ДЯДЯ МИТЯ И ДЯДЯ МИНАЙ
ДЯДЯ МИТЯ И ДЯДЯ МИНАЙ
* * *
* * *
* * *
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Дядя Митяй и дядя Минай, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1919
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2015
Для всего мира существует одна для всех Библия и одно Евангелие — переведенные на все как есть языки. Их свято чтут, а иногда даже гадают по ним.
Скажем, пропал у матери сын без вести. И она ищет утешения в святой книге. Раскрывает наугад на первой попавшейся странице и вдруг читает:
— ‘Сын мой изгибл б и обртеся’.
И сладкий бальзам изливается в сердце измученной матери.
Раздумывает ли племянник о том, ехать ли ему с визитом к богатому дяде или нет раскрывает наудачу книгу и читает:
— ‘Аз был болен и вы не посетили меня’. Значит — надо ехать.
В этом смысле у нас, русских, есть своя Библия, которая всегда дает ответ на всякий поставленный вопрос.
Это — Гоголь.
И в дни тревог, сомнений, смятений и беспокойства — он всегда может дать точный, правдивый ответ.
Помню, когда после февральской революции собрался первый совет рабочих и солдатских депутатов, я, обеспокоенный таким быстрым ‘углублением’ революции, открыл однажды наудачу Гоголя и сразу наткнулся на ответ:
‘Что это за скверный город! Только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор — черт их знает, откудова и нанесут всякой дряни’.
Тут же я загадал насчет личности Керенского, которого тогда все на руках носили. Открыл на другом месте — прочел:
‘Эх, вы! Сосульку, тряпку приняли за важного человека’.
Вот я теперь сижу и думаю:
— Что же будет с нашей бедной Россией? Куда доскачет эта гоголевская тройка, ‘бойкая, необгонимая’? Вот мы все ждем помощи от союзников — сегодня надеемся на Англию, завтра на Францию, а там опять обращаем свои жаждущие взоры на туманную Англию.
Хлопочут они около России целыми днями, говорят о русских делах в своих парламентах, но не знаем мы — будет ли из этого толк?
Поставят ли они снова русскую тройку на настоящую дорогу?
Русский пророк! Дай ответ…
Беру толстый-претолстый том Гоголя — совсем Библия для мятущегося русского человека — раскрываю его на первом попавшемся месте, читаю:
— Страница 613. ‘Все, не исключая и самого кучера, опомнились и очнулись только тогда, когда на них наскакала коляска с шестериком коней и почти над головами их раздалась брань и угрозы чужого кучера…’.
Ну, что ж… пожалуй, подходящее. Шестерик коней, так неожиданно наскакавший на бедного разиню русского Селифана — не большевики ли это? Тот же наглый наскок, тот же скандал:
‘Селифан почувствовал свою оплошность… (Ну, еще бы! крепок русский человек задним умом), но так как русский человек не любит сознаться, что виновен, то тут же вымолвил он, приосанясь:
— А ты что так расскакался? Глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?
Вслед за тем он принялся отсаживать назад бричку, чтобы высвободиться из чужой упряжи, но не тут-то было, все перепуталось. Лошади несколько попятились назад и потом опять сшиблись, переступивши постромки.
На такую сумятицу успели, однако ж, собраться мужики из соседней деревни…
(Вот они, союзники наши, вот она — Франция и Англия — так сочувствующие нам, бедным, запутавшимся).
А дальше я буду цитировать замечательные строки уже без перерыва, потому что нельзя перебивать осененного благодатью вдохновенного пророка:
‘…Участие мужиков возросло до невероятной степени. Каждый наперерыв совался с советом:
— Ступай, Андрюшка, проведи-ка ты пристяжного, что с правой стороны, а дядя Митяй пусть сядет верхом на коренного! Садись, дядя Митяй!
Сухощавый и длинный дядя Митяй взобрался на коренного коня и сделался похожим на деревенскую колокольню… Кучер ударил по лошадям, но не тут-то было, ничего не пособил дядя Митяй.
— Стой, стой, — кричал сердобольный чужой народ. — Садись-ка ты, дядя Митяй, на пристяжную, а на коренную пусть сядет дядя Миняй!
Дядя Миняй с бородой черной как уголь, с охотою сел на коренного, который чуть не пригнулся под ним до земли.
— Теперь дело пойдет! — кричали окружающие. — Накаливай, накаливай его! Пришпандорь кнутом вон того, того, солового, что он горячится, как корамора!
Но, увидевши, что дело не шло и не помогло никакое накаливанье, дядя Митяй и дядя Миняй сели оба на коренного, а на пристяжного посадили Андрюшку.
Наконец, кучер, потерявши терпение, прогнал и дядю Митяя и дядю Миняя, и хорошо сделал, потому что от лошадей пошел такой пар, как будто бы они отхватали не переводя духа станцию. Он дал им минуту отдохнуть, после чего они пошли сами собою’.
Сколько мудрости в одной книге!
Поистине это русская Библия.
А что касается лично меня, то я счастлив только одним: что на всю эту путаницу с двумя тройками — не подошел немец-управитель из соседнего села.
Он бы так распутал, что, пожалуй, не досчитались бы русские ездоки кое-чего из збруи, да и сама тройка, пожалуй, превратилась бы в пару.
Знаем мы этих самых.
Впервые: Таврический голос, 1919, 25 декабря (7 января), No 123 (273). Печатается впервые по тексту газеты.
‘Что это за скверный город! — Слова Городничего из комедии Н.В. Гоголя ‘Ревизор’ (1836).
‘Эх, вы! Сосульку, тряпку приняли за важного человека’ — Аверченко продолжает цитировать комедию ‘Ревизор’.
‘Все, не исключая и самого кучера…’ — Цитируется поэма Н.В. Гоголя ‘Мертвые души’ (1842).