Гуниад, Кукольник Павел Васильевич, Год: 1872

Драматургия
Время на прочтение: 23 минут(ы)
Скачать в PDF
Павел Кукольник

Гуниад

Трагедия в пяти действиях в стихах

Сочинение
Павла Кукольника

Вильна
Печатня А. Г. Сыркина,
на Большой улице, в доме Родкевичевой.

1872

Дозволено Цензурою. 8-го Ноября 1871 г. Вильна.

Любезнейшей и неизменной моей сопутнице в земном странствии, другу в щастии и горе

ЮЛИЕ АЛЕКСЕЕВНЕ
КУКОЛЬНИК

Усерднейшее приношение преданнаго и благодарнаго мужа.

НЕЗАБВЕННЫЙ И НЕЗАМЕНИМЫЙ ДРУГ!

Около сорока лет сочинение это известно было только тебе и небольшому кругу моих приятелей и знакомых с которыми так приятно делил я время читая его перед ними в рукописи. Никто из слушателей моих не осудил ни направления, ни цели этой пиэссы, — а этого для меня довольно. Кто сыщет в ней недостатки в слоге, устарелыя слова, или что нибудь другое, что будет ему не по вкусу, — пусть вспомнит что это произведение составлено сорок лет тому назад, когда еще были в почете трагедии Озерова и даже Княжнина. Мысли и чувства, составляющая сущность этой трагедии питал я с самаго детства и неизменил им до глубокой старости. Я нестыжусь их проповедывать перед целым светом и надеюсь представить их, в оправдание свое, в роковой день, перед Самою Пресвятою Правдою. Эти чувства составляли в продолжении всей жизни моей величайшую драгоценность моей души, а потому посвящаю труд мой той личности, которая была для меня всего драгоценнее на земле. Богу неугодно было, чтобы ты дождалась появления в печати этого труда души моей посвященнаго твоему имени, что было постоянным предметом самых искренных моих желаний, но к исполнению чего являлись безпрерывныя препятствия. Он разлучил нас на земле в то самое время, когда я уже видел осуществление моей надежды. Благоговея перед Его Отеческим промыслом и Пресвятою Волею, я исполню по крайней мере то, что Он предоставил моей власти. Я передаю эту книгу моим и твоим приятелям и знакомым, чтоб каждый раз когда они возмут ее в руки, она напоминала им о тебе.
ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА:
Владислав V, Король Венгерский.
Граф Ернест Циллай, его любимец.
Иоан Корвин Гуниад, граф Бистрицкий, Венгерский полководец.
Владислав Корвин
Матвей Корвин
— Сыновья Гуниада.
Гейзя, руководитель их.
Коловрат,
Зичини,
Заполи,
Граф Турн,
Спорк,
Банзи
— Сообщники Циллая.
Гара,
Силаги,
Ковач
Горват,
Конти,
— Венгерские военачальники.
Боттош, Адвокат.
Секретарь Септемвиральнаго Судилища.
Андраш, старый служитель во дворце.
Коломан, начальник шайки разбойников.
Неизвестный.
Слуга Гуниада.
Родственники Гуниада, Королевские служители.
Стража, войско, народ, шайка Коломана.
Действие происходит в Буде и окрестностях ея.

ДЕЙСТВИЕ 1.

Театр представляет внутренность Палаты Септемвиральнаго Суда. Посредине стол покрытый красною материею. Около стола восемь кресел, из коих одно великолепнее прочих. Во глубине театра высокая железная решетка с двойною дверью.

ЯВЛЕНИЕ 1.

ЦИЛЛАЙ, ЗИЧИНИ (входит)
ЦИЛЛАЙ.
Мой друг! Я ожидал тебя нетерпеливо,
Скажи, что ты узнал! Все ль кончилось щастливо?
Не встретил ли ты вновь каких нибудь препон?
ЗИЧИНИ.
Корвина плаха ждет, тебя венгерский трон.
И если что нибудь есть верное в сем мире,
Циллая завтре же в Стефановой порфире
С восторгом узрит наш признательный народ.
Готово все, созрел твоих стараний плод.
Смерть брата твоего, Корвина заключенье
В народе сильное произвели волненье.
Все громко вопиют, что брат злонравный твой
Сам гибели своей соделался виной,
Что Ульрик злобою увлекшись и враждою,
Уж обнаженный мечь держа над головою
Корвина, раздвоить соперника грозил,
Что Владислав удар убийством отразил,
Которому от рук злодея подвергался.
Встревоженный народ давно бы взволновался,
Давно бы дверь его темницы разломал,
Коль место бы его неволи отыскал.
Но в старой крепости, в двух стадиях от града,
Средь ночи Коловрат скрыл сына Гуниада.
ЦИЛЛАЙ.
Что думает Король?
ЗИЧИНИ.
Разстроен и смущен,
Колеблется среди усилий двух сторон.
Он горд, и своего любимца умерщвленье
За личное свое приемлет оскорбленье.
Держася с точностью совета твоего
Сподвижники твои тревожат дух его,
Смятенья многия в народе предвещают,
И трону самому паденьем угрожают,
Когда не устрашит порок примерна казнь.
Не менее того в душе его боязнь
Вселяет множество приверженцов Корвина.
Блеск подвигов отца, заслуги, юность сына,
Народа громкий глас в защиту жертвы сей,
И преданность вождю венгерской рати всей,
Удерживают длань, готову в гневе яром
Убийцу поразить погибельным ударом.
И чтобы сторонам обеим угодить,
Иль лучше, чтоб верней Корвина погубить,
Король верховный суд сегодня созывает,
И сам. свидетелем сужденья быть желает.
ЦИЛЛАЙ.
Кто ж будут судии?
ЗИЧИНИ.
Ты и твои друзья:
Турн, Банзи, Коловрат, Заполи, Спорк и я.
Сей выбор все твои желания венчает.
Все коих связь родства и дружбы съединяет
С Корвином, — от суда изъяты королем.
Все ропщут, местию грозят, и видя в нем
Открытого врага семейства Гунияда
Готовы слабаго низвергнуть в пропасть ада,
Лишь искры, чтоб возжечь пожар недостает.
ЦИЛЛАЙ.
Но будет ли введен в суд обвиненный?
ЗИЧИНИ.
Нет!
Друзья твои сию преграду удалили,
И душу робкаго владыки убедили,
Что весь народ узря Корвина пред собой
Противу всех властей подвигнется толпой,
И следуя страстей погибельных внушенью,
Насильно возвратить свободу преступленью.
Король, чтоб избежать волнения сего,
Назначил Боттоша защитником его.
ЦИЛЛАЙ.
Теперь любезный друг в успехе нет сомненья.
Настал желанный час, и камень преткновенья
Последний для меня от трона удален.
Удел друзей моих, и мой определен.
У нас в руках судьба Венгерския державы!
Дни щастья, дни отрад, величия и славы,
Как близко, близко все! — Так, с завтрашней зарей,
Взойдет прекрасное светило наших дней.
С каким восторгом я предвижу то мгновенье,
В которое мне рок за вашу помощь, рвенье,
Даст случай наградит вас щедрою рукой!
С тех пор как славою дух восхищенный мой
На подвиг вызвал вас отважный и опасный,
С тех пор, как ваших душ ответ единогласный
Мое намеренье с восторгом одобрил,
О пользах собственных я вовсе позабыл.
Я ваших жажду благ, и ваших дней отрада
Милее для меня, чем лестная награда
Которой ждет от вас признательный ваш друг.
ЗИЧИНИ.
Постыдной жадностью гнушается наш дух.
Успех, которым мы твой гений увенчаем,
Благополучно сограждан посвящаем:
И щастье утвердив родимой стороны,
Мы будем щастием ея награждены.
Но важная еще нам предстоит преграда.
Победоносныя дружины Гунияда,
Освободив Белград от зверства Музыльман,
Близ Сорокшара свой расположили стан.
Народ, из наших рук, исторгнуть жертву чает,
И с нетерпением героя ожидает.
Сегодня должен он в престольный град вступить,
Прибытие его все может изменить.
ЦИЛЛАЙ.
Пусть не тревожит вас его сопротивленье!
Победоносных войск к столице приближенье
Союза нашего успехи ускорит,
И нашу власть верней в отчизне утвердит.
Пускай противников число вас не смущает!
Вам за успех глава Циллая отвечает.
Все будут нам друзья, мы всех преобразим,
И в пользу нашу всех усилья обратим.
ЗИЧИНИ.
Все действия твои достойны удивленья,
Предначертания твои, распоряженья,
И выбор лиц, и столь успешный дела ход,
Являют мудрости и опытности плод.
Все торжество тебе до ныне предвещает.
Но если подвиг твой фортуна увенчает,
Не помрачится ли блеск щастья твоего?
Похитить легче скиптр, чем сохранить его,
И передать престол своим потомкам в мире.
Кто скиптр наследует, родился кто в порфире,
Тот повинуется спокойно одному
Внушенью совести и своему уму,
И нестесняется ни чем его свобода.
Но власть верховную прияв из рук народа,
Свободою своей ты должен заплатить
Тот долга, котораго ты недерзнешь забыть,
И подданных своих смятенья упреждая,
Привыкших называть товарищем Циллая,
Ты будешь их страстей игрушкой не вождем,
Иль жертвой происков, иль прихотей рабом.
ЦИЛЛАЙ.
Такой престол почел бы я за униженье.
Сносней ничтожество, сносней повиновенье,
Чем титло короля без власти и без прав.
Нет! Тмы превратностей, опасностей поправь,
Безславью имя, жизнь утрате подвергая,
И сонм друзей судьбе обманчивой вверяя,
Я не на то себя решился посвятить,
Чтоб власть и действий круг порфирою стеснить.
Нет! званием таким себя необольщаю.
Я трон приобрету такой, какой желаю.
Когдаб я гордости внушениям внимал,
И волей вдруг своей всех волю оковал,
Похищенный венец я сделал бы опасным,
Но льстя свободе, быть не трудно самовластным.
Пускай преступников преследует закон! —
Пусть будет милости источником мой трон!
Пусть буллой граждане гордятся золотою!
Я преимущества им данныя удвою.
Позволю всем свои деянья разбирать,
Позволю каждому совет мне предлагать,
Коль скоро может он полезным быть народу.
И предоставив им мечтательну свободу,
Существенну легко мне будет обуздать.
Лишь власти бы своей почувствовать не дать.
Пусть притесненные к закону прибегают,
Пусть торжество его и важность прославляют,
Неверный, медленный ход дела испытав,
Они откажутся от суетных тех прав,
Которыя в бедах им не дают защиты,
А к трону моему имея путь открытый,
И помощь верную, мгновенную узря,
Приметив разницу меж действием царя,
И меж обманчивой защитою закона,
Соединятся все под сень надежну трона.
ЗИЧИНИ.
Страшись, чтобы народ, в опасной сей борьбе,
Героя своего не предпочел тебе!
Соперничество с сим великим гражданином….
ЦИЛЛАЙ (в полголоса.).
В то время Гунияд последует за сыном.
Есть руки, кои мне готовы услужить.
Прервется век его. — А чтобы истребить
Малейше на меня в народе подозренье,
Я на себя прийму за смерть его отмщень. —
Но вот друзья мои! —

ЯВЛЕНИЕ 2.

Теже, КОЛОВРАТ, ТУРН, СПОРК, БАЗНИ, ЗАПОЛИ.

КОЛОВРАТ.
Граф! наступает час
Желанный столь давно, и лестный столь для нас.
Король направил путь в палату вслед за нами.
Моля о милости и взором, и слезами,
Являют граждане, толпяся вкруг него,
Участие в судьбе любимца своего.
Все ополчается за сына Гунияда,
Опасность велика, но велика награда.
Теперь нам должно вей усилия собрать,
Чтобы противникам отпор надежный дать.
ЦИЛЛАЙ.
Скорее в бытии своем я б усомнился,
Чем в вашей ревности. —Я твердо убедился,
Что вы одни во всей отеческой стране
Могли содействовать с успехом полным
Вы составляете все для меня. Одною
Мы навсегда уже сопряжены судьбою.
Надежды, блага все я в вас соединил.
Но действий наших час еще не наступил.
Без вашей помощи восприймет основанье
Великолепное фортуны нашей зданье.
Теперь не действовать вам должно, — но молчать.
Лишь Боттош….

ЯВЛЕНИЕ 3.

Те же и БОТТОШ.

БОТТОШ.
Скоро он успеет доказать,
Что помнить твердо все Циллая наставленья,
Что лестнаго его вполне достоин мненья,
Что кровию своей, почтение, любовь,
И преданность к нему запечатлеть готов.
ЦИЛЛАЙ.
Такой любви и жертв я цену постигаю.
Тетерь в последний раз уже я обращаю
Глас сердца моего, глас совести к друзьям.
Жизнь и судьбу свою я предал в руки вам.
Наш подвиг нам удел блестящи предвещаешь,
Но вместе гибельным ударом угрожает,
Доколе время есть еще, — в последний раз.
Подумайте о том, что ожидает вас!
Коль сердце чье нибудь сомнению причастно,
Расторгнуть наш союз мы можем безопасно.
Мы можем без труда Корвину жизнь спасти,
И тайну в глубине душ наших погребсти.
КОЛОВРАТ.
Не узнаю тебя. Что нам ты предлагаешь?
Что думаешь об нас? — Ужель воображаешь,
Что дрогнем, за тебя, встречая смерть? — Циллай
Ответ на лицах ты друзей своих читай!
Пусть убедят тебя их гнев и изумленье,
Сколь чести их твое противно предложенье!
Кто благости твоей из нас не ощутил?
Темницы вечной дверь не ты ли мне открыл?
БАНЗИ.
Ты вывел весь мой род из мрака, униженья.
ТУРН.
Ты спас имущество мое от расхищенья.
СПОРК.
Ты руку палача остановил над мной.
ЗАПОЛИ.
Мы существуем все до сель одним тобой
И щастия дары, и почесть и оковы,
И смерть позорную с тобой делить готовы.
КОЛОВРАТ.
Сомнением своим нас боле не терзай.
Все кончено уже! — Да здравствует Цилай!
ЦИЛЛАЙ.
И так!..
КОЛОВРАТ.
Вперед!
ВСЕ ПРОЧИЕ.
Вперед всем жертвуя Циллаю!
ЦИЛЛАЙ.
А я друзья главу свою вам обрекаю,
Клянусъ!…. Идет король. Восторг сокройте свой
И ждите жребия с спокойною душой

ЯВЛЕНИЕ 4.

Те же, КОРОЛЬ, СЕКРЕТАРЬ, суда, СТРАЖА, НАРОД.

Последние останавливаются за решеткою.

КОРОЛЬ (осмотрев присутствующих.).
С глубокой горестью и слабым упованьем,
Но с чистой совестью и искренным желаньем
Блаженства прочнаго родимой стороне
Вступаю в сей чертог. Прискорбно, тяжко мне
Власть небом данную для щастия народа
Употребить на то, чтоб славнаго столь рода
Ветвь драгоценную во цвете сокрушить.
Мечь правосудия мне должно обратить
На бывшаго до сель примером гражданина,
Надежду Венгрии — на Гуниада сына.
Власть сердце тяготит царя, когда она
Не милости, но казнь определять должна.
Но спросим совесть, долг, усугубим вниманье!
И обвиненнаго, быть может оправданье
Спасет любви граждан и горести предмет.
(Садится. Присутствующее занимают свои места.)
ЦИЛЛАЙ (тихо Королю.).
Недолжно ль удалить нам посторонных?….
КОРОЛЬ.
Нет!
Я никогда своих деяний не скрываю.
Я волю совести внушеньям покоряю,
И несмутит ничто спокойства моего.
Пусть сердце зрят мое, как видит Бог его!
О еслиб истины пред мною нескрывали!
Когдаб столь искренно со мною поступали,
Сколь искренно добра я всякому желал!
Мой дух бы бремени тех бед не испытал,
Каким тягчит меня судьбы ожесточенье. —
Но ах!…. Пускай прочтут Корвина обвиненье!
(Циллай подает знак Секретарю, который приближась к столу читает.)
1456 года Маия 17 дня. Пред нами: Градоначальником Города Буды Графом Антонием Кароли, Уголовным Судиею Фридериком Курцом и Духовником Его Королевскаго Величества Каноником Джуллайем, обвиненный в умерщвлении хранителя Государственной печати Графа Ульриха Циллая, старший сын предводителя Венгерских войск Граф Бистрицкий Владислав Корвин признался добровольно, что он в ночи с 16-го на 17-е сего Майя в собственном доме действительно умертвил кинжалом Графа Ульриха, и такое свое признание утвердил в присутствии нашем собственноручною подписью.
КОРОЛЬ (по некотором молчании.).
Так! — В преступлении его сомненья нет. —
Но да услышит Суд преступника ответ!
(Циллай подает знак Боттошу, который приближается к столу.)
БОТТОШ.
Я защищать клялся его от притесненья,
Защита истины не терпит принужденья.
Ответственность за то падет ли на меня,
Коль верность к данной мной присяге сохраня,
Перед сословием Суда я все открою.
Что примирить должно нещастнаго с судьбою,
И чем вражда ему и ненависть грозит?
ЦИЛЛАЙ.
Уже ли ты забыл что долг тебе велит?
Ты подсудимаго лице изображаешь
И предлагать Суду условий не дерзаешь.
БОТТОШ.
Мне ль участь разделять клиента своего?
Чтобы спасти от бед, чтоб оправдать его,
Я должен действовать теперь непринужденно.
Но смею ль говорить свободно, откровенно,
Коль страх взыскания язык связует мой?
КОРОЛЬ.
Ответственности ты не бойся никакой.
Власть будет Короля твоим обезпеченьем.
Но помни: ежели нескромным выраженьем
Сословие Суда язык твой оскорбит,
То подсудимаго вину усугубит.
БОТТОШ.
Надежды, чувства те, какия он питает,
Которыя народ с ним ныне разделяешь,
По долгу совести я передам Суду.
От справедливости его успеха жду.
(развернув бумагу читает.)
‘Освободителя Венгерския державы,
Виновника ея могущества и славы,
Сын первородный, сын любимый Владислав
Гонимый лютою судьбой, — к защите прав,
И справедливости Правительства взывает.
С признательной душой он власть благословляет,
Которая его в верховный Суд зовет,
И к оправданию тем средство подает.
Но выбором судей гражданская свобода
Угнетена: права нарушены народа,
Которыми Андрей Венгерцов оградил.
Сей выбор общий страх и ропот возбудил.
И может повод дать к тревоги и смятенью.
Меж членами Суда, котораго сужденью
Столь важный поручен для общества предмет,
Двух иноземцев зрю.’
ТУРН (вставая.).
Здесь иноземцев нет!
СПОРК (также.).
Все служим одному царю.
КОРОЛЬ (хладнокровно.).
Не прерывайте!
И окончания с терпеньем ожидайте!
Наступит час, когда мы действовать начнем. —
Спокойтесь! — (Боттошу.) Продолжай!
БОТТОШ (продолжая читать.).
‘В злощастии своем
От праваго суда он мог бы ждать отрады.
Но верной можно ли надеяться ограды
От притеснения, преследованья, — там,
Где вверена судьба его одним врагам?
Все жаждут гибели нещастнаго Корвина.
Я здесь ни одного не вижу гражданина,
Который в бедственный для Владислава час
Желал бы вознести в его защиту глас.
Погибнуть должен он лишаясь обороны.
Отец, котораго природа и законы
Быть первым судией назначили ему,
Лишен возможности дать сыну своему
В бедах пособие, на смерть благословенье,
Врагов его страшит героя приближенье.
Внушению вражды желая угодить,
Они спешат свое злодейство довершить,
Чтоб лютой горести пронзить его стрелою.
Но тщетны козни их! И буллой золотою
Свобода всех граждан и жизнь ограждены.
И сын защитника родимой стороны
Взывает к хартии Андрея драгоценной,
Почтеньем десяти Монархов освященной,
Взывает к подвигам великаго отца,
Усугубившая блеск царскаго венца,
Вызывает к гражданам, которые готовы
В одно мгновение сорвать с него оковы,
Взывает к ратникам делившим славу с ним.
В присутствии отца он хочет быть судим. —
Иль всяк, кто неимел участия в коварстве,
Кто верным совести остался в государстве^
Кто ценить дорого свободу и покой,
Кто шел прямым путем, гнушался клеветой,
Порока торжества в отечестве страшится,
За угнетенную невинность воружится,
И сила правильный даст делу оборот.
Мстит страшно за себя обиженный народ.
Чего не обретут покорность и смиренье,
То вынудят мечи, огонь я разоренье.
Пусть истину сих слов народ докажет вам!’
ГОЛОСА В НАРОДЕ.
Казнь вероломству! — Смерть Корвиновым врагам!
КОРОЛЬ.
Кто святость оскорблять судилища дерзает?
БОТТОШ.
Народ права своей свободы защищает,
Которыя самим Тобой утверждены.
Не выдаст идола родимой стороны.
Не признает Суда, который произвольно
Сзывает ненависть и происки….
КОРОЛЬ (встает, а вместе с ним все члены Суда.).
Довольно!
В защите прав граждан не тщетен был твой труд.
Я ненарушу их, я распускаю Суд.
В нем нужды боле нет. Искатели раздора
Пусть против моего возстанут приговора!
В чем не был властен Суд, в том властен будет Царь.
(Ударив рукою по столу.)
Смерть обвиненному!
РОПОТ МЕЖДУ НАРОДОМ.
О ужас!
ЦИЛЛАЙ (падая на колена.)
Государь!
КОРОЛЬ.
Умолкли! (народу.) Приговор вы слышали?— Идите!
И волю Короля во граде разгласите.
Увижу кто ее оспоривать дерзнет.
(народ в молчании и горести выходит из палаты.)
ЦИЛЛАЙ.
Помысли Государь, что казнь его влечет
Опасность общаго смятенья за собою!
Он будет свобожден насилия рукою
Коль скоро узрит чернь любимца своего.
КОРОЛЬ.
Так должно прекратить в темнице жизнь его.
ЦИЛЛАЙ.
Меж тем отец его приблизился ко граду
И войско….
КОРОЛЬ.
Объявить немедля Гуниаду
Чтобы над воинством тебе начальство сдал,
Чтобы до времени в столицу невступал,
И в Сорокшаре ждал дальнейших повелений.
ЦИЛЛАЙ.
Но Государь! Чрез то неизбежим смятений.
Еще остался здесь один из сыновей
Военачальника Венгерскаго
КОРОЛЬ.
Матвей?
К Георгию послать его в обезпеченье
Условий с Прагою. Почесть за оскорбленье
Он назначения не может моего.
ЦИЛЛАЙ.
Но скорбью весть о том сразит отца его.
Твой строгий приговор всего его лишает.
КОРОЛЬ.
Веленья своего Король не повторяет
Исполнить! (уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 5.

Те же кроме КОРОЛЯ.

ЦИЛЛАЙ.
Видитель, что вовсе без труда
Намерений своих коснулись мы плода.
Король сам облегчил к тому пути начало.
Теперь уж действовать мнгновение настало.
Не должно нам щадить спокойствия ни сил.
Я мысли вам свои подробно изложил,
Лишь следуйте моим советам неизменно:
Обширно поприще и время драгоценно.
КОЛОВРАТ.
Нам будет к торжеству вождем Циллая глас,
Клянемся! ….
ЦИЛЛАЙ.
Клятвы я не требую от вас.
Внушенье собственной вас пользы просвещая,
Принудит стороны не оставлять Циллая.
К тому ж в раскаяньи уже спасенья нет.
Уже мы за собой изрыли пропасть бед.
И кто на шаг один отступить без вниманья,
Всех в бездну увлечет с собою. — До свиданья!

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

ДЕЙСТВИЕ 2.

Театр представляет внутренность комнаты в старом замке.

ЯВЛЕНИЕ 1.

ВЛАДИСЛАВ (спит на ветхой софе) ГЕЙЗА (стоит против него держа в руках письмо).
ГЕЙЗА (смотря с горестью на Владислава).
Изображение невинности святой!
Коварных замыслов дух непредвидит твой.
Над бездной гибельной сомкнул ты мирно очи.
Ах! Скоро смерти сон покровом вечной ночи
Задернет их. — Падет вод острием меча
Прекрасной жизни цвет, и руки палача.
Как кровь злодейскую, прольют кровь Гунияда.
Отеческой страны надежда и отрада
Изчезнет вдруг, как плод обманчивой мечты.
О жертва происков и гнусной клеветы!
Твой безмятежен сон, но страшно пробужденье.
(Смотря на письмо с горькою усмешкою)
Какая доброта! Какое снисхожденье!
Кто человечества следы в нем возбудил?
(Читает)
‘Я тщетно все свои усилья истощил я
Старался спасти жизнь Гуниада сыну.
Король позорну смерть определили Корвину.
Сей вести роковой ему не сообщай!
Еще надеюсь я спасти его. — Циллай.’
Тать ищет средств спасти своей корысти жертву.
Надежды в аде нет! — Нет исцеленья мертву.
Источник вечнаго покоя! Ниспошли
Душевну крепость сил нещастному! Продли
Спокойствия его последния минуты!
И благодатью смягчи мученья люты
В час гибели, — пока пред Твой предстанет трон!
Он улыбается сквозь тихий, мирный сон.
Невинный дух мечта приятная ласкает,
Когда порок ему дверь гроба отверзаете.
ВЛАДИСЛАВ
(проснувшись смотрит несколько временя с благоговейным восторгом на небо. Потом обращается с улыбкой к Гейзе)
Ты здесь еще?
ГЕЙЗА
Когда ж тебя я оставлял?
Я щастия дары с тобою разделял,
Делю и плен с тех пор как торжествует злоба,
И неразстануся с тобой уже до гроба.
ВЛАДИСЛАВ (шутливо)
До гроба? Жертвы я такой бы не желал.
Ты б слишком краткий срок мне жизни назначал,
Когда б надеялся до гроба жить со мною.
Ты знаешь, что тебе я предан всей душою.
Вторым родителей всегда тебя я чтил,
Но рок нам разныя пути определил.
Заслуги требуют твои вознагражденья,
Ум, опыт вышшаго в народе назначенья.
Мне ж долго проходить то поле суждено,
Которое протек с успехом ты давно.
ГЕЙ3А
Ах! Ты превратности еще не постигаешь
Людей и щастия.
ВЛАДИСЛАВ.
Ужель воображаешь,
Что может близкая погибель мне грозить?
ГЕЙ3А.
В сей жизни мы на все должны готовы быть.
Сколь много бед творит мгновенье нещастливо!
Превратен, злобен мир.
ВЛАДИСЛАВ.
Но небо справедливо!
Располагает Бог один моей судьбой.
Все в милости Его дух уверяет мой:
Глас чистой совести, разсудка убежденье,
И наконец во сне прекрасное виденье,
Которое послал источник света мне. —
Ах! Этот чудный сон…..
ГЕЙ3А
Чтож видел ты во сне?
ВЛАДИСЛАВ.
Я видел чудную страну перед собою.
Крутой дорогою меж морем и скалою.
Повисшей надо мной один я проходил,
Казалось встретить я родителя спешил.
Вдруг визг пронзительный вблизи меня раздался,
И взору моему внезапно показался
Зверь вида страшнаго с щетинистым хребтом,
Главою вепревой, драконовым хвостом.
Приближившись ко мне все мышцы напрягает,
Как жертву верную очами пожирает,
И гибельным клыком готовится своим
Низвергнуть в прах меня ударом роковым.
Я быстро явную опасность упреждаю,
И свой кинжал во грудь чудовищу вонзаю.
Едва смертельный я удар ему нанес,
Кровавый труп его в очах моих исчез,
И пропасть, коей глубь свет солнца поглотила,
Губительный свой зев у ног моих открыла.
Я бездну с трепетом очами измерял,
И средств к спасению вотще в уме искал.
Вдруг позади меня из нор подземных, грязных,
Ползет ко мне толпа страшилищ безобразных.
Тела их — странная смесь ядовитых змей,
Драконов, хищных птиц, и лютых тех зверей.
Какие Африки пустыни наполняют.
Сближаются, и путь обратный преграждают!
Пронзают слух их визг, шипение, и вой.
Тогда чудовище с Цилаевой главой
Похитило кинжал из рук моих зубами.
Другия, злобными сверкаючи очами,
И дымом из ноздрей свет солнца помрачив,
Хвостами, крыльями, когтьми меня стеснив,
На воздух с хохотом ужасным поднимают,
И в пропасть мрачную стремительно ввергают.
Застыла кровь во мне, и свет в очах потух
Вдруг громовой удар мой поражает слух.
Чудовищ тяжкое, смертельное стенанье
Протяжно раздалось, и яркое сиянье
Сменило бездны тму, — свод неба голубой
Блистал во всей красе, и житель не земной,
В котором сходство я приметил с Гуниадом,
С улыбкой вечныя любви, с небесным взглядом,
Мирительную длань свою простер ко мне.
Я вдруг узрел себя в волшебной стороне,
Какой до сель ничье еще воображенье
Представить не могло. Свет, сладкозвучно пенье,
Кристалы вод, краса полей, дерев, цветов,
И прелесть дивных лиц…. Нет! Недостанет слов,
Чтоб описать тебе край чудный, край священный,
И чтоб изобразить восторг благоговейный,
Который дух мой в то мгновенье ощутил.
Но взор нечаянно к земли я обратил.
Смотрю — и поражен я новым удивленьем.
Чудовищ, кои мне грозили умерщвленьем,
Под тяжестью цепей поверг к ногам Царя
Отец мой. — Дней своих виновника узря,
Я с высоты к нему в объятья устремился, —
Но призрак вдруг изчез, сон сладкий прекратился.
ГЕЙЗА.
То сон пророческий, от Бога этот сон.
Ты будешь божеством оправдан, награжден,
За претерпенное тобою оскорбленье
Венцом безсмертия украсит Провиденье
Главу невинную, и сонм твоих врагов
Проклятия его неизбежит оков.
ВЛАДИСЛАВ.
Пусть совесть каждаго мне будет судиею!
Имеюль право я противиться злодею,
Когда рука его мне гибелью грозит?
Скажи! Какой Закон, какая власть велит
Потворствовать душе распутной и лукавой?
Нет! Лучше приговор судилища неправый
Пусть будет гибели причиною моей!
Но слышу стук шагов по лестнице…

ЯВЛЕНИЕ 2.

Те же, МАТВЕЙ, в сопровождение нескольких чиновников.

ВЛАДИСЛАВ (устремляясь к брату.).
Матвей!
Участник мирных дней моей щастливой доли.
Ты ль бремя облегчить пришел моей неволи!
Творец смягчил сердца гонителям моим.
Я щастлив! Зрю тебя, и все прощаю им.
Но ты безгласен? Взор твой орошен слезою?
МАТВЕЙ.
Увы! На век пришел проститься я с тобою!
(Гейза подает ему знак молчания.)
ВЛАДИСЛАВ.
Какое ж бедствие разлукой нам грозит?
МАТВЕЙ (переменив голос.).
Мне воля Короля и лютый долг велит
В обезпечение условий с Подебрадтом
Спешить в Богемию.
ВЛАДИСЛАВ.
Разлука с милым братом
Жестокой скорбию пронзает сердце мне.
Но всем родимой быв обязаны стране,
Мы всем и жертвовать должны ей без роптанья.
Ты удостоился всеобщаго вниманья,
ВЛАДИСЛАВ.
Вражда!? — Кто и за что мне может быть врагом?
ЗИЧИНИ.
Король твой первый враг, и враг непримиримый
В преследовании своем не умолимый.
Напрасно все твои друзья, и сам Циллай………
ВЛАДИСЛАВ.
Довольно! Ясны все их действия! — Читай!
ЗИЧИНИ.
Не повторю того, что дух мой ужасает,
Что человечество и Бога оскорбляет,
И непрестанет ввек мне сердце раздирать.
(подает ему бумагу.)
Зри волю своего убийцы и печать!
ВЛАДИСЛАВ (пробежав глазами бумагу, роняет ее и падает на руки Гейзы.)
Смерть!….
ГЕЙЗА.
Боже праведный! Твоя святая сила
На то ли жизнь мою ничтожную хранила
Чтоб жизни славной огнь в очах моих потух!
ВЛАДИСЛАВ (стараясь прийти в себя.)
Смерть!….
ГЕЙЗА (к Зичини).
Вестник гибели! Что чувствует твой дух!
Что чувствуют друзья погибшаго? — Ужели
Против безсильнаго вооружить успели
Долг, человечество, законы, совесть, суд,
И трон? — Злодейскаго ума достойный труд!
За чем же не привел ты ныне их с собою?
Пусть утешались бы ужасною судьбою
В которую его повергло зверство их.
ЗИЧИНИ.
Ты в обвинениях несправедлив своих.
Граф Ульрих не имел друзей, и не имеет.
Корвину — все друзья. — Король лишь пламенеет
Против него враждой. — В очах моих Циллай
Упав к ногам его молил….
ВЛАДИСЛАВ.
Невозмущай,
Нещастных дней моих последняго мгновенья!
Но оскорбляй меня! — Не умножай мученья,
Которым твоего Циллая гений злой
С избытком наделил дух утомленный мой.
Король мне будет враг?! — Король!… ваш дух строптивый
Возносит на него упрек несправедливый.
Не постигая свойств владыки своего,
Вы оскорблять хулой дерзаете его.
Но тщетно пропасти под ним ваш замысл роет,
Мое нещастие глаза ему откроет.
Узнает он кто вы, — узнает кто был я,
И грозный мститель мой Превечный Судия
Не даст вам торжеством безстыдным наслаждаться.
ЗИЧИНИ.
Но выслушай меня! — Позволь мне оправдаться!
ВЛАДИСЛАВ.
Не требую! — Скажи! Когда велел вам глас
Суда свой приговор исполнить?
ЗИЧИНИ.
Через час!
ВЛАДИСЛАВ.
Чрез час?! Какими рок судил меня друзьями!
Они желали бы поссорить с небесами
И жизни вечныя лишить меня отрад.
Желали б все мое семейство……
(за кулисами военная музыка играет торжественный марш).
ГЕЙЗА и МАТВЕЙ.
Гуниад!
ВЛАДИСЛАВ (простирая руки к той стороне откуда слышна музыка.).
Родитель мой! Услышь мой вопль, мои стенанья!
Дай сладость ощутить отцовскаго лобзанья!
Слезу горячую, слезу любви твоей
Ты на главу мою в последний раз пролей!
Здесь сын твой, клеветой и злобою сраженный,
Услышать жаждет глас родителя священный.
Предвидит ли твой дух в торжественный сей час,
Что сердце поразит твое зловещий глас?
Как слава дел твоих гремит в пространстве мира,
Ждет сына твоего покорная секира.
Ты чаял зреть во мне отраду поздных дней, —
Мне лютый рок судил отравой быть твоей.
День светлый торжества я твоего смущаю.
За данную мне жизнь твою я сокращаю.—
Отец!…. Но тщетно все! Глас сына твоего
Пронзить не может стен убежища сего.
Да посетит тебя святое вдохновенье!
Дай мне заочное твое благословенье!
И облегчи мне путь молитвою своей
К щастливой вечности в час гибели моей!
Умолкли звуки…. Гул на стогнах исчезает….
Свершилось!…. Бездна нас на веки разлучает. —
Не слышно ничего…. Час пробил роковой,
И затворилася дверь вечности за мной.
(В глубокой горести опускает голову на грудь и остается нисколько: мгновений в безмолвии. Вдруг лице его проясняется, в благоговейном изумлении он обращает глаза к небу.)
Всесильный! Не твое ль чудесное виденье
Предвозвестило мне всех бедствий прекращенье,
И над злодеями моими торжество?
Непостижимое, благое Божество!
Не тыль мне будущность открыть благоволило
Чтоб приближение злой смерти не страшило,
И мира суетой не льстился дух вотще?
Ты, ты меня зовешь? — И я ропщу еще!
Не тыль десницу мне свою простер Спаситель?
Спешу! Лечу в твою священную обитель
В восторге сердца суд благословляя Твой.
О Гейза! — О Матвей! возрадуйтесь со мной!
К престолу Вышняго со мною вознесите
Сердечныя мольбы свои! Благодарите
Нам показавшаго свет истинный отца!
Восторгом ваши пусть исполнятся сердца,
Какой, по благости Его, я ощущаю!
(падает на колена.)
О Боже! Коего впервые постигаю!
Червь, издыхающий под злобною пятой,
Утешен, незабыт в час гибели Тобой.
Средь мирияд миров Твоей любови сила
Взор благости на прах ничтожный преклонила.
Какими жертвами дерзну Тебя почтить!
О если бы я мог во все сердца вселить
Всю силу чувств моих, души моей блаженство,
Всяк пал бы в прах Твое постигнув совершенство,
И обновленною парил к Тебе душой.
Прийми, прийми восторг благоговейный мой,
С которым вместе жизнь свою Тебе вручаю! —
Пред дверью гробовой Тебя не умоляю
Ни о своих родных, ни об отце, — они
В Твоих руках от бед ограждены. — Их дни
В покое сохранит благое Провиденье.
Одно взнести к Тебе дерзаю я моленье
Не мсти врагам моим! Свет истины открой
Блуждающим во тме! Да грех познают свой,
И благодатию Твоею обновятся! (встает.)
Пора! Дух к небесам парит. Да совершатся
Обетования священныя Твои!
(Обнимая Гейзу и Матвея.)
Простите! — (к Зичини) Я готов! Где палачи мои?
ЦИЛЛАЙ (за кулисами.).
Сюда! За мною!
ЗИЧИНИ.
Кто там! Стражи не пускайте!
ВЛАДИСЛАВ.
Кто возмущает мой последний час?
ЦИЛЛАЙ (за кулисами.).
Ломайте!
Скорей! Чтоб злобы дух нас упредить не мог!
(Сильный удар извне выламывает дверь. Циллай в полном вооружении окруженный воинами вторгается на сцену).

ЯВЛЕНИЕ 4.

Те же, ЦИЛЛАЙ (на щите его изображена половина вепря и половина дракона), РОДСТВЕННИКИ ГУНИАДА (обезоруживают стражу Зичини.).

ЦИЛЛАЙ.
Спасен отечества щастливых дней залог!
Корвин! Корвин! Твои злощастья прекратились!
Родные все твои со мной вооружились,
Чтобы тебя из рук похитить палачей.
Беги от сель! — В кругу защитников, друзей,
Победоносныя дружины мы настигнем,
Все царство противу убийц твоих подвигнем,
И недопустим дух вражды торжествовать. —
ВЛАДИСЛАВ
(взяв из рук Зичини бумагу показывает ее Циллаю.)
Чей это приговор? Чья подпись? Чья печать?
ЦИЛЛАЙ.
Врага отечества и твоего злодея,
Который, завистью и злобой пламенея,
Ждет истребления семейства твоего. —
ВЛАДИСЛАВ.
Кто право дал тебе судить дела его?
Владыки своего противиться веленью
И верных призывать к измене, возмущенью?
Враг добродетели! Порочный гражданин!
Как смел подумать ты, что Гуниада сын
Прельстится речию безстыдною такою
И соблазнительный пример подаст собою?
Сокройся от меня! — Я с места не иду,
И исполнения велений царских жду.
ЦИЛЛАЙ.
Безумец! Посмотри! Твои друзья, родные
Должны делить с тобой позор, напасти злыя,
Коль жертву их сердец дух отвергает твой.
Ты в пропасть бед, во гроб их увлечешь с собой.
ВЛАДИСЛАВ.
Родные? Кто они? Я их не чту родными.
Я жертвы их презреть готов, гнушаюсь ими,
Когда изменнику итти дерзают вслед.
Ты их вовлек в соблазн, ты сам в пучину бед
Влечешь отечество измену одобряя.
Прочь! — Прочь! Постыдно быть сообщником Циллая!
ЦИЛЛАЙ (Родственникам Гуниада).
Друзья! — К насилию нам должно приступить.
Безумие его нас может погубить. Влеките силою его!
ВЛАДИСЛАВ (Вырвав кинжал из за пояса Циллая.).
Неприближайтесь!
Иль грудь мою пронзит железо это.

ЯВЛЕНИЕ 5.

Те же, КОЛОВРАТ, с Королевскою стражею.

КОЛОВРАТ.
Сдайтесь
Мятежники! Иль все погибнете. —
(Родственники Гудиада становятся по одну сторону сцены, Коловрат и стража по другую.)
ОДИН (из родственников Гуниада.)
Цилай
Коварный твой совет нас погубил.
ДРУГОЙ.
Спасай
Нас властию своей!
ТРЕТИЙ.
Не выдай нас!
ЦИЛЛАЙ (обнажив мечь.).
За мною! Я вам к свободе путь мечем своим открою. —
(Устремляется к дверям. Стража пропускает Циллая, но останавливает прибывших с ним).

ЯВЛЕНИЕ 6.

Те же, кроме ЦИЛЛАЯ.

ОДИН (из Р. Г.)
Предатель !
ВЛАДИСЛАВ.
Царь небес! Ты дух мой просветил.
Ты в заблужденье впасть меня недопустил.
О сколько слаб наш ум, которым мы гордимся,
Без помощи Твоей!
ОДИН (из Р. Г.)
Но мы не покоримся.
ДРУГОЙ.
Мы робостию душ не помрачим своих.
ТРЕТИЙ.
Свобода, или смерть!
КОЛОВРАТ (страже.)
Обезоружьте их!
(Стража хочет напасть на Родственников Гуниада, которыя готовятся к защите.)
ВЛАДИСЛАВ (устремясь в середину готовящихся к сражению, обращается к своим родственникам.).
Постойте гнуснаго сообщники злодейства!
Не посрамляйте честь Корвинова семейства!
Иль прежде жизнь мою прервите, чтоб мой взор
Порочных ваших дел не оскорблял позор!
Клятвопреступники! Вы долг ваш позабыли,
Престолу, совести и Богу изменили.
Вас казнь ужасная — проклятье неба ждет.
Вас безполезное злодейство не спасет.
(указывая на стражу.)
Коль руку вы на них преступную прострете,
Во мне упорнаго противника найдете
Иль жертву первую усилья своего.
Смиритесь! Долг, Король, Бог требует того.
Он грозно мстит тому, кто оскорбляете веру.
ОДИН из Р. Г. (бросая мечь.)
Кто смеет твоему не следовать примеру!
(сопутники его бросают также мечи)
ВЛАДИСЛАВ.
Благодарю друзья! — Пред дверью гробовой
Вы возвращаете душе моей покой.
Мне сердца моего внушенье предвещает,
Что перед Королем сам Бог вас оправдает.
Блеснет еще для вас заря щастливых дней.
Оплотом будете отчизны вы своей.
(Коловрату)
Монарху, коего я принял осужденье
С покорностью, неси мое благословенье.
Представ пред вечный трон владыки моего,
Я повторю свои моленья за него,
Которыя теперь с надеждой возсылаю.
Ему последния здесь чувства посвящаю,
А там за первый долг почту души своей
Молить о долготе и щастьи царских дней.
(воздев руки к небу.)
Творец! Храни его драгую жизнь!
(обнимая Гейзу и Матвея.)
Простите! —
И милосердие небес благодарите,
Что умираю я, как Гуниада сын! —
(Бросает кинжал.)
Прочь все земное! Я свободен!
ГЕЙЗА.
О Корвин!
Какия качества смерть люта похищает!
Порок и страх во гроб отчизну низвергает.
Коль щастья непознав, ты гибнешь в цвете лет
Для добродетели на свете щастья нет.
ВЛАДИСЛАВ (с вдохновеньем.)
Там, где ни времени, ни лет,
Ни мрачной и унылой нощи,
Ни гибельной строптивой мощи,
Ни скорби, ни болезней нет, —
Там, где блаженство, светлым оком,
Льет в души кроткий Судия,
Там, там восторжествую я
Над миром, страхом и пороком.
(Воины окружают Владислава, Матвей погружает лице свое на груди Гейзы. Родственники Гуниада с горестию смотрят на осужденнаго, занавес опускается.
КОНЕЦ ВТОРАГО ДЕЙСТВИЯ.

ДЕЙСТВИЕ 3.

Театр представляет поле Ракош. Вдали видна река Дунай, за нею город Буда на возвышенном берегу.

ЯВЛЕНИЕ 1.

СИЛАГИ выводит отряд венгерских войск. ЦИЛЛАЙ со свитою, выходя с противуположной стороны, останавливает их.
ЦИЛЛАЙ.
Постойте ратники! Дорогою иной
Вас должно провести. Последуйте за мной.
СИЛАГИ.
Нам вождь на Ракоше велел остановиться.
ЦИЛЛАЙ.
Король в столице вам велел расположиться.
СИЛАГИ.
Нам вождь веления его необъявил.

ЯВЛЕНИЕ 2.

Теже, ГУНИАД с многочисленною свитою, ГАРА.
ГУНИАД.
Что здесь? Кто шествие полков остановил?
ЦИЛЛАЙ.
Я! с горестью приказ Монарха исполняя.
ГУНИАД.
Как? — С горестию? Я не узнаю Циллая.
Не ты ль покорностью своей нас изумлял?
Не ты ль желания Монарха упреждал,
Без ропота, с душей спокойной, светлым оком.
ЦИЛЛАЙ.
Пока не заражен был дух его пороком.
Пока достоинства, как должно, он
Ценил. Пока за тмы заслуг убийством не платил.
ГУНИАД.
Ты забываешься. Ты царския веленья
Нам прислан объявить, — не расточать хуленья,
Которым столько же постыдно нам внимать,
Сколь изъявленья чувств преступных разделять.
ЦИЛЛАЙ.
Преступных? — От того ль, что я их не скрываю?
Что беззаконнаго владыку осуждаю? —
Нет! Если просветить я дух успею твой,
Ты первый Гуниад разделишь их со мной.
ГУНИАД (хватаяся за мечь.).
Граф! —
ЦИЛЛАЙ.
Я не лицемер и перед всей вселенной
Не скрою чувств души злодейством оскорбленной.
Дух содрогнется твой когда мои уста
Откроют что тебе готовит клевета.
ГУНИАД.
Я королевския веленья знать желаю.
ЦИЛЛАЙ (подает ему бумагу).
Узнаешь скоро все. Прочти! И верь Циллаю!
(Гуниад разсматривает бумагу, Циллай продолжает)
Не та ли Короля любил, образовал?
Не ты ль над бездной трон повисший удержал!
Отчизна, грозною терзаема рукою,
Из пепла своего воспрянула тобою.
И зависть над тобой торжествовать могла?
Июль не спасли тебя великия дела,
На кои целый мир взирает с изумленьем, —
Коль истреблен вражды иль зависти внушеньем
Глас человечества, признательности глас?
Коль ты в немилости, — что ж ожидает нас?
ГУНИАД (прочитав бумагу обращается к воинам.).
Друзья! Вас лестная награда ожидает.
Столица вас на пир роскошный призывает.
Вам чаша полная готовится отрад.
По воле Короля вас проведут во град.
Там ожидают вас покой и угощенье,
Объятия родных, и дружбы утешенье,
И взор приветливый Отечества отца,
И благодарныя соотчичей сердца.
Спокойтесь от трудов томительных!
Идите! И сладкие плоды своих побед вкусите! —
Я — еду в Сорокшар. —
(Воины в изумлении посматривают друг на друга.)
ЦИЛЛАЙ (по некотором молчании.).
Сподвижников твоих
Не обольстил твой глас. Смотри на лица их!
Зри явныя на них черты негодованья!
Не милы царския для них благодеянья,
Приветливость граждан противна их сердцам,
Коль разлучают их с тобой. Твоим словам
Они как пению внимали погребальну.
Знать поняли они ту истину печальну,
Которой ты один не хочешь понимать.
ГУНИАД.
Я царских не привык велений толковать,
На волю своего владыки чтя священной,
Всю жизнь себе в закон вменяю неизменной,
Без прекословия повиноваться ей.
Свидетелей заслуг и ревности моей
Не соблазнят твои преступныя хуленья.
Когда Король тебе вверяет ополченья,
Которыя водил к победам Гуниад,
Покорствуй же ему, веди полки во град.
Уверь их, — свято долг присяги сохраняя, —
Что не ошибся он, дав им вождем Циллая.
Но клеветою их не оскорбляй вотще!
Иль трепещи! — Не так безсилен я еще,
И быть могу страшней, чем ты воображаешь. —
ЦИЛЛАЙ.
Коль преданности глас и дружбы отвергаешь,
Коль слепо гибельной вверяется судьбе, —
Пускай события откроют взор тебе!
(указывает на входящаго МАТВЕЯ.)

ЯВЛЕНИЕ 3.

Те же, МАТВЕЙ, ГЕЙЗА, СТРАЖА.

ГУНИАД.
Матвей! — Мой милый сын! Твоей любови сила
Желанья твоего отца предупредила.
Мне грустно было бы не зреть семьи своей,
Столь близко быть от вас, и не обнять детей.
Давно, давно в странах чужих, борясь с врагами,
Не зрел я милых чад, не утешался вами.
Ты вырос, возмужал, ты воин стал прямой.
Гдеж Владислав? — За чем он не пришел с тобой?
Здорова ль ваша мать?…. Что ж ты не отвечаешь?
Матвей! — Ты цену той любови уменьшаешь,
Которая меня обрадовать могла. —
К чему сей грустный вид? — Какая скорбь легла
На сердце юное? — Какия вдруг мечтанья
Смутили разум твой?…. Что? — Слезы и рыданья?
Прочь от меня! — И ты с ничтожною толпой
Возстал против отца? — Беги! Свой стыд сокрой
От взора моего! — Твой брат тебя накажет.
Он пристыдит тебя пред всеми. Он докажет
В присутствии твоем, что в памяти своей
Завет родителя он сохранил верней.
Где Владислав?
ЦИЛЛАЙ.
Казнен. —
ГУНИАД (бросив на Циллая презрительный взгляд обращается к Матвею.).
Где брат твой?…. Неужели
При имени его уста все онемели? —
Ответствуй Гейза мне: где Владислав?
ГЕЙЗА.
Увы!
По воле Короля в сей день лишен главы.
ГУНИАД.
Мой сын казнен?… Мой сын преступник!! — Силы ада
Успели вторгнуться в семейство Гуниада.
Успели юный дух пороком заразить.
Успели истины из сердца истребить,
Которыя всю жизнь в нем утвердить я тщился.
Сын недостойный! Сын преступный! Я гордился
Тобою двадцать лет, — ты погубил отца. —
ГЕЙЗА.
Не оскорбляй его! Безсмертия венца
Твой сын достоин, — он невинен. —
ГУНИАД.
Слава Богу!
Благодарю мой друг! Ты страшную тревогу
В душе моей одним сим словом усмирил.
Ты дух унывший мой, от скорби, воскресил.
Благодарю Тебя Отец непостижимый!
Твоей незримою десницею хранимый
Порока избежал он гибельных сетей.
Ты посетил меня любовию Своей,
В смиреньи сердца Твой удар благословляю.
И дар небесный Твой столь чистым возвращаю,
Сколь чистым я его из рук Твоих приял.
ЦИЛЛАЙ.
Он осужден за то что жизнь свою спасал,
И должен был пронзить противника невольно.
ГУНИАД.
Не нужны эти мни подробности. Довольно
Что он невинен, что Монарха своего,
(смотря грозно на Циллая.)
Закон и веру чтил, что Бог хранил его
От заблуждения, от гнусных тех мечтаний,
Которыя в наш век столь много злодеяний,
Столь много ужасов и бед произвели.
Дни странствуя его в семь мире протекли
В святой невинности, и гнусный яд разврата.
(Матвею.)
До сердца не дошел его. Ты видел брата
В час смерти?
МАТВЕЙ.
Видел.
ГУНИАД.
Как мой сын оставил свет?
Не обнаружил ли он ропота?
МАТВЕЙ.
Ах нет!
Он с мужеством судьбе ужасной покорился
И за врагов своих пред смертию молился.
ГУНИАД.
Довольно! — Милый сын! Покой душе твоей!
Ты милость вечную снискал Царя царей.
Семейства моего не омрачится слава
Воспоминанием деяний Владислава.
Ты был надеждою, ты был его красой. —
Как християнин ты скончался, как герой.
Там, где ждала тебя небесная награда
Перед лицем Творца миров, — жди Гуниада,
Доколе не пробьет его последний час!
Не плачь, не плачь Матвей! Твой брат щастливей нас.
Вполне осиротеть не даст мне Провиденье.
Ты мне останешься в отраду в утешенье,
Ты качества его в себе соединишь,
И добродетелью потерю наградишь,
Которой я еще едва поверить смею.
ЦИЛЛАЙ.
Надежда тщетная! И горестью твоею
Насытить злобный дух тиран хотел вполне.
Ветвь рода твоего, в отеческой стране,
Внушенье адское претит ему оставить.
В залог союза он велел его отправить
В Богемскую страну.
ГУНИАД.
Его?
ЦИЛЛАЙ (показывая ему бумагу.)
Вот приговор!
Пусть эта хартия тебе откроет взор,
Когда устам моим твой дух недоверяет.
ГУНИАД. (Прочитав бумагу мрачно отдает ее Циллаю, потом с принужденным спокойствием обнимает Матвея.)
Иди Матвей! Тебя глас неба призывает
На подвиг славный. — Кто скиптр Королю вручил,
Свой приговор его устами объявил.
Смягчи покорною душою Провиденье!
И да сопутствует тебе благословенье
И помощь и любовь Превечнаго Творца. —
(в полголоса.)
Как память и любовь скорбящаго отца,
Которому в злой час природа изменяет.
Беги! Мне каждое мгновенье угрожает
Постыдной слабостью! Спеши! Пока очей
Моих непосрамил горчайших слез ручей!

ЯВЛЕНИЕ 4.

Те же, кроме МАТВЕЯ и ГЕЙЗЫ.

ЦИЛЛАЙ (Гуниаду.).
Признай же! Мог ли чтить я суд такой правдивым?
Иль против Короля я был несправедливым?
Глас совести твоей да будет судьей!
ГУНИАД.
Один небесный Царь дела земных царей
В своем судилище верховном разбирает.
Судить деянья их нам небо запрещает.
И чтоб неворужить небес против себя,
Спеши, порочных чувств след в сердце истребя, —
Веленью своего Монарха покориться!
ЦИЛЛАЙ.
Иду, покорствуя тебе! — Но смею льститься,
Что дух твой, преданность мою к себе ценя,
Порывы искренней души…..
ГУНИАД.
Оставь меня!
ЦИЛЛАЙ (Воинам.)
Пойдем сограждане! Не радость мы с собою
Внесем в престольный град. — Унынием, тоскою
Признательных граждан обременит сердца
Победоносное семейство без отца.
(уходит, за ним следуют свита Гуниада и воины.)
Продолжение
Гуниад. Трагедия в пяти действиях в стихах. Сочинение Павла Кукольника. Вильна: Печатня А. Г. Сыркина, 1872. С. 1 — 52
Подготовка текста No Наталья Синявичене, Павел Лавринец, 2006.
Публикация No Русские творческие ресурсы Балтии, 2006.
Кукольник Павел Васильевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Военный совет австрийского христианского правительства, Радек Карл Бернгардович, Год: 1925
  2. Пуф, или Ложь и истина, Скриб Эжен, Год: 1848
  3. Первая любовь, или Детские воспоминания, Скриб Эжен, Год: 1825
  4. Влюбленный Шекспир, Дюваль Александр, Год: 1804
  5. Жоконд, или Искатель приключений, Этьенн Шарль-Гийом, Год: 1824
  6. Голубая роза, Украинка Леся, Год: 1898
  7. Из трагедии ‘Князья Хованские’, Раупах Эрнст, Год: 1818
  8. Инеса де Кастро, Гомеш Жоао-Батиста, Год: 1798
Электронная библиотека