‘Русская Мысль’, No 11, 1884
Belle-maman, moeurs contemporaines, par Debut de La forest, Михайловский Виктор Михайлович, Год: 1884
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Belle-maman, moeurs contemporaines, par Debut de La forest. Авторъ предпосылаетъ роману предисловіе въ вид посвященія своему другу, извстному романисту Орельену Шолю. Мы же безъ всякихъ предисловій возьмемся прямо за фабулу, а о посвященіи потолкуемъ въ послсловіи. Заслуженный генералъ Кладель, всми чтимый герой франко-прусской войны, женатъ на прелестной во всхъ отношеніяхъ особ. Отъ перваго брака у него есть взрослая дочь Леони. Жермена — belle-maman и Леони дружны, какъ два ангела небесныхъ. ухаживаютъ за старикомъ генераломъ, боготворятъ его. Идиллія немножко утрирована авторомъ, но это не мшаетъ радоваться на нее другу генерала. доктору, а съ нимъ и читателю. Графъ де-Монтиньи, капитанъ квартирующаго по близости полка, влюбляется въ Леони, она въ него, препятствій нтъ, партія подходящая,— честнымъ пиркомъ и за свадебку… Другая идиллія. Об он то текутъ параллельно въ город и въ деревн у генерала, то сливаются подъ одною кровлею къ общему удовольствію. До свадьбы капитанъ жилъ съ одною актрисою, но, влюбившись въ Леони и собравшись жениться, выдалъ своей бывшей возлюбленной соотвтствующій его положенію кушъ и выпроводилъ ее въ Италію,— отъ грха подальше, значитъ. Но грхъ подкарауливаетъ его съ другой стороны во образ belle-maman. Монтиньи влюбляется въ мачиху жены, главнымъ образомъ, потому, что нжно любящая и страстно имъ любимая Леони, готовясь быть матерью, подурнла, ни наряжаться, не вызжать не можетъ, а Жермена и наряжается, и танцуетъ, и привлекаетъ всею прелестью молодой женщины, неиспытавшей сладости любви, понимаемой въ данномъ случа довольно односторонне. Первое его объясненіе въ любви съ Жерменой кончается самымъ естественнымъ образомъ: молодая женщина выгоняетъ его вонъ и, оставшись одна, восклицаетъ: ‘Не бойся, Леони, я твоя шатай!…’ Между тмъ, актриса вернулась, она все еще любитъ капитана, а Леони все дурнетъ. И вотъ Монтиньи возобновляетъ прежнюю связь, только приказываетъ актрис одваться, какъ Жермена, и подражать ея голосу, ея манер, во время свиданій съ нею устраиваетъ для себя своего рода иллюзію, зоветъ актрису именемъ belle-maman. Леони подозрваетъ неврность мужа и приходитъ въ Полное отчаянье, когда письмо одной театральной соперницы подтверждаетъ ея опасенія. Тутъ вступается belle-maman, Жермена, и миритъ молодыхъ супруговъ. Идиллія на время воскресаетъ, но уже не совсмъ искренняя. Капитанъ гд-то добылъ фотографическую карточку Жермены, осыпалъ ее поцлуями, облилъ слезами и, не выпуская изъ рукъ, уснулъ въ тнистомъ саду. Пришла Леони, увидала карточку мачихи, вернувшись домой, сдлала Жермен страшную сцену, обвиняя ее въ связи съ капитаномъ, и въ тотъ.же день ухала съ мужемъ въ городъ. Жермена въ страшномъ волненіи. Она ли не любила Леони, она ли не пожертвовала сладостями любви ради ея спокойствія, и за все это, вмсто благодарности, тяжкія оскорбленія. Въ разгаръ этихъ думъ Монтиньи входитъ въ ея комнату, опять говоритъ о своей любви. Въ нравственной и физической борьб съ жгучею страстью влюбленнаго молодая женщина изнемогаетъ… Проходитъ недля. Докторъ усплъ кое-какъ всхъ помирить, все уладить. Но тутъ Леони случайно подслушиваетъ разговоръ своего мужа съ belle-maman. Онъ уговариваетъ Жермену бросить старика генерала и бжать вмст за границу. Леони убждается въ томъ, что ея мужъ былъ любовникомъ мачихи, снимаетъ со стны револьверъ и стрляетъ въ измнника. Сбжавшимся на выстрлъ Монтиньи успваетъ сказать, что застрлился самъ, а Леони падаетъ въ объятья Жермены и говоритъ: Я его обожала, belle-maman’.
Романъ написанъ живо и читается легко, но… Вотъ по случаю этого ‘но’ намъ и предстоитъ вернуться къ предисловію. Въ немъ авторъ говоритъ: ‘Меня давно поражало крайнее неудобство совмстной жизни, постоянныя опасности, въ которыя ставится домашній очагъ нжными изліяніями и родственными ласками, отклоняющими боязнь чего-нибудь дурнаго, а также всякое наблюденіе за самимъ собою’. Дале Лафоре указываетъ на послдствія сожительства въ крестьянскихъ семьяхъ, достаточно знакомыя русскимъ пожившимъ въ деревняхъ. Для демонстраціи такой-то опасности и написанъ романъ Belle-maman. Но,— возразимъ мы,— представленный авторомъ случай нисколько ни убдителенъ и отнюдь не доказываетъ положенія, поставленнаго въ вышеприведенномъ предисловіи. Это не боле, какъ возможный случай, а не необходимый результатъ совмстной жизни и родственныхъ отношеній между зятемъ и тещей, какъ бы она ни была молода. Для того, чтобы подобный казусъ случился, вовсе не необходима жизнь вмст, въ одномъ дом, то же самое могло произойти и при жизни въ разныхъ домахъ. На возможной случайности нельзя строить какихъ бы то ни было выводовъ, мало ли что бываетъ, стоитъ только припомнить исторію Козьмы III, семейства Ченчи, дона Карлоса… Если начать на ихъ основаніи длать общія заключенія, то можно зайти такъ далеко, что, въ конц-концовъ, и выхода не окажется. Равнымъ образомъ ставить въ заголовк такого романа, что это — moeurs contemporaines (очеркъ современныхъ нравовъ), кажется намъ неумстнымъ. Все изображенное въ роман не составляетъ отличительнаго признака настоящаго состоянія нравовъ: то же самое бывало и пятьдесятъ, и сто, и боле лтъ тому назадъ, много боле,— бывало съ тхъ поръ, какъ появились на свтъ тещи и зятья, и будетъ случаться боле или мене рдко до тхъ поръ, пока люди будутъ… людьми. Такими книжками, какъ романъ Лафоре, нравы не исправляются. Выше мы сказали, что романъ легко читается и живо написанъ, этимъ мы, впрочемъ, не хотли сказать, что онъ хорошъ,— въ немъ не мало крупныхъ недостатковъ. Самый главный тотъ, что ни одно изъ дйствующихъ лицъ не возбуждаетъ настоящей симпатіи: герой, капитанъ де-Монтиньи, пошловатъ, въ переряживаніяхъ актрисы въ Жермену немножко комиченъ, а въ сценахъ съ Жерменой — скотоподобенъ и гадокъ. Личность Жермены не характерна, эта какая-то неясная фигура, у нея не хватаетъ силы ни на то, чтобы отдаться зятю, ни на то, чтобы ему не отдаться. Вышло ни то, ни се, захватилъ ее Монтиньи врасплохъ, какъ могъ бы захватить всякій другой красивый офицеръ, нецеремонный на насиліе. Несчастная жена, Леони, возбуждаетъ невольную улыбку постоянными примиреніями съ своимъ пошлымъ мужемъ. Конецъ мало правдоподобенъ, не производитъ впечатлнія, читатель какъ бы не вритъ въ столь трагическую развязку и читатель правъ,— эта развязка выдуманная, дланная: тутъ и подслушиванье, и револьверъ припасенъ, только нарочно, и рчь, высокимъ слогомъ сказанная молоденькою женщиною, пришедшею убить неврнаго мужа,— все это годилось бы въ мелодраму, а въ роман не годится: эффекты получаются нежелательные, слегка смхотворные.