Н. А. ЛЕЙКИНЪ
НЕУНЫВАЮЩІЕ РОССІЯНЕ
РАЗСКАЗЫ И КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2
1879
Двсти тысячъ.
Двсти тысячъ.
Двести тысяч, Лейкин Николай Александрович, Год: 1879
Время на прочтение: 5 минут(ы)
1-е сентября. Часъ первый дня. На двор государственнаго банка, у подъзда, толпится народъ. Одни пришли справиться насчетъ тиража выигрышей 2-то пятипроцентнаго займа и жаждутъ попасть въ корридоръ, а затмъ въ зало, гд производится тиражъ, другіе такъ остановились, потому что народъ стоитъ и что-то смотритъ. Настоящихъ капиталистовъ тутъ нтъ. Все это по большей части владльцы одного, двухъ билетовъ. Явились и по двое, по трое съ однимъ билетомъ, купленнымъ въ складчину. Народъ разный: десятникъ по строительной части, жаждущій выбиться въ купцы-подрядчики, отставной военный, вдова чиновница съ Петербургской стороны, графскій поваръ, дворецкій, вахтеръ казеннаго зданія, ‘дочь благородныхъ, но бдныхъ родителей’, получившая билетъ въ наслдство отъ ‘благодтельницы’. Изъ подъзда выходятъ и входятъ туда артельщики, выскакиваютъ чиновники. Изрдка протискается туда кто-нибудь изъ толпы и выйдетъ, отирая обильный потъ.
— Богъ знаетъ, гд этотъ самый тиражъ происходитъ, говоритъ онъ. Кого не спрашивалъ, никто не знаетъ.
— Не вывшивали еще въ корридор номеровъ-то?— спрашиваютъ его.
— Нтъ еще, но говорятъ, что уже вынули главный выигрышъ. Артельщикъ какой-то двсти тысячъ выигралъ.
— Опять артельщикъ!— восклицаютъ вс хоромъ. Поди жъ ты, какое счастье артельщикамъ! Прошлый разъ артельщикъ, нон опять артельщикъ! Что-жъ это такое? Ужъ нтъ-ли тутъ обману какого?
— Одно остается — въ артельщики поступать, произноситъ, разводя руками, кафтанъ со сборами. Можетъ, тогда и выиграешь.
— Вамъ-то, милый, хорошо, вы мущины,— говоритъ старушка съ ридикюлемъ, который она держитъ, прижавъ къ груди. Вы мущины и завсегда можете въ артельщики поступить, а каково намъ, женщинамъ-то? Насъ и въ артельщики не примутъ, ну, значитъ, и сиди на бобахъ.
— А вы отдайте свой билетъ артельщику, онъ и выиграетъ, подшучиваетъ гладкобритый, полный, пожилой мущина, съ круглымъ брюшкомъ и съ толстой палкой въ рукахъ.
— Вотъ еще что выдумали! Копила, копила, да и отдай. Вдь, я изъ-за него подчасъ однми кофейными переварками питалась. Ну, отдамъ я артельщику, выиграетъ онъ, а мн-то какая будетъ польза?
— Вы на томъ свт воздаяніе получите. Артельщикъ за васъ Богу помолится. Наконецъ, вы съ нимъ завсегда можете уговориться, чтобъ, въ случа выигрыша двухъ сотъ тысячъ, онъ вамъ далъ пятьдесятъ тысячъ.
— Вишь, ты, какой! Нтъ, ужъ женщинамъ завсегда несчастье!— восклицаетъ старуха.
— Успокойтесь, сударыня, и мущинамъ не слаще, уговариваетъ ее отставной военный, въ фуражк съ краснымъ околышкомъ. Вотъ я отставной маіоръ, а на чинъ-бы свой не посмотрлъ и поступилъ-бы въ артельщики, а что изъ этого? Поступишь въ артельщики, а тутъ, какъ на зло, повара начнутъ выигрывать.
— А что-жъ такое, что повара?— обидчивымъ голосомъ откликается изъ толпы пальто. Повара нешто не люди? И поварамъ сть хочется.
— Я ничего объ этомъ не говорю, а только не поступать-же мн потомъ изъ артельщиковъ въ повара.
— Отчего-же и не поступать? Есть такіе повара, что любаго барина за поясъ заткнутъ.
— Ты зачмъ грубишь? Какъ ты смешь?— наступаетъ на него военный.
— Я не грублю, а только зачмъ-же поваровъ обижать?
— Мутовка-то и обозначила себя сейчасъ, киваетъ на пальто сибирка въ серебряной цпочк черезъ шею. Вс про человка думали, что господинъ, анъ оказывается, что поваръ.
— Поваръ, да, а ругать поваровъ не позволю! Ну, что-жъ что поваръ? Каждому свой удлъ положенъ. Не карманникомъ мн быть.
— А ты видалъ, что я карманникъ?— вламывается въ амбицію, въ свою очередь, сибирка.
— Господа, оставьте! что это? Пришли за такимъ важнымъ дломъ и вдругъ ругаться! останавливаютъ ихъ со всхъ сторонъ.
Къ толп подходитъ кучеръ, въ срой, нанковой безрукавк съ стеганнымъ задомъ.
— Не слыхать, почтенный, кто выигралъ-то?— обращается онъ съ вопросомъ къ сибирк.
— Да, говорятъ, что артельщикъ выигралъ, а, впрочемъ, Богъ всть, отвчаетъ сибирка, и смривъ кучера взглядомъ съ головы до ногъ, говоритъ: ‘да у тебя билетъ-то есть-ли’?
— У меня-то нтъ, а только наша экономка говорила, у нея билетъ есть: ‘Какъ, говоритъ, двсти тысячъ выиграю, сейчасъ, говоритъ, Захару пять тысячъ на извозъ, чтобы закладки покупалъ’. Это мн, то-есть.
Въ толп смхъ.
Изъ подъзда выбгаетъ сторожъ безъ шапки. Его осаждаютъ вопросами.
— Ну, что, дйствительно артельщикъ двсти тысячъ выигралъ?
— Какое артельщикъ!— портной. Простой портной, штучникъ, двсти тысячъ выигралъ. Какъ узналъ, такъ сейчасъ въ кабакъ и побжалъ. Даже наши чиновники за нимъ сзади пустились, наскоро разсказываетъ сторожъ и протискивается сквозь толпу.
— Портной выигралъ, портной, простой портной, штучникъ, слышится въ толп.
— А говорили артельщикъ!— разводитъ руками сибирка. Портнымъ завсегда счастье! Тутъ какъ-то въ Лтнемъ саду, въ лотерею, портной большіе часы выигралъ.
— Корову, а не часы, поправляетъ кто-то.
— Ну, такъ что-жъ, что корову? Иная корова почище часовъ.
— Вотъ видите, сударыня, портной выигралъ, а не артельщикъ, обращается къ старушк отставной военный. Въ портные и нашему брату, мущин, поступить невозможно, потому тутъ надо съ малолтства учиться.
— Да. Ужъ и не говорите! А представьте, какъ я живо видла во сн, что я выиграю. Вижу я, что разверзлись небеса, и выходитъ оттуда Анна Петровна,— это одна наша знакомая покойница. Вся въ бломъ, волосы распущены, и на живот у нея крупными буквами: ‘двсти тысячъ’.
— Что длать, сударыня, не судьба!— разводитъ руками отставной военный.
— Свчку, говорятъ, кверху ногами хорошо ставить, замчаетъ кто-то.
— У насъ князь Голицынъ на прошлой недл обдалъ,— разсказываетъ гладкобритый, пожилой мужчина съ просдью. Нашъ графъ и говоритъ ему о двухъ-стахъ тысячахъ, а князь Голицынъ ему въ отвтъ: ‘двсти тысячъ такое-же точно вроятіе выиграть, какъ если бы вы, говоритъ, шли мимо дома, и вдругъ отвалился-бы карнизъ и убилъ-бы васъ’.
— Нтъ, карнизомъ скоре убьетъ, чмъ выиграетъ, откликается кучеръ. У насъ, лтось, на Васильевскомъ остров, во какой кусокъ карниза отвалился.
— Пятьсотъ рублей, я полагаю, также легко выиграть, какъ ежели, къ примру, задавить на конно-желзк человка, говоритъ сибирка.
— Однако-жъ, смю быть увренъ, вдь вы, до сихъ поръ, не выиграли и пятисотъ рублей?— спрашиваетъ его отставной военный.
— Нтъ, не выигралъ, да вдь меня и конно-желзкой не задавили.
— Изъ-за пятисотъ рублей не стоитъ, чтобы и давили, отвчаетъ кучеръ. Вотъ за двсти тысячъ, ну, можно-бы рукой или ногой пожертвовать. Съ капиталомъ можно и безъ руки жить.
Изъ подъзда протискивается на дворъ чуйка и отираетъ платкомъ потъ со лба. Онъ запыхавшись.
— Господа, вотъ диво-то! Сейчасъ двсти тысячъ, кто-бы вы думали, выигралъ?— восклицаетъ онъ.
— Портной?
— Нтъ.
— Артельщикъ?
— Нтъ. Нищій двсти тысячъ выигралъ. Тамъ, въ корридор, стоитъ. Одеженка — заплата на заплат, изъ себя — голенищу подобенъ. Сейчасъ два генерала его поздравляли.
— Какъ, нищій, а говорили портной?
— Нтъ, не портной, а нищій! На Пескахъ живетъ. По грошамъ на папертяхъ на билетъ насбиралъ. Ахъ, ты, Господи! Вотъ ужъ подлинно, что счастье! А тутъ свчи ставишь!
— Но скажите, пожалуйста, какъ-же его сейчасъ не задержали? спрашиваетъ, ни къ кому особенно не обращаясь, военный. Разв нищій, просящій подаяніе, можетъ билетъ имть?
— Ну, ужъ тамъ можетъ, или не можетъ, а вотъ выигралъ!— продолжаетъ чуйка.
— Вотъ ужъ въ нищіе, изъ-за выигрыша, я-бы ни за-что не пошелъ, вставляетъ слово сибирка. Потому, попросишь у человка, а онъ теб сейчасъ: ‘сами семерыхъ собирать послали!’. Окромя того, каждаго городоваго бойся. Сейчасъ схватитъ за шиворотъ честью, да и пойдемъ въ участокъ.
— Это не токма что съ нищимъ, а завсегда съ каждымъ можетъ случиться, откликается купеческое пальто. Объ этой зашиворотной рекогносцировк каждый завсегда долженъ памятовать. А только какой нищій? Иной нищій слаще купеческаго куска стъ-то.
— Скажите, пожалуйста,— обращается къ гладкобритому, полному мущин съ тростью желто-лимонная старая два. Со мной былъ такой случай. Генеральша Алтынова мн подруга по институту приходится. Очень он богаты. И видла я во сн, что он мн два билета, за мои домашнія услуги, отдали. Могу я съ нихъ теперь эти билеты судебнымъ порядкомъ требовать?
— Нтъ, сударыня, этого, кажется, нельзя требовать. Про сны въ закон ничего не говорится,— отвчаетъ тотъ.
— А наврное не знаете? Вы разв не адвокатъ?
— Никакъ нтъ-съ. Я главный дворецкій графа Ольдендорфа.
— Скажите, пожалуйста, а у васъ лицо такое адвокатское.
— Это бываетъ-съ,— улыбается всмъ лицомъ дворецкій. Меня разъ, въ одномъ мст, даже за самого графа приняли.
Изъ подъзда выбгаетъ полная дама. Лицо у нея раскраснвшись, шляпка свернута на сторону, сборки у платья оторваны.
— Господи! да что-же это такое? Когда-же этому будетъ конецъ. Вдь, это скандалъ! Двсти-то тысячъ опять банковскій чиновникъ выигралъ!— восклицаетъ она.
— Не можетъ быть, гудитъ толпа. Какъ чиновникъ? Сейчасъ говорили — портной, а потомъ нищій. Ну, а семьдесятъ пять тысячъ?
— Тоже чиновникъ — отвчаетъ дама.
Въ толп недоумніе полное.
— Боже мой, Боже мой, до чего мы дожили!— вздыхаетъ до сего времени стоявшій тутъ-же и молчавшій священникъ.