Еврейский вопрос и антисемитизм во Франции, Русанов Николай Сергеевич, Год: 1902 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 41 минут(ы)

Еврейскій вопросъ и антисемитизмъ во Франціи.

Какъ-то лтъ пятнадцать тому назадъ я проходилъ по бульвару Сэнъ-Мишель, въ центр Латинскаго квартала, съ однимъ изъ близкихъ пріятелей, русскимъ евреемъ по происхожденію, быстро впитавшимъ въ себя элементы французской культуры и искренно полюбившимъ великую демократическую страну. Мой собесдникъ очень неглупый, очень чуткій человкъ, отличающійся большою воспріимчивостью къ измненіямъ въ общественной атмосфер и, можно сказать, болзненно тонкимъ инстинктомъ предугадывающій малйшія пертурбаціи въ этой области. Сколько разъ его разсужденія поражали меня именно этимъ даромъ предвиднія, и зачастую разговоръ съ нимъ заставлялъ меня всматриваться въ такія явленія, которыя еле-еле начинали обозначаться и на которыя я безъ него не обратилъ бы вниманія. Въ особенности чутокъ его барометръ въ сфер еврейскаго вопроса, гд онъ обнаруживаетъ рдкое соединеніе глубокой, но скрытой и благородно-стыдливой любви къ своей рас и въ то же время замчательно безпристрастной, можетъ быть даже черезчуръ суровой критики ея недостатковъ.

— Посмотри, видлъ ты эту грошовую газетку? и онъ указалъ мн на жалкій листокъ съ страннымъ,— какъ мн показалось въ ту пору,— названіемъ ‘L’Antijuif’ (Антиеврей), которое высовывалось изъ-за пачки нумеровъ, висвшихъ на стнк газетнаго кіоска.

— Какая чепуха! — невольно вырвалось у меня при взгляд на эту крошечную, безобразно отпечатанную на срой бумаг полу-газету, полу-аффишу.

— Ну, а я теб скажу, другъ мой, что не нынче-завтра антисемитизмъ появится во Франціи… да, во Франціи, въ стран провозглашенія правъ человка и гражданина, и нашему брату ‘жиду’ придется снова задаваться вопросомъ, есть-ли еще гд-нибудь на свт уголокъ, въ которомъ мы можемъ чувствовать себя свободными отъ ненависти и преслдованія…

Его грустный тонъ поразилъ меня, и я совершенно искренно сталъ протестовать противъ такой, казалось мн, чудовищной гипотезы.

— Увидишь, увидишь,— повторялъ мой пріятель, и можетъ быть скоре, чмъ даже думаешь.

Нсколько дней спустя, мы снова встртились, и я съ торжествомъ замтилъ пріунывшему другу, что никто на ‘Антиеврея’ не обратилъ вниманія, кром рошфоровскаго L’Intransigeant’а, который, однако, упомянулъ о газетк, лишь какъ о вздорномъ курьез. Мой пріятель какъ будто повеселлъ, но отвтилъ на мое замчаніе короткимъ ‘да, знаю, читалъ’ и сейчасъ же погрузился въ молчаніе. И я чувствовалъ, что за этимъ молчаніемъ скрывалась упорная и горькая дума моего друга о злополучномъ народ, которому даже въ роман Евгенія Сю повелительный голосъ бросаетъ безпрестанное ‘иди, иди’…

Дло происходило приблизительно въ 1885 г. А въ 1886 г. вышла ‘Жидовская Франція’ Дрюмона, которая произвела неслыханное возбужденіе въ печати и обществ и была распродана въ теченіе нсколькихъ лтъ въ числ полутораста тысячъ экземпляровъ. Въ 1890 г. антисемитская агитація перешла съ Морэсомъ и Герэномъ на улицу и служила предметомъ преній на народныхъ собраніяхъ. Въ 1894 г., посл нсколькихъ пробныхъ попытокъ, антисемитизмъ явственно обнаружился въ арміи и намтилъ себ жертву въ лиц несчастнаго Дрейфуса. Въ 1895 г. теченіе проникаетъ въ парламентъ, и стны палаты депутатовъ оглашаются дикою рчью ‘республиканца и свободнаго мыслителя’ Дени, который на засданіи 25 мая предостерегаетъ ‘французовъ Франціи’ противъ ‘еврейскаго нашествія’. А затмъ мн нечего напоминать читателю, въ какихъ яркихъ формахъ антисемитизмъ прокинулся и во Франціи, и особенно въ Алжиріи за послдніе три года съ того времени, какъ защитники основныхъ принциповъ современной цивилизаціи возстали противъ военнаго Шемякина суда во имя попранной истины и заушенной справедливости. Какъ видите, печальныя предвиднія моего пріятеля сбылись боле, чмъ могъ разсчитывать на это самый сангвиническій антисемитъ полтора десятка лтъ тому назадъ. И не вызови дло Дрейфуса сильной нравственной встряски, не пробудись въ лучшихъ элементахъ страны тотъ великолпный идейный энтузіазмъ, который въ общемъ всегда такъ высоко ставитъ французовъ надъ другими боле умренными и аккуратными націями, республиканская Франція была бы задушена темными силами реакціи, разорвана волками военщины, заклевана. воронами и совами клерикальнаго мракобсія…

Я задаюсь въ предлагаемомъ читателю этюд разсмотрть положеніе еврейскаго вопроса во Франціи и объяснить возникновеніе здшняго антисемитизма, въ могущество котораго, каюсь, я не особенно врилъ вплоть до печальныхъ событій послднихъ лтъ. Заране могу, впрочемъ, предупредить читателя, что, изучивъ возможно добросовстно эту задачу, я прихожу къ тому отрадному заключенію, что антисемитизмъ распространенъ во Франціи лишь по поверхности, что его кажущееся временное могущество объясняется общими явленіями соціально-политической и умственной жизни страны, и что онъ долженъ идти — и уже ршительно идетъ — на убыль. Тамъ, гд во время прилива антисемитствующаго настроенія на мутныхъ волнахъ юдофобской агитаціи гордо плавала ‘непобдимая армада’ всхъ этихъ Дрюмоновъ, Гереновъ, Максовъ Рэжисовъ, Милльвуа и Рошфоровъ, тамъ скоро съ усиливающимся отливомъ мы увидимъ песчаныя и илистыя мели, жалкія лодчонки на боку, кучу нечистотъ, вздутые трупы выброшенныхъ на берегъ псовъ и грызню жадныхъ молюсковъ за куски падали…. Изъ временнаго, но спасительнаго кризиса великая страна выходитъ снова готовою къ великимъ подвигамъ. Опасность, повторяю, лежала не въ самомъ антисемитизм, а въ общихъ условіяхъ Франціи на рубеж ХХ-го вка. Какъ только сознательная часть націи поняла отрицательныя стороны современнаго общественнаго процесса, какъ только она направила свои усилія на борьбу съ реакціей во всхъ сферахъ дятельности, критическое положеніе страны утеряло свой грозный характеръ, и здоровое теченіе должно скоро смыть безповоротно вс накипвшіе за послднее время шлаки французской жизни, а въ томъ числ и варварскій антисемитизмъ.

——

Интересно, прежде всего, отвтить на вопросъ, въ какой степени еврейство является виднымъ элементомъ во Франціи, насколько часто населенію приходится сталкиваться съ нимъ и испытывать на себ неудобства и прямыя страданія, необходимо вытекающія, по увренію антисемитовъ, изъ противуобщественныхъ стремленій этой ‘особой расы паразитовъ’. Посмотримъ сначала на число евреевъ во Франціи. Тутъ, конечно, намъ придется довольствоваться приблизительными данными, такъ какъ со времени переписи 1872 г. рубрика религій исчезаетъ изъ оффиціальной статистики. Если оставить въ сторон тенденціозныя цифры Дрюмона, какъ извстно не церемонящагося ни съ фактами, ни съ логикой и дающаго при сей врной оказіи фантастическій итогъ въ 550.000 евреевъ для Франціи и въ 150.000 для одного Парижа {Edouard Drumoot, La France juive. Essai d’histoire contemporaine, Парижъ, изд. 139-е (безъ даты), стр. 102 тома перваго.}, то никто изъ серьезныхъ изслдователей не насчитываетъ и 120.000 представителей еврейской расы на территоріи третьей республики. Исидоръ Лёббъ исчисляетъ общую цифру своихъ соотечественниковъ въ 97.790, изъ которыхъ 63.000 для собственно Франціи (въ томъ числ 42.000 живущихъ въ Париж съ пригородами) и 34.790 для Алжиріи {Saint-Martin et Rousselet, Nouveau Dictionnawe de Gographie universelle, Парижъ, 1884, т. II, стр.998—1000 (см. статью ‘Juifs’, не подписанную авторомъ).}. Съ своей стороны Теодоръ Рэйнакъ, писавшій нсколькими годами позже, даетъ общій итогъ въ 115.500, изъ нихъ для собственно Франціи 72.000 (причемъ на Парижъ приходится 40.000) и 43.500 для Алжиріи, включая сюда и части Сахары { Grande Encyclopdie (изд. Lamirault), Парижъ, безъ даты, т. XXI, стр 286—180 (статья ‘Juif’).}. И если бы мы даже, по недоврію къ евреямъ, якобы умышленно скрывающимъ свою настоящую численность, значительно увеличили этотъ итогъ, то все же въ крайнемъ случа получилась бы цифра въ 150.000 и, самое большее, 175.000 евреевъ для всей Франціи.

Пусть читатель сопоставитъ съ этимъ сравнительно очень умреннымъ итогомъ общую цифру иностранцевъ, которыхъ по послдней переписи (29-го марта 1896 г.) насчитывалось во Франціи 1.027.491 человкъ {Dnombrement de la population. 1896, Парижъ, 1897, стр. 844.}, и онъ не можетъ не придти къ заключенію, что если даже и считать французскихъ гражданъ еврейскаго происхожденія ‘чуждымъ элементомъ’, то настоящихъ-то чужестранцевъ въ шесть-семь разъ больше на почв республики. И однако, даже обострившіеся въ послдніе годы крики шовинистовъ противъ ‘иноземцевъ’ далеко не сравнятся по сил и негодованію съ дикими воплями, вызываемыми у антисемитовъ присутствіемъ во Франціи гораздо меньшаго числа евреевъ, громадное большинство которыхъ при этомъ проникнуто общею культурою страны….

Но тутъ-то именно антисемиты и остановятъ насъ и съ торжествомъ станутъ указывать намъ на громадную разницу между ‘арійскими’ иностранцами, которые очень скоро поглощаются французскимъ населеніемъ и вполн сливаются съ нимъ, и совершенно чуждыми, непримиримыми, нерастворимыми ‘семитами’, которые, молъ, вчно останутся особою расою и враждебнымъ постороннимъ тломъ внутри общественнаго организма. Что же, длать нечего: приходится снова и снова становиться на почву антропологіи и исторіи и въ сотый разъ доказывать уже с,голь часто и съ успхомъ доказанное лучшими спеціалистами положеніе относительно того, что, во-первыхъ, евреи не представляютъ собою чистой и вполн различной отъ арійцевъ расы, и что, во-вторыхъ, самую національность ихъ слдуетъ понимать въ особомъ, не столько этнографическомъ и политическомъ, сколько соціальномъ смысл.

Я не буду вдаваться въ подробности общаго вопроса о расахъ, вопроса, который, по мр того, какъ развивается серьезная наука, теряетъ все боле и боле значеніе и смыслъ. Въ одной изъ своихъ статей, посвященныхъ критик этого расоваго міровоззрнія, я указалъ на основаніи новйшихъ изслдованій на всю призрачность ученія о чистыхъ расахъ, а вмст съ тмъ на ‘химеричность’ ихъ классификаціи, по выраженію Овелака. {Н. К., Соціологія человка-звря, ‘Русское Богатство’, 1899, апрль, стр. 154—159.} Мн остается лишь отослать читателей къ этому этюду. Но здсь. повторяю, мн хотлось-бы коснуться боле частнаго вопроса, а именно: насколько состоятельна теорія ‘арійства’ и насколько ‘семитъ’ представляетъ собой особую, рзко отграниченную отъ арійской расу. Я позволю себ рекомендовать по первой половин вопроса относящіяся къ этому страницы въ сжатомъ, но добросовстномъ и документальномъ труд г. Деникера по антропологіи и этнографіи. {Книга эта принадлежитъ къ ‘современной научной серіи’ и вышла одновременно на англійскомъ и французскомъ языкахъ. Я цитирую по англійскому изданію: J. Deniker, The Races of Man, An Outline of Anthropology and Ethnography, Лондонъ, 1900.}. Ученый авторъ выражается слдующимъ образомъ:

Но кто же были арійцы? Никто не знаетъ этого какъ слдуетъ… Достаточно сказать, что признанные авторитеты въ наук (Поттъ, Гриммъ, Максъ Мюллеръ) въ теченіе долгаго времени поддерживали безъ всякаго прочнаго доказательства существованіе не только первобытнаго арійскаго языка, который далъ начало діалектамъ почти всхъ народовъ Европы, но также и существованіе ‘арійской расы’, которая, какъ то предполагалось, возникла ‘гд-то’ въ Азіи, причемъ одна часть ея переселилась въ Персію и Индію, тогда какъ остальная доля медленными шагами продвинулась въ Европу. Поколнія ученыхъ принимали эту гипотезу, которая, въ конц концовъ, основана ни на чемъ другомъ кром афоризмовъ въ род ‘ex oriente lux’, выдвинутомъ Поттомъ, или же ‘непреодолимаго стремленія къ западу’, изобртеннаго Гриммомъ. Должно, однако, замтимъ, что возраженія противъ этой гипотезы со стороны признанныхъ-же авторитетовъ возникли, какъ только она появилась. Эти возраженія исходили отъ филологовъ въ род Латама (1855), этнологовъ въ род Омаліуса д’Аллуа, антропологовъ въ род Брока (1864), но лишь около 1880 г. выразилась замтная реакція противъ ходячихъ идей, и возникла она въ лагер самихъ филологовъ. Соссюръ, Сепсъ и другіе, возвращаясь къ идеямъ, уже задолго до того выраженнымъ Бенфеемъ, справедливо замтили, что предполагаемая тсная связь между санскритскимъ и зендскимъ и первобытными арійскими языками основывается исключительно на томъ факт, что архаическія формы упомянутыхъ двухъ діалектовъ сохранились до настоящаго времени въ письменныхъ памятникахъ, между тмъ какъ арійскіе языки Европы не обладаютъ такими древними документами. Они говорили дале, что европейскіе языки нашихъ дней, какъ, напр., литовскій, гораздо ближе къ первобытнымъ арійскимъ формамъ, чмъ азіатскіе діалекты, напр. лидусскій… Антропологія не въ силахъ сказать, говорили или нтъ на арійскомъ язык древніе обладатели долихоцефалическихъ череповъ въ южной Европ. Кром того, труды современныхъ филологовъ съ Оскаромъ Шмидтомъ во глав показываютъ, что мы не въ прав боле говорить въ настоящее время объ какой бы то ни было ‘арійской рас’, но лишь о семь арійскихъ языковъ и, можетъ быть, о первобытной арійской цивилизаціи, которая предшествовала отдленію различныхъ арійскихъ діалектовъ отъ ихъ общаго ствола… Однако, нтъ никакого доказательства того, что народы, говорящіе не арійскими языками, не обладали уже точно такою же цивилизаціею, которая въ сред ихъ развилась независимымъ путемъ… Вообще, арійскій вопросъ уже не иметъ въ наши дни той важности, которую ему придавали раньше. Все, что мы можемъ предполагать на законномъ основаніи, это то, что въ періодъ, который предшествовалъ неолитической эпох, обитатели Европы были аріанизированы по отношенію къ языку безъ всякаго замтнаго измненія въ ихъ физическомъ тип или, вроятно, и въ ихъ цивилизаціи. {l. c, стр. 317—320, passim.— Кстати, авторъ не безъ ироніи говоритъ въ прим. на стр. 316 о ‘смлыхъ соціологическихъ теоріяхъ’ нмца Аммона и француза Лапужа, которые, можно сказать, помшались на ‘блокурой долихоцефалической рас’ арійцевъ.}.

Итакъ, вотъ какими туманами окружена легенда объ арійской рас, а между тмъ на основаніи этой-то легенды люди, претендующіе на званіе серьезныхъ ученыхъ, съ важностью, достойною лучшей участи, раздаютъ различнымъ народамъ дипломы ‘высшихъ’ и ‘низшихъ’ расъ и доставляю!ъ тмъ самымъ предлогъ рядиться въ перья научности разнымъ невжественнымъ и человконенавиствующимъ ‘соціологамъ’ въ род Дрюмона и т. п.

Обратимъ теперь вниманіе на второй вопросъ, насколько евреи могутъ считаться совершенно особой расой, не имющей никакого родства съ пресловутой ‘арійской’. Чтобы не удлинять напрасно статьи, я позволю себ ограничиться: въ этомъ отношеніи самымъ существеннымъ и остановлюсь лишь на послднихъ наиболе серьезныхъ изслдованіяхъ. Въ недавнемъ ‘приложеніи’ къ своему труду по ‘расовой географіи Европы’ извстный американскій ученый Вилліамъ Риплэй какъ разъ занимается вопросомъ объ антропологіи евреевъ и изучаетъ ихъ происхожденіе и этническія черты на основаніи многочисленныхъ данныхъ, какъ-то измреніе череповъ, демографическая статистика, и т. п. Особенно интересенъ добытый этимъ изслдованіемъ фактъ, что въ большинств случаевъ евреи — брахицефалы и тмъ сильно отличаются отъ семитовъ, считаемыхъ ‘чистыми’, напр., арабовъ. Дйствительно, Риплэй указываетъ на то обстоятельство, что лишь евреи. сверной Афрйки приближаются, повидимому, къ долихоцефалическому типу арабовъ. Прочіе же сефардимы (испанскіе евреи) и вс ашкеназимы (нмецко-литовскіе евреи),— а такихъ громадное большинство,— принадлежатъ къ рзкимъ брахицефаламъ. Спрашивается, измнилось-ли со временемъ строеніе ихъ черепа, или же вс семиты были первоначально короткоголовыми, и арабы представляютъ собою лишь вырожденіе типа. Риплэй примыкаетъ въ этомъ вопрос къ русскому изслдователю Икову и принимаетъ первую гипотезу. Согласно ей,

около девяти десятыхъ современныхъ евреевъ такъ отличаются по форм головы отъ родственнаго основного ствола, какъ только можно себ представить. Пресловутая чистота происхожденія евреевъ является поэтому миомъ. Ренанъ былъ въ конц концовъ правъ, утверждая (въ 1883 г.). что названіе ‘еврей’, покрайней мр для русской и дунайской втвей расы, уже давно потеряло всякое типографическое значеніе. Или, какъ замчаетъ Ломброзо, современные евреи въ физическомъ отношеніи скоре арійцы, чмъ семиты {William Z. Ripley, The Racial Geography of Europe. A. Sociological Study. Supplement. Ihe Jews, въ ‘Appletons’ Popular Science Monthly’, Нью-Іоркъ, декабрь 1898 г. и январь 1899 г., стр. 343 январьскаго номера.}.

Такъ какъ рчь зашла о Ломброзо, общую мысль котораго передаетъ Риплэй, то замтимъ, что самъ итальянскій ученый выражается буквально слдующимъ образомъ:

Вообще же, понятіе объ этническомъ антагонизм разсивается при свт краніологіи, которая показываетъ намъ, что еврей боле аріецъ, чмъ семитъ. На широкомъ арійскомъ основаніи соединились для образованія еврейской расы столь выгодное для человчества этническое скрещиваніе и еще боле полезныя измненія подъ вліяніемъ различныхъ климатовъ. Это объясняетъ, почему, несмотря на столь многочисленныя причины отсталости, въ силу упомянутыхъ спеціальныхъ условій (включая сюда обиліе семитской крови, присутствіе которой несомннно покрайней мр для одной двадцатой части евреевъ), евреи такъ быстро освоились съ арійскими обычаями, такъ ассимилировали арійскій интеллектъ и даже въ нкоторыхъ случаяхъ превзошли его. Это объясняетъ, наконецъ, почему, даже сохраняя свой особый характеръ,— результатъ родственныхъ браковъ и однородной и замкнутой въ себ жизни,— они такъ быстро сблизились съ арійскими народами, среди которыхъ жили {Cesare Lombroso. Gli Antisemitismo, Туринъ, 1894. Я цитирую по французскому, мстами довольно плохому переводу со второго итальянскаго изданія: l’Antismitisme, Парижъ, 1899, стр. 42.}.

Въ самомъ дл, не вдаваясь въ этнографическія подробности, мы все же можемъ констатировать нкоторые имющіе общее значеніе факты, которые опрокидываютъ ходячую теорію о нерастворимости еврейской расы. Не говоря уже о вышеупомянутомъ замчательномъ измненіи черепа, которое мы должны приписать смшенію расъ, общій типъ еврея измняется сообразно съ различною климатическою и этническою обстановкою, среди которой ему приходится жить. Всмъ извстна та разница, которая замчается между боле красивымъ, тонкимъ, такъ сказать, аристократическимъ типомъ западныхъ, такъ называемыхъ, испанскихъ евреевъ и боле грубымъ, массивнымъ и нердко каррикатурнымъ типомъ восточныхъ польско-нмецкихъ евреевъ. Если этнологи указываютъ на несомннную близость перваго типа съ расовымъ элементомъ южной Европы, то очень солидные ученые въ род Вирхова предполагаютъ во второмъ тип сильную примсь славянскихъ и финскихъ элементовъ. Не интересно-ли, съ другой стороны, что въ то время, какъ у южныхъ евреевъ чрезвычайно преобладаютъ брюнеты, среди евреевъ, живущихъ на свер Европы, насчитывается покрайней мр одна пятая часть блондиновъ? Сравните въ самомъ дл южнаго еврея, типъ котораго подаетъ поводъ къ курьезнымъ qui pro quo и смшеніямъ съ испанцемъ, итальянцемъ, французомъ-провансальцемъ,— вспомните лишь граціозно-юмористическое стихотвореніе Геине о дочери алькада,— и еврея англійскаго, который зачастую заимствовалъ у чистаго британца его мягкіе, шелковистые, блокурые волосы, его высокій лобъ, его голубые глаза. Да и въ южныхъ странахъ, хотя бы въ Италіи, обратите вниманіе да піемонтскаго еврея, который, подобно окружающей его рас, отличается круглымъ черепомъ и свтлыми волосами, и еврея венеціанскаго, который, такъ-же,какъ и населеніе этой мстности, обладаетъ наоборотъ четырехугольнымъ и удлиненнымъ черепомъ и черной шевелюрой. У евреевъ, встрчающихся среди оазисовъ сверной Африки, профиль блой расы сочетается съ цвтомъ кожи негровъ. Въ Абиссиніи еврей, наоборотъ, сохранилъ почти столь же блую кожу, какъ и европейцы, но за то его, такъ сказать, мстная этническая маска пріукрасилась расплюснутымъ носомъ, толстыми губами и ‘ курчавыми волосами, чуть не шерстью негра.

А нашъ русскій, особенно польско-литовскій еврей, надъ которымъ по преимуществу изощряютъ свое остроуміе русскіе юдофобы, не замчающіе того, что въ этомъ, порою каррикатурномъ, тип комическія черты усиливаются неподходящею примсью именно нашихъ отечественныхъ красотъ физіономіи: свтлорусыхъ кудрей, выдающихся скулъ и ‘носа картошкой на широкомъ основаніи’ (о каковомъ см. въ лекціяхъ по русской исторіи г. Ключевскаго). Съ другой стороны поставьте рядомъ съ этимъ типомъ типъ ‘воинствующаго Израиля’ на Кавказ, гд вы не отличите горнаго еврея съ его высокимъ ростомъ, широкими плечами, орлинымъ носомъ и горящими глазами отъ какого-нибудь браваго лезгина, чеченца, черкеса или даже армянина,— оставившаго, кстати сказать, по наслдству извстныя черты своего носа еврею, какъ на то указываетъ знаменитый географъ Элизе Реклю, разрушившій съ своей стороны теорію о чистомъ семитическомъ происхожденіи евреевъ. Я оставляю въ сторон упоминаніе о второстепенныхъ группахъ евреевъ въ род, напр., тхъ которые живутъ въ Кохин и поразительно напоминаютъ окружающихъ инДусовъ.

——

Для того, кто занимался этнографіей, приводимыя мною указанія не составляютъ, впрочемъ, чего-либо новаго. Уже въ начал 90-хъ годовъ нмецкій ученый Лушанъ (Luschan) на основаніи очень обширныхъ изслдованій пришелъ къ заключенію, что современные евреи состоятъ, покрайней мр, изъ трехъ этническихъ элементовъ: семитовъ, арійцевъ (амонитовъ) и потомковъ древнихъ хиттитовъ. А историки уже давно указывали на факты смшанныхъ браковъ и религіознаго прозелитизма, благодаря чему много посторонней крови вливалось въ жилы ‘избраннаго народа’. Эти явленія упорно отрицались съ двухъ сторонъ: и самими еврейскими патріотами и филосемитами, которые не могли допустить, чтобы къ ихъ столь старой, столь аристократической, столь ‘священной’ рас могли примшаться чуждые элементы ‘гоевъ’, и изуврами-юдофобами, которые, вывертывая на изнанку положенія своихъ противниковъ, съ не мене комичнымъ ужасомъ отрицали возможность смшенія ‘высшей арійской’ и ‘нисшей семитической’ породы. Но исторіи нтъ дла до юдофобовъ и филосемитовъ и до ихъ взаимной оцнки чистоты и высоты двухъ расъ. Факты на лицо и смются надъ ахами и охами двухъ тяжущихся сторонъ. Я лишь вкратц укажу на главнйшія данныя по этому вопросу.

Вмсто, напр., традиціоннаго воззрнія на существованіе двнадцати чистыхъ колнъ современная наука представляетъ боле, чмъ вроятную гипотезу о примси уже въ это время къ евреямъ туранскихъ и кугаитскихъ, т. е. желтыхъ и черныхъ племенъ, къ которымъ присоединились другіе этническіе элементы во время пребыванія евреевъ въ Египт и завоеванномъ ими Ханаан. При Осіи скиы стучались у воротъ Іерусалима и оставили, по всей вроятности, этнологическіе слды своего столкновенія съ избраннымъ народомъ. Но въ особенности начиная съ перваго плненія усилилось скрещиваніе евреевъ съ окружавшими племенами. Маймонидъ въ своей ‘Могущественной рук’ (Ядъ-Хазака), говоритъ, что во время Вавилонскаго плненія евреи смшались съ такою массою различныхъ народностей, что дти, происшедшія отъ этого скрещиванія, воспроизвели нчто въ род настоящаго новаго столпотворенія и смшенія языковъ. По возвращеніи же изъ плна они сблизились съ самаритянами, эдомитянами и моавитянами, а при завоеваніи Идумеи Гирканомъ, съ жителями этой страны. Позже, во время войны съ Римомъ, гордые легіонеры приживали дтей съ еврейками, и историки еврейскаго народа приводятъ наполовину горестный, наполовину юмористическій вопросъ, съ которымъ рабби-Улла обратился къ Іуд бэнъ-Егискилу: ,да можемъ-ли мы и сами быть уврены, что не происходимъ отъ тхъ язычниковъ, которые по взятіи Іерусалима обезчестили дочерей Сіона’?

Не забудьте, кром того, вліяніе религіозной пропаганды, которой евреи предавались съ такимъ пыломъ, что даже у классическихъ писателей осталось упоминаніе объ этой черт евреевъ, усердно старавшихся о привлеченіи новыхъ прозелитовъ въ свою среду. ‘Какъ іудеи, и мы принудимъ тебя вступить въ этотъ отрядъ (поэтовъ)’, восклицаетъ Горацій въ конц одной изъ своихъ сатиръ {Sermonum Lib. I, Sat. IV, 142—143:

… ac veluti te .

Judaei, cogemus in hanc concedere furbam.}. А Ювеналъ негодуетъ но то, что въ теченіе одного поколнія римлянинъ, затронутый еврейской пропагандой, успваетъ совсмъ ожидовиться: ‘Иные, которымъ выпалъ жребій родиться отъ отцовъ, соблюдающихъ субботу, ничему не поклоняются, кром облаковъ и божества небесъ, не находятъ никакой разницы между человчьимъ мясомъ и свининой, отъ которой отецъ лишь просто воздерживался. Привыкнувъ презирать законы Рима, они изучаютъ и соблюдаютъ, и почитаютъ лишь іудейское право, которое передалъ въ тайной книг Моисей, они не покажутъ и дороги никому, кром тхъ, кто чтитъ одинаковыя съ нимъ святилища, и лишь однихъ обрзанцевъ доведутъ до источника, о которомъ ты спросишь ихъ’ {Juven. sat. XII, 96—104:

Quidam, sortiti metuentem sabbata patrem,

Nil praeter nubes et coeli numen adorat.

Nec distare putant humana carne suillam,

Qna pater abstinuit, mox et praeputia ponnnt:

Romanas autem soliti contemnere leges,

Judaicum ediscunt, et servant ac metnunt jus,

Tradidit areano quodcumque volnmiue Moses:

Non monstrare vias, egdem nisi sacra colenti,

Quaesitum ad fontem solos deduccre verpos.}.

Въ первые вка христіанства еврейская пропаганда велась съ необыкновеннымъ жаромъ, и язычники, которые смшивали въ одну презираемую секту и евреевъ, и христіанъ, жалуются на опустошенія, производимыя въ ихъ сред прозелитизмомъ ‘іудеевъ’. Римъ, Александрія, Антіохія, Дамаскъ, Кипръ служатъ главнйшими очагами этой пропаганды, которая прибгаетъ не только къ убжденію, но и къ насилію. Мозацзмъ вербуетъ себ приверженцевъ не только среди язычниковъ, но и среди христіанъ, и напр., когда въ царствованіе императора Гераклія Веньяминъ изъ Тиверіады завладваетъ Іудеей, палестинскіе христіане толпами переходятъ въ еврейство. Отсюда тотъ богословскій антисемитизмъ, который рано обнаружили христіанскіе отцы церкви. Въ теченіе цлыхъ вковъ вселенскіе соборы издаютъ постановленія, имющія цлью помшать евреямъ заманивать врующихъ, запретить имъ обрзаніе ихъ христіанскихъ рабовъ и браки съ христіанами. И, однако, вс эти мры, до самаго времени страшныхъ повсемстныхъ гоненій на евреевъ въ среднихъ вкахъ, не могли остановить іудейскаго прозелитизма, вызывавшаго временами настоящіе скандалы. Въ VI-мъ вк духовныя лица совращаются въ іудейство, и между ними даже одинъ епископъ. Позже папамъ приходится противодйствовать этому прозелитизму спеціальными буллами, между которыми можно упомянуть буллу Климента IV въ 1255 г., Гонорія въ 1288 г. Вмшиваются и короли: Филиппъ Прекрасный на рубеж ХІ-го столтія отдаетъ приказъ королевскимъ судьямъ ‘наказывать евреевъ, которые склонятъ христіанъ къ своей вр подарками’. Во верй Европ этотъ прозелитизмъ вливаетъ свжую чужую кровь въ жилы стараго еврейскаго народа. Особенно многочисленны обращенія въ еврейство среди испанцевъ: на Пиренейскомъ полуостров рядъ соборовъ въ Толед, уже начиная съ І-го столтія, пытается запретить смшанные браки между христіанами и евреями. Въ XIII-мъ вк одинъ изъ венгерскихъ архіепископовъ жалуется, что евреи вступаютъ въ сожительство съ христіанками, и врующіе переходятъ въ іудейство цлыми тысячами. Въ XIV-мъ столтіи въ Швейцаріи власти издаютъ особый декретъ, въ силу котораго христіанскія двушки, прижившія дтей отъ еврея, наказываются тмъ, что должны носить и особыя еврейскія шляпы. Въ Польш переходъ въ моисееву вру часто встрчается еще въ XVI-мъ столтіи, несмотря на указы Сигизмунда I.

Но, кром скрещиванія съ такъ называемыми арійскими расами, евреи подвергаются скрещиванію съ урало-алтайскими племенами, которыя, можетъ быть, еще въ боле значительной степени обновляютъ своею кровью старую историческую расу. Еще до нашей эры евреи проникаютъ на сверные и восточные берега Чернаго моря, какъ о томъ свидтельствуютъ греческія надписи въ Анап, Ольвіи и Пантикапе. Въ ІІ-мъ и VIII-мъ вкахъ они эмигрируютъ изъ предловъ бывшаго Вавилонскаго царства и доходятъ до населенныхъ туркскими племенами городовъ Керчи на Азовскомъ мор, Дербента на Каспійскомъ, и т. д. Въ начал VII-го вка они обращаютъ въ свою вру хазаровъ, жившихъ въ нижнемъ бассейн Волги, Дона и Днпра и въ свою очередь занимавшихся, какъ можно судить по нкоторымъ документамъ, удачною пропагандою между славянскими племенами полянъ, сверянъ и вятичей. Въ ХІІ-мъ вк, цлыя татарскія племена Кавказа переходятъ въ моисееву вру, по сообщенію путешественника Петагіи изъ Регенсбурга. Въ ХІ-мъ столтіи, между полчищами Мамая, наводнившими смежныя съ Кавказомъ страны, встрчаются и многочисленныя группы евреевъ, которые смшиваются здсь съ урало-алтайскими племенами и, какъ мы раньше видли, состоятъ въ близкомъ родств съ горными кавказскими народцами.

Такъ исторія отвчаетъ на традиціонное, но фальшивое представленіе о чистот и нерастворимости еврейской расы. Но это нисколько не можетъ помшать намъ вмст съ Бернаромъ Лазаромъ, этимъ замчательно безпристрастнымъ изслдователемъ судебъ своего племени, задаться вопросомъ, не представляютъ-ли все-таки собой евреи особой національности по своей психологіи, и не объясняется-ли этимъ вражда къ нимъ со стороны окружающихъ ихъ націй. Дйствительно, говоритъ Бернаръ Лазаръ,

то, что называютъ неподходящимъ терминомъ расы, представляетъ собой не этнологическое единство, но единство историческое, умственное и нравственное. Евреи не народъ въ этническомъ смысл, но они національность: правда, среди нихъ замчаются различные типы, но какая же нація не разнообразна въ этомъ отношеніи? То, что длаетъ людей народомъ, такъ это не единство происхожденія, но единства чувствъ, мысли и этики. Посмотримъ, не представляютъ-ли евреи этого единство и не найдемъ-ли мы въ этомъ обстоятельств тайны питаемаго къ нимъ враждебнаго чувства {Bernard Lazare, L’antismitisme, son histoire et ses causes, Парижъ, 1894, стр. 272.}.

Я не буду входить въ подробности аргументаціи этого серьезнаго изслдователя, фактами и выводами котораго я, однако, часто пользуюсь здсь тмъ съ большимъ удовольствіемъ, что авторъ можетъ служить положительно образцомъ объективнаго и вдумчиваго отношенія къ своей родной національности. У него мы можемъ учиться благородному идейному безстрашію, съ которымъ должны трактоваться вопросы національнаго патріотизма. Я позволю себ указать лишь на общій выводъ Б. Лазара, но ставя этотъ выводъ на боле широкое соціологическое основаніе, чмъ длаетъ это самъ авторъ, занимающійся вопросомъ преимущественно съ исторической и культурной стороны. Выводъ этотъ можно резюмировать такъ: большинство евреевъ всегда сохраняло и сохраняетъ еще до сихъ поръ вру въ свою особую національность, основанную на религіи, которая, благодаря своему теократическому характеру, регулируетъ не одни духовныя, но и свтскія отношенія человка къ окружающимъ, являясь для него не только богословскимъ принципомъ, но основаніемъ его юридическихъ, экономическихъ, политическихъ, даже мелко-будничныхъ нормъ жизни и мысли. Эта религіозно-національная исключительность проходила красною нитью чрезъ всю исторію ‘избраннаго народа’. Она окристаллизовалась въ Талмуд. Она достигла своего апогея въ эпоху средневковыхъ преслдованій, когда къ ужасному давленію со стороны христіанскихъ властей и дикимъ взрывамъ христіанскихъ массъ присоединилась внутри самаго еврейства свирпая борьба раввинистовъ, этихъ учителей религіозно-національныхъ традицій, противъ попытокъ либеральной еврейской мысли, пытавшейся примирить свтскую философію и науку съ догматомъ. Отсюда возникъ рядъ человконенавистническихъ предписаній и проклятій противъ гоевъ, подъ которыми, главнымъ образомъ, разумлись т отступники отъ еврейства, что переходили на сторону враговъ его и, зная слабые пункты талмудизма, били раввинистовъ ихъ же оружіемъ.

Присоедините къ этому религіозно-національную солидарность, которая связывала въ одно цлое разбросанныя общины евреевъ и которая должна была доставить имъ преимущество по мр того, какъ въ христіанскомъ обществ вырабатывалась отнюдь не христіанская война всхъ противъ всхъ на почв экономической конкуренціи и столкновенія классовыхъ интересовъ. Прибавьте къ этому естественный циклъ развитія, который пробгала эта старая раса, которая, особенно со времени разсянія, уже успла выработать промышленный и торговый классъ и послать представителей его на завоеваніе видныхъ коммерческихъ постовъ среди гораздо боле молодыхъ и отсталыхъ народностей Европы, занятыхъ въ эту пору по преимуществу земледліемъ. Прибавьте, наконецъ, запрещеніе врующимъ, со стороны средневковой церкви, и заниматься отдачей денежныхъ капиталовъ въ ростъ, что, благодаря исторической необходимости этой эксплуататорской, но фатальной функціи, вызвало притокъ и заполненіе этой сферы евреями. Присоедините, наконецъ, къ этому общій рядъ мръ со стороны правительствъ противъ евреевъ, мръ, которыя шли навстрчу усиливавшемуся выдленію еврейства изъ среды окружавшихъ ихъ націи и въ свою очередь обостряли это обособленіе. Таковы элементы, изъ которыхъ слагалось изолированіе еврейства въ качеств какого-то посторонняго тла въ общественномъ организм, причемъ фанатизированному чувству гордости у подавляемой національности соотвтствовало чувство антипатіи, презрнія и ненависти среди христіанскихъ народностей.

Я сказалъ раньше, что фактъ религіозно-національнаго обособленія евреевъ слдуетъ поставить на широкое соціологическое основаніе. Дйствительно, какова основная причина этого обособленія евреевъ въ особый народъ, несмотря на отсутствіе, какъ мы видли, единства происхожденія? Это первобытный характеръ ихъ религіи, которая является не только духовною, но гражданскою и политическою связью между евреями. Словно эрратическій камень первобытныхъ формацій, еврейство лежитъ съ своимъ теократизмомъ среди овершенно иныхъ современныхъ наслоеній. Евреи платятъ тяжелую дань всевозможнымъ угнетеніямъ и преслдованіямъ въ сущности лишь потому, что остались представителями античнаго, теократическаго, узко-національнаго строя давно пережитыхъ временъ, и притомъ представителями, развившими своеобразную, довольно высокую культуру, а потому приходящими въ фатальное столкновеніе съ нашей современной культурой. Но что эта черта не есть лишь исключительная принадлежность евреевъ, а всего античнаго міра, извстно всякому, кто знакомъ съ цивилизаціей этого періода. Я — страстный поклонникъ античной, особенно же греческой цивилизаціи, которая привлекаетъ меня столькими своими сторонами. Но это поклоненіе нисколько не закрываетъ мн глаза на непомрное развитіе религіознаго элемента въ древнемъ мір, который въ сущности не зналъ настоящей свободы мысли, потому что ставилъ въ неразрывную связь съ религіознымъ обрядомъ политическую и національную жизнь гражданъ. Орлиный полетъ критической и творческой мысли былъ результатомъ пышнаго расцвта человческой индивидуальности, которая развилась не столько благодаря, сколько вопреки этому теократически-національному характеру древней цивилизаціи.

Юдофобы любятъ, напр., подсмиваться надъ непомрнымъ обиліемъ религіозныхъ формулъ, при самыхъ обыденныхъ актахъ жизни, загоняющихъ въ колодки правоврнаго еврея. Но тотъ, кто изучалъ греко-римскій міръ, знаетъ, что таково было свойство и классической религіи. Я прошу читателей, которымъ некогда проврять такое положеніе, припомнить хотя бы, что говоритъ по этому вопросу Фюстель-де-Куланжъ въ своей извстной работ по исторіи ‘античнаго государства’, въ столь сильной степени опиравшагося, по словамъ ученаго изслдователя, на религіозный — и замтьте при этомъ — строго обрядовый элементъ.

Тогда религія вмшивалась во вс акты жизни какъ на войн, такъ и во время мира. Она повсюду присутствовала, она охватывала человка. Душа, тло, личная жизнь, жизнь общественная, пиры, праздники, народныя собранія, трибуналы, войны, все было въ рукахъ государственной религіи. Она управляла всми дйствіями человка, располагала всми моментами его жизни, закрпляла вс его привычки. Она руководила человческимъ существомъ съ такимъ безусловнымъ авторитетомъ, что вн ея не оставалось ничего {Fustel de Coulanges, La cit antique. Etude sur le culte, le droit, les institutions de la Grce et de Borne, Парижъ 1900, 17-е изд., стр. 193—194.}.

Еврей, говорятъ намъ, шагу не можетъ ступить безъ самыхъ нелпыхъ обрядностей, и ему приходится все время, что называется, хитрить и надувать свое гнвное божество, чтобы слдовать букв Талмуда и въ то же время имть возможность жить и исполнять необходимыя требованія будничной жизни: на этотъ счетъ существуетъ цлый коробъ анекдотовъ у господъ антисемитовъ. Но что они сказали-бы, если-бы знали путемъ, въ какой степени обрядовая формула опутывала древняго грека и римлянина? Какое мясо сти и какого не сть при жертвоприношеніи, какую одежду носить и какой не носить, какимъ можемъ рзать и какимъ не рзать, въ какую позу становиться, читая извстную формулу, къ какому божеству обращаться при исполненіи самомалйшаго акта, какое знаменіе подстерегать при выход изъ дому, какихъ знаковъ дожидаться при открытіи военной кампаніи, какъ предотвратить дурное предвозвстіе, какой день счастливый и какой несчастный, какія внутренности у жертвы чисты и какія нечисты, и т. д., и тысячу разъ и т. д.,— вс эти безконечныя предписанія цлою стью опутывали жизнь общественнаго дятеля и частнаго человка. И педантическая точность, съ какою обитатель Греціи или Рима старался пройти въ такую, а не иную петлю этой сти, по истин заслуживаетъ удивленія. Читайте у Тита-Ливія описаніе походовъ знаменитаго Камилла, или у Геродота эпизоды великой борьбы между персами и греками, или у Плутарха разсказъ объ экспедиціи аинянъ подъ начальствомъ Никія — и вы не въ состояніи отдлаться отъ той мысли, что эти герои древности, которыхъ псевдо-античный романтизмъ нашего времени перелицовываетъ и перекрашиваетъ въ современныхъ великихъ людей, были не только славными воинами и образцовыми гражданами, но и первосвященниками, жрецами, педантами-изуврами, которые по части соблюденія обрядовъ заткнутъ за поясъ любого талмудиста. Пусть читатель просмотритъ хотя-бы у того-же Фюстель-де-Куланжа характеристику ‘римлянина и аинянина’ и описаніе ихъ времяпрепровожденія въ теченіе цлаго дня {l. c. стр. 264—264.}.

Намъ говорятъ точно также о свирпомъ націоналистическомъ дух, которымъ пропитана еврейская доктрина, особенно въ Талмуд. Но опять-таки эта вражда къ чужестранцу, это презрніе, это въ лучшемъ случа недовріе къ нему и выдленіе его изъ общественнаго національнаго союза,— разв все это не является основною чертою всего древняго міра? Вспомните, какъ греки обращались съ чужестранцами, которымъ разршеніе вступать въ бракъ съ гражданами даннаго города () или пріобртать здсь собственность ( ) давалось лишь въ случа формальнаго трактата съ чужимъ государствомъ или же какъ вознагражденіе за исключительныя заслуги, тогда какъ обыкновенно иностранцы были совершенно безправны, но платили тяжелыя спеціальныя подати {Ср. G. Busolt, Staats-und Rechtmltertmer въ первой половин IV-го тома руководства: Iwan Mller, Handbuch der klassischen Altertums-Wissenschatf: Нёрдлингенъ, 1887, стр. 13—16.}. А римское законодательство двнадцати таблицъ съ его вчнымъ правомъ на то, что разъ римлянинъ взялъ у чужестранца,— который обозначался, кстати сказать, однимъ словомъ hostis наравн съ врагомъ: adversus hostsem aeterna auctoritas esto? Лишь постепенно въ греко-римскомъ мір вырабатывались универсалистическая религія и всеобщая, чуждая націонализма этика. Только въ -мъ вк до Р. X. появляется впервые, если не ошибаюсь, такая яркая формулировка космополитизма, какую мы встрчаемъ у Демокрита: ‘для мудраго мужа открыта вся земля, ибо весь міръ служитъ отечествомъ доблестной душ’. Только во II-мъ вк до Р. X. зазвучитъ глубоко гуманитарная фраза Теренція: ‘я человкъ, и ничто человческое не считаю чуждымъ себ’ (homo sum, humani nil a me alienum puto). Съ другой стороны, боле раннее моисеево законодательство, если подчеркиваетъ элементъ національной солидарности,— напр., въ словахъ: ‘не мсти и не злопамятствуй противъ сыновъ народа . твоего, но возлюби ближняго, какъ самого себя’ {Левит., XIX, 18.},— то и по отношенію къ чужестранцу предписываетъ человчное обращеніе, оставляющее за собою первобытныя воззрнія Греціи и Рима: ‘если пришлецъ поселится въ стран вашей, то вы не должны причинять ему несправедливости. Пришлецъ, поселившійся съ вами, пусть будетъ для васъ наравн съ тмъ, кто родился среди васъ, и вы возлюбите его, какъ самихъ себя, ибо и вы были пришельцами въ земл египетской’ {Левит., XIX, 33-34.}. Такимъ образомъ, разница между еврейскимъ первобытнымъ націонализмомъ и между греко-римскимъ первобытнымъ націонализмомъ будетъ скоре въ пользу еврейскаго міровоззрнія, какъ боле гуманнаго, по крайней мр въ приведенномъ нами случа.

Но юдофобы указываютъ намъ на Талмудъ, господство котораго надъ умами евреевъ достигло особенной силы, начиная съ ХІ-го столтія, когда возникшее было въ предшествовавшую эпоху движеніе свободной философской мысли среди еврейства было задавлено фанатическими приверженцами религіозныхъ традицій. Дйствиельно, Талмудъ проникнутъ духомъ ужасной національной исключительности и вражды къ иностранцамъ, т. е. иноврцамъ. Но я уже мимоходомъ замтилъ выше, что наиболе сильныя проклятія, расточаемыя гоямъ, выражаютъ прежде всего ненависть религіозно-національнаго союза евреевъ противъ ренегатовъ, переходившихъ въ ряды христіанъ и дававшихъ лишнюю пишу преслдованіямъ и угнетенію своихъ прежнихъ соотечественниковъ. Обратите, съ другой стороны, вниманіе на эти преслдованія и на весь духъ средневковья: вы найдете среди проповдниковъ христіанской любви достойныхъ соперниковъ свирпой іудейской морали. Въ самомъ дл, если какой-нибудь рабби Іохай разражался кровожаднымъ афоризмомъ противъ не евреевъ: ‘если встртишь и самаго лучшаго гоя, то, не колеблясь, убей его’, то съ другой стороны Людовикъ IX, прозванный святымъ за свои добродтели, не говорилъ ли, что наилучшій способъ теологическаго спора съ евреемъ это ‘пырнуть его кинжаломъ въ брюхо’ (lui bouter de la dague dans le ventre, на наивномъ французскомъ язык того времени), а папа Урбанъ III не писалъ ли въ одной изъ своихъ буллъ: ‘всякій иметъ право убить отлученнаго отъ церкви, разъ длаетъ это изъ ревности къ вр’? Думаю, что христіане и евреи стоили другъ друга въ это мрачное время общаго фанатизма и религіозной ненависти.

Итакъ, для читателя, надюсь, стало достаточно ясно, что причины вражды между евреями и окружающими ихъ народами лежатъ, главнымъ образомъ, въ столкновеніи между первобытнымъ религіозно-національнымъ міровоззрніемъ ‘избраннаго народа’ и нее боле и боле свтской и общечеловческой цивилизаціей нашей эпохи. По мр того, какъ это архаическое міросозерцаніе еврейства уступаетъ мсто современнымъ идеямъ, стирается и исключительная національность евреевъ. И mojиho пожалть лишь, что неблагопріятныя историческія условія и часто повторяющіяся недоразумнія мшаютъ общечеловческому прогрессу охватить еврейскія массы, а позволяютъ ему проявляться надлежащимъ образомъ лишь среди выдающагося интеллигентнаго меньшинства.

——

Все сказанное мною прилагается къ евреямъ въ любой стран, хотя съ боле или мене значительными поправками, въ зависимости отъ каждой мстной цивилизаціи. Во всякомъ случа, общая постановка вопроса на предыдущихъ страницахъ расчистила намъ путь для изображенія антисемитизма во Франціи, и мн остается лишь коснуться спеціально французскихъ условій, уже не возвращаясь боле къ общимъ историческимъ и соціологическимъ соображеніямъ. Со времени изгнанія евреевъ изъ средневковой Франціи по декрету Карла VI отъ 17-го сентября 1394 г^я до возвращенія ихъ въ революціонную Францію, двери которой были имъ формально открыты голосованіемъ Національнаго Собранія отъ 27-го сентября 1791 г., т. е. значитъ въ теченіе почти четырехсотъ лтъ, на территоріи ‘христіаннйшаго королевства’ жило очень мало адептовъ моиссева закона. Лишь въ Бордо, благодаря привиллегіямъ королей, существовала довольно большая колонія исключительно португальскихъ евреевъ, часть которыхъ очень разбогатла морской торговлей. Во всхъ же остальныхъ городахъ Франціи, не исключая и Парижа, евреи были въ ⁴ очень незначительномъ числ, и администрація, собственно говоря, не разршала имъ пребыванія, а лишь терпла его. Только въ пріобртенномъ отъ Германіи Эльзас еврейскій элементъ мстами игралъ замтную роль въ населеніи. Но по мр того, какъ философскія и гуманитарныя идеи ‘вка просвщенія’ проникали въ умы, отношеніе къ евреямъ со стороны христіанскаго населе- * пія смягчалось все боле и боле, и декретъ Національнаго Собранія, признававшій за евреями право быть французскими гражданами, выражалъ преобладающія стремленія лучшихъ людей того времени. Съ тхъ поръ до самаго недавняго времени или, точне сказать, до половины 80-хъ годовъ еврей былъ не только полноправнымъ гражданиномъ, но и вполн законнымъ членомъ французскаго общества, причемъ вліяніе этой энергичной и способной ‘расы’ возрастало не только въ общественномъ, но и въ политическомъ смысл. Это именно и даетъ поводъ пресловутому Дрюмону такими словами охарактеризовать судьбы еврейства во Франціи XIX-го вка:

Въ 1790 г. еврей появляется у двери, во время первой республики и первой Имперіи онъ входить, шляется и ищетъ мста, при реставраціи и во время польской монархіи онъ усаживается въ салон, во время второй имперіи онъ ложится въ чужую постель, при третьей республик онъ начинаетъ изгонять французовъ изъ ихъ же дома или заставляетъ ихъ работать на себя. Въ 1890 г. (это пророчество Дрюмона относится къ 1886 г. H. K.), если только у насъ останется еще, какъ я надюсь, довольно скрытой энергіи, чтобы спасти себя отъ надвигающейся смерти, еврей долженъ будетъ вернуться къ своему отправному пункту и оптомъ возвратить все то, что онъ награбилъ по мелочамъ у черезчуръ гостепріимныхъ и доврчивыхъ людей {Edouard Drumont, La France Juive. Essai de histoire contemporaine. Парижъ 139-е изд., т. I, стр. 337.}.

Намъ дла нтъ до лубочныхъ изображеній Дрюмономъ могущества евреевъ. Но что касается до пророчества относительно ихъ будущей экспропріаціи, интересно отмтить тотъ фактъ, что если въ 1890 г. и не наступило такого событія, то къ этому времени относится замтное усиленіе антисемитизма не только въ печати, но и въ обществ. А въ самые послдніе годы, да рубеж ХХ-го столтія, юдофобство вспыхнуло столь яркимъ пламенемъ, что поразило своею неожиданностью и силою самыхъ внимательныхъ и вдумчивыхъ наблюдателей французской жизни. Для объясненія такого явленія намъ придется пристально вглядться въ элементы, которые соединились для того, чтобы вызвать этотъ взрывъ антисемитизма. Въ самомъ начал статьи я упомянулъ о томъ факт, что численно евреи представляютъ собою незначительную долю населенія страны. Откуда же такое несоотвтствіе между пропорціею ‘семитовъ’ и интенсивностью ненависти къ нимъ? Какъ и съ кмъ сталкиваются здсь евреи, чтобы внушить своими ‘противуобщественными инстинктами’ вражду ‘французовъ Франціи’? Вдь для того, чтобы быть не академическимъ, а глубоко-жизненнымъ вопросомъ, антисемитизмъ долженъ же все-таки опираться на реальные факты эксплуатаціи евреями коренного населенія или, по крайней мр, на явленія, которыя можно истолковать въ смысл этой эксплуатаціи. Каковы же факты?

Посмотримъ, изъ какихъ группъ слагается французское еврейство, и въ какихъ точкахъ соприкосновенія сотня тысячъ евреевъ причиняетъ столь нестерпимыя, по словамъ юдофобовъ, страданія 38 милліонамъ ‘арійцевъ’. Рзче всего, конечно, бросается въ глаза группа королей капитала, которые служатъ для антисемитовъ исходнымъ пунктомъ ихъ демагогическихъ разглагольствованій, имющихъ цлью убдить, что каждый еврей это непремнно эксплуататоръ и маленькій Ротшильдъ. Кто, дйствительно, не слышалъ отъ Дрюмона и его приспшниковъ, что изъ 80 милліардовъ франковъ, составляющихъ общую сумму движимаго имущества Франціи, 20 милліардовъ, т. е. цлая четверть принадлежатъ евреямъ. Оставимъ въ сторон невозможную проврку этой юдофобской статистики, допустимъ, что это не фантастическая цифра, а выраженіе дйствительности. Интересно знать, кто же является обладателями этой грандіозной суммы. Уже самый характеръ движимой собственности показываетъ, что здсь дло идетъ главнымъ образомъ о денежныхъ капиталахъ. Но если наиболе крупныя состоянія, оперирующія въ сфер денежнаго хозяйства, принадлежатъ во Франціи дйствительно еврееямъ въ род Альфонса Ротшильда, Эрлангера, Камондо, то спрашивается, много-ли насчитается такихъ грандіозныхъ капиталистовъ — семитовъ, которые, кстати сказать, принадлежатъ по своимъ операціямъ къ категоріи всемірныхъ эксплуататоровъ, хотя и живущихъ во Франціи? Съ кмъ соприкасаются эти властелины биржи и банка, на какихъ ‘французовъ Франціи’ обрушивается золотая артиллерія ихъ милліардовъ, кого изъ дйствительныхъ производителей страны они эксплуатируютъ? Если оставить въ сторон падающіе на каждаго гражданина платежи по государственнымъ займамъ, платежи, видная, но не исключительная пропорція которыхъ течетъ въ карманы первостепенныхъ еврейскихъ капиталистовъ, кредитующихъ государство, то не видишь, какими непосредственными присосами какой-нибудь Ротшильдъ извлекаетъ изъ рядового француза золотую влагу ‘всеобщаго эквивалента’. Трудящіяся массы, эти вчныя плательщицы столь же христіанскихъ, сколько и еврейскихъ кредиторовъ правительства, не вступаютъ ни въ какія прямыя отношенія съ царями биржи. Ротшильдъ страшенъ не имъ, а тмъ соперникамъ ‘этого королевскаго тигра изъ Палестины’,— какъ я назвалъ однажды въ печати знаменитаго барона,— который своимъ рычаніемъ отгоняетъ отъ лакомыхъ кусковъ спекуляціи всхъ этихъ волковъ и шакаловъ биржевого капитала. Но какое дло настоящему народу до львинаго длежа, производящагося въ верхахъ капиталистической храмины, въ сфер биржи и банка, между еврейскими королями обмна и ихъхристіанскими вассалами — спекуляторами, которые пытаются порою бороться противі удивительнаго нюха и могучихъ капиталовъ семитовъ?

Вспомните, напр., отчаянную игру на бирж, ознаменовавшую четырехлтнія операціи (1878—1882) католическаго банка, извстнаго подъ оффиціальнымъ названіемъ ‘Union gnrale’, игру, въ’ результат которой пресловутый администраторъ его Бонту, взогнавъ временно 125-франковыя акціи до 3200 фр., ощипалъ своихъ легитимистскихъ и клерикальныхъ кліентовъ на 212 милліоновъ. Что выигралъ или проигралъ настоящій народъ отъ этого краха, хотя извстно, что Бонту, эксплуатировавшій католическо-монархическія чувства своихъ акціонеровъ, громко заявлялъ о своемъ поход противъ еврейскихъ капиталовъ и былъ въ отмстку раздавленъ именно этими капиталами? Золя, который въ своихъ ‘Деньгахъ’ рисовалъ въ лиц Саккара портретъ съ Бонту, прекрасно изобразилъ всю психологію этого католическаго антисемита, ‘тмъ боле ненавидвшаго евреевъ, что онъ въ сущности восторгался ими, завидовалъ ихъ поразительнымъ финансовымъ способностямъ’ и т. ,д. Ясно, что противъ крупнйшихъ биржевыхъ и финансовыхъ капиталистовъ изъ племени Сима пламя искренняго антисемитизма можетъ пылать лишь въ груди ихъ неудачныхъ конкуррентовъ-христіанъ, да и пылать-то лишь потому, что Ротшильдъ и другіе евреи боле успшно занимаются биржевою эксплуатаціей ‘простофиль’ (gogos на французскомъ дловомъ жаргон), добивающихся легкой наживы при помощи спекулятивной игры своими капиталами и капитальцами. Если, значитъ, вы прибавите къ крупной биржевой буржуазіи только-что упомянутыхъ простаковъ-спекуляторовь и мелкихъ торговцевъ и лавочниковъ, которые въ послднее время раздавливаются фатальнымъ процессомъ концентраціи капиталовъ и жалуются, и ропщутъ на всхъ и на все, и отыскиваютъ повсюду враговъ, а въ томъ числ среди евреевъ, то вы исчерпаете этимъ почти вс горючіе матеріалы антисемитизма среди дловой буржуазіи.

Въ области индустріи евреи, дйствительно, играютъ лишь второстепенную роль: между фабрикантами, владльцы наиболе крупныхъ копей, металлургическихъ, сахарныхъ и т. п. заводовъ — христіане, да и вообще очень значительное большинство фабричныхъ предпріятій принадлежитъ во Франціи представителямъ ‘арійской расы’. Но еще интересне, можетъ быть, то обстоятельство, что самые крупные коммерческіе дома въ род гигантскихъ магазиновъ ‘Бонмаршэ’, ‘Весны’, ‘Самаритянки’, бакалейной Потэна, тоже по большей части находятся въ рукахъ чистыхъ французовъ. Соотвтственно этому, реальнаго, т. е. непосредственнаго, не навяннаго со стороны антисемитизма вы мало найдете среди рабочихъ и служащихъ, пристегнутыхъ къ колесу крупнаго капиталистическаго производства и крупной торговли. Въ особенности же фабричные и заводскіе рабочіе чужды юдофобства, и на народныхъ собраніяхъ рзкая критика Ротшильда бываетъ направлена всегда противъ него, лишь какъ крупнйшаго капиталиста, а не какъ еврея. Рабочіе самымъ складомъ жизни, самыми условіями дйствительности приведены къ тому, что для нихъ борьба труда съ капиталомъ принимаетъ характеръ соціальной, а отнюдь не расовой и не религіозной борьбы.

Можетъ быть, нкоторое обостреніе реальнаго антисемитизма замчается въ послдніе годы на границ между классомъ рабочихъ и классомъ капиталистовъ, среди той промежуточной группы непосредственныхъ производителей, которая состоитъ изъ ремесленникомъ и одними своими признаками примыкаетъ къ представителямъ труда, а другими къ представителямъ капитала. Но на возникновеніе и усиленіе юдофобства въ только-что упомянутой сред вліяютъ причины, похожія на т, съ которыми мы встртились немного выше, говоря о тяжеломъ положеніи мелкихъ торговцевъ и лавочниковъ: и среди ремесленниковъ общее развитіе крупнаго производства вліяетъ на ухудшеніе условій существованія, и подъ вліяніемъ этого ухудшенія мелкій мастерокъ-хозяинъ готовъ искать всюду виновниковъ своего обострившагося положенія, и находитъ ихъ, между прочимъ, между евреями. Какъ бы то ни было, въ тхъ центрахъ, гд развито ремесло, напр. въ Париж, и гд существуетъ въ этой области извстная конкурренція со стороны евреевъ, тамъ соперничающіе съ ними христіане не могутъ безъ натяжки говорить о владычеств семитовъ: ремесленники-евреи, вс эти оптики, часовщики, портные, переплетчики и т. ц.— столь же безжалостно оттираются крупнымъ капиталомъ, какъ и ихъ ‘арійскіе’ собраты, не говоря уже о сравнительно незначительномъ числ семитовъ, теряющихся въ масс парижскихъ мастерковъ. Можетъ быть, нсколько боле рзкое отношеніе замчается во взгляд этой группы трудящихся на недавно переселившихся изъ Россіи бдныхъ евреевъ, которые осли въ Сэнтъ-Антуанскомъ предмсть, занимаются шапочнымъ и картузнымъ ремесломъ и, благодаря низкой степени своихъ потребностей, сбиваютъ цну на производимые ими предметы. Но это враждебное отношеніе ничмъ не отличается отъ чувствъ антипатіи, питаемыхъ французскими рабочими къ ихъ пришлымъ конкуррентамъ изъ Бельгіи, Германіи, Италіи, Швейцаріи, довольствующимся боле незначительной заработной платой.

За то антисемитизмъ процвтаетъ довольно изрядно среди представителей недвижимаго капитала, особенно среди земельныхъ собственниковъ, заключающихъ въ своихъ рядахъ очень замтную пропорцію аристократовъ или тянущихся въ аристократію буржуа. Въ основаніи антисемитизма этой общественной категоріи лежатъ общія соціально-экономическія причины, которыя на извстной ступени народно-хозяйственной эволюціи заставляютъ оттираемыхъ на задній планъ владльцевъ земельнаго капитала съ завистью и злобою смотрть на все усиливающихся фабричныхъ, а въ особенности денежныхъ капиталистовъ. А такъ какъ семиты представляютъ наиболе способныхъ и энергичныхъ, хотя далеко не единственныхъ агентовъ этой эволюціи, то землевладльцы уже издавна привыкаютъ смотрть на евреевъ, какъ на виновниковъ на самомъ то дл фатальнаго хода вещей. Ростовщичество, гипотека и переходъ земельной собственности въ руки денежныхъ капиталистовъ кажутся землевладльческому классу непосредственнымъ слдствіемъ вторженія еврея въ экономическую жизнь страны.

Не мшаетъ кстати отмтить тотъ фактъ, что пока представители фабричнаго и денежнаго капитала были вовлечены въ исторически неизбжную борьбу противъ земельнаго капитала, они опирались на содйствіе еврейскихъ капиталистовъ и не могли нахвалиться ихъ ‘прогрессивною ролью’. Вспомните хотя бы могущество и почетъ, которыми пользовались вс эти Исааки Перейры и Миресы во время второй имперіи, когда ‘арійскій’ капиталъ съ энтузіазмомъ шелъ до указанному сынами Израиля пути обширныхъ желзнодорожныхъ и банковыхъ операцій. Лишь по завершеніи этого цикла капиталистическаго развитія, поведшаго къ преобладанію денежной и фабричной эксплуатаціи надъ эксплуатаціею земельною, христіанскіе фабриканты и биржевики утратили первоначальный пылъ своего длового юдофильства и стали все чаще и чаще щипать гитару антисемитизма. На нашихъ глазахъ этотъ поворотъ въ воззрніяхъ христіанскихъ капиталистовъ ярко обозначился въ Алжиріи. Здсь пока еврейскій капиталъ расхищалъ общинную собственность арабовъ, онъ пользовался ободреніемъ и покровительствомъ ‘французовъ Франціи’, а какъ только, согласно фатальному закону разбуханія, подвергъ эксплуатаціи и французскихъ колонистовъ и собственниковъ, то вызвалъ свирпое антисемитическое движеніе среди заинтересованныхъ дльцовъ ‘арійской расы’ {Ср. рчь Жореса въ палат депутатовъ на одномъ изъ февральскихъ засданій 1898 г. (перепечатана у Paul Fesch, L’Anne sociale en France et l’tranger, Парижъ, 1899, стр. 133—136).}. И теперь жертвами этого движенія являются какъ разъ еврейскіе пролетаріи Алжиріи, изнемогающіе въ непосильной работ…

Но возвратимся къ антисемитизму аристократіи и вообще земельныхъ собственниковъ. Не смотря на яркія проявленія юдофобства въ этихъ слояхъ, и тутъ было-бы несправедливо не сдлать нкоторыхъ очень существенныхъ оговорокъ. Дло въ томъ, что душа здшняго представителя ‘благородныхъ’ традицій разорвана на дв части въ вопрос антисемитизма: если потомокъ средневковаго сеньера или пролзшій въ аристократію буржуа — обуревается по отношенію къ еврею злобнымъ чувствомъ неоплатнаго должника, то въ то же время онъ не безъ нжности взираетъ на еврейскій капиталъ, съ которымъ онъ чрезвычайно охотно вступаетъ во всяческія степени родства и свойства. Не была-ли въ печати дана статистика смшанныхъ браковъ между христіанами и іудеями, статистика, изъ которой оказывается, что, по меньшей мр, три десятка самыхъ аристократическихъ фамилій Франціи связаны родственными узами съ чистокровными евреями? Особенно усердствуютъ по этой матримоніальной части молодые шалопаи изъ прогорающихъ знатныхъ семей, вс эти захудалые маркизы, графы и бароны, которые съ рвеніемъ, достойнымъ лучшей участи, женятся на дочеряхъ Сіона, чтобы покрыть новой позолотой еврейскихъ милліоновъ — облинялый и разваливающійся въ прахъ родовой гербъ.

Не забудьте, кром того, что немалая доля аристократовъ выбросила за бортъ щепетильное отношеніе къ пріемамъ буржуазной эксплуатаціи и занялась комерческими предпріятіями, нердко вступая въ компанію съ ‘жидами’ и пользуясь ихъ совтами при веденіи длъ, особенно на бирж. Среди этой категоріи самая антипатія къ семитамъ является сплошь и рядомъ вполн эгоистическою завистью несчастнаго конкуррента къ счастливому. Я попрошу читателя припомнить лишь біографію пресловутаго маркиза Морэса, который сочеталъ въ своей душ очень удачно вкусъ кондотьери-авантюриста къ приключеніямъ съ чисто буржуазными тяготніями къ нажив, и который потому только возненавидлъ евреевъ, что они перебили у него, если не ошибаюсь въ Канад, очень выгодную спекулятивную аферу, помшавъ ему лично объегорить массу простаковъ-христіанъ.

——

Всего замтне антисемитизмъ прокидывается среди буржуазной интеллигенціи, и въ этомъ-то лежитъ въ значительной мр объясненіе той силы антисемитизма, которой совершенно не соотвтствуетъ слабая распространенность евреевъ во Франціи и боле, чмъ скромная роль ихъ въ совокупности экономической жизни страны (за исключеніемъ, какъ я уже сказалъ, верховъ капиталистической храмины). Дйствительно, располагая значительными средствами агитаціи въ род періодической прессы, литературы, публичныхъ рефератовъ, буржуазная интеллигенція успла раздуть антисемитическое движеніе до размровъ, далеко превосходящихъ фактическую роль евреевъ во Франціи. Изучая особенности этой агитаціи, поднятой буржуазною интеллигенціею, мы поймемъ, откуда почерпнулъ силы французскій антисемитизмъ. Центръ тяжести лежитъ здсь, дйствительно, въ интересномъ сочетаніи грубо-матеріальныхъ и идеальныхъ факторовъ.

Сначала возьмемъ матеріальные факторы. Вопреки мннію юдофобовъ, отрицающихъ всякія умственныя качества у евреевъ, за исключеніемъ ‘практической сметки’, ‘безстыдства’ и ‘пронырливости’, мы должны признать, что эта нація наоборотъ поражаетъ своимъ, если можно такъ сказать, интеллектуализмомъ. И если мы не можемъ слдовать въ этомъ отношеніи за патріотами-филосемитами, которые хотятъ уврить насъ въ исконныхъ преимуществахъ своей ‘расы’, то мы въ интересахъ истины не можемъ не отмтить того факта, что, благодаря извстнымъ историческимъ событіямъ, доля умственнаго труда въ масс еврейства превосходила и продолжаетъ превосходить ту же долю въ масс другихъ національностей. Обратите вниманіе на историческую древность этой расы, которая успла донести до насъ свою культуру въ то время, какъ народы, бывшіе ея историческими сверстниками, вс эти вавилоняне, ассиріяне, финикійцы превратились лишь въ простой звукъ, въ предметъ чисто академическихъ разсужденій. Не забудьте, что, въ качеств такой боле старой исторической національности, евреи, появляясь среди другихъ, боле молодыхъ, боле отсталыхъ экономически національностей, брали на себя и ‘боле отвлеченныя функціи труда’, какъ сказалъ бы Контъ: среди земледльческихъ народовъ они представляли собою ремесленно-промышленный, торговый и финансовый элементъ. Самая жизнь ихъ по преимуществу въ городахъ должна была поставить ихъ въ соприкосновеніе съ боле интеллектуальной средой. Возьмите распространеніе между ними грамотности на почв стремленія сохранить предписанія стараго закона. Присоедините къ этому несравненную фехтовку понятіями и казуистику Талмуда, который хотя и подавлялъ настоящій порывъ научной мысли, но училъ логической эквилибристик формальныхъ опредленій. Не забудьте также, что евреи уступаютъ, можетъ быть, лишь англо-саксонской рас сочетаніемъ практическихъ, грубо-матеріальныхъ потребностей и мистическихъ стремленій. Соедините все это вмст, и вы поймете, почему средній умственный уровень еврейскихъ массъ долженъ быть выше средняго же умственнаго уровня массъ въ другихъ національностяхъ. Отсюда, даже и оставляя въ сторон солидарность угнетенной расы, вы поймете, почему въ умственной сфер средній, еврей является опаснымъ соперникомъ средняго индивидуума любой другой народности,— опять-таки, можетъ быть, за исключеніемъ англо-саксонца, который не даромъ же, говоря вообще, не боится еврейской конкурренціи и въ большинств случаевъ почти не знаетъ антисемитизма.

Какъ бы то ни было, во Франціи еврей, сдлавшійся полноправнымъ членомъ общества, скоро сталъ играть видную роль_въ сфер умственнаго труда. Пропорція медиковъ, адвокатовъ, инженеровъ, журналистовъ, профессовъ, администраторовъ, политическихъ дятелей значительно выше въ еврейскомъ населеніи но сравненію съ общимъ населеніемъ Франціи. И эта пропорція все увеличивалась по мр общаго прогресса страны, причемъ нельзя игнорировать то важное обстоятельство, что это было не случайно, а въ силу взаимной причинной зависимости между развитіемъ цивилизаціи и возрастаніемъ общественнаго значенія еврея. Дйствительно, ходъ современной цивилизаціи во Франціи состоитъ въ усиленіи свтскаго, антиклерикальнаго, антикатолическаго элемента. И въ то время, какъ этотъ общій прогрессъ достигался среди французовъ лишь вчной борьбой, вчнымъ колебаніемъ между свободомыслящей ‘акціей’ и католической ‘реакціей’, въ силу традиціоннаго клерикальнаго воспитанія,— въ это время пріобщившійся къ цивилизаціи еврей порывалъ безповоротно связь съ своимъ архаическимъ, узко-формальнымъ, чисто-обрядовымъ религіознымъ кодексомъ и становился настоящимъ свободнымъ мыслителемъ, ‘рыцаремъ духа’ современной культуры. Но здсь мы уже переходимъ къ идеальнымъ факто рамъ, о которыхъ рчь будетъ ниже…

Итакъ, еврей чмъ дальше, тмъ больше овладвалъ сферою умственнаго труда, либеральныхъ профессій и государственныхъ должностей. Но въ этой-то сфер ему пришлось столкнуться съ представителями буржуазной интеллигенціи, съ сыновьями французской буржуазіи, привыкшей разсматривать эту область въ нкоторой степени своей родовой вотчиной, служащей при этомъ для всей той части подростающаго поколнія, которая не успла размститься въ процесс прямой капиталистической эксплуатаціи. Не слдуетъ, кром того, забывать, что сама эволюція этого процесса все увеличиваетъ число буржуазныхъ дтей, не могущихъ найти приложенія своимъ силамъ въ соотвтствіи со своими аппетитами: и вопросъ о ‘перепроизводств интеллигенціи’ длается въ извстный моментъ жизненнымъ вопросомъ мщанства. Можете представить себ, какой крикъ подняли обитатели ‘идеологической’ вотчины, когда семитъ сталъ притекать туда все въ большемъ и большемъ количеств и отнимать порою у ‘французовъ Франціи’ наиболе выгодныя мста и позиціи.

Особенно замтной волной этого семитскаго прилива было выступленіе на арену политической дятельности новаго правящаго персонала посл переворота 4-го сентября 1870 г., поставишаго республику на мсто Имперіи. Не говоря уже о евре Жюл Симон, представлявшемъ собою типъ политика переходной эпохи, ведшей отъ либеральной оппозиціи Имперіи къ оппортунистской республик, главною фигурою этого новаго строя является Га_Амбетта, потомокъ евреевъ Гамберлэ, возл котораго, какъ вокругъ центральной статуи группы, размщается, въ вид второстепенныхъ фигуръ, немало политическихъ адьютантовъ изъ семитовъ въ род Жозефа Рэйнака, Давида Рэйналя и т. п., тогда какъ на барельефахъ проходитъ цлый рядъ префектовъ-евреевъ, замнившихъ католическихъ префектовъ мак-магоновскаго coup d’Etat 16-го мая.

Ощутительную роль стали въ это время играть евреи и въ республиканской журналистик, которой пришлось защищать интересы свободной мысли и свтской цивилизаціи противъ нападеній клерикальной и монархической партіи. Замтнымъ элементомъ евреи явились и въ сфер народнаго образованія, и притомъ на видныхъ постахъ,— не столько въ качеств простыхъ учителей, сколько въ качеств лицъ, вдохновлявшихъ выработку программъ, раздляя этотъ трудъ съ свободными мыслителями и свободомыслящими протестантами. И параллельно съ усиленіемъ этого значенія евреевъ въ политической и общественной дятельности замчается общій притокъ семитическихъ элементовъ въ разнообразныхъ сферахъ умственнаго труда, между тмъ какъ дальнйшее развитіе капиталистическаго строя окружало лишнимъ ореоломъ еврейскихъ королей биржи и банка. Все это подготовляло почву для антисемитизма среди буржуазной интеллигенціи, встрчавшей въ лиц евреевъ опасныхъ не столько количествомъ, сколько качествомъ конкуррентовъ, успвавшихъ занимать лучшія позиціи. И это антисемитическое движеніе, дйствительно, проявилось, какъ только выросли въ процесс общественной жизни благопріятные для того элементы. Здсь-то именно и слдуетъ разсмотрть значеніе идейныхъ факторовъ въ антисемитизм.

——

Если оставить въ сторон трудящуюся массу мелкаго еврейства, ремесленниковъ и пролетаріевъ, ничмъ особеннымъ не выдляющихся во Франціи изъ окружающей ихъ среды мелкаго же рабочаго люда, то роль остального, такъ сказать, не рядового еврейства отличается замчательно двойственнымъ, противорчивымъ по своимъ результатамъ характеромъ. Семиты являются наилучшими выразителями, виртуозами капиталистической эксплуатаціи, и въ этомъ смысл ихъ роль отрицательная. Дрюмонъ и тому подобные грошовые ‘соціологи’ и фантастическіе юдофобы могутъ сводить дятельность евреевъ исключительно къ эксплуататорской карьер, безпристрастные изслдователи остановятся и на ихъ общечеловческой и цивилизаторской миссіи. Уже упомянутому Дрюмону угодно, напр., выхватить даже изъ среды адептовъ соціально-реформаторскихъ ученій,— въ род сенъ-симонизма, насчитывавшаго столькихъ семитовъ,— лишь такихъ евреевъ, которые представляютъ практически-промышленную струю ‘новаго христіанства’: съ видимымъ удовольствіемъ онъ говоритъ хотя-бы о томъ, что Перейра сдлался въ конц концовъ крупнйшимъ дльцомъ {La France juive, т. I, стр. 362.}. Но отчего бы не взять среди евреевъ, проникнутыхъ сенъ-симонизмомъ, людей высоко-нравственнаго типа, исполненныхъ идейнаго энтузіазма, въ род Эйхталя, которые даже свою принадлежность къ угнетаемой рас ставили въ тсную зависимость съ долгомъ служенія всему человчеству. Вспомните profession de foi, которое сдлалъ пылкій и благородный Эйхталь на лекціяхъ, организованныхъ ‘отцомъ’ Анфантэномъ:

Я еврей по рожденію, я исповдовалъ еврейскую религію. Въ четырнадцать лтъ я обратился въ католичество и пылалъ самой жаркой католической врой. Въ девятнадцать лтъ я воспринялъ ученіе сенсимонизма въ томъ вид, какъ мн передалъ его Огюстъ Контъ, конечно, то не была религіозная вра, и однако съ того момента я врилъ въ прогрессивную судьбу человчества, которой поучалъ меня Контъ. Наконецъ, о ‘отецъ’ мой, по происшествіи шесты лтъ неполной вры, я встртилъ васъ, и вы обратили меня въ новую религіозную вру {Sbastien Charlty, Histoire de saint-simonisme, Парижъ, 1896, прим. З на стр. 94.}.

Вспомните особенно введеніе Эйхталя къ ‘Письмамъ о черной и блой расахъ’, составленнымъ имъ въ сотрудничеств съ другимъ сенсимонистомъ, нкіимъ негромъ Юрбэномъ:

Юрбэнъ, бывшій въ то время еще очень молодымъ, прибылъ изъ Кайены и привезъ оттуда съ собою живое чувство страданій, причиняемыхъ цвтному человку предразсудкомъ кожи. Самъ я сохранилъ неизгладимое чувство горести, которое вызывало въ моемъ дтств порицаніе, связанное съ именемъ еврея, и это-то общее чувство, можетъ быть, сильне всякаго другого побудила насъ вступить въ менильмонтанскій кружокъ и сдлалось могущественною связью между нами: ‘Юрбэнъ и я,— писалъ я въ то время одному другу, говоря о насъ обоихъ,— Юрбэнъ и я это черная раса и блая раса: мы — оба изгнанники, оба — провидцы’ {l. c., прим. 2 на стр. 323.}.

Вотъ эта-то гуманитарная, общечеловческая точка зрнія, которую образованный еврей развиваетъ среди любой національности, куда поставила его судьба, и позволяетъ уже цитированному нами Бернару Лазару говорить о прогрессивной роли своихъ соотечественниковъ въ исторіи и въ частности о ихъборьб съ современнымъ фанатизмомъ и клерикальнымъ изуврствомъ:

…Въ исторіи современнаго либерализма въ Германіи, Австріи, Франціи, Яталіи еврей игралъ большую роль, и либерализмъ его шелъ рука объ руку съ антиклерикализмомъ. Еврей былъ несомннно противникомъ клерикализма, онъ толкалъ на культуръ-кампфъ въ Германіи. онъ поддерживалъ законодательство Ферри во Франціи, и потому и могли подумать, что его либерализмъ вытекалъ. изъ вражды къ католицизму, тогда какъ на самомъ-то дл отношеніе было какъ разъ обратное {L’antis&egrave,mitisme, стр. 360.}.

Въ частности, по отношенію къ Франціи и придется сказать, что пока устанавливающейся республик нужно было отстаивать себя противъ жестокихъ нападеній монархистовъ и клерикаловъ, пока сторонники демократическаго режима, вплоть до самыхъ умренныхъ республиканцевъ, считали’ своимъ долгомъ бороться во имя современной цивилизаціи и въ защиту свтскаго общества (во второй половин 70-хъ годовъ),— до тхъ поръ объ идейномъ антисемитизм не могло быть и рчи. Интеллигентный и свободомыслящій еврей былъ настолько драгоцннымъ союзникомъ, что даже его непосредственный конкуррентъ, интеллигентный французъ, не ршался агитировать противъ своего опаснаго, соперника, а наоборотъ охотно опирался на него въ борьб противъ старыхъ партій. Для республиканской буржуазной интеллигенціи было въ то время жизненнымъ вопросомъ отстоять новыя учрежденія отъ все возобновлявшихся аттакъ умиравшаго, но не. хотвшаго умереть реакціоннаго строя. Не говоря уже объ идеальныхъ интересахъ, самый низменный разсчетъ внушалъ республиканцамъ тактику дружной обороны демократическихъ учрежденій. У всхъ еще было на памяти, сколько административныхъ каррьеръ ныталась было разбить реакція ‘нравственнаго порядка’ (лто 1877 г.), какая буря взысканій, штрафовъ и всевозможныхъ каръ пронеслась надъ республиканской прессой, какими перспективами грозили поднявшіе голову клерикалы и монархисты защитникамъ свободнаго режима.

Немудрено, что демократы съ большимъ удовольствіемъ шли рука объ руку съ умными и энергичными семитами свободномыслящаго направленія, и эта совмстная дятельность продолжалась и во время выработки (1880—1881 г.) новыхъ законовъ о народномъ образованіи, которое самыя элементарныя политическія соображенія побуждали вырвать изъ рукъ католицизма и реформировать на почв свтскаго, дарового и обязательнаго обученія. Съ другой стороны, боровшаяся противъ демократія консервативная интеллигенція до такой степени была въ свою очередь охвачена общей враждой къ новому порядку вещей, что и не думала изъ республиканской арміи выдлять евреевъ и длать ихъ предметомъ особой сугубой злобы. Консерваторы питали усиленную ненависть въ этой горячей ‘вражд-войн’ разв къ масонскимъ ложамъ, независимо отъ происхожденія ихъ членовъ, полагая,— и не безъ основанія,— что въ этихъ обществахъ вырабатывается планъ кампаніи противъ католическаго и монархическаго режима.

Но когда прошелъ медовый мсяцъ свободомыслящяго теченія, когда (въ средин 80-хъ годовъ) борьба съ клерикализмомъ стала мало-по-малу уступать мсто политик примиренія съ ‘достойными всякаго уваженія духовными интересами’, т. е., сказать попросту, съ католицизмомъ, то клерикальная партія снова подняла свою голову и, пользуясь антипатіями массъ къ хищнической оргіи находившихся у власти оппортунистовъ, вздумала взять въ руки оружіе антисемитизма. Она указывала на роль, которую играли евреи въ упроченіи оппортунизма, и, искусно компрометтируя политическій либерализмъ умреннаго ‘республиканскаго большинства указаніемъ на рзко-буржуазный характеръ его экономической политики, она старалась произвести въ умахъ массъ смшеніе между теченіемъ свободной мысли и эксплуататорскими вакханаліями оппортунистской, якобы ‘жидовской’ клики. Крупный успхъ реакціонеровъ на выборахъ 1885 г., пославшихъ въ палату дв сотни депутатовъ правой, несомннно влилъ новое мужество въ душу консервативныхъ партій и вызвалъ въ нихъ, такъ сказать, рикошетомъ желаніе сильне подчеркивать удавшуюся имъ тактику смшенія свободомыслія и хищничества, тактику, включавшую въ себ и пріемы антисемитической демагогіи.

Этой тактик безспорно помогъ тотъ двойственный характеръ еврейскаго выдающагося меньшинства во Франціи, на который я уже указалъ нсколькими страницами выше: еврей — длецъ и еврей — крайній демократъ и свободный мыслитель въ сущности столь же мало имютъ между собою общаго, какъ и католическій биржевикъ и выросшій въ католической сред рабочій-соціалистъ, ко они оба принадлежатъ къ одной энергической и способной ‘семитической рас’. И юдофобствующему демагогу было не трудно въ борьб противъ свободомыслящихъ евреевъ козырять не только милліонами Ротшильда, но и возмутительной желзнодорожной политикой еврея Рэйналя, который, въ качеств министра общественныхъ работъ, заключилъ съ компаніями выгодныя для акціонеровъ, но тяжелыя для государства, поистин ‘преступныя конвенціи’. Какъ бы то ни было, антисемитамъ, для того, чтобы набраться духу, надо было увидть ослабленіе антиклерикальной политики въ стран и внезапное усиленіе реакціонной партіи въ палат. Не случайно ‘Жидовская Франція’ Дрюмона вышла въ свтъ въ 1886 г., когда отчаянная борьба партій въ расколовшейся на три почти равныя части палат сближала, путемъ временной коалиціи, радикаловъ и консерваторовъ и опрокидывала одно за другимъ т министерства, которыя думали опираться на оппортунистовъ. А до того времени нашъ шустрый обличитель ‘жидовства’ сидлъ въ ‘жидовской’ же редакціи газеты ‘La Libert’, которую издавали Перейры, и преспокойно получалъ за свои статыі деньги изъ ‘жидовской’ кассы.

Само собою разумется, что антисемитизнъ проявился во всей своей сад далеко не сразу, и напр., уже упомянутая книга Дрюзюна имла сначала главнымъ образомъ успхъ скандальнаго и шантажнаго произведенія, истинный характеръ котораго не могли затушевать ни несомннный полемическій талантъ автора, ни та значительная доля правды, что заключалась въ повствованіяхъ объ эпопе оппортунистскаго хищенія. Само нововведеніе Дрюмона, состоявшее въ приложеніи къ книг алфавитнаго указателя всхъ упомянутыхъ въ ‘Жидовской Франціи’ лицъ, уже свидтельствовало о томъ, что ловкій авторъ разсчитывалъ на сбытъ среди заинтересованныхъ. И мы, дйствительно, знаемъ, что книга жадно покупалась не только самими ‘раздланными’, но и ихъ политическими и личными друзьями и врагами,— особенно, конечно, врагами. Лишь постепенно Дрюмону стали придавать значеніе ‘соціолога’ и теоретическаго выразителя французскаго антисемитизма, равно какъ лишь нсколько лтъ спустя этотъ антисемитизмъ ‘талъ проникать въ широкіе слои.

Интересно кстати, что въ буланжистскомъ движеніи, выражавшемъ въ значительной мр, отвращеніе массъ къ эгоистической политик оппортунистовъ и скептицизмъ передъ широковщательными, но по большей части узкополитическими программами радикаловъ,— интересно, говорю я, что въ этомъ ‘національномъ’ движеніи — таково его было даже и оффиціальное названіе,— евреи играли все еще не маловажную роль. И если еврей Жозефъ Рэйнакъ боролся въ первыхъ рядахъ республиканцевъ противъ ‘каррикатурнаго Цезаря’, то за то еврей же Накэ былъ однимъ изъ самыхъ крупныхъ вдохновителей Буланже. Накэ написалъ ‘бравому генералу’ пресловутую Турскую рчь, которую считаютъ за самый политичный актъ буланжизма и въ которой пылкимъ и наивнымъ сторонникамъ Буланже общалась ‘открытая для всхъ’ республика, а католикамъ ‘свобода совсти’, т. е. существованіе клерикальнаго государства въ государств свтскомъ {См. о Турской рчи въ книжк X… du Figaro. (Mermeix), Les coulisses du boulangisme, Парижъ, 1890, стр. 152.}. Я не говорю, конечно, объ Артур Менер, монархизмъ котораго основанъ на такомъ чисто коммерческомъ разсчет, что именно этот защитника трона и алтаря можно считать за наиболе удачный типъ каррикатурнаго ‘жида’, живущаго только ради гешефтовъ.,

Сильно развился антисемитизмъ лишь въ начал 90-хъ годовъ, когда, съ одной стороны, восторжествовавшіе надъ Буланже оппортунисты почти поголовно пошли въ Каноссу, заимствуя у буланжизма его ‘открытую для всхъ’ республику и заигрывая съ католиками и реакціонерами Для борьбы съ все усиливавшимся и усиливавшимся соціализмомъ, а съ другой стороны, Панамскій крахъ повалилъ нсколько самыхъ видныхъ столповъ оппортунизма. Въ это именно время (1892 г.) Дрюмонъ появляется во глав ежедневнаго антисемитскаго органа ‘La libre parole’, который въ періодъ парламентскихъ скандаловъ печатался въ числ 200.000 Экземпляровъ и который до сихъ поръ печатается въ 40.000—50.000 экземпляровъ, подымаясь порою выше подъ вліяніемъ обостренія юдофобства по тому или другому поводу. Панамская катастрофа, дйствительно, направила много воды подъ антисемитскую мельницу, благодаря тому обстоятельству, что въ этомъ дл двулицый Янусъ — еврей былъ повернутъ къ публик исключительно своей стяжательной физіономіей, тогда какъ его гуманитарная, общечеловческая и свободомыслящая физіономія осталась въ тни. Забывая роль подлинныхъ ‘французовъ во Франціи’ въ род Лессепса и другихъ финансовыхъ пиратовъ, забывая продажность цлой сотни ‘арійскихъ’ депутатовъ, смотря сквозь пальцы на подкупъ панамскими спекуляторами всей буржуазной прессы,— не исключая католической газеты Поль-де-Кассаньяка,— масса мелкой буржуазіи, общипанной спекуляторами, была загипнотизирована еврейскими именами Жака Рэйнака, Корнелія Герца, Артона и увровала въ семитическій характеръ этого грандіознйшаго финансоваго мошенничества всхъ временъ и народовъ.

Антисемиты ловко воспользовались этимъ настроеніемъ для своей юдофобской пропаганды, которая была, кром того, поддержана двумя обстоятельствами: косвенно, уже упомянутымъ отреченіемъ умренныхъ республиканцевъ отъ антиклерикальной политики, а прямо, кокетничаньемъ съ антисемитизмомъ со стороны нкоторыхъ группъ соціалистовъ и даже анархистовъ. Нетрудно понять, какую выгоду извлекли юдофобы изъ ‘новаго духа’ примиренія съ католичествомъ, духа, который, если не ошибаюсь, уже въ 1890 г. заявлялъ устами одного изъ видныхъ гамбеттистовъ, еврея Жозефа Рэйнака, о необходимости ‘умиротворенія религіозной борьбы между всми истинными патріотами, а нсколько позже (весной 1894 г.) находилъ свою подробную обосновку и даже оффиціальное названіе въ рчи другого крупнаго гамбеттиста, Спюллера. Все, что усиливало клерикализмъ, все, что ослабляло свободную мысль, шло въ пользу юдофобамъ, которые могли съ торжествомъ указывать теперь на банкротство ‘жидовско-оппортунистской’ политики и вмст съ тмъ приглашать католическихъ изувровъ на дальнйшія завоеванія. Бдный Жозефъ Рэйнакъ и не подозрвалъ, что своею, какъ ему казалось, маккіавелевскою, а на самомъ дл наивною,— если только не ренегатскою,— рчью онъ ковалъ тотъ самый кинжалъ, который въ послдніе три года французскій антисемитизмъ оттачивалъ не только на евреевъ, но и на протестантовъ и свободныхъ мыслителей. Увлеченная борьбою съ соціализмомъ, буржуазія желала заручиться содйствіемъ католической церкви, но не замчала того, что этого содйствія она могла добиться лишь измною своей цивилизаторской миссіи. Мало того, затушевывая свое антиклерикальное міровоззрніе, она тмъ самымъ стирала прогрессивную роль боровшихся въ первыхъ рядахъ ея свободомыслящихъ евреевъ и превращала всхъ семитовъ для большой публики исключительно въ аферистовъ, спекуляторовъ и людей наживы. Можете себ представить, какъ цлесообразенъ былъ такой пріемъ именно со стороны либеральныхъ буржуа семитическаго происхожденія: ничего не выигрывая среди монархистовъ и клерикаловъ, они проигрывали и въ глазахъ трудящихся массъ, которыя все больше и больше проникались ядомъ демагогическаго юдофобства.

Немалую вину въ печальномъ дл распространенія антисемитизма будутъ нести передъ исторіей и т представители міровоззрнія трудящихся, которые тоже изъ-за худо разсчитаннаго маккіавелизма заигрывали съ юдофобствомъ. Особенно любопытно при этомъ то обстоятельство, что едва-ли не боле другихъ во Франціи согршили въ этомъ отношеніи марксисты, т. е. именно партія, которая во всемъ цивилизованномъ мір столь многимъ обязана геніальнымъ семитамъ, какими были Марксъ и Лассаль, и которая считаетъ въ своихъ рядахъ столькихъ умныхъ и самоотверженныхъ дятелей изъ евреевъ. Въ начал 90-хъ годовъ это кокетничанье доходило до того, что представители марксизма гораздо боле воевали съ другими соціалистическими фракціями, чмъ съ антисемитами, полемика противъ которыхъ была у нихъ зачастую проникнута скрытыми симпатіями и подозрительными умолчаніями. Въ этомъ пришлось публично признаться одному изъ теоретиковъ здшняго марксизма въ начал агитаціи по длу Дрейфуса. А послдующее равнодушіе большинства вожаковъ партіи къ борьб за истину и справедливость, постоянное подчеркиваніе ими ‘милліоновъ’ капитала, изъ-за котораго, молъ, Жоресъ и К® измнили ‘классовой борьб’, все это достаточно ясно показываетъ, что и до сихъ поръ французскіе марксисты не желаютъ бить прямо въ забрало чудовищному ученію антисемитовъ. Сами анархисты считали въ начал 90-хъ годовъ небезполезной агитацію антисемитовъ, и одинъ изъ очень видныхъ сторонниковъ этой доктрины признавался мн, что въ книжкахъ Дрюмона есть вещи, которыя можно выбросить за бортъ, но есть вещи, которыя должно принять къ свднію (il faut en prendre et en laisser). А на мой вопросъ, говоритъ-ли онъ это лишь въ томъ смысл, что разочарованные приверженцы Дрюмона станутъ рано или поздно убжденными сторонниками новаго міровоззрнія, онъ нсколько замялся и отвтилъ, что и помимо этого есть много правды въ критик автора ‘Жидовской Франціи’. Справедливость требуетъ замтить, что мой собесдникъ перемнилъ это снисходительное отношеніе къ юдофобской демагогіи, и что вообще анархисты подъ вліяніемъ событій послднихъ лтъ почти поголовно высказались противъ какого бы то ни было заигрыванія съ антисемитизмомъ даже въ надежд ‘повернуть затмъ его къ вящей польз для революціи’ {См., напр., коротенькую брошюру Antismitisme et Sionisme, изданную журналомъ ‘L’Humanit nouvelle’, Парижъ, 1900, стр. 1.}. Но мы, впрочемъ, забжали нсколько впередъ…

——

Другимъ изъ идейныхъ факторовъ, благопріятствовавшихъ развитію антисемитизма, была все усиливавшаяся и усиливавшаяся пропаганда шовинизма. И въ этой области, можно сказать, повинны чуть не вс политическіе дятели и партіи третьей республики, за исключеніемъ представителей міровоззрнія четвертаго класса, да и то съ нкоторыми оговорками. Монархисты и клерикалы были вполн въ своей роли, когда они вели проповдь человконенавистничества и вражды къ другимъ націямъ. По мр того, какъ народъ выступалъ на политическую арену въ качеств дятельнаго фактора общественной и политической жизни, темнымъ силамъ прошлаго надо было придумать какое-нибудь вншнее отвлеченіе для массъ для того, чтобы властвовать надъ ними внутри страны. Не забудьте, что въ первой половин этого вка народный патріотизмъ былъ даже прогрессивнымъ явленіемъ, такъ какъ угнетенныя національности боролись противъ произвольнаго ихъ присоединенія къ тому или другому государству, представленному привилегированными классами или даже правительственной кликой.

Но когда вторая имперія потонула въ грязи и крови нмецкаго нашествія, то смнившіе ее у власти республиканцы съ самаго же начала взяли, къ несчастію, столь высокую ноту патріотизма и реванша, что перещеголяли въ этомъ отношеніи сторонниковъ павшаго режима и вообще представителей монархическихъ партій. Основатели третьей республики задались цлью убдить страну, что новый строй возвратитъ Франціи то, что было потеряно рухнувшимъ. И нтъ сомннія, что, рядомъ съ искреннимъ желаніемъ реванша, у наиболе пылкихъ и гордыхъ патріотовъ здсь играли роль чисто политическія соображенія, имвшія цлью придать прочность внутреннимъ учрежденіямъ страны, опираясь на возбужденіе среди массъ доврія и симпатіи къ республиканскому правительству за его вншнюю политику. Я не могу, конечно, вдаваться здсь въ подробности, какимъ образомъ рядомъ съ укрпленіемъ республики и демократическаго режима быстро шелъ и развивался процессъ систематическаго патріотизированія народа, процессъ, который рано или поздно долженъ былъ перейти, если можно такъ выразиться, въ культуру шовинистскаго микроба. Намчу лишь нкоторыя стороны этой эволюціи.

Всякаго безпристрастнаго наблюдателя должна была, напр., поразить неискренность, двойственность вншней политики Франціи, которая съ одной стороны поминутно говоритъ о томъ, что она никакъ не согласна примириться съ потерею Эльзаса-Лотарингіи, а съ другой поминутно же увряетъ всхъ и каждаго, что она стоитъ самымъ искреннимъ образомъ за миръ и все жалуется на козни Германіи, будто бы приготовляющейся броситься на нее врасплохъ. Не мене поразитъ наблюдателя и то шовинистское самохвальство, та пропаганда ненависти къ другимъ націямъ, которая беретъ француза еще на школьной семь и доводитъ его до окончательнаго горделиваго помшательства путемъ ‘патріотической’ печати. Я не буду уже подробно говорить объ уродливо-гипертрофированномъ культ ‘отечества’, изъ котораго, казалось бы, искренніе республиканцы и демократы серьезно думали сдлать нчто въ род ‘свтской религіи’, каковая, молъ, должна замнить католицизмъ. Но печально-то при этомъ то обстоятельство, что жрецы той новой религіи видятъ въ этомъ ‘отечеств’ не свтлый и всесторонній человческій идеалъ, удовлетворяющій въ предлахъ родной территоріи лучшимъ потребностямъ ума и сердца, наиболе высокимъ задачамъ современной цивилизаціи, но, наоборотъ, видятъ въ немъ уродливаго однобокаго идола, который вооруженъ съ головы до ногъ, словно свирпое изваяніе китайскаго бога войны, и обращаетъ свое перекошенное злобой лицо ко всему вншнему міру, стремясь силой доказать свое право на ‘цивилизаторскую’ миссію французовъ. Отсюда то обожаніе арміи и мундира, которое доходитъ у француза норою до самыхъ комическихъ формъ, хотя въ этой воинственной психологіи играетъ гораздо большую роль не столько искренній военный пылъ, сколько заученная еще на. школьной семь патріотическая риторика… Я нарочно, впрочемъ, нсколько сгущаю краски при этомъ изображеніи, но единственно только потому, что, не имя много мста въ распоряженіи для этого частнаго вопроса, не могу входить въ оттнки мысли и принужденъ давать общую характеристику француза третьей республики.

Во всякомъ случа, несомнненъ тотъ фактъ, что съ большими или меньшими ограниченіями, съ большею или меньшею примсью гуманитарныхъ и общечеловческихъ идеаловъ, но патріотическое міровоззрніе во Франціи пропагандировалось какъ умренными, такъ и радикальными, какъ радикальными, такъ и переходящими въ легкій соціализмъ элементами. И только самыя крайнія партіи оставались, говоря вообще, чистыми отъ этой шовинистской заразы, хотя и он въ исключительные моменты благо ‘патріотическаго’ каленія не ршались рзко выступать противъ настроенія толпы. На этой-то почв постепенно подготовлялся антисемитизмъ, который явился въ послднее время самою яркою разновидностью шовинизма, обращая на ‘чуждыхъ семитовъ’ и ‘внутреннихъ враговъ отечества’ чуть не весь запасъ человконенавистническихъ чувствъ, по очереди возбуждаемыхъ въ пресс то противъ нмцевъ, то противъ итальянцевъ, то противъ англичанъ. и одною изъ самыхъ удачныхъ формъ исторической ироніи было именно то обстоятельство, что евреи въ род Жозефа Рэйнака, которые въ теченіе столькихъ лтъ занимались ярою пропагандою шовинизма, которые столько разъ предавали патріотической анаем ‘космополитовъ’ и ‘интернаціоналистовъ, не имющихъ отечества’, теперь, наоборотъ, раздляютъ вмст съ соціалистами привилегію этихъ кличекъ, щедра раздаваемыхъ шовинистской прессой. И опять можно сказать, что какъ въ религіозной сфер буржуазные семиты сами выковывали оружіе своимъ клерикальнымъ противникамъ, такъ въ политической области они сами приготовили для себя цпи и бичъ, которымъ ихъ полосуютъ шовинисты. Антисемитская демагогія сдлала свое дло. Опираясь на чувства шовинизма, гашишемъ котораго Франція отравлялась въ теченіе почти 30 лтъ, опираясь на усиленіе клерикализма, который поднялъ голову особенно въ послднія десять лтъ, она, эта юдофобская демагогія, ярко выразилась во всемірно-историческомъ дл Дрейфуса.

По счастію, самые размры опасности, которой въ послднее трехлтіе подвергалась свтская цивилизація во Франціи, раскрыли искреннимъ республиканцамъ и демократамъ глаза на настоящее положеніе вещей. И вотъ со всхъ концовъ горизонта, изъ рядовъ самыхъ умренныхъ, какъ и самыхъ крайнихъ защитниковъ республики и принциповъ первой революціи, изъ среды буржуазіи, какъ и изъ среды рабочихъ выступили на арену идейной и политической борьбы ршительные противники шовинизма, клерикализма и антисемитизма. Это движеніе произвело небывалую перетасовку между партіями и породило неожиданныя на первый взглядъ, но вполн логическія коалиція довольно далеко отстоящихъ другъ отъ друга элементовъ, равно какъ оно же вызвало распаденіе, казалось бы, родственныхъ группъ и личностей. Оно заставило многихъ умренныхъ и радикальныхъ республиканцевъ принести публичное покаяніе въ прежнихъ пріемахъ ‘патріотическаго’ пропагандированія массъ. Оно сдлало невозможной на неопредленное время гибельную политику мирволенья католицизму. Оно отчасти разрушило даже классовые баррьеры между рабочими и буржуазіей и вызвало къ жизни союзъ между наиболе чуткими группами рабочихъ и лучшими представителями буржуазной интеллигенціи. Но оно же по закону реакціи сплотило въ одну массу сторонниковъ различныхъ темныхъ силъ и наслдій прошлаго, какъ бы противоположны ни были ихъ воззрнія по другимъ вопросамъ и какой бы антагонизмъ ни выражали ихъ формальныя знамена. Не характерное ли знаменіе времени представляютъ четыре предисловія — письма къ уморительной брошюр третьестепеннаго антисемита, Альбера Монньо {Albert Monniot. Les gouvernants contre la Nation. La trahison du ministиre Waldeck, Парижъ, 1900.}, обвиняющаго настоящее министерство въ ‘измн’ Франціи, проданной будто бы Вальдэкомъ Руссо по наущенію ‘жидовъ-космополитовъ’? Дйствительно, одно изъ предисловій написано уже знакомымъ читателю Дрюмономъ, другое ханжой — поэтомъ Франсуа Коппэ, третье еще недавнимъ скептикомъ и на все плевавшимъ дилеттантомъ (jemenfoutiste’омъ) Жюлемъ Леметромъ, четвертое ‘соціалистомъ-патріотомъ’ Анри Рошфоромъ. Казалось бы, что было между ними общаго еще такъ недавно? А между тмъ, теперь, не прочитавъ въ конц каждаго письма подписи его автора, какъ вы можете узнать, что напр., фраза о ‘постыдныхъ измнникахъ, купленныхъ жидовской шкатулкой’ {l. c., стр. XVIII.} принадлежитъ Рошфору, а не Дрюмону, или что нескладный диирамбъ ‘любви къ отечеству’ {l. c., стр. XV.} написанъ Леметромъ, а не Коппэ?

Не характерно ли, съ другой стороны, что на защит основъ современной цивилизаціи, попранной въ лиц Дрейфуса, сошлись соціалисты въ род Жорэса, крайніе радикалы въ род Клемансо, либералы въ лиц стольныхъ профессоровъ, художниковъ, артистовъ и ученыхъ, въ род Золя, Дюкло, Поля Реклю, и т. п.? И что посл этого кризиса многія изъ этихъ лицъ, стоявшихъ вн политики, подвинулись со своимъ міровоззрніемъ ршительно влво, между тмъ какъ нкоторые, напр., Прессансэ, Морисъ Бушоръ, изъ умренныхъ республиканцевъ и даже ‘патріотическихъ’ писателей превратились въ крайнихъ?

Во всякомъ случа, можно сказать смло, что Франція, съ свойственною ей способностью производить соціологическіе опыты для всего человчества, успла показать міру реакціонный характеръ юдофобства и убдить всхъ борцовъ за свободу и общечеловческій прогрессъ дружно встать противъ чудовищнаго теченія антисемитизма. Примръ этой героической страны показываетъ, что въ результат такой борьбы лежитъ не только побда надъ частнымъ проявленіемъ реакціи, но общая спасительная встряска, общій и ршительный шагъ впередъ.

Н. Кудринъ.

‘Русское Богатство’, No 1, 1902

Еврейскій вопросъ и антисемитизмъ во Франціи.

Читайте также: