Дух лорда Честерфильда,, Честерфилд Филип-Дормер Стэнхоуп, Год: 1815 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 74 минут(ы)

ДУХЪ ЛОРДА ЧЕСТЕРФИЛЬДА,
или
ИЗБРАННЫЯ МЫСЛИ
ИЗЪ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫХЪ ЕГО СОЧИНЕНІЙ И ПИСЕМЪ КЪ СЫНУ СВОЕМУ.

Съ Англинскаго перевелъ
И. . . . . Л. . . . .

Санктпетербургъ,
печатано при Императорской Академіи Наукъ.
1815.

Печатать позволяется,

съ тмъ, чтобы по напечатаніи, до выпуска изъ Типографіи, представлены были въ Цензурныя Комитетъ: одинъ экземпляръ сей книги для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства Просвщенія, два экземпляра для Императорской Публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Санктпетербургъ. Октября дня 1814 года.

Цензоръ, Ст. Сов. и Кав. Ив. Тимковскій.

ПРЕДУВДОМЛЕНІЕ.

Между высокими особами протекшихъ временъ большее вниманіе на себя обращаютъ рдкія качества Графа Честерфильда, именитаго по острот и благоразумію своему Британскаго Вельможи, отличвшагося равномрно въ свтскомъ обхожденіи, въ Государственныхъ длахъ и наукахъ. Сей знаменитый мужъ со здравымъ разсужденіемъ объединялъ совершенное познаніе рода человческаго, былъ превосходный человкъ и пріятный собесдникъ. Исполненъ будучи столь рдкихъ дарованій и любезныхъ свойствъ, по всей справедливости могъ онъ быть совершеннымъ наставникомъ благороднаго юношества и къ воспитанію онаго проложить новой путь: по полезной сей обязанности безъ сомннія не принялъ бы онъ на себя, если бы къ щастію послдующихъ временъ, не имлъ сына, котораго, съ отеческою горячностію любилъ и коего воспитаніе въ теченіе н&#1123,сколькихъ лтъ было главнйшимъ его упражненіемъ.

Слдующіе листы содержатъ избраннйшія мысли наставленій его, содержащихся въ письмахъ къ сыну своему, коего намренъ онъ былъ образовать отличнымъ человкомъ, какимъ самъ былъ. Въ сей книжк найдетъ читатель превосходнйшія его мннія о различныхъ предметахъ, разумныя примчанія о человк и нравахъ, полезныя наставленія служащія къ пріобртенію добродтели, вкуса и в&#1123,жливости. Хотя начальныя статьи сего сочиненія покажутся съ перваго взгляда маловажными потому, что въ нихъ говорится боле o наружномъ усовершенствованіи человка: однако въ отношеніи къ послдующимъ могутъ почесться необходимыми. Ибо сколь бы внутреннія качества ни были изящны, но небудучи облечены пріятною наружностію, теряютъ много своей цны. А какъ въ человк не столь скоро прозябаютъ умственныя способности какъ тлесныя, то образуя въ юношахъ послднія, пролагаемъ путь къ разверзтію первыхъ. По таковымъ причинамъ уповаю, что книжка сія можетъ быть полезною какъ юношеству, такъ родителямъ и воспитателямъ служитъ руководствомъ въ общеполезной ихъ обязанности.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

О вниманіи

О отсутствіи духа

О непристойности различныхъ родовъ

О застнчивости

О бесдахъ

Правила обращенія

О бережливости

О дружеств

О вжливости

О пріятностяхъ

Познаніе свта

О лжи

О сановитости

Кротость въ поступкахъ соединять должно съ твердостію духа

О нравственныхъ качествахъ

Простыя примчанія

Краснорчіе

Педантство

О увеселеніяхъ

О предразсужденіяхъ

О вр

О употребленіи времени

О тщеславіи

О добродтели

Имена особъ подписавшихся на книги подъ заглавіемъ: Духъ Лорда Честефильда. Переводъ съ Англинскаго.

Его Высокопреосвященство Михаилъ Архіепископъ Черниговскій.

Его Высокопрев. Павелъ Васильевичъ Криницкій.

Его Сіятельс. Графъ Илья Андреевичъ Безбородко.

— Князь Семенъ Ивановичъ Салатовъ.

— Графъ Левъ Станиславовичъ Ворцель.

Ея Сіятельство Княгиня Клеопатра Ильинишна Лобанова-Ростовская.

Его Превосход. Василій Алексевичъ Зайцовъ.

— Иванъ Андреевичъ Вейдемейеръ.

— Карлъ Ивановичъ Габлицъ.

— Илья Яковлевичъ Аршеневскій.

— Осипъ Степановичъ Шерпинскій.

— Николай Николаевичъ Леонтьевъ.

— Алексй Алексевичъ Зайцовъ.

— Гавріилъ Герасимовичъ Политковскій.

— Дмитрій Степановичъ Бортнянской.

— Дмитрій Семеновичъ Серебряковъ.

— Николай Дмитріевичъ Жулковскій.

— Семенъ едоровичъ Пановъ.

— Даніилъ Аанасьевичъ Масальской.

Его Превосход. Семенъ Семемовичъ Филатевъ.

— Осипъ Павловичъ Коржевскій.

— Евграфъ Ильичъ Мечниковъ.

Его Высокородіе Сергй Васильевичъ Шкуринъ.

— Иванъ Осиповичъ Тимковской.

— Иванъ Васильевичъ Мироновичъ.

— Кондратій Матвевичъ Кудрявцовъ.

— Антонъ Ивановичъ Миллеръ.

— Владиміръ Ивановичъ Вейдемейеръ.

— Матвй Ивановичъ Логиновъ.

— едоръ Григорьевичъ Масальской.

— Александръ Михайловичъ Вильбрехтъ,

— Василій Михайловичъ Севергинъ.

— Николай Степановичъ Ильинской.

— Яковъ Дмитріевичъ Захаровъ.

— Петръ Петровичъ Львовъ.

— Александръ Ивановичъ Тургеневъ.

— Петръ Павловичъ Званцовъ.

— Иванъ Яковлевичъ Ушаковъ.

— Дмитрій Прокофьевичъ Познякъ.

— Гавріилъ Семеновичъ Покровскій.

Его Высокоб. Николай Андреевичъ Всеволожскій.

— Николай Александровичъ Чириковъ.

— Яковъ Андреевичъ Албрехтъ.

— Иванъ Кондратьевичъ Фишеръ.

— Никандръ Самойловичъ Рубцовъ.

— едоръ Ивановичъ Крузенштернъ.

Его Высокоблагор. Осипъ Осиповичъ Товбичъ.

— едоръ Ивановичъ Миллеръ.

— Ромэнъ Ивановичъ Габлицъ.

— Захаръ Петровичъ Яковлевъ.

— Аанасій Петровичъ Гроздозъ.

— Карлъ Карловичъ Ларсонъ.

— Петръ Ивановичъ Юдинъ.

— Александръ Яковлевичъ Треборнъ.

— Петръ Петровичъ Теслевъ.

— Александръ едоровичъ Севастьяновъ.

— Петръ Андреевичъ Загорской.

— Иванъ Аеанасьевичъ Милашевичъ.

— Тимоей Андреевичъ Смловскій.

— Василій Петровичъ Пядышевъ.

— Григорій Васильевичъ Григорьевъ.

— Петръ Тимоеевичъ Канельскій.

— Елисей Ивановичъ Кошкинъ.

— Николай Романовичъ Политковскій.

— Григорій Александровичъ Щербининъ.

— едоръ Даниловичъ Масальской.

— Филиппъ Петровичъ Сенковской.

— Николай Михайловичъ Чекменевъ.

— Максимъ едоровичъ Носковъ.

— Семенъ Андреевичъ Венеціановъ.

— Евграфъ Васильевичъ Колмовской.

— Василій Андреевичъ Рябининъ.

— Абрамъ Израилевичъ Перетцъ.

Его Высокоб. Василій Ивановичъ Солодовниковъ

— Михаилъ Васильевичъ Мясодовъ.

— Даніилъ Ивановичъ Шлукъ.

— Иванъ Петровичъ Енгель.

— Андрей Петровичъ Христенковъ.

— Павелъ Петров. Янжулъ-Михайловскій.

— Иванъ Ивановичъ Колпаковъ.

— Иванъ Лукичъ Лукинъ.

— Алексй Ивановичъ Дмитріевъ.

— Андрей Андреевичъ Баташовъ.

— Василій Никифоровичъ Геттунъ.

— Александръ Ивановичъ Мицкевичъ.

— Николай Николаевичъ Аладовъ.

— Григорій Гавриловичъ Русановъ.

— Александръ Васильевичъ Гронской.

— Павелъ Петровичъ Волковъ.

Его Высокопреп. Сергій Никифоровичъ Ливотовъ.

— Иванъ Семеновичъ Данковъ.

— Семенъ Петровичъ Ласкинъ.

Его Преподобіе Петръ Николаевичъ Мысловскій.

— Сергй Петровичъ Томилинъ.

Ея Высокоблагородіе Анна Петаровна Петрулева.

— Ольга Ивановна Фишеръ.

— Александра Осиповна Бляева.

— Катерина Николаевна Муффель.

Ея Благородіе Анна Ефимовна Фундуклей.

— Марья Ефимовна Щукина.

Ея Благородіе Ольга Ивановна Фундуклей.

__ Анна Семеновна Ласкина.

С. Петербургскіе купцы: Иванъ Петровичъ Мичуринъ и Карлъ Ивановичъ Саломе. Осташков. купецъ Иванъ Кондратьевичъ Савинъ. Вязников. купецъ Иванъ Васильевичъ Водовозовъ. Его Благородіе Иванъ Михайловичъ Клементьевъ.

— Яковъ Епифановичъ Редриковъ.

— Иванъ Панфиловичъ Поповъ.

— Константинъ Филип. Константиновъ.

— Алексй Яковлевичъ Эненховъ.

— Иванъ Сергевичъ Ливотовъ.

— Иванъ Михайловичъ Бакунинъ.

— Андрей Матвевичъ Усольцовъ.

— Михаилъ Филиповичъ Федотьевъ.

— Яковъ Даниловичъ Готманъ.

— Андрей Ивановичъ Трутовскій.

— Семенъ Дмитріевичъ Глбовъ.

— едоръ Петровичъ Петровъ.

— Николай Пегаровичъ Кавалеровъ.

— Иванъ Ивановичъ Фундуклей.

— Алексй Филиповичъ Фіалковскій.

— Павелъ Васильевичъ Поярковъ.

— Михаилъ Осиповичъ Деодатъ.

— Виталій Борисовичъ Северцовъ.

— Егоръ Гавриловичъ Чиляевъ.

— Петръ Ивановичъ Бловъ,

Его Благородіе Маковскій.

— Урусовъ.

— Смирновъ.

— Прудченко.

— Самуилъ Никандровичъ Рубцовъ.

О ВНИМАНІИ.

Человкъ не можетъ быть ни способнымъ къ длу, ни пріятнымъ, если не можетъ или не старается устремлять своего вниманія на настоящій предметъ, и нкоторымъ образомъ не изгоняетъ изъ мыслей своихъ на то время всхъ другихъ. Еслибы такой человкъ находясь на вечеринк, на ужин, или при какихъ либо другихъ увеселеніяхъ занимался въ мысляхъ своихъ ршеніемъ какой нибудь Эвклидовой задачи, то могъ бы почесться худымъ гостемъ, и чудное бы представлялъ лице въ бесд, или если бы въ кабинет своемъ уча какую ни будь проблему, занимался такъ-же минуетомъ, думаю весьма бы слабымъ былъ математикомъ.

Въ теченіи цлаго дня довольно найдется времени для каждаго дла, если каждую вещь порознь исправлять будемъ, но не найдется довольно времени и въ цлый годъ, если вдругъ двумя вещами заниматься будемъ.

Сіе постоянное и ничемъ инымъ не прерываемое вниманіе къ одному предмету, есть надежный знакъ превосходнйшаго ума, такъ какъ суетливость и смущеніе суть необманчивые признаки слабаго и легкомысленнаго ума.

По истинне ни чего безъ вниманія не должно чинить, неимніе вниманія, отъ слабости мыслей происходящее, есть явный знакъ или глупости, или сумозбродства. Не только вниманіе ко всякой вещи имть должно, но еще скорость вниманія, или мткость. На примръ: вступая въ бесду столь скорое примчаніе имть должно, чтобы вдругъ примтить всхъ въ горниц находящихся, ихъ движенія, взоры и рчи: однакожъ не осматривая ихъ нарочно и не показывая такого вида, будто старается ихъ примчать. Сія скорая и скрытная примтливость великую въ жизни приноситъ пользу и къ пріобртенію ея употребить должно великое раченіе, на противъ того безпечность и не вниманіе на то, что около насъ произходитъ, чинитъ человка подобнымъ глупому или безумцу. Глупый не иметъ мыслей, безумный или сумазбродный лишился ихъ, а невнимательный человкъ не иметъ ихъ на нкоторое время.

Словомъ: познанія свта, какъ важнйшей изъ всхъ наукъ, никогда не можно пріобрести безъ великой внимательности, и я знаю многихъ старыхъ людей, кои хотя долго уже жили въ свт, однакожъ въ разсужденіи знанія онаго, по легкомысленности своей и невнимательности могутъ почесться дтьми.

Нкоторыя наружныя обыкновенія и образъ поступокъ, коимъ всякъ сообразуется, скрываютъ нсколько истинну и придаютъ почти всякому общее наружное другъ съ другомъ подобіе. Однимъ только вниманіемъ можно проникать сквозь сію завсу и познавать точныя качества людей. Есть еще маловажныя вещи имющія отношеніе къ надмнности и самолюбію, врожденнымъ человку, кои не обходимое вниманіе наше заслуживаютъ по тому, что служатъ не оспоримымъ доказательствомъ почтенія и уваженія нашего къ тмъ особамъ, которымъ мы оныя оказываемъ. На примръ, ежели позоветъ кого нибудь къ себ обдать или ужинать, то должно привести на память, не примтилъ ли ты, что званый гость особенное какое нибудь кушанье любитъ, и стараться онымъ его поподчивать. Многіе люди имютъ свои слабости, имютъ отвращеніе, или отмнную охоту къ какимъ нибудь вещамъ. Если бы мы осмяли человка за то, что не любитъ держать у себя въ домъ кошекъ или нестъ сыру, и по невнимательности или небрежности своей предлагали бы ему о томъ, чего онъ не любитъ, то во первыхъ почелъ бы онъ себя оскорбленнымъ, а во вторыхъ осмяннымъ, и помнилъ бы какъ то, такъ и другое. На противъ того стараніе наше въ доставленіи ему любимой вещи и въ удаленіи отъ него того, чего не любитъ, показываетъ по крайней мр, что онъ есть предметомъ нашего вниманія, симъ можетъ быть еще боле пріязни его снискиваемъ, нежели оказаніемъ какой нибудь важной услуги. Чемъ маловажне таковыя вещи, тмъ большее вниманіе наше къ человку доказываютъ и слдовательно, тмъ боле снискиваемъ его къ намъ расположеніе.

Да посовтуетъ всякъ съ собственнымъ своимъ сердцемъ и да приведетъ себ на память сколь много не упущеніе бездльныхъ вещей оказываемое намъ другими ласкаетъ нашему самолюбію и тщеславію, коимъ каждый изъ смертныхъ подверженъ. Вообразимъ сколь много преклоняютъ и привлекаютъ они насъ къ такому человку и сколь благосклонно пріемлемъ мы отъ такого человка его слова, или поступки. Таковыя причины равномрное и для насъ въ другихъ произведутъ дйствіе.

О ОТСУТСТВІИ ДУХА.

Отсутствіе духа, есть знакъ или слабоумія или какой нибудь страсти томящей человка: въ бесдъ такой человкъ совершенно непріятенъ. Онъ ни какъ не можетъ наблюдать общихъ правилъ вжливости, порядочнымъ образомъ не вступаетъ въ разговоръ: но пристаетъ къ нему совсмъ не къ стати, будто отъ сна пробудившись. Онъ принимаетъ на себя такой видъ, какъ будто важными мыслями занятъ, но по справедливости ни о чемъ не думаетъ. Съ перваго виду не узнаетъ даже и искреннйшихъ своихъ друзей и отвтствуетъ имъ какъ будто бы въ величайшихъ заботахъ находится, Оставляетъ свою шляпу въ одной горниц, трость въ другой, и неотмнно оставилъ бы въ третьей свои башмаки, если бы пряжки въ томъ ему не препятствовали. Сіе есть истинной знакъ ума или совершенно слабаго, что кром одного предмета въ другъ, ни чемъ неможетъ заниматься, или столь глубокомысленнаго, что преисполненъ будучи великими и важными предмтами, на другія вниманія своего обратить не можетъ. Невтонъ, Локкъ и неболе пяти или шести особъ отъ сотворенія міра, имли право важными мыслями заниматься по причин обширныхъ размышленій, коихъ требовали ихъ изслдованія. Но на сіе ни кто иной кром ихъ не иметъ права, а въ другихъ совершенно сіе нетерпимо.

Тотъ ни мало не способенъ ни къ дламъ ни къ бесдъ, кто не можетъ обращать вниманія своего на настоящіе предметы, каковы бы они ни были.

Лучше быть въ бесдъ съ мертвымъ, нежели съ безпечнымъ, и невнимательнымъ человкомъ: ибо хотя мертвый ни какого не причиняетъ мн удовольствія, покрайней мр не оказываетъ презрнія. Напротивъ того безпечной человкъ весьма явно невниманіемъ своимъ даетъ знать, что не удостоиваетъ меня своего уваженія. Сверхъ сего невнимательный человкъ ни какъ не можетъ примтить ни нравовъ, ни обыкновеній въ бесдъ бывающихъ. Хотя бы во всю свою жизнь входилъ онъ въ наилучшія общества, однако ни мало бы отъ того не учинился разумне: все равно, съ глухимъ или невнимательнымъ человкомъ обращаться. По справедливости напрасно и обращаться съ человкомъ, о коемъ знаемъ мы, что не только насъ не слушаетъ, но даже ни о чемъ не думаетъ и ни чего не разуметъ.

О НЕПРИСТОЙНОСТИ.

Многіе весьма достойные и разумные люди имттъ нкоторые чудные пріемы, худые навыки и неблагопристойность въ поступкахъ, кои столь великое отвращеніе къ нимъ вселяютъ, что другія изящныя ихъ дарованія или достоинства ни какъ онаго прекратить не могутъ.

Неблагопристойность произходитъ отъ двухъ причинъ, или отъ необращенія въ добрыхъ обществахъ, или отъ невнимательности.

Когда невжливый человкъ вступаетъ въ бесду, то часто случается, что шпага у него попавшись промежъ ногъ или принудитъ его упасть, или по крайней мр спотыкнуться, когда оправится онъ отъ такого безпорядка, то становится въ такомъ мст горницы гд не должно, тамъ находясь вскор роняетъ свою шляпу, а поднимая ее упускаетъ изъ рукъ свою трость, поднимая же трость, не отмнно опять уронитъ свою шляпу, такъ что четверть часа пройдетъ, пока онъ совершенно оправится. Когда пьтъ чай или кофе, то безъ сомннія мараетъ свою губу, роняетъ или чашку или блюдце и обливаетъ чаемъ или кофемъ у себя платье. За столомъ тмъ боле являетъ онъ знаковъ своей нерасторопности, чемъ боле длать чего нибудь ему достается, онъ держитъ ножикъ, вилку и ложку совершенно инымъ образомъ нежели другіе, беретъ кушанье ножикомъ, съ великою себ опасностію, чиститъ въ зубахъ вилкою и тою же ложкою, которою самъ стъ, накладываетъ изъ блюдъ кушанье. Если же придется ему что разнимать, то никогда не можетъ попасть на суставъ, усиливается напрасно перерзать кость и брызжетъ подливкою въ лицо гостямъ. Каплетъ на себя похлебкою и жиромъ, хотя по примру другихъ салфетку продваетъ сквозь кафтанную петлю или за галстукъ закладываетъ. Когда пьетъ, то кашляетъ въ стаканъ и брызгаетъ на всхъ сидящихъ въ бесд. Сверхъ всего того иметъ онъ чудныя поступки, нюхаетъ табакъ, длаетъ разные непристойные пріемы, такъ что всю бесду тмъ въ великую скуку приводитъ. Руки причиняютъ ему великое безпокойство, если въ нихъ ничего нтъ, и не знаетъ ихъ куда двать, но безпрестанно то за пазуху кладетъ, то въ карманы. Одяніе иметъ онъ не по обыкновенному, словомъ все длаетъ не такъ какъ другіе. Все сіе хотя не есть какая либо вина, или преступленіе: но непріятно и смшно и вс т кои хотятъ нравиться въ бесд, должны избгать сего рачительно.

Изъ сего изображенія всхъ неблагопристойностей удобно вывести можно то, что благопристойность чинить повлваетъ, сверхъ сего соображаясь съ должнымъ вниманіемъ обыкновеніямъ порядочныхъ людей и такихъ кои видли свтъ, можетъ не совсмъ и обращавшійся человкъ къ тому привыкнуть.

Равнымъ образомъ тщательно избгать должно непристойностей въ израженіяхъ и въ рчахъ, какъ то противныхъ природному языку рченій, старинныхъ словъ и простонародныхъ приговорокъ, кои доказываютъ обращеніе съ худыми и низкими людьми. Такъ на примръ, вмсто того чтобъ сказать, что вкусы у людей различны, каждой иметъ свой, еслибы кто сказалъ простою пословицею, всякъ молодецъ на свой образецъ или д. т. п. изъ сихъ словъ всякъ о такомъ человкъ будетъ увренъ, что онъ никогда не бывалъ въ добрыхъ обществахъ и ни съ кмъ не обращался кром слугъ и служанокъ. — Съ великимъ стараніемъ избгать такъ-же должно несвязности въ мысляхъ, на примръ: позабытіе именъ, ошибки въ произношеніи ихъ, говорить: Господинъ такой то, какъ бишь его зовутъ, Госпожа, какъ бишь ее, почитается за весьма нелпое и непристойное. Называть другихъ не свойственными именами и прозваніями какъ то: вмсто Государь мой, говорить господинъ, вмсто Ваше Высокоблагородіе, Ваше Высокородіе и Высокопревосходительство. Начинать какое нибудь повствованіе не помня его совершенно и на средин быть принуждену прервать его извиненіемъ, что позабылъ прочее, есть дло весьма непріятное и грубое. Во всемъ что ни говорить должно быть чрезвычайно точну, ясну и порядочну, иначе же вмсто увдомленія и забавы другихъ, раздражишь ихъ и наскучить.

О ЗАСТНЧИВОСТИ.

Застнчивость есть такъ-же порокъ свойственый молодымъ людямъ, кои кажутся испужавшимися, если кто нибудь изъ высокихъ особъ съ ними говорить начнетъ, краснютъ, запинаются, такъ что иногда и нужнаго отвт дать не могутъ. Симъ образомъ не основательно опасаясь, чтобъ ихъ не осмяли, становятся подлинно смшными.

Весьма великая есть разность между скромностію и непристойною застнчивостію, которая тмъ бываетъ смшне, чемъ скромность похвальне: однакожъ быть простакомъ столь же не похвально, какъ и быть безстыднымъ, и безъ сумннія навлечемъ себ презрніе, если, вступя въ бесду не можемъ говорить съ людьми, не измнясь въ лицъ, или не пришедъ въ смущеніе. Недоврчивый, боязливый и застнчивый человкъ, какія бы достоинства въ себ ни имлъ, не можетъ хорошо обходиться въ свтъ, его малодушіе всегда приводитъ его въ бездйствіе, а хитрый, безстыдный и нахальный человкъ во всякомъ случа его превыситъ.— Все различіе состоитъ въ одномъ обыкновеніи. Что почитается безстыдствомъ въ поступкахъ у одного, то у другаго пріемлется за настоящее и благопристойное увреніе. Человкъ разумный и знающій свтъ, съ такимъ же постоянствомъ и твердостію защищаетъ свои права и домогается своихъ предмтовъ, какъ и самый нахалъ, а.можетъ быть еще и боле онаго, но съ тою только разностію, что всмъ своимъ поступкамъ придаетъ видъ скромности. — Сіе большую иметъ силу и гораздо привлекательнъе, на противъ того тже самыя дла худой возъимютъ успхъ, если въ исполненіи ихъ употреблена будетъ чрезмрная пылкость и безстыдство.

Вообще молодые люди стыдятся ходить въ бесды. Если мы не хотимъ въ оныхъ казаться отъ другихъ отмнными, то чего намъ стыдиться? За чемъ же не итти въ большую бесду съ такою же вольностію_ и простотою, какъ въ собственную свою горницу? Порокъ и невжество суть единыя токмо вещи, которыхъ намъ стыдиться должно: но естьли мы онымъ не причастны, то можемъ ходить всюду безъ 6оязни и замшательства. Ни что столь не побуждаетъ молодаго человка вступать въ худыя сообщества, какъ застнчивость. Въ самомъ длъ не можетъ онъ ни какъ понравиться, если самъ въ себ увренъ, что онъ другимъ непріятенъ.

Нкоторые ощущая тягость и неудобства застнчивости, предаются другимъ излишествамъ, и становятся нахальными, по примру воровской отъ чрезвычайной опасности становятся отчаянными, но и сего рачительно убгать должно, ибо нтъ ни чего поносне какъ нахальство. Средина между сими двумя крайностями, означаетъ благовоспитаннаго человка, которой во всякой бесд твердъ и свободенъ, скроменъ безъ застнчивости и смлъ безъ нахальства.

Худаго воспитанія человкъ всегда стыдится и смущается, когда вступаетъ въ бесду, приходитъ въ разстройку когда кто съ нимъ поговоритъ, отвчаетъ съ трудностію и не знаетъ куда двать своихъ рукъ: но человкъ знающій свтъ входитъ въ бесду съ пріятною и благопристойною сановитостію, вольно и безъ всякаго смущенія. Высокія званія его не ослпляютъ, онъ безъ всякой разстройки отдаетъ должное имъ почтеніе, и съ равномрною свободою духа говорить можетъ съ Государемъ, какъ и съ подданнымъ его. Таковая польза происходитъ отъ того если человкъ съ младыхъ лтъ входитъ въ добрыя бесды и обращается съ вышшими себя. Благовоспитанный человкъ обращается съ низшими себя безъ малйшей надменности, а съ вышшими со всякимъ почтеніемъ и не принужденно. Къ сему присовокупить можно, что человкъ хотя не отмнныхъ дарованій, но благороднаго поведенія. Гораздо лучше пріемлемъ бываетъ въ обществ, нежели человкъ съ высокими достоинствами: но незнающій свтскаго обращенія. Скромность соединять должно съ учтивою и непринужденною сановитостію.

О БЕСДАХЪ.

Имть входъ въ добрыя общества, а наипаче при первомъ вступленіи въ свтъ, есть надежнйшій способъ къ полученію добрыхъ впечатлній. Подъ словомъ добрыхъ обществъ и бесдъ не должно разумть такія сборища, кои сами называютъ или почитаютъ себя добрыми: но такія кои состоятъ наипаче (хотя не совершенно) изъ особъ высокаго произхожденія, чина, и достоинства, ибо люди хотя и не знатные родомъ, или чиномъ’, но отличающіеся какимъ нибудь особымъ достоинствомъ или превосходствомъ въ свободныхъ знаніяхъ или наукахъ, весьма часто и по всей справедливости имютъ въ оныя доступъ. Доброе общество состоитъ изъ людей различнаго званія, многіе низкой породы, безъ всякихъ чиновъ и достоинства получаютъ въ оныя входъ или собственнымъ своимъ проворствомъ, или по одобренію какой нибудь знатной особы. Въ такомъ обществъ или бесдъ неоспоримо научиться можно благопристойнымъ поступкамъ и лучшимъ рчамъ: ибо такія только бесды полагаютъ точную цну тмъ вещамъ, кои называются нарчіемъ и обыкновеніемъ добрыхъ обществъ (bon ton), ибо ни въ какомъ другомъ мстъ оныхъ нельзя приобрсти.

Общество людей высокаго состоянія, не можетъ почесться добрымъ обществомъ, въ означенномъ смыслъ сего слова, если не будетъ состоять изъ людей добраго поведенія и съ довренностію: ибо и знатнйшаго состоянія люди, бываютъ столь же глупы, столь невжливы и столь же не годны, какъ и люди самаго низкаго состоянія. Равномрно и общество изъ людей весьма низкаго званія состоящее, какія бы личныя ихъ достоинства или дарованія ни были, не можетъ назваться добрымъ, и по сему, въ такія общества не часто вступать, хотя и не совсмъ ихъ презирать должно.

Бесда состоящая совершенно изъ ученыхъ людей, хотя всякаго почтенія достойна, не можетъ однакоже называется въ нашемъ смыслъ доброю: ибо ученые люди не могутъ имть не принужденныхъ и вжливыхъ поступокъ свтскихъ, потому что они въ большомъ свт не обращаются. Если можно и въ такой бесд съ пользою участвовать, то не худо входить въ оную временно, да и въ другихъ бесдахъ будутъ насъ боле почитать потому, что мы съ учеными обращаемся.

Бесда состоящая изъ извстныхъ по остроумію своему людей и стихотворцевъ, весьма похвальна для молодыхъ людей, которые въ ней могутъ иногда только находить удовольствіе, если сами остроумны, но если онаго въ нихъ недостаетъ, то вступать въ такія бесды, есть только глупое честолюбіе. Однакожъ таковыя бесды учащать должно умренно, и съ разсудительностію. Остроумный человкъ или острецъ (bel esprit) есть названіе весьма непріятное, наводящее нкоторое опасеніе. Въ бесд столь же люди опасаются вольнодумца, какъ женщины ружья, думая что оно само собою можетъ разрядиться и ихъ поранить. Однакоже бесды ихъ достойны посщенія, но сіе исключительно предъ прочими и не въ толь чрезвычайномъ стсненіи, чтобъ и самого почитали приверженныя къ таковому обществу.

Боле всего старайся бытъ въ бесд съ вышшими тебя и ибо съ такими людьми, ты столько самъ возвышаешься, сколь унижается чрезъ обращеніе съ тми, кои тебя ниже. Когда я упоминаю о людяхъ вышшаго рода, то подъ симъ не должно разумть ихъ знатнаго произхожденія, но врожденное ихъ достоинство и цну, которую полагаетъ имъ свтъ.

Есть два рода бесдъ: одинъ извстенъ подъ именемъ изящныхъ обществъ (le beau monde), состоитъ изъ людей имющихъ доступъ ко двору и вдущихъ жизнь свою въ увеселніяхъ, другой же родъ состоитъ изъ такихъ, кои отличаются какимъ нибудь изящнымъ достоинствомъ, и превосходятъ другихъ особеннымъ и достохвальнымъ какимъ нибудь знаніемъ, или наукою.

Какъ можно убгай низкихъ обществъ, кои въ общемъ смысл слова низки, низки въ разсужденіи чина, разстоянія, нравовъ и достоинствъ. Тщеславіе, источникъ многихъ глупостей человческихъ и даже нкоторыхъ преступленій, побуждаетъ иныхъ вступаній въ такія бесды, кой совершенно ихъ ниже, за тмъ чтобы въ нихъ быть первыми. Въ такихъ бесдахъ они повелители, ихъ однихъ похваляютъ, имъ удивляются: но напослдокъ разстроиваютъ они отъ того образъ своего поведенія и становятся неспособными для лучшихъ бесдъ.

Такимъ образомъ показавъ, какихъ бесдъ должно избгать и въ какія входить, предложу здсь:

ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ,
КОИ ДОЛЖНО НАБЛЮДАТЬ СООБРАЖАЯСЬ ОБЫКНОВЕНІЯМЪ БЕСДЫ.

Когда молодой человкъ еще въ свт не обращавшійся въ первый разъ вступаетъ въ бесду, то намревается сообразоваться ей и подражать: но часто ошибается въ предмтахъ своего подражанія. Часто слышитъ онъ нелпое опредленіе нжныхъ и модныхъ пороковъ, и такъ въ бесд примчаетъ онъ людей отъ прочихъ чемъ нибудь отличающихся и вообще удивленіе и почтеніе заслуживающихъ, и видя что они люди распутные, предавшіеся пьянству и мотовству, перенимаетъ ихъ пороки, пріемля ихъ недостатки за совершенства и думая, что всею знатностію и отличіемъ своимъ одолжены они тмъ порокамъ. Но совсмъ тому противное бываетъ, ибо оные люди приобрли себ доброе имя дарованіями своими, ученостію, вжливостію и другими истинными совершенствами, а за сіи общія и модныя слабости, отъ всхъ разсудительныхъ людей хулу и униженіе себ навлекаютъ. И такъ очевидно, что между такимъ множествомъ людей различныхъ нравовъ, добрыя наши качества, побуждаютъ другихъ, только прощать, а не одобрять въ насъ худыя.

Если человкъ къ нещастію своему зараженъ уже какими нибудь пороками, то пусть по крайней мръ доволенъ будетъ собственными своими, а не старается перенимать ихъ отъ другихъ. Перенятые пороки несравненно боле погубили молодыхъ людей, нежели врожденныя ихъ склонности.

И такъ станемъ подражать истиннымъ совершенствамъ добрыхъ обществъ, въ которыя мы вступать намрены, будемъ подражать ихъ учтивству, поступкамъ, пріемамъ, свободному и вжливому обращенію, но при томъ да памятуемъ, что сколь бы кто отъ другихъ ни отличался, однакожъ пороки, коимъ онъ подверженъ, суть его хула, и онымъ мы отнюдь подражать не должны: ибо они будутъ для насъ то же, что и бородавки на лиц произведенныя искусствомъ, изъ глупаго подражанія такимъ пригожимъ людямъ, кои съ оными уже родились. На противъ того должно помышлять, что гораздо лучше такому человку ихъ совсмъ не имть.

Предложивъ наставленія, посредствомъ коихъ можно, надяться пріема въ добромъ обществ, приступлю я къ предписанію правилъ обращенія.

ПРАВИЛА ОБРАЩЕНІЯ.

Находясь въ бесд, говори часто, но недолго, ибо хотя симъ и не можешь нравиться, по крайней мр не наскучишь своимъ слушателямъ.

Старайся узнать о качествахъ и расположеніи гостей, прежде нежели начнешь изъяснять свои мысли.

Въ бесдахъ бываетъ мене правомыслящихъ людей, нежели худо расположенныхъ, и боле такихъ, кои хотя заслуживаютъ сужденіе другихъ: но не терпятъ онаго надъ собою. И такъ если начнешь хвалить какую нибудь добродтель, коея нкоторые изъ бесды лишены, или хулить порокъ, коимъ другіе примтнымъ образомъ заражены, то такія твои разсужденія, хотя вообще и безпристрастно сказанныя, будутъ приняты на счетъ оныхъ людей и почтутся за личность. Сіе разсужденіе предостерегать тебя должно, чтобы ты самъ не былъ подозрвающъ и привязчивъ, и не бралъ бы на свой счетъ чужихъ рчей, потому только, что он нкоторымъ образомъ могутъ къ теб клониться.

Повсти разсказывай весьма рдко, и тогда только когда можно ихъ употребить къ стати да и то кратчайшимъ образомъ. Умолчивай о такихъ обстрятслъствахъ, кои до того дла касаются, и избгай отступленій. При томъ, же прибгать часто къ разсказамъ, есть знакъ, что имешь не достатокъ въ воображеніи.

Ни когда не хватай другихъ за пуговицу или за руку, съ тмъ чтобъ заставлять ихъ себя слушать: ибо если другой не желаетъ тебя слушать, то лучше теб удержать свой языкъ, нежели его самаго.

Долгіе разскащики почитаются въ бесдъ за скучныхъ людей, шептать же на ухо или въ полголоса сказать нсколько словъ, почитается также за непристойность. Сіе есть знакъ невжливости и нкоторымъ образомъ пронырства. Но если въ бесд какой нибудь изъ сихъ немилосердыхъ разскащиковъ поймавъ тебя станетъ что нибудь повствовать, то слушай его съ терпніемъ, (по крайней мр съ наружнымъ вниманіемъ) если почитаешь за достойное его тмъ одолжить: ибо ни чемъ столько такого человка не одолжишь какъ терпливымъ слушаніемъ, и ничемъ столь много не оскорбишь, какъ или прервавъ рчь его въ средин, или печальнымъ видомъ являя свое нетерпніе.

Нтъ ничего обидне и не простительне, какъ невниманіе рчамъ говорящихъ съ тобою людей. Я видалъ многихъ, коя въ то время когда съ ними говоришь, вмсто того чтобъ на тебя смотрть и со вниманіемъ слушать, устремляютъ свои глаза, либо на потолокъ, либо въ сторону, смотрятъ изъ окна, играютъ съ собакою, или скрипятъ табакеркою. Сіе есть знакъ слабаго и втренаго ума, и таковая невжливосьь чрезвычайно оскорбительна, симъ даетъ съ твоей стороны ршительное мнніе, что каждой и самой бездльной предмтъ заслуживаетъ твое вниманіе боле, нежели все то, что говорящій съ тобою человкъ можетъ сказать. Помысли о чувствованіи огорченія, которое таковый поступокъ долженъ возродить во всякой душ имющей нкоторой родъ самолюбія. Человкъ какого бы чина и состоянія ни былъ, всегда иметъ нкоторой родъ тщеславія и самолюбія, даже и слуга твой лучше снесетъ отъ тебя побои, нежели явной знакъ твоего невниманія и презрнія. И такъ не только съ истиннымъ вниманіемъ слушай что теб говорятъ, но и наружно оное ему являй.

Высочайшимъ степенемъ неучтивства почитается прерывать постороннюю рчь или своею рчью, или обративъ вниманіе всея бесды на какой нибудь другой предметъ. Гораздо лучше приставать къ чужому разговору, нежели самому подавать предметъ къ оному въ бесд, въ которой находиться. Если ты въ чемъ свдущь, то, знаніе твое при чужомъ разговор можетъ показать боле или мене, смотря по предмету, естьли же того ты не имешь, то гораздо теб удобне будетъ пристать къ такому разговору, которой начатъ другими.

Знаній своихъ ни когда нарочно не показывай кром особенныхъ случаевъ. Оставляй сіе для ученыхъ людей и длай такъ, чтобъ люди оныхъ отъ тебя допытывались, а не старайся самъ, ихъ показывать. По сему будутъ тебя почитать скромнымъ, и о знаніяхъ твоихъ большія вперишъ мысли. Ни когда не старайся показывать, что ты умне или учене общества, въ коемъ находишся. Человкъ старающійся о показаніи своей учености подаетъ тмъ случай другимъ себя спрашивать, если же найдется не столь свдущимъ какъ кaзался, то заслужитъ осмяніе и презрніе, въ другомъ же случа почтутъ его за Педанта. Ни что столь не унижаетъ истиннаго достоинства во мнніи свта, какъ самохвальное показаніе онаго.

Когда возражаешъ или противурчишъ утвержденію, или мннію чьему нибудь, старайся въ поступкахъ, въ вид, въ словахъ и въ самомъ голос сохранить мягкость и вжливость, свободню и природную, а не притворную. Доказательство или споръ старайся окончать какою нибудь забавною шуткою, дабы чрезъ то показать, что не только ты не оскорбился тмъ, но и не хотлъ оскорбить твоего противника: ибо если на время пресчетъ споръ, то произойдетъ нкоторая перемна во мнніяхъ обихъ сторонъ.

Въ бесдахъ, въ коихъ находятся люди различныхъ свойствъ, старайся какъ можно избгать такихъ разговоровъ, въ которыхъ прибгать должно къ доказательствамъ, справкамъ и къ состязаніямъ, кои по справедливости производить на нкоторое время расстройку въ спорющихъ особахъ, а если спорющіеся начнутъ приходить въ жаръ и шумть, то старайся окончить оной какою нибудь учтивою и искусною шуткою.

Ни когда не должно утверждать чего нибудь съ жаромъ и крикомъ, хотя ты увренъ что справедливость на твоей сторонъ, но должно мнніе свое предлагать скромно и съ равнодушіемъ. Если же того нельзя учинить, то подтщися перемнить разговоръ такими словами: ‘намъ неможно другъ друга убдить, да и нтъ въ томъ нужды, то лучше обратимъ рчь нашу на иное что нибудь.

Надлежитъ памятовать о наблюденіи мстной свойственности во всхъ бесдахъ, ибо что свойственно для одной бесды, то часто почитается весьма несвойственнымъ для другой.

Шутки, острыя слова и побасенки, кои въ одной бесдъ почтутся хорошими, покажутся въ другой непріятными и скучными. Особливыя качества, навыкъ и обыкновенія бесды, могутъ придать слову или какому либо дйствію важность, но то же самое не будетъ уже имть равномрной важности, если не будетъ сопровождаться сими случайными обстоятельствами. Въ семъ случа люди часто погршаютъ: ибо почитая за хорошее то, что въ одной бесд и при нкоторыхъ обстоятельствахъ причинило удовольствіе, повторяютъ съ нкоторою надмнностію въ другой, гд оно или со всмъ не лпо, или будучи помщено не къ стати, покажется обиднымъ. Не взирая на то, длаютъ они сіе съ глупымъ предувдомленіемъ: говоря, я вамъ скажу весьма прекрасное дло, или я вамъ скажу прекрасную въ свт исторію. Симъ возбуждается великое ожиданіе, которое когда обмануто будетъ, заставляетъ по всей справедливости думать о семъ повствовател, что онъ глупъ.

При всякомъ случа старайся не говорить о самомъ себ, если то возможно. Нкоторые сами зачинаютъ говорить о себ съ похвалою безъ всякой посторонней къ тому причины, ето знакъ великаго безстыдства. Другіе же въ семъ случа съ большимъ искуствомъ по ихъ мннію поступаютъ, выдумывая мнимыя обвиненія на себя, будто отъ другихъ нанесенныя, и жалуяся на клевету, которой ни когда не бывалъ, приносятъ свои на то оправданія, за тмъ только, чтобы имть случай изчислить вс свои многоразличныя добродтели. Сей тонкой покровъ скромности столь прозраченъ, что не можетъ сокрыть ихъ тщеславія даже и отъ такихъ, кои недальнимъ одарены проницаніемъ.

Другіе поступаютъ въ семъ съ большею скромностію и хитростію, признаютъ себя столь приверженными къ главнйшимъ добродтелямъ, что даже доходятъ въ томъ до слабости, и тогда увряютъ, что отъ сихъ слабостей происходятъ ихъ несчастія. ‘Они говорятъ, что не могутъ смотрть на людей поверженныхъ въ несчастіи, не сострадая съ ними и не стараясь имъ помочь. Не могутъ видть ближняго своего въ несчастіи не избавя его, хотя по справедливости обстоятельства не много къ тому имъ способствуютъ. Они не могутъ удержаться чтобъ не сказать справедливости, хотя то и не всегда добрыя слдствія иметъ. Словомъ, они признаются, что со всми сими слабостями, не способны жить въ свт, а паче быть счастливыми, однакожъ они уже теперь столь устарли, что не могутъ принять противныхъ тому поступокъ, и для того должны такъ жизнь свою вести, какъ могутъ.

Хотя сіе покажется весьма смшнымъ и чрезвычайнымъ даже и на самомъ театр, однакожъ весьма часто случается на общемъ позорищ сего свта. Таковое тщеславіе столь сильно иметъ вліяніе надъ природою человческою, что и въ самыхъ низкихъ показывается предметахъ, и мы видимъ людей добивающихся похвалы, въ такихъ вещахъ, въ коихъ хотябъ вс ихъ слова справедливы были, ни какой причины къ похвалъ не находится. Иной увряетъ, что онъ въ шесть часовъ прохалъ по почт сто верстъ, можетъ быть, что сіе совсмъ не справедливо, но положимъ что правда, что же изъ того выдетъ? то только что можно почесть его хорошимъ гонцемъ, а большей похвалы онъ не достоинъ. Другой можетъ быть не безъ нсколькихъ клятвъ увряетъ, что онъ за однимъ посдомъ выпилъ восемь бутылокъ вина. За милость почесть можно, если такого человка почтутъ лжецомъ, но если слова его справедливы, то по всей справедливости почесть должно его скотомъ.

Есть тысяча такихъ дурачествъ и излишествъ, къ коимъ побуждаетъ людей тщеславіе. Единственный способъ къ избжанію таковыхъ золъ, есть то, чтобъ не говорить никогда о самомъ себ. Но если въ повствованіи принуждены иногда будемъ упомянуть о самихъ себ, постараться должны, не употребить ни одного слова, относящагося прямо, или постороннимъ образомъ къ снисканію себ похвалы. Каковы бы качества наши ни были, однакожъ ни кто объ нихъ не уврится по собственнымъ нашимъ словамъ. Что бы мы о себ ни говорили, не можемъ однако чрезъ то загладить своихъ недостатковъ, или большаго придать блеску совершенствамъ, на противъ того, боле тмъ окажемъ первые и потемнимъ послднія. Если умалчиваемъ о собственныхъ нашихъ достоинствахъ, то ни ненависть, ни негодованіе, ниже посмяніе не унизитъ и не помрачитъ похвалъ, кои мы по справедливости заслуживаемъ. Но если при всякомъ случа приписываемъ себ похвалу, хотя подъ весьма искуснымъ закрытіемъ: однакожъ всякой стараться станетъ въ томъ намъ учинить препону, и мы чего добивались, въ томъ не будемъ имть успха

Прилагай всякое стараніе, чтобъ не казаться скрытнымъ или тайновиднымъ, сіе не только непріятнымъ почитается качествомъ, но и самымъ подозрительнымъ. Если ты являетъ себя: тайновиднымъ въ разсужденіи другихъ, то они въ самомъ длъ такими будутъ въ разсужденіи тебя, и ты ни чего отъ нихъ не узнаешь. За верхъ всхъ наружныхъ способностей почитаю свободные, откровенные и разумные поступки, а между внутренними благоразуміе и осторожность, быть самому осторожну и даже притворною своею открытностію доводить другихъ до откровенности. Большая часть людей въ бесд не пропустятъ ни единаго твоего нескромнаго и неосторожнаго выраженія, если только оное къ польз своей употребить могутъ.

Когда ты съ кмъ говоришь, то всегда смотри ему въ лице, въ противномъ случа почтутъ? что чувствуешь какое нибудь совсти своей зазрніе, сверхъ того теряетъ ту выгоду, что изъ лица ихъ не можетъ примчать дйствія рчами твоими надъ ними производимаго. Для познанія настоящихъ чувствованій въ другомъ, я врю боле своимъ глазамъ нежели слуху: ибо по слуху доходятъ иногда до насъ такія рчи, какія желаютъ другіе до насъ допустить. Но посредствомъ зрнія постигаемъ иногда такія вещи, о коихъ другіе не хотятъ намъ объявить.

Частной хулы, ни слушать, ни разносить не должно, ибо хотя обезчещеніе другихъ и можетъ на нкоторое время удовлетворить злости, или гордости нашего сердца: однакожъ здравой разсудокъ выводитъ весьма непріятныя заключенія изъ такого расположенія. Въ хул, такъ-же какъ въ краж, тотъ кто принимаетъ, на равн почитается съ укравшимъ.

Въ разговорахъ не критикуй цлыхъ обществъ или состояній, какого бы онъ рода ни были: ибо чрезъ то необходимо пріобртешь себ великое число враговъ. Между женскимъ поломъ есть добрыя и худыя, такъ-же какъ и между мущинами, а можетъ быть найдется столько-же или еще и боле добрыхъ, нежели между мущинами. Ciе правило касается такъ же до приказныхъ, военныхъ, духовныхъ, придворныхъ людей, мщанъ и пр. вс они суть человки, подверженные одинакимъ страстямъ и чувствованіямъ, различаются только по своимъ навыкамъ отъ различнаго рода воспитанія происходящимъ, и такъ хулить какое нибудь изъ сихъ состояній вообще, есть дло не приличное благоразумію и справедливости. Частные люди иногда за сіе прощаютъ, не цлыя общества никогда.

Кривлянье почитаемое общимъ и наиболе любимымъ увеселеніемъ слабыхъ и низкихъ умовъ, находится въ крайнемъ презрніи у людей высокаго ума. Изъ всхъ шутокъ оно почитается подлйшимъ и принужденмйшимъ дйствіемъ. И такъ намъ не только онаго чинить, но и въ другихъ хвалить не должно. Сверхъ сего человкъ кривляньемъ другихъ забавляющій служитъ имъ посмшищемъ, и долженъ отъ нихъ претерпвать издвки, а издвки какъ уже я часто примчалъ суть непростительны.

Часто слышимъ мы въ бесд такихъ людей, кои въ разговорахъ своихъ для нкотораго по мннію ихъ украшенія, мшаютъ клятвы, но примтить должно, что никто столь не унижаетъ хорошаго имени доброй бесды какъ такіе люди. Низкаго воспитанія люди обыкновенно употребляютъ въ рчахъ божбу и бранныя слова: но божиться безъ всякой нужды, есть глупое, принужденное и худое дло.

Никогда не говори о своихъ или чужихъ домашнихъ обстоятельствахъ, что касается до твоихъ, то они для другихъ ничего не значатъ, но только скуку наводятъ, чужія же частныя обстоятельства для тебя ни мало не важны. Таковые предметы весьма завязчивы и можно почесть щастіемъ, если говоря о нихъ никого не обидишь. Въ семъ случа не должно врить наружности, которая часто столь бываетъ противна истинному положенію длъ между мужьями и ихъ женами, родителями, ихъ дтьми, и мнимыми друзьями и пр. что съ наилучшими намреніями, чинимъ мы часто весьма не пріятныя ошибки,

Ни что боле устыдить человка не можетъ, какъ если шуточныя или забавныя слова его, или найдутся не по вкусу бесды, или не будутъ приятны, если вмсто ожиданной всеобщей похвалы примтитъ онъ въ слушающихъ молчаніе, или что еще и того хуже, если свою шутку или острое рченіе, принужденъ будешь объяснять. Смущеніе его при такомъ случа удобне можно вообразить, нежели описать.

Не повторяй въ одной бесд того, что ты слышалъ въ другой. Вещи по видимому ничего незначущія, если будутъ перенесены, то возъимютъ гораздо важнйшія слдствія, нежели вообразить можно. Въ обращеніи находится нкоторой родъ общей тайной довренности, которою человкъ обязуется не выносишь изъ бесды ни чего, хотя о томъ ни кто ему не напоминаетъ. Перенощикъ такого рода подверженъ бываетъ премногимъ хлопотамъ и сплетнямъ, и въ какое общество ни вступаетъ, всегда принимаемъ бываетъ съ опасеніемъ и холодностію.

Всегда соображай свои рчи съ состояніемъ тхъ особъ, съ коими говоришь, ибо я думаю, что нельзя говоришь объ одной вещи и одинакимъ образомъ съ духовною особою, съ философомъ, военачальникомъ и женщиною.

Люди простаго или низкаго состоянія, когда по случаю вступаютъ въ добрую бесду, почитаютъ себя единственнымъ предметомъ ея вниманія. Если въ бесдъ перешептываются, то они уврены, что то объ нихъ, если смются, то надъ ними, и если скажутъ что нибудь двусмысленное, что разв съ величайшею натяжкою можетъ къ нимъ отнестись, то они всегда уврены, что то до нихъ касается. При такомъ случа сперьва перемняютъ свой видъ, а потомъ гнваются. Вжливый человкъ рдко думаетъ, и ни когда не показываетъ вида, что онъ неуваженъ, презрнъ, или осмянъ въ бесд, разв сіе столь явно учинено будетъ, что честь его потребуетъ отмстить за то надлежащимъ образомъ. На противъ того простой человкъ бываетъ сварливъ и привязчивъ, чрезвычайно чувствителенъ и вспылчивъ за бездлицу. Онъ почитаетъ, что его недовольно уважаютъ, думаетъ, то все, что ни говорятъ, все говорятъ на его счетъ. Если бесда смется, то онъ увренъ, что смется надъ нимъ, сердится, оказываетъ какую нибудь непристойность и сказавъ что нибудь грубое, заводитъ ссору, дабы защитить мнимую свою честь.

Самыя рчи простаго человка, показываютъ низкость его воспитанія и обхожденія. Они наипаче касаются до домашнихъ его длъ, до его слугъ, до превосходнаго порядка наблюдаемаго имъ въ своемъ семействъ, и не большихъ приключеній въ его околодк случившихся, все сіе повствуетъ онъ надутымъ образомъ, какъ будто важныя какія дла. Такого человка почесть можно болтуномъ.

Нкоторой родъ вншней сановитости во взорахъ и движеніяхъ придаетъ важность, не унижая тмъ ни остроумія ни ласковости. Безпрестанной смхъ и втренная поворотливость въ поступкахъ, суть явные знаки непостоянства.

О БЕРЕЖЛИВОСТИ.

Глупый человкъ гораздо боле расточаетъ безъ всякой себ довренности или прибытка, нежели разсудительный, сохраняя при томъ и то и другое, Послдній употребляетъ свои деньги такъ-же какъ и свое время, изъ денегъ не тратитъ онъ ни полушки, а изъ времени ни минуты ни на что, кромъ того, что или полезно, или нравится ему и другимъ. Первый же покупаетъ то, что ему не нужно, а не платитъ за то, что нужно. Онъ неможетъ противустоять прелестямъ млочныхъ уборовъ. Табакерки, часы, набалдашники и пр. приводятъ его въ настоящее разореніе. Слуги его и купцы сообразуясь его безпечности, стараются его обманывать, и въ краткое время онъ приходитъ въ удивленіе, что посреди всхъ таковыхъ излишностей, находится еще въ недостатк истинныхъ утхъ и жизненныхъ необходимостей.

Безъ тщанія и бережливости величайшія богатства не могутъ удовлетворить всмъ нужнымъ издержкамъ, съ бережливостію же и малаго иждивенія на то довлетъ. Старайся, сколько возможно, платить за все покупаемое тобою наличными деньгами, и убгай векселей. Всегда плати самъ, а не чрезъ своего слугу, которой или выговариваетъ для себя по нскольку съ рубля, или требуетъ родарка за здержаніе своего слова, какъ они то называютъ. Если имешь счеты (какъ то за кушанье, питье, платье и другія вещи), то уплачивай оные порядочно, чрезъ каждой мсяцъ и при томъ самолично.

Не покупай никогда по излишней своей бережливости, такихъ вещей, кои теб не нужны, по тому только что они дешевы, или по глупому тщеславію за тмъ, что онъ дороги. Держи счетъ приходу и расходу, ибо всякъ кто знаетъ, что онъ получаетъ и что издерживаетъ, ни когда не иметъ безпорядка въ длахъ. Я не въ томъ сіе говорю смыслъ, что должно записывать всякую копйку, которую тратишь на бездлицы или что либо другое, такіе расходы не заслуживаютъ потерянія на нихъ времени и чернилъ. Оставляй такія тонкости глупымъ или неимущимъ, но памятуй что въ бережливости, такъ какъ въ другихъ случаяхъ жизни, должно имть надлежащее вниманіе къ достойнымъ предметамъ и должное презрніе къ малозначущимъ.

О ДРУЖЕСТВ

Молодые люди вообще въ поступкахъ имютъ неосторожную откровенность, которая длаетъ ихъ жертвою и игралищемъ хитрыхъ и въ свт обращавшихся людей. Каждаго плута или глупца, которой сказывается имъ другомъ, почитаютъ они такимъ и за таковое объявленіе мнимаго дружества платятъ нескромною и неограниченною довренностію, всегда къ своему вреду и раззоренію. Остерегайся таковыхъ предлагаемыхъ теб дружествъ. Пріемли ихъ съ великою учтивостію, но притомъ и съ великимъ недовріемъ, плати за нихъ учтивостями, а не довренностію. Не думай что люди становятся друзьями, при первомъ свиданіи, или по краткомъ знакомств. Истинное дружество, подобно медленно растущему древу, ни когда не можетъ принести пользы, если не будетъ основано на извданномъ и взаимномъ достоинств.

Есть еще другой родъ мнимаго дружества между молодыми людьми, которое бываетъ на время искренно: по посчастію не долго продолжается. Сіе дружество сводятъ они скоро по той причин, если по случаю отправляютъ одно дло, или вмст предаются распутству. Таковое дружество, можно боле назвать заговоромъ противу непорочности нравовъ и добрыхъ качествъ, и надлежало бы по гражданскому законоположенію наказывать. Не взирая на то, молодые люди по безстыдству своему и глупости называютъ таковое единоумышленіе дружествомъ, ссужаютъ одинъ другаго деньгами, для худыхъ нуждъ, за соучастниковъ забавъ своихъ вступаютъ въ ссору наступательнымъ и защитительнымъ образомъ, говорятъ другъ другу все то, что знаютъ, а иногда еще и боле: но вдругъ какое нибудь приключеніе разрываетъ ихъ дружество, и тогда они другъ о другъ боле не думаютъ, кром такихъ случаевъ, когда дло дойдетъ до осмянія глупой своей довренности.

Если кто употребляетъ сильныя узренія или клятвы для внушенія теб такой вещи, которая сама по себ столь вроятна, что одного слова для того довольно бы было, то знай, что онъ тебя обманываетъ, и великую себ находитъ пользу въ томъ, чтобъ ты ему врилъ, а безъ того не принималъ бы онъ столько на себя безпокойствъ.

Должно различать пріятелей отъ друзей, ибо весьма забавной и веселой пріятель можетъ учиниться, да и часто бываетъ весьма худымъ и опаснымъ другомъ. Люди весьма много заключать о теб могутъ по мннію своему о твоихъ друзьяхъ. За врное можно положить, что человкъ, которой избираетъ себ другомъ или пронырливаго, или глупаго человка, иметъ въ намреніи какое нибудь худое дло, или тщится оное скрыть. Но если стараешся избгать дружества съ пронырливыми или глупцами, (когда только можно назвать сіе дружествомъ), то не должно такъ же безъ разсудка и безъ всякой нужды чинить ихъ себ врагами: ибо такого рода людей великое множество въ свт. Что касается до меня, то я бы лучше избралъ надежное безпосредство, нежели союзъ или явную брань съ такими людьми. Можешь ты быть явнымъ непріятелемъ ихъ пороковъ и глупостей, но такъ чтобы они о томъ не вдали, ихъ вражда столь же опасна какъ и самое дружество. Остерегайся надлежащимъ образомъ почти всякаго человка, но старайся скрывать таковую твою осторожность. Весьма непріятно показывать противъ нихъ видъ осторожности, а весьма опасно оной не имть. Малые держатся настоящей средины, многіе смшнымъ образомъ содержатъ въ тайн бездлицы и стараются имть осторожность въ разсужденіи ихъ, а многіе безразсудно сообщаютъ другимъ все, что имъ ни извстно.

О ВЖЛИВОСТИ.

Весьма справедливо опредляютъ, что вжливость есть произведеніе великой разсудительности, нкоторой части добродушія и отверженія своихъ выгодъ ради ближняго, въ надежд получать отъ него равное себ снисхожденіе.

Одна только вжливость при перьвомъ свиданіи можетъ снискать намъ благосклонность отъ людей, но для извданія другихъ качествъ ихъ, боле потребно времени. Однакожъ вжливость состоитъ не въ низкихъ поклонахъ и въ наружныхъ знакахъ учтивства, но въ вольномъ учтивомъ и почтительномъ обращеніи.

Разсудительность, должна во многихъ случаяхъ руководствовать вжливостію: ибо что въ одно время одному человку кажется учтивымъ, то въ другое время и другому человку, покажется грубымъ. Однакожъ есть нкоторыя общія правила вжливости. Какъ на примръ: отвчать кому ни будь однимъ словомъ да, или нтъ, почитается за чрезмрную грубость, такъ-же если кто теб другой говоритъ, а ты его съ надлежащимъ вниманіемъ не выслушаетъ или учтиваго не датъ отвта, то таковой поступокъ какъ уже выше сего сказано вперяетъ въ говорящаго съ нами человка такія мысли, что мы его презираемъ, и не почитаемъ достойнымъ нашего вниманія или отвта.

Вжливый человкъ старается всегда отвчать учтивымъ образомъ тмъ, кои съ нимъ говорятъ, садится ниже другихъ, разв только посадятъ его выше, все длаетъ съ веселымъ, а не съ печальнымъ видомъ, какъ будто нехотя то длаетъ.

Всего трудне пріобрсти, но всего нужне имть совершенную вжливость, которая противна излишной чинности, неблагопристойной вольности и грубой застнчивости. Иногда нужны для нея нкоторыя мстныя учтивства, нкоторой родъ твердости, а паче вншняя скромность.

Добродтель и ученость подобно золоту имютъ существенную свою цну, но если не будутъ очищены, то теряютъ много блеску. Высвтленная мдь у многихъ людей большое вниманіе заслуживаетъ, нежели не обдланное золото. Сколько погршностей во французахъ закрываетъ пріятная и не принужденная ихъ вжливость?

Лордъ Баконъ говоритъ, что пріятной видъ есть непремнное одобрительное писмо. Онъ есть пріятный предшественникъ человческаго достоинства, и пріуготовляетъ для него путь.

Вжливый человкъ долженъ знать обряды и различныя обыкновенія Дворовъ. Каждой Дворъ иметъ что нибудь особое, о чемъ посщающіе ихъ должны напередъ знать дабы избжать ошибокъ и непристойностей.

Весьма не многіе, и почти никто не упускаетъ оказывать почтенія вышшимъ себя. Человкъ обращающійся въ свтъ оказываетъ оное во всемъ его пространств, но безъ всякаго принужденія и замшательства: на противъ того, человкъ которой не обращался въ добрыхъ бесдахъ, изъявляетъ оное безъ малйшей пріятности, всякъ видть можетъ что онъ къ тому не пріобыкъ и что оно ему стоитъ великаго труда: но я не видывалъ, чтобы и cамый невжа, непристойности оказывалъ въ такой бесд, которую онъ почитаетъ. Въ таковыхъ бесдахъ одно только наблюдать должно, чтобы почтеніе, которое каждый исполнить желаетъ, оказывать непринужденнымъ, порядочнымъ и пріятнымъ образомъ.

Въ такихъ бесдахъ, въ коихъ люди бываютъ различныхъ состояній, всякъ въ нихъ участвующій, по крайней мръ на то только время, почитается равнымъ съ прочими, и слдовательно всякой истинное иметъ право наслаждаться въ ономъ учтивостями и вжливостію. Вольность тутъ позволительна: но безпечность, и нерадніе только запрещены. Если кто начнетъ съ тобою говорить глупо или легкомысленно, то поступишь ты не только грубо, но можно сказать совсемъ непристойно, если явнымъ невниманіемъ словъ его, дать ему знать, что ты его почитаешь или глупымъ, или втреннымъ и недостойнымъ выслушанія. Еще большею грубостію почесть должно, если скажешь сіе женщинамъ, которыя какого бы состоянія нибыли, въ разсужденіи пола своего имютъ право требовать отъ мущинъ не только осторожной, но и съ услужливостію соединенной вжливости. Вжливой человкъ долженъ не только удовлетворять ихъ нуждамъ, желаніямъ, сообразоваться отвращенію, прихотямъ, затямъ и нкоторой ихъ наглости, но потворять и если можно предъугадывать и предускорять оныя. Не должно никогда похищать собственно для себя тхъ удобностей и пріятностей, на кои всякой въ бесд иметъ право: какъ то лучшихъ мстъ, или лучшихъ кушаньевъ и пр. но на противъ того пристойне лишать себя оныхъ и уступать другимъ, кои взаимнымъ образомъ и сами теб оныя предложатъ, такъ что на конецъ и ты въ свою череду можетъ наслаждаться своею частію общаго права.

Есть родъ вжливости мстный и образъ ея перемняется не только по различнымъ странамъ, но и по различнымъ городамъ одной области. Разсудительной человкъ со вниманіемъ примчаетъ мстныя обыкновенія тхъ бесдъ, въ кои входитъ, поставляя себ образцемъ особъ, превосходнйшею вжливостію и благороднйшими поступками украшенныхъ. Онъ наблюдалъ какимъ образомъ поступаютъ они со своими начальниками, какъ обходятся съ разными себ и какъ принимаютъ нижшихъ себя, и не упускаетъ отъ своего вниманія ни единой изъ оныхъ малыхъ тонкостей, которыя для вжливости столь же важны, какъ тонкія оттнки для изящной картины, о коихъ простой народъ никакого не иметъ понятія, разв по сужденію знатоковъ о самомъ живописц. Даже въ самомъ вид, одяніи, и движеніяхъ онъ имъ подражаетъ, но безъ всякаго принужденія и не рабски. Сіи личныя достоинства весьма важны. Онъ предварительно располагаютъ чувствованія другихъ въ нашу пользу, пока истинное наше достоинство не вперитъ въ мысли ихъ настоящихъ о насъ мнній. Однимъ словомъ, какъ для пріобртенія почтенія и удивленія людскаго нужно имть честь и добродтель, такъ учтивство и вжливость необходимы для учиненія насъ пріятными въ обращеніи и общежитіи. Великія дарованія суть превыше общаго понятія: ибо общество не только ихъ не иметъ, на и въ другихъ не можетъ о нихъ судить. На противъ того всякъ можетъ судить о меньшихъ дарованіяхъ, какъ то: o учтивств, привтливости и пріятномъ обхожденіи, потому что всякъ чувствуетъ добрыя оныхъ дйствія составляющія пріятность бесды.

Въ заключевіе всего скажу, что величайшая ученость безъ вжливости, есть непристойное и скучное педанство, что человкъ несовершенно вжливый неспособенъ для добрыя бесды, и въ ней бываетъ непріятенъ, и что невжливый человкъ какъ къ отправленію длъ, такъ и къ бесдъ неспособенъ.

И такъ вжливость да будетъ важнйшимъ предмтомъ твоихъ мыслей и дйствій. Со тщаніемъ примчай поведеніе и поступки людей отличающихся своею вжливостію, подражай имъ и старайся еще превзойти. Будь увренъ, что вжливость въ разсужденіи свтскихъ качествъ столь же важна, какъ и любовь къ ближнему въ разсужденіи христіанскихъ добродтелей, при томъ же сколь великое придаетъ она украшеніе достоинствамъ и сколь часто закрываетъ недостатокъ оныхъ.

О ПРІЯТНОСТЯХЪ.

Желаніе нравиться есть половина науки быть въ обществъ пріятнымъ, все прочее зависитъ только отъ поступокъ, коимъ научиться можно посредствомъ вниманія, примчанія и часто изъ добрыхъ бесдъ. Т, кои не стараются, не радятъ и ни мало не помышляютъ о томъ, чтобъ нравиться другимъ, безъ сомннія никогда не могутъ понравиться. Искуство нравиться нужно весьма для свтскаго человка, но весьма трудно его приобрсти. Поступать такимъ образомъ, какъ желаемъ, чтобы другіе съ нами поступали, есть надежнйшій способъ нравиться. Рачительно примчай, что пріятное намъ въ другихъ, понравится и въ насъ другимъ. Если пріятно намъ снисхожденіе и вниманіе другихъ къ нашему нраву, вкусу, и нашимъ слабостямъ, то тоже самое снисхожденіе и вниманіе оказанное отъ насъ другимъ, безъ сомннія и имъ понравится. Показывать сановитость, веселость, а иногда и бездлицами заниматься и тмъ, чемъ тогда занимается цлая бесда, есть вниманіе, которымъ каждой частной человкъ одолженъ обществу. Разсудительность и добродушіе суть первйшія руководства въ наукъ нравиться, а собственныя наши наблюденія и добрыя наставленія другихъ, должны дать оной истинный видъ и вкусъ.

Пріятное лице, видъ, и рчь суть главнйшія вещи, рчь выговоренная вжливымъ человкомъ привлекательнымъ образомъ, съ пріятностію и съ разстановкою, безъ сомннія понравится, но таже самая рчь, если сказана будетъ нескладно, съ печальнымъ взоромъ отъ грубаго человка, то ни мало не понравится. Стихотворцы представляютъ всегда Венеру, сопровождаемую Граціями (пріятностями), означая тмъ, что и красота безъ оныхъ, немного значитъ. Минерва такъ-же должнабы имть трехъ Грацій, ибо безъ нихъ ученіе мало иметъ прелестей.

Если мы разсмотримъ сами въ себ, почему нкоторые нравятся и привлекаютъ насъ боле, нежели другіе равныхъ съ ними достоинствъ, то увидимъ,что первые имютъ пріятности, а послдніе оныхъ лишены. Случалось мн видать женщинъ, кои съ прелестнымъ лицемъ соединяли порядочное расположеніе всхъ частей тла, но ни кому не нравились, на противъ того другія съ лицемъ посредственно красивымъ и статностію, плняли каждаго. По справедливости и Венера не столь плнитъ безъ своихъ Грацій, какъ онъ могутъ плнить безъ самой Венеры. Между людьми, сколь часто истинное достоинство бываетъ пренебрегаемо, худо пріемлемо, а иногда и отвергается потому, что не иметъ пріятностей. Напротивъ того гибкій человкъ имющій мало знаній, и еще меньше достоинствъ, но украшенный пріятностями, пріемлется хорошо, обласканъ и еще, въ нкоторыхъ возбуждаетъ въ себ удивленіе.

Теперь приступимъ къ изслдованію: какія суть оныя пріятности, и предложимъ нкоторыя наставленія къ пріобртенію ихъ.

Первая поступь ршитъ часто на всегда щастіе и уваженіе человка. Если она пріятна, то люди почти противу своего хотнія увряются, что онъ иметъ достоинства, коихъ можетъ быть въ немъ и нтъ, на противъ того если она не пріятна, то они бываютъ о немъ худо предуврены, и не думаютъ чтобъ въ немъ были достоинства, коими можетъ быть онъ въ самомъ длъ одаренъ. Если женщина уронитъ свое опахало, то самый невжливый человкъ въ Европ безъ сомннія оное подниметъ и вручитъ ей, самый вжливый не боле того учинитъ. Однакожъ какое между обоими различіе! Послдній вручивъ оное съ пріятною расторопностію вселитъ добрыя о себ мысли, первой же на противъ того осмянъ будетъ за то, что не искусно оное учинилъ. Поступки благороднаго человка, должны быть благопристойны, и дйствія его исполнены пріятности. Онъ наипаче стараться долженъ о поступкахъ и пріемахъ своихъ, когда вступаетъ въ бесду: чтобы онъ были почтительны безъ низкости, свободны безъ чрезвычайной вольности, благородны безъ принужденности и вкрадчивы, но чтобъ подъ ними не скрывалось никакого коварнаго намренія. Какъ мущины, такъ и женщины боле слдуютъ внушенію своего сердца, нежели разсудка. Путь къ сердцу находимъ мы чрезъ чувства, старайся понравиться глазамъ и слуху, тогда можетъ почесть, что половина дла сдлана.

Человкъ въ поступкахъ благородной не теряетъ своей внимательности и при выборъ увеселеній. Въ карточной игр не будетъ онъ играть въ самыя простыя игры, изъ тлесныхъ же упражненій не станетъ забавляться мячикомъ, городками и другими играми: ибо извстно, что оныя для него низки. Я долженъ такъ-же сказать, что играніе на какомъ нибудь инструментъ, для благороднаго человка не весьма прилично. Музыка по всей справедливости полагается въ число свободныхъ художествъ: но свтскій человкъ которой играетъ на какомъ нибудь инструментъ нкоторымъ образомъ унижаетъ свое достоинство. Если ты любишь музыку, то слушай ее, плати музыкантамъ, кои для тебя играютъ, но самъ никогда не играй. Сіе приводитъ человка иногда въ посмяніе и униженіе, принуждаетъ вступать въ худыя общества и терять время, которое могло бы быть употреблемо на другое лучшее дло.

Старайся приобрсти модную способность говорить о бездлицахъ, что употребительно во всхъ изящныхъ обществахъ и что сколь само по себ ни мало, однакожъ во всякихъ бесдахъ и при стол употребляется. Таковыя рчи касаются до общественныхъ произшествій въ Европ, и о семъ гораздо приличне въ бесдахъ говорить. Часто рчь идетъ о числ, доброт, военномъ устройствъ и одяніи войскъ различныхъ Европейскихъ державъ, иногда о фамиліяхъ, бракахъ, сродств Государей и знатныхъ особахъ, а иногда о великолпіи публичныхъ увеселеній, баловъ, маскерадовъ и пр. При такихъ случаяхъ не худо такъ-же знать говорить и о кушаньяхъ, и быть такъ-же въ состояніи разсуждать о приготовленіи и вкус вина. Хотя сіи вещи по справедливости весьма малозначущи, но весьма часто встрчаются, то должно о нихъ говорить съ вжливостію и пріятностію.

Должно содержать себя опрятно. Нечистота во рту иметъ худыя слдствія: ибо она производитъ гнилость и нестерпимую боль въ зубахъ, и другимъ весьма противна, по тому что производитъ весьма худой запахъ.

Сіи малыя вещи можетъ быть покажутся ничего не значущими и не достойными упоминанія, но когда воспомнимъ, что великое множество малыхъ вещицъ, кои всякой чувствуетъ, но ни кто описать неможетъ, способствуютъ къ составленію цлаго, чемъ нравишься можно, то я думаю, что не должно называть ихъ бездлицею. — Сверхъ сего чистое блье и чистота тлесная, какъ для здравія нужны, такъ и для того, чтобы не возбудить въ другихъ къ себ отвращенія. Я всегда почиталъ непреложнымъ положеніемъ, которое въ жизни моей видлъ оправданнымъ, что нерадивый человкъ въ двадцать лтъ, бываетъ неопрятнымъ въ сорокъ, и нестерпимымъ въ пятдесятъ лтъ своей жизни.

Примчай со вниманіемъ, какія слова употребляютъ вжливые люди при засвидтельствованіи поздравленій и сожалнія, начальникамъ своимъ, нижшимъ себя и равнымъ. Перенимай ихъ видъ и голосъ: ибо все то относится къ искуству нравиться. —

Въ бесдахъ есть родъ нарчія и изящныхъ рченій, которыя всякой благородный человкъ долженъ совершенно знать, на какомъ бы онъ язык ни говорилъ. Французы великое къ тому употребляютъ раченіе, да и языкъ ихъ, на которомъ можно говоришь отборными словами, поможетъ имъ въ томъ чрезвычайно.— Нжность въ выговор есть отличительный знакъ лучшаго состоянія людей и добраго общества.

Одяніе есть одно изъ различныхъ принадлежностей входящихъ въ науку нравиться, и потому не малый предмтъ вниманія, ибо мы всегда по одежд судимъ о состояніи и качествахъ людей. Излишность въ одежд означаетъ недостатокъ въ разсудк. Благоразумные люди тщательно убгаютъ отличности въ плать, они стараются только о чистот. Должно одваться по примру разумныхъ и лучшаго состоянія людей того мста, въ которомъ находишся. Если одваться будешь пышне нежели они, то почтутъ тебя за глупца, еслижъ хуже, то сіе поставится въ непростительное нерадніе. Но для молодаго человка пристойне одваться съ излишествомъ, нежели съ недостаткомъ, излишество въ семъ случа проходитъ съ лтами, и разсужденіемъ умрено быть можетъ.

Различіе въ одежд между порядочнымъ человкомъ и глупцомъ состоитъ въ томъ, что глупый думаетъ заслужить себ уваженіе своимъ платьемъ, но разсудительный человкъ надъ тмъ смется, хотя и самъ того не пренебрегаетъ. Есть великое множество излишнихъ обыкновеній сего рода, кои поелику ни какой винности въ себ не заключаютъ, то и заслуживаютъ, чтобы разсудительные люди ихъ исполняли. Діогенъ Циникъ былъ умной человкъ, потому что презиралъ обыкновенія: но глупымъ за то почесться можетъ, что презрніе свое явно оказывалъ.

Должно стараться имть хорошую походку, совершенное пренебреженіе одянія и вида, есть поруганіе наносимое обыкновеніямъ и мод. Женщины весьма разборчивы въ разсужденіи модныхъ качествъ и вжливости, невжливый человкъ никогда не получитъ ихъ похвалы, которая не по достоинству, но по числу женщинъ важна.

Когда мы въ день однажды однемся, то не должны уже посл того боле о томъ пещися, и не прилагая единственнаго старанія о збереженіи платья, должно поступать столь же непринуждено и свободно, какъ будто на насъ онаго нтъ.

Танцованіе хотя столь же бездльная вещь, однакожъ есть одно изъ сихъ употребительныхъ дурачествъ, которому разсудительные люди иногда принуждены сообразоваться, но если они то и длаютъ, то должны длать превосходно.

Пить за здорове выходитъ теперь изъ обыкновенія, и почитается неучтивствомъ въ хорошей бесд. — Обыкновеніе встарину ввело сіе въ общее употребленіе, но просвщенные ныншніе нравы, почитаютъ сіе за нелпое и простонародное дло. Что можетъ почесться грубе или смшне какъ безпокоить людей за обдомъ не нужными поклонами? И такъ должно воздерживаться отъ сего страннаго обыкновенія въ такихъ мстахъ, гд оно вышло изъ употребленія, а сообразоваться при такихъ только столахъ, гд оно еще наблюдается.

Смлость часто несправедливымъ образомъ почитается безстыдствомъ. Что до меня касается, то я въ томъ ненахожу безстыдства, на противъ того почитаю чрезвычайною пользою, если кто вступаетъ во всякую бесду съ равнодушіемъ и твердостію, если же кто сего не можетъ длать, тотъ не можетъ вступать хорошо. Все, что длаемъ съ нершительностію и смущеніемъ, то длаемъ худо, и если человкъ не во всякой бесд свободенъ, или смлъ, того ни когда небудутъ уважать или хорошо принимать. Увренность и смлость, подъ покровомъ вншнія скромности очищаютъ путь достоинствамъ, кои безъ того лишились бы всей бодрости по причинъ трудностей въ пути встрчающихся, на противъ того явное безстыдство есть шумный и наглый предшественникъ безразсудности и худыхъ качествъ.

Разсудительной человкъ можетъ спшить, но ни когда не суетится, зная, что все чинимое съ торопливостію худо удается. Онъ можетъ спшить отправленіемъ дла, но при томъ старается, чтобъ поспшность не чинила препятствій въ надлежащемъ отправленіи онаго. Малоумные всегда суетятся, если предмтъ кажется имъ великимъ, они бгаютъ, торопятся, смущаются, приходятъ въ замшательство, хотятъ вс дла отправить разомъ, и ни одного къ окончанію не приводятъ. Но разсудительный человкъ для окончанія предпріемлемаго дла 6еретъ время для того нужное, а поспшность его въ отправленіи онаго, видна только по безпрестанному къ нему прилжанію, онъ исполняетъ то съ равнодушіемъ и оканчиваетъ прежде нежели начнетъ другое.

Частой и громкой смхъ показываетъ глупость или развращенной нравъ. Онъ есть способъ, посредствомъ котораго чернь изъявляетъ глупое удовольствіе при зрніи глупыхъ длъ и того, что ей забавнымъ кажется. По моимъ мыслямъ, нтъ ни чего столь не похвальнаго и невжливаго какъ громкой смхъ. Истинное остроуміе не полагаетъ своего удовольствія въ возбужденіи смха, такую малость не почитаетъ оно труда достойною: но увеселяетъ разумъ и побуждаетъ оказываться на лиц знакамъ пріятности. Низкое кощунство или странныя приключенія возбуждаютъ всегда смхъ, разсудительные и вжливые люди должны сего избгать. Если человкъ вознамрившійся ссть, представляя себ, что позади его стоитъ стулъ, упадетъ назадъ потому, что онаго тамъ нтъ, то приведетъ тмъ всю бесду гораздо въ большій смхъ, нежели остроумнйшій человкъ сіе доказываетъ ясно, сколь смхъ есть низкое и непристойное дло. Я не упоминаю о непріятномъ шум и безобразномъ положеніи лица, которыя не пристойной смхъ производитъ.

Многіе по простот своей приобрли весьма непріятную и глупую привычку смяться при всякомъ слов, и я знаю весьма хорошаго состоянія людей, кои малйшей вещи пересказать безъ смху не могутъ, сіе незнакомыхъ принуждаетъ почитать ихъ при первомъ взглядъ на сумасшедшихъ.

Весьма важно для человка писать хорошо письма: ибо сіе дарованіе нужно какъ для длъ такъ и для удовольствія. Ошибки въ правописаніи или въ самомъ слогъ простительны однимъ только женщинамъ, да и въ оныхъ сей недостатокъ не совсмъ извинителенъ. Письма Цицероновы суть совершеннйшій для того образецъ.

Письма должны быть вольнаго и не принужденнаго слога и изъявлять мысли наши столь же хорошо и обстоятельно, какъ будто мы лично говорили съ тми людьми, къ коимъ оные посылаемъ.

Наилучшіе образцы для писемъ суть Цицеронъ, Кардиналъ д’Оссатъ, Госпожа Севинье и Графъ Бюсси Рабютень.— Цицероновы письма къ Аттику и другимъ искреннимъ пріятелямъ суть наилучшіе образцы въ дружескомъ слогъ.— Простота и ясность писемъ Кардинала д’Оссата показываютъ, какимъ образомъ должно писать дловыя письма. Что касается до веселыхъ и забавныхъ, то нтъ лучше писемъ Графа Бюсси и Госпожи Севинье. Они столь просты, что подобны боле вольнымъ разговорамъ двухъ остроумныхъ особъ, нежели письмамъ.

Чистота въ складываніи, запечатаніи и надписи, не должна такъ-же быть пренебрегаема. Въ самой наружности письма заключается нчто нравящееся или противное, а потому и заслуживаетъ сіе нкоторое вниманіе.

При вступленіи въ свтъ молодой человкъ ничего столь опасаться не долженъ, какъ имть что нибудь въ себ смшное, и для того великой трудъ къ избжанію отъ того употребить надлежитъ. Сіе будетъ нсколько его унижать даже и во мнніи разсудительнйшихъ люд.ей, но въ мысляхъ прочихъ совершенное ему наноситъ безчестіе. — Многіе приходили въ замшательство потому, что приобрли себ какое нибудь смшное названіе. Причины смшныхъ названій между благовоспитанными людьми суть вообще не большія недостатки во нрав, выговор, вид или поступкахъ. Названіе заики, моргуна вялаго, кортаваго, розини, кривоногаго, присоединенное къ настоящему имени большее наноситъ оскорбленіе, нежели вообразить возможно, и такъ убгая сихъ не большихъ недостатковъ можетъ избгнуть осмянія.

Для приобртенія пріятнаго произношенія читай въ слухъ каждой день въ присутствіи твоихъ пріятелей, и проси ихъ чтобъ прерывали твое чтеніе и поправляли тебя, если ты гд читаешь скоро, не наблюдаешь надлежащей разстановки, ударенія или выговариваетъ слова не внятно. Можешь такъ-же и одинъ читать и исправлять свое произношеніе по слуху. Старайся не оголять своихъ зубовъ во время чтенія или разговоровъ, и выговаривать раздльно каждое слово, что должно на ипаче наблюдать при звучныхъ и конечныхъ буквахъ. Паче всего старайся измнять свой голосъ смотря по предмету и избгать единогласія.

Нкоторые когда говорятъ, то затворяютъ почти со всмъ свой ротъ, и такъ болтаютъ, что ихъ не можно почти понять. Другіе столь часто и скоро говорятъ, что еще и больше ихъ разумть нельзя, иные же столь громко, какъ будто говорятъ съ глухими, а другіе столь тихо, что не можно ихъ разслушать. Вс сіи навыки непристойны и отвратительны. Они суть отличительные признаки простыхъ людей, которые не имли ни малаго о томъ попеченія во время своего воспитанія.

Слогъ есть одежда мыслей. Сколь бы онъ нибыли истинны, но если словъ твой сухъ, не складенъ и грубъ, то и мысли твои покажутся столь же не складны и столь же худо приняты будутъ какъ и самъ ты, сколь бы впрочемъ статенъ ни былъ, если будешь одтъ въ замаранное, изорванное, и гнусное платье. Не каждаго разумъ можетъ судить о вещи, о которой ты говоришь, но каждаго слухъ судитъ и можетъ боле или мене судить о слог твоемъ.

На какомъ бы ты языкъ ни писалъ или говорилъ, старайся пріобыкнуть къ исправности и чистот слога,

Кто не лишился употребленія своихъ глазъ и правой руки, тотъ можетъ писать всякимъ почеркомъ какимъ ему угодно, но ни что такой хулы недостойно, какъ марать по примру дтей учащихся писать. Я не желаю, чтобъ ты писалъ размашистымъ и кудрявымъ почеркомъ, но благообразнымъ, чоткимъ и вольнымъ письмомъ, и притомъ что бы скоро. Чтожъ касается до исправности и чистоты твоего писанія, то одно изъ примчанія грамматическихъ писателей: а другое изъ изящнйшихъ сочинителей почерпнуть можно.

Употребленіе простонародныхъ рченій, въ разговорахъ есть явный знакъ худой бесды и худаго воспитанія. Пословицы и обыкновенныя приговорки суть цвты простонароднаго краснорчія. Нкоторые вмсто украшенія примшиваютъ въ разговорахъ грубыя и нжному слуху противныя рченія, такъ какъ ученыя женщины мшаютъ въ рчахъ своихъ францускія слова. Человкъ большаго свта ни когда не прибгаетъ къ пословицамъ, и простонароднымъ поговоркамъ, но съ великимъ раченіемъ старается говорить исправно, по грамматически и произносить надлежащимъ образомъ.

Ворчанье про себя, стукъ пальцами, шарканье ногами и другіе тому подобные непристойные навыки, поелику суть недостатки добронравія, то должно ихъ тщательно убгать, какъ явныхъ знаковъ не уваженія нашего къ присутствующимъ особамъ.

Кушать весьма скоро или весьма медлнно, и нагнувшись на тарелку есть знакъ невжи. Такъ-же принюхивать кушанье когда уже несешь оное въ ротъ весьма не учтиво. — Если не нравится теб предложенная яства, то не трогай ее, а нюхая или осматривая оную даешь знать своему пріятелю, что ты его охуждаешь, за то что предложилъ теб нездоровую яству.

Въ заключеніе сего скажу, что ни когда не должно ходить скоро, сіе почитается знакомъ простаго воспитанія, не пристойнымъ благородному человку, хотя сіе терпися въ купц.

Смотрть пристально въ лице встртившемуся съ тобою человку, есть такъ-же дйствіе невжества, симъ даешь знать, какъ будто ты примтилъ что нибудь чудное въ его лиц и осуждаешь его тайно.

ПОЗНAHIE СВТА.

Во время юности нашей должны мы стараться о пріобртеніи всевозможныхъ знаній. Хотя въ сіе время втренности и разсянія не имемъ мы случая оныхъ употреблять, однакожъ придетъ время, въ которое он намъ необходимы будутъ для нашей жизни.

Познаніе свта пріобртается не въ уединеніи, но въ самомъ свтъ. Книги не могутъ оному научитъ, однакоже вниманію твоему могутъ представить такія вещи, коихъ безъ того не возмогъ бы ты знать. При томъ если сравнишь собственныя твои примчанія въ разсужденіи рода человческаго съ наблюденіями изъ книгъ почерпнутыми, то сіе весьма поможетъ теб найти истинну.

Для познанія свта потребно столько же вниманія и раченія, какъ и для познанія наукъ, но гораздо боле остроумія и разсмотрительности. Я знаю многихъ пожилыхъ людей, кои всю свою жизнь препроводили въ большомъ свт, но съ такою втренностію и не вниманіемъ, что они и теперь столь же мало свтъ знаютъ, какъ знали и въ пятнадцать лтъ. Не льсти себ надеждою, что можешь почерпнуть сіе познаніе свта изъ легкомысленныхъ разговоровъ пустыхъ бесдъ, теб дале должно проникать. Ты долженъ столько же смотрть на внутренность людей, какъ и на ихъ наружность. И такъ съ величайшимъ раченіемъ вникай во нравы всхъ тхъ, съ коими ты знаешся, старайся узнать господствующія къ нихъ страсти, слабости, тщеславіе, глупости и прихоти, тщися познать такъ-же вс справедливыя и несправедливыя, умныя и глупыя побужденія человческихъ дяній, кои изъ существъ разумомъ одаренныхъ претворяютъ насъ въ непостоянныхъ и тщеславныхъ тварей,

Нтъ въ свт столь незначущихъ и маловажныхъ людей, кои бы по времени и случаю небыли въ чемъ нибудь теб полезны, но всегда отрекутся споспшествовать твоей польз, если ты имъ окажешь презрніе. Ошибки часто прощаемы бываютъ: но презрніе никогда. Врожденное въ насъ честолюбіе Бсегда о томъ напоминаетъ. И такъ не позабывай скрывать съ великимъ раченіемъ твое презрніе къ другимъ, хотя оно и справедливо, если не хочешь изжить себ непримиримыхъ враговъ. Люди не столь стараются скрывать свои преступленія, сколь слабости и несовершенства, и если скажешь ты человку, что ты его почитаешь глупымъ, не знающимъ, или невжливымъ и грубымъ, то онъ за то тебя гораздо боле возненавидитъ, нежели за то, когда бы ты сказалъ ему что онъ плутъ. Нтъ большаго поруганія, если кто старается дать другому возчувствовать его предъ собою недостатокъ въ знаніяхъ, достоинств, богатствъ и пр. Въ первомъ случа таковой поступокъ доказываетъ невжливость и злое сердце, а въ послднихъ двухъ случаяхъ несправедливость, потому что ни то ни другое не состоитъ въ его возможности и власти. Вжливость и добросердечіе побуждаютъ насъ стараться отдавать другимъ преимущество, а не огорчать и уничижать ихъ. Сверьхъ того сіе способствуетъ намъ къ пріобртенію друзей, а не враговъ. Безпрестанное стараніе нравиться, есть нужнйшая вещь для науки нравиться: оно льститъ самолюбію тхъ, коимъ мы оное оказываемъ, привлекаетъ и плняетъ гораздо боле, нежели другія важнйшія вещи. Каждой человкъ обязанъ нкоторымъ образомъ исполнять должности общественной жизни, но сіи должности зависятъ отъ собственнаго хотнія и суть произвольная жертва вжливости и добросердечія, ихъ пріемлютъ, помнятъ, и вознаграждаютъ тмъ же самымъ. Наипаче же женщины имютъ особливое на нихъ право и всякое въ разсужденіи ихъ упущеніе, есть грубая невжливость.

Никогда не должно чинить такихъ порывовъ? къ коимъ нкоторые молодые люди пристрастны, состоящихъ въ обличеніи слабостей и недостатковъ другаго, или для увеселенія бесды, или для показанія своего предъ нимъ превосходства. Симъ дйствіемъ можемъ мы на тотъ случай возбудить смхъ въ бесдъ, но пріобртемъ себ враговъ навки. Даже и т, кои съ нами въ мст смются, разсудивъ о томъ, будутъ посл насъ опасаться и презирать. Сіе есть знакъ развращеннаго сердца, доброе же сердце желаетъ лучше скрывать слабости и нещастныя недостатки другихъ, нежели ихъ обнаруживать. Если мы одарены остроуміемъ, то употреблять его должны къ тому, чтобы имъ людей увеселять, а не огорчать, подобно, солнцу въ умренныхъ поясахъ, можемъ мы остротою блистать, а не чернить.

Есть великое множество неогорчительныхъ дйствій необходимыхъ для свтской жизни, коихъ исполненіе чемъ скоре воспослдуетъ, тмъ большую привлечетъ намъ отъ другихъ любовь, тмъ скоре приведетъ насъ въ довренность. Юноши по побужденію живости и пылкости своего возраста почитаютъ ихъ безполезными и отвергаютъ такъ какъ безпокойныя: послдующее въ пожилыхъ лтахъ знаніе свта и опытность, напоминаютъ имъ важность оныхъ, но уже нсколько поздо. Главнйшее изъ сихъ дйствій есть обузданіе нашихъ страстей, равнодушіе и спокойствіе на лиц, препятствующія другимъ изъ словъ, длъ и даже взоровъ познавать т страсти или чувствованія, кои гнздятся въ нашемъ сердц, и открытіе коихъ подаетъ хладнокровнымъ и искуснымъ людямъ великія надъ нами выгоды, не только въ важныхъ длахъ, но и во всхъ обыкновеннйшихъ приключеніяхъ нашея жизни. Человкъ, которой неможетъ слышать не пріятныхъ для него вещей, безъ явныхъ знаковъ гнва или перемны въ лицъ, такъ же и пріятныхъ, безъ внезапнаго восхищенія и веселаго вида, удобно подпадаетъ подлогамъ хитраго человка или наглаго глупца. Первый возбудитъ съ намреніемъ въ теб радость или удовольствіе, дабы неосторожными словами или взорами твоими воспользовавшись, посредствомъ оныхъ весьма удобно отгадать тайности твоего сердца, отъ коего ключь ты долженъ самъ хранить, и ни кому не поврять, послдній же нелпостями своими безъ всякаго намренія произведетъ т же самыя открытія, коихъ другіе непреминутъ употребить въ свою пользу.

Если ты чувствуешь, что тебя тревожатъ внезапные порывы страстей или неистовства, (ибо я не нахожу между ими различія разв только то, что человкъ однимъ доле зараженъ бываетъ нежели другимъ), и то вознамрься внутренно неговорить ни слова во все то время, пока оныя въ себ ощущаешь.

Однимъ словомъ, старайся во власти своей содержать страсти и наружной видъ, такъ чтобы ни въ томъ, ни въ другомъ не показывалось примтной перемны, что бы ты внутренно ни ощущалъ, хотя сіе весьма трудно, но не невозможно. Разсудительной человкъ, не только непокушается на невозможную вещь, и при томъ ни какими трудностями не преодолвается: но напротивъ того усугубивъ свою тщательность и прилжаніе, наконецъ вс препятствія превозмогаетъ. Во всякомъ случа, гд благоразуміе повелваетъ настоять и когда явная польза за онымъ дйствіемъ слдуетъ, то трудности да одушевляютъ твое тщаніе, а не отвращаютъ тебя отъ предпріятія. Если одинъ способъ не удаченъ, то испытай другой, будь дятеленъ, настой, и получишь желаемое. Нкоторымъ должно совтовать, нкоторымъ ласкать, иныхъ устрашать, а другихъ раздражать, но наконецъ если искусно приступить къ длу, настоящимъ образомъ оное поведешь, и неутомимо нападать будешь съ слабыхъ ихъ мстъ, то достигнешь своего намренія. Должно съ осторожностію такъ-же избирать къ тому и время, каждой человкъ иметъ по временамъ свои слабости (Mollia tempora): но сіе не во всякое время случается. Если ты придешь къ человку съ дломъ въ такое время, когда умъ его занятъ чемъ нибудь другимъ, когда сердце его наполнено печалію, гнвомъ или какимъ либо другимъ непріятнымъ чувствованіемъ, то избраніе такого времени въ собственной теб вредъ обратится.

Дабы судить о внутреннемъ расположеніи другихъ, старайся познать самого себя внутренно, ибо люди въ семъ случа другъ другу подобны, хотя иной иметъ въ себ одну господствующую страсть, а другой другую, однакожъ дйствія ихъ одинаки и что можетъ тебя привлекать или отвращать отъ другихъ, нравиться теб или огорчатъ, то взаимнымъ образомъ будетъ и другихъ къ теб привлекать или отвращать, нравиться или огорчать. Если по внимательномъ наблюденіи примтишь ты вс дйствія твоего ума, свойство твоихъ страстей, и различныя причины движущія твоею волею, то можешь удобно познать и весь человческій родъ. На примръ: если ты почитаешь за обиду, когда кто другой дастъ теб возчувствовать свое превосходство, а твое недостаточество въ знаніяхъ, дарованіяхъ, въ достоинств или богатств, то безъ сомннія и ты весьма стараться будешь не показывать твоего превосходства, хотя бы ты его въ самомъ длъ имлъ, наипаче предъ такимъ человкомъ отъ коего ты желаешь заслужить благоволеніе или доброе слово, пользу, почтеніе или дружество. Если непріятныя внушенія, коварныя насмшки или многократныя противурчія тебя огорчаютъ, и на гнвъ подвисаютъ, то захочешь ли ты употреблять оныя въ такихъ мстахъ и случаяхъ, гд желаешь нравиться и снискать другихъ къ себ привязанность? Безъ сомннія ты того не захочешь, и я увренъ, что ты желаешь нравиться во всхъ мстахъ. — Непохвальная склонность къ острымъ и колкимъ словамъ и коварное одобреніе, съ которымъ оныя вдова обыкновенно пріемлются, боле нежели другія мн извстныя дла, пріобртали непріятелей тмъ, кои думали посредствомъ острыхъ словъ въ бесдахъ показаться: но боле еще тмъ, кои думая, что могутъ остро шутить неудачно въ томъ поступали. Если кто будетъ говорить такія рчи на твой щетъ, (какъ-то иногда случиться можетъ), то разсуди порядочно о чувствованіяхъ огорченія, гнва и мщенія возбужденныхъ оными въ сердц твоемъ и помысли, прилично ли благоразумно, такимъ же способомъ возбудить въ другихъ равныя къ теб чувствованія? Сущая глупость за шутку потерять пріятеля, но еще большая глупость за одно острое слово, изъ безпристрастнаго къ теб человка, учинить врага. Когда такія рчи скажутся на твой щетъ, то благоразумнйшее есть дло, не подавать вида, что ты почитаешь ихъ до себя касающимися: но скрывать и ни малйшаго не показывать признака внутренняго твоего гнва. Если же будутъ столь явны, что уже ты не можешь притвориться въ невденіи ихъ, то смйся вмст со всею бесдою надъ самимъ собою, признайся, что шутка оная прекрасна, и не показывай ни чего кром пріятнаго вида, но не отмщевай за то равномрнымъ образомъ: ибо чрезъ то дашь знать, что ты почитаешь себя обиженнымъ и боле являешь надъ собою побду, которую бы ты могъ сокрыть. Когда сказанная вещь въ самомъ длъ обидна твоей чести, или клонится къ осужденію твоего нрава, то помни, что къ отмщенію того дв вещи суть необходимы для благороднаго человка, или чрезвычайное учтивство или ршительная твердость.

Ежели кто тебя съ намреніемъ обругаетъ или будетъ поносить, то срази его вдругъ, но если безъ намренія тебя обидитъ, то гораздо лучше ему отмстить чрезмрною твоею учтивостію, хотя внутренно и стараешься что нибудь ему противное учинить и отплатить за его непріятное привтствіе, можетъ быть и съ лихвою. Сіе не можетъ почесться ни вроломствомъ, ни коварствомъ: но если бы ты въ самое то время являлъ обидвшему тебя знаки почтенія и дружества, то сіе за коварство можетъ быть принято, чего я не только отнюдь не похваляю, но напротивъ того ненавижу. Все учтивости по общему смыслу не что иное суть, какъ сообразованіе поступковъ нашихъ съ обыкновеніями, для сохраненія спокойствія и добраго порядка въ обществ, пріятностей онаго не должно разрушать частными огорченіями и ревностію.

Словомъ, постанови въ поведеніи твоемъ непремннымъ себ правиломъ: не подавать ни малаго знака гнва, если ты ему нкоторымъ образомъ удовлетворить не можешь, на противъ того всегда стараться показывать тамъ пріятной видъ, гд не можетъ явно отмстить. Не было бы на свтъ ни одного живаго человка, если бы не скрывали истинныхъ причинъ гнва, встрчающихся въ жизни нашей на всякой день. Кто не можетъ обладать своими страстями, тотъ пусть оставитъ свтъ и удалится въ уединеніе, въ какую нибудь необитаемую пустыню. Показывая безразсудной и безвременной гнвъ, даетъ право гнваться на себя тмъ, кои могутъ тебя обидть, и коимъ ты ни чего худаго учинить не можешь, и подаешь имъ тотъ самой случай, котораго они можетъ быть желали сами, для прерванія съ тобою пріязни и для нанесенія теб обиды. Напротивъ того, кроткіе поступки принудятъ ихъ по крайней мр не выходить изъ предловъ благопристойности, и тмъ обуздать или обнаружить ихъ злость. Сверхъ сего взмрчивость, тяжелой и сварливой нравъ, весьма противны благопристойности.

Хотя вс люди одинакимъ одарены сложеніемъ, однакожъ разныя принадлежности столь различно соразмрены въ каждомъ человкъ, что, нтъ двухъ совершенно другъ другу подобныхъ и нтъ ни одного, которой бы во всякое время равныя соблюдалъ свойства. Человкъ съ величайшими способностями длаетъ иногда слабости, надмнный человкъ чинитъ подлйшія дла, честнйшій человкъ безчестный, а злйшій иногда добрыя дла. Къ познанію качествъ человка, много споспшествуютъ господствующія въ немъ страсти, но пока не познаешь дйствія меньшихъ его страстей и прихотей, но тхъ поръ не можешь узнать въ немъ важнйшихъ качествъ. Быть честнымъ человкомъ есть общее качество рода человческаго, не оспоривай сего, — въ противномъ случае почтутъ тебя или завистливымъ, или злымъ: но при томъ и не довряй сей честности до такого степени, чтобъ положить на нее твою жизнь, имніе или доброе твое имя. Можетъ случиться, что такой честной человкъ будетъ твоимъ соперникомъ въ сил, прибытк или въ любви, — трехъ страстяхъ, кои честность подвергаютъ часто опаснйшему искушенію, въ которомъ она не рдко съ души совращается. Сперва самъ въ себ разбери сего честнаго человка, и тогда будешь въ состояніи судить, сколь далеко довренность твоя къ нему простираться можетъ.

Если ты хочешь снискать особую любовь и пріязнь нкоторыхъ людей изъ мужескаго или женскаго пола, то старайся узнать особенныя ихъ изящества, если оныя въ нихъ есть, такъ же господствующія въ нихъ слабости, коимъ всякой подверженъ, отдавай совершенную справедливость первымъ, при томъ послабляй и послднимъ. Много есть различныхъ предметовъ, въ коихъ нкоторые особенно желаютъ превосходить другихъ и хотя любятъ слышать похвалы воздаемыя истинному ихъ превосходству, однакоже боле льстятся похвалами въ томъ, чемъ желаютъ другихъ превосходишь, но сумнваются. Кардиналъ Ришелье, безъ сомннія величайшій Министръ своего времени, а можетъ быть и другихъ временъ, по смшному тщеславію желалъ прослыть такъ же лучшимъ стихотворцемъ. Онъ завиствовалъ Корнелію старшему въ его слав, и приказалъ написать критику на его трагедію Сидъ. И такъ т, кои хитро ему ласкали, мало говорили ему о его искуств въ государственныхъ длахъ или слегка только о томъ упоминали: но что бы больше пріобрсти его къ себ благоволенія, то похвалами превозносили его остроту и стихотворческій духъ. По чему же, по тому что о превосходств въ одномъ былъ онъ уже увренъ, о превосходств же въ другомъ длъ еще не доврялся.

Господствующую въ человк страсть весьма удобно познать можно по тому, о чемъ онъ боле всего говоритъ: ибо каждой говоритъ о томъ, чемъ онъ наиболе, старается подать другимъ хорошія о себ мысли. Если растрогаешь его въ такомъ случа, то знай, что растрогаешь весьма чувствительно.

Женщины вообще заняты однимъ предметомъ,— красотою, ради которой съ охотою пріемлютъ онъ всякія и самыя чрезвычайныя ласкательства. Природа, едвали въ свтъ произвела столь безобразную женщину, которая бы не уважила ласкательствъ приносимыхъ ея наружности. Ежели лице ея столь отвратительно, что она нкоторымъ образомъ и сама должна то сознать, по крайней мръ ея видъ и осанка по мннію ея, недостатки лица вознаграждаютъ. Если ея станъ обезображенъ, то опа уврена, что красота лица ея оной недостатокъ замняетъ. Когда же и то и другое худо, то утшается по крайней мръ тмъ, что иметъ другія пріятности, нкоторую осанку, и такъ называемое нчто (je ne sais quoi), привлекательнйшее нежели самая красота. Справедливость сихъ слезъ видть можно изъ чрезвычайнаго раченія и разборчивости употребляемой безобразнйшими женщинами въ плать и нарядахъ. Женщина не сумнвающаяся въ превосходств красоты своей, мене всхъ. чувствуетъ похвалы, которыми прельстить ея осыпаетъ, она уврена, что таковая похвала по всей справедливости ей принадлежитъ и потому мало ее трогаетъ. Такой женщин можно ласкать въ разум, которымъ хотя она и одарена, однакожъ всегда сумнвается, что люди не полную ей въ томъ отдаютъ справедливость.

Не понимай словъ моихъ въ ложную сторону и не думай, чтобъ я одобрялъ, подлое и поносное ласкательство. Ни какъ нс ласкай ни чьимъ порокамъ и злодяніямъ, на противъ того гнушайся ихъ и испровергай. Однакожъ нтъ ни единаго человка въ свт, которой бы непослаблялъ людскимъ слабостямъ и смшному, но невинному тщеславію.— Если мущина желаетъ, чтобъ почитали его умнйшимъ, а женщина красивйшею, нежели каковы они въ самомъ дл, то заблужденіе ихъ утшительно для ихъ самихъ, въ разсужденіи же другихъ невинно. Я бы желалъ лучше снискать ихъ къ себ пріязнь чрезъ наслажденіе, нежели учинить себя врагами, обличая ихъ заблужденія безъ всякой нужды.

Вообще подозрвай всхъ, кои наружностію являютъ, что привержены особенно къ какой нибудь добродтели, кои возвышаютъ ее предъ прочими, и нкоторымъ образомъ стараются въ другихъ вселить мысли, что они одарены ею исключительно. Подозрвай ихъ, говорю я, по тому что они вообще обманщики. Однако не будь такъ же увренъ, что они всегда таковы: ибо мн случалось иногда знать набожныхъ, кои подлинно вели святую жизнь, отважныхъ, кои имли истинное мужество, охотниковъ говорить нравоученія, имющихъ безпорочные нравы и жеманныхъ, кои истинно были цломудры. Старайся проникнуть во внутренность сердецъ ихъ столь далеко, сколько проницательность твоя теб позволитъ: но никогда не суди о другомъ по общему объ немъ слуху, которой хотя вообще бываетъ справедливъ въ разсужденіи отличительнйшихъ качествъ ихъ нрава, однакожъ оказывается не справедливымъ въ нкоторыхъ подробностяхъ.

Всегда остерегайся такихъ, кои по краткомъ знакомствъ, безъ всякихъ отъ тебя заслугъ, добровольно предлагаютъ теб дружество и довренность, знай, что сіе для собственной своей пользы они чинятъ, но по общему сему мннію не отвергай ихъ грубымъ образомъ. Испытуй дале и смотри, не происходятъ ли сіи неожидаемыя предложенія, отъ пылкости или неразумія, не съ намренія ли, или съ какой нибудь хитрости: ибо плутовство и глупость часто имютъ одинакіе признаки. Въ первомъ случа нтъ ни какой опасности въ принятіи таковыхъ предложеній, valeant quantum valere possunt. Въ противномъ же случа принятіе ихъ полезно по тому, что можно теб обратить ударъ на того, кто оной на тебя возноситъ.

Если человкъ употребляетъ сильныя увренія и божбу для внушенія теб такой вещи, которая столь явна и столь вроятна, что и одного слова для того довольно бы было, то будь увренъ, что онъ лжетъ и находитъ великую себ въ томъ пользу, чтобъ ты ему поврилъ, а безъ того не чинилъ бы онъ себ столько безпокойствъ.

Молодые люди весьма не воздержны въ своемъ дружеств, наипаче основанномъ на взаимныхъ утхахъ, которое часто иметъ худыя слдствія. Побуждаемы будучи пылкостію и неопытностію своего возраста, разгорячась увеселеніями, а боле ещ можетъ быть виномъ, обязуются, и въ самомъ дл въ то время надются обязаться вчнымъ другъ къ другу дружествомъ, и безъ всякой осторожности изливаютъ одинъ другому сокровеннйшія чувствованія своей души. Но посл столь же не осторожно разрушаютъ сію взаимную довренность, сколь неосторожно ее учинили: ибо новыя утхи и новыя мста разрываютъ сей слабый союзъ, и тогда то оная неосторожная довренность во зло употребляется. Въ обществ молодыхъ людей яви свои дарованія и превзойди, если можешь, другихъ во всхъ общественныхъ увеселеніяхъ и забавахъ, свойственныхъ юношеству. Повряй другимъ забавныя и бездльныя твои произшествія, но важныя намренія твои храни въ тайн. Поврь ихъ испытанному твоему другу, боле опытному нежели ты, и которой будучи въ различномъ съ тобою состояніи не можетъ учиниться теб соперникомъ. Я не совтую теб полагаться на иройственную добродтель рода человческаго, не надйся и не думай, чтобъ твой товарищъ всегда былъ твоимъ другомъ въ разсужденіи предмета, къ которому вы обое стремитесь.

Притворное невдеиіе есть весьма нужная часть познанія свта. На примръ: весьма благопристойно казаться незнающимъ о такихъ вещахъ, о коихъ теб хотятъ говорить, и когда кто теб скажетъ: слыхали ли вы о такой то вещи? отвтствуй, что не слыхалъ и позволь ему продолжать свое повствованіе, хотя ты давно уже то знаешь. Нкоторые находятъ удовольствіе въ повствованіи онаго, думая, что они могутъ пріятно разсказывать, другіе надются тмъ похвалиться, что они скоре другихъ могли что нибудь узнать, иные же по тщеславію своему хотятъ показать, что они заслужили отъ другихъ довренность. Вс таковые безъ сомннія обманутся въ своей надежд и слдовательно огорчатся, если ты скажешь имъ, что ты уже слышалъ о чемъ они хотли теб разсказывать.— Притворяйся всегда невдущимъ, (исключая только искреннйшаго твоего друга) если гд касается до хулы и безславія другихъ, хотя ты весьма много уже и до того слыхалъ: ибо оскорбленная сторона почтетъ пріемлющаго хуленіе, равнымъ хулителю, такъ какъ украденныя вещи принимающаго почитаютъ равнымъ самому вору. Когда же о такихъ вещахъ будутъ вс говорить, то старайся наказывать, что ты сумнъваешся, хотя совершенно тому вришь, и всегда старайся оное уменшать.— Должно сіе притворное невденіе наипаче показывать при обстоятельныхъ и подробныхъ частныхъ повствованіяхъ, оно почесться можетъ способомъ къ узнанію оныхъ: ибо большая часть людей тщеславяся показаніемъ своего предъ другими превосходства, хотя на минуту и въ самыхъ бездльныхъ вещахъ, скажутъ теб скоре то, чего имъ не слдуетъ говорить, нежели то, о чемъ ты еще не знаешь. Сверхъ того притворное сіе незнаніе вселитъ въ другихъ мысли, что ты къ такимъ вещамъ не внимателенъ и по тому ни какихъ не имешь худыхъ намреній. Однакожъ лови нужныя для тебя произшествія, и старайся увдать о нихъ съ разсужденіемъ, а не въ вид настоящихъ вопросовъ, чемъ заставишь другихъ остерегаться, а если часто повторять станешь, то наскучишь. Иногда показывай, будто вришь такимъ вещамъ, о коихъ ты знать желаешь, при чемъ кто нибудь ласковымъ и услужливымъ образомъ скажетъ теб настоящую правду. Иногда говори что ты такъ и такъ слышалъ, а иногда показывай, что боле знаешь нежели въ самомъ длъ, дабы узнать то, что теб надобно, но избгай какъ можно прямо выспрашивать.

Человческая природа одинакова во всемъ свт: но дйствія ея столь перемшаны воспитаніемъ и навыками, что тотъ, кто хочетъ обстоятельно ее познать, долженъ разсмотрть ее подъ всми видами. Напримръ: честолюбіе бываетъ равномрно въ придворномъ, военномъ и духовномъ человк, но по причин различнаго ихъ воспитанія и навыковъ употребляютъ они различные способы къ его удовлетворенію, учтивство или склонность угождать, или обязывать другихъ, есть одинаково во всхъ странахъ: но такъ называемая вжливость, или способъ исполнять оную склонность, различенъ по всмъ странамъ и можетъ почесться свойственнымъ всякому мсту, а по тому разсудительный человкъ подражаетъ и сообразуется правиламъ вжливости свойственнымъ тому мсту, въ коемъ онъ находится. — Сообразованіе и преклоненіе нашихъ нравовъ необходимо нужны въ свтскомъ житіи, но въ такихъ только случаяхъ кои сами по себ не худы. Мягкой и гибкой нравъ есть полезне всего. Онъ можетъ обращаться отъ одного предмета къ другому, пріемля на себя образъ свойственный каждому. Съ важнымъ человкомъ можетъ онъ быть сановитымъ, пріятнымъ съ весельчакомъ, втреннымъ съ легкомысленнымъ человкомъ.

По истинн ни что столь не привлекаетъ, какъ свободное и пріятное сообразованіе поступковъ своихъ нравамъ, навыкамъ и даже слабостямъ другихъ. Молодой человкъ долженъ сообразоваться всему. Во всхъ добрыхъ случаяхъ долженъ онъ быть такимъ, какимъ былъ Алкивіадъ въ худыхъ. — Долженъ быть Протееімъ приемлющимъ удобно и сохраняющимъ съ пріятностію всякой видъ. Жаръ, хладнокровіе, роскошь, воздержаніе, важность, веселость, обряды, вольность, ученіе, бездлицы, дла и увеселенія суть виды, кои онъ долженъ имть способности принимать, оставлять, или по случаю перемнять съ такою же вольностію, съ какою онъ беретъ и кладетъ свою шляпу.

Молодые люди думаютъ, что всякое дло производить должно съ жаромъ и усиліемъ, что тихость есть подлость, а уклончивое снисхожденіе почитаютъ обыкновеннымъ убжищемъ малодушія и слабости. Сіе ложное мнніе отъемлетъ отъ нрава ихъ нжность и мягкость, а вселяетъ буйность и грубость. Глупые, кои безпрестанно попадаются въ обманы, сохраняютъ въ поступкахъ своихъ оные недостатки на всю свою жизнь, но разсудительнаго человка, нкоторые опыты и размышленіе принуждаютъ скоро ихъ покидать. Когда они получше познаютъ самихъ себя и другихъ, то найдутъ, что здравой разсудокъ въ десяти случаяхъ, девять разъ долженъ слдовать превозмогающей его власти сердца и страстей, слдовательно девять разъ, имютъ они дло съ побдителемъ, а не съ побжденнымъ: но съ побдителями какъ теб извстно, должно обходиться весьма учтивымъ, привлекательнымъ и вкрадчивымъ образомъ.

По нещастію молодые люди всегда почитаютъ себя довольно умными, такъ какъ пьяные думаютъ, что они еще довольно трезвы. Остроту предпочитаютъ они опытности, которую называютъ холодностію. — Однакожъ они не совсемъ обманываются, ибо хотя острота безъ опытности опасна, однакожъ и опытность безъ остроты вяла и недостаточна. Соединеніе сихъ обоихъ свойствъ, хотя рдко случающееся, почесться можетъ совершенствомъ. Сынъ мой! ты можешь ихъ соединить, если теб угодно: ибо я всю опытность мою представляю къ твоимъ услугамъ, но въ вознагражденіе за то, не требую ни единой капли твоей остроты. — употребляй оба сіи свойства въ свою пользу, и да ободряютъ он взаимно другъ друга. Здсь подъ юношескою остротою разумю и живость юношей, и надяніе на свои силы, препятствующія имъ видть трудности или опасности какого либо предпріятія, но не полагаю я подъ симъ названіемъ того, что глупые простолюдины называютъ бойкостію, которая побуждаетъ ихъ поступать плутовски, защищать свое званіе, подозрвать, чтобы кто не унизилъ ихъ чести и чинить дерзкіе отвты, при маловажныхъ случаяхъ. Сіе есть зло, или злый духъ, которой изгонять должно, да изыдетъ и внидетъ во стадо свиное.

Въ заключеніе всего скажу: ни когда не презирай старыхъ твоихъ пріятелей ради новыхъ или боле знатныхъ, что будетъ весьма неблагородно съ твоей стороны, и такое упущеніе ни когда отъ нихъ не простится. Старайся какъ можно приобрсти боле личныхъ пріятелей, а мене непріятелей. Подъ именемъ пріятелей разумю я не искреннихъ и довренныхъ друзей, коихъ ни единый человкъ во все теченіе своея жизни не можетъ имть и шести, но разумю пріятелей въ общемъ смыслъ сего слова: то есть, людей, которые бы говорили о теб хорошо, и соотвтственно собственной своей польз, желали теб боле добра, нежели зла.

О ЛЖИ.

Нтъ ни чего столь поноснаго, подлаго и смшнаго, какъ ложь. Она есть произведеніе злости, коварства, или тщеславія, ни когда однакожь не достигаетъ своей цли ни въ которомъ изъ сихъ случаевъ, ибо ложь всегда поздо или рано обнаруживается. Ежели посредствомъ злобной лжи оскорбимъ мы чью нибудь честь, или доброе имя, то по справедливости обидимъ его на краткое время, но напослдокъ мы же отъ того боле потерпимъ, ибо коль скоро о томъ узнаютъ, то хула обратится на собственную нашу главу, и все то, что бы мы ни сказали посл къ охужденію такого человка, хотя справедливое, почтется клеветою. Двусмысленностію, и различными увертками для прикрытія лжи чтобъ тмъ избгнуть стыда, показывается какъ наша боязнь такъ и самая ложь обнаруживается. Сіе служитъ не столько къ уменшенію, сколь къ увеличенію стыда нашего, тмъ являемъ мы низкость и подлость и должны надяться, что съ нами поступать будутъ другіе какъ съ подлыми людьми. Если по нещастію нашему учинимъ какую нибудь ошибку, то, благороднйшее дло признаться въ ней откровенно, сіе есть единственное средство къ поправленію ея и къ снисканію прощенія. Для избжанія настоящей опасности употреблять двусмысленныя слова, увертки или хитрыя замашки, есть презрительное дло, знакъ великой боязни, и исполняющій оное заслуживаетъ всякое наказаніе.

Есть такъ-же люди подверженные другому роду лжи, которой почитаютъ они невиннымъ и которой въ нкоторомъ смыслъ въ самомъ длъ невиненъ по тому, что ни кому кром ихъ самихъ не вредитъ. Сей родъ лжи есть произведеніе тщеславія на глупости основаннаго. Онъ состоитъ въ томъ, что люди разныя чудныя дла себ приписываютъ, увряютъ, что видали такія вещи, коихъ въ самомъ длъ ни когда не бывало, что видали вещи, какихъ въ самомъ длъ ни когда не видывали, хотя оныя и есть, по тому что почитаются зрнія достойными. Если что нибудь достойное примчанія учинено, или сказано было въ какомъ нибудь мст, или въ какой бесд, то увряютъ, что они то сами слышали или видли. — Дале, что длали такія дла, на кои другіе отважиться не смли, или не могли исполнишь. Всегда поставляютъ себя героями въ собственныхъ своихъ повствованіяхъ и думаютъ снискать тмъ себ уваженіе на то только время. На противъ того по всей справедливости навлекаютъ только осмяніе, презрніе и при томъ нкоторую недовренность, ибо всякъ не безъ основанія заключитъ, что тотъ кто лжетъ ради тщеславія, не усумнится солгать боле для прибытка. Если бы я увидлъ что нибудь чрезвычайное, которое почти невроятнымъ кажется, то бы я о томъ лучше умолчалъ, нежели захотлъ другому подать хоть на минуту сумнніе, o неложности моего сказанія. Извстно, что не столь важно для женщины сей хранить цломудріе, сколь для мущины почитаться вроятія достойнымъ. По справедливости женщинъ возможно быть добродтельною, хотя она не весьма цломудренна, но мущин безъ строгой справедливости, не можно быть добродтельну. Пороки въ бдныхъ женщинахъ суть по большей части тлесныя слабости, но ложь въ мущин есть порокъ разума и сердца.

Ни что, кром справедливости, не можетъ въ свт сохранить нашей совсти и чести невредимыми. Въ томъ состоитъ не только наша должность но и польза, въ доказательство сему служитъ примчаніе, что глупйшіе люди бываютъ крайніе лгуны. Безопасно судить мы можемъ о справедливости человка, по сил его разума.

О САНОВИТОСТИ ВЪ ПОСТУПКАХЪ.

Нкоторая сановитость въ обращеніи необходимо нужна для доставленія почтенія и уваженія наилучшимъ качествамъ въ человкъ.

Непристойное скаканіе, бганіе, частой и громкой смхъ, шутки и безразсудно вольное обхожденіе, навлекаютъ презрніе людямъ съ достоинствами и со знаніями. Таковыя свойства приличны весельчаку, а весельчакъ не можетъ почесться достопочтеннымъ человкомъ. Неосторожное и чрезмру вольное обхожденіе оскорбляетъ вышшихъ, заставляетъ тебя боле еще отъ нихъ зависть и угождать имъ съ подлостію, а подчиненнымъ твоимъ подаетъ справедливыя, но при томъ безпокойныя и не подлежащія права равенства. Очень шутливый человкъ, малымъ разнствуетъ отъ шута, и свойства обоихъ такихъ человковъ ни малаго къ остроумію отношенія не имютъ. Если кого нибудь хорошо принимаютъ или желаютъ имть въ бесдъ, не по его достоинству и поступкамъ, но по какой нибудь другой причин, то его ни мало въ оной не почитаютъ, а только принимаютъ затмъ, чтобы къ тому намренію употребить. Нкоторыхъ желаемъ мы имть у себя затмъ, что они хорошо поютъ, иныхъ призываемъ на балъ за тмъ, что хорошо танцуютъ, приглашаемъ другихъ къ ужину за тмъ, что они весьма шутливы и веселы, иныхъ просимъ къ себ по тому, что они славные игроки или много могутъ пить. Однакожъ таковыя свойства суть подлыя отличія, поносныя преимущества кои ни почтенія, ни уваженія не заслуживаютъ. Если кого желаютъ имть въ бесдъ ради какого нибудь токмо его свойства, то ни за чемъ инымъ въ оную его уже не позовутъ, и слдовательно ни какого почтенія не будутъ оказывать, каковы бы впрочемъ его достоинства ни были.

Сановитость въ поступкахъ не только отличается отъ высокомрія, какъ истинная храбрость отъ задорной смлости, или истинное остроуміе отъ шутовства, но и совершенно не можетъ съ онымъ вмст быть: ибо ни что столь не унижаетъ человка какъ высокомріе. Надмнность высокомрнаго человка гораздо чаще сопровождается осмяніемъ и презрніемъ, нежели негодованіемъ, — подобно тому, какъ купцу за товары свои много просящему даемъ нарочно весьма малую цну, на противъ того не торгуемся много съ такимъ, которой объявляетъ настоящую и умренную цну.

Подлое ласкательство и безразсудное потаканіе столь же много унижаетъ человка, сколь неосторожное противурчіе и шумной споръ въ отвращеніе приводитъ.

Простонародныя и низкія изреченія, непристойные поступки и пріемы весьма уничижительны, по тому что они бываютъ знакомъ или весьма ограниченнаго ума, или низкаго воспитанія и обращенія.

Легкомысленное любопытство въ бездльныхъ вещахъ, и тщательное вниманіе къ малозначущимъ предметамъ незаслуживающимъ вниманія ни на минуту, весьма унижаютъ человка, которой по тому, не безъ справедливости, почитается неспособнымъ къ важнйшимъ дламъ. Кардиналъ де Рецъ весьма скоро позналъ слабоуміе Кардинала Шиги по одному только случаю, когда сей говорилъ, что писалъ однимъ перомъ цлые три года, и что оно еще и въ то время не испортилось.

Нкоторая степень вншней сановитости во взорахъ и поступкахъ придаетъ достоинство, неунижая ни мало остроумія и благопристойной ласковости, кои въ себ сановитость заключаетъ. Безпрестанной смхъ и втренная поворотливость, суть явные признаки легкомыслія. Кто суетится, тотъ показываетъ тмъ, что начатое имъ дло не по его силамъ. Поспшность и торопливость суть весьма различныя вещи, какъ уже выше сего сказано.

Человкъ, которой терпливо сноситъ отъ другихъ побои, столько же иметъ храбрости, сколь человкъ, всякими пороками и злодяніями искаженный, иметъ какого нибудь рода достоинства. Внешняя благопристойность и сановитость въ поступкахъ весьма много всякому человку препятствуетъ унижаться, чтобы безъ того съ нимъ воспослдовать могло. Благопристойность хотя бы по одному только притворству исполняема была, однако всегда иметъ такія же слдствія.

ТИХОСТЬ ВЪ ПОСТУПКАХЪ СОЕДИНЯТЬ ДОЛЖНО СЪ ТВЕРДОСТІЮ ДУХА.

Нтъ правила столь общественнаго и столь нужнаго во всхъ случаяхъ жизни, какъ соединять благородство въ поступкахъ съ твердостію духа. Первое свойство превратится въ низкое и боязливое снисхожденіе и человкоугодіе, если не будетъ поддерживаемо и охраняемо послднимъ: но и послднее превратилось бы бъ буйность и наглость, еслибы не было умряемо и смягчаемо первымъ, не взирая на сіе рдко свойства сіи въ одномъ человкъ соединены бываютъ. Человкъ горячаго и пылкаго сложенія, неукротимымъ духомъ одаренный, презираетъ первое свойство, и думаетъ до всего достигнуть послднимъ. Можетъ быть по какимъ нибудь чрезвычайнымъ приключеніямъ онъ иногда и получитъ успхъ, когда дло иметъ со слабыми и боязливыми людьми, но обыкновенное свойствъ его дйствіе бываетъ такое, что онъ обижаетъ, огорчаетъ, приходитъ въ ненавистъ и лишается успха. На противъ того хитрой и пронырливой человкъ надется достигнуть всхъ своихъ намреній одною тихостію въ поступкахъ. Онъ принаровляется ко свойствамъ людскимъ, кажется что не имя собственныхъ своихъ мнній, рабски пріемлетъ настоящее мнніе съ нимъ тогда находящагося человка, старается только приобрсти почтеніе глупыхъ, но лишь только свойство его явнымъ учинится, то приобртаешь презрніе каждаго. Умный же человкъ (весьма отличающійся отъ лукаваго и буйнаго) соединяетъ тихость въ обхожденіи съ твердостію духа.

Пользы происходящія отъ соединенія сихъ свойствъ суть удивительны и противны другъ другу. На примръ: если ты имешь власть и можешь повелвать, то повелніе твое отданное съ тихостію и скромностію исполнено будетъ добровольно, охотно и слдовательно съ добрымъ повиновеніемъ, напротивъ того, если со строгимъ видомъ дано будетъ, то боле будутъ объ немъ судить, нежели исполнять. Ибо здравое разсужденіе показываетъ, что гд имешь право повелвать, тамъ повиновеніе себ найдешь, но въ самое то время, кротость въ поступкахъ придавъ большую силу сему повиновенію, учинитъ оное пріятнымъ и всевозможнымъ образомъ умягчитъ въ повинующемся огорчительное чувствованіе подчиненности.

Если ты намренъ искать какой нибудь милости, или просить того, что теб слдуетъ, то долженъ чинить сіе съ кротостію. Въ противномъ случа, т кои намрены отказать теб въ прошеніи, большій къ тому возъимютъ поводъ, дабы отмстить за твою при прошеніи грубость, сверьхъ того твердымъ настояніемъ и благопристойною скромностію показать ты долженъ твердость и ршительность. Настоящія причины длъ человческихъ рдко бываютъ истинны, наипаче у людей высокаго состоянія, кои часто по докучливости и боязни то длаютъ, въ чемъ нежелали бы отказать такимъ, кои по всей справедливости и по достоинству имютъ на то право. Кротостію и смиреніемъ привлеки ихъ сердца если можетъ, по крайней мръ не подавай причины къ оскорбленію, но при томъ старайся показать столько ршительности и твердости духа, чтобы поколебать ихъ склонность къ спокойствію, вселить нкоторое опасеніе и чрезъ сіе получить то, чего бы они по побужденію справедливости или добродушія не захотли учинить.— Сердце высокихъ людей столь же ожесточено къ чувствованію нуждъ и нещастій человческихъ, какъ у врачей къ сочувствованію тлесныхъ немощей, но всякой день они видятъ оныхъ множество, какъ справедливыхъ такъ и ложныхъ, и незнаютъ различить первыхъ отъ послднихъ. И такъ должно прибгать не къ единому ихъ правосудію и человколюбію: не и къ другимъ чувствованіямъ,— ихъ милость должно снискивать пріятностями, любовь ихъ къ покою разрушать неутомимою докучливостію и возбуждать въ нихъ опасеніе благопристойнымъ внушеніемъ неукротимаго и непоколебимаго гнва. Сіе правило есть единственный способъ къ приобртенію любви безъ презрнія, и ко вселенію въ другихъ страха, безъ ненависти. Оно составляетъ достоинство качествъ, котораго каждой разумной человкъ достигать долженъ.

Въ заключеніе вышеписаннаго скажу, что если ты ощущаешь въ себ пылкость нрава, которая противу всякаго чаянія побуждаетъ тебя къ неосторожнымъ шуткамъ или грубымъ выраженіямъ, съ твоими начальниками, равными, или подчиненными, то имй чрезвычайную противу того осторожность, обуздывай себя рачительно и призови пріятности въ твою помощь. При первомъ побужденіи пылкой твоей страсти молчи по тхъ поръ, пока несмягчишься, и самую наружность твою такъ расположить старайся, чтобы внутреннихъ движеній сердца твоего не можно было примтить. При отравленіи важныхъ длъ бываютъ несказанныя отъ сего пользы.— Но при томъ не показывай ни снисхожденія, ни тихости въ нравъ, ниже слабаго желанія угождать — чтобы ни ласковыя слова, ни учтивства, ни ласкательства не побуждали тебя отступить ни на пядь отъ тхъ намреній, кои чинить теб разсудокъ и благоразуміе повелваютъ. Не оставляй твоего предпріятія, съ твердостію настой и найдешь, что большая часть вещей до коихъ мы добиваемся, суть возможны. Уступчивая и боязливая скромность всегда принуждена бываетъ претерпвать обиды и оскорбленія отъ несправедливыхъ и нечувствительныхъ: но скромность сопровождаемая твердостію и ршительностію, всегда бываетъ почитаема и увнчеваема успхомъ.

Въ дружествъ твоемъ и союзахъ, такъ-же и во враждахъ правило сіе особливо полезно. Твердость твоего духа, да сохраняетъ и привлекаетъ къ теб любовь другихъ: но при этомъ поступки твои да препятствуютъ врагамъ твоихъ друзей учиниться твоими. Непріятели твои да обезоружатся кротостію твоихъ поступковъ, но при томъ да возчувствуютъ непоколебимость твоего гнва: ибо великое есть различіе между слабымъ и ршительнымъ защищеніемъ себя, первое есть знакъ малодушія, послднее же всегда основано на благоразуміи и справедливости.

Нкоторые не могутъ обращаться вольно и учтиво съ тми, коихъ почитаютъ себ совмстниками или противниками, но безъ сихъ случайныхъ обстоятельствъ они любили бы ихъ и почитали. Находясь съ такими людьми въ бесд, показываютъ они въ разсужденіи ихъ свое опасеніе и другія непристойности, ищутъ случаевъ къ оказанію сихъ чувствованій, и такимъ образомъ изъ временныхъ и случайныхъ противниковъ длаютъ ихъ себ врагами. Сіе показываетъ великое малодушіе и столь же вредно, какъ и при отправленіи длъ безвременное негодованіе. Важное дло всегда будетъ имть желаемый успхъ, если произведеніе его руководствуется здравымъ разсудкомъ и истиннымъ благоразуміемъ. Въ таковыхъ случаяхъ гораздо лучше быть учтиву, обращаться вольно и безъ всякаго принужденія съ такимъ человкомъ, коего намреніямъ вопреки дйствуемъ: сіе обыкновенно называется великодушіемъ, но по справедливости назваться можетъ здравымъ разсужденіемъ и благоразуміемъ. Способъ въ исполненіи какого нибудь дла, столь же бываетъ важенъ какъ и самое дло, а иногда еще и важне. Благопріятностію можемъ иногда снискать себ врага, а обидою иногда друга, смотря по различію способовъ въ произведеніи того употребляемыхъ. На конецъ, кротость въ поступкахъ соединенная съ твердостію духа, есть краткое, но полное описаніе человческаго совершенства въ разсужденіи свтскихъ должностей, закономъ и нравственнымъ ученіемъ предписываемыхъ.

О НРАВСТВЕННЫХЪ КАЧЕСТВАХЪ.

Нравственныя качества человка должны быть столь безпорочны, чтобы ни малйшаго на нихъ подозрнія не падало. Малйшее въ нихъ пятно или порокъ пагубенъ. Ни что столь не унижаетъ и не охуждаетъ человка, какъ порокъ, по тому что онъ возбуждаетъ ненависть и презрніе. Есть однакожь такіе пагубные люди въ свтъ, кои презираютъ вс понятія о нравственномъ добр и зл, кои утверждаютъ, что они относятся къ мсту и зависятъ совершенно отъ обычаевъ и нравовъ различныхъ странъ. Есть даже такіе развратники, кои проповдуютъ и распространяютъ повсюду нелпыя и безчестныя познанія, но неврятъ онымъ сами. Убгай сколько можешь обращенія съ такими людьми, кои показываютъ нкоторой родъ недоврчивости и хулятъ тхъ людей, съ которыми обращаются. Но естьли по какому нибудь случаю попадешь въ такую бесду, то остерегайся, чтобъ по снисхожденію, по благопристойности или развеселившись когда, не похвалить ниже принять столь безчестныхъ мнній. При томъ не старайся ихъ оспоривать и не вступай въ порядочныя разсужденія о такихъ предметахъ, кои того не стоятъ. Вмсто всхъ разсужденій говори имъ, что они то въ шутку сказываютъ, что ты имешь лучшее о томъ мнніе, нежели какъ бы они желали и увренъ, что они не станутъ сами исполнять распространяемаго ими мннія: однакожь въ мысляхъ своихъ замть ихъ и потомъ на всегда опасайся.

Нтъ ни чего столь нжнаго какъ нравственныя качества въ человк, отъ соблюденія чистоты ихъ великая произтекаетъ польза. Если оныя подозрвать будутъ въ несправедливости, злости, вроломствъ, лжи и пр: то вс другія дарованія и знанія ни когда не приобртутъ имъ ни почтенія, ни дружества, ни уваженія. И для того совтую сохранять добрыя качества нрава со всевозможною осторожностію, и величайшее стараніе прилагать, чтобы не сказать, или не учинить чего нибудь, что бы самымъ легкимъ образомъ могло ихъ опорочить. При всякомъ случа показывай себя другомъ, но не присяжнымъ защитникомъ добродтели. Полковникъ Картнерсъ (которой былъ извстный въ свтъ плутъ и всевозможными злодяніями накопилъ себ величайшія богатства) чувствуя вредъ происходящій отъ злаго нрава, сказалъ некогда: что хотя онъ не далъ бы ни полупенса за добродтель, однако за доброй нравъ заплатилъ бы десять фунтовъ стерлинговъ, по тому что посредствомъ онаго могъ бы приобрсть сто тысячь фунтовъ. И такъ возможноли, чтобы чесганый человкъ пренебрегъ то, что хитрый плутъ за столь драгоцнное почитаетъ?

Изъ вышеупомянутыхъ пороковъ есть одинъ, коему люди добраго воспитанія и добраго нрава по ложнымъ понятіямъ искуства, проворства и своего защищенія подпадаютъ. Оный порокъ есть ложь, хотя всегда боле другихъ сопровождается безчестіемъ и потерею. Но уже выше сего далъ я мнніе мое о семъ предмт, и такъ статью сію заключу прошеніемъ о прилаганіи величайшаго раченія къ сохраненію чистоты нравственныхъ качествъ, о храненіи ихъ отъ прикосновенія всякаго порока, зла или слабости, и тогда избгнетъ всякаго подозрнія. Безчестіе и клевета не могутъ тамъ дйствовать, гд нтъ слабости, они увеличиваютъ только ихъ, а не выдумываютъ.

ПРОСТЫЯ ПРИМЧАНІЯ.

Ни когда неупотребляй и не одобряй простыхъ примчаній. Они суть обыкновенной предметъ остряковъ, вольнодумцовъ (bel esprit) и глупцовъ. Т кои истиннымъ одарены остроуміемъ имютъ крайнее къ таковымъ предметамъ отвращеніе и даже не хотятъ осмивать глупыхъ рчей таковыхъ мнимыхъ остроумцевъ о сихъ замчаніяхъ, вра есть любимйшій ихъ для злословія предметъ. Она, по мннію ихъ есть обманъ священнослужителей, произведеніе ихъ пронырства, распространяемое духовенствомъ каждой вры, для приобртенія власти и прибытка. Отъ сего нелпаго и ложнаго положенія произтекаютъ ихъ разговоры, нестерпимыя издвки и ругательства надъ духовенствомъ. Хотя бы въ семъ состояніи священникъ какой либо вры, публичнр или тайно неврилъ и былъ развратенъ, однакожъ по мннію моему, сіи духовные весьма подобны другимъ людямъ, слдовательно нельзя быть ни лучшимъ, ни хуждшимъ для онаго состоянія. Но ежели между ими есть и отличные отъ другихъ въ разсужденіи вры, нравственности или по крайней мръ благопристойности, то сіе произходятъ отъ ихъ воспитанія и рода жизни. Другой простой и обыкновенной предметъ для мнимыхъ остроумцевъ и безвкусныхъ ихъ шутокъ есть супружество. По мннію ихъ, каждой человкъ живетъ со своею женою въ крайней ненависти, хотя въ обществ совершенно тому противное показываетъ, что мужъ безъ сомннія желаетъ своей женъ всякаго зла, а жена также проклинаетъ своего мужа. На противъ того я думаю, что люди по причин брачныхъ обрядовъ надъ ними совершенныхъ, ни боле, ни мене женъ своихъ не любятъ. Въ етомъ дл безпрестанное сожитіе производитъ въ нихъ большую любовь или ненависть, смотря по взаимной ихъ другъ ко другу приверженности: но сіе равномрнымъ образомъ случилось бы надъ человкомъ и женщиною живущими вмст и безъ брачнаго сочетанія.

Есть такъ же весьма старое и простое примчаніе, что Дворы суть жилища лжи и притворства. Сіе такъ какъ и другія общія примчанія есть нелпо. По справедливости ложь и притворство находятся при дворахъ: но гд ихъ не можно обрсти? Сельскія хижины такъ же не безъ оныхъ, только съ худшими обыкновеніями. Два крестьянина живущіе въ сосдств въ одной деревн, употребляютъ столько же хитростей, чтобы перебить другъ друга при продаж своихъ продуктовъ на рынк, или съ обидою другова такъ же стараются заслужишь милости своего Господина, какъ и двое придверныхъ стараются наперерывъ о снисканіи благоволенія своего Государя. Что бы стихотворцы ни писали о сельской невинности и справедливости, и о вроломств Дворовъ, хотя бы глупые тому и врили: однакожь сіе есть не оспоримая истинна,— что пастухъ такой же человкъ какъ и Министръ, свойства и страсти у нихъ одинаки, только въ образъ оныхъ есть различіе.

Сіи и многія другія обыкновенныя примчанія о народахъ и состояніяхъ (иногда столь же ложныя сколь справедливыя) суть бдное прибжище людямъ не имющимъ ни остроты ниже способности выдумывать, но старающихся блеснуть въ бесд заемнымъ остроуміемъ. — Таковыхъ безстыдныхъ обезьянъ привожу я обыкновенно въ смущеніе, показывая весьма холодной видъ, въ то время когда они ожидаютъ, что я смяться буду надъ ихъ шутками, или равнодушнымъ видомъ сказавъ: хорошо и такъ? какъ будто они ничего остраго не сказали и что я ожидаю еще впредь чего нибудь замысловатаго. Сіе приводитъ ихъ въ смущеніе, потому что не находятъ въ себ другаго къ разговору предмета, и однимъ только родомъ шутокъ забавляютъ всякаго. Разсудительный человкъ не прибгнетъ ни когда къ сему роду бездлицъ, и крайнее къ онымъ иметъ презрніе. Онъ находитъ въ иныхъ вещахъ довольно предметовъ для полезныхъ и забавныхъ разговоровъ, можетъ остроумно говорить безъ насмшекъ, или простыхъ примчаній, такъ же можетъ быть сановитъ не сидя въ безмолвіи.

О КРАСНОРЧІИ.

Краснорчіе или искуство говорить хорошо, полезно во всякомъ родъ жизни и необходимо нужно въ большей части состояній. Человкъ не можетъ безъ онаго отличиться ни въ духовномъ, ни въ свтскомъ состояніи, ниже въ какомъ либо именитомъ собраніи, даже и въ обыкновенномъ разговор, тотъ кто приобрлъ свободное и привычное краснорчіе, кто говоритъ чисто и явственно, великое преимущество имть будетъ предъ тми, кои говорятъ не хорошо и не чисто. Долгъ краснорчія есть увреніе, а стараніе нравиться есть первый шагъ къ увренію. Для человка говорящаго въ общенародномъ мст, весьма полезно понравиться своимъ слушателямъ, и вниманіе ихъ на себя обратить, сего безъ помощи краснорчія ни какъ учинить не можно,

Извстно, что раченіемъ и прилжностію каждой человкъ можетъ учиниться довольно изряднымъ Ораторомъ, ибо краснорчіе зависитъ отъ примчанія и рачительности. Каждой человкъ можетъ если ему угодно вмсто худыхъ словъ и рчей выбирать лучшія и говорить чисто, въ повствованіяхъ вмсто темности и безпонятія можетъ соблюсти ясность и ничего неупустить, въ дйствіяхъ и поведеніи вмсто неблагопристойностей можетъ имть пріятности. — Однимъ словомъ, трудами и прилжаніемъ каждой человкъ можетъ научиться говорить весьма пріятно, и въ сей способности коею превосходимъ мы зврей, достойно такъ же труда превосходить и другихъ людей.

Демосенъ почиталъ столь нужнымъ говорить хорошо, что хотя отъ природы былъ гугнивъ и тихой голосъ имлъ, однакожь прилжаніемъ вознамрился довершить сіи недостатки. Клавъ по часту небольшія камешки себ въ ротъ излчился онъ наконецъ отъ своего заиканія и мало до малу укрпилъ свой голосъ. Когда чрезъ довольно долгое время ежедневно говорилъ громко и раздльно: Въ втренную и бурную погоду часто выходилъ онъ на берегъ морской, гд говорилъ во весь голосъ, дабы тмъ пріучить себя къ шуму и ропоту народныхъ собраній Аинейскихъ, въ коихъ должно было ему говорить. Симъ чрезвычайнымъ стараніемъ, внимашельностію и безпрестаннымъ чтеніемъ лучшихъ писателей учинился онъ столь превосходнымъ Ораторомъ, что не только въ его вкъ, но и въ послдующія времена, даже въ другихъ странахъ подобнаго ему не бывало.

На какомъ бы кто язык ни говорилъ, долженъ онъ говорить онымъ чисто и по грамматическимъ правиламъ. Не довольно того чтобъ мы разумли не худо какой нибудь діалектъ, должно еще стараться говорить онымъ исправно, въ семъ намреніи должно со вниманіемъ читать лучшихъ писателей и примчать, какъ благовоспитанные и большаго свта люди говорятъ. Вообще простые люди говорятъ худо, они употребляютъ не благопристойныя и низкія изреченія, чего отмннйшіе люди ни когда не длаютъ. Весьма часто соединяютъ они единственное число со множественнымъ, смшиваютъ мужеской родъ съ женскимъ и рдко употребляютъ надлежащія времена. Для избжанія сихъ погршностей, должны мы вникать въ слогъ лучшихъ писателей, и примчать ихъ выраженія, не должны такъже пропускать ни единаго слова, коего совершенно не разумемъ, непонявъ совершенно настоящаго его знаменованія.

Извстно, что отъ природы должно имть свойства, дабы быть стихотворцемъ, но каждой по произволенію своему можетъ учиниться Ораторомъ: ибо чтобъ быть стихотворцемъ, на то требуется нкоторой родъ силы и живости разума, но для достиженія Ораторства довлютъ вниманіе, чтеніе и прилжаніе.

О ПЕДАНТСТВ.

Каждое превосходство и каждая добродтель иметъ свойственныя себ пороки или слабости, а если преступитъ извстные предлы, то превратится совершенно въ оныя. Щедрость часто превращается въ расточительность, бережливость въ скупость, мужество въ наглость, осторожность въ боязливость. — Я думаю, что гораздо боле разсудка потребно для надлежащаго управленія добродтелями нашими, нежели для избжанія противныхъ имъ пороковъ. Порокъ самъ по себ столь безобразенъ, что при первомъ взглядъ вселяетъ въ насъ отвращеніе, и едва бы когда могъ насъ обольстить, если бы не имлъ вида какой нибудь добродтели. Но добродтель сама по себ столь прекрасна, что при перьвомъ взглядъ плняетъ. Если же дале познана будетъ, то привлекаетъ еще боле, и какъ въ другихъ красотахъ излишество почитаемъ мы непристойнымъ, такъ и въ семъ случа разсудокъ необходимо нуженъ, для умренія и направленія дйствій столь превосходной вещи, Такимъ же образомъ и великая ученость, естьли не будетъ сопровождаема здравымъ разсудкомъ, весьма часто вовлекаетъ насъ въ заблужденія, гордость и педантство.

Нкоторые ученые люди, надмваясь своимъ просвщеніемъ, говорятъ обо всемъ утвердительно и ршать, такъ сказать все безъ апелляціи. Слдствіемъ онаго бываетъ то, что люди огорчась обидою, и угнтеніемъ озлобленные вооружаются, и для сверженія съ себя тиранскаго ига прибгаютъ къ законной власти. Чемъ боле ты знаешь, тмъ умренне долженъ поступать, скромность есть надежнйшій путь къ удовлетворенію твоего тщеславія. Даже и въ такихъ случаяхъ гд ты увренъ о справедливости твоего мннія, кажтся что нсколько сомнвается. Предлагай другимъ мннія свои, а не говори о нихъ съ ршительнымъ видомъ, если хотя и убдитъ другихъ, то кажись, что тебя такъ-же убдить можно.

Иные для показанія своей учености, или часто по предувренію школьнаго воспитанія, всегда говорятъ о древнихъ, какъ о нкоихъ существахъ превыше человчества, а о новйшихъ, такъ какъ о такихъ тваряхъ, кои ниже человка. Не ходятъ ни куда безъ какой нибудь классической книги, а иногда и двухъ, пріемлютъ мысли древнихъ, ни какихъ новйшихъ сочиненій не читаютъ и стараются доказать, что въ теченіи послднихъ семи сотъ лтъ не учинено ни малйшаго приумноженія ни въ какой наук или знаній.— Ни мало не охуждаю я симъ знанія древнихъ сочиненій, но еще меньше желаю, чтобы ты хвалился своею къ нимъ приверженностію. Говори о новйшихъ безъ презрнія, а о древнихъ писателяхъ безъ обожанія, суди о всхъ ихъ, по ихъ достоинству а не по вкамъ въ кои они жили, и если случится теб когда имть при себ какого нибудь классическаго писателя Елзевирова изданія, то ни когда не показывай его и даже со всмъ не упоминай о немъ.

Нкоторые страстные любители (школьныхъ) учебныхъ книгъ, вс нравоученія какъ до общественной такъ и частной жизни касающіяся, почерпаютъ изъ подобныхъ случаевъ встрчающихся въ древнихъ писателяхъ, не разсуждая о томъ, что отъ самаго сотворенія міра не бывало ни когда двухъ случаевъ одинъ другому подобныхъ. Такъ же что ни когда не бывало чтобъ какое нибудь произшествіе извстное въ исторіи случилось нын со всми подобными обстоятельствами, однакожь знать его должно за тмъ, чтобы быть въ состояніи о немъ разсуждать. Разсуждай о самомъ произшествіи и различныхъ случаяхъ съ онымъ сопряженныхъ, и поступай разсужденію сему соотвтственно. Не ссылайся на свидтельства древнихъ стихотворцевъ или историковъ. Пріемли въ разсужденіе свое, если теб угодно такіе случаи, кои по видимому сходны, пріемли ихъ не въ руководство, но въ помощь.

Есть еще другой родъ ученыхъ людей, кои хотя говорятъ съ меньшими доказательствами и ршительностію, однакоже не мене наглы. Таковы суть т хвастливые Педанты, кои разговоры свои даже съ женщинами украшаютъ текстами изъ Латинскихъ и Греческихъ писателей, и кои представляютъ себя столь хорошо знающими Греческихъ и Римскихъ писателей, что называютъ ихъ нкоторыми именами или прозвищами, надясь тмъ вселить высокія мысли о ихъ знаніи. Омира называютъ они древнимъ, Горація хитрымъ плутомъ, вмсто Виргилія говорятъ Маронъ, вмсто Овидія Назонъ. Сему послдуютъ часто глупцы кои совсмъ ничему не учились, но только выучили наизусть нкоторыя имена или стишки изъ древнихъ писателей, которые они совсмъ не къ стати и нагло во всхъ бесдахъ говорятъ, надясь чрезъ то прослыть учеными. И такъ если хочешь избгнуть съ одной стороны Педантства, а съ другой стороны чтобъ не подозрвали тебя въ невжеств, то воздерживайся отъ ученаго хвастовства. Говори такимъ языкомъ, какимъ говорятъ въ той бесд, въ которой ты находишся, говори онымъ чисто и съ другимъ не перемшивай. Ни когда не кажись разумнйшимъ, ниже ученйшимъ тхъ людей съ коими въ бесдъ находишся. Носи ученость свою, такъ какъ часы въ особомъ карман и не вынимай безъ всякой нужды за тмъ только, чтобы показать, что ты ее имешь. Если у тебя спросятъ которой часъ, то скажи, но не провозглашай о томъ ежеминутно, безъ всякаго о томъ спросу, подобно ночному караульщику.

О ЗАБАВАХЪ.

Многіе юноши предаются такимъ забавамъ, къ коимъ не имютъ ни малаго вкуса, а если и прилпляются къ нимъ, то по одному только названію. Они часто столь сильно обманываются, что почитаютъ распутство забавою.— Пьянство разрушающее тлесное здравіе и разстроивающее душевныя силы, можетъ ли почесться забавою? — Игра, вовлекающая человка въ тысячи безпокойствъ, повергающая его въ бдность и дающая видъ на вки буйнаго безумія, можетъ ли такъ-же почитаться изящнымъ увеселеніемъ?

Утхи суть скалы, о которые разбивается большая часть молодыхъ людей. Они пускаются за оными на всхъ парусахъ: но безъ компаса для направленія ихъ плаванія, и безъ разсудка могущаго управлять кораблемъ, и потому вмсто удовольствій, огорченія и стыдъ суть слдствіе ихъ путешествія.

Предавшимся забавамъ человкомъ въ общемъ смыслъ сего слова почитается тотъ, кто горькой пьяница, совершенный плутъ и лжецъ. Если cравнимъ настоящее наслажденіе утхъ съ неизбжными оныхъ слдствіями, то иногда разсудокъ нашъ можетъ опредлить оныхъ выборъ.

Мы можемъ наслаждаться изящными яствами и виномъ, но избгать вреда отъ излишняго ихъ употребленія происходящаго. Можемъ позволить другимъ поступать по своей вол не выговаривая явно и строго за ихъ излишества, но твердо вознамриться должны не разстроивать собственныхъ нашихъ способностей и тлеснаго здравія въ угожденіе другихъ, кои себя не жалютъ. Играть можемъ мы для снисканія удовольствія, а не огорченій. Въ большихъ бесдахъ можемъ мы играть на бездлицы, для увеселенія и боле потому, чтобы сообразоваться обыкновеніямъ. Въ добрыхъ бесдахъ, не терпятъ пьяныхъ, такъ-же не пріятно смотрятъ на того, кто деретъ на себ волосы и клянется, за тмъ что проигралъ боле нежели можетъ заплатить и отвращаются отъ распутныхъ, изможденныхъ невоздержаніемъ и безчестнымъ житіемъ. Т, кои оные недостатки имютъ, не составляютъ доброй бесды, а если когда и допускаются въ оную, то съ великимъ нехотніемъ. Человкъ слдующій изящнымъ обыкновеніямъ и утхамъ, наблюдаетъ всевозможную благопристойность, по крайней мр ни когда не пріемлетъ на себя вида пороковъ, а если по нещастію и случится ему какой нибудь имть, то удовлетворяетъ ему съ нжностію, изящнымъ и тайнымъ образомъ.

Такое же вниманіе должны мы имть при увеселеніяхъ какъ и при самомъ ученіи. — Въ ученіи должны примчать и разсуждать о всемъ томъ что читаемъ, а при увеселеніяхъ должны быть внимательны и осторожны во всемъ что видимъ и слышимъ, и не должны ни когда говорить о длахъ въ присудствіи нашемъ учинившихся по примру нкоторыхъ глупцовъ, что о нихъ не помнимъ, по тому, что въ то время о другомъ думали.— За чемъ же о иномъ въ то время думать? за чемъ же туда и приходить? гд бы намъ быть ни случилось, то должны всегда имть глаза и уши съ собою. Должно выслушивать все то, что намъ ни говорятъ и примчать все что длается, но только такъ, чтобъ не почли присмотрщикомъ: ибо люди примтя сіе насъ будутъ остерегаться.

Вс газардныя игры и такія увеселенія, въ коихъ ни разсудокъ, ни чувства не имютъ участія, доказываютъ легкомысленность и служатъ обыкновеннымъ прибжищемъ слабымъ умамъ, кои или не мыслятъ или не любятъ мыслить. Но забавы благороднаго человка, или услаждаютъ его чувства, или изощряютъ его разумъ.

Есть свободныя и не свободныя удовольствія, какъ свободныя и не свободныя науки. — Мерзское пьянство, безразсудное обжорство, любленіе лошадей, полевыя забавы, какъ то охота, бгъ на лошадяхъ, почитаются гораздо ниже честныхъ и работныхъ ремеслъ портнаго и чеботаря.

Чмъ боле прилжимъ мы къ дламъ, тмъ лучше ощущаемъ наши увеселенія. Утреннее напряженіе разума, нашего къ ученію подаетъ намъ вкусъ къ утхамъ по вечеру, такъ какъ тлесныя упражненія возбуждаютъ позывъ на ду. Дла и забавы въ настоящемъ смысл взятыя взаимно другъ другу помогаютъ, и совсмъ одно другому не противны, какъ глупые о томъ думаютъ.— Не можно настоящимъ образомъ вкушать забавъ, если не предваримъ ихъ упражненіемъ въ длахъ. Рдко т исполняютъ хорошо важныя дла, кои кром того ничего не длаютъ. Но когда я говорю о забавахъ, то разумю о изящныхъ увеселеніяхъ разумомъ одаренныхъ тварей, а не . скотскихъ утхахъ развратныхъ людей.

О ПРЕДРАЗСУЖДЕНІЯХЪ.

Не полагайся слпо на то, что ты въ нкоторыхъ книгахъ читаешь, или слышишь въ бесдахъ тобою посщаемыхъ, не разсмотрвъ напередъ справедливо-ли оно или нтъ, отъ сего принужденъ ты вдаваться будешь въ предразсужденія, вмсто того чтобъ послдовать разсудку, и вмсто изъисканія истинны будешь слпо послдовать заблужденіямъ.

Содержи въ дятельности и въ безпрестанномъ употребленіи твой разсудокъ, размышляй со испытаніемъ о всякой вещи и входи въ ея подробности, дабы быть въ состояніи судить о ней здраво и зрло. Чтобы разсудокъ твой не полагался слпо на мннія чужія, и тмъ въ поступкахъ чтобъ не допускалъ теб заблуждаться и въ обращеніи поставлять себ образцомъ другихъ. Будь бдителенъ,— если же въ юности сіе пренебрежешь, то возжелаешь такимъ учиниться когда уже поздо будетъ. Совтуйся по чаще съ собственнымъ твоимъ разсудкомъ. Не говорю я что онъ во всемъ можетъ быть истиннымъ твоимъ руководителемъ. Ибо и разсудокъ человческой часто заблуждаетъ, однакожь онъ можетъ быть надежнйшимъ указателемъ. Книги и обращеніе оному помогутъ, но не послдуй всему слпо и безъ всякаго разбора. Разсматривай все посредствомъ разсудка, онъ есть правило данное намъ отъ Бога и долженствующее служить намъ руководствомъ. — Изъ всхъ безпокойствъ неубгай безпокойства думать, такъ какъ многіе то длаютъ. Большая часть рода человческаго едвали почесться можетъ мыслящею. Понятія простаго народа суть почти вс отъ другихъ занятыя, правда гораздо полезне, чтобы оныя въ такомъ состояніи находились, по тому что такія общія предразсужденія, сколь бы онъ ни были грубы и нелпы, боле способствуютъ къ общему порядку и спокойствію, нежели различныя умствованія и мудрованія.

Мстныя предразсужденія приемлются и содержатся только простыми людьми, но ни малаго дйствія не имютъ надъ просвщенными, учеными и разсудительными умами. Есть однакожь стольже ложныя хотя не столь нелпыя понятія, кои пріемлются отъ людей превосходнйшаго и просвщеннйшаго ума, боле по тому что они не хотятъ употребить нужнаго труда къ изслдованію, надлежащаго вниманія къ испытанію оныхъ и проницательности могущей опредлить истинну. Таковыхъ предразсужденій можешь ты избгнуть безпрестанною рачительностію и вниманіемъ твоего разсудка.

О ВР.

Заблужденіе и неразумніе во мнніяхъ сколь бы грубы ни были, если на честности основаны, заслуживаютъ сожалніе, но не наказаніе или осмяніе. О слпот понятія столь же сожалть должно какъ и о слпот глазъ. Не можетъ поставиться въ посмяніе или въ преступленіе человку, если онъ въ обоихъ случаяхъ потеряетъ правый путь. Любовь къ ближнему повелваетъ намъ стараться наставить его на путь истинный, доказательствами и увреніями, но таже любовь къ ближнему запрещаетъ намъ наказывать или посмяваться его нещастію. Каждой человкъ ищетъ истинны: но Богу извстно, обрлъ ли кто ее?— Противно справедливости гнать и сущая нелпость осмивать людей за отличныя ихъ мннія, отъ коихъ по убжденію разсудка своего отстать они не могутъ. Виновенъ тотъ кто распространяетъ или исполняетъ ложь, а не тотъ кто честно и откровенно ей вритъ.

О УПОТРЕБЛЕНІИ ВРЕМЕНИ.

Сколь мало помышляемъ мы о употребленіи и драгоцнности времени! Вс о томъ говорятъ, но никто не исполняетъ, каждой глупецъ препровождающій небрежно время свое въ бездлицахъ, часто употребляетъ въ рчахъ какую нибудь простую пословицу, означающую драгоцнность и скоротечность, времени. По всей Европ на солнечныхъ часахъ длаютъ въ разсужденіи сего надписи, такъ что ни кто не препровождаетъ своего времени, не слыша, или не видя многократно сколь нужно употреблять оное во благо и сколь потеряніе его не возвратно. — Молодые люди почитаютъ, что еще много остается у нихъ впредь времени, и что сколь бы много безполезно его ни тратили, однако еще довольно онаго у нихъ останется, такъ великія богатства служатъ для нкоторыхъ побужденіемъ къ раззорительной расточительности. Но вс сіи увщанія безполезны, если здравый разсудокъ къ исполненію ихъ не будетъ побуждать.

Время драгоцнно, а жизнь кратка, слдовательно не надобно терять ни единой минуты напрасно. Разсудительные люди зная на что боле употреблять свое время, препровождаютъ оное или въ снисканіи себ полезнаго, или въ забавахъ, они ни когда небываютъ праздны, но всегда заняты или увеселеніями, или ученіемъ. Есть общее правило, что праздность есть мать пороковъ. Извстно такъ же, что лность глупымъ прилична, и что нтъ ни чего презрительне лнивца. Блюститель нравовъ Катонъ, премудрый и добродтельный своего времени Римлянинъ говаривалъ часто, что о трехъ только длахъ сожаллъ онъ въ своей жизни: во первыхъ о томъ, что открылъ тайну своей жен, во вторыхъ что нкогда здилъ въ одно мсто моремъ, въ то время когда могъ прибыть туда сухимъ путемъ, а в третьихъ, что препроводилъ одинъ день не учинивъ ничего.

Есть пословица, что денежка рубля бережетъ, принаровляя сie изреченіе ко времени совтую не тратить напрасно ни минуты, ибо минута сбережетъ цлой часъ. Во весь день длай что нибудь и не трать напрасно получасовъ и четвертей, коихъ въ теченіе цлаго года накопится весьма много. На примръ: днемъ бываютъ краткіе промежутки между ученіемъ и забавами, вмсто того чтобъ въ сіи минуты сидть праздно и отъ скуки звать, возми какую нибудь хорошую книгу и прочитай ее до конца. Ни когда не занимай ума своего въ одно время двумя вещами, и читая книгу не пробгай ее поверхностно, но каждое примчанія достойное мсто прочитай по два раза. По крайней мр не начинай читать другова, пока не поймешь совершенно перваго, и по тхъ поръ не покидай книги, пока всего содержанія понятіемъ твоимъ не объимешь, а ежели сего исполнять не будешь, то памятованіе твое о предмет читанной книги не доле недли продолжится. Я совтую между прочимъ читать слдующія книги: Маркизы де Ламбертъ наставленiе ея сыну и дочери, нравоучительныя правила Кардинала Реца, Рошефокольтовы нравственныя разсужденія, Г. Лабрюйера о нравахъ, Фонтенеля, О множеств міровъ, Іозіи Чильда о торговл, Болингброковы сочиненія, для слога же читай его примчанія на Аглинскую исторію, Пуффендорфа о прав народомъ (Jus Gentium) и Гроція о правахъ войны и мира (Grotius de jure belli et pacis). Во время праздныхъ получасовъ или по краткости свободнаго времени, читай остроумныя и замысловатыя сочиненія, но ни минуты не употребляй на негодныхъ авторовъ ни изъ древнихъ, ни изъ новйшихъ.

Забавы, кои не безчестны разумомъ одаренному существу, ни мало не почитаю я праздностію или потеряніемъ времени, на противъ того нкоторое время употребленное на таковыя забавы есть время съ пользою препровожденное.

Какое бы ты ни имлъ дло, исполни его какъ можно скоре, не въ половину, но окончай его, если можно безъ остановки. Дломъ не должно шутить и при исполненіи его заниматься бездлицами, не думай такъ какъ Феликсъ нкогда сказалъ Апостолу Павлу: ‘Нын убо иди, время же получивъ призову тебя’. — удобнйшее время для дла есть самой первой случай. Разсудительной человкъ знаетъ всегда назначить себ время для ученія и для длъ, гораздо боле теряется времени посредтвомъ худаго выбора не свойственныхъ увеселеній и забавъ.

Поспшность есть душа дла: но ни что столь не способствуетъ къ поспшности, какъ порядокъ (Method), по которому каждую вещь исполнять ты долженъ и держись онаго не нарушимо, сколько теб не ожидаемыя приключенія то позволятъ. Назначь день и часъ въ недл для счетовъ, и держи ихъ вс въ одномъ мст въ надлежащемъ порядк, по сему не можно теб будетъ употреблять на нихъ много времени и не можешь ни когда быть обманутъ. Какія бы письма и бумаги у тебя ни были имй сокращенную изъ нихъ выписку и клади въ надлежащія мста, такъ чтобы въ случа нужды могъ ты о чемъ нибудь справиться. Положи такъ же себ правило и въ чтеніи, и посвяти на оное нкоторую часть утра, упражняйся въ немъ постоянно и безпрерывно, а не отрывочно и безъ всякаго правила, такъ какъ нкоторые читаютъ млочныя сочиненія изъ разныхъ писателей и о разныхъ предметахъ. Записывай для памяти въ особую книжку все то, что ты читаешь, не для педантическихъ ссылокъ, но для того чтобы теб читаннаго не позабыть. При чтеній Исторій употребляй Ландкарты и хронологическія таблицы, и по часту въ оныя посматривай, безъ нихъ исторія не что иное есть, какъ не связное собраніе произшествій.

Можетъ быть скажешь ты по примру многихъ молодыхъ людей, что наблюденіе порядка и правилъ весьма тягостно, что оные предписаны только для глупыхъ, и суть мучительное обузданіе благородному духу и юношеской пылкости. Но я въ противность тому утверждаю, что оное доставитъ боле времени и вкусу для увеселеній, такъ что вмсто причиненія теб безпокойства если исполнять сіе будешь цлой мсяцъ безпрерывно, скучно уже будетъ отъ того отстать. Дла придаютъ большую охоту и вкусъ увеселеніямъ, такъ какъ тлесное упражненіе возбуждаетъ позывъ на пищу, слдовательно не можно дла отправлять безъ наблюденія постояннаго порядка. Оно предуготовляетъ охоту къ увеселеніямъ, и зрлище, балъ или собраніе гораздо боле увеселенія подаетъ такому человку, которой первую дня того часть препроводилъ за дломъ, а не въ праздности. Я скажу такъ же, что красивая женщина покажется гораздо прелстнйшею такому человку, которой упражняется въ ученіи или въ длахъ, нежели праздношатающемуся. Равномрная неращетность господствуетъ всемъ поведеніемъ такого человка, и увеселенія его стольже глупы и неосновательны, какъ и вс другія дла.

Я надюсь что ты стараешся заслужить свои увеселенія, и по тому вкушаешь ихъ пріятность: ибо есть много такихъ, кои хотятъ прослыть веселыми людьми (Man of pieasures), но по справедливости ни въ какомъ увеселеніи не имютъ вкуса. Они перенимаютъ увеселенія другихъ безъ всякаго различія и безъ всякаго себ услажденія. Я знавалъ такъ же, что иные перенимали излишества другихъ, по тому что почитали ихъ благородными, хотя они столь же безобразными на нихъ кажутся, какъ и чужое платье. Если ты хочешь отличиться въ забавахъ, то не перенимай чужихъ, а имй свои.

Нкоторые почитаютъ за увеселеніе не упражняться въ ученіи и быть безъ дла. Но какая въ томъ утха? они со всмъ ни чего не длаютъ и лучше бы было, если бы то время проспали. Они привыкаютъ къ праздности, только такія мста посщаютъ, гд непринужденно и безъ всякой осторожности поступать могутъ Старайся убгать сей напрасной траты времени, и чтобъ всякое мсто, куда входишь, было для тебя или зрлищемъ пріятныхъ и непорочныхъ забавъ,или училищемъ къ польз твоей служащимъ, чтобъ всякая бесда, въ которую ты вступаешь, служила къ услажденію твоихъ чувствъ или къ разпространенію знаній, или къ образованію твоего поведенія и нрава.

Если случится, что надобно употребить два или три часа лишнихъ для какого нибудь нужнаго дла, то займи ихъ отъ твоего сна. Шесть или по крайней мръ семь часовъ сна обыкновенно весьма довольно для всякаго человка: если же кто больше спитъ, то сіе значитъ сонливость и лность, весьма нездорово и тяжело. Когда по случаю какое нибудь дло или увеселенія принудятъ тебя просидть до четырехъ или пяти часовъ утра, то вставай въ обыкновенную пору, дабы теб не потерять драгоцннаго утренняго времени, и чтобъ сіе принудило тебя въ слдующую ночь ране лечь спать.

Паче всего остерегайся быть втреннымъ. Втренный умъ всегда бываетъ занятъ, но весьма маловажными длами, малые предметы почитаетъ онъ за великіе и на бездлицы употребляетъ то время, которое долженъ бы былъ употребить для важныхъ вещей.— Игрушки, бабочки, раковины, наскомыя, суть предметы глубокомысленныхъ его разсужденій. Въ бесдахъ разсматриваетъ онъ не нравы людей, но ихъ платье.— Съ большимъ вниманіемъ таковые люди смотрятъ въ еатрахъ на декораціи, нежели на связь представляемаго зрлища, при Дворъ боле на чиноположенія, нежели на онаго политику. Таковое употребленіе времени есть сущая онаго трата.

Въ заключеніе сего скажу: что лность, праздность и нга весьма не приличны и опасны для молодаго человка, по истеченіи сорока лтъ твоея жизни можетъ безъ охуленія быть онымъ иногда подверженъ. Во всякомъ случа опредли, хотя и непріятнымъ теб покажется, входить въ отличныя и лучшія бесды того мста, въ которомъ ты находишся, или по достоинству, или по ученію, или по остроумію и вкусу людей оныя составляющихъ. Сіе подастъ о теб доброе мнніе въ лучшихъ бесдахъ, въ кои входить ты будешь потомъ.

Зная истинную цну времени, пользуйся имъ и не теряй ни единаго мгнояенія напрасно. Праздность, измненіе и отлаганіе до другаго времени да пребудутъ отъ тебя удалены. Ни когда не откладывай до завтра того, что сего дня можешь исполнить. Сіе поставлялъ себ правиломъ славный и нещастный Голландской Пенсіонеръ де Витъ, которой строго оному послдуя не только довольно находилъ времени къ отправленію длъ республики: но могъ еще вечера препровождать въ собраніяхъ и ужинать въ гостяхъ, какъ будто не было у него ни какого дла, ни заботъ.

О ТЩЕСЛАВІИ.

Всевозможнымъ образомъ убгай тщеславія, такъ какъ обыкновенной слабости неиспытаннаго юношества, наипаче того рода тщеславія, которое разумному человку навлекаетъ нареканіе глупца,— нареканіе, которые если пріобртешь однажды, то сложить съ себя гораздо трудне, нежели духовный чинъ. Нельзя себ представить сколь многими способами тщеславіе разрушаетъ собственныя свои намренія. Человкъ ршительно судяшій о всякой вещи, весьма часто являетъ свое невжество, а боле еще свое высокомріе. Иной по тщеславію своему старается нравиться женскому полу, онъ поощряется къ тому полученнымъ отъ знатныхъ и прекрасныхъ дамъ ободреніемъ и вступаетъ иногда съ одною какою нибудь весьма въ тсную связь. Если таковая связь на справедливости основана, то нсколько низка, если же на обманъ то безчестна, но въ обоихъ случаяхъ теряетъ онъ доброе имя, котораго снисканіе ему нужно. Нкоторые ласкаютъ своему тщеславію маловажными вншними предметами, кои ни какого къ нимъ отношенія не имютъ, какъ на примръ: знатною породою, родствомъ или знакомствомъ съ людьми отличнаго достоинства и высокаго чина. Они безпрестанно говорятъ о своихъ знатныхъ предкахъ, сродникахъ, покровителяхъ, или искреннихъ друзьяхъ, съ коими они едва имютъ знакомство. Но допустимъ, что все говоримое ими справедливо, чтожь изъ того выйдетъ? большія ли они по сему имютъ достоинства? ни какъ нтъ. На противъ того принятіе случайныхъ достоинствъ доказываетъ въ нихъ недостатокъ истинныхъ: ибо богатой человкъ никогда въ долгъ не занимаетъ. Предположи себ непреложнымъ правиломъ никогда хвастовки не показывать тхъ качествъ, коими надется пріобрсти честь или похвалу. Скромность есть надежнйшій способъ къ полученію искомаго одобренія. Не нужное изъявленіе храбрости можетъ сдлать то, что истинно храбраго человка почитать будутъ за нахала, такъ же хвастовство въ остроуміи изъ человка изящныхъ дарованій содлаетъ глупца. Подъ сею скромностію ни мало не разумю я боязливости и непристойной застнчивости. Напротивъ того будь внутренно твердъ и непоколебимъ, знай собственную твою цну, какова бы она ни была и правилу сему соразмряй твои поступки, но весьма остерегайся показывать, что ты знаешь собственную свою цну. Какія бы ты ни имлъ истинныя достоинства, другіе люди о томъ узнаютъ, вдай при томъ, что люди увеличиваютъ собственныя свои открытія, а уменшаютъ открытія другихъ.

О ДОБРОДТЕЛИ.

Добродтель паче всхъ другихъ свойствъ должна заслуживать все твое и каждаго человка вниманіе. Она состоитъ въ дланіи добра и наблюденіи справедливости, не только въ поведеніи: но и въ самыхъ длахъ. Дйствія ея полезны всему роду человческому, а въ особливости самому себ. Добродтель заставляетъ насъ сожалть и помогать въ злощастіи человка, она побуждаетъ насъ къ распространенію правосудія и добраго порядка въ обществъ, и споспшествуетъ всему тому, что служитъ ко всеобщему благу. Она подаетъ самимъ намъ внутреннее утшеніе и удовольствіе, котораго ни что другое въ насъ произвести и ни что онаго лишить насъ не можетъ. Вс прочія пользы зависятъ столько же отъ другихъ, какъ и отъ насъ. Богатство, власть, и величіе могутъ отняты быть насиліемъ и несправедливостію другихъ, или какими нибудь иными неизбжными приключеніями: но добродтель одна только зависитъ отъ насъ и ни кто лишить насъ ея не можетъ. Болзнь можетъ истребить въ насъ вс тлесныя пріятности: но неможетъ лишишь добродтели, ниже удовольствія посредствомъ оной ощущаемаго. Добродтельный человкъ при всякихъ въ жизни случающихся нещастіяхъ находитъ внутреннее въ себ утшеніе и сердечное удовольствіе, которое чинитъ его гораздо щастливйшимъ предъ человкомъ имющимъ вс жизненныя выгоды, но злымъ. Если человкъ пріобрлъ великую власть и богатства посредствомъ лжи, пронырства и угнтеній, то не можетъ ими наслаждаться, по тому что совсть будетъ его мучить и безпрестанно приводить на память т способы, коими онъ снискалъ оныя. угрызеніе совсти его, не дастъ ему ни на минуту отдохновенія и злодйотва его будутъ ему въ самомъ сн мечтаться, а днемъ если когда бываетъ на един и когда иметъ время мыслить, то станетъ приходить въ задумчивость и уныніе Онъ страшится всякой вещи и поелику увренъ, что родъ человческій долженъ его ненавидть, то иметъ причину думать, что старается ему отмстить при всякомъ возможномъ случа. На прошивъ того добродтельный, въ какой бы ни находился бдности, или злощастіяхъ, добродтель его всегда сама въ себ находитъ награжденіе и подаетъ ему утшеніе во всякихъ горестяхъ. Спокойствіе и удовольствіе его совсти днемъ производитъ въ немъ пріятныя чувствованія, а ночью подаетъ ему покойной сонъ: съ удовольствіемъ можетъ онъ препроводить время въ уединеніи и не приходить въ ужасъ отъ собственныхъ своихъ мыслей. Добродтель открываетъ всюду себ пути, блещетъ сквозь мракъ уединенной жизни, и рано или поздо всегда награждается.

Лордъ Шефшесбури говоритъ: что, онъ желалъ бы быть добродтельнымъ ради самаго себя, хотя бы ни кто того не зналъ, такъ какъ старается о чистот своей одежды, хотя ни отъ кого не надется посщенія.

Конецъ.

ДУХЪ ЛОРДА ЧЕСТЕРФИЛЬДА,илиИЗБРАННЫЯ МЫСЛИИЗЪ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫХЪ ЕГО СОЧИНЕНІЙ И ПИСЕМЪ КЪ СЫНУ СВОЕМУ.