя Голгофы стоит церковь каменная. — Возможно, речь идет о католической капелле Святой Марии Скорбящей.
…гроб царя Мелхиседека. — Мелхиседек — библейский персонаж, современник Авраама, царь Салима (Шалема, будущего Иерусалима). Сведения о нем скудны и загадочны. Мелхиседек встречал Авраама, когда тот возвращался с победоносной войны против союза четырех царей. Он вынес ему хлеб и вино, благословил победителя (Быт. 14, 18-20). Мелхиседеку придают черты Мессии, человека без родословия, не имеющего начала и конца жизни (Евр. 7, 1-4). Мелхиседек считался идеальным священником, хотя и не был поставлен в этот сан.
К л. 115. Егда пришедъ единъ от воинъ… и копием ему ребра прободе. — См.: Иоан. 19, 33-37.
…бе бо глава Адамова в той гор… — Словом ‘Голгофа’ древние называли круглый холм, похожий на череп. Согласно версии апокрифа о Крестном древе, гора Голгофа образовалась на месте, где покоился череп Адама, перенесенный по приказу царя Соломона в Иерусалим. Череп Адама был предметом поклонения как часть первого создания Бога и одновременно унижения, так как принадлежал первому преступнику: народ бросал в нее камни, из которых образовался большой холм — гора Голгофа. Христианское предание связало Голгофу с местом, где покоился череп Адама, оказавшийся прямо под крестом, на котором распяли Христа. Его кровь, стекая на череп, как бы омыла Адама и в его лице очистила все человечество от первородного греха.
К л. 115 об. Лития — в переводе с греческого — ‘усердное моление’, в древности — моление вне храма, в богослужебной практике различают несколько видов литий: 1. ‘лития вне монастыря’, 2. лития на Великой вечерне, во время Всенощного бдения, 3. лития по окончании праздничной и воскресной утрени, 4. ‘лития за упокой’. В данном случае речь идет о литии на Великой вечерне, которая обычно совершается в притворе, что символизирует исхождение из храма в древности, и сопровождается освящением хлеба, пшеницы, вина и елея.
К л. 116. Хоругви — принадлежность церковных шествий, укрепленные на длинных древках полотнища с изображением святых.
К л. 116 об. Великая суббота — последний день Страстной седмицы, заключающей Великий пост.
К л. 117. ‘По нашей-де вре огнь с небеси сшелъ’. — Первенство в Святой земле между различными конфессиями определялось особенностями внешней политики Оттоманской Порты и размерами взяток, которые давали турецким властям представители христианских церквей. Иногда дела передавались в суд. Известно, что в 1657 г. иерусалимский патриарх Паисий судился в султанском диване с армянским духовенством и выиграл процесс.
…и кричали: ‘Кирие элейсон!’ — Молитвенное призывание на греческом языке, в переводе — ‘Господи, помилуй!’ В русской православной церкви его поют на торжественных, как правило, архиерейских, богослужениях.
К л. 120. …церковь, гд плакала Мария Египетская пред образом Пресвятыя Богородицы. — В ‘Житии Марии Египетской’ рассказывается, как будущая святая — блудница из Александрии (V в.), вместе с паломниками пришла в Иерусалим, однако невидимая сила не позволила ей войти в церковь. Мария дала обет жить по-христиански и просила перед иконой Богородицу быть ее поручительницей, помогать ей на пути к праведной жизни.
А к патриаршему двору придлана церковь Иякова, брата Божия… — Возможно, речь идет о церкви, возведенной в честь апостола Иакова Алфеева, которого часто отождествляют с Иаковом Праведным, ‘братом Господним’ и первым христианским епископом Иерусалима. В 62 г. он принял мученическую смерть (был сброшен с крыши храма и забит каменьями) и причислен к лику святых (память празднуется 23 октября и 26 декабря). Ему приписывают создание Соборного послания к иудеям и литургии, которую отправляют в Иерусалиме в день его памяти.
К л. 120 об. …церковь 40 мученикъ, иже в Севастии. — Савастия (Севастия) — ныне город Сивас в Турции. По преданию, в Севастии Армянской во время гонений на христиан при императоре Лицинии в 320 г. приняли мучение сорок воинов: их погружали в покрытое льдом озеро, разбивали молотом ноги, потом тела сожгли, а кости бросили в воду. Церковь особо чтит память этих святых, которая отмечается 9 марта и приходится на Великий пост.
…в монастырь Святыя великомученицы Екатерины на ея празник. — Память святой Екатерины отмечается 24 ноября (в Греции и на Западе 25 ноября). Екатерина была родом из Александрии, отличалась умом и красотой. Будучи христианкой, она многих обратила в эту веру, не раз побеждала в прениях с языческими философами. Приняла мученическую смерть во время гонений на христиан при императоре Максимиане около 307 г. Культ святой возник после того, как в VIII в. ее мощи были открыты египетскими христианами и перенесены в монастырь на Синайской горе. На Синае существовал орден рыцарей Святой Екатерины, оказывавший покровительство паломникам. По преданию, монастырь Святой Екатерины в Иерусалиме был основан грузинами, затем перешел во владение греческой церкви.
…а ходили на его память. — Память святого Саввы Освященного отмечается церковью 5 декабря.
…позвали всхъ богомолцов в Николской монастырь. — Никольский монастырь в Иерусалиме был основан кахетинской царевной Еленой, в монашестве Екатериной, монастырь упоминается с 1400 г., его центральный собор — церковь Николая Чудотворца.
К л. 121. Град Иерусалим… а в немъ четверы ворота… — Стены и башни Иерусалима возведены султаном Сулейманом Великолепным (1494-1566). В городской стене было сделано 8 ворот. Золотые ворота, через которые, по евангельскому преданию, въехал в Иерусалим на осляти Иисус Христос и через которые он войдет во время второго пришествия, много веков назад были замурованы арабами. В ‘Хождении’ названы главные ворота города, построенные в 1538-1540 гг. и ведущие к основным дорогам Палестины: Яффские, обращенные в сторону портового города Яффа на побережье Средиземного моря, Дамасские (Сихемские), которые ведут в сторону Наблуса (Сихема), Севастии, Самарии и Дамаска, Сионские, или ворота Давида, обращенные на юг, в сторону Хеврона и Сионской горы, ворота Святого архидиакона Стефана, ведущие в Гефсиманию и на восток в сторону Иерихона.
К л. 121 об. …кром дому Иоанна Богослова. — Речь идет о доме любимого ученика Христа — Иоанна Богослова, предполагаемого автора нескольких книг Нового Завета: Евангелия от Иоанна, трех Соборных посланий и Апокалипсиса. Дом Иоанна Богослова был местом действия многих событий евангельской истории.
…врата, в которыя Христосъ въхал на осляти. — См.: Мф. 21, 1-11, Мр. 11, 1-7, Лк. 19, 28-36.
К л. 122. …камень, на коемъ Христос сиделъ и явился Марии Магдалыни. — Иоан. 20, 11-17.
…церковь Святыя мученицы Феклы. — Церковь Святой Феклы находилась на территории старой патриархии в монастыре Святой Феклы. Фекла — дочь знатных и богатых родителей, ученица апостола Павла, активно проповедовала христианство и пострадала за это. Культ святой Феклы был широко распространен на христианском Востоке, только в одном Константинополе ей было посвящено четыре храма.
Соломонъ же ту церковъ созда повелниемъ ангела в 2 дня. — Соломон — десятый и любимый сын царя Давида от Вирсавии, был назначен отцом наследником престола в обход старших сыновей, стал третьим царем Израильско-Иудейского государства. Соломон выполнил завещание отца и выстроил Иерусалимский храм. По свидетельству Библии (3 Цар. 5, 3-38), его возводили десятки тысяч людей в течение семи лет, упоминание о том, что Соломон создал храм за два дня, имеет апокрифический характер.
К л. 122 об. ‘Разорите церковь сию, и треми денми воздвигну’. — Ср.: Иоан. 2, 19-21.
…приять Симеонъ Христа на руки и глаголаше: ‘Нын отпущаеши раба своего!’… — Речь идет о Симеоне Богоприимце, праведном и благочестивом человеке, которому было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Христа. Когда родившегося Иисуса на сороковой день мать принесла в Иерусалимский храм, то туда по вдохновению свыше пришел и Симеон. Взяв на руки младенца, он пророчествовал о будущем: ‘…лежит Сей на падение и на возстание многих в Израил и в предмет пререканий’, в Иисусе Симеон увидел ‘свт к просвщению язычников’ и ‘славу народа Израиля’ (Лк. 2, 25-35).
В ту церковь введена бысть Пресвятая Богородица трию лтъ… питана бысть от ангела хлъбомъ нбеснымъ двоюнадесяти лтъ. — Богородица с четвертого года своей жизни, по обету родителей Иоакима и Анны, была отдана на воспитание в Иерусалимский храм как ребенок, посвященный Богу. Сведения о детстве Богородицы могли быть взяты автором ‘Хождения’ из апокрифического Первоевангелия Иакова.
Вифания — селение, лежащее за Елеонской горой на дороге от Иерихона к Иерусалиму, здесь, по преданию, жило семейство Лазаря и его сестер Марфы и Марии, у которых любил бывать Христос.
Дети же еврейския… пояху до церкви: ‘Благословенъ гряды во имя Господне! Осанна в вышнихъ, царъ Израилевъ!’ — О торжественном въезде Иисуса Христа в Иерусалим и о том, как встречал его народ, рассказано в Евангелии (Мф. 21, 7-9, Мр. 11, 7-10, Лк. 19, 35-38).
К л. 123. …изгна Господь нашъ торжниковъ… рене имъ: ‘Не творите дому Отца моего дому купленого. Дом молитв — домъ Отца моего’. — Об изгнании Христом торжников (торговцев) из храма см.: Мф. 21, 12-13, Мр. 11, 15-17, Лк. 19, 45-46, Иоан. 2, 13-16.
Мерило праведное — весы для ‘взвешивания душ’, которые вместе с другими раритетами: щитом Магомета, знаменем и мечом пророка Али, копьем Давида, подлинником Корана, седлом кобылицы Эль-Борак — хранились в мечети Омара, построенной на месте храма Соломона (см. коммент. к л. 104 об.).
…разорена вся до основания Титомъ, царем Римскимъ… — Тит Флавий Веспасиан (39-81) — римский император из династии Флавиев (79-81). Во время правления Нерона Тит Флавий командовал римскими войсками в Палестине, взял штурмом и разрушил Иерусалим (70). В память об этом событии в Риме была воздвигнута Триумфальная арка — арка Тита.
К л. 123 об. Сафьяны — мягкие, специальной выделки козьи или овечьи кожи, окрашенные в яркий цвет.
…потокъ Кедрской… — Речь идет о долине Иосафата с дождевым потоком Кедрон, находящейся к северо-востоку от Иерусалима и спускающейся в виде глубокого и пустынного ущелья к Мертвому морю. По пророчеству Иоиля, здесь будет проходить Страшный суд (Иоил. 3, 2 и 12).
…задли понести Крестъ Христовъ Симону Киринею… — На Симона, который был родом из города Кирены в Ливии, воины возложили крест падавшего под его тяжестью Иисуса Христа на пути к Голгофе (Мф. 27, 32). Указание на то, что Симон был отцом Александра и Руфа, содержит Евангелие от Марка (Мр. 15, 21).
…Преторъ, гд Христа судилъ Пилатъ… — Согласно евангельскому рассказу, в Преторию, резиденцию прокуратора Иудеи Понтия Пилата, наделенного правом выносить смертный приговор и отдавать приказ о его исполнении, Иисус Христос был приведен из дома первосвященника Каиафы наутро после того, как был схвачен в Гефсиманском саду. Понтий Пилат — римский наместник Иудеи в 26-36 гг., который под давлением иудейских первосвященников утвердил смертный приговор Иисусу Христу и умыл руки, чтобы снять с себя ответственность за суд и казнь (Мф. 27, 2, 11-26).
К л. 124. Вифезда — Овная купель, водоем недалеко от Гефсиманских ворот, названный так потому, что в нем омывали овец и других животных перед тем, как принести их в жертву. По преданию, в этот водоем, вырытый по повелению царя Соломона, сходит ангел и возмущает воду в источнике, и тот, кто первым войдет в него, получит исцеление от всех болезней.
В той купели в притворе Христосъ разслабленнаго исцелил и хананею помиловалъ. — С источником Вифезда (в переводе с еврейского — ‘дом милосердия’) связано евангельское чудо исцеления Христом расслабленного, который страдал от болезни тридцать восемь лет и уже отчаялся выздороветь, так как не было человека, помогшего бы ему опуститься в купель раньше других (Иоан. 5, 2-9). Другое евангельское чудо — исцеление бесноватой, мать которой, ‘хананея’, пришла к Христу с просьбой о помощи (Мф. 15, 21-28, Мр. 7, 24-30). Хананеи — семитские племена, населявшие Палестину до прихода туда евреев.
…противу рва, гд Иеремия Пророкъ вверженъ быстъ… — Иеремия — второй из великих пророков Ветхого Завета, родился в семье жрецов в селении, расположенном недалеко от Иерусалима. Пророческая деятельность Иеремии падает на последние годы независимости Иудейского царства (конец VII — начало VI в. до н.э.). Она носила обличительный характер, за что Иеремия по приказу царя Израиля Седекии был брошен в ров с нечистотами и побит камнями. Иеремия считал предсказанное им завоевание Иудеи Вавилоном наказанием за грехи. Ему приписывается авторство библейской Книги Иеремии и Плача по Иерусалиму.
К л. 124 об. …дом Иоакима и Анны… — Речь идет о доме, где жили родители Марии, матери Иисуса Христа. По библейскому преданию, Иоаким происходил из Назарета, от колена Иудина, племени царского, а Анна — из Вифлеема, колена Левина, племени Ааронова.
…вийде ангелъ Господень ко Анне благовстити зачатие… — Анна — мать Девы Марии, была дочерью священника, после двадцати лет брака с Иоакимом оставалась бесплодной. Уже в зрелом возрасте, после усердной молитвы и явления архангела с ‘благой вестью’, она родила дочь. В католической церкви существует догмат о непорочном зачатии и рождении Богородицы, которого не знала христианская церковь в древности и отвергает православная церковь. Память о зачатии Богородицы отмечается 9 декабря.
…древо дофиново… — лавр. Сведения о том, что во время молитвы Анна увидела на лавровом дереве птичье гнездо, восходят к апокрифической литературе (Первоевангелие Иакова, Сказание о рождестве Богородицы).
…на Москв у Спаскихъ ворот у Кремля… — В древности московский Кремль имел 20 башен, из которых 6 были проездными. Спасская башня — главные ворота Кремля и по традиции, и в силу своего топографического положения. Проездная башня построена на месте Фроловской стрелницы белокаменной крепости 1367 г. Пьетро Антонио Солари, воздвигая башню парадного въезда в Кремль, придал ей суровый облик крепостного сооружения: башня имела двойные стены, между которыми находилась лестница, соединяющая все пять ярусов, ворота защищала отводная стрельница с двумя боковыми бастионами. Спасской башня была названа в 1658 г. в честь икон Спаса Смоленского и Спаса Нерукотворного, помещенных над воротами со стороны Красной площади и со стороны Кремля. Оборонное значение Кремля увеличилось, когда князь Василий III повелел ‘вокруг града… ров делати каменем и кирпичем и пруды чинити… Алевизу Фрязину’. Ров шириной 32 м и глубиной около 12 м перерезал территорию Красной площади и соединялся с Неглинной и Москвой-рекой. Вода в нем удерживалась благодаря системе шлюзов. С обеих сторон рва были поставлены невысокие зубчатые стены. В XVII в. через ров, проходивший вдоль кремлевской стены, был построен мост, на котором стали торговать книгами. В 1625 г. на верху Спасской башни под руководством Христофора Головея русские кузнецы-часовщики Ждан, его сын и внук установили часы, а тридцать колоколов для перечасья отлил литейщик Кирилл Самойлов. Отбивание часов начиналось с восхода солнца, а с его заходом часы переводились на ночной счет времени. В начале XVIII в., когда по указу Петра I в стране был введен суточный счет времени, на Спасской башне поставили голландские часы с музыкой. Знаменитые кремлевские куранты появились на башне только в 1851-1852 гг.
К л. 125. …бывал домъ Каиафин… — Каиафа — иудейский первосвященник, враг Христа, видевший в нем человека, способного противостоять его силе и влиянию в духовных делах. Каиафа настоял на расправе с Христом, чтобы ‘не погиб весь народ’ — не произошло восстание, которое бы жестоко подавили римляне (Иоан. 11, 47-57). После казни Христа Каиафа преследовал апостолов и других приверженцев христианства.
К л. 125 об. …камень, на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ. — Речь идет об одном из семи первых иерусалимских дьяконов, рукоположенных апостолами. О Стефане в Деяниях апостолов говорится как о человеке, ‘исполненном веры и силы’, совершавшем ‘великие чудеса и знамения в народе’, благодаря деятельности которого ‘слово Божие росло’ и число последователей Христа умножалось. За проповедь христианства Стефан был оболган, судим и забит каменьями, он стал первым мучеником, пострадавшим за Христа (Деян. 6-7).
…пошли во юдоль Асафатову. — Иосафат — сын Асы, библейский царь Иудеи (3 Цар. 15, 23-24). Юдоль, или дебрь, Асафатова — Иосафатова долина, где протекал Кедронский поток, отделяющий Иерусалим от расположенной с востока от него Елеонской горы.
К л. 126. …взято тло Пресвятыя Богородицы из гроба… — После распятия Христа Богородица жила в доме Иоанна Богослова, после смерти она была погребена в Гефсимании, где произошло чудо вознесения ее на небо. Автор ‘Хождения’, рассказывая о том, как ангел ‘восхитил’ тело Богородицы из гроба, опирается на известие апокрифического порядка. Подобный мотив встречался в русской паломнической литературе и раньше, например, в путевых записках Василия Позднякова (XVI в.).
Тутъ Иуда Христа продалъ беззаконнымъ иудеомъ на пропятие. — Иуда Искариот — один из двенадцати учеников Христа, предавший учителя, открывший синедриону ночное местопребывание Иисуса (Мф. 26, 47-50). Поцелуй Иуды выделил Христа из толпы учеников и помог страже схватить его. Раскаявшись в содеянном, Иуда, по свидетельству Евангелия, повесился (Мф. 27, 3-5).
‘Отче нашъ, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене, аще ни — буди воля твоя’. — Ср.: Мф. 26, 39, Мр. 14, 36, Лк. 22, 42.
К л. 126 об. ‘Спите… а Иуда спешить предати мя иудеомъ’… — Ср.: Мф. 26, 44-46, Мр. 14, 41-42, Лк. 22, 45-46.
…и потъ с него лияше, яко капля крове. — Ср.: Лк. 22, 44.
‘Не можетъ сего ни Сынъ человеческий вдати, никтоже, токмо Отецъ’. — О беседе Христа с учениками о конце света на Елеонской горе см.: Мф. 24, 3 и 36, Мр. 13, 3-4 и 32.
К л. 127. …вознесеся Христос на небо пред ученики своими. — Согласно евангельскому тексту (ср.: Мр. 16, 19, Лк. 24, 50-51), Христос, пробывший на земле после воскресения из мертвых сорок дней, повел своих учеников на Елеонскую гору, откуда вознесся на небо, завещав апостолам ‘идти по всему миру и проповедовать Евангелие’.
…гроб сятыя мученицы Пелагии… — Пелагия — византийская святая (ум. 461), в молодости была блудницей, но, услышав проповедь о Христе, удалилась в Иерусалим, поселилась под видом инока на Елеонской горе, где жила до кончины в строгом воздержании и молитве.
…гд праведный Лазарь умеръ и ту Господь воскресилъ его… — В Евангелии рассказывается, как на четвертый день после кончины Лазаря Христос воскресил его из мертвых (Иоан. 11, 1-46).
…церковь Воскресения Христова друга Лазарева… — В Вифании, селении около Елеонской горы, где был дом Лазаря, ученика и друга Христа, в византийский период находились две церкви, которые были разрушены в раннем средневековье землетрясением и войнами. Церковь Воскресения, о которой упоминает русский паломник, — это, скорее всего, гробница Лазаря, расположенная в скальной пещере. В XVII в. католики построили каменную лестницу из 22 ступеней, она вела к гробнице, где совершались богослужения.
…и сестръ его Марфы и Марии. — Марфа и Мария — сестры Лазаря, в доме которого в Вифании, по евангельскому преданию, любил бывать Христос. Различный характер сестер — практицизм Марфы и экзальтированность Марии — сделался типом поведения как отдельных христиан, так и церковных общин.
К л. 127 об. ‘Другъ нашъ Лазарь успе, идем и разбудим его!’ — Иоан. 11, 11.
…до реки Иордана, гд Христосъ крестился… — См.: Иоан. 1, 26-31.
К л. 128. …и посла его к Силоамстей купели умытися. — Силоамская купель — источник и купальня Силоам, вода которой, по преданию, обладает целебными свойствами, находится у подошвы горы Сион на юго-востоке Иерусалима. О чуде исцеления Христом слепорожденного см.: Иоан. 9, 1-7. В V в. над купелью была построена церковь, разрушенная персами в 614 г.
…гроб Авесолома, сына Давыдова… — Авессалом — третий сын Давида от Маахи, дочери гессурского царя Фалмая, славился красотой своих длинных и густых волос. Он отомстил за бесчестие сестры Фамари, приказав убить Аммона, сына Давида, а затем бежал в Сирию. После возвращения на родину, он был прощен отцом, но позднее восстал против него и захватил Иерусалим. Выступление было подавлено, при отступлении Авессалом запутался волосами в ветвях дуба и был пронзен стрелами (2 Цар. 13-18). Еще при жизни Авессалом приказал поставить себе памятник в Иосафатовой долине близ Иерусалима, который считается его гробницей.
К л. 128 об. …возврати Господъ плнъ в Сионъ от Вавилона… — Так называемое ‘Вавилонское пленение’ произошло во время завоевательных походов на Иудею царя Навуходоносора II, который дважды (597 и 586 гг. до н.э.) захватывал Иерусалим и насильно переселял часть жителей города в Вавилон. Возвращение их в Палестину состоялось после завоевания Вавилона персидским царем Киром II в 539 г. до н.э.
К л. 129. …против дни архангела Михаила… — То есть накануне 8 ноября, когда церковь отмечает день памяти архангела Михаила.
…окол Филипова заговенья… — Речь идет о кануне Филипповского (Рождественского) поста, за сорок дней до Рождества.
К л. 129 об. …в Петровки… — Имеется в виду Петровский пост — пост перед Петровым днем, церковным праздником в честь апостолов Петра и Павла, который отмечается 29 июня.
…Исайю Пророка пилою притерли жиды. — Исайя — сын Амоса, жил в Иерусалиме в период правления иудейских царей Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии (с 758 г. до н.э.). Выступал с обличениями существующих порядков, безбоязненно говорил правду царям, за что принял мученическую смерть — был распилен деревянной пилой. Ему приписывается авторство библейской ‘Книги пророка Исайи’, где содержатся пророчества о судьбах еврейского народа, о пришествии Мессии.
…село Скудельниче… — Согласно преданию, это село первосвященники купили у гончара на деньги, заплаченные Иуде за предательство Христа (Мф. 27, 7-10). Село Скудельниче (Горшечниково) в течение многих веков было местом погребения паломников.
К л. 130 об. …тою юдолью Плачевною в день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненная потечет. — Согласно предсказанию пророка Иоиля, юдоль Плачевная, или Кедронская (Иосафатова) долина, на северо-западе Иерусалима станет местом, где будет проходить Страшный суд: ‘Пусть воспрянут народы и низойдут в долину Иосафата, ибо там Я возсяду, чтобы судить вс народы отовсюду’ (Иоиль. 12). О Судном дне возвестят необычные природные явления: ‘солнце и луна померкнут, и звзды потеряют блеск свой’, ‘содрогнутся небо и земля’, и не будет спасения от всепожирающего огня (Иоиль 2, 3, 3, 15-16).
К л. 131. …Давыдъ виде Вирсавию, мыющуюся въ виноградъ. — В Библии (2 Цар. 11, 1-17) рассказывается о том, как царь Давид, увидев в саду купающуюся Вирсавию, сделал ее своей любовницей, а мужа женщины Урию отправил на войну, приказав полководцу поставить его в самое опасное место. После гибели Урии при осаде города Раввы Давид женился на Вирсавии.
‘Когда Давыдъ Псалтырь писал…’ — Авторство Псалтири, самой поэтической части Библии, по традиции приписывают царю Израильско-Иудейского государства Давиду (кон. XI в. — ок. 950 г. до н. э.). Свое название книга получила от струнного музыкального инструмента, аккомпанируя на котором Давид пел свои песни.
‘В дому Давыдова страхъ великъ’… — Ср.: Иер. 21, 12, 22, 5-9.
К л. 131 об. Сион — юго-западная гора Иерусалима, которая была с четырех сторон окружен долинами. До времен царя Давида она находилась во владении иевусеев, которые построили на ней крепость. Давид, взяв крепость, основал здесь город — столицу Иудеи (2 Цар. 5, 6-9). На горе Сион был воздвигнут дворец Соломона, позднее здесь находился дворец Ирода. В библейской литературе Сион часто является синонимом Иерусалима, ‘царства Божия’.
…домъ Зеедеовъ, отца Иоанна Богослова. — Имеется в виду дом зажиточного рыбака, откуда происходили ученики Христа — евангелист Иоанн и его брат Иаков Заведеев, притерпевший мученическую смерть в Иерусалиме при императоре Ироде Агриппе в 44 г. (Деян. 12, 1-2). В этом доме, по преданию, произошли многие события евангельской истории.
В томъ дому тайную вечерю сотворилъ Исусъ со ученики своими. — Тайная вечеря — последняя трапеза Иисуса Христа с апостолами, во время которой он предрек, что один из двенадцати учеников предаст его. Об этом событии рассказывают все канонические Евангелия (Мф. 26, 20-29, Мр. 14, 17-25, Лк. 22, 14-38, Иоан. 13-17).
В том дому Иоаннъ озлеже на перси Господни. — О любимом ученике Христа, который во время тайной вечери ‘возлежал у груди Иисуса’, см.: Иоан. 13, 23.
К л. 132. В томъ же дому жила Пресвятая Богородица… поят ю ученикъ в тотъ дом свой, — См.: Иоан. 19, 25-27.
В томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы в день пятьдесятный. — В Деяниях апостолов (2, 1-4) рассказывается, что на пятидесятый день после Пасхи произошло сошествие Святого Духа на апостолов — чудесное нисхождение ‘огненного языка’ при сильном шуме ветра, после чего они стали говорить на разных языках, чтобы проповедовать ‘слово Божие’ среди народов.
В той же дом по воскресении прииде Христосъ… и показа Фоме руце и ребра своя. — Уверение Фомы — сюжет евангельского рассказа о том, как воскресший Христос вложил руку усомнившегося в чуде апостола Фомы в раны от гвоздей (Иоан. 20, 24-29).
…на той же гор аггелъ Господень отсекъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. — Когда апостолы несли погребать тело Богородицы в Гефсиманию, еврей Охония прикоснулся к нему, за что ангел отсек мечом ему обе руки (по другой версии, ангелом был наказан нечестивец Авфония, хотевший опрокинуть ложе усопшей). Автор ‘Хождения’, как и игумен Даниил — русский паломник начала XII в., опирается на распространенную византийскую легенду, получившую отражение не только в апокрифической литературе, но и в иконографии (в сюжете Успения Богородицы).
…Голилея Малая, тамо перве по воскресении своем Христосъ из мертвыхъ явися. — Галилея Малая — одна из исторических областей Палестины, район, ограниченный рекой Иордан, Меромским и Галилейским (Генисаретским) озерами. В данном случае речь идет об одной из трех вершин Елеонской горы (южная — гора Соблазна, северная — гора Малой Галилеи, восточная — гора Вознесения). По евангельскому преданию, когда благочестивые жены с благовониями пришли ко гробу Христа, то не обрели его тела. Ангел возвестил им о воскресении Иисуса и повелел передать его ученикам, что он встретит их в Галилее (Мф. 28, 1-10).
К л. 132 об. …в пещеру Варухову… — Варух — ученик пророка Иеремии (начало VII — конец VI в. до н.э.). Пророк Иеремия велел Варуху записать на свитке свои пророчества о близком конце Иудейского царства и публично читать их при входе во храм, за это учитель и ученик были изгнаны из страны и переселились в Египет (Иер. 43, 6), где Варух, видимо, и умер. Перед смертью ему удалось побывать в Вавилоне, откуда он написал (до разрушения Иерусалима) послание к иудеям, известное под названием ‘Книга пророка Варуха’ и вошедшее в состав Библии, однако еврейского подлинника произведения не сохранилось, поэтому оно принадлежит к числу неканонических текстов.
К л. 133. …пред Неделию мытаря и фарисея… — Речь идет о четвертом воскресении перед Великим постом, эта ‘неделя’ предшествовала ‘неделям’ о блудном сыне, Мясопустной и Масленой.
К л. 134. А у турокъ… в то время прилучился их праздникъ. — Рамадан (рамазан) — девятый месяц мусульманского календаря, месяц поста: днем во время поста запрещается есть, пить, предаваться развлечениям, дневное время посвящается работе, молитвам, чтению Корана, благочестивым размышлениям.
К л. 134 об. А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной… — Русские старообрядцы, в том числе и автор ‘Хождения’, единственно правильным считали восьмиконечный (троечастный) крест, отвергая четырехконечный (двоечастный) крест, принятый в католической церкви и допускаемый официальной православной церковью.
К л. 136 об. …на праздникъ Стретения Господня… — То есть 2 февраля, когда церковь отмечает праздник Сретения (см. коммент. к л. 17).
К л. 137. …в воскресенье въ Сырное заговены… — Имеется в виду последний день перед Великим постом, когда можно употреблять скоромную пищу, воскресенье на Масленой неделе.
К л. 140 об. …град Мирликийской, гд Никола Чудотворецъ родился. — Речь идет о городе Мир на восточном побережье Средиземного моря, где родился и был архиепископом святой Николай (IV в.), культ которого широко распространен как у католиков, так и у православных, память отмечается 9 мая и 6 декабря.
К л. 141. …городокъ Костелоризъ. — Город Кастелориз расположен на небольшом острове Кастелоризоне в Эгейском море.
К л. 141 об. …в среду Крестопоклонную… — Речь идет о среде Крестопоклонной недели (четвертой седмицы Великого поста).
К л. 142 об. …и тутъ мы в горахъ видели идолския капища древния. — Капище — место, где приносились жертвы богам, языческий храм.
К л. 143 об. …в понедлникъ Фомин… — Это понедельник первой после Пасхи Фоминой недели.
…Патмосъ-островъ, где Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. — Иоанн Богослов — апостол и евангелист, за проповедь христианства был схвачен в Риме и отправлен в ссылку на остров Патмос в Эгейском море, безлесый и скалистый. Там Иоанн удостоился великого откровения о будущих судьбах церкви и мира, которое изложено в Апокалипсисе.
К л. 144. …Ефесъ-градъ, гд лежит Иоаннъ Богословъ с Прохоромъ-ученикомъ. — Ныне это город Эфес в Турции, расположенный на побережье Малой Азии. По преданию, здесь после ссылки на острове Патмос поселился Иоанн Богослов, здесь он написал свое Евангелие, умер и похоронен. Память святого — 26 сентября. Прохор — ученик апостола Петра, а затем Иоанна Богослова, был первым епископом в Никомидии, проповедовал христианство в Антиохии, где принял мученическую смерть. Память святого — 4 января и 28 июля.
…пришли в Стинковъ-город… — Имеется в виду город Кос на одноименном острове в Эгейском море, родина Гиппократа, Стинков — турецкое название этого города.
К л. 145 об. …пристали ко острову Милитинскому. — Речь идет об острове Лесбос в Эгейском море, самом большом острове Архипелага, одном из центров античной культуры. Лесбос — родина поэтов Алкея, Сапфо, с ним связаны жизнь и деятельность философов Аристотеля, Теофраста, Эпикура.
К л. 146. …городки два, а имя имъ Костели… — См. коммент. к л. 79 об.
К л. 146 об. Преполовение — половина Пятидесятницы, времени между праздниками Пасхи и Сошествия Святого Духа.
…выбираются с товарами въ Ениково-село. — Имеется в виду селение Еникей, расположенное на западном берегу пролива Босфор.
К л. 147. …похали на Фенаръ… — Фанар (Фенар) — район Стамбула.
Селдеган — видимо, велдеган (валидеган) — гостиница, находящаяся в ведении валиде, матери правящего султана, получавшей большие политические права и полномочия при восшествии на престол сына. В 1703 г. титул валиде принадлежал Гюльнюш Эметтулах султан, вдове Мехмеда IV, матери султанов Мустафы II (1695-1703) и Ахмеда III (1703-1730).
К л. 147 об. …в мори устья заваливать каменьемъ, чтоб московским корабли с войскомъ не пришли. — Русский резидент в Константинополе П.А. Толстой сообщал Петру I, что визирь Далтабан Мустафа-паша (1702-1703) и визирь Реми Мехмед-паша (1703) — сторонники решения споров с Россией военным путем, предлагали засыпать Керченский пролив, чтобы русская эскадра не смогла выйти в Черное море. Проект не был осуществлен из-за опасения, что это навлечет на Турцию ‘великое вечное бесславие и срамоту’.
…янычары стали просить… от азовской службы походное жалованье. — Речь идет о русско-турецкой войне 1686-1700 гг. и Азовских походах Петра I (1695 и 1696). Первый поход, которым руководил А. Головин, Ф. Лефорт и П. Гордон, закончился для России неудачно. Во время второго похода русский флот блокировал крепость Азов с моря, крепостные валы и стены были взяты штурмом с суши, после чего гарнизон Азова капитулировал.
К л. 148. …на нихъ и страхъ Богъ попускаетъ, знамение предпосылает страхованное. — Пророчества и знамения о падении Турецкой империи и о царе-освободителе из ‘восточной страны православной’ были популярны в греческой средневековой литературе и известны на Руси в переводах и литературных обработках.
К л. 149. …в вечер противъ Сошествия Святаго Духа… — Так называют праздник Пятидесятницы, или Святой Троицы, потому что в этот день, по евангельскому преданию, совершилось сошествие Святого Духа на апостолов (Деян. 2, 1-4). По обычаю храмы и дома верующих в этот день украшают ветками деревьев, травами и цветами, что символизирует обновление природы и человека.
К л. 149 об. …ладону напустили поболе росова… — Ладан — ароматическая смола, росный ладан — ладан, получаемый от бензойного дерева, бензойная смола.
К л. 150. …в понеделникъ Петрова поста… — Имеется в виду пост перед днем памяти апостолов Петра и Павла (29 июня), начало которого зависит от времени празднования Пасхи, поэтому он бывает то продолжительным, то коротким (от шести недель до одной недели с днем).
К л. 150 об. …списки прислалъ в Килию-град къ изупаши… — Изупаша — турецкий военачальник.
К л. 152 об. …к послу московскому к Петру Ивановичу Толстому… — Речь идет о графе Петре Андреевиче Толстом (1645-1729) — известном государственном деятеле петровской эпохи, по отзывам иностранных дипломатов, ‘умнейшей голове России’. В 1702-1714 гг. П.А. Толстой был русским послом в Османской империи, где три года провел в заточении в Семибашенном замке Константинополя. Это первый писатель из рода Толстых, автор ‘Путешествия по Европе. 1697-1699’, которое считают ‘энциклопедией’ европейской жизни конца XVII в.
К л. 153. …господаря волоского сковали, да со всемъ домомъ повезли к турецкому салтану. — П.А. Толстой в письме от 27 августа 1703 г. к начальнику Посольского приказа Ф.А. Головину сообщал, что молдавский господарь Константин Дука (1693-1696, 1701-1704), арестованный в Яссах и привезенный в Адрианополь, живет под надзором в своем доме в Константинополе. Арест был спровоцирован происками ‘волошенина’ Михаила Кантакузина и ‘мултянского господаря’ Константина Бранковяну. Видимо, Константин Дука сумел оправдаться перед султаном, ибо правил Молдавией до 1704 г.
К л. 153 об. Бурка — род накидки из войлока.
К л. 154. …сказали наказному полковнику. — Наказной — временно назначенный на должность.
К л. 155 об. …Палева жена… — Речь идет о жене С.Ф. Палия (Гурко) (см. коммент. к л. 20).
…у врать Златых… — Золотые ворота в Киеве построены в 1037 г. при великом князе Ярославе Мудром в ‘чин и подобие’ Золотым воротам Константинополя. Они представляли собой монументальную арку, выполнявшую оборонную функцию и одновременно являвшуюся парадным въездом в столицу. Арку венчала надвратная церковь Благовещения.
К л. 156. …а генерал — немчинъ, некрещеной, — Речь идет о гражданском губернаторе Киева, генерал-майоре Андрее Андреевиче Гулице (фон Гулице). Он являлся участником Северной войны. В 1702 г. на Чудском озере в бою со шведами захватил шкуну ‘Виват’. В 1708 г. принимал участие в боях с казаками Кондратия Булавина. Состоял в переписке с Петром I.
К л. 157. …приехали къ ярмонки к Успениеву дни. — Начало традиционной осенней ярмарки совпадало с церковным праздником Успения Богородицы, отмечаемым 15/28 августа.
К л. 158. …воевода князь Мосалской, Колцовъ тож… — Князь Федор Михайлович Кольцов-Масальский (1652 — после 1722) — стольник (с 1681), участник Крымских походов В.В. Голицына и Азовского похода Петра I. В 1698 г. в составе войск воеводы Шеина участвовал в подавлении стрелецкого бунта, в 1703-1722 гг. был воеводой в Нежине, в 1735 г. упоминался в числе лиц, которым отведены участки под застройку на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, но уже как умерший.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1-2 об. Се азъ, недостойный… от них же азъ есмъ первый. — Данный фрагмент почти дословно повторяет вступление к ‘Хождению’ игумена Даниила, которое является классическим образцом русской паломнической литературы, созданным в начале XII столетия.
К л. 1 об.-2. …раба лниваго, скрывшаго талантъ господина своего и не сотворившаго имъ прикупа. — Имеется в виду евангельская притча о вверенных рабам талантах (Мф. 25, 14-30). Ленивый и лукавый раб, в отличие от других, употребивших полученные от господина деньги в дело и получивших прибыль, зарыл талант в землю, не сумев использовать его с выгодой. Талант — крупная денежная единица, имевшая хождение в Древней Греции, Вавилоне, Персии и других областях Малой Азии. В разных странах стоимость этой денежной единицы была различной.
К л. 19. Тутъ цлой полкъ стрелцовъ живут, Анненковъ полкъ с Арбату. — Арбат — одна из древних улиц Москвы, ведущая от Кремля на запад, на Волоколамск и далее на Новгород. Место было застроено в XIV в., название получило к концу XV столетия — ‘Орбат’, или ‘Арбат’ (от тюрк. ‘пригород’, ‘предместье’). Когда Волоцкая дорога поменяла свое направление, Арбат остался важной магистралью, так как в улицу влилась торговая дорога из Можайска и Смоленска. Между дорогами при Иване Грозном был поставлен Опричный двор. Места вдоль Арбата отошли к опричнине, были заселены слободами московских мастеровых, ремесленников, память о которых сохраняется в названиях переулков: Калашный, Плотников, Серебряный и др. Ныне Арбат — заповедная архитектурно-историческая зона Москвы.
К л. 32. …инока-схимника… — Схимник — монах, принявший схиму, схима — высшая монашеская степень в православной церкви, требующая от посвященного в нее строгого аскетизма.
К л. 36 об. …шли меже горъ яслены. — Ясли, согласно данным ‘Толкового словаря живого великорусского языка’ В.И. Даля, — лог, ложбина.
К л. 82. …в сермяжных ковтанах… — Кафтан — верхняя мужская одежда с длинными рукавами, застегивающаяся спереди на пуговицы. Сермяга — грубое сукно или полушерсть.
К л. 96 об. …ни празднику господъсъкому, ни нарочитому святому. — Господские праздники входят в число ‘дванадесятых’ праздников и связаны с событиями земной жизни Христа (Рождество, Крещение, Преображение, Вход в Иерусалим, Вознесение, Сошествие Святого Духа на апостолов, Воздвижение Креста). Кроме них, выделяют праздники богородичного цикла: Рождество Богородицы, Сретение, Введение во храм, Благовещение и Успение Богородицы. Нарочитые святые — самые известные, знаменитые, особо почитаемые церковью.
К л. 212. …что въ Едме. — Эдем — место, где, по средневековым представлениям, находился рай.
К л. 250 об. …передъ Троицыном днемъ. — То есть перед праздником Святой Троицы, который церковь отмечает на пятидесятый день после Пасхи в память о сошествии Святого Духа на апостолов, учеников Христа (см. коммент. к л. 149 первой редакции ‘Хождения’).

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1. …церкви Покрова Пресвятыя Богородицы… — В документах Московского главного архива министерства иностранных дел сохранилась переписка об отпуске в Иерусалим для поклонения Гробу Господню Иоанна Лукьянова, московского священника церкви Покрова Пресвятой Богородицы, что на Песках, за Смоленскими воротами. По мнению историков, это церковь Николая Чудотворца, что ‘на желтых песках’ (бывший Николопесковский переулок, ныне ул. Вахтангова, д. 6), существовавшая с XV в. Каменный храм был возведен в 1657 г. (перестроен в 1691 г.), трапезная и колокольня — около начала XIX в. По главному престолу Покрова Богородицы церковь часто называлась Покровской, она имела приделы Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Разрушена в 1932 г. Ср.: Александровский М. Указатель московских церквей. М., 1915. С. 26, Сорок сороков: Краткая иллюстрированная история всех московских храмов / Собр. Петр Паламарчук. М., 1994. С. 432-433.
…и агамъ, и субашамъ… — Это титулы придворных сановников и военачальников, позднее губернаторов и градоначальников в султанской Турции.
…въ перемирномъ договор… во второйнадесятъ стать… — Согласно двенадцатой статье Константинопольского мирного договора 1700 г., Турция была обязана гарантировать свободное путешествие в Иерусалим русским паломникам (см. коммент. к л. 22 об. первой редакции ‘Хождения’).
К л. 19 об. …московской купецъ Василий Никитинъ Путимецъ. — В списках первой и второй редакций ‘Хождения’ указываются только имя и отчество купца.
К л. 21 об. …от Тайницкихъ оротъ… — Речь идет о воротах Тайницкой башни московского Кремля, возведенной в 1485 г. по приказу Ивана III итальянским зодчим Антоном Фрязиным. Эти проездные ворота были выстроены на месте старых Пешковых ворот Кремля времен Дмитрия Донского. При сооружении башни под ней был вырыт колодец и тайный ход к Москва-реке, снабжавший москвичей водой в случае осады, отсюда и ее название. До XVII в. на верху башни находился колокол, в который били в случае пожара, в 1670-1680 гг. над четвериком башни русские мастера возвели каменный верх, который завершал четырехгранный шатер со смотровой вышкой.
К л. 22 об. Москва рдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мстъ много: Донская, Новодевичъ, Преображенескъ… — Известно, что зодчие Древней Руси использовали ‘островной’ принцип расположения зданий, каждое из которых предполагало обозрение со всех сторон, то есть не замыкало пространство, а организовывало его вокруг себя. В Москве XVII столетия не было регулярной и непрерывной застройки. Дома возводились в глубине участков, окружались садами и огородами, стояли не сомкнуто, а отдельно друг от друга. Улицы не были прямыми, а повторяли изгибы старых дорог, они то сужались, то расширялись. Все это рождало ощущение того, что ‘Москва редка’. В XVII в. основная застройка шла за пределами Белого города. За Земляным валом росли слободы (Преображенская, Тверская-Ямская, Дорогомиловская, Хамовная, Донская, Греческая, Немецкая и др.), множились загородные боярские и княжеские резиденции. Самый большой клин застроенных территорий вытянулся на юго-запад Москвы по Девичьему полю. К началу XVIII в. на слободы приходилось до 37 % всех московских дворов.
К л. 25. Дворцы царския у турка… подланы не добр узорично, я какъ наши Коломеньския, Воробьевы горы — у него поземныя… — В подмосковном селе Коломенском, в ХV-ХVІІ вв. являвшемся великокняжеской, а затем царской усадьбой, в 1667-1671 гг. архитекторами С. Петровым и С. Михайловым был возведен деревянный дворец, предназначенный для царя Алексея Михайловича. В России его считали одним из чудес света. В 1681 г. Коломенский дворец был перестроен архитектором С. Дементьевым. В ‘Хождении’ упоминается и другой знаменитый царский дворец, находившийся в ХVІ-XVIII вв. в селе Воробьево (Воробьевы горы). Паломник имеет в виду выстроенный в 1690 г. архитектором Гурием Вахромеевым новый царский дворец из дерева на каменном фундаменте длиной 180 метров. Здание было богато украшено и, по свидетельству современников, ‘походило на чертоги’.
К л. 29. Греки вру велику держать къ Георгию да къ Митрию Селунскому. — Димитрий Солунский — греческий святой, великомученик, пострадавший во время императора Диоклетиана в 306 г. Пользовался особым почитанием не только у греков, русские люди и другие славяне чтили святого как ‘отечестволюбца’. Святой Димитрий был воином и правителем Солуни (греческих Салоник), поэтому на древних иконах он изображался в военном облачении, с копьем и мечом. Культ святого на Руси был распространен прежде всего в дружинно-княжеской среде. С Димитрием Солунским сравнивались лучшие полководцы, в его честь назывались первенцы в княжеских семьях, возводились Димитровские соборы, с особой торжественностью отмечался день памяти святого — 26 октября. О святом Георгии см. коммент. к л. 93 об. первой редакции ‘Хождения’.
К л. 33 об. Въ Едрин… визиръ-де доброй человкъ… — Визирь — высший чиновник в Турции, наместник султана, глава администрации Оттоманской империи.
К л. 34. …на острову… — Речь идет об острове Родос.
К л. 41. …со свчами, со смолою, на желзныхъ козахъ носятъ… — Коза — вид светца.
К л. 46. …версты с три мрныхъ будетъ. — Верста — самая крупная мера длины на Руси в XVII в. Различались верста путевая (1,080 км) и верста межевая (2,160 км). Последняя применялась при межевании земель, но иногда ею измерялись и путевые расстояния. Мерной, то есть трехаршинной (казенной, или государевой), была сажень в 216 см. К началу XVIII в. сложилось следующее соотношение мер длины: путевая верста = 500 саженей, сажень = 3 аршина = 12 четвертям = 48 вершкам = 216 см.
К л. 72 об. …поемъ стихры возвашные… — Стихиры — песнопения, присоединяемые к стихам псалмов и имеющие определенное место в структуре богослужения. В данном случае речь идет о стихирах, припеваемых к стихам псалмов, начинающихся словами ‘Господи воззвах’ (Пс. 140, 141, 129).

БИБЛИОГРАФИЯ

Библиографический раздел содержит основную литературу о ‘Хождении’ Иоанна Лукьянова, в рубриках материал расположен в хронологическом порядке.

ИЗДАНИЯ

Путешествие в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова. 1710-1711. М, 1862.
Лазаревский AM. Отрывки из путевых записок старца Леонтия // Черниговский листок. 1862. No 4. С. 30-32, No 5. С. 37-39, No 6. С. 47-48, No 8. С. 63-64.
Леонид (Кавелин). Записки инока, уроженца г. Калуги, о его странствовании во святой град Иерусалим из Москвы через Молдавию, Турцию, Египет в самом начале прошедшего столетия // Прибавление к Калужским епархиальным ведомостям. 1862. No 20. С. 344-357 [Отд. отт. — Калуга, 1862].
Путешествие в Святую землю священника Лукьянова // Русский архив. 1863. Вып. 1. Стб. 21-64, Вып. 2. Стб. 113-159, Вып. 3. Стб. 223-264, Вып. 4. Стб. 305-344, Вып. 5. Стб. 385-416. [Изд. 2-е. — 1866. С. 129-332].
Описание великия церкви Воскресения Христова // Духовная беседа. 1865. No 14 (3 апреля). С. 421-424, No 15 (10 апреля). С. 446-448.
Закревский Н. Летопись города Киева // Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. Т. 1. С. 76-80.
Священник Иоанн Лукьянов // Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев: Временная комиссия для разбора древних актов, 1874. Отд. 2. No 21. С. 117-124.
Иоанн Лукьянов. Описание пути ко святому граду Иерусалиму // Журнал Московской патриархии. 1992. No 8. С. 41-46 [публикация С.Н. Травникова].

ИССЛЕДОВАНИЯ

Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. 1. С. 239-242, 242-244, 251-253, 258.
Бартенев П.И. Заметка // Русский архив. 1863. Вып. 6. С. 494.
С-н Н. Заметка об издании ‘Путешествия в Святую землю священника Лукьянова’ // Современная летопись. Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. 1863. No 15(май). С. 13-14.
Велешанин. Отзыв русского священника о греческом духовенстве // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1863. No 13 (28 марта). С. 18-19.
Милорадович Григорий. Еще о Лукьянове // Русский архив. 1864. No 7-8. С. 871-872.
Нильский И. Новые издания по расколу // Христианское чтение. СПб., 1864. Ч. 3. No 12. С. 459-461.
П. Б. Еще о Лукьянове // Русский архив. 1864. No 7-8. Стб. 872.
Киевские школьники в начале XVIII столетия //Духовная беседа. 1865. No 41 (9 октября). С. 288.
Максимович Михаил. Письмо к П.И. Бартеневу о путешествии в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1865. No 33 (25 сентября). С. 795-796.
Милорадович Г. Еще о Лукьянове // Русский архив на 1864 год. М., 1866. С. 871-872.
Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшаго правительствующаго Синода (1542-1721). СПб., 1868. Т. 1. Стб. 178-179, 184-185, 395-396, 398, 585.
Максимович М.А. Собрание сочинений. Киев, 1876. Т. 1. С. 537-538.
Геннади Г.Н. Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX столетиях. Берлин, 1880. Т. 2 (Ж-М). С. 262.
Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии. СПб., 1880. С. 178-182 (No 150).
Филарет (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. СПб., 1884. Кн. 1 (862-1720). С. 245.
Азбучный указатель имен русских деятелей для русского биографического словаря. СПб., 1887. Ч. 1. (А-Л). С. 501 [Сборник РИО. Т. 60].
Пыпин А.Н. История русской этнографии. СПб., 1890. Т. 1. С. 87, СПб., 1891. Т. 2. С. 177, 324.
Потебня A.A. Этимологические заметки // Живая старина. СПб., 1891. Вып. 3. С. 127-128.
Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326 (No 1757, 1758, 1759).
Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье ХП-ХШ вв. Киев, 1895. Вып. 1. С. 83, 211, 213, 233-234, 239-241, 244-256, 260, 268.
Лилеев М.И. К вопросу об авторе ‘Путешествия во Святую землю’ 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25^1 [Отд. отт. — Киев, 1894].
Лобода А.М. Русский героический эпос. Киев, 1896. С. 16, 218.
Соколов И. Библиография. Россия // Византийский временник. СПб., 1896. Т. 3. Вып. 1. С. 182-183 (рец. на статью М. Лилеева ‘К вопросу об авторе ‘Путешествия во Святую землю’ 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии).
Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. СПб., 1896. Т. 35 (Лопари — Малолетние преступники). С. 101.
Пыпин А.Н. Древнерусское паломничество. 37 чтение (II). СПб., 1897. С. 63-64.
Голубев С.Т. Отзыв о сочинении М.И. Лилеева ‘Из истории раскола на Ветке и в Стародубье ХІІ-ХШ вв.’ Вып. 1. Киев, 1895 // ЧОИДР. 1898. Т. 185. Кн. 2. Разд. IV. Смесь. С. 26-30.
Мельников-Печерский П.И. Полное собрание сочинений. СПб., М., 1898. Т. 13. Очерки поповщины. Ч. 1. С. 42^6.
Пыпин А.Н. История русской литературы. СПб., 1898. Т. 2. С. 257, 267-268.
Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе XVII в. СПб., 1898.
Рубцов М.В. К вопросу о ‘Хождении’ Трифона Коробейникова в Святую землю в 1582 г. // ЖМНП. 1901. No 4 (апрель). С. 364.
Халанский MT. Из заметок по истории русского литературного языка. СПб., 1901. Ч. 1.С. 8, 9, 11, Ч. 2. С. 18, 19.
Петров H.H. Описание рукописных собраний, находящихся в Киеве. М., 1904. Вып. 3. С. 221 (No507/335).
Иконников B.C. Опыт русской историографии. Киев, 1908. Т. 2. Кн. 2. С. 1892-1896, 1898, 1899, 1916.
Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909.
Перетц В.Н. Отчет об экскурсии семинария русской филологии в Санкт-Петербург 23 февраля — 3 марта 1913 г. Занятия В.П. Адриановой // Университет Святого Владимира. Университетские известия. Киев, 1913. No 12. С. 45^6.
А.Н. Лукьянов Иоанн // Русский биографический словарь. СПб., 1914. Т. 10 (Лабзина-Лященко). С. 740.
Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 453^54.
Лилеев M.И. Из истории поповщинского раскола. Киев, 1915. С. 5-8.
Венгеров CA. Источники словаря русских писателей. Пг., 1917. Т. 4 (Лоначевский — Некрасов). С. 23.
Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. Пг., 1918. Т. 2. Вып. 4-5. Предварительный список русских писателей и ученых (Куликов — Павлов). С. 53.
Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398-404.
Голубев И.Ф. Коллекция рукописей государственного архива Калининской области: Краткий обзор. Калинин, 1960. С. 33 (No 216/1468, No 217/448).
Данциг Б.М. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М, 1965. С. 53-59.
Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. (Дооктябрьский период). М., 1973. С. 52-55.
Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 33. С. 156-163.
Травников С.Н. Язык и стиль ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова // Русская речь. 1979. No 1. С. 102-107.
Травников С.Н. Композиция ‘Хождения’ Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М., 1983. С. 107-118.
Травников С.Н. ‘Хождение’ Иоанна Лукьянова как явление русского демократического барокко // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Вопросы метода и стиля. Л., 1984. С. 3-12.
Травников С.Н. Динамика повествования и активность героев в русских барочных ‘хождениях’ начала XVIII века (на материале произведения Иоанна Лукьянова) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Метод и жанр. Л., 1985. С. 11-20.
Травников С.Н. Интерпретация сюжетно-повествовательного фрагмента ‘встреча паломника с патриархом’ в русской путевой литературе первой трети XVIII века // Проблемы интерпретации художественных произведений. М., 1985. С. 19-33.
Травников С.Н. Комическое и средства его выражения в ‘Путешествии’ Иоанна Лукьянова // Идейно-эстетическая функция изобразительных средств в русской литературе XIX века. М., 1985. С. 14-28.
Травников С.Н. Особенности морского пейзажа в путевых записках конца XVII — начала XVIII века // Литература Древней Руси. М., 1986. С. 103-115.
Травников С.Н. Историческая основа ‘Путешествия’ Иоанна Лукьянова // Факт, домысел, вымысел в литературе. Иваново, 1987. С. 52-64.
Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (Проблема историзма). М., 1987.
Травников С.Н. Поэтика художественного пространства в путевой литературе конца XVII — начала XVIII века // Поэтика жанров русской и советской литературы. Вологда, 1988. С. 3-17.
Травников С.Н. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989.
Травников С.Н. Путевые записки петровского времени. Поэтика жанра: Автореферат дисс. … докт. филол. наук. М., 1991.
Ольшевская Л.А., Травников С.Н. ‘Умнейшая голова в России’ // Путешествие стольника П.А. Толстого по Европе. 1697-1699. М., 1992. С. 251, 268, 283, 286 (сер. ‘Литературные памятники’).
Травников С.Н. Житие и хождение Иоанна Лукьянова // Журнал Московской патриархии. 1992. No8. С. 36-41.
Понырко Н.В. Иоанн Лукьянов // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2 (И-О). С. 71-72.
Травников С.Н., Ольшевская Л.А. Об особенностях автобиографизма в путевой литературе петровского времени // Старинные мастера русского слова. Москва, Самара, 1993. С. 28^2.
Вургафт С.Т., Уманов А.И. Леонтий Москвитянин // Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 158.
Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Иоанн Лукьянов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2 (Д-К). С. 363-364.
Белский Сергей. Ко гробу старца Леонтия // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2000. No 13. С. 29-35.
Воронцова A.B. Памятники старообрядческого литературного и книгописного центра Ветки и Стародубья ХШ-ХІХ веков: Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 2002.
Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Лукьянов Иоанн // Русские писатели. XVIII век. Биобиблиографический словарь / Сост. С.А. Джанумов. М., 2002. С. 126-128.
Белский Сергей. Экспедиция в Гуслицу. Прение о старце Леонтии. Триста лет назад он связал палестинскую пустыню и старообрядческую пустынь ниточкой своей жизни // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2003. No 16. С. 64-88.
Ольшевская Л.А., Травников С.Н. ‘Хождение’ Ивана Лукьянова // Древнерусская литература. ХІ-ХІІ вв.: Учебное пособие / Под ред. В.И. Коровина. М., 2003. С. 371-375.
Seemann K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. Mnchen, 1976. S. 22, 80, 99, 112-113, 120, 137, 156, 158, 169, 172, 193, 299, 301, 311-312, 357, 365-377, 379, 382-383, 385, 388, 392, 396, 398, 400, 402, 403, 407, 410-418.
Stavrou Th.G., Weisensei P.R. Russian Travelers to the Christian East from the Twelfth to the Twentieth Century. Columbus (Ohio). 1985. P. 5-57.
Nakamura J. A Russian Goes to the Holy Land: Considrations on Joann Luk’yanov’s accounts of his Pilgrimage in the Early Eighteenth Century // Mediterranean World XVIII. Tokyo, 2006. P. 161-170.

СЛОВАРЬ

Абие — тотчас, вдруг, опять
Ага — турецкий придворный сановник или военачальник
Агар — нагар
Агия — святой
Адам — человек
Ажно — если, что, даже, вот, как, как вдруг, а на самом деле
Акафист — церковное песнопение во славу Христа, Богородицы, святых
Аки — как, словно
Алла — обращение к Богу у мусульман
Ан — а вместо того, а на самом деле, вот и, то
Арака (рака) — водка
Арба — телега с высокими колесами
Артель — товарищество, группа (паломников)
Архидьякон — почетный титул первого среди дьяконов
Аспид — яшма, сланец
Афедрон (анфедрон) — задний проход
Аще — если
Базаряне (бозырьяне) — купцы, торговые люди
Басня — рассказ, история
Басурман (босурман, бусурман) — иноверец, нехристианин
Батожье — палки, дубины
Баять — говорить
Бей — титул высших офицеров и чиновников в султанской Турции
Бельцы — немонахи, миряне или белое духовенство
Безчиние — нарушение порядка
Бить челом — просить
Блюсти — оберегать, хранить, остерегаться
Богомотание (богоматане) — беспорядочное движение, бормотание во время молитвы
Борозда — арык
Борошен — скарб
Бранный — военный
Брашно — еда
Буква — здесь: букет
Бумага хлопчатая — хлопок
Бурмистр — член городского самоуправления
Вайя — пальмовая ветвь
Вборзе — быстро, вскоре, поспешно
Вдрязг — сильно, очень, окончательно, совершенно
Ведомость — весть, известие
Велдеган (елдеган, селдеган) — гостиный двор
Вельми — очень, очень много
Вервь — веревка
Вержение — полет (стрелы, камня)
Вертеп — пещера
Верховой — дворцовый (мастер)
Весь — селение
Вечеря — ужин
Взять Светлое воскресение — встретить праздник Пасхи
Виноград — сад, виноградник
Винтовать — джигитовать
Внегда — когда, в то время как
Вождь — проводник, провожатый
Возвод — приспособление для подъема воды, подъемная часть моста
Возмяться — прийти в волнение
Волак — гонец
Воложский — грецкий (орех)
Волох (волошанин, волошенин) — житель Воложской земли (Валахии)
Ворота — фарватер
Восвояси — в свой дом
Вось — вот
Впервой — в первый раз, впервые
Вправду — правдиво, без обмана, справедливо
Встреть — повстречать
Всячина — всякое, все что угодно.
Выложить на кости — подсчитать на счетах
Вычуроватый — причудливый, узорочный, украшенный резьбой
Гадовать (годовать) — кормить, пасти (лошадей)
Гана — постоялый двор
Гарач (горач) — дань с христиан в Турции
Гарачник (горачник) — сборщик дани
Гать — настил или насыпь через топкое место, болото
Гетман — военачальник
Гирло — устье
Глумно — непристойно
Говорить искусно — говорить, скрывая истинный смысл слов
Голена (галена) — галера
Голова — начальник
Голубец — ковчег
Голудьба — голытьба, бедняки
Горн — очаг, печь
Город — ограда, крепостная стена
Густына — здесь: шторм
Дать перевоз — заплатить за переправу
Дача — подарок, взятка
Дванадесять — двенадцать
Двойка — пара лошадей
Декембрий (декемврий) — декабрь
Десный — правый
Деспода — господин, отец
Длань — ладонь
Добро — хорошо, благополучно, нужно, полезно
Доправить — взыскать
Древо (дерево) — мачта корабля
Древо дофиново (дафан) — лавр
Дуля — груша
Ектенья — молитва, произносимая во время богослужения в сопровождении хора
Елей — миро, благовонное масло
Епанча — накидка, плащ
Епитрахиль (потрахель, потрахиль) — часть облачения священника
Жалованье — благоволение, милость
Железа конские — железные путы с замком для лошадей
Живой — плавучий (мост)
Живот — жизнь, то, что нажито
Жило — жилье, жилое строение
Жрало (жерело) — горлообразное отверстие
Завидный — хороший
Завтреня — заутреня
Задеть — приказать
Задуха — давка
Зажоры — ямы с водой под снегом или льдом
Зазирать — осуждать, ставить в вину
Зазор — стыд, срам, позор, бесчестие
Заметь — метель
Заметня — смута
Замуравить — замуровать, заделать вход
Запад летний — юго-запад
Зардиться — раскраснеться, покраснеть
Зарондовать — арендовать
Застава — сторожевой пост
Застреха (застрега) — желоб для стока дождевой воды
Затон (заток) — залив
Звериный двор — зверинец
Здравствовать — здороваться, приветствовать, поздравлять
Зело — весьма, очень
Зельный — большой, сильный
Зенница ока — зрачок глаза, здесь: самое ценное
Зинбирь — куль
Знать — знакомые, знакомство
Зуда — болезненное состояние, раздражение
Иже — который
Икра — льдина
Инде — же, даже, кое-где, с другой стороны, в другой раз
Индучник — чиновник, налагающий пошлину на ввозимые товары
Искус — искусность, умение, мастерство
Искусить — узнать, проверить, испытать
Исполать — славно
Исполу — с условием, делить добычу пополам
Источник — цветная полоса на одежде церковнослужителя
Кабы — как, как будто, если бы, чтобы
Кагве (когве) — кофе
Казанье — проповедь, поучение
Каик (коик, куюк) — лодка, небольшое судно
Калугер — старец
Калястая — неровная и грязная (дорога)
Камень-дичь — дикий, то есть природный, необработанный камень
Камка — шелковая цветная узорчатая ткань
Кандило — лампада
Канон — христианское богослужебное пение, состоящее из нескольких песен в честь церковного праздника или в похвалу святого
Кануть — упасть, пролиться, капнуть
Капище — языческий храм
Караул — караульный пост, вооруженная охрана
Каторга — галера, большое гребное военное судно с одним рядом весел
Келарь — монастырский эконом
Кибитка — крытая повозка
Киот — створчатая рама или остекленный шкаф для хранения особо чтимых икон и священных сосудов
Клепать (в доску) — стучать
Клечетать (клетететь) — кричать как хищные птицы
Клирос — место для певчих в церкви
Клобук — монашеский головной убор
Кляга — фляга, плоский бочонок
Коб — кобель, похотливый мужчина
Ковчег — ларец, ящик, сундук, рака, гроб
Колено — изгиб (дороги)
Коло — колесо, около
Конопный — конопляный
Коркадил — крокодил
Корм — вознаграждение, плата за службу
Коробан — караван
Корокатицы (коракотицы) — каракатицы, молюски
Корпеть — кропотливо и усердно заниматься каким-либо делом
Корыстный — полезный, выгодный, прибыльный
Косный — медлительный
Кофар — раб, работник (нехристианин с темным цветом кожи)
Кофты — египтяне-христиане
Коц (код) — накидка
Кошель — плетеная бадья
Крепко — трудно, тяжело, строго
Крепость — письменное обещание
Кружало — кабак
Крыло — лопатка (о теле человека)
Кряхнуть (крехнуть) — охнуть от боли, издать стон
Кудосить — совершать непонятные действия, действовать странно, необычно
Куликать (калюкать) — волочиться, шататься, путаться
Куликоватый — непрямой, неровный (путь)
Курва — блудница
Курсан — корсар, морской разбойник, пират
Курта — куртка
Лествица — лестница
Лестовка — кожаные четки
Лиман (алиман) — залив
Лития — молитва об упокоении умерших
Литургисать — совершать литургию
Литургия — обедня
Лихо — плохо
Лобное место — место казни
Лопата — весло
Луковатый — извилистый
Лучная — светлая
Льстиво — приятно, хитро, коварно
Лях — поляк
Маститый — почтенный
Матица — источник
Маячить — делать вид
Место — сидение, трон
Метоха — монастырь, монастырское подворье
Мех — мешок
Мечта — колдовство
Мзда — воздаяние, плата, выкуп, взятка
Милость — милостыня
Мисюрский (мисирский) — египетский
Молком — молча, в молчании
Молодчик — молодой человек
Мор — повальная смерть от эпидемии
Мотаться — беспорядочно двигаться из стороны в сторону
Муравленый — покрытый глазурью
Мыто — плата, пошлина за проезд и провоз товаров, место сбора пошлины
Мыть — стирать (платье)
Мятежный — неспокойный
Мяться — проявлять беспокойство
Навклир — лоцман, кормчий
Надолызнуть — наскучить, надоесть
Назирать — смотреть, присматривать, заботиться, стеречь
Наказной — временно назначенный
Наровить — щадить
Нарочитый — изрядный, знатный, важный, торжественный, особо чтимый
Наспеть — приготовить
Натяковать — с трудом говорить
Начало — начальник, глава
Неблазненно — непорочно
Невидница — невидаль, невидальщина, то, чего еще не видали, чего не было
Негли — может быть, пожалуй, разве, неужели, чтобы, нежели
Неделя — воскресный день
Незазорно — без опасения, без упрека, непредосудительно
Неиздовольный — недостаточный, неудовлетворительный, незнающий, неумею-щий
Некорыстный — плохой, не представляющий ценности
Не лицо — непристойно
Немцы — европейцы
Необыкновенный — не имеющий привычки
Непрелестно — непогрешимо
Несладкий — невкусный
Нестройный — тяжелый (путь)
Нетуть — нет
Неудобь — трудно, с трудом
Ниже — нежели
Ника — победа, победитель
Ношва — лоток, корыто
Нудить — принуждать
Нужный — трудный, ветхий
Нутко — ну
Обаче — все-таки
Обвечереть — поужинать
Обетованный — обещанный Богом, желанный
Обнадежие — надежда, уверенность
Образ — икона
Образцоватый — живописный
Обруб — ограждение
Обуркаться — свыкнуться
Овый — один
Огибью — кругом, вокруг
Оглашать — обвинять, оговаривать, клеветать
Однова — один раз
Одр — постель, кровать
Оклад (города) — территория, ограниченная крепостными стенами
Окротить — здесь: успокоить
Он пол — другой берег (реки)
Опаска — осторожность, предосторожность
Опасно — тщательно, с особым вниманием
Опасный — внимательный
Оплошно — беззаботно, не опасаясь
Опознаваться — знакомиться, вступать в общение
Опричь — кроме
Опростаться — освободиться
Органистов — на много голосов, как орган (пение)
Оскудать — обеднеть, обнищать
Острог — укрепление
Оторопеть — находиться в состоянии страха, замешательства, испугаться
Отпуск (отпуст) — заключительное благословение в конце богослужения
Отход — общественный туалет
Паки — снова, опять
Палестина — местность, край
Память — записка
Панихида (понихида) — церковная служба по умершему
Панцырь (пансырь) — защитные доспехи
Папежец — католик
Паша — титул высших сановников и генералов в старой Турции и Египте
Пекнеш (пешкеш) — подарок
Пенежник — меняла
Пенять — жаловаться
Переволока — пространство между реками, через которое перетаскивают суда для дальнейшего плавания или перевозят товары
Перещепить — превзойти, перещеголять
Перси — груди
Петь — уж, же
Печать пропускная — проезжая грамота с печатью
Печься — заботиться
Письмо (стенное) — роспись стен
Питка (пипка) — курительная трубка
Питропос — наместник
Плащаница (плащеница) — полотно, которым обертывали тело умершего
Плотный — телесный, плотский, воплощенный
Поганый — языческий, иной веры
Погода (великая) — ненастье, буря, шторм
Поготову — тем более, окончательно, полностью, в полной готовности
Подниматься бороною — двигаться вверх беспорядочно
Подружил — жена
Подсолнечная — земля, вселенная
Подъем — подъемные деньги по случаю военного похода
Позор — зрелище
Поклончивый — приветливый, почтительный
Покляпиться — покривиться
Покудова — до тех пор, пока, до тех мест, где
Покущунить — пошутить
Политавры — литавры
Полно — довольно, достаточно, хватит
Полсемы — шесть с половиной
Полтретья — два с половиной
Полуденный — южный
Полунощный — северный
Полчетверти — три с половиной
Помпа — пышность, величание
Понадокучить — наскучить, надоесть
Понастырились — дерзнули, захотели так сделать, проявили упрямство
Поноровить — подождать, помочь
Понос добрый — здесь: попутный ветер
Поносный — благоприятный, попутный (ветер)
Поослабеть — здесь: поуспокоиться
Попас (папас) — поп
Попорка — повреждение, неисправность
Поприще — здесь: верста
Пореклом — по прозванию, по имени
Порожний (порозжий) — пустой
Порубежный — пограничный, приграничный
Порядиться — договориться, нанять для работы на определенных условиях
Посволочить — сбросить, освободиться
Постановить — загнать (коня)
Потурнаки — христиане, принявшие магометанство
Похилиться — наклониться, покривиться, согнуться
Правоверующие — здесь: старообрядцы
Праг — порог
Прасалай — прасол, торговец, обманщик
Презорство — пренебрежение, без должного внимания
Преполовение — середина
Преслушать — ослушаться, не подчиниться
Претор — претория, резиденция прокуратора
Приговорить — нанять, подрядить
Придверники — слуги, привратники
Прилучиться — оказаться, случиться, произойти
Припас — то, что заготовлено впрок, запас
Приправиться — снарядиться
Приспевать — печь
Пристав — надсмотрщик
Присталь — пристань
Пристанище морское — пристань
Промысл — помысел, решение, воля, желание, дело, занятие, ремесло
Промышлять — обстоятельно обдумывать
Промышлять всячиною — доставать все необходимое
Пропасть — гибель, смерть, богатство, нажитое неправедным путем
Просфора (просвира) — хлеб особой формы, употребляемый в христианском богослужении
Против — напротив, около, накануне, согласно, подобно, равно
Противный — направленный против движения
Проходец — человек в дороге, путник, здесь: купец
Прощаться — просить прощения, извиняться
Пускать проход — опорожняться
Пустыни — уединенные, не заселенные людьми места
Путь — путешествие
Пшено сорочинское — рис
Пыха — гордость, надменность
Пяток — пятница
Пятью — пять раз
Радение — забота, внимание
Разбить — разбросать
Разразиться — разбиться в результате удара
Разрешить — отпустить грехи
Раиз — здесь: капитан корабля
Разойтись — освободиться ото льда, разбушеваться
Разряд чинить — распределять места, назначать на должности
Раствориться — оттаять
Розмавитый (размаитый) — разнообразный
Рождший — родной
Рок — год
Руб — одежда
Руками розно (разно) — развели руками
Рухлядь (рухледь, рухлеть) — пожитки, движимое имущество
Рычаг — весло
Ряд длу — подобны другим строениям
Рядиться — договариваться
Ряды — место для торговли
Сам-друг — вдвоем
Сарай — султанский дворец
Сафьян — тонкая, мягкая, ярко окрашенная кожа
Свинчатый — сделанный из свинца, свинцовый
Свитка — здесь: рубашка
Своя мера дулепы — бестолковый народ
Седмыйнадесять — семнадцатый
Семо и овамо — туда-сюда, в разные стороны, во все стороны
Сильно — силою, насильно
Скарба — казна, кладовая, то, в чем хранят деньги
Скаредно — мерзко, грязно, гнусно
Скучать — здесь: докучать, тяготить, принуждать
Смоква — инжир
Снабдевать — снабжать, доставать необходимое, запасать, сберегать
Сноравливать (снаравливать) — остерегать
Снаряд — снаряжение, скарб, совокупность товаров для торговли
Содом — беспорядок, шум
Содомство — грех, противоестественные половые отношения
Сонмище — собрание людей
Сопец — руль корабля
Сопрение — спор, словесное состязание
Сорб — серб
Со товарищи — с другими, подобными ему
Спрятать в недра — положить за пазуху
Спуд — закрытое место, хранилище, тяжесть, груз
Ставрос — крест
Стала всходить полоса — ветер стал порывистым
Станица — толпа
Старинный — здесь: бывалый (капитан корабля)
Стень — тень
Стеречься к полю — караулить, охранять полевой стан
Стихира (стихера) — церковное песнопение, обычно предваряемое стихом из Священного Писания
Стиховна — одна из стихир, в которой вспоминаются события или лица ветхозаветной истории
Стойло — отгороженное место в церкви, где стоят верующие
Столп — минарет, колонна
Стоялый — постоялый (двор)
Странный — нездешний (человек), странник
Страсть — мучение, страдание
Страхованное — страшное, грозное, предупреждающее о чем-то страшном
Стрельница — бойница, башня
Струг — лодка
Сулея — бутылка, фляга, посуда с узким горлышком
Суправа — управа, управление, власть, мера воздействия
Таган — подставка для котла при варке пищи на открытом огне
Такожде — также, равно
Тафта — плотная шелковая или хлопчатобумажная ткань с мелкими поперечными рубчиками или узорами на матовом фоне
Тафья — шапочка из мягкой материи у духовенства
Тешиться — забавляться, развлекаться, получать удовольствие
Толмач — переводчик устной речи
Точию — только, лишь, не более того
Трапеза — трапезная, помещение в монастыре, предназначенное для совместного приема пищи
Трошки — немного, несколько, маленько
Туск — мрак
Тщиться — стараться, стремиться, прилагать большие усилия, усердствовать, ревностно заботиться
Тюмень (тюмен) — табак
Тянуть тютюн — курить (пить) табак
Укануть — пролиться
Укокошить (укакошить) — убить
Улус — становище
Умордовать — загнать (лошадей)
Уморять — убивать, лишать жизни
Упокоить — дать приют, предоставить место для спокойного отдыха
Употчевать — угостить вдоволь
Управно — исправно, по порядку, чинно
Урядство — устройство, порядок
Ферснуть — ударить
Финжал — кубок
Фирман (ферман) — письменный указ султана
Франки (фряги, фрязи) — иностранцы западноевропейского происхождения
Фурстовина (фуртуна) — буря, шторм
Хабежи — эфиопы
Харч (харчий) — провизия
Хитрый — искусный, знающий
Хомут — тяжелая, непосильная работа
Хоругвь (хоруговь) — полотнище с изображением Христа или святых, укрепленное на длинном древке и носимое при крестных ходах
Целовальник — сборщик пошлин
Цка — доска
Часы — обозначение в Часослове богослужения 1, 3, 6, 9 часа дня
Чаять — думать, полагать, надеяться, ожидать
Челобитье — письменное прошение, с просьбой или жалобой, земной поклон
Честно (чесно) — за честь, в честь
Честный (честной) — почитаемый за святость, почтенный
Четверток — четверг
Чефут — еврей
Чинить — устраивать, распоряжаться
Чи шо — что ли
Чуло (чело) — казалось
Шатун (шетун) — черт
Шереш наголо — обнищалый народ
Шинок — кабак
Шкода (шкота) — вред, убыток, потеря, урон
Шлык — здесь: голова
Шти — шесть
Шуруп — водопроводный кран
Щербет (щербен) — восточный напиток из фруктового сока и сахара
Юдоль — долина
Юмрук — таможня
Юмрукчей (емрукчей, ермунчей, ярмун-чей) — таможенник
Яблоки райские — плоды китайской, или райской, яблони
Язык — проводник, переводчик
Якобы — как будто
Яковитка — водка
Яловица — мясо коровы-нетели
Янычары — воины пехотного войска в султанской Турции
Ясли — кормушка для скота, ложбина, лог

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Аввакум Петров, протопоп, идеолог старообрядчества, писатель — 386, 395, 396, 414, 418, 425, 431, 435, 446, 452, 453, 474, 478-481, 496, 497, 552, 625
Авессалом, сын царя Давида, библ. — 103, 220, 344, 611, 612
Авраам (Авраам Странноприимец), патриарх, библ. — 12, 81, 83, 93, 98, 132, 196, 198, 209, 215, 249, 323, 326, 333, 338, 472, 565, 597, 599, 604
Авраамий, волоколамский старообрядец — 385-388, 402
Авраамий, инок, писатель-старообрядец — 414
Авраамий (Аврамий), казначей, затем игумен Спасо-Воротынского монастыря — 8, 127, 245, 398, 534
Авраамий, монах юрьевецкого Успенского монастыря — 405
Авраамий, ‘раскольнический патриарх» — 391
Авфония, ‘нечестивый еврей’ — 614
Адам, первый человек, библ. — 93, 209, 332, 333, 584, 596, 599, 604
Адриан, паломник, спутник Иоанна Лукьянова — 21, 258, 397, 399, 509
Адриан, русский патриарх — 467, 579
Адриан (Андреян), волоколамский старообрядец (см. Авраамий)
Адрианова-Перетц В.П., исследователь фольклора и литературы Древней Руси — 446, 448, 480, 496, 625
Азарий, св. — 7, 562
Аксаков И.С., писатель и издатель — 484, 623, 624
Алевиз Фрязин, итальянский архитектор — 609
Александр, дьяк, писатель-паломник — 476
Александр, дьякон из Нерехты — 406
Александр, переводчик (см. Шкарлат Александр)
Александр, старообрядческий священник 385
Александр, сын Симона Киринея — 99, 340, 608
Александр Македонский, царь Македонии, великий полководец — 592
Александр Михайлович, великий князь Тверской — 572
Александровский М., исследователь, историк церкви — 397, 620
Алексеев И., исследователь — 402, 415
Алексей, старец, старообрядец — 391
Алексей Комнин, византийский император — 569
Алексей Михайлович, русский царь — 424, 588, 621
Алексей Петрович, царевич, сын Петра I — 405, 585
Али, пророк — 607
Алимпий, монах Киево-Печерского монастыря, древнерусский художник, св. — 570
Алкей, древнегреческий поэт — 616
Алферов (Ольферов) С.Т. — 16, 137, 253
Аммон, сын Лота и его дочери, библ. — 599
Аммон, сын царя Давида, библ. — 611
Амос, отец пророка Исайи, библ. — 612 Ананий, св. — 7, 562
Андрей (см. Адриан, русский патриарх)
Андрей, сын старицы Маремьяны — 388
Андрей Критский, архиепископ, проповедник, писатель — 578
Андрей Первозванный, апостол, св. — 19, 140, 256, 569, 570
Андрей Юродивый, св. — 496
Андриан, митрополит Московский — 637 Андреян, паломник (см. Адриан)
Анна, мать Богородицы, св. — 100, 101, 217, 218, 340-342, 437, 520, 607, 609
Анна Иоанновна, русская императрица 405, 575
Анненков, полковник — 135, 252, 410, 504
Антон Фрязин, итальянский архитектор — 620
Антоний, архимандрит — 391
Антоний, волоколамский старообрядец — 385
Антоний, священноинок — 385, 390, 392, 402
Антоний Великий, основатель монашества, св. — 460
Антоний Печерский, основатель Киево-Печерского монастыря, св. — 19-21, 122, 123, 140, 141, 241, 256-258, 371, 401, 467, 478, 492, 570
Анфимий, греческий архитектор — 580
Аполлон, античный бог — 581
Апполинария Петрова, старица — 385, 388
Арефьев Семен, тверской купец, владелец рукописи — 491, 531
Арина, дочь В.И. Сабинина (?) — 500
Аристотель, древнегреческий философ — 616
Аркадий Цареградский, сын сенатора Ксенофонта, св. — 86, 201, 350, 600
Арсений Суханов, писатель-путешественник — 396, 462, 463, 466, 467, 477, 496, 499
Артемьев Захар, крестьянин — 387
Архипов А., исследователь — 438, 439
Аса, отец иудейского царя Иосафата, библ. — 610
Астахова А.М., исследователь — 468
Афанасий, грек, основатель монастыря на Афоне — 591
Афанасий, священник — 29, 149, 267, 538
Афанасьев Тимофей, старообрядец — 408
Ахав, иудейский царь, библ. — 593
Ахаз, иудейский царь, библ. — 612
Ахмед III, турецкий султан — 616
Бартенев П.И., исследователь и издатель — 409, 482-485, 516, 517, 623, 624
Басов Евсевий (Евсей), посадский человек — 10, 12, 13, 130, 132, 133, 249, 250, 423
Басов Илья, посадский человек — 12, 132, 247, 524
Басов Нил, посадский человек — 249, 423, 427, 472, 524
Беливский Сергей, историк старообрядчества — 398, 403, 626
Белобоцкий Андрей, писатель — 414
Белоброва O.A., исследователь литературы и искусства Древней Руси — 470
Белокуров С.А., историк — 466
Бернини Л., архитектор — 603
Богданов А.П., историк — 466
Болотов Дмитрий, собиратель древних рукописей — 489
Большаков Т.Ф., собиратель древних рукописей — 489, 497
Бон-Фрязин, итальянский архитектор — 581
Борис, калужский поп — 405
Борис Годунов, русский царь — 581
Браманте Д., итальянский архитектор — 603
Булавин Кондратий, донской казак, предводитель восстания — 618
Булгаков Иван, судья — 375
Булгаков М.А., писатель — 395
Бутурлин А.Б., генерал-аншеф, сенатор, владелец рукописи — 492
Бычков А.Ф., историк и археограф — 483, 491, 494
Бычков В.В., искусствовед — 456
Бычков И.А., библиотекарь — 491, 500, 516
Ваза, королевская династия в Швеции и Польше — 572
Варвара, киевская княгиня — 569
Варвара, св. мученица — 139, 255, 569
Варлаам Леницкий, писатель-путешественник — 485, 594
Варлаам Ясинский, киевский митрополит — 410, 568
Варсонофий, писатель-паломник — 435
Варсонофий, священноинок — 385
Варух, ученик пророка Иеремии, библ. — 106, 223, 224, 348, 501, 614
Василий (см. Кичибей) Василий, ‘гость’, писатель-путешественник — 503, 506
Василий, московский купец (см. Пути-мец В.Н.)
Василий Великий, церковный проповедник, св. — 496
Василий Македонский, византийский император-581
Василий III, великий князь Московский — 563, 571, 609
Васильев Иван, крестьянин — 385
Васильев Иван, священник — 391
Вахромеев Гурий, архитектор — 621
Велешанин, исследователь — 623
Венгеров C.A., историк литературы — 625
Венедик Савва, грек — 61, 177, 303
Виноградов В.В., историк языка — 472, 479
Виньола Д., итальянский архитектор — 603
Вирсавия, жена царя Давида, библ. — 105, 222, 347, 606, 612, 613
Вишневецкий Иеремия, князь, украинский и польский магнат — 574
Владимир I, киевский князь, св. — 573
Власий, священноинок — 385
Власов И.В., археограф — 490
Воронцова A.B., историк литературы — 626
Востоков А.Х., собиратель и исследователь древних рукописей — 483
Вургафт С.Т., историк — 626
Вышатин М.И., вязниковский подьячий, выговский старообрядец — 409
Вязмитин Родион (Иродион), посадский человек — 11, 132, 248, 423, 524, 534
Габсбурги, династия европейских правителей — 564
Ганжа Иван, уманский полковник — 574
Гедиминовичи, древний княжеский род — 575
Геннади Г.Н., исследователь — 624
Георгий, св. мученик — 73, 74, 76, 189, 191, 294, 315, 316, 318, 519, 520, 584, 594, 595
Георгий Дука, молдавский господарь — 575
Георгий Куропалат, грузинский царь — 596
Гиппократ, греческий врач и философ — 615
Гоголь Н.В., писатель — 438
Голицын В.В., государственный деятель петровского времени — 618
Голицын Д.М., князь, русский дипломат — 24, 144, 262, 410, 575
Головей Христофор, инженер — 609
Головин А., государственный деятель петровского времени — 616
Головин Ф.А., глава Посольского приказа — 375, 382, 383, 617
Головлев П.Т., добрянский мещанин, владелец рукописи — 496, 531
Головлев Тихон, добрянский мещанин, владелец рукописи — 496, 531
Голубев И.Ф., историк и археограф — 486, 625
Голубев СТ., историк церкви — 484, 624
Гордон П., государственный деятель петровского времени — 616
Григорий, паломник, спутник Иоанна Лукьянова — 176, 301, 397, 443, 453, 544
Григорий Михеич, упоминается в рукописи — 496
Григорович-Барский Василий, писатель-путешественник — 396
Григорьев Матвей, приказчик — 117, 236, 365, 383, 396, 554
Григорьев Яков, старообрядец — 408
Гулиц A.A., киевский губернатор — 618
Гурьянова Н.С., исследователь — 415
Гюльнюш Эметтулах султан, мать турецких султанов Мустафы II и Ахмеда III — 616
Давид (Давыд), израильско-иудейский царь, библ. — 103, 105, 106, 220, 222, 223, 344, 347, 348, 459, 552, 595, 596, 599, 602, 606, 607, 611-613
Давыд Стефанович (Степанович), калужский купец — 16, 123, 136, 241, 253, 372, 524, 556
Далтабан Мустафа-паша, турецкий визирь-616
Даль В.И., писатель и исследователь — 525, 566, 569, 619
Даниил, игумен, писатель-путешественник — 462, 463, 477, 501, 614, 618
Даниил, пророк, библ. — 7, 471, 562
Данилов Иван, греческий купец — 39, 157, 277
Данциг Б.М., историк — 409, 485, 625
Дашкевич Евстафий, казачий атаман — 573
Дашков П.И., помещик — 387, 389
Девлет-Гирей II, крымский хан — 563, 584
Дементьев С, архитектор — 621
Демин A.C., историк литературы — 421, 497, 533
Демкова Н.С., исследователь литературы Древней Руси — 497
Демьян Многогрешный, украинский гетман — 566
Денисов Андрей, деятель старообрядческой церкви и писатель — 409, 588
Джанумов С.А., исследователь русского фольклора и литературы — 487, 626
Дианова Т.В., исследователь, археограф — 492
Димитрий, белевский священник — 405
Димитрий Муромский, священноинок — 385
Димитрий Ростовский, церковный деятель и писатель — 403, 414, 568
Димитрий Солунский (Митрий Селунский), св. мученик — 294, 520, 584, 621
Диоклетиан, римский император — 621
Дионисий, архимандрит Соловецкого монастыря — 571
Дионисий, иконописец — 601
Дмитрий Донской, великий московский князь — 582, 620
Дмитрий Самозванец, русский царь — 572
Добродомов И.Г., историк языка — 533
Долгополов Трифон, читатель рукописи — 492
Долгоруков Василий, князь — 391
Дорофей, священноинок — 81, 83, 84, 87, 196, 198, 199, 202, 207, 324-327, 330, 351
Досифей II Нотара, иерусалимский патриарх — 69, 185, 310, 408, 587, 591
Дробленкова Н.Ф., историк литературы, библиограф — 468, 497
Дурасов С.В., священник, историк старообрядческой церкви, писатель — 403, 533
Дядиченко В., исследователь — 413
Евгений Болховитинов, митрополит, историк церкви — 407
Евдокия, дочь В.И. Сабинина (?) — 500
Езекия, иудейский царь, библ. — 612
Екатерина, св. мученица — 605
Екатерина II, русская императрица — 406
Елена, мать византийского императора Константина Великого, св. — 89, 90, 92-94, 97, 100, 203, 206, 208, 209, 213, 217, 328, 329, 332, 333, 337, 341, 593, 596-598, 603
Елена, царевна — 606
Елеонская A.C., историк литературы — 414, 456
Елисей, пророк, библ. — 593
Елисей Плетенецкий, архимандрит Киево-Печерского монастыря — 572
Емельянов Иван, крестьянин — 387
Епифаний, инок, духовный учитель протопопа Аввакума, писатель-старообрядец — 386, 414, 478, 496
Епифаний Кипрский, церковный деятель и писатель — 584
Есипов Г., историк старообрядчества — 402, 484, 623
Ефремов Стефан, старообрядец — 408
Ефросин, старец, старообрядец — 392
Ефросин, инок, писатель-старообрядец — 414
Ефросинья, волоколамская старообрядка — 385
Жигимонт, польский король (см. Сигизмунд III)
Житковы, приказчики — 117, 236, 365
Ждан, кузнец-часовщик — 609
Журавлев А.И., историк старообрядчества — 406, 409
Жураховский Иродион, епископ — 392
Забелин И.Е., историк, собиратель и исследователь древних рукописей — 500, 501
Заведей (Зеведей), отец Иоанна Богослова — 105, 106, 223, 347, 348
Закревский Н., историк — 483, 572, 623
Зверинский В.В., историк церкви — 398
Зеньковский CA., историк и философ — 446
Зимин A.A., историк — 469
Зосима, инок, писатель-путешественник — 503
Зотов Марк, крестьянин — 388
Иаков, ветхозаветный патриарх — 598
Иаков Алфеев (Иаков Праведный), апостол, ‘брат Господень’ — 97, 214, 337, 593, 595, 605
Иаков Заведеев (Зеведеев), апостол, брат Иоанна Богослова, св. мученик — 596, 613
Иаков, священноиерей (см. Иоаким)
Иван I Калита, московский князь — 601
Иван III, великий московский князь — 620
Иван IV Грозный, русский царь — 453, 474, 564, 619
Иван Филиппович, упоминается в рукописи — 496
Игнатий, священноинок — 385
Игнатий Смольнянин, писатель-путешественник — 462-464
Игнатьев Андрей, писатель-путешественник — 485, 594
Иезавель (Езавель), жена израильского царя Ахава, библ. — 68, 184, 310, 593
Иеремия, патриарх — 590
Иеремия, пророк, библ. — 100, 103, 106, 216, 217, 221, 224, 340, 341, 345, 348, 598, 608, 614
Иконников B.C., историк — 485, 625
Илия (Илья), пророк, библ. — 82, 83, 184, 197, 257, 310, 324, 439, 465, 468, 570, 593, 598
Илия Муромец (Чеботок), былинный богатырь, св. — 19, 140, 494
Имеретинский A.A., государственный деятель петровского времени — 7, 126, 563
Имеретинский A.B., грузинский князь — 563
Иоаким, отец Богородицы, св. — 100, 101, 217, 218, 340, 341, 342, 520, 607, 609
Иоаким, русский патриарх — 404, 467
Иоаким (Иаков), священноиерей — 385
Иоанн Богослов, апостол и евангелист, св. — 98, 105, 106, 114, 214, 223, 232, 338, 347, 361, 472, 589, 593, 600, 602, 606, 610, 613, 615.
Иоанн Голия, основатель монастыря — 575
Иоанн Дамаскин, церковный писатель — 576
Иоанн Златоуст, церковный писатель — 496
Иоанн Креститель (Предтеча), пророк, библ. — 141, 152, 258, 578
Иоанн Цареградский, сын сенатора Ксенофонта, св. — 86, 201, 350, 600
Иоанникий, патриарх — 602
Иоасаф, инок климовского Покровского монастыря — 409
Иоафам, иудейский царь, библ. — 612
Иов, священноинок — 385, 402
Иоиль, пророк, библ. — 608, 612
Иона, старообрядец — 390
Иона Маленький, писатель-путешественник — 506
Иосафат, иудейский царь, библ. — 610
Иосиф, волоколамский старообрядец — 385
Иосиф, монах Киево-Печерского монастыря, св. — 19, 140, 257, 571
Иосиф, старец, старообрядец — 392
Иосиф Аримафейский, член синедриона, тайный последователь Христа — 88, 90, 203, 206, 327, 584, 600, 601, 603
Иосиф Боровский, священноинок — 385
Иосиф Обручник, муж Девы Марии — 593, 598
Иосиф Прекрасный, сын патриарха Иакова, библ. — 82, 197, 324, 439, 598
Иосиф Решилов, монах-миссионер — 392, 408
Иосия, брат Иисуса Христа — 595
Ипполит Вишенский, писатель-путешественник — 455, 459, 485, 594
Ирина, жена русского царя Федора Иоанновича — 563
Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, иудейский царь, библ. — 596, 613
Ирод Антипа, иудейский царь, библ. — 578
Ирод I Великий, иудейский царь, библ. — 82, 197, 198, 324, 325, 598, 613
Иродиада, жена иудейского царя Ирода Антипы, библ. — 578
Исаак (Исак), сын патриарха Авраама, библ. — 81, 93, 98, 196, 209, 215, 323, 333, 338, 597
Исаев Иван, приказчик — 117, 236, 365, 383, 396
Исайя, пророк, библ. — 104, 221, 346, 458, 612
Исидор, греческий архитектор — 580
Искра З., предводитель украинского казачества-412
Истрин В.М., историк и литературовед — 471
Иуда, брат Иисуса Христа — 595
Иуда, старообрядец — 386
Иуда (Иуда Искариот, Июда), ученик Христа, предавший учителя — 101, 102, 104, 218, 219, 222, 342, 473, 596, 610, 612
Иулиания, св. — 21, 141, 257, 536, 572
Иустиан, византийский император (см. Юстиниан)
Кадмин Е.С., калужский купец, старообрядец — 116, 235, 364, 380-382, 396
Кадмин (Кодмин, Козмин) И.С, калужский купец, старообрядец — 116, 117, 119, 234, 236, 237, 364, 365, 367-384, 396, 506
Кадмин (Козмин) Козьма, калужский купец, старообрядец — 119, 234, 237, 368
Казы-Гирей, крымский хан — 563
Каиафа, иудейский первосвященник — 100, 217, 341, 439, 603, 608, 610
Каллиник II (Акарнан), константинопольский патриарх — 35-37, 274, 275, 410, 411, 423, 444, 449-451, 579
Кантемир Д.К., молдавский господарь, писатель и историк — 579
Каняев К.К., петербургский купец, владелец рукописи — 488, 531
Каптерев Н.Ф., историк церкви — 408, 411, 590, 625
Карион, архимандрит Лаврентьева монастыря в Калуге — 398
Карион Истомин, справщик Печатного двора, писатель и переводчик — 414
Карл XII, шведский король — 567, 584
Карпов, бурмистр — 392
Киприан, ветковский монах — 390, 403
Киприан (Киприян), проводник и переводчик — 38, 156, 157, 276, 277
Кир II, персидский царь — 612
Кирсанов И., цензор — 498
Кичибей, татарин (в крещении Василий) — 566
Клеопа, брат Иосифа, обрученного мужа Девы Марии — 595
Клеопа, ученик Христа — 78, 193, 320, 595
Клепиков С.А., палеограф — 487, 488, 490, 492, 493, 495, 496, 500, 514, 627
Козьма, московский священник, основатель Ветковской старообрядческой общины — 404
Кольцов-Масальский Ф.М., князь, стольник, воевода в Нежине — 124, 372, 504, 618
Константин (Костянтин) Великий, византийский император, св. — 41, 78, 93, 160, 193, 209, 280, 320, 333, 548, 550, 551, 557, 581, 595, 597, 603
Константин Бранковану (Бранковяну), господарь Валахии — 617
Константин Дука, молдавский господарь — 574, 575, 617
Константин VII Порфирородный, византийский император — 581
Корнилий, келарь Спасо-Воротынского монастыря — 8, 127, 245
Корнилий (Карнилья, Корнильюшко), переводчик и проводник — 34, 36, 152-154, 272-274, 451, 479, 539
Корнюшенко Иван, волоколамский старообрядец — 385
Коробейников Трифон, писатель-путешественник — 90, 206, 329, 462-465, 503, 506, 550, 601, 602, 624
Коробьин (Коробин, Коровин) Л.М., сев-ский воевода — 13, 133, 250, 524, 566
Коробьины, русский дворянский род — 566
Коробья И.В., рязанский боярин — 566
Коровин В.И., историк русской литературы — 487, 626
Коротаев И.Н., посадский человек — 8-10, 126, 127, 130, 245, 247, 423
Коротаев Н.И., посадский человек — 8, 9, 126, 127, 245, 423
Корф M.A., государственный деятель, историк — 483
Красицкий, польский магнат — 405
Крылова Т.К., историк — 412
Ксенофонт Цареградский, сенатор, отец св. Аркадия и Иоанна, св. — 86, 201, 350, 600
Кудрявцев И.М., исследователь, археограф — 489
Куракин Б.И., князь, государственный деятель петровского времени — 485, 563
Курбский А.М., князь, писатель — 474
Лаврентий, старообрядец, основатель скита на Керженце — 406
Лаврентий, строитель Спасо-Воротынского монастыря — 8, 127, 245, 409
Лаврентьев A.B., исследователь, архивист — 533
Лазаревский А.М., историк — 482, 483, 623
Лазарь, ‘друг Христов’ — 102, 219, 343, 502, 552, 607, 611
Лазарь, священноинок — 385
Лазарь, старообрядец — 386
Лазарь, тесть Евсевия Басова, житель Орла — 10, 130, 247, 423, 522
Лаптев И.П., собиратель и исследователь древних рукописей — 498
Лев Премудрый, византийский император — 420, 468, 585
Левочкин И.В., исследователь, архивист — 533
Леонид (Кавелин), историк и археограф — 398, 403, 466, 469, 482, 483, 488, 499, 623, 624
Леонтий, инок-схимник — 404
Леонтий (Беливский, Ветковский, Москвитянин), монах, старообрядец, писатель — 125, 126, 242, 376, 385-392, 401^07, 482—485, 487, 489-501, 508, 509, 514, 518, 530, 531, 535, 623-626, 637
Леонтьева Елена, старообрядка — 389
Леопольд I, австрийский император — 568
Лефорт Ф., государственный деятель петровского времени — 616
Лещинский Станислав, польский король — 567
Лизогуб Я., черниговский полковник — 574
Лилеев М.И., исследователь старообрядчества — 376, 385, 398, 401, 403^05, 484, 486, 495, 624, 625
Лихачев Д.С., историк и теоретик литературы — 414, 417, 448, 449, 451, 474
Лициний, римский император — 605
Лобода А.М., исследователь — 624
Логинов Иван, купец, владелец рукописи — 491
Лопарев Х.М., историк литературы и археограф — 467, 494
Лопухина Е.Ф., первая жена Петра I — 585
Лот, праведник, племянник Авраама, библ. — 83, 198, 326, 599
Лотман Ю.М., историк литературы — 434, 438
Лука, паломник, спутник Иоанна Лукьянова — 28, 31, 61, 147, 151, 177, 265, 269, 303, 397, 422, 443, 453
Лука, ученик Христа, евангелист — 78, 193, 320, 589, 595, 598
Лурье Я.С., историк литературы — 474
Мааха, жена царя Давида, мать Авессалома, библ. — 611
Мавра, старица (см. Маремьяна)
Маврокордато Александр, переводчик (см. Шкарлат Александр)
Магмет-ага, турецкий военачальник — 384
Магомет (Могамет), основатель ислама — 201, 607
Магомет (Магомед) II Завоеватель, турецкий султан — 578, 582
Мазепа И.С., украинский гетман — 398, 410, 413, 566, 567, 573, 584
Макарий, писатель-путешественник — 485
Макарий, священноинок — 385, 392
Макарий Булгаков, историк церкви — 468
Макарий Курский, священноинок — 385
Максим Грек, переводчик, писатель, публицист, св. — 19, 140, 257, 467, 468, 516, 571
Максимиан, римский император — 569, 605
Максимович М.А., исследователь — 484, 624
Малышев В.И., историк литературы и архивист — 495, 497
Маматова Е.П., исследователь, археограф — 489
Мансуров, статс-секретарь, писатель-путешественник — 483
Мардарий, священноинок — 385, 390, 402
Маремьяна, старица — 385, 388, 389, 402
Марина, монахиня (см. Юлиания, святая)
Мария, дочь В.И. Сабинина (?) — 500
Мария, сестра Марфы и Лазаря — 102, 219, 343, 607, 611
Мария Египетская (Египецкая), св. — 81, 97, 213, 323, 337, 597, 605
Мария Клеопова, вдова брата Иосифа Обручника — 595
Мария Магдалина, игуменья, мать украинского гетмана Мазепы — 567
Мария Магдалина (Могдалына), св. — 81, 98, 196, 215, 323, 338, 548, 551, 597
Марк, ученик апостола Петра, евангелист — 589, 595, 608
Марк Пещерник, монах Киево-Печерского монастыря, св. — 20, 140, 257, 571
Мартынов Михаила, войт — 392
Марфа, волоколамская старица — 385, 388, 402
Марфа, инокиня-царица — 602
Марфа, сестра Марии и Лазаря — 102, 219, 343, 607, 611
Маслов Я.В., генерал-майор — 406
Масловы, владельцы бумажной фабрики — 488
Матвеев Андрей, писатель-путешественник — 432, 485
Матвеев Федор, старообрядческий священник — 397
Матфей, апостол, евангелист — 589, 595, 601
Матхаузерова С., историк литературы — 445
Махмет Эффенди, великий визирь Турции — 574
Махмуд II, турецкий султан — 582
Мелхиседек (Мельхиседек), царь Салима (Шалема), библ. — 93, 209, 332, 604
Мельников Н.М., владелец рукописи — 494
Мельников-Печерский П.И., писатель и историк — 484, 485, 624
Меншиков, князь, владелец вотчины — 387, 391
Мефодий Патарский, епископ, церковный писатель — 471
Мещанинов Ф., владелец бумажной фабрики — 498
Микеланджело Б., итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт — 603
Миклашевский М.А., стародубский полковник — 14, 251, 504, 566
Милорадович Григорий, исследователь — 484, 623, 624
Мисаил, св. — 7, 562
Михаил Кантакузин, волошский боярин — 617
Михаил Триволис, переводчик, писатель, публицист (см. Максим Грек)
Михаил Федорович, русский царь — 464, 465, 563, 601, 602
Михайлов С, архитектор — 621
Мичуров Степан, мещанин из Торжка, владелец рукописи — 490, 531
Моав, сын Лота и его старшей дочери, библ. — 599
Моисей, пророк, библ. — 594
Моклошевский (Моклышевский), стародубский полковник (см. Миклашевский М.А.)
Мокрый Иван, ‘бродящий человек’ — 391
Морозов A.A., историк и теоретик литературы-414
Мосягин (Мосагин, Мосякин) Галактионушка, старообрядец — 16, 136, 253, 479
Моховиков С.Ф., старообрядец, писатель — 571
Мстислав Удалой, киевский князь — 570
Муравьев А.Н., историк — 483
Мустафа II, турецкий султан — 243, 376, 379, 409, 411, 518, 616
Навуходоносор И, вавилонский царь, библ. — 562, 612
Нарышкин Л.К., боярин, глава Посольского приказа, дядя Петра 1-7, 126, 563
Неволин Ю.А., искусствовед — 489
Нелюбов Тимошка, писец — 375
Неофит, иеромонах, брат иерусалимского патриарха Досифея — 587
Неофит, метаморфозский митрополит 579
Неплюев Иван, русский посол в Константинополе — 586
Нерон, римский император — 592, 607
Неронов Иван, писатель-старообрядец 414
Нестор, летописец — 570, 572, 624
Нестор-Искандер, автор ‘Повести о взятии Царьграда турками’ — 462, 468, 469
Неусыпаев Иван, священник — 391
Никита, старец, иконописец — 391
Никита Пустосвят, писатель-старообрядец — 386, 414
Никитин Афанасий, тверской купец, писатель-путешественник — 428
Никитин Василий, московский купец (см. Путимец В.Н.)
Никитин Д.Т., новгородский купец, владелец рукописи — 488, 531
Никифор, старообрядец — 391
Никодим, член синедриона, ученик Христа, автор апокрифического Евангелия — 88, 90, 203, 206, 327, 470, 584, 600, 603
Николай, сын В.И. Сабинина — 500
Николай Мирликийский (св. Никола, Николай Чудотворец), св. — 112, 230, 359, 587, 615
Никольский М.Н., историк церкви — 404
Никон, русский патриарх — 467, 587
Нильский И., историк — 484, 624
Норов A.C., исследователь — 483
Овчинников П.А., собиратель древних рукописей — 489
Озия, иудейский царь, библ. — 612
Ольгерд Гедиминович, великий князь Литовский — 572, 574
Ольферов С.Г., старообрядец (см. Алферов С.Г.)
Ольшевская Л.А., историк литературы — 467, 487, 626
Омар I, халиф — 599
Орешкова С.Ф., историк — 410, 412
Орешников A.C., историк — 533
Орлов (Арлов) К.К., ржевский купец, владелец рукописи — 492, 531
Острожский К.И., князь — 21, 141, 257, 476, 536, 572
Охозия, иудейский царь, библ. — 598
Охония, ‘нечестивый еврей’ — 614
Павел, апостол, св. — 590, 606, 612, 617
Павел, коломенский епископ — 407
Павел Любопытный, историк старообрядческой церкви — 396
Павсаний, спартанский полководец — 581
Паисий, иерусалимский патриарх — 605
Паисий II, константинопольский патриарх — 409
Паламарчук Петр, историк церкви — 620
Палий (Гурко, Палей) С.Ф., предводитель украинского казачества — 22, 25, 120-122, 142, 145, 238, 239, 259, 263, 369-371, 401, 410, 413, 504, 507, 532, 555, 573, 574, 617
Панченко А.М., историк литературы — 414, 416, 424, 449, 451
Пахомий, волоколамский старообрядец — 385-387, 402
Пелагия (Пелагея), византийская св. — 102, 219, 343, 611
Пересветов Иван, писатель-публицист — 462, 469
Перетц В.Н., исследователь и собиратель древнерусских рукописных книг — 486, 495, 496, 562, 625
Петр, апостол, св. — 71, 187, 312, 569, 590, 593-595, 612, 615, 617
Петр (Петрушка), запорожский казак — 23, 24, 261, 262, 438, 509, 519, 537
Петр Алексеевич (Петр I), русский царь — 15, 195, 243, 323, 375, 376, 378, 380, 382, 405, 407, 408, 411, 412, 415, 420, 426, 504, 511, 518, 562, 563, 568, 575, 579, 585, 591, 609, 616, 618
Петр Могила, киевский митрополит — 569, 572, 573
Петров Н.И., исследователь, археограф — 407, 625
Петров С., архитектор — 621
Пилат Понтий, прокуратор Иудеи — 99, 216, 340, 564, 600, 603, 608
Пимен, русский митрополит — 463, 505
Питирим, нижегородский епископ — 405, 407
Платонов А.П., писатель — 395
Плотников К., историк старообрядчества — 409
Погодин М.П., историк, собиратель древнерусских рукописных книг — 483, 486, 490, 491, 494, 495, 562
Поздняков Василий, писатель-путешественник-601, 610
Поликарп, печерский монах, один из авторов Киево-Печерского патерика — 570, 571
Полинария, старица (см. Апполинария Петрова)
Понырко Н.В., историк литературы — 396, 414, 446, 478-480, 486, 487, 533, 625
Порта Джакомо делла, итальянский архитектор — 603
Потебня A.A., историк языка — 624
Прокофьев Н.И., историк литературы — 416, 427, 435, 460, 463, 475
Прохор, ученик Иоанна Богослова, св. мученик — 114, 361, 615
Птолемеи, царская династия в эллинистическом Египте — 592
Птушкина И.Г., историк литературы — 533
Путимец В.Н., московский купец — 38-40, 157, 277, 278, 522, 540, 620
Пыпин А.Н., историк, литературовед, этнограф — 624
Радищев А.Н., писатель — 395, 406
Радищев А.П., стародубский полковник 406
Растрелли Б.Ф., архитектор — 570
Рахиль, жена патриарха Иакова, мать Иосифа Прекрасного, библ. — 82, 197, 324, 439, 598
Рахмановы, московские купцы — 489, 490, 531
Реми Мехмед-паша, турецкий визирь 616
Робинсон А.Н., историк литературы — 414, 478
Рогов А.И., историк и архивист — 495
Ромодановский Ф.Ю., боярин, государственный деятель петровского времени — 563
Рубан Ю.И., исследователь — 570
Рубцов М.В., историк литературы — 624
Румянцева B.C., исследователь — 497
Руф, сын Симона Киринея — 99, 340, 608
Рыков Ю.Д., историк и архивист — 474, 533
Сабинин (Собинен) В.И., белевский купец, владелец рукописи — 500, 513, 531, 532
Сабинина М.А., жена В.И. Сабинина — 500
Савва Освященный, основатель монастыря, св. — 85, 86, 200, 201, 349, 350, 549, 596, 606
Савваитов П.И., историк, археограф, собиратель древних рукописей — 500
Савская (Южская) царица, библ. — 83, 199, 326, 599
Самойлов Кирилл, литейщик — 609
Самойлович, украинский гетман — 566
Самусь С., предводитель украинского казачества— 412
Сапфо, древнегреческая поэтесса — 616
Саул, иудейский царь, библ. — 595
Сафонов Василий, тверской купец, владелец рукописи — 491, 531
Сахаров И.П., историк — 489, 499
Святополк Изяславич, киевский князь 569
Седекия, израильский царь, библ. — 608
Селим-Гирей, крымский хан — 584
Сергий, старец, старообрядец — 391
Сигизмунд (Жигимонт) III, король польский и шведский — 21, 141, 257, 572
Сильвестр, писатель-путешественник — 485
Сильвестр Медведев, писатель — 414
Симеон Богоприимец, благочестивый старец, воспринявший в храме новорожденного Иисуса Христа — 215, 570, 584, 607
Симеон Полоцкий, ученый монах, писатель-просветитель — 414, 447, 588
Симеон, иеромонах (см. Дурасов С.В.)
Симеон Столпник, св. — 567
Симон, брат Иисуса Христа — 595
Симон, владимиро-суздальский епископ, один из авторов Киево-Печерского патерика— 570, 571
Симон Кириней (Караней), иудей, который нес крест Христа — 99, 340, 608
Симон Усмарь (Усморь), христианин из Иоппии-71, 187, 312, 594
Симеон П.Ф., собиратель древних рукописей — 495
Сиф, сын Адама, библ. — 599
Смирнов А.И., старообрядец, попечитель Волковского кладбища в Петербурге — 497
Смирнов И.А., собиратель древних рукописей — 486, 496, 497
Смирнов П.С, историк старообрядчества — 403-406, 408, 409, 624, 625
Смирнова В.Н., жена А.И.Смирнова — 497
Соболевский А.И., историк литературы — 470
Соболевский CA., историк литературы, собиратель древнерусских рукописей — 426, 482, 483, 486, 487, 515-517, 532
Соковнин Н.Ф., помещик — 389, 390
Соколов И.И., историк церкви — 410, 411, 624
Солари П.А., итальянский архитектор — 609
Соломон, сын царя Давида, израильско-иудейский царь, библ. — 83, 98, 99, 198, 199, 215, 216, 326, 338-340, 348, 464, 471, 599, 604, 606-608, 613
Софроний, иерусалимский патриарх — 597
Софья, царевна, сестра Петра I — 405, 563
Спиридон, игумен Спасо-Введенского Воротынского монастыря — 8, 67, 68, 77, 78, 127, 141, 183, 192, 245, 258, 309, 319, 320, 398, 417, 423, 460, 518
Степанов Памфил, крестьянин — 389
Стефан, архидиакон, св. мученик — 101, 106, 218, 223, 341, 348, 610
Стефан, белевский священник — 405
Стефан Яворский, писатель — 391, 414
Строев П.М., историк и археограф, собиратель древних рукописей — 398, 494, 495
Субботин Н.И., историк — 409, 483, 623
Сулейман Великолепный, турецкий султан — 606
Сумин Михаил, донской казак — 383
Сытин Я.Г., полковник русской армии — 405
Татьяна, старообрядка — 391
Творогов О.В., историк языка и литературы — 470
Теофраст, древнегреческий философ — 616
Тимофеев Дмитрий, старообрядец — 408
Тит Флавий Веспасиан, римский император — 99, 216, 339, 607
Тихон, старец — 386, 387
Тихонравов Н.С., историк литературы — 402
Толкачев Степан, купец — 383
Толстой П.А., русский посол в Константинополе — 120, 238, 368, 382, 383, 409, 410, 412, 426, 459, 477, 485, 583, 584, 616, 617
Толстые, дворянский род — 499
Травников С.Н., историк литературы — 418, 421, 426, 455, 461, 467, 477, 485, 487, 623, 625, 626
Травникова A.C., исследователь — 533
Трефилий, старообрядец — 392
Трефильев Иван, старообрядец — 392
Трибунская К.В., исследователь — 533
Тромонин К., палеограф — 487, 488, 514, 627
Турилов A.A., исследователь — 533
Уваров A.C., граф, собиратель древнерусских рукописей — 466, 483, 486^488, 497^99, 513, 532, 624, 637
Ужанков А.Н., историк литературы — 458
Украинцев Е. И., государственный деятель петровского времени — 45, 285, 411, 574, 584
Ульяна (см. Устинья Тимофеева)
Уманов А.И., историк — 626
Ундольский В.М., собиратель древних рукописей — 483, 489
Урван, старец — 391
Урия, муж Вирсавии, библ. — 612, 613
Усов Е.И., библиотекарь и археограф — 489, 490
Устинья Тимофеева, старица — 385, 388-390, 402
Участкина Л.В., палеограф — 490, 498, 500, 514, 627
Фалмай, гессурский царь, библ. — 611
Фамарь, сестра Авессалома, библ. — 611
Фамендин (Фамелдин, фон Менгден) Ю.А., киевский губернатор — 17, 138, 255, 536, 568
Федор, дьякон, писатель-старообрядец 386, 414, 496
Федор Алексеевич, русский царь — 424, 586
Федор Иоаннович, русский царь — 563
Федор Матвеев, московский священник 397
Федор Олегович, рязанский князь — 566
Федоров Иван, русский первопечатник 567
Федосья, старица — 387-390
Фекла, ученица апостола Павла, св. мученица — 606
Фемистокл, афинский полководец — 581
Феодорит Блаженный, епископ Кирский, богослов и писатель — 19, 140, 257, 468, 506, 516, 571
Феодосий, калужский поп — 385, 405
Феодосий Великий, византийский император — 475, 581
Феодосий Великий, глава монашеского общежития в Палестине, св. — 600
Феодосий Печерский, игумен Киево-Печерского монастыря, св. — 21, 122, 123, 141, 241, 257, 258, 371, 401, 467, 492, 570, 572
Феодосия, старица — 392
Феодулия, старица — 390, 391, 402
Феофан, палеопатрасский митрополит 588
Феофан, патриарх — 602
Феофан Прокопович, церковный деятель и писатель — 585
Филарет, старец — 386, 388, 389
Филарет Гумилевский, историк церкви 624 Филатов Дмитрий, владелец рукописи 491
Филиппова Аксинья, волоколамская старообрядка — 385
Филофей, сын попа — 594
Флавии, династия римских императоров 607 Фома, апостол — 106, 223, 348, 613
Фуфаев М.А., читатель рукописи — 488
Фьораванти Аристотель, итальянский архитектор — 601
Халава (Холов, Холова) Иван, грек — 111, 229, 230, 358, 553
Халанский М.Г., историк языка — 625
Халецкий, польский магнат — 387, 405
Хомяков A.C., писатель и философ — 483
Храмцевский Матвей, писец рукописи 495
Христофор, старообрядец — 391
Христофоров Дмитрий, зять А. Шкарлата — 384
Чемоданов Иван, русский посол в Константинополе — 411
Чередеев И.П., дьяк — 574
Черников A.C., приказчик — 380-382
Черчилль (см. Churchill W.A.)
Чикин Иван, упоминается в рукописи — 496
Чупятов И.В. (Меньшой), ржевский купец, владелец рукописи — 491, 531
Чураков С.Н., читатель рукописи — 492
Чурилов Михаил, купец — 384
Шардон Шарль, архитектор — 572
Шахова А.Д., архивист — 533
Шереметев Б.П., государственный деятель, писатель-путешественник — 485
Шкарлат (Шкарлатов) Александр (Маврокордато), переводчик и секретарь турецкого визиря — 60, 176, 301, 383, 384, 574, 590
Щапов Я.Н., историк — 489
Щукин П.И., собиратель древних рукописей — 486, 493, 494
Эней, расслабленный, исцеленный апостолом Петром — 595
Эпикур, древнегреческий философ — 616
Эссад Джелал, историк — 581
Юдина А.И., родственница И.А. Смирнова — 497
Юзефович Т., историк — 409
Юлиан, византийский император — 581
Юлиания, дочь тверского князя Александра Михайловича, св. — 572
Юлиания Ольшанская, княжна, св. — 572
Юрий Долгорукий, великий киевский князь — 582
Юстиниан I, византийский император — 39, 278, 469, 470, 580, 598
Юсуф-паша, сераскер — 384
Юхименко Е.М., историк литературы, архивист — 533
Юшков, капитан — 387, 388
Якимов Иван, священник — 391
Яковлев, волоколамский старообрядец — 385
Яковлев Савва, владелец Ярославской мануфактуры — 493
Ярослав Мудрый, киевский князь — 568, 617
Яцимирский А.И., исследователь, археограф — 494
Churchill W.A., палеограф — 494, 627
Nakamura J., историк литературы — 626
Seemann K.-D., историк — 485, 626
Stavrou Th.G., исследователь — 626
Uchastkina Z.V., палеограф — 627
Weisensei P.R., исследователь — 626

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ

Авиз, город — 384
Ависараит (Ависорант), ворота в Константинополе-42, 161, 281
Австрия, государство — 599
Адрианополь (Адринополь), город (см. Эдирне)
Адринския (Адрийская) ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Азия, часть света — 592
Азов (Озов), город-крепость — 61, 177, 303, 377-383, 412, 574, 616
Айя-София, мечеть (см. Софийский собор в Константинополе)
Акра (Акко, Акри, Аскри), город — 68-71, 108-110, 184-186, 226, 227, 229, 309-312, 354, 355, 357, 443, 503, 546, 553, 592, 593, 636
Александрия (Аль-Искандария), город-порт — 67, 308, 592, 605
Алешинская волость Можайского уезда — 387
Амвас (Эммаус), село — 78, 107, 192, 193, 224, 320, 352, 431, 552, 595
Анадоли-фенер, маяк на Босфоре — 578
Анатолия, историческая область — 384
Андреевская горка в Киеве — 570
Аниково, село (см. Еникей)
Анисимово, деревня — 391
Антиохия, город — 615
Антониева (Онтониева) пещера (см. Ближние пещеры)
Арабский халифат, государство — 600
Арбат, улица в Москве — 135, 252, 395, 397, 410, 458, 504, 618, 619
Аримафеи, город — 600
Архикопе (Архикоп), ворота в Константинополе — 42, 161, 281, 540
Архипелаг, группа островов в Эгейском море — 399, 616
Асафатова (Ософатова) юдоль (см. Иосафатова долина)
Ат-мейдан, площадь в Стамбуле — 581
Афонская гора (Афон), монашеская республика — 63, 87, 115, 178, 201, 234, 304, 350, 363, 381, 382, 460, 466, 503, 571, 591, 601
Африка, материк — 592
Аялонская долина — 595
Балканы, регион — 591
Балтийское море — 585
Бари, город-412
Барзна, город (см. Борзна)
Батурин (Ботурин), город — 15, 135, 136, 252, 398, 567
Бахр-эль-Джебель, район Египта — 592
Бейрут, город-порт — 600
Белая Церковь, город — 412
Белев, город — 10-12, 59, 130, 132, 175, 247-249, 300, 392, 398, 514, 524, 531, 565
Белевский уезд — 392
Белевское княжество — 565
Белгород Киевский (Белогородка, Белогородской, Белогоротка), город — 21, 141, 142, 258, 536, 573
Беливо, деревня — 403
Белогородская орда (см. Буджакская орда)
Белое море (см. Мраморное море)
Белоруссия, государство — 569, 572
Белый город в Москве — 621
Бендеры, город-крепость — 567
Бердичев, город — 412
Берлин, город — 624
Ближние (Антониевы) пещеры в Киево-Печерском монастыре — 19, 20, 140, 141, 241, 570, 572, 636
Ближний Восток, регион — 409, 420, 444, 455, 466
Богом царствующий град (см. Константинополь)
Болг (Бог, Болх), река (см. Буг)
Болхов, город — 12, 132, 133, 249, 398, 421, 427, 524, 565
Большая Засечная черта, оборонительное укрепление — 564
Большой Каменный мост в Москве — 590
Борзна (Барзна), город — 15, 135, 136, 252, 535, 567
Борлат, город (см. Бырлад)
Боровицкий холм в Москве — 582
Боровичи (Баровичи), село — 16, 137, 254, 535
Босфор, пролив — 33, 114, 152, 271, 399, 524, 577, 578, 583, 616
Брынские леса — 395, 403
Брынь, река — 403
Брянск, город — 567
Брянская область — 566
Брянские леса — 392
Буг, река — 23, 143, 260, 399, 537
Буджакская (Белогородская) орда — 30, 150, 268, 367, 538, 577
Буквареши (Букареши), город (см. Бухарест)
Бургав (Бурган, Бургас), город (см. Люле-бургаз)
Бухарест, город — 27, 146, 264, 408, 576
Быдгощ, город — 586
Бырлад (Борлат), город — 28, 147, 265, 266, 459, 576
Бююк-Чекмендже (Буюк Чекмедже), залив — 590
Вавилон, город — 103, 106, 224, 345, 562, 608, 611, 614, 618
Валахия (Воложская земля), княжество — 21, 23, 25, 126, 141, 143, 258, 260, 261, 263, 383, 387, 409, 412, 422, 436, 461, 562, 628
Васильевский остров в Санкт-Петербурге-618
Васильевское, село — 388
Веливри, город (см. Силиври)
Великое княжество Литовское — 566
Венгерские горы (см. Восточные Карпаты)
Венеция (Венецыя), город — 55, 171, 295, 588, 598
Верея, город — 392, 514
Верхний город, район Киева — 18, 19, 122, 138, 139, 240, 255, 256, 371, 399, 568
Ветка, остров на реке Сож, центр старообрядчества — 386-390, 392, 395, 397, 398, 401, 402, 404-409, 478, 484, 504, 624, 626
Византии (Византия), город (см. Константинополь)
Византийская империя (Византия) — 420, 444, 470, 475, 562, 576, 577, 580, 585, 600
Византия, государственная резиденция султанов в Константинополе — 42, 161, 282, 582
Винница, город — 573
Винницкая область — 574
Вифания, село — 98, 102, 219, 220, 339, 343, 344, 607, 611
Вифезда, купель — 100, 216, 340, 465, 608, 637
Вифлеем (Вифлием), город — 80-83, 194, 196-198, 220, 322, 324-326, 344, 400, 439, 457, 598, 609
Вифсаида, город-порт (см. Сайда)
Вланги (Вланга-капусу), ворота в Константинополе — 582
Вознесение, одна из вершин Елеонской горы-614
Волга, река — 29, 65, 148, 181, 306, 397, 476
Воложская (Воловская) земля (см. Валахия)
Волоколамск, город — 402, 618
Волоколамский уезд — 385, 387-390
Воробьево, подмосковное село — 621
Воробьевы (Воробьевские) горы в Москве — 28, 148, 266, 287, 397, 459, 521
Воронеж, город — 381
Ворота Аваров (Сулукуле-капусу) в Константинополе — 582
Ворота Давида (Сионские) в Иерусалиме — 606
Ворота императорского дворца в Константинополе — 582
Ворота морских стен Пропонтиды (Дейирмен-капусу) в Константинополе — 582
Ворота Святого архидиакона Стефана в Иерусалиме — 606
Ворота Святого Емельяна в Константинополе — 582
Ворота Святого Иоанна (Нарлы-капу) в Константинополе — 582
Ворота Святого Каллиника (калитка) в Константинополе — 582
Ворота Святого Кириака в Константинополе (см. Ворота Аваров)
Ворота Святого Лазаря в Константинополе — 582
Ворота Святого Романа (Топ-капу) в Константинополе — 582
Ворота Святого Феодосия (Эски-Айя-ка-пусу) в Константинополе — 582
Ворота Святой Варвары (Топ-капусу) в Константинополе — 582
Восток христианский, регион — 403, 404, 407-411, 422, 426, 428, 437, 462, 464, 473, 484, 485, 502, 521, 590, 606
Восточная Европа, регион — 586
Восточное Средиземноморье, регион — 591
Восточные Карпаты, горы — 28, 148, 266, 459, 576
Всехсвятский мост в Москве (см. Большой Каменный мост)
Втоломаида (Птоломаида), город (см. Акра)
Выг, центр старообрядчества — 404
Вылева слобода — 408
Галат (Галанская страна, Галата, Голат, Голацкая сторона, Калата), район Константинополя — 33, 42, 152, 162, 271, 282, 540, 541, 578
Галатская таможня в Константинополе — 35, 153, 161, 272, 578
Галатские ворота в Константинополе — 42, 281, 380
Галац (Голацы), город — 27-30, 117, 119, 147-149, 235, 237, 264-267, 365, 367, 368, 383, 384, 399, 401, 412, 435, 459, 519, 532, 555, 576
Галилейское (Генисаретское) озеро — 569, 614
Галилея (Галилея Малая), историческая область Палестины — 106, 348, 463, 593, 598, 614
Галилея Малая, одна из вершин Елеонской горы — 223, 614
Галлиполи (Калиполи), город (см. Гелиболу)
Гданьск (Гданеск), город — 8, 127, 396
Гелиболу, город — 61, 178, 435, 591
Гелиополь, город — 569
Геон (Гихон), река — 592
Германия, государство — 433
Гефсимания (Гепсимания, Егепсимания, Епсимания), место у подножия Елеонской горы — 97, 101, 103, 214, 216, 218-220, 338, 340-344, 400, 503, 606, 610, 614
Гефсиманские (Гепсиманские) ворота в Иерусалиме — 99, 101, 214, 216-218, 339, 341, 342, 608
Гефсиманский сад — 608
Глухов, город — 14, 15, 134, 135, 251, 252, 398, 474, 504, 524, 566
Голацы (Голаца), город (см. Галац)
Голгофа (Краниево, Лобное место), гора 80, 91, 93, 100, 194, 207-209, 217, 322, 330, 332, 333, 340, 341, 457, 464, 523, 529, 564, 596, 597, 602-604, 608, 637
Голландия, государство — 433
Голщиково, деревня — 389
Гоморра, город — 596, 597, 599
Гора Соблазна, одна из вершин Елеонской горы — 614
Городок, деревня — 388
Горшечниково, село (см. Скудельниче)
Гостиный двор в Москве (XVII в.) 590
Грановитая палата московского Кремля 583
Греколе (Грекопе), ворота в Константинополе — 42, 540
Греция, государство — 591, 605 Греческая слобода в Москве — 621
Гуслица, район — 626
Гуслицкая волость — 392
Давидова башня в Иерусалиме (см. Дом Давида)
Дальние (Феодосиевы) пещеры в Киево-Печерском монастыре — 20, 140, 241, 574
Дамаск, город — 97, 214, 338, 506, 606
Дамасские (Сихемские) ворота в Иерусалиме — 214, 506, 606, 637
Даниловское, село — 392
Дарданеллы, пролив — 361, 363, 399, 401, 591
Девичье поле в Москве — 563, 621
Дельфы, город — 581
Десна, река — 567
Днепр, река — 17, 18, 21, 137, 139, 141, 254-256, 258, 380, 398, 399, 442
Днепровский лиман — 577
Днестр (Днистр, Нестр), река — 24, 120, 144, 238, 261, 369, 537, 574, 577
Доброе, село — 564
Добряги (Добрякино), вотчина московского Новодевичьего монастыря — 7, 126, 506
Долина Сынов Гинномовых — 600
Дом Давида, цитадель Иерусалима — 79, 105, 106, 194, 222, 223, 321, 347, 400, 439, 464, 595, 596, 613, 637
Домяты (Домят, Домята, Домятин, Домя-тино), город-порт (см. Думьят)
Дон, река — 381, 464
Донская слобода в Москве — 282, 522, 620, 621
Дорогомиловская слобода в Москве — 621
Драхит, город-порт (см. Рашид).
Древний Рим, государство — 600
Древняя Греция, государство — 618
Дровнино, село — 391
Дровяные (Деревянные) ворота в Константинополе — 42, 161, 281, 582
Друнгария (Одун-капусу), ворота в Константинополе — 582
Думьят, город-порт — 66, 67, 110, 111, 183, 184, 227, 229, 230, 307-309, 356-358, 400, 435, 513, 592, 636
Дунай, река — 7, 24, 29, 30, 31, 117-119, 126, 148-151, 235-237, 261, 266-269, 365-367, 383, 384, 399, 401, 436, 438, 443, 461, 532, 537, 538, 553, 562, 577, 580
Еврейские ворота (Чифут-капусу) в Константинополе — 42, 161, 281, 582
Египет (Египетская земля, Египецкая земля), государство — 35, 52, 59, 61, 64-67, 69, 70, 72, 73, 82, 105, 109, 154, 169, 175, 179, 181, 182, 185-189, 222, 227, 273, 292, 299, 303, 305-308, 310, 311, 313, 314, 324, 347, 355, 396, 437, 454, 456, 457, 482, 503, 510, 519, 520, 524, 545, 592, 598, 614, 623, 632
Египет Большой, район Египта — 66, 182, 307
Египет Малой (Египт Малай, Египет Малое), район Египта — 64, 109, 110, 180, 227, 229, 305, 356, 357, 513
Едрин (Едриаполе, Едринаполе, Едрина-поль, Едринеполе, Едринеполь, Едрино, Едринпол), город (см. Эдирне)
Елеонская (Масличная) гора — 80, 97, 98, 101-103, 194, 214, 215, 218-220, 322, 338, 339, 342-344, 400, 456, 457, 464, 503, 507, 528, 532, 596, 607, 610, 611, 614, 636
Еммаус (Еумаус), село (см. Амвас)
Еникей (Аниково, Ениково, Енинково, Яниково), село — 116, 117, 234, 235, 363, 364, 506, 554, 616
Ефес, город (см. Эфес)
Ефрат, река — 589
Ефрафа (Еффрафа), село — 82, 197, 325, 598
Жидовские ворота в Константинополе (см. Еврейские ворота)
Жижия, река — 575
Жиздринский уезд Калужской губернии 403
Житомирская область — 573
Замковый холм в Киеве — 569
Западная Европа, регион — 443, 444, 455, 511, 563, 566, 583, 585, 586, 588, 605
Запорожская Сечь, казацкая республика — 573
Заречье, район Москвы — 590
Земляной вал в Москве — 621
Зиндан-капусу, ворота в Константинополе — 582
Знаменская улица в Москве — 566
Золотой Рог, залив — 580-582
Золотые ворота в Иерусалиме — 606
Золотые ворота в Киеве — 122, 240, 568, 617
Золотые ворота (Ялдызлы-капу) в Константинополе — 581, 617
Зубцовский уезд — 389
Зыбково (Зыпково), деревня — 392
Ивановская колокольня в московском Кремле — 41, 160, 280, 281, 397, 521, 581, 583
Игрекопе, ворота Константинополя — 281
Иеремиев ров — 608
Иерихон, город — 598, 606, 607
Иерусалим (Еросалим, Иеросалим), город — 7, 11, 12, 15, 17, 21, 24, 27, 29, 33-38, 52, 60, 63, 65, 67, 68, 71, 72, 74-76, 78-106, 115, 125, 126, 131, 132, 135, 137, 138, 147, 152, 153, 155-157, 169, 183-185, 187-191, 193-225, 233, 241, 243-245, 249, 252, 254, 258, 261, 264, 266, 267, 272-274, 276, 292, 301, 304-306, 308-311, 313-352, 362, 375-377, 379, 381, 382, 397, 400, 402, 407, 408, 418, 419, 423, 426, 427, 429-431, 434, 438-441, 443, 444, 451, 457, 460, 463, 464, 466, 467, 472, 473, 475, 476, 478, 482, 489, 495, 496, 499-501, 503, 504, 506, 508-510, 516-519, 522-525, 528, 534, 539, 544-549, 558, 562, 587, 591, 595-600, 604-613, 620, 623, 636, 637
Ижорская застава в Санкт-Петербурге 392
Измаил, город-крепость — 577
Израиль, государство — 593, 596, 607, 608
Израильско-Иудейское государство — 595, 599, 606, 613
Имеретия, княжество — 563
Ингерманландия, одно из названий Ижорской земли — 405
Индия, государство — 592
Иоппия (Иопия), город-порт (см. Яффа)
Иордан, река — 80, 102, 194, 219, 220, 322, 343, 344, 381, 382, 464, 565, 578, 597, 611, 614
Иордания, государство — 594, 596
Иосафатова долина — 101, 218, 341, 515-517, 600, 607, 610, 612, 636
Иркутск, город — 452
Исакча, город — 30, 150, 268, 577
Испания, государство — 580
Италия, государство — 433, 575, 580
Иудея (Иудейское царство) — 578, 595, 598, 600, 608, 610, 612-614
Йени-Айя-капусу, ворота в Константинополе — 582
Кадыкей, город — 42, 162, 282, 583
Калата (Калита, Колата), район Константинополя (см. Галат)
Калатский юмрук (см. Галатская таможня)
Калашный переулок в Москве — 618
Калигарийские ворота (Эгри-капу) в Константинополе — 582
Калиполи (Калиполь, Калиполя), город (см. Гелиболу)
Калитбахир, город — 61, 115, 178, 234, 303, 363, 591
Калуга, город — 7-9, 11, 12, 126, 127, 130, 131, 245, 247, 391, 392, 396-398, 402, 403, 431, 436, 445, 457, 462, 482, 483, 487, 511, 514, 518, 564, 623, 636
Калужская губерния — 403
Калужская епархия — 398
Калужское наместничество — 564
Кантоскала, ворота в Константинополе — 582
Капернаум, село — 569
Кармил (Кармильская, Кормильская), гора — 68, 110, 184, 229, 310, 357, 553, 593
Карпатские горы — 562
Кастелориз (Костелориз, Костелорис), город — 112, 230, 231, 359, 400, 401, 615
Кастелоризон, остров — 400, 615
Кедронский (Кедрский) поток — 99, 216, 340, 596, 608
Керженец, центр старообрядчества — 404-406
Керченский пролив — 384, 616
Керчь, город — 116, 235, 364, 382, 384, 412
Кесария, город — 594
Киев, город — 7, 12, 14, 16-21, 23, 25, 117, 119-123, 126, 132, 134, 137-141, 143, 145, 235, 237-242, 249, 251, 253-258, 260, 263, 365, 368-372, 398, 399, 401, 416, 442, 444, 457, 467, 473, 475, 477, 483, 492, 493, 496, 508, 510, 517, 518, 572, 573, 575, 618, 623, 636
Киево-Могилянская (Киевская) академия — 16, 19, 254, 256, 410, 477, 568-571
Киевская область — 573
Килия (Килея, Килиа, Килий), город — 30, 118, 119, 150, 236, 237, 268, 366, 367, 555, 577, 617
Кирена, город — 608
Киссон (Киссов), поток — 68, 184, 310, 501, 546, 593
Китай, государство — 8, 127, 396
Когаргалимондийские (Когаргалимендинские, Когаргалиймойдиские) ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Коломенские горы в Москве — 397, 521
Коломенский дворец в Москве — 287, 621
Коломенское, подмосковное село — 621
Комарецкая (Комарицкая) волость — 13, 133, 250, 431, 566
Комаричи, поселок — 566
Комаричский район — 566
Константиновы ворота в Константинополе — 582
Константинополь (Констентинополь, Констянтинополь, Стамбул, Царьград), город — 7, 8, 16, 19, 27-31, 35, 37-39, 41-51, 54, 56, 58-61, 63, 66, 69, 72, 92, 97, 108, 110-112, 114-117, 123, 126, 127, 136, 140, 146, 148, 150-152, 154, 157, 160-179, 182, 185, 208, 214, 226, 227, 229-231, 233-236, 253, 257, 264, 268-300, 303, 304, 308, 314, 331, 338, 354, 355, 358, 359, 361-364, 366, 377-384, 396, 399-401, 407-412, 417, 418, 420, 426, 428, 431, 435, 436, 438, 439, 443, 444, 451-54, 457, 463, 466-470, 473, 475, 476, 481, 495, 502-509, 512, 516, 517, 519-521, 524, 532, 540, 541, 544, 547, 553, 554, 569, 571, 574, 575, 577, 578, 580, 581, 583-586, 588, 591, 597, 601, 606, 616, 617, 636
Кос, город — 114, 233, 361, 363, 615
Кос, остров — 615
Костели Новые, город (см. Чанаккале)
Костели Старые, город (см. Калитбахир)
Кострома, город — 406, 601
Краков, город — 586
Краниево (Лобное) место (см. Голгофа)
Красная площадь в Москве — 40, 41, 160, 280, 397, 476, 540, 581, 609
Красносельская бумажная фабрика в Санкт-Петербургской губернии — 487
Кремль (см. Московский Кремль)
Крит, остров — 435
Кролевец (Каралевец, Королевец), город — 14, 15, 135, 251, 252, 398, 567
Кромский район — 565
Кромское городище — 565
Кромы, город — 12, 13, 133, 250, 398, 518, 535, 565
Крымское ханство — 573, 574
Кубань, река — 116, 235, 364, 412, 554
Куббат-ас-Сахра, мечеть (см. Церковь Святая Святых)
Кум-Капейские (Кумкопейские) ворота в Константинополе — 42, 61, 161, 178, 281, 303, 540, 545, 591
Куниловка, деревня — 386, 387
Куниловский лес под Волоколамском — 386, 388
Купля, село — 7, 126
Латинская империя крестоносцев 577
Лахерна, ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Левобережная Украина, историческая область — 567, 574
Ленинград, город (см. Санкт-Петербург)
Леонтиева слобода на Ветке — 402
Лесбос, остров — 115, 234, 362, 616
Ливан, государство — 593
Ливия, государство — 608
Лидда (Лида, Лод), город — 76, 97, 191, 214, 318, 338, 501, 595, 636
Лидские (Лидцкие) ворота в Иерусалиме 81, 105, 196, 222, 324, 347
Литва, государство — 563, 572
Лихвин (Лифин), город (см. Чекалин) Лобное (Краниево) место (см. Голгофа)
Лукьянова слобода на Ветке — 402
Львов, город — 586
Лыково, деревня — 7, 126
Люлебургаз (Бургав), город — 60, 176, 528, 544, 590
Лядская земля (Лядцкая земля, Ляцкая страна) (см. Польша)
Магдала, город — 597
Магметова (Махметова) пропасть — 47
Максимова (Моксимова) корчма недалеко от Нежина — 15, 136, 253
Малая Азия, регион — 400, 503, 615, 618
Малороссия (см. Украина)
Мальта (Малтинский, Мальтийский), остров-72, 188, 314, 547, 594
Марица, река-591
Мекка, религиозный центр мусульманского мира — 584
Меландизийские ворота (Мевлеви-хане-капусу) в Константинополе — 582
Меромское озеро — 614
Мертвое (Содомское) море, соленое озеро — 80, 83, 85, 102, 105, 194, 198, 200, 219, 220, 222, 322, 326, 343, 344, 346, 349, 464, 549, 596, 597, 608
Мещовский уезд Калужской губернии — 403
Милет, город — 580
Милитинский (Милитиский) остров (см. Лесбос)
Мир (Миры, Мирликийский), город — 112, 230, 359, 400, 615
Мироновка (Мироновск), село — 22, 142, 259
Михайлова гора в Киеве — 569
Могилев, город — 406
Могилевская губерния — 406
Можайск, город — 618
Можайский уезд — 387, 391
Молдавия (Молдавская земля), государство — 27, 61, 264, 301, 412, 482, 574, 617, 623
Монастыри:
Александрийский монастырь (Александрийское подворье) в Рашиде — 65, 180, 306
Александра Невского (Александро-Невская лавра) в Санкт-Петербурге — 392
Андреевский монастырь в Киеве — 570
Андроников монастырь в Москве — 563
Анны, матери Пресвятой Богородицы, в Иерусалиме — 97, 214, 337
Антония и Феодосия в Киеве (см. Киево-Печерский монастырь)
Архангела Михаила в Иерусалиме — 84, 97, 199, 214, 327, 337, 523, 600
Беливский скит —403, 637
Введения Пресвятой Богородицы в Иерусалиме — 97, 213, 337
Введенская Макариева Жабынская пустынь — 10, 131, 247, 565
Великий монастырь в Иерусалиме (см. монастырь Воскресения Христова)
Введенский монастырь на Ветке — 406
Вознесенский монастырь в Москве — 585
Воскресения Лазаря, ‘друга Божия’, в Иерусалиме — 343
Воскресения Христова в Иерусалиме — 79, 81, 83, 97, 194, 196, 199, 213-215, 320, 323, 327, 337, 595
Всемилостивого Спаса и Введения Пречистой Богородицы недалеко от Калуги (см. Спасо-Воротынский монастырь)
Георгия Великомученика в Иерусалиме-97, 214, 337
Данилов монастырь в Москве — 563
Дашкова пустынь под Волоколамском — 389
Димитрия Великомученика в Иерусалиме — 97, 214, 337
Дмитровский монастырь в Киеве (см. Михайловский Златоверхий монастырь)
Добрый монастырь недалеко от Калуги (см. Покрова Богородицы)
Донской монастырь в Москве — 563
Евфимия Великого в Иерусалиме — 97, 214, 337
Иакова, брата Божия, в Иерусалиме — 79, 97, 194, 214, 320, 337, 595
Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Акре — 312
Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Константинополе — 37, 38, 51, 56, 116, 156, 157, 168, 172, 180, 234, 275, 276, 291, 297, 363, 579
Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Рашиде — 30, 64, 66
Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Яффе — 353, 497
Илии Пророка на горе Кармил — 68, 184
Илии Пророка около Иерусалима — 81, 83, 197, 198, 324, 326, 439, 598
Иоанна Предтечи в Иерусалиме — 84, 97, 199, 213, 327, 337, 600
Иосифо-Волоцкий (Волоколамский) монастырь — 388, 571
Киево-Печерский монастырь (Киево-Печерская лавра) — 19-21, 122, 123, 140, 141, 241, 242, 256, 371, 372, 398, 401, 467, 468, 476, 478, 568-572, 636
Кирилло-Белозерский монастырь — 392
Крестовоздвиженский монастырь в Иерусалиме — 83, 198, 326, 327, 400, 637
Крутицкое подворье в Москве — 564
Лаврентьев монастырь в Калуге — 398
Лаврентьевский скит на Керженце — 406
Михайловский Златоверхий монастырь в Киеве — 399, 568, 569
Никольский монастырь в Иерусалиме — 97, 213, 606
Никольский монастырь в Яссах — 25, 120, 145, 262, 368, 471, 510, 575
Николы Гостунского (см. Введенская Макариева Жабынская пустынь)
Новодевичий монастырь в Москве — 7, 126, 494, 563
Новоспасский монастырь в Москве — 398, 563
Оптино-Троицкий монастырь недалеко от Волхова — 482, 565
Пантелеймонов монастырь на Афоне — 591
Покрова Богородицы в Климовске — 409
Покрова Богородицы на Ветке — 406
Покрова Богородицы недалеко от Калуги — 10, 130, 247, 564
Саввы Освященного недалеко от Иерусалима — 80, 84-87, 97, 105, 194, 199-202, 213, 220, 222, 322, 337, 344, 346, 348-351, 400, 421, 440, 451, 464, 466, 502, 522, 523, 549, 596, 600, 636
Святой Екатерины (Екатерининский, Екатериновский) в Иерусалиме — 97, 213, 214, 337, 523, 605
Святой Феклы в Иерусалиме — 595, 606
Симонов монастырь в Москве — 388
Синайский монастырь (Синайское подворье) в Александрии — 466
Синайский монастырь (Синайское подворье) в Константинополе — 37, 156, 275, 524, 579
Соловецкий монастырь — 397, 407, 568
Софийский монастырь в Киеве (см. Спасо-Софийский монастырь)
Спасский монастырь в Белеве (см. Спасо-Преображенский монастырь)
Спасо-Воротынский монастырь под Калугой — 8, 9, 127, 245, 397, 398, 423, 462, 518, 564, 636
Спасо-Преображенский монастырь в Белеве — 131, 248, 524, 565
Спасо-Софийский монастырь в Киеве 21, 142, 258, 573
Тверской Отроч монастырь — 571
Тихвинский монастырь на Ветке — 406
Трапезундский монастырь на Афоне 381
Троице-Сергиев монастырь (Троице-Сергиева лавра) — 385, 388, 389, 466, 571
Успения Богородицы в Орле — 565
Успенский монастырь в Юрьевце 405
Успенский Новопечерский монастырь недалеко от Брянска — 567
Успенский Преображенский монастырь в Глухове — 567
Феодора Стратилата в Иерусалиме — 97, 214, 337
Феодосия Великого недалеко от Иерусалима — 87, 202, 351, 600
Харитона Исповедника в Иерусалиме 97, 214, 337
Чудов монастырь в Москве — 579
Морские ворота (Чадлады-капу) в Константинополе — 582
Москва, город — 7, 9, 15, 21-23, 28, 29, 33, 36-38, 42-45, 48-50, 56, 59, 61, 94, 100, 111, 116, 126, 130, 135, 143, 148, 149, 152, 155-157, 162, 164, 166, 167, 172, 173, 177, 209, 217, 221, 229, 235, 244, 252, 258, 259, 266, 271, 274-276, 282, 283, 289-291, 297, 300, 303, 333, 341, 345, 358, 363, 364, 378, 379, 381-383, 387, 390, 391, 395, 401, 408, 411, 428-431, 436, 454, 459, 476, 487, 493, 495, 498, 500, 504, 505, 508, 509, 512, 515, 518-521, 529, 531, 563, 565, 571, 573, 579, 581, 582, 584, 586, 590, 591, 601, 618, 619, 623, 636
Москва, река — 23-25, 59, 60, 144, 145, 177, 260, 301, 397, 519, 582, 590, 609, 620
Московский Кремль — 42, 100, 161, 217, 282, 341, 397, 522, 581-583, 590, 609, 618, 620, 636
Московский уезд — 392
Мраморное море — 41, 42, 45, 46, 61, 72, 116, 161, 164, 178, 182, 214, 232, 234, 281, 285, 286, 303, 376, 379, 381, 399, 428, 524, 581, 590, 591
Муромские леса — 392
Мучные ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Наблус (Сихем), город — 606
Назарет, город — 184, 310, 546, 585, 593, 609
Нарва, город-крепость — 563
Неглинная, река — 582, 609
Нежин, город — 15-17, 123, 136, 137, 242, 252, 253, 372, 398, 401, 442, 472, 504, 515, 518, 567, 618, 636
Нежинская (Неженская) ярмарка — 15, 136, 252
Немецкая земля — 8, 127
Немецкая слобода в Москве — 621
Немиров (Немеров, Немерово), город — 22, 23, 120, 121, 143, 238, 239, 260, 369, 399, 401, 412, 496, 573, 574
Неория, или ворота Евгения, (Бахчэ-капусу) в Константинополе — 582
Нестерово, село — 389
Нижний город, район Киева (см. Подол)
Николопесковский переулок в Москве 620
Никольская засека — 10, 130, 247
Никомидия, город — 594
Нил, река — 64-67, 110, 111, 180-183, 229, 230, 305, 307, 308, 357, 358, 397, 400, 437, 439, 455, 456, 460, 466, 476, 505, 520, 532, 592
Новгород, город — 618
Новодевичья слобода в Москве — 282, 397, 522, 620
Новые Костели, город (см. Чанаккале)
Новый Рим, город (см. Константинополь) Нугра, река (см. Угра)
Овчая купель (см. Вифезда)
Одесская область — 577
Одра (Одер), река — 564
Ока (Ака), река — 9-12, 59, 126, 130-132, 175, 245, 247-249, 299, 397, 436, 462, 524, 564
Орел, город — 12, 13, 132-134, 249, 250, 427, 431, 472, 482, 515, 518, 524, 532, 535
Орел, река — 12, 133, 249, 398
Орловская губерния — 565
Орловская область — 565
Орловское наместничество — 566
Османская империя (см. Турция)
Острог, город — 567
Оттоманская Порта (см. Турция) Очаков, город — 380
Ояк, ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Паволочи (Паволочь, Поволочи), город — 22, 121, 122, 142, 239, 240, 259, 369, 370, 524, 573
Падуя, город-591
Палатия (Балат-капусу, Кинегия), ворота в Константинополе — 582
Палеевщина, район — 65, 181, 306, 545
Палестина, историческая область — 399, 409, 435, 436, 457, 464, 503, 593, 594, 596, 598-601, 603, 606-608, 612, 614
Паршино, деревня — 389
Патмос (Патма, Патмас), остров — 114, 232, 361, 401, 554, 615
Персидский залив — 589
Персия, государство — 618
Петрийские (Петри-капусу, Сидеро-Пор-та) ворота в Константинополе — 582
Петровка, улица в Москве — 397, 508
Петровское кружало, московский кабак — 22, 259, 429, 508, 519, 573
Петроград, город (см. Санкт-Петербург)
Пиги (Силиври-капусу), ворота в Константинополе — 581-582
Плата Меса (Ун-Капаны-капусу, Фарина), ворота в Константинополе — 582
Плачевная юдоль, долина в окрестностях Иерусалима — 84, 85, 87, 101, 103, 105, 199-202, 214, 218, 220-223, 338, 342, 344-351, 600, 612
Плотников переулок в Москве — 618
Поволжье, регион — 566
Поднепровье, регион — 574
Подол, район Киева — 18, 19, 22, 122, 138, 139, 240, 255, 256, 371, 399, 508, 569
Подолие, историческая область Украины 573
Покуровка, слобода — 404
Полтава, город — 567
Польша, государство — 21, 23, 25, 29, 121, 141, 145, 149, 239, 240, 258, 261, 263, 267, 369, 371, 404, 409, 415, 444, 496, 564, 567, 572, 573, 580, 599
Почайна, река — 569
Правобережная Украина, историческая область — 399, 412, 573
Преображенская слобода в Москве — 282, 397, 522, 620, 621
Пречистое, село — 391
Пруссия, государство — 564, 580
Прут (Пруд), река — 25, 145, 262, 575
Псамафийские ворота (Саматья-капусу) в Константинополе — 582
Птоломаида (Поломаида, Птолемаида), город (см. Акра)
Путейские ворота (Джибалы-капусу) в Константинополе — 582
Путивль (Путимль), город — 15, 136, 252, 567
Пушечные (Пошешные), или Романовские, ворота в Константинополе — 42, 161, 281, 540
Пырьево, деревня — 391
Пятибашенные ворота (Йедикуле-капусу, Пентапиргия) в Константинополе 581
Равва, город — 613
Рамла, город — 72-76, 107, 188, 190, 191, 224, 314-318, 352, 423, 501, 505, 524, 547, 594, 636
Рашид (Драхит, Рагит, Рахид, Решид, Рохид), город-порт — 64-67, 180-183, 303, 306-308, 400, 466, 545, 592
Рени (Рен, Рень), город — 30, 119, 149, 150, 237, 267, 268, 367, 577
Ржев, город — 391, 392, 514
Рим, город — 92, 208, 331, 529, 581, 591, 594, 603, 607, 615
Римская империя — 577
Рогожское кладбище в Москве — 488-490, 531
Родос, город — 64, 113, 179, 231, 232, 360, 361, 517, 545, 592
Родос (Родоз, Родост), остров — 400, 435, 592, 621
Романовские (Рамановские) ворота в Константинополе (см. Пушечные ворота)
Ромли (Рамель, Ромель, Ромен, Ромль), город (см. Рамла)
Ромодановский шлях — 566
Россия (Древняя Русь, Киевская Русь, Российское государство, Российская империя, Русь) — 8, 17, 18, 26, 27, 30, 82, 108, 119, 123, 126, 127, 138, 150, 198, 200, 224, 226, 237, 242, 243, 255, 264, 265, 268, 325, 349, 352, 354, 355, 367, 376, 378, 384, 387, 396, 398, 399, 404, 406, 409-412, 417, 420, 422, 426-428, 430, 434, 435, 441, 444, 450, 454, 455, 457, 462, 467, 469, 470, 495, 501, 502, 504, 509, 511, 525, 527, 539, 562, 563, 565-571, 574, 575, 577-579, 584-588, 590, 591, 594, 601, 616, 620-622
Рохид, город (см. Рашид)
Румели-фенер, маяк на Босфоре — 578
Румыния, государство — 562, 576, 577
Русь, государство (см. Россия)
Рыбные ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Савастия (Севастия), город (см. Сивас)
Сайда (Вифсаида), город-порт — 69-71, 185, 186, 311, 312, 400, 424, 448, 546, 593
Сакиз, город (см. Хиос)
Сакча, город (см. Исакча)
Салахийские (Салагиские) ворота в Константинополе — 42, 161, 281
Салоники, город — 621
Самария, город — 606
Санкт-Петербург, город — 391, 491, 497, 618
Санкт-Петербургская губерния — 487
Саратов, город — 413
Саронская равнина — 595
Свенская (Свинская) ярмарка — 14, 135, 252, 567
Свень (Свеня), река — 567
Свиной шлях — 566
Святая гора (см. Афонская гора)
Священная Римская империя — 568
Сева, река — 13, 134, 250, 421
Севастия, город (см. Сивас)
Северная Африка, регион — 580
Севск (Севеск), город — 13, 14, 133, 134, 250, 251, 398, 421, 431, 505, 524, 535, 566
Седмохолмия (Седмохолмияк, Седмохолмник), город (см. Константинополь)
Сейм (Семь), река — 15, 135, 252, 567
Селиври (Веливри, Селеври, Селиврии), город (см. Силиври)
Семибашенный замок в Константинополе — 617
Сенбаки (Сейтяки, Сенбики, Сенбяки), город (см. Сими)
Сеневрейские ворота в Константинополе 42, 161, 281
Сергиев Посад, город — 411, 590
Серебряный переулок в Москве — 618
Сибирь, регион — 8, 127, 396, 497
Сивас, город — 213, 605, 606
Сиддим, долина — 596
Силезия, историческая область — 8, 127, 564
Силиври (Селиври), город — 59, 175, 300, 527, 590
Силоам (Силоамская, Силуам), купель 103, 220, 221, 344, 345, 400, 464, 465, 611, 637
Сими (Сенбаки), город — 63, 179, 304, 545, 592
Сими, остров — 400, 592
Синайская (Джебель-Муса, Хорив), гора 72, 187, 214, 313, 338, 594, 605
Синайский полуостров (Синай) — 460, 594, 605
Сион (Сионская), гора — 97, 103, 105, 106, 223, 338, 345, 347, 348, 465, 606, 611, 613
Сионские ворота в Иерусалиме (см. Ворота Давида)
Сирия (Сирийская земля), государство — 435, 611
Сихемские ворота в Иерусалиме (см. Дамасские ворота)
Сицилия, остров — 580
Скудельниче (Горшечниково, Скуделничи, Скудельничо), село — 104, 214, 222, 338, 346, 400, 464, 466, 552, 612
Слободская, деревня — 392
Смоленск, город — 563, 572, 619
Смоленские ворота в Москве — 376, 620
Содом, город — 596, 597, 599
Содомское море (см. Мертвое море)
Сож, река — 404
Сокиз (Сакиз), город (см. Хиос)
Солунь, город (см. Салоники)
Сороки (Сорока, Сорокин), город-крепость — 23, 24, 120, 143, 144, 238, 260, 261, 369, 399, 401, 537, 574
Спасские ворота московского Кремля — 100, 217, 341, 609
Средиземное море — 400, 591-594, 606, 615
Средиземноморье, регион — 435
Стамбул (Станбул), город (см. Константинополь)
Стамбульская (Станбульская, Цареградская) сторона, район Константинополя — 33, 34, 152, 153, 271, 272
Старицкий уезд — 392
Стародуб, город — 392, 566
Стародубье, историческая область на Украине — 398, 403, 404, 406, 408, 484, 624, 626
Старокиевская гора — 568, 569
Старые Костели, город (см. Калитбахир)
Стинков (Стинов), город (см. Кос)
Стокгольм, город — 563
Струнино, село — 388
Суворовский район — 564
Суздаль, город — 407, 585
Сумская область — 566, 567
Тайницкие ворота московского Кремля — 280, 521, 620
Тарту, город — 434, 438, 439
Тверская-Ямская слобода в Москве — 621
Тверской уезд — 388, 392
Тверь, город — 392, 491, 514
Тель-Авив, город — 593
Теремной дворец московского Кремля — 583
Тигр, река — 589
Томск, город — 573
Торжок, город — 392, 490, 514
Траллы, город — 580
Тулча (Тулчея), город — 30, 118, 119, 150, 236, 237, 268, 366, 367, 435, 577
Тульская область — 564, 565
Тунгуска, река — 478
Турция (Турецкая держава, Турецкая земля, Турецкая империя, Турки, Оттоманская Порта), государство — 23, 45, 47, 59, 65, 123, 143, 163, 165, 175, 181, 233, 241, 243, 260, 261, 284, 288, 300, 306, 361, 372, 378, 380-382, 384, 408-410, 415, 420, 426, 428, 429, 444, 467, 469, 482, 503, 573, 574, 577-579, 582, 584, 586, 588, 590, 594, 599, 600, 604, 605, 615-617, 620, 621, 623, 628, 629, 632, 635
Угра, река — 12, 132, 249, 421, 564, 565
Украина, государство — 398, 399, 403, 410, 444, 457, 464, 482, 566, 567, 569, 572, 573, 577, 584, 585
Упа, река — 10, 130, 247
Уское море (см. Босфор)
Уское море (см. Дарданеллы)
Успенская ярмарка в Киеве — 241, 242, 372, 443, 618
Фавор (Фаворская), гора — 68, 184, 310, 593, 616
Фара (Фенар, Фенер-капусу), ворота в Константинополе — 582
Фастов, город — 22, 122, 142, 240, 258, 259, 370, 401, 429, 496, 506, 532, 573
Фенар (Фенарь), район Константинополя 116, 234, 363, 591
Фенарские ворота в Константинополе — 38, 42, 157, 161, 277, 281, 580
Феодосиева пещера в Киево-Печерском монастыре (см. Дальние пещеры)
Франция, государство — 599
Хабарово, деревня — 392
Халеп (Халет), город — 76, 191, 317
Халкедон (Халкидон), город (см. Кадыкей)
Халкедон, полуостров — 591
Хамовная слобода в Москве — 621
Харисийские (Андрианополя, Мирианд-рии, Полиандрии, Эдирнэ-капусу), ворота в Константинополе — 582
Хвастов (Хвастово), город (см. Фастов)
Хермон, горный хребет — 597
Хиос (Сокиз), город — 63, 178, 304, 545, 591
Хиос, остров — 400, 591
Хованский лес недалеко от Волоколамска — 389
Ховань, деревня — 390
Хорив, гора (см. Синайская гора)
Царьград (Царяград), город (см. Константинополь)
Церкви:
Авраамова церковь в Иерусалиме — 196, 323, 597
Андрея Первозванного в Киеве — 140, 256, 570
Антониевская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 570
Апостолов Петра и Павла в Риме (см. Собор Святого Петра)
Архангельский собор московского Кремля — 583
Бакчи (Иоанна Предтечи) в Константинополе — 42, 161, 281, 582
Благовещенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 572
Благовещенский собор московского Кремля — 583
Варлаамовская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) — 570
Василия Блаженного в Москве — 581
Введенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) — 570
Великая церковь в Иерусалиме (см. церковь Воскресения Христова) Вознесения Христова в Иерусалиме 102, 219, 343, 532
Воскресения Лазаря в Вифании — 219, 611
Воскресения Христова в Иерусалиме 80, 88-98, 194, 195, 203-216, 322, 327-339, 352, 400, 427, 442, 457, 464, 483, 501, 502, 506, 510, 511, 520, 532, 549, 595-597, 601, 623, 636, 637
Георгия Великомученика в Рамле — 73, 74, 189, 315, 504
Гроба Господня на Голгофе в Иерусалиме — 89, 90, 323, 327-330, 637
Двенадцати апостолов в Иерусалиме 81, 597
Дмитровский собор Московского Кремля — 601
Ероя (см. Святая Святых)
Иакова Алфеева, брата Божия, в Иерусалиме — 81, 97, 98, 196, 213, 215, 232, 337, 338, 596, 605
Иакова Заведеева в Иерусалиме — 596
Иоакима и Анны в Иерусалиме — 342
Иоанна Богослова в Акри — 68, 310
Иоанна Лествичника, ‘иже под колоколы’, в Москве — 581
Иоанна Предтечи в орловском Успенском монастыре — 569
Ильи Пророка в иерусалимском Ильинском монастыре — 83, 198
Константина и матери его Елены в Иерусалиме — 81, 92, 98, 196, 208, 215, 323, 332, 338, 597
Крестовоздвиженская церковь в Киеве — 570
Михайловский Златоверхий собор в Киеве — 138, 255, 517, 569
Николая Чудотворца ‘на желтых песках’ в Москве — 620
Покрова Богородицы в Москве — 243, 375, 376, 397, 518, 619
Покрова Богородицы на Ветке — 405, 406
Преображения Господня в лавре Саввы Освященного — 85, 200, 349
Пресветлой Богородицы в Гефсимании — 101
Ризположения в Московском Кремле -583
Рождества Богородицы в Киево-Печерском монастыре (подземная) — 572
Рождества Христова в Вифлееме — 82, 197, 325, 598
Рождественская церковь в пос. Большие Дворы — 403
Саввы Стратилата в Москве — 566
Святая Святых (Ероя) в Иерусалиме — 83, 98, 99, 101, 198, 214, 215, 217, 326, 338, 339, 341, 344, 464, 503, 599, 606, 607
Святой Варвары в Константинополе -569
Святой Марии Скорбящей в Иерусалиме — 603
Святой Феклы в иерусалимском монастыре Святой Феклы — 98, 215, 338, 606
Собор Святого Петра в Риме — 92, 208, 331, 603
Сорока мучеников в Иерусалиме — 97, 337, 605
Софийский собор в Киеве — 17, 138, 255, 398, 407, 568, 573
Софийский собор в Константинополе -39, 157, 158, 277-279, 399, 417, 433, 438, 440, 469, 470, 476, 580, 636
Успения Богородицы в Константинополе-92, 208, 331
Успенский собор Киево-Печерского монастыря — 19, 21, 140, 141, 257, 467, 570-572, 636
Успенский собор московского Кремля -90, 206, 397, 583, 601
Успенский собор орловского Успенского монастыря — 565
Феодосьевская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) — 572
Храм Соломона в Иерусалиме (см. Церковь Святая Святых)
Чанаккале (Новые Костел и), город — 63, 115, 178, 234, 303, 304, 363, 591
Чекалин, город — 10, И, 130-132, 247, 248, 505, 564
Черниговская область — 567
Черно (Чорная, Чорно), город (см. Чорлу)
Черное (Чермное) море — 30, 31, 41, 42, 44, 45, 116, 117, 150, 151, 161, 163, 164, 235, 268, 269, 281, 284, 285, 364, 376, 377, 379, 399, 401, 412, 428, 461, 478, 538, 540, 544, 570, 575, 577, 616
Чехия, государство — 564
Чорлу, город — 60, 176, 300, 590
Чубалые (Чюбалые) ворота в Константинополе-42, 161, 281
Чугуев, город — 566
Чудское озеро — 618
Шама, город (см. Дамаск)
Швеция, государство — 415, 563, 572, 585
Шленеск, историческая область (см. Силезия) Шлиссельбургская крепость — 575
Щековица, холм в Киеве — 569
Эгейское море — 399, 400, 591, 592, 615, 616
Эдирне, город — 35, 42, 47, 58-61, 90, 93, 108, 117, 120, 154, 161, 165, 174-177, 209, 226, 235, 238, 281, 287, 298-303, 333, 354, 365, 368, 383, 384, 397, 399, 452, 476, 503, 505, 506, 520, 521, 544, 554, 555, 579, 617
Эль-Сахарал-лах, мечеть Омара в Иерусалиме (см. Церковь Святая Святых)
Эммаус (Еммаус), село (см. Амвас)
Эфес (Ефес), город — 114, 232, 233, 361, 594, 615
Эфиопия, государство — 65, 181, 306
Юго-Восточная Европа, регион — 420
Южная Аравия, регион — 599
Юрьев Польский, город — 601
Ядрин (Ядринополь), город (см. Эдирне)
Яниково, село (см. Еникей)
Ярославль (Ерославль), город — 60, 177, 301, 397, 406, 476, 601
Ярославская губерния — 496, 514, 515
Яссы (Яса, Яси, Ясы), город — 23-27, 120, 144-147, 238, 261-265, 368, 369, 399, 401, 423, 472, 474, 505, 518, 519, 532, 537, 574, 617
Яффа (Яфа), город — 71-73, 107, 186-189, 224, 225, 312-315, 353, 400, 432, 444, 451, 502, 503, 593-595, 606, 636
Яффские ворота Иерусалима — 606

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ГАТО (ГАКО) — Государственный архив Тверской области (Государственный архив Калининской области) (Тверь)
ГИМ — Государственный Исторический музей (Москва)
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения
ИМЛИ — Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук (Москва)
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук (Санкт-Петербург)
Клепиков, I — Клепиков С. А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства ХІІ-ХХ вв. М., 1959.
Клепиков, II — Клепиков С.А. Филиграни на бумаге русского производства XVIII — начала XX века. М., 1978.
ОИДР — Общество истории и древностей российских при Московском университете
ПДПИ — Памятники древней письменности и искусства
ПЛДР — Памятники литературы Древней Руси
ППС — Православный Палестинский сборник
ПСЗ — Полное собрание законов
РАН — Российская академия наук
РГАДА (ЦГАДА) — Российский государственный архив древних актов (Центральный государственный архив древних актов) (Москва)
РГБ (ГБЛ) — Российская государственная библиотека (Государственная библиотека СССР им. В.И. Ленина) (Москва)
РИО — Русское историческое общество (Санкт-Петербург)
РНБ (ГПБ) — Российская национальная библиотека (Государственная Публичная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина) (Санкт-Петербург)
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук
Тромонин — Тромонин К. Изъяснение знаков, видимых на писчей бумаге… М., 1844.
Участкина — Uchastkina Z.V. A History of Russian Had Paper-mills and their Watermarks. Hilversum, 1962.
Черчилль — Churchill WA. Watermarks in Paper in Holland, England, France etc., in the XVII and XVIII Centuries and their Interconnections. Amsterdam, 1935.
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете
Лукьянов Иоанн
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Путешествие ко святым местам в 1830 году, Муравьев Андрей Николаевич, Год: 1832
  2. Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благости 1253, Рубрук Гийом, Год: 1293
  3. Сборник слов и проповедей о православии с предостережениями от погрешений против него, Феофан-Затворник, Год: 1863
  4. Из летописи Ветковской церкви, Лукьянов Иоанн, Год: 1895
  5. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия, Феофан-Затворник, Год: 1881
  6. Животная книга Солнца, Рудометкин Максим Гаврилович, Год: 1873
  7. Путеводитель и собеседник в путешествии по Кавказу, Владыкин Михаил Николаевич, Год: 1874
  8. Гибель экспедиціи ‘Жаннетты’, Гильдер Уильям Генри, Год: 1883
Электронная библиотека