Фауст, Гёте Иоганн Вольфганг Фон, Год: 1875 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 37 минут(ы)

ФАУСТЪ

ТРАГЕДІЯ ГЕТЕ.

Оба пролога и первыя 15 сценъ.

ПЕРЕВЕЛЪ
И. Павловъ.

МОСКВА.
Типографій В. Исленьева, Новая-Слобода, д. Макаровой.
1875.

Ршаясь издать отдльно сцены ‘Фауста’, переведенныя иною въ разное время и частію уже напечатанныя. не могу не предпослать имъ нсколькихъ объяснительныхъ словъ. Перевести всю первую часть великой трагедіи Гете было давно моею мечтою, но это задача до такой степени трудная, что невольно сомнваешься удастся ли ее выполнить, и странно, сомнваешься тмъ боле, чмъ дальше подвигаешься впередъ. Всякій разъ какъ кончаешь сцену, не своимъ силамъ приписываешь успхъ, а какой-то счастливой случайности, на повтореніе которой нельзя разсчитывать, и всякій разъ слдующая сцена кажется трудне прежней. Такое чувство знакомо, я думаю, всякому, кто пытается передать всю прелесть и силу геніальнаго поэтическаго творенія. Оно-то и побудило меня, не дожидаясь конца, до котораго можетъ быть не суждено мн довести слишкомъ смло начатый трудъ, собрать все что удалось сдлать до сихъ поръ, въ увренности что и это, сравнительно немногое, иметъ нкоторую цну для тхъ, кто знаетъ и цнитъ Фауста. Но сколько найдется такихъ? говорили мн. Кого интересуетъ теперь у насъ романтическая нмецкая поэзія? Все это старина давно пережитая и брошенная. Серьезная работа дня, великіе вопросы настоящаго не оставляютъ намъ ни досуга, ни охоты заниматься талантливыми бреднями прошедшаго. Я думаю что эти сужденія, такъ часто повторяемыя, въ сущности ошибочны, и что даже тотъ кто всего охотне ихъ произноситъ, на самомъ дл, въ жизни, противорчивъ имъ. Какъ бы ни были заняты люди практическими, общественными длами, времени у нихъ всегда остается много и всегда остается потребность отдохнуть отъ односторонняго напряженія мысли. Этой потребности каждый, конечно, удовлетворяетъ по своему, но нтъ сомннія, что человка образованнаго ничто такъ не освжаетъ, какъ перенестись въ иной міръ, не похожій на окружающую дйствительность, въ міръ, допустимъ даже призраковъ, но призраковъ прекрасныхъ, могучихъ, веселящихъ и волнующихъ душу. И чмъ своеобразне этотъ міръ, чмъ ярче выступаетъ въ немъ все, исчезающее за гладкой вншностью современной общественной жизни, тмъ больше удовольствія именно для человка, утомленнаго практическимъ трудомъ. Никогда искусство не утратитъ своего обаянія, своей силы надъ умами людей. Бываютъ въ жизни обществъ времена, когда, вслдствіе историческихъ причинъ, художественное чувство падаетъ, вкусъ портится и вмсто истиннаго искусства, тшатся каррикатурами, но и тутъ остается по крайней мр сознаніе упадка. Внутреннее чувство говорить намъ что если мы скучаемъ передъ произведеніями генія, такъ это не ихъ а наша вина, и самая запальчивость съ какою нердко отрицаютъ достоинство этихъ произведеній, только доказываетъ непріятную подъ-часъ неотвязчивость такого сознанія. Принимать такія выходки за дйствительный голосъ общества, кажется т важной ошибкой. Если большинство равнодушно къ великимъ твореніямъ искусства, то потому только что плохо знакомо съ ними. Произведенія признанныя классическими, питаются обыкновенно или въ школ и слишкомъ рано — тогда они надолго, если не навсегда для насъ испорчены — или въ перевод, искажающемъ красоту, а нердко и смыслъ оригинала. Что же мудренаго что мы не цнимъ и не любимъ этихъ произведеній, если они, такъ сказать, закрыты для насъ или сухимъ педантизмомъ и празднословіемъ учителя, или неумніемъ и произволомъ переводчика? Но отдерните эту завсу, покажите оригиналъ какъ онъ есть, ничего не переиначивая, ничего не прибавляя и не отнимая, и девять десятыхъ даже тхъ кто считалъ себя съ нимъ хорошо знакомымъ, увидятъ въ немъ нчто новое, неожиданно прекрасное.

Такова была моя цль. Что я далеко не достигъ ея, никто, конечно, не можетъ видть ясне меня. Мой переводъ. если можно такъ выразиться, есть только тнь великаго творенія, по тнь врно воспроизводящая очертанія подлинника. Въ этомъ перевод не найдутъ многаго, что есть въ оригинал, но не найдутъ и ничего такого, чего въ немъ нтъ. Я не съумлъ, разумется, сказать все, что сказалъ Гете, но не позволилъ себ говорить больше, нежели онъ.

И. Павловъ.

Москва, 12 марта, 1876 года.

ПРОЛОГЪ
на театр.

ДИРЕКТОРЪ, ПОЭТЪ, КОМИКЪ.

Директоръ.

Нердко мн къ обоимъ вамъ

Въ нужд случалось обращаться.

Скажите, какъ за дло взяться?

И можно ль ждать успха намъ?

Желательно толпы мн одобренье:

Живетъ она, и жить другимъ даетъ,

Театръ готовъ, прибито объявленье

И праздника съ весельемъ каждый ждетъ.

Поднявши брови, зрители садятся,

Они пришли затмъ, чтобъ удивляться.

Я знаю что народу угодитъ,

Но, признаюсь, смущаюсь я не мало:

Хоть вкусъ не слишкомъ въ обществ развитъ,

Да страшно много книгъ оно читало.

Какъ сочетаемъ въ драм мы одной

Серьезный смыслъ съ эффектной новизной?

Пріятно мн когда толпа народа

Со всхъ сторонъ ркою къ намъ течетъ,

Тснится въ дверь, толкается у входа

И доступа нетерпливо ждетъ,

Когда дерутся, кассу осаждая,

Средь бла дня, до четырехъ часовъ,

И какъ за хлбъ въ года неурожая

Чуть не ломаютъ за билетъ головъ.

Лишь ты, поэтъ, такой владешь силой,

Яви ее сегодня, другъ мой милый!

Поэтъ.

О, замолчи! Бжитъ насъ вдохновенье,

Когда толпится и шумитъ народъ!

Скрой отъ меня тревожное волненье,

Оно невольно въ омутъ насъ влечетъ!

Нтъ, уведи меня въ уединенье,

Гд для поэта счастіе цвтетъ,

Гд дружба и любовь рукой благословенной

Лелютъ сердца жаръ и зиждутъ міръ священный!

Что тамъ въ душ поэта создается,

Что тихо шепчутъ робкія уста,

Чему дать образъ рдко удается,

Поглотитъ все минуты суета.

Что медленно, годами разовьется,

Лишь въ томъ видна искусства красота:

Наружный, лживый блескъ на мигъ лишь ослпляетъ,

Вполн прекрасное потомство оцняетъ.

Комикъ.

Какъ о потомств толки надоли!

Что еслибъ вс ему служить хотли!

Ктобъ современность сталъ смшить?

А смхъ потребность человка,

И благо ныншняго вка

Нельзя же ни во что цнить.

Кто истиннымъ талантомъ одаренъ,

Того толпа, поврьте, не смущаетъ:

Чмъ кругъ обширнй, тмъ врне онъ

Искусствомъ зрителей плняетъ.

Беритесь же за дло вы смлй,

Фантазіи безъ страха волю дайте,

Представьте чувство, умъ, игру страстей,

Но шутовства къ нимъ долю примшайте.

Директоръ.

А главное, событій не жалть.

Всмъ хочется чтобъ было что смотрть.

Когда пестрютъ сцены предъ глазами

Такъ что народъ дивиться можетъ имъ.

Тогда осыпанъ авторъ похвалами,

Становится и славенъ и любимъ.

Одна лишь масса массу поражаетъ,

Вс что-нибудь изъ многаго возьмутъ.

Что нравится, то каждый выбираетъ,

И вс домой довольные идутъ.

Пускай куски въ стряпн твоей найдутся,

Такія блюда чаще удаются,

Не трудно ихъ придумать и подать,

Какъ ни старайтесь цлое создать —

У публики лишь части остаются.

Поэтъ.

Не чувствуете вы, что стыдно стряпать такъ,

Что это ремесло поэту не пристало!

Нахальство площадныхъ писакъ

Здсь, вижу я, закономъ стало.

Директоръ.

Словамъ твоимъ меня не оскорбить.

Вс средства должно въ ходъ пустить,

Коль съ пользой дйствовать желаешь.

Вдь мягкій лвъ вамъ предстоитъ рубить!

Подумай, для кого ты сочиняешь:

Одинъ отъ скуки къ намъ пришелъ,

Другой обдомъ превышенный,

А третій, худшее изъ золъ,

Отъ чтеньи прессы современной.

Спшатъ небрежно къ намъ, какъ въ маскарадъ,

Потшиться лишь зрители желаютъ,

Здсь кажутъ женщины себя и свой нарядъ,

И безвозмездно роль играютъ.

О чемъ вы грезите на высотахъ своихъ!

Что рады вы толп народной?

Взгляните ближе на господъ честныхъ:

Тотъ неучъ, тотъ пошлякъ холодный.

Одинъ мечтаетъ въ карты поиграть,

Другой окончить ночь въ утхахъ сладострастныхъ,

Охота жь вамъ, слпцы, терзать

Для ихъ забавы музъ прекрасныхъ!

Я говорю теб: количество давай,

И за успхъ не опасайся!

Ошеломить людей старайся,

Ихъ вразумить не помышляй.

Что съ вами? боль, иль восхищенье?

Ищи другаго ты себ раба!

Не брошу я что мн дала судьба,

Въ чемъ лучшій даръ поэта состоитъ,

Твоимъ разсчетамъ въ угожденье.

Чмъ побждаетъ онъ сопротивленье?

Чмъ сердце мощно шевелятъ?

Чмъ, какъ не силою созвучія священной,

Въ которомъ слышится гармонія вселенной?

Когда природа вчный кругъ явленій

Какъ колесо безчувственно вертитъ,

И пестрота вещественныхъ твореній

Нестройнымъ хоромъ намъ звучитъ,

Кто въ разногласномъ шум томъ находить

Окладъ благозвучный и размръ живой?

Кто частное до общаго возводитъ

И облекаетъ дивной красотой?

Кто бурю страсти намъ изображаетъ

И кроткій блескъ заката вслдъ за ней?

Кто чудными цвтами усыпаетъ

Пути возлюбленной своея?

Кто изъ ничтожныхъ дерева листовъ

Для подвиговъ внецъ свиваетъ драгоцнный?

Кто на святой Олимпъ возводитъ хоръ боговъ?

Духъ человческій въ мн воплощенный!

Комикъ.

Такъ въ ходъ прекрасный даръ пустите,

И сочинительство ведите

Какъ мы дла любовныя ведемъ:

Случайно встртишься, сближаешься, потомъ

Любви взаимной счастье возникаетъ,

Потомъ ему опасность угрожаетъ.

За радостью является обманъ,

И не замтишь какъ готовъ романъ.

Такія драмы намъ давайте,

Жизнь настоящую хватайте!

Не знаемъ мы ее, хоть ею вс живемъ,

Все интересно въ ней, что только ни возьмемъ.

Неясныхъ образовъ мельканье,

За ложью истины мерцанье —

Вотъ лучшій способъ намъ питье сварить

Чтобъ чуднымъ хмлемъ всхъ обворожить.

Цвтъ молодежи соберется жадно

Предъ сценою, внимая откровенью,

И нжныя сердца замрутъ отрадно,

Сочувствуя прекрасному творенью,

И возсоздастъ для каждаго оно,

Что въ глубин души затаено.

Готова молодость и плакать и смяться,

Ихъ радуетъ порывъ, явленье веселитъ,

Мужъ зрлый призракомъ не станетъ увлекаться,

Умъ не сложившійся за все благодаритъ.

Поэтъ.

Такъ возврати жъ мн дни былые,

Т дни, какъ самъ слагался я,

И псни изъ души живыя

Лились, какъ свтлая струя,

Когда туманы міръ скрывали,

Зародышъ чудо общалъ.

Везд цвты благоухали

И я такъ жадно ихъ врывалъ.

Все нужное имлъ я въ нищет:

Стремленье къ правд, и любовь къ мечт.

Отдай мн счастье, полное страданья,

Живой порывъ неистощенныхъ силъ,

Восторгъ любви и жаръ негодованья,

Отдай мн дни, когда я молодъ былъ!

Комикъ.

Намъ молодость нужна, любезный другъ,

Когда въ бою враги насъ окружаютъ,

Когда красавицы насъ вдругъ

Неукротимо обнимаютъ.

Когда.мы взапуски бжимъ,

Чтобъ трудную стяжать награду,

Иль напролетъ всю ночь кутимъ,

Натанцовавшись до упаду,

Но звукъ знакомыхъ струнъ будить

Искусно смлою рукою,

Не спшно въ цли подходить

Свободно избранной тобою

Вотъ, старики, пріятный долгъ для васъ,

Вотъ васъ за что глубоко уважаемъ.

Не возвращаетъ старость къ дтству насъ,

До старости дтьми мы доживаемъ.

Директоръ.

Довольно вамъ играть слонами,

Желаю видть я дла.

Пока мы здсь болтали съ вами

Впередъ піеса не пошла.

Коль вдохновенья выжидаешь,

Его не будетъ никогда!

Разъ ты поэтомъ мыть желаешь.

Давай поэзію сюда.

Чего палъ нужно, вамъ понятно:

Питье намъ пряное пріятно,

Варите жь тотчасъ мн его,

Не надо пропускать и дня намъ одного.

На завтра нечего ссылаться,

Что подъ рукой, то надо брать,

За дло бодро приниматься,

Потомъ ужъ жалко съ нимъ разстаться,

Невольно станешь продолжать.

У насъ играйте что хотите,

Поэтъ на сцен господинъ,

Такъ вы сегодня не щадите

Ни декорацій ни машинъ,

Небесный свтъ большой и малый

И звзды тратьте не скупясь,

Огонь, вода, деревья, скалы

И зври также есть у насъ.

Пусть все величіе вселенной

На тсной сцен тшитъ взглядъ,

Я зритель сходитъ постепенно

Отъ неба черезъ землю въ адъ.

ПРОЛОГЪ
въ надземномъ пространств.

Великій духъ, сонмъ добрыхъ духовъ, потомъ Мефистофель. Три добрыхъ духа выступаютъ впередъ.

Первый.

Какъ древле солнце днесь сливаетъ

Съ небеснымъ хоромъ голосъ свой,

И громозвучно совершаетъ

Путь предначертанный тобой,

Даетъ намъ силу созерцанье

Его чудесной красоты —

Какъ въ первый вечеръ мірозданья

Прекрасно нее, что создалъ ты!

Второй.

И съ непонятной быстротою

Земли кружится красота.

То скрыта страшной темнотою.

То райскимъ свтомъ облита,

Морскія цнятся пучины

У потъ скалистой крутизны,

И море, суша и стремнины

Въ полетъ міровъ увлечены.

Третій.

И ветъ бури дуновенье

На глубь морей, на брегъ крутой,

Потокомъ мощнаго движенья

Весь обнимая шаръ земной,

Лучъ разрушенія сверкаетъ

Передъ ударомъ громовымъ,

Но солнце вчное сіяетъ,

Великій духъ, слугамъ твоимъ!

Вс трое вмст.

Даетъ намъ силу созерцанье

Непостижимой красоты,

Какъ въ первый вечеръ мірозданья

Прекрасно все, что создалъ ты!

Мефистофель.

Какъ ты, о царь, являешься опять

И о длахъ житейскихъ вопрошаешь,

А прежде ты любилъ меня видать,

То и меня ты въ челяди встрчаешь.

Не прогнвися рчью ты простою:

Я не умю говорить красно,

Ты сталъ бы самъ смяться надо мною,

Когда бъ отъ смха не отвыкъ давно.

Пусть о мірахъ другіе разсуждаютъ,

Я вижу лишь какъ смертные страдаютъ.

Божокъ земли теперь все тотъ же, какъ и встарь,

И все, какъ въ первый день, престранная онъ тварь.

Онъ можетъ быть не много лучше бъ жилъ,

Когда бъ огня небосъ въ него ти не вложилъ:

Онъ хвастается имъ, и разумомъ зоветъ,

И хуже всхъ скотовъ по разуму живетъ.

Сравнить могу его, теб не въ оскорбленье,

Я съ длинноногой стрекозой:

Что новые скачки, то новыя паденья,

И ту же псенку все тянетъ подъ травой.

Да если бъ онъ еще въ одной трав валялся,

Нтъ гадости, куда бъ онъ носомъ не совался.

Великій духъ.

И больше ничего не можешь ты сказать?

Всегда приходишь ты лишь съ тмъ чтобъ обвинять?

Всегда не по теб, ни въ чемъ, вся жизнь земная?

Мефистофель.

Нтъ! Не могу найти ни капли въ ней добра я.

Мн горемычныхъ даже жаль людей,

И мучить ихъ не хочется, ей, ей!

Великій духъ.

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель.

Докторъ?

Великій духъ.

Рабъ мой врный.

Мефистофель.

Дивлюсь его я ревности безмрной!

Не можетъ онъ какъ люди сть и пить,

Самъ сознавая бредъ своихъ стремленій.

Отъ неба лучшихъ звздъ дерзаетъ онъ просить,

И отъ земли всхъ высшихъ наслажденій,

Вселенная не можетъ утолить

Его души безумныхъ вожделній..

Великій духъ.

Пусть духъ его смущается порой,

Ужь скоро онъ свтъ истины узнаетъ,

Когда цвты появятся весной,

Благихъ плодовъ садовникъ ожидаетъ.

Мефистофель.

Бьюсь объ закладъ, онъ скоро будетъ мой,

Коль только вы дадите позволенье

Вести его путями искушенья.

Великій духъ.

Пока земной его продлится вкъ

Я соблазнять его не запрещаю:

Въ борьб со зломъ лишь крпнетъ человкъ.

Мефистофель.

Вотъ все, чего прошу я и желаю.

Охоты нтъ возиться съ мертвецомъ.

Предпочитаю кровь я съ молокомъ.

Отъ трупа убгаю я, ей, ей,

Какъ кошка отъ задавленныхъ мышей.

Великій духъ.

Да будетъ такъ! Надъ этою дутою,

Лукавый духъ, я власть теб даю,

Небесный лучъ затьми въ ней адской тьмою,

Чтобъ въ бездну низвести ее спою,

И со стыдомъ признаешь ты невольно,

Что человку, для борьбы съ тобой,

Любви къ добру и силъ дано довольно.

Мефистофель.

Нтъ, утомится скоро онъ борьбой.

Наврное закладъ возьму я свой!

Когда конецъ настанетъ роковой,

Позвольте мн побдою гордиться.

Онъ будетъ прахомъ съ жадностью кормиться.

Какъ древній змй, пріятель старый мой.

Великій духъ.

Являться можешь ты и здсь предъ нами,

Твое присутствіе меня не оскорбитъ.

Межь всми темными духами

Игривый духъ меня всхъ меньше тяготитъ.

Нердко человкъ въ труд ослабваетъ

И праздность возлюбивъ, теряетъ жизнь свою,

Охотно я ему товарища даю,

Который дразнитъ умъ и силы возбуждаетъ.

А вы, сыны небеснаго эфира,

Любуйтеся живой красою міра,

Вкушайте вы въ объятіяхъ у ней

Избытокъ вчныхъ чистыхъ наслажденій,

И мыслію безсмертною своей

Скрпите шаткость зыбкую явленій.

(Великій духъ и добрые духи исчезаютъ.)

Мефистофель одинъ.

Я старика люблю видать порой,

И набгаю съ нимъ браниться:

Похвально, право, въ знатности такой

Такъ человчно съ чортомъ объясниться.

ТРАГЕДІИ
часть первая.

Ночь. Въ тсной готической комнат съ высокими сводами Фаустъ сидитъ въ креслахъ у бюро, безпокойно.

Фаустъ.

Философію всю я исчерпалъ съ любовію,

Медицину и право въ конецъ изучилъ,

Да, къ сожалнію, и богословію

Я не мало труда посвятилъ.

Потерялъ я лишь время! Что пользы мн въ томъ?

Знаю то же, что прежде я зналъ.

И остался по прежнему я дуракомъ.

Хоть магистромъ и докторомъ сталъ!

Молодежь я учу нотъ ужь десять годовъ,

Самъ же вижу я только одно:

Что я даромъ лишь за носъ вожу бдняковъ,

Что намъ знать ничего не дано.

Сердце ноетъ! Умнй я, конечно, поповъ,

Докторовъ и магистровъ, ханжей и писцовъ:

Не страдаю отъ робкихъ сомнній,

Не боюся я чорта и адскихъ мученій,

Но и радость за то у меня отнята,

И отрадная душу не тшитъ мечта,

Что я правду святую нашелъ для людей,

Что могу ихъ исправить наукой своей!

Нтъ ни денегъ, ни чести, ни славы земной —

И собака скучала бы жизнью такой!

И предался я магіи. Тайнъ бытія

Вщимъ словомъ духовъ не открою ли я,

Чтобъ не вчно мн въ пот лица толковать

Чего самъ я не знаю, чтобъ силу понять,

Коей движется міръ и живетъ все живое —

Прекратить наконецъ празднословье пустое!

Когда бы блдное сіянье

Въ послдній разъ ты проливалъ,

О мсяцъ, на мое страданье!

Ты часто въ полночь заставалъ,

Печальный другъ, на мст атомъ

Меня, и серебристымъ свтомъ

Мои бумаги озарялъ.

О! Если могъ бы на горахъ

Бродить я при твоихъ лучахъ,

И у пещеръ, и надъ скалами

Парить съ воздушными духами!

Отбросивъ знанья тяжкій хламъ,

Въ рос купаться по доламъ!

Увы! сижу въ тюрьм я тсной,

Въ стнахъ холодныхъ и глухихъ!

Мерцаетъ тускло свтъ небесный

Сквозь рамы оконъ расписныхъ!

Въ ныли, изъдены червями,

Здсь кучи старыхъ книгъ лежатъ,

Обои грязными кусками

Со сводовъ до полу висятъ,

Со всхъ сторонъ бумаги груды,

Коробки, стклянки вижу я,

Остатки ддовской посуды —

И вотъ вселенная мои!

Какъ же сердцу въ груди не сжиматься тоской?

Не влачиться годамъ чередой безотрадной?

Вмсто созданной Богомъ природы живой,

Окруженъ отовсюду я гнилью одной,

И костями, и копотью смрадной!

Бжать отсюда! Міръ великъ!

Прекрасны Божія творенья!

Вотъ Нострадама сочиненья,

Онъ мн надежный проводникъ.

Уразумю въ вышин

Теченье мудрое свтилъ,

Природы гласъ откроетъ мн

Законы тайныхъ, вчныхъ силъ.

Но, сидя здсь, священныхъ словъ

Умомъ холоднымъ по пойму.

Ты близокъ мн, о міръ духовъ!

Откликнись зову моему!

(Открываетъ книгу и видитъ знакъ Макрокосма).

Какую радость изливаетъ

Священный символъ въ душу мн!

Живая бодрость возникаетъ

Въ завтной сердца глубин.

Не Богъ ли мощною рукою

Знакъ животворный начертилъ,

Который къ счастью и покою

Мой духъ смущенный возвратилъ

И мірозданья предо мною

Вс силы дивныя открылъ?

Не богъ ли я? Душа свтлетъ,

Съ красотъ природы малъ покровъ,

И умъ, прозрвшій, разуметъ

Глубокій смыслъ премудрыхъ словъ:

‘Нтъ, міръ духовъ не замкнутъ предъ тобою,

Ты сердцемъ мертвъ, сорви покровъ съ очей.

Возстань, и бодро грудью ты земною

Впивай сіянье утреннихъ лучей!’

(Разсматриваетъ знакъ).

Все во единое дивно сливается,

Дйствуетъ въ цломъ одномъ!

Божеской силою все проникается.

Благоуханнымъ крыломъ

Ветъ духъ жизни, съ небесъ излетая,

Къ небу отъ тверди земной

Снова возносится сила живая,

Небо и землю и міръ обнимая,

Льются гармоніи звуки святой!

Вчной природы краса непонятная!

Радость и мука моя!

Какъ обниму я тебя, необъятная?

Тайный родникъ бытія

Гд я найду? Онъ могучей струею

Небо и землю поитъ,

Я же томлюся безплодной тоскою,

Жаждой напрасною сердце горитъ!

(Съ досадой переворачиваетъ листы книги, и видитъ знакъ духа земли).

Вотъ знакъ другой, и чувства ужъ другаго.

Нежданнаго, душа моя полна.

Ты ближе мн, духъ бытія земнаго.

Зажглися кровь, какъ будто отъ вина,

Я въ свтъ хочу, я жажду приключеній.

И съ бурями вступить готовъ я въ бой,

Не дрогну я средь кораблекрушеній,

Не обольститъ меня успхъ земной!

Но мсяцъ меркнетъ, лампа угасаетъ,

Бжитъ по членамъ трепетъ, въ вышин

Клубится дымъ и молнія сверкаетъ

Желанный духъ, ты здсь, явися мн!

Невдомымъ, мучительнымъ волненьемъ

Забилось сердце, грудь горитъ моя,

Зову тебя съ любовью, съ убжденьемъ:

Явись! явись! хотя бы умеръ я!

(Схватываетъ книгу и таинственно произноситъ знакъ духа. Вспыхиваетъ красноватое пламя, Духъ является въ пламени).

Духъ.

Кто кличетъ?

Фаустъ (отвернувшись).

Страшный призракъ!

Духъ.

Ты склонилъ

Меня къ себ упорнымъ заклинаньемъ,

Въ мой міръ ты рвался пламеннымъ желаньемъ,

И что жь?

Фаустъ.

Увы! моихъ не стало силъ!

Духъ.

Меня ты долго, страстно умолять

Открыться слуху твоему и зрнью,

Я внялъ души могучему моленью.

‘Зачмъ же жалкій ужасъ обуялъ

Тебя? Не ты ли слабости плотскія

Отвергъ, и міръ создавъ себ иной,

Какъ равный намъ, восторги неземные

Вкусить пытался гордою душой?

Не ты ли Фаустъ? Не ты ли къ вамъ взывалъ,

Стремился къ намъ всей силою желанья?

И ты ль, теперь, лишь только я предстать,

Дрожишь, какъ червь, отъ моего дыханья?

Фаустъ.

Нтъ, не дрожу я, призракъ огневой!

Я тотъ же Фаустъ, и равенъ я съ тобой!

Духъ.

Въ волнахъ бытія,

Въ пучин труда,

Вращаюся я

Туда и сюда,

Смерть и рожденіе,

Пропасть бездонная,

Жизнь въ измненіи

Неугомонная.

Сплетая безъ устали ткань вковую,

Работаю Богу я ризу живую.

Фаустъ.

Не зная отдыха по міру ты летаешь,

Трудолюбивый духъ, какъ близокъ я теб!

Духъ.

Ты близокъ лишь тому, кого ты понимаешь,

Не мн.

(Исчезаетъ).

Фаустъ (Пораженный).

Какъ? Образъ и подобье божества,

Теб ль не близокъ я? Кому же?

(Стучатся).

О мученье!

Идетъ сосдъ ученый мой.

Видній чудныхъ роенье

Отгонитъ прочь педантъ сухой!

(Вгнеръ, въ халат и ночномъ колпак съ лампой въ рукахъ. Фаустъ отворачивается съ досадой).

Вагнеръ.

Прошу прощенья! Долетали

Рчей отрывки до меня.

Вы врно трагиковъ читали,

Пришелъ у васъ учиться я.

Нельзя великаго значенья

У декламаціи отнять,

Я слышалъ, можно бы въ ученье

Къ актеру пастора отдать.

Фаустъ.

Да, если пасторъ роль играетъ,

Что и случается подчасъ.

Вагнеръ.

Ахъ! наша жизнь въ музе протекаетъ,

Лишь изрдка доступенъ свтъ для насъ,

Урывками, такъ гд жъ намъ взять умнья

Имъ управлять посредствомъ убжденья?

Фаустъ.

Коль чувства нтъ, не сильтесь вы напрасно!

Коль слово, правдою своей,

Не покоряетъ самовластно

Сердца плненныя людей.

Не бейтесь даромъ! Трудъ безплодный

Чужія крохи собирать,

Насильно изъ золы холодной

Плохое пламя выдувать!

Дтей, глупцовъ хвала пустая

Наградой лестной будетъ вамъ,

Но не дрогнетъ струна живая

Въ отвтъ безжизненнымъ словамъ!

Вагнеръ.

Оратору успхъ искусство лишь даетъ.

А мн, я знаю самъ, его недостаетъ.

Фаустъ.

Ищи ты пользы безъ затй.

Не будь напыщенныхъ глупцомъ,

И безъ риторики людей

Ты здравымъ убдишь у полъ.

Коль вправду хочешь что сказать,

Къ чему словами щеголять?

Врь, безотраденъ блескъ пустой

Рчей, искусно сочиненныхъ,

Какъ втеръ, осенью сырой

Въ втвяхъ шумящій обнаженныхъ!

Вагнеръ.

Объемъ науки такъ великъ!

А вкъ людской летитъ стрлою!

Къ трудамъ ученымъ я привыкъ,

Но страхъ беретъ меня порою:

Какъ трудно способы найти,

Чтобъ до источниковъ добраться,

А тамъ, глядишь, на полпути

Придется съ жизнію разстаться!

Фаустъ.

Пергаментъ! Это ль ключъ святой,

И въ немъ ли жажды утоленье?

Не жди усталою душой

Отъ мертвой буквы обновленья!

Вагнеръ.

Нтъ, много радостей мн книги доставляли:

Въ нихъ вижу явственно я духъ временъ былыхъ.

Какъ люди мудрые бывало разсуждали,

И какъ далеко мы впередъ ушли отъ нихъ.

Фаустъ.

Богъ всть куда! мой другъ, минувшее предъ пали

Сокрыто за семью замками!

А этотъ духъ временъ былыхъ

Лишь обольщеніе пустое!

Лишь духъ писателей самихъ,

Переносимый на былое!

И въ руки не взялъ бы. ей-ей.

Ихъ жалкое бытописанье!

Тутъ не дла живыхъ людей,

А сбродъ ненужныхъ мелочей,

Отрепья всякаго собранье,

И купа правилъ превосходныхъ,

Для куколъ, можетъ-быть, пригодныхъ!

Вагнеръ.

Но міръ, людей, былую старину

Для всякаго полезно познавать,

Фаустъ.

Да, не вдаваясь слишкомъ въ глубину.

Кто сметъ вещь по имени назвать?

Кто мысли мощной покорилъ природу,

И безразсудно, въ сердца полнот,

Святыя тайны открывалъ народу,

Тотъ погибалъ въ огн и на крест.

Оставимъ это. Все ужь спитъ кругомъ,

Пора и намъ бесду перервать.

Вагнеръ.

Охотно глазъ я не смыкалъ бы сномъ,

Чтобъ такъ учено съ вами разсуждать!

Но завтра свтлый праздникъ, можетъ-быть

Удастся мн кой-что у насъ спросить.

Я для наукъ стараній не жаллъ

И много знаю я, по все бы знать хотлъ.

(Уходить).

Фаустъ (одинъ).

Какъ человкъ надежды не теряетъ,

Коль въ трудъ безплодный погруженъ.

Усердно клада ищетъ онъ

И червяковъ лишь вырываетъ?

Могла ли здсь раздаться рчь такая,

Гд окружалъ меня волшебный міръ духовъ?

Увы! на этотъ разъ благодарю тебя я,

Ничтожнйшій изъ всхъ земли сыновъ!

Ты разогналъ ужасное смущенье,

Грозившее лишить меня послднихъ силъ.

Предъ подавляющимъ величіемъ явленья.

Я карликомъ себя невольно ощутилъ!

Подобье Божіе, какъ близко предъ собой

Ужъ вчной истины я видлъ обладанье,

Какъ жадно я впивалъ небесное сіянье

И прочь отбросилъ тлнъ земной.

Свободной силою честне херувимъ.

Ужъ съ силами природы я сливался

И творческимъ блаженствомъ наслаждался,

Увы! во прахъ мой чудный міръ распался,

Сраженъ я словомъ громовымъ!

Не долженъ я себя равнять съ тобою!

Ты вызванъ былъ усердною мольбою,

Но вновь исчезъ, неуловимъ!

Въ тотъ мигъ, какъ счастливъ былъ глубоко.

Какъ былъ и слабъ, я силенъ я!

Ты оттолкнулъ меня жестоко

Во мракъ шитаго бытія.

Откуда ждать мн указанья?

Ввряться ль мысли мн своей?

Ни трудъ, ни праздное страданье

Впередъ не двигаетъ людей.

Сознаніе великаго, снятаго

Туманится житейской суетой:

Когда добра достигнемъ мы земнаго,

Все лучшее намъ кажется мечтой,

Высокихъ чувствъ, порыва мы живаго

Чуждаемся холодною душой.

И если насъ полетъ воображенья

Въ надземный міръ бывало уносилъ,

Жизнь разобьетъ надменныя стремленья

И въ тсный кругъ замкнетъ избытокъ силъ.

На сердце намъ забота налегаетъ

И тайныя страданья порождаетъ,

И отравляетъ радость и покой,

Являясь, что ни день, подъ маскою и пой:

Имнье, домъ, семья, везд ее встрчаемъ.

Огонь, вода, и ножъ, и ядъ,

Нагъ вчно призраки страшатъ.

Оплакиваемъ то, чего мы не теряемъ!

Нтъ, чувствую, но мн равнять себя богамъ!

Подобенъ слабымъ я и жалкимъ червякамъ.

Какъ я, въ пыли живутъ и роются они

И въ прах безъ слда свои кончаютъ дни.

Не пыль ли здсь по всмъ угламъ

Съ высокихъ стнъ ко мн валится?

Не пыль ли этотъ старый хламъ,

Который вкругъ меня тснится?

Здсь истину хочу открытъ?

Что скажутъ мн вс книги эти?

Что людямъ всюду трудно жить?

Что рдко счастіе на свт?

Что осклабляешься ты, черепъ, мн, пустой?

И твои когда-то мозгъ, какъ мой теперь, смущался.

Дня свтлаго искалъ, и въ темнот глухой,

Съ желаньемъ истины, безумно ошибался!

Вы, инструменты, вс сметесь надо мной!

Съ колесами, вальками, рычагами

Надменно я стоялъ предъ дверью запертой —

Но намъ не совладть съ тяжелыми замками!

Природа съ красоты своей

Покрова снять не дозволяетъ.

И ты машинами не вынудишь у ней

Чего твой духъ не угадаетъ!

Ты, утварь старая, тебя не трогалъ я,

Отцу лишь моему ты нкогда служила,

Обои ветхіе, васъ лампочка моя,

Куряся ночью закоптила.

Чмъ здсь потть, растратить бы давно

Мн небогатое имнье!

Наслдіе отцовъ на пользу намъ дано,

А не на глупое храненье!

Чмъ я не пользуюсь, то бремя лишь одно,

Лови же на лету минуту наслажденья!

Зачмъ на мст томъ мой взглядъ остановился.

Какъ очарованный той стоянкою простой?

Какой отрадный сптъ мн на душу налился,

Какъ сладкій блескъ луны въ глуши и тьм лсной?

Привтствую тебя, о стоянка дорогая!

Съ благоговніемъ теперь беру тебя я.

Ты плодъ ума и знанія людей.

Смшеніе соковъ снотворно благодатныхъ,

Веществъ смертельно ароматныхъ,

Ты помоги мн силою своей!

Взглядъ на тебя страданье утоляетъ,

Прикосновеніе тревогу укрощаетъ,

Смиряется волненіе въ груди,

Открылся взорамъ океанъ могучій,

Онъ манитъ вдаль поверхностью зыбучей,

И новый свтъ сіяетъ впереди.

Крылатую я вижу колесницу,

Горящую, какъ пламя, я готовъ

Оставить за собой земли границу

Для новой жизни и другихъ міровъ!

И тылъ достоинъ счастія такого?

Теб ли, червь, вкушать восторгъ святой?

Да! Лишь ршись къ сіянью дня земнаго

Поворотиться ты спиной!

Разбей врата, замкнутыя отъ вка,

Которыхъ вс хотли бъ миновать.

Достоинство и доблесть человка

На дл здсь ты долженъ доказать.

Предъ темной бездной духомъ не смутиться,

Гд грезится мученій страшный рядъ,

Не содрагаясь, къ выходу стремиться,

Передъ которымъ пламенетъ адъ,

Шагъ роковой свершить безъ опасенья,

Хотя бы тамъ ждало уничтоженье!

Хрустальный кубокъ, чистый, драгоцнный,

Оставь же ты футляръ свой запыленный!

Я много лтъ тебя не вспоминалъ!

Миры отцовъ тобою украшались,

И гости вс развеселялись,

Когда тебя одинъ другому подавалъ.

Обиліо богатыхъ украшеній,

Которыя въ стихахъ водилось объяснять

И залпомъ чашу выпивать,

Напоминаетъ дни утхъ и наслажденій.

Сегодня я тебя не передамъ сосду,

Толкуя твой узоръ, не оживлю бесду,

Хмль скоро разберетъ отъ этого питья!

Струею темною въ тебя его вливаю,

Я сдлалъ самъ его, его я выбираю,

И кубокъ отъ души послдній поднимаю

Въ честь утра радостнаго я!

(Подноситъ чашу къ губамъ. Колокольный звонъ и пніе).

Хоръ ангеловъ.

Христосъ воскресъ! Спасеніе

Онъ смертнымъ даровалъ!

Пятно грхопаденія,

Оковы преступленія

Онъ стеръ и разорвалъ!

Фаустъ.

Какой невнятный звукъ далекихъ голосовъ

Насильно это рта мн чашу отнимаетъ?

Ужели звонъ глухихъ колоколовъ

Ужъ праздника начало возвщаетъ,

И хоръ торжественный той пснію святой.

Звучавшей нкогда средь ночи гробовой,

Надъ смертію побду прославляетъ!

Хоръ женщинъ.

Мы влагой драгоцнною

Учителя омыли.

Съ любовью неизмнною

Мы тло положили,

Прикрыли удалялся,

Покровами его.

Не видимъ, возвращался,

Христа мы своего!

Хоръ ангеловъ.

Христосъ воскресъ изъ тлніи!

Онъ смертью смерть попралъ.

Блаженъ, кто въ часъ боренія,

Страданья, искушенія

Душою устоялъ!

Фаустъ.

Зачмъ ко мн несешься ты съ небесъ,

Плнительный и мощный голосъ рая?

Не для такихъ, какъ я, Христосъ воскресъ!

Невозвратима вра мн живая.

Безъ вры нтъ спасенья я чудесъ!

Не смю я къ тмъ сферамъ возноситься.

Откуда всть благая мн звучитъ.

Но этотъ звукъ о прошломъ говоритъ,

И чувство юное на сердц шевелится.

Какъ поцлуй въ субботней тишин

Мн этотъ голосъ съ неба приносился,

Колокола вщали тайну мн,

Восторженно и страстно я молился,

Въ лса, въ луга меня тогда влекли

Невыразимо сладкія стремленья,

Потокомъ слезы жгучія текли,

Въ груди тснились чудныя виднья!

Свободу, игры, радости весны

Мн эта псня нкогда суша —

Мн грезятся опять былые сны,

Въ послдній часъ мн измняетъ сила —

Раздайтесь вновь, святые звуки рая!

Слеза течетъ, мила мн жизнь земная!

Хоръ учениковъ.

Сбылось обтованіе!

Изъ ночи гробовой

Во слав и въ сіяніи

Христосъ возсталъ живой,

Вкусилъ неизреченныя

Блаженства глубины,

А мы оковы бренныя

Влачить осуждены!

Бездомцами скитаемся

Одни въ краю земномъ,

Учитель, мы печалимся

О счастіи Твоемъ!

Хоръ ангеловъ.

Христосъ воскресъ! Мужайтеся,

И радостной душой

Отъ узъ освобождейтеся

Грховности мірской.

Спасителя хвалители,

Страданій исцлители,

Земныхъ племенъ учители,

Блаженства возвстители.

Отъ васъ не отлученъ,

Вамъ близокъ Онъ!

За воротами.

Гуляющіе разныхъ званій выходятъ изъ города.

Нсколько ремесленниковъ.

Куда же мы идемъ?

Вторые.

Къ сторожк лсника.

Первые.

Нтъ, мы на мельницу.

Одинъ ремесленникъ.

Пойдемте-ка къ фонтану!

Другой.

Дорога скучная и слишкомъ далека.

Вторые ремесленники.

А ты куда?

Третій ремесленникъ.

Да я отъ прочихъ не отстану.

Четвертый.

Идите на село, красавицъ много тамъ,

И пива добраго, я погулять привольно.

Пятый.

Спасибо молодецъ! Иди, коль хочешь, симъ!

Ужъ раза два моимъ бокамъ

Досталось на сел довольно.

Горничная.

Нтъ! Въ городъ я вернусь!

Вторая.

Онъ ждетъ насъ у осинъ.

Первая.

Да мн-то что! Съ тобой лишь онъ гуляетъ,

Съ тобой танцуетъ и болтаетъ,

Ну и ступай къ нему!

Вторая.

Онъ нынче не одинъ:

Курчавый будетъ съ нимъ.

Школьникъ.

Вишь какъ шагаютъ! Чудо!

Пойдемъ за ними, братъ! Пристать бы къ нимъ не худо!

Забористый табакъ, пивка стаканъ другой,

Да двка красная — что длать, вкусъ такой!

Горожанка.

Смотри, красавчики собою,

И безъ оглядки, просто срамъ,

Бгутъ за горничной простою,

Гд столько есть хорошихъ дамъ.

Второй школьникъ (первому).

Постой! Я сзади двухъ другихъ

Въ нарядныхъ платьяхъ замчаю,

Сосдка мн одна изъ нихъ.

За нею я пріударяю.

Он тихонько, скромно такъ идутъ,

И насъ съ собой наврное возьмутъ!

Первый.

Нтъ, нтъ! Я врагъ стсненій, братецъ мой!

Спшимъ, спшимъ! Дичина ускользаетъ!

Поврь, рука знакомая съ метлой,

Тебя всхъ лучше въ праздникъ обласкаетъ!

Горожанинъ.

Не нравится, друзья, мн голова нашъ новый.

Лишь выбрали, такой сталъ гордый и суровый.

И чмъ для насъ полезенъ онъ?

Все слышишь пснь одну и ту же:

Стсненія со всхъ сторонъ,

Повинности что день то хуже.

Нищій (поетъ).

Вы люди добрые спшите

Гулять веселою толпой,

На старца нищаго взгляните

И сжальтесь надъ моей нуждой.

Лишь тотъ кто призритъ скорбь другаго

Узнаетъ счастіе вполн —

Въ день свтлый праздника Христова

Подайте милостыню мн!

Второй горожанинъ.

Не знаю лучше я веселья въ день воскресный,

Нмъ разговоръ объ ужасахъ войны:

Какъ гд-то, въ Турціи, въ чужбин неизвстной,

Народы цлые мечомъ истреблены,

Сидишь за кружкою и взоромъ провожаешь

Спокойно по рк плывущія суда,

Потомъ, придя домой, въ душ благословляешь

Отчизны тишину и мирные года.

Третій горожанинъ.

Такъ, такъ, сосдъ! Люблю я это самъ.

Пожалуй вдалек сражайся,

Пусть все верхъ дномъ поставятъ тамъ,

Лишь все по-старому у насъ-то оставайся!

Старуха (молодымъ горожанкамъ).

Добро пожаловать франтихи молодыя!

Кто жь не засмотрится на васъ?

Поди ты, гордыя какія!

А что на думушк узнаю я сейчасъ.

Горожанка.

Уйдемъ, Агата! Неприлично явно

Водиться намъ съ колдуньею такой,

Хоть, правда, на дому у ней еще недавно

Мн ночью суженый явился какъ живой.

Вторая.

А мн она его въ стакан показала:

Какъ воинъ онъ стоялъ, друзьями окруженъ,

Но сколько я его повсюду ни искала,

Досел на глаза, мн не попался онъ.

Солдаты,

Твердые замки

Съ крпкой стною,

Двъ неприступныхъ

Съ гордой душою

Бралъ бы я съ бою!

Добрая плата,

Доблестный трудъ!

Трубы отважныхъ

Громко сзываютъ.

Радость и гибель

Имъ возвщаютъ,

Грозно несется

Буря войны,

Двы и замки

Сдаться должны!

Добрая плата,

Доблестный трудъ!

Бодро солдаты

Дальше идутъ.

Фаустъ и Вагнеръ.

Фаустъ.

Оковы рки и ручьевъ сокрушила

Благая весна животворнымъ лучомъ,

Жизнь юная зеленью долы покрыла,.

Какъ старецъ угрюмый, въ безсильи своемъ,

Въ суровыя горы зима отступила.

Оттуда порою она посылаетъ

Лишь немощный пней, и зелень луговъ

Крупой ледяною, сердясь, осыпаетъ,

Но таетъ мгновенно холодный покровъ.

Все къ свту стремится, все къ жизни возстало,

Все краской веселой одться спшитъ:

Цвтовъ въ околодк весн не достало,

Она ихъ нарядомъ людей замнитъ.

На городъ вдали оглянися съ высотъ:

Подъ темными сводами тсныхъ воротъ

И давка, и говоръ, и шумъ, и движенье —

Вс праздновать идутъ Христа воскресенье.

Самимъ имъ пора воскресенья пришла

Изъ замкнутыхъ комнатъ и душныхъ домовъ,

Отъ гнета работы, отъ узъ ремесла,

Изъ смрадныхъ подваловъ и темныхъ угловъ,

На волю изъ улицъ, изъ мрака церквей

Зоветъ ихъ сіянье весеннихъ лучей.

Смотри какъ толпа въ безпрерывномъ движеньи

Луга и сады заняла вдалек,

Отъ края до края, на всемъ протяженьи,

Веселыя лодки плывутъ по рк,

Вотъ пестрой гурьбой тяжело нагруженный

Челнокъ запоздалый отчалилъ сейчасъ,

И даже на склонахъ горы отдаленной

Цвтные наряды привтствуютъ глазъ,

Съ села раздается напвъ хоровода —

Здсь рай настоящій простого народа,

Лишь звуки веселья здсь слышатся мн,

Здсь быть человкомъ могу я вполн!

Вагнеръ.

Въ прогулк съ нами, докторъ, безъ сомннья,

И честь и пользу вижу я всегда,

Но грубыя мн гадки развлеченья,

И не пришелъ бы я одинъ сюда.

Мн крики, скрипки, кегли нестерпимы,

Весь этотъ хаосъ дикой кутерьмы:

Бснуются, какъ чортомъ одержимы,

И говорятъ: поемъ и веселимся мы!

Поселяне (подъ липой, пніе и пляска).

Плясать выходитъ пастушокъ,

Цвтная куртка и внокъ,

Нарядъ на немъ красивый.

Подъ липой водятъ хороводъ,

И пляшетъ весело народъ,

Люли, люди,

Люли, люли, люди —

Звучитъ напвъ гульливый.

Поспшно входить онъ въ кружокъ,

И мимоходомъ двку въ бокъ

Толкнулъ пастухъ шутливо,

А двка бойкая въ отвть:

Толкаться такъ совсмъ не слдъ.

Люли, люли,

Люли, люди, люли —

Вдь это неучтиво.

Живе пляска, хоръ дружнй,

Пастухъ съ красоткою своей

Кружится прихотливо,

Лицо горитъ, нарядъ въ пыли,

И вотъ въ сторонку отошли,

Люли, люли,

Люли, люли, люли,

Обнявшись шаловливо.

Оставь, пастухъ! Мы знаемъ васъ!

Двиц парень ужь не разъ

Въ любви поклялся лживо,

А онъ въ отвтъ ее ласкалъ,

И всю окрестность оглашалъ.

Люли, люли,

Люли, люли, люди,

Подъ липой хоръ гульливый.

Старый поселянинъ.

Спасибо, докторъ, вамъ на томъ,

Что въ толкотню простыхъ людей

Вы не побрезгали придти

При всей учености своей.

Позвольте жъ свжаго питья

Вамъ чарку лучшую налить,

Вамъ отъ души желаю я

Не только жажду утолить,

Пусть столько жъ, сколько капель въ ней,

Пошлетъ вамъ Богъ счастливыхъ дней.

Фаустъ.

Я пью отрадное питье,

Вамъ всмъ привтствіе мое.

(Народъ собирается въ кругъ.)

Старый поселянинъ.

Да, хорошо что въ свтлый донъ

Вы появляетесь сюда:

Не оставляли вы народъ

Во дни невзгоды и труда.

Не мало здсь найдется насъ

Кого покойный вашъ отецъ

Отъ смерти злой чудесно спасъ,

Зараз положивъ конецъ.

Цвтущій отрокъ, бодро шли

Вы въ зараженные дома,

За трупомъ трупъ изъ нихъ несли,

Но не коснулась васъ чума.

Свершили подвигъ вы опасный,

Помогъ помощнику Всевластный.

Вс.

Храни его надолго Богъ,

Чтобъ онъ и впредь помочь намъ могъ!

Фаустъ.

Тому вы кланяться должны

Кмъ силы намъ на трудъ даны.

(Проходитъ дале съ Вагнеромъ,)

Вагнеръ.

Какъ долженъ ты, великій мужъ, цнить

Горячее народа уваженье!

Счастливъ кто могъ свое умнье

Съ такою пользой примнить!

Вс шлютъ теб благословенья,

И старъ и младъ къ теб спшитъ,

Нметъ скрипка, хоръ молчитъ.

Идешь, рядами вс стоять,

На воздухъ шапки ихъ летятъ.

Колна преклонить готовы,

Какъ предъ святынею Христовой.

Фаустъ.

Два-три шага насъ къ камню приведутъ,

Гд отъ пути мы отдохнемъ съ тобою.

Не разъ, одинъ, сидлъ я въ дум тутъ,

Постомъ себя терзая и мольбою.

Надежды, вры волнъ живой,

Хотлъ за слезы и стенанья

Купить конецъ заразы злой

Я у Владыки мірозданья.

Насмшкой мн звучитъ толпы хвала.

О, еслибъ понялъ ты, въ душ моей читая,

На что оказана была

Отцу и сыну честь такая!

Отецъ былъ бдный, честный человкъ,

Стремяся къ высшимъ, сокровеннымъ знаньямъ,

О таинствахъ природы весь свой вкъ

Онъ размышлялъ съ причудливымъ стараньемъ.

Ученики въ поту лица

Въ волшебной кухн съ нимъ трудились,

Гд по рецептамъ безъ конца

Лкарства дикія варились.

Тамъ лилію съ могучимъ львомъ

Въ прохладной ванн сочетали,

И на огн изъ дома въ домъ

Безъ жалости перегоняли,

Когда жъ, сіяя пестротой.

Царица въ стклянк появлялась,

Готово средство: мретъ больной,

Кто спроситъ, много ль исцлялось?

Составомъ адскимъ долго мы.

Свирпй пагубной чумы,

Окрестность всю опустошали:

Я тысячи извелъ губительнымъ питьемъ,

И вотъ въ присутствіи твоемъ

Убійцъ безстыдныхъ прославляли.

Вагнеръ.

Но можно ль вамъ объ этомъ горевать?

Мы вс, скажите, не должны ли

Т правила которымъ насъ учили

По мр силъ на дл выполнять?

Коль юношей отца ты почитаешь,

Доволенъ онъ останется тобой,

Коль, возмужавъ, науку умножаешь

До цли высшей сынъ достигнетъ твой

Фаустъ,

О, счастливъ ты, когда изъ моря тьмы

Надешься на свтъ пробиться!

Намъ нужно то, чего не знаемъ мы,

А то что знаемъ не годится.

Но часъ отрадный не дадимъ

Мы отравить себ тоскою.

Смотри, какъ свтомъ золотымъ

Горятъ избушки за листвою.

Уходить прочь отъ насъ свтило дня.

Въ его лучахъ проснется жизнь иная,

О, еслибъ крылья подняли меня

Во слдъ за нимъ летть не уставая!

Мерцаньемъ вся озарена,

Земля бъ у ногъ моихъ лежала,

Огонь на высотахъ, въ долинахъ тишина,

И каждая бъ рка какъ серебро блистала,

Не задержала бы божественный полетъ

Гора суровая съ ущельями глухими,

И море теплое средь рдющихъ высотъ

Предстало бъ наконецъ предъ взорами моими,

Въ немъ хочетъ божество сокрыться отъ меня,

Но дальше я лечу, луни его впивая:

Мракъ ночи позади, въ очахъ сіянье для,

Сводъ неба надо мной, внизу волна морская.

Прекрасный сонъ! Но солнце далеко!

На крыльяхъ духа вольно и легко

Не вознесется плоть земная.

Но какъ сдержать души волненье,

Когда весною слышишь ты

Какъ льется жаворонка пнье

Изъ лучезарной высоты,

Когда надъ темными соснами

Орелъ торжественно паритъ,

И надъ морями, надъ долами

Журавль на родину летитъ!

Вагнеръ.

Я самъ впадалъ, случаями, въ мечтанья,

Но не знавалъ такого состоянья.

Полей, лсовъ скучна мн красота,

Крыло же птицы людямъ не годится,

Не лучше ли умомъ переноситься

Изъ тома въ томъ, къ листу съ листа?

Исполнится отрады вечеръ длинный.

Живая теплота по членамъ протечетъ,

А если разогнешь пергаменъ ты старинный,

То небо цлое къ теб войдетъ!

Фаустъ.

Одну ты знаешь сторону вещей,

О, не знакомься же съ другою!

Ахъ! дв души живутъ въ груди моей,

Враждуя вчно межъ собою.

Одна, любовью пылкою горя,

Хватается за жизнь земную,

Другая рвется, въ высоту паря,

Къ великимъ предамъ, въ жизнь иную.

О, если мощный сонмъ духовъ

Таинственно витаетъ въ поднебесной,

Пускай сойдутъ съ лазурныхъ облаковъ

И унесутъ меня въ свой міръ чудесный!

Хотя бъ ковромъ я обладалъ

Летающимъ въ края чужіе,

На вс сокровища земныя

Его бы я не промнялъ.

Вагнеръ.

Не призывай къ себ духовъ,

Носящихся кругомъ незримо!

Всегда вредить ихъ рой готовъ,

Вражда ихъ къ намъ непримирима.

Съ полночи вихремъ ледянымъ.

Они какъ стрлы налетаютъ,

Съ востока вяньемъ сухимъ

Вс легкія твои съдаютъ,

Съ пустынь полудня жгучій зной

Приноситъ намъ ихъ дуновенье.

Съ заката дождикъ льютъ ркой

Земл и людямъ на мученье.

Ихъ чутокъ слухъ, хитры они и злы,

Покорны намъ, насъ обманутъ желая:

Являются какъ Божіи послы,

И лживо шепчутъ звуки рая.

По намъ пора: тжь міръ одлся тьмой.

Свжетъ воздухъ, всталъ туманъ ночной.

Домъ подъ вечеръ въ особенности мдлъ.

Что жь взоръ свой вдаль ты зорко устремилъ?

Что тамъ тебя такъ сильно занимаетъ?

Фаустъ.

Собака въ пол черная блуждаетъ.

Вагнеръ.

Ну да, такъ что же? Чмъ она важна?

Фаустъ.

Вглядись, теб чмъ кажется она?

Вагнеръ.

Да пуделемъ, который, какъ бываетъ,

Хозяина здсь ищетъ по слдамъ.

Фаустъ.

Въ волшебномъ круг насъ онъ замыкаетъ,

Все ближе, ближе подбгая къ намъ,

И полоса какъ будто огневая

Во мрак ночи тянется за нимъ.

Вагнеръ.

Поврьте мн, собака то простая,

Обмануты вы зрніемъ своимъ.

Фаустъ.

Сдается мн, въ таинственномъ круженьи

Опуталъ насъ онъ стью роковой.

Вагнеръ.

Онъ прыгаетъ вкругъ насъ въ недоумньи,

Увидвъ вдругъ чужихъ передъ собой.

Фаустъ.

Круги тсне, нтъ исхода!

Вагнеръ.

Смотри, собачья вся природа:

Ложится, лаетъ, бьетъ хвостомъ.

Что жъ видишь ты особеннаго въ немъ?

Фаустъ.

Поди сюда, останься съ нами.

Вагнеръ.

Забавный пудель передъ вами:

Готовъ служить, коль ты стоишь,

И прыгать вверхъ, когда велишь,

Платокъ обронишь, онъ найдетъ,

Изъ рчки палку принесетъ.

Фаустъ.

Ты правъ, здсь искра духа не видна,

Все дрессировка лишь одна.

Вагнеръ.

Подчасъ собакою смышленой

Заняться можетъ и ученый.

Да, вашей ласки стоитъ несомннно

Студентовъ ученикъ и спутникъ неизмнный,

(уходятъ въ городскія ворота).

Лабораторія.

Фаустъ (входить съ пуделемъ).

Оставилъ долы и холмы я.

Мракъ ночи стелется по нимъ,

И чувства чистыя, благія

Въ насъ будитъ съ трепетомъ святымъ:

Утихли пылкія стремленья,

Порывы буйные страстей,

И сердце жаждетъ въ умиленьи

Любить Творца, любить людей.

Полно же, пудель, такъ дико метаться!

Что на порог ты нюхаешь тамъ!

Сшгрно за печкой изволь оставаться,

Лучшую въ дом подушку я дамъ.

Ты забавлялъ насъ, какъ шли мы горою.

Лаемъ, прыжками и бгомъ своимъ,

Въ комнату на ночь пришедши со мною.

Умнымъ и тихимъ будь гостемъ моимъ.

Когда въ обители смиренной

Лампада снова зажжена.

Души познаньемъ искушенной

Свтлетъ чудно глубина:

Надежда снова разцвтаетъ,

И разумъ снова говоритъ,

И зовъ всесильный увлекаетъ

Туда гд жизни ключъ сокрытъ.

Пудель, уймися! Къ напвамъ священнымъ,

Которые мощно мн въ сердц звучатъ,

Звря рычанье не въ ладъ!

Люди поносятъ со смхомъ надменнымъ

Все непонятное имъ,

Люди враждуютъ съ прекраснымъ, благимъ,

Если оно имъ стснительно — знаемъ,

Хочетъ и песъ обругать его лаемъ?

Но чувствую, увы, при доброй вол,

Отрада изъ души не льется бол.

Зачмъ изсякла скоро такъ струя,

И жаждою томлюся снова я?

Привыкъ ужъ я къ такому ощущенью,

Бд однако можно пособить:

Мы учимся надземное цнить,

Мы прибгаемъ къ откровенью,

Всего же чище откровеньи свтъ

Являетъ Новый намъ Завтъ,

Мн хочется древнйшій текстъ открыть

И честно, съ врящей душой,

Завта подлинникъ святой

На мой родной языкъ переложить.

(Открываетъ книгу и готовится переводитъ).

‘Въ начал было слово’ — здсь стоитъ.

Вотъ и задача, кто ее ршить?

Мн невозможно слово такъ цнить,

Я долженъ иначе переводить,

Коль съ Божьей помощью достанетъ силъ.

Здсь сказано: въ начал разумъ былъ.

Одумайся надъ первою строкой,

Чтобъ избжать ошибки роковой:

Не разумъ все содержитъ и творитъ.

Была въ начал сила, текстъ гласитъ.

По лишь хочу писать я это слово,

Его неточность чувствую я снова.

Разсялъ духъ сомнніе мое,

Пишу: въ начал было бытіе.

Коль комнату хочешь со мною длить.

Полно, собака, ты лаять и выть!

Нтъ, безпокойный сожитель такой

Здсь оставаться не можетъ со мной.

Надо теб, или мн удалиться:

Оба мы вмст не можемъ ужиться.

Нечего длать, отворена дверь,

Можешь бжать куда хочешь теперь.

Что жъ я за странное вижу явленье?

Правда ли это, иль чувствъ обольщенье?

Пудель сталъ длинный, высокій, большой,

Вкъ не бывало собаки такой.

Что за чудовище ввелъ я въ свой домъ?

Смотритъ теперь онъ какимъ-то слономъ

Съ огненнымъ взглядомъ и съ пястью ужасной.

Это, пріятель, не очень опасно.

Ада исчадье, что смертныхъ страшитъ,

Ключъ Соломона сейчасъ укротитъ.

Духи (за сценой, невидимо).

Бда приключилась съ однимъ,

Не слдуйте, братья, за нимъ.

Какъ волкъ, что въ капкан сидитъ.

Тамъ старый лукавецъ дрожитъ.

Его не спуская изъ глазъ.

Носитеся взадъ и впередъ,

Онъ путы развяжетъ какъ разъ,

Безвредно на волю уйдетъ.

Коль случай представится вамъ.

Спшите ему пособить:

Не даромъ бывало онъ самъ

Старался намъ всмъ удружить.

Фаустъ.

Возьму, чтобъ начать испытанье,

Стихійныхъ духовъ заклинанье.

Саламандра да рдетъ,

Уидина да льется.

Сильфида вьется,

Гномь да радетъ.

Кто измненья

И проявленья

Стихійныхъ силъ

Не изучилъ,

Не можетъ словами

Царить надъ духами.

Исчезни въ огн,

Саламандра!

Разлейся въ шумящей волн,

Ундина!

Сіяй свтозарнымъ лучомъ.

Сильфида!

Хозяйничай, Гномъ!

Всякъ, вренъ призванью.

Явись, и конецъ положи заклинанью!

Саламандра, Ундина, Сильфида и Гномъ

Не сокрыты, какъ видно, въ чудовищ томъ:

Оно смирно лежитъ и глядитъ на меня,

Заклинаньемъ моимъ не пробралъ его я.

Такъ услышь, коль имешь желанье,

Сильнйшее ты заклинанье.

Ты незваный пришлецъ

Не изъ ада ль бглецъ?

Такъ гляди же, вотъ знакъ предъ тобою.

Предъ которымъ главою

Сонмъ лукавыхъ духовъ поникаетъ!—

Онъ щетину свою поднимаетъ,—

Воплощенная лесть!

Ты дерзнешь ли прочесть

Имя это отъ вка рожденнаго,

Неизреченнаго,

Превознесеннаго.

Гршникомъ пронзеннаго?

За печку забившися, онъ

Ростетъ и толстетъ какъ слонъ,

Ужъ комната стала узка,

Онъ хочетъ въ туманъ разойтись,

Не высься подъ сводъ потолка,

Къ ногамъ властелина ложись!

Ты видишь, что я не напрасно грозилъ:

Я жаромъ священнымъ тебя опалилъ.

Не жди же огня тріединыхъ лучей.

Послдняго слова науки моей!

(Туманъ падаетъ, изъ-за печки выходитъ одтый странствующимъ схоластикомъ Мефистофель).

Мефистофель.

Шумъ лишній, радъ служить я милости твоей.

Фаустъ.

Такъ вотъ забавная развязка наконецъ,

Схоластикъ чопорный въ собак той сидлъ.

Мефистофель.

Я преклоняюсь предъ тобой, мудрецъ,

Отъ чаръ твоихъ порядкомъ я вспотлъ.

Фаустъ.

Какъ звать тебя?

Мефистофель,

Вопросъ, мн кажется, пустой

Въ устахъ того кто слово презираетъ,

Кто только къ сущности одной

Свой умъ всечасно устремляетъ.

Фаустъ.

У васъ, друзья, коль васъ назвать,

Не трудно сущность угадать.

Ее мы ясно выражаемъ

Когда васъ духомъ лжи, лукавымъ, называемъ.

Ну, кто жъ ты, если такъ?

Мефистофель.

Я доля силы той

Что длаетъ добро, стремяся къ цли злой.

Фаустъ.

Что странная загадка означаетъ?

Мефистофель.

Я духъ который вчно отрицаетъ,

И справедливо, ибо вс творенья

По сущности своей достойны разрушенья,

И еслибъ не было твореній этихъ всхъ,

То лучше было бы, такъ гибель, зло и грхъ,

И все чему даютъ подобное названье,

Вотъ существо мое и вчное призванье.

Фаустъ.

Зовешься долей ты, но цлымъ мн предсталъ.

Мефистофель.

Я правду скромную сказалъ.

Пускай считаетъ родъ людской

Великимъ цлымъ уголъ свой.

Я доля доли той что прежде всмъ была,

Я доля темноты что свтъ произвела,

Надменный свтъ, который тьм родной

И мста дать теперь не хочетъ за собой,

Но вытснить ее не можетъ, какъ ни бьется,

Къ тламъ прикованъ остается.

Изъ тлъ исходитъ онъ, тламъ красу даетъ,

Тлами можетъ заслониться,

Надюсь, такъ не долго продолжится,

И свтъ съ тлами пропадетъ.

Фаустъ.

Теперь знакомъ съ твоимъ и дломъ:

Не въ силахъ міръ разрушить въ цломъ,

Его ты портишь по частямъ,

Мефистофель.

И мало толку, вижу самъ.

Явленій грубыхъ міръ живой,

Природы неуклюжій строй,

Что я ни длалъ, какъ ни бился,

Досель ни въ чемъ не измнился.

Огонь, вода, гроза пройдетъ

И море тихо, и земля цвтетъ!

А на проклятый родъ животныхъ и людей

И вовсе даромъ тратишь силу.

Ужь сколько свелъ я ихъ въ могилу —

И жизнь кипитъ опять, моложе и свжй!

И такъ изъ вка въ вкъ, взбситься можно съ горя

Изъ суши, воздуха и моря

Потокомъ жизни льетъ струя,

Весь міръ стихійный наполняя.

Не сбереги себ огня я,

Пріюта не нашелъ бы я!

Фаустъ.

Съ напрасной жаждой разрушенья

Ты силы творческой, благой

Сдержать пытаешься движенье

Холодной дьявольской рукой.

Оставь стараніе пустое,

Хаоса странное дитя!

Мефистофель.

Избрать занятіе другое

Я самъ ужь думалъ не шутя.

Могу ль теперь я удалиться?

Фаустъ.

Къ чему, скажи, вопросъ такой?

Ходи ко мн когда случится,

Теперь знакомы мы съ тобой.

Вотъ дверь, окно, труба печная —

Теб повсюду путь открытъ.

Мефистофель.

Помха есть одна такая

Что выйти вонъ мн не велитъ:

Знакъ на порог мн преграда.

Тебя смущаетъ пентаграмъ!

Скажи же мн, исчадье ада,

Какъ чрезъ порогъ ступилъ ты самъ?

Какъ духъ такой въ просакъ попался?

Мефистофель.

Чертежъ не вренъ оказался.

Въ угл наружномъ дв черты.

Какъ видишь, не совсмъ сошлися.

Фаустъ,

Мечты нечаянно сбылися!

И стало-быть мой плнникъ ты?

Помогъ мн случай превосходно!

Мефистофель.

Вбжать я пуделемъ свободно.

Но дьяволъ, вызванный тобой.

Не можетъ домъ оставить твой.

Фаустъ.

Но вотъ въ окно теб дорога.

Мефистофель.

Закономъ бсъ обязанъ строго

Входить и уходить дорогою одной.

Онъ только входъ себ по вол выбираетъ.

Фаустъ.

Самъ адъ законы уважаетъ?

Мн это нравится! Такъ можно заключить

Съ чертями договоръ на прочномъ основаньи?

Мефистофель.

Получишь ты сполна что долженъ получить,

Не медля, не скупясь исполнятъ общанье.

Но это длинная статья,

Намъ будетъ время объясниться,

Прошу опять усердно я,

Позволь теперь мн удалиться.

Фаустъ

Минуту можешь подождать,

Узналъ я мало въ эту встрчу.

Мефистофель.

Пусти меня, на дняхъ приду опять.

Тогда на все теб отвчу.

Фаустъ.

Тебя я вовсе не искалъ,

Ты добровольно въ руки дался.

Держи, коль чорта кто поймалъ,

Не жди чтобъ скоро вновь попался.

Мефистофель.

Когда угодно, я готовъ

Теперь остаться здсь съ тобою.

Но съ тмъ чтобъ вялый ходъ часовъ

Ускорить пньемъ и игрою.

Фаустъ.

Изволь, охотно слушать буду я,

Коль слухъ ласкаетъ музыка твоя.

Мефистофель.

Ты больше, другъ мой, наслажденья

Получишь въ краткія мгновенья,

Чмъ въ годъ земнаго бытія.

Что духи нжные вщаютъ,

Въ видньяхъ чудныхъ открываютъ,

Не есть обманъ и бредъ пустой.

И обонянье усладятся,

И осязанье восхитится,

И вкусъ обворожится твой.

Не нужно намъ приготовленья,

Вс на лицо, начните пнье!

Духи (невидимо).

Темныя тучи

Скройтесь далеко,

Свтъ свой могучій

Ясное око

Съ неба излей.

Прочь бы неслися

Тни густыя,

Кротко бъ зажглися

Звзды благія

Въ мрак ночей.

Силы небесной

Образъ чудесный,

Стая видній

Зыбкая вьется,

Жаръ вожделній

Вслдъ имъ несется.

И одянья

Вютъ въ мерцаньи.

Кроя свиданья

Тихій пріютъ,

Гд упоенные.

Въ дум глубокой,

Страстно влюбленные

Души сольютъ.

Снью высокой

Лозы тснятся,

Кисти томятся

Въ кадк широкой,

Пнясь струятся

Вина ручьями,

Надъ дорогими

Льются камнями,

Вотъ ужь за ними

Осталися горы,

Плещутъ озера,

Широко блистая

Вкругъ свжихъ холмовъ,

Пернатая стая

Несется, винная

Свтъ теплыхъ лучей,

Съ лазури небесной.

Къ брегамъ острововъ

Скользящихъ чудесно

Надъ глубью морей.

Слышится пнье,

Видно движенье,

Пляска живая,

Радость младая,

Бродятъ по вол.

Въ рощахъ и въ пол,

Перелзаютъ

Дальнія горы,

Переплываютъ

Черезъ озера,

Вьются, летаютъ,

Путь направляютъ

Къ жизни высокой,

Къ тверди далекой

Вчныхъ свтилъ.

Мефистофель.

Онъ спитъ. Спасибо, хоръ воздушный мой!

Въ долгу у васъ я за концертъ такой.

Отлично онъ мн Фауста усыпилъ.

Нтъ, чорта ты сдержать еще не въ силахъ.

Пошлите рой ему видній милыхъ,

Пусть обольщенье вкусить онъ до дна.

Но чтобы сгрызть волшебный знакъ порога

Мн крыса восгрозубая нужна.

Заклятій не потребуется много,

Сейчасъ уже скребется здсь одна.

Царь крысъ, лягушекъ и мышей,

Клоповъ и мухъ и блохъ и вшей

Теб велитъ предъ нимъ предстать,

Порогъ волшебный обглодать,

Гд масломъ онъ его помажетъ.

Вотъ ужъ она и морду кажетъ.

За дло, уголъ, страшный мн,

Вотъ здсь, на этой сторон.

Еще немного, и готово —

Грезь сладко, Фаустъ! Увидимся мы снова.

(Уходитъ.)

Фаустъ (просыпаясь).

Опять обману я поддался!

Опять лгала мечта моя!

Во сн мн дьяволъ представлялся,

И упустилъ собаку я!

Лабораторія.

Фаустъ, потомъ Мефистофель.

Фаустъ.

Стучатъ. Войди! Что вновь на посщенье?

Мефистофель (за сценою).

Я.

Фаустъ.

Такъ войди.

Мефистофель.

Три нужны приглашенья.

Фаустъ.

Войди же.

Мефистофель (входитъ)*

Вотъ такъ другъ прямой!

Сойтись, надюсь, намъ не трудно.

Чтобъ бредъ ты бросилъ безразсудный,

Я дворяниномъ предъ тобой:

Въ наряд красномъ съ галунами.

Съ плащомъ короткимъ за плечами,

На шляп перья птуха,

А съ боку шпага боевая.

Одежда, видишь, не плоха,

Прими ее не разсуждая.

Изъ душной выйдя тсноты.

Что значить жить узнаешь ты.

Фаустъ.

Отъ горести земнаго бытія

Не защититъ одежда никакая!

Я слишкомъ старъ, чтобъ жить играя,

Чтобъ не имть желаній, молодъ я.

Какъ ждать мн въ свт утшенья?

Лишенья, вчныя лишенья!

Одинъ напвъ лишь роковой

Въ ушахъ у каждаго звучитъ,

Одно лишь весь нашъ вкъ земной

Намъ сипло каждый часъ гласитъ.

Тоска беретъ, лишь утро гонитъ сонъ,

Готовы вырваться рыданья

При встрч дня: мн не исполнитъ онъ

Ни одного, ни одного желанья!

Онъ грезы счастья впереди

Съ тупымъ упрямствомъ разрушаетъ,

Всему, что создано въ груди

Житейской злобою мшаетъ.

Когда же ночь на землю низойдетъ,

Ложуся я исполненъ опасенья:

Покоя мн и ночь не принесетъ,

Меня пугаютъ страшныя виднья.

Могучій духъ въ груди моей сокрытъ,

Онъ душу мн волнуетъ и тревожитъ.

Надъ силами моими онъ царитъ.

Но въ мір вншнемъ ничего не можетъ.

И свтъ постылъ мн, жизнь мн тяжела,

Прошу одно: чтобъ смерть скорй пришла.

Мефистофель.

Но никогда смерть людямъ не мила.

Фаустъ.

О, счастливъ тотъ, кому въ побдномъ гул

Она внокъ кровавый соплететъ,

Кого она въ неистовомъ разгул,

Въ объятіяхъ красавицы найдетъ!

О еслибъ я въ восторг упоенья

Отбросилъ гнетъ земнаго бытія!

Мефистофель.

А между тмъ подъ утро воскресенья

Не выпилъ другъ мой темнаго питья.

Фаустъ.

Шпіонить любишь ты, я замчаю.

Мефистофель.

Я не всевдущъ, но я много знаю.

Фаустъ.

Коль бурю пагубныхъ волненій

Знакомый звукъ во мн смирилъ,

Остатокъ дтскихъ ощущеній

Воспоминаньемъ обольстилъ,

Кляну я все, что духъ смущаетъ

Коварной силой лживыхъ грезъ,

Что насъ лукаво прикрпляетъ

Къ жилищу горестей и слезъ.

Проклятье бреду гордыхъ мнній,

Высокимъ о себ мечтамъ,

Проклятье лживости явленій

Въ глаза бросающихся намъ!

Будь славы проклято мерцанье,

И все, что манитъ насъ во сн,

Проклятье лести обладанья:

Рабу, сох, семь, жен!

Будь проклятъ мамонъ, жаждой злата

Къ великимъ движущій дламъ,

И ложе празднаго разврата

Готовящій на отдыхъ намъ!

Кляну цлительныя лозы,

Кляну любви всесильный жаръ,

Кляну надежду, вры грезы,

Кляну вдвойн терпнья даръ.

Духи (невидимо).

Увы!

Ты разбилъ

Могучею дланью

Прекрасный міръ.

Обрушилось зданье

Подъ грознымъ ударомъ твоимъ.

Мы мчимъ

Обломки въ пространство пустое,

И скорбимъ

О красот сокрушенной.

Сынъ рода людскаго

Силой боговъ одаренный,

Создай ее снова!

Прекраснй, свтлй

Въ груди своей міръ ты построй!

Ты жизни иной.

Отбросивъ сомннья.

Вкуси наслажденья,

Снгъ новыхъ лучей

Блеснетъ предъ тобой!

Мефистофель.

Ты слышишь ли зовъ

Моихъ легкихъ духовъ?

На веселье, на дло

Тебя шлютъ они смло,

Къ жизни вольной, широкой

Изъ тюрьмы одинокой

Гд силы дряхлютъ и спятъ,

Увлечь нелюдима хотятъ.

Какъ червь тебя съдающее горе

Не длай ты игрушкою своей!

И въ обществ дурномъ почувствуешь ты вскор

Что человкъ ты средь другихъ людей.

Но битою тебя тропою

Я не введу во всякій сбродъ,

Хоть не изъ знатныхъ я господъ,

Но если хочешь ты со мною

На новый жизни путь вступить.

Готовъ я всмъ теб служить.

Быть для тебя неутомимъ.

Быть врнымъ спутникомъ твоимъ,

И если ты доволенъ мной

Отнын рабъ я врный твой.

Фаустъ.

А чмъ теб я заплачу за службы?

Мефистофель.

Объ этомъ будетъ время говорить,

Фаустъ.

Нтъ, чортъ не можетъ о себ забыть,

И ради Бога или дружбы

Не станетъ ближнему служить.

Пусть договоръ нашъ будетъ простъ и ясенъ,

Такой слуга хозяину опасенъ.

Мефистофель.

Здсь обяжусь я быть твоимъ слугою,

Лишь знакъ подашь ты, отдыха не знать:

Коль за могилой встртимся съ тобою.

Ты долженъ тмъ же мн воздать.

Фаустъ.

Мн дла нтъ что будетъ за могилой.

Коль этотъ міръ разрушенъ вражьей силой,

Пусть возникаетъ міръ иной.

Здсь наслаждаюсь благами земными,

Здсь подъ лучами я скорблю дневными,

Когда придется мн разстаться съ ними,

Что хочешь будь тогда со мной.

Знать не хочу любовь и злоба

Способны ль тло пережить,

И можно ль будетъ посл гроба

Добро отъ зла мн отличить.

Мефистофель.

Итакъ рискнуть ты можешь смло.

Ршись, какъ только кончимъ дло

Ты служб будешь радъ моей:

Дамъ то, чего никто не видлъ изъ людей.

Фаустъ.

Что можешь дать ты, чортъ презрнный?

Духъ человка вдохновенный

Твоей ли братіи понять?

Дашь пищу неспособную питать,

Сокровища которыхъ удержать

Нельзя, какъ ртуть, изъ рукъ что убгаетъ,

Игру въ которой всякій проиграетъ,

Красавицу что на груди моей

Уже сосду отдается взоромъ,

Приманку чудную честей

Что изчезнетъ метеоромъ.

Давай мн плодъ, до зрлости гнилой,

Листву что день родящуюся снова.

Мефистофель.

Меня приказъ не устрашаетъ твой,

Доставлю вдоволь я добра такого.

Но, милый другъ, придетъ пора для насъ

Цнить отраду тихихъ наслажденій.

Фаустъ.

Коль лягу праздно я на ложе лни,

Пускай погибну въ тотъ же часъ!

Коль ты добьешься обольщеньемъ

Чтобъ я доволенъ былъ собой,

Коль духъ смутишь мн наслажденьемъ,

Будь день тотъ, день послдній мой.

Держу докладъ.

Мефистофель.

Идетъ.

Фаустъ.

Рука съ рукой!

Скажу ль я радости минуты,

Отрадна ты, остановись!

Тогда вяжи меня ты въ путы.

Тогда судьба моя спершись,

Пусть пснь раздастся гробовая.

Пусть служба кончится твоя.

Пусть станетъ стрлка часовая

И минетъ время для меня.

Мефистофель.

Смотри, условій я не забываю.

Фаустъ.

И вправ ты ихъ въ памяти хранить.

Не на втеръ закладъ я предлагаю.

Коль настоящимъ буду дорожить —

Я рабъ, а чей и знать я не желаю.

Мефистофель.

За докторскимъ столомъ я непремнно

Явлюсь сегодня жь долгъ свой исполнять.

Но чтобы дло кончить совершенно

Прошу я васъ дв строчки написать.

Фаустъ.

Ты договора на письм желаешь?

Иль чести въ людяхъ ты, педантъ, не знаешь?

Не должно ль слову, сказанному мной.

На вки днями властвовать моими?

На свт быстрой все течетъ ркой,

А я свяжуся буквами пустыми!

Но этотъ бредъ намъ въ сердце вкорененъ:

Кто отъ него способенъ излчиться?

Счастливъ кто правды свято чтитъ законъ,

Ни предъ какой онъ жертвой не смутится!

Когда жь пергаментъ подписью скрпленъ,

Какъ привиднья всякъ его страшится.

Замрутъ слова, лишь перья заскрипятъ:

Сургучъ и кожа надъ людьми царятъ.

Что жь выбрать мн лукавый духъ велитъ?

Бумагу, мдь, пергаментъ, иль гранитъ!

Писать рзцомъ, иль кистью, иль перомъ?

Теб ршить вполн предоставляю.

Мефистофель.

Но для чего же, я не понимаю,

Ты въ краснорчьи такъ горячъ своемъ?

Покончимъ мы бумажкою любою,

Подпишешься ты каплей кровяною.

Фаустъ.

Коль ты доволенъ малостью такою,

Пожалуй, тшься шутовствомъ.

Мефистофель.

У крови есть особое значенье.

Фаустъ.

Поврь, отъ слова я не отступлюсь!

Всечасное всей силы напряженье.

Вотъ именно въ чемъ я теперь клянусь.

Я слишкомъ выситься хотлъ,

Мн мсто на ряду съ тобой!

Великій духъ меня презрлъ,

Молчитъ природа предо мной,

Теченье мысли порвано,

Противно знанье мн давно!

Давай же съ чувственностью жадной

Страстей порывы утолять,

Въ тни волшебной, непроглядной,

Чудесъ невдомыхъ искать,

Пусть время насъ несетъ съ собой

Событій шумною ркой,

Пусть наслажденье и страданье,

Успхъ и разочарованье

Минута прихотливо шлетъ —

Лишь въ вчномъ вихр человкъ живетъ.

Мефистофель.

Границъ и мры нтъ для васъ.

Шалить вы можете свободно.

Ловить забаву гд угодно,

Что тшитъ — ваше, въ добрый часъ!

Берите смло, безъ зазрнья.

Фаустъ.

Пойми, я жду не утшенья.

Хочу тревоги я, мучительныхъ отрадъ.

Озлобленной любви, живительныхъ досадъ.

Мой умъ, отъ жажды знанья изцленный,

Не станетъ впредь страданія чуждаться,

И жребій человчеству сужденный

Во мн всецло будетъ отражаться.

Вс глубины познаю и высоты,

Вс радости земныя и заботы,

Жизнь общую вмщу я въ личности своей.

Окончу гибелью мой путь, подобно ей.

Мефистофель.

Поврь ты мн, вдь тсто и крутое

Жую не даромъ долгіе вка.

Никто изъ смертныхъ въ бытіе земное

Не переваритъ жесткаго куска!

Ты насъ послушай! Это мірозданье

Для одного лишь Бога создано:

Его обитель вчное сіянье,

Насъ въ темноту спровадилъ Онъ давно,

Вамъ жить межъ тьмой и свтомъ суждено.

Фаустъ.

Но я хочу….

Мефистофель.

Прекрасно это!

Одно теперь меня страшитъ:

Долга наука, жизнь летитъ,

Ей-ей, послушайтесь совта.

Поэта взять бы вамъ съ собою,

Пускай предастся онъ мечтамъ,

И все что свойственно герою

Восторженно припишетъ вамъ:

И силу льва, и лани быстроту,

Мощь свера и юга теплоту,

Пусть одарить онъ васъ умньемъ

Съ великодушіемъ коварство сочетать,

И съ пылкимъ, юнымъ увлеченьемъ

Любовь разумно разсчитать.

Лицо подобное я самъ бы знать желалъ,

И микрокосмомъ бы его я называлъ,

Фаустъ.

Но что же я, коль идеалъ, душой

Постигнутый, желаемый тревожно,

Осуществить мн въ жизни невозможной

Мефистофель.

Ты то, чмъ созданъ ты другъ мой!

Кудрявыми украсься париками,

На длинныя ходули стань ногами —

Ты будешь все самимъ собой.

Фаустъ.

Да, вс богатства знанія людскаго

Напрасно я въ себ соединилъ.

Когда сажусь я за работу снова,

Не чувствую въ душ я новыхъ силъ.

Стою не выше я нл мало,

Не ближе мн вещей начало!

Мефистофель.

Отъ общепринятаго взгляда

Не удалось отречься вамъ.

Умнй за дло взяться надо,

Пока доступна радость намъ.

Вопросъ простой: конечно, тло

Со всми членами твое.

Но все чмъ пользуюсь я смло

То разв также не мое?

Коль за шесть я коней плачу.

Не я-ль ихъ силами владю?

Куда мн вздумалось скачу,

И ногъ дв дюжины имю.

Оставь мечтаній бредъ пустой,

И бодро въ свтъ вступи со мной.

Поврь мн, кто надъ мыслями корпитъ.

Тотъ все равно что зврь голодный,

Котораго злой духъ насмшливо кружитъ

Средь сочныхъ травъ по полос безплодной.

Фаустъ.

Но что же длать намъ?

Мефистофель.

Уйти отсюда вонъ.

Въ тюрьму ты разв заключенъ?

И разв значитъ это жить,

Себя и юношей томить?

То друга Вагнера призванье,

Довольно воду ты толокъ!

Вдь знаешь самъ что тайну званья

Ты выдать мальчикамъ не могъ.

Одинъ изъ нихъ сейчасъ стучался.

Фаустъ.

Я съ нимъ не въ силахъ толковать.

Мефистофель.

Бдняжка долго дожидался.

Его жестоко не принять.

Давай мн плащъ и шапку смло —

Берусь я доктора съиграть.

(Переодвается).

Вотъ такъ, теперь мое ужь дло

Студента на стезю спасенья навести,

Готовься между тмъ къ пріятному пути.

(Фаустъ уходитъ).

Мефистофель, (въ длинной одежд Фауста)

Смотри съ презрніемъ на разумъ и на знанье,

На это высшее людское достоянье,

Дай духу лжи лукавымъ колдовствомъ

Запутать мысль твою въ обман роковомъ

Тогда ужь нтъ теб спасенья.

Духъ безпокойный данъ ему судьбой,

Котораго тревожное стремленье

Въ своей поспшности слпой

Обходитъ жизни наслажденья.

Его смущу я дикой суетой.

Ничтожествомъ и пошлостью холодной,

Въ смятеніи, теряясь, самъ не свой,

Трепещущій, усталый и голодный,

Онъ будетъ видть пищу предъ собой

Н тщетно рваться къ ней въ тоск безплодной.

Пусть не отдался бъ чорту онъ душой,

Погибъ бы онъ отъ страстности природной!

(Входитъ школьникъ.)

Школьникъ.

Едва успвъ сюда прибыть.

Считаю долгомъ постить

Того, кто всмъ безъ исключенья

Къ себ внушилъ благоговнье.

Мефистофель.

Привтъ вашъ радуетъ меня!

Не мало есть такихъ, какъ я.

зжали вы? Видали свтъ?

Школьникъ.

Прошу васъ, дайте мн совтъ.

Я преданъ длу всей душой.

Здоровъ, и деньги есть со мной,

Меня едва пустила мать:

Хочу науки изучать.

Мефистофель.

Вамъ мста лучше не найти.

Школьникъ.

Признаться, радъ опять уйдти!

Громады стнъ и сводовъ мракъ

Мн все не по сердцу никакъ!

Здсь духота и тснота,

Здсь нтъ ни травки, ни куста,

А въ залахъ, на большихъ скамьяхъ,

Мутится умъ. рябитъ въ глазахъ!

Мефистофель.

Привычки дло все, мой другъ,

Которой вамъ недостаетъ.

Младенецъ грудь беретъ не вдругъ,

Но скоро съ жадностью сосетъ.

Вамъ будетъ слаще съ каждымъ днемъ

Питаться мудрости млекомъ.

Школьникъ.

Ее съ восторгомъ я готовъ обнять,

Но какъ добраться къ ней желалъ бы знать!

Мефистофель.

Для этого сначала объясните

Какой вы факультетъ избрать хотите?

Школьникъ.

Мн хочется весьма ученымъ быть,

И въ точности, подробно изучить

Что на земл и на неб творится:

И міръ духовный, и подлунный свтъ.

Мефистофель.

Попали вы на настоящій слдъ,

Но вамъ придется пристально трудиться.

Школьникъ.

Я радъ труду, но, безъ сомннья,

Пріятно было бы норой

Себ позволить развлеченье

Въ большіе праздники, весной!

Мефистофель.

Цните время! Время улетаетъ.

Его беречь порядокъ научаетъ.

Вамъ нужно, чтобъ приникъ къ порядку умъ.

Начать съ collegium logicum.

Вс мысли вышколятъ вамъ тутъ,

Въ колодки тсныя забьютъ,

Чтобъ впредь он, построясь въ строй,

Тащились битою тропой,

А не бродили бъ вкривь и вкось

И не метались, какъ пришлось.

Потомъ васъ въ долгіе года

Научатъ, что питье, да —

Что просто и легко на видъ —.

Изъ трехъ моментовъ состоитъ.

Но можно фабрику идей

Сравнить съ работою ткачей:

Одинъ ударъ всю ткань сплетаетъ,

Туда сюда скользитъ челнокъ.

И каждый мастера толчокъ

Сто нитей разомъ потрясаетъ.

Философъ входитъ: — Вотъ оно,—

Онъ говоритъ,— такъ быть должно:

Моменты первый и второй

Влекутъ и третій за собой,

Коль первыхъ данныхъ не признать,

Не можетъ выводъ устоять.—

Ему студенты вторятъ съ похвалами,

А все жъ не сдлались ткачами.

Кто жизни явленье постигнуть желаетъ,

Сначала старательно духъ изгоняетъ,

Вотъ держитъ въ рукахъ онъ всю массу частей,

Духовная связь лишь отсутствуетъ въ ней,

Связь эту живую ученый народъ

‘Naturae encliei resis’ съ горя зоветъ.

Школьникъ.

Я не совсмъ васъ понимаю ясно.

Мефистофель.

Лишь дайте срокъ, поймете все прекрасно,

Когда научитесь логично разсуждать

И все, какъ слдуетъ, на части раздлять.

Школьникъ.

Отъ вашихъ словъ разсудокъ мой мутится,

Какъ будто жерновъ въ голов, вертится.

Мефистофель.

Потомъ, мой другъ, нужнй всего для васъ

За метафизику зассть сейчасъ.

Тутъ глубоко старайтесь изучить

Все, что не можетъ умъ людской имешь.

Понятно ль, нтъ ли, все равно —

Вамъ слово пышное дано.

На первомъ курс надо вамъ

Устроить время по часамъ.

Пять лекцій въ день на курс томъ.

Являться надо со звонкомъ.

И строго въ долгъ себ вмнить

Статьи вс дома зазубрить.

Чтобъ слышать съ каедры опять

Что въ книжк можно прочитать.

Но тщательно пишите все, до слова,

Какъ духа откровеніе святаго.

Школьникъ.

Еще бы! Это замчанье

Понятно мн само собой:

Въ тетрадку вписанныя званья

Я смло унесу домой.

Мефистофель.

Но все не выбрали вы факультета.

Школьникъ.

Не хочется мн право изучать.

Мефистофель.

За это насъ не стану осуждать:

Знакома мн наука эта.

Права, законоположенья

Передаются чередой

Изъ поколнья въ поколнье,

Какъ ядъ болзни родовой.

Въ нелпость время обращаетъ

Что было благо и умно,

О прав томъ никто не знаетъ

Что съ человкомъ рождено.

Школьникъ.

Вы объяснили мн что чувствовалъ я самъ.

Какое счастіе попасть въ ученье къ вамъ!

Не богословію ль начать ужъ мн учиться?

Мефистофель.

Боюся я чтобъ вамъ съ пути не сбиться.

Опасности великія грозятъ

Тому кто богословье изучаетъ:

Неотличимый отъ лкарства ядъ

Въ наук этой часто скрытъ бываетъ.

И тутъ всего полезнй вамъ

Внимать учителя словамъ.

Всегда довольствуйтесь словами,

Тогда широкими вратами

Войдете вы въ познанья храмъ.

Школьникъ.

Но слово смыслъ должно представить намъ.

Мефистофель.

Такъ! Но его не добивайтесь строго.

Гд смысла въ сущности немного.

Тамъ кстати слово тутъ какъ тутъ:

Словами славно споръ ведутъ,

Системы строятъ, слово намъ священно,

Оно во вкъ на іоту неизмнно.

Школьникъ.

Я, утомляю васъ, простите,

Весь день я слушать васъ готовъ!

Ужъ кстати пару мткихъ словъ

Объ медицин мн скажите.

Три года право краткій срокъ,

Объемъ же знаній такъ широкъ,

Бодре примешься за дло

Когда укажутъ цль пути.

Мефистофель (въ сторону),

Читать мораль мн надоло,

Въ роль чорта вновь пора войти.

(Вслухъ).

Длъ медицины, какъ науки,

Постигнуть жизни сложный ходъ,

Чтобъ ждать потомъ сложивши руки

Что Богъ пошлетъ.

Напрасно все природы изученье:

Что не дано теб, то не добудешь ввкъ!

Но кто съумлъ схватить мгновенье,

Тотъ настоящій человкъ.

Мы очень сносно сложены,

И смлости у насъ достанетъ,

Въ себя лишь врить вы должны,

Тогда вамъ всякій врить станетъ.

Всего важне дамъ плнить,

Ихъ безпрерывныя стенанья

И всякія недомоганья

Однимъ лишь слдуетъ лчить.

Умйте ловко роль съиграть подъ часъ,

И вс он въ рукахъ у васъ.

Сначала титуломъ внушите уваженье

Къ искусству своему и знанью, а потомъ

Присвойте все себ при первомъ появленьи,

Къ чему другой идетъ лишь медленнымъ путемъ:

Рукою ловкой пульсъ считайте,

И смло талью обнимайте

Со взглядомъ вызывающимъ отвтъ,

Чтобъ знать не узокъ ли корсетъ.

Школьникъ.

Вотъ это лучше! Можно все, свободно?

Мефистофель.

Поврьте другъ, теорія безплодна,

Но жизнь цвтетъ въ сіяющей весн.

Школьникъ.

Конечно такъ! Я точно въ чудномъ сн!

Позволите ль еще разъ къ вамъ явиться,

Чтобъ мудрости у васъ побольше научиться?

Мефистофель,

Что можно, сдлать я готовъ.

Школьникъ.

Теперь иду, но пару словъ,

Коль честь вы сдлать мн хотите,

Вписать въ альбомъ не откажите!

Мефистофель.

Охотно.

(Пишетъ и шдаетг альбомъ).

Школьникъ (читаетъ).

Eritis sicut dens scientes bonum et malum.

(Почтительно закрываетъ книгу и уходитъ).

Мефистофель.

Врь ты старинному слову, зми общанью:

Горе постигнетъ тебя на дорог къ познанью.

Фаустъ (входитъ).

Куда-жъ направимъ путь.

Мефистофель

Куда велишь другъ мой!

Мы весь осмотримъ свтъ, и малый и большой.

Какую пользу, сколько наслажденья

Теб доставитъ новый курсъ ученья.

Фаустъ.

Но съ длинной бородой моей

Привыкъ чуждаться я людей,

Попытка не удастся эта:

Я вовсе не гожусь для свта.

Застнчивость бда моя,

Всегда неловокъ буду я!

Мефистофель.

Поврь пройдутъ сомннья и мечты:

Надйся на себя, и жить умешь ты.

Фаустъ.

Но какъ отсюда мы уйдемъ?

Гд экипажъ, слуга съ конями?

Мефистофель.

Плащи мы только распахнемъ,

И улетимъ на воздухъ сами.

Пери лишь въ смлый путь такой

Съ собою узелъ небольшой.

При помощи огня, который и раздую,

Покинемъ тотчасъ же поверхность мы земную,

И если мы легки, полетъ нашъ будетъ скоръ.

Въ жизнь новую, мой другъ, ты вступишь съ этихъ поръ.

ФАУСТЪ

ТРАГЕДІЯ ГЕТЕ.

ПРОЛОГЪна театр.

ПРОЛОГЪвъ надземномъ пространств.

ТРАГЕДІИчасть первая.

Читайте также:

ПРОЛОГЪ
на театр.

ПРОЛОГЪ
въ надземномъ пространств.

ТРАГЕДІИ
часть первая.