Гелльгэр, Дэвис Ричард Хардинг, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 27 минут(ы)

ГЕЛЛЬГЭРЪ.

Разсказъ изъ журнальной жизни Соединенныхъ Штатовъ.

Р. Дэвиса.

Сколько мальчиковъ перебывало въ контор нашего журнала! Число ихъ было такъ велико, что индивидуальный характеръ каждаго начиналъ сливаться въ одинъ общій образъ маленькаго мальчика, котораго опредлили общимъ именемъ съоу’.

Да, много у насъ ихъ перебывало! Между ними встрчались вялые и лнивые, другіе напротивъ были бойкіе, но въ скоромъ времени длались до того фамильярны, что для сохраненія нашего авторитета намъ приходилось ихъ отпускать.

Они обыкновенно достигали званія посыльнаго и отъ времени до времени появлялись у насъ съ покровительственнымъ видомъ, одтые въ синій камзолъ съ никелевыми пуговицами.

Но Гелльгэръ не походилъ ни на одного изъ нихъ. Маленькаго роста, но широкоплечій, онъ былъ не толстый, но съ хорошо развитыми мускулами.

Счастливая улыбка не сходила съ его лица, но ни вы, ни люди вообще не производили на него того сильнаго впечатлнія, которое можно предположить, судя по выраженію его лица. Онъ пожиралъ васъ при встрч черными, живыми глазами, похожими на глаза маленькаго барсука.

Всему, что Гелльгэръ зналъ, онъ научился на улиц. Это — своего рода школа. Нехорошая, но суровая, питомцы которой длаются бойкими малыми. Гелльгэръ посщалъ какъ утренніе, такъ и вечерніе ея классы. Конечно, онъ не могъ сказать, кто были ‘Отцы Пилигримы’ (‘Pilgrim’s Fathers’), ни назвать первоначальныхъ тринадцати штатовъ, но въ замнъ этого онъ зналъ поименно всхъ служащихъ въ 22-мъ полицейскомъ участк. Когда загорлись мельницы — Вульвичъ Гелльгэръ первый поднялъ тревогу, въ то время, какъ дежурный полицейскій преспокойно спалъ. Тотъ же Гелльгэръ предводительствовалъ одной партіей уличныхъ мальчишекъ противъ другой, въ тотъ же день, когда у нихъ произошла баталія на Ричмондскихъ докахъ.

Прочитавъ написанныя мною строки о Гелльгэр, я начинаю опасаться, что онъ далеко не достоинъ одобренія. Но, несмотря на это, онъ въ одно и тоже время былъ такъ молодъ и такъ старъ для своихъ лтъ, что мы его очень любили. Гелльгэръ жилъ въ сверной части Филадельфіи, гд мельницы хлопчатой бумаги спускаются до самой рки. Какимъ образомъ онъ добирался до своего жилища — уходя изъ типографіи ‘Press’ въ два часа ночи, этотъ вопросъ составлялъ одну изъ тайнъ конторы. Иногда ему позволяли ссть въ раннюю телжку, на которой развозили молоко, или же въ экипажъ журнала, переполненнаго свже-отпечатанными листами. Иной разъ онъ шелъ пшкомъ и только около четырехъ часовъ утра приходилъ въ маленькій домикъ, гд жилъ съ матерью. Гелльгэръ также зналъ нкоторыхъ ночныхъ извощиковъ, объзжающихъ городъ въ ожиданіи запоздалыхъ сдоковъ. Въ очень холодныя ночи эти экипажи служили ему постелью, онъ потихонько забирался въ одинъ изъ нихъ и, свернувшись клубкомъ на сиднь, спалъ до утра.

Кром своей живости и веселости Гелльгэръ обладалъ рдкимъ даромъ забавлять молодыхъ людей, служащихъ въ редакціи ‘Press’. Онъ доставлялъ намъ истинное наслажденіе, когда плясалъ въ деревянныхъ башмакахъ на пюпитр секретаря редакціи, въ то время какъ послдній на верху у главнаго редактора всми силами боролся за два дополнительные столбца.

Когда же Гелльгеръ начиналъ представлять актеровъ кафе-шантановъ, то даже драматическіе критики, у которыхъ эти самые актеры не могли выманить улыбки, приходили въ неописанный восторгъ.

Но Гелльгэра всего боле могла характеризовать его страсть къ извстіямъ, находящимся подъ рубрикой ‘Преступленія’.

Самъ онъ никогда не совершалъ ничего преступнаго, но его болзненный интересъ ко всмъ подозрительнымъ личностямъ, его знаніе ихъ различныхъ методъ, настоящихъ дйствій и прошлыхъ проступковъ, длали изъ него цннаго сотрудника для нашихъ редакторовъ судебной хроники. Въ газетахъ Гелльгэръ изволилъ читать только ежедневные фельетоны этого отдла.

Даръ сыщика былъ необыкновенно развитъ въ Гелльгэр, и онъ имлъ случай нсколько разъ весьма удачно его выказывать.

Однажды главный редакторъ газеты послалъ его въ сиротскій пріютъ, гд предполагались важные безпорядки. Гелльгэръ внимательно присмотрлся ко всему, что тамъ длалось. Его разсказы о мученіяхъ, которымъ подвергали несчастныхъ сиротъ, было достаточно, чтобы освободить этихъ бдныхъ дтей отъ ихъ недостойнаго начальника, который подвергся тюремному заключенію.

Если же дло касалось псевдонимовъ, времени заключенія и злодяній важнйшихъ преступниковъ Филадельфіи, то у Гелльгэра были обо всемъ этомъ столь же подробныя свднія, какъ и у самого полиціймейстера.

Въ то время, къ которому относится мой разсказъ, въ Филадельфіи во всхъ газетахъ только и говорилось о двухъ событіяхъ. Мене важное это было предстоящее состязаніе въ боксъ между бойцами Соединенныхъ Штатовъ и кандидатами въ бойцы. Второе, боле важное событіе это было убійство Бюрбанка, о немъ писалось во всхъ газетахъ между Нью-Іоркомъ и Бомбаемъ.

Ричардъ Бюрбанкъ былъ однимъ изъ первыхъ адвокатовъ правленія желзныхъ дорогъ въ Нью-Іорк. Конечно, у него было достаточное количество акцій этихъ желзныхъ дорогъ, и онъ считался богатымъ человкомъ. Предполагали, что онъ впослдствіи займетъ важный постъ, и въ качеств администратора желзныхъ дорогъ его хорошо знали не только въ Нью-Іорк. Однажды въ 6 часовъ утра камердинеръ Бюрбанка нашелъ его лежащимъ въ передней у самой лстницы съ двумя пистолетными ранами надъ самымъ сердцемъ. Онъ былъ уже мертвъ. Денежный сундукъ, ключи котораго были только у Бюрбанка и его секретаря, оказался открытымъ. Въ немъ недоставало 200.000 долларовъ въ бумагахъ и монетахъ, помщенныхъ туда только наканун. Секретарь также исчезъ. Его имя Етвенъ Хэдъ и примты были сообщены по телеграфу во вс части свта. Обстоятельства безъ малйшаго сомннія доказывали, что онъ былъ убійца.

Повсюду только объ этомъ и говорили, и во всхъ странахъ арестовывались несчастныя личности по сходнымъ примтамъ, трое было схвачено въ Ливерпул, и одинъ въ Сидне въ Австраліи, въ то время какъ онъ высаживался съ корабля. Всхъ ихъ отправляли въ Нью-Іоркъ. Но до сихъ поръ настоящему преступнику удавалось еще скрываться.

Однажды вечеромъ, какъ и вс въ город, мы говорили объ этомъ событіи въ редакціонномъ зал. Главный редакторъ утверждалъ, что тотъ, которому удастся, встртившись съ Хэдомъ, выдать его полиціи, получитъ цлое состояніе. Нкоторые изъ насъ предполагали, что Хэдъ слъ на корабль въ одномъ изъ маленькихъ портовъ, другіе были того мннія, что онъ скрывался въ одномъ изъ скромныхъ пансіоновъ въ Нью-Іорк или въ одномъ изъ маленькихъ городковъ Нью-Джерси.

— Меня нисколько не поразитъ, если я его встрчу здсь, въ Филадельфіи,— сказалъ одинъ редакторъ.— Конечно, онъ будетъ переодтъ, но его всегда можно узнать, благодаря отсутствію указательнаго пальца на правой рук, вдь вы знаете, что онъ потерялъ его, еще будучи ребенкомъ.

— Ищите человка одтаго, какъ оборванецъ,— сказалъ главный редакторъ.— Нашъ пріятель, имя видъ джентльмэна, будетъ стараться какъ можно мене на него походить…

— Вотъ еще что выдумали!— вмшался въ разговоръ Гелльгэръ, съ той холодной дерзостью, которая насъ такъ забавляла.— Хэдъ, напротивъ, однется совершенно какъ джентльменъ. Оборванцы не носятъ перчатокъ, а вы знаете, что онъ долженъ ихъ носить. Убивъ Бюрбанка, онъ прежде всего подумалъ объ этомъ полу-пальц и о способ скрыть этотъ недостатокъ. Чтобы дать этому обрубку видъ цльнаго пальца, онъ долженъ былъ набить перчатку ватой, и первый разъ, что онъ ее сниметъ, его поймаютъ. Онъ это прекрасно знаетъ! Найдите-ка мн человка въ перчаткахъ, я уже дв недли на поискахъ за нимъ и увряю васъ, что это не легкая задача! Но потерпите еще немного, мы его найдемъ. Когда вамъ покажется, что вы его узнали, то подойдите къ нему и крпко пожмите ему руку. Если вы почувствуете, что указательный палецъ не изъ кости и мяса, а просто изъ ваты, то не выпускайте руки, но, схвативъ этого господина за горло лвой рукой, кричите изо-всхъ силъ о помощи.

Посл этой рчи Гелльгэра наступило одобрительное молчаніе.

— Я вижу, господа,— сухо возразилъ главный редакторъ.— что доводы Гелльгэра произвели на васъ впечатлніе. Въ конц этой недли вс мои редакторы будутъ арестованы за нападеніе на несчастныхъ прохожихъ, единственная вина которыхъ будетъ состоять въ томъ, что они зимой носятъ перчатки…..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Приблизительно черезъ недлю посл этого разговора въ Филадельфію пріхалъ въ погоню за воромъ сыщикъ изъ состава служащихъ у полицейскаго инспектора Бирна. Онъ привезъ съ собой полномочіе для арестованія и другія необходимыя бумаги, но оказалось, что его вызвали напрасно, такъ какъ воръ усплъ бжать. Сыщикъ, Гефлефингэръ, зналъ одного изъ нашихъ репортеровъ, который прежде былъ сотрудникомъ одного Нью-Іорскаго журнала. Вслдствіе этого знакомства, сыщикъ явился въ нашу редакцію, чтобы узнать, не могутъ ли ему оказать помощь въ этомъ неудачномъ дл. Онъ далъ свою карточку Гелльгэру. Послдній, прочитавъ фамилію постителя, пришелъ въ такое волненіе, что совсмъ потерялъ голову. Для Гелльгэра ‘одинъ изъ людей Бирна’ былъ гораздо важне, нежели членъ кабинета. Поэтому схвативъ свою шапку и пальто и предоставивъ другимъ свои обязанности, нашъ герой бросился въ догонку за предметомъ своей страсти. Послдній вполн оцнилъ совты Гелльгэра и нашелъ его общество до того интереснымъ, что провелъ съ нимъ остальной день, посл чего они разстались друзьями.

Между тмъ главный редакторъ приказалъ уволить Гелльгэра, когда ему угодно будетъ вернуться. Нашъ герой сдлалъ промахъ. Благодаря своему увлеченію, онъ до поздняго вечера пробылъ у своего новаго друга и отправился въ редакцію ‘Press’ только въ полдень на слдующій день.

Какъ мы уже раньше говорили, Гелльгэръ жилъ въ отдаленной части города, въ нсколькихъ минутахъ ходьбы отъ станціи Кензингтонъ, откуда позда отправляются черезъ городской округъ въ Нью-Іоркъ. Проходя мимо этой станціи, Гелльгэръ встртилъ хорошо одтаго и чисто выбритаго господина. Онъ торопился къ билетной касс и держалъ палку въ правой рук. Гелльгэръ, который съ нкоторыхъ поръ особенно внимательно осматривалъ всхъ мужчинъ въ перчаткахъ, замтилъ, что у этого только три пальца держали палку, а четвертый стоялъ въ воздух почти на одной линіи съ ладонью.

Сердце его сильно забилось, и по всему его маленькому тлу пробжала дрожь, онъ остановился, спрашивая себя, возможно ли это? Однако время было дйствовать, сообразить о вроятіяхъ подобнаго предположенія можно было посл. Въ одинъ мигъ нашъ мальчикъ съ блестящими отъ волненія глазами пустился вслдъ за незнакомцемъ. Онъ услышалъ, какъ послдній спрашивалъ билетъ до ближайшей станціи Торресдэль. Когда незнакомецъ отошелъ отъ кассы, Гелльгэръ взялъ билетъ на ту же станцію. Первый вошелъ въ вагонъ для курящихъ и сдъ у самой двери. Гелльгэръ помстился на другомъ конц того же вагона.

Бдный мальчикъ дрожалъ всмъ тломъ и даже ощущалъ тошноту. Онъ объяснилъ себ, что ощущаетъ дурноту, вслдствіе страха, что это важное предпріятіе можетъ оказаться неудачнымъ, и началъ размышлять объ осложненіяхъ, которыя могли возникнуть.

Незнакомецъ поднялъ воротникъ своего пальто и такимъ образомъ закрылъ нижнюю часть лица, но, несмотря на это, ему не удалось скрыть сходства съ портретомъ Хэда.

Черезъ полчаса поздъ прибылъ въ Торресдель. Незнакомецъ поспшно вышелъ изъ вагона и пустился скорымъ шагомъ по проселочной дорог, ведущей на станцію.

Гелльгэръ далъ ему шаговъ сто впередъ, а за симъ быстро послдовалъ за нимъ. Дорога шла черезъ поля и только изрдка, на нкоторомъ разстояніи, встрчались дома, окруженные огородами. Раза два незнакомецъ оглянулся, но увидлъ только угрюмый пейзажъ и въ нкоторомъ отдаленіи маленькаго мальчика, который шлепалъ по грязи, и отъ времени до времени останавливался, чтобы бросить снжокъ на запоздалыхъ воробьевъ. Посл десяти минутной ходьбы, незнакомецъ свернулъ въ поперечную аллею, ведущую исключительно къ гостиниц ‘Орла’. Это было старое зданіе, служившее главной квартирой для привоза дичи и другой провизіи, посылаемыхъ потомъ въ Филадельфію. Иногда тутъ же происходили бои птуховъ.

Гелльгэръ прекрасно зналъ эту гостиницу. Онъ часто по праздничнымъ днямъ осенью останавливался здсь съ своими товарищами, когда они большой компаніей отправлялись собирать каштаны. Сынъ’ хозяина часто сопровождалъ ихъ въ этихъ прогулкахъ. Хотя городскіе жители и смотрли на него нсколько презрительно, но все-таки питали къ нему нкоторое почтеніе, благодаря его свдніямъ касательно всхъ сраженій между собаками и птухами.

Незнакомецъ вошелъ въ гостиницу черезъ боковую дверь, а Гелльгэръ отправился искать своего товарища, молодаго Кепилера. Наслдникъ Кепилеровъ находился въ дровяномъ сара.

— Мн не трудно угадать, почему ты сегодня сюда явился,— сказалъ улыбаясь сынъ хозяина.— Ты наврно слышалъ о состязаніи.

— О какомъ состязаніи?— неосторожно спросилъ Гелльгэръ.

— Какое состязаніе! Ну, конечно, состязаніе въ боксъ!— нсколько презрительно и съ видомъ превосходства надъ Гелльгэромъ, отвчалъ Кепилеръ.

— Они явятся сюда сегодня вечеромъ, ты объ этомъ такъ же хорошо знаешь, какъ и я, а во всякомъ случа твоему редактору спорта это извстно. Онъ вчера вечеромъ получилъ приглашеніе, но до тебя оно не касается. Напрасно ты надешься попасть! даже единаго взгляда не удастся теб бросить на сраженіе. Билетъ стоитъ 250 долларовъ, кром шутокъ!

— Жа-ль!— протянулъ Гелльгэръ.— Но гд же оно произойдетъ?

— Въ большомъ сара, — шопотомъ произнесъ Кепилеръ, — я сегодня утромъ помогалъ натягивать веревки, честное слово!

— Чортъ возьми! какой ты счастливецъ!— воскликнулъ Гелльгэръ съ притворной завистью.— Неужели нтъ возможности хоть однимъ глазомъ поглядть на представленіе?

— Пожалуй, оно и возможно,— сказалъ польщенный Кепилеръ.— Съ одной стороны сарая есть окно съ деревянной ставней. Еслибы тебя кто-нибудь приподнялъ до окна, то ты могъ бы пролзть въ сарай.

— Скажи-ка,— протянулъ Гелльгэръ, какъ-будто только сейчасъ объ этомъ вспомнилъ,— что это за господинъ съ приподнятымъ воротникомъ, который шелъ впереди меня по дорог? Иметъ ли онъ что общаго съ боксерами?

— Этотъ субъектъ!— съ нескрываемымъ презрніемъ отвчалъ Кепилеръ.— Нтъ, онъ не принадлежитъ къ обществу. Отецъ даже находитъ его немного страннымъ. Въ одинъ прекрасный день на прошлой недл онъ является сюда и говоритъ отцу, что докторъ приказалъ ему, ради здоровья, жить въ деревн. Онъ разъигрываетъ изъ себя важнаго господина: носитъ перчатки, обдаетъ и завтракаетъ у себя въ комнат, однимъ словомъ, выказываетъ массу претензій. Такъ какъ вчера въ контор говорили, что у него такой видъ, будто онъ всего боится и отъ чего-то скрывается, то отецъ пошелъ его спросить, придетъ ли онъ на состязаніе, на этотъ вопросъ незнакомецъ отвчалъ съ какимъ-то растеряннымъ видомъ, что боксъ его не интересуетъ. Отецъ ему отвтилъ: ‘Вы, можетъ быть, хотите сказать, что не желаете, чтобы боксеры васъ видли?’ Вдь въ этихъ словахъ нтъ ничего злобнаго, не правда ли? Но что же думаешь? Господинъ Карльтонъ, какъ онъ себя называетъ, поблднлъ, какъ полотно, и говоритъ: ‘Я пойду на состязаніе даже очень охотно’. За симъ онъ начинаетъ смяться и говорить разныя глупости. Сегодня утромъ онъ вдругъ является въ контору, гд собралось все общество, и объявляетъ, что детъ въ городъ повидаться съ друзьями, и прибавляетъ, смясь: ‘Что вы скажете, разв у меня такой видъ, будто я кого-нибудь боюсь?’ Отецъ говоритъ, что онъ только хвастался, и еслибы его наканун не подразнили этимъ страхомъ, то онъ наврно не вышелъ бы изъ своей комнаты.

Гелльгэръ узналъ все, что хотлъ, и даже больше, нежели надялся, такъ что его поздку въ Торресдэль можно было причислить къ категоріи удачныхъ походовъ. Онъ вернулся на станцію. До отхода позда оставалось еще двадцать минутъ, которыя ему показались цлой вчностью.

Въ ожиданіи онъ написалъ слдующую телеграмму Гефлефингэру:

‘Извстный вамъ человкъ около станціи Торресдэль на Пенсильванійской линіи. Прізжайте за мной въ экипаж на эту станцію. Ждите моего прізда’.

Гелльгэръ.

До двнадцати часовъ не было позда, останавливающагося въ Торресдэл, поэтому Гелльгэръ написалъ насчетъ экипажа.

Ему казалось, что поздъ ползетъ. Наконецъ прибыли въ Филадельфію, и нашъ герой соскочилъ на ходу изъ вагона, бросился въ первый попавшійся кэбъ и похалъ къ редактору отдла спорта. Послдній обдалъ и вышелъ въ переднюю въ салфеткой въ рук. Гелльгэръ запыхавшись отъ волненія разсказалъ, что ему удалось открыть убійцу, котораго до сихъ поръ безуспшно искали въ обоихъ полушаріяхъ, и этотъ интересный субъектъ будетъ вроятно присутствовать сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ, съ цлью уничтожить въ окружающихъ возникшія на него подозрнія.

Редакторъ спорта увелъ Гелльгэра къ себ въ кабинетъ и, затворивъ за собою дверь, сказалъ: ‘Теперь разскажи-ка мн еще разъ всю эту исторію’.

Гелльгэръ снова разсказалъ, теперь уже со всми подробностями, свое приключеніе и прибавилъ, что Гефлефингэръ долженъ арестовать убійцу, чтобы скрыть этотъ арестъ отъ мстной полиціи и отъ репортеровъ Филадельфіи.

— Я хочу, чтобы Гефлефингэръ арестовалъ Хэда съ своимъ полномочіемъ для арестованія вора,— пояснилъ нашъ герой.— Потомъ пусть онъ увезетъ убійцу въ Нью-Іоркъ съ поздомъ, уходящимъ изъ Торресдэля въ часъ. Они прідутъ въ Джерси-Сити не ране четырехъ часовъ, т. е. посл того, какъ утреннія газеты уже отданы въ печать. Понятно, надо уговориться съ Гефлефингэромъ, чтобы онъ молчалъ и никому не открылъ настоящаго имени своего арестанта.

Редакторъ хотлъ погладить Гелльгэра по голов, но обдумался и пожалъ ему руку.

— Другъ мой, ты маленькій феноменъ! Если мн сегодня ночью удастся успшно окончить это дло, то для нашего журнала это будетъ торжество, и мы получимъ 5.000 долларовъ награды. Я сейчасъ напишу записку главному редактору, которую ты ему отнесешь. Я передамъ ему, что ты сдлалъ, и какія мои дальнйшія намренія. Посл этого онъ не замедлитъ возвратить теб твои обязанности. Ты, можетъ быть, не знаешь, что тебя уволили?

— Неужели вы думаете, что я съ вами не поду?— спросилъ Гелльгэръ.

— Конечно, нтъ! Зачмъ теб хать? Теперь должны дйствовать сыщикъ и я! Ты прекрасно сдлалъ свое дло. Если убійцу удастся арестовать, то награда твоя. Если же ты подешь со мной, то будешь только мшать. Поэтому совтую теб пойти къ главному редактору и примириться съ нимъ.

— Если редакція можетъ обойтись безъ меня, то и я обойдусь безъ нея,— живо возразилъ Гелльгэръ.— Однако предупреждаю васъ, что если я не поду съ вами, то и вы не подете, такъ какъ не знаете, гд найти Гефлефингэра, и я вамъ этого не скажу.

— Хорошо, хорошо!— отвчалъ редакторъ, тотчасъ уступая.— Я пошлю записку съ посыльнымъ. Только если ты потеряешь мсто, то не пеняй на меня.

Гелльгэру было непонятно, какъ этотъ человкъ могъ сравнивать еженедльное жалованіе, которое онъ получалъ въ редакціи, съ этой возбуждающей до крайности погоней за важнымъ преступникомъ. Съ этой минуты редакторъ упалъ въ его глазахъ.

Въ случа удачи предпріятія нашъ герой намревался немедленно привезти это извстіе своему журналу.— Только своему журналу!

Мистеръ Двайэръ слъ за письменный столъ и написалъ слдующую записку главному редактору ‘Press’:

‘Только-что узналъ изъ врнаго источника, что Хэдъ, убійца Бюрбанка, присутствуетъ сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ. Вс мры приняты для того, чтобы тайно арестовать его, и такимъ, образомъ скрыть это событіе отъ другихъ газетъ. Долженъ ли я обратить ваше вниманіе на важность этого событія!

Вашъ и т. д.
Михаилъ Е. Двайэръ.

Редакторъ спорта помстился въ ожидавшій его кэбъ, а Гэлльгэръ шопотомъ отдалъ приказаніе кучеру. Онъ веллъ ему сначала остановиться у конторы посыльныхъ мстнаго участка, а за симъ хать по ‘Brood Street’, ‘Bridge Avenue Road’ и такимъ образомъ все дальше до старой гостиницы ‘Орла’ въ Торресдэл.

Ночь была ужасная. Шелъ дождь, смшанный съ снгомъ, который замерзалъ, падая на землю. Редакторъ спорта отдалъ свою записку посыльному, а за симъ удобно расположился въ углу кэба.

Зная, какой имъ предстоитъ продолжительный путь, онъ хотлъ отдохнуть и набраться силами для предстоящаго подвига, и приказалъ Гелльгэру разбудить его, когда они прідутъ. Что касается нашего героя, то заснуть казалось ему преступленіемъ. При мысли о предстоящемъ подвиг, глаза его горли отъ возбужденія. Отъ времени до времени онъ посматривалъ на сигару редактора, которая еще горла, но скоро потухла. Освщенныя витрины магазиновъ бросали яркій свтъ на тротуары, а каждый разъ, что кэбъ прозжалъ мимо фонаря, — появлялась иногда спереди, а иногда сзади уродливая тнь съ неподвижнымъ силуэтомъ кучера.

Черезъ полчаса Гелльгэръ озябъ и закутался въ лежащее въ глубин кэба покрывало. Сырой и холодный втеръ проникалъ черезъ вс щели кареты, и она подвигалась еще тише по замерзшей и неровной мостовой. Теперь магазиновъ уже не было видно, и наши путники хали между рядами уединенныхъ новыхъ домовъ, построенныхъ въ открытомъ пол. Изрдка встрчался разноцвтный фонарь аптеки, или виднлся у фонаря прозябшій полицейскій.

Скоро исчезли и дома. Теперь кэбъ халъ между голыми деревьями и безконечными заборами, иногда встрчались маленькіе пруды, покрытые тонкимъ слоемъ льда. Нсколько разъ экипажъ совсмъ останавливался, и Гелльгэръ слышалъ, какъ кучеръ ругалъ себя самого, свою лошадь и скверную дорогу. Наконецъ они прибыли на станцію Торресдэль, гд, повидимому, не было ни души, только одинокій фонарь бросалъ слабый свтъ на платформу и на блествшіе подъ дождемъ рельсы.

Карета остановилась. Черезъ нсколько минутъ выдлилась изъ окружавшаго ее полумрака фигура какого-то господина, который осторожно подошелъ къ дверцамъ.

— Я — мистеръ Двайэръ, сотрудникъ ‘Press’, сказалъ редакторъ спорта, высунувшись изъ окна.— Моя фамилія вамъ вроятно извстна, и мн кажется, что мы съ вами сойдемся. Этотъ мальчикъ (указывая на Гелльгэра) нашелъ Хэда, и мы имли основаніе предполагать, что послдній будетъ присутствовать сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ. Мы желаемъ, чтобы вы арестовали его по возможности спокойно и незамтно. Это васъ не затруднитъ благодаря имющемуся у васъ полномочію. Вы притворитесь, что принимаете Хэда за вора, котораго ищите. Если вы на это согласны и увезете его въ Нью-Іоркъ съ поздомъ, отходящимъ отсюда въ часъ двадцать минуть, безъ того, чтобы возникли подозрнія о его настоящемъ имени, то мы вамъ уступимъ 500 изъ 5.000 долларовъ награды. Но если какая-нибудь газета въ Нью-Іорк или Филадельфіи услышитъ объ этомъ дл, то вы ничего не получите. Согласны ли вы на эти условія?

Сыщикъ многому возражалъ. Во-первыхъ, онъ вовсе не былъ увренъ, что человкъ, заподозрнный Гелльгэромъ, былъ именно Хэдъ, а во-вторыхъ, онъ боялся подвергнуться непріятностямъ, арестуя не того, кого бы слдовало, если же этотъ человкъ дйствительно окажется Хэдомъ, то Гефлефингэръ боялся вмшательства мстной полиціи,— ‘У насъ нтъ времени обсуждать этотъ вопросъ’, — горячо возразилъ Двайэръ.— ‘Мы беремъ на себя указать вамъ въ толп Хэда. По окончаніи состязанія, вы должны его арестовать, согласно нашимъ условіямъ, если же вамъ это не угодно исполнить, то придется дйствовать мн, и, пустивъ въ дло револьверъ вмсто полномочія, привезти Хэда въ городъ’.

Подумавъ нсколько секундъ, Гефлефингэръ на все согласился.

— Я согласенъ, мистеръ Двайэръ. Мн про васъ говорили, какъ про чистокровнаго спортсмэна, и я знаю, что вы сдержите свое слово, что касается меня, то я съ удовольствіемъ исполню свою обязанность.

Гефлефингэръ помстился къ нимъ въ кэбъ, и кучеръ получилъ приказаніе хать въ гостиницу ‘Орла’. Но тутъ возникло новое затрудненіе: какимъ образомъ удастся Гефлефингэру попасть въ сарай, гд произойдетъ состязанье? Ни у кого изъ нихъ не было 250 долларовъ, чтобы купить входной билетъ.

Однако Гелльгэръ разршилъ этотъ вопросъ, вспомнивъ про окно, о которомъ говорилъ ему молодой Кепилеръ. Они сговорились, что Двайэръ придетъ въ сарай предупредить Гефлефингэра въ случа, если Хэдъ не ршится придти на состязаніе. Въ противномъ случа Двайэръ будетъ стоять рядомъ съ нимъ въ толп и укажетъ на него условленнымъ жестомъ. Экипажъ подъхалъ къ большому дому, который съ виду казался мрачнымъ и необитаемымъ. Но едва наши путники остановились передъ крыльцомъ, какъ отворилась дверь, изъ которой пахнуло теплотой, и на порог ярко освщенной передней появился мужчина. ‘Потушите фонари! неужели вы такъ плохо знаете свое дло?’ — закричалъ онъ кучеру, а за симъ горячо привтствовалъ мистера Двайэра. Это былъ Кепилеръ, хозяинъ гостиницы.

Силуэты обоихъ мужчинъ виднлись нсколько секундъ у открытой двери, а потомъ ее за ними затворили.

Сыщикъ и Гелльгэръ потушили фонари и велли кучеру хать къ длинному низенькому навсу, находящемуся за дворомъ гостиницы. Подъхавъ, они увидли, что онъ уже былъ переполненъ самыми разнообразными экипажами. Тутъ были и собственные, довольно элегантные, и самые простые кэбы, а также кабріолеты сосднихъ помщиковъ.

— Нтъ, не сюда!— сказалъ Гелльгэръ кучеру, который собирался привязать лошадь рядомъ съ другими.— Привяжи ее около крайняго барьера. Узжая отсюда, мы, журналисты, будемъ очень торопиться, каждая минута будетъ намъ дорога.

Гелльгэръ самъ привязалъ лошадь къ подпорк барьера, который открылъ, чтобы было какъ можно меньше задержекъ при отъзд.

Кучеръ ушелъ въ трактиръ, а Гелльгэръ и сыщикъ стали тихонько пробираться къ задней части сарая.

— Вотъ и окно!— сказалъ Гефлефингэръ, указывая на широкую деревянную ставню на нсколько футовъ отъ земли.

— Приподнимите меня немного, и я въ мигъ открою ставню,— сказалъ Гелльгэръ сыщику. Послдній тотчасъ уперся руками въ колни. Нашъ герой не долго думая влзъ къ нему на плечи и, приподнявъ остріемъ перочиннаго ножа деревянную задвижку, посредствомъ которой окно закрывалось изъ внутри, онъ открылъ ставню, за симъ, просунувъ одну ногу въ окно, помогъ сыщику влзть.

— Мн кажется, будто я собираюсь ограбить домъ,— засмялся Гелльгэръ, осторожно прыгнувъ на полъ и закрывая окно.

Сарай былъ обширный. Съ обихъ сторонъ были устроены стойла, въ которыхъ помщались лошади и коровы. На одномъ конц сарая было навалено въ большую кучу сно. Арена находилась по средин. Собственно говоря, это не была настоящая арена, но прямоугольникъ, по сторонамъ котораго стояли четыре деревянные столба, черезъ которые была протянута толстая веревка. Отдленное такимъ, образомъ пространство было усяно деревянными опилками. Гелльгэръ не могъ устоять противъ соблазна войти на арену. Чтобы удостовриться, что все это дйствительность, а не сонъ, онъ пустился въ плясъ и началъ бороться съ воображаемымъ противникомъ, причемъ вошелъ въ такой азартъ, что сыщикъ для своей безопасности отошелъ отъ него подальше.

— Теперь,— сказалъ Гелльгэръ, который повидимому побдилъ своего противника,— послдуйте моему примру.

Сыщикъ быстро влзъ за нимъ на кучу сна, на вершин которой они улеглись ничкомъ, и такъ какъ освщеніе было слабое, то они надялись, что никто ихъ не увидитъ.

— Это пожалуй лучше ложи перваго яруса,— сказалъ сыщикъ Гелльгэру.

Полицейскій сыщикъ и газетный мальчишка въ продолженіе двухъ часовъ безмолвно и неподвижно лежали на своемъ мягкомъ лож. Гелльгэръ не смлъ вздохнуть и прислушивался къ малйшему шороху. Его мучили самыя разнообразныя опасенія. Иногда ему казалось, что полиція узнала о предстоящемъ состязаніи и накрыла всхъ у Кепилера, или же ему приходило въ голову, что состязаніе отложено до другаго дня или до боле поздняго часа, въ такомъ случа мистеръ Двайэръ наврно опоздаетъ къ послднему изданію газеты.

Наконецъ послышалось на двор какое-то движеніе, и къ неописанной радости Гелльгэра дверь распахнулась, по обимъ сторонамъ ея встали двое мужчинъ, а публика понемногу начала входить въ сарай.

— Входите скоре, господа, — сказалъ кто-то въ толп.— Надо по возможности скоро закрыть эти двери.

Публика не была особенно многочисленная, но составъ ея былъ замчательно оригиналенъ.

Главное число мужчинъ было одто въ тяжелыя, блыя пальто съ перламутровыми пуговицами. Но между ними замчались и другіе въ длинныхъ синихъ шубахъ, опушенныхъ барашкомъ. Эти послдніе свысока смотрли на первыхъ, какъ на профессіональныхъ боксеровъ.

Между лицами второй категоріи были члены различныхъ клубовъ, увлеченные спортомъ, откормленные биржевики, два или три политика, знаменитый актеръ съ своимъ директоромъ, нсколько любителей бокса изъ членовъ атлетическаго клуба, но, конечно, больше всего было спортсменовъ, нкоторые изъ нихъ пріхали издалека, но имя каждаго было хорошо всмъ извстно.

Среди всхъ этихъ людей, поглощенныхъ состязаніемъ, стоялъ Хэдъ, а рядомъ съ нимъ, повидимому, совершенно спокойный, мистеръ Двайэръ. Хэдъ былъ блденъ, на лиц ясно отражался испытываемый имъ страхъ. Онъ закрылъ себ нижнюю часть лица шерстянымъ шарфомъ и надвинулъ до самыхъ глазъ мягкую дорожную шапку. Онъ пришелъ потому только, что боялся возбудить еще большія подозрнія своимъ отсутствіемъ. Въ этой толп онъ чувствовалъ себя въ опасности, и страхъ его доходилъ чуть ли не до дурноты.

Какъ только Гефлефингэръ увидлъ Хэда, онъ приподнялся на рукахъ, какъ-будто хотлъ спрыгнуть и броситься на свою жертву.

— Ложитесь скоре!— заворчалъ Гелльгэръ,— ни одинъ полицейскій не устоитъ трехъ минутъ противъ этой толпы.

Сыщикъ снова улегся, но въ теченіе длиннйшаго состязанія онъ ни разу не спускалъ глазъ съ убійцы. Репортеры помстились въ первомъ ряду у самой арены и, безпрестанно посматривая на часы, просили распорядителя поторопиться.

Заклады были весьма многочисленны. Игроки рисковали громадными суммами, какъ ни въ чемъ не бывало. Гелльгэру это казалось просто сумасшествіемъ. На средину арены притащили ящикъ, на который взобрался распорядитель. Онъ увщевалъ публику не нарушать порядка, умрить свое возбужденіе и соблюдать полное молчаніе, чтобы ничмъ не привлечь полиціи.

Два субъекта весьма подозрительной наружности бросили на арену высокія шляпы своихъ взаимныхъ кандидатовъ. По этой традиціи, сохранившейся съ древнихъ временъ, когда храбрые рыцари бросали свою перчатку въ ристалище, публика поняла, что состязаніе сейчасъ начнется, и шумно зааплодировала.

Когда же владтели шляпъ также появились на арен, въ толп произошло движеніе, и пробжалъ одобрительный шопотъ. Атлеты, сбросивъ свои пальто, предстали во всей своей могучей нагот.

Ихъ розовое здоровое тло, напоминавшее тло маленькаго ребенка, блестло, какъ слоновая кость. Подъ этой шелковистой и гладкой кожей выдлялись громадные мускулы, походившіе на кольца зми вокругъ втки дерева.

Джентльмены и простые смертные толкали другъ друга, чтобы лучше видть. Кучера, въ своихъ длинныхъ пальто съ металлическими пуговицами, непріятно напоминавшими полицію, не помня себя отъ возбужденія, опирались на плечи своихъ господъ. Большія капли пота катились по лбамъ понтировщиковъ, а репортеры нервно покусывали свои карандаши.

Коровы изъ глубины своихъ стойлъ смотрли съ кроткимъ удивленіемъ на этихъ своеобразныхъ животныхъ, готовыхъ при первомъ сигнал ринуться другъ на друга.

— На мста!— скомандовалъ распорядитель.

Когда оба противника встали другъ противъ друга, наступила такая тишина, что кром дождя, стучавшаго по желзной крыш, и топанья лошади въ одномъ стойл ничего не было слышно.

— Пора!— крикнулъ распорядитель. Боксеры приняли извстную позу, вытянули могучія руки, и одновременно послышался звукъ голаго кулака, ударявшаго голое тло, и одобрительный шопотъ толпы, неспособной сдержать дикую радость. Состязаніе въ боксъ началось.

Эта борьба со всми ея удачами и неудачами — старая исторія для обычныхъ ея зрителей. Что касается нашихъ читателей, то подробное описаніе состязанія врядъ ли можетъ ихъ интересовать.

Достаточно сказать, что посл того, какъ эта грубая и отчаянная борьба длилась цлый часъ, боецъ пересталъ быть любимцемъ публики. Тотъ, котораго онъ вызвалъ и оскорбилъ и къ которому публика сначала не чувствовала симпатіи, одерживалъ побду. Подъ его рзкими ударами, походившими на удары ножа, противникъ быстро слаблъ.

Зрители не помнили себя отъ волненія. Они не слышали увщеваній Кепилера, который умолялъ ихъ молчать, изъ толпы слышались ругательства и крики неистовой радости или злобы, какъ-будто удары сыпались на нее. Слдя за каждымъ движеніемъ боксеровъ, казалось, будто каждый нервъ у этихъ зрителей дрожалъ въ унисонъ съ бойцомъ, которому они отдавали предпочтеніе.

Среди общаго шума и волненія, вроятно, никто не слышалъ, какъ три раза ударили въ двери сарая. Но вдругъ об половины дверей, вырванныя изъ петель, съ трескомъ отворились, и на порог показался полицейскій капитанъ со своими людьми.

Публикой овладла паника: нкоторые стояли въ оцпенніи, точно увидли привидніе, другіе бросились на полицейскихъ, которые ихъ оттснили къ веревкамъ арены. Иные спрятались въ стойла, надясь тамъ укрыться отъ полиціи, а нкоторые совали полицейскимъ деньги, умоляя отпустить ихъ.

Въ ту минуту, какъ двери взломали и на порог появилась полиція, Гефлефингэръ, спрыгнувъ съ кучи сна, попалъ въ самую середину толпы, но съ ловкостью piek pocket’а онъ высвободился и бросился на Хэда, схвативъ его, какъ собака за горло. Въ этотъ моментъ изъ нихъ обоихъ убійца былъ самый спокойный.

— Отпустите меня! ну, отпустите же! къ чему это насиліе? Разв это преступленіе смотрть на состязаніе въ боксъ? У меня въ правой рук бумажка въ сто долларовъ, возьмите ее и отпустите меня отсюда… Никто васъ не видитъ, ну, берите же!

Сыщикъ еще крпче стиснулъ Хэда.

— Я васъ арестую за воровство,— сказалъ Гефлефингэръ въ полголоса.— Слдуйте какъ можно скоре за мной. Чмъ меньше вы окажете сопротивленія, тмъ будетъ лучше для насъ обоихъ. Вы не знаете, кто я? Ощупайте подъ моимъ пальто знаки моей должности. Полномочіе при мн, все въ порядк. Какъ только мы выйдемъ изъ этой проклятой сумятицы, я вамъ покажу бумаги.

И, отнявъ одну руку отъ горла Хэда, онъ вынулъ изъ кармана ручныя цпи.

— Это недоразумніе! вы меня оскорбляете!— протестовалъ убійца, блдный и задыхаясь, но изъ всхъ силъ стараясь высвободиться.— Говорю вамъ, отпустите меня! Отнимите руки! Вы съ ума сошли, разв я похожъ на вора?

— Я знаю, на кого вы похожи,— отвчалъ сыщикъ, наклоняясь къ самому лицу своей жертвы.— Согласны ли вы слдовать за мной подъ видомъ вора, не длая затрудненій, или же хотите меня принудить сказать, кто вы и зачмъ васъ арестуютъ? Долженъ ли я крикнуть въ эту толпу ваше имя? скажите: да, или нтъ? Отвчайте скоре!

Въ словахъ сыщика и въ выраженіи его лица было такое торжество и столько дикой свирпости, что Хэдъ понялъ, что онъ узнанъ. Отъ испуга, онъ наврно бы упалъ на спину, еслибы Гефлефингэръ не поддержалъ его за плечи. Глаза убійцы открылись и снова закрылись, онъ задыхаясь пошатнулся. Гелльгэръ, стоя вблизи сыщика, упивался этой сценой. Но даже для такого закаленнаго знатока преступленій, какъ нашъ герой, казалось унизительнымъ смотрть на ужасъ убійцы. Мальчикъ почти-что жаллъ его.

— Ради Бога,— умолялъ Хэдъ,— отпустите меня!— Прійдите ко мн въ комнату, и я честно раздлаюсь съ вами украденной суммой. Потомъ, мы оба можемъ исчезнуть. Вы будете богаты на всю жизнь. Что же вы не отвчаете?

Полицейскій сыщикъ, будь сказано къ его чести, ни на одну минуту не соблазнился предложеніемъ Хэда и только крпче стиснулъ его.

— Довольно,— отвчалъ Гефлефингэръ.— Я достигъ большаго, нежели ожидалъ. Ты самъ себя осудилъ, теперь слдуй за мной.

У дверей два полицейскихъ загородили имъ дорогу. Но Гефлефингэръ спокойно улыбаясь показалъ имъ свои знаки.

— Я служу у Бирна,— пояснилъ сыщикъ — и нарочно пріхалъ сюда, чтобы арестовать субъекта. Онъ воръ. Фамилія его Чарли Дэнъ, а скрывался онъ здсь подъ именемъ Карльтона. Капитанъ видлъ мои бумаги и все въ порядк. Я только зайду за его вещами въ гостиницу, а потомъ повезу его на вокзалъ. Надюсь, что сегодня же ночью намъ удастся отправиться въ Нью-Іоркъ.

Полицейскіе одобрительно покачали головой и почтительно пропустили представителя величайшей на всемъ свт полицейской власти.

Обернувшись къ Гелльгэру, который не отходилъ отъ него, сыщикъ на ухо сказалъ ему:

— Я отправляюсь въ его комнату за деньгами и остальнымъ имуществомъ, за симъ мы демъ въ Нью-Іоркъ. Я сдержалъ свое слово, теперь очередь за вами.

— Будьте спокойны!— отвчалъ Гелльгэръ — вы получите деньги. Поздравляю васъ,— прибавилъ онъ съ видомъ знатока,— дло свое вы исполнили мастерски!

Мистеръ Двайэръ уже началъ писать во время состязанія и еще не кончилъ, когда полиція ворвалась въ сарай. Теперь онъ подошелъ къ кучк репортеровъ, что-то горячо обсуждавшихъ.

Эти господа объявили полицейскимъ, что они представители главнйшихъ газетъ. Теперь они нападали на капитана, который былъ виновникъ того, что состязаніе прекратилось, и вся публика подъ арестомъ.

— Не дурите, Скоттъ!— обратился мистеръ Двайэръ къ полицейскому капитану,— нашъ бдный редакторъ былъ слишкомъ взволнованъ, чтобы быть вжливымъ или дипломатичнымъ.— Вы знаете, что мы здсь, какъ и вы, по обязанности, поэтому вы не имете права насъ задерживать…

— Если мы тотчасъ не сообщимъ нашего отчета по телеграфу, то онъ не попадетъ въ завтрашній нумеръ газеты!— протестовалъ другой репортеръ изъ Нью-Іорка.

На эти требованія капитанъ отвчалъ, что ему нтъ дла до завтрашнихъ газетъ, а господа репортеры должны послдовать за нимъ въ участокъ. Ихъ тамъ выслушаютъ, и если начальству будетъ угодно, то отпустятъ, но ужь это не его дло, а онъ, Скоттъ, обязанъ ихъ арестовать.

— Разв вы не понимаете, что мы опоздаемъ!— закричалъ мистеръ Двайэръ.— Говорю вамъ, отпустите насъ сію же минуту!

— Это невозможно! мистеръ Двайэръ,— спокойно отвчалъ капитанъ.— Будьте логичны: я только-что отослалъ въ участокъ президента ‘Республиканскаго клуба’, которому обязанъ, что ношу этотъ мундиръ, а вы хотите, чтобы я васъ отпустилъ. Только три дня тому назадъ вамъ дано было предписаніе не бороться, а сегодня вы уже деретесь, какъ барсуки… Если одинъ изъ васъ удеретъ, я теряю свое мсто.

На это объясненіе мистеръ Двайэръ возразилъ въ такихъ лестныхъ словахъ, что бдный капитанъ Скоттъ, потерявъ всякое терпніе, схватилъ непокорнаго редактора за плечи и поручилъ его двумъ полицейскимъ. Это безцеремонное поведеніе капитана Скотта взбсило достойнаго мистера Двайэра. Онъ злобно поднялъ руку, чтобы протестовать, не прежде нежели усплъ опустить ее на одного изъ полицейскихъ, маленькіе, но сильные пальчики схватили ее, а другая ручка обшаривала его карманы. Мистеръ Двайэръ посмотрлъ внизъ и увидлъ Гелльгэра, стоявшаго рядомъ съ нимъ. Мистеръ Двайэръ забылъ о существованіи мальчика и хотлъ грубо-оттолкнуть его, но чистосердечный взглядъ Гелльгэра остановилъ редактора. Нашъ герой искалъ въ карманахъ послдняго памятную книжку, въ которой подробно были описаны его похожденія, арестъ Хэда и состязаніе въ боксъ. Наконецъ Гелльгэръ нашелъ книжку и, продолжая упорно смотрть на мистеръ Двайэра, сунулъ ее въ свой жилетъ. Редакторъ одобрительно покачнулъ головой, а за симъ, замтивъ, что сторожившіе его полицейскіе смотрли въ другую сторону, нагнулся и тихонько сказалъ Гелльгэру:

— Газеты отдаютъ въ печать безъ двадцати три. Если ты не поспешь къ этому времени, то все напрасно, но если ты прідешь во-время, то доставишь этой новостью небывалый успхъ нашему журналу.

Глаза Гелльгэра заблестли отъ удовольствія. Онъ кивнулъ головой редактору и храбро побжалъ къ двери. Дежурные полицейскіе его остановили — къ удивленію мистера Двайэра нашъ герой залился слезами.

— Пропустите меня къ отцу!— я хочу его видть,— жалобно закричалъ Гелльгэръ.— Моего отца арестовали. О, папа, папа!— тебя посадятъ въ тюрьму!

— Кто твой отецъ, мальчуганъ?— спросилъ одинъ изъ полицейскихъ.

— Кепилеръ!— захлебываясь отъ слезъ, проговорилъ Гелльгэръ,— его засадятъ въ тюрьму, и я никогда, никогда больше его не увижу!

— Успокойся, мальчишка!— добродушно сказалъ полицейскій.— Посмотри, вотъ твой отецъ сидитъ въ первомъ экипаж, ты можешь сбгать съ нимъ проститься, а посл этого хорошо сдлаешь, если ляжешь спать. Здсь не мсто для ребенка твоихъ лтъ.

— Благодарю васъ,— прошепталъ Гелльгэръ, обтирая слезы, и вышелъ на воздухъ.

На двор царствовала суматоха. Прозябшія лошади не стояли на мст, раздавались громкіе голоса арестантовъ, все еще протестовавшихъ. Ночь была темная, и дождь лилъ какъ изъ ведра. Гелльгэръ съ минуту постоялъ, чтобы осмотрться, а потомъ быстро, но осторожно сталъ пробираться между экипажами къ навсу, гд оставилъ свой кэбъ. Послдній стоялъ на томъ же мст, у крайняго барьера, и лошадь была повернута головой по направленію къ городу. Гелльгэръ сталъ развязывать ремень, которымъ была привязана лошадь. Узелъ былъ покрытъ тонкимъ слоемъ льда и не поддавался. Наконецъ ему удалось его развязать зубами, и, взявъ въ руки возжи, онъ вскочилъ на колесо. Въ эту минуту у Гелльгэра захватило дыханіе отъ ужаса, и по всему его тлу пробжала дрожь: изъ-за одного экипажа въ пятидесяти шагахъ отъ него высунулся полицейскій съ фонаремъ въ рук и прямо устремилъ взоръ на нашего героя. Гелльгэръ собирался уже спрыгнуть, но обдумайся. Полицейскій сдлалъ шагъ впередъ и строго спросилъ: ‘Что вы тутъ длаете?’

Теперь было не до переговоровъ. Гелльгэръ почувствовалъ, что единственное спасеніе — въ бгств. Вскочивъ на козлы, онъ схватилъ кнутъ и ударилъ имъ изо всхъ силъ бдную лошадь по голов и спин. Она помчалась, и нашъ герой благополучно выхалъ изъ воротъ и исчезъ въ темнот.

— Стой!— крикнулъ полицейскій. Гелльгэру хорошо былъ извстенъ этотъ крикъ, и онъ зналъ, чему подвергается, если не остановится. Поэтому нашъ герой быстро соскользнулъ съ козелъ на перекладину для ногъ и наклонилъ голову.

За нимъ раздались три пистолетные выстрла. Надо отдать справедливость уличной школ, которую Гелльгэръ такъ усердно посщалъ! Благодаря ей, онъ пользовался самыми разнообразными и полезными свдніями.

— Не бойся!— сказалъ онъ, обращаясь къ лошади,— стрляютъ только въ воздухъ! но все-таки не мшаетъ поторопиться, чтобы насъ не догнали!

Вдали на разстояніи четырехъ миль Филадельфія бросала особый желтоватый отблескъ на темное небо. Какъ до нея было еще далеко! Вся храбрость бднаго Гелльгэра исчезла при мысли объ этой безконечной и одинокой поздк. Было очень холодно. Мокрый снгъ хлесталъ бднаго мальчика прямо въ лицо. И онъ уже промокъ насквозь.

Ничто его не ободряло, даже мысль, что полицейскіе его не догнали и вроятно завязли гд-нибудь въ грязи. Возбужденіе, благодаря которому онъ до сихъ поръ не чувствовалъ холода, вдругъ упало и оставило его слабымъ и нервнымъ.

Между тмъ лошадь, прозябшая въ ожиданіи отъзда, бжала очень скоро.

— Доброе животное!— вздохнулъ Гелльгэръ,— твои нервы крпче моихъ. Не теряй мужества! Вдь мистеръ Двайэръ сказалъ, что мы доставимъ небывалый успхъ.

Гелльгэръ потерялъ понятіе о времени. Онъ зналъ, что можетъ только справиться на большихъ часахъ одной фабрики, прохавши три четверти разстоянія, отдлявшаго Кепилера отъ редакціи.

Нашъ герой халъ по открытому полю съ захватывающей духъ быстротой, онъ спшилъ, зная, что, достигнувъ города, ему придется умрить скорость зды. По обимъ сторонамъ дороги тянулись кукурузныя поля. Изрдка попадались одинокія фермы. Иногда сторожевая собака съ лаемъ слдовала нкоторое время за кэбомъ.

Потомъ дорога сворачивала въ сторону и тянулась параллельно желзно-дорожной линіи. Предмстныя станціи, построенныя въ фантастическомъ стил королевы Анны, стояли мрачныя и необитаемыя.

Только въ нкоторыхъ сигнальныхъ башняхъ блестли огоньки, и Гелльгэръ могъ различить пишущихъ стрлочниковъ. Этотъ признакъ жизни среди мрачнаго пейзажа его немного ободрилъ. Бдный мальчикъ такъ прозябъ, что у него не попадалъ зубъ на зубъ, онъ хотлъ остановиться, чтобы вынуть изъ кэба покрывало, въ которое закутался, хавши съ редакторомъ, но сообразилъ, что это все-таки возьметъ время, а каждая минута была ему дорога, и поэтому не останавливаясь продолжалъ путь. Наконецъ Гелльгэръ различилъ въ темнот первые дома предмстья. Онъ даже вскрикнулъ отъ радости. Тутъ же появились первые фонари, и подъ ногами лошади раздался шумъ грубой мостовой. Для Гелльгэра въ эту минуту онъ былъ слаще музыки. Взамнъ одинокихъ фермъ и мрачныхъ полей потянулись прядильные и другіе заводы. Натъ герой сообразилъ, что детъ вроятно уже около часа. Снгъ еще усплился. Наконецъ Гелльгэръ въхалъ въ ‘Broad Street’, перескающую весь городъ подобно артеріи. Лошадь, боясь упасть на скользкой мостовой, шла тише, а Гелльгэръ думалъ, скоро ли появятся желанные часы.

Вдругъ съ тротуара послышался хриплый голосъ.

— Эй ты! стой, стой же!

Гелльгэръ повернулъ голову и увидлъ, что голосъ исходилъ изъ-подъ каски полицейскаго, вмсто отвта онъ хлестнулъ лошадь, которая пустилась въ голопъ. Послышался рзкій свистокъ, на который съ ближайшаго угла послдовалъ такой же отвтъ.

— Чортъ возьми! Ихъ двое!— сказалъ Гелльгэръ и подобралъ возжи.

Лошадь остановилась, отъ нея шелъ сильный паръ.

— Зачмъ вы не остановились, когда я васъ окрикнулъ?— спросилъ голосъ теперь у самаго кэба.

— Я не слышалъ, что вы меня звали,— кротко отвтилъ Гелльгэръ, но когда раздались свистки, то я подумалъ, что можетъ быть они касаются меня, и остановился, чтобы узнать, въ чемъ дло.

— Не правда,— возразилъ полицейскій, ты прекрасно слышалъ, что я тебя звалъ. Почему не зажжены фонари твоего кэба?

— Разв слдовало ихъ зажечь?— невинно спросилъ Гелльгэръ.

— Не притворяйся, что не знаешь! Но откуда ты взялъ этотъ кэбъ? Ты не похожъ на настоящаго кучера. Отвчай, откуда ты его взялъ?

— Понятно, этотъ кэбъ не мой!— смясь отвтилъ Гелльгэръ. Онъ принадлежитъ Люкъ-Макъ-Говерну, который оставилъ его у дверей Ковина, пока пилъ стаканчикъ другой водки, но онъ выпилъ ихъ такъ много, что мой отецъ приказалъ мн вмсто Макъ-Говерна довезти кэбъ до стоянки. Я сынъ Ковина. Макъ-Говернъ не въ состояніи править, вотъ я и халъ къ Беккану, гд этотъ кэбъ всегда стоитъ.

Это точное знаніе всхъ знаменитостей участка нсколько успокоило полицейскаго. Онъ пристально посмотрлъ на Гелльгэра, который нисколько не смущаясь пожалъ плечами, какъ будто ему холодно, и съ притворно равнодушнымъ видомъ выжидалъ отвта полицейскаго. Въ сущности сердце нашего героя такъ сильно билось, какъ будто сейчасъ разорвется. Онъ чувствовалъ, что если эта пытка продолжится еще пять минутъ, то онъ не выдержитъ и упадетъ въ обморокъ. Въ эту минуту показался изъ-за угла второй полицейскій.

— Что случилось, Ридэръ?— спросилъ онъ.

— Ничего особеннаго,— отвчалъ первый.— Этотъ мальчишка не зажегъ фонарь. Я ему кричалъ остановиться, но онъ не послушался, и я подалъ вамъ сигналъ. Однако все объяснилось: онъ только отвозитъ кэбъ до Беккана. Ну, проваливай!— обратился онъ сердито къ Гелльгэру.

— Спокойной ночи!— крикнулъ имъ Гелльгэръ и, хлыстнувъ свою лошадь, быстро удалился. нервная дрожь пробжала по тлу Гелльгэра, и, отъхавъ на нкоторое разстояніе, онъ разразился ругательствами противъ полиціи.

— Разв можно такъ пугать людей! Лучше сразу убить человка,— думалъ бдный Гелльгэръ, стараясь обратить все дло въ шутку. Но это ему не удалось, и къ стыду своему нашъ герой, почувствовалъ, какъ крупная, горячая слеза скатывалась по его щек, и какъ что-то поднималось и сжимало ему горло.

Было такъ холодно, что Гелльгэръ почувствовалъ острую боль во всемъ тл, когда попробовалъ, какъ настоящіе кучера, поколотить себ плечи.

Гелльгэру часто приходилось не спать въ это время ночи, но онъ не помнилъ, чтобы когда-либо его такъ клонило ко сну, какъ сегодня, точно передъ его носомъ держали губку, пропитанную хлороформомъ. Онъ смутно увидлъ, какъ надъ его головой качалось что-то яркое и круглое, походившее на полную луну, и сообразилъ, что это врно часы, которыхъ онъ ожидалъ съ такимъ нетерпніемъ. Но когда Гелльгэръ очнулся, онъ уже ихъ прохалъ. Однако онъ скоро поравнялся съ другой фабрикой, на которой также были часы, взглянувъ на нихъ, онъ пришелъ въ ужасъ: было уже два съ половиной часа! Ему оставалось только десять минутъ. Отъ страху онъ окончательно пришелъ въ себя и погналъ лошадь галопомъ по скользкой асфальтовой мостовой. Не оглядываясь ни направо, ни налво и забывъ всякую осторожность, нашъ герой летлъ по ‘Broad-Street’, въ конц которой круто свернулъ въ ‘Chestnut-Street’. На самомъ конц этой улицы находилась редакція.

Гелльгэръ вроятно опять немного задремалъ, такъ какъ потомъ не могъ объяснить, какъ это съ нимъ случилось, но вдругъ онъ услышалъ вокругъ себя голоса, лошадь его круто осадили и, очнувшись, онъ увидлъ, что окруженъ кучерами мстной стоянки, двое изъ нихъ держали лошадь подъ уздцы и звали ее по имени, а остальные говорили вс въ одинъ голосъ, ругались и размахивали своими кнутами. Они говорили, что узнаютъ кэбъ Макъ-Говерна, и спрашивали, гд онъ? Какъ это Гелльгэру удалось украсть у него кэбъ? и что онъ за дуракъ, укравши кэбъ, пріхать прямо на стоянку.

— Что-за времена!— громче всхъ кричалъ одинъ изъ нихъ,— кучеръ не можетъ даже зайти выпить стаканчикъ, изъ опасенія, что украдутъ его экипажъ!

Нкоторые хотли позвать полицію, чтобы арестовать вора.

Гелльгэръ окончательно пришелъ въ себя.

— Что-за кошмаръ!— подумалъ онъ,— какъ я сюда попалъ?

Кучера остановили кэбъ какъ разъ подъ электрическимъ фонаремъ, который бросалъ яркій, но холодный свтъ на свжевыпавшій снгъ и на вс эти сердитыя лица.

Гелльгэръ нагнулся и яростно хлыстнулъ лошадь.

— Пустите меня!— кричалъ бдный мальчикъ, напрасно дергая возжи. Говорю вамъ, пустите меня! Я не укралъ кэба, и вы не имете права меня останавливать. Я только хочу дохать до редакціи ‘Press’. Потомъ вамъ возвратятъ кэбъ и за все заплатятъ. Понимаете, я только доду до редакціи моего журнала!

Голосъ Гелльгэра дрожалъ отъ злости и отчаянья.

— Отпустите возжи! пропустите меня, или я васъ убью! Слышите, я васъ убью!.. И, нагнувшись, онъ кнутомъ яростно ударялъ кучеровъ прямо въ лицо. Кто-то вышелъ изъ толпы, схватилъ несчастнаго за ноги и стащилъ его съ козелъ. Гелльгэръ упалъ, но тотчасъ приподнялся на колни, продолжая умолять, чтобы его отпустили.

— Я, право, не укралъ кэба! пусть кто-нибудь изъ васъ додетъ со мной до редакціи ‘Press’. До нея только два шага, а я пріхалъ издалека! Умоляю васъ, отпустите меня!— повторялъ бдный мальчикъ, захлебываясь отъ слезъ. Онъ обнялъ одного кучера за колни,— Ради Бога! сжальтесь надо мной и отпустите!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Главный редакторъ ‘Press’, поднявъ гуттаперчевую трубку, отвтилъ: ‘Нтъ еще!’ на обращенный къ нему вопросъ редакціоннаго секретаря, этотъ вопросъ повторялся послднія двадцать минутъ уже пятый разъ.

За симъ онъ нетерпливо отбросилъ трубку, металлическій наконечникъ которой ударился объ стну, и вышелъ на лстницу.

Проходя мимо дверей редакціонной залы, онъ замтилъ, что репортеры еще не ушли. Повидимому, они что-то ожидали, и, когда онъ вошелъ, вс съ любопытствомъ на него взглянули.

Редакторъ отдла, подъ заглавіемъ ‘Эхо’, спросилъ его: ‘Получено извстіе?’ на что главный редакторъ отрицательно покачалъ головой.

Въ другой зал стояли безъ всякаго дла наборщики, а корректоръ разговаривалъ съ редакціоннымъ секретаремъ.

— Ну что?— спросилъ этотъ послдній главнаго редактора.

— Я думаю, намъ нельзя дольше ждать, а вы какъ думаете?— отвтилъ главный редакторъ.

— Мы уже опоздали на цлые полчаса,— сказалъ редакціонный секретарь, — и если будемъ еще ждать, то не поспемъ къ первому позду. Вроятно, состязаніе не состоялось, или же Хэда не удалось арестовать.

— А если другія газеты получатъ извстіе, а у насъ его не будетъ! вдь мы тогда погибли!— сказалъ корректоръ.— Впрочемъ, это невозможно! Еслибы арестъ совершился, то мистеръ Двайэръ уже давно былъ бы здсь.

— Вы правы,— вздохнулъ главный редакторъ и, обернувшись къ корректору, веллъ ему больше не ждать. Послдній началъ отдавать приказанія, какъ вдругъ на улиц раздались крики и громкій говоръ. На лстниц послышались тяжелые шаги, и раздался голосъ редактора отдла ‘Эхо’, кричавшаго, чтобы скоре принесли коньяку. Никто въ редакціонной зал не произнесъ ни слова, но вс съ любопытствомъ смотрли на дверь. Наконецъ она отворилась, и на порог показались кучера наемнаго кэба и редакторъ отдла ‘Эхо’. Они вдвоемъ несли жалкаго, промокшаго до костей мальчишку.— Какъ? это только Гелльгэръ!— воскликнулъ съ нескрываемой досадой редакціонный секретарь.

Гелльгэръ высвободился изъ объятій кучера и редактора, и шатаясь подошелъ къ главному редактору.

— Мистеръ Двайэръ сидитъ подъ арестомъ,— произнесъ онъ слабымъ голосомъ,— а я не могъ раньше пріхать, меня постоянно останавливали и напослдокъ даже отняли отъ меня кэбъ. Но мы забрали Хэда, и вотъ отчетъ мистера Двайэра.

Съ этими словами Гелльгэръ досталъ изъ кармана памятную книжку, обертка которой совершенно размокла отъ дождя. Подавая ее главному редактору, онъ спросилъ съ трепетомъ и тайной надеждой:

— Неужели я опоздалъ?

Вмсто отвта главный редакторъ схватилъ памятную книжку и бросилъ ее корректору, который началъ отрывать листки и съ быстротой игрока, раздающаго карты, распредлилъ ихъ между наборщиками. Потомъ главный редакторъ наклонился къ Гелльгэру. Онъ взялъ его на руки и, опустившись на ближнее кресло, началъ развязывать мокрые и грязные сапоги ребенка.

Послдній хотлъ оказать нкоторое сопротивленіе этому униженію редакторскаго достоинства. Но оно ему не удалось. Бдный мальчикъ былъ такъ слабъ, что голова его тяжело упала на плечо, редактора.

Ему показалось, что все вокругъ него вертится, и онъ смутно видлъ лица репортеровъ, стоящихъ передъ нимъ на колняхъ и растирающихъ ему руки и ноги. Но вдругъ Гелльгэръ опять пришелъ въ полное сознаніе и, поднявъ глаза на главнаго редактора, съ улыбкой спросилъ его:

— Вы меня не уволите за мое бгство? Не правда ли?

Послдній не сейчасъ отвтилъ. Онъ наклонился надъ Гелльгэромъ и въ эту минуту почему-то вспомнилъ собственнаго ребенка, спокойно спавшаго въ своей кроватк.

— На этотъ разъ я теб прощаю, Гелльгэръ.

Услыхавъ этотъ отвтъ своего начальника, нашъ герой снова опустилъ голову къ нему на плечо и улыбнулся окружавшимъ его. молодымъ людямъ.

— Собственно говоря, вы не въ прав мн теперь отказывать,— сказалъ онъ, слегка впадая въ прежній дерзкій тонъ,— вдь я доставилъ необычайный успхъ вашему журналу!

‘Русскій Встникъ’, No 8, 1895

ГЕЛЛЬГЭРЪ.

Р. Дэвиса.

Читайте также: