Граф Аракчеев, Богословский Николай Гаврилович, Год: 1865 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 27 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

РАЗСКАЗЫ О БЫЛОМЪ.

ВРЕМЕНА ВОЕННЫХЪ ПОСЕЛЕНЙ.

Сочиненія Словскаго.

ПРИЛОЖЕНЕ КЪ НОВГОРОДСКОМУ СБОРНИКУ.

НОВГОРОДЪ.
1865 г.

ГРАФЪ АРАКЧЕЕВЪ.

Лесть и страхъ часто возводятъ, въ глазахъ современниковъ, чуть не великіе — самыхъ обыкновенныхъ смертныхъ, которые, благодаря случаю и обстоятельствамъ, совершенно отъ нихъ независящимъ, усердію и трудолюбію, успютъ вскарабкаться на пьедесталъ и оттуда раздаютъ толп милости, а чаще всего заставляютъ народъ трепетать и еще требуютъ, чтобъ онъ смиренно переносилъ свою горькую участь.

Но какъ же намъ остаться безъ великаго человка, и про кого жь мы будемъ слагать похвальныя слова.

Къ числу такихъ великихъ людей относится графъ Аракчеевъ. Но не такъ думаетъ г. Глбовъ. Онъ говоритъ: покойный Тенинъ причислилъ графа Аракчеева къ числу тхъ государственныхъ людей, на которыхъ сосредоточиваются многорчивые толки современниковъ и безмолвное вниманіе потомковъ. Но г. Глбовъ, несмотря на явное свидтельство фактовъ, имъ же самимъ приведенныхъ, фактовъ, бросающихъ слишкомъ-невыгодный свтъ на гр. Аракчеева, все еще старается ратовать за него, какъ человка замчательнаго по уму и способностямъ {Г. Глбову, вроятно, неизвстенъ отзывъ самаго императора Александра объ Аракчеев.}, и молчаніе потомковъ объ Аракчеев объясняетъ тмъ, что преданіе было такъ свжо, что говоря о покойник, нельзя было не говорить и о живыхъ.

Личность Аракчеева не можетъ назваться любезною. Современники, лучшіе лучшіе люди того времени, ненавидли его, какъ человка, несдлавшаго, кром зла, ничего хорошаго. Было, правда, немного и его сторонникъ, которымъ онъ покровительствовалъ, но и т отъ него отперлись, какъ скоро онъ сошелъ съ политической сцены. Кто же могъ обижаться, еслибы справедливо осудили Аракчеева? И зачмъ современникамъ обижаться, справедливымъ судомъ объ Аракчеев, когда они были невольными орудіями и участниками его распоряженій? Съ ихъ стороны было бы справедливе и человчне подтвердить истину и обличить ложь, еслибъ кто-нибудь ршился заговорить про Аракчеева.

Не то было причиной молчанія. Мы всегда стараемся гнать прочь отъ своихъ глазъ предметъ, напоминающій намъ наше заблужденіе, еще близкое къ намъ, или едва зажившую рану, потому-что горькое чувство раскаянія и безъ того горько. Но теперь, кажется, потомство для Аракчеева настало, говоритъ г. Глбовъ. Полно настало ли?

И теперь еще есть много людей въ живыхъ, которые были очень-близки къ Аракчееву… Но не въ томъ дло. Судъ о всякомъ человк возможенъ только тогда, когда факты его дятельности такъ разовьются и завершатся, что по нимъ уже безошибочно можно произнести судъ о человк, а если еще современники живутъ, тмъ лучше: они могутъ многое подтвердить и пояснить, чего не могутъ понимать потомки. Судъ надъ Аракчеевымъ можно быго совершить тотчасъ посл его смерти, ибо съ его смертью умерло все, что онъ сдлалъ при жизни. Ему не суждено было принадлежать къ числу тхъ людей, дянія и предначертанія которыхъ переживаютъ цлыя поколнія. Отъ него осталось одно прозвище ‘аракчеевщина’, синонимъ словамъ ‘татарщина’, ‘архаровщина’ и другимъ подобнымъ, которыя такъ непріятно поражаютъ наше ухо.

Но кто жь былъ Аракчеевъ? Замчательный человкъ, только не по уму и способностямъ, какъ говоритъ Данилевскій въ своихъ ‘запискахъ’ цитируя слова императора Александра I, а по усердію и трудолюбію, по холодности и жестокости, по отсутствію мысли въ дйствіяхъ, попривязанности въ форм и вншности.

Будто все это правда? Правда, отвчу я, и сошлюсь въ этомъ случа на дла его и безпристрастный отзывъ еще и теперь живыхъ современниковъ. Сошлюсь на самую статью г. Глбова и преимущественно на книгу барона Корфа, въ которой разсказанъ чрезвычайно-характерическій анекдотъ по этому случаю {Въ послднихъ числахъ ноября 1809 года государь ухалъ на нсколько дней въ Тверь, для свиданія съ великою княгинею Екатериною Павловною, а къ 6-му декабря прибылъ въ Москву, провелъ недлю. Въ это время Сперанскій, остававшійся въ Петербург, высылалъ къ нему проектъ новаго учрежденія государственнаго совта, по частямъ, но чтобы сохранить дло въ той глубокой тайн, въ которой условлено было содержать его отъ всхъ, онъ передавалъ тетради, въ конвертахъ безъ адреса и не за своею обыкновенною, а за какою-то вымышленною печатью, камердинеру Мельникову, надписывавшему ихъ къ государю въ Москву, ‘Мельниковъ важный человкъ’, съ усмшкою говорилъ своимъ приближеннымъ сопутствовавшій государю графъ Аракчеевъ, крайне негодуя на то, что не знаетъ содержанія таинственныхъ конвертовъ. Въ публик уже носились, однако, слухи, что въ Москв готовятся важныя новости. Нсколько позже начали говорить, что послдуетъ что-то съ совтомъ, но боле этого ничего не знали. На обсужденіе проектъ былъ сообщенъ, частнымъ образомъ, только графу Салтыкову, князю Лопухину и графу Кочубею, которые одобрили его, и словесно и письменно. Потомъ дали еще взглянуть на него государственному канцлеру, графу Румянцеву, долженствовавшему предсдательствовать въ новомъ совт въ случа отсутствія императора. Наконецъ, по возвращеніи въ Петербургъ, Государь прочелъ проектъ и Аракчееву, но уже почти наканун обнародованія, изъ одной предупредительности и чтобъ изгладить неудовольствіе, обнаруженное военнымъ министромъ за скрытность, съ которою вели отъ него это дло.

Объ этомъ неудовольствіи есть занимательный разсказъ въ запискахъ (рукописныхъ) находившагося тогда при Аракчеев статсекретаря Марченко. Вотъ онъ отъ слова до слова: ‘Графу крайне досадно было, что новости сіи скрыты отъ него. Онъ готовился хать въ Грузино, но государь задержалъ, общая прочесть съ нимъ образованіе совта. Хотя, по словамъ графа, онъ отзывался, что трудъ будетъ напрасенъ, ибо онъ гражданской части не знаетъ, но примтно было желаніе узнать то, что всхъ занимало. Одинъ вечеръ хотлъ государь прислать за нимъ посл бани, онъ и дожидался, но вдругъ докладываютъ, что присланъ отъ государя Сперанскій. Не прошло десяти минутъ, какъ графъ, отпустивъ Сперанскаго, спросилъ меня съ длами. Я и не видывалъ еще его въ подобномъ бшенств. Не ставъ слушать бумагъ, приказалъ прислать ихъ въ Грузино, куда сейчасъ онъ отъзжаетъ. Посл разсказывалъ, что Михаилъ Махайловичъ привезъ ему одно оглавленіе, дабы на словахъ разсказать существо новой организаціи, но онъ не сталъ ничего слушать, отпустилъ его съ грубостію и послалъ письмо къ государю объ отставк. Тутъ припомнилъ онъ мн безъименные конверты, въ Москву присланные. Три дня проведено въ безпрестанной пересылк фельдъегерей въ Грузино, но 30 декабря (1809) графъ пріхалъ въ столицу. Сей и послдующій дни прошли въ объясненіяхъ, прочитано образованіе совта и, по словамъ графа, на вопросъ государя: ‘чмъ хочетъ быть графъ, министромъ (то-есть оставаться военнымъ министромъ), или предсдателемъ департамента’ (въ государственномъ совт), онъ отвчалъ: ‘что лучше самъ будетъ дядькою, нежели надъ собою имть дядьку‘. Вечеромъ посл сего, 31 декабря, государь прислалъ въ подарокъ графу пару лошадей съ санями, что крайне его порадовало, ибо едва ли не первый это былъ случай въ столиц. 1-го января 1810, возвратясь изъ дворца, онъ объявилъ, что сдланъ предсдателемъ военнаго департамента и что министръ будетъ другой (Барклай-де-Толли).}.

Г. Глбовъ говоритъ, что когда сдлается извстнымъ все чего мы еще незнаемъ о столь недалекомъ отъ насъ прошедшемъ, тогда, безъ-сомннія, истина и здравое убжденіе разсять вс эти разнорчные толки на счетъ дятельности Аракчеева не только по части артиллерійской, но и вообще по устройству русской арміи, за время царствованія Благословеннаго, и тутъ же въ выноск приписываетъ въ заслугу Аракчееву то, что онъ увеличилъ русскую армію. Дло очень-немудреное: стоитъ только сдлать наборъ по пятнадцати человкъ съ тысячи — вотъ и цлая новая армія! Да въ арміяхъ разв заключается сила и благоденствіе государства? Было время, что сила государства измрялась цифрою войска, но это время еще раньше Аракчеева миновалось.

Дале г. Глбовъ указываетъ на ‘папки’, которыя и теперъ еще цлы въ Грузин. Но папки подтверждаютъ только то, что Аракчеевъ брался часто не за свое дло, или докладывалъ то. что другіе приготовили, а это-то и значитъ чужими руками жаръ загребать. Въ этихъ папкахъ есть отдленіе по святйшему синоду. Его ли это дло было?

Именно, чтобъ видть, что такое былъ Аракчеевъ, и надо обратиться къ тмъ папкамъ, о которыхъ говоритъ г. Глбовъ и которыя могутъ дать ясное понятіе объ этомъ человк.

Не будемъ говорить о ‘Шумскомъ’ — эпизод изъ жизни Аракчеева, напечатанномъ въ ‘Отеч. Запискахъ’ прошлаго года и теперь отдльно изданномъ, а лучше прослдимъ, сколько можно, по подлиннымъ документамъ, нкоторыя дйствія Аракчеева. Тутъ грузинскія ‘папки’ намъ много помогутъ.

Первый шагъ къ быстрому возвышенію былъ сдланъ Аракчеевымъ, когда онъ находился въ гатчинской артиллеріи при великомъ княз Павл Петрович. Одинъ разъ великій князь назначилъ смотръ гатчинскимъ войскамъ въ первомъ часу. Войска собрались въ назначенное время, а великій князь, занятый другими длами, совершенно забылъ про смотръ. Войска, продождавъ часа два, разошлись, остался одинъ Аракчеевъ съ своей батареей на площади. Великій князь, проходя къ обду, увидлъ въ окно на площади артиллерію и позвалъ къ себ офицера. Явился Аракчеевъ, отрапортовалъ великому князю о своемъ усердіи и съ-тхъ-поръ сталъ пользоваться полною довренностью Павла Петровича почти во всю его жизнь. При император Павл Аракчеевъ былъ комендантомъ дворца. Для этой должности онъ былъ, кажется, созданъ, онъ спалъ не раздваясь и всегда былъ готовъ явиться по первому зову императора. Много можно разсказать анекдотовъ изъ этой жизни Аракчеева,, но тсные предлы статьи не дозволяютъ, распространяться, да и въ-сущности они нисколько не идутъ къ длу. Скажу только, что этою службою Аракчеевъ пріобрлъ себ сперва званіе барона, а потомъ графа и Грузинское имніе. Передъ смертью императора Павла, Аракчеевъ, по интригамъ придворныхъ, было сосланъ въ Грузино.

Въ устройств Грузинскаго имнія Аракчеевъ дйствительно показалъ себя очень-оригинальнымъ. Въ этомъ случа, онъ вполн выказалъ свой деспотическій характеръ: не только людей, но даже и природу подчинялъ онъ своему безобразному деспотизму, у него все шло по ранжиру. Стричь и равнять было главною заботою Аракчеева: ни одно дерево въ саду, по дорог и деревнямъ не смло расти выше и шире назначеннаго ему Аракчеевымъ, садъ и вс деревья въ имніи по мрк стриглись. Деревни вс онъ вытянулъ въ прямую линію, и если случалось по необходимости сдлать поворотъ, то онъ шелъ или подъ прямымъ угломъ, или правильнымъ полукругомъ.

Когда Грузинское имніе поступило во владніе Аракчеева, берега рки Волхова, на которыхъ расположено имніе, были покрыты лсомъ: ивою, ветлою и дубомъ большаго размра. Аракчеевъ принялся чистить берега Волхова. Посл уборки хлба, крестьяне, вс поголовно, не исключая и женщинъ, выгонялись по цлымъ мсяцамъ, несмотря ни на какую погоду, на работу. Распоряженія были безтолковы, лсъ рубился на скалъ и ссжигался на мст. Надсмотрщики были уполномочены длать, что имъ угодно, они били всхъ безъ разбору и часто для того только, чтобъ размять и погрть себ руки. Канавы копались во время морозовъ, полотна для дорогъ насыпались въ глухую осень подъ проливными дождями, уроки работъ назначались сверхъ силъ, оттого смертность была изумительная, развивались хроническія болзни, особенно чахотка, которая теперь обратилась въ наслдственную въ грузинскомъ имніи.

Устроивъ дороги, Аракчеевъ началъ перестраивать деревни на свой госпитально-голландскій ладъ. Ни одна деревня не осталась цла и на своемъ мст: вс он перестроивались безъ всякаго соображенія въ-отношеніи къ хозяйству крестьянъ, по для вида, чтобъ все было симметрично, прямо и гладко. Со старыхъ мстъ, удобныхъ для хозяйства и по земл и по близости рки, деревни переносились на прямую дорогу, на низкое болотистое мсто, въ отдаленіи отъ воды, но за то на ровное разстояніе отъ смежныхъ деревень. Архитектура домовъ была уродлива и непріятна для русскаго глаза. Въ Грузин выстроены деревянные домы съ каменными крыльцами въ вид балконовъ. Деревни строились разомъ и съ такою поспшностью, точно будто къ смотру! Матеріалъ былъ сырой и большею часть дрянной, фундаменты копались только на полторы четверти: оттого ихъ всякую весну распирало, и бдные мужики должны были ихъ постоянно смазывать глиной. Лсъ, какъ только выкатывался изъ воды, тотчасъ же шелъ на постройку: оттого вс дома были сыры и холодны. А между-тмъ, Аракчеевъ бралъ съ крестьянъ за домы отъ семи-сотъ рублей до трехъ тысячъ ассигнаціями. Если же крестьянинъ не въ-состояніи былъ заплатить назначенной суммы, то его переводили въ другую деревню, гд цнность домовъ была меньше, а на его мсто переводили боле-исправнаго, но и тотъ снова выводился, если по какому-либо случаю бднлъ. Это впрочемъ, гораздо-лучше объяснятъ собственною рукою Аракчеева написанныя.

‘Правила хозяевамъ о содержаніи домовъ, вновь выстроенныхъ въ сел Грузин 1821 года:

‘Всякій хозяинъ дому обязанъ содержать оный въ томъ точно положеніи и исправности, въ каковыхъ первоначально принятъ имъ по печатной описи (а мужики были неграмотные!) Для чего необходимо нужно соблюдать нижеслдующія правила.

‘1) Чрезъ каждые три года, считая съ сего 1821 года, хозяинъ долженъ на свой счетъ выкрасить за одинъ разъ красной краской, на вареномъ постномъ масл, желзныя крыши на дому и на крыльцахъ. Для чего потребно: краски черледи 15 фунтовъ, масла постнаго 1 пудъ. Равнымъ образомъ въ одно время, то-есть черезъ каждые три года, красить и надъ всмъ надворнымъ (строеніемъ?) составомъ за одинъ разъ. На что и потребно: красной глины 1 пудъ 20 фунтовъ, масла постнаго 16 ф., купоросу 16 ф., соли 16 ф., муки 30 ф. Оное крашеніе крышъ должно быть сдлано въ ма и іюн мсяцахъ. По прошествіи же сего времени у того крестьянина, у котораго оное сдлано не будетъ, крыша красится на счетъ его распоряженіемъ грузинскаго головы, а съ виновнаго хозяина взыскивается, сверхъ издержекъ, 10 рублей въ мірской банкъ штрафу.

‘2) Ежели случится, что крыша будетъ имть течь, или попорчена сильнымъ втромъ, то немедленно долженъ исправить, нанявъ для онаго кузнеца.

‘3) Коль скоро случится въ дом разбитое стекло, то тогда же вставить вмсто его новое, и всякій годъ одинъ разъ обязанность хозяина смотрть вс рамы, нтъ ли отставшей замазки, и если оное окажется, то замазать новою. Замазку купить у стекольщика, или нанять его оное исправить. Неисполнившій правилъ, предписанныхъ во 2-мъ и 3-мъ пунктахъ, наряжается каждый разъ на три дня въ садъ на работу.

‘4) Вс печи, какъ въ дом, такъ и въ каменной кухн, осматривать чаще: не окажется ли гд трещинъ, въ такомъ случа, немедленно починивать. а сверхъ того каждую недлю одинъ разъ трубочисту должно чистить трубы.

‘5) Въ лтнее время, то-есть съ 1-го мая, хозяинъ печетъ хлбы и варитъ кушанье для себя въ каменной своей кухн на двор. Въ дом же печи осмотрть и если нужно, то починить и потомъ грузинскій полиціймейстеръ долженъ ихъ запечатать, которыя остаются въ такомъ положеніи до 15 сентября, въ которое время изъ кухни переходить опять въ домъ. За неисполненіемъ правилъ, предписанныхъ въ 4 и 5 пунктахъ, строго наблюдаетъ грузинскій полиціймейстеръ, и виноватыхъ отдаетъ въ садъ на работу, а въ противномъ случа уже самъ отвтствуетъ господину и подходитъ къ тлесному наказанію,

‘6) Если въ дом и надворномъ строеніи желзный приборъ, какъ-то: петли, задвижки, или подставка у воротъ изломаются, то хозяинъ немедленно долженъ исправить. Но если попортятся двери или ворота, то самому не чинить, а долженъ нанять столяра, дабы испорченное сдлано было хорошо.

‘7) Хозяинъ обязанъ мостовую на двор всегда содержать въ должной чистот, то-есть каждый день мести, а во время грязи чистить оную деревянными лопатами и.вывозить на огородъ. И вс вещи на двор содержать въ порядк. На улиц же, противъ своего дома, съ половины прогалка, мостовую, сверхъ того, что содержать всегда чисто, но и долженъ посыпать пескомъ, когда приказано будетъ.

‘8) Хозяева обязаны вымостить въ прогалкахъ, между воротъ, булыжнымъ камнемъ и содержать оные прогалки въ чистот, не имя въ тхъ мстахъ ничего накладеннаго, а дрова, бревна и колья содержать на заднихъ улицахъ и позади дворовъ. Телеги же и дровни на дворахъ.

‘9) Старшая хозяйка отвчаетъ въ дому, дабы скотъ неходилъ въ прогалкахъ, а всегда, по-утру, она обязана скотъ свой прогнать къ гумнамъ, за ворота и сдать пастуху. Вечеромъ же встртить его также у гуменъ, затни же воротами, и пригнать прямо на дворъ. Неисполняющіе правилъ, предписанныхъ въ 6, 7 и 8 пунктахъ, каждый разъ наряжаются на работу въ садъ по усмотріыйю полиціймейстера.

’10) Вечеромъ ходить въ сараи и клевы не иначе, какъ съ фонаремъ, въ коемъ были бы всегда цлыя стекла. Въ дом же употреблять свчи, или ночники съ масломъ, но отнюдь не зажигать лучины, кром какъ только въ кухн. Неисполняющій хозяинъ сего правила наказывается головою, въ присутствіи всхъ, тлесно.

’11) За цлость и исправность чугунной ршетки въ прогалк, между домами, отвчаютъ оба хозяева, каждый за свою половину, и въ случа, если оная будетъ нарочно изломана, то платятъ за каждую сажень 45 рублей (самъ покупалъ по 24 руб. саж.)

’12) Каждую весну всякій хозяинъ дома долженъ выблить известкою вс каменные заборы и столбы, стны у кухни, внутри и снаружи, печи, трубы на дом и фундаменты у дома и двора, за что каждый хозяинъ платитъ за матеріалъ и работу не боле, какъ 5 рублей. У каждаго крестьянина должно быть сіе сдлано ежегодно въ теченіи мая мсяца, а по наступленіи іюня мсяца, съ того хозяина, который не исполнитъ сего, взыскивается 10 рублей и на оныя уже деньги исправляется работа сія, асамъ онъ наряжается на 4 дня въ Садъ на работу.

’13) Строго запрещается содержать имъ въ дом для сушенія льна куделю на чердакахъ, а имть оную въ анбар. Съ неисполняющаго сего правила взыскивается штрафу въ мірской банкъ 10 рублей, и вся куделя и ленъ отдается въ пользу доносителя.

’14) Имть въ домахъ кровати съ занавсками и постели съ кроватей не снимать и завести для оныхъ одяла.

’15) Въ мезонинахъ на чердак содержать платье и вс вещи въ порядк повшенные на стнахъ, для чего сдлать спичники, а коробки въ ларяхъ.

’16) Каждый день, когда метутъ избы, то отворять форточки и стирать во всхъ мстахъ пыль.

’17) Хозяинъ обязанъ каждую осень не позже сентября мсяца, вставить зимнія рамы. Хорошо, такъ, чтобы оныя не могли мерзнуть, и чтобы оныя были хороши вымыты и вытерты. Не исполнившіе онаго штрафуются нарядомъ въ садъ, на работу, а отвчаетъ са неисполненіемъ онаго полиціймейстеръ.

’18) Каждую весну, къ Георгіеву дню, каждый хозяинъ долженъ вынять зимнія рамы, на коихъ имть черною краскою нумера и убрать оныя въ магазинъ, на чердак, а полиціймейстеръ осматриваетъ оныя, дабы он хорошо были убраны и могли бы оставаться цлыми.

’19) Наконецъ, если кто изъ хозяевъ замченъ будетъ въ-теченіе нсколькихъ лтъ лнивымъ и нерадивымъ въ хорошемъ содержаніи своего дома и много разъ будетъ штрафованъ за неисполненіе сихъ правилъ, несли все оное усмотрно будетъ господиномъ (т. е. Аракчеевымъ), то таковый получаетъ обратно свои деньги, заплаченныя за домъ и переводится въ дальныя деревни, какъ-то въ Рогачи и Отоку, на всегдашнее жительство, гд и покупается ему домъ, на сумму выданную ему за грузинскій домъ.

’20) За всми оными правилами. наблюдаетъ грузинскій полиціймейстеръ и строго изыскиваетъ, дабы никто мы въ чемъ отъ онаго не отступалъ, а въ противномъ случа отвтствуетъ уже полиціймейстеръ господину, подвергая себя тлесному наказанію

’21) Кром же сего вышеозначеннаго правила ни по какому случаю не можетъ хозяинъ терять свой домъ, а принадлежитъ ему и наслдникамъ его на вчныя времена

Графъ Аракчеевъ.’

Вотъ до чего можетъ доходить регламентація! Если и она ужь окажется безсильною, то во что мы будемъ врить? Мы часто ссылаемся на Францію, какъ на образчикъ всякаго рода предписаній и донесеній, но здсь сама Франція и вся ея великая централизація можетъ позавидовать такому кодексу, который существовалъ въ имніи Аракчеева. Конечно, это близко даже къ талмуду. Да у Аракчеева былъ написанъ свой талмудъ для крестьянъ, въ которомъ излагались правила, подобныя приведеннымъ и съ такими же нравственными прибавленіями въ числ розогъ и палокъ, на вс случаи жизни крестьянина, даже о томъ какъ и кому ходить въ церковь, въ какіе колокола звонить, какъ и ходить съ крестнымъ ходомъ и при другихъ церковныхъ церемоніяхъ и въ какихъ ризахъ служить священникамъ. Въ малыхъ длахъ отражается государственный человкъ такъ же, какъ и въ большихъ! Поэтому мы очень дорожимъ фактами помщичьей жизни Аракчеева. Она даетъ понятіе и о государственной его дятельности. Посл этого нисколько не удивительно, что Аракчеевъ постоянно былъ занятъ: длъ, какъ видно, у аего было много! Странно только то, что несмотря на вс мудрыя правила и практичное примненіе ихъ къ мужикамъ посредствомъ розогъ и палокъ, они нисколько къ нимъ не привились. Мужики, стсненные съ одной стороны, вншней дисциплиной, а съ другой задавленные деспотизмомъ владльца, совершенно отупли. ‘Какъ онъ въ-конецъ не разорилъ своихъ крестьянъ такими поборами за дома и штрафами?’ спросятъ, пожалуй. А вотъ, видите ди: Аракчеевъ, подъ именемъ головы грузинской вотчины, вступалъ въ казенные подряды, которые исполняли поголовно вс крестьяне. Барыши онъ бралъ себ, а задльная плата поступала въ банкъ за бдныхъ и должниковъ, богатые ничего не получали за свою работу. Зачмъ? Они и безъ того были богаты. Напримръ, шоссе, чуть не первое въ Россіи, отъ Чудова до Грузина, было строено на остатки суммъ, отпущенныхъ на военное поселеніе… Подрядъ этотъ взялъ ‘голова’ за 1 мильйонъ ассигнаціями. Аракчееву досталось чистаго барыша шестьсотъ тысячъ (немного!), остальныя четыреста поступили въ банкъ, за долги, а крестьяне проработали даромъ слишкомъ два года. Обо всхъ мелочахъ въ жизни каждаго крестьянина Аракчеевъ зналъ подробно, въ каждой деревн былъ шпіонъ, да еще и не одинъ, который являлся лично къ самому Аракчееву каждое утро и подробно рапортовалъ о случившемся. Кром того Настасья {См.— Шумскій.} исправляла должность полиціймейстера, и въ отсутствіи Аракчеева занимала его мсто.

Вся эта ломка съ перестройками, розгами, палками, шпіонствомъ и изнурительными работами принесла ли пользу крестьянамъ? Можно смло сказать, что не только не принесла пользы, но еще повредила. Вдь въ сущности-то мужики ни сколько не перемнились, не смотря на мудрыя правила и обстановку и вншность на иностранный манеръ, они также оставались невжественны и необразованны, потому-что въ нравственности и сельскомъ хозяйств Аракчеевымъ не было сдлано никакихъ улучшеній и перемнъ, Аракчеевъ расчистилъ луга, надлалъ много пашни, но прежнее трехпольное хозяйство оставилъ въ поко: поэтому вс его зати только обременяли мужиковъ, истощали ихъ силы и средства и вели къ разоренію. Аракчеевъ былъ врагъ всякой мысли и разсужденій, онъ билъ мужиковъ, если они осмливались разсуждать — это считалось грубостью и буйствомъ. Потому, какъ скоро упала рука, державшая надъ ними палку, они бросили все, начатое Аракчеевымъ, и обратились къ своимъ прежнимъ привычкамъ. На все, что только осталось отъ Аракчеева, они смотритъ съ ненавистью и презрніемъ. А были и такіе люди, которые восхищались длами Аракчеева, люди, высоко-стоящіе по своему образованію. Вотъ что значитъ вншность!

СТИХИ,
ПРИ УДАЛЕНИ ОТЪ ГРУЗИНА 17 СЕНТЯБРЯ 1818 ГОДА СОЧИНЕННЫЕ.

Кто не былъ въ Грузин, на волховскихъ брегахъ,

Едва ли тотъ видалъ хозяйство въ совершенств,

Хозяйство русское, на дл, не въ словахъ.

Крестьянамъ нужды нтъ мечтать тамъ о равенств,

Имвъ добро въ рукахъ, не ищутъ ужь добра.

Въ помсть Грузинскомъ приволье, даръ природы.

Искусствомъ обновись, она во всемъ щедра:

Обильны пажити, поля, обширны воды.

Воздвигнутъ на холм великолпный храмъ

Во славу Божію, въ свидтельство вкамъ,

Какъ благодарнымъ быть — и къ тни намъ любезной,

Какъ подвигъ въ гроб чтить, отечеству полезный.

Въ пріютахъ садовыхъ зрятъ памятники въ честь

Надежну дружеству, любви сыновней нжной.

Для любомудрія тамъ пищи много есть

И вс пріятности для жизни безмятежной,

Устройство Грузина помстьямъ образецъ.

Должно бъ то жь всюду быть, помщикъ гд отецъ.

А. Малиновскій.

2 декабря 1818 года, Москва.

Не одними стихами хвалили Грузино, и проза была очень-интересна и такъ интересна, что ее Аракчеевъ пряталъ въ бронзовые ящики въ церкви {См. ‘Шумскій’.}. Вотъ для образчика:

‘Отъ любителя Грузина препровождается чубукъ въ домъ для прозжающихъ, въ залогъ усердія и преданности къ почтенному владтелю села Грузина, который, устроивая невиданный досел порядокъ въ прекрасныхъ усадьбахъ своихъ, умлъ осчастливить и жребій живущихъ въ нихъ крестьянъ. Господа наши восхищаются благоденствіемъ иноземныхъ поселянъ, красотою ихъ селъ и порядкомъ домоводства, ихъ собственные крестьяне, утомленные работами, истощенные оброками, покрытые рубищемъ, въ дымныхъ, нечистыхъ избахъ кажутся имъ непохожими на людей. Дабы имть понятіе, какъ можетъ быть счастливь русскій поселянинъ, пусть подутъ въ Грузино, тамъ вникнутъ во вс подробности хозяйственныхъ заведеній, картиною привольнаго житья крестьянъ, они уврятся, что и въ Россіи села могутъ быть красивы, а поселяне счастливы, когда помщикъ ршится быть ихъ отцомъ.’ Невольно припоминаются слова Крылова:

— Съ похвалъ вскружилась голова,

Отъ радости въ зобу дыханье сперло…

И на привтливы лисицины слова

Ворона каркпула во все воронье горло!

‘Рады стараться’, отвчаетъ въ восторг Аракчеевъ на такія лестныя похвалы, и съ большею яростію принимается коверкать русскаго мужика на иностранный ладъ. Что-за дло, что несчастный мужикъ задыхается и ломается совершенно отъ этой цивилизаціи, на его мсто есть много другихъ! есть надъ кмъ потшиться! А если мужикъ провинился — въ Сибирь его, да и тамъ не уйдетъ отъ рукъ Аракчеева, если онъ узнаетъ, что мужикъ началъ жить хорошо. Вотъ образчикъ заботливости Аракчева о мужикахъ, которыхъ и Сибирь не спасала отъ его преслдованій. Вотъ, напримръ, какъ онъ заботился о своемъ несчастномъ крестьянин, прослужившемъ ему двадцать лтъ головою:

‘Милостивый государь мой, Петръ Козьмичъ!

‘Г. С. Батеньковъ, по порученію моему, узналъ, какой участи подвергся въ Сибири бывшій голова Грузинской моей вотчины И. Д., сосланный туда въ 1823 году по приговору уголовнаго суда за преступленіе. Изъ полученнаго свднія извстно, что онъ прослдовалъ Тобольск и остановленъ въ Томской губерніи на поселень.

Дабы вопросомъ о семъ человк не подать повода къ несвойственнымъ заключеніямъ, я счелъ нужнымъ написать къ вашему превосходительству, что сіе сдлано было отнюдь не съ тмъ намреніемъ, чтобъ дйствовать на его состояніе въ Сибири, чего онъ ни по какимъ уваженіямъ не заслуживаетъ, и потому совершенно долженъ подвергнуться общей участи осужденныхъ. Мн желательно было только знать, гд онъ, и предварить сношенія съ моею отчиною, ибо таковыя сношенія вообще неумстны и давно воспрещены закономъ.

‘Вслдствіе сего запрещенія, я покорно прошу васъ принять на себя трудъ останавливать вс посылаемыя отсюда къ нему письма и подаваемыя отъ него, ежели сіе случится, и пересылать ихъ ко мн въ частномъ вид. Само-собою разумется, что вы властны вскрывать оныя всегда, когда сіе признаете нужнымъ.

‘Примите увреніе въ совершенномъ почтеніи, съ какимъ имю честь быть, вашъ покорнйшій слуга

‘Графъ Аракчеевъ.’

12 генваря 1825 года.

Какая гуманность! Кажется, довольно и этого, чтобъ, видть, что такое былъ Аракчеевъ. Можно бы еще было привести многое множестве фактовъ, обличающихъ Аракчеева въ жестокости, формализм, жадности и безразсудств: но оставимъ это до біографіи.

Бросимъ теперь взглядъ на дла Аракчеева въ военныхъ поселеніяхъ.

Грустно вспоминать про это тяжелое время, а разсказы современниковъ о немъ не выносимо слушать. Вотъ г. Глбовъ похваляетъ Аракчеева, что онъ умножилъ армію: а неугодно ли ему взглянуть на это средство увеличивать армію?

Мы не будемъ разбирать подробно всего, что сдлано по военнымъ поселеніямъ, и обратимъ вниманіе на т только факты, которые дадутъ намъ ясное понятіе объ Аракчеев, какъ администратор.

Мстность, гд дйствовалъ Аракчеевъ, устраивая военныя поселенія, находилась въ Новгородскомъ Узд, на берегахъ ркъ Волхова и Мсты, была, покрыта сплошными лсами и мало населена, кое-гд были не большія деревни. Главными чертами Аракчеева были чистота и аккуратность. Чтобъ очистить эту мстность для будущихъ построекъ, Аракчеевъ прежде всего постарался собрать силу, силой этой было войско, которое стянулъ онъ въ Новгородскую Губернію изъ разныхъ мстъ. А сколько было собрано имъ войска, это можно видть изъ сего отноше_:нія къ новгородскому гражданскому губернатору отъ 20 ноября 1819 года.

‘Милостивйшій государь!, (писалъ Аракчеевъ губернатору)!

‘По высочайшему государя императора соизволенію, работы въ округахъ военнаго поселенія 1-й гренадерской дивизіи, ежегодно распространяться должны въ обширномъ производств, для таковыхъ работъ предназначены вторые баталіоны пхотныхъ полковъ, командируя ихъ отъ полковъ по мр распространенія работъ. Такимъ-образомъ въ 1818 году, при сихъ работахъ было двнадцать баталіоновъ, а въ 1819 число ихъ увеличено до 24 баталіоновъ и 6 артиллерійскихъ ротъ. Я предвидлъ, что въ расположеніи оныхъ по зимнимъ квартирамъ будетъ не только утсненіе, но и самая невозможность, потому боле, что селенія по большой московской дорог нельзя обременить чрезвычайнымъ постоемъ по причин прозда и прохода всхъ командъ, за большею же московскою дорогою къ границ Санкт-петербургской Губерніи находятся непроходимыя болота, прекращающія совершенно всякое весною сообщеніе съ большою московскою дорогою, да и тамъ одна Тесовская вотчина, въ которой какъ въ прошлую зиму, такъ и нын расположены 6-ть баталіоновъ, кои надлежало прошедшею весною очень рано, и по зимнему еще пути, вывести оттуда и расположить по большой московской дорог. Въ наступающемъ году для производства работъ въ тхъ же округахъ военнаго поселенія назначено, еще 24 баталіона, что вмст съ прежними составитъ, уже 48 баталіоновъ и 6 артиллерійскихъ ротъ. Предвидя все сіе, я лично просилъ васъ еще осенью 1819 года, что необходимо нужно заблаговременно начать исправленіе прежде существовавшей прямой дороги отъ Волхова (отъ Грузина), черезъ экономическую деревню Гладь, къ Боровичамъ. Дорога сія соединяетъ Новгородскій Уздъ, а особливо военныя поселенія съ селеніями Боровичскаго Узда, по Мст рк лежащими, и открывая близкое и всегдашнее между ими обобщеніе, представляетъ единственный способъ къ расположенію войскъ, при работахъ находящихся, безъ ихъ стсненія и безъ обремененія жителей, въ удобныхъ такихъ селеніяхъ Боровичскаго Узда, кои никогда и никакимъ занимаемы постоемъ не были. А какъ съ того времени прошло два года, то я и надюсь, что вы, милостивый государь мой, слдуя правиламъ, предписаннымъ объ исправленіи дорогъ по ввренной вамъ губерніи вообще, конечно, обратили ваше вниманіе на сей особенно-важный въ настоящемъ положеніи пунктъ, а что изъ слдующихъ нын 24 баталіоновъ можно уже будетъ, такъ-какъ сіе нужно, расположить 12 баталіоновъ ближе къ военнымъ поселеніямъ, по сей дорог въ Тихвинскомъ и Боровичскомъ Уздахъ. Но ежели совершенно дорога сія еще не-окончена, то прошу васъ принять должныя мры къ окончанію ея въ настоящее лто. Баталіоны же должно будетъ равномрно вывести оттуда ране по зимнему пути и расположить также въ селеніяхъ по Волхову и московской дорог, гд, я напередъ знаю, будетъ большое стсненіе постоя, весьма-отяготительнаго для поселянъ тхъ селеній.’

Съ этимъ отношеніемъ такъ тсно связано, и потому многое объясняетъ, прощеніе головы тихвинской экономической вотчины крестьянина Гура Никонова къ г. министру юстиціи отъ 22-го октября 1819 года, что его необходимо привести здсь буквально. Вотъ оно:

‘Въ вотчин нашей повренные по мірскому приговору и даннымъ имъ доврительными актами, утруждали первоначально тихвинскій уздный судъ явочнымъ прошеніемъ на тихвинскаго г. исправника и кавалера Антропова, которая просьба тмъ судомъ принята и не произведена въ дйствіе, съ надписью выдана, въ послдствіе въ пріздъ въ Тихвинъ для обревизованія губерніи и г. новгородскаго гражданскаго губернатора о всемъ томъ словесно но скорости вызда его просили же и не получа слдующей защиты, отъ тхъ же упомянутыхъ повренныхъ крестьянинъ Иванъ едоровъ и письменно просьбою утруждалъ его превосходительство въ Новгород на 9 число сего октября, котораго г. гражданскій губернаторъ обратно послалъ, общаясь просьбу его, не умедливъ, удовлетворить предписаніемъ г. исправнику Антропову,

‘Просьба же наша его превосходительству слдующаго содержанія: упомянутый г. исправникъ первоначально письменнымъ приказомъ, а напослдокъ повторительными отъ суда отрядомъ съ вотчины нашей истребовалъ 578 человкъ самыхъ достойныхъ и крпкихъ къ работ людей, и юъ онымъ по топору и по лопатк желзныхъ и 58 лошадей съ упряжкою, коимъ и высылку учинилъ въ 29 число августа сего 1819 года, въ работу на устроеніе вновь назначенной прешпектовой дороги, лежащей чрезъ селеніе Грузино къ Боровичскому Узду, гд т крестьяне и до сего числа безъисходно работаютъ, безъусыпно, на которой работ г. исправникъ самъ и два сельскихъ засдателя управляютъ и тхъ крестьянъ жестоко бьютъ безъ пощады, яко настоящихъ преступниковъ, вотчина паша представляя къ онымъ пропитаніе и припасы, конскій фуражъ, вовсе изнемогаетъ, поелику изо всей вотчины съ каждой тягольной души вышло на помощь оныхъ по 40 рублей, кром тхъ крестьянъ, которые сами работаютъ, и оставя домы свои и обзаведеніе крестьянское, должно безъ нихъ вовсе погибнуть, котораго убытка по сіе время съ конямъ, кормамъ, вотчина наша терпитъ уже больше 120 тысячъ рублей, отъ чего въ крайнее изнеможеніе и упадокъ приходитъ, а какъ нын потребны будутъ сборы казенныхъ податей и требуется уже рекрутская повинность, но крестьяне вотчины нашей не только не въ силахъ выполнитъ, но и самыхъ очередныхъ въ домахъ не имется, а находятся на помянутой подъ именемъ казенной работ и такъ многіе испортили который руку, который ногу, который что, а будутъ отзываться и защищать, что на той тяжкой работ испортили оебл, а какъ на высылку не предвидимъ мы никакого высочайшаго повеленія, даже и губернаторскаго предписанія намъ вовсе не объявлено же, въ такомъ случа, хотя вотчина наша по простодушію и незнанію никакихъ законовъ, но, мнить, что на устроеніе всхъ дорогъ единожды высочайшимъ указомъ повелно: сбирать со всякой тягольной души положенный оброкъ, а сверхъ онаго столь тягостной на вотчину нашу съ 2315 душъ, 572 человка, то-есть, четвертая часть наложено и высланы, и при томъ безсрочно крайне-обижены и приведены многіе во всеконечную нищету неповинно, кольми паче престарлые вдовы и сироты оставшіе съ малолтними дтьми, держа землю, вовсе разоряются, прискорбіе же таковое, тмъ больше зрительное, что наложено на одну токмо нашу и подобную намъ такую-же тихвинскую вотчину, прочіе же по узду нашему, не говоримъ мы о владльческихъ, но и экономическихъ, генерально вс г. исправникомъ отъ той неизвстно намъ кмъ наложенной жесточайшей тяжести, и видя вотчина стенающихъ и рыдающихъ отцевъ и матерей, вдовъ и сиротъ горестнымъ слезамъ наполненныхъ глазъ и пришедшихъ въ неизбжную нищету, при томъ же и я нижепоименованный, имя данные вотчину печатнымъ афишки, чтобъ мы кром высочайшихъ позелнныхъ поборовъ отнюдь вотчину не не обременяли, но какъ и ослушнымъ быть строгому требованію не осмлились, приказаніе начальства своего выполнили, съ тмъ, что на малое время, а посл бъ перемнить наравн съ прочимъ, а насъ именованныхъ уволить, о чемъ, какъ выше сказано и съ просьбами мы приступали первоначально въ уадный судъ, а потомъ двукратно утруждали г. гражданскаго губернатора, но упомянутый повренный нашъ Иванъ едоровъ, возвратясь изъ Новгорода, и узнавъ объ немъ г. исправникъ, и призвавъ его къ себ чрезъ г. стряпчаго, который только вступивъ въ его квартиру, Г. исправникъ, схватя его за волоса и ударивъ о земь, билъ, сколько ему угодно, напослдокъ оный, выбжавъ изъ дому и хотлъ уйтить, но позади послалъ г. исправникъ дворовыхъ своихъ людей, которые и еще его били же безъ пощады, но отняли его граждане, и посаженъ однакоже отъ онаго г. исправника подъ стражу въ желзную цпь, гд и понын содержится, въ таковыхъ вышеизъясненныхъ, тсныхъ обстоятельствахъ, не получа отъ г. гражданскаго губернатора ни избавленія отъ работы, ни самой въ обидахъ и неуравненій противу подобныхъ намъ защиты, послднимъ средствомъ предпочитаю подвергнуть себя подъ высокомилостивую и правосудную вашего сіятельства защиту, услыште стнающій гласъ неповинно и тяжестно обремененныхъ жестокою работою, приказать на мст происшествіе оной изслдовать и избавить отъ толико тяжестной работы, поелику у многихъ находящихся тамъ крестьянъ ни питательства, ни платья, ни денегъ не имютъ, съ голоду и холоду должны истинно, во зимнему времени, лишиться жизни. Ваше сіятельство! правосудный защитникъ угнетенныхъ, подайте благосердную, неумедлительную помощь вашу и удостойте нижайшаго просителя высокомилостивымъ увдомленіемъ.’

Въ то время, какъ окрестныхъ уздовъ крестьяне занимались устройствомъ дорогъ для прохода войскъ на зимнія квартиры, войска занимались расчисткою мстъ и планировкою для каменныхъ штабовъ, поселенныхъ ротъ, пахатныхъ полей, снокосовъ и выгоновъ, дланіемъ дорогъ и кирпича, выгрузкою матеріаловъ изъ ркъ и постройками зданій. Здсь повторилось то же, что и въ Грузин, только въ немного-большихъ размрахъ! Кром-того, войска, не имя удобнаго помщенія, жили въ землянкахъ вплоть до совершенной зимы. Описывать картину ихъ жизни было бы излишне. Мстные жители, исключая стариковъ, забривались въ пахатные солдаты и пріучались къ новой жизни тмъ же способомъ, какъ и грузинскіе мужики, что, конечно, имъ не совсмъ нравилось, какъ свидтельствуетъ объ этомъ . Бухмейеръ, въ письм къ Аракчееву, отъ 28-го мая 1817 года:

‘Въ высоцкой военной волости обстоитъ благополучно и кажетца вс мирно проходитъ. Маіору Фринину подтвердилъ и сегодняже по всемъ ротамъ послано, дабы имли большую осторожность, а паче бъ ношную пору и приказалъ смотрть за цехаузами, въ коихъ хранятца отлучныхъ людей ружья, конечно надо быть теперь они не осмлятся что либо предпринять да и не возможно было, имъ почти сконитца, да и еслибы имъ сіе возможно то едва ли такихъ, которые могутъ дратца въ состояніи во всей волости выдти 300 человкамъ исключая малолтнихъ и престарлыхъ, а естли я боюсь чего, то иногда думаю дабы не подожгли гд, вотъ мое опасеніе, и думаю только о томъ чтобы Сего не случилось и для того у меня въ Высокомъ ходятъ патрули за патрулями обходя вокругъ всхъ лсовъ начиная скраю Высокаго до Сосницы.’

Точно укрпленный непріятельскій лагерь! Да оно иначе и быть не могло, надобно же было пріучать мирныхъ жителей ко всмъ случайностямъ воинскихъ тревогъ. На то они и пахатные солдаты!

Съ такими силами, какія были собраны Аракчеевымъ, очень-легко все длать. Берега Волхова въ теченіе какихъ-нибудь пяти лтъ совершенно измнились. Люди и природа преобразовались изъ русскаго во что-то чухонсконмецкое. Вмсто лсовъ, явились необозримыя равнины, перескаемыя въ различныхъ направленіяхъ дорогами, обсаженными березками, конечно, подстриженными. Явились поселенные роты, вытянутыя въ одну ровную линію версты на три, съ интервалами, плацами, бульварами, экзерцирсгаузами и шпилями, въ которыхъ помщались церкви, а за перегородками, возл церкви, школа и гауптвахта! Хоть все это и драло русскій глазъ и ухо, но зато было стройно, чисто и опрятно: нигд на улиц, ни на передней линій, ни на задворкахъ, соринки не увидишь. Дло очень-возможное при воинской дисциплин.

Все старое было истреблено съ корнемъ — слдовъ не осталось прежнихъ селъ и деревень, даже церкви, если он приходились не по плану, были снесены, а кладбища вс заровняли такъ, что и слдовъ не осталось дорогихъ для русскаго крестьянина могилъ. Немало были пролито и слезъ, когда солдаты ровняли кладбища: многихъ старухъ замертво стаскивали съ дорогихъ имъ могилъ, такъ он упорно отстаивали эту святыню, по русскому поврью. Конечно, вмст съ этимъ, и жизнь измнилась. Явились ефрейторы, капральные, фельдфебели и такъ дале. Сельскія и полевыя работы пошли въ пересыпку. Посл сохи или косы поселянинъ бралъ въ руки ружье, выкидывалъ имъ на двнадцать темповъ и вытягивалъ ноги въ три пріема, тихимъ учебнымъ шагомъ. А тамъ смотры и парады. Въ пол требовали чистоту и правильность, чтобы глазу было пріятію смотрть, а на смотру требовали, чтобы поселянинъ смотрлъ бойко и весело. Чуть который поселянинъ задумается и нахмурится, налетитъ капральный и пуститъ въ ходъ свои руки, приговаривая: смотри веселе1

И все это по азартной поспшности Аракчеева длалось быстро, бдный мужикъ не могъ опомниться и понять, какъ вси это случилось съ нимъ, на яву или во сн вге это онъ видитъ. Впрочемъ, что это вовсе не во сн съ нимъ длалось, на то были очень-ощутительныя доказательства.

Аракчеевъ не ограничился этимъ, онъ вмшался въ семейную жизнь мужика и извратилъ ее до того безобразія, вслдстіи котораго такъ дурно кончилась вся эта комедія, передланная съ нмецкаго на русскіе нравы, отвратитеьельной драмой.

Надобно было заселить вс домы, настроенные Аракчеевымъ, которыхъ было втрое больше противъ народонаселенія мстныхъ жителей. Это не затруднило великаго администратора: онъ старыхъ солдатъ обратилъ въ поселянъ, а чтобы сдлать ихъ семейными людьми, приказалъ имъ жениться, кто на комъ хочетъ, или на комъ укажетъ начальство. Дло было спшное, сватовъ, по русскому обычаю, посылать по невсту было некогда, солдаты хватали въ пол двокъ, какая попадала подъ руку и не справляяся, нравится ли ей суженый и рады ли такому родству ея родные, тащили въ церковь. Случалось, что брачныя церемоніи бывали съ угощеніемъ тесаками и кольями, но приходила команда, родственное согласіе возстановлялось. Впрочемъ, двушк, вышедшей за солдата, выдавалоль въ награду по 25 руб. ассигнаціями, по усмотрнію начальства. А ничальство было, большею частію изъ нмцевъ, и цинически смотрло на русскія поврья и обычаи. Ко всему этому надобно прибавить, что у каждаго хозяина было по четыре постояльца, молодыхъ, изъ рекрутовъ, съ которыми онъ долженъ былъ длить труды въ пол, экзерциціи на плацу, семейныя радости и печали, словомъ, здсь все было общее, и все поддерживалось деспотизмомъ Аракчеева, противъ котораго никто изъ множества начальниковъ не смлъ сказать слова. Сколько въ это время разыгралось семейныхъ драмъ въ жизни поселянина, изъ которыхъ наконецъ сложилась одна общая драма — драма страшная, которая была концомъ всхъ усилій и напряженій ума и воли Аракчеева.

Вотъ слабая картина того, что Аракчеевъ сдлалъ въ военныхъ поселеніяхъ. Много бы можно было привести фактовъ въ потвержденіе всего этого, изъ частныхъ и офиціальныхъ документовъ, но для того потребовалось бы сдлать статью безконечной.

Смотря на все это, невольно приходишь къ тому убжденію, что Аракчеевъ смотрлъ на народъ, какъ на матеріалъ, изъ котораго можно строить все, чти вздумается, что онъ совершенно отрицалъ человка въ крестьянин и отказывалъ ему въ возможности чувства и мысли. Впрочемъ, една ли и самъ Аракчеевъ былъ доступенъ какому-нибудь человческому чувству. Къ тому жь, въ немъ недоставало очень немногаго — соображенія лъ своихъ поступкахъ! Было ли хотя сколько-нибудь народнаго-русскаго въ его дйствіяхъ и распоряженіяхъ? Была ли какая-нибудь въ голов его мысль о томъ, что насильственными мрами нельзя ничего сдлать съ народомъ, нельзя привить ему насильно того, что не. въ его нравахъ, не въ его убжденіяхъ, измнять же убжденія народныя можетъ только просвщеніе, а не одинъ человкъ и еще такой, какъ, Аракчеевъ.

Современники, пораженные быстротою его дйствій, вншнимъ порядкомъ и новизною, не зная сущности дла и той темной стороны, которая была закрыта отъ нихъ блестящею вншностью, могли удивляться Аракчееву и писать подобныя вещи:

‘Я еще прошлою осенью имлъ удовольствіе видть часть полка вашего сіятельства. Мн показалось, что все заводилось въ такомъ совершенств, что должно было не только хвалить, но и удивляться. Я на этихъ дняхъ видлъ возвратившагося изъ военныхъ поселеній прусскаго полковника Туна. Онъ въ такомъ восторг, что ужь ни о чемъ другомъ не говоритъ, какъ объ военныхъ поселеніяхъ. Очень занимательно слушать, какъ онъ другимъ иностранцамъ разсказываетъ. Его, кажется, настоящее восхищаетъ, а о будущемъ разсуждаетъ онъ съ нкоторымъ ужасомъ. И особливо, какъ подумаешь, что военные поселяне изъ коренныхъ жителей такъ выправлены и выучены что ихъ отъ старыхъ солдатъ различить невозможно, и что такимъ-образомъ армія незамтно увеличивается. Покорнйше прошу ваше сіятельство не лишить меня вашей милости и пр.

Князь Павелъ Лопухинъ.’

Спб. 27 іюня 1822.

‘Я немного замедлилъ принести вашему сіятельству искреннйшую благодарность за милостивое письмо, которымъ меня удостоить изволили, потому-что хотлось видть и говорить со всми особами, которыя сопровождали Е. В. въ Грузино и по поселеніямъ,

‘Нын, проведя трое сутокъ въ Царскомъ Сел съ свойственною мн передъ вашимъ сіятельствомъ откровенностію долженъ сказать, что вс вообще, неисключая и тхъ, кои желали бы, чтобъ было иначе, въ полномъ восхищеніи отъ устройства, порядка, благосостоянія и обученія поселенныхъ войскъ. Вс торжественно говорятъ что совершенство въ нихъ, какъ по части фронтовой такъ и экономической, превосходитъ всякое воображеніе.’

……..’Начальникъ штаба утверждалъ, что даже въ Варшав далеки отъ той исправности въ одежд, чистот, шаг, тишин во фронт (!) и пр., каковыми ознаменовали себя полкъ в—го с—ства и учебный батальйонъ, на ученьи.

‘Иностранцы не опомнятся еще отъ зрлища, для нихъ столь неожиданнаго. Полковника Редера въ-особенности плнило внутреннее устройство и благосостояніе поселенныхъ войскъ въ домашней ихъ жизни и наружный видъ 53 баталіоновъ (!), находящихся для произведенія работъ, онъ уврялъ меня, что не смотря на труды ихъ и совершенство по фронтовой части, онъ никогда и нигд не видалъ столь здоровыхъ лицъ и военной осанки (?), какъ въ сихъ войскахъ. Такъ-какъ Редеръ и Тунъ весьма охотно разсказывали своей собратіи о виднномъ ими, то многіе изъ дипломатическаго корпуса спрашивали уже меня, не будетъ ли имъ позволенія взглянуть на поселенія.

‘Послдствія ныншняго смотра многимъ очень непріятны, разительное впечатлніе личнаго обозрнія уничтожаетъ коварные замыслы и прескаетъ всякій поводъ толковать вещи по своимъ страстямъ. Откровенно доложу вамъ, что лучщій способъ зажать ротъ таковымъ людямъ есть показаніе имъ истины. Каждый, кто побывалъ у васъ, испыталъ оное надъ собою, и хотя я былъ уже предубжденъ въ пользу новыхъ заведеній, но никогда не могъ вообразить себ того, что дйствительно нашелъ въ оныхъ. Теперь съ нетерпніемъ ожидаю прізда сюда генерала Бауха, онъ человкъ умный и замчательный, и мн очень любопытно слышать его сужденіе о семъ предмет.

‘Исполнивъ волю в—го с—ства съ полною откровенностію, повторяю душевное увреніе и пр.

А. Чернышевъ.’

Спб. іюля 9-го 1822.

‘Я ожидалъ возвращенія в—го с—ства изъ Тихвина, чтобы письменно возобновить вамъ, м. г. мой, искреннйшую мою благодарность за ласковый и дружескій вашъ пріемъ и за доставленіе мн удовольствія видть военныя поселенія. Обозрніе оныхъ было для меня совершенно неожиданное, и подлинно какъ не прійдти въ удивленіе сравнивая положеніе одной стороны Волхова съ другою, строеніе и проч. одного берега и протипуположнаго! Я думалъ, и объзжая поселенія и потомъ, когда я переправился изъ оныхъ, что меня какою-то революціею глобуса перекинуло изъ области образованной въ какую-то варварскую страну, ибо в—ше с—ство согласитесь со мною, хотя вы и новгородецъ, что начавъ отъ какой-то втреной мельнички, тутъ близко и на боку стоящей, до самаго Подберезья, ничего нтъ похожаго на произведеніе ума, но и рукъ человческихъ (!) Добравшись до Подберезья и до Чудова, я сравнивалъ работы шоссе съ вашими муравьями. Все идетъ крайне тупо, дятельности не видно, да, кажется, и надзору немного. Согласитесь в—ше с—ство со мною, что солдаты могли бы у насъ удивительныя вещи для пользы государства произвести, при обдуманности плана, и благоразумномъ и дятельномъ наблюденіи. Я признаюсь вамъ, что, имвъ случай по возвращеніи изъ Грузина писать къ Е. В., я упомянулъ и о сей мысли, и о томъ впечатлніи, которое поселенія надо мною произвели.

Графъ В. Кочубей.’

Августа 22-го 1822 г.

Царское Село.

Все это не больше, какъ комплименты государственныхъ лицъ: по этому нисколько неудивительно, что они приходили въ восторгъ отъ одной наружности и благоговли предъ мнніемъ какихъ-то прусскихъ полковниковъ, по-крайней-мр это не было печатано… Но вотъ документъ довольно-непонятный. Мы заимствуемъ его изъ вышедшей книги барона Корфа ‘Жизнь графа Сперанскаго’. Изъ нея видно, что Сперанскій лучше Чернышевыхъ, Кочубеевъ и Лопухиныхъ умлъ говорить похвалу и лесть, когда нужно. Вотъ что говоритъ баронъ Корфъ (ч. II, стр. 251, 282):

‘Въ заключеніе должно, наконецъ, упомянуть объ одной работ, совершенной Сперанскимъ, въ эту же эпоху (1825), если и не по прямому порученію, то по-крайнеймр въ угоду государю. Выше сказано, что, тотчасъ по возвращеніи въ Петербургъ, сибирскій генерал-губернаторъ, бывъ въ Грузин, обозрвалъ военныя поселенія. Въ август 1823 года онъ повторилъ эту поздку вмст съ графомъ Кочубеемъ и тутъ еще ближе ознакомился съ колоссальнымъ установленіемъ, о которомъ, въ то время, такъ много было разнородныхъ толковъ не только у насъ, но и за границею. Еще передъ тмъ онъ далъ Аракчееву мысль написать общее учрежденіе военныхъ поселеній, заимствовавъ матаріалы къ нему изъ послдовавшихъ разновременно отдльныхъ постановленій, съ нужными, по опыту, дополненіями и усовершенствованіями — работа огромная, потому что цлью ея было полное образованіе, такъ-сказать, царства въ царств. Для этого дла были учреждены: приготовительная коммисія, изъ разныхъ, находящихся при Аракчеев лицъ, и высшій комитетъ, подъ предсдательствомъ самого Аракчеева, изъ Сперанскаго и начальника штаба отдльнаго корпуса военныхъ поселеній, Петра Андреевича Клейнмихеля. Коммисія составила общую програму и по ней обработала первыя дв части учрежденія. Но когда он вошли въ высшій комитетъ, то возникло столько важныхъ вопросовъ, что дло запнулось на самыхъ первыхъ шагахъ и уже не было возобновляемо, тмъ боле, что и самъ Аракчеевъ, въ сущности, не очень желалъ его совершенія. Все кончилось тмъ, что Сперанскій взялся написать общій взглядъ на устройство военныхъ поселеній, чтобы хотя нсколько примирить съ ними общественное мнніе, возстававшее всею своею силою противъ этого созданія жлзной воли Аракчеева. Дйствительно, въ начал 1825 года появилась брошюра подъ заглавіемъ: О военныхъ поселеніяхъ, написанная съ обыкновеннымъ искусствомъ Сперанскаго. Бывъ напечатана въ маломъ числ экземпляровъ, тогда большею частію раздаренныхъ, она теперь сдлалась библіографическою рдкостью {Мы владемъ этою рдкостью. Довольно сказать, что брошюра доказываетъ столько выгодъ частнымъ лицамъ (солдатамъ) отъ поселеній, что выводы эти нужно было разбить на одинадцать пунктовъ — такъ много ихъ. Да кром-того въ семи пунктахъ изложены выгоды государственныя, между-прочимъ, вотъ что сказано о великомъ благодяніи отъ военныхъ поселеній: ‘въ военныхъ поселеніяхъ не можетъ и не должно быть: ни сиротъ безпріютныхъ, ни старости безпомощной, ни дряхлости оставленной, ни нищеты праздной, ни разврата нравовъ, терпимаго безъ средста, исправленія’ — такое Эльдорадо, что только во сн увидать!…}. На это похвальное слово учрежденію, самому у насъ непопулярному, на эту, по выраженію одного современника, о реляцію посл сраженія и, должно смотрть единственно какъ на жертву, принесенную Сперанскимъ своему положенію. За четыре года предъ тмъ, на возвратномъ пути изъ Сибири въ Петербургъ, прозжая новгородскими поселеніями, самъ онъ, въ ‘Дневник’ своемъ, отмтилъ: fumus ex fulgore…’

Вотъ еще письмо, по прочтеніи котораго невольно призадумаешься:

‘Христосъ воскресе! глаголешь ты мн: воистину воскресе отвщаю теб.

‘Радуйся радостію о Христ исус, его же ты невсты св. церкви любитель правый и усердный: хотя я тебя и не видлъ досел лицемъ къ лицу, но Богъ мн въ сердц возвстилъ, кто ты. Ты ангелъ-хранитель отъ Господа, видимо въ тл, данъ царю нашему, помазаннику Божію, словомъ, дломъ, врностію, покорностію. Ты ангелъ Божій видимо, яко человкъ, данъ царю, и предстоишь служа свято ему, якоже и ангелъ служитъ Богу. Да имутъ многіе страхъ, который есть начало премудрости. Живи съ Богомъ! Тецы и подвизайся. Въ теб Богъ далъ надежду крпкую царю, церкви и благу отечества. Радуйся, мужъ благой и врный, врно-врно подданный царю и слуга Бога вышняго, въ мир буди: твое дло благо, Господь силъ съ тобою!

‘Съ нами Богъ!

‘О Христ сердцемъ тебя любящій твой рабъ и богомолецъ

Архимандритъ Фотій.’

1824 года апрля 8 дня.

‘Коль многіе цвты радости отечеству я церкви имютъ быть отъ тебя, то посылаемъ теб на икон, церковь, яко домъ премудрости Божіей написанъ, то-есть иному Софіи премудрости Божіей и вербу съ цвтами, яко цвты радости — знакъ радости, коя будетъ о теб церкви.

‘Книгу твою получилъ: а вербу по внутреннему влеченію я еще въ вербное воскресеніе теб пріуготовилъ.’

Что это такое? Человкъ, отрекшійся отъ міра, посвятившій себя строгому аскетизму, не долженъ быть льстецомъ. Что ему за нужда льстить сильнымъ міра сего?

На основаніи такихъ отзывовъ современниковъ — письменныхъ, печатныхъ и словесныхъ (а такихъ отзывовъ безчисленное множество), составилось мнніе объ Аракчеев, какъ о государственномъ дятел, ‘замчательномъ по уму и способностямъ, котораго плодотворная жизнь, какъ человка и гражданина, принимавшаго постоянное участіе во многихъ длахъ, относящихся до внутренняго благоустройства государства’, кажется, хорошо объясняется изъ приведенныхъ фактовъ. ‘Поэтому не безъ основанія покойный Тенинъ, въ своемъ краткомъ очерк, причислилъ графа Алекся Андреевича къ числу тхъ государственныхъ людей, на которыхъ сосредоточиваются многорчивые толки современниковъ и безмолвное вниманіе потомковъ.’ Неправдали, г. Глбовъ?

Конечно, потомки, сличая факты съ многорчивыми толками современниковъ, долго безмолствовали отъ недоумнія. Для нихъ ничего не осталось отъ Аракчеева, кром подстриженыхъ березокъ да недоброй памяти въ народ…

РАЗСКАЗЫ О БЫЛОМЪ.

ГРАФЪ АРАКЧЕЕВЪ.

СТИХИ,ПРИ УДАЛЕНИ ОТЪ ГРУЗИНА 17 СЕНТЯБРЯ 1818 ГОДА СОЧИНЕННЫЕ.

Читайте также:

СТИХИ,
ПРИ УДАЛЕНИ ОТЪ ГРУЗИНА 17 СЕНТЯБРЯ 1818 ГОДА СОЧИНЕННЫЕ.