Добродетель превышает богатство, Духнович Александр Васильевич, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 44 минут(ы)

Добродтель превышает богатство

О С О Б Ы

МНОГОМАВ ФЕДОР, богатый мужик.
ОЛЕНА, его жена.
ФЕДОРЦЬО, сих любезный сынок.
ЛЕСТОБРАТ, сосда и побратим.
ПАРАСКА, его жена.

АНДРЙ, МАРЬКА, сих дти.

ЧЕСТНОЖИВ, другый сосда, колесарь.

ИВАНКО, НАСТЯ, его дти.

МУДРОГЛАВ, учитель и дяк.
ЧМУЛЬ, жыд корчмарь.
БОГУМИЛА, вдовиця.

АНТОНИЙ, ТАТЬКА, ей дти.

НЕЗОХАБ ЮРКО, ворожиль.
ХРАБРОСТОЙ, официр военный.
БОГОБОЙ, жебрак.
СУДИЯ з присяжными.

Болше вояци, мужикы и дти.

Дйствие I
(Корчма у Чмуля)

Явление I

Многомав, Лестобрат и Юрко сидят за столом.
Чмуль шапочку в руц держит и стоит.

Чмуль. Што роскажете, мои любы панове, ци паленьку, ци вино, ци пиво, вшытко маю, завчером ем принес ганискову из Дукл, вино из самого Токаю, а пиво из Шебеша, такое як золото, роскажете и закусити?

Многомав. Вшытко дай, жыде, годен я заплатити и вшытку твою худобу.

Чмуль. (Иде до коморы, смючи ся). Мою худобу, — ай вай, и цлое село бы вы выплатили. О, вы пан, кто бы ся з вами мряв? — (иде, и дораз прибгне зо склянками и наливае). Видите, як золото, то правдива оковита, то я лем для вас держу, пане Федоре, ани за дукат бы-м другому не дал. Дай Боже вам на здоровля.

Многомав. Пий сосдку, няй люде гварят здоровы, што им ся любит, мы пили и будеме, лем дай Боже здоровля, — пийме, покля жыеме, годен Федор заплатити.

Лестобрат (облизуе ся). Ой, годен тай годен. Другого Федора уже на свт нт болше, Многомава знают по цлом Мараморош, по Ерделю и по Оломуцю, хоть де оберне ся чоловк, всягды ся за Федора просят, Федорова слава цлого свта, Федорови и панове чести дают, а село за его розумом йде. — Лем дай вам Боже здоровля, гроши вам не минут, хоть бы сьте их з ложков ли, та их не скельтуете.

Чмуль. То иста правда. — Але Юрко штось смутный, не пие, — што ся журите?

Лестобрат. А што ти за бда, ты веселым бывал, а теперь сидиш, ги сова.

Незохаб. Што бы ми было, мало роздумую як бы дашто заробити, — — — ай уже добр. (Мургне на Чмуля).

Многомав. (Уже мало напитый, спвае). Ла, ла, ла! Братя, мен уже ту уныло, идм до Мошка, ачей, там ся розвеселиме, подь Василю, а ты Чмулю запиш.

Чмуль. Добр, пане Федоре, ищи не много маете, ходьте здоровы з Богом, а прошу, прийдите к вечеру. (Федор и Василь одходят. Чмуль Юркови до уха шепче).

Незохаб (тихо). Добр, добр Чмулю, лем ты ждай в повночи на загород, приведу я ти и десять кедь хочеш, — але ищи-сь не заплатил за яловку, Ци чул есь, як Богумила ходит наркаючи? Ой, можеш ты, небого, уже глядати, што раз до Чмулевых рук упаде, то болше не згыне.

Чмуль. Но лем мудро, Юрку, идите, не забавляйте ся, бо ноч коротка, обы сьте в повночи уж ту были, рзник дораз прийде. (Незохаб одходит).

Чмуль. (Сам пише з кретов по стол и рахуе). Ферциг, ахт унд ферциг, — гиндерт {————
} — Яловку рзник одпровадил, кон уже за Бескдом, дораз ту Гершко по другы, — но тоты уже готовы, Федор напие ся, а кон фирт за Бескд. (Одходит).

ПЕРЕМНА.
(Дом Федоров).

Явление II.
Федор, Олена, Федорцьо.

Федор (иде напитый). Так не дам, — хоть го дораз чорт возьме. — Жено, свти, посмотрю мою маетность. (Олена запалит каганець, Федор отворит ладу, выберае мшкы еден за другым, и пугилярь великый). Ту суть тысяч, ту два тысячи золотых, сами тялляри, ту пятьсто, а ту тысяч пятьсто, сами дватцятникы, а на контрактах три тысяч. — Ой, ци я не Федор, ци я не богат? а кто ми роскаже, ге? я не бою ся никого, видиш, сыне, то вшытко твое, не треба тоб школы, твоя мудрость адде (указуе на мшкы). Маеш ты дукаты, талляри, рубли, двацятникы, што ти душа забагне, лем дай ти Боже здоровля, а вырости скоро, я тебе оженю, панчку возьмеш, а я ти куплю село, будеш ты паном прото, а жебрачина все остане жебрачинов, хоть и сто раз Ярмолой переучит.

Олена. Так любый Федореньку так, о, як ем ся россердила, што и теперь трясу ся, — Недавно ту был учитель, панотец го посылал, и так брехал, чом Федорцьо до школы не йде? — Ой так, обы го там били, — ой на моей дтин не буде ся такый свтовый збытковати, — и вчера го били, ци так сыноньку? (цлуе Федорця).

Федорцьо (плаче). Ой, мамко кедь бы вы знали, як мене болит, што и вчера учитель почубрил мня, а колна аж ми попухли од клячаня. — О, мамко, я уже не пойду до школы, мае нянько дукаты, чому бы я ся учил, ци так мамко?

Олена. О, Боже мой! Укаж лем, сыне, колнка, (смотрит). О, ноженькы мои, аж попухли (цлуе Федорцеви ногы). Федоре, фе — позирай лем, позирай, як твою дтину скалчили, ци видиш ты! О, Господи, небожаточко як плаче! Ой, я про дурну школу не дам убити свою дтину, о! на моем Федорц не буде ся свтовый учитель збытковати! Федорцю, ты ми болше до школы не пойдеш.

Многомав. Так е, не пойде. А кедь тот смтник учитель лем дашто ти повст, та я ему укажу дорогу! Пустыня, ани чоловк не знае водкы пришол, оборванець еден, а теперь на нашых дточках буде ся мстити… Федорцю, ты до школы не пойдеш, бо тоб школы не треба, я не ходил до школы, и прото я пан, моя школа адде (указуе на мшкы).

Олена. О любый мой, Федореньку, аж теперь я тебе люблю, подь поцлую тя (цлуе го). Но, Федорцю, уже все будеме въедно, научу я тя молити ся, и Отче наш, и Богородице, а Врую хоть и не будеш знати, та нич, и няньо ти не знае, а прото он пан, прото и ты будеш дукаты личити, а няй пукне з ду тот голодный префессор.

Федорцьо. Я лем з вами буду, мамко, де вы и я там пойду, уже ми слободно буде и до корчмы з вами идти в недлю, няй там учитель чинит што хоче, бо знаете, мамко, же и генто клячал ем, же-м з вами в корчм был, коли так красно гули. Тямите, мамко?

Явление III.
Предешны, Богумила и Татька, з завязаным оком.

Богумила (плачучи). Слава Исусу Христу! Дай Боже вам добрый день, пане Многомаве.

Олена. Дай Боже и тоб, а што ты хочеш, пустыне?

Богумила. Перебачте, пан сосдко, але я пожаловати ся пришла, видите ваш Федорцьо моей Татьц камнем око выбил.

Олена. Добр учинил, няй она, пустыня, к Федорцеви не ровнит ся. Смотри лем, жебрачина якась, няй она ся с циганы грае, а не с богатым Федоровым сыном. Вон ми з обыстя, жебрачино!

Богумила. Ой, Боже мой, Боже, та уже богатому Федорцеви свободно над худобнов сиротов збытковати ся? О, помилуйте, пожалуйте, теперь иду до мста, хоть на лкы дайте ми дашто, бо може ми дтина ослпнути.

Олена. Та няй ти ослпне, и так лем жебрачка из ней буде, така як ты, а мой Федорцьо ей нич не учинил, ци так Федорцю?

Федорцьо. Правда, же нич, я ю и не видл, она, собака, лем бреше.

Татька. Та кто другый, як не ты? Я йшла на воду, и ледва воды начерпала, як ты все до воды камня метал, молила-м ти ся, обы-сь ми хоть начеряти дал, але ты не слухал и так зачал до мене шпуряти, же и едным камнем око есь ми выбил.

Федорцьо. Брешеш, собако, бо я тя и не видл, — ци так мамко?

Олена. Так, сыне, так. О, знаю я твои гадкы, жебрачино — не маеш, што жерти, та такым способом хочешь вылудити од мене, ой, з того нич не буде. А чому ты небогата, ге? Бо ти ся робити не хоче, лем бы-сь налегко жыла, знаю я тебе, собако.

Богумила. Няй вам Господь заплатит и няй вам богатство нигда не оскуде.

Федор (пробудится од дримл). Што то ту за крик в моем обыст, а не йдеш, паскудо!

Богумила. Иду уже, йду, няй вас Бог так помилуе, як вы мене пожаловали. (Одходит с двчатком, и Олена с Федорцем другыми дверми одходит).

Явление IV.
Богобой и Федор.

Богобой. Слава Исусу Христу, пожалуйте убогого калку, двадцять лт вояком был, теперь на мадярской войн, под Доброчином ногу утратил, уже не годен служити, ни соб заробити фалаток хлба, пожалуйте во имя Божое.

Федор. А што ми до твоей ногы, де-сь стратил, я ти не справлю другу, иди до сосды, он колесарь, та ти справит таку, што нигда не буде болти.

Богобой. Не прошу я од вас ногы, я радую ся, же про моего Царя, и про мой народ загубил ю, вдячно и голову бы-м положил, но прошу од вас кусок хлба, пожалуйте.

Федор. Про кого есь утратил ногу, од того жалования проси, ты за мене не воевал.

Богобой. О глупое невжество невжеств, та за кого я воевал? Ци не за вас, и вашу худобу? Скажите вы, завзятый чоловче, естли Царю послуживше, не служиме ли и всм сожытелям? О вы, як я вижу, не много понимаете, бо слухайте, естли кто вам служит, не служит ли он и цлому домови вашому? Ваш слуга, не есть ли и дтей вашых слуга, кто вас од нещастя, од злодя, од бд защищает, не защищает ли он и сына вашого, сопругу вашу и все имние ваше? Так каждый, Царю послуживши, не служит ли и всм подданым его? Бо што есть Царь? Вы не понимаете, но я скажу вам: Царь есть Отец краины своей, есть Отец своих подданых, а мы вс дти его есьме, и вы сын Царев, хоть есьте того и недостойны, — айбо нич то, то случит ся, же и найдостойншый чоловк злостливого сына получае. О, вы недостойный Отечества и Народа нашого славного член! Не знаете ли вы то, же кедь ласкавый и милостивый наш Царь войну утратит, кедь враг побдит его, тогда весь наш славенскый народ сгыне, розидут ся вс Русины, так як погыбают пчолы, погыбшой матери, прекрасна бесда наша, и церковны обряды счезнут, мы бы уже не называли ся Русинами, естли бы не побдили бы мы врагов нашых, бо врагы Царя были и нашы врагы, а приятели Царевы суть и нам приятеле.

Федор. А што ти до того, я не маю врага, у мене суть гроши, та я не боюся никого.

Богобой. Подякуйте Богу, же мы ту не допустили неприятеля, бо тогда не много было бы вам остало ся. Но з вами говорити, только значит, як з конем ся молити — вы затвердлого сердця глупый чоловк, видно же вы в школу не ходили, нич доброго сьте ся не научили, я од вас не прошу жалования, маю я милостиваго Отца, он мене жалуе, и буде, и прото узнайте, же ми моя куляга вдячнйша, як вам вашое богатство, што го ддко забере.

Явление V.
Предешны, Олена с Федорцем.

Олена (вбгне). Федореньку, фе… ой бда — коней нт, и сивулька пропала. Кажут, же уже по полночи их не было. Иван десь пошол глядати. То, наист, украли — бо то смуток уже, як ту крадут. Вчера Богумилину яловку украли, — ай няй бы ей там крали с Богом, — ай мою худобу. Ой, ой, Федоре, радь дашто, радь.

Федор. А кто бы смл мою худобу рушати, а ци не знае, же Федорово не слободно кынути, дораз укаже Федор, што он може: цлое село буде платити.

Олена. То, наист, колесарева робота, бо он ся так ховат.

Федор. Та го повязати дам, иди ми по уряд, няй ту дораз прийдут, они повинны на росказ Многомава прийти, бо кедь ся завозьму, та я укажу, што Федор годен.

Федорцьо. Няню, та и мое гачатко пропало? О, бодай того колесаря ддко морил. Прото он мене и вчора собачил, гварил, же из мене нич не буде, же я на шибени умру. О, няню, бийте го, повяжте го, бо я уже и на улицю не годен перед ним выйти.

Богобой. (смотрит на Федорця) А ци то ты сыноньку? Так правду говорил честный колесарь, бо наист з тебе нич доброго не буде, ци не тямиш як ты скардно брехав? О ты, бесстыдный черваче, так бесстыдны слова и между воями скардно слухати. Сыне, ты збыткуеш ся над людьми, тебе Бог не благословит, бо ты бесчестный и злочестивый, як Хам.

Федорцьо. Ой, мамко, ци чуете того калку? Бийте го бийте!

Олена. А не мовчиш, калко, ты будеш мою дтину псовати? О, не буде он од никого хлба просити, мае он дость, иди до чорта, бо я ти дораз с кочерьгов укажу дорогу. Вон ми из обыстя. — А ты, Федоре, пильнуй, бо то лем колесарева робота, и не другого.

Богобой. Иду, йду и болше не перекрочу вашы порогы, бо тут мамона и грх пребывае, ту заклятое богатство! Боже вам заплать. (Одходит).

Федор. Сыноньку, иди лем по Чмуля, ачей он даст порады, то честный жыдище, он мудрый, дашто буде радити. (Федорцьо одходит).

Олена. Ай, Федоре, ци бы не было добр пойти до Щербановкы, к Юркови, ворожилеви, он каждому правду повст, он знае наист.

Федор. Мудро думаеш, ачей он ту буде, бо вчера ем го у Чмуля видл.

Явление VI.
Прежны, Чмуль, Незохаб и Лестобрат.

Чмуль. Дай Боже вам здоровля, што роскажете, пане Федоре?

Федор. Витай, Чмулю, и ты, Юрку! Ци слышали вы, што ся у мене стало сей ночи, мои кон и яловку украли.

Чмуль. Неможна рч! А кто бы посмливал ся пана Федора худобу рушати — то не може быти. Лем заблудили дагде, та они прийдут, знаете, же шкапина, псина йде, а ци йшол их дакто глядати?

Олена. Тадь Иван десь пропал за ними.

Чмуль. Можно, же он сам на пашу их вывел, не трудьте ся, Федорку, — ай вай, — пане Федоре, они сами прийдут.

Олена. Ой, чорт им прийде, Фенна гварит, же по полночи ишли до стайн обое з Иваном, а стайня была заперта на ретязь, а коней не было, ани яловкы.

Незохаб (роздумуе, мормоче). То наист он, я думаю, але дораз увидиме.

Олена. О, Юреньку, змилуйтеся, пожалуйте, дайте рады, поворожте лем дашто, вы наист знаете, бо вы все знаете, порадьте, о, порадьте.

Незохаб. Дайте еден новый горнець, сито и ножичкы, я дотля принесу зля. (Юрко еднов, Олена другов сторонов, одходит).

Чмуль. Ба де, Боже, он знае, де суть, — он знае, ачей и повст, уже и Богумил повл, знаете, же то чоловк божый, то наист пророк. (Олена на едну страну йде, несе горнець, сито, ножиц, а Юрко на другу, мормоче, головов мече, бурян несе в руках).

Незохаб. Дайте горнець (бере и бурян скубае мече до горчка). Чистой воды из потока дайте (бере од Олены воду, и лие до горця). Но, понесите ид огневи, няй кыпит. (Олена бере горнец, и несе). И соли дайте до горця, кедь маете свяченой, и свяченой воды долийте.

Олена. (Идучи). Добр, добр.

Незохаб. А вы, Федоре, держите сито. (Федор держит сито, Юрко вяже мотузками и все мормоче, привязуе ножиц на сито). Но, зажмурьте очи, и ты Чмулю. (Зажмурят очи, Юрко обертае сито, и мормоче: мекеке, мекеке, квичит: кви, кви, кви, ирже, ги конь: ги, ги, ги, бечит, ги яловка: бе, бе, бе, — мече ся скаче, руками плескае и нараз скричит:) Там е Унгвар, Доброчин! та наист понесли их ид Унгвару, а одтам до Доброчина, — теперь их поит на рц, два чорны кон, еден конь, друга кобыла, чорны, як галкы, багариовы узды на них, молоденькы, по три зубы, шестьсто золотых стоят, — там суть, там суть!

Федор (отворит очи). Хвала Богу, так е — чорны, по три зубы, узды багариовы — то правда. О, я вижу, Юрку, же ты чорта маеш.

Чмуль. Я вам гварил, же он вшитко знае, ой, то пророк.

Федор. То Антихрист! Та уже ту суть, Юрку?

Незохаб. Там их поит на рц, теперь лем за нима ид Унгвару.

Олена (несе горнец).

Незохаб. Ци уже скыпло?

Олена. Уже.

Незохаб. Но, вылийте на помост, де стояли, а порог намастьте часком свяченым, обы босорка не урекла — бо ту суть босоркан.

Олена. Ой суть, и тота собака Богумила — велика босорка, хвала Богу, же ей яловку украли, дивте ся добры люде, кедь она едну Тарчуну мае, а масло все до мста носит, я од четырех рогатых коров не маю только, як она од едной. Я чудовала ся, што то она раненько, уже в зорях ходит по хащи, все зберае якогось ддка, и дтища ей волочатся по дебр. Ани не пустит свою Тарчуну на пашу, лем в стайн ю держит, ой, она то, собака, моим коровам молоко одберае. (Иде з горцем).

Чмуль. Але не того, не того, но думай лем, кто их украл.

Незохаб (крутит сито). Чудо, дивте ся люде, колесо ся указуе, и близ стае — ага.

Федор. Так е, то пустынник колесарь, а кто бы другый. Но пессй сыне! Ждай теперь, я вижу, чому он так по цлой ночи струже, а лопотит, ги чорт, пропал бы, и спати не мож перед ним.

Чмуль. Наист он, видите и Юркови колесо ся указало. О то незлюдный чоловк, колько раз я го кличу до себе, не хоче прийти, он ищи в моем обыстю не был, с честными людми не сходит ся, лем мудруе, якбы кон красти, ой, он то и мою худобу покрал.

Незохаб. Ани не сомнвайте ся, видите, и теперь го дома не е, а вчера вечер ищи был, прав в повночи одишол, — он пше не любит ходити, недармо гусарем был — любит ся на кони носити, и мясо сти из яловок.

Федор. Айбо на моих татошах не буде ся носити, — позирай лем, Олено, ци дома е? (Олена одходит. Федор Юркови дае грошы.) Ту маеш Юрку, ты правду казал, уже я вынайду свое, поставит их колесарь, хоть спод чорной земли.

Чмуль и Юрко (одходят). Но будьте здоровы, пане Федоре, а не журьте ся, они ся найдут, лем ид Доброчину ся майте, на Бескд ани не думайте, — вечером вас запрашаю до себе. (Одходят).

Явление VII.
Предешны, Олена и Лестобрат.

Олена. Наист, Федореньку, колесарь злодй, там ани жывого духа не е, позамыкано все на ретязи и колодкы, ой он то одпровадил мои коникы, (плаче) ой, ой, ой, смуток бы на тя сл тай смуток, горька би ти доля тай горька.

Лестобрат. Та кто бы другый, — цлой ночи не спит, лем ходит, як гршна душа, позор дае, як сова, товче з топором, што честны люде спати не могут, а то прото, обы обманил людей, и то не лем сам, но и дти его, як молоды ястрябикы, волочат ся кады свт, а поночи збивают, та водкы бы был так збогатл, ачей лем му ддко не наносит, ани хованця не мае.

Федор. Так е, брате Василю, честный чоловк вночи спочивае.

Лестобрат. А в день з честными людми розговорит ся, а тоту бду нигде не видно. А все го мара лем ид панотцеви несе, чудую ся панотцеви, што с таков бдов забавляе ся, ачей го Псалтырю учит.

Федор. Ба, дивит ся, — бо он знае ся прилизовати панотцеви, на службу несе. А чому панотець ко мн не приходит? Бо я не дурень му на службу давати, а я не колесарь, а з собов не дам так росказовати, бо я знаю, што и кто я.

Олена. Бо панотець и з моим Федорцем так хотл бы ся забавляти, як с колесаревыми дтми, ищи и той собакы Богумилы дти позберае, а так ся с ними провожуе, ой, з моим Федорцем не буде.

Лестобрат. Пане Федоре! Василя дома не е, той ночи десь пропал тогды, коли и кон. Лем вы го дайте повязати, прутовати. Напийме на него бочку паленкы и дотля пийме, покля ся не признае — а хоть ся признае, хоть нт — мае худобу, што накрал, назбивал, та дайте пошацовати и заплатьте соб, а за коньми ани не трудьте ся.

Федор. Правду гвариш, ты мудрый, Василю, дяк бы з тебе был, кедь бы-сь читати знал.

Олена. Але то и тота бесчестна Богумила з ним розуме ся, о, думаете, же они не познавают ся? А чому колесарь не женит ся, а чому колесаревы и Богумилины дти все въедно волочат ся? Уже честного чоловка дти не могут ся перед ними обстояти, лем подумайте соб, мой Федорцьо ани сказати ся не може перед ними. Ой, не глупа я, знают то люде, лем панотець слпый, же не видит ей нравы. — Но, Федореньку, до колоды з ними, няй ся там въедно полюблят! Ой, кедь бы ищи и того премудрого Соломона префессора мож к ним придати, тогды бы я рада была.

Лестобрат. Ай, не того, нт, ай, пане Федоре, идм право положити, подьме до судии (рыхтаря), чиньме порядкы.

Федор. Ачей, буде дома теперь?

Лестобрат. Он наист або у Чмуля, або у Мошка, лем там просто идм, вынайдеме мы го, и честна громада там, та де бы была?

Федор. Иду, иду, но наперед замочме ся. (Вынесе корчагу, пие и Василеви дае, а Василь долго тягне з корчагы).

Федор. Ой куме Василю, ты так пиеш, ги дуга, но лем пий, е у Федора дость.

Лестобрат. И буде аж во вкы вков, аминь. (Одходят).

Олена (сама). О, засвчу я тоб, цифровянко, аж заслпнеш, собако една, зо своими щенятами! Будеш ты памятати Олену, укажу я тоб, ци мой Федорцьо шибеняк, буде тоб горькый шибеняк, и твому любому колесареви, ой укажу я тоб!

Явление VIII.
Олена, Мудроглав, Иванко, Настя, Антоний, Татька, напослд Федорцьо. Мудроглав веде за руку Настю, и Татьку, Настя с завязанов головов, а Татька храмае.

Мудроглав. Слава Господу! Честна Олено! Адде знову нещастя, Федорцьо уже так розвыл ся, же дти уже перед ним не обстоят ся, и кедь то так далей буде, та панотець повинен буде у пана комисаря скаргу чинити. Ци видите — едно двча кровь залляла, другое храмле, а тых добрых и честных хлопчиков побил, камнями наметал. Кто ему уж так много свавол вытерпит? Прото панотець ищи раз напоминае вас, обы сьте на Федорця позор дали и его до школы посылали, бо иным способом и вы бесчестны останете, и з Федорця збойник буде.

Олена. А што панотцеви, што тоб до мого хлопця? Мой хлопець не стискне ся ани на панотця, ани на тебе, свтового. Мой хлопець болше сыра ст, як ты хлба (рукы на клубы зложит). Позирай ты себе и свои дти, мому Федорцеви твоей школы не треба, бо его школа адде (указуе на ладу). А тоты пустын, што ту ходят (указуе на дти), злодйскы дти, лем крадучи ходят, так есьте их выучили (глумит ся). Ой, красны дточкы, дораз я вам укажу вашу честь! — А вы, дячку, заступляете таку ледачину? Ой, так, якбы я не знала, же и вы суваете ся к собац Богумил, и прото тых черваков так заступляете, а мого Федорця утопити бы сьте хотили. Я з вами не маю нич, идьте соб до ддка, мою дтину не рушайте, бо вас дораз з кыпятком опарю.

Федорьцо (на окно). Так, мамко, так, бийте их, бийте.

Олена. Подь, рыбонько моя, вдну, подь, премиленый мой соколику, мой соловейку любый, не бой ся. — А вы вон из мого обыстя!

Мудроглав. Дай Боже, обы из соколика сова, а из соловейка ворона не стала ся! — Честна Олено, распамятайте ся, што чините! О, не в богатств щастя залежит, але в богобойной, честной жизни, — ци не слышали вы, Оленко, проповдь панотцеву, як ясно говорил из книгы Иова: ‘Аще соберет богатый якоже землю сребро и якоже брение уготовит злато, сия вся праведныи одержат, имния же его истинныи возмут, будет же дом его яко молие, и як паучина, яже снабд’. О, вы не хвальте ся з богатством, бо оно крыла мае и легко полетит, як ваш соколик и соловей, але сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит… Оленко, памятайте, же земля есьте, и в землю возвратите ся и нич не возьмете, як четыри дошкы, а яже уготовили есьте, кому будут?

Олена. Федорцеви! А пак што тоб до того, бо дораз пойдеш, водкы и пришол есь.

Мудроглав. А хотьде пойду, всягды з Богом пойду, и Господь ми буде помагати, но вы, вы оберните ся уже к Богу, не утсняйте сироты и вдовиц, бо то грх до неба вопиющий. Ци вы думали о Евангельском Богачови, ци слышали сьте даколи, же ‘блаженны нищие духом, яко Бога уздрят’? Роздумайте, што Бог рек богачови: ‘безумные днесь душу твою стязут од тебе’… Слухайте ищи далей.

Олена. Я не хочу вас слухати, я вас не просила за казателя, повжте и панотцеви, няй ся он до моих рчей не мшае, бо я знаю, што чиню, я му до церкви не пойду, ани сповдати ся му не буду, знаю я де манастырь.

Мудроглав. Нт! Слухайте ищи.

Олена (россердит ся). Кажу ти, смтнику свтовый, я од тебе не хочу ся учити, иди вон! (Возьме кочергу, а Федорцьо прибгне, и возьме мтлу, Олена Мудроглава, а Федорцьо дтей бие и жене вон и кричит

Вон, вон злодю з твоими копылятами, вон! (Мудроглав и дти уткают, метают ся, и плахта упадае).

Конець I. дйствию.

Дйствие II.
(Дом Судный)

Явление I.
Судия (рыхтарь) з присяжными за столом сидит, вс з покрытыми главами, и Федор между ними. Чмуль, Незохаб, Олена, и болше мужескых и женьскых особ з беспокрытыми главы стоят на стран, а служитель (гайдук) при дверех стоит с палицев.

Судия (к гайдукови). Иди до Чмуля, а принеси на колесаря десять, а на Богумилу пять галбы. (Гайдук одходит).

Судия. Дораз увидиме, як то мае быти, то уже стыд, што ту де ся, каждый день новое злодйство, — ани не знаю, де ми голова, — сей ночи пану Федорови кон, и яловку украли, а Чмулеви — колеса кованы.

Чмуль. И бочку паленкы, платя, и еден або два, а, можно, и три сускы зерна, пшениц, и Бог знае што, ай вай.

Судия. Из дзвона мотуз, и Бог знае што — ту уже сами розбойници, то ищи у нас не было чувати, дораз дойдеме мы тому конца. (Гайдук несе корчагу велику и дв склянкы, положит на стол и еден стакан (погар)).

Судия. Но, братя, замочте ся и так с Богом до роботы (пиют вс и здоровкают до себе).

Судия. Честна громадо! у нас зле де ся, ту злоди суть, — адде пану Федорови сей ночи кон и яловку украли, Чмуль уже из села повинен одойти, только шкоды терпит, то не красна робота, у нас того нигда не бывало, бо ани ддове нашы не памятают, обы ту даколи крадеж ставала ся была, Русины все в той рчи, найчестнйшы люде были, цла худоба могла смло на двор ночовати, не было у Русинов колодкы, а ретязи лем про добрый ряд заперали ся, — а теперь год порядити, — о, зле уже на свт.

Присяжны. Так е.

Судия. Теперь повинность наша злодя вызнати, и так покарайме го прикладно, або выженьме го из села, та знову так певно будеме жыти, як наши предкове жыли.

Присяжны. Так е.

Судия. Но, добрый люде, ци знаете, кто злодй у нас? Россудьте лем мудро — Честножив Василь, — мы го за честного чоловка держали, в подозрню е, адде повдят честны свдкове.

Чмуль. Честны Панове! То иста правда, же ту злодй колесарь, а не иншый, знаете, же он цлу ноч не спит, у него все свтит ся по цлых ночах, он не так жые, як другы честны люде, его в корчм никто не видит, он не сходит ся з честными людми, лем мудруе, як бы збогатти, видите якы волы мае, яку худобу, его поле найбогатшое, не есть поблиз ярмарку, обы он на нем не был, бо он там своих товаришов мае, он из Мадярами сгваряе ся, гварит же колеса им продае, ай то лем слпота, заслпляе люди, айбо он не прото по ярмарках ходит, ай то ся знае.

Присяжны. Так е истинно.

Чмуль. Пану Федорови кон пропали, и яловка сей ночи, як гварят, в повночи, я не знаю, коли, бо я их не видл, но дость того, же колесарь в вечер дома был, а вночи счез, и рано го не было уже дома, то едно, другое, же он такого честного сосда мае, што го цлый свт честуе (на Федора указуе), а он не сходит ся с ним, бо му богатства завидит, якое му Бог дал, а з честнов Оленов все вадит ся, а дтину их честну все наказуе, як даякый префессор, словом он сам свой чоловк, з никым не товаришит.

Олена. Лем з Богумилов.

Чмуль. Так е, надерат ся с людми, знаете колько раз мои гуси, пулькы, качкы загнала, а кедь бы был ем не отямил, та бы был их порзал, — и так дость моей працы нал ся, — А што му учинили мои гуси, и пулькы, ай он наист злодй.

Присяжны. Так е.

Чмуль. Але указала ся правда, гвоздь в мху не мож затаити, честный а мудрый Юрко проуказал му правду: бо колесо ся указало на сит, ци так Юрку?

Юрко. Так е.

Олена. Айбо и тота собака Богумила з ним розуме ся, она пустыня так жые, як даяка пан, дти ей убраны, як панчата, а непрестанно лем попод людскы плоты ходит, з колесарем догваряе ся, и дти их все въедно суть, уже честного чоловка дтина и на улицю сказати ся не годна перед ними, вдь то знаете.

Присяжны. Так е.

Лестобрат. Але што ту другое думати, ани не усомнвайте ся, бо то колесарева робота, я му сосда та знаю, як жые.

Олена. З Богумилов.

Судия. Но, слышали есьте честны люде, я думаю, и присяг бы-м, же то колесарева робота.

Олена. А я см раз присягну, же и Богумила з ним — ой, собако една.

Присяжны. Так е.

Судия. Но, приведите их сюда.

Чмуль. Панове, прошу ласкы! И мои шкоды пошацуйте, два кованы колеса — 20 золотых, бочка паленькы — 50 золотых, зерна 12 коблов — 120 золотых, то учинит 325 золотых срберных.

Присяжны. Так е.

Судия. Но, замочме ся братя, и подьме шацовати. (Пиют вс и потому одходят).

Явление II.

Честножив, и Богумила на мотуз повязаны приведут ся, гайдук несе колоду, и за ногы их до колоды посадит.

Честножив (в колод). О, Господи, што де ся на свт, злость, лжа, и ненавсть, перевышила уже свтлую добродтель! О, вы безбожны, чому мучите нас невинных, прошто вяжете? Што мы злого учинили? О, нещастна участь! Так то свт платит, в нем безбожны, неправедны, обманщикы, окламниц, злоди и лестниц весело жыют, они владют, а убогый, честный, усилный чоловк терпит, о, наист земля злых мати, а невинных, честных мачоха! Но не журю ся тым, бо совсть моя чиста и непорочна есть, бо жыв мой сотворитель, мой Бог, он видит невинность мою, он еден годен избавити мя, як избавил Иону од кыта, як избавил Петра и Павла Апостолов од уз гршничых, як избавил Даниила Пророка од грозных и сврпых левов, як избавил богобойных младенцев од пещи огненной. Не жури ся и ты честна сосдко, Господь избавит и нас, потшит нас, можно, же Бог искушает нас, можно же про наши, или родителей нашых грхы терпиме, но хоть як то, если Господь допустил на нас сия, он нас и пожалуе, он помилуе нас, як помиловал праведного Иова, наша надежда у Господа, он ищи помилуе нашу невинность, а злочестивых накаже, Господь просвщение мое, и спаситель мой, кого убою ся.

Богумила. Та што длати, як на Господа надяти ся, знаю же он мене невинну не оставит. Но дточкы мо, дточкы, кто их пожалуе?

Явление III.
Судия, присяжны и вс первого явления особы навернут ся и голосно смют ся.

Судия. Научу я вас, злоди, — знай теперь, Василю, же уже кон Федоровы выплатили ся, честна громада по совсти осудила, и уже суд скончил ся. Твои волы и корова и Богумилина Тарчуна оддали ся пану Федорови за кон, а честному Чмулеви за шкоды дала ся твоя корова, и суск з зерном, и Богумилина телиця, а то лем так милосердно судило ся, бо по правд цла ваша худоба мала ся забрати, подякуйте пану Федорови и честному Чмулеви, же на вас милосердие мали, теперь ищи за суд заплатите 5 золотых и 50 галб паленькы, и обы из вас люди приклад брали, та на каж- дой улиц достанете по шесть палиц, — знаете.

Присяжны. Так е.

Чмуль. Честна громадо, я прошу пожалуйте их, даруйте им палиц, мы обыйдеме ся уже с вашым праведным судом.

Олена. Ой, нт, той собац Богумил дайте хоть лем 12 корбачи, обы тямила, як треба моим коровам молоко одберати.

Честножив. Люде! Знайте, што Бог на неб, памятайте на Бога, и судьте по правд, обы и вас так Бог судил. Я невинный чоловк, но знаю же и честна Богумила невинна, смотрте на душу люде, кайтеся, бо Господь не стерпит безбожность вашу.

Я в л е н и е IV.

Мудроглав и предешны.

Мудроглав. Дай Боже вам здоровля, честна громадо. — (Не смотрят на него). Наперед вопрошаю вас: есьте ли вы люде, или звр, есьте ли вы христиане, или погане? — О наист вы честнаго, богобойнаго и православнаго народа славяньскаго члены быти не можете, бо славяньскый народ богобойный, а вы Бога и не внимаете, народ той е справедливый, а вы судите неправедно, и за тоту паскуду, ддкову юху и душу продасте, уже пересмердли сьте ся паленьчисков. — Скажите, што вам начинил богобойный и роботный чоловк Честножив Василь, што порядна Богумила? Чому их так катуете?

Судия. А што вам, дяче, до того, мы судиме справедливо, а кедь хочете знати, та ваш честный Василь злодй, а Богумила з ним держит.

Олена. И босорка е, од моих коров молоко одъяла.

Мудроглав. Василь злодй? — О, вы, окаянны люде! Та ци е между вами, ци е в сел Василеви подобный честный чоловк?

Судия. Так е, не е такого другого, бо ту никто кон не краде лем Василь.

Олена. З Богумилов.

Судия. Так е, з Богумилов — а чому же так збогатли?

Присяжны. Так е, то истинна правда.

Мудроглав. Так е, истинна правда — о, вы сойкы, вы пяниц огавны! Василь и Богумила хоть и небогаты, но с помочи божой вшытко мают, што им потребное, а вы вс схудобнли, а то уже иста правда. Але што тому за причина? Но, слыште, я вам повм — бо Василь с Богумилов не престанут робити, усилуют ся, працуют, не ходят по корчмах, не пяницы суть, як вы. А вы уже пропали зовсм, бо худобу вашу адсесь чорт (на Чмуля указуе) забрал.

Чмуль (сердитым голосом). Кто? Я? Я не злодй, мене честна громада познае, няй повст, ци я забрал, просьте ся и мудрого Юрка, — а вы, дяче, идьте до чорта, кто вас ту звал, бо я на вас право положу, за мою честь.

Мудроглав (не смотрит на жыда). Вы вс пяниц, уже сьте всю худобу попропивали, бо из смердячой корчмы ани не выходите, упиваете ся день-днем, вночи коргелюете, а вдень лежите. Стыд, ганьба, уже и одежды доброй не маете на гршном тл, босы ходите як псы, поле вам пустое, а волов уже и десять не е в цлом сел — кедь чужый чоловк заблудит ту, думае, же циганьское село.

Судия. Та мы цигане?

Мудроглав. Працуете по циганьскы и маете по циганьскы, бо яка праца така плаца. Дань уже два рокы неплачена, панотцева роковина задержана, моя платня пропала, уже едного честного дома не е, будинкы вам на громаду летят, церковь днесь-завтра упаде, дти вам голы, а вы цундрами трясете, голодом морите ся, лем проклятый жыдище тые, як веперь.

Чмуль. А вы, дяче, мовчте — кто вас за прекуратора поставив? — Видите, панове господар, як ми чести урывае, — а не знаете го из села выгнати? Не знаете же он ваш слуга? А так вам сме казати? А вы не знаете, што му треба?

Судия. Од завтра глядайте соб мсто, дяче — мы такого мудерця не хочеме, и панотець може з вами идти, де хоче, — наша церков, нашы ддове ю справили, найдеме мы соб попа и дяка.

Мудроглав. И панотець, и я пойдеме, коли хочеме, и наист, кедь вы не поправите ся, кедь того окламника, здерцю и душ вашых пекелника, Чмуля и Мошка, што вас пекелнов юхов напавае, не лишите, та наист одыйдеме, бо з вами уже порадити не мож. Але знайте, же и вы выпустете як Содома и Гомора, бо Господь долго терпит, але раз прийде час, коли уже каяти ся нескоро буде.

Федор. О, пустыннику, не йдеш, я тоб укажу, што Федор годен, не знаете го там ид Василеви положити.

Мудроглав. Радне буду з Василем у колод, як з вами у палатах, бо лпша е честному чоловку темниця, як безбожному свтлиця, бо Василь честный богобойный чоловк, а вы, богатый Федоре — пяниця. — Федоре! Богатство мине ся, а честь николи, честь а добродтель есть бессмертна. Вы сердите ся на честного Василя, то е естественна причина, бо каждый чоловк лем соб ровного любит, так пяниця — пяницю, злодй — злодя, а честного чоловка убгае, якбы стыдал ся од него. Так Василь в цлом сел подобного соб не мае, бо посмотрьте его будинкы и всю худобу, все в ряд находит ся, обыстя его из тесаного дерева усиловно справлено, жупою грубо закрытое, пелевня и стайн в ряд стоят и лпше, поряднйше приспособлены, як вашы обыстя, стадо его тучное, поле его, так як загорода обробленое, пчолы лем у него самого суть, он за самый воск и мед по сто золотых достане каждого року, у него возы кованы и все потребное находит ся, он не довжен никому, порцию выплатит честно, и грошенькы мае задость. — А вы, о, пяниц! — што у вас? Обыстя вам спадали, не штобы стада, но и пса не маете, поле жыды сют, голодом морите ся, дти вам не учат ся, словом, вы вс уже жебраци, бо паленька вам не допустит дашто мати, паленька такый ддко, што одганяе щастя од дому, од ней уткае имние, як чорт од свяченой воды.

Олена. А што вам до нас, и до наших дтей, вы смотрьте Богумилины дти. — О, знаеме мы, чому вы к ней бгаете.

Мудроглав (не внимае на Олену). Честножив Василь днем робит колеса, возы и всячину строит, и сам добрый прибор мае, и люди спомагае, каждый день два золоты соб заробит, вночи струже, робит, мало спит, бо уже в першых когутх ставае, и перед зорями го видно на поли.

Олена. З Богумилов, ой, знае ся то.

Мудроглав. Так е, з Богумилов, бо и она працуе, хоть земл не мае, цлый день робит, в зорях траву зберае, корову кормит и прото болше молока и масла мае як вы, дточкы ей робят и учат ся, а вы в пянств и лнивств лежите як цигане, прото Господь благословил их. — Люде, позоруйте обы вам праца невинных горенька не была, бо кровавы труды Честножива и Богумилины до неба кличут, так як кров невинного Авеля.

Чмуль. Панове газдове! Я бы вам радил, жебы сьте того дурного прецектора ту зохабили, няй вам ся любит до мене — я го там не пущу, — видите, же то дурный.

Судия. Но, куме, дай там Василеви и той собац по 12 палиць. — А вы, дяку, завтра з Богом из села, мы такого мудерця не потребуеме. — Но, братя, до Чмуля. (Идут).

Мудроглав. Идите, идите до вашой пропасти, выведе вас Чмуль на добрый конець. — Он, он то ту злодй, з Юрком, и так знае обмантити розум шаленых пяниць. — (к гайдукови оберне ся) А ты недосмлвай ся перстом кынути тых честных людей, дораз выпусти их из бесчестной колоды, до котрой вы придасте ся. (Иде выслободит Честножива и Богумилу, притомны чудуют ся. Мудроглав к Судию:) А теперь дайте им назад худобу, бо горенько ей платити будете.

Судия. То не буде. (Одходит).

Мудроглав. Припали знову до Чмуля, но уже не е нади, уже по шию в пекл суть, а то вшытко про паскудну паленчиску. — О, Боже, просвти их! (К Честноживу и Богумил). Идеме и мы одтуду, бо ту грх, и неправость, — не журьте ся, Господь поможе вам, лем Богу служте и працуйте, и вся навернут ся вам. (Отходит).

ПЕРЕМНА.
Сад, по нему пшник. Богобой стоит на пшничку, прислухуе ся: здалека слышати спв и розговор.

Богобой. А там дточкы идут и веселят ся, о як прекрасный е молодый вк! О, я уже болше не розвеселю ся!

(Дти колесаревы, Богумилины и Лестобратовы приходят спваючи, каждое несе зайду велику, Богобой к ним.)

Богобой. А де вы были дтятка, так весело йдете?

Антоний. В хащи были сьме, ддочку, збералисьме грибы, и ци видите, як много несеме?

Татька. Хочете, ддочку, и вы? — Выберьте соб, колько вам ся любит. (Отверяе зайдочку).

Богобой (бере соб еден гриб). Боже ти заплатъ дтинко. (Дти вс отверяют зайдочкы, и просят:) — Ддочку, и из моих, и из моих берьте соб. — О, вдь у хащи е дость. — Берьте соб.

Богобой (бере од каждого). Бог вам заплатит, рыбятка. — А ци вы каждый день ходите на грибы?

Антоний. Каждый день, ищи перед зорями, и так, коли до школы треба ити, уже дома сьме.

Богобой. Та што чините с грибами?

Антоний. Та все маеме на обд и на вечерю, потому сушиме и сухы дорого продаваеме в мст. — Ддочку, мы и грошы маеме. — Я уже двадцять золотых маю.

Татька. А я маю уже пять золотых србных, такы дватцятникы маю, як снг.

Богобой. Та за сами грибы только назберали сьте?

Татька. О, нт, ддочку, — бо то з весны, на ярь, знаете, идеме в лс, збераеме цвточкы, наплетеме косичкы и несеме до мста, там панове од нас купуют. — Бо то панове люблят косиц, а една пан все и хлба нам даст и гроши.

Андрй. А влт на потоц рыбы и ракы ловиме, и дому принесеме, продаме, бо то панове слизикы так купуют, а за пструга великого и двадцятник дадут, пак идеме на грибы, на ягоды, на черешни, а в осени, на лишнакы, — знаете, коли чому час, и так то и сами маеме, и людем продаме за пнязи, так соб збераеме. О, мы уже много грошей маеме.

Богобой. А птичкы не ловите?

Андрй. Нт, ддочку, бо учитель так гварит, обы птичкы не рушати в лс, — бо птичкы так миленько спвают и увеселяют сердце, пак и вредных черваков вымают, и воздух чистят, о, мы не рушаеме их, няй ростут, як их Бог створил.

Настя. Видите, ддочку, нам нянечко цлу одежду купил за нашы грошы, и ищи двадцять золотых маеме, мы дали панотцеви сховати, о, то нам ся придаст.

Антоний. А я соб купил и одежду, и ремнь, ножик и книжочку, — такый красный молитвенничок маю, и ищи едну книжочку читалную — знаете, што у Пряшов продавают, — ищи и пнязи маю, а як болше назбераю, та пойду до школы до мста, там буду ся учити.

Андрй. И я бы йшол, айбо мой нянько нашы грошы забрал, о, уже и я бы был мал 25 золотых, але нянько их проклятому жыдови дал за паленьку. О, я уже му болше не дам, ай понесу панотцеви одложити, и як назбераю, та пойду до школы.

Марька. И я лем едну хусточку купила, а хоть много грошей мала ем, але нянько и мои до Чмуля однес — и пропил. Айбо я му уже не дам, и я до панотця понесу сховати.

Богобой. Дточкы! Няй вас Господь благословит, вы наист честны дти, усилуйте ся, робте, працуйте, — знаете, же Бог чоловка на працу створил, кто працуе, усилуе ся, той и мае, но все с божов помощов, бо знайте, дточкы: як мы Богу, так нам Бог, и як присловко е: як ты Богу до церкви, так тоб Бог до мшка. — Не смотрьте вы Федорця, бо той бесчестный, ой, з того нич доброго не выцвне.

Явление VI.
Колесарь, Богумила, Параска и прежны

Богумила (плаче, рукы ламле). Ой, дточкы мои, дточкы! Уже я вас доховала, о, де вы ся теперь подете?

Антоний и Настя (разом). Мамо, а што вам е, чом плачете, матушко?

Богумила. Ой, дточкы, дточкы, злочестивы судии взяли нам корову, и все забрали, голу хыжу нам оставили, — а што найгорше болит, мене за злодйку держат, — все имние мое и честь пропала.

Антоний (дивит ся). А прошто?

Богумила. Бог их вдае, про што, всю мою худобу и колесареву забрали и Многомавови и Чмулеви оддали, болше як 50 галб паленчискы на наш роваш напили и теперь ищи пиют непрестанно. О, дточкы, рыбятка, де вы ся подете?

Честножив. Сосдко не журьте ся. Господь небесный видит нашу невинность, не опустит он нас. О, наша справедлива праца не згыне, Бог так хотл искушати нашу постоянностъ, обы нас достойных учинил своей милости. Ци памятаете, як панотець казал на проповди за праведного Иова, як он утратил всю худобу свою, а покойно зносил вся нападения, вс кривды, и Господь помиловал го, и сторицею наградил му имния, будите покойны, уповайте на Господа, он милосердный Отець, он дае, он бере, в Его власти суть вся, — да буде воля Его свята. Далей, узнайте сосдко, же як за злов тучов приемна погода, так за нещастем, за смутком приемна радость и веселость приходит.

Антоний. Не журьте ся, мамко, Бог не опустит нас. Он сиротам Отець. Порадиме мы тому, я вам мои гроши дам, та купите соб корову, будете ся знову спомагати, та Господь вам допоможе.

Татька. Ия вам дам мои грошонькы, та будете мати на потребу. — О, мамко, не годны мы вам одплатити за вашу старость, котору вы о нас мали, о, не годна дтина одслужитися родин своей, прото, матушко, приймите од нас вдячно, што можеме вам дати, а не журьте ся, перетерпите кривду, знаете, як учитель казал, обы кривды терпеливо зносити, бо кто в нещастю непокойный сам себе губит, як уловлена птичка, котра чим болше мече ся, тым горше ранит ся.

Богумила. Няй вам Господь нагородит, рыбята. Теперь вижу, яка я щастлива, бо Господь ми дал богатство великое в моих дточках добрых. — Антоньку! Я хотла тебе до школы давати, а — о, Боже мой! — я теперь уже не годна, ой, то великый жаль.

Антоний. Не старайте ся, мамко, у Господа суть богатства, поможе ми Бог! Знаете як учитель казав: же ‘добродтель перевышает богатство’. Сердце доброе и богобойное, чиста совсть, добрый розум и честь суть такы богатства, што их никто не годен одъяти. Не журьте ся мамко, пойду я сам до свта, Господь помог Египетскому Иосифу и ми поможе, и Татька пойде служити, но ой, матонько, як жаль вас оставити, але то дармо.

Татька. Я пойду до мста, буду служити, а гроши вам дам, и все буду вам посылати, — ой, годна я уже робити, бо вы мене научили працовати, не плачте, мамко, Бог нам поможе.

Иванко и Настя (разом). Няню и мы вам даме нашы грошы спомагайте ся з ними, Бог вам поможе.

Честножив (плаче). Ой, дточкы, няй вас царь небесный благословит, — то вы в школ научили ся, наист, в школ! О, як то великое щастя, кто може до школы ходити, аж сердце радуе ся, як там молодое серденько справит ся! О, наист Бог помилуе и вас, и учителя вашого.

Иванко. Нянечку! прошу вас дозвольте и ми с Антонем идти — я буду ся ремесло даякое учити, та буду вам помагати.

Настя. И я бы йшла до службы, але вы як останете сами? О, Боже мой, кедь бы моя мамушка жила, а теперь я з вами остану, буду ся од нашого профессора учити и вам помагати робити. Бо кедь бы вы похворли, або заупали, кто бы вам помагав? Я лем вам буду служити, нянечку любезный. — Но ты, Иванку, не запоминай на нас.

Андрй. Мамко! И я пойду, буду ся дашто учити, приготовте, прошу вас, и ми платя, пойдеме въедно, Господь попровадит нас.

Марька. А я повинна дома остати. Нянько бы вшытку худобу промарнил, та матери треба помагати. Ой, Боже мой, Боже, кедь то пяницеви дти од сироты горшы.

Параска. Ой, дточкы мои, як я щастлива, же вас Бог так просвтил. — Иди, сыноньку з Богом, але все на Бога памятай, на нас не забывай, моли ся щиро Створителю, обы и отця твого просвтил, и одклонил го од злого обычаю, бо он — о, Боже мой! — з Федором по корчмах блудит и все промарнит.

Татька. Настько и Марько, сестричкы, о, як ми жаль од вас розлучити ся, но я так умнила соб и с Ботом лем пойду, але прошу вас, дозерайте любезну мамочку мою, бо она сама як палець, прошу вас будьте ей на помочи.

(Одходят вс, лем Богобой остане.)

Богобой. Слезы точат ся чоловку, видящому только нравов, так много душевных сил в невинных простых дточках. — О, якое то щастя для чоловка Школа! Як там дух, сердце и мысль просвтит ся, — бо сравним едного школаря з другым неученым хлопцем, о, яка между ними розлука, як между голубом и ястрябом, школскы дти усилуют ся працовати, робити, а лнивы, пецухы лем бгают, лтают и вдячнйше по жебрх пойдут, як роботы приймут, кто бы был то думал перед десяти роками, же една дтина забавляючи ся через лто 25 золотых може соб заробити, кому бы было пришло на розум, же за грибы, ягоды, лишнакы, черешни, косичкы една дтина себе одти, и ищи грошы соб набыти годна? А потом як доброго и щирого сердца суть школяре, убогого жебрака як вдячно, як щиро, як радостно споможут, и щирою наремностию пожалуют. — О, давно того у нас не было слышано, давно дти бгали все лем, играли ся, камнем метали, по поли пастухами были, там сваволили, гршили, кляли, едно од другого учило ся скардно говорити, красти, шкоду робити, словом: давно дти росли як быдлята в лс, як дикы люде, а Бога мало познавали, и прото выросли, як дерева, и бесчестны люде з них стали ся, горшы од тых, про котрых праведный Бог свт потопою загладил. А теперь аж душа радуе ся, кедь видит просвщенну и учену дтину, як она знае чести дати людем, як знае пожаловати худобного, як отця, матерь чествовати и спомагати, словом, жые и росте Богу на славу, людем на годность и соб на ползу. — О, Боже, помози, обы наш народ увидл сие добро, и не жаловал маленьку ону платню, за котору другым ученым народам сравнити ся може. — О, школа, школа, нравов стодола!

Явление VII.
Честножив Иванка, Параска Андря, Богумила Антонка, и Татьку за руку веде, мают зайдочкы на плечах, и палиц в руках. Марька, Настя их плачучи выпроважают. Мудроглав з ними йде, а Богобой стоит, призирае ся, здалека Федорцьо подскакуе и болше дтей.

Антоний. Мамко любезна, верните ся уже дому, верните ся, мы помаленьку пойдеме, де нас Господь попровадит.

Татька. Верните ся уже, а не журьте ся, мы так будеме ся справовати, як вы нас учили. Суть ищи и тут добры люде, они вас будут тшити и ратовати, и мы вам заженеме, што буде можно. Поздоровте ищи раз нашого доброго панотця, будьте здоровы.

Андрй. Верните и вы, мамко, а давайте позор на няня, не пущайте го до корчмы, няй вас Бог милостивый помилуе.

Честножив. Сыне мой, и вы, дточкы, няй вас Отець небесный провадит. Уповай на Господа, злое дло убгай и чисту совсть сохраняй, бо добра совсть е потха в бдах. Словом, оддавай божое Богу, царево царю, и людем чини то, што од людей сам соб желаеш, так Господь буде с тобою. Бог няй тя провадит, и Ангел хранитель веде.

Мудроглав. Не так, дточкы! Поставайте рядом. (В ряд поставают). Вы дти, неискусны до шырокого свта, берете ся, як птичкы из гнзда, на крыла пущаете ся, но вы ищи свт не познаете. Я вас научу, слухайте. Свт изобразите соб, як едное великое село, де суть розных полов, племенов и розных нравов, и обычаев люде, там суть честны, богобойны, справедливы, усиловны, добры люде, але суть — и то з болшей части суть — лнивы, неправедны, бесчестны, безбожны, лукавы, фалшивы окламникы, заздросливы, словом свтовы люде. Но знайте, же честный, богобойный и усиловный чоловк од неправедных дуже много скорбей, и гонений терпит, бо диавол пекелный всягды своих мае помощников, котры на праведного нападают, так як ястрябы на невинных голубов, як волце на ягнята. Но ангел хранитель заставляе праведного, хоть и много раз Господь допущае на него искушения, як на праведного Иова, на богобойного Иосифа Египетского, но пожалуе его, як милостивый Отець, и потшит го знову. Прото, дти, Бога на сердци майте, всегда з честными людми схожайте ся, з богобойными товариште, а злых, фалшивых, нечестивых, лнивых остергайте ся, бо блажен муж, иже не йде на совт нечестивых. Найболше варуйте ся од пяниць, и так реченых коргелев, марнотратников и бездлников, од корчмы уткайте як од бса пекелного, паленкы и иного напою не вкушайте, свжа водичка няй буде вам напой, а хлб дло, но и остергайтеся од бесчестных особ, они прелестят сердце, и приводят на блуд чоловка. Далей: до церкви усиловно ходьте, Богу ся мольте, каждому честь давайте и не стыдайте ся убогых вашых, но честных родителей, не ганьбите ся повсти, же вы Русины, народ ваш в чести держите, и заступуйте. — Так Отець небесный благословит вас, подаст вам силу и поможе вам во всх длах и скорбех вашых, люде же будут вас чествовати и так с помощию божиею найдете сокровище на неб и на земл.

Теперь же, дточкы, поклякайте на колна, испросьте благословение од родителей и так во имя Господне пустьте ся на крыла, щастя ваше глядаючи.

(Дти поклякают и родичи их благословят, и так поставают, цлуют родителей, учителя и другов говорячи:)

— Будьте здоровы.

(Пристоящы плачут, а дти позберают ся спваючи:)

Зберайте ся, дти,

Як птичкы, на крыла,

Широкый блый свт,

Всягды земля мила.

Всягды едно сонце,

Всягды една доля,

Всягды промысл божый,

Всягды Его воля.

Хотькуды пойдеме,

Все Бог буде с нами,

Он нас попровадит

Горами, лсами.

Хотьде повернеме,

Все Богу служити

Будеме и честно,

Богобойно жыти. —

А вы братя люде,

Здравы оставайте,

Няй вас Господь тшит,

На нас не забывайте.

(Ищи раз идут и цлуют своих и одходят).

Богобой. Голт, дти! Вы сами не пойдете, вы свт не познаете — я поведу вас и заведу в шырокый свт, хоть о едной ноз, укажу вам дорогу и буду вам за вожда. Но, смло за мною.

(Богобой наперед, дти за ним идут).

Федорцьо. А де вы йдете, хлопц?

Антоний. Будь здоров, а полпши ся, честно ся справуй, иди до школы и слухай учителя.

Федорцьо. Не учи ты мене, но лем идите, оборванц, ми не потребно з вами идти до свта, я не свтовый. О, выжыю я и ту с моими дукатами, мен нянько купит село, та я буду паном, аж буду, а вы можете и до Вдня идти, та все жебракы будете.

ДЙСТВИЕ III.
(Случае ся по 10 годах поздне)

Дом Федоров.
Явление I.
Федор в худобной куч сидит на лавиц, в лихой одежд, в хыжи не е ничого, журит ся. Олена лихо одта, боса стоит в кут, плаче.

Федор. Правду ми Панотец казал, правду гварил и учитель, но я не слухал, худобка минула ся, грошенькы чорт забрал, хыжа спустла, теперь кусок хлба не маю. О, приятели мои, де сьте ся подли? Покля Федор богатый был, докля кормил, поил лестников, та и приятелей мал, а теперь не пожалуе никто худобного Федора. Так, то правда, же худоба в самотности, худобного каждый потупит, худобный стыдит ся каждого. Але и то правда, же Бог платит каждому справедливо. О, дукаты мои, як ми ся минули! Я думал, же навкы будут держати, а теперь богатый Федор голоден, оборваный, босый, як пес. О, Боже, помилуй мня.

Олена. Ой, та можеш ты уже молити ся, коль есь промарнил богатство и мене нещастною учинил. О, кедь бы была я того знала, нигда бы я твоя жена не была — я выхована як соколик, выростла в богатств, в роскошах, а теперь хожу, ги циганка кусок хлба жебручи, а то все про тебе марнотратнику. Ой, нагнал ты мене до козего рожка. Федоре! Я тя лишу, я с тобов болше жыти не буду.

Федор. Як ти дяка. То правда, же я марнотратил, я забыл о Боз, я до ддка жыл, но и ты лпша не была. Олено! Де муж марнит, там полбды, але де жена блудом ходит, де жена пессми путьми ся пустит, там вшитко до ддка пропадае.

Явление II.
Богумила убрана порядно, несе горнець молока и блый хлб и дае Олен.

Богумила. Сосдко не потупте божый дар, ану, похлипайте мало солодкого молока, а закусьте хлбика, бо вы дуже хвора, прошу вас приймите.

Олена (с презрнием). Я од тебе не прошу, держ соб твое молоко, я не стерплю, обы ты из мене смх соб чинила. (Обертае ся од Богумилы).

Богумила. Сосдко не сердите ся, приймите ласкаво, видите мене Господь пожегнал, няй му буде честь и хвала, — я вам все принесу, вдь Бог прото нам удлит, штобы сьме и другым удлили, прошу приймите приятно, Господь милостивый ищи и вам наверне, так як ми навернул, не одчавайте, уповайте на Господа, он сам годен вас потшити.

Федор. Боже вам заплать, сосдко, о, вы честна особа, я стыжу ся вам до очей поглянути, я вас дуже оскорбил, но теперь Господь заганьбил мене, пышного. Сосдко, молю вас одпустите ми великый мой грх.

Богумила. Любезный Федореньку, не оскорбили вы мене, я о том болше не тямлю. Божое то росположение, да будет воля господня, божа воля, штобы кривды терпеливо износити. О, колько раз прогнваеме Бога, и он все милостиво прощае нам. Он поможе и вам, лем не опустьте ся Его, не оддалит ся рука божая од вас, памятайте на святы слова Пророка: ‘Услышит тя Господь в день печали, пошлет ти помощь од святаго, и дасть ти господь по сердци твоему.’ Оставайте здоровенькы з Богом! (Одходит).

Олена (мече ся). Ищи и тота собака высмвае ся с нас! Федоре! Я то не годна стерпити, я йду, я ту не буду, пойду межи люди, де мня никто не знае, волю служити, а смх из себе чинити не дам.

Федор. О, ты, скардна гршнице, и доброе дло не узнаеш, ты завзята бабище, подякуй Богу, же тя люди не лишают в бдах и скорбех, ищи гордити ся, то уже истинное неблагодарство, то злоба диаволя. О, Боже мой милостивый! О, праведен еси Господи, и правы суть суды твои (бере горнец и хлипае). Так, богатый Федор худобному нигда еден пнязь не удлил, а теперь из чужой ласкы годуе ся! На, Олено, похлипай, а поправ ся (Олена гнвливо бере и сть).

Явление III.
Честножив и прежны.

Честножив. Дай Боже вам здоровля сосдко! Не презрте, Федоре, што ми Бог пожегнал, приймите вдячно. (Дае Федорови еден хлб и груду сыра).

Федор (плаче). О, брате мой, та ты не сердиш ся на мене? О, брате Василю, як я стыжу ся, як я тебе образил, и россыпал, а ты ищи помагаеш ми в моей узкости. О, сосдку, ци можеш ты ми одпустити мою вину? я тебе презрл, а ты в узкости мене защищаеш. Брате, кедь бы-сь видл сердця мого рану, то велика болзнь, то в смятение, то в стыд приводит душу мою (на голос плаче).

Честножив. Федореньку, перебачте, не журьте ся, уповайте на Господа, помните на праведного Иова ‘Господь взял, да буде воля Его свята’.

Явление IV.
Мудроглав и прежны.

Мудроглав. Федоре, адде вам панотець послал мрку зерна и поздоровляе вас, обы сьте ся не журили. Зачните знову во имя господне працовати, бо солодшый ячмнный хлб властными руками заслуженый, як из чужых рук пшеничный!

Федор. Господь няй заплатит вам и панотцеви. Но я стыжу ся панотця и вас соромлю ся, бо я вас дуже оквилил.

Мудроглав. Нич не стыдьте ся. Панотець не гнвае ся, и я не уважаю на минувше ся время. Лем вы, Федоре, зачните другый жывот, працуйте, мозольте ся, а на корчму крест вержте, та вам Бог поможе, у Бога суть богатства, он исправленного гршника милуе и помилуе.

Федор. Ай так, пане дячку, та як зачати, ани худобкы, ани серстины не маю, ани землиц, словом ничого на свт.

Мудроглав. Та дайте ся до ремесла, до якой либо роботы, наприклад, научите ся кошы плести, ржте прутя, то не тяжко ся научити, не ганьба и мтлы правити, а кошы на возы и на другы потребы правити, е забавка лем, и из того честно мож выжыти. Соедините ся, спойте ся з честным колесарем, он вас буде управляти, и так з помощию божиею ищи можете достигнути став прежный.

Федор. Боже вас благослови, пане дячку, як теперь вы мен розума додали, наист так буде, о, уже не бою ся голоду. Брате колесарю, я тебе дуже образил, но прошу и перепрошую тя, одпусти ми, прийми мя к соб за помощника, я знаю и робити, буду кошикы плести, буду ся усиловати буду з тобов робити, буду ти служити як найврнйшый слуга. О, дай Боже здоровля, не бою ся голоду. — Жено, не журь ся, ты будеш прутя рзати, я кошикы плести, Бог нам допоможе.

Олена. Та плеть соб тай плеть, я не прото ся оддавала за тебе, обы-м кошикы плела. Верни мою худобу, што-м ти принесла.

Федор. Твоей худоб ты сама шию зломила, пусто жыючи, лежачи и роскошуючи, надобыла есь, што теперь маеш, як есь соб постелила, так будеш и спати.

Явление V.
Чмуль в шапц и не поклонится, и прежны.

Чмуль. Федоре, порахуйме ся, я уже не можу так довго ждати, бо де мой интерес, де лихва од грошей, ищи довжен есь 97 золотых 48 крейцаров в србл. Но, коли выплатиш? Ге?

Федор. Чмульку! Бог ти заплатит, я уже не маю чим платити, вдь вшытку худобу мою забрал есь, та де бы я ти довжен!

Чмуль (з гнвом). Кто? Я забрав? Твою худобу чорт забрал, не я. Я не злодй, я ти не приписал. О, дость моей худобы у тебе пропало, ты мене россыпал, я про тебе по жебрах пойду, а ищи смеш повсти, же ты ми не довжен, ци же не тямиш, же ты, и Олена, и Федорцьо все сьте пили як дугы, але уже вам не дам ани на лк.

Федор. Ой, привел ты мене на ряд, про тебе я цундрями трясу, и цлое село опустло, ты выссал мою кровь, антихристе, ты покрал мою и всх нас худобу, злодю, ты змй, людей переводящый, горшый од того, што Прародителей в Ра перевел и окламал.

Чмуль. А як ты ми смеш так брехати, ты простый смерядячий Русначе, ты глупый Русин, ты простак! Ци ты не знаеш, же я панскый арендарь? Ци я тя не учив? О, Федоре, не пий так, пошкодит ти на здоровлю, Федоре, што ты чиниш, ты на нивоч выйдеш. Так я ти все гварил и просил ем тя, обы-сь не пил, ой, ты мене не слухал. Я мусл ти давати. О, я про тебе не тысящ золотых шкодовал, бо многораз забыл записати, но але то уже пропало, хоть лем заплати, што записано.

Федор. Ой, пропал бы-сь, зводителю, ты забыл записати, познаю я твое диавольское перо, оно десять раз пише, збавил есь мя худобы, збавил обыстя, чести, здоровля, и раз ума, мое богатство пересунуло ся до тебе, Юрко ти помагал, теперь уже и сына мого до товаришства есь приял. Няй ти Бог заплатит.

Чмуль. Увижу я, научу я тебе, пяницю, дай гуню и вон из дому, то мое, то мен честна громада одсудила.

Мудроглав. Жыде, враже пекелный, ты, окламнику, ты, диаволе, ци уже ти не дость? О, ты, безбожный чорте, не спокоиш ся з тым, же цлое село про тебе спустло, же выссал есь уже честных християн, уже и душу хочеш вылупити од людей — о, найду я и тоб ряд.

Чмуль. Я з вами не маю нич, але я и вам укажу, я вас до прецесии возьму, укажу я вам, як треба паньского арендаря честовати.

Честножив. Иди, пропадь, жыде, ты лудигроше, иди до ддка, (выдрилит жыда вон). А ты, Федоре, пойди до мене, я ти мое обыстя не жалую, бо Господь просвтил тя, хоть уже и мало поздно, но все не поздно, покля чоловк жые, бо лем по смерти не е покаяния.

Федор. Та ты ми годен одпустити кривды, мною учинены? О, брате, забий мня, брате, я не годен твоей милости.

Честножив. Бог няй ти одпустит, прийди и буди ми братом, мое буде и твое, но честуй ся, на корчму болше не позирай, а од жыда, як од бслого пса, уткай (идут).

О л ена. Ты идеш, Федоре, а я што буду чинила?

Честножив. Як есь робила, так ай маеш, як есь соб постелила так будеш и спати, як есь посяла, так будешь и жати. Маеш рукы, та працуй, до рота руками хлб иде, кто не робил у молодости, няй ся учит у старости. (Одходят вс, Олена за ними наркаючи).

Явление VI.
Храбростой, военный официр приходит, стане на середин, россмотрюе.

Храбростой. Ту они будут. О, мои люде вынайдут их. То уже див, так маленькое село и сами розбойници, тут е склад розбойников, но уже я нападу на него. О, мои хлопц розумют того.

Явление VII.
Вояци ведут мотузами повязанного Федорця, Юрка и Чмуля и приведут их к официрови.

Храбростой. Но, в руках есьте злоди, давно я за вами трудил ся, берите их.

Чмуль. Великоможный ексцелленция пан официр, я паньскый арендарь, я честный чоловк, кто на мене дойде злодство? Я прошу, пустите мене в покои, бо я свою честь правом буду глядати.

Храбростой. А ты, пессий сыне, ты всм злодям началник, о, познаю я тебе, думаеш, же утаено твое злодйство, а кто Многомавови грошы, а кто кон, волы, коровы, а кто панотцево зерно покрав? Ге? О, то уже на свтло вышло. Юрку! и ты невинен? А кто ти товариш?

Юрко. Та кто бы был, як адде Чмуль, и рзник, и Федорцьо, а инде суть другы.

Храбростой (к Федорцеви). Так, Сыноньку красный! Ты молодый червак и уже до красного ремесла пустил ся. О, ты уже совершенный злодй. — А кто перешлой недли Шафраника опустошив? Но, де товар?

Федорцьо. У Чмуля е.

Чмуль. Та неправда, — я присягну, же я не видл, обы-м ослп, кедь ем видл.

Храбростой. Но, но, лем не меч ся жыдку, то уж моя старость, то найде ся. А друтаря кто заморочил под мостом?

Федорцьо. То не я, то Юрко.

Юрко. А ты нт? Та кто му голову провалив?

Храбростой. Дость уже, дость, уже знае ся все, лем ведите их, а дайте позор, обы не убгли.

Явление VIII.
Олена наремно прибгла.

Олена. Ой, сыноньку мой, Федорцю, а кто на тебе наводит, ой соколику мой, соловйку мой, рыбонько моя!

Храбростой. Што то за покуса? Ци и она к ним належит?

Олена. О, сыноньку, та што то на тебе врагы сплели? (к официрю) О, паноньку, будьте ласкавы, мой сынок такый, як ангелик, он ани курятко не рушил, он ищи и едного воробця не ударил, то блага дтина, небожатко невинное, як ягнятко. О, пустьте го, бо дораз ми сердце пукне, россыплю ся од болести. О, Федорцю, Федорцю (цлуе го).

Федорцьо (дрылил ю од себе). Иди, пропадь, ты не моя мати, ты винна моего нещастя! О, ты нещастна мати, ты одповдати будеш за мене на страшном суд, ой, ты мене привела на бесчесть и на злодйство.

Олена. Федорцю, сыноньку! Вдъ я тебе любила, як голубка, любила, як мою душу, я загыбала за тобов, я злому втрикови на тебе не дала дунути, я тебе годовала, як соколика.

Храбростой. И выгодовала ворону, и ястряба, и тутка.

Федорцьо. Ваша любов для мене злость была. Вы мене одтягли од школы, вы мене не пустили учити ся, вы мене за сваволю и бесчесть не покарали, я ходил як блудный, людем чести урывал, с дтми ся надерал, головы провалевал, ничого ся не учил, над каждым ся збытковал, учителя высмял, з вами по корчмах ходил, бил ся, вадил ся, скардно лаял, кривды, шкоды чинил, а вы все мене защищали, мене хвалили, мен бодрости додавали, все из дукатами из богатством косорили. Прото я теперь злодй. О, мамо, мамо дурна, ты мою участь заложила, а Чмуль с Юрком совершил, и паленочка, ой тота пекелна смола помагала ми, из тов заморочили мене, як рыбу маслагом. Ты, мамо, причина мого нещастя, иди, не хочу тя видти болше.

Олена. Ой, смутку мой, смутку! Чого я ся дождала?

Федорцьо. Няй вам Бог заплатит за мене.

Храбростой. Но, берите их, — ступай. — А жыдови худобу треба запечатовати, буде ся продавати, обы ся шкоды исплатили, наперед Богумил и колесареви мают ся шкоды выплатити, с десять рочною лихвою, а честного судию, пяницю, с присяжными повяжте и берите, — но, не забудьте Лестобрата понести. — Но, ступай.

Чмуль (дае официрови грошы, и мругае на него). Пан великоможный царскый официр! Я не винен, я честный чоловк, я не злодй, цлое село повстъ, кто до корчмы приходит, я каждому выслужу. — А Лестобрата уже не е, ищи в зим до пролубы упал, та затонул.

Храбростой. Бо ты го там друлил.

Чмуль. О, я нт, я го не видл.

Храбростой. Ты нт, лем твоя паленька, опоил есь го, але не велика шкода, не треба буде мотуза. О, кедь бы вс пяници пропали. — Но, рушайте. (Одходят).

ПЕРЕМНА.
Сад.

Явление IX.
Федор з колесарем прутя струже.

Федор. Аж теперь я знаю, што значит жыти, о, чому я того давнйше не знав? О, як веселит ся сердце и душа чоловка, коли честною працею рукы занимают ся, як здоровый е дух, як здоровое тло, як солодкый кусок хлба руками заробленый, як весело ляже чоловк працею трудивый ся, покойно почивае цлую нощ, а рано ставае веселый, як птичка, здоровый, як орх. О, роспамятаю ся, як унылый был ми цлый день, помщеня не мал, голова лупала од пянства, нич смачно сти не годен был цлый день, ходил, як отровена рыба, сердце затвердло, як камнь, уды и все тло так ми тяжкое было, як бы ся на мн босоркы носили, а теперь день весело и так скоро пройде, як рка, вечером помолю ся, ляжу, в ночи сплю покойно, раненько стану, к Створителю вздыхну, и радую ся, же жыю. О, кедь бы был я того знал, як щастливый был бы-м дотеперь. Но, паленочко, няй тя уже гром убие, болше ты в моем рот не будеш, моя нога жыдовскы порогы не перекрочит.

Честножив. Няй тя Царь небесный услышит, (указуе му, прутикы складуе). А так, брате, еден прутик за другым, — завтра кош готовый буде, и уже три золоты заробиш, и так з дня на день, Бог ти поможе.

Федор. Брате! Еден жаль незносимый чувствую, морит мя грх великый и, як червак, серденько грызе. Брате, я сына мого убил, я винен его нещастию. О, кедь бы был я панотця и учителя слухал, кедь бы был я сына до школы посылал, та он бы был на той конець не прийшол. О, я нещастный! Як страшно одповм на страшном суд.

Явление X.
Настя, порядно убрана, прибгае и с радостию кричит здалека.

Настя. Нянечку, нянечку, радуйте ся — Иванко пришол, и Андрй, и Антоний, и Татька, на так цифрованом возику, убраты як панове, а кон такы, як татошы. О, скоро бжте няню — ни, ни, сюда идут.

Явление XI.
Антоний, Иванко, Андрй, Татька, по паньскы убраны, приходят, а Богобой шкынтае за ними. Иванко бжит к отцю, цлуе го в руку и лице, цлуе Настку.

Иванко. Няню любезный, по десять роках напослдок вижу вас. О, як долгое время не видл любезного отца. Няню солодкый, як я радую ся.

Честножив. О, дтино моя, сыне мой, Иванку дорогый (обключают ся, цлуют ся, и плачут).

Явление XII.
Богумила, Параска, и Марька, и учитель летят. Богумила Антония и Татьку, Параска и Марька Андрйка обимают, цлуют и гласкают.

Антоний. Мамочко солодка, мы вернули ся, о, як радую ся, же вас здорову вижу.

Татька. Мамко моя прелюбезна, серденько радуе ся вас уже видти, минули десять годы, я вас не видла, о, як летла была бы-м к вам, айбо не мож было, бо Антонько школы не докончил ищи был, о, слава Господу, же ищи жыете, же вас вижу, и болше не одступлю од вас ни на крочай.

Андрй. Мамушко солоденька, як вы маете ся, ци сьте недостатка не терпли? — Слышал я нещастя нянево, — та дарьмо, якый жывот, така и смерть, — няй с Богом спочивае.

Мудроглав. Дточкы и братя мои! Я днесь трепещу од радости, бо услышал Господь глас моления моего, Слава во вышних Богу, о, Господи, хвалю тя, благословлю тя, кланяю ти ся, славословлю тя, благодарю тя, Господи, царю небесный, — теперь обновит ся, яко орля, юность моя, бо ущедрил Господь боящих ся его, яко той позна создание наше.

Федор (плаче, рукы ламле). О, Боже мой, Боже мой, лем я радости не маю, и тому я сам винен.

Мудроглав. Но, дточкы, скажите нам, де вы были, и што сьте надобыли?

Антоний. Любезный пане учителю! Нашу участь и щастливу долю по Боз вам найболше, потом же родителям нашым благочестивым благодарити мы повинны, вы нас просвтили, вы нам доброе сердце и чести любов укорнили, вы нас щастливыми учинили. Но, слыште, нашу судьбину. — Нас честный Богобой, як ангел хранителъ провадил, аж до Пешта, на пути учил, и годовал нас як неискусных чужостранцев, в Пешт запровадил нас до казармы, мы там за едну цлу недлю были, а вояци нас годовали хлбом и чим могли. Минувшей недл приходит отец наш Богобой, и мене з собов узял, привел до великого дому, и едному молодому Панови оддал мя. — В том дом заложил я основу моего щастя. Я моему паничови врно служил, шматы му чистил, и до школы ходил. Панич мой про усиловность, и врность полюбил мене, ратовал з книгами, одеждою и грошми, а наконець за приятеля приял, — так я с помощию Господа школы выходил, цензуру положил, а теперь, слава Богу, я адвокатом и директором остал такой у моего богатого панича, барона Богослава, доволен ставом моим, и судьбою ми опредленною. — А Татьку той же добродтель Богобой отдал сестр того самого Пана, и так мы все въедно бывали, — она скоро научила ся шыти, и вышывати, и всякы женскы роботы, честно ся справовала, и врно служила, так же ю добра пан ей полюбила, вс ключи ей оддала, а теперь дуже тяжко ю одпустила, но так богато обдарену, же ей худоба на три тысяч золотых цнити ся може.

Иванко. А мене, нянечку, честный Богобой запровадил до едного богатого купця, я там служил и учил ся, купец полюбил мя, оддал ми в рукы весь товар свой, — я врно и порядно ним управлял, так усиловал ся, як соб самому, прото мой купец едину свою двочку ми за жену общал, красную, як свт, добру, як ангел. Ой, я найщастлившый чоловк под небом, и того щастия вы, нянечку, и любезный учитель мой, Мудроглав, так и хранитель мой, Богобой, строители, няй вам Бог заплатит. — И прото, любезный няню, вы не мозольте ся з колесами, подьте ко мн, я вами не буду ся стыдати, ни моя жена, она знае, же Отец мой простый селянин.

Честножив. Я, сыне мой, ту умерти хочу, де-м ся народил, а працовати буду, покля ми сила стане, а ты провадь с Богом свое купецтво, но внимай, штобы-сь никого не окламал, не обдил, бо знай: несправедливо стязанно имние розорит ся, схале, як снг весною од втра, сонця и дождя, — коль тя Бог благословил, буди ему покорный, дай Богу славу, а людем честь, я болше од тебе не желаю.

Иванко (к учителю). Но, вы приймите од мене, любезный учителю, ту маете (дае му мшок из грошми).

Мудроглав. Я не приймаю од тебе ничого, лем доброе сердце, сховай соб, и дай нищим, я з помощию Бога маю из дня на день, болше не потребую, мое богатство е чиста совсть.

Иванко. Честно е. Учителю мой, та возьмите и оддайте на Церковь, справте з того ризы, — але учините вы ми еден дар, — я прошу вас, дайте ми сына вашого, я му буду за отця, я го учиню чоловком.

Мудроглав. За то благодарю ти и вдячно ти дам, бо с тым образом найболшу есь ми учинил радость.

Андрй. А я, матушко, ремесло учил ся, — мене любезный Отец наш Богобой запровадил до едного кушнря, той честный и богатый майстер приял мене, за три рокы выучил ремесло, и уже свта походил я, был уже в Вдню, Берлин, Варшав, Кыев, Москв, Петербург, видл свта, знаю, як люде жыют, теперь, слава Господу, маю грошенькы, знаю добр свое ремесло, зачну с Богом сам, тут буду ремесло мое провадити, в мого отца дом поставлю фабрику, но перше оженю ся, мамко, и естли вам и Богумил любит ся, я Татьку соб избрал за будущую сопругу.

Богумила. То вашое дло, не мое, я лем радовати ся могу.

Татька. Мы уже давно соб слово дали, и Антоний на тое изволил, и мы только вашого благословения ждаеме.

Богумила. Няй вас Бог вседержитель благословит.

Татька. (Цлуе мамку в руку, так же и Андрй, обертае ся к Парасц). И вы, мамко, довольны будете з невстов.

Параска. О, я дуже довольна, няй вам Господь поможе.

Андрй. Теперь два домы въедно споите, в едном устрою фабрику, а вы, дв мамушкы, будете соб сестры, будете господарство провадити, а любезный нам отец наш, защититель, наш ангел хранитель, Богобой, буде у нас покойно жыти, и по многых трудах на старый вк спочине, он буде наша потха, наша радость.

Антоний. А я з моей стороны придам вам 500 золотых, дайте на лихву, котру ддочкови все оддаете, обы он скудости не терпл у старости, а по его смерти остане сумма она на основание фундацию, на едного школяря.

Иванко. И я вам придам на той же конець 500 золотых.

Богобой. Дточкы мои, я только добродтели не заслужил, — я вас провадил до свта, и не иное было мое намрение, як штобы из потопленного досел карпато-русского рода воздвигнути особы, штобы им подати способ гражданской жизни. Бо естли всегда лем при давных обычаях останеме, то всегда будеме там, де отцы нашы морили ся, а естли еден другого спомагати будеме, то не за долгое время, вырости можеме в народ великый, и свту полезный. Так теперь, дточкы, вы не стыдите ся вашего племене, вашего честного рода: спомагайте ся, спомагайте и сродников ваших. Ты, Андрйку, возьми до твоей фабрикы рускых хлопцев и учи их ремесло, якое ты научил ся, ты, Йванку, возьми з собов болше Русинов и подай им способ щастия, якое и тоб Бог указал, такожде и ты, Антоньку, усилуй ся народа твоего щастие воздвигнути, так весело увидите, же бдны Русине двигнут ся и с помощию Створителя росцвнут, як богатая нива по благой рос. А я уже с радостию остану у вас, не буду лежати лниво, и понеже на поле уже идти не годен, буду вам загороду пильновати, и куплю пчолы, буду их дозирати, то буде моя забава и покажу обывателем, же невинны мушкы великый в господарств принесут прибыток, бо уже наши Русины — ой, шкода велика — сию господарства часть оставили не знаючи, же воск Богу на хвалу, а мед на ужыток людем неоплатимый дар божый е.

Явление XIII.
Храбростой и прежны.

Храбростой. Боже вам дай горазд! Я слышал, же у вас свадьба готовит ся, тому тшу ся, бо я военный, люблю веселити ся, мы уже звыкли все весело жыти! Но, де е юноша, и котра молодиця.

Богобой (приведе Андря и Татьку). Адде суть.

Храбростой. Но, горазд! То хорошый сход. Не приймете мене за дружбу?

Андрй. З благодарением.

Храбростой (к Богобою). А ты старый вояк был? Як вижу, ты староста.

Богобой. Я, ваше благородие! То мои дти по сердц. Я раненый старець, за царя ногу положил, но ищи и голову положу естли потреба буде. О, благодарю Господа, же про мого царя хотъ едну ногу пожертвил.

Храбростой. Прекрасно! Бог ти нагородит в жывот вчном. Но ищи едно дло маю, сукый сын Чмуль цлое село спустошил, его склад продал ся, и праведный суд царскый повелл выплатити шкоды невинным учинены. А де е честный колесарь?

Честножив. Адде я, ваше благородие!

Храбростой. Вы колесарь? Видно вам по очах, же вы честный чоловк, адде вам за вашу худобу присудили ся 800 золотых, приймите, то ваше. А де Богумила?

Богумила. Я, ваше благородие.

Храбростой. И вам присылае суд 600 золотых з лихвою, ищи тут есть якыйсь Федор пяница, он хотяй не заслужил милости, бо его сын с Чмулем соединеный злодй был, и вчера го повсили, но еднако суд ему посылае 700 золотых, гей, буде мати за што пити.

Федор (плаче). О, Боже мой, Боже! Чого я ся дождав! Сына ми повсили, жена ми свтом пропала, худоба спустла, и тому я сам винен, бо я слпый был, я о Боз забыл. Теперь я новый честный жывот начинаю, я уже не одступлю од тебе, брате колесарю, буду с тобов працовати и за грхы покутовати, я грошы не хочу, бо уже за руками хочу солодкый хлб сти, — ми грошы не треба, — дячку, возьмите и дайте их на Церковь, бо уже наист знаю, же добродтель перевышает богатство.

Мудроглав. То е справедливое покаяние, Бог вас просвтил. О, щастливый чоловк, который в жывот покае ся и по малом терпнии жывот вчный получае.

Храбростой. Щастливый, щастливый! Будете вс щастливы! А по Русалях свадьба буде.

Оригинал здесь

Добродтель превышает богатство

О С О Б Ы

Читайте также: