ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
(Прогрессъ, его законъ и причина. Спенсеръ т. I).
I.
II.
III.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 1, 1868
Что такое прогресс?, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1868
Время на прочтение: 28 минут(ы)
Въ предисловіи къ русскому изданію ‘Опытовъ’ Спенсера говорится, что всякаго человка, способнаго увлекаться, Спенсеръ увлекаетъ въ такую область, въ которой нтъ доступа политическимъ страстямъ и порокамъ. ‘Своя мысль, свое умственное и физическое совершенствованіе становятся конечной цлью такого человка, когда онъ пойметъ Спенсера. Никакая злонамренность, никакое честолюбіе, никакія заблужденія не въ состояніи будутъ увлечь такого человка на разыгрываніе политическихъ ролей: а не въ этомъ ли заключается и вся сущность того обезпеченія, котораго ищетъ общество въ настоящую минуту?..’
По словамъ издателя вліяніе Спенсера дйствительно потому, что его философія покоится на весьма реальномъ и научномъ убжденіи, что ‘не идеи управляютъ міромъ, что идеи служатъ только руководителями чувствъ… что быть хорошими гражданами значитъ прежде всего быть возможно-совершенными индивидами и возможно совершенными родителями и воспитателями своего потомства.’
Если читатель не чувствуетъ вообще особенной склонности къ анализу предлагаемыхъ ему понятій, то картинки аркадскаго счастія, рисуемыя русскимъ издателемъ, могутъ ввести его легко въ заблужденіе.
По мннію русскаго издателя, заслуга Спенсера въ томъ, что онъ увлекаетъ читателя въ какую-то область, въ которой нтъ доступа страстямъ и порокамъ, въ которой человкъ отрекается отъ всякой общественной дятельности.
Допустимъ, что такое состояніе блаженнаго покоя есть дйствительно идеалъ счастія, но какже, отршившись отъ всякой общественной дятельности, вы найметесь воспитаніемъ дтей? Кого вы станете изъ нихъ воспитывать? Монаховъ? Но и монахи живутъ въ обществ, и у нихъ есть свои общественныя дла, а слдовательно и общественныя отношенія. А какъ только являются общественныя отношенія, являются и страсти, страсти создаютъ пороки, и вотъ мы снова въ круговорот той жизни, которая такъ исправится русскому издателю.
Онъ говоритъ, что быть хорошимъ гражданиномъ — значитъ быть возможно совершеннымъ индивидомъ. Но я не понимаю, какимъ образомъ совершенный индивидъ сдлается хорошимъ гражданиномъ, отказавшись отъ всякой гражданской дятельности? И кто же станетъ заниматься общественными длами, если, согласно рецепту автора русскаго предисловія къ Спенсеру, всякій захочетъ превратиться въ совершеннаго индивида и, переселившись въ область, въ которой нтъ ни слезъ, ни воздыханій, закаменетъ въ добродтели. По религіозному ученію индйцевъ, такое блаженное, состояніе хотя я достижимо, но во-первыхъ, для этого требуется имть очень благочестивую душу, а во-вторыхъ — умереть. Но какъ издатель писалъ свое предисловіе не для индйцевъ, то и слдуетъ полагать, что подъ блаженнымъ состояніемъ онъ понималъ не безмолвное созерцаніе безчисленныхъ совершенствъ Брамы, а кое-что другое.
Вроятне всего, что русскій издатель недоволенъ дурнымъ поведеніемъ кандіотовъ и итальянцевъ. И въ самомъ дл, вмсто того, чтобы быть совершенными индивидами и заниматься воспитаніемъ своего потомства, эти дурно воспитанные народы бунтуютъ противъ турецкаго султана и противъ папы. Гарибальди же, которому такъ поклоняются невжественные англичане, больше ничего, какъ злонамренный честолюбецъ, желающій розыграть политическую роль. Иное дло папа и турецкій султанъ — это люди солидные, особенно Пій IX, благонамренные, не честолюбивые. Мои свденія относительно того, насколько они совершенные родители, и занимаются ли воспитаніемъ своего потомства, слишкомъ ограниченны, и поэтому предмету я не могу сообщить читателю ровно ничего. Тмъ боле жаль, что и авторъ русскаго предисловія не говоритъ по этому предмету тоже ни слова.
Правильность своихъ соображеній русскій авторъ основываетъ на томъ, что философія Спенсера покоится на весьма реальномъ и научномъ убжденіи, что не идеи управляютъ міромъ, что он служатъ только руководителями чувствъ.
Такая похвала, во-первыхъ, не прибавляетъ ничего къ философской репутаціи Спенсера, а во-вторыхъ, въ этомъ воображаемомъ новомъ открытіи нтъ ничего и новаго.
Современная психологія уяснила уже достаточно, что желаніе, возбуждаемое въ человческомъ организм вншними впечатлніями или внутренними процессами, совершенно слпо, воля, направляющая человка къ осуществленію своихъ желаній, слпа точно также. Не слпъ интеллектъ, направляющій волю въ ту или другую сторону. Но и интеллектъ не есть непогршимая сила — имъ руководятъ знанія и идеи, существующія въ обществ въ данный моментъ. Такъ было всегда, такъ существуетъ и нынче. Слдовательно очевидно, что человкъ, подчинявшійся всегда однимъ и тмъ же естественнымъ законамъ, дйствовалъ согласно этимъ законамъ во вс времена. Если характеръ дйствій, какъ отдльныхъ лицъ, такъ и цлыхъ обществъ бывалъ не всегда одинаковъ, то это происходило не оттого, чтобы въ одинъ періодъ управляло міромъ чувство, а въ другой управляли идеи, а потому только, что бывали различныя идеи и знанія, руководившія поступками людей. Первыми христіанами двигало тоже чувство, которое двигало инквизиторами, но христіане старались спасать людей кроткой проповдью и поученіями, а инквизиторы сжиганіемъ еретиковъ. Въ періодъ господства теологическихъ идей, бднымъ и голодающимъ помогали милостыней, въ періодъ же боле развитыхъ экономическихъ понятій нищаго и пролетарія хотятъ поставить въ возможность самостоятельной экономической дятельности. Если въ исторической жизни народовъ чувства и страсти играли до сихъ поръ такую видную роль, то это происходило только оттого, что сырая сила брала перевсъ надъ интеллектомъ. Но изъ этого вовсе не слдуетъ, чтобы чувство было основнымъ двигателемъ въ судьбахъ человчества. Чувство людей не сдлалось лучше, стремленія ихъ неизмнились — все тоже, что было пять тысячь лтъ назадъ — но если въ 1868 году невозможенъ не только Чингисъ-ханъ, но даже и Наполеонъ I, то это происходитъ оттого, что иныя знанія и идеи управляютъ теперешнимъ міромъ. Съ этой точки зрнія личная добродтель, какую проповдуетъ русскій издатель Спенсера, теряетъ свое обаяніе, и хорошія чувства вовсе не такъ важно, какъ хорошія мысли и полезныя знанія. Можно быть превосходнымъ семьяниномъ и никуда негоднымъ гражданиномъ, въ чемъ, читатель, вы можете убдиться на каждомъ шагу. Въ этомъ и ошибка автора предисловія, что онъ хочетъ построить міръ на семейной добродтели и полагаетъ, что для коллективнаго счастіи людей совершенно достаточно, если каждый человкъ начнетъ упражняться въ самоусовершенствованіи и откажется отъ всякой общественной дятельности.
Предлагая всмъ заняться чтеніемъ Спенсера и затмъ переселиться въ область добродтели, авторъ предисловія спутать понятія двухъ различныхъ порядковъ, которыхъ спутывать безнаказанно нельзя. Онъ взглянулъ безразлично на цль человческой дятельности и на средства для ея достиженія. Если вмст съ авторомъ мы предположимъ, что сущность человческаго благополучія заключается въ томъ блаженномъ состояніи покоя, когда человкъ, освободившись отъ всхъ страстей и заблужденій, отдается исключительно чувству любви къ своимъ дтямъ и живетъ ихъ воспитаніемъ, не зная никакой другой дятельности, то очевидно, что мы имемъ передъ глазами цль, для осуществленія которой человчеству нужно прожить еще многое, многое числи столтій. Легко сказать — достигнуть всему человчеству періода полной безстрастности и неподвижнаго состоянія! Но если это состояніе есть цль, — а цль оно потому, что теперешнее состояніе европейскаго общества слишкомъ страстно, порочно и утомительно для совершенныхъ индивидовъ, — то какимъ же образомъ можно предлагать всей Европ, или, пожалуй, хотя одной Россіи, переселиться немедленно въ область, гд нтъ ни страстей, ни пороковъ, превратиться въ возможно совершенныхъ родителей и заняться воспитаніемъ своего потомства? Разъ блаженное состояніе предлагается какъ цлъ, а въ другой разъ оно предлагается какъ средство. Что-то мудрено.
Спенсеръ, хотя и кабинетный человкъ, но ничего подобнаго сказать онъ не могъ. Какъ логичный мыслитель, Спенсеръ не могъ спутать такихъ разнородныхъ понятій какъ цль и средство, не могъ совтовать современному человчеству отказаться отъ всякой общественной дятельности. Иначе онъ дошелъ бы до абсурда — до обвиненія итальянцевъ и кандіотовъ, до оправданія политики Наполеона III, до отрицанія всхъ протестовъ и заявленій народнаго мннія, до отрицанія политической борьбы и парламентской жизни Англіи, до отрицанія всей цивилизаціи и до провозглашенія, наконецъ, внцомъ совершенства общественныхъ порядковъ каменнаго періода и самоуправства еодора аббиссинскаго. Этого, Спенсеръ, будь онъ даже китаецъ, сказать бы не могъ, а Спенсеръ англичанинъ и англичанинъ мыслящій. Что чтеніе Спенсера произвело такое странное впечатлніе на его русскаго издателя, въ этомъ, конечно, невиноваты его ‘Опыты’, мало ли какія впечатлнія могутъ иногда явиться вслдствіе субъективныхъ особенностей индивида, стремящагося къ совершенству.
Если уже необходимо обвинять Спенсера, то его можно обвинить въ томъ, что иногда онъ останавливаетъ свои изслдованія на полпути, не договариваясь до конца, что указывая на цль, онъ умалчиваетъ о средствахъ. Но вдь Спенсеръ не публицистъ и не администраторъ. Какъ ученый, онъ можетъ сказать, что благосостояніе и счастіе человческаго рода требуетъ, чтобы каждый отдльный человкъ находился въ условіяхъ самыхъ благопріятныхъ для его матеріальнаго и нравственнаго процвтанія, онъ можетъ перечислить условія этого процвтанія, но все это не возлагаетъ еще на него обязанности указать способы и средства для практическаго осуществленія начертаннаго имъ идеала. Теоретикъ-агрономъ, изслдуя причины матеріальныхъ бдствій архангельскаго края, можетъ сказать, что причина суровости климата, мшающаго хлбородію почвы и причина растительной скудости края заключаются въ томъ, что край не защищенъ съ свера ни горами, ни лсами, что если устроить защиту со стороны Ледовитаго океана, то мстныя условія должны измниться и страна, производящая только ячмень, станетъ производить пшеницу. Но изслдуя вопросъ чисто научнымъ образомъ, теоретикъ предоставляетъ разршеніе его практикамъ. Будетъ ихъ дломъ сообразить, какъ лучше и дешевле устроить защиту края противъ полярнаго холода: гд развести лсъ, какой породы, какой густоты, какими способами, нуженъ ли при этомъ дренажъ, чтобы согрть почву, или простыя канавы и т. д. Надобно понять, что Спенсеръ ученый, а не публицистъ, и тогда станетъ ясно, почему онъ производитъ успокоивающее впечатлніе. Такое, же впечатлніе производитъ и физика ученаго Гано, и ‘логика’ Стюарта Милля. Но въ тоже время они вовсе не предлъ для человческаго мышленія, и не возлагаютъ ни на кого обязательства воздержанія отъ соображеній, выводовъ и заключеній. Конечно большинство читателей не въ состояніи идти дальше того, что говоритъ авторъ, но есть люди, которымъ мыслительныя способности позволяютъ идти и дальше.
Заслуживаетъ ли Спенсеръ того нареканія, которое взводитъ на него его русскій издатель, читатель убдится изъ послдующаго изложенія настоящей статьи. Для этого я возьму статью его ‘Прогрессъ, его законъ и причина.’ Судя по заглавію, статья эта касается вопроса весьма жизненнаго. Какже относится къ нему Спенсеръ, на какія размышленія наводитъ онъ читателя?
Что Спенсеръ принадлежитъ къ мыслителямъ прогрессивнымъ и способенъ наводить на размышленія иного сорта, чмъ т, какія возбудились въ русскомъ издател его ‘Опытовъ,’ читатель убдится немедленно.
Спенсеръ говоритъ, что обиходное понятіе о прогресс вообще довольно смутно и въ значительной степени ошибочно. Подъ именемъ прогресса понимаютъ не столько дйствительный прогрессъ’ сколько сопровождающія его обстоятельства. Такъ, напримръ, соціальный прогрессъ видятъ въ производств большаго количества предметовъ для удовлетворенія потребностей общества, въ большей свобод, въ лучшемъ огражденіи личности и собственности. Ни правильно понимаемый прогрессъ заключается совсмъ не въ этихъ вншнихъ признакахъ, составляющихъ только видимое, осязательное доказательство дятельности прогрессивной силы. Правильно понимаемый соціальный прогресса. заключается въ тхъ измненіяхъ строенія соціальнаго рріаипзма. которыя вызываютъ или создаютъ указанные выше признаки. Изъ этихъ словъ кажется довольно трудно вывести заключеніе, что Спенсеръ рекомендуетъ своимъ читателямъ заниматься исключительно воспитаніемъ дтей.
Но говоря о соціальномъ прогресс, Спенсеръ видитъ въ немъ только часть общаго міроваго прогресса, и потому, неограничиваясь разсматриваніемъ всхъ явленій исключительно съ точки зрнія человческаго счастія, онъ, оставляя въ сторон побочныя обстоятельства и благодтельныя послдствія прогресса, задается вопросомъ, что такое прогрессъ самъ по себ, разсматриваемый независимо отъ нашихъ интересовъ? Такая генеральная постановка вопроса даетъ ему особенно широкое значеніе, и человческое общество является только частичкой земной жизни, подчиненной общимъ міровымъ законамъ. Спенсеръ говоритъ: касается ли дло развитія земли или развитія жизни на ея поверхности, развитія общества, государственнаго управленія, промышленности, торговли, языка, литературы, науки или искуства,— всюду сущность прогресса остается одною и тою же. Въ чемъ же эта сущность?
‘Изслдованія Вольфа, Гете, фонъ-Бэра, говоритъ Спенсеръ, утвердили ту истину, что рядъ измненій, черезъ которыя проходитъ смя, развиваясь до дерева, или яйцо — до животнаго, состоитъ въ переход отъ однородности строенія къ его разнородности.’ Примняя это положеніе ко всмъ міровымъ явленіямъ, Спенсеръ приходитъ къ тому заключенію,что превращеніе однороднаго въ разнородное или безконечный рядъ дифференцированій есть именно то явленіе, въ которомъ заключается сущность прогресса.
Такъ, принимая безошибочной гипотезу туманныхъ массъ и происхожденія солнечной системы, мы можемъ прослдить слдующій рядъ выходящихъ одно изъ другого дифференцированій.
Сначала среда, изъ которой образовалась ныншняя солнечная система, существовала какъ пространство однородное по плотности температур и по составу. Но вотъ эта масса начинаетъ твердть, и одновременно съ этой перемной мняется ея плотность и температура. Вмст съ тмъ въ масс возникаетъ вращательное движеніе, измняющееся въ быстрот отъ центра къ окружности. За этимъ новымъ дифференцированіемъ слдуютъ разрывы въ масс, оторвавшіяся части начинаютъ самостоятельное вращеніе и наконецъ слагается цлая группа міровъ — солнца, планетъ, спутниковъ. Вс эти міровыя тла отличаются другъ отъ друга величиной, плотностію, силой вращенія, температурой, удльнымъ всомъ, физическимъ строеніемъ, наклоненіемъ своихъ орбитъ и осей и т. д. Во всемъ этомъ выражается чрезвычайно высокая степень разнородности сравнительно съ той однородной, туманной массой, изъ которой возникла наша солнечная система.
Теперь взглянемъ на перемны совершавшіяся на земл.
Вначал земля представляла изъ себя расплавленное вещество. Вещество это было однородно и по составу, и по температур. Земля была окружена атмосферой, состоявшей частію изъ элементовъ воздуха и воды, а частію изъ газовъ, созданныхъ высокой температурой раскаленнаго ядра. По мр выдленія лучистой теплоты, поверхность земли стала твердть и образовала кору. Съ охлажденіемъ поверхности пары воды сгустились и явились моря. Продолжавшійся процессъ излученія теплоты, дйствіе внутренняго огня и дйствіе воды вызвали новый рядъ чрезвычайно разнообразныхъ дифференцированій. Съ одной стороны плутоническая сила выдвинула горы, съ другой — вода размывала, и осажденіями создала слои земли, образовала рки. Въ настоящее время нтъ на поверхности земли ни одного боле значительнаго пространства, которое было бы похоже на другое по своему очертанію, геологическому строенію и химическому составу, по характеру флоры и фауны. И все это поразительное разнообразіе создалось изъ нкогда простой к однообразной туманной массы.
Подобное же дифференцированіе можно прослдить и въ біологической исторіи земнаго шара. Для краткости мы перейдемъ прямо къ человку.
Человческій организмъ, какъ и вся земная жизнь, становился все боле и боле разнообразнымъ. Это разнообразіе мы можемъ видть легче всего изъ сравненія цивилизованнаго человка съ дикаремъ. Дикарь по своему типу гораздо ближе къ четверорукимъ, чмъ человкъ цивилизованный. Напримръ, у панцаса въ размр рукъ и ногъ нтъ большого различія, т. е. замчается таже пропорція частей какъ между задними и передними членами обезьянъ. Отношеніе между лицевыми и черенными костями указываетъ точно также на явившееся дифференцированіе. Чмъ ниже типъ, тмъ лицевыя кости отличаются сравнительно большимъ объемомъ, чмъ черепныя. Въ этомъ отношеніи дикарь опять ближе къ обезьянамъ, чмъ цивилизованный человкъ. Боле сложная и разнородная нервная система людей боле развитой расы указываетъ опятыіа новое дифференцированіе. И что такое превращеніе однороднаго въ разнородное свершалось дйствительно въ человк, убждаетъ окончательно слдующій фактъ, научная правильность котораго признана всми физіологами. Европейское дитя иметъ нсколько чертъ сходныхъ съ чертами низшихъ расъ. У него крылья носа сравнительно площе, чмъ у взрослаго европейца, переносье вогнуто, ноздри раскрыты спереди, нтъ лобной впадины, широкое разстояніе между глазами, короткія ноги. Путемъ развитія эти признаки низшаго типа постепенно измняются и переходятъ въ высшій типъ европейца, т. е. свершается параллельный процессъ съ тмъ, которымъ черты дикой расы перешли въ черты человка цивилизованнаго. Неоспоримость дифференцированія человческаго рода подтверждается вполн множествомъ и разнообразіемъ существующихъ въ настоящее время человческихъ племенъ. Отъ одного ли или отъ нсколькихъ корней происходитъ человческой родъ, справедливость сдланнаго вывода нисколько не ослабляется, потому что племена, общность происхожденія которыхъ доказана неоспоримыми филологическими свидтельствами, разнятся значительно между собою, и нердко вовсе не похожи на расу, изъ которой они произошли.
Тотъ же законъ перехода однороднаго въ разнородное обнаруживается и въ соціальномъ организм.
Дикое племя, въ своей общественной форм, представляетъ однородное собраніе личностей, имющихъ одинаковый кругъ дятельности и власти. На первомъ план стоитъ у нихъ половое различіе: каждый мужчина есть воинъ и охотникъ, каждая женщина занимается хозяйственными работами. Нужды и потребности семьи дикарей такъ ограничены, что они удовлетворяются вполн силами и средствами однихъ ея членовъ. Въ дикомъ быту каждая семья мастеритъ себ сама все, что ей нужно, поэтому общественная связь слаба, и только такія крупныя явленія, какъ нападеніе вншнихъ враговъ или наступательная война, вызываютъ солидарность интересовъ.
Но уже въ этой солидарности интересовъ лежитъ начало старйшинства и власти. Авторитетъ правда еще слабъ, шатокъ и неопредленъ. Правитель дикаго племени самъ добываетъ себ пищу, самъ строитъ свой шалашъ, онъ не больше какъ первый между равными.
По мр увеличенія племени порядокъ мняется, власть получаетъ боле опредленный характеръ и боле точныя границы: является различіе между правящими и управляемыми, и слагается наконецъ понятіе о верховной власти наслдственной въ одномъ семейств.
Въ понятіи первыхъ народовъ верховная власть облекается всегда религіознымъ уваженіемъ и правитель является обоготворяемой особой. Эти дв правительственныя формы — религіозная и гражданская — вытекающія изъ недостаточной опредленности понятій, существуютъ долгое время въ тсной связи, такъ что религіозные и гражданскіе законы составляютъ одинъ общій кодексъ или, если и два различныхъ, то перепутаны такъ, что гражданскій законъ заключаетъ въ себ частію религіозныя постановленія, а религіозный — гражданскія.
Съ распаденіемъ однороднаго племени или народа на управляющихъ и управляемыхъ является постепенно цлый рядъ весьма сложныхъ дифференцированій. Первоначальное понятіе о бого-государ распадается на понятіе о бог и государ, первоначальные религіозно-гражданскіе церемоніальные обряды распадаются на религіозные и гражданскіе. Съ образованіемъ знатныхъ родовъ, какъ ближайшихъ служителей верховной власти, т церемоніальные обычаи, которые служили прежде выраженіемъ покорности монарху, стали соблюдаться въ отношеніи людей къ нему приближенныхъ и облеченныхъ общественной властію. Постепенно опускаясь ниже и ниже по лстниц общественныхъ отношеній, они превратились наконецъ въ простые обычаи и въ условныя знаки обыкновенныхъ свтскихъ приличій. Съ религіозными церемоніями случилось тоже нчто подобное. Почтеніе, воздававшееся нкогда одному бого-государю, стало воздаваться потомъ, хотя и въ боле ослабленной форм, служителямъ религіознаго культа.
Рядомъ параллельныхъ дифференцированій сложилась постепенно цлая организація политическо-гражданской власти: начиная съ государя, министровъ, высшихъ правительственныхъ лицъ, разныхъ правительственныхъ учрежденій административныхъ, полицейскихъ, судебныхъ инстанцій и кончая низшими служителями и простыми разсыльными. Тоже самое мы находимъ и въ организаціи весьма сложной церковной іерархіи.
Въ то время, какъ выработывалась такимъ образомъ одна сторона общества, происходило дифференцированіе, но иного рода, въ управляемой половин человчества. Здсь это дифференцированіе имло но преимуществу экономическій характеръ. Прогрессъ въ 7 низшихъ слояхъ общества есть собственно исторія раздленія труда.
Въ начал трудъ имлъ семейный характера, затмъ являются въ Европ цеховыя корпораціи, и наконецъ выработалась организація производства, характеризующая современный экономическій бытъ.
‘Долго спустя посл того, какъ произошелъ, уже значительный прогрессъ въ раздленіи труда между различными классами рабочихъ, говоритъ Спенсеръ, незамтно еще было почти никакого раздленія труда между отдльными частями общины: народъ продолжаетъ быть сравнительно однороднымъ въ томъ отношеніи, что въ каждой мстности отправляются одн и тже занятія. Но по мр того, какъ дороги и другія средства перемщенія становятся многочисленне и лучше, различныя мстности начинаютъ усвоивать себ различныя отправленія и становятся во взаимную зависимость. Бумагопрядильная мануфактура помщается въ одномъ графств, суконная въ другомъ, шелковыя матеріи производятся здсь, кружева тамъ., чулки въ. одномъ мст, башмаки въ другомъ. Горшечное, желзное, ножевое производства избираютъ себ наконецъ отдльные города и въ заключеніе каждая мстность становится боле или мене отличною отъ другихъ, по главному роду своего занятія. Мало того: это подраздленіе отправленій является не только между различными частями одного и того же народа, но и между различными народами. Обмна произведеній, который свободная торговля общаетъ увеличить въ такой значительной степени, будетъ имть окончательнымъ результатомъ большую или меньшую степень спеціализированія промышленности каждаго народа. Такъ что начиная съ дикого племени, почти — если не совсмъ — однороднаго въ отправленіяхъ своихъ членовъ, прогрессъ шелъ и теперь еще идетъ, къ экономическому объединенію всей человческой расы, онъ становится все боле разнороднымъ относительно отдльныхъ отправленій, усвоенныхъ различными народами, отдльныхъ отправленій, усвоенныхъ частями каждаго народа, отдльныхъ отправленій, усвоенныхъ многочисленными разрядами производителей и промышленниковъ каждаго города, и отдльныхъ отправленій, усвоенныхъ рабочими, соединившимися въ производств каждаго изъ произведеній’.
Такимъ образомъ переходъ отъ простого къ сложному, путемъ послдовательныхъ дифференцированій, которыя можно прослдить отъ самыхъ отдаленныхъ, раннихъ измненій вселенной и кончая земными растеніями, животными и человкомъ, какъ въ дикомъ, такъ и въ цивилизованномъ состояніи, составляетъ повсюду одинаково дйствующій законъ.
Одинаковость дйствія или всеобщность закона предполагаетъ необходимо и всеобщность причины создающей. Эта всеобщая причина заключается въ новомъ закон, по которому каждая дйствующая сила производитъ боле одного измненія или каждая причина производитъ боле одного дйствія.
Этотъ новый законъ Спенсеръ объясняетъ слдующимъ примромъ. Если ударить одно тло о другое, то первое видимое дйствіе будетъ заключаться въ томъ, что одно или оба тла измнятъ свое положеніе. Кром механическаго результата произойдетъ еще и звукъ, т. е. колебаніе въ одномъ или въ обихъ тлахъ и въ окружающемъ ихъ воздух. Вмст съ колебаніемъ воздуха могутъ произойти въ немъ нсколько теченій вслдствіе перемщенія ударившихся тлъ. Въ ударившихся тлахъ, въ точкахъ сосднихъ съ точкой ихъ столкновенія, произойдетъ перемщеніе, которое доходитъ иногда до замтнаго увеличенія плотности тла. Увеличеніе плотности сопровождается отдленіемъ теплоты. Иногда ударъ сопровождается искрой и т. д. Такимъ образомъ ударъ,— одиночная дйствующая сила, произвелъ цлый рядъ измненій. И подобное явленіе замчается повсюду и во всемъ. Всегда дйствующая сила производитъ боле одного измненія, всегда и во всемъ однородное превращалось въ разнородное.
Эту истину можно прослдить во всемъ, начиная съ развитія солнечной системы, о которой мы уже говорили и кончая опять соціальнымъ бытомъ человка. Въ мір нтъ такого явленія, которое бы не создавало новыхъ боле разнообразныхъ комбинацій, нтъ такого дйствія, которое не вело бы къ размноженію дйствій. Переходъ отъ простого къ сложному только оттого и происходитъ, что каждое измненіе сопровождается всегда больше чмъ однимъ измненіемъ.
Оставляя въ сторон вс химическія комбинаціи и процессы обратимся прямо къ человку. Прослдите, какъ дйствуетъ на васъ радость или испугъ. Вы видите, напримръ, какое нибудь страшное поражающее насъ зрлище, или слышите тревожный звукъ. Прежде всего у васъ возбуждаются органы чувствъ — зрніе или слухъ. Сообщая впечатлніе нервамъ и головному мозгу дйствіе или явленіе, поразившее васъ, создаетъ цлый рядъ непріятныхъ представленій и поражаетъ страхомъ весь вашъ организмъ. Испугъ можетъ вызвать крикъ, непріятную дрожь, холодный потъ, разслабленіе мускуловъ, приливъ крови къ мозгу или къ сердцу, обморокъ, даже внезапную смерть. И во всхъ ршительно дйствіяхъ человка, личныхъ или общественныхъ, замчается тоже самое явленіе. Уаттъ, придумавшій паровую машину, или Стефенсонъ, придумавшій паровозъ, буквально измнили физіономію цивилизованнаго міра. Всякая новая желзная дорога, всякій отдльный поздъ создаютъ цлый рядъ многообразныхъ измненій, которыя даже невозможно прослдить во всхъ ихъ мелкихъ и разнообразныхъ подробностяхъ.
‘Локомотивъ, какъ главная основа желзныхъ дорогъ — говоритъ Спенсеръ — измнилъ весь видъ странъ, весь ходъ торговли, вс привычки народовъ’. Уже постройк дорогъ предшествуетъ цлый рядъ перемнъ, предварительныя соображенія и совщанія, разршеніе правительства, изслдованіе въ натур, составленіе проектовъ и смтъ, приглашеніе компаньоновъ, выпускъ акцій или облигацій. Затмъ наступаетъ самое устройство дороги: дланіе полотна, буравленіе тоннелей, постройка мостовъ и станцій со всми принадлежностями, кладка шпалъ и рельсовъ, постройка подвижнаго состава.
Эти процессы производятъ самое возбуждающее дйствіе почти на вс отрасли главныхъ промышленностей. Постройка желзныхъ дорогъ создаетъ усиленный спросъ на строевой лсъ, камень, кирпичъ, дрова, каменный уголь, желзо, она даетъ занятіе множеству рабочихъ: землекоповъ, возчиковъ, плотниковъ, каменьщиковъ, столяровъ, экипажныхъ мастеровъ, машинистовъ, она создаетъ новые роды знаній и занятій — изготовленіе рельсовъ, частей подвижнаго состава, кондукторовъ, смотрителей станцій, машинистовъ.
Ile мене сложны и многочисленны измненія, производимыя дорогами въ обществ, во всемъ его состав. Удобство, быстрота и дешевизна сообщенія измняютъ организацію многихъ экономическихъ длъ и отношеній. Предметы, которые прежде было невыгодно перевозить уже за 20 верстъ, перевозятся за 100 и боле, что прежде не перевозилось потому, что портилось отъ продолжительнаго пути, стало перевозиться благодаря быстрот сообщенія, благодаря той же быстрот устроились во многихъ длахъ прямыя сношенія и устранились коммиссіонеры и агенты, многія производства стали локализироваться и сосредоточиваться въ мстностяхъ боле выгодныхъ, дешевизна перевозки уравняла цны на предметы и сдлала доступнымъ то, что было прежде недоступно. Все это подйствовало благодтельно на привычки, потому что создало новыя, боле тонкія потребности, возбудило охоту къ увеселительнымъ поздкамъ и путешествіямъ, а слдовательно способствовало распространенію новыхъ идей. Смшеніе разнородной публики въ однихъ и тхъ же вагонахъ ослабило сословные предразсудки и аристократическую заносчивость. Явилось безчисленное множество дешевыхъ изданій, такъ называемыхъ библіотекъ желзныхъ дорогъ. Однимъ словомъ, пульсъ общественной жизни сталъ биться гораздо быстре и создалось множество новыхъ измненій несуществовавшихъ до изобртенія локомотива.
Такимъ образомъ законъ, но которому каждая затраченная сила разлагается на нсколько новыхъ силъ, и каждая такая новая сила, разлагаясь въ свою очередь еще на новыя силы, производятъ безконечный рядъ измненій,— составляетъ причину прогресса. ‘Слдовательно, говоритъ Спенсеръ, прогрессъ не есть ни дло случая, ни дло подчиненное вол человка, а благотворная необходимость’.
Рядъ благодтельныхъ измненій, произведенныхъ одной какой либо подйствовавшей силой, въ большинств случаевъ, бываетъ невозможно прослдить до конца. Эту мысль представитъ читателю наглядне слдующій примръ. Втеръ, ударившій въ одну какую нибудь точку морской поверхности, производитъ въ ней передвиженіе частицъ воды, движеніе это сообщается дальше и дальше, и все море принимаетъ взволнованный видъ. По чмъ дальше причина, взволновавшая море, тмъ валы слабе, и наконецъ они совсмъ изчезаютъ, хотя вы этого съ берегу и не видите. Или правительство налагаетъ налогъ на табакъ. Каждый табачный торговецъ постарается переложить этотъ налогъ на покупателя. Покупателя постараются поступать точно также, и каждый кому только будетъ возможно переложитъ свой платежъ на другого. Сапожникъ, курящій табакъ, заставитъ заплатить за него своего заказчика, если этотъ заказчикъ портной, то онъ наложитъ свой расходъ на цну платья, и такъ дале безконечно. Въ какихъ размрахъ и на кого именно падетъ это переложеніе прослдить до конца совершенно Невозможно, какъ нельзя прослдить до кони, а морское волненіе.
Если такимъ образомъ переходъ простаго и однороднаго въ сложное и разнородное, и разложеніе одной затраченной силы на нсколько новыхъ силъ, составляютъ законъ и причину прогресса, которому подчинена вся вселенная, то очевидно, что человческая воля такъ же безсильна надъ нимъ, какъ она. безсильна надъ астрономическими законами и движеніемъ звздъ.
Въ предъидущей глав изложена не только вся сущность спенсеровой теоріи прогресса, но и приведены подлинникомъ воззрнія его на прогрессъ соціальный.
Читатель можетъ убдиться самъ, что Спенсеръ не говоритъ ни слова объ области успокоенія, плняющей такъ воображеніе русскаго его издателя. Обобщая вопросъ, Спенсеръ смотритъ на прогрессъ, какъ на міровое явленіе, не отдавая по видимому никакого предпочтенія ни одному изъ частныхъ видовъ прогресса. Поэтому читателю, который бы захотлъ уяснить себ явленіе соціальнаго прогресса, предстоитъ еще немалая самостоятельная работа, чтобы оріентироваться надлежащимъ образомъ въ разнородной масс фактовъ противорчива!’ свойства, представляемыхъ ему соціальной жизнію человчества.
Когда мы обращаемся къ явленіямъ матеріальнаго порядка, то всякая качественная ихъ характеристика оказывается неумстной. Напримръ, гидраты, образующіеся въ силу закона прогресса, представляютъ довольно сложное соединеніе различныхъ простыхъ элементовъ. Хорошо или худо и кому именно, что образуетъ тотъ или другой гидратъ мы сказать не можемъ. Хорошо ли, что альбуминъ состоитъ изъ 482 основныхъ атомовъ, а фибринъ изъ 660, мы съ вами тоже не поршимъ. Мы знаемъ только то, что при извстныхъ условіяхъ образуются непремнно идеи’ а при другихъ — другія химическія соединенія, и что эти соединенія образуются независимо отъ воли человка, на основаніи повсюду дйствующихъ химическихъ законовъ.
Когда дйствуетъ стихійная сила природы, создавая тмъ цлый рядъ различныхъ измненій, то человку остается только наблюдать и изучать фактъ и больше ничего. Такъ, планеты солнечной системы, подчиняясь извстнымъ законамъ, совершаютъ правильное движеніе вокругъ солнца, такъ земля, подчиняясь тмъ же законамъ, оборачивается вокругъ солнца и вокругъ своей оси. Эти движенія создаютъ на земл цлый рядъ измненій и управляютъ жизнію всей органической и неорганической земной природы, потому, что отъ нихъ зависитъ главнйшее распредленіе на земл теплоты и свта. Человкъ, своимъ личнымъ участіемъ, не можетъ измнить ни въ чемъ астрономическихъ законовъ и вліяній, и производимыхъ ими измненій. Слдовательно относиться критически къ такимъ силамъ, дйствіе которыхъ ни отстранить, ни измнить невозможно, будетъ совершенно безплоднымъ занятіемъ и напрасной тратой времени.
Но есть другой порядокъ явленій, въ которыхъ человческое участіе становится уже возможнымъ, и является даже боле или мене активной силой. Если мы не въ состояніи измнить порядка обращенія земли вокругъ солнца или вокругъ своей оси, и создать боле равномрное распредленіе теплоты на земной поверхности, тмъ не мене мы все-таки владемъ нкоторыми средствами, при которыхъ таже самая солнечная теплота оказываетъ намъ большія услуги, чмъ при дйствіи вн этихъ средствъ. Мы можемъ, напримръ, измнять климатъ, правда на небольшомъ пространств, сообщить весн лтнюю температуру, а лту — температуру весеннюю. Чтобы заставить солнце оказать намъ услугу первого рода, мы строимъ снарядъ извстный подъ названіемъ парника, а чтобы ослабить дйствіе солнечныхъ лучей, мы преграждаемъ имъ доступъ къ оберегаемому предмету посредствомъ посадокъ деревъ, или же понижаемъ температуру извстнаго пространства устройствомъ вентиляціи. Мы можемъ создавать искуственную теплоту даже освобожденіемъ солнечной теплоты изъ ея соединеній, пользуясь для итого разложеніемъ каменнаго угля, дерева, торфа и другихъ горючихъ матеріаловъ.
Если мы безсильны надъ земной атмосферой въ полномъ ея объем, то тмъ не мене мы подчиняемъ ее себ но частямъ, или заставляемо служить себ въ нкоторыхъ случаяхъ. Одно время, Т. е. до приходовъ, втеръ служилъ единственнымъ двигателемъ при морскихъ плаваніяхъ. Устройство водяныхъ насосовъ основано на давленіи атмосферы.
Мы безсильны надъ океанами и морями и совершенно подчиняемся ихъ стихійной сил, но вода небольшихъ водоемовъ, какъ озера, рки, ручьи тоже подчиняются вол человка. Мы заставляемъ ее вертть водяныя колеса, орошать наши поля и луга, мы даемъ ей иное направленіе противъ того, какое она получитъ отъ природы.
Химическія силы, дйствующія подъ вліяніемъ солнца, атмосферы и излученія земной теплоты, производятъ на поверхности земли цлый ужи, и ост о ли пыхъ измненій, которыя мы можемъ только наблюдать, по не больше. Точно также мы не въ состояніи измнить химическихъ законовъ, заставить, напр., для образованія воды соединиться кислороду и водороду въ иной пропорціи. Но наблюдая изучая законы химическихъ соединеній мы можемъ пользоваться ими въ процессахъ меньшаго объема, мы можемъ разлагать многія тла и получать ихъ въ ихъ основномъ чистомъ вид, какъ это мы длаемъ при обработк металловъ и разныхъ химическихъ -фабричныхъ продуктовъ.
Этими отношеніями, хотя и не слишкомъ большого размра, къ дйствующимъ силамъ природы, мы даемъ мсто новому фактору, роль котораго въ происходящихъ измненіяхъ вовсе не такъ ничтожна.
Согласимся съ Спенсеромъ, что рядъ послдовательныхъ измненія и переходъ простого въ сложное есть прогрессъ. Но кром этого закона простой послдовательности нтъ ли еще и другого закона, опредляющаго направленіе измненій и длающаго изъ прогресса благотворную необходимость, какъ выражается Спенсеръ?
Если мы станемъ говорить о неизбжности тхъ измненій, которыя, въ силу физическихъ законовъ, совершались въ туманномъ міровомъ пространств и создали нашу солнечную систему, которыя вызвали охлажденіе земли, рядъ геологическихъ перемнъ и теперешнее состояніе земной поверхности, то всякое соображеніе относительно благотворности подобной необходимости является не больше, какъ доказательствомъ неспособности нашей относиться правильно къ міровымъ явленіямъ.
О благотворности тутъ не можетъ быть ровно никакой рчи, потому что вс измненія были только рядомъ причинъ и послдствій. Въ средин туманной массы является вращательное движеніе, сообщающееся всей масс, вслдствіе той же силы отъ центральной движущейся массы отдляются кольца, въ кольцахъ длаются разрывы, каждая оторвавшаяся часть получаетъ самостоятельное вращательное движеніе и превращается въ круглое тло, явившіяся круглыя міровыя тла образуютъ нашу солнечную систему.
За этимъ первымъ рядомъ измненій наступаетъ другой: рядъ процессовъ въ экономіи каждаго міроваго тла. Такъ на земл, по мр охлажденія ея раскаленнаго ядра, образуется кора, излученіе теплоты превращаетъ паръ въ воду, этотъ новый не существовавшій. прежде дятель создаетъ цлый рядъ новыхъ измненій, онъ размываетъ твердыя тла, переноситъ ихъ мелкія частицы съ одного мста на другое, и вмст съ другими агентами — свтомъ, воздухомъ и теплотой,— образуетъ почву.
Теперь наступаетъ опять новый рядъ измненій — на земной поверхности является растительность. Какого вида и характера была первая растительность земли, мы сказать положительнаго ничего не можемъ. Несомннно только то, что она не была похожа на ныншнюю и была распредлена иначе. Только путемъ медленныхъ и многочисленныхъ измненій создалась ныншняя фауна.
Съ первой растительностію являются и первые слды животной жизни. И здсь путемъ медленныхъ и многочисленныхъ измненій развились постепенно различныя формы, боле и боле сложныя, посл четвероногихъ явились четверорукіе, и наконецъ человкъ. Земля получила свой теперешній видъ и свое теперешнее населеніе.
Съ появленіемъ высшихъ формъ начинается и новый порядокъ явленій. Пока совершались химическіе процессы неособенно сложные и созидалась неорганическая природа, не могло быть и-рчи о благотворности причинъ и послдствій, ужъ только потому, что некому было возбуждать подобнаго вопроса. Подъ вліяніемъ различныхъ агентовъ происходили въ природ постоянныя измненія Основныя вещества при однихъ условіяхъ соединялись такъ, при другихъ они разлагались, вступали въ новыя соединенія, опять разлагались, опять соединялись, и такъ безконечно.
Но уже и въ этомъ движеніи матеріи замчалось особенное свойство, которое, при боле сложныхъ условіяхъ, должно было проявиться въ боле сложномъ вид.
Соединеніе основныхъ веществъ происходило вовсе не безразлично, подъ вліяніемъ случайности. Каждое вещество обнаруживало свои особенности, которыхъ не имло вещество другое, и эти особенности проявлялись съ извстной силой, пока не являлось какое либо препятствіе, и новый боле энергическій агентъ не уничтожалъ этой силы. Такъ водородъ и кислородъ, въ періодъ расплавленнаго состоянія земли, существовали какъ дв отдльныя, самостоятельныя силы. Съ охлажденіемъ поверхности и, слдовательно, съ пониженіемъ температуры ихъ самостоятельное существованіе оказалось невозможнымъ и они. соединившись, образовали воду. Тотъ же кислородъ, и вслдствіе той же причины, началъ вступать повсюду въ соединеніе съ другими веществами и образовалъ новыя тла. Но не смотря на это поглощеніе одного вещества другимъ, каждое изъ нихъ стремится выдлиться при первыхъ благопріятныхъ къ тому условіяхъ и если не вступитъ въ новое соединеніе, то сохраняетъ свою самостоятельность.
Тоже, самое свойство обнаруживается и въ тлахъ боле сложныхъ. Каждое изъ нихъ борется за свое существованіе. Камень противится разрушающей его совокупной сил воздуха, теплоты и воды, и только посл продолжительной и упорной борьбы составляющихъ его элементовъ съ элементами стремящимися къ соединенію съ нимъ, уступаетъ большей сил.
Въ такъ называемыхъ органическихъ тлахъ, т. е. въ химическихъ соединеніяхъ высшаго порядка замчается тоже явленіе. Каждое растеніе противится энергически всякимъ вншнимъ силамъ, стремящимся его разрушить. Въ тоже время каждое растеніе стремится къ тому, чтобы вытснить вс остальныя и занять самому всю земную поверхность. Если бы не было полукустарныхъ растеній, то мхи и лишаи росли бы повсюду: не будь растеній боле высшаго порядка, тоже самое сдлали бы и полукустарныя: они заняли бы всякое пригодное для нихъ мсто и вытснили бы изъ него растенія низшія. Если бы не существовало обстоятельствъ, дйствующихъ разрушительно на цлость лсовъ, то вся земля представляла бы одинъ сплошной лсъ, и растенія низшаго порядка помстились бы только тамъ, гд деревьямъ рости невозможно.
Совершенно тоже самое мы видимъ и въ царств животныхъ. Каждое изъ нихъ борется за свое существованіе, каждое.стремится завладть всею землею и вытснить вс остальныя. Здсь произошло бы тоже самое, что и съ растеніями, если бы не существовало обстоятельствъ, устанавливающихъ предлъ размноженію
Въ этомъ всеобщемъ стремленіи къ господству собственнаго типа, и въ проистекающей изъ того борьб за существованіе перевсь долженъ оставаться, и остается въ дйствительности, на сторон, боле сильнаго. Все, что слабе, должно уступать.
Изъ всхъ земныхъ существъ самымъ многостороннимъ по развитію своего тина и слдовательно самымъ богатымъ по располагаемымъ имъ средствамъ является человкъ и потому понятно что въ общей борьб за существованіе ему принадлежитъ первое и’.сто и перевсь надъ всмъ остальнымъ.
Въ чемъ же заключается сущность человческой борьбы за существованіе? Сущность ея заключается въ устраненіи всего того что грозитъ какой либо опасностію этому существованію. И вотъ тотъ новый факторъ, который даетъ опредленное направленіе измненіямъ, обусловливающимъ прогрессъ.
Первому человку грозила опасность во всемъ. Вс силы природы, все, что его окружаетъ, представляло ему препятствія на каждомъ шагу. Солнце, грвшее его лтомъ, зимой не спасало его отъ холода, вода, утолявшая его жажду, грозила ему наводненіемъ. Ему нужно было принять мры и противъ жара, и противъ холода, и противъ втра, и противъ воды. Животныя, служившія ему пищей и доставлявшія ему одежду, были врагами не мене опасными.
Путемъ продолжительной и трудной борьбы человку удалось выработать себ, условія земледльческаго быта. Какъ ни проста соха и борона, но для изобртенія ихъ потребовалось, можетъ быть, больше подготовительной работы и борьбы съ природой, чмъ для изобртенія паровой машины и локомотива.
Прежде чмъ человкъ дошелъ до искуства обработываніи земли, ему нужно было убдиться, что только извстный сортъ растеній наиболе пригоденъ въ пищу. Человкъ началъ свои эксперименты конечно съ растеній, которыми питались окружающія его травоядныя животныя, боле опытныя въ этомъ дл. Онъ могъ воспользоваться и опытомъ обезьянъ. Но конечно ни опытъ барановъ и коровъ, ни опытъ обезьянъ не могъ привести ему другой пользы, кром отрицательной. Человкъ убдился лишь въ томъ, что ихъ пища для него непригодна. Затмъ оставалось все-таки поршить вопросъ: чтоже для него пригодно? If опять новые опыты и пробы. Опять приходилось сть и то и другое, и прежде чмъ человкъ придумалъ муку и пенекъ первую лепешку, прошло, быть можетъ нсколько, столтій.
Но вотъ лепешка испечена и очень поправилась. Новое открытіе сообщается всему прогресивному человчеству, дожившему до хлбнаго періода. Тогда передовые мыслители. направляютъ свои способности на соображеніе того, какимъ бы образомъ обезпечить міръ такимъ превосходнымъ кушаньемъ. По справедливому заключенію, вопросъ этотъ кажется имъ вопросомъ великой важности, ибо дикорастущія хлбныя растенія растутъ въ слишкомъ незначительномъ количеств, и вытсняются отовсюду боле ихъ сильными растеніями. Соображеніе передовыхъ людей останавливается на искуственномъ возращеніи хлбовъ.
Начинаются новые опыты, и конечно съ пріемовъ наиболе простыхъ и легкихъ. Способнйшій изъ экспериментаторовъ, вооружившись заостренной палкой, приготовляетъ ею въ земл ямки и сетъ зернушки во одиночк. Счастливая мысль возбуждаетъ общее удивленіе къ геніальной сообразительности изобртатели. По скептики подсмиваются и думаютъ, что можно бы найти способъ боле, практическій. Новое поколніе вмсто дланія ямокъ, проводитъ заостренной палкой борозды. Способъ безъ сомннія боле совершенный, но и онъ неудовлетворяетъ новыхъ людей. Путемъ постепенныхъ усовершенствованій, человчество приходить наконецъ къ мысли объ устройств ржущаго орудія. Но этотъ первообразъ теперешняго плуга долженъ быть инструментомъ очень несовершеннымъ. Очень можетъ быть, что онъ похожъ боле на борону, чмъ на соху. Такъ или иначе, но инструментъ придуманъ, человкъ тянетъ его собственными руками и находитъ, что это очень трудно. Что длать?
Новый геніальный мыслитель думаетъ: а если вмсто человческой силы воспользоваться силой животнаго? По гд взять такое животное, когда все, что окружаетъ человка, при его приближеніи или лягаетъ или бодаетъ или кусаетъ?— Наступаетъ новый періодъ — укрощенія дикихъ животныхъ и превращенія ихъ въ домашнія.
Превращеніе лепешки, казавшейся нкогда геніальнымъ изобртеніемъ, въ ныншній хлбъ, и особенно на дрожжахъ, испеченный въ печи, потребовало конечно тоже нсколько столтій.
Трудность этого дла заключалась въ томъ, что оно должно было идти паралельно съ цлымъ рядомъ изобртеній другого рода, повидимому неимющихъ съ нимъ никакой связи. Для этого требовалась уже довольно высокая умственная культура и богатый запасъ разнообразныхъ познаній. Человку слдовало овладть уже многими силами природы и заставить ихъ служить себ. Печеный хлбъ на дрожжахъ могъ явиться только въ такой періодъ, когда желзо сдлалось предметомъ повсемстно извстнымъ, а приготовленіе его точнымъ, положительнымъ знаніемъ, когда техническая химія сдлала уже такой успхъ, что стало извстнымъ приготовленіе хлбныхъ напитковъ путемъ броженія, когда искуство постройки домовъ достигло солидности и печь явилась повсемстнымъ нагрвательнымъ снарядомъ.
Только долгой борьбой за свое существованіе человкъ могъ выработать себ подобное экономическое положеніе и вмст съ нимъ право сть печеный хлбъ. Нужно было заставить почву себ повиноваться и производить то, что было угодно человку. Нужно было укротить дикую лошадь и дикого быка и сдлать ихъ ручными, домашними животными. Нужно было внушить хищнымъ зврямъ почтеніе къ человческому жилищу и заставить ихъ держаться въ приличномъ отъ него отдаленіи. Нужно было воду и втеръ сдлать движущей силой и заставить ихъ вертть мельничные жернова.
Во всемъ, что длалъ человкъ, стремившійся прежде всего къ обезпеченію себя печенымъ хлбомъ, проявлялась только одна отрицательная сила. Устранялись лишь опасности и вредъ, польза же являлась только результатомъ этого устраненія.
И ту же самую отрицательную дятельность продолжало человчество посл изобртенія печенаго хлба, чтобы достигнуть своей теперешней высоты цивилизаціи. Постоянная борьба съ вредными вліяніями, постоянное изысканіе средствъ для устраненія опасностей и бдствій, грозящихъ человческому существованію.
Въ этой борьб за свое существованіе человчество конечно не задавалось вопросомъ о законоизмненіи и переход простаго въ сложное. Первый дикарь, проводившій въ земл борозду заостренной палкой, или первый булочникъ, пкшій лепешку на угольяхъ, нисколько и неподозрвали, что они превращаютъ простое въ сложное, они думали только о томъ, какъ бы устранить непріятность голода или опасность голодной смерти. Они впали только, что имъ нужно побдить своихъ враговъ въ вид голода, холода, дикихъ животныхъ, болзней разнаго рода и т. д., и направляли свои усилія именно такъ, чтобы враги эти изчезли.
Конечно во всемъ, что длали люди, проявлялся законъ Спенсерова прогресса,— измненіи слдовали за измненіями непрерывнымъ рядомъ и простое переходило въ сложное. 11о если бы первое человчество вовсе не вступало въ борьбу за свое существованіе или въ ней погибло, разв указываемый Спенсеромъ законъ въ чемъ нибудь бы нарушился? Разв измненія не слдовали бы точно также одно за другимъ, какъ они совершались въ геологическій періодъ, не знавшій еще человка? Разв простое не переходило бы въ сложное, какъ это было посл смерти всхъ мастодонтовъ, ихтіозавровъ, плезіозавровъ и т. д.? Слдовательно очевидно, что кром закона измненій, есть еще и другой законъ, сообщающій имъ опредленное направленіе и создающій изъ нихъ благотворную необходимость. Законъ этотъ, какъ уже и видно изъ предъидущаго, устанавливается самой сущностію человческаго организма, борьбой человка за свое существованіе, устраненіемъ имъ всего вреднаго, грозящаго ему опасностію.
Обобщая вопросъ наиболе широкимъ образомъ, можно говорить о прогресс въ смысл благотворнаго перехода отъ простаго къ сложному, не длая никакихъ частныхъ или спеціальныхъ указаній. Въ широкомъ смысл Переходъ туманной массы въ туманныя кольца и тла, образованіе планетъ, вс геологическія перемны, бывшія съ землей и т. д. все это благотворная необходимость, ибо рядъ причинъ и слдствій, въ конечномъ своемъ результат, привелъ къ развитію на земл человческой жизни и къ тому улучшенію соціальнаго быта, которымъ пользуется цивилизованная Европа, въ сравненіи съ человчествомъ, питавшимся сырыми травами или хлбными лепешками.
Но даже и въ широкомъ смысл вс измненія являются благотворной необходимостію только по отношенію къ людямъ, и если бы мы съ вами, читатель, взяли этотъ вопросъ безотносительно, заговорили бы, напримръ, о геологическихъ измненіяхъ, свершающихся въ настоящій моментъ на Сатурн, то конечно оказалось бы очень страннымъ уврять кого нибудь, что кольца Сатурна, несформировавшіяся еще въ спутниковъ или во что имъ придется сформироваться, составляютъ для Сатурна благотворную необходимость.
Мы, люди земли, къ чему бы мы ни обращались, можемъ относиться только съ точки зрнія личной пользы. Для насъ солнце важно не потому, что оно міровое тло, а потому, что оно роститъ намъ хлбъ, деревья, траву, и гретъ. Мы изучаемъ движеніе солнца и другихъ планетъ солнечной системы не потому, что изученіе это даетъ занятіе нашему уму, а только потому и для того, чтобы устранить вредъ незнанія, суеврія и тхъ матеріальныхъ опасностей, которыми грозитъ намъ незнаніе.
Это все таже борьба за существованіе, все тоже отрицательное отношеніе къ ошибкамъ прошлаго, все таже пытливость, направляемая боязнію за наше благосостояніе. Перенесите человка внезапно въ какую нибудь незнакомую для него мстность, прекрасную, какъ рай, и вы увидите, что не красоты природы плнятъ его, а онъ прежде всего осмотрится кругомъ и постарается удостовриться, не грозитъ ли ему какая нибудь опасность. Страхъ, одинъ изъ могущественныхъ двигателей, руководившій до сихъ поръ человчествомъ и учившій его взбгать опасности. Поэтому благотворная необходимость измненій на столько благотворна на сколько ими уменьшаются опасности и облегчается борьба за существованіе. Другого воззрнія на прогрессъ человчество имть и не можетъ.
Вслдствіе закона, по которому каждая дйствующая сила производитъ боле одного измненія, можетъ явиться рядъ измненій, совершенно подавляющихъ человка въ его борьб за существо, ваше. Какой нибудь внезапный геологическій переворотъ можетъ на мст ныншней Италіи образовать пропасть, и въ тоже время выдвинуть гд нибудь въ Средиземномъ мор новый безлюдный материкъ. Хотя подйствовавшая сила произведетъ боле одного измненія, по едва ли отъ нихъ выиграютъ что нибудь итальянцы и Европа, которая вмсто людной производительной страны пріобртетъ безплодный камень исполинскаго размра. Пусть это будетъ прогрессъ въ безотносительномъ смысл, но если мы съ вами итальянцы, то въ тотъ моментъ, когда, по милости геологическаго переворота, мы будемъ проваливаться сквозь землю, уже безъ сомннія мы не станемъ уврять друга, друга, что нами распоряжается сила благотворная.
Пріурочивая все къ личному благу, мы скажемъ, что только то прогрессъ, что уменьшаетъ наши страданія и облегчаетъ намъ борьбу за существованіе, вс же измненія, дйствующія въ противуположномъ направленіи, составляютъ уже не прогрессъ, а регрессъ. Очень можетъ быть, что въ общемъ ход всхъ измненій, конечный результатъ будетъ всегда прогрессивнаго характера, какъ это и есть въ дйствительности: но изъ этого вовсе не слдуетъ, что мы должны видть прогрессъ въ каждомъ частномъ измненіи.
Изъ сказаннаго въ начал этой главы слдуетъ еще и другое заключеніе. Человческая жизнь есть борьба за существованіе. Въ природ все борется за свое существованіе, самая маленькая и слабосильная мошка старается отстранить отъ себя вредное и окружить себя условіями наиболе благопріятными дли жизни. Но ни мошк, ни зайцу, ни слону никто не устроитъ ни одной благопріятности, если они сами не станутъ думать о себ и не устранятъ сами того, что имъ мшаетъ. Каждый борется за себя, ибо у каждаго организма свои боязни, свои опасности, свои требованія. За человка точно также никто не станетъ бороться, если онъ не станетъ бороться самъ. И вотъ въ силу этого закона, чело вкъ подобно мошк, зайцу, слону, направляетъ вс свои силы на то, чтобы уменьшить и ослабить дйствующія на него вредныя вліянія и измненіямъ, происходящимъ въ природ, дать по возможности благопріятное для себя направленіе. Такимъ образомъ прогрессъ заключается не въ закон безусловныхъ измненій, а въ измненіяхъ, благопріятныхъ развитію человка и направляемыхъ имъ самимъ.
Когда человкъ явился на земл, круговоротъ земной жизни достигъ уже полнаго своего развитія и естественныя явленія совершались по тмъ же законамъ и съ тою послдовательностію, съ какими они совершаются нынче. Солнце грло землю и испаряло изъ нея воду. Растенія жили, умирали и на мсто ихъ являлись новыя. Животныя точно также жили, плодились и умирали. Все умиравшее разлагалось подъ вліяніемъ свта, влажности и теплоты. Освободившіеся элементы соединялись съ воздухомъ и водой, питали новую жизнь, опять освобождались, опять питали, и такъ безконечно. Холодъ длалъ тоже свое дло. Онъ превращалъ воду въ твердое тло, онъ создавалъ снгъ, онъ убивалъ зимою жизнь. Во всемъ этомъ, по закону измненій, каждая дйствовавшая сила создавала боле одного измненія. Такимъ образомъ если бы человкъ, вслдствіе вредныхъ испареній, созданныхъ разложеніемъ органическихъ веществъ, солнечной теплотой, погибъ отъ какой нибудь болзни или если бы его залъ дикой зврь, то хотя разъ подйствовавшая причина и создала бы боле одного измненія, однако заденному человку было бы отъ этого не легче. И вотъ человкъ, желавшій жить, сталъ подумывать о мрахъ противъ вредныхъ вліяній.
Первую борьбу онъ повелъ противъ природы. Ему надо было защититься отъ жара, и отъ холода. Ему нужно было смирить нападавшихъ на него хищныхъ животныхъ. Ему нужно было принять мры противъ голода и заставить землю производить именно т растенія, какія ему требовались. Съ началомъ земледльческой культуры оказалось необходимымъ подчинить себ и воду и втеръ.
Въ этой борьб съ силами природы человкъ не нарушалъ ни въ чемъ законовъ, по которымъ они дйствовали. Вода оставалась тою же капельною жидкостію и сохраняла вс свои свойства, но пользуясь этими свойствами человкъ заставлялъ ее течь иногда въ иномъ направленіи, ослаблялъ быстроту ея теченія, или же напротивъ усиливалъ быстроту и создавалъ такимъ образомъ изъ воды движущую силу. Человкъ не нарушалъ ни въ чемъ химическихъ законовъ: кислородъ, углеродъ, водородъ, азотъ соединялись по прежнему въ извстныхъ пропорціяхъ, разложеніе органическихъ веществъ совершалось тоже по прежнему и подъ вліяніемъ тхъ же агентовъ, но человкъ ни умершихъ животныхъ, ни умершихъ людей не оставлялъ на поверхности земли, а сталъ ихъ зарывать, и такимъ образомъ перенесъ процессъ разложенія въ другое мсто. У египтянъ, которымъ наносили особенный вредъ разложенія органическихъ веществъ, слдовавшія за разливами Нила организовалось цлая система предохранительныхъ мръ. Они ввели бальзамированіе, они покровительствовали ибису, уничтожавшему органическіе остатки и ихневмону, подавшему яйца крокодила, для увеличенія плодородія почвы, страдавшей отъ засухъ, у тхъ же египтянъ явилась цлая система орошеній.
Въ этихъ, и во всхъ подобныхъ случаяхъ человкъ ни на іоту не измнялъ ни свойствъ силъ природы, ни законовъ, по которымъ они дйствовали: онъ только обращалъ эти свойства въ свою пользу. Такъ, если вод прекратить теченіе, то она разливается. Въ стоячей вод появляются нитчатки и другіе водоросли. Постепенное накопленіе этихъ растеніи создаетъ моховое болото. Моховое болото выдляетъ изъ себя кислыя вредныя испаренія, способствуетъ сырости климата и теплую мстность превращаетъ въ холодную. Для такой вредной для человка перемны бываетъ иногда достаточно, чтобы нсколько деревъ, сломанныхъ втромъ, упали поперегъ ручейковъ и преградили бы имъ теченіе. И вотъ простая причина ведетъ къ тому, что огромное пространство земли, пригодной для земледлія, превращается постепенно въ моховую пустыню. Зная свойство воды, какъ капельной жидкости, и пользуясь имъ, человкъ можетъ достигнуть результата совершенно противуположнаго. Онъ убираетъ деревья, остановившія теченіе ручьевъ, онъ усиливаетъ быстроту теченія въ нихъ воды, онъ устроиваетъ систему отводненія, и плодородная земля, превратившаяся нкогда въ болото, снова становится плодородной. И въ первомъ случа явился цлый рядъ простыхъ причинъ съ сложными послдствіями, и во второмъ, но какая разница въ результатахъ. И вотъ человкъ., которому нужны только полезныя результаты, старается дйствовать такъ, чтобы силы природы работали лишь въ выгодномъ для него направленіи. Задача эта не такъ легка. Стремясь къ ея разршенію, человкъ вредилъ себ почти на столько, на сколько онъ приносилъ себ пользы.
Въ начал человческой дятельности природа подавляла человка на каждомъ шагу, и борьба съ нею была трудна. Даже холодъ и голодъ были не самыми опасными врагами. Главными врагами человка должны были быть дикія животныя. При ограниченныхъ естественныхъ средствахъ защиты, что могъ подлать человкъ съ своими руками противъ мощныхъ, вооруженныхъ когтями лапъ льва, тигра или страшныхъ челюстей крокодила? Даже и тогда, когда человкъ придумалъ пращу и лукъ, борьба съ дикими животными требовала кром ловкости и силы, еще смлости и мужества. А эти качества могли быть только удломъ нкоторыхъ. Понятно, какой перевсъ дали эти преимущества людямъ смлымъ и сильнымъ. Сильный, возбуждавшій къ себ удивленіе слабыхъ, и явившійся ихъ покровителемъ и защитникомъ, превратился скоро въ предводителя, и удивленіе къ его талантамъ перешло также скоро въ богопочитаніе.
Не меньшимъ удивленіемъ пользовались и т изъ боле наблюдательныхъ людей, которымъ удалось подмтить нкоторую связь причинъ и послдствій въ естественныхъ явленіяхъ, и изъяснить ихъ людямъ, неимющимъ подобныхъ способностей. Воображеніе ничего непонимавшаго дикаго человка, возбуждаемое боязнію къ непонятному, работало и здсь въ томъ же направленіи, и изъ простыхъ наблюдателей создало кудесниковъ, шамановъ, жрецовъ, т. е. особенный родъ людей, имвшихъ, по мннію остальныхъ, связь съ таинственными силами и власть надъ ними. Въ рукахъ этихъ людей находилась вся наука, вся мудрость первобытнаго періода человческаго существованія. Знахари, и позже жрецы, были и докторами, и предвщателями счастья и несчастья, они умилостивляли злыя и добрыя таинственныя силы въ минуты народныхъ бдствій, они были наставниками во многихъ искуствахъ и техническихъ производствахъ, однимъ словомъ, они держали въ своихъ рукахъ ключъ всякой земной и небесной мудрости.
Такимъ образомъ въ трудности борьбы за свое существованіе и въ необходимости прибгать къ содйствію боле сильнаго и боле знающаго, лежитъ первое начало дленія общества на слои и образованіе кастъ и сословій. То, что въ начал было вызвано простой естественной необходимостію, перешло впослдствіи въ наслдственное право и закрпилось историческимъ развитіемъ общества. И въ этомъ случа хотя законъ, указываемый Спенсеромъ, находитъ себ примненіе въ каждомъ данномъ случа, но не въ каждомъ данномъ случа переходъ простого въ сложное былъ прогрессомъ, какъ нельзя считать прогрессомъ каждый разливъ воды.
Въ своей основной сущности подобное дленіе общества было больше ничего какъ простымъ раздленіемъ труда. Кто былъ способне бороться съ дикими зврями, тотъ и боролся съ ними, кто былъ способне на войн, тотъ командовалъ на войн, кто былъ наблюдательне, тотъ наблюдалъ небесныя явленія и явленія земной природы. Но изъ этого вовсе не слдуетъ, что всю борьбу за существованіе человчества вели только эти люди, ее велъ всякій, по мр своихъ силъ и способностей, въ силу присущаго каждому организму стремленія къ удовлетворенію своихъ потребностей.
Несмотря однако на эту коллективную борьбу человчества съ природой въ моменты общей опасности, каждый человкъ велъ еще спеціальную борьбу за свое личное существованіе. Борясь съ природой, человкъ въ тоже время боролся еще и съ человкомъ. Этотъ партикуляризмъ, создавшій у всхъ народовъ поговорку — каждый самъ за себя,— одинъ Богъ обо всхъ,— способствовалъ больше всего дленію общества на касты, слои, сословія. Сумма коллективныхъ пріобртеній была не всегда такъ велика, чтобы, при равномъ раздл ихъ, удовлетвореніе каждаго оказалось достаточнымъ. И потому въ человчеств организовалась борьба чуждыхъ племенъ или народностей между собою, и борьба внутренняя между кастами, сословіями, корпораціями. Начало этой борьбы, разъединявшей народы, лежитъ въ стремленіи каждаго отдльнаго человка обезпечить себ по возможности наиболе выгодъ. Чего человкъ не надялся достигнуть своей личной, одиночной дятельностію, того онъ старался достигнуть дятельностію коллективной, составляя корпораціи, касты, сословія. Дйствуя такимъ образомъ, каждый отдльный человкъ трудился лично для себя, каждая корпорація или каста тоже лишь для себя, каждый пароль точно также для себя, и никто не трудился для другого, а еще мене никто не сидлъ съ сложенными руками, ожидая, что благодянія прогресса ему поднесетъ кто нибудь въ вид подарка на имянины.
Излишняя боязнь за свое существованіе, породившая разрозненность интересовъ, создала въ историческомъ развитіи человчества столько регрессивныхъ отступленій, что въ настоящее время приходится устанавливать новую формулу прогресса — каждый за себя и каждый за всхъ.
Выводъ этотъ, сдланный изъ теоріи прогресса Спенсера, не совсмъ-то согласенъ съ заключеніемъ его русскаго издателя. А это все, что мн и хотлось показать читателю.