В. К. Тредиаковский Феоптия ---------------------------------------------------------------------------- В. К. Тредиаковский. Избранные произведения 'Библиотека поэта'. Большая серия. М.-Л., 'Советский писатель', 1963 ---------------------------------------------------------------------------- Невидимая бо его от создания мира твореньми помышляема, видима суть, и присносущная сила его и божество, во еже быти им безответным. К римлянам. Глава 1, ст. 20 ЭПИСТОЛА I Сею эпистолою предполагается, первое, что есть мир, которого о бытности основательно сомневаться никто не может и что сей мир благолепотно устроен. Второе, что в совершенствах его зрятся пределы как превесьма в сложном и, следовательно, не необходимом, не вечном, и всеконечно таком, который мог не быть. Третие, что слепый случай, или припадок, как не имеющий разума и избрания, не мог произвесть состав толь благоучрежденный. Все сие доказывает, что сей мир произведен таким существом, которое имеет бесконечную премудрость, благость и всемогущество: а сие существо и есть то, что именуется бог. Сверьх того, разум наш, понимая бога и творца превечного и всесовершенного, не зрит никакия прекословныя невозможности в том понятии, но, напротив того, и сам он собою показывает такого и толикого бога и целость с порядком всего мира, и в животных пол различный, и, напоследок, общее согласие всех веков и всех повсюду народов, коль ни разных и друг другу, коль ни сопротивных во всем прочем, признает преверьховного бога, да и самая безопасность, в рассуждении будущего века, повелевает лучше верить <в> бога, нежели не верить. Прокляни, Евсевий, нечестивых слепоту: Сии, видя мира благостройну лепоту, Не хотят усмотревать ту ему подавша И всемощием своим велий свет создавша. Мрака их храниться не бывай слаб никогда, Толь безверных мнений пагубна есть тьма всегда. Виждь и проповедуй зря первое начало: Следом действия его в бытность всё восстало. Неисчетны миры по всемудрию бог знал, 10 Но состав сей точно благостию предызбрал. Всё хранит, всем правит сам: будем же покорны Изволениям святым, а не богоборны. Вся тварь возвещает самобытного творца, Безначальна прежде, суща после без конца, И в себе того ж всегда, и преудобренна, Всем владыку, ни чией длани покоренна, Всяческим подавша естество и бытие, А собой имуща по вседолгу обое. Показует нам его сама вещь малейша: 20 Ясность истины сея солнца есть светлейша. Всё являет бога, в веществе что купно есть, Зримо и незримо, коему число сам весть. Верно кажет общий круг мыслей сверьх обширный, Что зиждитель есть ему и что сей премирный. Всё его ж являет развиваясь, что цветет И, приятну зелень различая толь, растет. Все, что, с чувствием дыша, ходит иль летает, Ползает, или себя, плавая, питает. Самый из животных, двусоставный человек, 30 Провождая в мире, миру как бы царь, свой век И составом дивным всем собственного тела, Зная сам, что вещь сия не его есть дела, И союзом оным, дивнейшим еще, ума, Кой, с тем сопряженный, сведом о себе весьма, Человек, я говорю, весь являя бога, Проявляет, что Его и Премудрость многа, Так что бесконечно совершен есть бог един, И причина перва к действию вторых всех вин. Разум, здраво мысль свою внутрь производящий, 40 И в познании таком достодолжно бдящий, И не ослепленный грубых заблуждений тьмой, Весь в природном свете пребывающий с собой, Гнусными ниже страстьми сердца восхищенный, Ни пороками, ни злом скотства развращенный. Не возможет тотчас бога жива не познать, А безбожных мыслей из среды той не изгнать, Он понятие в себе божества имеет, Кое и довольным толь называть он смеет, Что им познавает совершенств всех существо 50 И что в нем вседолжно бытность купно естество Заключает потому, что бог есть превечный, Что как безначальный сей, так и бесконечный, Что различен с миром, и не то что вещный свет: Бог простый, мир сложный купно мог и быть и нет. О! вы, кои, буйно мчась в дерзости проклятой, Страхом совести, ниже правдою за пятой, От святых святого внутренния силы взгляд Отвращая смело, изрыгаете ваш яд, Говорите, что сей мир, с чином, с красотою, 60 Вечен состоит и есть искони собою, Тьма ль вас прегустая, беззаконий ли всех сласть, Гордость ли безумна, затвердела ль коя страсть К утверждению сему побуждает ложну, И не токмо полну лжи, но и невозможну. Рассмотрите, можно ли от доводов устоять И еще упорно лжею адскою зиять, Можно ль, коль бы вам во мрак слепо ни стремиться, Чтоб от истинных зарей в том не просветиться: Разве вы нарочно восхотите затворить 70 Очи внутрь душевны, света б правды вам не зрить. Инако преодолеть нельзя всем предлога, Кой доказывает вам присносущна бога, Разного от мира, миру здателя сему, Всяких благ начало и виновника всему. Действом ныне вещи суть есть и пребывают, Но что действом суть теперь, то предполагают Нечто бывше прежде от превечности всея, Для действительный бытности так своея: Инак иль от Ничего, иль собой предстали. 80 Может что ж безместней быть, если б вы сказали, Что Ничто пустое вещи все произвело, В коем сил и средствий никаких быть не могло? Как им быть и от себя, всем вельми пресложным И к небытию притом всячески возможным? Посему превечно сотворило существо, В коем не собою не могло быть естество, И сие ж то обще мы называем богом, В почитании творца всяческих премногом. Человечь ум сведом, что он есть и состоит, 90 Совершенств от смысла многих добрых не таит, Коих сам в себе тогда ж внутрь не обретает, Об изрядстве их хотя достоверно знает. От сего ль не ясно, что не от себя ум есть, И другой, что должен в бытность оного известь? Если существо возмог сам себе дать делом, Без сомнения б уж он, в том господстве смелом, Понимаемые совершенства дал себе: С ним никто об оных не был бы отнюдь в борьбе, Сам же, с большее возмогшь, дать себе ту бытность, 100 Меньшего б не положил для себя в забытность, Произвел бы оны совершенства в красоту И чрез те б умножил собственную высоту. И когда б ум стал собой, то б не союзился С телом человечим он: в тело б не вдрузился, В коем терпит много неспокойств и невыг_о_д, С час терпеть бы сии не всхотел, не с век, не с год. Положите ж: волей сам тот союз имеет, Как же волею раздрать он уж не умеет? Человечь ум сделан, следовательно, другим. 110 Но другой сей здатель, сотворен наш ум каким, Мог себе дать бытие всячески собою И своею быть всегда собственно судьбою. Кто сам быть вседолжно с вечности всея возмог, Нами тот преславно нарицаемый есть бог. Всем известно вещество грубых тел тримерных, Нет о бытности его сцептиков неверных. В веществе том самом, из которого весь свет, Праздность токмо грунтом, действенности сроду нет. От сего я навожу следствие бесспорно, 120 Что собой стать вещество было непроворно. Силе изводящей не великой токмо слыть, Ей притом всемерно бесконечной должно быть: Тем что от Небытия к Бытию, не пречно, Расстояние лежит также бесконечно. Кто когда в едино сводит сей и тот предел, Надобно, чтоб силу пребезмерну он имел. Но понеже в веществе и в уме всем точно Нет причины той отнюдь, прямо и побочно, По которой делом, из возможных толь вещей, 130 Многие восстали в бытность из пустых нощей: Следует, что та вина, в существе беспраздном, Как всесильном по себе, так от света разном, Вся есть содержима, кое самый бог и есть, Всем безбожным людям приуготовляли месть. Буде б я был от себя, стал и быть собою, Что понеже действо есть сущее со мною, То мой ум, как сведом обо всем, что есть во мне, Ведал бы, что сделал и себя сам не извне, Невозможно, чтоб чему бывшая причина 140 Производствия его ни -не знала чина. И как понимаю явственно весьма сие, Что во мне не мною сделано есть бытие, Да и знаю я притом, что Ничто пустое Не возможет произвесть Существо какое, - Заключаю твердо, что был некто предо мной, Кой есть мне зиждитель и предсудствует собой. Кто других производить в бытие умеет, Тот конечно от себя оное имеет. Но сего мы точно богом и творцом зовем, 150 И по правде с_а_мой тварию его слывем. Тщетно возразили б вы, что нас породили Всех родители во свет, сих - свои плодили, Равно так и прочих, дале то ж до без конца, Всяк из нас имеет особливого отца, Бесконечный сей возврат, коль он вам ни дивен, Есть всемерно по себе разуму противен. Буде нет Начала самобытного того, То всему быть должно от пустого Ничего. Что ж безумней утверждать? Видите вы сами: 160 Я свидетельствуюсь в том всенадежно вами. Вещество есть праздно, потому не может быть Ни виной движений, ни Началом оных слыть. Но движению собой также быть не можно: Свойство б было тем честняй вещи, что есть ложно. Есть затем Начало, разное от вещества И совсем другого, нежель оное, родства, Кое в вещество сие двиги впечатлело И чрез те обратну быть оному велело. Ум наш хоть имеет силу в двиг вещь приводить, 170 Но не мог законов двигам мудрых утвердить. В способах бы веществу теми различаться И чрез многи веки толь твердо обращаться. Всё то полагает, и необходимо, нам, Что Правитель вышний и безмерный есть в том сам. Вещество не от себя: скажет ли ж кто смело, Что движение собой собственно и дело? Двиг есть только свойством в праздном оном веществе, Случаем бывает оного и в естестве, Но хотя б и положить - вещество превечно, 180 О движении сказать нельзя толь конечно: Не с природы в оном, ни бывает в нем всегда, Есть двизатель вольный, точно есть и двиг тогда С пребыванием сие вечным необходно, Может явственно всяк зреть, сколько есть несходно, Ежели ж припадком в двиги вещество пришло, Сохранить законов долго б оных не могло: Что припадком в веществе иногда бывает, То припадком также в нем всё и пропадает. Посему премудрый некто те уставы дал: 190 Сей премудрый богом и зовом от нас быть стал. Бесконечный вспять возврат есть непонимаем, Как противный весь уму: то мы утверждаем, Заключая прямо, что порядок есть причин, Так что есть меж ними первейший пределов чин. Например, есть человек самый первый в роде, А по нем вторый, и так далей в произволе. Но вины вторые, опыт как то учит нас, Все имеют явно должные границы враз. Тем граничащу их признают причину, 200 Благороднейшу себя: та есть бог по чину. Не простый мир, сложный. От сего как не мавесть, Что не необходно, да случайно оный есть? Сиречь, мог не быть, и быть неиссчетно разно, Сверьх, что вещество его по себе есть праздно. Что в себе случайно, не уставлено быть так, Чтоб уж быть, конечно, и конечно есть то как. Следует, что мир вины требовал природно, Да его так изведет, как самой угодно. Та есть бог премудрый, всеблагий в нем произвол, 210 Преисполнен мощи, содевающий Глагол. Се уж как вам называть вещество всевечным, А припадок всех вещей здателем вдруг встречным? Что припадок в деле? Сама суща слепота, Скудная причина и недостаточна та. Нет в ней смысла и ума, способов нет прочных, Ни намерения нет, ни избраний точных. Не готовит случай и не учреждает он: Весь беспроизвольный, без искусства с всех сторон. Словом, никакого в нем совершенства нету, 220 Самому себе всегда сам он не в примету: Слеп, глух и бесчувствен, почитай ничто, так хил, Да и не имущий особливых к действу сил. Как ему сей произвесть Мир в таком пространстве, Мир в различии таком и в таком убранстве? Где не токмо сила бесконечныя вины, Но и мудрость зрится, но и благость без цены, Где толика красота, где и чин толь стройный, Мера, вес, число, округ весь творца достойный. Всяк, едва на твари с примечанием воззрит, 230 То творцом премудрым разум свой и озарит. Если ж кто б сказал ему: сделайте припадок, Вдруг покажется такой сам и глуп, и гадок. Кто когда поверит, что Гомеровы стихи, Кои в 'Илиаде', глупости где нет крохи, Не великим счинены смыслом стихотворца, Украшений и высот многих толь приборца? Кто поверить может, что припадок всех букв смесь В тот привел порядок и союз составил весь? А прибрав слова к словам и сцепив стопами, 240 Громогласнейшими толь так воспел стихами? Пусть в 'Энеиде' счислил кто-нибудь все буквы сам, Сколько ж _а, б_, прочих, будет всех и _z_-тов там, Пусть наделает себе столько ж всех их точно И в одну смешает их кучку все нарочно. Пусть потом он кинет совокупно всех из рук, Чтоб ему 'Энеиду' сочинить броском тем вдруг. Верно, что не ляжет враз та 'Энеида' прямо. Пусть же мечет много крат, пусть всю жизнь упрямо: Не укинет трудник и ни первых всех стишков, 250 Не укинет токмо и ни маленьких клочков. А однак припадок тут есть совсем возможный: Мы в Виргилии уж чтем тех букв ряд неложный. Без ума быть должно, если так то утверждать И состав стиховный случаю то отдавать Цицерон 'Летописей' Энниевых только Об одном стишке сказал, не о всех в них столько, Что не мог припадок сочинить там и того, А не стихотворства совершенного всего. Так почто ж безумно толь утверждать о целом, 260 Благолепотнейшем сем мире, в буйстве смелом, Что его припадок не нарочно сотворил, Толь и многим разно совершенством одарил, Смысл когда и о стихах мнить не попущает И всемерно верить тем ставших запрещает? Не стихами только можно доказать все то, Тысящи прилогов утверждают, а не сто. Как не зрим органа мы сладостно гудуща, Иль за з_а_весой, ил_и_ в темном храме суща, Можно ль нам подумать, что орган собой поет 270 И с тремя гласами в сходстве звон осмый дает, А что то не человек, и еще искусный, Кой глас то веселый в слух, то влагает грустный? Так что тот руками не биет там клавитур, Что согласность, бемол делается сам и дур, И что там не дует тот ни мех_о_в ногами, Но что мехи вверьх и вниз движутся те сами? Можно ль верить дельно, видя самый тот орг_а_н, Что состав весь в оном, и что весь его тот стан Стройно так располож_е_н случаем бездумным? 280 Ненарочным и слепым и совсем безумным? А однак припало, без предмысливших причин, Что распорядилось прямо всё в свой должный чин, Чтоб пищанию тому быть всегда согласну, И различну без числа, и умильно красну? Махина органа должный вид себе взяла? Каждая пристойно трубка место заняла? И прибравшись меж собой и разбравшись стали, Да и разный себе голосы все дали? Сделали и мехи на низу себе свой путь, 290 Чтоб им в трубки трубкой, надобно когда, ветр дуть? Клавит_у_ры наверху рядом сочетались И к закрышечкам лад_о_в стрункой привязались, Чтоб им, опускаясь, крышечки те открывать, Но не все вдруг, только должно кои подымать, Словом, весь тот сам орг_а_н слепо учредился И нечаянно гласить складно возбудился? Не безумну ль должно человеку быть сему, Кои б об орг_а_не случай утверждал кому? Тотчас заключает всяк, что то совершенный 300 Механист и музыкант, кой толь украшенный Тот орган соделал, прежде вымыслив умом, А искусством в дело произвед уже потом. И понеже разум сам, просвещенный чисто, Рассуждением своим действуя внутрь исто, Токмо об органе заключает твердо так, Что ему припадком н_е_льзя сделаться никак, То уж вам, о! мудрецы, только ж мудрым мнимо, Мира здание сие, обще всеми зримо, С разумом как можно дерзновенно утверждать, 310 Что оно припадком возмогло в порядок стать? Можно ль сомневаться впрямь, что свет не всесильным, Не всемудрым сотворен, не всеизобильным? Если кто увидит марморный весь истукан На пустом конечно острове с четырех стран И давно-давно уже людям не знакомом, Да и без следов, чтоб он был когда им домом, Тот необходимо скажет, оный зря кумир: Тут живал всемерно человечий прежде мир, Здесь ваятелево зрю мастерское дело 320 И дивлюсь, коль нежно он вырезал всё тело! Оказал составы и обратов нежность их, Выразил искусно в двигах мышицы своих, Он прицелы различил, купно действий живность, Он другое всё привел в совершенну дивность, Наконец, представил живо все в лице черты, Бодрость, и осанку, и похвальны красоты! Сей ответствовал бы что, мните вы, другому, Кой, в противность бы его мнению такому, Выговорил смело, что болван не резчиком 330 Сделан сей здесь зримый, но припадок ни при ком Ненароком учинил статуу так власно, Как бы человек была и тому согласно, А орудий всяких к делу не приложен_о_, Ни из рук художных теми то не кружен_о_? Он не назвал ли б того прямо сумасбродом, Иль из глупых всех людей страннейшим уродом? Толь еще и паче поносил его б в укор, Слыша так твердяща, что та камня часть, от гор Отделившись, там собой сделалась толь стройно, 340 Истуканом от себя, как ей быть пристойно. И что буйны вихри, подхвативши оный вдруг. Понесли так бурей, а принесши в сей округ, Здесь поставили его на подстав сей плотно, Так что никакой руке не было работно, И конечно зная, что то быть не может быль И что все те речи только пустота иль пыль. Бельведерский Аполлин и Венера славна, Медицейской что слывет, в статуах как главна, Наконец, фарнезский оный дивный Геркулес, 350 Статуа и Веры, кою Петр в свой сад привез, Без искусныя руки и не заложились, А не то чтоб сами все дивно совершились. Как же, по примеру, можем вам мы отвечать, Кои дерзновенно не стыдитесь так кричать, Что припадком весь сей свет и собою стался, А премудрым он никем в чин не созидался? Буде есть хоть капля разума природно в вас, То вам должно вскоре пременить нелепый глас И от сердца признавать бога купно с нами, 360 Коему незриму быть н_е_льзя всеми вами: Всяка тварь во свете проявляет вам его, Кажет всё, что стало бытием от самого. Ибо утвердить чего нельзя о кумире, Как возможно то с умом говорить о Мире? Напоследок: буде некто обходя везде В любопытстве хвальном, на стене усмотрит где Преизрядную во всем живопись картины, Мечущиеся в глаза с своея холстины, - Я кладу, на коей проведение людей 370 Всех израилетских по пучине без ладей Моисеем иногда, написал художник, Славный в мастерстве своем том трудоположник. Там одних увидит, в радости по глубине Шествующих сонмом и на самом бездны дне Воздевающих к творцу в выспренняя руки, От египетския их спасшему всех муки, И благодарящих за избаву ту себе, Бывших прежде в лютой у мучителей гоньбе, Но с другой там стороны узрит он тристатов 380 Фараона самого, всех же супостатов, Колесницы, коней и всё войско без числа, Гнавшее за теми, но пришедшее до зла Потопления в водах и затем всех в страхе, Видящих, что волны их поглощают в махе. Скажет ли тот некто, живопись сию смотря, А художникова имени при том не зря, Что вальком то полотно прачка поражавши, И из оного всю грязь при реке где жавши, Вдруг там усмотрела, что собою краски все 390 Прибрались различно, да и в самом том часе Лица вмиг на полотне те изобразили, Тень и свет в местах своих чинно союзили, Словом, все что может живописец учредить, Чтоб ему картину совершенством расцветить? Если б наша пря была, силы ж не в премене, Об одной явленной там в конской морде пене, Коя ненарочным случаем произошла И себе в вид сходство надлежащее нашла, То б возмог признать и сам делом я возможным, 400 Вероятным потому и затем неложным, Что там живописец с сердца кистию тряхнул, Коею он краски преизлишно зачерпнул И чрез то однажды в жизнь, самому на диво, Конскую изобразить пену смог и живо. Как то повествуют, что Родийский Протоген Пены только псовы не возмог, коль не вперен, На картине написать, где изображенный Был И_а_лис и со псом, - чем вот раздраженный, Бросил с гнева губку, коей краски он стирал, 410 А броском не токмо живописства не смарал, Но еще впрямь изразил ону пену чудно, Кою мастерством ему сделать было трудно. Пен же ль сих примером заключить возможно нам, Что сей мир припадком так же сделаться мог сам? Коль различно то с другим! Краски уж составил Живописец сам себе, лица все представил, Пеночки он только не возмог там написать, Как ему хотелось, чтоб ту живо показать. Пенку посему одну там свершил припадок, 420 Коя от искусных уж начата догадок: Но картину ль целу без всего свершить он мог, Как всегда бессмыслен и всегда во всем убог? И от целой далека той картинки пена, А с огромным миром всем нет в ней ни примена! Что уже оскудно к доказанию вообще Бога суща, жива и зиждителя еще? Что к разгнанию в вас тьмы? Мрака что густого? Что нечестия? Что - лжи? Мнения пустого? Кой есть недостаток, просветиться б вам лучом? 430 Все уж плетни ваши правды ссечены мечом. Что вам надобно ко всей ясности о боге, Чтоб уж больше не стоять в лажном толь подлоге? Как и быть в упрямстве блядословствуя всё тож, Тварь что самозданна? видите вы всю в том ложь. Перестаньте: полно вам в бреде утверждаться И мечтами, как вещьми, мнимо услаждаться, Вымышлять доводы, а о твердости сих всех Не радеть нимало, не хотеть лжи видеть в тех. Токмо говорить на ветр басни толь злобожны, 440 Басни нечестивы толь, да и невозможны, Иль неистовствовать прямо в обществе боясь И по-змийски хитро в мнениях своих таясь, Утверждать, что бог хоть есть, но не промышляет И создание свое просто оставляет. Мнение такое с первых по всему одно, То нам в Эпикуре хитрость ведома давно: Кто не хочет в боге знать действа ни едина, Самым тем не признает свету господина. Существительное свойство отрицая так, 450 Существа самого не приемлет тот никак Он духовну божеству образ причитает Человеческий и взор, паки отметает Сим премирна бога, неописанна притом, Признавая только лицемерствующим ртом. И Спиноза поступил хитростию ж в слове, А от эпикурской в вид как иною внове. По его: не можно существу другое здать, Следственно, собою должно зданиям всем стать. Не хотя, за _сласти_ речь, быть эпикуристом, 460 Стал злобожнейшим еще жид сей пантеистом. Что ж всесовершенну помешает существу Быть творцом другому, но в границах, естеству? Бесконечное во всем совершенство, силы Тварей к зданию других не творил ведь гнилы: Исключает равных, но неравных всех себе Произвесть бог мощен, по своей благой судьбе. Долго ль блядословить вам? Наше слово твердо. Бог вас сам да просветит правдой милосердо! Извини, Евсевий, устремление мое, 470 Что, начертавая к другу я письмо сие, К атеистам обратил дело в ней и речи, А тебя вдруг судией сделал после встречи. Ты, как благосклонный, в дружестве отнюдь не льстив, К богу ж весь усерден и к нему благочестив, По приятству не причтешь мне сего в погрешность, Зря на внутренность мою, не чинов на внешность. Свел борьбу я с теми, кои бога быть не мнят Иль, чтоб был зиждитель миру, всяко не хотят. Пред собой представил их, въявь изображая 480 И как прямо и в лице истиной сражая. Видел ты, как зритель, что стоять не можно им И что должно бога людям признавать таким. Чем еще я не могу доказать им бога? Что не объясняет нам твердого предлога? Существа такого разум наш в идее зрит, Что преки идеа оному та не творит, И как он собою нам тож изобразует, Так и целость мира вся равно показует: Чин и строй являют вышня существа извол 490 И в животных разный, мужеский и женский, пол. Роды всех веков и мест, коль они друг другу Ни противны по себе и страны по кругу, Сколько ни отменны в нравах, в склонностях своих, Коль ни различает собственное свойство их, Все однак согласны в том, чтоб сердец внутрь к богу Почитание иметь, объявлять честь многу Оному снаружи действием покорства в вид И его звать в помощь от напастей и обид. Кто ни станет где из стран, всюду он обрящет 500 Богу посвященных слуг, жертвенники срящет, Узрит купно жертвы, храмы, празднований ряд И великолепный, по богатству там, обряд. Служба всюду божеству, страх повсюду божий, Каждый человек с другим в чувствии сем схожий. Неспособны ведать будущу себе судьбу, Умилостивляют бога чрез свою мольбу, Под его покровом быть, да и без наветов, Коих не приносят где божеству обетов? Печатлеют сею преверьховною они 510 Властию союзы обществ разных искони, Обещания присяг ею утверждают, Ей в казнь оставляют злых, коих проклинают. В особливых нуждах, в сочетаниях, в пути, В скорби, иль в печали каковы кто мог прийти, В бедствия ль попал, в том всем божество зовется, Да пособство от него вскоре низведется. Начинают богом и окончавают пир, Божеством воюют, божеством и славят мир. Нет строений, нет отнюдь предприятий важных, 520 Купли, ни товаров нет без того продажных. Словом, ни малейших, в обществе полезных, дел, Чтоб без бога оны начинать когда был смел. Слава ж за успех всегда, с чувствием природным, Восписуется ему гласом всенародным, Купно благодарством и приносом предрагих Всяческих корыстей, полученных от других. Хоть бы любопытен был кто-нибудь без меры, В грунте разностей сея он не узрит веры. Общего толико, неразрывного нигде 530 И единовидна сходствия сего везде, Польза ни страстей, ниж_е_ умствований ложных Мнима твердость, и ни власть некоих вельможных В слабость, в разность мнений, не могли никак привесть: Всюду отдается божеству вседолжна честь. Отчего ж сие взялось сходствие толико В людях, коих есть число в свете превелико, Как не от начала внутреннейшего того, Кое человека частию есть самого? Как и не от чувства внутрь в сердце положенна 540 И создателем его в том изображенна? И как не от первых самых тех преданий след, Столько ж точно древних, сколько есть и самый свет? Веру, бога быть, к тому ж с_а_ма безопасность Утверждает, как трубы громка велегласность, Положив, что бога и зиждителя всему Нет и не бывало, вера наша, посему. Утверждающая быть, ложна непреречно. Правосудный кто ж за ложь показнит нас вечно? Но противну веру положа во лжи теперь, 550 К милости всемерно заключается уж дверь. Мнит та вера: бага нет, кой есть пребывали, Ясно, веруяй не быть, так и утверждали, Восприимет казни за лжесловие и лесть: Бог, кой правосудный, не отмстит ли, ибо есть? Есть всеведый! Всеблагий! Есть бог всемогущий! Без начала, без конца, есть везде присущий! Есть бог, о! Евсевий: всяка проявляет тварь, Что он есть создатель и верьховный мира царь. ЭПИСТОЛА II По доказании первою эпистолою божиего бытия известными доводами из самых метафизических внутренностей, рассуждается в сей второй во-первых, что хотя и многий находятся приобыкшии к тонкостям метафизическим, однако немало и таких, которым помянутые доказательства не без трудности будет уразумевать. Чего ради, чтоб и сим последним ту ж истину показать непреоборимо и ясно, восприемлется намерение доказывать оную по премудрым зиждителевым намерениям, или намеренным концам каждыя вещи во всем естестве, на что не должно уже употреблять великую тонкость понятия, но токмо един простый взор на все вещи доволен, соединенный однако с некоторым общим рассуждением и с прилежностию к рассмотрению вещей. Потом начинается дело описанием необъятныя огромности всего света. Рассматриваются обыкновенные четыре стихии, коих по рассмотрении исследываются небесные светила. Всё сие бесчувственное вещество по всему ясно показует премудрость, благость и всемогущество создавшего. Напоследок, самый движения устав в планетах, как то он есть непременный, являет премудрого законодавца, а великолепие небес проповедует зиждителево величие. Вообще, что утвердил и в веки утверждаю, В особности о том теперь здесь рассуждаю. Не всякому легки доводы, признаю, Читающему ту эпистолу мою. Но твой, Евсевий, смысл толико просвещенный От тонкости вещей не мог быть воспященный: Ты, мню, употребил природну остроту, Проник во глубину, взлетел на высоту. И, распростершись там, объял собой пространность, 10 А тем и твердость их, и видел всю избранность. Довольны для тебя тебе ум показал, Не сомневаюсь я, ты ж словом то ж сказал. Однак, как весно мне, другим то всё собщаешь, Что истинным себе и твердым ощущаешь. Но всяк ли из других тебе подобен есть, Хотя и многим в том я отдаю всю честь? Поистине из них не все с тобою равны И быть не возмогли рассудком толь исправны, Ни столько ж о вещах понятия иметь, 20 Чтоб вещи без труда им суще разуметь. Для сих теперь пойду гладчайшею стезею И поведу с собой их к той же правде ею. Всем слабейшим в себе способнейша она И точно для таких давно проложена, Но равно приведет к создателю и к богу, Как и идущих всех в ту первую дорогу. На весь чин естества вперяя внешний глаз, Представлю ону внутрь я божества показ. Такая мудрость всем всегда есть не закрыта, 30 Да разве от страстей в жар может быть забыта. Едва кто всех вещей воззрил на всяк конец, Не может не узреть, что их премудр творец, Что купно он всеблаг, что всемогущ, строитель И есть он по судьбам своим всему правитель. Не долг уж тешку быть вещей зря на убор, Единственно простый доволен токмо взор, При чем однак всегда потребна есть прилежность. Не та ж, от коей прочь бежит роскошна нежность, Но некая, с какой возможет каждый вдруг 40 Приметить, как его и всё объемлет круг. Воззрим сначала мы на всю огромность света, На весь округ его, достигнет сколь примета. Воззрим на дол земли, на коей мы живем, По коей ходим все, где смертными слывем. Воззрим выспрь к небесам на толь далеки своды, Которы кровом нам чрез толь премноги годы. Воззрим на полноту и воздуха и вод, Сей окружает нас вещей отвеюду род. Воззрим мы, наконец, на звезды, на светила 50 И узрим, что зарей сих неисчетна сила. Не рассуждаяй всяк чрез жизнь свою о сих, Здесь мыслит о вещах единственно таких, Которы, суть к нему иль ближе, иль на нужды Зрит кои быть себе потребны и не чужды. Он из всея Земли ту знает токмо часть, На коей дом его и где ему вся власть. Сей знает по тому о солнце и с зарями, Что от него светло ему бывает днями, Так равно, как себе, во мраке и в нощи, 60 Он получает свет довольный от свещи, Его мысль за места, на коих пребывает И ходит он куда, отнюдь не залетает. Но каждый человек, обыкший рассуждать И разбирая всё о правде утверждать, Иль отрицать ему покажется что ложным, Невероятным что или и невозможным, Весь простирает вдаль в себе сам помысл свой И тщится рассмотреть и все познать собой Те виды, что его отвсюду окружают, 70 Различием себя несчетно размножают И зрятся пребывать в пространстве вкруг таком, Которого конец ни мыслям не знаком. Не может он тогда пространнейшего царства, Без равного во всей вселенной государства, Не положить в уме за малый уголок Обширный Земли, а Землю всю за клок Или за облачко во всем пространстве круга. Дивится, зря себя и зря подобна друга, Что жителем он с ним находится на ней, 80 Старается понять, в мир как введен есть сей. В том восклицает: кто сие всё, что поемлю, Создал? и на вод_а_х кто всю повесил Землю? Заклепы кто ее толь твердо положил? И кто водами ж ту отвсюду окружил? Когда б Земля была везде претвердый камень, Не можно б было уж, ниж_е_ чрез сильный пламень, Терзать ее отвне и в недра к ней входить: Нам сеять бы нельзя, а ей бы клас родить. Но если б вещество в ней мягче некак было, 90 Иль только б что песок и сыпко также плыло, То не могла б она носить поверьх людей, Нельзя б и никаким быть тягостям на ней: Повсюду б мы в нее и грузы б все тонули, Когда б произошли, тогда ж мы б и гонзнули. Се ж равномерна в том есть обоем она, Притом и всех выг_о_д та мать есть нам одна. Сокровища свои нам все она собщает И грязь и пыль свою в богатство превращает. Приемлет на себя несметно разный вид, 100 Творя, чтоб всюду быть на ней нам без обид. Земля нам подает чего мы ни желаем, Как всё что нужно есть, так мы и чем играем. Болотна где она и также где пуста, Где непроходны суть от дебрей в ней места, - Всё пременяет то и скоро и чудесно, И делает уж там видение прелестно: То с полем зрятся луг и сочная трава, То цв_е_ты и плоды, то рощи и древа. Везде являет та всем только что доброты, 100 На жителей своих премноги лья щедроты. Всегда она к ним всем и по всему добра И так, что описать есть трудно, коль щедра, Источника ее, обильного не ложно, Исчерпать никогда и никому не можно: Утробу мы ее терзаем болей чем, Богатства больше нам она приносит тем, Не стареется вся, ни убывая тлеет, Всегда млада в себе и бодрость всю имеет. Все чезнет из нее, под старость всяк в нас хил, 120 Едина токмо та вся не теряет сил: При каждой и весне в жизнь будто воскресает, В чем дух и есть в чем раст, от пагуб то спасает. Обилен человек так от нее всегда, Что недостатка нет ни в чем ему когда. От лености его приходит недостаток, Как к деланию той в нем труд бывает краток, Нетщание людей причина пустоты, И терний, и волчцов, и гнусны наготы. Еще ту пустошат и кроволитны брани, 130 Отъемлются когда чужие сильно грани, А вместо чтоб ее доброте споспешить, Кровь тем людей смогла и весь тук иссушить: Един сей плод всегда от славных всех героев, От действий громких тех и от несчетных воев. Полезней людям всем оратай и пастух, Неж вознесенный тот граблений лютых дух: Герой всяк для себя, и то с чужим, воюет, Да всех земли делец трудясь, себе горюет. О! коль плодов, когда б престали быть бойцы, 140 А токмо б нежил всяк своих земель, концы! Но лютая уже, оружий толь обильных, Вражда воюет в казнь за все неправды сильных! Порокам и страстям отверзла та ж врата, Отнеле же во всех погибла простота! Неравности Земли быть мнятся не услужны, Но те к ее красе, а к пользе нашей нужны. Где идут гор хребты, долины стольки ж там, На пищу в них трава преславная скотам. За ними вкруг поля и нив бразды желтеют, 150 Богатых класы жатв волнуются и спеют. С одной страны их край и цветен и травист, И древом плодовит, и духом здрав и чист, С другой - верьхи свои до облак взносят горы. Дивят нас высотой, увеселяя взоры. Расселин дичь и всех в них каменистых гряд Взнесенну землю ту в свой утверждает ряд, Подобно как крепят нас кости внутрь и жилы, И твердость придают, приводят нас и в силы: Дичь тягость держит там ужасных тех громад, 160 Сцепляет их перед между собой и зад. Различие сие всю Землю украшает И совокупно нам при нуждах споспешает: Убежище в вертеп от зноя и дождей, Убежище на холм от наглости людей. Во всей вселенной нет, ниж_е_ едины, нивы, Без некоих доброт, когда мы не ленивы. Не только долы те, не только чернозем, Но и болотный низ, но и пески по сем Оратаю за труд мзду воздают напольну, 170 Пшеницу принося на сжатие довольну. Болото всё когда осушится трудом, По тучности внутри, роскошствует плодом. В безмерну глубину песков нигде нет в свете: Когда делец земель в одном очистит лете Всю землю под песком, лежащу впусте там, И силу солнца даст очищенным местам, То на другое он, как пойдет полосами, Увидит весь тот грунт играющ колосами. Уд_о_бренный чредом кряж всякий мест пустых 180 Не хуже (будет сам плодами нив густых. Но токмо принесет, что изращать способен: Грунт на пшеницу есть, грунт на ячмень особен. Среди расселин гор, на каменных горах Бывает пажить так добра, как и в борах. Есть скважины и там, чтоб солнцу в них лучами Проникнуть и чтоб быть испарине ночами. Сим способом оно, смягчая твердый бок И растворяя в нем сгустелый хладом сок, Там производит корм и паству летобытну, 190 Которая творит собой скотину сытну. Непроходима дебрь, неплодна с века степь, Лежит ли в знойных та, в краях ли мразных цепь, - Родят, как книги нам знать подают учебны. То сладкий плоды, то зелия врачебны, Которых инде нет в обильнейших местах, Иль недостаток там великий в тех кустах. Всё есть, но не во всех землях, что людям нужно! Не явно ль хощет бог нам меж собой жить дружно? Не сим ли нас всхотел к собщению привесть, 200 Дабы взаимно брать кому в чем нужда есть? Се нужда, коих край далекий разделяет, Тех в общество одно путем совокупляет: Без ней не знать бы нам людей Земли всея, Ниж_е_ б за океан шла дерзка ладия. Земля из недр своих всё что ни произносит, По времени она в себя назад то просит: От целости оно испарь уже своей, И ноя, свой возврат творит опять внутрь к ней. Во внутренностях там, побыв чрез должно время, 210 От семени потом несет плодов к нам бремя. Предивен есть весьма сей непрестанный круг: Земля что нам ни даст, в себя ж приемлет вдруг, Приемлет, но затем, чтоб нам подать то паки, А как подать? О! чин, из сгнивших свежи злаки, Из всех уж как совсем умерших тех родов В десятерицу к нам шлет более плодов. Питающийся скот весь от земных имений, Происходящих вновь от престарелых тлений, Питает землю сам изверженным своим 220 И помощь подает к обилию он сим. Земля ж то нам дарит, то вземлет всё обратно, То паки к нам несет сугубя многократно, И никогда ни в чем не может оскудеть, Лишения чтоб нам ни в чем же не иметь. Исходит из ее обильно всё утробы И так же входит всё к ней внутрь, как будто в гробы. Зерно в нее вложи - от одного зерна, Как любяща мать чад, даст десять зерн она. Разверзи чресла в ней - обрящешь камни, злато, 230 Обрящешь мармор внутрь на здание богато, Железо, медь, свинец и с оловом сребро, Обрящешь и других сокровищ в ней добро. Кто ж скрыл в нее то всё толикое богатство? Кто умножает в ней сие всё толь изрядство, Что нельзя никогда, колико ни тощить, В ней скрытого всего конечно истощить? Кого не удивит на всё сие смотряща, И как и что земля обильно есть родяща? Не пищу человек одну себе от ней 240 И помощь от недуг всех получает сей. Коль многи корни суть! колики трав всех роды! Коль неисчетны их доброты и пригоды! Коль благовонных тех в различии цветов! Коль сладостнейших мы вкушаем и плодов! Как на дремучий лес по случаю взираем, За старость сверсным мы тот миру полагаем: Древес всех корни в нем, все ж углубившись к дну, В безмерную почти спустились глубину: Сплетением своим, потом же и длиною, 250 Как держит корень всяк всё дерево собою И не дает ему от сильных ветров пасть, Чтоб падшему не сгнить и вскоре не пропасть, Так равно тем же он и ищет под землею Пристойных соков там, а трубкою своею Втянув в себя внизу, шлет в верьх те до вершин Не на четв_е_рть одну, ни на один аршин. Предивный механизм сей в жилках всяка листа Предивного всем нам являет механиста! Но и радящий сей в строителе совет, 260 Что на листах вобще зеленый токмо цвет, Сей зрению очей цвет наших споспешает, Те ж более, неж взор, собою утешает. По той причине, сей к листам цвет предызбран, Зеленый зрим всегда с обеих листа стран. А зелень кто ж одну, которая толь слична, Исчислит, коль есть та, по зелени, различна? Распростирает сок все ветви в вышину И в широту собой, и также в толщину. Но дередуб от стуж и жара защититься, 270 Или б от сильных тех в себе не повредиться, Корой одето всё от низа до верьха. И сим же отрасль в нем есть кажда не суха: Идущий сок наверьх, по внутренности в древе, Содержится корой в нем равно как во чреве, Иль сердце в древе том ему реке как ров, А оная кора вкруг вместо берегов. Раскинувшись на все страны древа суками И сделавшись чрез то как некими шатрами, От зною подают прохладную нам сень, 280 А птицам на отдох насести в оных лень. Что ж вещество дерев горит огнем природно, То нас зимою греть весьма оно пригодно И теплоту хранить естественную в нас Печальныя зимы в трескучий самый мраз. О! промысл, стужа где несноснейше ярится, В тех более странах густых лесов и зрится. Не токмо ж тем одним лес служит нам сперва, Что получать бы в нем на топку всем дрова, Но вещество дубрав, хоть твердо есть и тельно, 290 Выделываем всяк вид из того мы цельно: Мы делаем из древ себе в жилище дом И строим ладии и корабли притом, А красный взору сад, плодом обремененный, Тем самым есть на низ довольно наклоненный, Чтоб, как нарочно, он плод подносил свой в дар, Пока тот свеж и спел, и вкусен, и не стар. Между тем в дол земн_ы_й плоды те упадая, У матери ж земли на лоне согнивая, От семени опять свой оживляют род 300 И умножают тот на следующий год. Всё примет что земля, в себе так сохраняет, Что, пременяя то, себя не пременяет! Прилежно рассуждай, Евсевий, и внемли, Что вся земля собой и всё, что из земли, И что растет на ней, и коль же всё богатно И как то тлеет всё, выходит и возвратно, И сколько пользы нам бывает из всего, Показывает всем сотворша самого, Что он премудр, всеблаг, что всемогущ и силен, 310 Что по судьбе своей нас всем снабдить обилен, Что обо всех из нас печется, наконец, И что премилосерд нам в истине отец. К другой уж обрати стихии взор со мною, Которую зовем по-нашему водою, Прозрачен жидкий сей и зыбок есть состав, Имеет он себе особенный устав: С одной страны течет и быстро уплывает, С другой - во все себя он виды изгибает, Обходят кои вне с сторон весь тот кругом, 320 А нет ни одного в нем образа самом. Когда б вода была пожиже и не сдобна, То б сделалась она вся воздуху подобна. Везде б иссохла уж в бесплодности земля, Животных бы на ней сразила обща тля. Одним бы разве жить возможно было птицам, А человечий всем погибнуть бы долг лицам. Жилища б не нашлось и рыбам уж нигде. Съезжаться б не могли взаимно мы везде. Кто ж густу сотворил толь равномерно воду? 330 Кто жидких в свете двух составов сих разводу Дал меру, их между собою различив, И в обоем конец намерный получив? Хотя б немного быть воде в себе пожиже, Уже б она, что к нам принадлежит всем ближе, Великих тех судов сдержать не возмогла И мала б тягость к дну, вдруг погружаясь, шла. Кто учредил так в чин те две стихии точно И дал составы им различный нарочно? 340 Кто воду так создал, что жидкость, быстрина, Да и прозрачность в ней до самого есть дна? Кто, твердости в себе отнюдь ту не имущу, А бремена поднять огромные могущу? Помысли, сколько нам послушна есть вода: Мы можем ону взвесть в прилежности труда, На превысокий холм горы с сторон крутыя, Откуду ток ее, тем образом взнятыя, Спускаем и велим ей так вниз упадать, Чтоб в стольку ж высоту самой ей возлетать, 350 Со сколькия на низ мы оную пустили И, разводя концы, тем под гребло сводили. Но человек хоть так и властен над водой, Однако больше сил пред ним есть в ней самой: Что движется, того вода всего сильняе. Не может быть, как мню, сего ничто дивняе, Что сила она вся испытана ея Есть человеку так, как собственна своя: На пользу он себе той так повелевает, Что всяку тягость тем, и скоро, премогает. 360 Прибавь, на всякий смрад, на всю нечистоту, Да смоются они, употребляем ту: Водою иногда всё омываем тело, Но частее лице, от сна встая на дело, Полощем ею мы, как нагорят, уста, Разводим ею ж смесь, которая густа, Премного от воды пособия имеем, Чрез соки и в плодах мы воду ж разумеем. Хоть жидко вся вода исперва потекла, Однак она весьма по весу тяжела. 370 И в тяжести своей, вздымаясь вверьх, над нами Огромными висит преиспещренно днами. Воззри на облака: о! чудо из чудес, Как ветров на крилах летают у небес, А в тяжести такой на низ не упадают, Да только друга друг, сливаясь там, сретают? Когда б столпами те на низ упали враз, То б потопили край весь тот земли у нас И, потопляя так, упали б вдруг недаром, Но повредили б всю ту землю тем ударом, 380 А прочих бы частей край сделался высок И принял бы за тук как сухость, так песок. Чья ж держит их рука на воздухе висящи, А каплями весь низ в потребности росящи? И отчего то, где почти дождя нет в год, Там сильный толь росы бывает ночью род, Что сливным как дождем всю землю наводняет И жаждущия сушь обильно напояет? Египетскому кто так Нилу повелел, Чтоб разливался он в назначенный предел? 390 И на землях, собой там омоченных, тину По стоке в берега тот оставлял едину? Строения сего что может дивней быть, Бесплодием везде дабы землям не ныть? Не токмо жажда в нас всех гасится водою, Но и земли всяк кряж сухой поится тою. Тещи пустил водам премудрый всех творец От края по земле на самый в ней конец, Подобно как в саду, особенном и малом, Пускается та вкруг ископанным каналом. 400 Ключи гремящи, вниз с крутых стекая гор, Наш поражая слух, а веселя тем взор, Сбираются внизу в разложистой долине, Способно где уж пить возможно есть скотине. Протекши реки близ градов и по полям, Струями в быстрине стремятся уж к морям. Великий Океан - дивлюсь, как то поемлю, - Объемлющий вокруг и н_а_полы всю землю, Так разлился собой как будто для того, Чтоб разделиться ввек Земле всей от него, 410 Но напротив мы зрим, то способ сокращенный, Чтоб меж собой весь род был человеч собщенный. От края человек не мог без моря в край Земли дойти по свой, толь скоро, нужный пай. Потребностей всегда б премногих тем лишался, Ни с дальними б людьми, за трудностьми, собщался: Единым сим путем есть найден Новый свет, К Америке пловцам лег океаном след, Из коея богатств мы много получаем, А инде таковых найти себе не чаем, 420 Взаимно ж мы туда привозим и свои И также богат_и_м те нашими край. Разлитием своим вода в земном сем круге В подобном действе есть и в равной же услуге, Как в теле нашем кровь, кружащая всегда, И не могуща в нем без крайня стать вреда. Но сверх ее притом кружания обычна, Как тих ведуща ток, так шумом инде звучна, Урочный ко брегам прилив есть от пучин И от брегов отлив в известный час и чин. 430 Я действию сему вины не предлагаю: Довольно с нас, что есть то так, как утверждаю. Премудрости того и власти я дивлюсь И от него, смотря на всё, не удалюсь, Который в таковом порядке то приводит И в равном же назад отливы те отводит. Движения воде немного болей дать, То от вреда сего Земле б всей пропадать: Производила б та чрез нагло быстры сапы Повсюдны почитай поверьх земли потопы. 440 Кто ж меру дал тому? Кто чин сей учредил? Границей Океан кто твердой оградил, За кою преступить он никогда не смеет, Хоть грозно иногда волн_а_ми сам и вреет? Текущая вода зимой кристалл тверд есть И может без плотов все бремена понесть. Но гор верьхи лучам хоть солнечным открыты, Во всяко время льдом и снегом зрятся сыты. С них в напряженный зной течет шумящий ток И, чистясь по кремням, стекает в дол глубок: 450 Тем пажити поит и производит реки, Влекущие струю к морям в концы далеки. Здесь вся пресна вода и здрава к питию, Тут растворила соль, и круто уж сию. Однак для пользы ж нам, для нашей и выгоды, Мы солию крепим сладя всех ядей роды. Всё что вода, и как вся действует она, И сколько есть притом по действию сильна, Провозвещает всем повсюду велегласно, Что в естестве вещей она есть не напрасно. 460 Но возвожду как выспрь мои глаза и зрю Там плавающих вод громады, говорю, Что, рассуждая так и здраво и наб_о_жно, Всем надивиться нам тому отнюдь не можно. О! промысла сего премудр толико строй: Повесил воду он, в вид грозно надо мной, Не в том, чтоб здесь меня так придавить мог ею, Но сыростию ей и влагою своею Чтоб в мерность воздух весь вокруг нас приводить, Чтоб на землю еще по временам дождить 470 И чтоб зной прохлаждать лучей толь раскаленный, Который должен быть всегда в ней преломленный. Оставим водный род, на воздух уж воззрим: О благости творца и в нем поговорим. Пространнее воды и также есть он жиже, От нас вод естества и далее и ближе, Нас окружает всех собой со всех сторон, Разверст и до высот почти безмерных он. Всегда в нем трех родов находятся частицы: Эфир, тончайши те пылинки и крупицы, 480 Пары, а сии все суть сродственны воде, В величине своей различны там везде, Курения, извнутрь земли происходящи, Сгустевши ж, разны в нем метеоры плодящи, Эл_е_ктрических сил особо ль вещество, Иль трением, в том спор, родит их естество. Весь воздух тонок, чист и так есть проницаем, Что шлемый от планет легко свет созерцаем, Поставленных от нас в ужасной вышине, А шлют лучи свои в мгновение оне. 490 Однак в себе упруг, как сжатый он стеснится, Но то, что жмет, лишь прочь - тотчас распространится, Притом тяжел и сам: с верьхов в своем котле И равно со сторон всё давит он к земле. Когда б тончае был состав сей хоть немного, Сияние планет к нам шло б в лучах убого: Мы получали б тем себе примрачный свет, Который бы всегда не ясен был, но блед. Когда ж бы гуще был наш воздух и сыряе, То б задыхаться нам чрез то пришло скоряе. 500 Как в тине б мы какой уж углебали в нем, Страдали ж бы то зло и нощию и днем, Два б тем произошли нам пагубные бедства, От густоты одной и от ее последства. Кто ж воздух весь привел в умеренность сию, Что продолжаем в нем, дыша тем, жизнь свою? Какая сильна власть в нем бури ободряет И буйность оных всю способно усмиряет? Волнений всех морских не можно уж сравнить С дыханием от бурь, ни к сим тех применить: 510 Волнение в марях есть следство ветров сильных И наглых тех погод и вихрей неумильных. В сокровищах каких все ветры взяты суть, С четырех коим стран повелено здесь дуть? От севера на юг, от запада к востоку Вращаться и впреки по кругу дуя сбоку? Повелено притом весь воздух очищать Во всяки времена и оному собщать Расположений чин в частицах по природе, Дабы всегда нам быть в приятнейшей выгоде? 520 Кто утоляет в них и лютости зимы? Небесны виды кто, на кои зрели мы, В мгновение одно по б_е_гам пременяет, Разносит облака и оны съединяет? И кто отъемлет свет чрез тучи влаги в знак И свет нам отдает, вдруг разгоняя мрак? Суть ветры на морях, уж ныне нам известных, Которы длятся там, как бы в границах местных, Чрез несколько не дней, но месяцов самих, Сменяемы потом на столько ж от других. 530 Не промысл ли есть в сем, для плаваний податных, Чрез полгода в страну, чрез столько ж вспять обратных? Когда б те возмогли, случилось коим плыть, Коль постоянен ветр, толь терпеливы быть, То б далей ход морский произвели пловущи И болей бы плода везли назад идущи. Посмотрим и на огнь, в дневном светиле кой Пылает, подая вселенной всей луч свой. И возведем еще мы любопытны взоры На дыщущи огнем и пламенисты горы. 540 Питаясь сей огонь в них (Серой от земли, Таится прежде внутрь земного лона в тли, Приумножает там сил остроту преяру И пребывает в нем без всяких искр и жару, Пока, столкнувшись с ним, других тел тверд укрух Ударом тем его не взбудит вспыхнуть вдруг. Огонь сей, естеству единому известный, Зиждителем зажжен и скрыт как в ров кой тесный Бездвижностию там покой его таит, Тем к сферам выспрь огней, хоть быстрый, не парит, 550 Начало где его и собственно родство И где исток ему и перво существо, Так укрывает он там род свой погребенный, Но сшибкою когда бывает устремленный, То вспархивает светл из гроба своего, Бессмертный души как образ от того. Но мы и грозным сим составом овладели, Как сп_е_рва о своих потребностях радели: Употребляем огнь мы в нашу пользу весь, Преобораем тем вещей упрямство днесь, 560 Тончим в них грубу часть, ничтожим праздну дивно И побеждаем тем, что нам есть сопротивно. Умеет человек им твердость умягчать И мягкость иногда огнем ожесточать. Возжегши дров костер, себя он жаром греет, Как удаленный луч греть силы не имеет. Всё поглощает сей возжженный так огонь, Ничто уж от его не _у_йдет в бег погонь, Он разливает свой, как крилами, весь пламень, Проникнет и в крушец и в твердый самый камень. 570 Так, проницая, Огнь иное пепелит, Иное ж, проходя, совсем не попалит, Другое только тем на части раздробляет, С того, очистив грязь, в цвет паки поновляет. Пришедшим в слабость нам огнь силу придает, Не разрешит чего ж собой иль не скует? Вода по своему, что студена, есть роду, А нам, как нужда в том, огнь разогреет воду, Не здраву в пище нам он сырость растворит, И, растворяя ту, как хочет, так варит. 580 Всего дражайше огнь зимою, равно летом, Единственным всегда всем пребывает светом, Не токмо жив нощи нам от огня светло, Но от огня еще приемлем и тепло. Потребность от огня словами необъятна, Довольно, что его есть вещность всем приятна. Премудро нас огнем снабдило божество: Замерзло б без него всё н_а_ все естество. Язычники затем драгим огнь полагали, Что лучшим для себя сокровищем познали, 590 Какое человек похитит выспрь возмог И в дол земный унесть: был без огня убог. Но баснь поганска прочь, по правде, несравненно Сокровище сие и есть неоцененно! Довольно об огне: другие чудеса Взор поражают наш, а те суть - небеса. Огромностям дивясь пречудным, познавало Всесильну руку я: ту в них усмотреваю, Которая свод сей в окружности такой, Что равную понять не может здесь ум мой, 600 Над нашими с верьхов главами утвердила И чашею к бокам в пространстве ж ниспустила, Мятется разум наш, к сим высот_а_м паря, На множество и тел и на далекость зря. Се виды: каковы! и зрим мы их колики! Различные те коль! и разно коль велики! Поистине на то, как древний муж сказал., Бог человека сам единственно создал, От прочих тварей всех отменна и отлична, Чтоб красоту небес ему, зря, знать коль слична, 610 Свободно очи выспрь возможет он возвесть И видеть над его главою, чт_о_ там есть. Мы видим иногда там синету примрачну, Но сквозь и темноты видению ту взрачну, В которой блещет свет небесного огня И не отъемлет тем приятного нам дня: Зрим небо иногда толь чистое над нами, С узорными еще толико облаками, Что никакой зограф того изобразить Не может так отнюдь, глаз столь же б поразить, 620 А иногда зрим там мы виды озаренны И разно в облаках цветами испещренны, Которы образ свой меняют повсегда, Хотя ж различно все, но хуже никогда. Возможно ль изъяснить прекрасный вид речами, Кой мы на небе зрим немглистыми ночами? Коль неиссчетный лик златых блистает звезд, Являющихся нам как неподвижных с гнезд! Ум не мятется ль наш, зря млечную дорогу, А блеск янтарный в ней чрез искру вдруг премногу? 630 Чудимся превесьма и видя сей убор, Но как? Что знаем уж, коль тот непраздно хор! Чин дивный смену дня и ночи уставляет, Премудрость вышню тем довольно проявляет: Чрез многи веки свет от солнца для людей, Без солнца и побыть не может весь мир сей. Чрез тысящи уж лет заря пред солнца ходит И в свой исправно срок она его выводит, А ни однажды та его ж превозвещать Не позабыла нам и вдруг себя собщать. 640 С Полудня солнце сшед свой Запад познавает, Тогда день у других, у нас ночь наступает, Сим образом оно вселенной подает Луч светозарный свой, как тут и там встает. В собщение взаем приводит день живущих, Взаимны, сей в другом, потребности имущих. Всю Землю темнотой своей покрывши, нощь Конец творит трудам, нас ободряя в мощь, Отдохновений час ведет к нам утомленным, Как от работы всем дает быть удаленным. 650 Нощь вводит сладкий сон, покой и тишину, Дает вещей забыть нам низ и вышину, Отъявши в те часы у нас из рук всё дело, На ложах наших всё ж приводит в слабость тело, Но ободряет дух тогда ж в нас спящих так И силы отдает встающим утра в зрак. Четыре в сутках суть несходственные части, А кажда перва мать другой творца по власти: Родится утром день, от вечера уж тьма, Без утра вдруг мы дня, без вечера весьма 660 Не можем вдруг же снесть и темныя толь ночи: В том сильный свет, в той мрак вредили б наши очи. Не пекся ль сим о нас премудрый всех творец? Не по всему ль нам есть хранитель и отец? Дивна премена дней с ночами в нощеденстве: Так стар, так прежде муж, так отрок, пчак, в младенстве, Степенями идущ, бывает человек И провождает свой весь до кончины век. Но и времен дивна не меньше есть премена: Делится солнцем год весь на четыре члена. 670 Шесть месяцев идя к теплу, и сколько ж крат! Творит и к хладу свой степенями ж возврат. Так Есень, не Зима, сперва Весна, не Лето, Да вдруг ни мраз сразит, ни жаром разогрето, Несносным обоим в нас будет естество: Всегда о всех и всём печется божество. Толь постоянный ход толикого в том чина Есть несомненна всем и видами причина, Что есть довольно так светила одного, Чтоб освещать Земли шар круга в ней всего. 680 Но в расстояни сем когда б то больше было, То пламенем бы всё, что на Земле, уж плыло, И в пепел бы сама давно обращена И так бы жаром тем была поглощена. А если б меньше то окружности имело, То б и земля и всё ж на ней оледенело: Ненаселенной бы при том быть хладе ей, Намерений творца не полнил бы вред сей. Хотя ж когда и вдаль зрим Солнце мы идущим, Однак не меньше польз есть и тогда живущим: 690 Лучи его в местах которых ни горят, То плодовитым весь тот кряж они творят, Без равной той для дней и без возвратной точки В трех на земле б частях не процветали почки. Что ж начетверо те эклиптику секут, То растворенны к нам тем времена текут, Приводят в равность две - и дни и также нощи, Две ж в мерность гной и мраз, не сгибли б наши рощи, И не погибли б мы от сильных тех притом, И кои на земле животны _и_мут дом. 700 Весна студеный ветр и холод умягчает, Роскошствуя ж в цветах, плоды нам обещает, Зернистых класы жатв пред наш представив глаз, Всех Лето веселит обилием тем нас. Плод Есень раздает прещедрою рукою, Кой обещ_а_н был нам прохладною весною. Подобна ночи есть бесплодная зима, Погод как старость тех, так дряхлость их сама: Свободен человек в ней от трудов напольных, Покоен по большой есть части и в довольных, 710 То расточает всё, что в Есень приобрел, И только прилежит, чтоб в мраз себя согрел, А иждивает всё толь больше и скоряе, Что уж, в надежде быть, весна велит щедряе. Красуясь естество различием времен И то веля в делах, то быть нам без бремен, Один вид подает во всё, что есть созданно, Другого лучший весь всегда и непрестанно, Сие ж нарочно всё, без скук чтоб были мы От одновидна в жизнь иль света, иль и тьмы, 720 Хладок чтоб прохлаждал, тепло б нас согревало. Различие везде б приятность подавало, Чтоб веселила нас обильность по чредам И самый чтоб покой всех возбуждал к трудам. Но Солнце отчего в себе толь постоянно? Оно, как зрится нам, есть пламя разлиянно, Оно как море есть, как зыбкий и состав. Кто ж твердый толь ему преднаписал устав, Что волны то свои включило свет в границы? И от чией же в них так держится десницы? 730 Кто водит шар его в порядочный толь круг? И сбиться кто ж с путей не допускает вдруг? Иль прикреплен к чему зад у сего светила? Но чья ж и прикрепить превозмогла так сила? Твердыню всяку то могуще есть раздрать И всяку сокрушить и до конца пожрать, Которая б когда к нему ни прилепилась, Иль в ходе б от него ближайше натонилась. Кто ж научил ходить пространнейшим путем, Людей всех освещать и множество греть тем? 740 Но буде, напротив, мы вкруг его вертимся, Чему, поемля то, безмерно мы чудимся, То кем в средине той поставлено оно? И равно так к чему ж собой прикреплено? И как? есть жидко всё и пламенно с природы. Вот сам и круг земный, не жидок, как то воды. Да груб собой и тверд, вертится отчего В пространстве таковом светила вкруг того, А твердый никакой состав ему препоны Не сделал никогда ни встречу, ни в нагоны? 750 Пусть будет механисм, пусть пластический дух, Кой постоянно толь наш обращает круг, Пусть что влечет спереди, пусть с тыла подвигает, - Верьховну силу всё и ум предполагает. Что болей сила та, весь движущая свет, В которой ни следов к непостоянству нет, Полезна миру есть, живущим всем выг_о_дна, Повсюду в грунте та ж, но в розни многоплодна, - То больше человек есть должен познавать Создание творца, его разумевать 760 И предержавну власть в правлении всем света. А разуметь чего не может в нас примета, Его премудрым то да отдаем судьбам: Бог зная восхотел, что знать, не знать ли нам. Еще помедлим зреть на голубыи своды, На коих блещут звезд бесчисленные роды. Когда суть тверды все огибы те собой, То оны сотворил кто плотными судьбой? Кто легионам звезд места дал пригвожденны? А ниже вкруг послал планеты учрежденны? 770 Измерил точно всё, как оным расстоять? От злата тем велел, сим от сребра сиять? Кто чашам оным двиг разложистым собщает? И свод огромный весь кругом нас обращает? Но буде небо есть состав из жидких тел, Какой в родстве себе наш воздух возымел, То твердые тела на чем там пребывают? Как в тягости своей ко дну не утопают? И меж собою как не токмо не сплылись, Но ни от стезь своих намало подались? 780 И то ж еще веков чрез многи толь округи Отнеле же свой свет нам подают в услуги? От наблюдений всех, от первых их начал, Блюститель никакой отнюдь не примечал, Чтоб беспорядок в чем малейшем там явился, Но, напротив, всегда исправности дивился, А смысл нам говорит, что невозможно есть, Чтоб жидкость возмогла в себе чиновно весть Твердыню, ту ж в округ одним путем плывущу И беспрерывно так и без препон идущу. 790 Да и к чему огней бесчисленный собор, Тот адамантов блеск, тот _и_лектров убор, Тот весь полк, кой творец толь щедрою рукою Рассыпал по лицу небес, смотримых мною? Мнят каждую из звезд, лучей их по огню, Подобну солнцу быть и солнечному дню, А каждую притом подобному ж светящу Ту миру там сему и также свой плодящу. То, правдой положив, не удивится ль ум? И не смятется ль он от собственных внутрь дум, 800 Приемля в помысл свой толь силу превелику, Премудрость такову и благость в нем толику, Который без числа Земель толь сотворил И равным благом те, сей нашей, одарил? Колико зримых Солнц! Земель колико нижных! Колико тварей всех! родов коль непостижных! Счетаний коль взаем! колик исправный чин! Различных сколько действ! и коль вторых причин! Всему един чертеж! но коль по виду разно! О! промысл, всё ж со всем не втуне и не праздно! 810 А под одною всё то хлубию на взгляд! Объемлется одним тот обыдом весь ряд! Разлитие то всё! прекрасное убранство! Темнеет свет ума: нет сил обнять пространство! Но буде звезды все имеют только свет, А множества Земель, подобных нашей, нет, И если токмо круг земный сей освещают, И силу и совет творца провозвещают, То должен всяк и в том его власть признавать И славу здесь ему приличну воздавать, 820 Зря в малом уголке толь зрелище прекрасно, А всё учреждено не просто, не напрасно. Кто велий толь иный, коль велий есть наш бог! О! боже, чудеса творишь един в предлог: Нет слова, нет речей в языке земнородных, Ни мыслей нет у нас пристойно благородных К понятию всему пречудных дел твоих, Дабы изобразить довольно силу их! Небесных мы светил в числе Луну зрим ближе, Ходящу за Землей, стоящу прочих ниже. 830 Как силою сия отъемлет свет Луна У Солнца, чтоб тот в нощь нам подала она. В урочный всходит час та с прочими звездами, Покроет нощь когда густыми наш круг тьмами, В конечном мраке так не быть чтоб и ночам, Луна приятный свет в нощь нашим шлет очам. От Солнца емлет тот, с ним дружески собщаясь, И, как учась светить, помалу просвещаясь, Идет полскрыта прочь, вдали ж против него Уж кажет всё лице округа своего. 840 Но и опять к нему ж подкрадываясь близко И престая ходить над нами в понте низко, Показывает серп и на обрат рога: Так из круга еще по виду есть дуга. Во всем премудрый чин сего мы видим света, Являющий творца великого совета! Луна, как и Земля, толста есть и тверда, Свет взявши в долг сама, должит нас тем всегда. Движение планет есть чин необходимый, Устав претвердый то и непоколебимый, - 850 Противники сие на всякий час твердят, Божественный чрез то сбить промысл гордо мнят. Не споря, говорю: устав тот тверд беспречно, Но ненар_у_шим есть он так не всеконечно. Избранный чин вещей и купный оных слог Не может, данных сверьх, иметь себе дорог, Движение планет есть посему подвластно, Стать не могло собой, а став, быть несогласно И непослушно той начальнейшей вине, Что действовать дала в телах ему отвне. 860 Я напротив спрошу: кто ж он, толико сильный, Который естеству закон дал толь обильный? Толь постоянный тот? и нужный толь закон? Да сказывают мне, премудрый, кто есть он? Устав, которым всё чиновно толь вертится, Без наших мыслей сам на пользу нам трудится! Хотя б частица где отторглась от шаров, Низвергла б Землю всю ударом бездны в ров. Хранение кому ж мы всех вещей присвоим? Кого началом всех уставом удостоим? 870 Премудр в Земле, в воде, в воздухе, в небесах, В огне, в растущем всем, премудр во всех красах. Который произвел все естество зиждитель И продолжает быть тому един правитель, Прекрасное подав позорище выспрь всем! Достойно восклицать в восторге нам затем, По одному с царем, то ж возгласившим, праву: _Вещают небеса божественную славу_! ЭПИСТОЛА III Сею эпистолою доказывается премудрость строения божиего по животным скотам, зверям, гадам, рыбам, птицам и мшицам как двуножным, четвероножным, многоножным, ходящим и пресмыкающимся, так летящим и плавающим. Из сих иные животные сотворены свирепыми и хищными, а иные как особливо на службу человекам. Не больше великое и огромное творение показывает премудрость и силу божию, коли и самое малое и от чувств наших удаленное. Все животные снабдены сим трояким: именно ж, есть у них чем борониться от зла, есть, чем пищу могут принимать и истреблять, и есть, чем им плодиться. Четвертое в них весьма удивительное: ибо чувствуют они, понимают, знают и памятуют. Знание их, впрочем, есть токмо единственных вещей, а не повсемственных, и невещественного ничего познавать не могут, как не имеющие чистого ума. Пребезмерно дивен есть способ, коим размножают себя животные: а любовь, всаженная в их сердца, не дана им токмо для взаимного сообщения, но и на рождение подобного, и на любление рожденного ими. Способу произведения их хотя мы и не весьма удивляемся и, может быть, от привычки, однако он всякое удивление превосходит и показывает непреодолимо премудрость верховного строителя. Действия животных толь удивительны, что не можно им не дать знания, но что они часто обманываются, то не дивно, для того что знание их не совершенное, но весьма чудно, что они в некоторых делах несказанно смысленны. Противно есть непрестанному и всегдашнему опыту назвать их простыми махинами. Однако определить весьма трудно, какого рода и существа их душа: сие токмо не может быть не достоверно, что чистого и бессмертного ума в них нет. И хотя смертны их души, однако сие не отъемлет у наших душ бессмертия и ничем их не умаляет. Ве- щество отнюдь не может мыслить само собою и ниже от припадка. Коль ни ложно мудрствовали древние философы, что . не токмо животная тварь вразумлена сущностию божиею, но что и весь свет есть разумное животное обоего пола, однако не без остроумия, а при всем том утверждали они, что мир не мог произойти в бытие без премудрого создателя. Творца зрим от стихий, творца и от небес, От трав, от древ его ж, в премножестве чудес. Посмотрим уж на всё, что с чувством есть животно, - Не меньше от сего строение добротно - Создавшего во всем, кой бытствует везде, Возможем мы узреть, коль и от зарь в звезде. Итак, Евсевий, здесь я делом постараюсь, К чему, коль можно мне, толь с силами сбираюсь, Различный род живых и вид их примечать, 10 А третие письмо к тебе тем и начать. Одни в животных суть, из зримых нам, двуножны, Другие, были б их прескоки все возможны, Четыре у себя имеют уж ноги, В иных и больше ног на сродны им шаги. Те идут, те ползут, те пресмыкаться знают, Те плавают в водах, те в воздухе летают, Иные как летать, так могут и ходить, Чтоб с мест себя одних к другим производить, А в сем хотя они с природы все исправны, 20 Однак движений тех в них скорости неравны. Всем птицам два крила к летению даны, А перия у рыб с обоея ж страны. Но что с двух сии стран, то столько есть услужно, Что им и на красу и на потребность нужно: Как весла у ладей, так точно те с боков. И ход у них у всех бывает в даль таков. О воздух опершись, те оный разделяют, А с_и_и то ж с водой чинят, что населяют, Так производят путь они, куда хотят, 30 Одни из них плывут, другие все летят. У птиц перо в крилах не только что есть густо, Но и притом еще во всю длину там пусто, На воздухе оно надуто без вреда, Отягощает же не сродна то вода. А рыбие перо есть птичьему противно, Как и во всем другом различие предивно: То сухо есть в воде, всегда и твердо там, Делится водный ток без трудности им сам И так послушен в плывь малейшим есть плотицам, 40 Как воздух никогда непрекословен птицам. Которые из птиц живут и на водах, У оных кр_и_ла зрим струй выше при хребтах, Они их никогда внутрь вод не опущают, Сим способом пустых пер не отягощают, Но коим в глубину природно есть нырять, Тех плотности перу дана особа прядь И масляная толь, что сквозь ее пробиться Не может мокрота, ни сверху некак влиться. Есть в лапках у других и кожица еще, 50 В промежках коя тех простерта не вотще: На самой держит их мест тонких та средине, На всяких и грязях, на жидкой также тине, Чрез то способно им по тем везде ступать, Да и не можно там ходящим утопать. Есть много и зверей, в них лютости немилы, Свирепы рожи их и чрезвычайны силы, Их челюсти весь зев велик и грозен есть, Их пазногти остры в оружие и в месть, Терзают те других зверей бессильных ими, 60 А пожирают уж зубами их своими. В парящих много есть преславных как певиц, Так мног же видим сонм и хищных люто птиц: У каждой сих нос Остр, остры весьма и когти, Подобный серпам, на них еще и ногти. Других птиц сии бьют и хитят их в корысть, Тверда у них вельми и вся ножная лысть. Их также взгляд свиреп, их кровопивна рожа, А кр_ы_лам их дана в покрышку толста кожа, Чтоб их полету быть на воздухе ярчай 70 И опускаться б им на лов свой в дол шибчай, Подъемлются они вверьх хоть других тяжеле, Но кидаются вниз быстрее тех при деле. Скоты и звери суть, даны которым в часть Рога для оборон, случится как напасть. Суть, кои то гнездо, в котором породились, Носить всё на себе как будто осудились. Из птиц и из зверков иныи на горах И на вершинах древ, в подземных и норах Вьют гнезда для себя, иль строят их, иль роют, 80 Иль их в густой траве, в густом иль листе кроют, Чтоб от нападок те злодейских их спасти И без вреда б и зла там молодых взвести. Бобр в водной глубине творит себе жилище, То осыпью от волн хранит он логовище. Два устья у иных в гнезде или в норе, Не тем, ин чтоб другим уйти от бед в поре. Суть многи из живых, что так, как человеки, Корм на зиму себе пасут, кладя в сусеки. Отменно сотворен весь ползающий гад, 90 Отлично их родство других живых от стад: Сгибаются они, землею пресмыкаясь, И _и_дут так вперед, улиткой разгибаясь. Составы у иных толь все оживлены, Что движутся особ, когда разделены. Колико тех ни есть, которы долгоноги, Незлобны ль по себе, или они суть с роги, То дивно, что у них и шея уж длинна, Чтоб на низу достать могла им корм она: Журавль есть и верблюд в пример тому собою. 100 Однак произведен слон инако судьбою: В нем шее так себя когда б распространить, То б та могла собой его обременить, Затем то дан ему тот хобот от природы, Он сыскивает им все, как рукой, выгоды. Премножество зверей мы видим и скотов, Из коих каждый нам служить всегда готов: Для нас сотворены те будто как нарочно И на работы нам как подданы оброчно. Пес будто для того, чтоб нам всегда ласкать, 110 Терпел бы зной и хлад, хранить и ночь не спать, Приказы б исполнять все наши научился, Не то чтоб он от нас собою подичился, Но, напрот_и_в, чтоб нам и образ показал Приветов и приятств, почти б не обязал, Чрез верные свои и чрез усердны службы, К хранению всегда и верности и дружбы, Различных бы зверей с охотою ловил И что ни приобрел, то нам же уступил. Конь, меск и всякий скот, зовущийся работным, 120 Наш облегчал бы труд, под игом был бы потным, Пособствовал бы нам, когда ни повелим, Тянул бы, на него кой груз мы навалим, И на себя как нас, так наше вдруг и бремя Бесспорно возлагал во всякое и время, На то он сотворен, чтоб тягости носил Не легкие всегда, чтоб клади нам возил И дал бы отдыхать толь слабым нашим силам, Подверженный всегда бича ременным жилам, Как лености его наш недоволен глас 130 Иль тихий и простый взбуждения приказ. Вол в крепости своей трудится терпеливо: Употреблен от нас он к плугу особливо. Насытивши в полях иль снопиком где трав, Мы получаем уж за то млек_о_ от крав. Излишнее руно есть у овец природно, Которое растет на них всех ежегодно, В потребность нашу то должны мы остригать, А из прядей уже в одежду сукна ткать. Мы из звериных кож себе шьем шубны мехи, 140 Дабы зимой от стуж нам не иметь помехи. Зиждитель повелел и так расположил, Чтоб и по смерти зверь полезно нам служил. Без шерсти, как без пер тварь коя, то примета, Вся толстою вельми та кожею одета, Иль черепом каким снабдена есть она, Во вред ей не была б жаров и стуж страна. Всё, что живет и дух что жизненный имеет, На пользу нашу тем создатель нам радеет. При многих тьмах примет, сия будь в образ нам: 150 Рцет? Рыбы из морей станицами к рекам Плывут, чтоб их ловить тогда почти рукою, Как в пресной там воде стеснятся густотою. Зверь лютый самый нам подвластен есть всегда, Хотя и восстает как будто иногда, В те самы времена с природы он покорен И, коль ни дик сперва, потом бывает дворен. Творец, хотя добро от зла нам различить, А зрением на тварь нас благу научить, Животным свойства дал и склонности различны 160 И предложил нам всем в них образы приличны Премногим, жизни сей пристойным, должностям, Чтоб нам те исполнять всегда не по страстям, Вложил, при добрых, в них и качества худые, Да убегаем мы от тех, которы злые. Так изображена есть в агнце простота И тихость, а во псе другая добр чета, Котора есть любовь и искренняя верность, Но, напротив, во льве хищения безмерность И лютость и еще зол множество таких, 170 То ж в волке, в тигре то ж, в подобных то ж других. Наставить восхотел он тем нас чрезвычайно И тем же укорять готов есть некак тайно, Как свойства сии мы без чувства можем зреть, К которым нельзя нам любви внутрь не иметь, Иль не гнушаться, зря в самих животных, ими Не научаясь так, нам должно быть какими. Все разумеем сей, коль ни немый, язык, И чувствия сего прегромок в сердце зык! С другой страны, когда б везде сельбу имела 180 Земля вся на себе и жительми кипела, То не было б нигде, для множества людей, На всем лице Земли вредительных зверей, Кроме что превесьма в дубравах отдаленных, Иль в диких где местах, еще не населенных, И разве ж бы на то, могли чтоб оказать В забаве храбрость мы: нужд не было терзать Войной себя и весть брань меж собой несносну, Долгопротяжну ту и обще смертоносну. Но должно примечать, в чем есть не без выг_о_д, 190 Что вредных нам зверей не преобильный род: Тех больше есть везде, который нам дружны Иль на потребы всем необходимо нужны. Бьют более овец, овнов, коз и быков, А нежель тигров, львов, медведей и волков, Однак последних сих повсюду меньше зрится - От голода ль число, от рока ль то морится, Иль промысл их от нас всех удаляет прочь, В глубокую от глаз ссылая жить их ночь. Как овцы нам дают в потребность нашу в_о_лну, 200 Так, будто напрерыв пред ними, черви полну Чудес способность всю к мягчайшим тем шелкам, Достаточну весьма, оказывают нам. Предивно! какову в себе являют силу! Готовят как свою богатую могилу! От семени опять рождаются те как! И на себя потом берут червиный зрак! Червяк собою тот нам кажется толь гнусен, А делать нежный шелк на щегольство искусен! Не меньше дивно есть, летит что на цветок 210 Пчела, по сластий в нем, росистый оный сок, Сбирает кой она всечасными трудами И в восковый прудок сливает то сотами. Премудро вышня власть сдружает пчельный рой Как в общество, иль в град единый меж собой: Имеет и царя себе сие гражданство И знает наблюдать послушное подданство, Производя ж особь для общей пользы труд, На тунеядцев в них казнь делает и суд. Исследовать всего подробнейше не можно, 220 Что действует пчела, как с разумом, не ложно. Коль в муравье труда! коль мудр есть и паук! Бог не явил ли их для наших здесь наук? Смотря на обоих, трудиться б научились И, как на мать всех зол, на праздность ополчились. Мы о животных сих известных говорим, Но сколько есть в вещах, которых мы не зрим, И действий, потому, отнюдь мы их не знаем? Довольно ж и по сим премудрость познаваем. Несчетный род живых меняется в червей 230 И в бабочек и в мшиц во время летних дней. Хотя ж в них пользы нет, по-видимому, с века, Однако нужны все и тем для человека, Что к любопытству нам причину подают, В различии таком круг нас когда снуют, А взор наш веселя, прилежность пригвождают И рассуждать о всех внутрь мысли возбуждают. Мы заключений сих не можем произвесть, Что зримое то нам во свете втуне есть: Не знаем, склепан как мир цепию своею 240 И как край всех звен впреде и заде ею Сцепляются с собой по слогу своему И _и_дут все к концу последнему тому, Который положил всеобщим быть создатель. Никто из человек, хоть коль ни остр снискатель, Постигнет здесь когда всех действие причин, Не разберет вконец счетанный вкупе чин, Бог бесконечен есть, на действия обилен И так, что всё понять всяк человек не силен. Когда ж мой разум мал к познанию конца, 250 Кой в каждой твари вкруг предписан от творца. То всё, что в мире мне творец ни представляет, Смотрящего меня безмерно удивляет: Премудростию как он грубость вещества В тончайшую ту жизнь меняет существа, Дая ж им двиги все, творит их как игрушки. Чудесно оку зреть и малые те мушки! Но некие из них что беспокоят нас, То помнить должно всем на всякий твердо час, Что нам повелен_о_ иметь, и при покое, 260 Подвижный труд всегда, чтоб не лежать, как в гное, Заплесневши без дел и без стремлений быть. Могли б мы ослабеть иль и себя забыть, Роскошствуя все дни в сей жизни без печали, А так бы живучи, без всех польз изветшали, Которы ныне мы приемлем от трудов Снисканием добра, а бегством от вредов, Избывши ж тем от зол, красуемся благими И веселимся уж сугубо в сердце ими. Размыслим обо всей премудрости, что здесь 270 Мы видим как в большом, так в малом не чрез смесь. Мы Солнце зрим, оно (в колико ж верст мильонов?) Есть более Земли и обществом законов Иль ходит, иль стоит в пространствии таком, При коем то в себе есть маленьким кружком. Мы множество зрим звезд, сим, в оке б разверстаться, И больше солнца быть собой могло податься: Те расстоят от нас в далекостях таких, Что меры положить не можно есть до них. Сих выше звезды зрим еще, хотя и мрачно, 280 Затем и различать не можем их удачно. Пред всем, что зрим, земля есть точечка уже И в ней с тем мер почти нет никаких ниже. Всё ж то сопряжено толь чинно меж собою, Что меньше стать в себе ни частию одною, Хотя б она во всем, велика иль мала, Иль предняя, или там задняя была, Не может без того, чтоб вдруг не сокрушился Исправных бегов ряд и свет не низложился. Поистине, рука содержит весь одна 290 Зиждителева мир, с высот его до дна, Его повсюду толь в нем персты всем играют, Что, разбирая всё, в союз тверд собирают. Но целого сего ж и обща естества Не меньше дивны суть малейши существа, Всесильный и по сих не менее нам зрится, Коль по огромном всем наш ум им светл творится. То ж в малой мошке есть, что в ките и слоне, Есть голова, глаза и тела слог отвне. Ряд внутренних частей есть в них и кровь и жилы, 300 Утробы, сердце есть и равномерны силы, Но в малости такой, что всё сие наш ум Поемлющий мятет и весь мрачит от дум. Чрез микроскоп живых мы тьмы усмотреваем, Которых чрез простый глаз зреть не возмогаем, Но в каждом и из сих премноги ж части суть, И малы толь они, что не лежит к ним путь Ниж_е_ чрез микроскоп, чтоб видеть их раздельны, Однак различны все они в себе и тельны. А что ж бы мы еще увидеть возмогли, 310 По счастию когда б здесь способы нашли Орудия привесть в последню тонкость исто, Что зрение очей, не крайно кое чисто (Ни прямо для того и ни исправно есть, Хоть оная вся в том не всеконечна лесть), Пособствуя ему, собою направляют И видеть чудеса несчетны сподобляют? Но в случае таком образований мощь Возможет просветить видения в нас нощь: От видимых не всех, но ведомых неложно, 320 Незримых уж отнюдь мечтать нам тьмы возможно, А оны тьмы в вещах так должно полагать, Что сокровенны в тех от нас их признавать. Животное себе представим всякородно, Зря, что их тела есть в составе всё природно, И узрим мы во всех троякое сие, Что крайнейше дивит познание мое. Зрим первое в скоте, чем может борониться И от нападок тем и наглостей храниться, Второе, пищу чем он может потреблять 330 И оною себя так в силы укреплять, А третие в нем есть, чем может умножаться И родом быть своим и оным продолжаться. Четвертое внутрь есть, что дивнейше еще, Которое зовем побудком мы вобще, Чрез сей побудок скот, ему в чем нужда, знает И от вреда и зла чрез сей же убегает. Умом сей не хочу, то ложно, величать, Довольно мне его здесь действо примечать. Зрим агнца, мать свою вдали еще познавша 340 И в самой быстроте того к ней побежавша. Незлобивая вдруг почувствует Овца Хотяща волка к ней приближиться бойца: Всё стадо от того, те зная неприязни, В смятения в себе приходит и в боязни. Доволен есть для пса один от зверя дух, Чтоб в тех местах его найти ему те вдруг. Не вем какой в скоте мех надувает жилы И умножает в нем невероятно силы, Проворным быть дает и резвым сей устав, 350 И каждый в нем творит толь гибким он состав. Но нужное себе что знает тем животно, К приятному всему что клонится охотно, Что от ловца бежит и настигает лов, То много на сие хотя теряют слов, Который скотам иль смысл дать поспешают, Иль и мечтаний уж конечно их лишают, Однак я не сужду за благо здесь вступать В те тонкости и глубь бездонную копать. Довольствуюсь сказать, что тела их обраты 360 Не можно утвердить впрямь чести без утраты. На верви пляшет кто из нас в руках с шестом, А станет говорить, толкуя сам о том, Что держит там его на той веревке тряской, Коль ни вертится он на ней различно пляской, То вринет разговор тотчас его в напасть И приведет на низ стремглав с нее упасть. Пусть говорят, что скот смысл подлинный имеет, Но опровергнуть кто сие мое посмеет, Что смысл не может тот сказать нам о вине 370 Движений оных всех, мы кои зрим отвне? Твердят пусть о скоте, что правила он знает Мех_а_нически все и точно поступает По них во всем своем, по них его весь двиг, По них бежит, плывет, по них вертится вмиг, И прячется по них, и след по них хоронит, По них он, наконец, от зла себя боронит, Я, слыша всё сие, вот только что смеюсь, А говорить о том столь подлинно боюсь. Хоть математик толь скот есть, пусть также бают, 380 Что столько сих наук ни люди сами знают, Но найдется ль из нас толико некто смел, Который бы сказать так в истину имел, Что производит скот, с искусством толь успешным, Все двиги, рассудив те помыслом поспешным? Как скажет? Ибо мы то ж в скорости творим Без помысла напредь, да действие уж зрим. Кто может смысл придать обратов тех началу, Когда ни в наших мы тень смысла видим малу? Иныи, что сию в том неудобность зрят, 390 Так о животных уж обратно говорят: От тела разный в нас двизателем рассудок, Но в теле у скотов телесен есть побудок, Затем велений мы не чувствуем одни, А должно что скотам, то вдруг творят они. На что ж рассудок нам, в скоте что без рассудка Так делается всё от одного побудка? Мне хитрость вся сия непостижима есть. Но хитрости в делах мной не дается честь Животному скоту, без рассуждений сущу, 400 И времени, в нем двиг как, думать не имущу. Конечно, тварей всех премудрость та в творце, Который знает всё, в преде что и в конце, И как бывает что, и быть чему есть можно, Всё зрит и правит всем всесильно и неложно. Об имени того побудка долг молчать, Ни разность находить, с умом ниже сличать, Побудок по себе одно есть только слово, Давно уж толку нет в нем точного, не ново. Ясняй, искусство мы всевышнего в скотах 410 Побудком можем звать, чем движутся те в мах, Наш вымысл есть тому ни тению подобен, Тот разум крайний есть, ум мало наш удобен. Невольных мног есть ряд движений у скота, Сомненна никому ни мало правда та, Притом мы двигов тех отнюдь не постигаем, Тем в скрытых мы вещах от нас их полагаем. Однак зрим механисм мы совершенный в тех, Но в механисм какой сначала дует мех, То первейшей вины, кроме творца, не знаю, 420 Уставу всё его подчинным называю. Бог вещи сотворил, бог двиги впечатлел, Бог, положив устав, вращаться повелел, В движении хранит и вещи управляет. Однак сие вторых причин не отдаляет: Самодержавный он, второе всё есть раб, Источник всех он сил, им подданный не слаб, Как обще написал, особно так творится, И дольный всяк делец в сей чин включенный зрится. Простых махин я действ хоть не даю скотам, 430 Но сходственна ума им с нашим не придам, Единственное скот хотя и познавает, К повсемству ж от того отнюдь не отвлекает, Понятий сила есть от вображений в нем, Разумности той нет, что чистою зовем. Не знаю как, скоты не просто, но махина, С какою наших дел несходна ни едина, - Сама собою та стоит, идет, бежит, Таится, глас дает, боронится, лежит, Та нравится собой и делает исправно, 440 Собою та себя живит и кормом равно. Имеет как предел иль меру в силах скот, Работой и трудом приходит в слабость тот. Что более когда случается трудиться, То больше ищет он от пищи утвердиться. Отягощенну толь работою всяк день, Что придет от того в расслабшую он лень, Потерянную корм всю силу возвращает И всю утробу в нем довольно насыщает, Изнывша корма в ней, сок, отделившись прочь 450 От грубого всего, уходит в жилы вточь. В них претворяясь в кровь, а в разный сосуды, В бесчисленный ж те, входя, живит все уды. Оттуду исходя, по телу уж течет, Сгустевши, там себе вид плоти привлечет. Итак, от разных трав, отменных соков цветом, Составится в скоте всё тело им же гретом. Бездушный оный корм, кой разно прегорит, Животное что день собой животворит, Потом бывает он и сам уж сим животным, 460 Тем способом в него всегда меняясь льготным. Исчезли тела уж все части прежни в нем, В пременах повсегда и нощию и днем. Что пред четырьмя был конь некий где годами, То стало пар и чад нечувственно менами, Но сено было что, овес или ячмень, То оный добрый конь, по сей который день, Однак и был пред сим, и ныне тот же прямо, Собой и от бодцов стремяй рысь не упрямо. От пищи повсегда есть неотлучен сон: 470 Привременный покой в животном каждом он. Движения отвне тогда уж не бывают И силы, что внутри, тогда ж ослабевают, Но остается в нем дыхание одно, Другое жизни всё как падает на дно. Двиг каждый, кой собой объемлет крепку силу, Иль, изнуряя ту, соделывает хилу, Весь требует себе намало отдохнуть, Животному затем и нужно есть уснуть, Как в темноте нощной нельзя уже работать, 480 Ни рыща взад и впред копытом в поле ботать. Промежки сии кто ж уставил в точный час, Не для одних скотов, но купно и для нас, Их требуют когда животны утомлены, И наши, с ними в ряд, трудом ослабши члены? Потом, как пролиет заря свой яркий блеск, Встает и человек, и каждый скот, и меск. Забвенны все труды, вся тягость миновалась, Отъята сила вновь дается как давалась, Работают опять животные тогда, 490 И толь, что как работ не знали никогда, Все жилы напряглись, вся кожа распростерлась И будто никаким та бременем не терлась. Животно тело тел премного неживых Изнашивает в тех трудах своих прямых: Теряет их оно помалу изнуряя, Но меры сил своих нимало не теряя. Изъездит много седл на конской коже в век И всадник и в пути кой часто человек. И отрок не одно всяк платьице износит, 500 Пока еще себя до меры роста взносит, Когда б свершенный корм нашел себе в жизнь скот, То мог бы получить бессмертие чрез тот И получил бы тем и вечную он младость, В том чувствуя всегда необычайну сладость. Но пища вся его несовершенна здесь, Затем помалу он и гибнет, тлея весь, Лишается не вдруг своих сил и ветшает, В нем слабость наконец всю живность погашает. Всё, что созданно есть в своей природе как, 510 Несовершенств иметь то долженствует знак, А истлевая, с тем скончать свою и бытность, Особой приходить, не родом всем, в забытность. Един всесовершен создатель есть всему: Не можно совершенств иметь всех ничему. Мы в совершенствах зрим степени толь различны, И каждой вещи те, по сродству их, приличны, Но крайнейших не мог зиждитель им подать, Легко возможно нам умом то понимать, Чтоб каждой вдруг иметь все совершенства, пречно, 520 Быть должно одному такому всеконечно. Коль дивно как скоты свой умножают род! И умножаясь, так мир полнят те чрез плод! Бессмертна, знаем, нет ни одного животна, Решится вся его мах_и_на, коль ни плотна. На падших место се рождается еще, Но коль? Давно сие примечено вобще, Рождается уже на падших место вдвое, Иль большее число родится, неж мрет кое: Строения нам знак не ясно ль подан сей? 530 Печется некто вдруг тем о природе всей. От самых древних лет, почти с начала света, Как любопытна в нас уж началась примета, Не видывано здесь ни тигров, ни волов, Ни львов, ни псов, ниж_е_ и коней, и ослов, И, словом, никаких скотов, ни человека Не видано нигде и никогда от века, Чтоб произшел какой припадком в свет из них, А не рожден бы тот от сродных был своих, Из коих, первых всех животных, выключаю 540 От первой тех вины созданных заключаю. Всем, зрим, родиться долг от мужа и жены: Вторы потомки так, по первых, рождены, Так и последни все от пары породятся, Так средни на земле, не _и_нако, плодятся. О способе я сем когда здесь говорю, То промысл я такой в нем самом ясно зрю, Что оного не зреть - быть должно ослепленну И всеконечно уж вовек обезумленну. Чтоб скимну выйти в свет, без львицы и без льва 550 Не можно, долг, чтоб те соединилась два Взаимно в сильной той внутрь склонности друг к другу, Подобному себе и третьему в услугу. Что ж преклоняет львов, для оного плода, В спряжении своем к поднятию труда, Который обоим как тягостен не мнится, Так зельно та к тому чета еще стремится? Какой тот полам двум толь пребогатый дар, Кой вспламеняет так к собщению в них жар? Взаимна то любовь, магнит сердец небесный, 560 Не нас одних, всего что тварь, союз нелестный. Движений мать и цель, всея природы сок, И жизнь, и красота, и красоты цветок. Всегдашняя живых и их нетленна сладость, разумных здесь чинов неизреченна радость. Вина клоняща нас и к чести и к добру, Дающа нам покой, веляща быть в миру, Целяща яд вражды, к согласию ведуща, Вся тихости полна, зла люта не имуща, Бодряща слабых та, а тешаща в печали, 570 По бедствующих всех нас приводяща в жали. Та делает всю жизнь здесь дольную не скучну И совершенно всю ее благополучну, Грунт вольности она, грунт мудрости всея, Не сущее, но тень доброта без нея. Конечно, мнится мне, любовь то называют, Которую вещей цепь тверду признавают, Подвижностью - Декарт, влечением - Невтон, А естества душой {*} _превелией_ - Платон. {* Халдеи содержали, что есть симпатия между небесными и земными вещами.} Сия любовь во всем ничем есть не порочна, 580 Но по всему собой всегда и всюду прочна. Что ж воля часто ту употребляет в зло, То у меня о сей любви здесь слов не шло: Нрав коего добра во зло не превращает? Отравы нрав своей чему злый не собщает? И в басне есть моя небесна дщерь любовь Плотск_а_я, нечистот и похотений, кровь. О той я говорю, есть коя совершенство, Всажденное в живых на общее блаженство. Бесчинная любовь есть беззаконий плод, 590 Та огнь есть, страсть палить, не семя множить род. Без чистыя любви, живых в пол вкорененны, Животны не могли в мир быть произведены. Не ясно ль видим мы в сем промысл от творца, Что водрузил любовь животных он в сердца? Не токмо ж для того, взаимно б им любиться, Единственно или чтоб тьмами расплодиться, Но купно, чтоб и плод рожденный тот любить, Родившей кой еще млеком долг воздоить. А что ж бы описать родительску усердность 600 И всю горячесть их, и всю их милосердность К рожденному от чресл и от утроб плоду, Кой получат они в свою себе чреду, То из родивших быть конечно должно стада, Быть то есть как отцом, так материю чада, И прямо уж тогда и точно познавать И самым чувством всю в себе испытыв_а_ть Невероятну всем нерождшим достоверность, В родительской любви колика есть безмерность! Животных каждый род, исшедший так во свет, 610 В нем пребывает уж чрез многие тьмы лет: Чрез тысящи веков чтоб кой искоренился Конечно и совсем из жизни истребился, Не видно и ниже не слышно есть того. Не слышно и нигде не видно и сего, Чтоб лишним в них такой избыток умножался, Которого б другой животных род пужался, А в страхе б от него всегда был потому, Что вреден первый тот другому есть сему. Когда б медведи, львы и с хищными волками 620 Умножились сверх мер своими вдруг стадами, То б овцы и тельцы, олени и волы, Брадатые притом и козы и козлы, Ленивейшии иски, и веледушны кони, Легчащие наш труд и рыщущи в погоня, Уж были б все давно вконец истреблены. И родом бы своим так всем погублены: Их ярость и до нас достигнуть бы имела, И так бы вся земля конечно опустела, А всех бы преблагих намерений конец 630 Не исполнялся тем, кой положил творец. Но лютых тех зверей число есть не чрезмерно, Сочтенное предел себе имеет верно. Как в прочем ясно зрим премудрость, так и в сем Могущество, совет, радение о всем, Всех свойства сии здесь повсюду толь сияют, Что примечающ ум безмерно удивляют. Кто ж в тварях такову явить премудрость мог, Как сущий сам и мной доказуемый бог? Неложно, от его число зверей десницы, 640 Нам, людям, вредных тех, есть включено в границы! Всё долженствует нас сие всех приводить, Дивящихся, в восторг и ум наш просветить Строением во всем премудрости толики, И благости творца, и силы превелики, Смотрение его толь ясно зримо есть, Что не возможет скрыть от нас никая лесть И что без слепоты извольныя не можно Не видеть нам везде того, что есть неложно. Премногому числу когда б тех быть зверей, 650 То было без числа терзаемых людей. Предвидел вышний бог довольны к нашей казни И зависти и злоб толь неисчетны разни. Для наших всех неправд его верьховна власть Другим нас предала томления в напасть, А мучимым нам быть зверьми не попустила, Чтоб лютость их всех нас вконец не поглотила, Когда б от завистей и свойственных нам злоб Наш страждущий живот не сходит в смертный гроб. Сие ж да человек опомнится собою, 660 Да, правды на стезе став, шествует уж тою, И да вину беды потщится познавать, От коей впредь ему б опасней убегать. Но злость и зависть в нас, за вред коль нам ни слезны, Однако иногда бывают те полезны. Всяк утесненный тем язвительным вредом К познанию себя приходит прямо в том: Томясь и мучась он так в бедстве и напасти, Пороки зрит свои, обуздавает страсти. С собой тогда тесняй живя и весь в себе, 670 И буйно не ходя в той от других гоньбе, А всё, что он и как, уж здравей размышляет, А тем себя всяк час, как должно, исправляет. Сей тварей происход великим нам не так Быть кажется, ему казаться должно как: Привычка, может быть, мысль нашу превращая, А дивное в себе не дивным толь собщая, От размышлений вдаль всегда уводит нас И слышать не дает природы светлый глас. Что будут о таком художнике все мыслить 680 И совершенства в нем имеют сколько числить, Который бы часы такии здесь сложил, Чтоб от самих был плод и в роды б оный жил? О зодчем как домов таком бы рассуждалось, Чтоб от его палат жилище созидалось Другое о себе, и сам бы всяк покой Возобновлялся в род, при ветхости, собой? Мы всё то зрим в зверях, зрим в каждом то животном. Махины суть они в своем составе плотном, Подобны все часам, имеющие в дар 690 Внутрь, вместо всех пружин, душевный некий пар. Однак, при чувствах всех, премного разумеют И сами размножать собой себя умеют: С начала ту вложил способность в них творец, Его б им исполнять намеренный конец. Пусть множатся они для собственного плоду От семени, что в них есть вложено по роду И пребывает то в них в непредельный круг. И так, что н_е_льзя им перевестись как вдруг. Пусть производит их нарочна заготовка, 700 От коей их родам всегдашня есть обновка. Но значит всё сие, что весь зараней род Их предусмотрен есть и всем снабден на плод. Пусть уверяют нас, что в каждом порознь звере Припасено по их числу, по их и мере, Зародыши пред сим уж за седмь тысяч лет, Чтоб каждый род от тех происходил на свет И никогда б отнюдь здесь не переводился, Один бы от того и далей так родился. Но что сим надлежит зародышам иметь 710 Своих весь образ тел и так в утробе спеть, Имеющим уже всю точную основу. Возрастшую ж до мер, к исшествию готову, То всех животных есть созданность тем хитряй: Ум понимаяй то смятется сам скоряй, А нежель может в том постигнуть мудрость чудну, Искусство всё ее и хитрость столько трудну. Во-первых, должно в той всему основе быть, В малейшем и всему ж размере в той не ныть, И так, чтоб были в ней все внутренние части, 720 И части сих частей разобраны, как в масти. Потом зародыш всяк чтоб столько содержал Зародышей в себе, из сих бы насажал В себя ж еще всяк их и столько ж, и нарочно Долг скольким быть ни всем, чтоб в век родиться точно. Уготовлений столь обнять возможно ль нам В зародыше одном по всем его рядам? В понятии у нас сему числу вмещаться Возможно ль без того, ему чтоб не смущаться? Но кое мнений сих от мудрых ни принять, 730 Везде искусство долг всевышне обонять: Из них не знаю я, которо право делом, Премудрость зрю во всех я при рассудке зрелом. Однак, сомнений в сем, от вернейших примет, Нимало никаких и никому уж нет, Что не родится скот припадком во вселенной, Ни в мысли мнить того нельзя в неизумленной, Медведей, ни овец, ни львов, ни лошадей От случая не зрим, ни сим господ, людей, Но все от пары те подобные родятся 740 И после как жена и муж совокупятся. А третиего так рождающая та, Совокупившись уж с любовию, чета, В рождении своем искусству не причина, Составить не могла и хитрого в том чина. Не токмо ж составлять та не могла частей, Но не дается ей отнюдь ниж_е_ вестей Познать бы точно, как, что оныя в утробе Составилось и есть по сродной ей особе. Орудие - отец, орудие и мать, 750 Чтоб то производить, а как - того не знать. Так от кого ж сие предивное искусство, Когда в родивших то не видится досужство? Какая сила? Кто премудрый, и весьма, Той паре повелел родить? А чтоб сама В плоде своем отнюдь составов та не знала? Да только чтоб совсем готовое рождала? Хоть смысл дай весь скоту, хоть отыми и мысль, Хоть нашего ума в нем выше разум числь, Творению однак себя он не причастен, 760 Ни, как есть сотворен, познать сие не властен. Нас некоих живых дивят вельми дела, Как наша есть о тех примета вся зрела. Посмотрим мы на пса, сей мукою томится И третьим уж путем за зверем вслед стремится, Когда разнюхать он не мог его по двум, Всё ж делает он то не так как наобум. Дивлюсь, как мышлю я, из птиц на исполине И толь хвостом своим гордящемся павлине, Как воспитать детей старается своих 770 Там, где б пес находить не мог по духу их. Не ибисы ль летят к пределам вдруг Ливийским, Влететь бы помешать в Египет стаям змийским! Полуденный как ветр к Египту впрямь влечет Крылистых змиев сих, то ибис всяк течет Стадами, зная час, на те границы прямо: Так не впускают власть драконов тех упрямо Внутрь самыя страны, их истребляя там И не дая от них великим быть вредам. Желвь в черепе своем как от орла спасется? 780 Схвативши сей того, с добычей вверьх несется И смотрит на низу, где б камня, с высоты О кой бы череп тот разбить без мешкоты. Представим мы себе в ум цаплю долгоногу, Дивятся и ее видавшие подлогу, Она хоронит нос свой долгий под крыло, Чтоб испужать и вдруг нападшу птицу зло Самой ей умертвить там носа остротою, Иль вдруг же б ту прогнать его ж прочь долготою. Не дивно ль ремез как гнездо себе вязет? 790 Зубчонками, как мышь, твердыни толь грызет? Не дивно ль, что древа червочик хилый точит? Слепый крот идучи в земле путь свой толочит? Не дивно ль, как гнездо и ласточка хитра К утесу прилепить и в том еще быстра? Размыслим хитрость ту, в ихневмоне котора, Сей вывалявшись весь в грязи тин от задора, Когда спит крокодил, в его отверсту пасть Вдруг вскакивает так, что строит там напасть, Он печень в нем, себе любимую, съедает, 800 А черево проев, вон после выбегает, И яйца его он смыслен находить, Не расплодился б тот змий лют, спешит те бить. Приятно слышать нам премногих в разни птичек, Толь щебетливых тех и сладостных певичек. Чудимся, как скворец, иль сойка говорит, Иль и сорока тож, иль попугай творит. Но счислить может кой естественник иль в птицах, В зверях, или в скотах, иль в гадах, ч_е_рвях, мшицах, Иль в чрепокожных всех, иль в рыбах, иль в змиях, 810 Ведущихся у нас и в дальнейших краях, Предивные дела и вымыслы чудесны, Из коих многи нам быть могут не бесчестны? Не обезьяне ль так во всем дано быть в век, Что, праведно сказать, та впол есть человек? По действам естество исполнено есть дива: Животных всяких в нем преизобильна нива. Но заключим ли мы из тех животных дел, Чтоб разума в себе скот больше нас имел? Чтоб большая была в них нашей осторожность? 820 И большая б у них к тем действиям возможность? Без всех искусств они и без наук творят, Что есть пристойно им и что полезно зрят, С рассудком мы своим, с науками, с советом Не зрим, что должно нам, толь часто, оным светом, И часто ж разум наш приводит нас в обман, Хотя нам и в вождя и в стража оный дан. То правда, но сие, хотя нас и смиряет, О лучшем в тех уме не удостоверяет. При разуме еще нам воля подана, 830 Избраний госпожа и наших действ она: Та часто разум наш собой преоборает И ненавистно зло уму предызбирает, Так истину люблю и, что добро, я зрю, Но, ненавидя ложь и зло, сие творю. Естественный устав влечет скота невольно К тому, что для него полезно и довольно. Но волей мы почто свободной почтены, Тому здесь объявлять не место все вины. Что ж однолично скот всяк действует и дивно, 840 То положить творцу так не было противно, Премудрости его в них дело признаю, Хоть дух махинам сим я некий придаю. Как время всё часы мне меряют исправно И разделяют то на части в сутки равно, Кроме ж пружин, ума не зрю в часах я тех, То заключить могу при слушающих всех, Что мастер тех часов зараней всё исправил И, рассудив умом, потом обрат составил. Так точно хитрость всю животных я скотов 850 Творцу напредь даю, не то что дать готов. Премудрость им его толь хитрым быть велела, Когда творя о всем, по благости, радела. Не возражай, что скот с своим побудком тем Нарочно будто б он был осужденный кем Погрешности творит, во многом заблуждая. Не дивно, что скоты, по правде рассуждая, Не возмогли во всем собой исправны быть И могут иногда заблуждшими тем слыть, Но надивиться нам довольно невозможно, 860 Что некогда весьма их действо осторожно. Когда б всегда во всем исправных зреть нам их, То б разум совершен признать был долг в самих И надобно б придать, на их особно долю, Премногих совершенств исполненную волю. Но бесконечна та создавшая всё власть Другое не могла всесовершенным скласть, Не можно быть другим, сия в себе есть пречно, Единого кроме, свершенным бесконечно. Однак границы свойств и меры совершенств 870 Не показуют вещь, что та есть без блаженств. Когда в чем обманусь, не следует так точно, Чтоб я без смысла был, то следствие порочно, И чтоб припадком всё внутрь делалось во мне, И всё ж бы оным шло, что видимо отвне, - Но только, что мой смысл в себе несовершенный И всяким родом свойств он есть неукрашенный. Во многом зрится так несмысленнейшим скот, Но в некоих делах чрез меру смыслен тот, По правде заключит по сей уж всяк причине, 880 Что некотора мысль в животной есть скотине. Престудно, и весьма, чтоб впрямь определить, Какого естества душой их наделить Зиждитель восхотел, каким и жизни духом, Который по делам зрим внутренним их слухом. Что знание в скотах, пристойное им, есть, То за обман принять не можно, ни за лесть, Мечтания и чувств в них сила ясно зрится, Но от какой души сие всё в них творится, Незнание мое охотно признаю, 890 Приемля правду в мысль конечную сию, Что больше сотворить могущий есть создатель, Неж человек понять возможет рассуждатель. Едино говорю, что чистого в них нет Ума, который всех в нас умствований свет, Кой естеством своим бессмертен есть вовеки И коим от скотов мы разны человеки: От вещества сему дано мысль отвлекать, А при единствах всех и бесконечность знать. Нет знания у них такого непреречно: 900 Не знают те никак, что истинным есть вечно. Махины суть скоты, не без души однак, Бездушными назвать по опыту не так Растения, и жизнь, и чувственность толь нежну, Понятие, мечту, мечте и память смежну Ежеминутно мы зрим ясно толь в скотах, Что нельзя впрямь сказать: души нет в их телах Так утверждать весьма есть совести противно, Хотя вельми и то, чем могут знать, есть дивно. Один Картезий был, кой смело рассудил 910 И м_а_хинами скот (простыми утвердил, Дать души, по его, скотам, то дать и вечность Бессмертную ж душам, в сем у него преречность. Картезий пусть твердит, что те бездушны суть, Я к бытию душ в них другой имею путь, Я знаю, что душа их есть иного рода, О вечных правдах нет в ней мысли, ни довода, Различие сие имеет с той моя, Бессмертна по себе, об их уверен я, Что смертна есть она, что с телом умирает 920 И что смертельность та душ наших не стирает. Против Декарта весь наш опыт вопиет, Что мысли он и чувств животным не дает. Но вас, у коих плоть собою только мыслит, В презренных разум мой и в нечестивых числит. Движений быть должна, по-вашему, степень, В которой плоть еще в свою не мыслит лень, Потом долг наступать другим степеням разным, С каких уж вещество перестает быть праздным И станет вдруг себя извнутрь в тех познавать, 930 Познав, о прочем всём доводно рассуждать. Положим мы теперь на время за неложно, Что мыслить веществу, как духу, есть возможно. Но двигов тех степень кто точную избрал? Лин_е_ю кто нашел, по той и двиги склал? Величину, размер, фигуру кто и точность Во всякой части в нем? кто всю другу побочность, Котору нужно в тех движениях иметь, За равномерность бы в себе не залететь? Снаружи учредил кто стройное толь тело, 940 Что всяк по мере член свое имеет дело? И словом, свойство всё кто оно изобрел, Чтоб мысльми вещество ленивое согрел? От коего нельзя отнять ни малой части, Тому чтоб не престать уж мыслить в той напасти? Безумный не возмог ни чинна вещества Припадок сделать вам, не то что существа Разумного того и мысляща природно, И умствующа так в себе еще доводно. Итак, хоть положить, что мыслит вещество, 950 Сказать долг, что ему мысль дало божество. Отстать уже пора от глупого припадка: Не мыслит плоть, ниже и мыслить без придатка Возможет та собой, а тот душой всегда Без всякого уму зовется в нас вреда, Спряженной с веществом премудро вышним богом, Для ведомых концов ему в могутстве многом. О скотских не душой доказывать делах - В безумных самому быть долг тому скотах. Хоть в древних мудрецах, Евсевий, не свершена 960 Вся мудрость толь была, коль наша просвещена, Однак, предвидя те разврат людских умов И заблуждений всех и всех обманов ков, Старались утвердить, что в целую вселенну Ум вышня божества есть разлит нам явленну, И что его всегда сама премудрость в ней, И действует везде она в натуре всей, А особливо есть то действие в животных, Как души в наших суть телах непраздны плотных, И что оно их всех собой животворит, 970 Так, ныне как уж мнят, побудок не морит. Твердили те тогда, что искры вышня бога, От разума его нашедшие премнога, Рождаемого суть началом естества, И что их каждый скот, прияв от божества, Содержит внутрь себя до самыя кончины, При коей сила та, бессмертия с причины, От персти отстая, до вышних всходит гнезд И пребывает там между зарями звезд. Сих мудрствований есть хоть мнение и ложно, 980 Но разума иополнь, притом и осторожно. Вергилий, римских верьх пиитов и глава, Ге_о_ргических книг оставил нам слова, Стихов и мерой стоп между собой сплетенны, О мнении таком там ясно приведены. Он земледелий в них поя о всех делах, А лебединый глас свой взнесши о пчелах, С обычною себе воспел там красотою И предлагал сие так слога высотою, Что хитрость оных пчел к тому уж привела 990 Взирающих на их толь мудрые дела, Чтоб в них им признавать ум божий достоверно. Наполнив оным бог всё небо пребезмерно, Весь воздух, землю всю, пространны все моря Им полнит, равно тварь животную творя, И в оной тем умом пота он пребывает, Пока животных тех состав не истлевает, Потом, что сущность в нем бессмертна и проста, В число восходит звезд в превыспренних местах. Ко мнению сему всяк стоик пригвождался, 1000 А прежде еще их Платон? в нем утверждался, И толь, что целый свет {*} животным звали уж, {* Из новых сего мнения был Иордан Брун, италианец.} Который был по их с умом жена и муж. Сих множество божеств в единое сливали, Однако тем они натуру признавали, Которая была как вечная у них И беспредельна так в свершенствах всех своих, Божественна притом и купно всемогуща, Премудрая во всем, она и всюду суща. Но, о! сиявши вы толь в славе мудрецы, 1010 Вы были по своей той мудрости слепцы. От стихотворных снов себя далеких мнили И дорого себя пред ними толь ценили, Однак, и не хотя, на их вступали след И упадали так вы в тот же самый бред. Приписывали ум таким частям во свете, Которы о себе быть не могли в примете, Да и не токмо те могли что разуметь, Но не могли ниж_е_ понятия иметь. Теперь, но поздо уж, Олимпу вы дивитесь, 1020 Как красотой его, лишены сей, язвитесь, На обличений стыд, дано вам знать, как мню, Недопущенным всем небесных зорь ко дню, Что мудрость в вас была безумие слепое, Порочной слепоты, ту признававших, вдвое. Однак, при густоте в вас бывшия здесь мглы, Нам должно вас почесть достойных похвалы, Что ничего собой не мнили в свете ставша, Но от премудра всё, вещали вы, создавша. ЭПИСТОЛА IV Сею эпистолою доказывается премудрость и благость божия по составу человеческого тела. Описываются, во-первых, твердый члены, кости и жилы, а потом жидкие части, кровь и неотлучная от нее вода, упоминается и о покрове всея телесныя махины, который есть наружная кожа, проверченная нечувствительными скважинками, называемыми порами. После сего предлагается о всех частях, как внешних, так и внутренних, порознь. Сие описание начато с ног, начинающихся от подошв, идущих до колен и окончивающихся при нижней части утробы. Наблюдается, что всё тело есть равномерно с теми подпорами. Ребра внутри начались от санныя кости и идут дугою, ими ограждаются внутренние части. Если б спина была из одноя кости, то б человеку сгибаться было невозможно. Все части, в нас дышущие и жизнь сохраняющие, лежат при ребрах, но, где желудок, там ребра не смыкаются, дабы ему свободно было распространяться. Производится описание рукам, утвержденным в плечах, числу их перстов, составов их и не оставляются и оный на внутренних концах перстов самый малые бугорочки, без которых невозможно б было удержать и поднять волосков и подобных мелочей. Предлагается о шее и о голове, также и о головном черепе, а наконец о передней части головы, то есть о лице. Описываются пять чувств телесных и по составу и по действу: чело, нос, уста, как украшающие лице, а по устам еще видимы и страсти человеческие. Упоминается о действии языка и об его скорости, о голосе человеческом, что он то подал причину к вымыслу мусикийских органов. Во всем человеческом теле зрится ясное премудрое намерение сотворившего оное. Мозг и память толь удивительные, что одни довольны к изъявлению мудрости создавшего. Предложенное описание хотя всё есть физиологическое, однако оно не вступало в глубокость анатомии, но токмо показывает вкратце вышнего премудрость. Усмотревается верховный разум в мере роста человеческого. Заключается неизреченною божиею к нам благостию, что мы умираем по телу, без чего не имели б мы здесь надлежащего нам благоденствия. Пр_е_йдем от животных до святейшего из них Смыслом человека, и, по нас уже самих Вышнего премудрость зря, оной почудимся, Благость вознесем его, ввек ей предадимся, Возвеличим силу всемогущего творца И возлюбим сердцем чадолюбного отца, Он, Евсевий, сотворил нас себе собразно, По подобию создав своему, не разно. Коль твое пречудно, боже, имя по земле! 10 Быть земной подобным не благоволил нам тле. Малым н_е_чем от чинов уменьшил небесных, Зиждя и разумных нас, купно и телесных. Славою в отмене восхотел нас увенчать И над всем поставить первыми, всему в печать. Се нам каждая тварь честь должную приносит, Слушая нас о тебе, тя и превозносит. Велелепность выше светлых есть твоя небес! Множество повсюду непостижных толь чудес! Господи! о! боже наш! Имя твое чудно! 20 Человеку по себе тя познать нетрудно. Начнем, в-первых, тело человече разбирать, Истиной сотворша, нечестивых ложь стирать. Чадам скажет всяка мать: я не понимаю, Как вы в чреве зачались, и совсем не знаю. Тело нам, конечно, не родители творят: Рождшееся токмо из утробы оно зрят. В устроении того нет их малы части, Не имеют никакой то составить власти. От земли всё взято, но всевышний наш творец, 30 Мнится, в том искусство показал свое вконец. Гнусно вещество, но коль вычищено делом! Не вчерне всё видно уж зрится нежным телом. Видим мы, что кости держат на себе всю плоть, Утлы, но не скоро можно вдоль их расколоть. Распростерты всюду в той, будто верви, жилы, Больше к твердости еще придающи силы, Раздаясь в составах и спрягаясь в них, дают Способ нужным двигам и потребну масть всем льют. В должном расстояни кость всяка разгибаясь 40 И способно в вертлугах та своих сгибаясь, Держит человека не вводя его в напасть И не попуская всячески ему упасть, От других причин сие иногда бывает, Не костей от слога в нем, что он упадает. Коль все слабы члены, диво есть сие из див, Но в трудах коль тверды и коль сильны напротив! Как истлеет тело в прах наше уж по смерти, Неких и тогда костей н_е_льзя вдруг тле стерти. Становые жилы от мозгу все врозь идут, 50 По своим же трубкам духи жизненны ведут, Таковыи духи все суть толь скоробежны, Тонкостию существа толь они и нежны, Что отнюдь их бега невозможно нам понять, Тонкости ж ни взором, ни касанием обнять. Вся их _о_на быстрота, чувствам не постижна, По природе есть в себе повсегда подвижна, Те во всем так теле бегают от края в край, Приключают двиги нечувствительно как втай И в различны те собой виды претворяют, 60 Сделав то, потом другой сделать ускоряют. Тело человече разными внутри частьми, Жилами, и влагой, и парами, и костьми, Как от дебрей в густоте, будучи изрыто, Кожею всё есть вокруг гладкою покрыто. Та тонка собою зрится в некоих местах, Как-то на ланитах, на челе и на устах, А сие для красоты и для нежна взора, Нашим лучшим бы частям быть не без убора, С краснейшего если кожу снять когда лица, 70 Мерзкою явится красота вся до конца, И смотрящим уж гадка будет она рожа. Но в других местах лежит толще та ж вот кожа, Чтоб частям, покрытым ею, труд пристойный несть, А себя б всегдашним трением вдруг не известь. На подошвах, будь в пример, толще та простерта, Тем, что ходом чаще быть долженствует терта, Нежель есть котора на лице, а на предй Тое есть пред тою, на затылке что сзади. Кожа вся сия кругом скважинки имеет, Ими точно человек изнутри потеет, 80 Нам, хотя исходит ими сильный оный пот, Иль испарин тонких, иль и ток других мокрот, Нечувствительны они, видеть их не можно, Только ж все отверсты толь в коже осторожно, Что кровь не выходит оными вон никогда: Такову имеет силу наша кровь всегда, Чтоб сквозь тело ону зреть только можно было, А сверьх кожи б из нее капельки не всплыло. Ежели б всей коже тоне да и реже быть, То б всему, конечно, кровью долг лицу заплыть 90 И в морщинах бы ему и красну казаться, А не от румянцов толь живу созерцаться. Кто ж бы так поставил в должных мерах все сие? Коже кто и крови подал хорошство свое? Кто сквозь кожу видеть дал роз румяность алу? Кто лилей по коже бель р_а_злил толь присталу? Никакой не может живописец поразить Красками нас столько и ни так изобразить. Но верьховнейший зограф так все совершает, Что чем пользу нам творит, тем и украшает. 100 В белизне различий сколько нами зрится сей? Сколько и в румянце? сколько в круглости черт всей? От Петрополя в лице разность до Пекина Толь велика, что как тварь человек там ина. Трудно в миллионах точно схожего найти По всему другому, чтоб тому с сим в смесь пойти Остов есть во всех один, разность неиссчетна, Та особа есть остра, иль важна, почетна, Та приятна с вида, а иная вся страшна, Иль вся и угрюма, иль спесива, иль пышна, 110 Человек с лица иной есть весьма господствен, А иной с того ж лица совершенно скотствен, Есть лице злодея, друга ль кажуще, плута ль, Есть лукавца кое иль глупца по всем чертам. Зол, кого в знак естество сроду запятнало: Как плешивых, и заик, рыжих так немало. Хоть чело, и очи, и лице почасту лгут, Но от моргослепых люди в опыте бегут. Разности кто ж может все именуя счислить? Кто и мыслию еще на разбор примыслить? 120 По одной основе деловца зрим одного, Но безмерно мудра по различиям того. В человечем теле суть трубочки премноги, Схожи с ветвями древес, также и отлоги. В них иными членов до конец кровь в нас течет, А в возврат другими к центру ток свой та влечет, С нею неразлучен есть водный сок и пресный, Он ее живит, чтоб путь в жилах не был тесный. Кровию поится тело, кое человек Собственно имеет, р_а_вно как земля от рек, 130 В теле нашем круг ее совершенно точный, Для нее прямый путь есть, также и побочный, Тот в себе кратчайший, а иный должайший путь, Ветки от сосудов неиссчетны в оном суть. Слева шед от сердца, та прямо в жилу входит, Ей _большою_ имя есть, а по сей доходит, По ее и веткам, до краев тончайших жил, И обратом равных к шествию тому всех сил, К правой сердца стороне жилою другою, Что _дуплястою_ врачи иль зовут _пустою_, 140 Притекает ходом к легкому уже потом, От сего вот паки к сердцу слева, так кругом. Должность крови: отделять разные мокроты, Все ж и то прочь отлучать оных от доброты, Что в них есть густое иль негодное совсем, Чтоб вреда не сделать и не в тягость быть бы тем. Отделяется так желчь в печени известно, В почках наших так моча, быть ей в них невместно, Так животны д_у_хи в сложных мозговых местах, Равно так и слина отделяется в устах. 150 Кровь чтоб в теле части все также и питала, К плоти и когда к костям та уже пристала, То собой подобна и сама бывает им, Чудно пременившись состоянием своим. Крови теплотой своей сохранять долг тело, Оное и возвращать есть ее ж в нем дело, Ибо сил текущих действом на сосуды все, А сосудов действом на текущи силы те Дивный нашего всего тела строй хранится, Получает теплоту, жаром не палится. 150 Прочии истоки и нечувственны пары В маленьки по коже выдыхаются диры. Но рассмотрим уж теперь членов ряд чиновный, Удивлению всегда в смыслящих виновный. Стегна, ниже ноги, главные подпоры нам, Жилами, костями укрепленны твердо там, Человече тело всё, чрез всю жизнь работно, Держат в тягости его на себе и плотно. Обе те подпоры изгибаются, долг где: Чашка, что в колене, для того в своей чреде, 170 Чтоб сбираться без труда слогам можно было И чтоб каждое легко и способно плыло. Каждая подпора получила свой подстав, А в подставе всяком разно собран есть состав, Но толь стройно сопряжен, что ему сгибаться, Да и разгибаясь впред можно подаваться. Из различных ноги состоят в себе частей: Маленьких в них много ладом собрано костей, Много в них и жил весьма, двигам бы острейшим Обращаться долг куда и бывать быстрейшим. 180 На ногах и пальцы гибко движутся в складах, И приметить трудно скорость гибкости в следах. На которую страну тело б ни склонилось И в такой пришло прицел, что чуть не свалилось, Выбегают обе т_о_тчас н_о_ги вдруг напред, Сдерживают тело, не пуская пасть во вред, Службы никогда сея те не забывают, Но из всех сил повсегда нам в том помогают. Те подпоры тела с половины начались И на половины ж по себе там разнялись, 190 В каждой половине их многи суть составы, В них другому служит сей вместо сам подставы. Всё ж сие, чтоб можно без боязни нам ходить, Совокупно ноги, также разно разводить, Как угодно - так сгибать, разгибать ли прямо, Нет отнюдь в тех ничего, было б что упрямо, Наконец, способно б и садиться было нам, А сидеть - подушки мягки суть по сторонам. Всё с подпорами у нас тело равномерно, Внутрь содержатся все в нем нужны части верно, 200 В самой им средине надлежало пребывать И себя надежней в перепонках укрывать. Ребра от спины дугой по числу взрастают, Как з_а_бралами те все части ограждают. При утробе ребра не смыкаются с собой, Действовать утробе не препятствовали б той, Принимая так живот пищу внутрь особно, Расширяться может в сей пустоте способно. Кость, котора спину посредине вдоль делит И котора ребра от себя в дугах далит, 210 Если б вся была пряма и тверда собою, То б согнуться н_е_льзя нам нашею спиною. Се на то создатель мудро толь предусмотрил, Что ту из составов сложных купно сотворил, Кои все, один в другом укрепившись ладно, Могут раздаваться тем и сгибаться складно, Посредине скважни сделаны у позвонков, Не остановить бы хода жизненных дух_о_в. Но как и костям самим много не дивиться? Их природе так дано в вещи появиться, 220 Чтоб быть столько твердым, что и после, как уже Тело сокрушится, невредимы те ниж_е_, А однак несчетны в них дирочки, как соты, Отчего те и легки и для их же льготы, Мозжечку в средине преисполнены оне, Кой им есть как пища изнутри, а не извне. Кажда пронзена есть кость, и в том месте точно, Где в нее втекает сок из других нарочно. Все концы суть толще обычайно у костей, Нежели у средних толстота их есть частей: 230 От другой дабы одна возмогла скоряе Повернуться, и чтоб быть двигам их споряе, Не препятствующим прочему быть ничему Движимому в теле, в стройном ладе, потому. Все при ребрах по бокам вплочен_ы_ орг_а_ны, На дыхание что нам и на жизнь созд_а_ны, И от коих пища тлеет и бывает кровь, Происшедша в теле по истлениях тех вновь. Нужно людям нам дышать: то в нас прохлаждает Внутренний жар, кой всегда кровь в нас возбуждает 240 В круг неоднократным волнованием своим И духов животных разбегание за ним. Воздух внутрь питает нас, он и непрестанно Обновляет всё, что есть в нас на жизнь созданно. Тление внутрь нужно, ибо пища чрез сие В кровь и плоть во время пременяется свое, Кровь, в животном вкруг ходя, в члены всюду входит И, где должно, тела вид на себя наводит. Кровь есть сок полезный: недостатки каждый член Все им награждает и бывает укреплен 250 В силу, той когда из них всяк в себе лишится И не бодро дело уж через него вертится. Легкое, втягая воздух внутрь на каждый миг И чрез сопротивный испуская оный двиг, Провождает кровный ход, тот творит поспешным, А животному дает цвесть и видом внешным, Из орг_а_нов наших внутреннейших всех Легкое есть точно дующ непрестанно мех, То в движении всегда, движет тем все части И не престает хранить всю жизнь от напасти. 260 Но как опустеет котлик наш, кой есть стом_а_х, То он приключает голод человеку в мах: Хочет он наполнен быть ядию вот паки. Всяка пища, как в него придет после жваки, В нем варится т_о_тчас и меняется в млек_о_, Кое к сердцу идет, обходя путь далеко. Там приемля вид и цвет, всю и кровну силу, Входит в ту _большую_ так, как сказал я, жилу. Но пока тот в жилках идет сок еще млек_о_м, Всё, что есть непрочно, отвергается броском, 270 Из желудка ж исходя собными трубами (Сии все удалены многими кругами От органов оных, коими дышим внутри), Идет вон из тела чрез отверстия без при. Оное не токмо нас тем не истощает, Но от бремени еще смрадна облегчает. Словом, в человечем столько теле есть чудес, Что конечно должно здатель быть от небес. Правда, в внутренних частях красна нет убору И не столь приятны те, сколь наружны, взору. 280 Но сие знать должно, что они сотворены, Не чтоб всяк их видел, но, чтоб жили мы, даны: Зрим намерение мы нас всех сотворивша, А те части от очей наших утаивша, Что без крайня видеть ужаса не должно нам, Как утроба вскрыта представляется глазам, И что ону раскрывать, может быть, мы чужды, Без пристойный к тому крайнейшия нужды. Страшно и ужасно раненого близко зреть И по нем не можно, видя в ранах, не жалеть. 290 Внутренние те однак части больше дивны, Хоть видению они по себе противны, Любопытству болей можно в оных примечать И творца искусна, по всему в них, величать. Подлинно, что части те, в хитрости обильны, Чудным действием своим зрятся все толь сильны, Что явить вдруг могут всемогущего творца, И того премудра и блажайша без конца. От рам_е_н произросли по странам две р_у_ки. Сими каковы творим и колики штуки! 300 Долготою равны обе меж собой оне. То как переклады распростерты при стене, То как весла у судов, то у птиц как крила, То как ветви древ их власть вышня сотворила, Иль моя с чужою как фестон между столпов, Словом, человеку вместо ль поданы рабов, Больше ль на красу ему, впрямь сказать не можно: Обое то зрится в них вдруг от нас неложно. В пл_е_чах утвержд_е_нны, нужным им снабдены всем, Двиги есть без нужды можно делать им затем. 310 Мера в них обеих есть такова нарочно, Что все части доставать т_е_ла могут точно. Часто в них и сильны жилы, для то что несть Труд частей всех в теле больший должно оным есть. Их составы таковы, что в себе по воле, И еще без всяких нужд, мене ль то иль боле, Каждую вещь могут и отринуть, и схватить, И привлещь, и всюду прнвлеченну обратить, И связать, и развязать, и держать как годно, Действовать в свободе им так и инак сродно. 320 Пятерицу перстов у обеих видим рук Делать бы им каждо легче дело и без мук. За наконешники им приданы и ногти, А сгибаться пополам есть у них и локти. Дивны и горбочки перстов на концах внутри, Волоски, соломки, ими сжавши, всяк бери. Руки человеку так напоследок нужны, Что при случае сдержать тело всё услужны. На плечах в средине шея вверьх произросла, Твердость ей и гибкость вышнего власть подала, 330 Нужно ль несть на голове что-нибудь тяжело? Шея станет вся тогда твердое толь дело, Что как та из кости только сделана одной. Если ж наклониться должно будет головой Иль куда ту обратить, то свободно выя Обращается на те в миг бока самыя, В ней сие предивно: хочешь ли? тотч_а_с прытка И тверда бывает, почитай и вдруг гибка. Сверьху шея на себе головный шар носит, Да и так, что никаких свне подпор не просит. 340 Телом человечий обладает всем глава: В ней наш смысл и знаки из нее уму, слов_а_. Буде б меньше та была, то б в ней меры с телом, Как пристойно, не нашлось размерений делом. Буде ж бы та больше, не считая что одна, Из всего та т_е_ла, не была отнюдь складн_а_, Тягость бы ее в одну сторону склонила: Тем бы отняла крас_у_, вред бы причинила. Окружают кости крепкие со всех сторон Голову ту нашу нужных ей для оборон, 350 То ж, дабы ей содержать без вреда в средине Всё сокровище, из двух в каждой половине, Кое там зиждитель щедро восхотел укрыть, Равно как бесценный в землю клад, в нее зарыть. В голове мозг мягок, сыр, хлипко уготован, И на самых тонких он жилках весь основан. Здесь вся хитрость точно непостижного ума: Мозгу надивиться невозможно есть весьма! Череп, как нарочно, сам об очах радеет, Об ушах, о носе, рте: скважины имеет, 360 Но таких отверстий, уды требуют каких, Изочт_е_нны мною, в положениях своих, Суть в сплетениях везде жилы там пресложных, На потребу все от рук связаны художных. В кость хрящ положен, а положен для того, Чтоб идти в мозг прямо вонности всей чрез него. Жил устроено число оных всех двойное, Чтоб, когда с одной страны действие какое Повредиться может, было равное с другой, Не от сей где службы жилы, ин дабы от той. 370 Все органы сии так слог имеют срядно, Что их может человек обращать как взглядно, Он их обращает на сию или страну, Иль им на едином пребывать велит стан_у_. Шейный составы все помощь им собщают И собою все те вдруг должно обращают. На затылке части тв_е_рдейши положен_ы_ И к тому ж покровом волосов обложены. Предня часть всея главы есть лице толь слично, Кое так положен_о_, как весьма прилично, 380 Человеку _о_но достолепна красота И его достоинств светозарна высота. Чувственныи члены в нем с_о_браны прекрасно И поставлены, где быть долг им не напрасно, Их такой порядок и такой престройный чин, Что мест_а_м дивиться, не самим, коль есть причин! Очи под челом среди, в месте самом главном, Расположены с собой в расстояни равном, Чтоб им всю тварь видеть, коль была б ни далек_а_, Коль ни приближенна, коль вдали ни высока! 390 И чтоб, видя, стереглись к пользе человека До назначенны ему здесь кончины века. Сотворивший очи на видение нам дня Искры в них небесны и небесного огня По щедроте положил, да и красотою Возвеличил, ничему б не равняться с тою. Сии суть зерцала: образ всяк в них естества Начертан бывает мудростию божества, Всю природу видит ум светлыми очами, Света подают ему свет зарей лучами, 400 Чудно! и постигнуть точно есть не малый труд, Что зрим не двойные вещи, а двойный зреть уд, Долженствует нас дивить много то самое, Что не видим мы вещей одинаких вдвое. Мудрости в сем вышни, в мудрованиях нелеп, Точно кто не видит, и с очами тот есть слеп, Тот не токмо назван быть может малоумным, Но бессмысленным совсем и страстями шумным. Коль не меньше дивно, что мы зрением своим Не в обрат все вещи, да верьх в_е_рьхом прямо зрим! 410 Всё сие премудрость нам в здавшем изъявляет И его толика быть верить заставляет. Как припадку многи чудеса толь сотворить? Может ли, кто с здравым разумом, так говорить? В оке оболочка есть, в-первых, роговая, Зр_а_чка с предней стороны, с задней тьмой густая. Следует за сею, виноградной что зовут, С дирочкой в том месте, в коем зеницу кладут, Влага есть сея вокруг водная недальна, Влага следует потом именем кристальна, 420 А стекляны влаги обретается не вне. У сея простерта, в дальности, на самом дне Сеточка тонка вельми, зрительства из жилок, Много тут как узелков, так чуть зримых дирок. В древних неки мнили, испущением лучей Зрение что наше делается от очей. Но что звезды видим мы оны неподвижны, Кои б были все лучам нашим недостижны, То догмат сей древних опровержен самым тем, А новейшим мудрым и неугоден стал всем. 430 Восприятием лучей, мудрствуют уж сии, Зрению твориться в нас, те лучи златыи От вещей идущи, в оболочках наших глаз, Также в их и влагах преломляются всяк раз, Чтоб на сеточке сойтись и вещей вид точный Сшедшимся изобразить чрез предел нарочный. Некоторы мужи древних п_е_рвейший догмат Вкупе съединили со вторым и новым в лад: Так и зрению у нас быть уж рассуждают, Что доводами весьма сильно утверждают. 440 У очей суть веки, влажа б окружали их, Чрез ресницы, брови защищали б от других Нечистот и порошков и чтоб преломляли Ход лучей и некак зной их бы умаляли. Слышим мы ушами. Изгибн_а_я пустота Уха достигает до тех самых мест, где та Тоненька препонка есть, что тимпан зовется. Наковальня, молоток, стремя тут блюдется. Чуть лишь звон внутрь уха войдет в ону пустоту, Как и не однажды поразит препонку ту. 450 Вот тройня орудий тех в двиг же свой приходит, В возмущение кой внутрь воздух тем приводит. Жилками до мозга д_о_йдет весь когда сей шум, Так тогда и слышит пораженный чувством ум. Обоняем в ноздри мы, частию ж их тою, Коя в жилках состоит мн_о_жайших собою. Как в дышани нашем благовонных частки тел Воздухом влекутся в ноздри, всюду кой поспел, То тех жилочек крайки тем разятся разно: Вот уму не обонять не бывает праздно. 460 Вкусов мы языком можем разнь распознавать: Пирамидных много шишечек в смесь разметать Благоизволил по нем преблагий зиждитель, Как в премудрости всему сам производитель. Лишь от часток вкусных сделается всем им трус, И сей в мозг прешлется, разум тот и знает вкус. Что ж разводятся сих тел частей, то причина Распусканию тому есть готова слина. Кожа, способ чувства прикасательного в нас, Пирамидных также шишечек на ней припас 470 Мудрый множество творец: оные из жилок, Напротив тех и стоят, что на коже, дирок. Вещь едва наружна тронет тела оный уд, О чужой той вещи и произведет ум суд. К шишечкам тихонько тем д_о_тык как бывает, То приятность из того в разум прибегает, Если ж та дотычка будет как не хороша, Иль сильна чрез меру, чувствует болезнь душа. Напряжением крайков в жилочках творится Сильным, что сильняй болезнь в чувствии острится, 480 И чем ближе лрйдет к разорванию чего, Тем чувствительнейший будет боль нам от того. Прочий прикосы все так бывают внятны, Что ни б_о_льны их себе ставим, ни приятны. Придает величий и красы лицу чело, Кое, как пристойно, выгибом так и кругл_о_. Буде б посредине нос не был, то б явилось Плоско наше всё лице, тем бы осрамилось, Он стоит меж взором и устами, чтоб понять Всё, ему как д_о_лжно, духом точно обонять, 490 Что на пищу может быть здраво и пригодно, И по духу что тому, кушать нам есть сродно. Рассмотри румянец блатолепнейший устен, Коль их цвет сияет! Коль красн_о_ тот оживлен! Всё лице красят устна! Купно те с очами Освещают зрак наш весь чистыми лучами: Веселят, печалят, показуют тишину, Изъявляют духа низкость, также вышину, Чувствуемым страхом внутрь равно поражают, Словом, кажду на лице страсть изображают. 500 И устна не токмо восприемлют ядь в уста, Речь всю прерывают, не была б речь коль часта. Но когда отверсты суть, то вдруг показуют Два порядка внутрь зубов: десна их связуют. Ими прежде пища истончится всяка в мах, Жваная уж после _и_дет оная в стомах. Сходит впрочем та в него трубкою не тою, На дышание творец даровал нам кою, Меж собою хоть сии очень близко расстоят, Но собщений купно дружка с дружкой не творят. 510 Действует язык в устах толь всегда поспешно, Коль бряцающих нам зреть п_е_рсты в песнь успешно. Ударяет в нёбо, зубы он бьет иногда, Щеки то внутрь лижет, гибок всё то повсегда. От него каналец есть сквозь гортань до груди, Сами зреть его извне мы не можем, люди, Сей весь из колечек очень малых состоит И свою средину н_а_полы он не двоит, Но по всей той пустоте чист, ничем не занят, Будто б как нарочно был на сие он нанят, 520 Чтоб отнюдь идуща духа внутрь не пресекать И всегда б конечно светлый голос издавать. В нёбе и у стороны, да ее чем сипеет, Малую каналец сей скважинку имеет, Коя есть похожа на свирельную собой, А сжимаясь, также разжимаясь, голос свой Произносит толще тем иль гласит им тоне, Как потребностьми сие требуется в звоне. Но дабы внезапу положение пища в рот В духовый каналец не вскочила прямо тот, 530 От глас_о_в канала есть кровелька такая, По которой всяка ядь, слипами смокая, Катится с яз_ы_ка надлежит куда вниз ей И где быть потребно по пристойности своей, Та мягк_а_ толь и тонк_а_, что, дрожа в гортане, Голосу красу дает в звонком как органе. Мнится, что довольно мудрость вышню изъявить, Смыслящего ж можно пребезмерно удивить, Ежели, коль ни слегка, внутренних составов Наших токмо ряд сказать, чин и их уставов, 540 Человеча гласа всеприятный сей орган, Кой на разность звонов и на красоту нам дан, Мусикийских лир и труб роды превышает, Следует ему из сих всяк, да возглашает. Описать кто может нежность всех орг_а_нов в нас, Коими собщаем прочим многозычный глас? И которыми делим сей мы глас на части, А на члены части те, не боясь напасти, Чтоб ту непрерывность пресещ_и_, где так деля, Да и от сечений многих оных не боля? 550 Что за множество гласов и толико разных Поражает слух мой так, в звонах же не праздных? Что за чудо! Гласы ль странны толь чрез свой закон, Что, и как умолкнут, оставляют в слухе звон? Так что рядом и тогда всяк член разделяю И ни сладости в себе, ни их умаляю? Не намерение ль мудрое в благом творце, Смогшем всё, толико и попекшемся дельц_е_, Что нам завес даровал влажный он на очи, Тем бы нам их закрывать, найдет как тьма ночи? 560 А чтоб быть отверстым нашим и тогда ушам, Да разбудят вскоре в страшны шумы по ночам? В очи наши кто всадил небо, море, землю, Так что кажду тварей сих видя вдруг объемлю? Как толь в малом уде может умещаться вид Величин огромных малостям всем без обид? Что за сила в мозге та, коя сохраняет Вображенное в себе и не погубляет? По премногу книгам удивляемся затем, Что хранят исправно прошлы бытия совсем. 570 Коль же мозг и память есть наша несравненна И ничем и никогда прямо оцененна! Всяк находит точно при потребности своей, Сколь ни есть лет прошлых, впечатленный образ в ней. Всяк что в той ни призовет, так то скоро придет, Как что ни от_о_шлет он, вдруг всё и отыдет: В неизвестном месте кроется всё уходя, Равно как, другого не могло б стеснить, радя. Книгу вображений всяк вольно раскрывает И, когда захочет, ту скоро закрывает 580 Иль прекидывает в оной все листы скоря, От доски заглавной до доски в ней задней зря. Представляет та ему, за прилежны иски, Нужных самых прошлых действ верные записки. Но слов склад всех оных, кои в памяти ум чтет, Ни следов, ли ч_е_рток в мозге нашем не кладет, В книге оной вещество тонко есть и нежно, Только ж долго пребывать прочно и надежно, Как не удивиться вседержавной силе той И руке премудрой, сотворившей чин такой 590 Из земли несродны толь! нежные толь части Сотворившей, говорю, из земли по власти! Как и не призн_а_ем благости чрез зриму мощь, Если не объемлет грубых нас страстей здесь нощь! В анат_о_мическу глубь был я не намерен Описанием вступать: тщался быть здесь верен Кратким, да и вкратце, изъяснением всего, Что единым взором каждому познать с того Всё искусство во творце, весь мир сотворившем И в едином теле тот нашем сократившем, 600 Человек по телу больше мог и меньше быть. Если б были меньше, бедствий бы в нас не избыть: Многи зверныи скоты з_а_все нападали И, конечно б, не боясь, нас они топтали. Буде ж бы великим чрезвычайно всем быть нам, То б обжирцы были человеки по устам, Много б пищи мы в числе малом поглотили, Коней и других скотов мы б не находили, Коим бы возможно на себе нас здесь носить, Весь бы тем порядок должно было нам смесить, 610 Не могли найти веществ мы себе довольных Как к строению градских, так домов напольных, В тягость мы б уж были в жизни и себе самим И животным равно, сделанным для нас, другим. Но умеренность сия человеча тела, Вымысла премудра толь и премудра дела, Что един сановный в величавности наш вид, Кой из всех животных в выспренняя токмо зрит, Отменяет нас от всех тварей тех созданных, На потребности притом наши здесь нам данных. 620 Нет у нас орудий, каковы суть у зверей, Но у нас досужество, в недостаток мнимый сей, И действительное толь, что мы усмиряем Лютости во всех зверях, их и покоряем. Человек заставит ласковым к себе быть льва, Сей к нему приходит без прошения и зва. Он употребляет в них неких на забавы, Укрощая и в слонах дичь и дики нравы, И на сих он ездит, и на тиграх быстрых тех, Преодолевает, словом, человек их всех. 630 Благ премудрый к нам творец сотворив толиких, Как ни малых телом нас, так и не великих. Благ, что умираем: неиссчетно нас число, Жить определенно уместиться б не могло На земном уж для числа непространном шаре, Были б непрестанно мы и в бессмертном сваре. Как знать? Мы бив гордость ближе были упадать, - Разве б особлива удержала благодать. На падение мое в праотце взираю: Винный и преступник уж так я умираю. 640 Ведаю, что смертность наша есть греха оброк, Но благотворитель не оставит нас и в рок, Мертвенность он нашу здесь дал нам в благодейство И преводит так по ней в вечное блаженство. Се хотя по правде умирать нас осудил, Но вред в нашу ж пользу благостию обратил. Тем, как правый судия, отдал смерти в жертву Тело в должный час, сему б быть тогда уж мертву! Как вода с мест горних п_у_щена в верьх с шумом биет, А прегнувшись весом, вопреки струю лиет, 650 Всё стремительство ее прямо-вдруг дугою, И сама себя сечет сродною водою, Быстроте покоя оной всей нет ни на час, - Так жизнь наша буйна сильно подстрекает нас, Всяк надежды полн, летя ж с ней к последней грани, Сам в обратах, в суетах новых беспрестани, Мнит, что уж до самых высочайших звезд взлетел. Се ж его в едино преткновение предел, Купно все и мысли в нем вмиг обуздавает, С мнимыя горы как в дол смерти низвергает. 660 Так, как сей источник, краткий век наш весь течет: Исподоволь, токмо ж верно смерть к себе влечет. ЭПИСТОЛА V Сия эпистола равным же образом, как и предыдущие, доказывает бытие создателя превечного. Описывается в ней, во-первых, различие души с телом, потом смысленного ума два главнейшие представляются свойства, именно ж - разум и воля. Предлагается, что в уме есть навык и вольность. Описывается союз души с телом и свойства, происходящие от сего союза, то есть чувствование, образование, мечтание, память и воспоминание. Объявляется, что в уме хотящем зрится охота, подвиг и страсть, словом, вся психология предлагается вкратце, но ясно. По сем начинается дело рассмотрением, что плоть ли мыслит или душа, да и заключается, что плоти мыслить не можно. Вопрошается, кто ж бы мог соединить толь твердо мыслящее существо с немыслящим, то есть с телом, а в ответ сказывается, что, кроме премудрого создателя, некому, ибо ни плоть не могла к себе призвать ума, ни ум непомнит, чтоб он сам добровольно соединился с плотию. Представляются удивительные действия, бывающие взаимно, от соединенных их совокупно и что коль оба сии существа между собой согласны и подвластны друг другу: особливо ж образование и смежная ему память великого удивления достойны. Утверждается, что разум наш как велик, так совокупно и слаб. Величество его в том, что он прошедшее соединяет с настоящим и проницает даже до будущего и что идеи его повсемственны и вечны, но слабость в сем, что он не сильно противится страстям. От сего заключается, что он крайнего совершенства не, имеет и, следовательно, не от себя стал бытием. Но создавший его и произведший в бытность, да и сопрягший с телом, есть точно оный доказуемый бог. И понеже тело умирает, а сопряженная с ним душа, как не имеющая частей, не может на части разрешиться, то следует, что душа есть бессмертна и что сим токмо бог может ее властию своею уничтожить, но что никогда ее он по правдивости, правде и благости своей не уничтожит. Создатель есть премудр по телу человечу. Но смысл и разум наш когда, как долг, примечу, То тело пред умом покажется ничто, И мню я, что отнюдь не найдется никто, Кой вдруг бы не сказал, что человече тело Не может никогда с умом сравниться в дело. Велик есть бог, что так вещь плоти сотворил. Но бог превелий, нас что смыслом озарил, В величии степ_е_нь по твари различая, 10 В творце ж одним и тем всекрайним величая. Различен есть ум наш от тела существом: Тот одарен пред сим различных свойств родством. Страдательно, в себе действ тело не имеет, Действителен ум наш и вещи разумеет. Всех чувственностей плоть и мыслей лишена, Но чувственностью мысль и умством взвышена. Тел всяких тверд есть род чрез собственно убранство, Одно не пустит всех в свое других пространство, Но проницает дух все рядом сам тела 20 И производит в них разумные дела. Толь вещество притом в себе самом раздельно, Что многий кладут делимым беспредельно, Но ум прост естеством, в нем нет отнюдь частей, Чего для много в нем внутрь о сам_о_м вестей, Он знает как себя, так всяки вещи внешны, Чрез способы свою мысль изводя поспешны. И, словам, умных свойств не можно произвесть Из свойственностей тел, ни сии с теми свесть. Во свете света те впрямь всё не созерцают, 30 Духовность быть в уме которы отрицают. Не видим мыслей здесь в несчетности мы тел: Ум камням и древ_а_м не придает их цел. Мы заключаем так доводно и не ложно, Что мыслить веществу отнюдь есть невозможно. Неразвращенный кто услышит, что всяк скот Махина просто есть, вдруг засмеется тот, Увериться о том не можно всеконечно, И произнесшу то не выговорить пречно, Что как махина та простая, по его, 40 Имеет разум весь без разума всего? Встарь неки мудрецы, бесплотности не зная, И все по веществу, что есть, предрассуждая, Именовали уж стихиею наш ум, Но пятою стихий для оного всех дум, Незримым н_е_чем, иль божественным, небесным. Тем что назван земным, то думали безместным. Отнюдь те не могли в себе так утвердить, Чтоб коя из земных стихий производить Все мысли возмогла и знать себя внутрь верно, - 50 То прекословно быть казалось им безмерно. Смысл что сверьх вещества наш может всё понять И качества вещей слагать и разделять, Понятых качеств тех, чрез многий начины, Разыскивает он собою все причины, Количеств всех размер и сходства их вза_е_м Он познавает впрямь все в умстве том своем, Он мысли от единств и видов отвлекает И, отвлекая так, повсемство постигает, Он, словом, правит мысль, с избранием к концу, 60 Себе кой предложил изрядства по лицу. От скотского ума наш точно сим различен: Внутрь токмо есть себя познанием тот сличен И знать еще притом имеет только власть, Какое действо в нем иль есть какая страсть. Но наш пред скотским смысл есть нечто превелико И расстояний нет, что б было в чем толико, Почти могу сказать, что столько человек От скотского своим внутрь разумом далек, Коль расстоит в себе от нашего ум божий 70 И сколько наш с умом всех совершенств не схожий. Ум смысленный в себе сугубое сие Содержит, но одно то суще обое, Во-первых разум в нем, а что второе - воля: Для д_о_бра чина та понятий наших доля, Чтоб и одно в себе различным иногда Уму то представлять, однако ж не всегда. То разумом зовем, что внутрь нас разумеет И о вещах собой что рассуждать умеет. Чрез чисту разум мысль поемлет, что есть дух, 80 Закон, добро иль зло, и что вобще весь круг, Он ею ж знает впрямь, что невозможно пречным Быть вкупе по себе, а присвояет вечным То истинам, инак не можно быть чему, Так больше своея быть части долг всему, Так невозможно быть и вдруг не быть конечно, Затем что есть сие в себе самом превечно. Сличает мысли в нас рассудок меж собой, Зря сходства есть иль нет меж ними чин какой, По сходству мыслей тех он их совокупляет, 90 Но вопреки от той другую отделяет. Сие есть, утверждать иль отрицать судя, К согласию одним, впреки другим ведя. В чем воля: ум когда собой доброугодно К тем движется вещам и движется свободно, Которы разум наш быть судит все добром, А отбегает он от тех, что судит злом. Есть воля, чтоб хотеть и чтоб ей отвращаться: Та хочет, что добро, не хочет с злом собщаться. Противных сих в ней действ грунт состоит весь в том, 100 Что всяко существо во взоре не простом, Не в возносимом свне к природе человека, Полезно есть ему иль вредно то от века, Тем воля здрава в нас не может не желать Полезного всего, вреда ж не отсылать. Желаем мы добра то для него самого - Сие ж и есть конец, - то для добра другого, А кое для добра добро - то средство есть Желать конца, хотеть намер свой произвесть, Но получить конец, то сим уж наслаждаться, 110 На тот посредств искать, в избрании труждаться, Составятся ж когда для некоих примет, Отставка та уже зовется в нас отмет. В прибавок есть в уме и навык и свободность. Последня - действ и та ж суждения угодность, Без принуждений всех извнутрь и то ж извне, Но точно вольно так, как вижу любо мне: Неразнственна одна свобода в нас зовется, Котора к сей и к той равно стране несется. Сия свобода в нас тогда бывает так, 120 Когда есть не разгнан познания весь мрак: Из темных мнений мы любое выбираем И к действию при всем бездейственны бываем, Иль делаем мы то, а нежели сие, Хоть делать нам равно и было обое. Нижайша есть степень в том нашея свободы: Мы можем ту в добро и в зло повесть с природы, Когда послушны мы иль разуму живем, Иль за мечтами вслед стремительно плывем. Другая вольность в нас нарока произвольна, 130 Котора ко всему всегда в себе довольна, К сей больше, неж к стране той, клонится она, Затем что есть сия, не та вточь избран_а_. Сея свободы вся степень есть совершенна, Познанная уж вещь в ней темноты лишенна, Ту избираем мы как правду и добро: В том вольности сея и грунт весь и ядро. Свободу не одной приписывать долг воле, Быть также и уму есть должно в произволе, Так заблуждений ложь вменяется ему, 140 Причтений всяких грунт есть вольность по всему. Та сила навык есть, что ч_а_стейшим рассудком И частейшим притом хотения побудком Мы получаем так, а ум уж разуметь Тем может всяку вещь способней и хотеть. Все навыки к тому собою споспешают, Что разум весь они и волю совершают. Находится числом их главных только три, Есть мудрость, добрый смысл, добр_о_та вся без при. Познавши мудрость то, что праведно и ложно, 150 Что есть добро и зло и что в себе возможно, Способней может уж судить и предложить Делам своим конец, а тем уму служить, Мы буйством то зовем, что мудрости противно. По многим добрый смысл шед опытам предивно, Скоряе средства так, ведущие к концу, Прямым хотя путем, или как по кольцу, Сам может находить, их избирать в неглумность И прилагать к тому, но претит неразумность. То добродетель есть, кто по любви когда, 160 Но умной, полнит всё, что должно есть всегда, Противное что ей, зовется то пороком, Но большим как добро не любится нароком. От навыков ума телесны различать Конечно должно есть: скоряе сим качать От разума дано телесный все члены, Что чаще духи к ним бывают устремленны. Разумный навык как бывает зрим отвне, Наукою тогда зовется он во мне, Но навыки так зрим, когда мы воли правы, 170 То называем те уже мы д_о_бры нравы. Премудрый, всеблагий, всемощный он творец, Создавший умну тварь блаженства наконец, Сопряг духовный ум в нас с телом милосердо, Но оба существа соединил толь твердо, Что действий и страстей взаимность в оных есть. Какой бы в теле двиг ни мог себя известь, Тогда ж тот от ума поемлем весь бывает: Взаимно склонность в сем, в том двиги возбуждает. Пусть натекает сей естественно на то, 180 Не натекает пусть взаем из них никто, Пусть случаем они бывают, токмо богу В двиг тело приводить, а разум в мысль премногу, Пусть тело от себя в движении бежит, Себя и разум наш сам мыслями блажит, Да ходит в них одно, как по кольцу, следами Своими и другой да мысли шлет рядами, Все действия ведя согласно толь и вдруг, Что будто меж собой текут на друга друг, Поднесь еще сего определить не можно 190 И знать, которо есть из трех тех мнений ложно. Но что сопряжены, сомнения в том нет, И что одно с другим исходит прямо в свет. Премудрый есть союз! и больше толь предивный, Что в разности существ быть мнится сопротивный! Не мудрого ль сие творение дельца? Как от припадка то возможет стать глупца? Где мудрость такова и зрится толь велика, Что истина уже ни в чем другом толика? И разумом понять не можем мы сего, 200 Безумнейший ли тот припадок, без всего, Возможет произвесть союз сей толь согласный, По действам же его толь чудный и прекрасный. И как ум сопряжен, по божией судьбе, С чиновным телом сим, то собственны в себе Зрит свойства он чрез то, которы в чистом духе Не зрятся, и в его несопряженном слухе. Чистейших сверьх идей уму приобщено И чувствовать притом, образовать дано, Мечтать еще тел_а_ и памятовать равно, 210 Что понято, по сем и вспоминать исправно. Ум чувствует тогда, когда чрез чувства он Телесны те вещей присутство и притон В количествах и в их всех качествах поемлет, Есть тело каков_о_ и есть колико внемлет. Ум образует как пон_я_тые тела, В отсутствии уже, и также их дела. Себе колики те и каковы являет, Чем паки пред себя их точно представляет. Мечтает ум, как он возможности все тел 220 Слагать и разлучать живет поемля смел. Ум памят_у_ет, как он многи впечатленны Вещей идеи в мозг хранит блюдя нетленны, А вспоминает он, когда уж почитай Забыл какую вещь, но ежели не тай Окрестность в нем одна от вещи той пребудет, То, вспоминая всю, всея так не забудет. В уме хотящем суть: охота, подвиг, страсть. Охота - склонность есть к добру, его за сласть, Охот есть две, одна собою внутрь влагает, 230 Другая изнутри вон т_е_ла извергает. Глад хочет ядь вложить, да укротить стомах, А жажда хочет пить и всё смочить в устах, Но похоть, да чрез то размножить наше племя, Из тела своего кладет в чужие семя. Потребность та, чтоб всем слегчиться телом нам, Есть способ испражнять то всё по временам. Подвижность, сила есть в движении б быть телу, Животных тех духов по бегу в нем и делу, Нам ясно есть весьма, что, лишь захочет ум, 240 В движении уже всяк тела член не в глум. Подобен ум бойцу, мечу подобно тело: Сим машет ум мечом, сим целится он смело, Сим колет и сечет, сей отторгает вспять И вкладывает сей меч он в ножн_ы_ опять. Страсть - сила есть ума, себе он кажет сею Добро и зло, но так, что чрезвычайно ею Он клонится к добру, иль к виду уж добра, Да и от зла бежит, или от видов зла. То самолюбность есть, что корень меж страстями: 250 Все прочие уж в ней как будто суть частями. Однако случай к ним есть удивлений взор, С сим дружны завсегда как почесть, так презор. Любить или иметь что в ненависти - главно Между страстями есть, хоть видом то неравно. За сими _и_дет вдруг - желать иль не хотеть, Надежда уж по сим и страх, чтоб нам робеть, По сих и радость вся, по сих печаль заботна, По сих и пылкий гнев и склонность доброхотна. В пристрастиях сих всех, на разный их развод, 260 Степеней до верьхов премногий всяких род. Что умствуем мы так, что чувствуем, смышляем, Что образуем, иль слагаем, разделяем, Что помним, иль что в нас охота есть и страсть, Что двига телу дать имеем также власть, О том, Евсевий, нет сомнения нимало: Всему тому есть мысль по кореню начало. Но мысль та отчего, что толь есть хороша? Сама ль в нас мыслит плоть, иль разна с ней душа? Всяк нечестивый мысль ту присвояет телу, 270 Но правый смысл в душе такому мнит быть делу, А сопряженный с ним на время токмо так, Затем что быть тому отнюдь нельзя ин_а_к. Хотя и положить, что телу мыслить можно, Однак при том сказать так надлежит неложно, Что мыслит не всегда конечно вещество И что есть таково в себе то существо, В сей мысли кое час, за пятьдесят отсюду Не мыслило то лет ни вне, ниже внутрь уду: Вот в отроке каком плоть за двенадцать лет, 280 Как оный не исшел рождением на свет, Не мыслила отнюдь и знаний не имела, Ни о себе самой, конечно, не радела. Затем долг говорить, что вещество сию Всю получает мысль, в потребность ту свою, От некоих частей, изрядно учрежденных И в долг и в стройный чин разлогом приведенных. Воззрим на камень мы иль на бугор песку, Хотя пребудем коль ни долго мы в иск_у_, Однак мы в камне том ниж_е_ в песке обрящем 290 Ту нашим мысль трудом, ее ни тени срящем. Итак, чтоб в веществе те мысли произвесть, То особливо всю исправность должно снесть, Его расположить, во-первых, долг натуру И в оном учредить пристойную фигуру, Потом его частям приличный двиг подать, Всё мерой, всё числом, всё весом разверстать. Но кто ж сию нашел толику равномерность? Вступить в сию кто смог подробностей безмерность? Начать кто двиг сперва так точно, должно как? 300 В степени точно той, а не в другой не так? Кто в гнусном веществе, то превращая снову, Чтоб тело сотворить, расположил основу, Родившись кое так и точно как без дум С часа приходит в час в понятие и в ум? Но, напрот_и_в, когда то вещество собою Не может помышлять времен всех долготою, А должно, чтоб к нему другое существо Пристало для того в союз тверд и в свойство, - То, вопрошаю я, быть долг ему какому, 310 Которо к телу так пристав тому людскому, В нем производит мысль в то время, как оно Из вещества того на свет изведено И как то вещество в движени пребывает, В разнь способов и в разнь себя мест порывает? Те оба естества не сходны меж собой: Одно возможем знать фигурой мы какой И знаем по его сие мы двигам р_а_вно, От качеств, и частей, и от количеств справно, Рассудок мы в другом и мысль находим в нем, 320 И то нам о другом не подает при сем Идеи никакой, да, напрот_и_в, есть дивно, Что зримо всё в одном - другому сопротивно. Итак, осталось знать, чем оба существа, Различного совсем между собой родства, Соединились толь претвердо в человеке, Что от себя взаем в его зависят веке? Телесны двиги чем раждают скоро мысль, А скорости тоя не счислишь, коль ни числь? Чем мысли в быстроте и той неизреченной 330 В обратности велят быть телу уреченной? Собщении сии чем с восемьдесят лет И более к тому ж в исшедшем теле в свет Претвердо может толь взаимно содержаться И беспрерывно весь людский век продолжаться? Чем двух существ союз и розно действо их Бывают точны так во всех делах своих, Что и понять нам то и разобрать довольно Не можно есть отнюдь, коль ни трудимся больно? Кто сии существа взаем соединил, 340 А разность в обо_и_х толь ясно разгранил? Те сами меж собой вточь не соединились И, друг на друга зря, взаимно не склонились: Плоть не могла к себе призвать того ума, Она его понять не возмогла сама, Ни мыслить так об нем могла когда собою, Толь праздна, толь груба и мыслей с пустотою. Не помнит р_а_вно ум, чтоб телу под закон Нарочно поддался и добровольно он: Сего забыть ему не можно есть подданства, 350 Что первого в числе в нем память есть убранства, А вольность, существа его почти как грунт, Так наглость с стороны произвела б в нем бунт. Однак, бесспорно, он зависит впрямь от тела, Не мыслит ни о чем движений в том без дела И отлучиться сам не может от того, Пока не разлучит телесна смерть его. Хоть добровольно б ум пристал союзом к телу, Не следует, однак, по таковому делу. Что было вещество подвластно столь уму, 360 Что по уставу б то не шло в двиг своему, Взаимно другу друг находятся подвластны, Взаимно те во всех своих делах согласны. Лишь ум замыслит, вдруг приходит тело в двиг, Лишь в двиги плоть пришла, ум начал мыслить вмиг. Ум восхотел, тотчас все члены и составы Вступают точно так движению в уставы, Не инак как бы кто их сильно натянул Махиною к тому, бодцами иль кольнул, И как бы знала плоть, что велено оброчно 370 Быть в двиге не другим, но сим составам точно. С другой страны, едва в двиг пр_и_дет вещество, Как вдруг и мыслит уж разумно существо И ощущает скорбь или какую радость, Шлют горесть ли к нему, шлют чувствия иль сладость. Всё премогуща толь сия есть чья ж рука, Котора так могла велеть, что не дика Ни плоть, ниж_е_ стал ум, взаем чтоб им трудиться, В согласии чтоб быть и дружно толь водиться, Без смеса двух существ услуги все казать, 380 А действия свои в единство им низать? Кто скажет, что их так соединил припадок, В ком смысла нет, ни сил, не горек кой, не сладок? А буде скажет кто, то мог ли сам иметь Понятие о том, и прямо разуметь, Что словом он сказал, иль дать другим знать ясно, Что сказанное им по разуму есть властно? Когда припадок мог их так соединить, То долг уму себя духовным не ценить. Но ум сам кажет нам, что вещество есть разно 390 От разума, кой дух, и что собой то праздно. Вот следует затем, что нету ничего В гласимом тщетно толь припадке из того, Чем можно союз_и_ть толь твердо разум с телом, Прямым и точным так и так согласным делом, Премудрости долг быть, чтоб тот союз познать, Долг благости быть тут, чтоб оный предызбрать, А напоследок долг быть всемогущей власти И бесконечно той державной, не отчасти, Чтоб действом сочетать, чтоб в действо произвесть 400 И чтоб взаимность двух существ претвердо сплесть. И буде плоть и ум состав несочет_а_нный, Не смешенный в одно, а так и в свет изданный, То отчего ж бы вещь, не думавши вчера, Сегодня изводить все помыслы скора? Итак, кто дал ей мысль иметь сам должен ону, По разуму сия и по его закону, Затем, что кто ее сам прежде не имел, К поданию другим не мог тоя быть смел. Положим, что та мысль от двига вся родится, 410 Различно кой весьма обратами вертится, То из составов сих кто ж мудрый сотворил Махину так, что в двиг ей мысли подарил? Когда и плоть и ум два существа различны, Ни по чему ж с собой несходны и несличны, Премудра коя власть совокупила их И каждому дала в уставах быть своих, Но так, что разум весь отнюдь того не знает, Кто с телом, да и как, его сочетавает? Чья сильная толь власть ум с телом хоть делит, 420 Однак в единстве быть союзном им велит И скорую взаем показывать услугу И помогать во всем, всегда скоря, друг другу? Уму над телом есть господственная власть, Хоть и в границах та его над оным часть, Простая воля в нас, в хотени не готовом, Приводит члены в двиг велящим будто словом, Без всяких мысль работ, без всякого труда Вращает тело всё как хочет и куда. Лишь внутренно скажу: 'Ступай мое всё тело' - 430 Тотчас уже оно и двигнулось в то дело, Но скоро так, что всяк член начал работать. Все жилы напряглись, всё стало помогать, Вся махина уже послушна полнить волю, Как разумею власть, свою ж подвластну долю. Премудрость тайну сим мы должны разуметь, К неизреченной той почтение иметь, Разумный человек, тем божество познавший, Всесильности ж его себя вовек предавший, Единому сию всю хитрость придает, 440 Премудрость же его с величием поет. Возможно ль то причесть уму, кой слабым знаю, Хоть я его и власть над телом признаваю? Могу ль поверить я, что воля власть сию, Которою она вращает плоть мою, Конечно от себя и по себе имеет, Уверен, что свершенств не верьх в ней, и слабеет? Почто ж из многих тел власть над единым ей, Которо только есть в подданности своей? Другое по ее велению недвижно, 450 Хоть удаленно то, хотя к нему приближно. Кто ж силы над одним ей телом столько дал? И кто подвластным быть одно ей предызбрал? Господственная власть ее слепа есть равно: Простый поселянин умеет столько ж справно Всё тело обращать по воле в свой залог, Искусный в деле том коль сам физиолог. Ум простака того повелевает силам, И членам тела всем, и совокупно жилам, А сам не знает их, ниж_е_ слыхал о тех, 460 Ни их разделов он не ведает же всех, Однак, потребны как, порядком обретает И за другую ту никак не принимает. На верви пляшет кой, лишь только б захотел, Ум в быстроте на то совсем уже поспел, И напрягает он все жилы и составы, Под свойственны ведя к тому всяк член уставы. Спроси ж кто плясуна, двиг начал как он свой? Не знает дать и сам на то ответ какой, Не помогло ему, что внутрь так раздаваться 470 Или махин_е_ всей различно изгибаться. Все знает струны сам, на лире кто игрок, Их знает низкий он и верьхний р_а_вно бок, Притом еще он те своими зрит глазами, Погрешность иногда творит однак перстами. Но телом нашим ум владычествуяй так, Не ошибаясь, то вращает вдруг, ни как, Не знает естества он двигов, ни причины, Однак вращаться тем велит, хотя начины Не силен оных знать, но чувствует их спех: 480 А впрочем без него не может быть успех. По чьей же власти то, я вопросить желаю? Кому ту приписать, кроме творца, не знаю? Он видит всё, чего сам человек не зрит И сам чего не весть, создатель то творит, Мне действа все сии бывают непонятны, Единому тому быть долженствуют внятны. Весьма желал мой дух соделовать дела, Ему чтоб обращать другие все тела, Которые его отвсюду окружают 490 И ведомы ему раздельно толь бывают, Но ни одно из них, по воле той его, Не ходит никогда в двиг с места своего, Не может повелеть подняться вверьх пылинке, Ни, чтоб тряхнулась хоть одинажды, былинке, Подвластно есть одно ему из тел - мое, Ему он отдает веление свое И, как угодно, так он всё то обращает И двигом вдаль и вблизь, по воле, премещает. Сие приметив всё, в учителях не мал 500 О действиях души словами так сказал: 'Не могут целы быть и живы без напасти, Как токмо от души, все внутренние части, Но легче может дух наш оны оживлять, Неж знании об них себя сам сподоблять. Не знает членов всех внутри себе подвластных И слушаться его взаимно толь согласных, Ни для чего, не весть, всяк движется состав, Его приняв указ и нудящий устав, Ниж_е_ причины той, что непрестанно жилы 510 На действие свое имеют точны силы, Не знает, коя часть пришла в двиг прежде всех, - И сим бы всем не быть без двигов также тех, Не знает, отчего в нем чувство не по воле, А члены движет все, когда есть в произволе, Зависит от души, но та не весть сама, Что действует и как и для чего весьма'. Анатомист, своим искусством всюду славный, Другими научен и стал в науке главный И ведать начал так, что происходит там 520 И что уже творит, по знанию, он сам, Твердит: нет нужд, тому чтоб у кого учиться, Что расстояньми вдаль могло толь отлучиться - Весь неба, солнца, звезд толь красный в вид убор, - Единым взглядом се мой постигает взор. Почто ж мне нужно есть учиться, да познаю, Откуду двиг во мне, того не постигаю? Коснулся к персту я, однак не знаю как, А делается всё в угодность мне и так, Не знаю, как творю, творю, однак, неложно 530 И чувствую, что так творить мне есть возможно. Душевной власти сей над телом всем моим, Над членами его, что совокупны с ним, Как не дивиться мне весьма и непрестанно? Та действует всем им, не зная как, то странно! В образовани та сперва явн_а_ есть власть, Образований мозг в союзе главна часть. Я ведаю уже те все составы света, До коих моего дошла ума примета: Я образы вещей, поятых уж давно 540 И всельшихся, не вем как, в мозговое дно, Зрю в мысли все моей и зрю еще раздельно, Как сами б те внутри присутствовали цельно. Так память есть во мне, как бы ковчег какой, Нарочно распещрен, да будет он драгой, Где все картины те в порядок становятся, Как господину есть угодно, да вместятся, Зографы ясно толь не могут никогда Изобразить, ниж_е_ в безмерности труда, Коль образы в моей главе бывают точны 550 И живностью цветов и сходством узорочны. Когда смотрю на них и взор к ним возвожу, То, буде в коей есть, погрешность нахожу, А разбирая ту, как должно исправляю, От заблуждений так себя сам избавляю. Все действа по себе образований сих Свершенством выше суть искусств хоть бы каких, К нам в головы они вливаются собою, Не бывши влечены в ту силою какою. Подобно всё сие великой книге есть, 560 Всех н_а_ все в коей букв отнюдь не можно счесть, А что дивняй, собой в ту собрались все книгу, Без нашего к тому чувствительного двигу. Сие искусство всё не от меня взялось: Не чувствую отнюдь, чтоб то во мне велось. Собрание внутри зрю видов я премногих, Не зря рук никаких, те сделавших, худогих, Не думал никогда я оны собирать, Ни вкоренить в себя, ни в чин их учреждать, А представляю все себе когда угодно 570 И то еще во всем, как прежде были, сходно. Приходят, как зову, прочь _и_дут, как прочь шлю, Скрываются, когда им скрыться повелю, Однак куда, того отнюдь никак не знаю, Но только что то всё в порядке отметаю. Где пребывают те и что конечно суть, К познанию о том мне не положен путь, Я токмо что всегда их нахожу готовых, При старых образ_а_х премножество и новых. По воле все моей встая приходят вдруг, 580 Или отходят все ж не вем куда вокруг, Но не мешают быть друг другу в том порядке, В котором долг стоять, как в некоем десятке. По первой воле как предстать и не спешат, Однак уверен я, что не вдали лежат: Искать их долг еще и призывать вторично, А буде нужно есть, то долг звать и третично. Не так не знаю их, как коих не знавал И никогда отнюдь глазами не видал, Но их не знаю так, что знаю, да не точно, 590 Или отчасти то, иль не как вем побочно. Чего искал, но как не то явится мне, То говорю я внутрь и вем, что не во сне: 'Прочь-прочь, я не тебя искал теперь заботно'. Но где ж те вещи суть забытые толь плотно? Во мне конечно все, затем что нахожу И сысканных внутри пред взор я привожу. Почто ж искал я толь? и где те пребывали? И долго для чего они не представали? Иным я был совсем, когда я тех искал, 600 А как их изобрел, не тот тогда ум стал. Не знаю, отчего себя я был лишенный И как потом опять к себе стал возвращенный. Ища забыту вещь, себя не можем знать, Ни состояний в нас тогдашних постигать: Бываем мы себя самих тогда как чужды, От належащей той искания нам нужды, Приходим мы в себя возвратно уж тогда, Обрящется совсем искомое когда, И старым взором так пред нас предстанет ново, 610 Присутствующе вточь и зримо быть готово. Но где ж искали мы, как не в себе самих? Чего, как не вещей, мы ищем внутрь своих? О глубине такой мне помышлять ужасно! Я помню, что я знал, и знал всё _о_но власно, Чего уже теперь не знаю некак я, А знаю, что виной забытность есть моя, В забытность помню я, что вспомнить то мне можно, И вспомню что я так, предстанет то неложно. Знакомого лице пред мой я ставлю свет, 620 Во времена его различных в жизни лет, И так, как прежде сам его видал я, взоры И каковы носил он из одежд уборы. Зрю человеком вот сперва я молодым, Вот старым зрю его ж, потом уж и седым, На том же я лице морщины образую, На коем красоту румяную целую. Совокупляю то, чего уже нет там, С тем самым, что есть тут, и удивляюсь сам. Я оба те края взаимно различаю 630 И купно их кладу, однак же не мешаю. Неведомое мне и чудное храню, А ведая, что тем себя я не маню, Мне кое, всё, что зрил я в жизни, представляет И старое уже тем видом возновляет. Износит из себя сокровище сие Все речи, гласы все, вразнь вдруг ли обое, Износит всякий вкус, и всякий цвет, и краску, Степени мира, ход, фигуру, гнев и ласку, Всё, были чувства чем когда поражены, 640 И вещи все, в мою что память вложены. Воспоминаю ту, когда хочу я, радость, Лет за пять коя мне была велика сладость, Идет ко мне она, хоть и не живо толь, Чувствительным была веселием та коль. Я помню, что весьма был весел в оно время, Не так теперь и та мне память некак бремя. Я ставлю пред себя и скорби и печаль И всё, что потерял или чего мне жаль: Все сии пред меня сбираются вдруг виды, 650 Но чувствам уж моим без всякия обиды. Бывают вот не те конечно тут они, Недавно были что иль были искони: Не могут возмущать уж моего те духа, Свирепости их всей не чувствую ни слуха. Мучительность во мне была тогда бодра, Но ныне та болезнь не _и_но что игра. Минувшая давно чувствительная болесть Иль внутренности все снедающая горесть Теперь уже меня собою веселят, 660 Нимало не бодут, ниж_е_ нимало тлят, Прошедшия впреки веселия печалят И некак память внутрь явлением тем жалят: Прелестного дают теперь мне болей зреть, Неж вещию тогда случилось им иметь, Тем памяти моей печаль они наводят, Как вспоминает их и как в нее приходят. Два чуда я в себе непостижимы зрю. Одно, что память есть как книга, говорю: Премного видов в ней вкоренено есть разных, 670 Являющих мне вещь и потому непраздных. Внутрь толь все предстоят порядочно пред мной, Что крайнейше меня дивят за чин собой, Однак не от меня учреждены толь срядно, Ни так мог учредить припадок их изрядно. Не тщался никогда я в память вкоренить, Ни буквы в книге сей в тот чин соединить, Я только примечал из видов каждый точно, Зрил доброе в них что, иль нечто зрил порочно. Конечно учредить ниже припадок мог: 680 Не мудрости одной в нем нет, он всем убог, А то искусство есть в себе толь превосходно, Что человеку здесь никоему не сродно. Чья ж мудрая рука в чреждении была, Что всё составить то способно возмогла? Другое чудо есть, как память, рассуждаю, Что в книге оной всё способно я читаю, Лишь только б то читать когда я захотел И должную к тому прилежность внутрь имел. Незнаемо письмо себе ум представляет 690 И то, читая так, следов не оставляет. Ни память мне сама известна прямо есть, А письмен оных всех в ней не могу исчесть, Которые предстать в явление стремятся И сами меж собой в порядок становятся, Послушавшись все в том тут воли моея И ей покорность всю собою отдая. Почти верьховну власть над тварию имею, Да и повелевать ей предержавно смею, А волю исполнять та и спешит мою, 700 Что должность так творит немедленно свою. Без власти есть мой ум над прочими телами: Я следую затем всё естество делами, Но нахожу я в том, что мысль моя одним Владеет телом так соединенна с ним, Составы есть его прилично воздвигая, А тайн в них к тому сама отнюдь не зная. Кто ж с телом мысль мою навек соединил И властию ее над оным толь почтил? Кто между ними ту сопряг так и взаимность, 710 Что чувствующих нас всегда приводит в дивность? По грунту разум наш величествен и слаб: По первому в себе является не раб. Прошедшее уже не смятно ограняет И с настоящим то в себе соединяет, Он проницает так до будущего сам, По настоящим всем и прошлым всем делам, Имеет о себе идею, и о теле, И в бесконечном что находится отделе. Пристойное себе всё познавает он, 720 Отмещевает же то всё, в чем вред есть и урон. Скажи: триангул есть собою бесконечность, Тотчас ответом он находит тут преречность И скажет, что границ в ней нету, ни конца, Тем ни фигуры нет, ни зада, ни лица. Спроси: та состоит коликими частями? Он скажет, что не долг счислять ее костями: Последства, первства нет, ни также в ней числа, А инак быть бы та конечностью могла. Кто часть одну найти возможет в бесконечном, 730 Тот найдет и друг_у_ в успехе скоротечном, Тот к одному числу другое приложить И может уж еще на счетах положить. Но бесконечность там не может быть собою, Опишется где та границею какою, Придается иль к числу премногое число, Которое затем ед_и_ницами шло. Чрез бесконечность мы конечность познаваем, Лишение чрез вещь умом усмотреваем, Кто скорбию когда на ложе возложен, 740 Тот здравия в себе приятного лишен. Кто чувствует, что слаб, в том нет приличны силы, Иль в оном силы все находятся уж хилы. В ком здравия не зрим, болящим тот у нас, Бессилен будет кто, зовется слабым враз. Мы знаем темноту, когда лишимся света. Что без конца, чрез то, чему конец, примета, В том мерам никаким не зрится ни пример, Сие ж находим мы ему от должных мер. Ед_и_ницы, в приклад, десятью есть в десятке, 750 Десятку быть ни раз нельзя тоя в порядке. Без света тьмы познать не можно есть никак, Без здравия того, что есть болезнь, итак, Мы знаем, что в себе конечно и предельно, Тем - что есть без конца, что вдруг и нераздельно. В уме есть то сам_о_м, дивился б он чему И мог превосходить себя сим по всему. Повсемственны его идеи, купно вечны, Пременою ниж_е_ не могут быть пресечны. Когда скажу: нельзя быть купно и не быть, 760 Долг более всему единой части слыть, Без прямизны тот круг, кой круг есть совершенный, Меж пунктов двух прямый путь больше сокращенный, Округ равно везде от центра отстоит, Ни далей тот себя, ни ближе где кривит, - Всем истинам таким быть инако не можно, И всё сие везде и повсегда неложно. Пусть сокрушится мир и будет он ничто, Пусть рассуждать о сем не станет уж никто, Однак те правды все останутся собою, 770 Не вредны никогда пременою какою, Хотя и ни един не будет их уж знать, Хоть ни един об них не станет рассуждать, Но вдруг не быть и быть есть невозможно ввеки, Уверены о том как ныне человеки. Подобно как лучи от солнца есть светлы И повсегда в себе без всякие те мглы, Хотя б у всех людей очей зреть не имелось, Сияние однак лучей всегда б белелось. Что дважды два числом четыре токмо суть, 780 От вечности сему числу такой был путь. Не токмо знаем то и твердо мы и прямо, Но и сомниться всяк не может в нас упрямо, Что истиною есть от вечности всея, То не лишится ввек уж правды своея. Идеи сии все толь в разуме суть чисты, Что пребывают в нем всегда собою исты, О круге правдой что одном утверждено, То правдою для всех кругов ограждено. Не может никогда сие всё премениться, 790 Ни мало и никак в себе то повредиться. Идей сих правоту хоть чуть-чуть пременять, То разум наш и смысл с рассудком истреблять. Величие ума толико превосходно, Что чувствуемым всем созданиям несродно! Однак великость та не беспредельна есть: Далеко от него всесовершенства честь. Противится страстям коль слабо он кипящим, Коль мало против них бывает бодро бдящим! И заблуждений коль в рассудностях его! 800 Без сил хотеть добра - он есть как без всего. Не ясно ль, что наш ум не от себя стал сущим? Не мог бы многих толь свершенств быть не имущим: Конечно б он себе верьховнейши те дал, Лишенного себя которых внутрь познал. Большое дав себе, а именно ту бытность, Не положил бы свойств, что меньше есть, в забытность, Он сведом, лучше есть всесовершениым быть, В границах неж стоять и не свершенным слыть, Он знает, что мощи всё - лучше несравненно, 810 И знать, что б было всё ж ему всегда явленно, А нежели иметь с пределом мощь сию И нечто токмо знать чрез участь ту свою. С другой страны, не мог создать ума припадок: В безумном не могло премудрых быть догадок. В бессильном, и кой есть толико слаб и хил, Не можно обрестись к созданию толь сил. Избранию в благом был долг, а то пустое, Не то, чтоб нечто был, иль нечто б был благое. Тварь мыслящу создать, ту вольну сотворить, 820 И с телом сопрящи, и то ей покорить - Быть должно есть в творце как силе пребезмерной, Так благости ж такой и мудрости всеверной. Созданный разум сам вещает, что творец Не ин быть должен есть, как совершен вконец, Несовершенств в себе, ниж_е_ отнюдь предела Имеяй, и ниж_е_ вещественного тела, Тем самобытный дух, по естеству простый, От века и вовек предсутствуя святый, Начало и конец, вседетельна причина, 830 Превыше всех существ и необходна чина. Но существо сие и есть живущий бог, Доказанный чрез весь эпистол сих предлог. Не мни, Евсевий, быть простым то любопытством, Что бога можем зреть естественным всем бытством, Великость тварей всех, пред нас что предстает, Такую о творце идею подает, Что невозможно есть тому не удивляться И знания о нем внутрь нам не сподобляться, Пространством для вещей безмерность мы его, 840 Премудрость познаем от дельного всего, Избранием доброт благую зрим в нем волю И зрим творений всех благополучну долю. Не вем, как можно быть толикой слепоте Безбожия, при сей созданий лепоте? Нечестие сие в себе есть толь порочно, Что так слепотствовать не можно ненарочно. Поистине здесь всяк божественну зрит власть, Но отрицает кой ту чрез извольну страсть, Котора бога быть отнюдь бы не желала, 850 Чтоб, мести не боясь, бесчинием пылала. Но да трепещет внутрь вся беззаконий лесть! Не токмо всесвятый и праведный бог есть, Бессмертна и душа, от бога нам поданна, Она по естеству бессмертною созданна. В духовном существе частей делимых нет, Решиться б ей на те и погубить свой след, Телесна смерть тел_а_ решит на многи части, Так умирают те от таковой напасти, Простое, как душа, есть без частей родство, 860 Бессмертно есть затем душевно существо. По смерти не Ничто и плоть сама бывает: Вся на стихии та решась внутрь истлевает. Но существо души есть благородней тел, В которой ум и смысл толико воспрощвел, Как скоро б толь могла в Ничто вдруг разрешиться, И чувств, и жизни всей, вне тела, та лишиться? Умерше тело есть по смерти не Ничто: Тем можно ль не сказать о духе больше то? Не умирает дух по той телесной смерти: 870 Безместно, чтоб раздел частей того мог стерти. Итак, на мал конец, дотоль дух будет жив, Доколь всесильный бог, господь благолюбив, В ничто не превратит, родством души не мертвой, И не отдаст ее смертельности как жертвой. Однак душ всеблагий не уничтожит бог, Из свойств его тому суть некия в залог. По благости своей не мог не для блаженства Умов он сотворить, их ради совершенства. А буде б, кратко дав здесь время им пожить, 880 Потом он их мертвит, то б тем не ублажить. Да созидал бы их на сущие здесь муки, Терпящих повсегда несносны в теле скуки. Толь люта бога мнить не токмо не хвала, Но истинныя есть безбожия хула. Всеправеден есть бог. Он правдою своею Не может сотворить, чтоб зол иль благ душею Препровождал всю жизнь который человек, Бессмертен бы уж тот не пребывай вовек, Чтоб получил иль казнь, иль почесть равномерну, 890 За произвольность дел иль добру, иль неверну. Бог купно всеправдив. Правдивость же его, Бессмертие дает душам всем для сего, Что ясную он в них о том идею всеял И сильное к тому желание содеял. И как бог пресвятый не может обмануть, То может ли сие конечно преминуть, Чтоб не была душа бессмертною в том свете, О всех делах своих по данном там ответе? Душа бессмертна се вовек и по сему, 900 Как есть по существу простому своему. Бог неизменный есть как чуден, так и верен! Бог истинен, и суд его нелицемерен! Бог в множестве земным является чудес, Имеяй свой престол превыше всех небес, Где грозных молний огнь весь оный освещает И приступить к зарям собой не допущает. Бог прежде тварей всех и прежде всех веков, Как есть его предел, пребудет ввек таков. Пред ним сил многи тьмы сияниями блещут, 910 Величества его в люблении трепещут. Любовь благим всем бог, а злым душам есть страх: Бог духа не судил решить в смертельный прах. ЭПИСТОЛА VI В прошедших пяти эпистолах доказываемо было божие бытие, а в сей шестой и последней объявляются божественные свойства, кои всесовершенному существу лучше иметь, нежели не иметь. Свойства сии предлагаются и сочетаваются между собою, токмо сущные, и сии самостоятельные и возносительные. Из самостоятельных присвояется именно богу: духовность, самодовольность, необходимость, бесконечность, превечность, безмерность, вездесущность, премудрость, всеведение, благопроизвольность, всемогущество, единство, непременность. Из возносительных, и тех естественных, показуется, что он есть творец, промыслитель, хранитель, споспешитель, правитель, а из возносительных же, но нравственных, что бог есть благосерд, что он правдив, что - праведен, что - свят, что - всеблажен и что имеет вседержавную власть над человеческим родом. Изъясняется, что потому имеем мы ясное познание о добре и зле, понеже бог есть правдив: почему не может он ни сам быть обманут, ниже кого обмануть. Следовательно, идеи, всеянные в нас о том, что праведно, и о том, что ложно, не могут быть неистинны: инако бог бы нас познанием нашим обманывал, что есть безместно. Доводится ясно, что правда божия не может оставить за добро без возмездия, а за зло без казни, для того что правдивостию бог объявил грех себе ненавистным и, следовательно, согрешающих также человеков. Если б он правдою восхотел грех казнить в самих человеках, то б давно они погибли душою и телом. Но понеже не погибают, то ясно, что есть ходатай к богу о человеках. Сей не может быть тварь по неравномерности, следовательно, он есть об_о_женный. Но неложное писание и показует его, что он есть Исус Христос, бог и человек. Из сего происходит необходимость человеком в ходатае и что един естественный закон не доволен есть к нашему спасению, но надобен необходимо откровенный, который всем Своим основанием согласен с естественным законом. По доказанном уже непреоборимо Преверьховном бытии, что по тварям зримо, Полнейте возможем некак бога мы познать, Как о свойствах бога прямо будем рассуждать. Свойствами его зову сущны совершенства, Показующие нам крайни в нем блаженства. В-первых, познаваем, что бог есть и жизнь и дух, О себе он сведом, внутренний имеет слух, Состояния притом сущную и цельность 10 И по сущности своей непрестанну дельность. Мы сию духовность присвояем божеству По душе духовной, по ее и существу. Что в произвед_е_нном есть, есть же то известно, А не прежде быть в вине, понимать безместно, Тем иль превосходно, прежде то иль суще в ней: Бог жив и духовен по причине точно сей. Понимаем бога мы и самодовольна, Быть возмогша от себя и собой престольна. 20 Существо, в котором хоть бы мн_е_йшее нашлось Внутрь несовершенство, не собой то извелось, Мнейша несвершенства что прочь не исключает, Совершенства мнейша толь равно не включает, Кое несвершенству сопротивно есть тому. Но Ничто ль возможет большее всех по сему Несвершенство исключить вещи пустотою, А включить вещь большу всех, быть тому б собою? В боге ж превосходны совершенства все в себе, Тем он и доволен, по своей чтоб быть судьбе, 30 Без малейшей пустоты все в нем пребезмерно, Тем необходимый есть бытием он верно. Показуют в боте совершенства бытие, В ряд свой совершенства утверждает в нем сие. Круг дов_о_дный сей не мни быть отнюдь порочным, Но, насопротив того, тв_е_рдейшим и точным, В сущности вседолжной бытность равно такова, Нет средин меж ними, обе те всегда глава, Тем самодоволен бог быть себе в причину. Инак не возмог бы он произвесть по чину 40 Толь существ премногих: не имеющий чего, Дать другим не может мерой никакой того. Так то он есть, иже есть! толь всесовершенный, Что всевечна бытия должно не лишенный! Бог сый, бесконечен естеством и бытием: Нет отнюдь пределов никаких в том обоем. Бесконечен, посему, в действе беспредельном, В продолжении, еще в наполнени цельном. Бесконечность в первом: совершенства все при сей По числу без края, да и по степ_е_ни всей, 50 Тем всесовершенный бог крайний всеконечно, К совершенствам приложить что его, есть пречно. Та ж но по второму: ни начала, ни конца Бог не _и_мать в бытстве, равно как нет у венца, Так что непреложно то, вдруг и непрестанно, Настояще повсегда, купно несозданно. Потому и вечный нарицаемый есть бог: Первства и последства совокупный в нем залог. Наполнением своим бесконечный равно: Сущностию всею он полнит толь исправно 60 Всякое пространство, что границ отнюдь в ней нет, И ниж_е_ пределов каковый-либо есть след. Всяк и точно по сему утверждает верный, Что как бесконечный бог, так он и безмерный. Что ж бы нам идею о безмерности иметь, То о боге должно с мудрыми так разуметь: Пребывает внутрь всего, вне всего живущий, И всего ж он выше сам, сам и н_и_же сущий, Частию какою не внутри наипаче он, Ни другою также распростерт есть болей вон, 70 Но един и цел везде председит хранящий, Всё содержит и хранит всюду председящий, Содержа, собою проницает всё кругом, Проницая ж, духом делает весь мир стрег_о_м. По безмерности своей бог есть сый повсюду И не больше там иль здесь, весь внутрь и внеуду. Бог есть и всеведущ, ибо крайний разум в нем: Частию мы прямо дознаваемся о сем, Что всем человекам он даровал ум власный, Частию ж нам мира чин возвещает красный. 80 Из возможных многих происшел что сей един Всех вещей порядок, ни в уме ж тому нет вин, И ни также в веществе, но в едином боге Та содержится вина в твердом вся предлоге, Следует, что прежде вышний сей состав познал, Крайний свой которым разум нам и показал. Разум божий есть показ всех себе возможных И действительно вещей сущих и неложных, Самозрительнейший и всесовершенный тот, Совокупна действа и того ж едина плод. 90 Познаваемое всё иль возможно быти, Иль уж действом возмогло в вещи произыти. Первое у бога, от превечности всея, В разуме возможным было токмо престоя. Но действительное все натрое делится: Будуще, иль прошло то, настояще ль зрится. Знает бог прошедше: ибо всё сам сотворил. Знает настояще: всюду ль сый того б не зрил? Будущих два чина суть, иль необходимы, Иль случайно от ума в_о_льна изводимы. 100 Всё в необходимом ведает конечно бог: Двигам им созданным неизвестных нет дорог. В мире вещи купно все так расположенны, Что межд_у_ собой они твердо сопряженны, И всегда есть в прошлом настоящему вина, Тем в уме у бота действом купным есть она, Бог не может не предзнать малых и великих, Самостойных и того, с слогом что в коликих. Так что всё случайно знает как случайно то, Как необходимо - необходных в чине что, 110 Действа вольные людей ведает как вольны, Имут те свою вину, быть почто довольны. Разума не можно совершеннейша понять, Как который токмо может купно всё обнять, Что возможно по себе, тем и должно богу Мудрость крайню причитать и безмерно многу, Тою в умном мире, тою в вещном, свете он Всё к концам свершенным разрядил и дал закон. Благоумию быть в нем крайнему ж достойно: Средствия все лучши сим положил пристойно 120 К приобретению узаконеннейших тех Мудростию твердо окончаний точно всех. Следует, что в боге есть знание такое, Общественнейший конец сопрягает кое С собными концами, чтоб их средствиями слыть Полнейшими теми, но прекратким бы всем быть, К получению конца оного последня, Способом конец всяк есть действия посредня. Мудрость преклонила бога токмо к одному Из возможных чину, в веществах чтоб быть ему, 130 Следовательно, сего мира дивна доля Ясно кажет, что в творце есть конечно воля. Действо оно воли, коим чин сей бог избрал, Прочи ж все оставив, в веществе сему быть дал, Называется от всех мудрейших судьбою, Та отнюдь не может быть только что одною. Бог ума как действом, по всемудрию, одним Мог всяк чин возможный внутрь, купно всё, что с ним, Так одним определить действом воли точным Рассужденный лучшим чин в веществе быть прочным, 140 Изволений способ следует уму всегда, Прежде не бывает склонна воля никогда, Но что выбранный состав богом пред другими Сходственнейшим рассужден вещностьми своими С тем концом всеобщим, совершенством всем его Кой приличный паче, благость богу для сего Присвоять конечный долг, хощет та и верно, Из всего, что лучше есть, клонится всемерно К большим и множайшим совершенствам вся она, Тем для сих едина предпочтению вина. 150 Должно присвоять еще и самоизвольность: К действу м_у_дрейших причин имать бог довольность. Мир не токмо выбран, но и в бытность изведен, Мощию бог также, следственно, преутвержден. Бог содетельну в себе волю всю имеет, Что восхощет, купно то мощию и деет, Всё едино в боге и хотеть и содевать, Но весьма различно в человеках, должно знать. Сила божия сия есть пребесконечна, Ибо мыслим мы когда, божия что вечна 160 Сущность, купно бытность, что по сим он есть собой, И что в быт все вещи произвел и в чинный строй, То мы признаваем мощь всю в нем беспредельну, Да и нельзя так не мнить, зря толико дельну. Бесконечна сила может точно _всё_ творить, Так что безызъятно должно так нам говорить. А однако речь та, всё, пречных не объемлет, Коим невозможно быть ум наш сам поемлет, Но _всё_, что быть может совершенством естества. От всесовершенна сделается существа. 170 Напротив же, бог бы был мощи не имущим, А не то, чтоб быть ему крайно всемогущим. Бог един есть токмо. Утверждается его Точное единство непреречно от сего, Ибо человек когда о себе сам мыслит, Всякороднейших в себе совершенств не числит, Тем не исключает многих и подобных он, Также всех подпавших под предельности закон. Но что всякородно бог есть всесовершенный, То всевещностию он крайно украшенный. 180 Посему не может равных всех не исключать И себя едина токмо сущим не сличать. Если б многим быть ботам, то б иль мощны были, Мысли собственны свои от других чтоб крыли, Иль таить тех мыслей не могли б взаимно все, Буде б были мощны по своей вот той красе, Но всеведущими б так купно находились, Если ж бы не могли, то б все убедились Также совокупно не всемощными те быть, В обоем же слоге ни богами равно слыть. 190 Но когда святое нам слово предлагает, Что бог вышний в пресвятой троице пребывает, То мы, упадая пред величием сим ниц, Существа в единстве признаваем троицу лиц, А до таинства притом разумом такова Не касаемся отнюдь без писаний слова, Веры мы пленяем в послушание ум здесь, Вера в сем едина, а не слабый ум, свет весь. Божиих свойств обща связь есть в нем непременность, Не теряет ничего сею он чрез тленность 200 И не получает ничего ж он ею вновь, Крайним всем взаимно крайня в равенстве любовь, Напряжений в боге нет, нет и протяжений, Всё без приложений в нем, всё без отложений. Бог есть сам собою, сущий вечно без причин, Всех свершенств прекрайних не возмог не быть в нем чин. Но не можно уж ему ставших в нем лишиться: Он необходимых ли может обнажиться? Тем сам добровольно не лишится их всегда, А другой лишить бы не возможет никогда. 210 Сущностию божество неизменно всею, Неизменно купно есть волею своею. Что ж бог непременен существо по естеству, То так и прилично, каждый видит, божеству. Но трудняй есть понимать, как не пременяет Бог по случаям судеб, что узаконяет, Как то в полководцах и случается в пловцах, Как в мужах советных, в здателях, и как в купцах. По незнанию вдруг все делают так сии, Случаев не могут знать, будут впредь какии, 220 Но незнаний мрака в боге такового нет, Знает, что в причинах дружно весь содержит свет. А однак не можем мы не признать охотно, Что судьбу меняет бог в внешней вещи льготно, Коей под предлогом токмо быть определил, Так как Нинивии града он не погубил. И от мощи своея бог преходит в дело, Но премена в вещи ж та, говорю я смело. Непременен вышний всеконечно бытием: То необходимо обретается всё в нем. 230 Непременен также он разумом конечно: Ведает премудрый ум всё его превечно. Непременен купно волею своею он: Присуждающия твердый в нем вины закон Есть по твердости его разума всецела. Непременен весь и в мощь преходить до дела! К свойствам бога взносным приступаем говоря: От наружи сии проявляют всех царя, Токмо ж внутренние те в мысль предполагают. Два их токмо по вещам мудрый считают: 240 Первое в тех зданность, промысл следует потом, Здатель зиждет строя, строит зиждя общий дом. Всех вещей, которы суть бога вне уж делом, Не было кроме идей в разуме всецелом. Божия то воля вечным сущностям дала Чувствуему бытность и в нее произвела. Воли божия сие действо именуем Сотворением, творцом бога и чествуем Видимого мира и всего, что суще в нем Есть и пребывает, зримо и не зримо днем. 250 Миром называю я всех вещей счетанность, Иль союз претвердый их, в том и непрестанность. Множество возможных миров было без конца: Тем быть долг причине у премудрого творца, По которой он избрал сей мир пред другими И судьбами произвел в бытие благими. Не могла ж причина лучша обрестись тому, Как то объявилось больше совершенств ему Величайших в мире сем и в его составе, Благостию сей для тех предпочтен в уставе, 260 Следует, что самый лучший есть из всех мир сей И что величайший по пространности он всей. Но из ничего сие бытие всё всплыло. То ж ничто не веществом, не причиной было, Означало только состояние вещей Бывше прежде вещи, то есть их пустых нощей. Нет в дух_а_х, ни в веществе такового равно, Что показывало б в них вечность нам исправно, Напрот_и_в, в них столько недостатков много есть, Что им совершенство самолучшее причесть, 270 Сиречь вечность, никаким образом не можно, Следственно, сотворен_ы_ те другим неложно, Кой им всем такие к быту свойства даровал, Как самоиздельно восхотел и как познал. Вещество в быт не собой стало расплетенно, Уж доказано, что то богом изведенно, Не из божиего ж вышло прямо естества, Есть сие конечно невещественна родства, Следственно - из ничего. Человеки сами Могут мысли изводить новые душами, 280 Нравственные _и_мства также новы получать, Разуму и телу действом оны вновь собщать, А всесовершенный бог, кой всем преобилен, К изведению существ мог ли быть бессилен? Впрочем вся созданность вольнейший есть произвол, Побуждающему, цело к зданию, не впол, Есть причиной божеству благосердность точно, Чтоб с собой ей ублажить и других всех прочно. Но вина творяща, мудрость частию его, Сущностей пристойных не лишивша ничего, 290 Частию ж и сила в нем бытие придавша К сущности той всех вещей их и сочетавша. А вина конечна: средствию б не ложну быть, Чтоб тем, как в зерцале, показать, а не закрыть, Сотворенным всем умам многи совершенства, Да верьховные его славят все блаженства. Твердо по премноту может тварь, что создан_а_, Божиих зерцалом совершенств быть назван_а_. Всякий богом род вещей есть что сотворенный, Как бездушный, так и кой смыслом одаренный 300 И без смысла р_а_вно предпоставленный в живот, То уж несомненно сделаны почто все вот, Да один другому в них будет споспешитель И да счастию взаем другу друг служитель. Деланий конечных само перво есть сие, Кое тварь разумна, видя прочих бытие, Долженствует здесь иметь состоит в сем верно, Да творца знать и честить тщится та безмерно, Посему последний умных тварей есть конец Славить непрестанно бога, он нам есть отец. 310 Опров_е_ржен сей вопрос: мог ли всемогущий Лучший сотворить иный, нежели мир сущий? В здании бог мира самым лучшим всем вин_а_м Следовал конечно, зная совершенно сам, Кои мудрости его более достойны, Более ж и обрелись благости пристойны, Верить, что мир лучший сотворить сего он мог, То судить безумно, что не благ, не мудр наш бог. Но вопросом: мог ли он мир творить от века? Мог ли бесконечну тварь здать иль человека? 320 И что делал вышний прежде, нежель мир создал? Не могу, чтоб прямо сумасбродными не клал: Первый конечно два пречны и безмесны, Невозможны по всему, отчего и бесны, А в ответ на третий с Августином вскликну в лад: Бог тогда пытливым приуготовлял сим ад. Действие, которым бог в мире непрестанно Управляет и хранит всё, что есть созданно По известну чину и по полож_е_нным всем От себя законам, непреложно твердым тем, 330 Провидением его, промыслом, третично И строением к тому ж, именуем слично. Два конечно вида тварей числится вобще: Есть вид весь телесный и разумный вид еще. На телесный зрим когда, видим, что хранится Всё в количестве одном вещество и длится. Постоянным чином в свете цельные тела Движутся как сп_е_рва оным всем стезя легла. Вещи в роде все своем цело пребывают И не гибнут роды их и не убывают. 340 И на человеков смотрим также мы когда, Зрим, что бог печется дивно и о нас всегда. Мужеский и женский пол состоит в нас равно, Столько женщин, сколько есть и мужчин исправно. Бог нас всех поставил пребывать на сей земле, Дал ей всё, что нужно, не пропасть в ее б нам тле, К пропитанию всех нас, от вредов к избаве, Дал и может что служить к нашей всей забаве. Многажды бывают устремления людей, В силе многомощных, злейших же самих зверей, 350 Тщетны, коль ни хитро их вымышленны средства, Да нап_а_сти наведут и печальны следства, А живущих правдой действа сч_а_стливый конец, По препонам, часто ж получают и венец. Но, Евсевий, мню, что ты мыслил сам прилежно, Попечение об нас божие коль нежно, Видишь, сколько нужен солнечный нам в свете свет, И сему коль дару никакой цены здесь нет! Жили б без него слепым в мире мы подобно, И всё б было естество мертво, неудобно. 360 И как мы имеем нужду также отдыхать, То и ночь, в премену, подан_а_, чтоб почивать. Восхотел бог, чтоб над днем солнце власть имело, Означало б в том его разны части тело, И не токмо б средством было нам оно к тому, Чудеса чтоб видеть в естестве, да и к сему, Чтоб и жизнь, и теплоту купно подавало, И умеренным огнем вещи б согревало. Но луне с звездами повелел ночь освещать И от сродна мрака некак ону очищать. 370 Что ж различия сего может быть дивняе? В естестве нет дня светляй, ночи нет темняе: То свет, то тьма р_а_вно, иногда труд, там покой, Всё ж, чтоб нашей пользе не был вред здесь никакой. Как тебе то мнится зря, что к нам солнце паки Вспять приходит по зиме, в теплы оны знаки? А древ_а_ увядши оживляет в новый плод И своим присутством красный начинает год? Как сие, что, показав всем нам в том услугу, Отлучаемся опять к хладнейшему кругу, 380 Жаром нам докучить опасаясь так своим, Да не ослабеем от того бессменным им? И как снесть не можем мы холода и жара, Буде б вдруг от мразов нам преходить до вара, - То не дивно ль чудо, что сие светило к нам Близко приступает и уходит по стопам Вдаль толь медленным от нас, что чуть ощущаем Оба оны мы края, как к себе впутаем? Всяк бы рек, что вышний упражняется ль в другом, Как чтоб токмо были в состоянии благом 390 З_а_все человеки здесь? И чтоб наслаждались Благодетельством его, да и прохлаждались? И хотя животны р_а_вно ж пользуются тем, Но для нашей службы даров_а_но то им всем. То питаемся мы их некиих мясами, То мы нашу наготу кроем их власами, То употребляем к разной мы работе их: Так что те и дышут токмо ради нас самих. Нет уж нужды, чтоб мы здесь паки рассмотрели Человека самого: мы уразумели 400 Как состав в нем внешний, так и внутренний убор: Ум, речь, разность чувствий и даров всех дивный сбор. Кто ж ему то даровал, да употребляет? Бог, кой человеку все пользы промышляет. Глупым иль злобожным такового должна звать, Коему сомненно промысл божий признавать! В провидении о нас видимо всечасно, Как хранение всему, так содейство власно, Напоследок зрится управление всего, Так что всё ведется до конца вдруг своего. 410 Чрез хранение весь мир бытность продолжает, Бог содействием в делах тварям споспешает, Мы зависим в бытстве, да и в действе от творца, Им есмы, им точно наши движутся сердца, Не лишаемся ж мы тем нашея свободы. Но взражает школа пусть трудностей доводы: С нас содействий правды предовольно есть сея, Трудностей в разборы не вступаю здесь те я. Вещным правя миром, бог положил законы, По которым всё к концу _и_дет без препоны. 420 А разумным тварям правило действ вольных их Сам преднаписуя, направляет и самих, Соплетает он добро с добрым действом сродно, Он за злые их дела злом казнит природно, То их от болезней свобождает и от бедств, И удерживает от печальных разных следств, То возносит падший дом, то и низлагает По неправде взнесся кой, иль за что сам знает. Такова есть сила правосудна божества, Что до человеча надлежит вобще родства! 430 Вышний разделяет сам горесть нам и сладость, Скорбь, болезни, и печаль, и желанну радость, По судьбам прещедрым ублажает, зришь, он сих, А коснеть бессчастно оставляет здесь других, Вся в обилии течет жизнь у тех прекрасно, Всю ж в убожестве иным долг быть не напрасно, Страждет сей, тот может процветая век свой жить И еще утехи к благоденству приложить. Но неравенству почто должно быть такому? Весно токмо самому богу преблагому. 440 Всё ж то он иль явно, тайных способом иль дел Производит правя, а последнее предел Управление, и рок, и судьба правдива, И зовется участь, нам не без крайня дива. Тем и восклицаю, ужасаясь бездн сих дна: О! премудрость, в коей неиспытна глубина. О последних бога я свойствах начинаю Предлагать, которы в нем нравственныя знаю, Но от наших нравных всеразличнейшие те, То ж по бесконечной естества в нем простоте. 450 Рассуждаем мы когда, как прилично богу Управлять разумну тварь, то себе дорогу Тем и пролагаем, чтоб нам возмощ_и_ познать Благосердность, в-первых, и потом его ж внимать Совершеннейшую к нам, обще всем, правдивость, А притом же, наконец, в нем и справедливость. Первым оным свойством, кое называем мы Нравственным по сходству, с нашими сводя умы, Познавается бог наш крайно благосердым, Инак буде изъявить, то премилосердым. 460 Милостию сею, вышний совершенств своих Тварям образ некий сообщил, любя все их, Да с собой, по мере тех, сотворил блаженны, В сей степени и к себе также приближенны. Благость есть начало милосердию его, В тварях он свершенства, от источника сего, Производит и хранит, купно направляет, Так что большего себе, кое нам являет, Мы желать не можем, больше милости открыть, Нежель нам потребно, непристойности долг быть. 470 Посему разумна тварь, как себя лишает Совершенства, коим бог ону украшает, А лишает явным и сердечным самым злом, Милости великой содевает напрелом, Также и когда она, будучи толь вольна, В милость совершенством, ей данным, не довольна. Зло естественное, жажда, скорбь и также глад, И что есть иное и приводится в приклад, Милосердию сему всяко не противно, Но наипаче то еще тем бывает дивно, 480 Что собой способно к сохранению всех нас, Гладные ль мы? Вот ищем что-нибудь поесть тотчас. Нравственное зло, что грех, бог хоть попущает, Но от зла сего всех, нас прямо отвращает. Лучшу чину мира попущение сие Не могло быть пречно: криво грех есть бытие, А лишенно прямизны наших душ по воле, Кои склонны быть хотят к злу такому боле. Говорю: не пречны лучшу миру скорбь и грех, Но еще и больше можно знать добро от тех, 490 А познавши толь добро, ведать зло коль гнусно, Сочетано от творца всё здесь преискусно. Так, сему подобно, с белым купна чернота Кажет нам ясняе, сколько с тем в ней разнота, А тогда ж и белизна толь себя являет, Что своим ту блеском всю болей очерняет. Но и бог премудрый целость нашу всю хранит, Нас не принуждая, да не быть нам возбранит В наших вольными делах, дал довольны средства, Чрез которы не прийти можем в душевредства. 500 Впрочем, зла те оба для того попущены, Да не в лучшем мире лучшие развращены И выг_о_днейшие все будут совершенства, Ни да тварь лишится так лучшего блаженства. Зло, от недостатка становясь, оскуда есть, Но добро прилична и свершенства цельна честь. Сохраняемым чтоб жить в мире сем животным, Должно быть и знакам зла, так как и добротным, Должного в которой вещи совершенства нет, Убегать зря можем из нее идущих бед. 510 Развратился б чин, когда б злу быть утаенну, По добру б вещь почитать всяк неотраненну, Верил бы верьховным вещи все везде добром, А сие уж было б от творца нарочным злом, Мы б обманывались все вещностей в природе И, не зная лжи и зла, гибли б ими в сброде. Истинность в прещедром таково свершенство есть, Что свою тем волю объявляя, всяку лесть Он не может приобщить, но творит всемерно В искренности то своей прямо купно верно. 520 Мощь, премудрость, милость вышнему препоной суть, Что всегда правдивый не возможет обмануть, Кто обманывать других лестию умеет, Тот в себе трех совершенств оных не имеет. В слове, иль и в деле прилучается как лгать, То иль нет в том силы дело оное издать, Нет иль мудрости в таком, обещать что можно И ему ж бы говорить прямо и неложно, Иль нет напоследок благости и воли в нем, Чтоб стоять как в слове, и стоять так в деле всем. 530 По правдивости творца, что познаем власно, В том не можем заблуждать мы уж невегласно. Если б было _и_нак, всеправеднейший сам нас Тем обманывал бы знанием на всякий час. Ибо мы уж что когда твердо разумеем, То не верить впрямь все так всяко не умеем. И душе по той же нашей долг бессмертной быть И ни тленностию каковою всей изныть, Бог, понеже ясно в нас всеял сам идею О бессмертии таком и вложил в нас ею 540 Незагладимое пожелание во всех Быть бы нам блаженным, обманул бы вот на смех Нас понятием таким, если б заблуждали Разумением и в ложь счастия желали. Здесь же не находим оного ниже в честях, В славе, не в богатстве и не роскошей в сластях, Всё сие не может нас удоволить в сытость, Ищет большего всегда в нас живая прытость. Потому правдивый и всеистинный наш бог Не всеистинным бы, не правдивым сам быть мог. 550 Праведное всё есть то, что какой прилично Вещи иль по естеству, иль что также слично И согласно прямо по правительству с ней есть, Власть ли то, иль сила, высота или то честь. Что ж есть праведен наш бог, то есть что пристойно Самому в нем естеству (как то он достойно Мудр, и благосерден, и правдив, и всех творец, И хранитель равно и пекущийся отец), Праведным чтоб быть ему, то нам изъявляет Твердо Мысль, как от него правду отделяет: 560 Был бы недостаток совершенства в оном сей. Видит всяк неправду в мысли таковой своей, Богу должно присвоять, как всесовершенну, Почему б ему во всем быть приукрашенну, И что совершенством действует своим всегда, В управлени мира не против и без вреда. Праведен бог посему есть и всеконечно, Праведны судьбы его, в нем и правда вечно! Правдою своею н_е_льзя богу попустить, Чтоб могла тварь умна прямо так себя польстить, 570 Что она благое всё от себя имеет, Да о дателе себе блага не радеет, Инак бог бы ясно попущением казал, Что он не источник блага и не то создал. Правдой богу попустить всячески не можно, Чтоб тварь умна умну тварь, в совести безбожно, Всяко повреждала, то есть чтоб она всея, Без греха, доброты собственнейшия ея Восхотела ту лишать: бог неблагосердым Показал себя б чрез то и немилосердым. 580 Правдою своею хощет от разумных бог, Чтоб всяк о взаимном счастии стараться мог, И взаимно чтоб о том каждый и старался, Инак не согласно б он действовать казался Оной пребогатой милости ко всем своей, Той и истинности превеликой точно всей. Правдою своею бог не творит препоны Чрез возмездие и казнь, также чрез законы Всем грехам не может и не вдруг производить Добродетель сильно, чтоб ее в нас расплодить, 590 Требует премудрость вся от него превечна Чинно стройность бы везде зрилась не пресечна. Напоследок, правдой примирить себе отнюд Грешников -не может, буде прежде грешный люд Бог врагом уж объявил, грех же ненавистным И по естеству его злом конечно присным. Но правдивостию человеком повелел, Чтоб в них каждый добрым быть всегда радел, Тем не мог не объявить всем грехам он брани, Не явиться б, что он злу расширяет грани. 600 Посему бог если б правдой так определил, Чтоб в самих он людях ненавистный грех казнил, Уж давно б погибли мы самым точно делом, Как душою в век веков, так и нашим телом. Но что мы не гибнем, то ходатай некий есть, Кой упрашивает божиея правды месть. Кая ж тварь ту упросить может раздраженну? Се ходатаю долг быть точно обоженну. Тем то нужно стало, чтоб безгрешна самого В нас грехом соделать, да мы правдой чрез него 610 Божиею будем все: а сего безгрешна, К оправданию всех нас бывша толь успешна, Объявляет быти слово божие Христа, Примиривши боту человеков со креста, Сына божия того и превечна бога. О! небесная любовь, коль ты к нам премнога! Всяк, едва счетает сии совершенства три, Поймет происшедше и четвертое без при, То есть совершенство в нем святости всецелы, Ибо тем есть бог святый, что своими делы 620 Он себя являет тварям, коль есть милосерд, Коль правдив нельстивно и коль в правде есть он тверд. Но как рассуждаем мы, что от непрерывна Наслаждения его, ввек и не отплывна, Всеми совершенствы невозможно в нем не быть Крайнейшей утехе, коей вечно ж долг пребыть, То уж бога признаем крайно всеблаженным, То есть в счастии всех мер выше угобженным. Бог над человеки праведно имеет власть, Им мы сотворенны, не дает он нам пропасть. 630 К наказанию ж в нас кто испровергнет силу? Кто разумный утвердить может ту в нем гнилу? Человечий действам правило известно бог (То у нас законом) верно предписать возмог. Но что так и восхотел, от сего есть твердо, Ибо к счастию создал нас он милосердо, Мудрость преклонила верно правило подать, Без того блаженны не могли никак мы стать. И уму, что ложно есть, показал бесспорно. Се власть преверьховна! но всеправедна она, 640 Божия вся правда достоверна есть вина, Что безмерна сила в нем с милостию срасно Пребывает без прек_и_ и всегда согласно. Велий есть всевышний! Свойства велие ж его! Долг да служим богу купно все мы для того. Восприятое от нас благодейство цело Возлагает вдруг на всех чисты службы дело, Он нас благосердно лредызбрал и сотворил, Он и сохраняя целостию одарил. Внутренно служить ему должны и наружно: 650 Душу с телом союзил не вотще содружно. Долженствуем бога внутренно мы все любить: Крайнее он благо, лучшего не можем мнить. Послушание тому да творим все здраво: Требует от нас сего цельны власти право. Для свершенств прекрайних должно купно почитать: Он господь во свете, чести как не отдавать? Правды требует от нас, да благоговеем: Над противниками казнь в страх нам мы имеем. Богу ль не поверим? Всячески он есть правдив: 660 По сему ж и разум просвещенный в нас не лжив. Уповать долг на него: сила и щедрота И премудрость купно в нем, сиречь вся доброта, Первою он может, а другою хощет он, Третиею знает, слыша наш печальный стон, Помощи нам тож и как, и в какое время, Да к тому не мучит нас тягостное бремя. Но извне взывая прибегать нам долг к нему И душе для пользы, телу и для благ всему. Должны мы и прославлять: славя, въявь покажем, 670 Что пречестен есть он нам, как и словом скажем. Наконец нам бога надлежит благодарить: Сим его приводим веру и любовь в нас зрить. Не сему ж ли и закон правый научает? Он безместного всего в слухи не внушает. Не дает совета пагубного никогда, Что творцу приятно проповедует всегда. Преклоняет, были б мы к богу благочестны, К людям же, как ближним нам, правотой нелестны. Вопиет во храме и не престает учить, 680 Как возможем средства, чтоб спастись нам, получить. Кто о боге сердца внутрь истинно уверен, В благодати ж сыновства цел, нелицемерен, Тот есть, о! Евсевий, правостен, тот горним вдан, 684 Тот, израилтянин, христианин, оправдан. ПРИМЕЧАНИЯ Сочинения Тредиаковского не выходили полным собранием. При жизни поэта печатались отдельные издания, а также избранные 'Сочинения и переводы как стихами, так и прозою' (тт. 1-2, СПб., 1752). Избранными были и позднейшие издания: Смирдина (СПб., 1849, три тома в четырех книгах) и Перевлесского (М., 1849). Изданный С. А. Венгеровым сборник 'Русская поэзия' (т. 1, СПб., 1897) включает только оригинальные стихотворения Тредиаковского (и то не все) и некоторые отрывки из переводной поэмы 'Тилемахида', это издание очень ценно подбором основных критических статей о Тредиаковском. Наиболее разносторонне деятельность Тредиаковского как поэта и теоретика литературы представлена в первом издании Большой серии 'Библиотеки поэта'. Здесь том стихотворений Тредиаковского под редакцией акад. А. С. Орлова (Л., 1935) включает и оригинальные стихотворения, и отрывки из стихотворных переводов, и основные теоретические статьи Тредиаковского по литературе. Настоящее, второе издание значительно расширено по объему и характеру публикуемых произведений. Впервые публикуется 'Феоптия'. Введены отрывки из трагедии 'Деидамия' и комедии 'Евнух', дающие представление о Тредиаковском как драматурге, добавлены отрывки из 'Тилемахиды', из 'Древней истории' Рол- леня, парафразис псалма 143. Из книги 'Езда в остров Любви' печатаются все оригинальные стихотворения, а также стихотворные отрывки перевода книги Тальмана, имеющие более или менее самостоятельное значение. Статьи о стихосложении, как и в издании 1935 г., выделены в особый раздел, но даны в несколько ином составе. Ввиду особого исторического значения 'Нового и краткого способа к сложению российских стихов' текст его воспроизводится полностью и в том виде, как он был напечатан в издании 1735 г. (теоретические рассуждения перемежаются здесь с поэтическими произведениями). Стихотворения в сборнике расположены по книгам, изданным при жизни В. К. Тредиаковского (или подготовленным для издания отдельной книгой, как например 'Феоптия', 'Евнух'). Исключение составляют 'Стихи на разные случаи', которые вынесены за пределы 'Езды в остров Любви', так как они являются, по существу, отдельной книгой, которая только по случайным причинам (см. стр. 470) была помещена под одним переплетом с переводом романа Тальмана. Порядок следования книг - хронологический. Стихотворения, не входившие в книги, вынесены в специальный раздел. Внутри книг сохранена последовательность, определенная автором. Уточнено время написания ряда стихотворений. Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого написано данное произведение. Текст стихотворений воспроизводит, как правило, первые, а не последние прижизненные издания Тредиаковского. Исходя из нового понимания ритмики русского стиха и своей теории силлаботонического стихосложения, Тредиаковский после 1735 г. переделал некоторые прежние произведения, написанные силлабикой. В начале своей реформаторской деятельности он предпочтительно разрабатывал хореический стих, а не ямб (трехсложные размеры долго оставались лишь в теории). Позднее Тредиаковский переделал ряд опубликованных ранее хореических стихотворений, переведя их в ямбический ритм. Поэтому в целях восстановления точной исторической картины развития русского стиха необходимо печатать ранние произведения Тредиаковского в той стихотворной форме, в которой они первоначально появились. Две оды (на взятие города Гданьска и на коронование Елизаветы Петровны) воспроизводятся для сравнения в первоначальном и в переработанном виде. Орфография и пунктуация текстов приближены к современным. Сохранены только те особенности написания, которые имеют произносительное значение. При прямой речи введены кавычки, знаки ударения сохранены (или поставлены вновь) в тех случаях, где произношение расходится с современными нормами. 'Единитные палочки', введенные Тредиаковский и ныне имеющие только историческое значение, сохранены только в 'Тилемахиде'. Ссылка в примечаниях только на первую публикацию произведения (или книги в целом) означает, что данное произведение (или все произведения, извлеченные из данной книги) печатается по первой публикации. В примечаниях к одам, помещенным в приложении, поясняется только то, что не было пояснено ранее, в примечаниях к первой редакции од. Объяснение отдельных устаревших и малоупотребительных слов и понятий вынесено в словарь. Пояснения даются применительно к контексту, в котором данные слова встречаются в сборнике. Условные сокращения, принятые в примечаниях 'Аргенида' - 'Аргенида, повесть героическая, сочиненная Иоанном Барклаием, а с латинского на славено-российский переведенная и мифологическими изъяснениями умноженная от Василья Тредиаковского, профессора элоквенции и члена императорския Академии наук', тт. 1-2. СПб., 1751. ГПБ - Государственная Публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина. 'Деидамия' - 'Деидамия, трагедия, покойным надворным советником и императорской Санктпетербургской Академии наук красноречия профессором Васильем Кирилловичем Тредиаковским сочиненная в 1750 году'. М., 1775. 'Древняя история' - 'Древняя история об египтянах, о карфагенянах, об ассирианах, о вавилонянах, о мидянах, персах, о македонянах и о греках, сочиненная чрез г. Ролленя, бывшего ректора Парижского университета, профессора элоквенции и прочая. А с французского переведенная чрез Василья Тредиаковского, профессора и члена Санктпетербургския императорския Академии наук', тт. 1-10. СПб., 1749-1762. 'Езда' - 'Езда в остров Любви. Переведена с французского на русский чрез студента Василья Тредиаковского и приписана его сиятельству князю Александру Борисовичу Куракину'. СПб., 1730. Изд. 1935 г. - Тредиаковский. Стихотворения. Под редакцией акад. А. С. Орлова, при участии А. И. Малеина, П. Н. Беркова и Г. А. Гуковского. Вступительная статья С. М. Бонди. 'Библиотека поэта', Большая серия. Л., 1935. Изд. 1752 г. - 'Сочинения и переводы как стихами, так и прозою Василья Тредиаковского', тт. 1-2. СПб., 1752. 'Новый и краткий способ' - 'Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий. Чрез Василья Тредиаковского С. Петербургския императорския Академии наук секретаря'. СПб., 1735. 'Панегирик' - 'Панегирик, или Слово похвальное всемилостивейшей государыне императрице самодержице всероссийской Анне Иоанновне чрез всеподданнейшего ее величества раба Василья Тредиаковского сочиненное и ее императорскому величеству в день тезоименитства ее поднесенное февраля в 3 день 732 года'. СПб., 1732. ПД - Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский Дом). Пекарский - П. Пекарский. История имп. Академии наук в Петербурге, тт. 1-2. СПб., 1870-1873. 'Римская история' - 'Римская история от создания Рима до битвы Актийския, то есть по окончание республики, сочиненная г. Ролленем, прежде бывшим ректором Парижского университета, профессором красноречия и членом королевския Академии надписей и словесных наук. А с французского переведенная тщанием и трудами Василья Тредиаковского, надворного советника, члена Санктпетербургския императорския Академии наук', тт. 1-16. СПб., 1761-1767. 'Тилемахида' - 'Тилемахида, или Странствование Тилемаха сына Одиссеева, описанное в составе ироическия пиимы Василием Тредиаковским, надворным советником, членом Санктпетербургския императорския Академии наук с французския нестихословныя речи, сочиненныя Франциском де Салиньяком де ла Мотом Фенелоном, архиепископом-дюком Камбрейским, принцем Священныя империи', тт. 1-2. СПб., 1766. 'Три оды' - 'Три оды парафрастические псалма 143, сочиненные чрез трех стихотворцев, из которых каждый одну сочинил особливо'. СПб., 1744. 'Феоптия' - 'Феоптия, или Доказательство о богозрении по вещам созданного естества, составленное стихами в шести эпистолах к Евсевию от Василия Тредиаковского'. ЦГАДА - Центральный государственный архив древних актов (Москва). ФЕОПТИЯ Печатается впервые по писарской рукописи из архива московской Синодальной типографии (ЦГАДА). Тредиаковский начал работу над 'Феоптией' в 1750 г., закончена поэма была к 1754 г., и тогда же он обратился в Синод с просьбой рассмотреть поэму и разрешить ее для печати. Разрешение Синода было необходимо Тредиаковскому потому, что именно в это время православное духовенство стало усиленно преследовать в русской литературе и журналистике все хоть сколько-нибудь сомнительное с точки зрения церковной ортодоксии. 24 февраля 1755 г. он получил заключение Синода, в котором ему сообщалось, что в 'Феоптии' 'никакой противности церкви святой не присмотрено...' (Пекарский, т. 2, стр. 173). Обезопасив себя от духовной цензуры, Тредиаковский 17 марта 1755 г. обратился к президенту Академии наук с 'доношением', в котором просил напечатать 'Феоптию' в академической типографии на его собственный счет. Академическая канцелярия ответила Тредиаковскому, что 'Феоптия' будет печататься только тогда, когда 'начатые в типографии книги будут окончены печатанием' (Пекарский, т. 2, стр. 174), и спрашивала, не имеет ли он намерения печатать ее в Москве (имея в виду, по-видимому, московскую Синодальную типографию). 10 августа 1755 г. Тредиаковский ответил на это решение очень раздраженно и обиженно. Он подтверждал свое желание печатать обе рукописи в Петербурге, в академической типографии, с горечью отметив убийственный для него смысл решения канцелярии: 'Но понеже в академической канцелярии определено печатать ... тогда, когда печатные книги в типографии печатию окончатся, чего ни мне, ни внукам моим не дождаться: того ради, пока просил я его (президента. - И. С), чтоб повелеть их мне назад отдать обратно' (Пекарский, т. 2, стр. 174). Академические власти, несмотря на повторно выраженное,Тредиаковский желание печатать 'Феоптию' в Академии наук, придрались к его просьбе 'отдать обратно' рукопись и отказали ему в печатании. Тредиаковский болезненно переживал этот 'удар' в числе прочих 'уязвляющих' его действий академической канцелярии и литературных врагов. В апреле 1757 г., отчаявшись добиться печатания в Петербурге 'Феоптии', Тредиаковский обратился в Синод с просьбой напечатать ее в Москве в Синодальной типографии ('Москвитянин', 1851, ? 19-20, стр. 536-540). Синод согласился печатать 'Феоптию', и 22 апреля 1757 г. она была послана в Москву. Однако московская Синодальная типография не торопилась ее/ печатать. Поэма Тредиаковского попала в Москву в момент наибольшего ожесточения борьбы духовенства с передовой русской литературой. Синод осаждал правительство непрерывными доносами на соблазнительные по 'материализму' и 'безбожию' произведения, печатавшиеся в журнале 'Ежемесячные сочинения' в 1755-1756 гг., как например, духовные оды Сумарокова, в которых развивалась ненавистная церковникам идея множественности миров, в сентябре 1756 г. Синод категорически запретил опубликование поэмы английского просветителя-деиста Александра Попа 'Опыт о человеке' в переводе любимого ученика Ломоносова - Николая Поповского. Весной 1757 г. Ломоносов ответил на решение Синода 'Гимном бороде' - самым смелым антицерковным выступлением русской поэзии XVIII века. Вокруг 'Гимна бороде' возникла оживленная рукописная полемика, которая еще более раздражила церковные власти и сделала их еще более подозрительными, чем три года назад, когда Тредиаковский представил 'Феоптию' в Синод для проверки. Поэма Тредиаковского на себе испытала бдительность православных обскурантов. Более года находилась 'Феоптия' в Москве, и наконец в Синод поступила 'Выписка о сумнительствах, в 'Феоптии' находящихся', написанная товарищем директора типографии Афанасием Пельским и правщиком Григорием Кондаковым ('Москвитянин', 1851, кн. 19-20, стр. 544-552). Авторы 'Выписки' приводили несколько цитат из 'Феоптии', в которых, по их мнению, содержались мысли, противоречащие 'священному писанию'. Они указали на те места из поэмы Тредиаковского, в которых, по их мнению, проповедовалась множественность миров в системе Коперника, во второй эпистоле правщики отметили следующие строки: Небесных мы светил в числе луну зрим ближе, Ходящу за Землей, стоящу прочих ниже, Как силою сия отъем лет свет луна У солнца, чтоб тот в нощь нам подала она и сопроводили их своим замечанием: 'священному писанию противно'. В третьей эпистоле следующие строки вызвали подозрение в гелиоцентризме, так как 'по божественному писанию солнце ходит'): Мы солнце зрим, оно (в колико ж верст мильонов?) Есть более Земли, и обществом законов Иль ходит, иль стоит в пространствии таком. В этой же эпистоле вызвала возражение составителей записки усмотренная ими материалистическая тенденция: Мы всё то зрим в зверях, зрим в каждом то животном, Махины суть они в своем составе плотном, Подобны все часам, имеющие в дар, Внутрь, вместо всех пружин, душевный некий пар. Однак, при чувствах всех, премного разумеют. Они указывали, что 'скоту разума не дано, то и разуметь ему не можно, да и автор здесь себе противоречит и механисм вводит'. По-видимому, 'Выписка' повлияла на Синод, 'Феоптия' осталась ненапечатанной и считалась утраченной. Тредиаковский сумел напечатать только десять строк из 'Феоптии' в своей статье 'О древнем, среднем и новом стихотворении российском' (1755) в качестве примеров хореического и ямбического шестистопного стиха. Двенадцать строк из 'Феоптии', введенные им в трагедию 'Деидамия' (1750), увидели свет только в 1775 г. Таким образом, оригинальное поэтическое произведение Тредиаковского, поэма, посвященная изложению важнейших проблем философской мысли своего времени, начисто выпала из литературного движения середины XVIII в., и эта неудача во многом способствовала утверждению в потомстве неправильного мнения о Тредиаковском как о переводчике в первую очередь. Тредиаковский писал 'Феоптию' в ту эпоху развития европейской просветительской мысли, когда уверенное поступательное движение естествознания настоятельно требовало полного освобождения науки от подчинения религии, от богословской схоластики. В середине века такой последовательный разрыв со всеми формами идеализма был сделан французскими материалистами - Ламетри в его книге 'Человек-машина' (1748) и Дидро в 'Письмах слепым в назидание зрячим' (1749). Русским просветителям было трудней, им приходилось в это время защищать науку от нападок православных обскурантов. Наиболее последовательным в этой борьбе был Ломоносов как автор 'Письма о пользе стекла' (1752) и ряда сатирических, антиклерикальных произведений. В литературно-философской борьбе 1750-х годов Тредиаковский занимал особое место. Он не имел такой сильной поддержки, как Ломоносов, да и позиция его была чрезвычайно противоречива. Вольнодумец и даже, может быть, атеист в начале 1730-х годов, в первые годы по возвращении в Россию, к 1750-м годам Тредиаковский, под давлением клерикальной реакции елизаветинского времени, по-видимому, кое-что пересматривает в своих философских взглядах. Его страшит смелость материалистов, отрицающих философию оптимизма Лейбница - Попа, согласно которой многообразие и совершенство мироздания ежеминутно и повсеместно убеждают человека в существовании бога-творца мира и человека и в том, что все в природе создано богом для пользы человека и потому целесообразно и разумно. Основные возражения атеистам сосредоточены Тредиаковский в предисловии к 'Феоптии', так что у читателя может составиться впечатление, что, нападая на безбожников-материалистов, Тредиаковский действует отчасти и в интересах самозащиты от возможных подозрений со стороны церковников, еще не забывших его кощунственные высказывания начала 1730-х годов. Его критика в адрес материалистов свидетельствует, что он хорошо знал материалистическую философию, особенно учение Б. Спинозы, взгляды которого Тредиаковский излагает наиболее обстоятельно. Оставаясь на почве 'чистой' метафизики, Тредиаковский более или менее последовательно развивает точку зрения рационалистического идеализма Лейбница на основные проблемы философии религии. Доводы Тредиаковского сходны с теми аргументами, которые в спорах с атеистами выдвигали Вольтер и Монтескье и некоторые другие просветители XVIII века. Он пользуется и 'космологическим' и 'онтологическим' доказательствами существования бога. Его бог - это 'великий мастер', 'великий строитель', часовщик, который завел вселенную, как часы, исправно с тех пор работающие и верно показывающие время. Наконец, не чужд ему и аргумент социальный, выдвинутый Монтескье в 'Духе законов': бог необходим для сохранения порядка в государстве. Но как только, не ограничиваясь 'доводами из самых метафизических внутренностей', Тредиаковский обращается к 'необъятный огромности всего света', то есть к солнечной системе и ее устройству, и к миру животных и растений, к человеческому организму, наконец - ко всему богатству сведений и наблюдений, накопленных современным ему естествознанием, - он неизбежно вступает в острый конфликт с догматическим православным богословием и с религией вообще, договариваясь иногда до наивно-материалистических утверждений по наиболее спорным вопросам современной ему науки. Так, например, по поводу существования души у животных спор в науке особенно обострился после того, как Декарт объявил животных машинами без души. Тредиаковский посвятил этой теме почти всю третью эпистолу 'Феоптии'. Он критикует и Декарта, и его предшественников, также отрицавших душу у животных, в особенности Платона и Джордано Бруно, сам же он, под влиянием Лейбница, как будто склоняется к мысли, что у животных есть душа, но особого рода, более ограниченная в своих познавательных и мыслительных способностях. Защищая точку зрения противоположную взглядам механистического материализма XVII-XVIII веков, Тредиаковский одновременно впадает в самый наивный и вульгарный материализм. Так, по его мнению, если бы животные ели другую пищу, они могли бы получить такую же душу, как люди. Значение 'Феоптии' в истории русской литературы XVIII века не только в том, что она отразила противоречивость позиций раннего русского просветительства в период начавшейся острой борьбы церкви с передовой наукой. 'Феоптия' - убедительное свидетельство серьезности интереса русских поэтов к собственно философской проблематике. Тредиаковский следовал в поэтической разработке философского материала за Ломоносовым, но ему хорошо известна была и. философская поэзия древних (в том числе материалистическая поэма Лукреция' 'О природе вещей'), и наиболее яркие явления философской поэзии нового времени. В обширном предисловии, предпосланном 'Феоптии', Тредиаковский объясняет замысел своей поэмы, ее цель и выбор стихотворного языка для столь сложного философского содержания: 'В нынешние времена повсюду стихи, по большой части, употребляются токмо или на пустые игралища, или на другие мирские сочинения, возбуждающие страсти. Но возводящий помышление свое к удаленной древности увидит, что поэзия у древних была общею их философиею и теологиею. Итак, писать философствование стихами, то возводить некак стихотворение к первому его и достохвалному началу. А сие впрочем не едино было мне побуждением, чтоб составить мое доказательство заключенным красноречием: возбудил еще меня к тому пример, возбудило ревнование, возбудила краткость и, наконец, видимая польза возбудила. Многий видим примеры философствовавших стихами. Сим образом Цицерон описал Аратову 'Астрономию'. Сим Люкреций книги 'Об естестве вещей', сим Вергилий земледелные свои книги, сим Овидий сладкие 'Превращения' и мудрый 'Фасты', сим из древнейших Эмпедокл книги 'Об естествах вещей', коему и подражал эпикурскими своими помянутый Люкреций, сим и еще древнейший Эмпедокла Изиод 'Теогонию', сим, напоследок, и Гомер похвалныи богам 'Гимны', но да не будут подражаемым примером язычники, не ведавший истинного бога, сим царствовавший пророк Давид, вдохновенную духом святым Псалтырь, сим все пророческие возглашены песни, сим и в благодати многие из отцов святых церковные стихиры и каноны составили, а особливо преподобный отец Иоанн Дамаскин, но как? самую глубокую богословию сим образом он воспел'. Мысль о создании 'Феоптии' пришла Тредиаковскому во время чтения поэмы Александра Попа 'Опыт о человеке': 'Начал я думать, не можно ль чего подобного составить стихами ж. Ревнивое размышление придало мне некоторыя мысленные крыла: возлетел я ими от Попова 'Опыта о человеке' до творца человеку. Рассуждал: понеже автор, пиша о человеке, почерпнул все свои мысли из внутренностей метафизики, то мне и приличнее еще быть имеет, чтоб мыслящему писать о боге, почерпать мои размышления из самых глубокостей тоя ж метафизики'. Французский перевод поэмы Попа, о котором говорит Тредиаковский, вышел впервые в 1737 г. и переиздавался в 1738 и 1748 гг. Перевел ее малозначительный французский литератор Жан-Франсуа Дюренель (1692-1761). Много позднее Вольтер признавался, что половина стихов в этом переводе 'Опыта о человеке' принадлежит ему. Время работы Тредиаковского над его философской поэмой - это кульминационный пункт общеевропейской популярности А. Попа как поэта-философа. Популярность эта объясняется тем, что в 'Опыте о человеке' талантливо и живо излагался деистический взгляд на мир в духе философского оптимизма Шефтсбери с его верой в конечное торжество добра над частными проявлениями мирового зла. Вольтер в 'Поэме об естественном законе' (1751) прославлял Попа и отчасти подражал его 'Опыту о человеке'. Для русских просветителей 1750-х годов, для Ломоносова и Тредиаковского, Поп и особенно его 'Опыт о человеке' были в такой же мере близки и значительны, как для Руссо и Вольтера. Вот почему, когда Н. Н. Поповский, по совету и под руководством Ломоносова, сделал в 1753 г. стихотворный перевод 'Опыта о человеке' с прозаического французского перевода Силуэта, публикация перевода Поповского встретила такое сильное сопротивление Синода и повлияла на судьбу 'Феоптии'. Задача, которую поставил перед собой Тредиаковский в этой поэме, была грандиозна и требовала большой поэтической смелости. Он хотел вместить в поэму все содержание современной научной мысли, все, чего достигла наука в объяснении важнейших вопросов мироустройства. При этом Тредиаковский понимал, что он пишет не просто философский трактат, и потому стремился придать ей, насколько это было возможно и насколько это было в его силах, поэтическое звучание. Поэтому все шесть эпистол адресованы определенному лицу (вымышленному) Евсевию - ив самом стиле поэмы заметно стремление автора придать изложению популярность и непринужденность, свойственную беседе близких людей. Но сложный философский материал, выбранный им для изложения и требующий особых терминов и оборотов, сопротивлялся этому стремлению автора. Стиль 'Феоптии' двоится: один стилистический ряд образуют собственно философские рассуждения, другой - картины и примеры, особенно взятые из живой природы. Поэтому двоится и лексика поэмы: философская терминология, часто смело создаваемая вновь Тредиаковским на материале церковнославянского языка, перемешивается у него с просторечными, бытовыми словами и выражениями. Эпистола I. Эпиграф - слова из 'Послания к римлянам' апостола Павла, означающие: 'Ибо невидимые его, бога, вечные сила и божественность от создания мира через рассматривание творений видимы, хотя они и бессловесны'. Ст. 3. Ту ему подавим. - т. е. давшего миру красоту. Ст. 5. Мрака их храниться и т. д. - т. е. остерегайся невежества и неверия скептиков. Ст. 8. Следом действия его в бытность всё восстало - т. е. в результате действий бога все стало существовать. Ст. 15. И в себе того ж всегда, и преудобренна - т. е. неизменного и исполненного совершенства. Ст. 18. А собой имуща по вседолгу обоё - имеющего из самого себя естество и бытие. Ст. 23. Круг мыслей сверьх обширный - т. е. необозримый даже мысленно. Ст. 26. Зелень различая толь - т. е. отличаясь оттенком зелени. Ст. 29. Двусоставный - состоящий из души и тела. Ст. 34. С тем сопряженный - т. е. соединенный с телом. Ст. 43. Гнусными ниже страстьми сердца восхищенный - не захваченный гнусными увлечениями сердца. Ст. 51-54. Бог есть превечный и т. д. - т. е., в отличие от превечного, простого бога, мир сложен и мог существовать или не существовать. Ст. 56. Страхом совести, ниже правдою за пятой - т. е. не страшась совести, не следуя правде. Ст. 75-79. Действом ныне вещи суть и т. д. - т. е. вещи существуют в результате действия, создания,, что предполагает существование их создавшего. Ст. 94. И другой - бог. Ст. 95-106. Если существо возмог и т. д. Речь идет о том, что если бы человеческий разум мог создать сам себя, то он сделал бы это как можно лучше и не стал бы, конечно, соединяться с телом человека, подверженным всяким невзгодам и бедам. Ст. 115. Тел гримерных - т. е. имеющих три измерения. Ст. 118. Праздность токмо грунтом - т. е. инертность, бездеятельность - основное свойство материи. Ст. 135. Стал и быть собою - создал сам себя. Ст. 164. Свойство б было тем честняй вещи, что есть ложно - качество было бы важней предмета, к которому относится, а это ложно. Ст. 167-168. Кое в вещество и т. д. - т. е. которое придало материи вращательное движение. Ст. 194. Первейший пределов чин - первопричина, начало всех действий. Ст. 197. Вины вторые - вторичные или ближайшие причины явлений. Ст. 201. Как не навесть - как не заключить. Ст. 220. Самому себе всегда сам он не в примету - сам себя он (случай) не может познать. Ст. 255-256. Цицерон 'Летописей' Энниевых только об одном стишке сказал. Квинт Энний (239-169 до н. э.) - римский поэт, автор эпической поэмы-хроники в 18 книгах 'Анналы', в которой была изложена вся история Рима. От нее сохранились фрагменты, которые часто цитировали позднейшие авторы, и особенно охотно Цицерон. Ст. 270. И с тремя гласами в сходстве звон осмый дает - сочетание звука одноголосных труб дает в органе так называемый нормальный, или восьмифутовый (по длине грубы), голос. Ст. 347. Бельведерский Аполлин. Римская мраморная копия с бронзовой статуи Аполлона, принадлежавшей греческому скульптору Леохару (IV в. до н. э.), помещалась некоторое время в Бельведере (открытой галерее) Ватикана, откуда и название Аполлон Бельведерский. Ст. 347-348. Венера славна, Медицейской что слывет - римская статуя (I в. до н. э.), хранится в музее Уффици во Флоренции. Ст. 349. Фарнезский... Геркулес - мраморная статуя отдыхающего Геркулеса работы греческого скульптора Лисипа (IV в. до н. э.), находится в Неаполитанском музее. Ст. 350. Статуа и Веры, кою Петр в свой сад привез - мраморная статуя, привезенная по заказу Петра I в 1722 г. в Петербург и поставленная в Летнем саду. Особо тонкой работы было покрывало (мраморное), закрывавшее лицо статуи. Ст. 362-370. На коей проведение людей Всех израилетских по пучине без ладей и т. д. Имеется в виду библейское предание о переходе иудеев, предводимых Моисеем, через Красное море, волны которого для этого расступились, а затем вновь сошлись и потопили преследователей-египтян. Сюжет этот был очень распространен в европейской живописи XVI-XVIII вв. Особенно известна была картина Н. Пуссена 'Переход через Красное море'. Ст. 405. Протоген (IV в. до н. э.) - греческий художник, живший больше всего на острове Родосе. В древности славилась его картина (несохранившаяся), изображавшая мифического героя Иалиса с собакой. Тредиаковский пересказывает популярный анекдот о работе Протогена над этой картиной. Ст. 443-444. Бог хоть есть, но не промышляет И создание свое просто оставляет. Древнегреческий философ-материалист Эпикур (341-270 до н. э.) отрицал какое бы то ни было вмешательство богов в жизнь мира. Он учил: 'Блаженное и бессмертное (существо) и само не имеет хлопот и другому не причиняет их, так что оно не одержимо ни гневом, ни благоволением, все подобное находится в немощном', до него такой же точки зрения придерживался философ Анаксимандр (ок. 610-546 до н. э.). Вновь этот взгляд на невмешательство бога в ход жизни вселенной был развит философами-деистами XVII-XVIII вв. Ст. 456. А от эпикурской в вид как иною внове - Спиноза по виду создал иную, чем у Эпикура, философскую систему. Ст. 457-458. Не можно существу другое здать, Следственно, собою должно зданиям всем стать - невозможно какому-либо существу создать другое, следовательно, все создания должны возникнуть сами собой. Ст. 485-486. Существа такого разум и т. д. - наш разум видит в идее такое существо, которое не противоречит ему. Ст. 528-534. В грунте разностей сея он не узрит веры и т. д. - т. е. в основе этой веры он не увидит различий. Ст. 550-551. Боги нет, кой есть пребывали и т. д. Бога пребывающего нет, ясно, что, не веруя, так и утверждают. Эпистола II. Намеренный конец - определенная цель. Обыкновенные четыре стихии. Мир, по принятому в натурфилософии XVII-XVIII вв. мнению, состоит из четырех стихий: огня, воды, земли и воздуха. Ст. 6. Тонкость вещей - сложность предметов, явлений. Ст. 9-10. Объял собой пространность и т. д. - т. е. постигнул протяженность тел, их состояние, форму, их особенности. Ст. 28. Представлю ону внутрь я божества показ - представлю путь познания мира как способ внутреннего (мысленного) познания творца. Ст. 35. Не долг уж тонку быть вещей зря на убор - т. е. нет необходимости в особой тонкости ума при рассматривании устройства материального мира. Ст. 42. Достигнет сколь примета - куда достигнет взор. Ст. 67. Весь простирает вдаль в себе сам помысл свой - т. е. устремляет свою мысль дальше, глубже. Ст. 72. Ни мыслям - даже мысленно недоступен. Ст. 78. Подобна друга - другого подобного себе. Ст. 82-84. И на водах кто всю повесил Землю и т. д. - перефразировка стихов из 103-го псалма. Ст. 95. Се ж равномерна в том есть обоем она - т. е. земная почва состоит из твердых и мягких пород. Ст. 126. Как к деланию той - к возделыванию земли. Ст. 139. О! коль плодов - сколько бы было плодов. Ст. 141-142. Но лютая уже, оружий толь и т. д. - 'о лютая вражда, сильно вооруженная, ведет войну в наказание за несправедливости сильных. Ст. 155-156. Расселин дичь и всех и т. д. - дикие каменистые горы и расселины между ними удерживают в порядке поднятые ими земные слои. Ст. 192. Цепь - горная цепь. Ст. 207-208. От целости оно и т. д. - разрушившись и сгнивая, оно возвращается снова внутрь земли. Ст. 259. Но и радящий сей в строителе совет - но и заботливая мысль строителя. Ст. 280. На отдох насести в оных лень - т. е. насесты для отдыха, когда птицы захотят отдохнуть. Ст. 290. Выделываем всяк вид из того мы цельно - с определенной целью придаем любой вид. Ст. 318-320. Во все себя он виды и т. д. - т. е. вода, не имея собственной формы, принимает форму любого вместилища. Ст. 329. Густо сотворил толь равномерно воду - сотворил воду равномерной густоты. Ст. 330. Кто жидких в свете двух составов сих - т. е. воздуха и воды. Ст. 332. Конец намерный - намеченная цель. Ст. 342-343. Кто, твердости в себе и т. д. - кто создал воду так, что она, не будучи твердой, может выносить на себе огромные тяжести? Ст. 351. Разводя концы - разделяя струи воды. Ст. 357. Есть человеку так, как собственна своя - т. е. так, как будто она является собственной силой человека. Ст. 380. Сделался высок - остался бы выше, чем размытая водой площадь. Ст. 406. Великий Океан - собирательное название для всех морей и океанов, омывающих материки. Ст. 413. По свой... пай - по своей надобности. Ст. 416. Новый свет - Америка. Ст. 421. Богат_и_м те нашими край - обогащаем нашими товарами заокеанские страны. Ст. 438. Чрез нагло быстры сопы - через очень быстрые протоки. Ст. 449. По кремням - по каменистому руслу. Ст. 455. Мы солию крепим сладя всех ядей роды - мы солью делаем вкусней различную пищу. Ст. 468. В мерность... приводить - делать воздух умеренно влажным. Ст. 479. Эфир - по распространенному в середине XVIII в. мнению, есть тончайшее вещество, разлитое по всей вселенной и наполняющее безвоздушное пространство. Ст. 483. Метеоры - ветры, порождаемые скоплением газов. Ст. 484. Электрических сил особо ль вещество и т. д. До конца XVIII в. существовало представление об особой электрической жидкости, наличием которой объясняли различные проявления электрической энергии. Ст. 503. От ее последства - от последствий густоты. Ст. 504. Кто ж воздух весь привел в умеренность сию? - Кто придал воздуху умеренную густоту? Ст. 522. По бегам - по орбитам. Ст. 524. Влаги в знак - из-за присутствия влаги. Ст. 541. В тли - тлея. Ст. 549. К сферам выспрь огней - Т. е. ввысь к огненным сферам. Ст. 590-591. Какое человек похитить выспрь возмог и в дол земный унесть. Имеется в виду миф о Прометее, похитившем небесный огонь у богов. Ст. 592. Баснь поганска прочь - долой языческую выдумку. Ст. 606. Как древний муж сказал. Имеются в виду псалмы Давида, в которых часто повторяется эта мысль. Ст. 613. Но сквозь и темноты видению ту взрачну - доступная зрению и в темноте/ Ст. 30-631. Чудимся превесьма и т. д. - удивляемся, видя это убранство, хотя и знаем, что он (Млечный Путь) состоит из сонма движущихся звезд. Ст. 644-645. В собщение взаем приводит и т. д. - т. е. день дает людям, имеющим в этом потребность, возможность взаимного общения. Ст. 694. Что ж на четверо те эклиптику секут. Эклиптика - большой круг небесной сферы, по которому совершается кажущееся годовое движение солнца, плоскость которого совпадает с плоскостью земной орбиты. Эклиптика пересекает экватор в точках весеннего и осеннего равноденствия. Наклон ее определяет положение на земном шаре тропиков и полярных кругов. Ст. 707. Погод как старость тех и т. д. - как пора старости, дряхлости в смене времен года. Ст. 709. Покоен по большой есть части и в довольных - большей частью доволен и покоен. Ст. 718-719. Без скук чтоб были мы и т. д. - чтобы не скучали от однообразия вечного света или вечной тьмы. Ст. 732-737. Иль прикреплен к чему и т. д. Изложение взглядов древнегреческого астронома Аристарха Самосского, считавшего, что солнце, как и звезды, неподвижно в пространстве. Ст. 740-743. Но буде, напротив, мы и т. д. Изложение гелиоцентрической системы, впервые научно обоснованной Коперником. Ст. 749. Ни в нагоны - ни вдогонку. Ст. 763.. Бог зная восхотел, чтоб знать, не знать ли нам - бог решил, что нам (людям) надо или не надо знать. Ст. 787-789. Возмогла в себе чиновно весть и т. д. - т. е. если бы это была жидкость, твердые тела не могли бы в ней плавать по постоянным орбитам. Ст. 807.. Вторые причины - ближайшие, а не конечные причины данного явления. Ст. 823. Чудеса творишь един в предлог и т. д. - т. е. ты совершаешь чудеса лишь для того, чтобы дать людям повод к восхищению. Ст. 876-877. По одному с царем и т. д. Имеются в виду слова из 18-го псалма Давидова: 'Небеса проповедуют славу божию'. Эпистола III. Весь свет есть разумное животное обоего пола. Точку зрения на мир как на одушевленное существо поддерживали многие греческие философы. Так, Эмпедокл (ок. 490-430 до н. э.) во всей природе видел борьбу двух начал, ее одушевляющих, - любви и вражды. Стоическая школа древнегреческой философии считала вселенную живым телом, образующимся от сгущения жизненного духа или пневмы. Сходный взгляд развивал и Платон. Ст. 149. При многих тьмах примет, сия будь в образ нам - из многих тысяч примеров пусть этот будет нам образцом. Ст. 159-162. Животным свойства дал и т. д. - т. е. животные служат человеку примером поведения. Ст. 239-243. Склепан как мир цепию своею и т. д. Тредиаковский повторяет здесь следующую мысль из 'Опыта о человеке' А. Попа, которая так выражена в переводе Н. Поповского: 'Скажи, твоя или божественная сила Великую сию цепь в свете утвердила, Что вяжет меж собой все части и крепит, И сим согласием весь круг земной хранит?' Ст. 246. Счетанный вкупе чин - т. е. общий порядок. Ст. 273. В пространствии - здесь: в отдалении. Ст. 275-276. В 'оке б разверстаться - т. е. если б были способны предстать глазу в истинных размерах. Ст. 313-314. Ни прямо для того и т. д. - т. е. не совсем точно и исправно, хотя и не совсем ложно. Ст. 399. Без рассуждений сущу - которому не свойственно рассуждать. Ст. 412. Тот разум крайний есть, ум мало наш удобен - т. е. это высший разум, наш ум не способен понять его. Ст. 429. Простых махин я действ хоть не даю скотам. Имеется в виду точка зрения Декарта, объявившего животных машинами. Ст. 431-434. Единственное скот и т. д. Животное познает единичное, но не может вывести из него всеобщее, сила понимания в нем только от представления, а отвлеченного (чистого) разума у него нет. Сг. 435-440. Не знаю как, скоты и т. д. - т. е. если предположить, что животное, хоть и сложная, но только машина, непохожая на наше тело, то придется принять взгляд, согласно которому она сама собою движется, и т. д. Ст. 449. Изнывша корма в ней - переваренного в ней корма. Ст. 463. Что пред четырьмя был конь некий где годами - что было четырьмя годами ранее некоим конем. Ст. 532. Как любопытна в нас уж началась примета - т. е. когда появилась любознательность. Ст. 577-578. Подвижностью - Декарт и т. д. По Декарту, движение материальных частиц в пространстве - это акт передачи божественной силы из одной точки в другую, Ньютон склонялся иногда к объяснению всемирного тяготения воздействием какой-то нематериальной силы, Платон считал любовь (Эрос) силой, связывающей духовное и материальное. Халдеи содержали и т. д. Халдеями в XVIII в., по древней традиции, называли вавилонских жрецов, создателей мистического учения, в котором особенно важное значение имело влияние звезд на судьбы людей. Сг. 611-613. Чрез тысящи веков чтоб кой искоренился и т. д. В XVIII в. науке еще не было известно о существовании вымерших видов животных. Ст. 703-705. Пусть уверяют нас и т. д. Физиологи XVII-XVIII вв. разрабатывали учение о преформизме, т. е. о том, что зародыш человека или животного содержит в себе в сжатом' состоянии все органы тела. Одно из направлений преформизма, так называемая скатуляция, учила, что в яичниках Евы в сжатом виде уже существовал весь человеческий род. Виднейшим преформистом в середине XVIII в. был немецкий физиолог и поэт А. Галлер (17081777). Ст. 771-772. Не ибисы ль летят и т. д. В XVIII в. еще широко была распространена легенда о том, что ибисы истребляют змей, устремляющихся периодически из Ливийской пустыни в Египет. Ст. 799. Он печень в нем, себе любимую, съедает. Ихневмон, или фараонова мышь, небольшое хищное млекопитающее, считалось у древних египтян священным животным, ему приписывали, между прочим, вражду к крокодилам, которых он будто бы всячески преследовал и убивал. Ст. 909. Картезий - Декарт. Ст. 919920. Что с телом умирает и т. д. Душа, хотя и умирает с телом, но не уничтожается. Ст. 921-922. Против Декарта весь наш опыт и т. д. Тредиаковский в споре Лейбница с Декартом придерживается взглядов первого, считавшего, что у животных есть и 'душа', но особого рода, которой доступны только единичные чувственные впечатления и восприятия. Ст. 952-953. Ниже и мыслить без придатка возможет та собой - мыслить без привнесения чего-либо другого тело не может. Ст. 963-964. Старались утвердить и т. д. Философское учение стоиков в Древней Греции основывалось на представлении о логосе или божественном разуме, невидимо разлитом по всему миру, по всем вещам. Ст. 986. А лебединый глас свой взнесши о пчелах. В поэме Вергилия 'Георгики' о пчелах говорится в начале четвертой книги. Ст. 997-1001. Потом, что сущность в нем и т. д. Платон считал основой мира идею, или мировую душу, философы стоической школы (Зенон, Хризипп, Эратосфен) считали вселенную живым существом, возникающим из сгущения огненного духа - пневмы, Джордано Бруно идею 'мировой души', воспринятую им у европейских неоплатоников, переосмыслял материалистически, считая ее чем-то вроде разреженной материи. Эпистола IV. Санная кость - грудная кость, соединяющая ребра. Ст. 10. Быть земной подобным не благоволил нам тле - не уподобил человека букашке. Ст. 14. Всему в печать - всему в пример. Ст. 44. Не костей от слога в нем, что он упадает - не от строения скелета, а по какой-либо другой причине человек падает. Ст. 49. Становые жилы - нервы. Ст. 50. Духи жизненны - понятие, введенное Декартом для того, чтобы найти соединительное звено между телом человека, которое он трактовал как сложную машину, и нематериальной душой. Ст. 104. Что как тварь человек там ина - человек там кажется совершенно иным существом. Ст. 115-118. Зол, кого в знак естество и т. д. По-видимому, имеется в виду внешность А. П. Сумарокова, над которой часто издевались его литературные враги. Ст. 127. Водный сок и пресный. Имеются в виду лимфатические железы и их содержимое. Ст. 136. Ей большою имя есть. Речь идет об аорте, выходящей из левого желудочка сердца. Ст. 140. Что дуплястою враки иль зовут пустою - т. е. вена, которую ошибочно называют пустой или дуплистой, по ней поступает кровь в правое предсердие. Ст. 262. В мах - быстро, мгновенно. Ст. 279. Красна нет убору - нет красоты. Ст. 310. Без нужды - без усилия. Ст. 352. Всё сокровище - мозг. Ст. 402. Что зрим не двойные вещи, а двойный зреть уд. - видим не удвоенные предметы двойным органом зрения. Ст. 423. Сеточка тонка вельми - сетчатка глаза. Ст. 425-426. В древних неки мнили и т. д. Эвклид (III в. до н. э.), древнегреческий математик, полагал, что из глаз истекают 'зрительные лучи', которые протягиваются к телам внешнего мира. Этого взгляда придерживался ранее Пифагор (582-500 до н. э.). Ст. 430. А новейшим мудрым и неугоден стал всем. В XVII в., благодаря работам ряда ученых, и особенно Декарта, было установлено, что глаз является не источником световых лучей, а их приемником. Ст. 437-438. Некоторы мужи и т. д. Имеется в виду волновая теория света, предложенная в 1690 г. X. Гюйгенсом, основанная на предположении об эфире как носителе световых волн. Ст. 462. Пирамидных много шишечек в смесь разметать. Язык человека покрыт вкусовыми сосочками пирамидальной формы. Ст. 582. От доски заглавной до доски в ней задней зря - т. е. просматривает от начала до конца. Ст. 640-641. Винный и преступник и т. д. - я умираю виновным и преступником, так как знаю, что наша смерть есть расплата за первородный грех, совершенный в раю Адамом и Евою. Ст. 650. А прегнувшись весом, вопреки струю лиет - согнутая собственным весом струя льется обратно, вниз. Эпистола V. Ст. 13. Страдательно, в себе действ тело не имеет - т. е. тело только испытывает на себе внешние воздействия, оно не является причиной каких-либо действий человека. Ст. 18. Одно не пустит всех в свое других пространство - т. е. одно тело занимает в пространстве определенное место, в которое уж 'не пускает' другое тело. Ст. 24. Чего для много в нем внутрь о самом вестей - Т. е. так как разум человека не делится на части, то он многое знает о себе. Ст. 27. Умных свойств - свойств ума. Ст. 32. Ум камням и древам не придает их цел - целостность камням и деревьям придает не их сознание. Ст. 35-36. Всяк скот махина просто есть. См. примечание к эпистоле III (ст. 429). Ст. 38. И произнесшу то не выговорить пречно - т. е. сказавшему это как не возразить. Ст. 41-50. Встарь неки мудрецы, бесплотности не зная и т. д. Тредиаковский излагает учение древнегреческого философа Анаксагора (ок. 500 - ок. 428 до н. э.), по мнению которого порядок в мировой хаос вносит мировой разум ('самое тонкое и самое чистое из всех вещей'), материальный по своей природе. Ст. 59-60. Он, словом, правит мысль и т. д. - т. е. человеческий ум направляет мысль к привлекательной для него цели. Ст.: 71-72. Ум смысленный в себе к т. д. -т. е. мыслящий ум содержит в себе двоякого рода свойства, составляющие некое единство, - разум и волю. Ст. 74. Для добра чина - для должного порядка. Ст. 8182. Что невозможно пречным быть вкупе по себе - т. е. невозможно единому сочетать в себе противоречивые качества. Ст. 84. Так больше своея быть части долг всему - т. е. целое должно всегда быть больше какой-либо своей части. Ст. 100. Во взоре не простом - т. е. не в непосредственном восприятии, а при помощи разума. Ст. 113-117. В прибавок есть в уме и т. д. - т. е. в уме человеческом есть свобода постижения явлений и оценки их, без всякого принуждения извне или изнутри. Ст. 117. Неразнственна - здесь: безразличная, не отдающая предпочтения. Ст. 169. Но навыки так зрим, когда мы воли правы - так мы понимаем свои навыки, привычки, когда наша воля направлена к добродетели. Ст. 179-190. Пусть натекает сей естественно на то и т. д. Тредиаковский излагает три взгляда на взаимоотношения души и тела, существовавшие, в философии середины XVIII в.: последователи Декарта считали, что движения тела и понятия о них в душе производятся богом посредством случайных причин, но прямую связь между сознанием человека и процессами в его теле они отрицали, ученики Лейбница предполагали полное взаимопроникновение души и тела, полное согласие в их действиях, сам Декарт считал возможным слияние души с телом посредством особых жизненных духов. Тредиаковский отказывался решить этот вопрос. Ст. 200. Безумнейший ли тот припадок - бессмысленный случай. Ст. 216. Есть тело каково и есть, колико - какое тело и сколько его, какова его величина. Ст. 277-278. В сей мысли кое час и т. д. - т. е. этой мысли пятьдесят лет тому назад не было нигде. Ст. 634... Т. е. действует всем им, не зная как, то странно - странно представить,, что душа действует на все части тела, сама не зная как. Ст. 793. Предстать в явление - стать, явственным. Ст. 802. Я следую затем, всё естество делами - т. е. я исследую материю в действии. Ст. 821-528. Скажи: триангул есть собою и т. д. Здесь доказательством от противного объясняется, что бесконечность не может иметь определенной геометрической формы. Ст. 835-836. Число, которое затем единицами шло - число, которое может быть выражено конечными значениями. Ст. 837-838. Чрез бесконечность мы и т. д. - т. е. мы познаем бесконечность через конечное, отсутствие вещи мы замечаем, когда знаем вещь. Ст. 849-850. Единицы, в приклад и т. д. - т. е. единиц, например, в десятке десять, и десяток не может быть десятком без единой единицы. Ст. 870. Не вредны никогда пременою какою - т. е. невредимы, не подвержены никаким переменам. Ст. 904. Лишенного себя которых внутрь познал - т. е. которых (совершенств) познал себя лишенным. Ст. 917. А то - слепой случай. Ст. 925-926. Несовершенств в себе и т. д. - не имея никаких несовершенств, ни вещественного тела, ни конечной границы. Ст. 939. Пространством для вещей безмерность мы его - т. е. его (бога) безмерность мы познаем, наблюдая бесконечность пространства. Ст. 947-950. Поистине здесь всяк и т. д. - поистине, всякий здесь усматривает божественную власть и если отрицает ее, то произвольно, из нежелания признавать бытие бога, одержимый стремлением к беспорядку. Ст. 1009. Сил многи тьмы - бесчисленные небесные силы, ангелы, серафимы и т. п. Эпистола VI. Един естественный закон не доволен... но надобен необходимо откровенный - т. е. непосредственное, врожденное представление о боге должно быть дополнено учением церкви, так называемым откровением, изложенным в Евангелии. Ст. 14-17. Что в произведенном есть и т. д. - т. е. что есть в произведенном (душе), то, как известно, есть и в ее породившей причине, которая ее (душу) и превосходит и является богом. Ст. 21. Не собой то извелось - не само собой произошло. Ст. 25-27. Но Ничто ль возможет и т. д. - как может Ничто, в котором ничего нет, включить в себя самую совершенную вещь? Ст. 38. Тем самодоволен бог быть себе в причину - бог достаточен как причина самого себя. Ст. 52-53. Ни начала, ни конца и т. д. - ни начала, ни конца не имеет бытие бога, как не имеет начала и конца венец (представляющий собой окружность). Ст. 69. Ни другою также распростерт есть болей вон - ни другою частью простирается куда-либо вовне. Ст. 84-85. Прежде вышний сей состав и т. д. - бог прежде сам познал устройство мира, которым он показал человеку безграничную силу своего разума. Ст. 93. В разуме возможным было токмо престол - т. е. в разуме (бога) весь мир находился уже в возможности, в заранее предусмотренном виде. Ст. 107. Самостойных и того, с слогом что в коликах - т. е. простых и сложных. Ст. 117. Всё к концам свершенным разрядил и дал закон - все направил к определенным целям по установленному им закону. Ст. 123-127. Общественнейший конец и т. д. - всеобщую цель связывает с частными, чтоб их представить кратчайшими средствами к достижению конечной цели, которая завершает всякое действие. Ст. 134-149. Называется от всех и т. д. Речь идет о том, что бог определяет судьбы мира наилучшим образом и, следовательно, все в мире развивается к лучшему. Ст. 178-179. Но что всякородно и т. д. - т. е. бог совершенен во всех отношениях и смыслах, он един все вмещает в себе. Ст. 191. В пресвятой троице пребывает. Согласно христианским догматам, бог един в трех лицах: бог-отец, бог-сын, бог-дух святой. Ст. 225. Так как Нинивии града он не погубил. Согласно библейской легенде ('Книга пророка Ионы'), бог хотел разрушить Ниневию, столицу Ассирии, за грехи ее жителей, но раскаяние ниневиян смягчило его, и город не был разрушен. Ст. 260. Самый лучший есть из всех мир сей. Основное положение философского оптимизма Лейбница - Попа. Ст. 284-287. Есть произвол: побуждающему, цело к зданию, не впол и т. д. - т. е. для божества, создающего мир целиком, а не вполовину, поводом является его доброта, его желание сделать всех счастливыми. Ст. 324. Августин Аврелий (354-430) - богослов и католический церковный деятель, один из видных авторитетов религиозной мысли. Ст. 375. Теплы оны знаки - знаки Зодиака, соответствующие летним месяцам: Дева, Весы, Скорпион. Ст. 379. К хладнейшему кругу - к Полярному кругу. Ст. 415. Но взражает школа пусть трудностей доводы - пусть школьная (университетская) наука выдвигает трудно оспоримые доводы в споре, занимавшем философскую мысль XVIII в., продолжает ли бог вмешиваться в дела мира после его сотворения или нет? Ст. 508-509. Должного в которой вещи и т. д. - можем удаляться от явления, которое несовершенно, видя зло, от него идущее. Ст. 596. Человеком повелел - повелел людям. Ст. 628. Над человеки - над людьми.
Феоптия, Тредиаковский Василий Кириллович, Год: 1754
Время на прочтение: 144 минут(ы)