Барышня с фиалками. (Кулисы), Щепкина-Куперник Татьяна Львовна, Год: 1913 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Щепкина-Куперник Т. Л.

Барышня с фиалками.

(Кулисы).

Пьеса в 4-рёх актах.

0x01 graphic

Действующие лица:

Марина Александровна Лесновская — актриса, 34 — 35 лет, изящная, гибкая женщина.

Нелли Павловна Чемезова — молодая девушка.

Борис Николаевич Нерадов — адвокат, элегантен, лет 36 — 38, с проседью, красив.

Лев Михайлович Велинский — первый любовник, очень красивый, с лёгкой склонностью к полноте, ленивый, добродушный, с университетским образованием.

Андрей Васильевич Пронин — товарищ Нерадова.

Григорий Маркович Штенберг — помощник Нерадова.

Наталия Ивановна Иванова — переписчица у Нерадова, молодая барышня с бантиком, с модной причёской.

Софья Петровна Станкевич — кузина Лесновской, гладко причёсанная, в тёмном платье и белых воротничках, лет за 30, милое лицо.

Иван Саввич Пороховщиков — антрепренёр, толстый, умный и добродушный.

Настя — горничная Лесновской.

Акт 1.

У Нерадова. Просторный, со вкусом обставленный кабинет: темные тона, — низкие кожаные кресла, — всюду книги, на полках, в шкафах красного дерева и так далее. По стенам картины. Две двери: одна, приотворенная в канцелярию, другая — во внутренние комнаты. На сцене помощник Нерадова и переписчица.

1. Наталия Ивановна и Штенберг.

Наталья Ивановна. Что, скоро Борис Николаевич выйдет? Много есть чего подписать.

Штенберг. Кончает завтракать, сейчас придет.

Наталья Ивановна. Там Шаликов томится.

Штенберг. Ничего, пускай подождет, ему не впервой. С пустяками всё ходит!

Звонит телефон.

Штенберг (в трубку). Алло, алло!.. Нет, его помощник. С кем имею честь? Слушаю. Передам. Передам, будьте покойны. (Кладёт трубку). Ну что, Наталья Ивановна, были вчера в театре?

Наталия Ивановна. Как же, Григорий Маркович, знакомый студент один все утро дежурил, достал билет.

Штенберг. Хорошо было?

Наталия Ивановна. Очень! Лесновская была великолепна. Я чудно время провела: две истерики со мной было. Ах, какая артистка, Григорий Маркович!..

Штенберг. Да, я вам скажу, это мы, пожалуй, и Питеру не уступим!

Наталия Ивановна. И какая она душка! Будь я мужчиной, право, я бы, право, я бы в нее влюбилась.

Штенберг. И очутились бы в большой компании.

Наталия Ивановна. Нет, что вы, говорят, она удивительно скромная женщина и никого к себе близко не подпускает.

Штенберг. Ну да! Уж какой-нибудь он-то да есть!

Наталия Ивановна. Отчего это непременно? Будто без мужчин невозможно?

Звонит телефон.

Штенберг (у телефона). Алло, алло! Невозможно! (Любезно). Слушаю. Его помощник… С кем имею честь?.. (Меняя тон). Ах, это вы, Михайло? Так бы и говорили. Скажите барину, чтобы через четверть часа позвонил. (Вешает трубку). Да, Наталья Ивановна, без мужчин никак невозможно.

Наталья Ивановна. А я вот не хочу никогда и замуж выходить.

Штенберг. Кто так говорит, непременно скоро выскочит.

Наталья Ивановна вздыхает.

2. Те же, Нерадов и Пронин.

Выходят из внутренних комнат Нерадов и Пронин.

Нерадов. Здравствуйте, Наталья Ивановна! Подписать? Позвольте! (Подписывает бумагу).

Пронин. Здравствуйте, Наталья Ивановна, как живёте? Всё пропадаете в театре и бредите Лесновской?

Иванова. Вы всегда смеётесь, Андрей Васильевич!

Звонит телефон.

Штенберг (беря трубку, в телефон). Алло, алло!.. Слушаю. Его помощник. Будьте любезны обождать, я сейчас узнаю. (Вполголоса к Нерадову). Генерал Винокуров… Подойдёте?

Нерадов качает головой.

Штенберг (опять у телефона). Извините, его уже нет дома. Часам к 6-ти, вероятно. Слушаю-с. (Кладёт трубку). С завода вас спрашивали, Борис Николаевич!..

Нерадов. Я там буду. (Пронину). Великая вещь эти телефоны! Знаешь, когда я был начинающим адвокатом, и не было у меня телефона, так постоянно в приёмной человек 10 торчало, а теперь все справки, всё — по телефону.

Пронин. Зато и работает он у тебя!..

Нерадов. По крайней мере, меньше видишь их физиономии, хотя сегодня уже трое было. И с чем ходят! Чуть что не о своей первой любви рассказывают.

Штенберг. Там ещё Шаликов дожидается.

Нерадов. Ну и пусть дожидается. Всё, Наталия Ивановна?

Иванова. Всё. А это заказным послать, Борис Николаевич?..

Нерадов. Конечно.

Иванова. А сюда две гербовые марки?..

Нерадов. Разумеется.

Иванова. А здесь адрес надписать, от кого прошение?

Нерадов. Конечно, как всегда, Наталия Ивановна.

Иванова уходит в канцелярию, время от времени оттуда доносится стук пишущей машинки. Штенберг то же выходит.

3. Нерадов и Пронин.

Нерадов. Удивительно! Пятый год у меня работает, и всё одни и те же вопросы.

Пронин. А никак не расстанешься.

Нерадов. Незаменима. Разве можно сравнить с письмоводителем? Табак, перегар, растраты. А у этой невинная слабость: театр и модные причёски.

Пронин. Да, причёска, действительно…

Нерадов. Я и то дрожу, что она замуж выйдет, прямо не знаю, что буду делать.

Пронин. А разве собирается?

Нерадов. Не знаю, что-то в последнее время бесконечные разговоры по телефону с каким-то Василием Василиевичем, симптом подозрительный. Хочешь сигару?

Пронин. Благодарю.

Закуривают.

Слушай, Борис, а ведь что-нибудь надо с Нейманом сделать. Приятели, приятели, всё это хорошо, ну, пусть дела делает, но зачем же нас-то стричь, как баранов?

Нерадов. Да, может, ещё и наладится…

Пронин. Уже второй раз требует доплаты. Откуда я возьму? А ведь иначе плакали мои денежки.

Нерадов. Пустяки, я за тебя внесу, если тебе сейчас неудобно.

Пронин. С какой стати?

Нерадов. Я же вас познакомил, моя и ответственность. Сочтёмся, когда будешь при деньгах.

Пронин. Когда же это будет? Последнее время неудача за неудачей. Давно уже не то, что больших денег, а светлого лика Екатерины не видел. Прямо хоть вешайся!

Нерадов. И охота тебе ныть, Андрюшенька? Нет денег — всегда перед деньгами.

Пронин. Это у тебя, может быть, так, ты баловень судьбы, а я типичный неудачник. Стоит мне купить акции, как они начинают с головокружительной быстротой линять вниз, раз в жизни хотел как-то сыграть на понижение — в одну ночь поднялись выше облака ходячего. Стоит мне влюбиться в женщину, как она сбегает с другим, а если какая-нибудь особа возбуждает во мне физическое отвращение, она мне строит глазки. Раз удалось более чем блестяще оправдать клиента, он тут же умер от разрыва сердца, письменного уговора не было, и я не получил трёх тысяч, и так всё и всегда.

Телефон звонит.

4. Те же и Штенберг.

Штенберг (быстро входит и идёт к телефону, затем, подняв трубку, говорит в неё). Алло! Нет, его помощник. Сию минуту… Борис Николаевич, вас спрашивает дама!..

Нерадов (быстро встаёт). Иду, иду!

Штенберг уходит, затворяя за собой дверь канцелярии.

5. Нерадов и Пронин.

Нерадов (у телефона). Здравствуйте. Да, вы угадали. Нет, нет, не дама! (Смеётся). Слушаю-с: внесу законопроект о недопущении дам в кабинеты адвокатов. Скоро освобожусь. Непременно. Что вы! Разве я когда-нибудь забывал ваши поручения? Ну, вот видите… А вы на меня нападете! Очень хорошо, благодарю вас. Конечно, вас. Расскажу лично, но хотел бы, что б мой сон оказался в руку. Целую ваши ручки. Это уже при свидании. (Нежно). Да, да, да… Да!.. Очень!.. Безумно! И я то же! Да! Да! И я!.. (Вешает трубку).

Пронин. Вот он, подозрительный-то симптом. Что, брат Борис, попался?

Нерадов. Да-с, милый мой, и, кажется, на этот раз окончательно. Понимаешь… В первый раз почувствовал… определённое желание… Как бы это выразиться…

Пронин. Неужто ‘закрепить право за собой’.

Нерадов. Вот именно.

Пронин. О! Ну тогда пиши: ‘пропало’.

Звонит телефон.

Нерадов (у телефона). Алло!.. Что? Окорока? Никаких здесь нет окороков, это кабинет Нерадова! (Кладёт трубку). Чёрт знает, что! (Пронину). Понимаешь, вот именно: что б она была здесь. Всё время, когда её не вижу, — какое-то глупое беспокойство… Раздражение… Ну, бывал раньше влюблён… Увлекался… Но здесь нечто совсем другое.

Пронин. Заплакал карась по удочке.

Нерадов. Верно приходит такой психологический момент. Да, впрочем, что здесь… Уж очень меня за живое задело.

Пронин. Кто же она такая?..

Нерадов. Молодая девушка…

Пронин. На ландыш потянуло?

Нерадов. Какой там ландыш?! Понимаешь, личико Мадонны… 19 лет… И все возможности… Все обещания… Умна при этом!

Пронин. А не боишься?

Нерадов. Чего?

Пронин. Умная жена — это, брат, не дай Бог! Я и эту неприятность в своё время испытал…

Нерадов (смеётся). Однако, не пора ли? Надо в суд заехать, а оттуда мне ещё к Жоржу за пьяными вишнями.

Пронин. Значит, по всей форме?

Нерадов. Да-с, извините, японские физалисы в коньяке — 4 рубля фунт, других не кушают!

Пронин. Небось женишься — физалисы-то по боку?

Нерадов. Ну, это удовольствие она сама себе сможет позволять!

Проин. Богатая невеста?

Нерадов. Большие средства, сирота и самостоятельна. Тётушка не в счёт.

Пронин. Каши маслом не испортишь. Ну, как же не везёт? Умудрился влюбиться, и то в богатую. А я если б влопался до того, что опять бы жениться потянуло, уж, наверно, в какую-нибудь особу лёгкого поведения или что-нибудь в этом роде. Когда же счастливое событие?

Нерадов. Хочет венчаться летом в усадьбе, говорит, очень красиво будет — подвенечное платье в зелени. Слушай, только пока среди товарищей не стоит разглашать: это такое глупое состояние жениха.

Пронин. Я понимаю.

Пауза.

Ну, а как же… Там?

Нерадов. Что же… Там?.. Ничто не вечно под луною.

Пронин. А знаешь что, братец? Мне это очень и очень не нравится.

Нерадов. Странный ты человек! Как ты рассуждаешь? Ну, а если я её больше не люблю? Что же мне, головой об стену биться?

Пронин. До чего это нелепо! Ведь вот, полюби меня такая женщина… Да разве бы я когда-нибудь мог уйти от неё?

Нерадов. И ушёл бы! По заказу чувствовать нельзя. Любовь приходит и уходит, не спрашиваясь.

Пронин. Любовь ли? Распущенность, скорее. Всегда можно взять себя в руки и не допустить разрастись увлечению.

Нерадов. Во имя чего?

Пронин. Хотя бы во имя того, что бы не доставлять женщине страданий!

Нерадов. Скажите, какой моралист выискался! Стало быть, если женщину разлюбишь, то всё-таки обязан терпеть её всю жизнь? Да для чего же тогда жить?

Пронин. А тебе бы всё срывать цветки удовольствия?

Нерадов. Мы с тобою, точно два гимназиста, спорим. Для меня азбучная истина: любишь — отлично, разлюбил — неужели н любовь можно обрекать, как на каторгу?

Пронин. Знаешь, оригиналы люди выдумали какое-то чувство долга, совести, и уверяют, что оно должно быть.

Нерадов. Ну, есть, ну, что из этого? Легче тебе? А дела это не меняет.

6. Те же и Штенберг.

Штенберг (вбегая). Борис Николаевич! Кто пришёл! Если бы вы знали, кто пришёл!

Нерадов. Что с вами? Кто пришёл? Японский посланник, что ли?

Штенберг. Поднимай выше! Лесновская! Сама Лесновская!

Нерадов. Что же здесь особенного? Верно, дело есть. Просите!

Штенберг. Наталия Ивановна чуть в обморок не упала! (Выбегает).

7. Нерадов и Пронин.

Нерадов (идя навстречу). Что такое?

Пронин. Я не помешаю?

Нерадов. Что ты, что ты!

8. Те же и Лесновская.

Лесновская (входя, очень светским тоном). Удивлены, Борис Николаевич! Я по делу!

Нерадов. Обрадован, польщён!..

Лесновская. Здравствуйте, Андрей Васильевич!.. Я в качестве клиентки. Хотела смирно сидеть и ждать своей очереди… Но ваш помощник так любезен…

Нерадов. Что вы, помилуйте!

Лесновская. Нет, серьёзно… Я сконфужена: там ведь кто-то уж ожидает в приёмной.

Нерадов. А! Это Шаликов, это ничего, он подождёт.

Пронин. Что Шаликов? Весь мир должен ждать, когда пришла царица.

Лесновская. Вот это я называю любезностью! Сейчас видно, что это не ваш клиент дожидается.

Пронин. Да! Конечно же, такие клиентки — это редкость. Вы как весна явились и озарили эту деловую обстановку! Какие цветы…

Лесновская. Это мне сейчас их подали, когда я в карету садилась. (Нерадову). Я решила, что они ваши по праву… Вместо гонорара…

Пронин. Счастливец! Всё ему! Неужели мне ни цветочка не достанется?

Лесновская. Не завидуйте… Здесь хватит на обоих… Вот вам. (Даёт часть цветов Нерадову).

Нерадов. Целую ваши ручки…

Лесновская (Пронину). А это — вам!

Пронин. В кои-то веки раз и мне повезло!

Нерадов. Вы нарушаете все традиции, Марина Александровна, это наше дело подносить вам цветы.

Лесновская. Ну, можно же иногда отступить от традиций?

Пронин. Я эти фиалки засушу и в рамочку вставлю, а после смерти завещаю в Бахрушинский музей!

Лесновская. Вот, вот, я с этой тайной целью вам их и подарила.

Пронин. Что же общего у Мельпомены может быть с Фемидой?

Лесновская. Квартирный контракт: какая-то путаница, домовладелец требует доплаты…

Пронин. И счастливый же народ эти цивилисты: все-то имеют к ним дело, а нам, бедным криминалистам, надо ждать, что бы кто-нибудь кого-нибудь, по меньшей мере, серной кислотой облил!

Лесновская. Бедненький! Хотите, я доставлю вам это удовольствие?

Пронин. Ещё бы! Такой был бы сенсационный процесс! Да только вы не обольёте: где уж мне на это рассчитывать!

Лесновская. Почему?

Пронин. Не похожи вы на женщин, которые обливают аш два эс о 4. Я думаю, скорее найдутся желающие вас облить… Женщины, женщины, конечно.

Лесновская. Какой банальный взгляд на вещи! Стыдитесь, Андрей Васильевич, это пахнет бульварным романом: актриса — так непременно Цирцея, соблазнительница… Уверяю вас, меня никто не собирается обливать серной кислотой, никто в меня не влюблён, никто меня не ревнует… И вообще — я самая обыкновенная женщина.

Пронин. Ой! Вот когда бежать-то надо! Пока женщина говорит про себя, что она непонятая душа, загадочная натура и тому подобное, с ней ещё можно сладить, а уж если она начала уверять, что она обыкновенная женщина — ну, здесь погибель!

Лесновская. И тем не менее, я всё-таки совершенно обыкновенная женщина. Ну, подумайте… Сама заказываю себе платья, проверяю счета, отлично делаю салаты, отвечаю на визиты, какой ещё надо добродетели?

Пронин. Да, да, вы всё это проделываете по принципу… А сами полтора аршина над землёю ходите.

Лесновская (смеясь). Вы тонкий человек!

Пронин. Наконец-то меня оценили.

Лесновская. Я всегда вас ценила, мне только некогда было это доказывать.

Пронин. Где же вам, с ваших недоступных высот… Вы ведь там, наверху, а внизу где-то копошатся жертвы, жертвы…

Лесновская. Какие жертвы?.. У меня их нет. Я скорей сама жертва… Своего дела. Правда, Борис Николаевич?

Нерадов. Извините, я вынужден стать на сторону Пронина.

Стук в дверь.

Войдите!

Входит Иванова.

Иванова. Виновата, Борис Николаевич, я здесь справочную книгу оставила…

Пронин. Да вот вам одна из жертв! Не конфузьтесь, Наталия Ивановна, ваши чувства давно всем известны…

Иванова (до слёз смешавшись). Полноте… Что вы?..

Лесновская (любезно подавая ей руку). Я очень рада…

Иванова. Я… Я… Ах, Б-же мой…

Пронин. Хотите её осчастливить? Подарите ей свою карточку с надписью.

Лесновская (смеясь). Да ведь я не ношу с собой своих карточек. Постойте! (Берёт у него фиалки и передаёт их Ивановой).

Иванова лепечет что-то невнятное.

Пронин. Наталия Ивановна от радости языка лишилась, она вам только на машинке ответить сумеет.

Нерадов. Воображаю, что теперь у нас в прошениях написано будет!

Иванова убегает.

Пронин. Всё это хорошо, но как здесь не сказать, что я неудачник? Раз в жизни, думал, повезло, получил цветы, нет, сейчас же отняли, а у него, небось, не взяли.

Лесновская. Ваши были ближе… Ну, не сердитесь: приходите вечером ко мне в уборную, обещаю первые цветы, которые мне поднесут, отдать вам.

Пронин. Лучше не зовите: если вы мне обещаете цветы, нам в этот вечер ни листочка не поднесут, такое уж моё счастье.

Нерадов взглянул на свои часы, Лесновская уловила это.

Лесновская. Однако мы отнимаем у Бориса Николаевича драгоценное время…

Нерадов. Что вы, что вы, пожалуйста… Я не тороплюсь…

Лесновская. Нет, я вижу, что мои минуты в этом кабинете сочтены. Вы взглянули на часы, значит, вам некогда.

Нерадов (смутившись). Нет… Мне только показалось, что я забыл… завести…

Лесновская. Нет, нет, вам некогда, а я не хочу дожидаться того, что бы вы мне сказали: ‘Вам пора’… Но… Месье Пронину будет скучно слушать о моих дрязгах и кляузах, ведь это пока ещё не серная кислота…

Пронин. Я испаряюсь: не стану мешать вашему совещанию… Позвольте поцеловать вашу ручку. До свиданья, Борис…

Нерадов. Я тебя в суде не застану?

Пронин. Я там с часок пробуду.

Лесновская. Вы не бойтесь, я вас не задержу, у меня дело маленькое.

Пронин уходит.

9. Те же без Пронина.

Лесновская (подходя к Нерадову, глядя на него в упор, совсем другим тоном). Кто она?

Нерадов. Это ещё что за сюрприз?

Лесновская. Я всё знаю.

Нерадов. Что ты знаешь? Что ещё за глупости?

Лесновская. Я говорю тебе совершенно серьёзно: я всё знаю. У меня больше нет силы тянуть такое существование.

Нерадов. С чего ты это всё, Марина?

Лесновская. С чего?.. Ты знаешь, сколько времени ты у меня не был?

Нерадов. Но ты же знаешь, что я выезжал… На 3 дня по делу… А потом был завален работой…

Лесновская. Что ты мне говоришь пустяки? Разве прежде работа мешала тебе дневать и ночевать у меня? Ты приезжал с делами и занимался у меня на диване, и так любил это…

Нерадов. Но, дорогая моя, за эти годы практика увеличилась втрое, и мне пришлось бы на твой диван сажать ещё пару помощников и барышню с пишущей машинкой, согласись, что это было бы не совсем уютно…

Лесновская. Это всё отговорки…

Звонит телефон.

Нерадов (сердито). Алло!.. Да!.. Да!.. Пожалуйста, за справками обращайтесь до 12-ти часов. (Вешает трубку).

Лесновкая. Однако для других знакомых ты находишь время?..

Нерадов. Да чего это по-женски! Делать трагедии из пустяков! Неужели я не могу повидаться со знакомыми без того, что бы это не вызвало сцен?

Лесновская. Значит, это правда?

Нерадов. Милая Марина, разве я жалуюсь, когда ты целые вечера проводишь в театре, целые дни не репетициях, когда ты запираешься вдвоём с Велинским учить роли и сообщаешь мне об этом по телефону? Ведь я же уважаю твою свободу.

Лесновская. Потому, что ты знаешь, что это моё дело, что я это всё делаю вовсе не для развлечения.

Нерадов. Помилуй, да разве развлечься — преступление? После работы? Я не думал, что мы обязаны, как каторжники, влачить свою тачку.

Лесновская. Вот как ты говоришь? Так моя любовь для тебя — каторжная тачка?

Нерадов. Я говорил вовсе не о твоей любви, а о том, что у всякого человека должна быть известная свобода. Надо уважать личность другого…

Лесновская. И потому обманывать его? Но я тебе, кажется, не жена, что бы ты считал нужным обманывать меня. Мы свободны! И если ты собираешься это делать из пресловутой мужской жалости, пожалуйста, уволь. Я тебе твою свободу вполне возвращаю. Я ведь вижу, в чём дело. Просто… Я приелась тебе, и я знаю причину.

Нерадов. Всё это твоё воображение.

Лесновская. Нет, милый друг, у меня громадный недостаток, непростительное свойство в глазах мужчины: я люблю тебя… И я тебе верна…

Нерадов. Ну, Мариночка, раз ты принялась за свои софизмы…

Лесновская. Это не софизмы. Разумеется, если бы я была подлой бабёнкой, ты бы ползал передо мной на коленях… Но потому, что ты видишь, как я люблю тебя, что я тебе не изменяю, ты и не дорожишь мною…

Нерадов. Откуда ты всё это взяла, Марина? Ты просто на нервах сегодня.

Телефон звонит.

А, чёрт! (Снимает трубку, Лесновской). Поезжай домой, успокойся, мы потом поговорим, здесь неудобно, могут услышать…

Лесновская. Что мне за дело? У меня нет терпения. Я должна знать правду, я удивляюсь одному, чего ты тянешь эту комедию? Скажи прямо, что не любишь меня. Будь мужчиной.

Нерадов. К чему такие слова? Что значит: не люблю? Не может же всегда температура стоять на точке кипения? Я тебя по-прежнему и ценю, и…

Стук в дверь.

Войдите!..

10. Те же и Иванова.

Иванова (входя). Извините, Борис Николаевич, я боюсь опоздать на почтамт. Мне можно идти?

Нерадов. Пожалуйста.

Иванова. Никаких больше распоряжений не будет? (Восхищённо смотрит на Лесновскую).

Нерадов. Никаких.

Иванова. А прошение непременно сегодня подать?

Нерадов. Да.

Иванова. А если не успею?

Нерадов. Тогда завтра. До свидания, Наталия Ивановна, до свидания!

Иванова. Да свидания, Борис Николаевич! (Кланяется Лесновской). До свидания!

Лесновская машинально любезно отвечает. Иванова уходит.

11. Те же, без Ивановой.

Нерадов. Ты видишь, как неудобно здесь… объясняться. Они абсолютно не привыкли к тому, что в моём кабинете происходило что-нибудь интимное… И право, лучше отложить.

Лесновская. Я не могу больше… Я хочу правды, Борис. Я измучилась. Разве я не чувствую всей душой, как ты изменился?.. Где твоя нежность, где твоя близость?.. Ты не бываешь у меня по неделям, отделываешься телефонами. А когда ты приезжаешь, разве ты такой, как прежде? Ты ушёл от меня. Там, у меня, остались твои туфли и халат… А твоя поэзия, твои нежные слова, твои влюблённые глаза — всё это уже не моё. Я не понимаю только одного, зачем ты так трусливо уклоняешься от правды, чего ты боишься, зачем ты лжёшь?

Нерадов. Знаешь, Марина, если ты воображаешь такими сценами удержать мою любовь, ты жестоко ошибаешься в расчёте.

Лесновская. Удержать вашу любовь! Скажите, какое сокровище! Да я вам её бросаю в лицо, как старую перчатку, и делайте с ней, что хотите.

Нерадов. Очень вам благодарен.

Лесновская. Можете отдать её той, которая заняла моё место, если ей приятны остатки.

Нерадов (с вызовом). Ну вот!.. Я это и сделал!

Лесновская (бросаясь к нему). Борис! (Хватается за сердце). Так это правда?.. (Шепчет). Это правда!..

Нерадов. Марина, прости меня… Ты заставила меня сказать тебе… Так резко, я не сдержался… Прости меня. Всё это не так… Не так надо было сделать.

Лесновская. Постой… Постой… Не говори ничего… Не надо. (Сидит, закрыв лицо руками, близясь к обмороку).

Пауза.

Ты полюбил другую?

Нерадов. Что же здесь поделаешь?

Лесновская. Боже мой!.. Боже мой!..

Нерадов. Не ведь ты сказала мне, что всё знаешь.

Лесновская. Я ничего не знала. Догадывалась. Ну, что же… Ведь правда лучше.

Пауза.

Борис… Боря! Борик!.. Но, может быть, ты… Может быть, это ещё… (Безнадёжно). Нет, не надо, не надо.

Нерадов. Марина… Голубушка… Это банальная фраза, но ведь над сердцем никто не волен!..

Лесновская (как в бреду). Сколько раз я играла это на сцене… Вот, и не знала, как это больно в жизни. Нет, нет, я не буду плакать… Я совершенно спокойна… Это так просто: любил, разлюбил. Над сердцем не волен… А я свободная женщина, актриса, чего же щадить?.. Только не плакать, не плакать!.. (Плачет без слёз, глуша рыдания, запихивает в рот носовой платок, падает на диван, вся содрогаясь).

Нерадов. Господи, Б-же мой! Марина!.. Я тебе дам воды… Выпей, успокойся, голубушка… (Наливает и даёт ей воду). Ты меня пугаешь.

Лесновская (пьёт, зубы её стучат о стакан). Не бойся, не бойся… Не застрелюсь… И тебя не убью… Ведь я свободная женщина, актриса… Это такой банальный роман: у актрисы должен быть любовник. А я хотела не любовника, а любимого человека. Я не хотела менять с каждым театром, с каждым сезоном… Не хочу, не хочу!..

Нерадов. Марина, милая, услышат! Пожалей своё самолюбие!..

Лесновская. Не бойся. Всё прошло.

Пауза.

Лесновская (отпив воды). Кто она?

Нерадов. К чему, Марина?

Лесновская. Должна же я знать? Когда человека убивают, должен же он хоть понимать, чем? Кто она? Я хочу знать её.

Нерадов. Чемезова Нелли Павловна.

Лесновская (сдвигает брови от усилия что-либо припомнить). Чемезова… Кто она?

Нерадов. Молодая девушка.

Лесновская (горько усмехнувшись). Да, конечно… Почему же?.. Почему же раньше ты не говорил мне ничего? Зачем скрывал?..

Нерадов. Хотел написать тебе… Объясниться… Ну вот и…

Пауза.

Лесновская. Ну, будет. Я спокойна. Совсем спокойна. Я хочу тебе доказать, что не все женщины одинаковы. (Встаёт). Мы с тобой… расстанемся друзьями. Ведь это же не преступление — разлюбить?!.. Бог не дал того, что бы в любви два аккорда отзвучали в один миг… Всегда один дольше звучит… И дрожит в воздухе… И плачет…

Нерадов (целуя ей руку). Марина, моя чуткая, умная моя Марина, я и ждал, и не смел надеяться, что ты так это примешь.

Лесновская. Ну, а теперь… Прощай…

Нерадов. Прощай, Марина… Мне хочется повторять: ‘Прости меня’… (Опять целует её руку).

Лесновская. Прощай, Борис! (Обхватывает его голову руками, долго, жадно смотрит на него). Прощайте, мои глаза… Мои красивые волосы… Мои губы… Я так любила вас… Дайте ещё взглянуть на вас… Не мои больше! Чужие!

Лицо её искажается страданием, она почти без сил опускает к нему на грудь голову.

Неужели… Неужели это конец?

Нерадов. Я боролся сам с собой: думал — блажь, пустяки пройдёт… Потом увидал: нет, это настоящее.

Лесновская. Это настоящее!..

Руки её бессильно падают, она отходит от него. Ищет какое-то своё боя, сумочку, видно, что она задерживает готовые потечь слёзы.

12. Те же и Штенберг.

Стук в дверь.

Нерадов. Войдите!..

Штенберг (влетает). Виноват… Простите… Борис Николаевич, мне необходима доверенность князя Чегодаева…

Нерадов. Потом можно, Григорий Маркович.

Лесновская (овладевая собой). Нет, нет, пожалуйста… Я и так отняла у вас столько времени… (Глядит на свои часы-браслет). Боже мой! Как я опоздала! Надо торопиться. Бегу… Лечу… До свиданья! (Уходит).

Нерадов провожает её, потом возвращается.

Штенберг (один). Наконец-то телефон освободился… Эге! Трубка снята. (Кладёт трубку).

Телефон немедленно начинает звонить.

Он только этого и ждал! Алло, алло… Его помощник… Сию минуту… Ещё дома. Борис Николаевич, вас просят!

13. Те же, без Лесновской.

Нерадов (входит расстроенный). Алло! Кто говорит? (Меняя тон). Простите! Простите, ради Бога, я никак не ожидал, что вы позвоните. Да, страшно задержали… Я не поеду в суд: я прямо к вам. Не гневайтесь… Ничего не поделаешь, дела… Вот, что значит быть адвокатом, никогда не принадлежишь себе, проклятие какое-то… Да?.. Конечно, не надо. Вам… Вам одной. Сию минуту. Лечу! Лечу!.. (Вешает трубку, торопливо хватает папиросы, бумажник и тому подобное).

Штенберг. Борис Николаевич, а там Шаликов дожидается!

Нерадов. Чёрт с ним, пусть завтра приедет, мне некогда.

Телефон звонит.

Меня дома нет! Я умер! В Америку уехал, что хотите!.. (Быстро скрывается).

Штенберг (у телефона). Алло!.. С кем имею честь?..

Занавес.

Акт 2.

За кулисами театра.

1. Софья и Настя.

Софья (входя). Что идёт, Настя? Второй?

Настя. Ах, барышня! Наконец-то вы пришли! Да, второй. Просто одеться никак мы не могли.

Софья. А что?

Настя. Вот — извольте посмотреть — два платочка уж разорвали, да жалость такая — самые тоненькие.

Софья. Ничего, Настя, всегда ведь она так перед спектаклем волнуется.

Настя. Да что, барышня, шестой год у вас служу, прямо скажу: мало есть лучше нашей барыни, но уж в театре их одевать — не приведи Господи. Руки так и трясутся. А уж без вас-то и совсем плохо. Я все — на двери, а вас нет! Уж как оделись — не знаю.

Софья. Я и то торопилась, да не отпускали.

Настя. Уж вы, ради Бога, не уходите, барышня, все спокойнее.

Соня. Не уйду, не уйду!..

Настя. А то, когда барыня сердится, у меня сразу анемия делается.

Соня. Как так?

Настя. Да вот ни слова сказать не могу, так и онемею. Барыня идут!

2. Те же. Лесновская и Велинский.

Лесновская входит, за ней Велинский.

Лесновская. Соня! Ты бы еще к пятому акту явилась.

Софья Я не могла раньше.

Лесновская. Ты никогда ничего не можешь, когда нужно. Настя, белил! Совсем грим не держится.

Настя (подавая баночку). Вот-с!

Лесновская. О! О! О!!! Не те! Жидкие!.. Намажьте мне спину. Не знаю, что значит, совсем грим не хочет держаться. — Спичек!

Велинский подаешь ей спички, она закуривает.

Где моя роль?..

Настя. Сейчас, барыня… (Ищет).

Лесновская. Сколько раз я просила, чтобы роль моя всегда лежала на одном и том же месте, вы никогда…

Настя. Пожалуйте, барыня.

Лесновская. Кравченко совершенно сошла с ума Ей, кажется, захотелось меня переиграть: всё время, пока я веду свой монолог — истерически рыдает: воображает,

что это кому-нибудь нужно!

Велинский (кивая на стену соседней уборной). Марина, матушка, и стены имеют уши.

Лесновская. Очень нужно! И пускай слушает. Я ей в глаза скажу. Где моя звезда? Где моя звезда? Куда вы ее дели?

Настя. Вот… в футляре… (Подает).

Лесновская. Футляр пустой. Настя, это невыносимо! Что вы, шутите со мной, что ли?

Настя. О Господи!

Лесновская. Ищите. Вы опять забыли её дома? Какая вы растеряха! Вам не у актрисы служить, а… у… у… сапожника.

Все мечутся и ищут.

И ты, Соня, право, могла бы об этом позаботиться, вместо того, чтобы благотворительностью заниматься. Я не меньше нуждаюсь в тебе, чем твои больные старухи.

Настя. Ах ты, Боже мой! И в шкатулке нету!

Лесновская. Одевайтесь, ступайте домой и найдите… Вы, конечно, бросили ее на туалете.

Настя. Сию минуту.

Соня. Оставайтесь, Настя, я съезжу. (Начинает одеваться).

Велинский. Какую ты звезду ищешь? Вот у тебя какая-то в волосах вколота, не эта ли?

Лесновская (поднимает руку к волосам). Фу, как глупо. Эти женщины с ума могут свести!..

Настя. Слава тебе, Господи!..

Соня (снимая жакетку). Вот ты всегда так.

Лесновская. А где у тебя глаза были?

Настя. Аккурат наваждение!

Софья. Ты так нервничаешь, что поневоле и все кругом теряют голову.

Лесновская. Твой менторский тон совсем не у места. Ты, кажется, воображаешь, что я девочка, а ты моя гувернантка.

Софья пожимает плечами и отходит.

Велинский. Чего ты развоевалась?

Лесновская. Соня!.. Сонька?!.. Надулась? Ну, поди сюда Прости меня. Ты знаешь, какая я несносная. Дай я тебя поцелую.

Софья. Я с тобой не считаюсь, я знаю, что в театре ты невменяема, но ведь я же не виновата во всём, что делается.

Лесновская. Прости меня!

Софья. Какой тут может быть раз

Читайте также: