Шамсаддин Мухаммад Хафиз
(1325-1389)
Шамсаддин Мухаммад Хафиз
(1325-1389)
————————————
Девять газелей, Хафиз, Год: 1380
Время на прочтение: 5 минут(ы)
* * *
Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо —
Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада.
Из сердец умчал терпенье — так с добычей мчатся тюрки —
Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.
В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?
Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.
Горькой речью я утешен, — да простит тебя создатель —
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая — услада.
Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни — вразумленье, не досада.
О вине тверди, о пляске — тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.
Нанизав газели жемчуг, прочитай ее, — и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.
* * *
Чашу полную, о кравчий, ты вручи мне, как бывало.
Мне любовь казалась легкой, да беда все прибывала.
Скоро ль мускусным дыханьем о кудрях мне скажет ветер?
Ведь от мускусных сплетений кровь мне сердце заливала
Я дремал в приюте милой, тихо звякнул колокольчик:
‘В путь увязывай поклажу!’ Я внимал: судьба взывала.
На молитвенный свой коврик лей вино, как то позволил
Старый маг*, обретший опыт переправы и привала.
Ночь безлунна, гулки волны. Ужас нас постичь не сможет,
Без поклаж идущих брегом над игрой седого вала.
Пламя страстных помышлений завлекло меня в бесславье:
Где ж на говор злоречивый ниспадают покрывала?
Вот Хафиза откровенье: если страсти ты предашься,
Все отринь — иного мира хоть бы не существовало.
* — Старый маг — здесь владелец винного погребка.
* * *
Аромат ее крова, ветерок, принеси мне
И покой, — я ведь болен, — хоть на срок принеси мне!
Для души изнуренной дай хоть малость бальзама,
С доброй вестью о друге хоть пять строк принеси мне!
Взор и сердце в боренье. С тетивы ее взгляда
И от стрелки-ресницы хоть намек принеси мне!
На чужбине, в разлуке постарел я, — из чаши
Сладкой юности, ветер, хоть глоток принеси мне!
Дай ту чашу пригубить всем понурым, но если
Этот будет напиток им не впрок, — принеси мне!
Брось о завтрашнем, кравчий, размышлять, — иль охранный
За печатями рока ты листок принеси мне!
Так над плачущим сердцем пел Хафиз неустанно
‘Аромат ее крова, ветерок, принеси мне!’
* * *
Верь, Юсуф вернется поздно или рано, — не тужи!
Сень печали сменят розы, тень платана, — не тужи!
Было плохо, станет лучше, к миру злобы не питай,
Был низвергнут, но дождешься снова сана, — не тужи.
На престол холма восходит с опахалом роз весна.
Что ж твоя, о пташка ночи, ноет рана? — Не тужи!
Друг! Не чудо ли таится за завесой, — каждый миг
Могут радости нахлынуть из тумана, — не тужи!
День иль два путем нежданным шел времен круговорот,
Все не вечно, все добыча урагана, — не тужи!
Коль стопы свои направишь ты в Каабу по пескам
И тебя шипы изранят мугиляна, — не тужи!
Если путь опасный долог, будто нет ему конца,
Все ж он кончится, на радость каравана, — не тужи!
Все нам свыше назначает благодатная судьба:
Час разлуки, ночь лобзаний, день обмана, — не тужи!
Коль, Хафиз, проводишь время в доме бедном, в тишине
И Корана всю премудрость постигаешь, — не тужи!
* * *
Долго ль пиршества нам править в коловратности годин?
Мы вступили в круг веселый. Что ж? Исход у всех один.
Брось небесное! На сердце буйно узел развяжи:
Ведь не мудрость геометра в этом сделает почин.
Не дивись делам превратным, колесо судеб земных
Помнит тысячи рассказов, полных тысячью кручин.
Глину чаш с почетом трогай, знай — крупинки черепов
И Джамшида и Кубада в древней смеси этих глин.
Кто узнал, когда все царство Джама ветер разметал?
Где Кавус и Кей укрылись, меж каких они равнин?
И теперь еще я вижу: всходит пурпурный тюльпан —
Не из крови ли Фархада в страсти к сладостной Ширин?
Лишь тюльпан превратность понял: все он с чашею в руке, —
В час рожденья, в час кончины! Нет прекраснее кончин.
Поспешай ко мне: мы скоро изнеможем от вина.
Мы с тобою клад поищем в этом городе руин
Ведай, воды Рокнабада и прохлада Мусаллы
Говорят мне, что пускаться в путь далекий нет причин.
Как Хафиз, берись за кубок лишь при звуке нежных струн
Струны сердца перевиты нежной вязью шелковин.
* * *
Кому удел не тлетворный в тлетворных столетьях дан?
Что прочно? — Ладья газелей. Что вечно? — Пьянящий жбан.
Возьми же вина в дорогу, — ведь жизнь не сравнишь ни с чем.
Путь к раю подобен чаще, и мало на нем полян.
Один ли познал я тленность? Ученый что знает мир,
Постиг и свое бессилье, и знаний вечный изъян
Взгляни же премудрым оком на мудрый, бегущий мир:
Весь мир, все дела мирские, все смуты его — обман.
Достигнуть встречи с тобою мечтала душа моя,
Но смерть на дорогах жизни — грабитель и злой буян.
Всем ведомо: знак, что роком начертан на смертном лбу,
Не смоешь ничем, о смертный, с челом он твоим слиян.
Все зданья падут, разрушась, и травы на них взрастут, —
Лишь зданье любви нетленно, на нем не взрастет бурьян.
Прохожие люди трезвым не встретят меня вовек!
О вечность! Хмельная чаша! Хафиз этой чашей пьян.
* * *
Страсть бесконечна, страстным дорогам нет пресеченья, нет!
‘Души отдайте!’ — страстным другого нет назначенья, нет!
Миг зарожденья сладостной страсти — благожеланный миг.
В деле отрадном ждать ли гаданья, предвозвещенья? Нет!
Нас не страши ты разумом властным, нам подливай вина!
К нам не причастен стражи начальник, нам запрещенья нет!
Глянуть на лик, схожий с месяцем юным может лишь чистый взор,
В ликах других подобного блеска и обольщенья нет.
Сердце Хафиза в горести страждет: сердце твое — гранит.
Сколько ни плакал, сколько ни звал я, — нет мне прощенья, нет!
* * *
Проповедники, как только службу с важностью в мечети совершат,
В кабачках совсем иное — тайно, чтоб не быть в ответе, — совершат.
Даже мудрым не понятно: те, что учат отрешеньям весь народ,
Сами эти отрешенья, может быть, на том лишь свете совершат.
Эти новые вельможи тюрка в мула обращают. О господь!
Сделай их ослами с ношей! Пусть на них свой танец плети совершат.
Если ты, дервиш, желаешь, чтоб тебе вручили чашу бытия,
Это в тайном храме магов — так в их сказано завете — совершат.
Красота ее безмерна и влюбленных убивает, но они,
Возродясь, ей поклоненья вновь и вновь в среде столетий совершат
Ах, менялы без познаний, с побрякушкой для уздечек жемчуга
Вечно путали! Ужели это вновь они, как дети, совершат!
‘Нет, пусть молвят стих Хафиза, — голос разума раздался с высоты,-
И по памяти пусть это в ночь они и на рассвете совершат!’
* * *
Ты не шли упреков в буйстве в гульбищах не новичку,
Ведь его грехов не впишут, праведник, тебе в строку.
Будь самим собой, что сеял — то и жни, не следуй мне:
Я тебя в свои молитвы и грехи не вовлеку.
Ведь любовь живет в мечетях, и живет она в церквах.
Нужен друг святоше, нужен вольному весельчаку.
Не один с порога дома благочестия я пал,
И Адам не добыл рая на земном своем веку.
Коль, Хафиз, пригубишь кубок в Судный день — из кабачка
Мигом в рай ты будешь поднят, хоть был мил и кабачку.
Исходник здесь: Век перевода — https://www.vekperevoda.com/1887/lipsker.htm