Городское благоустройство
Городское благоустройство
Грязь московская не марается
Грязь московская не марается
Комментарии
Комментарии
Грязь московская не марается, Осоргин Михаил Андреевич, Год: 1900
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Осоргин М. А. Московские письма.
Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2003. — (Материалы Лаборатории городской культуры и СМИ Перм. ун-та. Вып. 1)
Первые морозные дни, хотя и без снега, встречены в Москве общею радостью. Надоела эта гнилая осень, с ее вечными спутниками — эпидемическими болезнями, что, при хорошо всем известном антисанитарном состоянии московских домов, дворов и улиц, — вполне понятно и даже необходимо. Действительно, Москва как-то сроднилась с грязью, и недаром сложилась местная пословица: ‘Грязь московская не марается’. Говорится, что из пословицы слова не выкинешь, но в данном случае приходится сделать исключение, выбросить отрицание ‘не’ и признать, что, наоборот, московская грязь обладает замечательною способностью все марать и всюду проникать. Какими-то утопическими кажутся нам рассказы ‘бывалых людей’ про чистоту улиц Берлина или Вены, улиц, которые моются два раза в день и на полотне которых заметно было бы каждое пятно. Для москвича подобная чистота прямо непостижима. Как Москва сжилась с грязью, так и москвич сжился с глубокими калошами. Улицы в Москве не моют. Зато раз пять в день полиция заставляет дворников размазывать по ним жидкую грязь, и тогда… бедные прохожие! Говоря это, я имею в виду главные улицы центральной части города. Что же касается до тех площадей, улиц, переулков, закоулков и тупиков, куда еще не проникло не только электричество, но даже тускло мигающий газ, — то не хватит красок, чтобы написать их картину, разве если краску заменить грязью их мостовых…
Московские дворы — это очаги самых разнообразных кокков, даже таких, каким, в сущности говоря, нет места вне человеческого организма. Если на улицах грязь показная, размазанная метлами дворников, то на дворах она покоится в своей первоначальной вековой простоте грации и неге, насыщая атмосферу таким букетом разных запахов, которому должны позавидовать Брокар, Келлер, Феррейн и даже С.-Петербургская химическая лаборатория, только анатомический театр университета может дать некоторое представление об атмосфере московских дворов. Можно после всего этого удивляться, что весною и осенью в Москве здорового человека нужно искать днем с фонарем?
А между тем в душе все еще ‘сомневаются’, можно ли продолжать эксплуатацию мытищинской воды и при ее помощи переносить очаги зловония на поля орошения. Все еще составляются планы и избираются комиссии, а думский Катон, гл. Ф. Ф. Воскресенский добивается раскрытия причины всех причин. Собственно говоря, причина-то всем известна, да произносить вслух мало кто решается, не желая влететь в скандальную историю. А пока что обыватели постоянно ощущают недостаток в воде и ждут, давно ждут, терпеливо ждут… не произойдет ли новый водяной кризис, вроде весеннего, или, — для разнообразия, — не лопнет ли канализационная труба, мало ли какие шутки устраивают иногда природа и ее лучшие приятели — инженеры.
1 ноября 1900 г.
Грязь московская не марается. 1 нояб. 1900 г.
С. 24. ‘Брокариа’ — самая известная парфюмерная фирма Москвы в конце XIX — начале XX века.
Товарищество ‘Келлер Р. и — одно из крупнейших химических предприятий Москвы.
Аптека Феррейна — частная аптека, находилась на Никольской улице. При аптеке работала химико-бактериологическая лаборатория. С 1837 г. аптека принадлежала семье Феррейнов.
Катон старший (Цензор) Марк Порций (234-149 гг. до н. э.) — древнеримский государственный деятель. Вошел в историю как воитель и писатель (труды по истории и земледелию), а также как автор фразы, которой он заканчивал каждую свою речь в сенате: ‘И все же Карфаген должен быть разрушен’.
Ф.Ф.Воскресенский — московский архитектор, брат знаменитого московского архитектора С. Ф. Воскресенского.