БАБИДЫ
Персидская секта.
ОЧЕРКЪ.
БАБИДЫ
Персидская секта.
ОЧЕРКЪ.
——
Георгій Батюшковъ.
‘Встникъ Европы’, No 7, 1897
Бабиды, Батюшков Георгий Дмитриевич, Год: 1897
Время на прочтение: 25 минут(ы)
Образованіе сектъ въ Персіи — явленіе довольно обычное: не проходитъ столтія, чтобъ въ этой стран не появилось двухъ-трехъ вроученій, которыя столь же быстро исчезаютъ, какъ легко зарождаются. Устойчиве многихъ другихъ оказалась секта бабидовъ, возникшая въ конц первой половины ныншняго столтія. Ученіе ея привлекло массу послдователей, такъ какъ проповдь о любви къ ближнему, равенств всхъ людей, порицаніе того презрнія и отвращенія къ иноврцамъ, которое составляетъ отличительную черту правоврнаго ислама, запрещеніе всякаго насилія,— боле соотвтствовали характеру миролюбивыхъ персовъ, чмъ воинственное направленіе ислама.
Число послдователей секты настолько увеличилось, что обезпокоило представителей господствующей религіи, муллы и сеиды убдили свое правительство, что преслдованіями, гоненіями и казнями можно остановить дальнйшее развитіе новой религіи и даже окончательно искоренить ее въ Персіи. Подъ вліяніемъ муллъ правительство принялось энергически за преслдованіе сектантовъ, но въ результат — страданія и стойкость бабидовъ лишь вызвали сочувствіе къ нимъ народа: количество адептовъ новой вры все боле и боле увеличивалось, ученіе распространилось и вн предловъ Персіи — въ Турціи, Индіи и Средней Азіи. Многіе ученые въ Европ также заинтересовались вопросомъ о бабидахъ и посвятили ему боле или мене обширные труды. Такъ писалъ о бабизм нашъ маститый академикъ Дорнъ {Bulletins de l’Acadmie des Sciences St.-Ptersbourg, 1864 г. Описаніе нкоторыхъ бабидскихъ рукописей.}, извстный французскій дипломатъ и путешественникъ графъ Гобино {C-te de Gobineau, Les Rligions et Philosophie dans l’Asie Centrale, 1865.}, оріенталистъ и профессоръ спб. университета Баземъ-бекъ {Бабъ и бабиды, 1865.}, баронъ Бремеръ {Въ ‘Die herrschenden Ideen des Islams’, 1868, онъ посвящаетъ цлую главу этому вопросу.} и др. Въ настоящее время спеціально бабидами занимается англійскій ученый, лекторъ персидскаго языка въ кембриджскомъ университет, Эдвинъ Броунъ {Е. Browne. А traveller’s narrative written to illustrate the episode of the Bab. 1891, Fatikh-i-jadid, the new history of the Bab, translated by E. Browne. 1898.}, помстившій въ ‘Journal of Royal Asiadc Society’ за 1887—88 гг. и въ томъ же журнал за 1892 г. историческій очеркъ этой секты и перечень имющихся у него бабидскихъ рукописей. Кром того онъ издалъ текстъ и переводъ ‘Мекалэ-и-шахсъ-сеймъ’ — разсказъ одного путешественника,— излагающаго исторію Баба и бабизма первыхъ временъ и написанную ныншнимъ главою секты — Аббасъ-Эфендіемъ ‘Гусни-Азамомъ’, еще въ 1886 г. Броунъ снабдилъ это изданіе подробными комментаріями и приложеніями, въ которыхъ, между прочимъ, указана библіографія вопроса. Онъ же издалъ текстъ и переводъ ‘Тарих-и-Джедидъ’ {Подробности см. въ Запискахъ Восточнаго Отдленія Императорскаго Археологическаго Общества, т. VIII, 1893—94, стр. 33—47.}, ‘новая исторія’, также съ приложеніями. Извстный русскій оріенталистъ, академикъ и профессоръ баронъ В. Р. Розенъ далъ научное описаніе многихъ бабидскихъ рукописей, принадлежащихъ къ богатйшей коллекціи библіотеки института восточныхъ языковъ министерства иностранныхъ длъ {Collections scientifiques de l’Institut des langues orientales, vv. I, III и VI.}, и помщалъ неоднократно въ издаваемыхъ подъ его редакціею Запискахъ Восточнаго Отдленія Императорскаго Археологическаго Общества свои отзывы по разнымъ вопросамъ, касающимся этой секты. Въ томъ же журнал помщенъ цлый рядъ чрезвычайно интересныхъ статей одного изъ лучшихъ знатоковъ бабизма, А. Г. Туманскаго.
Ограничимся упоминаніемъ лишь важнйшихъ статей по интересующему насъ вопросу, отсылая желающихъ познакомиться подробно съ библіографіей о бабизм къ упомянутому уже нами изданію Броуна, ‘Мекалэ-и-Шахсъ-и-Сенахъ’. Заинтересовавшись этой сектой во время нашего пребыванія въ Персіи, мы постарались, при любезномъ содйствіи перваго драгомана русской миссіи въ Тегеран, И. Г. Григоровича, познакомиться съ важнйшими представителями секты и пользовались при изученіи ея указаніями главнаго изъ нихъ. Результатъ нашихъ занятій мы предлагаемъ въ вид настоящаго краткаго очерка исторіи секты бабидовъ, ея зарожденія и развитія, и главнйшихъ отличительныхъ особенностей этого вроученія, понын насчитывающаго сотни тысячъ послдователей.
Персія, какъ мы сказали, всегда представляла благодарную почву для зарожденія всякаго рода сектъ, преимущественно мистическаго характера, столь симпатичнаго темнымъ, необразованнымъ и суеврнымъ массамъ. Происходитъ это отъ того, что навязанный фанатическими толпами вторгшихся въ Персію арабовъ суровый монотеистическій исламъ совершенно не подходилъ къ образу мыслей персовъ зороастрійцевъ. Они были покорены бдными кочевниками, изъ которыхъ составились войска первыхъ преемниковъ Мохаммеда, халифовъ-завоевателей. Въ случа пораженія арабы немедленно укрылись бы отъ погони за свои родныя песчаныя пустыни и тамъ были бы въ полной безопасности, побда же общала имъ богатыя культурныя страны. Населеніе Персіи, испорченное и изнженное многовковою роскошью, деспотизмомъ и развращенностью нравовъ, не имло энергіи и силы противостать двинувшимся на него кочевникамъ. Борьба не могла быть продолжительной, когда палъ послдній шахъ сассанидской династіи, исламъ восторжествовалъ и покоренные народы принуждены были согласиться признать, что ‘нтъ бога кром единаго бога и Мохаммедъ его пророкъ’. Подчинившись этому принципу, признавъ вншнимъ образомъ главенство арабовъ, иранцы, какъ народъ боле культурный, не могли допустить, чтобъ руководительство ихъ національной цивилизаціи также перешло къ арабамъ. Въ начал, правда, арабы дали изъ своей среды нсколько ученыхъ, но вскор національныя силы вновь заняли подобающее имъ мсто въ умственной жизни персидскаго народа. Арабы наложили лишь нкоторый отпечатокъ на дальнйшее развитіе персидской культуры, передавъ персамъ коранъ, который, какъ они заявляютъ, служитъ краеугольнымъ камнемъ всхъ знаній, всхъ наукъ, и передавъ множество арабскихъ словъ и выраженій, не измнивъ, однако, языка по существу. Еще мене удалось овладть Персіей религіи арабовъ: монотеизмъ, признаніе Мохаммеда только пророкомъ, почти полное отсутствіе обрядовъ, если не считать пяти-кратной молитвы съ предварительнымъ, большею частью фиктивнымъ, омовеніемъ и ‘хаджъ’ — путешествіе въ Мекку на поклоненіе черному камню — все это мало удовлетворяло перса, проникнутаго пантеистическими воззрніями. Онъ привыкъ во всемъ искать проявленія божества и обоготворять всякаго человка, импонирующаго ему властью или мудростью, и обставлять всякій шагъ различными обрядностями. Къ первомъ же вк гиджры (мусульманское лтосчисленіе отъ 622 г. нашей эры) въ Персіи образовался расколъ: персы примкнули къ партіи, стоявшей за зятя пророка, Али, воспользовавшись политическими раздорами арабовъ, и возвели его въ санъ мученика, признали его воплощеніемъ божества. Такимъ образомъ онъ въ ихъ глазахъ сталъ выше самого Мохаммеда. Этотъ Али, сынъ Абу-Талиба, дяди Мохаммеда, по преданію намченъ былъ Мохаммедомъ еще при жизни на постъ его преемника, въ день ‘Гадира’ (день этотъ и нын празднуется персами шіитами). Но арабы выбрали халифомъ Абубекра, по смерти его Омара, а затмъ Османа, этихъ трехъ халифовъ персы считаютъ узурпаторами. Только посл нихъ арабы выбрали Алія халифомъ, но затмъ измннически убили его. Впослдствіи сыновья Алія пользовались такимъ же почетомъ, какъ ихъ отецъ, особенно пользовались симпатіей народа Хусейнъ, который женился на дочери послдняго шаха сассанидской династіи, Іездуджирда III, и такимъ образомъ пріобрлъ нкоторое право на персидскій престолъ. Персы считаютъ, что и дти Алія суть воплощенія Бога, имамы, которымъ поручено руководить человчествомъ и не давать ему уклоняться съ пути истиннаго. Такихъ имамовъ было 12, и послдній изъ нихъ, имамъ Мехди (или Махди), исчезъ съ лица земли, чтобъ вновь появиться передъ концомъ міра…
Притсненія властей, алчность и явная несправедливость магометанскаго духовенства привели темныя массы Персіи къ тому, что он готовы были считать непосредственнымъ преемникомъ Махди всякаго человка, ведущаго строгій образъ жизни, отличающагося честностью и неподкупностью. Вокругъ такого мудреца образовывался кругъ преданныхъ ему послдователей, готовыхъ стоять за него и пожертвовать всмъ имуществомъ и даже жизнью своею и близкихъ. Такимъ образомъ въ начал ныншняго столтія собралась толпа почитателей вокругъ нкоего юноши, Шейха-Ахмеда-Ахсана, родомъ изъ Бахрейна. Слава о новомъ проповдник, ведущемъ строгій образъ жизни, дошла до Фатхъ-Али-шаха, который пригласилъ его перехать въ Персію. Шеихъ принялъ это приглашеніе и поселился въ г. Езд, гд прожилъ двнадцать лтъ, до самой смерти, проповдуя вру въ единаго Бога, во всхъ пророковъ и имамовъ, заключающихъ въ себ частицу божества. По его мннію, въ людяхъ и во всхъ тваряхъ также отражается создатель ихъ, почему вс и вся ‘чисты’, слдовательно, нельзя питать той ненависти къ иноврцамъ, которой отличались фанатическіе мусульмане. Дале онъ проповдывалъ, что коранъ Мохаммеда заключаетъ въ себ мудрость всего міра, но для того, чтобы постичь ее, необходимо превзойти вс науки. Поэтому Шейхъ всю жизнь предавался чтенію и. занятію науками, входящими въ кругъ мусульманскихъ знаній {Подробне о шейхидахъ см. Каземъ-бека: ‘Бабъ и бабиды’, его же, ‘о муридизм’, Русское Слово, 1859, XII. C-te de Gobineau, ‘Trois ans en Asie’, Эдвинъ-Броунъ.}. Количество послдователей этого ученія росло, они распространялись по Персіи и Месопотаміи. Шейхъ-Ахмедъ сталъ тогда назначать изъ числа ближайшихъ учениковъ наибовъ-помощниковъ, поручая имъ наставлять свою паству въ вр, въ любви въ ближнему, въ почитаніи единаго Бога. Шейхъ стремился исключительно въ нравственному обновленію, отнюдь не желая производить какого-либо политическаго переворота. Въ томъ же дух продолжалъ проповдывать преемникъ его Хаджи-Сеидъ-Каземъ-Решти. По смерти Хаджи-Сеида-Казема въ 1843 г., посл нкоторыхъ колебаній {О которыхъ подробне см. Каземъ-бека: ‘Бабъ и бабиды’.} былъ избранъ въ главы секты 24-хъ-лтній Сеидъ-Мирза-Али-Мохаммедъ, впослдствіи принявшій титулъ ‘бабъ’ (дверь), который и былъ основателемъ секты бабидовъ. Немногіе сектанты, которые не признали Мирзу-Али-Мохаммеда своимъ главой, получили прозвище ‘шейхидовъ’, по имени основателя Шейха-Ахмеда, и нын почти окончательно исчезли. Бабъ родился въ Шираз 1-го мохаррема 1235 г. (18 октября, 1819) отъ бдныхъ родителей изъ мелкихъ купцовъ и едва былъ обученъ чтенію, письму и счету лишь настолько, чтобъ могъ продолжать дло своего отца. Лишившись въ раннемъ дтств отца, онъ попалъ подъ опеку своего дяди, который послалъ его, когда ему было лтъ 14—15, въ Буширъ (собственно Абу-Шахръ) по торговымъ дламъ. Тамъ онъ привлекъ на себя вниманіе многихъ своею скромностью, уклоненіемъ отъ всякихъ увеселеній и излишествъ, бесдами съ путешественниками, учеными, и особенно съ представителями разныхъ сектъ и вроученій. Оттуда онъ отправился на поклоненіе въ Кербелу (недалеко отъ Багдада) на могилу имама Хусейна. Туда стекаются ежегодно десятки тысячъ шіитовъ изъ Персіи и нашихъ средне-азіатскихъ владній. Къ это время въ Кербел преемникъ Шейха-Ахмеда, Хаджи-Сеидъ-Каземъ велъ религіозныя бесды, которыя и Мирз-Али-Мохаммеду нсколько разъ удалось постить. Хаджи-Каземъ сразу обратилъ вниманіе на этого ученика, часто изъ скромности садившагося у самой двери (по-арабски: бабъ) или въ самые задніе ряды, и если юноша приходилъ уже во время лекціи, то учитель часто восклицалъ: ‘вотъ онъ’, а когда его спрашивали о преемник, Хаджи-Каземъ отвчалъ: онъ среди васъ, вы сами найдете его.
Въ 1840 г. Бабъ вернулся на родину въ Ширазъ, гд, продолжая торговыя занятія, находилъ время посщать чтенія нкоего Шейха-Абида. Къ этому времени паломники распространили уже по всему шіитскому міру молву о его необычайной мудрости и строгомъ образ жизни. Ему даже приписывали совершеніе чудесъ и считали его ‘меджзубомъ’ (юродивымъ, блаженнымъ).
При такихъ условіяхъ неудивительно, что посл смерти Хаджи-Сеидъ-Кавема скромный Мирза-Али-Мохаммедъ {О выбор главы см. подробности у Эдв. Броуна.} былъ избранъ главою секты. На него намекалъ Хаджи-Сеидъ-Каземъ, предсказывая о близкомъ появленія Кайма, т.-е. невидимо находящагося на земл имама, который долженъ былъ быть потомкомъ Мохаммеда, Сеидомъ, молодымъ и необразованнымъ. Мирза-Али-Мохаммедъ отвчалъ вполн этимъ условіямъ.
Однако онъ не сразу призналъ себя пророкомъ и только 5-го джемадіульула 1260 г. (12 мая 1844 г.) около 9 часовъ вечера, передъ отъздомъ своимъ въ Мекку, куда отправлялся совершать ‘хаджъ’, объявилъ, что онъ — дверь (по-арабски ‘бабъ’) для постиженія единаго Бога.
Бабъ, продолжая проповдь Шейха-Ахмеда, признавалъ преемственность совокупнаго проявленія всхъ свойствъ божества въ наставникахъ рода человческаго, по его теоріи, вс эти лица были воплощеніемъ одного и того же духа. Бабъ училъ, что Богъ неустанно направляетъ родъ человческій въ постиженію истины, которая и есть Онъ самъ, и чтобъ не дать людямъ уклониться отъ намченнаго имъ пути, воплощается черезъ извстный промежутокъ времени въ какомъ-либо человк, который выдлялся бы передъ всми современниками своими качествами, высотой своихъ проповдей, чудесными стихами, которые внушаются ему Богомъ. Всякое новое воплощеніе шире раскрываетъ человчеству ‘тайну’ безконечнаго совершенства (Бога) въ зависимости отъ просвщенія народовъ, такъ какъ въ первыя эпохи своего существованія люди не могли бы понять многаго изъ того, что стало доступно слдующимъ поколніямъ. Возьмемъ, напримръ, т способы, которыми дйствовали Адамъ, Моисей, Христосъ и Мохаммедъ, чтобъ водворить миръ, любовь и доброжелательство между людьми. Сперва доступно было представленіе, что добро сладко, зло горько, Моисей уже взывалъ къ чувству страха, угрожая не исполняющимъ его завта посл смерти адомъ, въ которомъ сосредоточивались вс ужасы богатой восточной фантазіи. Христосъ и Мохаммедъ, хотя и угрожали гршникамъ мученіями ада, съ другой стороны общали добрымъ вчное блаженство — рай. Бабъ думалъ, что онъ проповдуетъ среди людей достаточно просвщенныхъ, которые уже могутъ понять несостоятельность общанія загробнаго рая или ада, онъ разсуждалъ, что вс люди посл смерти сольются съ божествомъ, какъ капли воды сливаются въ мор, и не будетъ уже возможности отличить, во что была воплощена каждая частица этого моря. Слдовательно, люди должны поступать хорошо, вслдствіе ихъ собственнаго и нравственнаго убжденія, сознанія обязательности такого образа дйствій, а отнюдь не изъ страха передъ будущими мученіями, или ради надежды на награду.
Бабъ сохранилъ установленный у мусульманъ ‘хаджъ’, измнивъ, впрочемъ, мсто паломничества. Вмсто Мекки онъ назначилъ свою родину — Ширазъ, обставилъ также это паломничество извстными обрядами, изложенными въ книг ‘Зіяретъ-намэ’, написанной имъ еще до объявленія себя ‘бабомъ’. Впрочемъ онъ предписалъ совершать эту поздку лишь тмъ, у кого есть на то средства и возможность {Въ данномъ случа Бабъ длаетъ уступку потребности персовъ имть пункты, куда они могли бы ходить на поклоненіе. Насколько эта потребность сильна, можно судить по тому, что вся Персія покрыта цлой массой такъ-называемыхъ ‘имамъ задэ’, которыя суть молельни, часовни, или даже цлыя мечети, поставленныя надъ могилой святого (имамъ задэ значитъ: рожденный отъ имама).
Эти ‘имамъ задэ’ постоянно посщаются главнымъ образомъ женщинами, больными, но въ достаточной мр и другими благочестивыми шіитами. Обртаются такія мста большею частью по явленію во сн какой-нибудь благочестивой женщин, либо святош мулл или ханж сеиду даннаго лица, которое жалуется, что мсто, гд оно похоронено или пострадало (точно указывается мсто), до сихъ поръ остается въ пренебреженіи. Слухъ объ этомъ быстро расходится по стран, собираются пожертвованія, стекаются паломники, возводятся строенія, и на многіе годы обезпеченъ приливъ богомольцевъ.}.
Бабъ предписываетъ своимъ послдователямъ воспитывать дтей мягко, не нанося имъ тяжкихъ побоевъ,— по систем, господствующей въ Персіи, при чемъ боле всего страдаютъ пятки дтей {Въ Персіи родъ наказанія наиболе распространенный — это ‘чуби фелекэ’, чубъ значитъ палка, ‘фелекэ’ — орудіе, состоящее изъ двухъ досокъ съ продтой но середин палочкой, между которыми вставляются ноги лица, подвергаемаго этой казни. Два человка поднимаютъ это ‘фекелэ’ такъ, что пятки оказываются наверху, а жертва лежитъ на спин. Затмъ начинается хлестаніе по пяткамъ палкой или розгой — отъ этого рода наказанія не гарантированъ никто, ни даже первый министръ, сеиды, потомки пророка, и т не избгаютъ этой кары, но предварительно съ нихъ снимаютъ съ должнымъ почетомъ знаки ихъ званія, зеленую чалму и зеленый кушакъ, которые, по окончаніи экзекуціи, возвращаются имъ обратно. При этой казни боле всего пользуются палачи, ибо когда имъ приходится бить ‘благословенныя’ (мурабекъ, персы всегда вжливы) пятки вельможи, то предварительно происходить торгъ за мене добросовстное исполненіе приговора. Обыкновенно вельможа начинаетъ кричать еще до 1 удара, но посл наказанія только притворяется, что не можетъ идти. Не то съ обыкновенными смертными, не съумвшими чмъ-либо смягчить палачей: намъ приходилось видть людей, получившихъ до 2-хъ тысячъ ударовъ по пятамъ,— они уже никогда не могли ступать на ноги и всю жизнь ползали на колнахъ.
Вообще въ Персіи изобртательны на наказанія: при насъ былъ случай, что нсколькихъ воровъ пригвоздили за уши къ дверямъ лавокъ. Одно изъ первыхъ средствъ ‘выпытывать’ истину — срываніе ногтей на пальцахъ.}, и предоставляетъ обучать различнымъ предметамъ, не дозволяя, чтобы учили логик или философіи, а главное иностраннымъ языкамъ, особенно же мертвымъ. Онъ входилъ дале въ жизнь своихъ адептовъ, рекомендуя имъ посщать баню по крайней мр черезъ каждые 4 дня, быть скромными въ пищ, позволяя себ лишь въ праздничные дни роскошь имть боле одного блюда за столомъ {Употребительное выраженіе ‘за столомъ’ не вполн правильно для персовъ, такъ какъ столомъ, какъ извстно, у нихъ служитъ коверъ, вс блюда приносятся сразу, ставятся передъ гостями и вс сидящіе или полулежащіе кругомъ дятъ прямо изъ блюда, конечно, просто рукой, при чемъ лвой никогда не дотрогиваются до пищи.}. Несмотря на гуманность своего ученія, бабъ все-таки отличался нкоторой долей нетерпимости къ послдователямъ другихъ религій, онъ предполагалъ въ будущемъ царств бабизма воспретить пребываніе какихъ-либо иноврцевъ {Бабъ считалъ, что бабизмъ будетъ признанъ по всей земл, но первоначально слдуетъ позаботиться объ укорененіи этой религіи въ пяти священныхъ провинціяхъ: Фарс, Иран, Азербайджан, Хорасан, Мазендеран, которыя бабъ называлъ по первымъ буквамъ: земля Ф. И. А. X. и М.}.
Наиболе шокировало мусульманскій міръ изданное Бабомъ распоряженіе ‘кефе-и-худудатъ’, пресченіе предписаній, по которому многія запрещенія Мохаммеда отмнялись. Разршалось пить вино, употреблять въ пищу рыбу, не покрытую чешуею, зайцевъ, проповдывалась равноправность женщинъ, дозволялось имъ ходить съ непокрытыми лицами и проч.
Дочь казвинскаго муджтехида (важное духовное лицо), Курретъ-уль-Айнъ (свтъ очей), знаменитая героиня бабидовъ, первая ршилась {Насколько трудно ршиться персіянк отказаться отъ своего ‘рубеида’ (покрывала), можно видть изъ того, что, какъ разсказываетъ намъ А. Г. ТуманскіД, долго жившій въ Асхабад, живущія тамъ многочисленныя бабидкя не носятъ покрылала лишь дома, хотя бы были у нихъ гости, выходя же на улицу, всегда покрываются, говоря, что чувствуютъ себя неловко, если не скрыты за а той уродливой и антигигіенической завсой.} примнить на практик это разршеніе, позволяя себ, въ минуты увлеченья проповдью, отбрасывать съ лица свое покрываю. Она получила отъ Баба титулъ ‘тахирэ’, чистая, а потомъ была прозвана ‘зеритъ таджъ’ — златовнчанная. Она всецло прониклась врою въ основы ученія Баба, съ жаромъ проповдывала ихъ на улиц и своимъ образованіемъ, въ персидскомъ смысл, знакомствомъ съ литературой, краснорчіемъ и красотой привлекла къ новой вр цлыя толпы шіитовъ. Это, конечно, вызывало негодованіе среди безсильнаго духовенства, особенно же возставалъ противъ нея ея родной дядя Хаджи-Мохаммедъ-Таги, который даже публично проклялъ юную проповдницу. Это, впрочемъ, ему даромъ не прошло, такъ какъ бабиды убили его въ мечети, за что шіиты произвели его въ мученики, но Куретъ-улъ-Айпъ принуждена была удалиться изъ Казвина.
Въ своей проповди любви въ ближнему Бабъ доходилъ до такой нетерпимости въ насилію, что признавалъ необходимымъ въ будущей стран бабизма уничтожить все созданное при посредств принужденія. Такимъ образомъ, если бы Персія стала страной бабидовъ, то вс мечети, вс дворцы подлежали бы разрушенію на томъ основаніи, что они возведены людьми, которыхъ при разсчет обманывали или же силою заставляли выходить на работу. Бабъ значительно стсняетъ многоженство: онъ разршаетъ имть не боле восьми законныхъ и незаконныхъ женъ,— между тмъ какъ въ Персіи многіе богачи имютъ по нскольку десятковъ ‘рабынь’, т.-е. наложницъ,— а также разршаетъ разводъ, который можетъ состояться не ране, какъ черезъ годъ по выраженіи ршенія разойтись и можетъ быть отмненъ до тхъ поръ, пока одна изъ сторонъ не вступитъ во вторичный бракъ, посл чего сойтись разведеннымъ уже не разршается, между тмъ какъ это въ мусульманств допускается.
У бабидовъ подробно выяснены принципы распредленія наслдственнаго имущества, въ основу взято число 2520. Дти получаютъ 540 долей, затмъ жена, отецъ, мать, братья, сестры и, наконецъ, учитель на 60 долей мене предъидущаго (480, 420, 360, 300, 240 и 180). Всми гражданскими длами завдуетъ бейт-уль-адъ (‘домъ справедливости’), который, состоя изъ 8—19 членовъ, долженъ вдать нравственную и общественную сторону жизни бабидовъ, заниматься благотворительностью, а также воспитаніемъ дтей недостаточныхъ родителей, такъ какъ никто не долженъ оставаться безъ призрнія и воспитанія.
Нтъ недостатка и въ мистическомъ элемент въ ученіи Баба, и особенно ярко сказывается онъ въ той роли, какую играетъ число 19 ршительно во всемъ. Извстно, что каждая арабская буква означаетъ опредленное число, какъ это было въ греческомъ, славянскомъ и др. языкахъ, и это обстоятельство служитъ для мусульманъ безконечнымъ источникомъ различныхъ гаданій, предсказаній судьбы и проч. На томъ же построена и теорія бабидовъ о 19. Богъ единъ: по-арабски этому числу соотвтствуетъ первая буква элифъ, сумма же цифръ самого слова единъ, ‘уахидъ’, составляетъ 19. Богъ есть ‘абсолютное бытіе’, вуджудъ, что также составляетъ 19. Эпитетъ Бога: живой, ‘хей’, составляетъ 18, но вспоминая, что Онъ единъ живой, получимъ опять 19. Наконецъ, произведеніе двухъ свойствъ Бога, что Онъ ‘единъ’ и есть ‘бытіе’, т.-е. уахидъ и ‘вуджудъ’, иначе говоря 19 X 19, дастъ въ результат, по-арабски: ‘куллу-шейшлъ’ или сумму цифръ 361.
Соотвтственно этому и одна изъ главнйшихъ книгъ Баба: ‘беянъ’ (откровенія) раздлена на 19 главъ. Годъ у бабидовъ раздленъ на 19 мсяцевъ, по 19 дней каждый, и начинается съ ‘ноуруза’ (новый годъ — 9 марта), который считается въ Персіи оффиціальнымъ новымъ годомъ. Послдній 19-й мсяцъ есть мсяцъ поста, ему предшествуютъ 5 дней, во время которыхъ врные подготовляютъ себя къ посту милостыней и добрыми длами. Дни эти, называемые ‘анаму-ата’, напоминаютъ нсколько нашу мясопустную недлю. Постъ у бабидовъ столь же строгъ, какъ и у мусульманъ, т.-е. отъ восхода до заката солнца нельзя ни сть, ни пить, ни курить, но въ отличіе отъ мохаммеданъ бабиды и по ночамъ считаютъ позволеннымъ лишь удовлетвореніе чувства голода и отнюдь не предаются пиршествамъ и другимъ излишествамъ.
Возвратимся, однако, къ исторіи Баба. Мы уже упомянули, что Мирза-Али-Мохаммедъ призналъ себя пророкомъ лишь 5-го джемадіуль-ула 1260 г., незадолго до отъзда своего въ Мекку.
По возвращеніи его въ Буширъ, а потомъ въ Ширазъ, толпы народа обступили молодого сеида и съ жадностью ловили его рдкія изреченія. Слава о немъ скоро достигла до ушей Мохаммедъ-Шаха, который послалъ въ 1845 г. для проврки слуховъ о новомъ проповдник извстнаго своею ученостью и мудростью сеида Яхья-Дароби. Однако, тотъ такъ былъ пораженъ тмъ, что увидлъ и услышалъ отъ Баба, что посл третьяго же свиданія сдлался ярымъ бабидомъ, не вернулся боле во двору, но, по порученію Баба, отправлялся для проповди въ разные города и выказалъ столько преданности и усердія, что Бабъ включилъ его въ число ’18 буквъ’ и далъ ему почетный титулъ ‘вахидъ’.
Шіитское духовенство въ Шираз, конечно, протестовало противъ новаго пророчества, и главные муллы и ‘муджтехиды* этого города, собравшись, приговорили Баба, какъ ересіарха, къ смертной казни. На этотъ разъ Бабъ былъ спасенъ, какъ гласитъ легенда, благодаря чумной эпидеміи, свирпствовавшей въ это время въ Шираз и изгнавшей изъ города всхъ, отъ правителя до послдняго поденщика, такъ что Бабъ безпрепятственно могъ, направиться въ Исфагану. Здсь онъ остановился, по приказанію мстнаго правителя, Минучехрхана-Мудамидъ-уд-доулэ, въ дом имама досумъэ (главное духовное лицо города). Опять были диспуты при большомъ количеств муллъ, Бабъ блестяще разбилъ доводы всхъ ихъ и окончательно убдилъ правителя въ превосходств своего ученія, вслдствіе чего тотъ ршилъ спасти великаго пророка.
Объявивъ, что онъ высылаетъ Баба въ Тегеранъ, Минучехръ-ханъ тайно веллъ вернуть его съ дороги и помстилъ въ своемъ дворц {Для всякаго очевидно, что это разсказъ убжденнаго бабида, приводимъ его, какъ образецъ, тмъ боле, что окраска легко замчается, сами же факта въ общемъ приведены врно.}, гд тотъ жилъ до самой смерти Мудамидъ-уд-доулэ, скончавшагося, впрочемъ, черезъ нсколько мсяцевъ посл всхъ этихъ событій.
Тогда только стало извстно мстопребываніе Баба, и его вновь приказано было везти въ Тегеранъ. Но ему не суждено было видть столицу Персіи — верстахъ въ 25 отъ города кортежъ былъ остановленъ первымъ министромъ Мохаммедъ-Шаха. Хаджи-Мирза-Агаи, опасавшимся, чтобы прибытіе ересіарха не вызвало въ город волненій, могущихъ задержать отъздъ шаха.
Черезъ сорокъ дней, которые Бабъ провелъ въ Кенаршрд и Калинъ (дв деревни неподалеку отъ Тегерана и нсколько въ сторон отъ дороги), Мирза-Али-Мохаммеда повели въ Тавризъ, потомъ въ крпость Маку (близъ русской границы), а оттуда его вызывали въ Тавризъ для допроса. Такія странствія, гоненія, а подъ конецъ и постоянное заключеніе не помшали Бабу написать довольно много книгъ: комментаріи на главы Корана, поученій, откровеній, ‘беянъ’.
Писалъ онъ — врне, диктовалъ своему секретарю,— по-персидски и по-арабски. Произведенія на персидскомъ, какъ на родномъ ему язык, отличались лишь нкоторыми грамматическими особенностями, принятыми затмъ послдователями Баба, какъ въ духовной, такъ и въ частной литератур секты, его же арабскій языкъ просто хромаетъ, и вроучитель, очевидно, пользовался имъ съ исключительной цлью импонировать темнымъ массамъ, а отчасти, подчиняясь вкоренившемуся у мусульманъ убжденію, что тотъ языкъ, на которомъ написанъ Коранъ, священный. Между тмъ количество бабидовъ увеличивалось, они пытались постепенно сосредоточиваться въ отдльныхъ пунктахъ, чтобъ имть возможность постояннаго обмна мыслей и чтобы находить другъ въ друг поддержку для проповди среди необращенныхъ.
Если это обстоятельство мало смущало мстное населеніе, которое иногда даже охотно внимало поученіямъ бабидовъ, то духовенство возставало противъ новой ереси, когда сила слова не убждала населеніе изгнать отъ себя или избить еретиковъ, муллы обращались въ содйствію властей, указывая на угрожающую опасность для цлости государства и грозя, въ случа отказа, всми мученіями ада. Важную роль въ этомъ гоненіи играло то обстоятельство, что, съ признаніемъ бабидовъ богопротивными сектантами, ихъ имущество конфисковалось, а кто не знаетъ, какую силу въ Персіи иметъ перспектива получить деньги? Незадолго до смерти Мохаммедъ-шаха (ум. въ 1847), главнйшіе проповдники новаго ученія, особенно Хаджи-Молла-Мохаммедъ-Али въ Харасан и Молла-Хусейнъ-Бушравейхи на юг Персіи, переходили изъ города въ городъ, обращая жителей толпами въ новую вру и возбуждая этимъ противъ себя шіитское духовенство, которое вынуждало ихъ съ наиболе ревностными послдователями покидать города. Постепенно бабиды стянулись къ Бедешту въ Хорасан, туда же прибыла изъ Казвина черезъ Тегеранъ извстная уже намъ Курреттъ-уль-Айнъ со своими приверженцами, принужденная ухать изъ родного города посл убійства ея дяди бабидами, хотя она по всей вроятности даже не знала о предполагавшемся убійств, къ тому же одинъ бабидъ Салихъ-Тахиръ (или, по нкоторымъ источникамъ, МирзаАли-Салихъ) объявилъ, что онъ убійца и дйствовалъ, въ данномъ случа, совершенно самостоятельно, по своему собственному побужденію, исключительно изъ мести за преслдованіе муджтехидомъ его единоврцевъ.
Курретъ-уль-айнъ изъ Бедешта направилась съ остальными собравшимися бабидами въ Мазендеранъ, но не дошла до этой провинціи и свернула, какъ говоритъ преданіе, въ Нурскій округъ (расположенный по р. Нуру, образующей долину въ Эльборузскомъ хребт и впадающей въ Хераснъ, сверне горы Демавенда). Тутъ ее задержали, но не притсняли, а въ половин 1849 года, посл паденія защитниковъ Шейха-Теберси, она была выслана въ Тегеранъ. Сначала ‘Тахирэ’ не была въ очень тяжкомъ заключеніи,— ей дозволялось видться съ знакомыми, но посл покушенія на шаха трехъ бабидовъ въ 1852 году, когда началось поголовное преслдованіе секты, она была казнена, а тло ея брошено въ колодезь.
Бабяды изъ Хорасана направились въ Мазендерану, гд въ мстечк Шеихъ-Теберси присоединились къ небольшой групп единоврцевъ (около 200 человкъ), осажденныхъ персидскимъ войскомъ. Эти бабиды были выгнаны изъ Бурфуруша и отступили съ урономъ, преслдуемые по пятамъ войсками черезъ незнакомые лса и болота. Во глав ихъ въ то время былъ ученый Мулла-Мохаммедъ-Али, въ Барфуруши, бабиды въ ШеихъТеберси заперлись и оказывали упорное сопротивленіе всему осаждавшему ихъ войску правителя Мавендерана. Это событіе совпало со смертью Мохаммедъ-Шаха, въ Персіи начались смуты, достаточно объясняющія отсутствіе энергіи у персидскихъ войскъ, осаждавшихъ бабидовъ въ Шеихъ-Теберси. Бабиды же, ободряемые вялостью враговъ, переходили въ наступленіе, ихъ вылазки почти всегда увнчивались успхомъ, такъ какъ они дрались ради самозащиты, съ храбростью отчаянія, зная, что помощи имъ неоткуда ждать, и спасеніе невозможно. Персидскіе же солдаты не имли никакой побудительной причины подвергать себя опасности, которую всегда готовы были преувеличивать въ воображеніи и въ своихъ бесдахъ, ради служенія правительству, никогда не платящему полностью и во-время жалованья, и подъ начальствомъ командировъ, не заботящихся объ обезпеченіи успха, но лишь самонадянно ожидающихъ его.
Такъ тянулась эта осада до половины 1849 года, когда принцъ военачальникъ ршился прибгнуть къ столь обычному для персовъ пріему, вроломству и коварству: онъ вступилъ съ бабидами въ переговоры и общалъ имъ полную амнистію, съ условіемъ, чтобы они очистили крпость и выдали оружіе. Бабиды рады были прекратить враждебныя дйствія, такъ какъ у нихъ запасы истощались, и они сами были утомлены продолжительной и безполезной борьбой, и потому охотно поврили клятвеннымъ общаніямъ принца и согласились принять предложенное имъ угощеніе, по случаю окончанія войны, но едва они приступили въ обду, какъ данъ былъ сигналъ къ нападенію, и храбрые персидскіе воины, въ полномъ вооруженіи, кинулись на беззащитныхъ бабидовъ. Большую часть ихъ избили, трехъ схватили и отвезли въ Барфурушъ на казнь, и лишь немногимъ удалось скрыться въ лсахъ. Такой образъ дйствій вызвалъ взрывъ негодованія со стороны бабидовъ всей Персіи, они стали волноваться. Въ Зенджан (на полъ-пути отъ Тегерана до Тавриза) повторилась та же исторія: бабиды заперлись въ одномъ квартал, были осаждены многочисленными непріятелями и, повривъ общанію безопаснаго выхода изъ города, были измннически убиты. Правительство, обезпокоенное движеніемъ бабидовъ, надялось, что казнью основателя секты оно пресчетъ зло въ самомъ корн. 27-го іюня 1850 года Баба съ однимъ изъ мстныхъ (тавризскихъ) его приверженцевъ Мирза-Мохаммедъ Аліемъ-Тебризи повели на казнь, отпустивъ въ то же время на свободу бывшаго съ Бабомъ въ заключеніи секретаря его Ага-Сеидъ-Хусейна. Преданіе секты говоритъ, что самъ Бабъ приказалъ своему секретарю притвориться отказавшимся отъ своихъ убжденій, для того, чтобы имть возможность доставить въ надежныя руки черновики писемъ и книги, которые хранились у него, какъ довреннаго лица Баба {Возбуждаются даже сомннія, нельзя ли считать образованнаго и ученаго Сендъ-Хусейна авторомъ нкоторыхъ, если не многихъ, изъ приписываемыхъ Бабу произведеній.}. Отчасти подтверждаетъ эту версію то обстоятельство, что Ага-Сеидъ-Хусейнъ черезъ два года, во время гоненія на бабидовъ, посл покушенія на жизнь Насръ-Эддинъ-шаха, былъ казненъ вмст съ другими бабидами.
Около помщенія тюрьмы въ Тавриз, гд находился въ заключеніи послднее время Бабъ, поставили столбъ, къ которому привязали обоихъ приговоренныхъ въ казни, и разставили войска въ три ряда. Каждый рядъ далъ по залпу, и когда дымъ разсялся, то увидли, что веревки узниковъ перерзаны пулями, сами же они невредимы, Мохаммедъ-Али стоитъ, а Бабъ сидитъ около своего секретаря. Это такъ подйствовало на окружающихъ, что солдаты отказались повторить опытъ, и пришлось вызвать часть отъ другого полка. Вторично раздалась команда, но уже промаха не было: у столба висли два трупа съ пробитой десятками пуль грудью.
Тла были брошены въ городской ровъ {Авторъ ‘Мекалэ и Шахс-и-Сенахъ’, исторіи Баба и его секты, утверждаетъ, что русскій консулъ въ Тавриз снялъ фотографію съ трупа, къ крайнему сожалнію, намъ не удалось найти подтвержденія этого факта.}, откуда черезъ два дня бабиды унесли трупъ своего учителя и похоронили сперва недалеко отъ Тегерана, а впослдствіи, по распоряженію новаго главы секты Бехауллы, перенесли въ другое мсто.
По кончин основателя секты, бабиды не отказались отъ своей вры и съ прежнимъ жаромъ продолжали возставать противъ притсненій. Едва пали защитники Зенджана, какъ вспыхнули возстанія въ Нариз, потомъ въ Езд, повидимому вызванныя проявленіемъ вражды со стороны шіитскаго духовенства. Такое положеніе продолжалось до 1852 года. Въ этотъ злополучный для Персіи годъ три фанатика бабида задумали прекратить преслдованіе своихъ единоврцевъ и вмст съ тмъ отмстить за казнь главы и всхъ бабидовъ, безвинно пострадавшихъ, во время гоненій — и ршили убить шаха.
3-го августа 1852 года они выждали время, когда шахъ вызжалъ изъ одного изъ своихъ загородныхъ дворцовъ, Неяверана, на охоту. Одинъ изъ нихъ былъ вооруженъ пистолетомъ {По другому разсказу вс трое имли при себ оружіе.}, заряженнымъ дробью. Очевидно, большого вреда нанесено не было, но шахъ сильно испугался, особенно когда другой заговорщикъ бросился на него, чтобъ ножомъ довершить то, что не удалось первому. Тутъ подоспла свита, въ свалк одинъ изъ убійцъ погибъ на мст, оба другіе были схвачены и хотя сознались немедленно, что они бабиды и посягали на жизнь шаха, съ цлью отмстить за смерть Баба, но были жестоко пытаемы, съ цлью узнать имена сообщниковъ.
Начались гоненія на бабидовъ по всей Персіи, въ одномъ Тегеран было казнено 28 человкъ. Для того же, чтобы отвтственность за смерть этихъ сектантовъ не падала исключительно на правительство, оно заставляло вс сословія принять участіе въ казняхъ: принцы, муллы, сеиды, купцы, министры состязались въ ревности къ исполненію обязанностей палача.
Въ это время былъ между прочими арестованъ Мирза-Хусейнъ-Али-Нури-Бехаулла (блескъ божій), впослдствіи глава бабидовъ, но вскор былъ освобожденъ, благодаря вмшательству русской миссіи, и отвезенъ на турецкую границу.
Мы уже говорили, что Бабъ въ книгахъ своихъ и поученіяхъ неоднократно утверждалъ, что онъ сообщаетъ далеко не послднее или окончательное откровеніе Божіе, что, напротивъ того, должны быть новыя откровенія, новые пророки, которые разъяснятъ людямъ многое, чего онъ, Бабъ, не въ состояніи раскрыть.
Не устанавливая точно времени появленія новаго пророка или того, кого проявитъ Богъ (менъ-юзхируху-ллахъ), Бабъ предполагаетъ, что это будетъ вроятно черезъ 2001 годъ отъ его собственнаго ‘зухура’, проявленія, т.-е. отъ 5 джемадіуль-ула 1260 г., или черезъ 1511 лтъ (числа эти соотвтствуютъ словамъ ‘мустегагъ’ или ‘геясъ’ ), а можетъ быть и ране. Во всякомъ случа, отнюдь не слдуетъ противиться тому, кто будетъ выдавать себя за пророка, такъ какъ если то, что онъ говоритъ, ложь, дло его погибнетъ само собой, за то какой грхъ оказать сопротивленіе лицу, на самомъ дл посланному Богомъ!
Благодаря такой доктрин, посл казни Баба, послдователи его, не колеблясь, признали главенство любимаго ученика его, Ага-Сеида-Яхью, третьяго по порядку изъ 18 буквъ ‘хея’, при чемъ первые двое пали ране, такъ что онъ остался старшимъ. Бабъ еще далъ ему почетное прозвище: Хезретъ-и-Эвель или Субхъ-и-Эзель (его святйшество, вчный, или утро вчности) и указывалъ на него, какъ на своего преемника (временнаго, какъ утверждаютъ бехаиды). Эзель продолжалъ неуклонно идти по стопамъ Баба и развивалъ намченные имъ принципы какъ въ своихъ многочисленныхъ книгахъ, такъ и въ поученіяхъ.
Въ виду гоненій на секту, онъ вскор удалился, переодвшись дервишемъ, сначала въ Мазендеранъ и, наконецъ, перейдя черезъ турецкую границу, остановился въ Багдад, откуда распоряжался длами общины. Повидимому, однако у юнаго Субхъ-и-Эзеля (онъ родился въ 1830 г.) не было достаточно твердости и административныхъ способностей, такъ какъ вскор начались смуты и раздоры, въ сред сектантовъ появились претенденты на то, что они суть т, ‘кого проявилъ Богъ’. Кром того, нкоторые изъ наиболе уважаемыхъ бабидовъ стали замчать, что Бехаулла — старшій братъ Эзеля, но отъ другой матери,— въ поученіяхъ своихъ смягчаетъ суровыя предписанія Баба, и ставили ему это въ вину, при чемъ столь дружно напали на него, что тотъ принужденъ былъ скрыться въ сосднія Курдистанскія горы, гд оставался около двухъ лтъ, т.-е. до 1856—57 года. Вызванный настояніями Эзеля опять въ Багдадъ, Мирза-Хусейнъ-Али-Бехаулла принялъ энергичныя мры въ усмиренію претендовавшихъ на божественное посланничество важнйшихъ бабидовъ, не всегда особенно стсняясь въ выбор средствъ.
Дйствуя, такимъ образомъ, совершенно самостоятельно, хотя и прикрываясь именемъ младшаго брата, Беха ршилъ, что легко можетъ самъ стать главою секты, къ чему и сталъ постепенно готовить общину, сообщая втихомолку то тому, то другому изъ бабидовъ, что онъ — ‘тотъ, кого проявилъ Богъ’. Между тмъ въ Персіи шли жестокія преслдованія бабидовъ, казни и гоненія, Багдадъ и его окрестности наводнялись представителями этой секты, на что шіитское духовенство, столь многочисленное въ Кербел {Въ Кербел и окрестностяхъ живутъ обыкновенно т изъ наиболе почитаемыхъ персами духовныхъ лицъ, которыя предпочитаютъ удалиться изъ своей родины, отказаться отъ почестей, выпадающихъ на долю придворнаго духовенства, лишь бы имть свободу своего сужденія, имть возможность говорить правду, хотя бы она шла въ разрзъ со взглядами персидскаго правительства. Обыкновенно шахъ очень ухаживаетъ за главнымъ изъ этихъ муджтехидовъ, который если не всегда de jure, то ужъ конечно de facto является шіитскимъ ‘шейх-уль-исламомъ’ (главою ислама).
Примромъ вліянія такого лица можетъ служить недавняя исторія съ табачной монополіей. Шахъ далъ англичанамъ право ввести въ Персіи монополію на продажу табаку, англичане уже заготовили магазины, но народъ и духовенство были недовольны и обратились въ Кербелу съ вопросомъ, какъ быть. Тамошній шейх-уль-исламъ отвтилъ, что, по его мннію, правоврные шіиты не могутъ курить табаку, оскверненнаго прикосновеніемъ европейцевъ. Это возъимло такое дйствіе, что въ теченіе нсколькихъ дней никто въ Персіи не курилъ, и народъ сталъ волноваться, такъ что шахъ долженъ былъ уступить и въ 1892 году уничтожить монополію, за что вынужденъ былъ заплатить англичанамъ весьма крупную неустойку.}, при гробниц имама Хусейн, смотрло весьма недружелюбно.
Турецкія власти, замтивъ, что у сектантовъ происходятъ раздоры, весьма охотно согласились на просьбу персидскаго посланника въ Константинопол, чтобы, по крайней мр, главнйшихъ изъ нихъ удалить отъ персидской границы. Ршено было перевести ихъ въ столицу, и, по преданію бехаидовъ, когда они выступили изъ Багдада и остановились на 1-й станціи, въ саду Ризванъ, Беха объявилъ свое призваніе. Это знаменательное событіе произошло 11 апрля 1864 года и было празднуемо вс 12 дней, которые Беха со своими послдователями пробыли въ саду Ризванъ {У персовъ обычай, когда они предпринимаютъ далекое путешествіе, остановиться въ первый день очень близко отъ дома — верстахъ въ 5—12, если дутъ караваномъ, и на первой станціи, если на почтовыхъ,— для того, чтобы путешествіе не было тяжелымъ.}, и съ тхъ поръ эти 12 дней празднуются бабидами бехаидами.
Несогласіе между обоями братьями было уже настолько сильно, что Субх-и-Эзель не захотлъ идти вмст съ Бехауллой и прибылъ въ Константинополь черезъ четыре мсяца, пройдя туда не тмъ путемъ, какимъ были приведены турецкими властями остальные бабиды.
Однако и въ Константинопол бабидовъ не долго продержали, черезъ четыре мсяца, т.-е. въ декабр того же года, перевели ихъ въ Адріанополь. И здсь, впрочемъ, ссоры, дрязги и интриги не прекращались, причемъ уже ясно опредлились дв партіи — эзелидовъ и бехаидовъ, первые — строгіе бабиды, глава которыхъ Субх-и-Эзель не уклонялся ни на Іоту отъ наставленій перво* учителя и въ своихъ книгахъ лишь развивалъ и дополнялъ то, что говорилъ и писалъ Бабъ, бехаидами же названы послдователи Бехауллы. Нужно ли говорить, что при разъигравшихся страстяхъ об партіи стали бросать другъ въ друга обвиненія въ попыткахъ къ отравленію, убійствамъ, въ доносахъ турецкому правительству, интригахъ и казняхъ. Трудно, конечно, ршить, кто изъ нихъ правъ и кто виноватъ, но намъ лично кажется, что скоре можно предполагать, что изъ бехаидовъ нашлись ненавистники противоположной партіи, не всегда щепетильные въ выбор средствъ для нанесенія ущерба эзелидамъ, отличавшимся покорностью судьб.
Какъ бы то ни было, но въ 1868 году Эзель со своими приверженцами былъ отправленъ въ Фамагусту на остров Кипр, а Беха съ его сторонниками въ Акву, въ Сиріи. Турецкое правительство задумало воспользоваться рознью между сектантами -для постояннаго контроля надъ этимъ безпокойнымъ элементомъ и приставило въ эзелидамъ нсколько бехаидовъ, а въ Акву отправило нсколько эзелидовъ. Однако послдователи Бехауллы не хотли разстаться со своимъ наставникомъ, и часть ихъ бросилась съ корабля въ море, а оставшіеся нсколько бехаидовъ дйствительно сослужили туркамъ ту службу, которой они отъ нихъ ожидали.
Не такъ было съ эзелидами, отправленные въ Акву, они покорились своей судьб и похали съ бехаидами, вскор, по прибытіи на мсто назначенія, въ одну ночь вс они оказались зарзанными. Началось слдствіе, 16 бехаидовъ было казнено, самъ Беха выражалъ порицаніе такому поступку, но фактъ остается.
Дальнйшая вншняя исторія бабидовъ уже не представляетъ особаго интереса, число адептовъ все росло и до сихъ поръ не перестаетъ увеличиваться, въ Персіи отъ времени до времени происходили частичныя мстныя гоненія, казни, вызываемыя большею частью алчностью или завистью духовенства.
Представители иностранныхъ державъ, преимущественно Россіи и Англіи, старались по возможности останавливать напрасныя жестокости. Исключительно благодаря вліянію русскаго или англійскаго посланника, многіе были освобождаемы изъ тюремъ, а инымъ даровано право жить подъ условіемъ вызда изъ предловъ Персіи.
16-го мая 1892 года умеръ Беха, оставивъ завщаніе, по которому руководительство бабидами переходитъ въ старшему сыну его Аббасъ-Эфендію-Гусни-Азаму (‘величайшая отрасль’), который и нын управляетъ общиной съ достаточной твердостью и мудростью, что доказывается между прочимъ тмъ, что никто уже не ршается заявлять какихъ-либо претензій на главенство. Циркуляры Гусни-Азама, особенно ‘рисалэ-и-сіясіе’ (посланіе о политик) доказываютъ также, что въ вопросахъ объ отношеніяхъ своихъ единоврцевъ въ властямъ и вообще въ тмъ, среди кого они живутъ, онъ придерживается мудрыхъ правилъ своего отца.
Число эзелидовъ сравнительно ничтожно, въ Персіи и нашихъ средне-азіатскихъ владніяхъ встрчаются почти исключительно бехаиды. Самъ глава и основатель этой отрасли бабидовъ, Мирза-Лхва-Субх-и-Эзель, которому нын около 66 лтъ, скромно живетъ на остров Кипр, жалуясь на то, что современные бабиды уклонились съ первоначальнаго пути, указаннаго имъ основателемъ секты, и перестали признавать его, Субх-и-Эзеля, назначеннаго преемникомъ самимъ же Бабомъ, давъ себя увлечь теоріями Бехауллы.
Замтимъ кстати, что эзелиды, кром книгъ Баба и Субх-и-Эзеля, признаютъ также полезными писанія и Бехауллы, отвергая лишь божественное происхожденіе послднихъ, тогда какъ бехаиды совершенно не причисляютъ книгъ Эзеля въ бабидской литератур, обвиняя автора ихъ въ искаженіи фактовъ и въ неправильности воззрній {Этотъ взглядъ на произведенія Субх-и-Эзеля сообщилъ мн мой наставникъ ярый бехаидъ.}.
На самомъ же дл Бехаулла многое въ ученіи Баба перемнилъ, смягчилъ, даже просто отмнилъ. Это всего наглядне видно при сличеніи книгъ первоучителя, особенно его ‘беяна’ (откровеніе) на персидскомъ и арабскомъ язык, съ ‘святйшей книгой’, Китоб-и-Экдесъ, Бехауллы, представляющей нчто въ род катехизиса вроученія бехаидовъ. Важнйшія различія указаны были впослдствіи самимъ Беха въ ‘благихъ встяхъ’ лоух-и-бешаратъ, переведенныхъ и напечатанныхъ въ ‘Запискахъ’ Восточнаго Отдленія Императорскаго Археологическаго Общества, т. VII, 1892 года.
Укажемъ на нкоторыя изъ разногласій Беха со своимъ наставникомъ, какъ въ области духовной, такъ и въ практической жизни. Кыбла, т.-е. мсто, въ которому во время троекратной молитвы {Молитва у бабидовъ рекомендуется не плти-кратная, какъ у мусульманъ, а лишь три раза въ день — утромъ, въ полдень и вечеромъ, если возможно, т.-е. не обязывая для молитвы бросать все, чтобы не пропустить момента, самая длинная — полуденная, другія же чрезвычайно кратки. Он обставлены еще нкоторымъ ритуаломъ — три земныхъ поклона, сказано какъ стоять, куда обращаться лицомъ, у бабидовъ, какъ и у мусульманъ, нтъ изображеній въ храмахъ, и врные обращаются къ ‘Кыбл’ по показаніямъ компаса, но молитва ихъ гораздо сердечне и носитъ боле просительный характеръ, чмъ мусульманская. О молитвенныхъ домахъ бабидовъ см. указанную выше ст. Туманскаго, по поводу кончины Бехауллы, т. VII, изд. 1892 г. З. В. О. И. А. О.} должны обращаться бабиды посл второго ‘проявленія’ (зухура) {О Первымъ зухуромъ бабиды считаютъ зухуръ ‘Первой Точки’ — Баба, вторымъ — ‘проявленіе Бехауллы’.}, должна быть уже не городъ Ширазъ, а Аква, тюрьма Бехауллы, какъ онъ самъ называлъ свою послднюю резиденцію, хотя пользовался въ ней полной свободой, не имя лишь права вызда.
Соотвтственно измненію ‘кыблы’, мнялось и мсто хаджа, паломничества,— хотя въ общемъ хаджъ не признается обязательнымъ. Мало того, 14-ая ‘благая всть’ (бешаретъ) говоритъ, что если кто, предназначенный на путешествіе въ Акву, или иной пунктъ паломничества, деньги передастъ въ ‘Домъ справедливости’ (бейтуль-адлъ), то это будетъ дломъ весьма похвальнымъ.
Беха считаетъ обязательнымъ давать извстное воспитаніе и даже образованіе дтямъ, рекомендуетъ обученіе ихъ наукамъ и искусствамъ, могущимъ быть для нихъ полезными, а также языкамъ — не только родному, но и иностраннымъ, и даже мертвымъ, что такъ строго возбранялось Бабомъ, лучше было бы,— прибавляетъ Беха,— еслибы вс государства, все человчество, согласились пользоваться однимъ общимъ языкомъ, выбравъ для того одинъ изъ-существующихъ уже, или изобртя съ этой цлью новый языкъ, также рекомендуетъ онъ ввести и одинъ общій шрифтъ (бабиды имютъ свой очень сложный шрифтъ, состоящій изъ длинныхъ палочекъ съ крючками и кружечками на конц или въ середин ихъ, этимъ шрифтомъ они пользуются для секретной переписки).
Насколько бабидами цнится образованіе дтей, видно, напримръ, изъ того, что, какъ мы уже упоминали, учитель иметъ право на извстную долю (180 изъ 2.520) наслдства, Беха также предназначаетъ учителю долю наслдства, хотя уменьшаетъ ее на половину, такъ какъ удвоилъ за счетъ остальныхъ наслдниковъ долю дтей (1.080 вмсто 540).
Беха настоятельно преслдуетъ въ своей ‘святйшей книг’ ложь, какова бы ни была цль ея, и не допускаетъ низкопоклонства, напримръ цлованія рукъ для испрашиванія прощенія, и т. д. Говоря объ уваженіи, которое слдуетъ питать ко всмъ представителямъ религіи, особенно въ ихъ духовнымъ лицамъ, Беха, тмъ не мене, воздерживаетъ своихъ адептовъ отъ подражанія имъ, напримръ, въ самобичеваніи, аскетизм и подобныхъ дяніяхъ, совершенно безполезныхъ, какъ считаетъ ихъ Беха. Беха еще боле, чмъ его учитель, ограничилъ многоженство, онъ дозволяетъ имть лишь двухъ женъ, убждая, что тотъ, кто любитъ лишь одну женщину, угоденъ Богу.
Бабиды, не признавая разницы въ людяхъ въ зависимости отъ ихъ религіи, не думаютъ, чтобы и цвтъ кожи имлъ значеніе для дленія людей на ‘привилегированныя’ и ‘обиженныя племена’, соотвтственно этому они не признаютъ и невольничества, считая всхъ одинаково свободными. Беха объявилъ также, что распоряженіе ‘Первой точки’ о томъ, чтобы вс памятники насилія были разрушены, отмняется, такъ же какъ отмнено распоряженіе Баба о недозволеніи иноврцамъ жить въ будущемъ царств бабидовъ и объ уничтоженіи ‘вредныхъ книгъ’, Беха разршаетъ даже чтеніе ихъ, такъ какъ считаетъ, что надо знать, противъ чего бороться.
Точно также Беха освободилъ свой народъ отъ обязательства войны за вру (по-арабски, ‘джихадъ’), которую Мохаммедъ такъ настоятельно проповдывалъ, называя ее священной. Мало того, Бехаулла вообще считаетъ войну дломъ преступнымъ, рекомендуетъ всмъ народамъ тщательно избгать ея, стараясь улаживать споры и недоразумнія международнымъ или третейскимъ судомъ, такъ какъ въ войн столько гибнетъ людей, и еще большее число ихъ длается несчастными на всю жизнь.
Относительно одежды и вообще вншняго отличительнаго признака для единоврцевъ, Беха предоставляетъ всякому полную свободу, рекомендуя лишь не служить посмшищемъ для глупцовъ {Этихъ Беха отмняетъ, напримръ, обязательство носить всюду шапки и фески, даже въ домахъ — обычай, отъ котораго персидскіе сановники не могутъ отршиться, позволяя себ лишь въ тсномъ кругу хорошо знакомыхъ европейцевъ вольность давать отъ времени до времени отдохнуть голов.}.
Горячо рекомендуется, даже приказывается, всмъ бабидамъ признавать, почитать власти предержащія, въ какой бы религіи, къ какой бы народности он ни принадлежали, и повиноваться имъ, такъ какъ управленіе народами доврено имъ Богомъ, и слдовательно, не людямъ разсуждать о томъ, хорошо ли и по праву ли они управляютъ. Еще дале пошелъ въ этомъ направленіи ныншній руководитель секты Гусенъ-уллахъ-уль-Азамъ, который въ упомянутомъ уже нами посланіи о политик ссылается на слова Евангелія: ‘воздавайте кесарево кесареви, а божія Богови’, и на посланіе апостола Павла въ Тимоею о молитв за царя и за власти предержащія.
Изъ только-что приведеннаго видно, что руководители бабидовъ самымъ твердымъ и ршительнымъ образомъ стараются искоренить всякіе политическіе или анти-династическіе помыслы у своихъ адептовъ, усиленно напоминая имъ, что они должны заботиться о своей собственной душ, что ‘домъ справедливости’ обязанъ разбирать, улаживать и ршать дла, споры, неудовольствія, недоразумнія своихъ единоврцевъ, но что до власти, администраціи и политики имъ никакого дла нтъ, это принадлежитъ царямъ и тмъ, кому послдніе ввряютъ управленіе и завдываніе длами. Въ виду послдней особенности ученія бабидовъ представляется совершенно голословнымъ обвиненіе, высказанное въ заграничныхъ газетныхъ извстіяхъ, будто убійство Насръ-Эддинъ-Шаха было дло рукъ бабидовъ. На самомъ же дл убійца шаха, Мирза-Риза-Бербани — одинъ изъ сторонниковъ извстнаго Шейха-Джемаль-Эддина, вынужденнаго покинуть свое отечество и проживающаго нын въ Константинопол. Этотъ ученый и образованный персіянинъ много путешествовалъ по Европ и Азіи и пришелъ къ убжденію, что республиканскій образъ правленія былъ бы наиболе подходящимъ для Персіи.
Что касается будущности бабизма, то предсказывать ее, очевидно, весьма трудно, во всякомъ случа несомннно, что распространеніе его могло бы принести громадную пользу Персіи, такъ какъ идеалы бабидовъ значительно выше мусульманскихъ, особенно же шіитскихъ. Однако, нельзя поручиться, что столь благія нын наставленія не будутъ искажены послдующими руководителями бабидовъ, и тогда бабизмъ исчезнетъ, какъ уже исчезло множество сектъ. А можетъ быть, въ недалекомъ будущемъ какой-либо изъ шаховъ убдится въ достоинствахъ этого ученія, объявитъ его господствующимъ, и способный персидскій народъ съ обновленнымъ духомъ и обновленными силами воскреситъ славное прошлое своей поэзіи и литературы, которое представляется безвозвратно утраченнымъ.