СОБРАНЕ СОЧИНЕНЙ ПОКОЙНОЙ МАРИ НИКОЛАЕВНЫ ВЕРНАДСКОЙ,
урожд. Шигаевой.
СОБРАНЕ СОЧИНЕНЙ ПОКОЙНОЙ МАРИ НИКОЛАЕВНЫ ВЕРНАДСКОЙ,
урожд. Шигаевой.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1862.
ГОЛОДЪ ВЪ БАГДАД.
ГОЛОДЪ ВЪ БАГДАД.
Голод в Багдаде, Вернадская Мария Николаевна, Год: 1857
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Кто не читалъ тысячи и одной ночи? Кому неизвстно имя Гаруна-аль-Рашида, этого наивнаго владыки правоврныхъ, который, по преданію, весь свой вкъ провелъ, какъ въ маскарад, переодваясь постоянно въ различныя одежды для того, чтобъ самому узнавать на дл желанія и мысли своихъ подданныхъ?
Блаженствовалъ народъ подъ его мудрымъ управленіемъ, называлъ его отцемъ и благодтелемъ, и: дйствительно добродушный властелинъ любилъ своихъ подданныхъ, какъ дтей. Къ несчастій, постоянное благоденствіе невозможно. Настала година бдствія. Палящіе лучи солнца погубили жатву въ окрестностяхъ Багдада, вредная роса пала на траву, явился падежъ скота, источники изсякли, рки обмелли: нтъ ни хлба, ни мяса, голодъ и вс бдствія, которыя онъ влечетъ за собою, предстояли жителямъ Багдада. Загоревали они, видя бду, призадумался и Гарун-аль-Рашидъ. Что длать?
Созвалъ онъ свой мудрый совтъ, собрались и визири, и паши, думали, думали, и — ничего лучше не придумали, кром того, чтобы дать знать объ этомъ бдствіи въ т области Гарун-аль-рашидова царства, гд былъ хорошій урожай и не было падежа, чтобы скоре подвести хлбъ и подогнать скотъ въ Багдадъ. Еще больше задумался Гарун-аль-Рашидъ. Совтъ хорошъ, да какъ его исполнить?
За моремъ корова копйка, да рубль перевозъ. Дорого то въ царств Гарун-аль-Рашида были плохи: хать по нимъ можно было только шагомъ, да и то еще почаще подъ ноги посматривать, а то не долго и до грха, и — шею сломить можно. Не скоро по такимъ дорогамъ можно ждать подвоза, да и не дешево это будетъ стоить.. Вдь нужно дорогой и сть, и пить, и людямъ, и скоту, а чмъ дольше будешь въ дорог, тмъ больше съшь. Будь хорошія дороги, подвезли бы запасъ скоро, а теперь, пожалуй, то, что повезутъ, придется можетъ быть самимъ же въ дорог и състь, а до тхъ поръ не только что люди, вс собаки въ Багдад успютъ умереть съ голода.
Разсердился Гарун-аль-Рашидъ на своихъ совтниковъ, зачмъ они никогда не говорили ему, что хорошія дороги нужны для счастья его подданныхъ. Паши испугались, и въ оправданіе свое привели то извиненіе, что такъ какъ, по милости Аллаха и сто великаго Пророка, голода до сихъ поръ въ Багдад не бывало, то они и не предполагали, что хорошія дороги могутъ имть такую важность. Махнулъ рукой съ досады Гарун-альРашидъ, и прогналъ ихъ всхъ прочь, а самъ въ душ далъ обтъ Аллаху, что, если ему как-нибудь удастся выручить изъ бды своихъ подданныхъ, то во всемъ своемъ царств проведетъ хорошія дороги, но все же нужно было подумать, какъ въ настоящей-то бд помочь.
Настала ночь. Гарун-альРашидъ снялъ съ себя свою великолпную одежду, переодлся въ платье бднаго простолюдина, вышелъ потихоньку изъ своихъ роскошныхъ палатъ, и пошелъ, по своему обыкновенію, бродить по улицамъ Багдада. Мало увидлъ онъ радостнаго, и доброе сердце его грустно сжималось при вид страданій любимыхъ имъ подданныхъ. Везд встрчалъ онъ блдныя, исхудалыя лица, безпрестанно поражали его слухъ ссоры из-за какого нибудь куска хлба. Куда длось прежнее добродушіе, прежнее гостепріимство, которое такъ ему нравилось въ его народ! Теперь эти самые люди стали гораздо боле похожи на голодныхъ зврей, чмъ на добрыхъ людей. Что же длать? голодъ — не свой братъ, хоть кого перемнитъ.
Въ раздумьи, опустя голову, шелъ Гарун-аль-Рашидъ по улицамъ багдадскимъ, и печально набрелъ на какой-то маленькой домикъ. По наружности этого дома не трудно было отгадать, что живутъ тамъ небогатые люди, Гарун-аль-Рашидъ заглянулъ въ щель забора, и увидалъ двухъ бдняковъ простолюдиновъ, которые подъ открытымъ небомъ кончали свой скудный ужинъ, и разсуждали о своемъ горькомъ жить-быть. Гарун-аль-Рашидъ сталъ, по своему обыкновенію, внимательно слушать, о чемъ они говорятъ, и потъ что онъ услышалъ.
— Да,— говорилъ старикъ молодому — плохо намъ приходится, прогнвали мы Аллаха!
— Конечно такъ, ддушка — отвчалъ юноша — въ этомъ сознаешься, а вдь все-таки сть-то до смерти хочется. Какъ бы помочь этой бд?
Гарун-аль-Рашидъ при этомъ глубоко вздохнулъ.
— Помочь-то можно,— продолжалъ старикъ.
— Чмъ-же?— спросилъ обрадованный юноша.
Гарун-аль-Рашидъ сталъ слушать еще внимательне.
— Да, вотъ чмъ. Ты мн скажи, почемъ былъ прошлаго года хлбъ?
— По пирк.
— Ну, а теперь?
— Теперь, по четыре.
— Ну, такъ по разбой-ли это? Эти безбожники хлбопеки и мясники рады, что неурожай, да падежъ: они и ломятъ себ какую хотятъ цну, чтобъ хорошо себ карманъ набивать, а какая имъ нужда, что бдный народъ умираетъ съ голода? Вдь въ нихъ совсти нтъ нисколько.
— Да как-же, ддушка, заставить-то ихъ продавать хлбъ не по той цн, какъ они хотятъ, а по какой мы хотимъ?
— А вотъ какъ: установить, чтобъ ни одинъ хлбопекъ, ни мясникъ, не смлъ, подъ страхомъ смертной казни, продавать хлбъ и мясо дороже прежняго. Тогда, поневол, они стали бы продавать по прежней цн, и мы были бы сыты и счастливы до прежнему.
Гарун-аль-Рашидь чрезвычайно обрадовался мудрому совту старика, и ршился какъ можно скоре привести его въ исполненіе. Съ веселымъ сердцемъ возвратился онъ въ свой дворецъ, старику послалъ въ награду брилліантовую цпь, а что касается до жестокосердыхъ мясниковъ и хлбопековъ, то, для примра другимъ, онъ повеллъ нсколькихъ изъ нихъ посадить на колъ,
Вотъ новый законъ изданъ: хлбъ и мясо стали въ прежней цн. Веселятся жители багдадскіе, дятъ и пьютъ въ волю, и прославляютъ мудрость своего владыки. Гарун-аль-Рашидъ совершенно счастливъ и доволенъ, и только удивляется, отчего такая простая вещь не пришла прежде въ голову ни ему, ни его совтникамъ. Но, увы! не долго длилось блаженство багдадцевъ, и не долго радовался ихъ владыка.
Быстро пролетло нсколько недль, и въ одно утро, когда еще Гарун-аль-Рашидъ покоился сладкимъ сномъ, вбжалъ къ нему испуганный визирь и упалъ ему въ ноги.
— Что съ тобой? что теб нужно? какъ осмлился ты нарушить покой твоего владыки?
— О, повелитель правоврныхъ!— отчаянно завопилъ визирь — когда бы я но зналъ, какую любовь питаешь ты къ своимъ подданнымъ, то разв могъ бы я, нижайшій изъ твоихъ рабовъ, ршиться на такой дерзновенный поступокъ и явиться предъ твоими свтлыми очами безъ твоего зова, по ты не знаешь, что длается въ Багдад, а я не смлъ молчать доле?
— Говори, что случилось?— спросилъ встревоженный Гарун-аль-Рашидъ.
— О, повелитель правоврныхъ! ты издалъ премудрый законъ, повелвъ продавать хлбъ и мясо по прежней цп…
— Ну, такъ чтожь? Кажется, мои подданные на это не жаловались.
— Увы, монархъ! Я долженъ теб сообщить ужасную вещь: черезъ дв недли на базар въ Багдад не стало ни одного зерна хлба, ни малйшаго куска мяса. Теперь уже ни за какія деньги для бдняка нельзя достать ничего състнаго, и народъ страдаетъ больше прежняго.
— Но, какъ же это случилось? вдь еще недавно были довольно большіе запасы и того и другаго?
— Это вышло отъ того закона, который ты издалъ, о мудрйшій изъ всхъ монарховъ! Хлбъ и мясо стали продавать по прежней цн, никто не смлъ ослушаться твоихъ повелній, и запасы, какіе были на лицо въ лабазахъ, проданы по указанной тобою цн, но другіе вывезены въ т города, въ которыхъ цна стояла выше и гд не было таксъ. Притомъ, лишась барышей, многіе торговцы бросили хлбную и мясную торговлю, а окрестные землевладльцы остановили подвозъ своихъ произведеній, не видя въ томъ никакой для себя выгоды. Съ другой стороны, безпечный народъ Багдада, купивъ, что было на базар, за низкую цну, поспшилъ вознаградить себя за долговременный постъ, и дв недли багдадцы ли не только до-сыта, но даже до пресыщенія, увренные, что, если ихъ запасы и кончатся, то правительство снова дастъ имъ дешевый хлбъ. Такимъ образомъ, городъ совершенно пролся въ эти три недли. Правда, есть еще кое-какіе запасы въ рукахъ богатыхъ и предусмотрительныхъ, но они ихъ боятся продать дешевле, чмъ они имъ стоятъ, а потому тщательно прячутъ въ земл, да въ подвалахъ, изъ которыхъ только тогда выпустятъ свое богатство, когда за него можно будетъ взять дорого.
— Но что же длать? разв отмнить законъ?
— На то твоя воля, но я долженъ донести теб, что если багдадцы будутъ такъ сть, какъ въ т недли, то чрезъ четыре дня запасы будутъ совершенно истощены.
— Ну, я отмняю законъ, да этого мало: я назначу самъ высокія цны на хлбъ и мясо!
— Дозволишь ли, о владыка, вымолвить своему рабу его мнніе?
— Ну, говори.
— Не прогнвись за мою дерзость, но мн кажется, что хлбопеки и мясники лучше, чмъ мы, могутъ расчитать, какую должно назначить цну на състные припасы, чтобъ достало прежнихъ запасовъ до подвоза новыхъ. Притомъ, о владыка, и теперь уже многіе оставили эту торговлю, и опасную и невыгодную, по указной цн, а если это еще больше продлится, то мы и совсмъ будемъ безъ купцовъ.
Гарун-алъ-Рапгидъ согласился съ мнніемъ своего визиря, отмнилъ изданный прежде законъ, и предоставилъ мясникамъ и хлбникамъ назначать, какую они хотятъ, цну на хлбъ и мясо, убдившись, что ихъ собственная выгода не позволитъ имъ поднять цны непомрно.
Ужаснулся народъ, услыхавъ о такомъ ршеніи своего властелина, не понимая, что было причиной такой перемны. Начались опять бдствія, худшія, чмъ прежде, потому что мясники и хлбники, подняли цны несравненно выше, чтобы вознаградить себя за убытки и опасности, которымъ они подвергались. Гарун-аль-Рашидъ зналъ, какъ страдаетъ народъ, зналъ, что многіе съдаютъ въ недлю столько, сколько можно былобы на приволь състь здоровому человку въ одинъ день, но длать было нчего: онъ уже опытомъ убдился, что, назначивъ цны, на мсто пользы сдлалъ вредъ. Ужь если изъ двухъ золъ выбирать меньшее, то пусть народъ стъ мало, да какъ-нибудь доживетъ до привоза припасовъ, нежели състъ сегодня много, чтобъ завтра быть безъ хлба.
Такъ и случилось. Хотя народъ крпко бдствовалъ, но все же кое-какъ прожилъ, и Гарун-аль-Рашидъ пришелъ къ тому убжденію, что, для того, чтобъ спасти народъ отъ голода, нужна не такса на припасы первой необходимости, а хорошія дороги, по которымъ можно было бы быстро перевозить състные припасы съ одного мста на другое, и торговая предпріимчивость между купцами, которые бы откладывали изъ своихъ выгодъ сколько можно хлба и сна въ урожайные и дешевые года, на случай голода и порчи травы, а слдовательно и высокихъ цнъ. Такой — запасъ не тяготитъ, и хлба онъ не проситъ.