‘Русская Мысль’, кн.II, 1891
Без маяка. Роман М. И. Красова (Л. Е. Оболенского). Спб., 1891 г, Оболенский Леонид Егорович, Год: 1891
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Безъ маяка. Романъ М. И. Красова (Л. Е. Оболенскаго). Спб., 1891 г. Въ старые годы жизнь барская, помщичья и чиновничья текла по такимъ узенькимъ и неизмннымъ русламъ, что плаваніе не сопряжено было ни съ какими опасностями. Каждый благополучный дворянинъ съ своею супругой тихо и мирно совершалъ положенное ему плаваніе, по большей части ‘безъ руля и безъ втрилъ’, и дткамъ своимъ завщалъ плавать такъ же точно, не мудрствуя лукаво. Ни о какихъ задачахъ и цляхъ помина не было, никто и не подозрвалъ возможности существованія какихъ-то задачъ. А, стало быть, и въ маякахъ надобности не предвидлось. Все было ясно и просто, точно опредлено и незыблемо установлено. Рзкія выраженія недовольства или сомннія не смущали общаго покоя, почти не выслушивались, ибо заране признавались ‘завиральными идеями’. Сами же недовольные и сомнвающіеся отечески сокращались традиціонными мрами исправленія, предупрежденія и пресченія. Даже отъ законовъ, регулировавшихъ семейныя отношенія, ветъ идиллическою простотой: ими повелвалось, чтобы мужъ любилъ свою жену, а жена повиновалась мужу. И только, въ разныхъ же мелочахъ они сами между собою разберутся. И разбирались домашними средствами. Оно, положимъ, и не мудрено было, все по простот шло. ‘Народа’ не было, были только мужики, да различныя сословія съ присвоенными каждому правами. ‘Человкъ’ занималъ свое мсто въ прихожей и служилъ господамъ. ‘Женщинъ’ небыло, были барыни, барышни, дворовыя двки и бабы. Даже дтей настоящихъ не было, были ‘барчуки’ и ‘ребятишки’. Но вотъ вдругъ налетло нчто, приводящее многихъ и теперь въ содроганіе,— потокъ реформъ, новшествъ и идей шестидесятыхъ годовъ. Въ Россіи оказался ‘народъ’, о чемъ совсмъ было забыли покоившіеся на мягкомъ лож крпостнаго права, пришлось вспомнить, что у каждаго обывателя, помимо его сословныхъ правъ и обязанностей, есть еще права и обязанности ‘человка’, что есть и ‘человческое’ достоинство, что рядомъ съ человкомъ существуетъ ‘женщина’ и что у нея есть тоже свое достоинство, свои права и обязанности. Но, вдь, ничего этого не было,— что и было, то забыто, утеряно. Необходимо было все создавать заново, всмъ опредлить ихъ права и обязанности, всмъ отвести соотвтствующее мсто и дать надлежащее дло. Никакое дло, однако, безъ цли не длается, возникли вопросы о цляхъ и задачахъ. Отвть былъ найденъ скоро: цль жизни — служить народу, задача — быть полезнымъ ближнимъ. Но посл того опредленнаго и узкаго русла, въ которомъ текла старая жизнь, просторъ открылся сразу очень большой, плыть по немъ нельзя уже было ‘безъ руля и безъ втрилъ’, потребовались и ‘маяки’, чтобы не потерпть крушенія и не очутиться на мели, не разбиться о подводные камни. Времена настали мудреныя, а трудне всхъ стало жить барынямъ и барышнямъ, превратившимся столь внезапно въ ‘женщинъ’. До того времени он знали лишь одно закономъ установленное для нихъ право — быть любимыми мужьями, и одну обязанность — повиноваться мужьямъ. А тутъ вдругъ раскрылось, что надо любить ближняго, любить народъ, длать что-то не изъ повиновенія только, ‘не за страхъ, но и за совсть’, и повиноваться надо не чужой только вол, но какимъ-то высшимъ призваніямъ. Мало этого, оказалось еще не въ долгомъ времени, что жить не только трудно, а и совсмъ нельзя безъ дла и цли. Но дло длу рознь, и цли могутъ быть очень различныя. Въ своемъ роман г. Красовъ (Л. Е. Оболенскій) выводитъ нсколько женщинъ, на первомъ план — героиня, Вра Николаевна Арбузова, и ея падчерица, Надежда Васильевна, считаютъ возможнымъ найти счастье въ удовлетвореніи своихъ личныхъ потребностей и чувствъ семейныхъ, на второмъ план — женщина-врачъ и учительница земской школы всецло отдаются общественному длу, еще дале мелькаютъ только фигуры женщинъ, пытающихся создать себ жизнь по новйшему ученію, он хотятъ ‘опроститься’ и работать на земл, какъ крестьянки. Такая ‘интеллигентная колонія’ только отмчена авторомъ, но не видно, что изъ этого можетъ выйти и какъ авторъ относится къ такимъ затямъ. Сочувствіе автора, несомннно, на сторон женщинъ настоящаго дла, т.-е. образованныхъ женщинъ, несущихъ народу свтъ знанія и помощь врачебной науки. Жена Арбузова, вышедшая замужъ по любви, долго удовлетворялась положеніемъ супруги полезнаго и честнаго дятеля, утшительницы своего мужа, поддерживавшей его въ трудныя и тяжелыя минуты жизни, посвященной общественному длу. Положеніе утшительницы любимаго человка стало, однако, все мене и мене удовлетворять молодую женщину. Она видла, что кругомъ нея люди длаютъ дло, и сочувствовала ихъ длу, но оно не было ея задушевнымъ дломъ, для нея не свтилъ такой ‘маякъ’, который указывалъ бы ей путь. И Вра Николаевна потеряла дорогу, пустилась вдаль искать славы и богатства. Она была хорошая музыкантша и покинула мужа ради того, чтобы усовершенствоваться, давать концерты, сдлаться знаменитостью. ‘Безъ маяка’ Арбузова потерпла крушеніе и погибла. Крушеніе было чисто-нравственное, въ матеріальномъ отношеніи жизнь осыпала ее только розами безъ шиповъ. Въ противуположность этой музык для славы, авторъ представляетъ другую музыку, такъ сказать, для души. Онъ разсказываетъ, какъ сельская учительница собираетъ у себя по вечерамъ учениковъ и желающихъ ее послушать крестьянъ, играетъ имъ оперы и баллады, поясняя музыку декламаціей. Выходитъ это не совсмъ похоже на дйствительность, но разсказано это тепло, задушевно, и оставляетъ такое впечатлніе, что этого нтъ, но какъ хорошо было бы, если бы такъ было. Весь романъ, впрочемъ, изображаетъ не настоящую жизнь, какъ она есть, а желательную, какую слдовало бы создать и какую создать было бы возможно, если бы ‘маяки’, указывающіе путь къ такой жизни, не перемщались бы и отъ времени до времени не угасали бы совсмъ. Весь романъ г. Оболенскаго проникнутъ одною плодотворною идеей необходимости активной и самоотверженной борьбы съ задающимъ деревню зломъ, съ мракомъ невжества, съ алчностью чумазаго, съ взрывами крпостничества. Авторъ съ большою осторожностью относится къ образованнымъ людямъ, стремящимся ‘опроститься’ на земл въ ‘интеллигентныхъ колоніяхъ’. Повидимому, онъ лично не вритъ въ пригодность такихъ колоній для какой бы ни было общественной пользы, но считаетъ преждевременнымъ возставать противъ нихъ, такъ какъ видитъ въ этомъ попытку найти выходъ изъ тяжелаго, иногда невыносимаго положенія, въ какое такъ часто попадаетъ теперь образованный бднякъ. Собственно вопросъ о томъ, хорошо ли ‘опроститься’ и слдуетъ ли это длать, г. Оболенскій ршаетъ въ смысл положительномъ, но съ ясными ограниченіяии. ‘Опроститься’ хорошо и могущій это сдлать — да сдлаетъ, не отказываясь, однако же, отъ тхъ плодовъ знанія и просвщенія, какими онъ владетъ. Хорошо ‘опроститься’ съ вншней, такъ сказать, стороны, т.-е. отказаться отъ излишествъ, прихотей, многихъ удобствъ, и ограничить свои потребности только безусловно необходимымъ для существованія, а затмъ вс свои знанія и способности прилагать къ длу на пользу темнаго деревенскаго народа такъ же точно, какъ бы прилагались они въ столицахъ на соотвтствующихъ поприщахъ. Особенное достоинство романа г. Оболенскаго заключается въ томъ, что авторъ нигд не переступаетъ мры, не вдается ни въ какія утопіи и если кое-что идеализируетъ, то, опять-таки, въ предлахъ возможнаго и желательнаго. Нкоторая неясность характеровъ и недостаточная опредленность положеній и причинъ, ихъ создающихъ, покрываются тми идеями гуманности и прогресса, которыя составляютъ главную сущность повствованія и будятъ добрыя и честныя чувства въ душ читателя.