Чудо-Юдо, Анненкова Варвара Николаевна, Год: 1866

Поэзия
Время на прочтение: 25 минут(ы)
Скачать в PDF

ЧУДО-ЮДО
СКАЗКА
И
СТИХОТВОРЕНІЯ

Варвары Анненковой,
съ приложеніемъ стихотв. ‘Эстляндскій баронъ’ соч. Ивана Анненкова.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ типографіи А. Траншеля, на углу Невскаго и Владимірскаго просп., домъ No 45—1
1866.

ЧУДО-ЮДА

СКАЗКА.

Царь Андронъ, утомясь путемъ дорогой, наклонясь надъ моремъ пьётъ. Морское Чудо хватаетъ его за Бороду.

Царь Андронъ.
Ай! Что это?… Морское Чудо-Юда!
Куда меня въ свой омутъ тянешь ты?
Или въ твоемъ прохладномъ государств
Воды не стало напоить людей?
Пусти меня…
Чудо Юда.
Отдай чего не знаешь
Ты дома!—
Царь Андронъ.
Да что? я знаю все!
Хотя давно я странствую по свту,
Но помню все!… Да!… Все на перечетъ!
Пусти меня!… И опись мы составимъ
Подробную — имуществу всему.
Чудо-Юда.
Не проведешь!… Отдай чего не знаешь!
Царь Андронъ.
Ай ддушка!… Да ты неумолимъ!
Не ловко мн съ тобою торговаться…
И такъ ужъ я домашнихъ не увижу
Когда меня въ свой омутъ втянешь ты!…
Чудо-Юдо.
Что?… Отдаешь?…
Царь Андронъ.
Ну, быть по твоему
Лишь душу ты пусти на покаянье!
Ударили на этомъ по рукамъ!
И царь Андронъ пошелъ въ свой путь-дорогу,
И къ царству онъ подходитъ своему,
И высыпалъ народъ ему на встрчу —
Бгутъ, кричать царица впереди
Съ прекрасными царевнами встрчаетъ.—
Съ ней объ руку какой-то молодецъ,
И царь Андронъ глядитъ, остановился,
Точь — въ точь какъ былъ онъ двадцать лтъ назадъ:
И бровь дугой, и очи соколины,
Ну, писанной красавецъ молодецъ!
Беременна царица оставалась,
И странствовалъ за три-девять земель
Нашъ царь Андронъ, не день, не два, а годы,
Десятки лтъ, такъ диволь что не зналъ,
Что сынъ ему красавецъ народился?
И вотъ его нашёлъ ужъ молодцомъ!
И вспомнилъ тутъ свое онъ общанье:
Отдать чего не зналъ онъ у себя.
Но на сердц онъ затаилъ кручину,
На первой разъ, печалить не хотлъ
Семьи своей, — къ тому-жъ усталъ съ дороги,
И на скоро пожинавъ, спшилъ
Спокоиться въ свою опочивальню,
И вс тогдажъ въ палатахъ улеглись.
И чудный сонъ Иванъ Царевичъ видитъ
Едва усплъ глаза свои сомкнуть,
Чу!… Будто кто къ нему въ опочивальню
Торжественно въ желзной ступ скачетъ
И помеломъ нещадно погоняетъ!
Взглянулъ, ахти!… Ягая Баба тутъ!
И съ нимъ она такую рчь заводитъ:
Яга-Баба.
Ой ты спишь, не спишь доброй молодецъ?
За тобой пришла я Царевичъ мой!
Полно спать теб, полно нжиться.
Все у батюшки, да у матушки.
И не вкъ теб все у нихъ прожить,
А пора теб въ путь-дороженьку —
Подземельному королю служить.—
Очнулся нашъ Иванъ Царевичъ, глядь —
Нтъ никого!… Приходитъ ночь, другая —
И тотъ же сонъ, — приходитъ третья ночь —
И сонъ опять все тотъ же!— По невол
Задумался Иванъ Царевичъ нашъ,
И сонъ отцу разсказываетъ дивный…
Царь выслушалъ, и тотчасъ же смекнулъ
Куда и кто на службу вызываетъ
Царевича, не вытерплъ онъ бол….
Горючими онъ залился слезами,
И все ему подробно разсказалъ:
Какъ въ знойной день онъ шёлъ путемъ дорогой,
И въ мор вдругъ напиться захотлъ,
И какъ его схватилъ морское диво,
За бороду, и съ тмъ лишь отпустилъ,
Чтобъ отдалъ онъ чего не знаетъ дома.—
Когдабъ я зналъ’, примолвилъ царь-Аидронъ,
‘Что я найду тебя мой сынъ любезный,
‘Уніъ лучше-бъ онъ меня не отпускалъ!
‘Ужъ лучше-бъ я домой не воротился…’
Иванъ Царевичъ.
‘Царь батюшка!… Помилуй! Что ты это?
Вдь я тебя немножко помоложе,
И лучше я труды перенесу!
Не скушаетъ меня морское диво!
И нечего бояться мн его!
Да я-жъ готовъ служить ему охотой
За то, что онъ тебя къ намъ отпустилъ!
И службы мн его совсмъ не страшны,
Лишь былъ бы ты спокоенъ и здоровъ
Доволенъ всмъ, да ты не безпокойся
Царь батюшка!… Такъ много обо мн!
Благослови на дальній путь-дорогу!
А тамъ, поврь, съ твоимъ благословеньемъ
Всхъ чудъ морскихъ я за поясъ заткну!—
И царь Андронъ его благословилъ,
И въ дальній путь-дорогу снарядилъ,
Царица-жъ мать, когда о томъ узнала
Едва ударъ такой перенесла,
Царевича слезами обливала
И столько ужъ припасовъ напекла,
Что врно бы на много лтъ достало,
Чтобъ сынъ ея любезный, ненаглядный,
По крайней мр, не съ пустымъ желудкомъ
На подвигъ свой диковинный спшилъ,
Чтобъ видли и знали добры люди,
Что странствуетъ Царевичъ именитый
Не нищій же бродяга кто нибудь.
Чтобъ могъ онъ тамъ и въ царств подземельномъ
Кого нибудь задобрить, закормить,
Ну, словомъ, тутъ печеній столько было
Что мотъ бы самъ великій Чудо-Юда
Довольствовать весь штатъ придворный свой
Когда не годъ, то полгода съ походомъ.—
И наконецъ, отправился Царевичъ
Въ далекій путь, за три-девять земель,
Отъ матушки и батюшки роднаго
Напутствуемъ благословеньемъ ихъ.—
И вотъ въ пути Иванъ-Царевичъ нашъ,
И странствуетъ не день, не два, а много
Ужъ времени, и счётъ онъ позабылъ,
А все конца пути еще не видитъ.—
И вотъ, однажды, вечеръ былъ прекрасный,
Близъ моря онъ въ раздумья тихомъ шёлъ
Коня-жъ пустилъ онъ въ ближнюю лужайку.
Чтобъ травку тамъ, муравку пощипалъ.
Идетъ,— и вдругъ, подъ деревомъ высокимъ,
Разбросаны одежды видитъ онъ.—
И взялъ одну изъ нихъ полюбоваться,
Но въ этотъ мигъ заколыхалось море,
И онъ кусты тихохонько развёлъ,
Глядитъ — и чтожъ?…. Такое видитъ диво,
Что этого ни въ сказк разсказать.
Не только ужъ перомъ не написать,
Двнадцать двицъ красныхъ выходили
Какъ лебеди изъ пны волнъ морскихъ,
И вс они равно прекрасны были,
И братъ родной не разпозналъ бы ихъ,
Встаютъ они изъ моря — океана.—
Чуть-чуть дыша,— Царевичъ мой глядитъ,
Не такъ заря вечерняя румяна,
Какъ пламя ихъ двическихъ ланитъ,
Лазорево и небо голубое
Да все не то, что ясныя ихъ очи,
Не свтится огнемъ такимъ умильнымъ,
Не такъ манитъ надеждою оно!
И поступью идутъ они павлиной,
И вешняго цвточка не примнутъ,
По груди ихъ раскошной, лебединой
Ихъ волосы кудрявыя бгутъ
До самыхъ пятъ, глядитъ Иванъ Царевичъ,—
Растаялъ онъ!… Вотъ стали одваться,
Одиннадцать одлися,— одна
Глядитъ — своей одежды не находитъ.
Туда, сюда,— все нтъ какъ нтъ!… Не диво,
Когда её Царевичъ спряталъ нашъ,
Измучилась красавица двица,
И хищника такъ стала вызывать:
‘Когда старикъ мою одежду взялъ,
‘Отдай!… Тебя я батюшкой звать буду,
‘Съ отцемъ роднымъ почту я на-ровн,
‘Когда её ребенокъ малой взялъ
‘Отдай!… Теб сестрой я старшей буду,
‘Должна уму, да разуму учить,
‘Когда ее взялъ добрый молодецъ,
‘Отдай!… Теб невстою я буду
‘И суженымъ тебя я назову!…
Тутъ выступилъ Иванъ Царевичъ нашъ,
Съ одеждою красавицы двицы
‘А!… Это ты, удалый молодецъ!
Промолвила красавица двица.
‘Пора теб у батюшки служить!
‘Давно мы ждёмъ тебя Иванъ Царевичъ!
‘Ты лихо насъ у моря подстерегъ!
‘Но быть ужъ такъ!… Отъ словъ не отопруся
‘Невстою твоею буду я!
‘Но какъ меня съ сестрами распознаешь
‘Когда изъ насъ ты будешь выбирать?’
Смекнулъ тогда удалый нашъ Царевичъ,
Что видитъ онъ прекрасныхъ дочерей —
Великаго морскаго Чудо-Юды.
И служб тутъ обрадовался онъ
И суженой своею любовался,
И взялъ ее за блую онъ руку,
И такъ онъ ей умильно отвчалъ:
‘Конечно, то мудреная задача
Межъ жемчуга жемчужину узнать,
Въ лучахъ зари, признать тотъ лучь прекрасной
Которымъ счастья день предвозвщенъ,
И, можетъ быть, трудне несравненно —
Признать тебя между сестеръ твоихъ!
Но я слыхалъ отъ матушки присловье:
Что сердце всть другому подаетъ!—
Когда меня немножко ты полюбишь,
Узнать тебя — мн сердце всть подастъ,
Скажи теперь красавица двица
Какъ звать тебя? и былъ её отвтъ:
Меня зовутъ прекрасною Марфидой,
Къ тому-жъ еще когда сердита мать,
Она меня премудрой величаетъ,
И, вижу я, прекрасный мой Царевичъ,
Родной твоей пословица врна,
И ты меня узнаешь несомннно,
И скажется душа моя твоей!
Но время мн отцу тебя представить,
Пойдемъ къ нему!— И вотъ они пошли —
И ласково привтилъ Чудо-Юда,
Царевича.— За то въ углу Яга
Зловщими очами покосилась
Когда вошёлъ съ Марфидой вмст онъ.—
Чудо Юда (къ Ивану Царевичу,)
Пора!… добро пожаловать Царевичъ,
Мн врою и правдой послужить!
Я чувствую, слуга ты добрый будешь,
За то и я пожалую тебя!
Отдамъ теб полъ-царства въ награжденье,
Съ богатствами подземныхъ кладовыхъ,
И часть отдамъ я моря океана,
И дочь мою возмёшь любую ты,
Но, врно ты усталъ съ пути-дороги,
Поди-жь теперь, немножко отдохни,
А вечеромъ, явись за приказаньемъ,
И первую сослужишь службу ты.—

ВЕЧЕРЪ 1

Чудо-Юдо, Иванъ Царевичъ.

Чудо-Юда.
Когда на міръ отсюда погляжу,
Какъ сорныхъ травъ на нив этой много!
Кто первый тамъ приходитъ, тотъ и правъ,
Да хищныя хватаютъ жатву птицы,
А мелкимъ нтъ хорошаго зерна!
Но въ дух я земл благотворить,
Я съ тмъ позвалъ тебя Иванъ Царевичъ,
Чтобъ это все теб препоручить, —
За эту ночь, вдь ныньче длинны ночи,
Ты выполешь всю землю, какъ гряду,
Чтобъ сорной въ ней травинки не осталось!
Ну!… Слышалъ ты?— исполнить!

(Иванъ Царевичъ откланивается и уходитъ.)

УТРО.

Чудо-Юда. (открывая глаза, говоритъ Ивану Царевичу:)

Что готово?
Отъ сорныхъ травъ очистилъ землю ты?
Иванъ Царевичъ.
Выпалывалъ свтлйшій Чудо-Юда!
Да выполоть я сорныхъ травъ не могъ!
Чуть выдернешь одну изъ нихъ, и разомъ,
Они ужъ кучкой лзутъ изъ земли!
И разныя у всхъ у нихъ фигуры!
Кто съ грабелькой, кто съ ручкой, кто съ крючкомъ!
Подумаешь, схватить они готовы!—
И дале невольно отбжишь!
Какой имъ родъ!… Разсаживать не надо!
По грунту, знать, пришлись они земли!
Чудо-Юда (махнувъ рукой:)
Да! видно имъ привольно въ этомъ пол
Оставить ихъ до будущихъ временъ!
Поди-жъ теперь, часочикъ отдохни
А вечеромъ явись за приказаньемъ!

ВЕЧЕРЪ 2.

Чудо-Юда. (глядитъ на міръ сквозь огромную льдину, которую держитъ какъ лорнетъ и говоритъ Ивану Царевичу:)

Смотри-ка, тамъ какія чудеса!
Гляжу, глажу, глазамъ своимъ не врю!
Въ звринецъ что ли міръ преобратился?
Какія львы расхаживаютъ тамъ
Косматою помахивая гривой?—
Но львомъ зовутъ, а будто человкъ!
Да! Подлинно!… Весь образъ человка!
Но какъ и чмъ къ зврямъ они причлись?
Ужъ врно есть звриныя примты?
Мн хочется ихъ когти разглядть
Что желтыми перчатками прикрыты!
И галстухъ какъ смогли они надть?
И какъ въ сапогъ упрятали копыты?
До рдкостей охотникъ страшный я!
И всхъ зврей хочу имть породы,
Особенно невдомыхъ, кому
И мста нтъ въ исторіи науки,
Пожалуйста добудь ты львенка мн!
Хоть взрослаго, пускай земныя львицы,
Какъ водится, поплачутъ тамъ объ нёмъ,
Что въ когти ихъ свои не забираетъ,
Авось мою жену не соблазнитъ
И будетъ тихъ съ моей Ягою-Бабой!
А дочери?… Да мы припрячемъ ихъ!
Пожалуйста, породы этой львиной
Образчикъ мн на пробу привези!

(Иванъ Царевичъ откланивается и уходитъ).

ВЕЧЕРЪ 3.

Чудо-Юда (къ Ивану Царевичу):

Послушай-ка, удалый мой Царевичъ,
Вонъ этотъ берегъ слишкомъ обнаженъ!
Ни дерева, ни травки, ни былинки,
И негд въ часъ полудня отдохнуть!
Чтобъ завтра же, на самомъ этомъ мст
Высокій дубъ, развсистый, стоялъ!
Ты долженъ солнце, море замнить
И вс четыре древнія стихіи!
И времени и лтамъ пособить!
И выростить могучій дубъ въ ночь эту!
Да!… Жалокъ мн весь этотъ родъ людской —
За всё, про всё, у нихъ уходитъ время,
Какъ будто жить Мафусаила вки
Назначено на этой имъ земл!
Примръ я имъ хочу подать великій:
Ты видишь тамъ младенца въ пеленахъ?
Зубки едва прорзываться стали,
И то готовъ кормилицу хватить!—
Вотъ ночь теб, — чтобъ завтра-жъ онъ явился —
Къ услугамъ мн, удалымъ молодцомъ!
Чтобъ былъ вершковъ одиннадцати росту!
Мн дла нтъ — хотя за уши тяни!
Чтобъ кровь въ лиц играла молодая!
Чтобъ взглядомъ бралъ въ полонъ онъ города!
Иль скажешь ты: отваги, крови, силы
Въ младенц нтъ?— Какое-жъ дло мн?
Своей въ него впустить ты можешь крови,
Свою ему премудрость передай!
Хотя всю ночь ему Аристотеля,
Философовъ, съ указкою толкуй!
Посй теперь премудрости въ немъ вки,
Чтобъ къ жатв онъ заутра былъ готовъ!
За чмъ мн знать, какія примешь мры
Десятки лтъ часами замнить?
Но ты его заутра мн представишь,
Надюсь я полюбоваться имъ!

(Длаетъ знакъ, чтобъ Иванъ Царевичъ ушелъ. Онъ уходитъ).

УТРО.

Чудо-Юда (лежитъ въ постел, звонитъ, входитъ Иванъ-Царевичъ.)

Чудо-Юда.
Что скажешь ты?
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо-Юда!
Исполнилъ я приказъ великій твой!
И выростилъ высокій дубъ, могучій,
Да какъ то онъ не весело глядитъ!
И вытянулъ младенца въ человка —
И кажется смотрлъ онъ молодцомъ!
Но какъ то былъ не очень долговченъ,
Хоть жить ему я именемъ твоимъ
Приказывалъ!— но къ утру онъ скончался!
Изволишь ли взглянуть ты на него?—
Чудо-Юда (сердито:!
Не хочешь ли ты звать на погребенье?
Всю эту честь, по милости своей
Я жалую теб въ вознагражденье,
А вечеромъ, явись къ приказу ты!

ВЕЧЕРЪ 4.

Чудо-Юда (къ Ивану Царевичу:)

Послушай другъ!… Ты зодчимъ долженъ быть.
Волшебныя сооруди палаты!
Чтобъ было гд привольно намъ пожить!
Чтобъ солнцы тамъ во мраморахъ свтили,
Чтобъ круглый годъ весна у насъ цвла!
Чтобъ завсы опаловыя были!
Алмазныя сіяли зеркала!
Пусть вютъ тамъ ясминовъ блыхъ сни
О сладостномъ напоминая сн,
Пусть манятъ насъ пріюты тихой лни
Спокоиться полудня въ тишин!
Пусть облака нисходитъ покрывало
Прохладою объемля тихо насъ!
А море тамъ, чтобъ дальнее журчало
Какъ сказочникъ, бывалыхъ лтъ разсказъ!
Но, можетъ быть, и пиръ великолпный
Когда нибудь я вздумаю задать,
Хотя бы съ тмъ, чтобъ бракъ тысячелтній
Съ супругою моей попировать,
Иль, можетъ быть, задумаю устроить
Судьбу почти ужъ взрослыхъ дочерей,
Такъ видишь ли?— Придетъ теб настроить:
Огромныхъ залъ, зеркальныхъ галлерей!
Гд явятся въ торжественномъ собраньи
Танцовщики — со всхъ концевъ созданья!
Гд тысячъ сто зажжёмъ паникадилъ!
Да музыкой, чтобъ Штраусъ — предводилъ!
Чтобъ былъ оркестръ для вальсовъ и редовы,
Ну, строй себ до утренней зари!
Да замокъ мой не требуетъ основы!
Чтобъ крпокъ былъ на воздух!… Смотри!…
Пошёлъ Иванъ Царевичъ молчаливо,
Задумался нашъ добрый молодецъ
И голову удалую повсилъ,
Но вотъ глядитъ — откуда ни возмись
Идетъ къ нему прекрасная Марфида
И съ ясною улыбкой говоритъ:
Прекрасная Марфида
Что думаешь?… Отца приказъ пугаетъ,
Но ты свою невсту позабылъ!
Увидишь самъ — палаты мы построимъ
Волшебныя до утренней зари.
И, какъ нибудь, мы ихъ ко грунту моря
Хоть поясомъ волшебнымъ прикрпимъ!
Не унывай прекрасный мой Царевичъ
Пора!… Пора за дло взяться намъ!

(Открываетъ окно и зоветъ громкимъ голосомъ:)

По щучьему велнью!
По моему прошенью
Вы, вс морскія чуды!
Вы, духи облаковъ!
Во имя Чудо-Юды
На мой сбирайтесь зовъ!
Съ коралломъ, жемчугами,
Несмтными дарами.
И ты подземный гномъ,
Являйся съ молоткомъ!
Вы, чуды вс пучины!
Янтарныя корзины
Носите серебра.
И золота литаго,
И яхонта живаго
И всякаго добра!
Смотрите!… Чтобъ достало
Для занавсъ опала!
Мостите полъ скорй —
Алмазныхъ галлерей!
Ну, живо!… За работу!
Я завтра для отчету
Потребую васъ всхъ,
Чтобъ былъ во всемъ успхъ!
Чтобъ были какъ живыя
Сапфиры голубыя!
Чтобъ былъ чертога сводъ
Какъ радужный намётъ!
Чтобъ были въ мозаик
Кораллы, янтари!
Чтобъ замокъ былъ великій
Оконченъ до зари!
Работникъ ночи тёмной
Паукъ морей огромной
Какъ скуки долги дни
Мой поясъ растяни!
Его, какъ якорь длинный
Опустишь съ высоты,
И домъ ко дну пучины
Привяжешь крпко ты!
Мое ты слышалъ слово?—
Исполни же, смотри!
Чтобъ было все готово
До утренней зари.
Марфида (къ Ивану-Царевичу:)
Ну, слышишь ты, какъ вс захлопотали?
Какая тамъ тревога, бготня
Пошла у нихъ!… Вотъ!… Слитки золотыя
Уродливой насилу тащитъ гномъ,
Стучатъ, кричатъ, лишь пыль пошла столбомъ!
Да прыгаютъ граниты какъ живыя!
Работаютъ милліоны малыхъ рукъ,
То ракъ морской, то котикъ, то паукъ.
Все, кажется, невзрачные народы,
Горбатые, мохнатые уроды:
А домъ растётъ — смотрика! ужъ стна
Подъ молотомъ какъ быстро выростаетъ
И блескомъ тамъ серебрянымъ, луна
Прозрачную колонну осыпаетъ.—
Поди-жъ теперь, Царевичъ! почивать,
И крпкую свою откинь ты думу!
Какъ видишь ты, все къ утренней зар
Должно поспть!… Прощай же!… До свиданья!
И спать они спокойно разошлись.
Но старую пословицу забыли!
Что вечера всё утро мудренй!
Ее жъ давно Ягая-Баба знала
Все видла злодйка, знала всё!
Она дала покончить вс работы —
И вотъ заря на неб занялась
И замокъ весь явился въ красот.
Тогда она подкралась молчаливо,
Хвать топоромъ! И поясъ разлетлся
Которымъ былъ тотъ замокъ величавый,
Какъ якоремъ волшебнымъ прикрплёнъ!
И замокъ вдругъ привсталъ, заколебался
И вдаль небесъ торжественно помчался!
Тогда Иванъ Царевичъ прибжалъ —
Тогда открылъ глаза и Чудо-Юда,
Глядятъ…. Ахъ!… Ахъ!…
А замокъ все летитъ:
Не кажется ль огромною жаръ-птицей
Когда одтъ востока багряницей
Въ лучахъ зари онъ утренней блеститъ?
Чудо-Юда.
Пропалъ нашъ трудъ, Иванъ Царевичъ, даромъ!
И втеръ горъ надъ нами подшутилъ!
Но что жъ бды?… Надумаюсь, быть можетъ.
Другую ты сослужишь службу мн!

ВЕЧЕРЪ 5.

Чудо-Юда (глядитъ на міръ земной и зоветъ Ивана-Царевича.)

Пожалуй-ка сюда, Иванъ Царевичъ!
Какая тьма людей тамъ собралась!
Быть можетъ есть и дльные межъ ними,
Но многіе прикрыты кое чмъ
И какъ нибудь! подумаешь, не стало
Сапогъ у нихъ!… А умный все народъ!
Бумагъ за то, бумагъ какія стопы!
И, врно, все премудрыя ихъ рчи
О томъ, какъ міръ усовершатъ они!
Какъ общество недужное исправятъ!
Такъ диво ли, что нкогда, порой
Одться имъ, какъ слдуетъ, какъ надо?
Легко ли все придумать, обсудить?
Не даромъ же они свтиломъ вку!
И слышалъ я:— по милости своей
Хотятъ они пересоздать людей,
Хотятъ придать свой образъ человку!
Не думаю, чтобъ міръ при этомъ много
Выигрывалъ.— Но дло не мое!
Да слышишь ли, о чемъ они толкуютъ?
О братств рчь мн кажется, зашла,
Да!… Точно такъ! Узнать желалъ бы я
Во имя чьё идъ братство процвтаетъ,
Когда у нихъ нтъ общаго отца?
Не шатко ли, какъ домъ мой безъ основы,
Что втромъ вдаль недавно унесло?
Едваль не такъ!…
А что-то жаль мн стало,
Что нтъ сапогъ у этихъ мудрецовъ,
А мало ль имъ заботы и трудовъ:
Ужъ подлинно огромная опека!
Легка ль бда исправить міръ земной?
Къ тому жъ еще житейскія заботы!
Не можемъ мы легко имъ пособить
Въ такой нужд!… Послушай-ка Царевичъ!
Едва лишь мракъ накроетъ міръ земной.
Едва лишь ночь наляжетъ надъ водами,
Поди ты къ нимъ, и платьемъ, сапогами,
И нужнымъ всмъ премудрыхъ ты прикрой!
Да ты смотри жъ!… Не сдлай имъ обиды!
Чтобъ этого никто и не видалъ!
За то и ты попользуйся отъ нихъ!
И выслушай ихъ рчи, ихъ системы,
И если въ нихъ прочесть не хватитъ силъ,
На помощь имъ зови все наше царство,
Подземное все наше государство,
И всхъ духовъ всхъ четырехъ стихій!
Вотъ — видишь ты, какую я дорогу,
Какія средства я теб даю
Огромныя, къ наук и познанью!
За то, и ты мн службу сослужи!
Всё выслушай! Обдумай все глубоко!
И выведи всей мудрости итогъ!
И краткое представь мн извлеченье,
Страничкахъ въ двухъ, чтобъ я обдумать могъ,
И высказать про все мое сужденье.
Поди жъ теперь, часочикъ отдохни!
Теб труда и въ эту ночь не мало,
За то ужъ какъ ты можешь быть уменъ!
За то ужъ тамъ премудрости палата!
Не столько чудъ въ подводной глубин
Какъ тамъ ума!… Премудре Сократа
Заутра ты представишься ко мн!

УТРО.

Чудо-Юда (открывая глаза, говоритъ Ивану Царевичу:)

А!… это -ты!… Ну, что Иванъ Царевичъ?
Принесъ итогъ?… Да что это съ тобой?
Какъ блденъ ты!… Какъ будто чмъ разстроенъ!
Не болнъ ли?
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо-Юда!
Приказъ я твой исполнилъ сколько могъ,
Явился я въ ихъ мудрое собранье,
И обувью и платьемъ одлилъ,
Да тайно, такъ чтобъ люди не видали,
Какъ сказано, сосди чтобъ не знали,
До чтенія тутъ очередь дошла,
Тогда снесли рчей огромныхъ кипы,
И дрожь меня невольно проняла,
Какъ я взглянулъ! свои произведенья
Пошли читать вс эти мудрецы!
Ни силы въ нихъ, ни голосу не стало,
И позвалъ я усердныхъ слугъ твоихъ,
Какъ ты веллъ.—
И вотъ морей поляна
Покрылась вся жильцами океана!
На голосъ мой, изъ пропастей земли
Милліоны рукъ, головъ произросли!—
И полное собраніе тутъ было,
И желчный гномъ, и сильфъ золотокрылой —
И духи безднъ, и духи горныхъ водъ
Слились въ одинъ волнуемой намётъ!
И голосъ мой отгрянулъ въ міръ далёко
До ндръ земли, до зыби облаковъ.
И сонмы ихъ, отъ юга, отъ востока,
Росли, вились со всхъ земли концовъ.
Лились волной изъ бездны океана,
Вились огнёмъ изъ кратера волкана,
Изъ ндра тучь въ воздушной вышин
Огнёмъ зарницъ они являлись мн.
И чуденъ былъ ихъ сонмъ разноплеменный
И видлись съ волнистой высоты,
И ужасы незнаемой вселенной,
И облики чудесной красоты!
То, будто насъ, во мрак полуночи
Незримый кто, невдомый слдилъ,
Лишь видлись недвижимыя очи,
И этотъ взоръ намъ душу леденилъ!
То, ближе къ намъ, шумли водяные,
И лшіе аукались въ лсахъ,
То крылья тамъ сильфиды голубыя
То хохотъ, плескъ русалки на волнахъ!
Какое тутъ волшебное собранье
И дивныхъ формъ, достойныхъ изваннья!
И облика чудесныхъ нереидъ
И хобота, и зоба, и копытъ
И сонмы тамъ носилися надъ нами
Невдомыхъ не названныхъ духовъ,
И вяли огромными крылами
Отъ волнъ морей, до темныхъ облаковъ!
Но вспомнилъ я и тутъ твоё велнье,
И собралъ весь несмтный сонмъ духовъ,
И роздалъ имъ системы мудрецовъ
И рчи ихъ, для скораго прочтенья.—
И-помнится — на каждаго пришлось
Не мало, ихъ, но что со мною сталось
Какъ море всё духовъ заколебалось,
Какъ чтенье вдругъ повсюду началось?
Какъ будто всё исполнилось рчами,
И словъ однихъ вселенная полна,
И сушь, моря, и неба вышина,—
Какъ будто все содлалось устами!
Читало все отъ моря до высотъ,
И каждое мн слово доходило!
Воздушный весь, подземный весь народъ
Читалъ, читалъ — и все мн внятно было!
Хотя, подъ часъ, кружилась голова.
Хотя, порой, въ глазахъ моихъ темнло,
Но помнилъ я, по зналъ какъ дважды два
Что рчи т едваль пригодны въ дло!
Но что-то вдругъ, притихли вс уста,
Но очи вс подернулись дремотой —
И сушь, моря и неба высота,
Все стало вдругъ огромной позвотой?
И я, совсмъ ужъ выбившись изъ силъ
Бжалъ къ теб представить донесенье.—
Желудокъ мой ужъ больше не варилъ
Испортилось совсмъ пищеваренье!
Чудо-Юда.
Ахти бда!… За докторомъ скорй!
Иванъ Царевичъ.
Не надобно, почтенный, Чудо-Юда!
Пройдетъ и такъ, я русской человкъ,
Лишь часъ, другой, мн сладкаго покоя,
И вновь явлюсь къ твоимъ услугамъ я!

ВЕЧЕРЪ 6.

Чудо-Юда. (прищурясь смотритъ на землю и говоритъ Ивану Царевичу:)

Тамъ, кажется, любезный, лотерея?
Велики что-то больно нумера!
Охъ!… Эта мн игра въ перевороты!
Не только землю разыграть хотятъ.
Отъ нихъ и морю даже достается!
И разволнуютъ самый океанъ
Для его по прихоти — безумцы!
Хотятъ въ полонъ взять старца океана —
Ну, гд имъ всмъ съ могучимъ совладть!
Найдется ли въ ихъ маленькой вселенной
Убжище отъ ятихъ рьяныхъ водъ?
Махнетъ ли онъ волной неукрощенной
И всхъ онъ ихъ съ лица земли смететъ!
И было такъ, — да видно ужъ забыли,
Иль думаютъ, что было, то прошло.—
Иди ты къ нимъ, раскланяйся учтиво,
Посланникомъ явися тамъ моимъ!
Да выскажи про все краснорчиво
Какъ силенъ я, добра желаю имъ,
Какія здсь янтарныя палаты,
Какъ много здсь коралла, жемчуговъ,
Какъ царства всмъ подводныя богаты,
И я, порой, ссудить ихъ всмъ готовъ,
Да! міръ земной украшу какъ сосда,
Чтобъ только онъ мои покоилъ сны,—
Чтобъ сладко мн дремать посл обда
Подъ говоромъ полуденной волны.—
Ну, кончено!— Поди теперь, отчета
Потребую я утромъ.—

УТРО.

Чудо-Юда (просыпаясь говоритъ Ивану Царевичу:)

Это ты?
Что новаго?
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо-Юда!
Тебя они разыгрывать хотятъ.
Чудо-Юда.
Какъ!… Что?… Меня!.
Иванъ Царевичъ.
Да!… ты веллъ напрасно
Разсказывать — какъ моря глубина
Невиданныхъ диковинокъ полна!
И какъ твои янтарныя палаты
Кораллами, жемчугами богаты,—
Нашелъ я ихъ, залетныхъ, безъ труда,
Въ собраніяхъ преважно засдаютъ,
Берутъ въ полонъ, словами, города —
Народами какъ шашками играютъ!
Кто сетъ бунтъ, роститъ переворотъ,
Кто подчуетъ васъ частью свта новой,
У всякаго свой маленькой приходъ,
И есть билетъ на все у нихъ готовой!
А тамъ, другой, пожалуй, въ попыхахъ,
Читаетъ рчь о новыхъ вамъ лунахъ!
Вотъ я пришелъ, раскланялся учтиво,
Посланникомъ явился я твоимъ
И высказалъ про все краснорчиво
Какъ силенъ ты, добра желаешь имъ
И прочая. Но рчь едва коснулась
До жемчуговъ, огромныхъ кладовыхъ,
Какъ эта вся ватага встрепенулась!
И только могъ разслушать я у нихъ,
‘Скорй, скорй печатать объявленье!
‘Разыгрывать подводный этотъ кладъ!
И поданъ былъ собранію докладъ,—
И вотъ — писать пошли опредленье!
Тогда — одинъ ораторъ видно, всталъ,
Разсказывать онъ началъ горделиво:
‘Что міръ земной и тсенъ намъ, и малъ
‘Что славная на дн морей пожива,
Что глубь морей для насъ же создана,
‘Что дань и ты платить обязанъ вку
‘И бездны вс исчерпаемъ до дна,
‘И то едва достанетъ человку,
Тутъ — шумъ и плескъ,— но я разслушать могъ,
Но понялъ я сужденій всхъ итогъ:
Едва теб разсказывать я смю,
Что пущено все море въ лотерею,
И въ гости къ намъ пожаловать хотятъ.
Чудо-Юда.
Пусть жалуютъ! я буду очень радъ!
Поди теперь! теб на отдыхъ время,
А вечеромъ къ приказу приходи!

ВЕЧЕРЪ 7.

Чудо-Юда. (къ Ивану Царевичу:)

Что это, другъ?… Никакъ землетрясенье!
Иль мучится тамъ мать сыра-земля?
Огромная признаться! роженица!
И что на свтъ она произведетъ?
А мн на дняхъ разсказывали люди —
Что- долженъ быть такой переворотъ!
Уже ль пришла минута разршенья
И часъ давно ожиданный насталъ?
Ну, чмъ то — насъ порадуетъ земля,
И плодъ какой даруетъ мірозданью?
То будетъ ли герой, иль полу-Богъ?
То будетъ ли звзда или планета?
А можетъ быть лишь новой частью свта
Изволитъ насъ пожаловать она?
Не даромъ же вся эта кутерьма
Не даромъ же беременности лта!
Да! кажется, почти уже пол-вка
Ршительной минуты этой ждутъ,
Чу!… Какъ она, сердечная, кричитъ,
И охаетъ и мечется и стонетъ
Суставчики вс ходятъ ходуномъ,
И судорги несчастную схватили!
Иль средства нтъ недугу пособить?
Нтъ знахаря смягчить ее истому?
Вотъ!… городъ тамъ шатается, упалъ!
Вотъ!… рушилась еще твердыня эта!
И съ трескомъ тамъ разслася гора —
Смотри!… Смотри!… Что выползетъ оттуда!
Чудовище ль со гривою косматой?
Временъ ли допотопныхъ великанъ?
Иль, можетъ быть, красавица двица
Съ роскошною — до самыхъ пятъ косой
Съ умильными, сафирными очами,
Прозрачными, какъ синева морей?
Тогда — то я съ моей Ягою — Бабой
Раздлаюсь, быть можетъ, какъ нибудь!
Но пусто все!… Ни признака рожденья!
И долго ли страдалиц земл,
Выдерживать такую боль напрасно?
Смотри!… Смотри!… Не облики-ль духовъ
Замтны тамъ, въ окошк облаковъ?
И, кажется, полвка перемчалось
Какъ это тамъ окно не закрывалось.
Да! подлино! Ужъ лтъ подъ пятьдесятъ,
Какъ вс они усильно сторожатъ
Желанную минуту разршенья!
Увидимъ мы — каковъ — то будетъ кладъ
Наградою за долгое терпнье!
А тамъ — смотри!… Станица нереидъ
Какъ пристально въ окошко волнъ глядитъ!
И дале, вонъ тамъ, между тумановъ,
Кудрявою поникнувъ головой,
Воздушныя дружины великановъ
Глядятъ — и ищутъ, что станется съ землей?
Подумаешь, изъ всхъ концовъ творенья
Нахлынула вся эта молодежь
И вс хотятъ земли произведенье
Обсуживать — какъ зрители изъ ложъ!
Иной, схвативъ кусокъ огромной льдины,
На міръ земной наводитъ какъ лорнетъ,
Иной свой глазъ уставитъ соколиный
Изъ облака — а все развязки нтъ!
И смотритъ все, и ждетъ нетерпливо,
Какое тутъ на свтъ родится диво?
Подводный весь, воздушный весь народъ
Внимательно высматриваетъ, ждетъ —
И что жъ земл наградою страданій?
Раздастся ли ей громъ рукоплесканій?
Иль грянетъ ей, въ возмездіе трудовъ,
И свистъ я смхъ, съ морей и облаковъ?
Но — вотъ опять, ужасный шумъ, тревога!
Знать, точно часъ ршительный насталъ!
Знать, время ей развязки наступило
Чу!… Шумъ и крикъ!… Бги скорй, бги
Привтствовать съ счастливымъ разршеньемъ!
Кто бъ ни былъ тотъ диковинный младенецъ,
Что выстраданъ мученьемъ столькихъ лтъ —
Хотлось бы взглянуть мн на него!
Хотлось бы мн имъ полюбоваться!
Послушай-ка усердный мой Царевичъ,
Ты службу мн большую сослужи:
Пожалуйста, отъ бабки повивальной
Тихонько ты младенца унеси
На мигъ одинъ, я только полюбуюсь,
Узнаю, чмъ такъ мучилась земля,
И ты опять домой его представишь,—
Пока еще въ истом спитъ она!
Бги жъ скорй!

(Иванъ Царевичъ уходитъ.)

УТРО.

Чудо-Юда (открывая глаза говоритъ Ивану Царевичу.)

А гд жъ новорожденный?
Хотя бы ты мышёнка мн принесъ!
Пожаловалъ съ пустыми ты руками!
А!… Такъ-то, мн, Царевичъ служишь ты?
Не могъ принесть….
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо Юда!
Какого жъ бы младенца я принесъ?
Земля въ родахъ — но все не разродилась!
Чудо-Юдо.
Какъ!… Нтъ еще?—
Иванъ Царевичъ.
Вотъ то-то и бда!
Усердствуя свершить твоё велнье,
Не мало я постранствовалъ по ней,
И встрчныхъ всхъ выспрашивалъ людей,
Куда бжать?— Гд ждали разршенья?
Я къ городу, что мучился въ родахъ,
Я къ той гор, что съ трескомъ разсдалась
Я къ мудрымъ тмъ, чья мудрость въ попыхахъ
Проектами, рчами разрождалась
Всё ничего!… Начала жизни нтъ!
Тутъ не было и призрака рожденья!
И твой не могъ я высказать привтъ
О радости великой разршенья!
Хотя вковъ великіе дльцы
Поднявъ носы, гуляли мудрецы
И будто вс считали звзды неба
Порой кусокъ вымаливая хлба!
За то уже, какъ этотъ весь народъ
Младенца вдаль грядущаго ведётъ,
Подумаешь-болзнію повальной
Больны они, чтобъ міръ пересоздать,
Разыгрывать роль бабки повивальной,
Системами, рчами повивать!
Младенецъ тотъ, еще не нарожденной
Въ глазахъ иныхъ прямой Наполеонъ,
Ужъ то-то имъ основный дастъ законъ!
Ужъ то-то дастъ единство онъ вселенной!
Другія кровь Бурбоновъ видятъ въ нёмъ,
Хотятъ его, какъ лтъ бывалыхъ вры.
Иные ужъ какъ будто бы съ ключёмъ —
Наврно ихъ возметъ онъ въ каммергеры!
То бдныхъ онъ съ богатыми сравнитъ,
И общину надъ обществомъ уставитъ!
То всхъ цвтовъ республикой глядитъ,
То міръ земной онъ силою управилъ.—
Видалъ ли ты, какъ въ воздух, норой,
Волшебныя волнуются виднья,
Гд носятся надъ нашей головой
Всхъ тайныхъ думъ, желаній отраженья?
Не такъ ли онъ, младенецъ бдный тотъ,
Что выбиться на свтъ еще не можетъ,
Приходится всмъ названнымъ отцамъ,
По тайному желанью, по недугу,
За тмъ, что онъ во образъ вылитъ ихъ!
Чудо-Юда.
Не даромъ ты водился съ мудрецами.
Какой ты сталъ великій краснобай!
А жалко мн земли Иванъ Царевичъ!
Да! хорошо разсказывать вамъ всмъ!
Въ родахъ она. Когда же разродится?

ВЕЧЕРЪ 8.

Чудо-Юда (къ Ивану Царевичу).

Все новости разсказываютъ мн:
Ты, можетъ быть, слыхалъ Иванъ Царевичъ,
Что новое искусство на земл
Явилась, что ветхо, устарло,
Все къ юности волшебной возродятъ!
И общества изрубленные члены
Живой водой опять соединятъ!
Ну, старая исторія Язона!
Ты, можетъ быть, слыхалъ и про неё?
И, чмъ тогда окончилось все дло
Не знаю какъ запамятовалъ я.—
Но вымысломъ тогда все это было —
На хитрости тотъ вкъ не поднялся.—
И, вотъ теперь, все дло разъяснилось,
Изъ области волшебной баснословной
Въ существенность шагнуло!… Въ наши дни
Ужъ мало-ль что открыто человкомъ!
Такъ можетъ быть, и міръ помолодятъ!
Вотъ, видишь ли, какъ дло происходитъ:
Сперва возмутъ-да міръ сварятъ въ котл,
А тамъ, его и вынутъ изъ бульона
Красавчикомъ, молоденькимъ! Ну, такъ,
Что юношамъ при немъ завидно будетъ!
И волосы завьются вновь кудрями!
И усики пробьются у него,
И силы вс, что отняты лтами,
Удвоятся!… Боюсь я одного —
На пользу ли другимъ лекарство это?
Признаться другъ!… И я-бъ помолодлъ!
И мн мои наскучили морщины,
Ну, кто меня полюбитъ старика!
Яга моя?— И та уже, порою,
На пажиковъ молоденькихъ глядитъ!
А эти вс вертушки, нереиды,
И знать меня, сдаго, не хотятъ!
Хотя я имъ и набольшій: —
Царевичъ!
На этотъ разъ, не службу сослужи,
А дружбу ты мн истинно докажешь,
Когда ты все узнаешь, да смотри —
Срослись ли вс изрубленные члены?
И точно-ль міръ старикъ помолодлъ?—
И вс-ль его разгладились морщины
Съ изрытаго, столтьями, лица!—
И точно-ль онъ смнялъ свои сдины
На поступь льва, осанку молодца?—
И лысину волнистыми кудрями
Прикрылъ ли онъ?— Провдай, разсмотри?
И, если такъ, примись скорй за дло!
Скорй воды и мертвой, и живой
Достань ты мн. И снадобье все это,
И докторъ тотъ — чтобъ все передо мной
Явилося какъ листъ передъ травой!
Ну, милый мой Царевичъ!… Удружи
Ты этимъ мн! За то и я въ награду,
Отдамъ теб полцарства моего.
И съ дочерью, съ прекрасною Марфидой,
Бги-жъ скорй,
Иванъ Царевичъ.
Когда не сказка это,
И снадобья, и врачь передъ тобой
Все явится, какъ листъ передъ травой!

(скоро уходитъ.)

УТРО.

Чудо-Юда (открывая глаза, къ Ивану Царевичу.)

Вернулся ты? ну, что, Иванъ Царевичъ!
Ни снадобья съ тобою, ни врача!
А я какъ ждалъ!… и, право, мн казалось,
Что я какъ міръ земной помолодлъ
Чтожъ видлъ ты?—
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо-Юда
Спаси Господь отъ юности такой!
Поврь ты мн, все сказываютъ сказки
Про міръ земной,— не стоило труда
И слушать ихъ, я странствовалъ не мало,
Но юности я міра не видалъ!
Изрубленъ онъ, разбросаны вс члены?
Да, можетъ быть!— Но гд-жъ срослись они?
Это-жъ снадобье нашелъ соединенья?—
Я былъ везд, въ столицахъ, въ городахъ —
Но, кажется, живой они водою
Не вспрыснуты!… Усталыя все лица,
Приличныя старющимъ душамъ!
Скажу ли все?— Мн даже чудно было,
Какъ мало тамъ я юношей нашелъ.
Не то, чтобы лтами стары были,
Не страстію байронствовать они
Размучены — прошла ужъ мода эта!
Нтъ!… Старитъ ихъ промышленность, расчетъ!
А съ юностью, едва-ль совмстно это!
Ужъ если ты выслушиваешь сказки,
Такъ быль теб могу я разсказать —
Позволишь ли?
Чудо-Юда.
Я слушаю.—
Иванъ Царевичъ.
Тамъ, дома,
Отсюдова за тридевять земель,
Есть царскія, высокія, палаты,
Гд мать меня вскормила, воспоила
И на сердц взлеляла своемъ,
И, подъ вечеръ, она меня водила
Гулять, порой, на тотъ шелковой лугъ,
Которымъ мы изъ оконъ любовались,
И много тутъ и званыхъ, и незваныхъ
Играть со мной сбиралося дтей,
И помню я, одинъ былъ мальчикъ бойкій,
Оборванный, а прытокъ, и хитеръ,
То выхватитъ онъ пряникъ золоченый,
То выманитъ онъ лакомой кусокъ,
А все его поймать никто не могъ,
Хотя ему везд была пожива!
Но какъ то онъ изъ виду у меня
Совсмъ пропалъ:— межъ тмъ, во услуженье,
Царь-Батюшка послалъ меня къ теб,
Вотъ!… Въ эту ночь — какъ ты меня отправилъ
Отыскивать воды себ живой
За тридевять земель.— Я ду, ду —
И, вотъ, какой-то садъ передо-мной,
А тамъ — стоятъ высокія палаты,
Я къ нимъ — смотрю, пирушка тамъ идетъ,
И шумъ и смхъ — гульба у нихъ такая,
Огни везд — музыка роговая —
Я признаюсь, измучился усталъ —
И крпко мн напиться захотлось!
Тмъ боле, что тамъ звучали чаши,
И хлопали тамъ пробки въ потолокъ!
Вотъ, я вхожу — кого-жъ я тамъ увидлъ?
Какъ думаешь?— Да мальчикъ бойкій тотъ,
Что нкогда и хитрымъ, и лукавымъ
Товарищемъ въ младенчеств мн былъ!
Но словно онъ совсмъ переродился!
Призналъ его я только по лицу,
Какъ важенъ сталъ съ своей повадкой львиной
И, будто бы хозяйничаетъ тутъ!
И вс къ нему съ какимъ-то уваженьемъ,
Узналъ меня, бжитъ на встрчу мн:
Кричитъ: добро пожаловать, Царевичъ!
Угодно ли откушать хлба-соли
Съ товарищемъ бывалыхъ лтъ?— А я
Въ отвтъ ему: Да! Счастливой къ обду!
И такъ, мы вс услись пировать,
Описывать обда я не стану,
Скажу одно: лишь мертвой да живой
На пиршеств, воды не доставало.—
Окончилась трапеза — мы пошли
Гулять въ саду, — музыку роговую
Послушать,— тутъ, я вытерпть не могъ,
Спросилъ его: — свахи ты мн, пожалуй,
Иль дядю ты, Набаба схоронилъ
Индйскаго?— Иль кладъ нашелъ великій?
Иль пріиски досталъ ты золотыя,
Что сдлался такимъ ты богачемъ?
Пиры даешь, глядишь совсмъ вельможей,
Подумаешь весь вычерпалъ Уралъ!
Тутъ малой мой совсмъ расхохотался,
И въ тнь дубовъ, со мною удалясь,
Сказалъ онъ мн: — (быть можетъ разболтался
Съ похмлья онъ, лукавецъ, въ первой разъ.)
‘Смотри же ты, чтобъ люди не узнали!
‘Какой тутъ кладъ!— Онъ весь тутъ на лицё!
‘Вонъ — мой Уралъ разгуливаетъ въ шали,
‘И съ жёлтою кокардой на чепц!
‘А тамъ въ тни, мелькая какъ живые,
‘Всё пріиски гуляютъ золотые!
‘Хоть, можетъ быть, не вдругъ узнаешь ихъ,
‘Въ сюрту-пальто, въ перчаткахъ щегольскихъ!
‘Тамъ — разныхъ рудъ и пластовъ — вереница —
‘И мрно тамъ, похаживаетъ кладъ,
‘Подумаешь — на нихъ вс эти лица
‘Накинуты — какъ маски въ маскерадъ!
‘Когдабъ ты зналъ, какъ золото всё это
‘Вытравливать — мн любо и легко!
‘За чмъ искать въ безвстной части свта?
-Какъ видишь ты — оно не далеко!
Когда мн міръ рудникъ и такъ богатой,
‘Гд все беру, не силой, молоткомъ —
‘Гд золото гребу я не лопатой,
‘Но хитростью, догадливымъ словцомъ,
‘И сколько рудъ, металловъ, пластовъ разныхъ
‘Тутъ собрано въ чертахъ разнообразныхъ!
‘И могъ бы я, имъ всмъ, прозванье дать
По качествамъ, по свойствамъ ихъ секретнымъ,
‘ И могъ бы я ихъ всхъ нумеровать,
‘Кого рудой, кого дворомъ монетнымъ,
‘Иль думаешь, я ныньче пиръ давалъ?
‘Да!… Какъ не такъ!… Они за все платили!
‘Но ихъ добромъ, я ихъ же угощалъ,
‘И мн-жъ они обязаны вс были!
‘ На что мн кладъ?— Наслдіе отцовъ?—
‘Лишь были бы пріятели вс живы!
‘Ты видишь ли, тутъ сколько есть головъ,
‘Все пріиски,— мои все это нивы!
И могъ бы онъ еще поразсказать
Тутъ многое,— но времени не стало
И вдаль спшилъ я юности искать,—
Но встртилъ я подобныхъ лицъ не мало!
Чудо-Юда.
Не можетъ быть!
Иванъ Царевичъ.
Почтенный Чудо-Юда!
Я-бъ этого и выдумать не могъ,
По истин, болзнью первой вка
Всмъ жертвовать для выгоды своей,
Какъ будто имъ всегда найдется время
И счастье знать, и чувствовать, — межъ тмъ,
Придетъ пора, хозяинъ гаситъ свчи,
И конченъ балъ!—
Иль юности такой
Жмалъ бы ты?— Хотя-бъ возмояіно было
(Что каніется мн выдумкой одной,)
Не лучше-ль жить съ твоею сдиной,
Да жить съ душой открытой, беззаботно,
Чмъ ближняго выпахивать какъ ниву,
Чмъ сокъ его послдній выжимать?
Что скажешь ты, почтенный Чудо-Юда?
Чудо-Юда.
Обдумаемъ мы посл какъ нибудь,
Теперь еще недавно я проснулся,
И голоду опасно затруднять,
Легко-ль вопросъ обдумывать мудреной?
Посмотримъ мы, поди, ложись и спи!
А вечеромъ, явись опять къ приказу!

ВЕЧЕРЪ 3.

Чудо-Юда (къ Ивану Царевичу:)

А!… Что это?… Не свта-ль преставленье?
Изъ края въ край колеблется земля!
И берегъ нашъ въ основ зашатался!
Вотъ!… падаютъ и городъ и утёсъ!
Вотъ!… Новые подъемлются волканы!
И все въ огн и сушь и океаны!
Все заревомъ пожара занялось!
А тамъ,— смотри!… Не вки-ль исполины
Съ развалинъ царствъ разбитыхъ возстаютъ?
И кто дерзнулъ тревожить ихъ сдины?
Кто отдалъ все минувшее подъ судъ?
Шемякинъ судъ!…
Въ войн междоусобной
Съ предбудущимъ минувшее!— И вотъ —
Того и жди, что міръ земной падетъ,
Во глубь морей — какъ памятникъ надгробной
Засыплетъ насъ!…
Бги туда!— бги!
Царевичъ мой!… Смири скорй тревогу,
Оружія, сокровища бери!
Всхъ слугъ моихъ возни себ въ подмогу!
Да только міръ земной ты усмири!
Спаси насъ всхъ!
Спшитъ Иванъ Царевичъ
И сушь подъ нимъ трепещетъ какъ моря!
И горы тамъ, какъ волны океана
Колеблются, — не ступитъ шагу онъ,
Не сыщетъ онъ незыблемой твердыни,
Гд-бъ не было готоваго жерла!
Гд-бъ пламени не вспыхнуло волкана!…
И онъ поникъ удалой головой,
Но съ нимъ его прекрасная Марфида —
И рогъ она волшебной поднесла
Къ устамъ своимъ — и вотъ въ концахъ Созданья
Отгрянули прекрасной заклинанья —
И такъ духовъ стихій она звала:
Марфида (Простирая жезлъ свой:)
Отъ поясовъ тропическихъ,
Отъ царства вчныхъ льдовъ
Вы, духи мірозданія,
На мой слетитесь зовъ!
Вы, гномы подземельные!
Вселенной глубины,
Основы міра шаткаго,
Скрпить теперь должны!
Вы, духи разрушительныхъ
Волкановъ и огней,
Во всхъ концахъ творенія
Тушить огонь скорй!
Ундины свтлоокія!
Какъ лучшій міру даръ,
Вы море Средиземное
Пролейте на пожаръ!
Марфида (Ивану Царевичу:)
Ты слышишь ли, Иванъ Царевичъ мой
Какъ гномы тамъ, въ земл захлопотали!
Работаютъ, скрпляютъ и куютъ,
Но будетъ ли успшна ихъ работа?
Охъ!… эти мн земные мудрецы!
Какой они основы не подроютъ?
У всякаго отдльный лагерь свой!
У всякаго есть собственное знамя!
А міръ борись за каждаго изъ нихъ!
И вотъ-они метлой вооружились,
Метутъ себ минувшее какъ соръ!
Какъ стараго, покинутаго зданья
Ненадобный оброшенный мусоръ!
Но каждой шагъ отстаиваютъ вки!
Опять пальба!… Кружится голова!
Чу!… Вздрогнула земля до основанья!
Горитъ…. Горитъ…. Но гд же духъ огня?
Скорй сюда!… На помощь, саламандры!—
Тушить огонь!… Но пуще лишь горитъ!
Знать эта имъ стихія не подъ силу!
Знать этотъ ихъ не слушаетъ огонь!
Не имъ смирять кипящихъ думъ волненье!
Не имъ тушить страстей земныхъ разгаръ!
Чтожъ длать намъ? И гд искать спасенья?
Ужъ разв Ундина,
Что тихо подъемлетъ головку изъ водъ
Залогомъ спасенья
Съ опаловой чашей изъ волнъ возстаетъ!
И поясъ волнистой
Изъ радугъ, воздушныя перси облекъ,
Потокъ серебристой
Приноситъ изъ блыхъ ей лилій внокъ!
Въ лазурномъ простор
Умильно заискрились звзды очей,
И цлое море
Съ любовью до облакъ восходитъ за ней,
Она съ сожалньемъ
Глядитъ — и кого-бы тотъ взоръ не увлекъ?
И, тихимъ движеньемъ.
Свергаетъ на землю весь моря потокъ!
Марфида (къ Ивану Царевичу.)
Скорй!… Скорй!… Уйдемъ на эту гору
И, кажется, измокли даромъ мы.—
И море всё преобратилось въ пламень,
И пуще лишь бушуетъ и кипитъ!
Лишь боле ожесточились люди!
И вновь рзня во имя братства тамъ!
Ты слышишь ли?… Вотъ хохотъ раздается
Неназванныхъ, невдомыхъ духовъ!
Ты видишь ли?… Отъ безднъ до облаковъ
Ихъ тёмный сонмъ огромнымъ клубомъ вьётся!
Какъ коршуны надъ трупами летятъ!
И, ближе всё къ земл они кочуютъ,
Иль тамъ они себ поживу чуютъ?
Иль врную добычу сторожатъ?
Ты видишь ли? Зловщими кругами
Сбираются, спускаются надъ нами!
Но средство есть — послднее оно!
Попробуемъ еще искать спасенья!
Титановъ я могу еще призвать,
Давно лежатъ земли они въ основ,
И міръ земной сдержать могли-бъ они!
Какъ думаешь, Царевичъ мой?
Иванъ Царевичъ.
Конечно!
Имъ стоитъ міръ въ охабку захватить
И стихнетъ все!
Марфида.
Такъ къ длу поскорй

(Поднимая жезлъ свой говоритъ)

Вы, Титаны!… Міра въ основаньи
Не отъ вка-ль вы положены?
Иль не слышны вамъ земли призванья,
Или ваши непробудны сны?
Иль въ вертепы ваши вковые,
Не достигнетъ бдъ земныхъ разсказъ!
Встрепенитесь ныньче, какъ живые!
Поднимайся съ ложа, ты Атласъ!
Или вчно спать вамъ подъ горами?
Или пламень въ бездны не проникъ?
Ухватитесь, мощными руками?
Закрпите міра материкъ!
Марфида (къ Ивану Царевичу).
Вотъ! Теменемъ гордымъ Атласъ возстаетъ!
И съ нимъ покачнулися цпи Кавказа!
И съ нимъ поднимается высь Чимборазо!
Не даромъ поддерживалъ неба онъ сводъ!
Бда, какъ уставится всей головою,
Какъ шапку подниметъ онъ небо съ собою!
Вотъ!… видно, тряхнулся онъ?… міръ задрожалъ!
. Со сна ли задумалъ вытягивать члены,
Что горъ разсдаются крпкія стны!
Что городъ какъ бурею сорванный, палъ?…
И птицы ночныя часъ гибели чуютъ!
А люди за шумныя рчи враждуютъ!
Смотри!… Не замтна ли дрожь по скаламъ!
Смотри!… Не колеблются-ль горы, какъ волны,
Съ подножій не сходятъ ли ужаса полны?
Нейдутъ ли какъ гибели встники къ намъ?
Едва ли во спасенье силы Титана
Какъ рухнетъ вся насыпь земнаго кургана?
Мн жаль тебя Иванъ Царевичъ мой,
И за тебя я даже страхъ узнала.
Нтъ! пусть въ своемъ вертеп онъ сидитъ,
Покояся тамъ снами вковыми!

(Махаетъ жезломъ Атласу — )

Назадъ, Титанъ!—
Ни шагу, ни движенья
На міръ земной!

(Атласъ, уже готовой подняться, снова опускается на ложе свое — )

Но гд-жъ искать спасенья?
А люди, тамъ и страхъ ихъ не беретъ,
Схватмися въ своемъ ожесточеньи!
Смотри! Смотри! Какъ эти вс пигмеи
Не чувствуя волкана подъ собой —
Послднія основы подрываютъ!
И шумъ, и крикъ, усобица, раздоръ!
Грядущаго размахиваютъ знамя!
И всякому грядущее свое!
Хотятъ они во образъ свой созданье
Пересоздать!… И такъ трясется міръ,
И такъ его подломлены основы,
Каковъ же онъ во образъ будетъ ихъ?
Одинъ оплотъ бушующему морю
Минувшаго спокойный великанъ!
И держитъ онъ земли былой основы,
Не даромъ вс озлились на него!
Бснуяся — руками и когтями
Готовы бы на части растерзать!
А онъ стоитъ, поддержанный вками!
Единствомъ онъ своимъ несокрушимъ —
Гд-жъ этимъ всмъ разрозненнымъ пигмеямъ
Сломить его?… Ужъ разв подорвутъ
Весь міръ земной?… Да!… Ихъ на это станетъ!
Вотъ!… Вотъ!… Сильнй сумятица, волненье.
Держись земля!… Заколебался міръ —
О! страшно мн!… Куда бжать, Царевичъ?
Не знаю я что длать?
Иванъ Царевичъ.
Знаю я!—
Смотри!… Вонъ тамъ, на свер великомъ,
Спокойная не тронется земля
Не видно тамъ ни признака волненья,
Какъ будто весь созданья материкъ
Основанъ тамъ.—
Какъ берегъ океану
Не сверъ ли предломъ положенъ
Волненьямъ всмъ, тревогамъ мірозданья?
Не тамъ ли грань бушующимъ грозамъ?
.Тамъ сила есть — предъ ней же эти силы,
Какъ мальчики передъ богатырёмъ!
Тамъ есть Титанъ, при комъ твои титаны
Уйдутъ, въ свои запрячутся норы,
Попробую, взмолюсь ему теперь,
Быть можетъ онъ на казни эти глядя,
И вступится во спасенье земли!

(Иванъ Царевичъ низко кланяется, простирая руки на сверъ, и потомъ говоритъ Марфид прекрасной:)

Вотъ!… Свернымъ сіяньемъ окруженъ,
На темени горы великой, онъ
Стоитъ — поднявъ оружіе высоко,
И зоркое на міръ наводитъ око!
Бывалъ ли гд подобный богатырь?
Подножіемъ Таврида и Сибирь,
И шлемъ его межъ облаковъ косматой
Развялся съ востока до заката!
Вотъ!… видно онъ услышалъ битвы гулъ,
И грозными очами онъ сверкнулъ!
И вотъ!… Грозитъ оружіемъ съ размаха
И буйныя присли вс со страха!
Притихло всё!…
Тутъ нашъ Иванъ Царевичъ,
Почуявъ духъ родимой стороны,
Самъ удалью исполнился великой,
Стянулъ кушакъ, и шапку на бекрень,
И русскую свою отвдать силу
Заморскую ватагу эту звалъ, —
Но не было на вызовъ тотъ отвта.
Царевичъ нашъ тогда пріосанился,
Увидлъ онъ, что нечего тутъ ждать,
И ну себ, сбирать скорй въ охабку
Буяновъ всхъ, щедушный все народъ!
Инаго онъ въ свою запрячетъ шапку,
Инаго онъ подъ мышку приберетъ!
И зданье онъ великое заводитъ,
Гд разомъ всхъ уладитъ, примиритъ,
Минувшее кладетъ въ основу храма,
И будущимъ онъ куполъ повершитъ,
И живо вс дла идутъ, и къ свту
Диковинный усплъ построить храмъ,
И самъ спшитъ съ докладомъ къ Чудо-Юд: —
Иванъ Царевичъ (Чудо-Юд:)
Все кончено, почтенный Чудо-Юда!
Исполнилъ я приказъ великій твой!
Притихли вс заморскіе народы.
Разумники какъ разъ усмирены,
И эти вс задорливые вки,
Въ великое одно я зданье слилъ,
Не хочешь ли ты имъ полюбоваться?
Похвалишь ли сноровку ты мою?
Я, кажется, все къ лучшему устроилъ,
Прошедшее въ основу положилъ,
И будущимъ докончилъ своды храма!
Чудо-Юдо.
Догадливъ, другъ!…
И въ этотъ храмъ чудесной,
Съ невстою пойдешь ты женихомъ!
И было такъ: — и нашъ Иванъ Царевичъ
Съ Марфидою прекрасною своей
Заутра же въ томъ храм сочетался,
И юною любуяся четой
Народъ на нихъ глазлъ и дивовался,
И пвчихъ хоръ такъ звонко разливался,
И пиръ пошелъ, какъ водится, горой.
Услись вс за скатертію бранной,
Межъ жемчуговъ, коралловъ океана
Гд плавали станицы нереидъ
Съ великими на блюдахъ осетрами,
Гд винъ фонтанъ пускалъ огромный китъ
Въ русалокъ — тамъ играющихъ предъ нами,
Съ букетами тропическихъ цвтовъ,
Съ мороженнымъ изъ розъ благоуханныхъ!
И тотъ былъ пиръ, скажу безъ дальнихъ словъ,
Про цлой міръ, про званныхъ и незванныхъ,
И чудилось, что каждая волна,
Напвовъ, думъ диковинныхъ полна,
И такъ звучалъ весь замокъ тотъ хрустальной
Какъ будто самъ тутъ Маріо заплъ,
И солнце путь свершая въ неб дальной
Спокоилось отъ всхъ житейскихъ длъ
И въ первой разъ, заслушалось, забылось,
Уставя ликъ въ тотъ радужный налетъ,
Что аркою вставалъ изъ лона водъ,
Не пиршеству-ль подводному дивилось?
И я тамъ былъ, и медъ и пиво пилъ,
И но усу лилось тогда ни мало,
И даже въ ротъ, какъ помнится, попало,
Когда я рчь на свадьбу говорилъ,
И царство тутъ подводное все было,
И звали всхъ наземныхъ мудрецовъ,
И радость всхъ крыломъ своимъ накрыла,
И слышалось всхъ чоканье вковъ,
И даже, вс умовъ больныхъ причуды,
И вс мечты сбывались наконецъ!
Блистательной былъ пиръ у Чудо-Юды,
Гд не было враждующихъ сердецъ!
Шампанскимъ всё, мадерой заливалось,
И слышались лобзанія кругомъ,
Прошедшее съ грядущимъ обнималось,
Какъ будто бы невста съ женихомъ,
Такъ праздновалъ великій царь подводной
Дтей своихъ торжественный союзъ,
Едва ли что бывало съ этимъ сходно,
Чтожъ дале?— предсказывать боюсь,
Была-ль ихъ жизнь какъ пиръ тотъ знаменитой?
И былъ ли мужъ такъ свтелъ какъ женихъ?
И было-ль все ихъ мачихой забыто?
Простила ли Ягая баба ихъ?
Изволила-ль имъ дать благословенье?
Ршилась ли за счастье наказать?
На этотъ разъ позвольте умолчать
Конецъ-ли тутъ, иль будетъ продолженье?
Анненкова Варвара Николаевна
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Сказка про куму-лисицу, пастуха, рыболова и возницу, Данилевский Григорий Петрович, Год: 1860
  2. Брат и сестра, Данилевский Григорий Петрович, Год: 1860
  3. Русский Дон Кихот богатырь Фома-Крома, сын Беренников, Можаровский Александр Федорович, Год: 1878
  4. Знахарь, Брянчанинов Анатолий Александрович, Год: 1885
  5. Коротышка, Данилевский Григорий Петрович, Год: 1860
  6. Песня о буревестнике, Горький Максим, Год: 1901
  7. Мир домовых, Авенариус Василий Петрович, Год: 1885
  8. Жучок-знахарь, Авенариус Василий Петрович, Год: 1885
Электронная библиотека