Двенадцатая ночь, или что хотите, Шекспир Вильям, Год: 1600 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 82 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОД И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей ‘Шекспиръ и его значеніе въ литератур’, съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьес и около 3.000 объяснительныхъ примчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрнное и дополненное по новйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ XI.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

ДВНАДЦАТАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЧТО ХОТИТЕ.

Комедія: ‘Двнадцатая ночь, или что хотите’ напечатана въ первый разъ въ полномъ собраніи сочиненій Шекспира in folio 1623 года, а потому мы не имемъ прямыхъ фактическихъ данныхъ для указанія времени, когда она была написана. Были комментаторы, считавшіе ее послднимъ произведеніемъ Шекспира, написаннымъ, можетъ-быть, даже незадолго до его смерти. Защитники этого мннія руководились мыслью, что комедія эта по тому свтлому, чуждому всякаго драматизма, впечатлнію, какое она производитъ, напоминаетъ т позднйшія произведенія Шекспира (каковы: ‘Буря’, ‘Цимбелинъ’ и ‘Зимняя сказка’), въ которыхъ онъ, достигнувъ солидныхъ лтъ, сталъ, повидимому, гораздо примирительное и радостне относиться къ жизни, чмъ въ то время, когда изображалъ т страстныя и ужасающія душу картины, какія мы находимъ въ ‘Лир’, ‘Макбет’, ‘Отелло’ и другихъ произведеніяхъ средняго періода его дятельности. Какъ ни правдоподобно, повидимому, такое мнніе, но оно оказалось неврнымъ. Былъ найденъ рукописный дневникъ нкоего Джона Мэннингэма, въ которомъ прямо указано, что комедія ‘Двнадцатая ночь’ была представлена 1 февраля 1601 года, при чемъ изложено и полное ея содержаніе, не оставляющее никакого сомннія, что дло шло именно о Шекспировой пьес. Вслдствіе этого 1601 или 1600 годы должны считаться позднйшимъ предльнымъ срокомъ, когда комедія могла быть написана. Что касается опредленія ранняго срока, то въ этомъ мы можемъ руководствоваться тмъ, что въ списк Шекспировыхъ пьесъ, составленномъ Миресомъ въ 1598 году, имя комедіи еще не упомянуто, и, слдовательно, она, вроятно, не была написана ране этого года. Время ея созданія совпадаетъ такимъ образомъ съ тмъ періодомъ, когда написаны Шекспиромъ лучшія изъ его комедій: ‘Сонъ въ лтнюю ночь’, ‘Укрощеніе своенравной’ и ‘Много шуму изъ пустяковъ’. Нисколько не уступая этимъ пьесамъ въ удивительномъ, полномъ жизни, юмор, ‘Двнадцатая ночь’ отличается отъ нихъ тмъ, что въ ней почти нтъ слда не только какой-нибудь драматической струи, какая сквозитъ, напримръ, въ ‘Много шуму изъ пустяковъ’, но даже изображенія какихъ-либо серьезныхъ, душевныхъ свойствъ, какъ въ ‘Сн въ лтнюю ночь’ или въ ‘Укрощеніи своенравной’. Комедія эта не боле, какъ рядъ прелестныхъ картинъ, пронизанныхъ самымъ утонченнымъ, искрящимся юморомъ и самымъ свтлымъ, примирительнымъ настроеніемъ, среди котораго лишь изрдка проскальзываютъ дв-три меланхолическія черты, какъ, напримръ, въ роляхъ Віолы и герцога, но и он не производятъ ни малйшаго тяжелаго впечатлнія, являясь лишь какъ легкія тни, необходимыя для гармоническаго контраста въ общихъ тонахъ картины. Благодаря этому впечатлнію, вся комедія получила какой-то воздушный, можно сказать, почти фантастическій оттнокъ, дйствительно выдляющій ее между многими другими комическими пьесами Шекспира. Если мнніе, будто такой характеръ пьесы былъ обусловленъ временемъ, когда она написана, оказалось, какъ упомянуто выше, неврнымъ, то фактъ этотъ можно объяснить иначе, на что даетъ намъ указаніе самое названіе пьесы. Двнадцатой ночью называлась въ Англіи ночь на праздникъ Крещенья вслдствіе того, что она была двнадцатой ночью посл перваго дня Рождества. Святочный разгулъ и всевозможныя празднества въ особенности пріурочивались къ ней, и потому вс театры обыкновенно приготовляли къ этому вечеру какую-нибудь новую, непремнно веселую, чуждую всякаго драматизма, пьесу. Шекспиръ, будучи поставщикомъ новыхъ пьесъ для своей труппы, не могъ не считаться съ этимъ обычаемъ, и вотъ въ чемъ, по всей вроятности, заключалась причина какъ происхожденія этой комедіи, такъ равно и ея свтлаго, радостнаго содержанія. Не относясь, какъ думали прежде, къ позднйшему періоду боле спокойной дятельности Шекспира, она можетъ показать своимъ содержаніемъ, до какой степени Шекспиръ всегда владлъ собой а и до чего былъ объективенъ въ своемъ творчеств во всю свою жизнь. Годы, когда комедія написана, какъ разъ предшествовали тмъ, въ которые созданы колоссальнйшія трагедіи: ‘Лиръ’, ‘Гамлетъ’ и ‘Отелло’. Шекспиръ, безъ сомннія, замышлялъ и обдумывалъ ихъ уже ране, но это, какъ видимъ, нисколько не помшало ему въ то же время написать пьесу, въ которой, въ противоположность мрачному, ужасающему взгляду на жизнь, какимъ проникнуты помянутыя трагедіи, напротивъ, было все свтло, примирительно и радостно.

Хотя фактъ, что Шекспиръ заимствовалъ большинство своихъ сюжетовъ изъ постороннихъ источниковъ, вполн справедливъ, но степень этого заимствованія, если разсматривать отдльныя пьесы, очень различна. Въ нкоторыхъ случаяхъ онъ просто передлывалъ и примнялъ къ своей сцен чужія, уже игранныя пьесы, въ другихъ онъ бралъ только сюжетъ (обыкновенно изъ современныхъ новеллъ) и строилъ на нихъ драматическія произведенія, при чемъ часто совершенно измнялъ развязку согласно съ тми новыми положеніями, въ какія ставилъ создаваемыхъ имъ лицъ. А наконецъ въ числ его пьесъ есть и такія, въ которыхъ можно назвать заимствованными лишь незначительные штрихи, или положенія, часто только напоминавшіе первоначальный источникъ. Настоящая комедія принадлежитъ именно къ этой послдней категоріи. Насколько сюжетъ ея можетъ назваться заимствованнымъ, покажетъ краткое изложеніе тхъ источниковъ, на которые указываютъ комментаторы. Первымъ считается итальянская новелла Банделло, въ которой разсказывается исторія двухъ близнецовъ, сестры и брата, бывшихъ до того похожими другъ на друга, что ихъ не могли отличить даже близкіе. Они были разлучены во время разгрома Рима нмцами и испанцами въ 1527 году, при чемъ братъ, носившій имя Паоло, былъ взятъ въ плнъ и увезенъ въ Германію, а сестра, Никуола, осталась при отц. Ее полюбилъ одинъ молодой римлянинъ, Латтанціо, и общалъ на ней жениться, но скоро забылъ свое общаніе, увлекшись другой женщиной по имени Кателлой. Никуола, не будучи въ силахъ перенести измну любимаго человка и не желая по крайней мр съ нимъ разлучиться, вздумала переодться въ платье пажа и поступить къ нему на службу. Замыселъ ея удался. Латтанціо не узналъ своей бывшей возлюбленной подъ платьемъ мальчика и очень полюбилъ ее, какъ своего слугу. Однажды онъ послалъ ее съ письмомъ къ своей новой возлюбленной, но та до того увлеклась красотой предполагаемаго мальчика, что, въ свою очередь, отказала своему любовнику, объявивъ ршительное намреніе выйти замужъ только за красавца-пажа. Новелла кончается тмъ, что братъ Никуолы, возвратившись изъ плна, случайно встрчаетъ Кателлу и, будучи принятъ ею за предполагавшуюся мужчиной сестру, вступаетъ съ нею въ бракъ. Латтанціо, въ свою очередь, узнавъ о трогательной привязанности къ нему Никуолы, также возвращается сердцемъ къ прежней возлюбленной. Новелла эта имла большой успхъ въ средневковой литератур, и содержаніе ея послужило темой для нсколькихъ дальнйшихъ переработокъ какъ въ повствовательномъ, такъ и въ драматическомъ род. Такъ, въ Италіи, Николо Секки передлалъ изъ нея комедію подъ заглавіемъ ‘Gl’Inganni’, а въ Англіи компиляторъ Ричъ написалъ на ту же тему длинную повсть, въ которой хотя и ввелъ нсколько новыхъ сценъ и картинъ, но общій сюжетъ оставилъ тотъ же, при чемъ измнилъ только мсто дйствія, перенеся его въ Константинополь и давъ дйствующимъ лицамъ другія имена. Сопоставляя этотъ сюжетъ съ тмъ, что мы находимъ въ комедіи Шекспира, становится ясно, что если въ настоящемъ случа и можетъ быть рчь о какомъ-нибудь заимствованіи, то только по поводу введенія въ пьесу шаблоннаго анекдота о сходств двухъ близнецовъ, принимаемыхъ одинъ за другого. Анекдотъ же этотъ до того избитъ, что мы находимъ его во многихъ литературахъ, начиная съ древнйшихъ. Такъ, напримръ, на ряд такихъ qui pro quo основана комедія Плавта: ‘Менехмы’. Если разсматривать Шекспирову комедію во всей ея полнот, то мы увидимъ, что анекдотъ этотъ составляетъ лишь ничтожную часть общаго сюжета, а сверхъ того, онъ не только не можетъ считаться цннымъ вкладомъ въ сюжетъ, но, напротивъ, скоре охлаждаетъ общее впечатлніе своей не^ правдоподобностью. Вывести цлую серію сценъ, основанныхъ на сходств близнецовъ, до того противорчитъ тому, что мы видимъ въ явленіяхъ обыкновенной жизни, что построить исключительно на такомъ факт поэтическое произведеніе можно было разв только въ средневковой литератур, гд писатели гонялись не столько за правдой событій, сколько за изображеніемъ нежданныхъ, чудесныхъ эффектовъ. Сюжетъ Шекспировой комедіи несравненно богаче и полне. Онъ составленъ изъ цлаго ряда положеній, самыхъ живыхъ и самыхъ разнообразныхъ, слитыхъ въ одно такое стройное, гармоническое цлое, что нельзя не подивиться тому искусству, съ какимъ авторъ умлъ соединить такой разнообразный матеріалъ. Это можно видть изъ простого общаго перечня этихъ положеній. Предъ нами, во-первыхъ, избалованная, хотя и прекрасная но душевнымъ качествамъ, двушка, Оливія. Привыкшая, благодаря своей обезпеченности, жить боле удовольствіями и мечтами, чмъ заботами о ежедневныхъ потребностяхъ, она дошла до того, что сама не знаетъ, чего хочетъ, и потому длается склонной преувеличивать т горести, какія неумолимая жизнь посылаетъ ей такъ же, какъ и обыкновеннымъ людямъ. Смерть любимаго брата конечно, горе, и большое, но едва ли кто-нибудь изъ простыхъ, неизбалованныхъ смертныхъ преувеличилъ бы, какъ Оливія, чувствительность къ такому горю до ршимости запереться на цлые годы отъ всякихъ радостей свта, и это еще въ лучшіе годы молодости! Жизнь, не допускающая никакихъ отступленій отъ ея законовъ, не замедлила посмяться надъ такимъ ршеніемъ, заставивъ Оливію впасть въ забавный просакъ. Она, по первому взгляду, полюбила Віолу, двушку, сочтя ее за избранника своего сердца. Чмъ, какъ не избалованнымъ пресыщеніемъ жизнью и происходящей отъ того склонностью предаваться первому порыву чувствъ можно объяснить подобное увлеченіе? Вотъ уже первое положеніе, о какомъ нтъ и помину въ такъ называемыхъ источникахъ пьесъ. О психологической врности подобнаго факта не зачмъ распространяться. Подобные ему примры случаются чуть не каждый день. Затмъ авторъ рисуетъ намъ новое положеніе. Въ дом Оливіи живетъ ея дядя, сэръ Тоби, съ своимъ прихвостнемъ, Андреемъ. Въ нихъ изображенъ полный контрастъ съ тамъ, что мы находимъ въ Оливіи. Она мечтательна, меланхолична и граціозна — они грубы и реальны, при чемъ Тоби, надо отдать ему въ этомъ справедливость, очень не глупъ, тогда какъ Андрей — совершенный идіотъ. Оба, въ противоположность Оливіи, разочарованной въ жизни, напротивъ, только и думаютъ о благахъ этой жизни, при чемъ Андрей, будучи совершеннымъ дуракомъ, во всемъ слдуетъ за Тоби, какъ собачонка, привыкшая слушаться малйшаго знака своего хозяина. Казалось, трудно было найти мотивъ для того, чтобъ естественно связать въ жизни такія противоположныя личности, какими были эта пара и Оливія, но Шекспиръ разршилъ этотъ вопросъ очень просто, сдлавъ Тоби родственникомъ Оливіи. Она поневол терпла его по правилу noblesse oblige для того, чтобъ не вышло скандала, ссоры между родственниками. А онъ уже, конечно, всми силами старался, насколько могъ и умлъ, быть съ нею въ ладу, при чемъ даже побаивался ея немного, хорошо помня, что только этимъ средствомъ (т.-е., живя на ея счетъ) онъ могъ удовлетворять своимъ житейскимъ вожделніямъ. Положеніе, какъ видимъ, простое до вульгарности, но какъ оно однако врно и общечеловчно! Можно безъ ошибки сказать, что даже теперь, спустя триста лтъ съ тхъ поръ, какъ пьеса написана, подобныя отношенія найдутся во многихъ современныхъ семейныхъ домахъ. Дале мы видимъ, что, въ дополненіе къ этой обстановк, авторъ создалъ, еще новое лицо, и создалъ совершенно въ тонъ съ тмъ, что мы видли до сихъ поръ. Оливіи служитъ дворецкій Мальволіо, мажордомъ и управитель ея имнія. Онъ схожъ глупостью съ сэромъ Андреемъ, а претензіями — съ сэромъ Тоби, но при этомъ — кто бы могъ подумать?— въ характер его обнаруживаются взгляды на жизнь, схожіе со взглядами самой Оливіи. Она меланхолична и мечтательна, онъ тоже. Недаромъ сама Оливія говоритъ, что этотъ служитель ей по душ, потому-что такъ же меланхоличенъ, какъ она. Онъ, подобно ей, гнушается грубыми вкусами сэра Тоби, а въ своемъ презрніи всего вульгарнаго идетъ даже дальше ея. Такъ, онъ пренебрежительно относится къ выходкамъ шута, на котораго Оливія смотритъ гораздо снисходительнй. Само собой разумется, что его выходки въ этомъ род глупы и смшны, но это потому только, что онъ глупъ самъ я, сверхъ того, надутъ самолюбіемъ до невозможности. Что же касается мечтательности, то въ этомъ Мальволіо ршительно превосходитъ даже Оливію, когда, напримръ, вдается въ свои блаженныя грезы о томъ, какъ онъ, женившись на своей госпож, будетъ сидть въ великолпномъ кресл, длая выговоры сэру Тоби за его дурное поведеніе. Конечно, Мальволіо глупъ, грубъ, не развитъ и смшонъ въ высшей степени, тогда какъ Оливія умна, прелестна и утонченно образована, но, вглядясь въ основные душевные стимулы, двигающіе ихъ поступками, мы непремнно найдемъ въ нихъ сходство. Мальволіо, занесшись своими грезами, мечтаетъ о несбыточномъ и попадаетъ, впросакъ, но и Оливія, влюбившись въ Віолу по первому взгляду, подобно тому, какъ влюбляются лица комедіи ‘Сонъ въ лтнюю ночь’, попадаетъ впросакъ, равно не лишенный комизма. Разница лишь въ томъ, что положеніе Мальволіо возбуждаетъ своей глупостью громкій смхъ, а положеніе Оливіи — сочувственную улыбку,— хотя тоже не чуждую нкоторой ироніи. Эту иронію не можетъ предъ нею скрыть даже Віола, когда въ сцен съ зачарованной своей несбыточной мечтой Оливіей, невольно вызываетъ ея восклицаніе: ‘о, какъ его коварная улыбка къ нему идетъ!’ Забавная свита Оливіи дополняется еще двумя личностями, нарисованными также совершенно въ тонъ съ общимъ впечатлніемъ, какое производитъ пьеса. Эти личности — горничная Оливіи, плутовка Марія, и ея любимый шутъ. Оба такъ живы и оригинальны, что въ подробномъ объясненіи ихъ характеровъ нтъ надобности. Марія настолько типична, что черты ея характера сохранились до сихъ поръ. Кто не видалъ въ современныхъ домахъ такихъ ловкихъ горничныхъ, которыя, изучивъ вкусы своихъ госпожъ, успваютъ поставить себя на такую съ ними ногу, что длаются почти ихъ полуподругами и повренными ихъ тайнъ. Въ шут настоящей комедіи мы видимъ самое типичное изображеніе этого класса людей былого времени. Умный и ловкій проныра, онъ везд успваетъ выйти сухимъ изъ воды, а при своемъ остроуміи и насмшливости часто скоре ставитъ въ шуты тхъ, съ кмъ иметъ дло, чмъ оказывается шутомъ самъ. По этому случаю также нельзя не замтить, что если въ настоящее время нтъ боле шутовъ по професіи, то все-таки черты, изображенныя Шекспиромъ въ этой личности, можно нердко встртить и теперь. Такого рода свита, окружавшая Оливію, конечно, не могла заниматься чмъ-либо серьезнымъ, и мы видимъ, что она дйствительно занята все время балагурствомъ и шутками, изъ которыхъ всего рельефне выдляется несравненная, уморительная продлка съ Мальволіо. Эта продлка, а также сцены бражничанья Тоби и Андрея составляютъ, ту общую комическую канву, которая проходитъ чрезъ всю пьесу и служитъ фономъ для всего прочаго дйствія, при чемъ этимъ фономъ ослабляется даже серьезная часть пьесы до такой степени, что и ею производится такое же свтлое и, можно сказать, почти комическое впечатлніе, какъ и упомянутыми выше комическими эпизодами. Какъ ни кажется на первый взглядъ серьезной и даже грустной меланхолическая страсть Орсино къ отвергшей его Оливіи, но, приглядвшись ближе къ тмъ высокопарнымъ монологамъ, въ которыхъ онъ самъ съ театральнымъ паосомъ и самонаслажденіемъ восхваляетъ силу своей любви, мы невольно усумняемся въ глубин этой страсти. Истинно любящіе говорятъ не такъ, и развязка пьесы, когда Орсино точно съ такимъ же паосомъ отступается отъ Оливіи и длаетъ ‘властительницей властителя’ Віолу, доказываетъ это очень ясно. А разв такого рода увлеченіе не проникнуто значительной долей комизма? Фантастическая любовь Оливіи къ Віол также не лишена до нкоторой степени комическаго оттнка. Эта любовь и затруднительное положеніе, въ какое Оливія была ею поставлена, разршается въ пьес появленіемъ вмсто Віолы ея близнеца-брата,— и вотъ единственный во всей пьес серьезный (т.-е. необходимый для хода дйствія) фактъ, который можно считать заимствованнымъ изъ той повсти, о которой говорено выше. Сдланный перечень положеній и картинъ, изъ которыхъ пьеса соткана, можетъ показать въ достаточной степени, до чего собственное творчество Шекспира превышаетъ въ ней ничтожное, сдланное имъ, заимствованіе. Пустой и совершенно неправдоподобный самъ по себ, фактъ этотъ, будучи поставленъ во глав развязки, конечно, этимъ еще боле обличаетъ свою слабость, какъ литературнаго пріема, и порождаетъ въ читателяхъ даже нкоторую неудовлетворенность, но съ этимъ можно примириться, потому, во-первыхъ, что много, даже серьезныхъ, комедій нердко разршается тоже пустыми случайностями, а, во-вторыхъ, вся настоящая пьеса, при всей своей живости, блеск и прелести, все-таки не боле, какъ рядъ картинъ, почти фантастическихъ, написанныхъ, правда, геніальнымъ художникомъ, но предназначенныхъ (какъ показываетъ и самое названіе пьесы) только для увеселенія толпы въ праздничные дни. Потому комедію эту нельзя судить слишкомъ строго, тмъ боле, что она и при упомянутыхъ недостаткахъ даетъ намъ рядъ положеній и картинъ, до того живыхъ и врныхъ, до того озаренныхъ свтлымъ покровомъ юмора и веселости, что ее совершенно справедливо причисляютъ къ лучшимъ перламъ Шекспировыхъ произведеній этого рода.

Странное желаніе многихъ комментаторовъ непремнно отыскать во всякомъ произведеніи Шекспира какую-нибудь вложенную имъ самимъ основную идею и преднамченную цль коснулось и настоящей пьесы. Объектомъ этихъ изысканій была сдлана личность Мальволіо. Существуетъ взглядъ, будто Шекспиръ хотлъ въ лиц Мальволіо осмять пуританъ за ихъ лицемріе и ложную добродтель. Поддержку такого мннія находили въ текст самой пьесы вслдствіе того, что Марія и Тоби прямо называютъ Мальволіо въ насмшку пуританиномъ. Но это ничего не доказываетъ. Надъ пуританами въ Шекспирово время дйствительно смялись и не любили ихъ за ту вражду, которую они въ своихъ суровыхъ правилахъ объявили веселью, роскоши и вообще всякимъ суетнымъ удовольствіямъ жизни. Мальволіо съ своимъ смшнымъ стремленіемъ къ корректности и порядку, какіе онъ въ качеств управителя хотлъ ввести въ домъ, могъ дйствительно показаться своимъ сожителямъ похожимъ на пуританина и вызвать ихъ на насмшки, но этимъ и исчерпывалось въ немъ все, за что его можно было назвать этимъ именемъ. Лицемры были, конечно, и между пуританами, но нельзя клеймить этимъ именемъ ихъ всхъ. Секта эта имла гораздо боле серьезное значеніе. Она образовалась, какъ противовсъ разврату, роскоши и распущенности, охватившихъ въ тогдашнее время все англійское общество. Сверхъ того, пуритане стояли на строго религіозной почв, правда, иногда худо понимая т догматы, которые проповдывали, но все-таки проповдь ихъ была въ основ честна и искренна. Воздержность отъ тхъ пороковъ, какіе пуританами преслдовались, стояла у нихъ на первомъ план. А между імъ что же видимъ мы въ Мальволіо? Онъ не только не проповдуетъ воздержанія отъ роскоши, а, напротивъ, въ своихъ глупыхъ, фантастическихъ бредняхъ только къ ней и стремится. Можно наврно сказать, что даже пуританинъ-иппокритъ не сталъ бы мечтать о мягкихъ креслахъ, бархатныхъ халатахъ и брак съ богатой наслдницей. Матеріалъ для пуританскаго лицемрія былъ совсмъ другой. Они хотли прослыть святыми аскетами и если искали власти, то вовсе не для пользованія благами роскошной жизни, и потому назвать ихъ огульно развратными лицемрами нельзя ни въ какомъ случа. Если Мальволіо въ нкоторыхъ чертахъ своего характера могъ показаться пуританиномъ своимъ современникамъ — Маріи, сэру Тоби и шуту, то онъ ни въ какомъ случа не можетъ казаться такимъ намъ. Для насъ Мальволіо не одностороннее изображеніе какого-нибудь случайнаго житейскаго явленія, но точно такой же типъ, почерпнутый изъ общей рки жизни, каковы и вс прочія созданныя Шекспиромъ лица. Въ немъ представляется намъ изображеніе глупаго самолюбія, пустого чванства несуществующими достоинствами и эгоистическаго безсердечья, съ прикрытіемъ всего этого тайными мечтами о тхъ именно вожделніяхъ и житейскихъ усладахъ, которыя онъ, самъ не замчая бревна въ своемъ глазу, преслдовалъ въ другихъ. Типъ, какъ видимъ, не новый, но однако до того распространенный въ людскихъ обществахъ, что люди такого рода наврно всегда жили, живутъ теперь и будутъ жить впредь.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Орсино, герцогъ Иллиріи.

Себастіанъ, молодой дворянинъ, братъ Віолы.

Антоніо, капитанъ корабля, другъ Себастіана.

Капитанъ корабля, другъ Віолы.

Валентинъ, Куріо, дворяне изъ свиты герцога.

Сэръ Тоби Бэльчъ, дядя Оливія.

Сэръ Андрей Эгчикъ.

Мальволіо, дворецкій Оливіи.

Фабіанъ, слуга Оливіи.

Шутъ Оливіи.

Оливія, графиня, богатая наслдница.

Віола, молодая двушка, влюбленная въ герцога.

Марія, служанка Оливіи.

Придворные, священникъ, матросы, офицеры, музыканты, слуги и свита герцога.

Мсто дйствія Иллирія и окрестные берега.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Комната во дворц герцога.

(Герцогъ, Куріо и придворные, въ отдаленіи музыканты).

Герцогъ. Когда не ложь, что музыкою лчатъ

Отъ мукъ любви, то пусть она играетъ,

Играетъ безъ конца! Быть-можетъ, звуки,

Пресытивъ сердце мн, убьютъ съ тмъ вмст

И страсть мою. Пусть повторятъ еще

Напвъ, который сыгранъ. Онъ баюкалъ

Мн нгой слухъ, какъ тихій втерокъ,

Обвявшій внезапно кустъ фіалокъ

И вслдъ затмъ пахнувшій намъ въ лицо.

(Музыка).

Нтъ, нтъ, довольно,— показался мн

Онъ далеко не такъ прелестно нженъ,

Какъ въ первый разъ! О духъ любви! безбреженъ,

Какъ море, ты, но вмст съ тмъ легокъ

И втренъ, какъ мечта, въ одно мгновенье

Въ твоихъ глазахъ теряетъ цну то,

Что нравилось за мигъ!— такъ своевольны

Желанья и мечты твои, да, впрочемъ,

И самъ вдь ты лишь чудная мечта!

Куріо. Быть-можетъ, пожелаете, синьоръ,

Вы поохотиться?

Герцогъ. За кмъ?

Куріо. За ланью.

Герцогъ. А чмъ же занятъ я? какой охоты

Еще могу желать, я? Въ мигъ, когда

Увидлъ я Оливію, весь воздухъ,

Мн показалось, напитался вдругъ

Лснымъ благоуханьемъ, самъ же я

Былъ превращенъ изъ смлаго ловца

Въ оленя горъ, которому во слдъ,

Какъ стая псовъ, пустился рой желаній

И мукъ любви!

(Входитъ Валентинъ).

Ты отъ нея? съ какой

Явился встью ты?

Валентинъ. Не осудите

Меня, синьоръ, но получить свиданье

Я съ ней не могъ, а вотъ отвтъ, какой

Мн переданъ былъ горничной графини:

‘Лучъ солнце самого не будетъ видть

Семь лтъ ея лица, подъ черной тканью

Отшельницей смиренной будетъ въ мір

Ходить она и въ комнат своей

Горючія лить слезы ¹).’ Этой скорбью

Почтится въ сердц любящемъ графини

Умершій братъ, чью память сохранить

Она ршилась твердо и навки.

Герцогъ. О сердце изъ сердецъ! ужъ если брату

Такъ воздаешь ты нжный долгъ любви

И врности, съ какой же чудной силой

Полюбишь ты, когда пронзитъ златая

Стрла любви тебя, убивъ въ конецъ

Вс прочія, обыденныя страсти?

Когда твой умъ, душа твоя и сердце ²) —

Вс эти центры жизни окрылятся

Одной мечтой, однимъ владыкой думъ

И чувствъ твоихъ! Идемте въ садъ, хочу

Забыться я въ тни его мечтами!

Мечты любви отраднй подъ цвтами.

Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Морской берегъ.

(Входятъ Віола, капитанъ и матросы).

Віола. Гд мы теперь, друзья мои?

Капитанъ. Здсь берегъ

Иллиріи, синьора.

Віола. Что мн длать,

Увы, на немъ? мой бдный братъ теперь

На берегахъ Элизіи печальныхъ!

Но, можетъ-быть, онъ спасся! Что на это

Ты скажешь мн?

Капитанъ. Спаслись же сами вы,

Хотя, по правд, чудомъ.

Віола. Бдный братъ!

Ужель не могъ такимъ же точно чудомъ

Спастись и онъ?

Капитанъ. Конечно,— и чтобъ вы

Утшились надеждой на случайность,

Скажу я вамъ, что въ мигъ, когда корабль

Разбился нашъ въ куски, и вы съ остаткомъ

Успвшихъ уцлть цплялись за бортъ

Послдней нашей лодки, видлъ я,

Какъ братъ вашъ, полный мужества и силъ,

Удвоенныхъ надеждой на спасенье,

Связалъ себя съ упавшей въ море мачтой

И такъ, какъ на дельфин Аріонъ,

Со смлостью нырялъ въ волнахъ пучины,

Пока его могъ видть я.

Віола (даетъ ему кошелекъ). Бери,—

Вотъ золото за всть твою. Надежда

И безъ того жила во мн при мысли,

Что я избгла смерти, а теперь

Разсказъ твой окрылилъ ее!— Скажи,

Ты знаешь этотъ край?

Капитанъ. О, да, синьора,

До мста, гд родился я, отсюда

Не боле двухъ-трехъ часовъ, пути.

Віола. Кто здсь правитель?

Капитанъ. Герцогъ, благородный

И родомъ и душой.

Віола. Скажи мн, какъ

Его зовутъ?

Капитанъ. Орсино.

Віола. Это имя

Знакомо мн. О немъ не разъ слыхала

Я отъ отца. Онъ не женатъ?

Капитанъ. Былъ холостъ

И, врно, не женатъ до сей поры.

Я мсяцъ не былъ здсь, тогда жъ ходила

О немъ молва, что страстно онъ влюбленъ

Въ Оливію, хотя врнй, что это

Лишь слухъ одинъ, какими любитъ тшить

Себя толпа насчетъ высокихъ лицъ.

Віола. А кто она?

Капитанъ. Прекрасная двица.

Отецъ ея былъ графъ. Онъ умеръ годъ

Иль два тому назадъ, и предъ концомъ

Оставивъ дочь на попеченьи сына.

Но на бду и этотъ сынъ скончался

Вслдъ за отцомъ. Оливію сразила

Такъ эта смерть, что, говорятъ, она

Ршилась изъ любви къ нему покинуть

Навки свтъ.

Віола. О! какъ хотла бъ я

Вступить къ ней въ услуженье, скрывъ отъ всхъ

До времени, кто я.

Капитанъ. Ну, это сдлать

Вамъ будетъ не легко: она упрямо

Ршилась не знакомиться ни съ кмъ,

Ни даже съ герцогомъ.

Віола. Ты честенъ видомъ

И рчью, капитанъ, и хоть, конечно,

Подъ вншностью хорошей иногда

Скрывается порокъ, но почему-то

Мн врить хочется, что ты душой

Не хуже, чмъ открытымъ и веселымъ

Твоимъ лицомъ. А потому, прошу я,

Будь мн сообщникомъ. Тебя я щедро

За это награжу. Во-первыхъ, скрой,

Кто родомъ я, а во-вторыхъ, достань

Мн платье мальчика. Подъ нимъ я лучше

Моей достигну цли. Я хочу

Вступить на службу герцога. Ты можешь

Сказать ему, что я пвецъ-кастратъ.

Обмана тутъ не будетъ, такъ какъ пть.

Могу я точно и довольно знаю

Ладовъ и разныхъ псенъ. Мною онъ

Останется доволенъ. О дальнйшихъ

Моихъ видахъ покамстъ я молчу,

А вмст съ тмъ прошу, чтобы молчаньемъ

И ты моимъ способствовалъ желаньямъ.

Капитанъ. Когда пошли вы евнухомъ служить,

Такъ я нмымъ при васъ согласенъ быть ³).

Віола. Благодарю.— Идемъ теперь отсюда.

(Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Комната въ дом Оливіи.

(Входятъ сэръ Тоби Бэльчъ и Марія).

Тоби. Ей-Богу, не могу понять, что за блажь пришла племянниц такъ убиваться изъ-за смерти брата. Извстно, что печаль губитъ жизнь.

Марія. А вотъ вамъ слдовало бы по ночамъ раньше домой возвращаться. Еще недавно у насъ была объ этомъ съ синьорой рчь, и, надо сказать, порядкомъ вамъ отъ нея досталось.

Тоби. Ну, что жъ!— пусть лучше достается мн отъ нея, чмъ ей отъ меня ⁴).

Марія. Пора бы вамъ было себя въ приличный видъ привести.

Тоби. А какъ мн это сдлать? Приличнй вида, чмъ тотъ, какой Богъ далъ, не добудешь. Платье есть, сапоги есть, значитъ — бражничать можно. А износятся — и безъ нихъ обойдемся ⁵).

Марія. Бражничаньемъ-то вы сами себя износите. Синьора еще вчера объ этомъ говорила, да кстати вспомнила и о томъ вислоухомъ балбес, котораго вы на ней приводили свататься.

Тоби. Это сэръ Андрей, что ли?

Марія. Онъ самый.

Тоби. Ну, такъ что жъ?— онъ первый молодецъ въ цлой Иллиріи.

Марія. Что жъ изъ этого?

Тоби. А то, что у него три тысячи червонцевъ дохода въ годъ.

Марія. Онъ все, что у него есть, ухлопаетъ въ одинъ годъ. Онъ мотъ и дуракъ.

Тоби. Полно вздоръ-то молоть! Онъ играетъ на гамб, какъ никто, говоритъ на четырехъ языкахъ, какъ по-писанному, а ужъ насчетъ статей и говорить нечего. Ты только взгляни, какъ его сотворила природа.

Марія. Творила природа, да сотворила урода. Онъ мало того, что дуракъ, да еще забіяка вдобавокъ, и если бъ не былъ трусъ и не прятался отъ ссоръ, такъ ему бы давно вчную память сотворили.

Тоби. Это врали, и мерзавцы такіе слухи распускаютъ. Отъ кого ты весь этотъ вздоръ слышала?

Марія. Отъ того, кто разсказывалъ еще, что вы съ нимъ каждую ночь пьянствуете.

Тоби. Вдь мы за здоровье племянницы пьемъ, а за нее я буду пить, пока вино льется въ горло и останется въ Иллиріи хоть одна бутылка. Дрянь и тряпка тотъ, кто откажется пить за здоровье моей племянницы, пока у него мозгъ не перекувырнется въ голов, какъ кубарь. Такъ-то, двка! Ну-ка, повернись, этакъ по-испански ⁶), вотъ и Андрей Эг — чмокъ ⁷) идетъ.

(Входитъ Андрей Эгчикъ).

Андрей. Здорово, сэръ Тоби! Все ли ладно?

Тоби. Здорово, сладчайшій.

Андрей. Здравствуй, шпилька.

Марія. Здравствуйте.

Тоби. Штурмуй, сэръ Андрей, штурмуй ⁸)!

Андрей. Это что же такое?

Тоби. Горничная моей племянницы.

Андрей. А! пріятно съ вами познакомиться, мамзель Штурмуй.

Марія. Меня зовутъ Маріей, синьоръ.

Андрей. Ну, такъ, значитъ, Марія Штурмуй.

Тоби. Врешь, кавалеръ, я говорю: штурмуй,— то-есть наступай, нападай, бери ее обими руками!

Андрей. Ну, этого при всхъ нельзя. Такъ вотъ оно что штурмуй-то значитъ.

Марія. Прощайте, господа.

Тоби. Сэръ Андрей! неужто ты ее такъ отпустишь? Посл этого теб никогда клинка изъ ноженъ не вытянуть!

Андрей. Слышишь, что онъ говоритъ? Если я тебя такъ отпущу, то, значитъ, никогда клинка изъ ноженъ не выну. Что жъ ты думаешь, дамъ я теб посл этого себя за носъ водить ⁹)?

Марія. Я вашего носа въ рукахъ не держу.

Андрей. Хочешь, я теб вмсто носа руку предложу?

Марія. Предлагайте кому охота взять, да и то сначала надо будетъ вамъ вашу руку подмаслить.

Андрей. Зачмъ подмаслить? это что за метафора?

Марія. Очень ужъ ваша рука суха и не таровата.

Андрей. Что жъ я за дуракъ, чтобъ не держать рукъ сухими. Въ какую ты со мной игру играешь?

Марія. Съ вами всякая игра выйдетъ въ сухую.

Андрей. Много у тебя такихъ щелчковъ въ запас?

Марія. Для васъ найдется на каждомъ пальц. На этотъ разъ довольно, а потому прощайте.

(Уходитъ Марія).

Тоби. Что, кавалеръ? оплошалъ? Придется утшить тебя стаканомъ Канарскаго. Когда случалось теб быть такъ побитымъ?

Андрей. Ни въ жизнь, разв только, когда Канарское сбивало меня съ ногъ. Впрочемъ, я самъ замчаю, что нынче я какъ-будто поглуплъ. Я думаю, ужъ не отъ того ли это, что я слишкомъ много мъ ростбифа?

Тоби. Именно.

Андрей. Если такъ, то я отъ него откажусь. Завтра я домой собираюсь.

Тоби. Pourquoi, рыцарь?

Андрей. Это что значитъ: pourquoi? хать или не хать? Эхъ, жаль, что я мало занимался языками! Все мое время убилъ я на танцы, фехтованье и медвжьи травли. Мн бы искусствамъ слдовало себя посвятить.

Тоби. То-то славная бы у тебя была тогда артистическая прическа.

Андрей. Это почему? разв волосы у артистовъ растутъ лучше?

Тоби. Конечно,— теперь они у тебя и виться не хотятъ.

Андрей. А что?— разв моя прическа дурна?

Тоби. О,— прелесть! голова твоя похожа на прялку. Я такъ и жду, что какая-нибудь пряха схватитъ ее между ногъ и начнетъ прястъ.

Андрей. А все-таки я завтра ду домой. Твоя племянница никого видть не хочетъ, а если и захочетъ, то ужъ, конечно, не меня. Я слышалъ, будто самъ герцогъ, что по сосдству живетъ, за нею пріудариваетъ.

Тоби. Да она-то о немъ слышать не хочетъ. Никогда не выйдетъ она замужъ за человка выше ея умомъ, годами и положеніемъ. Я слышалъ самъ, какъ она въ этомъ клялась. Значитъ, не все еще пропало.

Андрей. Пожалуй, я съ мсяцъ еще останусь. Ты знаешь, у меня нелпый нравъ. Подчасъ мн балы и маскарады вдругъ до зарзу надобятся.

Тоби. Неужели тебя эта канитель занимаетъ?

Андрей. Какъ всякаго въ Иллиріи, а вдь я, надюсь, не хуже любого, хотя, конечно, со стариками тягаться не стану ¹⁰).

Тоби. А ты въ танцахъ гораздъ?

Андрей. Еще бы! Всякаго козла за поясъ заткну.

Тоби. А вотъ я такъ лучше въ жаренаго вилку воткну ¹¹).

Андрей. Посмотри, какія я штуки ногами выдлываю. Лучше никто въ Иллиріи не суметъ (Показываетъ).

Тоби. Ну, вотъ видишь! Какже такіе таланты зарывать въ землю? Это все равно, что веселыя картинки держать подъ занавсками будто затмъ, чтобъ он не запылились ¹²). Я на твоемъ мст даже въ церковь ходилъ бы въ припрыжку, а назадъ — въ припляску. Стоя на- мст, ногами бы сменилъ либо переминался, какъ передъ мочой. Въ ныншнемъ вк добро скрывать не слдуетъ. Ты только посмотри на свои ноги: красота да и только!

Андрей. Это такъ: ноги точно хоть куда, особенно въ красныхъ чулкахъ. А что, будетъ сегодня утшеніе?

Тоби. Еще бы! вдь мы подъ созвздіемъ Тельца родились.

Андрей. Да вдь это — звзда сердца.

Тоби. Врешь!— рзвыхъ ногъ и веселья. Ну-ка, попробуй прыгнуть. Выше! еще выше! вотъ такъ, молодецъ! (Уходятъ).

СЦЕНА 4-я.

Комната во дворц герцога.

(Входятъ Валентинъ и Віола въ мужскомъ плать).

Валентинъ. Если герцогъ будетъ къ вамъ, Цезаріо, такъ же милостивъ и впредь, то васъ можно поздравить съ очень быстрымъ возвышеніемъ. Едва три дня, какъ вы здсь, а на васъ уже смотрятъ, какъ на своего.

Віола. Разв вы боитесь перемнчивости съ его стороны или невниманія къ длу съ моей, чмъ я могла бы потерять его благосклонность? Неужели онъ такъ непостояненъ?

Валентинъ. О, нтъ,— этого въ немъ нтъ. (Входятъ герцогъ и свита).

Віола. Благодарю, но вотъ и онъ.

Герцогъ. Кто видлъ

Цезаріо?

Віола. Онъ здсь, къ услугамъ вашимъ.

Герцогъ (свит). Уйдите вс на нсколько минутъ.

Теб открылъ, Цезаріо, я все!

Я развернулъ передъ тобой, какъ книгу,

Вс помыслы души моей. Ступай же,

Мой мальчикъ, къ ней, добейся всмъ, чмъ хочешь,

Къ ней доступа. Остановись у двери,

Скажи, что корнемъ вросъ въ ея порогъ,

Что не уйдешь, пока не будешь принятъ.

Віола. Но если правда то, что говорили

О ней, синьоръ? Когда горюетъ точно

Она такъ глубоко, меня наврно

Не впустятъ къ ней.

Герцогъ. Шуми, кричи, нарушь

Условья всхъ приличій, лишь бы только

Добиться своего.

Віола. Положимъ даже,

Я этого добьюсь, что долженъ буду

Я ей сказать?

Герцогъ. Открой ей всю безбрежность

Моей любви! срази ее разсказомъ,

Какъ страстно я привязанъ къ ней! Тебя

Пойметъ она скоре и охотнй:

Ты юнъ и свжъ, такихъ пословъ любви

Выслушивать пріятнй, чмъ достигшихъ

Почтенныхъ, зрлыхъ лтъ.

Віола. Ужъ будто я

Таковъ, синьоръ?

Герцогъ. Поврь мн, милый мальчикъ!

Вдь тотъ, кто назоветъ тебя мужчиной,

Солжетъ въ глаза. Діаны губки врядъ ли

Свжй твоихъ, твой голосокъ звучитъ,

Какъ рчь невинной двушки, ты всмъ

Скорй похожъ на женщину. Я твердо

Увренъ въ томъ, что само небо хочетъ

Избрать тебя посломъ моимъ. (Свит) Пускай

Пять-шесть изъ васъ пойдутъ за нимъ, а если

Хотите, такъ и вс:— я оставаться

Люблю одинъ. Умй исполнить только

Что я хочу, и можешь ты считать

Свою фортуну сдланной: жить будешь

Не хуже ты, чмъ я.

Віола. Употреблю

Вс силы я, чтобъ покорилось сердце

Прекрасной вашей дамы. (Въ сторону) Тяжкій подвигъ!

Другой его расхваливать должна я,

Всей силой страсти полюбивъ сама! (Уходятъ).

СЦЕНА 5-я.

Комната въ дом Оливіи.

(Входятъ Марія и Шутъ).

Марія. Разсказывай, гд ты шатался, или, вотъ теб слово, я не открою рта, чтобъ заступиться за тебя передъ синьорой. Ты кончишь тмъ, что тебя за твои вчныя отлучки повсятъ.

Шутъ. Пускай вшаютъ: по крайней мр отъ рекрутства освобожусь ¹³).

Марія. Это еще что?

Шутъ. Понятное дло: не возьмутъ же въ рекруты повшеннаго.

Марія. Объяснилъ! Хочешь, я теб тоже скажу, зачмъ васъ въ рекруты берутъ?

Шутъ. Говори.

Марія. Потому, что такіе лбы, какъ твой, только подъ пулю и годятся ¹⁴).

Шутъ. Тоже объяснила! Пошли Богъ ума тмъ, у кого онъ есть, а мы, дураки, какъ-нибудь и безъ него обойдемся.

Марія. А за твое шатанье тебя все-таки повсятъ или въ шею прогонятъ. Это, я думаю, теб также будетъ не по вкусу.

Шутъ. Быть повшеннымъ все-таки лучше, чмъ худо жениться. А прогонятъ, такъ вдь нынче лто,— потому полгоря будетъ.

Марія. Ты, значитъ, такъ-таки и не будешь просить прощенья?

Шутъ. А для чего? Нашему брату подтяжка дло не лишнее.

Марія. Еще бы: не будь подтяжекъ, съ тебя бы штаны свалились ¹⁵).

Шутъ. Ай да шуточка! Ничего, ничего, продолжай. Въ тотъ день, какъ синьоръ Тоби перестанетъ пить, я объявлю, что ты — самая умная двка въ цлой Иллиріи.

Марія. Молчи ты, уродъ! Вотъ идетъ синьора. Смотри, извинись передъ нею поумне. (Уходитъ Марія).

Шутъ. Ну, вывози кривая! Натолкни меня на добрую глупость. Вдь ее часто не умютъ сдлать даже умники, такъ авось она удастся мн, дураку. Недаромъ сказалъ Квинапалъ ¹⁶), что умный дуракъ лучше глупаго мудреца. (Входятъ Оливія и Мальволіо). Добраго здоровья, голубка*

Оливія. Ступай, глупость, вонъ.

Шутъ. Слышите? глупость вонъ! Выведите прочь графиню!

Оливія. Убирайся, дуракъ! Ты мн надолъ. Ты нынче совсмъ выдохся да, сверхъ того, сдлался дрянью.

Шутъ. Два порока, голубка. Одному можно помочь виномъ, а другому — добрымъ нравоученьемъ. Напой дурака, онъ опять умнымъ сдлается, вели дрянному человку покаяться, онъ дрянью перестанетъ быть. А не покается, такъ его какъ-нибудь иначе заштопать можно. Вдь чего нельзя исправить совсмъ, то штопаютъ. Свихнувшаяся добродтель штопается грхомъ, а покаявшійся грхъ — добродтелью, кажется, эта ясно?— а если нтъ, такъ иного доказательства не придумаешь. Я, по крайней мр, понимаю это такъ же хорошо, какъ то, что быть рогатымъ худо, а красавцемъ — лестно. Ты вотъ сейчасъ велла вывести вонъ глупость, а я на это повторю: выведите вонъ графиню.

Оливія. Я велла вывести тебя.

Шутъ. И ошиблась! Cucullus non fecit monacbum ¹⁷),— говоритъ пословица,— такъ ты и меня дуракомъ не чести. Мой мозгъ еще не перекувырнулся. А вотъ что ты дура, такъ это я теб докажу.

Оливія. Какъ ты это докажешь?

Шутъ. Да очень легко.

Оливія. Попробуй.

Шутъ. Надо для этого, тебя сначала по пунктамъ допросить. Будешь ты мн отвчать, мой добродтельный котеночекъ?

Оливія. Пожалуй: длать мн теперь нечего.

Шутъ. Хорошо,— отвчай же. Отчего ты такъ грустна, милая голубка?

Оливія. Оттого, милый дуракъ, что у меня умеръ братъ.

Шутъ. Значитъ, онъ въ аду кромшномъ?

Оливія. Нтъ, дуракъ, онъ въ раю.

Шутъ. Какъ же ты не дура посл этого? Твой братъ въ раю, а ты по немъ убиваешься. Эй! выведите графиню вонъ!

Оливія. Какъ ты думаешь, Мальволіо, исправится онъ когда-нибудь или нтъ?

Мальволіо. Непремнно, синьора, но это случится, когда его совсмъ скрючатъ старость и болзнь. Вдь умные люди отъ старости глупютъ, такъ ему, конечно, наоборотъ, поумнть слдуетъ.

Шутъ. Желаю же теб поскоре скрючиться отъ старости, чтобъ глупость твоя разрослась еще шире. Ужъ куда сэръ Тоби любитъ спорить, но и онъ меня лисицей не назоветъ, а вотъ если ты при немъ самъ себя вздумаешь дуракомъ назвать, такъ и онъ словечка не возразитъ.

Оливія. Что ты на это скажешь, Мальволіо?

Мальволіо. Я, право, удивляюсь, графиня, какое удовольствіе находите вы въ шуткахъ этого ничтожнаго негодяя. Я недавно видлъ, какъ его загонялъ на словахъ одинъ дуракъ, въ которомъ ума было меньше, чмъ въ булыжник. Вамъ стоитъ только перестать смяться для того, чтобъ онъ растерялся окончательно. Я ршительно держусь мннія, что люди, которые могутъ смяться надъ подобнымъ дуракомъ, положительно глупы и годятся разв только въ паяцы этимъ дуракамъ.

Оливія. О, Мальволіо, ты слишкомъ самолюбивъ и потому все преувеличиваешь. Порядочные люди умютъ раскусить шутку и не будутъ принимать булавочныхъ уколовъ за пушечныя ядра, какъ это длаешь ты. Веселое балагурство шута не злословіе, точно также, какъ сухое резонерство воображающаго себя умникомъ не нравственность.

Шутъ. Одари тебя Меркурій искусствомъ врать за то, что ты вступилась за дурака.

(Входитъ Марія).

Марія. Синьора, у двери стоитъ какой-то молодой человкъ и увряетъ, что ему непремнно надо поговорить съ вами.

Оливія. Ужъ не отъ герцога ли Орсино опять?

Марія. Не знаю, синьора, но молодой человкъ очень интересный и съ приличной свитой.

Оливія. А кто встртилъ его въ дверяхъ?

Марія. Вашъ дядюшка, сэръ Тоби.

Оливія. Ахъ, пожалуйста, уведи его прочь, вдь онъ, чего добраго, сдлаетъ какую-нибудь глупость. (Марія уходитъ). Ступай, Мальволіо, узнать, что тамъ случилось. Если этотъ молодой человкъ отъ герцога Орсино, то скажи, что я больна, или что меня нтъ дома, словомъ, выдумай, что хочешь, лишь бы скоре его спровадить. (Мальволіо уходитъ). А ты, дуракъ, видишь самъ, какъ твое остроуміе состарлось и никого больше не занимаетъ.

Шутъ. Все-таки ты за меня заступилась такъ горячо, какъ-будто бы у тебя самой старшій сынъ былъ набитымъ дуракомъ! Пошли теб зато Юпитеръ умнаго сына, потому что прочая твоя родня умомъ похвастать не можетъ. Вотъ идетъ одинъ, легокъ на помин. У него вдь ріа mater ¹⁸) куда какъ плоха. (Входитъ сэръ Тоби).

Оливія. Кажется, онъ наполовину уже готовъ. Кто тамъ пришелъ, дядюшка?

Тоби. Человкъ!

Оливія. Человкъ, да какой?

Тоби. Извстно, какіе люди бываютъ. Чортъ бы побралъ эти маринованныя селедки ¹⁹). (Шушу) Ну а ты, дуракъ, что?

Шутъ. Ничего, мое сокровище.

Оливія. Дядюшка, дядюшка! Не стыдно ли? чуть утро, а ужъ ты зарядился!

Тоби. Нарядился? еще бы не нарядиться ²⁰). Тамъ тебя у двери спрашиваютъ.

Оливія. Знаю, что спрашиваютъ, да кто?

Тоби. Да не все ли мн равно, кто, будь онъ хоть самъ дьяволъ. Сказано, спрашиваютъ, ну, и шабашъ!

(Уходитъ Тоби).

Оливія (шуту). На кого похожъ, по-твоему, пьяный?

Шутъ. На сумасшедшаго, дурака и утопленника. Первый стаканъ умъ мутитъ, второй дуракомъ длаетъ, а третій топитъ.

Оливія. Такъ дай знать въ полицію, чтобъ за дядюшкой наблюдали. Онъ ужъ къ потопленію близокъ. Ступай за нимъ присмотрть.

Шутъ. Онъ пока еще въ дуракахъ, а потому шуту взять его подъ опеку будетъ всего приличнй.

(Уходитъ шутъ. Мальволіо возвращается).

Мальволіо. Этотъ юноша, синьора, положительно утверждаетъ, что ему необходимо васъ видть. Когда я сказалъ, что вы больны, онъ возразилъ, что хорошо это знаетъ и потому именно къ вамъ пришелъ. На мое возраженіе, что вы спите, онъ отвтилъ, что предчувствовалъ и это, но тмъ не мене все-таки счелъ долгомъ явиться. Что прикажете ему сказать? Онъ вооруженъ противъ всякаго отказа.

Оливія. Если такъ, скажи, что я съ нимъ говорить не хочу.

Мальволіо. Я говорилъ и это, но онъ возразилъ, что въ такомъ случа будетъ стоять у двери, какъ верстовой столбъ или скамья, пока вы его не примете.

Оливія. Что онъ за человкъ?

Мальволіо. Мужчина.

Оливія. Мужчина, да въ какомъ род?

Мальволіо. Должно-быть, въ очень дерзкомъ, если лзетъ говорить съ вами, не спрашивая, хотите вы этого или нтъ.

Оливія. Какихъ онъ лтъ и какого вида?

Мальволіо. Не такъ старъ, чтобъ назваться мужчиной, и не такъ молодъ, чтобъ быть мальчикомъ. Онъ относительно возраста то, что называютъ середка на половин, и если говорить сравненіями, то похожъ на яблоко, которое собирается созрть. Нчто среднее между ребенкомъ и взрослымъ. Изъ себя приличенъ и говоритъ очень внушительно. О такихъ, какъ онъ, часто употребляютъ выраженіе, что у нихъ еще молоко на губахъ не обсохло.

Оливія. Пусть войдетъ, но прежде позови мою горничную.

Мальволіо. Горничная,— васъ зоветъ госпожа.

(Уходитъ Мальволіо. Входитъ Марія).

Оливія. Дай мн вуаль, покрой меня. Увидимъ,

Что графъ Орсино выдумалъ еще. (Входитъ Віола).

Віола. Прошу указать мн благородную хозяйку дома.

Оливія. Можете говорить со мной: я буду отвчать за нее. Что вамъ угодно?

Віола. Прелестная, несравненная красавица! Скажите мн, точно ли я стою передъ хозяйкой дома, которой я не знаю, такъ какъ никогда ея не видалъ? Если нтъ, то я не буду даромъ тратить моего краснорчія, потому что рчь моя, во-первыхъ, чудо искусства, а во-вторыхъ, я выучилъ ее наизусть съ величайшимъ трудомъ. Не дурачьте же меня понапрасну и скажите правду. Надо вамъ знать, что я чрезвычайно щепетиленъ и самолюбивъ на малйшую насмшку.

Оливія. Откуда вы присланы?

Віола. Вопросъ этотъ не былъ предусмотрнъ въ моей рчи, а я могу говорить только то, что выучилъ. Потому обращаюсь вторично съ просьбой сказать мн, точно ли вы хозяйка дома, для того, чтобъ я могъ приступить къ объясненію?

Оливія. Ужъ не актеръ ли вы?

Віола. Нтъ, нтъ! говорю вамъ это отъ чистаго сердца, хотя долженъ поклясться, что я дйствительно не то, чмъ намъ кажусь. Итакъ, хозяйка дома вы?

Оливія. Если назваться собой не воровство, то я къ вашимъ услугамъ.

Віола. Вы однако совершаете это воровство тмъ, что, оставаясь собой, не хотите ни съ кмъ подлиться своей особой. Впрочемъ, это не входитъ въ кругъ моего порученія. Я начну съ похвальнаго вамъ слова, а затмъ перейду къ самой сути дла.

Оливія. Прошу, начните съ нея, а отъ похвальнаго слова я васъ освобождаю.

Віола. Это невозможно: я употребилъ слишкомъ, много труда, чтобъ его выучить, и оно очень поэтично.

Оливія. Тмъ боле надо думать, что оно будетъ фальшиво,— потому пропустите его. Я слышала, будто вы очень неучтиво вели себя у моихъ дверей, и если согласилась васъ принять, то больше изъ любопытства узнать, кто вы такой, чмъ изъ желанія васъ, слушать. Если вы повреждены въ ум, то прошу васъ удалиться, а если нтъ — то будьте покороче въ рчахъ,— я къ болтовн не расположена.

Марія. Если вамъ, синьоръ, угодно расправить паруса, чтобъ плыть восвояси, то дверь отперта.

Віола. Нтъ, прелестный юнга,— я хочу еще немного полавировать. Нельзя ли, очаровательная принцесса, попросить васъ укротить вашу волшебную стражу ²¹). (Показываетъ на Марію).

Оливія. Говорите, что вамъ надо.

Віола. Собственно мн, принцесса, не надо ничего. Я только посолъ.

Оливія. И, врно, должны сообщить ужасныя всти, если говорите съ такой оглядкой. Начинайте безъ страха.

Віола. Мое порученіе касается васъ однихъ. Спшу уврить, впрочемъ, что въ немъ нтъ ни объявленія войны ни требованія дани. Я, напротивъ, являюсь съ оливковой втвью въ рукахъ. Слова мои такъ же миролюбивы, какъ и намренія.

Оливія. Поведеніе ваше было однако вовсе не такъ миролюбиво. Кто вы такой, и чего вы хотите?

Віола. Поведеніе было отвтомъ на тотъ пріемъ, который я встртилъ. А что до того, кто я и чего хочу, то отвтъ на это таинственъ, какъ двственная прелесть. Сказать его кому-либо, кром васъ, будетъ святотатствомъ.

Оливія. Послушаемъ эту таинственную прелесть. (Маріи) оставь насъ. (Марія уходитъ). Ну-съ! Что же вамъ угодно?

Віола. Прелестная синьора!

Оливія. Слишкомъ избитое предисловіе, сократите его. Въ чемъ главное содержаніе вашей рчи?

Віола. Ея содержаніе въ груди Орсино.

Оливія. Въ которой глав?

Віола. Отвчаю методично: въ первой глав его сердца.

Оливія. Эту главу я прочла давно: въ ней одна ложь.

Имете вы сообщить что-нибудь еще?

Віола. Я бы хотлъ взглянуть на ваше личико.

Оливія. Разв ваше порученіе касается моего личика? Кажется, вы преступаете границы вашихъ полномочій. Впрочемъ, занавску съ картины снять можно. (Сбрасываетъ покрывало). Находите вы произведеніе художественнымъ?

Віола. О, да! Когда одна рука Господня

Творила все!

Оливія. Поддлки нтъ ни въ чемъ,

Дождемъ того, что видите, не смоетъ.

Віола. И потому красавицы вамъ имя

Идетъ вполн. Мы видимъ красоту

Лишь только тамъ, гд близна съ румянцемъ —

Природный даръ. Но обвинить мн должно

Съ тмъ вмст васъ въ жестокости. Ужели

Вы красоту съ собой возьмете въ гробъ,

Живого не оставивши портрета?

Оливія. О, нтъ, я не буду такъ жестока. Я оставлю самую подробную опись моей красоты и упомяну въ моемъ завщаніи о всемъ отдльно. Напримръ: дв розовыя губки, два срыхъ глаза съ рсницами, дале шея, потомъ подбородокъ и прочее, и прочее. Не присланы ли вы съ тмъ, чтобъ сддать мн оцночную опись?

Віола. Я вижу васъ и безъ того насквозь,

Въ васъ много гордости, но если бъ были

Вы демономъ ея, я все же долженъ

Сказать, что вы красавица! Орсино

Васъ страстно полюбилъ! Награды стоитъ

Его любовь, хотя бъ носили даже

Внецъ вы, присужденный цлымъ міромъ

За вашу красоту.

Оливія. Въ какомъ же род

Его любовь?

Віола. Онъ любитъ съ обожаньемъ,

Съ ручьями слезъ, съ бурливымъ моремъ вздоховъ,

Съ огнемъ громовой страсти.

Оливія. Я любить

Орсино не могу,— онъ это знаетъ.

Я признаю охотно, что уменъ

И честенъ онъ, что благороденъ сердцемъ,

Что знатенъ родомъ, свжъ, красивъ и молодъ,

Что онъ ученъ и всми уважаемъ,

Что, словомъ, взялъ онъ всмъ,— но все жъ любить

Его я не могу. Замтить это

Онъ могъ давно бы самъ.

Віола. Когда бъ любилъ

Я васъ, какъ онъ, страдалъ бы точно такъ же

И такъ же умиралъ по васъ — не много

Вы взяли бы отказомъ:— съ нимъ бы я

Вовкъ не примирился, я не могъ бы

Его понять.

Оливія. Что жъ сдлали бы вы?

Віола. Вблизи бы васъ построилъ изъ втвей

Печальной ивы хижину и вчно

Взывалъ бы къ вамъ. Я сочинялъ бы псни

Отринутой любви и распвалъ ихъ

Въ ночной тиши. Твердилъ бы ваше имя

Пригоркамъ и скаламъ, чтобъ эхо звучно

Мн отвчало громкимъ перекатомъ:

‘Оливія!’… Межъ небомъ и землей

Покоя вамъ бы не далъ я, покамстъ

Не вызвалъ вашу жалость.

Оливія. Что жъ! Попытка,

Быть-можетъ, удалась бы вамъ!.. Скажите,

Кто родомъ вы?

Віола. Я выше, чмъ кажусь,

Но жребіемъ доволенъ. Кровь моя

Чиста и благородна.

Оливія. Возвратитесь

Къ тому, кто васъ прислалъ. Его любить

Я не могу и принимать не буду

Его пословъ, для васъ однихъ согласна

Я сдлать исключенье, но и то

Лишь для того, чтобы узнать, какъ приметъ

Онъ мой отказъ. Прощайте! Благодарна

Я вамъ за трудъ. (Подаетъ ей кошелекъ)

Возьмите, вотъ на память

Вамъ отъ меня.

Віола. Я не наемный встникъ,

Оставьте ваше золото: награда

Мн не нужна. Ее по праву ждетъ

Тотъ, кто меня прислалъ… Пусть тверже стали

Окажется въ томъ сердце, кто зажжетъ

Любви мученья въ вашемъ! Пусть такое жъ

Презрнье въ немъ вы встртите, какимъ

Встрчаете теперь любовь Орсино.

Жестокой васъ красавицей назвать

Приходится невольно мн… Прощайте!

(Уходитъ Віола).

Оливія (про себя). ‘Кто родомъ вы?.. Я выше, чмъ кажусь.

Но жребіемъ доволенъ… Кровь моя

Чиста и благородна’. Я поклясться

Готова въ томъ! Языкъ, лицо, движенья,

Осанка, умъ — все говоритъ, что стоишь

Имть ты славный гербъ!.. Но тише, тише!

Не вдругъ, не скоро такъ!.. О, если бъ былъ

Ты тмъ, кто посылалъ тебя!.. Ужели

Такъ скоро въ кровь проникнуть можетъ ядъ?

Мн кажется, что тихо и незримо

Впивается мн въ душу милый образъ

И все, что въ немъ хорошаго!..— Такъ будь же,

Что суждено!.. Мальволіо!

(Входитъ Мальволіо).

Мальволіо. Синьора…

Оливія. Бги сейчасъ за этимъ своевольнымъ

Посломъ Орсино. Силой мн оставилъ

Онъ здсь кольцо. Скажи, что брать его

Я не хочу, и къ этому прибавь,

Чтобъ онъ и въ мысляхъ позабылъ баюкать

Надеждой страсть Орсино… Никогда я

Любить не буду герцога, причину жъ

Ему открою завтра, если онъ

Вернется вновь сюда.— Иди скорй.

Мальволіо. Исполню все.

(Уходитъ Мальволіо).

Оливія. Сама не знаю я,

Что длаю! Боюсь, не поддался ль

Чрезчуръ мой умъ глазамъ! но жизни даль

Скрываетъ рокъ предъ нашими глазами!

Что будетъ — будь,— судьба царитъ надъ нами!

(Уходитъ).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Морской берегъ.

(Входятъ Антоніо и Себастіанъ).

Антоніо. Значитъ, остаться здсь ты не хочешь, а равно не позволяешь мн итти за тобой?

Себастіанъ. Нтъ, прошу тебя! Я чувствую, что звзда моя померкла. Моя злая судьба можетъ дурно отразиться и на твоемъ счасть, а потому, умоляю, тебя, предоставь мн терпть мои горести одному. Я слишкомъ дурно отплатилъ бы теб за твою ко мн любовь, если бъ вздумалъ взвалить часть этого груза на тебя.

Антоніо. Скажи по крайней мр, куда ты намренъ отправиться?

Себастіанъ. Не скажу и этого. Предо мною нтъ опредленной дороги. Но, впрочемъ, въ твоемъ характер я замтилъ черту деликатной скромности, вслдствіе которой ты не пристаешь ко мн съ надодливыми разспросами, а потому меня невольно влечетъ теб открыться! Знай же, что мое настоящее имя Себастіанъ, хотя я и называю себя Родриго. Мой отецъ былъ тотъ самый Себастіанъ съ острова Митилена, о которомъ ты, конечно, слыхалъ. Посл него остались я и сестра, оба родившіеся въ одинъ часъ, и для чего, спрошу, небо не судило умереть намъ также вмст? Ты помшалъ этому: за часъ до той минуты, когда ты спасъ меня отъ ярости волнъ, сестра моя утонула въ тхъ самыхъ волнахъ.

Антоніо. Какой ужасный былъ это день!

Себастіанъ. Хотя она, по общему. отзыву, очень походила на меня, но, тмъ не мене, тотъ же отзывъ считалъ ее красавицей. Если я не могу придавать особеннаго вса этому отзыву, то все-таки могу смло сказать, что душу ея пригнала бы прекрасной сама зависть. И она, увы, утонула! Утонула въ горькой вод, и я до сихъ поръ оплакиваю горькими слезами ея смерть.

Антоніо. Извини меня за убогость того гостепріимства, которое я могъ теб предложитъ.

Себастіанъ. О мой добрый Антоніо, извини меня ты за причиненные теб хлопоты.

Антоніо. Если ты не хочешь убить меня отказомъ, позволь мн слдовать за тобой и теб служить.

Себастіанъ. Не требуй этого, если не хочешь самъ разрушить сдланнаго и убить того, кто обязанъ теб спасеніемъ отъ смерти. Прощай разъ навсегда. У меня очень мягкое сердце, и я наслдовалъ отъ моей матери привычку легко’ плакать при всякомъ случа. Я отправлюсь ко двору герцога Орсино. Прощай!

(Уходитъ Себастіанъ).

Антоніо. Пусть милость всхъ боговъ тебя прикроетъ

Своимъ щитомъ! Увидлся бы скоро

Съ тобою я, когда бы не имлъ

Враговъ въ столиц герцога. Но, впрочемъ,

Такъ крпко я люблю тебя, что даже

Презрть готовъ опасность! Пусть меня

Ждетъ хоть бда, съ тобой увижусь я!

(Уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Улица.

Входитъ Віола. За ней Мальволіо).

Мальволіо. Кажется, вы были недавно у графини Оливіи?

Віола. Такъ недавно, синьоръ, что едва усплъ дойти тихимъ шагомъ отъ ея дома до этого мста.

Мальволіо. Она поручила мн возвратить вамъ кольцо. Нескрою, что вы могли бы взять его сами, не причиняя мн безпокойства. Графиня, сверхъ того, проситъ васъ разочаровать герцога и сказать, что она никогда не будетъ ему принадлежать. Въ заключеніе же велла вамъ объявить, что согласна васъ видть только для передачи ей, какъ герцогъ приметъ ея отказъ, потому не смйте и думать продолжать, искательства отъ его имени. Извольте получить кольцо.

Віола. Кольцо ею взято, и я принимать его обратно не стану ²²).

Мальволіо. О, полноте!.. Вы дерзко его оставили противъ ея воли, а потому она желаетъ возвратить его вамъ точно такимъ же образомъ. (Бросаетъ кольцо). Если оно иметъ въ вашихъ глазахъ какую-нибудь цну, можете его получить, если же нтъ, пусть подниметъ его первый прохожій.

(Уходитъ Мальволіо)^

Віола. Что можетъ это значить? Никакого

Кольца не оставляла я!.. Ужель

Она, введясь въ обманъ моей одеждой,

Плнилась мной! Какъ знать!.. Она смотрла

Дйствительно такъ страстно на меня…

Ея глаза, казалось мн, мшали

Ей даже говорить! Ея вс рчи

Звучали чмъ-то страннымъ!.. Да! Сомннью

Тутъ мста нтъ,— она въ меня влюбилась!

Смшной ея посланникъ присланъ ею

Изъ хитрости, кольцо тутъ ни при чемъ.

Его Орсино ей не думалъ даже

И посылать, ей нуженъ я. Но если

Случилось такъ дйствительно (иначе жъ

Нельзя и заключить), то жаль бдняжку

Сердечно мн! Влюбиться лучше было бъ

Ей въ тнь свою. Одежда можетъ быть,

Какъ вижу я, лукавымъ средствомъ бса,

Чтобъ насъ сгубить! Вдь сердце женщинъ мягко,

Какъ нжный воскъ, хотя виной тому

Не мы, а наша слабость. Мы бываемъ

Всегда собой! Но чмъ однако это

Все кончится? Въ нее влюбленъ Орсино,

Я, бдная обманщица ²³), всмъ сердцемъ

Люблю его, она жъ, увлекшись ложью,

Отдаться хочетъ мн! Какъ быть? Что длать?

Когда въ глазахъ Орсино буду я

Попрежнему мужчиной* то придется

Навки мн забыть свою любовь!

Когда жъ во всемъ откроюсь я, какъ много

Прольетъ тогда печальныхъ, горькихъ слезъ

Оливія! Исходъ одинъ: пусть будетъ,

Что суждено: вопросъ покончитъ время,

А для меня онъ не по силамъ бремя.

(Уходитъ).

СЦЕНА 3-я.

Комната въ дом Оливіи.

(Входятъ сэръ Тоби и Андрей).

Тоби. Поди-ка ты сюда. Кажется, вдь говорятъ: за полночь лечь — все одно, что рано лечь. Еще пословица такая есть: dilucule surgere ²⁴),— слыхалъ?

Андрей. Не слыхалъ. А вотъ что ‘рано всталъ да мало напрялъ’,— такъ эту знаю.

Тоби. Ну, это вздоръ. Такая мораль мн противнй пустой ‘бутылки. А что я сказалъ, то врно. Вдь посл полуночи утро наступаетъ, а утро — рань. Потому, если кто за полночь спать легъ, значитъ — рано легъ. Говорятъ, будто жизнь изъ четырехъ стихій состоитъ.

Андрей. Можетъ, оно и такъ. А по-моему, жить, значитъ — сть и пить.

Тоби. Истинно мудро сказано!..Потому будемъ сть и пить. Эй, Марія! Принеси-ка намъ бутылочку.

(Входитъ шутъ).

Андрей. Вотъ и шутъ ползетъ.

Шутъ. Здорово, соколики! Слыхали вы загадку о трехъ ослахъ?

Тоби. Здравствуй, третій оселъ ²⁵). Спой намъ что-нибудь.

Андрей. У него горло первый сортъ. Я бы сорока шилинговъ не пожаллъ, лишь бы имть его икры и голосъ. Потшилъ онъ насъ вчера своими росказнями про Пигрогромитуса да Вапіана, какъ они черезъ линію переходили ²⁶). Занятно было. Я его зазноб зато шесть пенсовъ пожертвовалъ. Отдалъ ты ей ихъ?

Шутъ. Давно у нея въ юбк, а то у меня, пожалуй, ихъ бы Мальволіо своимъ длиннымъ носомъ пронюхалъ. У зазнобы моей ручка бленькая. Мы вдь тоже не все въ кабакахъ живемъ, дло понимаемъ.

Андрей. Врно! конецъ — всему длу внецъ. Ну-ка, теперь псню.

Тоби. Вотъ теб отъ меня шесть пенсовъ. Валяй!

Андрей. Раскошелюсь на два гроша и я. Бери,— дворянинъ даетъ.

Шутъ. Какую вамъ спть: жалостную или веселую?

Тоби. Любовную, любовную!

Андрей. Само собой, жалостная не по насъ.

Шутъ (поетъ). Ты не прячься, краса, подъ кусточекъ,

Твой тебя тамъ отыщетъ дружочекъ

И теб про любовь пропоетъ.

По какой бы ни шла ты дорожк,

Отъ любви не уйти моей крошк,—

Это всякій немудрый пойметъ.

Андрей. Важно! лихо!

Тоби. Хорошо!

Шутъ (поетъ). За любовью ты вдаль не бросайся,

А за ту, что въ рукахъ есть, хватайся!

То, что будетъ, не видно впередъ.

Ни къ чему не приводитъ отсрочка,

Такъ цлуй дорогого дружочка:

Рано ль, поздно ли старость придетъ ²⁷).

Андрей. Что за голосъ! медъ сущій!

Тоби. Самый что ни есть подмывающій.

Андрей. Истинно подмывающій.

Тоби. Кабы носомъ слушать, такъ и духовъ бы не надо было. Грянемте-ка теперь вс втроемъ такъ, чтобъ небо съ овчинку показалось! Всхъ филиновъ перебудимъ, а ткачей-запвалъ за поясъ заткнемъ ²⁸). Такъ, что ли?

Андрей. Валяйте! я въ хорахъ собаку сълъ.

Шутъ. Потому ты въ нихъ и воешь собакой.

Андрей. Ну и пусть. Начинайте!

(Поетъ) Мошенникъ мошеннику какъ-то…

Шутъ (продолжая). Разъ молвилъ: мошенникъ, молчи!

Точно я теб это говорю.

Андрей. Ничего! меня вдь не въ первый разъ зовутъ мошенникомъ. Продолжай: ‘молчи’!

Шутъ. Какъ же я продолжать и молчать разомъ буду?

Андрей. Ничего, ничего! начинайте.

(Поютъ хоровую псню. Входитъ Марія).

Марія. Это что за козлиный концертъ? Провалиться мн на этомъ мст, если графиня не велитъ Мальволіо вытолкать васъ въ шею всхъ троихъ.

Тоби. Ну ее, графиню! Мальволіо оселъ, а мы ‘трое ребятъ веселыхъ’ ²⁹)! Я твоей графин родственникъ! единокровникъ!— ну, и, значитъ, трю-лю-лю!

(Напваетъ) Въ Вавилонскомъ саду распрекрасномъ!..

Шутъ. А онъ колнца хорошо выкидываетъ.

Андрей. Первый сортъ! особливо, какъ расходится. Впрочемъ, и я на это гораздъ, только у него деликатнй, а у меня проще выходитъ.

Тоби (поетъ). Какъ во мсяц-то было въ декабр!

Марія. Замолчите ли вы наконецъ? (Входитъ Мальволіо).

Мальволіо. Вы съ ума сошли? Или въ васъ нтъ ни капли приличья и совсти? Горланятъ, какъ пьяные мдники! Что здсь, кабакъ, что ли, по-вашему? Ревутъ дурацкія псни, точно имъ все трынъ-трава. Или вы ни такта ни мры ни въ чемъ не знаете?

Тоби. Врешь, врешь! въ псн и тактъ и мру держали! Убирайся къ чорту!

Марія. Послушайте, сэръ Тоби!— я съ вами объяснюсь напрямикъ. Графиня велла сказать, что хоть она и признаетъ въ васъ дядю, но дебошей вашихъ у себя въ дом терпть не станетъ. Угодно вамъ ихъ прекратить, тогда милости просимъ, а нтъ, такъ можете перезжать отъ нея куда вамъ угодно. Она простится съ вами сію же минуту.

Тоби (поетъ). Ты прости, прости, мой сердечный другъ!..

Марія. Да нтъ, вы выслушайте…

Шутъ (поетъ). Безъ тебя будетъ мн все пустынь вокругъ!

Мальволіо. Это наконецъ невыносимо.

Тоби (поетъ). Да и ты безъ меня все одно помрешь!

Шутъ (пародируя). Ну ужъ это, положимъ, синьоръ, ты врешь.

Мальволіо. Очень много ужъ вы о себ воображаете.

Тоби (поетъ, указывая на Мальволіо)

Прогнать его, что ли, по ше?

Шутъ (поетъ). Отмнно! лишь дйствуй смле!

Тоби (поетъ). Гони, чтобы сгинулъ и слдъ.

Шутъ (поетъ). Въ самомъ-то, знать, храбрости нтъ!

Тоби. Сбился, сбился! не туда завезъ. (Мальволіо). А ты что: дворецкій?— значитъ — птица не велика. Ты думаешь, что если ты постныя рожи умешь корчить, такъ на свт и эля съ сухарями не будетъ? Какже! держи карманъ!

Шутъ. Имбирь, чтобъ былъ, чмъ горло обжечь, найдется ³⁰).

Тоби. Врно сказано! Убирайся-ка по добру, по здорову, ступай свою мдную цпь чистить. Дай-ка, Марія, винца.

Мальволіо. Если вы, Марія, цните во что-нибудь расположеніе вашей госпожи, то не будете потворствовать такимъ безчинствамъ. Я немедленно все доложу графин.

(Уходитъ Мальволіо).

Марія. Иди, иди, хлопай ушами.

Андрей. Одурачить этого бездльника было бы такимъ же добрымъ дломъ, какъ выпить. Не пугнуть ли его вызовомъ да потомъ и не прійти?

Тоби. Сдлай это, рыцарь, сдлай, потть! Я теб напишу вызовъ или, если хочешь, пугну его на словахъ, что очень ужъ ты на него разсердился.

Марія. Погодите, сэръ Тоби, до завтра и успокойтесь. Графиня чувствуетъ себя серьезно разстроенной съ тхъ поръ, какъ у нея побывалъ молодой пажъ герцога. А что до Мальволіо, то предоставьте съ нимъ раздлаться мн. Если я не одурачу его, какъ осла, и не сдлаю притчей во языцхъ, то пусть не приведется мн лежать въ своей постели. У меня есть кое-что на ум.

Тоби. Скажи намъ, скажи, потть!

Марія. Вы знаете, что онъ иной разъ какимъ-то оглашеннымъ бываетъ ³¹)?

Андрей. Неужели? Да я его отколочу, какъ собаку.

Тоби. За то, что онъ оглашеннымъ бываетъ? Какая жъ тутъ причина, чтобъ его колотить?

Андрей. Мало ли какая! Для меня найдется.

Марія. Ну такъ вотъ, когда онъ напуститъ на себя эту блажь, то становится такимъ осломъ, что съ нимъ можно сдлать, что угодно. Надуется, какъ птухъ, несетъ выученную наизусть чепуху, задеретъ носъ, а главное — воображаетъ, что вс въ него влюбляются. Вотъ на этомъ-то я и построила свою затю, чтобъ ему отомстить.

Тоби. Что же ты придумала?

Марія. Я подброшу ему любовное письмо, въ которомъ опишу его бороду, ноги, манеры, глаза, словомъ — все такъ, что онъ непремнно узнаетъ въ этомъ портрет себя. Я отлично умю поддлываться подъ руку графини, вашей племянницы. Взглянувъ на какую-нибудь старую записку, мы сами иной разъ не можемъ разобрать, кто ее писалъ.

Тоби. Прелесть! я чую, въ чемъ дло.

Андрей. Влетло и мн.

Тоби. Онъ вообразитъ но почерку, что письмо потеряно племянницей, и что она въ него влюблена ³²)?

Марія. На этомъ коньк именно я и хочу выхать.

Андрей. А онъ останется осломъ?

Марія. Само собой.

Андрей. Геніально!

Марія. Потха, ручаюсь, выйдетъ точно хоть куда. Зелье мое, увидите, на него подйствуетъ. Васъ двухъ и шута я спрячу такъ, что вы увидите, какъ онъ подниметъ письмо, что изъ того выйдетъ. А теперь пора спать,— ужъ поздно. Прощайте. Желаю вамъ увидть во сн завтрашнюю продлку.

(Уходитъ Марія).

Тоби. Прощай, амазонка ³³).

Андрей. Хватъ двка.

Тоби. Дрессировка во всемъ видна, и меня обожаетъ. Что ты на это скажешь?

Андрей. Разъ какъ-то пообожала и меня.

Тоби. Пойдемъ спать. Хорошо, кабы ты деньгами раздобылся.

Андрей. Если не удастся жениться на твоей племянниц, то придется лзть хоть въ петлю.

Тоби. Добудь денегъ только теперь, а тамъ ужъ я тебя женю, иначе зови меня, чмъ хочешь.

Андрей. Я не откажусь, не то не врь моему слову.

Тоби. Ну, идемъ. Я велю согрть хересу. Спать итти, пожалуй, ужъ поздно. Шевелись, рыцарь, шевелись. (Уходятъ).

СЦЕНА 4-я.

Комната во дворц герцога.

(Входятъ герцогъ, Віола, Куріо и придворные).

Герцогъ. Эй, музыку!.. А, это вы, друзья!

Ну, милый мой Цезаріо, спой псню,

Старинную, простую, ту, что слышалъ

Въ прошедшуюся ночь. Она мою

Леляла тоску и страсть нжне,

Чмъ вс- эти куплеты и стихи

Какіе нынче въ мод… Начинай

Хоть первую строфу.

Віола. Здсь нтъ того, кто ее плъ, ваше высочество.

Герцогъ. А кто ее плъ?

Віола. Шутъ Фестъ, тотъ самый, который такъ потшалъ отца графини Оливіи. Впрочемъ, онъ гд-нибудь недалеко.

Герцогъ. Пускай его найдутъ, (Куріо уходитъ) а въ ожиданьи

Сыграютъ, хоть напвъ. Приблизься, мальчикъ.

Когда любить придется и теб,

Помянешь ты въ тоск своей сердечной

Тогда меня. Влюбленные во всемъ

Ведутъ себя, какъ я: вс своенравны

И ищутъ новизны, въ душ ихъ свжъ

Лишь образъ той, чье сердце приковало

Навки ихъ. Какъ нравится теб

Напвъ прелестный этотъ?

Віола. Встртитъ онъ

Себ отвтъ, какъ эхо, въ тхъ чертогахъ,

Гд тронъ стоитъ любви.

Герцогъ. Красно умешь

Ты говорить. Поклясться я готовъ,

Что, какъ ни молодъ ты, глазокъ твой врно

Ужъ взглядывалъ на ту или другую

Красавицу!— не правъ ли я, мой мальчикъ?

Віола. Немножко, государь.

Герцогъ. Скажи, какая

Она лицомъ и видомъ?

Віола. Въ род васъ.

Герцогъ. Ну, если такъ — она теб не пара.

Который годъ ей?

Віола. Также ваши годы.

Герцогъ. Чрезчуръ стара. Мужъ долженъ непремнно

Быть старе жены. Въ сердцахъ ихъ будетъ

Тогда прочнй гармонія любви.

Затмъ, что видишь, мальчикъ мой, какъ много

Ни хвалятся мужчины, все жъ у нихъ

Любовь гораздо втренй, капризнй

И легче, чмъ у женщинъ.

Віола. Это я

Самъ думаю, синьоръ.

Герцогъ. Такъ избери же

Красавицу своихъ моложе лтъ,—

Иначе слишкомъ скоро испарится

Твоя любовь. Вдь женщина — цвтокъ:

Чуть привлекать прелестнымъ видомъ станетъ,

Промчится мигъ — и нжный цвтъ увянетъ.

Віола. Вы правы въ томъ, но какъ не пожалть

Тхъ, чья судьба съ расцвтомъ умереть!

(Возвращается Куріо и шутъ).

Герцогъ. А, другъ, ты здсь!— пропой-ка псню намъ,

Ту самую, что плъ прошедшей ночью.

Замть, Цезаріо:— она проста

И сложена давно. Ее ноютъ,

Работая на жаркомъ солнц, жницы

Иль двушки за пряжею своей.

Звучитъ она наивностью и чувствомъ

Тхъ добрыхъ старыхъ дней, когда любовь

Была полна невинной простотою.

Шутъ. Начать, синьоръ?

Герцогъ. О, да, прошу тебя.

Шутъ (поетъ).

Смерти, смерти я скорбной ищу!

Кипарисъ разрастись надо мною!

Я на свт страдать не хочу,

Я погубленъ красавицей злою!

Въ блый саванъ одньте меня,

Саванъ тиссомъ осыпьте печальнымъ,

Миръ душевный пойду, сохраня,

Я путемъ невозвратнымъ и дальнимъ!

На гробниц душистыхъ цвтовъ

Не хочу я живого наряда,

И не нужно напутственныхъ словъ

Въ скорбный часъ гробового обряда.

Гд-нибудь вдалек, въ тишин

Я хочу быть зарытымъ друзьями,

Чтобы нжный любовникъ ко мн

Приближаться не могъ со слезами ³⁴)!

Герцогъ (даетъ ему деньги). Вотъ теб за твою псню!

Шутъ. Напрасно, синьоръ: пніе доставляетъ удовольствіе

мн самому.

Герцогъ. Ну, такъ я плачу теб за твое удовольствіе.

Шутъ. Это, пожалуй, справедливо, потому что за удовольствіе, рано ли, поздно ли, надо поплатиться.

Герцогъ. Теперь можешь итти.

Шутъ. Да оснитъ васъ богъ меланхоліи своимъ покровомъ! Портной вашъ долженъ вамъ шить платье изъ двуцвтной матеріи, потому что ваша душа, какъ опалъ, играетъ всми цвтами радуги. Такихъ людей, какъ вы, слдовало бы посылать на корабляхъ въ дальнія плаванія. Дла полны руки, а цли, къ которой дешь, не видать. Вдь похлопотать бываетъ здорово даже въ такомъ случа, если ничего за это не получишь кром шиша. За симъ низко кланяюсь.

(Уходитъ шутъ).

Герцогъ. Ступайте вс отсюда. (Свита уходитъ). Ты жъ, мой добрый

Цезаріо, отправься разъ еще

Къ жестокой красот моей. Скажи ей,

Что страсть моя честнй и благороднй

Всего, что есть на свт, что не только

Не ставлю я ни въ грошъ ея богатство,

Ничтожный этотъ вздоръ, который щедро

Послала ей фортуна,— но, напротивъ.

Цню гораздо меньше это все,

Чмъ самую фортуну. Дорога

Она одна душ моей! Лишь въ ней,

Украшенной природными дарами

Враждебной мн судьбы, я вижу яхонтъ

И перлъ безцнный тотъ, который нуженъ

Моей душ.

Віола. Но если васъ она

Дйствительно не любитъ?

Герцогъ. Я такого

Отвта не приму.

Віола. Но вамъ придется

Его принять. Представьте, что на свт

Есть двушка, которая сердечно

Васъ любитъ, такъ, какъ полюбили вы

Оливію, и если ей въ отвтъ

Вы скажете, что не во власти вашей

Ее любить, не должно ль будетъ ей

Себя смирить передъ такимъ ршеніемъ?

Герцогъ. Не женщин вмстить въ своей груди

Любовь и страсть, которыя клокочутъ

Во моей душ! не можетъ сердце женщинъ

Такъ много выдержать. Въ немъ недостанетъ

На то ни средствъ ни силъ. Любовь имъ дразнитъ

Лишь аппетитъ, щекочетъ только нбо.

Она у нихъ способна въ мигъ одинъ

Пресытиться и сдлаться противной

Для нихъ самихъ. Моя любовь, напротивъ,

Не знаетъ береговъ и ненасытна,

Какъ океанъ! Не думай потому,

И сравнивать ту страсть, какою можно

Любить меня, съ моей святой любовью

Къ Оливіи.

Віола. Но, между тмъ, я знаю…

Герцогъ. Что знаешь ты?

Віола. Какъ можетъ полюбить

Васъ женщина. Поврьте, сердце въ нихъ

Чувствительно не меньше, чмъ въ мужчинахъ…

Имлъ отецъ мой дочь, она любила,

Любила такъ… какъ, напримръ, бы васъ

Любить могъ я, когда бъ судьба судила

На свт быть мн женщиной.

Герцогъ. И что же?

Къ чему пришла любовь ея?

Віола. Осталась

Страницей безъ письма. Свою любовь

Она хранила въ тайн. Поселилась

Она въ ея душ, какъ злой червякъ

Въ цвточной нжной почк, и питалась

Румянцемъ свжихъ щекъ ея! Поблекнувъ

И исхудавъ подъ гнетомъ черныхъ думъ,

Она сошла въ могилу. Неужели

Вы не дадите имени любви

И этому? Мужчины, правда, больше

Клянутся, говорятъ, но рчи ихъ

Сильне чувствъ. Они на общанья

Во много разъ щедрй, чмъ на дла.

Герцогъ. И отъ любви, сказалъ ты мн, скончалась

Твоя сестра?

Віола. Въ моемъ лиц теперь

Вы видите сестеръ моихъ и братьевъ.

Ршите же… не знаю, должно ль мн

Итти еще къ Оливіи?

Герцогъ. О, да!

Иди скорй. Отдай ей этотъ перстень

И повтори, что ни отказъ ни время

Съ моей души любви не снимутъ бремя.

(Уходятъ.)

СЦЕНА 5-я.

Садъ Оливіи.

(Входятъ сэръ Тоби, Андрей и Фабіанъ).

Тоби. Иди, Фабіанъ, иди!

Фабіанъ. Само собой приду. Если я пропущу такую потху, то пусть загрызетъ меня до смерти черная меланхолія.

Тоби. Очень ты доволенъ возможностью одурачить этого плута, этого скареда?

Фабіанъ. Еще бы! Вдь вы знаете, что онъ насплетничалъ на меня графин, когда была наша послдняя медвжья травля?

Тоби. Мы потравимъ теперь его самого и, вотъ теб мое слово, проберемъ ему шкуру. Такъ ли, сэръ Андрей?

Андрей. Не проберемъ, такъ самимъ стыдно будетъ.

(Входитъ Марія).

Тоби. А!.. Вотъ и нашъ чертенокъ! Ну, что, моя индійская жемчужина?

Марія. Спрячьтесь вс трое въ бесдку. Мальволіо идетъ сюда по этой алле. Вотъ полчаса, какъ оно торчитъ на солнц и учится принимать позы, глядя на свою тнь. Приготовьтесь хохотать. Я уврена, что мое письмо сдлаетъ его окончательнымъ дуракомъ. Прячьтесь же, чтобъ шутка удалась. (Они прячутся). А ты, приманка, лежи тутъ. (Бросаетъ письмо). Рыбка близко, и мы ее поймаемъ щекоткой.

(Уходитъ. Входитъ Мальволіо).

Мальволіо. Въ жизни главное — счастье! Марія мн уже разъ сказала, что я графин не противенъ, да и она сама признавалась, что если кого-нибудь полюбитъ, то это будетъ непремнно человкъ моей комплекціи. Сверхъ того, она всегда явно отличала меня предъ прочей своей прислугой. Что мн объ этомъ подумать?

Тоби. Что за самолюбіе въ этой дубин!

Фабіанъ. Тсс… оно сдлало изъ него настоящаго индюка. Смотрите, какъ онъ топорщитъ хвостъ и перья.

Андрей. У меня чешутся руки его прибить.

Тоби. Говорятъ теб, тише.

Мальволіо. Гм!.. Быть графомъ Мальволіо! Недурно!

Тоби. Ахъ, ты, животина!

Андрей. Въ зубы его! Въ зубы!

Тоби. Тише, тише!

Мальволіо. Вдь примры бывали. Говорятъ, еще недавно одна знатная дама вышла за своего камердинера ³⁵).

Андрей. Погибни, какъ Іезавель!

Фабіанъ. Тсс… смотрите, какъ онъ окунулся въ свою фантазію по уши. Мечты унесли его за облака.

Мальволіо. Воображаю себя чрезъ три мсяца посл нашего брака! Я сижу въ великолпномъ кресл…

Тоби. Дайте полно, чтобъ его пришибить ³⁶).

Мальволіо. На плечахъ моихъ богатый бархатный халатъ. Я зову подчиненныхъ. Оливія осталась въ постели спящей.

Тоби. Громъ и молнія!..

Фабіанъ. Тише, тише!

Мальволіо. Я принимаю видъ высокомрной небрежности и осматриваю ихъ свысока, чтобъ дать имъ почувствовать разницу между ихъ положеніемъ и моимъ. Затмъ приказываю позвать моего родственника, сэра Тоби.

Тоби. Въ кандалы его!

Фабіанъ. Тише, тише, именно теперь!

Мальволіо. Семеро изъ моихъ людей поспшно бросаются за нимъ, а я, между тмъ, принимаю строгое выраженіе лица и начинаю небрежно играть брелоками или цпочкой часовъ. Сэръ Тоби является и отвшиваетъ мн низкій поклонъ.

Тоби. Неужели оставить его въ живыхъ?..

Фабіанъ. Молчите, хотя бы слова тянули изъ васъ клещами.

Мальволіо. Я длаю снисходительный жестъ рукой, но сохраняю въ лиц строгое выраженіе.

Тоби. А Тоби закатываетъ теб оплеуху.

Мальволіо. Затмъ говорю: ‘Любезный родственникъ! Мой бракъ съ твоей племянницей далъ мн право длать теб выговоры’.

Тоби. Это еще что?

Мальволіо. ‘Ты долженъ бросить пьянство’.

Тоби. Ахъ, ты, вшивикъ!

Фабіанъ. Да молчите же!.. Иначе разстроится вся наша шутка.

Мальволіо. ‘Затмъ я долженъ теб замтить, что ты даромъ убиваешь время, проводя его въ компаніи непроходимаго болвана!’

Андрей. Это онъ обо мн!.. Ей-Богу!.. Я узналъ сразу.

Мальволіо. ‘Некоего сэра Андрея’…

Андрей. Ну, вотъ, ну, вотъ!.. Не правду ли я сказалъ? Меня вдь часто болваномъ зовутъ.

Мальволіо (увидя письмо). Это что такое?

Фабіанъ. Ага!.. Рыбка клюнула.

Тоби. Тсс… лишь бы чортъ надоумилъ его прочесть письмо вслухъ.

Мальволіо. Да это рука графини! Я узнаю ея Азы, Каки и Ферты! Сомннья нтъ!.. Это она писала.

Андрей. Это что значитъ: азы, каки и ферты?..

Мальволіо (читаетъ). ‘Неизвстному идолу души моей вмст съ моими страстными пожеланьями!’

Совершенно ея манера выражаться. Печать также ея: голова Лукреціи. Она вс письма печатаетъ ею. Кому бы оно могло быть адресовано?

(Распечатываетъ письмо).

Фабіанъ. Ну, теперь завязъ по уши!

Мальволіо (читаетъ).

На страсть мою съ небесъ

Взираетъ самъ Зевесъ!

Молчи языкъ, про что

Не долженъ знать никто!

‘Не долженъ знать никто’… Посмотримъ, что дальше. Кажется, размръ измняется… ‘Не долженъ знать никто’. О, если бъ рчь шла обо мн!

Тоби. О, если бъ тебя повсили!

Мальволіо (читаетъ).

Я властвую надъ тмъ, кто дорогъ мн и милъ,

Но тайныхъ помысловъ молчанья долго не выдалъ.

Онъ, какъ Лукреціи кинжалъ, меня пронзилъ,

М. О. А. И… Души моей вотъ идолъ!

Фабіанъ. Задала она ему задачу.

Тоби. Сказано — молодецъ двка!

Мальволіо. ‘М. О. А. И…. Души моей вотъ идолъ!’

Надо подумать, надо подумать.

Фабіанъ. Посмотримъ, какъ онъ это переваритъ.

Тоби. Спустилась ворона на добычу.

Мальволіо. ‘Я властвую надъ тмъ, кто дорогъ мн и милъ’.

Она властвуетъ надо мной! Я слуга, а она барыня. Это пойметъ всякій дуракъ, и тутъ даже сомнваться не въ чмъ… Но что должны означать эти загадочныя буквы? Надо постараться подобрать къ нимъ смыслъ. Попробую: М. О. А. И.

Тоби. Подбирай!.. Вдь на слдъ ужъ напалъ.

Фабіанъ. Ищейка лисицу почуяла.

Мальволіо. ‘М’ — Мальволіо! Мое имя начинается на эту букву.

Фабіанъ. Сказалъ я, что онъ своего добьется. Стоитъ его за это въ борзыя произвести.

Мальволіо. ‘М’ — это такъ. Но вотъ гд загвоздка: нтъ созвучія въ слдующихъ буквахъ. Долженъ стоять Азъ, а стоитъ ‘О’ — словно нуль.

Фабіанъ. Нулемъ все и кончится.

Тоби. Или крикомъ ‘О!’, когда я буду его бить.

Мальволіо. Затмъ стоитъ Иже.

Фабіанъ. Смотри ближе ³⁷), можетъ-быть, увидишь, какой ты дуракъ.

Мальволіо. М. О. А. И… Смыслъ нсколько темне предъидущаго, но, впрочемъ, съ небольшой натяжкой можно его разгадать. Вдь въ моемъ имени есть вс эти буквы… А! дале начинается проза. (Читаетъ).

‘Если ты прочтешь эти строки, размысли. Звзда моя горитъ ярче твоей, но не страшись величья. Одни великими родятся, другіе величіе добываютъ, а третьимъ оно само валится въ ротъ. Судьба протягиваетъ теб руки, пускай же твой смлый духъ не уклоняется, отъ ея объятій. Для того, чтобъ сдлаться тмъ, чмъ ты можешь быть, совлеки съ себя ветхаго человка и сдлайся новымъ. Будь грубъ съ моими родственниками и гордъ съ прислугой, толкуй съ достоинствомъ о государственныхъ длахъ. Будь оригиналенъ во всемъ. Совты даетъ теб та, которая по теб вздыхаетъ. Вспомни ту, которая любила всегда видть тебя въ желтыхъ чулкахъ, съ подвязками, застегнутыми накрестъ. Еще разъ повторяю: вспомни! Захочешь, будешь особой, не захочешь, останешься весь свой вкъ жалкимъ дворецкимъ, товарищемъ простыхъ слугъ, не умвшимъ воспользоваться дарами фортуны. Прощай! Та, которая желаетъ служить теб сама вмсто того, чтобъ пользоваться твоими услугами.

Счастливая несчастливица.’

Свтъ солнца бъ лтній день не можетъ быть ясне!.. Ршено!.. Я буду гордъ, начну читать политическія сочиненія, стану грубить сэру Тоби, брошу низкія знакомства и однусь щеголемъ… Я вовсе себя не обманываю и не увлекаюсь, потому что все ршительно убждаетъ меня въ ея любви. Еще недавно она похвалила мои желтые чулки и восхищалась моей ногой съ подвязкой, застегнутой накрестъ. Этимъ замчаніемъ она не только призналась мн въ своей любви, но еще деликатнымъ образомъ намекнула, что именно я долженъ длать, чтобъ ей нравиться… Благословляю мою счастливую звзду!.. Буду оригиналенъ, гордъ и надну сейчасъ желтые чулки съ подвязками накрестъ! Еще разъ хвала Юпитеру и моей счастливой звзд!,. Въ письм есть приписка.

(Читаетъ),

‘Ты не можешь ошибиться въ догадк, кто я. Если понялъ, то дай мн это замтить, улыбаясь постоянно въ моемъ присутствіи. Улыбка такъ къ теб идетъ. Итакъ, прошу тебя еще разъ, мой милый: улыбайся, улыбайся вчно!’

Юпитеръ! благодарю тебя!.. Буду улыбаться! Буду длать все, что только ты пожелаешь!

(Уходитъ Мальволіо).

Фабіанъ. Я не продалъ бы моего участія въ этой проказ за тысячу султанскихъ червонцевъ.

Тоби. Я готовъ жениться на проказниц, которая ее выдумала!

Андрей. И я тоже!

Тоби. А въ приданое потребовалъ бы, чтобъ она устроила такую потху еще разъ.

(Входитъ Марія).

Андрей. И я тоже!

Фабіанъ. Вотъ наша потшница.

Тоби. Я твой!.. Топчи меня хоть ногами!

Андрей. И меня тоже.

Тоби. Хочешь, проиграю мою свободу въ триктракъ и сдлаюсь твоимъ рабомъ на вки вчные?

Андрей. И я тоже!

Тоби. Ты напустила на него такого тумана, что, очнувшись, онъ одуретъ совсмъ.

Марія. А что?.. Удалось? Хорошо на него подйствовало?

Тоби. Какъ стаканъ водки на старуху.

Марія. Если вы хотите похохотать еще, то постарайтесь увидть его первое свиданіе съ графиней. Онъ непремнно явится въ желтыхъ чулкахъ,— а она этого цвта терпть не можетъ, точно такъ же, какъ и манеру застегивать подвязки накрестъ. Затмъ онъ начнетъ улыбаться, что вовсе не будетъ подходить къ ея грустному настроенію, и дло кончится наврно тмъ, что она его прогонитъ. Если хотите все это видть, идите за мной.

Тоби. Въ тартарары пойду за тобой, чертенокъ ты въ юбк!

Андрей. И я тоже!

(Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Садъ Оливіи.

(Входятъ Віола и шутъ съ барабаномъ).

Віола. Богъ помощь, пріятель! Должно-быть, ты прожилъ вкъ при барабан ³⁸).

Шутъ. Нтъ, синьоръ, я прожилъ его при церкви.

Віола. Такъ ты понамарь?

Шутъ. Еще того меньше, а прожилъ я вкъ при церкви, потому что мой домъ стоитъ возл нея.

Віола. Этакъ, пожалуй, можно спарить короля съ нищимъ, а церковь съ барабаномъ, если они будутъ стоять рядомъ.

Шутъ. Врно сказано, синьоръ… Что нынче за вкъ, какъ подумаешь! Всякую фразу умники стараются ради остраго словца вывернуть наизнанку, какъ замшевую перчатку.

Віола. Нехорошо только, когда при этомъ неприлично играютъ словами и называютъ вещи прямо по именамъ.

Шутъ. Потому я хотлъ бы, чтобъ у моей сестры вовсе не было имени.

Віола. Что ты хочешь сказать?

Шутъ. А то, синьоръ, что имя — слово, значитъ, если кто неприлично играетъ словами, то, пожалуй, вздумаетъ неприлично поиграть и съ моей сестрой. А что до словъ, такъ вдь они стали мошеннической выдумкой съ тхъ поръ, какъ ихъ не держатъ даже при законныхъ обязательствахъ.

Віола. Почему?

Шутъ. Какъ же я это вамъ могу доказать? Вдь доказывать можно тоже только словами, а я сейчасъ назвалъ ихъ мошеннической выдумкой, значитъ, что скажу, будетъ неправдой.

Віола. Какъ кажется, ты — веселый малый и заботиться ни о чемъ не любишь.

Шутъ. О чемъ-нибудь забочусь а о комъ-нибудь заботиться дйствительно не люблю. Такъ, напримръ, могу уврить, что вовсе не забочусь о васъ, какъ-будто бъ вы были невидимкой.

Віола. Ты, кажется, шутъ графини Оливіи?

Шутъ. Не совсмъ такъ, синьоръ. Графиня Оливія шутить не любитъ. Шута она заведетъ себ, когда выйдетъ замужъ, потому что шутъ и мужъ — одно и то же. Разница между ними такая же, какъ между селедкой и сардинкой. Мужъ будетъ потолще и посолидне. Я не столько шутъ графини, сколько ея враль.

Віола. Я недавно видлъ тебя при двор герцога Орсино.

Шутъ. Немудрено: вдь глупость обходитъ свтъ такъ же, какъ солнце. Она сіяетъ везд. Желаю вашему господину завести себ такого же шута. Впрочемъ, я вашу премудрость у него встрчалъ.

Віола. Если ты намренъ надо мной острить, такъ не трудись. Съ меня довольно твоей болтовни. Вотъ теб на твои потхи. (Даетъ ему дв монеты).

Шутъ. Да подаритъ вамъ Юпитеръ первый клокъ волосъ, какой у него найдется, для вашей будущей бороды.

Віола. Я точно вздыхаю по бород, но только не по той, которая будетъ расти на моемъ подбородк. Дома ли твоя госпожа?

Шутъ, (ударяя одной монетой о другую). А что, можетъ эта пара прижить дтей?

Віола. Можетъ-быть, если пустить ее въ ростъ.

Шутъ. Для такого потомства я былъ бы готовъ сдлаться Фригійскимъ Пандаромъ, чтобъ свести этихъ Троила и Крессиду.

Віола. Ты ловко умешь нищенствовать.

Шутъ. Не велика заслуга нищенствовать ради нищей. Вдь я прошу для Прессиды, а она была нищая ³⁹). Скажу вамъ, что моя госпожа дома, и я сейчасъ ей доложу, откуда вы явились. А что до того, кто вы такой и зачмъ пришли, то это выходитъ за предлъ моей сферы. Мн бы слдовало сказать: за предлъ моихъ стихій, но это слово нынче опошлено. (Уходитъ шутъ).

Віола. Вотъ плутъ, въ комъ есть достаточно ума,

Чтобъ быть шутомъ. Вдь эта должность вовсе

Не такъ проста. Быть надо очень острымъ,

Чтобъ подмчать, умючи, манеры

Тхъ лицъ, съ кмъ шутитъ онъ, ихъ душу, умъ

И качества. А также выбрать время,

Какъ соколъ на охот, долженъ онъ

Готовымъ быть летть ежеминутно

На все, что вдругъ вспорхнетъ предъ нимъ. Подъ стать

Иной бы разъ была такая должность

И мудрецу. Остро промолвить глупость

Не такъ легко. Зато, когда мудрецъ

Начнетъ глупить, пиши уму конецъ.

(Входятъ сэръ Тоби и Андрей).

Тоби. Здравствуйте, синьоръ.

Віола. Мое почтенье.

Андрей. Dieu tous garde, monsieur.

Віола. Et yous aussi, votre serviteur ⁴⁰).

Андрей. Это такъ,— я тоже къ вашимъ услугамъ.

Тоби. Угодно вамъ вторгнуться въ домъ? Если вамъ дло до племянницы, то она будетъ очень рада васъ видть.

Віола. Именно ее-то мн и надо. Она — цль моего прихода.

Тоби. Такъ пятки въ затылокъ и — маршъ ⁴¹).

Віола. Мои пятки, сэръ, понимаютъ лучше, что должно имъ длать, чмъ понимаю я ваши выраженія.

Тоби. Что жъ, я хотлъ только пригласить васъ войти.

Віола. Это я сдлалъ бы и безъ вашего приглашенія: но кажется, меня предупредили. (Входятъ Оливія и Марія). Пусть небо напитаетъ благоуханіемъ тотъ воздухъ, которымъ вы дышите, прелестная синьора.

Андрей. ‘Напитаетъ воздухъ благоуханіемъ’. Этотъ молодой человкъ, должно-быть, очень хорошій придворный.

Віола. Мое порученіе можетъ быть передано только вашему нжному, снисходительному слуху.

Андрей (въ сторону). ‘Нжный, снисходительный слухъ’. Надо запомнить вс эти выраженія.

Оливія. Велите запереть садовую калитку и оставьте насъ. (Тоби, Андрей и Марія уходятъ). Дайте мн вашу руку, синьоръ.

Віола. Все, что вы ни прикажете! Мой долгъ

Быть вамъ рабомъ Покорнымъ и послушнымъ.

Оливія. Какъ васъ зовутъ?

Віола. Цезаріо, графиня,

И вчный вашъ слуга.

Оливія. Куда ужъ намъ

Имть подобныхъ слугъ!— пустыя рчи.

Все въ мір лжетъ съ тхъ поръ, какъ лесть изгнала

Правдивость въ немъ. Вы герцогу Орсино

Слуга, прелестный юноша.

Віола. Но онъ

Слуга вдь вамъ, такъ, значитъ, кто обязанъ

Служить ему, съ тмъ вмст вашъ слуга.

А потому позвольте мн назваться

Слугой покорной вашего слуги.

Оливія. О немъ я мало думаю и лучше

Желала бы, чтобъ оставались мысли

Его пустой страницей, чмъ листкомъ,

Гд вписана лишь я.

Віола. А я явился

Къ вамъ именно съ намреньемъ направить

Къ Орсино ваши мысли.

Оливія. Ахъ, прошу васъ,

Не заступайтесь больше за него!

Вотъ если бы задумали словечко

Замолвить вы любезно о другомъ,

Знакомомъ мн, тогда, пожалуй, стала бъ

Охотне я слушать вашу рчь,

Чмъ звуки сферъ.

Віола. Синьора, дорогая…

Оливія. Ахъ, дайте наконецъ сказать мн все!

Когда въ послдній разъ вы удалились.,

Оставивши меня подъ обаяньемъ

Волшебныхъ думъ, велла передать

Я вамъ кольцо. Неловко поступила,

Конечно, я въ глазахъ слуги, моихъ

И (стыдно мн сознаться) даже въ вашихъ!

Что вы могли дйствительно подумать

Тогда о мн, увидя, что хочу

Вамъ навязать во что бы то ни стаю

Я эту вещь? Настойчивость была

Чрезчуръ дерзка, не правда ли? Могли вы

По всмъ правамъ поднять меня на смхъ,

Отдавъ на жертву праздному глумленью

Жестокихъ душъ. Но вы умны,— меня

Вы поняли, конечно: сердце я

Открыла вамъ!.. Оно, какъ крепомъ грудь,

Прикрыто лишь одной прозрачной дымкой,

Читайте въ немъ… За вами рчь… а я

Сказала все…

Віола. Мн жалко васъ…

Оливія. Тмъ лучше!

Вдь жалость шагъ къ любви.

Віола.

Едва ль, синьора:

Вдь сказано давно, что сожалть

Намъ должно и враговъ.

Оливія. Ну, если такъ,

То вижу я, что скрыть улыбкой горе

Придется мн! О жизнь! вотъ какъ легко

Себя увлечь мы можемъ самолюбьемъ!

Но если пасть намъ суждено судьбой,

То лучше быть добычей льва, чмъ волка (Бьютъ часы)-

Мн звонъ часовъ твердитъ, что даромъ время

Теряю я. Прощайте, юный другъ!

Преслдовать я больше васъ не буду,

Но все жъ скажу: когда вашъ умъ и юность

Достигнутъ зрлой жатвенной поры,

Завидный будетъ мужъ у той, кому

Дадите вы названіе супруги.

Вотъ дверь, синьоръ.

Віола. Въ путь, значитъ ⁴²). Да цвтутъ

Надъ вами миръ и счастье. Неужели

Не поручите ничего сказать

Вы герцогу?

Оливія. Остановитесь! я

Хочу сперва узнать, какого мннья

Вы обо мн?

Віола. Мн кажется, что вы

Ошибочно лелете въ себ

То, что задумали ⁴³).

Оливія. Готова думать

Я тоже и о васъ.

Віола. Вы въ этомъ правы:

Дйствительно, синьора, я не то,

Чмъ вамъ кажусь.

Оливія. О, какъ бы я желала

Васъ сдлать тмъ, что надо мн!

Віола. На это,

Пожалуй, согласился бъ я, чтобъ быть

Достойнымъ васъ, теперь же вы меня

Поднять, синьора, можете лишь на смхъ!

Оливія. О, какъ его коварная улыбка

Идетъ къ нему! Съ какой насмшкой смотритъ

Онъ на меня! Нтъ, легче можетъ скрыть

Злодй вину, чмъ любящій признанье.

Лучомъ во тьм сквозятъ ея желанья!

О милый мой! все, что на свт есть

Святого въ насъ: невинность, правду, честь —

Все, все бери, въ знакъ нжной и несчастной

Моей любви! Люблю тебя такъ страстно,

Такъ глубоко, что, несмотря на твой

Отказъ суровый мн — разсудокъ мой

Не въ силахъ скрыть сердечнаго волненья!

Ужель слова обиднаго презрнья

Ты мн сказалъ лишь только потому,

Что, волю давъ стремленью моему,

Теб въ любви я первая открылась?

Хоть говорятъ, пріятнй, чтобъ добилась

Душа любви слезами и мольбой,

Но даръ любви вдь сладокъ самъ собой!

Віола. Клянусь въ отвтъ я юностью моею,

Что мысль любви не меньше я лелю

Въ душ, чмъ вы, но женщины, чей взоръ

Меня бъ манилъ, еще до этихъ поръ

На свт нтъ. Въ себ одномъ скрываю

Я страсть мою. Прощайте! васъ я знаю,

Къ Орсино въ васъ участья я не жду

И слезъ его лить больше не приду.

Оливія. О, нтъ, приди! твой видъ мн грусть разгонитъ

Я, можетъ-быть… любить Орсино склонитъ.

(Віола уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната въ дом Оливіи.

(Входятъ сэръ Тоби, сэръ Андрей и Фабіанъ).

Андрей. Нтъ, я больше здсь не останусь!

Тоби. Почему, злюка ты этакая, почему?

Фабіанъ. Вы должны непремнно представить резоны, сэръ Андрей.

Андрей. Твоя племянница оказала сегодня графскому слуг больше вниманія, чмъ мн во всю жизнь. Я все видлъ, что у нихъ было въ саду.

Тоби. А тебя она въ это время видла, неразумный ты дтина?

Андрей. Такъ же ясно, какъ я вижу васъ.

Фабіанъ. Ну, такъ въ этомъ вы можете видть доказательство ея любви къ вамъ.

Андрей. Это еще что за дичь? Или вы меня ужъ совсмъ осломъ считаете?

Фабіанъ. Я это вамъ докажу. Мой умъ и разсудокъ присягнутъ въ правд моихъ словъ.

Тоби. Слышишь? А вдь они были присяжными прежде, чмъ Ной началъ строить ковчегъ.

Фабіанъ. Она нарочно кокетничала съ этимъ юношей при васъ для того, чтобы пробудить ваше спящее мужество, зажечь огонь въ сердц и разгорячить желчь. Вамъ слдовало тотчасъ подойти къ ней и уничтожить этого молокососа ловкой шуткой, новенькой остротой или чмъ-нибудь въ этомъ род. Она ждала отъ васъ именно этого и ошиблась въ ожиданіи, а вы пропустили сами золотой случай. Теперь, само собой разумется, вы уплывете въ ея мнніи далеко на сверъ, гд останетесь одиноко висть, какъ ледяная сосулька на бород летучаго Голландца. Поправить дло можно будетъ вамъ только, выкинувъ предъ нею какую-нибудь ужъ очень смлую или очень тонкую политическую штучку.

Андрей. Что-нибудь смлое я, пожалуй, выкину, а вотъ насчетъ тонкаго и политическаго такъ ужъ увольте. Въ политик я не гораздъ ⁴⁴).

Тоби. Ну, тогда строй свою фортуну на храбрости. Вызывай безъ дальнихъ словъ графскаго мальчишку на дуэль. Проткни его въ одиннадцати мстахъ — и племянница сосчитаетъ вс твои удары. Храбрость, врь слову, лучшая сваха въ длахъ, когда надо покорить бабье сердце.

Фабіанъ. Это, сэръ Андрей, врно.

Андрей. Который изъ васъ снесетъ ему вызовъ?

Тоби. Пиши его смлой рукой. Будь кратокъ и дерзокъ. Остроуміе по боку, было бы дльно и краснорчиво! Облей его ядомъ своихъ чернилъ. Недурно даже, если ты раза два скажешь мальчишк ‘ты’. Ври безъ запинки! Ври, сколько умстится на почтовомъ лист, будь онъ даже съ двуспальную простыню величиной ⁴⁵). А главное — больше желчи въ чернилахъ, больше желчи! Не смотри на то, что пишешь гусинымъ перомъ. Живо къ длу!

Андрей. А гд я васъ найду?

Тоби. Въ нашемъ cubi culo ⁴⁶). Ступай же. (Андрей уходитъ).

Фабіанъ. Безцнный онъ у тебя шутъ.

Тоби. Я ему тоже не дешево обошелся: тысячки въ дв съ хвостикомъ.

Фабіанъ. Диковинное смастеритъ онъ писанье. Ну, да вдь ты его, конечно, не отдашь.

Тоби. Это почему? Я, напротивъ, непремнно хочу стравить его съ этимъ юнцомъ. Вдь ихъ, я думаю, и волами не стащишь для драки. Въ нашемъ Андре врядъ ли найдется довольно крови на завтракъ блох. Я, по крайней мр, возьмусь его състь, не поморщившись.

Фабіанъ. Юный его противникъ, кажется, тоже не изъ храбраго десятка. (Входитъ Марія).

Тоби. А! вотъ и нашъ воробушекъ ⁴⁷).

Марія. Если хотите нахохотаться до колотья, ступайте за мной. Этотъ болванъ Мальволіо сдлался совершеннымъ идолопоклонникомъ. Никакой христіанскій ханжа не повритъ даже ради спасенія души, такимъ глупостямъ, въ какія увровалъ онъ. Онъ ужъ напялилъ желтые чулки.

Тоби. Съ подвязками накрестъ?

Марія. Да, да! нарядился точно школьный учитель передъ проповдью. Я слдила за нимъ по пятамъ, какъ воръ. Все, что написано въ письм, исполнилъ онъ буква въ букву. Улыбка морщитъ ему рожу такими же линіями, какими искрещена карта обихъ Индій. Вы отъ роду не видли ничего смшне. У меня руки чесались пустить ему чмъ-нибудь въ голову, а графиня сдлаетъ это непремнно. Я уврена, что онъ и это приметъ съ улыбкой, какъ знакъ ея милости.

Тоби. Ну, веди насъ къ нему, веди. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я:

Улица.

(Входятъ Антоніо и Себастіанъ).

Себастіанъ. Я не хотлъ тебя стснять нарочно,

Но если оказать услугу мн

Считаешь ты за счастье, я не буду

Тебя бранить.

Антоніо. Поврь, что я не могъ

Тебя оставить такъ. Меня влекло

Теб во слдъ, какъ-будто бы пришпоренъ

Былъ острой сталью я. Скажу при этомъ,

Что не одна привязанность къ теб

Влекла меня (хоть и ее, конечно,

Достаточно бы было, чтобъ заставить

Меня пойти), но я напуганъ былъ

Невольнымъ безпокойствомъ, какъ удастся

Теб твой путь къ невдомой стран.

Пріемъ, какой встрчаютъ чужеземцы,

Бываетъ здсь нердко очень грубъ.

И потому мой страхъ, въ соединеньи

Съ желаньемъ тайнымъ сердца, былъ причиной,

Что я пошелъ искать тебя.

Себастіанъ. О добрый

И врный другъ! могу тебя за это

Благодарить я только безъ конца!

Вдь за услуги очень часто платятъ

Лишь этою монетой, но поврь мн

Что, будь богатъ я точно такъ добромъ,

Какъ чистой, честной совстью — съ тобою

Я расплатился бъ шире и щедрй.

Что жъ длать намъ теперь? Ужъ не пойти ли

Взглянуть на то, что стоитъ осмотрть

Здсь въ город?

Антоніо. Отложимъ это лучше

До завтрашняго дня. Сперва намъ надо

Сыскать теб квартиру.

Себастіанъ. Я нимало,

Поврь мн, не усталъ, до ночи жъ долго.

Такъ лучше пошатаемся вдвоемъ

По улицамъ и поглаземъ кстати

На то, что есть достойнаго у васъ

Здсь въ город. Вдь онъ прославленъ этимъ.

Антоніо. Я долженъ отказаться: мн опасно

Ходить открыто здсь. Пришлось мн разъ

Принять участье въ битв противъ здшнихъ

Морскихъ галеръ, при чемъ мои услуги

Врагамъ страны настолько были важны,

Что, если попадусь я здсь властямъ,

Пощады мн не будетъ.

Себастіанъ. Много разв

Убилъ ты ихъ солдатъ?

Антоніо. Проступокъ мой

Не столько былъ кровавъ, однако если

Принять въ расчетъ случайности войны,

То дло бы могло, пожалуй, выйти

Нешуточнымъ. Его потомъ замяли

Уплатою того, что было взято

Въ морскомъ бою. Нашъ городъ согласился

Пойти на эту сдлку со врагомъ

Своихъ же ради выгодъ по торговл.

Лишь я одинъ упорно отказался

Отдать свое добро и потому,

Попавшись здсь, я дорого отвчу

За прошлый грхъ.

Себастіанъ. Такъ не броди жъ открыто.

Антоніо. Не буду, другъ. Возьми мой кошелекъ.

Здсь въ южной части города найдешь ты

Прекрасную гостиницу Слона.

Мы будемъ тамъ обдать, ты жъ побродишь

Пока одинъ по городу и въ немъ

Осмотришь все. Такъ до свиданья, значитъ,

Въ гостиниц?

Себастіанъ. Зачмъ же ты даешь

Мн кошелекъ?

Антоніо. Да мало ли зачмъ?

Пожалуй, ты захочешь что-нибудь

Себ купить. Карманъ вдь твой, я знаю,

Почти что пустъ.

Себастіанъ. Придется, значить, быть

Твоимъ мн казначеемъ. До свиданья!

Антоніо. Слона не позабудь.

Себастіанъ. Не позабуду. (Уходитъ).

СЦЕНА 4-я.

Садъ Оливіи.

(Входятъ Оливія и Марія).

Оливія. Велла я послать за нимъ! Сказали,

Что онъ придетъ. Чмъ приголубить мн,

Чмъ лучше подкупить его? Вдь юность

Охотне идетъ на общанья,

Чмъ на мольбы. Но, тсс… забылась я

И громко говорю. Куда пропалъ

Мальволіо? Онъ нынче что-то сталъ

Такимъ сурово-важнымъ. Вотъ служитель

Какъ разъ теперь по нраву мн. Куда

Двался онъ?

Марія. Сейчасъ придетъ, синьора, только онъ въ какомъ-то странномъ состояньи. Мн иной разъ кажется, не поселился ли въ него бсъ.

Оливія. А что? Разв онъ заговаривается?

Марія. Нтъ, но онъ все чему-то улыбается. Право, синьора, не худо, если бъ вы приказали кому-нибудь присутствовать на всякій случай при вашемъ разговор. Съ нимъ ршительно что-то неладное творится.

Оливія. Зови его,— вдь я безумна тоже.

Кто разршить, веселымъ ли пріятнй

Въ безумств быть, какъ приключилось съ нимъ,

Иль грусть таить съ мечтаньемъ въ сердц злымъ?

Что скажешь ты, Мальволіо? (Входитъ Мальволіо).

Мальволіо (съ фантастическимъ смхомъ). Прелестная! Ха-ха-ха!

Оливія. Къ чему твой смхъ? Я посылала за тобой, чтобъ переговорить объ очень важномъ дл.

Мальволіо. Важномъ? О! я могу быть важнымъ! Эти подвязки, застегнутыя накрестъ, правда, затрудняютъ кровообращеніе, но, что за бда? Если он нравятся одной особ, то и толковать нечего. Я могу сказать про себя, какъ въ сонет:

‘Понравился одной — понравишься другимъ’.

Оливія. Ты, кажется, въ самомъ дл не хорошо себя чувствуешь. Что съ тобой?

Мальволіо (продолжая улыбаться). О, не безпокойтесь! черной меланхоліи въ моей душ нтъ, несмотря на желтый цвтъ ревности, облекающій мои ноги. Стрла попала прямо въ цль, и все, что приказано, исполнено въ точности. (Вынимаетъ письмо). Кто не узнаетъ этотъ прекрасный римскій почеркъ.

Оливія. Не лечь ли теб въ постель, Мальволіо?

Мальволіо. Въ постель? О, да, моя прелесть. Я приду къ теб.

Оливія. Господи! что съ нимъ? Съ какой стати ты все улыбаешься и посылаешь воздушные поцлуи?

Марія. Въ самомъ дл, Мальволіо, что съ тобой?

Мальволіо. И ты тутъ же съ разспросами! Орлы сорокамъ не отвчаютъ.

Марія. Какъ ты смешь смотрть на синьору такъ нахально.

Мальволіо (вынимая письмо). ‘Не страшись величья!’ — это было прекрасно написано.

Оливія. Что ты хочешь сказать?

Мальволіо. ‘Одни великими родятся’.

Оливія. Ну!

Мальволіо. ‘Другіе величіе добываютъ’.

Оливія. Какъ ты сказалъ?

Мальволіо. ‘А третьимъ оно само валится въ ротъ’..

Оливія. Спаси тебя Господь.

Мальволіо. ‘Вспомни, кто любилъ всегда видть тебя въ желтыхъ чулкахъ’.

Оливія. Въ желтыхъ чулкахъ?

Мальволіо. ‘Съ подвязками, застегнутыми накрестъ’.

Оливія. Съ подвязками накрестъ?

Мальволіо. ‘Еще разъ повторяю: захочешь — будешь особой’.

Оливія. Я буду особой?

Мальволіо. ‘Иначе останешься весь свой вкъ жалкимъ дворецкимъ’.

Оливія. Ужъ не съ жиру ли онъ взбсился?

(Входитъ служитель).

Служитель. Синьора, молодой пажъ графа Орсино вернулся. Я едва его уговорилъ. Онъ васъ ожидаетъ.

Оливія. Иду сейчасъ (слуга уходитъ). Пожалуйста, Марія, присмотри за этимъ несчастнымъ. Гд дядюшка Тоби? Вели людямъ позаботиться объ этомъ человк. Я не согласилась бы за половину моего состоянія, чтобъ съ нимъ приключилась какая-нибудь бда. (Уходятъ Оливія и Марія).

Мальволіо. Ого! теперь не смй никто ко мн приближаться! Сэръ Тоби признанъ единственнымъ человкомъ, достойнымъ мн прислуживать! Это совершенно согласно со смысломъ ея письма. Она послала его ко мн нарочно, чтобъ я имлъ случай выказать мое надъ нимъ превосходство. Въ письм сказано ясно: ‘совлеки съ себя ветхаго человка, будь грубъ съ моими родственниками и гордъ съ прислугой, толкуй съ достоинствомъ о государственныхъ длахъ, будь оригиналенъ во всемъ’. Изъ этого, понятнымъ образомъ, вытекаетъ, какъ долженъ я себя держать. Строгое лицо, внушительныя манеры и медленная рчь. Вс вельможи поступаютъ именно такъ. Она мной оплетена, это несомннно! Юпитеръ мн помогъ, и я буду ему за то благодаренъ. А что она сказала, уходя? ‘Пусть позаботятся объ этомъ человк’. Замтьте, не о дворецкомъ Мальволіо, а о че-ло-в-къ! Обстоятельства мои складываются великолпно! Сомнній или противорчій нтъ ни на одинъ гранъ. Все совершенно ясно и закончено. Никакое препятствіе не можетъ встать между мной и радугой моихъ надеждъ. Впрочемъ, я тутъ ни при чемъ. Судьба устроила все, и я долженъ быть ей благодаренъ.

(Входятъ Марія, сэръ Тоби и Фабіанъ).

Тоби. Гд онъ, гд? Я заговорю съ нимъ, если бъ даже въ него вселились вс адскіе дьяволы съ Легіономъ во глав.

Фабіанъ. Здсь онъ, здсь. Что съ вами, синьоръ Мальволіо? Какъ вы себя чувствуете?

Мальволіо. Можете итти,— я вамъ это разршаю. Оставьте меня наслаждаться уединеніемъ.

Марія. Слышите, какой у него глухой голосъ? Это говоритъ сидящій въ немъ бсъ. Не правду ли я говорила?— Графиня просила васъ, сэръ Тоби, позаботиться осъ этомъ человк..

Мальволіо. Ага! она объ этомъ просила.

Тоби. Тсс… тише! надо взяться за дло осторожно. Пустите меня впередъ. Что съ тобой, Мальволіо? Изрыгни, дружокъ, дьявола, который въ теб сидитъ. Вдь онъ врагъ человческаго рода.

Мальволіо. Понимаете ли вы, что говорите?

Марія. Слышите, слышите, какъ онъ сердится, чуть упомянутъ при немъ имя бса! Дай Богъ, чтобъ онъ не былъ околдованъ.

Фабіанъ. Не мшало, чтобъ какая-нибудь ворожея изслдовала его мочу.

Марія. Непремнно. Я это исполню, если доживу до утра. Графиня ни за что на свт не захочетъ его потерять.

Мальволіо (быстро наступая на нее), Что ты сказала?

Марія. Ай! ай!..

Тоби. Не кричи! этимъ средствомъ ничего не сдлаешь, а, пожалуй, доведешь его до бшенства. Предоставьте его мн.

Фабіанъ. Да, да, кротость прежде всего. Бсъ грубъ самъ, но не любитъ, чтобъ съ нимъ грубо обращались другіе.

Тоби. Какъ чувствуешь ты себя, мой милый цыпленочекъ?

Мальволіо. Милостивый государь!..

Тоби (манитъ его рукой). Цыпъ, цыпъ! улю-лю, мой голубочекъ! Подумай самъ, пристало ли такому почтенному человку, какъ ты, играть въ лунку съ сатаной ⁴⁸)? На вислицу его, черномазаго!

Марія. Надо его отчитать, сэръ Тоби, непремнно отчитать надо.

Мальволіо. Отчитать, выдра?

Марія. Только вдь онъ, пожалуй, молитвъ не вынесетъ.

Мальволіо. На вислицу васъ всхъ! Дрянь вы и ничтожество! Я не вамъ чета, и вы обо мн еще услышите.

(Уходитъ Мальволіо)

Тоби. Каковъ?

Фабіанъ. Если бъ я увидлъ это въ балаган, то назвалъ бы выдумку автора неправдоподобной.

Тоби. У него отъ этой выдумки перекувырнулся мозгъ.

Марія. Пойдемте же за нимъ, пока шутка не выдохлась

Фабіанъ. Ну, а какъ онъ спятитъ въ самомъ дл?

Марія. Тмъ спокойне будетъ въ дом.

Тоби. Засадимте его связаннаго въ темную комнату. Вдь племянница вритъ, что онъ сумасшедшій, и потому мы можемъ продолжать нашу шутку себ на потху, а ему въ науку. Когда же устанемъ, то можно будетъ его помиловать. Мы стащимъ его въ судъ для освидтельствованія, въ здравомъ ли онъ ум, и поднесемъ нашей проказниц награду за такое открытіе. (Входитъ сэръ Андрей). Смотрите, смотрите!

Фабіанъ. Вотъ тоже сюжетецъ для комедіи ⁴⁹).

Андрей. Читайте, вызовъ готовъ. Припустилъ же я въ него перцу и уксусу.

Фабіанъ. Значитъ, въ носъ бросится.

Андрей. Будете довольны! Читайте.

Тоби. Давай сюда. (Читаетъ).

‘Юноша! кто бы ты ни былъ — ты подлецъ!

Фабіанъ. Кратко и сильно.

Тоби. …Не удивляйся, почему я тебя такъ назвалъ, и не спрашивай причину. Объяснять ее теб я не стану.

Фабіанъ. Оно и не зачмъ: на нтъ и суда нтъ.

Тоби. …Я знаю, что ты любезничаешь съ графиней Оливіей, а она съ тобой, но это, чортъ тебя побери, не причина моего вызова.

Фабіанъ. Коротко, но необыкновенно ясно.

Тоби. …я встану поперекъ твоей дороги домой — и тогда! Если теб удается меня убить…

Фабіанъ. Отлично!

Тоби. …То ты убьешь меня, какъ подлеца и бездльника!..

Фабіанъ. Замтьте: онъ все насчетъ правъ загибаетъ.

Тоби. …А теперь прощай, и да смилуется Господь надъ душой одного изъ насъ. Конечно, можетъ-быть, это приключится съ моей дутой, но я не теряю надежды на лучшее, и потому смотри въ оба Твой другъ, смотря по твоему со мной обращенію, и твой вчный врагъ…

Андрей Эгчикъ’.

Ну, если онъ не раззадорится этимъ письмомъ, то, значитъ, его разбилъ параличъ. Я сейчасъ ему его отдамъ.

Марія. Вы можете это сдлать очень удобно: онъ какъ разъ разговариваетъ теперь съ графиней и скоро отъ нея выйдетъ.

Тоби. Ступай же, Андрей, и спрячься на его дорог за садовымъ угломъ, какъ пугало, а чуть онъ покажетъ носъ, сейчасъ же шпагу наголо. Главное, какъ можно больше клянись и ругайся. Вдь громко сказанное словцо часто помогаетъ намъ прослыть храбрецомъ лучше, чмъ сама храбрость. Ступай же!

Андрей. Ну, насчетъ ругни я хоть кого за поясъ заткну.

(Уходитъ Андрей).

Тоби. Писанье это я однако не отдамъ, потому что молодой человкъ, какъ кажется по всему, порядочно образованъ и воспитанъ. Это видно изъ того, что герцогъ доврилъ ему такое деликатное порученіе къ моей племянниц. Письмо слишкомъ глупо, и юноша наврно не пойдетъ на такую дурацкую приманку. Онъ пойметъ тотчасъ, что авторъ — набитый оселъ. Но я передамъ ему вызовъ на словахъ и навру при этомъ съ три короба о храбрости Андрея, разскажу, какъ онъ золъ, ловокъ, смлъ и тому подобное. Вдь молодость легковрна. Конецъ будетъ тотъ, что оба испугаются другъ друга и подерутся лишь взглядами, какъ василиски.

(Входятъ Оливія и Віола).

Фабіанъ. Вотъ онъ идетъ вмст съ нашей племянницей. Подождемте, пока они кончатъ разговоръ и разойдутся,— тогда вамъ удобнй будетъ къ нему приступить.

Тоби. А я покамстъ подумаю, какъ бы передать дло пострашнй и позабористй. (Тоби, Фабіанъ и Марія уходятъ).

Оливія. Для каменнаго сердца слишкомъ много

Сказала я. Поставила на ставку

Я честь свою, за что меня коритъ

Невольно голосъ совсти, но все же

Грховная приманка такъ сладка,

Что одолть ее нтъ силъ разсудку.

Віола. Все то, что вы сказали о себ,

Выноситъ вдь и бдный вашъ Орсино.

Оливія (подаетъ ему медальонъ).

Возьмите,— вотъ портретъ мой. Васъ прошу я

Носить его на память обо мн.

Онъ докучать вамъ болтовней не будетъ.

Еще прошу: придите завтра вновь.

Все то, что честь позволитъ мн, поврьте,

Исполню я для васъ.

Віола. Мои желанья

Вс сводятся на то, чтобъ полюбили

Орсино вы.

Оливія. Позволитъ ли мн честь

Отдать ему, что отдано навки

Ужъ мною вамъ?

Віола. Я разршаю вамъ

Нарушить это слово.

Оливія. Приходите жъ.

(Въ сторону). И демонъ самъ, имй онъ этотъ взглядъ,

Легко меня съ собой увлекъ бы въ адъ!

(Оливія уходитъ. Входятъ сэръ Тоби и Фабіанъ).

Тоби. Здорово, юноша!

Віола. Здравствуйте, сэръ.

Тоби. Бери въ руки все, чмъ можешь себя защитить! Я не знаю, что ты ему сдлалъ, но онъ жаждетъ твоей крови, какъ зврь, и ждетъ тебя за угломъ сада. Бери шпагу и торопись! Говорю теб: онъ скоръ, храбръ и ловокъ.

Віола. Вы, врно, ошиблись, сэръ: у меня нтъ враговъ. Я очень хорошо помню, что въ жизнь свою никого не обидлъ.

Тоби. Увидишь, что это не такъ, а потому, если ты цнишь во что-нибудь свою жизнь, то будь готовъ къ защит. Повторяю теб, что молодость, сила, ловкость и злость — все это сидитъ въ твоемъ противник!

Віола. Скажите мн по крайней мр, кто онъ?

Тоби. Онъ рыцарь безъ страха и упрека и посвященъ въ этотъ санъ, какъ слдуетъ, незазубреннымъ мечомъ на піитомъ ковр ⁵⁰). Въ ссор глазъ на глазъ лучше, съ нимъ и не встрчаться. Одно слово — дьяволъ! Онъ уже троихъ отправилъ на тотъ свтъ, а теперь сердитъ такъ, что, кром крови и похоронъ, не удовлетворится ничмъ. Онъ хочетъ твоей жизни безъ всякой уступки. ‘Все или ничего!’ — вотъ его девизъ.

Віола. Если такъ, то я вернусь въ домъ и выпрошу себ у графини провожатыхъ. Я не забіяка, а если, какъ мн говорили, есть точно люди, которые нарочно ищутъ ссоръ ради своего задорнаго характера, то противникъ мой, вроятно, изъ ихъ числа.

Тоби. Э, нтъ,— онъ обиженъ тобой точно, и потому ты непремнно долженъ его удовлетворить. Въ домъ ты не вернешься, не подравшись прежде со мной, точно также, какъ предстоитъ теб драться съ нимъ. А потому или иди къ нему, или вынимай шпагу для драки со мной. Иначе отказывайся отъ права носитъ оружіе.

Віола. Ваше требованіе неслыханно и неучтиво! Я убдительно прошу васъ сказать мн, чмъ могъ я такъ разсердить рыцаря? Если что-нибудь было точно, то могу васъ уврить, что это произошло отъ неосторожности, а не изъ желанія.

Тоби. Объ этомъ я, пожалуй, его спрошу. Останься, Фабіанъ, здсь и стереги синьора до моего возвращенія.

(Уходитъ Тоби),

Віола. Скажите, синьоръ, хоть вы, въ чемъ дло?

Фабіанъ. Я знаю только, что рыцарь озлобленъ противъ васъ до невроятія, но за что, это мн ршительно неизвстно.

Віола. Скажите мн по крайней мр, что онъ за человкъ?

Фабіанъ. Глядя на него, трудно даже себ представить, чтобъ онъ былъ такимъ забіякой, какимъ вы его найдете въ бою. Онъ дйствительно самый ловкій, смлый и кровожадный драчунъ во всей Иллиріи. Пойдемте къ нему навстрчу. Я попытаюсь васъ помирить.

Віола. Я буду вамъ очень за это благодаренъ. Право, я изъ тхъ людей, которые разговоръ съ священникомъ предпочитаютъ ссор съ рыцарями. Я вовсе не люблю пускать людямъ пыль въ глава своей храбростью.

(Входятъ сэръ Тоби и Андрей).

Тоби. Ну, другъ любезный,— скажу теб, что это не человкъ, а дьяволъ! Такого драчуна мн даже видть не случалось. Я попробовалъ съ нимъ схватиться на тупыхъ клинкахъ, такъ онъ пырнулъ меня прежде, чмъ я усплъ мигнуть. На ударъ отвчаетъ онъ тверже, чмъ ты стоить на земл. Говорятъ, онъ былъ первымъ фехтовальщикомъ у турецкаго султана.

Андрей. Чортъ его побери! такъ я не хочу съ нимъ драться.

Тоби. Да онъ-то, дружище, не хочетъ ужъ теперь отступать. Смотри,— Фабіанъ едва его сдерживаетъ.

Андрей. Чтобъ ему очумть! Если бъ я зналъ, что онъ такой забіяка, такъ не сталъ бы и вызывать. Устрой намъ какъ-нибудь мировую. Я, пожалуй, согласенъ отдать ему моего сраго жеребца.

Тоби. Я попробую. Жди меня здсь. Авось дло уладится безъ душегубства. (Въ сторону) А на жеребц твоемъ я позжу самъ такъ же, какъ зжу на теб.

(Входятъ Віола и Фабіанъ).

(тихо Фабіану). Онъ общалъ отдать свою лошадь, лишь бы уладилась эта ссора. Я уврилъ его, что юноша — самъ воплощенный дьяволъ.

Фабіанъ. Тотъ тоже наслушался о немъ всякихъ ужасовъ и блденъ отъ страха, точно за нимъ гонится по пятамъ медвдь.

Тоби (Віол). Нечего длать, синьоръ! Онъ далъ клятву и хочетъ драться съ вами во что бы то ни стало. Впрочемъ, что касается причины ссоры, то онъ одумался и находитъ самъ, что дло не стоитъ выденнаго яйца. Потому вытягивайте шпагу и начинайте, чтобъ было сдержано слово. Онъ общалъ, что большого зла вамъ не причинитъ.

Віола (въ сторону). О Господи, защити меня! Еще минута — и мн придется сказать имъ, какой я мужчина.

Фабіанъ. Отступайте во-время, если онъ очень разсердится.

Тоби (Андрею). Ну, братъ Андрей,— средства нтъ! Юноша хочетъ непремнно ради удовлетворенія своей чести схватиться съ тобой хоть разъ. Отступиться отъ слова, ты знаешь, нельзя по всмъ правиламъ поединковъ. Но онъ общалъ, какъ дворянинъ и солдатъ, что вреда теб не причинитъ.

Андрей. Дай Богъ, чтобъ такъ было. (Вынимаютъ шпаги).

Віола. Я вамъ клянусь, что ссоры не искалъ.

(Входитъ Антоніо, и, принимая Віолу по сходству съ братомъ за Себастіана, бросается къ сэру Андрею).

Антоніо. Стой! мечъ въ ножны! Когда ты имъ обиженъ,

Я буду драться за него, а если

Обидчикъ ты, то все равно дерись

Сперва со мной!

Тоби. Вотъ на! Да кто ты самъ?

Антоніо. А самъ я тотъ, кто за него пойдетъ

Въ огонь и воду дломъ, а не словомъ.

Тоби. Такъ милости прошу сперва со мной.

(Скрещиваютъ шпаги, Входятъ двое стражей).

Фабіанъ. Сэръ Тоби, сэръ Тоби, стойте! идетъ стража.

Тоби (Антоніо), Я сейчасъ къ твоимъ услугамъ.

Віола (Андрею). Пожалуйста, синьоръ, вложите вашу шпагу въ ножны,

Андрей. Я радехонекъ. А что до общаннаго жеребца, такъ я слово сдержу. Онъ ходитъ хорошо и не тугоуздый.

1-й стражъ, (указывая на Антоніо).

Вотъ онъ!— бери его.

2-й стражъ. Беру подъ стражу

По приказанію герцога Орсино

Я васъ, синьоръ.

Антоніо. Вы, кажется, ошиблись

Во мн синьоръ.

1-й стражъ. О, полноте!— я васъ

Сейчасъ узналъ, хотя матросской шапки

На васъ и нтъ. Бери его, онъ знаетъ,

Что старые знакомцы мы.

Антоніо (Віол). Что длать?

Велятъ итти, а все вдь потому,

Что я пошелъ искать тебя. Придется

Отвтить мн за это. Что намренъ

Теперь ты длать, другъ? Я принужденъ

Тебя просить, чтобъ отдалъ ты обратно

Мн кошелекъ. Поврь мн, я сильне

Скорблю о томъ, что впредь не буду въ силахъ

Служить теб, чмъ о бд, какой

Нежданно такъ подвергся! Вижу я,

Какъ сильно пораженъ ты! Успокойся, —

Бда пройдетъ.

2-й стражъ. Прошу, синьоръ, итти.

Антоніо (Віол). Отдай же, другъ, мн деньги.

Віола. О какихъ

Вы рчь ведете деньгахъ? Правда, мн

Вы показали здсь свое участье,

А сверхъ того, я вижу, что попались

Въ бду вы точно, потому, жаля

Сердечно васъ, я вамъ готовъ помочь

Изъ скудныхъ средствъ, какія я имю,

Но многаго не въ силахъ сдлать я.

Берите — вотъ: даю вамъ половину

Того, что мн остаюсь.

Антоніо. Иль отречься

Меня намренъ ты? Ужель платить

Ты будешь такъ за вс мои услуги?

О, не шути такъ злобно надо мной!

Въ бд меня постигшей довести

Ты можешь до того меня, что громко

Я стану упрекать тебя за то,

Что сдлалъ для тебя!

Віола. Но что жъ, скажите,

Вы сдлали?— я слышу васъ и вижу

Здсь въ первый разъ. Неблагодарность такъ же,

Поврьте, мн чужда, какъ чужды ложь,

Болтливость, пьянство, суетность и вс

Подобные пороки, чья зараза

Живетъ въ людской крови.

Антоніо. О небо, небо!

2-й стражъ. За мной, синьоръ.

Антоніо. Нтъ, дайте прежде мн

Все высказать! Вотъ юноша, который

Былъ мной спасенъ изъ пасти врной смерти!

Его любилъ всей святостью любви

Я, какъ никто, считалъ за образецъ

Всхъ лучшихъ въ мір качествъ, на него

Готовъ почти молиться былъ!

1-й стражъ. Да намъ-то

Что до того? Идемте! время здсь

Теряемъ мы напрасно.

Антоніо. Вотъ какъ низко

Упалъ мой богъ! Себастіанъ, навки

Себя ты запятналъ! Нтъ ничего

Позорне душевнаго уродства.

Уродъ лишь тотъ, лишенъ кто благородства!

Тотъ, кто красивъ, но вмст пустъ душой,

Схожъ съ ящикомъ, украшеннымъ рзьбой

Снаружи лишь!

1-й стражъ. Съ ума сходить онъ началъ,

Веди его. Прошу итти, синьоръ.

Антоніо. Иду, иду! (Уходитъ Антоніо со стражей).

Віола (въ сторону). Онъ говорилъ такъ страстно,

Такъ горячо!.. Но я мечтать напрасно

Еще боюсь… Что, если братъ живой

Имъ смшанъ былъ по сходству здсь со мной?..

Тоби (своимъ). Поди сюда, рыцарь, и ты, Фабіанъ, тоже.

Надо намъ слова два-три между собой перемолвить.

Віола. ‘Себастіанъ’!— сказалъ онъ имя это,

А я и братъ — два равныхъ вдь портрета!

Я, сверхъ того, въ знакъ памяти о немъ,

Хожу теперь и въ плать съ нимъ одномъ!..

О, если Рокъ намъ свидться присудитъ,

Духъ волнъ и бурь мн другомъ нжнымъ будетъ!

(Уходитъ Віола).

Тоби. Пустой мальчишка, и больше ничего. Блудливъ, какъ кошка, трусливъ, какъ заяцъ. Безчестность его доказывается тмъ, что онъ бросилъ своего друга въ нужд и отъ него отказался. А что онъ трусъ, разспроси объ этомъ Фабіана.

Фабіанъ. Положительный трусъ,— безъ чести и совсти.

Андрей. Такъ я пойду за нимъ и его отдую.

Тоби. Сдлай это, отдубась его хорошенько, только не вздумай обнажать меча.

Андрей. Увидите, какъ я его обработаю. (Уходитъ Андрей).

Фабіанъ. Пойдемъ за нимъ. Надо посмотрть, что изъ этого выйдетъ.

Тоби. Ничего не выйдетъ! Хочешь любое пари? (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Улица передъ домомъ Оливіи.

(Входятъ Себастіанъ и шутъ).

Шутъ. (Принимая Себастіана за Віолу). Такъ вы ршительно не врите, что меня послали за вами?

Себастіанъ. Отстань, я говорю теб! Довольно

Усплъ ты подурачиться со мной.

Шутъ. Нечего сказать, дло повернуто ловко. Значить, я васъ не знаю, посланъ графиней не затмъ, чтобъ пригласить васъ къ ней, и зовутъ васъ не Цезаріо. Въ заключеніе остается сказать, что этотъ носъ не мой носъ, и что все то — не то.

Себастіанъ. Ступай и выжми глупость надъ другимъ,

А мн съ тобой якшаться нтъ охоты.

Шутъ. ‘Выжми глупость!’ — это выраженіе онъ наврно подслушалъ у какого-нибудь умника и теперь угощаетъ имъ дурака. Выжми глупость! Право, мн кажется, что этотъ дурацкій свтъ скоро оглупетъ совсмъ. Прошу васъ еще разъ: распояшьте ваше незнаніе и скажите, какую всть я долженъ выжать передъ моей госпожей? Могу ли я ей сказать, что вы придете?

Себастіанъ. Пошелъ ты, глупый шутъ ⁵¹)! Бери,— вотъ деньги,

А если будешь мн надодать,

Я заплачу теб монетой хуже.

Шутъ. Вижу, что у васъ щедрая рука. Мудрецы, дающіе деньги дураку, длаютъ для нихъ самое выгодное помщеніе.

(Входятъ сэръ Андрей, сэръ Тоби и Фабіанъ).

Андрей. (Принимая Себастіана за Віолу). Ага! попался ты мн наконецъ пріятель! Такъ вотъ же теб! (толкаетъ его).

Себастіанъ (бьетъ его).

А вотъ теб съ придачей. Вс вы здсь

Сдурли, какъ мн кажется, огуломъ.

Тоби. Тише, тише, или шпага твоя полетитъ черезъ заборъ.

Шутъ. Побгу все разсказать графин. Я не соглашусь быть въ шкур кого-нибудь изъ нихъ ни за какія денежки.

(Уходитъ шутъ).

Тоби (удерживая Себастіана). Стой! довольно дурачились.

Андрей. Оставь его, я распоряжусь съ нимъ иначе. Мы его скрутимъ законнымъ порядкомъ, если только законы существуютъ еще въ Иллиріи. Я хоть и первый его ударилъ, да эта не бда.

Себастіанъ (сэру Тоби). Прочь руки!

Тоби. Ну, это мы еще посмотримъ. Спрячь, юный воинъ, свою шпагу. Довольно побаловались. Досталось теб хорошо, ну и баста.

Себастіанъ (вырываясь). Что ты присталъ? оставь меня! Не хочешь

Уйти добромъ, такъ вынимай клинокъ.

(Вынимаетъ шпагу).

Тоби. Вотъ оно какъ! Ну, тогда длать нечего: придется мн фунта два твоей крови выпустить. (Скрещиваютъ клинки. Входитъ Оливія).

Оливія. Стой, Тоби,— прочь! я такъ хочу!..

Тоби. Синьора…

Оливія. Иль будешь ты разбойникомъ всегда?..

Дрянной наглецъ! Не здсь, среди людей,

Теб бы жить! ступай въ лса и дебри,

Гд не слыхали никогда, что значитъ

Порядочность! Прочь съ глазъ! Не оскорбляйся,

Цезаріо мой милый! Прочь, нахалы!..

(Тоби, Андрей и Фабіанъ уходятъ).

Приди въ себя, мой милый, добрый другъ,

Смири свой гнвъ разсудкомъ, принимать

Не долженъ къ сердцу ты такихъ нападокъ

На твой покой. Пойдемъ со мною въ домъ.

Когда узнаешь ты, какъ много глупыхъ

Нелпостей надлалъ въ жизни этотъ

Пустой дуракъ, ты засмешься самъ.

Пойдемъ, пойдемъ,— я не приму отказа,

Будь проклятъ онъ за глупость! Оскорбилъ

Въ теб меня моихъ онъ выше силъ!

Себастіанъ. Что слышу я? Какимъ меня потокомъ

Уноситъ вдаль? Во сн ли я глубокомъ,

Иль умъ во мн видньемъ пораженъ?

О, если такъ, навки усыпленъ

Пусть буду я, лишь только бъ видть вчно

Тебя съ собой…

Оливія. Отдайся мн сердечно!

Иди за мной.

Себастіанъ. Иду, иду!

Оливія. Ловлю

На слов я ршительность твою! (Уходятъ)*

СЦЕНА 2-я.

Комната въ дом Оливія.

(Входятъ Марія и шутъ).

Марія. Надвай скорй рясу и подвязывай бороду. Надо его уврить, что ты монахъ, отецъ Клеона. Торопись же, а я пока позову сэра Тоби. (Уходитъ Марія).

Шутъ. Попробуемъ спрятать себя подъ этой шкурой. Хорошо, если бъ я былъ первымъ шутомъ, который носитъ такую одежду. Жаль, что я не довольно толстъ, чтобъ быть настоящимъ монахомъ, и не слишкомъ худощавъ, чтобъ почесться ученымъ. Впрочемъ, прослыть порядочнымъ человкомъ и хорошимъ хозяиномъ стоитъ и монашескаго благочестія и учености. А! вотъ и наши заговорщики.

(Входятъ сэръ Тоби и Марія).

Тоби. Благословите, честной отче!

Шутъ. Bonos dies, сэръ Тоби. Помнится, одинъ пражскій монахъ, который съ роду не видалъ ни пера ни чернилъ, преглубокомысленно отвтилъ племянниц короля Горбодука: ‘что есть, то есть’. Такъ я: съ виду монахъ, значитъ — монахъ, такъ, значитъ — такъ, а быть, значитъ — быть.

Тоби (указывая на запертую дверь). За дло, отецъ Клеона.

Шутъ (въ дверь, перемнивъ голосъ). Да снизойдетъ миръ въ сіе узилище!

Тоби (въ сторону). Отлично, каналья, уметъ подъ голосъ поддлываться.

Мальволіо (за дверью). Кто тамъ говоритъ?

Шутъ. Смиренный отецъ Клеона, пришедый постить одержимаго нечистымъ духомъ Мальволіо.

Мальволіо. Отецъ Клеопа! Добрый отецъ Клеона! Ради всего святого, сходите къ синьор.

Шутъ. Изыди, сатана окаянный! По что мучишь ты сего человка? По что заставляешь его держать на ум какихъ-то синьоръ?

Тоби. Разумно сказано, отче!

Мальволіо. Врьте чести, отецъ Клеопа, ни съ однимъ человкомъ въ мір не обращались такъ ужасно, какъ со мной. Я никогда не былъ сумасшедшимъ, а они меня засадили во тьму кромшную.

Шутъ. Сатана нечестивый! Я зову тебя самымъ кроткимъ именемъ, потому что привыкъ даже съ сатаной говорить кротко и ласково. Ты говорить, что въ комнат темно?

Мальволіо. Темно, отецъ Клеопа, темно, какъ въ аду.

Шутъ. А между тмъ въ ней есть окна, забитыя ставнями, а на свер и юг отдушины, заложенныя камнемъ, прозрачнымъ, какъ черное дерево. Какъ же можешь ты жаловаться на темноту ⁵²)?

Мальволіо. Я не сумасшедшій, отецъ Клеопа, и повторяю, что въ комнат хоть глазъ выколи.

Шутъ. Ты глаголешь неправду, безумный! Если ты окруженъ тьмой, то это тьма твоего неразумія! Ты облеченъ ею, какъ нкогда были облечены мракомъ египтяне.

Мальволіо. Нтъ, отче!— здсь больше тьмы, чмъ въ самомъ неразуміи, а вдь оно темно, какъ адъ. Говорю вамъ, что никто никогда не былъ обиженъ, какъ я. Я такой же сумасшедшій, какъ вы. Испытайте меня, чмъ хотите. Задавайте мн какіе угодно замысловатые вопросы, я отвчу, на вс.

Шутъ. Скажи мн, какого мннія держался Пиагоръ о дикихъ гусяхъ?

Мальволіо. Онъ говорилъ, что душа нашей бабушки можетъ переселиться въ дикаго гуся.

Шутъ. А что думаешь объ этомъ ты?

Мальволіо. Я думаю о душ лучше и съ этимъ мнніемъ не согласенъ.

Шутъ. Если такъ, прощай, и пребывай въ потемкахъ! Я признаю въ теб разумъ не ране, чмъ когда ты признаешь ученіе Пиагора и будешь бояться зарзать гуся, чтобъ не загубить души твоей бабушки. Прощай.

Мальволіо. Отецъ Клеопа! Отецъ Клеопа!

Тоби. О милйшій отецъ Клеопа!

Шутъ (своимъ голосомъ). Не правда ли, я на вс руки гораздъ ⁵³)?

Марія. Ты могъ бы одурачить его безъ рясы и бороды: вдь онъ тебя не видитъ.

Тоби. Поговори съ нимъ теперь своимъ голосомъ и приди сказать, что онъ теб отвтитъ. Надо подумать, какъ кончить эту шутку. Если можно безопасно его выпустить, то пусть идетъ съ Богомъ. Я разсорился съ племянницей, и потому заводить дурачества слишкомъ далеко можетъ стать невыгодно. Приходи же въ мою комнату.

(Уходятъ Тоби и Марія).

Шутъ (напваетъ). Ты скажи мн паренечекъ,

Гд красавица твоя?

Мальволіо. Шутъ!

Шутъ (напваетъ). Улетлъ мой голубчикъ,

Мальволіо. Шутъ!

Шутъ (напваетъ). Имъ покинутъ бдный я!

Мальволіо. Я зову тебя, шутъ!

Шутъ (напваетъ). Знать, другого полюбила.

А! Кто тамъ зоветъ?

Мальволіо. Добрый шутъ,— если ты хочешь сослужить мн службу, принеси мн свчу, перо и чернилъ. Клянусь, какъ честный человкъ, я тебя награжу за это!

Шутъ. Да это, кажется, синьоръ Мальволіо?

Мальволіо. Онъ, добрый шутъ, онъ!

Шутъ. Какъ же это случилось, синьоръ, что вы лишились своихъ всхъ пяти способностей ⁵⁴)?

Мальволіо. О шутъ! никто въ мір не былъ обиженъ, какъ я. Увряю тебя, что умъ мой здоровъ точно такъ же, какъ твой.

Шутъ. Неужели? Ну, тогда, значитъ, вы точно сумасшедшій, если сами ставите свой разумъ на одну доску съ умомъ дурака.

Мальволіо. Они схватили меня и посадили въ потемки, посылаютъ ко мн какихъ-то ословъ-поповъ съ увщаніями. Этакъ, пожалуй, можно въ самомъ дл довести человка до сумасшествія.

Шутъ. Тсс… подумайте, что вы говорите: вдь святой отецъ здсь (перемнивъ голосъ). Да пошлетъ теб небо духъ разумнія, Мальволіо! Усни въ мир и перестань глаголать безсмыслицу.

Мальволіо. Отецъ Клеона!..

Шутъ (измнивъ голосъ). Не вступай съ нимъ въ словопренія, сынъ мой! (Своимъ голосомъ) Кто, отче? я? Слушаю, отче, исполню все. (.Измнивъ голосъ) Аминь.

Мальволіо. Шуть, шутъ! выслушай меня!..

Шутъ. Тише, синьоръ, тише, не буяньте. Вы слышали, что святой отецъ запретилъ мн съ вами разговаривать.

Мальволіо. Добрый шутъ! ради всего святого, добудь мн свчу и бумаги. Увряю тебя, что я владю своимъ разсудкомъ не хуже любого человка въ Иллиріи!..

Шутъ. Дай Богъ, чтобъ было такъ.

Мальволіо. Истинно такъ! Добудь же мн свчу, чернилъ и бумаги. А затмъ отнеси, что я напишу, графин. Ты получишь за эту услугу больше, чмъ получалъ когда-нибудь любой почтальонъ.

Шутъ. Ну, ужъ такъ и быть. Но сначала скажите все-таки, точно ли вы въ здравомъ ум, или только притворяетесь?

Мальволіо. Ей-Богу въ здравомъ! Говорю теб сущую правду!

Шутъ. Все-таки я не поврю сумасшедшему, пока не увижу его мозговъ. Сейчасъ принесу вамъ свчу, чернилъ и бумаги.

Мальволіо. Я награжу тебя выше всхъ твоихъ ожиданій. Иди скоре.

Шутъ (напваетъ). Есть о чемъ горевать!

Тутъ не долго слетать —

Вмигъ вернуся.

Такъ на сцен злодй,

Съ рожей черной своей,

Ходитъ, труся.

Деревяннымъ- клинкомъ

Машетъ онъ, и на немъ

Щеки блдны.

Чорту громко кричитъ’

Когти спрятать велитъ

Парень бдный⁵⁵).

(Уходитъ).

СЦЕНА 3-я.

Садъ Оливія.

Входитъ Себастіанъ).

Себастіанъ. И солнца свтъ, и свжій чистый воздухъ*

И перлъ, безцнный, данный ею мн,

Все вижу я! Я опьяненъ наплывомъ

Какихъ-то думъ! Но все же не считаю

Себя безумнымъ я. Гд можетъ быть

Антоніо? Въ гостиниц не могъ я

Его найти, но онъ былъ тамъ. Сказали

Мн, будто бы отправился онъ въ городъ

Искать меня. Жалю отъ души,

Что нтъ его. Совтъ бы мн благой

Онъ могъ подать. Хоть разумъ, правда, громко

Мн говоритъ, что не безуменъ я,

Что, можетъ-быть, попалъ лишь я во власть

Какой-нибудь ошибки, все же случай,

Мн выпавшій, такъ страненъ, счастья даръ,

Мн посланный, такъ чуденъ, что невольно

Не врю я глазамъ! Готовъ вступить я

Въ споръ съ разумомъ, который мн твердитъ,

Что все, что здсь случилось, можетъ быть

Плодомъ лишь бреда пылкаго! Что долженъ

Безумнымъ счесться я, иль что страдаетъ

Тмъ самымъ же хозяйка здшнихъ мстъ!

Но, между тмъ, я вижу, что разумно

Ведетъ она дла, всмъ управляетъ

Спокойно и легко, все поведенье

Ея умно и твердо. Быть должна

Загадка тутъ. Но вотъ сама синьора.

(Входятъ Оливія и священникъ).

Оливія. Не долженъ ты винить мою поспшность:

Когда ты чистъ въ намреньяхъ своихъ,

Иди за мной. Святой отецъ проводитъ

Въ часовню насъ. Тамъ, предъ его лицомъ,

Подъ сводами священнаго пріюта,

Дашь клятву ты мн въ врности своей

И успокоить навсегда сомннья

Моей души. Мы въ тайн сохранимъ

Союзъ священный нашъ, пока найдешь

Возможнымъ ты открыть его для свта,

И съ пышностью отпразднуемъ тогда,

Какъ требуютъ того мой родъ и званье,

Что скажешь ты?

Себастіанъ. Иду я за тобой!..

Святой обтъ языкъ теб мой скажетъ,

И врность насъ навкъ другъ съ другомъ свяжетъ.

Оливія. Веди, отецъ! И пусть небесный свтъ

Своимъ лучомъ освтитъ нашъ обтъ. (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Улица передъ домомъ Оливіи.

Входятъ шутъ и Фабіанъ).

Фабіанъ. Если ты меня любишь, покажи письмо ⁵⁶).

Шутъ. Милйшій Фабіанъ,— сдлай мн за это другое одолженіе.

Фабіанъ. Все, что хочешь.

Шутъ. Не проси, чтобъ я теб показывалъ письмо.

Фабіанъ. То-есть, иначе говоря, ты даришь мн собаку, а потомъ, въ награду за подарокъ, берешь ее назадъ.

(Входятъ герцогъ, Віола и свита).

Герцогъ. Скажите, вы изъ дома графини Оливіи?

Шутъ. Да, синьоръ, — мы часть ея домашняго скарба.

Герцогъ. Тебя я знаю. Каково поживаешь, пріятель?

Шутъ. Такъ себ, синьоръ. Съ врагами недурно, а съ друзьями плохо.

Герцогъ. То-есть, хорошо съ друзьями?

Шутъ. Нтъ, наоборотъ.

Герцогъ. Какъ же это?

Шутъ. Судите сами: друзья меня хвалятъ и, вмст съ тмъ называютъ осломъ, а враги называютъ осломъ просто, безъ похвалъ. Значитъ, слушая враговъ, я могу познать себя лучше, чмъ слушая друзей, которые, обращаясь со мною такъ, понятно, меня только надуваютъ. Потому я имю право быть боле довольнымъ врагами, чмъ друзьями. Это такъ же ясно, какъ то, что четыре отрицанія, какъ и четыре поцлуя, равны двумъ утвержденіямъ ^5?).

Герцогъ. Хорошо сказано.

Шутъ. Только мн отъ того не легче, хотя вашему высочеству и угодно было почтить меня своей дружбой.

Герцогъ. Ты не будешь объ этомъ жалть,— вотъ теб червонецъ.

Шутъ. Хотя я не желаю вамъ сдлаться двуличнымъ, но въ настоящемъ случа недурно, если бъ вы удвоились.

Герцогъ. Ты мн даешь невыгодный для меня совтъ.

Шутъ. Пусть только ваша щедрость пороется въ вашемъ карман и заставитъ вашу плоть и кровь поступить, какъ она имъ укажетъ.

Герцогъ. Хорошо,— на этотъ разъ я, такъ и быть, соглашусь сдлаться двойникомъ. Вотъ еще червонецъ.

Шутъ. Primo, secundo, tertio, это — хорошая игра. Старая пословица говоритъ: разъ — не разъ, два раза — полраза, три раза — разъ. Тройной тактъ въ музык — хорошій тактъ. Васъ можетъ убдить въ этомъ колоколъ святого Бенедикта. Онъ всегда звонитъ въ три пріема.

Герцогъ. Довольно, денегъ больше ты у меня не выманишь. Но если доложишь своей госпож, что я пришелъ съ нею говорить, и успешь ее убдить сюда явиться, то щедрость моя можетъ разрастись шире.

Шутъ. Поливайте же ее, синьоръ, хорошенько, пока я буду въ отсутствіи. Избави Богъ васъ, впрочемъ, подумать, что я прошу у васъ денегъ изъ корыстолюбія. Пусть ваша щедрость пока немного вздремнетъ, а тамъ я явлюсь ее разбудить.

(Шутъ уходитъ. Входятъ Антоніо и стража).

Віола. Вотъ, государь, заступникъ мой.

Герцогъ. Его

Я, кажется, узналъ, но въ день, когда

Мы видлись, былъ онъ закопченъ дымомъ

Отъ выстрловъ не меньше, чмъ Вулканъ.

Командовалъ тогда онъ утлымъ судномъ

Такихъ ничтожныхъ качествъ, что смотрть

Почти въ немъ было не на что, однако

Схватился онъ съ сильнйшимъ кораблемъ

Изъ всей эскадры нашей и сражался

Съ такой отважной храбростью, что даже

Сраженные враги кричали громко

Ему хвалу отъ зависти. Въ чемъ дло?

Офицеръ. Онъ, государь, тотъ самый злой пиратъ

Антоніо, которымъ уведенъ

Изъ Кандіи корабль нашъ лучшій — ‘Фениксъ».

Имъ также взятъ былъ абордажемъ ‘Тигръ’,

При чемъ ноги лишился вашъ племянникъ,

Отважный юный Тигъ. Онъ нами взятъ

Подъ стражу здсь на улиц въ минуту,

Когда съ безумной дерзостью ввязался

Въ затянную драку.

Віола. Онъ ввязался

Въ нее, чтобъ защитить меня, но посл

Повелъ себя такъ странно, что признать

Я былъ готовъ слова его безумьемъ.

Герцогъ. Чмъ объяснишь, грабитель океана,

Пиратъ и воръ, ты дерзкую ршимость,

Съ какой предался людямъ ты, которыхъ

Самъ обратилъ кровавыми длами

Въ своихъ враговъ?

Антоніо. Орсино благородный!

Позвольте мн грабителя названье

Снять съ плечъ моихъ. Не воръ и не пиратъ,

Поврьте, я, хоть, впрочемъ, по причинамъ,

Далеко не пустымъ, когда-то точно

Вылъ вамъ врагомъ. Сюда я завлеченъ

Былъ силой чаръ. Неблагодарный мальчикъ,

Стоящій возл васъ, спасенъ былъ мною

Изъ пасти злобныхъ волнъ, когда не чаялъ

Онъ быть живымъ. Его не только спасъ я,

Но полюбилъ всмъ сердцемъ, всей душой!

Такъ полюбилъ, что не было предла

Моей любви. Я для него ршился

Пробраться тайно въ городъ, гд меня

Могла ждать только гибель, для его

Защиты вынулъ мечъ, когда ему

Враги грозили смертью, но, лишь только

Вылъ схваченъ я, онъ вроломно предалъ

Меня моей судьб, страшась въ опасность

Попасть со мной. Онъ отказался даже

Меня признать, какъ-будто былъ ему

Я незнакомъ иль не видался съ нимъ

Десятки лтъ. Не отдалъ мн онъ даже

Мой кошелекъ, который я вручилъ

Ему за часъ иль два.

Віола. Но какъ же это

Могло все быть?..

Герцогъ. Когда сюда онъ прибылъ?

Антоніо. Сегодня, государь, а до того

Три мсяца, не разлучась ни разу

На мигъ одинъ, мы прожили вдвоемъ.

(Входитъ Оливія со свитой).

Герцогъ. А! вотъ идетъ графиня. Небо съ ней

Спустилось къ намъ на землю! Ты жъ, пріятель,

Городишь вздоръ. Три мсяца при мн

Живетъ ужъ здсь на служб этотъ мальчикъ.

Отложимъ мы объ этомъ, впрочемъ, рчь.

Пускай его пока возьмутъ подъ стражу.

(Антоніо отводятъ въ сторону).

Оливія. Что, герцогъ, вамъ угодно? Рада всмъ

Я вамъ служить, за исключеньемъ только

Того, въ чемъ разъ отказано. (Віол) Обтъ

Не держишь ты, Цезаріо.

Віола. Синьора!..

Герцогъ. Оливія…

Оливія. Что мн отвтишь ты,

Цезаріо?.. Прошу прощенья, герцогъ.

Віола. Вамъ говорить желаетъ герцогъ, долженъ

Я замолчать.

Оливія (герцогу). Когда, синьоръ, хотите

Вы псню завести на старый ладъ,

Она пріятна будетъ мн, какъ вой

Во слдъ за сладкой музыкой.

Герцогъ. Черства

Душой своей, какъ прежде!

Оливія. Не черства,

Синьоръ, но постоянна.

Герцогъ. Въ чемъ? Въ упрямств?

Бездушна ты! Теб ль, неблагодарной,

Я въ жертву не принесъ все, что святого

Таилъ въ душ? Все, что любовь и нжность

Способны дать? Ты знаешь ли, на что

Могу ршиться я?

Оливія. На все, синьоръ,

Что честно и достойно.

Герцогъ. Въ часъ порыва

Я, какъ злодй египтянинъ, способенъ

Зарзать ту, которую любилъ,

Чтобъ встртить смерть, не разлучаясь съ нею ⁵⁸).

Какъ ни жестокъ былъ въ ревности своей

Онъ въ этотъ мигъ, но все жъ въ немъ видимъ мы

Оттнокъ честной страсти! Вотъ какой

Скажу теб я приговоръ: лишенный

Твоей любви, которую бездушно

Отвергла ты, я знаю хорошо,

Кто вытснилъ меня и занялъ мсто

Въ твоей душ. Живи жъ, холодный камень!

Живи одна! Птенца, который милъ

Твоей душ, клянусь, ты не увидишь!

Онъ дорогъ мн, но все жъ я уберу

Его навки съ глазъ твоихъ, въ которыхъ —

Онъ смлъ царить наперекоръ тому,

Что хочетъ государь его. (Віол) Иди

Сейчасъ за мной! Душа для зла созрла!

Ягненка смерть должна за то отмстить,

Что коршунъ злой голубкой вздумалъ быть.

Віола. Восторгомъ смерть мн будетъ и отрадой,

Коль скоро вамъ для счастья это надо.

Оливія. Куда идешь, Цезаріо, ты мой?..

Віола. Иду за нимъ, кого люблю сильне,

Чмъ Божій міръ! Онъ жизни мн миле!

Небесный гнвъ пускай сразитъ меня,

Когда отдамъ другому сердце я!

Оливія. О, горе мн!.. какъ страшно я ошиблась!

Віола. Ошиблись?— въ чемъ? Кто такъ васъ обманулъ?

Оливія. Иль самъ себя ты такъ позабываешь?

Гд, гд монахъ? Пускай пойдутъ за нимъ.

(Одинъ изъ служителей уходитъ).

Герцогъ (Віол). Иди за мной!

Оливія. Куда, синьоръ? Остаться

Мой долженъ мужъ.

Герцогъ. Онъ мужъ твой?..

Оливія. Въ томъ сознаться

Обязанъ онъ иль осрамитъ себя

Предъ всми здсь.

Герцогъ (Віол). Ты мужъ ея?..

Віола. Не я,

Не я, синьоръ.

Оливія. Увы! Ужель способенъ

На низость ты? Ужель изъ чувства страха

Отречься хочешь ты отъ той, кого

Назвалъ своей? Будь твердъ, безцнный другъ!

Бери смлй дары слпого счастья,

Будь самъ собой — и станешь равенъ ты

Тому, кого боишься такъ! О счастье,—

Вотъ и монахъ!

(Входитъ монахъ).

Тебя я заклинаю,

Святой отецъ, скажи сейчасъ (хоть прежде

Ршили мы до времени таить

То, что теперь должны открыть невольно),—

Скажи при всхъ, что совершили съ нимъ

Мы предъ тобой?

Монахъ. Святой обтъ вы дали

Любить другъ друга вчно, закрпили

Его обмномъ колецъ вы, пожатьемъ,

Въ знакъ правды, рукъ и поцлуемъ устъ.

Свершили все вы это предо мной,

Какъ требуетъ обрядъ священный вры,

И громко я свидтельствую правду

Того, что мною сказано. Сталъ ближе

Къ могил я не боле, чмъ на два

Иль три часа съ тхъ поръ, какъ совершили

Вы это все.

Герцогъ (Віол). Ну, юный лицемръ!

Невольно въ мысль приходитъ мн: чмъ станешь

Поздне ты, когда въ твоихъ вискахъ

Проступитъ сдина? Ты началъ рано

Хитрить и лгать, не попадись нежданно

Самъ въ сть свою. (Указывая на Оливію) Бери,— она твоя!

Но чтобъ тебя не видлъ больше я.

Віола. Я вамъ клянусь…

Оливія. О, не клянись! Хоть честнымъ

Старайся быть при страх неумстномъ.

(Входитъ сэръ Андрей съ разбитой головой).

Андрей. Ради Христа, позовите лкаря, а другого пошлите къ сэру Тоби!

Оливія. Что случилось?

Андрей. Онъ проломилъ мн голову, да и сэра Тоби раскровянилъ. Помогите же, говорятъ вамъ! Я бы сорока фунтовъ не пожаллъ, чтобъ быть теперь дома.

Оливія. Кто все это надлалъ, сэръ Андрей?

Андрей. Кто?— графскій пажъ Цезаріо. Мы думали, что онъ трусъ, а онъ самъ воплощенный дьяволъ.

Герцогъ. Мой пажъ Цезаріо?

Андрей (Показывая на Віолу). Да вотъ онъ самъ тутъ, разбойникъ. Ты мн даромъ голову проломилъ, мошенникъ! Я на тебя не лзъ! Это меня все сэръ Тоби науськалъ.

Віола. Что нужно вамъ? Я васъ не обижалъ.

Вы первый обнажили вашу шпагу,

Но я и тутъ не думалъ съ вами драться,

А что до ранъ — то ранилъ васъ не я.

Андрей. Не ты? А башку-то мн кто же раскровянилъ? скажешь, тоже не ты? Или, по-твоему, это не рана?

(Шутъ приводитъ пьянаго сэра Тоби).

Вотъ и сэръ Тоби приковылялъ. Онъ все лучше разскажетъ. Не будь онъ пьянъ, задалъ бы онъ теб хорошаго трезвону въ отместку.

Герцогъ. Что съ вами, рыцарь?

Тоби. Что со мной?— да ничего! Онъ меня ранилъ,— вотъ и вся исторія. (Шуту) А ты, дурачина, достанешь ли мн наконецъ лкаря?

Шутъ. Лкарь пьянъ, сэръ Тоби, налилъ глаза съ восьми часовъ утра.

Тоби. Онъ — мошенникъ! Нтъ ничего на свт хуже мошенника, да еще пьянаго ⁶⁹).

Оливія. Уведите его. Кто же наконецъ въ самомъ дл ихъ такъ обработалъ?

Андрей. Пойдемъ, Тоби,— я теб помогу. Вдь намъ перевязка нужна обоимъ.

Тоби. Ты мн поможешь? Убирайся ты къ чорту, вислоухій оселъ! Болванъ набитый.

Оливія. Уложите ихъ въ постель и велите осмотрть раны.

(Шутъ уводитъ сэра Тоби и Андрея. Входитъ Себастіанъ).

Себастіанъ (Оливіи). Прости, мой другъ, что близкій человкъ

Теб былъ мною раненъ, но иначе

Я поступить не могъ, хотя бъ онъ даже

Былъ братомъ мн. Я голосу разсудка

Былъ долженъ внять, чтобъ защитить себя.

Твой страненъ взоръ,— ты сердишься, я вижу.

Прости меня! Прости хоть ради тхъ

Святыхъ обтовъ врности, какіе

Недавно такъ другъ другу дали мы.

Герцогъ. Одно лицо, такое жъ платье, голосъ,

И двое ихъ! Который же изъ двухъ

Другого тнь?

Себастіанъ (уводя Антоніо). О другъ мой дорогой,

Антоніо! Когда бы ты зналъ, какъ долгимъ

Казалось время мн съ тхъ поръ, какъ скрылся

Ты, добрый другъ, изъ глазъ моихъ!

Антоніо. Ты ль это,

Себастіанъ?

Себастіанъ. Какое жъ въ томъ сомннье?

Антоніо. Иль раздлиться надвое ты могъ?

Вдь яблокъ, раздленный пополамъ,

Не больше схожъ быть можетъ въ половинкахъ,

Чмъ схожи вы. Который же изъ васъ

Себастіанъ?

Оливія. Поистин чудесно!

Себастіанъ (замтя Віолу). Иль это я?.. Я брата не имлъ!

Мн силы не дано, равно, чудесной

Быть двойникомъ. Имлъ сестру я, правда,

Въ былые дни, но поглотили волны

Ее при мн. (Віол) Скажи, прошу тебя,

Какимъ родствомъ мы связаны съ тобою?

Кмъ къ жизни былъ ты призванъ на земл?

Какъ звать тебя, и гд твоя отчизна?

Віола. Отчизной мн былъ островъ Митиленъ,

А мой отецъ звался Себастіаномъ,

Равно, какъ братъ. Въ такомъ же точно плать

Онъ унесенъ былъ злостью бурныхъ волнъ,

И если намъ являться могутъ духи,

Ты — духъ его, пришедшій насъ пугать.

Себастіанъ. Во мн есть духъ, но плоть, которой былъ

Я одаренъ въ тотъ мигъ, когда родился,

Равно при мн. Будь женщиною ты,

Слезами бъ я, забывши вс сомннья,

Облилъ тебя и радостно назвалъ

Моей сестрой, моей Віолой милой!..

Віола. Пятно имлъ родимое на лбу

Отецъ умершій мой.

Себастіанъ. Мой точно также!..

Віола. И умеръ онъ въ тотъ самый день, когда

Тринадцать лтъ исполнилось Віол.

Себастіанъ. О, помню я ужасный этотъ день!

Дйствительно, тринадцать лтъ минуло

Сестр, когда скончался онъ.

Віола. Такъ, значитъ,

Для радости одна моя одежда

Помхой намъ. Но погоди! сдержи

Свой поцлуй: дай улетть сперва

Сомнньямъ всмъ, какія могутъ время

И мсто дать тому, что видишь точно

Віолу ты. Пойдемъ со мною въ городъ.

Тамъ женскую мою сберегъ одежду

Одинъ морякъ. Онъ помощью своей

Далъ средство мн, чтобы вступила въ службу

Я къ герцогу. Съ тхъ поръ свое все время

Длила я, чтобъ исполнять желанья

Его и этой дамы.

Себастіанъ (Оливіи). Обманулись,

Синьора, значитъ, вы. Природы голосъ

Былъ, впрочемъ, правъ. Вы двушки женой

Хотли быть — и не ошиблись въ этомъ:

И жизнью васъ заврю въ томъ, что двственъ

Избранникъ вашъ, какъ двственна она ⁶⁰).

Герцогъ. Вы можете довриться, синьора,

Его словамъ: онъ благородной крови.

Когда все то, что слышали мы, врно,

Какъ отраженный въ зеркал предметъ,

То ихъ корабль разбитый не откажетъ

И мн въ частиц счастья ⁶¹). (Віол) Часто, мальчикъ,

Ты повторялъ, что полюбить не можешь

Такъ женщину, какъ полюбилъ меня.

Віола. И столько жъ разъ готова подтвердить

Я это словомъ клятвы. Будетъ вчно

Пылать въ душ та клятвы, какъ пылаетъ

На неб солнце красное, смняя

Тьму ночи днемъ!

Герцогъ. Такъ дай же руку мн

И покажись въ своемъ мн женскомъ плать.

Віола. Хранитъ его морякъ, съ которымъ вышла

Я на берегъ, но онъ сидитъ въ тюрьм

По жалоб Мальволіо ⁶²), что служитъ

Дворецкимъ у синьоры.

Оливія. Пусть сейчасъ же

Дадутъ ему свободу. Кстати, также

Пускай придетъ Мальволіо. Онъ, бдный,

Сказали мн, рехнулся вдь умомъ.

(Входитъ шутъ съ письмомъ).

Недавно я сама была готова

Сойти съ ума, и потому забыла

О немъ совсмъ. (Шуту) Скажи, что съ нимъ теперь?

Шутъ. Онъ, синьора, держитъ дьявола на почтительномъ отъ себя разстояніи, какъ только можетъ это сдлать человкъ, поставленный въ его положеніе. Онъ написалъ вамъ письмо. Мн слдовало передать его еще утромъ, но такъ какъ письма сумасшедшихъ не Священное Писаніе, то все равно, когда бъ ихъ ни передали.

Оливія. Открой его и прочти.

Шутъ. Самое подходящее дло, чтобъ дуракъ читалъ посланіе сумасшедшаго (Читаетъ высокопарно). ‘Клянусь Богомъ, графиня’.

Оливія. Это что? Или ты сошелъ съ ума самъ?

Шутъ. Нтъ, но я читаю на сумасшедшій ладъ. Вдь это писалъ безумный, и потому, если вы хотите понять писаніе какъ слдуетъ, то не оказывайте препятствія моему горлу.

Оливія. Прочтя, Фабіанъ, ты.

Фабіанъ (читаетъ). ‘Клянусь Богомъ, графиня, вы меня обидли, и это узнаетъ весь свтъ. Хотя вы заперли меня въ потемки и позволили волю надругаться надо мной вашему пьяному дядюшк, но я все-таки скажу, что я такъ же здоровъ моими умственными способностями, какъ вы сами. Поведеніе мое было мн предписано вашимъ собственноручнымъ письмомъ, и я помощью его оправдаюсь самъ, а васъ сконфужу. Думайте обо мн, какъ хотите. Я, конечно, пишу нсколько безцеремонно, но на это вынудила меня вытерпнная мною обида. Считаемый сумасшедшимъ Мальволіо’.

Оливія. Это онъ писалъ?

Шутъ. Да, синьора.

Герцогъ. Тутъ признаковъ безумія не видно.

Оливія (Фабіану). Вели его освободить сейчасъ же,

И пусть придетъ съ тобою онъ сюда. (Фабіанъ уходитъ).

(Герцогу) Когда, синьоръ, угодно будетъ вамъ,

Обдумавши, какъ слдуетъ, все дло,

Признать во мн сестру, какъ были прежде

Готовы вы назвать меня женой,

То пусть въ одинъ и тотъ же день свершится

Двойной обрядъ въ моемъ дому. Издержки

Дней торжества беру на свой я счетъ.

Герцогъ. Согласенъ я на ваше предложенье

Отъ всей души. (Віол) Теб даетъ отставку

Твой государь, а за тяжелый трудъ,

Который ты несла съ такой примрной

Покорностью, хотя не подходилъ

Онъ вовсе ни къ твоей прошедшей жизни

Ни къ слабымъ силамъ женщины, а также,

Равно, за то, что ты звала меня

Властителемъ, я предлагаю руку

Теб свою! Бери ее, чтобъ вчно

Властителя властительницей быть.

Оливія. А мн сестрой? не правда ли?

(Входятъ Фабіанъ и Мальволіо).

Герцогъ. Такъ это

Безумный вашъ?

Оливія. Онъ самый. Что съ тобой,

Мальволіо?

Мальволіо. Обидли, графиня,

Обидли безмрно вы меня!

Оливія. Меня ты обвиняешь? Я ни въ чемъ

Не винна тутъ.

Мальволіо. Во всемъ, во всемъ! Прочтите,.

Прошу, письмо. Иль отъ своей руки

Хотите отказаться вы? Писать

Иначе вы не можете. Все ваше:

Языкъ, манера, почеркъ! Не хотите ль

Вы уврять, что не печатью вашей

Скрпленъ пакетъ? что выдумано все

Не вами же? Сознайтесь лучше прямо,

По совсти и чести, для чего

Вы дали мн почувствовать такъ явно

Свое расположенье? для чего

Велли мн являться передъ вами

Съ улыбкою, съ подвязками на желтыхъ

Чулкахъ, скрпивши накрестъ ихъ? Зачмъ

Велли мн быть грубымъ съ сэромъ Тоби

И прочей вашей челядью? А тамъ,

Зачмъ, когда занесся высоко

Надеждой я, позволили меня вы

Скрутить въ тюрьму, оставили въ потемкахъ*

Послали мн какого-то попа

И сдлали меня какимъ-то глупымъ

Шутомъ для всхъ, котораго дурачить

Могъ всякій, кто хотлъ? За что все это?

Оливія. Увы, бднякъ Мальволіо! писала

Письмо не я, хоть сознаюсь, что почеркъ

Похожъ на мой. Проказы, безъ сомннья,

Маріи тутъ. Я вспомнила теперь,

Что о твоемъ безумств сообщила

Она мн прежде всхъ. А тамъ явился

Съ улыбкой ты своей и въ томъ наряд,

Какой указанъ былъ теб письмомъ.

Но полно, не сердись! Съ тобой, я вижу,

Дйствительно сыграли злую шутку.

Зато, когда узнаемъ мы наврно,

Кто тутъ виной,— даю теб честное

Я слово въ томъ, что будешь въ этомъ дл

Судьей ты самъ.

Фабіанъ. Позвольте молвить слово,

Графиня, мн. Не позволяйте горемъ

Иль ссорами смущать такой прекрасный

И свтлый день, которымъ приведенъ

Я былъ въ восторгъ. Я все скажу, въ надежд

На вашу доброту. Мы съ сэромъ Тоби

Затяли вдвоемъ сыграть надъ нимъ

Всю эту злую выдумку въ отместку

За кой-какія прежнія его

Провинности и выходки, какими

Онъ насъ сердилъ. Марія написала

Дйствительно письмо по настоянью

Того же сэра Тоби, а въ награду

Онъ общалъ плутовк, что на ней

Готовъ сейчасъ жениться ⁶³). Какъ ни зло

Исполнили они свою затю,

Но все жъ она способна возбудить

Скоре смхъ, чмъ мщенье, если только

Вы захотите взвсить безпристрастно,

Что потерпли об стороны.

Оливія (Мальволіо). Попался же, бдняга ты, впросакъ.

Шутъ. Ну-ка, вспомни теперь: ‘одни великими родятся, другіе величіе добываютъ, а третьимъ оно само валится въ ротъ’. Въ этой штук вдь есть малая толика и моего участья. Скажу теб, что отецъ-то Клеопа былъ я! Помнишь, какъ ты голосилъ: ‘Ей-Богу, шутъ, я не сумасшедшій!’ Впрочемъ, вспомни и то, какъ ты синьор сплетничалъ: ‘удивляюсь, какое вы находите удовольствіе въ шуточкахъ этого ничтожнаго негодяя! Вамъ только стоитъ перестать смяться для того, чтобъ онъ растерялся окончательно’. Такъ-то, долгъ платежомъ красенъ бываетъ.

Мальволіо. Отмщу же я всей вашей подлой шайк!

(Мальволіо уходитъ).

Оливія. Дйствительно, надъ нимъ вдь посмялись

Ужъ очень зло.

Герцогъ. Пускай пойдутъ за нимъ

И убдятъ покончить дло миромъ.

Онъ долженъ разсказать еще свою

Размолвку съ капитаномъ. Сладивъ все,

Достигнемъ мы мгновенья золотого,

Когда любви святыя узы свяжутъ

Навки насъ (Оливіи). У васъ гостями будемъ

Теперь, сестрица, мы. (Віол) Иди за мной,

Цезаріо, хочу я, чтобъ остался

Ты мальчикомъ до самой той поры,

Когда, свою перемнивъ одежду,

Ты станешь мн подругой дорогой

И думъ моихъ царицею святой. (Уходятъ).

Шутъ (поетъ)

Въ дни юности сердце играло,

Почуя, что дождикъ идетъ.

Какъ съ гуся вода, все сбгало:

Вдь день безъ дождя не пройдетъ!

Съ годами жъ я началъ скрываться,

Почуя, что дождикъ идетъ,

Я сталъ отъ воровъ запираться:

Вдь день безъ дождя не пройдетъ!

Когда же въ лтахъ я женился,

То, чуя, что дождикъ идетъ,

Невольно предъ жизнью смирился:

Вдь день безъ дождя не пройдетъ!

Вернувшись домой разъ я, пьяный,

Почуя, что дождикъ идетъ,

Въ грязи очутился нежданно:

Вдь день безъ дождя не пройдетъ!

Вотъ свта всеобщее мннье

Въ то время, какъ дождикъ идетъ.

Но кончили мы представленье,

Дай Богъ угодить вамъ впередъ ⁶⁴).

ПРИМЧАНІЯ.

1. Въ подлинник выраженіе: ‘and water once a day her chamber ronnd with eye offending brine’, т.-е.— и будетъ поливать свою комнату разсоломъ, разъдающимъ глаза (т.-е. слезами). Выраженіе ‘соленыя слезы’ употреблялось Шекспиромъ не разъ. Такъ, король Лиръ говоритъ, что онъ отъ слезъ сдлался соленымъ человкомъ.

2. Въ подлинник: ‘liver and brain’, т.-е. печень и мозгъ. Въ то время думали, что любовь и вообще вс страсти сосредоточены въ печени и мозгу.

3. Въ этихъ словахъ капитана-намекъ на то, что въ сераляхъ султановъ служили вмст съ эвнухами нмые, исполнявшіе вс приказанія. Эвнухомъ капитанъ называетъ Віолу, потому что она хочетъ вступить на службу герцога подъ видомъ пвца-кастрата.

4. Въ подлинник здсь игра созвучіемъ словъ: ‘exception и excepta. Марія говоритъ, что Оливія — ‘takes great exceptions to your ill hours’, т.-е. очень серьезно (исключительно) смотритъ на его безпутство. А Тоби, принимая слово exception (исключительно) въ прямомъ смысл (исключать) отвчаетъ: ‘let her except, before excepted’, т.-е. пусть лучше она исключаетъ, чмъ исключится сама.

5. Въ подлинник Тоби говоритъ: ‘а не будетъ сапогъ — не бда! повсься они на своихъ ремняхъ’. Желаніе повситься употребляется въ англійскомъ разговорномъ язык такъ часто, что оно почти утратило свое прямое значеніе, а потому въ перевод его не всегда умстно употреблять.

6. Въ подлинник Тоби употребляетъ испанское выраженіе: ‘castiglione vulgo’. Выраженіе это не иметъ смысла, и потому Уарбентонъ предложилъ замнить слово: ‘vulgo’ словомъ ‘volto’, т.-е. скачокъ или поворотъ танца. Въ перевод принята эта поправка, какъ дйствительно осмысливающая текстъ подлинника.

7. Имя Эгчика (Ague-cheek) составлено изъ двухъ словъ: ‘ague’ — лихорадка и ‘cheek’ — щека. Тоби въ настоящемъ случа зоветъ его ‘Agueface’. Face значитъ — лицо. Этимъ словомъ онъ еще боле подчеркиваетъ комическое нарицательное значеніе его имени (лихорадочная рожа). Въ перевод пришлось замнить эту игру словъ по возможности.

8. Въ подлинник здсь слово ‘accost’, т.-е. задирай, нападай, штурмуй.

9. Въ подлинник выраженіе ‘do you think you. have fools in liands’, т.-е. буквально: разв ты думаешь, что дураки у тебя въ рукахъ? Смыслъ тотъ, который приданъ редакціи перевода.

10. Это довольно безсмысленное заявленіе сэра Андрея, что онъ въ страсти къ баламъ и маскарадамъ не сравнитъ себя со стариками (will not compar witch an old man), объясняется нкоторыми комментаторами тмъ, что онъ, по глупости, считаетъ стариковъ авторитетомъ во всемъ. Надо сознаться, что объясненіе это довольно натянуто.

11. Въ подлинник игра словъ та же. Андрей говоритъ ‘I can cut a caper’, т.-е. могу (въ танцахъ) зарзать (въ смысл превзойти) козла. А Тоби возражаетъ: ‘And I can cut а mutton’, т.-е. а я разржу барана.

12. Въ подлинник Тоби называетъ картины этого рода ‘mistress Mall’s picture’, т.-е. портретъ мистриссъ Малль. Этимъ именемъ называли публичныхъ женщинъ. Картины эти держали обыкновенно подъ занавсками будто для того, чтобъ он не запылились.

13. Въ подлинник шутъ отвчаетъ, что повшенный ‘needs to fear no colours’, т.-е., буквально: не боится красокъ. Но слово »coulours’ значитъ также значки или знамена. Смыслъ тотъ, что онъ не попадетъ на войну или не будетъ взятъ въ рекруты.

14. Въ подлинник этотъ разговоръ Маріи съ шутомъ очень теменъ и не былъ объясненъ, какъ слдуетъ, ни однимъ комментаторомъ. Вотъ буквальный переводъ: Марія. Я могу теб сказать, откуда произошло выраженіе: не боюсь знаменъ. Шутъ. Откуда? Марія. Съ поля битвы, и потому ты, по своей глупости, можешь говорить то же самое.

15. Здсь игра двойнымъ значеніемъ слова ‘points’, которое значитъ: пунктъ, а также крючокъ. Шутъ говоритъ, что ршилъ не извиняться на основаніи двухъ причинъ (пунктовъ). А Марія, принимая слово ‘points’ въ смысл крючки, отвчаетъ, что если эти крючки сломаются, то онъ потеряетъ штаны. Эта часть костюма закрплялась въ то время помощью крючковъ.

16. Квинапалъ — имя одного изъ древнихъ апокрифическихъ философовъ.

17. ‘Cucullus non fecit monachum’ — клобукъ не длаетъ монахомъ.

18. Pia mater — мозговая оболочка.

19. Въ подлинник Тоби говоритъ: ‘a plague o’ these pickle-herrings’, т.-е. чортъ бы побралъ эти маринованныя селедки. Нкоторые объясняютъ эти слова тмъ, что пьяный Тоби чувствуетъ разстройство желудка, объвшись этимъ кушаньемъ. Другіе же комментаторы полагаютъ, что онъ презрительно зоветъ такимъ именемъ юныхъ мальчиковъ, какъ Віола. Которое объясненіе правильное — неизвстно.

20. Въ подлинник созвучіе словъ: ‘lethargy’ — сонъ и ‘lechery’ — сладострастье или развратъ. Оливія говоритъ, что пьяный Тоби уже съ утра готовъ заснуть (letbargy), а онъ говоритъ въ отвтъ, что презираетъ развратъ (lechery). Въ перевод пришлось замнить эту игру словъ по возможности.

21. Въ подлинник Віола, прося укротить Марію, называетъ ее — ‘giant’, т.-е. великаномъ. Въ тогдашнихъ сказкахъ великаны обыкновенно изображались какъ волшебная стража заколдованныхъ красавицъ.

22. По изданію in folio, Віола говоритъ, что кольцо Оливіей взято, и потому она его обратно не приметъ. По изданію же Кольера, Віола увряетъ, что никакого кольца она Оливіи не оставляла. Поправка эта, впрочемъ, не иметъ существеннаго значенія.

23. Въ подлинник Віола здсь называетъ себя: ‘I, poor monster!’, т.-е. буквально: я, бдное чудовище. Выраженіе это употреблено въ томъ смысл, что она въ мужскомъ плать ни мужчина ни женщина. Буквальный переводъ не выразилъ бы этого смысла, а напротивъ — имлъ бы совсмъ другой оттнокъ.

24. Латинская пословица: ‘diluculo surgere saluherrinmm est.’ Смыслъ тотъ, что раннее вставанье полезнй.

25. Шутъ намекаетъ здсь на извстную картину, на которой изображались два осла или шута съ надписью: ‘гд третій?’, при чемъ подразумвалось, что третьимъ былъ смотрвшій на картину.

26. Кто были Пигрогромитусъ и Вапіанъ, переходившіе черезъ линію (экваторъ), не объяснено. Экваторъ называется линіей у Шекспира не разъ.

27. Буквальный переводъ этой псни: ‘Гд ты спряталась, моя красавица? становись, потому что идетъ твой врный возлюбленный. Онъ споетъ теб и высокимъ и низкимъ голосомъ. Не или дальше. Любовная встрча — конецъ вчной дорог. Мудрые люди это знаютъ. Гд любовь? Она не въ будущемъ. Улыбаться надо счастью въ настоящемъ, потому что будущее неврно. Отсрочка ни къ чему не ведетъ. Цлуй же меня безъ счету разъ. Молодость длится не долго.’

28. Между ткачами было много пуританъ, которые славились искусствомъ пнія.

29. Здсь Тоби называетъ Оливію неизвстно почему китаянкой (cataian), а Мальволіо — ‘Peg-а-Eamsay.’ Послднее выраженіе было заглавіемъ одной баллады, но почему онъ называетъ этимъ именемъ Мальволіо, также не объяснено.

30. Въ трактирахъ подавали сухари, сильно приправленные имбиремъ для возбужденія въ постителяхъ жажды.

31. Въ подлинник Марія называетъ здсь Мальволіо пуританиномъ. Смыслъ тотъ, что надъ пуританами въ то время насмхались на напускную важность, съ какой они себя держали.

32. Стаунтонъ полагаетъ, что по смыслу этой фразы ее должна произнести скоре Марія, чмъ Тоби. Можетъ-быть, это замчаніе врно, но во всякомъ случа такая перемна редакціи не вызывается необходимостью.

33. Въ подлинник Тоби называетъ Марію Пентезилеей. Это было имя царицы амазонокъ.

34. Буквальный переводъ этой псни: ‘Приходи, приходи, смерть! Пусть меня зароютъ подъ печальнымъ кипарисомъ! Улетай, улетай дыханье! Я убитъ жестокой двушкой. Мой блый саванъ осыпанъ тиссомъ. Готовьте его! Никто, какъ я, не готовился къ смерти. Пусть ни одинъ душистый цвтокъ не будетъ брошенъ на мой черный гробъ! И пусть ни одинъ другъ не склонится надъ мстомъ, гд будетъ зарытъ мой прахъ. Заройте меня такъ, чтобъ ни одинъ врный любовникъ не могъ, во избжаніе слезъ, отыскать моего гроба!’

35. Въ подлинник Мальволіо называетъ даму, вышедшую за своего камердинера, ‘the lady of the Strachy’. Значеніе этого имени не объяснено.

36. Въ подлинник Тоби восклицаетъ: ‘О, for а stone bow’, т-е. подайте лукъ для камней. Такъ называлась праща, изъ которой бросались камни.

37. Въ подлинник игра созвучіемъ буквы ‘I’ и словомъ: ‘еуе’ — глазъ, произносимыхъ одинаково, какъ звукъ: ‘ай’. Мальволіо называетъ букву I (ай). А Фабіанъ возражаетъ, что хорошо, если бъ у него былъ глазъ (еуе — ай), чтобъ видть, что длается на спиной.

38. Барабанъ или тамбуринъ былъ принадлежностью шутовъ. Весь слдующій разговоръ Віолы съ шутомъ — наборъ самыхъ натянутыхъ и, можно сказать, даже пошлыхъ остротъ, что заставляетъ не безъ основанія считать эту сцену позднйшей вставкой, сдланной клоунами, исполнявшими роль шута.

39. Въ этихъ словахъ — намекъ на то, что героиня повсти Чоусера, Крессида, была наказана за неврность Троилу тмъ, что кончила жизнь въ нищет.

40. Французскій текстъ въ подлинник. Введеніе его объясняется намреніемъ выставить пустоту и глупость личности сэра Андрея, которому ужасно хочется задавать тонъ и казаться образованнымъ человкомъ.

41. Въ подлинник Тоби говоритъ ‘taste your legs, put them, to motion’, т.-е. буквально: испытайте ваши ноги, заставьте ихъ двигаться. Буквальный переводъ не передалъ бы грубости этой фразы, характеризующей личность сэра Тоби.

42. Въ подлинник Віола говоритъ: ‘then westward ho!’, т.-е. буквально: Эй! къ вападу. Восклицанья: ‘westward ho!’ и ‘eastward ho!’, т.-е. эй, къ западу! и эй, къ востоку!— употреблялись судовщиками во время плаванья на Темз, чтобъ указать встрчнымъ кораблямъ, какой стороны держаться. Віола хочетъ сказать этимъ выраженіемъ, что, значитъ, ей должно уйти.

43. Въ подлинник Віола на вопросъ Оливіи, что думаетъ о ней?— отвчаетъ: ‘that you do think, you are not what you are’, т.-е. буквально: что вы хотите себя считать не тмъ, что вы есть. Смыслъ довольно темный и, вроятно, значитъ то, что выражено въ редакціи перевода.

44. Въ подлинник Андрей говоритъ, что онъ будетъ скоре броунистомъ (Brownist), чмъ политикомъ. Броунистами называли послдователей ученія Роберта Броуна, основавшаго въ 1580 году отдлившуюся отъ англійской церкви пуританскую секту. Адептовъ ея подняли на смхъ, чмъ и объясняется презрительное выраженіе сэра Андрея, что онъ способенъ скоре сдлаться броунистомъ, чмъ политикомъ.

45. Въ подлинник Тоби, говоря о величин простыни, сравниваетъ ее съ простыней ‘уэрской’ кровати. Такъ называлась прославившаяся въ то время кровать огромныхъ размровъ (8 футовъ ширины), которую какой-то чудакъ-трактирщикъ города Уэра въ Герфордширскомъ графств устроилъ въ своей гостиниц. Буквальный переводъ не имлъ бы смысла безъ разъясненія.

46. Cubiculo — спальня или вообще укромный уголъ, укромное жилье и т. п.

47. Въ подлинник Тоби называетъ Марію: ‘вотъ меньшой изъ девяти крапивниковъ’. Въ то время было поврье, что самка крапивника несла девять яицъ, при чемъ изъ послдняго вылуплялся самый маленькій птенецъ. Этимъ словомъ Тоби, вроятно, намекаетъ на маленькій ростъ Маріи.

48. При игр въ лунку (cherry pit) надо было попадать вишневыми косточками въ пробитыя въ доск отверстія.

49. Въ подлинник Фабіанъ говоритъ: ‘вотъ тоже сюжетъ для майскаго утра’. 1 мая былъ днемъ весенняго праздника, во время котораго отпускались всевозможныя шутки и дурачества.

50. Въ подлинник Тоби называетъ Андрея рыцаремъ, посвященнымъ на ковр (carpet). Такъ насмшливо называли дворянъ, получившихъ посвященіе въ рыцари не на пол битвы за заслуги, а по особой милости государей — во дворц (на дворцовыхъ коврахъ).

51. Въ подлинник Себастіанъ называетъ шута ‘foolish greek’, т.-е. глупый грекъ. Греками, коринянами, или эфесцами называли тогда безпутныхъ развратниковъ и гулякъ.

52. Въ этомъ монолог шута умышленная безсмыслица, которую онъ говоритъ будто бы для испытанія сумасшедшаго Мальволіо.

53. Въ подлинник шутъ говоритъ: ‘Nay I am for all waters’, т.-е. буквально: ‘не правда ли, я (цвта) всякой воды?’ Нкоторые видятъ въ этомъ намекъ на имя Topas (Топасъ), какимъ шутъ назвался, разыгрывая монаха. Topas значитъ также драгоцнный камень топазъ, и потому шутъ хочетъ сказать, что, разыгрывая разныя роли, онъ, какъ драгоцнные камни, мняетъ воду (въ смысл цвта).

54. По тогдашней психологіи человкъ имлъ пять способностей: здравый смыслъ, воображеніе, сужденіе, память и представленіе.

55. Буквальный переводъ этой псни: ‘я ушелъ, сэръ, и скоро вернусь къ вамъ опять, какъ старый порокъ въ комедіяхъ, чтобъ исполнить вс ваши требованія. Съ деревянной саблей онъ рветъ и мечетъ, крича дьяволу: А! га!— какъ блажной ребенокъ. Грызи свои ногти и уходи прочь’.

56. Фабіанъ говоритъ о письм, которое написалъ Мальволіо для передачи его графин.

57. Темный смыслъ послдней фразы шута не объясненъ.

58. Герцогъ намекаетъ на повсть объ египетскомъ разбойник Тіамис, который, будучи преслдуемъ врагами, убилъ свою возлюбленную, чтобъ она не досталась въ ихъ руки.

59. Въ подлинник Тоби называетъ напившагося лкаря: ‘a passymeasnres pavin’, слово: passy measures — искаженное названіе танца, а значеніе слова pavin не объяснено. Вообще смыслъ всего выраженія очень теменъ.

60. Въ подлинник Себастіанъ говоритъ: ‘you are hetroth’d hothto a maid and man’, т.-е. буквально: вы обручены мужчин и двушк вмст. Смыслъ тотъ, какой приданъ редакціи перевода.

61. Этимъ словомъ герцогъ намекаетъ на то, что Себастіанъ нашелъ свое счастье, благодаря ихъ разбившемуся кораблю.

62. По какой причин капитанъ, помогшій Віол, былъ посаженъ въ тюрьму по жалоб Мальволіо, въ пьес не объяснено.

63. Въ подлинник прямо сказано, что Тоби, въ награду за шутку Маріи, на ней женился. Но это, вроятно, опечатка, такъ какъ иначе объ этомъ было бы, вроятно, упомянуто въ пьес подробнй.

64. Въ этой псн шута мы видимъ образецъ такъ называемаго джига (jig), т.-е. пляски съ пньемъ, чмъ обыкновенно заключались тогдашнія представленія. Вотъ буквальный переводъ: ‘Когда я былъ маленькимъ мальчикомъ, то при втр и дожд, гей, го! длалъ дтскія только глупости, потому что дождь вдь, дождь идетъ каждый день. Но когда достигъ зрлаго возраста, то при втр и дожд, гей, го! я сталъ запирать свои ворота, потому что дождь идетъ каждый день. Когда же, увы, я женился, то при втр и дожд, гей, го! никакъ не могъ найти развлеченья, потому что дождь идетъ каждый день. Передъ тмъ, какъ ложиться въ постель, при втр и дожд, гей, го! я проводилъ время съ пьяницами, потому что дождь идетъ каждый день. Давно уже существуетъ міръ, при втр и дожд, гей, го! но теперь мы кончили наше представленіе и постараемся угождать вамъ во вс дни и впередъ’.

СОЧИНЕНІЯВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

Томъ XI.

ДВНАДЦАТАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЧТО ХОТИТЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 5-я.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ПРИМЧАНІЯ.

Читайте также:

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА