П. М. Майков.
Бецкой, Иван Иванович, Майков Петр Михайлович, Год: 1908
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Бецкой, Иван Иванович — побочный сын кн. Ивана Юрьевича Трубецкого (впоследствии фельдмаршала), прижитый им во время пребывания в плену в Стокгольме после неудачного сражения под Нарвою в 1700 г., род., по единогласному показанию, 3 февраля, но годом рождения одни принимают 1703-й, а другие 1704-й, ум. 31 августа 1795 г. Матерью Бецкого одни называют баронессу Вреде, другие — баронессу Скарре, третьи — даму высшего общества и, наконец, иные — просто шведку, все одинаково голословно. Лица, более близкие к Бецкому и его времени, вообще обходят молчанием этот вопрос. О влиянии на дальнейшее воспитание Бецкого его матери не имеется никаких указаний. Его отец вернулся из плена в 1718 г. Прибыл ли тогда в Россию и Бецкой, утвердительно сказать нельзя. Берхгольц, бывавший в доме князя Трубецкого, говоря о дочерях князя, совершенно не упоминает о присутствии в его доме какого-либо молодого человека, который был бы близок княжескому семейству. С другой стороны, имеются показания, правда тоже голословные, что Бецкой обучался в университете в Або или в Лейпциге и затем путешествовал по Европе. Весьма вероятно, что, желая угодить Петру Великому, князь Трубецкой послал и своего сына за море. Сам Бецкой, представляя в 1764 г. Императрице Екатерине II рассуждение о воспитании, говорит, как он, будучи кадетом в копенгагенском кадетском корпусе, ходил в караул, стоял на часах и т. д. Кроме того, при поступлении Бецкого в военную службу в 1726 г. он давал показание, что находился в Париже для науки в 1722 г. В этом же показании Бецкой выдает себя за польского шляхтича, родственники коего служат короне польской. Эти признания Бецкого позволяют принять, что он действительно обучался за границей. Затем он поступил на службу к посланному в Париж князю Василию Лукичу Долгорукову в качестве секретаря иностранных дел. В 1726 г. Бецкой был переведен на службу к своему отцу, Трубецкому (в то время генералу при полевой армии украинского корпуса и киевскому губернатору), для заграничной корреспонденции ‘на немецком и французском диалектах, понеже в том искусен’. И 1728 г., когда князь Трубецкой был пожалован в фельдмаршалы и жил уже в Москве, Бецкой состоял при нем флигель-адъютантом. В эти годы он часто посещал, как сам заявляет, Антиоха Кантемира, жившего тогда в подмосковном своем имении Черная Грязь. Беседы с ним, без сомнения, оказали немалое влияние на развитие и склад мыслей Бецкого. При воцарении Анны Иоанновны князь Трубецкой, вместе с Антиохом Кантемиром, Ягужинским и др., был одним из главных сторонников самодержавия и сам вручил Императрице известную челобитную. В числе подписавших эту челобитную находился и Бецкой. В то же время Бецкой был определен Трубецким с 8 апреля 1730 г. в звание генеральс-адъютанта, но утвержден в этом звании военной коллегией только 5 сентября 1733 г. и притом в майорском ранге, а по прошествии года был произведен в подполковники. Продолжая служить при отце, Бецкой ездил в начале 1739 г. с его дочерью Анастасией Ивановной (которая в 1738 г. вступила во второй брак с принцем Людвигом Гессен-Гомбургским) за границу и посетил разные места Германии, а также Дрезден, Лейпциг, Берлин, и зимою 1740 г. возвратился опять в Россию. В перевороте 1741 г. Бецкой лично деятельного участия не принимал, а только являлся к Шетарди с различными поручениями от Императрицы Елизаветы немедленно после вступления ее во дворец. Таким образом, Бецкий был и тогда уже близок ко Двору, благодаря, конечно, единокровной сестре своей, Анастасии Ивановне, принцессе Гессен Гомбургской, пользовавшейся большим расположением Елизаветы Петровны. 18 февраля 1742 г. Бецкой, будучи в чине подполковника, был пожалован камергером к наследнику престола Петру Феодоровичу. В этой должности Бецкой часто появлялся при Дворе и неоднократно виделся с принцессой Ангальт-Цербстскою Иоанной-Елизаветой, прибывшей в 1744 г. в Москву с дочерью своею, которая вскоре вступила в брак с Петром Федоровичем. За это время, по словам самой Екатерины II, ‘мать ее очень близко привязалась к супругам Гессен-Гомбургским и еще более — к камергеру Бецкому. Это очень не нравилось графине Румянцевой, маршалу Брюмеру и вообще всем’. Кроме того, состоя камергером малого двора вместе с Петром Сумароковым, Лилиенфельдом, Дикером, Петром Девиером, Бецкой, хорошо владевший французским и немецким языками и уже видевший немало на своем веку за границей, имел возможность как интересный собеседник обратить на себя внимание наследника престола и его супруги, предпочтительно перед прочими лицами великокняжеского двора, состоявшего преимущественно из немцев. В 1747 г. Бецкой разделил участь последних и, по настояниям канцлера Бестужева-Рюмина, был удален вместе с прочими приближенными великого князя, так как они влияли на Его Высочество в духе, не соответствующем политическим видам канцлера. Бецкой, однако, остался камергером, но уже весьма редко появлялся при Дворе и даже совершил снова поездку за границу в 1756 г., вместе с князем Димитрием Михайловичем Голицыным, женатым на его племяннице, Екатерине Дмитриевне Кантемир (дочери Анастасии Ивановны Гессен-Гомбургской от первого ее брака). Во время этого продолжительного пребывания за границей Бецкой посетил Германию, Голландию, Францию и Италию, осматривал различные учреждения и богоугодные заведения. Познакомился в Париже с многими художниками, учеными и писателями (как, например, с Гриммом, Дидеро и т. д.), а также с госпожой Жоффрен и посещал ее салон, в котором собирались корифеи французской литературы и художеств. Вероятно, тогда же в Париже Бецкой ознакомился с учениями и взглядами как энциклопедистов, так и Руссо и его последователей. Это знакомство во многом отразилось в различных проектах Бецкого, представленных им впоследствии Екатерине II. Вступление на престол Петра III застало Бецкого уже в Вене, как видно из поздравительного письма его к Императору от 11—22 января, и следующего — от 27 марта 1762 г. Уведомляя в последнем о получении Высочайшего указа о немедленном прибытии в Россию, Бецкой пишет, что его болезненное состояние может немного воспрепятствовать скорейшему его возвращению и для своего оправдания прилагает свидетельства докторов. Прибыв в Петербург, генерал-майор Бецков (как писали в то время) указом 24 мая 1762 г. произведен был в генерал-поручики и назначен главным директором канцелярии строений. Во время переворота 28 июня 1762 г. Бецкой был на стороне Петра III и ехал на одной из галер, плывших к Кронштадту. Однако Екатерина II не только оставила Бецкого по-прежнему управлять канцелярией строений, но и назначила его членом в учрежденную 11 декабря 1762 г. особую комиссию для устройства городов С.-Петербурга и Москвы. Учреждение этой комиссии, обязанной заведовать постройками в столицах, значительно изменило круг деятельности канцелярии строений, которая за 1765 г. была переименована в канцелярию от строений Ее Величества домов и садов и стала заведовать исключительно дворцами и садами Ее Величества. В 1769 г. эта канцелярия переименована в контору. Склонность Императрицы к различным постройкам делала должность директора канцелярии (а потом конторы) строений весьма хлопотливою и даже неприятною. Бецкому приходилось самому надзирать за изготовлением кирпича, за пережиганием извести и т. д., притом постоянно ощущался недостаток в деньгах на покрытие расходов по постройкам новых зданий и по поддержанию прежде уже воздвигнутых, нельзя было не бороться и с разного рода злоупотреблениями, в то время заурядными. Но, помимо заведования дворцами и садами, на Бецкого возлагались и другие поручения. Так, после большего пожара в гор. Твери 12 мая 1763 г. ему поручено было составить более правильное распланирование построек в этом городе, и он представил по этому делу большую записку, 14 июня утвержденную Императрицей. Затем, при сооружении памятника Петру Великому, Бецкой имел главное наблюдение за всеми работами, производимыми Фальконетом. В марте 1762 г. последовало отделение Академии художеств от московского университета, и главное заведование Академией поручено было Бецкому. Прежде всего он озаботился сооружением особого здания для Академии и исходатайствовал у Императрицы указ об отпуске Академии так называемого Вратиславского двора на Васильевском острове (на углу 3-й и 4-й линий), а за тем неоднократно испрашивал деньги для сооружения на этом месте обширного здания, которое, однако, не было окончательно отстроено при жизни Бецкого по недостатку сумм. Вместе с тем Бецкой представил проект нового устава для Академии, во многом сходный с составленным его предместником, Шуваловым. По предварительном рассмотрении этого проекта князем Шаховским, Минихом, Олсуфьевым, Тепловым и Н. Паниным, вполне его одобрившими, он был утвержден Императрицей 4 ноября 1764 г. По этому уставу, главное заведование Академией возлагалось на совет (или собрание), состоявший из директора и профессоров, причем председателем был президент Академии (в этом звании и состоял Бецкой), который докладывал о всем необходимом по Академии Императрице. Всею учебной и воспитательной частью заведовал директор, вторая персона после президента. Вся хозяйственная часть, а также денежная была поручена совету. Академия состояла из нескольких отдельных классов, учение продолжалось шесть лет, по прошествии которых ученики подвергались экзамену, смотря по успехам награждались различными медалями, получали права вольности, а наиболее успевшие двенадцать человек отправлялись для усовершенствования на три года за границу. Из дел Академии видно, что Бецкой немало заботился и интересовался этими учениками, находившимися в разных местах за границей. При Академии было еще особое воспитательное училище для мальчиков, принимаемых в возрасте 5—6 лет, которые после десятилетнего обучения могли поступать в Академию. Не имевшие призвания к художеству определялись в разные мастерства, по их наклонностям и способностям. 27 июня 1769 г. Бецкой испросил разрешение Императрицы содержать на собственном иждивении, начиная с 1770 г., по десяти мальчиков, принимая их всякие три года. К 1785 г. было уже 60 человек, воспитывавшихся на счет Бецкого при Академии художеств. С последовавшим в 1786 г. изменением размеров процентов, платимых банком, Бецкой не нашел более возможным продолжать это дело и уведомил о том совет ранее предстоявшего в 1788 г. нового приема воспитанников. По этому поводу у Бецкого возникла переписка с Академией о деньгах, причитавшихся ей за воспитывавшихся на счет него учеников, и необходимая сумма была получена уже по кончине Бецкого, завещавшего Академии также два шкафа с гравированными антиками, весьма древними, и с редкими слепками изображений различных исторических лиц, сделанных по преимуществу французскими художниками. Эта коллекция была собрана им еще во время его заграничных путешествий. Помимо Академии, имя Бецкого неразрывно связано с учреждением первого в России женского учебного заведения и с основанием воспитательного дома для несчастнорожденных, с изданием нового устава кадетского корпуса, а также с устройством первого кредитного общественного установления (сохранной и ссудной казны). Об участи покинутых детей у нас до Бецкого заботились мало. Правда, Петр Великий издал несколько указов об устройстве домов ‘для зазорных младенцев’ при церквах и о содержании их при женских монастырях, но преемники его, по-видимому, не обращали на этот предмет особого внимания. Лишь Бецкой снова поднял забытый вопрос, и по его проекту Императрица Екатерина II учредила в Москве воспитательный дом (манифест 1 сентября 1763 г.). Организация нового дела была до мельчайших подробностей разработана Бецким. Главные основные начала этого учреждения, изложенные в первой и второй частях генерального плана, состояли в следующем. Всякий мог принести в дом младенца во всякое время, не объясняя ничего, а только заявив, крещен ли младенец, или нет. Ребенка сдавали на руки кормилице или няньке, а через два года переводили в особый разряд, где дети обоего пола пребывали вместе. С седьмого года их разделяли и начинали обучать чтению, письму, первым основаниям веры, а также ручным легким работам. С 14—15 лет питомцев обучали различным мастерствам, смотря по склонности каждого. По прошествии 4—5 лет они могли вступать в брак и, пользуясь года три или четыре помещением в доме, работать на себя, при увольнении из дома они получали полное обмундирование и права вольных людей. Эти питомцы должны были, по мысли Бецкого, постепенно увеличивать ‘средний род людей’, т. е. сословие городских обывателей, к которому они все причислялись. При воспитании должно было обходиться, по предписанию Бецкого, ласково и кротко: всякие телесные наказания строго воспрещались, не только над питомцами, но и над нижними служителями дома, дабы юношество не приобучить к суровости. Предписывалось детей стараться исправлять увещаниями. Обучать грамоте и мастерствам надлежало безусловно и лиц женского пола. Главное непосредственное заведование домом возлагалось на главного надзирателя. При доме состоял особый совет из шести опекунов, который был обязан способствовать по делам, касающимся дома. Кроме того, был еще главный попечитель (им был Бецкой), который вместе с советом должен был стараться о точном исполнении генерального плана, а по делам, требующим Высочайшего разрешения, докладывать Императрице. Хотя все заведование и распоряжение домом предоставлено было исключительно главному надзирателю и совету опекунов, но с самого начала истинным двигателем нового дела был Бецкой, как это видно из обширной переписки его с опекунами и множества журналов опекунского совета, вызванных предложениями главного попечителя, к которому и совет, и главный надзиратель постоянно обращались за руководящими указаниями. Для усиления средств дома, содержавшегося исключительно на добровольные пожертвования, Бецкой устроил при нем 20 ноября 1772 г. три казны — сохранную, ссудную и вдовью. Первая учреждалась, по словам Бецкого, для предохранения всем лицам своих капиталов, на которые, при внесении их в сохранную казну, уплачивались вкладчикам проценты в установленном размере. Сохранная казна выдавала также ссуды под залог недвижимых имений. Для ссуд под ручные залоги учреждалась ссудная казна, взимавшая полпроцента в месяц. Этим Бецкой добивался ограждения нуждающихся от ‘многокорыстных ростовщиков, которые утесняют бедных сограждан под ложным покровом добродетелей’. Эти две казны делали большие обороты и существовали до преобразования государственных кредитных установлений в 1859 г. Вдовью казну Бецкой предназначал ‘для облегчения горестного состояния тех из вдов, которые после мужей часто остаются без пропитания и без помощи’. По плану Бецкого, вдовья казна состояла из 4-х классов или разрядов, по которым мужья при своей жизни уплачивали ежегодно определенные взносы, а по их смерти вдовам, соразмерно сделанным взносам, уплачивалась или ежегодно пенсия, или единовременная сумма, смотря по предварительному соглашению. Эти уплаты вдовам ни под каким видом не задерживались и всегда сполна выдавались им самим или их наследникам и поверенным. Это учреждение существовало еще в 1858 г. По примеру московского воспитательного дома был учрежден, по представлению Бецкого, 6 сентября 1772 г. такой же дом и в Петербурге, составлявший вначале отделение московского дома. Бецкой выражал надежду, что и в других городах, в силу генерального плана, возникнут убежища для покинутых детей. В связи с этими планами стоят те строки в учреждении об управлении губерниями (1775 г.), которыми поручается приказам общественного призрения заботиться об установлении, содержании и управлении сиротских воспитательных домов.
Вскоре после утверждения Императрицей первой части генерального плана воспитательного дома (1 сентября 1763 г.) Бецкой представил так называемое генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества, конфирмованное Императрицей 12 марта 1764 г. Это ‘учреждение’ Бецкой неуклонно и настойчиво проводил во всех устраиваемых им учебных заведениях, здесь выражены основные его взгляды на задачи и средства воспитания. Указав, насколько трудно преодолеть суеверие веков и дать народу новое воспитание, так сказать, новое порождение, Бецкой, разделяя взгляды Руссо, говорит, что корень всему добру и злу в человеке — воспитание, о котором необходимо неусыпно заботиться до 18—20 лет. Дети должны находиться в училищах безвыходно, так как общение с людьми без разбора весьма вредно. Должно возбудить в юношестве охоту к трудолюбию и страх к праздности, как источнику всякого зла, научить благопристойности, соболезнованию о бедных, несчастливых, словом — всем добродетелям и качествам, которые принадлежат к доброму воспитанию. Вместе с тем, в воспитательных заведениях должно обратить большое внимание на физическое воспитание. В особом ‘кратком наставлении, выбранном из лучших авторов, с некоторыми физическими примечаниями о воспитании детей от рождения их до юношества’ (приложено к генеральному учреждению и составлено преимущественно по Локку, Фенелону и Руссо) Бецкой подробно говорит сперва об обращении с грудными младенцами и детьми до шести лет. Он предлагает не внушать детям пустых страхов, удалять их от обхождения с невежами и злонравными людьми, не допускать видеть неблагоразумные поступки и, если придется делать детям выговоры, то поступать ‘без свирепства злобы, дабы большим страхом не повредить их природной остроты’. В этом первом возрасте должно обучать детей всему ‘играючи’ и, сколько возможно, без принуждения. В следующем возрасте, от 5 до 10 лет, надо развивать детей физически разными играми, не препятствовать им в увеселениях, ‘приводить к учению, подобно как в приятное и украшенное цветами поле, всемерно стараться вселить в детях любовь к учению, так чтобы оное награждением себе почитали’. Особенно необходимо стараться, чтобы дети имели только здравый разум и доброе сердце. Не должно бить детей почти никогда и отнюдь не следовать в жестоких наказаниях безрассудным и свирепым школьным учителям. Всякие побои, по всем физическим правилам, без сомнения вредны здоровью. В третьем возрасте детей, от 12 до 15 и 16 лет, следует всячески удалять от них людей жестоких, злых и с физическими пороками. Должно приучать их сносить разные тягости и лишения, не допускать, чтобы в юношах усиливалась какая-либо одна страсть, в особенности к карточной и другим играм, удалять их от худых разговоров, от чтения вредных книг и т. д., не упуская из виду поговорки, что случай делает вора. Необходимо приучать юношество к чистоте во всем, к учтивости, благопристойности и т. д. Это первое систематическое изложение взглядов русского правительства при Екатерине II на воспитание было распубликовано как бы для общего руководства всем родителям при воспитании детей и вместе с тем применялось Бецким в уставах учебных заведений, составляемых им по поручению Императрицы. Прежде всего эти новые начала нашли применение в указе 5 мая 1764 г. о воспитании благородных девиц при Воскресенском монастыре. До Екатерины у нас не существовало вовсе женских учебных заведений. Вскоре после вступления на престол Императрица поручила Бецкому, как лично видевшему в Париже известный Сен-Сир, представить доклад об устройстве и в России закрытого заведения для воспитания девиц благородного происхождения. Проект Бецкого был утвержден 5 мая 1764 г. По этому проекту, учреждалось в Петербурге воспитательное общество благородных девиц, в него принимались лица женского пола дворянского происхождения от 5—6 лет, причем родители давали подписку, что совершенно отдают ребенка до 18-летнего возраста и ранее этого требовать обратно не будут. Главное распоряжение по всему обществу и наблюдение за точным исполнением устава предоставлено было начальнице, при которой была правительница. Кроме того, были еще четыре попечителя из знатных особ, которые составляли собрание (или совет) для рассмотрения и разрешения различных вопросов, относящихся до экономии и благоустройства дома. Одним из попечителей был назначен Бецкой, остававшийся в этом звании до смерти. Он сам представлял Императрице доклады по делам воспитательного общества, требовавшие Высочайшего разрешения, и вообще имел большое влияние на внутреннюю жизнь и распорядки нового учебного заведения. Благодаря его гуманному воздействию установились те отношения начальства заведения к девицам, которые существовали в нем первое время, и ярко выражены во многих письмах и воспоминаниях смолянок за это время. Первоначально воспитанницы помещались в зданиях Воскресенского Новодевичьего монастыря на берегу реки Невы, но, по представлениям Бецкого, Императрица разрешила соорудить для общества особое здание, тем более что круг деятельности общества скоро значительно расширился. Устроив первое закрытое женское учебное заведение для девиц благородного происхождения, Бецкой уже в 1765 г. докладывал Императрице, что для пользы общества не меньше требуется, чтобы ‘всякого чина женский пол воспитан был в добронравии и приличных состоянию его знаниях и рукоделиях’. Вследствие этого, по докладу Бецкого, состоялся 31 января 1765 г. указ об учреждении при том же Воскресенском монастыре особого училища для малолетних девушек всякого звания, кроме крепостных, под управлением той же начальницы и правительницы, но с иной программой обучения: преимущественно обращено было внимание на различные рукоделия и другие домашние работы. В 1772 г. Бецкой изъявил желание содержать на собственном иждивении по пяти воспитанниц из бедных дворян, поступавших в училище в каждый прием, а в 1773 г. он представил общие правила о приеме в воспитательные училища детей на собственное иждивение, т. е. за которых плата будет вносится родителями или кем-либо другим.
Постройка в Москве воспитательного дома, принятая на себя Прокофием Демидовым, породила в 1772 г. большую переписку с ним Бецкого, который, высказывая свой взгляд на коммерцию в нашем отечестве, сообщил Демидову, что занят мыслью учредить для детей купечества воспитание, для них пристойное, что, окончив план оному, пришлет Демидову на апробацию, что в настоящее время он не имеет средств, необходимых для устройства заведения, и т. д. Результатом этой переписки явился, с одной стороны, план (устав) коммерческого училища, утвержденный Императрицей 6 декабря 1772 г., а с другой — сделанное Демидовым пожертвование (в 205 тысяч руб.) на содержание этого училища, первые годы находившегося в Москве, в самом здании воспитательного дома. В уставе училища проводились те же начала, что и в уставах вышеупомянутых учебных заведений, т. е. принимались дети не моложе пяти лет, предписывались те же педагогические приемы, преподавалось почти то же самое, с добавлением некоторых предметов, необходимых лицам торговым, — бухгалтерии (двойной, или итальянской), исторической географии, экономии, сведений по государственному праву и т. д., лучших учеников награждали медалями и посылали в иностранные государства с рекомендациями к российским министрам, чтобы они могли определиться в иностранные конторы для практических занятий. Окончившие курс пользовались покровительством опекунского совета в Москве. Непосредственно заведовал училищем главный надзиратель московского воспитательного дома, а Бецкой только следил, насколько это ему было возможно из Петербурга, за осуществлением устава и давал необходимые указания. Это училище немало содействовало нарушению добрых отношений, установившихся между Бецким и Демидовым, который настойчиво домогался изъять основанное на его средства училище из ведения главного надзирателя и переместить в совершенно особое помещение. Бецкой же на это не соглашался, быть может и потому, что самое коммерческое училище не встретило сочувствия со стороны купечества, которое неохотно отдавало детей в училище и ничего не жертвовало на его содержание. Бецкой, ввиду этого, опасался расширять училище и сооружать для него особое здание. Демидов, между тем, скоро умер, и в Москве некому было надзирать за училищем, в котором постепенно стали возникать беспорядки. По кончине же Бецкого, а затем и Императрицы Екатерины II была образована особая комиссия для пересмотра устава коммерческого училища, поступившего, как и прочие воспитательные заведения, под августейшее покровительство Императрицы Марии Феодоровны, при которой это училище, по указу 5 мая 1799 г., было переведено в Петербург.
Необходимо упомянуть еще о деятельности Бецкого в шляхетном кадетском сухопутном корпусе. Екатерина II, приняв корпус в свое собственное ведение, определила главным директором его Бецкого, непосредственным же начальником корпуса был генерал-майор Философов. Согласно утвержденным в 1765 г. ‘пунктам для перемены’ кадетского корпуса (в числе которых положительно предписывалось ‘всякие телесные наказания кадетам ныне отрешить’), Бецким был составлен новый устав, утвержденный Императрицей 11 сентября 1766 г. Здесь также повторялись начала, находимые и в прочих уставах, составленных Бецким: принимались в корпус дети только дворян, не старше шести лет, причем родители давали подписку, что отдают детей добровольно, не менее как на пятнадцать лет, в продолжении которых не будут брать детей даже в отпуск. Корпус был заведением закрытым, имел пять возрастов (или классов), в каждом возрасте пребывали три года. Вступая в 4-й возраст, кадет имел право выбрать гражданскую службу и сообразно этому обучался некоторым другим наукам, которым остальные кадеты не обучались. Предписывалось заботиться о физическом и нравственном развитии кадет, обходиться с ними ласково, никогда не бить шпагою или фухтелем, стараться предупреждать и отвращать ошибки и проступки и т. д. Окончившие полный курс поступали в военную службу, лучшие награждались медалями, а наиболее достойные имели право, с согласия родителей, путешествовать три года за границей на счет корпуса. Все уставы, составленные Бецким, требовали особенно хороших наставников и преподавателей, в которых в то время ощущался большой недостаток, приходилось поэтому прибегать к содействию иностранцев. Желание отстранить иноземное влияние побудило Бецкого в 1772 г. представить Императрице особый доклад, в котором предлагалось учредить при сухопутном корпусе особое отделение для воспитания мещанских детей, из которых могли со временем образоваться достойные преподаватели и воспитатели для корпуса. Императрица утвердила этот проект 27 октября. В 1773 г. директором корпуса был назначен генерал-поручик Пурпур, а Бецкой оставался только членом совета, до его упразднения в 1785 г.
Помимо постоянных обязанностей, Бецкой еще исполнял немало особых дел, порученных ему Императрицею. Так, он одно время заведовал воспитанием молодого Бобринского и, отправляя его за границу, написал прекрасную инструкцию в руководство лицам, желающим путешествовать с пользою. По поручению Императрицы он приобретал всякие картины и статуи из-за границы, вел переписку по этим делам и т. д. Труды Бецкого неоднократно награждались Императрицею: в 1766 г. он был произведен в действительные тайные советники, 21 апреля 1768 г. пожалован кавалером ордена Св. Андрея Первозванного, а 20 ноября 1772 г. он удостоился совершенно особой почетной награды. Он был приглашен в торжественное заседание Правительствующего Сената, у подъезда которого стоял почетный караул для него, и при входе его в залу генерал-прокурор, в знак признательности, поднес ему от имени Сената большую золотую медаль, согласно Высочайшей на то воле. Позднее, при учреждении ордена Св. Владимира (22 сентября 1782 г.), Бецкой был в числе первых пожалованных кавалерами первой степени этого ордена. Однако каких-либо особых денежных наград или жалованных имений, щедро раздаваемых Императрицей всем приближенным, Бецкой никогда не получал, за исключением небольшой мызы Нейгауз в Лифляндии, с деревнями и рыбными ловлями, пожалованной ему в начале 1764 г. Он жил преимущественно на средства, доставшиеся ему от отца, имел в Петербурге обширный дом на набережной реки (где ныне дом принца Ольденбургского), но жизнь вел скромную, пиров не давал, любил читать и следить за новейшими открытиями всякого рода, сам производил опыты над шелковичными червями, разводил искусственно цыплят и т. д. Начиная с 1783 г. здоровье Бецкого сильно расстроилось, по-видимому, его постиг паралич, он худо владел рукою и ногою, к этому присоединилось и значительное ослабление зрения, в течение двенадцати лет Бецкой медленно умирал, однако же пережил всех своих сверстников. Смерть его прошла незамеченной, о ней не упоминается даже в современных газетах. Только Державин почтил его кончину стихотворением ‘На кончину благотворителя’, а при его погребении известный духовный вития Анастасий Братановский произнес надгробное слово, которое и по настоящее время считается образцовым. Бецкой погребен в Александро-Невской лавре, в так называемой ‘палатке’, которая находится между церквами Благовещенской и Св. Духа. На стене у могилы имеется медная доска с надписью: Quod aevo promuerit, aeterno obinuit (что в век свой заслужил, на вечность приобрел). Памятника особого на могиле не имеется.
Все свои педагогические и филантропические рассуждения, а также составленные им уставы разных учебных и благотворительных заведений Бецкой еще при жизни собрал и издал в двух сборниках, первый озаглавлен ‘Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания в России обоего пола благородного и мещанского юношества’ (1789 г.), второй — ‘Собрание наставлений о воспитании детей от рождения до отрочества, извлеченных из сочинений Локка, Монтеня и других’ (1766 г.). Кроме того, по его мысли и указаниям издавалось ‘Собрание разных известий Императорского воспитательного дома’, здесь имеются любопытные сведения о первых годах существования этого дома.
Упомянутые два сборника и ‘Собрание известий’. — Полное собрание законов (Первое), тома XVІ—XXI. — Архивы: Сената, Академии Художеств, Имп. Русского Исторического Общ., Опекунского Совета, Имп. воспитательного общ. благородных девиц. — ‘История России’ Соловьева, т. XXI—XXV, XXVII, XXIX. — Корганов, ‘История воцарения Анны Иоанновны’. — Бильбасов, ‘История Екатерины II’. — ‘Чтения Общества Истории и древностей при Московском Университете’ за 1861 и 1863 гг. — Сборник Императорского Русского Исторического Общества, тт. 17, 23, 27, 79, 81 и 98. — ‘Русский Архив’, 1871, 1872, 1873, 1876, 1888, 1890 и 1899 гг. — ‘Русская Старина’, 1872, 1874, 1877, 1889, 1890 и 1896 гг. — ‘Русский Вестник’, 1824, 1842, 1861, 1896 гг. — ‘Отечественные Записки’, 1823, 1842, 1859 гг. — Петров, ‘Собрание материалов для истории С.-Петербургской Академии Художеств’. — Драшусов, ‘Материалы для истории Московского воспитательного дома’. — Сборник материалов для истории Коммерческого училища. — Histoire des enfants trouvИs, par Leon Lallemand. — Лалаев, ‘Очерк военно-учебных заведений’. — Лядов, ‘Исторический очерк столетней жизни Императорского воспитательного общества благородных девиц’. — Бантыш-Каменский, ‘Словарь достопамятных людей’. — Iohann Bernonilli, ‘Reisen durch Russland’. — Les princes Troubetzkoy, par la princesse Elise Troubetzkoy. — MИmoires de l’Imperatrice Catherine. Londres, 1859. — Словари: Венгерова, Андреевского и др.
Источник текста: Русский биографический словарь А. А. Половцова, т. 3: Бетанкур — Бякстер, с. 5—12.
Исходник здесь: Викитека