ГУННЫ ПОСЛ АТТИЛЫ
ГУННЫ ПОСЛ АТТИЛЫ
(Историческій очеркъ Амедея Тьерри) (*).
Статья первая.
I.
II.
III.
‘Отечественныя Записки’, No 2, 1855
Гунны после Аттилы, Тьерри Амедей, Год: 1855
Время на прочтение: 35 минут(ы)
(*) Въ прошломъ году, въ отдл Иностранной Литературы, въ ноябрской книг нашего журнала мы представляли въ извлеченіи любопытный очеркъ того же автора о сыновьяхъ и преемникахъ Аттилы. Настоящая статья, по важности заключающихся въ ней фактовъ, переведена почти вполн и содержитъ въ себ исторію послднихъ годовъ владычества гунновъ въ Европ.
Въ то время, какъ Гернахъ и другіе сыновья Аттилы, сдлавшись поселенцами Восточной Римской Имперіи, пріучались къ осдлой жизни, кочующіе гунны тратили послднія силы въ междоусобныхъ войнахъ: отъ Гуннивара до Волги и отъ Дона до Кавказа кочевья гунновъ представляли обширное поле битвы, на которомъ племена ихъ сражались другъ съ другомъ. ‘Можно было думать (говоритъ одинъ современный историкъ,, что грозное имя гунновъ навсегда исчезнетъ изъ всемірной исторіи’.
Въ послдніе годы У-го вка, когда этотъ хаосъ начиналъ понемногу успокоиваться, вотъ какое зрлище представляли прежнія владнія Денгизиха: одни племена гунновъ исчезли, не оставя но себ никакихъ слдовъ, другія перемнили мсто жительства, отдаленныя племена сошлись съ ближайшими, составились новыя группы и подъ неизвстными дотол именами начали распространять свое опасное владычество.
На Нижнемъ Дуна, между этою ркою и Днпромъ, все еще жили гунны безъ особаго племеннаго названія, это было прямое и несмшанное потомство дружинъ Аттилы. Страны за Днпромъ, огибающія Азовское Море и Кавказскія Степи, принадлежали двумъ великимъ ордамъ гунновъ: кутригурамъ и утигурамъ, которыхъ кочевья были раздлены извилистымъ теченіемъ Дона. Кутригуры жили на западъ отъ Азовскаго Моря, утигуры — на востокъ. Названіе этихъ ордъ, судя по слову уйгуръ, доказываетъ, что он составились изъ смси древнихъ гунновъ съ уйгурскими племенами, кочевавшими тогда на большой трапеціи, составляемой Волгою, Каспійскимъ Моремъ и уральской цпью. Сами уйгуры были т же гунны восточной, или блой втви.
Когда, въ 375 году, черные гунны, или финно-гунны, вторглись въ восточную Европу подъ предводительствомъ Валамира, они увлекли въ своемъ движеніи уйгурійскія племена. Ихъ было нсколько въ арміи Аттилы. У Денгязиха было ихъ еще боле и, пользуясь послдними несогласіями гунновъ, они далеко подвинулись къ западу. Составляя сперва арьергардъ черныхъ гунновъ, при вторженіи ихъ въ Европу, они теперь сдлались авангардомъ турокъ, которые сами были авангардомъ монголовъ. За кутригурами и утигурами къ сверу, по средней Волг, жило гунно-финское племя, которое еще неизвстно было въ Европ, по должно было вскор пріобрсть печальную знаменитость, а именно булгары, сошедшіе съ плоскихъ возвышенностей сибирскихъ горъ. Эти разныя группы, расположись между Европою и Азіею, составляли имперію гунновъ и требовали своего наслдства въ разрушеніи римскаго міра.
Дунайскіе гунны, чтобъ избжать внутреннихъ волненій, видя, что на югъ римскій берегъ хорошо охраняется, бросились къ западу въ обширныя равнины, омываемыя Бугомъ, Днстромъ и Днпромъ. Тамъ встртили они такихъ же дикихъ варваровъ, только бдне ихъ, а именно: актовъ, которыхъ многочисленныя племена, кочуя по среднему теченію этихъ ркъ распространились къ сверу до финскихъ племенъ.
Анты составляли восточную отрасль славянскихъ племенъ. Когда гунны замтили, что отъ подобныхъ враговъ имъ нечего выиграть, а можно все проиграть, то дружелюбно протянули имъ руку, предлагая идти вмст грабить богатства дунайскихъ провинцій. Этотъ первый союзъ повелъ къ другому, а именно, къ союзу съ булгарами, которыхъ гунны призвали къ себ на помощь съ береговъ Волги, вслдствіе чего составилась одна изъ самыхъ грозныхъ коалиціи, когда-либо угрожавшихъ Константинополю и образованности древняго міра.
Тогда впервые появилось въ исторіи имя славянъ. Это великое племя, занимавшее обширное пространство къ сверу отъ Карпатскихъ Горъ между Балтійскимъ и Чернымъ морями, было до-тхъ-поръ извстно только подъ чужеземными названіями. Обитая на дорог двойнаго потока нашествій: азіатцевъ съ востока и германо-скандинавовъ съ запада, славяне не могли сохранить своей самостоятельности Въ IV-мъ вк скандинавскіе готы, усилясь на Черномъ Мор, покорили сарматовъ. Валамиръ въ 378 году истребилъ державу Германариха, и тогда готы, сарматы и славяне стали подъ знаменами гунновъ. По смерти Аттилы произошло любопытное явленіе. Готы, отдлясь отъ гунновъ, пошли искать счастія на югъ Европы. Остатки сарматовъ, слдуя за Денгезихомъ и Гернахомъ, слились съ ордами гунновъ, другіе германскіе народы устремились въ Италію, тогда славяне опять спокойно заняли принадлежавшія имъ земли, называя ихъ по именамъ своихъ племенъ.
Въ то время, какъ анты старались проникнуть за Карпаты съ востока, чтобъ, соединясь съ гуннами, напасть на Римскую Имперію съ Нижняго Дуная, венды, или венеты, другое славянское племя у Балтійскаго Моря, покоряли германскія племена въ Тюрингіи и Богеміи, они участвовали во всхъ великихъ предпріятіяхъ своего племени, какъ на Верхнемъ, такъ и Нижнемъ Дуна.
Славянское племя было уже и въ то время осдлымъ, оно знало искусства, необходимыя для общественной жизни, хотя вообще кругъ сто знаній былъ очень-тсенъ. То, что они называли городами, было нечто иное, какъ собраніе хижинъ, разсянныхъ на большомъ пространств посреди лса, болота, или на неприступныхъ горахъ, однимъ словомъ, гд человкъ могъ скрыться отъ нападенія, они питались мясомъ всякаго рода животныхъ, но просо и молоко составляли любимйшую ихъ пищу, склонные къ удовольствіямъ, они были чрезвычайно-гостепріимны и врны данному слову. Славянскіе воины шли въ бой съ непокрытою головою и голою грудью, на бедр вислъ широкій ножъ, въ рук былъ пукъ метательныхъ копій съ ядовитымъ остріемъ. Сраженій густыми, стройными рядами славянинъ не любилъ. Тактика его была засада: онъ искусно скрывался за камнями, ползъ въ трав, проводилъ дни въ рк, или болот, погруженный до глазъ въ воду, дыша посредствомъ тростника, выставленнаго изо рта на поверхность воды. Тутъ онъ выжидалъ своего непріятеля, бросался на него внезапно и поражалъ.
Таковъ былъ славянинъ, первый союзникъ, вызванный гуннами на добычу.
Булгары, принадлежали къ групп финскихъ гунновъ и составляли ихъ арьергардъ. Междоусобныя войны привели ихъ изъ глубины Сибири на берега великой рки, называемой на монгольскомъ язык Атель, или Атилъ, и принявшей потомъ названіе Волги. Главный городъ этого народа Булгары, стоялъ на томъ мст, гд нын Казань, и владычество этого племени простиралось по всему теченію рки и по свернымъ берегамъ Каспійскаго Моря. Городъ Булгары былъ въ Х-мъ вк средоточіемъ значительной торговли. Въ XIII-мъ вк палъ онъ вмст съ владычествомъ булгаръ подъ ударами Батыя, старшаго сына Чингисъ-Хана.
Въ IV-мъ вк, при появленіи гунновъ, Европа ужасалась одного ихъ вида: то же чувство овладло теперь при появленіи булгаръ. При вторженіяхъ эти дикари оставляли посл себя одну пустыню. У нихъ не было никакой вры, никакихъ обрядовъ, кром шаманства. Шаманы ихъ, или колдуны, были еще отвратительне и ужасне, о нихъ разсказывали неимоврныя преданія. Увряли, что во время сраженія они имли средство очаровывать, смущать враговъ представляя имъ Фантастическія виднія. Даже способъ, которымъ булгары сражались, внушалъ ужасъ: огромный лукъ, длинныя стрлы врно-достигавшія своей цли, ножъ изъ красной мди, сти, которыми опутывали врага на бгу — все внушало невольный страхъ.
Одиннадцать лтъ предъ тмъ, какъ гунны призвали булгаръ, послдніе пытались уже пробраться къ Дунаю. Одна орда ихъ, выступивъ съ береговъ Волги, гд они едва только поселились, угрожала уже Мизіи, паннонійскимъ областямъ, но Теодорихъ-Великій собравъ На-скоро нсколько когортъ римлянъ и готовъ, встртилъ варваровъ на равнинахъ Днпра, разбилъ, обратилъ въ бгство и ранилъ короля ихъ, по имени Либертенсъ (?). Съ-тхъ-поръ булгары уже забыли свое пораженіе и помня только богатство римскихъ провинцій, спшили принять предложеніе гунновъ.
Зимою съ 498 на 499-ый годъ армія союзныхъ варваровъ, которой византійскій историкъ даетъ названіе гунно-вендо-булгарской, явилась на лвомъ берегу Дуная.
Варвары выбирали зимнее время года для вторженій въ Мизію, ‘потому-что (говоритъ Іорнандъ) Дунай каждый годъ замерзаетъ и по льду легко можетъ переходить не только пхота, но также кавалерія и всякаго рода обозы, слдственно вторгающейся арміи не нужны ни лодки, ни плоты». Другая выгода заставляла варваровъ выбирать зиму для своихъ походовъ. Римскія флотиліи на рк замерзали тогда во льду и варвары могли обходить крпости, проникая тотчасъ же во внутреннія провинціи. Если ихъ потомъ разбивали, или они возвращались побдителями съ добычею, когда уже рка разошлась, то переправлялись черезъ нее по способу всхъ азіятскихъ народовъ: на шкурахъ, надутыхъ воздухомъ и привязанныхъ къ хвосту лошадей.
Армія гунно-вендо-булгаръ застала римлянъ въ-расплохъ: продолжительный миръ усыпилъ ихъ. Начальникъ Иллиріи Аристусъ едва могъ собрать пятнадцать тысячъ войска и двинулся противъ варваровъ съ семью стами телегъ, нагруженныхъ оружіемъ и разными припасами. Об арміи сошлись у рчки, которую историки называютъ Зурта, и географическое положеніе которой теперь неизвстно, они говорятъ только, что берега ея были круты. Но необходимости, или по неспособности полководца, римляне, вмсто того, чтобъ оградиться этою ркою отъ варваровъ, перешли черезъ нее и имли ее въ тылу, они, можетъ-быть, думали, что легко побдить нестройную толпу, неруководимую никакою тактикою. Они ошиблись. Эти страшныя лица, дикіе крики, необыкновенное оружіе перепугали римлянъ и легіоны, видя, что кавалерія гунновъ и булгаръ обошла ихъ, обратились въ бгство. Зурта была позади. Надобно было переправляться черезъ нее подъ градомъ стрлъ и тутъ произошло ужасное пораженіе, четыре тысячи римлянъ были умерщвлены.
Побжденные, вмсто-того, чтобъ обвинять самихъ себя въ неосторожности, малодушіи и неспособности своего полководца, объясняли свое пораженіе тмъ, что булгарскіе шаманы околдовали ихъ и лишили всей силы, замтили также съ ужасомъ, что тучи воронъ летали передъ булгарами, какъ-будто они заключили союзъ со смертью.
Таково было начало гунно-славянскаго вторженія въ римскія области. Забравъ огромную добычу, варвары возвратились въ карпатскія долины и готовились къ новому походу.
Экспедиціи слдующихъ годовъ были не такъ гибельны для римлянъ, но варвары везд распространили ужасъ и грабили безнаказанно. Впрочемъ, союзники дйствовали не всегда общими силами, они иногда раздлялись, для удобнйшаго продовольствія и грабежа. Гунны и булгары, составлявшіе конницу, легко являлись и уходили, переправляясь черезъ Дунай, но анты, какъ пшее войско, выдерживали нападенія римскихъ гарнизоновъ и флотилій при перепуав черезъ Дунай. Чтобъ избгнуть частыхъ пораженій, потребовали они свободнаго перехода черезъ рку у гепидовъ, занимавшихъ часть береговъ Дуная.
Эти гепиды были союзниками Римской Имперіи и ежегодно получали награжденіе отъ константинопольскаго двора за свое содйствіе и защиту границъ въ случа нападенія варваровъ. Это однакожь не помшало имъ принять предложеніе антовъ. Они обязались пропустить ихъ и дать имъ для переправы лодки съ платою по золотой монет съ человка. Византійское правительство, подозрвая ихъ измну, потребовало объясненій, но гепиды отперлись, а римскій дворъ былъ слишкомъ-слабъ, чтобъ наказать ихъ за вроломство.
Въ послдніе годы У-го и въ начал VI-го столтія римскія провинціи на Дуна испытали вс ужасы и насильства варваровъ, изъ которыхъ каждое племя различнымъ образомъ мучило побжденныхъ. Гунновъ знали ужь со временъ Аттилы, и къ нимъ ужь привыкли: по анты и булгары были страшилищемъ жителей. Анты наводили ужасъ нечаянными нападеніями. Скрываясь то за кустами, то въ ркахъ, они вдругъ устремлялись на свою добычу, и городъ, деревня, отрядъ, на которые они нападали, всегда были истребляемы. Сперва они не брали даже плнныхъ, но потомъ опытъ научилъ ихъ, что мать, дитя богатаго семейства, или значительное лицо судебнаго сословія хорошо платитъ за свой выкупъ. Тогда вмсто того, чтобъ всхъ умерщвлять, они уводили въ плнъ и несчастные плнники часто умирали дорогою отъ голода и утомленія.
Булгары славились быстротою нападеній, и гамъ, гд они проходили, оставались одн развалины и пепелища. Долго потомъ спустя, мизійцы, указывая на кустарники, выросшіе на богатыхъ прежде пажитяхъ, говорили, что это булгарская работа. Булгары искусны были въ бросаніи на всемъ скаку петли, или сти на непріятеля.
Читая описаніе этихъ ужасныхъ вторженій, нельзя не спросить: почему Римская Имперія не возстала вся, чтобъ поразить эти дикія орды? Къ-несчастью, она была занята междоусобіями и схоластическими спорами.
Императоръ Зенонъ только-что скончался. Супруга его Аріадна, выразивъ печаль свою слезами, въ первую минуту волненія предложила Сенату, арміи и народу избрать императоромъ Анастасія
Выборъ былъ хорошъ во многихъ отношеніяхъ, и его приняли благопріятно. Анастасіи былъ одинъ изъ царедворцевъ пользовавшійся репутаціею умнаго человка, нечестолюбиваго, честнаго, добродтельнаго и набожнаго. Императрица Аріадна, возведя его на престолъ, вышла за него замужъ. Несмотря на свои шестьдесять лтъ и волосы, блиставшіе сдиною, Анастасій казался еще молодымъ по тонкимъ, правильнымъ чертамъ, по глазамъ, отражавшимъ кротость. Но странной игр природы, одинъ глазъ у него былъ черный, другой голубой.
Сперва все шло очень-хорошо. Анастасій управлялъ мудро, бережливо, онъ былъ врагъ лихоимства, любилъ народъ, уничтожилъ многіе тяжкіе налоги, ввелъ многія улучшенія въ нравахъ и, между-прочимъ, запретилъ въ цирк сраженія людей противъ животныхъ. Во вседневной жизни былъ онъ набоженъ, ходилъ въ церковь до разсвта, держалъ посты, раздавалъ много милостыни, и народъ встрчалъ его криками: ‘Цесарь! царствуй такъ же, какъ ты жилъ’.
Но вскор все перемнилось. Вспыхнула междоусобная война, и именно въ дунайскихъ провинціяхъ, такъ жестоко опустошенныхъ еще недавно варварами. Предметомъ войны быти догматическіе споры. Иллирійскій полководецъ, по имени Виталіонъ, сдлался начальникомъ одной религіозной партіи. Къ нему сбжались тысячи сельскихъ жителей, горожанъ и солдатъ. Въ три дня собралъ онъ большую армію, и вс воины бросили домы свои на жертву булгарамъ, вс гарнизоны дезертировали, чтобъ сражаться за Виталіона, даже гунны пристали къ этой партіи. Виталіонъ двинулся къ Константинополю и сталъ у Золотыхъ Воротъ.
Сенатъ и знатнйшіе жители предложили свое посредничество, чтобъ спасти городъ отъ взятія приступомъ.
Эти междоусобія были причиною, почему Византійская Имперія въ послдніе годы У-го и въ начал VI-го вка не могла обратить всхъ силъ противъ варваровъ. Даже Константинополю часто угрожали внезапныя нашествія варваровъ, которые, состоя большею-частью изъ кавалеріи, являлись, прокрадывались, опустошали и исчезали. Не разъ летучіе отрады варваровъ достигали до воротъ столицы. Писатели VI-го вка, въ-особенности Прокопій, оставили намъ подробныя описанія всхъ предметовъ искусствъ и роскоши, собранныхъ въ Константинопол. Говоря о великолпныхъ ландшафтахъ Мраморнаго Моря, Босфора и Понта Эвксинскаго, объ этихъ мраморныхъ дворцахъ, окруженныхъ вчно-зеленющими лсами, церквами, селеніями, расположенными въ вид амфитеатра около заливовъ, эти писатели длаются истинными поэтами. Роскошь восточнаго Рима не довольствовалась землею, она на самомъ мор воздвигла насыпи, на которыхъ построила жилища изъ порфира и золота, тысячи статуй бронзовыхъ и мраморныхъ, наслдованныя отъ художественнаго генія Грековъ, украшали эти дворцы, тутъ византійскіе патриціи отдыхали отъ трудовъ, и цлыя провинціи платили часто за удовольствія этого отдохновенія. Тамъ Руфины, Эвтиропіи, Хрисаны обнаруживали ту наглую расточительность, которая такъ воспламеняла негодованіе современниковъ и осталась памятною даже въ исторіи. Можно вообразить себ весь ужасъ подобныхъ людей при появленіи варваровъ у римскихъ стнъ. Они вспомнили тогда о страданіяхъ мизійцевъ.
Анастасій предпринялъ огромныя фортификаціонныя работы, сохранившіяся до нашего времени подъ его именемъ, верстахъ въ пятидесяти къ западу отъ Константинополя. Римляне, для защиты своихъ областей, часто употребляли валы, или укрпленныя стны, примыкавшія къ естественнымъ преградамъ и прикрывавшія округи, а иногда и цлыя провинціи. Въ этихъ укрпленіяхъ оставляли ворота, въ нкоторомъ разстояніи одни отъ другихъ, для вншняго сообщенія. Въ обыкновенное время эти ворота охранялись небольшими караулами, но въ военное собиралась за ними вся армія, какъ въ крпости. Въ Восточной Имперіи много было подобныхъ укрпленій, и они тмъ боле умножались, чмъ слабе становились самыя военныя средства и воинственный духъ Римлянъ. Даже ермопилы были укрплены и лучше защищались стною съ бойницами, нежели грудью Спартанцевъ, потомковъ Леонида.
Извстно, что Константинополь стоитъ на перешейк, омываемомъ съ юга Мраморнымъ Моремъ, съ свера — Чернымъ, отдляясь отъ Азіи Босфоромъ. Анастасій предпринялъ отдлить отъ материка полуостровъ, на которомъ стоитъ Константинополь и его окрестности и сдлать изъ него островъ, для этого составилъ онъ планъ укрпленія, перерзывающаго перешеекъ отъ одного моря до другаго на пространств семидесяти верстъ. Начавъ этотъ огромный трудъ въ 507 году, онъ быстро исполнилъ его. Воздвигнулась каменная стна со рвомъ, вышиною въ двадцать футовъ, въ столько же футовъ ширины и съ нсколькими башнями, соединявшимися посредствомъ галереи. На каждой оконечности стна была защищаема одною, или нсколькими крпостями. Такъ на южной оконечности, погружающейся въ Мраморное Море, стояли дв сильныя крпости Гераклея и Селимарія. Этимъ средствомъ Константинополь съ окрестностями былъ охраненъ отъ набговъ. Вс довольны были попечительностью Анастасія, хотя и понимали, что. въ случа большой войны, оборонительная армія не въ-состояніи будегъ защищать съ одинаковою силою линію въ семьдесятъ верстъ. Впрочемъ, послднее знали только полководцы, народъ же почиталъ себя въ Константинопол совершенно безопаснымъ, и этого было довольно для его спокойствія.
Гунны, булгары и анты оставили Музію въ поко до 507 года. Тутъ византійскія хроники опять у поминаютъ о нихъ Греція опустошена была до ермопилъ, а Иллирія до Адріатическаго Моря, но варвары не подходили къ Константинополю, они влекли за собою тысячи плнныхъ и требовали за нихъ выкупа. Анастасій послалъ къ иллирійскому префекту Іоанну тысячу фунтовъ золота, но ихъ было недостаточно для выкупа всхъ несчастныхъ, которые были потомъ умерщвлены подъ стнами городовъ, нехотвшихъ отворить ворота варварамъ.
Въ слдующемъ году умеръ Анастасіи, пораженный молніею во время грозы. Ему было восемьдесятъ-восемь лтъ, онъ царствовалъ двадцать семь. Преемникомъ его былъ старый воинъ съ истинно-римскимъ сердцемъ. Юстинъ родился въ Бедеріан (въ Мизійской Дарданіи), и это обстоятельство было очень-благопріятно для дунайскихъ провинцій, требовавшихъ особенныхъ попеченій. Юстинъ тотчасъ же озаботился о защит ихъ и возобновилъ вс крпости. Трудъ этотъ былъ впослдствіи продолжаемъ племянникокъ его Юстиніаномъ.
Девять лтъ царствованія этого престарлаго воина считаются въ числ самыхъ мирныхъ въ римской исторіи. Не слышно было ни о гуннахъ, ни объ антахъ — до такой степени варвары уврены были, что Юстинъ не оставитъ безъ наказанія ихъ нашествія.
Онъ скончался въ 527 году отъ раскрывшейся старой раны. Преемникъ, заране назначенный имъ для занятія престола, былъ тотъ самый племянникъ, котораго онъ избралъ въ соправители — Юстиніанъ, прославившій свое имя въ исторіи.
И исторія и романы исказили это великое историческое лицо законодателя и завоевателя, игравшаго такую важную роль въ событіяхъ VI-го вка. Юстиніанъ можетъ по всей справедливости стать наряду съ еодосіемъ-Великимъ, Константиномъ, Септиміемъ Северомъ, Адріаномъ. Въ среднихъ вкахъ возникъ въ Греціи романъ съ легендою о Велизаріи, слпомъ и нищемъ, извстный ужь съ ХІІ-го вка. Что жь касается до историческаго искаженія характера Юстиніана, оно произведено было при самой жизни его тмъ же самымъ перомъ, которое, восхваляя его публично, искажало дла его втайн, представляя его хуже Нерона и Домиціана. Читая Тайныя Записки Прокопія, потомство колебалось, не зная, чему врить. Нашъ разсказъ будетъ основываться на свидтельств безпристрастныхъ современниковъ.
Около 474 года, во время царствованія императора Льва, прибыли изъ Бедеріаны въ Константинополь три молодые поселянина съ посохами въ рукахъ и съ бараньею шкурою на плечахъ. Они пришли искать счастья въ столиц. Они были высоки ростомъ и стройны. Ихъ завербовали въ дворцовую стражу. Здсь они скоро вышли впередъ мужествомъ, ловкостью и умомъ. Старшій изъ нихъ, Юстинъ, достигнувъ постепенно до званія главнокомандующаго стражею, въ которую вступилъ простымъ солдатомъ, взошелъ на престолъ посл Анастасія. Обер-камергеръ Анастасія, по смерти его, хотлъ склонить выборъ на одного изъ своихъ приверженцевъ и поручилъ Юстину раздать стражамъ большую сумму денегъ. Тотъ дйствительно роздалъ ее, но при этомъ самъ былъ провозглашенъ.
Воцарившись, Юстинъ послалъ за сестрою своею Бегленицею, бывшею замужемъ за поселяниномъ Истокомъ въ Таврезіум, желая воспитать при себ сына ея Управду, потому-что самъ не имлъ дтей. Вмст-съ-тмъ, славяне эти приняли латинскія имена, и даже услужливые генеалоги составили имъ знаменитое родословное дерево. Въ силу этой перемны именъ, Бегленица сдлалась Втиланціею, Истокъ — Савватіел, а Управла принялъ имя Юстиніана, которое обезсмертила исторія. Юстинъ, пастухъ горы Гемуса, получилъ въ дтств неочень-тщательное воспитаніе, если правда, какъ разсказываетъ Прокопій, что онъ не иначе умлъ подписывать свое имя, какъ посредствомъ прорзной золотой бляхи, но вырзкамъ которой водилъ перомъ. Во всякомъ случа онъ хотлъ, чтобъ племянникъ его быль иначе воспитанъ. Къ молодому Управл приставили лучшихъ учителей всхъ предметовъ, и ученикъ удивлялъ всхъ неутомимою дятельностью и всеобъемлемостью своего ума. Краснорчіе, поэзія, права, теологія, военное искусство, архитектура, музыка — все было ему знакомо, и онъ зналъ все основательно. Сдлавшись императоромъ, онъ самъ трудился надъ составленіемъ безсмертнаго кодекса, лучшаго внка своей славы. Посланія его къ Сенату были всегда имъ самимъ написаны. Часто говорилъ онъ ихъ безъ приготовленія, хотя въ выговор его и слышно было иллирійское происхожденіе. Въ восточной церкви сохраняется еще до-сихъ-поръ одинъ изъ гимновъ его сочиненія, для котораго онъ же писалъ и музыку. Наконецъ многіе памятники въ Константинопол и въ провинціяхъ были выстроены по его планамъ, или совтамъ. Что касается до войны, то, подобно всмъ молодымъ римлянамъ, изучилъ онъ ее теоретически и практически, какъ въ лагеряхъ, такъ и на пол битвы.
Когда Юстинъ сдлался императоромъ, Юстиніану было тридцать-пять лтъ. По, несмотря на пристрастіе къ наукамъ, имъ овладла и другая, сердечная страсть: онъ влюбился въ извстную тогда красавицу въ Константинопол, еодору. Несмотря на представленія своей матери, на отказъ дяди, Юстиніанъ захотлъ жениться на ней, и пламенное его упрямство восторжествовало. Самъ Юстинъ принужденъ былъ передлать законъ, который бы подтвердилъ подобный бракъ. Впрочемъ, несмотря на вс бдствія, нанесенныя имперіи гордостью, непостоянствомъ и мстительностью еодоры, исторія не можетъ безусловно осуждать ее, видя, что Юстиніанъ всегда любилъ ее врно и искренно, и что недостатки ея уравновшивались высокими качествами, а именно: проницательнымъ умомъ, врнымъ взглядомъ и ршимостью, которой однажды Юстиніанъ обязанъ былъ трономъ и жизнью.
Юстиніанъ былъ немного-выше средняго роста, съ правильными чертами ища, широкою грудью, откровеннымъ и ласковымъ взглядомъ. Уши его двигались по его произволу, и это странное устройство, одинаковое съ Домиціаномъ, было поводомъ ко многимъ сатирамъ. Говорятъ, что онъ часто любилъ одваться въ одежду варваровъ и, боле всего, гунновъ. Внутри дворца велъ онъ строгую, отшельническую жизнь. Во время поста не лъ хлба, а пилъ одну воду, питаясь черезъ день небольшимъ количествомъ травъ съ солью и уксусомъ. Онъ спалъ едва нсколько часовъ въ сутки и часто вставалъ ночью, чтобъ работать за государственными, или церковными длами, а иногда, чтобъ ходить по длиннымъ галереямъ дворца. Въ эти часы безсонницы составлялъ онъ великіе планы, созрвавшіе въ ум его. Эти привычки породили т баснословные разсказы, въ которыхъ онъ представлялся какимъ-то сверхъестественнымъ существомъ, никогда неспавшимъ, невшимъ и непившимъ. Но это же самое свойство дозволило ему совершить вс великія дла.
Едва вступилъ онъ на тронь, какъ, занялся великимъ законодательнымъ трудомъ, существующимъ ужь столько вковъ. Составленіе одного общаго кодекса для всей имперіи соединено было въ ум его съ преобразованіемъ римскаго міра и нравовъ его. Посл того взялся онъ ужь за оружіе, чтобъ упрочить имперію, которой далъ законы.
Чтобъ хорошо понять Юстиніана, надобно вообразить себ его въ ту торжественную минуту, когда онъ начинаетъ самое геройское и неожиданное предпріятіе — африканскую войну противъ вандаловъ, за которою должна была послдовать война въ Италіи противъ готовъ, онъ замышлялъ еще третью войну въ Испаніи, а можетъ-быть и четвертую, въ Галліи, однимъ-словомъ, везд, гд варвары водворились на развалинахъ римскаго владычества. У него не было арміи, онъ образовалъ ее, отправясь въ походъ въ Персію, которой вскор предписалъ миръ. Въ этой войн образовались полководцы, совершившіе великіе подвиги: Велизарій и Нарзесь. Когда Юстиніанъ разсуждалъ въ своемъ Тайномъ Совт о нападеніи на Африку, то встртилъ ужасъ, неврчивость и изумленіе: Римъ пріучился ужь почитать Африку потерянною навсегда, а вандаловъ — непобдимыми. Не знали даже, гд находится эта древняя римская провинція, съ которою вс торговыя сношенія были прерваны, и преторинскій префектъ утверждалъ, что нужно употребить цлый годъ на то, чтобъ послать туда приказъ арміи и получить отвтъ. Солдаты испугались морской экспедиціи, а народъ — новыхъ налоговъ. Одинъ Юстиніанъ остался твердъ въ своемъ намреніи. Но наедин и онъ ужь начиналъ колебаться, одна вра подкрпила его.
Начало воины ознаменовалось блистательными успхами. Константинополь освободилъ Римъ и завоевалъ обратно Карагенъ, но остальныя предпріятія Юстиніана требовали боле времени, превышали предлы человческой жизни, а у Юстиніана не было преемниковъ. Чтобъ уменьшить славу его, говорили, что онъ своимъ полководцамъ обязанъ побдами, но кому же. какъ не ему, принадлежала идея войны и главное управленіе ею? Въ царствованіе его были два великіе полководца, которыхъ можно сравнить съ героями древняго Рима: Велизарій и Нарзесъ. Подобное счастіе случается только съ великими государями.
Варвары, нетрогавшіеся съ мста во все продолженіе царствованія Юстина, явились по смерти его, какъ-бы для испытанія новаго императора, избирая всегда зиму для переправы черезъ Дунай, они устремились на Малую Скиію и ужь угрожали ракіи, когда Германъ разбилъ ихъ въ большомъ сраженіи. Три года спустя, пришли и анты, которыхъ начальникъ еракійской милиціи, Хилбудій, отбросилъ на лвый берегъ Дуная, а потомъ и за Карпаты, но, продолжая неосторожно свои преслдованія, онъ былъ убитъ.
Хилбудій былъ родомъ славянинъ и отлично дйствовалъ въ войнахъ на Дуна. Смерть его казалась торжествомъ для варваровъ и они вновь ободрились. Булгары вскор присоединились къ нимъ и начались прежнія опустошенія и злодйства.
Однажды булгары, разбитые римлянами, бжали къ Дунаю, а легіоны возвращались въ свой лагерь радостно и въ безпорядк. Вдругъ столкнулись они съ ничтожнымъ отрядомъ булгаръ. Паническій страхъ овладлъ римлянами, они предались бгству. Варвары арканами захватили трехъ военачальниковъ Констангіона, Годилая и Акума. Годилай усплъ кинжаломъ перерзать сть и скрыться. Константіонь откупился тысячью золотыхъ монетъ, но Акумъ былъ отведенъ въ плнъ. Онъ быль гуннъ изъ мизійской колоніи и христіанинъ. По причин всхъ эгихь обстоятельствъ и важнаго сана Акума, съ нимъ обходились очень-строго.
Посл этого набга продолжалось семь лтъ спокойствіе, но въ 538 году началась опять война и на этотъ разъ серьёзне.
Варвары выбрали самую удобную минуту для нападенія на сверныя области имперіи, вс войска которой были тогда заняты въ Италіи. Даже участь Велизарія, блокированнаго въ Рим, казалась сомнительною. Франки, надясь на его погибель, перешли отъ союза съ римлянами на сторону готовъ, получивъ за это уступку Норбонны. Представляя всмъ германскимъ племенамъ дло готовъ общимъ для всей Германіи, Франки старались привлечь ихъ на свою сторону, надясь на сильную диверсію въ пользу дунайскихъ армій. Германцы, съ своей стороны, возбуждали вс племена по берегамъ этой рки. Вроятно, вслдствіе этихъ происковъ анты, булгары и гунны перешли въ 538 году римскія границы.
Не встрчая сопротивленія, они раздлились по всмъ направленіямъ. Тридцать два замка были взяты въ Иллиріи, ракійскій Херсонесъ былъ опустошенъ, одна шайка переправилась черезъ Геллеспонтъ между Сестосомъ и Абидосомъ и наводнила берега Малой Азіи, другая шайка проникла до ермопилъ, найдя этотъ проходъ прегражденнымъ стною, обошла тснины по тропинкамъ горы Эгы и, бросясь на Ахаію, опустошила ее до Коринскаго Залива. Насытясь убійствами и добычею, варвары, подобно волнамъ посл наводненія, возвратились въ свои логовища со сга-двадцатью-тысячами римскихъ плнниковъ.
Юстиніанъ былъ въ отчаяніи и принялся за построеніе укрпленій, начатыхъ при дяд его, но потомъ оставленныхъ, это былъ исполинскій трудъ, обхватившій не только правый берегъ Дуная и внутреннія скискія провинціи: Мизію, Дарданію, ракію, но и вс важнйшіе пункты лваго берега рки, оставленные за два вка передъ тмъ. Вс большія крпости Верхней и Нижней Мизіи поднялись изъ развалинъ, вс были возстановлены, увеличены, простые замки длались городами, башни превратились въ цитадели. На лвомъ берегу Форты Константина и Максентія были опять заняты, башня, служившая прежде укрпленіемъ Траянову Мосту, возобновлена была подъ именемъ башни еодоры и снова воздвиглась на защиту тснинъ. Малая Скнеія, служившая всегдашнимъ путемъ вторженія варварамъ, была теперь защищена многочисленными укрпленіями какъ на рк, такъ и на мор. Тамъ были старые замки, въ которыхъ засли шайки антовъ, ихъ оттуда выгнали и помстили римскіе гарнизоны. Наконецъ, между Дунаемъ и Гемусомъ Юстиніанъ укрпилъ все, что могло быть укрплено. Мстами устроилъ онъ большія ограды съ бойницами, дабы, въ случа вторженія, могли скрыться гуда поселяне съ семействами и имуществомъ.
Эти спасительныя предосторожности были взяты не противъ однихъ гунновъ и антовъ — боялись и гепидовъ. Этотъ народъ долго служилъ на жалованьи имперіи въ вид союзниковъ, и былъ вренъ этому союзу, покуда готы занимали Паннонію, но когда послдніе переселились въ Италію, гепиды хотли овладть долинами Савы. Римляне воспротивились этому и требовали обладанія этою страною. Тогда гепиды стали мстить то тайною, то явною враждою.
Гепиды не слдовали дерзкой и насильственной политик германцевъ, по старались подражать хитростямъ византійскимъ. Продолжая уврять въ своей врности, они ежедневно что-нибудь захватывали изъ долины Савы, прокрались даже въ стны Сирміума и отказались потомъ очистить его. Вскор открылось участіе ихъ въ грабеж антовъ и замыслахъ Франковъ. Это весьма безпокоило константинопольское правительство, которое, будучи занято войною въ Италіи, чувствовало свою слабость на Дуна.
Чтобъ охранить себя съ этой стороны, Юстиніанъ веллъ ломбардамъ спуститься съ богемскихъ горъ, гд они стояли въ вид наблюдательнаго войска, и предоставилъ имъ на правомъ берегу Дуная не только древнюю область остготовъ въ Панноніи, но и часть Норики, въ которой обитали руги до переселенія своего за Альпы. Области эти уступлены были ломбардамъ подъ условіемъ политическаго подданства и военной службы. Это была живая преграда, которую Юстиніанъ хотлъ поставить между имперіею и гепидами. Анастасій за нсколько лтъ передъ тмъ сдлалъ тоже въ маломъ вид колонизаціей) геруловъ на сантдонскихъ равнинахъ.
На этотъ разъ мра только вполовину была удачна для римскаго правительства, по причин характера ломбардовъ, которые были самые буйные и свирпые дикари между всми германскими племенами. Новое положеніе не измнило ихъ характера, они конечно были самые безпокойные сосди для гепидовъ, на которыхъ обязаны были нападать, но и для римскихъ сосдственныхъ провинцій, которыя должны были защищать, были они также опасны. Видъ этихъ богатыхъ странъ располагалъ ихъ къ грабежу, и Юстиніанъ принужденъ былъ вскор унимать своихъ союзниковъ.
Впрочемъ, главная цль его была достигнута: всегдашнія нападенія, оскорбленія и вызовы произвели между гепидами и ломбардами непримиримую народную ненависть. Два короля ихъ, Альбоинъ ломбардскій и Торисинъ гепидскій, личною враждою усиливали еще эту междоусобную ненависть. Дла дошли до того, что въ 548 году оба народа начали между собою ожесточенную войну, пославъ другъ другу формальный вызовъ, какъ на единоборство. Назначено было мсто и день для боя, въ которомъ одинъ изъ народовъ долженъ былъ погибнуть, и срокъ нарочно опредленъ былъ довольно-отдаленный, чтобъ оба народа могли выставить вс свои силы и собрать подкрпленія у сосдей. Могущественнйшій союзникъ былъ, конечно, римскій императоръ, и къ нему обратились оба народа. Ломбарды, несмотря на заслуженные ими упреки, почитали себя въ-прав требовать прямой помощи имперіи, тогда-какъ гепиды просили только, чтобъ она была нейтральною.
Оба народа отправили посольства въ Константинополь, желая предупредить другъ друга и представить свои требованія съ самыми основательными убжденіями, оказалось, что пріхавшіе въ одно время посланники просили даже аудіенціи на одинъ день. Юстиніанъ ршилъ, что пріиметъ ихъ и выслушаетъ въ разные дни.
Первая аудіенція назначена была ломбардамъ. Посланникъ Альбоина, явясь въ аудіенц-залу, гд императоръ сидлъ на трон посреди своего двора, сказалъ рчь, сохраненную исторіею для потомства:
‘Мы не можемъ довольно надивиться, римляне, глупой дерзости гепидовъ, которые, нанеся столько вреда вашей имперіи, явились сюда съ предложеніемъ, чтобъ еще боле повредить вамъ. Надобно имть странное понятіе о слабоуміи сосдей, требуя помощи у тхъ, кого такъ дерзко оскорбляли. Подумайте только, что значитъ дружба гепидовъ: это будетъ лучшее средство избрать ршеніе. Еслибъ этотъ народъ оказался вроломнымъ противъ какой-либо отдаленной и неизвстной націи, то надобно было бы истратить много словъ и времени, чтобъ представить вамъ доказательства ихъ измны, по, римляне, мы здсь прибгаемъ къ собственно вашему свидтельству.
‘Въ то время, какъ готы владли еще Гіанноніею, гепиды благоразумно оставались въ своихъ предлахъ. Они не смли перешагнуть на правый берегъ Дуная — до того боялись они меча готовъ. Тогда они были союзники, друзья римлянъ. Твои предмстники, императоръ, осыпали ихъ деньгами, и ты самъ былъ къ нимъ щедръ Безъ-сомннія, они заплатили за ваши благодянія большими услугами? Совсмъ пть, ни большими, ни малыми. Правда, что они не сдлали вамъ вреда, по потому, что не могли сдлать. Вы отказались отъ вашихъ древнихъ правъ на земли, которыя они заняли на лвомъ берегу Дуная, а готы держали ихъ въ страх на правомъ. Какъ хороша услуга, происходящая отъ безсилія вредить! Можно надяться отъ нихъ на самую прочную дружбу!
‘Теперь готы изгнаны изъ всей Панноніи, а вы, римляне, начавъ войну въ отдаленныхъ странахъ, посылаете ваши арміи на край свта. Что же длаютъ гепиды? Они нападаютъ на васъ, грабятъ, опустошаютъ ваши провинціи.
‘Нтъ! Съ-тхъ-поръ, какъ люди существуютъ, не видано ничего дерзновенне ихъ посольства къ теб, императоръ! Зная, что мы готовимся къ жестокой съ ними войн, они прибгаютъ къ теб. Они явятся къ твоему трону и, можетъ-быть, прострутъ дерзость свою до того, что потребуютъ у тебя помощи противъ насъ, которые пребыли теб врны, можетъ-быть, предложатъ они возвратить теб то, что похитили у тебя. Въ такомъ случа воспользуйся позднимъ ихъ раскаяніемъ и боязнью ломбардскихъ мечей и поблагодари насъ за это.
‘Одно изъ двухъ: или они пришли выразить теб свое раскаяніе, и тогда подумай, что это раскаяніе вынуждено, или, оставя то, что взяли у тебя, они пришли требовать еще больше, и тогда пойми, что они наносятъ теб величайшее оскорбленіе.
‘Мы говоримъ съ гобою по нашей варварской простот, грубо и невитіевато, не такъ, какъ бы слдовало при такомъ важномъ случа: ты самъ прибавишь къ нашимъ словамъ, чего имъ недостаетъ, взвсивъ въ своей мудрости пользы римлянъ и ломбардовъ. Въ-особенности же подумай вотъ о чемъ: очень-естественно, что мы, ломбарды и римляне, исповдающіе каолическую вру, соединимся противъ гепидовъ, которые держатся аріевой секты и, слдственно, враги наши и въ этомъ отношеніи.’
Посл этой рчи, которая можетъ дать понятіе о германскомъ краснорчіи VI-го вка, ломбардскіе посланники были отпущены, а на другой день приняты гепидскіе. Юстиніанъ выслушалъ и ихъ рчь. Если языкъ ломбардовъ, грубый и рзкій, по искусный въ самой простот своей, имлъ цлью подстрекнуть честолюбіе римлянъ и мщеніе ихъ, то языкъ гепидовъ, столь же искусный въ своей умренности, разсчитанъ былъ на то, чтобъ представить, какъ покорство и миролюбіе противорчатъ съ дикою гордостью противниковъ. Гепиды явились какъ-бы на судъ римлянъ и доказывали, что на нихъ нападаютъ, конечно, несправедливо, если они ужь ршились искать третейскаго суда. Кто самъ бы искалъ ссоры, тотъ не поступилъ бы такъ. Они говорили, что нельзя приписать ихъ посольство страху, потому-что числомъ и мужествомъ гепиды сильне ломбардовъ, слдственно, если гепиды прибгаютъ къ дружб императора, то единственно изъ уваженія къ нему и длятого, чтобъ предложить ему часть въ врной побд.
‘О цесарь! (говорили еще посланники гепидовъ) ломбарды — твои друзья только со вчерашняго дни, а гепиды древніе союзники, испытанные годами, ломбарды имютъ на своей сторон только безумную дерзость, заставляющую ихъ нападать на всхъ сосдей, гепиды же благоразумны и сильны. Двадцать разъ мы хотли ужь сдлать тебя судьею нашихъ споровъ, но они всегда противились этому, и теперь, когда они довели войну до желаемой цли, то, испугавшись своей слабости, надются вооружить тебя противъ твоихъ друзей. Нтъ, удостой насъ, императоръ, твоею помощью противъ ломбардовъ, или по-крайней-мр останься нейтральнымъ между нами. Сдлавъ это, ты поступишь сообразно съ пользами твоего народа и исполнишь долгъ правосудія’.
Долго Юстиніанъ совтовался самъ съ собою и съ своимъ Тайнымъ совтомъ: вмшаться ли въ эту ссору, или предоставить врагамъ полную свободу истребить другъ друга, не помогая ни тому, ни другому. Если ршиться на вмшательство, то надобно было, повидимому, помогать ломбардамъ. Важныя обстоятельства говорили въ пользу того и другаго ршенія, потому-что если, съ одной стороны, римляне должны были желать скораго истребленія гепидовъ, то, съ другой, опасно было слишкомъ усиливать ломбардовъ, которыхъ дружба была такъ безпокойна.
Разочтя все это, Юстиніанъ отказалъ въ помощи генидамъ, а ломбардамъ общалъ десять тысячъ римской кавалеріи и тысячу-пятьсотъ союзныхъ геруловъ, предоставивъ своему усмотрнію, когда и какъ послать эту помощь. Случай, вскор посл того происшедшій, доказалъ Юстиніану, что онъ принялъ самое мудрое ршеніе и что мнимая покорность гепидовъ была только обманомъ, чтобъ усыпить его бдительность.
На большомъ Киммерійскомъ (нын Крымскомъ) Полуостров, впадающемъ въ Черное Море и отдляющемъ его отъ Меотійскаго Залива (Азовскаго Моря), жило племя тетраксическихъ готовъ: это былъ печальный остатокъ обширной имперіи Германариха. Когда она пала, въ 375 году, подъ ударами Валамира, готы, спасшіеся отъ пораженія, искали свободы въ горахъ на юг Полуострова, называвшихся еще въ VI-мъ вк древнимъ галльскимъ именемъ Доръ или Торъ, то есть горы. Эта часть Киммерійскаго полуострова называлась въ греческой миологіи Тавридою. Слово доръ, или торъ входитъ во многія галльскія названія въ Альпахъ и древней Галліи. Впрочемъ, извстно, что кимвры были родоначальниками галльскихъ племенъ.
Эпиготы занимали на полуостров плодоносныя долины, удобныя для земледлія и скотоводства, мало-по-малу образовали они народъ, прославившійся своимъ гостепріимствомъ и миролюбіемъ, у нихъ не было ни городовъ, ни укрпленій, подобно своимъ предкамъ ненавидли они всякія ограды и стны, почитая ихъ темницами. Несмотря на сосдство утигурскихъ гунновъ, поселившихся на свер полуострова и въ степяхъ на востокъ отъ Босфора Киммерійскаго, маленькая республика готовъ жила здсь мирно и была уважаема всми. Римскіе города, находившіеся на южномъ берегу полуострова и производившіе большую торговлю: Херсонъ, Севастополь, еодосія и Босфоръ, имли врнаго и полезнаго союзника въ готской республик, притомъ же эти тетраксическіе готы были христіане, у нихъ былъ епископъ, и когда этотъ пастырь скончался, они не знали откуда получить другаго. Вдругъ услышали они, что вновь-обращенное въ христіанство кавказское племя абасговъ получило епископа изъ Константинополя: они тотчасъ же отправили туда депутацію и просили у императора римлянъ епископа для врныхъ друзей его тетраксическихъ готовъ.
Эти простодушные люди допущены были къ аудіенціи Юстиніана и изложили ему предметъ своего посольства. Императоръ исполнилъ ихъ просьбу. Они хотли еще продолжать рчь, по видя блистательную толпу., окружавшую императора, замолчали въ замшательств. Видя это, Юстиніанъ пригласилъ ихъ на другую, частную аудіенцію. Тутъ разсказали они ему о состояніи кутругуровъ и утигуровъ, о ихъ междоусобіи, о жадности къ золоту, и дали почувствовать, какъ полезно было бы для имперіи вооружить этихъ варваровъ другъ противъ друга, чтобъ воспрепятствовать имъ когда-либо соединиться противъ имперіи. Юстиніанъ, выдававшій ежегодное награжденіе кутригурамъ, съ досадою узналъ, что они дали слово гепидамъ помогать противъ ломбардовъ и что договоръ этотъ былъ заключенъ въ ту самую минуту, когда посланники гепидовъ такъ униженно просили нейтралитета Юстиніана. Тетраксическіе готы при этомъ случа предложили услуги своей республики противъ кутригуровъ, еслибъ началась война.
Юстиніанъ принялъ полезный совтъ, и въ то время, какъ готскіе посланники возвращались въ горы Тавриды, расторопные эмиссары отправились изъ Константинополя въ степи, гд кочевали утигуры за Кавказомъ. Надъ этимъ племенемъ царствовалъ тогда Сандилькъ, котораго жадность равнялась тщеславію. Одна мысль, что римляне презираютъ его, а награждаютъ своими ласками и золотомъ короля кутригуровъ, воспламеняла гнвъ его. Онъ равно ненавидлъ и предпочитаемаго ему соперника и Юстиніана, такъ дурно-оцнивавшаго достоинства Сапдилька.
Узнавъ о прибытіи римскихъ эмиссаровъ въ свой станъ, онъ обрадовался и внутренно общалъ себ воспользоваться этимъ случаемъ. Предложенія, привезенныя ими, были чисты и ясны. Они предложили утигурскому королю ту же самую ежегодную субсидію, какую до-сихъ-поръ получалъ кутригурскій король, съ тмъ, чтобъ первый изъ нихъ сдлался стражемъ втораго, то-есть всякій разъ, какъ кутригуры пошлютъ къ Дунаю какую-нибудь экспедицію. Сандилькъ обязанъ былъ сдлать вторженіе въ ихъ области, чтобъ заставить кутригуровъ возвратиться. Сперва эти предложенія взволновали повидимому Сандилька. Онъ съ важностью отвчалъ:
‘Вы поистин несправедливы римляне, требуя, чтобъ я истреблялъ соотечественниковъ и братій, потому-что кутригуры нетолько говорятъ тмъ же языкомъ какъ мы, такъ же одваются, руководствуются тми же законами и обычаями, но и происходятъ отъ одной крови съ утигурами, хотя оба народа и управляются разными королями. Вотъ, однакожь, что я могу сдлать, чтобъ оказать услугу вашему императору. Я сдлаю нечаянное нападеніе на станъ кутригуровъ и уведу у нихъ всхъ лошадей. Отъ этого они долго не будутъ въ-состояніи воевать съ вами, и вы можете спать спокойно’.
Римскіе послы могли бы посмяться надъ предложеніемъ Сандилька, еслибъ насмшка не была ясно-оскорбительна, а потому они съ ироніей) спросили у него: длятся ли съ нимъ кутригуры, о которыхъ онъ заботится, какъ о братьяхъ, получаемыми отъ римлянъ деньгами, и надется ли онъ получить часть добычи, которую кутригуры соберутъ при нападеніи на римскія области? Этотъ вопросъ возбудилъ всю жадность Сандилька, и онъ, бросивъ личину, согласился на вс предложенія, взялъ подарки и общалъ слпо исполнить все требуемое.
Между-тмъ, какъ политика римлянъ и гепидовъ задобривала варваровъ Чернаго Моря, насталъ наконецъ день, назначенный для борьбы ломбардовъ и гепидовъ. Об стороны увидли, что он ошиблись въ разсчет, что ожидаемая помощь не пришла и только чувство чести германцевъ требовало исполнить торжественный вызовъ. Об арміи явились на мсто боя, но едва он сошлись, какъ вдругъ оборотили тылъ и со всхъ ногъ бросились бжать въ разныя стороны, пораженныя паническимъ страхомъ. Оба короля присутствовали при этомъ странномъ бгств и не могли остановить его, напрасно Торисинъ, мечтавшій о побд, бросался передъ гепидами съ просьбами, и угрозами, напрасно Альбоинъ, надясь на свою силу, кричалъ, чтобъ ломбарды остановились: поле битвы мгновенно опустло и оба короля остались почти одни. Они невольно сознались, что это событіе совершилось по вол судьбы и что имъ должно покориться. Подъ вліяніемъ обоюднаго страха, заключили они перемиріе на два года, впродолженіе которыхъ надялись прекратить свои ссоры дружелюбно, или принять лучшія мры для ршенія дла силою оружія.
Примиреніе было непродолжительно: гепиды и ломбарды вскор начали опять готовиться къ войн. Гепиды должны были получить въ извстный день отъ кутригуровъ вспомогательный корпусъ въ двнадцать тысячъ отборныхъ всадниковъ. Но оставалось еще годъ перемирія, когда это войско прибыло подъ начальствомъ знаменитаго предводителя Киніалха.
Это обстоятельство чрезвычайно разстроило короля Торисина. Въожиданіи войны, что ему было длать съ этими гостями? Отправить ихъ назадъ значило возбудить ихъ неудовольствіе и лишиться ихъ помощи во второй разъ, а, главное, надобно ли было платить имъ впередъ деньги? Принять же ихъ на цлый годъ въ свои области, кормить ихъ, содержать, подвергаться всмъ неудобствамъ подобнаго гостепріимства, было такъ же опасно, какъ и отослать ихъ.
Торисинъ долго колебался въ нершимости, какъ вдругъ въ ум его мелькнула свтлая мысль. Онъ указалъ Киніалху на богатыя поля Мизіи, простиравшіяся въ вид амфитеатра на правомъ берегу Дуная, и предложилъ перевести его туда со всми войсками, которыя найдутъ тамъ пищу и добычу въ изобиліи, сравнительно съ бдною гепидскою областью.
Киніалхъ съ радостью принялъ предложеніе, и двнадцать тысячъ кутригурскихъ всадниковъ, безпрепятственно перейдя черезъ Дунай и Саву, проникли въ сердце Мизіи, обойдя римскіе передовые посты.
Юстиніанъ, узнавъ объ этомъ, тотчасъ же отправилъ къ Сандильку депешу слдующаго содержанія:
‘Если ты знаешь, что происходитъ и будучи въ состояніи дйствовать, остаешься спокоенъ, то мы удивляемся и вроломству твоему и нашему заблужденію за предпочтеніе, оказанное нами теб передъ соперникомъ твоимъ, королемъ кутригуровъ. Если же, напротивъ, ты не знаешь происходящаго, то тебя можно извинить, но для этого мы ждемъ, чтобъ ты началъ дйствовать. Кутригуры вступили въ наши владнія не столько длятого, чтобъ грабить ихъ (они не долго будутъ это длать), сколько для доказательства, что они храбре, нежели утригуры. Мы имъ дадимъ деньги, которыя были теб назначены: прійми мры, чтобъ взять ихъ назадъ у кутригуровъ. Послушай, Сандилькъ: если посл подобнаго оскорбленія, ты нескоро отмстишь за себя, то или не можешь или не смешь сдлать этого, и тогда мы перемнимъ нашъ образъ дйствій и перейдемъ къ тмъ, которыхъ ты боишься, и дружески совтуемъ теб покориться имъ. Мы были бы очень-просты, еслибъ стали раздлять униженіе слабаго, когда отъ насъ зависитъ пріобрсть союзъ сильнаго’.
Посланіе это взволновало Сандилька, желая доказать, что стоитъ назначенныхъ ему денегъ, онъ двинулся со всею своею арміею къ кочевью кутригуровъ. Тетраксическіе готы, узнавъ объ этомъ, присоединились къ нему съ двумя тысячами пшихъ воиновъ при переправ черезъ Танаисъ (Донъ). Кутригуры выступили имъ на встрчу, но счастіе не благопріятствовало ихъ смлости: они были разбиты, станъ ихъ разграбленъ, жены и дти увлечены въ неволю. Готы и гунны оспоривали другъ у друга славу побды, чтобъ выставить передъ римлянами свои заслуги.
Въ разграбленномъ стан было нсколько тысячъ мизійскихъ и ракійскихъ невольниковъ, которыхъ кутригуры берегли, но когда битва разогнала ихъ стражей, эти плнные разорвали свои оковы и скрылись, потомъ захватили лошадей и успли выхать. Прибывъ на берега Дуная, они разсказали о всемъ случившемся.
Киніалхъ маневрировалъ въ это время на равнинахъ Мизіи противъ римскаго полководца Аратія, старавшагося стснить его, по не слишкомъ наступавшаго, чтобъ не подвергать опасности своей небольшой арміи и разсчитывавшаго на извстія, которыя должны были прійдти съ Дона. Едва эти извстія были получены, какъ Юстиніанъ сообщилъ ихъ своему полководцу съ тмъ, чтобъ тотъ ихъ передалъ Киніалху.
Можно вообразить себ, какое дйствіе произвело это надъ варварами, они требовали возвращенія на родину для отмщенія за свои семейства вроломнымъ утригурамъ.
Аратій воспользовался этимъ расположеніемъ, чтобъ вступить съ ними въ переговоры. Кутригуры обязались при своемъ отступленіи не трогать ни одного римлянина, если римляне не будутъ тревожить ихъ, и поклялась сверхъ-того, не воевать боле съ императоромъ.
Киніалхъ простился тогда съ гепидами, которые потеряли всякую надежду на помощь ихъ противъ ломбардовъ.
Черезъ нсколько времени потомъ отрядъ его, дв тычячи кутругуровъ, съ женами и дтьми, успвшими скрыться отъ Сандилька, стоялъ съ телегами на берегу Дуная и просилъ убдительно позволенія переправиться за рку и отвести ему какой-нибудь уголокъ земли для воздлыванія въ римскихъ областяхъ. Предводитель этого отряда, Синіо, служилъ подъ начальствомъ Велизарія въ Африк и теперь просилъ упомянутой милости въ награду за пролитую имъ кровь. Юстиніанъ согласился на его просьбу и Синіо съ своимъ отрядомъ расположенъ былъ въ одномъ ракійскомъ округ, гд мало было жителей.
До-сихъ-поръ все шло хорошо. Буря, грозившая съ свера, разсялась, и гепиды одни не были такими опасными непріятелями, чтобъ нужно было мшаться въ ихъ ссоры, по хитрость въ политик приноситъ иногда горькіе плоды.
Черезъ нсколько мсяцевъ по уход Киніалха и по принятіи Синіо во ракію, Юстиніанъ получилъ отъ Сандилька посланіе. Оно было не письменное, потому-что гунны не имли никакого понятія о письменахъ. Посланники ихъ учили всегда наизусть свои порученія и пересказывали ихъ слово-въ-слово. Утигурскій посланникъ, допущенный на аудіенцію, сказалъ слдующее отъ имени Сандилька:
‘Я въ дтств своемъ выучилъ одну поговорку, которой мудрость мн хвалили и которая осталась у меня въ памяти. Вотъ эта поговорка: ‘волкъ, свирпый зврь, можетъ измнить цвтъ своей шкуры, но натуры своей онъ никогда не измнитъ, потому-что природа не дала ему средствъ и власти къ этому измненію’. Сандилькъ научился этому отъ стариковъ, которые наставляли меня какъ узнавать людей. По опытности, весьма-естественной такому варвару, какъ я, обитающему посреди степей, узналъ я еще слдующее: пастухи берутъ собакъ, когда он еще щенками сосутъ мать, воспитываютъ ихъ и хорошо кормятъ въ своихъ домахъ, отъ этого, когда собаки выростутъ, то привязываются, изъ благодарности, къ тмъ, которые ихъ кормили. Пастухи поступаютъ такъ съ собаками длятого, чтобъ т защищали и сохраняли ихъ стада, отражая нападенія волковъ. Это длается везд, какъ я думаю, и, кажется, нигд собаки не ставили силковъ баранамъ, а волки не охраняли ихъ. Это родъ закона, предписаннаго природою собакамъ, баранамъ и волкамъ.
‘Я не думаю, чтобъ и у тебя иначе было, хотя въ твоей имперіи много вещей, недоступныхъ здравому смыслу. Если ошибаюсь, то сообщи объ этомъ моимъ посланникамъ, чтобъ я на старости выучился чему-нибудь новому.
‘Итакъ, если таковъ законъ природы, ты, по моему мннію, не правъ, принявъ въ свое сообщество кутригуровъ, которыхъ сосдство было уже теб вредно, и помстивъ въ своихъ областяхъ тхъ, съ которыми не могъ ладить и вн границъ: поврь, что они вскор теб покажутъ каковы они. Если кутригуръ твои истинный врагъ, то онъ будетъ безпрестанно стараться о твоей погибели, въ надежд улучшить свое положеніе, несмотря на вс свои пораженія. Онъ никогда не будетъ противиться опустошенію твоихъ земель, боясь, чтобъ, побдивъ твоихъ враговъ, ты не сталъ лучше обходиться съ этими врагами, нежели съ нимъ.
‘Дйствительно, что произошло? Мы, утигуры, живемъ въ безплодныхъ степяхъ, а кутригуры получили отъ васъ, римляне, плодородныя земли, дающія пищу въ изобиліи. Они могутъ выбирать яства, которыя имъ нравятся и напиваться въ вашихъ погребахъ. Вы ихъ даже впускаете въ свои бани. Эти бглецы, которыхъ мы выгнали въ угожденіе вамъ, гуляютъ у васъ въ золотыхъ одеждахъ, въ топкихъ и великолпныхъ тканяхъ за то, что въ своихъ кочевьяхъ держатъ въ цпяхъ множество римскихъ плнниковъ, обременяя ихъ самыми тяжкими работами и заставляя умирать подъ палками за малйшую вину. Напротивъ, мы съ опасностью жизни вырвали римскихъ плнныхъ у этихъ дикихъ зврей и, благодаря намъ, они возвращены были на родину и въ свои семейства. Вотъ что длали утигуры и кутригуры. За это, какъ ты самъ знаешь, императоръ, каждый народъ получилъ заслуженную награду. Утигуры обитаютъ въ степяхъ, гд земля не въ-состояніи прокормить ихъ, а кутригуры раздляютъ собственность тхъ, которыхъ они томили въ невол и которые намъ обязаны своею свободою’.
Таковъ былъ упрекъ Сандилька Юстіапину, отвчавшему на это одними ласками и подарками королю и посланникамъ. Золото примирило все, и неудовольствіе Сандилька успокоилось. Вскор онъ самъ долженъ былъ защищаться противъ отчаянныхъ нападеній кутригуровъ, и кровь полилась ркою въ степяхъ Дуная и за Кавказомъ.
Что касается до гепидовъ, то, не имя ужь союзниковъ, они очень рады были бы избжать войны съ ломбардами, но т твердо ршились на нее и въ назначенный день необходимо было явиться на поле битвы. Ломбарды тоже съ своей стороны разсчитывали на помощь Юстіанппа, но какъ т во-время не явились, то надобно было надяться только на собственныя свои силы. Эти силы восторжествовали. Посл кровопролитной борьбы, гепиды были обращены въ бгство и побдители объявили, что Юстіанипъ не сдержалъ своего слова.
Впрочемъ, союзъ ихъ былъ и безъ того чрезвычайно-тягостенъ для Рима. Ломбарды были самый дикій и своенравный народъ. Отрядъ ихъ служилъ въ арміи Нарзеса, по длалъ столько гнусныхъ и варварскихъ поступковъ, что тотъ лучше ршился распустить ихъ.
За всми этими волненіями послдовала глубокая тишина. Гунны не являлись боле, ломбарды и гепиды продолжали ссориться, по имперія ужь не мшалась въ ихъ распри, поддерживая ихъ только по-временамъ. Пока сверныя провинціи имперіи отдыхали, Нарзесъ, счастье котораго равнялось съ геніальностью, оканчивалъ завоеваніе Италіи. Происки австразійскихъ франковъ и варварскіе ихъ коалиціи исчезли передъ побдами римскаго полководца.
На восток персидскій царь соглашался на новый миръ, и Юстиніанъ по справедливости могъ тогда назваться примирителемъ и возстановителемъ римскаго міра (restitutor orbis). Въ это время онъ дожилъ до 558 года, тридцать-втораго его царствованія и семидесятиседьмаго отъ рожденія. На этой высот славы онъ началъ упадать. Бездйственность и нершимость заступили мсто прежней дятельности и самоувренности, составлявшихъ главную пружину прежняго его величія. Онъ сталъ ужь опасаться войны, потому-что она требовала усилій. Онъ боялся войны и потому, что, при избирательномъ образ правленія, всякій славный полководецъ можетъ быть живою угрозою. Вотъ истинная причина исторической неблагодарности къ Велизарію.
Исторія говоритъ также, что славныя его завоеванія истощили финансовыя средства имперіи. Огромныя сокровища, накопленныя Юстиномъ, вс были вскор истрачены, и Юстиніанъ принужденъ былъ увеличить налоги, чтобъ покрыть военныя издержки. Полагая, что онъ ужь довольно сдлалъ для своего царствованія, онъ распустилъ часть арміи, какъ безполезную. Жалованье воиновъ было уменьшено, они стали расходиться и ихъ не замщали. Вспомогательные отряды варваровъ, которыхъ содержаніе тоже было убавлено, разошлись по домамъ. Если прибавить къ этому разстройству дурную администрацію того времени и лихоимство всхъ римскихъ военачальниковъ, то можно легко вообразить себ жалкое состояніе, до котораго вскор упала армія.
Одинъ современный историкъ говоритъ о военной администраціи: военная касса сдлалась домашнею шкатулкою для каждаго полководца, тотъ же историкъ пишетъ, что, вслдствіе всхъ этихъ безпорядковъ, число арміи, бывшее прежде въ шестьсотъ-сорокъ-пять тысячъ человкъ, упало до ста пятидесяти, которые разосланы были въ Италію, Африку, Испанію, Арменію, на границы Евфрата, Кавказа и Дуная. Что же касается до гунновъ и антовъ, Юстиніанъ едва занимался имъ. Онъ полагалъ, что за горсть золота эти варвары всегда будутъ истреблять другъ друга.
Еслибъ уменьшеніе арміи обращено было на улучшеніе прочихъ частей управленія, зло вполовину было бы легче, но Юстиніанъ пристрастился къ постройкамъ и посвятилъ имъ вс свои занятія. Говорятъ, что онъ одинъ построилъ столько городовъ и зданій, сколько вс его предмстники, вмст взятые.
Впрочемъ, многія изъ этихъ работъ были великолпны, а нкоторыя и полезны, по несоразмрность ихъ съ государственными средствами разстроила казну. Общественное мнніе возстало противъ него, и историкъ Прокопій сдлался отголоскомъ всхъ злобныхъ вымысловъ и клеветъ.
Въ 557 и 558 годахъ римскій міръ испуганъ былъ многими естественными бдствіями, и суевріе заговорило, что преставленіе свта близко. Времена года совершенно измнились, явилась чума, землетрясенія.
Чума, опустошивъ Азію и Грецію, разразилась надъ Константинополемъ съ такою силою, что трупы валялись по улицамъ за неимніемъ рукъ, чтобъ убирать ихъ и хоронить. Землетрясенія наводили ужасъ не только ежедневными ударами, но подземнымъ гуломъ, смертоносными испареніями и порчею воды. Трескъ разваливавшихся зданій смшивался съ громомъ подземныхъ ударовъ. Куполъ собора Св. Софіи — это чудо своего вка — раскололся на-двое и, разсказываютъ что дв колонны выброшены были силою подземнаго удара на воздухъ и на далекомъ разстояніи раздавили частныя жилища. Одинъ кварталъ на берегу моря весь провалился въ воду, наконецъ, что имло самыя вредныя послдствія — длинная стна, воздвигнутая Анастасіемъ поперегъ константинопольскаго перешейка, обрушилась во многихъ мстахъ. Чтобъ довершить бдствія, не доставало войны, и она вспыхнула зимою съ 558 на 559 годъ.
Войну начали кутригуры, которые, посл шестилтней ожесточенной борьбы побдивъ утигуровъ, требовали отчета у римскаго правительства въ дружб съ ихъ врагами. Король ихъ Заберганъ боле всего хотлъ доказать римлянамъ, что они неправы, предпочтя ему Сандилька, и провозглашалъ, что это единственная причина начатой имъ войны.
Этотъ умный, сильный варваръ, изъ рода Денгизиха, сына Аттилы, во многомъ сходствовалъ съ нимъ. Онъ зналъ, что найдетъ римлянъ въ разстроенномъ состояніи, а правый берегъ Дуная почти безъ защиты. Сдлавъ воззваніе булгарамъ и антамъ, которые спшили явиться подъ знамена его, Заберганъ двинулся съ сильною арміею впередъ. Дунай, замерзшій съ самаго начала зимы, помогалъ предпріятію гунновъ, а потому они легко прошли Малую Скнеію и Мизію, не занимаясь даже грабежомъ, и, быстро перешагнувъ тснины Гемуса, явились въ окрестностяхъ Адріанополя.
Тутъ только началась кампанія. На югъ отъ этой столицы ракіи сходились три большія дороги къ важнйшимъ пунктамъ Греціи и Азіи, направо дорога къ собственной Греціи, огибающая Эгейское Море, примыкала къ тснинамъ Олимпа и ермопиламъ, налво константинопольское шоссе, а между обими, къ юго-востоку, дорога въ ракійскій Херсонесъ, ведущая черезъ Геллеспонтъ въ Азію.
Заберганъ раздлилъ свою армію на три корпуса, которые и послалъ по этимъ тремъ дорогамъ для опустошенія Греціи и богатыхъ городовъ, Херсонеса, а наконецъ и въ самый Константинополь, еслибъ можно было имъ овладть посредствомъ нечаяннаго нападенія. Послднюю экспедицію принялъ онъ на себя, взявъ съ собою только семь тысячъ отборнйшихъ всадниковъ.
Предпріятіе его было, конечно, безумнымъ, еслибъ съ семью тысячами человкъ онъ вздумалъ вести правильную атаку противъ такого обширнаго и укрпленнаго города, какъ Константинополь, но онъ хотлъ только ограбить окрестности, попытаться произвести нечаянное нападеніе и, во всякомъ случа, сдлать диверсію для херсонесской и ахайской экспедиціи.
Вроятно, Заберганъ имлъ свдніе о дурномъ состояніи Анастасіевой стны и объ оставленіи постовъ, служившихъ ея защитою, потому-что прямо вошелъ въ проломы, сдланные послдними землетрясеніями, и смло вступилъ въ окрестности Константинополя.
Тутъ Юстиніанъ могъ вспомнить рчь короля утигуровъ и предсказанія его о волкахъ кутригурахъ. Пятьдесятъ верстъ отъ стны до столицы тотчасъ же были пройдены всадниками Забергана, который сталъ лагеремъ на рк Атирас въ мстечк Мелавтзад въ двадцати верстахъ отъ самой столицы.
Это нечаянное появленіе гунновъ привело въ ужасъ Константинополь. Жители бжали изъ домовъ, столпились на площадяхъ, и при малйшемъ шум воображали, что гунны въ город. Вс растерялись, никто не распоряжался, не командовалъ, никто не принималъ мръ въ защит.
Первою мыслью Юстиніана было спасеніе церковныхъ украшеній и богатствъ отъ алчности варваровъ Онъ тотчасъ же перевелъ вс сокровища храмовъ по ту сторону Босфора. Но въ этомъ состояло единственное движеніе столицы.
Наконецъ толпа храбрыхъ горожанъ сама явилась, чтобъ вмст съ. дворцовою стражею произвесть рекогносцировку. Они выступили. Но вскор потомъ возвратились въ величайшемъ безпорядк, будучи разсяны сильною кавалерійскою атакою.
Дворцовая стража была ужь тогда не тмъ отборнымъ войскомъ, которымъ римляне гордились. Уже со временъ Зенона стала она упадать отъ вступленія неаврійцевъ, никогда прежде несражавшихся. Анастасій еще боле разстроилъ ее, дозволивъ продажу мстъ въ этой гвардіи, осыпавъ ее привилегіями и назначивъ огромное жалованье. Богатые купцы, мщане покупали себ мста въ этой страж, и вскор настоящихъ солдатъ въ ней ужь почти не было. Такимъ-образомъ охраненіе императора и безопасность столицы вврены были милиціи, покрытой золотомъ, но неумвшей владть оружіемъ, украшавшей тогдашніе тріумфы, по недоставлявшей ихъ.
Ободренные этимъ первымъ успхомъ, варвары выступили изъ своего лагеря и стали разъзжать у Золотыхъ Воротъ, къ стыду столицы, которая теперь только со стороны моря могла получить помощь. Грустно было римлянамъ смотрть на безобразныхъ всадниковъ, опустошавшихъ ихъ загородные дворцы, похищавшихъ оттуда женщинъ и богатства. Съ высоты стнъ могли богатые патриціи видть по огню и дыму участь своихъ любимыхъ жилищъ.
Въ эту минуту пришелъ въ Константинополь корпусъ старыхъ солдатъ, сражавшихся подъ начальствомъ Велизарія въ Африк, ихъ было только триста человкъ, но они требовали боя съ варварами. Прибытіе ихъ напомнило полководца, которымъ прежде римляне гордились.
Велизарій былъ тогда въ немилости, и историки свидтельствуютъ, что онъ переносилъ ее довольно-малодушно, подвергаясь ежедневно насмшкамъ царедворцевъ, въ толп которыхъ караулилъ взглядъ милости. Романы сдлали его слпымъ и нищимъ. По-несчастью онъ былъ слишкомъ-богатъ, чтобъ слава его была совершенно-чиста.
Исторія сохранила преданія о двойственной жизни этого знаменитаго человка, какъ гражданина и воина. Въ первомъ отношеніи исторія изображаетъ его малодушнымъ, жаднымъ къ почестямъ и деньгамъ, игрушкою низкой женщины, имвшей вс пороки еодоры, не имя ея блистательныхъ качествъ. Какъ воинъ, Велизарій былъ великодушенъ, вренъ, недоступенъ страху, непоколебимъ въ своемъ долг и совершенный герой, какимъ славился древній Римъ. Подобно баснословному Антею, Велизарію нужно было коснуться до земли, до поля битвы, чтобъ явиться въ истинномъ своемъ блеск.
Когда Юстиніанъ призвалъ его во дворецъ и вврилъ ему защиту и спасеніе имперіи, старый Велизарій, казалось, возродился: онъ вмигъ помолодлъ подъ шлемомъ и кольчугою, которыхъ давно ужь не надвалъ. Одного его присутствія было довольно, чтобъ создать армію. Граждане и поселяне явились къ нему, прося о помщеніи ихъ въ войско, которое, впрочемъ, состояло все еще только изъ трехсотъ настоящихъ воиновъ.
У Велизарія не было конницы. Онъ забралъ всхъ лошадей въ Константинопол: изъ дворца, изъ цирка, у частныхъ людей, и тотчасъ же Сформировалъ кавалерію. Вскор онъ выступилъ изъ города и сталъ у мстечка Шетту, противъ лагеря варваровъ, отъ котораго отдлялъ его лсъ. Съ первой минуты выступленія ввелъ онъ строжайшую дисциплину между своимъ полчищемъ охотниковъ, а самый лагерь свой обвелъ широкимъ рвомъ и палисадами, такъ-что онъ сдлался неприступною крпостью. Днемъ патрули его объзжали равнину, а ночью огни зажигались на большихъ разстояніяхъ, чтобъ заставить непріятеля думать, что римская армія многочисленна.
Дйствительно, съ этой минуты гунны держались ужь въ оборонительномъ положеніи. Этого только и нужно было Велизарію. Онъ ежедневно занимался обученіемъ своей арміи, которая быстро усиливалась новыми толпами поселянъ, превращавшихся вскор въ порядочныхъ воиновъ. Самъ Велизарій всегда присутствовалъ при этомъ. Онъ первый выходилъ изъ палатки и послдній входилъ въ нее. Онъ приказалъ однакожъ избгать всякой стычки съ непріятелемъ, желая внушить ему безумную самоувренность, чтобъ потомъ вдругъ подавить его.
Этою медленностью были недовольны и старые солдаты и новобранцы. ‘Товарищи, говорилъ имъ Велизарій, успокоивая ихъ и указывая на свои сдые волосы: — разв для того императоръ далъ вамъ такого стараго полководца, чтобъ пускаться на необдуманныя предпріятія? Нтъ! для того, чтобъ удерживать васъ и повиноваться голосу опытности. Я обидлъ бы побдителей вандаловъ и готовъ, еслибъ сталъ имъ говорить о мужеств передъ гуннами кутригурами. Но вспомните, что если на нашей сторон храбрость, то на ихъ — многочисленность. Они воюютъ какъ разбойники, будемъ сражаться какъ воины. Пусть они нападутъ здсь на насъ, и тогда увидятъ, какая разница между правильною арміею и шайками разбойниковъ. Поврьте, что побда, нечаянно вырванная цною крови, не всегда славна и полезна. Истинная побда должна быть приготовлена обдуманнымъ планомъ и одержана хладнокровнымъ мужествомъ’.
Этими словами Велизарій успокоивалъ своихъ воиновъ. Онъ понималъ, что ему нельзя дйствовать на-удачу и что отъ его побды зависитъ спасеніе столицы, а, можетъ-быть, и всей имперіи. Онъ до такой степени довелъ дисциплину, что когда толпа всадниковъ кутригуровъ осмлилась подъхать къ самому рву лагеря, Велизарій приказалъ не длать по нимъ ни одного выстрла и не преслдовать ихъ. Приказъ былъ исполненъ безъ ропота.
Современные историки съ восторженными похвалами говорятъ о трехъ стахъ ветеранахъ и сравниваютъ ихъ съ тремя стами спартанцевъ Леонида. И т и другіе доказали одинаковое мужество и преданность отечеству, но спартанцы, говорятъ они, купили свое безсмертіе пораженіемъ, а воины Велизарія — побдою.
Хотя имя Велизарія внушало гуннамъ тайный страхъ, по они ршились начать наступательныя дйствія. Выбравъ изъ семи тысячъ дв тысячи отборныхъ всадниковъ, Заберганъ двинулся съ ними впередъ и хотлъ произвесть нечаянное нападеніе, пройдя черезъ лсъ. Но, при первомъ его движеніи, Велизарій зналъ ужь все и принялъ вс мры.
По дорог изъ Шетгу въ Мелаптіаду лсъ раздлялся большимъ шоссейнымъ путемъ, по сторонамъ котораго было множество тропинокъ узкихъ и непроходимыхъ для лошадей. Велизарій послалъ свою конницу, вооруженную копьями, занять эти тропинки, приказавъ скрываться въ нихъ, покуда непріятель не войдетъ въ эту лсную тснину, сверхъ-того, разослалъ онъ по лсу множество поселянъ, вооруженныхъ дубинами, приказавъ имъ производить какъ можно больше стуку и шуму, чтобъ пугать лошадей и заставить думать, что тутъ скрывается вся армія. Самъ Велизарій сталъ поперегъ дороги съ своими ветеранами и пхотою. Вс эти мры были исполнены съ величайшею точностью.
Явились варвары и, не видя передъ собою враговъ, смло вступили въ тснину. Но едва они вошли въ нее, какъ римская кавалерія бросилась съ обоихъ Фланговъ, испуская громкіе крики, на которые отвчали поселяне въ лсу, производя предписанный стукъ и шумъ. Втеръ дулъ въ лицо гуннамъ, ослпляемымъ пылью. Этою минутою воспользовался Велизаріи и двинулся впередъ. Гунны тотчасъ же увидли, что передъ ними желзная стна храбраго войска.
Началось ужасное смятеніе между конницею гунновъ. Въ первыхъ рядахъ сраженіе было сильное, и Велизарій былъ окруженъ непріятелемъ, но вскор освободился, сражаясь съ энергіею молодаго человка и поразивъ своею рукою нсколько гунновъ. Вскор римлянамъ оставалось только убивать. Поселяне умерщвляли варваровъ дубинами. Четыреста гунновъ легли въ лсу, прочіе разбжались по всмъ направленіямъ.
Историки замчаютъ, что гунны, которыхъ отступленія всегда были опасны, потому-что они въ бгств мтко поражали своими стрлами, на этотъ разъ бжали въ совершенномъ разстройств. Еслибъ у Велизарія была опытная кавалерія, ни одинъ непріятель не ушелъ бы и самъ Заберганъ былъ бы взятъ. Римляне, овладвъ лсомъ собрали своихъ раненныхъ (убитыхъ не было ни одного) и возвратились для отдыха въ свой станъ.
Въ это время лагерь гунновъ представлялъ любопытное зрлище. Видя бгство короля своего, гунны поражены были ужасомъ. Они вообразили, что совершенно погибли и начали испускать ужасные крики, нанося себ раны кинжалами въ лицо (это былъ всегдашній ихъ способъ выраженія печали при общихъ несчастіяхъ). Заберганъ тотчасъ веллъ снять палатки, заложить телеги и ушелъ изъ Мелантіады вдоль большой стны.
Велизарій хотлъ ужь съ отдохнувшею арміею преслдовать гунновъ, какъ вдругъ посланіемъ Юстиніана отозванъ былъ въ Константинополь.
Какая причина побудила отозвать побдоноснаго полководца — исторія только догадывается. Велизарій пріобрлъ слишкомъ-большую популярность. Народъ везд встрчалъ его криками: ‘спаситель имперіи’. Зависть царедворцевъ, замолчавшая въ минуту опасности, снова пробудилась и представила Велизарія думающимъ о достиженіи верховной власти. Какъ бы то ни было, Юстиніанъ отозвалъ Велизарія и, самъ принявъ начальство надъ войскомъ, выступилъ вслдъ за гуннами.
Дойдя до великой стны, онъ веллъ при себ исправить ее, но Заберганъ, узнавъ, что арміею предводительствуетъ уже не Велизарій, возвратился и спокойно началъ грабить нкоторые города, производя ужаснйшія злодйства и поджидая двухъ другихъ корпусовъ своей арміи, которымъ далъ приказаніе присоединиться къ нему.
И они были такъ же несчастливы, какъ онъ. Корпусъ, вторгшійся въ Грецію, остановленъ былъ при ермопилахъ и потерплъ пораженіе отъ поселянъ, присоединившихся къ горсти солдатъ.
Съ херсонесскимъ корпусомъ случилось слдующее:і узкій перешеекъ, отдляющій ракійскій Полуостровъ отъ материка, былъ прежде прегражденъ низкою стною, черезъ которую легко было перебраться посредствомъ лстницъ. Юстиніанъ сдлалъ вмсто этого огромную стну со рвомъ и валами, о двухъ галереяхъ съ бойницами. Дв укрпленныя насыпи защищали оконечности стны. Укрпленіе это было занято небольшимъ войскомъ, подъ начальствомъ Германа, воспитанника Юстиніана.
Вс усилія варваровъ, чтобъ силою преодолть эту преграду, были безполезны, нсколько разъ длали они приступъ къ стнамъ и всякій разъ были съ урономъ отражаемы. Длали и нечаянныя нападенія, но безуспшно, гунны приходили въ отчаяніе. Позади стны было столько богатыхъ городовъ: Афродизіасъ, Сестосъ, и для подобной добычи они ршились еще попытать счастія.
Имъ пришло въ голову обойдти молъ и атаковать стну съ Фланга и съ Фронта. Изъ всей окрестности собрали они лса и тростнику, чтобъ построить флотилію, состоявшую изъ плотовъ, каждый для четырехъ человкъ. Эти плоты были устроены такъ, чтобъ об оконечности ихъ, съуживаясь и загибаясь, представляли видъ лодки и были способны для плаванія на веслахъ. До ста-пятидесяти такихъ плотовъ было вскор устроено, гунны перенесли ихъ въ Меданскій Заливъ, омывающій занадый берегъ Херсонеса, потомъ въ темную ночь спустили на воду и отправили на нихъ шестьсотъ человкъ: они надялись обогнуть молъ безъ шума и застать въ-расплохъ защитниковъ. Но Германъ все угадалъ. Покуда они строили плоты, онъ послалъ за своими большими и прочными кораблями и скрылъ ихъ въ губ между берегомъ и моломъ.
Флотилія гунновъ отъхала сперва въ море на веслахъ и, обойдя молъ, начала приближаться къ берегу. Тогда римскія галеры устремились на нее. Первое столкновеніе было такъ сильно, что часть варваровъ была опрокинута въ море, потомъ при каждой встрч плоты гунновъ погружались на дно, а ихъ самихъ убивали, или крючьями втаскивали на палубу. Наконецъ вс гунны были истреблены.
Желая довершить побду, Германъ сдлалъ вылазку и проникъ въ станъ гунновъ, но тутъ, увлеченный жаромъ преслдованія, былъ смертельно раненъ стрлою въ ногу. Римская армія потеряла въ немъ одного изъ любимйшихъ предводителей, а Юстиніанъ — единственную свою надежду. Кутригуры были утшены въ пораженіи.
Заберганъ принужденъ былъ возвратиться и пошелъ къ Дунаю, ведя съ собою больше плнныхъ, нежели воиновъ, это были жители ракіи, Македоніи, ессаліи и окрестностей Константинополя. Онъ объявилъ везд, что плнные, которыхъ вскор не выкупятъ, будутъ умерщвлены. Юстиніанъ выкупилъ ихъ на свои деньги.
При этихъ переговорахъ Заберганъ былъ ласковъ и сговорчивъ, узнавъ, что римская флотилія идетъ къ Дунаю, чтобъ преградить ему отступленіе.
Впрочемъ, возвратясь на Донъ, онъ и тамъ нашелъ войну во всемъ разгар. Сандилькъ произвелъ удачное нападеніе на его области, и между двумя племенами гунновъ разгорлась самая ожесточенная война, оба наврное истребили бы другъ друга, еслибъ въ эту минуту не явилось еще одно племя гунновъ, которое спасло ихъ, покоривъ своей власти. Это были авары, исторію которыхъ остается намъ разсказать.