А. ЗОРИЧ
А. ЗОРИЧ
Глава XI. Двойник
Глава XI. Двойник
Двойник, Зорич А., Год: 1930
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Когда в четыре инженер Куковеров шел от Струка к себе, в гостиницу, на перекрестке Гоголевской и Шоссейной он увидел у газетного киоска человека в прорезиненном пальто и в кепи, сдвинутой на затылок. Человек спросил ‘Огонек’ и, развернув журнал, стал в трамвайную очередь на мостовой. Он внимательно пробегал, казалось, страницы и, отрываясь изредка, равнодушно скользил взглядом по тротуару, сплошь забитому в этот час возвращавшимися со службы людьми.
Инженер Куковеров тоже подошел к киоску и тоже спросил журнал, пока газетчик отсчитывал сдачу, быстрым и внимательным взглядом он окинул очередь и сзади посмотрел на человека в прорезиненном пальто и в кепи, сдвинутой на затылок: журнал, который человек читал так внимательно, был перевернут в его руках вверх ногами!
Куковеров взял сдачу, повернул за угол и, не спеша, пошел по Шоссейной, изредка останавливаясь у магазинных витрин. В зеркальных стеклах витрин видна была улица и противоположный тротуар, на другой стороне, человек в прорезиненном пальто и и кепи, сдвинутой на затылок, медленно шел и тоже останавливался у витрин и афишных столбов. У клуба печатников старый грек, на лотке которого висела табличка с надписью, что здесь производится ‘моментальная поцинка подметок, а также шнурки’, почистил Куковерову желтые, остроносые башмаки, человек в прорезиненном пальто купил на другой стороне улицы пирожок с маком и долго, скучая, ел его, присев на чугунной тумбе у ворот городского палисадника. Грек кончил чистить, стукнул черным костлявым пальцем по носку блестящего башмака и спрятал гривенник, отерев его бархаткой, в ящик, Куковеров на этот раз очень быстро пошел по улице дальше и стремительно завернул в угол. Есть известное каждому агенту примитивное правило уличной слежки и наблюдения. Когда человек, за которым следят, поворачивает за угол, то тот, который следит, идя сзади, должен мысленно, применительно к походке повернувшего отсчитать время, за которое тот может сделать пятнадцать или двадцать шагов, и только спустя это время появиться за углом, чтобы не уменьшить при повороте той минимальной дистанции, которая всегда должна сохраняться между ними.
Куковеров, повернув, остановился сразу же у водосточной трубы на углу и развернул, напряженно глядя в бок, журнал, через две минуты из-за угла показался человек в прорезиненном пальто, косым взглядом он окинул улицу и, заметив Куковерова, не спеша, прошел дальше.
Этого человека Куковеров встретил сегодня, возвращаясь от Струка, уже четвертый раз, он вспомнил сейчас же и сопоставил с этим тот факт, что деловые бумаги в его запертом столе у Струка каждый раз очень аккуратно бывают переложены к утру в другом порядке, что от телефона, по которому он говорит в странном особняке, в первый же день, как он приступил к работе, сделали под каким-то предлогом отводку в задние комнаты, куда он ни разу не проникал еще, вспомнил, наконец, преувеличенную и неприятную любезность, какую проявляет к нему Струк, и для него стало совершенно очевидным, что за ним следят.
Усмехнувшись чему-то, он сел на извозчика и поехал в гостиницу ‘Бельвю’. Малый в ливрее с галунами, похожий па певчего из капеллы, встретил его, улыбаясь приятно, как всегда улыбаются в гостиницах постояльцам, которые занимают лучшие номера.
— Позабыли что-нибудь опять? — спросил малый и услужливо очистил на ходу пыль и краску, в которую инженер испачкал, стоя у трубы за углом, пальто.
— Нет, что? Ничего не позабыл, — немножко удивленно сказал Куковеров, и, не придав этому вопросу значения, поднялся к себе наверх.
Не раздеваясь, он подошел к телефону и вызвал номер шесть-восемьдесят четыре.
— Алло! — сказал инженер, и быстро и непонятно прибавил: — скорый номер семь, Москва — Севастополь?
— Опаздывает на час двадцать! — глухо ответили в трубку: — слушаю…
Тихо и с осторожностью, подбирая, видимо, слова, инженер сказал:
— Угол Шоссейной и Гоголевской, Шоссейная и сквер, — что вы там имеете? Что? Нет, нет, на самой улице… В частности: блондин, лицо бритое, лоб в оспинках, открытый, прорезиненное пальто, на ногах черные краги… Нет? Хорошо. Больше ничего. Встреча как всегда…
Взгляд его впервые скользнул сейчас по комнате и странный беспорядок, который царил в номере, сразу бросился ему в глаза: разрытый его чемоданчик был перевернут вверх дном, в нескольких местах вырезан ножом, и бумаги и вещи, которые в нем были, в беспорядке валялись на полу, подушки, простыни и одеяло на кровати сброшены были в угол, и пружины и клочья волоса и тряпья лезли из вспоротого тюфяка, обрывки каких-то бумаг и газет валялись в отодвинутом от стены и раскрытом шкафу, и даже зубной порошок дочиста был высыпан из коробки ‘Одоль’ в умывальник.
Инженер Куковеров запер дверь и, быстро шагнув, приподнял край ковра под круглым столиком у окна. Под ковром он ощупал что-то рукой, потом заглянул под ковер, светя спичкой, и выражение напряженного беспокойства исчезло с его лица. Он поставил столик на место, поспешно прибрал разбросанные вещи, позвонил и, когда пришел вызванный малый снизу, спросил, кто заходил к нему, или кто справлялся о нем в его отсутствие. Малый ответил, что никто не справлялся, а зайти и подавно никто не мог, потому что это, слава богу, первоклассный отель, а не постоялый двор, и в отсутствие гостя, — как сказал вышколенный малый, — никто не посмеет отворить его номер. К тому же, как гражданину Куковерову хорошо известно, он никогда не оставляет ключа в гостинице, и даже уборка производится при нем, в вечерние часы. Малый обеспокоенно мигал белесыми, выцветшими глазами и настойчиво желал узнать, чем вызван этот вопрос гражданина Куковерова.
— Нет, ничего, — сказал Куковеров, — вспомните-ка, все-таки, получше, начнемте с утра. В половине девятого я вышел. Так? Вы дали мне газету и позвали извозчика. Так? В три с половиной я вам позвонил, чтобы к пяти мне сделали ванну и приготовили второй номер для моего товарища, рядом. Так? В половине пятого я вернулся, вы…
— Извиняюсь, — сказал малый, с довольным видом человека, который может подать удачную реплику в небезынтересной беседе, — вы еще до четырех заходили и сказали, что позабыли книжечку в спинжаке…
— Что?! — спросил Куковеров и сжал сейчас же выбритые, тонкие губы, и мускул у левого глаза дрогнул на его щеке: — после того, как позвонил?
— Диствительно, — ухмыляясь, сказал парень, — и пяти минут не прошло. Я еще говорю: — Ну, и извощики ж у нас быстрые! То звонили, а то уже тут. — И вы говорите: диствительно, не во всяком городе такие извозчики, а кому бог дал. — И прошли к себе, а потом вышли через полчаса, или через сколько там минутов, и сейчас, вот вернулись, я у вас спрашиваю: — Опять забыли что? — Нет, говорите, я по другой надобности. — И прошли, конечно…
— Так, так, — сказал Куковеров равнодушно уже, — и больше никого? Странно, я тут ждал одного такого человечка в… этом, как его, чорт, в… бобриковой куртке, словом. Не было?
— Не было, — сказал малый в ливрее и потерся спиной о косяк.
— Ну, ладно, идите. Номер 23 готов?
— Готов!
— Сейчас приедет и займет его гражданин Берлога.
Когда малый вышел, инженер, потирая лоб, прошелся по комнате. Нерв у левого глаза дергался все чаще и чаще.
— Спокойнее, спокойнее! — сам себе сказал инженер Куковеров, прошелся еще раз, выпил из графина стакан тепловатой и пахнувшей веником воды и подошел к телефону.
Он вызвал психиатрическую больницу, сказал, что говорит дежурный по Златздравотделу и попросил немедленно сообщить, под чью расписку выписан и кому сдан на руки больной Берлога. Из больницы ответили, что больной Берлога выписан ровно пять минут тому назад, и его сопровождает расписавшийся в книге инженер Борис Самойлович Куковеров.
— Спокойнее, спокойнее, — еще раз сказал себе Куковеров и вытер платком покрывшийся мелкими капельками холодного пота лоб.
Сейчас же он позвонил снова, спросил номер шесть восемьдесят четыре, опять обменялся с кем-то невидимым быстрыми и странными словами о скором номер семь, который запаздывает на час двадцать минут, и коротко сказал голосом человека, который привык приказывать:
— Немедленно связаться с шоссе. Что за маскарад? Кто с ним едет? Уже десять минут шестого, почему его нет? Я звонил в больни…
— Он выехал, — сказал, перебивая, глухой голос в трубку, и в тоне человека, который говорил, прозвучала обида: — вы напрасно проверяете меня, не беспокойтесь. Без пяти пять он проехал каменоломню на шоссе, и, как вам известно не хуже, чем мне, вы лично сопровождали его…
— Стоп! Слушайте! — быстро и нервно сказал Куковеров, и сейчас же в трубке зашипело и зацокало что-то, и равнодушный женский голос спросил:
— Га-ва-ри-тте?
— Говорю, говорю, не перебивайте, чорт вас подери! — закричал инженер Куковеров.
— Не ругайтесь! — строго сказала телефонистка: — я выключу ваш номер-р.
— Соедините, пожалуйста, скорее, — сказал Куковеров тихо и сжал кулаки, и жила надулась у него на лбу, — шесть восемьдесят четыре.
— З-занято! — злорадно сказали со станции, и опять что-то зашипело и зацокало в трубке.
Еще полминуты Куковеров бешено стучал костяшкой пальца по телефонному рычагу, потом, бросив трубку и оборвав шнурок, он кинулся к дверям и, на ходу одев пальто, выбежал мимо изумленного малого в ливрее на улицу, вскочил в пролетку, которая стояла на углу, и бросил отрывисто:
— Большое шоссе! Каменоломня, десять рублей.
— Вье, мальчики! — сказал извозчик, и, приподнявшись на козлах, стал стегать ожесточенно рванувшихся и прижавших испуганно уши, сытых рыжих лошадей.
Когда через восемь минут бешеной езды они миновали последние хибарки на выезде, Куковеров отпустил извозчика, и, не торопясь уже, пошел вперед по шоссе, усаженному липами. Шоссе было ровно, как стрелка, и через несколько минут очень далеко впереди появилась на нем черная точка стремительно мчавшегося к городу автомобиля. Точка росла, приближалась, вздымая тучи пыли и еще через минуту небольшой, четырехместный фиат, непрерывно трубя сиреной, затормозил перед человеком, бестолково метавшимся под самым носом машины из стороны в сторону на шоссе. Человек отступил, когда машина остановилась, шофер, ругаясь, сейчас же опять дал газ, и автомобиль снова рванулся вперед.
Инженер Куковеров увидел на миг мелькнувшее перед ним изумленное и растерянное и бледное лицо Берлоги, который крикнул что-то, рванувшись из автомобиля. Но второй человек, сидевший рядом, быстро схватил кисть его руки, с силой сжал и резко повернул, и Берлога упал на сиденье. Куковеров, который стоял на шоссе, и Куковеров, который сидел в автомобиле, взглянули друг на друга, и фиат проскочил, тотчас же подняв за собой пыль, в которой невозможно даже было разобрать номер на табличке у заднего красного фонаря машины…