В полярном краю, Иохельсон Владимир Ильич, Год: 1900 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

0x01 graphic

Въ полярномъ краю.

(Очерки и воспоминанія изъ жизни на крайнемъ сверо-восток Сибири).

I.
Природа и обитатели полярнаго края.

Мн пришлось провести десять лтъ въ разныхъ мстахъ Якутской области. Изъ нихъ три года я, по порученію Императорскаго Географическаго общества, путешествовалъ по крайнему сверу области, живя и кочуя вмст съ бродячими обитателями страны. Благодаря этому я познакомился съ образомъ жизни и обычаями разнообразныхъ племенъ, населяющихъ этотъ край, изучилъ ихъ языки и сдлалъ много интересныхъ наблюденій надъ полярной природой.

Условія жизни въ этомъ отдаленномъ уголк нашего государства рзко отличаются отъ тхъ, въ которыхъ мы живемъ, природа тамъ сурова и крайне своеобразна, населеніе его почти совсмъ не изслдовано, и исторія этого населенія мало извстна.

Въ предстоящихъ очеркахъ я намренъ познакомить моихъ юныхъ читателей съ тмъ, что мн пришлось видть, наблюдать и изучать въ полярномъ кра. Можетъ быть, мн удастся пролить нкоторый свтъ на природу и жизнь этого заброшеннаго, угрюмаго уголка земли.

Все пространство, о которомъ идетъ рчь, занимаетъ два узда Якутской области, Верхоянскій и Колымскій, и ограничивается на свер Ледовитымъ океаномъ, на юг Верхоянскими горами, на запад ркой Леной и на восток Становымъ хребтомъ. Поверхность его равняется 29,000 квадратныхъ миль, и на этомъ огромномъ пространств насчитываютъ едва 20,000 жителей, другими словами, на каждаго человка приходится почти 1 ¹/₂ квадратныхъ мили. Нердко можно прохать сотни верстъ, не встртивъ ни живой души.

Климатъ этой страны принадлежитъ къ самымъ суровымъ на всемъ земномъ шар. Морозы зимой доходятъ до 69 градусовъ. Рки вскрываются въ конц мая, а у устьевъ лишь въ начал іюня. Въ сентябр он уже снова покрываются льдомъ. На озерахъ тундры ледъ стоитъ еще въ іюн и даже въ іюл. Разрушенію льдовъ на ркахъ много способствуетъ теченіе воды, разбивающее льдины. Въ озерахъ же нтъ теченія, а полярное солнце, хотя и не сходитъ съ горизонта, но не успваетъ расплавить въ короткое лто, трехъ или четырехъаршинную толщу озерныхъ льдовъ. Почва оттаиваетъ лтомъ на глубину ¹/₄ и не больше ¹/₂ аршина. Вся страна представляетъ лтомъ сплошное обширное, поросшее травой и мхомъ, болото, на которомъ разсяны тысячи озеръ, большихъ и малыхъ. Рчки, соединяющія ихъ между собой и извстныя подъ названіемъ високъ, нердко до такой степени заростаютъ болотными травами, что неопытный путешественникъ, не подозрвая, что скрывается подъ этимъ зеленымъ ковромъ, внезапно проваливается въ черную жидкую грязь. Весьма естественно, что при такихъ условіяхъ всякое сообщеніе въ стран становится лтомъ почти невозможнымъ.

Зимой же скованная льдами, покрытая снгомъ и совершенію лишенная свта страна являетъ собой картину того періода въ исторіи земли, когда она, какъ предполагаютъ астрономы, будетъ умирать вслдствіе угасанія самого источника жизни на земл — солнца Солнцу достаточно было бы въ теченіе одного только лта не появиться надъ горизонтомъ, и вся скудная органическая жизнь полярныхъ странъ неминуемо погибла бы. Къ счастью, оно является каждую весну, и животный и растительный міръ запасается свтомъ и тепломъ на всю долгую зиму.

Скудная растительность, покрывающая полярный край, не можетъ быть всюду одинакова на такомъ большомъ протяженіи. Интересно наблюдать, какъ, начиная отъ береговъ Ледовитаго океана по направленію къ югу, растительность постепенно мняетъ свой характеръ: въ глубокой тундр растутъ только мхи и лишаи, въ области такъ называемой ‘границы лсовъ’, у 69-го градуса сверной широты мы уже встрчаемъ кустарники и малорослыя лиственницы, дальше къ югу деревья становятся все выше и толще, и, наконецъ, еще южне, кром лиственницъ, встрчаются уже ивы, осины, березы и тополи.

Какъ ни скудна растительность сверныхъ странъ, все же она несомннно припоситъ человку большую пользу: лса идутъ на топливо, мхи и лишаи служатъ кормомъ свернымъ оленямъ, ягоды и коренья составляютъ единственную растительную пищу жителей полярнаго края, ибо для хлбопашества эта страна совершенно не пригодна и хлбная пища ея жителямъ незнакома. Разв только какъ лакомство они иной разъ получаютъ отъ купца или путешественника нсколько черныхъ сухарей.

Населеніе этого суроваго, негостепріимнаго края не велико, но распадается на много народностей, языки, обычаи и образъ жизни которыхъ такъ же разнообразны, какъ и ихъ происхожденіе. Оно состоитъ изъ слдующихъ народностей: русскихъ, якутовъ, тунгусовъ, ламутовъ, юкагировъ, чуванцевъ и чукчей.

Русское населеніе здсь очень немногочисленно.

Якутская область, вообще, мало привлекала и до сихъ поръ мало привлекаетъ переселенцевъ, а полярный край и того мене. Подъ вліяніемъ тяжелыхъ условій жизни въ суровомъ и холодномъ краю русскіе во многихъ отношеніяхъ значительно опустились. Во многихъ мстахъ они забыли родной языкъ, переняли нравы, обычаи и суеврія инородцевъ, забыли ремесла и кое-гд даже обратились въ полукочевыхъ скотоводовъ или собаководовъ. Ихъ домашняя обстановка, пища и другія условія жизни почти ничмъ не отличаются отъ условій жизни якутовъ или другихъ инородцевъ. Только жилища ихъ состоятъ большей частью изъ домовъ-срубовъ, а не изъ юртъ {Юртой называется жилище якутовъ. Она состоитъ изъ четырехъ наклонныхъ стнъ, образуемыхъ стоячими жердями, обмазанныхъ снаружи глиной или пометомъ, и изъ плоской крыши, такъ что она иметъ видъ усченной пирамиды.}.

Якуты, родственное татарамъ и туркамъ племя, не коренные обитатели этого края. По мннію ученыхъ ихъ первоначальной родиной были или верховья Енисея или берега Байкальскаго озера, откуда они были когда-то вытснены бурятами. Смутныя воспоминанія объ этой пор сохранились въ якутскихъ псняхъ, въ которыхъ поется, что жили они когда-то въ теплой стран, ‘гд не приходилось такъ мерзнуть и много трудиться, какъ здсь’.

Несмотря на вс неблагопріятныя условія существованія на новой родин, съ ея болотами, тундрами, холодомъ и короткимъ лтомъ, якуты быстро освоились и приспособились къ новымъ условіямъ жизни. Они оттснили другихъ инородцевъ и, въ противоположность послднимъ, увеличились въ числ, несмотря на большую смертность дтей и взрослыхъ отъ частыхъ эпидемій (повальныхъ болзней).

Какъ наружность якута съ его угнетеннымъ, унылымъ и подчасъ мрачнымъ взглядомъ, такъ и характеръ его, лукавый, недоврчивый и раболпный, указываетъ на то, что малоизвстное прошлое этого племени не было легкимъ, что народъ этотъ былъ тснимъ, терплъ обиды и невзгоды. Но, несмотря на вс невзгоды, якуты сохранили свои національныя черты, свой древній языкъ и сознаніе своего превосходства надъ другими племенами. Якуты привели съ собой въ полярный край неизвстныхъ тамъ раньше коней и рогатый скотъ, и большая часть изъ нихъ съумла остаться скотоводами, несмотря на суровость климата и другія неблагопріятныя условія

0x01 graphic

Едва-ли есть на земл какой-либо первобытный народъ, который состоялъ бы изъ такихъ хитрецовъ, какъ якуты. Ни одно дло, какъ съ чужими, такъ и со своими, не длается прямо, безъ хитростей и обходовъ. Если якутъ приходитъ къ своему сосду за какой-нибудь надобностью, онъ никогда не начнетъ со своей просьбы, а будетъ говорить о томъ, о семъ, а главнымъ образомъ о томъ, что интересуетъ сосда, который прекрасно знаетъ, что не въ этомъ суть или даже догадывается въ чемъ дло, настораживается, но невольно поддается дйствію человческаго слова, да и самъ проситель увлекается своимъ искусствомъ и добивается, наконецъ, своего.

Не мене искусны якуты при совершеніи торговыхъ сдлокъ. У нихъ все продается, все покупается или мняется, лишь бы получилась дйствительная или воображаемая выгода. ‘Купи’, ‘продай’, ‘мняйся’ — эти слова чаще всего поражаютъ слухъ новичка при встрч якутовъ какъ съ русскими, такъ и со своими.

По сравненію съ другими инородцами, якутовъ надо признать очень одаренными отъ природы. Способность къ подражанію развита у нихъ въ высшей степени. Этой способности слдуетъ приписать тотъ переворотъ, который произошелъ въ нихъ подъ вліяніемъ небольшой горсти русскихъ поселенцевъ. Многіе изъ первобытныхъ нравовъ якутовъ смягчились подъ вліяніемъ русскихъ. Теперешній якутъ стыдится признаться, что еще въ недалекомъ прошломъ у нихъ существовалъ обычай убіенія стариковъ и погребенія вмст съ умершимъ господиномъ, живыми, кого-нибудь изъ домашнихъ и любимаго коня.

Матеріальная жизнь массы якутовъ весьма незавидна. Трудно представить себ боле жалкое существованіе чмъ-то, которое они ведутъ. Живутъ они въ грязныхъ юртахъ, тутъ же въ особомъ отдленіи помщается домашній скотъ, заражающій юрту отвратительнымъ запахомъ, которымъ пропитана и одежда и, никогда не знающее мыла, тло якута. Мясо сверные якуты дятъ весьма рдко,— у большинства изъ нихъ скота очень мало,— питаются они главнымъ образомъ гнилой рыбой и не брезгаютъ даже павшимъ скотомъ, за рдкимъ избыткомъ въ състныхъ припасахъ слдуютъ часто посты и голодъ. Въ лтнее время человкъ, какъ и скотъ, набираютъ про запасъ жиру, а къ весн они тощаютъ до неузнаваемости. Большинство якутовъ не въ состояніи пріобрсти ситцу на рубаху, а одваются въ звриныя шкуры: въ глуши нердко старики и дти ходятъ почти или совсмъ голые.

Якуты числятся православными, но они христіане больше но имени, чмъ на самомъ дл. Вся религія ихъ сводится къ тому, что они исполняютъ кое-какіе обряды, но сущности христіанства они не понимаютъ.

0x01 graphic

Очень интересное, къ сожалнію, уже вымирающее племя — это юкагиры.

О прежней многочисленности юкагировъ существуютъ различныя преданія. ‘Юкагирскихъ огней было такъ много, какъ звздъ на небосклон, въ яркую ночь. Перелетныя птицы исчезали въ дыму юкагирскихъ очаговъ, и сверное сіяніе было отраженіемъ ихъ многочисленныхъ костровъ’ — такъ говорятъ о себ сами юкагиры. Колымскіе якуты и теперь еще называютъ сверное сіяніе юкагирото, т. е. юкагирскій огонь.

По сохранившимся преданіямъ, мста кочевокъ этого когда-то многочисленнаго народа распространялись нкогда далеко на югъ, до тхъ поръ, пока оттуда не стали наступать на нихъ сначала тунгусы, потомъ якуты, и не двинулись на нихъ русскіе съ двухъ сторонъ: съ свера моремъ, съ юга — черезъ горы. Первое столкновеніе русскихъ съ юкагирами произошло въ начал XVII вка. Въ то время они находились еще на самой низкой ступени развитія и жили въ такъ называемомъ каменномъ вк, т. е. не знали еще употребленія металловъ, а орудія свои изготовляли изъ камня и кости.

0x01 graphic

Искусство варить пищу было имъ тоже неизвстно. Воду они кипятили въ деревянныхъ корытахъ помощью раскаленныхъ камней. Рки служили имъ источниками пропитанія и путями для кочевокъ, а лса и тундра — мстомъ для охоты. Изъ домашнихъ животныхъ у древнихъ юкагировъ имлись только собаки.

Такъ жили юкагиры 250 лтъ тому назадъ, т. е. до столкновенія ихъ съ русскими завоевателями. Съ тхъ поръ произошло мало перемнъ въ условіяхъ ихъ жизни. Правда, каменныя и костяныя орудія замнились желзными, кремневая винтовка вытснила лукъ. Наконецъ, вмсто прежнихъ кожаныхъ жилищъ юкагиры зимніе мсяцы проводятъ въ избахъ-срубахъ или землянкахъ, но матеріальная жизнь ихъ почти не измнилась.

Главныя занятія мужчинъ и теперь исключительно — рыболовство и звроловство. Среди нихъ наибольшимъ значеніемъ пользуются слдующія лица:

Во первыхъ — Старикъ. Это старшій въ род, т. е. большой семь. Онъ назначаетъ время для кочевокъ и мсто для стоянки. Онъ руководитъ охотой, и вс его наставленія безпрекословно исполняются молодыми людьми.

0x01 graphic

Во вторыхъ — охотникъ-промышленникъ. Чтобы жить, необходима пища. Въ полярномъ климат ее не собираютъ на поляхъ и не срываютъ съ деревьевъ. Тамъ пища плаваетъ въ ркахъ (рыбы) или ходитъ по лсу (дикія животныя), и не легко дается человку. Но рки замерзаютъ въ сентябр и вскрываются въ конц мая. Въ теченіе 9-ти зимнихъ мсяцевъ вся забота промышленника состоитъ въ добываніи мяса. Онъ долженъ найти слдъ лося или оленя и, настигши животное, такъ незамтно къ нему подойти, чтобы безъ промаха послать смертельную стрлу. Тутъ кончаются обязанности промышленника. Онъ отправляется въ стойбище, и по его слду женщины дутъ на собакахъ за убитымъ животнымъ и потомъ длятъ мясо между отдльными домами. Во время удачной охоты, когда мяса много, его ржутъ на ломтики, вялятъ на солнц и кладутъ про запасъ въ воздушные амбарчики, строящіеся на свер на высокихъ столбахъ, для защиты провизіи отъ нападеній медвдей.

0x01 graphic

Но вотъ промышленникъ бродитъ, и не находитъ слда или зврь отъ него уходитъ. Онъ сотни верстъ кругомъ обгаетъ на лыжахъ. День и ночь бжитъ, вдь, дома его родня сидитъ безъ ды. Глаза его, не зная сна, вваливаются, ротъ высыхаетъ, губы трескаются и ‘сердце длается маленькимъ’, говорятъ юкагиры. Онъ теряетъ силу, ложится и тогда начинается голодъ…

Порядокъ кочевокъ во время охоты таковъ. Впереди на лыжахъ, отправляются вс мужчины, владющіе лукомъ, имя во глав ‘старика’, т. е. старшаго въ семь-род. За нимъ идетъ главный промышленникъ, сзади — рядовые люди.

Въ это время женщины снимаютъ урасы {Урасой называютъ кожаный шатеръ тунгусовъ и юкагировъ. Въ южныхъ мстахъ урасу покрываютъ не кожей, а березовой корой.}, складываютъ на сани весь свой скарбъ, сажаютъ малолтнихъ дтей и больныхъ и отправляются по слду охотниковъ.

0x01 graphic

Женщины и двушки въ лямкахъ вмст съ собаками тянутъ нагруженныя нарты, т. е. сани. Другія подталкиваютъ. Но вотъ дозжаютъ до мста, гд ‘старикомъ’ поставленъ знакъ для стоянки — небольшой остовъ урасы изъ маленькихъ палочекъ — и женщины останавливаются, ставятъ урасы и ждутъ возвращенія промышленниковъ.

Какъ только вскрываются рки, юкагиры длаютъ лодки и легкіе челноки и съ верховьевъ всхъ рчекъ спускаются къ Верхнеколымску, городу, все населеніе котораго состоитъ изъ церковнаго причта, русскаго прикащика и 2—3 якутскихъ семействъ. (Здсь я говорю о юкагирахъ, живущихъ въ верховьяхъ р. Колымы). Въ Верхнеколымск юкагиры вносятъ исправнику, который прізжаетъ изъ Ореднеколымска, подати, священникъ исполняетъ требы, а якутскіе и русскіе торговцы вымниваютъ у юкагировъ то, что ими было добыто зимой и весной изъ лисьихъ и другихъ мховыхъ шкуръ, на чай, табакъ, ситецъ или платки. Съ пріздомъ юкагировъ рка оживляется, берегъ покрывается кожаными коническими урасами, и парни и двушки по цлымъ днямъ ведутъ круговой танецъ. Такъ проводятъ они время до конца іюля, питаясь случайнымъ промысломъ какой-нибудь птицы или рыбы и живя больше чаемъ. Но вотъ пришли морскія рыбы, омуль и нельма, и рка оглашается радостными криками.

0x01 graphic

Декабрь и январь, самые холодные мсяцы, юкагиры проводятъ дома, и если пища есть, то проводятъ время весьма весело. Каждый день то въ одномъ, то въ другомъ дом собирается молодежь для танцевъ и игръ. Въ это время въ юкагирскіе поселки по р. Ясачной подъ разными предлогами и безъ всякихъ предлоговъ являются якуты и, пользуясь первобытнымъ гостепріимствомъ, живутъ по недлямъ и дятъ приготовленную рыбу, такъ что въ самый лучшій годъ пищи не хватаетъ до февраля. Въ феврал мсяц юкагиры оставляютъ домъ съ камелькомъ, кладутъ свои шатры на парты и начинаютъ кочевать по различнымъ притокамъ Колымы по нскольку семействъ вмст, но въ каждой групп имется одинъ хорошій промышленникъ, который главнымъ образомъ промышляетъ дикихъ оленей и кормитъ весь лагерь. Собакъ у юкагировъ мало, кормить ихъ нечмъ, и въ кочевкахъ, за исключеніемъ дряхлыхъ стариковъ, больныхъ и маленькихъ дтей, вс ходятъ пшкомъ. Тяжело и вмст съ тмъ смшно видть пятилтняго мальчика или двочку на лыжахъ и съ посохомъ, когда они карабкаются на гору, проваливаются въ снгъ, отстаютъ отъ табора и плачутъ отъ холода.

0x01 graphic

Такъ проходитъ зима и весна, потомъ снова строятъ лодки и челноки, и снова съ верховьевъ разныхъ рчекъ отдльныя группы голодныхъ семействъ съзжаются въ Верхнеколымскъ. Таковъ годовой круговоротъ жизни юкагировъ.

0x01 graphic

Пища юкагировъ состоитъ исключительно изъ рыбы и оленьяго мяса, добыча которыхъ подвержена различнымъ случайностямъ, и вслдъ за обиліемъ пищи нердко наступаютъ ужасныя голодовки. Я имлъ несчастіе быть свидтелемъ одной изъ такихъ голодовокъ на р. Коркодон, осенью 1896 г. Осенній промыселъ былъ плохъ, воздушные амбарчики на высокихъ ногахъ оказались пустыми. Къ несчастію выпалъ глубокій снгъ, осенью снгъ мягкій, даже человка на лыжахъ не держитъ, а тмъ боле собакъ съ нартой, и промышленники должны были сидть дома, хотя я ихъ снабдилъ порохомъ, котораго у нихъ не было. У меня осталось всего нсколько фунтовъ сухарей и кирпичный чай, который тоже былъ на исход,— за мной долженъ былъ прибыть изъ Верхнеколымска якутъ-подрядчикъ съ конями 1-го ноября, но онъ пріхалъ только 16-го, и послдніе 2 дня чаю уже не было. Трудно забыть видъ голоднаго человка — съ засохшими губами, воспаленными глазами и блуждающимъ взоромъ. Люди ходили точно тни, а собаки бродили голодныя, предоставленныя самимъ себ. Наконецъ 8 ноября явились два семейства Гижигинскихъ ламутовъ, я купилъ у нихъ двухъ оленей и могъ подлиться съ юкагирами мясомъ. На слдующій день пришли еще четыре семейства. Я пригласилъ тогда къ себ всхъ домохозяевъ, въ числ которыхъ былъ одинъ родовой князекъ, и предложилъ имъ сдлать пожертвованіе оленями въ пользу голодающихъ юкагировъ. Они тотчасъ же согласились, хотя это тоже небогатые люди, владльцы стадъ въ 15 — 20 оленей. Два человка дали по два оленя, остальные по одному. Такимъ образомъ голодъ временно былъ устраненъ. Черезъ нсколько дней я ухалъ. Что потомъ было, не знаю.

За мной пріхали съ р. Ясачной самые опытные проводники. Одинъ изъ нихъ шелъ впереди на широкихъ лыжахъ и длиннымъ копьемъ пробовалъ крпость льда. Другой за нимъ, верхомъ на кон, обозрвалъ окрестность и указывалъ направленіе. Вся дорога продолжалась 13 дней. Изъ нихъ мы двнадцать ночей провели подъ открытымъ небомъ. Все время стоялъ морозъ въ 35—45. Наступало самое суровое время года. Природа засыпала холоднымъ сномъ. Кругомъ спокойствіе и безмолвіе. Все мертвенно, блдно и неподвижно. Медвдь спитъ въ берлог, блка не выходитъ изъ гнзда. Дятелъ пересталъ долбить кору лиственницъ. Заяцъ дремлетъ подъ корнями упавшаго дерева. Глухарь и куропатка зарываются въ снгъ. Любопытно въ лсу, когда наступаешь на снгъ, и изъ подъ ногъ вылетаетъ куропатка. Зимующая тамъ блая сова сидитъ, спрятавъ голову подъ крыломъ, а четвероногіе хищники лежатъ свернувшись, уткнувъ морду въ густую шерсть. Въ воздух носится кристаллическая снжная пыль вмсто хлопьевъ. Лсъ посдлъ отъ дыханія природы. Солнце подъ той широтой не скрывается вполн, но въ это время оно весь день стоитъ на краю горизонта, холодное, безъ лучей, и блдно-желтое, какъ дно мднаго таза. Блдный дискъ луны и днемъ не сходитъ съ небеснаго свода.

Для ночлега выбирали въ лсу мста, закрытыя отъ втровъ. Одни разгребали лопатой или лыжами снгъ, устраивая высокій валъ. Другіе рубили и валили деревья. Въ центр вала зажигали громадный костеръ изъ толстыхъ лиственичныхъ стволовъ, концы которыхъ расходятся въ разныя стороны. По обимъ сторонамъ костра, вдоль пылающихъ стволовъ, въ снжный валъ втыкаютъ наклонно жерди и ихъ снаружи закрываютъ ровдугой, т. е. выдланной оленьей кожей. Подъ уклономъ этого щита устраиваютъ постель изъ оленьихъ шкуръ. Громадное пламя костра быстро превращаетъ кругомъ снгъ въ паръ, который снова инеемъ осаждается на охлажденной поверхности лица, волосъ и мохнатой одежды. Густое облако окутываетъ станъ, и поблвшіе люди длаются похожими на большихъ зайцевъ. Но съ какимъ наслажденіемъ проглатываешь тогда горячій чай и грешь руки объ чашку! Самое худшее — это спать въ этихъ полярныхъ гостинницахъ, но къ холоду, какъ ко всему на свт, можно привыкнуть. Многіе инородцы раздваются до-гола и закрываются одяломъ изъ оленьихъ или заячьихъ шкуръ. Оно оканчивается мшкомъ для ногъ. Инородцы ложатся головой къ костру, вопреки нашей поговорк: держи голову въ холод, а ноги въ тепл.

Вс заснули. Костеръ пересталъ горть, только тлетъ. То у того, то у другого изъ спутниковъ открывается часть тла — спина или грудь — и блетъ отъ пушистаго инея, но они продолжаютъ спокойно спать. Въ первое время эти ночлеги не могутъ нравиться — къ нимъ трудно приспособиться. Подъ мховымъ одяломъ, если закроешься совсмъ, трудно дышать, задыхаешься. Вотъ немного откроешь одяло, но какъ только засыпаешь, чувствуешь, что морозъ щиплетъ носъ. Просыпаешься, и не можешь открыть глазъ,— вки смерзлись, отъ дыханія лицо покрылось инеемъ и приподнятый край одяла затвердлъ какъ древесная кора… Потомъ привыкаешь къ этимъ ночевкамъ. Впрочемъ, въ ровдужныхъ урасахъ ламутовъ и тунгусовъ не лучше.

26-го ноября вечеромъ мы, наконецъ, пріхали въ юкагирскій поселокъ Нелемное на р. Ясачной. Съ какимъ удовольствіемъ я халъ съ послдней ночевки подъ открытымъ небомъ! Сначала звзды все казались искрами, вылетающими изъ трубы камелька. Сквозь морозный туманъ звзды кажутся красными, а когда появились настоящія искры, я ужъ не врилъ, думая, что это все т же обманчивыя звзды. Поврилъ только тогда, когда увидлъ юкагирскіе зимніе срубы.

Трудно описать удовольствіе, которое испытываешь посл такой дороги въ дом, какой бы онъ ни былъ, передъ пылающимъ огнемъ камелька.

0x01 graphic

Тунгусы въ Якутской области, подобно якутамъ, пришлое племя, а не коренные обитатели. Ученые полагаютъ, что они вышли изъ области р. Амура. Почти вс они до сихъ поръ бродячіе звроловы или оленеводы. Но характеру и нравственнымъ качествамъ они представляютъ собою полную противоположность якутамъ и стоятъ выше многихъ другихъ инородцевъ. Добродушные и безпечные, они сохраняютъ веселость въ нищет и не унываютъ ни передъ какими бдами и невзгодами. Преданные и услужливые до раболпства тунгусы умютъ, однако, сохранять собственное достоинство и быть гордыми безъ чванства.

Извстно также отношеніе тунгусовъ къ своимъ долговымъ обязательствамъ. Они свято хранятъ старыя бумажки, на которыхъ записаны долги отцевъ и ддовъ, сами на себя предъявляютъ эти долговыя росписки кредиторамъ, пишущимъ на нихъ, что хотятъ. Тунгусъ не страшится опасности, презираетъ страданія и не боится смерти. По цлымъ днямъ даже во время жестокихъ морозовъ, тунгусъ можетъ обойтись безъ пищи, сохраняя при томъ энергію и бодрость. Лтомъ, если охота плоха, тунгусъ можетъ жить ягодами тундры или мелкой рыбой горныхъ рчекъ. Жители горъ или, какъ здсь русскіе называютъ ихъ, ‘Каменные тунгусы’, лтомъ удаляются отъ комара и овода на вершины горъ, а зимой бродятъ по ущельямъ. Съ топоромъ за поясомъ и кремневымъ ружьемъ и лукомъ за плечами, худой и гибкій тунгусъ быстро скользитъ на лыжахъ по поверхности глубокихъ снговъ или мчится по тонкому льду, слдуя указаніямъ своей умной собаки, ловко отыскивающей слдъ и тонко ‘хватающей духъ’ звря.

Убивъ лося, оленя или горнаго барана и отрзавъ кусокъ для своего подкрпленія, тунгусъ радостно отправляется за своимъ таборомъ. Жилище его (ураса) такъ же легко, какъ и его костюмъ. Оно состоитъ изъ 1—2 десятковъ тонкихъ жердей, поставленныхъ конусомъ и обтянутыхъ ровдугой, легко навьючивается на оленя и переносится къ мсту промысла. Тамъ женщины очищаютъ землю отъ снга, кладутъ на нее хвою, мста для сиднья устилаютъ оленьими шкурами, въ середин урасы разводятъ постоянно поддерживаемый огонь, и жилье готово, но холодъ въ немъ такой, что только полярный житель въ состояніи его выносить. Покончивъ съ добычей, тунгусъ опять снимается и вчно такимъ образомъ бродитъ — онъ счелъ бы себя несчастнымъ, если-бъ ему долго пришлось сидть на одномъ мст.

Чукчи тоже составляютъ первобытное населеніе крайняго сверо-востока Азіи, населеніе живучее, сохранившее свою независимость, языкъ, нравы и бытъ. Сколько всего чукчей, точно още неизвстно. Сами чукчи очень плохіе счетчики, и никому изъ путешественниковъ до сихъ поръ еще не удалось привести въ извстность число всхъ чукчей, но можно сказать, что ихъ приблизительно около 12,000— 15,000 человкъ, изъ которыхъ въ описанномъ кра кочуютъ 3,000 или 4,000 человкъ, а остальные живутъ къ востоку отъ р. Колымы.

0x01 graphic

По роду занятій можно раздлить чукчей на сидячихъ собаководовъ, живущихъ селеніями по всему побережью Ледовитаго океана, на кочевыхъ оленеводовъ и, наконецъ, на бродячихъ или торговыхъ.

Первые имютъ собачье хозяйство, занимаются промысломъ тюленей, моржей, блыхъ медвдей и полярныхъ лисицъ (песцовъ), нердко они находятъ мамонтовые бивни и китовый усъ. Промыслами этими они питаютъ себя и собакъ и въ обмнъ на свои продукты получаютъ отъ бродячихъ чукчей оленьи шкуры на одежду, обувь и жилище, а отъ русскихъ табакъ, котлы, чайники и чаи. Вторые, образующіе главную массу чукчей, суть настоящіе пастухи оленеводы съ многочисленными стадами въ тысячи и десятки тысячъ головъ, счетъ которымъ хозяева не знаютъ. Въ олен вся жизнь чукчи: онъ доставляетъ ему пищу, одежду, жилье, освщеніе, отопленіе (блый мохъ, напитанный жиромъ, освщаетъ и гретъ жилище), средство для обмна и рабочій скотъ для кочевокъ. Третьи кочуютъ около Чукотскаго носа, гд имютъ сношенія съ американскими китоловами и оттуда здятъ для торга съ эскимосскими племенами острововъ и сверо-западныхъ береговъ Америки.

Передвижныя жилища чукчей состоятъ изъ ровдужныхъ шатровъ. Внутри, на шкурахъ, сидятъ обнаженные до пояса мужчины, татуированныя женщины и голыя дти, коптится свтильникъ изъ ягеля, напитаннаго оленьимъ саломъ или ворванью, духота, запахъ пота, вонь и грязь. Трудно себ представить боле грязный народъ, чмъ чукчи. Лакомство чукчей — тсто изъ сала, мозговъ и содержимаго желудка оленя — чуть не вызвало у меня рвоты. Трудно непривычному человку ночевать въ чукотскомъ жилищ. Вначал я предпочиталъ спать на мороз, но потомъ привыкъ. Самое худшее время для чукчи — короткое лто, когда кочевать приходится по болотамъ: комары, мошки и оводы терзаютъ людей и животныхъ, олени бгаютъ съ храпомъ, бсятся и разбгаются. Зима со своими жестокими морозами, пургами и мракомъ гораздо миле ему лта.

Несмотря на все сказанное, чукчи самый счастливый изъ всхъ сверныхъ инородцевъ — онъ всегда сытъ и съ презрніемъ смотритъ на своихъ убогихъ сосдей. Ему невдома лучшая жизнь, а когда напьется настоя гриба-мухомора или русской водки, онъ самый счастливый, но и самый буйный изъ смертныхъ. Дикость его натуры обнаруживается также въ играхъ, въ состязаніяхъ. Рдко поэтому чукотское празднество кончается безъ увчій или даже убійства. Наконецъ, у чукчей еще сохранился обычай убіенія стариковъ. Трупы покойниковъ они или сожигаютъ, или бросаютъ на съденіе дикимъ зврямъ. Въ общемъ, изъ всхъ нашихъ инородцевъ это еще самый дикій народъ, и путешествовать съ ними не всегда безопасно.

Изъ другихъ упомянутыхъ мной племенъ, ламуты составляютъ часть тунгузскаго племени, а чуванцы, племя родственное юкагирамъ, тоже вымираютъ въ настоящее время.

II.
Желзная двушка.

Къ сверу отъ казеннаго тракта между поселками Верхоянскомъ и Колымскомъ лежитъ урочище Карактахъ. Оно состоитъ изъ нсколькихъ юртъ, расположенныхъ вокругъ озера, и находится уже на границ лсовъ. Чахлое мелколсье, уродливая выродившая лиственница и низкорослый ползучій кустарникъ — плохая преграда отъ морскихъ и тундренныхъ втровъ, и якутскіе поселки зимою совершенно заметаются снгами. Только искры камельковъ, вылетающія будто изъ-подъ земли, да тальниковые плетни, засыпанные валами снга, показываютъ, что подъ этими сугробами ютится жизнь человка. Всякому жителю притундренной полосы, открытой тундры или побережья хорошо знакомы опасности зимней пурги, когда путникамъ приходится порой по двое и по трое сутокъ отлеживаться вмст съ собаками, пока буря не стихнетъ. Каждую зиму то въ одномъ, то въ другомъ мст какой-нибудь застигнутый пургой несчастливецъ засыпаетъ навки подъ пушистымъ и мягкимъ пологомъ.

Въ занесенныхъ снгомъ юртахъ, подъ трескъ камельковъ, разсказываются безконечныя повствованія о счастливыхъ и несчастныхъ приключеніяхъ этого рода. Я тоже слышалъ ихъ не мало, но сонъ Тімір-Кые (желзной двушки) въ ея снжномъ замк превосходитъ вс эти разсказы и прямо граничитъ съ областью чудеснаго. Я не поврилъ бы этому разсказу, если бы не видлъ самъ героиню и не проврилъ ея словъ разсказами очевидцевъ, сродниковъ ея, откопавшихъ двушку изъ подъ снга и ножами вырубившихъ ее изъ ледяного гроба. Полагаю, что случай этотъ заслуживаетъ вниманія любознательнаго читателя.

Теперь Тімір-Кые — цвтущая молодая женщина съ румянымъ и здоровымъ круглымъ лицомъ. Но и теперь еще въ ея лиц сохранился тотъ особый отпечатокъ, которымъ отличаются люди, перенесшіе въ своей жизни сильное испытаніе. Тімір-Кые часто впадаетъ въ задумчивость, и въ ея пріятныхъ чертахъ проглядываетъ какая-то застнчивость, а порой выраженіе испуга.

Крестное имя Тімір-Кые — Екатерина. Отца она лишилась рано, и мать ея вышла замужъ вторично. Подрядившись отвезти кладь съ урочища Келліэ на урочище Карактахъ, отчимъ 17-ти-лтней Екатерины послалъ ее съ кладью, несмотря на разыгрывавшуюся непогоду.

Дальше пусть разсказываетъ сама Тімір-Кые: ‘Это было между Спиридономъ и Николой (30-го октября — 6-го декабря). Солнце не показывалось, и короткій день — одн сумерки, но днемъ все-таки видно. Я выхала — начало мерцать. Я хала верхомъ, а нарту волокла на ремн, перекипутомъ черезъ луку сдла. Отъ Келіэ до Карактаха шесть ксъ (60 верстъ) — день хорошей зды. Я хотла ночевать въ дорог — въ 30-ти верстахъ есть одно жилье, другихъ людей нтъ до самаго Карактаха.

‘Еще передъ выздомъ началась небольшая ‘погода’, но въ пути втеръ усилился и занесъ дорогу. Настала пурга, съ туманомъ, снгомъ. Ничего не видать впереди, снгъ залпляетъ глаза. Скоро стало темно, и я совсмъ потеряла всякій слдъ — не знаю, въ какую сторону хать. Я остановилась, отстегнула нартенный ремень съ сдла, привязала коня за поводъ къ нарт и легла. Долго на нарт лежала, не могла заснуть, такъ всю длинную ночь пролежала — до свту. Пока лошадь была, я не боялась: все-таки не одна. Лошадь была на привязи, всю ночь безъ корму, голодная, втеръ ее пробралъ, и она тряслась отъ холода, какъ и я.

‘Когда стало свтать, я накинула ремень отъ нарты на сдло и хотла ссть на коня, но нетерпливая дрожавшая лошадь вырвалась и убжала вмст съ нартой. Я бросилась за ней, но по глубокому снгу не могла догнать. Въ снжномъ вихр она скоро скрылась изъ виду. Я пошла по ея слду, но и слдъ скоро потерялся: втеръ быстро занесъ снгомъ. Это было на озер. Все хожу по озеру, ищу дороги, ищу конскаго слда. Взадъ и впередъ билась — ничего не видать. День и ночь такъ ходила, искала, обезсилла. Поставлю въ снгъ ногу и не могу ее вытащить, силъ нтъ. Не могу больше ходить — лег

Въ полярномъ краю.

I.Природа и обитатели полярнаго края.

II.Желзная двушка.

Читайте также:

I.
Природа и обитатели полярнаго края.

II.
Желзная двушка.