Эскогор. Жак Нуар. ‘Картонный Паяц’
Эскогор. Жак Нуар. ‘Картонный Паяц’
Эскогор
Эскогор. Жак Нуар. ‘Картонный Паяц’, Нуар Жак, Год: 1923
Время на прочтение: 3 минут(ы)
О книге Жака Нуара трудно говорить, как о цельном литературном произведении. ‘Картонный Паяц’ — сборник пестрый, соединяющий в себе различные мотивы, разнообразныя темы и стили. Жак Нуар прежде всего не показал, что он, собственно, такое: лирик, сатирик или жанрист? Все перепутано, перемешано, один стиль исключает другой. Лирические мотивы, проскальзывающие во многих стихах Нуара, не вяжутся с чисто-сатириконским задором и газетно-фельетонной развязностью других стихотворений. Все это перебивается третьей манерой — штрихами быта, зарисовкой повседневных жизненных явлений (стих. ‘Брак’, ‘Муж’, ‘Содержанка’, ‘Разсказ’). Темы Жака Нуара далеко не оригинальны, сборник его не открывает никаких новых литературных горизонтов. Слишком сильно влияние ‘Сатирикона’ и газет. Видно, что автор ‘Картоннаго Паяца’ еще ощупью бредет по своей писательской дороге, сам себе не уяснил еще своего пути.
Что касается стихов Жака Нуара, как таковых, т. е. формы, то о ней говорить пока еще не приходится. Форма отсутствует, мастерства нет никакого. Стихи слишком длинны, расплывчаты, не имеют ни силы, ни стройности, ни отчеканенности. Губят книжку неправильности ударений, досадныя, действующия читателю на нервы. Необходимо отделаться от таких ошибок, как ‘озОрник’, вместо ‘озорнИк’, ‘откупОрить’, вместо ‘откУпорить’, ‘замОргала’ вместо ‘замогАла’, ‘благовЕст’, вместо ‘блАговест’, ‘полЫнья’, вместо ‘полыньЯ’. Нельзя также рифмовать ‘сёл’ и ‘перепёл’, потому что по-русски говорится ‘пЕрепел’. Нельзя писать ‘хИтро’, ‘сеяла’, ‘звАла’, ‘взвИлась’, — во всех этих словах ударение падает на второй слог. Такия неправильности в книжке безчисленны.
Встречаются также неправильные обороты речи. Напр. в стихотв. ‘Подснежник’ говорится: ‘Светлоокой девушке подснежник, голубой, как вешний небосвод, шумный март, ликующий мятежник, ей принес в потоке мутных вод’. ‘Девушке’ и ‘ей’ — это повторение дательнаго падежа звучит совершенно не по-русски. Такая-же ошибка есть и в стих. ‘Алочка’.
В стих. ‘Уставшие’ есть строчка: ‘И теряли контуры предметы’. Кто кого терял? В стих. ‘Воспоминания’ нехороша строка ‘Гоните прочь воспоминанья — тоска бездонная их дочь‘. Возникает вопрос: кто, собственно, бездонна — тоска или дочь?
В некоторых стихотворениях неприятна слащавость и затрепанность образов, и эпитетов, как напр.: ‘Мечта влюбленнаго поэта’, ‘Весенний розовый разсвет’ (стих. ‘Подснежник’), ‘Любить я умею безбрежно’, ‘К далекой мечте’, ‘В глубокой тоске’ (‘Картонный Паяц’), ‘майском розовом цветеньи весенне-солнечный роман’ (‘В метель’) — так писать в наше время давно уже нельзя.
Стихи Жака Нуара засорены банальными, миллионы раз сказанными словами, как ‘Вечер полон истомы и лени’, ‘Цветом крови пронзенных сердец’ (стих. ‘Розовый Куст’), ‘Отравить душу сладким ядом’ (стих. ‘Воспоминания’), ‘Свирельный голос’, ‘Любимыя черты’ (‘В отсутствии’), ‘В затуманенных страстью глазах’ (‘Кто знает’), ‘Страсть пьянила, как вино’ (‘Праздник’), ‘Божественно-яркий экстах’ (‘Кошка’) — все эти пошлости надо похоронить навеки.
Еще худшие враги Ж. Нуара, сильнейшим образом мешающие ему стать лириком (чего он, судя по некоторым стихотворениям, очень добивается) — это иностранныя слова и вызванные ими прозаизмы. Напр.: ‘И был момент’, ‘массивы’, ‘наркоз’, ‘Вы наивно уснули’, ‘виденье парадиза’, ‘Маятник ритмично-примитивный (?)’ и т. д. Прозаизмы (убийственное влияние газет) таковы: ‘Промелькнула жизнь, как на экране, не оставив яркаго следа‘, ‘Что в порыве страсти предъявлять права (?!)’, ‘И теряют значенья слова’, ‘Чувствует инстинктом слабаго младенца’, ‘В шальные дни оплеванных идей’, ‘Чувства хрустальнаго (?) лишены обнищавшия души’, — все это не те, придающие стиху острую выразительность и нервность прозаизмы, которыми так великолепно владеет Ахматова, а самая серая, скучная, безнадежная проза.
Есть у Ж. Нуара и несообразности: хорошее стихотворение ‘У забытых мест’, выдержанное в духе русскаго пейзажа, начинается строкой: ‘Высоко плывут гондолы’. В другом стихотворении русалки ударяют в тимпаны, что до сих пор обыкновенно делали вакханки, и ‘аллюром’ ходит обыкновенно не луна, а лошадь в манеже…
Но несмотря на крупные недостатки книжки, хочется посоветовать Ж. Нуару работать дальше. Почему? Потому что все это внешнее, все это легко поправимо усиленным трудом, а то внутреннее, главное, без чего писатель — не писатель, у Нуара есть. Есть у него искренняя и простая грусть, есть задушевность и теплота, есть любовь к человеку и земле. Об этом достаточно говорят стих. ‘Девочка’, ‘Сад’, ‘Вознесение’, ‘Слепой’, ‘Учительница’, ‘Алочка’. Хороши стихотворения ‘Весною’, ‘У забытых мест’, ‘Песня’. В иных стихотворениях радуют изредка мелькающие удачные слова и образы, яркие эпитеты, напр.: ‘Шумный март, ликующий мятежник’, ‘Дрожали звезды под водою, как голубые лепестки’, ‘Зовет печаль, мой старый поводырь’, ‘Рыжим замшевым комочком промелькнула мышь’, ‘Перед сном чуть слышно молится полуночная земля’, ‘Мутный день, как часовой, в сыром плаще и в сером кепи стоит на грязной мостовой’ и др. — все это пластично, в этом есть вкус. Приятны и новыя рифмы: ‘Хлопали — топали’, ‘приколота — золота’, ‘Хераскова — ласково’, ‘спаленках — валенках’, ‘послух — веслах’.
Словом, Жаку Нуару предстоит еще немалый труд, но труд не Сизифов, а облегченный и окрыленный надеждой добиться художественных достижений.
Берлин, 1923 г.
Эскогор. Жак Нуар. ‘Картонный Паяц’ // Балтийский альманах. 1923. No 1. С. 67-68.
Подготовка текста — Ольга Минайлова, 2002.
Публикация — Русские творческие ресурсы Балтии, 2002.