Фридрихъ Готлибъ Клопштокъ.
К.
‘Встникъ Европы’. Часть XLI, No 17, 1808
Фридрих Готлиб Клопшток, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1808
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Клопштокъ, первый, единственный и величайшій пснопвецъ Германіи, родился 2 Іюля въ Кведлинбург. Имя пятерыхъ братьевъ и столькожъ сестеръ, онъ былъ всхъ старше. Отецъ его, человкъ впрочемъ весьма добрый, честный и ршительный, любилъ врить своимъ предчувствіямъ, которыя всегда, какъ онъ говорилъ, сбывались, и явленію превращающихся въ разные виды бсовъ, съ которыми по ночамъ храбро сражался.
Не смотря на сіи странности отца, душевныя и тлесныя силы молодаго Клопштока созрвали при хорошемъ воспитаніи. Онъ провелъ счастливыя лта отрочества въ Фридебургской волости, гд учился первымъ началамъ словесности. По возвращеніи съ отцомъ своимъ въ Кведлинбургъ, ходилъ въ тамошнюю гимназію, и почитался первымъ ученикомъ въ числ своихъ товарищей, хотя преимущества сего по видимому отнюдь не добивался. На шестьнадцатомъ году Клопштокъ перешелъ въ Пфортскую школу, и здсь-то образовался въ немъ человкъ и стихотворецъ, Клопштокъ прилжно занялся древними языками, старался подробно узнавать достоинства классическихъ сочиненій, замтилъ, что они суть истинные образцы изящества, и ршительно захотлъ подражать имъ. Онъ писалъ для упражненія стихи и прозу, и между прочими опытами сочинялъ пастушескія стихотворенія, которыя въ то время были въ особливомъ уваженіи у молодыхъ Нмецкихъ поэтовъ. Клопштокъ не читалъ много книгъ, но самыя лучшія, избранныя читалъ съ великимъ прилжаніемъ и внимательностію. Всего же больше любилъ онъ заниматься разсматриваніемъ человка въ различныхъ его отношеніяхъ.
Еще будучи въ школ Клопштокъ вознамрился писать большую эпическую поэму. Высокое мнніе о достоинств Энеиды Виргиліевой, пріятная мысль о пріобртеніи равной славы, любовь къ отечеству, возбудившая непреодолимое желаніе произвести нчто такое, чмъ бы Германія не уступала прочимъ государствамъ Европы, негодованіе, родившееся при чтеніи одной Французской книги, въ которой написано было, будто Нмцы не имютъ творческаго дара, увренность въ сил собственнаго ума своего и способностей: вотъ что принудило юнаго Клопштока отважиться на столь великое дло. Долго искалъ онъ героя,. хотлъ было прославлять Императора Генриха, но раздумалъ, и наконецъ ршился воспть Мессію. Клопштокъ тогда еще не былъ знакомъ съ Мильтоновымъ Потеряннымъ Раемъ, которымъ занимался потомъ долгое время и весьма прилжно.
Въ 1745 году Клопштокъ прихалъ въ университетъ Енскій. Тамъ посвятивъ себя еологіи, сочинилъ три первыя псни Мессіады прозою, ибо ямбы и трохеи показались ему неудобными. Скоро почувствовалъ онъ, что въ гармоніи далеко отсталъ отъ Гомера и Виргилія, выдумывалъ способы удалить сей недостатокъ, и ршился въ трудномъ семъ длъ подражать великимъ образцамъ древности. Для опыта написавши одну страницу гекзаметрами, вознамрился дать всей поэм такую же наружность. Клопштокъ показалъ примръ Нмцамъ сочинять гекзаметры на природномъ своемъ языкъ.
Въ слдующемъ году поэтъ нашъ отправился въ Лейпцигъ. Здсь познакомился онъ съ молодыми любителями стихотворства, которые, составивъ изъ себя ученое общество, читали свои сочиненія, длали на нихъ критическія замчанія, и печатали въ Бременскомъ изданіи, гд въ первой разъ явились нкоторыя хорошія оды Клопштоковы и три псни Мессіады. Членами сего общества были: Гершнеръ, Крамеръ, Шлегель, Рабенеръ, Захаріе, Гизеке и другіе. Нмецкой вкусъ тогда еще былъ не образованъ, и народъ не приготовленъ чувствовать красоты въ твореніяхъ великаго пснопвца, однажожь нашлись люди, умвшіе цнить ихъ по достоинству.
Изъ Лейпцига въ 1748 году Клопштокъ похалъ въ Лангенсальцу, гд взялъ на себя должность учителя въ дом одного своего родственника. Тамъ плнился онъ сестрою Шмидта, съ которою прежде еще имлъ переписку, и которую потомъ прославилъ подъ именемъ Фанни въ своихъ одахъ. Неудачная любовь, а можетъ быть всегдашнее прилжаніе и размышленіе о таинственныхъ предметахъ погрузили его въ уныніе, коего слды видны въ тогдашнихъ его сочиненіяхъ, и которое мало по малу исчезло, но не прежде какъ по долголтномъ путешестиіи и разныхъ перемнахъ обстоятельствъ.
Мессіада въ короткое время возбудила всеобщее вниманіе, повсюду явилось множество друзей и враговъ, хвалящихъ и порицающихъ. Благочестивые люди полюбили сію поэму особливо по то, что преподавая разуму правила вры, она вмст трогала и сердце. Молодые проповдники читали ее на своихъ каедрахъ, и Клопштоково имя произносили посл священныхъ именъ пророческихъ, но пожилые еологи думали, что вымыслы въ сей поэм находящіеся неприличны святости вры, что въ ней священная исторія смшана съ баснями, и что она опасна для православія. Одинъ сельской священникъ нарочно приходилъ къ поэту именемъ Божіимъ просить его, чтобы отпадшаго ангела Абадонну не вздумалъ въ послдующихъ псняхъ изобразить блаженнымъ. Критики неутомимо писали въ журналахъ и въ особыхъ книгахъ о новой эпопе, ругали ее и защищали, но вс ихъ сочиненія о Мессіад, выключая Лессингово, Гессово и немногихъ другихъ, никуда не годятся. Послдователи Готшеда, крича изо всей силы, старались унизить поэму, Швейцарскіе критики, непріятели Саксонскихъ, защищали ее и хвалили. Бодмеръ, почитатель и переводчикъ Мильтона, горячо вступился за Нмецкую эпопею, сего-то знаменитаго критика голосъ разпространилъ славу Мессіады. Клопштокъ спокойно пользовался разными сужденіями, казался ничего незамчающимъ, и немшался въ споры.
По приглашенію Бодмера и друзей его 1760 года Клопштокъ отравился въ Цирихъ, вмст съ философомъ Сульцеромъ. Поэтъ жилъ въ домъ Бодмера, которой смотрлъ на гостя своего не иначе какъ на священнаго пснопвца, или на ветхозавтнаго пророка. Слава разгласила объ его имени даже за высокими горами швейцарскими, и дв двушки изъ Гларуса призжали въ Цирихъ единственно для того, чтобъ увидть творца Мессіады. Клопштокъ путешествовалъ по разнымъ кантонамъ. На Швейцарской земл родились въ немъ возвышенныя мысли объ Отечеств, свобод и о Германн, храбромъ ихъ защитник. Онъ полюбилъ Швейцарію, и едва-было не остался навсегда ея гражданиномъ.
Берншторфенъ, Датскій посланникъ въ Париж, прочитавъ три псни Мессіады, и узнавши о состояніи пснопвца писалъ въ Копенгагенъ къ Министру Шулину, а по возвращеніи своемъ изъ Парижа лично просилъ Оберъ-Гофмаршала Молтке, своего друга и Королевскаго любимца, чтобы Клопштока призвали въ Данію. Сіи Министры писали къ поэту, общая исходатайствовать ему достаточное жалованье, которымъ довольствуясь онъ могъ бы всего себя посвятить своей Музъ. Клопштокъ похалъ въ Данію весною 1761 года. Прозжая черезъ Гамбургъ познакомился съ весьма умною двицею, извстною Цидли {Собственное имя ея было Маргарита, или, по нижнесаксонскому произношенію, Мета-Моллеръ.}, страстною почитательницею Мессіады. Знакомство сіе скоро превратилось въ нжную любовь, которую Клопштокъ восплъ въ своихъ одахъ.
Поэтъ жилъ въ Копенгаген уединенно, питая духъ свой твореніями Юнга и Ричардсона. Постоянная переписка между имъ и нжною Цидли укрпляла узы взаимной страсти. Молтке часто представлялъ Клопштока Королю, которой отлично уважалъ его, не внимая воплямъ враговъ Мессіады. Въ 1752 году, когда Король предпринялъ путешествіе въ Голстинію, Клопштокъ воспользовался симъ случаемъ побывать въ Гамбург. Тамъ провелъ онъ цлое лто подлъ своей Цидли. Счастливое время сіе, любви и Музамъ посвященное, можно почитать самымъ лучшимъ и обильнйшимъ въ жизни пснопвца, ибо тогда сочинилъ онъ прекраснйшіе стихи лирическіе, слдующій годъ весь провелъ онъ въ Даніи. Лтомъ 1754-го опять постилъ Гамбургъ, и женился на своей возлюбленной. Не долго наслаждался Клопштокъ своимъ счастіемъ, смерть лишила его нжной супруги. До поздней старости Клопштокъ хранилъ ее въ своей памяти, часто посщалъ могилу ея въ Оттенсен недалеко отъ Гамбурга, и назначилъ мсто для себя подл ея гроба.
До 1771 года Клопштокъ обыкновенно жилъ въ Копенгаген, потомъ переселился въ Гамбургъ, и носилъ на себ званіе Совтника Датскаго посольства. Онъ имлъ сверхъ того чинъ Надворнаго Совтника, пожалованный ему ныншнимъ Гроссъ-Герцогомъ Баденскимъ Фридрихомъ, по приглашенію коего Клопштокъ въ 1775 году прожилъ нсколько мсяцовъ въ Карлсруге.
Сколько глубокъ и важенъ Клопштокъ въ своихъ сочиненіяхъ, столько былъ веселъ въ обществ. Аттическая соль безпрестанно лилась изъ устъ его., Онъ любилъ забавлять пріятными шутками, выражалъ мысли свои какъ стихотворецъ, богатымъ воображеніемъ одаренный, колко не шутилъ, спорилъ осторожно, и терпливо слушалъ противорчія. По прямодушію своему удалялся отъ знакомства со знатными, уважалъ породу и чины, но еще боле уважалъ человка. Зимнее время, когда катаются по льду на конькахъ, было для него самымъ пріятнйшимъ, сію забаву защищалъ онъ и распространять старался съ неутолимою ревностію.
До маститой старости пснопвецъ не лишался вдохновенія, и священные звуки лиры его раздавались. Нравъ его и мннія, на правилахъ вры основанныя, остались непремнными до самой смерти. Твердое упованіе на Бога укрпляло душу его, и сообщало ей ненарушимое спокойствіе, утшительныя мысли о разлук съ міромъ, о смерти и безсмертіи были постоянными спутницами его до гроба. До самой зимы 1802 года наслаждался онъ блаженною тишиною. Тогда слабость овладла тлеснымъ его составомъ. По вечерамъ охотно принималъ онъ друзей своихъ, и пенялъ имъ, ежели рдко его навщали. Въ сіе послднее время жизни, читая свою Мессіаду, онъ говаривалъ: ,,не думайте, будто я пересматриваю свое сочиненіе какъ стихотворецъ, нтъ, я занимаюсь мыслями, которыя здсь написаны.’ Когда боль отъ геморроидальныхъ припадковъ уменьшалась, онъ забывалъ о своемъ состояніи и забавлялъ шутками гостей своихъ, и потчивалъ ихъ вкуснымъ старымъ виномъ, которымъ лчился. Замчено, что Клопштокъ избгалъ случаевъ говорить о тогдашнихъ безпокойствахъ въ Европ, напротивъ того всегда склонялъ рчь къ приключеніямъ своей молодости, и къ тому, что имло къ нимъ отношеніе въ старыхъ лтахъ.
Въ послднія недли жизни своей онъ совершенно уединился, часто посылалъ къ друзьямъ ласковыя привтствія, но уже ни съ кмъ не видался. Благочестивыя мысли о жизни и смерти были тогда единственнымъ его упражненіемъ. Тотъ же величественный призракъ Ангела смерти, тотъ же утшительный образъ могилы, т же восхитительныя картины другой, лучшей жизни, въ минуты восторга нкогда оживотворявшіе младаго пснопвца, и нын передъ отверзтымъ уже гробомъ носились надъ главою вдохновеннаго старца. Въ послднее время тягостной борьбы съ увеличивающимся страданіемъ, Клопштокъ поднялся на одр своемъ, сложилъ руки, возвелъ къ небу взоры, и преисполненный совершеннымъ упованіемъ произнесъ достопамятныя слова Священнаго Писанія, въ одной изъ одъ его помщенныя: ‘забудетъ ли жена о младенц своемъ, и не сжалится надъ чадомъ своея плоти? Еслибъ она и забыла, я не забуду о немъ. Зря, се имя его на рукахъ моихъ написано. Такъ, друзья мои! прибавилъ Клопштокъ, смотря на окружающихъ его домашнихъ взоромъ любви и утшенія: вс мы на рукъ Господней написаны.’ Онъ скончался 14 Марта 180З года. Ни одинъ изъ Нмецкихъ ученыхъ мужей не удостоился такого почтительнаго и великолпнаго погребенія.
Трудно описать отличительныя черты Клопштоковой Музы. Ни съ кмъ изъ великихъ пснопвцовъ сравнивать его не можно: онъ одинъ, и только самъ на себя походитъ. Все что ни написалъ Клопштокъ, велико, возвышенно, сильно, все иметъ на себ признаки ума творческаго, везд богатство пылкаго воображенія и полнота сердца, и въ духовныхъ гимнахъ, и въ псняхъ на образецъ древнихъ бардовъ, и въ одахъ любовь къ отечеству и дружбу изображающихъ, пареніе ума его недостигаемо. Въ Мессіяд Клопштокъ изумляетъ языкомъ Херувимскимъ, въ трагическихъ сочиненіяхъ потрясаетъ душу изображеніемъ страстей человческихъ. Онъ жилъ въ неизмримомъ царств фантазіи, и что видлъ тамъ своими умственными очами, то выразилъ на языкъ человческомъ, однакожъ не на томъ какимъ говорятъ обыкновенные люди. Добродтели и пороки представлялись ему въ увеличенномъ видъ. Добродтельный человкъ здшняго міра никогда не достигнетъ той степени благодушія, на которую указываетъ ему Клопштокъ, злодй видитъ, что онъ только ученикъ, и никогда самаго себя не узнаетъ въ лицахъ, Клопштокомъ изображенныхъ. Вотъ что послужило поводомъ ко многимъ недоразумніямъ, вотъ почему Клопштока назвали невразумительнымъ, тогда какъ онъ говорилъ очень ясно.
Мессіада на всегда пребудетъ памятникомъ славы. Она состоитъ изъ двадцати псней, и содержитъ въ себ исторію искупленія человческаго рода. Сыны Германіи могутъ хвалиться, что ни одному изъ новыхъ народовъ неуступаютъ въ высокой эпической поэмъ, и что нкоторыхъ еще превзошли въ сей трудной части словесности. О достоинствъ одъ Клопштоковыхъ никто несомнвается, онъ вылились изъ души мудреца, которой воспвалъ истины полезныя и необходимыя для человка благомыслящаго, какую степень и мсто ни занималъ бы онъ въ обществ. Духовныя псни его преисполнены благочестіемъ, врою и любовію. Слогъ ихъ простъ и легокъ.
Имя въ виду великія преимущества сего эпическаго поэта, забываютъ о драматическихъ его сочиненіяхъ, которыя однакожъ достойны уваженія. Въ нихъ есть много пищи и для сердца, и для разума, и для воображенія. Кто знакомъ съ великими образцами театра Греческаго и Бриттанскаго, тотъ найдетъ чему удивляться и въ Клопштоковыхъ трагедіяхъ, хотя онъ писаны безъ подражанія, и ни съ какими другими не сходны. Посл первой его небольшой трагедіи Смерть Адамова, весьма удачно переложенной въ стихи Глеймомъ, изданы другія дв, ямбами писанныя: Соломонъ и Давидъ, потомъ еще три, изъ коихъ послднія служатъ продолженіемъ первой: Германнова битва, Германнъ и Князья, и Смерть Германнова. Въ сихъ трехъ сочиненіяхъ драматическихъ изображены подвиги и кончина Арминія или Германна, славнаго нождя Херусковъ, котораго помнитъ Германія за храброе сопротивленіе Римлянамъ.
Клопштокъ, великій Поэтъ, былъ и великимъ Грамматикомъ. Съ неутомимымъ прилжаніемъ онъ читалъ все что писано было о язык, сравнивалъ и пользовался. Критическія замчанія его о гармоніи и мр слоговъ, Грамматическіе разговоры и другія подобныя сочиненія заслужили общее вниманіе. Выписывая примры изъ Греческихъ и Римскихъ сочинителей и переводя ихъ на свой отечественной языкъ, онъ старался доказывать, что сей языкъ неуступитъ древнимъ въ краткости, сил, выспренности и благозвучіи. Такое усердіе къ чести и слав природнаго языка достойно подражанія.