В. И. Ильинская
Даль В. И.: биобиблиографическая справка, Даль Владимир Иванович, Год: 1990
Время на прочтение: 10 минут(ы)
ДАЛЬ, Владимир Иванович, псевдоним — Казак Луганский [10.(22).XI.1801, Лугань — 22.1Х(4.Х) 1872, Москва] — прозаик, лексикограф, этнограф. Отец Д.— датчанин, приехал в Россию по приглашению Екатерины II, принял русское подданство, передал любовь к своей второй родине детям. К моменту рождения сына работал врачом. Мать — обрусевшая немка, дочь известной переводчицы М. Фрейтаг. Родители Д. знали много языков. Он получил хорошее домашнее образование. В 1814 г. Д. поступает в Морской корпус в Петербурге, от учебы в котором, по его словам, ‘в памяти остались только розги’ (Даль В. Автобиографическая записка // Русский архив.— 1872.— No II.— Стлб. 2246—2250). В одно и то же время с Д. в корпусе учились будущий адмирал П. С. Нахимов и будущий декабрист Д. И. Завалишин. В 1817 г. в числе 12 лучших гардемаринов Д. совершил плавание на бриге ‘Феникс’ к берегам Швеции и Дании, выяснилось, что Д. страдает морской болезнью. Однако он заканчивает корпус (1819) и направляется мичманом на службу во флот в Николаеве. В этом же году Д. начинает собирать слова, которые войдут позже в его ‘Толковый словарь живого великорусского языка’. По дороге из Петербурга в Николаев он записывает от новгородского ямщика первое удивившее его слово ‘замолаживает’ (пасмурнеет). С тех пир, куда бы ни бросала его судьба, он всегда находит время записать меткое слово, выражение, песню, сказку, загадку.
Д. прослужил во флоте 7 лет (этот срок был обязательным для выпускников Морского корпуса). Одновременно он занимался литературой и собиранием слов. В Николаеве Д. сочиняет стихи (первая его поэма ‘Вадим’ написана еще в Морском корпусе в 1818 г., рукопись хранится в Пушкинском Доме) и одноактные комедии: ‘Невеста в мешке, или Билет в Казань’ (1821) и ‘Медведь в маскараде’ (1822) (хранятся в рукописном фонде Государственной библиотеки им. В. И. Ленина). Среди друзей Д.— А. П. Зонтаг, будущая писательница, родственница В. А. Жуковского. В 1823 г. в Николаеве Д. был арестован за сочинение пасквиля на вице-адмирала А. С. Грейга, но вскоре был освобожден. Получив повышение, был переведен на Балтику. Прослужив полтора года в Кронштадте, он с 1 января 1826 г. подает в отставку: решив идти по стопам отца (умершего в 1820 г.), поступает на медицинский факультет университета в Дерпте.
Дерптский период своей жизни Д. называет ‘временем восторга и золотым веком нашей жизни’. Здесь он дружит с Н. М. Языковым, возглавлявшим в университете кружок русских студентов. В доме наставника и друга Д., профессора хирургии А. Ф. Мойера часто бывают В. А. Жуковский, А. Ф. Воейков, сыновья Н. М. Карамзина, здесь читаются стихи А. С. Пушкина, с опальным поэтом ведется переписка. В 1827 г. в журнале ‘Славянин’, издаваемом Воейковым, появляются стихи Д. Хирург Н. И. Пирогов, находившийся в то время в Дерпте, вспоминает о Д. как об остроумном, жизнерадостном юноше, блестящем рассказчике и балагуре (Пирогов Н. И. Посмертные записки // Русская старина.— 1855.— No 2.— С. 292—294). Учеба в Дерптском университете была прервана русско-турецкой войной. В марте 1829 г. Д. досрочно защищает диссертацию и отправляется на берег Дуная, где оперирует раненых, борется с чумой и холерой. Общаясь с солдатами, собранными со всех концов России, военный врач успевает вести и собирательскую работу. Записи слов и произведений народного творчества вырастают у него до таких размеров, что для перевозки материалов приходится использовать верблюда. Весной 1831 г. корпус, где служил Д., направили в Польшу для подавления восстания. Для переправы через Вислу нужно было навести мост и затем сразу же его разрушить (чтобы не дать пройти противнику). Генерал-лейтенант Ридигер вспомнил о второй профессии Д. и поручил ему эту операцию, за ее отличное исполнение Д. получил орден св. Владимира, впоследствии — перстень с бриллиантом. С марта 1832 г. Д. работает ординатором военно-сухопутного госпиталя в Петербурге, приобретает известность хирурга-окулиста. Однако конфликты с начальством вынуждают его оставить медицину. Он поступает на службу чиновником особых поручений к военному губернатору Оренбургского края В. А. Перовскому, ценителю искусств, близко знавшему Пушкина, поощрявшему литературные занятия Д.
Семь лет пробыл Д. в Оренбургской губ., сопровождая В. А. Перовского в его разъездах по Уралу, участвуя в 1839—1840 гг. в Хивинском походе, где погибла большая часть русского отряда. Одновременно со службой Д. занимается литературой, продолжает собирать лексикографический, этнографический и фольклорный материалы.
Начало литературной деятельности Д. относится к 1830 г. Его первая повесть ‘Цыганка’ (Московский телеграф.— 1830.— Т. 36.— No 21 — 22) была названа издателем журнала Н. А. Полевым ‘превосходным сочинением’ (Там же.— No 24.— С. 544), но широкая публика ее не заметила. Известность Д.— казаку Луганскому (псевдоним взят по месту рождения) принесли ‘Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским. Пяток первый’ (Спб., 1832). Используя фольклорные сюжеты, Д. свободно их изменял, комбинировал, вносил черты сентиментальности в сказочную фантастику. Из-за сатирической направленности некоторых сказок (высмеивались ‘блюдолизы придворные’, тупые чиновники) сборник был расценен III отделением как ‘насмешка над правительством’, запрещен и изъят из продажи. Автор был арестован, но сразу же освобожден: Николай I припомнил заслуги Д. в польской кампании и простил его. История с запрещением сказок принесла Д. известность среди литераторов. Сказки стали поводом для знакомства в 1832 г. с Пушкиным, к которому Д. пришел со своим сборником как литератор к литератору. В 1833 г. Д. встречается с Пушкиным в Оренбурге, куда поэт едет за материалами о Пугачеве. По дороге в Бердскую слободу Пушкин рассказывает Д. сказку о Георгии Храбром и волке (позже Д. ее напечатает), Д. же в ответ — сюжет ‘Сказки о рыбаке и рыбке’. Через месяц Пушкин пришлет Д. рукопись этой сказки с надписью ‘Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому — сказочник Александр Пушкин’ (Майков В. В. ‘Сказка о рыбаке и рыбке’ Пушкина и ее источники.— Спб., 1892.— С. 16). По свидетельству историка П. И. Бартенева, ‘за словарь свой Даль принялся по настоянию Пушкина’ (Бартенев П. И. Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей.— М., 1925.— С. 21). В 1837 г. Д. по служебным делам оказался в Петербурге и, узнав от А. П. Башуцкого о дуэли, тотчас поспешил на Мойку, неотлучно сидел у изголовья умирающего поэта как врач и близкий друг, слышал его предсмертные слова. На память о Пушкине Д. был подарен сюртук, в котором стрелялся поэт, и его перстень-талисман с изумрудом.
В 1839 г. в ‘Отечественных записках’ (Т. 3.— Кн. 5) появляется повесть Д. ‘Беловик’, где главный герой — честный и неподкупный уездный чиновник, на долю которого приходятся одни невзгоды. В. Г. Белинский высоко оценил эту повесть, найдя в ней много человечности, доброты, юмора, знания человеческого и, преимущественно, русского сердца…’ (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.— Т. III.— С. 189). С теплотой отзывался он и о более ранней повести Д. ‘Бикей и Мауляна’ (1836), рассказывающей о трагической любви казахского юноши и гордой красавицы Мауляны.
В Оренбургском крае Д. занимается не только службой и литературой. Он организует в Оренбурге зоологический музей, собирает коллекции местной флоры и фауны, публикует статьи по вопросам медицины, составляет учебники зоологии и ботаники. В 1838 г. Академия избирает его членом-корреспондентом по отделению естественных наук.
С 1841 по 1849 г. Д. служит в Петербурге: сначала секретарем товарища министра уделов Л. А. Перовского (брата В. А. Перовского), а после того, как Л. А. Перовский стал министром внутренних дел, заведует его особой канцелярией.
В 40 гг. творчество Д. развивается в русле ‘натуральной школы’, где одним из ведущих жанров становится физиологический очерк, ставивший своей целью показать человека как представителя определенной социальной среды, профессии, местности, соответствующим образом индивидуализировалась речь персонажей. При описательно-повествовательной композиции, почти бессюжетности очерков характерность речи, образа жизни персонажей была в центре внимания читателей. В 1842 г. в альманахе А. П. Башуцкого ‘Наши, списанные с натуры русскими’ (Вып. 14) Д. печатает очерк ‘Уральский казак’, который Белинский оценил как ‘одну из лучших статей’ этого издания (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.— Т. VI.— С. 560). Большую популярность принесли Д. и другие физиологические очерки: ‘Денщик’ (Финский вестник.— 1845.— No 2), ‘Русский мужик’ (Новоселье.— 1845.— Ч. 3), ‘Русак’ (первая публикация неизвестна). В некрасовском альманахе ‘Физиология Петербурга’ (1845) был напечатан очерк ‘Петербургский дворник’ (первая публикация в ‘Литературной газете’.— 1844.— No 38—39), признанный одним из лучших в книге. Успеху очерков Д. способствовало превосходное знание им самых разнообразных сфер русской жизни, тонкая наблюдательность, яркое своеобразие речи его героев. Н. В. Гоголь называл сочинения Д. ‘живой и верной статистикой России’. Он писал о Д.: ‘Он не поэт, не владеет искусством вымысла, не имеет даже стремления производить творческие создания, он видит всюду дело и глядит на всякую вещь с дельной стороны’ (Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 6 т.— М., 1959.—Т. 6.—С. 210—211). В эти годы Д. активно сотрудничает в журналах ‘Москвитянин’, ‘Русская беседа’, ‘Библиотека для чтения’, ‘Финский вестник’, ‘Отечественные записки’ и др. В ‘Литературной газете’ в 1844 г. он ведет раздел ‘Зверинец’, где помещает статьи о животных, содержащие интересные наблюдения: ‘Медведь’ (No 3 и No 4), ‘Волк’ (No 9), ‘Лиса’ (No 16), ‘Верблюд’ (No 23), ‘О домашних животных’ (No 50).
Кроме очерков, в эти годы Д. пишет также повести и рассказы. Наиболее значительные из повестей: ‘Вакх Сидоров Чайкин’ (Библиотека для чтения.— 1843.— Т. 57.— Кн. 1), ‘Хмель, сон и явь’ (Москвитянин.— 1843.— Ч. II.— No 3), ‘Павел Алексеевич Игривый’ (Отечественные записки.— 1847.— Т. 50.— Кн. 2), ‘Жизнь человека, или Прогулка по Невскому проспекту’ (Москвитянин.— 1843.— Ч. I.— No 2). В них Д. также изображал ‘маленького человека’, противопоставляя ему самодуров-помещиков, тупых блюстителей закона. В рассказах ‘Мертвое тело’ (Русская беседа.— 1857.— Т. 2.— No 9), ‘Двухаршинный нос’ (Современник.— 1856.— Т. 59.— No 9), ‘Хлебное дельце’ (Отечественные записки.— 1857.— No 9) и др. Д. продолжает тему бесправия человека из народа перед законом, перед устоями общества. В 1853 г. по заказу великого князя Константина Д. выпускает сборник ‘Матросские досуги’ (‘Солдатские досуги’ были напечатаны в 1843 г.), оба сборника предназначались для простого народа и пользовались большим успехом. В это время Д. уже был управляющим удельной конторой в Нижнем Новгороде (с 1849 по 1859 г.). Служба в столице тяготила Д., хотя он и был правой рукой Л. А. Перовского, неохотно отпустившего его в Нижний. Хорошие отношения между ними сохранились, что видно из переписки, где Д. часто обращается к Л. А. Перовскому с просьбами помочь крестьянам Нижегородской губ. В течение всей своей многолетней службы Д. очень добросовестно исполнял свои обязанности, несмотря на умеренность своих политических взглядов, искренне любил крестьян и всегда стремился помочь им в решении отдельных вопросов. Вскоре после смерти Л. А. Перовского (1856) Д. по состоянию здоровья и из-за конфликта с новым министром подает в отставку и поселяется в 1859 г. в Москве.
К середине XIX в. значительно вырос интерес русского общества к истории, этнографии, фольклору. 19 сентября 1845 г. на квартире у Д. в Петербурге состоялось учредительное собрание Русского географического общества, развернувшего вскоре большую собирательскую работу. В 1845—1846 гг. в журнале ‘Иллюстрация’ Д. печатает свои статьи о народных верованиях. (Позже они вышли отдельной книгой: О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа.— Спб.,— М., 1880.) В эти же годы появляются статьи Д. о языке (первая была написана по-немецки в 1835 г.): ‘Полтора слова о нынешнем русском языке’ (Москвитянин.— 1842.— No 2) и ‘Недовесок’ к той же статье (Там же. No 9). В 1847 г. Д. выступает на заседании географического общества с докладом, в котором раскрывает свой замысел составления сборника пословиц (см.: Современник.— 1847.— No 6). В 1852 г. в статье ‘О наречиях русского языка’ (Вестник Императорского Русского Географического Общества.— Кн. V.— 1852, отд. изд.— Спб., 1852) Д. намечает основные разделы русской диалектологии, дает характеристики отдельным наречиям. На отношение Д. к языку сказывались его политические воззрения, близкие к славянофилам: он призывал к очищению русского языка от ‘иноземщины’, подчас доходя здесь до крайности. Не случайно в 60 гг. статьи Д. о вреде грамотности (если она не сочетается с ‘просвещением’) вызвали полемику в ведущих журналах (Пыпин А. Н. История русской этнографии.— Спб., 1890.— Т. I.— С. 419).
В 1853 г. Д. представил в Академию наук свой сборник ‘Пословицы русского народа’, включавший свыше 30 тысяч пословиц, поговорок, загадок, прибауток, народных верований. На титульном листе стоял эпиграф: ‘Пословица несудима’. В ‘Напутном’ (предисловии к сборнику) Д. обращался к своим читателям: ‘Что если бы каждый любитель языка нашего и народности, пробегая на досуге сборник мой, делал заметки, поправки и дополнения, насколько у кого достанет знания и памяти, и сообщал бы заметки свои, куда кому сподручнее, для напечатания, или передавал бы их собирателю — не правда ли, что следующее издание, если бы оно понадобилось, могло бы оставить далеко за собой первое? Дружно — не грузно, а один и у каши загинет’ (Пословицы русского народа. Сборник В. Даля.— М., 1957.— С. 31). Своих помощников в собирании Д. называл ‘доброхотными дателями’. Академик А. X. Востоков дал положительный отзыв на сборник Д., но второй рецензент, протоиерей-академик И. С. Кочетов, категорически воспротивился печатанию сборника, охарактеризовав его как ‘куль муки да щепотку мышьяку’ и заявив, что ‘он небезопасен’ и ‘посягает на развращение нравов’. (Материалы цензурной истории сборника Д. хранятся в Институте русской литературы АН СССР.) ‘Пословицы русского народа’ были напечатаны лишь в 1861—1862 гг., после смерти Николая I. Помимо этой книги, Д. под псевдонимом Русопят составил сборник эротических пословиц ‘Русские заветные пословицы и поговорки’, который по цензурным соображениям так и не был напечатан (см.: Шахнович М. Краткая история собирания и изучения русских пословиц // Советский фольклор.— М., 1936.— Вып. 4—5.— С. 368).
‘Живое слово дороже мертвой буквы’ — Д. любил эту пословицу и на протяжении всей жизни собирал слова, народные выражения, стремясь показать богатство живого языка, а через него — раскрыть различные стороны народной жизни. Ни служба, ни занятия литературой и наукой не могли прервать его настойчивой и кропотливой работы по составлению ‘Толкового словаря живого великорусского языка’. Полностью отдаться этому главному делу своей жизни Д. смог после выхода в отставку. Первый том словаря был издан в 1863 г. Обществом любителей российской словесности, расходы по выпуску следующих томов взял на себя Александр II, пожаловавший Д. орденскую ленту. Последний, 4-й том словаря вышел в 1866 г. Академия наук присудила Д. за словарь Ломоносовскую премию и избрала его в почетные члены, Географическое общество наградило золотой Константиновской медалью, а Дерптский университет прислал диплом и немецкую премию.
В словарь Д. вошло более 200 тысяч слов, из низ 80 тысяч собрано самим Д., они не входили раньше ни в один словарь. Впервые Д. применил расположение слов по гнездовому способу. Объясняя этот способ составления словаря, Д. писал: ‘При обработке словаря своего составитель его следовал такому порядку: идучи по самому полному из словарей наших, по академическому, он пополнял его своими запасами, эта же работа пополнялась еще словарями… и затем, собрав слова по гнездам, составитель пополнял и объяснял их по запискам и по крайнему своему разумению…’ (Толковый словарь живого великорусского языка.— М., 1878.— Т. 1.— С. XXVI). Эти ‘записки’ и ‘разумение’ Д.— большого знатока народной жизни, рассказывали о труде крестьян, их быте, народном искусстве, верованиях, мироощущении. При объяснении значений слов Д. пользовался пословицами, поговорками, народной фразеологией.
В последние годы своей жизни Д. переиздает свои художественные произведения. В 1861 г. выходит полное собрание его сочинений в 8 т. (Спб., 1861). В своем доме на Пресне (сохранившемся) Д. мастерит ларцы, вырезает рогатые мотовила для пряжи, трудится на токарном станке. В то же время увлекается спиритизмом, учением шведского духовидца Э. Сведенборга, даже пытается перекладывать Апокалипсис по словарю таинственных слов, указанных Сведенборгом. За год до смерти Д. принял православие (чтобы быть похороненным недалеко от дома на Ваганьковском кладбище). До последней минуты он трудился над словарем, готовил его второе издание.
Д. вошел в историю нашей культуры прежде всего как создатель ‘Толкового словаря живого великорусского языка’, отразившего с исключительной полнотой словарный состав языка XIX в. Словарь Д. выдержал шесть изданий. ‘Богатством материала труд Д. превышает все, что когда-нибудь у нас было сделано силами одного лица’,— писал А. Н. Пыпин в своей ‘Истории русской этнографии’ (Спб., 1890.— Т. 1.— С. 346) Д. фактически совершил подвиг в науке, создав за 50 лет труда словарь, ‘для составления которого потребовалась бы целая академия и целое столетие’ (Мельников П. И. (А. Печерский). В. Даль. Критико-биографический очерк // Полн. собр. соч. В. Даля.— Спб., М., 1897.— Т. 1.— С. XXIV—XXVI).
Высоко оценивают деятельность Д. и ученые-фольклористы. ‘Пословицы русского народа’ — крупнейшее собрание малых жанров народного творчества, тем более ценное, что Д. не занимался отбором пословиц, а дал объективную картину мировоззрения народа со всеми его противоречиями. Сборник пословиц, собранных Д., живет активной жизнью. Старые народные пословицы живут в произведениях писателей, в повседневной речи людей как мудрость народа, как золотой фонд его творчества. Собирательская деятельность Д. не ограничивалась словарем и сборником пословиц. Большое количество записанных им сказок было передано А. Н. Афанасьеву для его сборника ‘Народные русские сказки’, записи песен вошли в собрание песен П. В. Киреевского, лубочные картины, собранные Д., стали основной частью труда Д. А. Ровинского ‘Русские народные картинки’ (см.: Азадовский М. К. История русской фольклористики.— М., 1963.— Т. II.— С. 24).
В историю русской литературы Д. вошел прежде всего как автор физиологических очерков, ценных своей этнографической точностью и речевыми характеристиками персонажей, выразительными сценами ‘с натуры’. И. С. Тургенев восхищался языком произведений Д.: ‘Слог у Даля чисто русский, немножко мешковатый, немножко небрежный (нам крайне нравится эта мешковатость и небрежность), но меткий, живой и ладный…’ (Тургенев И. С. Собр. соч.: В 12 т.— М., 1956.— Т. II.— С. 101). Высоко ценил творчество Д. и М. Горький: ‘Его очерки — простые описания натуры такою, какова она есть. Эти очерки имеют огромную ценность правдивых исторических документов… Даль не художник, он не пытается заглянуть в душу изображаемых им людей, зато их внешнюю жизнь он знает, как никто не знал ее в то время’ (Горький М. История русской литературы.— М., 1939.— С. 187).
Соч.: Автобиографическая записка // Русская старина.— 1878.— No 5, Полн. собр. соч. В. Даля (Казака Луганского): В 10 т.— Спб., 1897—1898, Толковый словарь живого великорусского языка, В 4 т. / Под ред. А. И. Бодуэна де Куртене.— Спб., 1912—1914, Рассказы. Очерки. Сказки / Вступ. ст. Л. П. Козловой.— Л., 1961, Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. / Вступ. ст. А. М. Бабкина.— М., 1978—1980, Повести и рассказы / Вступ. ст. Ю. М. Акутина и др.— М., 1984, Избр. произв. / Сост. Н. Н. Соколовой.— М., 1983, Бикей и Мауляна. Повести. Рассказы. Очерки / Послесл. М. Чванова.— Челябинск, 1985.
Лит.: Майков Л. Н. Пушкин и Даль // Пушкин.— Спб., 1899, Цейтлин А. Г. Становление реализма в русской литературе,— М., 1965, Порудоминский В. И. В. И. Даль.— М., 1971, Бессараб М. Я. Владимир Даль.— М., 1972, Кулешов В. И. Натуральная школа в русской литературе XIX века.— 2-е изд.— М., 1982.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 1. А—Л. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990