В.Мещеряков
В.Мещеряков
Д.В.Григорович
Д.В.Григорович
(Творческий путь)
Д. В. Григорович. (Творческий путь), Григорович Дмитрий Васильевич, Год: 1976
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Григорович Д.В. Избранное. Вступит. статья В.Мещерякова. — М., ‘Худож. лит.’, 1976. 527 с.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru, http://zmiy.da.ru), 19.08.2004
С портрета, написанного И.Н.Крамским, проникновенно смотрит на нас немолодой мужчина. Непринужденным жестом выдвинув вперед руку, он словно продолжает спор, в котором явно берет верх. Чувствуется, что это человек живой и энергичный.
Дмитрий Васильевич Григорович (1822 — 1899) пользовался у современников репутацией весельчака и души общества. Иные его остроты становились известны всему Петербургу. Многие даже склонны были считать его ‘гулякой праздным’, который между делом занимается сочинительством. Такое представление о нем в значительной степени создалось благодаря его общительности и обилию друзей и знакомых. Белинский, Достоевский, Некрасов, Тургенев, Панаев, Боткин, Дружинин, Анненков, Л.Толстой, Островский, Писемский, Погодин… Иными словами, не было человека, причастного к литературе или журналистике, которого Д.В.Григорович не знал бы накоротке. Когда в Петербург приехал А.Дюма, не кто иной, как Григорович знакомил его с достопримечательностями столицы.
Крамской оказался проницательнее многих тех, кто был близок с писателем. За импозантным обликом светского человека он сумел разглядеть черты личности большого писателя-гуманиста.
Григорович занимал одно из ведущих мест в литературе сороковых — пятидесятых годов XIX века. Ряд произведений, созданных им, по праву вошел в золотой фонд классики.
Он родился в небогатой дворянской семье. Мать будущего писателя была француженкой, и до восьми лет мальчик почти не говорил по-русски. Только старый отцовский камердинер рассказывал мальчику народные сказки и открывал ему богатство русской речи. В четырнадцать лет отдали его в военное Главное инженерное училище, а там воспитание и образование сводились к шагистике и техническим наукам, которые юношу мало интересовали. Но именно здесь подружился Григорович с Ф.М.Достоевским, пробудившим в нем горячий интерес к литературе.
Училище Григорович бросил при первой же возможности, не выдержав казарменного режима. Некоторое время он ищет себя: то учится в Академии художеств, то пробует стать актером, то служит в канцелярии петербургского театра.
Знакомство с театральным миром побудило Григоровича заняться переводами модных французских водевилей. Дело пошло на лад, вскоре он пишет несколько оригинальных рассказов, но это еще не означало, что Григорович стал настоящим писателем.
Меж тем литература все больше захватывала юношу. ‘Сделаться… литератором, — вспоминал Григорович в своих мемуарах, — казалось мне чем-то поэтическим, возвышенным, — целью, о которой только и стоило мечтать’*. На первых порах приходилось выполнять поденную литературную работу, которая хотя и давала определенный заработок, но удовлетворения не приносила.
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. XII. СПб., 1896, с. 262.
Постепенно Григорович становится известен в литературных кругах. Некрасов предлагает ему принять участие в сборнике ‘Физиология Петербурга’. Это было почетное предложение. В альманах отдали свои произведения писатели с именем: Белинский, Даль, Гребенка и др.
Григорович принялся за дело с некоторым душевным трепетом. ‘Писать наобум, дать волю своей фантазии, сказать себе: ‘и так сойдет!’ для начинающего автора было равносильно ‘бесчестному поступку’*.
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. XII. СПб., 1896, с. 266 — 267.
Григорович долго и тщательно изучает ‘натуру’ — уличных музыкантов, жизнь которых заинтересовала его.
Результатом этих наблюдений явился очерк ‘Петербургские шарманщики’, опубликованный в первой части ‘Физиологии Петербурга’ (1845). Альманах этот уподобился манифесту новой литературы, которая становится известной под именем ‘натуральной школы’. Писатели ‘натуральной школы’ первыми обратили внимание на изучение повседневной будничной жизни мелкого чиновника, мастерового, прислуги. ‘Денщик’, ‘Петербургский дворник’ Даля, ‘Фактор’ Гребенки, ‘Старьевщики’ и ‘Кухарка’ Кокорева, ‘Чиновник’ Некрасова, ‘Петербургские шарманщики’ Григоровича — все эти названия говорят сами за себя.
‘Петербургские шарманщики’ выполнены в манере добросовестного научного исследования. Автор вначале дает общее представление об этой профессии, затем первое впечатление углубляется: по ряду признаков уличные музыканты делятся на разновидности. И наконец, воспроизводится типичная для шарманщика биография.
Писатель еще не поднимается до выявления социальных причин бедственного положения бродячих артистов, но правдивое в яркое изображение нищенской жизни городских полупролетариев уже само по себе зачисляло очерк в разряд обличительной литературы, вскрывающей пороки николаевской России.
Работая над ‘Петербургскими шарманщиками’, Григорович постигал тайны литературного мастерства. Рукопись очерка прочел Ф.М.Достоевский. Между прочим, он указал автору на сухость выражения ‘Пятак упал к ногам’. ‘Надо было сказать, — заметил Достоевский, — пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая…’. ‘Замечание это, — писал Григорович, — было для меня целым откровением. Да, действительно: звеня и подпрыгивая выходит гораздо живописнее, дорисовывает движение… Этих двух слов было для меня довольно, чтобы понять разницу между сухим выражением и живым художественно-литературным приемом’*.
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. XII, с. 267 — 268.
Белинский отметил, что в ‘Петербургских шарманщиках’ Григорович продемонстрировал ‘умение подмечать и схватывать характеристические черты явлений и передавать их с поэтическою верностью’*.
______________
* В.Г.Белинский. Полн. собр. соч., т. IX. М., Изд-во АН СССР, 1955, с. 55.
В своей новой повести ‘Деревня’ (1846) Григорович пишет о жизни самых низов общества — крепостного крестьянства. Проблема ‘крещеной собственности’ и связанные с ней многочисленные социальные, экономические и этические вопросы стала к тому времени чрезвычайно злободневной. По словам В.И.Ленина, начиная с сороковых годов, ‘все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками’*.
______________
* В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, с. 520.
‘Натуральная школа’ только еще начинала познавать действительность и не успела дойти до самых ее истоков. Первым это сделал Д.В.Григорович.
Надо отметить, что в реакционной литературе, стоящей на охране устоев царизма, о мужике не забывали. В ‘Маяке’, оплоте рабовладельческой идеологии с претенциозным подзаголовком ‘Журнал современного просвещения, искусства и образованности в духе народности русской’, начиная с 1842 года печатается серия рассказов под общим сусальным заголовком ‘Родимый’. В них от имени ‘простолюдина’ Антипа Снежкова повествовалось о благостных зажиточных мужичках, занятых преимущественно елейными беседами о христианской вере и любви к барину. О крепостном праве ‘Маяк’ предпочитал по возможности не вспоминать.
Григорович вслед за Радищевым, Грибоедовым и Пушкиным дал реалистическое изображение быта крепостных крестьян. Он винит в трагедии Акулины не жестокосердого барина, а весь уклад рабовладения. Вначале писатель изобразил помещика, как это явствует из черновика ‘Деревни’, взбалмошным самодуром. В окончательном варианте такая характеристика отсутствует, ибо для Григоровича важно было доказать, что и не притесняющий крепостных барин пагубно влияет на их судьбу.
Гибельная власть плантаторских нравов, убеждает писатель своей повестью, растлевает все, что находится в сфере ее влияния. Рушатся семейные и общественные связи, предаются поруганию человеческие чувства.
Григорович делает в ‘Деревне’ попытку перейти от очерка к сюжетному повествованию, хотя его намерение претворяется в жизнь не всегда последовательно. ‘Очерковость’ в повести сказывается, в частности, в том, что душевный мир героини занимает автора меньше, чем внешние подробности деревенской жизни.
Исполненная гнева и ненависти к угнетателям и горячего сочувствия к порабощенным, повесть Григоровича сразу же принесла ему громкую литературную известность. Восторженно отозвался о ‘Деревне’ Белинский. Тургенев впоследствии охарактеризовал это произведение как ‘по времени первую попытку сближения нашей литературы с народной жизнью…’*.
______________
* И.С.Тургенев. Полн. собр. соч. и писем в двадцати восьми томах. М.— Л., ‘Наука’, 1960 — 1968. Соч., т. XIV, с. 33.
Еще больший успех выпал на долю ‘Антона Горемыки’, напечатанного в 1847 году в некрасовском ‘Современнике’.
В новой повести Григорович сделал значительный шаг вперед. Он не только изображал страдания народные, но и подводил читателя к выводу: терпение крестьян может истощиться, и тогда не миновать новой пугачевщины. Первоначально ‘Антон Горемыка’ так и заканчивался. Мужики, доведенные до отчаяния притеснениями немца-управляющего, брались за дреколье. В журнале эта сцена не появилась, ибо цензура, по словам Белинского, чуть не ‘прихлопнула’* повесть.
______________
* В.Г.Белинский. Полн. собр. соч., т. XII, с. 422.
Однако и в урезанном виде ‘Антон Горемыка’ не потерял своего значения. Григорович описал лишь один эпизод из жизни крепостного крестьянина и отдельные, связанные с ним последствия, но он сумел сделать своего героя воплощением многомиллионной крестьянской массы, задыхающейся под крепостным гнетом.
Антон из зажиточного превращается в последнего мужика в своей деревне, потому что посмел выступить против всесильного управляющего.
Многочисленные бедствия, свалившиеся на Антона, надломили его силу и волю, во не ожесточили души. Он делится с нищенкой последней краюшкой хлеба, ласково и заботливо воспитывает чужих детей. Одновременно с Тургеневым писатель раскрывал народную ‘душу живу’, сравнивая ее с ‘мертводушием’ господ и их присных.
Антону противопоставлен в повести сатирический образ управляющего Никиты Федоровича, ‘подлого холопа, с детства привыкшего служить чужим страстям и прихотям’, как охарактеризовал его Белинский. Никите Федоровичу дозволено чинить суд и расправу не за хозяйственную сметку или ум, а потому, что он женат на барской любовнице.
В ‘Антоне Горемыке’ писатель указал на угасающую веру крестьян в ‘доброго барина’. Вначале Антон думает найти защиту у своего господина, но скоро убеждается, что справедливость и правда для рабов не существуют. В порыве отчаяния он готов на бунт.
Отметив бунтарские настроения крестьян, Григорович не скрыл и общей инертности народной массы. Душевную глухоту, разобщенность мужиков писатель объясняет все тем же крепостным строем, подавляющим в людях все человеческое.
Помимо социальной остроты, повесть Григоровича имела и немалое художественное значение. ‘Антон Горемыка’ в известной мере открывал новые литературные горизонты, представляя собой зачаточную форму эпического романа из народной жизни, который впоследствии будет плодотворно освоен самим Григоровичем и другими художниками.
Современниками ‘Антон Горемыка’ был встречен как значительное общественное событие. ‘Ни одна русская повесть, — писал Белинский, — не производила на меня такого страшного, гнетущего, мучительного, удушающего впечатления: читая ее, мне казалось, что я в конюшне, где благонамеренный помещик порет и истязует целую вотчину…’*
______________
* В.Г.Белинский. Полн. собр. соч., т. XII, с. 445.
Многие русские писатели (Тургенев, Салтыков-Щедрин, Герцен, Л.Толстой) называли ‘Антона Горемыку’ в числе произведений, благотворно повлиявших на развитие русского освободительного движения. Достоевский в ‘Подростке’ устами Версилова говорит, что ‘Антон Горемыка’ и ‘Полинька Сакс’ — две литературные вещи, имевшие необъятное цивилизующее влияние на тогдашнее подрастающее поколение…’ Версилов прибавлял, ‘что из-за ‘Антона Горемыки’, может, и в деревню тогда приехал, — и прибавлял чрезвычайно серьезно’*.
______________
* Ф.М.Достоевский. Полн. собр. соч. в тридцати томах, т. XIII. Л., ‘Наука’, 1975, с. 10.
Присутствовавший при первом чтении ‘Антона Горемыки’ двоюродный брат И.И.Панаева рассказывал, как растрогала повесть Некрасова, Панаева и его жену: ‘Авдотья Яковлевна плакала, Панаев и Некрасов замерли, я ушел в отдаленный кабинет Панаева и, забравшись в угол дивана, навзрыд ревел’. Панаев, заметив состояние подростка, ‘внушительно сказал: таких слез не стыдись и помни… что то, что прочел Григорович, будет иметь громадное значение не только в направлении нашей литературы, но благотворно повлияет и на судьбу всего русского народа’*.
______________
* ЦГАЛИ, ф. 138, оп. 1, ед. хр. 121, л. 39, об.
Панаев предсказал верно. От ‘Антона Горемыки’ тянутся нити к творчеству писателей последующих поколений. На преемственность ‘Жития одной бабы’ с ‘рассказами из народного быта’ указал Н.С.Лесков, как на классический пример загубленной крестьянской жизни ссылается на судьбу Антона в рассказе ‘Волк’ Н.Г.Гарин-Михайловский.
‘По достоинству’ оценил произведение Григоровича и особый Комитет по делам печати, зачислив ‘Антона Горемыку’ в разряд ‘наиболее опасных произведений года’ наряду со статьями Белинского и Герцена.
В сороковые годы окончательно формируется мировоззрение Григоровича. Во многом оно базируется на идеях, выдвинутых Белинским и писателями ‘натуральной школы’. Этим идеям Григорович остался верен и в дальнейшем.
1848 год для России знаменовал начало ‘мрачного семилетья’. Николай I, напуганный французской революцией, усилил давление на общественную мысль до последнего предела. Вводится в действие новый цензурный устав, заслуживший название ‘чугунного’. Всякое проявление ‘вольного духа’ нещадно каралось. Был выслан Салтыков-Щедрин, эмигрировал Герцен, подвергся разгрому кружок Петрашевского, только смерть спасла Белинского от каторги.
В таких условиях нельзя было и пытаться затрагивать крепостное право. Григорович создает ряд повестей и рассказов о бесцветных, ничтожных людях, подражателях ‘большого света’ (‘Похождения Накатова, или Недолгое богатство’, ‘Свистулькин’ и др.), и, хотя в них дает себя знать сатирическое начало, обличительной силы первых своих произведений писатель не достигает.
Он обращался к деревенской теме, но не имел возможности останавливаться на мрачных сторонах крестьянского быта. Повесть ‘Четыре времени года’ (1849) сам автор определяет как ‘опыт простонародной русской, сермяжной идиллии’*. Но Григоровичу по-прежнему сопутствует репутация ‘неблагонадежного’. ‘Цензурные дела так плохи… — сообщал он в 1850 году, — как никогда еще не были… Пока не остынет негодование г-д цензоров, подавать мои повести не совсем безопасно…’**
______________
* ‘Русская мысль’, 1902, N 12, с. 166.
** Рукописный отдел ГБЛ, ф. 132, разд. II, оп. 9, ед. хр. 23, л. 12.
Однако не писать Григорович уже не мог. ‘…Кто литературы отведал, — читаем мы в его письме девяностых годов, — тому она всасывается в кровь и становится насущною потребностью в жизни, меня, по крайней мере, она одна, да еще люди к ней причастные, только и интересуют’*.
______________
* ‘Письма русских писателей к А.С.Суворину’. Л. 1927, с. 36.
К началу пятидесятых годов писателями-реалистами было создано множество произведений малого жанра. Назревает потребность в создании широких полотен, обобщенно изображающих действительность. Не случайно таким успехом пользовались романы Гончарова и Герцена.
‘Давно хотел испробовать свои силы в работе большего размера’ и Григорович. В течение полутора лет трудится он над созданием романа ‘Проселочные дороги’, напечатанного в 1852 году.
В основе романа лежит фабула, разработанная Гоголем в ‘Мертвых душах’, — путешествие по провинциальной помещичьей России. Легко ощутима в ‘Проселочных дорогах’ и ориентация на гоголевскую сатирическую манеру. В этом была и сила и слабость первого романа Григоровича. Гротескное изображение владельцев ‘крещеной собственности’ несомненно способствовало разрушению старого уклада жизни. С другой стороны, хотя Григорович и был прав, считая, что ‘Россия велика и ‘Мертвые души’ далеко еще не все исчерпали’*, его книга, страдая растянутостью и композиционной неслаженностью, мало что добавляла к сказанному великим сатириком.
______________
* ‘Слово’, сб. И.М., 1914, с. 203.
Неудача первого романа не обескуражила писателя. Он снова садится за большое произведение. Учитывая провал ‘Проселочных дорог’, Григорович напряженно работал над новой книгой, по нескольку раз переделывая написанное. В романе ‘Рыбаки’ (1853) он сделал попытку широкого изображения живых сил нации.
В предисловии к немецкому изданию ‘Рыбаков’ Герцен усматривал в самой направленности романа (‘горячее сочувствие к крестьянину’) симптом того, что русское общество начинает воспринимать народ как важную социальную силу, которой принадлежит будущее. На примере произведения Григоровича Герцен указывал на преодоление русской литературой былой односторонности гоголевской школы, которая, выявляя бесчеловечные порядки николаевской России, не смогла найти положительного героя. ‘Рыбаки’ для Герцена были первой вехой на пути становления жизнеутверждающей литературы.
Крепостное право на этот раз остается вне поля зрения автора. Его персонажи — свободные люди, пользующиеся трудами своих рук и не зависящие от барского каприза. Но и в таком ‘привилегированном’ положении крестьянин ведет повседневную жестокую борьбу за существование.
К своему герою Григорович испытывает несколько двойственное чувство. Глеб несомненно импонирует ему, но писатель понимает, что рутина и косность патриархальных порядков, за которые крепко держится старый рыбак, уже недолговечны. Он видел первые признаки разложения консервативного быта. Как лазутчик капитализма проникает в деревню ‘темный делец’, кабатчик Герасим, захватывающий в свои цепкие руки последнее достояние мужика.
Не прошел Григорович и мимо появления новой общественной силы — пролетариата. Писатель-реалист не исказил жизненной правды, показав беспросветную тяжесть труда ‘фабричных’. ‘Весь нижний этаж, состоявший из четырех сквозных срубов, был занят фабрикою. Во всех промежутках этой деревянной паутины виднелись быстро вращавшиеся колеса, которыми управляли мальчики и девочки, покрытые струями пота. Они должны были задыхаться. Мудреного нет: самый дюжий работник, проживший год в этой духоте, начинал хилеть и сохнуть… Народ теснился, как огурцы в бочке, решительно не было возможности ткнуть пальцем без того, чтобы не встретить бруса, протянутой основы или человеческого затылка’*.
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. V, с. 374 — 375.
Однако доброго чувства к рабочим у Григоровича не было. Образом ‘хищного’ Захара иллюстрируется в романе авторский тезис, согласно которому ‘упадку нравственности поселянина нередко способствует жизнь фабричная’*.
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. V, с. 292.
‘Пролетные головушки’ за свои проступки несут в романе наказание. Кротким героям их смирение и покорность ударам судьбы в конце концов обеспечивают благополучие.
Важно отметить, что отношение писателя к народной кротости менялось уже в ходе работы над ‘Рыбаками’, и в следующем романе — ‘Переселенцы’ — Григорович изображает тип смиренного мужика без всякого сочувствия, подчеркивая, что выпадающие на его долю многочисленные беды — неизбежный плод долготерпения.
Неразрывно связаны в ‘Рыбаках’ люди и природа. На всем протяжении повествования ландшафт углубляет и дополняет смысл происходящего. Пейзажные зарисовки в романе четкостью напоминают акварельные рисунки. Достигнуть осязаемой конкретности в пейзаже Григоровичу несомненно помогло его увлечение рисованием. В архиве писателя сохранились рисунки, на которых воспроизведены места, описанные в ‘Рыбаках’: река, окаймленная кустами, уходящие вдаль поля и перелески.
Вместе с пейзажем в повествовательную ткань романа органически входят народные песни, поговорки, пословицы, воссоздающие атмосферу народных представлений о человеке и обществе.
‘Рыбаки’ были положительно оценены критикой. Наиболее полно и объективно рассмотрел роман Григоровича Герцен, определив его как значительный этап в развитии русской литературы.
Третий свой роман ‘Переселенцы’ (1855 — 1856) Григорович снова посвящает изображению народной жизни. ‘Рыбаки’ назывались романом ‘из простонародного быта’, ‘Переселенцы’ выходят с подзаголовком ‘роман из народного быта’. Это определение свидетельствовало о коренной перемене в отношении к мужику не столько писателя, сколько всего общества в целом, ибо в России в связи со смертью Николая I и ожидаемой отменой крепостного права все взоры были устремлены на народ.
В ‘Переселенцах’ отразились мысли писателя о возможностях улучшения жизни крестьян путем гуманного отношения к ним дворян. Помещица Белицына, узнав о гибельных последствиях переселения крестьянского семейства на новые земли, обличает нерадивость господ, не думающих о благе своих людей.
Но, призывая дворянство следовать примеру Белицыной, Григорович не смог показать практических результатов ее деятельности. Она свелась лишь к тому, что ‘заметно улучшилось’ хозяйство самих Белицыных.
Чернышевский, доброжелательно встретивший ‘Переселенцев’, указал вместе с тем на сомнительность разрешения коренных противоречий между мужиком и помещиком путем филантропических паллиативов. Прибегая к иносказанию, так как по цензурным условиям критик не мог открыто говорить о крепостном праве, он отмечал, что ‘эта идея может подать повод к спорам’*.
______________
* Н.Г.Чернышевский. Полн. собр. соч., т. III. M., Гослитиздат, 1948, с. 696.
Основной акцент в романе Григорович делает на изображение антагонизма народа и дворян. И с ‘хорошими господами’ деревня ведет непрестанную борьбу: рубят барский лес мужики, клянчат подачки и обманывают помещицу бабы.
Человечность крестьяне обнаруживают только вдали от барского глаза. Любящей душой и твердой волей наделена в романе Катерина, которая во многом предвосхищает некрасовскую Дарью из поэмы ‘Мороз, Красный нос’.
Как уже говорилось, изменился в ‘Переселенцах’ и взгляд на кротость и религиозность народа. В пятидесятые годы писатель считал, что ‘истинный характер народа’ выражается в патриотизме и общественно-полезных действиях*.
______________
* Н.Барсуков. Жизнь и труды М.П.Погодина, т. XVIII СПб., 1904, с. 434.
‘Рыбаки’ и ‘Переселенцы’ окончательно упрочили литературную известность Григоровича. Не случайно Некрасов привлекает его к ‘обязательному соглашению’ в ‘Современнике’, смысл которого заключался в том, что Григорович, Тургенев, Островский и Л.Толстой должны были отдавать свои произведения только в некрасовский журнал. Это соглашение способствовало консолидации ведущих писателей вокруг самого прогрессивного печатного органа тех лет. Понимая важность подобного соглашения, Григорович писал Некрасову: ‘Радостно принимаю предложение ваше работать будущее время в ‘Современнике’*.
______________
* ‘Некрасовский сборник’. Пг.. 1918, с. 103.
Неверно было бы представлять Григоровича последовательным сторонником революционных демократов. Писателю-дворянину ‘претил мужицкий демократизм’ Чернышевского и Добролюбова. Одно время Григорович и Тургенев были в числе самых активных противников Чернышевского*. Однако постепенно отношение Григоровича к лидеру разночинцев меняется.
______________
* Подробнее об этом см.: В.Мещеряков. ‘Школа гостеприимства’ Д.В.Григоровича как эпизод из литературных отношений 50-х годов. — ‘Русская литература’, 1964, N 1.
4 мая 1857 года Григорович писал И.И.Панаеву: ‘Пришел я в полное восхищение от статей Николая Гавриловича о Писемском… Каждый из нас, в ком сильно сидит известного рода взгляд и направление, вероятно, разделит мое чувство. На днях напишу Чернышевскому, а теперь поблагодарите его от меня за умную и благородную статью’*.
______________
* Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 93, оп. 4, N 63, л. 2.
Чернышевский со своей стороны также уважительно отзывался о Григоровиче*.
______________
* См.: Н.Г.Чернышевский. Полн. собр. соч., т. XIV, с. 333.
В 1855 — 1856 годах приверженцы консервативного ‘чистого искусства’ во главе с Дружининым, желая ниспровергнуть влияние Чернышевского в литературе, но не имея сил бороться с ним в открытую, начинают противопоставлять Гоголю, определившему развитие всего современного искусства, Пушкина. Автора ‘Евгения Онегина’ они старались представить поэтом ‘незлобивым’, склонным поэтизировать действительность, не замечающим ее темных сторон, поэтом, чуждым всякой тенденции. Происходит размежевание писателей на сторонников ‘пушкинского’ (‘свободного’) и ‘гоголевского’ (критического) направлений.
Когда перед Григоровичем стала такая проблема выбора, он без колебаний примыкает к ‘Современнику’, невзирая на то, что с Дружининым его связывали давние приятельские отношения.
В ‘Современнике’ Григорович печатает остросатирические ‘Очерки современных нравов’ (1857), устанавливая диагноз нравственной болезни чиновного мира — бездушие, карьеризм, низкопоклонство.
В рассказе ‘В ожидании парома’ (1857) выводятся фигуры либерала, помещика-крепостника и дворянина, не участвующего в обсуждении ожидаемой реформы крепостного права. Разница убеждений, констатировал писатель, не мешает им объединиться против мужика, как только затрагиваются их материальные интересы. На проявление благородства оказываются способны лишь мужики. Злободневно-обличительный характер рассказа обусловил появление в нем элементов публицистики.
Благодаря изменению социальных отношений в деревне накануне реформы Григоровичу окончательно становится ясно, что кротость не главная черта русского крестьянина. Мужик в его произведениях начинает осознавать себя частицей ‘могучей прочной силы, перед которой откупщик… с его миллионами ничтожен, как самая ничтожная пылинка, сорванная ветром с кучи негодного сора!’* (‘Кошка и мышка’, 1857).
______________
* Д.В.Григорович. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 216.
И все же Григорович чувствовал, что отстает от времени. Он сетует на ‘бедность запаса наблюдательности и материалов’*. В 1855 году он отмечал в письме к Дружинину: ‘Чтобы быть литератором серьезным, настоящим, надо иметь в себе запас энергии и твердости, которые в случае надобности могли бы держать на привязи мелкие страсти и стремления…’** В этом же письме ощущается предчувствие писателем будущего творческого кризиса: ‘Никогда еще не сомневался я в себе так сильно, как теперь, бывают дни, что я совершенно падаю духом’.
______________
* ‘Летописи государственного литературного музея’, кн. 9. Письма к А.В.Дружинину (1850 — 1863). М., 1948, с. 84 — 85.
** ‘Летописи государственного литературного музея’, кн. 9. Письма к А.В.Дружинину (1850 — 1863), с. 91.
Он верно определил причину спада творческой активности. Без цельности мировоззрения в конце пятидесятых — начале бурных шестидесятых годов писатель не мог сказать нового, весомого слова в искусстве.
Надеясь обрести душевную и творческую форму, Григорович предпринимает в 1858 году путешествие за границу на военном корабле ‘Ретвизан’.
Посетив Данию, Германию, Францию и Испанию, он опубликовал путевые записки, которые так и назывались — ‘Корабль ‘Ретвизан’.
Но поездка не принесла ожидаемых результатов. Путевые записки остались незаконченными. Писателя, всегда опиравшегося на современную русскую действительность, не могла полностью захватить красота чужих земель, особенно в те времена, когда в России решался вопрос об отмене крепостного права.
Свое восприятие пореформенной действительности Григорович воплотил в романе ‘Два генерала’ (1864). Писателю было ясно, что никакого урока из новых порядков помещики не извлекли.
Символом оскудения дворянской России становится в романе старый помещичий дом — ‘ненасытный верзила’, как называют его хозяева, готовый вот-вот рухнуть, несмотря на постоянные починки, производимые доморощенными плотниками.
Значительно менее удалось Григоровичу изображение нового поколения разночинной демократии. Он вывел его в карикатурном плане, не увидев в революционно настроенной молодежи того благородства, честности и убежденности, которые показал Тургенев в Базарове.
‘Два генерала’ остались незаконченными. Писатель и сам был неудовлетворен своим трудом, холодно был он встречен и критикой.
Взвесив все обстоятельства, Григорович счел возможным и нужным оставить литературу и отдаться служению другой музе. Такая ‘перемена курса’ не была внезапной. ‘Искусство… — писал Григорович, — занимало меня всегда не менее литературы, быть может даже более’*.
______________
* Рукописный отдел ИРЛИ 10-276/XIV, с. 93.
С юных лет Григорович собирал произведения изобразительного искусства и был известен как коллекционер высокой эрудиции. Он и сам обладал недюжинными художественными способностями. Ему принадлежит также ряд искусствоведческих статей о современной европейской и русской живописи*.
______________
* Подробнее об этом см.: В.Мещеряков. Писатель Д.В.Григорович — искусствовед. — В сб. ‘Проблемы русской литературы’. Ярославль, 1966.
В 1864 году Григорович принимает пост секретаря Общества поощрения художников. За время его многолетней работы в Обществе сфера деятельности этой организации намного расширилась. В Рисовальной школе при Обществе Григорович собрал лучших художников-педагогов, благодаря его заботам упорядочились выставки, среди учащихся стали проводиться конкурсы, победители которых получали возможность продолжать образование за счет Общества, и т.д.
Настоящим детищем писателя можно по праву назвать созданный им при Обществе художественный музей. Музей этот, как отмечала пресса, ‘может быть смело поставлен наряду с лучшими подобными же музеями Европы’.
Эстетическое чутье и прозорливость Григоровича позволили ему по достоинству оценить дарования никому еще не известных художников Ф.А.Васильева и И.Е.Репина.
Общество поощрения художников и широкие круги деятелей искусства высоко оценили заслуги Григоровича. В 1881 году было решено в созданном им музее поставить скульптурный бюст писателя, чему до сих пор не было примеров.
Прошло почти два десятилетия, прежде чем имя Григоровича вновь появилось на страницах журналов. Долгое молчание не сказалось на творчестве писателя. Новая его повесть ‘Гуттаперчевый мальчик’ (1883) была расценена критикой как ‘маленький шедевр’*.
______________
* ‘Новое время’, 1885, N 3214, с. 2.
В ‘Гуттаперчевом мальчике’ писатель затрагивает весьма злободневный вопрос — проблему обездоленного детства.
Восьмидесятые годы — время усиленного роста капитализма в России. По мере увеличения числа крупных предприятий разоряется масса кустарей и ремесленников. Появляются целые армии безработных, чьи дети остаются беспризорными.
Историю жизни ребенка, у которого ‘в детстве не было детства’, и рассказывает писатель в своей повести.
С понятием ‘цирк’ издавна связано представление о празднике, веселом и завлекательном зрелище. Григорович вводит читателя в цирк через кулисы.
Действие еще не завязалось, но читателю уже ясно, что подлинным хозяином цирка являются не бесстрашные укротители, наездники и клоуны, а антрепренер, эксплуатирующий их труд. Грубость и бездушие дельцов от искусства порождают жестоких Беккеров, которым вверяется судьба ребенка. ‘Петя был… не столько гуттаперчевым, сколько несчастным мальчиком’. Среди громадных предметов цирка и равнодушных людей он выглядит особенно сиротливо и одиноко — ‘тщедушный неоперившийся цыпленок’. Из мира жестокости и нищеты писатель с присущим ему обыкновением изображать контрастные планы переносит действие в дом графа Листомирова, где ничто не омрачает счастливого существования детей. Сравнение этих двух миров позволило Григоровичу с большой силой поставить вопрос об ответственности общества за судьбы обездоленных.
В повести нет ни назойливого морализирования,