Фауст, Гёте Иоганн Вольфганг Фон, Год: 1889 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 88 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ФАУСТЪ

ТРАГЕДІЯ

ГЕТЕ

ПЕРЕВОДЪ
Барона H. Е. ВРАНГЕЛЯ

С.-ПЕТЕБУРГЪ
Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., Д. 11—2
1889

ПОСВЯЩЕНІЕ.

Опять явились вы, манящія виднья,

Чтобъ вновь, какъ на зар, собой меня прельщать.

Неужто и теперь впаду я въ заблужденье.

Въ безумный, дерзкій бредъ, васъ силой задержать?

Вы подступаете! Къ нему сопротивленіе?

Сдаюсь! Въ туманной мгл готовъ владыкъ признать!

Взволнованная грудь полна младыми снами

Подъ вяньемъ чудесъ, нахлынувшихъ за вами.

Несете вы съ собой счастливыхъ дней картины,

И тни, сердцу милыя, воскресли вновь,

Такъ въ звукахъ замирающихъ былины

И дружба возстаетъ, и первая любовь.

И больно, жутко мн. Стонъ міровой кручины

Житейская волна несетъ со всхъ концовъ,

И кличетъ праведныхъ, которыхъ въ день ненастья

Разбило, увлекло столь вроломно счастье.

Вамъ не слыхать меня, друзья, кому впервые

Я псни юныя свои пвалъ.

Расторгнуты навкъ т узы неземныя!

И откликъ первый ихъ, увы! онъ отзвучалъ.

Въ толп стою одинъ, все лица мн чужія,

Привтъ ихъ — даже онъ мн болью душу сжалъ —

Гд вашъ привтъ, друзья?Встрчайте-жъ псню эту…

Въ живыхъ ли вы еще? иль бродите по свту?

И вновь влечетъ меня забытое стремленье

Въ тотъ тихій, стройный міръ, гд духъ единъ царитъ.

Лишь съ трепетомъ святымъ я начинаю пнье,

Эоловой струной пснь бьется и дрожитъ:

И умиляюсь я, и плачу въ упоеньи,

Въ груди суровой — мягкій лучъ горитъ…

Дйствительное все, сдаете’, миновало,

Минувшее навкъ,— дйствительностью стало!

ПРОЛОГЪ ВЪ ТЕАТР&#1122,.

Директоръ, Поэтъ-Драматургъ, Комикъ.

ДИРЕКТОРЪ.

Друзья, которые въ довольств и нужд

Со мной длились точно братья,

Скажите: можно-ль въ сей стран

Успха ждать отъ предпріятья?

Намъ масс угождать стараться нужно,

Сама она живетъ — и жить даетъ.

Готово все внутри, какъ и наружно,

Толпа лишь представленья ждетъ

Глаза открыли, уши распустили,

И требуютъ одно: чтобъ мы ихъ поразили.

Я знаю хорошо, чмъ, нужно брать толпу,—

Но мы на публику особую напали:

Понять хорошую имъ вещь не въ моготу,

А, между тмъ, страхъ много вс читали!

Какъ сдлать, чтобъ нашли ‘и ново, и занятно,

И съ содержаніемъ’, а между тмъ понятно.

А мн пріятно, разумется, когда

Къ намъ, въ лавочку, валитъ толпа,

Когда, ужъ начиная съ четырехъ часовъ,

На кулаки народъ идти готовъ,

Чтобъ только къ касс протсниться,

Билетикомъ тамъ разживиться.

Билетъ добыть — пусть будетъ ихъ желанье,

Какъ хлбъ въ минуту голоданья.

Прошу тебя, поэтъ, не откажи

Такое чудо сотвори!

ПОЭТЪ.

Не говори мн о толп той сбродной!

Опошлиться лишь ею можетъ умъ,

Лишь незамтно къ сует безплодной

Насъ увлекаетъ ея шумъ.

Нтъ! Уведи меня въ тишь, въ міръ уединенный —

Въ уединеніи поэта счастье ждетъ,

Тамъ, дружбой и любовью подкрпленный,

Душевный миръ онъ обртетъ.

Лишь тамъ изъ глубины души онъ извлекаетъ

Святыню, что до устъ страшился доводитъ,

И что-жъ? Святыню ту толпа судить дерзаетъ.

Дерзаетъ, не понявъ, поспшно осудить.

Нердко лишь пройдя черезъ горнъ долгихъ лтъ

Творенья видимъ мы роскошный, истый цвтъ.

Для современниковъ — мишурный блескъ годится,

Но истой красотой- потомство насладится.

КОМИКЪ.

Ты хоть бы о потомств мн не говорилъ!

Ну, стоитъ хлопотать, чтобъ быть потомству милъ?

А современника-то кто же тшить будетъ?

Вдь нужно же о бдномъ порадть —

И парня добраго недурно пожалть!

Отъ насъ вдь этимъ не убудетъ?

Съумй къ народу, братецъ, приловчиться,

Тогда онъ не возстанетъ на тебя.

А что касается толпы,— то и она годится.

Толпу всегда подымешь для ‘ура’!

Катай-валяй! Товаръ лицомъ кажи,

Да принатужъ фантазію смле

И умъ, и страсть, и чувства покажи,

Да главное, чтобъ вышло посмшне.

ДИРЕКТОРЪ.

Давай имъ всласть всего, чего хотятъ.

Имъ наглазться вдоволь нужно дать!

Коль дйствія на сцен страхъ какъ много

Они отъ радости разинутъ свою пасть,

Я скатертью теб дорога,

Чтобъ въ ихъ любимчики попасть.

На массу только массой повліяешь,

Изъ массы всякій ужъ свое возьметъ.

Ты, много давъ, и многихъ ублажаешь:

Довольный, смотришь, всякъ домой идетъ.

Имъ цльнаго ты не давай — отрывая, и то ладно!

Похлебку всякую проглотятъ они жадно.

Легко будетъ играть — легко и сочинять,

Что пользы нчто цльное писать?

Въ клочки всехъ раздерутъ — ну и досадно!

ПОЭТЪ.

Прегнусное хвалишь ты ремесло!

Но имъ художникъ истый не польстится.

У васъ стряпня такая, вижу я. давно

Готова въ принципъ обратиться?

ДИРЕКТОРЪ.

Меня совсмъ упрекъ твой не смущаетъ.

Кто хочетъ дйствовать успшно,

Тотъ подходящее орудье выбираетъ.

Теб желательно дрова колоть поспшно?

Топоръ бери! Ну, для кого ты пишешь?

Одинъ идетъ въ театр позвать,

Посл обда сытнаго поспать,

Другой приходитъ злой,— его прогнала

Къ намъ скука только что прочтеннаго журнала,

Кто къ намъ идетъ, какъ въ маскарадъ,

Такъ или иначе, убитъ онъ время радъ,

А дамы, чтобъ себя да я модистки

Ужъ кстати показать произведенье,

Он не публика — статистки,

Участвуютъ безплатно въ представленьи,

О чемъ тамъ на Парнас замечтался ты?

Поближе разгляди цнителей искусства,

Они равнодушны, и не развиты:—

Вс озабочены лишь въ карты поиграть,

Продажей-куплею любовницу достать —

Ну, что за дло имъ до твоего искусства?

Опять же повторю: дай столько, сколько можно!

До цли этимъ ты дойдешь врнй —

Морочить нужно, врь, людей,

А удовлетворить ихъ — даже невозможно.

Ну, что? Ты убжденъ, иль возмущенъ?

ПОЭТЪ.

Ступай! Ищи себ другого батрака!

Но отказаться ли поэту для тебя

Отъ права, даннаго природой мн,

Быть человкомъ и имъ быть вполн?

Чмъ можемъ сердце ближняго мы волновать-

Порывы дикіе и страсти укрощать?

Лишь звукомъ, что изъ сердца воплемъ рвется

И съ болью міровой вновь въ сердце къ намъ вернется.

Когда природа нить существованья

Мотаетъ безучастно на веретен,

И хаосъ обоюднаго непониманья

Пса перепутаетъ, смшаетъ всё везд —

Кто вновь гармонію везд возстановляетъ,

Въ римическій порядокъ приведетъ,

Въ одно разровненное снова обращаетъ,

Аккордъ пвучій изъ сумбура извлечетъ?

Способенъ въ бури обращать кто увлеченья?

И въ яркій свтъ зари туманный колоритъ?

И въ чувство нжное любви и умиленья

Страсть, что въ одной крови кипятъ?

Въ внецъ и въ символъ славы кто же превращаетъ

Ничтожество зеленаго листва?

Олимпъ воздвигнулъ кто? Боговъ кто созидаетъ?—

Мощь человка — въ образ пвца.

КОМИКЪ.

Отлично! Мощь свою и докажи!

На смло дло поведи,

отъ какъ любовныя ведутся похожденья’

Встрчаются нечаянно, и чувствуютъ, сойдутся —

А тамъ обычныя хитросплетенья,

То сблизятся они, то снова разойдутся,

Восторги, слезы, горе, примиренья

И смотришь — ты ужъ панъ!— готовъ романъ!

Ногъ такъ и пьесу накатай:

Изъ жизни смло все хватай!

Живутъ вс (хоть то многимъ неизвстно),

Любое выбирай — все будетъ интересно.

Картинки пестрыя при тускломъ освщеньи.

Вранья побольше, чуть-чуть правды подпусти —

Глядь! и готовъ напитокъ опьяненья!

У публики восторгъ горитъ въ груди!

Въ смыслъ пьесы молодежь уже вникаетъ,

Какое-то ища тамъ откровенье,

Себ, что нужно,— то и выбираетъ.

А выбрала — приходитъ въ восхищенье!

Вдь каждый только ищетъ то,

Что въ сердц бьется у него.

Готова молодежь и плакать, и смяться,

Способна искренно и вздоромъ наслаждаться,

Созрвшій человкъ — взыскательный-то баринъ

Въ развитьи кто еще?— всему тотъ благодаренъ.

ПОЭТЪ.

Верни же прошлое мн снова,

Когда я самъ въ развитьи былъ,

Когда потокъ живого слова

Источникъ, изъ груди сочилъ.

Туманы міръ мой окружали,

Очарованья общали,

Со всхъ полой срывалъ Я цвтъ,—

Конца цвтамъ я думалъ нтъ.

Искалъ я правду, былъ обману радъ —

Всмъ бденъ былъ, но всмъ богатъ!

Верни мн боль оковъ-стремленья,

Власть ненавидть, мочь любви,

Блаженства сладкія томленья,

Мн молодость мою верни!

КОМИКЪ.

Э, полно, другъ мой! Молодость нужна

Для боя рукопашнаго, когда рука

Должна враговъ колоть. Нужна она, коль фе

Придетъ вдругъ дурь повиснуть намъ на ше.

Да! Молодость нужна для состязанья,

Когда о быстрот, о сил рчь зайдетъ,

Для пляски, для разгула, для гулянья,

Чтобъ бражничать, кутить, пить ночи напролетъ.

Но чтобы съ мягкостью и съ силой,

Изъ лиры звуки извлекать

И ощупью до цли милой

Съ наивной врой достигать —

Причемъ тутъ молодость — скажи?

Исполнить этотъ долгъ должны вы — старики.

За то тмъ боле мы уважаемъ васъ.

Не въ дтство старость вновь насъ обращаетъ

Нтъ: истыми дтьми она насъ настигаетъ.

ДИРЕКТОРЪ.

Довольно вамъ словами попираться!

Пора явить бы и дла.

Въ любезностяхъ, кто хочетъ изощряться.

Тотъ дла не окончитъ никогда.

На что вамъ толковать о вдохновеньи?

Тому, кто вчно ждетъ,— его не увидать,

Коль истый ты поэтъ — повиновенье

Обязана теб и муза оказать.

Что намъ желательно, ужъ мы вамъ объяснили:

Чтобы въ напитокъ ихъ вы дурману пустили.

Берись за трудъ немедля,-какъ умешь,

Сегодня не усплъ, и завтра не успешь,

А день хоть потерявши не вернешь.

Чуть поводъ данъ теб — ты не звай,

Намекъ — и тотъ за чубъ хватай!

А тамъ, глядь, втянешься, трудъ станетъ теб милъ

И бросить ужъ его не хватитъ силъ.

Обычай сцены нашей ты самъ знаешь:

Всякъ ищетъ показать свою обновку,

И ты будь тароватъ трать что желаешь

И на рекламы, и на обстановку,

Пускай въ ходъ міръ генной и міръ небесный,

И звзды, ради Бога, не жалй!

Огонь, воды морской, рчной и прсной,

И птицъ, и рыбъ, и всякихъ тамъ зврей —

Все подпусти — все мірозданье

Ты въ деревянное вмсти-ка наше зданье —

И покажи-на имъ, какъ здить нужно, братъ,

Чрезъ землю, съ неба, прямо въ адъ.

ПРОЛОГЪ НА НЕБЕСАХЪ.

Господь, Небесныя силы, потомъ Мефистофель.
Три архангела выступаютъ.

Рафаилъ.

Въ. гармоніи міровъ и солнце продолжаетъ

Участвовать нетлнной красотой,

И путь обычный свой свершаетъ

Въ раскатахъ тучи громовой,

И крпнетъ духъ отъ созерцанья

Непостижимаго дянья,

И дивно все. безъ измненья,

Какъ было въ первый день творенья.

ГАВРІИЛЪ.

Съ непостижимой быстротою

Въ пространств вертится земля,

За грозной ночью чередою

Идетъ съ улыбкой прелесть дня.

Моря бушуютъ и играютъ,

Точа твердыню грозныхъ скалъ.

И скалы, и моря свершаютъ

Законъ незыблемыхъ началъ,

МИХАИЛЪ.

И вихри, бури обгоняя,

Спшатъ къ морямъ, съ морей къ земли,

Стихійной мощью окружая,

Сковавъ вселенную къ цни.

И молнья огненной тропою

Раскатамъ грома кажетъ путь —

И, осненные Тобою,

Твою мы восхваляемъ Суть.

ВС.

И крпнетъ духъ отъ созерцанья

Непостижимаго дянья,

И дивно все, безъ измненья,

Какъ было въ первый день творенья.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Разъ вновь, Владыко, ты насъ посщаешь,

Дозволь и мн, коль я не надолъ,

Ужъ правду сущую, Ты если знать желаешь,

Оказать о положеньи длъ.

Хоть эти господа сейчасъ дадутъ мн въ шею.

Красно, ужъ не взыщи, болтать я не умю:

Для паоса совсмъ негоденъ мой языкъ.

Моя риторика Тебя бы разсмшила,

Когда отъ смха Ты давно бы не отвыкъ.

О солнц, о мірахъ не стану распинаться,—

Скажу лишь въ двухъ словахъ, что на земл томятся.

Божокъ земной, какъ былъ, безъ измненья,

‘И такъ же давенъ онъ, какъ въ первый день творенья’.

Жилось ему бы легче — спору нтъ —

Да Ты же далъ ему тотъ полубожій свтъ,

Что ‘разумомъ’ несчастный величаетъ,

И,— хуже быть скота, съ успхомъ въ ходъ пускаетъ.

Онъ, точно саранча (простите за сравненье),

Летитъ, шумитъ, шуршитъ, пока отъ одуренья,

Отъ псенки своей въ траву не упадетъ.

Упалъ-а тамъ, гляди! все ту же пснь поетъ.

И хоть бы только плъ!

Нтъ! Сунутъ носъ въ навозъ усплъ!

ГОСПОДЬ.

И больше ничего сказать ты не имешь?

Теб попрежнему не нравится земля?

Лишь порицать всегда, духъ праздный, ты умешь.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Куда ужъ нравиться! По-старому плоха.

Мн даже жаль людей. Ихъ жизнь — одна забота.

Помучить бдняковъ — и то прошла охота.

ГОСПОДЬ.

Ты Фауста знаешь?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Доктора?

ГОСПОДЬ.

Мн — рабъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не ожидалъ! Рабъ страннаго закала!

Онъ о длахъ Твоихъ печется что-то мало!

Хоть съумасшествіе свое и полупонимаетъ,

Не на земл живетъ — въ пространств все витаетъ.

Съ небесъ хватать созвздья наровитъ,

И ищетъ на земл суть высшихъ наслажденій,

А все-жъ ни ширь, ни даль не утолитъ

Всю жажду сихъ несбыточныхъ стремленій.

ГОСПОДЬ.

Хоть обртается пока онъ въ заблужденьи,

Но скоро выведу его изъ тьмы.

Садовникъ добрый понимаетъ, что растенье

Сперва побгъ даетъ, потомъ несетъ плоды.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Побьемся объ закладъ! Но дайте разршенье,

Тогда, гляди, ‘раба’ и отобью,—

Его на-время взять въ мое распоряженье.

ГОСПОДЬ.

Пока онъ міръ тотъ обитаетъ.

Не возбраняется. Тамъ, гд стремленье.

Тамъ неминуемо бываетъ заблужденье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Благодарю покорно! Съ мертвецами

Возиться больно не охочъ!

Давай мн свженькихъ, да съ алыми губами,

Какъ кошка съ мышкой, такъ и я:

Возиться съ ней люблю, пока жива.

ГОСПОДЬ.

Такъ будь теб онъ предоставленъ!

Отъ назначенья отврати,

И избранной тобой тропою

Его. коль сможешь, поведи.

Да будетъ въ стыдъ теб сознанье,

Что честный даже и въ плутаньи

Бредетъ сознательной стопой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, ладно! Чортъ меня дери,

А нужно выиграть пари!

Ну ужъ за то удастся — не гнвись!

Такъ буду ликовать — держись!

Грязь жрать его заставлю я,

Какъ ла тетенька моя —

Небезъизвстная змя.

ГОСПОДЬ.

Явись вновь, коль успешь въ начинаньи.

Теб подобныхъ по гнушался никогда.

Изъ одержимыхъ духомъ отрицанья,

Терплю всхъ легче я — лукавца-шутника.

Бездятеленъ родъ людской — и въ нерадньи

Незаслуженный ищетъ онъ покой,

Такъ пусть же грховодное хотнье

Разрушится бсовской суетой.

А вы, избранники мои, да возликуйте,

Познавъ нетлнность красоты,

И мыслью стойкою прикуйте

Неразъясненныя мечты.

И пусть грядущаго сознанье

Своею силой созиданья,

Васъ благодатью оснитъ. (Небо закрывается).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Люблю я изрдка взглянуть на старика

И ссориться съ нимъ буду опасаться.

Въ вельмож, сознаюсь, премилая черта:

По-человчески — и съ чортомъ объясняться.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ТРАГЕДІЯ.

НОЧЬ.

Въ высокой со сводами, узкой готической комнат.
Фаустъ у письменнаго стола.

ФАУСТЪ (тревожный).

Вс изучилъ науки я!

Далась мн философія,

Законы, теологія —

И ту зубрилъ я съ пылкимъ рвеньемъ!

И что-жъ? Глупцомъ, чмъ былъ — позоръ!

Остался я до этихъ поръ.

Магистромъ, правда, докторомъ зовусь

И десять лтъ уже вожусь.

Съ учениками, вкривь и вкось

Водя ихъ за носъ на авось.

И понялъ: ничего намъ знать несуждено.

Да! кровью сердце обливается давно.

Я хоть разумне всхъ тхъ глупцовъ

Писателей, ученыхъ, докторовъ, поповъ,—

Мн отъ сомннья хоть пощада:

Ни чорта не боюсь, ни ада.

Такъ! но и радости немного тутъ.

Не тшусь, какъ они, что ‘знаю что добудь

Не тшусь тмъ, что ‘я-де просвщаю,

Указываю путь, людей, молъ, исцляю’.

Добра и денегъ тоже нтъ,

О слав, почестяхъ, мн и мечтать не слдъ.

Такъ и собак тошно станетъ жить.

Теперь вотъ магію хочу я изучить,

Духъ силой откровенія, быть можетъ,

Мн выбраться на свтъ изъ темноты поможетъ.

Хоть отъ позора бы избавилъ онъ меня

Учить другихъ тому, что самъ не знаю я.

Да. Отъ него, я полагаю,

Частицу правды хоть узнаю,

Узнаю правитъ что мірами —

Не буду лишь корпть надъ мертвыми словами.

О, еслибъ, мсяцъ золотой,

Послдній разъ съ моей тоской

Меня ты озарилъ! Ужъ сколько разъ

Ты съ нею, другъ мой, видишь насъ,

Когда надъ кипой этихъ книгъ

Твой грустный намъ являлся ликъ.

Хочу я на горы бжать,

Тамъ съ духомъ горнымъ толковать…

О, еслибы я могъ, тобою озаренный,

Отъ чада ‘знать’ освобожденный,

По нивамъ, по полямъ рзвиться,

Твоей росою исцлиться!

Нтъ! заточенъ я все въ тюрьм

Въ проклятой, пасмурной нор,

Куда и лучъ ползетъ тайкомъ

Задержанъ росписнымъ стекломъ.

А мой ключарь — вотъ!— книжный хламъ,

Его червь источилъ, пыль покрываетъ,

Истллъ, изгнилъ давно онъ самъ —

И все-жъ!— все, все собой онъ наполняетъ.

Домашней дрянью — загромождено:

Тутъ банки, стклянки для пробиръ —

Скопленное праддами добро —

И вотъ мой міръ! Да это разв міръ?

И не понять еще, зачмъ душа

Томится, рвется и страдаетъ?

И безотчетная тоска

И жить, и дйствовать мшаетъ.

Богъ жить веллъ среди природы,

Сулилъ онъ мн ея привты,

А что кругомъ меня? Уроды —

Тлнъ, да гніющіе скелеты!

Прочь! Прочь скорй! Бги, бги!

Вотъ Нострадамуса ученье

Укажетъ, гд твоя пути,

Свое познаешь назначенье,

Тамъ просвтитъ тебя природа-мать:

Міровъ и звздъ откроетъ намъ теченье,

И силу дастъ душ понять

Отъ духа — духу откровенье.

Здсь тщетно ищешь ты. Сухимъ умомъ

Не вникнуть въ тайну никогда.

О, духи, что витаете кругомъ,

Откликнитесь — коль слышите меня!

(Открываетъ книгу и видитъ знакъ макракосма).

Что значитъ этотъ знакъ? Очарованье!

Живительное что-то промелькнуло —

Оно, сдается мн, желанье

И жизни силы вс вернуло.

Кто это начертилъ, кто? самъ ли Богъ?

Внезапно улеглось сомннье,

Вернулось въ сердце умиленье —

И непонятный знакъ помогъ

Взирать вновь съ врой на творенье.

Я самъ ли богъ? Все мн такъ ясно стало,

И обновленною душой

Природу вижу я теперь передъ собой.

Да. понялъ: правду мудрость начертала:

‘Міръ духа не закрытъ для пониманья.

Твое ему закрыто сердце. Умъ, не спи!

Впередъ! Впередъ! Забудь страданья,

Отверзи грудь лучамъ зари’,

(Разсматриваетъ знакъ).

Какъ все способствуетъ къ единству лишь творенья,

Какъ единичное къ всему въ соотношеньи!

Какъ силы высшія одна къ другой стремятся,

Чтобы одна другою пополняться:

И благодатью щедро надляя,

Съ небесъ нисходитъ до земли?

Въ одну гармонію слипаясь, все оживляя по пути!

Какое зрлище! Лишь зрлище опять.

Природу необъятную кому объять?

Кормилица-мать, гд ты? Всхъ ты оживляешь.

Къ теб и небеса льнутъ, и земля.

И грудью ты всхъ щедро надляешь —

Зачмъ, зачмъ же отвергаешь ты меня?

(Нечаянно раскрываетъ книгу въ другомъ мст и видитъ тамъ знакъ духа Мірского).

Какъ иначе вотъ этотъ знакъ вліяете!

Къ всему земному онъ меня влечетъ,

Вновь мочь тлесная ростетъ,

Виномъ какъ будто жилы наполняетъ!

Я силы чувствую вновь съ жизнью въ бой вступать

И счастье, горе вновь пережевать,

Въ житейской бурею сражаться,

Крушеній жизни больше не бояться.

Тучи набгаютъ,

Свтъ заволокло,

Потухаетъ огонь

Дымъ! Дымъ! Полосою огня

Меня окружаетъ.

Туча ближе! грозитъ!

Меня уносить.

Ты, здсь, здсь, — чувствую тебя, ты здсь, духъ желанный

Явись! Явись!

Что? Что за позывъ странный!

Съ страстнымъ увлеченьемъ,

Къ новымъ ощущеньямъ

Меня влечетъ — уноситъ? Твой я, твой!

Возьми меня! Хоть умереть съ тобой.

(Беретъ книгу и произноситъ знакъ духа. Красное пламя. Духъ является).

ДУХЪ.

Кто вызывалъ меня?

ФАУСТЪ.

О страшное явленье!

Меня ты властно призывалъ,

Изъ моей сферы извлекалъ,

И вотъ…

Твое мн не по силамъ лицезрнье!

ДУХЪ.

Ты жаждалъ зрть меня передъ собою,

Мой голосъ слышать,— мой ликъ увидать,

И вопля мощь заставила мя внять,

Я здсь! А гнусный страхъ ужъ овладлъ тобою.

Тобою человкомъ! Полубогомъ!— Да.

Такъ гд же та всенощная душа,

Которая въ себ свой міръ вмщала

Вскормила, выросла, которая дерзала,

До высоты насъ, духовъ, возвышаться?

Фаустъ, гд ты? Твой ли голосъ слышалъ я?

Да ты ли это? Подкрпленный мной.

И то способенъ лишь какъ червь земной

Корпть, ползти, въ своей грязи копаться!

ФАУСТЪ.

Явленье огненное! Не сбгу я предъ тобой.

Я здсь, я Фаустъ, я — равный твой.

ДУХЪ.

Въ волнахъ бытія, въ порывахъ дянья

Вчна духа сила.

Онъ и тутъ, и тамъ!

Рожденье, могила,

Что волна морямъ,

И въ моряхъ бытія

За волной волна.

Духъ же вчно творитъ. И въ теченьи вковъ

Соткетъ Божеству онъ достойный покровъ.

ФАУСТЪ.

Ты весь объемлешь міръ, ты былъ везд!

Творящій духъ! О, какъ ты близокъ мн!

ДУХЪ.

Подобенъ ты тому, что постигаешь,

Не мн.

(Исчезаетъ).

ФАУСТЪ (содрогаясь).

Какъ? Не теб?

Кому?

По образу Творца я сотворенный

И даже не теб.

(Стучатъ въ дверь)

Смерть! Знаю. Вотъ онъ мой двойникъ!

Нашедшее на душу вдохновенье

Разрушило въ одно мгновенье

Сухого шатуна неясный ликъ!

ВАГНЕРЪ.

Не помшалъ я вамъ? Я слышалъ ваше чтенье.

Наврно греческая драма — да?

Я къ декламаціи самъ чувствую влеченье

Теперь въ большомъ ходу она!

Мн даже гд-то привелось читать —

‘Актеръ священника способенъ поучать’.

ФАУСТЪ.

Да, коль священникъ самъ актеръ.

Оно, къ несчастій, бываетъ.

ВАГНЕРЪ.

Какъ можетъ тотъ, чей ограниченъ кругозоръ,

Кто свтъ по воскресеньямъ только посщаетъ,

Какъ можетъ тотъ на свта увлеченья

Вліять одной лишь силой убжденья?

Что чувствуешь самъ ты — другимъ передается,

То, что не можешь удержать,

А какъ потокъ изъ сердца рвется,

Вотъ этимъ и другихъ возможно убждать.

А вы? Вы собираете остатки,

Объдки отъ пировъ чужихъ,

Хоть сами видите: грязны они и гадки,

Похлебку варите имъ нихъ.

Ребятъ и обезьянъ, пожалуй, восхитите.

Что-жъ, дйствуйте — коль итого хотите!

Но откликъ сердца сердцу не найдете,

Коль изъ своей души зовъ первый не возьмете.

ВАГНЕРЪ.

Но дикція — оратора спасенье,

А этого нтъ у меня умнья!

ФАУСТЪ,

Прямымъ, мой другъ, ступай путемъ!

Не будь осломъ краснорчивымъ.

Достигнешь разумомъ, умомъ

Ты больше, чмъ искусствомъ лживымъ.

Неужто нужно, чтобы изъясняться,

Въ витіеватомъ краснобайств изощряться?

Блистательныя ваши рчи — хламъ.

Вы ими мажете людей лишь по губамъ,

Они безплодны — да. Ихъ никому не надо.

Она лить вихрь въ лсу во время листопада.

ВАГНЕРЪ.

Въ наукахъ чтобъ успть, такъ нужно много время,

А жизнь-то наша коротка!

При склонности къ разбору моего ума,

Мн эта мысль — ужаснйшее бремя.

Ботъ бьешься, бьешься чтобъ добыть познанья

Необходимыя, до цли чтобъ дойти,

И вдругъ — увы!— пропало все старанье

И умеръ, не достигнувъ полъ пути.

ФАУСТЪ-

Пергаментъ, нтъ! Не онъ колодецъ тотъ священный,

Который навсегда способенъ напоить,—

Нтъ! чистый лишь родникъ, изъ груди извлеченный,

Способенъ сердца жажду утолить.

ВАГНЕРЪ.

Простите! Но вдь это наслажденье,—

Постичь временъ минувшихъ назначенье,

Понять вковъ истекшихъ кругозоръ

И какъ впередъ шагнули мы съ тхъ поръ.

ФАУСТЪ.

Страхъ далеко! Чуть звзды не хватаемъ.

О прошломъ столько же мы знаемъ,

Какъ и о томъ, что въ книг откровенія хранится,

И то, что ‘духомъ времени’ намъ мнится,

Есть духъ того, кто лтопись писалъ.

Собою лишь онъ время отражалъ.

Беретъ васъ даже зло!

Вс лтописи знаю я давно:

Чуланчикъ рдкостей и баночекъ съ соленьемъ,

Ну, кое-гд… Фактъ съ истиннымъ значеньемъ,

И ворохъ прагматическихъ ученій

Для прописей и дтскихъ чтеній.

ВАГНЕРЪ.

Преинтересно вдь — нельзя же отрицать?—

Міръ! сердце! умъ людей познать?

ФАУСТЪ.

Познать, узнать, понять!

Позналъ ты, чмъ ребенокъ можетъ стать?

А т немногіе, кому далось ‘познать’

Ту правду и другимъ ее сказать.

Народамъ обликъ ихъ и сердце показали,

Что съ тми сдлали? Сожгли ихъ и распяли,

Но поздно, ночь давно пришла,

Ты не взыщи — мн спать пора.

ВАГНЕРЪ.

А я вотъ радъ хоть до утра болтать,

Люблю о важныхъ я предметахъ трактовать.

Вотъ завтра Пасха,— дайте разршенье

Придти опять! Узнаю кое-что —

Къ познаньямъ у меня большое рвенье!

Хоть знаю многое — но все-жъ еще не все!

(Уходить).

ФАУСТЪ (одинъ).

Надежда, смотришь, все не покидаетъ

Сихъ бдныхъ, добродушныхъ дураковъ!..

Онъ думаетъ всю жизнь, что кладъ копаетъ,

И радъ, когда находитъ червяковъ-

Какъ ихъ пустыя рчи ржутъ ухо!

Здсь, гд сейчасъ я слышалъ голосъ духа,

Вдругъ слышать лепетъ простака.

А все-жъ, бднякъ, благодарю тебя,—

Нечаяннымъ хоть появленьемъ

Меня ты спасъ.— Я бы сошелъ съума.

Я содрогнулся передъ мощнымъ появленьемъ:

Тамъ — необъятный духъ, здсь — только карликъ я

О, какъ униженъ я! А я, несчастный, мнилъ,

Что божеству подобный обликъ мой

Ужъ отражается въ зерцал правды вчной,

И что я съ мощью безконечной

Природы смыслъ и суть постигъ,

Что въ плоть и кровь ея проникъ,

Земную немощь сбросилъ, все позналъ,

И творчествомъ твоимъ богоподобнымъ сталъ!

И словомъ лишь однимъ меня ты уничтожилъ —

Вызвать тебя, я мощенъ быль.

А удержать, увы! нтъ силъ.

И въ этотъ мимолетный мигъ

Я мнилъ, ничтожный, что великъ!

Меня ты грозно оттолкнулъ

Опять въ ничтожество спихнулъ-

Послушаться-ль теперь тебя?

Понять ли словъ твоихъ значенье?

Да! И страданья наши и дла —

Все жизни тормозитъ теченье.

Къ всему высокому, чмъ духъ насъ награждаетъ,

Къ всему есть примсь суеты.

И тотъ, кто въ свт положенья достигаетъ,

Все лучшее свое зоветъ: ‘мечты’,

И забываетъ святость онъ стремленій

Для блеска тусклаго мишурныхъ наслажденій.

Не много нужно намъ, чтобъ дерзко возвышаться.

На крыльяхъ увлеченья полетть,

Надежды окомъ вчность зрть —

И объ несчастье разбиваться.

А горе, вчно всюду шляясь,

Стремится къ намъ уже тайкомъ,

Чужою маской ври врываясь,

Уже стучится подъ окномъ.

Ребенкомъ то прикинется, не то женою,

Пожаромъ, ядомъ, наводненьемъ —

И мы трясемся предъ пустой мечтою,

И плачемъ надъ несбыточнымъ видньемъ!

Нтъ, нтъ,— всмъ существомъ давно понять пора,

Что я не на боговъ похожъ, а на червя,

Который вчно до земл ползетъ,

Пока его стопой прохожій не сотретъ.

Тлнъ всюду! Всюду тлнъ!

Вотъ смотритъ и теперь съ высокихъ этихъ стнъ

И держитъ этотъ тлнъ меня въ невол

Въ семъ мір копоти и моли.

Что зубоскалишь ты тамъ, черепъ съ пустотою?

Что скажешь ты? Что мозгъ, носимъ тобою.

Когда-то не плуталъ, какъ мой,— не ошибался?

До правды, свта, истины,— да!— докопался?

Глумитесь же и вы съ нимъ вмст, инструменты,

Реторты, банки,— мои ассистенты!..

Я былъ пауки сторожъ, вы — ключи,

И все-жъ проникнуть въ дверь наукъ мы не смогли.

Природу обобрать не удается,

Силкомъ покровъ содрать съ нея нельзя —

И не поможетъ ни реторта, ни скоба

Тамъ, гд сама она намъ въ руки не дается.

Вотъ видишь копоть тутъ засла?

А оттого, что лампа тутъ горла.

Такъ, старый хламъ, терплю и я тебя

Лишь какъ наслдство отъ отца!

Умне было бы всю эту дрянь спустить.

Чмъ все трястись надъ этой нищетою.

Наслдство получается тобою,

Чтобъ пользоваться имъ, чтобъ имъ пожить.

Въ чемъ по нуждаемся — обула то.

Что въ прокъ идетъ — лишь то добро.

Зачмъ тотъ пузырекъ упорно взглядъ ной манить,

Будто магнитомъ къ себ тянетъ?

Изъ сердца вдругъ исчезла темнота,

Какъ съ бора темнаго, когда взошла луна!

Привтъ сосуду съ исцленьемъ!

Беру тебя съ благоговньемъ,

Дтище аканья и ума:—

Въ теб сокрыты ядовъ извлеченья,

Снотворныхъ соковъ утшенье,—

Ну! покажи же мастеру себя.

Гляжу я на тебя,— сдается, полегчало,

Беру тебя — тревога миновала,

Утихъ прибой житейскихъ треволненій,

Въ морскую ширь уже несетъ меня,

Туда, туда, гд нтъ волненій,

Къ брегамъ невдомымъ невдомаго дня.

Вотъ колесница чистаго эфира

Меня уноситъ. Я уже готовъ

Стать обитателемъ иного міра,

Иныхъ понятій и иныхъ основъ,

Тамъ правда вчная, тамъ вчное и счастье —

Я червь — но это все постигъ ужъ я душой,—

И съ радостью я этотъ міръ ненастья

Теперь оставлю за собой.

Дерзну своими я руками

Открыть ворота т. что ищутъ миновать.

Настало время — да, мн доказать длами,

Что рядомъ съ божествомъ я мощенъ стать,

Что не боюсь невдомаго лога.

Онъ страшенъ лишь фантазіи моей,

И не найдемъ мы у его порога

Ни міръ терзаній, и ни міръ огней.

На этотъ смлый шагъ дерзай же ты ршиться,

Дерзай, хоть и страшась въ ничто вновь обратиться!

Такъ выходи-жъ изъ пыльнаго футляра,

Давно забытая тамъ чара!

Ужъ сколько въ немъ ты лтъ лежала,

А прежде, при отцахъ, блистала

Ты на веселыхъ ихъ пирахъ,

И гостю гость тебя передавалъ,

Тебя тотъ залпомъ осушалъ,

И рчь длиннйшую въ стихахъ

Шумя онъ говорилъ въ хвалу и честь твою.

Какъ живо помню я всю молодость мою!

Тебя теперь не передамъ сосду,

Стихомъ смшнымъ не оживлю бесду,

Но старое вино пить буду изъ тебя —

Другимъ напиткомъ ты полна.

Его я приготовилъ, самъ избралъ —

На вки опьяняетъ влага эта.

Пью въ честь ее грядущаго разсвта!

(Приближаетъ чашу въ губамъ).
(Звонъ колоколовъ и хоры).

ХОРЪ АНГЕЛОВЪ.

Христосъ воскресе!

Смертью смерть поправъ.

Всмъ униженнымъ,

Въ грх рожденнымъ

Миръ даровавъ.

ФАУСТЪ.

О звуки чудные! Ихъ мощный нжный зовъ

Изъ рукъ внезапно чашу вырываетъ.

Да, это гулъ и звонъ колоколовъ —

Онъ Пасхи праздникъ возвщаетъ!

А хоровъ этихъ пснопнье —

Напоминанье, повторенье

Союза врнаго любви.

ХОРЪ ЖЕНЩИНЪ.

Мы ароматами

Тло обмыли,

Гладкими плитами

Гробъ обложили,

Въ плащъ изъ холста мы

Его облекли —

Горе! Христа мы

Здсь не нашли!

ХОРЪ АНГЕЛОВЪ.

Христосъ воскресъ!

Кто въ искушеньи,

Въ чувств смиренія

Ищетъ спасенія,—

Миръ тмъ съ небесъ!

ФАУСТЪ.

Зачмъ ты, гласъ любви и утшенья,

Проникъ въ сію юдольную тюрьму?

Звучи тмъ, кто не чуждъ любви и умаленьи!

И слышалъ эту всть — ей врить не могу.

Вдь чудо есть избранникъ вры —

А мн, увы!— не въ моготу

Подняться до чудесной сферы.

Отъ этихъ звуковъ юность воскресаетъ

И къ новой жизни привыкаетъ!

Да, было время — и благоговнье

Лишь ощущалъ я отъ святого пнья,

Въ отвтъ на зовъ колоколовъ

Молитву слать я былъ готовъ,

И съ грудью, полной умиленья,

Въ лса и горы я бжалъ,

И міръ любви и примиренья

Въ своей груди тамъ созидалъ.

Я вры зналъ тогда очарованья

И силу мощную, я сладкую тоску.

Нтъ!— свтлыхъ дней воспоминанья

Дадутъ мн силу жить — я снова жить хочу

Ликующихъ хоровъ охваченный полной

Я плачу, плачу вновь — земля, я снова твой.

ХОРЪ УЧЕНИКОВЪ.

Здсь погребенный

Изъ мертвыхъ возсталъ,

Преображенный

Къ небу воспрялъ.

Онъ ужъ въ блаженств днесь,

Онъ въ вознесеніи,

Мы же остались здсь

Въ вчномъ плненіи.

Жребій учителя,

Міротворителя,

Міроспасителя

Намъ не дался!

ХОРЪ АНГЕЛОВЪ.

Христосъ воскресе!

Изъ лона тлнія

Вырвитесь днесь

Вс изъ плненія.

Благотворители,

Благовстители,

Слова носители,

Правды хранители,

Близокъ Учитель вамъ,

Съ вами Онъ самъ!

У ГОРОДСКИХЪ ВОРОТЪ.

Гуляющая толпа выходитъ изъ города.

МАСТЕРОВОЙ.

Куда же мы пойдемъ?

ДРУГОЙ.

Въ охотничій хоть домъ.

ПЕРВЫЙ.

И къ мельниц хочу.

МАСТЕРОВОЙ.

Да нтъ, идемъ къ пруду.

ВТОРОЙ.

Къ пруду дорога страхъ не хороша.

А ты куда?

ТРЕТІЙ.

Куда вы вс, туда и я.

ЧЕТВЕРТЫЙ.

Идемте въ Бургдорфъ. Тамъ славный кабакъ.

Да и шинкарочка тамъ не дуракъ —

Всхъ ублажитъ.

ПЯТЫЙ.

Ну, мастеръ ты на дло, братъ!

Остался видно трепки радъ?

Туда я не войду, спина досель болитъ.

СЛУЖАНКА.

Нтъ, нтъ, я въ городъ возвращусь.

ДРУГАЯ.

Да онъ у тополя васъ ждетъ.

ПЕРВАЯ.

Ужасно я на это льщусь!

Вдь вижу я, къ кому онъ льнетъ!

Опять съ тобой пойдетъ плясать,

И дурой буду я торчать.

ДРУГАЯ.

Сегодня онъ вдь не одинъ,

Гляди, курчавый будетъ съ нимъ.

ШКОЛЬНИКЪ.

Вотъ такъ двчаты! Ну-ка, дружно!

Къ нимъ, братъ, примазаться нимъ нужно.

Винца побольше, табачку,

Да штучку — это я люблю!

ГОРОЖАНКА.

Какой красивый, глянь-ка, парень!

Вотъ молодежь,— вдь просто стыдъ!

Въ кругу вертться можетъ барынь,

А онъ на горничной бжитъ,

ВТОРОЙ ШКОЛЬНИКЪ (товарищу).

Да не спши! Смотри-ка,

Идутъ дв барыни — одты хорошо,

Одна изъ двухъ моя сосдка,

Ее замтилъ я давно.

Идутъ, нарочно, не спша!

Что? Не пойти ли намъ туда?

ПЕРВЫЙ.

Да брось. Ухаживать прядется.

Давай ужъ къ этимъ приставать.

Рука, что въ будни за метлу берется,

Та въ праздникъ лучше всхъ уметъ ублажать.

ГРАЖДАНИНЪ.

Нтъ, нтъ! Нашъ новый голова

Не годовъ просто никуда!

О пользахъ города онъ не радетъ,—

Вотъ хорохориться уметъ!

Не смй ему и возражать!

А подати изволь подать.

НИЩІЙ.

Подайте, судари, подайте, сударыни,

Подайте, сердобольныя барыни.

Явите сердца доброту,

На облегчите нищету.

Подайте для душеспасенья,

Свтло вамъ будетъ на душ.

Святъ день Христова воскресенья —

Пусть будетъ день сей праздникъ мн.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Люблю по праздникамъ я атакъ помечтать,

Объ ужасахъ войны потолковать,

О томъ, на турокъ какъ напали.

Какъ ихъ громили, побждали,

Сидишь съ бутылочкой, съ другой,

На изъ окна глядишь себ,

Потомъ отправишься домой

И радъ, что нынче миръ везд.

ДРУГОЙ.

Намъ что за дло! Пусть себ грызутся,

Пускай дерутся, хоть передерутся,

Пусть будетъ миръ, пусть будетъ и война,

Была бы дома тишина.

СТАРУХА.

Уй, уй, какъ ловко разфрантилась!

Какъ тутъ въ красотку не влюбиться?

Вотъ, еслибъ ты такъ не гордилась,

Могла-бъ теб я пригодиться.

МЩАНОЧКА.

Агата! Ахъ, скорй отъ этой вдьмы прочь.

Съ ней явно знаться — очень неприлично.

Показывала мн въ Андреевскую ночь

Сужонаго, и какъ отлично!

ДРУГАЯ.

И мн показывала моего.

Солдатъ онъ- какъ живой онъ вышелъ на стекл,

Теперь везд ищу его —

Не попадается нигд!

ХОРЪ СОЛДАТЪ.

Натискомъ смлымъ

Крпость плнить,

Двокъ всхъ красныхъ

Заполонить —

Вотъ такъ дла!

Подвигъ заманчивъ,

Честь велика!

Трубные звуки,

Громко гудятъ,

Къ радости, къ мук

Водятъ солдатъ.

Дружно впередъ!

Полно ломаться!

Башни да двки,

Время сдаваться!

Натискъ къ побд

Славной ведетъ.

Братья-солдаты,

Дружно впередъ!

Фаустъ и Вагнеръ.

ФАУСТЪ.

Животворящихъ и свтлымъ лучомъ

Изгнанъ ужъ ледъ, оживилась рка,

Вновь прилетла надежда весна,

Все зеленетъ, ликуетъ кругомъ.

Въ горы укрылась ворчунья зима,

Тщетно оттуда старуха, въ бреду,

Вся задыхаясь въ безсильи несмломъ,

Шлетъ на поля ледяную крупу —

Солнце ни съ нмъ не сживается блымъ.

Всюду ужъ почки, зачатка, стремленье,

Всюду отъ смерти видать пробужденье.

Нтъ на поляхъ хоть цвтовъ никакихъ,

Люди за то разодтые въ нихъ.

Вотъ обернись, погляди-ка назадъ!

Точь муравьи люди всюду кишатъ,

Жить, подышать вс стремятся сегодня,

Празднуютъ вс Воскресенье Господне.

Вырвались тоже они изъ плненія

Низкихъ домишекъ, лачугъ своихъ пыльныхъ,

Тяжкихъ работъ и трудовъ непосильныхъ,

Вчныхъ заботъ, нищеты, униженья.

Изъ духоты переулковъ скорй,

Изъ опуствшихъ угрюмыхъ церквей

Къ свту, теплу вс стремятся они*

Ты оглянись на толпу, посмотри!

Какъ по полямъ они рады рзвиться.

Лодками яркими рзка полна,

Вс, глядь, въ послдней спшатъ помститься —

Лодка, пожалуй, пойдетъ такъ до два!

Толпою веселой покрыта гора,

Жизнь бьетъ клюнемъ, всюду мощно струятся-

Въ деревн псни, шумъ и гамъ,

Видать, въ разгар праздникъ тамъ —

Поютъ, шумятъ, ликуютъ вс.

Да, здсь я человкъ, здсь мсто мн.

ВАГНЕРЪ.

Вотъ съ вами, докторъ, прогуляться

Почетно и полезно нахожу,

Одинъ я-бъ здсь не могъ остаться —

Мн грубость ихъ совсмъ не въ моготу.

Мн эти псни, пляски, шумная изъ радость

Внушаютъ только омерзенье,

Весельемъ называютъ — гадость,

А пньемъ — пошлое галднье.

КРЕСТЬЯНЕ (подъ липой поютъ и пляшутъ).

Пастушокъ принарядился,

Что есть мочи разфрантилея,

И айда! онъ къ липк.

Тамъ толпа, да тснота,

Тамъ валяютъ гопака.

Ай жги, жги, жги,

Ай жги, да говори!

Такъ и жарятъ скрипки!

Фертомъ онъ въ толпу влетлъ,

Локтемъ двк бокъ задлъ.

Парня не зваютъ!

Красна двица вспылила

Дурака ему пустила,

Ай жги, жги, жги,

Ай жги, да говори:

‘Черти, какъ толкаютъ’.

И пошли плясать они

Влво, вправо, разъ, два, три

Юбки лишь мелькаютъ!

‘Вотъ жара, вотъ духота,

‘Отдохнемъ, душа моя!’

Ай жги, жги, жги,

Ай жги, да говори!

Рядомъ отдыхаютъ.

‘Да отстань ты приставать,

‘Мастера вы общать,

‘Бабы васъ ужъ знаютъ!’

Онъ же все не отставалъ,

Втихомолку продолжалъ.

Ай, жги, жги, жги,

Ай жги, да говори!

Такъ и жарятъ скрипки

СТАРЫЙ КРЕСТЬЯНИНЪ.

Вотъ, докторъ, поступили вы отлично,

Явившись на нашъ праздникъ самолично,—

Такой ученый мужъ, какъ вы,

А не гнушаетесь толпы,

Позвольте-жъ кружку и вина

За ваше здравье осушить.

Да! пусть дадутъ вамъ небеса,

Не только жажду утолить

Но столько ясныхъ, свтлыхъ дней,

Какъ капель сочныхъ въ кружк сей.

ФАУСТЪ.

За вашъ привтъ, другъ мой, благодарю,

За ваше я здоровье пью.

(Около нихъ собирается толпа).

СТАРЫЙ КРЕСТЬЯНИНЪ-

Да, да! Въ дни радости и счастья

Вотъ привелось взглянуть на васъ,

Мы помнимъ вс, какъ въ дни ненастья

Радли вы, пеклась о насъ.

И батьку вашего вотъ старика

Вкъ не забудемъ мы, поврьте,

Когда у насъ была чума,

Вдь онъ-то спасъ насъ всхъ отъ смерти.

Ты молодъ былъ тогда, а съ нимъ трудился,

Въ больницахъ все сидлъ, тамъ моръ косилъ,

Ты только чудомъ что не заразился —

Тебя самъ Господь Богъ хранилъ.

Остался живъ и ты, и твой отецъ учитель —

Спасителей хранятъ Спаситель?

ВС.

На мужа славнаго будь Божья благодать,

Чтобъ долго могъ и впредь онъ людямъ помогать.

ФАУСТЪ.

Склонитесь передъ Тмъ, Кто создалъ неба сводъ

Онъ учить помогать и Онъ же помощь шлетъ.

ВАГНЕРЪ.

Что долженъ, славный мужъ, ты ощущать

Отъ неподдльнаго ихъ чувства почитанья.

Блаженъ, кому присущи дарованья,

Изъ коихъ можно пользу навлекать.

Идешь ты, скрипки умолкаютъ,

Танцоры танцы оставляютъ,

Спшатъ вс шапки поснимать,

Спшатъ вс на глаза теб попасть,

Отецъ дтямъ своимъ въ примръ тебя приводитъ,

Еще чуть-чуть — ницъ вс готовы пасть,

Какъ будто крестный ходъ проходитъ!

ФАУСТЪ.

Вотъ видишь камень тамъ высокій?

Дойдемъ-ка до него и отдохнемъ.

Какъ часто тутъ, бывало, одинокій

Томился я молитвой и постомъ.

Надеждой былъ богатъ и врой я тогда

И пребывалъ въ молитв и радньи,

Чтобъ выманить слезами отъ Творца

Чумы свирпой прекращенье.

Теперь толпы привта, насмшка для меня,

Что ощущаю я, да, то никто не знаетъ.

Нтъ смысла восхвалять ни сына, ни отца,

Ни честь, ни слава имъ не подобаетъ.

Отецъ мой былъ простой, но честный человкъ,

Трудился честно весь свой вкъ,

До своему конечно, какъ тамъ впалъ,

Природы силы научалъ.

Какъ медицины вс адепты,

Онъ слпо врилъ въ вс рецепты,

Дрянь всякую съ другой мшалъ

Дрянь конечно получалъ.

Льва краснаго отваръ пускался,

Примрно, въ лиліи растворъ,

Все кипятилось до тхъ поръ,

Пока составъ не запекался,

Потомъ все это выливали,

Я все казалось хорошо,

Больные пили — умирали,

Сами не зная, отчего.

По деревнямъ, доламъ, мы нашу дрянь носили,

Людей систематично изводили.

Убили больше мы людей, чмъ моръ.

Я тысячамъ вливалъ эту отраву,

Бдняги — умерли, я живъ, и съ этихъ поръ

Убійствомъ заслужилъ я славу.

ВАГНЕРЪ.

Помилуйте! Неужто это васъ тревожитъ,

Вы не прячемъ? Вы только примнили

Т знанья, что отъ старшихъ получили.

Правъ тотъ, кто аккуратно сдлалъ все, что можетъ,

Родителей кто съ дтства уважаетъ.

Наслдуетъ тотъ чаетъ и ихъ умнья,

Пусть постарается и, смотришь, достигаетъ,

Благодаря отцу, и онъ значенья.

ФАУСТЪ.

Блаженъ, кто тшитъ тмъ себя,

Что вынырнетъ и онъ изъ моря заблужденья!

Что недоступно-именно пригодно для тебя,

Чмъ обладаешь ты — тому нтъ примненья.

Но нтъ, оставимъ: и, не говоря!

Въ такой прекрасный день зачмъ смущаться

Взгляни! Въ вечерней какъ вари

Сквозь зелень хижины пестрятся.

День пережитъ — и солнце уплываетъ,

Ему жизнь новая нужна.

Зачмъ же вдохновенье насъ не подымаетъ,

Чтобъ полетть и намъ на нимъ туда?

Сдастся мн, я вижу міръ успокоенья

Въ зар сіяющей вовки.

Заря все намняетъ освщенье:

Сіяютъ точно золото долины, рки

И даже мрачныхъ горъ ни снгъ, на ледъ

Не въ силахъ задержать божественный полетъ.

Тамъ теплыхъ водъ заливы засверкали,

Своей красой меня очаровали,

Но солнце близко ужъ садится,

И снова возрастаетъ моя мощь,

И вчнымъ свтомъ я лечу упиться.

День, свтъ зоветъ меня — я покидаю ночь.

Лазурь надъ головой, внизу волны шумятъ.

Увы! Да! Сны чудесные лишь снятся,

Для крыльевъ духа нтъ преградъ,

Земныя крылья духу не годятся.

Но не забыла насъ природа

И наше сердце легче бьется,

Когда съ небеснаго намъ свода

Пснь жаворонка раздастся,

Когда надъ темными лсами

Орлы кружатся и парятъ,

И надъ полями, озерами

Въ отчизну журавли летятъ.

ВАГНЕРЪ.

И у меня бывали дни томленья

Но ничего подобнаго я все-жъ не ощущалъ.

Къ полямъ или лсамъ не чувствую влеченья

И птичьихъ крыльевъ никогда я но желалъ.

Вотъ съ книгами, бумагами возиться,

Да это,— да!- могу польститься.

Мн съ ними ночь морозная порою краше лта,

Лучами ихъ моя душа согрта.

А вдругъ документъ рдкій развернешь,

Вдь это точно въ небо попадешь!

ФАУСТЪ.

Ты испыталъ лишь къ одному влеченье,

Дай Богъ теб не знать иное ощущенье.

Дв точно души у меня въ груди —

Одна съ другой никакъ пи уживется:

Одна все требуетъ земной любви,

Къ земному вчно только рвется,

Другая тянетъ лишь меня

Въ міръ чистый духа и ума.

Коль между небомъ и землею

Властительные, правда, духи есть,

То низойдите, чтобъ съ собою

Меня въ тотъ чудный міръ унесть!

Плащомъ колъ самолетнымъ я бы обладалъ,

Который бы увлекъ меня во міру,

Ни на корону, на порфиру

Его бы я не промнялъ.

ВАГНЕРЪ.

Не призывай сюда напрасно шатуновъ!

Пускай живутъ себ во мгл

И такъ уже со всхъ концовъ

Грозятъ они распространиться по земл.

То съ свера спшатъ они полками

Грызть и царапать насъ когтями,

Съ востока, смотришь, къ намъ стремятся,

Чтобъ легкими какъ пищей насыщаться,

То съ южныхъ, глядь, степей летятъ,

Какъ печью воздухъ раскаляя,

А нтъ — такъ съ запада спшатъ,

Потопомъ землю покрывая.

Послушны намъ они: чтобъ поживиться,

Намъ угождаютъ, наровя надуть,

И въ агнцы вс готовы превратиться,

Когда надежда есть насъ обмануть.

Но, кажется, пора, идемъ скорй!

Уже настала мгла ночей,

А ночью только дома хорошо.

Въ какую это точку смотришь ты давно,

Въ какой это предметъ ты надумалъ углубиться?

ФАУСТЪ.

Собака черная, ты видишь, тамъ кружится?

ВАГНЕРЪ.

Хоть видлъ, но я псу не придавалъ значенья.

ФАУСТЪ.

Но что это за тварь? Какое твое мннье?

ВАГНЕРЪ.

Да просто пудель, и сомннья нтъ!

Хозяину онъ, вишь, спшитъ вослдъ.

ФАУСТЪ.

Ты видишь, какъ большими онъ кругами

Все ближе, ближе къ намъ бжитъ?

Сдается мн, точно огнями

Пройденный путь на нимъ горитъ.

ВАГНЕРЪ.

Но вижу! Черный песъ, вотъ это безъ сомннья,

А что вы видите, обманъ, должно быть, зрнья.

ФАУСТЪ.

Незримыми насъ путами обводить

Сдается мн, все ближе онъ подходитъ!

ВАГНЕРЪ.

Боится насъ! Онъ, глупый, обманулся:

Хозяина искалъ, а на чужихъ наткнулся.

ФАУСТЪ.

Ахъ, видишь? Уменьшаетъ онъ круженье.

ВАГНЕРЪ.

Да успокойтесь! песъ — не привиднье!

Ложится на брюхо, хвостомъ виляетъ,

Визжитъ все, какъ собак подобаетъ.

ФАУСТЪ.

Сюда, сюда! Ступай за мной!

ВАГНЕРЪ,

И даже пудель пресмшной!

Ты остановишься — и онъ стоитъ,

Заговоришь, и онъ въ лицо глядятъ,-

Попробуй бросить что нибудь, сейчасъ найдетъ,—

Хоть палку брось!— вдь принесетъ.

ФАУСТЪ.

Ты, видно, правъ, тутъ духа нтъ слда,

Лишь дрессировка хороша!

ВАГНЕРЪ.

Коль дрессированъ песъ съ умньемъ,

Онъ и ученому быть можетъ развлеченьемъ.

Достоинъ этотъ песъ, чтобъ ты къ нему привыкъ.

Студента, видно, онъ достойный ученикъ.

(Входятъ въ городъ).

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

Фаустъ входитъ съ пуделемъ.

ФАУСТЪ.

Съ полей вернулся я домой.

Покрылись нивы и лса

Уже таинственною мглой

И будто обновилася душа.

Утихли дикія стремленья

И шумъ житейской суеты,

И чувствомъ лишь благоговнья

И къ человчеству и къ Богу мы полны.

Смирно ты, пудель! Такъ не бги!

Что у порога ты возишься тамъ?

Ну, пойди да ложись у печи,

Я и подушку сейчасъ теб дамъ.

Мы потшались дорогой тобою

Укоротилъ ты, дружочекъ, намъ путъ,

Вотъ и тебя я теперь успокою —

Гостемъ же вжливымъ будь.

Люблю, когда лампады блдный свтъ

Мое жилище освщаетъ.

Сдается, и въ душ потемокъ больше нтъ,

Сдается, тихій свтъ и душу озаряетъ —

IT мысли снова въ даль стремятся,

Надежда ярко расцвтетъ,

И мы готовы въ ширь умчаться,

Гд жизни ключъ струею бьетъ.

Цыцъ, пудель, молчать! Своимъ лаемъ презрннымъ

Не мшать теб звукамъ любви,

Этимъ звукамъ чудеснымъ, священнымъ,

Что въ моей раздаются груди.

Предоставь людямъ ты надъ святымъ и прекраснымъ,

Надъ всмъ тмъ, что не въ мочь имъ понять,

И въ убожеств гнусномъ считаютъ опаснымъ,

Насмхаться, глумиться, роптать.

Но — увы!— недостаточенъ духъ примиренья,

Мою грудь не согретъ одно лишь смиренье.

И зачмъ ты, родникъ, обратился въ ничто

И томится опять жаждой сердце мое?

Я по опыту знаю, въ тоск и сомннь

Есть нердко урокъ намъ благой:

Пріучаемся мы возноситься душой

И отъ Неба искать откровенья.

И чего ищемъ мы. неразумныя дти.

Эту правду найдемъ только въ Новомъ Завт.

И вотъ теперь возымлъ а желанье

По тексту старому понять,

И ясно, точно, передать

На нашъ языкъ — Священное Писанье.

(Открываетъ книгу и садится).

Написано стоятъ: ‘Въ начал было Слово’

Уже препятствіе, перевести какъ ‘Слово?’

Вдь слово высоко нельзя цнить.

Нтъ! ‘словомъ’ мн нельзя переводить.

Я думаю, я въ точку угожу,

Коль ‘слово’ словомъ ‘разумъ’ замню?

Обдумать нужно зрло, не спша —

Основа твердая но всемъ бывать должна.

Но ‘разумъ’ не творитъ, да и не созидаетъ —

Нтъ! Это ‘слово’ — силу означаетъ,

Опять меня беретъ сомннье,

Какъ не попасть бы въ заблужденье.

Теперь я понялъ. Напишу я смло,

Теперь не ошибусь: ‘въ начал было: дло’.

Хочешь со мной, песъ, остаться

Брось понапрасно метаться,

Лаять и громко визжать!

Если ты будешь мшать,

Долженъ тебя я прогнать,

Такъ заниматься нельзя!

Хоть и жалю тебя.

Больше нтъ силъ! Да, не лай!

Вотъ теб дверь!— ну, ступай!

Но что я вижу? Что такое?

Явленье это не простое!

Да, тнь ли это, или сонъ?

Что стало съ пуделемъ? Все выше онъ?

И въ ширину растетъ, растетъ,

Гляди до потолка дойдетъ!

Привелъ я духа за собой!

Не песъ,— гиппопотамъ большой!

Глаза горятъ, пнится пасть —

Какая страшная напасть!

Противъ сего посланца ада

Ключъ Соломона лишь ограда.

ДУХИ.

Поймали, поймали одного!

Ни смй туда вникать никто!

Какъ въ капкан красный вврь,

Ада сынъ сидитъ теперь.

Скорй! скорй!

Туда летайте, сюда витайте,

Вверхъ напирайте!

Его избавьте отъ цпей!

Напрягайте вашу мочь,

Бдняку скорй помочь,

И вамъ чортъ бывало

Помогалъ не мало.

ФАУСТЪ.

Знаю противъ навожденья

Лини, четыре нарченья:

Саламандра, сожгись!

Ундина, кружи!

Сильфа, иди!

Кобольдъ, трудись!

Кто не можетъ понять

Схватить, узнать

Стихій всю суть,

Ихъ ходъ и путь,

Тотъ заклинать

Не смй и дерзать!

Исчезни! въ огн сожгись,

Саламандра!

Шипи,— въ одно спекись.

Ундина!

Какъ метеоръ освщай,

Сильфа!

Въ трудахъ помогай

Incubus! Incubus!

Ну, приступайте,— дло вершайте!

Изъ четырехъ никто

Въ этомъ звр не таится,

Онъ глядитъ мн въ лицо,

Надо мной глумится,

Но я, смотри, пройму тебя —

Поймешь меня!

Ну, говори: теб что надо?

И кто ты? Коль бглецъ ты ада,

Гляди: вотъ это званъ священный:

Его страшится духъ надменный,

Его боятся духи тьмы!

Да, ужасомъ полны его черты!

Презрнное, презрнное созданье!

Гляди! Пойми, коль въ состоянье

Не сотвореннаго

Неизрченнаго

Богомъ рожденнаго,

Боготвореннаго.

Ужо за печкой скрывшись, вонъ

Стоятъ громадина песъ-слонъ —

Онъ все пространство нанимаетъ,

До свода чуть не достигаетъ.

Вверхъ, въ высь подняться — нтъ!— не льстясь.

Къ ногамъ владыки преклонись!

Недаромъ я теб грожу,

Святымъ огнемъ тебя смирю!

Брось, брось свой бредъ,

Спасенья нтъ,

Смирись! А нтъ —

Мою, смотри, узнаешь мочь!

Туманъ спадаетъ, изъ-за печки въ плать схоластика выходитъ Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О чемъ тутъ шумъ? Могу ли вамъ помочь?

ФАУСТЪ.

Бродящій лишь схоластъ! Такъ вотъ оно суть пса!

Ни ожидалъ!— могу сказать, забавно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, попотть пришлось мн славно!

Привтъ, ученый мужъ! Помучилъ ты меня.

ФАУСТЪ.

Какъ звать тебя?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не мелокъ ли вопросъ

Для мудреца, какъ ты, который презираетъ

Тнь, слово, звукъ, а полагаетъ,

Что суть вещей постичь доросъ?

ФАУСТЪ.

Ну, въ вашемъ брат — нтъ! не ошибешься!

По званію до сути доберешься.

Тебя вотъ, напримръ, не буду ли я правъ,—

Вралемъ и болтуномъ, жужжалкою назвавъ?

Нтъ? Кто же ты?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Часть силы той, что мыслитъ зло

Но вчно лишь творитъ добро.

ФАУСТЪ.

Что эта притча означаетъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я духъ, который отрицаетъ,

И правильно — замть! Все, что родится,

Достойно только провалиться,

Такъ лучше не родиться никогда.

Короче: что слыветъ ‘грхопаденьемъ’,

‘Злымъ’ или даже ‘разрушеньемъ’,

Стихія это вотъ моя.

ФАУСТЪ.

Ты частью назвался — но цльнымъ мн явился,

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я правду скромную лишь высказать ршился.

Вольно же вамъ дурацкій слой мірокъ

Считать за нчто цльное. Поврь мн, мой дружокъ,

Я часть лишь части. Части той,

Что прежде всмъ была — и тьмой,

Я свтомъ стала, а теперь мать-ночь

Изъ міра хочетъ выгнать прочь.

Стремленье безразсудное, будь сказано межъ нами.

На вки связанъ свтъ съ различными тлами.

Тла онъ освщаетъ, самъ исходятъ онъ отъ тлъ,

Тла лучамъ его преграда,

И скоро онъ (мн что вотъ и надо)

Съ тлами самъ провалится таковъ его удлъ.

ФАУСТЪ.

Такъ вотъ въ чомъ — да!— высокое твое призванье:

Великое разрушить ты не въ состояньи

Такъ гадишь такъ, по мелочамъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И то, повришь ли, не удается.

Противовсомъ небытья

Себя мнитъ это ‘что-то’,— ваша пошлая земля.

Ужъ, кажется, я все предпринималъ,

Чмъ, длъ ее не донималъ?

Волнами, бурями, огнемъ —

Стоитъ себ, будто ни въ чемъ!

А съ этой шушерой — ското-людьми?— мученье!

Пронять ихъ, подлецовъ, по хватитъ прямо силъ.

Ужъ сколькихъ я похоронилъ,

А смотришь — новое ползетъ ужъ поколнье,

И такъ до безконечности. Сойти можно съ ума!

Зародышъ жизни кроется везд. Земля

И воздухъ, и вода,— все, все несетъ его,

Кишатъ они въ тепл, и въ стуж, въ мокрот —

Огонь не прихвати я, чортъ, себ,

Мн бъ но осталось ничего.

ФАУСТЪ.

И сил вчной, всетворящей,

Источнику нетлнной красоты,

Дерзаешь ты — ты, духъ мертвящій —

Противодйствовать! Мечты

Твои напрасны. Дошлое стремленье

Брось, сынъ безумный помраченья!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что-жъ, и объ этомъ иногда годится

Подумать. Я съ тобой еще поговорю.

Теперь же разрши!— мн нужно удалиться.

ФАУСТЪ.

Я не держу тебя, покорнйше прошу,—

Тебя теперь я уже знаю,—

Меня ты воленъ посщать,—

Вонъ черезъ дверь, окно — я даже полагаю

И чрезъ трубу съумешь проникать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Еще бы. Но чтобъ удалиться

Препятствіе… пустое,— на дорог

Волшебный знакъ, вотъ этотъ, на порог.

ФАУСТЪ.

А! пентаграмма… понимаю, да.

Но объясни-ка мн, сынъ ада,

Коль страшенъ знакъ теб, какъ ты попалъ сюда.

Какъ обморочить удалось тебя?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нечайно. Ты неврно начертилъ

Знакъ. Видишь уголъ гд остался?

Вотъ тутъ…. я тутъ и проскочилъ.

ФАУСТЪ.

Чортъ значитъ случаю попался!

Такъ ты мой плнникъ — вотъ оно!

И неожиданно-нежданно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Песъ глупый не замтилъ ничего,

Теперь оно, пожалуй, странно:

Чортъ, а попалъ впросакъ — нехорошо!

ФАУСТЪ.

Не хочешь черезъ дверь, такъ уходи въ окно.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нельзя. И духамъ, и чертямъ есть, видишь ли, законъ.

Чортъ долженъ уходить такъ, какъ явился онъ.

Во вход мы вольны, а въ выход,— увы!

ФАУСТЪ.

Законы и чертямъ, видать, положены!

Прекрасно. Значитъ, чорту можно довряться,

Съ нимъ и условіемъ связаться?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Конечно! И что мы ужъ общаемъ,

То дерзкимъ свято,— ничего не оттягаемъ.

Но говорить не нужно зря,

Приду еще къ теб, поговоримъ подробно.

Теперь же разрши, прошу тебя,

Уйти, мн оставаться дольше неудобно.

ФАУСТЪ.

Еще минуточку одну хоть погоди!

Ты долженъ мн еще кой-что растолковать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А я прошу тебя, меня ты не держи,

Приду къ теб, тогда ты воленъ вопрошать.

ФАУСТЪ.

Я, сколько помнится, къ себ тебя не звалъ!

Ты самъ ко мн пришелъ. Ты поговорку знаешь?

‘Держи покрпче чорта — разъ его поймалъ,

Разъ схватишь лишь его, а дважды не поймаешь’.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Изволь. Останусь, такъ и быть,

Теб готовъ я угодить,

Но все-жъ съ условіемъ, зря время не терять,

А разрши-ка мн тебя увеселять.

ФАУСТЪ.

Да, съ удовольствіемъ! Понятно,

Такъ веселя меня, чтобъ мн было-бъ пріятно.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мой милый другъ! Сейчасъ, въ одно мгновенье

Получишь ты такое наслажденье,

Какъ въ зря потерянныхъ годахъ не испыталъ.

Сейчасъ теб споютъ мои малютки.

И смыслъ ихъ псни, врь, не шутки,

И не обманъ лишь волшебства.

‘Понять ты будешь въ состояньи,

Какъ много въ жизни обаянья,

Какъ упоительна мечта!

Ну, дтки милые, валяйте.

Мы слушаемъ,— а ну-ка, начинайте!

ДУХИ.

Сгиньте, раздайтесь,

Мрачные своды!

Пусть сводъ небесный,

Ясный, чудесный

Взглянетъ сюда.

Тучи, плывите

И исчезайте!

Звзды, идите,

И озаряйте!

Ждетъ васъ земля.

Вчной красою,

Божьей росою

Все вскрываетъ

Духъ примиренья,

За нимъ витаетъ

Вслдъ умиленье.

Подъ ихъ вліяньемъ,

Ихъ одяньемъ,

Очарованьемъ

Облекся міръ.

Миромъ и счастьемъ

Дышатъ поля.

Тихою нгой

Полны лса —

Въ нихъ расцвли

Грезы любви.

Людямъ отрада,

Сокъ винограда:

Льется въ бокалы —

Влага иная,

Міръ утоляя,

Рки, ручьи,

И ручейки,

Какъ изумрудъ,

Брызжутъ изъ грудъ

Горъ. И текутъ,

Внизъ къ озёрамъ,

Чтобы полямъ

Дать зеленть.

Все, что летть

Только способно,

Птицамъ подобно

Къ солнцу стремится,

Чтобы носится

Надъ островами,

Гд надъ волнами

Слышится пнье,

И изъ плненьи

Все убгаетъ,

Все улетаетъ.

Кто надъ полями

Мирно гуляетъ,

Кто надъ горами

Гордо витаетъ,

Кто за морями

Рыщетъ вдали.

Но всхъ влеченье,

Всхъ, всхъ стремленье:

Въ ширь, въ высь, туда,

Гд, какъ звзда,

Все озаряетъ,

Все согрваетъ

Чувство любви.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Заснулъ. Хвалю моихъ мальчишекъ!

Онъ успокоился отъ псни ребятишекъ.

У васъ, ребята, я въ долгу.

Ты не доросъ еще, братъ Фаустъ, якшаться съ нами.

Морочить продолжайте его снами,

Дурачить праздною мечтой.

Но нужно снять съ порога заклинанье:

Его мн крыса отгрызетъ.

А! вонъ, одна уже идетъ,—

Что значитъ чорта пожеланье!

Эй — ты! Владыка крысъ, мышей,

Лягушекъ, блохъ, кротовъ и вшей

Повелваетъ: но дойди,

И заклинанье отгрызи!

Ну, шь тотъ знакъ, какъ будто это масло.

Ну, такъ, такъ, хорошо, прекрасно.

Стой! Ну, грызи-ка тамъ въ углу

Вотъ тамъ — пройти я не могу.

Готово? Ну, спасибо за старанье.

А ты, Фаустъ, спи. Да скораго свиданья!

ФАУСТЪ (просыпаясь).

Неужто снова я попалъ

Въ обманъ?— и лишь въ коварномъ сн

Видалъ, что чортъ являлся мн,

А черный пудель убжалъ?

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

Фаустъ, потомъ Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Стучатъ! Кто вновь мшать идетъ? Войди.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

То я!

ФАУСТЪ.

Войди!

Мефистофель.

Ты трижды повтори!

ФАУСТЪ.

Да ну, войди!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ это такъ — похвально!

Съ тобой прекрасно мы поладимъ — знаю

Тебя же поразсять я желаю,

Быть кавалеромъ ври теб спецьяльно.

Мой красный казакинъ отъ золота горитъ,

Парчи тяжелый плащъ шуршитъ,

На шляп цтушиное перо,

И шпага на боку. Что? ничего?

И ты, дружочекъ, не лнись,

Скоре франтомъ нарядись,

Оставь забиты за спиной,

И поживемъ-ка всласть съ тобой.

ФАУСТЪ.

Такъ или иначе, что толку наряжаться?

Ни платье помшаетъ мн страдать.

Я слишкомъ старъ — игрушкой забавляться,

Я слишкомъ молодъ, чтобы не желать.

Что жизнь, силъ разсуди, мн можетъ дать?

‘Смирись, смирись’, опять сказать —

Увы!— знакомыя слова.

Они ужъ уши прожжужали —

Съ тхъ поръ, какъ помнимъ мы себя.

Напвъ тотъ грустный мы слыхали.

Л утромъ просыпаюсь съ содроганьемъ,

Грядущій день встрчать готовъ слезой,

Не дастъ вдь сбыться онъ, наперекоръ желаньямъ,

Не дастъ расцвсть,— увы!— надежд ни одной,

Онъ даже сладкую мечту

Сухимъ разборомъ изгоняетъ,

Святыню, что въ душ ношу,

Житейской прозой отравляетъ.

Ночь подойдетъ, но не успокоенье,

Но сладкій сонъ съ собой она несетъ,—

Тяжелаго лишь сновиднья

Я чувствую опять желзный, страшный гнетъ,

Мой Богъ, мой властелинъ лишь чувствомъ управляетъ

Въ душ моей — вотъ тамъ ему воздвигнутъ тронъ,—

Всецло міромъ тмъ Державный обладаетъ,

Міръ вншній не его, и въ немъ безвластенъ онъ.

Да! опостыла жизнь. Съ трудомъ ее влачу.

Смерть, какъ спасителя желаннаго, зову.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А все-жъ ‘желанную’ никто знать не желаетъ.

ФАУСТЪ.

Блаженъ, кого въ бою внчаетъ

Кровавымъ лавромъ смерть. Кого косой

Она внезапно поражаетъ

Въ объятьяхъ двы дорогой-

О! если я бы могъ, въ порыв упоенья,

Вотъ именно тогда — найти успокоенье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А все же ‘нкто’ — именно тогда

Не захотлъ (а что?) отправиться туда.

ФАУСТЪ.

Въ шпіонств, видно, счастье все твое.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хотъ не всевдущъ я, но я знаю кое-что.

ФАУСТЪ.

Что-жъ дальше? Сознаюсь: остатокъ умиленья

Отъ дтскихъ грозъ — церквей веселы! гулъ,

Отвлекъ меня тогда отъ твердаго ршенья,

Отвлекъ и, какъ всегда, лишь грубо обманулъ-

Будь проклято все то, что душу обольщаетъ

Обманомъ наглымъ, счастье ей суля,

То чувство, что страдать и жить насъ заставляетъ,

Въ плну постыдномъ насъ дерзка.

Будь проклято и ты. людское самомннье,

Теб въ обманъ лишь насъ вводить!

Теб — проклятье — вдохновенье,

Что только сердцу говоритъ.

Проклятье лживымъ сновидньямъ

О слав, почестяхъ… Проклятіе всему,

Къ чему стремимся съ пошлымъ рвеньемъ,

Семь, довольству и труду.

Мамонъ, будь проклятъ, идолъ злата,

Влекущій къ дерзкимъ насъ дламъ,

И затхлость грубаго разврата

Аромомъ замнивши намъ.

И будьте прокляты любви чары и упоенье!

Проклятье сочному вину!

Будь проклята надежда, вра,— а терпнье

Тебя, проклятое, всхъ больше, я кляну!

ХОРЪ ДУХОВЪ (невидимый).

Увы! увы!

Онъ разрушилъ, разбилъ

Свой прекрасный міръ

Властной своею рукою!

Сверженъ кумиръ,

Поверженъ онъ въ прахъ полубогомъ.

Витая,

Уносимъ обломки въ ничто,

Рыдая

Надъ тмъ, что такъ было свтло!

Ступай!

Осили ты тлнъ, прахъ земной

Создай,

Воздвигни въ груди міръ иной!

Вновь съ жизнью дерзай въ бой вступить,

Твердой рукою,

Мощной душою,

И новыя псни

Польются опять!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Слышалъ дтишекъ,

Моихъ мальчишекъ?

Какъ разсуждаютъ,

Мыслить, жить поучаютъ?

Уединенье,

Ума помраченье.

Жить, жить ступай!

Жизнь познай!

Да брось съ своей тоской возжаться

Да даромъ задать свой вкъ!

Съ людьми (хоть съ дрянью) нужно знаться:

Съ людьми самъ станешь человкъ.

Я этимъ не хочу сказать,

Что дрянныя ты только встртишь лица,

Я самъ не важная, вдь, птица.

Эхъ! Стоитъ слово лишь сказать,

И я сейчасъ,— я счастливъ буду

Тебя сопровождать повсюду,’

Теб какъ есть все показать.

Идемъ? Теб товарищъ я во всемъ.

На что товарищъ? Слабъ я въ этомъ, слабъ…

Согласенъ я служить, какъ самый врный рабъ.

ФАУСТЪ.

А что ты отъ меня за это все возьмешь?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Почтемся, время есть,— успешь торговаться.

ФАУСТЪ.

Нтъ, нтъ! Чортъ эгоистъ, меня не проведешь,

Гакъ, зря для ближняго не станешь распинаться,

А на свои труды свое ужъ ты возьмешь.

Давай ка сговоримся, да условимся во всёмъ,

А то опутаешь меня кругомъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Изволь, я долженъ здсь весь въ твою власть отдаться

И сердцемъ, я душой, ну! всмъ теб служить,—

А ты, когда намъ тамъ придется повстрчаться,

Тогда ты долженъ мн тмъ самымъ отплатить.

ФАУСТЪ.

О томъ, что будетъ ‘тамъ’, я не горюю.

Ты юдоль подлую разбей земную,

И новый сотвори мн міръ.

Здсь на земл живутъ мои терзанья,

Мое блаженство и мои желанья.

Пусть будетъ ‘тамъ’ хоть вчное страданье —

Изъ этой жизни выйти помоги!

Знать не хочу о ‘томъ’ я мір —

Тамъ будемъ ли любить, страдать?

О томъ, что ‘тамъ’ — въ этомъ эфир,

Безъинтересно мн слыхать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О! если такъ, то подойдетъ

Мое условіе! Есть разсчетъ!

Ну, кончимъ! Дамъ теб я то,

Что въ жизни не имлъ еще никто.

ФАУСТЪ.

Что можешь, бдный чортъ, ты дать,

Коль неспособенъ и понять

Людей чистйшія стремленья?

Во всхъ дарахъ твоихъ отрава пресыщенья.

Дашь во я это ли намъ? -Этотъ источникъ бдъ,

Какъ ртуть изъ рукъ сейчасъ же исчезаетъ

(Игра гд проигрышъ, а выигрыша нтъ!),

Дашь чары мн любви-въ объятіяхъ моихъ

О новой ужъ любви прелестница мечтаетъ,

Дашь славы фиміамъ — увы!— какъ метеоръ

И этотъ призракъ блдный исчезаетъ.

Дары твои до зрлости гнилы!

Нтъ, дай мн вчно свжіе плоды.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Могу! Служить и этимъ радъ.

Для друга милаго — мы откопаемъ кладъ.

Терпнье, милый мой, терпнье,

Найдешь я ты, мой другъ, въ поко наслажденье.

ФАУСТЪ.

На лож гнили и растлнья?

Смерть, это не покой! Посредствомъ даже лжи

Опутай ты меня блаженствомъ самомннья,

Чтобъ милъ себ я сталъ, чмъ хочешь обмани.

Обманомъ дай хоть мн минуту упоенья.

Коль это сможешь ты — тогда, дружокъ мой, самъ

Скажу: я твой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Идетъ!

ФАУСТЪ.

Сейчасъ хоть по рукамъ

Да, повторяю, я тогда скажу,

Останься, другъ, со мной, останься! ты прекрасенъ’,

Условія твои я радостно приму,

И отплатить теб согласенъ.

И пусть пробьетъ тогда минута роковая —

Свободенъ ты съ того же дня —

Пусть скажетъ стрлка часовая:

‘Твой минулъ часъ! его пора пришла’.

МЕФИСТОФЕЛЬ,

Подумай хорошенько — я такъ не забуду.

ФАУСТЪ.

Ты въ полномъ прав. Въ слов я не слабъ,

А зря болтать тмъ паче я не буду.

Вдь все равно: кто человкъ — тотъ рабъ,

Такъ твой ли или чей тамъ, безразлично.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такъ, значить, кончено? Отлично!

Съ сегодняшняго дня начнется службы срокъ.

Я думаю, намъ было бы прилично —

Вс можемъ умереть…. напишемъ пару строкъ,

ФАУСТЪ.

Педантъ! Вдь требуетъ росписочку! Прелестно!

Людей ты, видно, честныхъ не знавалъ!

Неужто мало кончить намъ словесно,

Боишься, чтобъ свое я слово не сдержалъ?

Подумай. Бурный жизненный нотокъ

Уноситъ все, такъ какъ же общанье,

‘Росписочка’ твоя связать насъ въ состояньи.

Вдь глупость! Предразсудокъ лишь о устой!

Доврь, что просто честенъ, тотъ дутой

Де покривитъ -на выгоду взирая,

Документъ же — формальность лишь пустая.

Но вдь формальность насъ страшитъ.

По моему — перо и слово убиваетъ,

По твоему — документъ ограждаетъ.

Какой же дать теб документъ. Говори:

На мрамор писать его? пергамент, мди?

И нмъ его писать? Перомъ,

Иль грифелемъ? А можетъ быть рзцомъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты увлекаешься во всемъ!

Но чмъ бы ли было — пиши.

Мн все равно: суть вдь не въ томъ,

А вотъ въ чемъ — кровью подпиши.

ФАУСТЪ.

Коль это шутовство теб пріятно.

Изволь. Могу эту комедію сиграть.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Кровь—сокъ первйшій сортъ, вдь, кажется, понятно?

ФАУСТЪ,

Не бойся! Не хочу я слову измнять.

Врь! Вс моей души стремленья

Къ тому, въ чемъ входимъ въ соглашенье.

Собою слишкомъ я гордился,

Приходится теперь держаться за тебя.

Недаромъ надо мной духъ огненный глумился!

Природы тайны скрыты для меня.

Теперь исхода нтъ, порвалась нить мышленья,

Къ наукамъ наконецъ родилось омерзенье.

Довольно. Въ ндрахъ сладострастья

Я потушу огонь страстей,

Хоть волшебствомъ найди мн счастье,

Хоть чудомъ исцли меня скорй.

Пойдемъ! Погрузимся безъ пошлыхъ разсужденій

Въ потокъ разнообразныхъ приключеній.

И пусть: и боль, и упоенье,

Невзгоды, неудачи, наслажденья

Мелькаютъ предо мной — обычной чередой.

Лишь человку дай забыться надъ собой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Теб нтъ ни запрета и ни мры — такъ и знай.

Изволь всмъ, чмъ захочешь, наслаждаться.

Прошу покорно не стсняться,

Что бы ни подвернулось — смло все вкушай!

И, главное, будь понахальне — пойдешь далече.

ФАУСТЪ.

Дойду до счастья, что-ли? Нтъ о счасть рчи!

Забыться лишь хочу. Ищу я наслажденья,

Любить и жить хочу изъ чувства озлобленья,

Изъ ненависти къ жизни. Отъ любви къ наук

Я исцленъ. Теперь хочу познать

Присущія людскому роду муки,

Какъ человкъ, я я хочу ихъ испытать,

Умомъ и разумомъ постичь ихъ назначенье

И тломъ и душой узнать ихъ упоенье.

Да, съ человчествомъ въ одно хочу я слиться,

Съ нимъ вмст жить хочу, да съ нимъ и провалиться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Жую и пережовываю, милый мой,

Все это я столтья — не одно!

Поврь закваски міровой

Понять суть людямъ не дано.

Поврь, братъ, чорту: мірозданье

Постичь лишь можетъ божество:

Ему во всемъ видно сіянье,

Вамъ — быть въ потемкахъ суждено.

Видать то день, то ночь — и больше ничего.

ФАУСТЪ.

Но я хочу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мечта твоя понятна!

Но есть загвоздочка одна,

А именно: наука необъятна,

А наша жизнь — ужасно коротка.

Я дамъ теб совтъ! ты обратись къ поэту,

Пусть вознесется онъ на облака

И качества бродящія по свту

Поймаетъ, а потомъ и надлитъ тебя:

Отвагу львовъ,

Оленя быстроту

Дастъ, пылъ Италія сыновъ,

И сверянъ усидчивость къ труду,

Въ придачу пусть онъ дастъ теб искусство

Съ коварствомъ совмстить возвышеное чувство

Великодушія, пусть надлитъ умньемъ

По плану лишь любить но все же съ увлеченьемъ

Когда я молодца такого отыщу,

Herr микрокосыусомъ его я назову

ФАУСТЪ.

Да что я наконецъ? Разъ даже на годился

Добыть внецъ познанья — и узнать

То, что душою всей стремлюсь такъ знать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты то, мой другъ, чмъ ты родился,

Однь парикъ величиной хоть въ домъ,

Снабди ты башмаки громаднымъ каблукомъ,

И все-жъ останешься — ты тмъ лишь, чмъ родился

ФАУСТЪ.

Да, чувствую теперь: сокровища познанья

Напрасно, какъ скупецъ, всю жизнь свою копилъ.!

Что этимъ я достигъ? Дошелъ до отрицанья,

Но новыхъ не обрлъ тмъ силъ.

Остался, какъ и былъ: и нищъ, и малъ,

И ближе къ вчному на шагъ даже не сталъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мой милый господинъ! Источникъ вашихъ бдъ

То, что вы смотрите на все точь такъ, какъ смотрите свтъ.

Къ чему теоріей палъ увлекаться?

Пока возможность есть, давайте наслаждаться.

Эхъ, чортъ возьми! Даны теб и ноги,

И члены всякіе: такъ значить для подмоги.

Я мыслю такъ: чмъ можно наслаждаться,

Тмъ не приходится, поврь ты мн, гнушаться,!

Коль рысаковъ себ шестерку заведу,

Ихъ силы, значитъ, я моя,

Хочу — во всю ихъ прыть скачу,

И у меня тогда уже по дв ноги.

Не дв — дв дюжины. Ну, къ чорту размышлять —

Давай-ка по свту гулять.

Кто все умомъ живетъ, да вчно разбираетъ,

Тотъ точно конь во власти лшаго. Голодный

На мст на одномъ онъ топчется и голодаетъ,

А кормъ везд кругомъ зеленый, превосходный.

ФАУСТЪ.

Съ чего же мы начнемъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Съ того начнемъ,

Что вырвемся отсель, тюрьма твой домъ!

Спецьяльно созданъ онъ не чтобы жить,

самого себя да школяровъ морить.

Солому молотить оставь —

Сосду это дло предоставь.

.Возьмемъ частицу правды,— ну!— удастся и узнать.

Вдь этимъ молодцамъ ее нельзя сказать?

Вотъ слышу: тамъ уже одинъ изъ нихъ шагаетъ.

ФАУСТЪ.

Я не могу его принять.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Давно тебя бдняга ожидаетъ,

Зачмъ его напрасно огорчать.

Давай-ка тогу мн твою,

Какъ разъ придется по плечу.

(Переодвается).

Ужъ такъ и быть, я съ нимъ поговорю

А ты науку котъ свою забудь,

Да соберись-ка живо въ путь.

(Фаустъ уходитъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ (одинъ).

Питай презрніе къ тому, что возвышаетъ,

И людямъ мочь даетъ: къ наук и уму,

Предпочитай имъ блескъ и мишуру,

И пусть духъ лжи тобою управляетъ,

И мой ты безусловно.

Неукротимымъ духомъ Провиднье

Тебя снабдило, вчно все впередъ

Спшишь ты. Торопливое стремленье

Ни жить, ни насладиться не даетъ.

Въ водоворотъ, туда, гд жизнь струится,

Чрезъ нивы пошлыя тебя я поведу,

Ты можешь задыхаться, рваться, биться,—

Твою я ненасытность раздражу!

Вс блага, вс — близки будутъ касаться,

Но ничего не дамъ теб я взять,

Д хоть ты чорту и не думалъ бы отдаться,

Все-жъ даже и тогда теб но сдобровать.

Ученикъ входитъ.

УЧЕНИКЪ.

Сюда я только что явился

И вамъ представиться ршился.

О васъ такъ много говорятъ везд,

Что ближе васъ узнать ужасно лестно мн.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Чувствительна мн ваша похвала,

Но есть учене меня профессора.

Ну что? Ужъ побывали вы везд?

УЧЕНИКЪ.

Возьмите вы меня въ ученіе къ себ!

Учиться я хочу, поврьте, всей душой,

И силы у меня, и деньги есть съ собой.

Мать не хотла дать мн отлучиться

Но я горю желаньемъ поучиться-

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, здсь поучишься, ужъ нечего сказать!

УЧЕНИКЪ.

А я вотъ, сознаюсь, уже хотлъ удрать:

Ужасно здсь темно и неуютно

(Чего-то опасаешься,— хотя и смутно),

Кругомъ видна одна стна,

Ни травки нтъ, ни деревца,

На лекціяхъ, поврите ль, когда сижу,

То точно я чурбанъ ни слова не пойму.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Привычки нтъ еще! Но все это придетъ.

Грудь матери дитя не сразу принимаетъ:

Сперва и въ ротъ онъ соску не беретъ,

А помаленечку и, смотришь, привыкнетъ.

Такъ грудь науки, безъ сомннья,

И вамъ современемъ доставитъ наслажденье.

УЧЕНИКЪ.

Научнымъ я трудамъ готовъ душой предаться,

Но научите вы. за дло какъ мн взяться!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Довольно мудрено такъ съ мста дать совтъ.

Какой желаете избрать вы факультетъ?

УЧЕНИКЪ.

Хочу я вообще ученымъ стать,

То есть хотлось бы узнать,

Какъ тамъ на небесахъ и что тутъ на земл.

Природой, видите-ль, хотлъ бы я заняться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И лучше выбрать не могли!

Но только помните — не нужно развлекаться!

УЧЕНИКЪ.

Учиться радъ я всей душей

(Большое у меня къ наукамъ рвенье),

Но все-жъ и отдохнутъ желательно порой —

Вдь разршается гулятъ хотъ въ воскресенье?

МЕФИСТОФЕЛЬ*

Ловите время: оно убгаетъ,

Порядокъ же, мой другъ, тотъ время умножаетъ,

А посему прослушайте сперва

Collegium logienm. Полезно для ума!

Отличную тмъ умъ получитъ подготовку,

Въ тиски его возьмутъ, да въ дрессировку.

И поведутъ научною тропой,

Какъ на веревочк, послушно за собой.

Напрасно не дадутъ ему шататься,

Да зря такъ самому до правды добираться.

дите, напримръ, да пьете вы отлично.

А кто васъ научилъ? Инстинктъ? Фуй, Боже упаси!

Все нужно длать методично,

Какъ по команд: разъ! два! три!

Вдь мысли фабрикуются! Примрно:

Возьмите ткацкій хоть станокъ:

Тамъ нитокъ тысячи, наврно,—

А управляетъ имъ — пустой ноги толчокъ:

Толкнешь — глядь, нить въ одно сольется,

И помаленечку рисунокъ и соткется.

Вотъ философія и объясняетъ:

Вотъ это значитъ такъ, а это такъ и такъ,

Изъ этого вотъ это вытекаетъ,

А это, видите ли такъ,

И если первое не было бы вотъ такъ,

То ужъ второе было бы никакъ.

Ученики, сейчасъ, все и поймутъ

(Хотя сами, конечно, не соткутъ).

Живое хочетъ кто понять, да описать,

Тотъ долженъ перво-на-перво стараться смыслъ изгнать.

Духовную хоть связь онъ этимъ и пористъ,

Но функцію частей до мелочей пойметъ-

‘Encheresi naturae’ въ химіи зовется

И этимъ химія надъ химіей смется.

УЧЕНИКЪ.

Простите! Понялъ я… не все.

Потомъ доймете — ничего!

Сперва дойдите до редукцій,

Классификацій и индукцій.

УЧЕНИКЪ.

Боюсь, что не понять мн никогда.

Сдастся, въ голов — не мысли — толчея.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Затмъ, коль все постичь хотите,

Вы метафизику подробно изучите.

Наука эта вамъ понять поможетъ

Все то, что умъ людской никакъ вмстить не можетъ,

А то, что ужъ нельзя понять,

Научитъ словомъ замнять.

Пока же, главное, однимъ лишь занимайтесь:

Къ порядку да къ метод пріучайтесь.

Здсь лекцій полагается вамъ пять часовъ,

Старайтесь приходить пораньше — до звонковъ,

Прочтенное вчера вамъ- повторите,

Параграфъ за параграфомъ зубрите.

Прійдется-ль отвчать, старайтесь говорить

Лишь то, что наизусть могли вы затвердить.

Записки же ведите да журналъ,

Какъ будто Духъ Святой слова вамъ диктовалъ.

УЧЕНИКЪ.

Будьте покойны! Повторять

Вамъ дважды не прядется. Самъ могу понять:

Что разъ въ тетрадь занесено,

То не отниметъ у меня никто.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А все же выберите факультетъ.

УЧЕНИКЪ.

Къ юриспруденціи влеченья что-то нтъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я порицать васъ не могу.

Науку эту самъ, сознаться, не люблю.

За поколньемъ поколнье

И нація одна вслдъ за другой

Наслдуютъ, увы! безъ невденья,

Законы и права, какъ недугъ роковой.

Въ чемъ смыслъ когда-то былъ, то стало чепухою,

А умъ — безумствомъ. Правнукамъ бда!

О прав, что родилося со мною,

О нрав только томъ — нтъ рчи никогда.

УЧЕНИКЪ.

Какъ правильно и врно ваше мннье!

Къ законамъ самъ теперь питаю отвращенье

Вотъ теологію мн разв научить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ обманъ васъ не желаю я вводитъ.

Наука эта часто — мракъ,

Того гляди, и попадешь впросакъ.

Въ ней столько яда да коварства,

Что ядъ не отличить порою отъ лекарства.

И тутъ (какъ и во всемъ) за одного держитесь

Учителя, что скажетъ онъ, да то и положитесь,

И врьте, точно откровенью.

Короче: лишь держитесь словъ и словъ

Не смысла, и вамъ путь готовъ

Въ земной тотъ рай, гд мста нтъ сомннью.

УЧЕНИКЪ.

Но все-же? Слово вдь понятье означаетъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Бываетъ! Но не стоитъ и трудиться.

Везд, гд недочетъ въ понятіяхъ случится,

Сейчасъ понятіе — словечко замняетъ.

Словами можно все: и правду доказать,

Систему цлую научную создать,

И врить можно въ слово, и для слова жить

И ‘іоту’ — да! въ словахъ неловко измнить.

УЧЕНИКЪ.

Простите, что я такъ вамъ докучаю.

Позволю я себ еще вопросъ задать:

О медицин,— ахъ!— ужасно я желаю

О ней ваше словечко услыхать.

Три года, что за срокъ! Вдь это ничего!—

А поприще — уй! уй какъ широко!

Вотъ если получу отъ васъ я указанье,

Такъ дальше ужъ идти самъ буду въ состоянья.

МЕФИСТОФЕЛЬ (про себя).

Мн тонъ сухой ужъ надолъ,

Давай-ка снова чорта разыграю.

(Громко).

Духъ медицины, тотъ не мудрено понять.

Вселенную сперва нашъ нужно изучать,

А тамъ — пусть міръ себ стоитъ,

Какъ Богъ велитъ.

Напрасно станете вы умъ свой изощрять.

Узнать дано лишь то — что суждено узнать,

А случай кто за чубъ поймалъ,

Тотъ и капралъ.

Вы такъ прекрасно сложены,

Ловки притомъ же врно вы,

Въ себя старайтесь врить самъ,—

А тамъ и вс поврятъ вамъ.

Особенно старайтесь женщинъ изучать.

Ихъ ‘ахъ’ я ‘охъ’

Веллъ самъ Богъ

Однимъ и тмъ же исцлятъ.

Серьезность напустите на себя умло,

И смотришь: въ шляп ваше дло.

Внушить должно имъ ваше званье,

Что вамъ подобнаго въ искусств нтъ.

Ршайте смло все, что много, много лтъ

Другой, хоть и трудясь, ршить но въ состояньи,

Пульсъ томно, сладко имъ пожмите,

При случа за талью ихъ схватите,

При чемъ прибавьте, будто бы шутя:

‘Ужъ не шнуровка-ли узка?’

УЧЕНИКЪ.

Эхъ! Это понимаю очень хорошо.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Суха всегда теорія — за то

Богато древо жизни — сладкими плодами.

УЧЕНИКЪ.

Ахъ! наслажденье спорить съ вами!

Дозвольте — къ вамъ опять явиться,

Отъ вашей мудрости хоть крошки поживиться.

МЕФИСТОФЕЛЬ,

Всмъ, чмъ могу, готовъ помочь.

УЧЕНИКЪ.

Нтъ, такъ ужъ не уйти мн прочь!

Прошу васъ, въ мой альбомъ хоть пару словъ черкните.

Такъ — въ знакъ благоволенья — ужъ но откажите.

МЕФИСТОФЕЛЬ (пишетъ передаетъ).

Извольте.

УЧЕНИКЪ (читаетъ).

Eritis si cut Deus scientes bonum et malum.

(Кланяется и уходитъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ (одинъ).

Держись-ка поговорки тетеньки — зми! И мнится:

Богоподобіемъ твоимъ придется подавиться.

Онъ же и Фаустъ.

ФАУСТЪ.

Теперь куда?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Зависитъ отъ тебя.

Людишекъ да людей посмотримъ-ка сперва.

И съ наслажденіемъ (и съ пользою порою),

Пройдешь ты этотъ курсъ, руководимый мною.

ФАУСТЪ.

Длина моя хоть борода,

А жить съ людьми все не умю я.

Боюсь не выгорятъ попытки эти —

Вращаться ма не приходилось въ свт,

Съ людьми ничтожествомъ кажусь я самъ себ,

Конфузиться лишь буду я везд.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Все во-время прядетъ — объ чемъ тужить?

Кто вруетъ въ себя — тотъ и уметъ жить.

ФАУСТЪ.

На чемъ же мы отправимся съ тобой?

Ни лошадей, ни слугъ нтъ у тебя.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Раскинемъ плащъ мы предъ собой

Да и отправимся туда,

Куда хотимъ. На сей войажъ

Отважный не бери багажъ.

Добуду воздуха немного огневаго,

Онъ насъ подыметъ — и готово.

Легки мы — такъ и полетимъ, ужъ полагаю,

Ну! съ покой жизнью, съ новымъ счастьемъ поздравляю!

ПОГРЕБОКЪ АУЕРБАХА ВЪ ЛЕЙПЦИГ.

Кутящій кружокъ.

ФРОШЪ.

Не пьютъ какъ слдуетъ! Никто вздоръ не болтаетъ.

Что за компанія? Да, чортъ ихъ знаетъ!

Размякли вс, какъ мокрая солома.

А то бснуются точь жители Содома,

БРАНДЕРЪ.

Самъ виноватъ! Зачмъ умъ не проявишь?

Ни свинства, даже глупости не скажешь!

ФРОШЪ (льетъ ему вино на голову).

То и другое на!

БРАНДЕРЪ.

Дважды свинья!

ФРОШЪ.

Просилъ же ты? Послушался тебя.

ЗИБЕЛЬ.

Ну, въ шею спорщиковъ! Смотри!

Валяйте лучше пснь! Пей и ори!

У-у-р-а-а!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Ай караулъ! Пропалъ!

Хоть ты бы ваты для ушей досталъ.

ЗИБЕЛЬ.

Вотъ своды задрожать, раздавятъ насъ —

Тогда увидите, что значитъ чистый басъ!

Кто обижается — проваливай со сходки!

Тра-ла-ла-ла!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Ла-ла!

ФРОШЪ.

Теперь въ порядк глотка

(Поетъ).

Какъ можетъ Папы власть досель

Держаться, продолжаться…

БРАНДЕРЪ.

Брось ты политику. Да ну, братъ, надолъ!

Я Бога, вришь ли, благодарю за то,

Что въ римскихъ я длахъ не значу ничего.

Я не хвалясь, друзья мои, скажу,

Ни канцлеромъ,— царемъ быть даже не хочу.

Но безъ начальства жить нельзя.

Такъ выберемъ себ мы папу, господа!

Вы сами выборовъ поймете все значенье

И качествамъ какимъ дать нужно предпочтенье.

ФРОШЪ (поетъ).

Порхай, порхай, мой соловей,

Неси поклонъ любви моей!

ЗИБЕЛЬ.

Не нуженъ твой поклонъ! Шалишь!

ФРОШЪ.

Нтъ нуженъ мой поклонъ, ты мн не запретятъ!

(Поетъ).

Отворяй ворота — ночь идетъ,

Отворяй ворота — душка ждетъ.

Закрывай ворота — до утра!..

ЗИБЕЛЬ.

Пой, пой! Нарадуешься на нее.

Досмотримъ-ка еще, кто проторгуетъ!

Меня надула ужъ, да и тебя надуетъ.

Пусть свяжется хоть съ дьявломъ — мн то что?

На перекресткахъ всхъ пускай себ гуляетъ.

Козла себ, коль хочетъ, выбираетъ.

Мн наплевать — мн все равно.

Каковъ я тамъ бы ни былъ! Все-жъ она

По поясъ мн и то не доросла.

Окошко выбить ей могу!

Другихъ поклоновъ слать ей не хочу.

БРАНДЕРЪ (стуча по столу).

Послушайте! Внимайте моей рчи!

Я лишняго напрасно не скажу.

Сидятъ влюбленные тутъ человчи,—

Такъ въ честь ихъ псенку спою.

Пснь новая — чистйшаго закала.

Подхватывайте вы! Я буду запвало.

(Поетъ).

Въ подвал крыса разъ жила.

Сыръ, масло стъ старуха,

Себ на масл завела,

Какъ докторъ Лютеръ, брюхо.

Стряпуха ядъ я подпусти —

И крыс тошно на земл.

ХОРЪ.

Вотъ втюрилась бдняжка!

БРАНДЕРЪ.

Она туда,— она сюда,

Льетъ, льетъ, не помогаетъ!

И рветъ и мечетъ до утра,

А боль не утихаетъ!

Какъ ни мечись, ни плачься тутъ,

Видать, мадамъ, теб капутъ…

Разъ втюрилась бдняжка!

ХОРЪ.

Разъ втюрилась бдняжка!

БРАНДЕРЪ.

Какъ шалая она бжитъ.

Да въ кухню угодила.

Задравши лапки вверхъ, лежитъ

Да въ носикъ затрубила.

Убійца же трунитъ надъ ней:

Что, ангельчикъ души моей?

Аль втюрилась, бдняжка?

ХОРЪ.

Аль втюрилась бдняжка.

ЗИБЕЛЬ.

Обрадовались дурни! Ужъ, могу сказать,

Ужасная дйствительно наука —

Мышей и крысъ несчастныхъ отравлять!

БРАНДЕРЪ.

Свои они ему родные вотъ въ чемъ штука!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Эхъ! брюхо толстое, плшивая башка!

Настала и теб пора смириться!

Узналъ онъ въ крыс, знать, себя,

Ну и боится отравиться!

Т же, Фаустъ, Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ перво-на-перво, мой другъ,

Вводу тебя въ кутящій кругъ.

Легко ли жить — разсудишь самъ.

Тутъ что ни день, то праздникъ молодцамъ.

Не нужно тутъ ума, возвышенныхъ стремленій,

Все вертится въ кругу несложныхъ ощущеній,

Вотъ какъ котенокъ за своимъ хвостомъ.

Немного нужно имъ на свт семъ,

А имени о: кредитъ, чтобъ пить,

Чтобъ не трещала бы башка,

И только — и имъ жизнь лафа.

БРАНДЕРЪ.

Сейчасъ вотъ видно по пріемамъ,

Что эти двое сдалека

И прибыли лишь съ полчаса

ФРОШЪ.

Да! Парижикъ просто Лейпцигъ мой!

Форсъ-то нашъ совсмъ другой.

ЗИБЕЛЬ.

А кто они такіе — отгадай!

ФРОШЪ.

Сейчасъ, сейчасъ! Стаканчикъ выпить дай!

Какъ у ребятъ вотъ зубы вырываютъ,

У этихъ вывдаю все — все разболтаютъ.

Мн кажется, они презнатнаго рожденья —

Въ глазахъ такъ и видать къ всему и къ всмъ презрнье.

БРАНДЕРЪ.

Брось! Шарлатаны,— я пари держу!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Пожалуй!

ФРОШЪ.

Я имъ покажу!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

Толпа тогда лишь чорта зритъ,

Когда на ней верхомъ давно ужъ чортъ сидитъ.

ФАУСТЪ.

Поклонъ, вамъ господа!

ЗИБЕЛЬ.

И мой!

(Вполголоса, глядя на Мефистофеля).

Гляди-ка, этотъ, вишь, хромой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Дозвольте къ вамъ приссть? Не будемъ пить

(Вина хорошаго нельзя достать),

Такъ лучше, полагаю, поболтать.

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Трудненько же вамъ, видно, угодить!

ФРОШЪ.

Чрезъ Риппахъ хали вы? Запоздали?

Вы тамъ Ивашку-чорта не видали?

МЕФИСТОФЕЛЬ,

Сегодня мимо прозжали:

Пришлось и поболтать —

О его братьяхъ вспоминали,

Веллъ поклонъ всмъ передать.

(Кланяется Фрошу).

АЛЬТМЕЙЕРЪ,

А что, попался?

ЗИБЕЛЬ.

Ну-ка, ну?

ФРОШЪ.

Да, ладно! Я имъ покажу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Коль я не ошибаюсь, вы спвались?

Пть хоромъ канты изощрялись?

Отличный тутъ, должно быть, резонансъ!

Малйшій, думаю, примтенъ диссонансъ!

ФРОШЪ.

Вы пть, какъ вижу, мастеръ — да?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Увы! Умнья нтъ — охота велика!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Валяйте пснь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Готовъ для васъ всегда.

ЗИБЕЛЬ.

Но чтобы текстъ былъ интересенъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мы изъ Испаніи бредемъ —

Страны вина и чудныхъ псенъ.

(Поетъ).

Жилъ былъ король. Жила была

При корол — блоха.

ФРОШЪ.

Эхе! Послушаемъ! вотъ это штука.

Плоха! Ну, гость! Вали-ка! Ну-ка!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Жилъ былъ король. Жила-была

При корол блоха,

И больше, чмъ семью свою,

Взлюбилъ король блоху.

Вотъ за портнымъ король послалъ,

Ей платье заказалъ.

Ну, говоритъ, портнишка, ты

Пошей блох штаны.

БРАНДЕРЪ.

Скажите же, чтобъ онъ штаны

Приладилъ аккуратно,

Чтобъ складокъ не было. Да швы

Не рзали-бъ. Понятно?

МЕФИСТОФЕЛЬ (поетъ).

Въ шелкъ, бархатъ, въ канифасъ-атласъ

Портной одлъ блоху.

Нашилъ ей на штаны лампасъ,

На мантію звзду.

Министромъ — глядь!— уже блоха,

А родичи-нахалы

Имютъ доступъ до двора

И стали генералы.

Статсъ-дамамъ, фрейлинамъ — бда!

Зудитъ спина — нтъ мочи!

Какъ принялась блохи семья

Ихъ грызть съ утра до ночи.

А между тмъ ловить да бить

Блохъ даже и не смли

А мы,— что значитъ вольно жить!—

Ихъ бьемъ на нашемъ тл.

ВС (хоромъ).

А мы, что значитъ вольно жить!—

Ихъ бьемъ на нашемъ тл.

ФРОШЪ.

Браво! Браво! Вотъ это такъ!

Да и блоха, знать не дуракъ!

ЗИБЕЛЬ.

Желаю блошк я и впредь благополучья.

БРАНДЕРЪ.

А ну-ка, приловчись, да и поймай ее!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Да здравствуетъ свобода и вино!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ свободы честь стаканъ не прочь я осушить,

Да вина вотъ у васъ могли бы чище быть!

ЗИБЕЛЬ.

Не знаю, что нашли хулитъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хозяина обидть опасаюсь,

А то бы, господа, сейчасъ

Своемъ винцомъ поподчивалъ бы васъ.

ЗИБЕЛЬ.

Онъ не обидится, я за него ручаюсь.

ФРОШЪ.

Ну вотъ что, батенька! Ужъ пить, такъ напиваться,

А не по рюмочкамъ безъ толку прохлаждаться —

Мн, чтобъ о качеств вина судить,

Въ большомъ количеств потребно его пить,

АЛЬТМЕЙЕРЪ (тихо).

Они изъ Рейна — ужъ теперь я знаю.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Достаньте-ка буравъ.

БРАНДЕРЪ.

Не понимаю.

Или вино вы возите съ собой?

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Буравъ? да, вотъ! ну! Вотъ въ корзин той.

МЕФИСТОФЕЛЬ (беретъ буравъ).
(Фрошу).

Ну? Вамъ какого сорта наливать?

ФРОШЪ.

Какъ, даже можно выбирать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какого вамъ желательно — того и дамъ.

АЛЬТМЕЙЕРЪ (Фрошу).

Уже текутъ, поди, и слюни по губамъ?

ФРОШЪ.

Коль такъ, рейнвейна я хочу.

Для нмца пить вино нмецкое къ лицу.

МЕФИСТОФЕЛЬ (буравитъ столъ около Фроша).

Давайте воску! Сдлаю я пробки восковыя.

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Такъ это фокусы пустые!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Брандеру).

А вамъ?

БРАНДЕРЪ.

Шампанскаго прошу бокалъ,

Но чтобъ пнился онъ, да и притомъ игралъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ (буравить. Одинъ изъ гостей между тмъ приготовилъ пробки изъ воска и заткнулъ выбуравленныя дырки).

БРАНДЕРЪ.

Нельзя все иностранное хулить!

Нердко у чужихъ хорошее бываетъ.

Француза нмцу хоть не стать любить

Но пить ихъ вина — это подобаетъ.

ЗИБЕЛЬ (подходящему Мефистофелю).

Я сладкое всему предпочитаю

Давайте-ка стаканчикъ сладкаго вина.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Коль такъ, токайскаго вина вамъ наливаю.

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

А ну взгляните на меня!

Да вы глумитесь что-ль надъ нами?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Надъ важными глумиться господами!

Я не дерзнулъ бы никогда.

Да не стсняйтесь! Прямо говорите!

Какого вамъ прикажете вина?

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Нашли что спрашивать! Все выпью, что дадите.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Плоды ни лоз!

Рога на коз!

Вино лишь сокъ, растенью данный,

Вино можетъ дать и столъ деревянный!

Природу изучай и больше ничего.

Коль склоненъ врить — чудо на-лицо!

Ну, пробки прочь! Прошу васъ, господа.

(Со всхъ дырокъ течетъ въ стаканъ вино).

ВС.

О что за чудная струя!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, пейте:

Но только осторожно! Не пролейте!

(Вс пьютъ).

ВС (поютъ).

Чертовски намъ всмъ хорошо!

Какъ пятистамъ свиньямъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Во всю пошли кутить! На нихъ ужъ нтъ узды.

ФАУСТЪ.

Не прочь я былъ бы удалиться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да погоди! Вотъ въ нихъ сейчасъ должны

Животные инстинкты проявиться.

ЗИБЕЛЬ
(неосторожно пьетъ, нсколько капель вина проливаяются и обращаются въ пламя).

Горю! Огонь! Онъ точно пламя ада!

МЕФИСТОФЕЛЬ (пламени).

Уймись, стихія-кумъ! Тебя не надо!

(Обращаясь къ пьющимъ).

Только чистилища — не ада то огни.

ЗИБЕЛЬ.

Трунишь надъ нами, что ли? Ты смотри!

Ты, видно, насъ, дружокъ, не знаешь!

ФРОШЪ.

Въ другой разъ не глупи, а то — того!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Взять да и вышвырнуть его въ окно!

ЗИБЕЛЬ.

Что? Насъ морочить полагаешь?

Ты шарлатанъ и больше ничего.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Молчи ты! Бочка винная.

ЗИБЕЛЬ.

Какъ? что?

И сметъ мн грубитъ!

БРАНДЕРЪ.

Ну, если такъ — давай ихъ бить!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.
(Вынимаетъ пробку, на него брызжетъ огонь).

Горю! Горю!

ЗИБЕЛЬ.

Тутъ колдовство!

Законъ за насъ! Бей, ржь его!

(Бросаются на нихъ съ ножами).

МЕФИСТОФЕЛЬ (повелительно).

Обманъ лицамъ, мстамъ!

Будь другимъ, а не самъ!

Будь и тутъ и тамъ!

(Пьющіе съ недоумніемъ смотрятъ другъ на друга).

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Да гд я? Чудная страна!

ФРОШЪ.

О, виноградъ какой!

ЗИБЕЛЬ.

Вотъ тоже у меня.

БРАНДЕРЪ.

А вотъ въ бесдк,— глянь-ка,— тутъ:

Какія лозы дивныя растутъ.

(Беретъ Зибеля за носъ, другіе тоже другъ друга и подымаютъ ноги).

МЕФИСТОФЕЛЬ (сверху).

Обманъ, исчезни! Пелены, спадайте!

Какъ съ чортомъ шутится впредь, дурни, знайте.

(Исчезаетъ съ Фаустомъ. Гости съ удивленіемъ смотрятъ другъ на друга)

ЗИБЕЛЬ.

Что?

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Какъ?

ФРОШЪ.

Да виноградъ гд-жъ росъ?

БРАНДЕРЪ.

Въ рук никакъ держу твой носъ?

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Будто ударило по членамъ всмъ,

Давайте стулъ! неможется совсмъ!

ФРОШЪ.

Да объясните мн, что значитъ это все?

ЗИБЕЛЬ.

А гд же тотъ? Давай сюда его!

Ну, попадись онъ ме! Наглецъ!

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

Сдается мн, я видлъ, какъ подлецъ

Верхомъ на бочк ускакалъ,

Въ моихъ ногахъ,— ну!— точь свинецъ!

(Смотритъ на столь).

Да и питью никакъ финалъ?

ЗИБЕЛЬ.

Какое тамъ питье, — одно затмне!

ФРОШЪ.

Вдь было все же угощенье?

БРАНДЕРЪ.

И виноградъ же росъ повсюду?

АЛЬТМЕЙЕРЪ.

А, сомнваются! Ну, какъ не врить чуду!

КУХНЯ ВЕДЬМЫ.

На очаг большой котелъ, въ парахъ видны разные образы. Около котла, наблюдая за нимъ, сидитъ мартышка. Самецъ и молодыя мартышки грются подл. Стны и потолокъ убраны фантастическою утварью вдьмы.

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Все это колдовство не годно никуда,

Неужто полагаешь надлить меня,

Тмъ, что увижу умопомраченье?

Отъ бабы глупой — ну!— прійму совтъ,

А дальше что? Ея леченье

Не сбавитъ съ плечъ мн тридцать лтъ?

Все это не поможете ничего!

Отчаянье норой берегъ —

Неужто ни природа и никто

Цлебнаго бальзама не найдетъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Теперь вновь говоришь ты дльныя слова.

Есть, братецъ, средство, есть, лтъ уменьшить вериги.

Но эта чудная графа

Стоитъ въ другой — не въ этой книг.

ФАУСТЪ.

Ну — говори!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Домашнее то средство — да!

Безъ тратъ, безъ докторовъ, безъ колдовства.

Скорй ступай-ка въ поле-да начни пахать,

Копать, сажать, косить, орать —

Себя или, врнй, свой умъ

Оберегай отъ всякихъ думъ,

Ну! пищей первобытной пробавляйся,

Скотомъ живи съ скотами! Не гнушайся

Поля свои навозомъ самъ снабжать —

Исполнить это коль съумешь,

На восемьдесятъ лтъ, гляди, помолодешь.

ФАУСТЪ.

Я жить такъ не привыкъ. Такъ жить я не хочу.

Владть лопатой даже не могу.

Такая жизнь притомъ безцвтна и узка.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну и приходится колдунью за бока.

ФАУСТЪ.

Колдунья не поможетъ ничего.

Ты самъ свари мн нужное питье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

На это тратить время не желаю.

Построить сто мостовъ, поврь, предпочитаю.

Не только знанье и умнье

Для творчества нужны — нтъ! главное — терпнье.

Умъ только постепенно создастъ,

Броженью время силу лишь дастъ,

Потребно много, для сего вещей —

Такъ много что иному не понять!

Премудрости такой хоть учитъ чортъ людей —

Учить-то въ силахъ онъ — не въ силахъ создавать.

(Замтилъ зврей).

Гляди-ка, парочка какая — ну! мила,

Вотъ горничная вдьмы! Вотъ слуга!

(Обращается къ нимъ).

Хозяйки, что-ли, дома нтъ?

ЗВРИ.

Ужо обдъ.

Вонъ по труб

Удрала вдьма на метл.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Когда сподобимся ее узрть?

ЗВРИ.

Когда покончимъ лапы грть.

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

Зврьки понравились теб, какъ намчаю?

ФАУСТЪ.

Мерзе ихъ не зналъ до этихъ поръ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А я такой вотъ разговоръ,

Повришь ли? ужасно уважаю.

(Къ зырямъ).

Скажите мн, паршивцы-дармоды!

Что варите вы тамъ?

ЗВРИ.

Для ‘бдненькихъ’ обды.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не поздоровится гостямъ.

САМЕЦЪ (трется у ногъ Фауста).

Кости бросай,

Обогащай

Меня! Я разоренъ.

Будь я хоть швахъ,

А при деньгахъ —

Вс скажутъ: ‘какъ уменъ’!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ бы паршивцу угодили,

Коль поиграть ему въ лото бы разршили.

(Молодыя мартышки, играя, катаютъ большой шаръ).

САМЕЦЪ.

Гляди: то свтъ!

То въ верхъ, то нтъ,

Сюда, туда,

То тамъ, то тутъ —

Когда-жъ ‘капутъ’?

Въ немъ пустота.

Звенитъ, блеститъ,

Шуршитъ, шумитъ:

‘Я живъ’!— Пока!

Но берегись,

Сынокъ, уймись!

Вдь это ломъ,

Но уколись —

Занозы въ немъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ршето на чт о?

САМЕЦЪ (снимаетъ со стны ршето).

Про воровъ оно.

Имъ можно ихъ узнать.

(Подбгаетъ къ мартышк и заставляетъ ее смотрть сквозь ршето).

Глянь въ ршето!

Что — видишь воръ кто?

Хоть знаешь — не смешь сказать!

МЕФИСТОФЕЛЬ (подходя къ котлу).

Ну, а горшокъ?

ЗВРИ.

Эхъ, дурачокъ!

‘На что горшокъ?’

Не знаешь котла?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Паршивецъ, смотри!

САМЕЦЪ.

Ты вникъ возьми!

Сядь, сядь — вотъ сюда!

(Заставляетъ его ссть).

ФАУСТЪ
(то приближаясь, то отходя отъ зеркала, передъ которымъ уже стоитъ нкоторое время).

Что вижу я? Волшебное виднье

Въ волшебномъ зеркал и увидалъ.

Неси меня, любовь, на крыльяхъ упоенья

Скорй туда, туда, гд жилъ тотъ идеалъ!

О горе! Чуть приблизиться дерзаю,

Чуть съ трепетомъ къ святын подхожу —

Лишь мертваго стекла я холодъ ощущаю

И тщетно дивный ликъ ищу.

Неужто женщина быть можетъ такъ прекрасна!

Иль это только отраженье

Нетлнной, вчной красоты?

Одно туманное виднье,

Одн туманныя мечты?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Помилуй! Коль самъ Богъ шесть дней трудился

И, кончивъ, ‘браво!’ — крикнуть самъ ршился —

Такъ акать на дло, не мечты.

Ну, полюбуйся, полюбуйся, братецъ мой!

Теб такую же доставлю я.

Блаженъ, кому дала судьба

Такую кралечку имть женой.

(Фаустъ продолжаетъ смотрть въ зеркало. Мефистофель потягивается въ кресл и играетъ вникомъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ королемъ сижу себ на трон

Въ порфир, съ скипетромъ — вопросъ теперь въ корон.

ЗВРИ (которые бсновались по комнат, подносятъ ему корону).

Ахъ, просимъ! Скорй.

Потомъ кровью заклей

Корону — попорчена нами.

(Разламываютъ ее и прыгаютъ съ нею).

Теперь мы все знаемъ,

О томъ заявляемъ —

Порой и стихами.

ФАУСТЪ (все глядя въ зеркало).

О Богъ мой! Я съ ума сойду.

МЕФИСТОФЕЛЬ (глядя на зврей).

И у меня башка кругомъ идетъ.

ЗВРИ.

Удастся случайно:

Потрафимъ нечайно —

За геній сойдетъ.

ФАУСТЪ.

Я дольше не согласенъ оставаться!

Пылаетъ грудь, кружится голова!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А нужно все-таки сознаться:

Зврьки — поэты хотъ куда!

(Котелъ, за которымъ не усмотрли, перекипаеть. Большое пламя поднимается въ трубу).

Изъ трубы съ ревомъ выскакиваетъ Вдьма.

ВДЬМА.

О-го-го-го! А-га-га-га!

Проклятый зврь! Свинья, Свиньи!

Котелъ пролилъ, спалилъ меня!

Паршивый плутъ….

Кто это тутъ?

Тутъ что за шутъ?

Что нужно вамъ?

Я вамъ задамъ!

Ну на-те на!

Привтъ огня!

(Брызжетъ изъ котла на нихъ щеткой огонь, зври визжатъ.).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Смотри! Смотри!

Да не ори!

Напляшешься, карга!

То лишь напвъ —

Его пропвъ,

Пріймусь и за тебя!

(Вдьма отступаетъ).

Не узнаешь меня, каналья, говори!

Не знаешь, кто стоитъ надъ вами?

Въ прахъ разнесу тебя,— смотри!

Съ твоими умными скотами.

Что?! Краснаго плаща забыла ты значенье?

Иль птушинаго не знаешь ты пера?

Во мн находишь измненье —

Назваться что ли долженъ я?

ВДЬМА.

Простите!.. Точно я во сн…

А лошадиное копыто гд?

Гд вороны?— И ихъ тутъ нтъ?..

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну ладно, ладно! Да и то

Сказать!— не видлись давно.

На, да! ушло не мало лтъ!

Да, мать моя!— Теперь на все ‘культура’,

И чорта самого покрыла политура.

Нтъ свера страшилище — пропалъ!

Ну гд рога, хвоста, ногти, чмъ терзалъ?

Осталась ножка лишь корявая — наука

И тутъ, голубушка, мн помогла!

Какъ модные вотъ господа,

Ношу я икры изъ каучука.

ВДЬМА (пускаясь въ плясъ).

Отъ радости, ей-ей, лишусь ума!

Вернулся нашъ кормилецъ сатана!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не смть впредь величать меня такъ! Поняла?

ВДЬМА.

Да это званье вдь твое!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

То басня, и надъ ней теперь смются

(Хоть и не измнялось ничего)

Чортъ упраздненъ, но черти остаются.

Нтъ. Я баронъ теперь высокородный

И кавалеръ я свтскій. Ахъ, карга!

Не вришь, что ли, что я благородный?

На! вотъ-те и мой гербъ -гляди-ка, на!

(Длаетъ непристойное движеніе).

ВДЬМА (покатывась).

Ха! ха, ха, ха! Ну, ужъ шельмецъ!

Всегда такимъ вдь былъ, подлецъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

Вотъ, другъ, гд можешь поучиться,

Какъ съ вдьмой нужно обходиться.

ВДЬМА.

Ну что прикажете? Что нужно, господа?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Того -ну, знаешь? Дай-ка намъ питья!

Да стараго давай-ка! Чмъ оно старе —

Тмъ дйствуетъ сильне и врне.

ВДЬМА.

Есть, есть бутылочка одна

(Признаться, клюкаю сама).

И вони нтъ въ моей перцовк!

Близехонько стоитъ, тутъ, тутъ…

(Тихо Мефистофелю).

Коль станетъ пить безъ подготовки.

Ему на мст м капутъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ — что мн пріятель, тутъ не шутки!

Онъ долженъ исцлиться, такъ и знай!

А ну! Живй кончай свои тамъ прибаутки

Да чашу полную давай!

Вдьма со странными ухватками обводитъ кругъ и ставитъ въ него разныя вещи. Стклянки звенятъ, котлы гудятъ, все это сливается въ нчто въ род музыки. Приноситъ книгу и кладетъ ее на спину мартышк, которая въ лапахъ держитъ факелъ. Дастъ Фаусту знакъ подойти.

ФАУСТЪ (къ Мефистофелю).

Скажи на милость, сдлай одолженье —

При чемъ кривлянья тутъ, безумныя движенья.

Все это шарлатанство мн извстно

И, признаюсь, совсмъ не интересно.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да такъ!— Вдь это не мшаетъ?

Ужасно строгій ты судьи!

Ей въ качеств врача морочить подобаетъ.

Вдь въ этомъ, братецъ, суть-то вся.

(Принуждаетъ его пойти въ кругъ).

ВДЬМА (съ пафосомъ декламируетъ)

Все нужно взвсить.

Одинъ будь десять!

А два повсить.

Три не забудешь —

Богатымъ будешь.

Четыре прочь!

Шесть, какъ и пять,

Дай вдьм взять.

А семь и восемь

Мы и не просимъ,

И девять — на!

Десять — сюда.

Вотъ-т и вдьм дважды два.

ФАУСТЪ.

Она точно въ бреду — гляди!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Еще цвточки впереди!

Мн эта книга не нова,

И смыслъ есть въ ней черезвычайный:

Противорчіе всегда

И умнымъ, и глупцамъ должно казаться тайной.

Наука, милый мой, хоть и нова — стара,

Всегдашнее ея ужъ назначенье

Научно, цифрами — ну! вотъ какъ дважды-два,—

Подъ видомъ истины вводитъ насъ въ заблужденье.

Вздоръ проповдывать, поврь ты мн, прекрасно.

Толпа, самъ знаешь, мыслитъ какъ:

Коль уже говорятъ — такъ значить не напрасно,

‘Кто мастеръ говорить — тотъ значитъ не дуракъ’.

ВДЬМА (продолжая).

Науки суть,

Хоть геній будь,

Дается не всегда.

А будь дуракъ

(Врнй пошлякъ),

Откроется сама.

ФАУСТЪ.

Какой она тамъ мелетъ вздоръ?

Болтаетъ — что? Сама не знаетъ.

Порой сдается, точно хоръ

Ста тысячъ дураковъ валяетъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Сибилла, ладно!— не болтай!

Довольно. Слышишь? Наливай!

Да полную же, до краевъ.

Небось! Онъ не отравитъ кровь.

Хорошій человкъ онъ — ничего!

Пивалъ ужъ на своемъ вку онъ — да не то!

(Вдьма посл разныхъ штукъ даетъ чашу. Фаустъ подноситъ ее къ губамъ. Изъ чаши выходитъ пламя).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, выпивай! Да только вдругъ.

Сейчасъ всмъ сердцемъ умилишься

У, полно! Чорта первый другъ,

А чорта пламени боишься!

(Вдьма выпускаетъ Фауста изъ круга).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Теперь идемъ! Стоять нельзя.

ВДЬМА.

Желаю здравія вамъ, господа.

МЕФИСТОФЕЛЬ (ей)

Коль нужно что теб, коль въ чемъ могу помочь,

То приходи ко мн въ вальпургіеву ночь.

ВДЬМА.

Возьмите псенку! Не будете жалть,

Понадобится — спойте! Дйствуетъ прекрасно.

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

Теб нужно ходить, теб нужно потть!

А такъ простудишься, опасно.

Да, чтобы пропотть — бжать нужно, бжать,

А отдыха потомъ узнаешь назначенье.

Въ какомъ, дружочекъ мой, ты будешь восхищеньи,

Когда въ груди твоей амуръ начнетъ порхать!

ФАУСТЪ (подходя къ зеркалу).

Дай на видніе волшебное взглянуть!

Неужто навсегда его я тутъ оставлю?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Идемъ! Теперь нельзя — скоре въ путь.

Не образомъ — пойми: натурой предоставлю!

(Про себя).

Кто выпилъ эту брагу вмст съ пной,

Тому — уродъ и тотъ покажется Еленой.

УЛИЦА.

Фаустъ. Маргарита проходитъ.

ФАУСТЪ.

Сударыня! Дозвольте предложить —

О, какъ вы хороши!— домой васъ проводить.

МАРГАРИТА.

Я не сударыня, не хороша —

И до дому дойду одна.

(Освобождается и уходитъ).

ФАУСТЪ.

О, Богъ мой, что на чудное созданье!

Такую я но зналъ — очарованье!

Благочестива и чиста,

И эдакое все-жь ‘не тронь меня’!

Что на овалъ лица! Какая мягкость, сила,

Съ какою граціей вдругъ очи опустила!

И что на милое сопротивленье!

Очарованье! Прямо восхищенье!

Онъ же. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Ты эту мн достань.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какую?

ФАУСТЪ.

Да ту, что только что прошла.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она отъ исповди шла,

ЕЙ только что простили прегршенья!

(Признаться я подслушивалъ слегка)

Чиста, свята, везетъ себя прекрасно,

И исповдовалась, такъ себ- напрасно.

Она мн неподвластна — нтъ!

ФАУСТЪ.

Однакожъ ей шестнадцать лтъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты точно старый грховодникъ разсуждаешь!

Цвточки вс срывать желаешь,

И думаешь: нтъ чести, лтъ цвтка,

Который бы не росъ нарочно для тебя.

Увы! Ты ошибаешься жестоко.

ФАУСТЪ.

А ты на мерзости хоть дока,

Но, обобщая все, жестоко надолъ.

Вотъ что скажу теб, другъ мой:

Сегодня же она будетъ моя,

Или сегодня-жъ навсегда

(Понятно?) мы разстанемся съ тобой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Помилуй! Говорить легко!

А нужно лишь недли дв на то,

Чтобъ познакомиться съ ней случай отыскать.

ФАУСТЪ.

Коль семь часовъ я могъ бы ждать,

Я къ чорту бы, поврь, не обратился —

Какъ соблазнить ее — самъ бы добился.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Французъ ты да и только! Храбро разсуждаешь.

(Напрасно только ты серчаешь).

Блаженство, братъ, не наслаждаться,—

Блаженство вотъ въ чемъ: добиваться!

Совсмъ другая пснь! То такъ, то сякъ

Подъхать къ ней, ввести себя во смакъ,

На штучки разныя, на хитрости пускаться —

Вотъ это, братецъ, значитъ наслаждаться!

ФАУСТЪ.

При аппетит я я такъ — не ври!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Коль такъ, не будемъ врать, не будемъ и серчать.

Но только вотъ что: самъ ты разсуди!

Нельзя же съ нею прямо,— разъ, два, три!

Нтъ, приступомъ вамъ не добиться.

Врне, врь, на хитрости пуститься.

ФАУСТЪ.

Дай хоть приблизиться мн къ ней,

Хоть вещь ея достань скорй,

Что хочешь — ленточку, цвтокъ,

Съ ея хоть шеи дай платокъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Чтобъ убдить тебя, какъ врно я служу

И что бд помочь хочу,

Готовъ я, ни минуты не теряя,

Ввести тебя въ обитель Рая.

ФАУСТЪ.

Увижу я ее, она будетъ моя?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Куда! Сперва пойдетъ она къ сосдк, ну, а ты

Одинъ побудь. Свои мечты

Питай, лелй, въ туманы погружайся,

И будущимъ блаженствомъ наслаждайся.

ФАУСТЪ.

Идемъ, идемъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пока нтъ, рано въ путь.

ФАУСТЪ.

Подарокъ припасти не позабудь.

(Уходятъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ (одинъ).

Подарокъ съ мста — видно будетъ дло!

Теперь поищемъ-ка умло,

Не штука отыскать мн кладъ —

Завтными мстами я богатъ.

(Уходитъ).

ВЕЧЕРЪ.

Миленькая чистая свтёлка.

Маргарита одна.

МАРГАРИТА.

Дала-бъ я много, чтобъ открыть

Кто подходилъ ко мн. Кто это могъ бы быть?

Такой красивый, видный господинъ!

(По меньшей мр дворянинъ —

Сейчасъ уже видать!) Да — баринъ непремнно,

А то-бъ не поступилъ такъ дерзко и надменно.

(Уходить).

Мефистофель и Фаустъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Войди, но не шуми. Войди!

ФАУСТЪ.

А ты, прошу тебя, иди.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А чисто у нея — ужъ это такъ.

(Уходитъ).

ФАУСТЪ (осматриваясь).

Привтъ теб, желанный полумракъ!

Святилище мое ты врно охраняешь,

Росой надежды освжаешь,

Ты сердца нетерпнье — добрый знакъ!

Кругомъ покой и тишина царитъ.,

Порядокъ — просто совершенство!

И въ этой нищет — довольства видъ,

И въ бдной кель — рай, блаженство!

(Опускается въ кресло у постели).

Вотъ кресло это старое — вдь поколнье

(И не одно!) нашло отдохновенье

Въ его объятьяхъ. Ну, прійми меня!

Бывало, здсь ребятъ толпа

Отца и дда окружали,

Ихъ цловали и ласкали.

И крошка, милая моя,

И та ребенкомъ здсь жила.

Я вижу слдъ ея везд, везд,

Въ порядк, что царитъ кругомъ

Покрытъ столъ скатертью, пескомъ

Посыпанъ полъ — все въ чистот!

О, милая рука! Гд ты прошла.

Тамъ ужъ не хижина — тамъ небеса.

(Отдергиваетъ занавсъ у постели).

А тутъ? Блаженства трепетъ охватилъ меня.

Здсь я сидть готовъ часами.

Природа-мать! Здсь ангела душа

Взлеляна тобой влитыми снами!

Младенецъ тутъ лежалъ, въ его груди таился

Зародышъ тотъ небеснаго огня,

И вотъ зародышъ выросъ и развился

И сталъ подобьемъ божества.

А я? Что привело тебя -скажи?

Что ощущаешь ты въ груди?

Что ищешь ты — стремиться ты къ чему?

Несчастный Фаустъ! Тебя не узнаю.

Со мною приключилось точно волшебство —

Влекло меня сюда, чтобъ грубо насладиться —

И вотъ пришлось душой, всемъ сердцемъ умилиться!

Продуктъ мы случая — и больше ничего.

И если-бы теперь, въ это мгновенье,

Ребенокъ, ты сюда пришла —

Но дурня стараго — младенца умиленье

У ногъ своихъ ты бы нашла.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Скорй, скорй!— Внизу она.

ФАУСТЪ.

А я — я ухожу отсюда навсегда.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ ящичекъ — а что, тяжеловатъ?

Тебя не обсчитаю, сватъ.

Поставимъ его въ шкафъ — войдетъ!—

Твой ангелъ мякъ, глади, съ ума сойдетъ.

Я штуки первый сортъ вложилъ туда —

Любую соблазнятъ! И полагаемъ,

И тутъ удастся. Хоть дитя — дитя. Игра — игра.

ФАУСТЪ.

А хорошо-ль мы поступаемъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А что? Хотите кладъ оставить для себя?

Ну сладострастіе твое, сватъ, не опасно!

Тревожилъ даромъ ты себя,

И время тратилъ, и меня гонялъ напрасно.

Неужто скупердяй ты? Вотъ не думалъ.

Я разоряюсь въ прахъ — а онъ копить вишь вздумалъ!

(Ставитъ ящикъ въ шкафъ).

Ну, ну идемъ скорй.

Сейчасъ комедія начало.

Открыта зрительная зала!

Увидишь ты, какъ будетъ поддаваться

Соблазну душенька твоя.

Гляди во вс глаза!

И метафизика и физика — все будетъ. Да!

Идемъ!

(Уходитъ).

Маргарита одна.

МАРГАРИТА.

Какъ жарко здсь! Какая духота!

(Отворяетъ окно).

Совсмъ не такъ тепло вдь на двор.

Мн какъ-то жутко на душ.

Ахъ! Хоть бы мать скорй пришла домой!

Ма просто страшно быть одной.

Какая глупая я, право.

(Раздваясь поетъ).

Жилъ былъ въ ул король. Завтный

Онъ кубокъ имлъ золотой.

Даръ-память любви безотвтной

Даръ-память любви молодой.

Память хранилъ онъ пылкой душой:

Кубокъ — что пиръ, осушалъ,

И благодарной и теплой слезою

Кубокъ златой орошалъ.

Чувствуетъ царь, что близка ужъ кончика —

И подлилъ онъ землю.

Отдалъ дтямъ, что имлъ — до едино.

Кубка не далъ никому.

Идетъ у царя пированье,

Идетъ у царя пиръ горой

Въ высокомъ праддовскомъ зданьи

Надъ грозно шумящей волной.

Царь въ кубокъ вино наливаетъ,

И выпилъ царь кубокъ до дна —

И кубокъ завтный бросаетъ

Туда, гд бушуетъ волна.

Вотъ онъ промелькнулъ среди ночи —

Его поглащаетъ волна.

Сомкнулъ старый царь грозны очи —

Не пилъ ужъ вина никогда.

(Открываетъ шкафъ, чтобы убрать туда платье, и видитъ ящикъ).

Попасть сюда какъ ящикъ могъ?

Уйдя, я шкафъ закрыла на замокъ.

Вотъ непонятно! Разв подъ налогъ

Вещь эту мать взяла? Что это можетъ быть?

Ну, даже хочется открыть

При немъ вотъ кстати и ключи —

Посмотримъ-ка внутри!

Ахъ, Господи! Вотъ чудеса!

Подобнаго не видывала я!

Въ такія вещи хоть царевн нарядиться

Да въ свтлый праздникъ прокатиться!

И мн, я думаю, къ лицу.

Да чьи-же это вещи? Непонятно!

(Надваетъ на себя и любуясь).

Мн серьги бы такія — вотъ бы знатно!

Сейчасъ и видъ совсмъ другой.

Да что красивой быть, да молодой?

Пустыя только рчи да слова,

Разъ ты бдна — не взглянутъ на тебя

И не похвалятъ (разв изъ участья).

Лишь къ злату льнутъ,

Лишь злато чтутъ,

А бдность — охъ!— несчастье!

ГУЛЯНЬЕ.

Фаустъ ходитъ одинъ въ раздумьи: къ нему подходитъ Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да чтобы имъ любви терзанья! Пламя ада — ну?

Ругался пуще бы, да словъ не подберу.

ФАУСТЪ.

Да что такое? Кто тебя обидлъ?

Вся рожа на-боку! Такимъ тебя не видлъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Готовъ я чорту душу передать —

Но разъ чортъ я — приходится молчать.

ФАУСТЪ.

Да у тебя, какъ нижу, не въ порядк тутъ!

Къ теб совсмъ кривлянья не идутъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Подумай! Тотъ уборъ, что Гретхенъ я досталъ —

Вдь онъ попа добычей сталъ.

Мамаш на глаза все, видишь ли, попало,

Сомннье ее взяло —

У этой бабы тонкій носъ!

На псалтыр недаромъ взросъ —

Ужъ нюхомъ разузнать она натерта:

Святая ли вещь будетъ, или чорта.

Уборъ какъ только разсмотрла.

Въ немъ благодати не узрла…

Ну и пошла: ‘Страшись, дитя!

Стяжая, душу сгубишь навсегда.

Отправимъ въ церковь это приношенье —

Добудемъ этимъ мы грхамъ всмъ отпущенье’.

У Гретхенъ рожицу свело

‘Ну’, думаетъ, ‘и тутъ не повезло!

Вотъ т и на! Кто такъ дарить способенъ,

Безбожнику тотъ врно но подобенъ’.

За попикомъ сейчасъ послали,

Да канитель и разсказали,

Тотъ очи къ небу и реветъ:

‘Благословенъ, кто свято поступаетъ!

Кто плоть осилить — тотъ пріобртетъ.

Желудокъ церкви все перенесетъ.

Ужъ страны цлыя она пожрала,

И все же ничего! Болть не стала.

Ужъ такъ положено: нечистое добро

Лишь церкви въ мочь сварить — ей ничего’.

ФАУСТЪ.

Ну и другимъ не повредитъ!

Сваритъ король, сваритъ и жидъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Загребъ попъ вещи и пошелъ.

Вотъ какъ грибы кладутъ въ подолъ!

Спасибо даже не сказалъ,

Орхи точно! Впрочемъ общалъ

Имъ церкви.— да!— благословенье.

Ну! Дамы наши были въ восхищеньи.

ФАУСТЪ,

А Гретхенъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ничего — скучна.

Чего ей хочется, не знаетъ и сама.

Уборчикъ очень ужъ ее смутилъ —

Убора паче тотъ, кто подносилъ.

ФАУСТЪ-

Мн жалко бдненькой моей,

Другой уборъ доставишь ей!

Тотъ первый но годился никуда.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Еще бы! Вамъ все трынь-трава.

ФАУСТЪ.

Да ты бы больше потрудился!

Хоть бы съ сосдкой-то сдружился —

Не чортъ ты, братъ, а размазня.

Ну, живо! Да уборъ неси сюда!

(Уходитъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Душевно радъ теб служить. (Одинъ).

Влюбленъ разъ человкъ, прямой онъ дуралей!

И солнце, мсяцъ, звзды — все готовъ спустить

Для развлеченья душеньки своей.

(Уходитъ).

ДОМЪ МАРТЫ.

Марта одна, потомъ Маргарита.

МАРТА

Ахъ, благоврный мой! Чтобъ Богъ его простилъ!

Могу сказать: сгубилъ меня, убилъ!

Удралъ! Богъ всть теперь онъ гд?

А я живи одна, да въ нищет!

Ужъ я-ль его не ублажала?

Ужъ такъ любила, баловала! (Плачетъ).

Пожалуй умеръ онъ? И это можетъ быть…

Хоть бы свидтельство о смерти мн добытъ!

МАРГАРИТА (входя).

Ахъ, Марта…

МАРТА.

Гретхенъ! Ну, зачмъ пришла?

МАРГАРИТА.

Ахъ, Богъ мой, Богъ! Вотъ такъ бда!

Въ шкафу опять!— Да вещь лежитъ:.

Изъ дерева какого! Какъ блеститъ!

А вещи въ ней такія дорогія…

Ну, лучше тхъ! Гляди какія!

МАРТА.

Тсс! Матери ни-ни! Ни слова!

То въ церковь, глядь, отдастъ ихъ снова.

МАРГАРИТА.

Да посмотри: что на очарованье!

МАРТА.

Ахъ ты, счастливое созданье!

МАРГАРИТА.

Вотъ въ нихъ бы въ церковь показаться,

Да въ свтлый праздникъ прогуляться!

МАРТА.

Ко мн почаще заходи, моя краса.

Здсь можешь въ нихъ ты наряжаться,

Увидишь въ зеркал въ наряд ты себя,

И будемъ имъ съ тобою любоваться.

Тамъ случай подойдетъ,— а ты нтъ, нтъ,

Такъ помаленько, осторожно — то браслетъ,

Сережку постепенно людямъ покажи.

Мать не узнаетъ — а узнаетъ — ну. соври!

МАРГАРИТА,

Кто бы поставить ящикъ могъ? Скажи! Ну кто?

Ахъ, я боюсь! Нтъ, нтъ — то колдовство!

(Стучатъ въ дверь).

Мать! Ахъ, она, ей-Богу! Посмотрите!

МАРТА.

Чужой мужчина. Ну! Войдите!

Т же и Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Простить покорнйше прошу,

Что прямо, не спросясь, такъ въ домъ вхожу.

Кто Марта Швертлейнъ? Дло есть.

МАРТА.

Вотъ я сама. Прошу приссть.

МЕФИСТОФЕЛЬ (шопотомъ Март).

Теперь я знаю васъ, довольно —

У васъ тутъ важная персона — я уйду.

Я помшалъ вамъ (хоть невольно).

Я лучше вечеркомъ зайду.

МАРТА.

Вообрази-ка, крошка — ну, дла!—

За барышню вдь приняли тебя.

МАРГАРИТА.

Наряды пышные ввели ихъ въ заблужденье —

Нтъ, я мщанскаго происхожденья,

Наряды эти не мои.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Наряды, врьте, не одни!

Взглядъ, все, манеры — вы сами!

Я радъ, что вы не гоните меня.

МАРТА.

У васъ до Марты Швертлейнъ дло есть?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Принесъ я вамъ ужаснйшую всть.

Ужъ напередъ прошу меня простить,—

Вашъ бдный мужъ помре — веллъ вамъ долго жить,

МАРТА.

Что? Умеръ! Ахъ! Я не во сн?

Мой ангелъ, жизнь! Охъ, дурно мн…

МАРГАРИТА.

Ахъ, бдная! Не нужно унывать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Дозволите, мадамъ, подробно разсказать?

МАРГАРИТА.

Я не хотла бы во вки полюбить!

Полюбишь — вдругъ умретъ, не стоитъ, просто, жать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О, жизнь не гадость! Въ отрад грусть, и въ грусти радость.

МАРТА.

Ахъ, разскажите все — оставивъ сожалнье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ Паду онъ нашелъ успокоенье.

Святого церковь есть Антонія —

Такъ вотъ тамъ на погост

Покоятся теперь намъ дорогія кости.

МАРТА.

Ахъ! Что еще вы мн передадите?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Къ вамъ просьба есть еще исполните, молю!

До немъ вы панихидъ хоть триста отслужите

Ну а затмъ,—прощенія прошу.

МАРТА,

И. больше ничего?! Вещицу хоть пустую,

Бездлку хоть на память!— Вещь такую

Бднякъ и тотъ съ собой несетъ —

Своимъ на память, смотришь, шлетъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хоть и жалю васъ чрезмрно:

Но деньги не остались- это врно.

Свои грхи оплакивалъ онъ — да:

Особенно жаллъ онъ самъ себя.

МАРГАРИТА.

Ахъ, жалкій, бдный родъ людской!

Молиться буду за его покой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вы двушка прекраснйшей души!

Вамъ нужно замужъ, врьте мн, идти.

МАРГАРИТА.

О нтъ, нтъ! Мн еще не время.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Имть женою васъ — это не бремя

(Хоть бы гражданской). Ну, что за блаженство

Любить, назвать своей такое совершенство!

МАРГАРИТА.

Не принятъ здсь, у насъ, гражданскій бракъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну принятъ или нтъ — а все-жъ бываетъ такъ!

МАРТА.

Ну, говорите все.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я у одра стоялъ,

То былъ (не онъ, я одръ) навозъ одинъ!

А мужъ вашъ — да!— вотъ истый христіанинъ.—

О прегршеніяхъ своихъ какъ онъ стоналъ!

Вотъ, говоритъ, подлецъ, я умираю,

Жену свою безъ хлба оставляю,

Вдь эта мысль меня сгубила!

Простить ли, ангелъ мой, меня?

МАРТА.

Ахъ! Я ужъ бдняка давнымъ-давно простила.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А виновата, говоритъ, она сама.

МАРТА.

Вретъ, вретъ, подлецъ! Вретъ, даже умирая.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я такъ и разсудилъ — прекрасно зная

(Въ томъ кой-что смыслю), что слова т бредъ.

‘Я, говоритъ, трудился столько лтъ —

Дтей ей нужно, хлбъ ей подавай!

Все, что захочется, пристанетъ: покупай!

А самому? Кусокъ вдь състь не дастъ спокойно’

МАРТА.

Такъ правду искажать! Какъ это недостойно!

Пеклась о немъ я день и ночь, всегда!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И это говорилъ онъ мн тогда.

‘Вотъ’, говорилъ онъ мн: ‘когда изъ Мальты я

Отплылъ’ — все за семью молился,

И до небесъ дошла молитва та,

Въ плну у насъ корабль турецкій очутился

Большущій (онъ султана везъ казну).—

Деньжатъ мы ужасъ сколько подцпили!

И поровну ихъ раздлили

И я сберегъ всю часть.

МАРТА.

Какъ? Что?! Ура! Зарытъ гд кладъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Его теперь ужъ не вернуть назадъ.

Въ Неапол, когда онъ тамъ гулялъ,

На даму на одну, ну, знаете!— напалъ.

Какъ онъ любилъ ее! сверхъ силы!

Она и довела бднягу до могилы.

МАРТА.

Разбойникъ! Воръ! Ограбилъ всю семью!

Вдь черезъ подлеца теперь нужду терплю.

Нтъ! это просто изъ рукъ вонъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да! Но урокъ ему. За то и померъ онъ.

На нашемъ мст-бъ я

Годокъ погоревала —

Да мужа бы другого и сыскала.

МАРТА.

Какъ можно! Нтъ, нтъ, никогда!

Никто какъ онъ не будетъ милъ.

Дурашка милый мой! Одно вотъ: все любилъ

Таскаться, шляться.

Съ чужими бабами гулять,

Вино зудить, въ азартъ играть.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Такія шалости терпть не штука!

Колъ у него была наука

Сквозь пальцы тоже на жену глядть.

Клянусь, съ такимъ условіемъ и самъ

Кольцо сейчасъ бы предложилъ я валъ,

МАРТА.

Вы шутите! Ахъ, что онъ говоритъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ (про себя).

Удрать скорй давно пора!

А то возьметъ меня въ мужья!

(Къ Маргарит).

А ваше сердце что? Молчитъ?

МАРГАРИТА.

Не знаю, сударь, какъ понять!

МЕФИСТОФЕЛЬ,

Дитя!

Прощайте, барыни!

МАРГАРИТА.

Прощайте.

МАРТА.

Кстати да!

Нельзя ли вамъ о погребеньи

Достать мн удостовренье?

Порядокъ я во всемъ люблю.

О смерти пропечатать я хочу.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Свидтелей довольно. Ну хоть два.

Пусть подтвердятъ и квитъ вы навсегда.

Вотъ мой товарищъ славный парень!

Его я съ радостью къ вамъ приведу —

Дозвольте только?

МАРТА.

Даже васъ прошу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И ублажать къ тому-жъ онъ мастеръ барынь:

И барышн понравятся,— прямой,

И человкъ съ прекраснйшей душой.

МАРГАРИТА.

Куда мн занимать его! Съ моимъ умомъ…

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Достойны мы бывать съ самимъ царемъ!

МАРТА.

За домомъ садъ вотъ тутъ — смотрите!—

Придите, да и друга приведите.

УЛИЦА.

Фаустъ и Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Ну что? Какъ? Ждать и задать!— Какое наказанье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Браво! Пылаетъ точь въ огн.

Націяхъ принадлежать будетъ теб.

У Марты (у сосдки) вечеромъ свиданье.

Вотъ это баба! Хоть куда!

Быть сводней — ну!— нарочно рождена.

ФАУСТЪ.

Отлично.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но и насъ попроситъ кой о чемъ.

ФАУСТЪ.

Понятно. Долгъ всегда ужъ красенъ платежемъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Свидтелемъ ты будешь,— какъ и я —

Что тло благоврнаго ея

Лежитъ въ Паду на погост.

ФАУСТЪ.

Туда подемъ что ли въ гости?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Святая простота! Смшонъ ты, право!

Свидтелемъ лишь будь, не мудрствуя лукаво.

ФАУСТЪ.

Коль лучше ты не выдумалъ.—такъ и оставь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О мужъ святой! Подумать можно,

Что жизнь провелъ онъ, правды но поправь,

И будетъ въ первый разъ свидтельствовать ложно.

О Бог, о вселенной (сколько мн извстно),

О человческой душ ты иного толковалъ?

Не только толковалъ — а объяснялъ

Причину, суть всего.— Ну разв это честно —

Морочить такъ людей въ теченьи долгихъ лтъ?

То, что ты утверждалъ, теб столь же извстно,

Какъ то, что умеръ Швертлейнъ, или нтъ.

ФАУСТЪ.

Ты былъ и будешь лишь софистъ и лжецъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пожалуй, что врне ‘чтецъ сердецъ’

Не дальше, какъ сегодня, можетъ статься,

У Гретхенъ будешь завираться,

Въ любви горячей объясняться!

ФАУСТЪ.

И отъ души!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Допустимъ—хорошо!

Но клясться будешь ты и въ вчной вдь любви —

Въ томъ, что любовь твоя стоитъ выше всего —

Все это тоже, что ли, ‘отъ души’?

ФАУСТЪ,

Да, да — конечно! Если я ищу

Для непонятнаго, святого ощущенья

Названье, имя — и не нахожу,

И, не найдя, хватаюсь за сравненье

Перу слова высокаго значенья,

И, въ увлеченіи сердечномъ.

То чувство назову и ‘вчнымъ’ —

То это — нтъ!— не нагло лгать,

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но… все-жъ: я правъ.

ФАУСТЪ.

Ну, брось болтать!

Ты легкія мои хоть пожалй.

Кто правымъ хочетъ быть, болтавъ,

Тотъ, врь мн, вчно будетъ правъ.

Идемъ! Съ тобою спорить не досужно.

Ты тмъ ужъ правъ—что такъ теперь мн нужно.

САДЪ.

Маргарита подъ руку сь Фаустомъ, Марта съ Мефистофелемъ гуляютъ по саду.

МАРГАРИТА.

Я, врьте, вижу: очень вы добры.

Но злоупотреблять стыжусь вашимъ терпньемъ —

Какъ путешественники вс, привыкли вы

Къ всему ужъ относиться съ снисхожденьемъ.

Вы умный человкъ такой—

Не мн васъ занимать своею болтовней.

ФАУСТЪ.

Врь! Слово каждое, лишь взглядъ твоихъ очей

Премудрости мн слаще всей!

(Цлуетъ ей руку).

МАРГАРИТА.

Ахъ, что вы! Разв можно цловать ее?

Груба моя рука, и такъ жестка!

Работаю я ею все, ну все!

Взыскательна ужасно мать моя.

(Проходятъ).

МАРТА.

И вчно все въ дорог, сударь, вы?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Разъ долгъ и служба требуютъ — увы!—

Хоть думаешь порой: ‘вотъ гд-бы вкъ остаться!’

Душа хоть и болитъ — нтъ! нужно разставаться!

МАРТА.

Пока кто молодъ,— ну!— куда еще ни шло!

Ну колесишь по свту ничего.

Но старость подойдетъ. Скажите: что тогда?

Холостяку да старому — бда.

Раскаетесь, смотрите, господа!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Самъ знаю, самъ. Прошу васъ, не терзайте!

МАРТА.

А вы — такъ время золотое не теряйте!

(Проходятъ).

Фаустъ. Маргарита,

МАРГАРИТА.

Да, съ глазъ долой — и позабыта навсегда!

Изъ вжливости вы — (сама, поврьте, знаю),

У насъ друзья, умны они, я полагаю —

Наврно же но такъ просты, какъ я.

ФАУСТЪ.

На умъ слыветъ нердко, милая моя,

Тщеславіе и то, что скудость лишь ума.

МАРГАРИТА.

Какъ?

ФАУСТЪ.

Невинность, простота,— какая это сила!

Не знаетъ чистая душа себ цны.

Врь! Скромность, добродушіе — то лучшіе дары,

Которыми насъ небо наградило.

МАРГАРИТА.

Хоть изрдка, минутку вспомните меня!

Васъ помнить у меня довольно время будетъ.

ФАУСТЪ.

Какъ видно, часто ты одна?

МАРГАРИТА.

Да. Хоть и не великъ нашъ домъ,

А все же пропасть дла въ немъ.

Служанки у насъ нтъ,— все длаю сама,

Шью, мою и варю, день цлый на ногахъ —

Къ тому же, мать моя

Такъ аккуратна — страхъ!

Не то что мы бдны! Иной и былъ бы радъ,

Коль онъ имлъ бы наши средства, —

Отецъ оставилъ намъ въ наслдство

Домъ (тамъ за городской стной) да еще садъ.

Теперь уже не такъ я нанята —

Мой братъ солдатъ,

, Сестренка умерла,

А какъ была жива — ну, просто нтъ терпнья!

Я съ радостью теперь снесла бы т мученья,

Такъ дитятко свое любила я.

ФАУСТЪ.

То видно ангелъ былъ (похожъ тмъ на тебя).

МАРГАРИТА.

Вскормила я ее. Любила какъ меня!

Отецъ ужъ померъ, какъ она родилась.

Мать такъ была больна, такъ, такъ была плоха!

Чтобы поправиться могла,— намъ и не снилось.

Потомъ лишь помаленечку понравилась она.

Кормить несчастную сама

Она и думать не могла.

Вотъ и вскормила я ее,

Водички дамъ, да молочка,

И съ рукъ моихъ она не шла:

Смется, прыгаетъ!— И выросла она.

ФАУСТЪ.

Ты счастье чистое, святое испытала.

МАРГАРИТА.

Но и заботъ было не мало.

Постель ея стояла близъ меня,

Бывало: чуть зашевелится —

И просыпаюсь я.

То накормлю ее, то ей не спится —

Беру ее къ себ, встаю,

Ее качаю да пою.

Настанетъ утро- нужно постирать,

И сбгать на базаръ, скотин кормъ задать,—

И этакъ день-деньской,— одинъ какъ и другой!

Поврьте: иногда бываетъ нелегко.—

Зато и вкусенъ хлбъ, я спится хорошо.

(Проходятъ).

Марта. Мефистофель.

МАРТА.

Ахъ! Бднымъ женщинамъ съ мужчинами бда.

Исправишь брата вашего холостяка!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Отъ васъ зависитъ и вполн!

Послушаюсь ей-ей! Совтъ лишь дайте мн.

МАРТА.

Нтъ — отвчайте прямо: вы любовь знавали?

Неужто никогда влюбленны къ не бывали?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пословица гласитъ: ‘Жена своя да хата

Дороже жемчуга да злата’.

МАРТА.

Я спрашиваю васъ: неужто никогда?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Везд встрчали вжливо меня.

МАРТА.

Да нтъ! Я знать хочу: случалось вамъ влюбляться?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Опасно съ дамами на хитрости пускаться.

МАРТА.

Охъ, вы не понимаете!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Жалю я сердечно!

Но понялъ я одно: добры вы безконечно!

(Проходятъ).

Фаустъ. Маргарита.

ФАУСТЪ.

Ты чистый ангелъ! Да, ужасно это мило!

И такъ: чуть я взошелъ, узнала ты меня?

МАРГАРИТА.

А вы не видли? Я очи опустила.

ФАУСТЪ.

И ты не сердишься, не злишься на меня.

Что дерзко обошелся я съ тобой,

Когда намедни ты изъ церкви шла домой?

МАРГАРИТА.

Я такъ сконфузилась! Мн это было ново

(Не можетъ на мой счетъ никто сказать дурного).

Но я подумала… такъ, значитъ, про себя:

‘Ужъ радъ онъ подошелъ ко мн, и безъ стсненья,

Такъ врно поводъ я дала!

Не очень ли мое свободно поведенье?—

А тмъ не мене, сама не знаю что

Сейчасъ же въ вашу пользу тутъ заговорило.

Хотя конечно и сердилась я на то,

Что все это меня такъ мало огорчило.

ФАУСТЪ.

Ты, милая моя!

МАРГАРИТА (рветъ цвтокъ и ощипываетъ лепестки).

Попробую.

ФАУСТЪ.

Ты длаешь букетъ?

МАРГАРИТА.

Такъ… шалость.

ФАУСТЪ.

Что?

МАРГАРИТА.

Вы станете смяться.

ФАУСТЪ.

Что шепчешь ты?

МАРГАРИТА (вполголоса).

Меня онъ любитъ — нтъ…

ФАУСТЪ.

И какъ тобой не восхищаться!

МАРГАРИТА (продолжая).

Онъ любитъ… нтъ… онъ любитъ… нтъ —

Меня онъ любитъ!

(вырывая послдній, радостно)

ФАУСТЪ

Пустъ цвтка отвтъ

Отвть будетъ небесъ. Да, любитъ онъ тебя!

Пойми! Пойми, мой другъ, что значатъ т слова!

МАРГАРИТА.

Мн страшно.

ФАУСТЪ.

Не страшись! О, пусть мое молчанье,

Мой взглядъ теб все скажутъ! Я не въ состояньи.

Блаженъ, счастливъ, какъ Богъ, тотъ человкъ,

Кому отдашься ты навкъ —

Навкъ, да! Да навкъ и безъ конца —

Конецъ твоей любви, погибель то моя.

(Маргарита жметъ его руку, вырывается и убгаетъ. Онъ остается неподвиженъ, затмъ идетъ за ней).

Марта. Мефистофель.

Темнетъ.

МАРТА.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да — пора бы намъ идти.

МАРТА.

Я бы просила васъ еще повременить —

Но городъ нашъ такой, что Боже упаси!

Здсь всякій наровитъ за ближнимъ лишь слдить,

На его счетъ судачить, да рядить —

Того еще гляди пойдетъ молва!

А наша парочка?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Порхнула вотъ туда.

О птички вешнія!

МАРГАРИТА.

Въ нее влюбился онъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она въ него — таковъ любви законъ.

БЕСДКА ВЪ САДУ.

Маргарита. Фаустъ.

МАРГАРИТА
(вбгаетъ, прячется за дверью и смотритъ сквозь щель).

Идетъ!

ФАУСТЪ (идя).

Плутовка! Я тебя найду!

Дразнить (цлуетъ ее).

МАРГАРИТА (тоже).

О милый, всей душой тебя люблю.

МЕФИСТОФЕЛЬ (стучитъ въ дверь).

ФАУСТЪ.

Кто тамъ еще?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Свой!

ФАУСТЪ.

Зврь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пора васъ разлучить.

МАРТА (подходя).

Да, поздно, господа!

ФАУСТЪ.

Нельзя васъ проводить?

МАРГАРИТА.

Меня бы матушка… Прощайте!

ФАУСТЪ.

Наказанье!

Прощайте!

МАРТА.

Ну, adieu!

МАРГАРИТА.

До скораго свиданья?!

(Фаустъ и Мефистофель уходятъ).

МАРГАРИТА.

Ахъ, Господи, какого онъ ума!

Все передумалъ онъ никакъ,

А я — стою… ну!— какъ дуракъ!

Твержу себ все ‘да’ и ‘да’!

Глупа я, бдная!— Все это точно сонъ.

И что по мн находитъ онъ?!

ЛСЪ. ПЕЩЕРА.

Фаустъ, потомъ Мефистофель.

ФАУСТЪ (одинъ).

О, духъ божественный! Все, все, о чемъ молилъ я,—

Все далъ Ты мн. И не напрасно

Ты ликъ свой огненный, узрть мн разршалъ!

Въ удлъ Ты далъ мн чудную природу,

Понять ее далъ силы, ею наслаждаться!

И не холоднымъ лишь, сухимъ умомъ,

А съ чувствомъ друга, любящаго брата

Душой проникнутъ въ глубь ея души.

Ты рядъ существъ проводишь предо много

И поучаешь братомъ ихъ встрчать,

Родное что-то и въ природ видть.

Когда въ лсу бушуетъ непогода.

И исполинъ-сосна своимъ крушеньемъ

Ломаетъ вдребезги сосднія деревья,—

И стонетъ холмъ, взирая на него,

Меня приводишь Ты къ пещер безопасной,

Даешь мн самого себя познать,

Глубокія мн тайны открываешь.

Восходитъ тихая и ясная луна —

И вотъ ко мн со скалъ, кустовъ росистыхъ

Слетаются серебряныя тни

Минувшаго,— несутъ он покой

И умаляютъ строгое мышленье.

И понялъ я теперь: нтъ совершенства

Для человчества. Къ блаженству неземному,

Меня влекущему все ближе къ божеству,

Ты пріобнялъ мн спутника, съ которымъ

Разстаться я не въ силахъ, хоть всегда

Умомъ холоднымъ, дерзкимъ и надменнымъ

Меня онъ топчетъ въ грязь, глумиться сметъ

Надъ всмъ, что Ты мн далъ, и раздуваетъ

Огонь въ груди моей, меня смущая.—

И, возжелавъ, стремлюсь я наслаждаться —

И, наслаждаясь, вновь стремлюсь желать.

——

МЕФИСТОФЕЛЬ (уходитъ).

Не надоло,— нтъ?— въ отшельники играть?

И какъ ты это терпишь добровольно!

Я понимаю: разъ все это испытать,—

А тамъ и бросить бы пора — довольно.

ФАУСТЪ.

Зачмъ смущаешь мой покой?

Лишь знаешь ты одно — меня терзать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Помилуй, что ты? Богъ съ тобой!

Могу сейчасъ уйти. Изволь лишь приказать!

Не очень-то гонюсь съ грубіянами возиться!

Потеря, врь, дружокъ, не велика.

Быть нянькою ори васъ — ума можно лишиться!

‘И то не хорошо! И это не годится! —

Задача — вамъ потрафить, господа!

ФАУСТЪ.

Такъ вотъ какъ нынче ты заплъ?!

Благодарить тебя, что докучаешь? Да?

МЕФИСТОФЕЛЬ,

Эхъ, человче! Разв ты-бъ съумлъ

Прожить свой вкъ, подумай, безъ меня?

Отъ вчныхъ думъ, да отъ воображенья

Я излечилъ тебя. А то

Безъ моего вдь снисхожденья

Съ земли удралъ бы ты давно.

Вотъ и теперь! Сшитъ сова совой,

Въ трущобахъ да пещер сей сырой!

Мхомъ, плснью что-ли хочешь пробавляться,

Да пищей съ жабами тягаться?

Могу сказать — престранный аппетитъ!

Въ теб досель ученый мужъ сидитъ!

ФАУСТЪ.

Способенъ ты… да нтъ! Куда теб понять,

Какую силу жизнь мн эта можетъ дать!

Допустимъ, ты поймешь — тогда ты въ состояньи

Разрушить счастье то. Вдь въ томъ твое призванье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да-а! Счастье неземное — нечего сказать,

Въ рос, да въ сирости ночь напролетъ лежать!

Себя мнить божествомъ, да обниматься

Съ землею, съ небомъ лобызаться,

Стремиться обладать вселенной всей:

Все, что сотворено въ теченьи шести дней,

Въ своей груди вмщать, да съ нимъ возиться,

Въ мечтахъ нелпыхъ утопиться!—

И это неземное вдохновенье,

Высокое, абстрактное мышленье —

Окончить чмъ? Не смю и сказать!

(Поясняетъ жестомъ).

ФАУСТЪ.

Фу, гадость!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Возмутился вдь опять!

‘Фу’, впрочемъ, въ полномъ прав ты сказать.

Вдь ‘нравственнымъ’ ушамъ не въ моготу,

Что ‘нравственнымъ’ сердцамъ такъ понутру:

Хотлъ я, милый другъ, лишь ублажить тебя,

Давъ случай поморочить самъ себя.

Въ разлад ты, мой милый, самъ съ собой!

Вотъ началъ и теперь ты волноваться,

А это можетъ разыграться

Отчаяньемъ, безумствомъ и хандрой.

Да брось ты эту дурь! Твоя красотка

Томится, одинока я грустна.

Чуть не грозитъ ли ей чахотка —

Въ тебя такъ втюрившись она.

Эхъ, ты чудакъ, чудакъ! отъ страсти ты бурлилъ

Недавно, точно вешнихъ водъ потокъ.

Волну-то, видно, ты къ ней въ душу вето излилъ!

А въ русл у тебя остался лишь песокъ.—

Мн кажется: чмъ по лсамъ бродить,

Умне было бы бдняжку

Влюбленную ту обезьянку

За пламенное чувство наградить.

Томитъ тоска ее, грызетъ, гнететъ,—

То подойдетъ къ окну она, вздыхаетъ,

Глядитъ, какъ тучки уплываютъ.

‘Когда-бъ была я птичка’,— все постъ.

День такъ и тянется — сдается не пройдетъ!

Го весела она, то вдругъ грустна,

Горючими слезами, глядь, зальется —

Здорово такъ живешь — уймется —

Лишь влюблена, сердечная, всегда.

ФАУСТЪ.

Змя, змя!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Про себя).

Поймаю я тебя!

ФАУСТЪ.

Безбожникъ, уходи! Прошу тебя,

Не называй ее мн вновь!

И такъ волнуется вся кровь —

Не раздражай моя желанья!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Помилуй! Вдь уврена она,

Что ты сбжалъ. Она почти права.

ФАУСТЪ.

Нтъ, хоть я и далекъ -къ ней близокъ я!

Душа моя на мигъ ее не покидаетъ.

Завидую и образу Христа,

Когда его она лобзаете.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такъ что-жъ? И я когда двояшекъ наблюдалъ

(Подъ кустикомъ),— и я къ вамъ завистью сгоралъ.

ФАУСТЪ,

Прочь, сводникъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты ругаешься — а мн забавно.

Когда Богъ двокъ, парней создавалъ —

Онъ этимъ прямо указалъ,

Что поступать такъ слдуетъ подавно.

Идемъ! Смшно, мой другъ, ей-ей!

Пойми: веду тебя вдь къ ней —

Не на убой!

ФАУСТЪ.

Въ ея объятьямъ хоть я рай найду —

Хоть вновь воскресну, сердцемъ отдохну,

До все-жъ — мн не забыть ея страданья!

Я тварь. И цли нтъ, и нуждъ покой,

Я сынъ сомннья, вчно я въ изгнаньи!

Какъ водопадъ, лишь къ бездн роковой

Стремлюсь.— Она же, съ дтскими мечтами,

Въ изб, въ равнин, расцвла,

Лишь ежедневными длами

Да узкимъ полемъ занята.

И. мн, проклятому,— мн мало своихъ силъ!

Мн мало, что твердыни я точилъ —

И въ прахъ ихъ билъ!

Ея покой, ея отраду,

Разбилъ я, отдалъ въ жертву аду!

Укороти, чортъ, время мн мученья!

Да сбудется сейчасъ, что суждено судьбой,

И пусть судьбы ея крушенье

Свершится! Пусть провалится со мной!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Опять горитъ, опятъ пылаетъ!

Ступай! Утшь ее, глупецъ!

Чуть мозгъ вашъ выхода не знаетъ —

Ему мерещится конецъ.

Правъ тотъ, кто дйствуетъ смлй!

Недаромъ ты у чорта былъ въ ученьи —

Знай: ничего на свт пть смшнй,

Чмъ чортъ, имющій сомннья.

КОМНАТА МАРГАРИТЫ.

Маргарита одна, за прялкой.

МАРГАРИТА.

Мой разрушенъ покой,

Истомилась душа —

Не вернуть мн его

Никогда, никогда.

Безъ него не живу,

А въ гробу дожу-

Разъ его тутъ нтъ,

Опостылъ мн свтъ.

Моя голова

Идетъ кругомъ —

Какъ помшана

И на немъ одномъ!

Мой разрушенъ покой,

Истомилась душа —

Не вернутъ мн его,

Никогда, никогда.

Чтобъ узрть его,

Гляну лишь къ окно!

Со двора-ль пойду —

Лишь его ищу.

Доступъ гордая,

Сила, ночь въ чертахъ*

Что за доброта,

Что за власть въ очахъ!

Рчь ли поведетъ —

Точно волшебство!

Руку ли пожметъ…

А лобзанья его!

Мой разрушенъ покой,

Истомилась душа —

Не вернуть мн его,

Никогда, никогда.

Такъ и рвется душа!

Я его давно.

Коль могла бы я

Взять, схватить его,

Да цловать,

Въ глаза глядть

И въ поцлуяхъ

Умереть!

САДЪ МАРТЫ.

Фаустъ. Маргарита.

МАРГАРИТА.

Такъ общай мн, Гейнрихъ!

ФАУСТЪ.

Что могу.

МАРГАРИТА.

Признайся! Правиламъ церковнымъ ты послушенъ?

Ты добрый человкъ (въ глаза теб скажу),

Но все-жъ, сдается мн, ты къ церкви равнодушенъ.

ФАУСТЪ.

Оставь, дитя мое! Тебя люблю,

Коль нужно — для любви этой помру…

Пусть вруетъ всякъ, какъ онъ знаетъ — все равно!

МАРГАРИТА.

Не хорошо, мой другъ! Нтъ: вровать должно.

ФАУСТЪ.

Неужто?

МАРГАРИТА.

Какъ бы на тебя мн повліять?

Ты таинства хоть долженъ почитать!

ФАУСТЪ.

Я ихъ и чту.

МАРГАРИТА.

Да! Но какъ-то превратно,

У исповди не бываешь аккуратно.

Ты въ Бога вруешь?

ФАУСТЪ.

Ребенокъ! Кто дерзаетъ

Сказать: ‘я врую въ Него?’

Да! Ни священникъ, ни мудрецъ, никто

Отвтъ не можетъ дать. Д коль отвтъ дадутъ,

Отвтомъ лишь своимъ вопросъ твой осмютъ.

МАРГАРИТА.

Такъ ты не вришь? Нтъ?

ФАУСТЪ.

Не поняла ты, ангелъ, мой отвть.

Всесиленъ кто его понять,

Назвать, сказать:

‘И врую въ Него?’

Кто ощущаетъ

И кто дерзаетъ

Сказать: ‘не врую!’

Онъ Вседержитель,

Всеохранитель.

Но охраняетъ ли Онъ и тебя,

Меня, всхъ, Самого Себя!

Не возвышается-ль надъ нами Небо? Вотъ

У насъ земля твердыня подъ ногами,

Блестятъ созвздія надъ нами,

Небесный озаряя сводъ.

Въ твои глава, другъ, разв не гляжу я?

И разв всей вселенной красота

Не дйствуетъ на сердце и на умъ —

Не ветъ тайной безконечной

Незримо, зримо на тебя?

Наполни этимъ всмъ свой необъятный ‘я’,

И переполнится когда отъ счастья сердце,

То имя ты всему ужь подбери сама,

И назови, какъ знаешь: ‘счастьемъ, чувствомъ, богомъ’,

Какъ назовешь ты — все равно,—

Не въ звук дло, въ чувств все,—

Имя лишь звукъ, имя лишь мракъ

Вокругъ всесвтлаго Луча.

МАРГАРИТА.

Все это хорошо, все это такъ,

Все это говоритъ и попъ! Смыслъ, да,

Тотъ самый, но слова не т.

ФАУСТЪ.

Сердца, врь, говорятъ это везд,

Везд, везд, всегда, повсюду

На имъ родномъ, понятномъ язык!

Зачмъ же я такъ говорить не буду?

МАРГАРИТА.

Тебя послушаешь — оно какъ будто такъ,

Но все-жъ! Тутъ что-то да хромаетъ,—

Не вришь ты, какъ врить подобаетъ.

ФАУСТЪ.

Ребенокъ!

МАРГАРИТА.

Ахъ, давно болитъ душа,

Что вижу въ обществ подобномъ я тебя.

ФАУСТЪ.

А что?

МАРГАРИТА.

Тотъ человкъ, который все съ тобой —

Его я ненавижу всей душой.

Съ тхъ поръ, какъ помню я себя,

Не возмущалась такъ я никогда —

Противное, коварное лицо!

ФАУСТЪ.

Нтъ, куколка, не бойся ты его,

МАРГАРИТА*

Въ его присутствіи кипитъ вся кровь моя

(А вообще я къ людямъ вдь добра?).

Насколько повидать тебя томлюсь —

Настолько этого невольно я страшусь.

И онъ. мошенникъ, идутъ, вдь это ясно!

Пусть Богъ меня проститъ, коль клевещу напрасно.

ФАУСТЪ.

Что жъ? и такіе быть должны, какъ видно.

МАРГАРИТА.

Но жить всегда съ такимъ мн было бы обидно.

Путь въ дверь найдетъ-уже сейчасъ

Всю холодомъ обдастъ онъ васъ.

Насмшникъ и брюзга!

Участья никому и никогда.

Врь! это существо не знаетъ состраданья,

Не любитъ никого,— любить не въ состояньи —

Вотъ мн съ тобой, мой другъ, уютно такъ, тепло,

Я отдыхаю вся, мн дышется легко —

Онъ явится — и я застыну вся.

ФАУСТЪ.

Ты дтская, ты чистая душа!

МАРГАРИТА.

Ужасно на меня его вліянье!

Ему лишь стоитъ появиться,

И я даже тебя любить не въ состояньи,

При немъ, мн кажется, я не могла-бъ молиться.

Онъ какъ-то душу всю смущаетъ.

Съ тобою, Гейнрихъ, это не бываетъ?

ФАУСТЪ.

Антипатиченъ онъ теб.

МАРГАРИТА.

Пора идти.

ФАУСТЪ.

Когда же мн

Съ тобой удастся хоть на часъ уединиться,

Съ твоей душой душою слиться?

МАРГАРИТА.

Ахъ! Еслибъ я сдала одна!

На ключъ я съ радостью, врь, дверь бы не закрыла.

Но мать моя во сн чутка,

А еслибъ насъ она накрыла —

Со страху я сейчасъ бы умерла.

ФАУСТЪ.

Все это, ангелъ, не бда!

Вотъ пузырекъ. Влей капли три

Въ ея напитокъ. И гляди:

Заснетъ она глубокимъ сномъ.

МАРГАРИТА,

Теб послушна я во всемъ.

Но какъ бы ей не повредить?

ФАУСТЪ.

Тогда-бъ не сталъ и говорить.

МАРГАРИТА.

Ахъ, милый! Коль гляжу теб въ глаза,

Способна для тебя идти на все!

Н. столько сдлала ужъ для тебя,

Что отказать не въ силахъ ничего.

(Уходятъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мартышечка тю-тю!

ФАУСТЪ.

Ты шпіонствомъ занимался.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Глядлъ на насъ и умилялся.

Ты, докторъ, катехизисъ слушаешь прелестно!

Надюсь изъ него ты пользу извлечешь:

Вдь знать двиц небезъинтересно,

Благочестивъ ли ты? Умешь ли смириться?

Все это васъ скрутить должно ей пригодиться.

ФАУСТЪ.

Чудовище! Не въ силахъ ты понять,

Что это чудное созданье

Лишь чистой врою полна!

Что ей естественно страданье,

Отъ непосильнаго сознанья,

Что у меня погибшая душа.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Эхъ, чувственный женихъ! Опутанъ ты кругомъ!

Двчонка за носъ водитъ, братъ, тебя!

ФАУСТЪ.

Ублюдокъ ты отъ грязи и огня!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Физіономистка же она притомъ!

Въ моемъ присутствіи ‘она вся не своя!’

Мордашка ей моя внушаетъ интересъ.

Ей непремнно кажется, что геній я —

А чего добраго ‘самъ бсъ!’

Такъ ныншнюю ночь?

ФАУСТЪ.

Теб-то что?!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мн? Тоже, другъ мой, значитъ хорошо.

У КОЛОДЦА.

Маргарита, Лиза съ кувшинами.

ЛИЗА.

Ты о Варвар-то слыхала?

МАРГАРИТА.

Нтъ. Мало вижу я людей.

ЛИЗА.

Вообрази (Сибилла мн сказала),

Случилось,— поздравляю!— то же съ ней.

А важничала! Вотъ теб и на!

МАРГАРИТА.

Да что?

ЛИЗА.

Что? стыдъ и срамота.

Коль кушаетъ: другой питается. Понятно?

МАРГАРИТА.

Ахъ!

ЛИЗА.

Такъ и нужно, подломъ!

Вдь парня бднаго опутала кругомъ.

Ужъ погулять такъ погуляла!

Вдь праздникъ ни одинъ не пропускала.

Хотла первой быть, царить надъ нами!

Все угощалъ ее виномъ да пирожками!

Какъ будто краше душки не найти.

А разв это хорошо, скажи:

Подарки отъ него, ей-Богу, вымогала.

Ужъ такъ вела себя… ужъ такъ!

Ну и попала же впросакъ!

МАРГАРИТА.

Несчастная!

ЛИЗА.

Нашла кого жалть!

Бывало, я за прялкою сижу,

И выйти-то не смю — Боже упаси!

А она съ миленькимъ гуляетъ,

Свою, вишь, душу прохлаждаетъ.

Что, весело было тогда?

Ну вотъ, теперь, не прогнвись,

За покаянье и возьмись!

МАРГАРИТА,

Онъ женится на ней.

Лиза.

Ну, онъ не дуралей!

Найдетъ и безъ нея.

Ужъ онъ удралъ.

МАРГАРИТА.

Ахъ, какъ не хорошо!

ЛИЗА.

А замужъ выйдетъ, тоже не лафа!

Ей не дадутъ надть внка,

Да дегтемъ вымажутъ, въ придачу, ворота.

(Уходитъ).

МАРГАРИТА.

И я такъ низко поступала!

И я такъ бдныхъ осуждала.

Для прегршенія чужого

Не подберешь бывало слова-

Мараешь честь другихъ, мараешь,

Поносишь, тяжко осуждаешь,

Собой кичилась все бывало!

И вотъ теперь — сама я пала…

Но все, что въ грхъ меня ввело,

Такъ чисто было! Такъ свтло!

ОГРАДА У ЦЕРКВИ.

Въ углубленіи стны образъ Скорбящей Божіей Матери, Передъ нимъ вазы съ цвтами. Маргарита наполняетъ вазы свжими цвтами.

МАРГАРИТА.

О Матъ печальная,

Многострадальная,

Къ страждущей ликъ обрати!

Въ сердце пронзенная,

Сына лишенная,

Вновь на распятье взгляни!

Изнемогая,

Къ Отцу взывая,

Гршную мя помяни!

Мои сомннья,

Мои томленья.

Людямъ — нтъ!— ихъ не понять!

Души страданья,

Сердца желанья,

Ты, Ты одна можешь знать!

Въ люди ли выйду порою нарочно —

Вольно, такъ больно, страшно и тошно,

Моченьки нтъ ужъ моей!

И отъ людей убгу вновь — и плачу

Горько, такъ горько!— И прячу

Горе, какъ стыдъ, отъ людей.

Теб, на разсвт, срывая

Вотъ бдные эти цвты,

Молилась я горько рыдая,—

Слезами они облиты.

Еще и заря не успла

Взглянуть на меня чрезъ окно,

Въ постели давно я сидла

Я плакала горько давно.

Смерть, срамъ, позоръ!.. Пощади!

Ты, ты, печальная,

Многострадальная —

Къ страждущей ликъ обрати!

НОЧЬ.

Улица передъ домомъ Маргариты.
Валентинъ, солдатъ, ея братъ.

ВАЛЕНТИНЪ.

Да, было время! На пиру,

Бывало, я себ сижу:

О двушкахъ заговорятъ,

Начнутъ судить ихъ, разбирать,

А я такъ знай себ молчу,

Да лишь винцо свое тяну.

Спокоенъ былъ я! Похвальба

Ихъ не касалась до меня

И вотъ: кручу я этакъ усъ,

Долью стаканчикъ мой виномъ,

И говорю: ‘У всхъ свой вкусъ!

А въ околодк-то во всемъ

Кто краше Гретушки моей,—

Въ подметки кто годится ей?

Ураа!’ — ‘Ну выпьемъ!’ — И пошла писать!

Орутъ: ‘Онъ правъ’. ‘За ней куда?’

‘Она всмъ двушкамъ краса!’

Хвастунъ и долженъ замолчать,—

Да! А теперь?!— Хоть удавись,

Сквозь землю прямо провались!

Подлецъ послдній намекаетъ

И, смотришь, шпильки подпускаетъ!

А мн, какъ должнику, приходится молчать,

Прикидываться, дурня изъ себя валять! —

Ну, разнесу ихъ — дальше что-жъ?

Не убдишь вдь ихъ что ложь!

Кто тамъ идётъ? Кто тамъ ползетъ?

Ихъ двое! Пука, пусть онъ подойдетъ!

Коль это онъ — такъ задушу!

Живого — нтъ!— домой не отпущу.

(Уходитъ).

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Гляди, какъ въ ризниц, тамъ подъ окномъ,

Горитъ лампада. Вверхъ лишь освщаетъ.

Вотъ, меркнетъ, тише, тише… угасаетъ,

И ночь глубокая кругомъ.

Такъ и въ душ моей — ночь, темнота.

МЕФИСТОФЕЛЬ,

А у меня такъ ощущеніе кота,

Когда по крыш лзетъ онъ,

Красоткой кошечкой плненъ!

Такое нравственное ощущенье —

И сладость воровства, и вожделнье!—

Меня щекотитъ, точно я аду

Въ Вальпургіеву ночь на торжество.

Тебя надняхъ туда возьму,

Спать не придется намъ — но есть за что!

ФАУСТЪ.

А гд тотъ кладъ, который такъ сверкалъ?

Изъ вида мсто ты не потерялъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Покоенъ будь, Мы это диво

Найдемъ да откопаемъ живо.

Отъ талеровъ (туда я посмотрлъ)

Онъ какъ жаръ-птица весь горлъ.

ФАУСТЪ.

Ну, а колецъ да ожерелья нтъ?

Снести бы ей на новоселье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какой-то видлъ такъ предметъ

Изъ жемчуга, должно быть ожерелье.

ФАУСТЪ.

Вотъ это хорошо! Къ ней не люблю ходить

Такъ — ничего ей не дарить.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну нтъ! Пріятно иногда

И пожуировать на шармака.

А вотъ что: звзды въ небесахъ

Поютъ, спою и я въ стихахъ

Мораль. Ужасно помогаетъ!

Врнй на глупость направляетъ.

(Играетъ на цитр и поетъ).

Смотри, смотри!

Адъ у двери,

Его не жди,

Катюша, предъ денницей!

Двицей ты

Взойдешь туды —

Увы! Увы!

Вернешься не двицей.

Ахъ не звай!

Любовь хоть рай,

Но и ‘прощай’

Теб дружокъ твой скажетъ.

Жалй себя!

И никогда,

‘Того’.— Пока

Законный бракъ не свяжетъ.

Т же и Валентинъ.

ВАЛЕНТИНЪ (показываясь).

Кого ты манишь? Эй ты тамъ!

Ты, крысоловъ проклятый! Къ чорту

Брянцалку подлую! И самъ

За ней отправишься ты къ порту.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Гитару ты сломалъ. Бда не велика!

ВАЛЕНТИНЪ.

Не затрещала бы башка!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

Ну, докторъ, смло, не робй!

Не нужно только отставать.

Шпаженку наголо — живй!

Коли! Я стану отбивать.

ВАЛЕНТИНЪ.

Отбей этотъ ударъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Придется.

ВАЛЕНТИНЪ.

И этотъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Можно.

ВАЛЕНТИНЪ,

Чортъ никакъ дерется!

Да что со мной? Не дрался такъ съ пеленокъ

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Коли!

ВАЛЕНТИНЪ (падая).

А-а-хъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ладно. Смиренъ сталъ теленокъ!

Теперь идемъ! Намъ лучше удалиться.

Ужъ ‘караулъ’, пойди, кричитъ толпа.

Съ полиціей улажу я всегда,

Но съ уголовщиной я не люблю возиться.

МАРТА (у окна).

Скорй, скорй!

МАРГАРИТА (тоже).

Сюда! Огня!

МАРТА.

Ругались, драка тутъ была.

НАРОДЪ.

Трупъ! Здсь, здсь, ей лови, держи!

МАРТА (выходя изъ дома).

Удрать никакъ усплъ злодй!

МАРГАРИТА (тоже).

Кто, кто убитъ?

НАРОДЪ.

Сынъ матери твоей.

МАРГАРИТА.

Ахъ, Господи! Спаси! спаси!

ВАЛЕНТИНЪ.

Я умираю. И сказать —

Какъ и исполнятъ скоро — да!

Вы, бабы! Полно вамъ орать!

Идите, слушайте меня.

(Толпа подходить).

Ты, Гретхенъ, помни! Молода

Ты, и притомъ, видать, глупа!

Не такъ берешься ты за дло.

Могу совтъ теб я дать:

Разъ уже хочешь шлюхой стать,

То ею длайся умло!

МАРГАРИТА.

Братъ, братъ! О Господи, о Богъ мой! Въ чемъ…

ВАЛЕНТИНЪ.

Оставь! Брось! Богъ тутъ ни при чемъ.

Никто былое не вернетъ —

Все чередой своей идетъ.

Тайкомъ ты начала съ однимъ,

Потомъ, глядь, свяжешься съ другимъ,

И такъ до дюжины дойдетъ —

А тамъ и городъ весь пойдетъ.

Когда позоръ родится, осторожно

Его скрываютъ отъ людей,

И подъ покровомъ лишь ночей

Его выносятъ. Если можно,

Его готовы задавить.

Когда-жъ онъ крпнетъ и ростетъ,

Онъ самъ всмъ на показъ идетъ,

На площадяхъ готовъ франтить,—

И чмъ черты его страшне,

Тмъ онъ смле и нагле.

Придетъ пора,— и побоятся

Съ тобою честные встрчаться.

Какъ отъ чумы будутъ бжать,

Чтобъ эту шлюху миновать.

Душа твоя, врь, содрогнется,

Какъ имъ въ глаза смотрть придется!

И не стоять теб у алтаря,

И не носить, нтъ, честнаго внца!

Не смть теб одть ужъ кружева,

Не пляской будешь забавляться,

А съ нищими въ грязи валяться,

Съ калками, пьянчугами таскаться!

И если даже Богъ проститъ тебя,—

Будь проклята ты братомъ навсегда!

МАРТА.

Несчастный! Богу помолись!

Чего напрасно ты гршишь?

ВАЛЕНТИНЪ.

Теб-бъ помять коль ребра могъ,

Ты, сводня, за твои творенья,—

Грховъ я получилъ бы отпущенье

И мн на все простилъ бы Богъ.

МАРГАРИТА.

О братъ! братъ! Что за муки ада…

ВАЛЕНТИНЪ.

Довольно! Слезъ твоихъ ненадо.

Честь потерявъ, ты, ты, моя сестра,

Мн раны эти нанесла.

Сестра! На судъ идетъ твой братъ,

Какъ честный парень и солдатъ.

(Умираетъ).

СОБОРЪ.

Служба. Пніе и органъ. Въ толп Маргарита, позади ея Злой Духъ.

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Не такъ, не такъ бывало, Гретхенъ,

Стояла ты предъ алтаремъ,

Когда невинная была!

Глядя въ молитвенникъ

Вотъ этотъ старый,

Ты игры дтскія

И Бога вспоминала,

Гретхенъ!

О немъ ты думаешь?

Гляди, въ душ твоей

Тяжелый, тяжкій грхъ!

За мать ли молишься свою? Она тобою

Обречена на вчныя страданья.

Чья кровь тамъ у порога твоего?

А здсь подъ сердцемъ,

Не шевелится ли,

Себ, теб на муку,

Невинное, несчастное созданье?

МАРГАРИТА.

О Богъ мой, Богъ!

Куда укрыться мн отъ думъ ужасныхъ?

Томятъ он, терзаютъ мою душу,

И все он со мной!

ХОРЪ.

Dies irae, dies ilia

Solvet saeclum in favilla.

(Звуки органа).

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Страшись! Страшись!

Гудятъ трубы!

Гробы трясутся!

Душа твоя

Воскреснетъ снова!

Изъ пепла, для пламени ада

Опять возродится они.

МАРГАРИТА.

Куда, куда мн скрыться?

Органа звуки

Мн давятъ, давятъ грудъ,

А пнье

Рветъ сердце на клочки.

ХОРЪ.

Judex ergo cum sedebit,

Quidquid latet adparebit

Nil inultam remanebit.

МАРГАРИТА.

Мн душно, душно,

Отъ стнъ, отъ сводовъ

Мн тсно, страшно!

Дышать нельзя —

Ахъ, воздуха скорй!

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Укройся! Грхъ, позоръ —

Не скрыть ихъ!

Свтъ! Воздухъ! Для тебя?

Страшись!

ХОРЪ.

Quid sum miser tunc dieturus?

Quem patronum rogaturus?

Cum vix justus sit securae.

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Святые отвратили ликъ

Прочь отъ развратной,

И руку протянуть теб

Страшится правый.

Спасенья нтъ!

ХОРЪ.

Quid sum miser tunc dicturus?

МАРГАРИТА (госпож).

Мн дурно! Вашъ флаконъ!

(Падаетъ въ обморокъ).

ВАЛЬНУРГІЕВА НОЧЬ.

ГАРЦЪ.

Фаустъ. Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А что, теб метлы не надо?

Я такъ готовъ верхомъ ссть на козла.

Идемъ, идемъ — а цль все далека.

ФАУСТЪ.

Пока несутъ меня и ноги,

Съ меня довольно костыля.

И что за смыслъ все сокращать дороги?

Мн по извилинамъ долины опускаться,

То до утесовъ подыматься,

Откуда внизъ, струясь, ручьи бгутъ,

Лишь удовольствіе -не трудъ!

Весна идетъ! Березъ и сосенъ видъ

Свже, краше сталъ. Такъ полагаю,

Весна и наши силы удвоитъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А я такъ вотъ весны не ощущаю.—

Въ моей груди всегда зима даритъ.

Въ дорог снгъ и ледъ предпочитаю.

Луны фонарь, проклятый, какъ горитъ!

При этомъ свт я не разберешься.

Да къ чорту глупую луну!

Того гляди, объ камень расшибешься,

Блуждающій огонь, дай, въ помощь позову.

Вотъ кстати, тамъ въ дали, одинъ мерцаетъ.

Эй, братецъ! Ты тамъ! Подойди!

Чего горишь себ напрасно?

А ну-ка! Путь намъ освти.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЬ.

Для вашей милости радъ бы всей душой

Обычай измнить. Но нравъ у насъ такой:

Не прямо ходимъ съискони мы вка.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, это перенялъ ты, братъ, отъ человка!

А чортъ, колъ говоритъ — такъ живо! Ну?

А то, смотри, тебя я потушу.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЬ.

Помилуйте! Зачмъ! Готовъ я завсегда!

Вдь понимаю самъ, что вы за господа.

Не часто мсто здсь — не отставайте!

И на блуждающимъ разъ ходите огнемъ,

То не побрезгайте ходить кривымъ путемъ.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЬ, ФАУСТЪ, МЕФИСТОФЕЛЬ

(Поютъ то одинъ, то другой).

Въ область сновъ, очарованій,

Наконецъ вступили мы.

Близка цль нашихъ скитаній —

Приведи же насъ туды,

Въ т пустынныя кочевья,

Гд за деревомъ деревья

Быстро мимо насъ бгутъ,

Скалы свои спицы гнутъ,

И утесы-великаны

Хнычутъ плачутъ какъ болваны.

Чрезъ дубравы, чрезъ каменья,

Бгутъ рки и ручьи.

Что я слышу? Шорохъ? Пнье?

Пснь ли то живой любви?

Или голоса былого

Откликаются лишь мн —

А природа внукамъ вторить

Какъ былина старин?

У-у! Шу-у! Сычъ ли тянетъ,

Или сойка сойку манитъ?

Отчего они не снять?

Ящерицы ли желтухи,

Распустивши свои брюха,

По трав, кустамъ шуршатъ,

А коренья, точно зми

Вытянувши свои шеи,

Бьются, тянутся, шипятъ

И ужалить насъ хотятъ.

Изъ наростовъ оживленныхъ

Ворохъ нитей утонченныхъ

Шлетъ паукъ-полипъ. И крысъ

Разношерстное ордище

Въ лсъ и въ поле шлетъ полчище.

И свтящихъ червяковъ

Рой ползетъ, летитъ, витаетъ,

Тучу-вдьму провожаетъ.

Но, скажи? что мы стоимъ,

Или можетъ быть бжимъ?

Скалы, да деревья тоже

Корчатъ странныя намъ ролей.

Все, все кружится! Огни-

То тухнутъ, то горятъ они!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Держись за казакинъ!

Утесъ здсь исполинъ!

Здсь открывается намъ видъ

Какъ тамъ въ гор Мамонъ кутить.

ФАУСТЪ-

Въ лощин странно какъ мерцаетъ

Зари туманный, блдный свтъ,

И даже въ глубь онъ проникаетъ

Пучинъ, гд дна, сдается, нтъ.

Туманъ тутъ. Тамъ же паръ клубится.

А вотъ лучъ свта и тепло:

То нитью нжной полосится,

То брызжетъ дерзко, какъ волна.

Лучи, какъ жилы развтвляясь,

Крадутся тутъ какъ бы тайкомъ,

А тамъ, въ одно соединяясь.

Въ ущелье лзутъ напроломъ.

Рой искоръ брызжетъ и спадаетъ,

Имя видъ крупинокъ злата —

А тамъ,— гляди!— скала пылаетъ,

Какъ бы пожарищемъ объята.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мамонъ, какъ видишь, не звалъ:

Для торжества припасъ я освщенье.

Я радъ, что ты все это увидалъ!

Теперь гостей ждать будемъ посщенье.

ФАУСТЪ.

Летитъ невста втра! Съ высоты

Она крыломъ побила мн всю спину!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Скорй! Хватайся за ребро скалы —

Не то спихнетъ тебя въ пучину.

Туманъ усугубляетъ темноту.

Чу! Слышенъ трескъ и стонъ въ лсу.

Объяты ужасомъ, порхаютъ совы:

Разбиты вдребезги основы

Вчно зеленаго дворца.

Вотъ: оторвавшись отъ ствола,

Сучья съ визгомъ летятъ,

Корни рвутся, трещатъ!

И все переломалось,

Все рухнуло, смшалось.

Но ущелью скачутъ,

Втры, вихри плачутъ —

Слышь! Раздаются голоса!

Отсюда или съ далека?,

Да! По всему пространству горъ

Мчится вдьмъ наколдованный хоръ!

ВДЬМЫ (хоромъ).

На Блокбергъ! На Блокбергъ! Спшимъ туда!

Желтютъ нивы, цвтутъ луга,

А тамъ вдьмъ главная сила летитъ

На самой вышк Уріанъ сидитъ.

Чрезъ скалы, чрезъ броды, пошелъ!

Валяйте, вдьмы, валяй, козелъ!

ГОЛОСЪ.

Старуха Баубо летитъ одна,

Подъ верхомъ у ней матерая свинья.

ХОРЪ.

Честъ и слава ей подобаетъ!

Пусть впереди насъ всхъ катаетъ!

На боров разъ сла мать,

Полкъ вдьмъ не станетъ отставать.

ГОЛОСЪ.

Откуда летишь?

ГОЛОСЪ.

Изъ Ильзенъ горы

Взглянула тамъ въ гнздо совы,

Та ахнула только!

ГОЛОСЪ.

Да подавись.

Эй, тише, вы! Тише! не торопись!

ГОЛОСЪ.

Какъ истерзала, меня — гляди!

Сочатся раны на груди.

ХОРЪ.

Просторенъ путь, предлиненъ путь!

Нельзя отъ давки и вздохнуть.

Метламъ, виламъ нужно рвать!

Ребенокъ задавленъ, лопнула мать.

ПРЕДВОДИТЕЛЬ ВДЬМЪ (полъ-хора).

Пролземъ кузнечикомъ въ щель- гляди!

А бабы будутъ впереди!

Коль къ злому въ гости, такъ гляди,

Ужъ баба, наврно, впереди.

ДРУГОЙ ПОЛЪ-ХОРА.

Такъ точно, но станемъ считаться,

Гд баб съ мужчиной тягаться?

Пока еще баба досеменитъ —

Мужчина скокъ! скачкомъ слетитъ.

ГОЛОСЪ

Вы съ озера! Къ намъ, къ намъ! Да ну!

ГОЛОСЪ (сверху).

И мы стремимся въ высоту!

Мы плещемся вчно, мы чисты, сдается,

А все-жъ никакъ не удастся.

ОБА ХОРА.

Втры безмолвны, плачетъ звзда,

Блдная кроется въ тучахъ луна.

Искрами хоръ заколдованный скачетъ.

Свищетъ, гогочетъ, воетъ и плачетъ.

ГОЛОСЪ (снизу).

Этой! Стой!

ГОЛОСЪ (сверху).

Изъ щели что за голоса?

ГОЛОСЪ (снизу).

Возьмите меня! Возьмите меня!

Я триста ужъ лтъ до вершины ползу —

Все тщетно! Вершины достичь не могу!

Хочу быть съ своими.

ОБА ХОРА.

Костыль подъемлетъ, подъемлетъ метла,

Козелъ подъемлетъ, подъемлетъ пила.

Но тотъ, кто сегодня не можетъ подняться.—

Тотъ вчно ничтожествомъ долженъ остаться.

ПОЛУ-ВДЬМА (снизу).

Что мочи есть, бгу имъ вслдъ

А ихъ, гляди,— давно и нтъ!

Дома сидть — непонутру —

А къ нимъ никакъ не попаду.

ХОРЪ ВДЬМЪ.

Мазь вдьмамъ силу придаетъ,

Тряпицу въ парусъ обернетъ.

Корытце можетъ судномъ стать,

Днесь коль не полетишь — вкъ не летать.

ОБА ХОРА.

Когда прибудемъ мы къ холму,

То размститесь на лугу.

Мста покройте т кругомъ

Очарованьемъ, колдовствомъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Толкаютъ, рвутъ, пищатъ, хохочутъ,

Шипятъ, орутъ, сопитъ, гогочутъ,

И пахнетъ страхъ нехорошо —

Ужъ подлинно что волшебство!

Держись-ка за меня! А то, гляди, ототрутъ.

Гд ты?

ФАУСТЪ.

Я здсь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вдь такъ и рвутъ!

Придется заявить хозяина права!

Прочь! Мсто дьяволу! О милая толпа!

Давай улепетнемъ — неладно тутъ!

Ну, докторъ, ухватись! Отлично!

Здсь, даже для меня, совсмъ быть неприлично.

Нотъ ярко что-то тамъ горитъ вдали!

Меня туда зачмъ-то что-то тянетъ —

Пойдемъ туда, вотремся — ну иди!

ФАУСТЪ.

Противорчья духъ! Ну что-жъ — веди!

Да стоило ли намъ сюда являться?

На Брокенъ мы не для того пришли,

Чтобъ добровольно тутъ уединяться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Огни какъ разноцвтно тамъ пылаютъ.

Тамъ, видно, мелкій, по веселый кругъ,

А въ мелкомъ одинокимъ не бываютъ.

ФАУСТЪ.

Мн больше нравилось тамъ наверху

Водоворотъ, чадъ, жизнь кишитъ!

А гд къ недоброму толпа спшитъ,

Тамъ и загадки пылкому уму.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Загадки тмъ скучны, что разъяснять ихъ можно.

Брось! Пусть себ гніетъ тотъ цвтъ ‘большой’.

А мы устроимъ здсь кружокъ (между собой).

Ужа. такъ давно ведется, я вс знаютъ,

Что въ свт ихъ большомъ я тамъ кружки бываютъ.

А! Вдьмы! Молодыя-то голы,

А старыя одты — знать умны.

Прошу: ты съ ними ласкова, будь!

(Труда не будетъ, а не убудетъ)

А нотъ я музыка гудитъ.

Проклятый звукъ! Меня всегда онъ злитъ-

Пойдемъ, пойдемъ! Тебя я имъ представлю,

И въ полную ихъ пользу предоставлю.

Что? Ты находишь, что тутъ мста мало?

Помилуй! Славненькая зала!

Тутъ пляшутъ, любятъ, варятъ, сплетничаютъ, жрутъ —

Ну чмъ же не прекрасно тутъ?

ФАУСТЪ.

Ты чмъ же чортомъ или шарлатаномъ

Представишься этимъ чурбанамъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хоть incognito быть предпочитаю.

Но въ торжествахъ и орденъ надваю.

‘Подвязкой’ хвастать не могу,

Но и ‘Копытцо’ здсь въ чету

Гляди: улиточка ползетъ —

Она чутьемъ ужъ подначальнымъ

Узнала вдь меня: смотри какъ претъ!

Тутъ невозможно быть лицомъ неофиціальнымъ!

Но по огнямъ теперь пойдемъ!

Я буду сватъ, ты будешь женихомъ

(Подходя къ групп у потухшаго костра).

Имю честь! Зачмъ уединились?

Устали, врно, отъ содома?

Вы бы съ толпой повеселились!

Однимъ успешь быть и дома.

ГЕНЕРАЛЪ.

Вздоръ, глупость доврять народу!

(Для подлецовъ вдь радъ былъ въ петлю лзть!)

У нихъ, какъ и у бабъ, такъ съ роду

Молокососамъ только честь.

МИНИСТРЪ.

Вотъ вамъ реформы! Очень мило.

Еще толкуютъ — ‘старина’!

Когда мы были у кормила,—

Тогда, де, были времена!

ВЫСКОЧКА.

Мы были хоть не дураками,

А все-жъ, случалось, ошибались!

Теперь пошло все вверхъ ногами —

Все, что мы удержать старались.

АВТОРЪ.

Оставьте! Кто теперь читаетъ?

И что читаютъ? Только вздоръ!

А поглядишь на нихъ вдь что воображаютъ!

А пишутъ: пакость, мерзость, соръ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Народъ созрлъ для свтопреставленья,

Разъ мы!— и то на Блокберг! Вотъ мое мннье.

Ужъ по наклонной плоскости коль наша жизнь катится,

Такъ, значитъ, суждено а міру провалиться.

ВДЬМА-ТОРГОВКА.

Пожалуйте-съ, пожалуйте-съ, взойдите!

По чтите-съ! Хоть взгляните, господинъ!

Вдь распродажа! Дешево-съ, поймите!

А ужъ товаръ какой!— Сатинъ!

Ассортиментъ такой, что не найдется

Въ лавчонкахъ вашего шара,—

И вдь въ убытокъ продается!

Для человчества мы рады завсегда.

Здсь не найдете вы кинжала,

Простого, во всмъ кровь текла!

Нтъ ни малйшаго бокала,

Гд бы отрава но была!

Испытаны вс эти ожерелья,

Сбиваютъ женщинъ всхъ съ пути!

А это, лучшаго издлья.

Все вроломные мечи:

Всегда союзамъ измнили.

Обманомъ друга убивали.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Э, тетка! Это все не современно.

Ты этимъ прогоришь — всенепремнно!

Все это видли, все это испытали,

Ты новенькаго дай, чего не ждали!

ФАУСТЪ.

Вотъ это ярмарка — могу сказать!

Такой ужъ не дождаться намъ опять.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Гляди: поднялся вихрь подъ небеса.

Вотъ мыслишь: ‘двигаешь’.— Нтъ! двигаетъ тебя.

ФАУСТЪ.

А это кто?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да Лилитъ.

ФАУСТЪ.

Кто она?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Адама первая жена.

Косы ея, братъ, берегись!

Такой ужъ нтъ теперь — не попадись!

Коль ею юношу поймаетъ,

Погубитъ!— жалости не знаетъ.

ФАУСТЪ.

Богъ вдьмы дв сидятъ, старушка да молодка.

Устали спать, умаялись красотки!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Умаялись? Он? Куда!

Вотъ новый плясъ пойдемъ и мы туда.

ФАУСТЪ (танцуя ль молодой).

Разъ чудный сонъ я увидалъ,

Кустъ, точно дерево стоялъ,

На велъ висли фрукта два,—

И я сейчасъ ползъ туда.

ЮНАЯ ВДЬМА.

Отъ яблочковъ и вы непрочь?

Въ раю случилось такъ же точь.

Есть яблочки въ моемъ саду —

Хотите я васъ угощу?

МЕФИСТОФЕЛЬ (со старухой).

Преподлый сонъ я увидалъ:

Съ дупломъ большущимъ дубъ стоялъ…

СТАРУХА.

Пріймите мой привтъ, mein Herr,

Копытца плавный кавалеръ!

PROTOPHANTASMIST.

Отродье глупое, поймите:

Вдь вамъ доказано давно,

Что духъ слабъ на ногахъ. Смотрите:

А пляшутъ какъ и люди — все равно!

ЮНАЯ ВЬДЬМА (танцуя).

Чего онъ, чортъ, тутъ шляется?

ФАУСТЪ.

Ну какъ вамъ объяснить? Шатается.

Другіе пляшутъ плясъ, онъ разбираетъ.

Онъ критикъ, значитъ, и все понимаетъ!

Чего понять не можетъ,— не годится.

А ужъ впередъ пойдешь — вотъ будетъ злиться!

Вотъ разв пережевывать начнешь

То, что умишкомъ онъ постигъ давно

(Особенно вотъ если поднесешь!),

Тогда, пожалуй, скажетъ: ‘это ничего’.

PROTOPHANTASMIST.

А ты все пляшешь, шутъ? Ну, милъ!

Вдь я теб, подлецъ, ужъ объяснилъ?

Вотъ дерзость! Критику не признаетъ!

Я говорю — онъ ухомъ не ведетъ!

Ужъ сколько лтъ одно имъ повторяю —

И ничего! Какъ ихъ пронять, не знаю!

ЮНАЯ ВДЬМА.

Чего ты пристаешь?— не понимаю.

PROTOPHANTASMIST.

Я, духи, намъ въ глаза скажу:

Авторитетъ я вашъ не признаю!

Мой умъ его не постигаетъ.

(Его не слушаютъ, а продолжаютъ плясать).

Сегодня нтъ, не помогаетъ!

Но это такъ я не оставлю,

А все-жъ ихъ слушаться заставлю.

Поэтъ ли, бсъ… ужъ я ихъ допеку!—

Должны творить, какъ я хочу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Придется въ луж покупаться нашей шавк.

То несравненно помогаетъ больше словъ,

Когда на задъ ему поставить пьявки,

Тогда излечится онъ духомъ и здоровъ.

(Обращаясь къ Фаусту).

Зачмъ красоточку ты бросилъ?

Она теб такъ сладко напвала.

ФАУСТЪ.

Да! Но пока она мн напвала,

Изъ рта ея мышь красная сбжала!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такъ красная-жъ, не срая,— пойми!

Не будь разборчивъ такъ въ часахъ любви,

И сладкихъ сновъ ея очарованій.

ФАУСТЪ.

Потомъ я видлъ…

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что?

ФАУСТЪ.

Мефисто, видишь? Тамъ

Ребенокъ дивный. Одинокій, блдный,

Онъ бродитъ, будто спутанъ по ногамъ,

Какъ тнь между живыми. Бдный!

Мн что-то жаль его, мн… мн сдается,

На Гретхенъ онъ похожъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да брось! Нашелъ на что зариться!

То призракъ, мертвечина, вдоль, вздоръ.

Теб, смотри, еще приснится!

Вдь трупа, братъ, потухшій взоръ

Въ окаменлость обращаетъ! Понимаешь?

Ты сказку о Медуз знаешь?

ФАУСТЪ.

Да! Это мертвеца глаза. Ихъ не закрыла

Родная, малая рука.

На этой мн груди такъ сладко было!

Да, это тло дивное лелялъ я!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Очарованье тмъ и увлекаетъ,

Что вчно всмъ ‘ее’ напоминаетъ.

ФАУСТЪ.

Какъ сладко снова мн — и какъ ужасно!

Нтъ! Дай взглянуть въ послдній разъ

Смотри! На ше будто красно?

Что это значатъ? Видишь? Полоса!

О Богъ мой! Это отъ ножа!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, всеконечно! Ясно вдь давно.

Въ рукахъ носить главу ей. знать, разршено

(Персей объ этомъ хлопоталъ).

Да что ты, точь безумный сталъ?

Пойдемъ-ка лучше во — туда!

И Пратеру тамъ не чета!

Да полно, братецъ мой, чудить!

Смотри ка во: театръ стоитъ —

Что это тутъ?

ГОТОВЫЙ КЪ УСЛУГАМЪ.

Сейчасъ начнутъ.

Семь пьесъ, изъ новенькихъ, пойдутъ.

Ихъ диллетантъ писалъ (его вс знаютъ)

И диллетанты же играютъ.

Простите, но боюсь, что опоздаю,—

Какъ диллетантъ я занавсъ спускаю.

ФАУСТЪ.

Да Блоксберг — и тутъ онъ, диллетантъ, бываетъ!

Да впрочемъ — здсь ему и быть-то подобаетъ.

(INTERMEZZO).

СОНЪ ВЪ ВАЛЬНУРГІЕВУ НОЧЬ
ИЛИ
АБЕРОНА И ТИТАНІИ ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА.

ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕРЪ.

Настала отдыха пора!

Одна лишь перемна:

Долила мокрая, гори,

И только — ногъ вся сцена.

ГЕРОЛЬДЪ.

Золотую свадьбу разъ

Праздновать мы будемъ,

Оставимъ золота запасъ,—

А ссоры позабудемъ.

ОБЕРОНЪ.

Коль вы, духи, здсь,— пора.

Чтобъ вы намъ явились!

Съ королевой, господа,

Мы соединились.

ПУКЪ.

Пукъ явился кувыркомъ. Хватъ

Шаркаетъ вамъ ножкой!

А за нимъ и т спшатъ

Тою же дорожкой.

АРІЕЛЬ.

Арьель хоры поведетъ!

Псней всхъ разбудитъ,

Явится хоть много мордъ —

Но и ‘штучка’ будетъ.

ОБЕРОНЪ.

Какъ супругамъ жить въ ладу,—

Ну-ка! -поучитесь!

Я сейчасъ васъ научу —

Вотъ что: разведитесь!

ТИТАНІЯ.

Мужъ ворчитъ, шипитъ жена,

Административно:

Въ сверъ онъ, на югъ она —

И выходитъ дивно!

ОРКЕСТРЪ (tutti fortissimo).

Хоботъ мухъ, носъ комара,

Сродичи ихъ франты,

‘Квакъ въ трав’, ‘Чирикъ въ лсу’

Вотъ и музыканты.

Solo.

Глядь! Волынь, дуда, труба,

Мыльный пузыренокъ!

Хрюхрюшка — хрю-хрю, хрюкнетъ,

Ай да поросенокъ!

УМЪ (Пока еще въ зачатьи),

Паука нога… животъ крота…

Мошекъ окрыленье —

Нтъ! Выходить чепуха!..

Все-жъ стихотворенье!

ПАРОЧКА.

Въ туман розовомъ бредемъ,

Прыжкомъ, шажкомъ — ну, какъ придется —

И ползать можемъ мы вдвоемъ.

А вотъ летать — не удается!

ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.

Что это: маскарадъ, иль сонъ?—

Мн просто непонятно,

Неужто самъ богъ Аберонъ

Здсь? Вдь невроятно.

КЛЕРИКАЛЪ.

Хвоста нтъ, малъ ноготокъ —

Все же безъ сомннья,

Какъ и греческій божокъ

Чертикъ.— Искушенье!!!

ХУДОЖНИКЪ (съ свера).

Этюдикъ! Вздоръ, эскизъ — да ну!

Не стоитъ, не трудитесь.

Въ Италію вотъ попаду

Ну ужъ тогда — держитесь!

ПУРИСТЪ.

Фуй! Вотъ попалъ, такъ ужъ попалъ!

Шпицъ-балъ какой-то сальный.

Изъ всхъ сихъ вдьмъ — о скандалъ! —

Лишь дв въ притеск бальной!

МОЛОДАЯ ВДЬМА.

Пудра, платье росфуфе

Идутъ лишь къ старой рож —

Мн къ лицу быть на козл

Просто — въ своей кож.

МАТРОНА.

Я слишкомъ, врь, воспитана,

Чтобъ грызться, дрянь, съ тобою.

На! подавись, паршивая,

Своею красотою.

КАПЕЛЬДИНЕРЪ (строго).

Хоботъ мухъ! Носъ комара!

Насъ развлекаютъ рожи!

‘Квакъ въ трав!’ ‘Чирикъ!.. Да! да!’

Тактъ держите строже!

ФЛЮГЕРЪ (поворачиваясь въ одну сторону).

Здсь общество отборное,

У дамъ что за манеры!

Мужчины вс придворные

Вотъ это — кавалеры!

(Въ другую сторону).

И терпитъ же чертей земли!

Развратъ, позоръ, нахальство!

Отправилъ бы ихъ всхъ — туда!

И что смотритъ начальство?

НАСКОМЫЯ.

Въ честь и славу сатан

(Отъ кого родились),

Навостривъ носы-щипцы,

Вотъ и мы явились!

МОЛОДЫЕ ЦЫПЛЯТА
(питомцы Пеппинга, директора Веймарскаго театра).

Публично можно-ль такъ играть?

‘Наивно’! Нтъ — ужасно!

А все же будутъ утверждать,

Что ихъ душа прекрасна.

Musaget (поклонникъ музъ).

Люблю и я въ толп бродить

Безъ всякаго стсненъя!

Не штука вдьмъ заполонить,—

Вотъ съ музами — мученье!

Ci-devaut (признанный геній).

Не бойтесь, выведемъ мы насъ!

Ладить умть и ловкость.

Намъ современный вдь Парнасъ

Что Блокбергъ,— тоже плоскость.

ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.

Позвольте васъ спросить:

Кто этотъ господинъ?

Везд онъ нюхаетъ да всюду рыщетъ?

‘Оставьте! Іезуитовъ ищетъ’.

ЖУРАВЛЬ.

Смшно за публикой слдить.

Святошъ, чертей смшенье —

Да, впрочемъ, самъ во всхъ водахъ

Ловлю — безъ исключенья!

РАВНОДУШНЫЙ ЧЕЛОВКЪ.

Святоши жаждой вс горятъ

Основать учрежденье —

Вотъ комитетъ, гд учредитъ

Для чорта попеченье.

ТАНЦОРЪ.

Никакъ хоръ новый, господа?

А! Хоръ тамбуриноровъ!

Нтъ — это шорохъ камыша

Вторитъ шагамъ танцоровъ.

ТАНЦМЕЙСТЕРЪ.

Ай, ай! Ногою какъ шалитъ!

Не танцы, а брыканье.

Въ прискочку кто, кто селенитъ,

На видъ же — ноль вниманья!

СКРИПАЧЪ.

Нтъ-съ! Разношерстная-съ толпа

Промежъ собой не ладитъ.

Орфея пснь — да-съ!— дуда

Способна лишь нагадить.,

ДОГМАТИКЪ.

Критика, сомннья

Меня не обморочатъ.

Есть же чертямъ значенье —

Разъ чортомъ быть хлопочутъ!

ИДЕАЛИСТЪ.

Фантазія въ моемъ ум

Дымится, точно курень.

Коль я то, что сдается мн,

Такъ я наврно дурень.

РЕАЛИСТЪ.

И жить мн прямо въ тяготу.

Какимъ аршиномъ мрить?—

Въ недоумніи стою,

Не знаю по что врить!

СУПЕРНАТУРАЛИСТЪ.

Ночь эта для меня — лафа.

И радъ я безконечно:

Разъ допустивши чорта — да!—

Такъ есть и духъ, конечно!

СКЕПТИКЪ.

И можно-ль дурномъ такимъ быть!

Вдь выдумалъ ученье!

Съ чертями жить съ чертями ныть!

Да здравствуетъ сомннье!

КАПЕЛЬМЕЙСТЕРЪ (кричитъ).

Квакъ въ трав! Чирикъ въ лсу!

Порти! Дилетанты!

Хоботъ мухъ! Носъ комара!

Ну, ужъ музыканты!!

ЛОВКАЧИ.

Безшабашнымъ мы полкомъ,

Господа, зовемся,

И гд ужъ нельзя мытьемъ,

Катаньемъ добьемся.

БЕЗПОКОЙНЫЕ.

Мы много испытали бдъ —

Такъ знать угодно Богу!

Теперь, гляди, сапогъ ужъ нтъ —

Валяй на босу ногу!

БЛУЖДАЮЩІЕ ОГНИ.

Хоть изъ болотца нашъ-то родъ,

Марать себя не станемъ!

И ужъ, поврьте, отъ господъ

Ничмъ мы не отстанемъ.

СКАТИВШАЯСЯ ЗВЗДА.

Такія-ль знала времена!

Мн ли въ грязи валяться?1

Да помогите-жъ, господа

Мн на ноги подняться!

ДОРОДНЫЕ.

Мста, мста, господа!

Трава и та тснится!

Духъ идетъ — ухъ, тснота!—

Дайте-жь помститься!

ПУКЪ.

Вотъ такъ ловкость! Да — слона.

Да ты, ей-Богу, дивенъ!

Для этого, братъ, торжества

Я, Пукъ, и то массивенъ.

АРІЕЛЪ.

Коль способны вы летать,

Крылья коль вамъ дали

Духъ-отецъ, природа-мать,

То летимъ!— Тамъ звали.

ОРКЕСТРЪ (pianissimo).

Плывутъ тучи на востокъ,

Тучъ почти не стало.

Втеръ, тутъ, тамъ втерокъ

И все миновало.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЪ.

Поле. Фаустъ, Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Въ нищет! Въ отчаяньи! Скаталась, скиталась, несчастная, невдомо гд, а теперь очутится въ темниц! Бдное, чистое, невинное созданіе — и какъ преступницу, ее осудили на ужасныя, неслыханныя муки?— Но до тхъ поръ! До тхъ поръ!— И ты все это отъ меня скрывалъ, предательскій, недостойный духъ! Да, стой теперь, гляди на меня, мучь, крути своими подлыми глазами, раздражай меня своимъ гнуснымъ присутствіемъ! Въ темниц, въ гор, въ нищет! Во власти тьмы, во власти безчувственнаго суда человческаго! И пока все это свершилось, ты морочилъ меня пошлыми забавами! Скрывалъ отъ меня ея горе, безпомощно давалъ ей погибать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она не первая.

ФАУСТЪ.

Собака! Зврь, чудовище! О Духъ безконечный. Верни этой твари его первобытный собачій образъ! Недаромъ правилось ему въ вид пса шляться повсюду, соваться бдному путнику подъ ноги, приставать къ тмъ, у кого не хватаетъ силъ отъ него отдлаться. О, преврати его вновь въ его первоначальный видъ, пусть онъ снова, въ пыли, ползаетъ на брюх, о, дай мн презрннаго растоптать моими ногами. ‘Она не первая!’ Да, именно, ‘она не первая’, а много ихъ, много, безконечно много погибшихъ въ этомъ омут бдствій, искупившихъ предъ лицомъ Вчно-Прощающаго, муками и горемъ, прегршенія другихъ. Отъ бдствій этой одной все существо мое содрогается — а ты! Ты глумишься, трунишь надъ судьбою тысячъ несчастныхъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, готово, добрались опять до предла нашей смкалки, а дальше ужъ у людей умъ заходитъ за разумъ. Разъ у тебя силёнокъ не хватаетъ дойти до конца — зачмъ пытаться дружить съ нами? Вдь тоже — хочетъ летать, а самъ подверженъ головокруженію! Скажи, сдлай милость: мы ли навязывали теб — или ты намъ?

ФАУСТЪ.

Скалъ свои мерзкіе зубы! Мн противно смотрть на тебя. Великій Божественный Духъ! О Ты, Котораго я узрть когда-то сподобился! О Ты, Кому cвдомы душа и сердце мое! О, зачмъ приковалъ Ты меня къ этой позорной, низкой твари, которая наслаждается лишь зломъ и ликуетъ отъ гибели другихъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Кончилъ?

ФАУСТЪ.

Спаси ее — или горе теб! Будь проклятъ ты на вки вчные!!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да разв я властенъ избавить се отъ цпей, открыть ей двери тюрьмы? ‘Спаси ее!’ А кто, позволь спросеить, сбилъ ее съ пути истины? Ты или я?

(Фаустъ дико озирается кругомъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Грома, что ли, ищешь? Къ счастью, онъ вашему брату человчку не подвластенъ. Это, братъ, только тираны срываютъ свое сердце, громятъ невиннаго встрчнаго да поперечнаго такъ — здорово живешь.

ФАУСТЪ.

Веди меня къ ней! Освободимъ ее!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А опасность? Подумай, городъ еще помнитъ пролитую тобой кровь! Надъ могилой твоей жертвы витаютъ духи мщенья, поджидая убійцу.

ФАУСТЪ.

Что теб нужно! Смерть и кровь на твою голову! Веди меня, слышишь, освободи ее!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну слушай! Что можно — сдлаю. Но разв я властенъ на небесахъ и на земл? Сторожа усыпить, достать ключи могу — а тамъ выводи ее! Добыть волшебныхъ коней — также берусь.— Это въ моей власти.

ФАУСТЪ.

Идемъ, идемъ!

НОЧЬ.

Открытое поле. Фаустъ и Мефистофель проносятся на вороныхъ копяхъ.

ФАУСТЪ.

Зачмъ тамъ у плахи собрались они?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не вдаю что тамъ творятъ.

ФАУСТЪ.

Налетаютъ, спускаются слова. Гляди!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Колдуютъ.

ФАУСТЪ.

Къ добыч спшатъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Впередъ! Впередъ!

ТЕМНИЦА.

Фаустъ. Въ рукахъ у него фонарь и связка ключей. Въ фон сцены видна желзная дверь.

ФАУСТЪ.

Забытымъ чувствомъ содрогаюсь вновь душою.

Всемірной немощью душа потрясена:

Здсь Гретхенъ, за сырой этой стною,

И краткій бредъ проступокъ весь ея.

Меня страшитъ это свиданье,—

Ея отчаянье, терзанье!

Не медля, знаю, смерть зову сюда.

Берется за ключи. Слышенъ голосъ Маргариты.

МАРГАРИТА (поетъ).

Моя шлюха мать

Погубила меня,

Ей отецъ подъ-стать:

Растерзалъ меня.

А сестрёнка моя

Мои кости снесла

Въ яму. Тамъ я лежу —

Стану птичкой лсной,

Полечу! Полечу.

ФАУСТЪ (отпирая дверь).

Что слышу: звукъ ея цпей,

Что здсь я — и не снится ей.

(Входитъ).

МАРГАРИТА (прячется).

Идутъ! Идутъ! Смерть! Ужъ пришли они!

ФАУСТЪ.

Молчи, молчи! Сейчасъ свободна будешь.

МАРГАРИТА.

Коль человкъ ты, только — пощади!

ФАУСТЪ.

Да тише! ты тюремщиковъ разбудишь.

МАРГАРИТА (на колняхъ).

Палачъ! Откуда власть ты ваялъ

Придти столь раннею порою?

И даже ночь не переждалъ!

О сжалься, сжалься надо мною,

Дай мн прожить еще хоть до утра!

(Встаетъ).

Я такъ, такъ молода, такъ молода!..

И ты пришелъ!

Я хороша была,— сгубило то меня-

Былъ другъ, любимый другъ!— но онъ ушелъ.

Цвты увяли, порванъ мой внецъ…

Такъ грубо не хватай! Зачмъ?

Я не обидла тебя ничмъ.

Тебя совсмъ я я не знаю.

Да пощади же — умоляю!

ФАУСТЪ.

Все это пережить — кто силы мн пошлетъ?

МАРГАРИТА.

Сейчасъ, сейчасъ! Но напередъ

Ребенка дай мн накормитъ.

Ласкала дитятко всю ночь я напролётъ,

Вдь взяли у меня его — чтобъ досадить!

Теперь толкуютъ вс, что я его убила!

Я?! Я, которая такъ, такъ его любила!

И псню гнусную сложили про меня.

(Есть въ старой сказк и конецъ такой —

Но смыслъ зачмъ давать другой?)

ФАУСТЪ (бросаясь на колни).

Другъ преданный у ногъ твоихъ, и вс его мечты

Освободить тебя отъ рабства власти тьмы.

МАРГАРИТА (тоже подражая ему).

Помолимся святымъ. Да! Встанемъ на колни.

Гляди! Вотъ эти вотъ ступени —

Скрываютъ адъ.

Тамъ пламя, чадъ!

Тамъ бсъ насъ ждетъ

И въ злоб безмрной

И мечетъ, и рветъ!

ФАУСТЪ.

Гретхенъ! Гретхенъ!

МАРГАРИТА (прислушиваясь).

Это голосъ друга!

(Вскакиваетъ. Цпи падаютъ).

Гд? Гд онъ? Звалъ онъ, называлъ меня!

Свободна я опять! Не тронутъ ужъ меня.

Къ нему сейчасъ я полечу,

Въ его объятьяхъ отдохну!

Онъ крикнулъ ‘Гретхенъ’! У дверей стоялъ!

Хоть ядъ въ злоб дикой шумлъ, бушевалъ,

Хоть злая насмшка все, все заглушала,

Но милый, завтный я голосъ узнала!

ФАУСТЪ.

Да, Гретхенъ, это я!

МАРГАРИТА (бросаясь къ нему).

О милый, повтори!

Ты? Да! да, это онъ. О другъ, скажи!

Куда исчезли цпи, ужасъ заточенья?

Пришелъ ты, и съ тобой пришло освобожденье.

Свободна я!

Вотъ улица. Ты помнишь?— та,

Гд я увидла тебя впервые.

Вотъ садъ. Здсь я

Бывало съ Мартой жду тебя.

ФАУСТЪ.

Бжимъ! Бжимъ скорй!

МАРГАРИТА.

Да погоди!

Гд любишь мшкать ты — мн сладко оставаться,

ФАУСТЪ.

Нтъ, нтъ, спши!

Пора ршаться,

Иль будешь сожалть,— придется вновь страдать.

МАРГАРИТА.

Какъ? Ты! Ты ни умешь цловать?

Ахъ, другъ мой! Только что со мною разлучился,

Ужъ отучился!

Зачмъ въ твоихъ объятіяхъ дрожу я?

Выпало внемля, глядя на тебя,

Всмъ небомъ обладала я!

Такъ сладко душишь ты меня цлуя.

Еще цлуй, любовь ноя!

Не хочешь?! Поцлую я

Тебя сама.

(Цлуетъ).

О Богъ мой! Поцлуи твои холодны!

Нмы они!

И отнялъ кто,

И для чего,

Чары твоей любви?

(Отворачивается).

ФАУСТЪ.

Скорй, пойдемъ, пойдемъ! Ршайся, мое счастье!

Тебя оберегу я всюду отъ ненастья.

Но только слушайся. Прошу тебя, молю…

МАРГАРИТА.

Неужто это ты? Нтъ, врить не могу.

ФАУСТЪ.

Я — поспши!

МАРГАРИТА.

И ты оковы разбиваешь.

Меня въ объятья заключаешь?

Мой видъ тебя не устрашилъ?

Да знаешь ли, кого освободилъ!?

ФАУСТЪ.

Бжимъ скорй! Заря ужъ наступила.

МАРГАРИТА.

Я мать, я мать свою убила,

Ребенка утопила,

Подарокъ твой — она была твоя.

Твоя, ну! и моя. Да — это онъ!

Дай руку мн твою. Да. То не сонъ.

О, милая рука! Ахъ, оботри:

Она мокра, она въ крови!

Ботъ тутъ, тутъ кровь. Нтъ, мн не спится

Тутъ кровь сочится.

Ахъ, Господи! Ахъ, что надлалъ ты?!

Спрячь, шпагу! спрячь ее въ ножны!

ФАУСТЪ.

Оставь ты прошлое! Его не воскресить.

Ты сердце хочешь мн разбить.

МАРГАРИТА.

Нтъ, нтъ! Ты долженъ обождать,

Могилы нужно намъ избрать,

Устроить ихъ пора.

Ты хлопочи съ утра!

Для матери получше отищи,—

Да брата рядомъ положи —

Хоть сбоку, все равно

Лишь бы недалеко.

Ребенка въ гробъ ко мн, хочу его ласкать.

Вдь некому вблизи меня лежать!

Конечно, для меня большое утшенье

Въ твоей близи, другъ мой, найти успокоенье.

Но это счастье вдь не про меня?

Ты Гретхенъ оттолкнулъ, и навсегда.

Да! Даже онъ: гнушается онъ мной.

А все-асъ ты милый, добрый мой!

ФАУСТЪ.

Ты говоришь одна: я добръ,— идемъ!

МАРГАРИТА.

Куда?

ФАУСТЪ.

На волю.

МАРГАРИТА.

Что мы тамъ найдемъ?

Смерть манитъ насъ?— Пойдемъ!

Къ покою вчному согласна.

Но помни! Больше никуда.

О Гейнрихъ! Какъ бы мн попасть туда?

ФАУСТЪ.

Ршайся же скорй! Уже открыта дверь.

МАРГАРИТА.

Я не могу уйти. Надежды нтъ теперь.

Къ чему бжать? Они вдь стерегутъ.

О! Тяжело просить о подаяньи,

Особенно колъ совсть не чиста.

Всю жизнь и всюду быть въ изгнаньи….

И даже тамъ они найдутъ меня.

ФАУСТЪ.

Тебя я не покину. Я съ тобой.

МАРГАРИТА.

Скорй, скорй!

Спши же къ ней!

Ребенка спаси!

По ручейку

Бги, бги!

Найдешь тропу.—

По ней иди!

Тамъ будетъ прудъ —

Вотъ! Тутъ, тутъ, тутъ!

Хватай. Хватай!

Какъ бьется оно!

Спасай! Спасай!

ФАУСТЪ.

Мгновенье одно —

Шагъ — ты свободна навсегда,

МАРГАРИТА.

Хоть скрылась бы скорй гора!

На камн тамъ моя мать сидитъ —

Мои ноги дрожатъ подо мной —

На камн тамъ моя мать сидитъ,

Качаетъ головой.

Не обернется, не кивнетъ — ея тяжела голова,

Сна нарочно, о милый мой, такъ долго, такъ крпко спала,

Заснула нарочно, чтобъ мы миловались —

Блаженные дни — о, куда вы умчались?

ФАУСТЪ (увлекая ее).

Не помогаютъ ни мольбы, ни слезы —

Тебя насильно уведу!

МАРГАРИТА.

Оставь, прошу, на что угрозы?

О, не бери меня силкомъ!

Теб и такъ послушна я во всемъ.

ФАУСТЪ.

День наступаетъ! Гретхенъ! Гретхенъ!

МАРГАРИТА.

День! Да, послдній день, конецъ!

Сегодня свадебный одну я внецъ

Но только никому, что Гретхенъ ты знавалъ!

Мой порванъ внецъ!

Ну — и конецъ.

Увидимся? Гласно?

Нтъ! Я не согласна!

Бжитъ толпа, спшитъ толпа,

Везд, повсемстно!

Какъ тсно, тсно!

Звонятъ, шумятъ — свершилась судьба!

Хватаютъ, берутъ, влекутъ меня!

Топоръ сверкнетъ —

Ай! шею снесетъ!

То лезвіе, что меня сразило —

Сразитъ весь міръ. Всюду смерть и могила.

ФАУСТЪ.

Зачмъ родился я на свтъ!

Тже, Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ (входя).

Пора! Или спасенья нтъ.

Все бабьи толки, болтовня!

Боятся кони мои дня —

А день, гляди, ужъ настаетъ.

МАРГАРИТА.

Что это изъ земли встаетъ?

Тотъ? Онъ? Гони его, прошу!

На мст на святомъ не быть ему.

Что ищетъ онъ? меня?!

ФАУСТЪ.

Должна ты жить!

МАРГАРИТА.

На судъ Всевышняго я отдаю себя.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Идемъ! Не пропадать же тутъ. Пора!

МАРГАРИТА.

Отецъ небесный! Я твоя!

Святые ангелы, внемлите!

О снизойдите, защитите!

О Гейнрихъ! Гейнрихъ. Ужасаюсь я тобой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она осуждена.

ГОЛОСЪ (съ неба).

Нтъ, спасена!

МЕФИСТОФЕЛЬ (Фаусту).

За мной!

(Уходитъ).

ГОЛОСЪ (замирая).

Гейнрихъ! Гейнрихъ!

ФАУСТЪ

ГЕТЕ

ПОСВЯЩЕНІЕ.

ПРОЛОГЪ ВЪ ТЕАТР&#1122,.

ПРОЛОГЪ НА НЕБЕСАХЪ.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ТРАГЕДІЯ.

НОЧЬ.

У ГОРОДСКИХЪ ВОРОТЪ.

Фаустъ и Вагнеръ.

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

ПОГРЕБОКЪ АУЕРБАХА ВЪ ЛЕЙПЦИГ.

КУХНЯ ВЕДЬМЫ.

Фаустъ. Мефистофель.

УЛИЦА.

Фаустъ. Маргарита проходитъ.

Онъ же. Мефистофель.

ВЕЧЕРЪ.

Маргарита одна.

Мефистофель и Фаустъ.

Маргарита одна.

ГУЛЯНЬЕ.

ДОМЪ МАРТЫ.

Марта одна, потомъ Маргарита.

Т же и Мефистофель.

УЛИЦА.

Фаустъ и Мефистофель.

САДЪ.

Фаустъ. Маргарита,

Марта. Мефистофель.

Фаустъ. Маргарита.

Марта. Мефистофель.

БЕСДКА ВЪ САДУ.

Маргарита. Фаустъ.

ЛСЪ. ПЕЩЕРА.

КОМНАТА МАРГАРИТЫ.

Маргарита одна, за прялкой.

САДЪ МАРТЫ.

Фаустъ. Маргарита.

У КОЛОДЦА.

Маргарита, Лиза съ кувшинами.

ОГРАДА У ЦЕРКВИ.

НОЧЬ.

Фаустъ. Мефистофель.

Т же и Валентинъ.

СОБОРЪ.

ВАЛЬНУРГІЕВА НОЧЬ.

ГАРЦЪ.

Фаустъ. Мефистофель.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЬ, ФАУСТЪ, МЕФИСТОФЕЛЬ

(INTERMEZZO).

СОНЪ ВЪ ВАЛЬНУРГІЕВУ НОЧЬИЛИАБЕРОНА И ТИТАНІИ ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЪ.

Поле. Фаустъ, Мефистофель.

НОЧЬ.

ТЕМНИЦА.

Тже, Мефистофель.

Читайте также:

СОНЪ ВЪ ВАЛЬНУРГІЕВУ НОЧЬ
ИЛИ
АБЕРОНА И ТИТАНІИ ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА.