Бельтонское поместье, Троллоп Энтони, Год: 1866 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 388 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

БЕЛЬТОНСКОЕ ПОМСТЬЕ

РОМАНЪ

ЭНТОНИ ТРОЛЛОПА.

ИЗДАНІЕ
Е. Н. АХМАТОВОЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ПЕЧАТАНО ВЪ ТИПОГРАФІИ Е. Н. АХМАТОВОЙ. ДМИТРОВ. ПЕР., д. No 17.
1871.

ОСТАТКИ ЭМЕДРОЗСКОЙ ФАМИЛІИ.

Мистриссъ Эмедрозъ, жена Бернарда Эмедроза, владтеля Бельтонскаго Замка, и мать Чарльза и Клэры Эмедрозъ, умерла, когда этимъ дтямъ было только восемь и шесть лтъ, подвергнувъ ихъ величайшему несчастью, какое только дти, рожденныя въ этой сфер жизни могутъ претерпть. Несчастье этого мальчика и этой двочки увеличивалось еще странностями отцовскаго характера. Эмедрозъ не былъ дурнымъ человкомъ въ томъ смысл, какой свтъ придаетъ этому слову, онъ не былъ пороченъ, не былъ игрокомъ или пьяницей, не потакалъ своимъ слабостямъ до такой степени, чтобы навлечь на себя упрки, и не былъ не внимателенъ къ своимъ дтямъ, но онъ былъ лнивый и расточительный человкъ, который, шестидесяти семи лт отъ роду, когда читатель знакомится съ нимъ, еще не сдлалъ никакого добра въ свт. Онъ даже сдлялъ yжасное зло, потому-что сынъ его, Чарльзъ, умеръ, погибъ отъ собственной руки, и обстоятельства, бывшія причиною этого горестнаго событія, были вызваны небрежностью отца.

Бельтонскій замокь былъ прекраснымъ деревенскимъ домомъ, онъ стоялъ въ небольшомъ, но красивомъ лсистомъ парк, подъ самой Контокской горой въ Сомерсетшир, и маленькій городокъ Бельтонъ пріютился около воротъ парка. Немногимъ англичанамъ хорошо извстно мстоположеніе Англіи, а красота Сомерсетшира изъ такихъ, которыя наимене извстны. Но Контокскія горы очень красивы съ своими богатыми долинами, степями не плоскими, какъ въ Сэлисбери, но перерзываемыми оврагами и глубокими ручейками.

Между горами, нсколько вдали отъ большой дороги изъ Мингэда въ Таунтонъ, миль за пять отъ моря, стоятъ городокъ, или деревня, Бельтонъ и домъ мистера Эмедроза, называемый Бельтонскимъ замкомъ. Въ деревн — потому-что въ сущности это ни что иное, какъ деревня — находится около двухъ тысячъ человкъ. Эта деревня и весь бельтонскій приходъ принадлежали, и не очень давно, Эмедрозской фамиліи. Она получила это въ наслдство отъ Бельтоновъ: одинъ изъ Эмедрозовъ женился на наслдниц этой фамиліи. Такъ какъ приходъ великъ, простираясь до Иксмура со одной стороны и почти до моря съ другой и заключая въ себ деревушку Редикотъ, лежащую на Таунтонской большой дорог — Редикотъ гд находится почтовая контора, почти городъ и нын гораздо боле зажиточный, чмъ Бельтонъ, такъ какъ имніе, доставшееся первому Эмедрозу, имло такія границы, то эта фамилія была значительна въ графств. Но эти границы уменьшились при жизни дда и отца Бернарда Эмедроза, и когда онъ женился на миссъ Уинтерфильдъ Тоунтонской, считалъ себя очень счастливымъ, выкупивъ имніе деньгами жены на столько, чтобы остаться владльцемъ помстья, которое давало ему дв тысячи фунтовъ стерлинговъ въ годъ.

Такъ какъ Эмедрозъ не имлъ богатыхъ сосдей, такъ какъ мсто это уединенно и, слдовательно, жизнь дешева, и такъ какъ съ этимъ доходомъ не могло быть и рчи объ ежегодныхъ поздкахъ въ Лондонъ, мистеръ и мистриссъ Эмедрозъ могли жить очень хорошо съ тмъ, что досталось имъ на долю. И если бы жена осталась жива, такъ, вроятно, и было бы, потому-что Уинтерфильды слыли людьми благоразумными. Но мистриссъ Эмедрозъ умерла въ молодости и дла Бернарда Эмедроза пошли дурно.

Впрочемъ, не такъ дурно какъ его негоднаго сына. Отцу было около сорока лтъ, когда онъ женился. Онъ не сдлалъ тогда ничего хорошаго, но такъ какъ онъ не длалъ и вреда, то друзья фамиліи имли хорошее мнніе о его будущей карьер. Посл его смерти, если онъ не оставитъ сына, между Кантонскими горами не останется Эмедрозовъ, а по распоряженіямъ объ уинтерфильдскихъ деньгахъ, доставшихся ему, когда онъ женился,— такъ какъ Уинтерфильды давно были въ родств съ Бельтонами — Эмедрозское имніе было укрплено во время брака Бернарда за дальнимъ родственникомъ Уиллемъ Бельтономъ, котораго никто не видалъ давно, но который по родству былъ ближе къ сквайру, если бы у него не было своихъ дтей, чмъ вс другіе его родственники. Итакъ Уилль Бельтонъ сдлался наслдникомъ Бельтонскаго замка, потому-что Чарльзъ Эмедрозъ, двадцати-семи лтъ нашолъ, что несчастья этого свта слишкомъ для него тяжелы и прекратилъ ихъ самъ.

Чарльзъ былъ умнъ, очень умнъ въ глазахъ своего отца. Бернардъ Эмедрозъ зналъ, что онъ самъ былъ не очень умный человкъ и поэтому восхищался своимъ сыномъ, и когда Чарльза исключили изъ Гэрроу за какую-то шалость, онъ, изъ мщенія сосднему фермеру, который донсъ въ школу о поврежденіяхъ, сдланныхъ на его земл школьниками, Чарльзъ срзалъ верхушки всхъ деревьевъ на сосновой плантаціи. Отецъ его гордился этимъ подвигомъ. Когда его исключили во второй разъ изъ Тринити и отца увдомили, что лучше будетъ совсмъ исключить имя его сына изъ коллегій, сквайру было не такъ пріятно, но даже и тогда онъ восхищался исторіями, доходившими до него о шалостяхъ сына, а когда молодой человкъ началъ довольно развратную жизнь въ Лондон, отецъ ничмъ не сдерживалъ его. Потомъ пошла старая исторія: долги, безконечные долги, ложь, безконечная ложь. Два года передъ его смертью отецъ заплатилъ за него около десяти тысячъ фунтовъ, пожертвовавъ застрахованіемъ своей жизни, что могло обезпечить его дочь, пожертвовавъ до нкоторой степени своимъ собственнымъ пожизненнымъ доходомъ, пожертвовавъ всмъ, чтобы Чарльзъ Эмедрозъ былъ блестяще и извстне всхъ другихъ Эмедрозовъ, было гордостью отца. Въ послдній пріздъ Чарльза въ Бельтонъ отецъ заставилъ его дать торжественное общаніе, что сестра не пострадаетъ отъ того, что было сдлано для него. Черезъ мсяцъ посл этого онъ застрлился въ Лондон, заставивъ такимъ образомъ Бельтонское помстье перейти къ Уиллю Бельтону по смерти своего отца. При послднемъ устройств своихъ длъ съ отцомъ и нотаріусомъ отца Чарльзъ не упомянулъ о долгахъ, почти столько же значительныхъ, какъ и т, въ которыхъ онъ признался, тутъ были также долги чести, о которыхъ онъ не говорилъ, надясь, что при первомъ случа въ Ньюмаркет онъ исправится. Слдующій случай въ Ньюмаркет разстроилъ его еще боле и такимъ образомъ Чарльзъ Эмедронъ положилъ всему конецъ.

Это случилось весною и огорчонный отецъ — огорчонный двойнымъ горемъ: страшной смертью сына и разореніемъ дочери — объявилъ, что онъ повернтся лицомъ къ стн и умртъ, но здоровье стараго сквайра, хотя совсмъ не крпкое, было крпче, чмъ онъ думалъ, и его чувства, довольно сильныя, были не такъ сильны, какъ онъ воображалъ. Когда прошолъ мсяцъ, онъ увидлъ, что лучше остаться жить для того, чтобы его дочь имла кусокъ хлба и свой собственный домъ. Хотя онъ теперь обднлъ, вс-таки у него остались средства содержать старый домъ, и онъ сказалъ себ, что онъ долженъ, если возможно, откладывать ежегодно нсколько фунтовъ для Клэры. Старыя лошади были проданы, паркъ былъ отданъ въ наймы фермеру до самыхъ дверей замка. Это сквайръ могъ сдлать, но намреніе откладывать нсколько фунтовъ было, мы должны сказать, весьма не наджно.

Бельтойскій замокъ собственно не былъ замкомъ. Тотчасъ передъ парадной дверью, такъ близко къ дому, что только было мсто для дороги, стояла старая башня, давшая названіе резиденціи,— старая квадратная башня, на которую Омедрозскіе мальчишки три поколнія сряду могли карабкаться посредствомъ плюща и разрушенныхъ камней. Эта башня была остаткомъ настоящаго замка когда-то возвышавшагося надъ Бельтонской деревней. Домъ былъ не красивъ, въ три этажа, и выстроенъ въ царствованіе Георга II, съ низкими комнатами, длинными корридорами и безчисленнымъ множествовъ дверей, это былъ большой не привлекательный домъ, не привлекательный самъ-по-себ, но интересный отъ красоты небольшого парка, въ которомъ онъ стоялъ. Въ Бельтонскомъ парк заключалось, можетъ-быть, не боле ста десятинъ, но земля была такъ разбита на холмы и долины, въ столькихъ мстахъ изъ подъ зелени виднлись скалы, столько было старыхъ дубовъ, столько прелестныхъ мстъ для любителя мстоположенія, что никто не поврилъ бы, что это очень значительное помстье. Фермеръ Стови, нанявшій паркъ, былъ первый изъ этого званія пріобртшій право пасти своихъ овецъ въ Бельтонскомъ парк.

Въ Бельтон было лто и четыре мсяца уже прошло посл того, какъ ужасныя извстія были получены въ замк. Было лто и поселяне опять занимались своими обыкновенными длами. Судьба молодого наслдника произвела большое впечатлніе въ деревн. Молодого Эмедроза не любили: онъ былъ гордъ, много длалъ вреда своей развратной жизнью и не одна семья имла огорченіе черезъ него, но подумать, что онъ самъ лишилъ себя жизни и что миссъ Клэра сдлается нищею, когда умртъ старый сквайръ! Вс знали исторію укрпленія наслдства за Уиллемъ Бэльтономъ, а Уилль былъ не джентьмэнъ, такъ по-крайней-мр говорили бельтонцы, слышавшіе, что наслдникъ былъ фермеръ гд-то въ Норфольк. Уилль Бельтонъ былъ въ замк лтъ пятнадцать назадъ, и между нимъ и кузеномъ возникла большая ссора. Уилль, который быть грубъ и большого роста, больно отколотилъ маленькаго мальчика, ссора эта приняла большіе размры, чмъ бываетъ обыкновенію съ ссорами дтей, и Уилль сказалъ, что-то такое, показывавшее, какъ хорошо онъ понималъ свои отношенія къ помстью — и Чарльзъ возненавидлъ его. Итакъ Уилль ухалъ и его больше не видали въ имніи, котораго имя онъ носилъ. Поселяне, несмотря на его имя, считали его самозванцемъ. Почему миссъ Клэра не получитъ наслдства? Миссъ Клэра никогда никому не длала вреда.

На третій мсяцъ сквайръ опять показался на старой фамильной скамь въ церкви. Онъ былъ высокаго роста и когда-то очень красивъ, и даже теперь, въ преклонныхъ лтахъ, сохранилъ слды нкоторой мужественной красоты. Онъ носилъ волосы и бороду длинные передъ смертью сына, они были съ просдью, а теперь совершенно блы, хотя онъ горбился, въ его медленной походк было еще достоинство — достоинство, доставшееся ему скоре отъ природы, чмъ отъ усилій. Это былъ человкъ, который въ сущности длалъ мало или вовсе ничего на свт, жизнь котораго была очень безполезна, но онъ былъ одарнъ такой наружностью, что казался однимъ изъ благороднйшихъ созданій Господа. Хотя всегда исполненный достоинства, онъ всегда былъ ласковъ и бдные любили его больше чмъ можетъ-быть любили бы, если бы онъ проводилъ жизнь, узнавая ихъ нужды и удовлетворяя ихъ. Они гордились своимъ сквайромъ, хотя онъ ничего не сдлалъ для нихъ: для нихъ значило что-нибудь имть человка, который такъ умлъ держать себя на фамильной скамь приходской церкви. Они знали, что онъ бденъ, но увряли, что онъ никогда не былъ скупъ. Онъ былъ настоящій джентльменъ — этотъ послдній Эмедрозъ, и они кланялись низко, когда онъ являлся между ними и выказывали вс признаки благоговйнаго почтенія, которые свойственны бднымъ въ присутствіи высшаго лица.

Клэра была съ нимъ, но она уже сидла на фамильной скамь недль за пять предъ этимъ. Е не было дома, когда страшныя всти достигли Бельтона. Она гостила у одной дамы, которая жила на дальней сторон графства, въ Перивэл, у мистриссъ Уинтерфильдъ, урожднной Фолліоттъ, вдовы, которая считалась тткой миссъ Эмедрозъ, а на самомъ дл была сестрою человка, женившагося на ттк Клэры. У этой дамы въ Перивэл, который, по моему мннію, самый скучный городокъ во всей Англіи, гостила миссъ Эмедрозъ, когда отецъ получилъ ужасное извстіе и когда она сама получила его изъ Лондона. Она тотчасъ поторопилась домой и хала со всевозможной скоростью хотя ея сердце разрывалось въ груди. Она нашла отца пораженнаго до изнеможенія и, слдовательно для нея было необходиме собраться съ усиліями воли. Не годилось и ей также поддаться желанію смерти, которая вызываетъ иногда ужасныя несчастья.

Клэра Эмедрозъ, когда узнала извстіе объ участи брата, почувствовала, что она потеряла вс, она знала очень хорошо какую жизнь влъ ея братъ, но не ожидала и не боялась такого конца его карьеры къ ужасному огорченію всхъ близкихъ къ нему. Она почувствовала прежде всего, также какъ и ея отецъ, что она уничтожена относительно свта не только горемъ, но и безславіемъ, которое никогда не позволитъ ей опять поднять голову. И много лтъ это чувство не оставляло е, даже сильне чмъ ея отца, но она имла силы примтить, даже прежде чмъ дохала до дома, что долгъ предписываетъ ей преодолть чувство стыда и горя на сколько это возможно. Братъ ея былъ слабъ и въ слабости прибгнулъ къ трусливому исходу отъ несчастій, окружавшихъ его. Она не должна поддаться трусости, какъ ни печальна можетъ быть предстоящая ей жизнь, она должна переносить е съ такою тврдостью, съ какою только можетъ собраться. Съ такою ршимостью воротилась она къ отцу и была способна слышать его стованія съ тврдостью, которая была чрезвычайно полезна и ему и ей самой.

— Оба! говорилъ несчастный отецъ.— Несчастный мальчикъ уничтожилъ и тебя, такъ какъ себя!

— Нтъ, сэръ отвчала она съ терпливостью, которую, какъ ни ужасно было усиліе, она принудила себя выказать для отца:— такая мысль не должна увеличивать ваше горе. Мой бдный братъ не сдлалъ мн вреда въ томъ смысл, какъ думаете вы.

— Онъ разорилъ насъ всхъ, сказалъ отецъ:— корень и втвь, мущину и женщину, старика и молодую, домъ и землю. Онъ положилъ конецъ фамиліи — и какой конецъ!

Посл этого имя того, кто самъ отнялъ себя отъ нихъ, не упоминалось между отцомъ и дочерью и Клэра посвятила себя обязанностямъ новой жизни, стараясь жить такъ, какъ-будто вокругъ нея не было великаго горя, какъ-будто гроза не разразилась надъ ея головой.

Фамильный нотаріусъ, жившій въ Тоунтон, сообщилъ извстіе о смерти Чарльза мистеру Бельтону, а Бельтонъ письмомъ выразилъ обычное сожалніе, Стряпчій намекнулъ на наслдство, говоря, что невроятно, чтобы мистеръ Эмедрозъ имлъ другого сына. На это Бельтонъ отвчалъ, что для своей кузины Клэры онъ надется, что жизнь сквайра будетъ на долго сохранена. Стряпчій улыбнулся, читая это желаніе, а думалъ про-себя, что, по счастью, никакое желаніе Уилля Бельтона не можетъ имть вліянія на его стараго кліента, ни къ хорошему, ни къ дурному, Какой человкъ, даже кром нотаріуса, повритъ искренности такого желанія, выраженнаго наслдникомъ имнія? а между тмъ какой человкъ не станетъ уврять себя, что при подобныхъ обстоятельствахъ таково будетъ его желаніе?

Въ это время Клэра Эмедрозъ была уже не очень молода, ей пошолъ уже двадцать-шестой годъ, и по наружности, обращенію и привычкамъ она была не моложе своихъ лтъ. Она не имла притязанія на молодость, говорила о себ какъ о двушк, отъ которой обстоятельства требовали казаться старше своихъ лтъ. Она одвалась не какъ молодая двушка, не жила съ молодыми людьми, не переписывалась съ другими двушками, не пользовалась удовольствіями молодости. Жизнь ея всегда была серьзна, но теперь мы можемъ сказать, посл ужасной трагедіи въ семейств, жизнь эта должна быть не только серьзна но и торжественна. Воспоминаніе о брат всегда должно быть съ нею, также какъ и воспоминаніе о томъ обстоятельств, что отецъ ея теперь бденъ и что для него она обязана заботиться, чтобы каждый шиллингъ въ дом не быль истраченъ по-напрасну. Во всмъ этомъ была смсь глубокой трагедіи и мелочныхъ заботъ, которая уничтожала для нея поэзію и удовольствіе жизни. Поэзія и трагедія могли бы идти рука-объ-руку, также какъ и удовольствія и заботы жизни, еслибы не было чорнаго горя, о которомъ Клэра должна была всегда помнить. Но ей досталось на долю поврять счотъ мясника въ то время, какъ она думала объ участи брата, и трудиться ежедневно надъ мелкими домашними хлопотами, когда трупъ ея брата постоянно находился передъ ея глазами.

Надо сказать нсколько словъ въ объясненіе того, какимъ образомъ жизнь миссъ Эмедрозъ была серьзна боле обыкновеннаго, прежде чмъ эта трагедія случилась въ семейств. Мы уже упоминали о дам, которая заступала Клэр мсто ттки. Когда у двушки есть мать, ея ттка мало или ничего не значитъ для нея, но когда мать умерла, если есть ттка, не имющая другихъ семейныхъ обязанностей, тогда она энергически примется за нихъ. Такъ было и съ мистриссъ Уинтерфидьдъ. На свт можетъ быть не было женщины съ боле добросовстными понятіями о своихъ обязанностяхъ, какъ мистриссъ Уинтерфильдъ, жившая въ Перивэл, на Проспектной площади. Въ моихъ словахъ не заключается никакой насмшки противъ этой превосходной женщины. Она дйствительно была превосходная женщина, безкорыстная, великодушная, благочестивая, старавшаяся найти въ религіи наджный путь въ жизни. Она очень боялась другихъ, но также боялась и за себя, стараясь держать свой домъ богобоязненно, ненавидя грхъ и усиливаясь, при слабости своей человческой натуры, не возненавидть гршниковъ, но свою ненависть къ грху она считала себя обязанной провозглашать во всякое время. Ттка такого рода, когда принимаетъ обязанность относительно сироты-племянницы, способна сдлать жизнь серьзною.

Но надо сказать, что Клэра Эмедрозъ могла бы возмутиться, а отецъ Клэры былъ такъ созданъ, что къ повиновенію ттки она не была бы принуждена родительской властью. безъ сомннія, Клэра возмутилась бы противъ ттки. Я даже не знаю была ли она до-сихь-поръ очень послушна, но съ этими Уинтерфильдами были связаны такіе семейные факты, которые длали труднымъ для Клэры оставить безъ вниманія свою ттку, даже еслибы она этого и желала. Мистриссъ Уинтерфильдъ имла тысячу двсти фунтовъ годоваго дохода и она была единственная родственница Эмедрозской фамиліи, отъ которой Эмедрозъ имлъ право ожидать наслдства для дочери. Клэру въ нкоторой степени потребовала эта дама, отецъ призналъ эти требованія и Клэра сознавалась, что она обязана посвятить часть своей жизни требованіямъ изъ Перивэля. Эти-то требованія несомннно сдлали жизнь ея серьзною.

Жизнь въ Перивэл была очень серьзна. Что касается удовольствій, обыкновенно такъ называемыхъ, они не признавались въ дом на Проспектной площади, пища и одежда признавались необходимыми для человчества, и сообразно правиламъ этого дома, она была въ изобиліи и хорошаго качества. Такія дамы, какъ мистриссъ Уинтерфильдъ обыкновенно держатъ хорошій столъ. Мистриссъ Уинтерфильдъ всегда носила чорное, толстое шолковое платье, отдавая по секрету, какъ скрытную благотворительность, свои старыя платья другой дам одного съ нею сорта, которой судьба не дала тысячу двсти фунтовъ въ годъ. Мистриссъ Уинтерфильдъ держала маленькій фаэтонъ въ одну лошадь, въ которомъ она разъзжала между перивэльскими бдными, имя кучеромъ торжественнаго грума, въ бломъ сюртук и въ блыхъ бумажныхъ перчаткахъ, она здила по пяти миль въ часъ и эта зда была для нея удовольствіемъ въ жизни.

По наружности мистриссъ Уинтерфильдъ была высока и худощава, съ тоненькими косичками фальшивыхъ волосъ. Она была слабаго здоровья, глаза ея были впалы и лицо ея имло такое плачевное выраженіе, что какъ-будто разсказывало ея собственныя горести на этомъ свт и горести другихъ. Недоброжелательство было написано на ея лиц, но въ этомъ ея лицо говорило неправду. Она имла обращеніе сердитой и злой женщины, но и ея обращеніе не говорило правды, и не подавало надлежащаго понятія о ея характер, но вс-таки она длала жизнь очень серьзною для тхъ, кто долженъ былъ жить съ ней.

Мн не нужно говорить, что такая молодая двушка, какъ миссъ Эмедрозъ, даже если она достигла двадцати-пяти лтъ и была не молода для своихъ лтъ, не составляла для себя плана, въ которомъ деньги ея ттки играли главную роль. Она похала въ Перивэль, когда была очень молода, потому-что ей приказали, и продолжала здить отчасти изъ повиновенія, отчасти изъ привычки и отчасти изъ привязанности. Власть ттки, когда она установилась въ ранніе годы, не легко сбросить совсмъ, даже хотя молодая двушка иметъ свою собственную волю. А Клэра Эмедрозъ имла сильную волю и по-крайней-мр въ послднее время не принадлежала къ той школ, въ которой ея ттка сіяла почти какъ професорша, это обстоятельство также увеличивало серьзность ея жизни. Но относительно денегъ ттки она не питала никакихъ надеждъ, и когда ттка объяснилась съ нею на счотъ этого за нсколько дней до полученія роковыхъ извстій въ Перивэл, Клэра, хотя была нсколько удивлена, не била, однако, обманута въ ожиданіи. Тутъ былъ замшанъ капитанъ Эйльмеръ, о которомъ необходимо сказать нсколько словъ въ этой первой глав.

Капитанъ Фредерикъ Фолліоттъ Эйльмеръ былъ собственно племянникъ мистриссъ Уинтерфильдъ, между тмъ какъ Клэра Эмедрозъ не была собственно ея племянницей. Капитанъ Эйльмеръ былъ также депутатомъ въ парламент отъ Перивэля и отличался рвеніемъ къ Нижней церкви. Эти обстоятельства не мало способствовали къ вліянію мистриссъ Уинтерфильдъ въ Перивэл и придавали важность кабріолету въ одну лошадь, которую иначе онъ бы не имлъ. Но капитанъ Эйльмеръ былъ только второй сынъ сэра Энтони Эйльмера, женившагося на миссъ Фолліоттъ, сестр нашей мистриссъ Уинтерфильдъ. За Фредерикомъ Эйльмеромъ было укрплено имніе его матери, которое вмст съ имніемъ мистриссъ Уинтерфильдъ находилось въ окрестностяхъ Перивэля, и въ томъ случа, о которомъ я говорилъ, мистриссъ Уинтерфильдъ сочла нужнымъ сказать Клэр, что оба имнія должны находиться въ однхъ рукахъ. Она думала объ этомъ, сомнвалась на счоть этого, молилась объ этомъ и теперь думаетъ, что долгъ предписываетъ ей распорядиться такимъ образомъ.

— Я уврена, что вы правы, ттушка, сказала Клэра.

Она знала очень хорошо, какъ сильно надялся ея отецъ на деньги мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Надюсь, но я сочла справедливымъ сказать теб. Я считаю себя обязанной сказать Фредерику: я много сомнвалась, но думаю, что я права.

— Я въ этомъ уврена, ттушка. Что подумалъ бы онъ обо мн, если бы современемъ узналъ, что я ему помшала?

— Это время не далко теперь, душа моя.

— Надюсь, что далеко, но далеко или нтъ, а такъ лучше.

— Я такъ думаю, другъ мой, я такъ думаю. Я думаю, что это мой долгъ.

Надо знать, что капитанъ Эйльмеръ былъ депутатомъ отъ Перивэля для того, чтобы поддерживать интересы Нижней церкви и, слдовательно, когда онъ находился въ Перивэл, онъ былъ ея усерднымъ членомъ. Мн неизвстно, придерживался ли онъ этой особенности въ Эйльмерскомъ замк въ Йоркшир или между своими друзьями въ Лондон, но въ этомъ не было лицемрства, сообразно понятіямъ свта. Женщины въ подобныхъ вещахъ ршительно фальшивы, если он не искренни, но мущинамъ, съ ихъ политическими видами и съ будущими надеждами въ виду, позволено одваться различно для различныхъ сценъ. Для какого бы особеннаго интереса ни поступилъ человкъ въ Парламентъ, разумется, онъ долженъ выказывать этотъ интересъ въ своемъ мстечк, но этого не требуется отъ него въ клуб. Никто не имлъ права жаловаться на неискренность капитана Эйльмера, но если бы ттка знала всю исторію жизни ея племянника, я сомнваюсь, чтобы она сдлала его своимъ наслдникомъ.

Всю исторію жизни своей племянницы она знала и знала также, что сердце и душа Клэры не была съ нею. Если бы Клэра оставила старуху въ сомнніи на этотъ счотъ, она была бы лицемрка. Капитанъ Эйльмеръ не часто проводилъ воскресенье въ Перивэл, но если проводилъ, то три раза ходилъ въ церковь и покорялся игу своей ттки. Онъ думалъ о собраніи голосовъ столько же, сколько и о деньгахъ ттки и влъ свои дла по способу всхъ мущинъ. Но Клэра считала себя обязанной выдерживать борьбу, хотя и она ходила также въ церковь три раза но воересеньямъ. Была еще причина, для которой мистриссъ Уинтерфильдъ сочла нужнымъ упомянуть о капитан Эйльмер своей племянниц при этомъ случа?

— Я надялась, сказала она:— что кому бы ни оставила я свои деньги, это не составитъ разницы.

Клэра очень хорошо поняла, что это значило, какъ, вроятно, поймтъ и читатель.

— Не могу сказать, чтобы это не сдлало разницы, отвчала, она улыбаясь:— но я всегда буду думать, что вы поступили справедливо. Зачмъ мн стоять поперегъ пути капитана Эйльмера?

— Я надялась, что ваши пути могутъ быть одинаковы, сказала старуха.

— Но они не могутъ быть одинаковы.

— Нтъ, ты смотришь на предметы не такъ, какъ онъ. Предметы, серьзные для него, для тебя очень легки. Милая Клэра, еслибы я могла видть тебя боле усердною къ единственному предмету, достойному нашего усердія.

Миссъ Эмедрозъ не слышала ничего объ усердіи капитана, хотя, можетъ быть, ея понятія объ этомъ были правильне понятій мистриссъ Уинтерфильдъ. Она не сказала ничего и ттка ея также молчала.

Какое право, въ самомъ дл, имла Клэра надяться на наслдство отъ мистриссъ Уинтерфильдъ? Когда она думала объ этомъ въ своей комнат въ этотъ вечеръ, она говорила себ, что странно, зачмъ ея ттка заговорила съ ней о такомъ предмет и такимъ образомъ? Но такъ много было говорено ей объ этомъ ея отцомъ и такъ много, безъ сомннія, дошло до ушей ея тгки о надежд, что ея положеніе къ богатой перивэльской вдов можетъ быть полезно ей, разсуждалось такъ часто въ Бельтон, что она призналась самой себ, что ттка должна была сообщить ей это.

— Она изъ честности не хотла оставить мн ложныя надежды, сказала Клэра самой себ.

И въ эту минуту она полюбила ттку за ея честность.

На другой день посл этого разговора пришло ужасное извстіе о смерти ея брата. Капитанъ Эйльмеръ, бывшій тогда въ Лондон, поспшилъ въ Перивэль и первый сказалъ миссъ Эмедрозъ о томъ, что случилось. Словъ между ними было сказано немного, но Клэра узнала, что капитанъ Эйльмеръ былъ къ ней добръ, и когда онъ предложилъ проводить е въ Бельтонъ, она поблагодарила его съ признательностью, въ которой почти подразумвалось боле чмъ Клэра захотла бы признаться самой себ. Но въ такія минуты можно говорить нжныя слова и пожимать руку безъ всякаго значенія, которое имютъ вообще нжныя слова и пожиманья рукъ. Капитанъ Эйльмеръ проводилъ миссъ Эмедрозъ до Таунтона и тамъ они разстались, онъ похалъ въ Лондонъ, а она въ огорчонный домъ отца въ Бельтонъ.

НАСЛДНИКЪ ПРЕДЛАГАЕТЪ ПОСТИТЬ СВОИХЪ РОДСТВЕННИКОВЪ.

Въ Бельтон было лто и нжный запахъ новаго сна наполнялъ благоуханіемъ крыльцо стараго дома. Клэра сидла тамъ одна съ работою. Передъ дверью, между нею и старой башней, стояла телега фермера Стови, теперь пустая. За башней работники накладывали сно на другую телегу, а женщины и дти загребали остатки. Было одиннадцать часовъ и Клэра ждала отца, который еще не выходилъ изъ своей комнаты. Она относила къ нему чай въ постель, по обыкновенію, потому-что онъ сталъ лнивъ и больше всего любилъ нжиться въ постели. Черезъ нсколько времени онъ пришолъ къ дочери съ распечатаннымъ письмомъ въ рук. Клэра видла, что отецъ намренъ показать ей письмо, или поговорить съ ней о нмъ и спросила его съ участіемъ отъ кого оно, но Эмедрозъ былъ разсержонъ въ эту минуту и вмсто того, чтобы отвчать ей, началъ жаловаться на своего фермера.

— Зачмъ онъ притащилъ сюда свою телегу? Я не отдавалъ ему въ наймы дорогу до передней. Теперь не достатъ только того, чтобы онъ принсъ свои вещи къ намъ въ гостиную.

— Мн это нравится, папа.

— Нравится? Я могу только сказать, что ты счастлива въ своихъ вкусахъ, а мн это не нравится.

— Мистеръ Стови здсь. Попросить его велть отъхать подальше?

— Нтъ, душа моя, нтъ. Я долженъ это переносить какъ переношу вс. Что это за бда? это скоро вс кончится. Онъ платитъ арендныя деньги и иметъ право поступать какъ хочетъ, но не могу сказать, чтобы это мн нравилось.

— Прочитать мн письмо, папа? спросила Клэра, желая отвлечь его мысли отъ телеги съ сномъ.

— Ну да. Я принсъ теб прочитать, хотя, можетъ быть, мн лучше слдовало бы сжечь это письмо и ничего о нмъ не говорить. Это самое безстыдное, самое бездушное, очень бездушное письмо.

Клэра привыкла къ такимъ жалобамъ: вс, что длали окружащіе его, онъ называлъ бездушнымъ. Этотъ человкъ такъ жаллъ о себ, что ожидалъ жить въ атмосфер сожалнія другихъ, и хотя, конечно, сожалніе существовало, онъ вс сомнвался въ нмъ. Онъ думалъ, что фермеръ Стови поступалъ жестоко въ томъ отношеніи, что поставилъ телегу съ сномъ около дома, и оскорбилъ его зрніе, напоминая ему, что онъ уже не хозяинъ земли, находящейся передъ дверью его передней. Онъ думалъ, что женщины и дти поступали жестоко, болтая такъ близко его ушей. Онъ почти обвинялъ свою дочь въ жестокости за то, что она сказала ему, что ей нравится близость снокоса. При такихъ обстоятельствахъ, какія окружали его и е, не бездушно ли было съ ея стороны находить удовольствіе въ чомъ-нибудь? Ему казалось, что весь бельтонскій міръ долженъ быть когружонъ въ горе, потому-что несчастенъ онъ.

— Отъ кого это письмо, папа? спросила она.

— Можешь прочесть. Можетъ быть теб и лучше знать, кмъ это письмо было написано.

Она прочла письмо, заключавшееся въ слдующемъ:

‘Замокъ Плэстоу, іюля — 186—.’

Хотя Клэра никогда не видала этого почерка, она тотчасъ догадалась отъ кого это письмо, потому-что она часто слышала о замк Плэстоу — такъ называлась ферма, въ которой жилъ ея дальній родственникъ Уилль Бельтонъ, и отецъ ея не разъ долженъ былъ объяснять, ей, что хотя это мсто называлось замкомъ, но этотъ домъ былъ ни что иное какъ ферма. Онъ никогда не видалъ замка Плэстоу и никогда не бывалъ въ Норфольк, но постоянно уврялъ, что ‘тамъ называютъ замками вс фермы’. Неудивительно, что онъ терпть не могъ своего наслдника и, можетъ быть, естественно, что онъ выказывалъ отвращеніе посвоему. Клэра, когда прочила адресъ, посмотрла на отца.

— Теперь ты знаешь отъ кого это письмо, сказалъ онъ.

Она продолжала читать:

‘Любезный сэръ,

‘Я не писалъ вамъ прежде думая, что лучше подождать нсколько посл вашей потери, но я надюсь, что вы не сочтте меня бездушнымъ, за это. и не предположите, что я невнимателенъ къ вашей горести. Теперь я взялся за перо, надясь, что я могу дать вамъ понять какъ глубоко я огорченъ случившимся, кажется, я теперь вашъ ближайшій родственникъ по мужской линіи и очень бы желалъ быть вамъ полезенъ, если это возможно. Если сообразить близость нашего родства и мо положеніе относительно имнія, кажется нехорошо, что мы никогда не видимся. Я могу уврить васъ, что вы найдте меня очень дружелюбнымъ, если мы можемъ устроить такъ, чтобы намъ сойтись.

‘Я счолъ бы за ничто създить въ Бельтонь, еслибы вы приняли меня въ вашемъ дом. Я могъ бы очень хорошо пріхать передъ снокосомъ, еслибы это не обезпокоило васъ, и остался бы у васъ недлю. Прошу васъ засвидтельствовать мо сердечное уваженіе кузин Клэр, которую я помню очень маленькой двочкой: она была у своей ттки въ Перивэл, когда я былъ въ Бельтон мальчикомъ. Она найдтъ во мн друга, если нуждается въ друг.

‘Любящій васъ кузенъ

‘У. БЕЛЬТОНЪ.

Клэра прочла письмо медленно такъ, чтобы удостовриться въ тон и смысл прежде чмъ отецъ пригласитъ е выразить свои чувства относительно этого письма. Она знала, что онъ ожидаетъ, чтобъ она обвинила писавшаго это письмо въ пошлости, дерзости и жестокости, но она уже научилась, что она не должна позволять себ уступать всмъ фантазіямъ своего отца. Для его пользы было необходимо, чтобы она не соглашалась съ нимъ и даже противорчила ему. Еслибы она этого не длала, онъ впадалъ бы въ стованія и жалобы, которыя преувеличились бы до идіотства. Было необходимо, чтобы она во многомъ высказывала сво мнніе, почти не обращаясь къ отцу. Она знала въ какой совершенной бдности останется она, если онъ умртъ. Онъ въ первые дни своего горя выплакалъ вс угрызенія о ея разореніи, но даже въ то время онъ утшался воспоминаніемъ о деньгахъ мистриссъ Уинтерфильдъ и привязанности ея къ его дочери, а ттка, когда объявила о свомъ намреніи Клэр, говорила себ что отецъ достаточно обезпечилъ Клэру. Никому изъ нихъ Клэра не говорила о своемъ положеніи, она не могла сообщите ттк что отецъ отдалъ бдному отверженнику, который самъ лишилъ себя жизни, вс, что было отложено для нея. Еслибы она это сдлала, она просила бы ттку о состраданіи. Не могла она также ршиться увеличить горесть отца, разрушивъ надежды еще поддерживавшія его. Она никогда не говорила о свомъ положеніи относительно денегъ, но она знала, что обязанностью ея сдлалось вести осторожную, экономную жизнь, брать многое на себя въ ихъ обднвшемъ хозяйств и придерживаться своего мннія противъ мнній отца, когда это оказывалось необходимо. Она молча окончила письмо и не заговорила въ ту минуту, когда движеніе ея глазъ объявило, что она окончила читать.

— Ну что? сказалъ отецъ.

— Я не думаю, чтобы у кузена было дурное направленіе.

— Ты не думаешь? а я думаю. Мн кажется у меня намреніе очень дурное. Съ какой стати онъ написалъ ко мн о свомъ положеніи?

— Я не вижу въ этомъ ничего дурного, папа. Я думаю, что онъ желаетъ выказать дружелюбіе. Это имніе будетъ принадлежать ему современемъ и я не вижу почему объ этомъ не упомянуть при случа.

— Честное слово, Клэра, ты удивляешь меня, но женщины никогда не понимаютъ деликатности относительно денегъ, имъ такъ мало приходится имть дло съ деньгами, он такъ мало думаютъ о нихъ, что не имютъ случая для подобныхъ деликатностей.

Клэра не могла удержаться отъ мысли, что ей этотъ предметъ представлялся достаточно часто для того, чтобы желать деликатности, если только она была возможна. Но объ этомъ она не сказала, ничего.

— Какой отвть пошлте вы ему, папа? спросила она.

— Совсмъ никакого. Зачмъ я стану безпокоиться писать ему?

— Я сниму съ васъ это безпокойство.

— А что ты ему напишешь?

— Я попрошу его пріхать сюда, какъ онъ предлагаетъ.

— Клэра!…

— Почему же, папа? Онъ наслдникъ этого имнія и почему же ему нельзя позволить посмотрть его? Его содйствіе во многомъ могло бы успокоивать васъ. Я не могу говорить вамъ хорошо ли поступаютъ съ вами арендаторы и поселяне, а онъ можетъ, и сверхъ того, мн кажется, у него намреніе хорошее. Я не вижу почему намъ ссориться съ нашимъ кузеномъ за то, что онъ наслдникъ вашего имнія? Это сдлалъ не онъ самъ.

Это разсужденіе не имло никакого дйствія на Эмедроза, но ршимость дочери одержала верхъ надъ его безразсудствомъ. Письмо не было написано ни въ этотъ день, ни на другой, но на слдующей формальное письмо было послано Клэрой. Отецъ сидлъ съ нею пока она писала письмо и чуть не свлъ е съ ума, обдумывая каждое слово и каждую фразу, наконецъ Клэр такъ опротивло ея собственное произведеніе, что она чуть-было не ршилась написать другое письмо безъ вдома отца, но формальное письмо было отправлено.

‘Любезный сэръ,

‘Отецъ мой поручилъ мн сказать вамъ, что онъ будетъ радъ принять васъ въ Бельтонскомъ замк въ то время, которое назначили вы сами.

‘Искренно вамъ преданная

‘КЛЭРА ЭМЕДРОЗЪ’.

Это короткое письмо произвело, однако, желаемое дйствіе и съ первой почтой былъ полученъ отвтъ, что Уилль Бельтонъ будетъ въ замк пятнадцатаго августа.

‘Безъ меня могутъ обойтись десять дней, прибавлялъ онъ въ постскриптум, написанномъ фамильярнымъ тономъ, который, повидимому, не сдержала холодность письма кузины, ‘такъ какъ наша жатва будетъ поздняя, но я долженъ воротиться для работъ за недлю передъ охотой за куропатками’.

— Бездушно, совершенно бездушно! говорилъ Эмедрозъ, читая это письмо: — говорить о куропаткахъ въ такое время.

Клэра, однако не созналась, что она согласна съ отцомъ, но не могла преодолть чувства съ своей стороны, что добродушная веселость кузена къ ней и къ отцу должна бы сдерживаться тономъ ея письма. Впрочемъ, этотъ человкъ прідетъ и она не хотла судить о нмъ пока не увидитъ.

Въ одномъ сосднемъ дом, и только въ одномъ, у миссъ Эмедрозъ была пріятельница, съ которой она былъ коротка, но эта кроткость была скоре слдствіемъ обстоятельствъ, чмъ истинной привязанностью. Клэр нравилась мистриссъ Эскертонъ и она видласъ съ нею почти каждый день, но она не могла сказать даже себ, что она любитъ свою сосдку.

Въ маленькомъ городк Бельтон, возл самой церкви, стоялъ хорошенькій маленькій домикъ, называвшійся Бельтонскимъ коттэджемъ, онъ стоялъ такъ близко къ церкви, что прізжіе всегда принимали его за пасторатъ, но пасторатъ находился за городомъ, за полмилю на дорог въ Редикотъ, и былъ большой домъ въ три этажа, очень безобразный. Тамъ жилъ старый холостой ректоръ лтъ семидесяти, очень любившій надолго отлучаться, когда это ему удавалось, и никогда не находившійся въ хорошихъ отношеніяхъ съ своимъ епископомъ. Его два пастора жили въ Редикот, гд была вторая церковь.

Бельтонскій коттэджъ, занимаемый полковникомъ Эскертономъ съ женой, находился на земл Эмедроза и былъ нанятъ два года назадъ полковникомъ, который былъ тогда прізжимъ въ этой сторон и совсмъ неизвстенъ бельтонцамъ. Онъ пріхалъ охотиться и причина прізда его была понятна всмъ. Даже два года назадъ не находилось ни полезнымъ, ни приличнымъ сохранять охоту только для сына сквайра и она была отдана въ наймы вмст съ коттэджемъ полковнику Эскертону. Никто въ окрестностяхъ ничего не зналъ о полковник Эскертон и его жен. Эмедронъ съ дочерью сдлалъ имъ визитъ и постепенно между Клэрой и мистриссъ Эскертонъ возродилась короткость. Изъ сада Бельтонскаго коттэджа былъ ходъ въ паркъ, такъ что дружескія сношенія были легки, а мистриссъ Эскертонъ была женщина, умвшая сдлаться пріятной для такой другой женщины, какъ миссъ Эмедрозъ.

Читатель можетъ узнать тотчасъ же, что слухи, неблагопріятные для Эскертоновъ, дошли до бельтонцевъ, когда не прошло еще и шести мсяцевъ посл ихъ прізда. Въ Таунтон, который былъ въ двадцати миляхъ отъ Бельтона, эти слухи были очень распространены и тамъ находились люди, знавшіе достоврно — хотя, вроятно, безъ малйшей доли правды въ этой достоврности — каждую подробность въ исторіи жизни мистриссъ Эскертонъ. Нчто тоже дошло до ушей Клэры отъ старика Райта ректора, который очень любилъ сплтни и былъ очень золъ.

— Очень милая женщина, говорилъ ректоръ: — но о ней почти ничего неизвстно.

— Извстно, что у ней есть мужъ, отвчала Клэра съ негодованіемъ, потому-что она никогда не любила Райта.

— Да, кажется, у ней есть мужъ.

Клэра обвинила ректора во лжи, въ злости и клевет и увеличила дружелюбіе къ мистриссъ Эскертонь, но она услыхала нчто боле объ этомъ въ Перивэл.

— Прежде чмъ ты вступишь въ большую короткость съ этой дамой, мн кажется, теб бы слдовало узнать кое-что о ней, сказала Клэр мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Я знаю, что у ней обращеніе и образованіе порядочной женщины, что она живтъ въ большой любви съ своимъ мужемъ, который преданъ ей. Что же боле должна я знать?

— Если ты дйствительно знаешь это, ты знаешь многое, отвчала мистриссъ Уинтерфильдъ.

— А вы знаете что-нибудь противъ нея, ттушка? спросила Клэра посл нкотораго молчанія.

Наступило новое молчаніе прежде чмъ мистриссъ Уинтерфильдъ отвчала:

— Нтъ, другъ мой, не могу сказать, чтобы я знала, но мн кажется, что молодыя двицы, прежде чмъ вступать въ короткую дружбу, должны быть очень уврены въ своихъ друзьяхъ.

— Вы уже сознались, что я знаю многое о ней, отвчала Клэра.

На томъ разговоръ и кончился. Клэра знала, что ея ттка не позволитъ себ повторить слухи, въ справедливости которыхъ она не уврена. Она поняла, что слабость предостереженій ея ттки происходила отъ чувствъ милосердія и нелюбви къ злословію. Клэра продолжала свою короткость съ мистриссъ Эскертонъ, хотя въ разговор этой дамы и въ ея образ мыслей не вс удовлетворяло понятію миссъ Эмедрозъ о друг.

Полковникъ Эскертонъ былъ пріятный, спокойный мущина, повидимому довольный жизнью, которую онъ влъ. На шесть недль въ апрл и мн онъ отправлялся въ Лондонъ, оставляя мистриссъ Эскертонъ въ коттэдж, и это отсутствіе не возбуждало никакого неудовольствія въ его жен. Перваго сентября въ коттэджъ прізжалъ другъ и оставался шесть недль для охоты, а зимою полковникъ съ женою всегда узжали въ Парижъ на дв недли. Такова была ихъ жизнь послдніе два года и такимъ образомъ — такъ говорила мистриссъ Эскертонъ Клэр — они намревались жить пока могутъ оставаться въ Бельтонскомъ коттэдж. Общества въ Бельтон они не имли и, какъ они говорили, не желали имть. Между ними и Райтомъ было знакомство только на словахъ. Женатый пасторъ въ Редикот не позволилъ своей жен сдлать визитъ мистриссъ Эскертонъ, а неженатый пасторъ нигд не бывалъ, кром какъ въ домахъ бдныхъ. Самъ Эмедрозъ не принималъ гостей и не бывалъ въ гостяхъ. Иногда онъ останавливался у калитки сада полковника и повторялъ списокъ своихъ жалобъ, пока его сосдъ выслушивалъ ихъ. Но въ Бельтон общества не было и Клэра была единственною особой, съ которой мистриссъ Эскертонъ имла сношенія, кром тхъ особъ, съ какими она могла имть сношенія во время своихъ краткихъ ежегодныхъ поздокъ въ Парижъ.

— Разумется, вы правы, сказала она, когда Клэра сообщила ей объ ожидаемомъ прізд Бельтона.— Если онъ окажется хорошимъ человкомъ, вы выиграете многое, а будь онъ дурнымъ человкомъ, вы не потеряете ничего. Въ томъ и другомъ случа вы его узнаете и сообразите въ какихъ отношеніяхъ находится онъ къ вамъ, а это уже пріятно само-по-себ.

— Но если онъ надостъ папа?

— Въ положеніи нашего папа, душа моя, пріздъ всякаго надостъ ему, по-крайней-мр онъ такъ скажетъ, хотя я нисколько не сомнваюсь, что это развлеченіе будетъ для него пріятне, даже чмъ для васъ.

— Не могу сказать, чтобы для меня это было большое развлеченіе.

— Не развлеченіе въ прізд молодого человка? Не оскорбляя ваше чувство приличія, позвольте мн сказать, что это невозможно. Разумется, онъ детъ посмотрть не можетъ ли онъ устроить дло, женившись на васъ.

— Какой вздоръ, мистриссъ Эскертонъ!

— Очень хорошо, пусть это будетъ вздоръ, но почему ему не думать этого? Онъ именно долженъ это сдлать. У него нтъ жены и, на сколько мн извстно, у васъ нтъ жениха.

— Конечно, жениха у меня нтъ.

— Въ нашемъ благочестивомъ племянник въ Перивэл, кажется, нтъ никакого толку.

— Я желала бы, мистриссъ Эскертонъ, чтобы вы не говорили о капитан Эйльмер такимъ образомъ. Я не знаю ни одного человка, который нравился бы мн столько или по-крайней-мр боле капитана Эйльмера, но я терпть не могу, что ни одна двушка не можетъ быть знакома съ неженатымъ мущиной безъ того, чтобы его не считали женихомъ и чтобы не слышать злыя замчанія такого рода.

— Я надюсь, что вамъ понравится этотъ гораздо больше. Подумайте, какъ было бы мило остаться хозяйкой прежняго дома и опять носить старинное фамильное имя! Будь я на вашемъ мст, я ршила бы непремнно не отпускать его отсюда до-тхъ-поръ, пока не положу его къ моимъ ногамъ.

— Если вы будете продолжать такимъ образомъ, я никогда не буду говорить съ вами о нмъ…

— Или, лучше сказать, не къ моимъ ногамъ — потому-что мущины бросили этотъ смиренный способъ объясняться въ любви по-крайней-мр уже двадцать лтъ — но я не знаю, не выиграли ли женщины этой перемною въ мущин.

— Такъ какъ я знаю, что васъ ничто не остановить, такъ какъ, вы разъ принялись за это, то я уйду, сказала Клэра.— И пока этотъ человкъ не прідетъ и не удетъ, я не упомяну его имя при васъ.

— Пусть будетъ такъ, отвчала мистриссъ Эскертонъ: — но такъ какъ я общаю ничего не говорить о нмъ боле, то вамъ не нужно уходить.

Однако Клэра встала и ушла.

УИЛЛЬ БЕЛЬТОНЪ.

Бельтонъ пріхалъ въ замокъ и о его прізд боле не говорилось въ коттэдж. Клэра часто видлась съ мистриссъ Эскертонъ въ это время, но эта дама сдержала сво общаніе почти къ досад Клэры, потому-что она — хотя ей дйствительно не нравилось предположеніе, что ея кузенъ прізжаетъ съ видами на не однако чувствовала достаточно любопытства относительно его, чтобы желать говорить о нмъ. Отецъ часто говорилъ о Бельтон при дочери, разъ двнадцать повторялъ онъ, что это человкъ бездушный, когда вздумалъ пріхать къ нимъ въ такое время и всегда говорилъ о свомъ родственник въ такихъ выраженіяхъ, какъ-будто этотъ человкъ былъ виноватъ въ большой несправедливости тмъ, что былъ наслдникомъ имнія. Но тмъ не мене онъ хлопоталъ о комнат, въ которой Бельтонъ долженъ былъ спать, о пищ, которую Бельтонъ долженъ былъ сть, и особенно о вин, которое Бельтонъ долженъ былъ пить. Что онъ сдлаетъ съ виномъ? Запасъ вина въ бельтонскомъ погреб былъ весьма не великъ. Самъ сквайръ выпивалъ каждый день рюмки дв портвейна и у него оставалось довольно стараго и дорогого вина на всю остальную его жизнь, и время отъ времени изъ Таунтона выписывался хересъ, но Эмедрозъ думалъ, что Уилль Бельтонъ захочетъ шампанскаго и клэрета, и онъ продолжалъ повторять безпрестанныя жалобы, что этотъ человкъ ничмъ не лучше обыкновеннаго фермера.

— Я не сомнваюсь, что онъ любитъ пиво, сказала Клэра.

— Пиво! повторилъ ея отецъ и остановился какъ бы сомнваясь, что лучше: презирать ли родственника за такой низкій вкусъ или поднять на смхъ мнніе дочери, что домашнее затрудненіе могло такъ удобно разршиться.

Наконецъ насталъ день прізда и Клэра пришла въ волненіе, хотя тврдо ршилась не волноваться. Она сообщила тетк въ письм о предполагаемомъ посщеніи, а мистриссъ Уинтерфильдъ выразила сво одобреніе, говоря, что она надется, что это поведтъ къ хорошимъ послдствіямъ. О какихъ хорошихъ послдствіяхъ могла думать ея ттка? Единственное хорошее послдствіе, конечно, будетъ то, что такіе близкіе родственники познакомятся другъ съ другомъ. Къ чему суетиться для такого гостя? Но вс-таки Клэра, хотя не суетилась наружно, знала, что внутренно она была не такъ спокойна, какъ желала бы быть.

Онъ пріхалъ въ пять часовъ въ гиг изъ Таунтона. Въ Бельтон обыкновенно обдали въ пять, по въ этотъ день обдъ былъ отложонъ до шести, въ надежд, что кузенъ по-крайней-мр явится къ этому часу. Эмедрозъ произносилъ различныя жалобы на бездушіе своего гостя, зачмъ онъ не написалъ въ которомъ часу прідетъ, и очевидно имлъ намреніе жаловаться еще больше, если онъ не явится прежде шести, но это было прервано стукомъ колсъ. Эмедрозъ съ дочерью сидли въ маленькой гостиной, которая выходила къ передней сторон дома, и Эмедрозъ сидя на своемъ обыкновенномъ кресл около окна, могъ видть пріздъ. Минуты дв онъ оставался спокойно на своемъ кресл, какъ-будто не позволяя такому незначительному обстоятельству, какъ пріздъ Бельтона, безпокоитъ его, но онъ не могъ выдержать этого надменнаго равнодушія, и прежде чмъ Бельтонъ вышелъ изъ гига, онъ выбжалъ въ переднюю.

Клэра почти безсознательно послдовала за отцомъ и скоро пожимала руку высокому мущин, съ широкими плечами, съ блестящими, быстрыми, срыми глазами, большимъ ртомъ, зубами почти слишкомъ совершенными и красивымъ носомъ, съ густыми, короткими темно-русыми волосами и небольшими бакенбардами, которые доходили только до половины щекъ — мущин, положительно красивымъ, съ румянымъ лицомъ, но вс-таки можетъ быть съ грубоватостью фермера. Но Клэра тотчасъ почувствовала, что она никогда не видала боле добродушной физіономіи.

— Такъ вы та двочка, которую я помню, когда былъ мальчикомъ у Фолліота?

Голосъ его быль чистъ и нсколько громокъ, но звучалъ очень пріятно въ этомъ старомъ дом.

— Да, я та двочка, отвчала Клэра, улыбаясь.

— Боже, Боже! и этому уже двадцать лтъ! сказалъ онъ.

— Но вамъ не слдуетъ напоминать мн объ этомъ, мистеръ Бельтонъ.

— Не слдуетъ? Почему же?

— Потому-что это показываетъ какъ я стара.

— Ахъ, да! конечно, но здсь нтъ никого. Какъ хорошо я помню эту комнату и эту старую башню! Это ни крошечки не перемнилось.

— Для наружныхъ глазъ можетъ быть, сказалъ сквайръ.

— Я это и хочу сказать. Итакъ, у васъ еще косятъ сно. А нашъ снокосъ кончился уже три недли назадъ. Я не зналъ, что у васъ въ парк есть луга…

Тутъ онъ дотронулся до больнаго мста мистера Эмедроза, но не примтилъ этого, а когда сквайръ пробормоталъ что-то объ арендатор и о неудобств держать землю въ своихъ рукахъ, Бельтонъ продолжалъ бы говорить объ этомъ предмет, если бы Клэра не перемнила разговоръ. Сквайръ горько жаловался на это Клэр, когда они остались одни, говоря, что это было очень бездушно.

У ней былъ свой планъ, чтобы сказать нсколько словъ кузену при первомъ случа, когда они будутъ вдвомъ, и она устроила такъ, чтобы это случилось черезъ полчаса посл его прізда, когда онъ шолъ черезъ переднюю въ свою комнату.

— Мистеръ Бельтонъ, сказала она: — я уврена, что вы не примете въ дурную сторону, если я тотчасъ воспользуюсь родственнымъ преимуществомъ и объясню вамъ нашъ образъ жизни. Мой милый батюшка не очень крпкаго здоровья.

— Онъ очень измнился съ тхъ поръ, какъ я видлъ его въ послдній разъ.

— О, да! Подумайте обо всмъ, что онъ перенсъ! Дло въ томъ, мистеръ Бельтонъ, что мы не такъ богаты, какъ прежде, и принуждены жить очень тихо. Вамъ это вс равно?

— Кому? мн?

— Вы очень добры, что пріхали навстить насъ издалека…

— Я прохалъ бы въ три раза дальше.

— Но вы должны примириться съ нашимъ образомъ жизни. Дло въ томъ, что мы очень бдны.

— Вотъ именно, что я хотлъ знать. Нельзя же въ письм длать такой вопросъ, но я былъ увренъ, что я узнаю это, когда пріду.

— Вы видите, что вы это уже узнали.

— А бдности я не приписываю большой важности для молодыхъ людей, но оно неудобно, когда человкъ становится старъ. Теперь я желаю знать, нельзя ли что-нибудь сдлать?

— Одно, что можно сдлать, это — быть ласковымъ съ нимъ. Онъ долженъ былъ отдать паркъ въ аренду мистеру Стови и не любить говорить объ этомъ.

— Но если объ этомъ не говорить, какъ же это поправить?

— Это нельзя поправить.

— Мы посмотримъ. Но я буду съ нимъ ласковъ — вы увидите. И я вотъ что вамъ скажу: я и съ вами буду ласковъ, тоже, если вы мн позволите. У васъ нтъ теперь брата…

— Да, сказала Клэра:— у меня нтъ теперь брата.

Бельтонъ смотрлъ прямо ей въ лицо и видлъ, что глаза ея туманились слезами.

— Я буду вашимъ братомъ, сказалъ онъ: — вы увидите. Я всегда говорю то, что думаю. Я буду вашимъ братомъ.

Онъ ласково взялъ ея руку и показывалъ ей, что онъ нисколько е не боится. Онъ былъ нсколько грубоватъ въ свомъ обращеніи, говорилъ такія вещи, которыя отецъ ея назвалъ бы неделикатными и бездушными, какъ-будто это не стоило ему никакихъ усилій, и тотчасъ поставилъ себя почти въ высшее положеніе. Клара думала, что ея кузенъ-фермеръ, несмотря на превосходство своихъ надеждъ, какъ наслдника имнія, подчинится ея намкамъ съ безмолвнымъ согласіемъ, но вмсто того онъ повидимому приготовился взять на себя главную роль въ пьес, которая должна была разыгрываться между ними.

— Такъ это будетъ? говорилъ онъ, вс держа е за руку.

— Вы очень добры.

— Я буду боле чмъ добръ, я буду нжно любить васъ, если вы позволите. Кровь гуще воды, а у васъ теперь нтъ никого ближе меня. Я не вижу, почему влмъ быть бдными, когда долги заплачены.

— Папа долженъ былъ занять денегъ на свой пожизненный доходъ съ этого имнія.

— Вотъ это нехорошо! Нужды нтъ. Мы посмотримъ, не можемъ ли мы сдлать что-нибудь, а пока не обращайтесь со мною какъ съ чужимъ. Для меня вс годится. Господи помилуй! вы увидите какъ я бываю иногда неприхотливъ! Я могу сть ветчину съ бобами, мало того, я могу и обойтись безъ нихъ, если ихъ нтъ.

— Намъ лучше теперь приготовиться къ обду. Я всегда одваюсь, потому-что папа это любитъ.

Она сказала это для того, чтобы кузенъ е понялъ, что онъ долженъ переодться, потому-что отцу ея было бы непріятно, если бы его гость слъ обдать такъ безцеремонно. Уилль Бельтонь не очень былъ догадливъ на намки, но это онъ понялъ и сдлалъ необходимую перемну въ свомъ тоалет.

Вечеръ былъ длиненъ и скученъ и ничего не случилось достойнаго замчанія, кром удивленія, обнаруженнаго Эмедрозомъ, когда Бельтонъ назвалъ его дочь по имени, это онъ сдлалъ безъ малйшей нершимости, какъ-будто это было самое естественное дло на свт. Она была его кузина, а родственники, разумется, должны называть другъ друга такимъ образомъ. Зоркіе глаза Клэры немедленно примтили неудовольствіе отца, но Бельтонъ ничего этого не примтилъ. Сквайръ воспользовался первымъ случаемъ назвать его мистеромъ Бельтономъ съ особеннымь выраженіемъ, но это было потеряно для Уилля, который пять разъ въ слдующія пять минутъ называлъ ‘Клэру’, какъ-будто они были уже въ самыхъ короткихъ отношеніяхъ. Она отвчала бы ему такимъ же образомъ и охотно назвала бы его Уиллемъ, если бы не боялась оскорбить отца.

Эмедрозъ объявилъ о своемъ намреніи приходить къ утреннему чаю во время пребыванія кузена и въ половин десятаго былъ уже въ столовой. Клэра еще прежде была тамъ, но не видала кузена. Онъ вошолъ въ комнату немедленно тотчасъ посл ея отца, держа въ рук шляпу и отирая потъ со лба.

— Вы гуляли, мистеръ Бельтонъ? сказалъ сквайръ.

— Вс обошонъ кругомъ, сэръ. Я не остаюсь въ постели посл шести часовъ ни зимой, ни лтомъ. Какая польза лежать въ постели когда выспался?

— Въ этомъ-то и вопросъ, сказала Клэра: — если успешь выспаться до шести часовъ.

— Женщинамъ, разумется, нужно больше спать, чмъ мущинамъ: Мущина, если хочетъ извлечь пользу изъ своей земли, долженъ выходить рано. Трава росттъ сама по ночамъ, но какъ только разсвтаетъ за ней необходимъ присмотръ.

— Не думаю, чтобы здшней трав это принесло большую пользу, плачевно сказалъ сквайръ.

— Здсь столько же, какъ и везд. Я хотлъ бы сказать кое-что объ этомъ.

Онъ слъ за столь и игралъ ножомъ и вилкою.

— Я думаю, сэръ, что вы не извлекаете изъ вашего парка всей пользы, какую могли бы извлечь.

— Лучше не говорить объ этомъ, сказалъ сквайръ.

— Конечно, я не буду, если вы не желаете, но, честное слово, вамъ слдовало бы быть осмотрительне, право такъ.

— Въ какомъ отношеніи? спросила Клэра.

— Если отецъ вашъ не хочетъ самъ держать землю, онъ долженъ отдать е въ аренду такому человку, который бы сберегалъ е, а не истреблялъ каждый годъ, какъ этотъ. Я говорилъ съ Стови и онъ хочетъ длать такъ.

— Здсь никого нтъ кто могъ бы положить деньги на землю, сердито сказалъ сквайръ.

— Такъ вамъ нужно поискать въ другомъ мст кого-нибудь — вотъ и вс. Я вотъ что скажу вамъ, мистеръ Эмедрозъ, я самъ за это возьмусь.

Въ это время онъ положилъ себ два куска холодной баранины и лъ и разговаривалъ съ равной энергіей.

— Объ этомъ нечего и говорить, сказалъ сквайръ.

— Я не вижу почему. Это было бы лучше для васъ и лучше для меня, если это помстье современемъ будетъ моимъ.

Услышавъ это, сквайръ задрожалъ, но не сказалъ ничего. Этотъ страшный человкъ былъ такъ ужасно говорливъ, что бдный старикъ ршительно не поспвалъ возражать ему, даже повторить о свомъ желаніи, чтобы объ этомъ боле не говорить.

— Я скажу вамъ что я сдлаю, продолжалъ Бельтонъ: — здсь всего-на-всего полтораста десятинъ. Я дамъ вамъ одинъ фунтъ и шесть пенсовъ за десятину и не стану косить травы въ парк, да и за паркомъ тоже не боле того, сколько потребуется на кормъ скота зимой.

— И бросите замокъ Плэстоу? спросила Клэра.

— Сохрани Богъ! нтъ. Тамъ у меня девятьсотъ десятинъ и почти вс подъ плугомъ. Я разсчиталъ, что мн будетъ стоить тысячу фунтовъ удобрить здшнюю землю. Я буду прізжать сюда раза два въ годъ и по-крайней-мр ворочу свои деньги, если не съ прибылью.

Эмедрозъ былъ удивлнъ. Этотъ человкъ провлъ въ его дом только одну ночь и предлагалъ избавить его отъ всхъ хлопотъ. Это предположеніе совсмъ ему не нравилось. Онъ не хотть, чтобы его обвиняли, что онъ самъ не умлъ такъ хорошо устроить свои дла, какъ другіе могутъ устроить для него. Онъ не желалъ длать никакой перемны, хотя вспомнилъ тотчасъ свой гнвъ противъ фермера Стови на счетъ снокоса. Онъ не желалъ, чтобы наслдникъ немедленно получалъ выгоды съ помстья, но онъ не имлъ достаточно тврдости, чтобы принять это предположеніе ршительнымъ отказомъ.

— Я не могу освободиться отъ Стови такимъ образомъ, сказалъ онъ жалобнымъ тономъ.

— Я уже вс устроилъ съ Стови, сказалъ Бельтонь: — онъ будетъ радъ отказаться за двадцать фунтовъ, которые я ему заплачу. Онъ не иметъ средствъ положить деньги на эту землю и не получитъ никакой выгоды — онъ это знаетъ. Съ Стови не будетъ никакихъ затрудненій.

Въ двнадцать часовъ въ этотъ день Стови пришолъ въ домъ и отказался отъ земли. Она была отдана въ аренду Уилльяму Бельтону съ прибавочной платой сорока фунтовъ въ годъ, и онъ уже сдлалъ распоряженіе на счотъ своего арендаторства. Стови заплатилъ двадцать фунтовъ и сдлка была кончена. Эмедрозъ сидлъ на свомъ кресл въ изумленіи, въ смятеніи — и какъ онъ самъ объявлялъ — оскорбленный, оскорбленный вполн поспшностью молодого человка. Можетъ быть это было къ лучшему — онъ не зналъ, онъ совсмъ не былъ увренъ. Но такая торопливость въ такомъ дл, при настоящихъ обстоятельствахъ, была очень неделикатна, чтобы не сказать боле. Онъ сердился на себя за то, что уступилъ, сердился на Клэру за то, что она допустила его сдлать это.

— Конечно, это немного значитъ, сказалъ онъ наконецъ: — разумется, скоро вс это достанется ему.

— Но, папа, мн кажется и для васъ это лучше: у васъ будетъ больше денегъ.

— Деньги не значатъ вс, моя милая.

— Но вамъ пріятне имть здсь мистера Бельтона, нашего родственника, чмъ мистера Стови.

— Не знаю. Мы посмотримъ. Дло теперь сдлано и не къ чему жаловаться. Я долженъ сказать, что онъ не выказалъ большой деликатности.

Въ этотъ день Бельтонъ просилъ Клэру пойти съ нимъ гулять. Онъ опять обошолъ вс, сдлалъ планъ, разсчиталъ свои выгоды и невыгоды.

— Если вамъ не непріятно потаскаться везд, сказалъ онъ:— я покажу вамъ вс, что я намренъ сдлать.

— Но я не желаю имть здсь никакихъ перемнъ, мистеръ Бэльтонъ, сказалъ Эмедрозь, стараясь придать достоинство своему обращенію: — я не желаю, чтобы передвигали заборъ или что-нибудь въ этомъ род.

— Ничего не будетъ сдлано, сэръ, безъ вашего одобренія. Я буду дйствовать такъ, какъ вашъ… управляющій.

Онъ хотлъ сказать ‘сынъ’, но вспомнилъ о судьб своего кузена Чарльза во-время, чтобы не произнести мучительнаго слова.

— Я желаю, чтобы ничего не было сдлано, сказалъ Эмедрозъ.

— И ничего не будетъ сдлано. Мы только поправимъ заборы для скота, а другое вс оставимъ какъ есть. Но можетъ быть Клэра вс-таки пойдетъ со мною.

Клэра была готова идти и уже надла шляпу и взяла зонтикъ.

— Вашъ отецъ немножко раздражителенъ, сказалъ Бельтонъ, когда они вышли изъ дома.

— Можете ли вы этому удивляться, когда вспомните вс, что онъ вынесъ?

— Я не удивляюсь этому нисколько, я не удивляюсь и тому, что онъ терпть не можетъ меня.

— Я этого не думаю, мистеръ Бельтонъ.

— О да! Разумется, онъ меня терпть не можетъ. Я наслдникъ этого имнія вмсто васъ: естественно, что онъ не полюбилъ меня, но я это перенесу — вы увидите. Я заставлю его такъ полюбить меня, что онъ всегда захочетъ видть меня здсь. Маленькое нерасположеніе сначала для меня не значитъ ничего.

— Вы удивительный человкъ, мистеръ Бельтонъ!

— Я желалъ бы, чтобы вы не называли меня мистеромъ Бельтономъ, но, разумется, вы должны поступать въ этомъ какъ хотите. Если мн удастся заставить его называть меня Уиллемъ, я полагаю, вы тоже будете называть меня такъ?

— О, да! тогда я буду.

— Это все равно какъ называютъ человка — не правда ли? только пріятно находиться въ дружескихъ отношеніяхъ съ своими друзьями. Я полагаю, вамъ непріятно зачмъ я называю васъ Клэра?

— Теперь, когда вы начали, вамъ лучше продолжать.

— Я такъ и намренъ. Я поставилъ себ за правило никогда не пятиться назадъ. Отецъ вашъ жалетъ зачмъ онъ согласился отдать мн землю, но теперь я не допущу его отказаться. И вотъ что я вамъ скажу. Несмотря на то, что онъ говоритъ, я вс устрою иначе въ ныншнемъ же году. Здсь бездна лса, который надо вывезти изъ плантаціи, во многихъ мстахъ надо вырвать корни совсмъ: эти вещи всегда оплатятся сами, если умешь за нихъ взяться. Всякое добро, сдланное на этомъ свт, всегда оплачивается.

Клэра часто вспоминала эти слова впослдствіи, когда думала о характер своего кузена.

— Но вы не должны оскорблять моего отца даже и для пользы, сказала она.

— Понимаю. Я не стану наступать ему на ноги. Откуда вы достате молоко и масло?

— Покупаемъ.

— Врно у Стови.

— Да, отъ мистера Стови, въ счетъ арендной платы.

— Жить въ деревн и покупать молоко! Я скажу вамъ что я сдлаю. Я подарю вамъ корову — это будетъ мой маленькій подарокъ вамъ.

Онъ не сказалъ ничего боле о важномъ подарк, къ которому поведтъ этотъ — о трав для коровы, но Клэра поняла и сказала:

— О мистеръ Бельтонъ! намъ лучше оставить это.

— Но мы не оставимъ. Я обязался не длать ничего напротивъ вашему отцу, но я не давалъ такого общанія относительно васъ. Черезъ нсколько дней у васъ будетъ корова. Какое это хорошенькое мстечко! Мн такъ нравятся эти скалы, это такъ пріятно посл плоской мстности.

— Это красивое мсто.

— Очень красиво. Вы не можете себ представить какъ безобразенъ Плэстоу. Теперь тамъ болотъ нтъ, а прежде были, и совсмъ плоская равнина. И есть большой ровъ двадцать футовъ ширины, и множество маленькихъ рвовъ. А поля вс квадратныя. Заборовъ нтъ и почти ни одного дерева.

— Какую картину нарисовали вы! Я совершила бы самоубійство, если бы жила тамъ.

— Нтъ, если бы у васъ было столько дла, сколько у меня.

— А домъ каковъ?

— Домъ довольно хорошъ — старинный замокъ съ высокими кирпичными трубами и огромными квадратными окнами. Домъ довольно хорошъ, только онъ стоитъ посреди хуторнаго двора. Я сказалъ, что деревьевъ нтъ, однако есть аллея.

— Это уже что-нибудь.

— Это былъ старинный фамильный замокъ и въ то время бывали аллеи, только она не ведтъ теперь къ дому, а идтъ бокомъ ко двору, такъ что прежде врно вс было иначе. Въ царствованіе Елисаветы замокъ Плэстоу принадлежалъ какимъ-то католикамъ, которые разорились и потомъ Гоуарды купили его. Вотъ вся исторія. Только я не очень интересуюсь подобными вещами.

— И теперь это имніе ваше?

— Мо и моего дда, я плачу ему аренду за его часть. Онъ пасторъ и живетъ въ Линкольншир и недалеко.

— И вы живте одинъ въ этомъ большомъ дом?

— Я живу съ своей сестрой. Вы слышали о Мэри?

Клэра вспомнила, что была миссъ Бельтонъ, бдное болзненное существо съ искривленной спинной костью и горбатое, о которой ей слдовало бы освдомиться.

— О да, разумется! сказала Клэра: — надюсь, что ей лучше, чмъ было въ то время, когда мы слышали о ней.

— Ей никогда не будетъ лучше, но и не гораздо хуже. Мн кажется, что она становится слабе. Она старше меня двумя годами, но вамъ она покажется старухой, когда вы взглянете на не.

Цлые полчаса говорили они о Мэри Бельтонъ, осматривая каждый уголокъ въ парк. Бельтонъ, разговаривая, не выпускалъ изъ вида дла и Клэра примтила сколько палокъ отбросилъ онъ дорогою, сколько камней швырнулъ на одну сторону и какъ внимательно примчалъ проломы въ забор. Но онъ вс говорилъ о своей сестр, клянясь, что она настоящее золото, и наконецъ отръ слзы, навернувшіяся на глазахъ, когда онъ говорилъ о ея болзни.

— А мн кажется ей лучше, чмъ намъ, сказалъ онъ, потому что она такъ добра.

Клара начала жалть зачмъ она съ самаго начала не называла его Уиллемъ, потому что онъ очень ей нравился. Онъ именно былъ такой человкъ, какого пріятно имть кузеномъ — истиннымъ любящимъ кузеномъ, тврдымъ, самоувреннымъ, немножко тираномъ, какъ слдуетъ быть мущин съ своими родственниками, и съ которымъ, сверхъ того, она могла позволить себ обращаться фамильярно, не подвергаясь опасности, что онъ станетъ ухаживать за рею. Она ясно видла его характеръ и говорила себ, что понимаетъ его вполн. Онъ былъ сокровище-кузенъ и она начала называть его Уиллемъ такъ скоро, какъ только возможно.

Наконецъ они подошли къ калитк, которая вела въ садъ полковника Эскертона, и тутъ въ саду у самой калитки они нашли мистриссъ Эскертонъ: должно быть она поджидала ихъ, или по-крайней-мр поджидала Клэру, чтобы узнать, какъ ея пріятельница обращается съ своимъ кузеномъ. Она тотчасъ подошла къ калитк и была представлена Клэрой мистеру Бельтону. Мистеръ Бельтонъ поклонился и неловко что-то пробормоталъ, онъ какъ-будто потерялъ на минуту сво самообладаніе. Мистриссъ Эскертонъ была очень любезна съ нимъ, а она умла быть и любезной и нелюбезной. Она говорила о мстоположеніи и красот стараго парка, о скучныхъ людяхъ, окружавшихъ ихъ, такъ что, наконецъ, мистеръ Бельтонъ опять оправился.

— Здоровъ ли полковникъ Эскертонъ? спросила Клэра.

— Онъ дома. Хотите видть его? Онъ, по обыкновенію, читаетъ французскій романъ, онъ только этимъ и занимается лтомъ. А вы читаете когда-нибудь французскіе романы, мистеръ Бельтонъ?

— Я вообще очень мало читаю и только по-англійски.

— А! стало быть у васъ есть занятіе въ жизни.

— Кажется… то есть если подъ занятіемъ вы подразумваете доставать насущный хлбъ. Человкъ, имющій на рукахъ тысячу десятинъ земли, не иметъ много времени для французскихъ романовъ, даже если онъ уметъ читать по-французски, а я не умю.

— Но вы не всегда же на работ на вашей ферм?

— Почти постоянно, мистриссъ Эскертонъ, потомъ я бываю на охот?

— Вы охотникъ?

— Вс, живущіе въ деревн, охотники боле или мене.

— Полковникъ Эскертонъ много охотится. Ему отдана бельтонская охота. Я увренъ, что онъ будетъ въ восторг, если вы прідете сюда въ сентябр. Но посл Норфолька вамъ не понравится охота за куропатками въ Сомерсетшир.

— Я не вижу почему охота не можетъ быть и здсь также хороша.

— Полковникъ Эскертонъ находитъ, что здсь очень много дичи.

— Я думаю дичь сберечь легко, если умютъ за это взяться.

— У полковника Эскертона очень хорошій смотритель и онъ много истратилъ съ-тхъ-поръ, какъ пріхалъ сюда.

— Я самъ главный смотритель, сказалъ Бельтонъ: — и былъ бы имъ, если бы это мсто принадлежало мн.

Что-то въ тон мистриссъ Эскертонъ не понравилось ему и оскорбило его, или можетъ быть онъ находилъ, что она слишкомъ важничала тмъ, что бельтонская охота была отдана ея мужу за тридцать фунтовъ въ годъ.

— Я надюсь, что вы не намреваетесь насъ выгнать, сказала мистриссъ Эскертонъ, смясь.

— Я не имю права ни выгонять, ни впускать никого, сказалъ онъ.— Мн нтъ до этого никакого дла.

Клэра, примтивъ, что дло идтъ не весьма пріятно между ея старымъ и новымъ другомъ, подумала, что лучше уйти. Бельтонъ, уходя, приподнялъ шляпу и Клэра не могла удержаться отъ мысли, что онъ не только очень хорошъ собой, по что онъ очень похожъ на джентльмэна, несмотря на сво фермерское занятіе.

— Приходите ко мн завтра, Клэра, душечка, сказала мистриссъ Эскертонъ.— Не забывайте какую скучную жизнь я веду.

Клэра сказала, что она придтъ.

— Я буду очень рада видть мистера Бельтона, если онъ придтъ прежде чмъ оставитъ васъ.

На это Бельтонъ опять приподнялъ шляпу и пробормоталъ нсколько вжливыхъ словъ, но это послднее бормотанье не походило на первое, потому что онъ совершенно возвратилъ присутствіе духа.

— Вы какъ-будто не совсмъ хорошо сошлись съ моей пріятельницей, сказала Клэра смясь, когда они повернули отъ коттэджа.

— Ну нтъ, то есть не особенно хорошо и не особенно дурно. Сначала я принялъ е за другую даму, которую я зналъ давно и думалъ объ этой другой въ то время.

— А какъ звали эту другую даму?

— Я даже теперь не могу вспомнить.

— Мистриссъ Эскертонъ была миссъ Олифантъ.

— Ту звали не такъ. Но, независимо отъ этого, она не можетъ быть та. Та другая дама вышла за мистера Бердмора.

— Мистера Бердмора!

Повторяя это имя, Клэра была убждена, что она слышала его прежде вмст съ именемъ мистрцссъ Эскертонъ, или она слышала какъ произносили имя Бердмора, или видла его написаннымъ, или какимъ-то образомъ о нмъ говорили при мистриссъ Эскертонъ, но боле она не могла припомнить,

— Да, сказалъ Бельтонъ: — за мистера Бердмора. Я зналъ его больше чмъ е, хотя и его зналъ очень мало. Это была двушка довольно втреная и друзья ея очень сожалли о ней. Но, кажется, они оба умерли или развелись, или съ ними сдлалось какое-то другое несчастье.

— А мистриссъ Эскертонъ похожа на ту втреную двицу?

— Нсколько. Я не помню какова была эта втреная двица, но что-то въ этой женщин напомнило мн о ней. Е звали Виго, теперь я вспомнилъ — миссъ Виго. Этому уже лтъ девять или десять, я былъ тогда почти еще мальчикъ.

— Е звали Олифантъ.

— Не думаю, чтобы он имли какое-нибудь отношеніе другъ къ другу. Мн было досадно зачмъ она говорила такъ объ охот. Платятъ какіе-нибудь тридцать или сорокъ фунтовъ въ годъ, а воображаютъ будто это то же самое, что имть свою собственность. Я зналъ человка, который говорилъ о свомъ замк, потому что купилъ право на охоту въ лсу и маленькую ферму около замка. Это вс какіе-нибудь лавочники изъ Лондона, водочники, пивовары и тому подобное.

— Ну, мистеръ Бельтонъ, я не знала, что вы можете быть такъ сердиты!

— Ужъ когда я разсержусь, такъ разсержусь! Но я еще не разсердился.

— И надюсь, что этого не будетъ, пока вы останетесь въ Сомерсетшир.

— Я за это не поручусь. Вотъ пустая телега Стони стоитъ тамъ, гд стояла вчера, а онъ общалъ взять е сегодня до трхъ часовъ. Я разсержусь на него, если онъ будетъ такъ неосмотрителенъ.

Было около шести часовъ, когда они воротились домой и Клэра удивилась, узнавъ, что она три часа гуляла съ своимъ кузеномъ. Конечно, это было очень пріятно. Обыкновенной спутницей въ прогулкахъ Клэры, когда она имла спутницу, была мистриссъ Эскертонъ, но мистриссъ Эскертонъ не любила ходить пшкомъ, она обыкновенно гуляла по саду часъ или два, но даже и такая спутница была лучше для Клэры, чмъ совершенное одиночество, а теперь е таскали по всему парку черезъ кустарникъ калитки до того, что она устала и проголодалась и была счастлива.

— О папа, сказала она:— какъ славно мы гуляли!

— Я думалъ, что мы должны были обдать въ пять часовъ, отвчалъ онъ тихимъ, жалобнымъ голосомъ.

— Нтъ, папа, право вы сказали въ шесть.

— Это было вчера.

— Вы сказали, что мы будемъ обдать въ шесть, пока мистеръ Бельтонъ здсь.

— Очень хорошо, если такъ должно быть, то пусть будетъ.

— Надюсь, что это не для меня, сказалъ Уилль.— Я буду обдать, сэръ, въ тотъ часъ, въ какой вы дадите мн обдъ. Если во мн есть что сильное, то это мой аппетитъ.

Когда Клэра пошла въ комнату отца въ этотъ вечеръ, она разсказала ему что мистеръ Бельтонъ говорилъ объ охот, зная, что чувства ея отца будутъ согласны съ тми чувствами, какія выразилъ ея кузенъ. Разумется, это подало поводъ Эмедрозу опять заворчать и сказать, что Бельтонъ хочетъ взять себ и охоту, такъ какъ взялъ ферму. Но вс-таки дйствіе, которое Клэра намрена была произвести, было произведено, и прежде чмъ она оставила его, онъ ршительно объявилъ, что и охота и земля должны быть въ однхъ рукахъ.

— Я уврена, что мистеръ Бельтонъ совсмъ не имлъ этого намренія, сказала Клэра.

— Мн нтъ никакого дла до этого намренія, возразилъ сквайръ.

— Не хорошо будетъ поступить такимъ образомъ съ полковникомъ Эскертономъ, сказала Клэра.

— Я поступлю съ нимъ какъ хочу, отвчалъ сквайръ.

БЕЗОПАСНОСТЬ ПРОТИВЪ ЛЮБВИ.

‘Милый кузенъ и нтъ опасности, чтобъ онъ ухаживалъ за мной!’ Это былъ приговоръ Клэры Уиллю Бельтону, когда въ эту ночь она думала о нмъ, лжа въ постели. Почему этотъ приговоръ казался добродтелью въ ея глазахъ — я объяснить не могу. Но вс молодыя двушки говорятъ себ подобныя фразы о мущинахъ, съ которыми случай поставитъ ихъ въ короткія отношенія. Какъ-будто ухаживанье само-по-себ вещь оскорбительная и враждебная счастью, а не то, что оно есть на самомъ дл — настоящая соль жизни. Нтъ опасности, чтобы онъ ухаживалъ за нею! А между тмъ мистрисъ Эскертонъ, ея пріятельница, говорила о вроятности такого ухаживанья какъ о самой большой выгод въ его прізд. И не могло быть разногласія относительно удобства брака между нею и ея кузеномъ съ свтской точки зрнія. Сверхъ того, Клэра уже примтила, что это былъ человкъ способный руководить женой, очень веслый и добродушный, любившій доставлять удовольствіе другимъ, человкъ энергическій и предусмотрительный, который наврно будетъ имть удачу въ свт и держать голову высоко между себ подобными — такой хорошій мужъ, какого только можетъ имть двушка. А вс-таки Клэра поздравляла себя съ тмъ, что онъ не станетъ за ней ухаживать! Можетъ быть, что пожатіе рукъ въ Таунтон было такъ нжно, а послднія слова, сказанныя съ капитаномъ Эйльмеромъ, были такъ пріятны, что Клэр восхитительно было думать, что ея кузенъ не будетъ ухаживать за ней.

А что думалъ о своей кузин Уилль Бельтонъ, застрахованный, какъ предполагали, отъ опасностей любви? Онъ также не спалъ долго въ эту ночь, думая объ этой новой дружб. Только онъ думалъ о ней, ходя по комнат и выглядывая изъ окна на ствтлую луну, потому что для него лежать въ постели значило спать. Онъ садился, ходилъ, выглядывалъ изъ окна на прохладный ночной воздухъ, длалъ нкоторыя сравненія въ ум, нкоторые разсчоты, думалъ о свомъ дом, о своей сестр, о своихъ будущихъ надеждахъ относительно стараго замка, въ которомъ онъ теперь находился, и представлялъ себ въ ум голову, лицо, фигуру и ноги Клэры, и ршилъ, что она будетъ его женой. Онъ никогда не видалъ двушку, которая нравилась бы ему до такой степени. Хотя онъ провлъ съ ней только одинъ день, онъ клялся себ, что онъ можетъ полюбить е. Онъ даже клялся, что онъ е любитъ. Потомъ, когда онъ совершенно ршился, онъ бросился на постель и заснулъ черезъ пять минутъ.

Миссъ Эмедрозъ была красивая молодая женщина, высокая, стройная, дятельная и здоровая. Она держала себя такъ, какъ будто думала, что ея члены были созданы для пользы, а не для того, чтобы покоиться на диван. Ея голова и шея хорошо держались на плечахъ, а станъ не выказывалъ тхъ осиныхъ размровъ, которыми двицы гордились прежде боле чмъ теперь, при большемъ развитіи знанія и вкуса. Она во многомъ походила на своего кузена, какъ-будто родственная кровь дала имъ обоимъ равные размры и равное пригожество. Волосы ея были такого же темнорусаго цвта, какъ и его. Глаза были нсколько темне его глазъ, но можетъ быть не такъ исполнены постояннаго движенія, но они были также блестящи и обладали тою быстрою способностью выражать нжность, которая принадлежала имъ. Носъ ея былъ очень тонко обрисованъ, также какъ и подбородокъ и овалъ лица, но она имла тотъ же большой выразительный ротъ и такіе же безподобные зубы, блые какъ слоновая кость. Какъ было сказано прежде, Клэра Эмедрозъ, которой было теперь около двадцати-шести лтъ, была на видъ не моложава. Въ глазахъ многихъ мущинъ это было бы ея недостаткомъ, но въ глазахъ Бельтона это не было недостаткомъ. Онъ не былъ разборчивъ въ женщинахъ, потому что не имлъ много дла съ ними и расположонъ былъ думать, что та, которая должна была сдлаться его женою, должна быть получше двочки, недавно вышедшей изъ дтской. Онъ имлъ состояніе и могъ вывозить жену въ экипаж со всмъ приличнымъ великолпіемъ, но онъ хотлъ, чтобы его жена была ему полезной помощницей. Она должна была не считать унизительнымъ заботиться о земледліи и коровахъ. Онъ былъ увренъ, что Клэра не имла ложной гордости, а между тмъ въ этомъ онъ также былъ увренъ: она могла во всхъ отношеніяхъ сдлать честь экипажу и великолпію. И такой бракъ положитъ конецъ всмъ хлопотамъ, которыя онъ предвидлъ относительно наслдства. Онъ зналъ, что онъ будетъ владльцемъ Бельтонскаго помстья и, разумется, находилъ въ этомъ сознаніи удовольствіе, какое находятъ люди въ сознаніи своего будущаго благоденствія. Это въ нмъ увеличивалось сильнымъ сочувствіемъ къ стариннымъ фамильнымъ предразсудкамъ. Онъ будетъ Бельтономъ Бельтонскимъ, а Бельтоны Бельтонскіе существовали такъ давно, что онъ даже не могъ сосчитать сколько лтъ. Но вс-таки эта перспектива была не безъ непріятной примси, и онъ чувствовалъ истинное огорченіе при мысли выгнать кузину изъ дома ея отца. А такой бракъ, о какомъ онъ теперь думалъ, поправитъ вс.

Когда онъ всталъ утромъ, намреніе его было также тврдо какъ и вечеромъ, и чмъ боле онъ объ этомъ думалъ, тмъ тврже становилось его намреніе. Наканун вечеромъ, когда онъ высунулся изъ окна, стараясь ршить въ ум какъ ему слдуетъ поступить, и сообразилъ, что не слдуетъ длать предложеніе тотчасъ. Онъ долженъ былъ остаться въ Бельтон недлю, и такъ какъ недля не слишкомъ длинный періодъ знакомства, онъ разсудилъ, что было бы хорошо положить фундаментъ для любви, какой онъ будетъ въ состояніи построить во время настоящаго пребыванія, а потомъ воротиться и окончить зданіе до Рождества. Но когда онъ брился, обыкновенное нетерпніе его характера одержало верхъ и онъ началъ думать, что откладывать будетъ безполезно, а можетъ быть и опасно. Очень можетъ быть, что Клэра будетъ не въ состояніи дать ему ршительный отвтъ такъ скоро, чтобъ дать ему возможность воротиться домой женихомъ, но если такое сомнніе останется, то оно дастъ ему предлогъ вскор воротиться въ Бельтонъ. Онъ не выпустилъ изъ вида и то, что, весьма вроятно, онъ не будетъ имть успха совсмъ. Онъ не былъ способенъ къ самоувренности, что въ любви ему можетъ удасться вс. Но въ этомъ дл какъ и во всхъ другихъ, требовавшихъ отъ него личныхъ усилій, онъ приготовился употребить вс старанія, предоставляя послдствіямъ идти своимъ чередомъ. Когда онъ сажалъ пшеницу съ такимъ земледльческимъ искусствомъ и трудолюбіемъ, какія его капиталъ и опытность позволяли употребить, онъ предоставлялъ высшему могуществу дать ему или не дать вознагражденіе за его труды. Онъ находилъ всегда, что награда давалась, когда трудъ былъ честенъ, и теперь приготовился слдовать тому же плану, съ тми же надеждами въ своей любви.

Посл большихъ соображеній — очень большихъ, которыя заняли вс его время, когда онъ чесалъ волосы и чистилъ зубы — онъ ршилъ, что прежде всего онъ поговоритъ съ Эмедрозомь. Онъ не имлъ намренія, чтобы отецъ пріобрлъ ему сердце дочери. Ему хотлось самому сдлать это для себя, но онъ думалъ, что старому сквайру будетъ пріятне, если онъ спроситъ прежде его согласія. Настоящій день былъ воскресенье и Бельтонъ не хотлъ говорить объ этомъ до понедльника. Этотъ день онъ посвятитъ тому, чтобы пріобрсти доброе мнніе своего будущаго тестя, этому — и молитвамъ.

И дйствительно онъ въ этотъ день пріобрлъ большое расположеніе Эмедроза. Передъ нимъ какъ-будто исчезали вс затрудненія и вс длалось такъ, какъ онъ хотлъ, просто потому, что онъ привыкъ трудиться для этого. Онъ такъ смягчилъ тонъ сквайра къ нему, что о будущемъ устройств земли говорилось между ними съ чмъ-то похожимъ на энергію съ обихъ сторонъ. Эмедрозъ далъ согласіе безъ всякаго затрудненія выстроить новый зимній сарай для скота. Клэра сидла, слушала и примчала, что Уиллю Бельтону скоро позволятъ поступать въ имніи какъ ему будетъ угодно. Отецъ ея говорилъ такъ, какъ она не слыхала, чтобъ онъ говорилъ посл смерти ея бднаго брата, и совсмъ одушевился, когда рчь зашла о лс.

— Мы ничего не понимаемъ о лсничеств, сказалъ Уилль:— потому-что у насъ совсмъ нтъ деревьевъ.

— Я вамъ покажу, сказалъ старикъ.— Я занимался лсомъ самъ послдніе сорокъ лтъ.

Уилль Бельтонъ, разумется, не сказалъ ни слова о дурномъ управленіи, которое было замтно даже для него. Какой онъ кузенъ! думала Клэра. Какой кладъ между кузенами! и не было никакой опасности, чтобъ онъ сталъ ухаживать за ней! никакой опасности до такой степени, что онъ только любилъ говорить о лс, быкахъ, заборахъ, зимнемъ фураж! Но такъ и слдовало быть, и если отецъ еще долго не будетъ называть его Уиллемъ, то она первая начнтъ. Настоящій образецъ кузеновъ!

— Какой вы льстецъ, сказала она ему въ этотъ вечеръ.

— Льстецъ? я?

— Да, вы. Вы такъ льстили папа, что онъ уже забылъ сво нерасположеніе къ вамъ. Я скоро буду ревновать, потому-что онъ будетъ думать больше о васъ, чмъ обо мн.

— Я надюсь, что онъ будетъ думать о насъ обоихъ какъ и равно близкихъ ему, сказалъ Бельтонъ тономъ полусерьзнымъ, полунжнымъ. Теперь, когда онъ ршился, онъ не могъ не приняться тотчасъ же за дло. Но Клэра также ршила и е нельзя было заставить думать, что ея кузенъ иметъ намренія боле родственныя.

— Честное слово, сказала она, смясь: — это очень дерзко съ вашей стороны.

— Я пріхалъ сюда, ршившись сдлаться его другомъ во что бы ни стало.

— И вы сдлали это не думая обо мн! Но вы сказали, что вы будете моимъ братомъ и я не забуду вашего общанія. Право я не могла выразить вамъ какъ я рада, что вы пріхали — и для папа и для меня. Вы сдлали ему такъ много пользы, что я только боюсь думать, что вы узжаете такъ скоро.

— Я скоро ворочусь. Для меня ничего не значитъ прізжать сюда изъ Норфолька. Вы увидите меня часто до будущаго лта.

Вскор посл завтрака наслдующее утро онъ вывелъ Эмедроза въ паркъ, подъ предлогомъ показать ему мсто для новаго сарая, но о сара не было сказано ни слова. Онъ тотчасъ же приступилъ къ длу.

— Я имю сказать вамъ нчто особенное, сэръ, началъ Бельтонъ.

Эмедрозь былъ такого мннія, что его кузенъ съ самаго прізда постоянно говорилъ нчто особенное и нсколько испугался перспективы приступить къ новому предмету.

— Ничего дурного не случилось? спросилъ онъ.

— Ничего, по-крайней-мр я надюсь, что нтъ ничего дурного. Не было ли бы хорошо, сэръ, еслибы я женился на моей кузин Клэр?

Какой ужасный молодой человкъ! Эмедрозъ чувствовалъ, что у него захватило духъ, такъ что онъ не могъ отвчать ни слова, онъ даже не могъ пошевелиться, а стоялъ на одномъ мст, куда его пригвоздила жестокая внезапность предложенія, сдланнаго ему.

— Разумется, я не знаю ничего, какъ она думаетъ объ этомъ, продолжалъ Бельтонъ.— Я нашоль лучшимъ обратиться къ вамъ прежде чмъ сказалъ ей слово объ этомъ. Я знаю, что во многихъ отношеніяхъ она выше меня: она лучше воспитана, больше читаетъ и вс такое. Можетъ-быть она предпочттъ выдти за лондонскаго жителя чмъ за человка, который всю жизнь проводитъ въ деревн, но она не можетъ найти никого другого, кто любилъ бы е боле или обращался бы съ нею ласкове. А что касается имнія, вы должны признаться, что это было бы хорошимъ планомъ. Вамъ было бы пріятно знать, что оно перейдтъ къ вашей дочери и къ вашему внуку — не правда ли, сэръ? И я не бденъ, не считая совсмъ этого имнія, я могу доставить ей вс, что ей нужно. Но я не знаю захочетъ ли она выдти за фермера.

Эти послднія слова онъ сказалъ меланхолическимъ тономъ, какъ-будто ему было извстно, что онъ сознатся въ свомъ собственномъ безславіи.

Сквайръ выслушалъ вс это и не сказалъ еще ни слова. А когда Бельтонъ пересталъ, онъ не зналъ что ему сказать. У него были рыцарскія и, можетъ быть, нсколько старинныя понятія о женщинахъ. Разумется, когда мущина намревается жениться, онъ не можетъ сдлать ничего лучше, ничего благородне, какъ спросить согласія отца невсты прежде всего. Но онъ чувствовалъ, что даже къ отцу слдуетъ обращаться о такомъ предмет съ большою деликатностью. Въ такомъ дл должны быть околичности. Мущина, ршившійся на это, долженъ выступить впердъ съ затрудненіемъ — съ большою недоврчивостью, онъ долженъ скрываться почти какъ подъ маской и долженъ говорить о свомъ честолюбіи сомнительнымъ, дрожащимъ голосомъ. Онъ долженъ приближаться къ завоевываемой цитадели подъ прикрытіемъ — пробираться медленно и съ трудомъ. Но этотъ молодой человкъ, еще не пробывъ въ дом и трхъ дней, высказалъ вс безъ малйшаго трепета въ голос, и очевидно ожидалъ получить отвтъ о дочери сквайра такъ же скоро, какъ получилъ его о сквайровой земл.

— Вы очень удивили меня, сказалъ наконецъ старикъ, переводя духъ.

— Я говорю очень серьзно. Клэра кажется мн именно такою двушкой, изъ которой выйдетъ добрая жена для такого человка, какъ я. Она иметъ вс, чт женщина должна имть — ей-богу такъ.

— Она добрая двушка, мистеръ Бельтонъ.

— Настоящее золото, съ ногъ до головы.

— Но вы недавно е узнали, мистеръ Бельтонъ.

— Довольно давно для моихъ намреній. Я вдь зналъ заране кто она такая и откуда. Этого уже много.

Эмедрозъ задрожалъ при этихъ выраженіяхъ. Ему прискорбно было слышать, что о его дочери говорятъ, кто она такая и откуда. Дочь такой фамиліи, разумется, вс вжливые люди должны были знать.

— Да, сказалъ холодно Эмедрозъ: — это вы знаете о ней, конечно.

— И она знаетъ столько же обо мн. Теперь вопросъ состоитъ въ томъ: имете ли вы что-нибудь противъ этого?

— Право, мистеръ Бельтонъ, вы такъ меня удивили, что я неспособенъ отвчать вамъ сейчасъ.

— Не отложить ли на одинъ часъ, сэръ?

На одинъ часъ! Эмедрозъ, еслибы ему предоставлено было на волю, нашолъ бы, что для этого погребенъ цлый мсяцъ.

— Я полагаю, вы желаете, чтобы я поговорилъ прежде съ Клэрой? сказалъ Эмедрозъ.

— О нтъ! я предпочолъ бы спросить е самъ, если только получу ваше согласіе на это.

— И вы ничего ей не сказали?

— Ни слова.

— Я очень этому радъ. Вы поступили бы дурно, какъ мн кажется, еслибы сдлали это, находясь у меня въ дом.

— Я думалъ по-крайней-мр, что лучше прежде обратиться къ вамъ. Но такъ какъ я долженъ воротиться въ Плэстоу черезъ недлю, я не могу терять время. Итакъ, если вы подумаете объ этомъ сегодня…

Эмедрозъ, очень удивлнный, общалъ, что онъ постарается, и дйствительно принудилъ себя дать отвтъ на слдующее утро.

— Я думалъ объ этомъ всю ночь, сказалъ онъ.

— Я очень вамъ обязанъ, сказалъ Бельтонъ, которому стало нсколько стыдно своей собственной безпечности, когда онъ вспомнилъ какъ крпко онъ спалъ.

— Если вы совершенно уврены…

— Въ томъ, что е люблю? Я тврдо увренъ въ этомъ.

— Но мущины такъ легко перемняютъ свои фантазіи.

— Я не очень знаю свои фантазіи, но я не часто перемняю мои намренія, когда принимаю ихъ серьзно. Въ такомъ дл я не могу перемниться. Я могу сказать это о себ, хотя это можетъ показаться смло.

— Разумется, относительно денегъ такой бракъ былъ бы выгоденъ для моей дочери. Я не знаю, извстно ли вамъ это, но я не могу дать ей ничего — буквально ничего.

— Тмъ лучше, сэръ. Что касается меня, я не изъ тхъ, которые желаютъ избавиться отъ работы состояніемъ жены.

— Но многіе мущины любятъ получить что-нибудь, когда женятся.

— Мн не нужно ничего — ничего. Если Клэра сдлается моей женой, я никогда не попрошу у васъ ни шиллинга.

— Я надюсь, что ея ттка сдлаетъ для нея что-нибудь.

Старикъ сказалъ это плачевнымъ голосомъ, какъ-будто выраженіе такой надежды было прискорбно для него.

— Если она сдлается моей женою, мистриссъ Уинтерфильдъ можетъ оставить свои деньги другимъ.

Между Бельтономъ и мистриссъ Уинтерфильдъ были старыя причины къ нерасположенію, и даже теперь мистриссъ Уинтерфильдъ почти обижалась, зачмъ мистеръ Бельтонъ гоститъ въ Бельтонскомъ замк.

— Но вс это такъ ненаджно, продолжалъ Эмедрозъ.

— И вы позволяете мн говорить съ Клэрой самому?

— Ну да, мистеръ Бельтонъ, я такъ думаю. Я не вижу, почему вамъ не говорить съ ней. Но я боюсь, что вы слишкомъ торопитесь. Клэра знаетъ васъ такъ недавно, что вы едва-ли, имете право надяться, что она смотритъ на васъ такъ, какъ вы желаете чтобы она смотрла.

Когда Бельтонъ услышалъ это, лицо его вытянулось и сдлалось печально. Онъ привыкъ думать, что онъ можетъ избавиться отъ отсрочки до Рождества, которую онъ сначала назначилъ себ, и тотчасъ же можетъ выступить на арену и выиграть битву съ перваго раза.

— Три дня — время очень короткое, сказалъ сквайръ.

— Конечно короткое, отвчалъ Бельтонъ.

Получивъ позволеніе отца и вооружившись имъ, Бельтонъ ршилъ, что по-крайней-мр онъ вс-таки сдлаетъ нсколько предварительныхъ шаговъ въ сватовств прежде чмъ воротится въ Плэстоу. Въ чомъ состояли предварительные шаги такого человка, читатель, вроятно, можетъ предположить.

ОПАСНОСТЬ ЕСТЬ.

— Зачмъ вы не называете его Уилль, сказала Клэра отцу вечеромъ въ тотъ понедльникъ, когда Эмедрозъ далъ сво согласіе на бракъ.

— Называть его Уилль! зачмъ?

— Вы его называли такъ, когда онъ былъ мальчикомъ.

— Разумется, называлъ, но это было сколько лтъ назадъ. Теперь онъ сочттъ это дерзостью.

— Право нтъ, ему это понравится, онъ такъ мн сказалъ. Ему, кажется, такъ холодно, что родственники называютъ его мистеромъ Бельтономъ.

Отецъ посмотрлъ на дочь, какъ-будто на минуту почти подозрвалъ, что дло уже устроено между нею и ея будущимъ женихомъ безъ его содйствія и прежде полученія его согласія. Но если на минуту подобная мысль пробжала въ голов его, то она не долго тамъ оставалась: онъ доврялъ Бельтону, а въ дочери былъ увренъ вполн. Для нея было бы возможно скрывать отъ него тайну даже на полдня. А между тмъ какъ это было странно! Вотъ человкъ въ три дня влюбился въ его дочь, а дочь его повидимому также готова влюбиться въ этого человка. Какъ могла она, обыкновенно такая осторожная и почти холодная въ свомъ обращеніи съ посторонними — и по обстоятельствамъ и по характеру совершенно вравдебная волокитству — какъ могла его Клэра такъ скоро перемнить свой характеръ? Сквайръ этого не понималъ, но готовъ былъ думать, что это было къ лучшему.

— Я буду называть его Уилль, если ты хочешь, сказалъ онъ.

— Называйте, папа, тогда и я могу называть его такъ. Онъ такой добрый человкъ и я очень его люблю.

На слдующее утро Эмедрозъ очень неловко назвалъ своего гостя по имени. Клэра уловила глаза кузена и улыбнулась, и онъ улыбнулся также. Въ эту минуту онъ былъ влюблнъ больше прежняго. Могло ли что-нибудь быть очаровательне этого? Тотчасъ посл завтрака онъ отправился въ Редикотъ увидться съ подрядчикомъ, который жилъ тамъ и котораго онъ хотлъ нанять строить сарай для скота, но онъ жаллъ о потер времени, съ такимъ нетерпніемъ желалъ онъ начать сватовство! Но планъ его былъ сдланъ и онъ желалъ слдовать ему.

— Я думаю, что возвращусь къ трмъ часамъ, сказалъ онъ Клэр: — и тогда мы пойдмъ гулять.

— Я буду готова и вы можете зайти за мною къ мистриссъ Эскертонъ. Я должна идти къ ней, а вамъ будетъ но дорог зайти за мною въ коттэджъ.

Клэра общала скоро быть въ коттэдж и очень желала видть мистриссъ Эскертонъ. То, что она слышала отъ кузена о какой-то миссъ Виго, заинтересовало е, также какъ и то, что она слышала о мистер Бердмор. Для нея было очевидно, что ея кузенъ мало думалъ объ этомъ. Сходство о женщин, которую онъ видлъ теперь, съ женщиной, которую онъ видлъ прежде, сначала поразило его, но когда онъ узналъ, что об эти женщины не одно и то же лицо, онъ остался доволенъ и тмъ дло кончилось для него. Но съ Клэрой было не такъ. Ея женское воображеніе занялось этимъ дломъ серьзне и ея ясный умъ увидалъ возможность, которая не приходила въ голову Бельтону. Но только, когда она шла черезъ паркъ въ коттэджъ, вспомнила она, что разспросы о ея прежней жизни могутъ быть непріятны мистриссъ Эскертонъ. Она думала было спросить свою пріятельницу прямо знакомы ли ей имена Виго и Бердмора, но онъ вспомнила, что ходили разные слухи и что тутъ могла быта тайна. Мистриссъ Эскертонъ иногда говорила о своей прежней жизни, но какимъ-то туманнымъ и неяснымъ языкомъ, упоминала о горестяхъ своей юности, но не обозначала ихъ точныя свойства, рдко упоминая имена и никогда не называя тхъ, кто былъ ближе къ ней въ дтств. Клэра видла незамужнее имя своей пріятельницы Мэри Олифантъ и заговорила о нмъ. При этомъ случа мистриссъ Эскертонъ сказала, что она была урожденная Олифантъ и такимъ образомъ Клэра узнала объ этомъ. Но теперь, когда она шла къ коттэджу, она вспомнила, что она боле ничего не знала о прежней жизни мистриссъ Эскертонъ. Она не знала какъ ей сдлать вопросы объ упомянутыхъ двухъ именахъ, а между тмъ почему же ей не сдлать этихъ вопросовъ? Почему ей сомнваться въ мистриссъ Эскертонъ? А если она сомнвается, почему ей не разршить своихъ сомнній?

Она нашла полковника Эскертона и жену его вмст и, конечно, не хотла сдлать подобнаго вопроса въ его присутствіи. Полковникъ былъ худощавый мущина лтъ пятидесяти, съ сдоватыми волосами и бородой — который повидимому не имлъ никакихъ непріятностей въ жизни и не желалъ имть большихъ удовольствій. Ничто не могло быть правильне его образа жизни и ничего лниве. Онъ завтракалъ въ одиннадцать часовъ, курилъ и читалъ до полудня, вызжалъ верхомъ часа на два, потомъ обдалъ, опять читалъ, опять курилъ и ложился спать. Въ сентябр и октябр онъ охотился и два раза въ годъ, какъ было уже говорено, отправлялся искать развлеченій въ другомъ мст. Онъ повидимому былъ совершенно доволенъ своею участью и никто не слыхалъ, чтобы онъ кому-нибудь сказалъ сердитое слово. Никто не чувствовалъ къ нему большого расположенія, но и онъ не заботился о чужихъ длахъ. Онъ никогда не бывалъ въ церкви и не пилъ и не лъ ни въ одномъ дом, кром своего собственнаго съ-тхъ-поръ какъ пріхалъ въ Бельтонъ.

— О Клэра, негодная двочка! сказала мистриссъ Эскертонъ: — зачмъ вы не пришли вчера? Я ждала васъ цлый день.

— Я была занята. Право мы сдлались необыкновенно трудолюбивы съ-тхъ-поръ, какъ пріхалъ кузенъ.

— Мн сказали, что онъ бертъ землю, сказалъ полковникъ.

— Да, точно, онъ собирается строить сарай, покупать скотъ, и мало ли еще что онъ намренъ предпринять, такъ что мы опять оживимся!

— Надюсь, что ему не нужна моя охота.

— У него есть своя охота въ Норфольк, сказала Клэра.

— Такъ сюда онъ врядъ ли захочетъ здить для охоты. Когда я услыхалъ о его поступкахъ, я началъ бояться.

— Я не думаю, чтобъ онъ захотлъ сдлать вамъ какое-нибудь неудовольствіе, сказала Клэра съ энтузіазмомъ.— Я никогда не встрчала человка, въ которомъ было бы такъ мало эгоизма.

— Онъ иметъ полное право отнять отъ меня охоту, если захочетъ, то-есть, если вашъ отецъ согласится на это.

— Они теперь согласны во всмъ. Онъ совсмъ обезоружилъ предубжденіе папа, и какъ-будто теперь ршено, что онъ можетъ поступать въ имніи какъ хочетъ. Но я не думаю, чтобы онъ вмшался въ охоту.

— Онъ не вмшается, душа моя, если вы не будете его просить, сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Я попрошу его сейчасъ, если полковникъ Эскертонъ этого желаетъ.

— О нтъ! возразилъ онъ:— это значило бы навести его на эту мысль. Можетъ быть онъ и не подумалъ объ этомъ.

— Онъ думаетъ обо всмъ, сказала Клэра.

— Я желала бы знать, думаетъ ли онъ о…

Мистриссъ Эскертонъ не договорила и замолчала. Полковникъ Эскертонъ посмотрлъ на Клэру съ злою улыбкою, а Клэра почувствовала, что она краснетъ. Не жестоко ли было, что она не могла сказать ни слова въ пользу друга и кузена — кузена, который общалъ быть братомъ для нея, безъ того, чтобы ей говорили такія слова и бросали на не такіе взгляды? Но она ршилась не поддаваться.

— Я совершенно уврена, сказала она:— что кузенъ не сдлаетъ ничего несправедливаго или неблагороднаго.

— Въ этомъ ничего не будетъ ни несправедливаго ни неблагороднаго. Я вовсе не разсержусь на это, но просто раскланяюсь и уду отсюда. Пожалуста скажите ему, что я надюсь имть удовольствіе увидться съ нимъ до его отъзда. Я заходилъ вчера, но не засталъ его.

— Онъ скоро будетъ здсь: онъ зайдтъ сюда за мною.

Но лошадь полковника Эскертона была уже подведена къ дверямъ и, слдовательно, онъ не могъ ждать, чтобъ познакомиться съ мистеромъ Бельтономъ теперь.

— Какой фениксъ вашъ кузенъ! сказала мистриссъ Эскертонъ, какъ только ухалъ ея мужъ.

— Онъ отличный человкъ, право, въ нмъ такъ много жизни! Онъ всегда длаетъ что-нибудь: онъ говоритъ, что сдланное добро всегда вознаграждается впослдствіи. Не правда-ли какая прекрасная доктрина?

— Совершенно практическій фениксъ!

— Какъ много пользы принсъ его пріздъ папа! Теперь онъ гуляетъ гд-нибудь и думаетъ о томъ, что длается, вмсто того, чтобы хандрить дома. Для него была нестерпима мысль о прізд Уилля, а теперь онъ начинаетъ жаловаться зачмъ онъ узжаетъ.

— Уилль, вотъ-какъ!

— Почему же не Уилль? Онъ мой кузенъ.

— Да — въ десятомъ колн. Но тмъ лучше, если онъ долженъ быть боле чмъ кузеномъ.

— Онъ не будетъ ничмъ боле, мистриссъ Эскертонъ.

— Вы въ этомъ уврены?

— Совершенно. И я не могу понять, почему должно быть такое подозрніе оттого, что мы поставлены съ нимъ въ короткія отношенія и любимъ другъ друга. Будь онъ кузенъ въ шестомъ, въ восьмомъ или въ десятомъ колн — это не составитъ разницы. Онъ мой ближайшій родственникъ и посл смерти моего бднаго брата онъ наслдникъ папа. Это такъ естественно, чтобъ онъ былъ моимъ другомъ. И какъ утшительно имть такого друга! Признаюсь, мн кажется жестоко, что при подобныхъ обстоятельствахъ можетъ существовать подозрніе.

— Подозрніе, душа моя, подозрніе въ чемъ?

— Впрочемъ, мн вс равно. Я готова любить его какъ родного брата. Я считаю его однимъ изъ отличнйшихъ существъ, какихъ когда-либо я знала — можетъ быть самымъ лучшимъ изъ всхъ. Его энергія и добродушіе именно такія качества, которыя могутъ сдлать мущину самымъ лучшимъ человкомъ на свт. Я горжусь имъ какъ другомъ и кузеномъ, а теперь вы можете подозрвать что хотите.

— Но, душа моя, зачмъ ему не влюбиться въ васъ? это было бы самое удобное и самое приличное обстоятельство на свт.

— Я терпть не могу говорить о любви, какъ-будто женщин не о чомъ больше думать, когда она видитъ мущину.

— Женщин дйствительно не о чомъ больше думать.

— Я мн есть о чомъ другомъ думать, и даже о многомъ, также какъ и ему.

— Стало быть съ его стороны объ этомъ нтъ и рчи?

— Совершенно. Я уврена, что онъ любитъ меня — я это вижу по его лицу, слышу въ его голос и такъ рада этому! но это не въ такомъ отношеніи, какъ думаете вы. Богъ знаетъ не понадобится ли мн другъ когда-нибудь, а я чувствую, что могу положиться на него. Его чувства ко мн будутъ всегда чувствами брата.

— Можетъ быть. Я видала эту братскую любовь прежде при подобныхъ обстоятельствахъ, и она всегда кончалась такимъ же образомъ.

— Я надюсь, что она не кончится никакимъ образомъ между нами.

— Но дло въ томъ, что это подозрніе, какъ вы его называете — которое, приводитъ васъ въ такое негодованіе — есть просто предположеніе, что случится то, что было бы самымъ лучшимъ обстоятельствомъ для обоихъ васъ.

— Но этого не случится, стало быть надо положить этому конецъ. Я терпть не могу болтовню о любви, о себ и о другихъ. Это заставляетъ меня стыдиться за женщинъ, когда я вижу, что я не могу разговаривать о себ съ другой женщиной безъ того, чтобъ меня не подозрвали или въ томъ, что я влюблена, или думаю о любви, или ищу е, или избгаю е. Когда она наступитъ, и наступитъ благополучно, любовь очень хорошая вещь, но я по крайней-мр могу обойтись и безъ нея, и чувствую себя оскорблнной, когда такое положеніе дла предполагается невозможнымъ.

— А вс-таки стоитъ раздражить васъ, потому-что ваше негодованіе такъ прелестно.

— Для меня оно не прелестно, потому-что посл мн всегда стыдно моей пылкости. А теперь, если вы позволите, мы не будемъ больше говорить объ Уилл Бельтон.

— Не-уже-ли я не могу говорить о нмъ даже какъ о предпріимчивомъ кузен?

— Конечно, и во всякомъ другомъ вид, въ какомъ только вамъ угодно. Знаете ли, ему кажется, что онъ зналъ васъ много лтъ назадъ.

Клэра, сказавъ это, не взглянула прямо въ лицо своей пріятельниц, но вс-таки она могла примтить, что мистриссъ Эскертонъ смутилась, потомъ по лицу ея разлилась блдность и минуты дв она не отвчала.

— Зналъ меня? сказала она потомъ.— Когда же это было?

— Кажется, въ Лондон. Но, впрочемъ, я думаю это были не вы, а кто-то похожая на васъ. Онъ говоритъ, что эту двицу звали миссъ Виго.

Произнося это имя, Клэра отвернулась, чувствуя инстинктивно, что съ ея стороны это будетъ добротой.

— Миссъ Виго! тотчасъ сказала мистриссъ Эскертонъ и въ тон ея голоса было что-то такое, заставившее Клэру почувствовать, что ея пріятельница разстроена: — я помню, что были какія-то миссъ Виго, кажется дв. Я не знала, что он похожи на меня.

— Онъ говоритъ, что одна вышла замужъ за мистера Бердмора.

— Вышла замужъ за мистера Бердмора!

Тонъ голоса былъ тотъ же самый и очевидно была борьба, какъ-будто эта женщина длала усиліе говорить своимъ натуральнымъ голосомъ. Тогда Клэра посмотрла на не, чувствуя, что если она этого не сдлаетъ, то это будетъ замтно. На лиц миссъ Эскертонъ выражалось страданіе и щоки ея были еще блдны, но она улыбалась, продолжая говорить:

— Мн очень лестно, я помню, что ихъ обихъ считали красавицами. Онъ узналъ о ней еще что-нибудь?

— Нтъ, ничего боле.

— Стало быть это было случайное сходство.

Мистриссъ Эскертонъ была женщина умная и въ это время почти возвратила сво самообладаніе. Вдругъ у парадной двери раздался звонокъ и черезъ минуту Бельтонъ вошолъ въ комнату. Мистриссъ Эскертонъ чувствовала, что она должна сдлать намкъ на разговоръ, только-что происходившій, и тотчасъ же приступила къ этому предмету:

— Клэра говоритъ мн, что я похожа на какого-то вашего стараго друга, мистеръ Бельтонъ.

Онъ посмотрлъ на не пристально, отвчая ей:

— Я не имю права говорить, что она была моимъ другомъ, мистриссъ Эскертонъ, мы даже не можемъ назваться знакомыми, но вы чрезвычайно похожи на ту миссъ Виго, которую я помню.

— Я часто удивляюсь, что не чаще встрчаются такія сходства, сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Бываютъ сходства, возразилъ Бельтонъ: — но не такимъ образомъ, чтобъ подать поводъ къ ошибкамъ относительно личности. А васъ я остановилъ бы на улиц и назвалъ бы мистрисъ Бердморъ.

— Не видала ли я или не слыхала ли имя Бердмора въ этомъ дом? спросила Клэра.

Выраженіе страданія вернулось. Мистриссъ Эскертонъ успла возвратить обыкновенное выраженіе своей физіономіи, но теперь она смутилась опять.

— Мн кажется я знаю это имя, сказала она.

— Мн кажется, что я видла это имя въ этомъ дом, сказала Клэра.

— Гораздо вроятне, что вы слышали его, душа моя. У меня память очень плохая, но, сколько мн помнится, полковникъ Эскертонъ зналъ какого-то капитана Бердмора очень давно, прежде чмъ онъ женился, и вы можетъ быть слышали это имя отъ него.

Это не совсмъ удовлетворило Клэру, но она ничего не сказала больше. Если была тайна, которой мистриссъ Эскертонъ не желала разъяснять, зачмъ ей развдывать?

Вскор посл этого Клэра собралась идти и мистриссъ Эскертонъ, сдлавъ новое усиліе къ веслости, имла почти успхъ.

— Итакъ вы возвращаетесь въ Норфолькъ въ субботу, Клэра сказала мн. Не долго же вы пробыли у насъ!

— А для меня очень долго это отсутствіе изъ дома. Фермеры почти не могутъ оставлять своей работы. Но, несмотря на мою ферму, я опять будь здсь на Рождество.

— Вдь вы и здсь устроиваете ферму?

— Это не значитъ ничего. Клэра будетъ смотрть за меня — не правда ли?

Они ушли и Бельтонъ началъ соображать какъ ему приняться за дло. Онъ думалъ, что слишкомъ большая поспшность можетъ быть для него вредна, но онъ не зналъ какъ начать, не тотчасъ приступивъ къ длу. Когда они вышли въ паркъ, онъ воротился сначала къ мистриссъ Эскертонъ.

— Я почти поклялся бы, что это та самая женщина, сказалъ онъ.

— Но вы видите, что это не такъ.

— Не только сходство въ лиц, но и голосъ. Мн случилось видть эту миссъ Виго въ большихъ непріятностяхъ. Я встртилъ е съ однимъ человкомъ, который былъ… который былъ пьянъ, и долженъ былъ помочь ей.

— Боже мой, какъ это непріятно!

— Это было уже давно и теперь говорить объ этомъ никому не сдлаетъ вреда. За этого человка она вышла замужъ.

— Какъ, это былъ мистеръ Бердморъ?

— Да, онъ часто бивалъ въ такомъ вид, и мистриссъ Эскертонъ была сейчасъ такъ похожа на ту миссд Виго, что я не могу отдлаться отъ этой мысли.

— Это не можетъ быть она, она вдь была миссъ Олифантъ, и вы слышали также что она сказала.

— Да, я слышалъ что она сказала. Давно вы е знаете?

— Два года.

— И коротко?

— Очень коротко: она наша единственная сосдка и ея присутствіе здсь для меня большое утшеніе. Грустно не имть поблизости женщину, съ которой можно бы поговорить, и притомъ она мн очень нравится.

— Нтъ никакого сомннія, что она женщина хорошая.

— Да, сказала Клэра.

Посл этого ничего боле не было говорено о мистриссъ Эскертонъ и Бельтонъ принялся за дло. Они вышли изъ коттэджа черезъ паркъ къ большой скал, далеко выдавшейся впердъ, откуда можно было видть море съ одной стороны, а съ другой — обширныя окрестности. Когда они дошли до этого мста, они сли.

— Я нахожу это мсто самымъ красивымъ во всей Англіи, сказала Клэра.

— Я не видалъ всей Англіи, возразилъ Бельтонъ,

— Не будьте такимъ прозаическимъ, Уилль. Я говорю, что это мсто самое красивое во всей Англіи и вы не можете противорчить мн.

— А я говорю, что вы самая хорошенькая двушка во всей Англіи, и вы не можете противорчить мн.

Это раздосадовало Клэру и почти заставило е почувствовать, что ея хвалный кузенъ совсмъ не такое совершенство, какимъ она представила его.

— Я вижу, сказала она: — что если я говорю вздоръ, то я должна быть наказана.

— Разв это наказаніе для васъ знать, что я нахожу васъ очень хорошенькой? спросилъ онъ, обернувшись и смотря прямо въ лицо Клэры.

— Для меня непріятно, очень непріятно говорить о такомъ предмет. Что подумали бы вы, если бы я начала говорить вамъ глупые комплименты?

— То, что я говорю, не глупо, Клэра, я люблю васъ боле, чмъ вс на свт.

Она посмотрла на него, но вс еще не врила. Возможно ли, чтобы, посл всхъ ея похвалъ, она сдлала такую грубую ошибку?

— Надюсь, что вы любите меня, сказала она: — вы обязаны любить меня, потому-что вы общали быть моимъ братомъ.

— Но это неудовлетворительно теперь, Клэра. Я хочу быть вашимъ мужемъ.

— Уилль! воскликнула она.

— Теперь вы знаете вс, и если я слишкомъ поторопился, я долженъ просить у васъ извиненія.

— О Уилль! забудьте, что вы сказали это, не продолжайте до-тхъ-поръ, пока вс будетъ кончено между нами.

— Зачмъ вс должно быть кончено между нами? Почему съ моей стороны дурно любить васъ?

— Что скажетъ папа?

— Мистеръ Эмедрозъ уже вс знаетъ и далъ мн сво согласіе. Я спросилъ его тотчасъ какъ только ршилъ, и онъ мн сказалъ, что я могу обратиться къ вамъ.

— Вы спрашивали папа? О Боже, Боже! что я должна длать?

— Разв я такъ вамъ противенъ?

Говоря это, онъ приподнялся съ своего мста и сталъ передъ ней. Онъ былъ высокій, стройный, красивый мущина и могъ принимать выраженіе и осанку, которыя были почти величественны, когда онъ былъ взволнованъ такъ, какъ теперь.

— Противенъ! разв вы не знаете, что я любила васъ какъ кузена, что я уже научилась доврять вамъ какъ моему родному брату? Но это разрушило вс.

— Стало быть вы не можете любить меня какъ жена?

— Нтъ.

Когда она произнесла это слово, онъ отошолъ отъ нея, какъ-будто оно ршило для него этотъ вопросъ навсегда. Онъ отошолъ отъ нея можетъ быть шаговъ на двсти, какъ-будто свиданіе кончилось и онъ оставляетъ е. Она, увидя, что онъ уходитъ, желала, чтобы онъ воротился для того, чтобы она могла сказать ему нсколько утшительныхъ словъ. Хотя она не могла сказать того единственнаго слова, которое утшило бы его. При первомъ намк на его желаніе она на него разсердилась Онъ разочаровалъ е и она пришла въ негодованіе, но гнвъ ея уже смягчился и перешолъ въ жалость. Она не могла любить его по родственному боле того, какъ она любила, по не могла любить его той любовью какой онъ желалъ.

Но онъ не оставилъ е. Отойдя на разстояніе, упомянутое нами, онъ воротился и подошолъ къ ней медленно. Онъ имлъ привычку стоять и ходить засунувъ пальцы въ петли жилета, между тмъ какъ его большія руки покоились на груди. Онъ всегда принималъ эту позу, когда былъ увренъ, что онъ правъ въ своихъ воззрніяхъ и энергически желаетъ достигнуть цли. Клэра уже понимала, что эта поза означаетъ его намреніе распоряжаться самовластно. Онъ подошолъ близко къ ней и ностоялъ прежде чмъ заговорилъ.

— Милая моя, сказать онъ:— я говорилъ съ вами слишкомъ грубо и скоро и прошу извинить мо незнаніе обращенія.

— Нтъ! нтъ! нтъ! воскликнула она.— Но въ дл, такомъ важномъ для насъ обоихъ, вы не позволите неловкому обращенію внушить вамъ предубжденіе противъ меня.

— Это не то, право не то.

— Выслушайте меня, моя дорогая. Правда, я общалъ быть вашимъ братомъ, но я не зналъ какъ нжно буду я васъ любить. Отецъ вашъ, когда я сказалъ ему объ этомъ, просилъ меня не торопиться, но я поторопился, я не умю ждать. Скажите мн, что я могу пріхать къ Рождеству за отвтомъ и я до-тхъ-поръ не скажу ни слова, которое могло бы быть непріятно вамъ. Я буду вашимъ братомъ по-крайней-мр до Рождества.

— Будьте моимъ братомъ всегда.

Тмная туча пробжала по его лицу при этой просьб. Клэра тревожно смотрла ему въ лицо, наблюдая за каждой перемной въ выраженіи его физіономіи.

— Вы не позволите мн подождать до Рождества? спросилъ онъ.

Она подумала, что было бы жестоко отказать въ его просьб, а между тмъ она знала, что ожиданіе не принестъ ему никакой пользы. Онъ былъ неловокъ въ свомъ сватовств и зналъ это. Онъ долженъ былъ самъ подождать, онъ не долженъ былъ длать предложеніе, но оставить е въ увренности, что это предложеніе наступитъ. Въ такомъ случай она могла бы ждать и можетъ быть это было бы для него полезно. Но въ томъ вид, какъ ей былъ теперь представленъ вопросъ, она не могла согласиться ждать. Дать такое согласіе значило вс равно, что принять его женихомъ, слдовательно она принуждена быть жестокою.

— Не къ чему откладывать мой отвтъ, когда я знаю каковъ онъ долженъ быть. Зачмъ оставлять васъ въ неизвстности?

— Вы хотите сказать, что для васъ будетъ невозможно полюбить меня?

— Не такимъ образомъ, Уилль.

— Почему же?

Наступило молчаніе.

— Но съ моей стороны глупо длать такой вопросъ и я былъ бы еще глупе, если бы настаивалъ, стало быть это должно считаться ршонымъ?

Она встала и уцпилась за его руку.

— О Уилль! не смотрите на меня такимъ образомъ

— Это должно считаться ршонымъ? спросилъ онъ.

— Да, Уилль, да. Пожалуйста считайте это ршонымъ.

Онъ опять слъ на скалу, а она сла возл него — возл, но не такъ близко, какъ прежде. Она смотрла на него, но не говорила съ нимъ, и онъ также нсколько времени не говорилъ ни слова, потупивъ глаза въ землю.

— Я полагаю, мы можемъ воротиться домой? сказалъ онъ наконецъ.

— Дайте мн вашу руку, Уилль, и скажите мн, что вы еще любите меня — какъ сестру.

Онъ протянулъ ей руку.

— Если вамъ когда-нибудь понадобится братская заботливость, вы получите е отъ меня, сказалъ онъ.

— Но не братская любовь?

— Нтъ. Какъ могутъ об эти любви слиться вмст? Я не перестану васъ любить оттого, что любовь моя напрасна. Вмсто того, чтобы сдлать меня счастливымъ, она сдлаетъ меня несчастнымъ. Вотъ вся разница.

— Я отдала бы мою жизнь для того, чтобы сдлать васъ счастливымъ, еслибъ это было возможно.

— Вы не отдадите мн вашу жизнь такимъ образомъ, какъ я бы желалъ.

Посл этого они молча дошли до дома, и когда онъ отворилъ для нея дверь, онъ остался одинъ на крыльц, думая о свомъ несчастьи.

ОПЯТЬ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТЪ ЛЮБВИ.

Довольно долго Бельтонъ стоялъ на крыльц, думая о томъ, что съ нимъ случилось и стараясь укрпить себя противъ удара, получоннаго имъ. Я не знаю, былъ ли онъ увренъ въ успх. Можетъ быть онъ не длалъ себ увреній на этотъ счотъ. Но это былъ такой человкъ, для котораго неудача сама-по-себ была нестерпима. Во всякомъ другомъ обстоятельств онъ сказалъ бы себ, что онъ не ослабетъ, что онъ будетъ настаивать и побдитъ. Онъ не могъ вообразить никакого другого положенія, въ неудач котораго онъ могъ бы удостовриться тотчасъ. Но относительно этого плана было такъ. Она сказала, что не можетъ полюбить его, никогда, и онъ поврилъ ей. Онъ сдлалъ попытку и потерплъ неудачу, и думай объ этомъ, когда онъ стоялъ на крыльц, онъ убдился, что вся жизнь его перемнилась и что онъ, до-сихъ-поръ бывшій такъ счастливъ, теперь долженъ быть несчастливъ.

Онъ вс еще стоялъ, когда Эмедрозъ пришолъ въ переднюю, одтый къ обду, и увидалъ его въ открытую дверь.

— До обда остатся только пять минутъ, сказалъ онъ, подходя къ нему.

Бельтонъ вздрогнулъ и отряхнулся, какъ бы сбрасывая съ себя летаргію, и объявилъ, что онъ готовъ, потомъ онъ вспомнилъ, что онъ долженъ одться и бросился наверхъ, разомъ черезъ три ступени, въ свою комнату. Когда онъ сошолъ внизъ, Клэра и отецъ ея были уже въ столовой.

Эмедрозъ, хотя не очень быстро читалъ факты изъ обращенія тхъ, съ кмъ онъ жилъ, былъ увренъ, что дло пошло дурно между Бельтономъ и его дочерью. Онъ еще не усплъ поговорить съ Клэрой, но былъ увренъ, что это такъ. Дйствительно, нельзя было не прочесть ужаснаго разочарованія и глубокой горести въ обращеніи молодого человка. Онъ не старался скрывать этого, хотя не говорилъ объ этомъ. Во весь вечеръ, хотя онъ оставался одинъ съ сквайромъ и глазъ на глазъ съ Клэрой, онъ ни разу не упомянулъ и даже не намекнулъ на отказъ, получонный имъ. Но онъ держалъ себя такимъ образомъ, какъ-будто и онъ и они и вс на свт знали, что онъ получилъ отказъ. Однако онъ не молчалъ. Онъ говорилъ о свомъ имніи и о своихъ планахъ и объяснялъ какъ дла должны идти въ его отсутствіе. Только однажды онъ сдлалъ что-то похожее на намкъ на сво горе.

— Но вдь вы будете здсь на Рождество? сказалъ Эмедрозъ въ отвтъ на то, что Бельтонъ говорилъ о работахъ, которыя должны были производиться въ его отсутствіе.

— Я право не знаю, какъ это будетъ теперь, сказалъ Бельтонъ и потомъ вс замолчали.

Это былъ ужасный вечеръ для Клэры. Она старалась говорить, но нашла это невозможнымъ. Вся веслость послднихъ дней исчезла и свтъ показался ей еще печальне и еще торжественне прежняго. Она не думала, когда отказывала ему, что онъ такъ приметъ это къ сердцу. Вопросъ быль предложенъ ей для разршенія такъ внезапно, что она не имла времени подумать объ этомъ, когда давала отвтъ. Она могла только почувствовать, что не можетъ быть для него тмъ, чмъ онъ желаетъ, чтобъ она была. Даже теперь она еще не спрашивала себя, зачмъ она такъ упорствуетъ въ свомъ отказ. Но она упорно отказала ему и ни на минуту не подумала смягчить тврдость своего намренія. Ей казалось очевиднымъ изъ его настоящаго обращенія, что онъ никогда опять не сдлаетъ ей этого вопроса, но она была уврена, что какъ бы часто онъ ни длалъ ей этотъ вопросъ, она не могла бы дать другого отвта.

Эмедрозъ, ничего не зная, сдлался угрюмъ и придирчивъ и разбранилъ свою дочь, и съ Бельтономъ также онъ былъ придирчивъ и сердито отвчалъ ему. Это отвергнутый женихъ принималъ чрезвычайно терпливо, какъ-будто такая ничтожная непріятность не могла увеличить его огорченія, онъ вс держался намренія хать въ субботу и также прилежно занимался дломъ, которое должно было кончиться передъ его отъздомъ, но казалось, что онъ исполняетъ теперь вс какъ обязанность, а что удовольствіе отъ этихъ занятій, которое до-сихъ-поръ было такъ очевидно, кончилось.

Наконецъ они разошлись и Клэра, но обыкновенію, пошла въ комнату отца.

— Папа, что вс это значитъ, на счотъ мистера Бельтона?

— Что такое, другъ мой? что ты хочешь сказать?

— Онъ просилъ меня быть его женой и сказалъ, что онъ получилъ ваше согласіе.

— Почему же ему не получить моего согласія? Зачмъ теб не выйти за него, если ты ему нравишься? Мн казалось, что ты была къ нему очень привязана.

Это удивило Клэру боле всего. Она сама не знала почему, но думала, что подобное предложеніе кузена должно было разсердить ея отца, безразсудно разсердить за то, что онъ осмлился имть такую идею, но теперь казалось, что онъ разсердится на не, зачмъ она сейчасъ не приняла предложенія кузена.

— Да, папа, я привязана къ нему, но не въ такомъ род. Я не ожидала, что онъ будетъ думать обо мн такимъ образомъ.

— Но почему же ему не думать о теб? это было бы очень хорошей партіей для тебя, относительно денегъ.

— Вы не захотите, чтобы я по этой причин вышла за кого бы то ни было, вдь вы не захотите, папа?

— Но онъ, кажется, теб нравится. Ну, разумется, я не могу заставить тебя полюбить его, я думалъ устроить вс къ лучшему, а когда онъ обратился ко мн, я нашолъ, что онъ поступаетъ очень хорошо и какъ настоящій джентльменъ. Если бы я могъ думать, что этотъ домъ будетъ твоимъ когда я умру, я былъ бы очень счастливъ, очень счастливъ.

Клэра подошла къ нему и взяла его за руку.

— Я надюсь, папа, что мы не тревожитесь обо мн. Мн будетъ хорошо, вы наврно не желаете, чтобы я оставила васъ.

— Какъ же теб будетъ хорошо? я право не знаю. И если твоя ттка Уинтерфильдъ намрена обезпечить тебя, ей слдовало бы дать мн это знать для того, чтобы это не тяготило меня постоянно.

Клэра знала очень хорошо, какъ ттка распорядится съ своимъ состояніемъ, но она не могла сказать объ этомъ отцу теперь, она теперь чувствовала, что она обязана это сдлать, но не могла ршиться на это, она только просила его не безпокоиться за нея, длая неопредленное увреніе, что ей будетъ очень хорошо.

— И ты ршилась не перемнять намренія насчетъ Уилля? сказалъ онъ наконецъ.

— Конечно, я не перемню моего намренія, папа, отвчала она.

Тогда онъ отвернулся отъ нея и она увидла, что онъ недоволенъ.

Оставшись одна, она была принуждена спрашивать себя: почему она такъ въ этомъ уврена. Увы! въ ея душ не могло быть объ этомъ ни малйшаго сомннія, когда она сла, ршившись дать себ отвтъ, сомннія не было. Она не могла любить своего кузена Уилля Бельтона потому, что ея сердце принадлежало капитану Эйльмеру.

Но она знала, что она не получила ничего взамнъ своего сердца. Онъ былъ ласковъ къ ней въ этомъ путешествіи изъ Таунтона, когда горе о смерти брата почти подавило е. Онъ былъ часто ласковъ къ ней и прежде этого, такъ ласковъ, такъ нженъ въ обращеніи, что мысль смотрть на него какъ на влюблннаго невольно вкоренилась въ ней. Но ни въ чомъ не заходилъ онъ дале этой нжности, которая не должна непремнно значить что-нибудь, хотя часто значитъ такъ многое. Минуло два года съ тхъ поръ, какъ она подумала въ первый разъ, что капитанъ Эйльмеръ былъ самый совершенный джентльмэнъ, какого она когда-либо знала, и около двухъ лтъ съ-тхъ-поръ, какъ мистриссъ Уинтерфильдъ выразила ей надежду, что капитанъ Эйльмеръ можетъ быть ея мужемъ, она отвчала, что это невозможно, какъ отвчала бы каждая двушка, и вслдствіе этого обращалась съ капитаномъ Эйльмеромъ съ холодностью, какую только въ состояніи была принять, когда находилась съ нимъ въ присутствіи ттки. Неестественно было для нея быть особенно любезной съ какимъ бы то ни было человкомъ при такихъ непріятныхъ обстоятельствахъ, даже когда тутъ не было мистриссъ Уинтерфильдъ. Такимъ образомъ шло дло. Капитанъ Эйльмеръ иногда старался очень ей угождать, но изъ этого угожденія ничего не вышло и Клэра сказала себ, что капитанъ Эйльмеръ не иметъ къ ней никакого особеннаго чувства, она сказала себ это и посл путешествія съ капитаномъ изъ Перивэля въ Таунтонъ, но до-сихъ-поръ не признавалась она себ въ своихъ чувствахъ.

Она сдлала сравненіе между этими двумя людьми. Кузена своего, Уилля, она находила боле великодушнымъ, боле энергичнымъ и, можетъ быть, боле талантливымъ, наружностью онъ несравненно былъ лучше, онъ былъ исполненъ благородныхъ качествъ, безкорыстенъ, трудолюбивъ, находчивъ, способенъ распоряжаться, старателенъ трудиться для пользы другихъ и для своей, человкъ совершенно незарожонный холодностью и эгоизмомъ вншняго міра. Но онъ былъ грубъ, неловокъ, поверхностно воспитанъ и не имлъ тхъ наклонностей, которыя были восхитительны для Клэры Эмедрозъ. Онъ не могъ читать ей стиховъ, не могъ говорить ей о томъ, что длается въ литературномъ мір теперь и что длалось прежде. Онъ не зналъ ничего о внутреннемъ мір міровъ управляющемъ свтомъ. Клэра сомнвалась, могъ ли онъ сказать ей кто составлялъ теперь министерство, или назвать хоть одного епископа, кром той эпархіи, въ которой находился его приходъ. Но капитанъ Эйльмеръ зналъ всхъ, вс читалъ и понималъ, какъ бы по инстинкту, вс движенія свта, въ которомъ онъ жилъ.

Но кчему вело такое сравненіе? Даже если бы Клэра могла доказать себ безъ малйшаго сомннія, что ея кузенъ Уилль достойне быть любимымъ, такое доказательство не могло бы измрить ея положенія. Любовь измряется не достоинствами, она не любила своего кузена какъ должно любить человка, которому отдашь свою руку, и — увы! она любила другого.

Я сомнваюсь, чтобы въ эту ночь Бельтонъ спалъ съ тмъ крпкимъ спокойствіемъ, которое было свойственно ему, по-крайней-мр прежде чмъ онъ вышелъ утромъ, онъ имлъ время обдумать и принялъ ршительное намреніе. Онъ не хотлъ считать битву проигранной. По его мннію, было что-то слабое и почти низкое въ томъ, чтобы отказаться отъ задуманнаго плана. Онъ поступилъ неловко и преувеличивалъ передъ собою свою неловкость, онъ поторопился и можетъ быть этимъ уничтожилъ возможность на успхъ. Но, какъ онъ говорилъ себ: ‘онъ никогда не скажетъ, что онъ умеръ, пока въ нмъ осталось хоть малйшее дыханіе жизни’. Онъ не будетъ хандрить, не повситъ голову, не наднетъ трауръ: такое положеніе дла не клеится съ суровостью и трудолюбіемъ его жизни — нтъ! Онъ перенестъ, какъ мущина, неудачу, которая случилась съ нимъ въ этомъ отношеніи, и воротится на Рождество еще разъ попробовать счастье.

За завтракомъ туча сбжала съ его лица. Когда онъ пришолъ въ столовую, онъ нашолъ Клэру одну и просто пожалъ ей руку по своему обыкновенію. Онъ ничего не сказалъ о вчерашнемъ дн и почти усплъ принятъ такой видъ, какъ-будто вчерашній день вовсе не быль днмъ достопамятнымъ. Клэра совсмъ не была такъ непринужденна, но она также нсколько утшилась его обращеніемъ. Эмедрозъ пришолъ почти тотчасъ и Бельтонъ скоро воспользовался случаемъ сказать, что онъ воротится на Рождество, если мистеръ Эмедрозъ примемъ его.

— Конечно, сказалъ сквайръ: — я думалъ, что это ршено.

— Это и было ршено, но я сказалъ вчера слово, которое вс переиначило. Но я опять обдумалъ и нашолъ, что я могу съ этимъ справиться.

— Мы такъ будемъ рады видть васъ! сказала Клэра.

— И я буду очень радъ пріхать. Сарай уже строятъ, сэръ.

— Да, я видлъ телеги съ кирпичомъ, проходя мимо, сказалъ сердито сквайръ.— Я не зналъ, что будутъ кирпичныя работы. Вы сказали, что вы велите сдлать сарай изъ сосновыхъ досокъ съ дубовыми столбами.

— Надо же имть фундаменты, сэръ. Я намренъ сдлать кирпичный фундаментъ на полтора фута выше земли.

— Конечно, вы знаете лучше. Только вещь такого рода очень безобразна.

— Если вы найдте это безобразнымъ посл того, какъ это будетъ сдлано, я велю сломать.

— Нтъ, этого невозможно будетъ сломать.

— Можно, и будетъ сломано, если вамъ не понравится. Такія перемны для меня ровно ни почомъ.

— Мн кажется, что это будетъ очень красиво, сказала Клэра.

— Наврно такъ, прибавилъ сквайръ: — по-крайней-мр для меня это не составитъ большой разницы. Я не долго здсь буду, чтобы видть это.

Слова эти были печальны, но Бельтонъ перенсъ даже и это, говоря веслыя слова и выражая пріятныя надежды, такъ что и Клэр и ея отцу показалось, что онъ почти преодоллъ разочарованіе вчерашняго дня. Вроятно, это былъ человкъ неспособный къ глубокой чувствительности на долгое время въ подобныхъ вещахъ. Времени прошло немного, а между тмъ Уилль Бельтонъ опять оживился.

Немедленно посл завтрака случилось небольшое обстоятельство, которое произвело дйствіе на всхъ. На дорожк передъ парадной дверью явилась корова, которую влъ мальчикъ. Это была ольдернейская корова и вс, понимавшіе въ коровахъ толкъ, тотчасъ примтили бы, что эта корова была совершенствомъ въ свомъ род. Глаза ея были кротки, нжны и блестящи, ноги ея походили на ноги оленя и всею своею наружностью она почти опровергала сво названіе, доказывая, что она произошла отъ какого-нибудь боле благороднаго рода, чмъ обыкновенный домашній коровій родъ — животное полезное, но тяжолое по наружности, на которое съ большимъ удовольствіемъ смотришь издали, чмъ вблизи. Но эта корова была граціозна въ своихъ движеніяхъ и на не почти хотлось смотрть какъ на отдалннаго потомка лося, или сайги.

— Это что такое? сказалъ Эмедрозъ, который, не имя собственныхъ своихъ коровъ, былъ недоволенъ, что къ его парадной двери привели корову.— Чья-то корова пришла сюда.

Клэра поняла вс въ одно мгновеніе, по она была огорчена и не сказала ничего. Еслибы корова явилась безъ вчерашней сцены, она дружелюбно приняла бы это животное и поклялась бы кузену, что она будетъ обожать эту корову ради его, но посл того, что случилось, было другое дло. Какъ она могла теперь принять отъ него подарокъ?

Но Бельтонъ разршилъ это затрудненіе безъ всякой застнчивости и безъ всякаго очевиднаго сожалнія.

— Я вамъ говорилъ, что я подирю вамъ корову — вотъ и она.

— Къ чему ей корова? спросилъ Эмедрозъ.

— Я увренъ, что она ей очень нужна, по-крайней-мр она не откажетъ принять этотъ подарокъ отъ меня — не правда ли, Клэра?

Что она могла сказать?

— Если папа позволитъ мн держать.

— У насъ нтъ мста, сказалъ сквайръ:— у насъ нтъ травы…

— Травы много, отвчалъ Бельтонъ.— Я забралъ себ въ голову достать эту корову для Клэры, и вы не должны, мистеръ Эмедрозъ, мшать моему удовольствію

Разумется, ему удалось и, разумется, Клэра поблагодарила его со слезами на глазахъ.

Слдующіе два дня прошли безъ особенныхъ происшествій и кузенъ собрался хать. Онъ не видалъ полковника Эскертона, не видалъ опять и мистриссъ Эскертонъ. Онъ былъ разъ въ коттэдж съ тмъ, чтобы заплатить визитъ полковнику, но хозяина не было дома, а хозяйка его не пригласила. Онъ больше ничего не говорилъ Клэр о ея друзьяхъ, но думалъ объ этомъ не разъ и ему хотлось узнать, была ли тутъ тайна и въ чомъ состояла она. Мистриссъ Эскертонъ ему не нравилась и онъ чувствовалъ, что онъ ей не нравился. Ему было непріятно потому, что въ дл, такъ для него важномъ, мистриссъ Эскертонъ могла можетъ-быть имть значительное вліяніе на Клэру.

Въ эти дни ничего особеннаго не было говорено между нимъ и Клэрой. Послдній вечеръ прошелъ безъ всякихъ достопамятныхъ приключеній. Эмедрозъ по-своему, безстрастно и слегка задорливо жаллъ, что Бельтонъ оставляетъ его, такъ какъ кузенъ служилъ средствомъ къ новому развлеченію для него, но онъ ничего не сказалъ объ этомъ, и когда настало время ложиться спать, онъ простился съ своимъ гостемъ съ унылымъ намкомъ на удовольствіе, которое онъ будетъ имть видть его на Рождество, Бельтонъ долженъ былъ отправиться рано утромъ, до шести часовъ и, разумется, хотлъ проститься также и съ Клэрой, но она сказала ему очень тихо, такъ тихо, что отецъ ея не слыхалъ, что она встанетъ напоить его кофе передъ отъздомъ.

— О нтъ! сказалъ онъ.

— Однако я встану. Я хочу проводить васъ.

На слдующее утро она встала прежде него. Она сама не понимала зачмъ она длаетъ это. Она знала, что ей слдовало бы избгать разговора о томъ предмет, о которомъ разсуждалось между скалами. Она знала, что не можетъ его утшить. Онъ повидимому былъ готовъ забыть объ этой сцен, какъ-будто е никогда не было, и конечно ужъ не ей слдовало разстроивать такое полезное намреніе. А вс-таки она встала, чтобы пожелать ему благополучнаго пути передъ отъздомъ. Она не могла вынести мысли — такъ она извинялась передъ собой — чтобы онъ считалъ е неблагодарной. Она знала вс, что онъ сдлалъ для нихъ, она примтила, что аренда земли, постройка сараевъ, жизнь, которую онъ усплъ въ такое короткое время внести въ старый замокъ — в. это происходило отъ желанія съ его стороны сдлать пользу тмъ, которымъ онъ мшалъ по фамильнымъ распоряженіямъ, сдланнымъ почти до его рожденія, и она желала сказать ему нсколько признательныхъ словъ. А онъ не говорилъ ли ей — даже въ жару своего разочарованія — не говоривъ ли ей, что когда она будетъ нуждаться въ попеченіяхъ брата, то она получитъ ихъ отъ него? Не была ли она обязана сдлать то, что сдлала бы для брата?

Она собственными руками принесла кофе въ столовую и подала ему чашку. Гигъ, пріхавшій въ ночь изъ Таунтона, еще не былъ у дверей и имъ оставалось нсколько минутъ говорить другъ съ другомъ. Кто не видалъ такой двушки, когда она выходила изъ своей спальной рано утромъ, не въ полномъ утреннемъ тоалет, но миле, свже, красиве чмъ въ боле щегольской ь наряд? И какой мущина, которому такъ посчастливится, не полюбитъ ту, которая доставила ему то счастье, даже еслибъ онъ прежде не былъ такъ сильно влюблнъ, какъ бдный Уилль Бельтонъ?

— Вы очень добры, сказалъ онъ.

— Я желала бы знать, какъ мн показать вамъ доброту, отвчала она, не имя намренія касаться опаснаго предмета, но чувствуя по мр того, какъ слова вырывались у не, что она эхо сдлала.

— Вы были такъ добры къ намъ, такъ добры къ папа, что мы вамъ всмъ обязаны. Я такъ благодарна вамъ за то, что вы общали воротиться на Рождество.

Онъ ршилъ, что не будетъ ухаживать за нею до зимы, но находилъ, что очень трудно воздержаться, когда къ нему обращаются такимъ образомъ. Взять е въ объятія, расцаловать двадцать разъ и поклясться, что онъ не выпуститъ е никогда — свирпо предъявить надъ ней свои права — вотъ какъ поступить побуждало его искушеніе. Какъ могла смотрть на него такъ нжно, какъ могла стоять она передъ нимъ со всми своими милыми прелестями, не имя намренія возбудить къ себ его любовь? Но онъ воздержался.

— Кровь гуще воды, сказалъ онъ:— вотъ настоящая причина моего прізда.

— Я совершенно это понимаю и это то чувство внушаетъ вамъ такую доброту, но я боюсь, что вы тратите здсь много денегъ — и вс для насъ.

— Совсмъ нтъ! Я опять ворочу мои деньги, а если и не ворочу, такъ что жь такое? у меня денегъ много. Мн нужны не деньги.

Она не могла спросить его: что же ему нужно, и была принуждена начать опять:

— Папа такъ будетъ теперь ждать зимы!

— И я также.

— Но вы должны остаться тогда подольше, вы не удете черезъ недлю? Скажите, что вы не удете.

— Я посмотрю, теперь я еще не могу сказать. Вы напишете мн нсколько строкъ, когда сарай будетъ конченъ?

— Непремнно напишу и скажу вамъ здорова ли Бесси.

Бесси была корова.

— Я буду очень любить е. Она уже приходитъ ко мн за яблоками.

Бельтонъ подумалъ, что онъ пошолъ бы къ ней, гд бы она ни была, даже еслибы онъ не получилъ яблокъ.

— У нихъ любовь корыстная, сказалъ онъ: — я скажу вамъ что я сдлаю. Когда я пріду, я привезу вамъ собаку, которая будетъ ходить за вами, не думая о яблокахъ.

Послышался стукъ гига на дорожк передъ дверью и Бельтонъ принужднъ былъ хать. Съ минуту онъ размышлялъ не долженъ ли онъ поцаловать е какъ кузепъ, но потомъ онъ ршилъ, что если ужь поцаловать е, то не въ этомъ род, и потому опять воздержался.

— Прощайте, сказалъ онъ, протягивая ей свою большую руку.

— Прощайте, Уилль. Богъ да благословитъ васъ!

Я почти думаю, что онъ готовъ былъ поцаловать е, не длая себ вопроса въ какомъ род это будетъ сдлано. Онъ увидалъ слзы въ ея глазахъ, и когда, слъ въ гигъ, думая объ этихъ слезахъ, на глазахъ его также выступили слзы. Онъ вс-таки добьтся ея любви! Онъ мало читалъ романовъ: для него вс воображаемыя таинства страсти не были знакомы посредствомъ чтенія любовныхъ исторій, но онъ вс-таки зналъ, что женщинъ можно пріобрсти вопреки имъ самимъ. Онъ зналъ, что онъ не можетъ насильно увезти е, но вс-таки онъ могъ побдить ея волю своею волею. Вспоминая слзы въ глазахъ ея, тонъ ея голоса, пожатіе руки и признательность, сдлавшуюся нжной въ свомъ выраженіи, онъ не могъ думать, что было бы благоразумно продолжать е любить. Благоразумно или глупо, а онъ встаки е любилъ, и не его будетъ вина, если она не сдлается его женой. Онъ не видалъ богатыхъ сомерсетширскихъ пастбищъ, величественныхъ Кантокскихъ горъ, ранней красоты августовскаго утра, онъ не видалъ ничего, кром ея глазъ, увлажннныхъ блестящими слезами, и прежде чмъ дохалъ до Таунтона, упрекалъ себя за то, что на прощаньи не поцаловалъ е.

Клэра стояла у двери и смотрла пока гигъ не скрылся изъ вида, смотрла, на сколько позволяли ей слзы. Какой великолпный кузенъ былъ онъ! Не жалко ли было, что этотъ печальный эпизодъ испортилъ братскую любовь, родственное довріе, которое безъ этого было бы такъ полно между ними? Но можетъ быть еще вс будетъ хорошо. Клэра знала, или по-крайней-мр думала, что мущины и женщины не одинаковымъ образомъ оцниваютъ любовь. Она, полюбившая разъ, перемниться не могла — въ этомъ она была уврена. Ея любовь могла быть счастлива или несчастлива, она могла быть взаимна, или уничтожить всю надежду ея на счастье на земл. Но она думала, что съ мущинами бываетъ не такъ. Ея кузенъ, безъ сомннія, былъ искрененъ, когда длалъ ей предложеніе. Еслибы она приняла это предложеніе — еслибы она была въ состояніи принять его — она думала, что онъ любилъ бы е искренно и постоянно. Такова была его натура. Но Клэра врила также, что его любовь безъ взаимности не будетъ продолжительна, и что онъ уже ршился, съ равномрнымъ мужествомъ и благоразуміемъ растоптать подъ ногами эту кратковременную страсть. Одной ночи было достаточно для этого. Когда Клэра думала объ этомъ, слзы текли по ея щекамъ, она ушла въ свою комнату и плакала до-тхъ-поръ, пока настало время отереть слды слзъ, чтобъ идти къ отцу.

Но она была очень рада, что Уилль такъ хорошо это перенсъ — очень рада! Ей опять не было опасности отъ любви кузена.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ДЕТЪ ВЪ ПЕРИВЭЛЬ.

Уже давно было ршено, что миссъ Эмедрозъ подетъ въ Перивэль на нсколько дней въ ноябр. Это было какъ-бы призванной обязанностью въ ея жизни, что она будетъ здить изъ Бельтона въ Перивэль и обратно. Это въ нкоторой степени было для нея трудно, такъ-какъ визиты къ ттк доставляли ей мало удовольствія. Еслибъ мистриссъ Уинтерфильдъ имла намреніе обезпечить е, то это было бы понятно согласно обыкновеннымъ условіямъ, какія длаются въ свт о подобныхъ вещахъ, но мистриссъ Уинтерфильдъ едва-ли имла право требовать отъ своей племянницы почтительнаго вниманія посл того, какъ она ршила по совсти, что ея состояніе должно перейти къ племяннику, но Клэра и не думала возмущаться, она соглашалась сдлать обыкновенную поздку въ ноябр на счотъ своей ттки, какъ всегда.

Передъ ея отъздомъ только два обстоятельства нарушили ея спокойствіе. Мистеръ Райтъ, пасторъ, явился въ Бельтонскій замокъ и въ разговор съ Эмедрозомъ повторилъ злые слухи, распространившіеся о мистриссъ Эскертонъ. Клэра его не видала, но слышала потомъ вс отъ отца.

— Ужь не значитъ ли это, папа, сказала она почти съ гнвомъ: — что вы хотите, чтобъ я бросила мистриссъ Эскертонъ?

— Какъ можешь ты быть такъ жестока, чтобы длать мн подобный вопросъ? возразилъ онъ.— Ты знаешь, какъ я не люблю, чтобъ мн досаждали. Я говорю теб что я слышу, а ты можешь ршить сама.

— Но вдь это не совсмъ справедливо, папа. Этотъ человкъ приходитъ сюда…

— Этотъ человкъ, какъ ты его называешь, ректоръ прихода и я знаю его сорокъ лтъ.

— И никогда не любили его папа.

— Я право не знаю, люблю ли я кого-нибудь, душа моя, меня никто не любитъ, такъ зачмъ же мн безпокоить себя?

— Но, папа, это вс происходитъ отъ того, что кто-то сказалъ, будто Эскертоны совсмъ не Эскертоны и называются какъ-то иначе. А мы знаемъ, что онъ служилъ капитаномъ и маіоромъ Эсксртономъ семь лтъ въ Индіи, и въ сущности вс это не значитъ ничего. Я знаю только, что онъ полковникъ Эскертонъ.

— Но знаешь ли ты, что она его жена? Вотъ объ этомъ-то спрашиваетъ мистеръ Райтъ. Я ничего не говорю, я думаю, что говорить о такихъ вещахъ очень неделикатно.

— Если меня спросятъ: видла ли я ея брачное свидтельство, конечно я его не видала и, вроятно, вы не видали брачнаго свидтельства ни одной знакомой вамъ дамы. Но я знаю, что она жена своего мужа, такъ-какъ мы вс знаемъ подобныя вещи. Я знаю, что она была съ нимъ въ Индіи: я видла ея вещи съ мткою ея имени, вещи, которыя она иметъ уже десять лтъ.

— Я ничего объ этомъ не знаю, моя милая, сердито сказалъ Эмедрозъ.

— Но мистеръ Райтъ долженъ знать что-нибудь прежде чмъ говорить подобныя вещи. И теперь онъ говоритъ не то, что говорилъ прежде.

— Я не знаю что онъ говорилъ прежде.

— Онъ говорилъ, что они оба носятъ чужое имя.

— Для меня вс равно, какое имя они носятъ, я желалъ бы только, чтобы они не прізжали сюда, если мн надодаютъ ими такимъ образомъ, сначала Райтъ, а потомъ ты.

— Они были очень хорошими жильцами, папа.

— Теб не нужно говорить мн этого, Клэра, и напоминать объ охот, когда ты знаешь, какъ это непріятно для меня.

Посл этого Клэра не сказала ничего боле и ршила, что мистеръ Райтъ и его сплетни не будутъ имть никакого вліянія на ея короткость съ мистриссъ Эскертонъ, но тмъ не мене она продолжала помнить, что ея кузенъ сказалъ о миссъ Виго.

Во второй разъ е разстроили нкоторыя замчанія, которыя мистриссъ Эскертонъ сдлала о ея кузен или, лучше сказать, маленькіе намеки, вырывавшіеся въ разныхъ случаяхъ. Было ясно, что мистриссъ Эскертонъ не любила Бельтона и желала возстановить Клэру противъ него.

— Какъ жаль, что онъ не можетъ быть вашимъ женихомъ! говорила она:— это быль бы такой чудный примръ Красавицы и Звря.

Разумется, мистриссъ Эскертонъ не было сказано о сдланномъ предложеніи.

— Не-уже-ли вы хотите сказать, что онъ не хорошъ собой? возражала Клэра.

— Я никогда не примчаю хорошъ собою мущина или нтъ, но я вижу очень хорошо, уметъ ли онъ владть своими руками и ногами и знаетъ ли прилично управлять своимъ голосомъ при дамахъ.

Клэра помнила нсколько словъ, сказанныхъ кузеномъ ей, при произношеніи которыхъ онъ очень прилично употребилъ свой голосъ.

— Я знаю, когда мущина держитъ себя непринужднно, какъ джентльменъ, и когда онъ неловокъ какъ…

— Какъ что? говорила Клэра: — докончите, что вы хотли сказать.

— Какъ пахарь, хотла я сказать, отвчала мистриссъ Эскертонъ.

— Вы кажется сердитесь на него за то, что онъ сказалъ, что вы похожи на какую-то миссъ Виго, колко возразила Клэра.

Мистриссъ Эскертонъ замолчала и ничего боле не говорила о Бельтон до-тхъ-поръ, пока Клэра вернулась изъ Перивэля.

Путешествіе само-по-себ изъ Бельтона въ Перивэль было всегда непріятно, а въ ноябр непріятне обыкновеннаго. Въ маленькой гостинниц въ Редикот держали старую карету — такъ называемую, которая обыкновенно отправлялась изъ Таунтона на желзную дорогу, запряженная старой сдой лошадью и управляемой старымъ сдымъ кучеромъ. Эта карета обыкновенно длала по пяти миль въ часъ, но старый сдой кучеръ никакъ не хотлъ удовольствоваться временемъ, назначеннымъ ему для перезда. Могло случиться какое-нибудь несчастье, что же онъ тогда сдлаетъ, спрашивалъ онъ жалобно: какъ онъ будетъ гнать лошадь? Онъ всегда прізжалъ въ Бельтонъ часомъ ране, и хотя Клэра это знала, она ничего не могла сдлать. Отецъ ея суетился и выходилъ изъ терпнія, кучеръ суетился и выходилъ изъ терпнія, и ей не оставалось ничего больше, какъ хать. Теперь она должна была хать цлымъ часомъ ране и посл четырхъ скучныхъ часовъ, проведенныхъ на дорог, очутилась на Таунтонской станціи съ страшно продолжительнымъ временемъ передъ собой, прежде чмъ опять будетъ продолжать путь.

Этотъ часъ въ Таунтон былъ для нея ужасенъ. Я не знаю часовъ ужасне проводимыхъ такимъ образомъ. Минуты не уходятъ. Мущина ходитъ взадъ и впердъ по платформ и такимъ образомъ по-крайней-мр пользуется моціономъ, но женщина обязана сидть въ скучной зал. Нкоторыя, можетъ быть, при подобныхъ обстоятельствахъ могутъ читать, но такихъ не много. Мысль отказывается отъ дятельности, а тломъ овладваетъ какая-то тревога, для которой невыносимо замедленіе и спокойствіе. Объявленія на стн разсмотрны, носильщики входятъ и выходятъ до того, что каждый носильщикъ опротиветъ для глазъ. Вс кажется отвратительно, грязно и непріятно, и голова предатся соображеніямъ, почему станціонные смотрители не часто совершаютъ самоубійство. Клэра Эмедрозъ уже перешла черезъ вс это и начала думать о себ, а не о станціонномъ смотрител, когда, наконецъ, въ ея ушахъ раздался обтованный звонокъ и она узнала, что поздъ приближается. Прежде чмъ она успла спокойно ссть въ вагонъ, она примтила, что подъхалъ другой поздъ изъ Лондона и путешественники изъ другого позда перемняли мста. Черезъ нсколько минутъ она увидала капитана Фредерика Эйльмера, появившагося на платформ, немедленно она отодвинулась назадъ и не смотрла боле. Разумется, онъ халъ въ Перивэль, но зачмъ же ттка не сказала ей что она встртится съ нимъ тамъ. Разумется, она будетъ жить съ нимъ въ одномъ дом и ея теперешнее усиліе избгнуть его, стало быть, безполезно. Усиліе было сдлано но вс-таки Клэр было пріятно, когда она узнала, что оно было сдлано напрасно. Капитанъ тотчасъ подошолъ къ вагону, въ которомъ она сидла, и положилъ вс свои вещи около этого вагона, прежде чмъ узналъ кто будетъ его спутницей.

— Здоровы ли вы, капитанъ Эйльмеръ? сказала она, когда онъ садился.

— Миссъ Эмедрозъ! Боже мой, какъ это странно! Я никакъ не ожидалъ встртить васъ здсь. Разумется, тмъ боле удовольствія.

— И я также не ожидала увидть васъ. Мистриссъ Уинтерфильдъ не писала мн, что вы будете въ Перивэл.

— Я самъ этого не зналъ до вчерашняго дня. Я ду отдавать отчотъ добродушнымъ перивэльцамъ, отправившимъ меня въ Парламентъ. Я буду обдать завтра у мэра, и такъ-какъ у него обдаетъ какое-то важное лицо, вс это случилось какъ-то скоро. Но я очень радъ, что вы будете съ нами.

— Я всегда зжу къ ттушк въ это время.

— Это очень добродушно съ вашей стороны.

Потомъ онъ спросилъ о ея отц и она разсказала ему о посщеніи Бельтона, разумется, не упомянувъ о его предложеніи. Такимъ образомъ постепенно разговоръ ихъ принялъ тонъ короткости.

— Я очень радъ за вашего отца, сказалъ капитанъ симпатическимъ голосомъ, вс еще говоря о посщеніи Бельтона.

— Разумется, и я тоже.

— Такъ ему и слдовало при его положеніи относительно имнія. Пріятный онъ человкъ?

— Пріятный — не настоящее слово для него. Онъ — совершенство!

— Боже мой, это ужасно! Помните, какъ ненавидли какого-то стараго греческаго патріота, когда не могли найти въ нмъ недостатка?

— Вы наврно не возненавидите моего кузена Уилля.

— Какой онъ наружности?

— Чрезвычайно хорошъ собой — по-крайней-мр я такъ нахожу.

— Такъ я непремнно долженъ его возненавидть. И умнъ?

— Ну, не то, что вы бы назвали умнымъ человкомъ. Онъ очень умнъ на счотъ полей и скота.

— Вотъ въ этомъ есть нкоторое облегченіе.

— Но вы не должны ошибочно понимать меня. Онъ умнъ въ томъ отношеніи, что успваетъ вс длать по-своему. Вы чувствуете совершенную увренность, что онъ сдлается повелителемъ всего.

— Но я совсмъ не чувствую увренности, чтобы я полюбилъ его за это.

— Но онъ не вмшивается въ такія вещи, которыхъ онъ не понимаетъ, притомъ онъ такъ великодушенъ. Онъ истратилъ столько денегъ для того, чтобы сдлать замокъ пріятне для папа.

— У него много денегъ?

— Много! по-крайней-мр я такъ думаю и онъ самъ это говоритъ.

— Вотъ какъ! самъ признатся, что у него много денегъ. Какой счастливый смертный! И хорошъ собой, самовластенъ и понимаетъ толкъ въ скот и поляхъ! Слдуетъ стараться, подражать ему, а не завидовать.

— Вы можете смяться надъ нимъ, но вы полюбили бы его еслибы знали.

— Въ этомъ нельзя быть уврену по разсказамъ дамъ. Когда мущина говоритъ мн о другомъ мущин, я вообще могу сказать полюблю я его или нтъ, особенно, если я знаю того, кто длаетъ это описаніе, но совсмъ другое дло, когда описываетъ женщина.

— Вы хотите сказать, что вы не поврите моему слову.

— Мы видимъ разными глазами въ подобныхъ вещахъ. Я не сомнваюсь, что вашъ кузенъ человкъ достойный, но, вроятно, если мы съ нимъ встртимся, мы не найдмся сказать слова другъ другу.

Клэра почти возненавидла капитана Эйльмера за эти слова, а между тмъ она знала, что онъ говоритъ правду. Уилль Бельтонъ не былъ человкомъ образованнымъ, и если бы капитанъ и фермеръ встртились при ней, она чувствовала бы, быть можетъ, что ей пришлось бы краснть за кузена, но вс-таки онъ былъ лучше капитана. Она знала, что онъ былъ лучше, хотя знала также, что не можетъ любить его, какъ любила того.

Потомъ они перемнили предметъ разговора и разсуждали о мистриссъ Уинтерфильдъ, какъ часто длали прежде. Капитанъ Эйльмеръ сказалъ, что онъ воротится въ Лондонъ въ субботу — это было, во вторникъ, и Клэра обвинила его въ томъ, что онъ всегда ускользнтъ отъ самаго непріятнаго дла въ его положеніи.

— Я примчаю, что вы никогда не остатесь по воскресеньямъ въ Перивэл, сказала она.

— Да, не часто. Зачмъ оставаться мн? Воскресенье такой день, когда вс любятъ быть дома.

— Я думала бы, что для холостого человка это не длаетъ большой разницы.

— Но воскресенье всякій любитъ проводить по-своему.

— Именно, и вотъ почему вы не остатесь съ ттушкой. Я совершенно это понимаю.

— Какъ вы злы!

— Я только говорю, что я сама не люблю воскресенья въ Перивэл и поступала бы точно такъ, какъ вы, еслибы могла. Но женщины — то-есть женщины моихъ лтъ — такія невольницы! Мы принуждены повиноваться тому, чему не видимъ причины и не понимаемъ необходимости. Я не могу сказать ттушк что намрена ухать въ субботу.

— У васъ нтъ дла, отъ котораго зависло бы ваше время.

— Это значитъ, что у меня нтъ мнимыхъ предлоговъ, но настоящая причина состоитъ въ томъ, что мы находимся въ зависимости.

— Я полагаю, что дйствительно это такъ.

— Хотя отъ нея я не завишу, но мо положеніе вообще зависимо и я не могу помочь сама себ.

Капитанъ Эйльмеръ нашолъ труднымъ отвчать на это. Онъ естественно считалъ себя наслдникомъ состоянія своей ттки и всякая доля, которая будетъ отдлена для Клэры, уменьшить то, что должно достаться ему. Пожалуй, мистриссъ Уинтерфильдъ можетъ и вс оставить своей племянниц. Старушка не была откровенна съ тмъ, кого она хотла сдлать своимъ наслдникомъ, какъ была откровенна съ тою, которую не длала наслдницей. Но капитанъ Эйльмеръ зналъ положеніе длъ въ Бельтон и ему было извстно, что миссъ Эмедрозъ не имла никакого обезпеченія въ будущемъ, кром того, что могла сдлать для нея ттка. Она теперь увряла, что не зависитъ отъ этой дамы и капитанъ Эйльмеръ чувствовалъ, что она была несправедлива. Онъ былъ человкъ свтскій и не имлъ намренія отказываться отъ правъ, принадлежавшихъ ему, но ему казалось, что онъ почти обязанъ сказать нсколько словъ, чтобы показать, что, по его мннію, Клэра должна считать себя обязанной повиноваться требованіямъ ттки.

— Зависимость слово непріятное, сказалъ онъ:— и никогда нельзя знать что оно значитъ.

— Если бы вы были женщиной, вы знали бы. Это значитъ, что я должна оставаться въ Перивэл по воскресеньямъ, между тмъ какъ вы можете здить въ Лондонъ и въ Йоркширъ — вотъ что это значитъ.

— Мн кажется, вы хотите сказать, что вы должны исполнять обязанность относительно вашей ттки и исполненіе это для васъ несовсмъ пріятно. Вс-таки съ вашей стороны было бы безразсудно не исполнять…

— Не то, совсмъ не то. Это было бы не безразсудно, а нехорошо. Ттушка была добра ко мн и, слдовательно, я обязана повиноваться ей. Но она и къ вамъ также добра, а между тмъ вы не обязаны — вотъ на что я жалуюсь. Вы узжаете подъ ложными предлогами, а между тмъ думаете, что вы исполняете вашу обязанность. Вы должны видть вашего стряпчаго, это значитъ, что вы отправляетесь въ клубъ, или навстить вашихъ арендаторовъ — это значитъ отправляться на охоту.

— У меня нтъ арендаторовъ.

— Вы знаете очень хорошо, что вы могли бы оставаться по воскресеньямъ, не сдлавъ ущерба никому, только вы не хотите бывать въ церкви три раза и слушать какъ ттушка читаетъ проповдь потомъ. Почему бы вамъ не остаться, а мн отправиться въ клубъ?

— Я очень былъ бы радъ, еслибы вы могли это устроить.

— Но я не могу: намъ не позволяютъ имть клубы и ходить на охоту, или поступать какъ мы хотимъ въ чомъ бы то ни было, ссылаясь на предлоги о стряпчихъ.

— Я, пожалуй, останусь, если вы попросите меня.

— Ужь наврно я этого не сдлаю, во-первыхъ, вы заснте и она обидится, и ваши страданія не сдлаютъ легче мои. Я не намрена измнять привычки свта, но чувствую, что имю право ворчать на нихъ иногда.

Мистриссъ Уинтефильдъ жила въ большомъ кирпичномъ дом, въ середин города, имвшемъ длинный фасадъ на улицу, потому-что тутъ былъ не только самый домъ съ тремя квадратными окнами, съ каждой стороны двери, и семью окнами надъ ними и опять съ семью окнами въ верхнемъ этаж, но и конецъ каретныхъ сараевъ также выходилъ на улицу, съ фамильными часами, столь же уважаемыми въ Перивэл, какъ и городскіе часы, а между каретнымъ сараемъ и домомъ былъ широкій входъ на дворъ и также входъ къ задней двери. Ни одинъ перивэлецъ не осмливался сомнваться, что домъ мистриссъ Уинтерфильдъ былъ самымъ важнымъ домомъ въ город, ни одинъ прізжій не сомнвался въ этомъ, смотря на фасадъ, напротивъ мистриссъ Уинтерфильдъ жили главный докторъ и отставной архитекторъ, такъ что глаза этой дамы не оскорблялъ видъ лавокъ. Лавки начинались за нсколько шаговъ отъ ея дома съ каждой стороны, но такъ-какъ эти лавки принадлежали ей, то, разумется, видъ ихъ былъ сносенъ. Еслибы я жилъ тамъ, то для меня былъ бы нестерпимъ видъ травы, пробивавшейся между камней на дорог. Нтъ ни одного признака наступающаго упадка, который былъ бы такъ печаленъ для глазъ, какъ тотъ, который говоритъ объ упадк среди тсноты людской. Отъ людей или лошадей никогда не было тсно на этомъ конц Перивэля. Эта улица составляла часть главной линіи дороги отъ Сэлисбери въ Таунтонъ, дилижансы, телеги и почтовые экипажи часто прозжали по ней, но теперь она была пуста, даже омнибусы съ желзной дороги Никогда не прозжали тутъ, если имъ не приказывали останавливаться у двери мистриссъ Уинтерфильдъ. Для самой мистриссъ Уинтерфильдъ эта пустота имла, я думаю, какую-то меланхолическую привлекательность. Она шла къ настроенію ея души и къ ея религіознымъ воззрніямъ, напоминая каждый день, что предметы міра сего проходятъ и разрушаются.

Позади дома былъ квадратный щегольской садикъ, разбитый параллелограммами, каждое дерево соотвтствовало другому дереву въ каждомъ углу, и по этому садику мистриссъ Уинтерфильдъ любила прогуливаться когда позволяла погода. Бдная Клэра! сколько совтовъ получала она въ этихъ прогулкахъ и какъ часто слушала нравоученія дтямъ садовника! мистриссъ Уинтерфильдъ всегда была несчастлива съ своими садовниками. Степенныхъ лакеевъ множество, и даже кучеровъ можно найти, которые за извстную плату общаютъ читать полезныя книги, но классъ садовниковъ считаетъ себя въ прав имть свободу совсти и не хочетъ покоряться домашнему деспотизму по воскресеньямъ. Они живутъ въ своихъ коттэджахъ и хотятъ имть сво мнніе въ церковныхъ длахъ. Мистриссъ Уинтерфильдъ знала, что она обязана давать большое жалованье такому садовнику, какого она желала имть. Слдуетъ платить хорошо человку, который будетъ покоряться ежедневнымъ разспросамъ о душеспасительныхъ чувствахъ его самого, его жены и его семейства. Но даже, хотя она давала большое жалованье, ни одинъ садовникъ не хотлъ оставаться у нея. Одинъ добросовстный человкъ пытался выторговать свободу на шесть неважныхъ дней въ недлю, онъ былъ тврдъ и охотно соглашался отказаться отъ дня отдохновенія, но и этой свободы ему не предоставили и онъ также ушолъ. Онъ говорилъ, что онъ не можетъ оставаться, потому-что предпочиталъ, выкурить трубку табаку и держать на колнахъ своего ребнка вмсто того, чтобы слушать по вечерамъ скучнйшее чтеніе.

Бдная мистриссъ Уингерфильдъ! она была ревностна въ своей молодости и слушала чтеніе съ тврдостью, котораго другіе не могли достигнуть. И въ старости она была также ревностна, покоряясь терпливо скук нестерпимой для тхъ, у кого нтъ душеспасительной тврдости. Перивэльскія проповди не были ни блестящи, ни краснорчивы, ни поощрительны. Вс, что говорили старый викарій и молодой пасторъ, она слышала разъ сто, она знала вс наизусть и могла бы сказать имъ проповди гораздо лучше, чмъ они говорили ей. Она не могла научиться изъ нихъ ничему, а между тмъ слушала ихъ по три раза въ день, страдая отъ холода зимою, отъ кашля весною, отъ жара лтомъ и отъ ревматизма осенью, а теперь, когда докторъ запретилъ ей ходить въ церковь больше двухъ разъ, совтуя ходить только одинъ разъ, она считала это запрещеніе большимъ огорченіемъ.

Племянникъ и племянница пріхали къ ней вмст. Щегольской грумъ, въ блыхъ бумажныхъ перчаткахъ и въ низкомъ четырхколсномъ кабріолет былъ посланъ на встрчу Клэр. Мистриссъ Уинтерфильдъ считала неприличнымъ, чтобы ея племянница — хотя только прімная — прізжала къ ней въ омнибус.. Капитанъ Эйльмеръ сталъ править кабріолетомъ вмсто грума, а поклажу отдали въ дилижансъ.

— Это очень счастливо, что вы пріхали вмст! сказала мистриссъ Уинтерфильдъ.— Я не знала, когда ожидать тебя, Фредъ. Ты не напишешь въ которомъ часу ты прідешь.

— Я нахожу безопасне предоставлять себ большую свободу, ттушка, когда имешь столько дла.

— Съ мущинами всегда такъ бываетъ, сказала мистриссъ Уинтерфильдъ.

Клэра посмотрла на капитана Эйльмера, но не обнаружила своихъ подозрній.

— Но я знала, что Клэра прідетъ съ этимъ поздомъ, продолжала старушка:— и послала Тома встртить е. Дамы всегда могутъ быть пунктуальны: это он могутъ по-крайней-мр.

Мистриссъ Уинтерфильдъ принадлежала къ числу тхъ женщинъ, которыя всегда думаютъ, что ихъ полъ во всхъ отношеніяхъ ниже мужского.

КАПИТАНЪ ЭЙЛЬМЕРЪ ВСТРЧАЕТЪ СВОИХЪ ДОВРИТЕЛЕЙ.

Въ первый вечеръ своего прізда капитанъ Эйльмеръ былъ очень внимателенъ къ ттк, онъ очень хорошо понималъ необходимость и пользу такого вниманія, и Клэр было забавно наблюдать за нимъ, когда онъ сидлъ возл ттки цлый часъ, отвчая на вопросы и длая замчанія, согласовавшіяся съ настроеніемъ духа старушки. Клэру почти не приглашали присоединиться къ разговору въ этотъ вечеръ. Она сидла и слушала и не могла не думать, что Уилль Бельтонъ былъ бы не такъ ловокъ, но выказалъ бы больше прямоты. Однако почему же капитану Эйльмеру не разговаривать съ своей тткой? Уилль Бельтонъ также разговаривалъ бы съ своей тткой, еслибы она у него была, но онъ влъ бы свой разговоръ, а не тткинъ. Клэра никакъ еще не могла ршить искренній человкъ былъ капитанъ Эйльмеръ или нтъ. На слдующій день Эйльмера не было дома цлое утро: онъ длалъ визиты своимъ доврителямъ и въ три часа долженъ былъ говорить рчь въ ратуш. Особыя мста въ галере были оставлены для мистриссъ Уинтерфильдъ и ея племянницы, и старушка непремнно ршилась быть тамъ. По мр того, какъ время приближалось, она приходила въ тревожное состояніе и наконецъ стала опасаться неудобства подниматься на лстницу ратуши, но вс-таки не оставляла своего намренія и безъ десяти минутъ въ три сидла на свомъ мст.

— Я полагаю, начнутъ молитвой, сказала она Клэр.

Клэра, не знавшая, какимъ образомъ происходятъ такіе митинги, сказала, что и она тоже полагаетъ. Жена совтника, сидвшая по другую сторону мистриссъ Уинтерфильдъ, начала объяснять, что такъ-какъ капитанъ станетъ говорить о политик, то молитвы не будетъ.

— Однако въ парламент бываютъ молитвы, сказала мистриссъ Уинтерфильдъ съ большимъ гнвомъ.

На это жена совтника, испуганная гнвомъ знатной дамы, сказала, что она не знаетъ. Посл этого мистриссъ Уинтерфильдъ продолжала надяться до-тхъ-поръ, пока платформа наполнилась и дло началось. Тутъ она объявила, что перивэльцы безбожники и выразила большое сожалніе, что ея племянникъ иметъ съ ними дло.

— Никакого добра не можетъ выйти изъ этого, душа моя, сказала она.

Клэра съ самого начала боялась, что никакого добра не выйдетъ изъ поздки ея ттки въ ратушу.

Капитанъ Эйльмеръ сказалъ свою рчь, которую вс мы слышали и читали такъ часто, особенно приспособленную къ перивэльцамъ. Онъ былъ консерваторъ и, разумется, говорилъ своимъ слушателямъ, что наступаетъ хорошее время: онъ и его семейство прилежно примутся за дло, и что перивэльцы услышатъ такія вещи, которыя удивятъ ихъ. Такса на солодъ будетъ уничтожена, фермеры будутъ производить свободную торговлю пивомъ и Старая Англія опять длается Старой Англіей. Онъ исполнилъ это довольно хорошо, какъ обыкновенно исполняютъ подобные господа, и Перивэль былъ доволенъ своимъ членомъ, за исключеніемъ одного перивэльца. Для мистриссъ Уинтерфильдъ, слушавшей всми ушами, казалось, что онъ упустилъ изъ вида единственный предметъ, о которомъ стоило упоминать. Наконецъ онъ сказалъ нсколько словъ о брак и развод, осуждая настоящій законъ, которому перивэльцы сильно противились и просьбами и митингами. Услышавъ это, мистриссъ Уинтерфильдъ стукнула своимъ зонтикомъ и закричала ура своимъ слабымъ, старымъ голосомъ, но перивэльцы услышали восклицаніе и оно повторилось по всей комнат, пока ттка члена подумала, что племяннику ея предназначено уничтожить беззаконный парламевскій актъ и возстановить супружескія узы Англіи въ ихъ прежней строгости. Когда капитанъ Эйльмеръ вышелъ посадить е въ кабріолетъ, она обласкала его, поблагодарила, а возвратясь домой, поздравляла себя передъ Клэрой, что она оставитъ вмсто себя такого племянника.

Капитанъ Эйльмеръ обдалъ у мэра въ этотъ день и слдовательно мистриссъ Уинтерфильдъ могла наговориться о нмъ вдоволь.

— Разумется, я вижу мало молодыхъ людей, сказала она: — но я даже не слышу о такихъ, которые похожи на него.

Опять Клэра подумала о свомъ кузен Уилл: онъ совсмъ не былъ похожъ на Фредерика Эйльмера, но не былъ ли онъ лучше? А между тмъ, думая такимъ образомъ, она вспомнила, что она отказала своему кузену Уиллю оттого, что любила этого самаго Фредерика Эйльмера, котораго въ душ осуждала.

— Я уврена, что онъ очень хорошо исполняетъ свою обязанность какъ членъ парламента, сказала Клэра.

— Этого одного было бы недостаточно, но если къ этому присоединяется то, что гораздо лучше — это много значитъ. Мн говорили, что многіе изъ членовъ Парламента безбожники.

— О ттушка!…

— Объ этомъ страшно подумать, другъ мой.

— Но, кажется, они должны принимать присягу или что-то въ этомъ род, чтобы показать, что они христіане.

— Не теперь, другъ мой, это вс прекратилось съ-тхъ-поръ, какъ у насъ членами жиды. Теперь и атеистъ можетъ поступить въ Парламентъ, и мн говорили, что большая часть изъ нихъ атеисты. Я помню, когда въ Парламент не могъ засдать папистъ. Но теперь, кажется, уничтожаютъ вс хорошее. Для меня очень утшительно, что Фредерикъ таковъ, какой онъ есть.

— Я уврена, что это должно быть утшительно для васъ, ттушка.

Наступило молчаніе, въ продолженіе котораго мистриссъ Уинтефильдъ не подавала знака, что разговоръ долженъ считаться конченымъ. Клэра такъ хорошо знала привычки ттки, что была уврена, что она будетъ продолжать и ждала терпливо, не думая брать свою книгу.

— Я говорила съ нимъ о теб вчера, сказала наконецъ мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Это не можетъ его интересовать.

— Почему же? Не-уже-ли ты полагаешь, что онъ не интересуется тми, кого я люблю? Это очень его заинтересовало и онъ сказалъ мн то, чего я не знала и что ты должна была мн сказать.

Клэра покраснла, сама не зная почему и пришла въ волненіе.

— Онъ говорилъ, что сумма, которою обезпечилъ тебя отецъ, вся промотана.

— Если онъ употребилъ это выраженіе, онъ былъ очень жестокъ, сердито сказала Клэра.

— Я не знаю, какое выраженіе онъ употребилъ, но онъ не былъ жестокъ, онъ никогда не бываетъ жестокъ. Я нахожу, что онъ очень великодушенъ.

— Мн не нужно его великодушія, ттушка.

— Это вздоръ, душа моя! Если онъ сказалъ мн правду, на что ты можешь надяться?

— Мн ни на что не нужно надяться, я терпть не могу слышать объ этомъ.

— Клэра, я удивляюсь, какъ ты можешь говорить такимъ образомъ! Еслибы теб было только семнадцать лтъ, это было бы глупо, по въ твои лта это неизвинительно. Когда я умру и отецъ твой умртъ, кто тебя обезпечитъ? Сдлаетъ это твой кузенъ, мистеръ Бельтонь, которому достанется имніе?

— Да, сдлаетъ — если я ему позволю, о, разумется, я ему не позволю. Но, ттушка, пожалуста не продолжайте! Я лучше готова умереть съ голода, чмъ говорить объ этомъ.

Наступило новое молчаніе, но Клэра опять знала, что разговоръ не кончился: она знала также, что напрасно было бы стараться перемнить предметъ разговора. Она даже не могла придумать о чомъ говорить другомъ — такъ она была взволнована.

— Что заставляетъ тебя предполагать, что мистеръ Бельтонь будетъ такъ щедръ? спросила мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Я не знаю, я не могу сказать. Онъ мой ближайшій родственникъ и изъ всхъ, кого я знала, онъ самый лучшій, самый великодушный и самый безкорыстный. Когда онъ пріхалъ къ намъ, папа былъ непріязненно расположенъ къ нему — терпть не могъ даже его имени, но когда настало время его отъзда, папа не могъ перенести объ этомъ мысль, потому что онъ былъ такъ добръ.

— Клэра…

— Что такое, ттушка?

— Я надюсь, ты знаешь мою привязанность къ теб.

— Разумется, я знаю, ттушка, надюсь, что вы также врите и моей къ вамъ.

— Есть между тобою и мистеромъ Бельтономъ что-нибудь, кром родственной привязанности?

— Ничего.

— Потому что, еслибы я знала это, то разумется, мои заботы прекратились бы.

— Нтъ, ничего. Но пожалуста не заботьтесь обо мн.

Клэра думала-было разсказать вс ттк, но она вспомнила, что разсказать о ея отказ кузену значило бы поступить съ нимъ дурно.

Наступило краткое молчаніе и потомъ мистриссъ Уинтерфильдъ продолжала:

— Фредерикъ думаетъ, что я должна обезпечить тебя въ момъ завщаніи. Это, разумется, то же самое, какъ-будто онъ предложилъ сдлать это самому. Я сказала ему это, прочла ему мо завщаніе вчера. Онъ совтовалъ мн прибавить припись къ духовной. Я спросила его: сколько мн дать теб, и онъ сказалъ полторы тысячи фунтовъ. Посл моихъ похоронъ останется столько, не обременяя имнія. Ты должна признаться, что онъ былъ очень щедръ.

Но Клэра въ душ вовсе не благодарила капитана Эйльмера за его щедрость. Она охотно приняла бы отъ него вс или ничего. Прискорбно было думать, что она обязана ему содержаніемъ, которое избавитъ е отъ необходимости попасть въ богадльню — ему, который два раза чуть-было не предложилъ ей раздлить съ нимъ вс. Она не любила своего кузена Уилля такъ, какъ любила его, но увренія ея кузена Уилля, что онъ будетъ обращаться съ нею съ заботливостью брата, было для нея гораздо пріятне, чмъ совты Фредерика Эйльмера ттк въ ея пользу. Въ ея настоящемъ расположеніи духа ей ненужно было ничьей заботливости, она не желала никакого обезпеченія, для нея было утшеніе въ чувств, что когда она останется одна на свт, что вс друзья поступили съ нею дурно. Въ этой перспектив было какое-то очарованіе, которого она не желала лишиться увреніемъ, что, по милости капитана Эйльмера, она будетъ получать семьдесятъ фунтовъ въ годъ.

— Ну что же, другъ мой? продолжала мистриссъ Уинтерфильдъ когда Клэра не отвчала на эту похвалу.

— Мн очень трудно сказать что-нибудь объ этомъ, ттушка. Что я могу сказать, кром того, что я не желаю быть въ тягость никому.

— Этого положенія достигаютъ очень немногія женщины — то есть очень немногія незамужнія женщины.

— Мн кажется, было бы хорошо, еслибы всхъ незамужнихъ женщинъ задушали, когда имъ минетъ тридцать лтъ, сказала Клэра съ свирпой энергіей, испугавшей ея тетку.

— Клэра, какъ ты можешь говорить такія нечестивыя вещи — такія ужасныя и нечестивыя вещи!

— Вс было бы лучше, чмъ слышать такіе попрки. Чмъ я виновата, что я не мущина и не могу заработывать себ хлбъ? Но я не сочту для себя унизительнымъ пойти въ горничныя и капитанъ Эйльмеръ это увидитъ. Я скоре пойду въ горничныя, не имя ничего, кром моего жалованья, чмъ возьму деньги, которыя онъ хочетъ мн подарить, это будетъ безполезно, ттушка, потому что я ихъ не возьму.

— Эти деньги я оставляю теб. Это подарокъ не отъ Фредерика.

— Это вс равно, ттушка. Онъ говоритъ, что вы должны это сдлать, и вы сейчасъ мн сказали, что это будетъ выдано изъ его кармана.

— Я сама сдлала бы это давно, если бы ты сказала мн правду о длахъ твоего отца.

— Какъ я могла вамъ сказать? я скоре откусила бы себ языкъ. Но я скажу вамъ правду теперь, если бы я знала, что вс это будетъ говорено обо мн и что вы будете разсуждать о нашей бдности съ капитаномъ Эйльмеромъ, я совсмъ не пріхала бы въ Перивэль, я предпочла бы, чтобы вы разсердились на меня и подумали, что я забыла васъ.

— Ты не сказала бы этого, Клэра, если бы вспомнила, что это будетъ тво послднее посщеніе ко мн.

— Нтъ, нтъ! это будетъ не послднее. Но не говорите объ этихъ вещахъ. Было бы гораздо лучше, чтобы я была здсь когда его нтъ.

— Я надялась, что когда я умру, вы оба будете со мною какъ мужъ и жена.

— Такія надежды никогда не сбываются.

— Я думала бы, что онъ этого желаетъ.

— Это вздоръ, ттушка, право такъ, потому что никто изъ насъ этого не желаетъ.

Ложь по такому поводу отъ женщины, при подобныхъ обстоятельствахъ, едва-ли можетъ считаться ложью. Она говорится не съ низкой цлью и служитъ единственнымъ оплотомъ, которымъ женщина можетъ прикрыть свою слабость.

— Судя по тому, что онъ сказалъ вчера, продолжала мистриссъ Уинтерфильдъ:— мн кажется, ты сама въ этомъ виновата.

— Пожалуста, пожалуста не говорите такимъ образомъ! Никто не виноватъ, если двое людей не желаютъ сдлаться мужемъ и женой.

— Разумется, я не длала ему положительныхъ вопросовъ! даже съ моей стороны было бы неделикатно это сдлать. Но онъ говорилъ такъ, что какъ-будто онъ иметъ о теб самое высокое мнніе.

— Въ этомъ нтъ никакого сомннія. Я также имю высокое мнніе о мистер Посситт.

— Мистеръ Посситтъ превосходный молодой человкъ, серьзно сказала мистриссъ Уинтерфильдъ.

Посситтъ былъ ея любимымъ пасторомъ въ Перивэл и всегда обдалъ у ней но воскресеньямъ между обдней и вечерней и мистриссъ Уинтерфильдъ особенно заботилась, чтобы онъ выпивалъ дв рюмки ея лучшаго портвейна для поддержанія его здоровья.

— Но у мистера Посситта нтъ ничего, кром его пасторскаго мста, прибавила она.

— Увряю васъ, ттушка, нтъ никакой опасности.

— Я не знаю, что ты называешь опасностью, но Фредерикъ какъ-будто думаетъ, что ты всегда рзко отвчаешь ему. Надюсь, ты не намрена ссориться съ нимъ за то, что я люблю его боле всхъ на свт?

— О ттушка! какія жестокія вещи вы говорите мн, не думая о нихъ.

— Я не имю никакихъ жестокихъ намреній и ничего боле не скажу о нмъ. Я говорила теб прежде, что я не находила нужнымъ лишать Фредерика моего маленькаго состоянія, такъ какъ я думала, что деньги, отложенныя для тебя отцомъ, еще цлы, теперь теб лучше знать, что я наконецъ узнала правду и тотчасъ же поговорю съ моимъ нотаріусомъ объ этой перемн.

— Милая ттушка! разумется я васъ благодарю.

— Мн не нужно благодарности, Клэра. Я смиренно стараюсь исполнять то, что считаю моею обязанностью. Я считала себя не боле какъ управительницею моихъ денегъ. Я знаю хорошо, что я часто дурно исполняла мою управительскую обязанность, потому что, есть ли какія обязанности, въ исполненіи которыхъ мы были бы непогршимы?

Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и крпко сжала въ рукахъ молитвенникъ, который она читала, когда начался разговоръ. Клэра знала, что теперь ничего уже не будетъ боле говорено и что теперь она не должна прерывать свою ттку. По ея поз, по ея зажмуреннымъ глазамъ мистриссъ Уинтерфильдъ можно бы принять за спящую, но Клэра могла видть по тихому движенію губъ, что ттка ея услаждается молитвою.

Клэра сердилась на себя, сердилась на всхъ. Она знала, что старушка, сидвшая передъ нею, была очень добра и что вс сказанное ею было сказано изъ чистой доброты и желанія исполнить строгую обязанность, и Клэра сердилась на себя за то, что не выразила съ большей готовностью своею любовь и признательность. Мистриссъ Уинтерфильдъ была женщина любящая и добрая, и холодность ея племянницы, какъ она это знала, должна сильно е оскорбить. Но вс-таки что могла Клэра сказать или сдлать? Она говорила себ, что громко расхваливать капитана Эйльмера было бы свыше ея силъ, а мистриссъ Уинтерфильдъ именно такой признательности желала. Клэра не была признательна капитану Эйльмеру и не желала ничего имть отъ его великодушія. Потомъ ея мысіи обратились на другую часть рчи ея ттки: возможно ли, чтобъ этотъ человкъ дйствительно былъ привязано къ ней и чтобъ его отталкивало ея собственное обращеніе? Она знала, что она взяла привычку спорить съ нимъ о предметахъ постороннихъ и оспоривать его поведеніе полушутливо, полусерьзно. He-уже-ли это была правда, что она такимъ образомъ лишала себя того, что было бы для нея — какъ она откровенно признавалась себ самой — единственнымъ сокровищемъ, какого она желала? Два раза, какъ было сказано прежде, на губахъ его дрожали слова, которыя могли бы навсегда ршить для нея вопросъ, и въ обоихъ случаяхъ, какъ она знала, она сама смхомъ перебивала драгоцнныя слова. Но еслибъ онъ имлъ серьзное намреніе, никакой смхъ не отвлкъ бы его отъ цли. Могла ли она смхомъ помшать объясненію Уилля Бельтона?

Наконецъ губы перестали шевелиться и Клэра узнала, что ея ттка заснула. Бдная старушка почти не спала по ночамъ, но натура, требовавшая своихъ правъ, дала ей успокоеніе въ кресл у камина. Он сидли въ большой двойной гостиной наверху, въ которой зимою всегда топилось два камина, свчи стояли въ задней комнат, а об дамы сидли въ той, которая выходила на улицу. Это мистриссъ Уиптерфильдъ длала для того, чтобы сберечь глаза и вмст съ тмъ, чтобъ быть близко отъ огня если онъ понадобится. Такимъ образомъ Клэра сидла неподвижно въ темнот, заботясь, чтобъ не разбудить ттку и желая быть возл нея, когда она проснтся. Капитанъ Эйльмеръ объявилъ о свомъ намреніи воротиться домой рано съ обда мэра и дамы ждали его прізда, прежде, чмъ будетъ поданъ чай. Клэра почти сама заснула, когда дверь отворилась и капитанъ Эйльмеръ вошолъ въ комнату.

— Шш! сказала она тихо приподнимаясь съ кресла и прикладывая палецъ къ губамъ.

Онъ увидлъ Клэру при тускломъ свт камина и заперъ дверь безъ шума. Тогда Клэра прошла въ заднюю комнату и онъ послдовалъ за нею тихими шагами.

— Она совсмъ не спала прошлую ночь, сказала Клэра:— а теперь она устала отъ непривычнаго волненія, и мн кажется лучше не будить е.

Комнаты были большія и они могли помститься на такомъ разстояніи отъ спящей, что ихъ тихія слови не могли разбудить ее.

— Очень она устала, когда воротилась домой? спросилъ онъ.

— Не очень. Она много говорила посл того.

— Говорила она вамъ о свомъ завщаніи?

— Да, говорила.

— Я такъ и думалъ.

Потомъ онъ замолчалъ, какъ-будто ожидалъ, что она опять заговоритъ объ этомъ, но Клэра не желала разсуждать съ нимъ о завщаніи ттки, и для того, чтобы прервать молчаніе, сдлала пустой вопрос:

— Вы, кажется, воротились домой ране чмъ хотли?

— Тамъ было очень скучно и не о чемъ больш говорить. Я воротился рано и можетъ быть оскорбилъ этимъ хозяина. Надюсь, вы примете комплиментъ, заключающійся въ этомъ.

— Ваша ттушка приметъ, когда проснтся. Она будетъ очень рада найти васъ здсь.

— Я проснулась, сказала мистриссъ Унитерфильдъ.— Я слышала какъ вошолъ Фредерикъ. Это очень хорошо, что онъ пріхалъ такъ рано. Клэра, душа моя, будемъ пить чай.

За чаемъ капитанъ Эйльмеръ долженъ былъ разсказать объ обд мэра: какъ ректоръ прочелъ молитву передъ обдомъ, а мистеръ Посситъ посл обда, и какъ супъ былъ дурнъ.

— Боже мой! сказала мистриссъ Уинтерфилдъ:— а вдь его жена была прежде ключницей въ семейств, которое жило очень хорошо.

Вс мистриссъ Уинтерфильдъ на этомъ свт позволяютъ себ маленькія злобныя удовольствія такого рода, безъ сомннія, раскаяваясь въ нихъ въ т минуты, когда гогіорят съ своими друзьями о своихъ ужасныхъ нечестіяхъ. Капитанъ Эйльмеръ разсказавъ потомъ, какъ пили за его здорове и ттка пожелала узнать, сказалъ ли онъ что-нибуд еще, когда благодарилъ, противъ нечестиваго Парламентскаго Акта о развод. На это племянникъ былъ принужднъ отвчать отрицательно и такимъ образомъ шолъ разговоръ во время чая. Мистриссъ Уинтерфильдъ желала слышать каждое слово, какое онъ могъ только сказать о его поступкахъ въ Парламент и о его поступкахъ въ Перивэл, и показывала къ нему ту удивительную привязанность, которую старые люди съ тплымъ сердцемъ чувствуютъ къ избраннымъ ими фаворитамъ. Клэра видла вс это и убдилась, что ея ттка обожаетъ капитана.

— Я теперь лягу спать, друзья мои, сказала мистриссъ Уинтерфильдъ, когда выпила чай.— Я устала отъ этой утомительной лстницы въ ратуш и лучше отдохну въ своей спальной.

Клэра предложила идти съ нею, но ттка отказалась, какъ она отказывалась всегда. Позвонили въ колокольчикъ и старая горничная ушла съ своей госпожой, а миссъ Эмедрозъ и капитанъ Эйльмеръ остались вдвомъ.

— Не думаю, чтобъ она прожила долго, сказалъ капитанъ Эйльмеръ, когда дверь затворилась.

— Мн было бы грустно думать это, но она дйствительно много измнилась.

— Е поддерживаетъ большая тврдость и чувство, что она не должна ослабвать, а нснолпять свою обязанность до конца. Несмотря на вс это, однако, я вижу какъ она перемнилась съ лта. Подумали ли вы, какъ грустно ей будетъ, если она останется одна, когда наступитъ время?

— У ней есть Марта, которая для нея теперь важне всхъ другихъ — кром васъ.

— Вы не можете остаться съ ней Рождество, я полагаю?

— Кто? я? Что же будетъ длать мой отецъ? Папа почти такъ же старъ, какъ ттушка.

— Но онъ крпкаго сложенія.

— Онъ очень одинокъ. Онъ будетъ боле одинокъ чмъ она, потому что у него нтъ такого слуги, какъ Марта. Мн кажется, что женщины могутъ справиться съ собою лучше чмъ мущины, когда дойдутъ до лтъ ттушки.

Посл этого они перешли къ разговору о характер той дамы, съ которой они находились въ такихъ короткихъ отношеніямъ, и несмотря на вс усилія Клэры, капитанъ Эйльмеръ постоянно загсінарййіъ о деньгахъ мистрисъ Уинтерфильдъ и ея завщаніи и о необходимости приписки къ этому завщанію. Наконецъ, Клэра принуждена была сказать:

— Капитанъ Эйльмеръ, этотъ предметъ такъ для меня непріятенъ, что я должна просить васъ не говорить о нмъ.

— Въ момъ положеніи я принужднъ объ этомъ думать.

— Разумется, я не могу помшать вашимъ мыслямъ, но могу уврить васъ, что он безполезны.

— Мн кажется такъ тяжело, что между вами и мною должна быть такая бездна.

Онъ сказалъ это посл непродолжительнаго молчанія, и говоря это смотрлъ, не на Клэру, а на огонь въ камин.

— Я не знаю какая же это особенная бездна?

— Вы сами этому виною. Когда я стараюсь заговаривать съ вами какъ другъ, вы отодвигаетесь отъ меня. Я знаю, что это не отъ ревности.

— Отъ ревности, капитанъ Эйльмеръ!

— Отъ ревности къ ттушк, хочу я сказать.

— Право нтъ.

— Вы слишкомъ горды для этого, но я увренъ, что посторонній, видя это, непремнно подумалъ бы, что это такъ.

— Я не знаю что я длаю или что я должна длать. Во всю мою жизнь, вс, что я длала въ Перивэл, всегда было дурно.

— Намъ съ вами было бы такъ естественно быть друзьями.

— Если мы враги, капитанъ Эйльмеръ, я этого не знаю.

— Но если я осмливаюсь говорить о нашей будущей жизни, вы всегда меня отталкиваете, какъ-будто вы ршились дать мн знать, что я не долженъ объ этомъ заботиться.

— Именно это я и ршилась дать вамъ знать. Вы теперь богатый человкъ, или будете богатымъ, и вы имете вс, что свтъ можетъ вамъ дать, а я всегда буду очень бдной женщиной.

— Причина ли это, чтобы я не принималъ участія въ вашемъ благосостояніи?

— Да, лучшая причина на свт. Мы не родня, хотя имемъ общую связь въ милой мистриссъ Уинтерфильдъ, а по моему мннію ничего не можетъ быть неприличне, чтобы женщина моихъ лтъ зависла отъ мущины вашихъ лтъ, такъ какъ между нами нтъ родства. Я говорю очень откровенно, капитанъ Эйльмеръ, потому-что вы принудили меня къ этому.

— Очень откровенно, сказалъ онъ.

— Если я сказала что-нибудь оскорбительное для васъ, прошу васъ извинить меня, но я была принуждена объясниться.

Она встала и взяла свчу, чтобы идти въ свою спальную.

— Вы меня не оскорбили, сказалъ онъ и также всталъ.

— Спокойной ночи, капитанъ Эйльмеръ.

Онъ взялъ ея руку и удержалъ е въ своихъ рукахъ.

— Скажите, что мы съ вами друзья.

— Почему же намъ не быть друзьями?

— Никакой нтъ причины съ моей стороны, чтобы мы не были нжнйшими друзьями, сказалъ онъ.— Еслибы вы не лишали меня надежды, я сказалъ бы: самыми нжнйшими друзьями.

Онъ вс держалъ е за руку и смотрлъ ей въ лицо, когда говорилъ. Съ минуту она стояла перенося его взглядъ какъ-будто ожидала, что онъ скажетъ еще нсколько словъ, потомъ она отняла руку и опять сказавъ звучнымъ голосомъ: ‘спокойной ночи, капитанъ Эйльмеръ’, она ушла изъ комнаты.

ОБЩАНІЕ КАПИТАНА ЭЙЛЬМЕРА ТЕТК.

Что подразумвалъ капитанъ Эйльмеръ сказавъ ей, что они могутъ быть нжнйшими друзьями, сказавъ столько, а потомъ не говоря ничего боле. Разумется, Клэра задала себ этотъ вопросъ, какъ только осталась одна въ своей спальной, оставивъ капитана Эйльмера внизу. Она дала два отвта себ — два отвта, которые совершенно противорчили одинъ другому. Сначала она ршила, что онъ не сказалъ боле, потому-что онъ былъ обманщикъ, потому-что тщеславіе побуждало его возбуждать надежды, которыя онъ не имлъ намренія исполнить, потому-что онъ любилъ говорить нжности безъ всякаго значенія. Это ея первый отвтъ себ. Но во второмъ она обвиняла себя столько же, сколько прежде обвиняла капитана. Она была холодна съ нимъ, недружелюбна и сурова. Такъ какъ ттка сказала ей, она говорила ему рзкія слова и отталкивала доброе расположеніе, которое онъ предлагалъ ей. Какое право имла она ожидать отъ него объясненія въ любви, когда нарочно останавливала его при каждой попытк приблизиться къ этому объясненію? Она почти знала, что отъ нея зависло поправить вс, но мысль объ этомъ огорчала е — даже была ей противна. Поправить дло долженъ онъ. Было довольно очевидно, что если онъ и имлъ сильное желаніе, то не умлъ взяться за это. Ея кузенъ Уилль Бельтонъ умлъ лучше приниматься за дло.

На слдующее утро, однако, вс ея мысли о капитан Эйльмер разсялись извстіемъ, которое принесла къ ней Марта: ттка ея была больна. Марта боялась, что ея госпожа очень больна, она не смла сама послать за докторомъ, потому-что мистриссъ Уинтерфильдъ имла особенныя чувства насчотъ докторскихъ визитовъ и въ это самое утро ршительно не хотла, чтобы пріхалъ докторъ. На слдующій день докторъ прідетъ самъ-по-себ, потому-что уже нсколько лтъ мистриссъ Уинтерфильдъ имла годового доктора, но она желала, чтобы ничего не длалось вн обыкновеннаго порядка. Марта, однако объявила, что еслибы она одна была съ своей госпожой, то за докторомъ было бы послано непремнно. Теперь она просила помощи отъ Клэры. Разумется, Клэра черезъ нсколько минутъ была у постели ттки и еще черезъ нсколько минутъ тамъ былъ и докторъ.

Было десять часовъ, когда капитанъ Эйльмеръ и миссъ Эмедрозъ встртились за завтракомъ, и они прежде были уже вмст въ комнат мистриссъ Уинтерфильдъ. Докторъ сказалъ капитану Эйльмеру, что его ттка очень больна — опасно больна. Напрасно она была въ такомъ сыромъ, непровтренномъ мст, какъ ратуша, да еще въ ноябр, усталость также была свыше ея силъ. Мистриссъ Уинтерфильдъ тоже созналась Клэр, что она сама знаетъ какъ она больна.

— Я по чувствовала это вчера, когда разговаривала съ тобою, и почувствовала еще сильне, когда оставила васъ посл чая. Я пожила довольно долго. Да будетъ воля Божія!

Въ ту минуту, когда она говорила, что пожила довольно, она забыла о свомъ намреніи относительно завщанія, но она вспомнила это прежде чмъ Клэра ушла изъ комнаты.

— Скажите Фредерику, чтобъ онъ сейчасъ послалъ за мистеромъ Пальмеромъ.

Клэра знала, что Пальмеръ былъ стряпчій и ршилась не передавать этого порученія капитану Эйльмеру, но мистриссъ Уинтерфильдъ послала за племянникомъ, который только-что ушолъ отъ нея, и сама ему приказала. Утромъ изъ конторы Пальмера прислали извстіе, что онъ ухалъ изъ Перивэля и воротится завтра, и что, разумется, по возвращеніи онъ немедленно явится къ мистриссъ Уинтерфильдъ.

Капитанъ Эйльмеръ и миссъ Эмедрозъ не разсуждали ни о чомъ кром о здоровьи своей ттки въ это утро за завтракомъ. Разумется, при подобныхъ обстоятельствахъ въ дом не было никакихъ намковъ о нжнйшей дружб. Для обоихъ ихъ было ясно, что докторъ не надется, чтобы мистриссъ Уинтерфильдъ встала съ постели, и для Клэры было ясно, что ея ттка была такого же мннія.

— Теперь я едва-ли буду въ состояніи похать домой, сказала она.

— Было бы хорошо съ вашей стороны, еслибы вы могли остаться.

— А вы?

— Я останусь до воскресенья. Если до того времени ей будетъ лучше, я съзжу въ Лондонъ и возвращусь въ конц недли. Я знаю, что вы этому не врите, но право мущина иметъ дла, которыми онъ долженъ заняться.

— Я врю вамъ капитанъ, Эйльмеръ.

— Но вы должны писать ко мн каждый день.

На это Клэра не длала возраженія, она должна также написать кому-то другому: она должна написать кузену Уиллю какъ мало иметъ она надежды быть дома на Рождество и объяснить въ то же время, что его визитъ къ ея отцу будетъ тмъ пріятне.

— Вы теперь идте къ ней? спросилъ капитанъ, какъ только Клэра встала посл завтрака: — я останусь дома цлое утро и если вамъ я буду нуженъ, пришлите за мной.

— Ей можетъ-быть будетъ пріятно видть васъ.

— Я буду приходить время отъ времени. Я совсмъ остался бы у ней, только я буду мшать.

Онъ взялъ газеты и спокойно услся у камина, а Клэра пошла къ своей утомительной обязанности въ комнату ттки.

Стряпчій не пріхалъ ни на этотъ, ни на слдующій день и мистриссъ Уинтерфильдъ умерла въ воскресенье утромъ. Въ субботу вечеромъ Пальмеръ прислалъ сказать, что его задержали въ Таунтон, но что онъ будетъ у мистриссъ Уинтерфильдъ утромъ въ понедльникъ. Въ пятницу бдная старушка говорила много объ этомъ, но е утшило увреніе племянника, что вс будетъ исполнено какъ она желала, будетъ прибавлена припись къ завщанію или нтъ. Клэр она не сказала ничего боле объ этомъ, и въ такое время капитанъ Эйльмеръ чувствовалъ, что онъ не можетъ длать Клэр никакихъ увреній на этотъ счотъ. Но Клэра знала, что завщаніе не перемнено, и хотя въ это время она не много думала о деньгахъ, однако она тврдо ршила какъ она должна поступить. Ничто не заставитъ е принять въ подарокъ полторы тысячи фунтовъ, и даже пенсовъ, отъ капитана Эйльмера. Во время этой болзни въ дом они много бывали вмст и никто не могъ быть ласкове къ ней, какъ былъ онъ. Онъ началъ называть е Клэрой, какъ это длается, когда люди раздляютъ вмст подобныя обязанности, и былъ очень пріятенъ и дружелюбенъ въ обращеніи съ ней. Ей казалось, что и онъ также желаетъ взять на себя заботы и любовь прімнаго брата. Но она не хотла имть его прімнымъ братомъ. Оба человка, которыхъ она любила больше всего на свт, хотли занять ненадлежащее мсто, и она чувствовала, что между ними обоими она останется одинокою.

Въ субботу передъ вечеромъ они оба догадались о положеніи мистриссъ Уинтерфильдъ, и капитанъ Эйльмеръ сказалъ Пальмеру о свомъ опасеніи, что его приходъ въ понедльникъ будетъ безполезенъ. Онъ объяснилъ также въ чомъ дло и объявилъ, что онъ будетъ готовъ дополнить пропускъ въ завщаніи. Пальмеръ повидимому думалъ, что это было бы даже лучше чмъ сдлать припись къ завщанію въ послднія минуты жизни мистриссъ Унитерфильдъ, и вслдствіе этого, онъ и капитанъ Эйльмеръ, успокоились на этотъ счотъ.

Почти весь вечеръ въ субботу Клэра и капитанъ Эйльмеръ оставались съ тткой, когда приближалось утро, а вмст съ нимъ и послдній часъ, мистриссъ Уинтерфильдъ сказала нсколько словъ, понятныхъ обоимъ, и въ которыхъ она умоляла своего милаго Фредерика имть братскую заботливость о Клэр Эмедрозъ. Даже въ эту минуту Клэра отвергала въ сердце наслдство, чувствуя, что Фредерику Эйльмеру извстно какого рода заботливость долженъ онъ имть. Онъ общалъ ттк, что онъ исполнитъ вс по ея желанію и Клэр было невозможно вслухъ отказаться отъ этого, но она не сказала ничего, а только оставила свою руку лежать вмст съ его рукой подъ худою сухою рукой умирающей. Ттк, однако, когда он остались на минуту одн, Клэра выказала всевозможную любовь, съ признательностью и слезами, съ горячими поцалуями и съ просьбами о прощеніи за вс, въ чомъ она была передъ тткой виновата.

— Моя милочка — дружокъ мой!… сказала старуха, положивъ руку на голову склонившейся двушки, которая скрывала на постели свои заплаканные глаза.

Ттка ея никогда не была при жизни въ такомъ любящемъ расположеніи духа, какъ теперь, когда оставляла е. Потомъ съ горячими, съ страстными словами, въ которыхъ она высказала свои понятія о религіозныхъ обязанностяхъ женщины, мистриссъ Уинтерфильдъ простилась съ своею племянницей, потомъ она имла боле продолжительное свиданіе съ племянникомъ, а потомъ покончила со всми мірскими заботами.

Воскресенье прошло въ горести, которая ршительно необходима въ подобныхъ случаяхъ. Нельзя сказать, чтобы Клэра или капитанъ Эйльмеръ были поражены такимъ горемъ, которое возбуждаетъ въ насъ смерть тхъ, кого мы любили до такой степени, что не можемъ покориться разлук съ ними. Они оба искренно жалли о ттк, но горесть ихъ была того преходящаго рода, отъ котораго сердце не цпенетъ и страждущій не чувствуетъ, что лекарства нтъ. А вс-таки эта горесть требовала грустной физіономіи, молчаливости, словъ, сказанныхъ почти шопотомъ, отсутствія всякихъ развлеченій и почти всякихъ занятій. Капитанъ и Клэра жили вдвомъ въ большомъ дом, не имя другихъ собесдниковъ, садились вмст за обдъ и за чай, но въ этотъ день едва они произнесли словъ двнадцать, и то безъ всякаго значенія. Въ поцедльникъ капитанъ распорядился на счотъ похоронъ, а потомъ ухалъ въ Лондонъ, общавъ воротиться наканун послдней церемоніи. Клэра почти обрадрвалась, что онъ ухалъ, хотя боялась одиночества въ большомъ дом. Она была рада, что онъ ухалъ, находя невозможнымъ говорить съ нимъ непринужденно. Она знала, что онъ готовъ принять видъ покровителя, или нчто въ род опекуна надъ нею, сообразно желанію, выраженному ея тткой, и тврдо ршилась, что она не покорится такому опекунству отъ него. Стало быть чмъ короче будетъ періодъ для подобныхъ разсужденій, тмъ лучше.

Похороны назначены были въ субботу и въ четыре промежуточные дня Посситтъ сдлалъ Клэр два визита. Посситтъ былъ остороженъ въ своихъ словахъ и Клэра сердилась на себя за то, что его слова не имли вса въ ея глазахъ. Она говорила себ, что слова его были пошлы, но она говорила себ также посл перваго его визита, что она не иметъ права ожидать чего-нибудь другого, кром пошлыхъ словъ. Часто ли находятся люди, которые умютъ говорить въ подобныхъ случаяхъ не пошлости, а слова, трогающія душу и приносящія истинное утшеніе слушателямъ? Смиренный слушатель можетъ извлечь утшеніе даже изъ пошлыхъ словъ, но Клэра была не смиренна и упрекала себя за свою гордость.

— Это печальная потеря для меня, говорилъ Посситтъ, посидвъ съ Клэрой полчаса.

Посситтъ былъ слабый, блдный, низенькій человкъ, такъ трудившійся въ приход, что каждый день, включая и воскресенье, онъ ложился въ постель съ такой усталостью во всхъ костяхъ, какъ поднщикъ, работающій въ пол.— Очень большая потеря продолжалъ онъ.— Теперь немногіе понимаютъ что долженъ выдержать пасторъ, какъ понималъ нашъ дорогой другъ.

Если онъ жаллъ о друхъ рюмкахъ портвейна, которыя онъ выпивалъ по воскресеньямъ, кто можетъ порицать его?

— Она была очень добрая женщина, мистеръ Посситтъ.

— Да, дйствительно, и такая внимательная! Вроятно, не извстно кто будетъ жить въ этомъ дом, миссъ Эмедрозъ?

— Неизвстно.

— Капитанъ Эйльмеръ не оставитъ его за собой?

— Ничего не могу сказать, но онъ принужднъ жить въ Лондон для парламента, а въ Йоркширъ прізжаетъ всегда осенью, такъ что ему врядъ ли будетъ нуженъ этотъ домъ.

— Я полагаю. Но печально будетъ, очень печально видть этотъ домъ пустымъ. Ахъ! я никогда не забуду ея доброту ко мн. Знаете ли, миссъ Эмедрозъ, что она всегда присылала мн десять гиней къ Рождеству: она понимала какъ тяжело для джентльмэна жить семидесятью фунтами въ годъ.

Для джентльмэна тяжело жить семидесятью фунтами въ годъ, и для женщины тяжело жить ничмъ, а эта доля предстояла миссъ Эмедрозъ.

Въ пятницу вечеромъ капитанъ Эйльмеръ воротился и Клэра была очень рада видть его. Она встртила его съ нкоторой пріятностью въ обращеніи, и онъ тоже былъ любезенъ съ ней, разсказывалъ ей о своихъ планахъ и говорилъ съ нею какъ-будто она была въ числ тхъ особъ, которыхъ онъ желалъ заинтересовать своимъ будущимъ благосостояніемъ.

— Когда я ворочусь завтра, сказалъ онъ: — надо распечатать и прочесть завщаніе. Это лучше сдлать здсь.

Они сидли у камина въ столовой посл обда и Клэра знала, что возвращеніе, на которое онъ намекалъ, значило возвращеніе съ похоронъ, но она не отвчала на это, такъ какъ не желала ничего говорить о завщаніи ттки.

— А посл этого, продолжалъ онъ:— вамъ надо позволить мн вывести васъ на воздухъ.

— Я совсмъ здорова, сказала Клэра: — мн не особенно нуженъ воздухъ.

— Но вы сидли взаперти цлую недлю.

— Женщины привыкли къ этому и не чувствуютъ этого такъ, какъ вы. Впрочемъ, я пойду съ вами гулять, если вы меня возьмте.

— Разумется, я возьму, а потомъ мы должны ршить наши будущіе планы. Вы назначили день вашего отъзда. Разумется, чмъ дольше вы останетесь, тмъ будете добре.

— Я никому не сдлаю пользы если останусь.

— Вы сдлаете пользу мн, — но врно я не значу ничего желалъ бы я знать, что мн длать съ этимъ домомъ. Милая, добрая старушка! я знаю она желала, чтобы я оставилъ его за собой, она думала, что я буду жить здсь когда-нибудь, но, разумется, я никогда не буду здсь жить.

— Почему же?

— А вы желали бы жить здсь?

— Я не членъ Парламента за Перивэль и не буду главною особою въ город. А вы были бы здсь нчто въ род короля, и потомъ когда-нибудь, получите имніе вашей матушки также какъ и ттушкино, и будете возл вашихъ арендаторовъ.

— Но это не отвтъ на мой вопросъ. Могли ли бы вы ршиться жить здсь, даже если бы это былъ вашъ собственный домъ?

— Почему же нтъ?

— Потому-что здсь такъ ужасно скучно — потому-что здсь нтъ никакой привлекательности. Въ провинціальномъ город должны жить только т, кто такимъ способомъ достатъ себ деньги.

— А что же длать жонамъ и дочерямъ такихъ людей, особенно ихъ вдовамъ? Я не сомнваюсь, что я могла бы жить здсь очень счастливо, если бы возл меня былъ кто-нибудь, кого я любила бы. Я не желала бы пользоваться обществомъ одного мистера Посситта.

— И вы нашли бы его однимъ изъ лучшихъ здсь.

— Мистеръ Посситтъ былъ у меня два раза посл вашего отъзда, и онъ тоже спрашивалъ: что вы намрены длать съ домомъ?

— Что же вы сказали?

— Что я могла сказать? Разумется, я сказала, что я не знаю. Я полагаю, онъ размышлялъ будете ли вы здсь жить и приглашать его обдать по воскресеньямъ!

— Мистеръ Посситтъ очень хорошій человкъ, серьзно сказалъ капитанъ.

Капитанъ Эйльмеръ, сообразно своимъ правиламъ, всегда говорилъ серьзно обо всемъ, что относилось къ перивэльской церкви.

— И совершенно достоинъ приглашенія обдать по воскресеньямъ, сказала Клэра.— Но я не подала ему никакой надежды — какъ могла я? Разумется, я знала, что вы не будете здсь жить, хотя не сказала ему этого.

— Нтъ, не думаю, чтобы я жилъ. Но я вижу ясно, что вы думаете, что я долженъ здсь жить…

— Я имю старинныя идеи относительно того, что мущина долженъ жить возл своего имнія — вотъ и вс. Безъ сомннія, и для другихъ перивэльскихъ жителей, кром мистера Посситта, было хорошо, что милая ттушка жила здсь, и если домъ будетъ запертъ или отданъ въ наймы кому-нибудь, они тмъ боле будутъ чувствовать ея потерю. Но, разумется, вы не обязаны жертвовать собою для нихъ.

— Если я женюсь, сказалъ капитанъ Эйльмеръ очень медленно и тихимъ голосомъ: — разумется, я долженъ думать о желаніяхъ моей жены.

— Но если ваша жена, принимая ваше предложеніе, будетъ знать, что вы живте здсь, она едва-ли возьмтъ на себя требовать, чтобы вы оставили мсто вашего жительства.

— Оно можетъ показаться ей очень скучнымъ.

— Она должна сообразить это прежде чмъ приметъ ваше предложеніе.

— Безъ сомннія, но я не думаю, чтобы какая-нибудь женщина вышла за человка, который связанъ съ Перивэлемъ. Что длаютъ люди, живущіе въ Перивэл?

— Заработываютъ пропитаніе.

— Да, я именно это и говорилъ. Но я не буду заработывать здсь сво пропитаніе.

— Я имю то чувство, о которомъ вы говорилм, къ помстью папа, сказала Клэра, вдругъ перемнивъ разговоръ: — и очень часто думаю о будущей судьб Бельтонскаго замка посл смерти папа. У кузена есть свой домъ въ Плэстоу и не думаю, чтобы онъ жилъ въ Бнльтон.

— А вы куда переселитесь? спросилъ капитанъ.

Какъ только Клэра высказалась, она пожалла о своемъ неблагоразуміи, что ршилась говорить о своихъ длахъ. Ее было пріятно слушать планы капитана и она тврдо ршилась не говорить о своихъ, но теперь oна сама заставила его сдлать ей вопросъ о ея будущей жизни. Она сначала не отвчала на этотъ вопросъ, но онъ его повторилъ:

— Гд же вы будете жить?

— Надюсь, что мн не придтся думать объ этомъ еще долго.

— О подобныхъ вещахъ нелзя не думать.

— Могу уврить васъ, что я о нихъ не думала, но постаpaюсь… Право я не знаю что я постараюсь сдлать.

— Захотите вы жить въ Перивэл?

— Почему же именно здсь?

— Въ этомъ дом — я хочу сказать.

— Я боюсь, что мистеръ Посситтъ не найдт меня доброй. Сказать по правд, я думаю, что каждая дама, живущай здсь одна, должна быть старе меня. Перивэльцы не будутъ показывать молодой женщин то уваженіе, которое они всегда чувствовали къ этому дому.

— Я не говорю одна, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

Клэра встала подъ какимъ-то предлогомъ и оставила его, и между ними ничего не было сказано боле, по-крайней-мр въ этотъ вечеръ. Клэра растревожилась, когда капитанъ спросилъ е, захочетъ ли она жить въ этомъ дом въ Пэривэл. Но когда онъ намекнулъ, что она будетъ тутъ не одна, она почувствовала себя принужднной прекратить разговоръ: она знала, что всегда такъ бываетъ и съ нимъ, и съ нею. Онъ говорилъ вещи, которыя какъ-будто общали, что еще черезъ минуту онъ будетъ у ея ногъ, и потомъ не шолъ дале. А она, когда, слышала эти слова — хотя, по правд сказать, она хотла бы имть его у своихъ ногъ, если бы могла — уклонялась и отступала и какъ бы запрещала ему продолжать. Но Клэра продолжала длать сравненіе и знала хорошо, что ея кузенъ Уилль продолжалъ бы, несмотря на подобныя запрещенія.

Въ эту ночь, однако, когда она осталась одна, она утшала себя мыслью, какъ хорошо поступила она. Въ этой спальной, дверь которой находилась противъ ея комнаты, съ запертыми ставнями, въ ужасной торжественности еще лежало безжизненное тло ея ттки! Что подумала бы она о себ, если бы въ подобную минуту могла слушать слова любви и общать свою руку, когда въ дом такой жилецъ? Она не знала, что въ этой самой комнат онъ общалъ той, которая теперь лежала тутъ, ожидая, что е перенесутъ въ послднее убжище — общалъ, ровно семь дней назадъ, сдлать предложеніе, котораго она всегда и надялась и опасалась, когда онъ разговаривалъ съ нею!

Онъ не могъ имть другого намренія, когда говорилъ ей, чтобы она жила въ большомъ дом въ Перивэл не одна. Она не могла не думать этого, несмотря на то, что подобныя мысли были неприличны въ настоящую минуту. Возможно ли, чтобы она не длала соображеній на этотъ счотъ, какъ бы ни тврды были ея намренія противъ подобныхъ соображеній? Она признавалась себ, что любила этогоі человка и чего боле могла она пожелать какъ не того, чтобы и онъ также полюбилъ е? Но ей овладвало слабое подозрніе — проблескъ, почти похожій на сонъ, что въ этомъ отношеній имъ скоре руководитъ обязанность, чмъ любовь. Можетъ быть он считаетъ себя вынужденнымъ предложить ей свой руку — вынужденъ особенностью своего положенія въ отношеніи ея. Если такъ, если она откроетъ подобныя причины, не можетъ быть сомннія въ какомъ род будетъ ея отвтъ.

КАКЪ КАПИТАНЪ ЭЙЛЬМЕРЪ СДЕРЖАЛЪ СВОЕ ОБЩАНІЕ.

Слдующій день былъ по необходимости печаленъ. Клэра объявила о своемъ намреніи проводить ттку до кладбища и сдлала это вмст съ Мартой, старой служанкой. Было три или четыре траурныхъ кареты, друзья пріхали изъ Таунтона и нкоторые должны были присутствовать при чтеніи завщанія. Какъ печально было это обстоятельство и какъ хорошо вс было исполнено, какъ сытенъ и какъ торжествененъ былъ завтракъ, поданный посл похоронъ для мущинъ, и какъ завщаніе было прочтено безъ всякихъ замчаній Пальмеромъ — объ этомъ не стоитъ и говорить. Въ завщаніи заключались нкоторыя назначенія слугамъ, сумма, отказанная старой горничной, Март, была такъ велика, что была даже причиною обморока, посл котораго старая горничная объявила, что ея покойная барыня была ангелъ. Господину, сдланному душеприкащикомъ вмст съ капитаномъ Эйльмеромъ, было отказано двсти фунтовъ, другихъ никакихъ пунктовъ въ завщаніи не было, кром одного главнаго пункта, въ которомъ завщательница отказывала своему возлюбленному племяннику, Фредерику Фолліотту Эйльмеру, вс, что она имла. Это завщаніе было написано въ то время, когда духъ независимости Клэры оскорбилъ ея ттку и ея имени не упоминалось въ завщаніи. Родственники изъ Таунтона удивились только тому, что Клэр не было оставлено ничего, но такъ-какъ они очень сомнвались относительно размровъ, въ которыхъ имніе должно было бы раздлиться между племянникомъ и прімной племянницей, упущеніе имени миссъ Эмедрозъ возбудило значительное волненіе не безъ нкоторой доли удовольствія. Когда люди жалуются на какой-нибудь жестокій планъ не лично до нихъ касающійся, жалоба вообще сопровождается невыраженнымъ и безсознательнымъ чувствомъ удовольствія.

Когда завщаніе было прочтено и сложено, капитанъ Эйльмеръ, стоявшій на ковр близь камина, сказалъ, что его ттка желала прибавить припись къ завщанію, содержаніе которой было извстно мистеру Пальмеру. Она выразила желаніе оставить полторы тысячи фунтовъ своей племянниц, миссъ Эмедрозъ, но смерть застигла е такъ быстро, что она не могла выполнить своего общанія. Это намреніе мистриссъ Уинтерфильдъ было извстно и мистеру Пальмеру, и онъ, капитанъ Эйльмеръ, теперь упоминаетъ объ этомъ только для того, чтобы сказать, что, разумется, сумма эта должна принадлежать миссъ Эмедрозъ точно также, какъ бы припись была сдлана. Относительно законнаго права подобнаго вопроса не могло быть и рчи, по онъ понималъ, что законное, право миссъ Эмедрозъ при подобныхъ обстоятельствахъ было такъ же законно, какъ и его собственное, слдовательно, съ его стороны не было никакого великодушія. Между присутствующими послышался говоръ одобренія и собраніе разошлось.

Одна старая дама, мистриссъ Фолліоттъ, родственница мистриссъ Уинтерфильдъ, пріхала изъ Таунтона посмотрть въ чомъ дло. Она всегда была въ несогласіи съ мистриссъ Уинтерфильдъ, такъ какъ она любила карты и ужины и всю жизнь держалась мнній, противоположныхъ мнніямъ исривэльской дамы. Эта мистриссъ Фолліотть первая сказала Клэр о завщаніи. Клэра, разумется, совершенно была равнодушна. Она давно уже знала, что ттка не намрена оставить ей ничего и ея единственною надеждою было то, чтобъ е избавили отъ соболзнованій и замчаній на этотъ счотъ. Но мистриссъ Фолліоттъ, качая головою, сказала Клэр, какъ ттка забыла упомянуть о ней въ завщаніи, а потомъ сказала ей также о великодушіи капитана Эйльмера.

— Мы вс думали, прибавила мистриссъ Фолліотть:— что она сдлаетъ для васъ что-нибудь получше этого, или не оставить васъ въ зависимости отъ него.

Капитанъ Эйльмеръ придерживался мнній Нижней Церкви и мистриссъ Фолліоттъ имла къ нему большое нерасположеніе.

— Мы съ ттушкой совершенно понимали другъ друга, сказала Клэра.

— Наврно такъ. Но, стало быть, вы одна понимали е, конечно то, что она сдлала совершенно справедливо, такъ какъ она считалась праведницей, но мы, гршницы, считали бы такое завщаніе дломъ очень дурнымъ, также какъ и то, чтобъ оставить одну особу въ зависимости отъ великодушія другой посл нашей смерти.

— Но здсь нтъ никакой зависимости отъ чужой щедростй, мистриссъ Фолліоттъ.

— Онъ не долженъ дать вамъ ни шиллинга, если не захочетъ.

— У него и не попросятъ ни одного шиллинга.

— Я не думаю, чтобъ онъ отступился отъ своихъ словъ, сказанныхъ публично.

— Любезная мистриссъ Фолліоттъ, серьзно сказала Клэра:— пожалуста не будемъ говорить объ этомъ. Это совершенно безполезно. Я никогда не ожидала наслдства посл ттушки и знала давно, что оно достанется капитану Эйльмеру, который и по закону наслдникъ мистриссъ Уинтерфильдъ. Она не была моею тткою и я не имла на не никакихъ правъ.

— Но вс полагали, что она васъ обезпечитъ.

— Такъ какъ я не принадлежала къ числу всхъ, то это ничего не значитъ.

Мистриссъ Фолліоттъ отретировалась, исполнивъ, какъ она думала, свою обязанность относительно Клэры, и удовольствовалась тмъ, что бранила завщаніе мистриссъ Уинтерфильдъ въ свомъ кругу, въ Таунтон.

Въ этотъ день вечеромъ, когда вс гости разъхались и въ дом опять стало тихо, капитанъ Эйльмеръ счолъ нужнымъ объяснить Клэр завщаніе своей ттки относительно денегъ, которыя мистриссъ Уинтерфильдъ имла намреніе отказать ей. Когда Клэра пришла въ нетерпніе и не хотла его слушать, онъ началъ спорить съ нею и доказывать, что это разговоръ дловой, который она непремнно должна выслушать.

— Можетъ быть, сказалъ онъ: — и я надюсь, что такъ будетъ, что изъ этого не выйдетъ никакой разницы, кром тоо, что вамъ пріятно будетъ знать, какъ она заботилась о насъ въ свои послднія минуты. Но вы обязаны узнать ваше положеніе, а я, какъ душеприкащикъ, обязанъ объяснить его вамъ. Но можетъ быть вы предпочтте разсуждать объ этомъ съ мистеромъ Пальмеромъ.

— О нтъ! избавьте меня отъ этого.

— Поймите же, что я выплачу вамъ полторы тысячи фунтовъ, какъ только завщаніе будетъ засвидтельствовано.

— Я ничего не хочу понять. Я знаю очень хорошо, что если я возьму эти деньги, то это будетъ подарокъ отъ васъ, а на это я согласиться не могу.

— Но, Клэра…

— Это нехорошо, капитанъ Эйльмеръ. Хотя я немного понимаю въ законахъ, я знаю, что я не имію никакого права на то, о чомъ не упомянуто въ завщаніи, а я не хочу имть того, на что я не имю права. Я твердо ршилась, и надюсь, мн не станутъ этимъ надодать. Ничего не можетъ быть непріятне, какъ разсужденіе о денежныхъ длахъ.

Можетъ быть капитанъ Эйльмеръ думалъ, что разсужденія не о денежныхъ длахъ могли быть еще непріятне.

— Я могу только просить васъ посовтоваться съ кмъ-нибудь, на кого вы можете положиться. Спросите вашего отца, или мистера Бельтона, и я не сомнваюсь, что оба скажутъ вамъ, что вы имете на эту сумму точно такое же право, какъ если бы она была упомянута въ завщаніи.

— Въ такомъ дл, капитанъ Эйльмеръ, я не хочу спрашивать никого. Вы не можете заплатить мн деньги, когда я не хочу ихъ брать, а я, конечно, ихъ не возьму.

Услышавъ это, онъ улыбнулся, принявъ видъ спокойнаго превосходства. Клэр казалось, что онъ иметъ привычку иногда принимать такой видъ, а потомъ перестала объ этомъ говорить.

Но Клэра знала, что она должна разсуждать объ этомъ подробно съ своимъ отцомъ и опасенія этого разсужденія длали е несчастной. Она уже общала, что воротится домой черезъ день посл похоронъ и сказала капитану Пальмеру о своемъ намреніи. Такой благоразумный человкъ, какъ онъ, разумется, не считалъ приличнымъ, чтобы молодая двушка оставалась у него въ дом какъ гостья, и не сдлалъ никакого возраженія на это ея ршеніе. Она теперь очень жалла, что она не назначила свой отъздъ на слдующій день посл похоронъ, но ей было непріятно хать въ воскресенье: она опасалась этого дня и была бы очень рада, если бы капитанъ оставилъ е и ухалъ въ Лондонъ, но онъ сказалъ, что намренъ оставаться въ Перивэл всю слдующую недлю. Клэра желала бы пригласить мистера Посситта къ обду, но не смла сдлать это предложеніе хозяину дома. Хотя капитанъ Эйльмеръ объявилъ, что мистеръ Посситтъ весьма достойный человкъ, Клэра предполагала, что онъ не захочетъ начать воскресные обды такъ скоро посл смерти ттки. Впрочемъ, дло шло объ одномъ только дн и Клэра ршилась перенести его въ хорошемъ расположеніи духа.

Капитанъ Эйльмеръ далъ положительное общаніе ттк на ея смертномъ одр предложить свою руку Клэр Эмедрозъ и также мало имлъ намренія нарушить сво слово, какъ и отказаться отъ наслдства, оставленнаго ему. Онъ сомнвался, приметъ ли Клэра его предложеніе. Онъ вовсе не былъ человкомъ блистательнымъ и самоувреннымъ, нельзя сказать, чтобы онъ обладалъ правилами высокаго разряда, но онъ былъ умнъ въ обыкновенномъ значеніи этого слова, понималъ собственныя свои выгоды, зналъ также, что эти выгоды зависятъ отъ другихъ вещей, кром денегъ, и былъ человкъ справедливый сообразно обыкновеннымъ правиламъ справедливости на свт. Онъ не думалъ длать предложеніе Клэр въ первый разъ, когда сидлъ у постели своей умирающей ттки. Хотя онъ до-сихъ-поръ не ршался на это, хотя онъ до-сихъ-поръ не имлъ намренія сдлать такой важный шагъ, онъ часто размышлялъ объ этомъ и зналъ, что онъ очень любитъ Клэру. Онъ даже на столько былъ влюблнъ въ не, на сколько это было въ его характер. Онъ не былъ способенъ сокрушаться по женщин, ни даже выдержать сильную борьбу для того, чтобы имть жену, какъ приготовлялся Бельтонъ. Если бы ему отказали, можетъ быть онъ сдлалъ бы предложеніе еще разъ, имя понятіе, что первый отказъ иногда не иметъ большого значенія, и, вроятно, попытался бы и въ третій разъ, побуждаемый какими-нибудь разсчотами такого же рода. Но можно было сомнваться, вложитъ ли онъ много страсти въ свои слова при первомъ, при второмъ и при третьемъ случа, и т, которые знали его хорошо, не ожидали, чтобъ онъ умеръ когда-нибудь отъ разбитаго сердца, если бы онъ совсмъ не имлъ успха.

Когда онъ первый разъ вздумалъ жениться на миссъ Эмедрозъ, онъ воображалъ, что она раздлитъ съ нимъ состояніе ттки, и онъ это думалъ до послдней болзни мистриссъ Уинтерфильдъ. Слдовательно этотъ бракъ казался ему столько же благоразумнымъ, сколько и пріятнымъ, и хотя ттка никогда не говорила ему объ этомъ, онъ понималъ ея желаніе. Когда она сказала ему дня за четыре передъ смертью, что ея состояніе оставлено одному ему и услышавъ, что ея.племянница не иметъ никакой надежды на обезпеченіе отъ отца, выразила желаніе отказать Клэр денежную сумму, она откровенно высказала сво желаніе, но не просила у капитана общанія. Впослдствіи же, узнавъ, что она при смерти, она спрашивала его на счотъ его чувствъ, а онъ, желая исполнить ея послднія желанія, далъ ей общаніе, которое она съ такимъ нетерпніемъ желала слышать. Онъ сдлалъ это безъ всякаго затрудненія. Это было его собственное желаніе, также какъ и ея. Въ денежномъ отношеніи, конечно, онъ могъ имть невсту лучше, но деньги не вс значили. Онъ очень любилъ Клэру и чувствовалъ, что если она, приметъ его предложеніе, то онъ будетъ гордиться своею женою. Она была хорошаго происхожденія и хорошо образована, а именно это и было ему нужно. Безъ сомннія, онъ чувствовалъ, видя, какъ устроились дла, что онъ дастъ больше, чмъ получитъ и, можетъ быть, на его предложеніе имло вліяніе это соображеніе, но, несмотря на это, онъ вс-таки не былъ увренъ будетъ ли принято его предложеніе. Клэра Эмедрозъ была двушка гордая — можетъ быть слишкомъ гордая. Это было ея недостаткомъ. Если ея гордость помшаетъ ей устроить свою судьбу, то въ этомъ будетъ виновата она, а не онъ. Онъ исполнитъ свою обязанность къ ней и къ ттк: онъ сдлаетъ это настойчиво и ласково, а если она ему откажетъ, то виновата будетъ она.

Таково было расположеніе духа капитана Эйльмера, когда онъ всталъ въ воскресенье утромъ, ршившись, что онъ исполнитъ въ этотъ день сво общаніе. Надо вспомнить, что онъ приготовился бы для этого съ большимъ одушевленіемъ, еслибы ему была подана большая надежда. До-сихъ-поръ вс его усилія понравиться Клэр отвергались и онъ не имлъ никакого понятія о ея чувствахъ. Еслибы онъ зналъ, что она чувствовала, онъ былъ бы довольно оживлнъ и сдлалъ бы сво предложеніе съ радостью и съ счастьемъ. Но онъ былъ недоврчивъ къ себ, хотя достаточно сознавалъ цнность преимуществъ, которыми онъ обладалъ, и можетъ быть немножко боялся Клэры, признавая ее умне себя.

Онъ общалъ идти съ ней гулять въ субботу, посл прочтенія завщанія, намреваясь провести е по саду къ ферм, теперь принадлежащей ему и находившейся съ задней стороны города, которую содержала старая вдова, бывшая по лтамъ старе своей покойной хозяйки, но эта прогулка оказалась невозможною, потому-что стемнло прежде чмъ ухали гости изъ Таунгона. За завтракомъ въ воскресенье онъ опять предложилъ гулять.

— Я полагаю, вы не пойдте въ церковь? сказалъ онъ.

— Сегодня нтъ, я не ршаюсь на это сегодня.

— Вы правы. А я пойду. Мущина можетъ скоре ршиться на подобныя вещи. Но посл вы пойдте гулять?

На это она согласилась и цлое утро оставалась одна. На прогулку она не обращала вниманія. Она могла гулять съ капитаномъ Эйльмеромъ. Они, вроятно, гуляли бы вмст и при жизни мистриссъ Уинтерфильдъ. Она опасалась длиннаго вечера посл прогулки — длиннаго зимняго вечера, когда она должна будетъ сидть съ нимъ какъ его гостья, и сидть одна. Не могла же она не говорить съ нимъ, а она чувствовала, что не можетъ говорить съ нимъ непринужднно и легко. Впрочемъ, это будетъ только одинъ разъ и она это перенестъ.

Они пошли вмст въ домъ къ мистриссъ Партриджъ, арендаторш фермы. Она уже знала, что капитанъ Эйльмеръ былъ ея хозяинъ, но такъ какъ до-сихъ-поръ она видла Клэру Эмедрозъ больше чмъ капитана, и считала е, какъ племянницу хозяйки, наслдницей имнія, она обращалась къ нимъ обоимъ въ такихъ выраженіяхъ, какъ-будто они были наслдниками мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Я не долго буду васъ безпокоить, миссъ Клара, сказала старуха.

— Наврно капитанъ Эйльмеръ будетъ очень жалть, лишившись васъ, отвчала Клэра, говоря громко и у самаго уха бдной женщины, потому что она была глуха.

— Я никакъ не думала пережить е, миссъ Клэра! никакъ не думала. Грустно! грустно! Я полагаю, вы теперь будете жить въ большомъ дом?

— Большой домъ принадлежитъ капитану Эйльмеру, мистриссъ Партриджъ.

Она была принуждена кричать и это вовсе ей не нравилось. Капитанъ Эйльмеръ сказалъ что то, но словъ его нельзя было разслышать.

— Принадлежитъ капитану? Мн говорили, что такъ сказано въ завщаніи, но мн кажется, что это вс равно.

— Да, это вс равно, весело сказалъ капитанъ.

— Не совсемъ вс равно, сказала Клэра, стараясь засмяться и вс громко крича.

— А я не понимаю, но я надюсь, что вы оба будете жить вмст и будете добры къ бднымъ такъ, какъ была покойница. Хорошо, хорошо, я не думала, чтобы я еще была жива, когда она лежитъ подъ камнемъ старой церкви!

Капитанъ Эйльмеръ ршилъ, что онъ сдлаетъ предложеніе, воротившись съ фермы, а теперь ршилъ, что онъ можетъ начать намками на слова мистриссъ Партриджъ о дом. День былъ ясный и холодный переулокъ, который влъ къ ферм, былъ высушенъ втромъ, такъ что прогулка пшкомъ была пріятна.

— Намъ лучше пойти къ мосту, сказалъ капитанъ, когда они вышли съ фермы.— Я всегда думалъ, что перивэльская церковь красиве съ моста Криви, чмъ со всякаго другого мста.

Перивэльская церковь стояла въ центр города на воззышеніи и была украшена шпицемъ, который перивэльцы предпочитали сэлизбрійскому по размрамъ, хотя онъ былъ ниже его по высот. Маленькая рчка Криви, протекавшая по предмстьямъ города, извивалась позади Криви-Грэнджъ, какъ называлась ферма мистриссъ Партриджъ, и черезъ эту рчку былъ перекинутъ небольшой деревянный мостъ, съ котораго былъ видъ не только на церковь, но и на всю сторону горы, на которой стоялъ большой кирпичный домъ мистриссъ Уинтерфильдъ. На мосту Криви капитанъ и Клэра, облокотившись на парапетъ, смотрли на городъ.

— Какъ хорошо знакомъ мн каждый домъ съ того мста, на которомъ я здсь стою!

— Многіе дома принадлежатъ вамъ — или будутъ принадлежать когда-нибудь, и слдовательно вамъ должно ихъ знать.

— Я помню, когда я приходилъ сюда мальчикомъ удить рыбу, я думалъ, что домъ ттушки Уинтерфильдъ самый большой во всмъ графств.

— Онъ не могъ быть такъ великъ, какъ домъ вашего отца въ Йоркшир.

— Кенечно, нтъ. Замокъ Эйльмеръ большой домъ, но онъ не стоитъ на гор, такъ что его размры не очень замтны. Когда я былъ мальчикомъ, я имлъ больше уваженія къ дому моей ттки въ Перивэл, чмъ къ Эйльмерскому замку.

— А теперь это ваша собственность.

— Да, теперь это моя собственность — и вс мо уваженіе къ нему исчезло. Я прежде думалъ, что Криви лучшая рка въ Англіи для рыбной ловли, но теперь я не дамъ и шести пенсовъ за всхъ окуней, пойманныхъ здсь.

— Можетъ быть вашъ вкусъ къ окунямъ также прошолъ.

— Да, и мой вкусъ къ ветчин. Я никогда не думалъ, чтобы кладовая въ Эйльмерскомъ замк была такъ обильно снабжена, какъ кладовая ттушки здсь.

— Я не сомнваюсь, что она и теперь полна.

— Я думаю, но у меня не хватитъ даже любопытства спросить. Ахъ, Боже мой! желалъ бы я знать, что мн длать съ домомъ.

— Вы не продадите его, я полагаю?

— Нтъ. Если могу жить въ нмъ или отдать его въ наймы, зачмъ оставлять его пустымъ?

— Но вамъ не зачмъ ршать тотчасъ.

— Напротивъ, я именно хочу ршить тотчасъ.

— Когда такъ, я не могу посовтовать вамъ. Мн кажется невроятно, чтобы вы пріхали жить сюда. Вдь это не загородный домъ.

— Конечно, я не буду жить здсь одинъ. Вы слышали, что сказала мистриссъ Партриджъ.

— Что она сказала?

— Она желала знать обоимъ ли онъ намъ принадлежитъ и не вс ли это равно. Не сдлать ли такъ, чтобы было вс равно, Клэра?

Она перевсилась черезъ перилы моста въ то время, когда онъ говорилъ, устремивъ глаза на медленно движующуюся воду. Услыхавъ слова капитана, она подняла глаза и прямо посмотрла на него. Она въ нкоторой степени приготовилась для этой минуты, хотя несправедливо сказать, что она теперь ждала е. Безсознательно она приняла ршеніе, что если этотъ вопросъ будетъ предложенъ ей капитаномъ Эйльмеромъ, она не будетъ застигнута врасплохъ, теперь, когда этотъ вопросъ былъ ей предложенъ, она была въ состояніи сохранить спокойствіе. Первое ея чувство было торжество, какъ и должно быть въ такомъ положеніи каждой женщины, которая уже призналась себ, что она любитъ человка, который проситъ е быть его женою. Она посмотрла въ лицо капитану Эйльмеру и его глаза почти дрогнули подъ ея взоромъ.

— Что вс равно? спросила она.

— Чтобы этотъ домъ былъ и вашимъ и моимъ? Можете вы сказать мн, что вы полюбите меня и будете моею женою?

Она посмотрла на него и онъ повторилъ свой вопросъ.

— Клэра, можете вы полюбить меня на столько, чтобы выйти за меня замужъ?

— Могу, сказала она.

Зачмъ ей было колебаться и разыгрывать роль застнчивой двушки, выказывая мнимыя сомннія, которыя не существовали въ ея душ? Она любила его и говорила это себ съ большой серьзностью. Когда онъ какъ-будто въ шутку ухаживалъ за нею, она не обнаруживала ему своей привязанности. Она такъ держала себя передъ нимъ, чтобы заставить его сомнваться возможенъ ли для него успхъ. Но теперь — теперь зачмъ ей было колебаться? Случилось то, на что она надялась или, лучше сказать, на что она едва смла надяться. Онъ любилъ е.

— Могу, сказала она, а потомъ, прежде чмъ онъ усплъ заговорить, она повторила свои слова съ большей выразительностью:— могу отъ всего моего сердца.

Еслибы Клэра знала боле задушевныя чувства мущинъ и женщинъ вообще, она не такъ поспшно выказала бы свои чувства. Есть ли что-нибудь, чего желаетъ мущина или женщина, не теряющее половины своей цны, когда доступъ къ этому и обладаніе этимъ оказывается легко? Отворите вашу дверь свободно Джонсу и Смиту и Джонсъ и Смитъ не захотятъ войти въ не. Заприте ваши двери для этихъ же самыхъ господь и они употребятъ всевозможныя маленькія хитрости, чтобы войти въ нихъ. Капитанъ Эйльмеръ, услышавъ искренній тонъ отвта Клэры, почти началъ уже сомнваться, благоразумно ли съ его стороны оставлять самый лучшій ларь въ свомъ погреб для вина, которое такъ дшево. Однако ему и въ голову не пришло отступиться отъ воихъ словъ. Правила, если не любовь, не допускали этого.

— Итакъ, вопросъ о дом ршонъ, сказалъ онъ, подавая Клэр руку.

— Я ни крошечки не забочусь теперь о дом, отвчала она.

— Вотъ это нехорошо!

— Я думаю гораздо боле о васъ — о васъ и о себ. Какая можетъ быть нужда до стараго дома?

— Онъ будетъ поправленъ, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Вы не должны насмхаться надо мной, возразила она.

Но онъ и не думалъ насмхаться надъ ней.

— Я хочу сказать только то, что вопросъ о дом теперь ничего не значитъ для меня: я теперь получила вс, чт желала имть на свт. Это дурно, что я такъ говорю?

— О Боже мой, нтъ! какъ это можетъ быть дурно?

Онъ не сказалъ ей что и онъ также получилъ вс, что желалъ, но его недостатокъ энтузіазма въ этомъ отношеніи не удивилъ е и даже сначала не раздосадовалъ е. Она всегда знала капитана какъ человка осторожнаго въ словахъ — знавшаго имъ цну — не говорившаго съ торопливою опрометчивостью, какъ ея милый кузенъ Уилль. И она сомнвалась, такое ли же имютъ значеніе торопливыя слова, какое медленныя и спокойныя. Посл всего своего пыла и послдующаго разочарованія Уилль Бельтонъ оставилъ Клэру повидимому очень довольный. Его страсть была кратковременна. Клэра нжно любила кузена и такъ была рада, что его страсть была кратковременна.

— Когда вы спросили меня, я могла сказать вамъ только правду, продолжала Клэра, улыбаясь ему.

Правда очень хороша, но капитанъ предпочолъ бы, чтобы эта правда была высказана ему постепенно. Когда ттка говорила ему, чтобы онъ женился на Клэръ Эмедрозъ, онъ тотчасъ примирился съ этимъ приказаніемъ собственнымъ чувствомъ, что побда надъ Клэрой будетъ не слишкомъ легка. Она была женщина, цнная, которою овладть было не легко: такъ онъ думалъ тогда, но теперь началъ воображать, что его мнніе было ошибочно.

Возвращеніе домой хотя не имло въ себ ничего особенно привлекательнаго для Клэры, но былъ краткій періодъ блаженства безъ примси. никакое сомнніе не помрачало ея счастья. Оба они молчали въ такую минуту. Только вчера былъ похороненъ ихъ милый старый другъ — другъ, воспитавшій ихъ вмст и такъ заботившійся о ихъ будущемъ счастьи! Клэра Эмедрозъ была не молоденькая двушка, готовая прыгать отъ радости, что у ней нашолся женихъ. Она могла быть счастлива не распространяясь на словахъ о свомъ счастьи. Когда они дошли до дома и сли въ гостиной, она подала капитану руку и первая заговорила:

— А вы довольны ли? спросила она.

Кто не знаетъ улыбку торжества, съ какою двушка длаетъ подобное вопросы въ подобную минуту?

— Доволенъ? Ну да, я думаю, что я доволенъ, отвчалъ онъ.

Но даже эти слова не заставили е сомнваться.

— Если вы довольны, то довольна и я, сказала она.— Теперь я оставлю васъ до обда, чтобы вы могли обдумать то, что вы сдлали.

— Я обдумалъ это прежде, отвчалъ онъ.

Онъ наклонился къ ней и поцаловалъ е. Онъ сдлалъ это въ первый разъ, но поцалуй его былъ такъ холоденъ и приличенъ, какъ-будто они уже много лтъ были мужемъ и женой. Но для нея этого было достаточно и она ушла въ свою комнату счастливая какъ королева.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ НЕ СОВСМЪ ОТКРОВЕННА.

Когда Клэра оставила своего жениха въ гостиной и ушла въ свою комнату, она имла два часа для соображеній прежде чмъ увидитъ его опять, и эти два часа были часами наслажденій. Она была очень счастлива. Она вполн довряла человку, который долженъ быть ея мужемъ, думая, что онъ иметъ т качества, какія она считала необходимыми для своего супружескаго счастья. Она иногда дразнила его, длая видъ будто обвиняетъ его въ томъ, что его жизнь на самомъ дл была не такова, какою считала е ттка, но еслибы его жизнь боле походила на желанія мистриссъ Уинтерфильдъ, она была бы мене по вкусу Клэр. Ей нравилось его положеніе въ свт, ей нравилось, что онъ человкъ вліятельный, можетъ быть ей нравилось думать, что, въ нкоторой степени, онъ человкъ свтскій. Онъ былъ нехорошъ собой, но всегда имлъ видъ джентльмэна. Онъ былъ хорошо образованъ, любилъ читать, былъ благоразуменъ, степененъ въ своихъ привычкахъ, повидимому долженъ былъ имть успхъ въ свт и она любила его. Я боюсь, что читатель можетъ быть начинаетъ думать, что Клэра не должна была отдавать свою любовь такому человку. Въ этомъ обвиненіи я теперь не стану извиняться, но я спрошу обвинителей: не всегда ли любимы такіе мущины?

Много говорятъ объ опрометчивости женщинъ, сумасбродно отдающихъ сво сердце, но это обвиненіе, мн кажется, несправедливо. Меня чаще удивляетъ благоразуміе двушекъ, нежели ихъ безразсудство. Тридцатилтняя женщина часто любитъ глубоко и неблагоразумно, но двадцатилтнія двушки, кажется мн, любятъ приличную осанку, благопристойность вншней жизни и достаточное состояніе. Конечно, это хорошо, но за то он не должны предъявлять правъ на великодушную и страстную привязанность и не брать своимъ девизомъ, что любовь владыка всему. Клэр было уже за двадцать, но она вс-таки еще не на столько подвинулась лтами, чтобы лишиться наклонности жъ приличной осанк и благопристойности вншней жизни. Членъ Парламента, имющій небольшой домъ близь Итонскаго сквэра, съ умреннымъ доходомъ, съ пристрастіемъ къ комитетамъ, который писалъ бы по памфлету черезъ два года и критически переводилъ бы Данте, былъ для нея образцомъ мужа. Для такого человка она копировала бы памфлеты и учила бы его переводы наизусть. Она была бы спокойна въ рукахъ такого человка и не знала бы несчастья, которому подвергался ея братъ. Образецъ ея можетъ показаться не слишкомъ благороденъ, но мн кажется это самый любимый образецъ между двушками ея класса въ Англіи.

Въ эти два часа уединенія она ршилась на многое. Вопервыхъ, она, разумется, сдержитъ сво намреніе воротиться домой на слдующій день. Невроятно, чтобы капитанъ Эйльмеръ просилъ е перемнить это намреніе, но даже еслибы онъ просилъ, это намреніе не перемнится. Она должна тотчасъ насладиться удовольствіемъ сказать отцу, что вс его заботы о ней прекратились, и притомъ она сообразила, что ея дальнйшее пребываніе въ этомъ дом, когда капитанъ Эйльмеръ сталъ ея женихомъ, едва-ли было бы прилично. А что она скажетъ, если онъ будетъ торопить е назначить день свадьбы? Смерть ттки, разумется, будетъ достаточною причиною, чтобы отложить свадьбу на нсколько мсяцевъ, и Клэра думала, что было бы лучше отложить до слдующей сессіи въ Парламент, но она была готова уступить кипитану Эйльмеру, еслибы онъ назначилъ свадьбу посл Пасхи. Онъ очевидно имлъ намреніе оставить домъ въ Перивэл. Ей не нравился ни Перивэль, ни домъ, но она ничего не хотла говорить противъ этого. Да и могла ли она это сдлать? Она ничего не приносила въ общее хозяйство — ршительно ничего, кром себя самой. Когда она думала объ этомъ, любовь ея становилась горяче и она не знала, какъ достаточно выразить передъ собой свою признательность и любовь.

Приготовляясь къ обду, она обратила особенное вниманіе на свой тоалетъ. Она старательне обыкновеннаго причесала свои волосы и очень старалась одться къ лицу. Нсколько времени уже она привыкла одваться въ чорное, такъ что въ этомъ отношеніи смерть ттки не сдлала никакой разницы. Глубокій трауръ по привычк не внушалъ уже ей никакого особеннаго чувства погребальной торжественности. Но что-то въ ней самой, или въ комнат, наконецъ поразило е ужасомъ и заставило вспомнить, какъ смерть недавно похитила самыхъ и близкихъ ей друзей и она сла почти испугавшись своего бездушія въ томъ отношеніи, что позволяла себ быть счастливой въ такое время. Ттку ея только вчера отнесли въ могилу, ещ не было года, какъ смерть ея брата случилась при особенно печальныхъ обстоятельствахъ, а между тмъ она была счастлива и торжествовала. Она нсколько времени сидла на кресл, разсуждая сама съ собою о расположеніи своего духа. Не было ли этопризракомъ чорстваго сердца, что она могла быт счастлива въ такое время. Обязана ли она была такимъ уваженіемъ къ памяти своего бднаго брата, чтобы никакая радость не была возможна для нея? Должна ли она въ настоящую минуту быть подавлена кончиною ттки и не быть въ состояніи поздравлять себя съ успхомъ? Должна ли она была сказать ему, когда онъ сдлалъ ей этотъ вопросъ на мосту, что между ними не можетъ быть и рчи о брак въ такіе печальные дни? Не знаю совершенно ли она успла признать истиной, что нельзя позволять портить радость горести, которая сама не портитъ е своей собственной тяжестью, что горесть никогда ни при какихъ обстоятельствахъ не слдуетъ возбуждать къ дятельности, какъ вещь похвальную. Не знаю, извлекла ли она изъ своихъ аргументовъ то, что любовь, это божественное чувство, любовь, поражонная смертью или разлукой другого рода, возбуждаетъ такую горесть, которую человкъ обуздалъ бы, еслибъ у него достало силъ, но которую онъ обуздать не можетъ по причин слабости своей человческой природы.

Я сомнваюсь, сдлалось ли это ясно для Клэры, когда она сидла передъ тоалетомъ. Но нчто изъ подобныхъ разсужденій она уяснила себ. Зная, что она исполнена радости, она не стала убждать себя, что ей слдовало быть несчастной. Она сказала себ, что она длаетъ то, что хорошо для другихъ и для нея самой, что будетъ очень хорошо для ея отца и что будетъ хорошо, если только она будетъ въ силахъ сдлать это для того, кто сдлается ея мужемъ. Мрачная туча смерти брата никогда не пройдтъ отъ нея. Это сдлало е серьзной, степенной, это состарло е, несмотря на ея усилія къ противному. Туча была такъ черна, что чуть не заставила е лишиться приза, который теперь достался ей. Но она говорила себ, что эта чорная туча была для нея вредомъ, а не пользою, и что теперь она обязана — для него, если не для себя — разсять мракъ этой тучи, а не поощрять ею. Она пойдтъ къ нему исполненная радости, если не веслости, и признается ему откровенно, что, получивъ увреніе въ его любви, она получила вс, что имло для нея цнность на свт. До-сихъ-поръ она была независима, она особенно старалась показать ему свою ршимость оставаться въ независимости отъ него. Теперь она отложитъ вс это и покажетъ ему, что она признатъ въ немъ не только мужа, но и повелителя и властелина. У ея отца не осталось силъ, на которыя она могла бы опереться, и она принуждена была полагаться на свои собственныя силы. Теперь она положится на того, кто будетъ ея мужемъ. До-сихъ-поръ она почти съ презрніемъ отвергала его предложенія помощи, теперь же она примегъ ихь безъ всякой излишнй совстливости, считая его своимъ руководителемъ во всмъ, изгнавъ изъ себя тотъ порицающій духъ, въ которомъ она до-сихъ-поръ судила о его поступкахъ и вря ему, какъ жена должна врить мужу.

Таковы были намренія, принятыя Клэрою въ первый часъ уединенія посл своей помолвки, и это были бы намренія благоразумныя, если бы не та помха, что боле сильный покоряется слабйшему, боле честный — мене честному, тотъ, который правдивъ — тому, кто отчасти фальшивъ. Теорія мужа и жены, эта теорія, состоящая въ томъ, что жена должна преклоняться съ любящей покорностью передъ мужемъ — прекрасна и была бы хороша вполн, еслибы только можно было устроить такъ, чтобы мужъ всегда былъ сильне и выше нравственно жены. Эта теорія основана на этой ипотез, а ипотеза иногда не подтверждается. Въ обыкновенныхъ супружествахъ корабль плывтъ самъ-по-себ, и тотъ за руль бертся, кто сильне и нравственно выше, одтъ ли онъ въ юпку или въ сюртукъ, панталоны и жилетъ, но иногда бываютъ ужасныя кораблекрушенія, когда женщина передъ замужствомъ набила себ голову идеями о покорности, а потомъ узнаетъ, что ея золотоголовый божокъ иметъ желзное тло и глиняныя ноги.

Когда капитанъ Эйльмеръ остался одинъ, ему также пришлось думать кое-о-чомъ, и такъ-какъ для подобныхъ мыслей оставалось два часа до свиданія съ Клэрой, а ему нечмъ было заняться въ эти два часа, онъ опять отправился къ мосту, на которомъ сдлалъ предложеніе. Онъ пошолъ туда, думая свою думу, но не обращая большого вниманія на свои мысли.

Онъ женится — это ршено. Онъ былъ совершенно доволенъ собою въ томъ, что онъ не торопился и не могъ обвинять себя въ сумасбродств, даже если бы не имлъ большой причины къ торжеству. Онъ долго обдумывалъ, что ему было бы пріятно имть Клэру Эмедрозъ женой, долго обдумывалъ, какъ онъ сдлаетъ ей предложеніе, и такъ-какъ онъ нсколько мсяцевъ предавался подобнымъ мыслямъ, то онъ не могъ порицать себя за то, что далъ ттк на ея смертномъ одр общаніе, которое она потребовала. Въ ту самую минуту, когда она сдлала ему вопросъ, онъ самъ желалъ сдлать то, что она желала, какъ же могъ онъ отказать ей? А такъ-какъ онъ далъ это общаніе, то, разумется, онъ долженъ былъ и исполнить его. Онъ самъ никогда не уважалъ бы себя, онъ возненавидлъ бы себя навсегда, если бы не сдержалъ общаніе, отъ котораго не могло его разршить ни одно живое существо, слдовательно, онъ былъ правъ, давъ это общаніе, а давъ его, онъ былъ правъ, исполняя его и сдлавъ это тотчасъ. Клэра была очень добра и очень благоразумна, а иногда бывала даже очень хороша собой, она никогда не пристыдитъ его, а такъ какъ въ вещественномъ отношеніи она получала многое и не давала ничего, то, вроятно, не будетъ противиться никакимъ распоряженіямъ относительно будущаго образа жизни, который предложитъ онъ. Онъ, вроятно, думалъ жить въ Лондон во время парламентской сессіи, а Клэру оставить одну въ большомъ красномъ дом, на который теперь устремлены были его глаза. Въ этомъ было очень много удобствъ, которыя загладятъ для него жертву, приносимую имъ. Его настоящее положеніе и будущія надежды были такъ благопріятны, что онъ могъ бы очень высоко мтить относительно богатства и званія. Эйльмеры были людьми значительными, а онъ, хотя былъ младшій братъ, имлъ долю гораздо боле доли младшаго брата. Его мсто въ Парламент было наджно, положеніе въ обществ превосходно и обезпечено, онъ находился именно въ такомъ положеніи, что ему только не доставало женитьбы на богатой невст, чтобы положить окончательный камень своего зданія — только этого, а можетъ-быть также и славы, имть какую-нибудь лэди Мэри или лэди Эмили на главномъ мст за своимъ столомъ. Лэди Эмили Эйльмеръ — да, это звучало бы лучше. И дйствительно, была нкая лэди Эмили, которая годилась бы для него. Теперь, когда лгкія сожалнія тихо закрались въ въ его душу, онъ забылъ вспомнить, что у этой лэди Эмили не было ни шиллинга на свт.

Да, слабыя сожалнія закрались въ его душу, хотя онъ продолжалъ уврять себя, что онъ поступилъ справедливо. Его звзда, которая вообще благопріятствовала ему на этотъ разъ, можетъ-быть была не такъ хороша, какъ обыкновенно, не было никакого сомннія, что онъ въ нкоторой степени обременилъ себя Клэрой Эмедрозъ. Не показалось ли ему слишкомъ ясно прямое и немедленное стремленіе, съ какимъ она кинулась къ нему на шею, что одно его слово о супружеств было для нея слишкомъ драгоцнно? Плодъ, легко падающій съ дерева, будь онъ самый лучшій, никогда не цнится садовникомъ. Въ это утро, когда капитанъ Эйльмеръ шолъ домой изъ церкви, онъ очень сомнвался, какой отвтъ дастъ ему Клэра. Стало-быть плодъ находился на самомъ конц опасной втви. Теперь онъ упалъ къ его ногамъ и онъ не совстился говорить себ, что онъ всегда могъ бы принадлежать ему. Что же такое? яблоко было хорошаго сорта и хотя можетъ быть на нмъ были пятна, хотя можетъ быть, оно не годилось занять мсто напоказъ за десертомъ, а вс-таки оно было очень хорошимъ яблокомъ для ды. Заключивъ такимъ образомъ, капитанъ Эйльмеръ вернулся домой, вымылъ руки, перемнилъ сапоги и пошолъ въ гостиную именно въ ту минуту, когда обдъ былъ поданъ.

Клэра подошла къ нему, почти сіяя радостью.

— Марта не знала, что васъ нтъ дома и велла подавать обдъ.

— Надюсь, что я не заставилъ васъ ждать?

— О нтъ! да и что за бда, если бы и такъ? женщинамъ вс равно если кушанье простынетъ, это только мущины имютъ чувства въ подобныхъ случаяхъ.

— Я не знаю, есть ли въ этомъ большая разница, впрочемъ…

Они были уже въ столовой и такъ какъ слуга оставался тамъ во время обда, то въ ихъ разговор не было ничего такого, что стоило бы повторять. Посл обда они остались внизу и сли по обимъ сторонамъ камина. Клэра тврдо ршилась не оставлять въ такой вечеръ капитана Эйльмера одного пить портвейнъ.

— Я полагаю, что могу остаться съ вами? сказала она.

— О да! я очень вамъ обязанъ: я вовсе не склоненъ къ одиночеству.

Наступило непродолжительное молчаніе.

— Какое счастье, сказала Клэра:— что вы ршились не проводить жизнь въ одиночеств!

Голос ея, когда она говорила, былъ очень тихъ, но въ нмъ звучала сдержанная радость, которая должна была бы тотчасъ проникнуть въ его сердце и заставить его блаженствовать.

— Ну да, отвчалъ онъ.— Мы оба отреклись отъ одиночества — не такъ ли? Надюсь, что вы не имете непріятныхъ предчувствій, Клэра?

— Кто? я? Я имю дурныя предчувствія? Совсмъ нтъ. Я не имю никакихъ дурныхъ предчувствій, Фредерикъ, никакихъ сомнній, никакой дурной примси къ моему счастью. Ахъ! вы не понимали, почему я казалась такъ сурова съ вами, когда мы встрчались?

— Нтъ, не понималъ, сказалъ онъ.

Это было справедливо, но справедливо также было и то, что для него было бы хорошо оставаться въ свомъ невдніи. Она была расположена разсказать ему вс и продолжала:

— Я не знаю какъ вамъ сказать, однако при нашихъ настоящихъ обстоятельствахъ я должна говорить вамъ вс.

— Да, конечно, я такъ думаю, сказалъ Эйльмеръ.

Онъ принадлежалъ къ числу такихъ людей, которые считаютъ себя въ прав видть, слышать и знать каждую подробность поведенія женщинъ, помолвленныхъ съ ними. Если какой-нибудь мущина сказалъ нжное слово Клэр восемь лтъ назадъ, это нжное слово слдовало повторить теперь. Я боюсь, что эти требовательные господа выслушиваютъ иногда ложь, и я часто удивляюсь, какъ их ранніе подвиги на турнирахъ любви не предостерегаютъ ихъ, что такъ быть должно. Когда Джэмсъ восхитительно проводитъ всю лунную ночь, обвивъ рукою станъ Мэри, а потомъ видитъ какъ Мэри ведтъ къ алтарю Джонъ, почему же не приходитъ ему въ голову, что какой-нибудь Джонъ также сидлъ обвивъ рукою станъ Анны — этой Анны, которую онъ ведтъ къ алтарю. Эти вещи не слдуетъ разспрашивать съ слишкомъ большимъ любопытствомъ, но любопытство въ подобныхъ вещахъ не иметъ конца. По большей части женщины любятъ разсказывать, только он не хотятъ, чтобы ихъ принуждали говорить не такъ, какъ он заблагоразсудятъ.

— Мн хотлось бы знать, что я пользуюсь вашимъ полнымъ довріемъ, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Вы пользуетесь моимъ полнымъ довріемъ, отвчала Клэра.

— Я говорю о томъ, что вы разскажете мн вс, что есть разсказать.

— Я имю сказать только то, что я любила васъ прежде чмъ знала, что за мою любовь платится взаимностью.

— О!… Вотъ что! сказалъ капитанъ Эйльмеръ тономъ, въ которомъ слышалось что-то похожее на разочарованіе.

— Да, Фредъ. Какъ же я могла позволить себ быть кроткой съ вами? Какъ могла я угадать тогда вс, что я знаю теперь.

— Разумется, вы не могли.

— И слдовательно я была принуждена обращаться съ вами сурово. Ттушка часто говорила со мною объ этомъ.

— Я этому не удивляюсь, она очень желала, чтобы я женился на васъ.

Клэра съ минуту чувствовала себя неспокойной, когда услыхала эти слова, примчая, что въ нихъ заключалось со стороны мистриссъ Уинтерфильдъ. Не-уже-ли предложеніе капитана Эйльмера было сдлано изъ повиновенія?

— А вы знали о ея желаніи? спросила она.

— Да, то-есть, я угадывалъ. Это было очень естественно, что подобная мысль пришла и къ ней и ко мн. Разумется, видя, что мы такъ часто бываемъ вмст, она не могла не думать о возможности нашего брака.

— Она часто говорила мн, что я обращаюсь съ вами сурово — рзко, какъ выражалась она. Но что могла я сдлать? Я скажу вамъ, Фредъ, какъ я узнала въ первый разъ, что я васъ люблю. Разумется, то, что я скажу вамъ теперь — секретъ, и я не сказала бы этого никому и ни въ какихъ бы то ни было обстоятельствахъ, кром тхъ, которыя соединяютъ насъ теперь. Мой кузенъ Уилль, когда былъ въ Бельтон, сватался за меня.

— Сватался? Вы не сказали мн этого, когда такъ расхваливали его на желзной дорог.

— Какъ же я могла сказать? я тогда не была обязана разсказать вамъ мои секреты, сэръ.

— И онъ такъ-таки ршительно сдлалъ вамъ предложеніе?

— Что же въ этомъ удивительнаго?

— И вы ему отказали?

— Отказала.

— Это была бы для васъ партія недурная, если справедливо вс, что вы говорите о его состояніи.

— Въ этомъ отношеніи партія была хорошая, и можетъ быть вы думаете, что я поступила глупо, отказавъ ему.

— Я этого не говорю.

— Папа думалъ такъ, но я не могла сказать папа всю правду, а вамъ могу теперь сказать, капитанъ Эйльмеръ. Я не могла сказать милому папа, что мо сердце уже не принадлежало мн и я не могла отдать его кузену Уиллю, и Уиллю я не могла высказать подобной причины. Бдный Уилль! Я могла только просто сказать ему, что я не хочу за него выходить.

— Вы захотли бы, если бы… если бы… не я.

— Нтъ, Фредъ, вы заходите слишкомъ далеко. Что сдлалось бы съ моимъ сердцемъ, если бы вы не встртились со мною, кто можетъ сказать? Я нжно люблю Уилля Бельтона и надюсь, что и вы полюбите его также…

— Я долженъ прежде видть его.

— Разумется, но я говорю, что я сомнваюсь, выбрала ли бы я его въ мужья при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ. Теперь же это было невозможно. Теперь вы знаете вс и мн кажется, что я была очень откровенна съ вами.

— Очень откровенна!

Онъ не понялъ ея шутокъ и ея милой любезности. Она знала хорошо, что онъ не имлъ наклонности къ шуткамъ, но вс-таки ей не совсмъ пріятно было видть, что онъ былъ очень суровъ въ своихъ отвтахъ на ея попытки.

Посл этого Клэр не легко было продолжать разговоръ и она предложила пойти наверхъ въ гостиную. Даже такая перемна поведтъ ихъ къ другому разговору и не допуститъ необходимости упоминать объ Уилл Бельтон. Клэра догадалась, сама не зная почему, что ея откровенность съ ея будущимъ мужемъ не удалась ей и она сожалла, что упомянула о свомъ кузен.

Они пошли наверхъ и опять услись на креслахъ около камина, но нкоторое время разговоръ какъ-то не клеился. Клэра чувствовала, что пришла очередь капитана Эйльмера начать, а капитанъ Эйльмеръ чувствовалъ, что онъ желалъ бы читать газеты. Онъ не имлъ сказать ничего особеннаго своей невст. Въ это утро, когда онъ брился, онъ имлъ сказать нчто очень важное: что въ ту минуту такъ его растревожило, что онъ слегка обрзался оттого, что рука его дрожала, но теперь это было сказано и онъ уже не былъ растревоженъ. Теперь уже вс это было сказано и вс устроилось такъ легко, что онъ удивлялся своей растревоженности. Онъ не зналъ, что есть что-нибудь требующее немедленнаго разговора. Клэра думала, что онъ предложитъ ей назначить день свадьбы, принявъ для этого свои намренія, уже извстныя читателю, по мысли такого рода не приходили въ голову капитану Эйльмеру. Онъ сдлалъ предложеніе и сдержалъ общаніе, данное ттк и торопиться не было никакой необходимости.

Клэра, видя, что ея собесдникъ не начнтъ разговора безъ ея поощренія, должна была начать опять и сдлать вс естественные вопросы о его семейств, брат и сестр, его домашнихъ привычкахъ и старомъ дом въ Йоркшир, вопросы, отвты на которые должны быть такъ интересны для нея. Но даже объ этихъ предметахъ онъ выражался сухо и не расположенъ былъ отвчать такъ подробно, какъ она желала. Наконецъ былъ сдланъ вопросъ и данъ отвтъ — слова два съ одной стороны и слова два съ другой, изъ которыхъ Клэра получила рану очень для нея болзненную.

— Я всегда представляла себ, сказала она:— что ваша мать была очень хороша собой.

— Она еще хороша и теперь, хотя ей уже за шестьдесятъ.

— Врно высокая?

— Да, высокая и… какъ бы сказать… съ большимъ достоинствомъ въ наружности.

— Она не величественна, я надюсь?

— Я не знаю что вы называете величественной,

— Не величественна въ дурномъ смысл — я уврена, что она не такова. Но есть нкоторыя дамы, стоящія такъ высоко надъ уровнемъ обыкновенныхъ женщинъ, что заставляютъ насъ, женщинъ обыкновенныхъ, бояться ихъ.

— Это правда, что мать моя женщина не обыкновенная, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— А я обыкновенная, отвчала Клэра, смясь.— желала бы я знать, что она скажетъ мн… или, скоре, что она будетъ думать обо мн.

Наступило минутное молчаніе, посл котораго Клэра, вс смясь продолжала:

— Я вижу, Фредъ, что вы не хотите ни однимъ словомъ ободрить меня на счогь вашей матери.

— Она нсколько разборчива, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

Клэра выпрямилась и перестала смяться. Она назвала себя обыкновенной женщиной съ тмъ полуискреннимъ униженіемъ, которое свойственно всмъ намъ, когда мы говоримъ о нашихъ качествахъ, но мы нисколько не имемъ намренія, чтобы слушающіе насъ приняли эти слова за строгую правду или повторяли это какъ сво мнніе. Но въ этомъ случа капитанъ Эйльмеръ, хотя сдлалъ не совсмъ такъ, поступилъ почти также дурно.

— Стало быть мн лучше держаться отъ нея поодаль, сказала Клэра, вовсе уже не смясь при этихъ словахъ.

— Разумется, когда мы обвнчаемся, вамъ надо къ ней похать.

— Во всякомъ случа вы общаете мн несовсмъ пріятное посщеніе, Фредъ. Но ужь, конечно, я отъ этого не умру. Я вдь выхожу за васъ, а не за вашу мать, и какъ скоро вы не будете величественны со мною, я не буду заботиться о ея величіи.

— Я не знаю, что вы подразумваете подъ словомъ величіе.

— Вы должны признаться, что вы говорите о ней какъ о нчто весьма ужасномъ.

— Я говорю, что она разборчива. И такъ-какъ мо уваженіе равняется моей любви къ ней, я надюсь, что вы употребите большія усилія пріобрсти ея уваженіе.

— Я никогда не длаю никакихъ усилій въ такомъ род. Если уваженіе не является безъ усилій, то его не стоитъ имть.

— Въ этомъ я съ вами не согласенъ, а особенно я не согласенъ съ вами оттого, что вы говорите о моей матери, о женщин, которая должна сдлаться вашей свекровью. Я надюсь, что вы сдлаете такія усилія и сдлаете ихъ успшно. Лэди Эйльыеръ не такая женщина, чтобы тотчасъ отдать вамъ сво сердце просто потому, что вы будете женою ея сына. Она будетъ судить о васъ по вашимъ качествамъ и бзъ малйшей нершимости осудитъ васъ, если найдтъ причины.

Наступило молчаніе еще продолжительне и сердце Клэры возмутилось противъ этого, даже въ первый день ея помолвки, но она обуздала свой гнвъ и ничего не сказала боле о лэди Эйльмеръ. Она не заговорила до тхъ поръ пока могла принудить себя улыбнуться.

— Ну, Фредъ, сказала она, положивъ свою руку на его руку: — я употреблю вс силы, а женщина не можетъ сдлать боле. Теперь я съ вами прощусь, потому-что я должна уложиться для завтрашней поздки прежде чмъ лягу спать.

Онъ поцаловалъ е — холоднымъ, ледянымъ поцалуемъ, и она разсталась съ нимъ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ.

Клэра узжала съ поздомъ, отправлявшимся изъ Перивэля въ восемь часовъ на слдующее утро и, слдовательно, передъ ея отъздомъ не было много времени для разговора. Ночью она успла прогнать изъ сердца своего всякое чувство гнва противъ своего жениха и сожалнія къ себ. Вроятно, какъ говорила она себ, она придала боле важности его словамъ нежели самъ онъ придавалъ, и не было ли естественно, что онъ высоко думаетъ о своей матери и тревожится насчотъ того, какъ она приметъ его жену? Чувство гнва она подавила, но отъ сожалнія не такъ легко было освободиться. Не только то, что капитанъ Эйльмеръ сказалъ о своей матери, много портило ея радость, но во весь вечеръ въ тон его была холодность, которую она сознавала почти безсознательно и отъ которой ей было тяжело на сердц, несмотря на робость, которую она должна была чувствовать, какъ безпрестанно повторяла она себ. И она чувствовала также — хотя не ясно сознавала это — что его обращеніе къ ней не походило на обращеніе влюблннаго посл того, какъ она откровенно призналась о своей ранней любви къ нему. Ей слдовало поступить не такъ добросовстно и съ большей осторожностью, не такъ смло, а боле походить на словахъ на обыкновенныхъ женщинъ. Она сознавалась въ этомъ, когда укладывалась съ вечера и повторяла себ это, когда одвалась въ это послднее утро въ Перивэл. Ея откровенность была неудачна и она сожалла, зачмъ не была осторожне или даже не выказала мнимаго равнодушія, которое часто выказываютъ дамы, когда за ними ухаживаютъ. Она была смла и честна и нашла, что ея смлость была дурной политикой. Хотя, по правд сказать, можетъ быть, напротивъ, это была политика очень хорошая, потому-что показала ей въ настоящемъ свт характеръ человка, который долженъ былъ такъ много значить для нея — это другой вопросъ.

Но очевидно долгъ предписывалъ ей помириться съ обстоятельствами и она пошла внизъ съ улыбающимся лицомъ и съ пріятными словами на язык. Когда она вошла въ столовую, капитанъ Эйльмеръ былъ уже тамъ, но и Марта была тамъ также, и ея пріятныя слова были приняты равнодушно въ присутствіи служанки. Когда старуха ушла, капитанъ Эйльмеръ сдлался серьзенъ и началъ рчь. приготовленную имъ, но, не кончивъ е, онъ вдругъ сказалъ:

— Клэра, то, что вчера случилось между нами, доставляетъ мн чрезвычайное удовольствіе.

— Я рада этому, Фредерикъ, сказала она, стараясь быть не такъ серьзна, какъ ея женихъ.

— Очень большое удовольствіе, продолжалъ онъ: — и я не могу не думать, что насъ оправдываетъ наше положеніе въ томъ, что мы забыли на время этотъ грустный и торжественный случай. Когда я вспомню, что не дале какъ третьяго дня провожалъ я въ могилу мою милую, старую ттку, я съ удивленіемъ думаю, что я вчера ршился сдлать вамъ предложеніе.

Къ чему ему было говорить объ этомъ? Клэра также чувствовала раскаяніе, пришедшее къ ней, когда она вспоминала своего стараго друга въ тишин ночной, но такія мысли годны для ночного одиночества, а не для открытаго выраженія при дневномъ свт. Но капитанъ замолчалъ и она должна была сказать что-нибудь.

— Единственное извиненіе состоитъ въ томъ, что она этого желала.

— Именно. Она точно этого желала и поэтому…

Онъ остановился и почувствовалъ, что онъ приступилъ къ затруднительному предмету. Глаза его были прямо устремлены на не и она ждала минуты дв, чтобъ онъ кончилъ свою фразу. Но такъ какъ онъ не продолжалъ, она кончила за него:

— И поэтому вы принесли въ жертву ваши чувства.

Сердце ея было тяжело и она не могла воздержать своего сарказма.

— Именно, сказалъ онъ: — или, лучше сказать, это не совсмъ такъ. Я не хочу сказать, что я приношу себя въ жертву, потому-что, разумется, ничто не могло быть для меня пріятне. Но вчерашній день долженъ быть днмъ торжественнымъ для меня, а этого не было…

— Я считала его очень торжественнымъ.

— Я хочу сказать, что я нахожу извиненіе, вспомнивъ, что я сдлалъ то, о чомъ она просила меня.

— О чомъ она просила васъ, Фредъ?

— Я хотлъ сказать въ томъ, что я ей общалъ.

— Что вы общали — я этого не слыхала прежде.

Эти послднія слова были сказаны очень тихимъ голосомъ, но капитанъ Эйльмеръ услыхалъ ихъ.

— Но вы слышали, сказалъ онъ: — что собственно для меня ничего не могло быть пріятне.

— Фредъ, выслушайте меня на минуту. Мы вчера общали другъ другу быть мужемъ и женой.

— Разумется.

— Выслушайте меня, милый Фредъ. Въ этомъ, по моему мннію, не было ничего неприличнаго для печали дня. Даже въ смерти мы должны думать о жизни, и если намъ съ вами хорошо вмст проводить жизнь, то, конечно, было бы сумасбродной церемонностью, еслибы мы не сказали этого другъ другу на томъ основаніи, что ттушка умерла на прошлой недл, но это можетъ быть, и я это думаю, что чувства, возбужднныя ея смертью, заставили насъ обоихъ поторопиться.

— Я не понимаю, какъ это можетъ быть.

— Вы хотли сдержать общаніе, данное ей, недостаточно сообразивъ, обезпечите ли вы ваше счастье, поступивъ такимъ образомъ, а я…

— О васъ я не знаю, но относительно меня, я долженъ считаться лучшимъ судьй.

— А я слишкомъ поторопилась поврить тому, чему желала врить.

— Что вс это значитъ, Клэра?

— Это значитъ, что наша помолвка должна быть нарушена. Вы опять будете свободны…

— Но я не хочу быть свободенъ…

— Когда вы подумаете, вы найдте, что такъ будетъ лучше. Вы добросовстно сдержали ваше общаніе, даже съ жертвою для себя. Къ счастью для васъ — для обоихъ насъ, слдуетъ мн сказать — истина обнаружилась и мы можемъ спокойно сообразить что намъ лучше сдлать, независимо отъ этого общанія. Итакъ, мы разстанемся нжными друзьями, но не помолвлеными.

— Но мы помолвлены и я не хочу слышать о разрыв.

— Слово женщины всегда иметъ боле вса до замужства, Фредъ, и слдовательно вы должны уступить мн въ этомъ дл. Я уврена, что вы одобрите мо намреніе, когда подумаете объ этомъ. Между нами не должно быть помолвки. Я буду считать себя совершенно свободной — свободной поступить какъ я хочу, и вц, разумется, также будете свободны.

— Если вы хотите, разумется, такъ должно быть.

— Я хочу, Фредъ…

— Стало быть вчерашній день не значитъ ничего.

— Не совсмъ. Для меня онъ не долженъ не значить ничего. Я сказала вамъ слишкомъ много тайнъ. Но вс, что было сказано вчера, не должно насъ связывать.

— И вы на это ршились вчера вечеромъ?

— Во всякомъ случа я ршилась на это теперь. Я должна буду ухать безъ завтрака, если не позавтракаю сейчасъ. Хотите теперь пить чай, или подождте и напьтесь спокойно, когда я уду?

Капитанъ Эйльмеръ завтракалъ съ Клэрой, отвзъ е на станцію и проводилъ со всевозможнымъ вниманіемъ и вжливостью, а потомъ воротился въ свой большой Перивэльскій домъ. Ничего боле не было сказано между нимъ и Клэрой о ихъ помолвк и онъ признавалъ за фактъ, что онъ уже не женихъ ея. Онъ не могъ этого не признать — такъ ршителенъ былъ тонъ Клэры и такъ повелительно ея обращеніе. Не лучше ли для него, чтобъ это было такъ? Онъ сдержалъ общаніе, данное ттк и сдлалъ вс, что заключалось въ его власти, чтобъ сдлать Клэру Эмедрозъ своей женой. Если она вздумала противиться своему счастью только потому, что онъ сказалъ нсколько словъ, казавшихся ему приличными, не лучше ли было для него воспользоваться ея словами?

Таковы были его первыя мысли, но когда время проходило, чувство боле великодушное подоспло къ нему на помощь, а также что-то похожее на истинную любовь. Теперь, когда она не принадлежала ему, онъ опять чувствовалъ желаніе овладть ею. Онъ не долженъ былъ говорить ей о свомъ общаніи, онъ зналъ, что онъ упомянулъ объ этомъ случайно и что ршеніе Клэры посл этого было неестественно. Онъ хотлъ дать ей другую возможность и ршилъ, прежде чмъ лгъ спать въ этотъ день, что онъ пропуститъ дв недли, а потомъ напишетъ ей, возобновивъ сво предложеніе со всми сильными выраженіями любви, какія онъ только будетъ въ состояніи написать.

Клэра, возвращаясь домой, не совсмъ была довольна собою или своимъ положеніемъ. Она имла большую радость при мысли, какъ успокоитъ ея извстіе ея отца. Онъ освободится отъ всхъ заботъ о ея будущемъ извстіями, которыя она везла ему. Но теперь это извстіе вовсе не будетъ успокоительно. Она должна объяснить отцу, что ттка не обезпечила е ничмъ и боле ничего не могла она сказать. А о разговор о тысяч пяти сотъ фунтахъ она не скажетъ ничего. Когда Клэра размышляла о томъ, что происходило между капитаномъ Эйльмеромъ и ею, тмъ тврже ршилась она не дотрогиваться до этихъ денегъ. Она не хотла говорить отцу о помолвк съ капитаномъ, которая была сдлана въ одинъ день и разстроена на слдующій. Зачмъ ей увеличивать его огорченіе, показавъ ему какое счастье предстояло ей, если бы она умла сохранить его? Нтъ, она только скажетъ отцу о завщаніи, а потомъ утшитъ его какъ уметъ.

Относительно же своей помолвки съ капитаномъ Эйльмеромъ, чмъ боле она думала о ней, тмъ боле убждалась, что вс кончено въ этомъ отношеніи. Она была уврена, что капитанъ былъ радъ случаю освободиться и что онъ не поставитъ себя опять въ опасное положеніе, которое общаніе, вытребованное отъ него тткой, чуть не сдлалось для него гибельнымъ. А сама она, хотя еще любила этого человка — такъ любила, что откинулась въ уголъ вагона и плакала подъ воалемъ, когда думала о томъ, чего лишилась — она вс-таки не ршалась выходить за него, если бы онъ и возобновилъ сво предложеніе — нтъ. Ни одинъ человкъ не долженъ считать е тяжестью, наложенной на него вырваннымъ общаніемъ. Какъ! позволить человку принести себя въ жертву для нея по чувству долга! Она повторяла эти непріятныя слова до тхъ поръ, пока начала думать, что они сорвались съ его, а не съ ея губъ.

Когда она писала своему отцу изъ Перивэля, она только сообщила ему о смерти мистриссъ Уинтерфильдъ и о свомъ возвращеніи. На Тоунтонской станціи она нашла знакомую карету и знакомаго кучера и была отвезена домой обыкновеннымъ порядкомъ. Когда она приближалась къ Бельтону, чувство огорченія становилось сильне, такъ что она наконецъ стала бояться свиданія съ отцомъ. Что могла она сказать, когда онъ станетъ повторять ей свои стованія о ея будущей жизни?

Пріхавъ домой, она узнала, что отецъ въ спальной наверху. Онъ былъ боленъ, сказали ей слуги, и хотя онъ уже не лежалъ въ постели, онъ не сходилъ еще внизъ. Она побжала въ его комнату и нашла его сидящимъ въ большомъ кресл у камина, она стала на колна у его ногъ, взяла его за руку и спросила о здоровьи.

— Что мистриссъ Уинтерфильдъ отказала теб по завщанію?

Это были его первыя слова.

— Оставимъ теперь завщаніе, папа. Я хочу, чтобы вы сказали мн о себ.

— Вздоръ, Клэра! Отвчай на мой вопросъ.

— О папа, я желала бы, чтобы вы не такъ много думали о деньгахъ для меня.

— Не думать о деньгахъ? Почему мн не думать? О чомъ другомъ долженъ я думать? Скажи мн сейчасъ, Клэра, что она сдлала? Ты должна была написать мн объ этомъ тотчасъ, какъ завщаніе было прочитано.

Нечего длать. Ужасное слово надо произнести.

— Она отказала вс сво состояніе капитану Эйльмеру, папа и я должна сказать, что нахожу это справедливымъ съ ея стороны.

— Не-уже-ли вс?

— Она обезпечила своихъ слугъ.

— А тебя нтъ?

— Нтъ, папа.

— Не-уже-ли она не оставила теб ничего, ршительно ничего?

Обращеніе старика совершенно перемнилось, когда онъ сдлалъ этотъ вопросъ, и на лиц его показалось такое непривычное выраженіе энергіи — энергіи гнва, что Клэра испугалась и не знала какъ отвчать ему тмъ повелительнымъ тономъ, который она привыкла принимать, когда находила необходимымъ употребить надъ отцомъ сво вліяніе.

— Не-уже-ли теб не отказано ничего — ничего?

Повторяя этотъ вопросъ, онъ столкнулъ Клэру съ своихъ колнъ и всталъ съ усиліемъ, облокотясь о спинку своего кресла.

— Милый папа, это не должно огорчать васъ.

— Но не-уже-ли точно теб не отказано ничего?

— Ничего, папа. Вспомните, что она не была мн тткой.

— Вздоръ, дитя, вздоръ! Какъ ты можешь говорить мн такіе пустяки, а потомъ совтуешь не огорчаться! Я узнаю, что ты наврно будешь нищей года черезъ два, а вроятно черезъ нсколько мсяцевъ, и это не должно огорчать меня! Она была злая женщина!

— О, папа, не говорите этого!

— Злая женщина! Очень злая женщина! Это всегда такъ бываетъ съ тми, которые представляются набожне своихъ ближнихъ. Она была очень злая женщина, приманивая тебя въ свой домъ ложными надеждами.

— Нтъ, папа, нтъ я должна спорить съ вами. Она не подавала мн подобныхъ надеждъ.

— А я говорю: подавала, хотя можетъ быть она общанія не давала. Разв не думали вс, что теб достанутся ея деньги?

— Я не знаю, что другіе могли думать. Никто не имлъ права думать объ этомъ.

— Это вздоръ, Клэра! Ты знаешь, что я этого ожидалъ — что ты сама этого ожидала.

— Нтъ, нтъ, нтъ!

— Клэра, какъ ты можешь говорить мн это?

— Папа, я знала, что она имла намреніе не отказывать мн ничего, она сказала мн это, когда я была у ней весной.

— Она сказала теб это?

— Да, папа. Она сказала мн, что Фредерикъ Эйльмеръ получитъ вс ея состояніе, она объяснила мн вс, что она намрена была сдлать, и я нашла, что она была права.

— А почему же ты не сказала мн этого, когда воротилась домой?

— Милый папа…

— Милый папа… Что это значитъ? Зачмъ ты обманула меня?

— Какйя была бы польза, еслибы я сказала вамъ? Вы не могли этого перемнить.

— Ты поступила какъ непочтительная дочь, а ея жестокость и злость оскорбляютъ меня — оскорбляютъ. Она знала тво положеніе и всегда хотла, чтобъ ты была у ней, а потомъ сдлала свое завщаніе! Совершенно бездушно! Она должно быть была бездушная женщина!

Клэра начала теперь чувствовать, что, изъ справедливости къ памяти ттки, она должна сказать отцу кое-что, а между-тмъ трудно было сказать ему что-нибудь, не огорчивъ его еще боле и не надлавъ себ непріятностей. Если она упомянетъ о намреній ттки относительно полторы тысячи фунтовъ, отецъ будетъ преслдовать е безконечно, принуждая взять эти деньги отъ капитана Эйльмера. Но ея настоящія чувства заставляли е предпочитать просить милостыню на дорог, чмъ принять великодушный подарокъ бывшаго жениха. Потомъ, какъ объяснить отцу ошибку мистриссъ Уинтерфильдъ о ея положеніи, не обвинивъ отца въ томъ, что онъ обобралъ е? Но вс-таки, она должна была сказать что-нибудь, такъ какъ Эмедрозъ продолжалъ называть мистриссъ Уинтерфильдъ бездушной тихимъ, плачевнымъ тономъ, который боле оскорблялъ слухъ Клэры, чмъ первая вспышка его гнва.

— Бездушно, совершенно бездушно!

— Дло вотъ въ чомъ, папа, наконецъ сказала Клэра:— когда ттушка сказала мн о свомъ завщаніи, она не знала, что я не обезпечена.

— О Клэра!

— Это правда, папа, она объяснила мн вс. Я не могла сказать ей, что она ошибается и такимъ образомъ просить у ней денегъ.

— Но вдь ей вс было извстно объ этомъ несчастномъ юнош.

Отецъ упалъ на кресло и закрылъ руками лицо. Клэра опять стала на колна у его ногъ. Она чувствовала, что она поступила жестоко и защитила ттку, не пощадивъ отца. Она взвалила на него сво собственное неблагоразуміе и обвинила его во вред, который онъ сдлалъ ей.

— Папа, сказала она: — милый папа, не думайте объ этомъ совсмъ. Къ чему? Вдь деньги не вс же значатъ. Мн совсмъ ненужно денегъ. Если вы только согласитесь совсмъ не упоминать объ этомъ, мы будемъ такъ спокойны Зачмъ намъ говорить о томъ, чего мы не можемъ поправить?

— О Боже, Боже, Боже!

Онъ сталъ качаться изъ стороны въ сторону, стуя о положеніи свомъ и дочери, о свомъ прошломъ неблагоразуміи и слзы текли по его щекамъ. Она вс стояла на колнахъ передъ нимъ и смотря ему въ лицо любящими, умоляющими глазами, прося его успокоиться и объявляя, что если онъ захочетъ забыть, или по-крайней-мр перестать говорить объ этомъ, то вс еще можетъ быть хорошо. Но онъ вс продолжалъ жаловаться на свою участь₎какъ жалуется ребнокъ, непринимающій утшеній.

— Да, я знаю, сказалъ онъ:— это вс виноватъ я. Но что же мн было длать?

— Папа, никто не говорилъ, что вы были виноваты въ чомъ-нибудь, никто этого не думалъ.

— Я никогда ничего не тратилъ для себя, никогда, никогда, а между тмъ, между тмъ… между тмъ…

— Взгляните на это съ большимъ мужествомъ, папа. Что же за бда, если я буду заработывать себ пропитаніе, какъ другія молодыя двушки. Я этого не боюсь.

Наконецъ Эмедрозъ доплакался до апатическаго спокойствія, какъ-будто у него уже не достало силъ для энергіи горя. Клэра оставила его и пошла по дому узнать, что и какъ было во время ея отсутствія. Оказалось изъ словъ слугъ, что отецъ ея сдлался боленъ почти тотчасъ посл ея отъзда. По-крайней-мр, онъ обдалъ въ своей комна и ни разу не выходилъ изъ дома въ отсутствіе дочери. Раза три говорилъ онъ о Бельтон, повидимому, желая его прізда и длая вопросы о скот и работахъ, еще продолжавшихся. Клэра, воротясь къ отцу, старалась заинтересовать его кузеномъ, но Эмедрозъ такъ былъ разстроенъ непріятнымъ извстіемъ о завщаніи мистриссъ Уинтерфильдъ, что не могъ оправиться, и вечеръ, проведнный въ его комнат, былъ не очень утшителенъ для обоихъ. У Клэры были свои горести, кром отцовскихъ. Она пріобрла жениха только для того, чтобъ его лишиться — и лишилась при обстоятельствахъ, очень мучительныхъ для женскихъ чувствъ. Хотя онъ одинъ вечеръ былъ ея помолвленнымъ женихомъ, онъ никогда не любилъ е. Онъ сдлалъ ей предложеніе только выполняя общаніе, данное умирающей. Чмъ боле Клэра думала объ этомъ, тмъ прискорбне становилась для нея эта мысль. Не могла она также не думать о свомъ кузен. Бдный Уилль! Онъ, по-крайней-мр любилъ е, хотя страсть его къ ней была кратковременна. Когда она думала объ Уилл, ей казалось будто она была съ нимъ на скал только вчера, но когда она думала о капитан Эйльмер, съ которымъ была помолвлена только вчера и съ которымъ разсталась только въ это утро, она чувствовала, что цлая вчность прошла съ-тхъ-поръ, какъ она разсталась съ нимъ.

На слдующій день, пасмурный, печальный день, въ конц ноября, Клэра пошла гулять по парку, оставивъ отца еще въ спальной, и черезъ нсколько времени направилась къ коттэджу. Она нашла мистриссъ Эскертонъ, по обыкновенію, одну въ маленькой гостиной, сидящую у окна съ книгой въ рукахъ, но Клэра тотчасъ догадалась, что пріятельница ея не читаетъ, что она сидитъ и смотритъ на облака, между тмъ какъ мысли ея далеко. Всегдашняя веслость этой женщины была часто предметомъ удивленія для Клэры, которая знала сколько часовъ она проводитъ въ одиночеств, но тогда наставали періоды меланхоліи, въ которые мистриссъ Эскертонъ была неспособна поступить по принятымъ ею правиламъ и когда она признавалась, что дни, недли и мсяцы тянулись для нея слишкомъ долго.

— Итакъ, вы воротились, сказала мистриссъ Эскертонъ посл первыхъ привтствій.

— Да, я воротилась.

— Я такъ и думала, что вы недолго останетесь посл похоронъ.

— Зачмъ мн было оставаться?

— А капитанъ Эйльмеръ еще тамъ, я полагаю?

— Я его оставила въ Перивэл.

Наступило непродолжительное молчаніе, такъ-какъ мистрисъ Эскертонъ колебалась прежде чмъ сдлала слдующій вопросъ:

— Могу я узнать о завщаніи!

— Несносное завщаніе! Если бы вы знали, какъ я ненавижу этотъ предметъ, вы не стали бы спрашивать меня. Но вы не должны думать, чтобы я ненавидла оттого, что въ завщаніи не отказано мн ничего.

— Не отказано ничего?

— Ничего! Но я не отъ этого ненавижу, а самый этотъ предметъ дня меня такъ противенъ. Теперь я сказала вамъ вс, вс, что было сказать, хоть бы мы говорили объ этомъ цлую недлю. Если вы великодушны, вы не будете говорить боле ни слова объ этомъ.

— Но мн такъ жаль!

— Вотъ, такъ и есть. Вы не примчаете, что выраженіе подобнаго сожалнія есть личная для меня обида. Я не хочу, чтобы вы жалли.

— Какъ же мн быть, если мн жаль?

— Вы не должны выражать вашего сожалнія. Я не сожалю о вашихъ предполагаемыхъ непріятностяхъ. У васъ много денегъ, но будь вы такъ бдны, что не смогли бы есть ничего, кром холодной баранины, я не стала бы соболезновать объ этомъ. Я притворилась бы, будто думаю, что у васъ въ кладовой бездна цыплятъ и дичины.

— Нтъ, вы не сдлали бы этого, если бы я была вамъ также дорога, какъ вы дороги для меня.

— Ну, сожалйте и пусть всему этому будетъ конецъ. Вспомните, сколько я должна была выдержать черезъ это отъ бднаго папа.

— Да, я могу этому поврить.

— И онъ нездоровъ. Разумется, вы не видали его посл моего отъзда?

— Нтъ, мы никогда его не видимъ, если онъ не подойдтъ къ здшней калитк.

Наступило новое молчаніе.

— А что же капитанъ Эйльмеръ? спросила мистриссъ Эскертонъ.

— Какъ что?

— Онъ теперь наслдникъ.

— Да, онъ теперь наслдникъ.

— И больше ничего?

— Больше ничего. Что же еще можетъ быть? Я полагаю, что старый перивэльскій домъ будетъ запертъ.

— Я не очень интересуюсь этимъ старымъ домомъ, если онъ не будетъ вашъ.

— Нтъ, онъ не будетъ мой.

— Есть два способа, по которымъ онъ могъ сдлаться вашимъ.

— Хоть бы было десять способовъ, ни одинъ изъ нихъ не будетъ мой.

— Разумется, я знаю, что вы такъ скрытны, что если бы и было что сказать, вы не сказали бы.

— Я думаю, что я сказала бы вамъ вс, что было бы прилично сказать, но теперь не о чемъ говорить ни о приличномъ, ни о неприличномъ.

— Прилично или неприлично было, когда мистеръ Бельтонъ сдлалъ вамъ предложеніе — какъ я и думала, что онъ сдлаетъ — и сказала вамъ. Разв это было такъ неприлично, что прльзя было сказать?

Клэра почувствовала, что румянецъ на ея лиц тотчасъ отнялъ отъ нея возможность уврять, что это несправедливо.

— Кто вамъ сказалъ? проговорила она.

— Моя горничная, разумется, она слышала это отъ вашей. Эти вещи всегда длаются извстны.

— Бдный Уилль!

— Бдный Уилль опять сюда будетъ, какъ я слышала, и онъ не будетъ ‘бднымъ Уиллемъ’ если вы не захотите. Но я не стану ходатайствовать за него, я говорю вамъ по совсти, что мн не нравится бдный Уилль!

— Мн онъ чрезвычайно нравится.

— Вы должны были бы поучить его большей вжливости въ обращеніи съ дамами. Я вамъ разскажу о бдномъ Уилл еще кое-что — но не теперь, а когда-нибудь, я разскажу вамъ кое-что о вашемъ кузен Уилл.

Клэра не хотла длать вопросовъ, простилась и ушла.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ ПРОГУЛИВАЕТСЯ ВЪ ОКРЕСТНОСТЯХЪ.

Клэра Эмедрозъ сдлала большую ошибку насчотъ своего кузена Уилля Бельтона, когда дошла до заключенія, что можетъ принять его предлагаемую дружбу не опасаясь, чтобы этотъ другъ сдлался любовникомъ. Она сдлала другую ошибку, такую же большую, когда убдила себя, что его любовь была такъ же кратковременна, какъ пылка. Во время возвратнаго пути въ Плэстоу онъ не думалъ ни о чомъ, кром о своей любви, и ршился настаивать, говоря себ иногда, что можетъ быть онъ будетъ имть успхъ, а иногда чувствуя, что онъ встртитъ горе и разочарованіе, но въ томъ и другомъ случа ршаясь настаивать. Не настаивать для достиженія желаемой цли, какова бы ни была эта цль, было, по его мннію, доказательствомъ слабости, малодушія и неуваженія къ самому себ. Онъ иногда говорилъ о себ, шутя съ другими мущинами, что если онъ не успетъ въ томъ или въ другомъ, онъ не будетъ въ состояніи говорить самъ съ собой. Онъ не говорилъ о своей любви ни одному мущин, онъ говорилъ объ этомъ только съ женщиной, и хотя онъ не могъ шутить о такомъ предмет, сущность его словъ показывала то же чувство. Получить окончательный отказъ и покориться этому отказу сдлало бы его почти презрительнымъ въ собственныхъ глазахъ.

Эта женщина была его сестра Мэри Бельтонъ. Кое-что было уже сказано объ этой женщин, что можетъ быть читатель помнитъ. Она была двумя годами старе брата, съ которымъ всегда жила, но она не обладала тми принадлежностями молодости, которыя принадлежали ему въ такомъ изобиліи. Она была бдная калка, не могла ходить дале своего сада, была слаба здоровьемъ, карлица по росту и физическіе недостатки не давали ей возможности пользоваться обыкновенными наслажденіями жизни. Сонъ не успокоивалъ е въ постели и утомленіе въ продолженіе дня длало необходимымъ для нея проводить въ постели много часовъ.

Сотворятъ, что т, которые низки ростомъ и горбаты, имютъ характеръ такой же неуклюжій, какъ и ихъ ростъ. Но никто этого не говорилъ о Мэри Бельтонъ. Ея друзья, которыхъ у ней было очень мало, очень любили е, и на свт было три-четыре человка, готовые всегда поклясться, что она была безукоризненна. Величайшимъ счастьемъ въ ея жизни было то, что между этими людьми ея братъ занималъ первое мсто. Любовь Уилля Бельтона къ его сестр доходила почти до благоговнія, а преданность его къ ней была такъ велика, что онъ прежде всего заботился о ея спокойствіи. Она, зная это, начала бояться не служитъ ли она помхою для его счастья. Ей приходило въ голову, что онъ женился бы ране, если бы она не мшала ему, и она угрожала ему шутя — она могла шутить — что она оставитъ его, если онъ скоро не привезтъ хозяйку въ замокъ Плэстоу.

— Я поду къ дяд Роберту, говорила она.

Дядя Робертъ былъ пасторъ въ Линкольншир, и находился въ числ тхъ, которые безусловно врили Мэри Бельтонъ, также какъ и его жена.

— Я поду къ дяд Роберту, Уилль, и тогда ты будешь принужднъ взять жену.

— Если моя сестра оставитъ мой домъ, будетъ въ нмъ жена или нтъ, отвчалъ Уилль: — я никогда не буду врить ни одной женщин.

.Замокъ Плэстоу былъ прекрасный кирпичный домъ, выстроенный въ послднее время тюдорской архитектуры, съ множествомъ щипецовъ и высокихъ трубъ очень живописныхъ для глазъ, но вовсе не такой удобный, какъ новйшіе дома зажиточныхъ англійскихъ сквайровъ. Садъ, принадлежавшій къ этому дому, былъ обширенъ и превосходенъ, но не окружалъ домъ и съ обихъ сторонъ виднлись принадлежности фермы. Дверь, которой слдовала быть парадной и которая открывалась изъ самой большой комнаты въ дом, бывшей когда-то переднею, а теперь кухней, прямо вела на дворъ фермы. Съ дальняго конца этого двора великолпная вязовая аллея простиралась черезъ домашнее пастбище къ забору, замыкавшему е въ конц. Что между этими деревьями была когда-то дорога къ дому — было врно, но нын не было и слдовъ такой дороги и къ парадному ходу въ замокъ Плэстоу вела маленькая тропинка черезъ садъ. Таковъ былъ замокъ Плэстоу и такова была его хозяйка. Хозяина же читатели, я надюсь, знаютъ на столько, что онъ не требуетъ дальнйшихъ описаній.

Когда Бельтонъ пріхалъ домой въ августовскій вечеръ, онъ ршился разсказать сестр всю исторію о Клэр Эмедрозъ. Она всегда желала, чтобы онъ женился, и теперь онъ сдлалъ попытку, какъ мало ни имла она случая знать мущинъ и женщинъ, Уиллю всегда казалось, что сестра его знаетъ вс, что каждый долженъ длать во всякомъ положеніи жизни. И она будетъ съ нимъ нжна и утшитъ его, если даже не можетъ подать надежду. Сверхъ того, Мэри можно было поврить его тайну, потому что Бельтонъ чувствовалъ, какъ мущины чувствуютъ всегда большое отвращеніе къ тому, чтобы предполагали, что онъ въ сватовств свомъ получилъ отказъ. Женщины, когда любятъ напрасно, часто желаютъ, чтобы ихъ несчастье сдлалось извстно, он любятъ говорить мистически о своихъ ранахъ, разсказывая свою исторію подъ чужими именами и извлекаютъ горькую сладость изъ своего грустнаго романа. Но мущина, получивъ отказъ, не любитъ говорить или слышать объ этомъ и охотно выбросилъ бы весь эпизодъ изъ своего сердца, если бы это было возможно.

Но въ этотъ первый вечеръ онъ не хотлъ говорить о Клэр Эмедрозъ. Онъ не хотлъ заставить думать свою сестру, что его сердце слишкомъ наполнено этимъ предметомъ, чтобы помшать ему думать о другихъ вещахъ. Мэри еще не ложилась, ожидая его прізда, съ чаемъ, сливками и фруктами, приготовленными для него.

— О Мэри! сказалъ онъ:— зачмъ ты не въ постели? Ты знаешь, что я пришолъ бы къ теб наверхъ.

Она извинилась, улыбаясь и увряя, что она не можетъ отказать себ въ удовольствіи провести съ нимъ полчаса по его возвращеніи изъ путешествія.

— Разумется, я желаю знать каковы они.

— Онъ пріятной наружности старикъ, отвчалъ Бельтонъ:— а она пріятной наружности молодая женщина.

— Это ясно и коротко по-крайней-мр.

— Онъ слабъ и глупъ, а она тверда и… и…и…

— Не глупа, также я надюсь?

— Напротивъ. Я сказалъ бы, что она очень умна.

— Я боюсь, что она не нравится теб, Уилль.

— Нравится.

— Точно?

— Точно.

— Она хорошо приняла тебя?

— Очень хорошо. Мн кажется, она очень была мн благодарна за мой пріздъ.

— А мистеръ Эмедрозъ?

— Онъ тоже былъ радъ моему прізду, очень радъ.

— Какъ, посл этого холоднаго письма?

— Да. Я объясню вс это постепенно. Я взялъ на аренду всю землю и поду туда опять на Рождество, а старикъ былъ бы радъ, если бы я совсмъ тамъ остался. Не правда ли, какъ это странно? Я такъ радъ, что не ршился не хать, когда получилъ это письмо. Однако я не знаю…

Эти послднія слова онъ прибавилъ медленно и тихимъ тономъ и Мэри тотчасъ догадалась, что не вс было какъ слдуетъ.

— Разв что-нибудь не совсмъ хорошо, Уилль?

— Нтъ, то-есть ничего не случилось такого, что заставило бы меня сожалть, что я похалъ. Мн кажется, я сдлалъ имъ пользу. Имъ нужно было имть кого-нибудь кто бы былъ для нихъ какъ родной. Онъ слишкомъ старъ, слишкомъ изнурнъ для того, чтобы быть способнымъ распоряжаться и, разумется, его обкрадывали. Мн кажется я это остановилъ.

— И ты опять подешь на Рождество?

— Да, у дядюшки могутъ безъ меня обойтись и ты будешь тамъ. Я взялъ землю на аренду и уже купилъ скотъ и намренъ купить еще.

— Надюсь, что ты не теряешь понапрасну денегъ, Уилль.

— Нтъ. Я получу это имніе въ хорошемъ положеніи и деньги мои оплатятся такимъ образомъ, если не другимъ. Притомъ, что значитъ небольшая сумма денегъ? Я обязанъ сдлать это для нихъ за то, что отнимаю отъ нея наслдство.

— Ты не отнимаешь у нея ничего, Уилль.

— А вс-таки ей это тяжело.

— Она это чувствуетъ?

— Каковы бы ни были ея чувства, она слишкомъ горда, чтобы выказать ихъ.

— Я желала бы знать, нравится она теб или нтъ?

— Нравится — я люблю е боле всхъ на свт, даже боле тебя, Мэри, потому что я просилъ е быть моей женой.

— О Уилль!

— И она отказала мн. Теперь ты знаешь вс, всю исторію того, что я длалъ въ то время, какъ меня здсь не было.

Онъ сталъ передъ сестрой, засунувъ пальцы въ петлицу жилета съ чмъ-то серьзнымъ и почти торжественнымъ въ его осанк, несмотря на улыбку, игравшую на его губахъ.

— О Уилль…

— Я, разумется, имлъ намреніе сказать теб, Мэри, вс, но не хотлъ говорить сегодня, а какъ-то случилось такъ. Когда сердце полно, съ языка срывается, говорятъ.

— Я никогда не буду любить е, если она отказалась отъ твоей любви.

— Почему же? Это не похоже на тебя, Мэри. Почему она обязана любить меня, если я люблю е?

— Не любитъ ли она кого другого, Уилль?

— Какъ могу я сказать? Я е не спрашивалъ. Я не спросилъ бы е ни за что на свт, хотя отдалъ бы вс на свт чтобы узнать.

— И она очень хороша собой?

— Хороша! это не оттого, хотя она очень хороша. Но… но — я не могу теб сказать почему — но она единственная двушка, какую я когда-либо видлъ, которая годится мн въ жоны. О, Боже!…

— Мой милый Уилль!…

— Но я не стану держать тебя цлую ночь, Мэри. Я скажу теб другое: я не намренъ сокрушить мо сердце для любви. Я скажу теб еще другое: я не намренъ отказываться. Мн кажется, я глупо поступилъ, я знаю, что я глупо поступилъ. Я поступилъ такъ, какъ-будто покупалъ лошадь и сказалъ продавцу мою цну, чтобы онъ могъ взять или отказать. Какое право имлъ я предполагать, что какую бы то ни было двушку можно было получить такимъ образомъ, а еще мене такую двушку, какъ Клэра Эмедрозъ?

— Это было бы очень выгодной партіей для нея.

— Я не увренъ, Мэри. Она получила другое воспитаніе, чмъ я, и очень можетъ быть, что она выйдетъ замужъ за человка выше меня. Но я не хочу говорить съ тобою ни слова боле сегодня. Завтра, если ты будешь здорова, я буду говорить съ тобою цлый день.

Онъ уговорилъ е идти въ ея комнату, а потомъ вышелъ проходиться при лунномъ сіяніи вокругъ дома, по саду, по двору, по аллеямъ, будто бы подъ предлогомъ осмотрть свои владнія, но думая о нихъ мало, а о своей любви много. Онъ думалъ, что онъ не можетъ быть спокоенъ, если не получитъ успха у Клэры Эмедрозъ. Онъ стоялъ прислонившись къ дереву, сжавъ руки и сердясь на себя за слабость, которая довела его до такого состоянія. Къ чему годится мущина, который такъ мало умлъ владть собою, какъ съ нимъ случилось теперь?

Черезъ нсколько времени онъ воротился въ кухонную дверь, которую онъ заперъ, потомъ, бросившись на деревянное кресло, стоявшее возл огромнаго очага, онъ взялъ коротенькую трубку, набилъ е табакомъ и закурилъ. Замокъ Плэстоу уже опротивлъ ему и ему хотлось воротиться въ Бельтонъ, который онъ оставилъ только въ то утро. Да, въ это самое утро Клэра приносила ему кофе, нжно смотрла ему въ лицо. Тогда онъ могъ бы сказать еще одно слово въ пользу своего сватовства, если бы онъ не былъ такъ неловокъ, что не могъ придумать этого слова. И не собственная ли его неловкость навлекла на него это несчастье? Какое право имлъ онъ предполагать, чтобы двушка влюбилась въ такого человка, какъ онъ, съ перваго взгляда? А потомъ, когда она находилась почти въ его объятіяхъ, зачмъ онъ не поцаловалъ е? Ему казалось теперь, что если бы онъ хоть разъ поцаловалъ е, то даже это служило бы ему утшеніемъ въ его настоящемъ огорченіи.

— Чортъ побери! сказалъ онъ наконецъ, вскочивъ и швырнувъ кресло въ одну сторону, а трубку въ золу.

И полагаю, читатели поймутъ, что онъ обращался къ себ, а не къ своей возлюбленной такимъ невжливымъ образомъ. Швырнувъ стулъ съ дороги, онъ пошолъ спать. Желалъ бы я знать, мягчилось или ожесточилось бы сердце Клэры къ нему, если бы она услыхала это ругательство и поняла вс мысли и причины, вызвавшія его.

На слдующее утро бдная Мэри Бельтонъ была такъ больна, что не могла сойти внизъ, а такъ-какъ ея братъ провлъ весь день на ферм, оставаясь съ жнецами до девяти часовъ вечера. Въ этотъ день ничего не было говорено о Клэр. Потомъ настало воскресенье и, разумется, о предмет, о которомъ они оба думали, должно было наступить разсужденіе. Уилль пошолъ въ церковь и, по обыкновенію, которое они наблюдали по воскпесеньямъ, они отобдали немедленно посл его возвращенія. Потомъ, такъ какъ день былъ теплый, Уилль повлъ сестру къ ея любимой скамейк въ саду и боле они воздерживаться не могли.

— Ты точно намренъ опять хать на Рождество? спросила она.

— Непремнно, поду — я общалъ. И я долженъ здить туда время отъ времени для земли, взятой мною въ аренду, какъ-будто ршено, что я долженъ управлять имніемъ для мистера Эмедроза.

— Она желаетъ, чтобы ты халъ?

— Говоритъ.

— Мн кажется, что двушки думаютъ будто мущины равнодушны въ своей любви. Он полагаютъ, что мущина можетъ тотчасъ забыть, когда не примутъ его предложенія.

— Я полагаю, она думаетъ это обо мн, плачевно сказалъ Бельтонь.

— Она должна или думать это, или желать доставить себ возможность лучше узнать тебя.

— Я увренъ, что этого ничего нтъ. Она правдива какъ сталь.

— Но она врядъ ли пожелала бы, чтобы ты пріхалъ, если бы не думала, что ты можешь преодолть или твою любовь или ея равнодушіе. Она не захотла бы, чтобы ты здил туда для того, чтобы быть несчастнымъ.

— Прежде чмъ я просилъ е быть моею женой, я общалъ ей быть ея братомъ, и буду, если ей понадобится братъ. Я не браню е за то, что она не хочетъ быть тмъ, чмъ я желаю, чтобъ она была. Она это понимаетъ. Между нами не будетъ ссоры.

— Но она была бы бездушна, если бы поощряла тебя быть съ нею только потому, что ты можешь быть ей полезенъ, зная въ то же время, что ты не можешь быть счастливъ въ ея присутствіи.

— Она не бездушна.

— Стало быть она предполагаетъ, что ты бездушенъ?

— Мн кажется, что она не думаетъ, чтобы я очень заботился объ этомъ. Я сказалъ ей вдругъ и мн кажется она думаетъ, что я быль въ то время не въ свомъ ум.

— А ты говорилъ объ этомъ опять?

— Нтъ, ни слова. Я не удивился бы, если она забыла объ этомъ до моего отъзда.

— Это невозможно!

— Ты не говорила бы этого, если бы знала, какъ это было. Вс было кончено въ полчаса и она дала мн такой отвтъ, что я не имлъ права говорить еще что-нибудь объ этомъ. Въ то утро, когда я узжаль, она казалась ласкове.

— Я желала бы знать, любить ли она другого.

— Ахъ! я такъ часто думаю объ этомъ. Но я не могъ спросить е. Я не имлъ права допытываться ея тайнъ. Когда я узжалъ, она пришла проводить меня и я почти готовъ былъ посадить е въ гигъ и увезти съ собой.

— Я не думаю, чтобы это помогло, Уилль.

— Я не думаю, чтобы могло помочь что-нибудь. Мы вс знаемъ, что случается съ ребнкомъ, который кричитъ, чтобъ ему дали верхній камень съ трубы. Ребнокъ долженъ обойтись безъ камня. Ребнокъ ложится въ постель и забываетъ объ этомъ, а я ложусь въ постель и не могу забыть.

— Мой бдный Уилль!

Онъ всталъ и прошолся по саду, не удаляясь отъ сестры и стараясь преодолть слабость, вызванную его любовью, хотя ршилъ, что эту любовь должно поддерживать.

— Я жалю, что сегодня воскресенье, сказалъ онъ наконецъ:— потому что я могъ бы заняться чмъ-нибудь. Я скажу теб вотъ что: я пройдусь до Денвира и ворочусь къ чаю. Теб вс равно?

— Денвиръ восемь миль отсюда.

— Именно, я ворочусь черезъ три часа.

— Но, Уилль, теперь жгучее солнце.

— Оно принестъ мн пользу. Я знаю, что я долженъ бы остаться и читать теб, но я не могу.

Онъ ушолъ и воротился черезъ три часа. Дорога изъ Плэстоу къ Денвиру не была интересна, она шла по мстности совершенно плоской, гд не было ни одного дерева. Загородную прогулку мене живописную трудно было бы найти въ Англіи. Дорога была очень пыльная и солнце пекло голову Бельгона, когда онъ шелъ, но онъ вс-таки шолъ до тхъ поръ, пока не стукнулъ палкою о водопадъ, называемый Денейромъ, и воротился, ни разу не замедливъ шага и проходя по пяти миль въ часъ. Это, кажется, принесло ему пользу. Воротившись домой, онъ выпилъ домашняго пива, а потомъ пошолъ обдать.

— Въ какомъ ты положеніи? сказала Мэри, когда онъ показался на минуту въ гостиной.

— Я проходилъ отъ столба до столба въ одиннадцать минутъ, взадъ и впердъ вс пять миль.

Мэри узнала изъ отвта, что эта прогулка принесла ему пользу, примтивъ, что онъ интересовался своими успхами какъ пшехода.

— Желаю, чтобы у тебя не сдлалась горячка, сказала она.

— Только т люди получаютъ горячку, которые стоятъ на одномъ мст. Тяжолый трудъ никогда не длаетъ вредъ никому. Если бы Джонъ Бауденъ могъ проходить, по пяти миль каждое воскресенье, у него не была бы такъ часто подагра.

Джонъ Бауденъ былъ сосдъ въ ближнемъ приход и Мэри съ восхищеніемъ увидла, что брать ея могъ гордиться своимъ подвигомъ.

Постепенно миссъ Бельтонъ начала узнавать съ нкоторыми подробностями, какъ Уилль влъ свои дла въ Бельтонскомъ замк и могла дать ему полезный совтъ.

— Видишь, Уилль, сказала она: — женщины не похожи на мущинъ въ томъ, что они не могутъ влюбиться тотчасъ.

— Я не вижу какъ это можетъ зависть отъ человка. Это не то, что прыгнуть въ рку, что можно сдлать или нтъ какъ хочешь.

— Можетъ быть ты поступилъ слишкомъ скоро съ нашей кузиной Клэрой.

— Разумется. Я поступилъ какъ дуракъ и какъ скотъ.

— Я знаю, что ты не скотъ и не считаю теоя дуракомъ, но ты слишкомъ поторопился. Видишь, женщина не можетъ ршиться полюбить мущину только потому, что ей сдлано предложеніе — такъ, въ одну минуту. Ей надо имть время подумать объ этомъ прежде чмъ она дастъ отвтъ.

— А я не далъ ей и двухъ минутъ.

— Ты никому не дашь двухъ минутъ — не такъ ли, Уилль? Но ты подешь туда на Рождество и она будетъ имть время обдумать это.

— И ты думаешь, что я могу имть надежду?

— Конечно.

— Хотя она такъ тврдо была уврена?

— Она говорила тогда соображаясь съ своимъ сердцемъ и своими мыслями. Но главное зависитъ оттого, Уилль, нтъ ли тамъ кого-нибудь другого. Почему мы знаемъ, можетъ быть она помолвлена теперь.

— Разумется.

Бельтонъ подумалъ о вроятности такой случайности, убждаясь по собственному сердцу, что, разумется, каждый неженатый человкъ, который увидитъ Клэру, захочетъ жениться на ней, и что можетъ наконецъ найтись одинъ, котораго даже она будетъ способна полюбить.

Когда онъ пробылъ дома дв недли, онъ получилъ отъ Клэры письмо, которое было для него большимъ сокровищемъ. Она просто сообщала ему объ окончаніи сарая, о здоровья ея отца и о молок, которое давала корова, но она подписалась ‘его любящая кузина’. Письмо это было очень пріятно для него. Въ постскриптум были дв строчки, которыя не могли быть не лестны для него:

‘Папа ждтъ съ нетерпніемъ Рождества, чтобы вы опять были здсь — и я также.’

Разумется, это было написано передъ отъздомъ Клэры въ Перивэль и передъ смертью мистриссъ Уинтерфильдъ. Въ исторіи Клэры случилось много между этимъ письмомъ и зимнимъ визитомъ Уилля Бельтона въ замокъ.

Но Рождество настало, наконецъ, вс слишкомъ медленно для Уилля — и онъ отправился въ путь. Онъ устроилъ на этотъ разъ, чтобы остаться въ Лондон недлю. У него былъ тамъ стряпчій, котораго онъ желалъ видть, и можетъ быть онъ думалъ, что короткое время, провелнное въ театрахъ, поможетъ ему въ его любовныхъ непріятностяхъ.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ВЪ ЛОНДОНЪ.

Въ то время, когда происходила эта исторія, нкій мистеръ Гринъ, достойный стряпчій, имлъ квартиру въ Линкольн-Инн, къ большой выгод его самого и его семейства, а также и къ выгод и къ спокойствію его многочисленныхъ кліентовъ.— Его очень уважали въ окрестностяхъ Канцелярскаго переулка и любили — я въ этомъ не сомнваюсь въ Бши, въ каковомъ восхитительно сельскомъ приход онъ обладалъ премиленькой виллой съ красивымъ садомъ. Съ собственнымъ домомъ мистера Грина мы не будемъ имть никакого дла, я полагаю, но въ его квартиру въ Линкольи-Инн я долженъ теперь ввести читателя этихъ записокъ. Это былъ человкъ лтъ сорока, еще съ большой энергіей молодости, пріятный собесдникъ, столько же, сколько и хорошій стряпчій, и знавшій людей и предметы въ Лондон, какъ датся такимъ пріятнымъ людямъ, какъ Джозефъ Гринъ, знать ихъ. Гринъ и его отецъ прежде него были стряпчими Эмедрозской фамиліи и тамъ Джозефъ Гринъ провлъ много непріятнаго времени съ Чарльзомъ Эмедрозомъ въ послдніе годы несчастной жизни этого молодого человка. Но стряпчіе переносятъ эти непріятности, покоряясь сумасбродствамъ, затрудненіямъ и даже злодйствамъ дурныхъ людей въ семействахъ своихъ кліентовъ съ добродушнымъ терпніемъ, которое поистин изумительно. Теперь, впрочемъ, вс было кончено у Грина съ Эмедрозами и ему ничего боле не оставалось длать, какъ спасти для отца остатки его состоянія. Онъ былъ также стряпчій нашего стараго пріятеля Уилля Бельтона, и часто старался растолковать своему старому кліенту въ Бельтонскомъ замк сво тврдое убжденіе, что наслдникъ былъ человкъ великодушный, на котораго можно было положиться во всмъ. Но это принялъ въ дурную сторону старый сквайръ, который былъ расположивъ принимать вс въ дурную сторону и всхъ подозрвать.

— Я понимаю, говорилъ онъ своей дочери: — я вс знаю. Бельтонъ и мистеръ Гринъ были всегда добрыми друзьями. Я не могу боле доврять своему стряпчему.

Во всемъ этомъ старый сквайръ выказалъ большую неблагодарность. Надо, однако, замтить, что эти подозрнія существовали прежде прізда Бельтона.

Дней за пять до Рождества къ Грину явился поститель, съ которымъ читатель уже знакомъ и который былъ ни кто иной, какъ перивэльскій депутатъ. Капитанъ Эйльмеръ, когда Клэра разсталась съ нимъ утромъ въ день возвращенія своего въ Бельтонскій замокъ, ршилъ, что онъ повторить си свое предложеніе письменно. Мсяцъ прошолъ съ-тхъ-поръ, а онъ еще не повторялъ. Но его намреніе не измнилось. Онъ былъ человкъ разсудительный, не поступавшій такъ поспшно, какъ его соперникъ, и въ этомъ случа считавшій благоразумнымъ не разъ перебрать въ ум вс, что онъ намревался сдлать. Онъ еще не сдлалъ никакого ршительнаго шага относительно той полторы тысячи, которую онъ общалъ Клэр отъ имени ттки и которую Клэра не хотла принять. Теперь онъ купилъ на эту сумму государственныя облигаціи на имя Клэры и захалъ къ Грину, чтобы онъ, какъ стряпчій Клэры, сообщилъ ей объ этомъ.

— Я полагалъ, что боле ничего не надо длать? спросилъ капитанъ Эйльмеръ.

— Ничего боле съ моей стороны, отвчалъ стряпчій: — разумется, я напишу къ ней и объясню, что она должна сдлать распоряженіе насчотъ процентовъ. Я очень радъ, что ттка подумала о ней въ послднія минуты.

— Мистриссъ Уинтерфильдъ обезпечила бы е прежде, если бы знала, что вс было растрачено этимъ несчастнымъ молодымъ человкомъ.

— Вс хорошо, что кончается хорошо. Полторы тысячи лучше чмъ ничего.

— Разв этого не довольно? красня спросилъ капитанъ.

— Не мо дло выражать мнніе объ этомъ, капитанъ Эйльмеръ, это зависитъ отъ свойства притязаній, а также и отъ взаимнаго положенія ттки и племянницы.

— Вамъ извстно, что миссъ Эмедрозъ не была племянницей мистриссъ Уинтерфильдъ?

— Не думайте ни минуты, что я критикую количество суммы. Я очень этому радъ, потому-что безъ этихъ денегъ миссъ Эмедрозъ вовсе не была бы обезпечена.

— Вы напишите ей самой?

— О да! конечно. Она понимаетъ дла лучше отца, и притомъ, это ея собственныя деньги, она можетъ длать съ ними что хочетъ.

— Она не можетъ отказаться отъ нихъ, я полагаю?

— Отказаться!

— Даже если бы она не желала взять ихъ, они будутъ по закону ея собственностью точно такъ, какъ если бы были оставлены ей по завщанію.

— Ну, не знаю. Мн кажется, что вы могли бы не платить ихъ, но это теперь сдлано и, слдовательно, кончено.

Въ эту минуту въ комнату вошолъ клэркъ и подалъ карточку своему хозяину.

— Вотъ и самъ наслдникъ, сказалъ Гринъ.

— Какой наслдникъ?

— Уилль Бельтонъ:— наслдникъ имнія, теперь принадлежащаго мистеру Эмедрозу.

Капитанъ Эйльмеръ объяснилъ, что онъ незнакомъ съ мистеромъ Уилльямомъ Бельтономъ, но, наслышавшись много о нмъ, очень желалъ познакомиться. Итакъ нашъ пріятель Уилль былъ введнъ въ комнату и оба соперника были представлены другъ другу. Каждый много слышалъ о другомъ и отъ одной и той же особы. Но капитанъ Эйльмеръ зналъ боле о Бельтон, чмъ Бельтонъ о нмъ. Эйльмеръ зналъ, что Бельтонъ сватался за Клэру и получилъ отказъ, онъ зналъ также, что Бельтонъ теперь детъ опять въ Сомерсетширъ.

— Вы, кажется, проведте Рождество съ вашими друзьями въ Бельтонскомъ замк? сказалъ капитанъ.

— Да, я тенеръ ду туда. Мн кажется и вы знаете ихъ такъ-же коротко.

Послдовало объясненіе объ уинтерфильдскомъ родств, нсколько замчаній о ненаджномъ состояніи здоровья стараго сквайра, нсколько порученій отъ капитана Эйльмера, неимвшихъ, разумется, никакой важности, и капитанъ простился.

Тогда Гринъ и Бельтонъ начали дружескій разговоръ, называя другъ друга Уилль и Джо, потому что они были старыми, короткими друзьями.

— Онъ привзъ мн пріятныя извстія для вашего друга миссъ Эмедрозъ, сказалъ стряпчій.

— Какія пріятныя извстія?

— Ттка оставила ей полторы тысячи фунтовъ или, лучше сказать, она не оставила, а желала на смертномъ одр, чтобы ей были отданы эти деньги.

— Это вс равно, я полагаю?

— Совершенно, то-есть это вс равно, если тотъ человкъ, который долженъ выплатить деньги, не будетъ оспоривать этого. Но это показываетъ, что совсть упрекнула наконецъ старуху. И сумма-то ничтожная, ей слдовало быть втрое больше.

— Полторы тысячи! и это вс, что она будетъ имть посл смерти отца?

— Вс, Уилль. Вы получите вс остальное.

— Я желалъ бы, чтобы она не имла этого.

— Почему? почему именно вы изъ всхъ людей на свт, завидуете такому умренному обезпеченію, когда не вы должны выплатить его?

— Это не обезпеченіе. Какъ это можетъ быть обезпеченіемъ для такой женщины, какъ она?

— Вс-таки это гораздо лучше чмъ ничего. Вы думали бы такъ же, еслибы она была ваша дочь.

— Она будетъ моею дочерью или моею сестрою, какъ вы тамъ хотите называть е. Вы не думайте, чтобы я забралъ вс имніе и оставилъ е умирать съ голода процентами съ полторы тысячи фунтовъ въ годъ.

— Ужь лучше тотчасъ женитесь на ней, Уилль.

Уилль Бсльтопъ покраснлъ, отвчая:

— Это можно легче сказать чмъ сдлать. Это не въ моей власти, даже еслибы я этого желалъ. Но другое въ моей власти.

— Уилль, послушайтесь моего совта, не длайте никакихъ романическихъ общаній, когда будете въ Бельтон. Вы наврно пожалете объ этомъ посл. И вы должны помнить, что миссъ Эмедрозъ не иметъ на васъ никакихъ правъ.

— Вдь она мн кузина?

— Ну да. Она ваша кузина, но только самая дальняя, и мн неизвстно, чтобы такое родство давало какія-нибудь права.

— Я самый ближайшій ея родственникъ, притомъ, не беру ли я вс имніе, которому слдовало принадлежать ей?

— Совсмъ не слдовало. Это имніе столько же принадлежитъ вамъ, какъ эта кочерга мн. Вотъ именно противъ этой ошибки я желаю васъ остеречь. Если она вамъ нравится и вы хотите на ней жениться — вс будетъ хорошо, если только вы не желаете взять въ приданое деньги.

— Я ненавижу мысль о женитьб на деньгахъ.

— Вс это прекрасно! Тогда женитесь на миссъ Эмедрозъ, если хотите, но не длайте никакихъ опрометчивыхъ общаній быть ея отцомъ или ея братомъ, или дядей или ея тткой. Такой романизмъ вводитъ всегда человка въ непріятности.

— Но я уже сдлалъ это.

— Что вы хотите сказать?

— Я сказалъ ей, что буду ея братомъ, и какъ только у меня будетъ шиллингъ, она не будетъ нуждаться въ деньгахъ. Я намренъ это сдержать. А насчотъ того, что вы говорите о романизм и о раскаяніи, то это просто потому, что вы стряпчій.

— Спасибо, Уилль.

— Если входишь въ аптеку, разумется, получишь лекарство и долженъ выносить дурной запахъ.

— Еще разъ спасибо.

— Но аптекарь вс-таки можетъ быть хорошимъ человкомъ и имть шкапъ, наполненный сладостями, и садъ, наполненный цвтами. Вс-таки дло сдлано съ моей стороны и я почти могу сожалть, что Клэра получила эти деньги, полторы тысячи! Это избавитъ е только отъ богадльни и больше ничего.

— Еслибы вы знали, сколько двушекъ въ ея положеніи считали бы себя богатыми, еслибы кто-нибудь подарилъ имъ полторы тысячи фунтовъ!

— Очень хорошо. По-крайней-мр этого я не отниму отъ нея, а теперь я желаю, чтобы вы мн сказали кое-что другое. Помните вы человка по имени Бердмора?

— Филиппа Бердмора?

— Онъ могъ быть Филиппъ, или Дэніэль, или Джеремія — я этого не знаю, но тотъ человкъ, о которомъ я говорю, любилъ попивать.

— Это былъ Джэкъ Бердморъ, братъ Филиппа. О да, я его помню. Онъ теперь умеръ: онъ спился наконецъ въ Иидіи.

— Онъ служилъ въ арміи?

— Да, и какой пріятный человкъ бывалъ онъ иногда! Я постоянно вижу Филя и его жену, но они никогда не говорятъ о Джэк.

— Онъ женился, кажется, посл того, какъ мы видли его?

— О да, онъ и Филь женились на сстрахъ. Это было печальное дло.

— Я помню, что я былъ и съ нимъ и съ ней — и съ сестрою также, посл ихъ помолвки, и онъ такъ напился, что мы были принуждены увести его. Насъ было большое общество въ Ричмонд, но вы, кажется, тамъ не были.

— Я слышалъ объ этомъ.

— Она была миссъ Виго.

— Именно. Я часто вижу младшую сестру. Филь не очень богатъ, у него куча дтей, но онъ очень счастливъ.

— Что сдлалось съ другой сестрой?

— Съ женою Джэка?

— Да. Что сдлалось съ нею?

— Ничего не знаю. Должно быть что-нибудь дурное, потому что они никогда не говорятъ о ней.

— Какъ давно онъ умеръ?

— Года три назадъ. Я это узналъ отъ Филя, сказавшаго мн, что онъ носитъ по нмъ трауръ. Онъ поговорилъ о нмъ минуты дв и я узналъ, что онъ до конца поступалъ попрежнему. Если человкъ начнетъ пить здсь, онъ не вылечится отъ этого въ Индіи.

— Я такъ полагаю. Я теперь желаю узнать о его вдов.

— Зачмъ?

— Не знаю, могу ли я сказать вамъ зачмъ. Кажется, не могу. Но вы вс-таки можете помочь мн.

— Виго знали множество людей.

— Безконечное множество, хотя я не знаю никого изъ нихъ.

— Он вызжали въ Лондон съ тткой, но никто не зналъ многаго о нихъ. Кажется, у нихъ не было ни отца, ни матери.

— Он были очень хорошенькія.

— И какъ хорошо он танцовали! Мн кажется я не зналъ двушки, которая танцовала бы такъ пріятно, безъ всякаго жеманства, какъ Мэри Виго.

— Е звали Мэри, сказалъ Бельтонъ, вспомнивъ, что мистриссъ Эскертонъ также звали Мэри.

— Джэкъ Бердморъ женился на Мэри.

— Джо, вы должны узнать для меня, что сдлалось съ нею. Была она съ мужемъ когда онъ умеръ?

— Никого не было съ нимъ. Филь такъ мн сказалъ. Никого, кром одного молодого поручика и слуги Джэка. Это была очень печальная кончина. Онъ страдалъ блою горячкою.

— Гд же была она?

— Кажется, въ Іерихо, сколько мн извстно.

— Вы это узнаете?

Джозефъ Гринъ подумалъ, и такъ какъ онъ общалъ обдать съ своимъ другомъ въ его клуб наканун отъзда Уилля изъ Лондона, сказалъ наконецъ, что, кажется, онъ можетъ узнать отъ общихъ друзей, знавшихъ Бердмора въ прежнее время.

— Но дло въ томъ, сказалъ стряпчій: — что свтъ такъ добродушенъ — а не золъ, какъ говорятъ — что онъ всегда забываетъ тхъ, кто желаетъ быть забытымъ.

Теперь мы должны воротиться на нсколько минутъ къ капитану Эйльмеру и его дламъ. Употребивъ цлый мсяцъ на соображеніе своего положенія относительно миссъ Эмедрозъ, капитанъ принялъ два ршенія: во-первыхъ, онъ тотчасъ заплатитъ ей деньги, принадлежавшія ей по завщанію ттки, а потомъ возобновитъ сво предложеніе. Къ этому послднему намренію его привели разныя причины, такія причины, которыя, соединившись, рдко не имютъ дйствія. Его совсть сказала ему, что онъ долженъ это сдлать, а потомъ ея удаленіе отъ него заставило его желать обладать ею. Была еще другая причина. Онъ посовтовался съ матерью и она сильно совтовала ему не имть никакого дла съ миссъ Эмедрозъ. Лэди Эйльмеръ разбранила свою покойную сестру за то, что она вмшалась въ это дло и старалась доказать сыну, что общаніе снято съ него исполненіемъ его. Но въ этомъ отношеніи его упрекнула совсть — подкрпляемая его желаніями, и отъ Грина онъ отправился въ свою квартиру и написалъ слдующее письмо:

‘Возлюбленная Клэра,

‘Когда вы разстались со мною въ Перивэл, вы сказали нкоторыя вещи о нашей помолвк, которыя я понимаю лучше теперь, чмъ понималъ тогда. У меня сорвалось съ языка, что моя милая ттушка имла со мною разговоръ о васъ и что я сказалъ ей о моихъ намреніяхъ. Было говорено объ общаніи, и мн кажется, это-то слово сдлало васъ несчастною. Въ такое время, когда я говорилъ съ ттушкой и когда она лежала, какъ ей было извстно, на смертномъ одр, были говорены такія вещи, о которыхъ нельзя было и думать при другихъ обстоятельствахъ. Теперь я только могу уврить васъ, что я далъ ей общаніе сдлать то, на что прежде ршился самъ. Если вы можете поврить тому, что я говорю, этого должно быть достаточно для того, чтобы уничтожить чувство, которое заставило васъ взять назадъ данное мн слово.

‘Я теперь пишу, чтобы возобновить мо предложеніе и уврить васъ, что я длаю это отъ всего моего сердца. Вы простите мн, если я скажу вамъ, что я не могу не помнить и всегда буду сохранять въ памяти ваши нжныя увренія въ вашемъ вниманіи ко мн. Такъ-какъ я не знаю, чтобы случилось что-нибудь заставившее васъ измнить ваше мнніе обо мн, я пишу это письмо съ надеждою, что оно можетъ имть успхъ. Мн кажется, вы боялись насчотъ моей привязанности къ вамъ, а не вашей ко мн. Если такъ, могу уврить васъ, что вамъ нечего бояться.

‘Мн не нужно говорить вамъ, что я буду ожидать вашего отвта съ величайшимъ нетерпніемъ.

‘Преданный вамъ Ф. Эйльмеръ’.

‘P. S. Я сегодня веллъ купить на ваше имя государственныхъ облигацій на полторы тысячи фунтовъ, сумму, отказанную вамъ моей тткой’.

Это письмо и письмо отъ Грина о деньгахъ, оба были получены Клэрою въ одно утро. Узнавъ о положеніи длъ въ Бельтонскомъ замк, мы можемъ вернуться къ Уиллю и къ его обду съ Джозефомъ Гриномъ.

— А что вы слышали о мистриссъ Бердморъ? спросилъ Бельтонъ почти тотчасъ, какъ только они сли за столъ.

— Я желалъ бы знать, что вы желаете знать.

— Я не желаю сдлать вреда никому.

— А желаете сдлать пользу кому-нибудь?

— Пользу! Не могу сказать, чтобы я желалъ сдлать особенную пользу. Дло въ томъ, что, мн кажется, я знаю гд она и что она живтъ подъ чужимъ именемъ.

— Такъ вы знаете о ней боле чмъ я.

— Я ничего не знаю, я только подозрваю. Но такъ-какъ эта дама живтъ около моихъ друзей, мн хотлось бы знать.

— Чтобы вы могли выставить е наружу…

— Вовсе нтъ. Но я ненавижу обманъ. Конечно, всякаго живущаго подъ чужимъ именемъ должно вывести на свжую воду, или заставить принять настоящее имя.

— Я узналъ, что мистриссъ Бердморъ оставила мужа за нсколько лтъ передъ его смертью, въ этомъ нтъ ничего удивительнаго, потому-что онъ былъ такой человкъ, съ какимъ ни одна женщина не могла бы ужиться. Но я боюсь, что она оставила его подъ покровительствомъ, которое повредило ея репутаціи.

— Какъ давно это было?

— Не знаю. За нсколько лтъ до его смерти.

— А какъ давно умеръ онъ?

— Года три. Мн сказали, что она съ тхъ поръ вышла замужъ. Теперь вы знаете вс, что знаю я.

И Бельтонъ также узналъ, что мистриссъ Эскертонъ въ коттэдж была миссъ Виго, съ которою онъ прежде былъ знакомъ.

Потомъ они пообдали и ничего не произошло между ними такого, о чомъ стоило бы упоминать до того времени, какъ они разстались. Стоя въ дверяхъ клуба стряпчій сказалъ:

— Итакъ вы дете завтра?

— Да, съ экстреннымъ поздомъ.

— Желаю вамъ благополучнаго пути. Кстати, я долженъ сказать вамъ, чтобы вы не заботились о томъ, чтобы быть отцомъ или матерью, дядей или тткой для миссъ Эмедрозъ.

— Почему же?

— Я полагаю, что это не секретъ.

— Что такое?

— Она выходитъ за капитана Эйльмера.

Уилль Бельтонъ вздрогнулъ такъ сильно и вдругъ принялъ такой сердитый видъ, что Гринъ тотчасъ отгадалъ вс.

— Кто это сказалъ? спросилъ Бельтонъ.— Я этому не врю.

— Я боюсь, что это вс-таки правда, Уилль.

— Кто это говоритъ?

— Капитанъ Эйльмеръ былъ у меня сегодня и сказалъ мн. Онъ, кажется, долженъ это знать.

— Онъ сказалъ вамъ, что женится на Клэр Эмсдрозъ?

— Сказалъ.

— А зачмъ онъ пріхалъ вамъ говорить?

— Онъ думалъ, что при подобныхъ обстоятельствахъ ему не слдуетъ выплачивать ей деньги. Дла такого рода но необходимости говорятся стряпчимъ. Но я не сказалъ бы вамъ этого, Уилль, еслибы не считалъ это пріятнымъ извстіемъ.

— Это не пріятное извстіе, угрюмо сказалъ Уилль.

— По-крайней-мр, дружище, не выйдетъ ничего дурного отъ того, что я сказалъ. Вы должны были скоро это узнать.

Онъ ласково, почти нжно протянулъ руку, но Бельтонъ сердито отвернулся. Рана была нанесена такъ недавно, что онъ не могъ еще простить рук, нанесшей е.

— Мн жаль, что это такъ непріятно для васъ, Уилль.

— Что это значитъ непріятно. Для меня нтъ ничего непріятнаго. Сохраните ваше состраданіе для тхъ, кто въ нмъ нуждается.

Онъ пошолъ одинъ по широкой улиц, не сказавъ своему другу ни слова на прощанье.

— Онъ огорчонъ, сильно огорчонъ, говорилъ стряпчій, смотря ему въ слдъ.— Бдняжка! Я могъ это угадать судя по тому, что онъ сказалъ. Я не зналъ до-сихъ-поръ, чтобы онъ интересовался какою бы то ни было женщиной.

Гринъ надлъ перчатки и пошолъ домой.

Теперь мы послдуемъ за Уиллемъ Бельтономъ на Сент-Джэмскій сквэръ и послдуемъ за очень несчастнымъ человкомъ. Конечно, до-сихъ-поръ онъ зналъ и сознавалъ, что миссъ Эмедрозъ отказала ему и часто объявлялъ и себ и сестр сво убжденіе, что этотъ отказъ никогда не будетъ отмннъ, по несмотря на это выражаемое убжденіе, онъ жилъ надеждой. Пока Клэра не принадлежала другому, она могла принадлежать ему. Онъ могъ наконецъ пріобрсти е настойчивостью. По-крайней-мр онъ имлъ въ своей власти стремиться къ желаемой цли и находить утшеніе даже въ этомъ стремленіи. И его огорченіе не было бы такъ велико — какъ онъ вынужденъ былъ сознаться прежде чмъ покончилъ сво странствованіе въ эту ночь — что Клэра не принадлежала ему, какъ теперь, когда онъ знаетъ, что она отдала себя другому. Онъ часто говорилъ себ, что, разумется, она сдлается женою другого человка, но онъ никогда не представлялъ себ каково будетъ ему узнать, что она жена какого бы то ни было предпочтннаго соперника. Онъ былъ довольно грустенъ въ ту лунную ночь, когда стоялъ въ алле въ Плэстоу, прислонившись къ дереву, но его тогдашнее огорченіе ничего не значило въ сравненіи съ его настоящей тоской. Теперь вс кончено и онъ зналъ человка, замнившаго его!

Какъ онъ его ненавидлъ! съ какимъ нехристіанскимъ духомъ смотрлъ онъ на достойнаго капитана, когда шолъ по Сент-Джэмскому сквэру, самъ не зная куда идтъ. Онъ думалъ съ крайнимъ сожалніемъ о законахъ современнаго общества, не прощающихъ дуэли, забывая совершенно, что еслибъ и существовали прежніе законы, поведеніе человка, котораго онъ ненавидлъ, не представляло ему случая вызвать его на дуэль. Но онъ слишкомъ далеко зашолъ въ горести и непріязненности для того, чтобъ быть способнымъ къ разсужденію. Капитанъ Эйльмеръ испортилъ его драгоцннйшія желанія и онъ охотно распялъ бы капитана Эйльмера, еслибы это было въ его власти.

Онъ жилъ въ гостинниц въ Бондской улиц и шолъ туда скоре по привычк, чмъ обдуманно, онъ прошолъ мимо дверей своей гостинницы чувствуя, что ему невозможно лечь въ постель въ его настоящемъ расположеніи духа. Теперь не могло быть и рчи о его поздк въ Бельтонъ. Онъ тврдо это ршилъ, хать къ ней, когда она поступила съ нимъ такимъ образомъ! нтъ! Теперь ей не нуженъ братъ. Она сама захотла отдать себя другому человку и онъ, Уилль Бельтонъ, уже не будетъ боле вмшиваться въ ея дла. Онъ набросалъ въ свомъ воображеніи картину будущаго, въ которой онъ представилъ себ капитана Эйльмера разорившимся, бросившимъ жену и опротиввшимъ всмъ своимъ знакомымъ — картину, которой прошлая жизнь капитана Эйльмера не представляла никакой вроятности. Когда Клэра будетъ погублена низостью и злодйствомъ этого человка, за котораго она собиралась выйти, которому она имла слабость и глупость отдать себя — тогда онъ явится и опять будетъ ея братомъ — братомъ съ убитымъ сердцемъ, разумется, но братомъ, который будетъ имть силу удалить волка отъ дверей этой бдной женщины и ея дтей. Потомъ, создавъ капитану Эйльмеру семью бдныхъ сиротъ, онъ убилъ капитана, заставивъ его умереть какою-то весьма безславной, но не весьма понятной даже для его воображенія смертью: онъ при мысли объ этихъ залогахъ любви, которая была для него такъ для горька, бушевалъ на улицахъ, выдлывая такія штуки, къ какимъ т, которые, знавшіе Уилльяма Бельтона, владльца замка Плэстоу, не сочли бы его способнымъ.

Но о характер человка нельзя судить по картинамъ, рисуемымъ его воображеніемъ, или по штукамъ, выдлываемымъ имъ въ его уединенные часы. Т, которые вообще поступаютъ съ самымъ полнымъ благоразуміемъ въ длахъ свта, часто замышляютъ очень глупыя дла прежде чмъ придутъ къ лучшимъ намреніямъ. Вслдствіе этого я прошу смотрть на Бельтона и судить его по его поведенію на слдующее утро, когда за его полуночными странствованіями послдовало нсколько спокойныхъ часовъ въ его спальной, потому-что, наконецъ, онъ ршился воротиться и лечь. Онъ лгъ нсколько успокоившись отъ ночной прогулки и наконецъ доплакался до сна какъ ребнокъ.

Но онъ вовсе не походилъ на ребнка, когда, рано наслдующее утро, отправился на Паддингтонскую станцію и мужественно взялъ билетъ въ Таунтонъ. Онъ усплъ сознаться въ это время, что онъ не иметъ основанія ссориться съ своей кузиной за то, что она предпочла ему другого. Это случилось съ нимъ въ то время, когда онъ шолъ по Новой Дорог въ два часа и начиналъ чувствовать усталость въ ногахъ. Онъ сознался не въ одномъ этомъ прежде чмъ заснулъ со слезами, капавшими на его изголовье. Во-первыхъ, онъ дурно обошолся съ Джо Гриномъ и одурачилъ себя въ присутствіи своего друга. Такъ какъ Джо Гринъ былъ умный и добрый человкъ, это ничего не значило, по вс-таки Уилль Бельтонъ сказалъ себ, что онъ виноватъ. Потомъ онъ примтилъ, что съ его стороны будетъ нехорошо нарушить слово, данное Эмедрозу и его дочери и сдлать это не извинившись оттого, что Клэра воспользовалась правомъ, неоспоримо принадлежавшимъ ей. Онъ предпринялъ въ Бельтон работы, которыя требовали его присутствія, и онъ подетъ и займтся этими работами, какъ-будто ничего не случилось, чтобъ разстроить его. Не пріхать вслдствіе его несчастья, значило выказать малодушіе. А что касается капитана Эйльмера, онъ надялся никогда съ нимъ не встрчаться. Свою Клэру онъ думалъ встртить и выказать ей добрыя желанія, не ослабвъ отъ этого усилія. А старому сквайру онъ надялся наговорить много пріятнаго относительно того, что онъ избавится отъ всхъ заботъ замужствомъ Клэры съ капитаномъ Эйльмеромъ, потомучто теперь, въ боле хладнокровномъ расположеніи духа, Уилль могъ примтить, что капитанъ Эйльмеръ не былъ способенъ разорить себя или жену и дтей. Но капитану Эйльмеру онъ не могъ ршиться говорить пріятныхъ вещей или выразить пріятныя желанія. Та, которая была женою капитана Эйльмера, которая любила его, разумется, сказала ему что случилось на скал въ Бельтонскомъ замк, а если такъ, то всякая встрча между Уиллемъ и капитаномъ Эйльмеромъ будетъ смертью первому.

Думая обо всмъ этомъ, Уилль дохалъ изъ Таунтона въ Бельтонъ.

ЗЛЫЯ СЛОВА.

Клэра Эмедрозъ получила оба письма вмст, то-есть одно отъ капитана Эйльмера, другое отъ стряпчаго, и результатъ этихъ писемъ уже извстенъ. Она приняла возобновленное предложеніе ея жениха, сознавая силу его логики и довряя ею увреніямъ. Это она сдлала не посовтовавшись ни съ кмъ. У кого она могла просить совта? Она была уврена, что отецъ ея велитъ ей выходить за капитана и хорошо знала, что мистриссъ Эскертонъ сдлаетъ то же самое. Она не совтовалась ни съ кмъ, но, взявъ оба письма въ свою комнату, сла обдумать ихъ. То, которое относилось къ деньгамъ, ничего не значило бы, если бы она могла ршиться дать благопріятный отвтъ на предложеніе, заключавшееся въ другомъ. Но если она не будетъ въ состояніи сдлать этого, тогда она должна написать стряпчему въ самыхъ сильныхъ выраженіяхъ и отказаться отъ этихъ денегъ, и въ такомъ случа она ни слова не скажетъ отцу ни о томъ, ни о другомъ предмет.

Но почему же ей не принять предложенія, сдланнаго ей? Капитанъ Эйльмеръ объявлялъ, что онъ ршился сдлать ей предложеніе прежде чмъ далъ общаніе мистриссъ Уинтерфильдъ. Если это также было справедливо, тогда причина, по которой она разсталась съ нимъ, будетъ уничтожена. Зачмъ ей колебаться признаться самбй, что она любитъ этого человка и вритъ ему? Она сла и отвчала на оба письма, прежде написала она стряпчему. Она говорила ему, что ничего не надо длать съ деньгами, пока она не увидится съ капитаномъ Эйльмеромь. Капитану написала очень коротко, но очень откровенно, что, разумется, она будетъ его женой безъ всякой теперь нершимости, когда знаетъ, что онъ выразилъ и сво собственное желаніе, не только тткино.

‘Что же касается денегъ, писала она: ‘теперь было бы чистымъ вздоромъ говорить о деньгахъ. Эти деньги ваши во всякомъ случа и вамъ лучше распорядиться съ ними какъ знаете. Я написала двусмысленное письмо мистеру Грину, которое разсердитъ его и которое вы можете похать къ нему и посмотрть, если хотите’. Потомъ она прибавляла въ постскриптум, что она теперь вс скажетъ отцу, такъ какъ это извстіе сниметъ съ души его всю заботу относительно ея будущаго положенія. Мы уже знаемъ, что капитанъ Эйльмеръ былъ у Грина и сказалъ ему о своей женитьб.

Капитанъ Эйльмлеръ ничего не сказалъ о томъ, когда будетъ свадьба, но это было весьма естественно.

— Папа, сказала Клэра, когда почтальонъ ухалъ изъ Бельтона такъ, чтобъ не было уже возможности остановить письмо: — я скажу вамъ кое-что и надюсь, что это доставить вамъ удовольствіе.

— Не часто приходится мн слышать что-нибудь подобное.

— Но я думаю, что это доставитъ вамъ удовольствіе, право я это думаю. Я выхожу замужъ, то есть если я получу ваше позволеніе. Разумется, всякое предложеніе такого рода должно заслужить ваше одобреніе.

— А мн ничего не было сказано объ этомъ!

— Это началось въ Перивэл и я не могла сказать вамъ тогда. Вы меня не спрашиваете, кто будетъ моимъ мужемъ.

— Не Уилль Бельтонъ?

— Бдный Уилль! Нтъ, не Уилль. Это Фредерикъ Эйльмеръ. Я думаю, что вы предпочтте его имть зятемъ даже моему кузену Уиллю.

— Нтъ, не предпочту. Зачмъ мн предпочитать человка, котораго я даже не знаю, который живтъ въ Лондон и увезтъ тебя отсюда, такъ что я никогда не увижу тебя?

— Милый папа, не говорите такимъ образомъ. Я думала, что вы будете рады узнать, что я буду такъ счастлива.

— Но зачмъ это случилось такъ скоро? Зачмъ онъ не обратился ко мн? Уилль прежде обратился ко мн.

— Онъ не могъ пріхать для этого въ Бельтонъ, особенно потому, что онъ васъ не знаетъ.

— Уилль пріхалъ сюда.

— О папа! не длайте затрудненій. Разумется, это совсмъ другое дло: онъ уже былъ здсь, когда вздумалъ это. И даже тогда онъ не очень думалъ объ этомъ.

— Я полагаю, онъ сдлалъ вс, что могъ.

— Ну да. Милый Уилль, засмявшись прибавила Клэра: — онъ гораздо лучше какъ кузенъ, чмъ мужъ.

— Я вовсе этого не вижу. Капитанъ Эйльмеръ не будетъ имть Бельтона и Плэстоу.

— Онъ иметъ состояніе и можетъ содержать жену, онъ иметъ вс Перивэльское имніе.

— Я ничего объ этомъ не знаю. Сообразно моимъ понятіямъ о приличіи, ему слдовало прежде говорить со мной. Если ему нельзя было пріхать, онъ могъ написать. Можетъ быть мои понятія старинныя, а мн говорили, что капитанъ Эйльмеръ модный молодой человкъ.

— Право нтъ, папа. Онъ трудолюбивый членъ Парламента.

— Я не знаю, чтобы это придавало ему достоинствъ. Многіе думаютъ, что членъ Парламента можетъ длать что хочетъ. Вотъ, Томпсонъ, членъ Парламента за Мингидъ, что купилъ какое-то помстье на болотахъ. Я никогда не видалъ такого пошлаго, тупоумнаго человка. Быть членомъ Парламента значило что-нибудь, когда я былъ молодъ, но теперь это не сдлаетъ человка джентльменомъ. Теперь, мн кажется только пивовары, свчники и стряпчіе поступаютъ въ Парламентъ. Уиллъ Бельтонъ могъ бы поступить въ Парламентъ, еслибъ захотлъ, но онъ не хочетъ быть дуракомъ.

Это было не очень пріятно Клэр, но она знала отца и дала ему время молчать. Онъ смягчится постепенно и оцнитъ благоразумный шагъ, сдланный ею.

— Когда это будетъ? спросилъ Эмедрозъ.

— Объ этомъ еще ничего не было говорено.

— Пусть будетъ скоре, если это должно быть, при мн.

Старикъ дйствительно былъ очень боленъ. Онъ не выходилъ изъ дома посл возвращенія Клэры, и хотя вс ворчалъ насчотъ кушанья, его едва можно было уговорить състь кусокъ того, что приготовляли по его желанію.

— Разумется, мы спросимъ васъ, папа, прежде чмъ ршимъ что-нибудь.

— Я не хочу мшать никому, моя милая.

— А могу я сказать Фредерику, что вы дали ваше согласіе?

— Какая польза соглашусь я или нтъ? Еслибы ты желала сдлать мн удовольствіе, ты вышла бы за твоего кузена, Уилля.

— О папа! какъ могла я принять предложеніе человка, котораго я не любили?

— Мн казалось, что сначала онъ очень нравился теб, и я долженъ сказать, я находилъ, что ты съ нимъ дурно обошлась.

— Папа, папа! не говорите мн такихъ вещей.

— Что же мн длать? Ты мн говоришь, не могу же я молчать.

Наступило молчаніе.

— Ну, душа моя, что касается моего согласія, разумется, ты можешь его имть, если оно чего-нибудь стоитъ. Я, кажется, ничего не слыхалъ дурного о капитан Эйльмер.

Онъ не слыхалъ ничего дурного о капитан Эйльмер! Клэра, оставляя отца, чувствовала, что это было для нея очень прискорбно. Какія причины не имла бы она быть недовольной своимъ женихомъ, она не могла не сознавать, что такого человка каждый отецъ могъ пожелать въ женихи своей дочери. О нмъ никогда не было говорено ничего дурного, онъ никогда не длалъ ничего неблагоразумнаго. Клэра имла право ожидать горячихъ поздравленій отъ отца, а ея извстіе было принято какъ-будто она намревалась отдать руку человку, репутація и положеніе котораго только-что не позволяли отцу не дать своего согласія. Вс это было тяжело. Она пошла наверхъ и горько плакала, думая объ этомъ.

На слдующій день она пошла въ коттэджъ къ мистриссъ Эскертонъ. Она пошла туда съ намреніемъ сказать своей пріятельниц о своей помолвк и желая получить отъ нея сочувствіе, котораго не давалъ ей отецъ. Еслибы отецъ иначе принялъ ея извстіе, она, вроятно, держала бы это въ тайн отъ мистриссъ Эскертонъ до-тхъ поръ, пока не былъ бы назначенъ день ея свадьбы, но она чувствовала потребность выслушать нсколько ласковыхъ словъ. Оставшись одна съ мистриссъ Эскертонъ, она не знала какъ ей сказать, такъ какъ мистриссъ Эскертонъ тотчасъ заговорила о другомъ.

— Когда вы ожидаете вашего кузена? спросила мистриссъ Эскертонъ, почти тотчасъ, какъ Клэра сла.

— Послзавтра.

— Онъ теперь въ Лондон?

— Можетъ быть, кажется, тамъ, но я этого не знаю.

— А я могу вамъ это сказать. Полковникъ Эскертонъ слышалъ, что онъ тамъ.

— Вы говорите такимъ тономъ, какъ-будто въ этомъ заключается какая-нибудь обида. Разв есть какая-нибудь причина, но которой ему не слдуетъ быть въ Лондон?

— Ни малйшей. Я предпочитаю, чтобъ онъ былъ тамъ, а не здсь.

— Почему такъ? Разв его пріздъ особенно непріятенъ вамъ?

— Я не люблю его, я совсмъ его не люблю. Вы ему врите, а я нтъ. Вы считаете его красавцемъ и джентльмэномъ, а я ни тмъ, ни другимъ.

— Мистриссъ Эскертонъ!..

— Я знаю, что это сильныя выраженія.

— Очень сильныя выраженія.

— Да, другъ мой, но дло въ томъ, Клэра, что мы съ вами ведмъ здсь затворническую жизнь, такъ часто видимъ другъ друга и такъ рдко другихъ, что мы должны быть истинными друзьями и говорить другъ другу что мы думаемъ. Мы не можемъ говорить другъ другу вжливыя фразы — и больше ничего. Поэтому я ршилась сказать вамъ просто, что я не люблю вашего кузена и не врю ему.

— Я не знаю, что значитъ по-вашему врить.

— Вамъ я врю. Иногда мн казалось, что вы врите мн, а иногда я боялась, что вы не врите. Я думаю, что вы добры, честны и правдивы и я люблю видть ваше лицо и слышать вашъ голосъ, хотя вы не часто говорите мн пріятныя вещи.

— Разв я говорю непріятныя вещи?

— Я не намрена ссориться съ вами. Но какому праву мистеръ Бельтонъ здилъ въ Лондонъ наводить справки обо мн? Что я ему сдлала?

— Онъ длалъ справки?

— Да. Если вы довольны мною, какая я есть, зачмъ онъ хочетъ знать больше? Если вы хотите спросить меня о чомъ-нибудь, я буду вамъ отвчать. Но какое право имлъ онъ спрашивать постороннихъ?

Клэр не о чемъ было спрашивать, однако она не могла сказать, чтобъ она была довольна. Ей хотлось бы боле знать о мистриссъ Эскертонъ, а между тмъ она никогда не ршалась длать справки о своей пріятельниц. Но теперь ея любопытство было сильно возбуждено. И дйствительно, обращеніе мистриссъ Эскертонъ было такъ странно, ея пылкость такъ необыкновенна, а ея желаніе приступить къ опасному предмету такъ не похоже на ея обычное спокойствіе въ разговор, что Клэра не знала какъ ей отвчать.

— Я не знаю ничего ни о какихъ разспросахъ, сказала она.

— Я въ этомъ уврена. Если бы я думала, что вы наводили обо мн справки — какъ много ни люблю я васъ, какъ ни драгоцнно для меня ваше общество въ этой пустын — я не сказала бы съ вами слова, Но помните, если вы желаете сдлать вопросы и сдлаете ихъ мн — мн, я буду отвчать на нихъ и не разсержусь.

— Я не желаю длать никакихъ вопросовъ.

— Можетъ быть пожелаете когда-нибудь, и тогда можете вспомнить, что я говорю.

— Должна ли я понять, что вы хотите поссориться къ кузеномъ Уиллемъ?

— Поссориться! Я не думаю, чтобъ я видлась съ нимъ. Посл того, что я сказала, я не думаю, чтобъ вы привели его сюда, а слугамъ приказано говорить, что меня нтъ дома, если онъ придтъ.

— Я никогда въ жизни не слыхала ничего странне.

— Вы это лучше поймте, другъ мой, когда онъ сообщитъ вамъ свои свднія.

— Какія свднія?

— Вы увидите. Онъ такъ прилежно разыскивалъ, что наврно онъ многое разскажетъ вамъ. Только помните, Клэра, что если то, что онъ вамъ скажетъ, сдлаетъ разницу въ вашихъ чувствахъ ко мн, я буду ожидать, что вы скажете мн это прямо. Если онъ сообщитъ вамъ свднія, позвольте мн также сообщить. Я имю право просить объ этомъ посл того, что я общала.

— Можете быть уврены, что я это сдлаю.

— Мн боле ничего не нужно. Къ вамъ я не имю недоврія, ни малйшаго. Говорю вамъ, что я вамъ врю. Если вы сдлаете это и избавите меня отъ встрчи съ мистеромъ Уилльямомъ Бельтономъ, пока онъ будетъ здсь, я останусь довольна.

Мистриссъ Эскертонъ ходила по комнат, но, окончивъ послднія слова, сла какъ-будто этотъ предметъ исчерпанъ и оконченъ вполн. Минуты дв она длала усиліе возвратить сво обыкновенное спокойствіе и старалась улыбнуться, какъ бы насмхаясь надъ своей пылкостью.

— Я знала, что я одурачу себя, когда вы придте, сказала она: — и вотъ теперь я это сдлала.

— Я вовсе не нахожу, чтобъ вы одурачили себя, но вы можете ошибаться.

— Очень хорошо, моя милая, мы посмотримъ. Странно, какое отвращеніе я почувствовала къ этому человку съ перваго раза!

— А я такъ его люблю!

— Да, онъ нжилъ васъ какъ отецъ. Я очень рада, что нжности его не зашли дале. Но мн слдовало знать васъ лучше и не предполагать, что вы можете отдать ваше сердце человку, который…

— Не браните его.

— Который такъ непохожъ на людей, съ которыми вы жили. Я могу по-крайней-мр сказать это.

— Этого я не знаю. Я не жила почти ни съ кмъ, кром папа, ттушки и васъ.

— Но вы узнаете джентльмэна по виду.

— Полноте, мистриссъ Эсксртонъ! я этого не позволю. Я пришла сюда нарочно сказать вамъ нчто важное… то-есть для меня, но я должна уйти не сказавъ вамъ, если вы не перестанете бранить моего кузена.

— Я больше ни слова не скажу о нмъ теперь.

— Я уврена, что вы ошибаетесь.

— Очень хорошо, а я уврена, что ошибаетесь вы. Мы это оставимъ и перейдмъ къ этому важному длу.

Но Клэр было очень трудно сказать свою, новость посл такого разговора. Когда она вошла въ комнату, мысли ея были настроены на этотъ ладъ и она могла придумать приличныя слова безъ большого затрудненія, но теперь ея мысли были разбросаны, чувства оскорблены и она не знала, какъ ей вернуться къ разговору о своей помолвк. Она молчала и сидла съ сомнительнымъ, нершительнымъ видомъ, замышляя какъ бы ей увернуться,

— Я слушаю, сказала мистриссъ Эсксртонъ и Клэр показалось, что она примтила что-то насмшливое или саркастическое въ голос своей пріятельницы.

— Я отложу это до другого дня, сказала она.

— Почему же? Не-уже-ли вы думаете, что важное извстіе, касающееся васъ, не важно для меня?

— Я въ этомъ уврена, но…

— Вы хотите сказать, что я разсердила васъ?

— Ну да, можетъ быть — немножко.

— Такъ перестаньте же сердиться, моя милая, честная Клэра! Я тоже была разсержена, но теперь я буду такъ спокойна, какъ комнатная кошка.

Мистриссъ Эскертонъ встала съ своего кресла и сла на диван возл Клэры.

— Вы не можете уйти, пока не скажете мн, а если вы станете колебаться, я подумаю, что вы хотите поссориться со мною.

— Я приду къ вамъ завтра.

— Нтъ, нтъ, вы скажете мн сегодня. Вы завтра цлый день будете приготовляться принимать вашего кузена.

— Какіе пустяки!

— Или будете приготовляться оправдывать его и мы не двинемся дальше. Скажите мн сегодня. Вы не можете оставить меня, не удовлетворивъ моего любопытства посл того, что вы уже сказали.

— Вы, кажется, слышали о капитан Эйльмер?

— Разумется, я слышала о нмъ.

— Но никогда его не видали?

— Вы знаете, что я никогда его не видала.

— Я вамъ говорила, что онъ былъ въ Перивэл, когда умерла мистриссъ Унитерфильдъ.

— А теперь онъ сдлалъ предложеніе и вы принимаете его? Это дйствительно важно. Такъ?— скажите! Я это знаю! Почему же вы не говорите?

— Если вы знаете зачмъ мн говорить?

— О Клэра, какъ я рада! Поздравляю васъ отъ всего моего сердца. Дорогая, дорогая Кіэра! какое счастливое обстоятельство! Какой успхъ! Именно какъ должно быть. Милый, добрый капитанъ явится кстати такъ умно и положитъ конецъ всмъ заботамъ!

— Я не вижу въ этомъ большого успха. Кто же имлъ этотъ успхъ?

— Вы, конечно.

— Стало быть онъ успха не имлъ?

— Не дурачьтесь, Клэра.

— Разумется, я имла успхъ, если выхожу за человка, котораго могу любить.

— Не дурачьтесь, другъ мой. Разумется, я не сомнваюсь, что между вами и имъ вс произошло какъ слдуетъ. Еслибы капитанъ Эйльмеръ былъ старшій братъ, а не младшій, и имлъ вс Эйльмерское имніе вмсто Перивэльскаго, я знаю, что вы не приняли бы его предложенія, еслибы онъ вамъ не нравился.

— Надюсь.

— Я въ этомъ уврена. Но когда двушка, неимющая никакого состоянія, успла полюбить человка, имющаго дв-три тысячи годового дохода, и успла внушить ему любовь — вмсто пастора или деревенскаго доктора — это успхъ и ея друзья всегда будутъ думать это. А когда двушка выходитъ за джентльмэна, да еще за члена Парламента вмсто… ну, я не буду говорить никакихъ личностей: е будутъ поздравлять съ такимъ положеніемъ. Можетъ быть это очень дурно, корыстолюбиво и вс такое, но такъ думаетъ свтъ.

— Я терпть не могу слышать о свт.

— Да, другъ мой, вс приличныя молодыя двицы ненавидятъ это. Но я примчаю, что такія двушки, какъ вы, никогда не оскорбляютъ предубжденій свта. Вы не можете не знать, что вы сдлали бы дурной и сумасбродный поступокъ, если бы вышли за человка, неимющаго порядочнаго дохода.

— Но я не имла никакого намренія выходить замужъ.

— Чмъ же бы вы жили? Полно, Клэра, мы не будемъ ссориться за это. Я не сомнваюсь, что онъ очарователенъ, хорошъ собой и…

— Онъ вовсе не хорошъ собой, а что касается его очарованій…

— По-крайней-мр онъ васъ очаровалъ.

— Онъ заставилъ меня врить, что я могу положиться на него безъ всякихъ сомнній и любить его безъ всякихъ опасеній.

— Превосходный человкъ! и доходъ его будетъ прибавочнымъ удовольствіемъ. Вы согласитесь съ этимъ?

— Я ни съ чмъ не соглашусь.

— Когда же это будетъ?

— О! можетъ быть лтъ черезъ шесть или семь.

— Клэра!…

— Можетъ быть и скоре, но объ этомъ не было еще ничего говорено.

— Я думаю, мистеръ Эмедрозъ въ восторг.

— Вовсе нтъ. Онъ просто разбранилъ меня, когда я ему сказала.

— Почему же? что же ему нужно?

— Вы знаете папа.

— Я знаю, что онъ бранитъ вс, но я не думала бы, чтобы онъ бранилъ васъ за это. Когда же онъ сюда прідетъ?

— Кто?

— Капитанъ Эйльмеръ.

— Я не знаю прідетъ ли онъ.

— Онъ долженъ же пріхать внчаться.

— Вс это еще въ туман. Мн не хотлось говорить вамъ, но вы не должны предполагать, что если я вамъ сказала, то вс уже ршено. Еще ничего не ршено.

— Ничего, кром одного?

— Ничего другого.

Клэра ушла черезъ часъ посл этого и удивилась, что за нею слдовалъ издали полковникъ Эскертонъ. Было тмно въ это время и полковникъ Эскертонъ, по своему обыкновенію, долженъ былъ или здить верхомъ или возвращаться съ прогулки. Клэра пробыла два часа въ коттэдж и когда пришла туда, она знала, что полковникъ еще не узжалъ. Она вспомнила, что когда вели его лошадь передъ окномъ, ей тотчасъ пришло въ голову, что онъ остался дома только для того, чтобы поймать е, когда она уйдтъ. Онъ подошолъ къ ней, когда она проходила въ калитку, и предложилъ ей правую руку, приподнимая шляпу лвою. Иногда со всми нами случается въ жизни, что мы вдругъ коротко знакомимся съ людьми, которыхъ совсмъ не знаемъ. Мы часто встрчаемся съ такими людьми, часто димъ и пьмъ въ ихъ обществ, знакомы съ ихъ наружностью и знаемъ вообще о ихъ поступкахъ, но никогда не вели съ нимъ особенныхъ разговоровъ. Случай сводитъ насъ вмст и въ нкоторомъ смысл они длаются нашими друзьями. Мы, вроятно, сдлаемъ имъ какое-нибудь небольшое одолженіе, или ожидаемъ отъ нихъ того же, но между нами нтъ ничего общаго. Миссъ Эмедрозъ была коротко знакома съ полковникомъ Эскертономъ, то-есть она часто его видала, имя его было часто у нея на язык, но она рдко разговаривала съ нимъ и о его привычкахъ знала только отъ его жены. Когда же онъ пошолъ съ нею изъ сада въ паркъ, она должна была предположить, что онъ хочетъ сказать ей нчто особенное.

— Я боюсь, что вамъ будетъ темно идти, миссъ Эмедрозъ, сказалъ онъ.

— Это только черезъ паркъ и я такъ хорошо знаю дорогу.

— Да, конечно. Я видлъ какъ вы вышли, и такъ какъ я желаю сказать вамъ слова два, я осмлился послдовать за вами. Когда мистеръ Бельтонъ былъ здсь, я не имлъ удовольствія встрчаться съ нимъ.

— Я помню, что вы не застали другъ друга.

— Да, мы не застали. Я слышалъ отъ моей жены, что онъ опять будетъ здсь дня черезъ два.

— Онъ будетъ у насъ послзавтра.

— Я надюсь, вы извините меня если я скажу, что было бы очень пріятно, если бы мы опять не застали другъ друга.

Клэра почувствовала какъ лицо ея вспыхнуло отъ гнва при этихъ словахъ. Полковникъ говорилъ медленно безъ запальчивыхъ выраженій, которыя употребляла его жена, но по этому самому его слова имли боле значенія. Уилльямъ Бельтонъ былъ кузенъ Клэры и такія слова полковника Эскертона безъ всякихъ предварительныхъ объясненій показались ей почти оскорбленіемъ. Но такъ какъ она не знала какъ ей отвчать подъ впечатлніемъ минуты, она молчала. Полковникъ продолжалъ.

— Вы можете быть уврены, миссъ Эмедрозъ, что я не обратился бы къ вамъ съ такой странною просьбою, если бы я не имлъ на это основательныхъ причинъ.

— Я нахожу это очень странной просьбой.

— И только одно сильное убжденіе въ необходимости этой просьбы заставило меня сдлать е.

— Если вы не хотите видть моего кузена, почему вы не можете избгать его ничего не говоря мн объ этомъ?

— Потому-что вы тогда не поняли бы, почему я удаляюсь отъ него. Для моей жены и для васъ — если вы позволите мн сказать — я не желаю открыто поссориться съ нимъ, но если мы встртимся, мн кажется ссора будетъ неизбжна. Мэри, вроятно, объяснила вамъ чмъ онъ насъ оскорбилъ.

— Мистриссъ Эскертонъ сказала мн кое-что, но я уврена, что она ошибается.

— Я ничего не скажу объ этомъ, такъ-какъ вовсе не имю желанія возстановлять васъ противъ вашего кузена. Я прощусь съ вами теперь, такъ какъ вы возл вашего дома.

Клэра, думая объ всмъ этомъ, не могла не вспомнить воспоминаній своего кузена о миссъ Виго и мистер Бердмор. Что если онъ наводилъ справки, справедливо ли его воспоминаніе? Она думала, что ничего не могло быть естественне. Потомъ она подумала, что вообще люди не чувствуютъ такого сильнаго нежеланія отвчать на разспросы о ихъ прошлой жизни, которое выказали и полковникъ и мистриссъ Эскертонъ. Она была уврена только въ одномъ, что ея кузенъ Уилль Бельтонъ не наводилъ бы никакихъ справокъ, которыхъ ему не слдовало бы наводить, и не сдлаетъ неприличнаго употребленія изъ тхъ свдній, которыя онъ могъ получить.

ВТОРОЙ ВИЗИТЪ НАСЛДНИКА ВЪ БЕЛЬТОНЪ.

Клэра начала сомнваться, слдуетъ ли считать счастливыми настоящія обстоятельства ея жизни. Она очень любила въ различной степени и различнымъ образомъ капитана Эйльмера и Бельтона. Относительно ихъ обоихъ ея положеніе было теперь именно такое, какого она могла пожелать. Человкъ, котораго она любила, былъ помолвленъ съ ней, а другой человкъ, котораго она также любила какъ брата, халъ къ ней съ намреніемъ быть ея братомъ. А между тмъ вс шло дурно! Ея отецъ, хотя ничего не говорилъ противъ капитана Эйльмера, показывалъ множество маленькихъ признаковъ — въ которыхъ онъ былъ искуснымъ мастеромъ — что союзъ съ Эйльмеромъ непріятенъ ему и что онъ считаетъ себя оскорблннымъ тмъ, что его дочь не выходитъ за своего кузена, между тмъ какъ въ коттэдж было еще боле горькое чувство противъ Бельтона — чувство такое горькое, что оно почти заставляло Клэру желать, чтобы кузенъ не прізжалъ.

Но кузенъ пріхалъ въ гиг изъ Таунтона, совершенно такъ, какъ въ первый разъ. Тогда, однако, онъ пріхалъ днмъ, везд стояли телеги съ сномъ, везд сіяли красота и теплота лта, теперь же была зима, выпалъ снгъ и втеръ стоналъ около старой башни и вся наружность дома казалась очень непріятна съ парадной двери. Когда стемнло, старый сквайръ занялся приготовленіями къ удобствамъ Уилля — какъ будто бы Клэра забыла обо всмъ этомъ, вс думая о соперник Уилля. Старикъ даже поднялся наверхъ посмотрть разведнъ ли огонь въ комнат Уилля. Онъ первый разъ вышелъ изъ своей комнаты посл многихъ дней и отдалъ особыя приказанія объ обд Уилля совсмъ не въ такомъ дух, какъ онъ отдавать приказанія, когда Уилль прізжалъ въ первый разъ и когда его пріздъ казался старику бездушнымъ, неделикатнымъ и почти непріязненнымъ поступкомъ.

— Хотлось бы мн сойти внизъ, чтобы принять его, жалобно сказалъ Эмедрозъ.— Надюсь, что онъ не обидится.

— Вы можете быть уврены въ этомъ.

— Можетъ быть я могу завтра.

— Милый папа, вамъ лучше не думать объ этомъ, пока погода не сдлается тепле.

— Тепле! какъ она можетъ сдлаться тепле въ такое время года?

— Разумется, онъ придтъ къ вамъ наверхъ, папа.

— Онъ очень добръ, я знаю, что онъ очень добръ. Никто другой не сдлалъ бы этого.

Клэра понимала, что вс это значитъ. Разумется, она была рада, что ея отецъ такъ расположенъ къ ея кузену, но въ каждомъ слов, сказанномъ старикомъ въ пользу Уилля Бельтона подразумвалась хула капитану Эйльмеру и заключался упркъ дочери, зачмъ она отказала первому и приняла предложеніе послдняго.

Клэра была въ передней, когда пріхалъ Бельтонъ, и приняла его, когда онъ вошолъ, закутанный въ сырое тплое пальто.

— Какъ вы добры, что пріхали въ такую погоду! сказала она.

— Я называю это прекрасной и пріятной погодой, отвчалъ онъ.

Это былъ тотъ же спокойный, радушный, довольный голосъ, который такъ много расположилъ въ его пользу при первомъ его прізд въ Бельтонскій замокъ. Голоса, къ которымъ привыкла Клэра, были бранчивые — какъ будто т, кому они принадлежали, находили свтъ самымъ дурнымъ мстомъ. Но голосъ Бельтона какъ-будто говорилъ о веслыхъ дняхъ и счастливыхъ друзьяхъ и вообще о такомъ положеніи дла, отъ котораго стоило жить. А между тмъ не прошло и двухъ сутокъ посл того, какъ онъ ходилъ по Лондону въ такомъ огорченіи, что почти проклиналъ тотъ часъ, въ который онъ родился. Огорченіе вс еще оставалось, а голосъ былъ веселъ. Говорятъ, будто больныя птицы прячутся, чтобы умереть одиноко и непримтно, и раненые зври скрываются, чтобы ихъ страданія не видали имъ подобные. Человкъ иметъ такой же инстинктъ, чтобы скрывать слабость своихъ страданій, скрывая ихъ въ свомъ сердц для безсонныхъ ночей, между тмъ, какъ для свта онъ показываетъ лицо, на которомъ заботы не оставили слдовъ.

— Вы врно пожалете, что папа такъ боленъ, что не можетъ сойти внизъ.

— Не-уже-ли? Мн искренно жаль! Я слышалъ, что онъ нездоровъ, но не зналъ, что онъ боленъ до такой степени.

— Можетъ быть онъ воображаетъ себя слабе, нежели на самомъ дл.

— Мы должны постараться вылечить его отъ этого. Я могу его видть, надюсь?

— О да! Онъ очень желаетъ, чтобы вы пришли къ нему. Какъ только вы будете готовы идти наверхъ, я сведу васъ.

Онъ уже снялъ съ себя тплую одежду и, объявивъ, что готовъ идти, тотчасъ послдовалъ за Клэрою въ комнату сквайра.

— Очень жалю, сэръ, что нахожу васъ въ такомъ положеніи, сказалъ онъ.

— Я очень боленъ, Уилль, очень, отвчалъ сквайръ, протягивая руку такимъ образомъ, какъ-будто съ трудомъ могъ поднять е съ колнъ.

А полчаса тому назадъ онъ ходилъ по корридору.

— Мы посмотримъ, не можемъ ли поправить ваше здоровье, сказалъ Уилль.

Сквайръ покачалъ головой съ медленнымъ, но меланхолическимъ движеніемъ, не поднимая глазъ съ пола.

— Не думаю, чтобы вы увидали меня когда-нибудь здорове, Уилль, сказалъ онъ.

А полчаса тому назадъ, онъ хотлъ сойти въ столовую на слдующій день.

— Я не долго буду безпокоить васъ, продолжалъ сквайръ:— вы скоро получите вс, не платя арендныхъ денетъ.

Это было очень непріятно и почти лишило Бельтона желанія казаться веслымъ, но онъ вс-таки возразилъ настойчиво:

— Этотъ день еще долго не настанетъ, сэръ.

— Ахъ! это легко сказать. Но вс равно. Зачмъ мн желать оставаться въ живыхъ, когда я увижу е пристроенной. Мн не для чего жить, какъ только для того, чтобы она могла имть свой домъ.

Объ этомъ Бельтону невозможно было сказать что-нибудь.

Возл него стояла Клэра, а онъ зналъ, что она помолвлена съ капитаномъ Эйльмеромъ. Какъ же могъ онъ говорить объ устройств Клэры въ жизни? Разумется, что-нибудь должно быть сказано между нимъ и старикомъ, а также между нимъ и Кларой, но разсуждать о надеждахъ Клэры въ жизни, въ присутствіи ихъ обоихъ, совершенно было невозможно.

— Болзнь папа длаетъ его такимъ грустнымъ, сказала Клэра.

— Разумется, разумется, это всегда такъ бываетъ, сказалъ Уилль.

— Мн кажется онъ понравится, когда погода сдлается тепле, продолжала Клэра.

— Кажется, мн позволительно знать какъ я чувствую себя, сказалъ сквайръ:— но я не стану задерживать здсь Уилла, когда ему надо обдать. Вамъ лучше оставить меня теперь.

Уилль пошелъ въ свою прежнюю комнату и черезъ четверть часа сидлъ съ Клэрой за обденнымъ столомъ, а еще черезъ четверть часа обдъ кончился и они оба придвинули кресла къ камину.

Никто изъ нихъ не зналъ какъ начать. Клэра не считала себя обязанной объявлять о своей помолвк кузену, а между тмъ она чувствовала, что съ ея стороны будетъ нехорошо не сдлать этого. Если бы Уилль не сдлалъ ошибки и не пожелалъ самъ жениться на ней, она разумется, сдлала бы это. Еслибы она предполагала, что Уилль иметъ какое-нибудь намреніе возобновить эту ошибку, она считала бы себя обязанной сказалъ ему, чтобы онъ могъ спасти себя отъ безполезнаго страданія. Но она не предполагала въ нмъ подобнаго намренія, однако она не могла не припомнить сцены на скал. Потомъ должна она была или не должна сказать ему что-нибудь объ Эскертонахъ?

Онъ также находился въ большомъ затрудненіи относительно этого. Онъ не думалъ, чтобы извстія, которыя онъ слышалъ отъ своего пріятеля стряпчаго, требовали подтвержденія, а между тмъ было необходимо, чтобы онъ узналъ отъ самой Клэры, что она распорядилась уже своею рукою, необходимо было также, чтобы онъ сказалъ ей нсколько словъ о ихъ будущихъ отношеніяхъ и дружб.

— Вы должны съ нетерпніемъ желать узнать какъ идтъ ваша ферма, сказала она.

Онъ не очень думалъ о своихъ земледльческихъ попыткахъ въ Бельтон послдніе четыре дни и ему врядъ было бы досадно, если бы ему сказали, что весь скотъ поголовно погибъ отъ падежа. Имъ еще руководила нкоторая мысль объ успх начатаго имъ дла, но тутъ шло дло о принцип, а сама спекуляція не интересовала его. Но онъ не могъ объяснить всего этого и долженъ былъ холодно соглашаться съ нею.

— Ферма! вы хотите сказать скотъ. Да, я пойду и посмотрю рано утромъ. Полагаю, что вс живы.

— Пджъ говорилъ, что весь скотъ находится въ прекрасномъ состояніи.

Пджъ бытъ главный изъ бельтонскихъ работниковъ, котораго Уилль нанялъ смотрть за своими длами.

— Это очень хорошо, наврно Пджъ знаетъ столько же объ этомъ, сколько и я.

— Но глаза хозяина значатъ вс.

— У Пджа глаза также хороши, какъ и мои, а можетъ быть и гораздо лучше, такъ какъ ему извстна здшняя сторона.

— Вы обыкновенно говорили, что всякій человкъ самъ долженъ заботиться о своихъ интересахъ.

— Я и забочусь о нихъ. Я пойду завтра съ Пджемъ осмотрть каждую корову и сдлаю видъ будто я знаю боле, чмъ онъ. Главное состоитъ въ томъ, чтобы не имть слишкомъ много скота. Говорятъ, что полстада приноситъ цлую выгоду, а цлое стадо — половину выгоды.

— Скотъ такъ подверженъ падежу.

— Я всегда застраховываю.

Клэра примтила, что разговоръ о скот не идтъ къ настоящему случаю. Когда Уилль прежде былъ въ Бельтон, ему боле всего нравилось говорить о навсахъ, о земл, о такомъ род скота, который будетъ идти къ этому мсту, но новизна исчезла и фермеръ уже не желалъ говорить о своей ферм. Безпокоясь найти предметъ разговора, который не былъ бы непріятенъ, Клэра перешла отъ скота къ коров.

— Вы не можете себ представить, какъ вс мы любимъ Бесси. Она, кажется, думаетъ, что она иметъ право ходить повсюду и длать вс.

— Я надюсь, позаботились, чтобы у ней былъ кормъ на зиму.

— Кормъ на зиму! самъ Пджъ, вся семья Пджа и вс въ дом и весь вашъ скотъ скоре будутъ голодать, чмъ Бесси останется безъ пищи. Пджъ всегда говорилъ нравоучительно, качая головою, что молодой сквайръ особенно заботился о Бесси.

— Эти ольдернейскія коровы требуютъ небольшихъ попеченій — вотъ и вс.

Бесси помогла Клэр въ ея настоящемъ затрудненіи не боле самой неаристократической коровы. Наступило молчаніе, потомъ Клэра начала опять:

— Какъ вы оставили вашу сестру, Уилль?

— Такъ, какъ обыкновенно. Мн кажется, что она перенесла начало холодной погоды лучше, чмъ въ прошломъ году.

— Мн такъ хотлось бы познакомиться съ нею…

— Можетъ быть вы и познакомитесь когда-нибудь. Но я этого не думаю.

— Почему же?

— Теперь невроятно, чтобы вы пріхали въ Плэстоу, а Мэри вызжаетъ оттуда только къ дяд.

Клэра тотчасъ догадалась, что Уилль слышалъ о ея помолвк, хотя не могла себ представить изъ какого источника. Въ тон его голоса, особенно въ выраженіи слова ‘теперь’, что-то сказало ей это.

— Я была бы рада похать туда, если бы могла, сказала она съ тмъ особеннымъ лицемрствомъ, которое принадлежитъ женщинамъ и позволяется имъ: — но, разумется, я не могу оставить папа въ его настоящемъ положеніи.

— А если бы вы и могли его оставить, вы не похали бы въ Плэстоу.

— Нтъ, если вы и Мэри не пригласите меня.

— Вы не похали бы, если бы мы и пригласили. Какъ вы можете?

— Что вы хотите сказать, Уилль? Вы какъ-то свирпо обращаетесь со мною.

— Не-уже-ли? Ну, я чувствую свирпость, но не къ вамъ.

— Надюсь и ни къ кому изъ близкихъ ко мн.

Клэра знала, что настало время, что теперь предстоитъ разсуждать о ея будущей жизни и начала бояться, что это разсужденіе будетъ нелегко, но она не знала, какъ дать ему направленіе. Она боялась, что Уилль разсердится, а между тмъ не знала почему. Онъ спокойно принялъ ея отказъ и врядъ ли могъ счесть обидою, что она теперь помолвлена съ капитаномъ Эйльмеромъ.

— Мистеръ Гринъ сказалъ мн, продолжалъ онъ: — что вы выходите замужъ.

— Какъ могъ это знать мистеръ Гринъ?

— Онъ зналъ — по-крайней-мр я такъ полагаю, потому-что онъ мн сказалъ.

— Какъ это странно!

— Я полагаю, что это правда?

Клэра не дала сейчасъ отвта и Уилль опять повторилъ вопросъ:

— Я полагаю, что это правда?

— Да, я помолвлена.

— Съ капитаномъ Эйльмеромъ?

— Да, съ капитаномъ Эйльмеромъ. Вы знаете, что я знала его давно. Я надюсь, что вы не разсердитесь на меня за то, что я не написала намъ объ этомъ. Какъ ни странно можетъ показаться, соображая, что вы уже слышали объ этомъ, но нтъ еще недли, какъ это ршено, и еслибы я написала вамъ, я могла бы только адресовать мо письмо сюда.

— Я объ этомъ подумалъ, я не желалъ особенно, чтобы вы писали ко мн. Какую разницу сдлало бы это?

— Но я чувствовала бы это своею обязанностью за вашу доброту и ваше… вниманіе ко мн.

— Вниманіе! какая польза въ момъ вниманіи?

— Ужъ не хотители вы поссориться со мною, Уилль, за то… за то… за то… Если бы ты дйствительно были моимъ братомъ, какъ вы разъ мн общали, вы не могли бы не одобрить того, что я сдлала.

— Но я не братъ вашъ.

— О Уилль! это звучитъ такъ жестоко.

— Я не братъ ваигь и не имю права одобрять или не одобрять.

— Я не скажу, что мо согласіе на предложеніе капитана Эйльмера должно было зависть отъ вашего согласія. Это было бы несправедливо къ нему и поставило бы меня въ ложное положеніе.

— Разв я просилъ васъ длать какую-нибудь подобную нелпую жертву?

— Выслушайте меня, Уилль. Я говорю, что я не могла этого сдлать. Но, кром этого, я готова на вс, чтобы сдлать вамъ удовольствіе. Я такъ дорожу вашимъ сужденіемъ и вашей добротою, а боле всего вашей дружеской привязанностью, я люблю васъ такъ нжно, что… о Уилль! скажите мн доброе слово.

— Доброе слово, да, но какого рода доброе слово?

— Вамъ надо знать, что капитанъ Эйльмеръ…

— Не говорите мн о капитан Эйльмер, разв я сказалъ что-нибудь противъ него? разв я сдлалъ какое-нибудь возраженіе? Разумется, я знаю его превосходство надо мной, я знаю, что онъ человкъ свтскій а я нтъ, что онъ образованъ, а я невжда, что онъ иметъ положеніе въ свт а я не имю, что онъ можетъ многое предложить, а я не могу предложить ничего. Разумется, я вижу разницу, но это не доставляетъ мн никакого утшенія.

— Уилль, я научилась любить его прежде чмъ увидла васъ.

— Зачмъ вы мн этого не сказали? чтобы я зналъ, что надежды не было и ухалъ бы изъ Англіи совсмъ. Если вс было ршено тогда, зачмъ вы мн не сказали и не избавили отъ горести разбить себ сердце ложными надеждами?

— Тогда ничего не было ршено. Я совсмъ не знала моихъ чувствъ, но я любила его. Можете ли вы это понять? Не довольно ли я вамъ сказала?

— До, я это понимаю.

— И вы меня осуждаете?

Онъ подумалъ прежде чмъ отвчалъ.

— Нтъ, я васъ не осуждаю, сказалъ онъ наконецъ:— я, думаю, что я долженъ осуждать только самого себя. Но вы должны имть терпніе со мною. Я былъ такъ счастливъ, а теперь такъ несчастливъ!

Клэра ничего не могла сказать ему въ утшеніе. Она совершенію ошибочно поняла его вниманіе къ ней и даже ошибочно поняла натуру этого человка Теперь она могла сказать себ, что если бы она знала Уилля лучше, она не допустила бы этого второго посщенія, или позаботилась бы, чтобы Уилль узналъ правду отъ нея самой до прізда. Теперь она могла только ждать, пока у него опять найдутся силы скрыть его страданія подъ покрываломъ его мужества.

— Я ни слова не могу сказать противъ того, что вы сдлали, сказалъ онъ наконецъ:— ни слова. Но вы понимаете, что я хотлъ сказать, когда говорилъ, что вы наврядъ прідете въ Плэстоу.

— Когда-нибудь, Уилль, когда у васъ будетъ жена…

— Очень хорошо, но мы не будемъ говорить объ этомъ, теперь, пожалуйста. Когда у меня будетъ жена, тогда другое дло, а до тхъ-поръ ваша жизнь и моя будутъ отдльны. Вы, я полагаю будете съ нимъ въ Лондон, а я — чортъ знаетъ гд!

— Какъ вы можете говорить со мною такимъ образомъ! Разв это значитъ быть моимъ братомъ?

— Я ни имю къ вамъ братскихъ чувствъ. Впрочемъ, я прошу у васъ прощенія и теперь мы покончимъ съ этимъ. Пролитого молока не воротишь, а мои кувшины съ молокомъ разбились — вотъ и вс. Какъ вы думаете, не пойти ли намъ опять къ вашему отцу?

На слдующій день Эмедрозъ и Бельтонъ говорили о томъ же, разговоръ шолъ очень спокойно. Уилль ршился не обнаруживать своей слабости передъ отцомъ, какъ онъ обнаружилъ передъ дочерью. Когда сквайръ плачевнымъ голосомъ выразилъ сожалніе, что выборъ его дочери не палъ на другого, Уилль могъ сказать, что о прошломъ нечего и вспоминать. Онъ также объ этомъ сожаллъ, но теперь вс было кончено. А когда сквайръ ршился сказать нсколько недоброжелательныхъ словъ о капитан Эйльмер, Уилль тотчасъ остановилъ его, увряя, что капитанъ именно таковъ, какимъ онъ долженъ быть.

— Мн было бы такъ пріятно думать, что сынъ моей дочери будетъ жить въ старомъ дом своего дда, прошепталъ Эмедрозъ.

— Неизвстно еще, можетъ быть и будетъ, сказалъ Уилль.— Но вс эти вещи такъ сомнительны, что человку не слдуетъ основывать на нихъ свой счастье.

Посл этого онъ пошолъ бродить по имнію и на третій день Клэра могла уже примтить, что, несмотря на вс сказанное имъ, онъ былъ такъ занятъ скотомъ, какъ-будто его насущный хлбъ завислъ отъ него.

Ничего еще не было сказано объ Эскертонахъ и Клэра ршила, что она первая не упомянетъ ихъ имя. Мистриссъ Эскертонъ предсказывала, что Уилль сообщитъ какія-то свднія о ней, и Клэра по-крайней-мр хотла видть самъ ли кузенъ ея заговоритъ объ этомъ, но прошло три дня, а онъ не длалъ никакихъ намковъ о коттэдж и его обитателяхъ. Это было странно само-по-себ, такъ какъ Эскертоны были единственными друзьями Клэры въ этомъ мст и такъ какъ Бельтонъ былъ лично знакомъ съ мистриссъ Эскертонъ. Но такъ было, и когда Эмедрозъ сказалъ что-то о мистриссъ Эскертонъ въ присутствіи Клэры и Бельтона, оба не поддержали этого разговора такимъ образомъ, что Клэра поняла, что ей слдуетъ избгать всякихъ разсужденіи объ Эскертонахъ. На четвртый день Клэра увидала мистрисъ Эекертонъ, но объ имени Уилля Бельтона не упоминалъ никто. Между всми ими было чувство какой-то таинственности длавшее ихъ неспокойными и, повидимому, не допускавшее никакого разршенія. Клэра была уврена боле прежняго, что кузенъ ея не длалъ никакихъ справокъ, какихъ ему не слдовало длать, и что онъ не употребитъ неприличнымъ образомъ никакихъ свдній, полученныхъ имъ, но о такой увренности съ ея стороны она не могла сказать ничего.

Прошло три недли и повидимому посщеніе Бельтона должно было кончиться безъ всякихъ открытыхъ непріятностей. Время отъ времени говорили о капитан Эйльмер, но очень мало и Бельтонъ не длалъ никакихъ намковъ на свои чувства. Онъ пріхалъ на мсяцъ, и для него и для Клэры мсяцъ прошолъ медленно, никто изъ нихъ не находилъ большого удовольствія въ обществ другого. Старый сквайръ сходилъ разъ внизъ часа на два и вс время провлъ въ горькихъ жалобахъ. Вс было дурно и вс дурно обращались съ нимъ. Даже съ Уиллемъ онъ ссорился, или старался поссориться за вс, что длалось въ имніи, хотя въ то же время онъ не переставалъ ворчать на своего гостя за то, что онъ узжаетъ и оставляетъ его. Бельтонъ переносилъ вс это такъ хорошо, что ворчанье и ссора повели не ко многому, но для того, чтобы предупредить серьзныя непріятности и недоразумнія, требовалось вс его добродушіе и весь его обширный, здравый смыслъ.

Въ то время, какъ кузенъ Клэры былъ въ Бельтон, она получила два письма отъ капитана Эйльмера, который проводилъ рождественскіе праздники съ отцомъ и съ матерью, а наканун отъзда кузена Клэра получила третье письмо. Въ каждомъ изъ этихъ писемъ говорилось очень мало о сэр Энтони, но вс они были полны лэди Эйльмеръ. Въ первомъ письм капитанъ писалъ съ чмъ-то похожимъ на энтузіазмъ влюблннаго и, слдовательно, Клэра не чувствовала маленькой помхи къ ея счастью, которая заключалась въ намкахъ на идеи лэди Эйльмеръ, на ея надежды и на ея опасенія. Клэра выходила замужъ не за лэди Эйльмеръ и не опасалась, чтобы не могла отстоять свои права противъ какой бы то ни было свекрови, еслибы имъ пришлось сойтись лицомъ къ лицу. А пока казалось, что капитанъ Эйльмеръ держитъ ея сторону, а не матери, то вс было очень хорошо. Второе письмо было боле непріятно, такъ какъ въ нмъ заключались два-три совта относительно поведенія, которые очевидно были внушены ея сіятельствомъ. Я нахожу, что ничего не можетъ быть раздражительне для помолвленной молодой двицы, какъ совтъ ея нареченной свекрови. Помолвленная молодая двушка, если она дйствительно влюблена, почти вс приметъ отъ своего жениха, пока она уврена, что это происходитъ отъ него симого. Онъ можетъ позволять себ вс, что хочетъ относительно ея нарядовъ. Онъ можетъ предписать ей чтеніе всякаго рода, только бы онъ снабжалъ е книгами. Онъ даже можетъ вмшаться въ ея танцы, рекомендовать или исключать кавалеровъ, но онъ не долженъ поручать ничего этого своей матери. Въ отвтъ на второе письмо Клэра не многимъ выказала сво неудовольствіе. Она не сказала ничего, но, не сказавъ ничего, она выказала сво возраженіе и капитанъ Эйльмеръ это понялъ. Потомъ пришло третье письмо, и такъ-какъ въ нмъ заключались вещи, касающіяся нашей исторіи, то мы приведмъ его вполн, и я надюсь, что оно можетъ послужить мущинамъ, собирающимся жениться, образцомъ писемъ такого рода, которыя они не должны писать возлюбленной своего сердца.

‘Замокъ Эйльмеръ, 19 января 186—.’

‘Возлюбленная Клэра, я получилъ ваше письмо вчера, 16 и очень жалю, что вы не сказали ничего о мнніи моей матери на счотъ перивэльскаго дома. Разумется, она знала, что я получить отъ васъ письмо и осталась недовольна, когда я былъ принужднъ сказать ей, что вы не намекнули даже на этотъ предметъ. Она очень тревожится относительно васъ, и такъ какъ она дала теперь согласіе на нашъ бракъ, то, разумется, она желаетъ знать, что на ея ласковыя чувства платятъ взаимностью. Я уврилъ е, что моя Клэра послдняя особа на свт, которая способна показать небреженіе въ подобномъ дл, и напомнить ей, что молодыя двушки не всегда акуратны въ своихъ отвтахъ на письма. Вспомните, что теперь я служу вамъ порукою и напишите же нсколько словъ, которыя сняли бы съ меня мою отвтственность.

‘Когда я сказалъ вамъ о продолжительной болзни вашего отца, о которой она чрезвычайно сожалетъ, и о постоянномъ присутствіи въ Бельтонскомъ замк вашего кузена, она казалось полагала, что посщеніе мистера Бельтна не должно быть продолжительно. Когда я сказалъ ей, что онъ вашъ ближайшій родственникъ, она замтила, что кузены вс равно что другіе люди — что дйствительно и правда. Я знаю, что моя Клэра не будетъ предполагать, что въ моихъ словахъ подразумвается какое-нибудь большее значеніе, напротивъ. Но, не имя собственной матери, вы не прочь будете узнать каково мнніе моей матери о вещахъ, такъ близко касающихся васъ.

‘Теперь я перехожу къ другому предмету и то, что я скажу о нмъ, очень удивитъ васъ, бы знаете, я думаю, что моя ттка Уинтерфильдъ имла со мною разговоръ о вашихъ сосдяхъ Эскертонахъ, и припомните, что моя ттка, идеи которой о подобныхъ предметахъ были всегда правильны, боялась нсколько, что отецъ вашъ недостаточно освдомился о нихъ прежде чмъ позволялъ имъ поселиться около него. Теперь оказывается, что мистриссъ Эскертонъ совсмъ не то, чмъ она должна быть. Мать моя хотла сначала сама писать вамъ объ этомъ, но она и нсколько устала и наконецъ ршила, что во всякомъ случа лучше мн написать вамъ. Мистриссъ Эскертонъ была замужемъ за капитаномъ Бердморомъ и оставила своего мужа при его жизни подъ покровительствомъ полковника Эскертона Кажется, посл того она обвнчалась съ полковникомъ. Капитанъ Бердморъ умеръ, четыре года тому назадъ въ Индіи, и весьма вроятно, что бракъ былъ совершнъ. Но при подобныхъ обстоятельствахъ, какъ говоритъ лэди Эйльмеръ, вы тотчасъ примтите, что всякое знакомств между вами и этой дамой должно быть прекращено. Ваше собственное чувство того, что для васъ прилично какъ для незамужней двушки, или для моей будущей жены, или просто какъ для женщины, тотчасъ заставитъ васъ почувствовать, что такъ должно быть. Мн кажется, если бы я былъ на нашемъ мст, я вс разсказалъ бы мистеру Эмедрозу: но это я предоставляю вамъ. Могу уврить васъ, что лэди Эйльмеръ иметъ полное доказательство справедливости того, что я вамъ говорю.

‘Я ду въ Лондонъ въ феврал. Я полагаю, что я едва ли могу имть надежду видть васъ прежде іюля или августа, но надюсь, что до того мы назначимъ день, когда вы сдлаете меня счастливйшимъ изъ людей.

‘Съ истинной любовью вашъ

‘Ф. Эйльмеръ’.

Это было непріятное, гадкое письмо съ первой строчки до послдней, въ нмъ не было ни одного слова, которое не оскорбляло бы чувствъ Клэры, ни одной мысли, которая не подавала бы поводъ опасаться за ея будущее счастье. Но свднія, которыя заключались въ нмъ объ Эскертонахъ, заставили е, на минуту, почти забыть о лэди Эйльмеръ и о ея дерзости. Можетъ ли эта исторія быть справедлива? А если она и справедлива, на сколько она, Клэра, обязана принять намкъ или, лучше сказать, повиноваться приказанію, отданному ей? Какіе шаги должна она сдлать, чтобы узнать правду? Потомъ она припоминала общаніе мистриссъ Эскертонъ: ‘если вамъ понадобятся вопросы и вы сдлаете ихъ мн, я буду отвчать на нихъ!’ Свднія, предсказываемыя мистриссъ Эскертонъ, были доставлены, но не Уиллемъ Бельтономъ, котораго бранила мистрисъ Эскертонъ, но капитаномъ Эйльмеромъ, похвалы, которому мистриссъ Эскертонъ такъ давно пла. Когда Клэра думала объ этомъ, она не могла не анализировать своихъ чувствъ, нелишонныхъ нкотораго торжества. Она знала, что Бельтонъ не станетъ нападать на женщину. Капитанъ Эйльмеръ сдлалъ это и Клэру это почти не удивило, однако она любила капитана Эйльмера и общала выйти за капитана Эйльмера. Но, по правд сказать, Клэра сама не знала кого она любила.

Письмо это было получено въ воскресенье утромъ и Клэра съ Бельтономъ пошли вмст въ церковь. Рано на слдующее утро онъ долженъ былъ хать въ Тоунтонъ. Въ церкви они увидали мистриссъ Эскертонъ, которая бывала тамъ нечасто, точно будто она пришла нарочно, чтобы видть Бельтона хоть разъ. Выходя изъ церкви, она поклонилась Бельтону и это былъ единственный случай, когда они видли другъ друга впродолженіе его мсячнаго пребыванія въ Сомерсетшир.

— Приходите ко мн завтра, Клэра, сказала мистриссъ Эскертонъ, когда они шли вмст но деревн.

Клэра пролепетала что-то въ отвтъ, еще не ршившись какъ она должна поступить. Уилль Бельтонъ ухалъ рано на слдующее утро и Клэра опять встала, чтобы подать ему завтракъ. Теперь онъ уже не думалъ о томъ, чтобы поцаловать е. Онъ ухалъ, не сказавъ ей ни слова о мистриссъ Эскертонъ и Клэра принялась думать о томъ, что ей слдуетъ сдлать съ извщеніемъ, сообщоннымъ ей капитаномъ Эйльмеромъ.

ЗАМОКЪ ЭЙЛЬМЕРЪ.

Замокъ Эйльмеръ составлялъ, по мннію нкоторыхъ, величественную загородную резиденцію. Паркъ былъ великъ, онъ заключалъ триста или четыреста десятинъ и былъ населнъ, не очень много, аристократическими оленями. Онъ былъ окружонъ аристократическимъ палисадомъ и имлъ въ трхъ разныхъ концахъ аристократическія ворота. Овецъ было больше чмъ оленей, потому что сэръ Энтони, хотя имлъ большой доходъ, находился въ довольно стсннныхъ обстоятельствахъ. Мстность была совершенно плоская и деревья не очень часты. 3амокъ не имлъ особенной красоты и его репутація величія зависла по большей части отъ его величины и отъ его установившейся репутаціи, какъ важнаго фамильнаго помстья въ графств. Домъ былъ каменный, съ портикомъ колоннъ іоническаго ордена и съ двумя флигелями. Требовалось большое количество слугъ, чтобы содержать дом въ порядк, а многочисленные слуги требовали опытной дуэньи, почти такой же величественной по наружности, какъ сама лэдя Эйльмеръ, чтобы содержать въ порядк ихъ. Были: коляски, карета, буфетчик, два лакея, три лсничихъ, четыре садовника, кучеръ, нсколько конюшенъ, множество работниковъ и мальчишекъ для работъ, которыхъ садовники, лсничіе и конюхи не хотли длать сами. Вс они толстли, глупли и лнились, такъ что читатель тотчасъ примтитъ, что замокъ Эйльмеръ содержался въ настоящемъ англійскомъ стил. Сэръ Энтони часто разсуждалъ съ своимъ управителемъ о возможности уменьшить издержки резиденціи, и лэди Эйльмеръ всегда присутствовала на этихъ разсужденіяхъ и, вроятно, управляла ими, но оказывалась, что ничего нельзя сдлать. Всякое покушеніе отставить лсничаго или садовника очевидно остановитъ ходъ механизма эйльмерскаго замка. Если окажется необходимо уменьшить что-нибудь въ замк Эйльмеръ, то его слдовало оставить и, слдовательно, позволить померкнуть эйльмерской слав. Но дла сэра Энтони шли не такъ дурно. Садовниковъ, конюховъ, лсничихъ держали, десять человкъ прислуги садились за два завтрака, обдъ и ужинъ въ людской каждый день, а лэди Эйльмеръ очень мало или даже вовсе не принимала гостей и довольствовалась плохими завтраками и дурными обдами для себя, своего мужа и своей дочери. По всему этому видно, что она исполняла свою обязанность какъ жена англійскаго помщика и прилично поддерживала его званіе баронета.

Это былъ человкъ толстый, лтъ семидесяти, Страдавшій подагрой и не имшій никакихъ занятій, которыя способствовали бы къ его удобствамъ. Онъ былъ охотникомъ, но не имлъ той энергіи, которая заставляетъ охотниковъ продолжать этй развлеченія, несмотря на преклонныя лта. Онъ былъ и оставался и теперь судью, но никогда не имлъ успха въ судебной зал, и теперь рдко безпокоилъ графство своимъ судебнымъ безсиліемъ. Онъ любилъ прежде хорошіе обды и хорошія вина и еще и теперь длалъ попытки къ наслажденіямъ такого рода, но подагра и лэди Эйльмеръ препятствовали ему въ этомъ, и онъ имлъ весьма мало случаевъ наполнять проблы въ своейтжизни кухнею или погребомъ. Онъ былъ высокъ ростомъ, имлъ широкую грудь, красное лицо и множество сдыхъ волосъ и очень любилъ бранить своихъ слугъ. Онъ находилъ удовольствіе стоить съ двумя палками на верху, лстницы передъ дверью своихъ комнатъ и ругать всякаго, кто проходилъ мимо него, но онъ не могъ длать этого въ присутствіи лэди Эйльмеръ, и слуги, зная его привычку, злобно бгали изъ той стороны дома, въ которой находился онъ. Съ своимъ старшимъ сыномъ, Энтони Эйльмеромъ, онъ находился не въ весьма хорошихъ отношеніяхъ, и хотя положительной ссоры не было, наслдникъ не часто прізжалъ въ замокъ Эйльмеръ. Своимъ сыномъ Фредерикомъ онъ гордился, и лучшіе дни его жизни вроятно были т, которые капитанъ Эйльмеръ проводилъ въ дом. Тогда обды заказывались гораздо вкусне и это былъ предлогъ подавать лучшій портвейнъ, который сэръ Энтони любилъ до страсти. Вообще жизнь его была не весьма привлекательна, и хотя онъ былъ баронетомъ и получалъ восемь тысячъ ф. ст. годового дохода и былъ владльцемъ Эйльмерскаго Замка, я не думаю, чтобы онъ былъ когда нибудь счастливымъ человкомъ.

Лэди Эйльмеръ была счастливе. Она имла занятія, о которыхъ ея мужъ не зналъ ничего и къ которымъ онъ былъ совершенно неспособенъ. Хотя ей не удавалось ограничить расходы, ей удавалось вести хозяйственныя книги. Сэръ Энтони могъ только ругать слугъ, когда они имли безразсудство попадаться ему на встрчу, и даже въ этомъ его ограничивало присутствіе жены. Но лэди Эйльмеръ могла нападать на нихъ и день и ночь. Она не страдала подагрою, которая мшала бы ей ходить по дому и по парку, и могла пробираться въ такія мста, которыхъ хозяинъ никогда не видалъ. Она писала по нскольку писемъ каждый день, между тмъ какъ сэръ Энтони почти никогда не бралъ въ руки пера. Ей были извстны коттэджи всхъ бдныхъ въ деревн, а также и вс ихъ грхи. Она вызжала каждый день и лтомъ и зимою, въ сухую и дождливую погоду. У ней была собесдница — ея дочь, между тмъ какъ сэръ Энтони не имлъ собесдника. Куда бы ни отправлялась Лэди Эйльмеръ, съ нею всегда была миссъ Эйльмеръ и облегчала ей такимъ образомъ скуку ея жизни. Лэди Эйльмеръ была когда-то большой красавицей и знала до-сихъ-поръ, что ея наружность еще оправдывала ея гордость. Она держала себя прямо, лобъ имла широкій, носъ величественный, и хотя вмсто собственныхъ волосъ должна была носить накладные, даже и эти накладные волосы увеличивали ея достоинство, если не длали красивой женщиной.

Миссъ Эйльмеръ старшая изъ младшаго поколнія, приближавшаяся къ сороковому году, не имла силы материнскаго характера, но восхищалась поведеніемъ своей матери и подражала ему во всмъ — издали. Она была очень добра — также какъ и лэди Эйльмеръ — имла высокое понятіе объ обязанностяхъ, не пользовалась никакими удовольствіями, не навлекала никакихъ издержекъ и вполн понимала то обстоятельство, что, такъ какъ Эйльмерскій Замокъ требовалъ цлой кучи лнивыхъ, обжорливыхъ слугъ для того, чтобы поддерживать его положеніе въ графств, то сами Эйльмеры не должны быть ни лнивы, ни обжорливы. Никто боле миссъ Эйльмеръ не бергъ своихъ немногихъ шиллинговъ. Она, оставила переписку съ старинной пріятельницей, потому-что та не франкировала своихъ писемъ изъ Италіи. Она знала, что одинъ изъ ея братьевъ для чести фамиліи долженъ былъ засдать въ Парламент и была готова отказать себ въ новомъ плать, потому-что жертвы были необходимы для уменьшенія издержекъ по выборамъ. Она знала, что ей выпало на долю разъзжать медленно въ карет съ кучеромъ и лакеемъ въ ливреяхъ, и сть обдъ, который не захотла бы судомойка. Она знала, что ея обязанность выносить насмшки матери, капризы отца, равнодушіе братьевъ и, такъ сказать, имть самую малую долю индивидуальности. Она знала, что она никогда не внушила любовь ни одному мущин и не могла надяться найти друзей для своихъ наступающихъ преклонныхъ лтъ, но вс-таки она была довольна и чувствовала, что она находитъ утшеніе за вс это въ томъ обстоятельств, что она носитъ имя Эйльмеръ. Она читала много романовъ и нельзя не предполагать, чтобы она не чувствовала нкотораго сожалнія, когда вспоминала, что ей не встртится въ жизни ничего похожаго на романъ. Она оплакивала любовь многихъ женщинъ, хотя никогда не была счастлива или несчастлива въ своей любви. Она читала о веслостяхъ, хотя никогда ими не пользовалась и должна была знать, что свтъ въ другомъ мст былъ не такъ скученъ, какъ въ Эйльмерскомъ замк. Но она покорялась своей жизни безъ ропота и молилась, чтобы Господь послалъ ей смиреніе въ томъ высокомъ положеніи, въ какое было угодно Богу поставить е. Она учила дтей въ приход и была такъ несвдуща, кротка и глупа, какъ только можно найти женщину не только въ Англіи, но и въ Европ.

Можно вообразить, что капитанъ Эйльмеръ, знавшій удобства клуба и привыкнувшій къ жизни въ Лондон, долженъ былъ чувствовать скуку родительскаго дома до нестерпимой степени. Онъ не очень любилъ замокъ Эйльмеръ, но былъ одарнъ большимъ терпніемъ чмъ многіе мущины его лтъ и въ его положеніи, и періодически посщалъ родителей, покоряясь жизни, предписанной фамильными преданіями, которыя выполнять желала его мать. Въ сентябр, мсяц охоты, въ замокъ Эйльмеръ прізжалъ даже старшій сынъ съ двумя-тремя пріятелями, и жирные старые слуги начинали нсколько суетиться и въ замк что-то боле походило на жизнь. На Рождеств капитанъ Эйльмеръ бывалъ тамъ единственнымъ постителемъ, а рождественскіе праздники простирались отъ половины декабря до открытія Парламента. Слдуетъ, однако, объяснить, что въ настоящемъ случа посщеніе его было нкоторымъ образомъ примиреніемъ. Онъ не халъ въ замокъ Эйльмеръ до тхъ поръ, пока мать его не согласилась на его бракъ съ Клэрой Эмэдрозъ. На это лэди Эйльмэръ не соглашалась долго и много было серьзныхъ писемъ. Белинда Эйльмеръ много выдержала непріятностей, заступаясь за брата, дло доходило даже до весьма жесткихъ словъ, но наконецъ дло было слажено и, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ спорахъ, мать уступила сыну. Капитанъ Эйльмеръ похалъ въ замокъ за нсколько дней до Рождества съ чувствомъ справедливости, что онъ многимъ обязанъ матери за ея снисхожденіе и почти приготовился сдлать непріятности Клэр для того, чтобы загладить передъ своими родными сво сумасбродное желаніе жениться на ней.

Лэди Эйльмеръ очень прямо выразилась о всхъ недостаткахъ Клэры, очень прямо и очень пытливо.

— Я полагаю, что она никогда не будетъ имть ни одного шиллинга, сказала она.

— Да, милэди.

Капитанъ Эйльмеръ всегда называлъ мать свою милэди.

— Она вс-таки получитъ полторы тысячи фунтовъ, о которыхъ я вамъ говорилъ.

— То-есть, ты получишь обратно деньги, которыя самъ подарилъ ей, Фредъ.

Лэди Эйльмеръ подняла брови и приняла очень глубокомысленный видъ.

— Именно такъ, милэди.

— Ты не можешь назвать это ея собственностью, дло въ томъ, что она не иметъ ничего.

— Нтъ никакой пользы повторять это, сказалъ капитанъ Эйльмеръ нсколько рзко.

— Ни малйшей, мой милый, ни малйшей. Разумется, ты вс это обдумалъ. Ты будешь бднымъ, а не богатымъ, но будешь имть достаточно для того, чтобы жить, то-есть если у васъ не будетъ большого семейства, а это, разумется, будетъ.

— Я могу жить очень хорошо.

— Наврно можешь, если будешь жить въ Перивэл, поддерживая старый домъ и не имя издержекъ, но ты даже это найдшь очень стснительнымъ при твомъ мст въ Парламент и необходимости жить полгода въ Лондон. Разумется, она не должна здить въ Лондонъ, она не можетъ этого ожидать. Вс это гораздо лучше тотчасъ разъяснить.

Отсюда вышло письмо о пэривэльскомъ дом, содержавшее совтъ лэди Эйльмеръ, на которое Клэра не отвчала.

Лэди Эйльмеръ, хотя дала сво согласіе, вс еще не потеряла надежды: очень можетъ быть, что молодые люди увидятъ сво сумасбродство и заблужденіе, пока еще не поздно, и что лэди Эйльмеръ постоянными совтами можетъ раскрыть глаза, если не невст, то по-крайней-мр жениху, Она очень полагалась на сво вліяніе и знала хорошо, что падающая капля пробьтъ камень. Сынъ ея не показывалъ поспшности исполнить сво сумасбродство и разомъ отрзать свои будущія надежды, слдовательно она будетъ имть время, а она била такая женщина, которая могла съ терпніемъ употребить время съ пользой. Пославъ черезъ сына совтъ о перивэльскомъ дом, совтъ, просто равнявшійся тому, чюбы Клэра выразила свою готовность жить тамъ одна, когда ея мужу захочется быть въ Лондон или гд бы то ни было — лэди Эйльмеръ принялась дйствовать въ другихъ отношеніяхъ, касавшихся эмедрозской фамиліи, и случайно узнала нчто похожее на истину насчотъ мистриссъ Эскертонъ и ея непріятностей. Сначала она была такъ пріятно поражена беззаконіями, открытыми ею — такъ восхитительно изумлена, что начала думать, что этихъ обстоятельствъ достаточно для того, чтобы уничтожить бракъ.

— Не говори мн, сказала она Белинд:— чтобы жена Фредерика могла быть пріятельницею съ такой женщиной!

Лэди Эйльмеръ сидя, за своими хозяйственными книгами, сложила свои толстыя руки и покачала головой съ накладными волосами съ самымъ удовлетворительнымъ ужасомъ,

— Я полагаю, что Клэра этого не знала.

Белинда сообразила, что миссъ Эмедрозъ слдуетъ называть Кларой посл того, какъ было дано фамильное согласіе.

— Не знала! Он жили такимъ образомъ, что должны были быть повренными другъ друга во всемь, притомъ я всегда была такого мннія, что женщина должна ручаться за своихъ пріятельницъ.

— Я думаю, что если она согласится сейчасъ прекратить съ ней знакомство, т.-е. ршительно дать общаніе, что она никогда не будетъ съ ней говорить,— Фредерикъ долженъ этимъ удовольствоваться.

— Посл этого я не знаю, какъ на не положиться, право я не знаю. Мн кажется, что она выказала уже себя хитрой, она просто поймала его.

— Я думаю, что, разумется, ей хотлось выйти замужъ за Фредерика, но можетъ-быть это было естественно.

— Хотлось, она похала туда именно въ то время, когда онъ долженъ былъ хать туда къ своимъ доврителямъ. Какъ молодыя женщины могутъ длать такія вещи — это свыше моихъ понятій! А какимъ образомъ мущины вовсе этого не видятъ, когда это происходитъ у нихъ подъ-носомъ — я не могу этого понять. Она заставила мою бдную милую сестру говорить съ нимъ, когда та умирала! Я не думала, чтобы твоя ттка была такъ слаба.

Такимъ образомъ можно видть, что между лэди Эйльмеръ и ея дочерью было полное довріе на этотъ счотъ.

Мы знаемъ, что было сдлано относительно этого и какъ семейство Эйльмеръ ждало отвта Клэры. Лэди Эйльмеръ, хотя на словахъ приписывала миссъ Эмедрозъ столько низкой хитрости, вс еще была расположена врить, что эта двица выкажетъ въ этомъ случа высокомрный гнвъ и надялась на это какъ на средство произвести разрывъ. Она имла намреніе или, скоре, желаніе, чтобы письмо капитана Эйльмера было гораздо рзче и повелительне, чмъ онъ написалъ его, но мать не могла сама написать письма и чувствовала, что если она напишетъ отъ своего имени, то это не возбудитъ гнва Клэры противъ ея жениха. Но она успла внушить сыну чувство ужаса къ беззаконію Эскертоновъ. Онъ былъ приготовленъ къ нравственному негодованію и можетъ быть — и можетъ быть — неосторожная Клэра будетъ имть глупость сказать слово за свою погибшую пріятельницу. При настоящемъ положеніи дла было основаніе надяться.

Теперь вс ждали отвта Клэры. Лэди Эйльмеръ хорошо разсчитала время прихода почты и знала, что письмо можетъ быть получено въ среду утромъ.

— Разумется, она не будетъ писать въ воскресенье, сказала она сыну: — но ты имешь право ожидать, чтобы не прошло ни одного другого дня. Капитанъ Эйльмеръ, чувствовавшій, что мать его испытываетъ Клэру, нетерпливо покачалъ головой и не далъ немедленнаго отвта. Лэди Эйльмеръ, съ торжествомъ чувствовавшая, что она держитъ виновную въ своихъ рукахъ, и не хотла подать видъ будто она примчаетъ это. Она длала что могла для его счастья, какъ длала вс для его здоровья, когда прошлые дни давала ему ревень и александрійскій листъ, но такъ-какъ она тогда не ожидала, чтобы онъ любилъ лекарство, которое она давала ему, и теперь не ожидала она, чтобы ему нравились лекарственныя средства, которымъ она подвергала его.

Въ среду не было письма, не было и въ четверкъ, и тогда въ Эйльмерскомъ замк подумали, что настало время сказать слова два. Белинда, по наущенію матери, начала атаку — не въ присутствіи матери, но когда была одна съ братомъ.

— Не правда ли, какъ странно, Фредерикъ, что Клэра не пишетъ объ этихъ людяхъ въ Бельтон?

— Сомерсетширъ на другой сторон Лондона и письма идутъ долгое время.

— Но если бы она написала въ понедльникъ, отвтъ ея былъ бы здсь въ среду утромъ, ты даже могъ получить его во вторникъ вечеромъ, такъ-какъ мама нарочно посылала за письмами въ Уитби.

Бдная Белинда была плохимъ помощникомъ и обнаруживала слишкомъ много тактику своего старшаго офицера, показывая такимъ образомъ сколько разсчота и сколько заботливости выказывалось въ отношеніи къ ожидаемому письму.

— Если я доволенъ, я полагаю и вы можете быть довольны, сказалъ братъ.

— Но мн кажется это чрезвычайно важно. Если она не получила твоего письма, теб необходимо написать опять, чтобы… чтобы — заразу остановить какъ можно скоре.

Капитанъ Эйльмеръ покачалъ головой и ушолъ. Онъ, безъ сомннія, приготовился къ нравственному негодованію — къ большому нравственному негодованію — относительно беззаконія Эскертоновъ, но ему не понравилось, что слово ‘зараза’ примнено къ его будущей жен.

— Фредерикъ, сказала ему мать поздне въ этотъ день, когда конюхъ воротился съ своей безполезной поздки въ сосдній почтовый городъ: — мн кажется, ты долженъ бы сдлать что-нибудь въ этомъ дл.

— Сдлать что? хать въ Бельтонъ самому?

— Нтъ, нтъ. Я не сдлала бы этого! Во-первыхъ, это было бы очень неудобно для тебя, а во-вторыхъ, было бы несправедливо къ намъ. Я совсмъ не это хотла сказать. Но мн кажеися, что слдуетъ что нибудь сдлать. Надо, чтобы она поняла.

— Вы можете быть уврены, милэди, что она понимаетъ также, какъ и вс.

— Наврно она смыслитъ довольно въ вещахъ такого рода?

— Въ вещахъ какого рода?

— Не откуси мн носъ, Фредерикъ, за то, что я тревожусь насчотъ твоей будущей жены.

— Что же вы желаете, чтобы я сдлалъ? Я ей написалъ и могу только ждать ея отвта.

— Можетъ быть она изъ деликатности не хочетъ писать теб о такомъ предмет, хотя я признаюсь… словомъ, сказать коротко, если ты хочешь, я сама напишу къ ней.

— Я не вижу, чтобы это принесло какую-нибудь пользу, это можетъ только обидть е.

— Обидть е, Фредерикъ, когда она получитъ письмо отъ своей будущей свекрови — отъ меня! Только подумай, Фредерикъ, что ты говоришь.

— Если ей представится, что е стращаютъ, она обидится.

— Она обидится! Что я должна подумать о молодой двиц, которая готова обидться — потому что е предостерегаетъ мать человка, котораго она любитъ по ея словамъ, отъ неприличнаго знакомства — отъ самаго неприличнаго знакомства?

Краснорчіе лэди Эйльмеръ слдовало слышать, чтобы оцнить его. Слишкомъ слабо будетъ сказать, что она подняла свои толстыя руки, закачала своими накладными волосами — накладными волосами, которые казались еще боле грозными, чмъ утромъ, потому-что нсколько растрепались. Выразительность ея словъ надо было слышать, а приличную обстоятельствамъ торжественность движенія надо было видть.

— Если бы было хоть малйшее сомнніе, продолжала она говорить: — но сомннія нтъ. Есть поразительныя доказательства.

Есть нкоторыя слова, обыкновенно находящіяся только въ словар мущинъ, но такія женщины, какъ лэди Эйльмеръ, любятъ употреблять ихъ въ особенныхъ обстоятельствахъ, когда особенныя обстоятельства требуютъ сильныхъ выраженій. Говоря такимъ образомъ, она сунула руку подъ столъ, указывая такимъ образомъ гд хранится драгоцнная корреспонденція, запертая въ ящичик письменнаго стола.

— Разумется, вы можете написать, если хотите, но мн кажется вамъ слдовало бы подождать еще нсколько дней.

— Очень хорошо, Фредерик, я подожду, я буду ждать до воскресенья, и не желаю длать никакого шага, котораго ты не одобряешь. Если ты не получишь извстій въ воскресенье утромъ, тогда я напишу къ ней въ понедльникъ.

Въ субботу жизнь сдлалась невыразимо непріятна для капитана Эйльмера и онъ началъ замышлять о побг ни замка. Несмотря на условіе между нимъ и его матерью, чтобы ничего боле не говорить о Клэр до воскресенія, лэди Эйльмеръ два раза нападала на него въ субботу и выразила сво мнніе, что дла находились въ самомъ страшномъ положеніи. Белинда ходила по дому въ меланхолическомъ вид, рдко поднимая глаза съ пола, какъ будто пророчески оплакивала совершенную погибель своего брата. Даже сэръ Энтони поднялъ глаза и покачалъ головой, когда, раскрывъ почтовую сумку за за затракомъ — эту операцію всегда производила сама лэди Эйльмеръ — ея сіятельство воскликнула:

— Опять нтъ письма!

Тогда капитанъ Эйлмеръ подумалъ, что онъ убжитъ и ршилъ, что, въ случа подобнаго побга, онъ сдлаетъ особенныя распоряженія, чтобы его письма отправлялись къ нему прямо изъ почтовой конторы Уитби.

Въ этотъ вечеръ, посл обда, какъ только его мать и сестра вышли изъ столовой, онъ началъ разговоръ съ своимъ отцомъ.

— Я думаю, что я поду въ Лондонъ въ понедльникъ, сэръ, сказалъ онъ.

— Такъ скоро! А я думалъ, что ты останешься до девятаго числа?

— Мн нужно видть кое-что въ Лондон и я думаю, что мн лучше хать сейчасъ.

— Твоя мать очень будетъ раздосадована.

— Мн очень будетъ это жаль, но дла откладывать нельзя какъ вамъ извстно.

Отецъ налилъ себ рюмку и передалъ бутылку сыну. Ему самому вовсе не нравилось, что сынъ его узжаетъ прежде назначеннаго времени, но онъ не сказалъ ни слова о себ. Онъ посмотрлъ на горячіе уголья и въ голов его пробжалъ туманный проблескъ мысли, что и онъ тоже охотно убжалъ бы изъ Эйльмерскаго замка, если бы это было возможно.

— Если вы позволите мн, я поду въ кабріолет въ Уитби въ понедльникъ къ экстренному позду.

— Ты, конечно, можешь это сдлать, но…

— Что такое, сэръ?

— Ты еще не говорилъ съ твоею матерью?

— Нтъ еще. Я поговорю сегодня.

— Я думаю, она немножко разсердится, Фредъ.

Въ голос старика вдругъ послышалось сдержанное довріе, когда онъ сдлалъ это замчаніе, которое, хотя было сказано вовсе не обыкновеннымъ тономъ, сынъ его понялъ хорошо.

— Какъ ты думаешь, разсердится она немножко?

— Она не должна продолжать говорить со мною о Клэр такимъ образомъ, сказалъ капитанъ.

— А! я такъ и полагалъ, что въ этомъ было что-нибудь такое. Ты пьшь портвейнъ.

— Разумется, я знаю, что намренія у ней всегда хорошія, сказалъ сынъ, передавая отцу бутылку.

— О да! намренія у ней всегда хорошія.

— Она лучшая мать на свт.

— Ты можешь говорить это, Фредъ: — и лучшая жена.

— Но если она не можетъ всегда поступать по-своему…

Тутъ сынъ замолчалъ, а отецъ покачалъ головой.

— Разумется, она любитъ поступать по-своему, сказалъ сэръ Энтони.

— Это вс очень хорошо въ нкоторыхъ вещахъ.

— Да, это очень хорошо въ нкоторыхъ вещахъ.

— Но есть вещи, которыя мущина долженъ ршать самъ.

— Кажется, сказалъ сэръ Энтони, не осмливаясь думать какого рода эти вещи могутъ быть относительно его самого.

— Напримръ, касательно брака…

— Я не знаю, зачмъ теб желать жениться, Фредъ. Ты долженъ быть очень счастливъ такъ, какъ ты теперь. Ей-богу, я не знаю никого, кому слдовало бы быть счастливе. Еслибъ я было, на твомъ мст…

— Но вдь вс уже ршено, сэръ.

— Если вс ршено, стало быть нечего и говорить.

— Однако нехорошо, что моя мать такъ нападаетъ…

— Милый мой, она нападаетъ на меня, какъ ты это называешь, сорокъ лтъ. Это ужь ея манера. Самая лучшая женщина на свт, какъ мы говорили — но ужь такая у ней манера. И эта манера почти у нихъ у всхъ. Самое лучшее переносить это, если ужь мы должны. Но теб-то къ чему жениться? вдь ты не старшій сынъ и имешь вс на свт, что нужно холостяку. Не могу понять, право не могу, Фредъ, ей-богу не могу!

Сэръ Энтони глубоко вздохнулъ и сидлъ задумавшись, думая о лондонскомъ клуб, къ которому онъ принадлежалъ, но въ которомъ никогда не бывалъ — о прежнихъ дняхъ, когда онъ нанималъ квартиру въ Сент-Джэмской улиц — о своихъ прежнихъ друзьяхъ, которыхъ онъ теперь не видалъ никогда и о которыхъ никогда ничего не слыхалъ, кром того, какъ годъ за годомъ, то одинъ, то другой оставляли своихъ жонъ для того другого міра, гд браковъ нтъ.

— Мы можемъ, я полагаю, идти въ гостиную, сказалъ онъ.— Если это ршено, то нечего и говорить. Но мн право кажется, что твоя мать старается сдлать вс лучшее для тебя Право такъ.

Капитанъ Эйльмеръ ничего не сказалъ матери въ этотъ вечеръ о свомъ отъзд, но когда онъ думалъ о своихъ надеждахъ въ своей одинокой спальной, онъ почувствовалъ искреннюю признательность къ отцу за заботливость, которую сэръ Энтони показалъ къ нему. Не часто получалъ онъ отцовскіе совты, но теперь онъ сознавалъ ихъ цнность. Онъ зналъ, что Клэра Эмедрозъ женщина своенравная, или по-крайней-мр самоувренная, и вовсе не способна покоряться съ тмъ милымь женскимъпослушаніемь, которое ему было бы пріятно видть въ ней. Онъ, конечно, не желалъ быть подъ властью у своей жены. Онъ зналъ себя на столько, чтобы быть уврену, что он не выдержитъ этого ни одного дня. Онъ хотлъ быть господиномъ въ свомъ дом, а если настанутъ бури, то онъ хотлъ укрощать или по-крайней-мр онъ могъ общать себ это. На сколько мать его была тверда, на столько отецъ его былъ слабъ. Но онъ чувствовалъ съ радостью, что онъ наслдовалъ тврдость матери, а не слабость отца, но, несмотря на это, зачмъ выдерживать бурю для того, чтобы управлять? Даже если мущина управляетъ своими домашними бурями, онъ не можетъ имть очень спокойнаго дома. Потомъ онъ вспомнилъ какъ легко онъ получилъ согласіе Клэры. Онъ желалъ быть справедливъ къ мущинамъ и женщинамъ и къ Клэр въ томъ числ, онъ желалъ даже быть къ ней великодушенъ — съ умреннымъ великодушіемъ, но боле всего онъ не желалъ быть обманутымъ. Что, если Клэра дйствительно подучила ттку къ этой предсмертной сцен, какъ его мать намекала не разъ? онъ этому не врилъ. Но что, если это было такъ? Его желаніе быть великодушнымъ и доврчивымъ было умренно, но его желаніе не быть обманутымъ и одураченнымъ было неумренно. Не лучше ли было для него подождать еще и удостовриться, какъ Клэра намрена поступить съ Эскертонами? Можетъ быть, и мать его была права.

Въ воскресенье пришло ожидаемое письмо, но прежде чмъ содержаніе его сдлается извстно намъ, надо воротиться въ Бельтонъ и посмотрть, что сдлала Клэра относительно извстій, присланныхъ ей женихомъ.

ИСТОРІЯ МИСТРИССЪ ЭСКЕРТОНЪ.

Когда Клэра получила то письмо отъ капитана Эйльмера, отъ котораго такъ много зависло, она ршилась не говорить объ этомъ никому — не думать о нмъ, если она можетъ избгнуть этого — пока не удетъ кузенъ. Она не могла упомянуть объ этомъ ему, потому что, хотя не было никого отъ кого она скоре захотла бы просить совта, чмъ отъ него, даже въ такомъ щекотливомъ дл, она не могла сдлать этого даже въ настоящемъ случа, такъ какъ эти свднія сообщилъ ей счастливый соперникъ ея кузена. Вслдствіе этого, когда мисстриссъ Эекертонъ, выходя изъ церкви, сказала Клэр нсколько обычныхъ словъ и просила е придти въ коттэджъ на слдующій день, Клэра не могла отвчать, такъ какъ она еще не ршила будетъ ли она ходить въ коттэджъ или нтъ. Разумется, мысль посовтоваться съ отцомъ приходила ей въ голову или, лучше сказать, мысль сообщить ему, но это сообщеніе повело бы къ какому-нибудь совту, которому она нашла бы труднымъ повиноваться и на который она была бы неспособна положиться. А боле всего зачмъ ей повторять такую непріятную исторію противъ ея ближнихъ?

Она провела цлое утро одна посл отъзда Уилля и тогда старалась собраться съ мыслями и начертать себ планъ поведенія. Если предположить, что эта исторія справедлива, что изъ нея вышло бы? Конечно, изъ этого могло выйти очень многое. Если дйствительно эта женщина бросила своего мужа и ушла жить съ другимъ мущиной, она поставила себя на такую ногу, что не могла годиться для общества молодой, незамужней женщины, которая хотла сохранить сво имя безпорочнымъ передъ свтомъ. Клэра не хотла доле разъяснять это дло даже въ своихъ собственныхъ мысляхъ, но на этотъ счотъ она не могла позволить себ имть ни малйшаго сомннія. Не осуждая несчастной жертвы, она хорошо понимала, что она обязана для всхъ, кто былъ ей дорогъ, если не для себя, избгать короткости съ женщиной, находившейся въ такомъ положеніи. Правила свта были слишкомъ ясно написаны для того, чтобы позволить ей руководиться своимъ собственнымъ сужденіемъ въ подобномъ дл. Но если ея пріятельница, будучи такъ несчастна, впослдствіи поправила отчасти сво положеніе вторымъ бракомъ, должна ли она, Клэра, всегда помнить прошлое и утверждать, что это пятно неизгладимо? Клэра чувствовала, что если бы она прежде знала эту исторію, она, вроятно, избгнула бы короткости съ мистриссъ Эскертонъ. Тогда она имла бы право выбирать должна или не должна существовать такая короткость и выбрала бы такъ изъ уваженія къ мннію свта. Но теперь было слишкомъ поздно для этого. Мистриссъ Эскертонъ была нсколько лтъ ея другомъ, и Клэра должна была сдлать себ этотъ вопросъ: было ли теперь необходимо — требовала ли этого ея женственная чистота — чтобы она бросила своего друга за то, что ея прошлая жизнь была запятнана дурнымъ поведеніемъ?

Было довольно ясно, по-крайней-мр, что этого ожидалъ отъ нея, даже повелительно требовалъ человкъ, которому предстояло быть ея повелителемъ, человкъ, которому она обязана была повиновеніемъ въ будущемъ. Каково бы ни было ея немедленное ршеніе, онъ будетъ имть право заставлять е руководиться его сужденіемъ, какъ только она сдлается его женой, она чувствовала, что и теперь онъ иметъ это право, если она не ршитъ, что подобное право не должно принадлежать ему ни теперь, ни никогда. Она вс еще имла возможность сказать, что она не покорится такому правилу, но, получивъ его приказаніе, она должна или повиноваться ему или нтъ. Потомъ она объявила себ, не слдуя логическому выводу, но доведнная до своего ршенія внезапнымъ побужденіемъ, что по-крайней-мр, она не будетъ повиноваться лэди Эйльмеръ. Она не хотла имть никакого дла въ какомъ случа съ лэди Эйльмеръ, лэди Эйльмеръ не должна быть кумиромъ для нея. Вопросъ о перивэльскомъ дом былъ очень тягостенъ для Клэры. Она чувствовала, что могла бы перенести печальное уединеніе въ Перивэл безъ всякой жалобы, если посл ея брака, обстоятельства ея мужа сдлали необходимымъ такой образъ жизни. Но получить требованіе дать согласіе для такой жизни передъ ея замужствомъ, чувствовать, что женихъ длаетъ условіе, чтобъ освободиться отъ нея, знать, что родственники его устроили, что если онъ женится на ней, то чтобы жена его какъ можно мене безпокоила его — все это было для нея очень прискорбно. Она старалась утшить себя убжденіемъ, что виновата лэди Эйльмеръ, а не Фредерикъ, даже въ этомъ утшеніи было ужасное пятно, эти слова были написаны рукою Фредерика. Могъ ли Уилль Бельтонъ написать такое письмо къ своей будущей жен?

Въ настоящемъ случа е долженъ руководить ея собственный инстинктъ, а не приказанія изъ Эйльмерскаго замка. Если въ томъ, что она сдлаетъ, она встртитъ порицаніе капитана Эйльмера, она отвтитъ ему — она будетъ вынуждена отвчать ему — порицаніемъ его и его матери. Пусть будетъ такъ. Вс будетъ лучше, чмъ низкая, раболпная подчиненность самовластной повелительницы Эйльмерскаго замка.

Но что она сдлаетъ относительно мистриссъ Эскертонъ? Она начала врить, что эта исторія справедтива, въ этомъ подтверждало е общаніе, данное ей мистриссъ Эскертонъ.

‘Если вы хотите сдлать мн вопросы, я буду отвчать на нихъ’. Подобное общаніе не дано бы было добровольно, если бы не имлось разсказать чего-нибудь особеннаго. Можетъ быть было бы лучше просить у мистриссъ Эскертонъ исполненія этого общанія. Но длая такимъ образомъ, Клэра должна признаться откуда она получила свднія. Мистриссъ Эскертонъ сказала ей, что эти свднія доставитъ ей ея кузенъ Уилль. Ея кузенъ Уилль ухалъ, не сказавъ ни слова о мистриссъ Эскертонъ, а свднія эти явились отъ капитана Эйльмера.

Въ понедльникъ и во вторникъ шолъ дождь и это служило Клэр предлогомъ не ходить въ коттэджъ. Въ среду отецъ ея былъ нездоровъ и его болзнь также послужила ей предлогомъ остаться дома. Но въ среду вечеромъ она получила записку отъ мистриссъ Эскертонъ.

‘Негодная Клэра, зачмъ вы не приходите ко мн? Полковникъ Эскертонъ ухалъ вчера утромъ и я начинаю забывать звукъ моего собственнаго голоса. Я не безпокоила васъ, когда здсь былъ вашъ очаровательный кузенъ, по многимъ причинамъ, но если вы не придте ко мн теперь, я буду думать, что его очарованіе одержало верхъ. Полковникъ Эскертонъ въ Ирландіи по дламъ и не воротится до будущей недли.’

Клэра послала съ посланнымъ общаніе придти и на слдующее утро, надвъ шляпку и шаль, она отправилась къ своему страшному длу. Когда она вышла изъ дома, она еще не ршила что ей длать. Сначала она положила въ карманъ письмо своего жениха, такъ, чтобы справляться по нмъ, по потомъ передумала и спрятала его въ свою письменную шкатулку, опасаясь, чтобы е не убдили показать это письмо или прочесть его. Посл дождя сдлался сильный морозъ, земля была жосткая и сухая. Для того, чтобы дать себ время поболе обдумать, Клэра пошла мимо скалъ вмсто того, чтобы прямо пройти въ коттэджъ, и на минуту — хотя воздухъ былъ пронзителенъ отъ мороза — она сла на камень, гд сидла, когда ея кузенъ Уилль высказалъ ей несчастье своего сердца. Она сла нарочно, чтобы думать о нмъ, припомнить его фигуру, тонъ его голоса, выраженіе его глазъ и движеніе его лица. Какой это былъ человкъ — такой нжный и вмст съ тмъ такой тврдый, такой заботливый о другихъ и вмст съ тмъ такой нетребовательный! Она безсознательно приписала ему одну вину, что онъ любилъ, а потомъ забылъ свою любовь, — безсознательно, потому, что она старалась думать, что это была добродтель, а не вина, но теперь съ полнымъ сознаніемъ того, что она длаетъ, но безъ всякаго намренія, она оправдала его отъ этой вины. Теперь, когда она могла оправдать его, она признавалась, что это было бы виною. Любить и такъ скоро забыть объ этомъ! Нтъ, онъ искренно е любилъ и — увы! онъ былъ одинъ изъ тхъ, кого нельзя было заставить забыть эту любовь. Потомъ она отправилась въ коттэджъ, направляя свои мысли скоре на контрастъ между этими обоими людьми, чмъ на тотъ предметъ, на который она должна была бы направить ихъ.

— Итакъ, вы пришли наконецъ! сказала мистриссъ Эскертонъ.— Пока вы не велли мн сказать, что вы будете, я думала, что случилось какое-нибудь ужасное несчастье.

— Какое несчастье?

— Что-нибудь ужасное! Часто ожидаешь чего-нибудь очень дурного, не зная наврно чего. По-крайней-мр я всегда ожидаю катастрофы — то-есть когда я одна, а я такъ часто бываю одна!

— Это просто значитъ, я полагаю, унылое расположеніе духа?

— Это нчто боле, душа моя. Когда мы были въ Индіи, мы жили возл порохового магазина и всегда ожидали, что насъ взорвтъ на воздухъ. Вы никогда не жили возл порохового магазина?

— Нтъ, никогда. Но думаю, что это должно быть очень непріятно.

— А помните, какъ надъ головою одного человка всегда висла шпага на волоск?

— Что вы хотите сказать, мистриссъ Эскертонъ?

— Не принимайте такого невиннаго вида, Клэра. Вы знаете что я хочу сказать. Каковы оказались наконецъ результаты стараній вашего кузена какъ полицейскаго сыщика?

— Мистриссъ Эскертонъ, вы несправедливы къ моему кузену. Онъ ни разу не упомянулъ о вашемъ имени, онъ не сдлалъ ни одного намка ни на васъ, ни на полковника Эскертона, ни на коттэджъ.

— Не сдлалъ?

— Ни разу.

— Когда такъ, я прошу у него извиненія. Но онъ вс-таки старался разузнавать.

— Но почему же вы говорите, что возл васъ пороховой магазинъ, а надъ головой вашей виситъ шпага?

— А, зачмъ?

Разговоръ былъ начатъ, а между тмъ Клэра не знала какъ ей продолжать. Теперь ей казалось, что для нея было бы легче самой начать, еслибы мистриссъ Эскертонъ не сдлала начала. Теперь же она не знала, какъ ей приступить къ предмету письма капитана Эйльмера, и почти готова была ждать, думая, что мистриссъ Эскертонъ можетъ быть разскажетъ свою исторію и безъ письма. Но ничего подобнаго не начиналось. Мистриссъ Эскертонъ принялась говорить о мороз, а потомъ стала бранить Ирландію, жалуясь на непріятности, которымъ подвергался ея мужъ, будучи принужднъ отправиться туда зимою.

— Что вы хотли сказать, начала Клэра наконецъ: — говоря, что надъ вашей головою виситъ шпага?

— Мн кажется, я сказала вамъ это довольно ясно. Если вы не понимаете меня, я не могу сказать вамъ ясне.

— Странно, что вы сказали такъ много, а не желаете сказать больше!

— А! и вы тоже длаете теперь разспросы?

— На момъ мст не сдлали ли бы и вы того же? Какъ могу я не спрашивать, когда вы говорите о шпаг. Разумется вы сами заставляете меня спросить: какая это шпага.

— А разв я обязана удовлетворять ваше любопытство?

— Вы сказали мн передъ пріздомъ моего кузена, что если и обращусь къ вамъ съ вопросами, то вы отвтите мн.

— Должна ли я понять, что вы длаете мн подобные вопросы?

— Да, если это не оскорбить васъ.

— А что, если это оскорбитъ меня глубоко? Кто любитъ такіе разспросы?

— Но вы сами желали такихъ разспросовъ отъ меня.

— Нтъ, Клэра, я только дала вамъ понять, что если вамъ понадобится узнать обо мн и о моей прошлой жизни — относительно нкоторыхъ вещей, о которыхъ мистеръ Бельтонъ разузнавалъ такимъ способомъ, который показался мн непростителенъ — я разскажу вамъ эту исторію.

— И разскажете не разсердившись на меня за разспросы?

— Разумется, я хотла сказать, что я не поссорюсь съ вами за это. Если бы я желала вамъ разсказать, я могла бы сдлать это безъ всякихъ разспросовъ.

— Я иногда думала, что вы желаете разсказать мн.

— Иногда я желала — почти.

— Но теперь вы не имете подобнаго желанія?

— Разв вы не можете понять? Можетъ быть, что женщина, такая одинокая, какъ я, которая живтъ здсь, не имя ни одной пріятельницы или даже знакомой, кром васъ, часто чувствуетъ желаніе имть то утшеніе, которое дало бы мн полное довріе между нами.

— Такъ почему же вы не…

— Позвольте. Не-уже-ли вы не можете понять, что я могу чувствовать это и вмст съ тмъ имть величайшее отвращеніе къ разспросамъ? Мы вс любимъ разсказывать наши горести, но кто любитъ разспросы? Многія женщины горятъ желаніемъ сдлать полное признаніе — и будутъ нмы, какъ смерть, передъ полисмэномъ.

— Я не полисмэнъ.

— Но вы ршились длать вопросы полисмэна.

На это Клэра не тотчасъ отвчала. Она чувствовала, что она поступаетъ почти фальшиво, продолжая длать подобные вопросы, когда знала вс обстоятельства, какія могла разсказать мистриссъ Эскертонъ, но она не знала какъ ей объяснить, что она знаетъ это. Она искренно желала, чтобы мистриссъ Эскертонъ знала правду, но разговоръ начался такимъ образомъ, что для нея это было не легко. Но мысль о свомъ лицемрств была для нея непріятна и она уничтожила затрудненіе торопливыми, нетерпливыми словами, ршивъ, что по-крайней-мр между ними не будетъ никакого сомннія.

— Мистриссъ Эскертонъ, сказала она:— я знаю вс. Вамъ нечего мн разсказывать. Я знаю какая это шпага.

— Что же вы знаете?

— Что вы прежде были замужемъ за мистеромъ Бердморомъ.

— Стало быть мистеръ Бельтонъ сдлалъ мн честь и говорилъ обо мн, когда былъ здсь?

Сказавъ эти слова, она встала съ своего кресла и подошла къ Клэр съ сверкающими глазами.

— Ни слова. Онъ ни разу не упомянулъ о вашемъ имени. Я слышала объ этомъ отъ другого.

— Отъ кого?

— Я думаю, что для васъ это вс равно — но я объ этомъ узнала.

— Что же дале?

— Дале я ничего не знаю. Это было мн сказано, а такъ-какъ вы сказали, что я могу у васъ спросить, то я и обратилась къ вамъ. Я поврю вашей исторіи скоре отъ васъ самихъ, чмъ отъ всякаго другого.

— А если я откажусь отвчать вамъ?

— Тогда я не могу сказать ничего боле.

— А что же вы сдлаете?

— Вотъ этого я не знаю. Но вы жестоки ко мн, между тмъ какъ я желаю быть къ вамъ ласковой. Не-уже-ли вы не видите, что вс это было вынуждено отъ меня — отчасти вами самими?

— А! отчасти, кмъ? Кто вамъ сказалъ? Если вы хотите быть великодушной, то будьте великодушны вполн. Мущина или женщина побезпокоились раскопать старыя горести для того, чтобы очернить мо имя? Но что за нужда? Вотъ вамъ: — я была замужемъ за капитаномъ Бердморомъ. Я бросила его и убжала съ моимъ настоящимъ мужемъ. Три года я была его любовницей, а не женой. Когда тотъ бдный человкъ умеръ, мы обвнчались и пріхали сюда. Теперь вы знаете вс — вс — вс, хотя, безъ сомннія, тотъ, кто вамъ сказалъ, прикрасилъ свой разсказъ. Посл этого можетъ быть я поступила очень скверно, осквернивъ воздухъ, которымъ вы дышете, моимъ присутствіемъ.

— Зачмъ вы говорите это — мн?

— Нтъ, вы знаете не вс. Никто никогда не можетъ узнать вс, никто никогда не можетъ знать, какъ я страдала, прежде чмъ была принуждена бжать, и какъ добръ, былъ ко мн тотъ, который… который… который…

Она отвернулась отъ Клэры и отошла къ окну, скрывая слзы, отуманившія ея глаза, и рыданія, мшавшія ей говорить.

Нсколько минутъ — которыя показались очень продолжительны для нихъ обихъ — Клэра сидла молча, она не смла говорить, и хотя желала показать сво сочувствіе, не знала что сказать. Наконецъ она также встала и подошла къ окну, она не говорила ничего, но тихо обняла рукою мистриссъ Эскертонъ и стояла возл нея, смотря на холодныя, зимнія цвточныя гряды, не осмливаясь обратить глаза на свою пріятельницу. Движеніе ея руки сначала было очень тихо, но черезъ нсколько времени она прижала е крпче и такимъ образомъ постепенно привлекала къ себ свою пріятельницу горячимъ и крпкимъ пожатіемъ. Мистриссъ Эскертонъ сначала слабо отталкивала е, но по мр того, какъ объятія становились горяче, бдная женщина поддалась и опустила голову на ея плечо. Такимъ образомъ он стояли не говоря ни слова, не длая покушенія отереть слзы, ослплявшія ихъ глаза, но смотря сквозь эту влагу, на холодную зимнюю сцену передъ ними. Клэра ршила въ эту минуту, что въ этомъ эпизод ея жизни она не выучится никакому уроку отъ лэди Эйльмеръ — никакому уроку ни отъ какого Эйльмера. А правиламъ свта она подчинится на сколько можетъ, по такое подчиненіе не должно довести е до неженственной жестокости бросить эту женщину, которую она знала и любила и которую полюбила теперь съ горячностью, которую никогда еще не чувствовала къ ней.

— Теперь вы слышали вс, сказала наконецъ мистриссъ Эскертонъ,

— И не лучше ли это?

— Ахъ! я не знаю. Какъ могу я знать?

— Вы не знаете?

Говоря такимъ образомъ, Клэра еще крпче прижала свою руку.

— Вы еще не знаете? повторила она и, обернувшись, схватила эту другую женщину въ свои объятія и поцаловала е въ лобъ и губы.— Вы еще не знаете?

— Вы уйдте и люди вамъ скажутъ, что вы поступили нехорошо.

— Какіе люди? спросила Клэра, думая о семейств въ Эйльмерскомъ замк.

— Вашъ мужъ скажетъ вамъ.

— У меня еще нтъ мужа приказывать мн что думать или что не думать.

— До сихъ поръ еще нтъ, но вы разскажете ему вс это.

— Онъ это знаетъ, это онъ сказалъ мн.

— Какъ! капитанъ Эйльмеръ?

— Да, капитанъ Эйльмеръ.

— А что онъ сказалъ?

— Это вс равно. Капитанъ Эйльмеръ мн еще не мужъ, если онъ женится на мн, онъ долженъ взять меня такою, какая я есть, а не такою, какою можетъ быть онъ желалъ бы меня видть. Лэди Эйльмеръ…

— И лэди Эйльмеръ это знаетъ?

— Да. Лэди Эйльмеръ одна изъ тхъ суровыхъ, строгихъ женщинъ, которыя не прощаютъ никогда.

— А! теперь я вижу вс, я понимаю вс. Клэра, вы должны забыть меня и не приходить ко мн боле, вы не должны сдлаться несчастной за то, что вы великодушны.

— Несчастной! Если неудовольствіе лэди Эйльмеръ можетъ сдлать меня несчастной, я должна перенести это несчастье, я не приму е въ мои руководительницы, я слишкомъ стара и слишкомъ долго уже поступала по-своему, пусть эта мысль не смущаетъ васъ, въ этомъ дл я буду судить сама, и уже разсудила.

— А вашъ отецъ?

— Папа ничего объ этомъ не знаетъ.

— Но вы ему скажете?

— Не знаю. Бдный папа очень боленъ, если бы онъ былъ здоровъ, я сказала бы ему и онъ думалъ бы такъ, какъ я.

— А вашъ кузенъ?

— Вы говорите, что онъ слышалъ вс.

— Я думаю. Знаете ли, что я вспомнила его въ первую минуту, какъ я увидала, но что же могла я сдлать? Когда вы сказали мн мое старое имя, мое имя настоящее, какъ могла я поступить добросовстно? Я была доведена до того, что длало для меня невозможной добросовстность. Моя жизнь была ложной, а между тмъ разв это зависло отъ меня? Должна же я жить гд-нибудь, а когда я могла жить гд бы то ни было безъ обмана?

— А между тмъ какъ это грустно!

— Грустно! Но что могла я длать? Разумется, я поступила дурно съ самаго начала, хотя могу ли я объ этомъ сожалть, когда мн это дало такого мужа? Ахъ! еслибы вы знали вс, мн кажется… мн кажется, вы простили бы меня.

Потомъ постепенно она разсказала вс, и Клэра нсколько часовъ слушала ея исторію. Читателю не зачмъ знать уже боле, чмъ онъ слышалъ, и Клэра не желала знать боле, но такъ какъ часто трудно добиться доврія, то также невозможно остановить его среди изліяній. Мистриссъ Эскертонъ разсказала исторію своей жизни — своего перваго сумасброднаго замужства, своей увренности преобразанія этого человка, несчастій, происходившихъ отъ его пороковъ, своего побга и стыда, своего счастливаго вдовства и вторичнаго брака. Разсказывая это, она останавливалась на каждомъ пункт, чтобы указать доброту того, кто былъ теперь ея мужемъ.

— Я разскажу ему это, сказала она наконецъ: — какъ разсказывала вс, и онъ узнаетъ что, наконецъ, я имю друга.

Она опять стала разспрашивать о мистер Бельтон, но Клэра могла только разсказать ей, что она ничего не слыхала отъ кузена. Можетъ быть Уилль слышалъ обо всмъ этомъ, но онъ сохранилъ свои свднія для себя.

— Я теперь что вы будете длать? спросила мистриссъ Эскертонъ, когда Клэра наконецъ приготовилась уйти?

— Длать? въ какомъ отношеніи? Я не буду длать ничего.

— Но вы напишете капитану Эйльмеру?

— Да, я напишу къ нему.

— Объ этомъ?

— Да, я полагаю, что я должна писать къ нему.

— И что вы скажете?

— Этого я не знаю. Я желала бы знать, что мн написать? Къ его матери я могла бы написать письмо довольно легко.

— А что вы сказали бы ей?

— Я сказала бы ей, что я умю сама выбирать себ друзей. Но я должна идти теперь: папа будетъ жаловаться, что я такъ долго нахожусь въ отсутствіи.

Он опять обнялись и наконецъ Клэра вышла изъ дома и очутилась опять одна въ парк. Она признавалась себ, что ей предстоитъ большое затрудненіе. Исторія, разсказанная капитаномъ Эйльмеромъ, была вся справедлива, но, не смотря на это, Клэра намревалась поддерживать сво знакомство съ мистриссъ Эскертонъ, отъ этого нельзя было уклониться теперь. Она увлеклась внезапнымъ побужденіемъ въ своихъ словахъ и поступкахъ въ коттэдж, но она не могла заставить себя сожалть объ этомъ. Она не могла думать, что обязанность предписывала ей бросить женщину, которую она любила, за то, что эта женщина когда-то, въ ужасной крайности, сошла съ пути добродтели. Но какъ напишетъ она письмо?

Когда она пришла къ отцу, онъ жаловался на ея отсутствіе и почти бранилъ е за то, что она такъ долго была въ коттэдж.

— Я не вижу, что ты находишь въ этой женщин?

— Она моя единственная сосдка.

— Лучше не имть никого, чмъ е, если вс, что люди говорятъ о ней, справедливо.

— Вс, что говорятъ люди, никогда не бываетъ справедливо, папа.

— Нтъ дыма безъ огня. Я право не знаю хорошо ли теб такъ часто бывать съ нею.

— О папа! не обращайтесь со мною какъ съ ребнкомъ.

— А я знаю, что для меня нехорошо, что ты такъ часто бываешь въ отсутствіи, я не видалъ тебя цлый день точно будто ты была въ Перивэл, но ты удешь скоро совсмъ, такъ что ужь лучше примириться съ этою мыслью.

— Я еще долго не уду, папа.

— Что ты хочешь этимъ сказать?

— Я хочу сказать, что теперь я не имю никакой причины узжать отсюда.

— Ты помолвлена…

— Но моя помолвка будетъ продолжительна. Это одна изъ тхъ помолвокъ, въ которыхъ ни одна сторона не желаетъ немедленной перемны.

Въ тон Клэры было что-то горькое, когда она говорила это, старикъ это примтилъ, но не совсмъ понялъ. Клэра оставалась у него весь день, сходила внизъ только на пять минутъ, чтобы пообдать, потомъ воротилась къ нему и читала въ слухъ, пока онъ дремалъ. Ея зимніе вечера въ Бельтонскомъ замк были не очень веселы, но она привыкла къ нимъ и не жаловалась.

Оставивъ отца на ночь, она вынула свою письменную шкатулку и приготовилась писать письмо къ своему жениху. Она ршила, что это письмо будетъ кончено прежде чмъ она ляжетъ въ постель. Оно и было кончено, хотя написать его ей стоило большого труда и заняло е очень долго. Заключалось оно въ слдующемъ:

‘Бельтонскій замокъ. Четверкъ вечеромъ.

‘Любезный Фредерикъ, я получила ваше письмо въ прошлое воскресенье, но не могла отвчать скоре, такъ какъ оно требовало большого соображенія, а также и свдній, которца я получила, только сегодня, О план жить въ Перивэл я не скажу многаго теперь, потому что голова моя наполнена другими вещами. Я думаю, однако, я могу общать, что я никогда не буду длать безполезныхъ затрудненій для вашихъ плановъ. Мой кузенъ Уилль ухалъ отъ насъ въ понедльникъ, такъ что вашей матушк нечего боле безпокоиться на этотъ счотъ. Его присутствіе здсь приноситъ папа большую пользу и по этой причин я жалю, что онъ ухалъ. Могу уврить васъ, что я не думаю, чтобы сказанное вами о нмъ могло значить что-нибудь особенное. Уилль мой ближайшій родственникъ и, разумется, вамъ должно быть пріятно, что я люблю его — а я точно очень его люблю.

‘Теперь приступаю къ другому предмету, который, признаюсь, огорчилъ меня, какъ вы предполагали — я говорю о мистриссъ Эскертонъ. Для меня очень трудно раздлить въ вашемъ письм то, что вы говорите отъ вашей матери и то, что отъ себя. Разумется, я желаю сдлать различіе, такъ какъ каждое ваше слово иметъ для меня большой всъ. Я еще не знаю лично лэди Эйльмеръ и не могу думать о ней какъ думаю о васъ. Даже если бы я узнала е коротко, я вс-таки не могла бы имть къ ней такого уваженія, какое я имю къ человку, который долженъ быть моимъ мужемъ. Я только говорю это потому что боюсь, что, можетъ быть, мы не будемъ согласны съ лэди Эйльмеръ насчотъ мистриссъ Эскертонъ.

‘Я нахожу, что исторія мистриссъ Эскертонъ, переданная мн вами, справедлива вообще. Но тотъ, кто разсказалъ вамъ эту исторію, кажется, не зналъ побудительныхъ причинъ, подйствовавшихъ на мистриссъ Эскертонъ. Капитанъ Бердморъ очень дурно обращался съ ней и, какъ я боюсь, былъ страшный пьяница, и наконецъ для нея сдлалось невозможнымъ оставаться съ нимъ. Она ухала. Не могу разсказать вамъ какъ вс это было ужасно, но я уврена, что если бы я могла растолковать вамъ это, то вы были бы вынуждены извинить е. Она обвнчалась съ полковникомъ Эскертономъ какъ только умеръ капитанъ Бердморъ, и это случилось прежде чмъ она пріхала въ Бельтонъ. Я надюсь, что вы будете помнить это. Вс это случилось въ Индіи и я право не знаю, какое намъ дло справляться объ этомъ теперь.

‘По-крайней-мр, такъ какъ я была знакома съ нею давно и очень коротко, и такъ какъ я уврена, что она раскаялась во всмъ, что она сдлала дурного, я не думаю, чтобы я должна была ссориться съ нею теперь, я даже общала ей, что не буду. Я считаю своею обязанностью сказать вамъ всю правду.

‘Прошу васъ засвидтельствовать мое уваженіе вашей матушк и сказать ей, что я уврена, что она судила бы иначе, если бы была на момъ мст. Эта бдная женщина не иметъ здсь друзей, кром меня, а кто я такая, чтобы взять на себя смлость осуждать ей? я не могу этого сдлать. Милый Фредерикъ, пожалуйста не сердитесь на меня за то, что я дйствую по своей собственной вол въ этомъ дл. Я думаю, что вы сами желаете, чтобы у меня была собственная воля. Въ момъ настоящемъ положеніи я обязана имть сво мнніе такъ, какъ до сихъ поръ отвчаю сама за свои поступки. Мн будетъ очень-очень жаль, если я узнаю, что вы не согласны со мной, но вс-таки я не могу заставить себя думать, что я поступаю нехорошо. Желала бы я, чтобы вы были здсь, чтобы мы могли переговорить объ этомъ между собою, такъ какъ я думаю, что въ этомъ случа вы были бы согласны со мною.

‘Если вы можете пріхать къ намъ на Пасху, или въ другое время, когда Парламентъ не задерживаетъ васъ въ Лондон, мы были бы такъ рады видть васъ.

‘Любезный Фредерикъ, искренно васъ любящая,

‘Клэра Эмедрозъ.’

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ИМЕТЪ ЕЩЕ ВОЗМОЖНОСТЬ ОДУМАТЬСЯ.

Въ субботу утромъ письмо Клэры пришло въ Эйльмерскій замокъ и Фредерикъ Эйльмеръ нашолъ его на своей тарелк, когда занялъ сво мсто за завтракомъ. Домашнія привычки въ Эйльмерскомъ замк сдлались неизмнны съ теченіемъ лтъ. Безъ двадцати минутъ въ девять лэди Эйльмэръ всегда была въ столовой, чтобы сдлать чай и раскрыть почтовую сумку, и такъ-какъ она всегда бывала тутъ одна, она боле знала о письмахъ другихъ, чмъ другіе знали о ея письмахъ. Потомъ она звонила въ колокольчикъ и вс слуги, которые въ это время уже становились въ линію въ передней, входили въ столовую и садились на скамейкахъ, приготовленныхъ для нихъ возл буфета, эти скамейки впослдствіи уносились удаляющейся процессіей. Лэди Эйльмеръ всегда сама читала молитвы, такъ какъ сэръ Энтони приходилъ въ середин завтрака. Белинда обыкновенно бжала въ торопяхъ, услышавъ колокольчикъ матери, такъ что приводила въ смятеніе армію въ передней, но Фредерикъ Эйльмеръ, когда бывалъ дома, рдко входилъ въ комнату прежде чмъ кончалась молитва. Въ Перивэл, безъ сомннія, онъ былъ гораздо строже въ своихъ поступкахъ, но въ Перивэл онъ имлъ особенные интересы и особенное вліяніе, которыхъ не доставало ему въ Эйльмерскомъ замк. Въ эти пять минутъ лэди Эйльмэръ раскладывала письма на тарелки обитателей ея дома — взглядывая на штемпели, и теперь она положила письмо Клэры къ ея сыну.

О полученіи письма было возвщено Фредерику Эйльмеру прежде чмъ онъ слъ.

— Фредерикъ, сказала ея сіятельство самымъ величественнымъ тономъ: — я рада, что, наконецъ, къ теб пришло письмо изъ Бельтона.

Онъ не отвчалъ, но, медленно пробравшись къ своему мсту, взялъ маленькій конвертъ, перевернулъ его въ рукахъ, а потомъ положилъ въ карманъ и очень медленно занялся своимъ чаемъ и яйцомъ. Цлыя три минуты мать его принуждала себя тоже заниматься завтракомъ, но наконецъ нетерпніе преодолло и она начала разспрашивать сына:

— Ты не прочтшь это письмо, Фредерикъ?

— Разумется, прочту.

— Но зачмъ не сдлать этого теперь, когда ты знаешь, какъ мы безпокоимся?

— Такія письма всегда читаются наедин.

— Но когда дло такъ важно… сказала Белинда.

— Это дло, Бель, важно для меня, а не для васъ, отвчалъ ей братъ.

— Мы только желаемъ знать, продолжала сестра: — что она общаетъ слдовать твоему руководству въ этомъ дл и, разумется, мы совершенно уврены, что она это сдлаетъ.

— Если ты совершенно уврена, этого должно быть достаточно для тебя.

— Я право уврена, что теб не слдуетъ ссориться съ сестрой, сказала лэди Эйльмеръ: — за то, что она тревожится насчотъ… благопристойнаго поведенія — должна я сказать, потому что на это другого слова нтъ — молодой двицы, на которой ты намренъ жениться. Могу уврить тебя, что я сама очень растревожена — очень растревожена.

Капитанъ Эйльмеръ не отвчалъ на это, но письма изъ кармана не вынималъ. Онъ молча выпилъ чай и молча же подалъ наполнить свою чашку, также молча была она возвращена ему. Онъ сълъ два яйца, три куска поджаренаго хлба, по своему обыкновенію, а когда кончилъ, просидлъ, также по обыкновенію, минуты четыре. Потомъ онъ всталъ, чтобъ уйти въ свою комнату вс съ нераспечатаннымъ конвертомъ въ карман.

— Ты врно пойдшь съ нами въ церковь? спросила лэди Эйльмеръ.

— Не общаю, но если пойду, то отправлюсь черезъ паркъ, такъ что вамъ нечего меня ждать.

Тогда и мать и сестра узнали, что перивэльскій депутатъ не намренъ идти въ церковь. Сэръ Энтони всегда бывалъ на утренней служб, потому что привычки Эйльмерскаго замка боле были вкоренены въ него, чмъ въ его сына.

Когда отецъ и мать воротились, капитанъ уже прочолъ письмо и, сверхъ того, получилъ еще извстіе изъ Бельтонскаго замка — извстіе, которое предупредило необходимость говорить о письм и почти изгнало это письмо изъ его собственныхъ мыслей. Когда мать его вошла въ библіотеку, онъ стоялъ передъ каминомъ съ лоскуткомъ бумажки въ рук.

— Когда вы ушли въ церковь, я получилъ телеграфическую депешу, сказалъ онъ.

— Что такое, Фредерикъ? Не пугай меня…

— Вамъ нечего пугаться, потому-что вы его не знали. Мистеръ Эмедрозъ умеръ.

— Нтъ! сказала лэди Эйльмеръ, садясь.

— Умеръ! воскликнула Белинда, поднявъ кверху руки.

— Господи помилуй! вмшался баронетъ, который вошолъ за дамами въ столовую.— Умеръ! а вдь онъ, Фредъ, былъ пятью годами моложе меня.

Капитанъ Эйльмеръ прочолъ депешу:

‘Мистеръ Эмедрозъ умеръ сегодня утромъ въ пять часовъ. Я извстилъ его стряпчаго и Мистера Бэльтона’.

— Отъ кого это? спросила лэди Эйльмеръ.

— Отъ полковника Эскертона.

Лэди Эйльмеръ замолчала, покачала головой и тревожно стала топать ногой по ковру. Извстія, конечно, были исключительны, но источникъ, изъ котораго они происходили, очевидно загрязнилъ ихъ въ мнніи ея сіятельства. Потомъ она начала произносить цлый рядъ междометій, выражавшихъ гнвъ и горесть.

— Возл нея никого не было другого, сказалъ капитанъ Эйльмеръ въ извиненіе.

— Разв въ приход нтъ пастора?

— Онъ живтъ очень далеко, а эту депешу надо было послать тотчасъ.

— А въ дом разв нтъ слугъ? Это иметъ вид… иметъ видъ… Но я послдняя женщина на свт, которая способна составить строгое сужденіе о молодой женщин въ такую минуту. Что она говоритъ въ свомъ письм, Фредъ?

Капитанъ Эйльмеръ посвятилъ два часа на соображеніе письма прежде чмъ была получена телеграмма, и въ эти два часа онъ не могъ извлечь большого утшенія изъ этого документа. Онъ чувствовалъ, что это было упорное, холодное, непослушное, почти мятежное письмо. Оно заключало въ себ очевидное желаніе пойти наперекоръ его матери и обнаруживало доктрины самой сомнительной нравственности. Онъ началъ сомнваться можетъ ли онъ жениться на женщин, которая способна питать подобныя идеи и написать подобное письмо. Еслибы сомнніе было ршено въ его ум противъ Клэры, ему было бы лучше показать тотчасъ это письмо своей матери и предоставить ей выдержать эту битву за него, ему было очень хорошо извстно, что ея сіятельство не будетъ медлить, чтобы приняться за это. Но ему еще не удалось отвчать на этотъ предметъ удовлетворительно для себя самого, когда полученная телеграмма развлекла вс его мысли. Теперь, когда Эмедрозъ умеръ, все могло быть иначе. Клэра удетъ изъ Бельтона и отъ мистриссъ Эскертонъ и начнтъ новую жизнь, въ такомъ непредвиднномъ случа ему казалось, что Клэра должна имть ещ возможность оправдаться, и вслдствіе этого онъ не торопился произнести свой приговоръ. Лэди Эйльмеръ, также чувствовала это и не повторяла своего вопроса, когда не получила на него отвта.

— Она должна теперь оставить Бельтонъ, я полагаю? сказалъ сэръ Энтони.

— Это имніе будетъ принадлежать дальнему родственнику, мистеру Уилльяму Бельтону.

— Куда же она подетъ? спросила лэди Эйльмеръ.— У ней, кажется, нтъ ни одного мста, которое она могла бы назвать своимъ домомъ.

— Не надо ли пригласить е сюда? сказала Белинда.

Такой вопросъ былъ очень опрометчивъ со стороны миссъ Эйльмеръ. Во-первыхъ, ей рдко предоставлялся выборъ гостей для Эйльмерскаго замка, а въ этомъ особенномъ случа она должна бы была понять, что такое предложеніе лэди Эйльмеръ должно было бы обдумать прежде чмъ оно дойдтъ до ушей Фредерика.

— Мн кажется, что это былъ бы очень хорошій планъ, великодушно сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

Лэди Эйльмеръ покачала головой.

— Я очень желаю знать, что она сказала объ этомъ несчастномъ знакомств прежде чмъ я вызовусь подать ей руку. Я уврена, что и Фредъ чувствуетъ, что я должна такъ сдлать.

Но Фредъ ушолъ изъ комнаты, не показавъ письма. Онъ удалился въ уединеніе, чтобы опять постараться ршить, что ему длать. Онъ надлъ шляпу, пальто и перчатки и ушолъ изъ дома сообразить обо всмъ. У Клэры Эмедрозъ теперь не было дома, было даже очень мало средствъ достать себ домъ. Если онъ имлъ намреніе жениться на ней, онъ долженъ тотчасъ же доставить ей домашній кровъ. Ему казалось, что ей могутъ быть открыты три дома, изъ которыхъ одинъ, единственный, который при подобныхъ обстоятельствахъ будетъ приличенъ, былъ Эйльмерскій замокъ. Другіе два дома были замокъ Плэстоу и коттэджъ мистриссъ Эскертонъ въ Бельтон. Что касается послдняго, если Клэра найдтъ убжище тамъ, вс должно быть кончено между нимъ и ею. Въ этомъ отношеніи сомннія быть не могло. Онъ не могъ ршиться взять жену изъ гостиной мистриссъ Эскертонъ, не могъ онъ также ожидать, чтобы его мать приняла въ сво семейство молодую женщину при подобнымъ обстоятельствахъ.. Замокъ Плэстоу былъ почти также дуренъ, онъ былъ дуренъ для него, хотя можетъ быть не такъ заслуживалъ возраженія въ глазахъ лэди Эйльмеръ. Если Клэра подетъ въ замокъ Плэстоу — все должно быть кончено между ними. Потомъ онъ вынулъ письмо Клэры и црочолъ его опять. Она соглашалась, что исторія этой женщины была справедлива, а между-тмъ отказалась поссориться съ нею — даже ршительно общала этой женщин не ссориться съ нею! Онъ читалъ и перечитывалъ то мсто въ письм Клэры, гд она предъявляла права имть сво собственное мнніе въ подобныхъ длахъ. Ничего не могло быть неделикатне, ничего не могло быть неприличне для его жены. Онъ началъ думать, что лучше показать это письмо матери и признаться, что ему лучше разойтись съ своей невстой. Смягченіе его сердца, послдовавшее посл полученія телеграммы, оставило его, когда онъ сталъ разсуждать о холодномъ неженственномъ упорств письма.

Потомъ онъ вспомнилъ, что до-сихъ-поръ еще ничего не было сдлано относительно того, чтобы отдать Клэр полторы тысячи фунтовъ его ттки, и онъ вспомнилъ также, что въ настоящую минуту она, можетъ быть, очень нуждается. Уилльямъ Бельтонъ, вроятно, вздумаетъ помочь ей и эта мысль терзала его, несмотря на почти принятое намреніе отказаться отъ своихъ правъ. Онъ разсчиталъ, что доходъ съ полторы тысячи фунтовъ будетъ очень малъ и жаллъ, что не посовтовалъ ттк удвоить сумму. Онъ много думалъ о количеств суммы и о томъ способ, какъ е лучше употребить, и по своему холодному характеру очень заботился о благосостояніи Клэры. Если бы онъ могъ устроить ея будущую жизнь и свою также сообразно съ своимъ желаніемъ, онъ устроилъ бы такъ, чтобы никто изъ нихъ не вступалъ въ бракъ, а чтобы ему принадлежала обязанность и забота быть покровителемъ Клэры — съ полнымъ позволеніемъ говорить ей такъ часто, какъ онъ захочетъ, сво мнніе о мистриссъ Эскертонъ.

Потомъ онъ воротился домой и написалъ записку къ Грину, стряпчему, съ распоряженіемъ, чтобы проценты съ полторы тысячи фунтовъ за одинъ годъ были тотчасъ отданы миссъ Эмедрозъ. Онъ зналъ, что онъ самъ долженъ написать къ ней немедленно, не пропуская почты, но какъ могъ онъ писать, пока дло находилось въ такомъ положеніи? Если онъ будетъ соболзновать о смерти ея отца, не упоминая объ эскертонскомъ дл, онъ такимъ образомъ какъ бы признаетъ справедливости ея доказательствъ. И онъ сдлаетъ еще хуже. Онъ отржетъ отъ себя всякую возможность избавиться отъ помолвки.

Какой невеликодушный, жестокосердый злодй! Вотъ каковъ будетъ приговоръ противъ него. Но приговоръ будетъ несправедливъ. Онъ былъ бездушно жестокосердъ, но не злодй. Онъ имлъ холодное сердце, но былъ способенъ на столько къ любви, чтобы быть хорошимъ сыномъ, добрымъ мужемъ, а также и добрымъ отцомъ. И хотя онъ былъ невеликодушенъ по натур своего темперамента, онъ не былъ ни скупъ, ни жаденъ. Онъ былъ также человкъ справедливый, не желавшій получить ничего боле, кром того, что принадлежало бы ему по праву.

Однако было необходимо сдлать что-нибудь, и прежде чмъ онъ слъ обдать, онъ показалъ матери письмо Клэры.

— Матушка… началъ онъ, садясь въ ея маленькой комнатк наверху.

Мать сейчасъ узнала по тону его голоса и по начальному слову его рчи, что это будетъ торжественный случай и серьзное совщаніе въ настоящемъ семейномъ затрудненіи.

— Матушка продолжалъ онъ:— разумется, я имлъ намреніе показать вамъ отвтъ Клэры на мо письмо.

— Я очень рада, что между нами нтъ секретовъ, Фредерикъ. Ты знаешь, какъ я ненавижу секретовъ въ семейств.

Сказавъ это, она взяла письмо изъ рукъ сына съ торопливостью, которая походила почти на жадность. Когда она читала письмо, онъ стоялъ возл нея и наблюдалъ за ея глазами, какъ они переходили съ первой страницы на вторую и на третью и такъ постепенно, пока не было прочтено вс письмо. Что Клэра написала о свомъ кузен Уилл, лэди Эйльмеръ не совсмъ поняла, но на этотъ счотъ теперь она такъ мало тревожилась, что пропустила безъ вниманія эту часть письма. Но когда она дошла до мистриссъ Эскертонъ и намковъ на не само, она позаботилась понять и взвсить каждое слово.

— Раздлить твои слова и мои! Зачмъ она хочетъ раздлять ихъ? Не согласна со мною на счотъ мистриссъ Эскертонъ! Какъ это возможно, чтобы всякая скромная молодая женщина не согласилась со мною! Въ этомъ отношеніи не можетъ-быть мста для сомннія. Справедлива — эта исторія справедлива. Разумется, она справедлива! Разв она не знаетъ, что она не узнала бы е изъ Эйльмерскаго замка, еслибы она не была справедлива. Побудительная причина! Дурно обращались съ нею! Убжала! Обвнчалась съ полковникомъ Эскертономъ, какъ только умеръ капитанъ Бердморъ! Ну, Фредерикъ, наврно е не научили понимать первыхъ правилъ нравственности! А она такъ часто бывала у моей бдной сестры!

Читатель долженъ знать, что покойная мистриссъ Уинтерфильдъ и лэди Эйльмеръ никогда не были согласны другъ съ другомъ на счотъ религіозныхъ предметовъ.

— Вспомнить, что они обвнчаны. Зачмъ намъ это вспоминать? Это не длаетъ ни малйшей разницы въ репутаціи этой женщины. Раскаялась! Какъ можетъ Клэра знать раскаялась она или нтъ? Но это не иметъ никакого отношенія къ длу. Не хочетъ ссориться съ нею — какъ она это называетъ!— Не хочетъ е бросить! Стало быть, Фредерикъ, вс должно быть Кончено съ тобою.

Она отдала письмо сыну, почти съ торжествомъ качая головой.

— На сколько я могу судить о характер молодой женщины, я могу дать теб только одинъ совтъ, торжественно сказала лэди Эйльмеръ.

— Я думаю, что ей надо предоставить еще возможность одуматься, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Какую еще возможность можешь ты ей дать? Мн кажется, что она упорно стремится къ своей собственной погибели.

— Вы можете просить е пріхать сюда, какъ посовтовала Белинда.

— Белинда сдлала очень глупо, посовтовавъ то, о чомъ слдовало боле обдумать.

— Я полагаю, что моя будущая жена будетъ здсь пріятной гостьей.

— Да, Фредерикъ, конечно. Я не знаю, какая гостья можетъ быть пріятне. Но разв она будетъ твоей женой?

— Мы помолвлены.

— Но разв это письмо не нарушаетъ помолвку? Разв его недостаточно для того, чтобы совершенно уничтожить мысль о брак? Что ты самъ объ этомъ думаешь, Фредерикъ?

— Я думаю, что она должна имть еще возможность одуматься…

Что подумала бы объ этомъ Клэра сама, еслибы могла слышать разговоръ между лэди Эйльмеръ и своимъ женихомъ, еслибы знала, что ея женихъ предлагаетъ дать ей ‘еще возмошпость одуматься?’ Но, къ счастью для насъ, мы рдко знаемъ что наши лучшіе друзья говорятъ о насъ, когда разсуждаютъ о насъ и о нашихъ недостаткахъ за глаза отъ насъ.

— Какую возможность одуматься, Фредерикъ, можетъ она имть. Она знаетъ вс объ этой противной женщин, а между тмъ не хочетъ бросить е! Какую возможность одуматься можетъ она имть посл этого?

— Я думаю, что вы могли бы пригласить е сюда и поговорить съ нею.

Лэди Эйльмеръ въ отвтъ на это просто покачала головой. И мн кажется она была права, предполагая, что такое покачиванье головою будетъ достаточнымъ отвтомъ на предложеніе ея сына. Какой разговоръ можетъ быть полезенъ такой женщин, какъ эта миссъ Эмедрозъ?

— Мы должны или пригласить е сюда, или я долженъ хать къ ней, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Я совсмъ этого не вижу, Фредерикъ.

— А я думаю, что это такъ должно быть. Въ ея настоящемъ положеніи она не иметъ дома, и мн кажется было бы ужасно, еслибы она была принуждена переселиться въ домъ этой женщины, просто, потому, что она не иметъ другого убжища.

— Я полагаю, что она можетъ пока остаться тамъ, гд она теперь?

— Она совсмъ одна, какъ вамъ извстно, и кузенъ можетъ выгнать е каждую минуту.

— Но вс это не датъ права пріхать сюда, разв только…

— Да, я это понимаю. Но вы не можете удивляться, что я чувствую непріятность ея положенія.

— Кто въ этомъ виноватъ? Видишь, Фредерикъ, я беру основаніемъ это письмо — ея собственное письмо. Какъ я могу пригласить къ себ въ домъ молодую женщину, которая открыто объявляетъ, что мо мнніе въ такомъ дл ничего не значитъ для нея? Какъ я это сдлаю? Вотъ о чомъ я спрашиваю тебя: какъ я это сдлаю? Это хорошо Белинд совтовать это и то. Но какъ я это сдлаю — вотъ что я желаю знать?

Но наконецъ лэди Эйльмеръ успла отвчать на этотъ вопросъ сама, но это сдлалось не въ воскресенье, не въ понедльникъ, не во вторникъ. Вопросъ былъ подвергнутъ серьзному обсужденію и наконецъ растревоженная мать примтила, что согласиться на приглашеніе будетъ безопасне, чмъ отказаться. Капитанъ Эйльмеръ выразилъ сво намреніе хать въ Бельтонъ, если Клэру не пригласятъ, а если онъ это сдлаетъ, то можно было опасаться, что его не увидятъ въ Эйльмерскомъ парк до-тхъ-поръ, пока онъ не привезтъ Клэру Эмедрозъ какъ свою жену. Положеніе было чрезвычайно затруднительно, но дло шло о такихъ огромныхъ интересахъ, что слдовало чмъ-нибудь рискнуть. Можетъ быть Клэра не прідетъ, когда е пригласятъ, и въ такомъ случа ея упорство будетъ уже большимъ выигрышемъ. А если она прідетъ… Ну, лэди Эйльмеръ соглашалась, что игра будетъ трудная трудная и очень хлопотливая, но вс-таки е можно разыграть и, можетъ быть, выиграть. Лэди Эйльмеръ имла большое довріе къ себ. Побда въ такихъ состязаніяхъ не на столько ускользала изъ ея рукъ, чтобы она могла бояться переломить копь съ миссъ Эмедрозъ въ свомъ собственномъ дом, когда случай былъ такъ настоятеленъ,

Итакъ приглашеніе было послано въ записк, написанной ею самой и вложенной въ письмо ея сына. Посл многихъ совщаній и многихъ сомнній на этотъ счотъ, наконецъ условились, что о мистриссъ Эскертонъ ничего боле не будетъ говорепо.

— Она будетъ имть еще возможность одуматься, говорила лэди Эйльмеръ, безпрестанно повторяя слова сына.— Она будетъ имть еще возможность одуматься.

Лэди Эйльмеръ въ своей записк ограничилась строго приглашеніемъ и намкомъ, что такъ-какъ Клэра не иметъ теперь своего дома, то временное пребываніе въ Эйльмерскомъ змк придтся кстати для нея. И капитанъ Эйльмеръ въ свомъ письм едва ли сказалъ боле. Онъ зналъ, когда писалъ, что слова его были холодны и неутшительны и что ему слдовало въ такомъ случа написать слова, которыя были бы по-крайней-мр тплы, даже еслибы въ нихъ не заключалось утшенія. Но для того, чтобы написать съ любовью, ему слдовало написать тотчасъ, а онъ отложилъ сво письмо отъ воскресенья до середы. Было ршительно необходимо, чтобы важный вопросъ о приглашеніи былъ ршенъ прежде чмъ онъ могъ быть написанъ.

Когда вс было ршено, онъ похалъ въ Лондонъ. Онъ условился съ матерью, что онъ воротится въ Эйльмерскій замокъ съ Клэрой въ случа, если она приметъ приглашеніе.

— Ты не подешь за ней въ Бельтонъ? спросила мать.

— Нтъ, я не думаю, чтобы это было необходимо, отвчалъ сынъ.

— Я также не думаю, сказала мать.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ НЕ ДЕТЪ НА ОХОТУ.

Теперь мы послдуемъ за другой телеграммой, отправленной въ Норфолькъ и дошедшей до Бельтона только въ понедльникъ утромъ. Онъ сидлъ съ сестрою за завтракомъ и приготовлялся идти на охоту, когда телеграмму принесли въ комнату. Телеграммы были не очень обыкновенны въ замк Плэстоу, и при полученіи этой ръ дом распространился страхъ, который всегда сопровождалъ подобныя посланія въ первое время введенія телеграммъ.

— Телеграфическая депеша къ мистеру Уилльяму, сказала горничная, посмотрвъ на свою госпожу съ вытаращенными глазами, когда подавала Бельтону важный лоскутокъ бумаги.

Уилль быстро развернулъ телеграмму, положивъ ножикъ и вилку, которыми онъ приготовлялся разрзать окорокъ, стоявшій передъ нимъ. Онъ былъ въ высокихъ сапогахъ и въ красномъ сюртук — нарядъ, длавшій его въ глазахъ сестры самымъ красивымъ мущиной въ Норфольк.

— О Мэри! воскликнулъ онъ.

— Что такое, спросила Мэри?

— Мистеръ Эмедрозъ умеръ.

Миссъ Бельтонъ протянула руку къ телеграмм прежде чмъ заговорила опять, какъ-будто хотла лучше оцпить истину словъ, слышанныхъ ею.

— Какъ скоропостижно! ужасно! сказала она.

— Точно скоропостижно. Когда я оставилъ его, онъ, конечно, былъ не совсмъ здоровъ, но я сказалъ бы, что онъ можетъ прожить двадцать лтъ. Бдный старикъ! Я самъ не знаю почему это, но я полюбилъ его.

— Ты готовъ полюбить всякаго, Уилль.

— Нтъ. Я знаю людей, которыхъ я не люблю.

Говоря это, Уилль Бельтонъ думалъ о капитан Эйльмер и крпко прижалъ къ полу каблукъ своего сапога.

— Мистеръ Эмедрозъ умеръ! Что же она будетъ длать, Уилль?

— Я объ этомъ и думаю.

— Разумется, другъ мой, я могу это видть. Я желаю… я желаю…

— Не къ чему желать, Мэри. Я не думаю, чтобы желаніе принесло когда-нибудь пользу кому-нибудь. Если бы я могъ исполнить мо желаніе, я и тогда не зналъ бы какъ поступить.

— Я желаю, чтобы ты не такъ много думалъ объ этомъ.

— Теб нечего безпокоиться обо мн. Но что будетъ съ нею теперь? Не можетъ ли она пріхать сюда? Ты теперь ея ближайшая родственница.

Мэри посмотрла на него тревожными, огорчонными глазами и онъ увидлъ по ея взгляду, что она не одобряетъ его планъ.

— Я могу ухать, продолжалъ онъ.— Она можетъ пріхать къ теб, не будучи растревожена моимъ присутствіемъ.

— Куда ты хочешь отправиться, Уилль?

— Это вс равно. Къ чорту, я полагаю!

— О, Уилль, Уилль!

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Я отправлюсь куда бы то ни было. Гд же она найдтъ домашній кровъ до-тхъ-поръ… до-тхъ-поръ, пока выйдтъ замужъ?

Онъ остановился прежде чмъ произнсъ это слово, но ршился произнести его и произнсъ громкимъ, рзкимъ тономъ, такъ, чтобы и онъ и она узнали значеніе этого слова — вс, что заключаюсь въ этой иде. Онъ ненавидлъ себя, когда старался скрыть отъ самого себя несчастье, ожидавшее его. Онъ любилъ е онъ не могъ этого преодолть. Страсть овладла имъ какъ параличъ, бороться съ которымъ въ нмъ не осталось достаточно физической энергіи. Онъ сердился на себя, но преодолть своей слабости не могъ. Онъ занимался своими длами, охотился, отдавалъ приказанія, платилъ своимъ людямъ жалованье, но длалъ вс это страдая параличомъ любви. Онъ имлъ потребность въ любви Клэры и не могъ преодолть этой потребности. Онъ никакъ не могъ ршиться признаться самому себ, что предметъ, которымъ онъ такъ дорожилъ, не можетъ никогда принадлежать ему. Его сестра понимала вс это, и иногда онъ почти сердился на не за то, что она это понимала. Она сочувствовала ему во всякомъ расположеніи его духа, и иногда онъ избгалъ ея сочувствія точно будто оно жгло его.

До-сихъ-поръ ни слова не было сказано между братомъ и сестрой объ имніи, которое теперь должно было принадлежать ему. Онъ теперь былъ Бельтонъ Бельтонскій, и надо предполагать, что и онъ и сестра помнили это, но до-сихъ-поръ ни слова не было сказано между ними на этотъ счетъ. Теперь она была принуждена намекнуть на это.

— Не можетъ ли она жить въ замк пока?

— Какъ! совсмъ одна?

— Разумется, она теперь тамъ.

— Да, разумется, она теперь тамъ. Онъ умеръ только вчера утромъ. Разумется, она тамъ, но я не думаю, чтобъ ей было хорошо оставаться тамъ. Возл нея нтъ никого, кром этой мистриссъ Эскертонъ. Для нея не можетъ быть хорошо не имть возл себя другой пріятельницы въ такое время.

— Я не думаю, чтобы мистриссъ Эскертонъ сдлала ей вредъ.

— Мистриссъ Эскертонъ не сдлаетъ ей никакого вреда, и пока Клэра не знаетъ ея исторіи, мистриссъ Эскертонъ можетъ годиться также какъ и всякая другая. Но вс-таки…

— Не могу ли я похать къ ней, Уилль?

— Нтъ, моя дорогая, путешествіе убьтъ тебя зимой, и ему это будетъ непріятно. Мы обязаны подумать объ этомъ для нея, хотя я знаю какой онъ холодный, неблагородный и бездушный человкъ?

— Я не знаю, почему же онъ долженъ быть такимъ дурнымъ человкомъ.

— И я также. Но я знаю, что онъ дурной человкъ. Нужды нтъ. Зачмъ намъ говорить о нмъ. Наврно она захочетътпохать туда — въ замокъ Эйльмеръ. Наврно они пошлютъ за ней и удержутъ е до-тхъ-поръ, пока вс будетъ кончено. Я скажу теб вотъ что, Мэри: я отдамъ ей это мсто.

— Что? Бельтовскій замокъ?

— Почему же нтъ? Будетъ ли онъ полезенъ когда-нибудь теб или мн? Ты хочешь перехать жить туда?

— Нтъ, я этого не желаю — для себя.

— А не-уже-ли ты думаешь, что я могу жить тамъ? Кром того, зачмъ е выгонять изъ дома ея отца?

— Онъ не будетъ на столько низокъ, чтобы взять.

— У него достанетъ низости на вс. Кром того, я позабочусь, чтобъ замокъ былъ укрплнъ за ней.

— Это пустяки, Уилль, это право пустяки. Ты Уилльямъ Бельтонъ Бельтонскій и долженъ остаться имъ.

— Мэри, я предпочолъ бы остаться Уиллемъ Бельтономъ, странствовать по свту рядомъ съ Клэрой Эмедрозъ и не имть ни одной десятины ни въ Бельтон, ни въ Плэстоу, и вс-таки я былъ бы богаче, чмъ теперь.

Онъ вышелъ изъ комнаты и сестра слышала, какъ онъ прошелъ черезъ кухню на дворъ къ конюшн. Повидимому, онъ имлъ намреніе отправиться на охоту, несмотря на случившуюся смерть. Она жалла объ этомъ, по не могла ршиться остановить его, она жалла также, что ничего не было ршено, написать ли письмо къ Клэр. Она, впрочемъ, ршилась взять на себя написать къ ней во время отсутствія брата.

Уилль прямо отправился къ конюшн, едва понимая что онъ длаетъ, и нашолъ свою лошадь осдланную для него въ конюшн, потомъ онъ вспомнилъ, что онъ долженъ или хать, или ршиться не хать. Лошадь, на которой онъ намревался охотиться, уже была отослана на мсто създа, и если онъ не подетъ на ней, то надо было послать воротить е. Но Уиллю хотлось хать, хотя онъ зналъ, что свтъ сочттъ его бездушнымъ, если онъ подетъ на охоту немедленно по полученіи извстій, дошедшихъ до него въ это утро. Онъ подумалъ, что ему было бы пріятно пойти наперекоръ свту въ этомъ дл. Пусть Фредерикъ Эйльмеръ надваетъ трауръ по умершемъ старик, пусть Фредерикъ Эйльмеръ заботится о дочери, которая осталась одинокой въ старомъ дом. Безъ сомннія, онъ, Уилль Бельтонъ, получилъ въ наслдство имніе умершаго и, согласно правиламъ свта, долженъ былъ покориться приличіямъ. Наслдника нельзя было видть на охот въ тотъ день, когда извстіе о его наслдств дошло до него. Но онъ не желалъ, въ своемъ настоящемъ расположеніи духа, чтобъ его принимали за наслдника. Онъ не нуждался въ этомъ имени. Онъ предпочелъ бы совсмъ освободиться отъ всякихъ обязательствъ, которыя налагало на. него обладаніе помстьемъ. Ему не было позволено заботиться о дочери стараго сквайра и, слдовательно, онъ не желалъ вмшиваться ни въ какія его дла.

Бельтонъ пошолъ въ конюшню и самъ вывелъ лошадь на дворъ, какъ-будто хотлъ ссть на не, потомъ онъ отдалъ поводья конюху, а самъ пошолъ на ферму, не думая о томъ, что онъ длаетъ. Конюхъ стоялъ и смотрлъ на него разинувъ ротъ, не понимая нершимости своего господина. Създъ охотниковъ, какъ конюху было извстно, былъ назначенъ за четырнадцать миль, и Бельтону оставалось не боле полутора часа для этой поздки. Онъ обыкновенно вскакивалъ на сдло и торопливо вызжалъ, какъ-будто для него были секунды важны. Теперь же онъ отошолъ въ нершимости и конюхъ догадался, что врно что-нибудь неладно.

— Онъ врно думалъ о блой коров, которая подавилась рпой, сказалъ конюхъ, когда говорилъ потомъ о свомъ господин старшему конюху.

Наконецъ, однако, Бельтона поразила мысль.

— Садись на Брага, сказалъ онъ конюху:— позжай въ Гольдингэнъ и скажи Даніэлю, чтобы онъ привлъ лошадь домой. Я сегодня охотиться не стану и, кажется, совсмъ уду изъ дома. Скажи ему, чтобы онъ выводилъ лошадей каждое утро, я не стану здить на охоту цлый мсяцъ.

Онъ воротился въ домъ и вошолъ въ гостиную, гд сидла его сестра.

— Я не поду сегодня, сказалъ онъ.

— Я такъ и думала, Уилль, отвчала она.

— Хотя я и не вижу въ этомъ ничего дурного.

— Я и не говорю, чтобы въ этомъ было что-нибудь дурное, но въ такихъ случаяхъ лучше длать такъ, какъ длаютъ другіе.

— Это, Мэри, пустяки.

— Нтъ, Уилль, я этого не думаю. Когда какой-нибудь обычай сдлался установленнымъ правиломъ общества, въ которомъ мы живмъ, всегда благоразумно держаться этого правила, если оно не заставляетъ насъ длать что-нибудь дйствительно дурное. Не надо оскорблять предразсудковъ свта, если даже мы совершенно уврены, что это предразсудки.

— Не это заставило меня остаться, Мэри. Я вотъ что скажу теб: мн кажется я поду въ Бельтонъ.

Сестра не знала, что ему отвчать на это. Разумется, она боле всего заботилась о свомъ брат. Заставить его забыть Клэру Эмедрозъ, если это было возможно, было ея величайшимъ желаніемъ, а его поздка въ такое время въ Бельтонъ не могла способствовать исполненію этого желанія, притомъ она чувствовала, что, можетъ быть, Клэра не желаетъ видть его. Если бы Уилль былъ просто ея кузеномъ, такое посщеніе могло бы быть очень хорошо, но онъ пытался быть для нея больше чмъ кузенъ и, слдовательно, по всей вроятности, это не могло быть хорошо. Капитану Эйльмеру могло это не понравиться, а Мэри чувствовала себя обязанной соображаться съ желаніями капитана Эйльмера въ такомъ дл. А между тмъ она терпть не могла противорчить брату въ чомъ бы то ни было.

— Это будетъ очень продолжительная поздка, сказала она.

— Что за бда?

— И, по всей вроятности это не послужитъ ни къ чему.

— Почему же ни къ чему?

— Потому-что…

— Потому-что? зачмъ ты не говоришь всего? Теб нечего бояться оскорбить меня. Вс, что можешь ты сказать, не сдлаетъ этого хуже для меня.

— Милый Уилль, я желала бы сдлать это лучше.

— Но ты не можешь. Никто не можетъ сдлать этого ни лучше, ни хуже. Я общалъ ей, что я пріду къ ней, когда она будетъ огорчена, и хочу сдержать мо слово. Я сказалъ, что я буду для нея братомъ — и буду. Помоги мн Господи — я буду!

Онъ выбжалъ изъ комнаты, пройдя въ дверь такъ, какъ-будто хотлъ выбить е, и торопливо сбжалъ съ лстницы въ свою комнату. Тамъ онъ снялъ съ себя охотничій костюмъ и переодлся такъ скоро, какъ только могъ, потомъ набросалъ кучу платьевъ въ большой чемоданъ и принялся укладывать такъ, какъ-будто вс зависло отъ того, чтобы онъ усплъ поспть къ позду. Онъ подошолъ къ запертому комоду, вынулъ ассигнаціонную книгу и положилъ е въ карманъ, потомъ сильно позвонилъ въ колокольчикъ, заперевъ чемоданъ и прижавъ крышку всею своею силою, онъ приказалъ, чтобы былъ заложенъ гигъ и чтобы кто-нибудь былъ готовъ хать съ нимъ на Доунгэмскую станцію. Черезъ двадцать минутъ онъ опять явился передъ сестрой въ тпломъ пальто.

— Не-уже-ли ты дешь сегодня? спросила она.

— Да, я поспю къ доунгэмскому позду. Какая будетъ польза въ моей поздк, если я не поду тотчасъ? Если я могу быть полезенъ, то это должно быть съ самаго начала. Можетъ быть у ней нтъ никого, кто сдлалъ бы для нея что-нибудь.

— Тамъ есть пасторъ и полковникъ Эскертонъ, если даже капитанъ Эйльмеръ не похалъ.

— Пасторъ и полковникъ Эскертонъ совершенно посторонніе для нея. А если этотъ человкъ тамъ, я могу воротиться.

— Ты съ нимъ не поссоришься?

— Зачмъ я буду съ нимъ ссориться? за что я могу поссориться? Я не такой дуракъ, чтобы ссориться съ человкомъ за то, что ненавижу его. Если онъ тамъ, я увижусь съ ней минуты на дв, потомъ ворочусь.

— Я знаю, что мн безполезно будетъ стараться отговорить тебя.

— Совершенно безполезно. Если бы ты знала вс, ты не старалась бы отговаривать меня, прежде чмъ я вздумалъ просить е моей женой, хотя я вздумалъ объ этомъ оченг, скоро, но прежде чмъ я вздумалъ объ этомъ, я сказалъ ей, что когда ей понадобится помощь брата, я предложу е ей. Разумется, я думалъ объ имніи, что она не будетъ выгнана изъ дома ея отца какъ нищая. Я не имлъ тогда никакого опредлннаго плана, какъ могъ я имть? Но я имлъ намреніе дать ей понять, что когда умртъ ея отецъ, я буду къ ней точно таковъ, какъ къ теб. Если бы ты была одна и огорчена, не похалъ ли бы я къ теб?

— Но у меня нтъ никого другого, Уилль, сказала она, протягивая руку къ нему.

— Это не длаетъ никакой разницы, отвчалъ онъ почти грубо.— Общаніе остатся общаніемъ и я ршилъ съ самаго начала, что мо общаніе будетъ сдержано, несмотря на мо обманутое ожиданіе. Боже, Боже! мн кажется, будто я далъ это общаніе не дале какъ вчера, а теперь уже вс перемнилось!

Когда онъ говорилъ, въ комнату вошолъ слуга и сказалъ ему, что гигъ готовъ.

— Я какъ разъ поспю, сказалъ онъ, смотря на часы: — мн остатся часъ. Богъ да благословитъ тебя, Мэри. Я не долго буду въ отсутствіи — ты можешь быть уврена въ этомъ.

— Мн кажется, что теперь ты не можешь еще этого сказать, Уилль.

— Что можетъ задержать меня долго? Я увижусь съ Гриномъ мимоздомъ и половина дла будетъ сдлана. Наврно я не останусь боле одной ночи въ Сомерсетшир.

— Теб придтся сдлать распоряженіе на счотъ имнія.

— Я ни слова не скажу объ этомъ — никому. Я ду позаботиться о ней, а не объ имніи.

Онъ наклонился и поцаловалъ сестру, а черезъ минуту выходилъ уже на дорогу съ тою быстротой, которой лошади замка Плэстоу выучились отъ своего господина. Лошадь — симпатичное животное, она бжитъ, скачетъ и вобще ведтъ себя сообразно біенію сердца своего хозяина.

Бельтонъ, который былъ вообще сообщителенъ съ своими слугами и всегда разговаривалъ со всякимъ, кто сидлъ возл него въ гиг, о поляхъ, скот и паханіи, не сказалъ ни слова конюху, провожавшему его. Онъ долженъ былъ многое ршить въ ум прежде чмъ прідетъ въ Лондонъ, и принялся за это какъ только обогнулъ уголъ фермы. Относительно этого Бельтонскаго помстья, которое теперь принадлежало ему, его всегда терзали сомнніе и упреки — чувства, скоре чмъ совсти, но онъ также имлъ всегда большое фамильное честолюбіе. Его предки давнымъ-давно были Бельтоны Бельтонскіе. Ему было говорено, что его фамилія началась очень рано — прежде Плантагенетовъ, хотя на этотъ счотъ свднія, полученныя имъ, были очень туманны и ему нравилась мысль быть тмъ человкомъ, черезъ котораго эта фамилія возобновитъ свой блескъ. Мірскія обстоятельства были такъ къ нему благосклонны, что онъ могъ взять Бельтонское помстье съ большими принадлежностями богатства, чмъ прежніе владльцы. Если бы жизнь тамъ была ему пріятна, онъ могъ перестроить старый домъ, развести новый садъ и снабдить себя всми пріятными прихотями зажиточнаго англійскаго сквайра. Не нужно было терпть лишенія, нечего было разсуждать возможно ли держать экипажъ, не къ чему сомнваться насчетъ того, слдуетъ ли держать дичь въ парк. Вс это придавало большую прелесть его надеждамъ. Правда, что онъ даже въ Плэстоу былъ человкомъ зажиточнымъ, но замокъ Плэстоу, при всхъ своихъ удобствахъ, былъ боле ничего, какъ ферма, а честолюбіе быть боле чмъ фермеръ, было въ нмъ сильно.

Но чувство, что, взявъ Бельтонское помстье, онъ лишитъ Клэру всего, что должно было принадлежать ей, было неотступно. Надо помнить, что онъ не выросъ съ тмъ убжденіемъ, что онъ будетъ когда-нибудь владльцемъ Бельтона. Вс его честолюбіе началось посл несчастной смерти брата Клэры. Могъ ли онъ взять вс съ удовольствіемъ, соображая, что вс это досталось ему по такому печальному случаю, вслдствіе такого ужаснаго несчастья? Когда онъ думалъ обо всемъ этомъ, душа его возмущалась противъ его собственныхъ желаній, и онъ уврялъ себя, что наслдство достатся ему съ пятномъ крови. Конечно, онъ быль невиненъ, но какое могъ онъ находить удовольствіе въ Бельтон, не думая о трагедіи, вслдствіе которой Бельтонъ достался ему?

Таковы были его мысли и желанія, когда онъ предложилъ свой первый визитъ своему родственнику. Мы знаемъ послдствія этого визита и какимъ пріятнымъ планомъ старался онъ превозмочь вс свои затрудненія и сдлаться владльцемъ Бельтона съ тмъ, чтобы Клэра Эмедрозъ была также его госпожей. Два дня короткости съ Кларой повидимому общали ему спокойствіе и счастье со всхъ сторонъ. Но онъ пріхалъ слишкомъ поздно и этотъ способъ былъ для него закрытъ! Теперь помстье принадлежало ему, а что же онъ будетъ съ нимъ длать? Клэра принадлежала его сопернику, какъ же онъ долженъ поступить съ нею? Онъ еще думалъ о жестокости обстоятельствъ, поставившихъ капитана Эйльмера между нимъ и его кузиной, когда подъхалъ къ Доунгэмской станціи.

— Позжай назадъ тихо Джимъ, сказалъ онъ конюху: — и скажи Комптону, чтобы онъ приготовилъ для меня ячменныхъ зренъ. Я скоро ворочусь, а мы будемъ рано сять ныншнюю весну.

Онъ вышелъ изъ гига и пошолъ за носильщикомъ, который торопился нести его ноклажу, зная, что мистеръ Бельтонъ всегда датъ ему шесть пенсовъ, и черезъ десять минутъ уже катился по рельсамъ.

По прізд въ Лондонъ, онъ тотчасъ отправился въ контору своего пріятеля Грина и, къ счастью, нашолъ его тамъ. Если бы онъ не засталъ его въ контор, онъ намренъ былъ похать къ нему въ домъ, и въ такомъ случа онъ могъ бы поспть въ Таунтонъ до слдующаго утра, но теперь онъ могъ вс сказать, что желалъ сказать, и услыхать что желалъ услышать и успть отправиться съ вечернимъ поздомъ. Онъ очень желалъ, чтобы Клэра знала, что онъ спшилъ къ ней, не теряя ни минуты. Онъ зналъ, что это не сдлаетъ ему никакой пользы. Что ни длалъ бы, оно не могло измнить ея намренія, или быть ему полезно. Она приняла предложеніе этого человка и не могла этого перемнить, если бы даже и желала. Но вс-таки для него было нчто пріятное въ той мысли, что онъ заставитъ е почувствовать, что онъ, Бельтонъ, былъ боле преданъ ей, боле старался услужить ей въ ея затруднительныхъ обстоятельствахъ, чмъ человкъ, котораго она согласилась взять себ въ мужья. Эйльмеръ, вроятно, подетъ въ Бельтонъ, но Уиллю очень хотлось быть тамъ первому — очень хотлось, хотя его пріздъ не могъ быть полезенъ. Это было дурно съ его стороны, онъ зналъ, что это было дурно и бранилъ себя за свой эгоизмъ. Но эта брань не помогла ему избавиться отъ своего нехорошаго поступка. Онъ хотлъ, если возможно, быть въ Бельтон прежде капитана Эйльмера и, если возможно, хотлъ дать почувствовать Клэр, что хотя онъ не членъ Парламента, хотя не очень занимается книгами, хотя только фермеръ, однако онъ иметъ по-крайней-мр столько же сердца и столько же души, сколько изящный джентльмэнъ, котораго она предпочла ему.

— Я такъ и думалъ, что увижу васъ, сказалъ стряпчій: — но я не ожидалъ увидть васъ такъ скоро.

— Мн слдовало быть днмъ ране, но мы не получаемъ телеграммъ по воскресеньямъ.

Онъ не снималъ своего пальто и, по его обращенію казалось, что онъ не имлъ намренія остаться боле нсколькихъ минутъ.

— Вы будете у меня обдать сегодня сказалъ ему Гринъ.

— Не могу, потому-что я ду съ первымъ поздомъ.

— Никогда не видалъ подобнаго человка въ моей жизни! Какую пользу сдлаетъ это? Это хорошо, что вы поспете къ похоронамъ, но я не полагаю, чтобы его похоронили ране недли.

Но Бельтонъ и не думалъ о похоронахъ. Когда онъ говорилъ сестр, что скажетъ Клэр нсколько словъ, а потомъ воротится, онъ совсмъ забылъ, что подобная церемонія будетъ и что она задержитъ его.

— Я не думалъ о похоронахъ, сказалъ Бельтонъ.

— Вамъ будетъ тамъ неудобно.

— Это разумется.

— Вы не можете ничего сдлать на счотъ имнія.

— Что вы хотите этимъ сказать? спросилъ Бельтонъ сердитымъ тономъ.

— Вы не можете вступить во владніе помстьемъ прежде похоронъ: это сочттся неприличнымъ.

— Вы, стало-быть, считаете меня хищной птицей, чующей пиръ издалека и торопливо летящей къ трупу мертвеца, какъ только послднее дыханіе вылетло изъ его тла?

— Я ничего не думаю подобнаго, любезный другъ.

— Да вы это думаете, а то вы не говорили было со мною о приличіи! Я нисколько не забочусь о приличіи. Если я увижу, что завтра можно сдлать что-нибудь полезное, я это сдлаю, хотя весь Сомерсетширъ счолъ бы это неприличнымъ. Но я ду не затмъ, чтобы заботиться о моихъ собственныхъ интересахъ…

— Снимите ваше пальто, сядьте, Уилль, и не глядите на меня такъ сердито. Я знаю довольно хорошо, что вы не жадны. Скажите мн, что вы хотите длать и посмотримъ, не могу ли я вамъ помочь.

Бельтонъ сдлалъ какъ его просили, снялъ пальто и слъ у камина.

— Не думаю, чтобы вы могли чмъ-нибудь помочь мн — по-крайней-мр теперь. Но я долженъ похать позаботиться о ней. Можетъ быть она совсмъ одна.

— Я полагаю, что она одна.

— Такъ онъ туда не похалъ?

— Кто? капитанъ Эйльмеръ? Нтъ, онъ туда не похалъ. Онъ въ Йоркшир.

— Я этому радъ!

— Онъ не станетъ торопиться. Онъ никогда не торопится, какъ мн кажется. Я получилъ сегодня отъ него письмо о миссъ Эмедрозъ.

— Что онъ пишетъ?

— Онъ веллъ мн послать ей семьдесятъ-пять фунтовъ — проценты съ денегъ ея ттки.

— Семьдесятъ-пять фунтовъ! презрительно сказалъ Бельтонъ.

— Онъ думалъ, что ей тотчасъ же понадобятся деньги и я сегодня посылаю ей чеку. Я поду съ тмъ самымъ поздомъ, на которомъ дете вы.

— Семьдесятъ-пять фунтовъ! Уврены ли вы, что онъ не подетъ туда самъ?

— Невроятно, чтобы онъ написалъ мн и самъ прохалъ черезъ Лондонъ въ одно и то же время. Не думаю даже, чтобы онъ зналъ стараго сквайра и поэтому нтъ никакой причины, чтобы онъ похалъ на похороны.

— Нтъ никакой причины, сказалъ Бельтонъ, чувствовавшій, что присутствіе капитана Эйльмера было бы оскорбленіемъ для него.— Я не знаю зачмъ ему тамъ быть, кром того, что я считаю его именно такимъ человкомъ, который сутся туда, гд его не нужно.

А между тмъ Уилль въ глубин сердца презиралъ капитана Эйльмера за то, что онъ не спшилъ помочь двушк, которую уврялъ, что любитъ.

— Онъ вдь помолвленъ, какъ вамъ извстно, сказалъ стряпчій тихимъ голосомъ.

— Какую разницу это длаетъ съ такимъ человкомъ, какъ онъ — какъ рыба съ холодной кровью, съ человкомъ, который не думаетъ ни о чомъ на свт, какъ о томъ, чтобъ оставаться достойнымъ уваженія въ глазахъ свта? Помолвленъ съ нею! О, чортъ его побери!

— Я противъ этого не имю ни малйшаго возраженія. Впрочемъ, я не думаю, чтобы вы его нашли въ Бельтон прежде васъ. Безъ сомннія, она получила отъ него письмо и мн кажется весьма возможнымъ, что и она подетъ въ замокъ Эйльмеръ.

— Зачмъ ей туда хать?

— Кажется, ей всего лучше быть тамъ.

— Нтъ. Мой домъ былъ бы самымъ лучшимъ мстомъ для нея. Я ея ближайшій родственникъ. Зачмъ ей не пріхать къ намъ?

Гринъ повернулъ свой стулъ и сталъ мшать въ камин, суетясь нсколько минутъ прежде чмъ отвчалъ:

— Любезный другъ, вы должны знать, что это негодится.

Помолчавъ немного, онъ прибавилъ:

— Вы должны чувствовать, что это неводится, право, вы должны.

— Почему же моей сестр не принять миссъ Эмедрозъ, такъ какъ этой старух въ Йоркшир?

— Если вы мн позволите сказать вамъ, я скажу.

— Разумется, вы можете мн сказать.

— Потому-что миссъ Эмедрозъ помолвлена за сына этой старухи, а не за брата вашей сестры. Дло сдлано и какая польза вмшиваться въ это? Относительно ея съ вашихъ рукъ снята большая тяжесть.

— Что вы подразумваете подъ словомъ тяжесть?

— Я хочу сказать, что ея помолвка съ капитаномъ Эйльмеромъ избавляетъ васъ отъ необходимости предполагать, что она нуждается въ денежной помощи. Вы говорили мн какъ-то прежде, что вы будете считать себя обязаннымъ заботиться о томъ, чтобы она не нуждалась ни въ чомъ.

— Я такъ думаю теперь.

— Но капитанъ Эйльмеръ будетъ заботиться объ этомъ.

— Я вотъ что скажу вамъ Джо: я намренъ укрпить Бельтонское помстье такимъ образомъ, чтобы оно принадлежало ей, а чтобы онъ не могъ его касаться. Оно должно достаться тому, кто будетъ носить мо имя — Уилльяму Бельтону. Вотъ что я желаю, чтобы вы устроили для меня.

— Посл вашей смерти, разумется.

— Теперь, тотчасъ. Я не хочу отнимать у ней имнія. Я ненавижу это мсто и вс принадлежащее къ нему. Конечно, я говорю не о ней: я не имю никакой причины ненавидть е.

— Милый Уилль, вы говорите пустяки.

— Почему же это пустяки? Я могу отдавать что принадлежитъ мн кому я хочу.

— Вы не можете, по-крайней-мр я не буду помогать вамъ въ этомъ. Вы говорите такъ, какъ-будто для васъ вс кончилось на свт, какъ-будто вы никогда не женитесь и не будете имть собственныхъ дтей.

— Я никогда не женюсь.

— Вздоръ, Уилль! Не выдавайте себя за такого осла, предполагая, будто вы никогда не преодолете этого чувства. Вы женитесь и будете имть цлую дюжину дтей, которыхъ должны будете обезпечить. Пусть старшій получитъ Бельтонское помстье и тогда вс будетъ сдлано приличнымъ образомъ.

Теперь Бельтонъ взялъ кочергу и просидлъ молча нсколько времени, мшая въ камин, потомъ онъ всталъ, взялъ шляпу и надлъ пальто.

— Разумется, я не могу васъ заставить понять меня, сказалъ онъ, по-крайней-мр теперь. Я не такой дуракъ, чтобы желать отказаться отъ моей собственности оттого, что двушка выходитъ за человка, котораго я не люблю. Я не такой ослъ, чтобы отказаться отъ помстья по этой причин, потому-что это значило бы отдать мою собственность ему, какъ бы я ни старался оградить е закономъ. Но мо внутренное чувство длаетъ для меня невозможнымъ взять это имніе. Пріятно было бы вамъ владть вещью по той причин, что другой человкъ лишилъ себя жизни?

— Это зависитъ не отъ васъ. Это вамъ досталось по закону.

— Разумется, это такъ, я это знаю. И такъ какъ это моя собственность, я могу сдлать съ нею что хочу. Ну, прощайте. Когда я долженъ буду сказать вамъ что-нибудь, я напишу.

Онъ пошолъ къ своему кэбу и веллъ везти себя на желзную дорогу.

Капитанъ Эйльмеръ послалъ къ своей невст семьдесять-пять фунтовъ: ровно пять процентовъ въ годъ съ той суммы, которую ттка оставила ей. Бельтонъ думалъ объ этомъ во всю дорогу. Семьдесять-пять фунтовъ! И этотъ предпочтнный женихъ отдалъ ей только ея должное — и боле ничего! Еслибы онъ, Уилль Бельтонъ, находился въ такомъ положеніи, что сдлалъ бы онъ? Семидесяти-пяти фунтовъ можетъ быть было бы для нея много, потому-что онъ взялъ бы е въ свой собственный домъ и трудился бы для нея, избавивъ е отъ всхъ денежныхъ заботъ, такъ что между ними не было бы и рчи о капитал и процентахъ. По-крайней-мр онъ не ограничился бы тмъ, чтобы послать ей именно ту сумму, которая принадлежала ей. Но Эйльмеръ былъ человкъ съ холодной кровью, боле похожій на рыбу, чмъ на мущину. Бельтонъ говорилъ себ безпрестанно, что онъ узналъ это съ перваго взгляда, когда увидалъ капитана Эйльмера въ контор Грина. Семьдесятъ-пять фунтовъ! А онъ былъ готовъ отдать ей вс имніе, еслибъ она только его взяла — даже еслибы она и не вышла за него, даже если она губила себя, отдавая себя этой рыб! Послать ей семьдесятъ-пять фунтовъ, когда онъ готовъ былъ отдать ей вс Бельтонское помстье и такимъ образомъ отказаться навсегда отъ мысли быть Бельтономъ Бельтонскимъ!

Онъ дохалъ до Таунтона ночью, взялъ гигъ и отправился въ деревню Редикотъ, чтобы остановиться тамъ въ гостинниц. Онъ не могъ ршиться тотчасъ похать въ Бельтонскій замокъ, какъ онъ сдлалъ бы это, еслибъ старый сквайръ былъ живъ: онъ воображалъ, что его присутствіе будетъ тамъ непріятно. Итакъ, онъ отправился въ маленькую редикотскую гостинницу, дохавъ туда въ пятомъ часу утра, и очень неудобно показалось ему тамъ. Но въ настоящемъ расположеніи его духа онъ предпочиталъ неудобства. Ему было даже пріятно, что онъ усталъ и озябъ, и когда ему отвели холодную комнату безъ камина, ему казалось, что такъ и должно быть.

— Да, онъ могъ имть карету въ Бельтонъ посл завтрака сказали ему. Узнавъ это и заказавъ къ завтраку яйца и ветчину, онъ пошолъ наверхъ въ свою неудобную спальную одться посл своего ночного путешествія.

ВЕЛИКОДУШІЕ МИСТРИССЪ ЭСКЕРТОНЪ.

Смерть старика въ Бельтонскомъ замк была очень скоропостижна. Въ три часа утра Клэру позвали въ его комнату, а въ пять она осталась на свт одна, не имя ни отца, ни матери, ни брата, ни дома ни шиллинга, никакой надежды въ будущемъ, если — какъ она имла причины предполагать — капитанъ Эйльмеръ заблагоразсудилъ принять ея послднее письмо за поводъ къ вчной разлук. Но въ эту минуту, въ это печальное утро она не очень заботилась объ этомъ: она была почти равнодушна къ лэди Эйльмеръ и къ ея гнву.

Послднюю недлю она знала отъ доктора, что отецъ ея умираетъ и не имла надежды видть его здоровымъ, слдовательно она нкоторымъ образомъ приготовилась къ своему одиночеству и ожидала своего печальнаго положенія. Какъ только служанки въ дом узнали, что старикъ скончался, одна изъ нихъ взяла Клэру за руку и отвела въ ея комнату.

— Теперь, миссъ Клэра, вамъ лучше прилечь: — право лучше.

Она послдовала совту старухи. Теперь она ничего не могла сдлать полезнаго въ этомъ дом — ни въ этомъ, нт въ другомъ. Да, она ляжетъ въ постель и лжа тамъ будетъ чувствовать, какъ было бы удобно для многихъ, еслибы и е также могли унести на вчный покой, какъ ея отца, ттку и брата унесли прежде нея. Ея имя и фамилія были несчастны, и было бы хорошо, еслибы не осталось Эмедрозовъ безпокоить боле счастливыхъ людей, которые должны были заступить ихъ мсто. Въ своей печали и горечи она включила и кузена Уилля и капитана Эйльмера въ число тхъ боле счастливыхъ, для которыхъ было бы хорошо, еслибы она исчезла съ лица земли. Она перечитывала письмо капитана Эйльмера безпрестанно посл того, какъ отвчала на него, и почти также часто перечитывала копію съ своего отвта и говорила себ, читая, что, разумется, онъ ей не проститъ. Можетъ быть онъ простилъ бы ей, еслибы она покорилась ему во всмъ, но она тврдо ршилась не покоряться его приказаніямъ относительно мистриссъ Эскертонъ и, слдовательно, надежды не могло быть. Потомъ, вспомнивъ, какъ недавно ея милый отецъ испустилъ духъ, она возненавидла себя за то, что позволяла себ думать о чомъ-нибудь другомъ, кром своей потери.

Она была еще въ спальной, находясь въ той полудремот, которую часто производитъ отупленіе горя, когда ей сказали, что мистриссъ Эскертонъ пришла. Первый разъ мистриссъ Эскертонъ переступила за эту дверь и воспоминаніе объ этомъ тотчасъ пришло Клэр. При жизни отца точно будто было условлено, что ея сосдка не будетъ допущена въ этотъ домъ, но теперь — теперь, когда ея отецъ умеръ — преграда уничтожилась. Почему же и не такъ? Почему мистриссъ Эскертонъ не придти къ ней? почему, если мистриссъ Эскертонъ хочетъ быть къ ней ласкова, не броситься ей въ объятія своего друга? Разумется, сдлавъ это, она смертельно оскорбитъ всхъ въ Эйльмерскомъ змк, но зачмъ ей думать объ этомъ? Она уже ршилась, что не будетъ повиноваться приказаніямъ изъ Эйльмерскаго дома на этотъ счотъ.

Она не видала мистриссъ Эскертонъ посл того свиданія, которое было описано въ одномъ изъ предыдущихъ главъ. Тогда вс было сказано между ними, такъ что ни съ той, ни съ другой стороны уже не оставалось никакихъ тайнъ. Потомъ Клэра уврила свою пріятельницу, что ея дружба будетъ продолжаться къ ней, несмотря ни на какія распоряженія изъ Эйльмерскаго парка, посл этого, что могло быть естественне, что мистриссъ Эскертонъ пришла навстить е въ ея гор?

— Она говоритъ, что придтъ къ вамъ въ спальную, если вы позволите, сказала служанка.

Но Клэра отклонила это предложеніе и черезъ нсколько минуть сошла въ маленькую гостиную, въ которой она жила послднее время и гд она нашла свою гостью.

— Моя бдняжечка, какъ это случилось неожиданно! сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Очень неожиданно, очень неожиданно! А теперь, когда его уже нтъ, я знаю, что я этого ожидала.

— Разумется, я пришла къ вамъ, какъ только услыхала объ этомъ, потому-что я знала, что вы одна. Еслибы съ вами былъ кто-нибудь, я не пришла бы.

— Вы очень добры.

— Полковникъ Эскертонъ думалъ, что можетъ быть лучше придти ему. Я разсказала ему вс, о чомъ мы говорили намедни. Онъ думалъ сначала, что лучше будетъ если я не стану видться съ вами.

— Вы очень добры, что пришли, опять сказала Клэра.

Говоря такимъ образомъ, она протянула руку и взяла за руку мистриссъ Эскертонъ, продолжая держать е вс время:— право вы очень добры.

— Я сказала ему, что я не могу не пойти къ вамъ, что, мн кажется, вамъ было бы непонятно, еслибы я не пришла. Во всякомъ случа вы были очень добры, что пришли ко мн.

— Я не врю, сказала мистриссъ Эскертонъ: — чтобы утшенія могли быть полезны. Ужасно лишиться отца!

— Очень ужасно! Ахъ, милая моя! я еще не знала до-сихъ-поръ, какъ это грустно. До сихъ-поръ я только думала о самой себ и жалла зачмъ я не съ нимъ.

— Какъ это можно, Клэра!

— Что же мн длать? Куда я пойду? Какая польза въ жизни для такой женщины, какъ я? И ему кто осмлился бы пожелать опять возвратиться къ жизни? Когда обстоятельства людей придутъ въ упадокъ, худо имъ жить: повсюду встрчаются только непріятности.

— Подумайте, что я выстрадала, моя милая!

— Но у васъ есть человкъ, который васъ любитъ — человкъ, на котораго вы можете положиться.

— А у васъ разв нтъ?

— Никого.

— Что вы хотите сказать, Клэра?

— То, что говорю: у меня нтъ никого. Не кчему длать вопросы — теперь, въ такое время. Я не имла намренія жаловаться. Жалобы малодушны и глупы. Я часто говорила себ, что я могу перенести вс—и перенесу. Когда я буду въ состояніи думать о томъ, чего я лишилась въ момъ отц, мн будетъ лучше, хотя можетъ быть я буду боле огорчена. Теперь же я ненавижу себя за эгоизмъ.

— Вы позволите мн остаться съ вами сегодня?

— Нтъ, милая моя, не сегодня.

— Почему же не сегодня, Клэра?

— Мн лучше остаться одной: я должна думать о многомъ.

— Я знаю, что было бы лучше, еслибы вы не оставались одна — гораздо лучше. Но я не стану настаивать, я не могу настаивать такъ, какъ сдлала бы другая женщина.

— Вы ошибаетесь, совершенно ошибаетесь. Я скоре подчинилась бы вамъ, чмъ всякой другой женщин на свт. Какую другую женщину могу я послушаться?

Говоря это, даже въ глубин своей горести, она думала о лэди Эйльмеръ и укрплялась въ своей ршимости возмутиться противъ матери своего жениха.

— Желала бы я познакомиться съ моей кузиной Мэри, продолжала она: — Мэри Бельтонъ, но я никогда е не видала.

— Она милая женщина.

— Такъ говоритъ Уилль, а я знаю, что онъ скажетъ правду — даже о своей сестр.

— Уилль, Уилль! Вы вс думаете о вашемъ кузен Уилл. Если онъ дйствительно такой хорошій человкъ, онъ покажетъ это теперь.

— Какъ онъ можетъ это показать? Что онъ можетъ сдлать?

— Вдь онъ получитъ въ наслдство вс имніе.

— Разумется, онъ. Что жь такое? Когда я говорю, что у меня нтъ друга, я думаю не о моей бдности.

— Если онъ иметъ къ вамъ то уваженіе, въ какомъ онъ васъ увряетъ, онъ можетъ помочь вамъ во многомъ. Почему ему не пріхать бы сюда тотчасъ?

— Сохрани Богъ!

— Почему-же? Зачмъ вы это говорите? Онъ вашъ ближайшій родственникъ.

— Если вы не понимаете, я объяснить не могу.

— Ему сообщено о томъ, что случилось?

— Кажется, полковникъ Эскертонъ послалъ къ нему депешу.

— И капитану Эйльмеру также?

— Да, и ему полковникъ послалъ.

— Стало быть, разумется, онъ прідетъ.

— Я не думаю. Зачмъ ему пріхать? Онъ даже не зналъ бднаго папа…

— Но онъ зналъ васъ, милая Клэра.

— Вы увидите, что онъ не прідетъ. И я говорю вамъ заране, что онъ хорошо сдлаетъ. Онъ даже не нуженъ мн здсь.

— Я не понимаю васъ, Клэра.

— Я полагаю. Я сама хорошенько не понимаю себя.

— Я не буду удивлена если лэди Эйльмеръ сама прідетъ.

— О Боже! какъ мало вы знаете положеніе характера лэди Эйльмеръ!

— Но если она будетъ вашей свекровью?

— Даже если бы была! Чтобы лэди Эйльмеръ пріхала изъ Эйльмерскаго замка, изъ Йоркшира, въ такой домъ! Если бы мн сказали, что королева детъ, я не удивилась бы боле. Но по-крайней-мр нечего этого опасаться.

— Я не знаю что произошло между вами, но если не было ссоры, онъ прідетъ, то-есть, онъ прідетъ, если онъ похожъ на тхъ мущинъ, которыхъ я знала.

Тутъ мистриссъ Эскертонъ предложила разныя услуги, которыя могъ оказать полковникъ Эскертонъ, и вскор потомъ простилась, сначала попросивъ позволенія опять придти въ этотъ день, и когда Клэра отказала, она общала воротиться на слдующее утро.

На возвратномъ пути въ коттэджъ она не могла не думать боле о помолвк Клэры съ капитаномъ Эйльмеромъ чмъ о смерти сквайра. Сама она, разумется, не могла сожалть о мистер Эмедроз, а относительно Клэры отецъ ея давно уже занималъ такое незначительное положеніе даже въ свомъ собственномъ дом, что трудно было допустить сознаніе въ томъ, что смерть такого человка, какъ онъ, могла оставить большую пустоту въ свт. Но что Клэра хотла сказать, увряя такъ убдительно, что капитанъ Эйльмеръ не прідетъ въ Бельтонъ и говоря о себ какъ о женщин, неимющей ни друзей, ни положенія въ свт? Если была ссора — тогда это достаточно понятно, а если была ссора, то изъ какого источника могла она произойти? Мистриссъ Эскертонъ чувствовала, какъ кровь прилила къ ея щекамъ, когда она думала объ этомъ и говорила себ, что могъ быть только одинъ такой источникъ. Мистриссъ Эскертонъ знала, что Клэра получила приказаніе изъ Эйльмерскаго замка прекратить всякое знакомство съ нею и, слдовательно, нельзя было сомнваться въ причин ссоры. Стало быть Клэра должна была лишиться мужа оттого, что осталась врна своей пріятельниц или, скоре, потому, что она не хотла согласиться бросить камень въ ту, которая уже нсколько лтъ носила на себ знаки многихъ каменьевъ.

Я не хочу сказать, что мистриссъ Эскертонъ имла высокое душевное благородство. Несчастія такого рода случились въ ея жизни, что они не могли не подавить высокое душевное благородство въ женщин. Есть бдствія, которыя возвышаютъ характеръ женщинъ и увеличиваютъ силу женскихъ добродтелей, но опять есть другія бдствія, которыя немногія женщины могутъ перенести безъ душевнаго униженія, не повредивъ той деликатности и нжности, которыя необходимы для того, чтобы сдлать женщину очаровательной — какъ женщина. Я думаю, что свтъ сурове къ женщинамъ, чмъ къ мущинамъ въ томъ отношеніи, что женщина часто теряетъ посредствомъ враждебныхъ обстоятельствъ то, что мущина теряетъ своимъ собственнымъ дурнымъ поведеніемъ. Это правда, что есть женщины, которыхъ никакое бдствіе унизить не можетъ, и это также правда, что есть мущины, которые бываютъ героями, но это исключеніе между мущинами и женщинами. Мистриссъ Эскертонъ не принадлежала къ ихъ числу. Бдствія постили е отчасти по ея собственной вин, хотя это можно бы простить, но тяжесть ея несчастій была слишкомъ велика для ея силы и она въ нкоторой степени ожесточилась тмъ, что вынесла, она вс-таки была женственна, въ низшей степени съ женскими чувствами низшаго разряда. Она научилась интриговать, не желая выиграть чего-нибудь посредствомъ этихъ интригъ, но думая что она должна поддерживать себя борьбою такого рода. Такимъ образомъ, когда она познакомилась съ миссъ Эмедрозъ, ея совсть не упрекала е въ томъ, что она обманываетъ своего новаго друга. Когда е случайно спросили въ разговор о ея двическомъ имени, она не красня отвчала на это ложью. Когда, къ несчастью, имя ея перваго мужа сдлалось извстно Клэр, она опять готова была сказать ложь. Когда она узнала Уилльяма Бельтона, она подумала, что опасность имть близко отъ себя человка, который зналъ е, совершенно оправдываетъ ея старанія возбудить непріязнь между Клэрой и ея кузеномъ. ‘Самохраненіе первый законъ природы’, говаривала она себ и забывала вспомнить, что природа не требуетъ ни однимъ изъ своихъ законовъ, чтобъ самохраненію помогала ложь.

Но хотя она не имла высокаго душевнаго благородства, она также не лишена была великодушія. И теперь, начиная понимать, что Клэра жертвуетъ собою для общанія даннаго, когда он об стояли вмст у окна въ гостиной коттэджа, она была способна чувствовать боле за своего друга, чмъ за себя, она была даже способна сказать себ, что съ ея стороны было жестоко желать продолженія знакомства Клэры.

— Я сама постлала себ постель и должна на ней лежать, говорила она самой себ, а потомъ ршила, что она не пойдтъ на другой день къ Клэр, а напишетъ и прекратитъ короткость, существовавшую между ними.

‘Свтъ суровъ, жестокъ и несправедливъ, думала она. ‘Но Клэра въ этомъ не виновата, и я не хочу сдлать ей вредъ оттого, что сдлала вредъ себ.

Полковникъ былъ въ дом въ этотъ же день, но не спрашивалъ миссъ Эмедрозъ и она его не видала. Никто боле не былъ въ дом и на слдующій день, хотя Клэра не могла не сказать себ, что капитанъ Эйльмеръ могъ бы пріхать, если бы захотлъ выхать какъ только получилъ депешу, также разсчитала она и о своемъ кузен Уилл, хотя въ этомъ разсчот, какъ мы знаемъ, она ошибалась. Эти два дня были очень дли нея печальны и она начала съ нетерпніемъ ждать прихода мистриссъ Эскертонъ, когда вмсто нея пришолъ посланный съ письмомъ.

— Можешь длать какъ хочешь, милая моя, сказалъ полковникъ Эскертонъ наканун своей жен.

Онъ слушалъ вс, что она говорила, не отводя глазъ отъ газеты, хотя она говорила очень горячо.

— Но этого не довольно. Ты долженъ бы сказать мн боле этого.

— Мн кажется, ты поступаешь неразсудительно. Я самъ ни крошечки не забочусь объ этомъ дл и мн вс равно что ни говорили бы.

— Но ты долженъ посовтовать мн…

— Я всегда совтую, когда думаю, что знаю лучше тебя. Но въ этомъ дл я такъ увренъ, что ты знаешь лучше чмъ я, что не желаю совтовать ничего.

Онъ продолжалъ читать газеты, а она смотрла на него нсколько времени, какъ-будто ожидая, что онъ скажетъ еще что-нибудь. Но ничего боле не было сказано, мистриссъ Эскертонъ была предоставлена своему собственному руководству.

Съ тхъ поръ, какъ непріятности постили мистриссъ Эскертонъ, Клэра Эмедрозъ была первая женщина, утшившая е, и ей очень не хотлось отказаться отъ такого утшенія, а когда она увидла, что Клэра привязалась къ ней съ любовью, выслушавъ всю исторію ея жизни, она почувствовала боле чмъ утшеніе, а что-то почти подходящее къ торжеству. Хотя совсть не упрекала е, когда она производила вс свои маленькіе обманы, она не находила въ нихъ большого удовольствія. Кому можетъ это доставить удовольствіе? Многіе изъ насъ ежедневно обманываютъ своихъ друзей и такъ далеко зашли въ обман, что онъ почти для насъ нетягостенъ. Но необходимость обманывать друга всегда мучительна. Вроломство легко, но быть вроломными съ тми, кого мы любимъ, никогда не бываетъ легко — никогда, даже хотя это очень обыкновенно. Слдовательно для этой бдной женщины было двойное удовольствіе въ близкомъ сосдств Клэры Эмедрозъ съ тхъ поръ, какъ съ ея стороны не было необходимости для лжи. Но теперь, почти прежде чмъ началась ея радость, почти прежде чмъ она поняла вполн сладость своего торжества, выпала на долю ея обязанность сдлать самой то, въ чомь Клэра въ свомъ великодушіи ей отказала.

— Я сама постлала себ постель и должна на ней лежать, и вмсто того, чтобы идти къ Клэр, какъ она общала, она написала слдующее письмо къ миссъ Эмедрозъ..

‘Коттэджъ. Понедльникъ.

Любезнйшая Клэра, мн не нужно говорить вамъ, что я пишу къ вамъ съ сердцемъ обливающимся кровью. Нсколько дней назадъ я смялась бы надъ всякой женщиной, употребившей такую фразу, и назвала бы е глупой жеманницей, но теперь я знаю какъ справедливо можетъ быть такое слово. Сердце мо обливается кровью и я чувсгвую, что я изнемогаю отъ моего огорченія. Вы сказали мн, что я не поняла васъ вчера. Разумется, я васъ не поняла. Разумется, я знаю почему вы говорили такимъ образомъ о капитан Эйльмер. Ему вздумалось разсудить, что вы не можете быть знакомы со мною не осквернивъ себя заразою, и ршилъ, что вы должны отказаться отъ меня или отъ него. Хотя онъ осудилъ меня, я не стану осуждать его. Свтъ на его сторон и, можетъ быть, онъ правъ. Онъ ничего не знаетъ о моихъ непріятностяхъ и затрудненіяхъ, и зачмъ ему знать? Я не осуждаю его за то, что онъ требуетъ отъ своей будущей жены, что она не должна быть знакома съ женщиной, которая, какъ полагаютъ, уже не годится для общества женщинъ.

‘Во что бы ни стало, моя дорогая, вы должны повиноваться ему и мы не увидимъ боле другъ друга. Я поступила бы очень дурно, если бы позволила вамъ повредить вашему положенію въ жизни изъ-за меня. Вы любите его и будете счастливы съ нимъ, а такъ какъ вы помолвлены съ нимъ, вы не имете причинъ сердиться на его вмшательство.

‘Вы поняли меня теперь точно такъ, какъ еслибы я наполнила нсколько листовъ бумаги тмъ, что я могла бы сказать на этотъ счотъ. Дло просто въ томъ, что мы должны забыть другъ друга, или просто помнить о нашей прошлой дружб. Вы узнаете дня черезъ два въ чомъ состоять будутъ ваши планы. Если вы останетесь здсь, мы удемъ. Если вы удете, мы останемся здсь, то есть, если вашъ кузенъ оставитъ насъ жильцами. Разумется, я не могу знать, что вы написали капитану Эйльмеру посл нашего свиданія, но я прошу васъ написать къ нему теперь и дать ему понять, что онъ не долженъ бояться ничего изъ-за меня. Вы можете послать къ нему это письмо, если хотите. О, Боже! если бы вы могли только знать, какъ я страдаю, когда нишу это.

‘Я чувствую, что я обязана извиниться передъ вами за то, что безпокою васъ въ такое время, но я знаю также, что я не должна, не теряя ни одного дня, сказать вамъ, что вы не увидите боле друга, любящаго васъ,

‘МЭРИ ЭСКЕРТОНЪ.’

Первымъ побужденіемъ Клэры когда она получила это носьмо, было тотчасъ отправиться въ коттэджъ и настоять на свомъ прав самой выбирать себ друзей. Она и сдлала бы это, если бы не боялась встртиться съ полковникомъ Эскертономъ. Съ нимъ она не знала бы какъ говорить о подобномъ предмет и не знала бы какъ держать себя въ коттэдж, не говоря объ этомъ. Потомъ черезъ нсколько времени она почувствовала, что если она это сдлаетъ — если ршится броситься въ объятія мистриссъ Эскертонъ — она должна отказаться отъ мысли сдлаться женою капитана Эйльмера. Когда она думала объ этомъ, она задала себ разные вопросы относительно его, на которые она сочла нелгкимъ отвчать: желала ли она быть его женою. Могла ли она уврить себя, что они сдлаютъ счастье другъ друга? Любила ли она его? Она вс еще могла сказать себ, что отвтъ на послдній вопросъ будетъ утвердителенъ, но вс-таки она думала, что она откажется отъ него безъ большого несчастья. А когда она начинала думать о лэди Эйльмеръ и вспоминать, что повелительныя требованія Фредерика Эйльмера, по всей вроятности, были внушены его матерью, ей опять захотлось тотчасъ отправиться въ коттэджъ и объявить, что она не покорится ничему, кром своего собственнаго сужденія.

На слдующее утро почтальонъ принсъ ей письмо, очень важное для нея, но онъ принсъ ей также извстіе, взволновавшее е даже боле этого письма. Письмо было отъ ея стряпчаго, съ чекой на семьдесятъ-пять фунтовъ, которые ему было поручено выплатить ей какъ проценты съ денегъ, оставленныхъ ей ея тткой, каковъ будетъ ея отвтъ на это письмо — она знала очень хорошо и тотчасъ написала его, отославъ чеку назадъ Грину. Словесное извстіе почтальона было важне этого письма, оно состояло въ томъ, что Уилльямъ Бельтонъ былъ въ Редикотской гостинниц.

УБДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА.

Клэра написала къ своему стряпчему прежде чмъ дала себ минуту подумать о прізд своего кузена. Она чувствовала, что она должна это сдлать прежде чмъ увидитъ своего кузена — такимъ образомъ обезпечивъ себя противъ всякихъ затрудненій, какія могли бы возникнуть отъ совта съ его стороны, и какъ только письмо было написано, Клэра отослала его въ деревенскую почтовую контору. Она готова была сдлать вс, что посовтуетъ ей Уилль, но денегъ капитана Эйльмера она принимать не хотла, если бы даже Уилль посовтовалъ ей. Конечно, ей скажутъ, что эти деньги ея собственность, что она могла ихъ взять не благодаря за нихъ капитана Эйльмера, но она думала не такъ. Ттка не оставила ей ничего, а отъ капитана Эйльмера она не хотла брать ничего, если капитанъ Эйльмеръ не дастъ ей всего такимъ образомъ, какъ женщины любятъ чтобы имъ длали подобные дары.

Сдлавъ это, она была способна думать о прізд своего кузена.

— Я знаю, что онъ прідетъ, говорила она себ, сидя на старомъ кресл въ передней, закутавшись въ большую шаль.

Она пришла къ парадной двери будто для того, чтобы отправить своего посланнаго на почту, но постояла минуты дв на крыльц, смотря по тому направленію, по которому Бельтонъ долженъ былъ пріхать изъ Редикота, ожидая или, лучше сказать, надясь, что она увидитъ его фигуру или услышитъ стукъ колсъ его гига. Но она не видала и не слыхала ничего и вернулась въ переднюю, медленно запирая дверь.

— Я знала, что онъ прідетъ, безпрестанно повторяла она.

Однако, когда мистриссъ Эскертонъ сказала ей, что онъ сдлаетъ то, что онъ теперь сдлалъ, она почти испугалась этой мысли.

— Сохрани Богъ! сказала она.

Однако теперь, когда онъ былъ въ Редикот, она увряла себя, что она была уврена въ его прізд, и такъ обрадована близостью его присутствія, что не ршилась даже опредлять себ эту радость. Не сказалъ ли онъ ей, что онъ будетъ для нея братомъ, а не обязанъ ли братъ пріхать къ огорчонной сестр?

— Я знала, что онъ прідетъ, я была въ этомъ уврена. Онъ такой преданный!

А о непрізд капитана Эйльмера она не сказала ничего, даже и себ, но она чувствовала, что и въ этомъ также она была уврена. Разумется, капитанъ Эйльмеръ не прідетъ. Онъ вмсто этого, прислалъ ей семьдесятъ-пять фунтовъ и, сдлавъ это, остался вренъ своему характеру. Оба эти человка сдлали именно то, чего отъ нихъ ожидали — такъ по-крайней-мр Клэра Эмедрозъ увряла себя. Она не спрашивала себя какимъ образомъ полюбила она того, кто былъ хуже и ниже, но она знала также, что такова была ея судьба.

Вдругъ она встала съ кресла, какъ-будто вспомнила забытую обязанность, пошла въ кухню и приказала приготовить завтракъ для мистера Бельтона: онъ врно халъ всю ночь и проголодался. Посл смерти стараго сквайра ни обда, ни завтрака не подавалось регулярно, Клэра закусывала и пила чай тогда, какъ старая служанка приносила ей. Но теперь опять скатерть была накрыта, и длая это своими собственными руками, она вспоминала обды, приготовляемые для капитана Эйльмера въ Перивэл посл смерти ея ттки. Ей казалось, что она привыкла быть въ дом смерти и что эти грустныя и торжественныя церемоніи становились предметами обыкновенными для нея. Ею овладло чувство, что съ нею такъ должно быть всегда. Обстоятельства ея жизни всегда будутъ печальны. Какое право имла она ожидать другой участи посл такой катастрофы, какую братъ ея навлкъ на ея фамилію? Для нея становилось ясно, что она сдлала дурно, предполагая, будто она можетъ выйти за такого свтскаго человка, какимъ былъ капитанъ Эйльмеръ. Характеры ихъ были различны и подобный союзъ не могъ повести ни къ чему хорошему — такъ она говорила себ съ горечью въ душ, приготовляя завтракъ для Уилльяма Бельтона.

Но Уилльямъ Бельтонъ не пріхалъ къ завтраку, онъ получилъ завтракъ въ Редикотской гостинниц и даже тогда колебался, мшкая у буфета. Что онъ скажетъ и какъ будетъ принятъ? Не поступилъ ли онъ дурно, пріхавъ въ домъ, въ которомъ, вроятно, онъ ненуженъ? Не подумаютъ-ли, что онъ сдлалъ эту поздку только имя въ виду сво наслдство? Его примутъ за наслдника, хватающагося за наслдство, даже еще прежде чмъ прежній владлецъ лгъ въ могилу. Во всякомъ случа было еще слишкомъ рано хать туда, и для того, чтобы убить время, онъ отправился къ каменьщику, который работалъ для него въ Бельтон. Каменьщикъ говорилъ съ нимъ такъ, какъ-будто вс уже было его собственностью, и это внушило Уиллю еще боле, чмъ прежде, отвращеніе къ самому себ, и прежде чмъ онъ вышелъ отъ каменьщика, онъ почти желалъ воротиться въ Плэстоу. Но пріхавъ уже такъ издалка, онъ не хотлъ воротиться, по увидвшись съ своей кузиной, и наконецъ отправился въ Бельтонъ, пріхавъ туда въ двнадцатомъ часу утра.

Клэра встртила его въ передней и тотчасъ повела въ комнату, которую она приготовила для него. Онъ подалъ ей руку въ передней, но не говорилъ съ нею до-тхъ-поръ, пока она не заговорила съ нимъ, заперевъ дверь комнаты.

— Я думала, что вы прідете, сказала она, вс держа его за руку.

— Я не зналъ что мн длать, отвчалъ онъ.— Я не могъ сказать что будетъ лучше. Теперь, когда я здсь, я буду только вамъ мшать.

Онъ не смлъ пожать ея руку и не смлъ отнять свою.

— О нтъ! вы мн скажете что я должна длать въ момъ гор. Я знала, что вы прідете, потому что вы такъ добры. Но вы хотите завтракать — посмотрите, я приготовила для васъ.

— О, нтъ! я завтракалъ въ Редикот: я не хотлъ безпокоить васъ.

— Безпокоить меня, Уилль! О Уилль! еслибы вы знали…

На глазахъ ея выступили слзы и при вид ихъ глаза его наполнились слезами. Какъ онъ могъ это выдержать? Прижать е къ своей груди, отереть ея слзы такъ, чтобы она не плакала никогда, посвятить себя и всю свою энергію для успокоенія ея — это онъ могъ сдлать, но, кром этого, онъ не зналъ какъ ему поступить. Каждое слово, сказанное Клэрой, поощряло его къ этому, а между тмъ онъ зналъ, что этого быть не могло. Сказать слово о своей любви, или даже показать е на свомъ лиц было бы теперь оскорбленіемъ. А между тмъ какъ же было ему не выражать е, не говорить о ней?

— Какое для меня утшеніе, что вы здсь со мною! сказала Клэръ.

— Когда такъ! я радъ, что пріхалъ, хотя я не зналъ что мн длать. Много онъ страдалъ, Клэра?

— Нтъ, я не думаю, очень мало. Онъ наконецъ скончался скоре чмъ я ожидала, но именно такъ, какъ я думала. Онъ говорилъ о васъ очень часто и всегда съ уваженіемъ.

— Милый старикъ!

— Да, Уилль, онъ былъ милый старикъ, несмотря на его маленькіе недостатки. Никогда отецъ не любилъ дочери своей боле, чмъ онъ любилъ меня.

Черезъ нсколько времени служанка принесла чай, объяснивъ Бельтону, что миссъ Клэра не ла и не пила въ это утро.

— Ничего не хотла кушать прежде чмъ вы прідете, сэръ.

Уилль сталъ упрашивать, Клэра позволила убдить себя и постепенно между ними водворилось боле непринужднности и способности къ разговору, чмъ въ первую ихъ встрчу. И въ это утро было объяснено многое такое, о чомъ Клэра нсколько часовъ назадъ сочла бы почти невозможнымъ говорить съ своимъ кузеномъ. Она разсказала ему о деньгахъ ттки и какъ отослала она назадъ въ это утро чеку стряпчему, она сказала также кое-что о мнніяхъ луди Эйльмеръ и о свомъ собственномъ мнніи о лэди Эйльмеръ. Съ Уиллемъ объ этомъ предмет было всего трудне разсуждать, онъ краснлъ, вертлся на кресл, ходилъ по комнат и не имлъ силъ глядть Клэр въ лицо, когда она говорила съ нимъ. Но она продолжала колоть его этимъ именемъ изъ всхъ имнъ, самыхъ ненавистныхъ для него, и упоминала это имя почти съ упркомъ, на который Уилль чувствовалъ, что ему было бы невеликодушно вторить, но который онъ преувеличилъ бы до брани, если бы далъ языку волю высказать его мысли.

— Я была права, отославъ назадъ деньги — не правда ли, Уилль? Скажите, что я была права, пожалуйста скажите мн, что вы такъ думаете!

— Вы видите, что я не понимаю этого теперь, я не стряпчій.

— Но не нужно быть стряпчимъ, чтобы знать, что я не могла взять денегъ отъ него. Я уврена, что вы это чувствуете.

— Если человкъ долженъ, разумется, онъ обязанъ заплатить.

— Но онъ не долженъ мн этихъ денегъ, Уилль. Это онъ сдлалъ изъ великодушія.

— Вы не нуждаетесь, ни въ чьмъ великодушіи.

Тутъ онъ подумалъ, что Клэра должна же зависть отъ чьего-нибудь великодушія, пока она не выйдетъ замужъ, и ему хотлось объяснить ей, что вс, что онъ иметъ, было къ ея услугамъ, но онъ не зналъ какъ объяснить, что онъ не имлъ намренія воспользоваться наслдствомъ, что, Бельтонское помстье будетъ принадлежать ей какъ законной наслдниц ея отца. Но онъ думалъ, что еще не настала минута объяснять это и что ему лучше ограничиться попыткою растолковать ей, что ей ненужна никакая посторонняя помощь.

— Въ денежныхъ длахъ, сказалъ онъ: — вы должны обращаться ко мн — это разумется само собой. Насчотъ другихъ длъ я увижусь съ Гриномъ. Мы съ Гриномъ друзья, мы это ршимъ.

— Я не объ этомъ говорила, Уилль.

— Но я объ этомъ говорю. Въ такихъ длахъ мущина долженъ дйствовать по своему собственному разсужденію. Мы съ вашимъ отцомъ понимали другъ друга.

— Онъ не имлъ намренія, чтобы я принимала ваше одолженіе.

— О! одолженіе — гадкое слово и я терпть его не могу. Вы приняли меня какъ вашего брата и я намренъ дйствовать какъ братъ.

Это слово почти засло въ его горл, но онъ наконецъ выговорилъ его свирпымъ тономъ, причину и значеніе котораго Клэра поняла.

— Вс денежныя дла должны быть ршены мною, продолжалъ Уилль: — за этимъ я и пріхалъ.

— Не за этимъ однимъ, Уилль…

— Для того, чтобы быть полезнымъ въ этомъ отношеніи, хочу я сказать.

— Вы пріхали навстить меня, потому что вы знали, что вы мн нужны. А что касается денегъ, то я не имю притязанія ни на кого. Ни одно существо на свт не было такъ одиноко, какъ я. Но я не буду говорить объ этомъ.

— Не сказали ли вы, что вы будете обращаться со мною какъ съ братомъ?

— Я не хотла этимъ сказати, что я буду вамъ въ тягость.

— Я знаю что я хотлъ сказать, и этого достаточно.

Бельтонъ пробылъ у Клэры нсколько часовъ и объяснилъ ей нкоторые свои планы. Онъ сказалъ, что онъ останется около недли и Клэра, разумется, принуждена была просить его остаться въ дом — въ томъ дом, который теперь принадлежалъ ему, но онъ отказался отъ этого, прямо высказавъ причину.

— Капитану Эйльмеру это не понравится, а я полагаю вы обязаны думать о томъ, что ему нравится или не нравится.

— Я не знаю по какому праву капитану Эйльмеру могло бы это не понравиться, отвчала Клэра.

Но вс-таки она поняла эту причину и не настаивала на приглашеніи. Уилль объявилъ, что онъ останется въ Редикотской гостинниц и будетъ прізжать въ Бельтонъ каждый день, потомъ онъ сдлалъ вопросъ шопотомъ о послдней печальной церемоніи и, получивъ отвтъ, ушолъ. объявивъ о свомъ намреніи зайти къ полковнику Эскертону.

Слдующіе три дня прошли довольно безпокойно для Уилля Бельтона. Главной квартирой его была маленькая Редикотская гостинница, и онъ здилъ взадъ и впердъ изъ гостинницы въ помстье, которое теперь принадлежало ему. Каждый день видлся онъ съ полковникомъ Эскертономъ, который показался ему вжливымъ и пріятнымъ человкомъ и который радъ былъ бы освободиться отъ непріятной обязанности, принятой имъ на себя, но въ то же время и готовъ продолжать свои услуги, если он потребуются отъ него. Но мистриссъ Эскертонъ Уилль не видалъ, онъ даже и не говорилъ съ нею посл своего перваго прізда въ замокъ.

Потомъ насталъ день похоронъ и посл этой церемоніи Бельтонъ воротился съ своей кузиной въ домъ. Старый сквайръ не оставилъ завщанія, когда онъ умеръ, у него не осталось ничего, что онъ могъ бы завщать. Мбель въ дом, истртые ковры и старинныя кресла принадлежали Клэр, но, кром этого, она не имла ничего и отецъ не имлъ возможности дать ей что-нибудь. Она была одна на свт, безъ копейки за душой и съ убжденіемъ въ сердц, что она должна разойтись съ Фредерикомъ Эйльмеромъ и съ чувствомъ относительно своего кузена, которое она едва могла анализировать, но которое говорило ей, что она не можетъ хать въ домъ его въ Норфольк, или жить съ нимъ въ Бельтонскомъ замк, или положиться на него такъ, какъ положилась бы на настоящаго брата.

Въ тотъ самый день, когда отецъ ея былъ похороннъ, Клэра принесла Уиллю письмо съ просьбою прочесть его и сказать что она должна длать. Письмо было отъ лэди Эйльмеръ съ приглашеніемъ пріхать въ замокъ Эйльмеръ. Къ нему было приложено, какъ читатель можетъ быть вспомнитъ, письмо отъ капитана Эйльмера. Объ этомъ, разумется, Клэра сообщила своему кузену, но не сочла нужнымъ показать письмо одного соперника другому. Письмо лэди Эйльмеръ было холодно, но въ то же время указывало Клэр ршительную необходимость принять приглашеніе.

‘Мн кажется вы непремнно согласитесь со мною, милая миссъ Эмедрозъ, говорилось въ письм: ‘что въ этихъ необыкновенныхъ и непріятныхъ обстоятельствахъ это единственный домъ, въ которомъ приличіе позволяетъ вамъ найти убжище.

— Почему же не богадльня? сказала Клэра своему кузену, примтивъ, что глаза его дошли до этой страницы. Онъ сердито покачалъ головой, но не сказалъ ничего, а когда кончилъ письмо, сложилъ его и молча подалъ Клэр.

— Что мн длать? спросила Клэра.— Вы сказали мн, чтобы я обращалась къ вамъ за совтомъ во всмъ.

— Вы должны сами это ршить.

— Вы не хотите посовтовать мн? Вы не хотите сказать права ли она?

— Я полагаю, что она права.

— Такъ мн лучше хать?

— Если вы намрены выйти за капитана Эйльмера, вамъ лучше хать.

— Я съ нимъ помолвлена.

— Когда такъ, вамъ лучше хать.

— Но я не хочу покоряться ея тиранству.

— Обвнчайтесь тотчасъ и вамъ придтся покоряться только ему. Я полагаю, вы къ этому приготовлены.

— Не знаю. Я не люблю тиранства.

Онъ помолчалъ, смотря на не, а потомъ отвчалъ:

— Я не тиранилъ бы васъ, Клэра..

— О, Уилль, Уилль! не говорите такимъ образомъ, не уничтожайте всего.

— Что же я долженъ говорить?

— Что говорили бы вы вашей сестр, если бы ваша родная сестра спрашивала у васъ совта въ подобномъ затрудненіи? Если бы ваша сестра пришла къ вамъ и разсказала вс затрудненія вы посовтовали бы ей, вы не сказали бы такихъ словъ, которыя сдлали бы хуже эти затрудненія для нея.

— Тогда было бы совсмъ другое.

— Но вы сказали, что вы будете моимъ братомъ.

— Какъ могу я знать что вы чувствуете къ этому человку? Мн кажется, что вы и ненавидите и боитесь, а иногда и презираете его.

— Ненавижу его! Нтъ.

— Обратитесь же къ нему и спросите его что вамъ лучше длать. Не спрашивайте меня.

Онъ торопливо вышелъ изъ комнаты и хлопнулъ дверью, но не усплъ онъ сойти съ лстницы, какъ вспомнилъ церемонію, на которой онъ присутствовалъ и какъ одинока была Клэра на свт, и воротился къ ней.

— Извините, Клэра, сказалъ онъ: — я вспыльчивъ, но я долженъ быть скотъ, если выказалъ вамъ мою вспыльчивость въ такой день. На вашемъ мст я принялъ бы приглашеніе лэди Эйльмеръ, просто поблагодаривъ е самымъ обыкновеннымъ образомъ. Потомъ я похалъ бы и посмотрлъ какова она. Вотъ какой совтъ подалъ бы я моей сестр.

— Я поду, хоть только для того, что вы посовтовали мн.

— Что касается дома, скажите ей, что у васъ есть вашъ собственный домъ — въ Бельтонскомъ замк, изъ котораго никто не можетъ васъ выгнать и куда никто не можетъ войти безъ вашего позволенія. Этотъ домъ принадлежитъ вамъ.

Прежде чмъ она успла ему отвчать, онъ вышелъ изъ комнаты и она прислушивалась къ его тяжолымъ шагамъ, когда онъ вышелъ черезъ переднюю въ парадную дверь.

Онъ прошолъ черезъ паркъ въ калитку сада полковника Эскертона. Было много разныхъ предметовъ, по которымъ полковникъ и Бельтонъ должны были находиться въ сношеніяхъ относительно смерти сквайра и найма коттэджа, такъ что они сдлались почти коротки между собой. Бельтону не нужно было сказать ничего особеннаго полковнику Эскертону, котораго онъ видлъ даже недавно на похоронахъ, но ему хотлось облегчить себя поговорилъ съ кмъ-нибудь прежде чмъ онъ воротится къ своему одиночеству въ Редикотской гостинниц. Полковника не было дома и горничная спросила его не желаетъ ли онъ видть мистриссъ Эскертонъ. Когда онъ сказалъ, что не хочетъ безпокоить е, горничная отвчала, что ея госпожа желаетъ говорить съ нимъ, и ему не оставалось боле ничего какъ пройти въ гостиную.

— Я желала видть васъ на минуту, сказала мистриссъ Эскертонъ, кланяясь ему, по не протягивая руки: — чтобы спросить васъ какъ вы нашли вашу кузину.

— Она кажется здорова.

— Полковникъ Эскертонъ видлъ е чаще, чмъ я, посл смерти ея отца и онъ находитъ, что она нездорова.

— Я этого не нахожу. Только, разумется, она не весела.

— Конечно. Какъ ей быть веслой? Но полковникъ находитъ, что она иметъ такой изнурнный видъ. Я надюсь, что вы извините меня, мистеръ Бельтонъ, по я люблю е такъ, что не могу оставаться въ неизвстности на счотъ ея будущности. Ршено что-нибудь?

— Она детъ въ замокъ Эйльмеръ.

— Въ замокъ Эйльмеръ! Не-уже-ли? Сейчасъ?

— Очень скоро. Лэди Эйльмеръ пригласила е.

— Лэди Эйльмеръ? Стало быть я полагаю…

— Что вы полагаете?

— Я не думала, чтобы она похала въ замокъ Эйльмеръ — хотя это самое лучшее, что она можетъ сдлать. Она, кажется, не любитъ Эйльмеровъ, то-есть лэди Эйльмеръ. Но я полагаю… она поступаетъ хорошо?

— Она поступаетъ хорошо, если это ей пріятно.

— Она находится въ такихъ жестокихъ обстоятельствахъ — не правда-ли? Какъ иначе можетъ она поступить? Мн такъ жаль е! Я думаю, мн не нужно говорить вамъ, мистеръ Бельтонъ, что она была бы дорогою гостьею здсь, но я не смю просить е къ намъ.

Она сказала это тихимъ голосомъ и не смотря на Уилльяма Бельтона. Сначала она опустила глаза въ землю, потомъ подняла ихъ на окно, но вс не смла встртиться глазами съ Уиллемъ.

— Я право не знаю, неловко сказалъ Бельтонъ.

— Вы знаете, я надюсь, что я очень е люблю.

— Е вс любятъ, сказалъ Уилль.

— И вы также, мистеръ Бельтонъ?…

— Да! я люблю, какъ… сестру.

— И, какъ вашей сестр, вы позволили бы ей переселиться сюда — къ намъ?

Онъ молчалъ нсколько времени и думалъ, а она терпливо ждала его отвта, но она заговорила опять прежде чмъ онъ отвтилъ ей:

— Я знаю, что вамъ извстна вся моя исторія, мистеръ Бельтонъ.

— Я не разсказалъ бы е ей, если вы подразумваете это, если бы она была моя сестра. Если бы она была моей женой я разсказалъ бы ей.

— Почему же?

— Потому-что я былъ бы увренъ, что это не сдлаетъ ей вреда.

— Я вижу, что вы можете быть великодушны, мистеръ Бельтонъ. Но она знаетъ вс, также какъ и вы.

— Я ей не говорилъ.

— И я не говорила, но я сдлала бы это, если бы капитанъ Эйльмеръ не опередилъ меня. Теперь скажите мн, могу ли я просить е переселиться сюда?

— Это будетъ безполезно, такъ какъ она детъ въ замокъ Эйльмеръ.

— Но она детъ туда просто для того, чтобы найти домъ, не имя никакого другого.

— Нтъ, мистриссъ Эскертонъ, не отъ того. У ней есть свои домъ. Бельтонскій замокъ принадлежитъ ей, она можетъ жить тамъ, если хочетъ, и никто не можетъ сказать ей ни слова. Ей ненужно хать въ замокъ Эйльмеръ для того, чтобы имть домъ.

— Вы хотите сказать, что вы отдадите ей этотъ домъ на время?

— Это ея домъ.

— Я васъ не понимаю, мистеръ Бельтонъ.

— Это ничего не значитъ, мы не будемъ боле говорить объ этомъ.

— И вы думаете, что ей пріятно хать къ лэди Эйльмеръ?

— Какъ могу я знать что ей пріятно?

Наступило новое молчаніе, прежде чмъ мистриссъ Эскертонъ опять заговорила:

— Я могу сказать вамъ одно: она его любитъ.

— Это ея дло.

— Но ей бы нужно было растолковать, чтобы она хорошенько разузнала свои чувства прежде чмъ погубитъ себя навкъ. Вы не желали бы, чтобы ваша кузина вышла за человка, котораго она не любитъ, потому-что одно время она вообразила будто любитъ его. Вотъ въ чомъ дло, мистеръ Бельтонъ: если она подетъ въ замокъ Эйльмеръ, она выйдетъ за капитана Эйльмира и будетъ всегда несчастной женщиной. Если вы одобрите, чтобы она переселилась сюда на нсколько дней, я думаю, вс было бы поправлено, а она согласилась бы тотчасъ, еслибы вы посовтовали ей.

Бельтонъ ушолъ, не позволивъ себ дать отвтъ въ эту минуту и разсуждалъ самъ съ собою, возвращаясь въ Редикогъ, разсуждая всей душою, всмъ сердцемъ, всею своею силою. Пока онъ размышлялъ, пошолъ сильный дождь холодный, пронзительный февральскій дождь, ночная темнота спустилась на Уилля, а онъ шолъ по густой грязи сомерсетширскихъ переулковъ, не обращая вниманія ни на погоду, ни на темноту. Передъ нимъ открывалась возможность, посредствомъ которой онъ могъ даже теперь получить чего желалъ. Ему казалось, что онъ видитъ эту возможность, открытую для него политикой этой женщины, которая, какъ онъ примчалъ, сдлалась къ нему дружелюбна. Еще не былъ назначенъ день для этой поздки въ Йоркширъ, и еслибы Клэру можно было убдить перебраться въ коттэджъ и остаться тамъ съ мистриссъ Эскертонъ, то, можетъ быть, этой поздки совсмъ бы не было. Бельтонъ понималъ, что этотъ поступокъ со стороны Клэры смертельно оскорбилъ бы всхъ Эйльмеровъ. Это тиранство, о которомъ Клэра говорила съ такимъ опасеніемъ, обнаружилось бы безъ всякой сдержанности и союзъ съ Эйльмерами прекратился бы. Но если Клэра подетъ въ замокъ Эйльмеръ, для него не остатся никакой надежды, тогда и его и ея судьба будетъ ршена. Въ этомъ план, но его мннію, не было ничего неблагороднаго. Почему Клэр не перехать въ домъ мистриссъ Эскертонъ? что могло быть естественне этого въ такое время? Если бы она въ самомъ дл была его сестра, онъ не отговаривалъ бы е, еслибы она этого желала. Онъ говорилъ себ, что этой женщин должно простить ея вину и что это прощеніе должно быть полное. Если Эйльмеры имли бы безразсудство поссориться съ Клэрой за это, то пусть ихъ ссорятся. Мистриссъ Эскертонъ говорила ему, что Клэра не любила капитана Эйльмера — можетъ быть, и если это было такъ, то какое большее одолженіе могъ онъ сдлать ей, какъ дать случай избавиться отъ такого союза?

Весь слдующій день онъ оставался въ Гедикот, думая, сомнваясь, усиливаясь примирить свои желанія и свою совсть. Цлый день шолъ дождь, и Уилльямъ, сидя одинъ и куря въ неудобной гостинниц, говорилъ себ, что его удерживаетъ дождь — но въ сущности не дождь удерживалъ его. Если бы онъ ршился употребить вс силы, чтобы не допустить этой поздки въ Йоркширъ, или если бы онъ ршился способствовать ей, я думаю, что онъ отправился бы въ Бельтонъ, не очень опасаясь дождя. На второй день посл похоронъ онъ отправился въ Бельтонъ, потому-что ршился. Если Клэра его послушаетъ, то она должна выказать свою независимость относительно лэди Эйльмеръ и остаться нсколько дней у Эскертоновъ прежде чмъ отправиться въ Йоркширъ, и увдомить лэди Эйльмеръ объ этомъ свомъ намреніи.

— Если она дйствительно любитъ этого человка, говорилъ себ Уилль: — она подетъ тотчасъ, несмотря на мои слова. Если она не подетъ, значитъ я е спасъ.

— Какъ вы жестоки, что не были вчера! сказала Клэра, какъ только увидала его.

— Шолъ сильный дождь, отвчалъ онъ.

— Такіе люди, какъ вы, мало обращаютъ вниманія на дождь, но только въ такомъ случа, когда вамъ надо выйти по длу — или удовольствію.

— Вамъ не надо быть такою строгою. Дло въ томъ, что я имю большое безпокойство.

— Что можетъ безпокоить васъ, Уилль? Я думала, что вс безпокойства на моей сторон.

— Я полагаю, каждый думаетъ, что его сапогъ крпче жмтъ.

— Я думаю, что вамъ сапогъ не можетъ крпко жать. Иногда, когда я думаю о васъ, мн кажется, что вы олицетвореніе счастья и благоденствія.

— Я самъ этого не вижу — вотъ и вс. Вы писали къ лэди Эйльмеръ, Клэра?

— Писала, но еще не отослала письма. Я не буду посылать никакихъ писемъ, пока не покажу ихъ вамъ, такъ какъ вы мой повренный и совтникъ. Вотъ, прочтите. Мн кажется, что ничего не могло быть боле вжливо или мене смиренно.

Онъ взялъ письмо и прочолъ его. Клэра просто выражала согласіе принять предложеніе лэди Эйльмеръ и просила ея сіятельство назначить день. О капитан Эйльмер не упоминалось въ письм.

— И вы думаете, что такъ будетъ лучше? сказалъ онъ.

Его голосъ совсмъ не походилъ на его обыкновенный голосъ, когда онъ сказалъ это. Въ его тон не доставало той самоувренности, которая всегда слышалась въ его голос, даже когда е не доставало въ словахъ.

— Я думаю, что это вашъ собственный совтъ, сказала она.

— Ну да, то-есть я самъ не знаю. Вы не подете ране чмъ черезъ недлю, я полагаю.

— Можетъ быть черезъ недлю.

— Я до-тхъ-поръ, что вы будете длать?

— Что я буду длать?

— Да, гд вы намрены остаться?

— Я думала, Уилль, что вы, можетъ быть, позволите мн остаться здсь.

— Позволю вамъ! О Боже! Передъ лицомъ неба я желаю сдлать для васъ вс самое лучшее, не думая о себ, если только это будетъ зависть отъ меня.

— Я никогда не сомнвалась въ васъ и никогда не буду. Посл Бога я больше всхъ врю вамъ, врю, Уилль, врю!

Онъ прошолся по комнат разъ шесть прежде чмъ заговорилъ опять, а она стояла у стола и смотрла на него.

— Желала бы я знать, что тревожитъ васъ, сказала она.

На это онъ не отвчалъ, но продолжалъ ходить, пока она подошла къ нему и, положивъ об руки на его руку, сказала:

— Лучше будетъ, Уилль, если я поду — не правда ли? Скажите мн это. Я чувствую, что это будетъ лучше.

Онъ пересталъ ходить и смотрлъ на Клэру нсколько секундъ, оставаясь совершенно неподвиженъ, а потомъ заключилъ е въ свои объятія и, прижавъ крпко къ своей груди, цаловалъ ея щоки, лобъ, губы и глаза. Его воля была такъ сильна, сила такъ велика, а движенія такъ быстры, что она не могла вырваться отъ него, пока онъ не выпустилъ е, она даже не боролась — такъ была она удивлена и такъ скоро выпущена. Но въ ту минуту, какъ онъ оставилъ е, онъ увидалъ, что лицо ея пылало, а слзы струились изъ глазъ. Она стояла съ минуту дрожа, сжавъ руки и съ такимъ выраженіемъ презрнія на губахъ и на лбу, какого онъ никогда не видалъ прежде, а потомъ она бросилась на диванъ и, закрывъ лицо руками, громко зарыдала, между тмъ какъ вс ея тло дрожало отъ судорожныхъ движеній. Онъ наклонился къ ней съ раскаяніемъ, не зная что длать, какъ заговорить. Вс идеи о его план вылетли изъ головы его теперь. Онъ оскорбилъ е навсегда. Какая теперь польза въ какомъ бы то ни было план? Онъ возненавидлъ себя за этотъ планъ. Несчастье и безславіе настоящей минуты случилось съ намъ, потому-что онъ думалъ боле о себ, чмъ о ней. Только нсколько минутъ назадъ она говорила ему, что посл Бога она ему вритъ больше всхъ, а въ эти нсколько минутъ онъ показалъ себя совершенно недостойнымъ этого доврія и совершенно его уничтожилъ. Но онъ не могъ оставить ее, не заговоривъ съ нею.

— Клэра, сказалъ онъ:— Клэра…

Но она не отвчала ему.

— Клэра, вы не хотите говорить со мной! Вы не хотите позволить мн просить васъ простить мн?

Но она только рыдала. Мы можемъ сказать, что для нея въ эту минуту рыдать было легче, чмъ говорить. Какъ ей простить такое большое оскорбленіе? Какъ ей сердиться на такую страстную любовь?

Но онъ не могъ вчно стоять тутъ неподвижно и ничего не говорить, между тмъ какъ она лежала отвернувшись отъ него. Онъ долженъ былъ какъ-нибудь выйти изъ комнаты, но онъ не могъ этого сдлать даже въ своей настоящей немилости, не простившись съ нею.

— Можетъ-быть мн лучше уйти и оставить васъ, сказалъ онъ.

Наконецъ послышался голосъ.

— О Уилль! зачмъ вы сдлали это? Зачмъ вы поступили со мною такъ дурно?

Когда онъ въ послдній разъ видлъ ея лицо, губы выражали презрніе, но теперь въ голос ея презрнія не слышалось.

— Зачмъ? зачмъ? зачмъ?

Въ самомъ дл зачмъ? разв только для того, чтобы она знала всю глубину его страсти.

— Если вы простите мн, Клэра, я никогда не оскорблю васъ опять, сказалъ онъ.

— Вы оскорбили меня. Что мн сказать? Что мн длать? У меня нтъ другого друга.

— Я негодяй — я это знаю.

— Я не подозрвала, что вы можете быть такъ жестоки. О Уилль!..

Но прежде чмъ онъ ушолъ, она сказала ему, что она простила его и прочла торжественную и кроткую проповдь о вред поддаваться минутному впечатлнію. Ея тихія и серьбзныя слова раздавались въ ушахъ его какъ божественные звуки, но когда она сказала ему, красня при этомъ, о грх его страсти, и каковъ былъ бы ея грхъ, если бы она позволила е, онъ плакалъ какъ ребнокъ слезами, которыя, конечно, были слезами невинности. Она очень разсердилась на него, но я думаю, что, по окончаніи своей проповди, она полюбила его еще боле прежняго.

Не было боле рчи объ ея отъзд въ замокъ Эйльмеръ и о приглашеніи мистриссъ Эскертонъ перейти въ коттэджъ. Письмо къ лэди Эйльмеръ было послано и условились, что Уилль останется въ Редикот до полученія отвта изъ Йоркшира, а потомъ проводитъ Клэру въ Лондонъ. Прощаясь съ нимъ въ этотъ день, она могла съ прежнимъ искреннимъ дружелюбіемъ протянуть ему руку и назвать его ‘Уилль’ прежнимъ искреннимъ любящимъ тономъ. А онъ — онъ могъ принять эти знаки ея о прощеніи такъ, какъ-будто онъ ихъ не заслужилъ.

Возвращаясь въ Редикотъ, онъ поклялся себ, что никогда не будетъ любить никакой женщины, кром нея — даже если она сдлается женою капитана Эйльмера.

ПОСЛДНІЙ ДЕНЬ ВЪ БЕЛЬТОН.

Съ слдующей почтой былъ получонъ отвтъ отъ лэди Эйльмеръ, назначавшій день поздки Клэры въ Йоркширъ, письмо отъ капитана Эйльмера, въ которомъ онъ увдомлялъ, что встртитъ Клэру въ Лондон и отвезтъ е въ замокъ Эйльмеръ.

‘Въ парламент засданія, писалъ онъ ‘и слдовательно я не могу располагать моимъ временемъ, но я не могу также допустить, чтобы ваше первое свиданіе съ моею матерью произошло въ мо отсутствіе.

Вс это было очень хорошо, но въ конц письма были предостереженія не очень хорошія.

‘Я увренъ, милая Клэра, что вы вспомните на сколько слдуетъ уважать лта, характеръ и положеніе моей матери. Къ нашему супружескому счастью ничего не будетъ не доставать, если вамъ удастся пріобрсти ея привязанность, и моя первая просьба къ вамъ состоитъ въ томъ, чтобы вы старались заслужить ея доброе мнніе’.

Конечно, ничего не было неблагоразумнаго въ такихъ словахъ отъ будущаго мужа къ будущей жен, но Клэра, читая ихъ, качала головой и съ гнвомъ топала ногой. Она не хотла говорить себ словами, но слова, хотя и невысказанныя, были довольно слышны для нея. Она не могла, не хотла подчиняться лэди Эйльмеръ и знала, что изъ этого посщенія выйдутъ непріятности.

Я боюсь, что многія дамы осудятъ миссъ Эмедрозъ, когда я скажу имъ, что она показала это письмо своему кузену Уиллю. Когда молодая женщина, имющая двухъ обожателей, ршается показывать любовныя письма того, съ кмъ она помолвлена, тому, которому она отказала, изъ этого не можетъ выйти ничего хорошаго ни для кого. Но у меня есть два извиненія въ защиту Клэры. Во-первыхъ, любовныя письма капитана Эйльмера не были въ сущности любовными, а дловыми письмами, во-вторыхъ, Клэра учила себя смотрть на Уилля Бельтона какъ на брата и забыть, что онъ когда-то принялъ на себя роль обожателя.

Она такъ учила себя, но не могу сказать, чтобы этотъ урокъ легко было вытвердить, а оскорбленіе, въ которомъ Уилль оказался виновенъ и которое было описано въ послдней глав, сдлало этотъ урокъ легче, но она ршила, что такъ должно быть. Когда она думала объ Уилл, сердце ея очень смягчалось къ нему, а иногда, когда она думала о капитан Эйльмер, сердце ея вовсе къ нему не смягчалось. Но любящія чувства были очень сильны въ ея груди, когда она перечитывала его письма и вспоминала, что онъ не пріхалъ къ ней, но прислалъ ей семьдесятъ-пять фунтовъ для утшенія въ ея несчастьи! Вс-таки онъ долженъ былъ сдлаться ея мужемъ и она хотла исполнить свою обязанность. Что могло бы случиться, если бы Уилль Бельтонъ пріхалъ въ Бельтонскій замокъ прежде чмъ она узнала Фредерика Эйльмера — объ этомъ она тврдо ршилась не думать никогда, и вслдствіе этого мысль эта всегда приходилакъ ней.

— Вы, разумется, будете ночевать одну ночь въ Лондон, сказалъ Уилль.

— Кажется, вы вс это знаете, а я сдлаю какъ вы мн скажете.

— Вы не можете пріхать въ Йоркширъ отсюда въ одинъ день. Гд вы хотите остановиться въ Лондон?

— Почему я могу знать? Дамы, я думаю, иногда ночуютъ и въ гостинниц?

— О да! Я могу написать и велть приготовить для васъ комнату.

— Вотъ это затрудненіе прекращено, сказала Клэра.

Но въ мнніи Бельтона это затрудненіе было прекращено не совсмъ. Капитанъ Эйльмеръ, разумется, будетъ въ Лондон въ этотъ вечеръ и для Уилля былъ вопросъ: обязанъ ли онъ сказать проклятому скоту — я боюсь, что Бельтонъ такъ называлъ капитана въ своихъ монологахъ — гд Клэра остановится? Или будетъ достаточно, что онъ, Уилль, передастъ е врагу на станціи желзной дороги на слдующее утро. Вс запутанности этого вопроса явились въ воображеніи Уилля. Какъ онъ заботился бы о томъ, чтобы ей въ гостинниц было удобно! Съ какимъ удовольствіемъ заказалъ бы онъ обдъ для двоихъ! Какъ внимательно окружилъ бы онъ е попеченіями, доходящими почти до обожанія, попеченіями, которыми такіе мущины, какъ Уилль Бельтонъ, способны окружать всхъ женщинъ въ исключительныхъ обстоятельствахъ, когда обыкновенная рутина жизни была нарушена! Если бы она была просто его кузина и если бы онъ никогда не смотрлъ на не иначе, съ какимъ счатьемъ сдлалъ бы она вс это! Теперь же онъ сдлаетъ это съ такимъ терпніемъ и съ такой любезностью, какія только находятся въ его власти. Онъ это сдлаетъ, хотя будетъ помнить каждую минуту о горечи передачи, которую онъ такъ скоро принужднъ будетъ сдлать. Но онъ сомнвался, не лучше ли будетъ для Клэры, чтобы эта передача случилась на другое утро. Онъ отвезтъ е въ Лондонъ, потому что такимъ образомъ онъ можетъ быть полезенъ, а потомъ удетъ и спрячется.

— Сказалъ капитанъ Эйльмеръ, гд онъ встртитъ васъ? спросилъ Уилль посл нкотораго молчанія.

— Разумется, я должна написать ему объ этомъ.

— Онъ явится къ вамъ тотчасъ, какъ вы прідете въ Лондонъ?

— Онъ ничего не сказалъ объ этомъ. Онъ, вроятно, будетъ въ Нижней Палат, или занятъ въ какомъ-нибудь другомъ мст. Но зачмъ вы спрашиваете? Вы торопитесь поскоре ухать изъ Лондона?

— О нтъ!

— Или, можетъ быть, вы имете друзей, которыхъ вы желаете видть? Пожалуйста не стсняйтесь, я не хочу вамъ мшать.

Бельтонъ посмотрлъ на не съ упрекомъ, прежде чмъ отвчалъ:

— Я только думалъ о томъ, что было бы удобне для васъ. Мн не съ кмъ видться, нечего длать, некуда хать.

Тогда Клэра поняла вс и сказала, что она напишетъ капитану Эйльмеру и попроситъ его пріхать къ нимъ въ гостинницу.

Клэра ршила, что она увидится съ мистриссъ Эскертонъ передъ отъздомъ, и такъ какъ эта дама въ замокъ не приходила, Клэра зашла въ коттэджъ и взяла съ собой кузена. Бельтонъ былъ въ коттэдж раза два посл того, какъ мистриссъ Эскертонъ объяснила ему какимъ образомъ можно бы уничтожить эйльмерскій союзъ, но тамъ всегда былъ полковникъ Эскертонъ и о прежнемъ разговор не было и помину. Полковника Эсксртона теперь тамъ не было и Бельтонъ почти боялся, что будутъ сказаны слова, которыя онъ не зналъ какъ слушать.

— Итакъ вы узжаете? сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Да, мы демъ завтра, отвчала Клэра.

— Я думаю не о поздк въ Лондонъ, продолжала мистриссъ Эскертонъ: — а объ опасностяхъ и лишеніяхъ вашей дальнйшей поздки на сверъ.

— Я доду очень хорошо. Я не боюсь, что кто-нибудь състъ меня.

— Есть разные способы съдать людей — не такъ ли, мистеръ Бельтонъ?

— Насчотъ ды я не знаю, но есть много способовъ надость людямъ, отвчалъ онъ.

— Мн кажется, что въ Эйльмерскомъ замк будетъ многое въ этомъ род. О сэр Энтони ничего не слыхать, но я воображаю лэди Эйльмеръ ужасной женщиной.

— Я думаю, что я съумю поддержать себя, сказала Клэра.

— Надюсь, надюсь, повторила мистриссъ Эскертонъ.— Не знаю, удастся ли вамъ это или нтъ, но я знаю каковъ будетъ результатъ, если вамъ удастся.

— Этого я не знаю сама.

— Врю. Вы дете въ Йоркширъ одна?

— Нтъ, капитанъ Эйльмеръ встртитъ меня въ Лондон.

Мистриссъ Эскертонъ посмотрла на Бельтона, но не отвчала, и потомъ она не говорила ничего боле о поздк Клэры. Она взглянула на Бельтона такъ, что онъ понялъ, что она длаетъ ему выговоръ, зачмъ онъ не привлъ въ исполненіе маленькій планъ, приготовленный для него. Но онъ возненавидлъ этотъ планъ и почти возненавидлъ мистриссъ Эскертонъ за то, что она предложила его. Онъ уврилъ себя, что онъ долженъ думать только о благополучіи Клэры и сказалъ себ, что онъ не довольно силнъ ни намреніемъ, ни умомъ, чтобы придумывать планы для ея благополучія. Она лучше способна устроить вс для себя, чмъ онъ способенъ устроить для нея. Если она любитъ этого ‘проклятаго скота’, пусть она выходитъ за него, только… вотъ въ этомъ заключалось единственное затрудненіе — только онъ не могъ заставить себя думать, чтобы ей было возможно любить его.

— Вы врно никогда уже не увидите опять этого мста? спросила мистриссъ Эскертонъ посл продолжительнаго молчанія.

— Я надюсь, что буду видть очень часто, отвчала Клэра.— Почему мн не видть? Оно не выходитъ изъ нашей фамиліи…

— То-есть оно будетъ принадлежать вашему кузену…

— А кузены могутъ быть также далеки, какъ посторонніе, хотите вы сказать, но мы съ Уиллемъ не таковы — не такъ ли, Уилль?

— Я право не знаю каковы мы, сказалъ онъ.

— Не-уже-ли вы хотите сказать, что вы бросите меня? Дло въ томъ, мистриссъ Эскертонъ, что я не намрена позволить себя бросать. Я считаю его моимъ братомъ и намрена уцпиться за него какъ сестра.

— Вы врно не воротитесь сюда до вашей свадьбы, сказала мистриссъ Эскертонъ.

Это были ужасныя слова и могли быть извинены только на томъ основаніи, что говорившая искренно желала сдлать то, что, по ея мннію, могло принести пользу тмъ, къ кому она обращалась.

— Разумется, вы дете теперь на вашу свадьбу.

— Вовсе нтъ, отвчала Клэра.— Какъ вы можете говорить мн такимъ образомъ такъ скоро посл смерти моего отца? Это упркъ мн, зачмъ я пришла даже сюда.

— Я не намрена упрекать, какъ вамъ хорошо извстно, я хочу только сказать, что если вы не останетесь въ Йоркшир до вашей свадьбы, куда же вы намрены отправиться пока?

— Мои планы еще не ршены.

— Она можетъ жить въ этомъ дом, если хочетъ, сказалъ Уилль.— Здсь никого другого не будетъ. Домъ принадлежитъ ей, она можетъ длать съ нимъ что хочетъ.

— Врядъ ли она прідетъ сюда для того, чтобы быть одной.

— Я не хочу подвергаться разспросамъ, милая моя, сказала Клэра добродушно.— Разумется, я одинокая женщина и подвержена разнымъ невыгодамъ. Можетъ быть у меня еще нтъ плана на будущее время, а если и есть планы, то можетъ быть я не намрена разсказывать ихъ.

— Мн лучше тотчасъ приступить къ длу, сказала мистриссъ Эскертонъ.— Если… если… если вы будете расположены, пожалуйста прізжайте къ намъ. Вы будете у насъ дорогой гостьей. Трудно говорить объ этомъ, хотя вы оба понимаете вс также, какъ и я. Я не могу настаивать на свомъ приглашеніи, какъ всякая другая женщина.

— Вы можете, энергически сказала Клэра: — разумется вы можете.

— Могу? Когда такъ я приглашаю. Милая Клэра, прізжайте къ намъ.

Говоря такимъ образомъ, мистриссъ Эскертонъ встала на колна возл своей гостьи.

— Мистеръ Бельтонъ, скажите ей, что когда ей надостъ величіе Эйльмерскаго замка, она можетъ пріхать сюда.

— Я ничего не знаю о величіи Эйльмерскаго замка, вдругъ сказалъ Уилль.

— Но она можетъ пріхать сюда — можетъ?

— Она не будетъ спрашивать моего позволенія.

— Она говоритъ, что вы ея братъ. Чьего же позволенія будетъ она спрашивать?

— Онъ знаетъ, что я скоре спрошу его позволенія, чмъ всякаго другого, сказала Клэра.

— Вотъ видите, мистеръ Бельтонъ. Теперь вы должны сказать, что она можетъ пріхать или не можетъ.

— Я не скажу ничего. Она знаетъ что ей длать гораздо лучше, чмъ я могу сказать ей.

Мистриссъ Эскертонъ вс стояла на колнахъ и опять обратилась къ Клэр:

— Вы слышите, что онъ говоритъ, что вы скажете сами? Прідете вы къ намъ, то-есть, если это будетъ для васъ удобно?

— Я не даю общанія, но я не вижу причины почему бы мн не пріхать.

— И я должна удовольствоваться этимъ? Ну, я удовольствуюсь.

Она встала.

— Для такой женщины, какъ я, и этого очень много, продолжала она.— Позвольте мн сказать вамъ, мистеръ Бельтонъ, что я могу быть вамъ признательна, хотя вы не можете быть любезны ко мн.

— Надюсь, что я не былъ нелюбезенъ, отвчалъ онъ.

— Я не могу сдлать вамъ комплимента. Но вы показали мн нчто гораздо лучше любезности, такъ что я могу простить васъ. Вы знаете, какъ я желаю вамъ счастья.

За этимъ Клэра встала проститься и нжность объятій обихъ женщинъ загладила неловкость предыдущаго разговора.

— Богъ да благословитъ васъ, моя дорогая! сказала мистриссъ Эскертонъ.— Могу я къ вамъ писать?

— Конечно, отвчала Клэра.

— И вы будете отвчать на мои письма?

— Разумется. Вы должны писать мн обо всемъ, что длается въ Бельтон — особенно о Бесси. Е не надо продавать — не такъ ли, Уилль?

Бесси была корова, которую Бельтонъ ей подарилъ.

— Если вы хотите оставить е.

— Я пойду посмотрть е сама, сказала мистриссъ Эскертонъ:— и произнесу мои желанія надъ ея рогами — чтобы случились нкоторыя обстоятельства, желаемыя мною. Прощайте, мистеръ Бельтонъ. Вы можете быть такъ нелюбезны, какъ хотите, но это не сдлаетъ никакой разницы.

Когда Клэра съ кузеномъ вышли изъ коттэджа, они не тотчасъ воротились въ домъ, а обошли вокругъ парка, черезъ кустарникъ, на скалы, гд когда-то произошла между ними замчательная сцена. Они говорили мало дорогою и не сговаривались по какой тропинк идти. Каждый какъ-будто понималъ, что въ ихъ настоящемъ расположеніи духа было много меланхоліи и что это молчаніе было удобне словъ. Но когда они дошли до скалы, Бельтонъ слъ и попросилъ у Клэры позволенія остаться здсь на минуту.

— Не думаю, чтобы я когда-нибудь опять пришолъ на это мсто, сказалъ онъ.

— Вы такой же негодный, какъ мистриссъ Эскертонъ, отвчала Клэра.

— Не думаю, чтобы я когда-нибудь пришолъ на это мсто, повторилъ онъ, очень торжественно произнося эти слова.— По-крайней-мр, я не сдлаю этого добровольно, если только…

— Если только что?

— Если только вы не будете моей женой или не общаете мн этого.

— О Уилль! вы знаете, что это невозможно.

— Стало быть невозможно, чтобы я опять пришолъ сюда.

— Вы знаете, что я помолвлена съ другимъ.

— Разумется, знаю. Я не прошу васъ разойтись съ вашимъ женихомъ. Я просто говорю вамъ, что несмотря на эту помолвку, я люблю васъ такъ, какъ любилъ прежде, чмъ вы были помолвлены. Я имю право высказать вамъ правду.

Какъ-будто она не знала этого и безъ его теперешнихъ словъ!

— Здсь я сказалъ вамъ, что я васъ люблю. Теперь я повторяю это здсь же, и никогда не приду сюда опять, если не буду въ состояніи говорить того же безпрестанно, безпрестанно, безпрестанно. Вотъ и вс! Мы можемъ теперь продолжать.

Но когда онъ всталъ, она сла, какъ бы не желая оставлять этого мста. Еще была зима и скала была сыра отъ холодныхъ капель съ деревьевъ и мохъ кругомъ былъ мокрый, и лужи образовались въ впадинахъ на поверхности. Она не сказала ничего, когда сла, но онъ, разумется, былъ принужднъ ждать, чтобы она была готова идти съ нимъ.

— Вамъ слишкомъ холодно сидть здсь, сказалъ онъ.— Пойдмте, Клэра, я не хочу, чтобы вы оставались здсь: холодно и сыро.

— Для меня не холодне чмъ для васъ.

— Вы не привыкли къ этому такъ, какъ я.

— Уилль, вы никогда не должны говорить со мною такъ, какъ говорили теперь. Общайте мн, что вы не будете.

— Общаніе безполезно въ подобныхъ вещахъ.

— Это почти повтореніе того, что вы сдлали прежде:— хотя, разумется, это не такъ дурно.

— Вс, что я длаю, дурно.

— Нтъ, Уилль, милый Уилль! Почти вс, что вы длаете — хорошо. Но какая польза можетъ быть для насъ, если вы будете думать о томъ, что никогда не можетъ быть. Не-уже-ли вы не можете думать обо мн какъ о сестр — и только, какъ о сестр.

— Нтъ, не могу.

— Стало быть намъ не слдуетъ оставаться вмст.

— Я ничего не знаю о томъ, что слдуетъ или не слдуетъ. Вы длаете мн вопросъ и, я полагаю, вы не желаете, чтобы я отвчалъ вамъ ложь.

— Разумется, я этого не желаю.

— Вотъ почему я и говорю вамъ правду. Я люблю васъ, какъ всякій другой мущина любитъ любимую имъ двушку, и, насколько я знаю самъ себя, я не буду счастливъ, если вы не будете принадлежать мн.

— О Уилль! какъ это можетъ быть, когда я помолвлена съ другимъ?

— Мн нтъ никакого дла до вашей помолвки. Любитъ ли онъ васъ такъ, какъ я васъ люблю? Если онъ любитъ васъ, зачмъ его нтъ здсь? Если онъ любитъ васъ, зачмъ онъ допускаетъ свою мать обращаться съ вами съ презрніемъ? Если онъ любитъ васъ такъ, какъ я люблю васъ, зачмъ онъ пишетъ къ вамъ такимъ образомъ? Написалъ ли бы я къ вамъ такое письмо? Позволилъ ли бы я оставаться вамъ здсь не пріхавъ къ вамъ, позволилъ ли бы я другому заботиться о васъ? Если бы вы сказали, что вы будете моей женой, оставилъ ли бы я васъ въ одиночеств и горести, а потомъ прислалъ вамъ семьдесятъ-пять фунтовъ для утшенія? Если вы думаете, что онъ любитъ васъ, Клэра…

— Онъ думалъ, что поступаетъ справедливо, когда прислалъ мн деньги.

— Но онъ не долженъ былъ считать это справедливымъ. Нужды нтъ, я не желаю обвинять его, но я знаю — и вы это знаете — что онъ не любитъ васъ такъ, какъ я васъ люблю.

— Что я могу сказать вамъ въ отвтъ?

— Скажите, что вы подождте, пока увидитесь съ нимъ, скажите, что я могу имть надежду… возможность… что если онъ будетъ холоденъ, суровъ, и… и… окажется именно такимъ, какимъ мы его знаемъ — что тогда я могу имть надежду,

— Какъ могу я это сказать, когда я помолвлена съ нимъ? Неуже-ли вы не можете понять, что я дурно длаю, позволяя говорить о нмъ такимъ образомъ?

— Какъ иначе могу я говорить о нмъ? скажите мн это. Вы любите его?

— Да, люблю.

— Я этому не врю.

— Уилль…

— Я этому не врю. Ничто на свт не заставитъ меня поврить этому. Это невозможно — невозможно.

— Вы хотите оскорбить меня, Уилль?

— Нтъ, я не намренъ оскорблять васъ, но я намренъ сказать вамъ правду. Я сказалъ бы вамъ то же самое, если бы дйствительно былъ вашимъ братомъ. Разумется, я не предполагаю, что вы любите кого-нибудь другого — напримръ, меня. Я не такой дуракъ. Но я не думаю, что вы любите его, и я совершенно увренъ, что онъ васъ не любитъ. Вотъ что я думаю, а если я это думаю, какъ же мн не сказать вамъ?

— Вы не имете права думать такія вещи.

— Разв это зависитъ отъ меня? Ну, это вс равно. Я не допущу васъ сидть здсь доле. По-крайней-мр вы теперь поняли, что я никогда боле не приду на это мсто.

Клэра, вставая, чувствовала, что и ей также не слдовало приходить сюда, если только, да… если только…

Они провели вечеръ вмст, не упоминая о сцен на скал. Клэра хотя не согласилась съ мистриссъ Эскертонъ, что узжаетъ навсегда изъ Бельтона, тмъ не мене знала, что это весьма вроятно. Она не имла никакихъ правъ на Бельтонскій замокъ, а вс, что произошло между нею и ея кузеномъ, заставляло е чувствовать, что она ни при какихъ обстоятельствахъ не могла жить здсь. Невроятно было также и то, чтобы она пріхала къ мистриссъ Эскертонъ, какъ он говорили. Если лэди Эйльмеръ будетъ благоразумна — какъ думала Клэра о мистриссъ Эскертонъ, не будетъ и помину въ Эйльмерскомъ замк, и если такъ, разумется, она не оскорбитъ своего будущаго мужа, похавъ въ домъ, котораго онъ не одобряетъ. Если лэди Эйльмеръ не будетъ благоразумна — если она ршится упрекать Клэру за ея дружбу — тогда Клэра думала, что визитъ къ мистриссъ Эскертонъ будетъ возможенъ.

Но она ршилась разстаться съ домомъ, въ которомъ она родилась и провела столько счастливыхъ и несчастныхъ дней, такъ, какъ-будто никогда не увидитъ его опять. Уложивъ вс, до послднихъ старыхъ писемъ, которыми была набита ея письменная шкатулка, она пошла по дому со свчою въ рук какъ будто для того, чтобы еще взглянуть не забыто ли что, тогда какъ въ сущности ей хотлось проститься сердцемъ съ каждымъ уголкомъ, такъ хорошо ей знакомымъ. Когда, наконецъ, она сошла внизъ налить своему печальному кузену чашку чаю, она объявила, что сдлано вс.

— Вы теперь можете приняться за дло, Уилль, сказала она:— и длать что хотите съ старымъ домомъ. Мо вдомство въ нмъ кончилось.

— Не совсмъ, отвчалъ онъ.

Онъ уже говорилъ не какъ отчаянный обожатель: на губахъ его была улыбка, а голосъ веселъ.

— Да, совсмъ. Я отказываюсь отъ моего владычества съ этой минуты.

— Вс это такъ только говорится.

— И длается, однако. Мн нравится въ моей поздк въ Эйльмерскій замокъ именно то, что я могу сдлать тотчасъ то, что иначе я откладывала бы до-тхъ-поръ, пока сдлать это мн было бы непріятно. Мистеръ Бельтонъ, вотъ ключъ отъ погреба. Кажется, мущины всегда смотрятъ на это какъ на дйствительный признакъ владнія. Не совтую вамъ полагаться много на то, что заключается въ нмъ.

Онъ взялъ отъ нея ключъ и не говоря ни слова швырнулъ его черезъ комнату на старый диванъ.

— Если вы не хотите брать его, то по-крайней-мр лучше связали бы его вмст съ другими, сказала Клэра.

— Наврно вы будете знать гд найти его, когда онъ вамъ понадобится, отвчалъ Уилль.

— Онъ мн никогда не понадобится.

— Стало-быть вс-равно гд бы онъ ни лежалъ.

— Но вы не вспомните, Уилль.

— Не думаю, чтобы я имлъ случай вспоминать.

Онъ помолчалъ съ минуту прежде чмъ продолжала.:

— Я уже прежде говорилъ вамъ, что я не намренъ вступать во владніе этимъ мстомъ! я не считаю его своимъ.

— Чь же оно?

— Ваше.

— Нтъ, милый Уилль, оно не мо — вы это знаете.

— Я намренъ, чтобы оно было ваше и слдовательно вамъ лучше положить ключи туда, гд вы будете знать какъ найти ихъ.

Когда Уилль ушолъ, Клэра взяла ключъ и связала его съ другими, которые намревалась отдать старой служанк остававшейся смотрть за домомъ, но посл минутнаго размышленія, она опять вынула ключъ изъ связки и положила его на диванъ, на то самое мсто, куда Уилль его бросилъ.

На слдущее утро они отправились въ путь, на этотъ разъ не въ старой карет изъ Редикота, а въ покойномъ экипаж изъ Таунтона, запряженномъ парой почтовыхъ лошадей, заказанномъ Бельтономъ.

— Мн кажется, стыдно узжать въ послдній разъ не на срой лошади и не съ Джерри, сказала Клэра.

Джерри былъ тотъ кучеръ, съ которымъ она хала въ Таунтонъ, когда старая лошадь упала на дорог.

— Но Джерри и срая лошадь не могли бы отвезти васъ, меня и всю вашу поклажу, возразилъ Уилль.

— Бдный Джерри! я думаю, что такъ, отвчала Клэра: — но вс-таки узжать безъ него значитъ его обидть.

Четверо или пятеро старыхъ арендаторовъ стояло около двери, чтобы проститься съ Клэрой, она всмъ дружески пожала руку. Они по-крайней-мр считали ея отъздъ окончательнымъ. И, разумется, онъ былъ окончательнымъ — она уврила себя въ этомъ въ ту ночь.

Когда они узжали, и полковникъ и мистриссъ Эскертонъ подошли къ двери.

— Онъ не хотлъ отпустить васъ не простившись съ вами, сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Я очень рада пожать ему руку, отвчала Клэра.

Полковникъ сказалъ ей нсколько словъ, а жена его успла въ это время отвести Уилля Бельтона за карету.

— Не отказывайтесь, мистеръ Бельтонъ, сказала она съ жаромъ: — если вы станете настаивать, она еще будетъ ваша.

— Я боюсь что нтъ, отвчалъ онъ.

— Настаивайте какъ мущина, сказала она, пожимая его руку:— если вы это сдлаете, вы доживте до того, что будете благодарить меня за мои слова.

Наконецъ они ухали, и когда Бельтонская деревня осталась позади ихъ, Уилль, взглянувъ въ лицо своей кузины, увидалъ, что глаза ея наполнились слезами и не сказалъ ни слова. Когда они прозжали безобразный красный кирпичный пасторатъ, Клэра на минуту высунулась изъ окна.

— Здсь нтъ никого, сказала она: — кому захотлось бы увидть меня. Если сообразить, что я жила здсь всю жизнь, не правда ли, какъ странно, что такъ немногіе могутъ со мной проститься?

— Люди не любятъ выставлять себя впердъ въ подобныхъ случаяхъ, сказалъ Уиллъ.

— Люди! здсь нтъ никакихъ людей. Никто такъ мало не заботился о нихъ, какъ я. А теперь… но, нужды нтъ, я намрена хорошо устроить мою жизнь — и устрою.

Бельтонъ не хотлъ воспользоваться ея грустью для своихъ выгодъ и они дохали до Таунгонской станціи почти не говоря ни слова.

Разумется, имъ пришлось ждать полчаса и, разумется, это ожиданіе было очень скучное. Для Уилля оно было дйствительно скучно: онъ по своей натур ждать не любилъ. Для Клэры, которая сидла спокойно въ комнат, положивъ ноги на каминную ршотку, скука была не такъ сильна.

— Кучеръ непремнно хотлъ похать за два часа, хотя я ему говорилъ, что мы додемъ въ полтора, сердито сказалъ Уилль.

— Но съ нами могла случиться какая-нибудь задержка на дорог.

— Задержка! какая задержка? Задержки случаются не каждый день.

Наконецъ поздъ пришолъ и они отправились. Для Клэры хотя она была съ своимъ лучшимъ другомъ — я почти могу сказать другймъ, котораго она любила больше всхъ на свт — эта поздка была не совсмъ пріятна, Бельтонъ не хотлъ разговаривать, но такъ какъ онъ не показывалъ желанія и читать, Клэр не хотлось прибгать къ книг, которая лежала въ ея дорожномъ мшк. Уилль сидлъ напротивъ нея, то отворяя окно, то затворяя, какъ, онъ думалъ, лучше понравится Клэр, но имя несчастный и унылый видъ. Въ Суиндон онъ нсколько повеселлъ, заботясь о томъ, чтобы Клэра могла закусить, но это продолжалось только нсколько минутъ. Потомъ онъ опять сдлался молчаливъ до тхъ поръ, пока поздъ прохалъ Слофъ и онъ узналъ, что черезъ полчаса они будутъ въ Лондон. Тогда онъ наклонился къ ней и заговорилъ:

— Это будетъ, вроятно, послдній случай, какой я буду имть сказать вамъ нсколько словъ — наедин.

— Я не думаю этого, Уилль.

— По-крайней-мр долго не придтся. А такъ какъ я имю сказать вамъ кое-что, то лучше скажу теперь. Я многое думалъ объ имніи — о Бельтонскомъ помстьи хочу я сказать, и не хочу брать его себ.

— Это чистый вздоръ, Уилль. Вы должны взять его, такъ какъ оно ваше и не можетъ принадлежать никому другому.

— Я вс обдумалъ и совершенно увренъ, что вс это укрпленіе имнія за мною было несправедливо — радикально несправедливо съ начала до конца. Вы должны понять, что мо особенное уваженіе къ вамъ не иметъ никакого отношенія къ этому. Я сдлалъ бы то же самое еслибы ненавидлъ васъ.

— Не имйте ко мн ненависти, Уилль!

— Вы знаете что я хочу сказать. Я нахожу, что укрпленіе имнія за мною было несправедливо и не хочу этимъ воспользоваться. Въ этомъ нтъ здраваго смысла, чтобы я получилъ вс по милости несчастья бднаго Чарли.

— Но мн кажется, что это не зависитъ ни отъ васъ, ни отъ меня, ни отъ кого, это ваше по закону.

— Слдовательно будетъ недостаточно, если я просто откажусь, не отдавъ вамъ также по закону. Я останусь въ Лондон завтра и дамъ инструкціи мистеру Грину. Я счолъ нужнымъ сказать вамъ объ этомъ, чтобы вы могли это передать капитану Эйльмеру.

Клэра взглянула въ эту минуту на Уилля и, встртившись съ его глазами, заглянула въ ихъ глубину, и когда увидла тамъ всю его любовь и вс его страданія и вс благородство его натуры, сердце ея смягчилось. У ней выступили слзы на глазахъ, несмотря на вс ея усилія, и она отвернулась къ окну.

— Я не могу теперь говорить, сказала она: — право не могу.

— И не кчему говорить объ этомъ, отвчалъ Уилль.

И они боле не говорили ни объ этомъ, ни о другомъ, пока опять не были взяты билеты и поздъ не тронулся. Тогда Уилль сказалъ:

— Передайте это капитану Эйльмеру, милая Клэра.

— Я скажу ему объ этомъ для того, чтобъ онъ зналъ вашу щедрость. Но, разумется, онъ согласится со мною, что такое предложеніе принять нельзя. Это совершенно — совершенно — совершенно невозможно.

— Вамъ лучше сказать ему объ этомъ и не прибавлять ничего боле, или попросите его увидться съ мистеромъ Гриномъ — послзавтра. Онъ мущина и понимаетъ дла, онъ знаетъ, что если я захочу сдлать такое распоряженіе, то оно должно быть сдлано. Вотъ мы и пріхали. Носильщикъ! намъ нуженъ кэбъ. Подите съ нимъ, а я позабочусь о поклаж.

Клэра, садясь въ кэбъ, чувствовала, что ей слдовало съ большей тврдостью отказываться отъ его предложенія. Но можетъ быть лучше будетъ, если она напишетъ къ Уиллю изъ Эйльмерскаго замка и заставитъ Фредерика также написать.

ГОСТИННИЦА У СВЕРНОЙ ЖЕЛЗНОЙ ДОРОГИ.

У дверей гостинницы Сверной желзной дороги Бельтонъ и Клэра встртили капитана Эйльмера. Въ гостинниц были заняты комнаты, потому что они должны были хать съ раннимъ поздомъ на другой день, и капитанъ Эйльмеръ взялся заказать обдъ. Въ этой встрч не было ничего особенно непріятнаго для нашего пріятеля Уилля. Счастливый соперникъ ничего не могъ сдлать боле въ передней гостинницы, какъ протянуть руку своей невст, какъ всякой другой дам, а потомъ предложить ей идти наверхъ и посмотрть свою комнату. Когда онъ сдлалъ это, онъ также протянулъ руку Бельтону, и Уилль, хотя скоре предпочолъ бы отрзать свою руку, былъ принужднъ взять е. Черезъ нсколько минутъ оба стояли вдвоемъ въ гостиной.

— Я полагаю, вамъ было холодно хать, сказалъ капитанъ.

— Не очень, отвчалъ Уилль.

— Изъ Бельтона это довольно длинный путь.

— Не очень длинный.

— Можетъ быть для васъ, но миссъ Эмедрозъ наврно устала.

Бельтонъ разсердился, зачмъ его кузину назвали миссъ Эмедрозъ — чувствуя, что это холодное имя было сказано затмъ, чтобы держать его поодаль. Но онъ точно также разсердился бы, еслибъ Эйльмеръ назвалъ е Клэрой.

— Моя кузина, тврдо сказалъ Уилль:— способна переносить небольшую усталость такого рода безъ всякихъ страданій.

— Я и не предполагалъ, чтобы она страдала, но путешествія всегда скучны, особенно когда приходится хать въ экипаж.. Кажется, вы за двадцать миль отъ станціи.

— Бельтонскій замокъ боле чмъ за двадцать миль отъ Тоунтона.

— Мы за семь миль отъ станціи въ Эйльмерскомъ замк и думаемъ, что это очень далеко.

— Я еще дальше въ Плэстоу.

— О, не-уже-ли? Плэстоу, кажется, въ Норфольк?

— Да, Плэстоу въ Норфольк.

— Я полагаю, вы оставите его теперь и передете въ Сомерсетширъ?

— Совсмъ нтъ. Зачмъ мн оставлять?

— Я думалъ, что можетъ быть… Такъ какъ Бельтонскій замокъ теперь принадлежитъ вамъ…

— Плэстоу боле принадлежитъ мн, чмъ Бельтонъ, если это значитъ что-нибудь — а это не значитъ ничего.

Уилль сказалъ это сердитымъ тономъ, который онъ тотчасъ же постарался загладить.

— У меня очень много скота въ Плэстоу, продолжалъ онъ:— и я не могу оставить его даже еслибы и хотлъ.

— У васъ кажется тамъ хорошая охота, сказалъ капитанъ.

— Что касается куропатокъ, то ни въ какомъ графств нтъ такой отличной охоты ни въ одномъ большомъ помсть.

— Я слишкомъ занятъ, сказалъ капитанъ Эйльмеръ: — чтобы заниматься куропатками. Мы боле цнимъ фазановъ у насъ.

— Вроятно.

— Но житель Норфолька, такъ какъ вы, разумется долженъ охотиться за куропатками.

— Мы принуждены довольствоваться тмъ что у насъ есть,— хотя я думаю, что ни въ одномъ графств нтъ такой дичи, какъ въ Норфольк.

— Оттого-то у васъ охота за лисицами такая ничтожная.

— Ничтожная! почему вы называете е ничтожной?

— Многіе изъ васъ противъ разведенія лисицъ.

— Я вотъ что скажу вамъ, капитанъ Эйльмеръ, я не знаю, съ какою сворою охотитесь вы, но буду держать съ вами пари на пять фунтовъ, что мы убили боле лисицъ въ прошломъ году чмъ вы. Двадцать девять паръ съ половиной въ короткій сезонъ я не называю ничтожной охотой.

Капитанъ Эйльмеръ видлъ, что Бельтонъ начинаетъ сердиться, и не упоминалъ боле о достоинствахъ или недостаткахъ Норфолька. Такъ какъ онъ не могъ придумать о чомъ бы ему заговорить въ эту минуту, онъ слъ и взялъ газету, Бельтонъ взялъ другую, такъ они и сидли до прихода Клэры. Что капитанъ Эйльмеръ читалъ газету, это довольно вроятно. Онъ не легко конфузился, и въ его настоящемъ положеніи ничто не могло сконфузить его. Но я увренъ, что Уилль Бельтонъ не прочолъ ни слова, онъ сердился на своего соперника, котораго онъ ненавидлъ, и сердился на себя за то, что выказалъ свой гнвъ. Ему хотлось явиться въ самомъ выгодномъ вид передъ этимъ человкомъ, или лучше сказать передъ Клэрой въ присутствіи этого человка, и онъ зналъ, что въ отсутствіи Клэры онъ такъ одурачилъ себя, что не будетъ уже въ состояніи поправиться. Онъ серьзно обдумывалъ, не лучше ли будетъ вскочить съ своего мста и приколотить капитана Эйльмера. На минуту это конечно доставило бы ему огромное удовольствіе. Окончательный результатъ конечно будетъ прискорбенъ, но и теперь вс будущіе результаты, на сколько онъ могъ ихъ видть, были прискорбны. Онъ еще думалъ объ этомъ, смотря на капитана изъ-за газеты и говоря себ, что этотъ подвигъ вроятно былъ бы слишкомъ лгокъ для того, чтобы доставить много наслажденія, когда Клэра вошла въ комнату. Тутъ онъ всталъ, дйствуя подъ впечатлніемъ минуты, и началъ прощаться съ Клэрой.

— Но вы будете здсь обдать, Уилль? сказала она.

— Нтъ, я не думаю.

— Вы мн общали. Вы сказали мн, что вамъ нечего длать сегодня. Вы ожидали, что кузенъ будетъ обдать съ нами сегодня? обратилась она къ капитану Эйльмеру.

— Я заказалъ обдъ для троихъ, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Очень хорошо, для меня это вс равно, сказалъ Уилль.

— И для меня, замтилъ капитанъ.

— А для меня не вс равно, замтила Клэра.— Я не знаю, когда я увижу опять моего кузена. Это будетъ очень дурно съ вашей стороны, Уиллъ, если вы удете сегодня.

— Я выду на полчаса, сказалъ онъ: — и ворочусь къ обду.

— Мы обдаемъ въ семь, замтилъ капитанъ.

Бельтонъ взялъ шляпу и оставилъ помолвленныхъ вдвомъ.

— Вашъ кузенъ, кажется, довольно угрюмый джентльмэнъ.

Это были первыя слова, сказанныя капитаномъ Эйльмеромъ, когда онъ остался наедин съ дамою своего сердца. Онъ не показалъ своей привязанности ни однимъ изъ обыкновенныхъ признаковъ любви, которые позволяются жениху и невст. Онъ не предложилъ ей поцалуя, не взялъ даже ея руки для боле горячаго пожатія теперь когда онъ остался съ нею наедин. Вроятно, онъ сдлалъ бы это, еслибы встртился съ Кдэрой въ положеніи благопріятномъ для такого намренія, но теперь онъ нсколько былъ раздосадованъ несовсмъ учтивыми обращеніемъ Уилля Бельтона и вроятно забылъ, что можетъ пользоваться преимуществами. Желалъ бы я знать, вспомнила ли Клэра въ эту минуту о проступк своего кузена Уилля въ гостиной Бельтонскаго замка. Она часто объ этомъ думала, можетъ быть подумала и теперь.

— Я не нахожу, чтобы онъ былъ угрюмъ, Фредерикъ, отвчала она:— онъ можетъ былъ не въ дух.

— А зачмъ ему быть не въ дух со мною? Я только сказалъ ему, что можетъ быть онъ предпочттъ жить въ Бельтон вмсто своей формы, тамъ въ Норфольк.

— Мн кажется, онъ очень любитъ Плэстоу.

— Но это не причина, чтобы надуться на меня. Не завидую его вкусу. Если онъ не понимаетъ, что съ своимъ именемъ онъ долженъ жить въ фамильномъ помсть, принадлежащемъ ему, врядъ ли вс что я скажу можетъ открыть ему глаза на этотъ счотъ.

— Дло въ томъ, Фредерикъ, что онъ иметъ романическія идеи о Бельтонскомъ помсть.

— Какія романическія идеи?

— Онъ думаетъ, что оно не должно принадлежать ему.

— А кому же? Кто, по его мннію, долженъ имть его?

— Разумется, вс это пустяки.

— Но какая же его мысль? Кто, по его мннію, долженъ быть владльцемъ?

— Онъ думаетъ… что Бельтонъ долженъ принадлежать… мн. Но разумется, Фредерикъ, это вс вздоръ.

Нельзя было сказать въ эту минуту, составилъ ли себ Фредерикъ точное понятіе на этотъ счотъ. Когда онъ услыхалъ это извстіе отъ Клэры, на лиц его явилось какое-то сомнительное выраженіе, какъ будто онъ не совсмъ понялъ, какъ будто требовалось какое-нибудь соображеніе прежде чмъ онъ переваритъ эту мысль такъ, чтобы быть въ состояніи выражать свое мнніе о ней.

— Я не знаю въ чомъ состоялъ брачный контрактъ вашего отца, сказалъ онъ.

Клэра объяснила ему, что законность укрпленія Бельтонскаго помстья за Уиллемъ не подлежала никакому сомннію. Ея кузенъ Уилль имлъ романическія мысли — вотъ и вс. Разумется эти романическія мысли не поведутъ ни къ чему, и она упомянула объ этомъ только для того, чтобы показать, что кузенъ ея могъ быть разстроенъ, когда зашла рчь объ его будущей резиденціи.

— Я совершенно согласна съ вами, сказала она:— что было бы гораздо лучше, еслибы онъ жилъ въ старомъ фамильномъ замк, но теперь я не говорю объ этомъ.

— Если онъ думаетъ не предъявлять правъ на Бельтонъ, это другое дло, сказалъ Эйльмеръ.

— Бельтонъ принадлежитъ ему безъ всякихъ предъявленій, возразила Клэра.

— Это вс скоро ршится, сказалъ Эйльмеръ.

— Это уже ршено, возразила Клэра.

Въ семь часовъ вс трое сошлись опять, когда обдъ былъ поданъ, произошло нкоторое затрудненіе кому разрзать рыбу? Но Клэра ршила вопросъ попросивъ кузена. Не было ни малйшаго сомннія, что капитанъ Эйльмеръ роздалъ бы баранину съ большей граціей и разрзалъ жареную курицу съ большимъ искусствомъ, но Клэр захотлось, чтобы этимъ занялся Уилль. Капитанъ Эйльмеръ во весь обдъ старался быть любезнымъ, а Клэра старалась разговаривать такъ какъ будто вс шло очень гладко. Уилль также длалъ усиліе время отъ времени сказать нсколько словъ и воздерживался, чтобы не сердиться на своего соперника, но это воздержаніе было очевидно и виднлись признаки во весь обдъ, что не укрощонный человкъ стремился схватить за горло человка укрощеннаго.

— Надо мн уйти? спросила Клэра, какъ только выпила рюмку вина.

— О нтъ, отвчалъ капитанъ:— мы будемъ пить кофе, то-есть если мистеру Бельтону будетъ угодно.

— Для меня вс равно, сказалъ Уилль.

— А вина разв вы больше не хотите? спросила Клэра.

— Я нтъ, отвчалъ капитанъ: — можетъ быть, мистеръ Бельтонъ…

— Кто, я? Нтъ, мн не нужно больше вина, сказалъ Уилль.

Потомъ вс замолчали. Клэр очень было трудно. Черезъ нсколько времени принесли кофе и даже это было утшеніемъ. Хотя не надо было разливать, то-есть заняться чмъ-нибудь, вс-таки когда брали чашки, это послужило развлеченіемъ.

— Если кто-нибудь изъ васъ хочетъ курить, сказала Клэра:— меня это не безпокоитъ нисколько.

Никто не хотлъ курить.

— Въ которомъ часу мы прідемъ завтра въ замокъ Эйльмеръ? спросила Клэра.

— Въ половин пятаго, отвчалъ капитанъ.

— О не-уже-ли! такъ рано?

О чомъ ей теперь говорить? Уилль, не дотрогивавшійся до своего кофе и сидвшій за столомъ такъ неподвижно, какъ будто былъ обязанъ не шевелиться, становился угрюме каждую минуту. Клэра почти раскаивалась, что пригласила его остаться съ ними. Конечно, въ его обществ не было никакого удовольствія ни для нихъ, ни для него самого.

— Какъ долго останетесь вы въ Лондон, Уилль, прежде чмъ подете въ Плэстоу? спросила Клэра.

— Одинъ день, отвчалъ онъ.

— Кланяйтесь отъ меня Мэри. Какъ я желала бы познакомиться съ нею. Какъ хотлось бы мн думать, что я скоро познакомлюсь съ нею.

— Вы никогда не познакомитесь съ нею, сказалъ Бельтонъ.

Голосъ его былъ свирпъ до такой степени, что Эйльмеръ повернулся на стул, чтобы взглянуть, на него, а Клэра не смла отвчать ему. Но теперь, когда его заставили говорить, онъ повидимому ршился продолжать.

— Какъ вы можете съ ней познакомиться? Вамъ незачмъ пріхать въ Норфолькъ, а ей незачмъ узжать оттуда.

— Я не вижу, почему вамъ такъ утвердительно говорить о томъ и другомъ.

— Однако и то и другое справедливо. Елибы вы имли намреніе пріхать въ Норфолькъ, вы пріхали бы теперь.

Онъ даже не просилъ е пріхать, согласившись съ сестрой, что при настоящихъ обстоятельствахъ подобное приглашеніе было бы не кстати, а теперь упрекалъ е за то, что она не пріхала.

— Мать моя очень желала, чтобы миссъ Эмедрозъ пріхала къ ней въ замокъ Эйльмеръ, сказалъ капитанъ.

— Она и детъ въ замокъ Эйльмеръ, такъ что желаніе вашей матери не должно боле е тревожить.

— Полноте, Уилль, не сердитесь на насъ, сказала Клэра.— Это послдній вечеръ, который мы проводимъ вмст. Мы такъ дороги другъ другу, что намъ не слдуетъ ссориться.

— Я съ вами не ссорюсь, сказалъ онъ.

— Я не могу предполагать, чтобы мистеръ Бельтонъ желалъ поссориться со мной, улыбаясь замтилъ капитанъ.

— Я уврена, что онъ не желаетъ, отвчала Клэра.

Бельтонъ молчалъ, устремивъ глаза на столъ и сердито нахмуривъ брови. Ему хотлось поссориться съ капитаномъ, но онъ вс желалъ, если возможно, избавить себя отъ неприличнаго поступка.

— Говоря фразу употребительную у насъ въ Йоркшир, продолжалъ Эйльмеръ:— я сказалъ бы, что мистеръ Бельтонъ всталъ съ постели сегодня утромъ лвою ногой.

— А вамъ какое дло, сэръ, какою ногою я всталъ съ постели? сказалъ Уилль, сжавъ оба кулака.

О! еслибы онъ могъ только пять минутъ остаться глазъ на глазъ съ Эйльмеромъ, къ нему воротилось бы хорошее расположеніе духа на этотъ вечеръ, каковъ бы ни былъ результатъ. Онъ нетерпливо топалъ ногою, потомъ оттолкнулъ отъ себя чашку съ кофе, такъ что половину пролилъ на столъ, и задлъ рюмку съ виномъ, которая разбилась.

— Уилль — Уилль! сказала Клэра, смотря на него умоляющими глазами.

— Еслибы онъ не сказалъ мн, что я лвою ногою всталъ съ постели, я ничего бы ему не сказалъ.

— Не хорошо съ вашей стороны, Уилль, ссориться съ капитаномъ Эйльмеромъ потому, что онъ мой другъ.

— Я не хочу съ нимъ ссориться, или лучше сказать, такъ какъ я не хочу съ нимъ ссориться, потому что вы этого не желаете, то я уйду. Я не могу сдлать боле. Я не хотлъ обдать съ нимъ здсь. Капитанъ Эйльмеръ, я люблю мою кузину Клэру боле всхъ на свт. Я отдалъ бы для нея мо сердце сію минуту. Вс что я имю принадлежитъ ей. Я не думаю, чтобы вы могли понимать, что я хочу сказать, когда я говорю, что люблю е! Она сказала мн, что она выходитъ за васъ замужъ. Вы не можете предполагать, чтобы я былъ очень этимъ доволенъ — или чтобы я очень васъ любилъ. Я васъ не люблю. Теперь я уйду и не буду боле безпокоить васъ. Но послушайте — если когда-нибудь вы будете дурно обращаться съ нею, женитесь вы на ней или нтъ, я переломаю вамъ вс кости.

Сказавъ это, онъ пошолъ къ двери, по остановился прежде чмъ вышелъ изъ комнаты.

— Прощайте, Клэра. Я имю сказать вамъ еще слова два, но я напишу вамъ внизу. Вы можете показать ему, если хотите. Это будетъ записка дловая. Прощайте.

Клэра встала и проводила его до дверей, а онъ взялъ е за руку.

— Вы не должны позволять вашему гнву овладвать вами до такой степени, сказала она.

Но тонъ ея голоса быль очень кроткій, а глаза полны любовью.

— Должно быть такъ, сказалъ Уилль.

— Я могу ему простить, вмшался капитанъ Эйльмеръ.

— Чортъ ли мн въ вашемъ прощеніи, отвчалъ Уилль.

Клара выпустила его руку и отступила назадъ, дверь затворилась и Уилль Бельтонъ ушолъ.

— Вашъ кузенъ кажется очень милый молодой человкъ, сказалъ Эйльмеръ.

— Неужели вы не понимаете, Фредерикъ, и не прощаете ему?

— Я могу легко простить ему, но нельзя любить людей, которые имютъ привычку грозить, онъ совсмъ не таковъ, какимъ я его считалъ.

— Честное слово, я считаю его настолько совершеннымъ, насколько можетъ быть человкъ.

— Стало быть, вы любите людей, которые ругаются и неприлично ведутъ себя, такъ что за нихъ стыдно, если неравно слуга услышитъ ихъ. Неужели вы думаете, что онъ влъ себя сегодня какъ джентльмэнъ?

— Я знаю, что онъ джентльмэнъ.

— Я долженъ сознаться, что я не имю никакой причины это предполагать, кром вашихъ увреній.

— И я надюсь, что этого достаточно, Фредерикъ.

Капитанъ Эйльмеръ не тотчасъ отвчалъ, но сидлъ нсколько времени молча, соображая, что ему сказать. Клэра, знавшая его характеръ, поняла, что онъ не намренъ прекращать этотъ разговоръ, и ршилась защищать своего кузена, какъ бы ни нападалъ на него капитанъ.

— Честное слово, я не знаю что мн сказать объ этомъ, сказалъ капитанъ Эйльмеръ.

— Когда такъ, намъ лучше ничего не говорить, не лучше ли будетъ это?

— Нтъ, Клэра. Я не могу теперь пропустить это такъ. Вы спрашивали меня, считаю ли я мистера Бельтона джентльмэномъ, и я долженъ сказать, что я сомнваюсь въ этомъ. Пожалуйста выслушайте меня, прежде чмъ будете отвчать. Я не желаю быть къ нему строже чмъ слдуетъ, и я многое молча отъ него перенсъ. Но онъ сказалъ мн то, чего я не могу пропустить безъ вниманія. Онъ имлъ дурной вкусъ говорить мн объ его — объ его вниманіи къ вамъ.

— Я не вижу какой вредъ онъ этимъ сдлалъ — кром себ самому.

— Мн кажется, джентльмэны понимаютъ, что ни одинъ мущина не можетъ говорить другому о той особ, на которой тотъ намренъ жениться, если только они не очень короткіе друзья. Я хочу сказать, что еслибы мистеръ Бельтонъ понималъ, какъ джентльмэны живутъ между собой, онъ не сказалъ бы мн ни слова объ его привязанности къ вамъ. Въ этомъ его поступк есть что-то неделикатное въ высшей степени. Я удивляюсь, Клэра, какъ вы сами этого не видите.

— Я нахожу, что онъ былъ нескроменъ.

— Нескроменъ! Такое поведеніе нельзя назвать нескромностью. Я долженъ сказать, что по моему мннію онъ поступилъ неблагородно.

— Я не думаю, чтобы во всмъ Лондон былъ джентльмэнъ благородне моего кузена Уилля.

— Можетъ быть, вамъ пріятно было слышать отъ него увренія въ его любви?

— Если вы желаете оскорблять меня, Фредерикъ, я васъ оставлю.

— Я желаю заставить васъ понять, что ваше сужденіе было ошибочно.

— У всякаго сво мнніе, а такъ какъ я не желаю спорить съ вами объ этомъ, мн лучше уйти, къ тому же я очень устала. Прощайте, Фредерикъ.

Онъ сказалъ ей, какъ онъ распорядился на завтрашній день, въ которомъ часу ей встать и когда она будетъ завтракать. Посл этого онъ далъ ей уйти, не упоминая боле объ Уилл Бельтон.

Надо сознаться, что встрча между помолвленными не была благопріятна, надо сознаться также, что Уилль Бельтонъ влъ себя очень дурно. Я не знаю, существуетъ ли между джентльмэнами обыкновеніе не говорить о тхъ особахъ, на которыхъ они собираются жениться, какъ капитанъ Эйльмеръ краснорчиво описалъ, но вс-таки я долженъ сознаться, что Бельтонъ сдлалъ бы лучше, еслибы держалъ свои чувства про себя. А когда онъ заговорилъ о томъ, что сломаетъ кости своего соперника, онъ прямо подвергнулъ себя строгому порицанію, но онъ былъ разсерженъ, огорчонъ и несчастенъ, и въ свомъ гнв, огорченіи и нссчастьи позволилъ себ увлечься. Онъ сильно чувствовалъ сво безразсудство, даже когда выходилъ изъ комнаты, а выходя изъ гостинницы возненавидлъ себя за свою выходку.

— Желалъ бы я, чтобы кто-нибудь разломалъ мои кости, сказалъ онъ себ почти вслухъ:— никто не заслужилъ этого боле чмъ я.

Когда Клэра ушла въ свою комнату, она была очень серьзна и очень грустна. Чмъ вс это кончится? Это была ея первая встрча посл смерти ея отца съ человкомъ, за котораго она общала выдти, это была даже ея первая встрча посл даннаго ею слова, и они встртились только затмъ, чтобы поссориться. Между ними не было сказано ни одного слова любви. Она разсталась съ нимъ теперь почти въ гнв — почти такъ, какъ разстаются т, которые принуждены обстоятельствами находиться вмст, но которые ненавидятъ другъ друга. Да въ самомъ дл была ли любовь между ними? А если не было любви, то могла ли быть какая-нибудь выгода для него и для нея въ этой поздк въ замокъ Эйльмеръ? Не лучше ли послать за нимъ и сказать ему, что они не годятся другъ для друга, такимъ образомъ она избавится отъ всхъ ужасовъ лэди Эйльмеръ. Думая объ этомъ, она не могла не думать также и объ Уилл Бельтон. Не джентльмэнъ! Если Уилль Бельтонъ не былъ джентльмэнъ, она знать не хотла джентльмэновъ. Женщины такъ добры, что он любятъ тхъ, кого полюбили, еще боле почти за ихъ проступки. Уилль Бельтонъ оказался виновенъ въ большихъ проступкахъ, за которые Клэра приготовлялась прочесть ему самое серьзное нравоученіе, если представится къ тому случай, но я думаю, что эти проступки боле увеличили ея уваженіе къ нему, чмъ уменьшили. Она не могла, однако, ршиться послать за капитаномъ Эйльмеромъ, и когда легла въ постель, ршила, что поздка въ Йоркширъ должна быть сдлана.

Прежде чмъ она вышла изъ своей комнаты на слдующее утро, ей принесли письмо отъ ея кузена, написанное въ то утро. Клэра послала внизъ сказать ему, что она желаетъ его видть, но ей отвчали, что онъ вышелъ очень рано и веллъ сказать, что не будетъ завтракать въ гостинниц. Письмо заключалось въ слдующемъ:

‘Милая Клэра,

‘Я хотлъ лично отдать вамъ то, что вложено въ это письмо, но разсердился вчера — какъ дуракъ — и не могъ этого сдлать. Вы не должны совститься принять деньги, посылаемыя мною — 100 ф. с. десятифунтовыми билетами, такъ какъ это ваша собственность. Отецъ вашъ долженъ былъ получить передъ смертью гораздо боле чмъ я посылаю вамъ теперь, много еще будетъ подобныхъ пунктовъ, и вы обо всмъ получите надлежащій отчотъ. Когда вамъ понадобится боле, напишите вексель на меня, пока устроятся вс дла. Вс будетъ кончено, какъ можно скоре. Для васъ непріятно было бы хать безъ собственныхъ денегъ, и я полагаю, вы не желаете, чтобы онъ платилъ за ваши поздки и вещи, прежде чмъ вы обвнчаетесь.

‘Разумется, я влъ себя вчера какъ дуракъ. Я полагаю, что я всегда такъ себя веду. Ни къ чему не послужитъ просить у васъ прощенія, потому что я не полагаю, чтобы я безпокоилъ васъ когда-нибудь опять. Прощайте и Богъ да благословитъ васъ.

‘Васъ любящій кузенъ

‘Уилльямъ Бельтонъ’.

‘Дурной былъ день для меня, когда я ршился хать въ Бельтонскій замокъ прошлымъ лтомъ.’

Когда Клэра прочла письмо, она сла и заплакала, держа въ рук пачку банковыхъ билетовъ. Что она будетъ съ ними длать? Отошлтъ назадъ? О нтъ!— она не сдлаетъ ничего непріятнаго для него, не заставитъ его думать, что она на него сердится. Притомъ, она не чувствовала того неудовольствія, какое она почувствовала, когда получила деньги отъ капитана Эйльмера. Она сказала Уиллю, что будетъ его сестрой и приметъ отъ него помощь, какую сестра можетъ принять отъ брата.

Она сошла внизъ и нашла капитана Эйльмера въ гостиной. Онъ тотчасъ подошолъ къ Клэр и она увидала, что онъ ршился забыть непріятности прошлаго вечера. Онъ любезно взялъ е за руку, а другою рукою обнялъ и привтствовалъ е самымъ приличнымъ образомъ. Ей это не понравилось. Она врила въ глубин сердца, что она никогда не будетъ женою этого человка, котораго она когда-то истинно любила. Она могла только съ терпніемъ это переносить. Сказать по правд, ей немного пришлось переносить въ этомъ род.

Поздка ихъ въ Йоркширъ совершилась благополучно. Капитанъ былъ въ хорошемъ расположеніи цлый день и ни слова не сказалъ объ Уилл Бельтон. Онъ не сказалъ ни слова и о мистриссъ Эскертонъ.

— Постарайтесь понравиться моей матери, Клэра, сказалъ онъ, когда они подъхали къ дому.

Это было довольно справедливо, и она общала ему, что она постарается.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ УГОЩАЮТЪ ЦЫПЛЯТАМИ.

Клэра нсколько струсила, когда эйльмерская карета, присланная за нею на станцію, подъхала къ двери дома сэра Энтони Эйльмера. Она ршилась не поддаваться лэди Эйльмеръ, а между тмъ боялась этой женщины. Когда она вышла изъ кареты, она подняла глаза, надясь увидать е въ передней, но лэди Эйльмеръ слишкомъ привыкла къ всамъ и мрамъ общества для подобнаго поступка. Еслибы сынъ ея привзъ лэди Эмили къ ней въ домъ, какъ свою будущую невсту, лэди Эйльмеръ вроятно вышла бы встртить е, еслибы у Клэры было десять тысячъ фунтовъ своихъ собственныхъ, е вроятно встртили бы у дверей гостиной, но такъ какъ у ней не было ни денегъ, ни титула, такъ какъ она въ сущности не приносила съ собою никакихъ выгодъ, лэди Эйльмеръ сидла и вышивала какъ-будто не ожидала никого. И Белинда также вышивала — по приказанію матери. Читатель вспомнитъ, что лэди Эйльмеръ имла сильную надежду, что эта помолвка еще можетъ быть уничтожена.

Клэра, общавшая постараться понравиться лэди Эйльмеръ и желавшая сдержать сво общаніе, хотя она была уврена, что труды ея будутъ напрасны, вошла въ комнату съ пріятной улыбкой. Белинда, подъ впечатлніемъ обстоятельствъ, забывъ приказанія матери, поспшила къ двери встртить гостью. Лэди Эйльмеръ не встала съ своего кресла и даже продолжала вышивать, пока Клэра не прошла половину комнаты. Тогда она встала и сказала:

— Мы очень рады видть васъ, миссъ Эмедрозъ.

Она протянула руку, но Клэра ощупала только ея пальцы.

— Очень, очень рады, сказала Белинда, крпко пожавъ руку Клэры.

Потомъ начались дружескія привтствія между Фредерикомъ и его матерью, Фредерикомъ и сестрою, а Клэра въ это время стояла возл, чувствуя себя не совсмъ ловко. Капитанъ Эйльмеръ не сказалъ ни слова о томъ, какъ его будущая жена должна быть принята въ дом его отца. Онъ не просилъ мать принять е какъ дочь, не просилъ сестру полюбить Клэру какъ сестру. Не было сказано ни слова о короткости. Клэр было извстно, что Эйльмеры были люди холодные. Она это знала изъ словъ капитана Эйльмера, изъ его обращенія. Но она не ожидала, что они оледенятъ е такимъ образомъ. Десять минутъ спустя она вс еще сидла въ шляпк, а лэди Эйльмеръ опять вышивала.

— Проводить васъ въ вашу комнату? спросила Белинда.

— Подожди минуту, моя милая, Фредерикъ пошолъ посмотрть, въ кабинет ли сэръ Энтони.

Сэра Энтони нашли въ кабинет и онъ явился.

— Такъ это Клэра Эмедрозъ, сказалъ онъ.— Милая моя, вы дорогая гостья въ Эйльмерскомъ парк.

Эти ласковыя слова — хотя въ нихъ не было ничего особеннаго — вызвали слезу на глаза Клэры и почти заставили е полюбить сэра Энтони.

— Сэръ Энтони, видли вы Дарвеля? Дарвель желалъ васъ видть на счотъ Нгинза. Нгинзъ говоритъ, что онъ возмтъ теперь быковъ.

Это сказала лэди Эйльмеръ для того, чтобы прекратить всякій энтузіазмъ со стороны сэра Энтони. Клэра Эмедрозъ была приглашена въ замокъ Эйльмеръ, но она не должна думать, что кто-нибудь былъ особенно радъ видть е, или что Эйльмеры гордятся родствомъ съ нею.

Черезъ пять минутъ посл этого Клэра была въ своей комнат. И мать и дочь желали знать, привезтъ ли Клэра свою горничную. Лэди Эйльмеръ думала, что она привезтъ, и уже бранила е за расточительность.

— Разумется, Фредъ долженъ будетъ заплатить за дорогу и за вс, говорила она.

Но какъ только она примтила, что Клэра пріхала безъ служанки, она начала думать, что молодая женщина, здившая такимъ образомъ, не можетъ быть приличной партіей для ея сына. Клэра, понятливость которой въ этихъ вещахъ была очень быстра, уврила Белинду, что ей не нужно горничной.

— Наврно вамъ кажется это очень странно, прибавила она:— но право я могу одваться сама.

Когда горничная пришла распаковывать вещи, Клэра отослала бы е тотчасъ, еслибы могла. Но горничная, женщина не молодая, не соглашалась.

— О нтъ, миссъ, милэди это будетъ непріятно. Позвольте я это сдлаю, миссъ.

Клэр было сказано, что обдаютъ въ половин осьмаго, и она оставалась одна въ своей комнат до обда, хотя не пробило еще пяти, когда она пошла на верхъ. Горничная принесла ей чашку чая и она сла у камина, перебирая въ ум различныхъ членовъ семейства, въ которомъ она находилась. Она говорила себ безпрестанно, что эта женщина никогда не будетъ ея свекровью, а та другая ея золовкой. Для нея было очевидно, что она имъ не нравится, и она, не теряя ни минуты, уврила себя, что и он не нравятся ей. Какая польза выдстъ изъ того, что она будетъ стараться — не полюбить ихъ, потому что такое стараніе но будетъ возможно — но показывать, что любитъ ихъ. Вс было для нея антипатично въ этомъ дом. Не предписывала ли ей честь тотчасъ сказать это капитану Эйльмеру и ухать? Тутъ она вспомнила, что Фредерикъ не сказалъ ей ни слова съ-тхъ-поръ какъ она находилась въ дом его отца. Какой прімъ былъ бы сдланъ ей, еслибы она вздумала хать въ замокъ Плэстоу!

Въ половин восьмаго она сошла внизъ одна. Это было для нея довольно трудно, такъ какъ она не помнила нижнихъ комнатъ и не могла сначала найдти слугу. Но наконецъ въ передней къ ней подошолъ лакей и провлъ е въ гостиную. Тутъ она оставалась одна нсколько минутъ. Осматриваясь вокругъ, она подумала, что ни одна комната виднная ею до сихъ поръ не имла такъ мало удобствъ. Не тутъ нашла она лэди Эйльмеръ до обда. Въ той комнат по-крайней-мр были принадлежности работы и жизненный видъ, который жизнь придатъ комнат. Но тутъ жизни не было. Вся мебель стояла на свомъ мст И вс было холодно, величественно и неудобно. Е принимали какъ гостью въ Эйльмерскомъ парк! Клэра была проницательна въ такихъ вещахъ и поняла вс.

Лэди Эйльмеръ первая пришла къ ней.

— Надюсь, что моя горничная была у васъ, сказала она.

Клэра пробормотала что-то въ род благодарности.

— Вы найдте Ричардзъ очень искусной горничной и совершенно приличной женщиной.

— Я нисколько въ этомъ не сомнваюсь.

— Она уже у насъ много лтъ и, можетъ быть, иметъ свои привычки, но она очень услужлива.

— Я очень мало дамъ ей труда, лэди Эйльмеръ: я привыкла одваться сама.

Я боюсь, что это была неправда относительно прошлыхъ привычекъ Клэры, но она могла одваться сама и намрена была такъ поступать впердъ.

— Пусть лучше Ричардзъ приходитъ къ вамъ, сказала лэди Эйльмеръ съ легкой улыбкой оскорбившей Клэру больше словъ:— мы любимъ, чтобы молодыя двицы прилично одвались здсь.

Слышать, что она должна прилично одваться въ Эйльмерскомъ замк! Вс сердце ея возмутилось. Постараться понравиться лэди Эйльмеръ! Клэр казалось совершенно невозможно сдлать какую-нибудь попытку къ этому. Въ глазахъ ея сіятельства было что-то такое — а въ улыбк, которая играла на ея губахъ, была какая-то смсь хитрости, самовластія и жестокости, что возмущало Клэру. Она уже многое понимала въ лэди Эйльмеръ, но въ одномъ она ошибалась. Она думала, что она видитъ просто эту женщину какъ она есть, но на самомъ дл она видла женщину особенно вооруженную намреніемъ быть непріятной, оскорблять и возбудить отвращеніе и вражду. Въ настоящую минуту ничего боле не было сказано, такъ какъ капитанъ Эйльмеръ вошолъ въ комнату и мать начала говорить съ нимъ шопотомъ.

Первые два дня пребыванія Клэры въ Эйльмерскомъ замк прошли безъ всякихъ замчательныхъ обстоятельствъ. Е особенно удивляла и раздражала холодность всхъ окружавшихъ е относительно ея помолвки. Сэръ Энтони былъ очень вжливъ къ ней, но еще ни разу не намекнулъ на то, что она будетъ его невсткой. Лэди Эйльмеръ называла е миссъ Эмедрозъ — произнося это имя съ особенной выразительностью, какъ будто ршилась показать, что миссъ Эмедрозъ останется миссъ Эмедрозъ для всхъ въ Эйльмерскомъ замк — и обращалась съ нею такъ какъ будто ея присутствіе въ дом было въ тягость. Беллинда была холодна какъ мать въ присутствіи матери, но оставаясь съ Клэрой одна, она таяла немножко, она старательно избгала называть гостью по имени, а что касается капитана Эйдьмера, Клэр было очевидно, что онъ страдалъ почти боле чмъ она. Его положеніе было такъ тягостно, что она ршительно жалла о томъ непріятномъ положеніи, которому подвергала его родная мать. Они вс еще называли другъ друга Фредерикъ и Клэра и это былъ единственный знакъ особенной дружбы, проявлявшійся между ними. И хотя Клэра жалла о капитан, она не могла не презирать его. Она до-сихъ-поръ по-крайней-мр приписывала ему тврдую волю. Она считала его человкомъ способнымъ дйствовать сообразно внушеніямъ его совсти. Но теперь она примчала, что онъ такъ подчиннъ матери, что даже не сметъ называть своего сердца своею собственностью. Чмъ вс это кончится! А если можетъ быть только одинъ конецъ, то не лучше ли сейчасъ до него достигнуть, чтобы она могла избавиться отъ чистилища?

Но на третій день въ лэди Эйльмеръ произошла перемна. За завтракомъ она была особенно вжлива — вжлива даже до того, что собственной вилкой выбрала для Клэры грудинку цыплнка съ блюда, стоявшаго передъ ней, и хотя она не называла Клэру по имени, однако она сказала: ‘моя милая’. Клэра видла вс это и чувствовала, что обычное безстрастіе этого дня нарушится какимъ нибудь особеннымъ событіемъ. Въ три часа, когда карета по обыкновенію подъхала къ подъзду, Белинды тутъ не было и Клэр было сказано, что она и лэди Эйльмеръ подутъ вдвомъ.

— Белинда занята, моя милая. Итакъ, если вамъ вс равно, мы подемъ одн.

Клэра разумется согласилась и сла въ карету съ убжденіемъ, что она теперь услышитъ свою судьбу. Она готова была думать, что лэди Эйльмеръ скажетъ ей, что она не заслужила одобренія въ Эйльмерскомъ замк и что е не примутъ какъ товаръ низшаго достоинства, чмъ сдланъ былъ заказъ. Если такъ, то грудинка цыплнка безъ сомннія дана была ей въ утшеніе. Клэра старалась изслдовать свои собственныя чувства относительно капитана Эйльмера, но ей не удалось. Она желала думать, что любила его, такъ какъ она не могла перенести мысли, что приняла предложеніе человка, котораго она не любила. Она сказала себ, что онъ не сдлалъ ничего для того, чтобы лишиться ея любви. Женщина истинно любящая не сознается, что какой-нибудь проступокъ можетъ измнить ея любовь. Истинная любовь приноситъ прощеніе за вс проступки. А въ какомъ же проступк оказался виновенъ капитанъ Эйльмеръ? Онъ читалъ ей нравоученіе устами матери, вотъ и вс! Сначала она приняла его предложеніе, потомъ отказала, а потомъ опять приняла, а теперь ей хотлось бы выказать тврдость, если только тврдость возможна для нея, но если ей скажутъ, что она недостойна его, она высоко подниметъ голову при такомъ безславіи и не допуститъ, чтобы это извстіе разбило ей сердце.

— Милая моя, сказала лэди Эйльмеръ, какъ только топотъ лошадей и стукъ колсъ не допускалъ, чтобы ея слова слышали кучеръ и лакей на козлахъ:— я желаю сказать вамъ нсколько словъ и думаю, что теперь представился удобный случай.

— Очень удобный случай, сказала Клэра.

— Разумется, моя милая, вамъ извстно, что я слышала о вашихъ отношеніяхъ къ моему сыну Фредерику.

Теперь когда лэди Эйльмеръ стала называть Клэру ‘моя милая’, она безпрестанно стала повторять эти слова.

— Разумется я знаю, что капитанъ Эйльмеръ сказалъ вамъ о нашей помолвк, иначе я не была бы здсь.

— Я не знаю, какъ было бы иначе, но онъ сказалъ мн, что со дня смерти моей сестры было нчто въ род помолвки.

— Не думаю, чтобы капитанъ Эйльмеръ говорилъ объ этомъ такимъ образомъ.

— Какимъ образомъ? Разумется, онъ не сказалъ ни слова которое не было бы очень мило, какъ подобаетъ влюблнному. Я думаю, что онъ сдлалъ бы ней на свт по приказанію своей ттки: а что касается до его…

— Лэди Эйльмеръ! перебила Клэра, чувствуя, что голосъ ея почти дрожитъ отъ гнва: — я уврена, что вы не имете намренія обижать меня?

— Обижать васъ, моя милая! Вы не должны употреблять такія сильныя выраженія, моя милая, право не должны, ничего подобнаго не было въ моихъ мысляхъ.

— Если вы неодобряете мой бракъ съ вашимъ сыномъ, скажите мн тотчасъ и я буду знать что мн длать.

— Это зависитъ отъ обстоятельствъ, моя милая, и вотъ о чомъ я желаю говорить съ вами.

— Скажите же мн эти обстоятельства, хотя я право думаю, что было бы гораздо лучше, еслибы мн сказалъ о нихъ самъ капитанъ Эйльмеръ.

— Объ этомъ, моя милая, позвольте мн судить. Какъ мать, я разумется тревожусь за моего сына. Фредерикъ бденъ. Соображая, въ какомъ обществ онъ долженъ жить и какое положеніе онъ долженъ поддерживать какъ членъ парламента, онъ очень бденъ.

Этого аргумента конечно Клэра не ожидала слышать ни отъ кого изъ Эйльмеровъ. Она всегда считала капитана Эйльмера богатымъ съ тхъ поръ какъ онъ получилъ въ наслдство имніе мистриссъ Уинтерфильдъ, зная, что и до этого онъ жилъ въ Лондон такъ, какъ обыкновенно живутъ люди богатые.

— Бденъ? сказала она.— Можетъ быть вамъ покажется странно, лэди Эйльмеръ, но между мною и вашимъ сыномъ ни слова не было говорено объ его доход.

— Вовсе не странно, моя милая, молодыя двушки всегда беззаботны въ этихъ вещахъ, а когда он собираются замужъ, то он думаютъ будто деньги свалятся на нихъ съ неба.

— Если вы хотите сказать, что я собиралась замужъ…

— Ну да, вы ожидали этого.

Она остановилась, но такъ какъ Клэра не сказала ничего, она продолжала:

— Разумется, Фредерикъ получилъ половину Перивэльскаго имнія, принадлежавшую моей сестр — около восьмисотъ фунтовъ въ годъ, если сдлать вс вычеты. Онъ получитъ другую половину когда я умру, и если вы и онъ можете дождаться этого — что можетъ быть случится довольно скоро…

Она опять остановилась, какъ бы указывая на печальныя мысли, которыя должны были произойти отъ этого намка, но Клэра въ это время смотрла на лэди Эйльмеръ и ршила въ ум, что ея сіятельство проживтъ по-крайней-мр еще двадцать пять лтъ.

— Если вы можете ждать этого, продолжала она: — тогда хотя вы и будете бдны для званія Фредерика въ жизни, но жить можете. Но вамъ придтся ждать, если ваши средства должны состоять въ одномъ доход Фредерика.

— У меня нтъ ничего, какъ ему извстно, ршительно ничего.

— Это кажется мн не совсмъ ясно, сказала лэди Эйльмеръ, говоря очень осторожно.— Фредерикъ сказалъ мн, что на счотъ Бельтойскаго помстья есть какое-то сомнніе.

— Ршительно нтъ никакого сомннія — ни тни сомннія. Онъ ошибается.

— Не торопитесь, моя милая. Вы не можете быть очень искуснымъ стряпчимъ.

— Лэди Эйльмеръ, я должна торопиться, для того, чтобы не вышло какой-нибудь ошибки. Тутъ не можетъ быть и рчи о стряпчихъ. Фредерикъ, должно быть, не такъ понялъ нсколько словъ, которыя я сказала ему совсмъ съ другой цлью. Всмъ кому слдуетъ извстно, что Бельтонское помстье переходитъ къ моему кузену Уиллю. Моему бдному отцу было это извстно вполн.

— Вс это очень хорошо, и пожалуйста вспомните, моя милая, что вамъ не кчему нападать на меня такимъ образомъ. Я постараюсь, если возможно, устроить исполненіе вашихъ желаній. Но кажется, что самъ мистеръ Бельтонъ не предъявляетъ правъ на это имніе.

— Туть не можетъ быть и вопроса о предъявленіи правъ. Оттого, что онъ человкъ великодушне всхъ другихъ на свт — онъ романически великодушенъ — онъ предложилъ отдать мн имніе, принадлежавшее пожизненно моему отцу. Но я не полагаю, чтобы вы пожелали, или что капитанъ Эйльмеръ пожелалъ, чтобы я приняла такое предложеніе.

Въ голос ея было такое выраженіе, въ глазахъ такой взглядъ, когда она прямо взглянула на свою спутницу, что это одержало верхъ даже надъ силою характера лэди Эйльмеръ.

— Я право не знаю, моя милая, сказала лэди Эйльмеръ.— Вы такъ запальчивы.

— Я конечно очень горячусь на счотъ этого. Ничто на свт не заставитъ меня отнять имніе у моего кузена.

— Мн всегда казалось, что это наслдство было опредлено весьма несправедливо.

— Еслибы даже и такъ, что можетъ значить это теперь? но это не такъ. Папа получилъ нкоторыя выгоды на этихъ условіяхъ и теперь это имніе принадлежитъ Уиллю Бельтону.

Наступило новое молчаніе и Клэра думала, что разговоръ объ этомъ предмет кончился между ними. Но лэди Эйльмеръ еще не достигла своей дли.

— Сказать вамъ, моя милая, что по моему мннію вы должны сдлать?

— Конечно, лэди Эйльмеръ, если вы этого желаете.

— Я могу по крайней мр сказать вамъ, что слдовало бы молодой двиц сдлать при подобныхъ обстоятельствахъ. Я полагаю, вы сознаетесь, что столько-то я знаю. Всякой молодой двушк, въ такомъ положеніи какъ вы, посовтовали бы ея друзья — еслибы у нея были друзья способные давать ей совты — передать вс это дло въ руки ея друзей и стряпчаго. Выслушайте меня, моя милая, пожалуйста. По крайней мр вы можете сдлать это для меня, такъ какъ я беру на себя много хлопотъ изъ-за васъ. Вы должны позволить Фредерику увидться съ мистеромъ Гриномъ. Я слышала, что мистеръ Гринъ былъ стряпчій вашего отца. А мистеръ Гринъ можетъ увидться съ мистеромъ Бельгономъ. Такимъ образомъ это дло можетъ быть устроено. Мн кажется, судя по тому что я слышала, что такимъ образомъ, и только такимъ образомъ что-нибудь можно сдлать относительно предполагаемаго брака. Никакимъ другимъ образомъ ничего не можетъ быть сдлано.

Лэди Эйльмеръ кончила свои аргументы и откинулась назадъ на подушки коляски, какъ будто показывая, что она не желаетъ отвта. Она думала, что Клэра такъ желаетъ выдти за ея сына, что никакая борьба не покажется ей слишкомъ велика для достиженія этой цли. И это мнніе было естественно съ ея стороны. Матери всегда такъ думаютъ о двушкахъ, помолвленныхъ съ ихъ сыновьями, особенно когда эти двушки бдны, а сыновья имютъ состояніе. Но такое мнніе, хотя оно естественно, иногда бываетъ ошибочно — и оно было совершенно ошибочно въ этомъ случа.

— Стало быть, ничего не можетъ быть сдлано, сказала Клэра очень ясно.

— Очень хорошо, моя милая.

Посл этого не было сказано ни слова до тхъ поръ, пока коляска опять не въхала въ паркъ. Тогда лэди Эйльмеръ заговорила опять.

— Я полагаю, вы видите, моя милая, что при такихъ обстоятельствахъ нечего и думать о брак между вами и моимъ сыномъ, по крайней мр на много лтъ.

— Я поговорю съ капитаномъ Эйльмеромъ объ этомъ, лэди Эйльмеръ.

— Очень хорошо, моя милая. Поговорите. Разумется, онъ самъ себ господинъ. Но онъ мой сынъ и я не могу видть какъ онъ приноситъ себя въ жертву, не постаравшись спасти его.

Когда Клэра сошла къ обду въ этотъ день, она была опять миссъ Эмедрозъ и могла примтить изъ обращенія Белинды, также какъ и изъ обращенія ея сіятельства, что е не будутъ уже угощать цыплятами, выбранными собственною вилкою лэди Эйльмеръ.

Этотъ вечеръ и два слдующіе дня прошли точно такъ какъ первые два дня: вс было скучно, холодно, непріятно. Два раза Клэра ходила гулять съ Фредерикомъ и каждый разъ думала, что онъ упомянетъ о томъ, что говорила его мать, но онъ не осмлился коснуться этого предмета. Клэра не разъ хотла сама заговорить, но ей казалось это невозможно. Она не могла ршиться подать видъ, будто желаетъ поспшить своимъ замужствомъ. Она не могла сказать ему: ‘Если вы слишкомъ бдны для того, чтобы жениться — или даже если вы намрены сослаться на этотъ предлогъ, скажите тотчасъ’. Онъ вс еще называлъ е Клэрой, вс приглашалъ гулять съ нимъ и вс говорилъ, когда они оставались вдвомъ, очень холодно объ ихъ будущей жизни. Будутъ ли они жить въ Перивэл? Нужно ли омеблировать сызнова домъ? Оставить ли ему землю на своихъ рукахъ? Это вс интересные предметы для разсужденія между женихомъ и невстой, но женихъ, если желаетъ сдлать эти разсужденія пріятными для невсты, долженъ включать въ эти разсужденія и цль ихъ. Но съ Фредерикомъ Эйльмеромъ вс эти разсужденія указывали на какое-то холодное, отдалнное будущее. Уилль Бельтонъ давно уже купилъ бы кольцо, говорилъ бы съ пасторомъ и устроилъ бы каждую подробность свадебной поздки — и весьма вроятно, глядлъ бы и на лавку съ колыбелями жадными глазами.

Наконецъ наступила ршительная необходимость объясниться. Капитанъ Эйльмеръ объявилъ о своемъ намреніи воротиться въ Лондонъ къ своимъ парламентскимъ обязанностямъ, онъ намревался остаться и посл Пасхи, но это оказалось невозможнымъ.

— Я узналъ, что мн надо хать завтра, сказалъ онъ за завтракомъ.— Тамъ поднимается вопросъ о такс для бдныхъ и я долженъ быть въ Палат вечеромъ.

Клэра почувствовала безпокойство. Она должна остаться въ Эйльмерскомъ парк, не имя ни одного друга возл себя. И какъ долго останется она тамъ? Надо было ршить это до отъзда капитана Эйльмера.

— Ты разумется прідешь сюда на Пасху, сказала ему мать.

— Да, я пріду на Пасху, или по крайней мр на Троицу.

— Ты долженъ пріхать на Пасху, Фредерикъ, продолжала мать.

— Постараюсь, отвчалъ онъ.

— Миссъ Эмедрозъ должна ему приказать, любезно сказалъ сэръ Энтони.

— Вздоръ, сказала лэди Эйльмеръ.

— Я точно отдамъ приказанія, сказала Клэра:— если онъ посвятитъ мн полчаса сегодня утромъ, онъ услышитъ ихъ.

На это капитанъ Эйльмеръ разумется согласился — какъ онъ могъ не согласиться — и назначили, что капитанъ Эйльмеръ и миссъ Эмедрозъ запрутся вдвомъ въ маленькой задней Гретиной тотчасъ посл завтрака. Клэра охотно избгла бы такой формальности, но она была принуждена выразиться такимъ образомъ, когда лэди Эйльмеръ сдлала выговоръ сэру Энтони. Когда Клэра шла въ заднюю гостиную въ сопровожденіи своего жениха, она сильно чувствовала нелпость и непріятность своего положенія. Она ршила выполнить сво намреніе.

— Мн очень жаль, что я долженъ васъ оставить такъ скоро, сказалъ капитанъ Эйльмеръ, какъ только двери затворилась и они остались вдвомъ.

— Можетъ это будетъ лучше, Фредерикъ, такъ какъ такимъ образомъ что-нибудь будетъ ршено.

— Ну да! можетъ быть это будетъ лучше.

— Ваша мать сказала мн, что она не одобряетъ нашъ бракъ.

— Нтъ, кажется не то. Я не думаю, чтобы она сказала это.

— Она сказала, что вы не можете жениться пока она жива — то-есть, вы не можете жениться потому, что вашего дохода будетъ недостаточно.

— Я точно говорилъ съ ней о момъ доход.

— У меня нтъ ничего.

— О да! у васъ есть.

— Ничего! Ничего!

— У васъ есть деньги, оставленныя вашей тткой.

— Нтъ, у меня нтъ. Она не оставила мн никакихъ денегъ. Но если мы думаемъ обвнчаться, то это не сдлаетъ никакой разницы.

— Разумется, никакой.

— Въ сущности же у меня нтъ ничего. Ваша мать говорила мн о Бельтонскомъ помсть, какъ будто есть возможность, что оно можетъ перейти ко мн.

— Вашъ кузенъ кажется самъ это думаетъ.

— Фредерикъ, не будемъ обманывать себя. Ничего подобнаго быть не можетъ. Я не могу принять ничего отъ моего кузена — даже еслибы нашъ бракъ завислъ отъ этого.

— Разумется, онъ отъ этого не зависитъ.

— Но если ваши средства недостаточны для вашихъ потребностей, я совершенно готова принять эту причину какъ достаточную для уничтоженія нашей помолвки.

— Ничего подобнаго быть не должно.

— А дожидаться смерти вашей матери, я думаю, было бы очень дурно. Разумется, спшить нтъ никакой надобности, но вс-таки надо назначить время.

Когда Клэра сказала это, она чувствовала, что ея лицо и лобъ покрылись краской, но она ршила, что она скажетъ это, и сказала.

— Я тоже такъ думаю, отвчалъ капитанъ.

— Я рада, что мы согласны. Разумется, я предоставляю вамъ назначить время.

— Не-уже-ли именно сейчасъ? сказалъ капитанъ Эйльмеръ почти съ изумленіемъ.

— Нтъ, не сейчасъ.

— Я непремно пріду на Пасху. Я не зналъ наврно, пріду ли я, но теперь я ршился. И тогда это будетъ ршено.

Вотъ каково было свиданіе, а на слдующее утро капитанъ Эйльмеръ отправился въ Лондонъ. Клэра чувствовала, что она не вс сказала и сдлала, что слдовало бы сказать и сдлать, но вс-таки былъ сдланъ шагъ по настоящему направленію.

УГОЩЕНІЕ ЦЫПЛЯТАМИ ВЪ ЭЙЛЬМЕРСКОМЪ ЗАМК КОНЧАЕТСЯ.

Пасха въ этомъ году приходилась въ половин апрля, и капитанъ Эйльмеръ отправился въ Лондонъ за три недли до праздника. Клэра совершенно понимала, что слдующія три недли не будутъ для нея счастливы. Она ожидала даже такихъ непріятностей въ этотъ періодъ, что когда настали эти дни, они показались ей уже не такъ дурны, какъ она ожидала.

Сначала лэди Эйльмеръ говорила съ ней мало, или почти ничего. Он какъ будто условились, что должна быть война, но что не было никакой необходимости вести войну во время отсутствія капитана Эйльмера. Клэра опять сдлалась миссъ Эмедрозъ, и хотя ей предлагали каждый день хать въ карет, она всегда успвала отдлаться отъ этого наказанія — такъ что наконецъ было ршено, что миссъ Эмедрозъ не любитъ кататься въ экипаж.

— Она къ этому не привыкла, говорила лэди Эйльмеръ своей дочери.

— Я полагаю, отвчала Белинда:— но не будь она такъ капризна, ей было бы это пріятно именно по этому.

Клэра иногда гуляла но парку съ Белиндой, но между ними почти не было никакихъ разговоровъ и имя Фредерика Эйльмера не упоминалось никогда.

Черезъ нсколько дней посл отъзда капитана, Клэра получила письмо отъ своего кузена, въ которомъ онъ ршительно говорилъ о свомъ намреніи отказаться отъ Бельтонскаго помстья. Онъ говорилъ, что онъ совтовался съ мистеромъ Гриномъ и что это будетъ сдлано.

‘Я думаю, будетъ лучше’ писалъ онъ: ‘чтобы я устроилъ это посл вашего брака. Разумется, у васъ будетъ брачный контрактъ, относительно котораго, я надюсь, вы позволите мн поговорить съ мистеромъ Гриномъ.’

Когда онъ писалъ сво письмо начерно, онъ включилъ фразу, въ которой выражалъ желаніе, чтобы Бельтонское помстье было укрплено за тмъ, кто будетъ носить имя Бельтона, но когда онъ перечитывалъ письмо, это условіе показалось ему невеликодушно и онъ вычеркнулъ его.

— Какое мн дло, кто будетъ имть это помстье, сказалъ онъ себ съ горечью: — или какъ его будутъ звать? Я никогда не увижу его дтей и даже этого помстья, когда онъ сдлается его владльцемъ.

Клэра написала и къ кузену и къ стряпчему, повторяя сво увреніе — очень запальчиво, какъ выразилась лэди Эйльмеръ — что она не хочетъ имть никакого дла съ Бельтонскимъ помстьемъ. Она писала Грину, что ему безполезно будетъ составлять какіе бы то ни было акты.

‘Оно не можетъ быть передано мн, если я этого не захочу’ прибавляла она: ‘а я не хочу.’

Потомъ ею овладло страшное опасеніе. Что если она выдетъ за капитана Эйльмера и онъ, сдлавшись ея мужемъ, возьмтъ это имніе отъ ея имени? Надо что-нибудь сдлать до ея замужства, чтобы предупредить возможность подобнаго результата.

Но могла ли она выдти за капитана Эйльмера въ настоящемъ расположеніи ея духа? Въ эти три недли она безсознательно надялась, что она освободится отъ своей помолвки. Она не любила его. Она начинала сознавать, что она его не любила, она начинала даже сомнваться, любила ли она его когда-нибудь. Но она чувствовала однако, что она не можетъ избавиться отъ своей помолвки, если онъ выкажетъ готовность довести е до конца, не могла она также ршиться выказать свою слабость, уступивъ лэди Эйльмеръ. Она была несчастлива, чувствуя, что ея настоящее положеніе въ жизни было дурно и недостойно ея. Она могла почти ршиться бжать изъ Эйльмерскаго замка какъ мальчикъ бжитъ изъ школы, только ей некуда было бжать. Не могла же она явиться въ замокъ Плэстоу и сказать, что она пришла искать тамъ убжища и помощи. Конечно, она могла похать къ мистриссъ Эскертонъ на время, и чмъ боле она думала о положеніи своихъ длъ, тмъ боле она была уврена, что такова будетъ ея участь, если только капитанъ Эйльмеръ не воротится на Пасху съ такимъ твердымъ намреніемъ, что даже его мать не будетъ въ состояніи поколебать его.

Въ эти дни обстоятельства дали ей новаго друга — или лучше сказать, новаго знакомаго, когда она не ожидала ни того, ни другаго. Лэди Эйльмеръ и Белинда здили, какъ я уже сказалъ, кататься, безъ нея. Это случалось вскор посл второго завтрака. Многіе изъ насъ знаютъ, какъ день скучно тянется въ такомъ деревенскомъ дом, какъ Эйльмерскій змокъ, гд не читаютъ, не волочатся, не играютъ въ карты, не курятъ, не прибгаютъ ни къ какому развлеченію. Второй завтракъ подавался въ половин втораго, а экипажъ подъзжалъ къ подъзду въ три часа. Отъ перваго завтрака до втораго лэди Эйльмеръ въ своихъ старыхъ накладныхъ волосахъ занималась хозяйственными счетами. Черезъ нсколько дней посл прізда Клэры, она надла передъ завтракомъ новые накладные волосы, но послднее время — посл разговора въ коляск — она не надвала новыхъ накладныхъ волосъ до тхъ поръ, пока не выходила садиться въ экипажъ. Сообразно теоріи ея жизни, е не долженъ былъ видть никто кром ея семьи въ старыхъ накладныхъ волосахъ. Къ первому завтраку она выходила съ головой такъ таинственно закутанной разными удивительными утренними чепцами, что старыхъ отъ новыхъ накладныхъ волосъ трудно было различить. Когда сэръ Энтони примтилъ эту перемну, когда онъ увидлъ, что съ Клэрой обращаются какъ принадлежащей къ Эйльмерскому замку, тогда онъ сказалъ себ, что сынъ его женится на миссъ Эмедрозъ, а такъ какъ миссъ Эмедрозъ казалась ему очень пріятной молодой двушкой, онъ выползалъ изъ своего уголка, когда коляска отъзжала, и разговаривалъ съ Клэрой, стараясь опять уползти до возвращенія ея сіятельства. Это былъ новый другъ Клэры.

— Получили вы извстіе отъ Фреда, посл его отъзда? спросилъ старикъ однажды, когда пришолъ къ Клэр, сидвшей еще въ столовой, гд они завтракали.

Онъ выходилъ въ садъ бранить помощника садовника, но тотъ взялъ свою тачку и ушолъ отъ него, и сэръ Энтони опять остался безъ занятій.

— Онъ написалъ только нсколько строкъ, что будетъ здсь шестнадцатаго числа.

— Мн кажется, теперь не пишутъ такъ много любовныхъ писемъ, какъ въ то время когда я былъ молодъ, сказалъ сэръ Энтони.

— Судя по романамъ, я тоже это думаю. Старые романы наполнены любовными письмами.

— Фредъ кажется никогда не любилъ писать.

— Я полагаю, что у членовъ Парламента очень много дла.

— Но по дламъ онъ пишетъ всегда. Онъ отличный дловой человкъ. желалъ бы я то же сказать объ его брат — или о себ.

— Лэди Эйльмеръ кажется любитъ заниматься длами.

— Да. Она любить — а я не люблю. Мн иногда кажется, что Фредъ походитъ на не. Гд вы съ нимъ познакомились?

— Въ Перивэл. Мы оба гостили у мистриссъ Уинтерфильдъ.

— Да, да, разумется. Это весьма естественно. Ну, другъ мой, могу уврить васъ, что я совершенно доволенъ.

— Благодарю васъ, сэръ Энтони. Я рада слышать, что вы это сказали.

— Разумется, деньги очень желательны для человка въ такомъ положеніи какъ Фредъ, но онъ будетъ имть достаточно, и если онъ доволенъ, доволенъ также и я. Лично касательно васъ, я боле чмъ доволенъ.

— Вы очень добры, говоря такимъ образомъ.

Сэръ Энтони посмотрлъ на Клэру и сердце его смягчилось къ ней, когда онъ увидалъ, что на глазахъ ея были слзы. Сердце мущины должно быть очень жостко, когда оно не смягчается огорченіемъ женщины, съ которой онъ находится наедин.

— Я не знаю, какъ вы сошлись съ лэди Эйльыеръ, сказалъ онъ: — но не моя будетъ вина, если вы не сдлаетесь друзьями.

— Я боюсь, что лэди Эйльмеръ не любитъ меня.

— Въ самомъ дл? Я боялся этого. Но вы должны вспомнить, что ей трудно понравиться. Вы увидите, что она обойдтся со временемъ.

— Она думаетъ, что капитанъ Эйльмеръ не долженъ жениться на двушк безъ приданаго.

— Вс это очень хорошо, но я не вижу, почему и Фреду не сдлать въ сво удовольствіе. Онъ въ такихъ лтахъ, что долженъ знать чего ему нужно.

— Въ этомъ-то и вопросъ, сэръ Энтони. Я не уврена, знаетъ ли онъ что ему нужно.

— Вы хотите сказать, что Фредъ не знаетъ?

— Я такъ думаю, сэръ. А хуже всего то, что я сомнваюсь также какъ и онъ.

— Сомнваетесь, выходить ли за него?

— Сомнваюсь, хорошо ли это будетъ для него и для меня. Мн непріятно вступать въ семью, которая не желаетъ имть меня.

— Вы не должны такъ много думать о лэди Эйльмеръ, моя милая…

— А я много думаю о ней.

— Я очень былъ бы радъ имть васъ невсткой. А что касается лэди Эйльмеръ — между нами, моя милая, вы не должны принимать къ сердцу каждое ея слово. Она добрйшая женщина на свт, я обязанъ это сказать. Но у ней свой характеръ, и я не думаю, чтобы вамъ слдовало совершенно ей поддаваться. Вотъ и коляска. Не будетъ ничего хорошаго, если насъ найдутъ разговаривающими обо всмъ этомъ, не такъ ли?

Баронетъ ушолъ и лэди Эйльмеръ, когда вошла въ комнату, нашла Клэру одну.

Или жена умла допытаться отъ мужа о разговор, происходившемъ между нимъ и Клэрой, или она имла какіе-нибудь другіе источники для свдній, или ея поведеніе происходило отъ другихъ причинъ — разузнавать намъ не нужно, но въ этотъ день обращеніе и разговоръ лэди Эйльмеръ съ Клэрой сдлались гораздо мене вжливымъ, чмъ прежде. Она говорила такъ, какъ будто совершилось какое-нибудь важное преступленіе, и ходила по дому, величественно нахмуривъ брови, какъ будто слдовало принять какія-нибудь ужасныя мры, чтобы положить конецъ настоящему положенію дла. Вс это было такъ очевидно для Клэры, что она сказала сэру Энтони въ одинъ день, что она не можетъ уже переносить недовольнаго вида лэди Эйльмеръ и что будетъ принуждена оставить Эйльмерскій замокъ до возвращенія Фредерика, что она сомнвается возможенъ ли бракъ и думаетъ, что будетъ гораздо лучше для всхъ, если эта мысль будетъ оставлена. Сэръ Энтони, выслушавъ это, могъ только покачать головой и уйти. Непріятности были такъ серьзны, что онъ не могъ ихъ поправить.

Клэра вс еще выдерживала, оставалось только два дня до возвращенія Фредерика, когда вдругъ въ Эйльмерскомъ замк поднялась страшная буря, и прямая и положительная ссора между лэди Эйльмеръ и Клэрой — и ссора очень запальчивая съ обихъ сторонъ.

До сихъ поръ въ Эйльмерскомъ замк ничего не было говорено о мистриссъ Эскертонъ и Клэра была признательна за это молчаніе. Можетъ быть, читатель вспомнитъ письмо, написанное капитаномъ Эйльмеромъ Клэр о мистриссъ Эскертонъ, и отвтъ Клэры на это письмо. Мнніе обитателей Эйльмерскаго замка объ этой бдной женщин и о будущемъ поведеніи Клэры съ ней было выражено довольно сильно, а Клэра также сильно ршила, что она не позволитъ обитателямъ Эйльмерскаго замка руководить ею въ этомъ обстоятельств. Она ожидала много непріятнаго на этотъ счотъ и не мало радовалась отсутствію всякаго намка на это. Но лэди Эйльмеръ держала мистриссъ Эскертонъ въ резерв, какъ баттарею, которую слдовало употребить противъ миссъ Эмедрозъ, если вс другіе способы къ нападенію не удадутся — какъ оружіе, которое сдлается могущественнымъ, когда другія оружія окажутся безсильными. Она думала одно время, что Клэра сдлается владтельницей Бельтонскаго помстья, и заботливой матери стоило приготовиться принять невстку съ такимъ приданымъ. Мы видли какъ вопросъ объ этомъ приданомъ доставилъ ей возможность выставить какъ предлогъ бдность ея сына. Но посл того Фредерикъ объявилъ о свомъ намреніи жениться на Клэр, несмотря на свою бдность.

— Онъ былъ такъ глупъ, что сказалъ ей объ этомъ, а она ршилась ухватиться за его слово, сказала лэди Эйльмеръ дочери.

Вслдствіе этого была приведена въ дйствіе эскертонская баттарея.

Три дамы сидли въ мст въ гостиной и были нмы какъ рыба цлыхъ полчаса. Он обыкновенно были очень молчаливы говоря только короткими фразами.

— Вы подете съ нами сегодня, миссъ Эмедрозъ?

— Нтъ, не думаю, лэди Эйльмеръ.

— Такъ какъ вы читаете, можетъ быть вамъ вс равно, если мы оставимъ васъ?

— Пожалуйста не стсняйтесь для меня, миссъ Эйльмеръ. Таковъ бывалъ ихъ разговоръ, но вдругъ посл положительнаго молчанія, продолжавшаго полчаса, лэди Эйльмеръ сдлала вопросъ совершенно другаго рода.

— Кажется, миссъ Эмедрозъ, сынъ мой писалъ вамъ о мистриссъ Эскертонъ?

Клэра положила свою работу и сидла съ минуту съ удивленіемъ, не только потому, что лэди Эйльмеръ сдлала этотъ непріятный вопросъ, но и потому, что она сдлала его особеннымъ голосомъ — голосомъ повелительнымъ, и съ такимъ жe повелительнымъ выраженіемъ въ глазахъ, какъ будто она ршила, что эта ея баттарея должна въ прахъ разгромить врага. Белинда подпрыгнула на стул, смотря пристально на свою работу, и продолжала вышивать еще скоре прежняго.

— Да, писалъ, отвчала Клэра, видя, что отъ нея повелительно требуютъ отвта.

— Онъ долженъ былъ писать. Не подлежитъ никакому сомннію, что мистриссъ Эскертонъ… совсмъ не то, чмъ она должна быть.

— Кто изъ насъ таковъ какимъ долженъ быть, сказала Клэра.

— Миссъ Эмедрозъ, на этотъ счотъ я вовсе не намрена шутить. Вдь это правда, что мистриссъ Эскертонъ…

— Вы должны извинить меня, лэди Эйльмеръ, но то что я знаю о мистриссъ Эскертонъ, я узнала по ея доврію ко мн, такъ что я не могу говорить вамъ объ ея прошлой жизни.

— Пожалуйста извините меня, миссъ Эмедрозъ, если я скажу, что я должна говорить объ этомъ. Когда я вспомню, въ какомъ положеніи вы сдлали намъ честь постить насъ здсь, какъ я могу не говорить объ этомъ?

Белинда шила очень прилежно и даже не поднимала глазъ. Клэра, вс еще державшая иголку въ рук, продолжала работать и минуты дв не отвчала. Но лэди Эйльмеръ еще не окончила сво дло.

— Миссъ Эмедрозъ, сказала она:— позвольте мн самой судить объ этомъ. Я чувствую себя обязанной говорить съ вами объ этомъ предмет.

— Но мн нечего объ этомъ говорить.

— Я полагаю, вы согласились въ справедливости нашихъ извстій объ этой женщин

Клэра очень разсердилась. Красныя пятна выступили на ея щекахъ, а лобъ нахмурился. Она еще не знала, что она скажетъ, какъ она будетъ себя вести. Она старалась обдумать какъ ей лучше выказать свою независимость. Но она твердо ршилась, что въ этомъ дл она ни на волосъ не поддастся лэди Эйльмеръ.

— Кажется, вы должны въ этомъ согласиться, сказала ея сіятельство.

— Какъ мн кажется, я ни въ чомъ не соглашалась съ вами, лэди Эйльмеръ, и не говорила ничего такого, что могло бы оправдать ваши вопросы на этотъ счотъ.

— Оправдать мои вопросы молодой двушк, которая говоритъ мн, что она будетъ моей невсткой!

— Я вамъ этого не говорила. Я никогда не говорила вамъ ничего подобнаго.

— Такъ на какой же ног, миссъ Эмедрозъ, сдлали вы намъ честь постить насъ въ Эйльмерскомъ замк?

— На ног весьма безразсудной.

— Безразсудной! это что значитъ?

— Это значитъ, что я имла безразсудство пріхать въ домъ, гд меня подвергаютъ такимъ вопросамъ.

— Белинда, слышала ли ты когда что-нибудь подобное? Миссъ Эмедрозъ, я должна продолжать, какъ бы ни было это вамъ непріятно. Исторія жизни этой женщины — мистриссъ Эскертонъ она или нтъ я не знаю…

— Мистриссъ Эскертонъ, сказала Клэра.

— Этого я не знаю и наврно вы знаете не боле меня. Но то, чмъ она была, мы знаемъ.

Тугъ лэди Эйльмеръ возвысила голосъ и продолжала говорить со всмъ краснорчіемъ, которое притворное негодованіе могло ей придать.

— Чмъ она была, мы знаемъ, и я спрашиваю васъ, но обязанности моей къ моему сыну, прекратили ли вы знакомство съ такой безславной женщиной — женщиной, которую знать есть уже безславіе?

— Я знаю е и…

— Позвольте. Мои вопросы состоятъ въ томъ: прекратили ли вы это знакомство? и готовы ли вы дать общаніе никогда его не продолжать?

— Я не прекращала этого знакомства, или лучше сказать этой дружбы, и готова общать, что буду поддерживать е всмъ сердцемъ.

— Белинда, ты слышишь?

— Слышу, мама.

Белинда медленно покачала головой, которая теперь была наклонена еще ниже прежняго.

— И вы намрены это сдлать?

— Да, лэди Эйльмеръ, намрена.

— И вы думаете, что это прилично молодой двиц?

— Именно, я думаю, что это прилично.

— Позвольте же мн сказать вамъ, миссъ Эмедрозъ, что я совершенно съ вами несогласна — совершенно.

Лэди Эйльмеръ, повторяя послднее слово, подняла свои сложенныя руки, какъ бы призывая небо въ свидтели, до какой степени она несогласна съ Клэрой.

— Я не вижу какъ мн этому помочь, лэди Эйльмерь. Мы наврно не соглашаемся во многомъ.

— Наврно. Наврно. И мн не нужно говорить вамъ какъ мало сожалла бы я объ этомъ, еслибы вы не держали въ рукахъ моего несчастнаго сына.

— Держала въ рукахъ, лэди Эйльмеръ? Какъ вы смете оскорблять меня такими словами?

Белинда опять подпрыгнула на стул, но лэди Эйльмеръ повидимому была пріятна эта буря.

— Конечно вы держите его въ рукахъ, миссъ Эмедрозъ, и я нахожу, что это большое несчастье. Разумется, когда онъ услышитъ о вапшемъ поведеніи относительно этой… женщины, онъ выпутается изъ стей.

— Онъ можетъ выпутаться когда хочетъ, сказала Клэра вставая.— Я сообщу капитану Эйльмеру, что наша помолвка кончена, если онъ не общаетъ, что я никогда боле не подвергнусь ничмъ не оправдываемой дерзости его матери.

Она пошла къ двери, не обращая вниманія и даже не слыша прощальной стрлы, пущенной въ не.

Что теперь было длать? Клэра пошла въ свою комнату, тврдо ршившись, что ничто не заставитъ е ссть за столъ съ лэди Эйльмеръ. Она не хотла даже входить въ одну комнату съ лэди Эйльмеръ, не хотла говорить съ нею. Но что ей длать? Она не могла ухать изъ Эйльмерскаго замка, не ршивъ куда подетъ она. Она почти ршилась хать къ мистриссъ Эскертонъ. Разумется, вс кончилось между нею и капитаномъ Эйльмеромъ, такъ что ничто не помшаетъ ей это сдлать. Какъ пожелаетъ ея кузенъ Уилль? Теперь онъ былъ единственнымъ другомъ, къ которому она могла обратиться за совтомъ. Что онъ посовтуетъ ей? Не написать ли ей къ нему? нтъ — она этого не сдлаетъ. Она не могла ршиться написать къ нему, что капитанъ Эйльмеръ выпутался изъ ея стей. Если она это сдлаетъ, онъ съ своимъ темпераментомъ придастъ гораздо боле значенія ея письму чмъ слдуетъ. Но она напишетъ капитану Эйльмеру. Она захотла сдлать это сейчасъ и начала письмо. Она написала уже: ‘Любезный капитанъ Эйльмеръ’, но увидала, что это письмо не такъ легко написать. Она вспомнила притомъ, что оно не дойдтъ до капитана Эйльмера до его отъзда изъ Лондона. Если ужъ писать письмо, то надо адресовать его въ Эйльмерскій замокъ, и это можно было сдлать завтра точно также какъ сегодня. Она оставила это занятіе пока.

Но она написала къ мистриссъ Эскертонъ съ тмъ, чтобы послать это письмо или нтъ завтра, сообразно расположенію ея духа. Въ этомъ письм она сообщала о свомъ намреніи ухать изъ Эйльмерскаго замка на другой день посл прізда капитана Эйльмера и просила, чтобы е взяли въ коттэджъ. Отвтъ она просила адресовать въ гостинницу Сверной желзной дороги.

Ричардзъ, горничная, пришла къ ней передъ обдомъ помочь одться — предложеніе это было сдлано такимъ тономъ, что Клэра не могла сомнваться, что Ричардзъ извстно о ссор. Но Клэра отказала и послала внизъ сказать, что она остатся въ своей комнат и проситъ только чаю. Она не хотла даже, унизиться до того, чтобы согласиться на головную боль. Белинда пришла къ ней передъ обдомъ и съ торопливой серьзностью совтовала миссъ Эмедрозъ сойти внизъ.

— Мама думаетъ, что вамъ лучше показаться, каковъ бы ни былъ окончательный результатъ.

— Но я не имю ни малйшаго желанія показываться.

— Для слугь, знаете.

— Но я ни крошечки не забочусь о слугахъ, миссъ Эйльмеръ — право ни крошечки.

— И папа будетъ такъ непріятно.

— Мн будетъ очень жаль, если это непріятно сэру Энтони, но это не моя вина.

— Мама, говоритъ, что братъ мой разумется желалъ бы этого.

— Посл того, что сдлала ваша мать, я не вижу, какое отношеніе имютъ къ этому его желанія — даже еслибы она ихъ знала — а я этого не думаю.

— Но если вы подумаете, я уврена, вы найдте, что это слдуетъ сдлать. Ничего не надо такъ избгать, какъ открытой ссоры, которую могутъ видть вс слуги.

— Я должна сказать, миссъ Эйльмеръ, что я пренебрегаю слугами. Посл того что случилось внизу, разумется я должна была сообразить, что мн длать. Скажите лэди Эйльмеръ, что я останусь здсь, если она это позволитъ.

— Разумется. Она будетъ очень рада.

— Я останусь здсь, если она позволитъ, до тхъ поръ пока прідетъ капитанъ Эйльмеръ. А на другой день посл его прізда я уду.

— Куда, миссъ Эмедрозъ?

— Я уже написала къ одному моему другу, прося е принять меня.

Миссъ Эйльмеръ помолчала съ минуту, прежде чмъ сдлала слдующій вопросъ — но она сдлала его, показывая тономъ и обращеніемъ, что она была принуждена собраться со всмъ своимъ мужествомъ для этого.

— Къ какому другу, миссъ Эмедрозъ? Мама будетъ рада узнать.

— Этого вопроса лэди Эйльмеръ не иметъ права длать, сказала Клэра.

— Очень хорошо. Разумется, если вы не хотите сказать, то не объ чемъ и говорить.

— Я не хочу сказать, миссъ Эйльмеръ.

Клэра пила чай въ своей комнат и провела въ ней весь слдующій день. Семейство внизу было не очень спокойно. Сэру Энтони нельзя было растолковать, почему гостья не выходитъ изъ своей комнаты — и это было не странно, потому что лэди Эйльмеръ не была щедра на свднія, которыя она ему сообщила, а Белинд невозможно было сидть за столомъ или сказать нсколько словъ отцу и матери, не показывая каждую минуту, что она знаетъ, что случился кризисъ. На слдующій день было отправлено письмо къ мистриссъ Эскертонъ и капитанъ Эйльмеръ пріхалъ въ назначенное имъ время. Черезъ часъ посл его прізда, Белинда пришла спросить, угодно ли миссъ Эмедрозъ видть его. Миссъ Эмедрозъ согласилась его видть, но поставила условіемъ, чтобъ отъ нея не требовали встртиться съ лэди Эйльмеръ.

— Нечего ей бояться, отвчала лэди Эйльмеръ.— Если она не извинится переди мною и не общаетъ не имть никакихъ сношеній съ этой женщиной, я никогда съ ней не увижусь.

Влдствіе этого ршили, что капитанъ Эйльмеръ и миссъ Эмедрозъ увидятся въ гостиной на верху.

— Что вс это значитъ, Клэра? тотчасъ спросилъ капитанъ.

— Просто то, что ваша мать оскорбила меня.

— Она говоритъ, что вы были къ ней невжливы.

— Пусть такъ, разумется вы можете врить кому хотите и, безъ сомннія, вы предпочитаете врить вашей матери.

— Но я не желаю, чтобъ была ссора.

— Но ссора была, капитанъ Эйльмеръ, и я желаю оставить домъ вашего отца. Я не могу здсь оставаться посл того что случилось. Ваша мать сказала мн — я не могу вамъ повторить, что она мн сказала, но она высказала противъ меня такія обвиненія, которыя она знала будутъ для меня тяжеле всего.

— Я увренъ, что вы не такъ е поняли.

— Нтъ, я поняла е вполн.

— Куда же вы намрены хать?

— Къ мистриссъ Эскертонъ.

— О Клэра!

— Я написала къ мистриссъ Эскертонъ, чтобы она приняла меня на время. Мн некуда больше хать.

— Если вы подете туда, Клэра, тогда будетъ конецъ всему.

— И безъ того долженъ быть конецъ, капитанъ Эйльмеръ. Вамъ не слдуетъ вводить въ вашу семью жену, о которой ваша мать думаетъ такъ дурно, какъ она думаетъ обо мн.

Много еще было говорено, капитанъ Эйльмеръ очень часто ходилъ взадъ и впердъ по комнат, стараясь устроить дло такъ, чтобы смягчить мать. Не пошлтъ ли Клэра телеграмму къ мистриссъ Эскертонъ сказать, что она передумала? Но Клэра не согласилась посылать телеграмму и въ этотъ вечеръ уложила вс свои вещи. Капитанъ и самъ приходилъ къ ней и присылалъ Белинду, но вс было безполезно и утромъ Клэра ухала одна изъ Эйльмерскаго замка въ карет на желзную дорогу. Капитанъ вызывался хать съ нею, но она такъ настойчиво отклонила его предложеніе, что онъ былъ принужднъ отказаться отъ своего намренія. Она не видала дамъ, но сэръ Энтони вышелъ проститься съ нею въ переднюю.

— Я очень жалю, сказалъ онъ.

— Конечно жаль, но длать нечего, сказала Клэра.— Прощайте, сэръ Энтони.

— Надюсь, что мы встртимся при боле благопріятныхъ обстоятельствахъ, замтилъ баронетъ.

На это Клэра не отвчала и капитанъ посадилъ е въ карету.

— Я такъ озадаченъ, сказалъ онъ:— что не могу сказать ничего опредлннаго, но буду къ вамъ писать и вроятно поду за вами.

— Пожалуйста не здите, капитанъ Эйльмеръ, отвчала Клэра.

Она ухала, и вызжая изъ воротъ парка, окончательно простилась съ Эйльмерскимъ замкомъ.

ОПЯТЬ ВЪ БЕЛЬТОН.

Когда карета отъхала, сэръ Энтони и капитанъ Эйльмеръ остались одни въ дверяхъ. Слуги разошлись и отецъ съ сыномъ, посмотрвъ другъ на друга, почувствовали, что и они должны разойтись или поговорить объ отъзд ихъ гостьи. Младшій предпочолъ бы не говорить, но сэру Энтони любопытно было узнать, что происходило въ дом въ послдніе дни.

— Я боюсь, что случились непріятности, сказалъ онъ.

— Мн кажется, сэръ, отвчалъ сынъ: — что обстоятельства рдко бываютъ пріятны.

— Но, Фредъ, что это такое? Мать твоя говоритъ, что миссъ Эмедрозъ ведтъ себя очень дурно.

— А миссъ Эмедрозъ говоритъ, что моя мать ведтъ себя очень дурно.

— Разумется — это весьма естественно. А ты, что говоришь?

— Я ничего не говорю, сэръ. Чмъ меньше говорить, тмъ лучше.

— Вс это очень хорошо, но мн кажется, что ты долженъ сказать что-нибудь. Будетъ она твоей женой?

— Честное слово, сэръ, я не знаю.

Они вс еще стояли на крыльц, и такъ какъ сэръ Энтони не длалъ боле вопросовъ, капитанъ повернулся, чтобы войти въ домъ. Но отецъ сказалъ ему:

— Постой на минуту, Фредъ. Я не часто безпокою тебя совтомъ.

— Я всегда радъ выслушать совтъ отъ васъ.

— Я знаю, что во многихъ вещахъ тво мнніе лучше моего. Ты имлъ преимущества, которыхъ не имлъ я. Но я опытне тебя, мой милый.

Въ голос отца былъ меланхолическій тонъ, когда онъ сказалъ это, очень тронувшій сына и заставившій обоихъ ближе подойти другъ къ другу.

— Поврь моему слову, продолжалъ сэръ Энтони: — что теб гораздо лучше не имть жены.

— Вы думаете, что никто не долженъ жениться?

— Нтъ, я этого Не говорю. Старшій сынъ долженъ жениться, чтобъ у имнія былъ наслдникъ. Бдные люди должны жениться, чтобы жена помогала имъ во всмъ Иногда конечно долженъ жениться тотъ, кто очень любитъ двушку и компрометировалъ себя и тому подобное. Я никогда не посовтую мущин запятнать свою честь.

Сэръ Энтони, говоря это, выпрямился и заговорилъ боле смлымъ голосомъ.

Голосъ, однако, опять понизился, спустившись съ областей чести до областей благоразумія.

— Но ты не находишься ни въ одномъ изъ такихъ положеній, Фредъ. У тебя есть Перивэльское имніе, но это не фамильное помстье и ты гораздо лучше сдлаешь если продашь его. А на счотъ спокойствія, то ты будешь гораздо спокойне безъ жены. (Зачмъ теб жена? Я долженъ сказать, что собственно мн миссъ Эмедрозъ чрезвычайно нравится. Она была очень любезна со мною. Но мн кажется, что ты не такъ въ не влюблнъ, чтобы не могъ обойтись безъ нея.

Онъ остановился и прямо посмотрлъ сыну въ лицо. Фредъ тоже длалъ себ этотъ вопросъ — точно ли онъ такъ влюблнъ въ Клэру, что не можетъ жить безъ нея.

— Право я не знаю, продолжалъ сэръ Энтони: — что теперь произошло между ею и тобою и между ею и твоей матерью, но мн кажется, что вс можетъ разстроиться безъ всякихъ хлопотъ и безъ всякаго неприличія съ твоей стороны.

Капитанъ Эйльмерь вс ничего не говорилъ. Разумется, вс могло разстроиться, но онъ не желалъ поступить ни невеликодушно, ни несправедливо — а особенно желалъ избжать всякаго неприличія. Помолчавъ нсколько минутъ, сэръ Энтони опять продолжалъ высказывать свою опытность.

— Разумется, жениться хорошо. Я женился рано и всегда находилъ твою мать превосходной женщиной. На свт нтъ женщины лучше ея. Я въ этомъ совершенно убжднъ. Но разумется ты можешь видть, что я не могу называть всего своей собственностью. Я пошевелиться не могу. Я не могу истратить одного шиллинга собственно для себя, вс эти лнтяи объдаютъ меня. Каждый клэркъ, получающій въ Лондон сто фунтовъ, иметъ наличныхъ денегъ больше меня. А какими удобствами пользуюсь я въ этомъ большомъ дом и безконечномъ саду? Какое удовольствіе они доставляютъ мн? Вотъ что значитъ жениться и поддерживать сво имя въ графств достойнымъ образомъ! Что мн за дло до графства! Чортъ ли мн въ графств! Я часто жаллъ, зачмъ я не младшій сынъ, какъ ты.

Капитану Эйльмеру нечего было на это отвчать. Конечно, лта и разгульная жизнь въ молодости длали сэра Энтони совершенно неспособнымъ наслаждаться такимъ образомъ жизни, какого онъ желалъ, и что онъ вроятно давнимъ давно долся и допился бы до могилы, еслибы такой образъ жизни онъ могъ вести. Этого, однако, сынъ не могъ объяснить отцу. Но приспособляя слова отца къ своему положенію, капитанъ Эйльмеръ примтилъ, что холостая жизнь, можетъ быть, боле годится для него. Только онъ не хотлъ сдлать ничего неприличнаго. На это онъ ршился тврдо. Разумется, Клэра должна покориться въ нкоторой степени разсудку, обыкновеннымъ правиламъ свта, но ему было извстно, что его мать была запальчива, и онъ великодушно ршилъ, что онъ дастъ миссъ Эмедрозъ еще возможность одуматься.

Въ гостинниц въ Лондон Клэра нашла коротенькую записку отъ мистриссъ Эскертонъ, въ которой она съ жаромъ увряла, что вс будетъ сдлано для того, чтобы устроить Клэру спокойно въ коттэдж, пока она пожелаетъ остаться тамъ. Но именно эти горячія выраженія привязанности заставляли Клэру почти опасаться того, что она намревалась сдлать. Мистриссъ Эскертонъ, безъ сомннія, желала ея прізда, но одобритъ ли ея кузенъ Бельтонъ этотъ визитъ и что скажетъ объ этомъ его сестра Мэри? Еслибы кто-нибудь сказалъ ей, хорошо ли длаетъ она — кто-нибудь, на кого она могла бы положиться безусловно. Еслибы она только могла знать, что подумаетъ ея кузенъ Уилль. Ему она могла врить безусловно, еслибы только онъ захотлъ остаться ея братомъ.

Однако теперь было поздно сомнваться, и на слдующій день Клэра выходила изъ Редикотской кареты у двери полковника Эскертона. Онъ вышелъ е встртить и привтствовалъ е очень дружелюбно. До-сихъ-поръ между ними не было большой короткости, вслдствіе образа жизни полковника скоре чмъ по какой-либо другой причин. Мистриссъ Эскертонъ выказала желаніе къ общежитію посл своего прізда въ Бельтонъ, а полковникъ Эскертонъ пріхалъ съ намреніемъ жить одинъ. Но теперь Клэра пріхала къ нему какъ гостья и его обращеніе съ нею было совершенно другое.

— Мы такъ рады, что вы пріхали къ намъ, сказалъ онъ, взявъ е за об руки.

Потомъ Клэра прошла въ коттэджъ и черезъ минуту была уже въ объятіяхъ своей пріятельницы.

— Милая Клэра — дорогая Клэра, какъ я рада, что вы пріхали.

— Вы очень добры.

— Нтъ, это вы добры, что ршились пріхать. Но мы не будемъ спорить объ этомъ. А онъ какъ радъ, что вы будете здсь. Теперь вы его узнаете. Но пойдмте наверхъ. Въ вашей комнат топится каминъ, я буду вашей горничной — и мы будемъ говорить.

Клэра пошла наверхъ, и когда сидла у камина, а мистриссъ Эскертонъ стала передъ нею на колна — мистриссъ Эскертонъ имла привычку становиться на колна — она не могла не сказать себ, что Бельтонскій коттэджъ былъ гораздо удобне Эйльмерскаго замка. Во вс время своего пребыванія въ Эйльмерскомъ замк ни одно дружеское слово не коснулось ея слуха. Тамъ вс было холодно и церемонно, пока холодность и церемонность не замнились дерзостью.

— Итакъ вы поссорились съ ея сіятельствомъ, сказала мистриссъ Эскертонъ: — я это знала.

— Я ни слова не говорила вамъ объ этомъ.

— Но это разумется само собой. Полноте скрытничать. У васъ врно была настоящая баталія — не такъ ли?

— Очень похоже на это, я боюсь.

— Какъ я рада, сказала мистриссъ Эскертонъ, потирая руки.

— Это зло.

— Очень хорошо. Нельзя же ко всмъ быть доброй. Какого рода эта женщина?

— Право, я не могу е описать. Она очень высока, носитъ большой парикъ, сама всмъ распоряжается и я нисколько не сомнваюсь, что она очень хорошая женщина въ свомъ род.

— Я вижу е отсюда — олицетворнная добродтель относительно нравственности. Бдная я! Она знаетъ, что вы пріхали ко мн?

— Я въ этомъ не сомнваюсь. Я не говорила ни ей, ни дочери, но сказала капитану Эйльмеру.

— Это хорошо. Это очень хорошо. Я этому рада. Но кто сталъ бы сомнваться, что вы съумете выказать надлежащую тврдость. Что же онъ сказалъ?

— Почти ничего.

— Я не стану къ вамъ приставать о нмъ. Я уврена, что вс устроится, какъ слдуетъ. Я какого рода человкъ сэръ Энтони?

— Самый обыкновенный, страдаетъ подагрой и не иметъ такой тврдости, какъ его жена. Онъ мн понравился больше всхъ.

— Можетъ быть оттого, что вы видали его рже.

— Онъ былъ ко мн добръ.

— А он походили на драконовъ. Понимаю вс и отсюда вижу ихъ насквозь. Я предчувствовала, что изъ этого выйдетъ, когда вы сказали мн, что дете въ Эйльмерскій замокъ. Я могла бы вс предсказать.

— Какъ жаль, что вы этого не сдлали.

— Это не принесло бы никакой пользы — а ваша поздка туда пользу принесла. Она раскрыла вамъ глаза на счотъ многаго, я въ этомъ не сомнваюсь. Но скажите мн — вы писали въ Норфолькъ, что вы дете сюда?

— Нтъ, я не писала моему кузену.

— Не сердитесь на меня, если я вамъ скажу кое-что: я писала.

— Къ кому?

— Я писала къ мистеру Бельтону, что вы дете сюда. Вотъ какъ это было? я должна была писать къ нему на счотъ коттэджа. Полковникъ Эскертонъ всегда заставляетъ меня писать и, разумется, мы должны были ршить остамся ли мы здсь.

— Мн очень жаль если вы сказали что-нибудь обо мн.

— Какъ же было поступить иначе? Что подумали бы вы обо мн? или что подумалъ бы онъ, еслибы въ письм къ нему я не упомянула о вашемъ прізд? притомъ, гораздо лучше, чтобы онъ зналъ.

— Мн жаль, что вы написали объ этомъ.

— Вамъ стыдно признаться ему, что вы здсь, сказала мистриссъ Эскертонъ тономъ упрка.

— Стыдно! Нтъ, мн не стыдно. Но я предпочла бы, чтобы онъ не зналъ — пока.

— Но вы на меня не сердитесь?

— Какъ могу я сердиться ма ту, которая такъ ко мн добра?

Этотъ вечеръ прошелъ очень пріятно и когда Клэра опять воротилась въ свою комнату, она почти удивлялась, что чувствуетъ себя какъ дома тутъ. На слдующій день она пошла съ мистриссъ Эскертонъ въ свой прежній домъ и на диван нашла ключъ отъ погреба, на томъ самомъ мст, куда Бельтонъ бросилъ его. Она взяла-было ключъ, чтобы отдать его служанк, но опять положила его на диванъ. Это былъ его ключъ и онъ оставилъ его тутъ, при случа она напомнитъ ему куда онъ его положилъ. Потомъ они пошли въ коров, которая свободно паслась на свомъ маленькомъ пастбищ.

— Милая Бесси, сказала Клэра:— посмотрите, какъ она знаетъ меня.

Но мн кажется, что всякое ручное животное знало также хорошо всхъ, кто приходилъ бы къ ней какъ Клэра съ пищею въ рукахъ.

— Е просто лелютъ, отвчала мистриссъ Эскертонъ: — конечно е доятъ и продаютъ масло изъ ея молока, но во всхъ другихъ отношеніяхъ на не смотрятъ не какъ на обыкновенную корову.

— Бдная Бесси, сказала Клэра.— Я желала бы, чтобы она совсмъ не являлась сюда, что съ нею будетъ?

— Что съ нею будетъ? она останется здсь до тхъ поръ, пока умртъ своей естественной смертью, и современемъ сдлается какимъ-то прошлымъ божествомъ, о которомъ всегда будутъ упоминать съ самыми нжными воспоминаніями. Я безъ малйшаго затрудненія предсказываю будущую жизнь и посмертныя почести Бесси.

Он вс утро ходили по саду и около фермы и вс говорили объ Уилл Бельтон. Но Клэра не хотла идти къ скаламъ, хотя мистриссъ Эскертонъ не разъ хотла повернуть туда. Онъ сказалъ, что онъ не пойдтъ къ скаламъ иначе какъ при извстныхъ обстоятельствахъ. Клэра знала, что эти обстоятельства не случатся никогда, но не хотла туда идти до тхъ поръ пока кузенъ ея не женится. И если тогда ему случится быть въ Бельтонскомъ змк, она пойдтъ къ этому мсту одна и позволитъ себ думать о прошлыхъ дняхъ.

На слдующее утро она получила письмо съ доунгэмскимъ штемпелемъ, но съ перваго взгляда увидала, что это не отъ ея кузена Уилля. Уилль писалъ смлымъ круглымъ почеркомъ, который былъ чрезвычайно ясенъ и красивъ въ начал его посланія, но который длался совершенно сбивчивъ, когда онъ торопился кончать сво письмо — какъ онъ всегда имлъ привычку. Но адресъ этого письма былъ написанъ красивымъ, мелкимъ, женскимъ почеркомъ, заботливо выдлывавшимъ каждую букву. Письмо было отъ Мэри Бельтонъ, которая до сихъ поръ еще не переписывалась съ Клэрой. Письмо было слдующее:

‘Замокъ Плэстоу, апрль 186 —

‘Любезная кузина Клэра,

‘Уилльямъ получилъ письмо изъ Бельтона отъ вашихъ друзей, которые спрашиваютъ, могутъ ли они остаться въ нанимаемомъ ими коттэдж. Кажется, онъ отвчалъ имъ, что если они желаютъ, то могутъ остаться тамъ безъ всякаго затрудненія. Но мы узнали также изъ письма мистриссъ Эскертонъ, что васъ ожидаютъ въ коттэджъ, поэтому я адресую сво письмо въ Бельтонъ, предполагая, что оно найдтъ васъ тамъ.

‘Мы съ вами никогда не знали другъ друга — что очень огорчало меня, но это огорченіе, я надюсь, можетъ пройти когда-нибудь и даже очень скоро. Я сама, какъ вамъ извстно, такое жалкое существо, что не могу здить и видться съ моими друзьями какъ другіе, и вотъ почему я пишу къ вамъ, чтобы просить васъ пріхать ко мн. Это интересный старый домъ въ свомъ род, и хотя я не должна скрывать отъ васъ, что жизнь здсь очень, очень спокойна, я употреблю вс силы, чтобы время пріятно проходило для васъ. Я слышала, что вы похали въ замокъ Эйльмеръ, Уилльямъ говорилъ мн, что онъ проводилъ васъ до Лондона. Теперь, какъ видно, вы ухали изъ Йоркшира и я полагаю, не скоро воротитесь туда. Если такъ, не лучше ли вамъ пріхать ко мн на короткое время?

‘И Уилльямъ и я чувствуемъ, что теперь — на нсколько времени — вы можетъ быть предпочтте быть вдвомъ со мной. Онъ долженъ хать въ Лондонъ на время, а потомъ въ Бельтонъ устроить ваши дла и свои. Онъ намренъ быть въ отсутствіи шесть недль. Если вы не боитесь скуки нашего дома на такое долгое время, пожалуйста прізжайте къ намъ. Это было бы для меня очень большимъ удовольствіемъ и я надюсь, что и вы также чувствуете — а я это чувствую очень сильно — что мы не должны доле оставаться незнакомыми другъ для друга. Тогда вы ршите, что вамъ сдлать впослдствіи. Я думаю, что въ конц этого времени, то-есть когда Уилльямъ воротится — у насъ будутъ мой дядя и моя ттка изъ Слифорда. Онъ пасторъ, и если вы захотите остаться до тхъ поръ, они будутъ очень рады съ вами познакомиться.

‘Изъ Бельтона въ Плэстоу путь длинный для одной молодой двицы, но путешествовать такъ легко теперь и молодыя двицы стали такъ независимы, что можетъ быть вы и устроите такъ, чтобы хать одной. Надясь видть васъ скоро, я остаюсь

‘Любящая васъ кузина

‘Мэри Бельтонъ.’

Это письмо Клэра получила передъ завтракомъ и могла прочесть его одна, и скрыть его содержаніе отъ мистриссъ Эскортонъ, если она такъ разсудитъ. Она тотчасъ поняла, что въ этомъ письм заключается намкъ, что замокъ Плэстоу будетъ для нея лучшимъ убжищемъ чмъ коттэджъ мистриссъ Эскертонъ, и увреніе, что если она подетъ въ замокъ Плэстоу, то хозяинъ его не воспользуется ея присутствіемъ для своихъ выгодъ. Когда она сидла и думала о сдланномъ ей предложеніи, ей представилось, что она можетъ видть и слышать какъ ея кузенъ разсуждаетъ съ своей сестрой. Капитанъ Эйльмеръ посл свиданія въ Лондон говорилъ, что поведеніе Бельтона было непростительно, но Клэра не только простила ему, но въ душ даже провозгласила его добродтели на столько выше его пороковъ, что сдлала его почти совершенствомъ.

— Но я не выгоню его изъ его собственнаго дома, сказала она: — какая нужда куда бы я ни похала!

— Полковникъ Эскертонъ получилъ письмо отъ вашего кузена, сказала мистриссъ Эскертонъ какъ только осталась вдвомъ съ Клэрой.

— Что онъ пишетъ?

— Ни слова о васъ.

— Тмъ лучше. Я доставляла ему довольно хлопотъ и рада думать, что онъ освободится отъ меня на время. Что же, полковникъ останется въ коттэдж?

— Клэра, вы лицемрка, вы сами знаете, что вы лицемрка.

— Весьма вроятно, но я не вижу, почему вы обвиняете меня въ этомъ именно теперь.

— Разв вы не получали также письма изъ Норфолька?

— Получила.

— Я была въ этомъ уврена. Я знаю, что онъ не написалъ бы такимъ образомъ въ отвтъ на мо письмо, не упоминая о вашемъ прізд сюда, еслибы самъ не написалъ къ вамъ.

— Онъ мн не писалъ. Я получила письмо отъ его сестры. Вотъ это.

Она подала письмо мистриссъ Эскертонъ и ждала терпливо пока она прочттъ. Пріятельница возвратила ей письмо не говоря ни слова и Клэра заговорила первая.

— Не правда ли какое милое письмо? Я никогда е не видала.

— Она пишетъ умно.

— Не правда ли, какое доброе письмо?

— Я полагаю, что намреніе доброе. Но оно не очень лестно для меня. Оно показываетъ, что съ такой женщиной какъ я можно обходиться безъ всякаго вниманія. Оно такъ и есть. Я заслуживаю такое обращеніе. Если вы спрашиваете моего совта, я совтую вамъ хать тотчасъ — тотчасъ.

— Но я не спрашивала вашего совта, дружокъ, и не намрена была спрашивать.

— Вы не показали бы мн этого письма, еслибы не имли намренія хать.

— Какъ вы безразсудны! Вы сейчасъ называли меня лицемркой за то, что я не говорила вамъ объ этомъ письм, а теперь сердитесь за то, что я показала его вамъ.

— Я не сержусь. Я думаю, что вы поступили справедливо, показавъ его мн. Я не знаю, какже бы вы могли ухать не показавъ его мн.

— Но я не намрена узжать. Противъ моей поздки въ Плэстоу есть дв причины, очень достаточныя. Я не хочу оставлять васъ, если вы сами не выгоните меня, и не хочу выгонять кузена изъ его собственнаго дома.

— Зачмъ его выгонять? Почему вы не можете похать къ нему? Вы любите его, а онъ влюблнъ въ васъ больше прежняго. Позжайте въ Плэстоу и вс пойдтъ гладко.

— Нтъ, другъ мой, я этого не сдлаю.

— Стало быть, вы поступите сумасбродно. Я обязана сказать вамъ это, такъ какъ приманила васъ сюда.

— А я думала, что я сама назвалась.

— Нтъ, я просила васъ пріхать и прося знала, что я поступаю дурно. Я видла, что мой мужъ не одобряетъ это, хотя у него не достало духа сказать мн. Какъ я жалю, что онъ не сказалъ мн — какъ я жалю!

— Мистриссъ Эскертонъ, я не могу сказать вамъ, какую несправедливость вы длаете сами себ и мн. Я очень довольна, что я здсь.

— Но вы не должны быть довольны. Полюбивъ меня, или лучше сказать, жаля обо мн, вы унижаете себя. Неужели вы думаете, что я не вижу и не знаю всего этого? Разумется, непріятно быть одной, но я не имю права не быть одной.

Клэр ничего не оставалось боле, какъ опять прижаться къ бдной женщин, обнять е съ увреніями уваженія и дружбы.

— Неужели вы думаете, что я не понимаю этого письма? продолжала мистриссъ Эскертонъ.

— Еслибы его написала лэди Эйльмеръ, я можетъ быть посмялась бы надъ нимъ, потому что я считаю лэди Эйльмеръ злой старухой, которую слдуетъ сдерживать всми возможными способами. Но это написала женщина съ чистой душой, которую я считаю неспособной къ жестокимъ сужденіямъ объ ея гршныхъ ближнихъ, и она говоритъ вамъ спокойно и благоразумно, что вамъ не слдуетъ оставаться у меня.

— Она не говоритъ ничего подобнаго.

— Но не имла ли она намренія сказать это? скажите мн по совсти: разв вы не знаете, что она имла это намреніе?

— Я не должна руководиться ея намреніями.

— Но вы должны руководиться намреніями ея брата. До этого дошло и вамъ лучше тотчасъ же склонить голову. До этого дошло и чмъ скоре тмъ лучше. Легко видть, что вамъ нужно руководство, когда вы выбираете меня вашимъ другомъ.

Сказавъ это, мистриссъ Эскертонъ пошла къ двери.

— Нтъ, Клэра, не идите со мной, сказала она, обернувшись къ своей собесдниц, которая встала, чтобы идти за ней.— Я скоро къ вамъ приду, но теперь предпочитаю быть одна. А вамъ, дружокъ, надо отвчать на письмо вашей кузины. Сдлайте это тотчасъ и напишите, что вы дете въ Плэстоу, во всякомъ случа это будетъ лучше для васъ.

Клэра, оставшись одна, отвчала на письмо своей кузины, но не приняла приглашеніе. Она уврила миссъ Бельтонъ, что она съ нетерпніемъ желаетъ видть е и надется, что это случится скоро или въ Плэстоу, или въ Бельтон, но теперь она дала слово остаться у своего друга мистриссъ Эскертонъ. Часа черезъ два мистриссъ Эскертонъ воротилась и Клэра подала ой прочесть сво письмо.

— Стало быть я могу только сказать, что вы очень глупы и не знаете, съ которой стороны намазанъ вашъ хлбъ.

Было очевидно по голосу мистриссъ Эскертонъ, что она возвратила сво обыкновенное расположеніе духа.

— Не думаю впрочемъ, чтобы это много значило, такъ какъ наконецъ вс кончится какъ слдуетъ, сказала она потомъ.

Посл завтрака она прошла въ комнату мужа и воротившись къ Клэр сказала, что полковникъ желаетъ говорить съ нею.

— Вы найдте его важнымъ какъ судью, сказала она: — потому что онъ хочетъ сказать вамъ что-то серьзное.

Клэра пошла въ кабинетъ къ полковнику и сла на стулъ, который онъ приготовилъ для нея.

Она оставалась тамъ боле часа и въ этотъ часъ разговоръ сдлался очень оживлнъ. Серьзность полковника Эскертона уступила мсто его обыкновенной живости, онъ ходилъ по комнат въ пылу своихъ аргументовъ, и Клэра, отвчая ему, также выставила всю свою энергію. Она ожидала, что полковникъ также будетъ говорить съ ней о поздк въ Норфолькъ, но онъ не длалъ намка на этотъ счотъ, хотя вс что онъ говорилъ было основано на письм Уилля Бельтона къ нему. Бельтонъ, говоря о коттэдж, писалъ полковнику Эскертону, что его хозяйкой будетъ миссъ Эмедрозъ, и потомъ объяснилъ, что онъ намренъ уничтожить укрпленіе имнія за нимъ, такъ чтобы наслдство перешло отъ отца къ дочери.

‘Такъ какъ миссъ Эмедрозъ теперь у васъ, писалъ Бельтонъ: могу я просить васъ побезпокоиться объяснить ей подробно это дло и растолковать, что помстье теперь принадлежитъ ей. Владніе имъ не зависитъ ни отъ ея воли, ни отъ ея желанія.’

Полковникъ Эскертонъ употребилъ вс сво искусство дать Клэр понять, что она наслдница своего отца — конечно по великодушію ея кузена — и что ей ничего боле не остатся, какъ вступить во владніе помстьемъ, отдаваемымъ ей. Полковникъ былъ такъ краснорчивъ, что Клэра колебалась, хотя не была убждена.

— Это совершенно невозможно, говорила она.— Хотя можетъ быть онъ иметъ право передать его мн, но я могу возвратить.

— Не думаю. Въ такомъ дл двица въ вашемъ положеніи можетъ только руководиться своими законными совтниками, стряпчимъ ея отца и другими фамильными друзьями.

— Я не знаю, почему молодая двица должна находиться въ другомъ положеніи какъ старый мущина.

— Но старый мущина не колебался бы при такихъ обстоятельствахъ. Это опредленіе наслдства было жестокостью и дйствовать по нему по случаю смерти вашего брата было бы вдвое жесточе.

— Жестоко быть бднымъ, доказывала Клэра: — но это по отнимаетъ права у богатаго человка пользоваться его собственностью.

Многое въ этомъ род было сказано между ними, пока Клэра убдилась, что полковникъ Эскертонъ думаетъ, что она должна вступить во владніе имніемъ. Наконецъ онъ употребилъ другой аргументъ, который скоро выгналъ Клэру изъ комнаты.

— Есть одинъ способъ, по которому вс можно было бы устроить, сказалъ онъ.

— Какой способъ? спросила Клэра, забывъ въ пылу спора очевидность того способа, на который полковникъ хотлъ указать.

— Разумется я самъ ничего объ этомъ не знаю, отвчалъ онъ улыбаясь:— но Мэри думаетъ, что вы съ вашимъ кузеномъ могли бы устроить это между собой.

— Вы не должны слушать, что она объ этомъ говоритъ, полковникъ.

— Не долженъ? Хорошо, я слушать не буду, сколько могу, но Мэри, какъ вамъ извстно, безпрестанно говоритъ, но я по крайней мр исполнилъ порученіе.

Клэра оставила его и была одна до вечера.

Она говорила себ, что имніе не должно принадлежать ей. Еслибы она приняла его, она была бы несчастна. Небольшое содержаніе получаемое ею отъ братской любви ея кузена — какую нибудь умренную сумму, достаточную для ея содержанія, она думала, что она можетъ принять. Ей казалось, что судьба опредлила ей зависть отъ состраданія другихъ, и она думала, что благодяніе отъ Уилля она можетъ перенести лучше чмъ отъ всхъ другихъ. Благодяніе изъ Эйльмерскаго замка или изъ Перивэля было бы совершенно невыносимо.

Но почему же не быть такъ, какъ предлагалъ полковникъ Эскертонъ? Что кузенъ любилъ е всмъ сердцемъ, съ постоянствомъ, котораго сначала она въ нмъ не полагала, она знала хорошо. Сама она любила его боле всхъ на свт. Она поняла наконецъ, что она не можетъ выдти за капитана Эйльмера не произнеся ложнаго обта и не сдлавъ гибельнаго вреда себ и ему. Но она еще была помолвлена съ капитаномъ Эйльмеромъ — помолвлена съ нимъ даже теперь. Когда ея кузенъ говорилъ съ ней въ послдній разъ о капитан Эйльмер, она объявила, что еще любитъ его. Какъ же вдругъ она можетъ такъ скоро принять любовь другаго человка? Какъ она можетъ позволить своему кузену занять мсто ея любовника, когда такъ недавно она выговаривала ему за выраженіе самой слабой надежды въ этомъ отношеніи? О поздк въ Плэстоу не могло быть и рчи.

— Вотъ вы вс-таки будете наслдницей, сказала мистриссъ Эскертонъ въ этотъ вечеръ въ спальной Клэры.

— Нтъ, не буду, возразила Клэра.

— Во всякомъ случа вы будете владтельницей Бельтона, сказала мистриссъ Эскертонъ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ПРЕСЛДУЮТЪ.

— Я полагаю, другъ мой, теперь можно считать, что вс кончено съ этой молодой двицей, сказала лэди Эйльмеръ сыну въ томъ же самый день какъ миссъ Эмедрозъ ухала.

— Ничего не кончено, отвчалъ капитанъ.

— Неужели ты хочешь сказать, что посл того что случилось ты намренъ продолжать съ ней сношенія.

— Я конечно постараюсь видться съ ней опять.

— Когда такъ, я должна сказать теб, Фредерикъ, что ты поступаешь очень дурно, я сказала бы непростительно, только я уврена, что ты одумаешься. Неужели ты хочешь сказать мн, что ты желаешь на ней жениться посл того что случилось?

— Вопросъ состоить въ томъ, желаетъ ли она выдти за меня.

— Это вздоръ, Фредерикъ. Я удивляюсь, что ты, вообще такой проницательный, ничего не видишь. Она хитрая, лукавая женщина, она употребляетъ вс уловки, чтобы поймать мужа.

— Еслибы это было такъ, она была бы почтительне къ вамъ.

— Вовсе нтъ, Фредъ. Въ этомъ-то и состояли ея штуки. Она пробовала это сначала и увидала, что не можетъ обмануть меня. Пожалуйста не позволяй себя обманывать такимъ образомъ, притомъ нельзя знать, какъ она связалась съ этими противными людьми, она пожалуй не можетъ отвязаться отъ нихъ, если и захочетъ.

— Мн кажется, вы не понимаете е.

— О! очень хорошо. Но я понимаю это и теб лучше это понять — что она никогда не войдтъ въ домъ, гд я хозяйка, а я не войду въ домъ, въ которомъ е будутъ принимать. Если ты захочешь, чтобы она была твоей женой посл этого, я сдлала сво дло.

Сынъ лэди Эйльмеръ ухалъ тотчасъ посл Пасхи и мать качая головой объявила дочери, что этому браку не бывать, какъ бы ни хитрила Клэра Эмедрозъ.

— Подумай о томъ что я теб говорилъ, Фредъ, сказалъ сэръ Энтони, прощаясь съ сыномъ.

— Да, сэръ, я подумаю.

— Ты не можешь находиться въ лучшемъ положеніи чмъ теперь — право не можешь.

Съ этими словами, раздававшимися въ ушахъ его, капитанъ Эйльмеръ ухалъ въ Лондонъ, намреваясь похать за Клэрой въ Бельтонъ. Онъ самъ не зналъ хорошенько своихъ мыслей на счотъ своего брака. Онъ почти готовъ былъ согласиться съ отцомъ, что онъ находится и такъ въ хорошемъ положеніи. Онъ почти готовъ былъ согласиться съ матерью въ осужденіи поведенія Клэры. Онъ почти готовъ былъ думать, что онъ сдержалъ достаточно свой общаніе, данное ттк на ея смертномъ одр — но вс-таки онъ не былъ доволенъ собою. Онъ желалъ быть честнымъ и правдивымъ сообразно своимъ идеямъ о честности и правдивости, а совсть говорила ему, что его мать жестоко обошлась съ Клэрой. Я готовъ думать, что лэди Эйльмеръ, несмотря на свою высокую опытность и репутацію благоразумія, не совсмъ хорошо повела свою битву. Никакой мущина не любитъ, чтобы мать отговаривала его отъ женитьбы, особенно когда это отговариваніе принимаетъ видъ угрозъ. Когда она сказала ему, что ни за что на свт не хочетъ знать Клэру Эмедрозъ, мужской духъ побудилъ его сказать себ, что эта угроза не будетъ имть на него ни малйшаго вліянія. Слова его отца были боле дйствительны. Конечно, для него могло быть лучше въ его положеніи совсмъ не имть жены. Онъ началъ думать, что жена ему не нужна. Онъ никогда прежде не думалъ такъ много о примр своего отца какъ теперь. Клэра очевидно была вспыльчивая женщина — даже очень вспыльчивая. Мать его тоже была вспыльчива и онъ могъ видть результатъ въ настоящей жизни своего отца. Онъ ршилъ, что онъ подетъ къ Клэр въ Бельтонъ, такъ чтобы окончательно ршить что-нибудь, но придя къ этому намренію, онъ сознался, что если она ршитъ противъ него, то это не разобьтъ его сердце. А вс-таки она должна имть возможность одуматься. Справедливость требуетъ, чтобы она могла имть возможность одуматься.

Но обстоятельства, въ которыхъ онъ находился, были такъ затруднительны, что ему почти было невозможно принять какое нибудь ршительное намреніе относительно Клэры. Прозжая черезъ Лондонъ по дорог въ Бельтонъ, онъ зашолъ къ Грину относительно тхъ денегъ, которыя теперь необходимо было передать миссъ Эмедрозъ, и узналъ отъ Грина, что Уилльямъ Бельтонъ далъ положительныя инструкціи относительно Бельтонскаго помстья. Гринъ, зная, что капитанъ Эйльмеръ помолвленъ съ Клэрой и не зная размолвки ихъ, безъ всякой нершимости объяснилъ вс это капитану Эйльмеру.

— Вы врно слышали объ этомъ прежде, сказалъ Гринъ.

Капитанъ Эйльмеръ конечно слышалъ это и очень былъ поражонъ этой идеей, но до этой минуты онъ не совсмъ этому врилъ. Отъ Уилльяма Бельтона Клэр Эмедрозъ такое предложеніе могло. значить боле ничего какъ сильный аргументъ въ пользу его любви. ‘Возьмите имніе, но разумется и меня вмст съ нимъ.’ Капитанъ Эйльмеръ думалъ, что это могло служить правильнымъ переводомъ романическаго предложенія Уилльяма Бельтона. Но онъ былъ принужднъ взглянуть на это дло иначе, когда увидалъ, что оно было передано на руки стряпчаго.

— Да, сказалъ капитанъ:— я слышалъ объ этомъ. Мистеръ Бельтонъ самъ мн объ этомъ говорилъ.

Это было не совсмъ справедливо. Клэра говорила ему объ этомъ, но Бельтонъ вошелъ въ комнату тотчасъ посл этого и капитанъ Эйльмеръ могъ ошибиться.

— Разумется, я не могу ничего сказать, мистеръ Гринъ, такъ какъ я самъ заинтересованъ въ этомъ дл. Конечно, это важный вопросъ, на сколько подобное опредленіе наслдства должно быть допущено.

— Я думаю, что оно должно остаться. Я думаю, что Бельтонъ не правъ, Гринь.

— Разумется я не могу подавать своего мннія, сказалъ капитанъ.

— Я вамъ скажу, что вы можете сдлать, капитанъ Эйльмеръ. Вы можете посовтовать миссъ Эмедрозъ согласиться на сдлку. Пусть они раздлятъ имніе. Они оба мои кліенты и такимъ образомъ я исполню мою обязанность къ каждому. У Бельтона довольно денегъ, чтобы купить другую половину и такимъ образомъ онъ вс останется Бельтономъ Бельтоискимъ.

Капитанъ Эйльмеръ не имлъ ни малйшаго возраженія противъ этого плана. Онъ даже считалъ его во всхъ отношеніяхъ благоразумнымъ устройствомъ. Половина Бельтонскаго помстья вроятно стоила тысячъ двадцать-пять и прибавка такой суммы къ его средствамъ составитъ разницу относительно его брака. Аргументы его отца распадутся въ прахъ, если двадцать пять тысячъ фунтовъ можно получить такимъ образомъ, и онъ не сомнвался, что такая перемна въ длахъ смягчитъ гнвъ его матери. Но онъ вовсе не былъ корыстолюбивъ въ своихъ видахъ — такъ по-крайней-мр онъ уврилъ себя. Клэра должна была имть возможность одуматься, съ Бельтонскимъ помстьемъ или безъ него, онъ вовсе не быль корыстолюбивъ. Разв онъ не длалъ ей предложенія — и не повторялъ его почти настойчиво, когда она не имла надежды ни на какое состояніе? Онъ всегда могъ помнить это о себ, и вспомнивъ объ этомъ теперь, могъ восхищаться этой блестящей денежной перспективой, не обвиняя себя ни въ малйшей степени въ корыстолюбивыхъ причинахъ. Это состояніе было неожиданной прибылью, которую онъ могъ взять чистыми руками — если только онъ будетъ въ состояніи взять ту, которая иметъ эти деньги.

Изъ Лондона онъ написалъ Клэр, что намренъ постить е въ Бельтон. Письмо его было написано прежде чмъ онъ видлъ Грина и не отличалось горячностью выраженій, но вс-таки это было прекрасное письмо, написанное съ намреніемъ дать Клэр возможность одуматься. Онъ видлъ съ величайшимъ огорченіемъ, ‘съ сердечной скорбью’ эту ссору между его матерью и его Клэрой. Думая, какъ онъ былъ обязанъ думать о мистриссъ Эскертонъ, онъ не могъ не чувствовать, что его мать имла причину къ гнву, но онъ самъ былъ безъ предразсудковъ и готовъ съ нетерпніемъ — слово нетерпніе было подчеркнуто — сдержать данное Клэр слово. Нсколько словъ между ними вроятно могутъ вс поправить и для этого онъ предлагалъ встртиться съ нею въ Бельтонскомъ замк, въ такой-то день, въ такой-то часъ. Онъ задетъ въ Перивэль и можетъ быть Клэра напишетъ нсколько строкъ ему туда. Таково было его письмо.

— Что вы думаете объ этомъ? спросила Клэра, показывая это письмо мистриссъ Эскертонъ.

— Что вы думаете объ этомъ? спросила въ свою очередь мистриссъ Эскертонъ.— А я могу только надяться, чтобы онъ не попадался ко мн подъ руку.

— Вы не сердитесь на меня за то, что я показала его вамъ?

— Нтъ, зачмъ мн на васъ сердиться? Разумется я знала вс это и безъ того. Не говорите полковнику Эскертону, а то они убьютъ другъ друга.

— Разумется я не скажу полковнику, но я не могла не показать этого письма вамъ.

— И вы съ нимъ увидитесь?

— Да, я съ нимъ увижусь. Что же мн больше длать?

— Вы можете написать къ нему, что это ни къ чему не послужитъ.

— Пусть лучше онъ прідетъ.

— Если вы позволите ему уговорить васъ, вы будете несчастной женщиной всю жизнь.

— Пусть лучше онъ прідетъ, опять сказала Клэра.

Она написала къ капитану въ Перивэль, что она будетъ въ Бельтонскомъ замк въ назначенный имъ день и часъ.

Когда насталъ этотъ день, она пошла по парку нсколько ране назначеннаго времени, не желая встртиться съ капитаномъ прежде чмъ она придтъ въ домъ. Была половина апрля и погода стояла тихая и пріятная. Почти опять настало лто, и чувствуя это, Клэра думала обо всхъ происшествіяхъ, случившихся съ прошлаго лта — о свомъ отчаяніи при катастроф кончившей жизнь ея брата, о смерти ттки, а потомъ о смерти отца, о двухъ предложеніяхъ, сдланныхъ ей — и теперь она сознавала, что она приняла предложеніе того отъ кого не слдовало принимать и отказала тому, кому не слдовало отказывать. Въ эту минуту она тврдо ршилась, что она не разстанется съ капитаномъ Эйльмеромъ прежде чмъ разойдтся съ нимъ совсмъ. Она старалась себя уврить, что чувствовала къ нему ту привязанность, которую женщина должна чувствовать къ мущин, за котораго она выходитъ, но этого ей не удалось. Она даже не знала, любила ли она его когда-нибудь, но была совершенно уврена, что не любила его теперь. Нтъ, она покончила съ Эйльмерскимъ замкомъ и радовалась, среди всхъ своихъ огорченій, что это затрудненіе уже не будетъ раздражать е боле. Показывая письмо капитана мистриссъ Эскертонъ, она не давала такого общанія, но намреніе ея было принято тврдо.

— Ужъ конечно онъ не уговоритъ меня, говорила она себ, идя по парку.

Но она не могла также ясно видть выходъ изъ другаго затрудненія относительно своего кузена. Она могла отвязаться отъ одного жениха довольно легко, но не могла допустить мысли о принятіи предложенія другаго. Правда, этотъ человкъ желалъ назвать е своею съ нетерпливымъ, мучительнымъ желаніемъ — правда, что Клэра это знала. Правда также, что его настойчивость побдила упорство ея чувствъ. Но въ ней оставался женскій стыдъ, заставлявшій казаться ей невозможнымъ, чтобы, отказавъ капитану Эйльмеру, она приняла руку Уилля Бельтона.

Она пробыла въ дом часъ прежде чмъ капитанъ пріхалъ, и никогда часъ не проходилъ для нея такъ тяжело. Ей нечмъ было заняться въ дом и мистриссъ Пенсъ, старуха жившая теперь тутъ, не могла понять почему ея бывшая госпожа сидитъ одна, одинхонька. Клэра разумется сказала ей, что будетъ одинъ господинъ.

— Не мистеръ Уилль? спросила мистриссъ Бнсъ.

— Нтъ, его зовутъ капитанъ Эйльмеръ, отвчала Клэра.

— О, въ самомъ дл?

— Вотъ онъ, сударыня.

Мистриссъ Бнсъ посмотрла на Клэру съ недоумніемъ. Зачмъ этотъ господинъ не пріхалъ къ миссъ Эмедрозъ въ коттэджъ мистриссъ Эскертонъ?

— Я приведу его сюда, когда онъ прідетъ, торжественно сказала старуха и Клэра почувствовала, что вс это какъ-то не совсмъ ловко.

Наконецъ этотъ господинъ пріхалъ и былъ введнъ со всей церемоніей, къ которой была способна мистриссъ Бнсъ.

Мистриссъ Бнсъ остановилась на минуту прежде чмъ ушла, желая узнать другъ или врагъ прізжій. Она заключила изъ обращенія капитана, что онъ очень дорогой другъ, и ушла.

— Я надюсь, что мой пріздъ не удивляетъ васъ, сказалъ капитанъ, вс держа Клэру за руку.

— Не много удивляетъ, отвчала она улыбаясь.

— Но онъ вамъ не непріятенъ?

— Нтъ.

— Какъ только вы ухали изъ Эйльмерскаго зника, я почувствовалъ, что я долженъ это сдлать — я такъ сказалъ и моей матери.

— Я надюсь, что вы пріхали не противъ ея желанія, сказала Клэра, не будучи въ состояніи сдержать лгкой насмшливости въ свомъ тон.

— Въ этомъ дл я счолъ себя обязаннымъ дйствовать сообразно моему собственному сужденію, отвчалъ онъ, не тронутый ея сарказмомъ.

— Стало быть, я полагаю, лэди Эйльмеръ непріятенъ вашъ пріздъ сюда. Мн будетъ это очень жаль — очень жаль, такъ какъ изъ этого не выдетъ ничего хорошаго.

— Я не такъ въ этомъ увренъ. Моя мать женщина превосходная, я высоко цню ея мнніе во всмъ — такъ высоко, что… что… что…

— Что вамъ не слдуетъ дйствовать наперекоръ ея мннію. Вотъ что вы хотите сказать, капитанъ Эйльмеръ, и честное слово, я думаю, что вы правы.

— Нтъ, Клэра, я не это хочу сказать. Напротивъ, я теперь думаю совсмъ наоборотъ. Есть нкоторыя вещи, въ которыхъ мущина долженъ дйствовать сообразно своему собственному сужденію, независимо отъ мннія другихъ.

— Не матери однако, капитанъ Эйльмеръ.

— Да, матери, то-есть мущина долженъ такъ дйствовать. Для двушки разумется это другое дло. Мн очень, очень жаль, что въ Эйльмерскомъ замк случились непріятности.

— Конечно это было непріятно для меня.

— И для всхъ насъ, Клэра.

— Это не должно повторяться.

— Надюсь.

— Это не должно повторяться. Я теперь вижу, что я поступила дурно, похавъ въ Эйльмерскій замокъ. Я знала заране, что во многихъ вещахъ я не могу согласиться съ лэди Эйльмеръ, и мн не слдовало хать.

— Я совсмъ этого не вижу, Клэра.

— А я вижу это теперь.

— Я не могу васъ понять. Въ какихъ вещахъ? Зачмъ вы ршились не соглашаться съ моею матерью? Вы должны были по-крайней-мр стараться думать какъ она думаетъ.

— Я не могу этого сдлать, капитанъ Эйльмеръ.

— Съ сожалніемъ слышу это отъ васъ. Я пріхалъ сюда изъ Йоркшира постараться поправить дло между нами, а вы принимаете меня такимъ образомъ, какъ будто не хотите помнить ничего кром этой непріятной ссоры.

— Она была очень непріятна. Мн лучше высказать всю правду. Я нахожу, что лэди Эйльмеръ жестоко поступила со мною. Я нахожу. Никто не разубдитъ меня въ этомъ. Разумется мн жаль, что я вынуждена сказать вамъ это — и я никогда не сказала бы вамъ этого, если бы вы не пріхали сюда. Но когда вы, говорите обо мн и о вашей матери, я должна сказать что я чувствую. Ваша мать и я, капитанъ Эйльмеръ, такъ противуположны между собой, не только въ чувствахъ, но и въ мнніяхъ, что намъ невозможно быть друзьями — намъ невозможно не быть врагами, если мы встртимся опять.

Это сказала Клэра съ большой энергіей, пристально смотря капитану въ лицо. Онъ сидлъ возл нея на стул, держа шляпу въ обихъ рукахъ между ногами. Слушая е онъ придвинулъ свой стулъ еще ближе, поставилъ шляпу на ковръ и не спускалъ глазъ съ Клэры, точно будто онъ былъ очарованъ.

— Мн жаль слышать отъ васъ это, сказалъ онъ.

— Гораздо лучше сказать правду.

— Но, Клэра, если вы имете намреніе быть моей женой…

— О! нтъ!— это теперь невозможно.

— Какъ невозможно?

— Я убдилась, что вы этого не желаете.

— Я этого желаю.

— Нтъ — нтъ. Если вы спокойно допросите ваше сердце, вы увидите, что вы этого не желаете.

— Вы обижаете меня, Клэра.

— Во всякомъ случа это невозможно:

— Я не приму отъ васъ этого отвта, сказалъ капитан, вставая со стула и начиная ходить по комнат.— Я не приму отъ васъ этого бтвта, повторилъ онъ возвращаясь на сво мсто.— Такую помолвку какъ наша нельзя сбросить какъ старую перчатку. Не-уже-ли вы хотите сказать, что вс происшедшее между нами не значитъ ничего?

Въ его тон слышалось что-то похожее на чувство, въ его движеніяхъ что-то походило на страсть, и хотя Клэра не думала перемнять своего намренія, е начинала огорчать мысль объ его несчастьи.

— Это не значитъ ничего, отвчала она:— мы какъ дти играли въ любовь, и изъ этой игры вы выйдете невредимымъ, а я была обожжена.

— Обожжена!

— Это нужды нтъ. Я не намрена жаловаться, особенно на васъ.

— Я нарочно пріхалъ сюда изъ Йоркшира, чтобы вс поправить между нами.

— Вы были очень добры — и я не скажу, что я сожалю о вашемъ безпокойств. Я думаю, что намъ лучше было встртиться еще разъ лицомъ къ лицу, чтобы мы могли понять другъ друга. Въ Эйльмерскомъ замк въ т ужасные дни нельзя было объясниться какъ слдуетъ.

Она замолчала, но такъ какъ онъ ничего не говорилъ, она продолжала:

— Я не осуждаю васъ за то что случилось, но я совершенно уврена, что ни вы, ни я не можемъ быть счастливы какъ мужъ и жена.

— Я не знаю почему вы это говорите, право я не знаю.

— Вы не будете одобрять моихъ поступковъ. Вы не одобрите и того что я длаю теперь.

— Что же?

— Я живу у моего друга мистриссъ Эскертонъ.

Онъ почувствовалъ, что это для него очень тяжело. Когда Клэра выказала намреніе отказаться отъ него, онъ выказалъ боле ршимости слдовать за нею. Теперь онъ употреблялъ вс старанія не на то, чтобы дать ей возможность одуматься — какъ онъ намревался — а употреблялъ вс сво краснорчіе, чтобы получить возможность на успхъ для себя самого. Лэди Эйльмеръ почти заставила его врить, что Клэра будетъ умолять его, а теперь онъ умолялъ е. Въ свомъ нетерпніи удержать Клэру, онъ даже готовъ былъ оставить безъ вниманія ея ужасный проступокъ относительно мистриссъ Эскертонъ — этотъ великій грхъ, который повлъ ко всмъ этимъ непріятностямъ. Онъ ей писалъ о мистриссъ Эскертонъ, употребивъ очень сильное выраженіе и угрожая ей полнымъ неудовольствіемъ своей матери. Въ то время мистриссъ Эскертонъ была просто другомъ Клэры. Въ то время не было вопроса о томъ, чтобы она нашла убжище въ дом этой женщины. Теперь она съ презрніемъ отвергла совты лэди Эйльмэръ и жила какъ гостья въ дом мистриссъ Эскертонъ, а между тмъ онъ былъ готовъ не сказать ни слова объ эскертонскомъ затрудненіи. Онъ былъ готовъ не только забыть прошлые проступки, но и потворствовать настоящему беззаконію.

— Я не имлъ намренія говорить о вашемъ друг, сказалъ онъ.

— Я только упомянула о ней для того, чтобы показать вамъ какъ для насъ невозможно соглашаться на счотъ нкоторыхъ предметовъ — относительно которыхъ мужъ и жена всегда должны быть одного мннія. Я это узнала съ той минуты, какъ получила ваше письмо — сказала бы это и тогда, еслибы не была трусихой.

— И вы намрены поссориться со мною совсмъ?

— Нтъ — зачмъ намъ ссориться.

— Зачмъ въ самомъ дл?

— Но я желаю ршить — ршить окончательно — что нашу помолвку не слдуетъ возобновлять. Посл того что случилось, какъ могу я войти въ домъ вашей матери?

— Но вамъ не нужно входить въ него.

Теперь онъ готовъ былъ отказаться отъ всего — отъ всего. Онъ приготовился уговорить е примириться съ его матерью, согласиться, что вина была съ обихъ сторонъ, сойти съ своего высокаго пьедестала разсуждать объ этомъ дл такъ, какъ будто бы Клэра и его мать стояли на одной ног. Узнавъ характеръ своей невсты, онъ сказалъ себ, что это слдуетъ перенести, но теперь онъ увлкся такъ далко, что былъ готовъ, въ внезапномъ пылу любви, совсмъ отречься отъ матери и согласиться на вс условія, какія Клэра предложитъ ему.

— Разумется я желалъ бы, чтобъ вы были друзьями, сказалъ онъ умоляющимъ тономъ: — но если вы находите, что это невозможно…

— Не-уже-ли вы думаете, что я захочу разлучить васъ съ матерью?

— Объ этомъ не можетъ быть вопроса.

— Вы ошибаетесь. Такіе вопросы должны быть. Я должна бы подумать объ этомъ раньше.

— Клэра, вы для меня дороже матери. Въ десять разъ дороже.

Говоря это, онъ всталъ на колна передъ Клэрой.

— Вы для меня вс. Вы не должны бросать меня.

Онъ говорилъ умоляющимъ тономъ, а такія мольбы очень могущественны въ глазахъ женщинъ. Мущины часто успваютъ просто потому, что мольбы ихъ горячи, женщины не могутъ отказать когда ихъ умоляютъ съ такимъ жаромъ.

— Клэра, вы общали быть моей женой. Вы два раза общали и не имете права отступаться отъ своего слова оттого, что недовольны моею матерью. Я не могу отвчать за мою мать. Клэра, скажите, что вы хотите быть моей женой.

Онъ взялъ е за руку и въ голос его звучала страсть, шевелившаяся въ его сердц.

НЕЧЕГО РАЗСКАЗЫВАТЬ.

Капитанъ Эйльмеръ прежде никогда не становился на колна передъ Клэрой Эмедрозъ. Онъ не выказывалъ даже страсти и остался бы совершенно доволенъ, еслибы Клэра думала, что онъ женится столько же изъ повиновенія ттк, сколько изъ любви, еслибы не увидалъ, что Клэра не выдетъ за чего съ такимъ убжденіемъ, но все-таки согласіе ея было пріобртено довольно легко и слдовательно не высоко цнимо. Я боюсь, что такъ бываетъ со всмъ что мы цнимъ — съ нашими лошадьми, съ нашими домами, съ нашими винами, а особенно съ женщинами. Гд найдтся мущина съ такимъ высокимъ сердцемъ и съ такой высокой душой, чтобы полюбить женщину съ большей страстью за то, что она признала въ нмъ вс, чего желала? Капитанъ Эйльмеръ такъ легко заслужилъ свои шпоры, что не потрудился застегнуть ихъ и теперь увидалъ къ удивленію своему, что онъ готовъ ихъ потерять. Онъ сказалъ себ, что будетъ очень радъ освободить свою ногу отъ шпоръ, а теперь, когда он готовы были свалиться съ его ногъ, онъ начиналъ находить, что он необходимы для той дороги, по которой онъ долженъ хать.

— Клэра, говорилъ онъ, стоя передъ нею на колнахъ: — Вы дороже для меня матери, дороже въ десять разъ!

Вс это было ново дли Клэры. До-сихъ-поръ, хотя едва никогда не желала, чтобы онъ принялъ такое положеніе, она безсознательно оскорблялась его холодностью — его холоднымъ приличіемъ и непреклоннымъ самообладаніемъ. Его холодное приличіе и непреклонное самообладаніе теперь исчезли, и вотъ онэ теперь у ея ногъ. Такой аргументъ въ Эйльмерскомъ замк побдилъ бы е — преклонилъ бы е тотчасъ, но теперь она ршилась оставаться тврдою, она поклялась себ, что не погубитъ ни себя, ни его, соединившись съ человкомъ, съ которымъ у нея такъ мало сочувствія, но какимъ образомъ ей отвчать на такую мольбу? Человкъ обращавшійся къ ней такимъ образомъ имлъ право говорить совсмъ жаромъ жениха. Онъ только просилъ о томъ, что уже было ему дано.

— Капитанъ Эйльмеръ… начала она.

— Зачмъ вы называете меня капитаномъ Эйльмеромъ? что я сдлалъ для того, чтобы вы обращались со мною такимъ образомъ? Это не я… не я сдлалъ васъ несчастной въ замк Эйльмеръ.

— Я не буду возвращаться къ этому. Пожалуйста встаньте. Мн непріятно видть васъ въ такомъ положеніи.

— Скажите же мн, что вс опять поправилось между нами. Скажите это, и я сдлаюсь счастливе прежняго — да, счастливе прежняго. Я знаю теперь какъ много я люблю васъ, какъ мн было бы жаль лишиться васъ. Я былъ виноватъ. Я недовольно думалъ объ этомъ, но теперь буду думать.

Клэра видла, что ей предстоитъ весьма трудное дло — такое трудное, что у ней почти недоставало силъ. Было бы такъ легко и такъ пріятно уступить. Онъ положилъ свою руку на ея руку, стараясь взять е, она не дала ему руки, но не могла высвободить е иначе какъ вставъ. Съ минуту она молчала — молчала, какъ будто хотла уступить. Съ минуту, когда онъ смотрлъ ей въ глаза, онъ думалъ, что опять одержитъ побду. Можетъ быть въ его взгляд было что-то такое похожее на торжество, предупредившее е объ ея опасности.

— Нтъ! сказала она, вставая и отходя отъ него:—нтъ!

— Что значитъ это ‘нтъ’, Клэра?…

Онъ всталъ и облокотился о столъ.

— Оно значитъ, что вы хотите сдлаться клятвопреступницей.

— Оно значитъ, что я никогда не стану между вами и вашей матерью, что я никогда не войду въ семейство, которое меня презираетъ, что я не поду въ Эйльмерскій замокъ сама и не помшаю вамъ быть тамъ.

— Объ Эйльмерскомъ замк не можетъ быть и рчи.

— И не будетъ!

— Но если я на это согласенъ, то вы будете моей женой?

— Нтъ, капитанъ Эйльмеръ — нтъ. Я не могу быть вашей женой. Не настаивайте боле, вы должны знать, что я должна была много думать объ этомъ прежде чмъ отвчу вамъ. Я много думала и знаю, что я права.

— А данное вами слово не считается ни во что?

— Если для васъ утшительно это говорить, вы можете говорить такимъ образомъ. Если вы не примчаете, что ошибка, сдланная нами, была столько же вашею ошибкою сколько и моей и сдлала боле вреда мн чмъ вамъ, я не стану напоминать вамъ объ этомъ — никогда.

— Но ошибки не было и вреда не будетъ.

— Ахъ, капитанъ Эйльмеръ! вы не понимаете, вы не можете понять. Я ни за что на свт не хотла бы васъ упрекать, но неужели вы думаете, что я не страдала по милости вашей матери?

— Разв я долженъ платить за ея грхи?

— Не будетъ ни платы, ни наказанія, ни упрковъ, по крайней мр отъ меня. Но — не думайте, чтобы я говорила съ гнвомъ или отъ гордости — я не выйду замужъ въ семейство лэди Эйльмеръ.

— Это слишкомъ дурно — слишкомъ дурно!— посл того, что случилось, это слишкомъ дурно!

— Что могу я сказать? Неужели вы посовтуете мн сдлать то, что сдлаетъ насъ обоихъ несчастными?

— Меня это не сдлаетъ несчастнымъ. Меня это сдлаетъ счастливымъ.

— Это невозможно, капитанъ Эйльмеръ. Это невозможно! Когда я говорю вамъ такимъ образомъ, неужели вы не хотите считать это окончательнымъ?

Онъ помолчалъ прежде чмъ заговорилъ, а потомъ круто повернулся къ ней.

— Скажите мн, Клэра, любите ли вы меня? Любили ли вы меня когда-нибудь?

Она не отвчала ему, но стояла, и спокойно слушала его обвиненія.

— Вы никогда не любили меня, а между тмъ ршились сказать, что любите меня. Не правда ли?

Она вс не отвчала.

— Я спрашиваю васъ, правда ли это?

Но хотя онъ спрашивалъ е и ждалъ отвта, прямо смотря ей въ лицо, она вс не говорила.

— Я теперь, я полагаю, вы сдлаетесь женою вашего кузена? Продолжалъ онъ.— Вамъ понравится сдлать эту перемну и сказать, что вы любите его.

Тогда наконецъ она заговорила:

— Я не думала, чтобы вы обращались со мною такимъ образомъ, капитанъ Эйльмеръ! Я не ожидала, что вы оскорбите меня!

— Я васъ не оскорблялъ.

— Но ваше обращеніе со мною длаетъ мо намреніе легче исполнить, чмъ я надялась. Вы спрашиваете, любила ли я васъ когда-нибудь? Когда-то я думала, что я васъ люблю, и думая это, я сказала вамъ откровенно вс мои чувства. Когда я нашла, что я ошиблась, я сочла себя обязанной поправить мою ошибку, на сколько могла, и ршилась — ошибочно, какъ я теперь думаю, очнь ошибочно — научиться любить васъ сдлавшись вашей женой. Потомъ случились обстоятельства, показавшія мн, что разойтись будетъ хорошо для обоихъ насъ. Никакая двушка не можетъ быть связана своимъ словомъ съ человкомъ, который видлъ какъ съ нею обращается въ его дом родная мать, какъ вы видли въ Эйльмерскомъ замк. Я знаю, что наша размолвка будетъ столько же хороша для васъ, какъ и для меня.

— Я лучше могу судить объ этомъ.

— По крайней мр я разсудила за себя и ршила. Теперь я отвчала на ваши вопросы относительно моей любви къ вамъ. На другой вопросъ, который вы заблагоразсудили сдлать мн о моемъ кузен, я отказываюсь дать вамъ какой бы то ни было отвт.

Сказавъ это Клэра, вышла изъ комнаты, затворила за собою дверь и оставила капитана одного.

Намъ не нужно слдовать за нею, когда она пошла почти машинально въ свою прежнюю комнату и заперлась тамъ, ожидая пока капитанъ удетъ. Мы можемъ быть уврены, что величіе ея осанки очень уменьшилось, когда она осталась одна, но для нея не могло быть уже дальнйшихъ затрудненій, черзъ нсколько времени она отправится въ коттэджъ. И вс пойдетъ хорошо или по крайней мр спокойно для нея.

Но онъ что будетъ длать? Какъ онъ выйдетъ изъ дома и возвратится въ Лондонъ? Онъ оставилъ свой экипажъ въ гостинниц и, подобно многимъ другимъ нападающимъ полководцамъ, не позаботился о своей ретирад. Когда онъ остался одинъ, онъ прошолся раза два по комнат, думая, что Клэра воротится къ нему. Она не могла оставить его одного въ чужомъ дом — когда онъ два раза говорилъ ей, что онъ нарочно для нея пріхалъизъ Йоркшира. Но она не возвращалась и онъ постепенно началъ понимать, что онъ долженъ позаботиться о свомъ отступленій безъ посторонней помощи. Онъ даже теперь не сзнавалъ на сколько онъ отступилъ отъ своего обыкновеннаго способа въразговор и поступкахъ, въ жару своихъ просьбъ и въ запальчивости своихъ упрковъ. Онъ былъ выведенъ изъ себя волненіемъ своего положенія, и теперь, возвращаясь къ спокойствію, не сознавалъ, что онъ почти краснорчиво говорилъ о любви. Онъ сознавалъ только, что Клэра не будетъ его женой и ему лучше возвратиться изъ Бельтона въ Лондонъ какъ можно скоре.

Его мать несомннно была права. Онъ могъ теперь видть, что Улэра устроила бы ему діавольскую жизнь, и еслибы даже онъ взялъ е съ половинной частью имнія — а онъ въ этомъ сильно сомнвался — вс-таки она была бы слишкомъ дорога для этихъ денегъ.

— Никакого чувства, говорилъ онъ себ, ходя по комнат:— ршительно никакого, и никакой деликатности!

Но вс-таки онъ былъ недоволенъ — потому что ему отказали — и старался убдить себя, что вс еще можетъ получить ея согласіе, если будетъ настаивать.

— Но нтъ, говорилъ онъ, продолжая ходить по комнат:— я сдлалъ вс — даже боле, чего требовала честь. Я не буду настаивать боле. Она виновата сама. Она женщина требовательная и мать моя справедливо угадала ея характеръ.

Ему не приходило въ голову, когда онъ утшалъ себя въ своей потер, что обвиненіе его матери противъ Клэры было совершенно въ другомъ род. Когда мы утшаемъ себя нашими аргументами, мы неспособны строго разсматривать ихъ точность.

Но утшился онъ или нтъ, ему необходимо было уйти, и уходя онъ чувствовалъ, что съ нимъ дурно обошлись. Онъ вышелъ изъ комнаты и сходя съ лстницы досадовалъ, зачмъ сапоги его скрипятъ. Непріятно также было ему то, что онъ самъ долженъ былъ отворить парадную дверь. Онъ не зналъ, какъ повернуть ручку, нашолъ, что съ нимъ обошлись самымъ недостойнымъ образомъ, и прежде чмъ вышелъ изъ дома, началъ думать, что Эмедрозы и Бельтоны ниже его. Онъ хотлъ выйти безъ шума, но дверь хлопнула, и Клэра въ своей комнат узнала объ его уход.

— Экипажъ?— да. Разумется, мн нуженъ экипажъ, сказалъ онъ слуг въ гостинниц:— разв вы не слыхали, что онъ мн нуженъ?

Когда онъ стоялъ и ждалъ пока запрягутъ лошадей, мимо прохалъ верхомъ какой-то мущина и слуга въ отвтъ на его вопросъ отвчалъ, что это полковникъ Эскертонъ.

— Проворне! сказалъ онъ старику, который долженъ былъ везти его.

Выжая изъ Бельтона, онъ общалъ себ никогда сюда не возвращаться, по дорог въ Перивэль онъ думалъ о лэди Эмили, которая, какъ онъ уврялъ себя, поступила бы гораздо лучше Клэры Эмедрозъ въ такой сцен, какая сейчасъ происходила.

Когда Клэра уврилась, что капитанъ ушолъ, она тоже вышла, но не сейчасъ ушла изъ дома. Она позвонила старуху, отдала ей разныя приказанія — объ исполненіи которыхъ она не очень заботилась, и старалась дать мистриссъ Бнсъ понять, что между нею и ушедшимъ господиномъ не происходило ничего особеннаго.

— Я полагаю, капитанъ Эйльмеръ ушолъ, мистриссъ Бнсъ?

— О да, миссъ! ушолъ. Я стояла и смотрла съ кухонной лстницы.

— Вы могли бы отворить ему дверь, мистриссъ Бнсъ.

— Я и не подумала объ этомъ, миссъ.

Клэра сказала, что это ничего не значитъ, и пошла черезъ паркъ къ коттэджу.

— Ну что? спросила мистриссъ Эсксртонъ, какъ только Клэра вошла въ гостиную.

— Ничего, отвчала Клэра.

— Что вы мн разскажете?

— Разсказывать нечего.

— Клэра, это невозможно. Вы видли его? Я знаю, что вы его видли, потому что онъ прошолъ мимо, часъ тому назадъ.

— Да, я видла его.

— Что же вы ему сказали?

— Пожалуйста не длайте мн теперь этихъ вопросовъ. Я должна подумать обо всмъ, что онъ мн сказалъ и что я ему говорила.

— Но вы мн скажете?

— Да, я полагаю.

Мистриссъ Эскертонъ молчала объ этомъ во весь день. Она дала даже Клэр лечь спать, не длая вопросовъ. И на слдующее утро она ни о чомъ не спрашивала, но настало время писать письма.

— Будутъ у васъ письма на почту? спросила мистриссъ Эскертонъ.

— Еще много времени.

— Не очень много. Послушайте, Клэра, вамъ лучше написать къ нему тотчасъ.

— Къ кому? Я не знаю буду ли я даже писать къ кому-нибудь.

Наступила молчаніе.

— На сколько я вижу, продолжала Клэра: — я вовсе должна перестать писать, разв только когда-нибуд вы захотите получать письма отъ меня.

— Но вдь вы не узжаете?

— Нтъ еще — если вы позволите мн остаться. Сказать вамъ по правд, мистриссъ Эскертонъ, я не знаю куда мн пріютиться.

— Ждите здсь пока мы васъ выгонимъ.

— Не могу же я остаться здсь всю жизнь.

— Да, можете. Вы потеряли Эйльмерскій замокъ потому, что были слишкомъ благородны для того, чтобы не пріхать къ намъ.

— Нтъ, сказала Клэра громко и съ блестящими глазами.— Нтъ!я это опровергаю.

— Я хочу такъ думать. Клэра, вы свирпы со мной — почти всегда, но посл моего мужа и люблю васъ боле всхъ на свт. И онъ также. ‘Какъ она мужественна, сказалъ онъ мн намедни. ‘Она осмлилась поставить на своемъ въ когтяхъ этого стараго дракона, вотъ что удивительно!’

— Теперь у меня вс кончилось съ старымъ дракономъ.

— И съ молодымъ также. У васъ не достало бы духа держать меня въ неизвстности, еслибы вы сошлись съ нимъ опять. Вы не могли бы быть такъ пріятны вчера, еслибы это случилось.

— Я не знала, что я была очень пріятна.

— Да, вы были кротки и любезны. А теперь, дружокъ, разскажите мн вс. Разумется, мн смерть хочется узнать.

— Разсказывать нечего.

— Это вздоръ. Должно быть тысячу вещей. По крайней мр это ршено?

— Да, это ршено.

— Вс драконы, старые и молодые, прогнаны во мракъ.

— Или такъ, или весь блескъ достанется имъ.

— Такой блескъ, какой блеститъ сквозь мракъ Эйльмерскаго замка. А чтожъ онъ, доволенъ? Надюсь, что нтъ. Надюсь, что онъ стоялъ передъ вами на колнахъ прежде чмъ оставилъ васъ?

— Какъ вы можете надяться этого? Какъ вы можете говорить такой вздоръ?

— Потому, что я желаю, чтобы онъ узналъ, чего онъ лишился, чтобы онъ узналъ, что онъ поступилъ какъ дуракъ, низкій дуракъ.

— Мистриссъ Эскертонъ, я не хочу, чтобы вы говорили о нмъ такимъ образомъ. Этотъ человкъ достоинъ уваженія.

— Вотъ ужъ вздоръ! Это обезьяна — обезьяна, которая должна плясать по дудк матери. Его единственное хорошее качество состояло въ томъ, что вы могли заставить его плясать по вашей дудк. Я вотъ скажу вамъ что: ни одна женщина на свт не заставитъ Уилльяма Бельтона плясать но своей дудк. Кто бы ни была его жена, она должна плясать но дудк его.

— Желаю этого отъ всего моего сердца и надюсь, что псенка будетъ хорошая.

— Но я желала бы слышать какъ вс было, спрятавшись за занавской. Вы мн не разскажете?

— Я не скажу вамъ ни слова боле.

— Я узнаю отъ мистриссъ Бнсъ. Я уврена, что она подслушивала.

— Мистрисъ Бнсъ нечего вамъ разсказывать, я не знаю, что вамъ такъ любопытно.

— Отвчайте мн по крайней мр на одинъ вопросъ: когда дошло до конца, желалъ ли онъ возобновленія? За кмъ осталось окончательное торжество, за нимъ или за вами?

— Никакого и окончательнаго торжества не было. Такія вещи не кончаются торжествомъ.

— И это будетъ вс?

— Вс.

— И вы говорите, что вы не будете писать писемъ?

— Нтъ, не теперь и не объ этомъ дл. Капитанъ Эйльмеръ вроятно напишетъ къ своей матери.

Клэра Эмедрозъ исполнила сво намреніе и не писала письма, но мистриссъ Эскертонъ написала, не въ этотъ день и не на слдующій, но прежде чмъ прошла недля. Она написала въ Норфолькъ и не сказала Клэр ни слова о свомъ письм. Съ первой почтой былъ полученъ отвтъ, но онъ былъ адресованъ къ Клэр, а не къ мистриссъ Эскертонъ.

‘Замокъ Плэстоу, апрль 186—.

‘Милая Клэра,

‘Не знаю, долженъ ли я говорить вамъ, но я полагаю лучше будетъ, если я скажу, что Мэри получила письмо отъ мистриссъ Эскертонъ, доброе, обязательное письмо, и я очень ей благодаренъ. Она сообщила намъ, что вы совсмъ разошлись съ Эйльмерскимъ семействомъ. Я не полагаю, что бы вы думали, что я долженъ выказать большое огорченіе. Я не могу огорчаться, хотя знаю, какъ много вы лишились съ точки зрнія свта. Я никакъ не могъ полюбить капитана Эйльмера, хотя очень старался.’

О мистеръ Бельтонъ, мистеръ Бельтонъ!

‘Мы съ нимъ никогда не могли быть друзьями, и мн не кчему выказывать притворное сожалніе, что вы съ нимъ поссорились. Но такъ какъ это вс кончилось, я ни слова не скажу объ Эйльмерахъ.

‘Я теперь пишу къ вамъ по совту Мэри. Она говоритъ, что надо же ршить чмъ-нибудь насчетъ имнія. Разумется, необходимо, чтобы вы сами владли собственнымъ доходомъ и поняли ваше положеніе. Мэри говоритъ, что это надо устроить тотчасъ, чтобы вы могли ршить, какъ и гд вы будете жить. Поэтому я пишу вамъ съ тмъ, чтобы вамъ сказать, что я не хочу владть имніемъ вашего отца въ Бельтон. Я написалъ къ мистеру Грину, что наслдницей должны считаться вы. Если вы позволите мн управлять имніемъ для васъ, я буду въ восторг. Я думаю, что я съ умю это сдлать не хуже всякаго другаго, а такъ какъ ршено, что мы всегда должны быть искренними друзьями, я думаю, что вы не откажете мн въ удовольствіи служить вамъ такимъ образомъ.

‘Теперь Мэри желаетъ сдлать вамъ предложеніе, она сама напишетъ къ вамъ завтра, но она позволила мн упомянуть объ этомъ вамъ. Если вы примете е, какъ гостью, она прідетъ къ вамъ въ Бельтонъ. Она думаетъ, и я также думаю, что вы должны узнать другъ друга. Я полагаю, что ничто не заставитъ васъ пріхать сюда теперь, слдовательно она должна пріхать къ вамъ. Она думаетъ, что вс насчотъ имнія устроится гораздо удобне, если вы будете вмст съ ней, по-крайней-мр это было бы очень пріятно для нея — и я думаю, что вы полюбите мою сестру Мэри. Она намрена отправиться десятаго мая. Я провожу е до Лондона и она возьмтъ съ собой горничную. Она думаетъ, что такимъ образомъ она додетъ до Таунтона очень хорошо. Для нея можетъ-быть лучше остаться тамъ ночевать, но вс это можетъ быть ршено, когда вы скажете, что примите е въ Бельтон.

‘Не могу кончить моего письма, не сказавъ слова за себя. Вы знаете, каковы были мои чувства, и я думаю вы знаете также, что они и теперь и всегда будутъ такія же. Я полюбилъ васъ почти съ первой минуты, какъ увидалъ васъ. Когда вы отказали мн, я былъ очень несчастливъ, но думалъ, что я вс еще могу имть возможность на успхъ, и ршился попытаться опять. Когда я услыхалъ, что вы помолвлены съ капитаномъ Эйльмеромъ, у меня разорвалось сердце. Разумется я не могъ на васъ сердиться. Я не сердился, но у меня просто разбилось сердце. Я узналъ, что я любилъ васъ такъ много, что не могъ быть счастливъ безъ васъ. Это вс ни кчему не служило, потому что я узналъ, что вы выходите за капитана Эйльмера. Нечего было длать — только я зналъ, что я былъ несчастливъ. Я полагаю, это эгоизмъ, но я чувствовалъ, и теперь еще чувствую, что если я не могу имть васъ женой, то я не могу быть счастливъ. Теперь вы опять свободны — и какъ это возможно, чтобы я не имлъ надежды? Ничего кром вашего замужства или смерти не можетъ лишить меня надежды.

‘Я мало знаю Эйльмеровъ. Я ничего не знаю о вашей ссор съ ними — и не желаю знать. Для меня вы опять та Клэра Эмедрозъ, съ которой я гулялъ въ Бельтонскомъ парк и которая можетъ отдать свою свободную руку, когда съ нею вмст можетъ отдать и сво сердце. Пока эта рука свободна, я всегда буду просить е. Я знаю, что я во многихъ отношеніяхъ недостоинъ ея. Я совершенно понимаю, что по воспитанію и по образу мыслей вы выше меня. Но никто не можетъ любить васъ боле меня. Мэри думаетъ, что мн надо было пропустить время прежде чмъ говорить вс это опять, но кчему умалчивать объ этомъ? Мн кажется честне сказать вамъ тотчасъ, что одно, чмъ я дорожу на свт, это — чтобы вы были моей женой.

‘Любящій васъ кузенъ

‘Уилльямъ Бельтонъ.’

— Миссъ Бельтонъ прідетъ въ замокъ черезъ дв недли, сказала Клэра въ это утро за завтракомъ.

И полковникъ и жена были въ комнат и она обращалась боле къ первому.

— Въ самомъ дл! миссъ Бельтонъ? а онъ будетъ? спросилъ полковникъ.

— Такъ вы получили письмо изъ Плэстоу? сказала мистриссъ Эскертонъ.

— Да, въ отвтъ на ваше письмо. Нтъ, полковникъ, кузенъ Уилльямъ не будетъ, но его сестра намрена пріхать сюда и я должна идти въ домъ приготовлять.

— Вы будете ея гостьей или она вашей? спросилъ полковникъ.

— Это домъ ея брата и слдовательно, я полагаю, я должна быть у нея въ гостяхъ. Это такъ и должно быть, такъ какъ я не имю средствъ никого угощать.

— Безъ сомннія, что-нибудь будетъ ршено, продолжалъ полковникъ.

— О, какое это скучное слово! сказала Клэра:— по-крайней-мр скучное для женскихъ ушей! Оно напоминаетъ о бдности и зависимости, о безконечныхъ хлопотахъ, длаемыхъ другимъ, и о всхъ непріятностяхъ женской зависимости! Еслибъ я была мущина, я могла бы ршать вс сама.

— Въ такомъ случа не было бы и вопроса о наслдств.

— И теперь не нужно, сказала мистриссъ Эскертонъ.

Когда об женщины осталась вдвомъ, Клэра разумется побранила свою пріятельницу за то, что она писала въ Норфолькъ не сказавъ ей объ этомъ:— и объявила, какъ напрасно длаетъ она безполезныя усилія для недосягаемой цли, но мистриссъ Эскертонъ всегда умла увернуться отъ этихъ упрковъ не признавая себя правою и не сознаваясь въ своей вин.

— Но вы должны отвчать на это письмо, сказала она.

— Разумется я это сдлаю.

— Я желала бы знать, что онъ пишетъ.

— Я не покажу вамъ письма, если вы намекали на это.

— Вс-таки я желала бы знать, что онъ пишетъ.

Клэра отвчала на письмо, но написала свой отвтъ Мэри, вложивъ однако небольшую записку къ ея брату. Она писала Мэри подробно, стараясь объяснить длинными аргументами, что ей невозможно принять Бельтонское помстье отъ своего кузена. Объ этомъ однако и о своей будущей жизни она хотла поговорить съ своей милой кузиной Мэри, когда она прідетъ. Потомъ Клэра говорила, какъ она подетъ въ Таунтонъ встртить кузину, какъ приготовитъ домъ Уилльяма для пріма уилльямовой сестры и какъ полюбитъ свою кузину, когда узнаетъ е. Вс это было чрезвычайно мило и прилично. Потомъ былъ постскриптумъ:

‘Отдайте приложенную записку Уилльяму.’

Вотъ записка къ Уилльяму:

‘Милый Уилльямъ,

‘Не сказали ли вы, что вы будете моимъ братомъ? Будьте моимъ братомъ всегда. Я приму отъ васъ вс что братъ можетъ дать, а когда вс будетъ ршено, я буду любить васъ такъ, какъ любитъ Мэри, и также вполн полагаться на васъ, и я буду вамъ послушна, какъ должна, быть младшая сестра.

‘Ваша любящая сестра

‘К. Э.’

— Ничего нтъ хорошаго, сказалъ Уилльямъ Белморъ, комкая записку въ рук:— ужъ лучше мн застрлиться. Пошолъ прочь съ дороги, слышишь?

Обиженный конюхъ уплелся поскоре со двора, догадавшись, что его баринъ не въ дух.

МЭРИ БЕЛЬТОНЪ.

Въ половин мая Клэра Эмедрозъ опять сдлала эту часто повторяемую поздку въ Таунтонъ, для того чтобы встртить Мери Бельтонъ. Она перебралась со всми своими вещами въ Бельтонскій замокъ, чтобы встртить тамъ свою новую пріятельницу. Но для нея казалось не довольно просто встртить свою новую гостью въ Бельтон, и она похала въ Таунтонъ, остановившись на ночь въ гостинниц. Она позаботилась велть приготовить спальную для ‘больной дамы’ возл гостиной, и прежде чмъ похала на станцію, распорядилась, чтобы столъ былъ накрытъ для чая и чтобы комната имла такой пріятный видъ, какъ только это возможно для гостинницы.

Она была очень растревожена, когда стояла на платформ, ожидая свою гостью. Она знала, что Мэри горбата, но не знала, насколько это е обезображивало, и когда она увидала блдную, низенькую, маленькую женщину, нсколько грустную, но вмст съ тмъ хорошенькую, съ нжными свтлыми глазами и только на столько сгорбленную, чтобы смягчать сердца видвшихъ е, Клэра была пріятно удивлена и почувствовала какъ будто съ нея снята тяжесть. Она могла говорить съ этой женщиной какъ со всякой другой, не прибгая къ тягостной необходимости обращаться съ нею какъ съ больной.

— Вы врно миссъ Бельтонъ? сказала она, протягивая руку.

Сходство между Мэри и ея братомъ было такъ велико, что Клэра не могла ошибиться.

— А вы Клэра Эмедрозъ. Какъ вы добры, что пришли встртить меня!

— Я думала, что вамъ будетъ скучно одной въ незнакомомъ город.

— Конечно, гораздо пріятне быть вмст съ вами.

Он вмст пошли въ гостинницу и когда сняли шляпки, Мэри Бельтонъ поцаловала свою кузину.

— Вы почти такова, какою я воображала васъ, сказала Мэри.

— Да? Я надюсь, вы воображали меня такою, чтобы я могла вамъ понравиться.

— Такою, чтобы я могла васъ полюбить. Вы нсколько выше чмъ говорилъ Уилль, но мущина никогда не можетъ судить о рост женщины. Онъ говорилъ еще, что вы худощавы.

— Я и не толста.

— Вы не толсты, но и не худощавы. Разумется, я много думала о васъ. Кровь гуще воды, не такъ ли? Если кузины не будутъ друзьями, кто же будетъ?

Въ этотъ вечеръ он очень коротко сошлись и Клэра начала думать, что она можетъ пособить Мэри Бельтонъ боле всякой женщины извстной ей. Разумется он разговаривали объ Уилльям и Клэра сначала постоянно боялась, чтобы Мэри не сказала нсколько словъ о его любви — нсколько словъ, которыя заставятъ е объявить, что она не можетъ принять его любовь, но Мэри умалчивала объ этомъ съ удивительнымъ тактомъ. Хотя она цлый вечеръ говорила о брат, но такимъ образомъ, что Клэра могла почти подумать, будто Мэри не слыхала объ этомъ эпизод его жизни. Мистриссъ Эскертонъ тотчасъ устремилась бы къ этому предмету, но, какъ Клэра говорила себ, Мэри Бельтонъ была лучше мистриссъ Эскертонъ.

Нсколько словъ было сказано объ имніи и это началось тмъ, что Клэра объявила, что Мэри слдуетъ считать хозяйкой того дома, куда он дутъ.

— Я не могу съ этимъ согласиться, сказала Мэри.

— Но вдь этотъ домъ принадлежитъ Уилльяму, возразила Клэра.

— Онъ говоритъ нтъ.

— Но вдь это пустяки, Мэри.

— Какъ видно, что вамъ неизвстны плэстоускіе обычаи, а то вы не назвали бы слова Уилльяма пустяками. Мы привыкли считать вс слова его закономъ, и когда онъ скажетъ, что такъ должно быть, такъ всегда и бываетъ.

— Стало быть онъ дома тиранъ?

— Благодтельный деспотъ.

— Онъ не поступитъ по-своему въ этомъ.

— Я предоставляю вамъ сразиться въ этомъ съ нимъ. Я до такой степени подъ его командой, что повинуюсь ему во всемъ. Слдовательно вы не должны ожидать, чтобы я стала на вашей сторон.

На слдующій день он были въ Бельтон, а на второй мистриссъ Эскертонъ пришла туда, согласно условію, сдланному Клэрой съ нею.

— Я не покажусь, если вы хотите, сказала мистриссъ Эскертонъ.

Но Клэра уговорила е придти, доказывая ей, что она длаетъ глупо вс думая о свомъ несчасть.

— Разумется я всегда думаю о нмъ, отвчала мистриссъ Эскертонъ: — и всегда думаю, что и другіе думаютъ также. Разумется ваша кузина, миссъ Бельтонъ, знаетъ всю мою исторію. Но что за нужда? Мн кажется гораздо лучше, чтобы вс это знали. Я полагаю, она очень чопорна и жеманна.

— Она совсмъ не жеманна, возразила Клэра.

— Когда такъ я приду, но не стану удивляться, если услышу, что она на другой день ухала въ Норфолькъ.

Мистриссъ Эскертонъ пришла, а миссъ Бельтонъ не ухала въ Норфолькъ. Мистриссъ Эскертонъ даже почти могла думать, что Уилльямъ Бельтонъ скрылъ ея тайну даже отъ своей сестры.

— Какая милая женщина, посл сказала мистриссъ Эскертонъ Клэр.

— Не правда ли?

— И совершенная лэди.

— Да.

— Даже принцесса между лэди! Съ какимъ милымъ сознаніемъ высказываетъ сво мнніе, когда намрена поддержать его! Я никогда не видала женщины, которая извлекала бы боле силы изъ своей слабости. Кто осмлится противорчить ей?

— Она такъ хорошо знаетъ вс, стала Клэра.

— И какъ она похожа на брата!

— Да, большое фамильное сходство.

— И въ характер также. Я уврена, что когда ни узнаете е короче, вы найдте, что она обладаетъ всей его тврдостью, хотя не можетъ выказывать е какъ онъ, топая ногами и сжимая кулаки.

— Я рада, что она вамъ нравится.

— Она очень мн нравится.

— Какъ странно, что вы такъ перемнились. Вы прежде говорили о нмъ какъ о грубомъ фермер, а о ней какъ о глупой старой дв, а теперь вы не можете ими нахвалиться.

— Именно, милая моя, и если вы не понимаете почему, вы не такъ умны какъ я думала.

Жизнь проходила очень пріятно въ Бельтон недли три, но для Клэры вс таки было непріятно, что она ничего не знала о своей будущей жизни. Въ эти три недли она два раза получила письмо отъ кузена Уилля и отвчала на оба письма. Но эти письма были дловыя, не требовавшія противорчія — они относились къ деньгамъ собраннымъ съ имнія до смерти стараго сквайра, и къ тому непріятному вопросу о наслдств мистриссъ Уинтерфильдъ, вопросу, переданному Клэрой Бельтону и по которому онъ дйствовалъ сообразно желаніямъ своей кузины, хотя Гринъ уврялъ его, что это наслдство самое законное.

‘Я думаю, говорилъ Уилль въ свомъ послднемъ письм: ‘что мы вс-таки будемъ въ состояніи бросить ему деньги, не смотря на мистера Грина.’

Клэра, читая это, не могла не вспомнить, что съ человкъ, о которомъ такъ говорилось, она была помолвлена. Не могла она также не вспомнить всхъ обстоятельствъ этого наслдства — смерти своей ттки и сценъ немедленно послдовавшихъ за ея смертью. Было такъ странно, что Уилльямъ Бельтонъ теперь разсуждаетъ съ нею о средствахъ уклониться отъ намренія ея ттки — и что онъ это длаетъ не будучи ея женихомъ. Конечно онъ назвался ея братомъ, но въ сущности онъ былъ ея отвергнутымъ женихомъ.

Время-отъ-времени въ эти недли мистриссъ Эскертонъ спрашивала, прідетъ ли мистеръ Бельтонъ, и Клэра отвчала ей совершенно справедливо, что она не думаетъ, чтобы онъ имлъ это намреніе.

— Но онъ долженъ пріхать скоро, говорила мистриссъ Эскертонъ.

Когда Клэра отвчала, что она этого не знаетъ, мистриссъ Эскертонъ прибавляла:

— Но миссъ Бельтонъ должна знать, прідетъ ли ея братъ.

Но миссъ Бельтонъ, хотя постоянно получала письма отъ брата, ничего подобнаго не говорила. Во вс эти дни она ни слова не сказала о любви своего брата. Это продолжалось до тхъ поръ, пока наконецъ Клэра была принуждена предположить, что Мэри Бельтонъ ничего не знаетъ о надеждахъ своего брата.

Но наконецъ сдлалась перемна, которая для Клэры была также велика какъ и та, которая удивила е, когда она узнала, что ея восхитительный кузенъ заговорилъ ей о любви. Она ршила въ ум, что сестра не намрена ходатайствовать за брата, что сестра вроятно ничего не знаетъ о необходимости ходатайства, что братъ вроятно не иметъ боле надобности въ ходатайств! Вспоминая его послднія страстныя слова, Клэра не могла не обвинять себя въ лицемрств, когда допускала въ своихъ мысляхъ это послднее предположеніе. Натура этого человка была такая горячая и правдивая! Но вс-таки, не смотря на огонь въ его глазахъ, на жизнь въ его словахъ, на энергію въ его поступкахъ, онъ видлъ наконецъ, что его стремленія были сумасбродны, а желанія напрасны. Наврно она и Мэри проведутъ время въ спокойствіи безъ всякаго намка на этотъ непріятный предметъ.

Такимъ образомъ и съ такими размышленіями прошли послднія недли — а потомъ наконецъ настала перемна.

— Я получила письмо отъ Уилльяма сегодня, сказала Мэри.

— А я не получила, сказала Клэра: — хотя ожидала письма отъ него.

— Онъ намренъ скоро здсь быть, продолжала Мэри.

— Въ самомъ дл?

— Онъ прідетъ на будущей недл.

Минуты на дв Клэра поддалась волненію, возбужднному въ ней извстіемъ ея кузины, но потомъ она возвратила присутствіе духа и заговорила съ лицемрнымъ женскимъ приличіемъ:

— Я рада это слышать. Ему слдовало пріхать.

— Онъ просилъ меня сказать вамъ нсколько о словъ цли его прізда.

— Какія же это слова? продолжала Клэра засмявшись.— Надюсь, они состоятъ не въ томъ, чтобы я уложилась и ухала отсюда. Кузенъ Уилльямъ одинъ изъ такихъ людей, которые готовы сдлать ней кром того, чего требуютъ отъ нихъ. Онъ вс будетъ говорить о Бельтонскомъ имніи, когда я желаю знать, могу ли я имть двнадцать шиллинговъ въ недлю на пропитаніе.

— Онъ желаетъ, чтобы я поговорила съ вами о… о горячей любви его къ вамъ.

— О Боже! Мэри, не-уже-ли вы предполагаете, что не вс уже было сказано? Это непріятность старая и е не слдуетъ возобновлять.

— Нтъ, отвчала Мэри: — я не могу предположить, чтобы вс было сказано.

Клэра подняла глаза, когда услыхала ея голосъ, и удивилась огню сверкавшему изъ ея глазъ и тврдости ея тона.

— Я не буду думать такъ низко о васъ, чтобы предположить, что такія слова отъ такого человка могутъ быть оставлены безъ вниманія, какъ ничего незначущія. Я не скажу, что вы должны любить его, конечно вы не можете приказывать вашему сердцу, но если вы не можете любить его, то недостатокъ такой любви долженъ заставить васъ страдать — страдать много и быть очень грустной.

— Я не могу согласиться съ этимъ, Мэри.

— Разв вся его жизнь не значитъ ничего? Или вы не знаете, какое значеніе иметъ у него любовь — любовь, которую онъ иметъ къ вамъ? Понимаете ли вы, что она составляетъ для него вс, что съ первой минуты, въ которую онъ сознался себ, то его сердце отдано вамъ, онъ не могъ обратить его ни на что другое? Можетъ быть, вы этого никогда не понимали, никогда не примчали, что намреніе его такъ серьзно, что оно для него важне денегъ, земли, здоровья — боле даже жизни, что онъ такъ любитъ васъ, что охотно отдалъ бы вс за вашу любовь? Знали вы это?

Клэра нсколько времени не хотла отвчать на эти вопросы. Что если она и знала вс это, обязана ли она жертвовать собой? Должна ли женщина отдать себя человку просто потому, что онъ желалъ ея любви?

— Милая, дорогая Клэра, продолжала Мэри Бельтонъ, протягивая свою худощавую, почти прозрачную руку: — я не полагаю, чтобы вы довольно думали объ этомъ, или можетъ быть вы этого не знали. Но любовь его къ вамъ такова, какъ я говорю. Для него она составляетъ вс. Онъ не обращаетъ вниманія ни на что.

— Онъ очень добръ, боле чмъ добръ. Я знаю также, какъ онъ уважаетъ меня.

— Уваженіе — холодное слово. Это не уваженіе, а любовь, правдивая, честная любовь. Я надюсь, что онъ и уважаетъ васъ. Я считаю васъ честной, правдивой женщиной, и такъ какъ онъ знаетъ васъ хорошо, онъ вроятно и уважаетъ васъ, но я говорю о любви.

Клэра молчала.

— Вы не можете быть нечувствительны къ такой любви! продолжала Мэри.

— Вы говорите, что онъ привязанъ ко мн…

— Привязанъ! я не употребляла такого ничтожнаго выраженія.

— Что онъ любитъ меня.

— Вы это знаете. Сомнвались ли вы когда-нибудь хоть въ одномъ слов, которое онъ говорилъ вамъ о чомъ бы то ни было?

— Я думаю, что онъ говоритъ правду.

— Вы знаете, что онъ говоритъ правду. Онъ олицетворенная правдивость.

— Но, Мэри…

— Клэра! не отвчайте мн легкомысленно. Не играйте сердцемъ мущины потому, что вы держите его въ вашей власти.

— Вы несправедливы ко мн. Я неспособна поступать такимъ образомъ. Вы говорите мн, что онъ меня любитъ, но что если я его не люблю? Любовь нельзя принудить. Разв я должна сказать, что я люблю его оттого только, что онъ меня любитъ?

Клэра принуждена была употребить этотъ аргументъ, не столько по его примненію къ себ самой, сколько по примненію общему. Примнялся ли онъ къ ней самой, она не имла времени спрашивать себя въ эту минуту, но она чувствовала, что никакой мущина не иметъ права требовать руки женщины въ силу своей собственной любви — если онъ не могъ пріобрсти ея любовь. Она заступалась за женщинъ вообще скоре чмъ за себя.

— Если вы хотите сказать мн, что вы не можете любить его, разумется я должна отступиться, сказала Мэри, не заботясь о мущинахъ и женщинахъ вообще, но тревожась за своего брата.— Вы хотите сказать, что… что вы никогда не можете полюбить его?

По ея лицу казалось, что она ршилась поссориться съ своей кузиной, поссориться и тотчасъ ухать, если получитъ отвтъ непріятный для нея.

— Милая Мэри, не приставайте ко мн такъ.

— Я должна. Несправедливо, чтобы онъ тратилъ понапрасну жизнь въ стремленіяхъ и надеждахъ.

— Онъ не лишится жизни, Мэри.

— Надюсь — и я буду помогать ему въ этомъ. Я надюсь, что у него достанетъ силъ освободиться отъ своихъ непріятностей — растоптать ихъ подъ своими ногами. Я думаю, въ нмъ достанетъ, мужества преодолть свою страсть, и тогда можетъ быть вы пожалете о томъ, чего лишились.

— Теперь вы не добры ко мн.

— Что же вы хотите, чтобы я сказала? Разв я не знаю, что онъ предлагаетъ вамъ лучшій даръ, какой можетъ дать? Разв я не начала увреніемъ, что онъ любитъ васъ съ такой страстью, которая должна быть лестна для васъ? Если любовь его напрасна, то это будетъ большимъ несчастьемъ. А когда я говорю, что я надюсь, что онъ преодолетъ свою любовь, вы мн говорите, что я къ вамъ не добра.

— Не по этому.

— Могу я написать ему, чтобы онъ пріхалъ хлопотать самъ за себя?

Опять Клэра молчала, не зная, какъ отвчать на послдній вопросъ, и отвтила необдуманно:

— Онъ знаетъ, что онъ можетъ это сдлать.

— Онъ говорить, что ему запрещено.

— О, Мэри! что я могу вамъ сказать? Вы знаете вс и я удивляюсь, какъ вы можете продолжать допрашивать меня такимъ образомъ.

— Что я знаю вс?

— Что я была помолвлена съ капитаномъ Эйльмеромъ.

— Но вы не помолвлены съ нимъ теперь.

— Нтъ.

— И я полагаю, возобновленія не можетъ быть.

— О, нтъ!

— Я даже за моего брата не сказала бы ни слова, еслибы думала…

— Нтъ, не то, но… Если вы не можете понять, я не думаю, чтобы я могла объяснить.

Клэр казалось, что ея кузина, тревожась за брата, не понимала, что женщина, даже еслибы она могла вдругъ перенести свою любовь отъ одного человка къ другому, не можетъ ршиться сказать это.

— Я должна написать къ нему сегодня, сказала Мэри: — и должна дать какой-нибудь отвтъ. Написать мн ему, что ему лучше не прізжать сюда пока вы не удете?

— Это можетъ быть будетъ лучше, отвчала Клэра.

— Такъ онъ совсмъ сюда не прідетъ.

— Я могу ухать — могу ухать тотчасъ. Я и уду тотчасъ. Вы никогда не скажете, что мо присутствіе не допустило его пріхать въ его собственный домъ. Я не должна быть здсь. Теперь я это вижу. Я уду и вы можете написать къ нему, что я ухала.

— Нтъ, другъ мой, вы не удете.

— Да, я должна хать. Я воображала, что вс можетъ быть иначе, потому что онъ сказалъ мн когда-то… что онъ… будетъ… братомъ для меня. А я отвчала ему, что я воспользуюсь его общаніемъ, не только потому, что мн братъ нуженъ, а потому что я такъ нжно его люблю. Но теперь это невозможно.

— Не-уже-ли вы думаете, что онъ броситъ васъ?

— Но я уду такъ, чтобы онъ могъ пріхать въ свой собственный домъ. Я не должна быть здсь. Напишите къ нему, что я уду прежде чмъ онъ прідетъ, и скажите ему также, что я не буду такъ горда, чтобы не принять отъ него то, что онъ захочетъ мн дать. У меня нтъ никого кром его — никого кром его — никого кром его!

Она залилась слезами и закрыла лицо обими руками. Миссъ Бельтонъ медленно встала съ кресла, на которомъ она сидла, подошла къ Клэр и наклонилась къ плачущей двушк.

— Вы не удете пока я здсь, сказала она.

— Да — я должна хать. Онъ не можетъ пріхать пока я не уду.

— Подумайте обо всмъ этомъ еще разъ, Клэра. Не могу ли я написать къ нему, чтобы онъ пріхалъ, а потомъ вы посмотрите, не можете ли вы смягчить къ нему ваше сердце?

— Смягчить мо сердце! О, еслибы я могла напротивъ ожесточить его!

— Онъ будетъ ждать. Если вы только велите ему ждать, онъ будетъ такъ счастливъ.

— Да — до завтрашняго утра. Я его знаю. Протяните ему вашъ мизинецъ, и онъ тотчасъ же захватитъ всю руку.

— Я желаю, чтобы вы сказали, что вы постараетесь полюбить его.

Но Клэра напротивъ старалась не любить его. Ей было стыдно, любивъ одного человка только нсколько недль назадъ, признаться, что она любитъ другаго. Она ошиблась въ своихъ чувствахъ, предположивъ, что можетъ симпатизировать такому человку какъ капитанъ Эйльмеръ. Изъ уваженія къ самой себ, она должна быть наказана за оту ошибку. Еслибы капитанъ Эйльмеръ никогда не встрчался съ нею, она отдала бы вс сердце своему кузену. Она даже и теперь отдала ему, хотя капитанъ Эйльмеръ встртился съ нею. Но ей было стыдно узнать, что это было возможно, и она не могла ршиться сознаться въ свомъ стыд.

Разговоръ наконецъ кончился, какъ подобные разговоры кончаются всегда безъ всякаго положительнаго ршенія. Мэри разумется написала къ брату, но Клэр не было сказано о содержаніи письма. Мы однако можемъ узнать это содержаніе изъ двухъ строчекъ.

‘Если ты можешь подождать немного, ты успешь’ писала Мэри: ‘но когда ты соглашался ждать чего бы то ни было?’

— Я терпть не могу ждать, сказалъ Уилль, получивъ это письмо.

А вс-таки оно сдлало его счастливымъ и онъ ходилъ по своей ферм съ веслымъ сердцемъ, длая распоряженія для своего отсутствія.

— На долго ли? сказалъ онъ въ отвтъ на вопросъ сдланный ему управляющимъ:— почему я могу знать долго ли я пробуду въ отсутствіи? Вы можете обойтись и безъ меня на это время. Вы должны научиться распоряжаться безъ меня, неизвстно какъ часто буду я узжать и какъ на долго.

Когда Мэри сказала, что письмо написано, Клэра опять заговорила объ отъзд.

— Куда же вы подете? спросила Мэри.

— Я найму квартиру въ Таунтон.

— Онъ прідетъ къ вамъ гуда и только хлопотъ будетъ больше. Онъ долженъ дйствовать какъ вашъ опекунъ, и въ этомъ отношеніи по крайней-мр вы должны ему покоряться.

— Разумется, я вс это понимаю, сказала мистриссъ Эскертонъ:— и позвольте мн сказать вамъ, что если вс это не ршится черезъ недлю посл его прізда сюда, я буду думать, что у васъ сердца нтъ. Не-уже-ли онъ долженъ бросать работу и скакать взадъ и впердъ изъ Норфолька въ Бельтонъ и изъ Бельтона въ Норфолькъ только потому, что вы не можете ршиться сознаться, что вы были очень глупы.

— Я никогда не говорила, чтобы я не была глупа, сказала Клора.

— Вы сдлали ошибку — какъ молодыя женщины длаютъ иногда, даже когда он такъ благоразумны и осторожны какъ вы — а теперь вамъ не хочется поправить е.

Это была правда и Клэра это знала. Поправлять ошибки никогда не бываетъ пріятно, а въ этомъ случа это было такъ непріятно, что Клэра не могла ршиться сознаться, что это слдуетъ сдлать.

ВСТУПЛЕНІЕ ВО ВЛАДНІЕ.

— Я хочу, чтобы она имла вс, говорилъ Уилль Грину стряпчему.

— Это будетъ нелпость.

— Нужды нтъ. Я этого желаю. Я полагаю, человкъ можетъ сдлать что онъ хочетъ съ своею собственностью.

— Она не возьмтъ, сказалъ стряпчій.

— Она должна взять, если вы устроите какъ слдуетъ, отвчалъ Уилль.

— Впрочемъ я полагаю, это не составитъ большой разницы теперь, когда капитанъ Эйльмеръ вышелъ изъ рядовъ.

— Я ничего объ этомъ не знаю. Конечно я очень радъ, что онъ вышелъ изъ рядовъ, какъ вы выражаетесь. Онъ человкъ дурной и я не желалъ бы, чтобы имніе досталось ему. Но вс это не иметъ никакого отношенія къ этому. Я длаю это не потому, что я думаю, чтобы она была когда-нибудь моей женой.

Изъ этого читатель поймтъ, что Бельтонъ вс еще терзалъ и себя и стряпчаго насчотъ имнія, когда прозжалъ черезъ Лондонъ. Спорный вопросъ однако былъ такъ важенъ, что Бельтонъ принужднъ былъ спросить совта у другихъ кром Грина и наконецъ дошолъ до заключенія, что онъ обязанъ сдлаться Бельтономъ Бельтонскимъ. Вс его совтники почти повелительно требовали, чтобы земля досталась человку его имени. А такъ какъ никого другаго въ этой фамиліи не было, то ему боле ничего не оставалось, какъ сдлаться Бельтономъ Бельтонскимъ. Вслдствіе этого онъ хотлъ продать сво имніе въ Норфольк и наградить Клэру соразмреннымъ денежнымъ богатствомъ. Таковъ былъ его планъ, но его совтники заставили его согласиться на то, чтобы укрпить за Клэрой ежегодный доходъ въ восемсотъ фунтовъ, выплачиваемый изъ норфолькскаго помстья.

— Я нахожу, что это очень ничтожная сумма, сказалъ Уилльямъ.

— А я нахожу, что она огромна, сказалъ предводитель совтниковъ:— она не иметъ права и на шесть пенсовъ.

Когда Бельтонъ пріхалъ въ замокъ, теперь принадлежавшій ему, онъ не нашолъ тамъ никого кром своей сестры. Клэра была въ коттэдж. Ему сказали, что она воротится, такъ что ему не было причинъ досадовать. Но онъ вс-таки досадовалъ, и не прошло и четверти часа посл его прізда, какъ онъ объявилъ о свомъ намреніи идти къ Клэр.

— Не длай этого, Уилль, пожалуйста не длай, говорила ему сестра.

— Почему?

— Потому что гораздо будетъ лучше, если ты подождшь. Ты только повредишь и себ и ей такой торопливостью.

— Но она непремнно должна узнать о свомъ положеніи. Жестоко было бы держать е въ невдніи, хотя мн стыдно ей сказать. Да, мн стыдно будетъ взглянуть ей въ лицо. Что она подумаетъ посл того, какъ я уврилъ е, что она получитъ вс?

— Но она не взяла бы всего, Уилль. И еслибы она это сдлала, она поступила бы очень дурно. Теперь она будетъ спокойна.

— Желалъ бы я быть спокоенъ.

— Если ты подождшь…

— Я терпть не могу ждать. Я не вижу, какая польза выдетъ изъ этого. Кром того, я не намренъ сегодня говорить объ этомъ. А чтобы быть здсь и не видать е, объ этомъ не можетъ быть и рчи. Разумется она подумаетъ, что я поссорился съ нею и что я намренъ вс взять себ, теперь когда имю власть.

— Она не будетъ подозрвать тебя въ желаніи поссориться съ нею, Уилль.

— Я подумалъ бы это на ея мст. Объ этомъ не можетъ быть и рчи, чтобы я былъ здсь и не пошолъ къ ней. Это было бы чудовищно. Я подожду пока они отзавтракаютъ и потомъ пойду.

Наконецъ ршили, что онъ пойдтъ въ коттэджъ къ полковнику Эскертону и попроситъ позволенія увидть Клэру въ присутствіи полковника. Думали, что ему лучше сказать насчотъ денегъ при третьемъ лиц, которое можно считать другомъ Клэры. Уилль пошолъ въ коттэджъ и былъ введнъ въ кабинетъ полковника Эскертона.

— Вотъ онъ, сказала мистриссъ Эскертонъ, какъ только услыхала звукъ колокольчика.— Я знала, что онъ придтъ тотчасъ.

Цлое утро мистриссъ Эскертонъ настаивала, что Бельтонъ явится въ этотъ самый день — въ день его прізда въ Бельтонъ, а Клэра увряла, что онъ не придтъ.

— Зачмъ ему приходить? говорила Клэра.

— Просто для того, чтобы взять васъ къ себ въ домъ, какъ вс прочее его движимое имніе.

— Я не принадлежу къ его имнію.

— Но скоро будете принадлежать, и почему же вамъ не покориться спокойно вашей участи? Онъ Бельтонъ Бельтонскій и вс здсь принадлежитъ ему.

— Я ему не принадлежу…

— Какой вздоръ! Человкъ въ его положеніи можетъ длать что хочетъ. Еслибы онъ пришолъ и взялъ васъ насильно, я не сомнваюсь, что бельтонцы помогли бы ему и сказали, что онъ правъ. А вы разумется простили бы ему. Бельтонъ Бельтонскій можетъ длать вс.

— Это вздоръ, позвольте вамъ сказать.

— Еслибы въ васъ было хоть сколько-нибудь приличнаго чувства женскаго униженія, которое должно принадлежать всмъ женщинамъ, онъ долженъ былъ бы васъ найти сидящую у дверей его дома и ожидающую его.

Это было говорено рано утромъ, когда только узнали о прізд Бельтона, но посл того он говорили о нмъ безпрестанно, по настоянію мистриссъ Эскертонъ, до тхъ поръ пока Клэра просила пощадить е.

— Если онъ захочетъ придти, онъ придтъ, сказала Клэра.

— Конечно онъ придтъ, отвчала мистриссъ Эскертонъ, и тутъ он услыхали звонъ колокольчика.— Вотъ онъ, я могла бы побожиться, что это его походка. Разв онъ не выступаетъ какъ Бельтонъ Бельтонскій съ сознаніемъ, что вс принадлежитъ ему?

Настало молчаніе.

— Его ввели къ полковнику Эскертону. Что ему нужно отъ него?

— Онъ пришолъ сказать ему что-нибудь насчотъ коттэджа, сказала Клэра, стараясь говорить спокойно.

— Насчотъ коттэджа! какіе пустяки! Станетъ человкъ заботиться о свомъ коттэдж въ первый день вступленія во владніе! Можетъ быть онъ требуетъ, чтобы вы были выданы ему. Если такъ, я подамъ голосъ въ пользу повиновенія.

— А я неповиновенія — и голосъ очень сильный.

Недоумніе ихъ продолжилось еще минутъ десять, и въ конц этого времени пришла служанка спросить не угодно ли миссъ Эмедрозъ пожаловать въ комнату барина.

— Мистеръ Бельтонъ здсь, Фанни? спросила, мистриссъ Эскертонъ.

Служанка отвчала, что мистеръ Бельтонъ тамъ, и Клэра не говоря ни слова встала и вышла изъ комнаты. Ей многаго стоило принять спокойный видъ прежде чмъ она отворила дверь, но она сдлала это усиліе и съ успхомъ. Черезъ нсколько секундъ она почувствовала свою руку въ рук кузена, и его блестящіе глаза были устремлены на не съ тмъ пылкимъ дружескимъ взглядомъ, который длалъ его лицо столь пріятнымъ для тхъ, кого онъ любилъ.

— Вашъ кузенъ говорилъ мн, какое онъ сдлалъ распоряженіе для васъ, началъ полковникъ.— Я могу только сказать, что я пожелалъ бы всмъ двицамъ имть такихъ щедрыхъ кузеновъ.

— Я думалъ, что мн лучше прежде видться съ полковникомъ, такъ какъ вы гостите у него. А что касается до щедрости, то ничего подобнаго нтъ. Вы должны понять, Клара, что въ этой стран человкъ не можетъ длать что захочетъ съ своею собственностью. Ко мн такъ пристали стряпчіе и тому подобные люди, что я долженъ былъ имъ уступить. Я хотлъ отдать вамъ помстье, чтобы вы сдлали съ нимъ что хотите.

— Объ этомъ не могло быть и рчи, Уилль.

— Разумется, сказалъ полковникъ.

Потомъ такъ какъ Бельтонъ самъ не говорилъ ничего, полковникъ объяснилъ за него какой доходъ будетъ Клэра получать.

— Но и объ этомъ также не можетъ быть рчи, сказала она: — я не могу ограбить васъ такимъ образомъ. Не могу и не хочу. И зачмъ? Къ чему мн такой доходъ? Что-нибудь я должна имть для ти фамиліи и готова принять отъ вашей доброты, но…

— Теперь уже вс ршено, Клэра.

— Я не думаю, чтобы вы могли передлать это, миссъ Эмедрозъ, посл того что сдлано въ Лондон, сказалъ полковникъ.

— Еслибы вы назначили сто фунтовъ въ годъ…

— Мн не позволили назначить ничего, возразилъ Бельтонъ:— эти люди тамъ назначили восемьсотъ, такъ и ршили. Когда вы придте къ Мэри?

На этотъ вопросъ онъ не получилъ опредлительнаго отвта, и такъ какъ онъ тотчасъ посл этого ушолъ, то наврно и не ожидалъ получить отвта. Онъ даже не спросилъ о мистриссъ Эскертонъ, и какъ она замтила, влъ себя совершеннно какъ медвдь.

— Но какой щедрый медвдь! сказала она.— Представьте себ — восемьсотъ фунтовъ въ годъ! Начншь сомнваться, стоитъ ли выдти замужъ съ такимъ доходомъ! А вс-таки это не значить ничего, это вс опять будетъ принадлежать ему прежде чмъ вы даже дотронетесь до этихъ денегъ.

— Вы ничего не должны больше говорить объ этомъ, сказала Клэра.

— Почему я не должна?

— Потому что я ничего не хочу слышать объ этомъ. Теперь вс кончено — какъ и слдовало быть.

— Какъ кончено? Я не вижу конца. Конца никакого не будетъ, пока Бельтонъ Бельтонскій не получитъ васъ и восемьсотъ фунтовъ вашего дохода.

— Вы увидите, что онъ… и не намренъ… желать ничего боле, сказала Клэра.

— Вы думаете?

— Я въ этомъ уврена.

Въ голос ея слышалось что-то похожее на трепетъ, но она скоро оправилась и могла выразиться ясно.

— Я должна просить васъ, мистриссъ Эскертонъ, никогда ничего боле не говорить о нмъ. Онъ передумалъ. Разумется передумалъ, а то не ушолъ бы отсюда, не сказавъ ни слова.

— Ни слова! Человкъ даритъ вамъ восемь-сотъ фунтовъ годоваго дохода, а это значитъ не сказать ни слова!

— Ни слова кром какъ о деньгахъ! Но разумется онъ правъ. Посл того что случилось, онъ напрасно сталъ бы… думать объ этомъ боле. Вы шутите на счотъ того, что онъ сдлался Бельтономъ Бельтонскимъ. Но это и составляетъ разницу.

— Составляетъ — составляетъ?

— Составило. Я вижу и чувствую это теперь. Я знаю… что онъ никогда боле не сдлаетъ мн этого вопроса.

— А если сдлаетъ, какой отвтъ вы ему дадите?

— Я не знаю.

— Вотъ въ томъ-то и дло. Женщины такъ капризны, что я удивляюсь, какъ это мущинамъ охота обращаться къ нимъ. Въ нихъ есть какая-то безумная фантазія, которую они величаютъ женской гордостью и, прикрываясь ею, считаютъ себя вправ мучить своихъ любовниковъ. Единственное утшеніе заключается въ томъ, что они и себя столько же мучатъ. Можетъ ли кто быть капризне васъ въ эту минуту? Вы только что ршили, что было бы чрезвычайно неприлично, если бы онъ прежде года заговорилъ о любви…

— Мистриссъ Эскертонъ, я ничего не говорила о цломъ год.

— А теперь вы печалитесь оттого, что онъ не выболталъ этого при полковник Эскертон, въ дловомъ свиданіи, въ которомъ онъ имлъ на столько такта, чтобы ограничиться однимъ предметомъ.

— Я не жалуюсь.

— Это было сдлано съ большимъ тактомъ, хотя, не будь онъ медвдь, онъ могъ бы спросить обо мн, когда я дерусь за него день и ночь.

— Что онъ теперь будетъ длать?

— Отобдаетъ, я думаю, такъ какъ теперь пять часовъ, вашъ отецъ всегда обдалъ въ пять.

— Я не могу идти къ Мэри, пока онъ не придтъ сюда опять.

— Онъ придтъ сюда очень скоро. Я не буду удивляться, если онъ будетъ сегодня вечеромъ.

Когда свиданіе въ кабинет полковника кончилось, Бельтонъ ушолъ бродить по окрестностямъ, которыя теперь принадлежали ему. Мсто было прекрасное, и Уилльямъ не былъ нечувствителенъ къ удовольствію быть его владльцемъ. Есть много пріятнаго въ обладаніи землями и домами, ульями и стадами, широкими полями и густыми лсами, даже когда они достались недавно, но еще боле удовольствія доставляютъ они владльцу, когда въ нихъ заключаются воспоминанія о старыхъ годахъ, когда къ богатству примшивается и слава. Много столтій жили тутъ Бельтоны Бельтонскіе, а теперь онъ былъ Бельтонъ настоящаго времени, потомокъ и представитель старинныхъ Бельтоновъ, Бельтонъ Бельтонскій безъ малйшаго пятна въ своей родословной. Онъ гордился своимъ положеніемъ. Но потомъ ему стадо стыдно своей гордости.

— Человкъ, который можетъ самъ пріобрсти, вотъ настоящій мущина, сказалъ онъ: — а мн это досталось случайно — да еще по какому печальному случаю!

Онъ шолъ думая объ обстоятельствахъ, при которыхъ это имніе ему досталось въ его руки, и вспоминая какъ, когда и гд ему пришла первая мысль жениться на Клэр Эмедрозъ. Онъ почувствовалъ тогда, что если онъ можетъ достигнуть этого, то примирится съ своимъ наслдствомъ. Съ того дня до-сихъ-поръ онъ говорилъ себ, что не можетъ наслаждаться своимъ состояніемъ, если не раздлитъ его съ Клэрой. Передъ нимъ явилась преграда въ лиц капитана Эйльмера. Правда, онъ немного видлъ своего соперника, но видлъ на столько, что удивлялся какъ Клэра могла полюбить такого человка. Онъ совершенно презиралъ капитана и желалъ бы выказать сво презрніе, выгнавъ его изъ гостинницы пинками. Но преграда уничтожилась. Бельтонъ даже не совсмъ понималъ какимъ образомъ Клэра избавилась отъ стей эйльмерскихъ, онъ зналъ только, что она избавилась. Глаза ея раскрылись во-время. Она была свободна. Пока она была помолвлена съ капитаномъ Эйльмеромъ, Уилль чувствовалъ, что до нея достигнуть нельзя. Хотя онъ не могъ сдерживать себя вполн — какъ въ тотъ несчастный случай когда схватилъ Клэру въ свои объятія и поцаловалъ — а вс-таки онъ зналъ, что она помолвлена, и не могъ, не оскорбляя е, ухаживать за нею. Но теперь вс кончилось. Онъ могъ говорить что хотлъ по этому предмету, ей не за что будетъ сердиться. Е достигнуть было можно — и если такъ, что же за бда если онъ тотчасъ же примется за дло? Сестра совтовала ему ждать. Зачмъ ему ждать, когда одно счастливое слово можетъ сдлать это? Ждать! Онъ не можетъ ждать. Какъ вамъ говорить голодному человку, чтобы онъ ждалъ, когда вы посадите его за столъ уставленный кушаньями? Вотъ онъ гулялъ по Бельтонскому парку — тамъ гд она съ нимъ гуляла бывало, а она въ Бельтонскомъ коттэдж, на полчаса ходьбы отъ него, если онъ пойдтъ туда скоро, а Мэри велитъ ему ждать! Нтъ, онъ не будетъ ждать. Ему нтъ причины ждать. Ждать, какъ бы не такъ! пока не явится какой-нибудь другой капитанъ Эйльмеръ и не надлаетъ ему еще боле хлопотъ!

Онъ бродилъ но парку, ршившись увидться съ своей кузиной опять въ этотъ же самый день. Такое свиданіе, которое сейчасъ происходило между дорогими друзьями, было неестественно, нестерпимо. Что можетъ Клэра подумать объ этомъ! Встртиться съ нею въ первый разъ посл ея размолвки съ Эйльмерами и говорить съ нею только о длахъ! Онъ непремнно пойдтъ къ ней опять сегодня же. Онъ дошолъ до того возвышенія, на которомъ находилась скала, гд онъ сидлъ съ Клэрой два раза. Но онъ повернулся прочь и не хотлъ туда идти. Онъ надялся пойти туда очени скоро — но онъ не пойдтъ туда опять иначе какъ при извстныхъ обстоятельствахъ.

— Я иду въ коітэджъ тотчасъ посл обда, сказалъ онъ сестр.

— У тебя тамъ назначено свиданіе?

— Нтъ, не назначено. Я полагаю, можно же безъ всякаго назначенія навщать свою кузину въ деревн.

— Я не знаю, каковы ихъ привычки.

— Я не войду въ домъ, но я хочу видть е.

Мэри посмотрла на него любящими, грустными глазами, но не сказала ничего боле. Она такъ любила его, что отдала бы свою правую руку для того, чтобы доставить ему то что онъ желалъ, но она съ огорченіемъ думала, что онъ такъ этого желаетъ. Вскор посл обда онъ взялъ шляпу и вышелъ, не говоря ни слова боле. Былъ прекрасный лтній вечеръ, въ тотъ періодъ года, когда наши лтніе вечера только-что начинаются, когда воздухъ мягче, цвты пахуче, а листья красиве чмъ въ другое время. Было восемь часовъ, но вечерняя темнота еще не настала, хотя солнце уже низко было на неб.

Въ коттэдж вс сидли на лугу, и когда Бельтонъ подошолъ, онъ могъ видть ихъ, а они его.

— Я вамъ говорила, шепнула Клэр мистриссъ Эскортомъ.

— Онъ не войдтъ, отвчала Клэра:— онъ пройдтъ мимо.

Но когда онъ подошолъ ближе, полковникъ позвалъ его черезъ садовый заборъ и пригласилъ войти. Уилль стоялъ ярдовъ за пятнадцать отъ нихъ, хотя ихъ раздлялъ заборъ.

— Я пришолъ просить кузину Клэру погулять со мной, сказалъ Уилль.— Она можетъ воротиться къ вашему чаю.

Онъ очень спокойно сказалъ эту просьбу и вовсе не походилъ на влюблннаго.

— Я уврена, что она пойдетъ съ удовольствіемъ, сказала мистриссъ Эскертонъ.

Но Клэра не сказала ничего.

— Пойдмте погулять со мною, если вы не устали, продолжалъ Уилль.

— Она не выходила цлый день и не могла устать, сказала мистриссъ Эскертонъ, которая подошла къ забору.— Клэра, сходите за вашей шляпкой. Но, мистеръ Бельтонь, что я такое сдлала, что вы обращаетесь со мною такимъ образомъ? Можетъ быть вы не помните, что вы не говорили со мною посл вашего прізда.

— Извините, сказалъ Уилль, стараясь протянуть руку сквозь кусты.— Я забылъ, что не видалъ васъ утромъ.

— Я не должна сердиться, такъ какъ это день вашего вступленія во владніе, но именно въ такой день пріятно когда о насъ вспомнятъ.

— Я не имлъ намренія забыть васъ, мистриссъ Эскертонъ, право нтъ. А что касается до того, что сегодня особенный для меня день, это вс пустяки. Я не вступалъ во владніе ничмъ.

— Я надюсь, мистеръ Бельтонъ, что вы вступите сегодня же, сказала мистриссъ Эскертонъ.

Клэра наконецъ встала и пошла въ домъ за шляпкой. Она еще не сказала ни слова, но даже теперь кузенъ ея не зналъ, идтъ ли она съ нимъ.

— Я надюсь, что вы сегодня вступите во владніе очень многимъ и очень драгоцннымъ, продолжала мистриссъ Эскертонъ.— Клэра пошла за шляпкой.

— Вы думаете, что она пойдтъ со мной?

— Я думаю, что пойдтъ, мистеръ Бельтонъ. Вотъ она. Пожалуйста приведите е къ чаю.

Клэра чувствовала себя совершенно неспособной ходить, говорить или глядть по обыкновенію. Она чувствовала себя жертвой — жертвой въ томъ отношеніи, что не могла доле сдерживать свою судьбу. Капитану Эйльмеру она никогда не покорялась. Во всхъ своихъ поступкахъ съ нимъ она стояла съ нимъ на равной ног. Она никогда не бывала принуждена признаться, что она побждена. Но теперь она могла сознаться въ своей покорности, сознаться, что до сихъ поръ она сама не знала своей пользы. Она знала, что она должна уступить. Она должна была знать, какъ счастлива была бы она, еслибы ей представился случай уступить, а вс-таки — вс-таки еслибы она могла выбирать, она не пошла бы гулять съ своимъ кузеномъ въ этотъ вечеръ. Она плакала въ этотъ день оттого, что думала, что Уилль не придтъ опять, а теперь, когда онъ пришолъ въ первую возможную для него минуту, она почти готова была желать, чтобы онъ ушолъ.

— Я полагаю, вы поняли, что я приходилъ сегодня утромъ говорить только о длахъ, сказалъ Бельтонъ, когда они ушли.

— Вы были очень добры, что пришли такъ скоро посл вашего прізда.

— Я сказалъ этимъ людямъ въ Лондон, что я хочу тотчасъ вс ршить.

— Я не знаю, что я должна вамъ сказать. Мн совсмъ не нужно будетъ столько денегъ.

— Мы не будемъ говорить о деньгахъ сегодня. Я терпть не могу говорить о деньгахъ.

— Конечно, это не весьма пріятный предметъ.

— Да. Я терпть этого не могу — особенно между друзьями. И такъ у васъ вышло огорченіе съ вашими друзьями Эйльмерами?

— Надюсь, что я не дошла до огорченія. Эйльмеры никогда не были моими друзьями. Я принуждена противорчить вамъ во всмъ, какъ вы видите.

— Мн совсмъ не нравится капитанъ Эйльмеръ, сказалъ Уилль посл нкотораго молчанія.

— Я это видла, Уилль, кажется и онъ былъ не очень привязанъ къ вамъ.

— Привязанъ ко мн! Мн не нужна его привязанность. Я полагаю, онъ никогда не думалъ много обо мн. А я не могъ не думать о немъ.

Клэр нечего было говорить на это и она шла молча возл него.

— Я полагаю, онъ не думаетъ пріхать сюда опять?

— Куда, въ Бельтонъ? Нтъ, нтъ, я не думаю, чтобы онъ опять вздумалъ пріхать въ Бельтонъ.

— И вы не подете въ замокъ Эйльмеръ?

— Конечно нтъ. Вы не можете себ вообразить, какая это женщина, какая непріятная, какая жестокая, какая самовластная, какая дерзкая!

— Неужели она такая дурная женщина?

— Право такъ, Уилль. Я не могу не сказать вамъ правду.

— И онъ такой же дурной, какъ и она.

— Нтъ, Уилль, нтъ, не говорите этого о нмъ.

— Онъ такой придирчивый. Онъ напалъ на меня за то, что я сказалъ, что у насъ въ Норфольк хорошая охота.

— Намъ не надо говорить объ этомъ, Уилль.

— Да, разумется. Вс это прошло и кончено, я полагаю.

— Да — вс это прошло и кончено. Вы не знали моей ттки Уинтерфильдъ, а то поняли бы почему онъ понравился мн.

— Я никогда е не видалъ, сказалъ Уилль.

Потомъ они шли нсколько времени молча и Клэра начала чувствовать нкоторое облегченіе — сначала, но потомъ къ ней воротилось какое-то глупое и тяжолое чувство, которое давило ея сердце съ утра посл посщенія Уилля. Она была права, а мистриссъ Эскертонъ ошиблась. Онъ воротился къ ней просто какъ кузенъ и теперь гулялъ съ нею и говорилъ такимъ образомъ для того, чтобы показать ей, что такъ должно быть. Но вдругъ они дошли до того мста, гд раздлялись дв тропинки. Онъ обернулся къ ней и быстро спросилъ, но какой тропинк имъ идти.

— Посмотрите, Клэра, пойдте вы со мной туда?

Ей не нужно было смотрть, она знала, что онъ указывалъ на скалы.

— Мн вс равно куда идти, сказала Клэра слабымъ голосомъ.

— Вамъ вс равно, а мн нтъ. Вы помните куда ведтъ эта тропинка?

Ей нечего было отвчать на это. Она помнила это хорошо, помнила какъ Уилль уврялъ, что онъ никогда боле не пойдтъ къ этому мсту иначе какъ ея женихомъ.

— По какой тропинк мы пойдмъ? повторилъ Уилль.

— Я полагаю это вс равно, отвчала она дрожа.

— Нтъ это не вс равно. Для меня это очень много значитъ. Пойдте вы на скалы?

— Я боюсь, что мы опоздаемъ, если долго будемъ гулять.

— Чтожъ за бда если и опоздаемъ? Пойдте вы?

— Пожалуй — если вы желаете, Уилль.

Клэра ожидала, что скала будетъ алтаремъ, на которомъ принесена будетъ жертва, но теперь онъ не хотлъ ждать пока доведтъ е до священнаго мста. Онъ разумется намревался тамъ возобновить сво предложеніе, но онъ примтилъ, что его предложеніе было возобновлено и принято во время переговоровъ о тропинк. Должно быть онъ думалъ, что боле говорить не нужно, потому что быстре молніи онъ схватилъ е въ свои объятія и опять поцаловалъ, какъ при томъ ужасномъ случа, когда онъ могъ едва надяться получить прощеніе.

— Уилльямъ, Уилльямъ! какъ вы можете обращаться со мною такимъ образомъ?

Но онъ вполн понималъ свои преимущества и зналъ, что онъ теперь иметъ на это право, какъ прежде зналъ, что онъ захватываетъ чужія права.

— Зачмъ вы такъ грубы со мною, продолжала Клэра.

— Клэра, скажите, что вы любите меня.

— Я не скажу ничего за то, что вы такъ грубы.

Они медленно поднимались къ скаламъ. Такъ какъ онъ обнимать Клэру рукою, то допустилъ е идти нсколько времени, не говоря ни слова. Но когда они вошли на вершину скалы, онъ захотлъ слышать отъ нея положительное увреніе.

— Клэра, скажите, что вы любите меня.

— Разв я не всегда любила васъ, Уилль, почти съ первой минуты какъ увидала васъ?

— Это не то. Вы это знаете, Клэра, я имлъ много непріятностей и огорченій, не правда ли? Вамъ надо бы сказать слово, чтобы вознаградить меня за вс это — то-есть, если вы можете сказать.

— Что можетъ значить для васъ сегодня одно слово? Вы получили вс.

— Получилъ ли я васъ?

Она вс молчала.

— Я хочу имть отвтъ. Получилъ ли я васъ? Моя ли вы теперь?

— Я полагаю такъ, Уилль. Перестаньте. Я не хочу. Неужели это для васъ недовольно?

— Скажите мн, что вы любите меня.

— Вы знаете, что я васъ люблю.

— Больше всхъ на свт?

— Да — больше всхъ на свт.

— И будете моей женой?

— О, Уилль! какъ вы допрашиваете!

— Вы скажете это, а потомъ вс будетъ какъ слдуетъ.

— Скажу, что? Мн кажется, я сказала вс.

— Скажите, что вы будете моей женой.

— Я полагаю такъ, если вы этого желаете.

— Желаю ли! сказалъ онъ, вскочивъ съ своего мста и швырнувъ свою шляпу въ кусты.— желаю ли я! Я не думаю, чтобы вы понимали какъ я этого желалъ. Послушайте, Клэра, когда я воротился въ Норфолькъ, я увидалъ, что я не могу жить безъ васъ. Честное слово, это правда. Я не думаю, чтобы вы поврили мн. Я даже ршился хать въ Новую Зеландію. Право, ршился. Я не могъ оставаться въ одной стран съ этимъ человкомъ. Я свернулъ бы ему шею.

— Уилль, какъ вы можете говорить такимъ образомъ?

— Если вы не чувствовали это, вы не можете понять. Теперь вс прошло, но правда ли, Клэра?

— Если вы такъ думаете.

— Такъ думаю! О, Клэра, я такъ счастливъ! Поцалуйте меня.

Вы еще никогда меня не цаловали.

— Какой вздоръ!… Я не думала, чтобы вы были такой малюточка.

— Ей-богу, вы поцалуете!— или совсмъ не воротитесь домой къ чаю. Моя милая, милая, милая! Честное слово, Клэра, когда я начинаю думать объ этомъ, я готовъ сойти съ ума.

— Я думаю, что вы и безъ того уже сошли.

— Нтъ еще — но я сойду съ ума, когда останусь одинъ. Что я могу сказать вамъ, Клэра, чтобы заставить васъ понять какъ много я васъ люблю? Вы помните псню: ‘За Энни Лори я лягу и умру’. Разумется это вздоръ, чтобы умирать за женщину, мущина долженъ жить для нея. Но таково мо чувство. Я готовъ отдать вамъ мою жизнь. Вы понимаете меня?

— Милый Уилль! Дорогой Уилль!

— Не-уже-ли я вамъ дорогъ?

— А не-уже-ли вы въ этомъ не уврены?

— Мн пріятно, когда вы это говорите. Мн пріятно чувствовать, что вы не стыдитесь признаться въ этомъ. Господи! когда я подумаю въ какомъ дурномъ расположеніи духа халъ я на вчерашнемъ позд!

— А теперь вы въ хорошемъ расположеніи?

— Да, въ очень хорошемъ. Достанется же Мэри, когда я ворочусь домой.

— Что же сдлала бдная Мэри?

— Это вс равно.

— Наврно она лучше васъ знаетъ что для васъ хорошо. Врно она сказала вамъ, что вамъ не слдуетъ навязывать себ жену?

— Нужды нтъ что она ни сказала бы мн. Теперь это ршено — не такъ ли?

— Надюсь, Уилль.

— Но еще не совсмъ ршено. Когда это будетъ? вотъ въ чомъ вопросъ?

Но на этотъ вопросъ Клэра положительно отказалась дать отвтъ удовлетворительный для ея жениха. Онъ продолжалъ приставать къ ней до тхъ поръ, пока она принуждена была напомнить ему о недавней смерти своего отца, тогда онъ разсердился на себя и объявилъ, что онъ скотъ.

— Вы добрйшій изъ людей, сказала Клэра: — но въ тоже время и самый нетерпливый.

— Это говоритъ Мэри, но какая польза ждать? Она хотла сегодня, чтобы я ждалъ.

— А такъ какъ вы ждать не хотли, то и попали въ ловушку, изъ которой не выберетесь никогда. Но пожалуйста пойдмте, что подумаютъ о насъ?

— Я не буду удивляться, если подумаютъ что-нибудь близкое къ правд.

— Что бы они ни подумали, мы воротимся. Уже десятый часъ.

— Прежде чмъ вы тронетесь съ мста, Клэра, скажите мн точно ли вы счастливы?

— Очень счастлива.

— И вы рады, что это слупилось?

— Очень рада. Довольны ли вы этимъ?

— И вы любите меня?

— Люблю — люблю — люблю.

— Боле всхъ на свт?

— Боле всхъ на свт.

— Такъ покажите же мн, что вы любите меня, сказалъ онъ, крпко сжавъ е въ своихъ объятіяхъ.

Длая эту просьбу, онъ быстро объяснилъ ей, какой по его мннію былъ самый приличный способъ, по которому влюблнные могли показать свою любовь.

Желалъ бы я знать, пришло ли въ голову Клэр, когда она думала обо всмъ этомъ, прежде чмъ легла спать въ эту ночь, что обращеніе капитана Эйльмера и Уилльяма Бельтона было совершенно различное. И если такъ, мн хотлось бы еще знать, чь обращеніе одобряла она боле, терпливаво или нетерпливаго человка?

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

Черезъ два мсяца посл сцены, описанной въ послдней глав, Клэра получила два письма отъ своихъ двухъ жениховъ, исторія любви которыхъ была разсказана мною. Эти письма будутъ представлены читателю, такъ какъ они объяснятъ, какимъ образомъ эти оба человка распорядились своими длами. Мы начнемъ съ письма капитана Эйльмера, такъ какъ оно было первое прочтено, Клэра оставила второе письмо напослдокъ, какъ дти всегда оставляютъ сладкія лакомства.

‘Замокъ Эйльмеръ, августъ 186—

‘Любезная миссъ Эмедрозъ,

‘Я слышалъ передъ отъздомъ изъ Лондона, что вы помолвлены съ вашимъ кузеномъ Уилльямомъ Бельтономъ, и думаю, что можетъ быть вамъ будетъ пріятно получить отъ меня извстіе, что я совершенно одобряю этотъ бракъ.’

— Очень мн нужно его одобреніе или неодобреніе, сказала Клэра, читая это.

‘Безъ сомннія, это самое лучшее что вы можете сдлать, особенно такъ какъ это отстранитъ вс непріятности относительно наслдства.’

— Никогда не было никакихъ непріятностей, сказала Клэра.

‘Пожалуйста поклонитесь отъ меня мистеру Бельтону, поздравьте его и скажите ему, что я желаю ему всевозможнаго счастья въ супружеств’.

— Экой пишетъ вздоръ! сказала Клэра.

Въ этомъ она была несправедлива, но звучныя плоскости капитана Эйльмера такъ не походили на звучныя увренія мистера Бельтона, что е надо извинить, если она начала чувствовать безразсудное отвращеніе къ капитану.

‘Я надюсь, что вы не совершенно равнодушно примите извстіе о томъ, что и я также женюсь на двиц, которую я зналъ давно и всегда высоко уважалъ. Это лэди Эмили Тэгмаггертъ, младшая дочь графа Млля.’

Почему Клэра немедленно почувствовала презрніе къ лэди Эмили Тэгмаггертъ и уврила себя, что ея сіятельство была худощавая, сухая, угрюмая старая два съ краснымъ носомъ, объяснить я не могу, но я знаю, что таковы были ея мысли о невст капитана Эйльмера.

‘Лэди Эмили искренній другъ моей сестры, и такъ какъ вы знаете, какъ дружно наше семейство, вы почувствуете, какъ долженъ я быть радъ, когда скажу вамъ, что моя мать совершенно одобряетъ этотъ бракъ. Я полагаю, мы обвнчаемся весной. Мы вроятно будемъ проводить нсколько мсяцевъ каждый годъ въ Перивэл, и я надюсь, что мы будемъ имть удовольствіе видть васъ въ гостяхъ въ нашемъ дом’.

Читая это, Клэра задрожала и внутренно дала общаніе, что она никогда не будетъ имть желанія постить скучныя улицы городка, такъ хорошо ей знакомаго.

— Надюсь, что она будетъ добра къ бдному мистеру Посситту, сказала Клэра: — и будетъ давать ему портвейнъ но воскресеньямъ.

‘Мн остатся сказать еще одно. Вы вспомните, что я имлъ намреніе выплатить вамъ по завщанію моей ттки тотчасъ посл ея смерти, но что мн помшали въ этомъ обстоятельства независящія отъ меня. Теперь я передалъ мистеру Грину для васъ всю сумму съ 59 фунтами, 18 шиллингами, 3 пенсами — проценты считая по пяти на сто. Надюсь, что это удовлетворительно’.

— Это совсмъ неудовлетворительно, сказала Клэра положивъ письмо и ршившись сказать Уиллю Бельтону, чтобы эти деньги были тотчасъ возвращены.

Надо однако объяснить здсь, что Клэра въ этомъ отношеніи была обманута въ ожиданіи и что она была принуждена мистеромъ Гриномъ принять деньги.

— Когда такъ, они пойдутъ на перивэльскую больницу, объявила Клэра.

Къ этому мистеръ Гринъ былъ совершенно равнодушенъ, но я не думаю, чтобы деньги, такъ заботившія мистриссъ Уинтерфильдъ на ея предсмертномъ одр, были впослдствіи употреблены на такое достойное дло.

‘Теперь, любезная миссъ Эмедрозъ’ продолжалось въ письм: ‘я прощусь съ вами, прося принять увреніе въ момъ неизмнномъ уваженіи и сердечномъ желаніи вамъ счастья. Врьте, что я всегда буду

‘Искренно вамъ преданный

‘ФРЕДЕРИКЪ ЭЙЛЬМЕРЪ.’

— Въ его уваженіи! сказала, Клэра кончивъ письмо: — желала бы я знать, кого онъ больше уважаетъ, меня или лэди Эмили Тэгмаггэртъ. Онъ ни съ кмъ никогда не пойдтъ дальше уваженія.

Послднее прочтнное письмо заключалось въ слдующемъ:

‘Плэстоу, августъ 186—.

‘Возлюбленная Клэра,

‘Не думаю, чтобы я кончилъ когда-нибудь и я начинаю ненавидть занятія по ферм. Здсь ужасно скучно, я одинъ провожу вс вечера, спрашивая себя, почему я осужднъ на это, когда вы и Мэри спокойно поживаете въ Бельтон. Мы начали съ пшеницы, и какъ только кончимъ съ нею, я убгу. Я ячмень я предоставлю Бнсу. Бнсъ знаетъ столько же какъ и я — а о томъ, чтобы я остался здсь вс лто, не можетъ быть и рчи.

‘Мой милый, драгоцнный ангелъ, разумется я не намренъ уговаривать васъ длать, что бы то ни было, что вамъ не нравится, но честное слово, я не вижу справедливости въ томъ, что вы говорите. Вы знаете, что я столько же уважаю память вашего отца, какъ кто бы то ни было, но какой вредъ сдлаетъ это ему, если мы обвнчаемся тотчасъ? Не думаете ли вы, что онъ самъ пожелалъ бы этого? Мы можемъ обвнчаться очень тихо. Только бы это сдлалось, а какъ это сдлается, мн право вс равно. Мн кажется, что было бы всего лучше сходить въ церковь и воротиться домой, не сказавъ ни слова никому. Я терпть не могу суеты и тому подобнаго вздора, и право думаю, что никто не имлъ бы права ничего сказать, еслибы мы сдлали это тотчасъ и такимъ образомъ. Я страдалъ цлый годъ. Вы должны сознаться и я самъ думаю, что я долженъ быть вознагражднъ.

‘А гд жить, выбирайте сами. Вы будете жить гд хотите, въ Тимбукту, если вамъ захочется. Мн не хотлось бы бросить Плэстоу, потому что мой отецъ и ддъ сами обработывали здсь землю, но я совершенно готовъ не жить здсь. Не думаю, чтобы вамъ здсь понравилось, потому что Плэстоу похожъ на ферму. Только мн хотлось бы иногда прізжать и посмотрть на старое мсто. Мн хотлось бы сломать домъ въ Бельтон и выстроить другой. Но вы не должны предлагать отложить свадьбу до тхъ поръ, потому что у меня не достанетъ на это духу. Если вы хотите, я ршусь постоянно жить въ Бельтон, и заведу тамъ цлое стадо, и не сомнваюсь, что разбогатю. Мн надоло каждый день въ жизни смотрть на прямые ряды на большихъ квадратныхъ поляхъ.

‘Поцалуйте за меня Мэри. Надюсь, что она сражается за меня. Пожалуйста, подумайте обо всмъ этомъ и смягчитесь, если можете. Мн такъ хочется положить конецъ этому чистилищу. Еслибы была какая-нибудь польза, я не сказалъ бы ни слова, но къ чему же мучиться, когда никакой пользы нтъ. Богъ да благословитъ васъ, дорогая душа. Я такъ много васъ люблю.

‘Любящій васъ
‘У. БЕЛЬТОНЪ.’

Клэра два раза поцаловала письмо, прижала его къ сердцу, а потомъ сидла молча съ полчаса, думая объ этомъ письм — о письм и о человк написавшемъ его и о томъ, кто написалъ другое письмо. Она не могла не вспомнить, какъ тотъ, другой человкъ думалъ обращаться съ нею, когда онъ и она имли намреніе соединить свою судьбу, какъ онъ былъ холодень, какъ остороженъ, какіе подавать совты, какъ самъ читалъ нравоученія и угрожалъ ей нравоученіями матери, какъ очевидно намревался принести ея жизнь въ жертву своей, какъ замышлялъ заключить е въ Перивэл, а самому жить холостякомъ въ Лондон! Понятія Уилля Бельтона о суцружеской жизни были очень различны. Только будьте моею тотчасъ, теперь немедленно, и вс будетъ сдлано такъ какъ вы хотите. Вотъ каково было его предложеніе. Eгo готовность сообразоваться съ ея желаніями была очень сладостна для нея, но это вполовину было не такъ сладостно, кдкь нетерпніе, съ которымъ онъ требовалъ себ награды. Какъ она обожала его за то, что онъ считалъ свое настоящее положеніе чистилищемъ! Какъ могла она отказать въ чомь нибудь тому, кто такъ сильно желалъ обладать ею?

Ей было совершенно вс равно, гд ни жить, только бы жить съ нимъ, но для него она считала приличнымъ только одно мсто. Онъ былъ Бельтонъ Бельтонскій и ему не слдовало жить въ другомъ мст. Разумется она будетъ здить съ нимъ въ Плэстоу такъ часто, какъ онъ пожелаетъ, но Бельтонскій замокъ долженъ быть его постояннымъ мстопребываніемъ. Она обязана имъ гордиться и для него самого она будетъ просить, чтобы домъ ихъ былъ въ Сомерсетшир.

— Мэри, сказала она своей кузин вскор посл того: — Уилль веллъ васъ поцаловать.

— А что еще онъ пишетъ?

— Я не скажу вамъ всего, надюсь, вы и не ожидаете.

— Не ожидаю, но можетъ быть можно сказать еще что-нибудь.

— Ничего особеннаго. Вы такъ хорошо его знаете, что можете вообразить что онъ пишетъ.

— Милый Уилль! Я уврена, что онъ имлъ намреніе писать пріятное.

Разговорь на томъ бы и кончился, еслибы Клэра не хотла непремнно говорить о письм. Она желала, чтобы Мэри уговаривала е сдлать то, насчотъ чего уговаривалъ е Уилль, или по крайней-мр узнать, думаетъ ли Мэри, что желаніе ея брата можно исполнить безъ всякаго неприличія.

— Какъ вы думаете, мы должны жить здсь? спросила она.

— Непремнно — если вы оба этого желаете.

— Онъ такой добрый — такой безкорыстный, что онъ будетъ спрашивать меня чего я боле желаю.

— А чего же вы боле желаете?

— Мн кажется, онъ долженъ жить здсь, потому что это старое фамильное помстье. Признаюсь, для меня имя значитъ что-нибудь. Онъ говоритъ, что онъ выстроилъ новый домъ.

— Онъ думаетъ, что онъ будетъ готовъ къ вашей свадьб?

— Вотъ въ этомъ-то и затрудненіе. Можетъ быть вамъ лучше прочесть его письмо. А я не знаю, зачмъ мн не показать его вамъ. Оно только скажетъ вамъ то, что уже вамъ извстно — то-есть, что Уилль самый великодушный человкъ на свт.

Мэри прочла письмо.

— Что мн ему сказать? спросила Клэра.— Такъ тяжело отказывать въ чомъ-нибудь такому великодушному, правдивому и доброму человку.

— Тяжело.

— Но видите, мой бдный милый отецъ умеръ такъ недавно.

— Я право не знаю, какъ свтъ думаетъ объ этомъ, сказала Мэри.

— Мн кажется, намъ надо подождать по-крайней-мр годъ, грустно сказала Клэра.

— Бдный Уилль! у него разъ двнадцать разобьтся сердце въ это время, но когда наступитъ счастье, онъ будетъ тмъ счастливе.

Клэра, услышавъ это, почти возненавидла свою кузину Мэри — не за себя, а за Уилля. Уилль такъ безусловно полагался на свою сестру, а она не могла отстоять его права лучше этого! Точно будто Мэри была равнодушна къ счастью своего брата. Клэра думала, что еслибы Уилль былъ ея братомъ и какая-нибудь двушка спросила ея совта въ подобныхъ обстоятельствахъ, она отвчала бы ей совершенно другимъ образомъ. Она сказала бы такой двушк, что ея первая обязанность должна быть къ человку, который сдлается ея мужемъ, и ни слова не сказала бы ей о мнніи свта. И что значитъ мнніе свта для тхъ, которые должны составлять весь свтъ другъ для друга!

Въ этотъ день Клэра пошла къ мистриссъ Эскертонъ и успла получить отъ нея совтъ, хотя не показала ей письма Уилля.

— Разумется я знаю, что онъ пишетъ, сказала мистриссъ Эскертонъ.— Если я не ошиблась въ этомъ человк, онъ хочетъ внчаться завтра.

— Нтъ, не такъ скоро, сказала Клэра.

— Такъ послзавтра. Разумется онъ въ нетерпніи и не видитъ никакой причины, почему его нетерпніе удовлетворить нельзя.

— Онъ въ нетерпніи.

— А вы наврно не ршаетесь по случаю смерти вашего отца?

— Мн кажется, что она случилась только вчера, не правда ли? сказала Клэра.

— Мн вс кажется точно вчера. Я сама будто внчалась только вчера.

— И разумется, хотя я сдлала бы все что могу, о чомъ онъ меня проситъ…

— Но сдлали ли бы вы вс?

— Вс что не было бы дурно. Почему мн не сдлать, когда онъ такъ добръ ко мн?

— Такъ напишите ему, душа моя, что будетъ такъ какъ онъ желаетъ, поврьте мн, дни Іакова прошли. Мущины не умютъ теперь ждать и всегда лучше поймать рыбку, когда можно.

— Вы не предполагаете, что я имю подобную мысль?

— Я уврена, что вы не имете, и уврена, что онъ не заслуживаетъ подобной мысли, но чмъ выше его заслуги, тмъ боле должна быть награда. Будь я на вашемъ мст, я не думала бы ни о чомъ, кром него, и поступала бы во всмъ, какъ онъ желаетъ.

Клэра поцаловала свою пріятельницу, разставаясь съ ною, и ршила, что вс женскіе грхи должны проститься ей. Женщина, которая можетъ давать такіе превосходные совты, заслуживаетъ, чтобы каждый ея грхъ былъ прощонъ.

— Они обвнчаются еще до конца лта, сказала мистриссъ Эскертонъ своему мужу въ этотъ день.— Мн кажется, мущина можетъ получить вс что пожелаетъ, если только будетъ крпко приставать.

Они обвнчались осенью, а не лтомъ. Какими именно словами Клэра отвчала на письмо своего жениха, я не скажу, но отвтъ ея былъ такого свойства, что Бельтонъ былъ принужднъ оставить Плэстоу даже прежде жатвы пшеницы. На Бнса было возложено большое довріе въ этомъ случа, и я имю причины полагать, что оно не было неумстно. Они обвнчались въ сентябр — да, въ сентябр, хотя письмо Уилля было написано въ август — а въ начал октября воротились съ свадебной поздки въ Плэстоу. Клэра непремнно хотла хать въ Плэстоу и научиться тамъ всмъ подробностямъ, относящимся до фермы. Она записала, сколько десятинъ въ какомъ пол и какой среднимъ числомъ доходъ съ земли.

— Мы прідемъ сюда на охоту въ будущемъ году, сказалъ Уилль:— то-есть если ничто намъ не помшаетъ.

— Надюсь, намъ не помшаетъ ничего, сказала Клэра.

— А можетъ быть, но если нтъ, мы прідемъ. Вс остальное я предоставляю Бнсу и буду прізжать сюда разъ или два въ годъ. Долго жить здсь теб не годится.

— А мн здсь очень нравится. Ферма меня чрезвычайно интересуетъ.

— Зимою здсь теб надоло бы. Если вести ферму хорошо, она должна быть безобразна. Живописные уголки и закоулки должны быть вс перевернуты вверхъ дномъ, а живая изгородь уничтожена, потому что намъ нуженъ солнечный свтъ. Въ Бельтон же около самаго дома мы не будемъ заботиться объ обработк, но будемъ держаться живописнаго.

Въ Бельтон начали немедленно строить новый домъ. Бельтонъ сначала предполагалъ, что домъ будетъ готовъ въ конц перваго лта, но это оказалось невозможнымъ.

— Мы должны отложить до будущаго мая, говорилъ Бельтонъ, прохаживаясь около неоконченнаго дома съ полковникомъ Эскертономъ:— это ужасно досадно.

— Разумется вы не можете перехать въ сырой домъ зимой.

— Люди строятъ же домъ въ Лондон въ двнадцать мсяцевъ.

— Зато у этихъ людей и умираютъ жоны и дти отъ простуды и болзни горла и другихъ недуговъ подобнаго рода. Я не перехалъ бы ни за что въ новый домъ, пока не былъ бы увренъ, что онъ сухъ.

Такъ какъ Уилль въ это время былъ женатъ десять мсяцевъ, онъ не могъ еще думать о дтяхъ, но онъ уже сдлалъ распоряженія на осень, которыя не допускали ежегодной поздки въ Плэстоу, о которой говорила Клэра и которую онъ считалъ, съ своимъ характеристическимъ благоразуміемъ, подверженною возможнымъ препятствіямъ. Онъ узжалъ въ первыхъ числахъ сентября, но немедленно воротился, а въ конц этого мсяца онъ имлъ уже право говорить о своей семь.

На слдующую весну они перехали въ новый домъ — очень хорошенькій домъ казался онъ всмъ, кто зналъ мистера Уилльяма Бельтона. Когда они тамъ поселились и когда маленькому Уиллю было уже восемь мсяцевъ — маленькому Уиллю, въ честь котораго были зажжены потшные огни, какъ будто его рожденіе было важнымъ событіемъ въ той сторон, вдь не былъ ли онъ первымъ Бельтономъ, Бельтонскимъ родившимся тамъ въ первое столтіе?— тогда явились гости въ новомъ Бельтонскомъ замк, гости важные, имвшіе право на большое вниманіе. Это были не кто иные какъ капитанъ Эйльмеръ, перивэльскій депутатъ, и его супруга, лэди Эмили Эйльмеръ, урожденная Тэгмаггэртъ. Они только-что обвнчались и пріхали въ Бельтонскій замокъ тотчасъ посл своей свадебной поздки. Убили жирнаго тельца, пригласили къ обду Эскертоновъ, и капитанъ Эйльмеръ держалъ себя очень хорошо, хотя можетъ быть безпокоился насчотъ репутаціи своей молодой жены. На обд были и старый ректоръ, и сквайръ изъ сосдняго прихода, и вс было прекрасно и очень скучно. Капитанъ Эйльмеръ былъ очень доволенъ своимъ визитомъ и объявилъ лоди Эмили, что мистеръ Уилльямъ Бельтонъ очень понравился въ супружеств. А Уилль былъ очень скученъ во весь вечеръ и вовсе не походилъ на пылкаго, запальчиваго, безразсуднаго человка, котораго канитапъ Эйльмеръ видлъ въ гостинниц у станціи сверной желзной дороги.

— Я была въ этомъ уврена, сказала Клэра своему мужу въ этотъ вечеръ.

— Въ чомъ уврена, другъ мой?

— Что у ней красный носъ.

— У кого красный носъ.

— Не будь такъ глупъ, Уилль. У кого — разумется, у лэди Эмили!

— Честное слово, я этого не примтилъ.

— Ты никогда ничего не примчаешь, Уилль. Но не правда ли, что она очень дурна?

— Право я не знаю. Конечно, она не такъ хороша какъ нкоторыя особы.

— Не говори глупостей, Уилль. Какъ ты думаешь, сколько ей лтъ?

— Сколько лтъ? Позволь. Тридцать будетъ.

— Если ей не за сорокъ, я согласна перемниться съ ней носами.

— Нтъ — мы этого не сдлаемъ.

— Не могу понять, какъ можно жениться на такой женщин. Конечно, можетъ быть она женщина очень добрая, только что же мущин-то въ этомъ? разумется она графиня, а это стоитъ чего-нибудь.

Но Уилль Бельтонъ не былъ способенъ къ разговору въ этотъ часъ и такъ скоро заснулъ, что не могъ сдлать возраженія на послднее замчаніе.

БЕЛЬТОНСКОЕ ПОМСТЬЕ

ЭНТОНИ ТРОЛЛОПА.

ОСТАТКИ ЭМЕДРОЗСКОЙ ФАМИЛІИ.

НАСЛДНИКЪ ПРЕДЛАГАЕТЪ ПОСТИТЬ СВОИХЪ РОДСТВЕННИКОВЪ.

УИЛЛЬ БЕЛЬТОНЪ.

БЕЗОПАСНОСТЬ ПРОТИВЪ ЛЮБВИ.

ОПАСНОСТЬ ЕСТЬ.

ОПЯТЬ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТЪ ЛЮБВИ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ДЕТЪ ВЪ ПЕРИВЭЛЬ.

КАПИТАНЪ ЭЙЛЬМЕРЪ ВСТРЧАЕТЪ СВОИХЪ ДОВРИТЕЛЕЙ.

ОБЩАНІЕ КАПИТАНА ЭЙЛЬМЕРА ТЕТК.

КАКЪ КАПИТАНЪ ЭЙЛЬМЕРЪ СДЕРЖАЛЪ СВОЕ ОБЩАНІЕ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ НЕ СОВСМЪ ОТКРОВЕННА.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ ПРОГУЛИВАЕТСЯ ВЪ ОКРЕСТНОСТЯХЪ.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ВЪ ЛОНДОНЪ.

ЗЛЫЯ СЛОВА.

ВТОРОЙ ВИЗИТЪ НАСЛДНИКА ВЪ БЕЛЬТОНЪ.

ЗАМОКЪ ЭЙЛЬМЕРЪ.

ИСТОРІЯ МИСТРИССЪ ЭСКЕРТОНЪ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ИМЕТЪ ЕЩЕ ВОЗМОЖНОСТЬ ОДУМАТЬСЯ.

УИЛЛЬЯМЪ БЕЛЬТОНЪ НЕ ДЕТЪ НА ОХОТУ.

ВЕЛИКОДУШІЕ МИСТРИССЪ ЭСКЕРТОНЪ.

УБДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА.

ПОСЛДНІЙ ДЕНЬ ВЪ БЕЛЬТОН.

ГОСТИННИЦА У СВЕРНОЙ ЖЕЛЗНОЙ ДОРОГИ.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ УГОЩАЮТЪ ЦЫПЛЯТАМИ.

УГОЩЕНІЕ ЦЫПЛЯТАМИ ВЪ ЭЙЛЬМЕРСКОМЪ ЗАМК КОНЧАЕТСЯ.

ОПЯТЬ ВЪ БЕЛЬТОН.

МИССЪ ЭМЕДРОЗЪ ПРЕСЛДУЮТЪ.

НЕЧЕГО РАЗСКАЗЫВАТЬ.

МЭРИ БЕЛЬТОНЪ.

ВСТУПЛЕНІЕ ВО ВЛАДНІЕ.

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

Читайте также: