Бухарев А. М.: биографическая справка, Бухарев Александр Матвеевич, Год: 1911
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Бухарев, Александр Матвеевич (архимандрит Феодор, 1822 — 71) — явление исключительное в истории русской церкви. В настоящее время он снова стал привлекать к себе внимание наиболее чутких представителей современного богоискательства. Бухарев воспитывался в тверской семинарии и Московской духовной академии, которую окончил в 1846 г. магистром. В том же году был пострижен в монашество и получил кафедру библейской истории, а потом Святого Писания. В 1854 г. переведен в казанскую академию инспектором, в 1858 г. назначен членом петербургского комитета духовной цензуры, а в 1861 г. уволен в число братии Переяславского монастыря Владимирской губернии. В половине 1863 г. он снял сан, женился и до конца жизни вел бедственное существование, кое-как перебиваясь литературными заработками. — Много сильных переживаний выпало на долю Бухарева. Тонко организованная натура молодого благородного монаха ценой своих страданий как бы искупляла грехи целой мрачной эпохи. Бухарев вообще может быть понят только в связи с обстановкой, при которой началась его деятельность. Мрачный Николаевский режим останавливал жизнь во всех направлениях. Церковь под действием этого пресса особенно заметно показывала разруху. Достаточно просмотреть такие, например, книги, как священника Морошкина , ‘Материалы для истории православной церкви в царствование императора Николая I’ (изд. только в 1902 г. Императорским историческим обществом), ‘О православном белом и черном духовенстве в России’ (изд. в 1866 г. в Лейпциге), ‘Духовная цензура в России 1799 — 1855’ А.Н. Котовича , чтобы почувствовать необходимость услышать стон, вопль против совершенно невыносимого положения дел, создавшегося в церкви к половине XIX в. Если когда, то именно в то время наша иерархия из всех сил старалась ‘служить тем интересам государства, что связывает с церковью оно’. Порядки лагеря стали порядками религиозной жизни. Разрыв между передовой частью общества и церковью принял формы непримиримые. Весь ужас этого разрыва пережил Бухарев и принес свою благородную жизнь в жертву искупления. Тяжесть несли с ним и другие представители церкви — Никанор Бровкович , Иннокентий Борисов , — но никто в такой степени, как Бухарев. Вот почему он был почти одинок. Оценить его по достоинству не всегда были в состоянии даже люди бесспорно умные и свежие, как Гиляров—Платонов . Филаретовщина и Протасовщина так приучали идти в ногу, что малейшая попытка высвободиться из-под этой духовной шагистики казалась им чудачеством, почти сумасшествием. — Бухарев духовно вполне сформировался в московской академии. Можно сказать, и почти все, что он напечатал впоследствии, продумано и написано было здесь же. Бухарев внимательно следил за светской литературой. Особенно увлекался он Гоголем . К нему он написал в 1848 г. три письма, из которых уже первое вызвало суровый выговор со стороны Филарета . Нельзя сказать, что Бухарев создал новую или значительно перестроил старую богословскую систему. Главное дело было совсем не в этих построениях, а в настроении, которое их продиктовало. Бухарев читал в московской академии Святое Писание. Легко предвидеть, кто из святых авторов завладеет им. Бурный, пламенный Павел покорял всегда самые сильные религиозные натуры в истории — Иоанна Златоуста , Августина, Лютера — и оплодотворял их умы. Бухарев всосал в себя до такой степени богословие Павла, как никто из русских церковных деятелей. Это неизбежно должно было привести его туда, куда он пришел. Главное дело для человека: ‘общение в Христовых страстях, участие в духе и расположениях той любви Господней к грешным и заблуждающимся, по которой Он душу Свою положил за них, как будто Он один и был виновен за всех’. Все видные деятели православия в прошлом ‘стояли не за мертвую букву веры, а за самую силу союза людей с Богом во Христе. Ту силу, в отчуждении от которой пропадал бы человек не только для будущей жизни, но и в настоящей’. Так было в борьбе с арианством, которое явилось ‘посягательством на самое значение Христа, как высочайшего для нас начала, — чем все истинное, благое, прекрасное, открытое во Христе человеку заграждалось для последнего’. Тем же угрожало несторианство, которое настаивало, что в самом Христе, ‘основании благодатного соединения человека с Богом, человеческое с Божественным соединилось только случайно, что Христос родился от Своей матери простым человеком, с которым за Его святость уже впоследствии соединился Бог Слово, пребывая в Своей личности всегда отдельным от человечества Христова, от чего самое основание к союзу людей с Богом распадалось бы внутренно в самом Христе’. К тому же разрешению вело и монофизитство. ‘Во Христе человечество поглотилось Божеством, как капля морем, от чего грешные люди должны бы потерять в самом Спасителе Христе доступность, или сродный с их природою способ к своему соединению с Божеством’. Затем монофелитство ‘усиливалось подкопать благодатную возможность для христиан жить своею личностию и всеми сторонами своего существа и на земле и на небе’. Но эта догматическая борьба, стоившая стольких жертв, не кончилась и теперь. И теперь есть арианство, полуарианство, монофизитство. ‘Бросим, говорят, наш слабый человеческий ум, воображение, особенно эту бренную телесность, будем попирать и уничтожать нашу нравственную личность, вознесемся духом к небесному и божественному. Хорошо, но не надо забывать и того, что во Христе и человечество как с душою, так и с телесностию не поглощено Божеством, но ради спасения нашего ума и других духовных наших сил так же, как и нашей телесности, осталось целым в самой Его личности. Подавлять духовным направлением человеческий ум или другие душевные силы, вместо разностороннего раскрытия их во Христе, устранять самую телесность нашу от всякого участия в благодатной духовности, значило бы мириться с духом евтихианства, признававшего поглощение во Христе человеческого Божеским, и с монофелитами не признавать во Христе вместе с Божескою и человеческую волю и деятельность’. С этой же точки зрения Бухарев объявляет себя горячим противником папства. Те же основные взгляды диктуют ему мягкое гуманное обращение с старообрядцами и всякими инакомыслящими, позволяют ему благословлять западное образование, отрицать ту простоту веры, которая хуже воровства, отрицать меры, которые ‘из благочестия делают страшилище для грешных людей’. — В общем Бухарев ни в чем ни на йоту не отступает от православия, как понимал его Филарет. Но эту сложную систему он хочет вовлечь в действительное строительство и совершенствование жизни. Это должно было растравить глубокие и темные интересы многих видных представителей тогдашней иерархии. Они привыкли читать в катехизисе о Боге-Духе всеблагом, а в жизни равнодушно взирать на ‘сокрушение челюстей ближнего’. Бухарев заявил, что так жизнь значит ‘иудействовать в христианстве’. Этого протеста не могли простить люди, лень которых была растревожена, и Бухарев должен был погибнуть. Митрополит Филарет очень волновался, что монах-профессор тяготеет к светской литературе и современности, но придраться не мог и сплавил его в Казань просто за то, что он был человек ‘полезный’. В Казани Бухарев оставил у многих по себе неизгладимую память как инспектор академии. Его правление показало, что порядок в высшей бурсе можно было поддерживать без той возмутительной дисциплины, которая до недавнего времени превращала студентов наших академий в богаделенок. Здесь Бухарев не мог сойтись с ректором Иоанном , впоследствии епископом Смоленским, человеком большого, но холодного ума, надменным и сухим. Бухарев был выжит в цензурный комитет. В сущности, это назначение было надругательством: меньше всего этот кроткий, талантливый и любящий монах мог нести службу в жандармерии печати. Эта служба столкнула Бухарева с его литературным палачом, редактором ‘Домашней Беседы’, Аскоченским . В качестве цензора Бухарев задержал несколько непристойных статей ‘Домашней Беседы’. Отсюда ненависть и беспощадная травля. Добить Бухарева не стоило большого труда. Он, между прочим, занимался с первых лет своей службы изучением Апокалипсиса. Об этом знал Филарет и видел в работе ‘мерцание света’, но воспротивился ее опубликованию. Во время всей последующей своей жизни Бухарев вкладывал в толкование этой загадочной книги свои заветные мысли и наблюдения. В столице, на свободе, он приготовил книгу к печати и провел ее через цензуру. Было уже набрано несколько листов. Но Аскоченский поднял шум. Синод приостановил печатание книги и принялся за ее рассмотрение. В феврале 1862 г. книга была запрещена. Тогда Бухарев решил сложить сан. В письме к А.В. Горскому в июле 1862 г. Бухарев писал: ‘Труд мой об Апокалипсисе, который мог бы сколько-нибудь будить рассуждающих к серьезным мыслям и заботам о нынешних духовных затруднениях и опасностях, остановлен. Что же? И мне идти на покой нравственного усыпления? Другие не хотят, ну так мне самому ничто не препятствует испытать на деле служение Христу-Богу и в мирском звании’. В июне 1863 г. архимандрит Феодор снова стал Александром Матвеевичем, а в августе женился. Его настроение и образ жизни не изменились. Только прибавилось огорчений. Он много писал, но журналы по разным причинам закрылись для него. Издание брошюр и книг требовало денег, а их можно было доставать с трудом. Он умер в нужде и чахотке. Ни преследования, ни болезнь, ни лишения не отравили любвеобильного настроения этого кроткого, но стойкого рыцаря русской церкви. Рядом с раскрепощением народных масс он пытался идти к раскрепощению религиозному. Но тут оковы были крепче. Дело Бухарева, однако, не может погибнуть. У него оказались преемники. Соловьев часто говорил его языком. Представители нового религиозного сознания вновь выдвигают его идеи. Общество начинает по смерти ценить его больше, чем ценило при жизни. — Бухарев напечатал: ‘О принципах или началах в делах житейских или гражданских’ (СПб., 1858), ‘Явление Христа народу (Картина Иванова)’ (СПб., 1859), ‘О православии в отношении к современности’ (СПб., 1860), ‘Об Апостоле Павле’ (СПб., 1861), ‘Три письма к Гоголю, писанные в 1848 г.’ (СПб., 1861), ‘О Новом Завете Господа нашего Иисуса Христа’ (СПб., 1861), ‘Иов многострадальный’ (М., 1864), ‘Изъяснение I главы книги Бытия’ (СПб., 1862, 1864), ‘Приемы и беспристрастие в критическом деле редактора ‘Домашней Беседы’ В. Аскоченского’ (СПб., 1862), ‘Святой пророк Иеремия’ (М., 1864), ‘Святой пророк Иезекииль’ (М., 1864), ‘Святой пророк Даниил’ (М., 1864), ‘О подлинности и целости священных книг пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля и Даниила’ (М., 1864), ‘Исследование о достоинстве, целости и происхождении 3 книги Ездры’ (М., 1864), ‘Печаль и радость по слову Божию’ (М., 1864), ‘Письма о благодати Святых таинств церкви православно-католической’ (М., 1864), ‘О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской’ (М., 1865), ‘Об упокоении усопших и о духовном здравии живых’ (М., 1866), ‘Книга для обучения чтению и письму’ (М., 1867) и много статей в разных журналах. В 1906 г. в Санкт-Петербурге перепечатаны главнейшие статьи в сборнике ‘О православии в отношении к современности’. Все лучшее о Бухареве вышло из-под пера его ученика по казанской академии профессора П.В. Знаменского : ‘История Казанской Духовной Академии за первый период ее существования’ (в. 1 — 3, Казань, 1891 — 92), ‘Печальное двадцатипятилетие’ (‘Православный Собеседник’, 1896), ‘Православие и современная жизнь. Полемика 60-х годов об отношении православия к современной жизни’ (М., 1906). В упомянутом сборнике 1906 г. профессором Знаменским написана биография Бухарева. В этих работах указаны почти все произведения Бухарева и источники сведений о нем. — Ср. еще С. Смирнов , ‘История Московской Духовной Академии до ее преобразования’ (М., 1879), А.С. Бухарева, ‘А.М. Бухарев. Из материалов к биографии’, в 1-й книге литературно-философского сборника ‘Свободная совесть’. Московское книгоиздательство ‘Путь’ объявило о предстоящем выходе в свет монографии о Бухареве С.С. Розанова. И. Андреев.
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01021238.htm
Бухарев (Александр Матвеевич, в монашестве Феодор) — духовный писатель, род. в 1824 г. в Тверской епархии, учился в тверской семинарии и в московской духовной академии, где кончил курс в 1846 г. и был оставлен при академии бакалавром по кафедре Священного Писания. Незадолго перед окончанием курса Б. принял монашество. Побуждением к этому были, главным образом, его болезненность и сосредоточенность в себе. Как профессор, Феодор читал свои лекции с большим огнем и воодушевлением, не менее выделялись они и по своему содержанию, излагая содержание какой-нибудь священной книги, лектор старался выяснить сущность воззрений и личные особенности каждого священного писателя. Это можно видеть и из составленной по лекциям книги его: ‘Несколько статей об апостоле Павле’ (СПб., 1861), где он изобразил, как апостол Павел содействовал отрешению христианства от ветхозаветной обрядности и как учил устраивать современную ему жизнь по духу учения Христова. И сам Феодор считал себя как бы призванным к тому, чтобы ставить христианство в живое отношение к современности, чтобы проводить в сознание современников убеждение, что христианство пришло не губить, а спасать грешный мир от всех бедствий, особенно же от греха и его последствий. Едва ли не он первый в начале шестидесятых годов выступил в печати со смелым в то время вопросом о примирении христианства с современностью, свои взгляды по этому вопросу он изложил в сочинении: ‘О православии в отношении к современности’ (СПб., 1860), навлекшем на него много неприятностей. Еще больше неприятностей доставили ему в свое время его ‘Три письма к H. В. Гоголю, писанные в 1848 г.’ (СПб., 1861). Известно, что знаменитая ‘Переписка с друзьями’ поставила Гоголя в невыразимо тяжелое нравственное положение: оставленный светскими писателями и друзьями, не признанный и заправителями духовной жизни и науки, он стал одиноким среди двух противоположных лагерей. Феодор решил явиться к нему на помощь и с этой целью представил в рукописи названное сочинение московскому митрополиту Филарету, без разрешения которого никто из подведомственного ему духовенства не мог ничего печатать. Митрополит выразил свое неудовольствие по поводу такого предмета занятий профессора Священного Писания. Феодор тем не менее списался с Гоголем и с этого времени познакомился с ним. После этого у Феодора из-за лекций выходили неудовольствия с начальством, так что он, уже в сане архимандрита, был в конце 1854 г. переведен в казанскую академию на кафедру догматического богословия. В казанской академии Феодор был также инспектором, но недолго прослужил там. По учреждении особого комитета духовной цензуры, Феодор был назначен членом этого комитета и переведен в Петербург. Здесь-то собственно и разыгралась вся драма его жизни. По обязанности цензора ему пришлось читать ‘Домашнюю Беседу’. Мрачное изуверство пресловутого редактора ‘Беседы’ Аскоченского, с каким-то беспощадным злорадством клеймившего все мирское, не могло не встретить отпора в лице Феодора с его идеально-христианскими воззрениями на жизнь. Сначала он стал поправлять статьи ‘Домашней Беседы’, но получив за это выговор от непосредственного своего начальства, перестал это делать и пропускал статьи без поправок, или же совсем запрещал их. Эти запрещения вооружили против него редактора ‘Беседы’. Последний подал в конференцию петербургской духовной академии протест на своего цензора — протест, до того неприличный и оскорбительный, что академия послала Феодору копию с протеста, предоставляя ему вчинить иск за оскорбление чести. Феодор не прибегнул к подобного рода оружию. Года через два после этого появились в ‘Домашней Беседе’ критические статьи по поводу сочинения Феодора: ‘О православии в отношении к современности’ — статьи, подобные протесту, неприличные по тону и оскорбительные по сарказмам и брани, в них Феодор объявлялся самым зловредным и погибшим еретиком. Хотя статьи эти должны были пройти цензуру Феодора, но он не решился наложить на них запрещение, а ограничился только тем, что напечатал в ‘Сыне Отечества’ ответ на них, надеясь, что этим путем его взгляд на отношение христианства к современной жизни лучше уяснится и привлечет внимание благомыслящих людей. Редактор ‘Домашней Беседы’ не прекратил своих преследований, он объявил в своем журнале, что Феодор печатает свое толкование на Апокалипсис. Это обстоятельство решило участь Феодора. Необходимо сказать, что в своих объяснениях на Апокалипсис Феодор излагал основные свои воззрения, сочинение это Б. считал главной задачей своей жизни и до самой смерти не переставал над ним работать. Вслед за объявлением ‘Домашней Беседы’ рукопись Феодора об Апокалипсисе была по требованию начальства взята из типографии и отдана для нового просмотра, а сам Феодор был уволен (1862) в Переяславль, в Никитский монастырь, в число братии, согласно прежнему его прошению, которое он подавал еще в 1859 или в 1860 г. Пока шло дело об Апокалипсисе, Феодор оставался в монастыре, но когда последовало решительное запрещение рукописи, он немедленно подал прошение о снятии сана. Летом 1863 г. Феодор снял с себя монашество, причем, конечно, лишился всех прав, приобретенных им по службе и своему академическому образованию. Вскоре после этого Б. женился и относительно безбедно прожил почти 8 лет отчасти в Твери, отчасти в Ростове, а к концу жизни — в Переяславле, без устали работая над своими сочинениями и получая вспомоществования от некоторых друзей, оставшихся ему верными и после снятия сана. Помощь эта была, впрочем, очень невелика. Один только раз она достигла сколько-нибудь значительных размеров, — то были сто рублей, присланные ему от московского митрополита Филарета. Б. &dagger, 2 апреля 1871 г.
Кроме названных сочинений, Б., еще в бытность свою профессором в Москве, напечатал несколько статей в ‘Прибавлениях к творениям св. отцов’ и отдельно издал с именем архимандрита Феодора следующие труды: ‘О картине Иванова ‘Явление Христа народу» (СПб., 1859), ‘О Новом Завете Господа нашего Иисуса Христа’ (СПб., 1861), ‘Изъяснение 1-й главы книги Бытия и о миротворении’ (СПб., 1862), ‘Приемы знания и беспристрастие в критическом деле редактора ‘Домашней Беседы’ В. Аскоченского’ (СПб., 1862), ‘О миротворении’ (СПб., 1864), ‘О принципах, или началах, в делах житейских и гражданских’ (СПб.). Со светским же именем А. Бухарева изданы: ‘Исследования о достоинстве, целости и происхождении 3-й книги Ездры’ (М., 1864), ‘Св. Иов многострадальный’ (М., 1864), ‘Св. пророк Даниил, — пророк Иеремия, — пророк Иезекииль, — пророк Исаия’ (М., 1864), ‘О подлинности и целости священных книг пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила’ (М., 1864), ‘Письмо о благодати св. таинств церкви Православно-кафолической’ (М., 1864), ‘Печаль и радость по Слову Божию. Очерки священных книг: Плача Иеремии и Песни Песней, с прибавлением соображений об Апокалипсисе и о 3-й книге Ездры’ (М., 1865), ‘О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно Русской’ (М., 1865), ‘О подлинности апостольских посланий’ (М., 1866), ‘Моя апология по поводу критических статей и отзывов о книге ‘О современных духовных потребностях» (Москва, 1866), ‘Об успокоении усопших и о духовном здравии живых’ (М., 1866).
Оригинал здесь — http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%91%D1%83%D1%85%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B2