СОЧИНЕНІЯ
ВАСИЛІЯ ПЕТРОВИЧА
БОТКИНА.
Томъ I.
Путешествія.
Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Н. А. Лебедева, Невскій проеп., д. No 8.
1890.
Дв недли въ Лондон.
Дв недли въ Лондон.
1859 года.
Две недели в Лондоне. 1859 г, Боткин Василий Петрович, Год: 1859
Время на прочтение: 39 минут(ы)
Ныншній разъ я пріхалъ въ Лондонъ уже къ концу сезона, то-есть, въ послднихъ числахъ іюля. Къ числу многихъ оригинальныхъ обычаевъ, господствующихъ на британскихъ островахъ, принадлежитъ давно установившійся обычай проводить весну и лучшую пору лта въ Лондон, несмотря на то, что здсь всякій сколько-нибудь достаточный человкъ прежде всего старается пріобрсти себ помстье и убрать свой сельскій домъ со всевозможнымъ удобствомъ. Лондонскій сезонъ обыкновенно продолжается во все засданіе парламента, то-есть, начиная съ самой ранней весны до августа, а осень и зима посвящаются на житье въ помстьяхъ, на охоту и на путешествіе. Впрочемъ, здшняя зима далеко не представляетъ такого унылаго вида, какъ напримръ въ средней Европ. Здсь зелень въ поляхъ и на большей части кустарниковъ и деревьевъ во все продолженіе зимы такъ-же свжа и ярка, какъ въ первые лтніе мсяцы, а лондонскій климатъ, столь дурной отъ ноября до марта, превосходенъ отъ апрля до сентября. Притомъ же та часть Лондона, въ которой преимущественно живутъ высшіе и богатые классы, вовсе не такъ лишена свжаго воздуха и природы, какъ вс другія столицы Европы. Лондонъ, а особенно его West-End, кварталъ высшаго и богатаго общества, изобилуетъ парками, садами и скверами съ старыми, роскошными деревьями. Въ этихъ густыхъ тнистыхъ паркахъ съ утра встрчаешь множество верховыхъ, дамы въ щегольскихъ экипажахъ разъзжаютъ по этимъ густымъ аллеямъ, какъ въ своихъ помстьяхъ и очень часто сами правятъ. Итакъ, съ наступленіемъ апрля, всякій стремится въ Лондонъ, начиная съ аристократіи, которая здсь даетъ тонъ всему. Жители другихъ мстностей, исключая разв тхъ, которымъ должности, лавки или фабричныя дла не позволяютъ отлучиться, собирая вс средства, стремятся въ Лондонъ хотя на одну недлю. Меблированныя квартиры, отели, театры, концерты, вс публичныя зрлища наполняются невроятными толпами жильцовъ, слушателей и зрителей. Трудно, да я думаю и невозможно опредлить число меблированныхъ комнатъ и квартиръ, отдающихся въ наймы на время сезона, количество ихъ невроятно, он всхъ цнъ и во всхъ степеняхъ комфорта и изящества. Но количество прізжающихъ въ Лондонъ на время сезона такъ велико, что выборъ между квартирами длается труденъ, и найдти квартиру не легко. Такъ какъ англичане — самый чистоплотный народъ въ мір, съ которымъ могутъ сравниться въ этомъ разв только наши купцы и особенно купцы старообрядцы, — то квартиры здсь почти вс необыкновенно чисты и опрятны. Цны ихъ въ сравненіи не только съ петербургскими, но даже и парижскими, вовсе нельзя назвать дорогими. Моя квартира во второмъ этаж, въ хорошемъ и весьма чистомъ квартал (Cavendish Square) и состоящая изъ просторной спальни, къ которой съ одной стороны примыкаетъ кабинетъ для одванья, а съ другой большая гостиная (sitting room), и все это чисто и прекрасно меблировано, стоила мн 40 шиллинговъ въ недлю (рублей 13 сер.). Такъ какъ здсь вовсе нтъ обычая завтракать въ кофейныхъ, какъ въ Париж, да и кофейныхъ здсь почти нтъ, то завтракъ приготовляютъ обыкновенно дома. Два яйца, превосходная баранья котлетка и въ огромномъ количеств чай съ густыми сырыми сливками, стоитъ съ небольшимъ шиллингъ (коп. 40 серебр.). Что касается до газетъ, то ихъ можно получать за бездлицу на прочтеніе отъ 9 до 12 часовъ: огромное множество уличныхъ мальчиковъ снискиваютъ себ пропитаніе тмъ, что разносятъ газеты по домамъ утромъ и потомъ приходятъ за ними посл полудня. Отели англійскіе, гд безъ англійскаго языка путешественникъ ршительно пропадаетъ, превосходны, но дороги, а отели, содержимыя иностранцами, какъ напримръ, на Лейстеръ-сквер, гд прислуга говоритъ по-французски, грязны и дурны. Для людей, желающихъ провести въ Лондон нсколько мсяцевъ и имющихъ хотя самыя маленькія свднія въ англійскомъ язык, всего лучше помститься въ англійскомъ семейств. Тамъ за весьма небольшую плату они будутъ имть квартиру и столъ, и сверхъ того пользоваться англійскимъ обществомъ. Въ каждомъ нумеръ ‘Times’ всегда есть много объявленій отъ семействъ, желающихъ принять къ себ такого рода постояльцевъ, даже женатыхъ. А о превосходномъ комфорт англійской жизни нельзя имть понятія, не испытавши его. Побывать въ Лондон въ теченіе сезона принадлежитъ не только къ обычаямъ англичанъ, но и къ условіямъ фашона (fashion). Англичанинъ, столь, свободный въ своихъ политическихъ мнніяхъ, добровольно подчиняется строгой общественной дисциплин, укоренившемуся обычаю и установившимся нормамъ жизни. Нтъ народа въ Европ, у котораго обычай и установившіяся нормы жизни возводились бы въ такой неприкосновенный законъ. Оказывая совершеннйшую терпимость ко всякаго рода доктринамъ и мнніямъ, англичанинъ считаетъ естественнымъ только то, что получило право обычности, и именно англійской обычности. Аристократическія части Лондона, пустыя и тихія зимою, по которымъ рдко слышится стукъ экипажа, съ наступленіемъ сезона вдругъ наполняются своими великолпными обитателями и роскошными экипажами, съ кучерами и лакеями въ парикахъ, или съ напудренными волосами. У отворяющихся дверей домовъ видны напудренные швейцары. По какому-то непонятному предразсудку, пудра и парикъ имютъ здсь величественное и мистическое значеніе. Президенты палаты лордовъ и общинъ сидятъ въ огромныхъ напудренныхъ парикахъ, и замчательно, что чмъ больше парикъ, тмъ онъ иметъ)боле важное значеніе. Судьи тоже засдаютъ въ парикахъ, но парики ихъ уже мене парика лорда канцлера, а парики адвокатовъ мене судейскихъ. Только лордъ-меръ не надваетъ парика, хотя онъ въ то-же время и полицейскій судья въ Сити. Аристократическіе кучера и лакеи непремнно, если иногда и не бываютъ въ парикахъ, то всегда съ напудренными волосами. Впрочемъ, это удовольствіе здсь можетъ доставить себ всякій, оно вовсе не составляетъ исключительнаго права, принадлежащаго аристократическимъ титуламъ, а пріобртается посредствомъ взноса извстнаго налога, которымъ обложено право употребленія пудры. Но рдко кто не изъ титулованныхъ лицъ вздумаетъ напудрить своихъ кучеровъ и лакеевъ. Вы тотчасъ различите экипажъ лорда отъ экипажа какого-нибудь члена нижней палаты. Первый всегда яркаго цвта, лакей и кучеръ въ короткихъ штанахъ и въ жилетахъ изъ краснаго плюша, въ шляп съ кокардой. Экипажъ коммонера гораздо скромне, если-же онъ глава старинной фамиліи въ своей провинціи, то онъ можетъ имть такой-же экипажъ, какъ и лордъ. Но всякій выскочка особенно долженъ остерегаться кокарды на шляпахъ своихъ слугъ. Все это только въ обыча, все это не предписывается, но все это соблюдается строго. Также не запрещается придумать для себя какой-угодно гербъ, но никому здсь въ голову не придетъ выставить произвольно гербъ на своемъ экипаж, такого вс засмяли-бы. Но я началъ говорить о парикахъ: особенно жаль мн было смотрть на предсдателя палаты общинъ, сидвшаго въ своемъ огромномъ паричищ во время страшныхъ іюльскихъ жаровъ ныншняго лта, въ иные дни, когда палата была особенно полна, потъ градомъ лилъ съ его лица, походившаго цвтомъ на варенаго морского рака. Неимоврное здоровье, прежде всхъ другихъ талантовъ, должны здсь имть адвокаты, предсдатели судовъ и особенно президентъ палаты общинъ. Предсдательствуя въ палат обыкновенно отъ пяти или шести часовъ вечера и до глубокой ночи, онъ въ послдніе мсяцы сессіи предсдательствуетъ еще отъ двнадцати утра до четырехъ часовъ. Послдній президентъ высидлъ такимъ образомъ семнадцать лтъ и конечно уже не даромъ возведенъ былъ потомъ въ перы. Замтьте, что президентъ не можетъ даже на минуту выйти, чтобъ освжиться, для этого онъ долженъ прервать засданіе, ибо палата безъ своего президента не иметъ никакого значенія, а вице-президентовъ здсь нтъ. Онъ можетъ выйти только тогда, когда палата обращается въ комитетъ, потому что у комитетовъ палаты есть свои предсдатели. Но палата въ комитетъ обращается не часто. Правда, парламентъ открытъ не цлый годъ, однакожъ главная сессія продолжается съ января и до половины августа. И все это время надо положительно высидть. Конечно, президентъ палаты не обязанъ къ большимъ головнымъ работамъ, — но президенты высшихъ судовъ! Лордъ-Кембль, напримръ канцлеръ въ теперешнемъ министерств и бывшій президентъ уголовнаго суда, съ 10 до 4 часовъ предсдательствовалъ въ своемъ суд ежедневно, гд, выслушивая адвокатовъ и разспрашивая свидтелей, долженъ потомъ разсказывать присяжнымъ оправдательныя и обвинительныя стороны каждаго дла, слдовательно онъ съ напряженнымъ вниманіемъ долженъ былъ слдить за рчами адвокатовъ и за показаніями свидтелей, а потомъ вечеромъ онъ отправлялся въ палату лордовъ, какъ членъ ея, часто говорилъ тамъ рчи. Какое могучее здоровье нужно хотя для одного такого продолжительнаго сиднья, не говоря уже о головной работ! И не удивительно ли, что вс эти великіе юристы Англіи, Линдгорсты, Брумы, Кембли, вышедшіе изъ небогатаго средняго сословія, и за свои юриспруденческія знанія и заслуги возведенные въ перы Англіи, прошедши черезъ все это страшное сиднье и черезъ всю эту подавляющую работу, дожили до 72, 75 и 86 лтъ, и до сихъ поръ наслаждаются отличнымъ здоровьемъ. Впрочемъ, я буду еще имть случай воротиться къ этимъ могучимъ англійскимъ старцамъ. Надо признаться, что лондонскій сезонъ обнаруживаетъ нкоторыя свойства англійскаго характера съ весьма комической стороны, и особенно тамъ, гд дло касается до изящныхъ искусствъ. Страшно и дико сказать, чтобы нація, которая произвела Шекспира, Байрона, Вальтеръ-Сютта, могла отличаться такою посредственностію во всхъ другихъ изящныхъ искусствахъ, кром поэзіи,— и однакожъ, всмотрвшись въ увеселенія англичанъ, въ ихъ національныя произведенія, музыкальныя, живописныя, архитектурныя и ваятельныя, поневол приходишь къ этому убжденію. Кто, напримръ, не знаетъ, что лондонскіе директоры оперъ платятъ большія суммы, собирая на сезонъ лучшихъ пвцовъ и пвицъ со всей Европы. Такимъ образомъ бываетъ здсь въ сезонъ по три итальянскія оперы. Но посмотрите на этихъ, по бальному разодтыхъ, женщинъ и мужчинъ во фракахъ и блыхъ галстукахъ, наполняющихъ ложи и партеръ, какія все равнодушныя и серьезныя лица, и съ какою величавою важностію сидятъ они! Отъ этой публики не услышитъ пвецъ симпатическаго тихаго отзыва на глубоко прочувствованную имъ фразу, отзыва, который мгновенно пробжавъ по зал, замираетъ, какъ шелестъ, произведенный въ листьяхъ нечаяннымъ дуновеніемъ стихнувшаго втра. Между пвцами и публикой не завязывается здсь та магнетическая связь, вслдствіе которой публика мгновенно понимаетъ каждую прочувствованную фразу пвца, а пвецъ увлекается сочувствіемъ своей публики. Спросите любого изъ первоклассныхъ артистовъ, играющихъ и ноющихъ здсь во время сезона: они вс скажутъ вамъ то-же самое, они безъ улыбки не могутъ говорить объ англійской публик. Дло въ томъ, что для англичанъ опера есть не боле, какъ фашіонабельное мсто, и къ числу разныхъ обязанностей настоящаго джентльмена принадлежитъ обязанность непрменно бывать иногда въ опер. Поэтому здсь нельзя войти даже въ партеръ, иначе какъ во фрак, истые англичане и этимъ не довольствуются, а надваютъ себ блый галстукъ и берутъ складную шляпу, сидятъ серьезно, молча и снисходительно слушаютъ, потому что передъ ними поютъ Маріо, Гризи, Тамберликъ, они знаютъ, что все это большія европейскія знаменитости, и совершенно довольны тмъ, что присутствуютъ при ихъ пніи. Вслдствіе всего этого, пть или получать рукоплесканія на лондонской оперной сцен считается между артистами вовсе незавиднымъ патентомъ на знаменитость. Лондонская оперная публика никогда никого не произвела въ знаменитость, напротивъ, она сама требуетъ себ уже готовыхъ знаменитостей, о которыхъ ей протрубили уши. Впрочемъ, англичане могутъ утшиться тмъ, что въ своей поэзіи и литератур едва-ли не превосходятъ всхъ другихъ народовъ, и еще тмъ, что и римляне были вовсе не артистическимъ народомъ. Но не имя сами живого смысла въ искусствахъ, англичане,— и это свидтельствуетъ о высокой цивилизаціи англійскаго общества — замняютъ его высочайшимъ уваженіемъ къ художественнымъ авторитетамъ. Это особенно бросается въ глаза въ концертахъ. Смотря на афиши здшнихъ концертовъ, всякій долженъ заключить, что Лондонъ не только самый музыкальный, но самый классически музыкальный городъ въ Европ. Лондонскій сезонъ биткомъ набитъ концертами всякаго рода и утренними и вечерними, и каждый изъ концертовъ непремнно наполненъ сочиненіями Бетховена, Моцарта, Мендельсона, нкоторые концерты восходятъ до Генделя и Баха. Извстно, что англичане сочинили себ изъ Генделя свою національную знаменитость, несмотря на то, что онъ былъ нмецъ и только прожилъ нсколько лтъ въ Англіи. Ораторіи Генделя даются здсь, особенно въ мануфактурныхъ и торговыхъ городахъ, съ огромною обстановкой и посщаются тысячами. Главная причина этому заключается, мн кажется, въ томъ, что для многихъ религіозныхъ сектъ театръ есть грховное мсто, а ораторія, сдланная на библейскій текстъ, есть въ сущности религіозное произведеніе, слушать которое наставительно. Артисты всхъ странъ и инструментовъ стремятся въ Лондонъ при наступленіи сезона, ибо обыкновенная плата здсь въ концертахъ не мене 10 шиллинговъ (слишкомъ 3 р. сер.), а нумерованныя мста дороже. И. удивительно, что вс концерты бываютъ полны. Толпы двицъ, дамъ и джентльменовъ, у которыхъ въ домахъ рдко слышатся звуки фортепьянъ, или бываютъ слышны только пьесы въ род полекъ и вальсовъ, чинно и важно сидятъ и слушаютъ сонаты и тріо Бетховена, или прелюдіи и фуги Баха. Всмотритесь въ выраженіе этихъ правильныхъ и строгихъ лицъ, и вы поймете, зачмъ они заплатили такую дорогую цну и пришли сюда. А попробуйте объявить концертъ безъ классическихъ композицій, зала будетъ пуста. Дло въ томъ, что къ обязанностямъ хорошаго общества и джентльменства принадлежитъ — знать и высоко почитать вели кія музыкальныя имена, и вслдствіе этого бывать въ концертахъ, и слушать ихъ классическія композиціи. Во всемъ, что касается музыки, англичане не хотятъ имть ничего общаго съ католическими странами, и исключительно смотрятъ только на одну Германію. Но то, что въ Германіи вошло въ простое, обыденное удовольствіе народа, которое доставляетъ себ всякая горничная, всякій, получающій самое маленькое жалованье, потому что плата за входъ въ лтніе концерты не превышаетъ тамъ восьми копекъ, здсь принадлежитъ къ удовольствіямъ однихъ достаточныхъ людей, которые отправляютъ его какъ обязанность, налагаемую условіями хорошаго общества, фашона и джентльменства. Положимъ, что все это иметъ свою смшную сторону, но, указывая на смшную сторону, я долженъ также сказать, что англичане имютъ величайшее преимущество передъ всми другими націями въ томъ, что у нихъ есть идеалъ, и идеалъ этотъ: быть джентльменомъ. въ нашей литератур мы привыкли употреблять это слово въ насмшливомъ смысл, но у англичанъ оно иметъ совсмъ иное значеніе. Въ Англіи только тотъ иметъ право на названіе джентльмена, кто иметъ видъ порядочнаго человка, но это названіе условливается не одною вншнею приличностію, оно предполагаетъ въ себ вс лучшія человческія свойства. Самый презрительный отзывъ порядочнаго англичанина о другомъ заключается въ словахъ: ‘онъ не джентльменъ’, хотя этотъ другой можетъ быть лордомъ, перомъ, или большимъ богачомъ. Это напоминаетъ испанскую поговорку: ‘Король можетъ сдлать дворяниномъ,— одинъ Богъ длаетъ кавалеромъ’. Если англичанинъ скажетъ о комъ-нибудь: онъ настоящій джентльменъ, — это самый лучшій отзывъ, самая высшая похвала въ англійскомъ смысл. ‘Если взять пять самыхъ первыхъ джентльменовъ во всей Европ, то они могутъ составить только одного настоящаго англійскаго джентльмена’, сказалъ мн разъ одинъ старый и почтенный тори. Въ старомодныхъ англійскихъ обществахъ вы еще можете услышать обстоятельныя серьезныя разсужденія о томъ, чмъ долженъ быть джентльменъ. Газлитъ считаетъ существенными свойствами джентльмена сознаніе собственнаго достоинства и независимость. Вс житейскіе обычаи и обязанности англичанъ непремнно подводятся подъ этотъ общественный идеалъ, множество житейскихъ формальностей происходятъ единственно изъ понятія о джентльменств. Это, очевидно, видоизмненное вками и исторіей понятіе, сохранившееся отъ рыцарскихъ временъ. Нсколько лтъ назадъ, не помню по какому случаю, кто-то изъ перовъ сказалъ въ палат, что, по его мннію, величайшій джентльменъ есть Донъ-Кихотъ Сервантеса, и это понятно, если принять въ соображеніе существенныя причины и поводы его поступковъ, тотъ внутренній источникъ великодушія, благородства, безкорыстія и неустрашимости, изъ котораго происходили они. Въ сущности, англійскій идеалъ джентльмена всего ближе подходитъ къ этому безсмертному образу. Но меркантильный нашъ вкъ прибавилъ къ нему и другія обязанности: джентльменъ за все долженъ хорошо платить, быть щедрымъ, быть grand seigneur въ своихъ дйствіяхъ, но никакъ не показывать этого въ своихъ манерахъ, напротивъ, быть скромнымъ, тихимъ, мягкимъ, и главное, имть въ высшей степени self-respect, то-есть то внутреннее чувство самоуваженія, которое вовсе не есть высокое понятіе о себ, а напротивъ обязанность соображать свои поступки съ строгими отношеніями къ своей чести и совсти. Во всемъ этомъ очень много сходнаго съ понятіемъ caballero, существующихъ у испанцевъ, съ тою разницей, что тамъ съ одинаковою силой разлито оно во всхъ классахъ, въ Англіи же идеалъ джентльмена начинается только съ достаточныхъ классовъ, потому что у англичанъ онъ прилагается непремнно къ одному только независимому положенію. Мн кажется, что идеалъ этотъ играетъ большую роль въ англійской житейской дисциплин, и многое, что въ здшней общественной формальности можетъ намъ, внутренно распущеннымъ русскимъ людямъ, казаться столь страннымъ, иметъ корень свой въ англійскомъ понятіи о джентльменств. Величайшая деликатность, изящная простота и безыскусственность англійскаго хорошаго общества непремнно многимъ обязана англійскому идеалу джентльменства. Прививаясь съ ребячества, онъ незамтно входитъ потомъ въ принципъ общественной жизни и длается ея регуляторомъ. Кром ‘джентльменства’, идеала преимущественно высшихъ классовъ, есть еще идеалъ въ англійскомъ обществ, у среднихъ, торговыхъ классовъ: это respectability, ‘почтенность’. Въ сущности этотъ идеалъ даже важне перваго, ибо онъ иметъ значеніе для огромной массы народа, составляющаго здсь средніе классы. Онъ гораздо боле условливаетъ собою общественное мнніе о человк, нежели идеалъ джентльмена, который боле относится къ личнымъ качествамъ, нежели къ общественнымъ. Respectability включаетъ въ себ религіозность, усердіе къ церкви, участіе въ благотворительныхъ обществахъ, строгую семейную жизнь и чистоту нравовъ. Оно составляетъ главный догматъ общественнаго мннія и не имя репутаціи respectableman, почтеннаго человка, нельзя начинать никакого дла или искать какой-либо порядочной должности, ибо безъ религіи и нравственности человкъ не можетъ быть ‘почтеннымъ’. Въ этомъ отношеніи общественное мнніе такъ сильно и такъ опредленно въ своихъ догматахъ, что всякій, не желающій жить во вражд съ обществомъ, долженъ непремнно, хотя наружно, поддлываться къ нему. Тутъ, мн кажется, заключается источникъ того лицемрія, въ которомъ упрекаютъ, если не большинство англійскаго общества, которое дйствительно въ высшей степени религіозно и нравственно, то меньшинство его, вынуждаемое требованіемъ общественнаго мннія надвать маску ‘почтенности’. Если въ идеал джентльмена чувствуется отраженіе рыцарства среднихъ вковъ, то въ respectability слышатся отзывы тхъ началъ, которыя сообщили англійскому народному возстанію 1642 года его пуританскій и серйозный характеръ. Эти начала до сихъ поръ проникаютъ средніе классы въ Англіи. Но такъ какъ все на свт иметъ свою черновую, обратную сторону, то эта же самая respectability отличается съ другой стороны ханжествомъ, сектаторскою нетерпимостью, обманчивою наружностью и мщанскимъ чванствомъ. Въ этомъ, да и во всякомъ отношеніи Англія иметъ ту выгоду — инымъ это кажется невыгодой — передъ другими европейскими странами, что вслдствіе ея безграничной публичности и рельефной опредленности ея общественнаго организма, все въ ней выходитъ наружу, ничего не скрыто, ни темныя, ни свтлыя стороны, все отлилось въ очевидныя формы. Мы не имемъ понятія о той личной общественной дисциплин, которую съ малолтства проходитъ здсь каждый англичанинъ. Съ одной стороны дисциплина джентльменства, а съ другой дисциплина почтенности, дисциплина житейскихъ отношеній… Уже одна такая дисциплина, какъ общественное мнніе, должна строго формировать человка, но кром того наступаетъ еще дисциплина политическихъ партій: отсюда то проистекаетъ это множество обрядностей и формальностей, которыя такъ поражаютъ сначала иностранца, вступающаго въ англійское общество. Не зная этихъ формальностей, иностранецъ безпрестанно рискуетъ здсь находиться или въ затруднительномъ, или въ невжливомъ положеніи. Выработанные всяческою дисциплиной, англичане, вслдствіе этого, смотрятъ на иностранцевъ прежде всего какъ на дтей, которыхъ надо безпрестанно учить и которымъ надо много прощать. Къ этому надо прибавить еще, что англичане вообще жестки, угловаты, и нисколько не желаютъ казаться любезными, на французскій манеръ, и въ заключеніе всего глубоко убждены въ превосходств всего англійскаго. Послднее, конечно, во многомъ справедливо, но это-же убжденіе заставляетъ ихъ смотрть на иностранцевъ съ какимъ-то пренебрежительнымъ снисхожденіемъ, какъ на низшія породы. Только къ людямъ хорошо образованнымъ и къ аристократіи нельзя примнить всего этого. Получая всегда отличное воспитаніе, дти аристократическихъ фамилій обыкновенно много путешествуютъ по Европ и, большею частію зная европейскіе языки, не живутъ въ Европ исключительно въ однихъ только англійскихъ кружкахъ. Вслдствіе этого, въ нихъ есть та терпимость, тотъ мягкій и деликатный тонъ, котораго не достаетъ англійскимъ среднимъ классамъ. Хотя съ давнихъ поръ, съ XV столтія, англичане начали уже путешествовать по Европ, но то была почти исключительно одна высшая и богатая аристократія, средніе-же классы и вообще народная масса сложилась здсь безъ всякаго общенія съ иностранцами. Со времени завоеванія,, въ XI вк, Англіи норманнами, о которомъ до сихъ поръ не могутъ безъ озлобленія говорить истые англичане, англійская почва не чувствовала на себ ни одного чужеземнаго, непріятельскаго шага, да и вообще иностранцы весьма мало здили въ Англію до нашего времени. Она слагалась и росла, знаемая остальною Европой однимъ вншнимъ образомъ, почти только по имени. Самая близкая къ ней страна, Франція, такъ мало интересовалась ею, что въ конц XVI вка, по свидтельству Бклея въ его History of the civilization of England, не было во Франціи пяти человкъ, которые-бы знали англійскій языкъ. Только книга Монтескье объ англійской конституціи, произведшая огромный эффектъ, заставила мыслящихъ людей обратить вниманіе на Англію. Эффектъ былъ таковъ, что въ половин XVIII вк не было уже во Франціи ни одного замчательнаго писателя, который-бы не зналъ англійскаго языка и не писалъ-бы чего-нибудь объ Англіи. Литературная французская исторія того времени весьма любопытна въ этомъ отношеніи, именно по необыкновенному расположенію ко всему англійскому, которое господствуетъ въ ней. Но тмъ не мене положительно врно то, что до XVIII вка не только вся остальная Европа, но и самая близкая къ ней страна почти вовсе не знала Англіи, да и понятно, что въ т времена, когда морской перездъ былъ дломъ непріятнымъ и тяжелымъ, а иногда и опаснымъ, да и жители средней Европы вообще не любили его, въ Англію здили только или по необходимымъ коммерческимъ дламъ, а таковыхъ съ Англіей было въ тогдашнее время немного, или вслдствіе религіозныхъ гоненій, какъ при Лудовик XIV. Пуританскій духъ, господствовавшій тогда въ Англіи, не могъ привлекать къ ней путешественниковъ, здившихъ для удовольствія и развлеченія. Эта уединенность, отсутствіе смежныхъ сосдей, замкнутость въ своемъ остров, сохранили Англію отъ господства всякаго посторонняго вліянія и дали всему англійскому ту оригинальную печать, ту самобытность формы, которыя поражаютъ всякаго посщающаго ее иностранца, и вотъ, между прочимъ, почему изученіе всего англійскаго, начиная съ государственныхъ учрежденій, требуетъ такихъ розысканій, справокъ, передъ которыми останавливается всякій поверхностный очеркъ въ род того, который я набрасываю здсь. Упоминая объ англійскомъ формализм, я однакожъ вовсе не думаю нападать на него. Всякій народъ иметъ свои обычаи и формы жизни, а тмъ боле должна имть ихъ такая старая и самобытная цивилизація, и если англійскія формы жизни такъ рзко кидаются въ глаза иностранцу, то это потому только, что здсь, вслдствіе громаднаго политическаго развитія, общественный организмъ опредлился точне и, отчетливе, нежели гд-бы то ни было. Правда, что формальность эта сначала кажется нсколько тяжелою, пока не привыкнешь къ ней, но когда съ ней освоишься, она оказывается очень удобною и весьма облегчающею житейскія отношенія. Въ ней отразился глубокій практическій смыслъ народа. Не надо также забывать, что здсь не существуетъ того чувства равенства, какое, напримръ, выработалось во Франціи. Если исключить перовъ Англіи, число которыхъ не превышаетъ 400, и которые одни только имютъ по закону особыя права, преимущественно заключающіяся въ наслдственномъ прав на законодательство: то за этимъ въ Англіи ршительно нтъ никакихъ признаваемыхъ закономъ различій въ сословіяхъ, но существуетъ строгое, не по законамъ, а по установившимся общественнымъ нравамъ, раздленіе на классы по занятіямъ и должностямъ. Возьмемъ для примра стучанье скобкой въ наружную дверь дома. Здсь при домахъ нтъ ни дворниковъ, ни portiers, ни швейцаровъ, которые засдаютъ у постоянно отворенной наружной двери дома: здсь эта дверь всегда заперта и для того, чтобъ отворили ее, надо постучать висячимъ желзнымъ кольцомъ въ скобку. Это стучанье иметъ здсь особенности и подраздленія: почтальонъ стучитъ, длая два удара рзко и отрывисто, никакъ не боле двухъ, слуга — тихо и робко, пріятель — громко и безразлично, гость — скромно и умренно. Колокольчикъ есть почти у каждаго дома, но звонить въ него иметъ право только самый близкій къ дому человкъ. Скорость или медленность отворяющейся двери непремнно условливается качествомъ стука въ нее. Но надо также сказать, что здсь чмъ выше общественная ступень, тмъ мене придается значенія формальностямъ, и чмъ ниже спускаются эти ступени, тмъ боле увеличиваютъ значеніе ихъ. Высшіе классы, и вообще хорошо воспитанные люди здсь именно отличаются спокойствіемъ, безыскусственностію манеръ и простотою, натянутость и претензіи начинаются только за этою чертою. Здсь не даромъ создалось слово снобъ. Множество людей изъ среднихъ классовъ живетъ, можно сказать, только для того, чтобы казаться джентльменами. При заманчивости идеала, я думаю, ни въ какой другой стран не существуетъ такого стремленія между всякаго рода людьми казаться джентльменами. Англичане знаютъ это и потому мало врятъ наружности. Вслдствіе этого, они и обращаютъ такое вниманіе на рекомендательныя письма. Раздленіе на классы по занятіямъ и должностямъ, — но повторяю, раздленіе, происходящее изъ самихъ нравовъ и обычаевъ, а вовсе не какихъ-либо законовъ, а потому и никакъ не должно смшивать сословій съ классами,— это раздленіе производитъ то, что всякій здсь знаетъ свое мсто и не смшивается съ другимъ, отсюда тотъ всеобщій порядокъ, та общественная дисциплина, которые поражаютъ здсь всякаго иностранца. Отъ помянутаго раздленія, вроятно, происходитъ здсь такая художественная оконченность въ каждомъ человк, принадлежащемъ къ извстному занятію или должности. Англійскаго работника, кучера, наконецъ, всякаго нанимающагося на какую-бы то ни было должность человка невозможно сравнять ни съ чмъ подобнымъ въ Европ. Во всемъ, что касается duty, то-есть обязанности, долга, англичанинъ несравнимъ. Англійскій слуга, напримръ, есть недостижимый въ Европ идеалъ слуги, но онъ никогда не скажетъ вамъ первый good morning и не ожидаетъ отъ васъ никакихъ фамильярностей: онъ знаетъ, что между имъ и вами лежитъ бездна общественнаго различія. Никакая дворянская грамота не условливаетъ у насъ такого различія между дворяниномъ и простолюдиномъ, какъ здсь ‘положеніе въ обществ’. Англичанинъ, какъ во всемъ, признаетъ не слово, а фактъ, и еслибы высшіе классы не имли здсь состоянія, не отличались образованіемъ, независимостью, они никакъ не могли-бы быть высшими. Когда у насъ указываютъ на англійскую аристократію, на палату лордовъ и т. д., то мн кажется, что никакъ при этомъ не могутъ отдлаться отъ общепринятыхъ понятій объ аристократіи, особенно нмецкихъ Понятій, вслдствіе которыхъ аристократія есть сословіе, нчто въ род касты, по интересамъ своимъ враждебное среднимъ классамъ и народу. Говоря объ англійской аристократіи, прежде всего надо спросить себя: въ чемъ же со стоитъ эта аристократія? Духъ англійскаго народа вообще аристократическій, выше всего цнящій независимость. Я упомянулъ выше, что. дйствительно лордовъ, то-есть перовъ, не боле 400, но при этомъ надо замтить, что эти перы, какъ единственное и притомъ совершенно разомкнутое сословіе въ Англіи, далеко не имютъ на своей сторон ни преобладающаго богатства, ни такъ-называемой чистоты крови. Многіе изъ перовъ имютъ родоначальниками своими побочныхъ сыновей Карла II. Правда, что въ Англіи боле тысячи баронетовъ, но это титло чисто почетное и ничего не значитъ, то-есть не даетъ ровно никакихъ правъ или преимуществъ. Почти каждый лордъ-мэръ получаетъ титло баронета. Здсь существуетъ еще титло knight, рыцарь, но оно совершенно упало въ общемъ мнніи, и ни одинъ джентльменъ, имющій независимое положеніе въ обществ, не приметъ его. Адвокатъ, артистъ, докторъ, офицеръ еще могутъ принять титло knight, но уже никакъ человкъ, имющій независимое положеніе. Здсь смшно именоваться sir John или my Lady, не обладая хорошимъ состояніемъ. То, что называется здсь джентри, какъ классъ, далеко превышаетъ и богатствомъ и политическимъ значеніемъ своимъ собственно перовъ Англіи. Джентри, какъ классъ, можетъ быть уподобленъ тому, что называютъ дворянскимъ сословіемъ у насъ въ Россіи, съ тою только разницей, что оно не иметъ никакихъ грамотъ на дворянство, да здсь оно нисколько не нуждается въ этихъ грамотахъ, ибо он ничего не могутъ ни прибавить, ни убавить въ его положеніи, которое исключительно зависитъ отъ состоянія. А потомъ не надо забывать, что здсь какой-нибудь Станли, сынъ и наслдникъ пера графа Дерби, пока живъ его отецъ, не есть перъ и называется лордомъ только изъ вжливости (by courtesy), а если онъ выбранъ въ парламентъ, то онъ точно такой-же членъ парламента, какимъ можетъ завтра быть всякій англичанинъ, каково-бы ни было его общественное положеніе и хотя-бы безъ малйшаго состоянія. Поэтому различіе въ классахъ происходитъ здсь вовсе не отъ закона, раздляющаго общество на какія-либо сословія, а отъ общественнаго положенія, занятій, образа жизни и т. п. Правда, что перъ пользуется извстнымъ политическимъ уваженіемъ именно потому, что онъ перъ, но ничтожное количество перовъ совершенно теряется въ этой громадности богатаго и вліятельнаго англійскаго общества. Если выключить членовъ палаты перовъ, то устройство англійскаго общества и его правительства иметъ самую большую близость къ республиканскому устройству. Мы часто слышали слова: ‘аристократія управляетъ Англіей’, но мы ошибочно придаемъ этому сословію чуждый ему смыслъ. Конечно, здсь перы составляютъ высшую ступень общественной лстницы, но это происходитъ совсмъ изъ другого источника, нежели въ Европ. Честолюбіе, стремящееся стать съ ними въ близкія отношенія, потребность жить въ ихъ кругу происходятъ отъ дйствительнаго превосходства этого сословія передъ всми классами въ образованіи, въ нравахъ, въ обычаяхъ, въ образ жизни: не одно пустое тщеславіе, столь свойственное разбогатвшимъ людямъ среднихъ классовъ, заставляетъ стремиться къ этому. Затмъ богатство джентри, процвтаніе торговли и мануфактуры, изъ которыхъ безпрестанно выступаютъ на политическую и общественную сцену люди съ большимъ состояніемъ, наконецъ политическое честолюбіе талантливыхъ людей, какъ напримръ Дизраэли. Онъ никогда не былъ богатъ и всмъ обязанъ единственно своимъ политическимъ и парламенсткимъ талантамъ. Я не упоминаю о другихъ и, между про чимъ, о Кобден, бывшемъ небольшомъ фабрикант. Извстно, что ему было предложено мсто министра торговли въ теперешнемъ министерств, но онъ отказался отъ него. Все это иметъ здсь неотразимое вліяніе на смшеніе классовъ и совершенно уничтожаетъ т кастообразныя различія, которыя существуютъ въ другихъ странахъ. Старое средневковое зданіе парламента, какъ извстно, сгорло нсколько лтъ назадъ и теперь парламентъ засдаетъ въ новомъ, выстроенномъ въ готическомъ стил, живописномъ и величавомъ, если глядть на него издали. Но вблизи впечатлніе неудовлетворительно, несмотря на крайнее обиліе всякаго рода готическихъ украшеній, покрывающихъ его наружность. Вообще зданіе никакъ нельзя считать хорошимъ образчикомъ современной готической архитектуры: это собственно классическій скелетъ, одтый въ готическія украшенія, для прикрытія котораго именно и потребовалось такое излишество украшеній. Башни слишкомъ тяжелы и нисколько нейдутъ къ цлому. Залы, въ которыхъ засдаютъ верхняя и нижняя палаты, раздлены между собою широкою галлереей, и переходъ отъ одной палаты къ другой заключается шагахъ въ сорока. Зала верхней палаты нсколько мене нижней и великолпно отдлана въ готическомъ стил рзнымъ деревомъ съ позолотою. Роскошный тронъ, съ котораго королева читаетъ свою рчь при каждомъ открытіи парламента, придаетъ ей необыкновенно величавый видъ. Отступивъ отъ трона нсколько шаговъ, по обимъ сторонамъ залы расположены длинные диваны, задніе ряды выше переднихъ. Въ нижней палат точно такое-же расположеніе, съ тою только разницей, что въ верхней диваны обиты краснымъ сукномъ, а здсь зеленымъ сафьяномъ, и вмсто трона стоитъ огромное кресло съ деревяннымъ рзвымъ балдахиномъ: это кресло предсдателя (speaker). Президентъ-же палаты лордовъ, которымъ всегда бываетъ лордъ-канцлеръ, мняющійся съ каждымъ министерствомъ, сидитъ не на крест, а на диван безъ спинки, котораго подушку составляетъ мшокъ съ шерстью, бывшій символъ существеннаго богатства Англіи, нын уже опереженный другими ея продуктами. Вообще, палата лордовъ иметъ видъ парадности и гостинности, палата общинъ, напротивъ, по суровой простот своей — характеръ дловой ежедневности. Хотя въ обихъ палатахъ есть мста для публики, но помститься въ нихъ можетъ очень немного. Въ палат общинъ эти мста отведены въ верхней галлере, противъ президента, и помститься въ нихъ могутъ не боле 60 или 70 человкъ. Въ той-же галлере, со стороны президента, находятся мста для стенографовъ газетъ, по обимъ-же сторонамъ этой галлереи мста для членовъ палаты, ибо вс они не могутъ помститься внизу. Въ акустическомъ отношеніи об залы палаты очень плохи, такъ что даже и при хорошихъ ушахъ слушателя и громкомъ голос говорящаго — дурно слышно, и даже стенографы, на ходящіеся надъ самымъ мстомъ президента, часто жалуются на невнятность рчей. Я два раза былъ въ засданіи палаты лордовъ, и оба раза палата была едва не пустая, въ первый разъ въ ней было двадцать шесть лордовъ, а во во второй тридцать семь, мн сказали, что это еще очень много, и что разв въ какія-нибудь важныя засданія бываетъ больше. Членовъ палаты лордовъ никогда не бываетъ въ полномъ сбор, потому что каждый перъ можетъ поручать свой голосъ другому перу, на что не имютъ права члены палаты общинъ. Такимъ образомъ десять или пятнадцать перовъ могутъ представлять собой боле двухъ сотъ человкъ. У герцога Веллингтона бывало такимъ образомъ боле шестидесяти голосовъ въ карман. Поэтому засданіе палаты лордовъ можетъ быть законнымъ даже въ присутствіи только пяти человкъ съ порученными имъ голосами, тогда какъ въ палат общинъ нужно для этого не мене пятидесяти. Съ своими двадцатью шестью членами, разсянными по диванамъ, зала палаты перовъ показалась мн совсмъ пустою. Изъ министровъ только были лордъ Гранвиль и герцогъ Соммерсетъ. Канцлеръ, лордъ Кембль, какъ президентъ палаты, въ мантіи и огромномъ парик, сидлъ на своемъ президентскомъ диван безъ спинки. Канцеля, рія палаты состоитъ изъ трехъ человкъ, большее и меньшее значеніе которыхъ обозначалось тоже париками, ибо черныя мантіи ихъ одинаковы. Старшій изъ нихъ г. Шоу-Лефевръ, къ которому я имлъ письмо отъ Т, познакомившагося съ нимъ прошлаго года, былъ въ парик съ большимъ количествомъ завитковъ, нежели у двухъ остальныхъ. Этотъ г. Шоу-Лефевръ замчателенъ для насъ, русскихъ, тмъ, что недавно — ему уже лтъ шестьдесятъ,— одинъ и безъ всякаго учителя выучился по-русски и хотя говорить не можетъ, но читаетъ русскія книги и понимаетъ ихъ, у него есть, маленькая русская библіотека. Члены палаты, какъ я сказалъ, разсяны были по диванамъ залы и сидли въ шляпахъ, разговаривая между собою. Изъ епископовъ былъ только одинъ, рзко отличавшійся отъ всхъ по своей одежд: у него были широчайшіе блые рукава, сдланные буфами, онъ одинъ только былъ безъ шляпы. Среди залы стоялъ огромный столъ, по лвую сторону сидли министры, по правую — члены оппозиціонные. Въ палат лордовъ говоря не обращаются къ президенту, какъ въ палат общинъ, а къ членамъ, и потому условное слово sir, которымъ начинаютъ рчь въ палат общинъ, здсь не существуетъ. Здсь говоря обращаются къ членамъ: rny. Lords. Рядомъ съ министрами сидли и другіе члены: все было нецеремонно и свободно, никто-бы, взглянувъ на эти чуть ни пустые диваны, не сказалъ, что это одно изъ основныхъ государственныхъ учрежденій Англіи, никто-бы не поврилъ, что безъ согласія этихъ двадцати или тридцати человкъ не можетъ быть дйствительнымъ никакой актъ парламента, ни одинъ законъ. И когда раздумаешь обо всемъ этомъ, — странное впечатлніе производитъ эта великолпная и почти пустая зала. Ничто не можетъ быть проще на видъ этой высшей аристократіи Англіи, между нею было нсколько весьма молодыхъ людей, а пожилые походили на удалившихся отъ длъ членовъ нашихъ англійскихъ клубовъ, только, къ сожалнію, не имли ихъ барственнаго вида. Иные члены были со шпорами, они пріхали сюда съ прогулки верхомъ. У входа въ парламентъ отведено особое мсто для верховыхъ лошадей, которыя стоятъ тамъ подъ присмотромъ своихъ жокеевъ. Палата лордовъ, какъ политическая сила, теперь далеко не иметъ своего прежняго значенія. Эта сила существенно заключается теперь въ палат общинъ, и все постепенное движеніе англійскаго общества боле и боле тяготетъ въ эту сторону. Но нельзя не удивляться, съ какимъ мудрымъ тактомъ принимаетъ свое положеніе палата лордовъ. Разъ отстоявъ гражданскія права англичанъ и заставивъ короля Іоанна въ 1215 году подписать знаменитую Magna Charta {Эта Magna Charta, какъ curiosity, постоянно выставлена для публики въ лондонскомъ Британскомъ музе, она написана на большомъ лист пергамента и состоитъ изъ 63 статей. Существенныя статьи ея заключаются въ томъ, что никто не можетъ быть лишенъ своей собственности, изгнанъ или осужденъ безъ приговора присяжныхъ, и что всякій англичанинъ можетъ выхать изъ Англіи и воротиться назадъ, когда хочетъ. Этою хартіей старыя саксонскія учрежденія сдлались обязательными для королевской власти. Но тмъ не мене не дале какъ въ послдующія-же шесть царствованій хартія подверглась 35 измненіямъ, и королевская власть пользовалась всякимъ случаемъ обходить ее.}, высшая англійская аристократія до сихъ поръ иметъ такую популярность въ народ, что несмотря на вс событія конца прошлаго вка, на вс демократическія идеи нашего, она пользуется величайшимъ уваженіемъ, и филлипики Брайста, при всей ораторской талантливости его, съ этой стороны не имютъ здсь ни малйшаго успха. Въ этомъ отношеніи исторія англійской аристократіи есть одна изъ любопытнйшихъ особенностей Англіи: только этою исторіей и можно объяснить любовь англійскаго народа къ своей аристократіи, тотъ совершенно противоположный характеръ, какой имла и иметъ она въ сравненіи съ аристократіей французской или нмецкой, столь нелюбимыми у себя. Стремиться къ политической власти есть безъ сомннія свойство всякаго высшаго сословія, но англійская аристократія опиралась для этого не на одни свои титла и богатства: кром того, что для огражденія самостоятельности своей она должна была постоянно опираться на средніе классы и черезъ то длать ихъ участниками своихъ правъ, она всегда была самымъ просвщеннымъ, самымъ независимымъ, по мнніямъ своимъ, классомъ въ стран. Послднимъ и великимъ переломомъ для палаты лордовъ былъ билль о реформ народнаго представительства, прошедшій въ 1832 году.
Они попробовали было противиться ему — и преклонились передъ настоятельнымъ требованіемъ общественнаго мннія. Палата лордовъ ясно понимала, что съ расширеніемъ народнаго представительства и съ очисткой его отъ опустлыхъ, дрянныхъ мстечекъ, вся политическая сила должна перейти въ палату общинъ. И эта гордая своею исторіей палата лордовъ такъ хорошо поняла свое положеніе среди возмужавшихъ, разбогатвшихъ и стремящихся къ политической дятельности среднихъ классовъ, что теперь равнодушно смотритъ на всякое дальнйшее расширеніе народнаго представительства. Но говоря о высшей англійской аристократіи, не должно забывать о томъ, какими пространными втвями связана она съ средними классами. По закону первородства, здсь, какъ извстно, только старшій сынъ наслдуетъ титло и недвижимую собственность отца, если только отецъ не распорядился иначе духовнымъ завщаніемъ, и младшіе сыновья пера Англіи суть просто ‘милостивые государи’ и даже не имютъ права на ‘ваше благородіе’, которымъ пользуется у насъ всякій чиновникъ 14-го класса. Но вс эти молодые люди получаютъ отличное воспитаніе, съ юныхъ лтъ приспособляющее ихъ къ общественной дятельности. Большая часть младшихъ дтей лордовъ поступаетъ въ армію, флотъ или духовное званіе. Нкоторыя мста, которыми располагаетъ правительство, наполняются ими же. Въ адвокатуру изъ хорошихъ фамиліи вступаютъ очень рдко, хотя она можетъ привести въ палату лордовъ, и президенты высшихъ судовъ получаютъ огромное жалованье, но она требуетъ огромныхъ трудовъ и большого дарованія. Самая лакомая цль для меньшихъ сыновей перовъ есть епископство съ своими огромными доходами. Но ихъ немного, потому большая часть младшихъ сыновей поземельной аристократіи вступаютъ въ военную службу. Классъ, называемый здсь gentry, или country gentlemen, заключаетъ въ себ большею частію отпрыски, втви высшей аристократіи. Изъ этого класса состоитъ преимущественно палата общинъ. Кром того, каждый изъ старшихъ сыновей перовъ начинаетъ свое политическое поприще непремнно съ палаты общинъ, ибо, какъ я уже сказалъ, онъ при жизни отца не иметъ никакого титла, и выбирается въ палату, какъ обыкновенный кандидатъ, на ряду съ прочими, домагающимися попасть въ члены парламента. Если перебрать всхъ членовъ палаты общинъ, то непремнно окажется, что большинство ихъ состоитъ въ родственныхъ связяхъ съ перами. Вообще же здсь country gentleman называется всякій, имющій поземельную собственность и живущій на ней своими доходами. Классъ этотъ состоитъ изъ всякаго рода разбогатвшихъ людей, пріобртающихъ себ поземельную собственность. Дти ихъ женятся на дочеряхъ перовъ, или старыхъ аристократическихъ фамилій, ибо по тому же закону первородства дочери ихъ остаются большею частію безъ приданаго. Здсь часто случается, что сынъ разбогатвшаго банкира женится на дочери пера: сестра теперешняго лорда, Водгауза, напримръ, замужемъ за банкиромъ. Вообще для ‘хлопчато-бумажныхъ князей’ (coition-princes), какъ ихъ здсь называютъ, всегда бываетъ очень лестно породниться съ старою, титулованною аристократіей, ja этой послдней имть своихъ безприданныхъ дочерей за милліонерами. Несмотря на бывшую реформу парламента, уничтожившую право выбора во многихъ мстечкахъ, гд аристократія, вслдствіе своихъ поземельныхъ владній и родственныхъ связей, располагала выборами,— все-таки эта аристократія иметъ и будетъ имть на выборахъ преобладающее вліяніе, и противъ этого не поможетъ никакая скрытая подача голосовъ. Особенно выгодное положеніе Англіи состоитъ въ томъ, что съ ней есть огромный классъ богатыхъ людей,— они-то и есть англійская аристократія,— людей, которые, будучи вполн обезпечены въ своихъ жизненныхъ средствахъ, могутъ все свое время исключительно посвящать политик, государственнымъ и общественнымъ дламъ. Этотъ классъ отлично образованъ, много путешествуетъ, пропасть читаетъ и составляетъ самую мыслящую часть націи. Онъ собственно и управляетъ Англіей. Изъ него состоятъ партіи виговъ и тори, онъ борется на выборахъ и тратитъ милліоны, направляя разными средствами голоса избирателей: извстно, что каждые всеобщіе выборы въ парламентъ обходятся этому классу боле милліона фунт. стерл. (до 7 милл. р. сер.). Когда передъ ныншними выборами открыта была въ клубахъ подписка на сборъ денегъ для выборовъ, то иные торіи подписывали по дв, по три и по пяти тысячъ фунт. стерл. Несмотря на вс демократическія идеи нашего вка, здсь въ народ глубоко коренится величайшее уваженіе къ аристократіи. ‘Если-бы, сказалъ мн однажды знакомый мн членъ парламента и вигъ,— еслибы, напримръ, дали мануфактурнымъ городамъ всеобщую подачу голосовъ, знаете ли кого бы стали выбирать работники въ парламентъ? Непремнно аристократію. Они такъ не любятъ своихъ фабрикантовъ и не довряютъ имъ, что выбирать ихъ не станутъ, и никогда имъ въ голову не придетъ выбрать изъ среды себя, просто потому, что ни одинъ не захочетъ имть своимъ представителемъ въ парламент своего собрата’. Если взять въ соображеніе аристократическіе инстинкты, господствующіе въ націи, это мнніе можетъ быть весьма справедливо, тмъ боле, что теперь самый популярный, человкъ между рабочими классами есть лордъ Станли. Настоящій, серьезный контроль надъ дйствіями правительства и нади самимъ парламентомъ совершается въ общественномъ мнніи, представителемъ котораго служатъ вс органы гласности. Преклониться передъ общественнымъ мнніемъ считаетъ своимъ долгомъ всякая власть въ Англіи. Такъ какъ въ немъ одномъ преимущественно отражаются нравственные инстинкты и умственная цивилизація общества, то подчиняясь ему какъ своему высшему авторитету, Англія тмъ самымъ находится въ положеніи особенно выгодномъ и нормальномъ. Вотъ почему и преобладающее вліяніе аристократіи не можетъ здсь имть тхъ вредныхъ послдствій, которыя бы непремнно имло оно, еслибы не было постоянно контролировано общественнымъ мнніемъ. Возгласы и филиппики французскихъ и нмецкихъ демократовъ на правительственное значеніе богатства въ Англіи обнаруживаютъ только ихъ отвлеченность и отсутствіе практическаго смысла. Для обширнаго класса людей, сдлавшихся богатыми, ничего не можетъ быть естественне желанія участвовать въ правительств. Прямою потребностью денегъ всегда было и будетъ — соединяться съ правительствомъ. Еслибы не естественная антипатія, существующая между торговлей и демократіей, торговые и промышленные классы въ Англіи давно бы стали за одно съ народомъ и измнили бы правленіе. Но богатые классы вообще боятся революціи, и тмъ боле здсь, гд государственный долгъ находится исключительно въ рукахъ богатыхъ людей, а торговые классы здсь, будучи сами аристократіей богатства, особенно дурно расположены къ расширенію народныхъ правъ. Боле же всего поддерживаетъ здсь популярность аристократіи независимость, тонъ ея, съ какимъ она разсуждаетъ о дйствіяхъ правительства, когда находится въ оппозиціи. Тутъ уже не найдешь ни малйшаго слда какой-нибудь сословной исключительености. Въ этомъ отношеніи, да и во всякомъ другомъ, никакая аристократія не подчинялась такъ духу вка, какъ англійская. Ни одна аристократія не была мене изнженною и мене утонувшею въ выгодахъ своего положенія, и это именно потому, что публика, имя постоянно свободу слова и печати, постоянно этимъ самымъ держала свою аристократію насторож. Черезъ это и сама аристократія воспиталась въ привычкахъ къ публичности, разсудительности и контролю. Даже въ случа какого-нибудь движенія низшихъ классовъ, которымъ безпрестанно грозятъ Англіи французскія газеты,— если это движеніе будетъ имть на, своей сторон какую-нибудь практичность, то во глав его непремнно станутъ люди изъ той же самой аристократіи, вслдствіе нравственнаго и умственнаго авторитета, какой иметъ она между низшими классами. Классъ же торговыхъ людей всегда будете на сторон, противоположной простонародью. Американскій писатель Фениморъ-Куперъ, въ письмахъ своихъ о Европ, проникнутыхъ ршительнымъ нерасположеніемъ къ англичанамъ, замчаетъ, что когда въ 1830 и 1831 годахъ, по случаю билля о реформ, Англіи угрожало великое народное волненіе, а можетъ-быть даже и возстаніе,— англичане, путешествовавшіе на материк Европы, тотчасъ поспшили воротиться домой, чтобы быть на своихъ мстахъ, а не бжать вонъ, подобно французскому дворянству въ 1791 году. Засданія верхней палаты, во все время моего ныншняго краткаго пребыванія въ Лондон, лишены были всякаго политическаго значенія. Министерство Пальмерстона не иметъ въ палат лордовъ ни одного замчательнаго таланта. При прошломъ министерств Дерби было бы интересно слышать самого лорда Дерби, обладающаго дйствительнымъ ораторскимъ талантомъ, хотя лордъ Джонъ-Россель, на митинг лондонскихъ избирателей, и назвалъ его краснорчіе ‘бднымъ мыслями’. Такъ какъ главные вопросы внутренней и вншней политики сосредоточиваются исключительно въ палат общинъ, то засданія палаты лордовъ ршительно походятъ на засданія proforma и ведутся въ род разговоровъ въ гостинной. При мн на вс почти вопросы отвчалъ одинъ лордъ Гранвиль, и отвчалъ кратко и сухо, кажется, боле изъ вжливости и приличія, нежели изъ желанія разъяснить предметъ, да и сами лорды очень хорошо понимаютъ, что не здсь мсто для дльнаго разъясненія вопросовъ. Побывавъ здсь разъ, я уже и не думалъ возвращаться сюда, но письмо г. Шоу-Лефевра, въ которомъ онъ приглашалъ меня зайти въ палату на другой день въ пять часовъ, заставило меня отправиться туда. Этому приглашенію одолженъ я былъ тмъ, что слышалъ двухъ’ ветерановъ парламента, лорда Линдгорста и лорда Брума, теперь уже маститыхъ старцевъ, но игравшихъ нкогда первоклассную роль въ политическихъ битвахъ. Первому изъ нихъ восемьдесятъ шесть, второму восемьдесятъ лтъ. Такъ какъ въ нкоторыхъ судебныхъ случаяхъ палата лордовъ представляетъ собой высшую судебную инстанцію, то съ давняго времени существуетъ обычай возводить глубокихъ законовдцевъ въ перское достоинство, и съ помощію ихъ свдній дйствительно длать палату высшимъ трибуналомъ законовднія. Но для этого необходимо, чтобы такой законовдецъ непремнно прошелъ черезъ палату общинъ, ибо здсь одного знанія законовъ недостаточно, а при этомъ надо еще имть ораторскій талантъ и показать себя бойцомъ (debater). Все это вмст требуетъ страшныхъ трудовъ и здоровья. Въ адвокатуру, какъ я сказалъ уже, вступаютъ здсь преимущественно изъ небогатыхъ среднихъ классовъ, и тмъ не мене она приводитъ въ палату лордовъ, то-есть въ самую высшую аристократію. Такого рода перы извстны подъ названіемъ: law peers, то-есть перовъ-законниковъ, и ученыхъ лордовъ, learned lords. Засданіе палаты лордовъ открылось въ пять часовъ, и едва только лордъ-канцлеръ, облеченный въ свой огромный парикъ и мантію, занялъ свое мсто предсдателя, какъ старикъ съ рзкими, энергическими чертами лица, въ обыкновенномъ и густоволосомъ парик и въ довольно поношенномъ сюртук, всталъ, снялъ шляпу и началъ говорить. Это былъ лордъ Линдгорстъ. Онъ не можетъ почти ходить безъ поддержки, но слыша этотъ звучный, твердый голосъ, видя этотъ энергическій жестъ, трудно поврить, чтобъ этому человку было восемьдесять шесть лтъ. До сихъ поръ, когда въ палат лордовъ представляется какой-либо юридическій вопросъ, лордъ Линдгорстъ считается высшимъ авторитетомъ въ Англіи и, дйствительно, онъ говоритъ лучше, краснорчиве и дльне всхъ. Сохранять въ такой старости всю твердость и бодрость ума (самъ нецеремонный ‘Times’ сказалъ о немъ недавно, что слова его слушаетъ нація, какъ голосъ ‘мудраго’), всю ясность мысли, всю живость современныхъ интересовъ: такія явленія свойственны кажется одной только англо-саксонской пород. Кто, взглянувъ на Пальмерстона и послушавъ его въ нижней палат, повритъ, что ему семьдесятъ-пять лтъ? Отчего такая физическая и нравственная сила въ этихъ англійскихъ старикахъ? Что здсь поддерживаетъ такъ бодрость духа? Умственная-ли, дятельная жизнь, или вообще англійскій образъ жизни? И не одно здоровье сохраняютъ эти люди, а, что гораздо важне, живое участіе въ современныхъ интересахъ, независимое, свободное воззрніе на предметы. Въ обыкновенномъ устройств человческой жизни всегда бываетъ такъ, что человкъ рдко умираетъ вдругъ, а большею частію понемногу: сначала умретъ въ немъ одно чувство, потомъ другое, такъ что приближаясь ко гробу, мы часто сохраняемъ одну только жизненности а то, что составляло въ насъ цльнаго человка, то-есть вс наши лучшія чувства и инстинкты, вс наши лучшія стремленія и нравственныя требованія, все это уже исчезло, умирая понемногу и постепенно, оставя насъ только при одной сухой, бездушной и уже по истин презрнной старости. Вроятно, такая же судьба постигаетъ и здшнихъ старцевъ, но по крайней мр въ политической дятельности они вовсе не становятся тми нравственно-тупыми и слпыми людьми, какими почти всегда длаются старики на материк Европы, совершенно теряя всякій дльный и ясный взглядъ на вещи. Рчь лорда Линдгорста касалась предостереженія отъ загадочныхъ вооруженій Наполеона. Но онъ предостерегалъ въ томъ, что вся Англія очень ясно видитъ и понимаетъ, что давно составляетъ здсь предметъ преній въ клубахъ и частныхъ разговоровъ. Англія боится не окончательнаго результата войны съ Франціей, напротивъ, она уврена въ этомъ результат, но боится золъ, которыя можетъ причинить ей эта война: она чувствуетъ, что война эта была бы неумолимая. Когда Линдгорстъ говорилъ, какъ его суровое, энергическое и въ самой дряхлости своей прекрасное лицо соотвтствовало ршительному жесту его руки, его звучному, твердому голосу! Каждая фраза была сжата, сосредоточена, словно отчеканена. Парламентскій языкъ обыкновенно очень уклончивъ, всякая мысль въ немъ непремнно заключаетъ въ себ нсколько вставочныхъ предложеній, которыя или смягчаютъ, или поясняютъ ее. Отъ этого буквальный переводъ англійскихъ рчей почти невозможенъ, ибо ни о сжатости формы, ни о красот ея англичане не заботятся. Стиль ихъ рчей почти разговорный, какъ они говорятъ въ комнат, такъ говорятъ и публично. Литературность, отдлка фразы, старательное мастерство выразиться, столь здсь цнимыя въ статьяхъ, считаются словно недостойными, когда англичанинъ выступаетъ говорить публично. Но тмъ онъ сильне дйствуетъ, когда является самъ собой, безъ всякаго старанія и желанія: этимъ-то и отличается истинный ораторскій талантъ отъ академическаго, отсюда-то и происходитъ его чарующее дйствіе на слушателя. Все это есть у Линдгорста, и эти величественныя руины заставляютъ предполагать, какой это былъ могучій боецъ въ свое время. Едва лордъ Линдгорстъ надлъ шляпу, какъ высокій худощавый старикъ, съ округленными чертами продолговатаго лица, нсколько вздернутымъ, мягкимъ носомъ и совершенно блыми густыми волосами, всталъ, снялъ шляпу, подошелъ къ столу и началъ говорить. Это былъ лордъ Брумъ. Несмотря на свои восемьдесятъ лтъ, онъ гораздо моложаве и свже лорда Линдгорста. Брумъ теперь уже прошедшая знаменитость, но роль, которую игралъ онъ въ нижней палат по поводу перваго билля о реформ, никогда не забудется въ Англіи. Это былъ одинъ изъ самыхъ главныхъ и великихъ бойцовъ за реформу, и кром того одинъ изъ первоклассныхъ ораторовъ Англіи. Жизнь этого человка, до того времени, когда онъ назначенъ былъ лордомъ-канцлеромъ, даже англичане приводятъ въ примръ изумительной, сверхъестественной дятельности. Они говорятъ, что приготовляясь къ защит, передъ палатою лордовъ, королевы Каролины, жены покойнаго короля Георга, Брумъ, бывшій тогда простымъ адвокатомъ, не спалъ въ продолженіе трехъ сутокъ. Кром множества рчей, сказанныхъ имъ по самымъ разнообразнымъ предметамъ, сочиненія его составляютъ боле десяти томовъ, плодъ большихъ юридическихъ и историческихъ работъ. Онъ былъ нсколько лтъ сотрудникомъ ‘Эдинбургскаго Обозрнія’. Уже боле двадцати лтъ, какъ Брумъ сошелъ съ своего поприща, но тмъ не мене при всякомъ важномъ вопрос раздается его голосъ и въ палат лордовъ, и на. разныхъ митингахъ, и на публичныхъ обдахъ. Онъ особенно уважаемъ низшими классами, для воспитанія которыхъ такъ много сдлано имъ. Съ первыхъ же словъ лорда Брума и по манер его говорить видно, что это опытный и смлый боецъ, но она не походила на обыкновенную англійскую парламентскую манеру, всегда спокойную, и безъ всякихъ вншнихъ признаковъ паоса. Величайшая скромность, внутреннее спокойствіе, съ какимъ англичане говорятъ публично, всегда невольно располагаетъ въ пользу говорящаго. Какая противоположность въ этомъ отношеніи съ бывшею французскою палатой, гд рдкій депутатъ не впадалъ въ декламаторство, ораторскую позу и монументальныя жесты. Все это ршительно несвойственно и даже противоположно англійской манер говорить, которая если гршитъ чмъ, то разв сухостью, во и это особенно бросается въ глаза только въ людяхъ совершено бездарныхъ, между тмъ какъ рчь недаровитаго, а иногда даже и даровитаго француза невольно возмущала своимъ декламаторскимъ, фразистымъ тономъ. Англичанинъ всегда хочетъ сказать что-нибудь дльное, практическое, онъ занятъ тмъ, что онъ скажетъ, а не тмъ, какъ онъ скажетъ. Но при всей естественности манеры Брума, нельзя не замтитъ въ ней бывшаго адвоката, эта развязность движеній, эта самоувренность и небрежность позы обличали какой-то особенный навыкъ, профессію. Лордъ Брумъ подошедъ къ столу, положилъ на него прошеніе отъ Лондона, Ворстера (Worcester) и другихъ городовъ, по поводу народнаго воспитанія. Мн кажется, будетъ не лишнимъ привести здсь небольшой отрывокъ изъ его рчи объ этомъ предмет, показывающій, въ какомъ положеніи находится народное воспитаніе въ Англіи, и отношеніе къ нему правительства. ‘Я былъ предсдателемъ комитета народнаго воспитанія, существовавшаго въ 1816, 1817 и 1818 годахъ, трудами котораго предметъ народнаго воспитанія возвысился на ту степень важности и интереса, какую до сихъ поръ сохраняетъ онъ въ общественномъ мнніи. По порученію этого комитета, я внесъ въ парламентъ билль, но остановленъ былъ отъ дальнйшаго слдованія возраженіями диссентеровъ {То-есть сектаторовъ, отпавшихъ отъ господствующей церкви.}, которые, впрочемъ, всегда были ревностными сподвижниками въ дл народнаго воспитанія. Возраженія ихъ были такого рода, что я долженъ былъ взять билль обратно. Съ тхъ поръ много прошло времени, пока снова представился случай обратить вниманіе парламента на этотъ предметъ. Дло въ томъ, что съ 1818 года въ Англіи было 19,400 недльныхъ школъ и 5,400 воскресныхъ, первыя посщали 674,000, а вторыя 525.000 дтей, и прежде нежели правительство истратило хотя одинъ пенни на этотъ предметъ, въ Англіи уже обучалось 1.500,000 въ недльныхъ школахъ и 1.250,000 въ воскресныхъ’. Затмъ Брумъ коснулся успховъ въ воспитаніи, обнаружившихся съ тхъ поръ, какъ правительство опредлило на этотъ предметъ особый капиталъ {До милліона ф. с. Это только на воспитаніе дтей низшихъ классовъ.}, предоставя распоряжаться имъ комитету тайнаго совта. ‘Но предложенъ былъ другой планъ, котораго, я полагаю, не слдуетъ упускать изъ виду, а именно: дать право городовымъ совтамъ собирать налогъ для воспитанія дтей подъ контролемъ этихъ же городовыхъ совтовъ, и налогъ этотъ употреблять на воспитаніе дтей всякихъ сектъ, предоставя самимъ родителямъ ршать, въ какомъ именно вроисповданіи дти ихъ должны быть наставляемы. Подписавшіе представленное нын мною прошеніе (petition) поставляютъ на видъ то обстоятельство, что средніе классы имютъ такое же право на вниманіе правительства, какъ и рабочіе классы. Конечно, высшіе классы и ихъ школы сами могутъ заботиться о себ. Но такъ какъ при систем, установленной совтомъ комитета о воспитаніи, школы рабочихъ классовъ получили то преимущество, что въ нихъ введенъ надзоръ (инспекція) за содержателями и учителями, то представившіе поданное мною нын прошеніе просятъ, чтобъ и школамъ среднихъ классовъ предоставлены были т же преимущества (то-есть инспекція), какія школы высшихъ классовъ имютъ безъ всякаго вмшательства правительства, и которыя школы рабочихъ классовъ получили при систем, введенной комитетомъ совта. Было бы желательно, чтобы школы, въ которыхъ воспитываются и дти среднихъ классовъ, такъ же подчинены были вднію и надзору комитета совта, то-есть, чтобы всякій содержатель школы могъ обращаться въ комитетъ для инспекцій своей школы, и если посл инспекціи положеніе школы найдено будетъ удовлетворительнымъ, — чтобъ ему выдавали въ этомъ свидтельство. Такія свидтельства непремнно будутъ имть все значеніе академическихъ ученыхъ степеней и стали бы поощрять содержателей училищъ на дльное выполненіе своихъ обязанностей, а другихъ — на принятіе на себя должности учителей. Въ особенности же школы среднихъ классовъ нуждаются въ хорошихъ наставницахъ, ршительно необходимыхъ для того, чтобъ учащіяся двочки современемъ длались хорошими женами и матерьми. Вообще, недостаточность воспитанія существуетъ въ такихъ мстахъ, гд оно всего нужне. Въ большихъ городахъ оно недостаточне, чмъ въ селеніяхъ и мстечкахъ и въ такой пропорціи, какъ 13 къ 11. Въ Лондон эта недостаточность больше, чмъ гд-либо. Разумется, ничто похожее на притсненія тутъ не должно имть мста, тмъ боле, что несогласно было бы ни съ здравою политикой, ни съ истинною религіей — выставлять человку на видъ выгоду отъ какой бы то ни было вры, или исповданія. Преслдуемая истина всегда по этому самому выше поднимаетъ свою голову и непремнно усиливается, а преслдовать заблужденіе значитъ только замедлять его паденіе’. Брума поддержалъ епископъ линкольнскій, выразивъ совершенное согласіе съ его мнніями. Вопросъ о свобод совсти сдлался въ наше время до такой степени ршеннымъ вопросомъ, что ему уже не противорчатъ здсь и сами епископы. На рчь Брума отвчалъ изъ министровъ лордъ Гранвиль, и отвтъ его удивилъ меня. Не забудьте, что средніе классы ходатайствуютъ у правительства о надзор за ихъ школами, то-есть сами просятъ правительство, чтобъ оно вмшалось въ воспитаніе ихъ дтей: случай этотъ показываетъ, до какой = степени простирается здсь система правительства не вмшиваться, въ общественныя дла: ‘Я совершенно убжденъ, отвчалъ лордъ Гранвиль, что значительная сумма экономически и дльно употребленная на воспитаніе народа, была бы благотворнйшею мрой для этой страны, потому что воспитаніе матеріально содйствуетъ тишин и порядку. Многіе знаменитые люди утверждали, что долгъ государства — воспитывать рабочіе классы для поддержанія порядка и тишины въ стран. Но далеко не въ такой степени лежитъ на государств обязанность вмшиваться въ воспитаніе высшихъ или среднихъ классовъ. Я согласенъ, что учебная часть въ нкоторыхъ школахъ среднихъ классовъ гораздо хуже, чмъ въ народныхъ школахъ, но я бы не желалъ къ трудамъ комитета совта о воспитаніи прибавить еще новый трудъ надзора за школами среднихъ классовъ’. Тмъ все и кончилось. Это значило: пусть средніе классы сами, какъ знаютъ, устраиваютъ надзоръ за своими школами. Въ палат общинъ былъ я три раза. Доступъ въ нее не легокъ, не потому чтобъ онъ связанъ былъ съ какими-нибудь затрудненіями, а вслдствіе того, что мстъ для публики очень немного. Если какое засданіе общаетъ быть интереснымъ, то мста эти наполняются за нсколько часовъ до открытія засданія. Есть еще мста внизу, для иностранныхъ посольствъ и перовъ, но туда впускаютъ только или по запискамъ отъ посланниковъ, или черезъ члена парламента. Благодаря знакомому Т., г. М. М., къ которому я имлъ отъ него рекомендательное письмо, доступъ въ нижнюю палату сталъ для меня нетруднымъ. Впрочемъ, за неимніемъ знакомаго члена, обратясь предварительно къ смотрителю, находящемуся при публичной галлере, можно за три или четыре шиллинга получить тамъ мсто почти наврное. Онъ уже какъ-нибудь да сбережетъ его. Въ интересныхъ случаяхъ это средство даже врне записки отъ члена. Засданія парламента подходили уже къ концу и были чисто дловыми. Для скорйшаго отправленія длъ нижняя палата имла по два засданія въ день, утреннее и вечернее. Жаркая битва торіевъ съ вигами была уже кончена, министерство Пальмерстона услось покойно до будущей весны, партіи отдыхали отъ недавняго побоища и, сбираясь съ новыми силами, избгали схватокъ, ни къ чему не ведущихъ. При вход въ зданіе парламента, прежде всего поражаетъ васъ отсутствіе часовыхъ и вообще всякой военной силы или военнаго мундира. Скромный и постоянно услужливый полисменъ одинъ стоитъ у входа въ зданіе, ври вход въ галлерею, ведущую въ библіотеку и ресторацію палаты, стоитъ другой, и наконецъ два полисмена въ круглой зал, черезъ которую входятъ въ палату. Въ этой зал всегда порядочная толкотня. Черезъ нее входитъ публика въ верхнюю галлерею, а т, кто не попалъ туда, здсь же ждутъ своей очереди, ибо всякій хотя на минуту выходящій, тотчасъ же замщается другимъ. Кром того, тутъ всегда толпится много такихъ, которые стараются черезъ членовъ пробраться на мста внизу, или пришли переговорить съ кмъ-нибудь изъ членовъ. Входъ, какъ въ зданіе парламента, такъ и въ эту залу совершенно свободенъ, до самыхъ дверей палаты никто васъ не спроситъ, куда и зачмъ вы идете. Вся эта простота, необычайная скромность, обыденность обстановки уже показываетъ, до какой степени парламентъ здсь вошелъ въ нравы и въ простую привычку публики. Когда г-нъ М. М. помстилъ меня на одномъ изъ дивановъ, отведенныхъ для членовъ верхней палаты, я обвелъ глазами залу и длинные ряды дивановъ ея, наполненные людьми въ шляпахъ. Большая часть изъ нихъ сидли полулежа, или совершенно растянувшись, или положивъ ноги на передніе диваны, каждый былъ, какъ дома, разнообразіе въ одежд, въ цвтахъ(лтнихъ сюртуковъ, пальто и шляпахъ доходило до пестроты, во всемъ совершеннйшее отсутствіе всякой офиціальности и этикета. Эта будничность и небрежность обстановки такъ странно на меня подйствовали, что я долженъ былъ съ нкоторымъ усиліемъ привести себ въ сознаніе то, что я дйствительно нахожусь въ англійскомъ парламент, и что эта зала и эти растянувшіеся по диванамъ люди въ шляпахъ составляютъ могущественнйшій авторитетъ Англіи, на который вся Европа обращаетъ свое сосредоточенное вниманіе. Мы читаемъ въ газетахъ о паденіи, или вступленіи въ должность министровъ, слышимъ слова: ‘англійское правительство’, ‘парламентъ’, но Богъ знаетъ, какъ укладываются въ нашихъ головахъ вс эти совершенно чуждыя намъ представленія. Передо мной былъ теперь самый фактъ всхъ этихъ представленій, та самая лабораторія, гд творится сила, дающая жизнь всмъ этимъ словамъ. Вотъ эти дв громадныя партіи, на кото рыя раздляется Англія — эти виги и торіи,— сидящія другъ противъ друга и такъ зорко слдящія одна за другой. На выборахъ каждая партія иметъ знамена и банты своихъ цвтовъ, а здсь, только по мстамъ можно различить ихъ. Передъ предсдателемъ стоялъ огромный столъ, по одну его сторону сидли министры, и вся эта сторона дивановъ занята членами, поддерживающими министерство, другая сторона занята оппозиціей. Столъ этотъ также служитъ мстомъ, куда сидящіе возл него, какъ министры, такъ и оппозиція, кладутъ свои портфели, бумаги, а иногда и свои ноги… Такъ вотъ оно, это правленіе, основанное на сил убжденія, на жаркихъ и упорныхъ преніяхъ, правленіе, гд ршаются всемірные вопросы, нсколько лишнихъ голосовъ той или другой стороны могутъ низвергнуть цлое министерство, измнить политику страны, объявить войну… Одна такая страшная нравственная отвтственность должна была пріучить англичанъ къ серьезности и осмотрительности въ характер, и самъ Брайтъ, радикалъ на митингахъ, — остороженъ и сдержанъ въ парламент. Когда я пришелъ въ палату, предсдателя еще не было, но онъ скоро показался, предшествуемый двумя носителями жезла, на одномъ конц котораго сдлана большая золотая корона, символъ королевской власти. Жезлъ положили на столъ передъ предсдателемъ, онъ слъ на свое кресло и проговорилъ: ‘Order, order’, это значитъ, что засданіе открыто, и что дла, назначенныя по этому засданію, должны итти своимъ чередомъ. Изъ всхъ членовъ только одинъ предсдатель былъ безъ шляпы: онъ сидлъ въ длинномъ парик, концы котораго спускались ниже плечъ. Въ это время вошелъ человкъ въ срой шляп, съ чисто еврейскимъ лицомъ и нервическою, озабоченною и усталою физіономіей, на конц его подбородка маленькій клокъ сроватыхъ волосъ, онъ одтъ очень чисто и щеголевато. Задумчиво, большими шагами, прошелъ онъ пространство, раздляющее диваны на дв стороны, и слъ прямо противъ лорда Джона-Росселя. Я тотчасъ узналъ его по каррикатурамъ, которыми трунитъ надъ нимъ ‘Punch’, это г. Дизраэли, бывшій министръ финансовъ въ торійскомъ правительств, а теперь предводитель оппозиціи. Ныншній день лордъ Джонъ-Россель, по требованію оппозиціи, общалъ дать объясненія о видахъ правительства, касательно мирнаго трактата, заключеннаго въ Виллафранк. Палата быстро наполнялась членами: скоро вс диваны были уже заняты и стали наполняться членскія мста въ верхней галлере. Засданіе между тмъ шло своимъ порядкомъ: въ это время представлялись прошенія (petitions). Членъ, имвшій подать таковое, подходилъ съ нимъ къ столу и, прочитавъ, клалъ его на столъ. Въ палат стоялъ шумъ и говоръ, и никто этихъ прошеній не слушалъ, начиная съ самого президента, который въ это время разговаривалъ то съ тмъ, то съ другимъ изъ подходившихъ къ нему членовъ. Прошенія эти сдаютъ потомъ въ особый комитетъ, избранный палатой изъ среды себя, тамъ разсматриваютъ и потомъ докладываютъ палат. Здсь присутствіе въ комитетахъ палаты такъ обязательно для выбранныхъ туда членовъ, что не посщающій своего комитета членъ, по приговору палаты, подвергается заключенію въ тюрьму, нарочно для этого сдланную въ зданіи парламента. Наконецъ, представленіе петицій прекратилось. Въ это время палата была полна и внизу и вверху. Изъ министровъ, которые вс сидли по лвую сторону стола, всталъ одинъ, снялъ шляпу и подошелъ къ столу: то былъ лордъ Джонъ-Россель. Онъ держалъ въ рук связку бумагъ, которую положилъ на столъ: то были копіи съ послднихъ депешъ его по итальянскимъ дламъ. ‘Sir’, началъ онъ, по обычаю обращаясь къ президенту, но первыхъ словъ его невозможно было явственно слышать за шумомъ разговоровъ, только минуты черезъ дв, когда увидали, что онъ началъ говорить, въ палат настала совершеннйшая тишина.
‘Я желалъ бы отложить объясненіе о нашихъ иностранныхъ сношеніяхъ и, конечно, отложилъ бы его, еслибы мы не были при конц засданій парламента. Даже и въ такомъ случа я отложилъ бы его, еслибъ имлъ сколько-нибудь въ виду окончательное устройство этихъ длъ’…
Но я считаю излишнимъ сообщать здсь длинную рчь лорда Джона Росселя, давно извстную по газетамъ и теперь уже не имющую большого интереса. Онъ говорилъ боле часа. Россель — младшій сынъ герцога Бедфордскаго, титло это иметъ теперь старшій братъ его, перъ, Россель же лордъ только по одному названію, которое не даетъ ему права быть членомъ палаты перовъ. Ему теперь шестьдесятъ шесть лтъ, но, не смотря на замтную слабость его организма, онъ еще довольно свжъ. Лицо его овально, сро-сдоватые волосы его остались только на затылк и вискахъ, черты лица мягки и кротки. Говоритъ онъ тихо, медленно, плавно, мало-звучнымъ голосомъ, ровно, безъ всякаго ударенія на слова. Въ черномъ, мшковатомъ сюртук, въ широкомъ, двухбортномъ жилет изъ желтаго пике, съ своею добродушнйшею, честною физіономіей, лордъ Джонъ-Россель возбуждаетъ невольное уваженіе къ себ. Вс его движенія, въ продолженіе слишкомъ часовой его рчи, заключались въ томъ, что онъ складывалъ на груди свои руки, одна на другую, и потомъ снова опускалъ ихъ, опирался обими руками на столъ и потомъ отдалялся отъ него, ни одного сколько нибудь рзкаго, или ршительнаго движенія, даже не было у него этихъ обыкновенныхъ всмъ англичанамъ удареніи двумя пальцами правой руки въ ладонь лвой. Боле спокойной, плавной, безстрастной манеры говорить нельзя себ представить. Лордъ Джонъ-Россель давно уже на политическомъ поприщ однимъ изъ главныхъ предводителей либеральной партіи, но кром политики онъ много занимался и литературой, написалъ романъ, трагедію и даже издалъ книжку своихъ стихотвореній. Замчу кстати, что нигд литература не находится въ такой чести, какъ въ Англіи, нигд не возбуждаетъ она такого всеобщаго интереса, какъ здсь. Здсь едва-ли есть хоть одинъ человкъ, имющій претензію на джентльменство, который бы не попробовалъ себя въ той или другой форм. Всякій сколько нибудь замчательный политическій человкъ непремнно иметъ на своей совсти или книжку юношескихъ стихотвореній, или романъ, или статьи въ обозрніяхъ. Но возвращаюсь къ засданію. Въ продолженіе рчи лорда Джона-Росселя, сидвшій противъ него Дизраэли безпрестанно длалъ замтки на клочк бумаги. ‘Впрочемъ, сказалъ въ заключеніе лордъ Джонъ-Россель, каковы бы ни были затрудненія, — я думаю мн позволительно сказать, несмотря на то, что достопочтенный джентльменъ, сидящій противъ меня (Дизраэли) говорилъ о возрожденіи Италіи, какъ о вопрос едва-ли стоющемъ серьезнаго вниманія,— позволительно мн будетъ сказать, что если страна, столь прекрасная своимъ физическимъ видомъ, столь богато одаренная природой, столь обильная геніальными людьми всякаго рода, страна, судьба которой была предметомъ горькихъ псенъ, начиная съ Петрарки въ XIV до Леопарди въ XIX вк, если, говорю, такая страна можетъ быть сдлана счастливою и сынамъ ея открыто будетъ широкое поприще для ихъ талантовъ и энергіи, такъ что и имъ возможно будетъ приносить свою долю на прогрессъ этой европейской семьи, къ которой принадлежатъ они,— а я убжденъ, что это будетъ богатая доля,— если, говорю, такой предметъ будетъ достигнутъ, тогда, сэръ, что касается до меня, я не обинуясь скажу, что правительство ея величества стало бы радоваться такому результату’. Этими словами лордъ Джонъ-Россель кончилъ длинную рчь свою. Несмотря на его тихій голосъ, на его спокойную фигуру, видно было, что эти слова не были реторическими фразами. Во все продолженіе рчи его царствовала мертвая тишина, изрдка прерывавшаяся тихими восклицаніями ‘слушайте’, раздававшимися на министерской сторон при особенно интересныхъ мстахъ, и смхомъ отъ разсказанныхъ имъ анекдотовъ объ австрійской политик въ Италіи. Одобрительные крики (въ палат не апплодируютъ) вигской стороны раздались, когда лордъ Джонъ-Россель кончилъ говорить и надлъ шляпу. Едва Россель надлъ шляпу, какъ Дизраэли снялъ свою и всталъ, выжидая пока стихнутъ одобрительные крики виговъ. Никакая министерская должность не можетъ сравняться съ трудными обязанностями предводителя оппозиціи. Хотя ршительные случаи, отъ которыхъ падаютъ министерства, представляются рдко, но отъ предводителя партіи, отъ его политическаго такта, предусмотрительности, умнья управлять своею партіей и пользоваться обстоятельствами зависитъ многое, и обыкновенно выборъ предводителя длается посл тщательныхъ соображеній. Иногда даже и ораторскій талантъ при этомъ не принимается въ соображеніе. Покойный лордъ Бентинкъ, посл котораго Дизраэли сталъ предводителемъ торійской партіи въ палат общинъ, вовсе не имлъ ораторскаго таланта, но по личнымъ своимъ качествамъ, по привтливости своей, по неусыпному вниманію, какое онъ обращалъ на каждаго члена своей партіи, по постоянной дисциплин, какую поддерживалъ въ ней, — оставилъ по себ память одного изъ лучшихъ вождей партій. Т, которые полагаютъ, что въ Англіи безъ аристократическаго имени и богатства нельзя достигнуть никакого важнаго мста, могутъ видть въ Дизраэли опроверженіе своему мннію. Происходящій отъ еврейскаго семейства, переселившагося въ прошломъ вк въ Англію, сынъ перекрестившагося еврея, занимавшагося литературой, — Дизраэли, безъ богатства, одними своими талантами достигъ высокаго поста предводителя торійской партіи и уже два раза былъ министромъ финансовъ. Я не стану говорить ни объ отвт Дизраэли, ни о рчи Пальмерстона, который отвчалъ ему: все это теперь не иметъ уже интереса. Но одна общая черта поразила меня въ здшнихъ политическихъ людяхъ: хотя все здсь основано на преніяхъ, и слдовательно краснорчіе должно-бы играть первостепенную роль, но ни одинъ изъ нихъ, ни одинъ членъ ршительно не думаетъ о томъ, чтобы быть краснорчивымъ, никто не иметъ ни малйшей претензіи быть ораторомъ. Всякій хочетъ высказать доводы, какіе иметъ, и высказавши ихъ, садится. Къ сожалнію, я долженъ ограничиться только тмъ, что слышалъ самъ, а я не слыхалъ ни одного изъ тхъ, которые имютъ теперь здсь ораторскую репутацію, какъ напримръ лордъ Дерби, Бульверъ, Кобденъ, Брайтъ. Изъ всхъ, кого я слышалъ, у Дизраэли больше всхъ ораторскаго таланта, но говоритъ онъ непріятно. Это непріятное впечатлніе происходитъ прежде всего отъ его движеній руками и корпусомъ, движеній рзкихъ, иногда даже тривіальныхъ, которыя тмъ боле бросались въ глаза, что вс другіе члены парламента говорили безъ всякихъ движеній, спокойно, какъ будто только для исполненія должности. Но замчательно, что вс почти говорятъ хорошо, то-есть у всхъ слово всегда готово для выраженія мысли. И въ парламент и въ ‘клубахъ преній’ я постоянно удивлялся этому умнію расположить свою рчь, этой послдовательности въ изложеніи, этому дару слова, этой простот и естественности тона и манеры, этому ршительному отсутствію всякаго котурна и фразистости. Правда, все это относится не къ воображенію, а къ мысли: говорящій постоянно скрытъ за предметомъ. Но это не спасаетъ иногда ораторовъ отъ самыхъ комическихъ положеній: въ это-же засданіе, посл напряженнаго вниманія, съ какимъ палата слушала Росселя, Дизраэли и Пальмерстона, очевидно нуженъ былъ отдыхъ, много членовъ вышло изъ залы, другіе предались разговорамъ. Въ это время встаетъ какой-то тори, изъ среднихъ рядовъ, и, снявъ шляпу, начинаетъ говорить. Никто на него не обращаетъ вниманія и голосъ его теряется въ шум разговоровъ. Напрасно со стороны тори раздается: ‘слушайте, слушайте!’ Виги отвчаютъ, смясь, боле громкимъ: ‘слушайте’, которое уже окончательно заглушаетъ говорящаго. ‘Да позвольте, господа, вскрикиваетъ несчастный ораторъ, я исполняю мой долгъ!’ ‘Слушайте, слушайте!’ кричатъ съ хохотомъ виги и шумъ усиливается. Поговоривъ такимъ образомъ минутъ десять, ораторъ махнулъ рукой и слъ. Но въ ‘Times’ на другой день не сказано было объ этомъ ни слова, и рчь его была напечатана вполн. Очевидно, что онъ прислалъ ее въ редакцію посл, для прочтенія своимъ избирателямъ. Пальмерстонъ говорилъ очень изящно, я разумю вншнюю его форму, но собственно ораторскаго таланта у него нтъ. Сила его рчей заключается въ дльности и ироніи, въ послдней онъ иметъ удивительный талантъ и мастерски пользуется имъ противъ своихъ противниковъ. До сихъ поръ онъ самый популярный человкъ въ Англіи, хотя трудно опредлить, на чемъ основана его популярность. Но такой абсолютной популярности, какою пользовался нкогда Робертъ-Пиль, теперь въ Англіи не иметъ никто. Популярность Пальмерстона, кажется, основывается на довріи къ его практической опытности въ длахъ и на либерализм его вншней политики, но уваженіе, какимъ онъ пользуется въ общественномъ мнніи, незавидно, въ народ зовутъ его humbuy (надувало, hableur). Онъ средняго роста, черты его лица очень изящны и тонки, съ плутоватымъ и нсколько насмшливымъ выраженіемъ. Въ манерахъ и движеніяхъ его виденъ настоящій grand seigneur, вышлифованный парламентскими нравами и тми условіями, какія налагаетъ дисциплина партій. Только выраженіе его рта очень непріятно, и не даромъ сказалъ о немъ ‘Punch’: ‘Не хорошъ гиппопотамъ, но вообще онъ пріятне чмъ Пальмерстонъ’. Густые, до близны сдые волосы свои, которыхъ сильно не достаетъ на верху головы, онъ носитъ мастерски, взбивая ихъ на вискахъ и прикрывая ими свою лысину. Его шея поражаетъ своею длиной и, вроятно, вслдствіе этого онъ носитъ толстый высокій галстухъ, въ род жабо, какъ носили лтъ тридцать назадъ. Вся его изящная и легкая фигура обнаруживаетъ бывшаго щеголя и, денди, только подъ густыми, нависшими бровями маленькіе огненные глаза — только они заставляютъ предполагать, сколько еще умственной бодрости въ этомъ щеголеватомъ и, повидимому, безпечномъ старик. Впрочемъ, я называю его старикомъ только изъ вниманія къ его семидесяти-пяти годамъ, но собственно говоря, онъ вовсе не иметъ старческаго вида: такъ его щеголеватая наружность, бодрость движеній и особенно яркій огонь глазъ совершенно сглаживаютъ его лта. Благодаря г-ну М М., мн случилось быть на вечер у Пальмерстона, или точне у леди Пальмерстонъ, ибо на билет было напечатано: Lady Palmerston at home, а внизу написано число мсяца. Этотъ вечеръ былъ то, что здсь называется раутъ. Гости начали съзжаться въ десять часовъ, а въ двнадцать стали уже разъзжаться. Общество не имло никакого характера исключительности: тутъ были члены верхней и нижней палатъ, издатели журналовъ, attachs разныхъ посольствъ, нкоторые посланники и проч. Пальмерстонъ почти до половины двнадцатаго стоялъ въ передовой комнат, близь двери, и принималъ гостей, каждому подавая руку. На немъ была синяя лента ирландскаго ордена св. Патрика. Простота въ уборккомнатъ и во всей обстановк поразила меня. Въ комнат, направо изъ передовой, на кругломъ стол стояли два большіе чайника, одинъ съ чаемъ, а другой съ горячею водой, и дв корзинки съ печеньемъ. Слуга, стоявшій у стола, наливалъ чай желающимъ,— этимъ все и ограничивалось. Во всхъ комнатахъ ни одной картины, кром большого портрета самого лорда Пальмерстона, писаннаго пастелью и въ весьма улучшенномъ вид. Въ главной гостинной на столикахъ лежали нсколько альбомовъ съ посредственными акварелями. Старые шелковые обои комнатъ и стиль мебели, зеркала и бронзы напоминали вкусъ двадцатыхъ годовъ нашего вка. Кончивъ пріемъ, Пальмерстонъ перешелъ въ гостиную и былъ тотчасъ-же окруженъ дамами. Когда я въ двнадцать часовъ сошелъ внизъ, разъздъ уже начался. Такая же простота обстановки и въ дом лорда Гранвиля, у котораго я обдалъ и потомъ провелъ вечеръ, благодаря рекомендательному письму къ нему отъ А. Н. Б. Тутъ все отзывалось давностію и простотой домашняго комфорта. Лордъ Гранвиль къ обду надлъ ленту и звзду ордена Подвязки, здсь надваютъ ихъ только на парадные обды и вечера, а въ петличк ленточки не носятъ. Тутъ, между прочимъ, былъ одинъ молодой лордъ А., чрезвычайно образованный, онъ нсколько лтъ провелъ въ Германіи, посщая лекціи мюнхенскаго и гейдельбергскаго университетовъ, зналъ хорошо древности. Посл обда леди Гранвиль разливала кофе въ кабинет хозяина, вс украшенія этой комнаты состояли въ шкапахъ съ книгами и въ двухъ портретахъ старыхъ канцлеровъ… Между тмъ наступилъ уже августъ. Черезъ нсколько дней долженъ былъ закрыться парламентъ. Сезонъ почти уже кончился, въ паркахъ и на Regent-street съ каждымъ днемъ видно было меньше и меньше великолпныхъ экипажей, всякій, кто могъ, узжалъ изъ Лондона въ деревни, кто на берега моря, наступила пора sca-side, морской стороны, и мн пора уже было на островъ Вайтъ, купаться въ мор, что было цлію отъзда моего за границу.