‘Новое время’
‘Новое время’
Граф Витте и журналисты
Граф Витте и журналисты
Редакторы петербургских газет и журналов у С.Ю. Витте
‘Новое время’. Граф Витте и журналисты. Публикуется по: Новое время, 1905 год, 22 октября, No 10646.
Граф Витте и журналисты, Витте Сергей Юльевич, Год: 1905
Время на прочтение: 7 минут(ы)
По страницам периодических изданий России конца XIX — начала XX веков: Хрестоматия по курсу ‘История российской печати конца XIX — начала XX веков’ для студентов вузов, обучающихся по специальности и направлению ‘Журналистика’
Томск: Учебно-производственная типография ТГУ, 2009.
Считаем необходимым заметить для освещения нижеприведенной беседы, что пожелания всех представителей прессы сходились только на необходимости свободы печати и объявления политической амнистии. Остальные заявления исходили от отдельных лиц или групп, а не от имени всей печати.
18 октября редакторы, издатели и некоторые из сотрудников петербургских периодических изданий явились к графу С.Ю. Витте по его приглашению для беседы о современных событиях и о свободе печати.
С.Ю. Витте вышел к журналистам в 11 часов. Сославшись на недостаток помещения, гр. Витте, после обмена рукопожатий заявил, что он не приглашает никого садиться и будет вести разговор стоя.
Все столпились поближе к гр. Витте. Он был почти в центре группы.
Граф Витте обратился к журналистам с такою речью:
Охрана безопасности в государстве должна иметь опору на общественном мнении. Вы знаете, что в России, благодаря особым условиям, общественное мнение выражалось лишь печатью, так как других органов для выяснений мнений большинства, меньшинства и крайних элементов не было. В виду этого русская печать всегда имела исключительное значение. Невзирая на свое полное бесправие и беззащитность, наша печать всегда имела громадное влияние на умы. Я обращаюсь к вам, как русский человек, как гражданин, а не как царедворец или министр. Помогите мне успокоить умы. От вас, главное от вас это успокоение зависит. Пока не водворится порядок, никто не в состоянии ничего сделать. Теперь все дезорганизовано. Все чувства людей дезорганизованы. Я тоже человек: и у меня теперь нет нормального равновесия между чувством и умом. Как сановник, я встречаю людей, известных всей России и всему миру. Эти люди всегда жили только умственной жизнью. У них волевая жизнь не развита. Они еще могут судить о положении дела в отношении того, что следует делать (ум), но не о том, как можно делать (воля) при современных обстоятельствах. Что же я теперь буду делать? Ведь дело, которое я буду вести, — не мое. Мне не сладка его тяжесть. Я нуждаюсь в поддержке. Обращаюсь к вам. Помогите мне. Если вы успокоите общественное мнение, если явится истинное народное представительство, все облегчится. Тяжкая обуза падет. Тогда правительство будет играть роль такую, как в культурных странах. Если вы хотите, господа, вы можете принести громадную пользу всем. Не мне, не правительству, а всей России. В таком же разброде чувств и мыслей дольше жить нельзя.
Редактор ‘Нового времени’ М.А. Суворин выступает немного вперед и говорит: Для полного успокоения страны теперь необходима прежде всего политическая амнистия.
С.Ю. Витте. Да. Одновременно с обнародованием манифеста произошли несчастные события у технологического института. У меня был видный земский деятель. Имени его не буду называть. Он уже обратил мое внимание на необходимость политической амнистии. Сегодня я говорил с министром юстиции и получил созвать сведующих лиц, дабы обсудить, в каких размерах возможна амнистия.
Издатель-редактор ‘Биржевых ведомостей’ С.М. Проппер: До объявления амнистии успокоения не будет. Теперь столичная печать объединилась в политический союз на условии амнистии. Преступно было бы, чтобы в обновленной России остались без амнистии те, кто работал в пользу обновления страны. Требование амнистии категорическое.
С.Ю. Витте. Обращаюсь, господа, к вашему благоразумию и чувству. Этот вопрос не забыт. Я сделаю все, что могу. Вы можете говорить об этом в газетах. Если же вы дело поставите так: правительство еще не устроено, а вы будете писать, что успокоение невозможно, пока не будут удовлетворены и те требования и другие. Если каждая группа будет требовать, сделайте это, иначе мы не сделаем того-то. Что же в результате получится? Кого мне сперва слушать? Я прошу прежде всего доверия.
Редактор ‘Новостей’ O.K. Нотович. Мы верим, но народ не верит.
С.Ю. Витте. Я рад, что вы доверяете мне. У Государя нет других забот, кроме забот о благе народа. Но в чем благо народа, на этот счет возможны сомнения, особенно когда одни советники твердят: ‘Вот это полезно народу’, а другие говорят: ‘Нет, это вредно’. Вне соображений о благе народа у государя нет сомнений. Благо — единственная точка отправления у Государя. Амнистия политическая — вопрос очень сложный. Даже тот земский деятель, — а он доктор прав — вчера говорил мне: ‘Это вот можно, а то вот — нет’. Я употреблю все силы. Его Величество предоставил мне достаточные полномочия, чтобы я мог сказать это так положительно. Мы теперь в водовороте смуты. Всегда возможны кровавые столкновения. Если и теперь каждая группа будет являться со своими требованиями…
С.М. Проппер. Это не группа, а все, вся Россия…
С.Ю. Витте. Нет, не вся, не вся Россия…
Общие голоса. Нет, разногласий нету нас в России.
O.K. Нотович. Даже ‘Гражданин’ за амнистию.
С.М. Проппер. Амнистия должна явиться поскорее…
С.Ю. Витте. Господа, вы требуете…
Издатель ‘Нашей жизни’, проф. Ходский. Граф, вы заблуждаетесь. Мы не требуем и не просим. Мы говорим, что необходимо. Амнистия прежде всего. Кроме того генерал Трепов должен быть удален с должности генерал-губернатора Санкт-Петербурга. Такового постановление Союза газет.
Представители ‘Нового времени’ и ‘Слова’ возражают, говоря, что такого постановления не было.
С.Ю. Витте. Генерал Трепов сам охотно ушел бы, но теперь не такое положение, чтобы об этом можно было говорить… Вы говорите, что наступит успокоение, когда ген. Трепов удалится. А что скажут сотни тысяч обывателей, непричастных к политическому движению?
Делегат ‘Новостей’ г. Арабажин. Успокоение нужно начать с уничтожения военного положения и усиленной охраны, а также с устранения опасности применения смертной казни.
Делегат ‘Русского богатства’ Анненский. Положение очень серьезно. Мы обязаны, зная психику страны, сказать, что нужно. Страна не верит обещаниям правительства. До успокоения страны еще далеко. Мы совершим преступление, погубим значение печати, если согласимся с вами. Все наши требования должны быть выполнены. В первую голову должно быть реальное осуществление всех свобод, объявленных в первой половине манифеста.
С.Ю. Витте. В этом мы можете быть уверены.
С.М. Проппер. Мы готовы вас поддерживать.
С.Ю. Витте. Перед кем? Если перед Монархом, то напрасно. У него мне вашей поддержки не нужно. Монарх кроме блага и добра ничего не желает. Ему только нужно дать ясную картину дел. Необходимо только, чтобы он видел, где лежат истина и спасение. Ведь он человек. А ему говорят одни: ‘Нужны сила и репрессия’. Другие возражают: ‘Нет, не сила. Нужно воздействовать на психологию общества. Необходимо удовлетворить желания большинства’. Так вот вы, господа, постарайтесь, чтобы Государь увидел, что от добрых мер есть результаты. Вот лучший путь. На нем вы меня и поддержите. Я с вами согласен, что нужно провести принципы реформы в жизнь, но для этого прежде всего нужно сделать все, чтобы на улицах не стреляли. Вы требуете, чтобы все было сделано немедленно. Но вы забываете, в каком мы положении. Правительству надо прежде всего самому организоваться. Между тем я еще не видался ни с кем из министров. Мне необходимо говорить с разными лицами, между прочим из Москвы и Киева, куда я разослал телеграммы еще четыре дня назад. И никто не может приехать. Правительство хочет быть искренним. Оно не желает быть в роли китайского пугала с несуществующей сущностью… А теперь даже печати периодической нет. Я не могу ориентироваться во мнениях печати. Ведь и между вами люди разных направлений и взглядов… Нужен порядок. А ныне я не могу поручиться, что не будет выстрелов на улицах.
Анненский. Необходимо организовать народную милицию. Нужно увести из столицы казаков и войска.
С.Ю. Витте. Теперь нельзя.
Анненский. Теперь революция. Нужны не обещания, не векселя, а нужна валюта.
С.М. Проппер. Назначьте срок для вывода войск.
Голоса. Нельзя отсрочить… Нужна народная милиция.
С.Ю. Витте. Неисполнимо, нет, нет.
Арабажин. В настоящее исключительное время печать может оказать С.Ю. Витте содействие в его добрых намерениях одним способом: фактических осуществлением свободы печатного слова, которая возвещена манифестом. Таково решение Союза газет.
С.Ю. Витте. Дело ваше. Я полагаю, что это решение не полезно при теперешних обстоятельствах. Ведь уже объявлена свобода печати. Но пока не изданы новые законы о печати, необходимо соблюдать существующие еще не отмененные законы. Нарушение их будет уже дезорганизацией. Вы твердите: то снять, то свергнуть. Дайте время, пока в случае нужды черкните мне два слова, и всегда вы найдете у меня поддержку.
Анненский. Мы готовы дать время, но ведь жизнь не ждет.
Ходский. В манифесте нет даже упоминания о свободе печати.
С.Ю. Витте. Я отвечаю честным словом, что свобода печати существует, но судите сами, нельзя же объявить в манифесте, что все законы о печати уничтожены.
Анненский. Но судебная ответственность?
С.Ю. Витте. Суд? Но ведь такой свободы печати нигде в свете нет, чтобы могли все печатать, за нарушение закона карает суд.
Анненский. При нынешней ‘свободе’ мы без разрешения цензуры не можем выпустить нумеров из типографии.
Ходский. Мы не будем выпускать газет, пока войска не удалятся.
С.Ю. Витте. Увести войска? Нет, лучше остаться без газет и без электричества. Если войска уйдут, другие жители будут вправе за эту меру винить правительство.
Редактор ‘Руси’ А.А. Суворин. Вы не доверяете обществу.
Острогорский. Стачечный комитет ручается, что без войск будет порядок.
С.Ю. Витте. Не могу стать на вашу точку зрения. Вы упраздняете правительство. А на правительстве в Петербурге лежит ответственность за 700 тысяч обывателей. Что другие жители скажут, если мы поверим, отпустим войска, а всюду начнутся грабежи, разбои, убийства?
Нотович. В Москве войска удалили и водопровод начал действовать.
С.Ю. Витте. Снабжение жителей города водой — обязанность городской думы. Если она заявит, что водоснабжение столицы не нуждается в военной охране, то охрана конечно может быть снята.
Некоторые присутствовавшие заявляют, что именно дума и просила об охране водопровода, так как имела сведения о возможности его забастовки.
Представители радикальных газет. Удалите войска.
С.Ю. Витте. А вы слагаете с правительства ответственность? Если я удалю войска, то сотни тысяч, жены, дети скажут: ‘Витте сумасшедший’.
Анненский. Но нас бьют казаки, удалите эту дикую орду.
С.Ю. Витте. Я сам возмущаюсь насилиями… Помогите мне. Дайте несколько недель. Все неустройства, все беспорядки в мире и революции всегда происходили от недоразумений. Теперь дано почти всеобщее избирательное право. Является бесконечная масса вопросов. Населению трудно осуществить всеобщее право выбора без путей сообщения и без общественной организации. Лишь постепенно придем к этому…
Голоса. Уничтожить смертную казнь… Немедленно объявить политическую амнистию.
С.М. Проппер. Для гарантии личности нужно удаление войск.
С.Ю. Витте. Когда все успокоится, войска удалятся.
O.K. Нотович. Войска — причина беспорядков.
С.Ю. Витте. Столько задач. Множество вопросов для решения. Но у меня ведь не по 48 часов в сутках.
O.K. Нотович. Мы указываем, как установить спокойствие, мы говорим против расстрелов, против военного положения, против усиленной охраны.
С.Ю. Витте. При мне усиленная охрана не будет обращаться в произвол… Но ныне мне еще нужен аппарат. Я только еще организую правительство. Дайте мне передышку.
Арабажин. Но если правительство еще не организовалось, то не отложить ли беседу до тех пор, пока С.Ю. Витте в силах будет исполнить свои обещания.
Издатель ‘Петербургской газеты’ С.Н. Худеков. Пусть все своды, особенно свобода печати, сразу получат осуществление.
С.Ю. Витте. Завтра мы практически будем это обсуждать… Пока я скажу: не нарушайте законов о цензуре. Я сегодня поговорю с начальником главного управления по делам печати об устранении недоразумений… Опять прошу вас, господа, приходите ко мне, когда хотите… Все, что я сказал вам, я могу сказать всем, придут ли ко мне революционеры или анархисты… До свидания.
Граф С.Ю. Витте обошел всех с рукопожатиями и удалился. Журналисты начали разъезжаться.