Беседы мичмана Жевакина с публикой, Вашков Иван Андреевич, Год: 1873 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 178 минут(ы)

БЕСДЫ МИЧМАНА ЖЕВАКИНА СЪ ПУБЛИКОЙ

БЕСДА ПЕРВАЯ

Новый годъ! желанія новаго счастья, новыя надежды, которыя, господа, по истин можно назвать старыми погудками на новый ладъ. Вс убждены, что особенното новаго ничего и не будетъ, но не смотря на то, вс съ какимъ то лихорадочнымъ нетерпніемъ ждутъ наступленія новаго года. Въ двнадцать часовъ устраиваются жженки, хлопаютъ пробки и даже люди, никогда не пьющіе, считаютъ необходимостью хотя подержаться за рюмку при встрч новаго года. По конечно нигд на встрчается новый годъ въ такой ажитаціи, какъ въ театральномъ маскарад. Въ двнадцать часовъ

Въ театральномъ маскарад

Все ликуетъ и шумитъ

И Эрлангеръ на эстрад

Туши ярые гремитъ,

Домино, костюмы, маски,

Посылая всмъ привтъ,

Оставляя танцы, пляски,

Направляются въ буфетъ.

Все ликуетъ, все смется,

Все веселіемъ полно,

Звонъ посуды раздается

И струей въ буфетахъ льется

Водка, пиво и вино.

Новичку вс честь воздали,

Проводили старый годъ

И съ юнцами загуляли

Много лысинъ и бородъ.

У насъ на Руси существуетъ примта, что всякій будетъ проводить новый годъ именно такъ, какъ его встртилъ. Для человка, придерживающагося этого мннія (а много ли людей безъ предразсудковъ?) конечно не можетъ показаться страннымъ, что кутилы паши, не смотря на вс обличенія, заключенія, колоченія и т. п. послдствія попоекъ, не унимаются. Выше я сказалъ, что даже люди не пьющіе, встрчая новый годъ, считаютъ необходимостью хотя подержаться за рюмки, то какъ же встрчаютъ новый годъ заправскіе питухи? Конечно, эти господа, въ обыкновенное время, придираясь ко всякому удобному и неудобному случаю, чтобъ только напиться при встрч новаго года, считаютъ своей обязанностью напиться до безумія. А если приведенная мною примта врна, то удивительно ли, что встртя новый годъ, какъ говорится, ‘пьянй вина’, они и проводятъ его такимъ же образомъ, а то, что примта врна доказывается какъ нельзя боле приводимымъ мною примромъ. Впрочемъ примт это врятъ многіе, если не вс, и всякій хочетъ встртить новый годъ какъ можно веселе, чтобы и провести его также, и вс непремнно встрчаютъ новый годъ съ бокалами, стаканами, рюмками. Что же это значитъ? А это значитъ, господа, что ‘Руси есть веселіе пити’.

Пускай шумятъ, кричатъ журналы,

Но я пари держать готовъ,

Что манятъ насъ какъ идеалы

Бутылки, чарки и бокалы,

Графины, рюмки и полштофъ!

Пускай гремятъ нравоученья,

Но увряю я весь міръ.

Вс библіотеки для чтенья

По сил кровнаго влеченья

Мы промняемъ на трактиръ!

Мы на попойки очень ходки

И я пари держать готовъ,

Мы не забудемъ винъ и водки

И вс собранія и сходки

У насъ украситъ лишь Поповъ!

Недавно, господа, содержатель одного загороднаго ресторана здилъ къ ‘Троиц’ и разсказывалъ, что цлью его поздки было поблагодарить Бога за успхъ въ отдлк ресторана и попросить преуспяній въ торговл. Вотъ до чего дошло, скажутъ нкоторые,— Богу молятся о томъ, чтобъ больше пьянства было!— Но, господа, разберите это религіозное побужденіе почтеннаго содержателя категорически и вы увидите, что побужденіе это, не смотря на всю кажущуюся странность, служитъ въ интересахъ и публики, и торговли, и даже литературы. Вспомнимъ опять-таки изреченіе ‘Руси есть веселіе пити’. Посщающіе этотъ ресторанъ дутъ туда пить, слдовательно веселиться и никакъ не могутъ быть въ претензіи, что въ религіозномъ побужденіи содержателя видно желаніе, чтобы у нихъ было боле возможности посщать его, — слдовательно публика удовлетворена. Самъ содержатель, принимая всхъ пьянствующихъ и буянствующихъ, не злится, не сердится на нихъ, нтъ, напротивъ, онъ имъ прощаетъ и даже радуется въ интересахъ торговли, и наконецъ я душевно благодаренъ ему за его религіозное побужденіе и знай прежде о его намреніи хать къ Троиц, принялъ бы половину издержекъ на свой счетъ. Это я надюсь, ни кого не удивитъ, такъ какъ всякій разсудитъ, что интересы содержателя ресторана и мои настолько общи, что преуспяпіе его дла есть вмст съ тмъ преуспяніе моего.

Когда толпы къ нему повалятъ,

Онъ заторгуетъ,— вмст съ тмъ

Конечно больше наскандалятъ

И будетъ боле мн темъ.

Л восклицаю: пусть гуляки

Къ нему стекаются на пиръ,

Пусть процвтаютъ пьянство, драки,

Пусть процвтетъ его трактиръ!

Внемли-жь, славянороссовъ раса!

Бги, бги къ нему толпой,

Пускай его полнетъ касса,

Пусть фельетонъ полнетъ мой!

Пусть процвтаютъ вс попойки

И по дорожк столбовой

Пусть одиночки, пары, тройки

Къ нему въ трактиръ летятъ стрлой.

Да, господа, это хорошо, что онъ здитъ къ Троиц, нехорошо только, зачмъ онъ вслухъ разсказываетъ, о чемъ молился, иной не сообразитъ, да скажетъ, что молиться-то объ этомъ пожалуй и грхъ.

Противъ почтамта, господа, на оград церкви св. Фрола и Лавра явилась вывска, гласящая, что въ церковномъ дом помщается редакція ‘Будильника’. Около нея сдлана церковная кружка. Прохожіе снимаютъ шапки и осняютъ себя крестнымъ знаменіемъ. Вывска довольно пестро разукрашена, чмъ и привлекаетъ всеобщее вниманіе, выходитъ очень забавно. Недавно шелъ я съ однимъ знакомымъ по Мясницкой, знакомому моему нужно было по длу зайдги въ почтамтъ, а я остался ждать его на тротуар, подходитъ ко мн татаринъ.

— Знакомъ, скажи пожалста, чаво это молытву тамъ писанъ? спросилъ онъ меня, указывая на вывску.

— Нтъ, говорю я, — это не молитва, а вывска.

— А чего жь всэ молатся на него?

— Молятся на церковь.

— А чего жь тутъ написанъ?

— Написано: ‘редакція Будильника’.

— Будыльныкъ… въ раздумьи сказалъ татаринъ.— А за што ему деньга даютъ? спросилъ онъ вдругъ.

— Кто даетъ?

— Кружка тамъ, вс деньга кладутъ.

— Это не ему… это кружка въ пользу бдныхъ.

Какъ-то былъ я, господа, въ ‘Стрльн’, подхожу къ буфету и соображаю, чего бы вкусить отъ сока лознаго, вдругъ глаза мои наткнулись на объявленіе, гласящее: ‘Будильникъ’… и т. д.

— Разв у васъ принимается подписка на ‘Будильникъ’? спросилъ я буфетчика.

— Нтъ, отвтилъ онъ,— это такъ только, объявленіе повшено.

— А-а!…

Я, господа, несказанно обрадовался, встртивъ за буфетомъ собрата по оружію и, наскоро выпивъ и закусивъ, сейчасъ же проплъ ему слдующую импровизацію на славянскій маршъ:

Нарочно, иль случайно,

Ты здсь, лихой камрадъ?

Поврь, необычайно

Я встрч нашей радъ.

Съ тобою мы вдь братья,

Чужіе здсь вокругъ,

И такъ простремъ объятья

Другъ другу, милый другъ!

Скажу теб по чести,

Поврь, что это такъ:

Ты здсь, мой другъ, на мст —

Для страха всхъ гулякъ.

Кутилы вс наврно,

Увидятъ лишь тебя,

Пристойно и примрно

Вести начнутъ себя.

И такъ, теб желаю:

Буди, буди нашъ градъ

И рюмку выпиваю

За твой успхъ, камрадъ!

Какъ-то не задолго до святокъ, я, проходя черезъ Сртенку съ Мясницкаго и бульвара на Рождественскій, наткнулся на народный спектакль, происходившій близъ виннаго погреба Войникова, дйствующими лицами оказались — лихачъ извощикъ и шарманщикъ. Спектакль заключался въ слдующемъ: шарманщикъ помстился противъ названнаго мною погреба и уже началъ завывать какую-то увертюру, какъ одинъ изъ стоящихъ здсь на бирж лихачей-извощиковъ, не желая слушать музыку, или въ силу какихъ другихъ причинъ, началъ гнать шарманщика, по тотъ на вс словоизверженія лихача отвчалъ стоическимъ молчаніемъ и, не взирая на его доводы, продолжалъ свое дло, взирая съ надеждой на окна. Лихачъ, выведенный изъ терпнія такой невнимательностью и для вящей убдительности шарманщика далъ ему зуботычину, шарманщикъ отвчалъ бранью на нмецкомъ язык, въ отвтъ на которую послдовалъ взрывъ хохота со стороны лихачей. Собралась толпа народа, шарманщикъ присталъ къ извощику и обращался къ окружающимъ, прося войти въ его положеніе. На всю эту сцену, спокойно сложивъ на груди руки, смотрлъ городовой, къ которому и обратились нкоторые изъ зрителей, предлагая ему войти въ это дло, но городовой почему-то уклонился отъ этого. Потребовали показать закрытую башлыкомъ бляху, показавъ бляху, городовой захлопоталъ и началъ съ того, что просилъ толпу разойтись, но зрители не расходились и требовали номера извощика и отправленія его самого въ кварталъ. Номера у лихача не оказалось, повторились требованія ‘отправить его’, тутъ былъ исполненъ финалъ, котораго не ожидалъ никто изъ присутствующихъ. Извощикъ слъ въ сани, куда собирался ссть и городовой, но лихачъ крикнулъ, ударилъ по лошади и скрылся, оставивъ изумленными и дйствующихъ лицъ, и зрителей, городовой побжалъ за нимъ и, возвратясь, очень основательно замтилъ, что ему не догнать лошади.

Кстати объ извощикахъ.

Давно уже идутъ толки о томъ, что необходимо установить въ Москв таксу для извощиковъ и о томъ, что установить ее нельзя, почему нельзя установить таксу, я вамъ не скажу, потому что самъ не знаю. А о томъ, что такса штука хорошая, и говорить нечего — это всякій самъ знаетъ. Всякому извстно, каково торговаться съ нашими извощиками, всякому извстна ихъ изворотливость въ доводахъ на необходимость ‘прибавочки’, а ужь въ случа предложенія низкой платы рдкаго не проводятъ они ‘пшечкомъ пройдитесь’, а если мало-мальски у нанимающаго ‘въ мундиришк изъянъ’, то пустятъ вслдъ что нибудь и посердитй, это, говорю я, извстно всмъ, всмъ извстно также, что при существованіи таксы этого быть не можетъ и что извощики тогда не будутъ, торгуясь съ сдокомъ, сбивать съ ногъ прохожихъ. Не смотря на все это, таксы въ Москв не существуетъ. Но нужно посмотрть, что длаютъ извощики близь желзныхъ дорогъ и въ какой тупикъ ставятся прибывшіе въ Москву въ первый разъ. Ошеломленные просимой цной и не зная разстоянія, несчастные туристы, не запасшіеся нужными свдніями, платятъ иногда за проздъ отъ петербургской дороги до Красныхъ воротъ по рублю и боле. Вотъ гд слдовало бы установить таксу, вотъ гд она положительно необходима и какое спасибо сказали бы вс тогда, конечно исключая извощиковъ.

А впрочемъ мало ли что необходимо…

Вотъ, напримръ, вдь у васъ по улицамъ совстно идти съ дамой, просто хоть уши затыкай! Вдь выраженія черезчуръ энергическія преслдуются и за нихъ даже положено какое-то наказаніе, а между тмъ площадную брань приходится слышать на каждомъ шагу и никогда не приходится видть, чтобы любители ея были преслдуемы. Даже на самыхъ многолюдныхъ улицахъ…

Впрочемъ, что-жь мы, намъ могутъ замтить:

Брань на улиц что за бда?

Мы словцо можемъ крпкое встртить

И везд, господа, и всегда:

Въ театральныхъ и клубныхъ салонахъ,

На бульварахъ, въ линейкахъ, въ вагонахъ,

Въ полпивной и среди кабака,

Въ ресторанахъ и въ злачныхъ притонахъ,

Всюду брызжетъ оно съ языка,

И шутя, и смясь, и въ задор

Мы словечко то вставимъ сейчасъ,

И веселье, и радость, и горе

Имъ встрчается всюду у насъ.

Гд народъ, тамъ и брань. Эхъ словечко!

Вълось въ русскаго ты человчка,

И за крпость твою возлюбя,

Онъ повсюду тебя запускаетъ,

И бранится тобой, и ласкаетъ,

Да вдь какъ ужь и скажетъ тебя!…

Кстати, господа, не обращали ли вы вниманія на… какъ назвать-то?… ну хоть на жаровню что ли, устроенную для кучеровъ на театральной площади? Эта штука достойна вниманія: побольше бы такихъ въ Москв надлать, да хоть немного:

Такихъ жаровенъ пару

Прибавить бы у насъ,

И Хива, и Бухара

Тогда предъ нами насъ!

Въ самомъ дл, въ центр столицы, противъ театровъ — и устроили такое безобразіе! Да ужь устроили-то хоть бы въ углу гд нибудь, а то вдь какъ есть на самой-то середк площади! У людей на такомъ мст монументы ставятъ, а у насъ чортъ знаетъ что поставили!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 2, 1873

БЕСДА BТОРАЯ

‘Уже сколько разъ’, пишутъ въ ‘Современныя Извстія’ изъ Тифлиса,— ‘былъ поднятъ вопросъ о водопроводахъ и газовомъ освщеніи въ нашемъ город и не смотря на то, что Поти Тифлисская желзная дорога уже готова, газовое освщеніе и водопроводы улетли за облака’. Такъ, господа, скорбитъ тифлисскій корреспондентъ ‘Современныхъ Извстій’. Что же долженъ подумать каждый москвичъ, читая эти строки? А то, что молъ намъ ужь нечего скорбть объ этомъ, у насъ это все въ наличности обртается.

Скажу я: ужь многіе, братцы, года

Дана намъ такая отрада,

Давно ужь у насъ ‘громовая’ вода

Повсюду бжитъ среди града.

Насчетъ освщенія славно у насъ

И тутъ мы не знались съ отказомъ,

И только настанетъ лишь сумерекъ часъ,

Заблещутъ вс улицы газомъ.

Одинъ лишь колодезь вотъ что то пока

Къ концу все у насъ не приходитъ,

И мысль о немъ выше летитъ въ облака,

Чмъ глубже буравъ въ землю входитъ.

Да, вотъ только артезіанскій колодезь что-то подгулялъ, а давненько уже долбятъ его, ужь на что нмцы народъ терпливый, а такъ долго ждать, мн кажется, и нмецкаго терпнія не хватитъ.! прочемъ артезіанскій колодезь вдь это — роскошь, можно и погодить, вдь есть ‘громовая’ вола, чего-жь еще? И газъ есть. Газъ… гмъ, газъ у насъ что то все боле и боле меркнетъ, а иногда выкидываетъ такіе фортели, что просто остановишься да и ротъ разинешь, что и было. Не задолго передъ Рождествомъ пришлось мн прозжать поздно вечеромъ по Малой Дмитровк, ну, какъ вамъ извстно, улица эта не изъ ничтожныхъ, находится опять же почти въ центр города и все такое, освщена она, какъ и быть должно, газомъ. Только замтилъ я ‘фонари тамъ какъ будто кутятъ’, нкоторые какъ будто мигаютъ, другіе такъ себ подмигиваютъ,— по случаю ли поста это было, по случаю ли поздняго времени, или по другому какому случаю, не знаю, но во всхъ фонаряхъ вообще горлъ одинъ ‘огонь желанья’ — потухнуть. Нтъ, виноватъ, не во всхъ, одинъ фонарь выручался за всхъ, газъ въ немъ горлъ такъ свирпо, что огнемъ былъ объятъ не только самый фонарь, но вся, верхняя часть столба, на это газобсіе, не смотря на поздній часъ, взирала цлая толпа народа и вс конечно дивились, съ чего это не въ примръ прочимъ одниь фонарь такъ разгулялся?

Этимъ, господа, мн кажется, нашъ текучій газъ до казалъ самымъ нагляднымъ образомъ, что постоянно скромно горитъ онъ, такъ себ, но что онъ можетъ горть не только такъ, какъ нужно, но даже и такъ, какъ не нужно

Горитъ у насъ

Текучій газъ,

Но все-жь подъ часъ

Коли хоть глазъ,

Я-жь, господа,

Скажу всегда,

Что никогда

То не бда,

Но вотъ укоръ

Въ чемъ съ давнихъ поръ:

Что зритъ нашъ взоръ

Въ бассейнахъ соръ.

И если ужь выбрать изъ двухъ стихій, то пусть бы огонь у насъ былъ тусклъ, а вода свтле. Кому не приходилось встрчать въ вод, привезенной съ бассейна, и конскій волосъ, и сно, и щепки, и листья и т. п. Многіе сваливаютъ всю вину въ этомъ на водовозовъ, согласенъ я, что отчасти виноваты въ этомъ и водовозы, по большая доза вины опять таки приходится на долю бассейновъ. Скажу даже боле, въ нкоторыхъ бассейнахъ чистая вода положительно невозможна. Возьмемъ для примра хоть бассейнъ близъ Смоленскаго рынка. Резервуаръ въ этомъ бассейн открытый и очень широкій, съ одной стороны бассейна находится снной рынокъ, съ другой бульваръ, а со всхъ сторонъ площадь. Слдовательно, если втеръ подуетъ съ снной, въ вод получатся сно и конскій волосъ, съ бульвара — песокъ и листья, а съ площади — и въ томъ, и другомъ случа конечно налетитъ всякая всячина. Оно конечно и сно, и конскій волосъ вещи очень хорошія, но только не тогда, когда они находятся въ бассейн, а потому было бы очень недурно, если бы устроили что нибудь такое, вслдствіе чего наши бассейны давали бы намъ одну чистую воду, а не супы съ разныни приправами.

— едулъ, что губы надулъ?

— Кафтанъ прожогъ.

— Зашей.

— Иглы нтъ.

— А велика дыра-то?

— Одинъ воротъ остался.

Эту русскую присказку приходится иногда говорить, конечно на другой ладъ, акціонерамъ нкоторыхъ компаній въ тхъ случаяхъ, когда главы предпріятія начнутъ…. увлекаться и когда придется созывать экстренное собраніе акціонеровъ для обсужденія вопроса: что длать? Странно, а между тмъ это такъ, вопросъ этотъ является на сцену именно тогда, когда длать уже ничего не остается. Теперь пока тихо, ни одна акціонерная компанія не того… не увлеклась, а слдовательно намъ и толковать объ нихъ нечего. Перейдемъ къ банкамъ.

У меня въ настоящее время находится письмо изъ Скопина, полученное въ двадцатыхъ числахъ декабря, въ которомъ корреспондентъ сообщаетъ между прочимъ, что одинъ изъ товарищей директора скопинскаго городскаго общественнаго банка отказался (?) платить по векселямъ, учтеннымъ на него этимъ банкомъ, а векселей-то учтено на двсти тысячъ рублей! Это, господа, какъ хотите, фактъ знаменательный въ банковой дятельности, тмъ боле, что скопинскій банкъ считается однимъ изъ образцовыхъ банковъ. Желательно бы было, чтобы дло это выяснилось нсколько подробне.

Вотъ объ ростовскомъ банк пишутъ, такъ любо-дорого читать. Въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ помщена корреспонденція изъ Ростова (Яр. губ.). въ которой корреспондентъ говоритъ: ‘Ростовскій общественный банкъ доживаетъ шестой годъ своего существованія подъ управленіемъ директора г-на Хлбникова и товарищей. Въ этотъ довольно продолжительный періодъ времени банкъ не подвергался ни разу правильной и обстоятельной поврк со стороны городскаго общества, которое по этому остается въ полной неизвстности объ истинномъ положеніи длъ. Установленнаго уставомъ ежемсячнаго свидтельства банковыхъ суммъ и капиталовъ до настоящаго года (1872) вовсе не производилось, въ настояніемъ же году по настоянію думы хотя и производятся подобныя свидтельства, но трудно имть к-‘ нимъ полное довріе (!) по тмъ близкимъ родственнымъ отношеніямъ, какія существуютъ между городскимъ головою и директоромъ банка — между ревизующимъ и ревизуемымъ (г. директоръ банка женатъ на родной сестр г на головы), (а! понимаю!). Тоже приходится сказать и о ежегодной поврк банковыхъ суммъ уполномоченными отъ городскаго общества лицами. И эти гг. уполномоченные ревизоры точно также не входятъ въ поврку благонадежности банковаго кредита и ограничиваются лишь безмолвнымъ утвержденіемъ годоваго отчета, Такимъ образомъ завса, скрывающая истинное положеніе банковыхъ длъ, оставалась до сего времени не поднятою. Я приподнять ее не мшало бы: вдь говорятъ у насъ, что нкоторые учитываютъ векселя своихъ садовниковъ’!!! Почему же именно садовниковъ? Что за предпочтеніе? Почему напримръ не кучеровъ? Или до нихъ еще чередъ не дошелъ?

Ростовцы, не будучи склонны къ бездлью,

Цвтами, садами себя веселя,

Садовниковъ держатъ съ двоякою цлью:

Чтобъ чистить сады и давать векселя.

А банку-то, банку тутъ лихо придется,

Какъ флора съ фауной въ него забредутъ,

И много когда векселей тхъ учтется,

Директоры, право, концовъ не сведутъ.

Коль правда тутъ все, то ростовскій банкъ знатный,

Всмъ банкамъ, надюсь, его предпочтутъ,—

Тутъ видится въ дл порядокъ халатный

И образъ правленія родственный тугъ.

Если такимъ образомъ пойдутъ дла въ какомъ ни будь банк, то дирекціи-то одной мало окажется, придется инспекцію потуже учредить. А впрочемъ, господа, вспомнимте слова Грибодова: ‘Какъ не порадть родному человчку!’ и успокоимтесь на томъ основаніи, что это общій недостатокъ людей, а поговоримте объ удовольствіяхъ и увеселеніяхъ. Вотъ газета ‘Новости’ сообщаетъ, что на казанской сцен за дняхъ была изрзана до безобразія шуба артистки г-жи Алексевой въ уборной. Такъ какъ входъ на сцену постороннимъ лицамъ строго воспрещается, то позволительно думать, что эта продлка была дломъ кого нибудь изъ артистовъ. Артисты, нечего сказать!

Изрзавшій шубу вдь право иметъ На званье артиста, друзья, ей же ей: Доказано имъ, что онъ ловко уметъ И рзать, и скрыться отъ взоровъ людей.

Не рзала ли г-жа Алексева кого нибудь на сцен ₍своей игрой? ну, а артисты игрой своей рзать ее не могли, потому что за это нужна способность, рзать же ножемъ ее нужно присутствіе духа, а изрзать шубу нужны только отсутствіе ума и аккуратность чтобъ не увидали.

Въ клубахъ казанскихъ по газетнымъ извстіямъ случились два казуса. Первый казусъ случился на танцовальномъ вечер въ купеческомъ клуб и состоялъ въ томъ, что два господина, занимающіе очень видное положеніе въ обществ, именно: прокуроръ Б. и докторъ философіи В. дали другъ другу пощечины Кто изъ нихъ, правъ, кто виноватъ, судить не намъ, нравственной стороны подобнаго спора я тоже касаться не буду, скажу только: странно, что большая часть желающихъ заушить другъ друга непремнно стараются произвесть эту операцію гд нибудь въ публичномъ мст. Почему это считается боле удобнымъ? Потому ли, чтобы изъ одного неприличія сдлать два, или потому, что, какъ говоритъ пословица, ‘на людяхъ и смерть красна’, а пощечина ‘на людяхъ’ должна быть еще красне.

Другой казусъ случился въ ‘соединенномъ собраніи’ и состоялъ въ томъ, что тамъ упала люстра въ пятнадцать пудовъ всу, по въ зал никого не было. Что жь такъ?… Никого не было, стало быть и говорить объ этомъ не стоитъ. Падаютъ и не одн люстры, у меня сейчасъ находится письмо изъ Боброва, въ которомъ корреспондентъ разсказываемъ, что строившаяся въ теченіи семи мсяцевъ колокольня обрушилась и что архитекторъ въ этомъ не виноватъ, потому что умеръ. Несчастій впрочемъ при этомъ большаго не произошло, только задавило одиннадцать человкъ! По чести, для колокольни это немного: позда желзныхъ дорогъ и т больше давятъ.— Однако вдь я заговорилъ-то объ удовольствіяхъ. Казусы въ казанскихъ клубахъ, которые я привелъ, нисколько мн кажется, не должны подвергать нареканію эти клубы.

Всюду, гд лишь посщаютъ

И собранія, и клубы,

Тамъ другъ друга оскорбляютъ

И другъ другу крошатъ зубы.

И Казани клубы, братцы,

Не корите вы заран:

Могутъ драться и ругаться

Не въ одной вдь лишь Казани.

И ни въ комъ вдь нгъ сомннья,

Что везд въ весельи бала,

Подъ наитьемъ опьяненья,

Грянетъ шумъ и гамъ скандала.

Вотъ напримръ въ симбирскомъ благородномъ собраніи пьяная компанія кутила и шумла, а потомъ отправилась въ гостинницу ‘Пассажъ’, гд и устроила пассажъ, оскорбивъ ни за что, ни про что полицейскаго чиновника, но дло это аматерамъ буйства и скандала обошлось ‘себ дороже’: губернаторъ предложилъ имъ извиниться передъ обиженнымъ въ зал губернаторскаго дома при полномъ собраніи полиціи, что они и испол пили, конечно въ трезвомъ вид. Оба они, какъ пишутъ, принадлежатъ къ лучшимъ симбирскимъ фамиліямъ.

За неприличную ухватку,

За буйство и скандалъ въ ‘Пассаж’,

Какъ людямъ лучшимъ по порядку,

Имъ данъ урокъ хорошій даже.

Къ удовольствіямъ же можно отнести сообщаемое въ ‘Биржевыхъ Вдомостяхъ’, вотъ что тамъ пишутъ: ‘Въ No 322 мы сообщили о появленіи въ Поварскомъ переулк таинственнаго стрлка, два дня сряду (23-го и 24-го ноября) стрлявшаго въ окна дома No13 сперва во второй, а потомъ въ четвертый этажъ. Тогда въ виду нкоторыхъ распоряженій мы надялись, что полиція найдетъ стрлка, по стрлокъ не найденъ и, мало того, 27-го декабря, т. е. немного боле чмъ черезъ мсяцъ, возобновилъ свои нападенія на домъ No 13. Въ пятомъ часу дня 27-го декабря была пущена пуля въ окно втораго этажа. Какъ прежде, такъ и теперь на улиц не было слышно выстрла’.

Не думаю, чтобы этотъ стрлокъ забавлялся съпьяна, а впрочемъ съпьяна иногда удивительно забавляется русскій человкъ. ‘Петербургскій Листокъ’ сообщаетъ, что 28-го декабря рядовой Дмитрій Горшковъ въ пьяномъ вид выскочилъ изъ форточки втораго этажа на панель и получилъ значительный вывихъ копчиковой кости…

Согласенъ я, друзья, въ похмльи

Играемъ русскіе мы больно,

Но я надюсь о весельи

Наговорились мы довольно.

И такъ, оставивъ ихъ на время,

Къ другимъ курьезамъ перейдемъ,

Искать ихъ намъ не будетъ бремя:

Мы тотчасъ въ клубахъ ихъ найдемъ.

На дняхъ, господа, случилось мн быть въ Артистическомъ кружк, и я не могъ не подивиться тому обилію зубныхъ врачей, которыхъ я тамъ видлъ. Оказалось, что почти вс московскіе зубные врачи — состоятъ дйствительными членами этого кружка. По уставу этого клуба дйствительными его членами могутъ быть литераторы, ученые, художники, артисты и вообще лица, посвятившія себя какой либо отрасли искусства и наукъ. Къ какому же разряду прикажете причислить зубныхъ врачей?

Я бы долго, эту тайну,

Разъяснить себ не могъ,

Если бъ въ этомъ мн случайно

Мой пріятель не помогъ.

Разговорился я съ нимъ объ этомъ и онъ мн сказалъ:

— Вдь нашъ клубъ называется ‘артистическимъ’, а это тоже артисты своего рода: вотъ этотъ, напримръ, которой такъ щеголяетъ своими перстнями, — занимается ростовщичествомъ, этотъ — сводчикъ, а этотъ, хоть и не зубной врачъ, но содержитъ артель театральныхъ барышниковъ, впрочемъ, онъ еще пока не членъ, но вроятно скоро будетъ выбранъ въ члены: здсь на это просто. При томъ этимъ зубнымъ врачамъ нигд не представляется столько практики по ихъ профессіи, какъ здсь: то челюсть придется поправить, то выпавшій зубъ вставить. И я полагаю, что клубъ длаетъ очень хорошо, что такъ заботится о своихъ членахъ и постителяхъ.

Слова моего пріятеля вскор подтвердились на дл. Шелъ ‘Ревизоръ’. Посл поднятія занавса (2 то дйствія), какой-то маленькій, черненькій господинъ съ жидовской физіономіей, сидя между двумя дамами, разсказывалъ имъ что-то смшное и вдругъ произнесъ такое словцо, которое не говорится вслухъ въ приличномъ обществ. Дамы нисколько этимъ не смутились, а еще боле расхохотались и доказали этимъ смхомъ, къ какой категоріи принадлежатъ он. Но за этимъ господиномъ сидлъ отецъ семейства съ женою и дочерью, и онъ замтилъ веселому господину, что выражаться такъ не слдуетъ. Тотъ обидлся и сказалъ съ нахальствомъ:

— Если вамъ не нравится, то уходите.

— Да я здсь съ женою и дочерью, отвчалъ солидной господинъ, и такія слова непозволительны въ порядочномъ обществ.

— Такъ заткните уши вашей дочери. Какая невинность!

— Послушайте, м. г., вдь за такія слова можно и по зубамъ.

— Ну что же? Я зубной врачъ и могу ихъ поправить.

Я не слышалъ окончанія этого препирательства, по въ конц вечера видлъ этого зубнаго врача разсказывающаго другому зубному врачу о своемъ торжеств.

Такъ вотъ какіе казусы можно видть въ Артистическомъ кружк!

Если хочешь другъ услышать

Непечатныхъ словъ потокъ,—

Отправляйся поскоре

Въ Артистическій кружокъ.

Если ты не побоишься,

Чтобъ тебя прибить кто могъ,—

Отправляйся преспокойно

Въ Артистическій кружокъ.

Если хочешь изъ камелій

Выбрать роскошный цвтокъ,

Отправляйся поскоре

Въ Артистическій кружокъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 4, 1873

БЕСДА ТРЕТЬЯ.

Я, господа, уважаю трудъ, а уважая его, конечно, не могу равнодушно видть, когда трудъ тратится непроизводительно. Всякій согласится, конечно, что это въ порядк вещей. Не думаю, чтобъ нашлись люди, которые согласились бы трудиться, зная напередъ, что въ труд ихъ толку не будетъ и что трудъ ихъ принесетъ не пользу, а положительный вредъ. А между тмъ посмотрите на нашихъ московскихъ дворниковъ, какъ каждый изъ нихъ просто, что называется ‘изъ гужей лзетъ’, стараясь очистить тротуаръ отъ снга. Всюду куда ни посмотришь дворники и скоблятъ, и скребутъ, и метутъ, и подметаютъ тротуары, какой же результатъ получается отъ этихъ усиленныхъ стараній? А результатъ тотъ, что по тротуарамъ, покрытымъ снгомъ, мы ходимъ хотя и съ крайнимъ неудобствомъ, но безъ опаски, тротуаръ же, до котораго коснулась рука дворника, обладаетъ всми шансами, чтобъ доставить прохожему возможность разбить носъ или затылокъ, такъ какъ вмсто счищеннаго снга получается ледъ. Такимъ образомъ оказывается, что тамъ, гд объ удобствахъ радетъ сама природа, если не получается положительнаго удобства, то покрайней мр, нтъ той опасности, какую мы испытываемъ въ тхъ мстахъ объ удобствахъ, которыхъ радемъ сами.

Отъ чего же происходятъ эти неудобства, отъ чего непроизводительно тратится трудъ? А отъ того, господа, что пословица говоритъ: русскій человкъ заднимъ умомъ крпокъ, мы же можемъ, положа руку на сердце, сказать, что дворники московскіе изо всего русскаго народа и заднимъ, и переднимъ умомъ слабы. Издліе свое по приведенію тротуаровъ въ достодолжный видъ, они начинаютъ съ того, что очищаютъ ихъ отъ снга и дойдя до льда оканчиваютъ свое занятіе, въ полной увренности, что они сдлали то, что отъ нихъ требуется. А требуется то отъ нихъ, сколько помнится, очистить тротуары отъ льда и затмъ посыпать ихъ пескомъ. Этого-то послдняго требованія московскіе дворники и не считаютъ нужнымъ исполнять, а въ немъ-то вся суть. Если бы тротуары наши посыпались пескомъ, то трудъ дворниковъ не тратился бы непроизводительно и пшеходы не разбивали бы себ физіономій,— что и требовалось доказать. Отъ чего же тротуары у насъ не посыпаются, отъ нераднія ли дворниковъ или почему другому? Я, господа, держусь того мннія, что именно почему нибудь другому. Вдь если у дворника есть желаніе посыпать тротуаръ, а нтъ песку, то очень понятно одного желанія будетъ слишкомъ недостаточно для достиженія цли, и тротуаръ будетъ не посыпанъ, поэтому и выходитъ, что дворники-то не такъ виноваты, какъ это кажется, или иначе, на волка только слава, а Саввой то въ этомъ случа оказываются наши домовладльцы.

О, Москвы домовладтели!

Будьте общества радтели

И, оставивъ вс сужденія,

Вы на пшихъ оглянитеся,

Ихъ спасая отъ паденія,

Хоть золой обзаведитеся.

Въ самомъ дл хоть бы золой посыпали тротуары, оно хоть и неприглядно, да изъ двухъ золъ слдуетъ выбирать меньшее. Пусть лучше будетъ не такъ красиво, да покрайней мр носы и затылки пшеходовъ цлы будутъ. Въ этой небрежности московскихъ домовладльцевъ можно одному подивиться, тому, что вдь не вс же домовладльцы и не всегда здятъ на лошадяхъ, ходятъ же вдь они пшкомъ, или они никогда не падаютъ? Если это послднее предположеніе врно, то, конечно, дивиться нечему, если же напротивъ ноги домовладльцевъ устроены такъ же, какъ и у всхъ смертныхъ, то удивительно, какъ это никто изъ домовладльцевъ пройдя, или правильне, проскользивъ по тротуарамъ, придя домой не придетъ къ убжденію — семъ ка дескать посыпать тротуаръ то у своего дома, а то вдь ходить-то нтъ возможности. А вдь ужь куда какъ ретивы наши домовладльцы въ прибавленіи цнъ на квартиры: вс почти придрались къ случаю наложить на квартиры по причин выставки и наложили А вотъ на счетъ расходовъ по ремонтировк домовъ, очистки дворовъ,— куда какъ туги. Впрочемъ, господа, вс люди эгоисты, а такъ какъ домовладльцы тоже люди, то, конечно, и они неизбавлены отъ этого общаго недостатка. Очень бы, впрочемъ, желательно было, чтобъ примръ посыпанія тротуаровъ показала московская Дума. Это желательно и потому, что ей, какъ хозяйк и приличествуетъ показать примръ, сдлать первый шагъ, а главное желательно это потому, что во всей Москв нтъ такого скользкаго тротуара, какъ у Думы.

Тому вы, можетъ, подивитесь,

По я заврить смю васъ:

У Думы, только лишь пройдитесь,

И носъ расквасите какъ разъ.

О томъ я самъ былъ занятъ думой,

И долго врить не хотлъ,

Но, растянувшись передъ Думой,

Я сомнваться въ томъ не смлъ.

Тогда средь грохота и шума

Поднялся съ мыслію я злой:

Знать не додумалась и Дума

Панель посыпать хоть золой.

Кстати, заговоривъ о Дум, не могу пройти молчаніемъ слдующаго: У воротъ Думы стоятъ два фонаря, два газовыхъ фонаря, а не какихъ нибудь… но дло не въ томъ, что стоятъ два фонаря, а въ томъ, что одинъ фонарь четырехъугольный, какъ и вс фонари на этой улиц, а другой почему-то восьмиугольный. Почему это такъ, я наврно не знаю, по позволяю себ догадываться, что сопоставленіе двухъ разнокалиберныхъ фонарей у воротъ Думы иметъ нсколько символическое значеніе. Такъ я думаю, что четыре угла одного фонаря, означаютъ четыре времени года, изъ восьми же угловъ другаго, семь означаютъ — семь разъ примряй, а восьмой — тоже примряй. По это мое личное мнніе и я его никому не навязываю, такъ какъ могу ошибиться, а потому:

Про тайный смыслъ не говоря,

Скажу: одно мн лишь извстно,

Что у воротъ два фонаря

Разнокалиберныхъ — прелестно!

На нихъ еще милй смотрть,

Когда ихъ на ночь зажигаютъ,

Они, какъ бы боясь горть,

Другъ другу кротко такъ мигаютъ.

Примръ, достойный подражанія, фонарь имющій восемь угловъ ничмъ не отличается отъ того, у котораго ихъ четыре.

Еще, господа, считаю не лишнимъ указать на одно явленіе, достойное замчанія по мсту, на которомъ мн приходилось натыкаться на него. Проходя одинъ разъ по тротуару Тверскаго бульвара, я сзади кофейни наткнулся на тротуар, на что бы вы думали? На лошадь. Я удивился. Встрчаться на тротуарахъ съ коровами приходится частенько и къ этому мы уже привыкли, но лошадь на тротуар, это штука еще невиданная. Къ тому же лошадь была осдлана и попала на тротуаръ непроизвольно, такъ какъ была привязана за поводъ къ скоб отворенной двери. Какому это всаднику, подумалъ я, пришла оригинальная мысль, поставить на тротуаръ лошадь? Но дло объяснилось очень просто. Въ дом, около котораго была привязана лошадь помщался какой-то Штабъ, встовые, прізжая въ правленіе Штаба, имютъ похвальную привычку привязывать лошадей, по та бда, что ставягъ-то они ихъ на тротуаръ. А, говоря оффиціальнымъ слогомъ, принимая во вниманіе, что тротуары устроены не для лошадей и что обходить но мостовой стоящую на тротуар лошадь не всегда удобно, желательно, чтобъ сдлано было распоряженіе ставить лошадей тамъ, гд имъ стоять подобаетъ.

Дале о томъ же Тверскомъ бульвар и тоже о лошадяхъ. По этой же линіи бульвара помщается нсколько извощичьихъ дворовъ. Не знаю, для какой цли это длается, но часто приходится видть, что извощичьи кареты помщаются не на дворахъ, какъ бы это и слдовало, по на улиц близъ самого тротуара, гд и запрягаются въ нихъ лошади. Можетъ быть для извощиковъ это такъ и нужно, о для проходящихъ по тротуару это не всегда пріятно, потому что зачастую, пока одну лошадь запрягаютъ, другая безъ церемоніи стоитъ повернувшись къ тротуару задомъ, а такъ какъ извстно, что нкоторыя лошади лягаются, то и слдуетъ… запрягать лошадей тамъ, гд это слдуетъ.

Насъ рысаки и такъ пугаютъ

И пшеходъ отъ нихъ хоть плачь,

А тутъ извощики впрягаютъ

Близь тротуаровъ жалкихъ клячь.

Но я надюсь, вс бъ желали

И было бъ во сто кратъ умнй,

Когда бъ извощики впрягали

Среди дворовъ своихъ коней.

БЕСДА ЧЕТВЕРТАЯ.

Смшно, господа, видть рысачника, несущагося куда нибудь во весь карьеръ! глядишь и думаешь: безъ дла вдь гонитъ. Цо все гаки здсь есть возможность предположить, что, можетъ быть, рысачникъ и за дломъ торопится. Конечно предположеніе это трудно, но все таки возможно. Но положительно смшно видть нсколькихъ рысачниковъ, носящихся взадъ и впередъ по одной и той же улиц. Видишь, что положительно безъ толку гоняются и даже малйшая возможность предположенія о цлсообразности такой гоньбы исчезаетъ. Вроятно найдутся скептики, которые скажутъ: ‘Э, молъ, кто же будетъ безъ толку взадъ и впередъ лошадь гонять? А между тмъ мн пришлось видть такую безтолочную гоньбу. Нкоторые удальцы выбрали себ странную и вмст глупую потху — гоняться во весь карьеръ вокругъ Чистыхъ прудовъ. И нелпую же роль розыгрываютъ эти господа! смотришь: лошадь тутъ при дл — везетъ, кучеръ при дл — правитъ, а самъ хозяинъ сидитъ, какъ будто ‘для мебели’ и восхищается кружась, какъ турманъ вокругъ бульвара. Неужели эти господа, гоняясь другъ за другомъ, думаютъ что они дло длаютъ? Жаль ихъ, право жаль!

О вы, рысачники столицы,

О вы гранители Москвы!

Носяся шумной вереницей,

Подъ часъ, ей ей, потшны вы!

Въ своемъ стремленіи удаломъ,

Вы стали баснею Молвы,

И я съ смущеніемъ немалымъ

Скажу: ей ей потшны вы!

Но вкругъ бульвара вихремъ мчася,

Не зная сами для чего,

Вы тутъ, скажу вамъ не таяся:

Ей-ей, потшне всего!

Въ самомъ дл люди кажется, какъ люди, могли бы тратить время боле производительно, а гоняются какъ угорлые. Прохожіе, указывая на нихъ пальцами, говорятъ: видно втеръ въ головахъ-то ходитъ, коль не найдутъ себ инаго занятія, кром гоньбы лошадей безъ толку. Эпитетъ нелестный и нужно имть слишкомъ мало уваженія къ себ, чтобъ заслуживать его съ полнымъ сознаніемъ. А отказать въ сознаніи, безусловно всмъ гонятелямъ рысаковъ конечно невозможно, вдь изъ нихъ многіе пожалуй себя даже умными людьми считаютъ. Рысачники!

Такъ яро не спшите,

Смотрите бгъ коней,

Столицы не смшите,

Не будьте басней въ ней.

Пріятно вамъ гоняться,

Но толкъ одинъ вдь тутъ,—

Что будутъ вс смяться

И глупыми сочтутъ.

Впрочемъ о самосознаніи много толковать нечего, всякому предоставляю на волю казаться смшнымъ или нтъ, но замтить слдуетъ о томъ, что носиться сломя голову по большимъ улицамъ, къ которымъ, конечно, относятся прозды Чистыхъ прудовъ, положительно не должно. На бульваръ большею частію выходятъ гулять дти и очень легко ребенокъ, переходя улицу, можетъ попасть подъ лошадь. Не говоря уже о томъ, что быстрая зда по городу запрещена, но на проздахъ бульваровъ, въ виду посщанія послднихъ дтьми, она положительно не можетъ быть терпима.

Не мшало бы также обратить кому слдуетъ вниманіе на собакъ, цлыми стаями бгающихъ по улицамъ.

Депо собакъ, породъ различныхъ,

Увидишь, гд ты ни пойдешь,

Отъ нихъ на улицахъ столичныхъ,

Нигд проходу не найдешь.

Псы да рысачники въ столиц,

Насъ занимаютъ день и ночь,

Ихъ всюду видишь вереницы,

Иль намъ спастись отъ нихъ не въ мочь?

Что жь длать съ этой незадачей?

Съ ней примириться намъ должно,

Хоть крикъ возницъ и лай собачій

Всмъ надоли намъ давно.

Извстно, что за вредъ, причиненный собакою, отвчаетъ ея владлецъ, въ Москв, по моему мннію, это правило не можетъ имть своего настоящаго примненія, во первыхъ потому, что собаки бгаютъ цлыми стаями, а во вторыхъ потому, что гд же искать хозяина собаки? самъ онъ не придетъ и не скажетъ, что его собака причинила вредъ, это было бы уже слишкомъ гуманно, а отыскивать его въ большинств случаевъ не только трудно, но и невозможно.

Всмъ извстно, господа, что въ Москв существуетъ, заявляя впрочемъ крайне плачевно о своемъ существованіи, ‘Контора уличныхъ объявленій’. Но дло не въ томъ, какъ она существуетъ, а въ томъ, что она существуетъ дйствительно, въ чемъ каждый легко можетъ убдиться, такъ какъ на столбахъ, разставленныхъ этою конторой, значится ея адресъ. Слдовательно контора существуетъ, къ этому убжденію легко можетъ придти всякій даже самый отъявленный скептикъ, размысли, что вдь не можетъ же быть адреса того, что не существуетъ. Я кажется ясно доказалъ, что ‘Контора уличныхъ объявленій’ существуетъ. А если существуетъ она, то само собою разумется существуетъ и ея монополія, а монополія ея заключается въ томъ, что никто и нигд, кром ея щитовъ, не иметъ права приклеивать никакихъ объявленій, о чемъ почтенная контора заявляла даже печатно, упомянувъ въ своемъ заявленіи, что привиллегія эта утверждена Думой и что нарушеніе ея будетъ конторою преслдоваться. Въ настоящее же время въ газетахъ появилась публикація, что принимаются объявленія для наклейки на каретахъ желзноконной дороги и кареты этой дороги движутся, покрытыя со всхъ сторонъ объявленіями. Что же сонъ сей означаетъ? Вломилось ли правленіе желзноконной дороги въ чужую привиллегію? Дума ли, выдавъ привилегію контор, спустя нсколько времени, выдала на тоже дло другую? Или же привиллегія, о которой публично заявила контора уличныхъ объявленій, должна быть отнесена къ области фантазіи ея учредителей?

Явилась тутъ вопросовъ груда,

Кому же право намъ отдать,

Коль ни оттуда, ни отсюда,

Въ чемъ суть, до сихъ поръ не видать?

На т вопросы гд отвты?

Столбы вс пусты, видно намъ,

Конножелзныя-жь кареты

Покрыты множествомъ рекламъ.

Судя про ту контору здраво,

Конечно думать мы могли бъ,

Что, заявивъ de jure право,

Она de facto съла грибъ.

Увидимъ, будетъ ли преслдовать Контора уличныхъ объявленій правленіе желзноконной дороги. Что же касается за наклейки объявленій на каретахъ желзноконной дороги, то можно сказать, что на рекламы и объявленія теперь манія. Странно, что наши магазинщики до сихъ поръ не догадаются помщать свои рекламы на бочкахъ товарищества ассинезаціи, во первыхъ это важно въ томъ отношеніи, что бочки здятъ по всмъ улицамъ, а во вторыхъ всякій на нихъ обратитъ вниманіе и по запаху. Если отъ объявленій и рекламъ перейти къ вывскамъ, то слдуетъ обратить вниманіе на слдующее. Не всякому конечно извстно, что въ Москв существуетъ второе общество потребителей, а между тмъ оно должно быть существуетъ, такъ какъ на нкоторыхъ вывскахъ написано: ‘поставщикъ втораго московскаго общества потребителей’. Сколько извстно, то кажется отъ перваго и втораго обществъ потребителей осталось одно грустное воспоминаніе. Для чего же существуютъ поставщики несуществующаго общества и почему нкоторые изъ бывшихъ поставщиковъ не снимутъ съ своихъ вывсокъ неприсущее имъ наименованіе?

Я объясню сейчасъ же вамъ,

Друзья, все то въ словахъ немногихъ:

Вдь ‘храмъ разрушенный все храмъ’,

Кумиры павшіе — все боги!

Объявленія о несуществующемъ у насъ встрчаются нердко. Кстати сейчасъ же разскажу вамъ о первомъ попавшемся На Тверской улиц есть колоніальный магазинъ Андреева, въ магазин этомъ между прочими товарами продаются, какъ и слдуетъ ожидать, макароны. Мн пришлось купить пять фунтовъ этихъ макаронъ и я долженъ сказать, что они оказались очень хорошими, во вмст съ тмъ и заставили меня посмяться. На ящик наклеенъ ярлыкъ, на которомъ сверху изображенъ домъ съ дымящейся огромной трубой, затмъ написано ‘паровая колоніальная лабораторія (?) Л. В. Андреева въ Москв. Макароны витые вс. 5 фун.’ Смыслъ картинки и текста на ярлык заставляетъ предполагать о существовеніи фабрики колоніальныхъ товаровъ, на самомъ же дл оказывается, что никакой фабрики-лабораторіи не существуетъ, о чемъ сказали мн въ магазин Андреева, заявленіе же о ея существованіи на ярлыкахъ есть чистйшій пуфъ, или иначе, лабораторія г-на Андреева существуетъ только на ярлык да еще можетъ быть въ его воображеніи. Къ чему же, спросятъ нкоторые, г. Андрееву прибгать къ такимъ фокусамъ, вдь его магазинъ и безъ того пользуется лестною и вполн заслуженною популярностью? Да видно такъ, господа, для пущей важности.

Ужь видно должно намъ сознаться,

Что ты не можемъ удержаться, Чтобъ какъ нибудь Не прихвастнуть.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 6, 1873

БЕСДА ПЯТАЯ.

Странное дло, господа, смотрю я все, смотрю да удивляюсь, то есть странное то дло собственно не въ томъ, что я удивляюсь, такъ какъ дивиться у насъ въ Москв многому можно, а въ томъ, чему удивляюсь я, а удивляюсь я вотъ чему: существуютъ у насъ разныя филантропическія, богоугодныя, помогательныя, вспомогательныя и иныя прочія общества и учрежденія, существуютъ комитеты для разныхъ пособій, и не тому я удивляюсь, что они существуютъ, а тому, гд они и что они длаютъ? Или филантропическія учрежденія можно отнести къ нжнымъ тропическимъ растеніямъ, которыя произростаютъ, закрытыя въ парникахъ и оранжереяхъ и благоуханіе которыхъ доступно немногимъ избранникамъ. Если это такъ, то конечно дивиться тому, что они заявляютъ о себ очень рдко и вовсе не мтко — нечему. А все же вотъ думается мн да и на поди, что ихъ не существуетъ вовсе. А что, господа, если:

Вдругъ филантропы вс возстанутъ

Да грозно крикнутъ мн въ отвтъ:

‘Вздоръ мелешь, малый, уши вянутъ,

Какъ могъ ты думать, что насъ нтъ?’

Ну, я конечно испугаюсь

И имъ отвчу такъ: друзья,

Я лишь тому и удивляюсь,

Что васъ нигд не вижу я.

Напримръ, ходятъ у насъ по Москв шарманщики, то есть т же самые нищіе, только подъ боле благовидной обстановкой. Впрочемъ, какъ смотрть на это, мн приходилось слышать мнніе, что шарманщикъ человкъ трудящійся, что онъ не дармодъ, а напротивъ, онъ увеселяетъ публику и ему за это деньги даютъ. Но однако я на эту тему распространяться много не стану, во-первыхъ потому, что отъ тасканія шарманокъ никому ни тепло, ни холодно, и будутъ ли шарманщики таскать ихъ или нтъ,— думаю, никому до этого дла не будетъ. Относительно увеселенія въ защиту шарманщиковъ тоже многаго сказать невозможно: увеселенія оплачиваются потому, что публика желаетъ ими пользоваться, а шарманщику даютъ деньги потому, что желаютъ отъ него отвязаться. Слдовательно трудъ непроизводительный и никому кром самихъ шарманщиковъ не нужный, но и никому не мшающій, слдовательно, носятъ шарманщики свои шарманки — и пусть ихъ носятъ. По съ шарманщиками ходятъ дти, это ужь, воля ваша, положительный вредъ. Вотъ я и удивляюсь, какъ это наши филантропы не обратили на это обстоятельство своего вниманія. А вдь многихъ бы двочекъ съ ‘торной дорожки’ свели на настоящую, изъ многихъ мальчиковъ полезныхъ согражданъ могли бы сдлать. Часто приходится мн видть одного шарманщика, съ которымъ ходятъ дв маленькія двочки. Родственныя ли узы связываютъ ихъ, или нтъ,— мн неизвстно, но шарманщикъ видимо эксплоатируетъ этихъ дтей, стараясь конечно подйствовать на состраданіе прохожихъ, и не счастныя малютки, не смотря ни на какой морозъ, ни на какую погоду, тянутъ подъ акомпаниментъ шарманки псни, иногда далеко небезукоризненнаго содержанія. Вотъ

И дивлюсь, господа, я подъ часъ,

Существуетъ ли жалость на свт,

Филантропы-то есть ли у насъ,

Коль у всхъ на глазахъ гибнутъ дти?

Филантропы, завряю я васъ,

Не могли не видать тхъ малютокъ,

Да ужь есть ли взаправду у насъ

Филантропы? спрошу я безъ шутокъ.

Очень бы желательно было, чтобы на эту эксплоатацію дтьми было обращено вниманіе кого слдуетъ. У насъ, странное дло, какъ будто по пословиц: ‘громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится’, нкоторыя изъ филантропическихъ учрежденій поставили своей задачей, если можно такъ сказать, замазывать зло. Существуетъ у насъ одно частное учрежденіе, именно: ‘Пріютъ для падшихъ двочекъ’, по мысли учрежденіе очень гуманное, но… Формалистика то насъ очень ужь зала. Приходитъ, напримръ, въ этотъ пріютъ бдная женщина съ малолтней дочерью.

— Что вамъ угодно? спрашиваютъ ее.

— Я бы хотла помстить въ вашъ пріютъ мою дочь.

— Что же она… гмъ…— вопрошающій лзетъ за словомъ въ карманъ,— падшая? выговариваетъ онъ наконецъ.

— Нтъ, но…— мать начинаетъ объясненія, изъ которыхъ видно, что она не иметъ возможности не только дать дочери воспитаніе, но и имть за ней надлежащій надзоръ и, боясь дурныхъ послдствій… проситъ принять дочь въ предупрежденіе могущаго случиться съ ней несчастія.

— Нтъ, отвчаютъ ей,— если-бъ ваша дочь была… гмъ… мы бы съ удовольствіемъ, охотно приняли бы ее, а то мы не можемъ, такъ какъ нашъ пріютъ назначенъ исключительно для падшихъ.

Значитъ, не нашего квартала.

Впрочемъ мн могутъ замтить, что филантропы не только существуютъ между нами, а напротивъ, вс мы безъ исключенія филантропы. Какіе спектакли, концерты, вечера, обды задаемъ мы съ благотворительною цлью! Какъ охотно демъ на нихъ! Дамы наши, заплативъ рубль за кресло въ благотворительномъ спектакл, не щадятъ сотенъ на свои костюмы для этого же спектакля, И хоть бднякамъ достается иногда отъ той благотворительной зати ‘нчто въ род фиги’, но все же они должны быть благодарны за то сочувствіе, которое встрчаютъ среди богатыхъ.

Да, сознаюсь, съ поконъ вковъ

Вс россіяне филантропы,

Когда на пользу бдняковъ

Мазурки пляшутъ и галопы.

А дамы,— чтобъ утшить голь,

Въ благотворительномъ спектакл

Играютъ сами часто роль,

Вдь филантропки вс — не такъ ли?

А въ пользу бдныхъ съвъ обдъ,

И мы, средь дружескихъ объятій,

Спасая ближняго отъ бдъ,

Икаемъ въ пользу меньшихъ братій.

О! въ пользу бдныхъ мы всегда

Плясать и сть стремимся жадно,

По намъ сознаться, господа,

Что филантропы мы, отрадно.

Отъ филантропическихъ обществъ и шарманокъ перейду къ ‘Петербургскому Листку’, переходъ, правда, нсколько кругъ, ну да что длать.

Въ No 24-мъ ‘Петербургскаго Листка’ помщено письмо въ редакцію слдующаго содержанія:

‘Мм. Гг.! Въ No 28 газеты ‘Новости’ г. Шрейеръ позволилъ себ слдующую выходку противъ обстоятельствъ частной жизни моей теши г-жи Кроль, женщины безусловно уважаемой всми ее знающими. Обозначивъ ея полную Фамилію и заявивъ безъ всякаго на то права и полномочія о стсненномъ ея положеніи, этотъ издатель, неучъ газетныхъ приличій (?!), позволилъ себ обращать вниманіе благотворителей, т. е. другими словами, приглашать къ пожертвованіямъ въ пользу моей тещи. По порученію г-жи Кроль, я имю честь заявить, что ни она, ни кто другой изъ имющихъ на это право не поручали г-ну Шрейеру длать подобныхъ приглашеній. Если она обратилась къ Обществу дешевыхъ квартиръ съ просьбой объ отвод ей квартиры, то потому, что семейныя ея дла такъ нын устраиваются, что ей совершенно не нужно боле одной комнаты, за которую платить ныншнія высокія пны она не находитъ для себя ни нужнымъ, ни возможнымъ. Приглашать же печатно къ пожертвованіямъ въ пользу лица, не просившаго этого, есть такая неделикатная медвжья услуга, на которую способенъ только редакторъ ‘Новостей’. Приглашенія къ непрошеннымъ пожертвованіямъ тмъ боле кажутся для г-жи Кроль оскорбительными, что они идутъ со стороны г-на Шрейеръ (?!). Г-жа Кроль проситъ тхъ изъ господъ ‘благотворителей’, которые поддались бы на непрошенныя приглашенія къ пожертвованіямъ г-на Шрейера,— обратить эти послднія въ пользу самого редактора ‘Новостей’ въ пополненіе безчисленнаго числа (?) исковыхъ длъ, ведущихся противъ него у мировыхъ судей, въ уплату десяткамъ хозяевъ квартиръ, гд онъ жилъ, не заплативъ, типографіямъ, гд печатались ‘Новости’, десяткамъ газетныхъ сотрудниковъ и стенографовъ, которымъ онъ не уплатилъ заработанныхъ денегъ до сихъ поръ и со стороны которыхъ ему грозятъ въ скоромъ времени самые скандальные иски, изъ которыхъ достаточно выяснится для публики личность этого издателя-афферисга.

Примите и пр. Д. Гирсъ’.

За что же, спросите вы, господа, прочтя это пасквильное словоизверженіе,— за что это гоненіе на редактора ‘Новостей’? За что этотъ потокъ оскорбительныхъ выраженій? За что эта площадная брань? И въ конц концовъ, къ чему и за что это разоблаченіе передъ читающей публикой кухонныхъ дрязгъ, собранныхъ по чернымъ лстницамъ? А вотъ за что. Въ No 28-мъ ‘Новостей’ напечатано слдующее: ‘Вдова умершаго поэта П. И. Кроля находится въ такомъ стсненномъ положеніи, что вынуждена была обратиться съ просьбою въ комитетъ Общества дешевыхъ квартиръ о помщеніи ея на дешевую квартиру. Обращаемъ вниманіе на этотъ фактъ нашихъ благотворителей’. Гд же здсь т ‘обстоятельства частной жизни’, о которыхъ не должна знать публика, гд ‘приглашеніе къ непрошеннымъ пожертвованіямъ’? Можетъ быть г. Шрейеръ и не имлъ права печатать этого, но вдь онъ сообщилъ дйствительно совершившійся фактъ и обратилъ на него вниманіе благотворителей, можетъ быть, тхъ же членовъ комитета общества дешевыхъ квартиръ, къ которымъ обращалась и сама г-жа Кроль. Изъ самаго тона этого заявленія видно, что печатано оно безъ всякаго намренія оскорбить. За что же г. Гирсъ такъ свирпо напустился на редактора ‘Новостей’? Онъ укоряетъ его въ томъ, что онъ коснулся ‘обстоятельствъ частной жизни его тещи’. А эти неоплаченныя квартиры, типографіи, сотрудники, скандальные иски… или это не ‘обстоятельства частной жизни’? А слова ‘обратить пожертвованія въ пользу г. Шрейера’ и т. д., или это не оскорбленія? А слова ‘неучъ’, ‘афферистъ’ или это не брань, которой въ печати не должно быть и мста? Удивительная растяжимость въ пониманіи вещей! За то, что газета сообщила то, что дйствительно совершилось, на редактора ея льется цлый потокъ непозволительныхъ оскорбленій, и борзописецъ, извергающій ихъ, считаетъ себя въ прав длать это! И редакція газеты помщаетъ на своихъ столбцахъ цлый рядъ пасквилей и ругательствъ, на которыя возстаютъ ея сотрудники, услыхавъ ихъ отъ извощиковъ!… О, г. Гирсъ!

Возставъ въ защиту милой тещи,

Вс фибры сердца распаливъ,

Вы показали удаль мощи,

Себя лишь этимъ уронивъ.

Бранясь въ печати неприлично,

Вы доказали этимъ намъ,

Что вы ругаетесь отлично,

Что ругатня въ привычку вамъ.

Скажите: гд же вы учились?

Да и учились ли вы гд?

Вы въ ругатн такъ навострились,

Какъ не слыхали мы нигд.

Не думаю, чтобы другая газета, кром ‘Петербургскаго Листка’, позволила себ угощать своихъ читателей бранью и дрязгами, до которыхъ никому нтъ дла. Брань, изрыгаемая ‘Петербургскимъ Листкомъ’ на г. Шрейера, мало того, что уже всмъ надола, но въ послднее время приняла уже такой характеръ, что такъ и проглядываетъ въ ней, по нмецкому выраженію, Brodneid (зависть изъ-за куска хлба), и газета, ршающаяся стать на подобную почву, роняетъ сама себя. ‘Петербургскій Листокъ’! ты часто попадаешь на ‘Новости’, но:

По чести, я теб скажу:

Поищешь, въ комъ не сыщешь пятенъ?

И ни тебя какъ погляжу,

Ты самъ куда какъ неопрятенъ.

Даешь ты ‘Новостямъ’ урокъ,

Къ нимъ тайной злобой преисполненъ,

А вдь подъ часъ твой нумерокъ

Начинкой тухлою наполненъ.

Скажу теб, хоть ты сердись,

Авось совтъ мой пригодится:

Самъ на себя, другъ оглянись,

‘Чмъ кумушекъ считать трудиться’.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 7, 1873

БЕСДА ШЕСТАЯ.

Конечно первое, о чемъ слдуетъ говорить теперь, это только что отпированная нами масляница. Но что же говорить о ней? Если сказать, что было много пьяныхъ, такъ это всякому и такъ извстно, такъ какъ масляница безъ пьяныхъ — это все тоже, что масляница безъ блиновъ. Перечислять скандалы, случившіеся на масляниц, выйдетъ хроника очень длинная, не занимательная и даже очень криминальная. И такъ:

Дни различныхъ безобразій,

Дни попоекъ на повалъ,

Дни случайностей, оказій —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни баловъ и маскарада,

Дни блестящихъ клубныхъ залъ,

Дни — кабатчиковъ отрада —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни приличій позабытыхъ,

Дни, когда царитъ скандалъ,

Дни носовъ и скулъ разбитыхъ —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни оставленной работы,

Дни тасканія въ кварталъ,

Дни полиціи заботы —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни веселья полной чаши,

Всякой мысли интервалъ:

Вотъ вамъ масляница наша,

Нашъ родимый карнавалъ!

Народное гулянье на Двичьемъ пол было крайне незавидное: катающейся публики было мало и вроятно по пословиц ‘на безрыбьи и ракъ рыба, на безлюдьи и ома дворянинъ’, въ кругъ за неимніемъ паръ были допущены одиночки и даже неприглядные ‘ваньки’. Для публики, наслаждающейся по пшему хожденію, даже не сочли нужнымъ расчистить снгъ за барьеромъ, а ужь о посыпаніи пескомъ, какъ бывало подъ Новинскимъ, и помину не было, но это маленькое неудобство не охладило жаждущихъ веселья. Публика безъ церемоніи растаптывала груды снга, наглядно доказавъ, что если русскій человкъ захочетъ разгуляться, то и сама природа ничего не подлаетъ. И конечно, разгулялись русскіе люди на масляниц, пьяныхъ было депо. Да и въ самомъ дл:

Коль никогда вино, друзья,

Не позабыто было нами,

Могу сказать одно лишь я:

Какъ не хлебнуть передъ блинами?

И вс, толково разсудивъ,

Со мной согласны будутъ дружно,

Что, аппетитъ свой возбудивъ,

И за блинами выпить нужно.

Блиновъ повши, ей-же ей,

Отъ нихъ отрыжки нтъ вдь гаже,

И, чтобъ избавиться отъ ней,

Вдь не запить блины нельзя же.

Ну, а соблюдая такую послдовательность, конечно большинство къ полудню бываетъ, какъ говорится, уже ‘готово’. Впрочемъ, вдь я о сырной-то недл говорить много не хотлъ, такъ лучше перейду къ чему нибудь другому. Къ чему бы, напримръ? Да вотъ хоть бы къ ‘Современнымъ Извстіямъ’. Пришлось мн тамъ прочесть такого рода публикацію: ‘Торговыя бани имютъ честь увдомить московскую публику, что при посщеніи торговыхъ бань не дозволяется мыть блье, равно и разжаривать носильное платье’. Признаюсь, я задумался надъ этой публикаціей. Къ чему бы это разжаривать носильное платье? Ужь не выдумали ли вслдствіе дороговизны провизіи употреблять въ пищу брюки, жилеты и т. п.? Если это такъ, то:

Торговцамъ за котлеты

Мы денегъ не дадимъ,

И брюки, и жилеты

Подъ соусомъ съдимъ.

Цна на мясо сбудетъ,

Войдутъ обноски въ честь,

Какъ жареными будетъ

Ихъ людъ московскій сть.

Это не мшаетъ принять къ свднію нкоторымъ изъ нашихъ трактирщиковъ, которые имютъ обыкновеніе подавать въ своихъ заведеніяхъ бифштексы въ вид окаменлостей и рыбу, къ которой можно примнить пословицу: ‘не столько съшь, сколько расплюешь’. Приготовленіе бифштексовъ и холоднаго изъ платья, конечно но новаго я не моднаго, было бы выгодно для нихъ и удобно для постителей. Подобная заботливость была бы не лишняя. Впрочемъ русскій человкъ подъ часъ куда какъ заботливъ. Въ ‘Петербургскомъ Листк’ пишутъ: ‘2-го участка Спасской части, по набережной рки Фонтанки, въ дом Семенова, въ квартиру штабсъ-капитана омина подкинутъ младенецъ женскаго пола, съ узломъ изготовленныхъ пеленокъ. При ребенк оказалась такая записка: ‘парное кипяченое молоко разбавить пополамъ съ кипяченою водою, положить кусокъ сахару, давать посредствомъ рожка черезъ два часа, а ночью два или три раза. Шейку, подъ мышкой и вс складочки присыпать присыпкой’. Ребенокъ оставленъ г-мъ оминымъ на воспитаніе’. Этакая нжность, этакая заботливость, право! Другой видъ чадолюбія и заботливости выказался нсколько иначе. Дло, какъ сообщаютъ газеты, было въ Костром. Врачъ В. знакомъ былъ съ семействомъ чиновника N. Частыя посщенія В. при писали тому, что онъ хочетъ жениться на дочери N. Родные невсты, думая, что онъ не длаетъ предложенія изъ за застнчивости, сами предложили ему вступить въ бракъ. В. согласился и по настоянію выдалъ отцу невсты подписку. Но впослдствіи, услыхавъ о своей невст нкоторые неблагопріятные отзывы, не смотря на вс уговариванія ея родныхъ, отказался исполнить принятое на себя обязательство. М., зять чиновника N., пригласивъ В. въ домъ своего тестя, вновь предложилъ ему исполнить свое общаніе, но когда тотъ отвтилъ ршительнымъ отказомъ, онъ началъ его бить. В. выбжалъ на дворъ и закричалъ ‘караулъ’, но М., догнавъ его на двор, опять началъ бить и билъ такъ безпощадно, что когда явилась полиція, В. былъ уже: безъ чувствъ, а черезъ 16 часовъ умеръ. Во вскрытій трупа оказалось, что смерть послдовала отъ ударовъ въ голову кулакомъ и что черепъ разбитъ на двое и одно полушаріе Мозга вдавлено въ другое. Вотъ такъ кулакъ!

Въ такомъ рукобитіи, врьте,

Заботливость зятя видна,

А что рукобилъ онъ до смерти,

Такъ это случайность одна.

Скажу вамъ, сомнніе гложетъ,

Понять не могу я никакъ,

Что больше дивить насъ тутъ можетъ:

Заботливый зять, иль кулакъ?

Какъ хотите, господа, а вдь это прогрессъ въ дл сватанья. Употребляя эту систему рукобитья, можно, наврное сказать, что всякій отецъ можетъ скоро выдать замужъ дочерей. При этомъ кстати можно узнать, крпокъ ли женихъ, надежный ли изъ него мужъ выйдетъ, можетъ ли невста разсчитывать, что въ случа надобности онъ съуметъ защитить ее. Я даже нахожу, что въ настоящее время такой искусъ для жениховъ необходимъ, такъ какъ мужьямъ, защищая женъ, частенько приходится ссылаться на кулачное право. Прогрессъ, во всемъ прогрессъ! Вотъ Казань, не смотря на свое татарское происхожденіе, и то такъ ломится по пути прогресса, что и столицы могутъ ей позавидовать. Въ ‘Камско-Волжской Газет’ пишутъ: ‘Къ ряду крупныхъ реформъ, павшихъ въ послднее время на долю нашей Казани, каковы: водопроводъ, портъ, газъ, реальное училище и пр., мы присоединяемъ еще крупную новость — ршеніе вопроса о сибирской желзной дорог въ пользу южнаго направленія’. Конечно, читая эти ‘крупныя реформы’, каждый придетъ къ убжденію, что Казань на пути прогресса оставила за собою вс города и веси и что жителямъ тамъ такъ привольно и хорошо живется, какъ нигд. Затмъ будемъ читать дале: ‘На дняхъ одинъ изъ казанскихъ городскихъ почтальоновъ, Дудинъ, подвергся на Армянской улиц нападенію ночныхъ грабителей (вроятно въ Казани есть еще денные грабители). Злоумышленники длали попытку отнять у него деньги, а можетъ быть и раздть, но Дудину удалось отдлаться отъ нихъ, хотя и не совсмъ въ добромъ здоровья. Грабители не поживились ничмъ’.

О, по пути прогресса разомъ

Пошелъ въ Казани весь народъ,

Коль освщенъ ихъ городъ газомъ

И проведенъ водопроводъ.

Коль тамъ въ училищ реальномъ

Свой курсъ проходитъ молодежь

И производится нахально

На свтлыхъ улицахъ грабежъ.

Должно быть тамъ для общей нормы

Прогрессъ и жуликовъ объялъ,

Коль ихъ ни ‘крупныя реформы’,

Ни даже газъ не разогналъ.

А ужь дамы, дамы въ Казани! Я и не знаю ужь что и сказать. Просто всмъ дамамъ дамы. Либералки такія есть между ними, что хоть бы и въ Америк. Такъ, напримръ, дв барыни заразившись равноправностью, ршили, что молъ мужчины дерутся и скандальничаютъ въ публичныхъ мстахъ, отъ чего же дамы не могутъ пользоваться равноправностью? Конечно, могутъ. Ну дамы и подрались. Вотъ что пишутъ: ‘Въ казанскомъ купеческомъ собраніи происходила недавно новая мело драма: поссорились дв дамы, ссора приняла крупный тонъ и кончилась взаимной потасовкой. Говорятъ, что причиной драки былъ ‘одинъ изъ актеровъ казанскаго театра’.

Прогрессъ заявленъ очень гласно,

Какъ дамы въ клуб подрались

И ручкой нжною, атласной

По щечк бархатной прошлись.

Въ Москв хоть рьяно картъ тасовкой

Заняться дамы въ клубъ идутъ,

Но передъ дамской потасовкой

Вс наши дамы ницъ падутъ.

И прогрессивную идею

Узритъ, конечно, въ томъ народъ,

Что дама даму, не робя,

Въ собраньи за косы деретъ.

Можно надяться, что не далеко то время, когда дамы будутъ драться на дуэляхъ и не давать на улицахъ проходу мужчинамъ, тогда вопросъ о равноправности будетъ ршенъ окончательно. Вотъ посл этого и говорите, что театръ не иметъ вліянія на общество, а изъ за актера дамы передрались!…

Кстати объ актерахъ.

Въ театр Берга въ Петербург, пишутъ въ ‘Новостяхъ’ во время представленія водевиля ‘Мотя’ произошелъ нкоторый курьезъ. Г. Падельманъ исполнявшій роль Фарфоровскаго при самомъ своемъ выход на сцену, какъ только онъ снялъ шляпу, вызвалъ смхъ какъ въ публик, такъ и между участвующими въ піес. Лобъ актера оказался выкрашеннымъ черною краскою совсмъ излишняя гримировка. Бдный актеръ растерялся. По наведеннымъ справкамъ оказалось, что это ни боле, ни мене какъ милая шутка двухъ актеровъ французской труппы, вымазавшихъ подкладку шляпы краской. Дйствительно шутка милая только жаль, что эти два актера попали къ Бергу, а не къ намъ на Двичье ноле, гд поистин были бы лучшимъ украшеніемъ балкона. Эта милая шутка напомнила мн выходку одного изъ извстныхъ провинціальныхъ актеровъ въ театр на Нижегородской ярмарк. Шла піеса ‘Князь Михаилъ Васильевичъ Скопинъ Шуйскій’, актеръ, про котораго я разсказываю, игралъ выходную роль какого то мужика. Въ одномъ акт мужикъ этотъ стоялъ у задней кулисы, на авансцен актеръ, игравшій главную роль, произносилъ монологъ. Мужикъ стоитъ и почесываетъ свою! ‘казенную часть’, обходится ‘посредствомъ пяти пальцевъ’, запускаетъ пальцы въ волосы и казнитъ на ногтяхъ безпокоющихъ его паразитовъ и вообще старается, обратить на себя вниманіе, вызывая сдержанный смхъ въ публик. Но публика сдерживалась, вдругъ въ самомъ патетическомъ мст, мужикъ какъ чхнетъ, да такъ аппетитно, что въ публик раздался громкій хохотъ, и актеръ, произносившій монологъ, принужденъ былъ кой-какъ договорить его при громкомъ хохот и аплодисментахъ публики. Но вдь это было въ провинціи, а не въ столиц. А изъ провинцій сюда

Курьезовъ тьма, извстно вамъ,

Летитъ печатно и изустно

И посмяться бъ можно намъ

‘Когда бы не было такъ грустно’.

Напримръ, всмъ, конечно, извстенъ случай, бывшій въ засданіи Зарайской думы. Тамъ, какъ сообщаютъ газеты, былъ поднятъ вопросъ о томъ, что мстный нотаріусъ пользуясь тмъ, что онъ одинъ въ Зарайск, беретъ за исполненіе своихъ обязанностей произвольную плату. Большинство гласныхъ, какъ купцы, были особенно не довольны тмъ, что нотаріусъ за засвидтельствованіе торговыхъ довренностей вмсто одного рубля, который слдуетъ брать по такс, требуетъ по 2 р. 50 к. Въ слдствіе этого дума, выслушавъ заявленіе одного лица (желающаго быть нотаріусомъ, но не имющаго возможности внести узаконенный залогъ), что если дума согласится внести за него залогъ изъ городскихъ суммъ, то онъ обязывается за вс торговые довренности и контракты на отдачу въ аренду городскихъ имуществъ брать половинную противъ таксы цну. Дума согласилась, но настоящій нотаріусъ, стоявшій въ числ публики, видя, что иронія приходятъ къ концу, подошелъ сзади къ стульямъ и, стараясь заглушить голоса разговаривающихъ гласныхъ, крикнулъ: ‘А.! не длайте этого! Беру по рублю’) Вс захохотали. ‘Берите полтинникъ’! кричали одни. ‘Нельзя ли четвертакъ’? возглашали другіе, и хохотъ все усиливался и долго не умолкалъ, хохоталъ даже и самъ нотаріусъ. Не правда ли, господа, смшно?

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 8, 1873

БЕСДА СЕДЬМАЯ.

Всмъ извстно, господа, что извощикамъ запрещено гонять лошадей порожнякомъ. А между тмъ неисполне nie этого приходится видть на каждомъ шагу. Особенно въ этой безтолковой гоньб отличаются наши лихачи и стоящіе около трактира ‘Саратовъ’. Эти ухари изволятъ ‘накаливать’ своихъ лошадей по прозду Мясницкаго бульвара, чмъ ясно доказываютъ, что или это распоряженіе имъ неизвстно, или исполненіе его они считаютъ для себя не обязательнымъ.

И вереницы лихачей,

Желая безъ толку гоняться,

Пугая пшихъ москвичей,

По мостовымъ стрлою мчатся.

Не мшало бы кому слдуетъ внушить этимъ лихачамъ что слдуетъ.

Насъ на панеляхъ льды пугаютъ,

Страшатъ рысачники подъ часъ,

Собаки ужасъ навоняютъ,

Садятся зданія на насъ.

Такъ неужель ко всмъ проказамъ,

Что такъ пугаютъ москвичей,

Прибавить можно будетъ разомъ

Еще бду отъ лихачей?

Москвичъ никогда не можетъ считать себя въ большей опасности, какъ проходя по тротуару у Цвтнаго бульвара, около бассейна. Въ теченіи всей зимы этотъ отчаянный тротуаръ, поливаемый обильно водою, носимою съ бассейна, не подвергался ни разу какой нибудь попытк для приведенія его въ мало-мальски сносное состояніе. Правда, его среди зимы поковыряли немного, но результатъ оказался еще боле плачевный, такъ какъ посл этого ковырянья ходить но этому тротуару стало положительно невозможно, и эта попытка оказалась пыткою для прохожихъ. А вдь привести его въ достодолжное состояніе вовсе не трудно, для этого стоитъ только запретить носить по тротуару воду. Это уже и такъ запрещено, но запретить еще разъ. Другой извстный мн тротуаръ пользуется зимою какимъ то правомъ невмняемости. Тротуаръ этотъ находится на Тверскомъ бульвар у дома, находящагося сзади развалинъ кофейни. Тротуаръ этотъ чугунный и зимой представляетъ положительную невозможность для прохода. Старательный же дворникъ какъ за смхъ постоянно счищаетъ съ него снгъ и прохожіе изъ чувства самосохраненія не ршаются ходить по этому тротуару, а шествуютъ прямо во мостовой. Впрочемъ относительно тротуаровъ, расположенныхъ параллельно бульварамъ, можно сказать, что домовладльцы даже обязаны содержать ихъ такъ, чтобъ по нимъ не было возможности ходить. Зачмъ же у насъ и бульвары? Гораздо удобнй и пріятнй для самихъ прохожихъ, если они вмсто тротуаровъ будутъ ходить по бульварамъ.

На прошлой масляниц въ одномъ изъ балагановъ на Двичьемъ пол показывались великанъ и великанша. Великанъ одтъ былъ въ гусарскій мундиръ, въ красномъ кепи, на груди его болтались какіе-то невообразимые ордена. Рекомендуясь публик, онъ между прочимъ сказалъ, что онъ ‘франсузскій офисье, биль въ Медъ съ марешаль Базенъ’ и up. Великанша рекомендовалась урожденной Полтавской губерніи. Когда великаны окончили свою рекомендацію и занавсъ опустился, въ публик послышались крики: ‘Великанъ! носомъ не вышелъ въ великаны то!— Коротокъ больно!— Помрять еще тебя надо!’ Я не буду распространяться о томъ, насколько позволительно брать съ публики деньги даромъ, хотя бы и на народномъ гулянь, и нужно ли ‘помрять’ великана, чтобъ убдиться въ его длин, но убдиться въ томъ, дйствительно ли онъ ‘франсузскій офисье’, по моему слдуетъ. Если это окажется справедливымъ, думаю, что французскимъ подданнымъ, живущимъ въ Москв, не будетъ но вкусу, что офицеръ французской арміи показываетъ себя за пятачки. Если же великанъ окажется офицеромъ самозванцемъ, то не мшало бы ему сдлать достодолжное внушеніе.

Судя по газетнымъ извстіямъ, Дибавская желзная дорога иметъ странную особенность: служащіе бгутъ съ нея во вс лопатки Особенность, нужно сознаться, очень грустная, тмъ не мене въ теченіи полутора года съ Либавской желзной дороги бжали три начальника станцій и два телеграфиста и того пять человкъ.

Отчего отъ той дороги

Вс скорй давай Богъ ноги?

Отчего бы это такъ?

Иль то люди ужь такіе,

Иль порядки тамъ лихіе,

Что не выдержишь никакъ.

Въ редакціи ‘Развлеченія’ получено письмо слдующаго содержанія: ‘Одинъ изъ подписчиковъ ‘Развлеченія’ проситъ Мичмана Жевакина разъяснить сообщаемое въ No 38 ‘Русскихъ Вдомостей’ (получаемое изъ достоврныхъ источниковъ) извстіе, что въ ма мсяц Египетскій хедивъ, отправляется изъ Константинополя, на выставку въ Вну въ сопровожденіи султана’. Считаю себя обязаннымъ отвчать на это письмо и постараюсь разъяснить то, что на самомъ то дл должны бы были разъяснить сами ‘Русскія Вдомости’. Что вышеприведенное извстіе, сообщаемое ‘Русск. Вдом.’, ложно, я утверждать не могу, по той простой причин, что не имю никакихъ данныхъ оспаривать его справедливость, и на оборотъ я не могу доказать что оно справедливо, такъ какъ не могу оспаривать того, что оно ложно. Это кажется ясно. По дло не въ томъ, правильно оно или нтъ, допустимъ даже что оно ложно, по вдь говорятъ что во всякой лжи есть доля правды, слдовательно ложь есть, а такъ какъ во всякой лжи есть доля правды, то слдовательно лжи нтъ И это, думаю, довольно ясно. Теперь обратимся прямо къ извстію. Если слово ‘султанъ’ относится прямо къ особ турецкаго султана, то извстіе слдуетъ понимать такимъ образомъ: Египетскій хедивъ отправится въ Вну въ свит султана, или турецкій султанъ отправится въ Вну въ сопровожденіи хедива. Если же паче чаянія слово ‘султанъ’ слдуетъ принять въ чисто русскомъ значеніи, то есть какъ собачью кличку, то этого я разъяснить не берусь, потому что въ извстіи сказано просто султанъ, а какой онъ породы, кто жь его знаетъ.. Наконецъ, хедивъ, можетъ быть, наднетъ въ дорогу кепи съ султаномъ, слдовательно подетъ въ нкоторомъ смысл тоже въ сопровожденіи султана. Вдь вотъ и ко мн чего добраго придерутся, я сказалъ: хедивъ подетъ въ нкоторомъ смысл, ну пожалуй и пришлетъ кто нибудь письмо съ просьбою объяснить, что за экипажъ этотъ ‘нкоторый смыслъ’ и какъ хедивъ въ немъ подетъ? Впрочемъ серьезно, будемте говорить объ дл. Я вывелъ три степени возможности сопровожденія хедива султаномъ, но долженъ сказать но чести, что самъ склоняюсь въ пользу двухъ послднихъ, то есть что хедивъ подетъ въ Вну въ сопровожденіи султана на свор или въ сопровожденіи султана на шапк, но уже никакъ не въ сопровожденіи Е. В. турецкаго султана. Это очень понятно и не зная придворнаго этикета, можно додуматься до той простой истины, что человкъ стоящій выше, человка стоящаго ниже, никогда не сопровождаетъ, хотя зачастую и выпроваживаетъ. Ну съ однако что же я ршилъ-то? А ршилъ: перейти къ чему нибудь другому.

Ха, ха, ха! батюшки, что жь это, братцы,

Вотъ ужь ей-Богу я васъ одолжу

Въ клуб… охъ мочи нтъ, съ духомъ собраться

Дайте немного, сейчасъ разскажу.

Блохи съ клопами тамъ деньги поли!

Хохотъ, родные, сдержать не могу

Вы вдь пожалуй, молъ: что ты въ ум ли?

Слухъ ходитъ, право ну, врьте не лгу.

Въ общемъ совраніи, ну я заврался,

Въ общемъ собраньи, хотлъ я сказать,

Общій отчетъ тамъ недавно читался,

Впрочемъ какъ слдъ все спшу доказать.

Ходитъ, изволите видть, слухъ такого рода. 27 февраля, чтобы вы не подумали какъ нибудь что дйствіе происходило въ допетровскія времена, я считаю нужнымъ сказать что дло было 27 февраля 1873 года, назначено было въ одномъ достопочтеннйшемъ Коммерческомъ клуб, общее совравіе, опять! Собраніе, господа, было назначено Назначено оно изволите ли видть было въ 7 часовъ вечера, но одинъ старшина распорядился почему то, да вроятно по пословиц, что ‘лучше поздно чмъ никогда’, приступить къ началу, не ране десяти часовъ, когда большая часть съхавшихся членовъ, уже разъхались и задавали храповицкаго и въ собраніи осталось не боле тридцати человкъ, впрочемъ вдь дло не въ количеств. Вотъ хорошо, услись, начали… читать отчетъ. Когда этотъ отчетъ читался, то слушавшіе его съ каждой статьей развали рты боле и боле, такъ что наконецъ рты разинулись до послдней степени невозможности и неизвстно чмъ бы это все кончилось, слушатели рисковали разорвать себ щеки или свихнуть челюсти…

Вдь безъ всякой осторожности

Рты разинулись у всхъ

До послдней невозможности

И случиться могъ бы грхъ.

Вдругъ… фу чортъ! вотъ безобразіе

Даже рима не берегъ!

Вотъ такъ странная оказія.—

Хоть кого и то взорветъ.

Не могу, друзья почтенные,

Какъ ни бьюсь, сказать вамъ я

Однимъ словомъ! Вдругъ отмнная

Прочтена была статья:

160 рублей на истребленіе наскомыхъ въ клуб! Вс рты мгновенно закрылись, но въ свою очередь вытаращились глаза, затмъ будто бы раздался такой хохотъ, что шедшая мимо клуба запоздавшая старуха, перекрестилась, или пула и со страхомъ посмотрла на освщенныя окна, проворчавъ: ‘комедь ломаютъ должно, грховодники и поста то нтъ на нихъ, ни стыда, ни совсти’. Вотъ и ршите, господа, кто кого потребилъ: деньги наскомыхъ или наскомыя потребили деньги? Слушатели вспомнивъ вроятно про наскомыхъ, невольно почесали затылки и принялись слушать и развать рты дале. Дале имъ прочли, что израсходовано, ‘пять тысячь рублей на мелкіе расходы’. Какъ тамъ ни судите, а израсходованіе такой крупной цифры на мелкоту показываетъ, что дла Клуба находятся въ блестящемъ положеніи. Этому нельзя не порадоваться и всякій конечно пожелаетъ Клубу такого преуспянія въ длахъ, чтобы онъ имлъ возможность тратить на мелкіе расходы по пятидесяти тысячъ. Затмъ собраніе будто бы очень недружелюбно приняло расходы вообще, по одинъ старшина заявилъ, что протоколъ, утверждающій эти расходы, подписанъ на общемъ собраніи я что изъ числа подписавшихъ его находится на лицо въ настоящемъ собраніи г. Г. На что будто бы г. Г. очень любезно отвтилъ, что мн молъ остается только благодарить васъ за то что вы, давая мн подписывать протоколъ, не дали возможности ознакомиться съ его содержаніемъ.

Своя своихъ тутъ не познаша.

Друзья, я смха не уйму

И какъ ни мыслю, воля ваша,

Никакъ въ чемъ дло не пойму.

Одно лишь только мн понятно

За чистотой просмотръ тамъ плохъ:

Отчетъ показываетъ внятно

Что въ клуб этомъ много — блохъ.

И должно быть очень много, если понадобилось тратить такъ много денегъ на ихъ истребленіе. А я въ послднее время никакъ не могъ понять, отчего это персидская ромашка подорожала, теперь же это для меня совершенно ясно, еще бы не подорожать, когда на нее такой запросъ въ клуб. Въ конц концовъ собраніе, выразивъ свое удовольствіе бухгалтеру клуба за ‘систематичное (?) веденіе имъ книгъ, попросило его такія почтенныя цифры какъ пять тысячь рублей показывать подробне, а не ставить ихъ въ отчетахъ подъ лаконической рубрикой ‘мелкихъ расходовъ’. Да съ, ‘бываютъ странны сны, а на яву странне’, скажу я: вмст съ Фамусовымъ. Да ужь правда-ли это? Впрочемъ выше мы ршили, что лжи то собственно не существуетъ.

Въ Петербург, господа, 3 то марта продавалось съ аукціона имущество, я признатся хотлъ было хать туда, посмотрть, не придется ли купить что, да поздно узналъ то объ этомъ. Публикація объ этой продаж помщена въ No 40 ‘Петербургскаго Листка’ и гласитъ приблизительно слдующее: ‘Судебный приставъ при С.-Петербургскомъ Мировомъ Създ Сердюковъ, объявляетъ, что по исполненію ршенія Създа имъ будетъ продаваться съ аукціоннаго торга имущество Головина, состоящее изъ фотографическаго портрета въ рамк и мдной дощечки, оцненное на сумму: семьдесятъ копекъ. Опись, оцнку и вещи можно разсмотрть въ день продажи. Я очень жалю что не могу попасть на эту продажу, особенно то мн хотлось купить мдную дощечку, а купить по всей вроятности можно было очень выгодно. Вроятно и публикація объ этомъ аукціон стоила дороже самаго аукціона. Въ Петербург вообще можно удивительно дешево пріобртать разныя необходимыя вещи. Вотъ напримръ, въ томъ же ‘Листк’ помщена публикація такого рода: ‘До 25-го марта будутъ продаваться за треть цны вышедшія изъ моды игры, игрушки, куклы’ и т. д. Ну не выгодно ли это? Положимъ, что игрушки вышли изъ моды, но за то вдь за треть цны! Жаль только, что не помщено подробное описаніе, какія игрушки модныя, какія нтъ. Какъ же не сказать, господа, посл этого, что

Вкъ нашъ — вкъ благополучій,

Вкъ забавы и утхъ,

И валятся цлой кучей

Блага разныя на всхъ.

Говорятъ, что будто мода

Тяжела для нашихъ шей,

Мода — благо для народа,

Но бда для торгашей.

Въ самомъ дл, бдные торговцы! Возьмемте хоть этотъ случай. Какая нибудь, напримръ, дудка или конь, или кукла изъ моды вышла, извольте продавать ее за треть цны. Вдь это легко сказать, сколько тутъ убытку-то будетъ! Да тоже нужно правду сказать, что у насъ не цнятъ самоотверженія торговцевъ, а между тмъ вотъ придетъ омина недля, вс бросятся по магазинамъ да по лавкамъ, спша закупать по дешевымъ цнамъ, а каково это торговцамъ-то? Вдь они, такъ сказать, своими руками свое же добро отдаютъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 10, 1873

БЕСДА ВОСЬМАЯ.

Мы часто слышимъ жалобы на невжество и грубость людей необразованныхъ, но что же сказать о тхъ, которые, получивъ высшее образованіе, позволяютъ себ невжества? Къ сожалнію, мы видимъ это нердко.

Возьмемте для примра нкоторыхъ изъ нашихъ докторовъ. Вдь кажется народъ ученый, получившій высшее образованіе, во время университетскаго курса кто изъ нихъ не проповдывалъ идей гуманныхъ, кто не представлялъ себ въ розовомъ свт возможности помогать ближнему? А многіе ли изъ нихъ остались врны этимъ мечтамъ? Приходится согласиться, что розовый цвтъ не проченъ и скоро выгораетъ, такъ и эти розовыя мечты, распаленныя блескомъ богатства, у многихъ выгорли и… улетучились. Въ самомъ дл, нкоторые изъ нашихъ эскулаповъ получили извстность не только своимъ знаніемъ дла, но и притязаніями на вознагражденіе своего труда въ такихъ размрахъ, что только ахнешь да и согласишься, что это возъ награжденія. Какъ же посл этого не удивляться, что такой докторъ, прописавъ два-три рецепта, вылчиваетъ больнаго? Да какъ же не вылчить то, господа,— вдь человкъ мало-мальски съ ограниченными средствами по невол со страху выздороветъ, чтобъ только не платить этотъ возъ награжденія.

Такой докторъ, поздивъ немного,

Рублей во сто какъ вгонитъ свой часъ,

То визитовъ въ немного, ей-богу,

Паціента подниметъ какъ разъ.

Способъ лченія страхомъ огромной платы за визиты, по моему мннію, дйствительно существуетъ и въ успх его всякій можетъ убдиться, стоитъ только вспомнить, что во Франціи, кажется при Лудовик XIV, лчилъ же одинъ докторъ своихъ паціентовъ разсказами, успхъ лченія былъ такъ великъ, что скоро у доктора не стало хватать времени для визитовъ и онъ началъ издавать журналъ, наполненный росказпями, листки котораго и разсылалъ паціентамъ, т читали и такъ увлекались, что многіе забывали даже умирать и волей неволей выздоравливали. Паши доктора перещеголяли французскаго доктора и нкоторые этотъ методъ довели до высшей степени развитія: они не просятъ за визиты, а требуютъ. Такъ для примра разскажу два случая, бывшіе недавно съ однимъ изъ нашихъ эскулаповъ, грубость котораго вошла въ Москв чуть не въ пословицу. Я не назову его фамиліи, а разскажу только самое дло.

Приглашаютъ этого доктора къ одному купцу, онъ является, прописываетъ рецептъ, получаетъ двадцать пять рублей и узжаетъ. Проходитъ нсколько дней, докторъ къ больному не детъ. Купецъ шлетъ посланнаго.

— Ты отъ кого? спрашиваетъ докторъ.

— Отъ такого-то купца,— просятъ пожаловать.

— Твой хозяинъ торгуетъ?

— Никакъ нтъ-съ, они оставили торговлю, потому что ослпли.

— Все равно, говоритъ докторъ, — онъ торговалъ, такъ скажи ему, что въ мою лавочку съ двадцатью пятью рублями не ходятъ, я беру по сту рублей, если твой хозяинъ хочетъ, чтобъ я его лчилъ, то пускай пришлетъ мн семьдесять пять рублей, которые долженъ за первый визитъ, и сто рублей за слдующій.

Купецъ послалъ требуемую сумму и докторъ пріхалъ.

Ростовщики и жмутъ хоть насъ,

Коль попадется кто имъ въ лапы,

Не тоже ль длаютъ подъ часъ

У насъ въ Москв и эскулапы?

Другой случай, бывшій съ тмъ же докторомъ, не мене характеристиченъ. Одинъ докторъ лчилъ мальчика, потребовалась необходимость консультаціи и докторъ предложилъ родителямъ свезть своего паціента къ своему собрату, именно къ тому, въ ‘лавочку’ котораго ходятъ только со ста рублями. Родители согласились и докторъ съ мальчикомъ являются въ пріемную врача-лавочника. Посл первыхъ привтствій пріхавшій док торъ объясняетъ причину своего посщенія.

— Что-жь вы, милостивый государь, ребенокъ что ли? напускается тотъ на коллегу,— беретесь лчить я потомъ здите къ другимъ за совтами!…

Пріхавшій докторъ, что называется, опшилъ.

— Это сынъ богатыхъ родителей, говоритъ онъ по латин, — и за совтъ вамъ будетъ хорошо заплачено.

Эти слова мгновенно измнили гнвъ на милость.

Прошу васъ, садитесь пожалуйста, приглашаетъ онъ доктора, и затмъ обращается къ мальчику:— садитесь, душенька, вотъ сюда, на диванъ… Ну, что у васъ болитъ?

Такъ вотъ какія метаморфозы иногда случаются съ людьми! Впрочемъ этотъ докторъ до того простираетъ свое деньголюбіе, что можно даже усомниться въ нормальномъ состояніи его мозга.

Милый докторъ! пощадите!

Что за грозный видъ!

Хоть въ дипломъ свой загляните:

Что онъ говоритъ?

Вы берете очень много,

Докторъ дорогой!

Побоялись бы хоть Бога,—

Скажетъ вамъ больной.

Другой докторъ, тоже имющій поползновеніе лчить страхомъ, былъ приглашенъ къ больной.

— Извините, докторъ, что я побезпокоила васъ, говоритъ больная.

— Не думайте пожалуйста, что я къ вамъ пріхалъ даромъ, отвчалъ докторъ,— это теперь въ мод, и я вовсе не изъ такихъ филантроповъ.

Нужно замтить, что обстановка квартиры нисколько не говорила о томъ, чтобъ больная имла необходимость прибгать къ великодушію доктора.

БЕСДА ДЕВЯТАЯ.

‘Волга, Волга! весной многоводной,

Твои волны не такъ всмъ грозятъ,

Какъ весною статьею расходной

Жены сердце мужей поразятъ,

Какъ, задавшись предвзятой задачей,

Приступаютъ къ супругамъ они,

Предложивъ озаботиться дачей,

На грядущіе лтніе дни.

Многіе мужья, хотя и терпть не могутъ дачной жизни, но не въ силахъ выдержать междоусобной войны съ дражайшими половинами и волей-неволей нанимаютъ дачи. Изъ какихъ только побужденій, въ самомъ дл, нанимаются иногда дачи! Тотъ иметъ взрослыхъ дочерей и считаетъ дачу однимъ изъ способовъ для боле удачнаго отыскиванія жениховъ, другой, напротивъ, хочетъ выгодно жениться и детъ на дачу, въ чаяніи встртить тамъ привлекательную невсту и еще боле привлекательне приданое, третій детъ самъ не знаетъ зачмъ, детъ безъ всякой предвзятой цли, потому что другіе дутъ, не хать невозможно, чего добраго заподозрятъ въ недостаточности средствъ, а это мнніе заслужить, согласитесь, очень страшно.

Хоть подлецомъ зовутъ инаго,

Но онъ нимало не скорбитъ:

Въ названьи этомъ, чтожь дурнаго,

Когда карманъ его набитъ?

Но бднякомъ коль назовете,

Его то врно оскорбитъ:

Какъ вы того не сознаете,

Что у него карманъ набитъ?

Вещь далеко не новая, что люди всми силами стараются казаться хоть на нсколько градусовъ выше того, что они суть на самомъ дл, изъ этого же побужденія частенько нанимаются и дачи. Вс эти побужденія, вс эти заднія мысли, всякій старается прикрыть благовиднымъ предлогомъ: ‘дышанія чистымъ воздухомъ, отдыхомъ, поправленіемъ здоровья’. Какъ бы тамъ ни было, но иниціативы отъзда на дачу въ большинств случаевъ принадлежатъ прекрасному полу. Въ этомъ меня убждаетъ во первыхъ то, что большинство мужей на вопросъ, подутъ ли они на дачу, отвтятъ вамъ съ кислой миной:

— Да, будемъ жить на дач: жен докторъ веллъ.

Во вторыхъ, если вамъ случится быть въ праздникъ въ гостяхъ въ семейномъ дом, то вы, или встртите весело улыбающуюся хозяйку, которая обратится къ вамъ съ словами: ‘мы будемъ жить на дач, прізжайте пожалуйста къ намъ’, тутъ же вы увидите ухмыляющагося супруга, а если вы обдаете въ этомъ дом, то къ закуск передъ обдомъ хозяйка велитъ горничной подать, ну хоть сардинокъ, напримръ, вы какъ гость, конечно, примете эту заботливость на свой счетъ и скажете: не безпокойтесь пожалуйста, на что хозяйка непремнно отвтитъ: ‘Ахъ, Петенька или Пашенька очень любитъ сардины’, и Петенька или Пашенька съ аппетитомъ кушаетъ сардины, мысленно соображая, во что обойдется ему каждая маленькая рыбка. Или же вы рискуете застать чету въ размолвк, хозяйка встрчаетъ васъ такъ порывисто, супругъ напротивъ, радуется вашему приходу, при васъ онъ гарантированъ отъ всхъ поползновеній супруги, но вы видите: тутъ что-то не такъ, что какъ только супруги столкнулись вдвоемъ въ другой комнат, между ними начинается сдержанная перестрлка. Мужъ непремнно хочетъ оста вить васъ обдать, вы остаетесь. Но за обдомъ опять таже исторія. Мужъ любитъ кушать горячее съ пеклеваннымъ хлбомъ, пеклеваннаго хлба на стол не оказалось, робко обращается онъ съ вопросомъ о томъ къ жен, та молча распоряжается и хлбъ приносится, когда горячее уже съдено. Наконецъ подаютъ жаркое. Мужъ любитъ его кушать съ огурцами, подаютъ салатъ и т. д. Въ третьихъ, во вліяніи дамъ, на отъздъ на дачи, убждаетъ меня то, что по словамъ аптекарей, никогда не выходитъ такого громаднаго количества лавровишневой воды, какъ въ промежутокъ времени между масляницей и первымъ мая, ну, а это ясно доказываетъ, что нервы у прекраснаго пола дйствуютъ въ это время самымъ сильнйшимъ образомъ. Приведенныхъ мною этихъ трехъ доказательствъ вліянія дражайшихъ половинъ на паемъ дачъ, мн кажется вполн достаточно Не могу утвердительно сказать, какъ пользуются на дачахъ дышаніемъ чистымъ воздухомъ дамы, но убжденъ въ томъ, что большинство супруговъ пользуются имъ въ самой микроскопической доз. Изъ всхъ московскихъ окрестностей лучше другихъ отвчаетъ условіямъ дачной жизни одно только Богородское, это и доказывается его каждогоднымъ расширеніемъ. Ну нотъ-съ, мы слдовательно и возьмемъ въ примръ чету, поселившеюся для дышанія чистымъ воздухомъ въ Богородскомъ. Супругъ, напримръ, человкъ занятой, онъ долженъ бывать каждый день въ Москв, извощика въ Богородскомъ найдти, благодаря линейкамъ, трудно, и супругъ волей-неволег долженъ совершать свое путешествіе въ линейкахъ и конечно вдоволь наглотаться и нанюхаться пыли. Да вдь посл этой пытки цлаго дня недостаточно, чтобы прочистить себ носъ и горло, а ужь чтобъ смыть пыль, насвшую во время этой экскурсіи, такъ одного купанья, воля ваша, недостаточно, а необходимо, по просту скажу, идти въ баню.

Такимъ-то образомъ, благодаря извощикамъ, ‘гоняющимъ линейки’, дачная жизнь въ Богородскомъ, которая по истин могла бы назваться пріятной, для большинства дачниковъ представляетъ положительное неудобство. Изъ Москвы стараются изгнать ‘гитару’, а почему-то до сихъ поръ не обратятъ вниманія на линейки. Давно уже говорили о ихъ безобразіи и неудобств, но вотъ явилась необходимость устроить между Москвою и Богородскимъ дешевое и удобное сообщеніе — и безобразныя линейки явились тутъ какъ тутъ. Не мшало бы замнить чмъ нибудь боле удобнымъ и сноснымъ эти злокачественныя линейки.

Театры наши, какъ извстно, по обыкновенію закрыты на весь великій постъ и любители Таліи и Мельпомены принуждены по невол смирить свои желанья и удовольствоваться концертами да живыми картинами Разбирать т причины, по которымъ театры закрываются въ постъ, я не буду. Вроятно причины эти уже разобраны и выяснены прежде насъ и вроятно также, что они очень уважительны, что не смотря на толки, предшествующіе каждому великому посту, что театры не закроются, театры все-таки закрыты. Меня удивляетъ только вотъ что: почему французская труппа изъята изъ этого? Странно, неужели русская драматическая труппа можетъ пагубне подйствовать на двственные нравы москвичей, нежели французская?

И москвичи, ища отрады,

Въ душ конечно сознаютъ,

Что имъ французы буффонады

На постномъ масл пропоютъ.

Вотъ петербургскій театръ Буффъ такъ сама судьба заставила поститься. По словамъ ‘Новостей’ театръ Буффъ совершенно неожиданно закрытъ въ четвергъ 1-го марта. Афиши возвстили спектакль, подъзжавшая къ театру публика должна была возвращаться во свояси. Говорятъ, что причина закрытія — неплатежъ жалованья артистамъ, отказавшимся играть. Еще наканун спектакль начался только въ 9 часовъ вечера и то посл настоятельныхъ упрашиваній… Газета слышала, что и г-жа Билли, на дняхъ ухавшая изъ Петербурга, не получила платы за одинъ спектакль. Будущая судьба этого театра пока неизвстна.

Дирекція театра Буффъ

Артистамъ этакъ или такъ ли,

Давая вмсто денегъ пуфъ,

Даетъ за сценою спектакли…

Тутъ смыслъ конечно очень простъ,

Самъ рокъ за нравы заступился,

Коль начался лишь только постъ,

Весь персоналъ бжать пустился.

До чего иногда изощряются посщающіе маскарады, можетъ служить обращикомъ приводимое въ той же газет сообщеніе изъ Казани. Тамъ въ маскарад въ Соединенномъ собраніи была интересная маска астрологъ, у которой на плеч находился картонъ съ предсказаніями на 1873 годъ. Всхъ предсказаній было восемь, изъ нихъ 3-е и 8-е возбуждали особенный интересъ и смхъ въ публик, которая цлый вечеръ толпилась около астролога. Вотъ эти предсказанія: ‘1). Ускользнувъ отъ ‘лапы’, Казань попадетъ въ ручищи другой акціонерной компаніи, представитель которой прідетъ на Пасх Будьте счастливы съ компаніей!… 2). Въ Казани, какъ и во всхъ городахъ вообще, измнится гербъ: къ нему будетъ прибавлена ‘голова’ съ связанными крыльями’. 3-е предсказаніе газетой почему-то пропущено. За тмъ слдуютъ очень неостроумныя 4, 5, 6 и 7 е предсказанія и наконецъ 8-е): ‘Одинъ изъ клубовъ повситъ объявленіе: ‘здсь драться какъ дамамъ, такъ и мущинамъ не дозволяется’. Дале въ той же корреспонденціи приведенъ разсказъ о кусающемся адвокат, который откусилъ губу служителю въ трактир и на суд заявилъ, что помирился съ пострадавшимъ, заплативъ ему 15 руб. за оскорбленіе. Нужно сознаться, что Казань иногда угощаетъ насъ такими диковинами, какихъ въ другихъ городахъ не найдешь.

Грады такъ не вс богаты,

Лишь Казани въ этомъ честь,

Что кусаки адвокаты

И буянки-дамы есть.

Нсколько времени тому назадъ писалъ я, что въ Клину предположено было учредить клубъ, но дло это по разнымъ причинамъ не приводилось въ исполненіе. Теперь мн сообщаютъ изъ Клина, что вс препятствія устранены, клубъ открытъ и тамъ уже бываютъ танцплясы. По дло не въ томъ, что клубъ открытъ, а въ способ, которымъ производится тамъ баллотировка членовъ. Во всхъ клубахъ вообще желающій баллотироваться заявляетъ о своемъ желаніи и баллотируется. Въ клинскомъ же клуб это производится наоборотъ: не членъ заявляетъ о своемъ желаніи баллотироваться, а само правленіе клуба выбираетъ изъ среды общества лицъ, достойныхъ быть членами, и производитъ баллотировку, не предъувдомивъ даже баллотируемаго, который такимъ образомъ ничего не зная, просто, что называется, ни съ того, ни съ сего получаетъ членскій билетъ. Желательно:

Чтобъ эта клинская сноровка

Всмъ клубамъ по сердцу пришлась,

И чтобъ скорй баллотировка

Везд такая завелась.

Баллотировка та, понятно,

Ничто иное, какъ каприсъ,

И о въ ней одно весьма пріятно,

Что выборъ въ члены всмъ сюрпризъ.

Теперь, господа, я сообщу вамъ отрадное извстіе, внимайте и восхищайтесь:

О ты, что въ горести напрасно

На Бога ропщешь, человкъ!

Поври, что родъ людей прекрасныхъ

Не весь изсякъ еще въ нашъ вкъ,

Сквозь темный горизонтъ блистая,

Звздою свтлою сіяя,

Такой субъектъ хоть въ рдкость намъ,

Но что онъ есть, познаешь самъ.

Въ No 56 ‘Московскихъ Вдомостей’ помщенъ адресъ поднесенный московскими купцами моздокскому купцу Макару Иванычу Улуханову. Какъ видно, московскіе купцы изумились честности г-на Улуханова и, не будучи въ силахъ преодолть своихъ чувствъ, ршились подать ему этотъ адресъ, въ которомъ они весьма справедливо хвалятъ его за то, что онъ посвятилъ себя ‘честной коммерческой дятельности’. Это, какъ хотите, изумительно. Дале говорится, что непоколебимая честность, примрное благородство и совершенная аккуратность служили украшеніемъ трудовъ его.

Рты разинь, Москва почтенная,

Изумитъ тебя наврное

‘Благородство тутъ примрное’,

‘Аккуратность совершенная’

И тобою такъ любимая

‘Честность непоколебимая’.

Выразивъ свое удовольствіе совершенной аккуратно сти, примрному благородству и непоколебимой честности г-на Улуханова, московскіе купцы тоже совершенно справедливо, хотя немного и неумстно, нахлобучиваютъ нкоторыхъ его согражданъ. ‘Между тмъ, говорятъ они, какъ очень многіе изъ согражданъ вашихъ, увлекаясь обманутымъ довріемъ москвичей и забывъ о главнйшемъ сокровищ всякаго человка доброй совсти, вредили вашей честной коммерціи на счетъ своихъ добродушныхъ кредиторовъ’. Это, господа, заслуга тоже не малая и за это г. Улухановъ, по выраженію московскихъ купцовъ, ‘сіяетъ какъ свтлая звзда на темномъ горизонт’!? Весь этотъ адресъ, господа, написанъ такъ чувствительно, что невольно умилишься душой и спросишь себя: неужели всмъ честнымъ людямъ слдуетъ подавать адресы? Если это такъ, то вдь всмъ, или большинству московскихъ купцовъ придется подавать адресы другъ другу… Чему же удивились московскіе купцы въ г-н Улуханов? Удивляемся мы героямъ и вообще всякой личности, выходящей изъ ряда обыкновенныхъ. Удивляемся, устраиваемъ имъ оваціи и подаемъ адресы. Что же мы выражаемъ этими оваціями и адресами? Выражаемъ удивленіе ихъ способностямъ, талантамъ, храбрости и такъ или иначе доказываемъ, что такъ, какъ поступилъ тотъ или другой герой, намъ не поступить. А иначе чему бы и удивляться? Ре мы ходимъ и никто этому не удивлялся, а между тмъ вся Москва рукоплескала Блондену, когда онъ ходилъ по канату. Мы удивлялись Патти и Нильсонъ и рукоплескали имъ не тогда, когда он разговаривали, а когда пли. Слдовательно, мы удивляемся и устраиваемъ оваціи тому, чего сами сдлать не можемъ. Чему же въ Макар Иванович Улуханов удивились купцы? Что такое нашли они въ его дйствіяхъ, чего сами сдлать не могутъ? Или они сознаютъ, что не могутъ ‘сіять свтлыми звздами на темномъ горизонт’? Да оно и лучше, а то ужь слишкомъ свтло бы было. Интересно, какъ приметъ этотъ адресъ г. Улухановъ. Если онъ быть честнымъ считаетъ обязанностью каждаго человка, то, прочтя его вроятно улыбнется, да скажетъ: ‘вотъ пословица говоритъ, ‘что: ‘на бднаго Макара шишки валятся’, а тугъ вышло, что и на богатаго Макара ни за что ни про что шишка свалилась’!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 12, 1873

БЕСДА ДЕСЯТАЯ.

Бесду эту, господа, мн придется начать о вещи хотя и прозаической, но тмъ не мене необходимой для всей кургузой половины рода человческаго. Заране прошу извиненія у прекраснаго пола, потому что мн приходится говорить — о брюкахъ. ‘Да что же интереснаго можно найдти въ брюкахъ?’ спросятъ меня.

О, друзья мои, отъ скуки,

Врьте мн, что правда то,

Развлекутъ насъ даже брюки

И жилеты, и пальто.

Такъ вотъ-съ, на основаніи-то этого и начнемъ съ брюкъ. Всякому конечно извстна пословица, гласящая, что нмецъ хитеръ — обезьяну выдумалъ. Не знаю, на сколько справедливо это мнніе, но знаю, что нмцы до сихъ поръ не отрекались отъ сочиненія ими обезьяны, а потому такъ какъ молчаніе есть знакъ согласія, то мы и остановимся на томъ, что нмецъ хитеръ. Въ силу-то этого сознанія у насъ явилось мнніе, что ни одинъ русскій мастеръ не можетъ обладить какой нибудь вещи такъ хитро, какъ мастеръ нмецкій, даже не только какъ чисто нмецкій мастеръ, а и какъ мастеръ, носящій нмецкую фамилію. Такимъ-то путемъ мы добрались и до того, что каждый изъ насъ въ случа надобности устроить себ какую нибудь часть гардероба стремится отдать ее нмцу, въ полной увренности, что тотъ обладитъ эту вещь самымъ наилучшимъ образомъ. Есть въ Москв одинъ портной, сынъ Леви, къ какой національности онъ принадлежитъ — не знаю, но думаю, что онъ не русскій, потому что облаживаетъ вещи ужь черезъ чуръ хитро. Въ непринадлежности его къ русской національности убждаетъ меня и то еще, что этотъ господинъ изо всего русскаго языка только и заучилъ твердо: ‘еще не готово’ и ‘завтра пожалуйте’. Этими то двумя фразами онъ и изволитъ отдлываться отъ своихъ заказчиковъ. Въ доказательство этого приведу два слдующихъ примра. Одинъ господинъ боле двухъ мсяцевъ тому назадъ отдалъ ему перешить брюки и до сихъ поръ ходитъ къ нему каждый день, чтобъ услыхать ‘еще не готово’ и ‘завтра пожалуйте’. Долго ли будетъ ходить этотъ господинъ за своими брюками — мн неизвстно, а потому, не распространяясь объ немъ, перейду къ другому примру. Другой заказчикъ еще счастливе перваго, тотъ отдалъ пальто и ходитъ за нимъ пять мсяцевъ и тоже каждый день слышитъ неизмнное ‘еще не готово съ’ и ‘завтра пожалуйте’. Можетъ быть подобные примры есть и еще, но мн они неизвстны, эти же два по моему въ вину портному сыну Леви ставить невозможно, такъ какъ они свидтельствуютъ только о его изумительной старательности, кром ея я въ этихъ примрахъ

Никакой не вижу штуки

И портной не погршилъ,

Но онъ то пальто и брюки

Черезъ чуръ лишь перешилъ.

Одно только можно бы ему посовтовать къ тмъ двумъ русскимъ фразамъ, которыми онъ владетъ, прибавить русскую же пословицу, гласящую, что сама себя раба бьетъ, коли не чисто жнетъ. Впрочемъ, что же я учу его?…

‘Современныя Извстія’ сообщаютъ примры нмецкой вжливости. Г. Елоховичъ, русскій 1-й гильдіи купецъ, членъ рижскаго биржеваго общества и агентъ ‘Свернаго Общества страхованія’, разослалъ 20 го февраля рижскимъ торговымъ домамъ циркуляры, увдомляющіе объ открытіи въ Риг дйствій Свернаго Общества. Вмст съ другими онъ послалъ циркуляры двумъ фирмамъ: Т. Ангельбекъ и К^о и Г. В. Шредеръ и К^о. Эти два торговые дома отвтили агенту нашего Общества такимъ невжествомъ, на которое можно натолкнуться разв на заднемъ двор нмецкаго сапожника. А именно: об эти фирмы возвратили агенту его письма со слдующими надписями на вскрытыхъ конвертахъ.

‘Первая фирма съ надписью: ‘Adressat ist der russichtn Sprache nicht maechtig. Einsender drfre fr dieses Exemplar ntzlichere Verwendung finden (т. e. получатель не владетъ русскимъ языкомъ, приславшій могъ бы найдти для этого экземпляра боле полезное употребленіе).

‘Вторая фирма съ надписью: ‘An die Сверное Общество Riga. Der russischen Sprache nicht maechtig, retourniren wir einliengend das Circular nebst 2 Bchern’, (t. e. Сверному Обществу, Рига. Не владя русскимъ языкомъ, мы возвращаемъ при циркуляр и 2 книги)’.

Что же вы скажете, господа, объ этихъ нмцахъ? О, господа рижскіе коммерсанты:

Хвалю за подвигъ молодецкій,

Хвалю за вжливость я васъ:

Своей ухваткою нмецкой

Дивите вы не мало насъ.

Что вамъ порусски знать не должно,

Вы доказали ясно намъ:

Писать вдь грубости-то можно

И понмецки видно вамъ.

Дале газета прибавляетъ, что об фирмы достаточно владютъ русскимъ языкомъ, такъ какъ имютъ постоянныя сношенія съ русскими торговыми домами. Ну, это едва ли такъ. Нужно знать близко торговыя сношенія рускихъ домовъ съ нмецкими, чтобъ не заподозрить нмцевъ и вообще всхъ иностранцевъ въ знаніи русскаго языка. Нужно знать, насколько русскія фирмы, долженствующія играть главную роль въ этихъ сношеніяхъ, унижаются передъ иностранными, а тмъ боле нмецкими фирмами. Ни одинъ торговый домъ, находящійся въ Париж, Лондон, Манчестер и другихъ городахъ и существующій исключительно для сбыта товаровъ въ Россію, не считаетъ своею обязанностью обзавестись русскимъ корреспондентомъ, но вс русскія фирмы, имющія съ ними сношенія, заводятъ у себя или иностранныхъ корреспондентовъ, или требуютъ отъ бухгалтера непремннаго знанія иностранныхъ языковъ. Скажу боле: экспедиторы при таможняхъ, которые почти вс иностранцы или русскіе нмцы и которыхъ все существованіе зависитъ отъ желанія или нежеланія нашихъ фирмъ доставить имъ занятія, пишутъ счета и ведутъ корреспонденцію по очистк товаровъ на иностранныхъ языкахъ и наши торговцы на это смотрятъ какъ на явленіе обыкновенное и ни одному нашему негоціанту въ голову не приходитъ, почему это мы должны знать нмецкій языкъ, а не нмцы русскій? Но это, господа, еще не все, въ приведенныхъ мною примрахъ съ обихъ сторонъ дйствуютъ личности самостоятельныя, выборъ господствующаго языка въ ихъ сношеніяхъ предоставленъ ихъ обоюдному согласію, вольно одной сторон уступать. Но есть примненіе нмецкаго языка боле курьезное. Въ нкоторыхъ обществахъ, учрежденныхъ въ Россіи и на русскія деньги и носящихъ чисто русскія названія, существуетъ такого рода оригинальная корреспонденція: напримръ, московская контора общества пишетъ рижской контор по русски, а рижская отвчаетъ по нмецки. Слдовательно всмъ конторамъ общества, разсяннымъ по всей Россіи, обязательно для одной или двухъ конторъ употреблять нмецкій языкъ. Можно ли посл этого удивляться, что какой нибудь нмчикъ, пріхавъ въ Россію, въ короткое время, какъ говорится, ‘выходитъ въ люди’. Между тмъ какъ множество русскихъ и способныхъ, но имющихъ несчастіе знать одинъ русскій языкъ, не могутъ получить занятія. Отчего же это? Да отъ того, что справедливо кто-то сказалъ, будто одинъ нмецъ родится съ крючечкомъ, а другой съ петелькой, посредствомъ-то этихъ крючечковъ и петелекъ нмцы и тащатъ къ верху одинъ другаго.

А русаки, топча другъ друга,

Свой неуспхъ не сознаютъ,

Что для нмецкаго тмъ цуга

Просторный ходъ везд даютъ.

Всегда предъ нмцами склоняясь,

Мы, оставаясь назади,

Рты разваемъ, удивляясь:

Какъ такъ все нмцы впереди?

Но зря на нмцевъ мы пеняемъ,

Укоры длаемъ судьб,

Когда дорогу заслоняемъ

Повсюду сами же себ.

За примрами ходить недалеко. Въ той же газет и тотчасъ же вслдъ за вышеприведеннымъ извстіемъ приведено письмо г-на Прозорова, ‘который былъ главнымъ ратователемъ’ за равноправность русскихъ въ московскомъ нмецкомъ клуб. ‘Три съ воловиною года длилась борьба эта, пишетъ г. Прозоровъ,— и мудрое правительство ходатайство насъ, депутатовъ, о равноправіи и равночисленности съ иноземцами удостоило уваженія. Отдавшись всецло длу этому, не мало употребили мы и времени, и расходовъ на веденіе этого процесса, стоившаго мн, кром процентовъ за заемъ денегъ у г-на Гросса, около 1300 руб. сер. Изъ 450 членовъ и 965 кандидатовъ только 83 члена и кандидата отнеслись сочувственно къ этому и возвратили мн 523 рубля, на что у меня въ рукахъ безспорные факты, а остальныя деньги? а вознагражденіе за трудъ? Объ этомъ никто не думаетъ, а между тмъ въ жертву для русскихъ я принесъ все свое состояніе и теперь лежащая на смертномъ одр жена моя лишена всякой помощи къ облегченію болзни, что, а равно неимніе средствъ платить 470 руб. за квартиру, вынудило меня публиковать въ вашей газет о продаж домашней родовой святыни, св. иконъ’. Это писано, господа, въ Москв, въ сердц Россіи, писано русскимъ и исключительно объ однихъ только русскихъ! Это писалъ человкъ, тратившій время, трудъ и деньги на общее дло, въ которомъ коллективнымъ порядкомъ обращались къ властямъ, которое надлало шуму, всполошило и нмцевъ, и русскихъ, и въ которомъ сами же русскіе самымъ безцеремоннымъ образомъ надули человка, который привелъ это дло къ благопріятному результату. Это будутъ читать и русскіе, и нмцы. Нмцы конечно посмются, а русскіе?… изъ-за тысячи человкъ неблагодарныхъ должны глотать эту пилюлю да облизываться. Къ чему же загорлся весь этотъ сыръ боръ? Къ чему подняли они этотъ шумъ? Къ чему наконецъ допустили они г-на Прозорова съ честью вывести ихъ изъ этого столкновенія? Неужели только за тмъ, чтобъ оскандалиться передъ тми же нмцами самымъ непозволительнымъ образомъ?… Грустно и не хорошо, право не хорошо. Прочтя письмо г-на Прозорова, не приходится ли сознаться, что въ насъ даже чувство признательности нужно вколачивать съ роднымъ припвомъ: ‘эй, ухнемъ!’. Мы сами же говоримъ, что нмцы потому и успваютъ, потому и не скандалятся, что дружны, а главное признательны. Мы это говоримъ, а длаемъ совершенно иначе, и выходитъ, что языкъ болтаетъ, а голова не вдаетъ. Посмотрите на приводимый ‘Русскими Вдомостями’ примръ нашихъ человчныхъ отношеній къ своему же брату, свихнувшемуся съ дороги. Вотъ этотъ примръ: ‘Нсколько лтъ тому назадъ купецъ П. М. H — въ, имя достаточный капиталъ, производилъ торговлю желзомъ на Балчуг и на Неглинномъ прозд, противъ Александровскаго сада, дла его разстроились и, какъ часто въ подобныхъ случаяхъ бываетъ, онъ не совладлъ съ перемной своего положенія и предался пьянству. Въ воскресенье 11-то марта, ходя по лавкамъ своихъ знакомыхъ, одтый въ рубище, онъ просилъ у нихъ подаянія, и подаяніе было дано ему, но въ какомъ вид! Одинъ изъ купцовъ пригласилъ его въ ближайшій трактиръ, гд за два стакана вина выстригъ ему на голо затылокъ! (какой… умный этотъ купецъ, правда?). Но этого оказалось мало. На другой день другіе купцы, торгующіе въ дом Молчанова, противъ Александровскаго сада, зазвали несчастнаго въ трактиръ, пригласили цирюльника и за три стакана водки обрили ему бороду и усы. (Купцы не умны, но цирюльникъ въ этомъ случа оказывается положительнымъ негодяемъ). Не удовольствовавшись и этимъ, на третій день, 13-го числа, т же купцы зазвали несчастнаго въ лавку, предложили ему 20 коп. съ тмъ, чтобы вымазать ему лицо сажей, смшанной съ скипидаромъ. Совершивъ эту операцію, они послали жертву своей дикой насмшки въ кабакъ, и когда онъ возвращался оттуда и проходилъ по ряду, его сопровождалъ конечно хохотъ этихъ милыхъ забавниковъ, заставляющій останавливаться мимо идущихъ’. Подобнымъ образомъ, господа, потшаются наши купцы и потшаются надъ своимъ же братомъ, бывшимъ купцомъ, забывая о томъ, что у нею можетъ быть есть семейство, которое страдаетъ невинно. Гд вы встртите потху подобнаго рода? Гд вмсто поддержки падшаго собрата будутъ толкать его еще ниже? Кто на это способенъ, какъ не нкоторые изъ нашихъ ожирлыхъ купцовъ? Неужели они не понимаютъ, что при измнившихся обстоятельствахъ они сами, если только не ршатся улизнуть или устроить темную сдлку, очутятся въ такомъ же положеніи? Это все наши ‘ташкентцы’, ‘шутники’, ‘Вагабундовы’, это все кандидаты на кабацкихъ засдателей, въ томъ случа, если не хватитъ умнья ‘обставить’ кредиторовъ. Эти вс богачи, съ глубокимъ вздохомъ подающіе грошъ нищему, боящіеся оскоромиться въ постъ и тратящіе рубли на устройство какой нибудь каверзы ради своей потхи, это все нравственные уроды,’ умственные пролетаріи, сильные только своимъ богатствомъ, потерявъ которое они потеряютъ все, такъ какъ ихъ тупоголовіе только и способно на грязныя выходки да безобразное ухарство.

О, забавники столичные,

Коммерсанты необъятные,

Вы снаружи и опрятные

Да внутри-то неприличные!

Я скажу вамъ, васъ жалючи,

Вы на всхъ тоску наводите

Тмъ, что очень сумазбродите,

Въ тупоуміи коснючи.

Редакція ‘Современныхъ Извстій’ получила два письма, одно отъ акціонера Тамбовско-Козловской, другое отъ акціонера Московско-Смоленской желзной дороги. Вотъ-съ по поводу-то этихъ двухъ писемъ руководящая статья въ No 68 этой газеты и начинается слдующими словами: ‘Нижеслдующія два ‘желзнодорожныя’ письма говорятъ одно, хотя касаются двухъ разныхъ дорогъ: они изображаютъ беззащитное положеніе акціонеровъ, не получающихъ ни копейки дивиденда, хотя управляющіе и служащіе (?) на дорогахъ пользуются прекрасными окладами и даже заводятъ общественныя библіотеки… для своего удовольствія’. Я подчеркнулъ послднія слова и они по истин достойны вниманія, и даже тмъ боле потому, что передъ ними поставлено нсколько многознаменательныхъ точекъ. ‘Заводятъ библіотеки… для своего удовольствія’, гмъ, гмъ… По поводу чего же написаны эти слова? А поводомъ къ этому послужило письмо ‘беззащитнаго’ акціонера Тамбовско-Козловской желзной дороги. ‘М. Г. господинъ редакторъ, пишетъ акціонеръ,— въ No 41 вашей газеты между прочимъ помщено извстіе изъ Тамбова объ открытіи при вокзал Тамбовско-Козловской желзной дороги на желзнодорожныя средства (15 р. съ версты) училища на 70 человкъ. А служащіе на дорог согласились даже основать въ вокзал библіотеку, удляя на это по 20%изъ собственнаго жалованья’. Дале акціонеръ, соглашаясь съ тмъ, что оба учрежденія похвальны, замчаетъ, что ‘не мшаетъ на видъ учредителямъ поставить нкоторыхъ вопросовъ, отъ ршенія которыхъ, кажется, не мало должно зависть нравственное достоинство этихъ учрежденій’. Ого! Вотъ сейчасъ акціонеръ загвоздку-то задастъ, подумаютъ нкоторые. Акціонеръ задаетъ собственно два вопроса, по учрежденію училища и по учрежденію библіотеки, хотя оба вопроса, что называется, два санога пара, но такъ какъ училище учреждено на желзнодорожныя средства, то мы и оставимъ вопрошателя затыкать акціонерныя раны вопросами и ограничимся лишь его вопросомъ по учрежденію библіотеки, гд онъ захалъ прямо въ чужой кварталъ, такъ какъ по его же собственнымъ словамъ, библіотека учреждена на деньги служащихъ. Какой же вопросъ задаетъ онъ? А вотъ какой: ‘Учрежденіе служащими библіотеки изъ собственнаго жалованья, въ сопоставленіи съ отсутствіемъ дивиденда для акціонеровъ, не приводитъ ли къ заключенію объ излишеств получаемаго служащими жалованья?’ Да-съ, ну и остановимся пока здсь и съ своей стороны поставимъ два такихъ же знака (??). Въ силу какихъ такихъ великихъ соображеній г. акціонеръ пришелъ къ заключенію, что отчисляемые служащими изъ своего жалованья 20% на библіотеку для нихъ излишнія? Да къ тому же г. акціонеръ доказываетъ это сопоставленіемъ недостаточнаго дивиденда акціонерамъ. Вдь по его словамъ выходитъ, что слдуетъ этотъ излишекъ отнять у служащихъ. Это, положимъ, полезно, но, прошу извиненія — бестолково. Вдь если быть послдовательному, то придется уменьшать оклады каждый день. Ходятъ служащіе въ театръ — излишекъ, ходятъ въ трактиръ — излишекъ, франтятъ-излишекъ, къ каждому излишку служащихъ, сопоставляя недостатокъ акціонеровъ, можно уменьшеніемъ этихъ окладовъ придти какъ къ стн, т. е. дойти до того, что и уменьшать будетъ не изъ чего, служащіе, не желая толочь воду на воеводу, разойдутся, и что же выйдетъ?… Мало ли кто и какъ тратитъ свой заработокъ, кому же до этого какое дло? Это во первыхъ. А во-вторыхъ, неужели г. акціонеръ, пустившійся печатно разсуждать о несостоятельности администраціи дороги, не знаетъ общепринятаго правила объ складахъ? Странно… Бюджетъ расходовъ составляется ране и утверждается общимъ собраніемъ акціонеровъ и измняется только въ случа крайней къ тому необходимости, если же этой необходимости не предвидится, то не только не уменьшаются оклады, но даже вся экономія, оставшаяся по этой стать расхода, опредляется въ награду служащимъ, и эта экономія составляетъ прямую ихъ собственность, такъ какъ они исполняли текущія дла въ наличномъ состав, не требуя увеличенія комплекта. Слдовательно акціонеры не только не имютъ права касаться до расходованія служащими ихъ жалованья, но даже не имютъ нрава касаться и всей суммы, внесенной въ бюджетъ по этой стать расхода. И только въ томъ случа могутъ заявить претензіи, если у нихъ будетъ испрашиваться разршеніе на передержку. Отыскивать же недостаточность дивиденда въ окладахъ положительно невозможно. Вдь это все равно, что человкъ, похавшій на извощик за полученіемъ денегъ и не получившій ихъ, будетъ на основаніи этого неретаргиваться съ извощикомъ и разсчитывать, куда онъ употребитъ деньги и нельзя ли чего нибудь скинуть. Если г. акціонеръ и видитъ, что расходъ администраціи идетъ не по приходу, то въ этомъ виноватъ бюджетъ, а не личный окладъ каждаго служащаго, къ тому же и не всхъ служащихъ можно упрекнуть въ полученіи огромныхъ окладовъ. Но посмотримъ, что говоритъ г. акціонеръ дале. Дале онъ толкуетъ еще удивительнй, послушайте: ‘Притомъ кому можетъ служить библіотека, какъ не служащимъ же только на дорог? Пассажирамъ по краткости пребыванія въ вокзал, въ ожиданіи позда, очевидно пользоваться библіотекой некогда, а при такомъ условіи (?) библіотека составляетъ ни боле, ни мене какъ прихоть или комфортъ ея учредителей’. Ну, господа, на эти слова

Удивленье непремнное

Всякій выразитъ изъ насъ,

Лишь ‘Извстья Современныя’

Никогда не скажутъ насъ.

И подъ часъ игру мизерную

Разыграютъ такъ легко,

Я газету ту примрную

Чту за это глубоко.

Напримръ хоть въ данномъ случа: администрація дороги не выдаетъ акціонерамъ дивиденда, акціонеры ропщутъ и молятъ: ‘Милостивый государь, господинъ редакторъ, караулъ! Мы, акціонеры, не получая дивиденда, вшаемъ носы, а служащіе, получая жалованье, какъ на смхъ форсятъ, для своей прихоти на библіотеку жалованье тратятъ, защитите!’ Ну, г. редакторъ сейчасъ и того… защититъ. Акціонеры, молъ, беззащитны, а ‘служащіе на дорогахъ пользуются прекрасными окладами и даже заводятъ общественныя библіотеки… для собственнаго удовольствія’. Я, господа, убжденъ, что г. редакторъ ‘Современныхъ Извстій’ будетъ покупать себ къ Пасх и на свои деньги обновки… для собственнаго удовольствія. Какъ это странно, не правда ли?

Что вамъ Тьеръ, Жюль Фавръ, Гамбетта,

Что Бисмаркъ, Гладстонъ,

Коль у насъ одна газета

Всмъ задастъ имъ тонъ!

Съ нею мы не оскудли,

Нтъ, мы съ ней того…

Да чего… съ ней Дизраели

Самъ намъ ничего!

Съ нею намъ, ей-ей, не плача

Можно вкъ прожить,

Веселей Кладдерадача

Съ ней намъ можно быть!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 14, 1873

БЕСДА ОДИННАДЦАТАЯ.

Читая петербургскія и московскія газеты, невольно проводишь параллель между той и другой печатью. Невольно удивляешься добродушію и благонравію московскихъ публицистовъ и крайней возбужденности публицистовъ петербургскихъ. Наша московская пресса являетъ собою разительный примръ добронравія, газеты между собой не ссорятся, не задваютъ другъ друга. Да кому и ссориться-то у насъ? Изъ большой прессы у насъ есть одни ‘Московскія Вдомости’, а какъ извстно, что одинъ въ пол не воинъ, то слдовательно почтенной газет ссориться и воевать не съ кмъ. Такъ называемая маленькая печать иметъ своими представителями въ Москв ‘Современныя Извстія’ и ‘Русскія Вдомости’, об газеты по миролюбію своему напоминаютъ собою почтенныхъ Аонасія Ивановича и Пульхерію Ивановну. Да куда! Аонасій Ивановичъ нтъ-нтъ да и подпуститъ бывало шпильку Пульхеріи Ивановн, въ нашей же московской пресс, какъ извстно, шпилекъ никогда и никому не подпускается. Не то представляетъ маленькая печать петербургская. Оставя въ сторон всю петербургскую прессу вообще, я ограничусь двумя газетами, именно ‘Петербургскимъ Листкомъ’ и ‘Новостями’. Насколько паши дв газеты на поминаютъ собою Аонасія Ивановича и Пульхерію Ивановну, настолько же ‘Листокъ’ и ‘Новости’ напоминаютъ собою Палкана и Барбоса въ тотъ моментъ, когда поваръ выбросилъ злополучную кость. Москвичамъ, читающимъ петербургскія газеты, какъ я вижу изъ полученнаго мною письма, полемика, существующая между этими двумя газетами, успла понадость порядкомъ. Можетъ быть это происходитъ отъ того, что московская публика, привыкшая къ добронравію московскихъ печатныхъ органовъ, не находитъ интереса въ громовыхъ словоизверженіяхъ петербургскихъ газетъ. Можетъ быть московская публика не доразвилась до того, чтобъ считать частную жизнь редакторовъ и сотрудниковъ достояніемъ печати, а слова ‘неучъ’ и ‘афферистъ’ украшеніемъ слога. Какъ бы тамъ ни было, но въ полученномъ мною письм корреспондентъ задается такими вопросами: ‘изъ за чего ссорятся эти дв газеты? Въ силу какихъ причинъ ‘Петербургскій Листокъ’ нападаетъ на ‘Новости’? Почему ‘Новости’ считаютъ своею обязанностію отвчать ‘Петербургскому Листку’? Неужели, пишетъ корреспондентъ, об эти газеты считаютъ свои личныя отношенія настолько интересными, что позволяютъ себ обращать на нихъ вниманіе читателей и еще прикрываются, какъ это длаетъ ‘Петербургскій Листокъ’, своей обязанностью ругаться во имя печатнаго слова. Не злая всхъ обязанностей, налагаемыхъ на публицистовъ печатнымъ словомъ, которому они служатъ, я прошу васъ разъяснить въ одной изъ бесдъ, дйствительно ли об газеты вызваны на ругань требованіями печатнаго слова, заставляя такимъ образомъ своихъ читателей почти въ каждомъ номер встрчать болтовню, служащую, какъ мн кажется, только личнымъ удовольствіемъ почтенныхъ редакцій? Не доказывается ли этой болтовней, напротивъ, полнйшее невниманіе къ читающей публик и глумленіе надъ печатнымъ словомъ. Я знаю нсколькихъ подписчиковъ на об эти газеты и скажу безъ преувеличенія, что всмъ надола эта ни къ чему не идущая перебранка. Неужели эти дв газеты, гоняющіеся за мухой съ обухомъ, не остановятся? По моему мннію остановиться слдуетъ ‘Новостямъ’ и, вспомнивъ пословицу ‘устанетъ — перестанетъ’, пройдти нападки ‘Петербургскаго Листка’ благоразумнымъ молчаніемъ и доказать тмъ уваженіе къ читающей публик и печатному слову’. Ко всему этому я съ своей стороны не могу многаго прибавить, такъ какъ корреспондентъ самъ задаетъ вопросы и самъ же превосходно отвчаетъ на нихъ. Но

И наша деньга не щербата,

Я дло живо разсужу

И брани питерскихъ собратовъ

Конецъ желанный предскажу.

Гд то, не помню, читалъ я или слышалъ, только не самъ выдумалъ, что американцы, желая прекращенія войнъ, задались мыслію довести защиту и нападеніе до послдней степени невозможности, т. е. до того, чтобы дальнйшій прогрессъ и въ томъ, и въ другомъ былъ невозможенъ. Не знаю, можно ли этимъ путемъ достигнуть уничтоженія войны, но знаю, что ‘Петербургскій Листокъ’ и ‘Новости’ договорились именно до той степени, посл которой дальнйшее препирательство въ печати невозможно. ‘Петербургскій Листокъ’ собралъ въ пользу редактора ‘Новостей’ 43 р., о чемъ и заявилъ на своихъ столбцахъ, не поименовавъ впрочемъ доброхотныхъ дателей. ‘Новости’ съ своей стороны жертвуютъ эти деньги тремъ издателямъ и одному редактору ‘Петербургскаго Листка’ на баню. ‘Петербургскій Листокъ’ укоряетъ редакцію ‘Новостей’ безденежьемъ. Фельетонистъ ‘Новостей’ отвчаетъ: ‘Мы не знаемъ, много ли денегъ въ редакціи ‘Петербургскаго Листка’, знаемъ только, что сотрудники этой газеты (см. дло Арсеньева) присылаютъ въ судъ отзывы, что одинъ изъ нихъ не можетъ явиться въ качеств свидтеля за неимніемъ сапоговъ, а другой потому, что не находитъ достаточно приличнымъ предстать предъ гг. судьями и гг. присяжными засдателями въ женской кацавейк’ и т. д. ‘Петербургскій Листокъ’ говоритъ, что онъ нападаетъ на г-на ‘во имя печатнаго слова’, а ‘Новости’ говорятъ, что они должны отвчать, потому что на нихъ нападаютъ не съ литературной стороны, а клевещутъ на частную жизнь редактора.

Впрочемъ, можетъ быть москвичи, какъ я уже и говорилъ выше, не доразвились еще и не понимаютъ всей прелести этихъ перебранокъ, а петербуржцамъ это можетъ быть и нравится. Вдь Петербуржцы народъ куда развитой. Вотъ напримръ въ ‘Новостяхъ’ пишутъ: ‘Во время спектакля въ клуб русскаго купеческаго общества для взаимнаго вспоможенія, 27-го марта, среди глубокой тишины, царствовавшей въ зал, вдругъ раздался сильный густой и протяжный храпъ. Вниманіе собравшейся публики обратилось по тому направленію, откуда неслась эта импровизированная симфонія. Подарившій непрошенною музыкою публику былъ довольно солидной и внушительной наружности господинъ съ длинною рыжей бородою, въ срой визитк. Онъ, развалившись, полулежалъ на одномъ изъ дивановъ, стоявшихъ въ зал и предназначенныхъ какъ мста для публики, въ непринужденной поз и храплъ во всю мочи, какъ у себя дома. Храпъ былъ такъ громокъ, что заглушалъ все, что говорилось на сцен артистами, и сидвшія близъ этого господина дамы вынуждены были перейти на другія мста, желая слышать происходившее на сцен, а также чтобъ очистить мсто, если ему вздумалось бы положить ноги на диванъ и вытянуться во весь ростъ. Похрапвъ довольно долго въ зал, господинъ этотъ былъ разбуженъ дежурнымъ старшиною и отправленъ въ читальную комнату, гд, прикрывшись газетою, дохраплъ то, что помшалъ ему дохрапть въ зал старшина’. Вотъ гд развитіе эстетическихъ наклонностей! вотъ гд прогрессъ въ высшемъ его проявленіи! Петербуржецъ даже спать не можетъ дома, а детъ въ спектакль,— потому образованіе. Но впрочемъ я не думаю, чтобъ Москва оставила этотъ примръ безъ вниманія и подражанія. А ужь

Коль петербуржецъ тотъ примромъ

Москву родную заразитъ,

То нашъ москвичъ такимъ манеромъ

Еще громче: захрапитъ

На что другое страхъ мы стойки,

Во всемъ поставимъ на своемъ,

А сонъ, скандалы и попойки

Ужь непремнно переймемъ.

Перенимаемъ мы много кой-чего и другаго, да въ результат то у васъ большею частію нуль получается. Переняли было мы общество потребителей и завели у себя, но если бы…

Въ длахъ достойно замчанья,

Какъ пограничные столбы, _t

Не допускаютъ къ окончанью

Насъ часто звуки но и бы.

Мн кажется, благодаря только этимъ звукамъ мы и приводимъ вс свои благія начинанія къ плохимъ результатамъ, или ужь климатъ въ Москв такой неблагопріятный. Артель посыльныхъ въ Петербург, какъ сообщаютъ газеты, учреждена два года назадъ и состояла изъ 15-ти человкъ. Въ настоящее же время артель состоитъ изъ 120 ты человкъ и съ сентября текущаго года число ихъ предполагается увеличить до 200. Въ Москв тоже была артель посыльныхъ, но не только не увеличилась, а исчезла куда-то безъ слда, не оставивъ даже воспоминанія.

Въ Москв такія учрежденья

Кончаютъ живо терминъ свои,

Должно быть вс нововведенья

У насъ не любитъ домовой.

Вотъ что развивается у насъ, такъ это нищенство. Оно процвтаетъ у насъ, благодаря доброхотнымъ дателямъ, успокоивающимъ свою совсть. Дармодничество и злоупотребленіе добросердечіемъ этихъ простодушныхъ дателей, благодаря имъ же самимъ, у насъ не только не убываетъ, но развивается, влеча за собой пьянство и, что всего хуже, мошенничество, прикрытое фирмою нищенства и сбора на построеніе церквей. Многіе мазурики этой фирмой эксплоатируютъ доврчивыхъ москвичей и преслдуютъ елико возможно свои цли — стащить что плохо лежитъ, а подъ часъ и отнять силою. Московскія газеты сообщаютъ слдующее: ‘Мщанинъ Ивановъ, проживающій въ дом Андронова, 7-го квартала Рогожской части, представивъ въ контору квартала ямщика Крынина, заявилъ, что Крынинъ, придя въ заведеніе его во время его отсутствія, сталъ просить у жены его денегъ, говоря, что онъ сборщикъ подаянія на церковь, при чемъ въ рукахъ держалъ книжку. Получивъ отказъ въ требованіи, Крынинъ схватилъ жену Иванова за воротъ и началъ трясти, грозя задушить ее, когда же Иванова стала кричать, то Крынинъ бросился бжать, но у выхода задержанъ Ивановымъ. Крынинъ въ поступк своемъ не сознался. По справкамъ оказалось, что онъ по ршенію окружнаго суда содержался уже въ тюрьм и въ настоящее время состоитъ подъ слдствіемъ за участіе въ краж’. Кто виноватъ въ томъ, что личности, подобныя этому Крынину, занимаются главной своей профессіей — воровствомъ, прикрываясь несвойственной имъ шкурою, какъ не сами же москвичи, своими грошами наживающіе себ язву въ прикармливаніи разнаго рода темныхъ личностей. И что всего курьезне, такъ это то, что добродушные прикармливатели, раздавая милостыню, ропщутъ, что въ Москв такъ много нищихъ. Кром того всмъ и каждому извстно, что нищенство школа для воспитанія негодныхъ членовъ общества. Кучи дтей, таскаемыя съ собою нищими, не говоря уже о томъ, что видятъ иногда самыя отвратительныя картины грязныхъ оргій, съ раннихъ лтъ сами пріучаются къ воровству, пьянству и прочимъ порокамъ. Мн недавно пришлось на тротуар у Страстнаго бульвара натолкнуться на слдующую сцену. Посреди тротуара стоялъ слпой старикъ, около котораго кривлялся и ломался его вожакъ, мальчикъ лтъ 10—12. Я остановился посмотрть на эту сцену и увидалъ, что мальчикъ былъ выпивши, напоилъ ли его кто потхи ради, или онъ напился помимо посторонняго вліянія, не знаю, но только онъ, кривляясь и ломаясь, видимо хлопоталъ о томъ, чтобъ отнять у старика рукавицу, въ которой звенли мдныя деньги. Старикъ повидимому недоумвалъ, чего онъ хочетъ, но отстранялъ рукавицу. Это продолжалось нсколько минутъ, наконецъ мальчику удалось вытащить изъ рукавицы нсколько денегъ, съ которыми онъ, оставивъ старика на тротуар, и отправился въ ближайшій кабачекъ. Подать милостыню человку слпому, не имющему возможности трудиться, положимъ и не предосудительно, но разсказанный мною фактъ не долженъ ли навести подающаго на грустную мысль, что его подаяніе въ большинств случаевъ служитъ къ развитію общественнаго вреда и къ погибели многихъ отдльныхъ личностей, которыя при иномъ порядк вещей могли бы получить иное направленіе и сдлаться полезными гражданами.

Хоть и многое можно еще бы сказать

Мн на тему, друзья мои, эту,

Но къ чему же стараться лишь то доказать,

Что извстно давно всему свту?

Москвичамъ вдь не новый прочту я урокъ,

Что безцльны грошей подаянья,

Что отъ нихъ развиваются зло и порокъ

И ростутъ, и цвтутъ злодянья.

И такъ, боясь раздразнить замоскворцкихъ гусей я оставляю излюбленную ими нищую братію въ поко и перейду къ акціонерамъ. Хотя разница между тми и другими и огромна, но вдь москвичамъ не привыкать стать къ переходамъ и еще боле несообразнымъ, какъ напримръ что можетъ быть разительне перехода съ чистаго театральнаго подъзда на театральную площадь, покрытую густымъ слоемъ, или что можетъ быть разительне перехода съ лучшей московской улицы — Кузнецкаго моста на Трубу, гд попадаетъ прямо въ царство какихъ то фей, или что можетъ быть… несносне, добавите вы, господа, какъ заговорить объ одномъ и свернуть чортъ знаетъ куда. Это врно, а потому я и начинаю мои толкованія объ акціонерахъ, или правильне объ дырахъ и прорхахъ встрчающихся въ акціонерныхъ карманахъ. Но

Оставя пылъ сужденій рьяныхъ,

Оставя злобу, бросивъ смхъ,

Въ акціонерныхъ я карманахъ

Считать не буду всхъ прорхъ.

Да и къ чему, когда порою

Терпя убытки и изъянъ,

Сплошной является дырою

Акціонерный намъ карманъ.

Нтъ, въ даль не стану я пускаться,

Копать не буду все до дна,—

Проршка можетъ отыскаться

Такая, что и всмъ видна.

Я, господа, не акціонеръ, спаси меня Аллахъ отъ этого! слишкомъ головоломно. То считай, сколько придется получить, потомъ считай сколько получилъ, а потомъ считай сколько недополучилъ, а сочтя это все, и подводи итогъ, сколько шишей… тьфу, процентовъ пришлося. Нтъ, это не въ моемъ характер. Да кром того здсь является чисто философскій вопросъ, нчто подобное теоріи о происхожденіи видовъ, съ тою разницею: въ ‘самдлишной’ теоріи виды и здсь виды, тамъ разновидность, здсь дальновидность, тамъ семейство, здсь компанія, тамъ отдлъ, здсь поддалъ, тамъ классъ, а здсь… ну хоть швахъ что ли. Ну съ, а однако отъ теоріи къ практик. Въ предъидущей бесд я говорилъ о акціонер Тамбовско-Козловской желзной дороги, который въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ вопилъ и взывалъ о томъ, что служащіе (этакіе озарники, право!) тратятъ свое жалованье по своему усмотрнію. И такъ это слезно, такъ жалостливо вопилъ и взывалъ онъ о недостаточности дивиденда, что меня просто чуть-чуть слеза не прошибла и жалко мн стало акціонеровъ. А тугъ еще ‘Современныя Извстія’ толкуютъ, что акціонеры беззащитны. А, беззащитны! Какъ беззащитны? Почему? А Мичманъ Жевакинъ на что же? Защищу и кончено дло! Напримръ: на какомъ основаніи селедки въ овощныхъ лавкахъ завертываются въ бланки желзнодорожныхъ правленій? Нтъ-съ, позвольте, вдь это вопросъ очень важный. А почему онъ важный да еще очень, я докажу въ свое время. Бланки, употребляемыя въ овощныхъ лавкахъ на завертываніе селедокъ и инаго прочаго, большею частію попадаются не испорченныя, не исписанныя, а совершенно чистыя и годъ-то на нихъ не вышелъ, потому что нкоторыя устроены на десятилтіе и на нихъ поставлено 187., а другія такъ даже на цлое столтіе и на нихъ стоитъ 18.. Почему же они, какъ говорится, не успвъ чихнуть да ужь поздравствовались? Не успвъ послужить своему прямому назначенію, исправляютъ несвойственную имъ должность оберточной бумаги? А вотъ почему: нкоторые начальники частей на нкоторыхъ желзныхъ дорогахъ совершенные геніи, да и геніи то самые отчаянные,— на все горазды. Куда вы его не посадите, онъ везд сидть будетъ и везд будетъ жалованье получать, и чмъ больше, тмъ охотне, да не только получать, а даже и росписываться въ его полученіи. Ну вотъ какого нибудь этакого генія да какіе нибудь духи незримые за уши или за другое за что нибудь и вытащатъ изъ какой нибудь преисподней, какъ и подобаетъ генію, и посадятъ его на то кресло, гд онъ будетъ сидть начальникомъ. Вотъ геній и сидитъ, наконецъ т, отъ кого онъ получаетъ свой свтъ, увидятъ, что онъ просто въ пот лица свое жалованье считаетъ, потому что пальцевъ у него только десять, а получаетъ-то онъ сотнями,— ну и трудно считать-то. Увидятъ они его старанія и ршатъ дать ему награду. Онъ ее конечно возьметъ, а потомъ опять сидитъ. Сидитъ геній, сидитъ да и высидитъ. Одурь его возьметъ. Дло-то длать онъ бы и радъ, охота-то смертная, да участь-то горькая — не уметъ. Видитъ онъ, что дло и помимо его идетъ какъ слдуетъ, потому что подчиненные изъ боязни геніальности начальника стараются еще боле. Досадно генію и думаетъ онъ думу, чмъ бы это отличиться, чмъ бы свое рвеніе къ длу показать? Что же можетъ быть легче, какъ не перемнить образцы бланокъ. Онъ ихъ и перемнитъ на новыя, всхъ подчиненныхъ спутаетъ. Бланокъ заготовятъ видимо-невидимо, а они окажутся никуда негодными. Потшится, потшится геній да и вернется къ старымъ бланкамъ, а новыя бланки и того съ… на завертываніе селедокъ пойдутъ.

Такъ отъ прыти геніальной,

Какъ поближе поглядишь,

Людъ страдаетъ подначальный,

Въ дивиденд-жь лишній шишъ.

Такимъ-то образомъ въ карман акціонеровъ явится одной проршкой боле. Проршка эта хотя и небольшая, но если вспомнить пословицу, гласящую, что гд худо, тамъ и рвется, то и ее не слдуетъ оставлять безъ вниманія.

Теперь кстати перейти и къ банковымъ дятелямъ. Банки у насъ процвтаютъ, банковые дятели тоже процвтаютъ, потому что процвтаетъ торговля, а что она процвтаетъ, то сказать это я имю очень основательныя причины. Нижегородская ярмарка, какъ извстно, самая огромная ярмарка, Волга самая огромная изъ судоходныхъ и торговыхъ ркъ. По ней то и дло движутся суда и пароходы съ товарами и пассажирами. Судоходство конечно развивается вмст съ развитіемъ торговли. Д

лаются разныя приспособленія къ скорому и удобному отправленію товаровъ и пассажировъ. Въ настоящее время можно сдлать заключеніе, что торговля наша идетъ очень лихо, такъ какъ сдлано новое и небывалое у насъ на Руси приспособленіе къ судоходству. Вотъ что находимъ по этому поводу въ ‘Современныхъ Извстіяхъ: ‘Намъ сообщаютъ, что Д. А. Славянскій купилъ на дняхъ пароходъ, вмщающій до пяти сотъ пассажировъ. Пароходъ названъ по имени владльца: Пвецъ Славянскій. Д. А. предполагаетъ на новокупленномъ пароход совершать, вмст съ своею капеллою и оркестромъ, рейсы по Ок, Кам и Волг, по послдней рк будутъ совершаемы ныншнимъ лтомъ правильныя музыкальныя прогулки отъ Нижняго вплоть до Астрахани’. Не доказываетъ ли это, господа, что дла у насъ идутъ въ гору? Да, господа, какъ пснй

‘По широкому раздолью’

Огласится пароходъ,

То придетъ конецъ бездолью

И дла получатъ ходъ.

И артисты полны жара

‘Ухнемъ’ всхъ развеселятъ,

Пуще бывшаго пожара

Всхъ купцовъ расшевелятъ.

И тогда-то кредиторы,

Должниковъ плывя искать,

Будутъ слушать соло хоры,

Будутъ имъ рукоплескать.

Должниковъ тогда рой цлый

‘Съ нижня-города’ уйдетъ

И кредиторамъ съ капеллой

‘Поздно, матушка…’ споетъ.

Затя г-на Славянскаго очень хороша, только неудобна въ томъ случа, что иной заслушается да напримръ вмсто Казани въ Астрахань попадетъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 16, 1873

БЕСДА ДВНАДЦАТАЯ.

Хоть не писанъ законъ дуракамъ,

Но слова позабудемъ мы эти,

Вдь извстно конечно всмъ намъ,

Дураковъ всюду учатъ на свт.

Да, русская пословица хотя и говоритъ, что дуракамъ законъ не писанъ, и если принять ее за основаніе, то мн и не слдовало бы говорить о томъ, о чемъ я намренъ говорить теперь. Но другая не мене мткая пословица говоритъ, что дураковъ и въ алтар бьютъ, а такъ какъ мн приходится говорить о трактир, то вразумленіе неуча можно счесть какъ нельзя боле умстнымъ. Четырнадцатаго апрля въ редакціи ‘Развлеченія’ получено на мое имя письмо, подписанное ‘московскій домовладлецъ’. Въ письм этомъ разсказывается случай, не важный самъ по себ, но заслуживающей вниманія по своему частому повторенію. Г. московскій домовладлецъ пишетъ что на прошлой святой недл зашелъ онъ въ трактиръ Хрущова, у Арбатскихъ воротъ, и посидвъ тамъ сколько ему было нужно, при расчет, такъ какъ съ нимъ по его словамъ было мало денегъ, далъ половому за услуги только 5 копекъ ‘общаясь при вторичномъ посщеніи восполнить недостатокъ. Но половой взялъ монету и, выходя изъ комнаты, бросилъ ее на полъ съ такою силою, что я думаю стукъ слышанъ былъ во всхъ комнатахъ и въ заключеніе всего, проходя по корридору, выругался самыми скверными, непечатными словами вслухъ. Я конечно былъ глубоко оскорбленъ такимъ поступкомъ, но не желая заводить исторій, молча вышелъ изъ гостинницы’. Распространяться о томъ, что подобный поступокъ оскорбителенъ для постителя, врядъ ли и слдуетъ. Но по моему мннію г. ‘московскій домовладлецъ’ совершенно напрасно не завелъ исторіи. Половой дуракъ, это врно, иначе бы онъ не сдлалъ этого, но его невжество плохо рекомендуетъ самого содержателя гостинницы, и исторія, если бы ее завелъ г. ‘домовладлецъ’, не была бы пустой придиркой, а напротивъ, доведя дло до процесса, онъ заставилъ бы г-на Хрущова нсколько построже держать своихъ половыхъ, тмъ боле, что его гостинница, по слухамъ, славится невжествомъ своей прислуги. Да г. Хрущовъ:

Тамъ хотите, не хотите ли,

Но сознаться вы должны:

‘Гости’ больше чмъ служители

Для гостинницы нужны.

Впрочемъ я не думаю, чтобъ г. Хрущовъ не обратилъ вниманія на это заявленіе и не вразумилъ своего дурака служителя. Очень жаль, что корреспондентъ не узналъ его имени, но я думаю, что для содержателя трактира достаточно будетъ и сообщаемыхъ корреспондентомъ примтъ, которыя я и привожу: половой этотъ служитъ въ отдльныхъ комнатахъ, носитъ зеленую сорочку и рыжіе усы. Если г. Хрущовъ дорожитъ реноме своей гостинницы, то нтъ сомннія, что обладатель зеленой сорочки, рыжихъ усовъ и свирпаго гонора, получитъ достойное своего поступка возмездіе, если же я ошибаюсь, то слдовательно такъ и будемъ знать, что въ гостинниц Хрущова, у Арбатскихъ воротъ, поститель можетъ быть оскорбленъ служителемъ безнаказанно, если поделикатничаетъ и не захочетъ завести исторіи.

О, г. Хрущевъ, поймите

Смыслъ очевидный строчекъ сихъ:

Прошу, пожалуйста уймите,

Своихъ свирпыхъ половыхъ.

‘Гостей’ на слугъ вы не мняйте,

Щадя торговый свой барышъ,

И на себя уже пеняйте,

Коль вмсто пользы будетъ шишъ.

Кажется нсколько страннымъ, а между тмъ это справедливо, что у насъ даваніе половымъ ‘на чаекъ’ вошло во всеобщее обыкновеніе, и каждый поститель, зайдя въ трактиръ, хотя бы выпить рюмку водки читаетъ своею обязанностію вознаградить половаго за то, что ему ее подалъ, т. е. за то, что половой обязанъ сдлать безъ всякаго со стороны постителя вознагражденія. Многіе бшеные обладатели бшеныхъ денегъ, бросая половымъ изъ бахвальства рубли, развиваютъ въ нихъ пренебреженіе къ боле скромнымъ подачкамъ, и половой, получивъ злополучный пятакъ, считаетъ себя въ прав оскорбиться и наговорить постителю дерзостей. Уничтожить эти подачки невозможно, во первыхъ потому, что бросаніе денегъ запретить никому нельзя, а во вторыхъ потому, что содержатели нашихъ трактировъ и ресторановъ, памятуя практическое правило, гласящее, что своя рубашка къ тлу ближе, сами способствуютъ тому, что служители ихъ нищенствуютъ передъ публикою. Въ самомъ дл, возьмите половаго семейнаго человка, обязаннаго чисто одваться, отвчать передъ хозяиномъ за разбитую посуду, отвчать за улизнувшаго мазурика гостя, платить подати и содержать семейство, и получающаго 6—7 рублей въ мсяцъ жалованья. Что же долженъ длать половой, чтобы удовлетворить всмъ требованіямъ? Очень понятно: или воровать у хозяина, или нищенствовать передъ публикою, но хозяинъ настолько смышленъ, что оградилъ свои интересы отъ поползновеній половаго марками, остается клянчить передъ гостями — половой такъ и длаетъ и частенько, очень ясно свидтельствуетъ приведенный мною выше фактъ, погрубивъ постителю, неудовлетворившему его сообразно его ожиданію, лишаетъ хозяина иногда полезнаго гостя. Впрочемъ нужно сознаться, что выпрашиваніе ‘на чаевъ’, вълось въ плоть и кровь русскаго человка. Одинъ мой знакомый разсказывалъ бывшій съ нимъ случай такого рода: заходитъ онъ въ цирюльню — постричься. Въ цирюльн, кром его, находилось два мужика, одинъ съ повязанной щекой пришелъ лечиться отъ зубной боли, другой повидимому явился въ качеств маклера, приведшаго сюда больнаго. Окончивъ свое дло, знакомый мой вышелъ изъ цирюльни, какъ былъ бстановленъ возгласомъ ‘сударь’, оглянувшись, онъ увидалъ стоявшаго безъ шапки мужика-маклера.

— ‘Что теб? спрашиваетъ его.

— ‘Постригшись, кланяется мужикъ.

— ‘Спасибо.

— ‘На чаекъ съ вашей милости…

— ‘За что же?

— ‘Да какъ же-съ, постригайся, я здшній дворникъ-съ.

Причина для полученія на чай, какъ видите, самая уважительная.

Коль припомнишь и здраво разсудишь

Вс предлоги, чтобъ взять на чаекъ,

Убдишься — нельзя русскимъ людямъ

Намъ сказать за то лишній упрекъ.

Тутъ и смтка видна и сноровка,

Чтобы свой увеличить паекъ,

И народъ русскій мтко и ловко

Всюду вставитъ свое ‘на чаекъ’.

Началъ я эту бесду пословицею, и началъ, какъ Видно, въ часъ, такъ какъ переходя теперь къ другому факту, мн приходится опять-таки приводить пословицу: я ее и приведу. Существуетъ одна русская пословица, гласящая, что молъ: ‘за голову не удержалъ, за хвостъ не поймаешь’, существуетъ мнніе, что пословицы русскія справедливы, но такъ же существуетъ въ Москв одно почтенное учрежденіе для ребятъ, правленіе котораго подавно доказало самымъ нагляднымъ образомъ, что пословица ‘за голову неудержалъ, за хвоcтъ не поймаешь’, вретъ, и вретъ самымъ свирпымъ образомъ. Служитъ, изволите-ли видть, въ этомъ учрежденіи для ребятъ одинъ чиновникъ и служитъ сверхъ штата, слдовательно за свою службу ничего не получаетъ, а еще тратитъ свои деньги на извощиковъ, но это дло его, а наше дло совсмъ другое. Изъ швейцарской учрежденія для ребятъ, кто-то ошибкой или съ намреніемъ укралъ шубу, принадлежащее этому чиновнику. Чиновникъ заявляетъ правленію, что вотъ молъ такъ и такъ, я трачу для вашей службы время, труды, деньги, но тратить шубу въ мои разсчеты не входило, а потому и позвольте мн, за небрежность вашихъ швейцаровъ, получить стоимость пропавшей шубы. Правленіе согласилось, что претензія его основательна, и ршило выдать за пропавшую шубу шестьдесятъ рублей. Получилъ чиновникъ деньги и думаетъ, что дло съ концомъ. Нтъ, не такъ. Приходитъ пасха, въ учрежденіи для ребятъ заведенъ похвальный обычай, представлять къ этому празднику чиновниковъ къ наград, представленъ былъ къ наград 150 рублей и чиновникъ, о которомъ у насъ идетъ рчь. Ладно, приходитъ онъ получать деньги, оказывается, что вмсто полутораста, ему выдаютъ только девяносто, а шестьдесятъ удерживаютъ. Что такъ? спрашиваетъ чиновникъ. Да то что за пропавшую шубу Шестьдесятъ рублей выдали, а теперь благо случай подошелъ, ихъ и того-съ… Ну, удержали щестьдесятъ рублей и доказали, что пословица ‘за голову не удержалъ, за хвостъ не поймаешь’, если и правильна, то не для правленія учрежденія для ребятъ. Говорятъ, что у людей на головахъ бываютъ разныя шишки, свидтельствующія о той или другой способности человка, желательно было бы узнать, какія шишки находятся на головахъ членовъ правленія почтеннаго учрежденія для ребятъ. Вроятно какія нибудь особенныя, неизслдованныя до сихъ поръ.

Вс излишни тутъ сужденья,

Я сказать могу одно,

Что правленье въ учрежденьи

Для ребятъ — весьма умно.

Такъ оставивши вс бредни,

Мы почтемъ за то его,

Что умъ задній и передній

Равно крпки у него.

Странное мнніе существуетъ у насъ, говорятъ, что приведеніе весною мостовыхъ въ мало-мальски сносное состояніе отъ того идетъ неуспшно, что весна начинается съ праздника пасхи. Передъ пасхой не принимаютъ мръ къ мощенію мостовыхъ, будто бы въ ожиданіи праздника, а посл пасхи потому, что многіе будто бы, какъ говорится — размокаютъ подъ вліяніемъ праздника и… и по мостовымъ прозду нтъ. Согласимся же, что праздникъ иметъ такое страшное вліяніе. Но теперь праздникъ уже прошелъ, вліянію его пора бы испариться, а между тмъ на Чистыхъ прудахъ, въ Доброй слободк мостовая такая, что здить по ней нтъ положительно никакой человческой возможности. Вроятно праздникъ имлъ тутъ вліяніе боле сильное и за то не испаряющееся… Взывать о поправк мостовой къ домовладльцамъ, по моему вслдствіе этого вліянія, для тхъ, кто вритъ въ предразсудки — безполезно, а потому, оставляя домовладльцевъ подъ наитіемъ праздничнаго вліянія, взываю къ кому слдуетъ:

О, вы! чье сильно тутъ вліянье!

Прошу васъ обратить вниманье,

По мостовой здсь сколько лтъ

Извстно всмъ прозду нтъ.

Для всхъ опасность отвратите,

Свое вниманье обратите,

И пригрозивши искъ ‘вчинить’,

Заставьте улицы чинить!

Впрочемъ, тутъ такая мстность, что нужны радикальныя средства для ея исправленія, и пока не будетъ дренажа, до тхъ поръ и мстность эта будетъ непроздною.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 17, 1873

БЕСДА ТРИНАДЦАТАЯ.

Извстно всмъ, что часто слухи

Несутъ несбыточную всть,

И вс за то ко слухамъ глухи.

Не врьте: въ слухахъ правда есть.

Говорятъ, напримръ, люди, что Поварская улица, въ Москв, считается одною изъ лучшихъ улицъ столицы, Слуху этому не поврить невозможно, потому что Поварская улица, дйствительно, смло можетъ поспорить чистотою, опрятностью и вообще всми хорошими качествами присущими улицамъ, съ любой изъ нашихъ улицъ. Одно только странно. На Поварской есть домъ, принадлежащій гг. Чебышевымъ, не красивый самъ по себ, домъ этотъ выставилъ свое безобразіе, почти на самую средину улицы, нарушивъ такимъ образомъ прямую линію домовъ и предоставляя въ распоряженіе пшеходовъ тротуаръ, такой ширины, что по немъ не пройти не только человку, но и хорошо откормленному доморощенному птуху. Этому слуху тоже можно поврить ибо то, что домъ Чебышевыхъ не по чину выдвинулся впередъ, всякій можетъ зрть воочію. Но вотъ чему мудрено поврить: говорятъ, что домъ этотъ хотли подвинуть на свое мсто, но будто бы въ дом этомъ занимали квартиру очень вліятельныя особы, личное то достоинство этихъ особъ будто бы и было главною причиною того, что домъ Чебышевыхъ до сихъ поръ стоитъ какъ рекрутъ на часахъ, впереди всхъ домовъ, заслоняя собой улицу и заставляя пшеходовъ, отъ грховъ подалъ, обходить узенькій тротуаръ, безъ церемоніи по мостовой. Въ этомъ слух усомнится возможно, но

Чего жь судить, друзья, намъ бол,

Не безъ причины вдь и лгутъ,

Во всякой лжи есть правды доля,

Такъ можетъ есть она и тутъ.

Ходитъ, напримръ, слухъ, что производство спитаго чая въ Москв, не только не умаляется, а напротивъ процвтаетъ. Я усомнился было въ справедливости этого слуха. Но полученное мною письмо подтверждаетъ его справедливость. Корреспондентъ пишетъ, что въ находящемся близъ Таганки чайномъ магазин К., продается чай по рублю за фунтъ, съ примсью листка отъ березовыхъ вниковъ.

Мы ‘Сса-Фаюнъ-Иванъ-Дзи’ знаемъ,

Онъ производится у насъ,

Но чай изъ вниковъ встрчаемъ

По чести, други, въ первый разъ.

Цна, назначенная этимъ торговцемъ за чай изъ вниковъ, но моему высока. Желательно и очень, чтобы на этотъ сортъ чая было обращено вниманіе кого слдуетъ и чтобы передлка вниковъ въ чай развилась боле, доставляя намъ пріятный и дешевый напитокъ. Я не называю полной фамиліей почтеннаго торговца, щадя его скромность, да и къ чему называть? Онъ узнаетъ, про кого я пишу потому, что битому только кнутъ покажи, съ разу пойметъ въ чемъ дло. Объявить же его фамилію во всеуслышаніе успю еще и тогда, когда онъ посл этого не отршится отъ мннія, что листья березовыхъ вниковъ для питья лучше, нежели листья чайнаго дерева.

На дняхъ, господа, заходитъ ко мн сосдъ по квартир. Посл первыхъ привтствій, я замтилъ, что по стители чмъ-то озабоченъ.

— ‘Да что, батюшка, началъ онъ, штука то вдь вотъ какая. Отправилъ я за границу сына, ну и все шло какъ слдуетъ, переписывались мы съ нимъ, а теперь вдругъ вотъ какая исторія,— сосдъ понюхалъ табаку и подалъ мн вырзку изъ газеты, въ которой я прочелъ заявленіе почтоваго департамента.

— ‘Ну, что же? спросилъ я.

— ‘Какъ вамъ это покажется? переспросилъ онъ.

— ‘Мн здсь показалось страннымъ выраженіе: для правильнаго направленія корреспонденціи русскими почтовыми мстами, слдуетъ писать адресъ латинскими буквами.

— ‘Да это то такъ, замтилъ сосдъ, а намъ-то теперь какъ же? Что же мн теперь на старости то лтъ, съ позволенія сказать, учиться по нмецки что ли?

— ‘Зачмъ же учиться?

— ‘Да какъ же съ! Вдь сыну то писать нужно? Нмцы-то вонъ пишутъ, что къ частнымъ лицамъ обра щаться неудобно, а намъ-то разв удобно это? Я вотъ къ вамъ къ шестому прихожу, четверо вовсе не знаютъ по нмецки, а пятый сказалъ: знать то, говоритъ, знаю, да пожалуй напишешь такъ, что и сами нмцы-то не разберутъ. Будьте такъ добры, напишите вы пожалуйста

Думаю, господа, что не одинъ этотъ господинъ, ходитъ по сосдямъ, отыскивая человка, знающаго пресловутый нмецкій языкъ. Думаю также, что почтовому департаменту многіе были бы благодарны, если бы онъ сдлалъ распоряженіе, въ случа невозможности писать адресы русскими буквами, то чтобы писаніе ихъ буквами латинскими приняли на себя чиновники иностранныхъ экспедицій почтамтовъ.

БЕСДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Можно положительно сказать, господа, что въ наше время, великодушіе достигло крайняго предла.

Коль разсудить нелицемрно,

Сказать позволятъ мн наврно,

Что мы впередъ идемъ примрно

И, ближняго любя безмрно,

Свою любовь не эфемрно,

А на длахъ докажемъ врно.

Все, что нужно человку, покупается имъ, слдовательно удешевленіе продуктовъ составляетъ всеобщее желаніе. Вс ожидали, толковали и писали, что съ проведеніемъ желзныхъ дорогъ удешевится все и вся. Практика, какъ всякому извстно, доказала противное: удешевленія не только никакого не послдовало, а напротивъ, даже самые необходимые жизненные продукты, но мстному русскому выраженію, стали ‘ходить въ сапожкахъ’. Почему это такъ? Гд искать причину того, что результатъ оказался противный ожидаемому… это, господа, дло не мое. Толковать о матерьяхъ важныхъ я вообще не люблю, а хулить желзныя дороги не имю положительно никакого желанія. Желзныя дороги всми мрами способствуютъ удешевленію продуктовъ. Возьмемъ, напримръ, жизненные продукты. Чмъ мене ртовъ — тмъ мене спросъ, чмъ мене спросъ — тмъ дешевле продукты. Желзныя дороги изводятъ православный и неправославный людъ всми зависящими отъ нихъ способами, конечно не для чего другаго, какъ для того, чтобы уничтожая потребителей, сдлать меньше спросъ и тмъ самымъ удешевить продукты. Не говоря уже о томъ, что желзныя дороги много способствуютъ успху науки. Слышалъ я, будто въ Париж надъ дверью анатомическаго театра написано: ‘Здсь смерть помогаетъ жизни’. Эти слова слдовало бы писать надъ дверями дебаркадеровъ. Все это взятое вмст, не даетъ никому никакого права, говорить, что либо худое о желзныхъ дорогахъ. Желзныя дороги штука великая.

Кто на откосахъ людъ разитъ,

Кто давитъ ноги, шеи, руки,

Кто всмъ опасностью грозитъ

Для пользы дла и науки?

Кто паромъ можетъ ускорить

Всмъ смерти страшную картину?

Кто съ ‘полотна’ всхъ уложить

Отлично можетъ ‘подъ холстину’?

Кто пользу общую щадя,

Тмъ на продукты курсъ сбавляетъ,—

Что потребителей губя,

Имъ рты на вки закрываетъ?

Желзныя дороги, господа, — штука великая. Однако я, какъ говорится: ‘началъ за здравіе, а свернулъ за упокой’. Оставимъ въ поко желзныя дороги, такъ какъ, не смотря на все ихъ стараніе, продукты не дешевютъ Я началъ говорить о томъ, что великодушіе въ наше время достигло крайней степени Конечно проявляется оно рдко, великодушныхъ людей мало, но все-таки оно существуетъ и проявляется иногда въ та кихъ чертахъ, что просто… только ротъ розинешь. Все дорожаетъ, ни къ чему нтъ приступу, но находятся люди, жертвующіе для общей пользы своими матеріальными выгодами Это, господа, тмъ радостне, что наше время почему-то считается практическимъ временемъ, то есть такимъ, когда успхъ и благоденствіе обусловливается практичностью дятелей. А практическій человкъ, вдь это, по моему мннію, такой человкъ, который уметъ пользоваться непрактичностью себ подобныхъ и дйствуетъ по принципу: ‘на мой вкъ дураковъ хватитъ’. Вотъ въ такое-то время, говорю я, являются люди, ставящіе пользу общую выше всего. Доказать это не трудно и много доказательствъ не потребуется. Какъ доказательство, привожу слдующую публикацію изъ ‘Полицейскихъ Вдомостей’. Вотъ эта публикація: ‘Изъ близкихъ и далекихъ городовъ и провинцій спшитъ и бжитъ почтенная публика, новые и наши постоянные покупатели, для пользованія до сихъ поръ ни въ одномъ город Европы еще не бывало дешевой продажею (не распродажею, а продажею, замтьте, господа), какая производится въ ‘Русскомъ Базар’, на Мясницкой улиц, на углу Златоустинскаго переулка, противъ дома Черткова, въ дом Вятскаго подворья, гд старый и молодой, бдный и богатый можетъ снабдиться превосходнымъ товаромъ во своему вкусу и карману, по цнамъ баснословно дешевымъ, т. е. за полцны истинной стоимости (!) Вотъ напримръ…’ Слдуетъ прейсъ-курантъ и затмъ вся публикація заканчивается словами. ‘Особенно для сюрприза, для купцовъ, (?) владльцевъ ресторановъ и гостинницъ, а въ особенности для почтенной (?) публики, настоящіе англійскіе ковры’. Прежде нежели заканчивать то, о чемъ я началъ говорить, я считаю не лишнимъ остановиться, именно на заключительныхъ словахъ публикаціи. Англійскіе ковры рекомендуются особенно для купцовъ, владльцевъ ресторановъ и гостинницъ ‘а въ особенности для почтенной публики’. Поименовавъ отдльно владльцевъ, ресторановъ и гостинницъ, владлецъ ‘Русскаго Базара’ явно намекаетъ на прочность и дешевизну своихъ ковровъ, но сказавъ: для купцовъ, а въ особенности для почтенной публики, онъ какъ бы умышленно отнимаетъ у купеческаго сословія эпитетъ почтеннаго. Слово почтенный иметъ двоякое значеніе, именно — старшинство лтъ и нравственныя качества, внушающія почтеніе. Ясно, что тугъ дло идетъ не о лтахъ и слдовательно, владлецъ ‘Русскаго Базара’ прямо намекаетъ на то, что купцы лишены тхъ качествъ, благодаря которымъ они могли бы считаться людьми порядочными и внушить къ себ всеобщее почтеніе. Это вдь, господа, пожалуй и оскорбленіе цлаго сословія.

О! вдругъ воскликнутъ коммерсанты,

Мы вс, мы вс, оскорблены,

Негоціанты, фабриканты

Рекламой той осрамлены.

Нтъ, тутъ безсильно обличенье

Что за бда ему отъ чтенья?

Задать ему нравоученье,

Какъ смлъ лишить онъ насъ почтенья!

Какое почтеніе къ купцамъ вообще можетъ имть владлецъ ‘Русскаго Базара’? Положительно никакого. Разница между имъ и остальными купцами слишкомъ велика. Какъ торгуютъ купцы вообще и для чего они торгуютъ? Они торгуютъ не такъ, какъ торгуетъ зла! длецъ ‘Русскаго Базара’? Они торгуютъ для того, чтобъ получить пользу, онъ же напротивъ торгуетъ чисто * такъ сказать… съ филантропическою цлью. И это положительно врно. Въ публикаціи сказано прямо, что въ ‘Русскомъ Базар’ товаръ продается ‘за полцны стоимости’. Какъ извстно за полцны можно продавать или вещи краденыя, или имть на это особенныя причины, какъ напримръ, преполагаемый побгъ отъ кредиторовъ, или же наконецъ можно длать такую значительную уступку съ единственной цлью, жертвуя собственными интересами на общую пользу. О краденыхъ вещахъ тугъ не можетъ быть и помину, потому что гд же набрать столько краденныхъ вещей, чтобы вести ими постоянную торговлю? О побг отъ кредиторовъ тоже не можетъ быть и рчи, такъ какъ въ этомъ случа продажа за полцны длается втихомолку, а не чрезъ публикацію. Слдовательно, здсь одно самопожертвованіе и самопожертвованіе безпримрное. Владлецъ ‘Русскаго Базара’ не только продаетъ товаръ за полцны, но даже не смотря на то, что ‘изъ близкихъ и далекихъ городовъ и провинціи спшитъ и бжитъ почтенная публика’ въ его магазинъ, онъ тратитъ деньги на публикаціи, увдомляя всхъ и каждаго о своей поистин ‘небывало-дешевой продаж’. Что же за цль подобнаго самопожертвованія? спросятъ нкоторые. Цль, отвчу я, истинно гуманная, высоконравственная, цль — при всеобщей дороговизн, доставитъ, страждущему безденежьемъ человчеству возможность пріобртать вещи дешевле пареной рпы. Позвольте, господа, великія дла способны вдохновить всякаго. Если я не ошибся въ опредленіи причины необыкновенно дешевой продажи товаровъ въ ‘Русскомъ Базар’, то поистин про владльца его могу сказать что:

Онъ строитъ памятникъ себ нерукотворный,

Чтобъ выгоды другихъ имъ были спасены,

Онъ говоритъ въ реклам непритворной

О томъ, что продаетъ товаръ за полцны.

‘Изъ городовъ, и близкихъ, и далекихъ,

Спшитъ, бжитъ’ къ нему почтенный нашъ народъ

За тмъ, чтобъ избжавъ повсюду цнъ высокихъ,

Купить за полцны, и этимъ лишь онъ гордъ.

Въ той публикаціи и мста нтъ обману,

Нтъ: ‘старый, молодой, богатый и бднякъ’

‘Снабдятся’ у него ‘по вкусу и карману’,

Купивъ за полцны и не попавъ въ просакъ!

Да-съ, господа, это безпримрное самопожертвованіе, и попробуй-ка другой кто поторговать, продавая за полцны!

Всякому москвичу конечно извстна существующая въ Москв мстность, именуемая ‘Бабьимъ городкомъ’. Почему мстность эта называется городкомъ, да еще вдобавокъ ‘бабьимъ’, я не знаю. Знаю только, что мстность эта, какъ одинъ изъ участковъ столицы, иметъ вс права на порядочность и что она въ силу какихъ-то невдомыхъ причинъ порядочности этой не иметъ. А странно. Тутъ имется и пристань Яхтъ-клуба, тугъ виднется и носъ, доставшійся Яхтъ-клубу съ политехнической выставки. Все это наводитъ на мысль о чемъ-то хорошемъ, потому и носъ, и все такое, а между тмъ остальная обстановка напоминаетъ собою не столицу, а дальній провинціальный городокъ самаго отчаяннаго свойства. Оставляя въ сторон вс бабьегородскія красоты, скажу только, на что не мшало бы кому слдуетъ обратить вниманіе, это именно на лстницы, устроенныя для спуска къ перевозу. Боже мой! что это за лстницы! Будь он старыя, изломанныя, сгнившія, все это еще въ привычку, все похоже на дло, а то вдь совершенно новыя лстницы, поставленныя, чортъ ихъ возьми, такъ хитро, что на нихъ любому Блондену легко переломать себ ноги. На дняхъ я былъ въ Бабьемъ городк и нужно мн было переправиться на противоположную сторону:

Лишь только къ лстниц нагнулся,

Опасность тотчасъ увидалъ,

Остановился, содрогнулся

И бабій страхъ меня объялъ.

‘О здсь, воскликнулъ я невольно,

Себ вс ребра сокрушишь

И наврнякъ убившись больно,

Звонче бабы закричишь’

О, Дума! думалъ я, когда ты додумаешься до того, что пора подумать и объ окраинахъ Москвы?

Впрочемъ, господа, если судить здраво, Думу никогда и ни въ чемъ обвинять невозможно, а тмъ мене въ бездйствіи. Самое названіе ея ‘Дума’ обрекаетъ ее не на то, чтобы дйствовать, а на то, чтобы думать, меч тать, строить воздушные замки и т. п. Въ Дум собраны гласные, но не согласные, а, какъ многіе утверждаютъ, въ послднемъ случа былъ бы совершенно иной порядокъ вещей. Эхъ!

Думу крпкую я задумаю,

Скажу псенку неискусную

О томъ встрться лишь съ нашей Думою,

Затуманишься думой грустною…

Что за притча да за оказія,

Хоть зовемъ Москву мы столицею,

А ростутъ, цвтутъ ‘безобразія

На семи холмахъ седьмерицею.

Положеніемъ полагается,

Что радть о всемъ Дум слдуетъ,

Мостовая-жь вся разлагается,

На толчки, скачки всякій стуетъ.

Эхъ, на Думу я не могу пенять,

Вдь, подумавши, результатъ врнй,

Но одно, друзья, я-бъ хотлъ понять:

Не раздумано ль много думъ у ней?…

Московскій газовый заводъ, забравъ въ свои руки огонь, освщающій нашу столицу и чудя съ нимъ, насколько позволяетъ долготерпніе Думы, ни съ того, ни съ сего вдругъ вздумалъ подчинить себ и москворцкую воду и, какъ конечно вамъ уже извстно, перетравилъ было народъ, спустивши въ рку остатки матеріала, изъ котораго добывается его еле-мерцающій газъ. Вдь ужь это, господа, по истин чортъ знаетъ что такое! Газовый заводъ начинаетъ чудить на вс лады: мало того, что добываемый имъ газъ не столько бросаетъ свта на улицы, сколько на его положительное равнодушіе къ своей обязанности, его велемудрые распорядители забылись ужь кажется окончательно и начали отравлять воду. Не мшало бы внушить виновнику этого такъ же, какъ внушили бы ему за это тамъ, на родин, въ Лондон. А тамъ, думаю, что за подобную штуку не похвалили бы

Ай-да газовый заводъ!

Уморилъ было народъ,

Напустивши въ воду

Кучи ила, сброду.

Эй, заводъ, смотри, попалъ

Ты, дружокъ, не въ свой кварталъ,

Продолжай огнемъ насъ злить,

Но водой нельзя морить,

Ты догадливъ — врно,

Но вдь это скверно.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 19, 1873

БЕСДА ПЯTНАДЦАТАЯ.

Ныншнее лто садоводы, торгующіе на Цвтномъ бульвар были нежданно-негаданно офраппированы слдующимъ обстоятельствомъ. Съ начала весны по Цвтному бульвару начались землекопныя работы и выкачиваніе изъ ндръ земли какой то грязи. Начались эти работы со стороны Садовой улицы и, постепенно подвигаясь, ко времени открытія торговли на бульвар, пододвинулись къ самымъ оранжереямъ. Насколько подобное сосдство соотвтствуетъ оранжереямъ, предоставляю судить тому, кому судить угодно будетъ, я же скажу, что теперь, благодаря этому, бульваръ представляетъ самый несообразный видъ. Большая дорожка изрыта огромными глубокими ямами, по сторонамъ которыхъ возвышаются земляныя баррикады и во вс стороны отъ этихъ несоотвтствующихъ мсту ямъ и баррикадъ текутъ потоки черной вонючей грязи.

Конечно, будутъ вс согласны,

Что не по мсту ямы тутъ,

Хоть баррикады не опасны,

Но для бульвара не идутъ.

Офраппированные такимъ нежданнымъ и негаданнымъ сосдствомъ, торговцы Цвтнаго бульвара поставлены были въ самое казлоногое положеніе. Оранжеіеи они открыли для того, чтобъ торговать цвтами, торговать можно только тогда, когда будутъ ходить покупатели, а ходить-то положительно невозможно. Смотрятъ торговцы на зіяющія передъ ними ямы, на возвышающіяся земляныя пирамиды, на потоки грязи и вопрошаютъ себя: что-то выдетъ изъ этого? А вышло, какъ и слдовало ожидать, то, что публика перестала посщать бульваръ, вслдствіе чего само собой разумется торговля сдлалась хуже.

Въ тхъ ямахъ видя вс невзгоды,

Помху для торговыхъ длъ,

Съ тоскою спросятъ садоводы:

Кто намъ такъ ловко подрадлъ?

Въ тхъ кучахъ зря себ преграды,

Кляня суровый свой удлъ,

Торговцы спросятъ безъ отрады:

Кто намъ такъ ловко подрадлъ?

Смотря, потоки какъ уносятъ

Съ собой торговый ихъ барышъ,

Торговцы, думаю, что спросятъ:

Кто намъ изъ ямъ тхъ кажетъ шишъ?

Въ самомъ дл, господа, ктобы могъ быть виновникомъ этого? А разберемте это какъ слдуетъ, можетъ быть къ чему нибудь и придемъ. Садоводы, торгующіе въ теченіи лта на Цвтномъ бульвар, платятъ за это извстныя суммы въ Думу. Судя здраво, тому, кто беретъ деньги за право пользованія мстомъ для торговли, слдуетъ и позаботиться о томъ, чтобы пользованіе отданнымъ мстомъ было возможно или ужь въ крайнемъ то случа самому не мшать этому пользованію. На дл оказалось иначе. Дума, взявъ съ торговцевъ деньги за пользованіе мстомъ на бульвар, сама же, какъ бы забывъ о существованіи оранжерей, сдлала пользованіе арендованнымъ мстомъ положительно невозможнымъ, то есть руководствовалась правиломъ: всякій заботься о себ самъ, мн молъ нужно рыть, я рыть и буду, а вы тамъ какъ хотите. Конечно такой порядокъ вещей въ столиц боле нежели страненъ, но фактъ на лицо, а стало быть хотя и странно, но дло — стало быть. Я же, руководствуясь въ свою очередь мнніемъ, что не все то, что стало быть — должно быть, изумляюсь, какъ это Дума забыла не только о цвтахъ, помщенныхъ въ оранжереяхъ, но даже о публик, желающей покупать эти цвты.

Я воззову предъ нашей Думой,

А тамъ друзья, что будетъ — будь:

О Дума! о цвтахъ не думай

Но о народ не забудь.

Забывъ камеліи, піоны,

Для москвичей рыть погоди

И намъ бульварные районы

На лто грязью не пруди.

Клянусь, собакъ водить не будемъ,

Клянусь, не будемъ мять травы,

Но объ одномъ просить лишь будемъ:

Вели пока засыпать рвы.

Поговоривъ о Дум, такъ некстати изрывшей Цвтной бульваръ, перейду къ городу Клину. Городъ Клинъ, какъ всмъ вроятно извстно, находится отъ Москвы не въ далекомъ разстояніи и расположенъ близъ желзной дороги, существующей уже боле двадцати лтъ. Эти два обстоятельства, взятыя вмст, даютъ возможность сдлать заключеніе, что Клинъ въ цивилизаціи, просвщеніи, освщеніи и прочихъ иныхъ художествахъ ушелъ… и-и куда. Объ освщеніи клинскомъ я уже какъ-то говорилъ и въ этомъ случа онъ просто всмъ кланамъ Клинъ, если только существуютъ еще гд нибудь Клины. Казеннаго, такъ сказать, освщенія въ Клину не полагается: знакомые съ астрономіей клинцы знаютъ, что для этой цли существуетъ луна, не требующая ни столбовъ, ни масла, ни газа, ни фонарей, ни фонарщиковъ, а главное — не дающая никому возможности къ придиркамъ и стованіямъ. Клинцы, какъ видно, луннымъ освщеніемъ довольны какъ нельзя боле, для недовольныхъ же существуютъ въ лавкахъ фонари, а сальный или стеариновый огарокъ найдется у каждаго. Вслдствіе такого велемудраго разсужденія, когда лунное освщеніе по случаю неблагопріятной погоды или чего другаго, отмняется, добродушные клинскіе обыватели, не желающіе украсить фонарями свои физіономіи, въ случа надобности выйти изъ дому вооружаются фонарями и идутъ, кому куда идти слдуетъ. Это, какъ вс вроятно согласятся со мною, и дешево, и сердито, и никому не обидно, такъ какъ всякій освщаетъ себ путь сообразно своему желанію.

Такъ житель Клина въ даль не мтитъ,

Но, по преданью старины,

Иль самъ себ тамъ каждый свтитъ,

Пли ждетъ свта отъ луны.

Для Клина это освщенье,

Я врю, лучше не въ примръ,

Но тамъ и мостовыхъ мощенье

Идетъ, друзья, на свой манеръ.

Мостовыя тамъ въ большой части города au naturel, т. е. безъ всякой примси камня или щебня, а просто находятся въ томъ состояніи, какъ создала ихъ мать природа. Это двственное состояніе мостовой, конечно сильно удивить москвичей не можетъ. Въ хорошую по году это очень мягко и даже является возможность пустить пыль въ глаза. Въ дождливое время правда на улицахъ Клина грязь невылазная. Но, господа, вы думаете, что въ Клину и не догадаются, что нужно сдлать съ этимъ? Какъ же! Нтъ, не даромъ желзная то дорога близка! Въ дождливое время тамъ поперекъ дороги кладутъ шесты и жерди, такъ что мостовая представляетъ въ нкоторомъ смысл подобіе клавіатуры у рояля. Какъ видите, такая мостовая и утонуть не дастъ и на топливо годится. Конечно бокамъ прозжихъ достается иногда очень круто отъ толчковъ, но стоитъ ли толковать объ этомъ, когда же русскій человкъ за толчкомъ погонится?

На мостовой той, безъ сомннья,

Творятъ прозжіе скачки,

Но противъ русскаго терпнья

Что значатъ боксы и толчки?

Вооружась терпньемъ кровнымъ,

И за пинками не гонясь,

Трясутся прыгаютъ по бревнамъ

Клинцы, ни мало не сердясь.

Мостовая подобнаго рода не только не озлобила обывателей Клина, не только не повергла ихъ въ уныніе, но по моему мннію напротивъ способствовала развитію въ нихъ желанія прыгать и скакать даже на ровномъ мст, явилось желаніе танцовать. Въ Клину явился клубъ. Я уже имлъ случай говорить о томъ, какъ производились тамъ баллотировки членовъ, но какъ бы тамъ ни было клубъ безъ членовъ существовать не можетъ, явился клубъ, явились и члены. Теперь, какъ я вижу изъ полученнаго мною письма, клубъ клинскій достоинъ замчанія во многихъ отношеніяхъ. Увеселеніе въ клуб понравилось клинцамъ, и публика посщала его усердно. Конечно дло шло сначала съ гршкомъ пополамъ, во вдь нельзя же — дло то новое. Являлись, напримръ, дамы, просившіе кавалеровъ танцовать на одну сторону.

Но въ томъ помхи нтъ нисколько

Веселью, если напримръ

На сторону одну хоть польку

Для дамы пляшетъ кавалеръ.

Общее веселье отъ этого не терпло нисколько, клубъ посщался. Жаловались правда за неисправность буфета, но вдь это обстоятельство, говоря по чести, не стоитъ вниманія. Не вселяй равно — състь кусокъ ветчины, который разжевать можно, или състь такой, который разжевать нельзя? Дло въ томъ, чтобъ състь и не подавиться, ну а такого казуса до сихъ поръ въ клинскомъ клуб не было. Клубъ посщался, вс веселились, танцуя и на одну и на вс стороны, какъ кому ловчй и удобнй, какъ вдругъ… старшины объявили, что съ членовъ кром членскаго билета будетъ взиматься по 50 копекъ за входъ. Э, подумали члены, съ одного барана двухъ шкуръ не дерутъ и заартачились, не захотли платить по полтиннику. Дло какъ то уладилось, опять пошли танцы, какъ вдругъ… старшины объявили, что танцовать въ клуб не будутъ ни на одну, ни на дв, ни на три стороны и объявили желаніе замнить танцовальные вечера карточными.

Противъ этого возстали многіе, дло опять уладилось. Какъ вдругъ… старшины объявили, что собранія въ клуб прекращаются вовсе. Какъ бы вы думали, господа, почему? Потому что супруга хозяина дома, гд помщается клубъ, разршилась отъ бремени!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 21, 1873

БЕСДА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

Недавно, господа, въ одной изъ бесдъ говорилъ я о дом Чебышевыхъ на Поварской. Говорилъ я между прочимъ о томъ, что домъ этотъ стоитъ не въ примръ всмъ прочимъ домамъ, выпятившись очень не казисто впередъ, говорилъ и о томъ, что, благодаря этому выпячиванію, тротуаръ у этого дома черезъ чуръ уже узокъ, и въ заключеніе выразилъ надежду, что домъ Чебышевыхъ предполагается подвинуть на подлежащее мсто. Надежду эту выразилъ я потому, что домъ Чебышевыхъ обнесли заборомъ, все въ немъ отъ половъ до крыши выломали и прошелъ слухъ, что скоро начнутъ ломать переднюю стну. По надежда оказалась тщетною: стны дома остались нетронутыми, заборъ сняли и начали отдлывать внутреннія части дома. Ну, а конечно тогда какъ его отстроятъ, надежды будетъ еще мене. И будетъ стоять этотъ домъ еще многіе годы, безобразя собою всю улицу, и будутъ прохожіе ходить вмсто тротуара по мостовой, какъ на Мясницкой около дома Кусовниковой.

Знать незримая сила царитъ

Въ этомъ дом, что твердой пятою

Впереди онъ такъ храбро стоитъ,

Надъ московской глумясь простотою.

Перестроить пора бы его,

Говорятъ, такъ давно ужь ршили,

Удивительно, вдругъ отчего

Предъ ршеньемъ такимъ погршили?

Носится слухъ, которому я впрочемъ не совсмъ довряю: говорятъ, будто переднюю стну долго не хотятъ ломать какъ историческое воспоминаніе: за нее будто бы взглянула когда-то Екатерина. Если это врно, то причина уважительная.

Въ той же бесд, въ которой говорено было о дом Чебышевыхъ, говорилъ я о лодочномъ перевоз на Бабьемъ городк. Теперь мн приходится говорить о другомъ такомъ же перевоз, именно о перевоз, находящемся у Хамовническихъ казармъ. На этомъ перевоз, не въ примръ прочимъ перевозамъ, гребцомъ на лодк сидитъ баба, супруга хозяина этого перевоза. Что тамъ ни говори сторонники равноправности женщинъ, но для меня —

Ей-ей, принциповъ всхъ важне

Башки храненіе своей,

Она поврьте мн, нужне

Теорій всякихъ и идей.

Пускай деретъ кто хочетъ глотку

За равноправность, женскій трудъ,

Но я смлй сажуся въ лодку,

Когда мужчины въ ней гребутъ.

Слова — вода, подъ часъ прекрасно

О женскомъ толковать труд,

На дл же, ей-ей, опасно

Ввряться баб на вод.

Да и вообще-то ввряться женщинамъ мудрено — народъ-то он очень коварный, но какъ бы тамъ ни было, а женскій трудъ на перевоз, о которомъ я говорю, иметъ самое широкое примненіе. Лодка стояла у плота, на лодк сидла баба, хать было нужно и толковать о несообразности явленія бабы на мст мужика было, не съ кмъ и некогда. Пришлось садиться.

Я полонъ былъ сомннья злаго,

Ввряясь баб на вод,

И съ грустью, какъ туристъ Крылова,

Искалъ,— ужь нтъ ли брода гд?

Мое недовріе къ женщинамъ вообще и къ перевозившей насъ въ особенности оправдалось на дл. Не знаю, на сколько коварна она, на что зубаста — это мн доподлинно извстно. На выраженное однимъ изъ пассажировъ недовріе къ ея способностямъ за служб Нептуна, она отвчала вовсе не по дамски — дерзостью и даже пригрозила высадить его на берегъ, хотя мы были уже на середин рки. Это странная при другихъ условіяхъ угроза, въ данномъ случа разсмшила всхъ пассажировъ. Баба разсердилась окончательно и начала браниться. Когда лодка пристала къ противоположному берегу, за гондольершу вступился находившійся тамъ супругъ ея, хотя ни ей, ни ему со стороны пассажировъ не было нанесено ни малйшаго оскорбленія, съ супругомъ даже вовсе никто не разговаривалъ. На замчаніе одного изъ пассажировъ, для чего онъ сажаетъ вмсто гребца къ весламъ бабу, супругъ безъ церемоніи отвчалъ, что это дло его, что онъ хозяинъ на своемъ перевоз и въ заключеніе объявилъ категорически этому господину, что не будетъ подавать ему лодки, опять таки на томъ основаніи, что онъ хозяинъ на своемъ перевоз. Не мшало бы Дум обратить на это вниманіе и внушить властолюбивому владльцу перевоза, что перевозы отдаются не для удовольствія владльцевъ, а для удобства публики.

Отъ красотъ московскихъ перейду къ красотамъ за московскимъ.

Съ возникновеніемъ въ Москв Товарищества ассенизаціи, повидимому должно окончиться недовольство публики на небреженье къ этому длу прежнихъ промышленниковъ, благодаря которому встрча съ ихъ обозомъ, бывало заставляла разбгаться въ стороны всхъ прохожихъ. Точно такъ же повидимому должна окончиться и свалка нечистотъ за заставами. Но это только повидимому, на самомъ же дл происходитъ все тоже, что было прежде. Почему это такъ, я не знаю, но что это именно такъ, каждый, желающій убдиться, можетъ видть это во очію. Неугодно ли вамъ выдти хоть напримръ за Прсненскую заставу и вы увидите, что за три, за четыре сажени отъ Москвы, начинается огромная площадь сплошь покрытая нечистотами. Что это не остатки прежняго, а сваленные вновь нечистоты, каждый можетъ убдиться, точно такъ же, какъ и въ томъ, что не запахъ, а просто удушливая вонь отъ этихъ нечистотъ распространяется боле нежели на версту въ окрестности.

Хоть Общество ассенизаціи

У насъ и есть, но толкъ все тотъ:

Носы страдаютъ всякой націи

И всюду кучи нечистотъ.

БЕСДА СЕМНАДЦАТАЯ.

Въ блокаменной нашей столиц

Намъ отлично живется, ей-ей!

Гд ни взглянешь, сейчасъ вереницы

Всюду встртишь различныхъ затй.

Вс затями тми довольны,

Да нельзя недовольнымъ и быть:

Хоть подъ часъ посмешься невольно,

Но безъ смху нельзя же вдь жить.

Напримръ, на Москв-рк устроены купальни со держателя Калинина. Это затя очень дльная, очень полезная и очень пріятная. Какъ москвичъ, я радовался этому. Купальни эти носятъ громкое названіе ‘школы плаванія’, этому я радовался какъ морякъ, потому что вдь каждый радуется развитію своего искусства, а плаваніе и ныряніе составляютъ искусство моряковъ. По скоро мн пришлось, если можно такъ выразиться, разрадоваться. Система преподаванія плаванія въ этихъ купальняхъ такова, что московскія газеты назвали купальни Калинина купальнями ‘для желающихъ утонуть’. И такъ какъ моряку мн пришлось разрадоваться, но я имлъ полнйшее право радоваться какъ москвичъ, радоваться тому, что въ жаркіе лтніе дни есть возможность выкупаться. По увы! увы, господа! г. Калининъ, устроивъ купальни, поршилъ своимъ умомъ, не знаю ужь какимъ, заднимъ или переднимъ, что имъ сдлано все и что ему остается только пожинать лавры, собирая деньги съ публики. Увы, господа! онъ забылъ о томъ, что отъ него кром труда собиранія денегъ требуется еще надзоръ за надлежащимъ содержаніемъ купаленъ. Вслдствіе-то этой неумстной забывчивости около купаленъ г-на Калинина можно видть иногда плавающихъ дохлыхъ собакъ и даже дохлаго теленка. Если г. Калининъ не забылъ о лежащей на немъ обязанности, то я уже положительно не знаю, съ какой стати окружаетъ онъ свои купальни трупами животныхъ и почему не распоряжается вытаскивать ихъ, или покрайней мр удалять отъ купаленъ? Этого вопроса, господа, разршить я не могу, а потому, не останавливаясь на немъ, скажу, что не мшало бы кому слдуетъ внушить г-ну Калинину, что имя купальню для собственнаго удовольствія, онъ еще пожалуй и могъ бы окружить ее всевозможными трупами, но, имя ее для публики, долженъ помнить, что вкусы различны и что не всякому пріятно купаться въ сосдств дохлыхъ не только собакъ, но даже и телятъ. О, г. Калининъ!

И такъ въ дни лтняго намъ жара

Опасность вящая грозитъ:

Холера, оспа, вонь, пожары,

Все людъ въ дни лтніе разитъ.

Должно быть виды эпидемій

Вамъ чувствъ никакъ не шевелятъ,

Что мы близъ вашихъ заведеній

Собакъ зримъ дохлыхъ и телятъ.

Иль вы на жалость къ ближнимъ скупы…

Но много чтобъ не говорить,

Прошу, убрать велите трупы,

Чтобъ людъ въ купальняхъ не морить.

Ряды московскіе начинаютъ уже разлагаться. Такъ въ Суконномъ ряду начали обрушиваться кирпичи изъ свода. Дло было ночью, а то, какъ врно предполагаетъ сообщившій мн это, очень легко могло бы разбить кому нибудь голову. Вотъ такъ ряды! по истин странное зданіе: сами валятся, а въ сломку никому не даются! Суконный рядъ вслдствіе этого казуса хотли загородить, но не загородили, и это какъ нельзя боле справедливо. Загородивъ одинъ рядъ, не предупредишь этимъ повторенія того же въ другихъ рядахъ. Загораживать такъ загораживать вс. Къ тому же торговцы Суконнаго ряда потерпли убытокъ: какъ говорятъ, два упавшіе кирпича стоятъ пять рублей. Изъ дорогаго же матеріала выстроены ряды, по два рубля пятидесяти копеекъ за кирпичъ! Не удивительно посл этого, что ихъ сломать не могутъ.

Изъ какихъ матерьяловъ построены,

Удивляюсь я, наши ряды?

Или временемъ цны устроены

И щадятъ ихъ, не видя бды?

А была бда, страху задавшая,

Но прошла, какъ гласитъ намъ молва,

Потому что подъ камни упавшіе

Не попала ничья голова.

Процвтайте-жь, ряды! коль задавите

Вы кого,— пусть вамъ Богъ судія!

Съ матерьяловъ, что вы съ себя валите,

Матерьялы сбираю вдь я.

Подъ рукою у меня находятся два письма, оба они посвящены одному и тому же предмету, но съ двухъ ирогивуположныхъ сторонъ. Въ одномъ письм авторъ жалуется на ненормальное положеніе артельщиковъ въ такъ называемыхъ нмецкихъ конторахъ. По словамъ автора письма, обязанности этихъ артельщиковъ, внесшихъ 3000 руб. за мсто въ артель, такъ неопредленны и вмст такъ разнообразны и несоотвтственны, что каждый изъ нихъ, вставая поутру, не знаетъ, какое занятіе предстоитъ ему. Письмо это писано повидимому кмъ нибудь изъ артельщиковъ. Авторъ говоритъ, что артельщикъ занимаетъ должность кассира въ контор, прикащика въ город, управляющаго въ дом и грязной прислуги на кухн. Отчасти это пожалуй справедливо, но одни ли иностранцы поступаютъ такимъ образомъ? Думаю, и это пожалуй врно, что нашихъ соотечественниковъ можно скорй нежели иностранцевъ упрекнуть въ взваливаніи несовмстныхъ обязанностей на одно и тоже лицо. Если вспомнимъ рядскихъ мальчиковъ и сравнимъ ихъ съ артельщиками, то придемъ къ заключенію въ этомъ сравненіи, что артельщики въ торговомъ мір поставлены за боле высшую степень, нежели мальчики, которые и по силамъ, и по положенію своему, и наконецъ потому, что служатъ даромъ, должны бы пользоваться большимъ преимуществомъ, но не пользуются имъ единственно по ‘бурлацкой натур’ нкоторыхъ хозяевъ. Между тмъ артельщики, и тмъ боле служащіе въ нмецкихъ конторахъ, пользуются извстнымъ сибаритствомъ и не лишены подъ часъ несоотвтственнаго своему положенію гонора. Вотъ, напримръ, случай, разсказанный въ Находящемся у меня другомъ письм. Артельщикъ одной нмецкой банкирской конторы явился къ одному торговцу для полученія съ него денегъ по векселю. Плательщикъ выдаетъ ему купонами слдующую сумму, но артельщикъ принять купоны отказался на томъ основаніи, что ‘мы-де принимаемъ уплату только кредитными билетами’. Торговецъ началъ убждать артельщика принять купоны, на томъ основаніи, что купоны имютъ ходъ кредитныхъ билетовъ, что ихъ принимаетъ государственный банкъ, что предлагаемые купоны — вс вышедшіе и что у него кром ихъ другихъ денегъ нтъ и что не только конторы, но вс частные банки принимаютъ купоны безпрекословно. Артельщикъ, не отвчая ничего, схватываетъ вексель и уходитъ, посылаютъ его догонять, но онъ возвратиться не желаетъ. Плательщикъ, благодаря гонору артельщика, долженъ былъ на другой день нести деньги въ эту контору самъ, хотя имлъ бы полное право принудить артельщика принять купоны. М не думаю, чтобъ завдывающій длами этого торговаго дома раздлялъ предубжденіе артельщика противъ купоновъ и положительно увренъ, что прыть, показанная его артельщикомъ, ни въ какомъ случа не найдетъ въ немъ сочувствія. А потому очень было бы желательно, чтобъ строптивый артельщикъ получилъ внушеніе, что гоноръ, присущій ему какъ человку, не долженъ превышать его должности какъ рабочаго. Такъ какъ артельщиковъ въ этой контор вроятно нсколько, то для вящей убдительности я назову начальныя буквы имени и фамиліи купца, передъ которымъ такъ некстати показалъ свой форсъ артельщикъ. Имя этого купца начинается буквами А. и Ф., а фамилія буквой М.

Скажу здсь кстати, между прочимъ,

Что не одной контор той

Внушить бы слдъ своимъ рабочимъ,

Чтобъ умиряли гоноръ свой.

И для конторы вдь плательщикъ

Ей-ей, рабочаго важнй,

А дерзкій, врьте мн, артельщикъ

Даетъ дурную славу ей.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 23, 1873

БЕСДА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

‘Не громка моя лира, въ ней нтъ

Величавыхъ, торжественныхъ псенъ’,

Но курьезы таскаетъ на свтъ

И порой шевелитъ кой-гд плесень.

Мостовыя и клубъ, и трактиръ,

И приличья, и долга забвенье,

Воровство, съ мордобитіемъ пиръ —

Все даетъ ей порой вдохновенье.

Заберется порою въ печать,

Коли есть приложить къ чему руки.

Вотъ съ печати бесду начать

И ршилъ, господа, я отъ скуки.

Въ город Твери живетъ одинъ господинъ. Въ Москв между Воздвиженкой и Знаменкой въ Ваганьковскомъ переулк помщается редакція ‘Современныхъ Извстій’. Въ Москв же на Тверскомъ бульвар находится домъ Полякова. Все это: и господинъ, живущій въ Твери, и редакція ‘Современныхъ Извстій’, и домъ Полякова, не имло бы никакой связи и не было бы достояніемъ обличительной литературы, если бы ‘Современныя Извстія’ не напутали самымъ безцеремоннымъ образомъ и если бы господинъ, живущій въ Твери, не поврилъ имъ. Въ дом Полякова когда-то, еще блаженной памяти въ семдесятъ второмъ году, помщались правленія желзныхъ дорогъ: Козловско-Воронежской, Орловско-Грязской и Курско-Харьковской. Господину, живущему въ Твери, встртилась надобность быть въ правленіи одного изъ этихъ дорогъ. Нужно вамъ замтить, что господинъ этотъ человкъ запятой и къ несчастію получающій ‘Современныя Извстія’. Отыскавъ въ этой почтенной газет адресъ дороги, помщаемый почти въ каждомъ номер, онъ распредляетъ свои дла такъ, чтобы имть два дня свободныхъ для поздки въ Москву, и въ назначенный день садится въ вагонъ и преспокойно прибываетъ въ блокаменную. Поздъ пришелъ посл четырехъ часовъ, слдовательно въ такое время, когда занятій въ правленіи нтъ, прибывшій господинъ, возложивъ упованіе на непогршимость ‘Современныхъ Извстій’, беретъ нумеръ въ гостинниц, гд и водворяется до утра. На слдующій день для вящей убдительности требуетъ новый нумеръ ‘Современныхъ Извстій’ и прочтя, что нужное ему правленіе помщается въ дом Полякова, а домъ Полякова находится на Тверскомъ бульвар, беретъ извощика и детъ на Тверской бульваръ, гд дйствительно и находитъ домъ Полякова. Правленія же желзныхъ дорогъ около года какъ переведены въ Петербург, а объявленіе о томъ, что они находятся на Тверскомъ бульвар въ Москв, относится къ области фантазіи почтенной редакціи. Прізжій не вритъ въ возможность того, что ошибка можетъ повторяться въ газет въ теченіе почти цлаго года и спрашиваетъ, нтъ ли другаго дома Полякова, на что ему отвчали, что домъ Полякова можетъ быть и есть, но отыскиваемое имъ правленіе находится въ Петербург. Такимъ образомъ, благодаря ‘Современнымъ Извстіямъ’ потеряны время и деньги совершенно напрасно, но вдь случай подобнаго рода не одинъ, онъ можетъ повториться и съ другими. А между тмъ, я не помню нумера и времени, но помню, что въ газетахъ, и даже едва ли не въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’, было помщено извстіе о томъ, что правленія этихъ дорогъ изъ дома Полякова изъ Москвы переводятся въ Петербургъ. Почему же почтенная газета именуется извстіями современными! Какая иронія!

На дняхъ, господа, случилось мн прозжать по Каменному мосту. Какъ всмъ москвичамъ конечно извстно, на той сторон рки помщается такъ называемый Винный дворъ. Съ той стороны Виннаго двора, которая выходитъ на Москву-рку, находится самой отчаянной наружности дверь, съ не мене отчаянными двумя или тремя каменными ступеньками. Это, какъ по наружности и по мсту возможно предполагать, вроятно кабакъ, оставленный вслдствіе какихъ либо причинъ обитателями. Но злачное мсто не бываетъ пусто: надъ описанной мною дверью въ настоящее время красуется огромная блая вывска, на которой крупными буквами написано: ‘Московское отдленіе редакціи газеты ‘Голосъ’. Прочтя вывску, я остановился въ недоумніи. Хотя и существуетъ пословица, гласящая, что ‘не красна изба углами, красна пирогами’, но все-таки я удивился, встртивъ вывску ‘Голоса’ на Винномъ двор. Подивился и воскликнулъ:

Се ты! самъ сотъ дающій колосъ,

‘Парящій замыслами умъ’,

Се ты, что тонокъ будто волосъ

И громокъ будто Ротта голосъ,

Ужасенъ будто бури шумъ!

О, органъ органовъ всхъ ‘Голосъ’,

Се ты! ршитель всякихъ думъ!

Се ты! что о войн и мир

Перомъ ршаешь смло споръ.

Се ты! котораго въ трактир,

Въ домахъ, въ вагонахъ, въ клубномъ пир

Встрчаетъ радостно нашъ взоръ!

О ‘Голосъ’! гласъ всмъ гласамъ въ мір,

Се ты притекъ на Винный дворъ!

Желать нельзя теб инаго,

Одно лишь только: чтобы могъ

Ты остріемъ пера стальнаго,

Сильнй поповскаго хмльнаго,

Сшибать противниковъ всхъ съ ногъ

И до размра чтобъ шальнаго

Твоей подписки взросъ итогъ!

Говорятъ, что воду варить вода и будетъ и что толченіе воды въ ступ не приводитъ ни къ какому результату. Эти изреченія пришли мн на память при взгляд на Красныя ворота. Сколько ни писали о томъ, что они служатъ не украшеніемъ, а скоре безобразіемъ столицы, что съ памятниками обращаться такъ небрежно стыдно, толку все нтъ какъ нтъ. Въ настоящее время Красныя ворота по истин служатъ памятникомъ того, что Дума московская забыла о нихъ и думать. Не суть ли вс писанія о безобразіи Красныхъ воротъ толченіе воды въ ступ? Многіе можетъ быть удивляются, почему это московская Дума не обратитъ вниманія на Красныя ворота, почему не распорядится хоть немного подмазать ихъ? А удивляться-то право, господа, нечему. Я такъ думаю, что недалеко то время, когда Красныя ворота не будутъ требовать отъ Думы какой бы то ни было реставраціи. Вы подумаете можетъ быть, что они упадутъ? Нтъ, не то я хочу сказать. Ворота Красныя не упадутъ, они покраснютъ отъ стыда и тогда само собой разумется, красить ихъ не будетъ надобности.

Къ чему желаніемъ напраснымъ

Намъ увлекаться, господа?

Къ чему маляръ воротамъ Краснымъ: —

Они краснютъ отъ стыда.

Многому, господа, удивляемся мы въ Москв блокаменной, ко многому относимся иронически, надо многимъ положительно смемся. Но въ одной ли матушк Москв можно встртить достойное смха и порицанія? Нтъ, господа. Загляните въ провинцію и тамъ вы встртите такое, о чемъ и не снилось нашимъ мудрецамъ. Мн могутъ возразить, что провинціямъ и слдъ отставать отъ столицы. Не всегда, господа. Возьмемъ Нижній. Это городъ соединенный съ Москвой желзной дорогой, имющій разныя, высшія, низшія и среднія учебныя заведенія, имющій клубъ и библіотеку, городъ, въ которомъ помщается много пароходныхъ компаній, въ которомъ бываетъ громаднйшая ярмарка и, наконецъ, городъ, въ которомъ есть гостинницы, не только не уступающія московскимъ, но даже превосходящія ихъ. Все это вмст взятое положительно не допускаетъ примнить Нижній къ городамъ, отъ которыхъ по выраженію Гоголя, ‘хоть три года скачи, никуда не доскачешь’. Все заставляетъ предполагать въ немъ присутствіе развитой части народонаселенія въ значительныхъ дозахъ. На дл же оказывается что ‘наружность иногда обманчива бываетъ’. Докторовъ конечно слдуетъ отнести къ образованному классу общества и отъ нихъ, какъ отъ людей образованныхъ, мене всего конечно можно ожидать чего нибудь такого… объ чемъ можно сказать, что здсь русскій духъ, здсь русью пахнетъ. А между тмъ про одного доктора назовемъ его хоть буквою С. разсказываютъ слдующее. Изъ села Карповки пріхала въ Нижній женщина съ больнымъ сыномъ, мальчикомъ лтъ десяти, съ цлью показать больнаго врачу и получить совтъ. Не зная ни одного изъ докторовъ, она долго бродила по улицамъ города съ больнымъ на рукахъ, пока ей не указали на квартиру доктора С. Когда женщина подошла къ подъзду доктора, тотъ только что возвратился. Г. С. только что вышелъ изъ экипажа, какъ женщина остановила его вопросомъ:

— Не вы ли будете докторъ?

— Я былъ докторъ и теперь докторъ, грубо отвчалъ С.

Женщина смутилась.

— Я, вашей милости не знаю, потому и спросила, робко сказала она.

— Ты не по русски говоришь, замтилъ докторъ.

— Я, вапе степенство… начала было она.

— Нечего мн съ тобой раздобаровать, рзко перебилъ докторъ.

— Мн, батюшка, нуженъ совтъ, вотъ сынишка расхворался у меня…

— Некогда мн! заключилъ г. С. и захлопнулъ за собой двери.

Ну и пошла женщина по улицамъ искать другаго доктора

О докторъ! врьте баба эта

Про васъ разскажетъ ей-же-ей,

Что вы ужасне ланцета

И рвете пластыря сильнй.

БЕСДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

Знать пиши хоть не пиши,

Но въ разсчет чистомъ:

На башкахъ хоть колъ теши

Нашимъ скандалистамъ.

Всюду лзетъ на показъ

Норовъ азіятскій,

И дивитъ частенько насъ

Пошибъ вашъ русацкій.

3-го іюня въ Сокольникахъ близъ моста чрезъ Яузу, ведущаго въ Богородское, нсколько семействъ расположились пить чай. Нсколько времени все шло хорошо, какъ вдругъ это по истин невинное занятіе было нарушено толпою винныхъ франтовъ и пріятное расположеніе духа чаепитійствующихъ было взбудоражено самымъ неделикатнымъ образомъ. Толпа ребятъ отъ 15 до 30 лтъ, очень хорошо одтыхъ, въ виду нсколькихъ десятковъ семействъ изволила раздться и выкупаться въ Яуз. Не удовольствовавшись этимъ, скудоумные безобразники начали въ костюмахъ праотца Адама бгать по лугу, играть въ чехарду, кувыркаться и вообще всми мрами старались доказать, что въ головахъ ихъ правленіе республиканское и царя ума не обртается. Но истин можно сказать, что для пьющей чай публики берегъ Яузы въ это время представлялся берегомъ рки, текущей гд нибудь въ Италіи или Испаніи со стадомъ разыгравшихся ословъ на первомъ план. Для присутствовавшей публики, какъ и слдовало ожидать, эта дикая выходка не составляла интереса и удовольствія, а потому нкоторые изъ мущинъ замтили разыгравшимся недорослямъ все неприличіе ихъ поступка, но получили въ отвтъ неприличныя ругательства.

Друзья, не тратя много словъ

О шутк неотмнной,

Спрошу я васъ: гд нтъ ословъ

Въ Руси благословенной?

Увритъ въ томъ конечно васъ

Сей фактъ весьма нескромный,

Что водится ословъ у насъ

Типъ новый — безъяремный.

А не мшало бы кому слдуетъ для пастбища этихъ ословъ отвесть подальше закоулокъ.

Если отъ Богородскаго пойдемъ въ Сокольники, то придемъ къ тому убжденію, что вонь отъ бойни, находящейся близъ Пятницкаго кладбища, даетъ себя чувствовать въ Сокольникахъ. Отчего бы это кажется?— какъ странно! вопросъ о бойняхъ сколько лтъ стоитъ на очереди, а отъ боенъ все-таки воняетъ, это вроятно еще старое не выдохлось.

Отъ бочекъ вонь, отъ боенъ вонь

И отъ колбасныхъ тоже,

Отвсюду вонь, за что ни тронь,

На что-жь это похоже?

Курить надо больше, господа, впрочемъ и то не всегда удобно, отъ папиросъ тоже припахиваетъ. Не случалось ли вамъ прочесть въ газетахъ предостереженіе, опубликованное табачнымъ фабрикантомъ г-мъ Маргарити? Если вы читали это предостереженіе, то я могу задать вамъ въ свою очередь вопросъ — чмъ это пахнетъ? Мн въ одномъ магазин показывали пачку Петрово-Маргаритіевскихъ папиросъ, хранящуюся какъ нчто замчательное и дйствительно въ такой маленькой пачк — ума охабка. Представьте себ пачку папиросъ точно въ такой же синей съ блымъ обертк, какъ папиросы настоящихъ Петровыхъ. На одной сторон этой обертки напечатано: ‘Константина и Павла Петровыхъ’ и по бокамъ дв медали, на другой противоположной этой сторон: ‘1874 г.’. Для человка невнимательнаго или не одареннаго острымъ зрніемъ пачка эта можетъ показаться дйствительно вмстилищемъ папиросъ, вышедшихъ изъ фабрики братьевъ Константина и Павла Петровыхъ, но при боле тщательномъ осмотр вы убждаетесь, что на нихъ лишь только слова. Дло то въ томъ, изволите видть, что ‘бр. К. и П. Петровыхъ’ напечатано на блой сторон, слдующая сторона, находящаяся выше фамиліи Петровыхъ, синяя, по ней вдоль пачки проходитъ бандероль, а по бортамъ этой стороны проведенъ черный ободокъ, въ которомъ какъ разъ надъ тмъ мстомъ, гд на другой сторон напечатана фамилія Петровыхъ, оставленъ пропускъ, по которому вмсто ободка совершенно слитымъ чернымъ же шрифтомъ, который можно принять за тотъ же ободокъ, напечатано: ‘подъ наблюденіемъ’. Видите, какую тонкую наблюдательность нужно имть, чтобъ разсмотрть, что папиросы, заключающіяся въ пачк фабрики не настоящихъ Петровыхъ, а только сдланы ‘подъ наблюденіемъ какихъ-то невдомыхъ однофамильцевъ. На третьей сторон, какъ я уже говорилъ, изображенъ 1864 г. Это, какъ извстно многимъ, годъ учрежденія фабрики Нестоящихъ Петровыхъ, но на пачк, про которую я говорю, онъ означаетъ не годъ основанія фабрики — нтъ, вооружившись боле сильнымъ вниманіемъ, вы можете прочесть, что ‘форматъ папиросъ фабрикуется съ 1864 года. Дале съ обихъ сторонъ фамиліи Петровыхъ изображены дв медали. Медали эти даны не за папиросы, находящіяся въ пачк, а за бумагу, въ которую он завернуты! Теперь остается доказать, что папиросы, работанныя подъ наблюденіемъ бр. Петровыхъ, форматъ которыхъ фабрикуется съ 1864-года и которыя украшены медалями за бумагу, въ которую они завернуты, произведенія фабрики Маргариты. А фамилію настоящаго фабриканта Маргарити вы можете найти скрытою отъ грха подалъ подъ бандеролью, если только у васъ хватитъ терпнія и искусства отковырнуть эту бандероль. Если этихъ терпнія и искусства у васъ не хватитъ, то въ этомъ ужь конечно виноватъ не г. Маргарити, а тмъ мене я. Г-на Маргарити конечно можно упрекнуть въ излишней скромности, но вдь какъ хотите, а скромность скоре хорошее качество, нежели дурное.

Тамъ что друзья ни говорите

Про папиросы Маргарити,

Но я, ихъ вкуса не задвъ,

Скажу, ей-ей, они отмнно

Гуляютъ въ публик, смиренно

Чужой картузъ себ надвъ.

Производитель въ скромной роли

Усвшись сзади бандероли,

Изъ подтишка глядя на свтъ,

Самъ никому себя не кажетъ.

Про то узнавши, всякій скажетъ,

Что въ немъ заносчивости нтъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 25, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТАЯ.

И больно, и грустно, и можно пенять

Имющимъ въ Пушкин дачи

На горькую долю, и трудно понять

Причину ихъ всей неудачи.

Дло, господа, дйствительно нсколько странно. Пушкино въ послднее время сдлалось однимъ изъ излюбленныхъ московскою публикою пунктовъ для переселенія на дачи, и начало быстро отстроиваться. Можно конечно думать, что наплывъ столичнаго населенія повліяетъ на Пушкино какъ нельзя боле благотворно, и заставитъ мстную администрацію въ чаяніи хорошаго съ нихъ дохода подумать нсколько о томъ, что публика переселяющаяся на дачи, кром хорошаго воздуха иметъ еще желаніе нкоторыхъ удобствъ и перве всего желаетъ безопасности. Расчитывать на то, что желанія эти, составляющія, такъ сказать, общечеловческій недугъ, будутъ удовлетворены, можетъ каждый, но точно такъ же конечно, каждый можетъ и ошибаться въ своихъ разсчетахъ. О томъ то именно, на сколько удовлетворены ожиданія пушкинскихъ дачниковъ и на сколько они ошиблись, и намренъ я говорить теперь. Въ настоящее время въ Пушкин почти 350 дачъ, все упованіе дачниковъ, относительно какихъ бы то ни было удобствъ должно быть возложено на Земство, взимающее пошлины съ дачъ и на Удльную Контору, отдающую въ аренду участки. Но вотъ уже 4 года, какъ сдаются эти участки, а Контора еще и не думаетъ о проведеніи дорогъ, о которыхъ упомянуто въ условіи съ дачниками-арендаторами.

Какъ каждое дло слдуетъ длать по порядку, то давайте длать по порядку и мы. Конечно, чтобы имть право на что нибудь разсчитывать необходимо пріобрсть это право, такъ было поступлено и въ Пушкин. Удльная Контора начала каждогодно взимать съ каждаго дачевладльца по двадцать четыре рубля съ десятины, а взамнъ ихъ предоставила имъ право разсчитывать на полученіе различныхъ удобствъ.

По поврьте, господа,

Впрочемъ это вс ужь знаютъ,

Что разсчеты иногда

И обманчивы бываютъ!

И во многомъ вдь у насъ

Все успхъ, кажись, сулило,

Къ длу-жь ближе и какъ разъ

Смотришь анъ не тутъ то было!

Дачи построены, а дороги къ нимъ нтъ и когда она будетъ — неизвстно. Точно такъ же поступаетъ и Земство: сбираетъ пошлины съ дачъ по произвольной ихъ оцнк и притомъ очень высокой, а не даетъ за это ни охраны отъ воровъ, ни защиты отъ пожара. За что же, спрашивается, оно беретъ деньги и что оно длаетъ на эту сумму? Въ Пушкин дачники безопасны ‘какъ на турецкой перестрлк’.

Ночную тишь вдругъ будитъ гулъ:

Кричатъ свирпо ‘караулъ!’

А караула нтъ какъ нтъ,

И всть узнаютъ вс чуть свтъ,

Что ночью тамъ иль тутъ жулье

Забрались къ дачнику въ жилье.

Благодаря отсутствію какой бы то ни было стражи въ Пушкин, частенько таки обираютъ, не только то, что плохо лежитъ, во даже и то, что лежитъ очень хорошо, понятно что при такомъ порядк вещей хорошо спать можетъ только человкъ твердо увренный, что украсть у него нечего не только ночью, но и днемъ. Допустимъ даже, что дачникъ заперся такъ крпко, что къ нему не влзетъ самый завзятый воръ, что онъ спустилъ цлую свору собакъ кругомъ своей дачи, повсилъ и разложилъ цлый арсеналъ оружія около своей постели, но онъ все-таки не можетъ спать спокойно,— онъ боится пожара. Между ворами и пожаромъ выбирать нечего, какъ то, такъ и другое способно заставитъ бодрствовать самаго лихаго соню, а въ Пушкин перспектива пожара еще страшнй, такъ какъ изъ огнегасительныхъ снарядовъ въ распоряженіи дачниковъ имются только хляби небесныя, на которыя не всегда можно расчитывать. Вотъ тутъ и спи какъ хочешь!

Вс москвичи конечно помнятъ, какую машинистику изобрлъ газовый заводъ для спуска разной имющейся у него дряни въ Яузу и какой благой результатъ получился отъ этого. Урокъ газовому заводу былъ данъ и можно бы, кажется, расчитывать на то, что заводъ сей не будетъ уже служить камнемъ преткновенія для санитарной коммиссіи. По видно уже такова Москва и таковы москвичи, что длаютъ кто во что гораздъ, только бы донять вс пять чувствъ человческихъ, не мытьемъ такъ катаньемъ. Московской Дум слдовало бы учредить еще коммиссію, для изслдованія причинъ, почему съ каждой коммиссіей коммиссія и почему москвичамъ о каждомъ дл надобно толковать нсколько разъ. По моему это вопросъ очень важный и отъ удачнаго его разршенія зависитъ многое. Вроятно есть причины чисто психическія, благодаря которымъ москвичу слдуетъ длать внушенія о его же собственной польз и по одному и тому же длу, нсколько разъ. Газовый заводъ москвичъ вообще, а относительно, такъ сказать, своей антисанитарности, москвичъ въ особенности. Отравивъ въ Москв рк воду, онъ могъ бы понять свойства выбрасываемыхъ имъ снадобій и сдлаться нсколько осторожне, такъ нтъ-съ, онъ не унялся. Въ газопроводныхъ трубахъ время отъ времени скопляется какая-то вода, какъ и откуда она получается, я объяснять не буду, скажу только, что вода эта иметъ чрезвычайно отвратительный запахъ. Администрація газоваго завода распорядилась посредствомъ имющихся для сего насосовъ выкачивать эту воду изъ трубъ и безъ церемоніи поливать ею улицы, не думая о томъ, что кругомъ этихъ фонтановъ распространяется нестерпимый удушливый запахъ, который ужь конечно мене полезенъ, чмъ вреденъ

Дорого намъ достаются вс эти плоды цивилизаціи! Или мы димъ-то ихъ съ корнями, отъ того такъ и горьки они намъ кажутся! На одной большой улиц, напримръ, помщается больница, учрежденіе конечно очень хорошее, но какъ мн сообщаютъ, близъ нея нтъ возможности прохать отъ заразительнаго запаха, распространяемаго отъ срныхъ ваннъ. Кром того изъ оконъ этой больницы выглядываютъ женщины и длаютъ передъ прохожими разныя неприличныя позы. Относительно этихъ выглядываній и позъ сказать ничего нельзя и упрекнуть въ этомъ администрацію больницы едва ли возможно, относительно же запаха, распространяемаго ваннами, не мшало бы кому слдуетъ попомнить, что запахъ этотъ не можетъ быть терпимъ не только на такой большой улиц, какъ эта, но и нигд положительно

Въ Москв и такъ воняетъ скверно,

Такъ не мшало бы понять,

Что изъ больницы ванной срной

Совсмъ ужь лишнее вонять.

Если женщины, находящіяся въ больниц, настолько довольны своимъ положеніемъ, что имютъ возможность показывать публик развеселыя позы и лица, то въ контрастъ имъ можно привесть рядскую пожарную команду, служители которой имютъ достаточно уважительную причину, чтобы строить физіономіи кислыя. Дло въ томъ, что команда эта помщается въ Ветошномъ ряду, на такъ называемомъ Бухгольцовомъ подворь, находящемся въ аренд гг. Четуновыхъ, а домъ этотъ, какъ сообщаютъ, грозитъ паденіемъ. Стна вся разрушается, говорятъ, она была освидтельствована строительной комиссіей, ее позамазали, залпили и стна осталась какъ была.

Въ Москв, ей-богу, все возможно,

Коль мысль во время западетъ,

Что перестроить бы и должно,

Съумй замазать осторожно

И все какъ слдуетъ пойдетъ.

Даже не только замазать, а показать видъ, что хочешь замазывать и тмъ останутся довольны. Посмотрите на Чистые пруды: сколько лтъ этотъ лучшій по своему положенію бульваръ представляетъ собою нчто въ род пустыря, предназначеннаго для свалки мусора, и на это не обращается никакого вниманія, потому вдь готовятся къ передлк бульвара. Что-то очень долго думаютъ, должно быть хорошо скажутъ. А между тмъ отъ наваленнаго мусора деревья сохнутъ, вырубаются и можно надяться, что черезъ нсколько лтъ пруды эти будутъ дйствительно чистыми.

И гд теперь густая тнь,

Тамъ солнца лучъ блеснетъ играя,

Преградъ не встртя въ лтній день,

А москвичи, на прудъ взирая,

Попомнятъ, отъ жары сгорая,

Безпечность русскую и лнь.

И такъ-то все, но все припомнить

Задача право не легка,

Томъ цлый можно бы наполнить,

Но остановимся пока.

Вотъ ужь почти три мсяца, какъ исправляется мостовая на углу Доброй Слободки и Машкова переулка, а до сихъ поръ нтъ еще тутъ ни конному прозда, ни пшему прохода отъ поколнной вонючей грязи. Одинъ англійскій эксцентрикъ доказалъ, что въ 80 дней можно объхать вокругъ всего земнаго шара, а у насъ въ 90 дней не могутъ исправить мостовую на протяженіи 20 саженъ. Странный мы народъ!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 27, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

Въ гор и въ радости, всюду причину

Русскій напиться найдетъ,

Выпьетъ — какъ разъ позабудетъ кручину

И ужь на драку идетъ.

Суетъ кулакъ онъ въ пылу увлеченья

Другу и въ рыло и въ тылъ,

Много, ей-богу, иметъ значенья

Этотъ воинственный пылъ.

Общей повинности вс захотли,

Храбрость взяла русаковъ,

И практикуются въ воинскомъ дл

Вс, не щадя кулаковъ.

Дло было на Негерговской желзной дорог. Гуляли въ Новомъ Петергоф четыре лабазника съ Калашниковой пристани. Ну, извстное дло, гуляли, такъ слдовательно, охулки на руку не положили: напились православные, напились — значитъ нужно и буйствовать это ужь какъ и водится. Явились лабазники на станцію, побуянили на платформ, толку мало — сли въ вагонъ, ну и давай практиковаться въ воинскомъ дл. Поздъ идетъ, а въ вагон между тмъ непечатная брань, крикъ, шумъ, звонъ разбиваемыхъ стеколъ, вообще все какъ и быть должно. Не удовлетворились лабазники и этимъ, потому что же стекла?— стекла вещь безотвтная, опять же ихъ въ вагон немного, напали они на кондуктора, ‘которому былъ порученъ надзоръ за ними’, повалили его и давай душить. Подошелъ поздъ къ Петербургу, видятъ лабазники, что дло не ладно, одинъ на ходу выскочилъ изъ вагона и тягу, поймали, штука скверная, нужно защищаться. Съ противной стороны дйствовали шесть жандармовъ, два городовыхъ и два сторожа, то-есть десять человкъ противъ четырехъ,— ну и конечно забрали. Одинъ изъ нихъ и тутъ дешево не дался, а растянулся во всю длину своего тла и его на рукахъ вынесли со станціи. Разв это не храбрецы?

Нужно сказать, что русскіе, какъ народъ храбрый и твердо увренный въ своемъ превосходств, иногда необыкновенно уступчивы. Это качество хорошее, между тмъ мннія этого не раздляетъ корреспондентъ, приславшій въ редакцію письмо изъ Богородскаго. Въ письм этомъ корреспондентъ скорбитъ о томъ, что евреи забрали въ свои руки пресловутую богородскую ‘плшь’. За врность этого я не ручаюсь и передаю только то, что онъ сообщаетъ. Дачники богородскіе, принадлежащіе къ племени Израиля, настолько усилили свое вліяніе на ‘плши’, что не допускаютъ устройства танцовальныхъ вечеровъ подъ шабаши и будто бы вслдствіе этого танцовальный вечеръ, назначенный въ пятницу, не состоялся. Это что-то странно, если правда.

Но впрочемъ, скажемъ безъ прикрасы,

Хоть всхъ пугнемъ мы на ‘уру’,

Но лишь сыны еврейской расы

У насъ пришлися ко двору.

Умютъ всюду водвориться,

Дать ходъ способностямъ своимъ,

Такъ отчего же покориться

Не можетъ ‘плшь’ на дач имъ?

Пусть шабашъ дачники справляютъ,

Пускай по пятницамъ грустятъ,

И пусть себя увеселяютъ,

Когда евреи захотятъ.

Заговоривъ объ удовольствіяхъ, не могу умолчать о томъ величайшемъ наслажденіи, которое испытывалъ я на гулянь, бывшемъ въ Зоологическомъ саду. Гулянье по истин было превосходное Сначала я было пожаллъ, что назначенное по программ упражненіе четырехълтней Лулу было отмнено, но папаша этой Лулу г. Антуанъ Делавъ, ‘соперникъ Блондена’, удивилъ почтеннйшую публику, удравъ противъ программы съ каната въ прудъ, а изъ пруда на противоположный берегъ и за тмъ съ берега неизвстно куда. Этимъ удивительнымъ сартомортале я былъ очень доволенъ. Да почести сказать и нельзя быть недовольнымъ, такого спектакля десять лтъ не дождешься. Видалъ я, какъ знаменитый Блонденъ лъ на канат яичницу, пилъ шампанское, видалъ, какъ здятъ по канату на велосипедахъ, но все это длалось на горизонтальной линіи, перпендикулярное же движеніе я видлъ въ первый разъ и приношу г-ну Антуану Делавъ мою усерднйшую благодарность. Носятся слухи, что этотъ удивительный пассажъ будетъ повторенъ удачнымъ ‘соперникомъ Блондена’ по желанію публики. Если это правда, пойду непремнно. Не знаю, вышелъ ли г. Антуанъ Делавъ изъ воды сухимъ, но что онъ достойный соперникъ Блондена, въ томъ не сомнваюсь, даже смло могу утверждать, что онъ смлй Блондена.

И что за смлость въ акробат!

Я хохоталъ, друзья, до слезъ,

Какъ на натянутомъ канат

Онъ натянулъ всмъ ловкій носъ.

И не сержусь я, воля ваша,

За неучастіе Лулу:

Утшилъ всхъ ея папаша

И получилъ за то хвалу.

Ему соперникъ коль найдется,

Задача будетъ не легка:

Делавъ нырнулъ, тому-жь придется

Летть съ каната въ облака.

Отъ носа, который въ пользу Сергіевской безплатной школы безвозмездно натянулъ г. Делавъ почтеннйшей публик, перейдемъ къ настоящимъ носамъ.

Не длиненъ и не новъ разсказъ

И я начну его не смло,

Опять скажу на этотъ разъ

О бойняхъ, хоть и надоло.

Имющееся у меня письмо гласитъ о томъ, что близъ Калитниковскаго кладбища есть бойня, и вдаль отъ этой бойни распространяется зловоніе. Т, кого злая судьба заставитъ прохаться или пройтись мимо этой бойни, положительно задыхаются. ‘Экая штука, скажете вы, господа, — какъ будто около одной этой бойни задыхаются! Этимъ, молъ, насъ не удивишь, у насъ и это всхъ боенъ воняетъ’. Такъ, господа, такъ, что отъ боенъ воняетъ, еще не штука, а штука то въ томъ, что въ лтніе жаркіе дни во время службы въ церкви этого кладбища бываютъ открыты окна и зловоніе проникаетъ въ церковь. Это штука! На это бы слдовало обратить вниманіе. Не мшаетъ внушить владльцу этой бойни, что не у всхъ такіе броненосные носы, какъ у него.

О вони, такъ о вони! На эту тему въ матушк Москв блокаменной матеріаловъ не занимать стать. Въ одной изъ предъидущихъ бесдъ я говорилъ о томъ, что администрація газоваго завода выкачиваетъ изъ своихъ трубъ вонючую воду и разливаетъ ее по улицамъ. Этотъ антисанитарный способъ орошенія улицъ не можетъ быть терпимъ въ столиц. Объ этомъ и говорилъ я тогда, но управленіе газоваго завода меня не поняло.

‘Братья писатели! въ нашей судьб

Что-то лежитъ роковое!’

Ты себ пишешь, а тутъ вдругъ теб

Подъ носъ зловонье такое

Пустятъ какъ на смхъ, и стало опять

Нужно прибгнуть къ разсказу,—

Растолковать, объяснить, дать понять

То, что не понято сразу.

Говоря тогда о зловоніи, распускаемомъ газовымъ заводомъ, я между прочимъ сказалъ, что поливка улицъ зловонной влагой изъ газопроводныхъ трубъ производится среди благо дня. Управленіе газоваго завода, не разсудивъ, что вонь всегда вонь, ночью ли, днемъ ли, среди благо дня лить на улицы свою вонючую воду перестало и производитъ эту операцію ночью, считаю своимъ дол томъ объяснить почтенному управленію, что дло не во времени, а въ вони и что было-бъ много пріятне, если бы оно одну стихію, именно воду, не выпускало на улицы вовсе, а другую стихію, именно огонь, выпускало нсколько потаровате.

Поговоривъ о вони, перейду къ принадлежностямъ дамскаго туалета. Правда, переходъ немного рзокъ, но я надюсь, что прекрасныя читательницы извинятъ меня, къ тому же, говоря юридическимъ слогомъ, смягчающее вину обстоятельство есть, и это смягчающее вину обстоятельство есть — молодость моихъ лтъ и какое-то невольное влеченіе къ прекрасному полу.

О чемъ бы я ни толковалъ,

Но коль на умъ придетъ мн дама,

Бросаю все — пиши пропалъ!

Одно въ ум… скажу вамъ прямо.

Теперь, господа мужчины, дло до васъ пока не касается, я хочу говорить со старухами и молодыми, вдовами и двицами исключительно. Замужнія пусть на меня не обижаются, потому что я не виноватъ. Въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ я прочелъ публикацію такого рода: ‘Старухамъ и молодымъ, вдовамъ и двицамъ: для сохраненія красоты лица, сбереженія отъ всесокрушающаго времени, рекомендуется косметикъ Одалискъ и слдующіе косметическіе предметы, неизбжные для каждаго преждевременно старющагося пола’?? Тутъ я что-то ничего не понимаю: ‘для каждаго преждевременно старющагося пола’… гмъ… Ну-съ. для каждаго преждевременно старющагося пола рекомендуются ‘Вальдегановскія щетки’. Дочитавъ до сихъ поръ, можно подумать, что щетки эти половыя, но дале читаю что он рекомендуются ‘для отрожденія сдыхъ волосъ въ первобытный цвтъ’. Вотъ бы хорошо богородскую плшь, причесать этими щетками! Дале рекомендуется ‘Атеньеновская вода, въ металлическихъ флаконахъ, для сохраненія волосъ: она посл перваго раза употребленія останавливаетъ самое сильное вылзаніе волосъ, хотя бы они даже клочьями падали’. Вотъ, господа, реклама-то и не врна. Она рекомендуетъ косметики вдовамъ и двицамъ, а воду то эту, что останавливаетъ паденіе даже и въ томъ случа, когда волосы клочьями падаютъ, слдовало бы рекомендовать женамъ, конечно не всмъ, ну, а у многихъ, нужно правду сказать, хоть напримръ въ Замоскворчья, волосы клочьями падаютъ.

Однако я заболтался, а у меня еще есть дло: нужно уязвить одного изъ петербургскихъ собратовъ. Власъ Ловласовъ въ своемъ дневник въ ‘Петербургскомъ Листк’ помстилъ стихотвореніе, написанное его пріятелемъ мичманомъ Ивановымъ 1562 мъ. Въ этомъ стихотвореніи мичманъ Ивановъ 1562-й говоритъ о томъ, какъ принять въ Петербург романъ Зотова ‘Таинственный монахъ’ и между тмъ ни слова не упоминаетъ о Москв. Читающіе ‘Петербургскій Листокъ’ легко могутъ придти къ заключенію, что Москва не слдитъ за литературой. Я, какъ коренной москвичъ, потерпть этого не могу, а потому и спшу уврить мичмана Иванова 1562 то, что романъ Зотова ‘Таинственный монахъ’ принятъ въ Москв и читается съ жадностію. Да-съ, г. мичманъ Ивановъ 1562!

Жена купца пришла изъ бани,

Я къ ней на чашку чая,— ахъ!

Гляжу: въ столовой на диван

Лежитъ ‘Таинственный монахъ’.

Старуха барыня на свт

Живетъ лтъ сто, ну просто страхъ!

И что-жь? межь стклянокъ въ кабинет

Какъ тутъ ‘Таинственный монахъ’.

Прикащики изъ красной лавки

Кутятъ въ сокольницкихъ кустахъ,

И тугъ растрепанный на травк

Лежитъ ‘Таинственный монахъ’.

Разъ въ погребокъ купецъ московскій

Пришелъ подумать о длахъ,

А за бутылкою поповской

Глядитъ: ‘Таинственный монахъ’.

Я разъ близъ горничной вострушки

Юлилъ безъ памяти, вдругъ ахъ!

Гляжу: въ передник у Душки

Лежитъ ‘Таинственный монахъ’.

Нтъ, не ршусь, друзья, соврать я:

Московскихъ дамъ плняютъ страхъ

Видъ странныхъ, нищая вся братья

И онъ — ‘Таинственный монахъ’.

Однимъ словомъ, этотъ занимательный романъ пріобрлъ себ и въ Москв такое же право гражданства, какъ и въ Петербург.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 29, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Недавно я получилъ одно увдомленіе, увдомленіе было такого свойства, что я отнесся къ нему недоврчиво и похалъ проврить его лично. хать нужно было въ трактиръ ‘Нижній-Новгородъ’, находящійся у Яузскаго моста. Прізжаю, спрашиваю чаю и подзываю половаго.

— Нельзя ли машину завести? спрашиваю его.

— Съ удовольствіемъ бы, отвчалъ половой,— да теперь ее немного смазываютъ.

— Когда же можно?

— Вечеромъ, если угодно, пожалуйте, будетъ играть.

— А что она у васъ играетъ?

— А вотъ-съ, неугодно ли программу.

Половой подаетъ мн программу, беру и читаю: ‘No 1 Херувимская пснь и Яко до Царя, Бартнянскаго’. Боле въ программ смотрть было нечего. Полученное мною сообщеніе оправдывалось на дл, въ трактир, пользующемся, самой развеселой репутаціей, машина играетъ ‘Херувимскую пснь!’ Говорятъ, что трактиръ этотъ по вечерамъ полонъ не только пьяными, но даже не лишенъ присутствія фей. Что можно прибавить къ этому, кром того какъ сказать сообщившему мн:

Провривъ ваше сообщенье,

Я все на дл увидалъ

И признаюсь, мое почтенье…

Благодарю, не ожидалъ!

Я признаюсь, не могъ поврить,

Органъ молитвы чтобъ игралъ

Но създилъ самъ… что лицемрить?

Благодарю, не ожидалъ!

Думаю, что т, отъ кого это зависитъ, прочтя мое заявленіе, обратятъ на него вниманіе и конечно согласятся, что постановка на машин въ трактир не только ‘Херувимской псни’, но и всякой другой молитвы вообще врядъ ли умстна.

Буду продолжать о трактирахъ же.

На дняхъ халъ я изъ Общедоступнаго театра, останавливаюсь у какого то кабака, нарицаемаго почему-то ‘кафе-рестораномъ’, помщающемся въ дом Коммисарова противъ Александровскаго сада. Вхожу, ресторанъ раздленъ на дв половины стеклянной перегородкой. Въ первой половин обстановка чисто кабацкая, вхожу за перегородку въ другое отдленіе. Стоятъ нсколько столовъ, покрытыхъ красными салфетками, тусклыя лампы, сомнительнаго свойства мебель и посуда — все напоминаетъ собою обстановку грязныхъ трактировъ, именуемыхъ ‘низками’. По такъ какъ мн хотлось сть, то я вспомнилъ пословицу: ‘не красна изба углами’ и слъ за столъ.

— Что вамъ угодно?спрашиваетъ подошедшій половой.

— Что нибудь пость

— Слушаю съ.

Половой уходитъ, а я сижу и жду, удивляюсь, что половой не позаботился даже узнать, что мн нужно. Подзываю другаго половаго, спрашиваю карту. Подаетъ карту, читаю: ‘Ресторанъ 1 й гильдіи купца З…на, вина изъ погреба Депре’ и т. д.

— Мн нужно кушанья, а это вина, говорю половому.

— Что будетъ угодно, говоритъ онъ, отходя въ сторону.

‘Чортъ знаетъ, что такое!’ думаю я и начинаю искать между коньяками и водками чего нибудь съдомаго, такого ничего конечно не обрлось, я подивился и ршилъ, что или прислуга въ этомъ ресторан крайне безтолкова, или ресторанъ этотъ существуетъ со спеціальною цлью выпивки.

— Чей это ресторанъ? спрашиваю половаго, смотря на загадочное З…на, помщаемое на карт.

— Тамъ написано.

— Написано подъ титлами, не Зимина ли? спрашиваю.

— Тамъ написано,

Плюнулъ я и вышелъ изъ ресторана, не зная, чему удивляться: безтолковости ли прислуги, или титлообразному изображенію фамиліи владльца. Неужели содержаніе ресторана настолько предосудительно, что можетъ компрометтировать хозяина?

Мы пьемъ веселье полной чашей,

Но вс наврядъ ли сознаютъ,

Что есть трактиръ въ столиц нашей,

Гд только выпивку даютъ.

Скажу, друзья, вамъ безъ обмана,

Я одного не могъ открыть:

Къ чему владльцу ресторана

Фамилью нужно было скрыть?

Кстати не могу не припомнить случая, бывшаго недавно съ редакторомъ ‘Ремесленной газеты’ г-мъ Савичемъ и напечатаннаго въ ‘Петербургскомъ Лист’. Въ квартир г-на Савича случился пожаръ, вслдствіе чего г. Савичъ пробылъ въ Москв доле обыкновеннаго и такъ какъ живетъ онъ на дач, то и ршился ночевать въ какой нибудь изъ московскихъ гостинницъ. Съ этою цлью прізжаетъ онъ въ ‘Сухаревскую гостинницу’ и спрашиваетъ номеръ.

— Вы одни? спрашиваютъ его.

— Одинъ.

— У насъ можно ночевать только вдвоемъ.

Плюнулъ г. Савичъ и похалъ въ шикозную полугостинницу ‘Эрмитажъ’, занялъ номеръ и началъ укладываться. Стучатъ, г. Савичъ отпираетъ, входитъ номерной.

— Вы одни? спрашиваетъ онъ.

— Одинъ.

— У насъ можно ночевать только вдвоемъ.

Затмъ г-на Савича приглашаютъ оставить гостинницу, въ которой ночуютъ только парами. Г. Савичъ отказался и только по прибытіи полицейскаго офицера былъ оставленъ въ поко. Похвально!

Гостинницъ шикарныхъ довольно

Въ Москв, имъ за то исполать,

Что въ нихъ закутишься невольно,—

Чего же намъ больше желать?

И можно тамъ не безъ комфорта

Вдвоемъ москвичамъ ночевать,

Какого же, други, намъ чорта

Теперь остается желать?

Отъ этого случа ближе всего перейти къ ‘милымъ, но погибшимъ созданіямъ’. Оба тротуара Кузнецкаго моста и Трубнаго прозда полны ими и до сихъ поръ, на это не обращено никакого вниманія. А между тмъ эти таинственныя незнакомки держатъ себя до того нескромно, что не оставляютъ въ поко не только мущинъ одинокихъ, но даже мущинъ, проходящихъ съ дамами. Не мшало бы обратить на это вниманіе, вдь Кузнецкій мостъ считается главною улицею столицы и вовсе не можетъ служить закоулкомъ для прогулокъ ‘убогихъ и нарядныхъ’ фей. По феи гуляютъ и я могу сказать, что:

Въ этой улиц роскоши, моды.

Гд изящество всюду царитъ,

Проститутокъ снуютъ хороводы

И развратъ начистую кипитъ.

Предъ окномъ магазина шикарнымъ,

Не стсняясь, вечерней порой,

Въ одиночку, втроемъ и попарно

Фей различныхъ снуетъ шумный рой.

Отъ московскихъ увеселеній перенесемтесь, господа, за городъ.

Въ полученномъ мною письм описана сценка, разыгранная въ Шато де Флер, но не на эстрад, а на дорожк сада. Дйствующими лицами были капельмейстеръ г. Друбе, артистка г-жа Линская и часть оркестра. Сценка эта была разыграна, конечно, сверхъ программы и не только не по желанію, но даже противъ желанія публики и заключалась въ слдующемъ. Г-жа Линская при разъзд изъ Шато де-Флера, выходя вмст съ г-мъ Друбе, обратилась къ нему съ вопросомъ, почему онъ въ случа требованія публикою повторенія нкоторыхъ куплетовъ, не охотно исполняетъ это и артисты принуждены просить его о томъ съ эстрады. Неужели это вамъ такъ трудно? закончила г-жа Линская. Г. Друбе отвтилъ ей въ такихъ выраженіяхъ, которыя и приводить здсь считаю неудобнымъ и съ такимъ азартомъ, что г жа Линская просила его не кричать. Въ отвтъ на это музыканты, числомъ около тридцати, изъ которыхъ многіе были выпивши, окружили г-жу Линскую, подступили къ ней съ палками и кричали на нее самымъ неприличнымъ образомъ Съ г-жою Линскою сдлалась истерика и ее едва довели до комнаты г-на Беккера. Масса публики была поражена этимъ скандаломъ и многіе тотчасъ же заявили готовность, быть свидтелями, если г-жа Линская привлечетъ г на Друбе къ суду за оскорбленіе въ публичномъ мст.

Оркестромъ Друбе вс довольны

И, къ довершенію всего,

Сознаться вс должны невольно:

Ансабль въ артистахъ у него.

Всегда онъ полонъ увлеченья,

За то хвала ему и честь,

Но какъ въ тотъ вечеръ впечатлнья

Онъ врядъ могъ больше произвесть.

Артистамъ нужно увлеченье,

Оно съ талантомъ имъ дано.

И съ увлеченьемъ въ ‘Развлеченье’

Попасть оркестру суждено.

Если г-жа Линская вызоветъ оркестръ и самаго г-на Друбе въ судъ, это конечно охладитъ немного артистическій жаръ. Не знаю, потеряетъ ли отъ этого искусство, но г. Друбе потеряетъ, а публика не потеряетъ, это врно. На счетъ охлажденія мн сообщаютъ о купальняхъ на Москв рк, что они… сухи изъ воды выходятъ, то-есть, что воды въ нихъ почти нтъ, а обртается какой то илъ, длающій изъ купаленъ нчто весьма непотребное. Я этому не совсмъ довряю, а вроятно: мало ли какія рдкости бываютъ на свт? Пишутъ мн, будто бы взявшіе сезонные билеты сердятся на содержателя купаленъ и многіе совсмъ отказались отъ купанья, также будто бы посторонніе постители, благодаря скудоводію, не посщаютъ купальни.

Ей-ей, друзья, для васъ невзгоды

Пришла нежданая пора:

Въ Москв-рк изсякли воды,

На суш-жь часто озера!

Теперь, господа, нсколько словъ о Нижегородской ярмарк. Въ редакцію доставлено оттуда нсколько объявленій и между прочимъ одно восхваляющее знаменитый, если не своими достоинствами, то замысловатостію рекламъ ‘шоколадъ Ретабліеръ’. Реклама эта отпечатана очень тщательно на желтой бумаг, въ слдующемъ вид: сверху помщена картинка, на которой изображенъ магазинъ, гд торгуютъ знаменитымъ шоколадомъ, около магазина стоятъ и бесдуютъ два какіе-то франта, одинъ очень тонкій, другой довольно сдобный. Тонкаго зовутъ Николай Иванычъ, сдобнаго — Павелъ едоровичъ. Бесда ихъ заключается въ томъ, что тонкій Николай Иванычъ не узнаетъ сдобнаго Павла едоровича, оказывается, что Павелъ едоровичъ раздобрлъ такъ потому, что каждый день пьетъ по три чашки шоколада Ретабліеръ. Даже реклама говоритъ, что ‘кто дорожитъ своимъ здоровьемъ и желаетъ оставаться здоровымъ, тому предлагается пить извстный шоколадъ Ретабліеръ’. Затмъ слдуетъ цна и прочіе комментаріи и въ конц концовъ говорится, что ‘этотъ шоколадъ рекомендуется особенно для укрпленія мужественныхъ силъ’. О! съ этимъ шоколадомъ мы не пропадемъ, и я съ своей стороны всмъ, у кого есть лишнія деньги, совтую пить его.

Пусть болзнію кто грезитъ,

Бросивъ нить пустыхъ химеръ,

Пьетъ по утру сколько влзетъ

Шоколадъ Ретабліеръ!

Богатть кто пожелаетъ,

Пусть онъ прежде всякихъ мръ

До одышки потребляетъ

Шоколадъ Ретабліеръ!

Пейте утренней порою

Чашекъ по сту, напримръ,

И раздуетъ всхъ горою

Шоколадъ Ретабліеръ!

Другое объявленіе, присланное изъ Нижняго, слдующаго содержанія: ‘Объявленіе. Рыбинская Мщанская Управа на основаніи 819 ст. 4-го пун. рекрут. устава (издан. 1862 г.) должна приступить съ Рекрутскими Старостами и добросовстными участковъ Много-рабочаго (?) одиночекъ и двойниковъ къ пересоставленію по прошествіи пяти лтъ Семейныхъ Списковъ о мщанахъ г. Рыбинска, но какъ при расмотреніи сихъ открылось, что многими Мщанами не доставлено свденіевъ о послдовавшихъ перемнахъ, какъ-то: о прибыли, убыли душъ, о вновь родившихся, умершихъ, вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки (?), безъ которыхъ (т. е. безъ браковъ?) Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ. Почему покорнйше проситъ Городскія и уздныя Полицейскія Управленія и Гг. начальствующихъ лицъ въ случа оказательства на жительств Мщанъ г. Рыбинска во вверенныхъ управленіяхъ то объявить имъ чтобъ они требуемыя свденіи въ непродолжительномъ времени доставляли въ Мщанскую Управу’. Я привелъ это объявленіе цликомъ съ полнымъ сохраненіемъ орографіи. Какъ сообщаютъ, въ Нижегородской ярмарк оно красуется на всхъ столбахъ и углахъ и дивитъ всхъ мало-мальски грамотныхъ людей, своею безграмотностью и безтолковщиной. Какъ, напримръ, понять ‘не доставлено свденіевъ о вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки безъ которыхъ Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ?’ Да съ немного поболе грамотности не мшало бы.

Третье и послднее объявленіе начинается такъ: ‘Боле 70 лтъ существуетъ Нижегородская ярмарка и въ теченіи боле 70 лтъ почтенные постители ярмарки смотрли и покупали въ разныхъ дешевыхъ магазинахъ, но это безспорно и не отрицаемо, что такой неслыханно баснословно дешевой продажи, какая будетъ производиться ежедневно до окончанія продажи (?) съ 8 час. утра до 8 часовъ вечера въ склад подъ фирмою Истинный Источникъ Макарьевской ярмарки, никто до сихъ поръ не видалъ и никогда больше не увидитъ. Вотъ доказательство не на словахъ, а на дл, въ этомъ каждый можетъ лично убдиться ибо тамъ продается диво нашего времени!!!’ Даже самъ владлецъ ‘Истиннаго источника’ три знака удивленія поставилъ, что дескать я написалъ-то! Диво нашего времени!… это похоже на публикацію о чуд костромскихъ лсовъ или двухголовомъ теленк. Но однако къ длу. Посл ‘диво нашего времени’ слдуетъ прейсъ-курантъ, прочтя который, невольно подумаешь:

Иль свой товаръ Богъ всть откуда

‘Источникъ истинный’ беретъ,

Или мороча всхъ на чудо,

Въ своей реклам лихо вретъ.

Для нашей матушки отчизны

По всмъ и весямъ, и угламъ

Такой не знаютъ дешевизны,

Такихъ не видано рекламъ.

Напримръ: ‘жилеты настоящіе французскіе съ шелкомъ, везд 6 р., за 1 р. 75 коп.!’ Какъ это понять? Или вс торговцы, продавая жилеты по 6 руб., берутъ по 4 р. 25 коп. лишняго, или владлецъ ‘Истиннаго источника’… да ничего не придумаешь… разв не набралъ ли онъ свои французскіе жилеты во время франкопрусской войны? Прейсъ-курантъ заключается слдующими словами: ‘Кром того тысяча другихъ предметовъ по цнамъ невроятнымъ, но однако же нигд въ Европ небывалымъ (??). По бокамъ рекламы напечатано: ‘Невроятно, но однако же истинная правда’. Помню, я толковалъ какъ-то о небывало дешевой продаж, производящейся въ ‘Русскомъ Базар’ въ Москв, сдается мн почему-то, что ‘Русскій Базаръ’ ‘Истинному источнику’ братецъ родимый. А за рекламу хвалю и даже хочу посовтовать ему писать свои рекламы въ стихахъ, напримръ хоть такъ:

‘Не стая вороновъ слеталась

‘На груду тлющихъ костей’,

Въ ‘Источникъ истинный’ стекалась

Толпа покупщиковъ-гостей.

‘Гусаръ на саблю опираясь,

‘Въ глубокой горести стоялъ’,

Купить кальсоны собираясь,

Онъ деньги мдныя считалъ.

За что ни взялся, все дороже…

И что-жь гусаръ вдругъ узнаетъ:

Кальсоны изъ англійской кожи

‘Источникъ’ дешево даетъ.

‘Подъ вечеръ осенью ненастной’

Въ ‘Источникъ’ два забрла

И тамъ аршинъ фланели красной

За четвертакъ пріобрла.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 31, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Не врь, восторженный москвичъ,

Ты общаньямъ — все химеры,

При исполненьи всюду дичь

Даютъ намъ принятыя мры.

Взмутятъ частенько нашу тишь

Сужденья, поднятыя рьяно,

И вдругъ гора рождаетъ мышь,

И видимъ — радоваться рано.

Глядимъ, дивясь и тщась постичь,

Съ чего у насъ все на изнанку!

Э, да не врь, прошу, москвичъ,

Ты общаньямъ спозаранку.

Много у насъ было говорено о новой торговой полиціи, много надежды было возложено на нее, много благъ сулило ея учрежденіе, а нужно сказать по совсти, что надежды эти и посулы еще ничмъ не оправдались. Конечно, за то, что нкоторые торговцы мошенничаютъ, винить торговую полицію невозможно: придетъ время, поймутъ, что времена безнаказаннаго обмана канули въ вчность, для того и существуетъ торговая полиція, чтобъ обуздать это мошенничество, но за неряшество, существующее въ мясныхъ и подобныхъ имъ лавкахъ, попенять торговой полиціи слдуетъ. Неряшество это видимо всякому, видимо оно конечно и членамъ торговой полиціи, а между тмъ на это не обращено повидимому никакого вниманія и неряшество этихъ лавокъ способно поразить всякаго. Не говоря уже о фартукахъ, носимыхъ нашими мясниками и представляющихъ собою нчто непотребное, самое мясо находится въ полномъ небреженіи: на полкахъ зачастую стоятъ лужи крови, и не рдкость, что наши мясники, пользуясь невдніемъ покупателя, отпускаютъ мясо, которому мсто не въ кухонной кастрюл, а на обычномъ аутодафе за заставой. Не говоря о дальнихъ рынкахъ, возьмемъ нашъ пресловутый Охотный рядъ, Торговцы его какъ-то особенно отличаются любовью къ нечистот и вони. Всякій, даже самый небрезгливый человкъ, сознается, что нкоторыя лавки въ Охотномъ ряду содержатся такъ неопрятно, что вовсе не напоминаютъ собою о существованіи въ Москв учрежденія, именуемаго торговой полиціей. Если это встрчаемъ мы въ центр Москвы, то что же сказать о другихъ рынкахъ?

И такъ, москвичъ, будь радъ не радъ,

Но въ правд словъ моихъ сознайся,

Взгляни на нашъ Охотный рядъ

И новизной не восхищайся.

Европа хоть плняетъ насъ

Всмъ и изящнымъ, и шикарнымъ,

Но рядомъ съ Азіей подъ часъ

Мы въ отношеньи солидарномъ.

Напримръ, взглянувъ въ настоящее время на Никольскую, на ея изящные дома, на возникающую тамъ кой-гд асфальтовую мостовую, невольно какъ-то радуешься и думаешь себ, что вотъ молъ наша матушка Москва какъ защеголяла, съ какимъ шикомъ обстраивается. Но это, господа, подумаешь, взглянувъ на Никольскую наружно, въ дйствительности же она похожа на тхъ франтовъ, которымъ пофрантить охота смертная, а участь-то горькая. Смотришь, всмъ франтъ: и одтъ шикозно, и держится такъ изящно, а разсмотрлъ поближе, у, франта или сапоги безъ подметокъ, или другой какой ни на есть ‘въ мундиришк изъянъ’ окажется. Съ этой-то вотъ шикозной Никольской мн пишутъ, что есть, изволите видть, тамъ домъ, принадлежащій графу Орлову-Давыдову. Домикъ этотъ ничего таки, занимаетъ дистанцію огромнаго размра’ и доходишка есть съ него изрядный, тысченокъ такъ до сорока въ годъ, и наружнымъ видомъ онъ можетъ поспорить съ любымъ палаццо западныхъ столицъ. Однимъ словомъ, домъ хоть и намъ съ вами, господа, имть, такъ не совстно. Вс эти качества, взятыя вмст, заставляютъ предполагать въ дом этомъ администрацію, состоящую не изъ одного мужика дворника, а что нибудь въ род управляющаго, слдовательно человка понимающаго значеніе словъ: ‘санитарная комиссія’, ‘эпидемія’ и другихъ иностранныхъ, получившихъ право гражданства въ язык нашемъ. Это, все, говорю я, можно предполагать, на дл же все это оказывается нсколько иначе. ‘Въ подвалахъ этого дома, пишетъ корреспондентъ,— все ныншнее лто стоятъ кучи нечистотъ, на которыя постлана солома. Если пройдти по этой солом въ колошахъ, то они непремнно увязнутъ и останутся въ ней. Мн своими глазами пришлось видть, какъ эти нечистоты струятся изъ каменной стны, гд проходятъ газовыя трубы’. Конечно, я могу возразить корреспонденту, что для того, чтобы колоши не соскакивали и не увязали, ихъ можно имть потсне, но это врядъ ли успокоитъ тхъ, кто зараженъ духомъ нетерпимости видть нечистоты не въ надлежащемъ мст. Что же касается до меня, то я въ нечистотахъ, находящихся въ подвалахъ дома Орлова-Давыдова, вижу совершенно иное значеніе, нежели корреспондентъ, сообщившій о нихъ. То, что они

Достойны большаго вниманья,

Я доказать сейчасъ берусь.

Европы съ Азіей сліянье

Звеномъ конечно служитъ Русь.

И Западъ объ руку съ Востокомъ

Идутъ, не ссоряся, у насъ,

Сливаясь дружескимъ потокомъ

Полнй и ближе каждый часъ.

Вотъ потому-то дружно разомъ

Текутъ у насъ одной трубой

И нечистоты вмст съ газомъ,

Не споря въ вони межъ собой.

Это сліяніе Запада съ Востокомъ у насъ замтно во многомъ. Стремленіе къ чистот и опрятности — штука западная, неряшество и неопрятность — восточная. Съ перваго взгляда это два полюса, дв крайности, которыя кажется никогда не могутъ сойтись. Но не даромъ мы стоимъ на рубеж между Азіей и Европой, благодаря этому положенію сходятся у насъ и эти два полюса. Посмотрите, какъ усердно красятъ у насъ тумбы, стремленіе къ опрятности — значитъ Европа, и посмотрите, какъ о только что выкрашенныя тумбы мараютъ москвичи свои платья — значитъ Азія. Вроятно въ силу этого принципа сліянія только что окрашенныя тумбы у насъ не огораживаются, не гарантируются и полы прохожихъ. Впрочемъ, жалть объ этомъ едва ли возможно, это вдь въ нкоторомъ смысл поддерживаетъ коммерцію.

Отъ тумбъ ближе всего перейти къ тротуарамъ, которые он огораживаютъ. Помнится мн, что былъ приказъ г. оберъ-полиціймейстера, чтобъ извощики неотходили отъ лошадей и не толкались кучами на тротуарахъ. Какъ исполняется этотъ приказъ, знаетъ всякій, но то, что извощики толкутся на тротуарахъ, еще ‘зло не такъ большой руки’, а многіе изъ нихъ, оставя биржу, уходятъ Богъ всть куда, предоставляя на благоусмотрніе своихъ коней стоять на мостовой или на тротуар. Ну, извстно, какое же благоусмотрніе у лошади, и видимъ зачастую, что кони эти пользуются черезъ чуръ своимъ правомъ. Такъ мн пришлось видть на дняхъ, что у гостинницы противъ манежа на Моховой, гд помщается биржа шикарей извощиковъ, одинъ извощицкій рысакъ стоялъ буквально поперекъ тротуара, вслдствіе чего проходящая публика, не желая подлзать подъ брюхо лошади, обходила ее но мостовой. Конечно, видя на тротуар коня и не желая подлзать ему подъ брюхо или обходить его по мостовой, всякій можетъ перелзть и черезъ него, потому вдь скачутъ же рысаки черезъ прохожихъ, отчего же прохожимъ не скакать черезъ рысаковъ? Но я лично не ршаюсь на это и, видя на тротуар лошадь, всегда благоразумно удаляюсь на мостовую, разсчитывая, что логичнй попасть подъ рысака неожиданно, гд это слдуетъ — на мостовой, нежели лзть подъ него самому на тротуар.

Отъ лошадей перейдемте къ общественнымъ дятелямъ, и это не будетъ скачекъ. Лошади и общественные дятели… да все же дятели: одни дятели ума, другіе дятели силы, но есть нчто среднее между тми и другими, есть дятели… какъ бы это назвать-то ихъ по-фигурне?… ну хоть дятели громогласія. Одинъ изъ такихъ дятелей явился на богородской ‘плши’ и громогласно заявилъ, что онъ дятель и потому долженъ говорить громко. Былъ, изволите ли видть, на ‘плши’ балъ, дятель громогласія остается недоволенъ тмъ, что играетъ Крейнбрингъ, а не Рябовъ, и начинаетъ дятельствовать, подымается споръ, собирается толпа, является квартальный надзиратель и проситъ дятеля или говорить тише, или уходить съ круга, но… позвольте, господа: между великими людьми существуетъ какая-то тайная связь. Людовикъ XIV во французскомъ парламент сказалъ: ‘Государство — это я!’ Какой-то великій полководецъ, отстаивая свои права на военномъ совт, сказалъ: ‘Побда и пораженіе — это я!’ А дятель на богородской ‘плши’ сказалъ: ‘Общественный дятель — это я!’ Я сдлалъ это маленькое отступленіе для того, чтобы провести параллель между Людовикомъ XIV въ парламент, полководцемъ на военномъ совт и дятелемъ на ‘плши’. Нтъ сомннія, что вс они люди великіе. Чмъ велики двое первыхъ — объяснять я не стану, великость же послдняго объясняется собственными его словами. На замчаніе квартальнаго говорить тише, онъ сказалъ: ‘Я общественный дятезь прежде всего. Я говорю громко въ Дум, я говорю громко на суд, а потому и считаю себя вправ и тутъ говорить громкой Ясно, что сей дятель все свое значеніе основываетъ на громогласіи и имъ-то ‘прежде всего’ великъ онъ.

Онъ чистъ, какъ листъ бумаги чистъ,

Какъ листъ прежде всего.

Онъ голосистъ, форсистъ, рчистъ,

Оспоритъ хоть кого,

Прежде всего, прежде всего.

Онъ голосомъ беретъ

И всюду громко онъ оретъ,

Знать толкъ есть изъ того…

На ‘плши’ шумный споръ завелъ,

Онъ споръ прежде всего.

Народъ квартальнаго привелъ,

Тотъ слышитъ отъ него:

Прежде всего, прежде всего

Я дятель, везд

Кричу я громко и нигд

Не слышу ничего.

Пресловутая богородская ‘плшь’!

Воздухъ ли въ Богородскомъ такой, ‘плшь’ ли не въ часъ задалась, иди и то, и другое вмст, но только ‘плшь’ эта служитъ постоянно ареной различныхъ скандаловъ и безобразій. Ни одного года не проходитъ, чтобъ нсколько человкъ съ ‘плши’ не попали въ камеру мироваго судьи. Года не проходитъ, чтобы на ‘плши’ не было нсколько скандаловъ. Стяжала себя ‘плшь’ громкую, но грустную извстность и упражняются на ней православные и иные въ словесныхъ препирательствахъ нецензурнаго свойства, въ мордобитіи и иномъ прочемъ, предусмотрнномъ нашимъ кодексомъ. Помню я, господа, прошлый годъ въ начал лта тронулъ я ‘плшь’ въ одной изъ своихъ бесдъ и вскор за тмъ получилъ отъ одного изъ распорядителей письмо, въ которомъ онъ выразилъ приблизительно, что молъ что было, то прошло и что теперь ‘плшь’ не та уже,— скандаловъ нтъ и въ доказательство этого привелъ слдующее: ‘На первомъ балу, одинъ изъ пьяненькихъ постителей началъ вести себя не такъ, какъ должно и былъ вытолканъ съ круга’. На первомъ балу… пьяненькій… вытолканъ… Что же тутъ толковать еще! подумалъ я, складывая письмо, и оставилъ пресловутую ‘плшь’ въ поко. Настало ныншнее лто, перехали вс на дачи и ‘плшь’ отстроилась за ново, увеличилась, вс ждали, что съ новыми эстрадой, оградой и скамьями пойдетъ вс по новому. Но воздухъ ‘плши’ не замедлилъ сказаться: прошло немного времени и пошли съ ‘плши’, какъ говорится, отъ одной печи да разныя рчи. Началось съ того, что въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ кто то проплъ панегирикъ ныншнему, якобы невиданному и неслыханному состоянію богородской ‘плши’ и удовольствіямъ, которыя тогда богородская публика еще только предвкушала. Авторъ панегирика сладко плъ о эстрад, барьер, скамьяхъ, о крашеніи, росписаніи и прочемъ и оказалось, что похвала мужу пагуба. Вс эти подлки и окрашеніе, и росписаніе эстрады и барьера взбудоражили богородскую публику и повалились на распорядителей какъ шишки на Макара. Публика, подписавшая деньги на отдлку ‘плши’, осталась недовольна этой отдлкой, и на распорядителей отовсюду посыпались упреки и даже нчто большее, такъ что прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ. Эти препирательства хотя и бывали подчасъ бурны, но имли видъ разсчетовъ семейныхъ и дальше ‘плши’ не заходили, многіе изъ публики дулись, но молчали и ждали отчета. Наконецъ отчетъ появился и дутье публики разршилось письмомъ, явившемся въ ‘Русскихъ Вдомостяхъ’ и подписанное буквой М. Авторъ письма, разбирая дйствія распорядителей по отдлк ‘плши’, находитъ ихъ не совсмъ безукоризненными и въ доказателество приводитъ цифры отчета, указывая или на то, что распорядители, говоря деликатно, слишкомъ харчисто распорядились чужими деньгами, прямой же смыслъ письма тотъ, что распорядители не оправдали доврія общества. Письмо это заключалось такими словами: ‘Прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ, мы было обрадовались, но радость наша была преждевременна — ихъ и палкой не выгонишь’. Письмо, какъ видите, далеко неделикатнаго свойства. Въ это время я получилъ два письма, одно вслдъ за другимъ, діаметрально противоположныхъ по содержанію. Въ одномъ, самымъ безцеремоннымъ образомъ разбирались дйствія распорядителей и упоминалось о какой-то разыгранной ими комедіи ‘угнетенной невинности’, въ которой завязка — желаніе распорядителей выдти, а развязка — продолженіе распоряжаться, не смотря на несочувствіе общества. Въ другомъ письм, напротивъ, говорилось, что нападки распорядителей носятъ чисто личный, мелочной характеръ и что распорядители настолько сознаютъ свою правоту и заслугу передъ обществомъ, что считаютъ себя выше всхъ нападокъ и не обращаютъ на нихъ вниманія, въ конц концовъ оба автора просятъ дать мсто своимъ заявленіемъ въ моихъ бесдахъ. Прочтя оба эти письма, я не зналъ, на которомъ изъ нихъ остановиться и ршивъ, что тутъ, какъ говорится, медвдь реветъ и корова реветъ, а кто кого деретъ, самъ чортъ не разберетъ, оставилъ безъ вниманія ихъ оба и ждалъ, что распорядители отвтятъ на письмо, помщенное въ ‘Русскихъ Вдомостяхъ’, но отвта не послдовало, и я всю эту бурю въ стакан воды приписалъ ни чему иному, какъ воздуху богородской ‘плши’.

О, пресловутая ‘плшь’ богородская,

Видно судьбина такая уродская

Свыше теб послана,

Что изъ своей недалекой хоть мстности

Ты скандалезной и громкой извстности

Каждое лто полна.

Только лишь майскіе дни начинаются,

Дачники въ мстность твою собираются,

Идутъ, что вотъ скоро и балъ,

Звуки оркестра по рощ разносятся,

И ужь далеко извстья доносятся,

Что на теб былъ скандалъ.

Съ новымъ барьеромъ, скамьями, бесдкою

Вновь заслужила извстность ты рдкую

И прогремла трубой.

‘Плшь’ богородская, ‘плшь’ танцовальная,

‘Плшь’ музыкально-вокально-скандальная,

Я восхищаюсь тобой!

Начавъ говорить объ окрестностяхъ Москвы, не могу пройти молчаніемъ о скандал, бывшемъ въ Царицын. Мн сообщаютъ, что среди ныншняго лта тамъ разыгралась слдующая исторія. На пути отъ царицынскаго сада къ вокзалу желзной дороги есть трактиръ, пользующійся не совсмъ скромной репутаціей. Дло было поздно, сообщившій мн нижеслдующую исторію, идя къ вокзалу, услыхалъ крикъ о помощи, раздавшійся вышенаименованнаго трактира и бросился туда. Глазамъ его представилась слдующая картина. Двое хорошо одтыхъ мущинъ спорили съ толпой пейзановъ изъ сосдней деревни. Къ чему пристали пейзаны, никому не было да и до сихъ поръ неизвстно, только изъ крика ихъ было видно, что они усердствовали на отправленіи двухъ проходящихъ мущинъ въ волостное правленіе. Вновь прибывшій, подойдя ближе, увидалъ, что у одного изъ мущинъ вонзилась двумя зубцами въ руку повыше локтя острога, брошенная въ него крестьянами, что и было причиною крика о помощи. Свидтель этого скандала, какъ лице офиціальное, вмшался въ происходившую передъ нимъ сцену и доказалъ пейзанамъ, что арестовать то, напротивъ, слдуетъ ихъ и посовтовалъ какъ попавшему на острогу, такъ и его товарищу отправиться на станцію и требовать составленія акта. Видя, что дло приняло тикой неожиданный результатъ и нападеніе ихъ не выгорло, пейзаны пустились на утекъ. Однако все это было заявлено на станціи. Сообщая мн эту исторію, свидтель удивляется, что съ того времени прошло уже около двухъ мсяцевъ, а между тмъ со стороны пораненнаго не дано этому длу надлежащаго хода, и до сихъ поръ остается неизвстнымъ, для какой надобности крестьяне толкутся по ночамъ на дорог и, вооруженные острогами, нападаютъ на прохожихъ. Желательно бы было, чтобы дло это получило дальнйшій ходъ и публика, какъ живущая въ Царицын на дачахъ, такъ и посщающая оное, было гарантирована отъ ночныхъ столкновеній съ пейзанами и не попадала подъ ихъ остроги. Да, господа,

Конечно думать не могли вы,

Не дочитавъ до сихъ страницъ,

Что мстность та страшне Хивы,

Опаснй Персіи границъ.

Теперь, надюсь, будетъ ясно

Понять вамъ всмъ изъ этихъ строкъ,

Что тамъ гулять куда опасно

Отъ мужиковъ и ихъ острогъ.

Кстати о нашихъ загородныхъ ресторанахъ. Рестораны наши конечно пріунываютъ во время Нижегородской ярмарки, такъ какъ большій процентъ гулякъ переноситъ поле дйствія на время ярмарки въ Нижній. Грусть эта понятна, потому — что грха таить: гуляки для ресторановъ все, на порціяхъ чая да котлетахъ далеко не удешь. Теперь ярмарка кончается, вс наши ресторанные хлыщи возвращаются во свояси, и рестораны потираютъ руки, предвкушая весь смакъ пикниковъ и веселыхъ компаній. Даже петербургскіе ресторанные корифеи забрасываютъ свои алчные взоры въ карманы нашихъ пьянолюбивыхъ земляковъ и перебираются поближе къ сердцу Россіи, тамъ-де и денегъ вволю, и кутилъ много — жатва будетъ обильная. Такъ въ газетахъ сообщаютъ, что г. Шульцъ перебирается съ своимъ хоромъ изъ Петербурга въ нашу московскую Стрльну. Добро пожаловать, дорогіе гости, у насъ мста хватитъ и денегъ достанетъ, а недостанетъ такъ мы кафтаны выворотимъ, въ акціонерную кассу слазимъ, на счетъ смерти родителя векселей надаемъ, старуху богатую замужъ подднемъ, или какое ни на есть художество устро имъ, не ударимъ лицомъ въ грязь, поддержимъ Москву хлбосольнрю, добудемъ и приготовимъ денегъ, потому вдь не намъ же дарить, вы дете. Прізжайте, господа, прізжайте.

Покутимъ и попьянствуемъ вволю,

Намъ пріятенъ разгула хаосъ,

И на вашу достанется долю

Тьма деньжищь, а подъ часъ и тово съ…

Извините, за нравъ не поручимся,

Любимъ деньги бросать и гулять,

Но ужь если бездльемъ соскучимся…

Да увидите, что толковать!

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 33, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Начавъ предъидущую бесду нсколькими замчаніями о нашей торговой полиціи, я, какъ благонамренный москвичъ, былъ далекъ отъ мысли упрекнуть членовъ ея въ чемъ нибудь, кром нкоторой доли нераднія. Но у васъ

Ужь если вздумалъ замчать

Кто въ чемъ иль въ комъ нибудь пороки,

Не скоро можно замолчать,

И успвай считать лишь строки.

На что построже ни взгляни,

Потомъ на долго не отстанешь:

За кончикъ только потяни —

И до конца едва дотянешь.

Слова нтъ, что торговая полиція учрежденіе хорошее, а главное при подленькой наклонности нкоторыхъ торговцевъ надуть покупателя — учрежденіе неоцненное. Но… врагъ силенъ, а человкъ слабъ, желаніе благостыни — общій порокъ человчества и этотъ-то порокъ можетъ служить достаточнымъ порогомъ, способнымъ задержать успшное достиженіе цли, лежащей въ основ учрежденія торговой полиціи. Сами члены торговой полиціи конечно сознаютъ, что для успха ихъ общаго дла необходимо, чтобы въ ихъ сред было какъ можно мене личностей, зараженныхъ этимъ порокомъ и имющихъ карманы, способные вмстить сколько угодно ‘благодарности’. Не говоря уже объ успх дла, желаніе отршиться отъ подобныхъ личностей должно уже быть въ нихъ потому, что слухи о подобныхъ личностяхъ падаютъ не на однихъ виновниковъ, по на всхъ членовъ учрежденія, по мткой русской пословиц: ‘Паршивая овца все стадо портитъ’. Отдлаться отъ эгихь ‘паршивыхъ овецъ’ боле нежели желательно, и самымъ лучшимъ средствомъ къ этому, кром исправнаго контроля, конечно служитъ печать. И такъ:

‘Не дай Богъ никого сравненьемъ мн обидть’,

Но должное за должное воздать,

И заявленію желая мсто дать,

Хотлъ бы вмст съ тмъ я въ немъ ошибку видть.

Правда, полученное редакціей сообщеніе, касающееся нкоторыхъ членовъ торговой полиціи, авторъ котораго ручается за врность сообщенныхъ фактовъ, настолько странно въ виду начала дятельности торговой полиціи, что я, давая ему мсто, невольно спрашиваю себя: неужели это правда? И что грустнй всего, такъ это те, что сообщаемое редакціи не есть вроятно секретъ и, расходясь въ преувеличенныхъ слухахъ и съ неизбжными комментаріями, подрываетъ реноме всей торговой полиціи, учрежденія, къ которому до сихъ поръ вс относились сочувственно. Вотъ что сообщаетъ корреспондентъ: ‘Нкоторые юные члены торговой полиціи до того расходились въ усердіи ревизовать чистоту совсти нашихъ торгашей и ихъ торговыхъ помщеній, что оказалось необходимымъ со стороны кого слдуетъ обревизовать чистоту ихъ собственной совсти. Такъ близъ одного моста одинъ изъ старшихъ членовъ торговой полиціи производилъ дознаніе непосредственно чрезъ самихъ торговцевъ. Результатъ этого дознанія оказался слдующій: все усердіе юныхъ ревизоровъ выражалось главнымъ образомъ не въ исполненіи возложенныхъ на нихъ обязанностей, а въ собираніи всевозможной контрибуціи. Тамъ, гд слдовало позвать полицію и составить актъ, юные ревизоры^ умиротворялись нсколькими рублями, гд слдовало сдлать торговцу замчаніе и обязать его подпискою, тамъ пилась водка, лась солянка и бралось нсколько копеекъ на извощика. По что всего замчательне, такъ это то, что у одного небогатаго и крайне робкаго торговца юные ревизоры вымозжили ‘послдній пятиалтынный и дв пары блевыхъ носковъ!’ Дале сообщается о томъ, что посл этого торговцы наименовали этихъ ревизоровъ ‘чулошниками’. Если это сообщеніе справедливо, то приходится сознаться, что фигурирующіе въ немъ ‘юные ревизоры’ обладаютъ достаточной дозой практичности и скоро сообразили весь смакъ своихъ должностей и, какъ видится, не особенно разборчивы въ принятіи вещественныхъ доказательствъ невещественной признательности. Раненько, господа, раненько! Да и блевые-то носки не ко времени, теперь слдъ запасаться шерстяными.

А впрочемъ, господа, если подпустить сюда немного философіи, то легко придти къ убжденію, что описайные выше подвиги юныхъ ревизоровъ не только не предо судительны, но даже какъ нельзя боле умстны. Раз судимте это дло какъ слдуетъ. Возьмемте торговца, дйствія котораго влекутъ за собою составленіе акта, актъ влечетъ неизбжное разбирательство, за которымъ слдуетъ штрафъ, или что нибудь и еще хуже. Юные ревизоры, взявъ съ такого торговца контрибуцію, дйствуютъ и строго, и вмст какъ нельзя боле гуманно. Составленіе акта и разбирательство отрываютъ торговца отъ дла, получаютъ огласку и конечно невыгодно отражаются на его торговыхъ длахъ, тогда какъ взиманіе контрибуціи заставитъ его только слазить въ бумажникъ, цль же достигнута: торговецъ наказанъ, а составленіе акта онъ иметъ въ перспектив и потому непремнно будетъ исправне.

Нужно въ смысл этихъ строчекъ,

Чтобы пользу получить,

Торгашей безъ проволочекъ

Контрибуціей учить.

Такъ, поврьте, непремнно

Къ цли нужной мы придемъ,

И на рынкахъ преотмнно

Все какъ слдуетъ найдемъ.

Согласитесь же безъ споровъ,

Что система хоть куда

И для ‘юныхъ ревизоровъ’

Не наскучитъ никогда.

Удобства публики въ нашей блокаменной столиц частенько, какъ говорится, ‘подгуливаютъ’. Такъ на дняхъ, прозжая Теплымъ переулкомъ въ Хамовникахъ, я полюбовался на одно приспособленіе въ дом Безсонова. Это приспособленіе нкоего сооруженія къ своимъ интересамъ въ ущербъ интересовъ прохожихъ сдлано еще прежнимъ владльцемъ дома и состоитъ въ слдующемъ. У одного изъ оконъ этого дома устроенъ родъ желзнаго балкончика, на которомъ въ былое время, при прежнемъ владльц, возлежалъ, кейфуя, его врный песъ. Отдавая должное изобртательности хозяина въ доставленіи удобствъ своей собак, невольно останавливаешься на мысли: въ силу какихъ глубокихъ соображеній интересы прохожихъ предпочтены удобствамъ пса? Дло въ томъ, что окна этого дома находятся въ такомъ разстояніи отъ земли, что прохожій, идя по тротуару, прямо-таки передъ своей физіономіей встрчаетъ ршетчатый балконъ и лежащую на немъ собаку, самый же тротуаръ до того узокъ, что прохожій или долженъ нагибаться подъ балконъ, или обходить его по мостовой. Думая, что тротуары устроены не для того, чтобъ обходить ихъ по мостовой, желательно, чтобъ новый домовладлецъ даже и въ томъ случа, если у него имется собака, уничтожилъ сооруженный боле чмъ не на мст балконъ

Любовь къ животнымъ хороша,

Но согласимся, коль разсудимъ,

Что нтъ цны ей ни гроша,

Коль отъ нея неловко людямъ.

Отъ дома Безсонова перейдемъ на Китайскій проздъ въ домъ князей Грузинскихъ. Мн пишутъ, что въ этомъ дом есть церковь, а подъ алтаремъ этой церкви помщаются билліардная трактиръ и кабакъ. Всякому извстію, какъ русскій человкъ благодушествуетъ въ трактирахъ и кабакахъ, и какими оргіями сопровождается подчасъ это благодушіе. Странно, что подъ алтаремъ церкви пріютились эти злачные притоны и, отдавая полную справедливость цломудренности кабака, трактира и билліардной, помщающимся въ дом князей Грузинскихъ подъ церковью, невольно выражаешь желаніе, чтобы они тамъ не помщались, потому что всякій сверчокъ знай свой шестокъ.

Дале опять о добропорядочности нашей старушки Москвы. Всмъ конечно извстенъ приказъ г-на оберъ-полиціймейстера, гласящій, чтобы дворники какъ можно чаще мели тротуары и улицы, а между тмъ мы видимъ, что чистоплотность тротуаровъ до сихъ поръ подвержена сомннію и полицію не всегда можно винить въ этомъ. Говоря по чести, чтобъ былъ исполненъ тотъ или другой приказъ, для нашей матушки Москвы настоящаго личнаго состава полиціи недостаточно: нужно по меньшей мр на каждаго обывателя по городовому. Проходя на дняхъ по Остоженк, я былъ свидтелемъ слдующаго проявленія нашей родной неряшливости. На самомъ бойкомъ мст этой улицы, именно на углу Остоженки и площади у Пречистенскихъ воротъ, помщается, судя по наружному виду, самая антисанитарная харчевня Волкова. Половые этой харчевни имютъ похвальную привычку выливать изъ полоскательныхъ чашекъ помои, и выливаютъ они ихъ изъ оконъ прямо на тротуаръ. Я самъ былъ свидтелемъ, какъ полная полоскательная чашка помой съ папиросными окурками и прочей дрянью была выплеснута прямо подъ ноги прохожихъ, и еще хорошо, что только подъ ноги, а вдь могла бы понасть и на ноги.

Проздъ Пречистенскаго бульвара, не смотря на вс усилія нашихъ подрядчиковъ, не поддается никакимъ ухищреніямъ искусства, — проваливается да и на поди! Давно ли, кажется, кипла тамъ оживленная дятельность, работали сотни каменьщиковъ, землекоповъ и плотниковъ, казалось, что возводятся такія капитальныя сооруженія, которыя никакія усилія природы не поборютъ, казалось, будь хоть землетрясеніе и оно ничего не подлаетъ. Но это только казалось, а оказалось напротивъ, и проздъ Пречистенскаго бульвара вновь загороженъ, зда прекращена и опять начались работы — переливаніе изъ пустаго въ порожнее.

‘Вырыта заступомъ яма глубокая’,

Видя ту яму, жалю глубоко я

Силу людскую — куда терпливую,

Чтобы природу унять прихотливую…

Сколько здсь лтней порой каждый годъ

Тщетно кладется труда и заботъ!

Что-жь? подвигайся работа суровая!

Крпко приладятся брусья сосновые,

Плотно сырою землею завалятся,

Будущимъ лтомъ опять все провалится,

Снова все будутъ ломать и чинить,

Деньги зря тратить и почву винить.

Ропщутъ на почву вс жители мстные…

Псня, пріятели, всмъ ужь извстная:

Грустно вамъ то, что проздъ разрушается,

Всякій изъ васъ каждый годъ сокрушается,

Полно, заразъ бы исправить все слдъ,

Чмъ волосянку тянуть столько лтъ.

Въ самомъ дл, пока у насъ въ Москв не могутъ справиться съ грязной канавой, проведенъ Суэзскій каналъ, и подумываютъ уже провесть туннель подъ Ла-Маншемъ и вроятно устроятъ его скоре, нежели у насъ сладятъ съ этой злокачественной канавой. Отчего это такъ? Странно. По впрочемъ, господа, ‘на свт есть много такого, что нашимъ мудрецамъ не снилось’. Къ тому же въ утшеніе себя мы можемъ сказать, что если мы ракомъ движемся по пути удобствъ, то по пути удовольствій несемся полнымъ ходомъ и даже скачемъ иногда въ карьеръ. Возьмемъ для примра нашъ московскій Нмецкій клубъ. По уставу старшины этого клуба безъ разршенія общаго собранія не могутъ длать затраты свыше пятисотъ рублей. Чего бы, кажется, проще дйствовать такъ, какъ гласитъ уставъ? но нтъ, это хорошо для простыхъ смертныхъ, а не для геніевъ. Пускай называютъ русскихъ ‘капустой’ относительно доставленія удовольствіи постителямъ клуба, русская то ‘капуста’ отличилась лучше, нежели вс нмцы, взятые вмст, не смотря даже на уставъ. Ныншнимъ лтомъ для участія въ лтнихъ вечерахъ клуба приглашена была г-жа Дюранъ, которой, вроятно для большаго воодушевленія, выдано было, какъ говорятъ, около девяти тысячъ рублей, но этого еще мало: для нея устроена была эстрада съ особыми мстами, и за слушаніе этой пвицы взималась плата даже съ членовъ, которые по настоящему имютъ полное право пользоваться удовольствіями клуба безъ всякой особой платы, кром членскаго взноса, опять таки… но это по настоящему, а на самомъ то дл, что я и хочу доказать, русская то ‘капуста’ не отстала отъ нмецкой ‘колбасы’ и, какъ говорятъ, двое старшинъ изъ русскихъ, скроивъ по своему усмотрнію за девять тысячъ французское удовольствіе въ нмецкомъ клуб, распорядились взимать съ членовъ особую плату, чмъ и доказали, что съ одного барана дв шкуры драть возможно. Какъ говорятъ, русская кройка и французскія удовольствія для членовъ нмецкаго клуба пришлись не особенно по мрк, и они портновскими затями русской ‘капусты’ остались недовольны. Къ утшеніе имъ можно переложить псенку, распваемую пососдству съ лтнимъ помщеніемъ клуба въ Шато-де-Флер г-жею Линскою:

Шико, шико Дюранъ

Давъ клубу пропасть траты,

Въ затычку клубныхъ ранъ

Двойной достойна платы.

И членскій свой билетъ

Забыли мы въ отрад,

Французскій шансонетъ

Заслыша на эстрад.

Отъ удовольствія русско-французско-нмецкаго не рейду тоже пожалуй къ удовольствію, только такъ сказать международному. Попалась мн на дняхъ почтенныхъ размровъ афиша извщающая что: ‘извстная (кому?) сомнамбула Фанни Гилотень, испытанная въ разныхъ городахъ и столицахъ Европы, прибывъ на дняхъ въ Москву изъ Лондона Берлина и С.-Петербурга (?), иметъ честь извстить здшнюю почтеннйшую публику что она даетъ сеансы у себя на квартир въ гостинниц Дрезденъ No 26. Гг. желающихъ убдиться въ ея дар ясновиднія и предложить ей нкоторые вопросы во время ея магнетическаго сна, о будущемъ, настоящемъ и прошедшемъ, принимаетъ къ себ съ 11 часовъ утра до 2 посл обда и съ 4 до 8 часовъ вечера. Успхи, пріобртенные ясновидящей во всхъ краяхъ міра, позволяютъ ей надяться, что и здшняя публика не оставитъ ее также безъ должнаго (?!) вниманія и посщенія во время кратковременнаго ея пребыванія въ Москв. Цна за 1 вопросъ 1 руб. сер., за 3 вопроса 3 руб. сер., приглашенія въ домъ къ семейству 25 руб. Ясновидящая отвчаетъ на шести языкахъ, именно: на русскомъ, французскомъ, нмецкомъ, англійскомъ, итальянскомъ и валахскомъ’. Прочтя сію рекламу прозорливой Фанни Гилотень, я вопервыхъ пришелъ къ тому убжденію, что она дйствительно ясновидящая, такъ какъ смекнула, какъ говорится, гд раки зимуютъ ‘и явилась въ наивное царство’. Ясно стало быть видитъ, что здсь не только ясновидящія, но даже дрессированныя блохи имютъ успхъ. Во вторыхъ подивился я тому, какъ ее, съ позволенія сказать, угораздило явиться въ Москву изъ трехъ городовъ сразу, именно ‘изъ Лондона, Берлина и С.-Петербурга’? Если это справедливо, то передъ ней и ‘самъ Боско мальчишка и щенокъ’. Въ-третьихъ, меня удивила необыкновенно дешевая цна, назначенная ею за вопросы. Помилуйте! за одинъ вопросъ рубль серебромъ! Мало ли какіе есть вопросы. Я знаю одного оригинала, который за удачное разршеніе вопроса, гд пупъ земли россійской? готовъ пять рублей заплатить. Многіе также за разршеніе вопроса, здравствуетъ ли комиссія о перестройк московскихъ рядовъ, рубля по три заплатятъ. За три вопроса полагается три рубля. Да вотъ три вопроса напримръ: вопросъ о Толкучк, вопросъ объ Артезіанскомъ колодц и вопросъ о бойняхъ,— разв они три рубля стоятъ? Приглашеніе на домъ къ семейству стоитъ 25 рублей. Если разсуждать чисто практически, это дешево. Напримръ, на двадцать пять рублей бдное семейство живетъ много уже мсяцъ и за т же двадцать пять рублей можно узнать будущность. Мсяцъ и будущность! вдь это такая же разница, какъ между вчностью и соленымъ огурцомъ. Спшите, господа, спрашивайте, вопросовъ довольно.

Когда ряды намъ перестроютъ?

Въ колодезь воду проведутъ?

Асфальтомъ улицы покроютъ?

Дома ночлежные откроютъ?

Толкучку дальше отведутъ?

Когда коптлки уничтожатъ?

Когда намъ газъ свтлй зажгутъ?

Конецъ мошенникамъ положатъ?

Народныхъ кухонь поумножатъ?

Въ порядокъ бойни приведуть?

Дождись же, чтобъ она уснула,

Спши съ вопросами къ ней, Россъ,

Какъ пуля вылетвъ изъ дула,

Но разршитъ ли сомнамбула

Вопросы эти? Вотъ вопросъ!

Я, признаться сказать, и самъ хотлъ воспользоваться даромъ прозорливости Фанни Гилотень, но въ томъ бда: я ужасно лнивъ, чтобъ идти къ ней. Съ охотою пожертвовалъ бы двадцать пять рублей, чтобы побесдовать съ нею ‘во время ея магнетическаго сна’ у себя на квартир, но я человкъ одинокій, а она въ своей афиш прямо заявляетъ, что ‘приглашенія въ домъ къ семейству — 25 руб. сер.’ Запастись семействомъ я конечно не успю, такъ какъ она но словамъ афиши, будетъ въ Москв недолго. Это меня ужасно обезкураживаетъ. Бываютъ, знаете ли, скверныя минуты въ жизни: чувствуется недовольство настоящимъ, сожалніе о прошедшемъ и неизвстность будущаго, вотъ тутъ то бы разоблаченіе этого будущаго и годилось какъ нельзя боле. Въ эти то минуты какъ нельзя боле пріятно было-бъ воспользоваться магнетическимъ сномъ г-жи Фанни Гилотень…

‘Въ минуту жизни трудную’,

Скучая выше силъ,

Я сомнамбулу чудную

Къ себ бы пригласилъ.

Желанье нетерпящее

Просить ее заснуть,

Забыть все настоящее

И дальше заглянуть.

‘Съ души какъ бремя скатится’,

Томленье далеко…

Ей-ей, не жаль потратиться,—

Лишь было бы легко.

Ну, а какъ тутъ пригласить, когда она прямо заявляетъ, что здитъ только къ семействамъ, а объ одинокихъ не упоминаетъ ни слова.

Кстати объ одинокихъ.

Пришлось мн 30-го августа быть на Тверскомъ бульвар, вечеромъ, во время гулянья. Вотъ когда и вотъ гд процвтаетъ у насъ безобразіе въ самомъ полномъ значеніи этого слова! Описывать все подробно я не желаю, скажу только, что удивительно, какъ это при такомъ стеченіи публики, большинство которой, сказать по совсти, ‘подъ шефе’, на всемъ бульвар имется только одинъ городовой. Не мшало бы, ей-ей не мшало, во время гулянья имть ихъ тутъ нсколько десятковъ: работы всмъ было бы вдоволь

Впрочемъ, это, господа, безобразіе бульварное, безобразіе, производимое людьми пьяными, находящимися, такъ сказать, относительно приличій въ положеніи невмняемости. Но вотъ безобразіе, которое распространяется на все общество, которому нтъ оправданія въ состояніи невмняемости и которое заставило правительство подчинить ценсур открытыя письма. Это распоряженіе какъ нельзя боле доказываетъ, что мы быстро движемся по пути прогресса, что принимаемъ, какъ должно, вс ново введенія. А вдь послушать, какъ вс кричатъ о нашемъ развитіи, о томъ, что мы мало чмъ отстали отъ Запада, такъ и не повришь, чтобы такое мальчишество, какъ писаніе пасквилей въ открытыхъ письмахъ, имло у насъ мсто. Да, господа, нужно согласиться, что на каждаго обывателя нужно намъ по городовому.

Хоть о своемъ развитьи много

Частенько любимъ мы кричать,

Но, разсудивши дло строго,

Ей-ей не лучше-ль помолчать

Развились мы куда искусно,

Да жаль не такъ какъ бы должно,

‘Все это было бы смшно

Когда бы не было такъ грустно’.

Сочетаніе грустнаго со смшнымъ встрчается у насъ сплошь да рядомъ. Созданы ли мы такъ, что у насъ все смшное выходитъ грустно, или уже судьба не въ примръ прочимъ благоволитъ къ намъ и посылаетъ намъ грусть съ юмористическимъ оттнкомъ, не знаю, только изъ большинства грустныхъ случаевъ врно надъ половиной можно посмяться. Вотъ, напримръ, въ одной изъ благотворительныхъ орловскихъ школъ начали показываться дтямъ черти, вылзая изъ ихъ спальныхъ тюфяковъ, вслдствіе чего дти изрзали эти тюфяки и надлали много переполоха, а начальство до того было поражено странностью такого явленія, что распорядилось отслужить молебенъ и окропить все святою водой, но черти не унимались. Приглашенный врачъ освидтельствовалъ дтей и нашелъ ихъ въ болзненномъ состояніи отъ употребленія недоброкачественной пищи, посл такого указанія всхъ дтей распустили но домамъ такъ поспшно, что даже не окончили начатыхъ уже обычныхъ экзаменовъ. Черти-то выходитъ вылзали не изъ тюфяковъ, а изъ кухонныхъ кострюль благотворительной школы. Вотъ такъ благотворительная школа! Впрочемъ:

Винить нельзя той школы, были

Лишь педагоги яры въ ней,

Учениковъ переучили

И доучили до чертей.

Учителя тамъ подрадли,

Давъ дтямъ знаній выше силъ,

Мозги дтей не совладли

И умъ за разумъ зацпилъ.

И не смотря на то, поврьте,

Вдь промахъ малъ учениковъ:

Изъ тюфяковъ къ нимъ лзли черти,

Туда попавши изъ горшковъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 35, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

Ко всмъ украшеніямъ, которыми такъ обильно надлены отъ природы и времени московскія Красныя ворота, недавно прибавилось новое украшеніе, отъ рукъ человка, въ вид невысокаго заборчика, окружающаго эти ворота. Для чего поставленъ этотъ заборъ, доподлинно неизвстно, но повидимому онъ не есть начало реставраціи воротъ. Если онъ есть не боле какъ предосторожность и ворота огорожены въ силу сознанной Городскою Управой опасности, то это длаетъ честь Москв, пекущейся о своихъ памятникахъ и не позволяющей себ изъ уваженія къ ддамъ исправлять созданнаго ими. Но я позволяю себ думать, что если паденіе воротъ близко, то врядъ ли заборчикъ этотъ достаточно гарантируетъ макушки москвичей.

Нельзя сказать конечно, чей

Затылокъ въ этомъ пострадаетъ,

Но все-жь затылки москвичей

Заборъ тотъ плохо ограждаетъ.

Скажу въ немногихъ я словахъ,

На тотъ заборчикъ жалко траты,

Онъ въ род бархатной заплаты

На износившихся штанахъ.

Конечно, ворота, окруженныя заборомъ, уже не ворота, и по всей вроятности Красныя ворота — какъ ворота, служить отказались и настоятельно заявили, что изъ памятника славы могутъ сдлаться мавзолеемъ кого придется, упавши ему на голову. Ихъ огородили заборомъ, но что-жь будетъ дале? Будутъ ли ихъ передлывать, или ломать, или огородили заборомъ изъ предосторожности, да такъ и оставятъ на память потомству? Вообще пословица: ‘Битая посуда два вка живетъ’ оправдывается у насъ на дл. Взгляните на нашъ Тверской бульваръ: подчистили его, подстригли, а на самой средин этого бульвара мозолятъ всмъ глаза развалины старой кофейни, которая безобразіемъ можетъ поспорить съ Красными воротами и какъ они тоже огорожена заборчикомъ. Если Красныя ворота, не смотря на разрушительное дйствіе времени и на свои далеко не презентабельный видъ, не исправляются, на это можно найдти нсколько уважительныхъ причинъ. Можетъ быть недостаетъ денегъ на ихъ передлку, можетъ быть множество длъ не позволяютъ добраться до нихъ, можетъ быть, наконецъ, что ихъ храпятъ какъ рдкость, все это можетъ быть. Какая же причина оправдываетъ неприкосновенность кофейной на Тверскомъ бульвар? Какую рдкость представляетъ она?

Я не могу никакъ понять,

Отъ колдовства иль отъ завта

Стоитъ себ бесдка эта

При невозможности стоять?

А также это вс понять

Хоть и хотятъ, не понимаютъ,

Какъ такъ досел не сломаютъ

Ее при всей нужд сломать?

Начавъ говорить о бульварахъ, не могу не остановиться на нихъ. Наши реставрированные и подчищеные бульвары, не смотря на свою приличную обстановку, сохранили свое скандалезное реноме и продолжаютъ служить ареной для подвиговъ наглыхъ ловеласовъ и можно съ увренностію сказать, что выйдя вечеромъ на любой бульваръ, непремнно натолкнешься на нсколько скандалезныхъ сценъ, героями которыхъ являются бульварные шалопаи, а героинями — случайно попавшія на бульваръ порядочныя женщины. Скандалезная репутація бульваровъ до того сильна и до того укоренилась въ обществ, что всми почти безусловно раздлено мнніе, что вечеромъ на бульваръ порядочной женщин ходить нельзя. Искатели же приключеній мотивируютъ это мнніе по своему: они убждены, что вечеромъ пристать на бульвар къ женщин позволительно, такъ какъ ни одна порядочная женщина не пойдетъ по бульвару вечеромъ. Не говоритъ ли это за то, что проститутки и шалопаи окончательно отвоевали бульвары отъ всего общества и подвизаются на нихъ съ полнымъ сознаніемъ своего нрава, и не доказываетъ ли это также того, какъ еще сильна у насъ татарщина? Грустно, а длать нечего, и пословица говорится: ‘Семеро говорятъ, пьянъ, ложись спать’, а тутъ все общество убждено, что вечеромъ бульвары составляютъ неотъемлемую собственность проституціи и скандаловъ.

На нашихъ бульварахъ столичныхъ

Созданій погибшихъ есть стаи,

Нтъ вечеромъ женщинъ приличныхъ

И смло глупятъ шалопаи.

Москв хотя это не лестно,

По мнній вс держатся старыхъ,

И дамамъ приличнымъ извстно,

Что мста имъ нтъ на бульварахъ.

И такъ, порядочная женщина вечеромъ должна, избгая скандала, миновать бульваръ и идти по тротуару. Но тутъ представляется другое неудобство. Извстно, что городовые помщаются не на тротуарахъ, а на бульвар и въ случа призыва на тротуаръ врядъ ли могутъ оказать скорую помощь призывающему, въ доказательство же того, что помощь эта иногда требуется, приведу сообщаемый мн случай, бывшій на дняхъ на Никитскомъ бульвар.

Поздній вечеръ, площадь у Никитскихъ воротъ переходитъ дама, по профессіи акушерка, слдовательно особа, дятельность которой не позволяетъ разбирать удобствъ или неудобствъ времени. Перейдя площадь, дама останавливается въ раздумь, гд ей идти, по бульвару или по тротуару? Выбирать конечно пришлось недолго: высказанное мною выше мнніе общества о бульварахъ было не чуждо и этой дам, и вотъ, поддавшись чувству, самосохраненія отъ скандала, барыня пошла по тротуару. Поровнявшись съ срединой бульвара, встрчаетъ она таинственнаго незнакомца крайне подозрительной наружности. Начинается старая псня:

— Подайте что нибудь на хлбъ, хриплымъ басомъ обращается къ ней незнакомецъ

Дама молчитъ и проходитъ мимо.

— Подайте, настаиваетъ незнакомецъ.

Дама ускоряетъ шаги, незнакомецъ за ней. Кричать безполезно, такъ какъ одинъ городовой находится на бульвар въ начал его у Никитскихъ воротъ, другой же на Арбатской плошади Дама, преслдуемая незнакомцемъ, бжитъ бгомъ, онъ за ней и, нагнавъ, хватаетъ за тальму, въ это время прозжаетъ какой-то экипажъ и испуганная женщина бросается на средину улицы, а незнакомецъ удираетъ на бульваръ. Нтъ сомннія, что не прозжай экипажа, дама эта была бы ограблена, а это, какъ хотите, не лучше полученія ‘безешки’ отъ какого нибудь пьянаго селадона. И такъ, по бульварамъ, что всмъ извстно, ходить нельзя отъ ловеласовъ, по тротуарамъ ходить опасно отъ жуликовъ, по мостовымъ же ходить невозможно отъ рысаковъ.

Тому, что рысаки продолжаютъ давить народъ по прежнему, я получилъ на дняхъ подтвержденіе. Мн сообщаютъ случай, доказывающій не только то, что безтолковая гоньба существуетъ, но и крайнюю безсовстность и дерзость самого рысачника. 11-го сентября среди благо дня прозжалъ по Волхонк на кровномъ рысак одинъ изъ толстопузыхъ представителей нашего нище любиваго купечества. Какъ и слдовало ожидать, пренебрегая и приказомъ г. оберъ-полиціймейстера и общественной безопасностью, купчина скакалъ во всю прыть. Конечно, такъ же, какъ и слдовало ожидать, на такой тсной и многолюдной улиц какъ Волхонка, не обошлось безъ несчастія, именно: рысакъ налетлъ на переходившую улицу даму, которую конечно и сшибъ. хать было невозможно, такъ какъ дама очутилась подъ передними ногами лошади, кучеръ сдержалъ рысака.

— Чортъ тебя носитъ подъ лошадь! Пошелъ! крикнулъ купчина и рысакъ скрылся прежде нежели вс, видвшіе этотъ случай, успли опомниться. Даму между тмъ подняли довели до булочной Чернова, гд дали воды. Въ толп оказался докторъ, который, осмотрвъ пострадавшую, нашелъ сильное поврежденіе теменной кости, результатомъ котораго должно быть или сотрясеніе мозга, или смерть. Приведя больную въ сознаніе, докторъ озаботился узнать ея адресъ и, взявъ извощика, повезъ ее домой. Успвшій во время улизнуть купчина остался безнаказаннымъ и очень можетъ быть задавитъ еще нсколько человкъ, пеняя каждому задавленному: ‘чортъ тебя носитъ подъ лошадь’!

Воспть тебя, купецъ московскій,

Хочу я, истину любя,

Добрй чмъ ты рысакъ орловскій,

Что носитъ бшено тебя!

По мостовымъ какъ вихрь летая,

Спшишь конечно ты всегда,

И ближнимъ головы ломая,

Свою ломалъ ли ты когда?

Съ Волхонки, чуть касаясь праха,

Скакалъ твой конь, какъ втеръ мчась,

По впереди его отъ страха

Твоя натуришка неслась!

На рысакахъ своихъ отличныхъ

Ты сломя голову носись

И подавивъ людей столичныхъ,

Сломя ее, остановись!

Отъ случая къ рысакамъ ближе всего перейти къ возможности быть задавленнымъ вообще. Кто изъ москвичей, если ему случалось входить въ Кремль или выходить изъ него, не боялся попасть подъ лошадь или, при боле счастливыхъ результатахъ, замарать свое платье о колеса, проходя любыми воротами? Всмъ извстно, что ворота въ Кремль узки, и прохожіе тснятся къ стнамъ, боясь какой нибудь случайности, напримръ, если лошади вздумается ‘пошалить’ или у прозжей кареты, а еще хуже воза, соскочитъ колесо. Думаю, что каждый съ понятнымъ замираніемъ сердца проходитъ въ воротахъ, боясь за неприкосновенность своихъ шеи и костюма. По изъ всхъ воротъ боле другихъ слдуетъ обратить вниманіе на ворота Никольскія. Ворота эти, находясь между зданіемъ Окружнаго

Суда и боле людной частью города, боле другихъ даютъ чувствовать свое неудобство и неудобство это тмъ хуже, что избжать его вовсе не трудно. Если по примру Ильинскихъ воротъ сдлали бы въ стн другой пролетъ рядомъ съ воротами, то конечно движеніе экипажей было бы свободне, не приходилось бы одной верениц экипажей ждать по нскольку минутъ, пока продетъ встрчный цугъ, и пшеходы были бы въ большей безопасности.

Кром того не мшало бы обратить вниманіе на бастіонъ передъ Троицкими воротами, именуемыми въ просторчіи башней Кутафьей. Въ прозд этого бастіона не только отсутствіе всякаго присутствія какого бы то не было тротуара, но даже оставленный въ распоряженіе пшеходовъ проходъ представляется положительно неудобнымъ для ходьбы. Онъ такъ же какъ и мостовая вымощенъ булыжникомъ и кром того устроенъ крутымъ откосомъ возвышающимся отъ мостовой къ стнамъ бастіона. Ясно, что при такомъ состояніи этого прохода пшеходъ при встртившейся необходимости посторониться отъ прозжающаго экипажа, бываетъ поставленъ въ самое нелпое положеніе, съ усиліемъ карабкаясь на бугоръ по острымъ каменьямъ, во время же гололедицы и это карабканье представляется невозможнымъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 37, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

Давно уже въ одной изъ своихъ бесдъ говорилъ я о извощикахъ, стоящихъ у вокзаловъ желзныхъ дорогъ. Теперь я получилъ нсколько заявленій отъ лицъ, не имющихъ удовольствія пользоваться своими лошадьми и экипажами, но поставленныхъ въ необходимость часто здить по желзнымъ дорогамъ. Получилъ я также заявленіе и отъ лица, прибывшаго въ первый разъ въ блокаменную. Вс эти заявленія указываютъ на неудобства, встрчающіяся при наниманіи извощиковъ у вокзаловъ и жалуются на отсутствіе таксы. Неудобства эти понятны каждому, кто хотя разъ прізжалъ въ Москву по желзной дорог и кого у вокзала не ожидалъ собственный экипажъ. Извощики, какъ извстно, ставятся на почтительномъ разстояніи отъ подъзда вокзала и не имютъ права даже подходить къ нему. Съ одной стороны это очень благое распоряженіе, но вмст съ тмъ оно иметъ и дурныя стороны, едва ли не превосходящія хорошую. Возьмите положеніе человка, навьюченнаго разнаго рода дорожнымъ скарбомъ и принужденнаго толкаться между пролетокъ, отыскивая себ возницу, прибавьте къ этому дни, въ которые разверзаются вс хляби небесныя и мостовая представляетъ собою нчто въ род взбудораженнаго болота, не забудьте усталость отъ дороги и въ большинств случаевъ ранній часъ утра, или поздній часъ вечера прибытія позда. Вообразите себ положеніе туриста, усталаго, съ подушками и мшками въ рукахъ, подъ дождемъ и едва не но колна въ грязи торгующагося съ безобразно запрашивающими извощиками, и вы легко поймете всю прелесть этого порядка.

Въ вагонахъ туристамъ тсненько,

И шумно, и душно подъ часъ,

И члены страдаютъ частенько,

Но все не дивитъ это насъ.

Туристъ вдь не долго въ дорог,

Не спальня дорожный вагонъ,

Усталыя руки и ноги

Расправитъ пріхавши онъ.

Какая иронія злая!

Пусть каждый надежду уйметъ:

Прізжій, въ Москву прибывая,

Не скоро свободно вздохнетъ.

И не скоро вздохнетъ свободно именно благодаря тому, что ему придется иногда при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ нанимать извощика. Самымъ же неблагопріятнымъ условіемъ въ этомъ, нужно сказать, является отсутствіе таксы, Благодаря этому, прибывшіе туристы, не смотря на усталость и погоду, обречены слоняться между пролетокъ и, надрывая грудь, торговаться съ извощиками. Большинство заявленій, полученныхъ мною со всхъ концовъ, указываютъ на необходимость учрежденія таксы для извощиковъ, стоящихъ у вокзаловъ, и заканчиваются пожеланіемъ ея учрежденія. Если бы т, отъ кого это зависитъ, вняли общему голосу и, радя объ удобствахъ публики, озаботились о учрежденіи таксы и заведеніи очереди между извощиками, стоящими у станцій, какъ это заведено между линейками у Ильинскихъ воротъ. Извощики отъ учрежденія таксы не были бы въ наклад, между тмъ публик этимъ было бы доставлено не малое удобство.

Не скоро можетъ быть, но будетъ

Вопросъ сей Думой разъясненъ,

Порядокъ старый вкъ отбудетъ

И будетъ новымъ замненъ

Такъ, братцы, въ свтлой мы надежд

Порядковъ новыхъ будемъ ждать.

Ну, а теперь пока, какъ прежде,

Возницъ толкаясь нанимать.

А во многомъ и очень еще во многомъ про нашу старушку Москву можно сказать, что въ ней ‘дома новы, но предразсудки стары’. Не смотря на кажущееся ея охорашиваніе, на проглядывающія кой-гд западно европейскія зати, нельзя не сознаться, что зати эти проявляются у насъ въ крайне микроскопическихъ дозахъ и въ большинств случаевъ доставляютъ пользу не всей публик вообще, а только предпринимателямъ, осуществившимъ ту или другую иноземную затю. Вс эти нововведенія, находящіяся въ рукахъ частныхъ предпринимателей, не смотря на всю свою видимую полезность, являются въ Москв не боле какъ затями, самыя обыденныя и каждому необходимыя вещи являются въ Москв какъ бы предметомъ роскоши, по своей дороговизн доступными не большинству, а немногимъ. Это какъ нельзя боле доказываетъ неповоротливость русской натуры, которая въ Москв сидитъ именно на своей почв. Къ такимъ недосягаемымъ для большинства диковинамъ принадлежатъ, хотя и не диковинные сами но себ, фургоны для перевозки мебели. У васъ по этой части существуютъ три предпринимателя, именно: г. Шиперко, первый открывшій контору для перевозки мебели въ фургонахъ, гг. Гейнцъ и Веберъ и бывшая артель посыльныхъ, такъ неудачно водрузившаяся на московской почв, что про нее можно сказать: ‘не успла чихнуть, да ужь и поздравствовалась’. Вотъ три конторы, предлагающія публик услуги для перевозки мебели въ фургонахъ. Боле ихъ не имется. Понятно что предложеніе крайне мизерно въ сравненіи со спросомъ, а при отсутствіи конкурренціи конечно эти три конторы не задумались назначить за свои фургоны такія цны, что только руками разведешь да ахнешь, и большинство публики по невол довольствуется при перездкахъ простыми ломовиками, немилосердно коверкающими мебель, а на фургоны эти только взираетъ на улицахъ, думая: хороша штука, да не про насъ. Понятно, что эти три конторы собираютъ обильную жатву, благодаря отсутствію конкурренціи, и полезная вещь служитъ на пользу немногихъ избранниковъ, отсутствіе же коикурренціи объясняется неповоротливостью русской и преимущественно московской натуры.

Вдь нашъ россійскій человкъ,

Любовью къ старому богатый,

И въ девятнадцатый-то вкъ

Таковъ же, какъ былъ въ вкъ десятый.

Повсюду видя новизну,

Въ ея онъ польз согласится,—

А предложи начать, такъ: ну,

Ужь намъ ли. скажетъ, съ ней возиться?

И удивляется вдь самъ:

Какъ такъ у насъ жиды, тевтоны

Возводятъ зданья здсь и тамъ

И наживаютъ милліоны?

Но не таясь, скажу я вамъ,

Друзья, тутъ нечему дивиться:

Чтобъ успвать, такъ нужно намъ

Отъ русской лни отршиться.

Въ настоящее время парный фургонъ стоитъ отъ 7 до 9 рублей, смотря по разстоянію и нтъ сомннія, что въ пользу конторы приходится изрядный процентъ Я далекъ отъ мысли, что администрація этихъ конторъ, назначая такую почтенную цифру вознагражденія за отпускаемые фургоны, дйствуютъ незаконно, но я хочу сказать, что эти цны, ставя фургоны на степень недосягаемости для большинства, возводятъ эту общественную отрасль промышленности на степень зати. Достигнуть желаемаго результата, т. е. чтобъ перевозка мебели въ фургонахъ была доступна всмъ, можно только путемъ конкурренціи, а ея то въ данномъ случа и не существуетъ. Думаю, что еслибъ на открытіе подобнаго заведенія въ боле обширныхъ размрахъ былъ затраченъ и очень значительный капиталъ, то предприниматель не былъ въ убытк, а общество, нтъ сомннія,!было бы въ выигрыш, такъ какъ каждому пріятно имть дло съ правильно организованною конторой, нежели торговаться на площадяхъ съ ломовыми, будучи впередъ уверену, что отданное имъ на перевозку имущество будетъ доставлено не безукоризненно цлымъ.

Да, впрочемъ въ одномъ ли этомъ у насъ старинкой припахиваетъ.

Нтъ, старина зала насъ,

Привычки праддовъ въ насъ сильны,

Копни гд — и найдешь какъ разъ

Порядковъ древнихъ изобильно.

Напримръ, на нашихъ московскихъ рынкахъ мясные торговцы, за весьма рдкими исключеніями, не имютъ печатныхъ счетовъ. Конечно съ перваго взгляда ‘это зло еще не такъ большой руки’, но отсутствіе печатныхъ счетовъ служитъ поощреніемъ мошенничества и что всего хуже, мошенничества домашняго. Дло вотъ въ чемъ. Многіе хозяева покупку провизіи предоставляютъ своимъ прислугамъ, а чтобъ гарантировать себя отъ обмана своимъ поваромъ или кухаркой, приказываютъ приносить счетъ изъ той лавки, гд куплена провизія и, успокоенные доставляемыми счетами, остаются въ блаженномъ невдніи того, что прислуга иметъ возможность обворовывать ихъ самымъ отличнымъ манеромъ, въ чемъ конечно и не кладетъ охулки на руку. Производится же это обворовываніе слдующимъ образомъ. Идетъ, напримръ, кухарка на рынокъ, покупаетъ тамъ требуемую провизію и, возвращаясь домой, заходитъ въ мстную овощную лавку и проситъ хозяина или прикащика написать счетъ купленной ею провизіи отъ имени какого нибудь Сидора Карпова. Счетъ пишется конечно такъ, какъ хочется того кухарк, а что лавочники зачастую исполняютъ эту коммисію, въ томъ не можетъ быть никакого сомннія, такъ какъ главными покупательницами овощныхъ лавокъ служатъ тоже кухарки, и лавочникъ во всякомъ случа считаетъ себя обязаннымъ исполнить просьбу своей покупательницы, хотя бы просьба эта клонилась въ явный ущербъ ея хозяевъ, которыхъ лавочникъ не знаетъ, а зачастую и вовсе не видитъ. Хозяева же, зная, что не вс мясные торговцы имютъ счета печатные, довольствуются счетомъ, писаннымъ по фантазіи кухарки. Врядъ ли при введеніи обязательныхъ печатныхъ счетовъ прислуга имла бы возможность надувать хозяевъ и не имла бы надобности потворствовать обвшиванію и приписыванію овощныхъ лавочниковъ въ награду за исполненіе или коммисію писанія счетовъ, по пословиц рука руку моетъ, что конечно падаетъ тоже на хозяевъ.

Изъ поваровъ кто посмле

И знаетъ длъ обычный ходъ,

Самъ гретъ руки на ‘филе’

И нагрваетъ тмъ господъ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

Говоря о необходимости имть печатные счета мяснымъ торговцамъ, кстати скажу, что тмъ же торговцамъ не мшало бы имть поболе опрятности, или лучше сказать не мшало бы внушить имъ о томъ, какъ слдуетъ и напомнить во-первыхъ, что Москва столица и во-вторыхъ, что мы живемъ въ девятнадцатомъ вк. Нужно ли говорить, что особенною любовью къ грязи и неопрятности отличаются торговцы пресловутаго Охотнаго ряда.

Московскій нашъ Охотный рядъ,

Ведетъ себя куда примрно:

Разъ пости, не будешь радъ

И не пойдешь въ другой наврно.

Купцы не внемлятъ ничему,

Отъ грязи, вони нтъ тамъ мочи.

‘Охотный’, знать онъ потому

Что тамъ до грязи вс охочи.

Ну ужь такъ бы и быть, если торговцы тамъ такъ любятъ грязь и нечистоту, то держали бы нечистоплотно свои лавки, всякій покупатель могъ бы обходить мимо такія лавки и грязелюбивый торгашъ наказывался бы такимъ образомъ самъ собою. Такъ нтъ, этого мало, что лавки то держатъ неопрятно, нкоторые изъ охотно рядскихъ торговцевъ простираютъ свое зловоніе и свою грязь дале предловъ своихъ лавокъ, какъ будто любя грязь, сами стараются пріучить къ ней и публику. Въ редакціи получено письмо, обличающее въ этомъ отношеніи одного изъ торговцевъ Охотнаго ряда, именно Каширина. Корреспондентъ разсказываетъ, что прикащики г-на Каширина прямо изъ дверей лавки на тротуаръ выливаютъ изъ лоханей ‘протухлый солонинный разсолъ’. Посл вылитыхъ ими трехъ лоханей на тротуар образовалась лужа около двухъ сажень ширины и когда одна изъ проходящихъ женщинъ подобрала платье, переходя эту лужу, то прикащики Каширина закричали: ‘поднимай выше’! и затмъ вылили четвертую лохань. Не стану утверждать вмст съ корреспондентомъ, что вылитый разсолъ былъ именно ‘протухлый’, скажу только, что будь онъ хоть наисвжйшій, только обреченный на выливаніе, все таки тротуары въ Москв предназначены не для стока нечистотъ. Думаю, что я не ошибаюсь въ этомъ случа, или можетъ быть г. Каширинъ съ своими прикащиками другаго мннія на этотъ счетъ? Шутка же прикащиковъ съ проходящей женщиной врядъ ли стоитъ того, чтобъ объ ней говорить, такъ какъ… съ каждаго можно взыскивать по уму его. Впрочемъ я не думаю, чтобъ г. Каширинъ какъ въ выливаніи разсола такъ и въ неумстной шутк, сочувствовалъ своимъ прикащикамъ и врядъ ли самъ догадывается, что у его прикащиковъ существуетъ особая система для очищенія и опоражниванія лавочныхъ чановъ и лоханей, а потому я бы посовтывалъ ему вывести прикащиковъ на порогъ своей лавки, поставить лицомъ къ Мамонтовской гостинниц, куда именно и выходитъ растворъ его лавки, указать имъ на асфальтовую мостовую передъ гостинницей и сказать имъ слдующее:

Хотя средь стнъ живете вы,

Но не могли стыдить васъ стны,—

И въ центр матушки Москвы

Вы мужики безъ перемны.

Съ своимъ невжествомъ сроднясь,

Вы на асфальт не годитесь,

И стнъ во-вки не стыдясь,

Хоть мостовой-то постыдитесь.

Свое невжество сломивъ,

На тротуаръ разсолъ не лейте,

И, шутки глупыя забывъ,

Своихъ хозяевъ пожалйте.

Вотъ посл этого и понимайте Москву какъ хотите! Вс жалуются, что у насъ плохо прививаются нововведенія. Вс говорятъ, что Москв нужно и то и другое. Не говоря уже о чемъ нибудь боле важномъ, скажу о мостовыхъ: вс находятъ что мостовыя у насъ плохи, что Москв, какъ столиц, давно бы пора позаботиться сдлать мостовыя асфальтовыя и т. д. и т д. И вдругъ, въ самомъ центр Москвы, на улиц, покрытой отчасти асфальтомъ выливаютъ разную дрянь прямо на тротуары! Нечего сказать, хороша будетъ асфальтовая мостовая, улитая разными нечистотами. Конечно хозяева обязаны обуздывать невжество своихъ прикащиковъ, такъ какъ отвтственность-то и матеріальная, и нравственная падаетъ во всякомъ случа на нихъ Невжество прикащиковъ мясныхъ торговцевъ еще не такъ поразительно какъ невжество прикащиковъ, служащихъ въ магазинахъ съ зеркальными стеклами. Многіе можетъ быть подумаютъ, что такого невжества не существуетъ, такъ для такихъ скептиковъ я сообщу переданный мн фактъ. Неподалеку отъ лавки Каширина, о которой я только что говорилъ, находится сапожный и башмачный магазинъ г. Львова. Магазинъ этотъ но наружному своему виду и блестящимъ зеркальнымъ стекламъ повидимому чуждъ какого бы то ни было порицанія, но:

‘Наружность иногда обманчива бываетъ’,

И въ фирмахъ съ громкимъ реноме

Подъ часъ безъ мрки обуваютъ

Комми, все смривши въ ум.

Хоть это можетъ быть и странно,

Но не идетъ вдь даромъ всть,

И не толкуя тутъ пространно,

Скажу, что мало-ль гд что есть.

Этой-то обманчивостью наружности оказался страдающимъ и магазинъ, Львова и страдаетъ именно… не буду говорить невжествомъ, а неделикатностью прикащиковъ. Мн сообщаютъ слдующій, хотя и мелкій самъ по себ случай, но привожу его именно потому, что онъ мелоченъ, такъ какъ по моему въ мелочахъ то и познается характеръ.

Одна дама поручила своему мужу купить въ магазин Львова башмаки. Мужъ является въ магазинъ, спрашиваетъ башмаки и при разсчет оговаривается, что онъ не увренъ въ томъ, тотъ ли именно беретъ номеръ, который нужно. Въ отвть получаетъ увреніе, что въ случа башмаки можно перемнить, если только подошва будетъ не затоптана. Башмаки, какъ и ожидалъ супругъ, оказались номеромъ меньше, почему не только затоптать подошву, а и надть ихъ не было возможности, слдовательно препятствія для обмна башмаковъ не было. Жена чрезъ нсколько часовъ отправляется сама и требуетъ обмнить негодящіеся башмаки. Прикащикъ съ неудовольствіемъ подаетъ дв пары, оказавшіяся по работ ниже башмаковъ, купленныхъ мужемъ. Покупательница проситъ показать лучшіе, показываютъ еще дв пары, въ свою очередь не понравившіяся покупательниц. Проситъ она показать еще, отвчаютъ, что больше нтъ.

— Неужели у васъ только четыре пары этого номера во всемъ магазин? спрашиваетъ покупательница.

— Больше нтъ, отвчаетъ прикащикъ, такимъ тономъ, какъ бы желая сказать: есть да не про вашу честь.

— Такъ возвратите мн деньги, я куплю въ другомъ магазин.

— Мы денегъ не возвращаемъ.

— Такъ дайте мн порядочные башмаки, которые были бы мн въ пору.

По какъ покупательница ни настаивала, какъ ни убждала, кончилось тмъ, что принуждена была взять башмаки безъ удовольствія. Если уже магазинъ г-на Львова, пользующійся хорошимъ реноме, позволяетъ себ прибгать къ такимъ принудительнымъ мрамъ при продаж своего товара, то чего же можемъ мы требовать отъ лавочниковъ? Но, господа, я долженъ сказать, что владлецъ магазина нисколько не причастенъ этому и это длается не по его инціатив. Это я могу потвердить какъ постоянный покупатель г-на Львова, прикащикамъ же его дйствительно нужно имть поболе деликатности. Приводя сообщаемый мн случай, я увренъ, что г. Львовъ обратитъ на него вниманіе и внушитъ своимъ прикащикамъ, что не покупатели существуютъ для нихъ, а они для покупателей, и что каждый, покупая какую бы то ни было вещь, прежде всего ищетъ получить то, что ему нравится, а не что нравится продающему прикащику.

Выше я привелъ слова Грибодова, что въ Москв ‘дома новы, но предразсудки стары’. Съ этими словами безусловно согласиться нельзя, у насъ въ блокаменной не только вс дома новы, но много есть такихъ, которые были стары еще до ‘временъ очаковскихъ и покоренья Крыма’. Такъ напримръ, на углу Грачевки и Рождественскаго бульвара есть домъ г. Селиванова. Въ теченіи всей прошлой зимы и весны на воротахъ этого дома, выходящихъ къ Рождественскому бульвару красовалась вывска такого лаконическаго содержанія: ‘просятъ безъ звонка не входить’. Что сей сонъ означаетъ? думалъ я. Если владлецъ дома хочетъ, чтобъ никто не входилъ въ ворота безъ звонка, то ему стоило только запереть ворота, тогда по невол каждый принужденъ звонить, тогда какъ вывска иметъ значеніе лишь для людей грамотныхъ, да и то только въ томъ случа, если они ее замтятъ. Но домъ и ворота принадлежатъ г ну Селиванову, а потому и воленъ онъ вшать на нихъ вывски, какія ему заблагоразсудится, а тамъ ужь на вол входящаго будетъ исполнить просьбу домовладльца и позвонить прежде нежели войдти, или же входить такъ. Теперь ворота этого дома отворены, вывски нтъ и гостепріимно отворенныя ворота какъ бы говорятъ: ‘просятъ входить безъ звонка’. Но, увы! заглянувъ во внутренность воротъ, каждый согласится, что они говорятъ противное, т. е.: не хочетъ ли кто войдти, пусть попробуетъ. Одна стна окончательно покачнулась въ средин воротъ, почему и подперта деревянной перекладиной въ вверхъ стны противоположной, и врядъ ли далеко то время, когда эта стна и подпорка упадутъ и попавшій въ это время въ ворота пострадаетъ и отъ стны, и отъ подпорки. На все это не мшало бы кому слдуетъ обратить вниманіе,— ворота отворены и каждый можетъ видть это воочію. Заявляя свою просьбу на вывск ‘безъ звонка не входить’, домовладлецъ, отворивъ ворота, вполн достигъ цли: въ его ворота не только безъ звонка, но и со звонкомъ не всякій ршится войдти.

Для всхъ, надюсь, будетъ ясно

При состояніи такомъ:

Въ ворота т войдти опасно

И безъ звонка, и со звонкомъ.

Друзья! кто хочетъ жить на свт,

Кто хочетъ жизнь свою спасти,—

Предупрежу: въ ворота эти

Ему ужь лучше не идти.

Мн обойти теперь совтомъ

Домовладльца силы нтъ,

Скажу ему, что въ вид этомъ

Оставить т врага не слдъ.

Необходимо ихъ поправить, а то безъ шутокъ они могутъ упасть и задавить кого нибудь. Пакъ видно, домовладлецъ на эти пустяки не обращаетъ большаго вниманія, не дурно бы обратить.

Противоположности и столкновенія стараго съ новымъ встрчаются въ Москв на каждомъ шагу. Наврядъ ли можно найдти такой поразительный контрастъ, какой существуетъ между центромъ столицы и Зацпой. Зацпу по истин можно назвать московской Хивой, и что боле всего поддерживаетъ это, такъ это необыкновенная воинственность зацпскихъ жителей. Въ то время, когда въ центр столицы стараются подвигать все боле и боле впередъ, Зацпа какъ бы пятится назадъ и представляетъ собою Москву во времена Ивана Калиты. Такъ мн сообщаютъ, что на Зацп до сихъ поръ въ большомъ ходу кулачные бои, производятся они не гд нибудь въ уголк, а напротивъ, на главныхъ зацпскихъ улицахъ, производится въ громадныхъ размрахъ и по своимъ кровавымъ развязкамъ заставляютъ думать, что Зацпа переживаетъ седьмое или осьмое столтіе, а не девятнадцатое. Страшно становится, говорилъ мн одинъ домовладлецъ, когда видишь толпу въ триста и боле человкъ, безпощадно крушащую другъ друга. Въ комнатахъ первыхъ этажей длается темно отъ толпы, запружающей улицу, отдыхающіе посл обда зацнинцы въ испуг вскакиваютъ съ постелей, разбуженные шумомъ и гамомъ, потоки непечатной брани льются въ изобиліи и человкъ, имющій надобность выйдти въ это время изъ дому, по невол пережидаетъ окончанія этой междуусобной войны, чтобъ не попасть въ общую свалку. Одинъ заслуженный и почтенный домовладлецъ Зацпы до того возмутился этими гнусными сценами ратоборства, что хотлъ хать къ г-ну оберъ-полиціймейстеру и просить его о принятіи мръ къ ихъ прекращенію.

Прогрессъ къ Зацп не привился,

Но поперекъ ей горла сталъ,

И край тотъ чмъ-то зацпился

И сотни на три лтъ отсталъ.

Себя тамъ дракой потшаютъ

Граждане мирные въ досугъ,

И имъ прогрессъ не помшаетъ

Въ развитьи мышцъ своихъ и рукъ.

Они головъ не развиваютъ,

У нихъ обычай не таковъ:

Тамъ въ спорахъ ловко разбиваютъ

Другъ друга силой кулаковъ.

Подобный доводъ, какъ хотите,

По мн всхъ доводовъ умнй,

И съ нимъ отлично уясните,

Сто изъ противниковъ сильнй.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 39, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

Съ нкоторыхъ поръ появились въ продаж консервы разныхъ кушаній г-на Данилевскаго. Консервы эти очень не дороги, если при этомъ они имютъ хорошія качества, то-есть питательность и вкусъ, то ожидаемый отъ нихъ результатъ вполн достигнутъ. Вотъ именно о томъ-то, могутъ ли эти консервы служить суррогатомъ не только домашняго, но даже плохаго кухмистерскаго обда и думаю я поговорить теперь. На дняхъ, желая получить понятіе о консервахъ г-на Данилевскаго, я пріобрлъ коробку, заключающую въ себ дв порціи ‘сухихъ щей’.

Едва коробку я узрлъ,

Купить ее меня тянуло,

Но ложку щей тхъ только сълъ,

Ей ей, поврьте — потянуло.

Приготовили мн эти щи точно такъ, какъ сказано было на ярлык, которымъ заклеена была коробка и въ результат получилось нчто темное, жидкое, вообще получилась штука крайне невзрачнаго вида. Но я не брезгливъ и потому пренебрегъ невзрачной наружностью, въ чаяніи пріобрсть что нибудь порядочное отъ внутреннихъ качествъ щей. Но увы! запахъ, издаваемый щами, оказался такой, что я растерялся окончательно и… только и могъ подумать: какъ это такой замахъ можно выдумать? Но и этимъ пренебрегъ я, благоразумно разсудивъ, что былъ же гоголевскій Петрушка ‘съ собственнымъ своимъ запахомъ’, такъ почему же и щамъ г-на Данилевскаго не имть таковаго. Разсудивъ такъ, я возложилъ все упованіе на вкусъ, но… и вкусъ измнилъ и измнилъ самымъ коварнымъ образомъ:— щи оказались такого страннаго вкуса, что я не знаю какъ и опредлить его.

Щи сухія узрвъ, пострадалъ хоть мой взоръ,

Еще горше страдало отъ нихъ обонянье,

И за вкусъ эти щи заслужили укоръ,

Не страдалъ только слухъ да еще осязанье.

И сказать я про щи теперь смло могу:

Не вполн он силой крушить обладаютъ,

Коль отъ нихъ, въ столкновеньи на первомъ шагу,

Вс пять чувствъ человка не сразу страдаютъ.

Впрочемъ, думаю я, коль тарелку ихъ състь,

За животъ не преминешь схватиться руками,

Стало быть осязанью работа тутъ есть

Да и слухъ поразится ужасными щами…

Не знаю, можетъ быть, мн попалась какая нибудь отчаянная коробка, можетъ быть по ней нельзя судить о всхъ консервахъ г-на Данилевскаго… Если же судить о нихъ можно но тому обращику, который я сподобился попробовать, то, говоря серьезно, щи г-на Данилевскаго можетъ быть и могутъ быть названы щами въ дорог, въ поход, на мор, вообще тамъ, гд достать ничего невозможно, по пословиц ‘на безрыбьи и ракъ — рыба, на безлюдьи и ома — дворянинъ’, здсь же въ Москв он такого наименованія не заслуживаютъ, или же можетъ быть, у меня странное обоняніе, странный взглядъ и странный вкусъ.

О щахъ г-на Данилевскаго я кончилъ и, по чести скажу, поставленъ въ очень затруднительное положеніе, именно, никакъ не могу ршить, къ чему перейти отъ нихъ и о чемъ начать говорить. Фактовъ и слуховъ въ распоряженіи много, но переходы до того рзки, что по невол становишься въ тупикъ. Между тмъ говорить о чемъ нибудь да нужно, а потому я и перехожу къ письму, полученному редакціей съ Балкана. Только вы не думайте, что это тотъ Балканъ, переходомъ черезъ который прославился Дибичъ и по которому онъ названъ Забалкапскимъ, нтъ, это Балканъ не тотъ, это нашъ московскій и хотя переходъ черезъ него тоже составляетъ своего рода подвигъ, но тмъ не мене смшивать его съ другимъ Балканомъ не слдуетъ. И такъ корреспондентъ сообщаетъ, что у нихъ на Балкан есть жулики.

Но рчь не въ томъ, что на Балкан

Есть воры, это вдь, друзья,

Не диво всмъ, скажу заран

Что не о томъ и думалъ я.

Нтъ, на Балкан диво: воры

Взимать изволятъ иногда

Съ окрестныхъ жителей поборы,

Вотъ это штука хоть куда!

Корреспондентъ пишетъ, что на Балкан ‘такое положеніе’, что жулики приходятъ въ питейные дома и овощныя лавки, смло разсказываютъ свои похожденія и уловки и взимаютъ посильную лепту. Дале корресподентъ говоритъ, что онъ самъ, подчиняясь этому ‘положенію’, платитъ по 15 копеекъ, но жулики, ужь извстно жулики, приходятъ иногда по два и по три раза въ недлю. Поистин удивительное положеніе! Письмо свое корреспондентъ оканчиваетъ соболзнованіемъ, что платить по два и по три раза въ недлю жуликамъ дань для него ‘что нибудь составляетъ’. Я съ своей стороны отъ всей души соболзную корреспонденту, съ котораго взимаютъ противъ ‘положенія’, но такъ же не могу отъ души не пожелать, чтобы ‘положенію’ этому положенъ былъ конецъ.

Отъ удивительнаго балканскаго положенія перейду къ тому положенію, которое испытываютъ пшеходы, проходя мимо лавокъ ‘Яблочнаго ряда, у Ильинскихъ воротъ. Какъ извстно, находящееся у этихъ лавокъ подобіе тротуара, служитъ не только къ удобству, сколько къ крайнему неудобству публики. Тротуаръ этотъ вымощенъ тмъ же булыжникомъ, камикъ покрыты мостовыя, за исключеніемъ одной лавки передъ которой покрытъ плитами, понятно, что вымощенный такъ тротуаръ представляетъ явное неудобство для ходьбы, покрытъ постоянно грязью и… и вообще не можетъ назваться тротуаромъ, потому что ничмъ не отличается отъ мостовой. Что бы владльцамъ лавокъ послдовать примру своего сосда и вымостить тротуаръ какъ слдуетъ — плитами? вдь не говоря уже о публик, имъ самимъ было бы много пріятне. Или это для нихъ все единственно?. Ну, тогда дло другое.

Наше купечество

За молодечество

Да за терпніе

Стоитъ почтенія:

Вс описанія,

Вс нареканія —

Все имъ не новое,

Все ‘дло плевое’.

А не мшало бы на счетъ тротуарцу то… аль не рука? А кажется время бы: на Ильинк то асфальтовую мостовую длаютъ.

Кстати объ асфальтовой мостовой.

На прозд Страстнаго бульвара у дома г жч Камыниной длаютъ асфальтовую мостовую. Иду я, знаете, смотрю, какъ это мостовую то длаютъ, потомъ пошелъ себ да и думаю: экое раздолье какое! покрывается наша Москва асфальтомъ. Смотрю: къ Университетской типографіи подошелъ. Вотъ, думаю, тутъ ‘Московскія Вдомости’ печатаютъ, и теперь можетъ быть тискаютъ, что вотъ молъ Москва… асфальтъ… циви] лизація… удобства, ну, все такое хорошее объ асфальт!печатаютъ, подумалъ да и языкъ прикусилъ, потому,? увидалъ, что около Университетской то типографіи моего вая-то того. не асфальтовая. Что же это, блеснула мн мысль, университетская типографія не возьметъ примра съ дома г-жи Камыниной и у себя на счетъ асфальта-то не… не озаботится? Поврите ли, самому даже совстно отъ этой мысли сдлалось. Какъ же это, разсудилъ я, приложивъ палецъ ко лбу, типографія да еще университетская, да будетъ учиться у частнаго человка, это ни съ чмъ несообразно. Администрація ея сама должна примръ всмъ подавать, а коль скоро примръ подать опоздала, то по моему лучше вовсе не начинать, нежели слдовать за другими, потому что:

Во всемъ свой толкъ есть, господа,

Чтобъ вы смыслъ ясный получили,

Спрошу: бываетъ ли когда

Чтобъ куръ да яйца учили?

Дйствительно во всемъ есть свой толкъ, только вотъ не нахожу я толку въ Мерзляковскомъ переулк, который идетъ съ Поварской на Никитскую. Нужно вамъ сказать, что переулокъ этотъ очень узокъ и должно быть по пословиц ‘гд худо тамъ и рвется’ въ послднее время сдлался еще уже. Сознаюсь, что это нсколько странно съ перваго взгляда, но ‘ничто не ново подъ луною’, а потому не слдуетъ удивляться и тому, что узкій переулокъ сдлался еще уже. Въ начал этого переулка съ Поварской строится огромный трехъэтажный домъ. Конечно, по такой большой стройк и занята лсами ‘дистанція огромнаго размра’ т. е. относительно ширины переулка. Впрочемъ, ‘это, зло еще не такъ большой руки’, но владльцу дома, находящагося противъ этой стройки, тоже приспичило строиться и вотъ онъ, не думая долго, тоже заборъ выдвинулъ. Такимъ образомъ изъ Мерзляковскаго переулка получилось нчто въ род тоннеля, въ которомъ можетъ прохать только одинъ парный экипажъ и при томъ такъ, что лошади идутъ какъ разъ около мостковъ. Представьте себ положеніе человка, находящагося въ это время на мосткахъ, или какъ я самъ видлъ, положеніе женщины съ двумя маленькими дтьми! Къ тому же неумстно высунувшійся заборъ противъ большой стройки не загораживаетъ ни лса, ни стройку, а просто на просто зеленый деревянный одноэтажный домъ, передъ которымъ сложенъ кирпичъ и нсколько бревенъ. Теперь осень, наружной стройки никакой не начинаютъ, а потому какъ бы хорошо сдлалъ домовладлецъ, отретировавшись съ своими кирпичами и бревнами къ себ на дворъ, а главное и заборъ то захватилъ бы съ собою, потому, нужно же понять, что зимой еще опаснй будетъ, такъ какъ лошади то лошадьми, а раскаты саней въ ухабахъ, отводы крестьянскихъ саней — это все толчки, такъ сказать экстраординарные, зимніе. Въ заключеніе не могу не сказать, что сей домовладлецъ, не знаю его фамиліи, мало того, что загородилъ переулокъ, но даже вовсе не смотритъ за своими мостками, которые прыгаютъ и скачутъ подъ ногами прохожихъ до того, что, чему я ₍тоже былъ очевидцемъ, на дняхъ одна женщина, доврчиво ступивъ на мостокъ, очутилась въ луж. Не мшаетъ также зажечь здсь хотя какой нибудь фонарь, такъ какъ отъ фонарей, по случаю стройки остались одни столбы, которые нисколько не свтятъ.

Теперь, господа, ударимтесь въ провинцію, вдь провинція это не то что нашъ Балканъ, это еще… чудне. И такъ начинаю съ письма изъ Рыбинска, но прежде чмъ начать, мн слдуетъ оговориться и оговорка эта иметъ отчасти личный, отчасти же и общій характеръ. Беру я на себя это именно потому, что письмо рыбинскаго корресподента попало ко мн какъ матеріалъ для фельетона, а потому… ну, да потому самому я и взялъ на себя трудъ толковать съ нимъ. Дло въ томъ, что г. корресподентъ раздляетъ свое письмо на два отдла, первый — это обращеніе въ редакціи, второй сообщеніе самаго факта. Г. корресподентъ пишетъ что вотъ молъ, предлагаю свои услуги и проч. Дале г. корресподентъ называетъ одну газету, въ которой помстили его со общеніе безъ собственныхъ имянъ и вообще выражаетъ неудовольствіе на условія этой газеты съ надеждою, что условія редакціи ‘Развлеченія’ будутъ иныя. Спшу уврить г. корреспондента, что условія относительно этого во всхъ редакціяхъ одни и тже: за сообщеніе одного голаго факта безъ литературной отдлки никогда, нигд и никому, не платили, не платятъ и не будутъ платить. Гонораріемъ оплачиваются статьи: умственный трудъ сотрудника, а я не думаю, чтобъ для г. корресподента написаніе одного коротенькаго письма составляло такой мозголомный подвигъ, который требовалъ бы какихъ либо особыхъ поощреній кром оглашенія сообщаемаго факта. Все это сказалъ я во первыхъ потому, что мн пришлось воспользоватся письмомъ г. корреспондента для своего фельетона, во вторыхъ, чтобы, какъ говорится, единымъ взмахомъ отвтить и нкоторымъ другимъ корреспондентамъ, оканчивающимъ свои письма возложеніемъ упованія на благоусмотрніе редакціи относительно гонорарія и, главнымъ образомъ, въ третьихъ потому, что рыбинскій корреспондентъ встртивъ въ фельетон ‘Развлеченія’ сообщенный имъ фактъ, можетъ въ письм въ другую редакцію третировать и насъ такъ же, какъ третируетъ въ письм къ намъ редакцію одной газеты. Слдовательно, я начинаю… но, опять но! Корресподентъ ввелъ меня въ не малое затрудненіе и именно вотъ чмъ Въ начал письма онъ говоритъ: ‘у меня сейчасъ есть матеріалъ о недочет въ Рыбинскомъ Общественномъ банк около двнадцати тысячь рублей’. Вотъ матеріалъ такъ матеріалъ! подумалъ я По къ великому изумленію моему о недочет двнадцати тысячъ въ банк во всемъ письм я не нашелъ ни единаго слова и дло идетъ не объ утрат тысячъ въ банк, а объ утрат одной барышней своего! турнюра въ клуб, относительно же банка, какъ я подразумваю, корресподентъ просто на просто запустилъ! ‘крючокъ’. Конечно, банкъ и клубъ, двнадцать тысячъ! и турнюръ это противоположности, но, начавъ говорить о Рыбинск, такъ нужно же окончить, ограничившись турнюромъ и тмъ боле потому, что благодаря этому турнюру, пострадалъ одинъ субъектъ германской расы. Въ рыбинскомъ Соединительномъ собраніи всхъ сословій былъ балъ, на балу танцовали мазурку. Мазурка извстно танецъ такой, въ которомъ не только вс фибры и суставы танцующихъ приходятъ въ движеніе, но даже и вс принадлежности гардероба получаютъ необыкновенную подвижность. Вслдствіе-то этого послдняго обстоятельства, невдомо кому принадлежащій дамскій, ужь конечно не мужской, турнюръ очутился на полу. Этимъ обстоятельствомъ воспользовался одинъ нмецъ съ благородной цлію услужить таинственной незнакомк, потерявшей сію необходимую принадлежность дамскаго гардероба.

Услуга дамамъ не мшаетъ,

Зналъ это нмецъ и тотчасъ,

Поднявъ находку, возглашаетъ:

Mesdames! чья это вещь изъ васъ?

Mesdames конечно смутилась и одинъ изъ русскихъ членовъ предложилъ дежурному старшин вывести нмца. Старшина относительно услужливости къ прекрасному полу раздлялъ мнніе нмца и замтилъ члену, что онъ мшается не въ свое дло, нмецъ же съ гоноромъ, какъ и слдовало ожидать, счелъ нужнымъ обидться на заявленіе члена. Да и понятно обидно, потому изъ какого же клуба за услужливость къ дамамъ выводятъ?

Закончу мою бесду замчаніемъ клинскому клубу, въ которомъ, по полученному мной извстію, никогда не метутся полы, и постители поставлены въ неловкое Положеніе танцовать среди столбовъ пыли.

Вс довольны клинскимъ клубомъ,

Нтъ о немъ дурныхъ встей,

Только пыль, что ходитъ клубомъ,

Непріятна для гостей.

Еслибъ этотъ полъ помыли,

Еслибъ онъ не пыленъ былъ,

То въ томъ клуб клубы пыли

Не стсняли бъ къ танцамъ пылъ.

Недавно, ради развлеченія, пошелъ я въ Общедоступный театръ. Это было 1-го октября. Спектакль состоялъ изъ драмы ‘Семейные разсчеты’, водевиля ‘Милые бранятся — только тшатся’, тоже семейные разсчеты въ нкоторомъ род, водевиля ‘А. и Ф.’ и разсказа и пнія г на Томскаго. Въ театръ пріхалъ я рано и первое свое вниманіе обратилъ на занавсъ. Полюбовался на изображенный на немъ Частный театръ и нашелъ, что онъ нарисованъ не совсмъ врно: вопервыхъ не нарисовано принадлежащаго къ театру буфета, во-вторыхъ не изображено кучи мусора, лежащей между театромъ и буфетомъ, на которую и натыкается въ потьмахъ публика во время антрактовъ, въ-третьихъ около театра не изображено ни одного барышника. Фонтанъ, находящійся на площади противъ театра, изображенъ на занавс съ бьющей струей воды, и хотя онъ прыти такой никогда не показываетъ, держа воду въ почтительной тишин въ резервуар, но такъ какъ говорится, что безъ хвоста и птица не красна, то на это большаго вниманія обращать не слдуетъ. Не подалеку отъ фонтана проткнута на занавс дыра. Я было занялся созерцаніемъ этой дыры, но оркестръ кончилъ и занавсъ съ фонтаномъ и съ дырою ушелъ кверху. Изумленные глаза мои узрли комнату, которая, какъ я заключилъ по портретамъ, повшеннымъ надъ диваномъ, принадлежала семейству какого нибудь или генерала, или полковника, и я не ошибся: дйствительно, это была повидимому гостиная семейства полковника. По самого полковника въ живыхъ не оказалось и главой семейства явилась его вдова, портретъ которой и повшенъ рядомъ съ портретомъ полковника, но не похожъ. Передъ началомъ къ артистк, изображающей вдову полковника, присталъ артельщикъ театра, требуя съ нея какія-то деньги.

Я содрогнулся весь отъ боли

За ту артистку: вдь, ей-ей,

При исполненіи вдругъ роли

Присталъ за деньгами онъ къ ней!

Но, разсмотрвъ афишу, ближе:

Онъ не артельщикъ, я узналъ,

‘Прикащикъ Юдинъ’ онъ, поди же,

Какъ я въ просакъ легко попалъ!

Во время этихъ семейныхъ разсчетовъ является на сцену какая-то фигура въ гусарскомъ мундир и съ такими ужасными глазами и бровями, какихъ я въ жизнь мою никогда не видывалъ, да врядъ ли и есть такіе. Фигура эта оказалась г-мъ Бурцовымъ, братомъ полковницы, а г. Бурцовъ отъ парика и глазъ до рейтузъ и сапогъ былъ г. Стремляновъ. Удивительные глаза, ей-ей, удивительные! И главное, въ нихъ-то и выражалась вся штука. Съ кмъ бы ни говорилъ г. Стремляновъ, глаза его постоянно смотрли на публику и что всего хуже, какъ мн казалось, все на меня и такъ-таки въ упоръ. Чуетъ, думалъ я, чуетъ, что я фельетонистъ, убить хочетъ взглядомъ, убить! Какъ я ни ежился, глаза шпиговали меня.

Не стало мн, ей-богу, мочи:

Т взгляды колятъ, ржутъ, жгутъ,

И удивительные очи —

Почти вдь вовсе не моргнутъ!

Теперь я понимаю, почему г. Стремляновъ старался боле смотрть на публику. Ужь если меня въ креслахъ коробило отъ его взгляда, то что же должны испытывать артисты? Да что, стоило ему только взглянуть на прикащика Юдина и крикнуть, какъ тотъ забылъ и о деньгахъ, за которыми пришелъ, и такъ убжалъ со сцены, какъ никогда ни одинъ прикащикъ не бгаетъ. Затмъ является на сцену женихъ Переваловъ съ отцомъ, и первое дйствіе кончается тмъ, что г жу Стренетову просватали за Перевалова, то-есть вс — и мать, и сестры, и дядя, и женихъ, и отецъ его возложили на нее все упованіе, — вывози молъ, матушка. Во время втораго дйствія какой-то блокурый музыкантъ остался въ оркестр и никакъ не могъ усидть на мст: то поднимется, то опять сядетъ, то поднимется, то опять сядетъ. Смотрлъ ли онъ на сцену, или показывалъ свою то лову — не знаю. Знаю только, что макушка его удивительно надола мн и разсяла вс мои наблюденія надъ игрой артистовъ. Когда занавсъ опустился, я отправился курить. Въ третьемъ дйствіи я опять видлъ ужасныя очи и наконецъ г-жа Стрепета спросила: ‘что вы со мной сдлали?’ Матушка ея повинилась, что виновата во всемъ она, вообще вс артисты были въ сокрушеніи, а г. Макшеевъ такъ даже заплакалъ: что же, молъ, я теперь одинъ останусь здсь! Когда посл антракта поднялся занавсъ, я увидлъ сровато-голубовато-сизо-синюю комнату. ‘Ну, думаю, это врно палата въ сумасшедшемъ дом, куда отправили г-жу Стрепету’. Но оказалось, что я ошибся: ‘Семейные разсчеты’ кончились и начался водевиль ‘Милые бранятся — только тшатся’. Милые бранились очень хорошо, но такъ какъ они тшились этимъ сами, то на долю ихъ выпало не очень много апплодисментовъ. Водевиль ‘А. и Ф.’ прошелъ весело, и если ужь выбирать изо всего спектакля, то одинъ этотъ ‘водевиль есть вещь, а прочее все гиль’. Да, еще есть вещь! Г. Томскій долженъ былъ разсказывать и пть. Началъ г. Томскій пть псню ‘Ужь какъ палъ туманъ на сине море’. Но… гмъ… въ публик послышалось . или это было шуршаніе платьевъ, или афишъ, или потираніе ладоней отъ удовольствія, только вышло нчто подобное фамиліи Фишъ. Г. Томскій бросилъ убійственный взглядъ на публику и закончилъ свой ‘туманъ’ какой-то ямской что ли псенкой, въ которой укорялъ кого-то: ‘за что ты, молъ, меня бранишь’, но ‘Фишъ’ опять перевсилъ и. г. Томскій умолкъ, стоитъ и глядитъ, а публика сидитъ и глядитъ. Помялся, помялся г. Томскій и ушелъ, потомъ пришелъ овять и заплъ тройку.

Вотъ заплъ, вс дай Богъ ноги,

Томскаго тоска томитъ,

И съ гитарою, въ тревог,

На подмосткахъ онъ стоитъ.

Ахъ, пвецъ вдь онъ удалый

И поетъ который годъ,

А теперь стоитъ весь алый —

Плохо въ публик везетъ.

Вся энергія пропала,

Въ поощренье ‘ни щелчка’,

И не вывезла ни мало

Тройка борзыхъ ямщика.

Такъ г. Томскій на своей тройк и ухалъ за кулисы. Общанный же разсказъ исполнилъ онъ вроятно въ уборной.

Побывалъ я въ театр и разлакомился. Думаю: пойдука я завтра, посмотрлъ на афишу: назначено ‘Бояринъ Басенокъ’ Кукольника. Это, думаю, штука хорошая.

Вечеромъ собрался и пошелъ, прихожу — темнота. Что это, думаю, не ‘сеансъ ли во мрак’? Сунулся туда, сюда — всюду темно. У театра между тмъ собралась толпа, слышны толки, вопросы, замчанія.

— Ай не будетъ? спрашиваетъ чуйка.

— Объявлено, пожимая плечами, отвчаетъ цилиндръ.

— Скажите пожалуйста, представленіе будутъ да вать? обращается ко мн какая то молоденькая кофточка.

— Непремнно, смло отвчаю я.

— Да вы шутите.

— Видите, аншлага нтъ.

— Чего-съ?

— Будетъ, говорю я и отхожу въ сторону.

Смотрю, у задняго подъзда стоятъ кареты, значитъ артистовъ привезли, а зачмъ же ихъ повезутъ безъ спектакля?

— Буфетъ запертъ, стало быть ничего не будетъ, съ убжденіемъ говоритъ какой-то ухарь.

Пріхали жандармы и похали назадъ.

— Вотъ и жандармы ухали, обращается старушка къ молоденьквй двушк,— пойдемъ, ничего не будетъ.

Старушка молится на икону у Варварскихъ воротъ и уходитъ.

‘Вотъ те ‘Бояринъ Басенокъ’! подумалъ я, направляя стопы свои.

— Вотъ вы и обманули меня! смясь, обращается ко мн кофточка.

— Чмъ же?

— Да игры-то нтъ и жандармы ухали.

— А это разв не игра? А не освщено потому, что она свчъ не стоитъ.

Кофточка засмялась и я тоже засмялся.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 41, 1873

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.

Хотя, господа, дйствовать согласно правилу, чтобъ и овцы были цлы, и волки сыты, трудно, но не невозможно, и человкъ мало-мальски разсудительный всегда можетъ дйствовать такъ, чтобы сразу услужить и волкамъ, и овцамъ. Не буду говорить о чемъ нибудь боле важномъ, вообще ‘толкацій’ о матеріяхъ важныхъ я терпть не могу, а потому въ доказательство возможности дйствовать согласно вышеприведенному правилу приведу слдующій простенькій фактъ. Позвольте, господа, предпослать небольшое словоизверженіе:

Ужь тамъ, читатель, радъ не радъ,

По убдимся, коль размыслимъ,

Что фельетонъ, ей-ей, немыслимъ

Безъ отступленій и тирадъ.

И такъ, ‘впередъ моя исторья’. Извстно всмъ и каждому, что при постройк домовъ ставятся лса, которые въ свою очередь огораживаются заборами, вслдствіе чего предоставленный пшеходящей публик тротуаръ замняется на время мостками. Это первое. Второе, при постройкахъ употребляется кирпичъ,— это тоже всмъ извстно, извстно также, что въ дождливое время, напримръ, осенью, складывать кирпичъ на мокрую землю неудобно. Теперь перехожу къ факту. На Рождественскомъ бульвар есть домъ г-на Митькова, теперь, какъ я слышалъ, перешедшій въ другія руки, въ дом этомъ производятся капитальныя постройки, поставлены лса, огорожены заборомъ и устроены мостки, но увы! ходить по нимъ нельзя, ибо на нихъ сложенъ кирпичъ. Не ясно ли, что домовладлецъ или его управляющій дйствуетъ согласно правилу, чтобъ и волки были сыты, и овцы цлы? И мостки устроены, и ходить по нимъ нельзя… тьфу! и кирпичъ на нихъ сложенъ, хотлъ я сказать.

Домовладлецъ порасчелъ:

Мочить кирпичъ молъ для чего же?

И пшеходовъ предпочелъ

Ему,— что ближе и дороже.

Я смыслъ глубокій нахожу

Въ сужденьи этомъ, въ самомъ дл,

И постоянно обхожу

Кирпичъ, лежащій на панели.

И въ грязь иду съ панели я,

Поврьте, безъ раздумья злаго,

Толкую же о томъ, друзья,

Лишь такъ, попалось благо къ слову.

Я вдь не то, чтобъ насчетъ того, чтобы кирпичъ этотъ убрали, или тамъ что нибудь, нтъ, просто такъ, что можетъ быть домовладлецъ прочтетъ да и скажетъ: вотъ молъ мичманъ Жевакинъ стихи на меня написалъ. Ну, а относительно удобствъ, то ихъ у насъ въ Москв и безъ мостковъ много.

Вотъ, напримръ, читаю я письмо, въ которомъ корреспондентъ сообщаетъ о такого рода удобств, огласить которое я считаю не только не лишнимъ, но необходимымъ. Есть, изволите ли видть, близъ театровъ одинъ трактиришка, много разъ фигурировавшій на столбцахъ ‘Развлеченія’, но до того зараженный влеченіемъ къ обличительной литератур, что до сихъ поръ не перестаетъ представлять изъ себя нчто въ род Калифорніи для нашихъ корреспондентовъ. Трактиръ, извстное дло, штука такая, гд можно, кому угодно, выпить и закусить, а инымъ и выспаться. Хозяину же трактира, о которомъ я говорю, этихъ трехъ удобствъ, доставляемыхъ публик, показалось мало. Этакое… гуманное стремленіе быть полезнымъ обуяло его. Руководимый этимъ почтеннымъ чувствомъ, онъ открылъ у себя отдленіе театральной кассы, нчто въ род биржи театральныхъ барышниковъ. Это было великой заслугой передъ обществомъ, такъ какъ вс, не получившіе билетовъ въ театральной касс, знали, куда нужно отправиться,а ничи и гд ихъ можно достать. На этомъ бы и можно было остановиться, но, увлеченный рвеніемъ доставлять удобства, хозяинъ трактира пошелъ дале, какъ сообщаетъ теперь корреспондентъ: ‘нкто изъ числа театральныхъ барышниковъ О….кій производитъ продажу и покупку краденыхъ вещей въ двухъ отдльныхъ комнатахъ трактира, находящихся по обимъ сторонамъ прохода въ билліардную.

О, мы для удобства не трусимъ,

На споръ можемъ вызвать весь свтъ:

Въ трактирахъ мы выпьемъ, закусимъ

И купимъ въ театръ тамъ билетъ.

И ходко торговое дло

Идетъ тамъ за порціей щей,

И даже мазурики смло

Спускаютъ тамъ груды вещей.

Говоря о нашихъ трактирахъ, нельзя пройти молчаніемъ того мннія, которое сложилось у насъ о трактирахъ вообще. Нужно сознаться, что у насъ въ трактир съ мало мальски порядочной обстановкой обдать! или ужинать въ настоящемъ смысл этого слова — нельзя!

Кутить въ нашихъ трактирахъ можно съ большими удобствами, но скромно пообдать безъ всякой претензіи — положительно невозможно. Большинство московской публики держится того мннія, что трактиры — роскошь, и, пользуясь этимъ, наши трактирщики взимаютъ за свои кулинарныя произведенія такія цны, что невольно сознаешься, что какой нибудь незатйливый бифштексъ въ порядочномъ трактир или ресторан является уже предметомъ роскоши, а не необходимости. Для людей, желающихъ пость дешево, имются у насъ кухмистерскія и низки трактировъ, но кухмистерскіе обды извстны, а въ низк врядъ ли кто способенъ высидть десять минутъ, не задохнувшись махоркой. Да и самая обстановка до того грязна и отвратительна, что у всякаго отобьетъ аппетитъ, будь онъ хоть волчій. Отчего же въ трактирахъ у насъ все такъ дорого? На это вамъ отвтятъ: расходы, обстановка и проч. Слдовательно дешевизна невозможна. Жаль нашихъ трактирщиковъ, они такъ мало наживаются! А я недавно убдился, что можно нашимъ трактирщикамъ, не отягощая своего кармана. брать много дешевле. Возвращаясь какъ-то поздно домой, зашелъ я закусить во вновь открытый ресторанъ Соврасенкова на Тверскомъ бульвар Обстановка въ этомъ ресторан не только приличная, но даже шикозная: блье свжее, вся сервировка до крайности оирягная и при всемъ этомъ цны на все до того низки, что я положительно поразился. Слдовательно, возможность есть кормить дешево и хорошо при порядочной обстановк, вдь владлецъ ресторана открылъ его не съ филантропической же цлью. Весь недостатокъ ресторана заключается въ томъ, что тамъ невозможно получить ничего горячаго, ни даже чашки бульона Я отъ души совтую г-ну Соврасенкову завесть у себя въ ресторан общій столъ, можетъ быть, примръ его повліяетъ и на другихъ трактирщиковъ, и существующая дороговизна въ нашихъ трактирахъ падетъ предъ конкурренціей, потому что всякій порядочный человкъ, который идетъ въ трактиръ сть, а не бросать деньги, скорй пойдетъ въ ресторанъ Соврасенкова, нежели въ какой нибудь шикозный трактиръ, гд съ него за то-же возьмутъ чуть не втрое дороже и подадутъ при боле роскошной, но ужь никакъ не боле чистой и свжей обстановк.

Я уже много разъ говорилъ о нкоторыхъ переулкахъ близъ Чистыхъ прудовъ и всмъ уже полагаю извстно, что мостовыя въ этихъ переулкахъ имютъ какой то особый, имъ однимъ свойственный характеръ: въ одномъ мст представляются они чмъ-то въ род только что взборонованнаго поля, въ другомъ являютъ собою подобіе кочковатаго болота, въ третьемъ… да скажу вообще, что мостовыя эти для того, для чего они предназначены, не годятся вовсе. Но домовладльцы въ этомъ не виноваты: говорю это не потому, что питаю особенную жалость къ домовладльцамъ, а единственно по чувству справедливости. Давно уже домовладльцы этихъ переулковъ подали коллективное прошеніе въ Думу о дренаж, но

Это прошенье, попавши лишь въ Думу,

Чинно и скромно легло подъ сукномъ,

Да и вопросъ тотъ давненько безъ шуму

Спить, успокоившись праведнымъ сномъ.

здятъ прозжіе съ злобною думой,

Думаютъ думу владльцы домовъ:

Скоро-ль вопросъ тотъ покончится Думой

Въ полномъ собраніи думскихъ умовъ?

Время между тмъ идетъ, по мостовымъ прозду нтъ и домовладльцы поставлены дйствительно въ нескладное положеніе: здить по мостовымъ невозможно, а исправлять ихъ выходитъ не боле, какъ толченіе воды въ ступ, такъ какъ, чтобъ исправить мостовыя, нужны водосточныя трубы. Но недаромъ человкъ обладаетъ умственными способностями: одинъ изъ домовладльцевъ Фурманнаго переулка, вроятно озлившись на безпрестанную непроизводительную починку мостовой, задался думой покончить съ этимъ безъ Думы, и что же? вдь нашелся и дло то сдлалъ очень просто: взялъ да мостовую передъ своимъ домомъ и поднялъ на полтора аршина выше сосдней мостовой. Результатъ получился самый удовлетворительный: мостовая хороша, какъ лучше нельзя требовать, и иметъ еще то удобство, что она во время дождей остается сухою, тогда какъ мостовыя сосдей залиты водою, а противоположную мостовую, которая чрезъ это поднятіе оказалась на полтора аршина ниже, принуждены были загородить баррикадами, чтобъ по ней’ не здили, потому что въ ночное время легко можно въ нее свалиться и изломать экипажъ. А смтливый домовладлецъ, устроивъ себ такой островъ, глядитъ на это да посмивается. Относительно людской смтливости я имю подъ руками еще фактъ, сообщаемый корреспондентомъ изъ одной губерніи, сосдней съ Московской. Одинъ изъ мстныхъ земскихъ дятелей, желая прекратить скотскій падежъ, явился въ селеніе П—цъ къ одному зажиточному крестьянину и объявилъ тому, что скотъ его весь зараженъ и что отъ заразы только и есть спасенье, что или перерзать весь скотъ, или же дать этому дятелю 25 рублей.

Хоть, мужичекъ нашъ, говорятъ,

Въ лченьи больше чтитъ знахарство,

Но этотъ,— скотъ спасти былъ радъ,

Не отказался отъ лкарства.

И отъ того, что не жаллъ

Онъ четвертной, понявъ все сразу,

И отъ рзни скотъ уцллъ,

И сбросилъ страшную заразу.

Лчилъ кто, явно не сужу,

Вдь каждый самъ себя узнаетъ.

Онъ хоть не докторъ, но скажу,

Что дло славно понимаетъ.

Меня поражаетъ удивительная сила этого лченія. Въ самомъ дл, скотъ зараженъ такъ, что его нужно перерзать и вмст съ тмъ является возможность исцлить его. Для чего же дятель упомянулъ о крайней мр? Или можетъ быть слова: рзать, рзка, рзунъ ему особенно пріятны? тогда это дло другаго рода, такъ у каждаго человка, да не только у каждаго человка, а иногда у цлаго общества бываютъ свои влеченія. За примрами ходить недалеко. Возьмемъ нашу старушку Москву, которая потому-то особенно и люба мн, что объ чемъ ни заговори, хотя изъ Китая что нибудь вытащи, непремнно въ себ самой дастъ подтвержденіе. Вотъ хоть бы будка въ Черкасскомъ переулк. Ну что такое будка? Помщеніе для будочниковъ не больше? Вотъ то-то и нтъ. Будка въ Черкасскомъ переулк, господа, играетъ роль… какую бы вы думали? Да такую же какую играетъ Патти. Да съ, именно такую, да извинитъ меня, какъ бы выразиться-то… звзда опернаго небосклона… за это сравненіе, но оно врно. Какъ въ Патти влюблены вс меломаны, такъ и въ будку въ Черкасскомъ переулк влюблены вс, иначе какъ же объяснить то, что будка эта загородила тротуаръ. Но объяснимся подробне. Нужно вамъ замтить, что переулокъ этотъ соединяетъ Никольскую съ Ильинкой, постоянно запруженъ экипажами и очень узокъ, будка же стоитъ какъ разъ на самомъ узкомъ и людномъ мст этого переулка, именно близъ поворота къ Носовскому подворью и Теплымъ рядамъ. Я не хочу сказать, что у будки этой нтъ тротуара, тротуаръ есть, но во первыхъ онъ шириной не боле шести вершковъ, во вторыхъ желзная крыша будки низко спускается надъ этимъ тротуаромъ, такъ что надо идти нагнувшись, въ противномъ случа можно сломать шляпу, въ-третьихъ, у этого тротуара стоитъ тумба наклоненная къ будк, и между тумбой и будкой не пройдетъ не только человкъ, но не пролзетъ и мало-мальски откормленный котъ. Вслдствіе этихъ трехъ вышеприведенныхъ мной причинъ вс пшеходы обходятъ будку по мостовой, что конечно не особенно пріятно.

Мы толковать о томъ не будемъ,

Пріятно нтъ ли это людямъ,

Но будка старая, какъ шишъ

Торчитъ себ средь тротуара,

И пшеходъ иной, глядишь,

Ломаетъ шляпу отъ удара,

Иль грязь мситъ и самъ не радъ

Волочитъ полы по колесамъ,

Иль, встртясь съ лошадью носъ съ носомъ,

Въ испуг пятится назадъ.

Проходя мимо Александровскаго сада, я всегда засматриваюсь на павильонъ, оставшійся отъ Политехнической выставки. По чести сказать, существованіе этого павильона боле нежели странно. Выставка уже давнымъ давно кончилась, все сломано и убрано, а онъ ‘стоитъ одинъ бдняжечка какъ рекрутъ на часахъ’, стоитъ онъ съ своими выбитыми стеклами, въ самомъ плачевномъ вид. Можетъ быть его оставили стоять такъ для при мра всмъ, что вотъ молъ: ‘все великое земное разрушается какъ дымъ’. Эта мысль, правда, способна низложить гордыню любаго смертнаго, во только придетъ ли она на умъ каждому при взгляд на этотъ павильонъ? Я думаю было бы лучше, если бы на немъ именно съ этой цлью, вывсочку съ приличнымъ изреченіемъ повсить, хоть въ род этого что нибудь:

Воззри, москвичъ, на это зданье:

Его былое вспомяни

И рокъ его какъ назиданье

Въ душ на вки сохрани.

Для зданья слава миновала,

Ей возвратиться не дано,

Кой гд обшивка ужь отпала

И стекла выбиты давно.

И такъ смирися, зря все это,

И помни данный симъ урокъ,

Что все курьезное для свта

Въ мой фельетонъ дастъ много строкъ.

И очень много. Но какъ вамъ извстно, господа, важными-то длами я не занимаюсь, а такъ больше на счетъ мелочишекъ. Всякому въ жизни предназначена своя роль и каждый по моему мннію въ своемъ дл не долженъ забывать ничего, а въ забывчивости то я и могу упрекнуть одну петербургскую газету. Только не думайте, что ‘Петербургскую газету’, нтъ. Да впрочемъ я увренъ, никто и не подумаетъ, чтобы о ‘Петербургской газет’ можно говорить что нибудь въ забывчивости, я хочу упрекнуть газету ‘Новости’. Въ No 272 этой газеты помщена коротенькая статейка, озаглавленная ‘Посвященія’, авторъ которой посвящаемъ разныя драматическія піесы, редакціямъ разныхъ газетъ, перечисляя почти вс изданія, авторъ забылъ одарить одну редакцію, именно редакцію ‘Новостей’, а есть піеска, хотя старинная, но очень къ ней подходящая, которую я и посвящаю редакціи газеты ‘Новости’, піеска эта называется ‘Петербургскія квартиры’ комедія . Кони.

Кстати о писательств или писаніи.

Нкто докторъ Поппъ въ Вн продаетъ Анагеричную воду для полосканія рта, ко всякому флакону этой воды приложена маленькая книжонка въ вид рекламы, въ кеторой описывается свойство этой воды, ея употребленіе и благодарности многихъ лицъ употреблявшихъ ее. Находящаяся у меня книжка вышла пятисотымъ изданіемъ, но не смотря на это, я встртилъ въ ней такой русскій языкъ, какого не встрчалъ со времени знаменитой рекламы о гороховой колбас, бывшей на Политехнической выставк. Книжка начинается словами.

‘Ц. к. австр. перво-американски и к. англицки патентованная Анатеричная вода для устъ (?) ей (?) дйствоваваніе и собственный способъ употребленія съ показаніемъ ея подлиннаго доставленія. Представилъ Др. Юлій Janelie (фамилію почему-то не перевели), изданіе 500. Во Вн’. Изъ этого уже видно, какимъ невозможнымъ языкомъ написана вся книжка. По словамъ автора вода эта ‘химически разводитъ всякую чужую крышку’ ‘способствуетъ содержанію въ чистот художественныхъ зубовъ’. Дале говорится: ‘Если заполенный или гнилостью разоренный зубъ оставляется на удачу, то онъ, положивъ, что есть довольно тлесной силы ко снесенію боли, вскор заражаетъ находящіеся вблизи его зубы, и тогда бда тмъ боле’. ‘Да обращаетъ же всякій въ этомъ отношеніи совстное вниманіе на свои зубы’. Затмъ читаю, что вода эта ‘подкрпляетъ десны’ и тмъ самымъ освобождаетъ отъ бды, заставляющей обремененнаго ею при закусываніи твердыхъ блюдъ, употребляемыхъ имъ же, опасаться, какъ бы не выломить у себя зуба’. Дале: ‘Анатеричная вода для устъ чрезвычайно драгоцнна со взгляду на содержаніе пріятнаго запаха дышанія, дале на прекращеніе и удаленіе настоящаго вонючаго дышанія’. Но перечислять вс красоты русскаго языка ‘во Вн’ было бы очень долго, скажу, что даже приложенныя благодарности переведены на русскій языкъ такъ, что читать ихъ безъ смху невозможно. Одинъ, напримръ, докторъ говоритъ, что изъ всхъ средствъ ‘именно хорошимъ оказалось подвопросное (?) лкарство’, другой проситъ ‘за приключенныя деньги ‘прислать воду, третій говоритъ, что ‘Направленное къ вамъ письмо цлитъ туда’ и т. д. Еще одинъ докторъ жалетъ о этой вод, ‘за чмъ нельзя ее вдоволь вручать нурячамъ’. (?) Наконецъ по смыслу еще одного письма оказывается, что авторъ его, благодаря дйствію Анатеричной воды, пользуется гнилыми зубами. Ко всему этому я долженъ прибавить, что вода эта по своему свойству дйствительно очень хороша и должно пожалть, что ее рекомендуютъ въ такой нелпой реклам, которая мало того, что полезное изобртеніе низводитъ на степень афферистической продлки, но крайне безсмысленна. Неужели въ Вн нтъ человка, знающаго русскій языкъ? Писали бы ужь лучше но нмецки, въ полной увренности, что въ Россіи скорй поймутъ написанное какъ слдуетъ по нмецки, нежели по русски, если это будетъ написано такъ, какъ пишутъ въ Вн.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 43, 1873

БЕСДА ТРИДЦАТАЯ.

Громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится, говоритъ русская пословица. Не говоря о томъ, что пословицы вс боле или мене справедливы, скажу, что вышеприведенная пословица, пришедшая мн на память къ случаю, про который хочу сейчасъ разсказать, иметъ глубокій смыслъ и какъ нельзя боле близкое примненіе съ тою только разницею, что слово ‘мужикъ’ можетъ быть принято въ данномъ случа относительно. Нужно сознаться, господа, что мы подчасъ хотя и очень готовы пройтись на счетъ пейзановъ, но сами то мало въ чемъ отстанемъ отъ нихъ, если еще во многомъ не перещеголяемъ ихъ.

Мужика дуракомъ не брани, не кричи,

И надъ нимъ не глумися внушительно,

Посмотри, какъ у насъ по Москв богачи

Интересъ общій жмутъ удивительно.

Ахъ, иной не мужикъ, понабивши карманъ,

Судитъ-рядитъ про меньшую братію,

На словахъ либералъ, да не врь, все обманъ:

Онъ подъ часъ мужика дубовате.

И себя не плнять многимъ гордой мечтой

Будетъ очень друзья, поучительно.

И такъ слово ‘мужикъ’ мы въ пословиц той

Лучше примемъ теперь относительно.

Ну вотъ, я началъ говорить объ одномъ, а перешелъ на другое. Пословица ‘громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится’ пришла мн на намять, благодаря слдующему обстоятельству Давно, очень давно, именно въ начал прошлаго года, привелось мн говорить о только что отстроенномъ тогда въ Рогожской дом Волкова. Узнавъ, что домъ этотъ построенъ Волковымъ противъ всхъ правилъ чувства человколюбія, не представляетъ никакого удобства для будущихъ жильцовъ и въ случа пожара представляетъ крайнюю опасность, такъ какъ, не смотря на свои громадные размры и три этажа, иметъ то, чего не слдуетъ и не иметъ того, что нужно, то-есть иметъ деревянныя лстницы и галлереи и не иметъ брантмауеровъ. Желая проврить сообщеніе и вмст полюбоваться домомъ, построеннымъ такъ какъ врядъ ли теперь въ Москв, именуемой столицею, строить дозволено, я похалъ въ Рогожскую и могу сказать: пришелъ, увидлъ и… написалъ, потому что я, хотя и не архитекторъ, но, взирая на висвшія надъ моей головой деревянныя галлереи, пришелъ къ убжденію что домъ Волкова въ случа пожара угрожаетъ будущимъ жильцамъ положительно гибелью. Обо всемъ этомъ я тогда подробно говорилъ въ одной изъ бесдъ, которую, сколько помню, и закончилъ надеждою, что или домовладлецъ Волковъ самъ вниметъ моему гласу и пожертвуетъ своимъ карманомъ для огражденія отъ опасности имущества и жизни своихъ квартирантовъ, или его къ тому принудятъ. Во ни того, ни другаго не воспослдовало. Прошло около двухъ лтъ и теперь съ грустію скажу, что слова мои къ несчастію оправдались, злокачественный домъ сгорлъ и Волковъ понесъ убытокъ… тьфу! полисъ въ страховую контору для полученія застрахованной суммы. А жильцы? жильцы… ну до нихъ какое же дло г-ну Волкову? Онъ за квартиры, вроятно, взялъ впередъ. Что же можно прибавить къ этому, да и нужно ли что прибавлять? Фактъ говоритъ самъ за себя, то-есть, говоритъ, что Тимоей Волковъ теперь пожалуй и не ршится строить деревянныя галлереи и лстницы, да всего вроятне и но позволятъ, но посл такого урока, въ которомъ, впрочемъ, все пало на однихъ квартирантовъ.

Но Волковъ не одинъ, много и очень много есть въ Москв блокаменной домовладльцевъ, которые интересъ своего кармана ставятъ выше здоровья и даже жизни квартирантовъ, Да, можно сказать безъ преувеличенія, что многіе домовладльцы, заботясь о своихъ личныхъ интересахъ, созидаютъ самые погибельные дома. И это совершается у всхъ на глазахъ, и дяніе это не иметъ достойнаго себ наименованія и почти непреслдуется. Напримръ, что можетъ быть вредне не выстоявшагося каменнаго дома? Между тмъ мы видимъ, что выстроенные въ теченіи лта каменные дома на зиму заселяются жильцами и такихъ домовъ не одинъ. А это кажется запрещено, почему же, не смотря на запрещеніе, домовладльцы позволяютъ себ длать это? Это вопросъ, о которомъ стоитъ подумать да и не только подумать, а что нибудь и предпринять противъ этого. Удивительный городъ Москва, честное слово, удивительный! Какихъ какихъ домовъ въ ней нтъ? Дома, которые въ санитарномъ отношеніи можно назвать питомниками заразъ и эпидемій — есть, дома, которые относительно пожаровъ можно назвать аутодафе квартирантовъ — есть, дома, посылающіе намъ каменный дождь на макушки — есть,дома, не успвшіе выстроиться и развалившіеся — есть. Вообще домовъ крушителей въ Москв депо. И странно, учреждается санитарная коммиссія, заботящаяся о противодйствіи эпидеміи, а нкоторые огромные дома въ свою очередь противодйствуютъ коммиссіи, развивая заразу. Заботятся объ улучшеніи пожарной части, а благосостояніе цлыхъ семей гибнетъ отъ деревянныхъ лстницъ и галлерей, нужно сознаться, что въ нашей старушк Москв идетъ ожесточенная борьба между цивилизаціей и татарщиной, борьба, въ которой зачастую одолваетъ татарщина.

Зададимъ мы тонъ, гд нужно,

Ну, а ближе посмотри —

Такъ прогрессъ у насъ наружно,

А татарщина внутри.

За примрами ходить недалеко, и я въ доказательство приведу слдующее. Съ наступленіемъ зимы кругомъ бульвара Чистыхъ прудовъ, должно быть по примру прошлыхъ лтъ, но только безъ дозволенія начальства, открылись рысистые бги. Нкоторые изъ нашихъ шалопаевъ-рысачниковъ придумали себ пріятное препровожденіе времени въ томъ, что сломя голову гоняются на рысакахъ, выдрессированныхъ лучше ихъ самихъ, кругомъ вышепоименованнаго бульвара. Посмотрите на этихъ импровизированныхъ спортсменовъ, какъ они шикозно одты, какъ много общаютъ по своей наружной обстановк, но увы! на дл оказывается, что эти господа и заднимъ то умомъ не очень крпки, иначе чмъ объяснить это безцльное гонянье взадъ и впередъ, какъ не отсутствіемъ подъ ихъ дорогими шапками того, что называется смыслятиной? Я, смотря на нихъ, думаю, не отъ того ли такъ легко и мчатъ ихъ рысаки, что они очень пусты. Не мшало бы этимъ наздникамъ принять къ свднію, что если ужь у нихъ нтъ занятія боле дльнаго какъ гонянье изъ стороны въ сторону, то гонялись бы они за заставой: тамъ не такъ опасно для прохожихъ да и глаза не мозолятъ.

Какъ вихрь несутся рысаки,

Ихъ ноздри пышатъ клубы пара…

Куда жь спшатъ такъ сдоки?

Да такъ, снуютъ вокругъ бульвара.

Да въ этомъ имъ какая жь честь,

Лишь возбужденіе вниманья,

Такъ вдь у нихъ чай дло есть

Умнй безцльнаго гонянья?

Вотъ въ томъ-то цль и есть для нихъ,

За дло имъ нтъ силы взяться,

А рысаки вывозятъ ихъ:

Такъ ихъ обязанность — гоняться.

Грустная обязанность!

Отъ шикозныхъ рысачницовъ перейду къ простымъ ‘ванькамъ’. Сколько я помню мальчикамъ ране, извстнаго возраста заниматься извознымъ промысломъ запрещено, не позволено также извощикамъ имть для взвоза лошадей съ пороками, угрожающими безопасности сдоковъ. Между тмъ очень часто приходится видть, что оба эти приказа не исполняются и содержатели извознаго промысла мало того что имютъ работниками мальчиковъ моложе дозволеннаго къ извозу возраста, мало того что имютъ лошадей съ пороками, но что еще хуже, пускаютъ на закидывающихся, пугливыхъ и норовистыхъ лошадяхъ работниковъ-мальчиковъ. Если существуютъ противъ этого приказы de jure, то не мшало бы осуществить ихъ и de facto.

Кстати отъ извощиковъ къ желзнымъ дорогамъ. На нихъ случаются казусы препотшные, достойные вниманія почтеннйшей публики. Вы думаете я это говорю на счетъ столкновеній, сверженій поздовъ съ насыпи, проваловъ мостовъ или чего инаго прочаго?… Нтъ, обо всемъ этомъ что же говорить? вс эти столкновенія, сверженія, крушенія, провалы, какъ мн кажется, теперь уже не въ диковинку и считаются принадлежностью эксплуатаціи, да къ тому же они и нисколько не мшаютъ движенію, хотя правда движеніе то бываетъ черезъ чуръ сильное Это движеніе одинъ пассажиръ, чудомъ спасшійся при крушеніи позда, въ отличіе отъ эксплуатаціи назвалъ сгоряча эксплутонація, произведя это слово отъ царства Плутона, въ которые наши желзныя дороги нтъ-нтъ да и отправятъ транспортъ. Но какъ я уже сказалъ эксплуатонація эксплуатаціи не мшаетъ, а потому и толковать о ней нечего. Нтъ, меня удивляетъ казусъ, случившійся на Николаевской желзной дорог, передаваемый ‘Петер. Листкомъ’. Казусъ то собственно говоря простой, но потому то онъ и чуденъ, что слишкомъ простъ. Дло было такъ: 5-го ноября пассажирскій поздъ Николаевской дороги только что усплъ отойти отъ петербургскаго дебаркадера, какъ раздались крики: ‘Стой! Машинистъ! останови поздъ! Стой! Стой!’ т. е. точь въ точь какъ телгу какую нибудь останавливаютъ. Но поздъ все-таки отойдя на значительное разстояніе отъ станціи, остановился. Зачмъ же остановили его? спросите вы. Да такъ, пустяки: позабыли отцпить отъ позда порожніе вагоны и оставили на платформ заженной буферъ (фонарь, который укрпляется позади позда). Штука, какъ ни дите, пустяшная, но занимательная.

Говоря по совсти, господа, я радуюсь этому примру. Вы можетъ быть удивитесь, почему? О, это очень легко объяснить. Я лично хотя и отдаю должную справедливость всему хорошему нмецкому,— слово нмецкому я употребилъ не относительно однихъ сыновъ Германіи, а вообще относительно всхъ иностранцевъ но древлерусскому обыкновенію называть все иноземное нмецкимъ,— и такъ, отдавая должное всему хорошему нмецкому и вмст съ тмъ не отрицая заимствованія полезныхъ для насъ вещей отъ иноземцевъ, я имю на это можетъ быть и своеобразный, но тмъ не мене, какъ мн кажется, безошибочный взглядъ Я сочувствую заимствованію отъ иностранцевъ полезныхъ намъ вещей только въ томъ случа, если какая либо заимствованная нами вещь можетъ водвориться на русской почв прямо, цликомъ, безъ жалкаго обезьянничанья и безъ прерогатива иностранцевъ, какъ учителей, иногда куда какъ неделикатно эксплоатирующихъ ученика, т. е. другими словами, я радуюсь, когда какая нибудь иноземная затя понята нами, изучена и вводится у насъ съ полнымъ сознаніемъ нами ея полезности или пріятности, съ врной оцнкой ея достоинствъ и недостатковъ. Приведу примры. Возьмемъ хоть… ну хоть французскихъ каскадерокъ. Не ясно ли, что эта штука пришлась у насъ именно ко времени, вызвана потребностью времени, понята и оцнена нами и мы, безъ помощи какихъ либо комментарій, судимъ и рядимъ о ней и увлекаемся ею. Да не только увлекаемся ею самою, судимъ и рядимъ о ней, но увлекаемся и самими каскадерками, рядимъ ихъ и благодушествуемъ съ ними не хуже самыхъ отчаянныхъ французскихъ шалопаевъ. Да что я говорю, не хуже — лучше, такъ что у насъ даже какой нибудь купчикъ, увлекшійся француженкой и извлекшій на нее изъ сундука большую часть своего состоянія, такъ-таки и мтитъ въ герои французскаго романа, только безъ дуэли, а разв съ россійской потасовской или мордобитіемъ для развязки. Въ противуположность я приведу другой примръ. Взгляните на башню артезіанскаго колодца, торчащую шишомъ въ нашей первопрестольной столиц. Не ясно ли, что сія иноземная затя не то что каскадерки, что она затяна нами не во время, не въ часъ, то-есть начата за здравіе, а сведена за упокой… Да, а самъ-то я, самъ-то! Началъ про желзныя дороги, а свернулъ-то куда… впрочемъ вдь и я тоже русскій.

Въ эту штуку поближе вникая,

Я къ такому пришелъ убжденью,—

Знать у васъ ужь натура такая,

Что отъ дла вильнешь къ разсужденью.

Мы какія дла созидаемъ,

Пользы въ нихъ… такъ конца нтъ и смтамъ,

Какъ толкуемъ о нихъ, разсуждаемъ

И какъ ловко… кончаемъ на этомъ.

Возвращаюсь къ длу. Желзныя дороги штука иноземная, штука полезная, штука въ настоящее время почти отдлавшаяся отъ вліянія иноземцевъ, и я радовался этому, но вмст съ этой радостью у меня все-таки оставалась еще порядочная доза, такъ сказать, чувства національной щепетильности, я желалъ нашимъ желзнымъ дорогамъ поболе русскаго элемента, (буйства въ вагонахъ, грубость служащихъ на дорогахъ хотя и представляютъ собою русскій элементъ, но мало удовлетворяли меня). И вдругъ я встрчаю примръ, заставившій ключемъ всклокотать мою національную гордость: позда можно останавливать не иноземными дисками и сигналами, а криками стой! стой! какъ простую рус: скую телгу. Побдителей не судятъ и забытый на станціи буферъ не проступокъ противъ инструкціи, а случай, посланный судьбою, благодаря которому мы узнали, что словами стой могутъ быть замнены сигналы, чегоже намъ больше желать?

Случай намъ сказалъ простой:

Прочь сигналы смло,

Станетъ поздъ съ крика ‘стой’ —

Это ближе къ длу.

Машинистъ! внимай тому,

Какъ ямщикъ завзятый,

А виновникомъ всему

Буферъ, въ часъ не взятый.

Мичманъ Жевакинъ

‘Развлеченіе’, No 45, 1873

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

Большинство людей, говоря о зим, начинаютъ обыкновенно съ того, что поютъ панегирикъ зимнему сезону, доставляющему столичнымъ жителямъ цлую охапку удовольствій въ разныхъ видахъ и вкусахъ. Въ самомъ дл всякій человкъ, который не живетъ анахоретомъ, непремнно во время зимняго сезона найдетъ себ развлеченіе по своимъ понятіямъ я вкусамъ, а слдовательно конечно, иметъ причину по своему похвалить зиму. Я человкъ, не чуждающійся удовольствій, ну, конечно, и я тоже вмст съ другими хотлъ воспть московскій зимній сезонъ, съ чего и думалъ начать мою бесду. Но обстоятельства перекувыркнули мое предположеніе, и я волей неволей хотя и начинаю о зим, но… не съ хвалы, а съ порицанія. Впрочемъ это иметъ свои мстныя условія. Я не хочу сказать, что зима въ Москв, хуже зимы въ какомъ нибудь другомъ мст, напротивъ, наша московская зима даже боле зима, нежели гд нибудь. У насъ есть и снжные заносы, и льды на тротуарахъ, и вообще все то, почему можно назвать ее — суровою. Вотъ эта то суровость зимы и была тмъ обстоятельствомъ, которое поворотило вспять мой хвалебный гимнъ зимнему сезону, съ котораго я думалъ начать свою бесду. Зима обязана быть суровой, если можно такъ выразиться, по своей профессіи, но, живя въ столиц, мы имемъ нкоторую дозу надежды что суровость эта можетъ быть парализована нкоторыми мрами, а иначе вдь и воръ, субъектъ суровый по профессіи, былъ бы намъ страшенъ въ город, но объ ворахъ посл. Ныншній годъ зима особенно показала свою суровость на московскихъ тротуарахъ, которые во многихъ мстахъ покрыты буквально сплошнымъ льдомъ. Особенно страшны для затылковъ и носовъ прохожихъ тротуары на прозд Страстнаго бульвара отъ Тверской до Дмитровки. Если уже не желаютъ скалывать съ нихъ ледъ, то хоть посыпали бы ихъ.

Люди падаютъ, скользя,

Я за ближнихъ изнываю

И къ тмъ, сила въ комъ, взываю:

— ‘Ото льда ходить нельзя!

Оглянитесь въ самомъ дл,

Разгоните всмъ тоску.

Бросьте нсколько песку

(Мы отъ страха обомлли),

Бросьте нсколько песку

На столичныя панели.

Шалопай и дловой

Псню вчную заводятъ,

Что какъ изъ дому выходятъ,

То рискуютъ готовой

Псни этой встарь не пти!

Разгоните всмъ тоску,

Бросьте нсколько песку,

Чтобъ ходить вольнй мы смли,

Бросьте нсколько песку

На столичныя панели.

Ахъ! когда то наступитъ то время, когда домовладльцы найдутъ, что тротуары устроены вовсе не съ цлью доставлять шлепки и боксы пшеходамъ.

Теперь могу перейти и къ зимнимъ удовольствіямъ. Начну съ того, что по календарю одного изъ ангрепре, неровъ удовольствій зимняго сезона, сезонъ этотъ въ настоящее время окончился. Вы удивились? Не дивитесь, ничто не ново подъ луною, а особенно подъ луною,’ озаряющею по ночамъ нашу матушку Москву. Вспомните, что у насъ лтомъ нкоторые бульвары стояли безъ деревьевъ, а зимой мы можемъ благодушествовать въ саду (въ Стрльн). Однако къ прихотливому календарю! антрепренера. Кто изъ московскихъ жителей, проходя лтомъ Чистыми прудами, не видалъ воздвигнутыя среди пруда зданія горъ? Я тоже проходилъ тамъ и тоже, какъ и многіе, вроятно мечталъ да мечталъ:

Зима придетъ, я отличуся

И непремнно съ этихъ горъ

Въ салазкахъ лихо прокачуся,

Мечталъ, на нихъ бросая взоръ.

Мечтамъ моимъ осуществиться

Не удалося, господа:

Самимъ горамъ вдругъ укатиться

Велла злобная судьба.

Цлое лто горы стояли на своемъ мст, а пришла зима — ихъ сломали. Не значитъ ли это, что или по календарю ихъ владтеля зимній, сезонъ кончился, или же онъ выстроилъ свои горы на лто, что хотя и странно, но у всякаго барона своя фантазія, почему же не имть своей фантазіи и г-ну Калинину? Ну, такъ и быть, не удалось прокатиться на салазкахъ, я могу ходить въ театръ.

Относительно театра я тоже могу сказать нчто. У меня подъ рукой находится письмо, полученное редакціею. Письмо подписано троими и гласитъ приблизительно слдующее. Во время спектакля, въ Маломъ театр 14 ноября, эти трое господъ сидли въ амфитеатр и конечно наслаждались. Но дло не въ томъ, наслаждались они или нтъ, а въ томъ, что во время этого спектакля у нихъ пострадали, что бы выдумали?… сюртуки!

Страдаютъ нравственно, не такъ ли,

Когда играютъ вонъ изъ рукъ,

Но удивительно, въ спектакл

Какъ пострадать бы могъ сюртукъ?

Оказалось, что дло объясняется очень просто. Надъ мстами амфитеатра находятся стнныя канделябры, въ которыхъ въ этотъ день горли свчи: просто и понятно…

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Столица наша не любитъ скуки и не скучаетъ. Начавъ предыдущую бесду похвалой зимнему сезону за доставляемыя имъ удовольствія, я, какъ вы помните, свернулъ въ сторону и заговорилъ о тротуарахъ. По это отступленіе не помшаетъ мн повернуть обратно и сказать, что Москва, не смотря ни на какія обстоятельства, уметъ превесело проводить время и пользуется удовольствіями даже въ томъ случа, если ихъ нтъ.

Москва никогда не скучаетъ,

Таковъ провиднья законъ,

И публика наша встрчаетъ

Весельемъ свой зимній сезонъ.

И каждый возможность находитъ

Веселье на свой ладить тонъ,

И такъ иль не такъ, но проводитъ

Превесело зимній сезонъ.

Въ ходу у насъ больше похмлье,

За нимъ, какъ должно, крпкій сонъ,

За сномъ вновь съ похмльемъ веселье,

И веселъ нашъ зимній сезонъ.

Намъ милы попоекъ притоны,

Стакановъ пріятенъ намъ звонъ,

И какъ остальные сезоны —

Такъ пьянъ и нашъ зимній сезонъ!

По этому-то у насъ вс удовольствія и приправляются непремнно выпивкой. Да, мн кажется, иначе и не мыслимы московскія удовольствія, иначе они и не представляются намъ. Войдите въ театры, публика отлично хлопаетъ артистамъ во время спектакля, и отлично хлопаютъ пробки въ буфет во время антрактовъ Спектакль кончился, страсти возбуждены и игрой актеровъ, и игрой шампанскаго, является потребность въ боле сильномъ въ боле осязательномъ удовольствіи — трактиры наполняются, публика ужинаетъ и пьетъ. У подъздовъ трактирныхъ позвякиваютъ бубенчики троекъ и черезъ нсколько времени тройки эти несутся уже по направленію къ парку откуда возвращаются на разсвт. Это удовольствіе публики боле изысканной. Публика поплоше, насладившись высшимъ удовольствіемъ въ сферахъ рая и подогрвшись поповскою въ буфетахъ, по окончаніи спектакля тоже отправляется по трактирамъ, гд проводитъ время, хотя мене изысканно, но не мене пьяно, и откуда вмсто троекъ и парка тянетъ пшедраломъ или на ‘ванькахъ’ къ Гранъ-плезиру или въ домъ Полякова на Тверской бульваръ, гд и танцуютъ съ увлеченіемъ, восторгаясь канканомъ доморощенныхъ Ригольбошъ. Для любителей танцевъ sans faon въ Москв есть въ настоящій сезонъ два пункта. Одинъ, именуемый Грапъ-плезиръ на Арбат, устроенный Крейцбергомъ, другой въ дом Полякова на Тверскомъ бульвар, открытый Кузнецовымъ, бывшимъ антрепренеромъ пресловутой ‘Гурьевки’, получившей въ послднее время своего существованія названіе вертепа и напоминавшей собой милые притоны Кунавива въ Нижегородской ярмарк.

О, Гурьевка памятна намъ,

Она Вавилона не ниже.

Веселымъ ея вечерамъ

Подобнаго нтъ и въ Париж.

Гурьевка не предана забвенію и возродилась вновь, хотя подъ другою оболочкою. Я удивляюсь одному, что на такихъ вольныхъ вечерахъ Кузнецова, какъ говорятъ, нтъ выпивки и не подается ничего кром чая. Подобныя условія, какъ мн кажется, должны не мало охлаждать увлеченіе танцующихъ. Но я не скорблю сердцемъ за постителей Кузнецова, такъ какъ понимаю, какъ истый москвичъ, что на невинные вечера эти можно явиться достаточно уже пріуготовившись и слдовательно, увлеченіе ничего не потеряетъ.

Не знаю, потеряетъ ли увлеченіе, когда закроютъ боле половины кабаковъ въ Москв, на что кабатчики будутъ не въ дух — это врно. Въ настоящее время патенты на питейныя заведенія выдаются лишь на полгода и, какъ слышно, въ іюл съ домовъ Москвы снимется больше половины кабацкихъ вывсокъ. И кабатчикамъ придется запть теперь:

Надеждой въ счастье не владя,

Понявъ грядущихъ дней хаосъ,

Какъ въ дни былые іудеи

Изъ глазъ мы льемъ потоки слезъ.

Данъ намъ патентъ лишь на полгода…

Охъ, дни уже не далеки,

Когда придется безъ исхода

Закрыть намъ наши кабаки!

Разбейся хрупкая посуда,

Сломитесь штопоры въ рукахъ,

Когда торговлю всмъ на худо

Закроютъ въ нашихъ кабакахъ!

Въ іюл намъ велятъ сурово

Дома питейные закрыть..

Увы! исхода нтъ инаго,

Какъ всмъ кабатчикамъ запить!

Вотъ это будетъ но истин диво дивное и чудо чудное, когда запьютъ кабатчики.

Въ Москв, какъ извстно, открыло свои дйствія, акціонерное общество пиво и медоваренія подъ фирмою: ‘Московская Баварія’. Это меня радуетъ У насъ Баварія да еще московская! О, мы просто способны поглотить вс народности. Остается пожелать только одного, чтобы эта вновь учрежденная Баварія была московской только по названію.

Но впрочемъ радъ душою я,

И какъ москвичъ душой горжуся,—

У васъ Баварія своя

Прелестно это, побожуся!

Но что не прелестно, такъ это то, что вновь устроенная канава на Пречистенскомъ бульвар испускаетъ та кое зловоніе, что не зажимая носа, пройти невозможно. Странная эта канава по впрочемъ я уже говорилъ о ней разъ сто и врядъ ли стоитъ говорить еще.

Пришлось мн прочесть какъ-то въ No 301 ‘Биржевыхъ Вдомостей’ телеграмму, которая не мало удивила меня. Вотъ эта телеграмма ‘Рига 19-го ноября. Понедльникъ. На здшней бирж вывшено объявленіе отъ! С.П.Б.-Варшавской желзной дороги, въ которомъ она увдомляетъ русскія желзныя дороги, имющія сношенія съ заграничными дорогами, что пріемъ грузовъ для отправленія чрезъ Эйдкуненъ на восемь дней пріостановленъ, такъ какъ Вержболовская станція переполнена вагонами’. Признаюсь, что встртить телеграмму подобнаго рода боле нежели странно. Я даже подивился тому, что увдомляютъ объ этомъ телеграммой. Спшатъ увдомлять о томъ, что желзная дорога не торопится! Я нсколько опоздалъ, а иначе утшилъ бы отправителей: въ теченіи восьми дней каждый отправитель могъ бы отправлять товары на лошадяхъ,— они прибывали бы скорй, чмъ по желзной дорог и потери во времени не было бы. Хотя конкурренція воловьей почты не должна быть пріятна желзнымъ дорогамъ, но… противъ рожна трудно прати, судьба! и потому длать нечего. Странно еще то, что увдомляетъ

Варшавская желзная дорога, что Вержболовская станція переполнена вагонами. Отчего же не переполнена станція Эйдкуненская, когда об эти станціи есть одно и тоже? Эйдкуненъ находится на прусской земл, Вержболово же на русской, которая велика и обильна… но не смотря на то, на русской-то земл оказалось тсне.

Понять мн, ей-богу, не впору,

Спрошу, никого не хуля:

Какъ такъ не дала тамъ простора

Великая наша земля?

Новоизобртенная машина для осмотра окрестностей. Рекомендуется любознателнымъ дачникамъ, желающимъ знать, что длается на чужихъ дворахъ.

— Вотъ толкуютъ, что я обобралъ свояченицу. Ей-богу неправда! Зачмъ мн ез обирать? Она сама своими руками отдала мн половину капитала, по родственной любви.

Толкуютъ вдь вс повсемстно,

Что много простора у насъ,

И что же? у насъ стало тсно,—

Понять это, братцы, я насъ!

Намъ тсно! Я этого слова,

Ширь Руси родимой любя,

По чести скажу, Вержболово,

Не ждалъ никогда отъ тебя.

На дняхъ редакціею ‘Развлеченія’ получено письмо изъ Серпухова, въ которомъ корреспондентъ описываетъ учрежденную мстными фабрикантами сберегательную кассу для рабочихъ. Въ письм своемъ корреспондентъ крайне плохо отзывается о вновь учрежденной касс и даже самую цль ея учрежденія приписываетъ не желанію фабрикантовъ доставить своимъ рабочимъ возможность сберечь трудовую копейку, но намренію эксплоатировать трудовые гроши въ личныхъ интересахъ учредителей. Не знаю, насколько правъ въ своихъ сужденіяхъ авторъ письма, но позволяю себ отвтить ему, что во первыхъ, сберегательная касса, какъ учрежденіе, полезное для русскаго рабочаго люда, не можетъ служить темою для голословныхъ нападокъ. Во-вторыхъ, корреспондентъ, нападая на кассу, не представилъ ни одного факта въ подтвержденіе своихъ доводовъ. Конечно, дай Богъ, чтобы фактовъ этихъ и не было, но опять повторю, что основывать свои обвиненія на однихъ предположеніяхъ, а тмъ боле оглашать ихъ путемъ печати, возводитъ себ не всякая редакція. Я думаю, что или авторъ письма ошибся въ своихъ воззрніяхъ на кассу, или же пустился въ обличенія въ интерес какой нибудь личной страстишки. Во всякомъ случа онъ можетъ успокоиться, такъ какъ въ случа уклоненія учредителей кассы отъ прямой цли, они успютъ еще быть обличены на основаніи фактовъ у насъ или въ другомъ какомъ либо орган. Кстати не могу не прибавить, что корреспондентъ начинаетъ письмо свое увреніемъ, что помщеніе сообщаемаго имъ ‘много доставитъ удовольствія какъ подписчикамъ ‘Развлеченія’, такъ и всмъ жителямъ Серпухова’. Странное понятіе объ удовольствіи?.. О, Серпуховъ!…

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 47, 1873

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Въ послднее время въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ начали появляться письма, въ которыхъ доктора полемизируютъ съ публикой. Не думайте, господа, чтобы я, затронувъ этотъ вопросъ, бралъ на себя трудъ и разршать его. Нтъ. Я, читая эту полемику, никакъ не могъ понять, въ чемъ тутъ дло и что хотятъ доказать спорящіе. Желаніе, какъ видите, даже очень похвальное. И что же? изо всхъ словоизверженій докторовъ и паціентовъ я, откровенно сознаюсь, не понялъ ничего и не пришелъ ни къ какому убжденію. Или виною этому моя способность пониманія, или же полемизирующіе писали свои измышленія такъ, что будь хоть семи пядей во лбу — не поймешь многаго. Въ самомъ дл раздается голосъ изъ публики, появляется письмо, читаемъ и видимъ, что врачи это просто на просто изверги рода человческаго, и человкъ мало мальски склонный къ крайнимъ мрамъ, прочтя это письмо сразу пожалетъ, что у насъ не введено для докторовъ, какъ въ Кита, сажанья на колъ. Отвчаетъ докторъ и оказывается, что злоди — паціенты и врачи — это безусловно ангелы во плоти. Конечно какъ то, такъ и другое мнніе крайне односторонни.

Иной и врачъ съ практичнымъ взглядомъ

Подъ часъ является у насъ

Для паціентовъ бдныхъ — кладомъ,

Для богачей — готовъ сейчасъ.

И паціентъ иной практичный

За вс визиты, поглядишь,

Врачу съ улыбкою приличной

Дастъ ловко вмсто денегъ — шишъ.

Какъ въ сред докторовъ есть люди, относящіеся къ своей профессіи небрежно и смотрящіе на нее боле нежели практическимъ взглядомъ, такъ и среди паціентовъ найдется не мало субъектовъ третирующихъ врачей, какъ созданныхъ единственно для нихъ и обязанныхъ лчить ихъ даромъ. Извстенъ случай, какъ одинъ изъ докторовъ, получивъ рубль у себя на дому, выбжалъ въ переднюю и бросилъ злосчастный рубль чуть не въ лицо паціентки, въ pendant къ этому я могу разсказать другой случай. Одного доктора приглашаютъ ночью къ больному, причемъ называютъ извстную княжескую фамилію. У крыльца его стоитъ и пролетка, нанятая для него. Докторъ детъ. Оказывается, что заболлъ то поваръ, служащій у князя. Врачъ сдлалъ свое дло, прописалъ рецептъ и, видя что паціентъ небогатый, ушелъ безъ всякой претензіи на вознагражденіе. Едва онъ усплъ сдлать нсколько шаговъ по, двору, какъ его останавливаютъ возгласомъ:

— Докторъ, докторъ!

— Что вамъ? спрашиваетъ врачъ.

— Полтинникъ извощику-то отдайте.

Такъ вотъ какіе бываютъ случаи и съ докторами.

Многіе, какъ мн самому приходилось слышать, стуютъ на врачей именно за то, что врачамъ нужно платить за визитъ. Стованіе нелпое, но тмъ не мене оно существуетъ, вызванное или бурлацкой натурой стующаго или же его матеріальной неосновательностью. Въ этихъ стованіяхъ какъ будто совершенно забывается, что докторъ надленъ точно такимъ же желудкомъ какъ и вс смертные, что желудокъ доктора такъ же правоспособенъ къ уничтоженію разныхъ сндій какъ и у всхъ остальныхъ людей, что наконецъ провизія и все необходимое достаются докторамъ не дешевле всхъ прочихъ. Правило, что всякій трудъ долженъ быть вознагражденъ, относительно медиковъ зачастую игнорируется. Медикъ по своей профессіи — человкъ облегчающій страданія и спасающій жизнь людей. Какъ же тутъ не увлечься и не признать въ немъ существа едва не сверхъестественнаго, посланнаго небомъ къ страдающему, хотя существо это живетъ на земл и пріхало! иногда на томъ же ‘ваньк’ за двугривенный. Но все, таки увлекаются. ‘Тутъ больной человкъ въ дом, расходы, лкарство, всякая всячина, а какъ доктору меньше рубля дать?— нельзя. Потъ стованія бднаго человка, предшествующія посщенію доктора. Пріхалъ докторъ, да еще на своей лошади, а то на пар, щегольски одтый. ‘Нельзя рубль то дать’, толкуютъ домашніе, ‘а какъ швырнетъ? нужно дать два’. Докторъ выписываетъ лкарства, получаетъ два рубля и узжаетъ. ‘Въ аптеку веллъ сейчасъ послать, а гд деньги то? послдніе два рубля отдали’. Вотъ стованія во отъзд доктора. Виноватъ ли докторъ въ томъ, что ему отдали послдніе два рубля? А между тмъ частенько стованія за эти два рубля продолжаются ‘Ужь и не говори, мать ты моя, толкуютъ собравшіяся кумушки, ужь только поводись въ этими докторами, все готовъ вытеребить, имъ и горюшки мало, что человкъ изъ послдняго тянется’. Виноватымъ остается докторъ. Ему даютъ деньги и ждутъ, авось откажется. Но во первыхъ, ни для кого не обязательно обладать настолько чувствомъ деликатности, во вторыхъ же иногда у самого доктора нтъ гроша въ карман и рыцарски отказаться отъ денегъ для него не составляетъ особенной пріятности. Вообще же нужно сказать, что вс эти перекоры, вс доказательства за и противъ докторовъ, за и противъ паціентовъ не приведутъ ни къ чему. Нельзя безусловно обвинять докторовъ, какъ невозможно вообще хвалить и паціентовъ.

Мн на дняхъ едва не пришлось прибгнуть къ помощи врача, благодаря слдующему обстоятельству. Я растянулся на тротуар при церкви Вознесенія за Никитской, растянулся самымъ положиленнымъ образомъ. Подучивъ такое графическое доказательство удивительнаго состоянія означеннаго тротуара, я возымлъ понятное желаніе познакомить съ нимъ покороче кого слдуетъ. Тротуаръ здсь довольно широкій, настолько широкій, что растянуться по немъ вовсю ширь русской натуры можно, не заслонивъ дороги прохожимъ. Поверхность тротуара почти сплошь покрыта свтлымъ и чистымъ льдомъ, хоть бы на Чистыхъ прудахъ былъ такой, такъ не совстно. Кром того сдланный въ ршетк проходъ въ церковный скверъ (по которому то и дло снуютъ пшеходы, желающіе выгадать и пройти ближе) представляетъ собою ледяное возвышеніе по меньшей мр въ поларшина, взобраться на которое крайне трудно и спуститься съ котораго положительно опасно, песку — отсутствіе всякаго присугствія. Странно, что староста церковный не распорядится или посыпать пескомъ это мсто, или, что еще лучше, приказать сколоть ледъ. Приходъ этотъ, какъ я слышалъ, богатый и на состояніе тротуара слдуетъ обратить вниманіе, такъ какъ можетъ пострадать и затылокъ, принадлежащій богатому прихожанину.

Горитъ въ Москв хоть тускло газъ,

Но при паденьи, предположимъ,

Что искры сыпятся изъ глазъ

И освщаютъ путь прохожимъ.

Хоть освщенье это намъ

Дороже газа обойдется,

За то упавшій каждый самъ

Ужь фонаремъ обзаведется.

Вс обыватели у насъ

Но разу сами бы упали,

Такъ смло скажемъ, хоть на часъ

Мы положительны бывали

Прочемъ для паденія къ нашимъ услугамъ не одни тротуары, а и лстницы въ каретахъ желзноконной дороги тоже могутъ съ удобствомъ служитъ для этого. Какъ извстно, перила у этихъ лстницъ металлическія какъ и сами лстницы. Перила эти обмотали какой и тряпкой, но, они об отавы такъ небрежно, что въ настоящее время тряпки эти размотались и влзающая наверхъ кареты публика, какъ и сходящая оттуда, принуждена держаться за ничмъ не покрытыя перила, что, какъ!извстно, зимой не особенно пріятно. Администрація конно-желзной дороги!

Не врю я чтобъ ты забыла,

Что въ православный нашъ морозъ

Твои желзныя перила

Разбить помогутъ людямъ носъ.

Такъ почему-жь не разсудила,—

Я не могу никакъ смкнуть,—

Свои желзныя перила

Покрпче тряпкой обтянуть?

Въ будущемъ году, какъ говорятъ, предполагается въ Москв уменьшить число кабаковъ Къ чему приведетъ эта мра и приведетъ ли она къ чему нибудь, мн неизвстно. По моему мннію, если кто захочетъ напиться, то хоть вовсе не будь кабаковъ, онъ напьется непремнно, но я не объ томъ хочу говорить Извстно ли вамъ, господа, что въ Москв существуютъ трактиры, въ которыхъ чай, эта непремнная принадлежность трактировъ, имется только на вывскахъ?— Что же это за трактиры? спросите вы. Это, господа, суррогаты кабаковъ, которые пользуются названіемъ трактировъ съ предвзятой цлью замаскировать свое настоящее назначеніе. Видитъ кабатчикъ ‘бойкое’ мсто, соображаетъ, что открыть тутъ кабакъ очень выгодно, но облюбованное имъ мсто находится близъ церкви, на законномъ же основаніи такого помщенія не дозволяется. Что тутъ длать? Возможность наживы заманчива, а между ею и Предпринимателемъ какъ рожонъ торчитъ положеніе. Нужно сдлать такъ, чтобъ и овцы были цлы, и волки сыты. Нужно удовлетворить статью положенія и вмст съ тмъ открыть кабакъ. Кабатчикъ находится въ этомъ двусмысленномъ положеніи. Онъ беретъ патентъ на трактирное заведеніе, вшаетъ вывску ‘растеряція’ и дло съ концомъ, кабакъ существуетъ съ гою разницею отъ настоящихъ кабаковъ, что отпирается ране и закрывается поздне, кром того въ настоящихъ кабакахъ по положенію не позволено имть столовъ, въ ‘трактир’ же публика можетъ благодушествовать со всми удобствами. Какъ видите, при этихъ условіяхъ кабатчикъ трактирщикъ врядъ ли можетъ пожалть о томъ, что патентъ стоитъ ему дороже, нежели всамдлишному’ кабатчику. Къ тому же его не коснется предполагаемая реформа положенія о питейныхъ заведеніяхъ. Какъ говорятъ, такихъ мнимыхъ трактировъ въ Москв много и, обращая вниманіе на кабаки, не слдовало бы забывать и ихъ, такъ какъ это т же кабаки, только въ чужой шкур.

Посмотришь налво, направо,

Ршишь вдь ей-богу какъ разъ,

Что русскіе люди то право

Смышлнй всхъ націй и расъ!

Пускай тамъ толкуетъ, кто хочетъ,

Что заднимъ умомъ крпки мы,

Насъ это, друзья, не порочитъ:

У насъ съ задней мыслью умы!

Переходъ будетъ нсколько рзокъ, но длать нечего: отъ кабаковъ-трактировъ перейду къ одной вывск въ Машковомъ переулк. На вывск этой написано: ‘Пр. Повренный принимаетъ’… и г. д. Что значитъ это ‘Пр’? думалъ я, смотря на вывску, и ршилъ, что это повренный присяжный. Но предстаньте мое удивленіе, когда я узналъ, что озадачившее меня ‘Пр’ означаетъ не присяжный, а простой повренный. Почему же онъ не дописалъ слово простой? вдь иной пожалуй подумаетъ, что это значитъ продувной. Мста на вывск много, а поставлено только ‘Пр’. Нтъ, заключилъ я, это повренный не простой.

Хотя зовутъ его простой,

Но ршено тутъ было мною,

Что прямо вывскою той

Онъ доказалъ совсмъ другое.

Мичмань Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 49, 1873

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Можетъ быть, вамъ, господа, покажется скучнымъ то, съ чего я начинаю эту бесду, и я, извиняясь заране, скажу, что буду говорить о ‘Будильник’. Многимъ, я знаю, это покажется страннымъ: вс привыкли въ моемъ фельетон встрчать толки о томъ лишь, что достойно осмянія. Не удивляйтесь же: я до тхъ поръ ни слова не сказалъ о названномъ журнал, пока онъ въ потшности своей не дошелъ до абсурда. Теперь же сказать о немъ нсколько словъ я считаю себя положительно въ прав.

Въ No 49 ‘Будильника’ противъ ‘Развлеченія есть все, что угодно: и каррикатура. и проза, и стихи

На васъ онъ золъ подобно волку,

И я скажу, оставя лесть,

Въ нападкахъ тхъ и нтъ хоть толку,

Но вздору и чушь, поврьте, есть.

Уступимъ мы ему безъ бою,

Его походъ на насъ смшонъ:

Вдь онъ смется надъ собою,

Лишь самъ себя скандалитъ онъ!

Вообще весь этотъ No дышитъ какимъ то озлобленіемъ на редактора ‘Развлеченія’, озлобленіемъ, которое до того отуманило голову г-на Сухова, что онъ поддался увлеченію и поспшилъ напечатать эпиграмму-акростихъ на самого себя, предполагая, что она поразитъ его противника. И вышелъ удивительный курьезъ: силился человкъ представить редакцію ‘Развлеченья’ какъ только можно отвратительне и тутъ же самъ сознался, что лай, хула и сплетня составляютъ его утху, его развлеченье. Ай, ай, ай! какой промахъ! Что же подумаютъ теперь читатели?

Да, въ нападкахъ тхъ нежданныхъ

Полетлъ на насъ какъ градъ

И статей нелпыхъ рядъ,

И стиховъ пять строчекъ бранныхъ,

Но въ конц концовъ-то намъ

Лишь сказать пришлося смло:

Неудачно ваше дло,

‘Слава храбрымъ комарамъ!’

Вы возстали, брань любя,

Иль инаго не имли,

Какъ для шутки захотли

Обличить самихъ себя?

Такъ иль нтъ, но все же вамъ

Мы въ полемик откажемъ

И теперь лишь только скажемъ:

‘Слава храбрымъ комарамъ.’

По довольно о ‘Будильник’.

Не пришлось ли вамъ, господа, въ одномъ изъ послднихъ номеровъ ‘Полицейскихъ Вдомостей’ прочесть слдующую публикацію: ‘Нужны три молодыя красивыя двушки для торговли за фруктовымъ буфетомъ во вновь устроенный ресторанъ Бель Вю….’ Почему двушки требуются красивыя, это вопросъ, который можетъ разршить только одинъ владлецъ ресторана, мы объ немъ можемъ говорить только гадательно, а потому и не будемъ его касаться. Но найдетъ ли владлецъ ресторана Бель-Вю то, что онъ ищетъ, это вопросъ другой. Я не говорю, чтобы въ Москв не было трехъ красивыхъ двушекъ, а спрашиваю только, хватитъ ли у которой изъ нихъ ршимости счесть себя таковою? Въ молодости можетъ удостоврить паспортъ, а на красоту, какъ извстно, диплома не выдается.

Красивыхъ двушекъ ему

Не для того ли очень нужно,

Что ресторану своему

Придать онъ хочетъ шикъ наружно?

Все это такъ, но какъ найдетъ

Онъ таковыхъ, ей-ей не знаю:

Къ нему не всякая пойдетъ,

Себя красивой выставляя.

Но вотъ, господа, скоро мы простимся съ старымъ годомъ и встртимъ новый. И опять, какъ двнадцать мсяцевъ назадъ, раздадутся тосты, желанія, новаго счастья, поздравленія съ новымъ, вообще случится все, что случается каждый разъ при встрч новаго года.

Скоро годъ наступитъ новый.

Помня длъ обычный ходъ,

Хоть старо, но все жь — обновой

Мы считаемъ новый годъ.

Вс увидятъ, кто разсудка

Не лишенъ, смотря назадъ,

Что то старая погудка

И на старый даже ладъ.

Каждый годъ такія жь встрчи,

Какъ давно заведено:

Т же возгласы и рчи,

Т же тосты и вино,

Т-же шарканья, желанья,

Маскарады, пикники,

Т-же чмоканья, лобзанья,

Т же драки, тумаки,

Т-же скучные концерты,

Т-же скучные балы,

Т же съ глупымъ шикомъ ферты,

Т же деньгамъ похвалы,

Т жь спектакли, бенефисы,

Т-жь подарки и внки,

Т же старыя актрисы,

Т жь барышниковъ кружки,

Т-жь бездарныя піесы,

Т жь актеры и пвцы,

Т же голые повсы,

Т-же глупые отцы,

Т жь кофейныя, трактиры,

Т же тройки, рысаки,

Т жь закладчики-вампиры,

Т-жь купецкіе сынки.

Все какъ прежде, какъ бывало,

Тотъ же длъ обычный ходъ,

Только новаго ни мало

Не даетъ намъ новый годъ.

Мичманъ Жевакинъ.

‘Развлеченіе’, No 50, 1873

БЕСДЫ МИЧМАНА ЖЕВАКИНА СЪ ПУБЛИКОЙ

БЕСДА ПЕРВАЯ

БЕСДА BТОРАЯ

БЕСДА ТРЕТЬЯ.

БЕСДА ЧЕТВЕРТАЯ.

БЕСДА ПЯТАЯ.

БЕСДА ШЕСТАЯ.

БЕСДА СЕДЬМАЯ.

БЕСДА ВОСЬМАЯ.

БЕСДА ДЕВЯТАЯ.

БЕСДА ДЕСЯТАЯ.

БЕСДА ОДИННАДЦАТАЯ.

БЕСДА ДВНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ТРИНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ПЯTНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

БЕСДА СЕМНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

БЕСДА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.

БЕСДА ТРИДЦАТАЯ.

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ.

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

БЕСДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Читайте также: