Бал у мистрис Перкинс, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1847 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 24 минут(ы)

БАЛЪ У МИСТРИСЪ ПЕРКИНСЪ.

РАЗСКАЗЪ ТЕККЕРЕЯ.

I.
Муллтани (изъ Баллимуллигана) и какъ мы отправились съ нимъ на балъ мистриссъ Перкинсъ.

Я не знаю, гд лежитъ Баллимуллиганъ, и мн не случалось видть ни одного человка, которому бы это было извстно. Однажды я спросилъ объ этомъ самого Муллигана, но онъ мн отвчалъ такимъ гнвнымъ тономъ и съ такимъ сознаніемъ оскорбленнаго достоинства говорилъ о неприличіи саксонскаго любопытства, что я, хотя и не узналъ, гд лежитъ это цельтійское графство, не могъ уже дальше продолжать моихъ изслдованій.

Я не знаю даже, гд я самъ Муллиганъ живетъ. Однажды, вечеромъ, когда я прощался съ нимъ въ Оксфордской улиц, онъ сказалъ мн:

‘Я живу тамъ!’ И указалъ при этомъ своею толстою палкою на Оксбриджъ. Итакъ его жилище должно лежать гд-нибудь въ этой сторон, но письма къ Муллигану адресуютъ на имя его пріятелей, пакеты и прочее приходящее на его имя дожидается его въ различныхъ трактирахъ, которые онъ посщаетъ.

Клетчатые панталоны, которые вы на немъ видите, онъ имлъ снисходительность заказывать моему портному, который такъ же, какъ и множество другихъ лицъ, очень бы желалъ знать адресъ носящаго панталоны. Мой шляпочникъ спрашивалъ меня, кто такой ирландскій джентльменъ, который веллъ ему прислать въ мою квартиру четыре шляпы и одно соболье боа.

Такъ какъ этого я и самъ не зналъ, то сказанные предметы и не были отосланы, за что Муллиганъ отнялъ свою практику у этого копеечнаго скалдырника, какъ ему угодно было его назвать.

Шляпочный мастеръ, сколько мн извстно, не былъ принужденъ вслдствіе этого несчастья закрыть свою лавку.

Меня познакомилъ съ Муллиганомъ одинъ изъ его достойныхъ соотечественниковъ, который, что весьма странно, и самъ не зналъ ничего объ этомъ ирландскомъ владльц. Знакомство это произошло слдующимъ образомъ. Разъ какъ-то обдалъ я въ Гринич съ моимъ другомъ, ирландскимъ адвокатомъ, Фредомъ Кленси. Въ это время подошелъ къ вамъ Муллиганъ, представился Клейси, заговорилъ съ нимъ о какихъ-то общихъ родственникахъ, Бріанборфахъ, подвинулъ стулъ къ нашему столу и къ концу обда былъ уже съ нами на самой дружеской вог. Со мною онъ былъ въ особенности любезенъ и такъ внимателенъ, что тотчасъ же полюбопытствовалъ узнать мой адресъ и въ тотъ же день удостоилъ меня своимъ посщеніемъ. Съ тхъ поръ, возвращаясь домой къ завтраку, я часто имю пріятную увренность найдти Муллигана на моей квартир лежащимъ на соф и дятельно занимающимся буттербротами и утренними газетами, а возвращаясь домой по вечерамъ наслаждаться моимъ вечернимъ чтеніемъ, я непремнно застаю уже моего врнаго товарища въ креслахъ передъ огнемъ: онъ наполняетъ комнаты дымомъ моихъ сигаръ и испытываетъ качество жидкостей, находящихся въ моемъ буфет.

Остроты, которыми Муллиганъ осыпаетъ Бетси, служанку нашего дома, по истин изумительны. Она начинаетъ уже смяться, какъ только онъ приходитъ, и разрывается отъ смху при каждомъ его слов, чмъ бы онъ ее не назвалъ, уточкой, чертеночкомъ или милочкой — все равно: она уже хохочетъ.

Муллиганъ такой же полновластный хозяинъ въ моей квартир, какъ и индивидуумъ, платящій за нее еженедльно пятнадцать шиллинговъ, но потеря, замчаемая мною въ носовыхъ платкахъ и другихъ подобныхъ вещахъ, съ тхъ поръ, какъ я познакомился съ Муллиганомъ, по истин необъяснима. Я полагаю, что онъ играетъ у меня ту же роль, какую играетъ кошка во многихъ домахъ, гд пропадаютъ виски, сигары, сахаръ, чай и другіе лакомства.

Муллигана ничмъ нельзя такъ оскорбить, какъ назвавши его мистеромъ Муллиганомъ.

‘Не хотите ли вы лишить меня моего титула, сэръ! — говоритъ онъ — титула, который мои высокіе предки, графы Муллиганы, носили въ сотняхъ тысячъ битвъ? Въ нашихъ родныхъ зеленыхъ домикахъ и лсахъ, въ американскихъ саванахъ, въ сьерахъ Испаніи, на равнин Фландріи не разъ обращался въ бгство саксонецъ при одномъ крик Муллиганъ абу! Мистеръ Муллиганъ!!! Да я выброшу за окно перваго наглеца, который осмлятся назвать меня мистеромъ.’ Говоря это, онъ такъ проревлъ военный кличъ Муллигановъ, что мой дядя, почтенный членъ секты индепендантовъ въ Бязеи, сидвшій у меня за чашкою чаю посл майскаго собранія ихъ общины и вызвавшій всю эту бурю, назвавъ Муллигана мистеромъ, тотчасъ же оставилъ мою квартиру и съ тхъ поръ ничего не хочетъ знать обо мн, сообщая при свиданіи съ другими членами нашей фамиліи, что я погибъ и погибъ безвозвратно.

Въ одинъ изъ прекраснйшихъ дней протекшаго сезона получилъ я отъ моего добраго и неоцненнаго друга, мистрисъ Перкинсъ въ Поклингтонъ-сквер (различнымъ членамъ этой высокоуважаемой фамиліи я имлъ честь давать уроки рисованія, французскаго языка и игры на флейт) приглашеніе, напечатанное на золотообрзной, сатинированной бумаг, въ приличныхъ выраженіяхъ — приглашеніе на вечеръ или на балъ, какъ я его называю.

Кром этого оффиціальнаго билета, выгравированнаго на мди и разосланнаго всмъ приглашенвынъ, я имлъ честь получить еще особенную записочку слдующаго содержанія:

‘Любезнйшій мистеръ Титмаршъ!

‘сди вы знаете какого нибудь достойнаго человка, то вы имете полное право привести его съ собой. Вы, господа, такъ вдались въ ваши клубы и такъ мало занимаетесь танцами, что это просто стыдъ. Приходите къ намъ пораньше, прежде всхъ, и помогите намъ вашимъ вкусомъ и вашею истинно континентальною находчивостью.

‘Преданная вамъ
‘Эмилія Перкинсъ.’

‘Кого же мн привести?’ задумался я, польщенный до крайности довріемъ мистриссъ Перкинсъ.— Я подумалъ о Боб Триппет и маленькомъ Фред Ширинг, занимающемъ должность при таможн, о Гулькер, который очень богатъ и, какъ мн извстно, учился танцевать въ самомъ Париж, о дюжин другихъ холостыхъ пріятелей, которые вс были достойные моды. Вдругъ кто-то ударилъ меня по плечу и прервалъ нить моихъ размышленій. Я оглянулся и увидлъ Муллигана, который, по обыкновенію, стоя за мною, перечитывалъ вс бумаги, валявшіяся на моемъ письменномъ стол.

— Это что такое? спросилъ онъ: — что за люди эти Перкинсы? И что у нихъ такое? будетъ ли ужинъ или они отдлаются чайкомъ?

— Перкинсы, съ Поклингтонъ-сквера — люди высшаго тона, Муллиганъ, сказалъ я, нсколько обидевшись.— Сестра мистера Перкинса за баронетомъ сэромъ Джильсомъ Бэкономъ изъ Гогвета въ Норфольк, дядя мистера Перкинса былъ лордъ-перомъ Лондона, а онъ самъ засдателемъ въ парламент и могъ бы опять туда попасть, еслибъ захотлъ. Это семейство принадлежитъ къ моимъ искреннимъ друзьямъ, Муллиганъ! Балъ съ чаемъ! какъ бы не такъ!…

Я закусилъ себ языкъ, чувствуя, что сказалъ слишкомъ много.

— Въ такомъ случа, вскричалъ Муллиганъ, ударивши меня еще разъ и весьма энергически по плечу: — нечего и распространяться боле, я иду съ вами, мой милый. Это дло въ шляп!

— Вы идете, Муллиганъ, сказалъ я, но видите ли…. видите ли… это вдь не я же даю балъ.

— Что, что? Что же говорится въ этомъ письм? чмъ же я не достойный молодой человкъ? Не думаете ли вы, милостивый государь, что прямой потомокъ тысячи королей не можетъ составить приличнаго общества для жалкаго лондонскаго купчишки? А если это шутка, если вы позволяете себ шутить со мною, то позвольте же и мн замтить вамъ, милостивый государь, что я не жалую подобныхъ шутокъ. Не полагаете ли, что я не такого же порядочнаго происхожденія и не такъ же хорошо воспитанъ, какъ вы сами или какой-нибудь изъ вашихъ саксонскихъ пріятелей.

— Я никогда этого не говорилъ, Муллиганъ! отвчалъ я.

— Я и не полагаю, чтобы вы думали серьзно, что одинъ изъ Муллигановъ не можетъ быть въ обществ какого-то Перкинса?

— Но какъ можете вы, Муллиганъ, думать, чтобы я хотлъ сказать вамъ что-нибудь оскорбительное.

— Тото же. Но въ такомъ случа нечего и толковать боле, мы иденъ — и кончено!

Согласитесь, что мн оставалось длать?

Я написалъ къ мистриссъ Перкинсъ, и она отвчала мн, что приметъ съ удовольствіемъ Муллигана, какъ и всякаго другого изъ моихъ пріятелей.

Но она не можетъ себ представить, что такое общество Муллигана, думалъ я, съ ужасомъ.

II.
Мистеръ и мистриссъ Перкинсъ, ихъ домъ и ихъ дти.

Сообразно приглашенію мистриссъ Перкинсъ, пишущій эти строки появился заблаговременно въ Поклингтонъ-сквер, и изящный вкусъ, съ которымъ были сдланы вс приготовленія къ балу, вызвалъ откровенное удивленіе съ моей стороны. Ужинъ былъ приготовленъ въ столовой, и господа Григсъ и Спунеръ, ближайшіе рестораторы, аранжировали его самымъ блестящемъ образомъ. Я помогалъ моему почтенному другу мистеру Перкинсу и его погребщику откупоривать и разливать вина, не безъ удовольствія видлъ подъ буфетомъ огромный холодильникъ, въ которомъ уже стояло множество бутылокъ шампанскаго.

Рабочій кабинетъ мистера Перкинса, въ которомъ добрый человкъ обыкновенно дремлетъ посл обда, былъ превращенъ на этотъ вечеръ въ чайную, и мистриссъ Флоунси, горничная миссъ Фанни, царствовала тамъ неограниченно въ своемъ новенькомъ чепчик съ розовыми лентами, который ей шелъ чрезвычайно. Еще за долго, за долго до прізда гостей я видлъ въ этой комнат мастера Томаса Перкинса и мастера Джильса Бэкона, занимающаго макаронами.

Тутъ же суетились мистеръ Грегори, погребщикъ, Джонъ, слуга, большой лакей сэръ Джильса въ бэконовской ливре и почтенный Грундзель, обойщикъ и бвощный торговецъ изъ Поклингтонъ-сквера съ полдюжиною адъютантовъ, одтыхъ, какъ доктора теологіи, въ черные фраки и блые галстухи.

Дверь гостиной была снята съ петель и положена подъ кровать мистера Перкинса, а отверстіе убрано кисеею и цвточными гирляндами: эта комната назначалась для танцевъ. Оркестръ, состоящій изъ мистера Клаппертона — фортепьяниста, мистера Пинча — арфиста и мистера Шпоффа — кларнетиста, явился довольно рано и передъ началомъ своей веселой дятельности получилъ въ чайной изрядное подкрпленіе, состоящее изъ нсколькихъ стакановъ негуса.

Будуаръ налво былъ назначенъ для картъ, большая зала для пріема гостей, и люстры, и желтый штофъ, покрывающій мебель, являлись во всемъ своемъ блеск. Цвты были разставлены на ступенькахъ и освщены нсколькими матовыми лампами, распространявшими лунное сіяніе на эту волшебную рощу, въ которой миссъ Перкинсъ, какъ я имлъ смлость замтить ея мама, играла роль феи.

Это первый годъ въ общественной жизни юнаго созданія, получившаго образованіе въ одномъ изъ самыхъ дорогихъ пансіоновъ. Простое блое кисейное платье, обхваченное голубымъ поясомъ, возвышало прелести, о которыхъ я намренъ отзываться не иначе, какъ съ почтительнымъ удивленіемъ.

Мой превосходный другъ Муллиган изъ Баллимуллигана былъ такъ милъ, что явился прежде всхъ. Какъ неловко, скажемъ между прочимъ, придти первому на обдъ или вечеръ, а тмъ не мене, кто нибудь да долженъ же быть первымъ? Я, впрочемъ, какъ человкъ довольно застнчивый, всегда ожидаю на углу улицы, сидя въ моемъ кабріолет, чтобы подъхалъ чей нибудь экипажъ.

Мы еще разставляли блестящіе графины съ хересомъ, когда мой другъ уже появился.

‘Гд мой другъ, мистеръ Титмаршъ?’ провозгласилъ Муллиганъ еще на лстниц и черезъ минуту вторгнулся въ комнату, приготовленную для ужина, гд находился я съ мистеромъ и мистриссъ Перкинсъ, а такъ какъ слуга объявилъ: ‘мистеръ Муллиганъ!’, то Муллиганъ вспыхнулъ.

— Муллиганъ баллимулиганскій, негодяй! заревлъ онъ и очень кстати извинился, что по необходимости долженъ самъ представить себя.

Можетъ быть, мистеръ и мистриссъ Перкинсъ не желали бы, чтобъ ихъ засталъ кто-нибудь чужой въ этой комнат, освщенной еще покуда только двумя огарками, но Муллиганъ не обратилъ на это обстоятельство ни малйшаго вниманія, съ жаромъ пожалъ всмъ руки и черезъ минуту былъ какъ дома.

— Я въ восторг, сударыня, что могу познакомиться съ друзьями моего дорогого, талантливаго друга (такъ угодно было Муллигану назвать меня), смотрите на меня не какъ на простого знакомаго. Вы, сударыня, чрезвычайно напоминаете мн мою дражайшую матушку, имющую свою резиденцію въ баллимулиганскомъ замк, и я васъ уже люблю.

При этихъ словахъ мистеръ Перкинсъ почувствовалъ нкоторое безпокойство и предложилъ Муллигану, не угодно ли ему выпить стаканъ вина и пройдти въ другія комнаты.

— Клянусь честью, о, мой любезнйшій, сказалъ Муллиганъ: — выпить чего-нибудь хорошенькаго никогда не мшаетъ и хотя отъ него и такъ уже сильно несло виски, онъ выпилъ полграфина вина за укрпленіе знакомства, начавшагося подъ такими счастливыми предзнаменованіями.

— Пойдемъ отсюда, Муллиганъ, сказалъ я и повелъ благороднаго ирландца въ другія комнаты, погруженныя еще въ глубокій мракъ, такъ-какъ освщеніе еще не начиналось. Здсь мы перепугали миссъ Перкинсъ, припоминавшую на роял польку, въ которой она была такъ восхитительна на послднемъ вечер. Она сначала не разглядла гостя, но какъ же была она поражена, когда Муллиганъ ринулся къ ней.

— Прекрасная очаровательница! сказалъ Муллиганъ: — не убгайте при приближеніи покорнйшаго изъ вашихъ рабовъ. Знаете ли вы ирландскія мелодіи? Играете ли вы: ‘Мы боимся говорить о девяносто-восьми’ или ‘Шанъ-Фогъ’ или ‘Погребальный маршъ Оллама Фоллаха’?

— Что это за съумасшедшаго привелъ Титмаршъ? спросилъ мастеръ Бэконъ у мистера Перкинса: — посмотрите, какъ перепугалась Фанни!

— Пустяки! Двушки всегда пугаются, отвчалъ братъ Фанни.

Но Джиль Бэконъ былъ нсколько предусмотрительне и продолжалъ,

— Нтъ, Томъ, если это продолжится, то мы принуждены будемъ выпроводить этого господина.

И они, безъ сомннія, исполнили бы свою угрозу немедленно, если бы въ это самое время страшный стукъ въ двери не заставилъ Грегори вбжать въ залу, какъ съумасшедшаго, и разомъ зажечь вс свчи и лампы, такъ-что мы очутилась облитые свтомъ.

Миссъ Фанни вскочила и побжала къ своей мама, а молодые люди бросились на лстницу встрчать и вводить гостей.

III.
Появленіе гостей и въ особенности мистера Минчина.

‘Я только съ моими сестрами’, сказалъ мистеръ Бэконъ, но это только въ настоящемъ случа означало ровно восемь.

Вс молодыя леди имли ярко розовыя щечки и румяные локти, вс были одты въ блыя платья, у всхъ были боле или мене темно каштановые волосы, и, такимъ образомъ, это цвтущее и многочисленное семейство само по себ уже составило цлое общество, прежде чмъ явились другіе гости.

Потомъ пріхали три миссъ Мегготъ на одной лошади, мистеръ Бледзъ и его племянница изъ No 19 въ сквер, капитанъ Струттеръ съ своею супругою и дочерью, докторъ Тедди, дв дочери и ихъ мама, но гд же были кавалеры? Одного Муллигана, какъ великъ и ловокъ онъ ни былъ, не ставало въ такомъ множеств прекрасныхъ представительницъ прекраснаго пола.

Наконецъ послышался быстрый, чистый и короткій стукъ, и когда я заглянулъ въ переднюю, то увидлъ мужчину, снимающаго галоши, на котораго длинный лакей сэра Джильса Бэкона поглядывалъ довольно презрительно.

— Какъ доложить о васъ? спросилъ онъ, подмигивая Грегори, стоявшему на лстниц.

Господинъ въ галошахъ отвчалъ съ спокойнымъ достоинствомъ ‘мистеръ Фридерикъ Минчинъ.’

‘Пмикортъ-Темпль’ добавлено маленькими буквами на его визитной карточк, это одинъ изъ адвокатовъ, подающихъ блестящія надежды. Утромъ можно его найдти дома, по вечерамъ на его дверяхъ написано: ‘въ Вестминстер’. Моимъ юридическимъ друзьямъ, безъ сомннія, извстно, знаменитое дло Бинка и Минчина, это тотъ самый Минчинъ.

Онъ ршительно фешенебеленъ, и на судейскихъ балахъ жены оберъ-адвокатовъ весьма съ нимъ любезны, потому что онъ танцуетъ безъупречно и является на вс обды, куда только позовутъ.

Онъ по большей части обдаетъ въ клубахъ, оксфордскомъ и кембриджскомъ, и записанъ въ нихъ членомъ, что, впрочемъ, видно съ перваго взгляда. Минчинъ стъ ростбифъ и запиваетъ его полпинтою вина, потому что онъ длаетъ все, какъ настоящій джентльменъ. Онъ исполненъ любви къ литератур, все еще сочиняетъ звучные латинскіе стихи, и игралъ на флейт до полученія права на практику.

Когда мистеръ Минчинъ званъ куда нибудь на вечеръ, то писарь приноситъ ему въ клубъ въ мшк, назначенномъ для дловыхъ бумахъ, бальный костюмъ, въ который мистеръ Минчинъ тамъ же и облекается, стараясь при этомъ подымать ноги какъ можно повыше, чтобы не сдлать на панталонахъ ни малйшаго пятнышка. Для такихъ собраній, каково ныншнее, онъ покупаетъ всегда пару новыхъ перчатонъ, а въ другое время писецъ его дятельно занимается вычищеніемъ старыхъ посредствомъ резины.

Минчинъ знаетъ достаточное количество забавныхъ исторій, вынесенныхъ имъ изъ своихъ поздокъ или изъ университетской жизни, и за столомъ съ пріятною полу-улыбкою сообщаетъ ихъ ни ухо сосду, кром того, онъ знаетъ всегда послднюю остроту барона Моле. Онъ обладаетъ состояніемъ въ пять тысячъ фунтовъ, замужнею сестрою въ Гарльстрит, онъ — добрый сынъ и леди Дженъ Ренвиль иметъ о немъ самое выгодное мнніе и отзывается о немъ какъ объ отличнйшемъ молодомъ человк съ превосходными правилами.

Высокопочтевная леди и ея дочь прибыли въ то самое время, какъ мистеръ Минчинъ, наконецъ, освободился отъ своихъ галошъ. Высокій сынъ почтенной леди и исполненная достоинства манера, съ которою мистеръ Минчинъ помогъ леди Ренвиль взойдти на лстницу, прекратили всякія насмшки ее стороны прислуги.

IV.
Дверь въ бальную залу.

За Фридерикомъ Минчиномъ послдовало сотни другихъ. Черезъ полчаса господа Шпоффъ, Пинчъ и Клеппертонъ загремли, и Муллиганъ величественно выступилъ въ первой кадрили съ одною изъ миссъ Бэконъ.

Мои юные друзья Джильсъ и Томъ помстились на ступенькахъ, ведущихъ въ танцовальную залу, и оставались тамъ во весь вечеръ, занимаясь грабежемъ подносовъ, проходящихъ мимо ихъ туда и обратно.

Джильсъ сълъ столько мороженаго, что завтра наврно будетъ страдать отъ воспаленія въ желудк. Томъ сълъ только двнадцать порцій, но за то выпилъ боле Джильса четырьмя стаканами негуса. Грундзель, дворецкій въ эти минуты, а поутру еще бывшій овощнымъ торговцемъ, у котораго мистеръ Томъ постоянно покупаетъ имбирное пиво, натурально не можетъ ему ни въ чемъ отказать, потому что человкъ въ штиблетахъ, разносящій подносы — никто другой, какъ самъ мистеръ Грундзель.

Теперь я попрошу васъ прислушаться къ разговору трехъ господъ, стоящихъ у дверей въ залу:

Первый господинъ. Гд хозяинъ, не тотъ ли вонъ плшивый старикашка?

Второй господинъ. Безъ всякаго сомннія] Хозяинъ непремнно долженъ имть лысину. Я полагаю, что онъ биржевой маклеръ, не велика птица! Меня привезъ Сноксъ.

Первый господинъ. Были ли вы въ чайной комнат? тамъ прехорошенькая двушка: голубые глаза, розовые ленты и проч., и проч.

Второй господинъ. Что за чудовище эта двушка? Какія могучія плечи! такъ бы и хотлось по нимъ похлопать.

Третій господинъ. Сэръ! эта молодая леди — моя племянница, моя племянница, сэръ, мое имя — Бледзъ, сэръ!

Второй господинъ. А! обратите же вниманіе на плечи вашей племянницы, сэръ, они этого стоятъ, совтую вамъ. Джинксъ, представь меня Перкинсамъ. Э, да вотъ моя старая знакомая, леди Шпекъ, клянусь честью, это она и со всми своими поросятками: она всегда гонитъ передъ собою все свое стадо.

(Первый и второй господинъ уходятъ).

V.
Леди Шпекъ, молодые миссъ Шпекъ и мистеръ Фламъ.

Леди Шпекъ. Элеонора! Марія! Амалія! вотъ господинъ, котораго мы встрчали у сэра Джона Поркингтона.

(Миссъ Бэконсъ надются, что ихъ ангажируютъ, улыбаются вс разомъ и поправляютъ складки на своихъ платьяхъ).

Мистеръ Фламъ. Леди Шпекъ! съ трудомъ узнаю васъ! Не угодно ли вамъ танцовать, леди Шпекъ?

Леди Шпекъ. Отойдите, забавное созданіе!

Мистеръ Фламъ. А это, безъ сомннія, три сестрицы прекрасной леди, сколько я могу судить по ихъ сходству съ несравненной леди Шпекъ!

Леди Шпекъ. Мои сестры, ха, ха, ха! мои дочери, мистеръ Фламъ.— И они танцуютъ, не правда ли, двицы!

Миссъ Шпекъ. О, конечно!

Мистеръ Фламъ. Ахъ, зачмъ я не танцую!

(Мистеръ Фламъ удаляется).

VI.
Мистеръ Ларкинсъ.

Я никогда не могъ снять хорошаго портрета съ мистриссъ Перкинсъ (для этого нужна кисть Ловрема), но портретъ Ларкинса вс находятъ чрезвычайно похожимъ.

Адольфъ Ларкинсъ давно уже служитъ въ контор Перкинса, въ Сити, его два или три раза въ годъ приглашаютъ къ обду. Вечернія собранія составляютъ величайпіее наслажденіе для этого простосердечнаго юноша. Онъ чувствуетъ себя совершенно счастливымъ, когда, пробжавши пшкомъ изъ Кентскаго предмстья въ улицу Темзы и проработавши тамъ безъ устали двнадцать часовъ сряду, а потомъ воротившись домой, можетъ облечь свою сухощавую фигуру въ элегантный бальный костюмъ, въ которомъ онъ находится въ настоящую минуту, и бжать опять въ городъ, всюду, куда только позовутъ его танцовать.

Кварталы Ислингтонскій, Пентонвильскій, Соммерсетскій являются поперемнно сценами подвиговъ этого добродушнаго малаго, и я видалъ даже, какъ онъ отличался въ Ноттинъ-Гол, въ одномъ дом, гд должно признаться со стыдомъ, не дали ему даже и буттерброта за вс его добросовстные труды въ польк.

Чтобъ обрисовать однимъ словомъ всю страсть молодого человка къ танцамъ, долженъ сказать, что онъ посщаетъ даже балы въ Htel-garni, когда онъ не можетъ идти куда нибудь въ другое мсто.

Онъ обладаетъ галошами, какъ и мистеръ Минчинъ, но надъ нимъ уже никто не смется. Онъ ршительно не иметъ ни малйшей дозы представительности и входитъ въ домъ съ такою скромною, смиренною миною, что даже прислуга смотритъ на него съ сожалніемъ. Онъ не говоритъ ни слова и, кажется, не думаетъ, но когда музыка заиграетъ, то начинаетъ танцевать. Въ продолженіи этой операціи, онъ осаждаетъ свою даму не боле какъ двумя или тремя словами, кажется сконфуженнымъ, и потому весьма понятно, что онъ танцуетъ всегда съ самыми непривлекательными двицами.

Кроткое, смиренное созданіе! Когда я подумаю, какъ каждый вечеръ прыгаетъ онъ и носится, откалывая польки, кадрили и вальсы, а потомъ, въ слякоть, грязь и темь тащится въ Кентское предмстье, то не знаю, удивляться ли мн простот его наслажденій и наивности его души или смяться надъ такимъ глупымъ препровожденіемъ жизни.

Но не всмъ же быть рыкающими львами, въ мір должны попадаться и овечки и беззащитныя добрыя созданія, которыхъ бы можно было стричь, когда понадобится. Посмотрите, даже сама добродушнйшая мистриссъ Перкинсъ подводитъ дрожащаго Леркинса къ страшной миссъ Бньянъ.

VII.
Миссъ Бньянъ.

Поэтъ, сочинительница ‘Струнъ Сердца’, ‘Убійственныхъ Ночныхъ Привидній’, ‘Цвтокъ Страсти’ и проч., и проч.

Хотя стихи миссъ Бньянъ проникнуты любовью, но она сама никогда не была замужемъ. Она ровно шести футовъ роста, любить вальсъ еще боле нежели поэзію, а салатъ изъ морскихъ раковъ какъ то и другое вмст. Она считаетъ себ двадцать-семь лтъ, и въ такомъ случа ея первое твореніе ‘Сирота изъ Гозо’ вышло уже въ свтъ, когда сочинительниц его было всего три года.

Для двицы, которая вся — душа, миссъ Бньянъ иметъ слишкомъ хорошій аппетитъ. Страданія, которыя она вынесла, по ея собственному выраженію, безграничны, поэмы, которыя она написала, дышатъ непонятными страстями, мрачнымъ отчаяніемъ, духовною пыткою, которыя могло бы размягчитъ сердце ломового извощика, еслибъ только онъ прочелъ эти созданія.

Утшительно, впрочемъ, видть, какъ она танцуетъ на вечерахъ, и знать (знать привычки знаменитыхъ писателей и писательяицъ всегда полезно), что она каждое утро подкрпляетъ свое бдственное существованіе теплой бараньей котлетой.

Миссъ Бньянъ живетъ въ Htel-garni, въ Бромптон и прізжаетъ на балы въ фіакр.

VIII.
Мистеръ Г иксъ.

Стоитъ заплатить два пенни, чтобъ только посмотрть, какъ миссъ Бньянъ и Поссейдонъ Гиксъ, великій поэтъ, говорятъ между собою. Какъ они ненавидятъ другъ друга! Я безбожнйшимъ образомъ привелъ Гикса въ настоящее бшенство, высказавъ ему по довренности, нсколько похвалъ миссъ Бньянъ, а миссъ Бньянъ можно въ одну минуту выгнать изъ комнаты парою добрыхъ словъ о Гикс.

Гиксъ открылся изумленному міру въ первый разъ въ произведеніяхъ въ байроновскомъ род: ‘Предсмертный Кусинъ’, ‘Незаконный сынъ Лары’, ‘Атабилъ’, ‘Брандеръ Боцариса’ и другіе. Его ‘Пснь Любви’, въ стил мистера Мура, написанная Гиксомъ еще къ то время, когда ему было не боле тринадцати лтъ, и когда онъ находился въ Троддингской коммерческой школ, подала великія надежды.

Впослдствіи, великій Бардъ сталъ обнаруживать уже не столько страсти, сколько глубокомысліе, и въ двадцати-лтнемъ возраст написалъ: ‘Идіосинкразіи’ (въ сорока книгахъ in quarto), ‘Араратъ’, страшный эпосъ, какъ выразилась о немъ критика, и ‘Мегатеріи’, прекрасное дополненіе нашей допотопной литературы.

Такъ какъ я не читалъ твореній Гикса, то и не могу сказать о нихъ своего сужденія, но знаю только то, что бдный издатель Джингль приписываетъ свое банкрутство именно послднему ‘Эпосу’, изданному роскошнымъ in folio.

Въ послднее время Гиксъ принялъ классическое направленіе, написалъ ‘Посейдона’, ‘Яхуса’, ‘Гефалиста’ и проч. и, вроятно, пойдетъ дале чрегь всю индологію, но сколько мн извстно, онъ не прочиталъ ни одной страницы на греческомъ діалект, какъ и многіе изъ васъ, получившихъ классическое образованіе.

Гиксъ, когда мы снимали съ него этотъ очеркъ, находился въ вдохновенной позитур, смотрлъ на люстру и, казалось, вовсе не замчалъ, что глаза миссъ Петтиферъ устремлены на него.

Имя миссъ Петтиферъ — Анна-Марія, она дочь Гигса и Петтифера (юридическая фирма въ Бетфордъ-Ров), но Гиксъ называетъ ее въ своихъ стихахъ ‘Янтой’ и самъ обладаетъ значительною лавкою лекарственныхъ матеріаловъ въ Сити.

IX.
Миссъ Мегготъ.

Бдная миссъ Мегготъ не такъ счастлива какъ миссъ Бньянъ. Къ ней никого не подводятъ, ее никто не ангажируетъ, хоть она и сдлала себ новую наколку и иметъ весьма правильную ножку, которая постоянно выглядываетъ на всхъ изъ-подъ платья.

Ей сорокъ-семь лтъ и она младшая изъ трехъ сестеръ. Вс три живутъ вмст, въ полусгнившемъ, ветхомъ дом, возл ‘Мидльсекскаго Госпиталя’, и живутъ тамъ, Богъ знаетъ, сколько десятковъ лтъ. Достоврно только одно, что старшая миссъ Мегготъ смотрла изъ окошка этого дома на Гордоновское возстаніе 1789 года и разсказываетъ, что у ея отца, лейбъ-медика Георга III, оторвали при этомъ случа кошелекъ отъ косы. Об старушки называются уже мистриссъ Дженъ и мистриссъ Бетси, одна изъ нихъ сидитъ въ другой комнат за вистомъ, но младшая все еще зовется Ненси, и сестры считаютъ ее настоящимъ ребенкомъ.

Миссъ Ненси была когда-то помолвлена за храбраго молодого офицера, Фендриха Ангуса Макъ-Квирика изъ Гвайстлдинскихъ стрлковъ, но онъ палъ въ битв при Катрбра, подл своего полковника храбраго Шнуффмуля. Глубоко, глубоко скорбла по немъ миссъ Ненси!

Время, залечило, впрочемъ, раны ея сердца, она теперь повеселла, съ охотой бы пла и танцовала, и охотно бы даже вышла замужъ, еслибъ кто нибудь сдлалъ ей предложеніе.

Предложите же ей, любезный другъ, предложите если не вашу руку и сердце, то по крайней мр предложите ей пройдти съ вами въ кадрили.

Не смотрите на ея фигуру, а подумайте только о тамъ, что вы сдлаете ее истинно счастливою, и чего вамъ это стоитъ! Ахъ, любезный читатель, послдуйте моему совту, танцуйте всегда съ старыми двами, танцуйте всегда съ гувернанками. Для бднаго созданія какое утшеніе, возвратившись въ свою одинокую комнатку, думать, что кто нибудь да обратилъ же на нее вниманіе, и въ особенности, если этотъ кто нибудь такой прекрасный молодой человкъ какъ вы, мой читатель!

X.
Миссъ Ранвилль, высокопочтенный мистеръ Тупъ, миссъ Муллинсъ, мистеръ Винтеръ.

Мистеръ Винтеръ. Миссъ Муллинсъ, взгляните, взгляните только на миссъ Ранвиль! Какое изображеніе прокраонаго расположеніе духа!

Миссъ Муллинсъ. Ахъ, вы, насмшливое созданіе!

Мистеръ Винтеръ. Знаете ли, почему она такъ зла? Она надялась танцовать съ капитаномъ Криггомъ и, по ошибк, попала въ руки кембриджскому профессору. Не правда ли, онъ очень красивый мужчина?

Миссъ Муллинсъ. Вы страшный человкъ, вы ужасный злодй)

Мистиръ Винтеръ. Онъ стипендіатъ одной коллегіи, стипендіаты, миссъ Муллинсъ, не могутъ жениться: несчастныя созданіе! Не правда ли, миссъ Муллинсъ?

Миссъ Муллинсъ. Ахъ, перестаньте, ради Бога!

Мистеръ Винтеръ. Онъ профессоръ ланцетнаго искусства въ университет, считаетъ себя свтскимъ человкомъ, миссъ Муллинсъ, и танцуетъ на всхъ академическихъ балахъ.

Миссъ Муллинсъ. Вы просто чудовище, безпощадное чудо.

Мистеръ Винтеръ. Знаете ли вы леди Дженни Ренвиль, мама миссъ Ренвиль? Каждый годъ по балу, лакеи въ канареечныхъ ливреяхъ, Бакерстритъ, шесть обдовъ въ сезонъ, объдки круглый годъ, бдность и тщеславіе, можете себ представить, я былъ у нея однажды на балу. Ранвиль-Ранвиль, ея братецъ, и между нами будь сказано, и не забудьте, миссъ Муллинсъ, это величайшій секретъ, онъ еще глупе своей сестрицы.

Миссъ Муллинсъ. О, злйшее, безпощаднйшее, насмшливйшее созданіе!

Мистиръ Винтиръ. Вы ко мн несправедливы, миссъ Муллинсъ, прямо! вы ко мн ужасно несправедливы!

(Chaine anglaise.)

XI.
Миссъ Джей, мистеръ и мистриссъ Джей, мистеръ Боттеръ.

Мистеръ Боттеръ. Сколько жизни въ этой двушк, сколько жжзня, мистрисъ Джой.

Мистеръ Джой. Она солнечный лучъ въ вашемъ дом, Боттеръ, право, солнечный лучъ: если мистрессъ Джой находится въ дурномъ расположеніи духа, то….

Мистриссъ Джой. Не болтайте глупостей, мистеръ Джой.

Мистеръ Боттеръ. Вотъ это я называю танцевать, Фанни Эльснеръ ничто передъ нею! и это четырнадцатая кадриль! Да они брилліантъ между двушками, хоть этого я и не долженъ бы вамъ говорить.

Мистриссъ Джой (улыбаясь). Зачмъ вы не женитесь, мистеръ Боттеръ? Не поговорить ли мн съ нею? Она вамъ не откажетъ. Вы еще не такъ стары, мистеръ Боттеръ.

Мистеръ Боттеръ. Не огорчайте меня, мистрисъ Джей. Вы знаете очень хорошо, знаете, что я еще въ 1817 году при открытіи Ватерлооскаго моста, отдалъ свое сердце одной молодой леди, но она не хотла обо мн и слышать и повергла меня въ отчаяніе, выйдя замужъ за мистера Джоя.

Мистриссъ Джой. Отстаньте, болтливое старое созданіе.

(Мистеръ Джой смотритъ съ восторгомъ на ловкую мистрисъ Джой. Леди Дженни Ранвиль изъ Бакерстрита объявляетъ ее за остроумнйшую женщину. Капитанъ Добсъ съ удовольствіемъ сдлалъ бы предложеніе двушк, имющей такіе крпкіе мускулы, и по уши влюбленъ въ мистриссъ Шпорксъ.)

XII.
Мистеръ ранвиль-Ранвиль и мистеръ Гэббертъ.

Братъ миссъ Ранвиль-Ранвиль, мистеръ Ранвиль-Ранвиль, служитъ въ министерств иностранныхъ длъ: онъ играетъ въ сосдней комнат въ вистъ. Талейранъ тоже игралъ въ вистъ, вотъ почему Ранвиль-Ранвиль дозволяетъ себ это развлеченіе.

Не его вина, если онъ не величайшій человкъ во всей комнат.

Если къ нему обращаются, то онъ улыбается серьзно и отвчаетъ отрывистыми фразами: и по всему видно, что въ немъ сидитъ дипломатическая тайна и что онъ скоре умретъ, нежели выдастъ ее. Во всю жизнь свою онъ ни разу не компрометировалъ себя, въ школ былъ онъ первымъ и отличился въ Оксфорд. Онъ обладаетъ уже огромною лысиною точно такою, какая была у Каннинга: эта лысина составляетъ его гордость. По утру, передъ завтракомъ, онъ показывается верхомъ въ Сентъ-Джемскомъ парк. Онъ скрпляетъ дловымъ шнуркомъ счеты своихъ портныхъ и раздляетъ вс приглашенія на обды, бережно имъ сохраняемыя, по дипломатическимъ періодамъ и всмъ имъ ведтъ правильный реестръ. Если онъ позволяетъ себ шутить, то не иначе, какъ цитатами изъ Горація, какъ шутилъ сэръ Робертъ Пиль.

Единственное развлеченіе, которое онъ себ позволяетъ, это чтеніе укидида во время парламентскихъ вакацій.

Его всюду зовутъ за обды, потому что на его пуговицахъ шифръ королевы, а всякому пріятно показать, что онъ въ короткихъ сношеніяхъ съ министерствомъ иностранныхъ длъ.

‘Гд я обдаю — говоритъ онъ торжественно — тамъ я считаю своею обязанностью бывать на вечерахъ.’

Вотъ причина, почему онъ здсь присутствуетъ. Онъ никогда не танцуетъ, никогда не ужинаетъ, ничего не пьетъ, а, воротившись домой, наслаждается въ постели овсяной кашицей, я думаю, что мозгъ его нсколько пропитался овсомъ.

Это такой оселъ и съ такими представительными формами, что можно только удивляться, какъ онъ не достигъ еще высшихъ ступеней въ свт, но, тмъ не мене, надъ нимъ смются, и мы съ вами будемъ министрами также скоро какъ и онъ.

А тамъ сидитъ веселый плутъ Жанъ Гббардтъ и длаетъ видъ, какъ будто разсматриваетъ книгу съ гравюрами.

Посмотрите, какъ весело и плутовски глядитъ онъ ни всхъ! Онъ душа и веселье всякаго общества, и посл ужина вы сами будете смяться до упаду надъ его импровизированными пснями. Онъ обдумываетъ теперь одну изъ такихъ импровизацій, и въ то же время думаетъ объ одномъ вексел, которому завтра срокъ: счастливый малый!

XIII.
Мистриссъ Троттеръ, миссъ Троттеръ, миссъ Тоди, лордъ Мауосалемъ.

Милая Эмми Троттеръ весь вечеръ молчитъ, весь вечеръ печальна, но наконецъ, ея хорошенькое личико расцвтаетъ улыбкою. Надобно ли еще спрашивать, почему?

Пожалйте о простодушномъ, миломъ созданіи! Лордъ Маеусалемъ только что теперь пріхалъ, и какъ спшитъ встртить его невинная двушка!

Утшительно въ нашемъ эгоистическомъ, холодномъ, завистливомъ свт встртить совершенно чистое, двственное сердце и любоваться маленькой, романической картиной взаимной любви.

Лордъ Маусалемъ, хотя въ календар перовъ и записаны его годы, хотя онъ и старъ и изтасканъ, носитъ парикъ, подагру и румянится, съумлъ зажечь чистое пламя любви въ этой нжной груди. Въ прошедшемъ году поговаривали о двухъ счастливцахъ, сначала о Том Виллуаби, а потомъ о молодомъ Гобук, младшемъ сын сэра Джона Гобука, но милая, кроткая Эмма почувствовала, что у нея есть въ груди сердце только тогда, когда встртила на палуб парохода милое, ветхое созданіе.

— Зачмъ вы явились такъ поздно, Эдуардъ? говоритъ кроткое, невинное дитя.

Мать смотритъ на нихъ со слезами на глазахъ, вызванными чувствомъ нжной радости. Легко понять все счастье превосходной родительницы, нжнйшей изъ матерей.

— Посмотрите только на нихъ обоихъ, говоритъ она: — я готова побожиться, что здсь нтъ другой такой счастливой и прекрасной парочки.

Внукъ Маусалема дуется, мадмоазель Аріана съ французской сцены вн себя отъ. гнва.

Но эгоистическая зависть многихъ людей не объяснима. Нельзя же на всхъ угодить и всхъ сдлать довольными.

XIV.
Мистеръ Бомори, мистеръ Григъ, мистеръ Флиндерсъ.

Этихъ трехъ молодыхъ людей можно описать въ одну минуту. Лейтенантъ Григъ служитъ въ кирасирахъ, мистеръ Бомори — красавецъ и прекраснйшій молодой человкъ, Томъ Флиндерсъ (онъ зоветъ себя теперь Флиндерсъ-Флиндерсомъ) толстый юноша, одвающійся точь въ точь, какъ одвается мистеръ Бомори.

Бомори занимаетъ финансовую должность, получаетъ въ годъ восемьдесятъ фунтовъ жалованья и за эти деньги содержитъ лучшій кабріолетъ и лучшихъ лошадей цлаго сезона, я въ одинъ клубъ платитъ ежегодно семьдесятъ гиней {Гинея то же, что фунтъ стерлинговъ.}.

Онъ охотится въ Лейчестершир, гд самые знатные люди даютъ ему своихъ лошадей, въ театрахъ за кулисами его очень любятъ, въ Ричмонд розовыя шляпки гоняются за нимъ толпою, онъ закадышный пріятель всхъ извстнйшихъ лондонскихъ rous,стараго Маусалема, лорда Биллигота, лорда Тарквинія и другихъ не мене древнихъ фамилій.

Онъ явился на этотъ вечеръ, чтобъ сдлать удовольствіе лорду Маусалему, но не воображайте себ, чтобы онъ при всхъ этихъ достоинствахъ важничалъ. Ничуть! Несмотря на свою сановитость, онъ очень вжливъ и привтливъ съ каждымъ и съ удовольствіемъ, ловко, и пріятно займетъ десять гиней у кого вамъ угодно.

Не его происхожденіе — довольно сомнительное, не его состояніе — совершенно отрицательное, не его честность, находящаяся въ прямой пропорціи съ его финансовыми средствами, не его умъ — онъ едва уметъ читать, открыли ему дорогу въ высшій свтъ, но особенный родъ сановитости, особенный грандсеньорскій лоскъ, особенное je ne sais quoi сдлали его тмъ, чмъ вы его теперь видите.

Когда я смотрю на этого франта, когда онъ галопируетъ въ парк на блестящемъ кон, то мн кажется, что знаменитыя Бруммели, сынъ и отецъ, были передъ нимъ не боле, какъ лакеи.

Флиндерсъ — тнь мистера Бомори, даетъ ему въ займы деньги, покупаетъ по его порученію лошадей, одвается какъ онъ, встрчаетъ его и въ Паль-Мал и на ступеняхъ клуба, и всякому трубятъ въ уши о своемъ ‘Бо’. Кабріолетъ Флиндерса отвозитъ ‘Бо’ въ Дерби, и кошелекъ его расплачивается за обды розовыхъ шляпокъ.

Я не думаю, чтобы Перкинсы знали, какого плута они принимаютъ, и считаютъ его за порядочнаго человка съ хорошей репутаціей, какимъ считали его отца.

Что же касается до капитана Грига, то о немъ нечего много распространяться. Онъ исполняетъ вс обязанности своего призванія съ невозмутимою важностью: непогршителенъ въ верховой зд, очень любезенъ, когда подопьетъ, и нсколько скученъ, когда ужь совсмъ напьется. Онъ не можетъ связать двухъ мыслей, но чрезвычайно добродушный и безупречный кавалеристъ.

XV.
Cavalier seul.

Мой другъ Бобъ Гели выдлываетъ соло въ кадрили. Посмотрите, какое безконечное удовольствіе освщаетъ его лицо. Есть ли у него скрытыя печали? не иметъ ли онъ какихъ нибудь горестей? Нтъ, милая миссъ Джонсъ, онъ танцуетъ какъ истинный британецъ, съ совершенною, восхитительною веселостью, и предается удовольствію съ легкостью, свойственною нашему народу.

Когда Канальяръ совершаетъ ту же операцію, называемую Cavalier-Seul, конфузится ли онъ сколько нибудь? О, нтъ! онъ принимаетъ побдоноснйшую изъ своихъ позъ, закладываетъ большіе пальцы въ рукавныя отверстія своего жилета и летитъ впередъ, летитъ назадъ, длаетъ пируеты и прыгаетъ, и какъ будто бы хочетъ сказать всмъ: Regarde-moi au monde, venez aux femmes, venez voir danser Canaillard {Міръ! смотри, женщины прядите, придите посмотрть на танцующаго Канальяра.}!

Но когда геръ фонъ-Бобвицъ совершаетъ то же самое, то совершаетъ съ улыбающеюся ловкостью и съ граціозною пріятностью. Но если бы бдный Гели летлъ къ дантисту, то и тогда его лицо не могло бы быть веселе, онъ думаетъ, что глаза всхъ присутствующихъ устремлены исключительно на него, и что онъ глядитъ совершеннымъ глупцомъ.

Честное слово, милая миссъ Джонсъ, честное слово, если бы вы заглянули въ самого меня, то убдились бы, что я не вовсе не правъ. Я думаю, что французы и нмцы могутъ танцовать, такова ужь ихъ природа, но мы слишкомъ тяжелы для этого.

Я въ этомъ случа раздляю турецкое воззрніе на этотъ предметъ, и думаю, что мы должны только смотрть на танцы.

— Adieu, завистливая старая лиса, скалящая зубы на виноградъ, сказала мн миссъ Джонсъ я помчалась съ Томомъ Тоцеромъ въ польк съ такою быстротою, что я съ ужасомъ попятился въ маленькій будуаръ.

XVI.
Monsieur Канальяръ, кавалеръ Почетнаго легіона, лейтенантъ баронъ фонъ-Бобвицъ.

Канальяръ. О ces Aoghris! quels hommes, mon Dieu! Comme ils sont habills, comme ils dansent!

Бобвицъ. Ce sont de beaus hommes pourtant, point do tenue militaire, mais de grands gaillards, si je les avais dans ma compagnie de la garde, j’en ferais de boos soldats.

Канальяръ. Est-il bte cet Allemand! Les grands hommes ne font pas toujours de bons soldats, monsieur. Il me semble que les soldats de France, qui sont de ma taille, monsieur, valent un peu mieux….

Бобвицъ. Vous croyez?

Канальяръ. Comment je le crois, monsieur! j’en suis sr! Il me semble, monsieur, que nous l’avons trouv.

Бобвицъ (добродушно). Je m’en vais danser la polka. Serviteur, monsieur.

Канальяръ. Allez. {Кавальяръ. Ахъ эти англичане! Что за люди. Боже мой! какъ они одты, какъ танцуютъ!

Бобвицъ. Однакожъ, они очень красивыя мужчины, нтъ военной выправки, но огромные малые, если бы они были подъ моей командой, я бы изъ нихъ сдлалъ славныхъ солдатъ.

Кавальяръ. Какъ глупъ этотъ нмецъ! Изъ большихъ людей не всегда выходятъ хорошіе соддаты. Мн кажется, что французскіе солдаты, которые вс моего роста, стоятъ немного боле….

Бобвицъ. Вы думаете?

Кавальяръ. Какъ, я думаю! да, я въ этомъ увренъ! Кажется мы это доказали.

Бобвицъ (добродушно). Я иду танцовать польку. Къ вашимъ услугамъ.

Кавальяръ. Идите себ.}.

(Кввальяръ подходить къ зеркалу и любуется собою, а потомъ завладваетъ мистриссъ Перкинсъ).

XVII.
Будуаръ.— Мистеръ Смисъ, мистеръ Броуни. Миссъ Бестльтонъ.

Мистеръ Броунъ. Танцуете вы польку, миссъ Бестльтонъ? Танцуете? я въ восторг.

Миссъ Бестльтонъ (улыбается и встаетъ).

Мистеръ Смисъ (про себя). Болванъ!

(Бдный Смисъ не танцуетъ польки).

XVIII.
Большая полька.

Если кадрили напоминаютъ мн, похоронную процессію, то я утверждаю, что очень пріятно смотрть, какъ танцуютъ польку. Посмотрите, какъ легко кружатся Броунъ и Эмилія Бстльтонъ, точно два голубя вокругъ голубятни, а Тоцеръ вертится съ безсовстной маленькой Джонъ, точно трубочистъ перваго мая. Миссъ Джой танцуетъ съ счастливцемъ Фредомъ Спаркомъ и сама миссъ Ранвиль въ восторг: она сцпилась съ безсовстнымъ капитаномъ Григгомъ. Бомори выступаетъ довольно небрежно съ миссъ Троттеръ, отчего дрожатъ морщиноватыя щеки лорда Маусалема. Посмотрите, съ какою невозмутимою важностью и съ какою легкою, граціею кружится толстый баронъ, посматривая на утлаго француза, сгибающагося подъ тяжестью миссъ Бньянъ: а она притопываетъ и выбиваетъ тактъ какъ ломовая лошадь.

Но самая ужасная картина, поразившая мое зрніе это злосчастная миссъ Литль, которую безжалостная судьба отдала въ руки Муллигану. Несчастное созданіе дрожитъ въ его мускулистыхъ рукахъ, какъ блеющая овечка въ когтяхъ орла.

Ирландскій помщикъ, презирая вс условныя формы танца и музыку чуждыхъ странъ, припоминаетъ танцы зеленыхъ долинъ своей родины и выдлываетъ страшные скачки, въ которыхъ несчастная миссъ Литль должна за нимъ слдовать. Миссъ Ранвилъ и ея капитанъ въ ужас сбгаютъ со сцены, миссъ Троттеръ улетаетъ съ дороги и скрывается подъ защиту изумленнаго лорда Маусалема. Фредъ Шпаркъ едва можетъ двигаться отъ смха, а миссъ Джой дрожитъ за участь бдной Софіи Литль.

Но когда Муллиганъ подлетлъ къ Канальяру и знаменитой писательниц, то энтузіазмъ его достигъ высшей ступени: онъ такъ отпрыгнулъ назадъ, что миссъ Бньянъ съ воплемъ и хромая обратилась въ бгство, а могучій ирландецъ заключилъ свой танецъ страшнымъ ура! отъ котораго задрожало не одно саксонское сердце.

— О, если бы земля разверзлась подо мною я приняла меня въ свои дружескія объятія! завопилъ и потихоньку и скрылся въ самую густую толпу, собравшуюся вокругъ ужина.

Къ чему описывать ужинъ? Кому незнакомъ этотъ говоръ, стукъ ножей и вилокъ, хлопанье пробокъ, запахъ мотуса и реповаго салата. Вдовушки, бросающіяся на блюда съ мясными пастетами, а молодыя двицы, жеманящіяся изъ деликатности передъ тарелками, которыя предлагаютъ имъ услужливые молодые кавалеры. Три весьма взрачныя господина, одтые какъ доктора теологіи, стоятъ за столомъ и подаютъ все, чего можетъ только пожелать человческій желудокъ. Что касается до меня, то я всегда такъ удивляюсь этимъ господамъ, что не могу спокойно ужинать. Я думаю, что если бы у нихъ спросили кусокъ крокодилова мяса, то одинъ, изъ этихъ изумительныхъ людей отъискалъ бы его непремнно.

Какое презрніе должны питать эти господа къ жующей толп, которой они прислуживаютъ! Какъ должны они ненавидть отъ глубины души и пастеты изъ дичи, и желе, и шампанское! Какъ трудно мн было оставить моего бднаго друга Грундзеля, тянущаго за ширмами прямо изъ бутылки.

Этотъ переодтый овощный торговецъ на всемъ поклингтоновскимъ сквер самая извстная личность. Онъ прислуживаетъ на всхъ порядочныхъ собраніяхъ, хотя его и презираютъ въ тхъ домахъ, гд есть своя собственная прислуга, но тамъ, гд прислуга состоитъ только изъ женщинъ, Грундзель играетъ важную роль.

Миссъ Джонсъ пользуется его удивительною расторопностью на всхъ своихъ собраніяхъ и говоритъ обыкновенно своему пажу: ‘Винцентъ, пошли мн дворецкаго, или, просто, пошли мн Добборофа’, такъ называетъ она достопочтеннаго Жорджа Грундзеля.

Когда двицы Трумисъ длаютъ визиты на почтовыхъ лошадяхъ, то Грундзель всегда стоитъ на запяткахъ. Эти двицы почтили его своимъ величайшимъ довріемъ, крестили у него четырнадцать дтей и, узжая на лто въ Бонгоръ, поручаютъ ему весь свой домъ.

Онъ провожалъ этихъ леди и въ незабвенное утро, когда они представлялись королев Шарлотт.

Торжественный костюмъ мистера Грундзеля — синій фракъ съ мдными пуговицами, блый жилетъ, неизмримое жабо и высочайшіе воротнички. Одно время онъ былъ ночнымъ сторожемъ, даже приходскимъ кистеромъ при церкви св. Петра въ Поклингтон. Ему можно доврить безчисленное число серебряныхъ ложекъ, и все, что вамъ угодно, кром крпкихъ напитковъ, онъ же разносилъ и пригласительные билеты на балъ мистера Перкинса.

Нечего говорить, что посл ужина снова начались танцы. Другіе поужинали во второй разъ. Я собственными руками подалъ миссъ Беньянъ четыре стакана шампанскаго и такое количество роковаго салата и трюффелей, что нисколько не удивился, когда она потребовала потомъ стаканчикъ вишневой водки.

Срое утро начиналось надъ Поклингтонъ скверомъ, когда общество начало разъзжаться въ наемныхъ экипажахъ.

Какой непріятный зеленовато-желтый цвтъ выступилъ на щекахъ многихъ двицъ, какъ ярко заблистали румяны за лиц полковницы Блдигеръ. Толстый кучеръ леди Дженни Ранвиль уже укатилъ. Фредъ Минчинъ зашлепалъ въ своихъ галошахъ. Я усадилъ въ экипажъ миссъ Мегготъ и обихъ ея старушекъ-сестрицъ.

Добрыя старушки! Они изъявили мн свою благодарность, пригласивши меня на чай въ слдующій четвергъ. Маусалемъ отправился въ клубъ добивать остатокъ ночи.

— Вспомните обо мн завтра утромъ, сказала ему миссъ Троттеръ, и послала изъ кареты воздушный поцалуй.

Кавальяръ, уходя, спросилъ дорогу въ Лейчестеръ скверъ. Вс расходятся — жизнь затихаетъ.

Взгляните на миссъ Мартинъ и молодого мистера Варда. Какъ нжно она его укутываетъ, съ какою любовью смотритъ за него. Позади ихъ шепчутся старики, ожидая экипажа. О чемъ они могутъ говорятъ между собою? и когда обвнчаютъ эту парочку? Вы смотрите на это молодое, маленькое созданіе, на ея прекрасную улыбку, на румянецъ ея щекъ и жалете, зачмъ вы не паша.

— Не забудьте прислать мн кусокъ свадебнаго пирога, шепнулъ я на ухо старому мистеру Ворду, и мы оба плутовски посмотрли на молодую чету, которая почти послдняя уходитъ изъ дома.

Музыканты собираютъ свои инструменты, часовая стрлка показывала пять…. но, вдругъ, вдругъ Грундзель кинулся на меня со всхъ ногъ:

— Ради Бога, бгите скоре въ залу, ирландскій джентльменъ сцпился съ мистеромъ Перкинсомъ.

Это было слишкомъ, слишкомъ справедливо!

Посл ужина я отправился домой, онъ побжалъ за экипажемъ миссъ Литль, которая, какъ онъ думалъ, умирала отъ любви къ нему, но…. воротился назадъ! Доктора теологіи, окончивъ свой ужавъ, вс уже ухали, только отвратительный Муллиганъ сидлъ еще за опуствшимъ столомъ, и качалъ его изо всхъ силъ.

Напротивъ его стоялъ Перкинсъ, задыхаясь отъ гнва.

Муллиганъ. Я говорю теб, ты погребщикъ, слышишь ли, я говорю теб, жирный толстякъ, подай мн шампанскаго, оно не дурно въ этомъ дом.

Мистеръ Перкинсъ (съ достоинствомъ). Оно не дурно въ этомъ дом… но…

Муллиганъ. Что тамъ за но? дале…. пучеглазый оселъ! Поди и принеся вина, и мы выпьемъ вмст, старый козелъ.

Мистеръ Перкинсъ. Мое имя Перкинсъ, сэръ.

Муллиганъ. Недурная рима къ porker {Поросенокъ.}, такому же жирному животному какъ и ты. Скоре, вина!

Мистеръ Перкинсъ (съ апоплексической энергіей). Сэръ, я господинъ въ своемъ дом…. я приказываю вамъ убираться вонъ. Я не позволю себя оскорблять, сэръ. Я велю позвать полицію, сэръ. Что это значитъ, мистеръ Титмаршъ, сэръ…. что это значитъ, что вы привели ко мн въ домъ такое…. такое животное, сэръ?

Едва только Перкинсъ произнесъ эти слова, какъ Муллиганъ испустилъ военный кличъ Муллигановъ и устремился какъ тигръ на свою добычу.

Мы схватили его.

Мистеръ Грегори, мистеръ Груадзель, сэръ Джилъ Бэконъ и сынъ хозяина бросились разомъ на пьянаго ирландскаго помщика и держали его крпко.

Доктора въ черныхъ фракахъ и блыхъ галстухахъ смотрли на насъ съ величайшимъ хладнокровіемъ. Можно удивляться, какъ мистеръ Перкинсъ не упалъ въ обморокъ, его увели краснаго и задыхающагося.

Кто-то нахлобучилъ Муллигану шляпу на глаза, и я увелъ его въ торжественномъ молчаніи утра. Щебетанье птицъ, свжесть розоваго воздуха и чашка кофе, которую я влилъ въ Муллигана въ первой попавшейся кофейной, привели его нсколько въ себя. Когда я оставилъ его, то гнвъ его смнялся полнымъ смшеніемъ мыслей. Онъ киплъ местью за оскорбленія, нанесенныя саксонцами Эрину и требовалъ поля битвы, онъ желалъ раздлить могилу Сарефильда и Гюга о’Неля, но оставался при твердомъ убжденіи, что миссъ Перкинъ и миссъ Литль умираютъ отъ любви къ нему, и что он сидли на порог и горько плакали, когда онъ покидалъ ихъ.

— Что лучше на этомъ свт, обезумть ли отъ смха или обезумть отъ вина? сказалъ я самъ себ, возвращаясь домой въ мрачномъ расположеніи духа.

Бетси уже проснулась, стоя на колняхъ, она шарила пескомъ ступеньки лстницы и весело начинала свой трудовой день.

‘Современникъ’, No 7, 1854

БАЛЪ У МИСТРИСЪ ПЕРКИНСЪ.

Читайте также: