АРГЕНТИНСКАЯ КОНФЕДЕРАЦІЯ.
АРГЕНТИНСКАЯ КОНФЕДЕРАЦІЯ.
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
VII.
Эли Реклю.
‘Дло’, No 11, 1869
Аргентинская конфедерация, Реклю Эли, Год: 1869
Время на прочтение: 30 минут(ы)
Мы еще разъ обратимъ вниманіе нашихъ читателей на ту часть свта, которая едва извстна большинству европейской публики по слуху, а между тмъ въ этой части свта розыгрывается величайшая драма борьбы отжившихъ традицій старой Европы съ новыми началами американской свободы. Борьба продолжается уже нсколько вковъ, склоняясь то на сторону прогресса, то реакціи. Мы намрены показать это на аргентинской конфедераціи.
Одинъ изъ самыхъ сильныхъ и промышленныхъ городовъ лаплатскаго бассейна, Буэносъ-Айресъ, составляетъ ныншнюю столицу аргентинской конфедераціи. По легендарнымъ преданіямъ, Дидона для основанія Карфагена купила у туземцевъ такое пространство земли, какое могло быть покрыто бычачьей шкурой. По преданіямъ, уже не легендарнымъ, а имющимъ историческую достоврность, индйцы племени керанди за предложенную имъ лошадь уступили испанскому колонизатору Гараю небольшую площадь земли, на которой можно было устроить маленькое укрпленіе и нсколько хижинъ для колонистовъ, вышедшихъ изъ Асунціона. Крошечная крпость послужила основаніемъ ныншнему большому городу. Вскор посл этого событія Гарай погибъ въ войн съ индйскимъ племенемъ менуаны. Его товарищи поспшили отомстить за смерть своего начальника, но напали не на виновныхъ менуановъ, а на неповинныхъ ни въ чемъ керавди и истребили ихъ великое множество. Въ 1620 году, т. е. спустя 40 лтъ посл его основанія, Буэносъ-Айресъ сдлался главнымъ городомъ своей провинціи, въ 1622 году въ немъ учреждена епископская кафедра, а въ 1766 году онъ сталъ столицею новаго вице-королевства.
Буэносъ-Айресъ, по своему положенію у устья громадной судоходной рки, представлялъ вс удобства для развитія обширной торговли. Но замшалась глупость людей и Буэносъ-Айресу долго не пришлось пользоваться этими удобствами. Долгое время его торговая дятельность была парализирована нелпой колоніальной системой, которой держались тогда вс европейскія правительства, имющія свои колоніи въ Новомъ Свт. Испанское правительство, опасаясь, чтобы прямыя торговыя сношенія Америки съ Европой не нанесли ущерба его привилегированнымъ торговцамъ, получающимъ непомрные барыши, боясь, съ другой стороны, что золото изъ Перу направится, въ вид контрабанды, кратчайшей и представляющей мене опасностей дорогой чрезъ Ріо де-ла-Плату, — запретило всякія торговыя сношенія между матерью-отечествомъ и Буэносъ-Айресомъ. Въ 1618 году совтъ индйской компаніи ршился отправлять въ Ла-Плату два корабля, они длали по одному рейсу туда и обратно, каждый изъ нихъ подымалъ не боле ста тоннъ. Никакіе другіе частные корабли не имли права заходить въ Буэносъ-Айресъ, получающій необходимые продукты для испанскихъ войскъ на корабляхъ правительства. Тогда было доброе время экономическаго ортодоксизма въ разсужденіи монополіи, т. е. покровительство національнаго труда въ видахъ чисто-фискальныхъ. Во имя этого нелпаго покровительства, предметы европейской фабрикаціи, предназначенные въ Буэносъ-Айресъ, выгружались сперва въ Перу и потомъ уже отправлялись по назначенію. Такимъ образомъ вмсто прямого пути чрезъ Атлантическій океанъ, везли товары въ Тихій и потомъ, по перегрузк, обратно въ Атлантическій, почему длали безъ всякаго разумнаго основанія лишнихъ 2,000 миль. Такое странное положеніе продолжалось цлое восемнадцатое столтіе. Когда же португальцы основали городъ, названный ими Ла-Колоніа, положеніе длъ рзко измнилось. Ла-Колоніа была основана почти напротивъ Буэносъ-Айреса, на другомъ берегу рки, близкое разстояніе другъ отъ друга обоихъ городовъ естественнымъ образомъ, способствовало развитію контрабанды, а съ развитіемъ послдней, дающей огромныя выгоды населенію Буэносъ-Айреса, развилось его благосостояніе. Торговый балансъ Буэносъ-Айреса, находящагося подъ давленіемъ несообразностей колоніальной системы, представлялъ жалкія цифры, контрабанда быстро его измнила и единицы превратились въ сотни. Такіе результаты не могли нравиться андалузскимъ купцамъ, умющимъ вести торговыя дла по старинной рутин, подъ покровомъ монополіи и привилегій,— они подняли кривъ и испанское правительство обратилось также къ старому способу разршенія недоумній, оно объявило войну Португаліи. Война тянулась до 1701 года, когда Испанія мирнымъ трактатомъ признала права Португаліи на территорію, на которой была выстроена Ла-Колоніа, а та-кже на все пространство земли вокругъ города, лежащее отъ него на пушечный выстрлъ. По заключеніи мира португальцы постарались еще боле развить выгодную для нихъ контрабандную торговлю. Съ этой поры ненависть, соперничество, взаимные укоры между негоціантами и вообще національностями испанской и португальской достигли крайняго своего проявленія и стали сопровождаться печальными послдствіями для обоихъ народовъ.
Контрабандная торговля, хотя и выгодная Буэносъ-Айресу, сильно не нравилась испанскому правительству, но оно не видло никакой возможности пресчь ее, пока Ла-Колоніа будетъ оставаться въ рукахъ португальцевъ. Отнять городъ силой — нельзя, долголтняя война съ Португаліей привела только къ признанію за нею права на этотъ городъ. Надо было найти другое средство, и вотъ испанское правительство предлагаетъ Португаліи въ обмнъ за городъ взять огромную іезуитскую территорію въ Парагва, а также провинцію верхній Урагвай, прилегающую къ Бразиліи. Въ этомъ смысл былъ заключенъ трактатъ, но онъ имлъ одинъ важный недостатокъ: ни испанцы, ни португальцы, ни іезуиты вовсе не намрены были строго выполнять заключенный договоръ. Желая сдлать конкуренцію Буэносъ-Айресу еще боле дйствительной, и тмъ вознаградить себя за потерю Ла-Колоніи, португальцы обратили вниманіе на морской берегъ, тогда еще совершенно пустынный, и основали Монтевидео. Цавала, буэносъ-айресскій губернаторъ, тотчасъ же предпринялъ экспедицію противъ новаго поселенія португальцевъ, совершенно разрушилъ его и предложилъ испанцамъ основать здсь новый испанскій городъ. Это случилось въ 1725 году, вначал же ныншняго столтія въ Монтевидео было 40,000 жителей, а въ 1869 году около 80,000.
Наконецъ трактатомъ 1777 года въ принцип были устранены вс затрудненія, которыя втеченіе двухъ съ половиною вковъ вели въ безконечнымъ спорамъ и ко многимъ договорамъ, тотчасъ же по заключеніи нарушаемымъ обими заинтересованными сторонами. Тринадцать лтъ пришлось употребить на необходимыя работы для окончательнаго опредленія границы между вице-королевствами буэносъ-айресскимъ-испанскимъ и ріо-жанейрскимъ-португальскимъ.
Черезъ двадцать лтъ посл заключенія этого мира и признанія принципа свободы торговли между Испаніей и ея ла-платскими колоніями, во Франціи вспыхнула первая революція. Она отразилась и на той сторон Атлантическаго океана, на берегахъ Ла-Платы.
Но настало 18 брюмера, революція была задушена и изъ ея развалинъ вышелъ Наполеонъ I. Побдитель на суш, онъ, въ лиц своего адмирала Вильнева, потерплъ сильное пораженіе на мор, испанскіе и французскіе корабли разсяны подъ Трафальгаромъ и англійскій морской флотъ сталъ свободно разгуливать по всмъ морямъ. Отдаленныя европейскія колоніи въ Новомъ Свт своимъ природнымъ богатствомъ всегда манили къ себ предпріимчиваго Джонъ Булля, побда при Трафальгар длала для него путь туда совершенно свободнымъ. Черезъ годъ посл этой битвы адмиралъ Попгэмъ и сиръ Вильямъ Бересфордъ явились передъ Буэносъ-Айресомъ. Много времени прошло съ той поры, какъ въ Буэносъ-Айрес виденъ былъ дымъ костровъ, зажженныхъ въ лагер европейскихъ войскъ, на памяти стариковъ не было никакихъ сраженій подл города и о существованіи на земл войны они вспоминали только разв тогда, какъ случался гд нибудь въ сосдств выходящій изъ ряду разбойническій набгъ индйцевъ. Тогдашній буэносъ-айресскій вице-король маркизъ Собремонте былъ человкъ слабый и нершительный. Англичане безъ выстрла овладли передовымъ укрпленіемъ, откуда они предписали условія городу, сдавшемуся на капитуляцію безъ всякаго сопротивленія. Но вскор въ населеніи проснулась кастильская гордость и ненависть къ иностранцамъ. Городская милиція ушла изъ города и, присоединивъ къ себ охотниковъ изъ окрестныхъ селъ я деревень и вручивъ начальство надъ собою находящемуся въ испанской служб французу Линье, обложила Буэносъ-Айресъ и атаковала передовое укрпленіе, занятое англичанами. Нападеніе было такъ смло и ршительно, что Бересфордъ, въ свою очередь, вынужденъ былъ подписать капитуляцію. Англичане тогда бросились на Монтевидео, бомбардировали его и взяли штурмомъ. Изъ Монтевидео, какъ изъ центра своихъ операцій, Бересфордъ, усиленный подкрпленіями, привезенными генераломъ Крауфордомъ, ршился на новую попытку овладть Буэносъ-Айресомъ, защищаемымъ Линье. Англичане, подъ предводительствомъ генерала Вэйтлока, атаковали городъ, ворвались въ него, но, встрченные ружейнымъ огнемъ отовсюду, изъ оконъ домовъ, съ крышъ, изъ-за заборовъ садовъ и огородовъ, принуждены были отступить, а ихъ генералъ подписалъ капитуляцію, которой онъ давалъ общаніе немедленно оставить страну вмст со всмъ англійскимъ войскомъ. Посл этихъ двухъ побдъ, буэносъ-айресцы почувствовали, что они граждане своей родной земли, а не подданные Испаніи, какими считали себя нкогда. Когда была заключена байонская мировая сдлка, показавшая какъ вроломство великаго Наполеона, такъ и трусость Бурбоновъ, буэносъ-айресцы отказались ратификовать этотъ постыдный договоръ. Французъ Линье, за заслуги въ битвахъ съ англичанами назначенный вице-королемъ, хотлъ было признать заключенный договоръ, но былъ свергнутъ и замщенъ Чизнеросомъ, человкомъ самыхъ посредственныхъ способностей, но который съумлъ найтись въ этихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ: онъ созвалъ національное собраніе. Граждане во имя Фердинанда VII провозгласили право буэносъ-айресскаго народа на самоуправленіе. И послдній изъ 30 губернаторовъ и 13 вицекоролей, правившихъ Буэносъ-Айресомъ именемъ ихъ католическихъ величествъ съ 1618 года,— Чизнеросъ былъ замненъ юнтой, въ числ членовъ которой въ то время выказались три замчательныя личности: Маноэль Бельграно, Маноэль де-Анчорена и Мигуэль де-Азкуэнага.
То, что происходитъ теперь на остров Куб, испанской колоніи, служитъ прямымъ повтореніемъ событій, происходившихъ въ испанскихъ южно-американскихъ колоніяхъ во время борьбы ихъ съ метрополіей, а побда этихъ колоній надъ метрополіей даетъ право заране предсказывать о побд надъ Испаніей, которая должна въ свое время выпасть на долю возставшихъ острововъ Кубы и Порторико. Либеральный духъ господствуетъ въ метрополіи, въ ней идетъ революція или война за независимость, колонія съ такой же страстностью и энтузіазмомъ подражаетъ ея движенію, но свободу, которой добивается Испанія, она желаетъ получить для одной себя и вовсе не думаетъ подлиться ею съ своими дочерьми колоніями. Этотъ фактъ, ярко обозначившійся во время послдней испанской революціи, съ одинаковой силой проявился и въ то время, когда испанцы, но имя свободы и независимости, вели борьбу съ Наполеономъ. Буэносъ-Айресъ съумлъ защитить себя противъ англичанъ, онъ также дйствовалъ именемъ Фердинанда VII, и если свергнулъ своего губернатора Чизнероса и замнилъ его юнтою, то только потому, что губернаторъ былъ слишкомъ плохъ, былъ далеко ниже своего положенія. Буэносъ-айресцы ссылались на свое сиротство (burrfandad), которое выпало на ихъ долю вслдствіе отсутствія и плна Фердинанда VII, и потому считали себя вправ управляться сами собою. Въ то время вс ссылались на этого печальнаго конарха, втеченіе нсколькихъ лтъ партіи сражались подъ его знаменемъ, его именемъ подписывали трактаты и капитуляціи, везд и всюду прикрывались его авторитетомъ.
Кортесы, собравшіеся въ Кадикс, подражая французской республик, ввели въ конституцію статью, которой объявлялось, что колоніи составляютъ нераздльное цлое съ метрополіей и могутъ прислать въ, національное собраніе по одному депутату съ каждыхъ 50,000 жителей, при чемъ, впрочемъ, добавлялось, что ни метисъ, ни креолъ, какой бы то ни было степени чистоты крови, не могутъ быть ни избирателями, ни избранными. Это добавленіе почти исключало всякую возможность примненія статьи о представительств, такъ какъ испанцевъ чистой крови въ колоніяхъ было очень немного и они, по большой части, принадлежали къ новымъ переселенцамъ, недавно основавшимся въ стран. Колоніи, такимъ образомъ, по прежнему оставались вн закона, преданныя произволу своихъ правителей. Но не удовольствовавшись одной несправедливостію, кортесы имли глупость уничтожить свободу торговли въ колоніяхъ, которая опять становилась въ зависимость отъ производителей и торговцевъ-монополистовъ метрополіи.
Фердинандъ VII, въ пользу котораго работали кортесы, получивъ отъ нихъ тронъ, первымъ дломъ поспшилъ отдлаться отъ всякаго либерализма, а слдовательно и отъ кортесовъ и, съ свойственнымъ ему безуміемъ, послалъ въ колоніи приказаніе положить оружіе, формулированное самымъ наглымъ и оскорбительнымъ образомъ.
Буэносъ-Айресъ вовсе не былъ намренъ покоряться подобному требованію. Въ послдніе годы онъ усплъ сильно развиться въ политическомъ отношеніи, благодаря дятельной пропаганд многихъ ршительныхъ республиканцевъ изъ Франціи и Соединенныхъ штатовъ, поселившихся въ этомъ город. Партія независимости отъ метрополіи стала сильна и числомъ и талантами своихъ членовъ. Когда бывшій вице-король Линье, представитель правительственной партіи, вздумалъ силой уничтожить партію свободы, онъ былъ разбить независимыми, подъ командой Балькарсе, въ сраженіяхъ при Котогет и Тупиц, взятъ въ плнъ и тотчасъ же разстрлянъ. Это случилось еще въ 1810 году.
Припомнимъ также экспедицію генерала Бельграно въ Парагвай, онъ былъ разбитъ, но усплъ поднять парагвайскій народъ противъ испанцевъ. Роялисты всей ла-платской страны сосредоточились на границахъ Перу, инсургентскіе генералы Бельграно и Сан-Мартинъ разбили ихъ при Тукуман и Сальта. Потомъ аргентинская армія перешла Анды и провозгласила независимость Чили и Перу. Однакожъ окончательное освобожденіе этихъ колоній отъ испанскаго владычества послдовало только посл битвы при Эакучо въ 1824 году. Но Ла-Плата сбросила кастильское знамя еще 20 іюня 1814 года, когда испанская армія Альвеара, запертая въ Монтевидео, посл 23-хъ мсячной осады принуждена была отдаться на волю побдителей.
Но еще страна не была вполн очищена отъ испанцевъ, какъ Восточная провинція объявила себя, подобно Парагваю, независимой отъ Буэносъ-Айреса. Артигасъ, жестокій, но искусный полководецъ, именемъ независимаго Монтевидео, обращалъ свое оружіе одинаково, какъ противъ испанцевъ, такъ и противъ партизановъ централизаціи. Анархія воцарилась во всхъ этихъ испанскихъ и португальскихъ провинціяхъ: федералисты и унитаріи, блые и индйцы, испанцы Перу и португальцы Бразиліи — вс взаимно уничтожали другъ друга. При вид этого всеобщаго безпорядка, этого кроваваго хаоса, диктаторъ Пюпредонъ пришелъ въ ужасъ и сталъ уже отчаиваться въ спасеніи своего отечества. Первое административное лицо въ республик, которому народъ вручилъ власть, Пюпредонъ вступилъ въ тайные переговоры съ иностранцами и готовъ былъ отдать ла-платскую страну или бразильскому принцу или испанскимъ Бурбонамъ, какъ истый централизаторъ, онъ требовалъ только, чтобы въ составъ будущаго королевства вошли вс земли, составлявшія нкогда ла-платское вице-королевство. Его сношенія были открыты, онъ принужденъ былъ оставить свою должность, 14 провинцій, опасаясь диктатуры Буэносъ-Айреса, каждая объявила себя независимой, Франсіа герметически закупорилъ Парагвай. Но и посл этого, на всей ла-платской территоріи, исключая Парагвая, закипла гражданская война, на всхъ пунктахъ шла борьба между федералистами и унитаріями, хаосъ опять вступилъ въ свои права, и во всей этой ужасной, кровавой сумятиц перепутались вс партіи, перемшались различные интересы.
Буэносъ-Айресъ, самый богатый, самый населенный (въ немъ тогда уже было боле 80,000 жителей) изъ всхъ городовъ лаплатской страны, имющій свою исторію, политику, экономическія и коммерческія традиціи,— жаждалъ главенства надъ всей страной и считалъ себя Афинами аргентинской Эллады. Его соперникъ на другомъ берегу Ріо-де-ла-Плата претендовалъ, въ свою очередь, на титулъ Спарты, Парагваю же боле всего приличествовала роль Македоніи. А черную бразильскую имперію, страдавшую непреодолимой жаждой пожрать эти маленькія республики, съ большимъ удобствомъ можно было уподобить древней Персіи.
Унитаріи принадлежали по большей части въ богатымъ классамъ, къ аристократіи богатства и образованія, они путешествовали по Европ, они первые начали пропаганду о независимости и подняли оружіе противъ Испаніи. Самыми замчательными людьми этой партіи были: Сан-Мартинъ, Пюпредонъ, Пацъ, Лавалль, Ривадавіа, Акуэрре, Варела. Эти унитаріи имли нкоторыя общія черты съ жирондистами французской революціи и погибли почти также, какъ и они. Федералисты же были люди далеко не ученые, между ними не было ни замчательныхъ писателей, ни просвщенныхъ ораторовъ, ни опытныхъ военачальниковъ,— это были по большей части провинціалы, народъ грубый, сельскій, къ нимъ тянули и гаучо, въ числ ихъ предводителей сдлались замтными: Лопецъ, Кирога, Анчорена, Доррего, Врамонъ, Балькарсе и въ особенности кровожадный и слишкомъ извстный Розасъ.
За президентами республики изъ партіи унитаріевъ, Розадасомъ, Пюпредономъ и Рондо, слдовали президенты изъ федералистовъ. Агуэре и Саратеа, потомъ опять унитаріи и опять федералисты. Наконецъ президентъ Родригецъ, изъ партіи федералистовъ, желая положить конецъ вчной борьб партій и успокоить унитаріевъ, въ 1820 году назначилъ государственнымъ секретаремъ самаго знаменитаго изъ ихъ партіи дона Бернардино Ривадавію. Благодаря выходящимъ изъ ряду способностямъ этого человка, партія унитаріевъ спокойно управляла длами республики впродолженіе нсколькихъ лтъ, и это время, безъ сомннія, должно считаться самымъ лучшимъ временемъ въ аргентинской исторіи. Ривадавіа, умный и честный человкъ, патріотъ и замчательный государственный дятель, самый великій гражданинъ Буэносъ-Айреса, получилъ прекрасное воспитаніе, что составляло большую рдкость въ его отечеств. Путешествуя по Европ, онъ хорошо ознакомился съ идеями, провозглашенными французской революціей, какъ и Франсіа, онъ взялъ себ за образецъ Вольтера и энциклопедистовъ. Возставая противъ всякаго суеврія, не питая никакой нжности къ трансцендентализму, къ монахамъ, монахинямъ, къ преобладанію клерикаловъ, онъ старался везд, гд было можно, закрывать монастыри, отнималъ у духовенства различныя привилегіи, способствующія усиленію его власти, распространялъ философское образованіе. Онъ секуляризировалъ нкоторыя церковныя имнія, уничтожилъ запрещеніе работать въ праздники, запретилъ бои быковъ. Онъ основалъ въ Буэносъ-Айрес университетъ, музей и библіотеку, провозгласилъ свободу вроисповданій, свободу прессы и свободу личности, уничтожилъ всякіе спеціальные суды и узаконилъ подсудность всхъ безъ исключенія сословій одному суду. Ривадавіа организовалъ полицію, ввелъ порядокъ въ администраціи, показывая самъ примръ безкорыстія и честнаго исполненія своей обязанности, возстановилъ равновсіе между государственными доходами и расходами, чего не могли достигнуть ни до него, ни посл него. Онъ устроилъ сберегательную кассу, организовалъ провинціальные банки, составившіе отдленія національнаго банка. Вс эти законы, вс эти учрежденія могли бы дать аргентинской конфедераціи одну изъ самыхъ лучшихъ организацій въ мір, но эта конфедерація имла важнйшій изъ недостатковъ: ей недоставало необходимой силы. Самая лучшая изъ политическихъ формъ, самыя раціональныя соціальныя реформы принесутъ немного пользы въ обширной стран съ слишкомъ рдкимъ населеніемъ. Этотъ недостатокъ понималъ Ривадавіа, но онъ также сознавалъ, что плодородная почва его отечества, что прелестный климатъ, выгодное географическое положеніе доставляютъ слишкомъ много удобствъ для быстраго возрастанія населенія, и онъ мечталъ, что скоро, даже очень скоро аргентинская конфедерація будетъ подобна Соединеннымъ штатамъ Сверной Америки, и употреблялъ вс усилія для привлеченія изъ Европы переселенцевъ и капиталовъ, которые нигд не могли найти такого выгоднаго помщенія, какъ въ этой двственной, изобильной природными богатствами стран. Онъ просилъ у Европы людей, людей и людей. Идеи, брошенныя имъ на эту новую почву и повсемстно распространенныя теперь въ Новомъ Свт, тогда были слишкомъ новы, спорны и даже возбуждали ненависть въ масс населенія, руководствовавшагося такимъ разсужденіемъ: ‘пока насъ немного, мы имемъ въ своемъ владніи громадныя пастбища для нашего скота, но когда къ намъ придутъ переселенцы изъ Европы, мы должны будемъ подлиться съ ними землей, а когда ихъ придетъ много, мы сами почувствуемъ недостатокъ въ земл.’ Для этихъ невидящихъ дальше своего носа людей,— а къ нимъ принадлежало большинство населенія — Ривадавіа былъ измнникъ, желающій продать свою страну Галлегосамъ (европейцамъ), къ ненависти грубыхъ земледльцевъ и скотоводовъ присоединялась ненависть поповъ къ Ривадавіи, и отъ него была перенесена ина всю партію унитаріевъ, которой онъ былъ самымъ блистательнымъ представителемъ.
Въ тоже самое время великій патріотъ умлъ заставить иностранцевъ уважать его страну, но пріобртя ей друзей, онъ не могъ избавить ее отъ враговъ. Либералы всхъ странъ стали друзьями аргентинской конфедераціи, а реакціонеры ея врагами. Англія приняла ея сторону, Франція же и Испанія высказались противъ нея, они не могли простить Ривадавіи, что онъ уговорилъ аргентинскую палату вотировать пособіе, въ вид займа, во сто милліоновъ франковъ республиканскимъ испанскимъ кортесамъ и устроилъ это дло въ отвтъ на ршеніе французскихъ Бурбоновъ употребить такую сумму для возстановленія абсолютизма въ Испаніи. Европейскіе реакціонеры никогда не могли простить этого дла ни Ривадавіи, ни аргентинской конфедераціи. Не могли имъ простить его и французскіе короли: Людовикъ XVIII, Карлъ X и Луи-Филиппъ. Надобно знать, что на веронскомъ конгресс въ 1822 году былъ возбужденъ вопросъ объ испано-американскихъ республикахъ. Чистые абсолютисты, съ голоса Шатобріана, объявили невозможнымъ призвать ихъ независимость, это признаніе было бы чудовищнымъ неправосудіемъ, говорили они, санкціей права возмущенія народовъ противъ королей. Съ другой стороны, нельзя было не признать, что Испанія безсильна возвратить оружіемъ свои старыя владнія. Въ такомъ затруднительномъ положеніи они вспомнили о старомъ проэкт Пюиредона — составить изъ новыхъ республикъ конституціонную монархію, поставивъ во глав ея кого нибудь изъ принцевъ бурбонскаго дома, находящихся не у длъ. Но тутъ начались интриги между Испаніей и Франціей, одна хотла посадить на буэносъ-айресскій престолъ принца лунскаго, другая герцога орлеанскаго, будущаго Луи-Филиппа. Англія имла здравый смыслъ защищать совершившійся фактъ, она признала новыя республики. ‘Что Испанія объявляетъ себя противъ насъ, писалъ докторъ Франсіа,— это безумство съ ея стороны нисколько насъ не удивляетъ, но что Франція тянется за нею — это кажется намъ невроятнымъ’.
Въ то время, какъ европейскіе Бурбоны изощряли свое искуство въ передач дипломатическихъ нотъ, меморій и проч., бразильскіе представители браганцской династіи дйствовали. Карлота де-Бурбонъ, достойная сестра Фердинанда VII и дочь Карла IV, жена португальскаго регента, государя Бразиліи, предъявила свои наслдственныя права на испанскую корону и на обладаніе всми ея колоніями въ силу какой-то секретной приписки, уничтожающей дйствіе салическаго закона. Она въ 1812 году послала бразильскія войска въ Монтевидео, находящійся тогда еще въ испанскихъ рукахъ, но вмшались англичане, и бразильскія войска отступили.
Бразильцы возвратились сюда въ 1816 году и опять именемъ Карлоты. Губернаторомъ Монтевидео въ то время былъ Артигасъ, самый блистательный изъ военачальниковъ войны за независимость, храбрйшій изъ храбрйшихъ, и въ тоже время кровожадный и склонный къ грабежу, всегда окруженный толпой веселыхъ шелопаевъ и развратниковъ, между которыми свтиломъ первой величины считался достопочтенный патеръ Монтеро. Артигасъ былъ разбитъ бразильцами и изгнанъ однимъ изъ своихъ друзей, своимъ лейтенантомъ Раймирецомъ, онъ бжалъ въ Парагвай, гд былъ весьма привтливо принятъ Франсіей. Бразило-португальское правительство завладло Восточной провинціей и держало ее въ своихъ рукахъ до отдленія Бразиліи отъ Португаліи до 1823 года, когда Монтевидео былъ объявленъ бразильской провинціей.
Буэносъ-Айресу не могло нравиться такое сосдство. Бглецы изъ Монтевидео нашли въ немъ дружескій пріемъ и помощь. Армія, подъ начальствомъ генераловъ Ориба и Лаваля, разбила бразильцевъ и въ 1825 году провозгласила независимость Урагвая отъ Бразиліи и присоединеніе его къ аргентинской конфедераціи. Главнымъ виновникомъ этого дла былъ Ривера, ставшій съ этой минуты самымъ популярнымъ человкомъ въ Урагва.
Ривадавіа, съ своей стороны, сдлалъ все, что могъ для окончательнаго изгнанія бразильцевъ изъ Урагвая, онъ помогалъ сосдямъ и войскомъ и деньгами, но расходы на войну были такъ велики, что пришлось сильно опустошить аргентинскую казну. Враги его не дремали. Они ршились дйствовать противъ него съ полной энергіей, именно въ тотъ моментъ, когда онъ осуществлялъ величайшее дло своей жизни — конституцію 1826 года. Они соединили въ своихъ рукахъ билеты провинціальныхъ банковъ и потребовали по нимъ капиталы, понятно, что провинціальные банки должны были вынуть вс свои фонды изъ національнаго банка, который въ это время самъ сильно нуждался въ деньгахъ. Кредитъ центральнаго правительства былъ совершенно подорванъ. Впрочемъ Ривадавіа могъ бы еще бороться съ своими врагами, — ему нужно было только отозвать войска, сражавшіеся противъ бразильцевъ,— но онъ былъ выше вульгарнаго честолюбія, онъ предпочелъ пасть и вышелъ въ отставку въ іюл 1827 года. Съ его паденіемъ, въ исторіи аргентинской конфедераціи началась новая эпоха,— эпоха Розаса, федералисты смнили унитаріевъ.
Но прежде, чмъ перейдемъ къ описанію этой новой эпохи, скажемъ чмъ окончилась война съ Бразиліей. Англичане ршились принять на себя посредничество между воюющими сторонами. Бразилія никакъ не хотла допустить, чтобы Урагвай соединился съ аргентинской конфедераціей, послдняя, съ своей стороны, не желала оставить Урагвай во власти Бразиліи. Медіаторы избрали средній путь и объявили, что Урагвай долженъ составить независимую республику. Этотъ проэктъ, какъ устраняющій вс недоразумнія, былъ принятъ всми враждующими сторонами и президентомъ новой республики, какъ и слдовало ожидать, избранъ Ривера, человкъ весьма легкихъ нравственныхъ правилъ, храбрый, до весьма, нечистый на руку.
Ривадавіа, этотъ великій, благороднйшій гражданинъ такъ мало длалъ шума за границами своего отечества, что въ Старомъ свт о немъ почти ничего не знали. Если диктаторъ Франсіа пользовался въ Европ извстностію, то это потому, что этотъ образецъ честнаго человка, получившій отъ своихъ согражданъ неограниченную власть надъ ними, прослылъ ужаснйшимъ тираномъ. Но насколько мало былъ извстенъ европейскимъ писателямъ и политикамъ Ривадавіа, настолько же получилъ извстность между ними Розасъ, лучше сказать, аргентинская конфедерація стала извстна Европ именно благодаря громкой слав Розаса, жестокаго тирана, олицетворявшаго собой преданія парагвайскихъ іезуитовъ и индйскихъ охотниковъ на людей. Онъ, подобно герцогу Гавдіи, достойному сыну папы, умлъ для своихъ цлей съ одинаковымъ успхомъ употреблять слово, шпагу, кинжалъ и ядъ, какъ тотъ всегда находилъ возможность, тмъ или другимъ способомъ, избавляться отъ герцоговъ, дожей, епископовъ и республикъ, такъ и Розасъ всякими средствами отдлывался какъ отъ враговъ своихъ унитаріевъ, такъ и отъ друзей федералистовъ, если они мшали ему.
Происходя отъ старинной астурійской дворянской фамиліи, имя въ числ предковъ по прямой линіи извстнаго губернатора въ Чили при Филипп V,— Мануэль Розасъ по самому происхожденію своему предназначенъ былъ занимать какое нибудь выгодное мстечко въ испанской служб. Его ддъ, извстный истребитель дикихъ индйцевъ, попалъ въ ихъ руки, въ отмщеніе за жестокости, они зашили его живого въ бычачью шкуру и бросили въ воду. Мануэль часто слышалъ разсказъ объ этомъ трагическомъ событіи, онъ возбудилъ въ мальчик сильнйшую ненависть въ индйцамъ и желаніе отплатить имъ за смерть дда, что впослдствіи и исполнилъ съ обычною ему энергіею и жестокостью. Воспитаніе онъ получилъ самое плохое, родители имъ нисколько не занимались. Шестнадцати лтъ отъ роду Мануэль былъ выгнанъ изъ родительскаго дома и поступилъ на службу въ имнія богатыхъ собственниковъ Доррего, гд своею дятельностію и способностію обратилъ на себя вниманіе и скоро получилъ мсто главнаго управляющаго. Здсь онъ развилъ въ себ физическую силу и ловкость, которыя впослдствіи такъ помогли его популярности между полудикимъ сельскимъ населеніемъ. Но кром этихъ достоинствъ, онъ обладалъ еще природнымъ краснорчіемъ, умлъ ловко вставлять простонародныя поговорки, сорить деньгами и казаться пылкимъ либераломъ, когда это было нужно для его цлей. Во время войны за независимость, онъ держался въ сторон, но по освобожденіи Буэносъ-Айреса, послдовалъ за своимъ патрономъ Доррегой въ ряды федеральной партіи, здсь онъ сдружился съ Маноэлемъ Анчореной, самымъ вліятельнымъ предводителемъ этой партіи. Онъ вскор женился на дочери донъ-Эскурра, энергической, надменной, страстной и честолюбивой женщин. Заручившись такой сильной протекціей съ разныхъ сторонъ, Розасъ выступилъ на политическую арену, гд скоро сдлался лицомъ весьма замтнымъ. Въ этомъ человк соединялись лесть и разнузданныя страсти, дерзость и подозрительность, развратъ и ханжество, жестокость, самодурство, піэтизмъ въ одно время и лживый и искренній, гордость, тщеславіе и честолюбіе. Счастіе благопріятствовало ему, его преступленіямъ удивлялись, мало того, его уважали не только друзья, но даже и враги. Онъ займетъ видное мсто въ исторіи.
Ривадавіа, какъ мы сказали, предпочелъ лучше пасть и отказаться отъ власти, чмъ поддерживать себя и свою партію военной диктатурой. Онъ удалился въ Европу и впослдствіи умеръ въ Ріо-Жанейро въ бдности и неизвстности. Посл его удаленія, страна опять впала въ анархію, изъ которой онъ вывелъ ее въ 1820 году. Каждая провинція желала составить независимое государство, отдавала себя во власть избранныхъ самимъ населеніемъ губернаторовъ, которые грабили управляемый ими народъ и вели между собою постоянныя войны, отъ которыхъ опять-таки страдалъ тотъ же беззащитный народъ. Въ Новомъ Свт повторились т возмутительныя сцены разбоевъ и насилій, которыми ознаменовались средніе вка въ Европ.
Избранный буэносъ-айресскимъ губернаторомъ на мсто Ривадаріи, полковникъ Доррего былъ самый достойный уваженія и самый умренный человкъ изъ партіи федералистовъ. Какъ человкъ образованный, онъ принадлежалъ къ лучшему буэносъ-айресскому обществу, состоящему преимущественно изъ унитаріевъ, а какъ богатый землевладлецъ, онъ не могъ отдлять своихъ интересовъ отъ интересовъ сельскаго населенія, придерживавшагося федералистской политики, поэтому онъ по необходимости долженъ былъ держаться системы соглашенія между обими партіями. Вскор посл принятія имъ должности, онъ заключилъ мирный договоръ съ Бразиліей, которымъ была объявлена независимость Урагвая.
Война окончилась и аргентинская армія, командуемая Лавалемъ, возвратилась въ Буэносъ-Айресъ. Армія была наполнена унитаріями, самыми непримиримыми, и потому, понятно, она скоро возмутилась противъ правительства и одержала побду надъ его защитниками. Розасъ, котораго Доррего сдлалъ генераломъ республики и поручилъ ему начальство надъ войсками, оставшимися на сторон правительства, постарался отблагодарить своего прежняго патрона, предавъ его тайно въ руки возмутившихся солдатъ. Онъ, впрочемъ, сдлалъ еще лучше, когда къ нему въ руки попала власть: онъ арестовалъ брата Дорреги и секвестровалъ вс имнія этой богатой фамиліи. Плнный губернаторъ Доррего былъ разстрлянъ по приказанію Лаваля, который ознаменовалъ свою побду кровавыми приговорами противъ федералистовъ. Лаваль захватилъ власть въ свои руки и, казалось, утвердился прочно, такъ какъ долго никто не ршался протестовать противъ его диктатуры. Розасъ былъ первый, который ршился заговорить о мщеніи. Онъ возбудилъ противъ Лаваля Кирогу и Лопеца, этого мало, онъ натравилъ на него красавицу Мандевиль, жену французскаго консула, которая приходилась молочной сестрой Розасу. Эта граціозная, коварная дама такъ нжно ласкала своего мужа, такъ мило просила его, что безчестный, тщеславный фатъ Мандевиль ршился на преступленіе противъ международнаго права. Въ ночь на 7 іюня 1829 года французская эскадра, подъ начальствомъ виконта Венанкура, овладла аргентинской эскадрой, на которой находились арестованными нсколько предводителей федералистской партіи. Лаваль былъ слишкомъ слабъ, чтобы могъ дйствовать противъ союза федералистовъ съ Франціей, вмст со многими своими политическими друзьями онъ бжалъ въ Урагвай. Розасъ избавился отъ соперничества унитаріевъ и 8 декабря 1829 года избранъ губернаторомъ и вмст главнокомандующимъ провинціи Буэносъ-Айресъ.
Въ слдующемъ году іюльская революція во Франціи дала тронъ Луи-Филиппу, который, въ декабр 1830 года, помимо собственнаго желанія, принужденъ былъ признать испано-американскія республики.
Унитаріи сошли со сцены, но они не были совершенно уничтожены. Въ 1831 году они опять возстали, но были разбиты Лопецомъ и Кирогой. Розасъ на это возстаніе отвчалъ закономъ объ общественной безопасности, направленнымъ противъ всхъ подозрительныхъ. А подозрительными, по его мннію, были вс унитаріи, лучше сказать, вс т, кто не имлъ счастія понравиться страшному губернатору. Свобода прессы была уничтожена, а съ нею и всякія другія свободы, и въ руки Розаса отдана почти деспотическая власть, федералисты, въ пылу партіонной ненависти, забыли о всякой личной гарантіи, они жаждали только истребленія послдователей идеи государственнаго единства.
Въ 1832 году окончился срокъ полномочія, даннаго Розасу. На выборахъ губернаторомъ Буэносъ-Айреса избранъ Балькарсе, безъ сомннія, федералъ. Розасъ, не чувствуя себя настолько сильнымъ, чтобы ршиться произвести государственный переворотъ и объявить себя несмняемымъ диктаторомъ,— удовольствовался титуломъ генералиссимуса арміи и порученіемъ усмирить возмутившихся индйцевъ. Онъ исполнилъ это порученіе такъ удачно, что, по собственнымъ его словамъ, истребилъ не мене 22,000 индйцевъ, превративъ ихъ деревни и поля въ совершенную пустыню.
Но Балькарсе портилъ дла. Онъ возстановилъ свободу прессы, онъ былъ просто измнникъ. Онъ показался опаснымъ чистымъ федералистамъ, въ род Лопеца и Кироги, и они подняли знамя бунта. Душею инсуррекціи была неутомимая жена Розаса, она появлялась всюду, она заправляла всмъ, она эксплуатировала старинное соперничество деревни съ городомъ. Унитаріи или федералисты, партизаны Ривадавіи или Лаваля, Дорреги или Баль-карсе, — ‘вс эти буржуа хотли властвовать, потому что имли муниципальную организацію, потому что располагали богатствомъ и образованіемъ’. Но деревенскіе жители вовсе не желали имъ повиноваться, такъ какъ считали себя сильне. Гаучо ринулись на городъ, какъ волны наводненія, и Балькарсе, будучи не въ силахъ удержать расходившуюся стихію, отказался отъ власти.
Такое положеніе длъ вполн благопріятствовало планамъ Розаса, и онъ явился въ Буэносъ-Айресъ во глав своей побдоносной арміи. Жители Буэносъ-Айреса, томительно ожидавшіе какой нибудь кровавой катастрофы, съ восторгомъ встртили Розаса: они еще не были знакомы съ тиранніей этого человка и смотрли на него, какъ на избавителя отъ ужасовъ анархіи. Палата представителей поспшила предложить Розасу чрезвычайныя полномочія и избрала его губернаторомъ. Но Розасу хотлось не губернаторства, а несмняемой диктатуры. Онъ отказался отъ предложенной ему чести и удалился въ свой сельскій домикъ въ нсколькихъ верстахъ отъ Буэносъ-Айреса, оттуда онъ присылалъ напыщенныя письма, умренныя по форм, но угрожающія по своей сущности. Въ тоже время его друзья агитировали буэносъ-айресскій народъ. Розасъ повторилъ комедію Тиверія съ римскимъ сенатомъ, и велъ ее такъ искусно, что подъ конецъ трусливые и низкіе депутаты встали передъ нимъ на колни и умоляли его взять въ свои руки власть надъ жизнью, имуществомъ и честью его согражданъ, провозгласили его пожизненнымъ диктаторомъ съ самыми широкими полномочіями. 1 апрля 1835 года, т. е. почти черезъ два года посл удаленія Балькарсе, Розасъ принялъ предложенную ему диктатуру. Измненіе конституціи, въ смысл новыхъ полномочій, данныхъ диктатору, было передано на обсужденіе народа и почти везд принято безъ возраженій, были попытки протестовать, но такія безсильныя и ничтожныя, что на нихъ не стоило обращать никакого вниманія. Для полученія такого блистательнаго результата употреблены такія же мры, какія во Франціи направили впослдствіи въ извстную сторону голосованіе 20 декабря 1851 года.
Не довольствуясь легальными средствами, отданными въ его распоряженіе, не удовлетворяясь властію по своему произволу разстрливать по суду и даже безъ суда всхъ подозрительныхъ, диктаторъ захотлъ просто убивать всякаго, кого ему вздумается и всталъ во глав тайнаго общества, извстнаго подъ именемъ Масорка, состоявшаго изъ разбойниковъ и вообще людей самаго темнаго происхожденія, которые приняли своимъ девизомъ: ‘да здравствуетъ Розасъ! Смерть дикимъ унитаріямъ!’ Этотъ девизъ сдлался оффиціальнымъ, обязательнымъ въ рчахъ и церемоніяхъ, во всхъ публичныхъ актахъ внутренней политики. Все, что отличалось умственнымъ, гражданскимъ и соціальнымъ превосходствомъ,— все это казалось подозрительнымъ въ глазахъ страшнаго общества, и оно не останавливалось ни передъ какими преступленіями, чтобы очистить аргентинскую почву отъ такихъ вредныхъ людей. Сначала они истребляли остатки унитаріевъ, но потомъ, подъ ихъ ножъ попадали одинаково какъ унитаріи, такъ и федералисты, всякій буржуа могъ ожидать ежеминутно смерти, на которую его осудятъ адскіе разбойники. Самъ Розасъ почувствовалъ страхъ къ своимъ клевретамъ и изъ Масорки выдлилъ новое общество, которое надзирало за Масоркой же и накладывало на нее узду, когда это было нужно. Но чтобы еще боле экзальтировать свою кровавую банду, Розасъ придалъ ей религіозный характеръ. Унитаріи были демоны, дьяволы, мягкіе федералы слыли за схизматиковъ, еретиковъ, а чистые федералисты, масоркисты, взяли на себя священную обязанность защищать религію и очистить двственную почву отъ плевелъ, занесенныхъ въ нее извн. Розасъ былъ непогршимымъ папой, божествомъ, которому слдовало воздавать божескія почести. Диктаторъ наложилъ тяжелую руку на государственную католическую церковь, назначивъ епископомъ Буэносъ-Айреса выжившаго изъ лтъ идіота, который видлъ свою обязанность единственно въ точномъ исполненіи всхъ требованій Розаса. Предполагая, что въ іезуитахъ найдетъ еще боле врныхъ исполнителей его предположеній по религіознымъ вопросамъ, диктаторъ вызвалъ ихъ въ Буэносъ-Айресъ, но скоро убдился, что почтенные патеры народъ слишкомъ опасный даже для него и, не долго думая, выпроводилъ ихъ обратно за границу республики.
Завладвъ диктатурой, Розасъ первымъ дломъ постарался избавиться отъ своихъ соучастниковъ. Братьевъ Рейнафе онъ науськалъ на Кйрогу, на секретаря Кироги и ихъ товарищей, и они вс были истреблены. Затмъ Розасъ веллъ зарзать братьевъ Рейнафе. Оставался еще Лопецъ,— его отравили. Что касается до г-жи Розасъ, подготовившей государственный переворотъ, мужъ не могъ проститъ ей этого. Онъ сталъ обращаться съ ней самымъ возмутительнымъ образомъ и довелъ ее до смерти, онъ мстилъ ей до самаго конца, передъ смертью она потребовала священника, Розасъ не допустилъ его, опасаясь, что она можетъ выдать какую-нибудь политическую или семейную тайну. Боле подробныя черты этого хитраго, коварнаго и темнаго тирана извстны нашихъ читателямъ изъ превосходнаго романа X. Мармоля ‘Друзья — хуже враговъ.’
Въ качеств государственнаго человка, Розасъ, хотя и федерадистъ, былъ всегда врагомъ урагвайской независимости. Это можетъ показаться съ перваго взгляда не совсмъ логичнымъ, но не надо забывать, что губернаторъ Буэносъ-Айреса, всесильный диктаторъ аргентинской конфедераціи, въ тоже время былъ наслдникомъ испанской традиціи, Буэносъ-Айресъ былъ прежде главнымъ городомъ вице-королевства, въ составъ котораго входили и Парагвай и Урагвай. Къ тому же унитаріи, съумвшіе увернуться отъ когтей диктатора, находили убжище въ Монтевидео, откуда время отъ времени безпокоили Розаса, возбуждая въ разныхъ мстахъ аргентинской конфедераціи вооруженныя возстанія. Не смя прямо напасть на Монтевидео, котораго независимость была провозглашена Англіею и признана Франціею, Розасъ старался ослабить его постояннымъ возбужденіемъ тамъ несогласій между партіями, часто доходящихъ до гражданской войны. Случай къ этому скоро представился.
Ривера, губернаторъ Монтевидео, съ которымъ мы нсколько знакомы, обманутый преданностію къ себ нкоего Орибы и въ благодарность за услуги, имъ оказанныя, назначилъ его своимъ помощникомъ. Ориба, совершеннйшій гаучо по своей дикости, былъ человкъ жестокій, съ кровавыми наклонностями, но, надо правду сказать, вовсе не воръ, какъ Ривера. Въ Урагва, какъ и въ аргентинской конфедераціи, было дв партіи: городская или блая и сельская или цвтная. Ориба, захватившій власть въ свои руки, всталъ во глав городской партіи, свергнутый Ривера опирался на сельскую, къ послдней примкнули аргентинскіе изгнанники. Если унитаріи, аргентинскіе буржуа, въ противность своихъ традицій, примкнули къ сельской партіи, они сдлали это потому, что предводителемъ городской сталъ Ориба, ихъ закоренлый врагъ, пріятель Розаса. Вообще какъ въ аргентинской конфедераціи, такъ и въ Урагва партіи до того были перепутаны между собою, что нтъ никакой возможности сдлать имъ какую нибудь точную классификацію. Разбитый въ сраженіи при Пальмар въ 1838 году, Ориба принужденъ былъ сложить съ себя званіе президента и бжать къ своему союзнику Розасу, который принялъ его, какъ законнаго президента. Съ этой поры Ориба сталъ помощникомъ Розаса и продолжалъ длать набги на Монтевидео. Но побда Риверы, въ декабр 1839 года, окончательно освободила Урагвай отъ набговъ изъ аргентинской конфедераціи и даже могла бы приготовить унитаріямъ возвращеніе въ Буэносъ-Айресъ, еслибъ въ этомъ не помшало имъ правительство Луи-Филиппа.
Преступная помощь, оказанная Мандевилемъ Розасу, вызвала противъ него осужденіе со стороны его правительства, и вмст съ тмъ возбудила презрніе Розаса къ правительству, посылающему такихъ агентовъ. Мандевиля смнили, назначенный на его мсто агентъ не былъ принятъ Розасомъ, потому, будто бы, что его поведеніе въ Чили, гд онъ былъ до сихъ поръ консуломъ,— было далеко небезукоризненно. Французское правительство отозвало его и прислало новаго агента. Розасъ цлый годъ не давалъ ему аудіенціи и принялъ его не изъ уваженія къ Франціи, а только по просьб г-жи Мандевиль. Французское правительство разсердилось не на шутку при вид такой наглости, и министръ Моле послалъ къ Буэносъ-Айресу эскадру, съ полномочіемъ бомбардировать городъ, если Розасъ не принесетъ покаянія и не дастъ должнаго удовлетворенія. Командующій эскадрою адмиралъ готовъ былъ въ точности выполнить данную ему инструкцію, но французскіе негоціанты, жившіе въ город, упросили его дождаться какого нибудь новаго предлога для принятія ршительныхъ мръ. Адмиралъ согласился отложить бомбардированіе города, но продолжалъ держать портъ въ блокад. Блокада безъ выстрловъ мало безпокоила Розаса — власть его въ стран нисколько не подрывалась,— но она причиняла большой вредъ коммерсантамъ, какъ буэносъ-айресскимъ, такъ и негоціантамъ нейтральныхъ странъ. Блокада даже помогла Розасу, она соединила вокругъ него всхъ, кто ненавидлъ иностранное вмшательство больше, чмъ туземнаго тирана, который силою обстоятельствъ являлся теперь защитникомъ угрожаемой національной независимости. Съ этой поры на всхъ, кто ршался заявить какую бы ни было оппозицію Розасу, смотрли какъ на измнниковъ отечеству, какъ на Искаріотовъ, купленныхъ французскимъ золотомъ. ‘Поганымъ французамъ, разбойникамъ, врагамъ американской свободы’ была объявлена вчная война и они осуждены на истребленіе. Портретъ Возстановителя законовъ, Защитника аргентинской независимости носили по улицамъ и ставили въ церквахъ. Пользуясь случаемъ, Розасъ еще боле распространилъ свою власть и, повидимому, еще тверже укрпился въ занимаемой имъ позиціи.
Время отъ времени эмигранты-унитаріи съ оружіемъ въ рукахъ вторгались въ предлы аргентинской конфедераціи. Къ нимъ присоединялись часто федералисты, губернаторы провинцій, напуганные честолюбіемъ и жестокостію Розаса. Но диктаторъ никогда не давалъ имъ времени организоваться, они разсевались и снова собирались. Наконецъ, инсургенты ршились дать диктатору генеральное сраженіе 31 марта 1839 года при Пацо-Ларго и были имъ разбиты на голову. Побдители неутомимо преслдовали побжденныхъ и истребили ихъ великое множество. Возставшій губернаторъ Корріентеса взятъ въ плнъ и буквально истыканъ копьями. Однакожъ эта побда не могла быть названа ршительной: ждали, что французскій флотъ вступитъ въ союзъ съ инсургентами противъ правительства Розаса, что Урагвай подастъ имъ руку помощи. Самые инсургенты оправились. Старикъ Пацъ произвелъ новое возстаніе въ Корріентес, Лаваль, съ помощію французской эскадры, въ сентябр 1840 года перешелъ. Парану. Генералъ Ламадридъ привелъ ему подкрпленія изъ внутреннихъ провинцій, французская эскадра, занявъ островъ Мартинъ-Гарсіа, держала Буэносъ-Айресъ въ самой строгой блокад. Бомбы, пущенныя французскимъ адмираломъ, должны были коротко и скоро ршить дло никакъ не въ пользу Розаса. Прошелъ слухъ, что курьеръ везетъ адмиралу Мако, недавно прибывшему къ эскадр, новыя инструкціи отъ французскаго правительства.
Заплативъ 50,000 франковъ, Розасъ укралъ эти инструкціи и ране адмирала узналъ о нершимости и эгоистической трусости, положенныхъ въ основаніе этихъ драгоцнныхъ инструкцій. Диктатору теперь оставалось провести своего противника, что онъ и исполнилъ самымъ блистательнымъ образомъ. Мако съ своими 6,000 морскихъ солдатъ, посланный въ эти отдаленныя страны для того, чтобы попугать Розаса, а не длать ему никакого вреда, очень былъ радъ, что представлялся случай заключить какой ни на есть трактатъ и убраться поскоре во-свояси. Отправляясь въ экспедицію, Мако оставилъ Европу въ сильно напряженномъ состояніи и ожидалъ, что тамъ должна вспыхнуть война, и онъ получить приказаніе вести свою эскадру въ европейскія воды. Поэтому онъ спшилъ окончить дло въ Буэносъ-Айрес. Розасъ понялъ желаніе французскаго адмирала и не особенно торопился сходиться въ условіяхъ трактата. Дв недли показались Мако уже большимъ промедленіемъ времени, и онъ спшилъ подписать трактатъ, составленный почти исключительно въ пользу Розаса, который предоставилъ Франціи вс второстепенныя выгоды, на свою же долю взялъ существенныя. Какое торжество для Розаса! Никогда онъ не находился въ такомъ критическомъ положеніи, какъ предъ открытіемъ переговоровъ съ французскимъ адмираломъ, я никогда онъ не стоялъ такъ высоко и не былъ такъ всесиленъ, какъ по окончаніи ихъ. Посл такой важной побды, что значили для него аргентинскіе инсургенты и урагвайскія войска! Побда надъ ними была несомннна, будущее принадлежало ему — завоеваніе Парагвая и Урагвая, основаніе огромной ла-платской имперіи — вотъ какія мечты стали проноситься въ воображеніи Розаса. За то съ какой предупредительностью онъ принялъ французскаго адмирала, высадившагося на берегъ и пробывшаго въ Буэносъ-Айрес 17 дней, онъ помстилъ адмирала въ старинномъ дворц вице-королей, вс его желанія исполнялъ, какъ приказанія, по его ходатайству даже помиловалъ 700 политическихъ обвиненныхъ! Мако, въ качеств французскаго чрезвычайнаго посла, пировалъ и получалъ подобающія почести, а въ город попрежнему рзали и убивали людей. Масорка работала съ остервененіемъ, отъ ея ножа не спасались даже депутаты законодательнаго собранія, она убивали въ городахъ и деревняхъ, въ поляхъ и лсахъ, везд, гд только жили люди. Мсяцъ октябрь, когда заключенъ былъ договоръ съ французскимъ адмираломъ, названъ именемъ Розаса и ознаменовался безчисленнымъ множествомъ убійствъ. Во время самыхъ переговоровъ, одинъ французъ былъ вытащенъ замаскированными людьми на улицу и убитъ. Его вдова жаловалась французскому адмиралу, онъ потребовалъ объясненія у Розаса. Диктаторъ хорошо зналъ въ чемъ дло, но притворился невиннымъ агнцемъ и веллъ произвести слдствіе, по окончаніи котораго уврилъ адмирала, что этотъ французъ былъ натурализированный аргентинскій гражданинъ. Дале адмиралъ не счелъ себя вправ вмшиваться, на томъ дло и покончилось. Этотъ, повидимому, неважный случай, однако показываетъ, съ какимъ презрніемъ смотрлъ Розасъ на французскаго адмирала и какъ мало боялся его флота.
Вдоволь натшившись кровію своихъ жертвъ, Розасъ приступилъ къ конфискаціямъ, и деньгами ‘дикихъ и нечистыхъ унитаріевъ’, наполнилъ свои пустые сундуки и мошны своихъ соучастниковъ въ преступленіяхъ. Побдителю при Пазо-Ларго досталось на его пай 3,000 быковъ и 3,000 овецъ, каждый изъ солдатъ его арміи гналъ передъ собою стадо изъ 50 быковъ и 150 овецъ. Въ 1850 году треть всей земельной собственности въ провинціи Буэносъ-Айресъ была въ рукахъ Розаса и его креатурь. Ориба прошелъ съ огнемъ и мечемъ всю страну, гд происходило возстаніе. 15,000 инсургентовъ погибло въ сраженіяхъ и во время преслдованій, 5,000 разстрляно по приговорамъ военныхъ судовъ и 2,000 отравлены или зарзаны безъ всякихъ судебныхъ приговоровъ.
Розасу только оставалось отомстить Урагваю, всегда охотно дававшему у себя пріютъ его врагамъ, и онъ отправилъ къ Монтевидео аргентинскую армію подъ начальствомъ Орибы, который, несмотря на свое отреченіе, явился на урагвайскую землю въ качеств законнаго президента урагвайской республики. 16 февраля 1843 года Ориба началъ осаду Монтевидео съ суши, въ тоже время морская эскадра Розаса обложила городъ съ моря. Эта достопримчательная осада тянулась почти также долго, какъ и осада Трои. На представленія Англіи и Франціи, торговля которыхъ страдала отъ блокады, Розасъ отвчалъ высокомрно, съ презрніемъ, англо-французская эскадра въ возмездіе начала блокировать Буэносъ-Айресъ. Совершенно безполезно описывать эту нелпую осаду Монтевидео, во время которой дв арміи, почти равныя силами, не ршались ни та, ни другая предпринять какое нибудь серьезное наступательное движеніе, а ихъ дрянныя пушки съ еще боле дрянными артиллеристами, весьма акуратно кидали ядра, неприносящія никому вреда. Были вылазки и атаки, были сраженія, но ни одно изъ нихъ не сопровождалось никакими результатами. Вмст съ офиціальными арміями дрались вооруженные граждане, организовались даже небольшіе иностранные отряды, въ числ ихъ итальянскій подъ командой Гарибальди, который, впрочемъ, вн сраженія, строго держась принципа равенства, отказывался начальствовать надъ своими братьями и друзьями. Ривера выказалъ тутъ свою блистательную неспособность и только даромъ терялъ и войска, и деньги. Подъ Индіа-Муэрта онъ далъ себя разбить Уркиц, самому искусному изъ аргентинскихъ федеральныхъ генераловъ, котораго вліяніе въ республик изъ года въ годъ усиливалось. Посл своей побды Уркица сталъ еще боле подозрительнымъ въ глазахъ Розаса, и потому сталъ держать себя крайне осторожно. Разсказываютъ, что Уркица, ложась спать, всегда предпринималъ предосторожности противъ разныхъ случайностей со стороны Розаса, а Розась не могъ заснуть, не составивъ предварительно плана гибели своего соперника.
Въ это время извстный англійскій торговый домъ Берингъ и комп., ведущій дла на широкую ногу съ Розасомъ, обратился къ Пальмерстону съ просьбой, уладить какъ нибудь дла на Ла-Плат. Вмст съ англійской эскадрой блокировала Буэносъ-Айресъ также и французская. Пальмерстонъ, по соглашенію съ Гизо, вошелъ въ переговоры съ Розасомъ, результатомъ которыхъ было оставленіе на произволъ судьбы Монтевидео и признаніе Орибы президентомъ урагвайской республики (къ счастію Розасъ разорвалъ этотъ трактатъ). Англійскій представитель лордъ Гауденъ готовъ былъ совсмъ пожертвовать Урагваемъ, уничтоживъ его самостоятельное существованіе, но французскій представитель графъ Валевскій не согласился на такую низость, а республиканское правительство, смнившее правительство Луи-Филиппа, назначило въ 1848 году урагвайской республик субсидію по 200,000 франковъ въ мсяцъ.
Оставленный Англіей и Франціей, Урагвай получилъ помощь отъ Бразиліи, которая не желала позволить Розасу овладть Монтевидео, кром того для своихъ внутреннихъ провинцій она нуждалась въ прав свободнаго прохода по р. Ла-Плат, который Розасъ, слдуя старой испанской традиціи, запиралъ для бразильцевъ. Аргентинецъ Уркица понялъ, что насталъ его часъ, поднялъ знамя возмущенія и пошелъ противъ Орибы, котораго въ тоже время атаковали урагвайцы и бразильцы, подъ командой барона Каксіаса. 3 февраля 1852 года произошло сраженіе при Монте-Казерос, низвергшее тиранію Розаса, который бжалъ въ Англію и съ своей дочерью Мануэлитой поселился въ Соутгэмптон, гд жилъ еще нсколько лтъ въ совершенной неизвстности. Этотъ суровый человкъ любилъ свою дочь, которая платила ему взаимностію и всегда считала его человкомъ обиженнымъ, съ которымъ поступлено безсовстно и несправедливо. Мануэлита умла выпрашивать у своего ужаснаго отца милости тмъ вдовамъ и сиротамъ, мужей которыхъ онъ умертвилъ. Мануэлита щедро подавала милостыню и вообще своими мягкими, человчными поступками спасла себя отъ той ненависти, какую возбуждалъ ея отецъ во всхъ своихъ согражданахъ.
Посл паденія Розаса борьба между унитаріями и федералистами продолжалась по прежнему, но принципы, за которые они боролись, такъ перемшались, что иностранецъ, незнакомый до тонкости съ мстными условіями, легко можетъ принять федералистовъ за унитаріевъ и на оборотъ. Нын унитаріи поддерживаютъ права и интересы провинцій, а федералисты имютъ въ виду исключительно интересы столицы. Постараемся, насколько будетъ возможно, разъяснить эту Путаницу.
Унитаріи составили себ идеалъ такой республики, гд центральная власть руководитъ дятельностью провинцій, которыя вс должны пользоваться равными правами и нести равныя обязанности, вс должны платить одинаковый налогъ, равномрно участвуя въ общемъ государственномъ бюджет. Федералисты стояли за автономію провинцій, которыя сами руководятъ центральной властью, каждая провинція должна развиваться, сообразуясь съ собственными средствами, а государственный бюджетъ долженъ составляться изъ остатковъ провинціальныхъ бюджетовъ. Мы не станемъ разбирать которая изъ этихъ системъ лучше: въ теоріи они об имютъ свои хорошія стороны, и все зависитъ отъ примненія ихъ на практик.
Изъ 14 провинцій, нкогда составлявшихъ буэносъ-айресское вице-королевство, особеннымъ вниманіемъ испанскаго правительства натурально пользовалась буэносъ-айресская, гд находился главный городъ вице-королевства и аргентинская таможня, передъ которой вс суда, какъ туземныя, такъ и иностранныя, бросали якорь и платили за право прохода по рк Ла-Плат. Во время испанскаго владычества остатокъ отъ этого дохода, частію идущаго на мстныя потребности, отправлялся въ Мадридъ. Посл освобожденія аргентинской конфедераціи, Буэносъ-Айресъ продолжалъ получать этотъ налогъ и, разумется, присвоилъ его себ для своихъ собственныхъ потребностей. Прежде провинціи не обращали никакого вниманія на этотъ доходъ, испанское правительство выдавало изъ него Буэносъ-Айресу слишкомъ ничтожную часть, но теперь положеніе измнилось и имъ было выгодно принять участіе въ длеж этого Значительнаго дохода. Буэносъ-Айресъ, понятно, не желалъ выпускать добычу изъ рукъ, почему сталъ на сторону федералистовъ, провинціалистовъ и противъ унитаріевъ, централистовъ. Онъ отказался быть столицею всей республики и объявилъ себя только главнымъ городомъ своей провинціи. Какъ столица республики, онъ не имлъ бы никакого права удерживать у себя деньги и принужденъ бы былъ тратить ихъ на надобности всей республики, но оставаясь только главнымъ городомъ своей провинціи онъ деньги удерживалъ у себя. Въ этихъ же видахъ Буэносъ-Айресъ постоянно противился и противится до сихъ поръ объявленію свободы плаванія по рк Ла-Плат, что составляетъ необходимйшее условіе для развитія и процвтанія всей конфедераціи.
Эта политика исключительнаго провинціализма и тупого эгоизма побудила буэносъ-айресцевъ почти двадцать лтъ поддерживать тираннію Розаса, который подъ предлогомъ необузданной децентрализаціи, утвердилъ самую деспотическую централизацію.
Посл низверженія Розаса Уркицой, правительство республики ршилось положить конецъ исключительности Буэносъ-Айреса. Унитаріи, наслдовавшіе диктатуру въ мстномъ буэносъ-айресскомъ правительств, поспшили уничтожить внутреннія таможни и объявили свободу плаванія по рк. Вслдствіе этого Буэносъ-Айресъ отказался признать диктаторомъ побдителя Уркицу и заперъ передъ нимъ свои двери. Еще разъ онъ не принялъ чести назваться столицею республики, хотя это требовалось федеральной конституціей 1853 года. Съ этой поры Буэносъ-Айресъ очутился въ странномъ положеніи, онъ не составлялъ части конфедераціи, но и не вышелъ совсмъ изъ нея. Чтобы побдить упорство столицы, національный конгрессъ, засдавшій въ Паран, декретировалъ дифференціальныя пошлины, по новому закону полную пошлину за право плаванія платили въ Буэносъ-Айрес только т товары, которые были предназначены въ этотъ городъ, прочіе оставляли здсь только часть пошлины, остальную же часть платили въ томъ порт, гд разгружались. Благодаря этой мр центральное правительство усилило свои финансовыя средства, и Буэносъ-Айресъ ничего не потерялъ, такъ какъ торговое движеніе, преимущественно иностранная торговля изумительно усилилась посл паденія Розаса. Но эти дифференціальныя пошлины серьезно обезпокоили честолюбивый городъ, который не могъ переварить, что иностранные агенты перенесли свои посольскія и консульскія управленія изъ Буэносъ-Айреса въ Парану. Буэносъ-Айресъ ршился на войну. Побжденный подъ Чепедой въ 1859 году, онъ вступилъ въ переговоры и велъ ихъ такъ искусно, что на дипломатическомъ пол одержалъ побду надъ своими побдителями на пол битвы, сама конституція была измнена въ пользу возставшаго города. Такое положеніе не могло продолжаться долго, опять началась война, но на этотъ разъ побдителемъ былъ уже Буэносъ-Айресъ. Сраженіе при Павон въ 1861 году низвергло національное правительство. Побдитель Митре, провинціалистъ, въ смысл буэносъ-айресской исключительности, сдлался президентомъ конфедераціи и буэносъ-айресскимъ губернаторомъ. Митре во внутренней политик держался системы Розаса, почему слдовалъ и его финансовой администраціи, которая есть ничто иное, какъ организованное банкротство. Мстная буэносъ-айресская администрація сдлалась высшей школой безнравственности. Буэносъ-айресское казначейство стало ареной самыхъ недобросовстныхъ спекуляцій, часть, которую Буэнось-Айресъ отдлялъ для себя, была въ 80 разъ боле частей, назначавшихся въ другія 13 провинцій. Бумажныхъ денегъ было выпущено такое множество (почти на 400,000,000 руб. сер.), что одно время они ходили по 5 за 100. Отсюда, для поправленія финансовъ должны были прибгать къ новымъ займамъ, что еще боле усложняло и запутывало и безъ того совершенно запутанные финансы. Финансовое управленіе всми путями старалось и старается скрывать о полнйшемъ финансовомъ кризис именно отъ тхъ, кого оно съ каждымъ днемъ раззоряетъ все боле и боле. Это старая исторія Нибелунговъ.
Новйшій періодъ ла-платскихъ республикъ начинается нападеніемъ Бразиліи въ 1864 году на ту самую урагвайскую республику, которую она, по ея словамъ, такъ великодушно вырвала изъ когтей Орибы и Розаса. Бразильская имперія постоянно стремится расширять свои предлы на югъ, желая перенести свои центръ тяготнія изъ тропическаго пояса въ боле умренный. Она давно кидаетъ завистливый взглядъ на Монтевидео, имющій Чрезвычайно выгодное положеніе для столицы обширной имперіи. Но понимая, что завладніе этимъ лакомымъ кускомъ прямою, силой будетъ сопряжено съ большими трудностями, Бразилія желаетъ достичь своей цли средствами дипломатіи, окольнымъ путемъ.
Ея всегдашней политикой было поддерживать раздоръ въ лаплатскихъ республикахъ. Ее радовала троянская осада Монтевидео, одинаково пагубная какъ для аргентинской конфедераціи, такъ и для Урагвая. Но когда Розасъ усилился и былъ близокъ къ тому, чтобы завладть Урагваемъ, Бразилія тотчасъ же вмшалась. Она уничтожила Розаса и Орибу, но старалась всми средствами удержать въ Урагва и аргентинской конфедераціи ихъ политику. Благодаря ея нитритамъ, президентомъ урагвайской республики въ 1854 году былъ избранъ Флоресъ, креатура Бразиліи. Имперія простерла свое расположеніе къ новому президенту до того, что назначила ему пенсію въ 60,000 піастровъ (около 75,000 руб.) въ мсяцъ, еще боле, доставила ему въ Монтевидео бразильскій гарнизонъ со штыками и ружьями. Флоресъ, изъ признательности, не задумываясь подписалъ предложенныя ему условія, изъ признательности же онъ наполнилъ армію и администрацію какъ бразильцами, такъ и ихъ партизанами и креатурами изъ мстныхъ жителей и роздалъ имъ самыя лучшія мста, оставивъ второстепенныя для патріотовъ. Но признательность въ сердцахъ народовъ иметъ свои границы, и въ 1855 году урагвайцы разсудили, что Флоресъ слишкомъ увлекся нжными чувствами въ Бразиліи и низвергли его. Отставленный президентъ, по примру Орибы, ухалъ въ Буэносъ-Абресъ. Здсь, съ помощью бразильскаго золота, подъ носомъ самого президента Митре, онъ набиралъ шайки изъ разныхъ искателей приключеній и съ ними по временамъ длалъ грабительскіе набги въ свое отечество. Тоже самое длали бразильцы изъ провинціи Ріо-Гранде, уводя изъ Урагвая скотъ и даже людей, которыхъ продавали въ рабство. Бразильское правительство обыкновенно отговаривалось, что оно не можетъ отвчать за воровскія нападенія разныхъ негодяевъ. Такъ дла шли до 1864 года, когда Бразилія на острі своего меча представила урагвайскому правительству списокъ 13 большихъ оскорбленій и 94 малыхъ, которыя будто бы урагвайцы нанесли бразильцамъ. Императорское правительство требовало немедленнаго удовлетворенія, въ противномъ случа грозило войною. Урагвай предложилъ посредничество нейтральнаго государства, но оно было отвергнуто. Тогда Урагвай, съ своей стороны, представилъ списокъ 113 оскорбленій и также требовалъ удовлетворенія. Но его положеніе было весьма критическое: его собственныя партія блыхъ и цвтныхъ были на ножахъ, цвтные явно готовы были соединиться съ бразильцами, Митре грозилъ напасть изъ Буэносъ-Айреса. Но республика все-таки ршилась на войну. Въ январ 1865 года посл сильнаго бомбардированія Монтевидео былъ взятъ, Флоресъ избранъ президентомъ, а бразильская армія расположилась лагеремъ подл самыхъ городскихъ стнъ.
Вслдъ за этимъ Бразилія вмст съ аргентинской конфедераціей и Урагваемъ заключила тройственный союзъ съ цлію уничтожить независимость Парагвая. Они ршили не оставлять оружія до тхъ поръ, пока не свергнутъ правительство Лопеца, проведутъ правильныя границы въ Парагва, т. е. отржутъ отъ него половину его владній, возьмутъ съ побжденныхъ вознагражденіе за военныя издержки и наконецъ регламентируютъ свободу плаванія по р. Ла-Плат, лучше сказать, аргентинская конфедерація подлитъ свои доходы съ Бразиліей насчетъ Парагвая и Уругвая.
Лопецъ проникъ замыслы союзниковъ и ршился напасть на нихъ въ расплохъ. Онъ немедленно далъ знать Митре и донъ Педро, что смотритъ на бразильское вмшательство въ дла Урагвая и занятіе ими Монтевидео, какъ на нарушеніе независимости Урагвая, которую онъ обязанъ защищать согласно заключеннымъ съ нимъ трактатамъ. Ни Митре, ни Педро не удостоили его отвтомъ. Переходя отъ словъ къ длу, Лопецъ началъ враждебныя дйствія захватомъ въ Асунціон бразильскаго военнаго корабля, вооруженнаго вопреки трактатамъ. Когда же аргентинская конфедерація отказала ему въ свободномъ проход войскъ, посылаемыхъ имъ въ помощь Монтевидео, независимость котораго она сама гарантировала, Лопецъ съ однимъ отрядомъ войскъ бросился на аргентинскій городъ Корріентесъ, гд жители приняли его, какъ друга, а другой отправилъ для занятія бразильской провинціи Матто-Гроссо, на которую Парагвай всегда предъявлялъ свои притязанія. Лопецъ разсчитывалъ на поддержку аргентинцевъ, угнетаемыхъ Буэносъ-Айресомъ посл битвы при Павон, чего надялся достигнуть при помощи Уркицы, съумвшаго въ подобныхъ обстоятельствахъ возбудить народъ противъ Розаса, но онъ ошибся, аргентинцы, исключая провинціи Корріентесъ, не захотли браться за оружіе, а разбогатвшій и постарвшій Уркица сталъ трусливъ, онъ не захотлъ мнять врное настоящее на неврное будущее и предпочелъ остаться спокойнымъ зрителемъ событій въ своемъ огромномъ имніи Сан-Хозе. Парагваю приходилось бороться одному противъ трехъ. Лопецъ стянулъ вс свои войска и самъ напалъ на своихъ противниковъ. Мы не станемъ описывать подробности этой войны, наши читатели уже знакомы съ нею по политическимъ хроникамъ журнала ‘Дло’.
Какъ извстно, наступательные планы Лопеца не увнчались успхомъ. Что же касается до оборонительной войны, которую онъ велъ, когда союзники вступили въ Парагвай, то она достойна изумленія и величайшей похвалы, все, что можно было сдлать энергіей, способностями, любовью къ свобод и независимости — все было сдлано. Но перевсъ силъ на сторон союзниковъ былъ слишкомъ великъ, и Лопецъ, окончательно разбитый при Аскар, скрылся въ Кордильерахъ, оставивъ во власти непріятеля всю населенную часть Парагвая. Въ рукахъ Лопеца осталась только почти совершенно безлюдная пустыня.
Союзники поспшили установить въ занятой ими стран новое правительство, которое привезли съ собою въ своемъ багаж. Это правительство провозглашено при громкихъ салютахъ артиллеріи торжествующихъ союзниковъ и молебствія духовенства, измнившаго своей стран. Вновь испеченное правительство принесло пышную благодарность союзникамъ за избавленіе страны отъ тиранніи Лопеца, оно согласилось на проведеніе новыхъ границъ, т. е. отдало половину территоріи, оно подписало условіе объ уплат обднвшимъ, раззореннымъ народомъ военныхъ издержекъ, употребленныхъ союзниками на обращеніе въ пустыню цвтущаго, богатаго Парагвая. Въ точности неизвстно до какой цифры доходятъ эти выплачиваемыя издержки — до сотенъ милліоновъ или до милліардовъ.
И есть еще добряки, которые думаютъ, что все уже кончено. Но въ то время, когда толпа льстецовъ поздравляетъ Бразилію съ успшнымъ окончаніемъ войны, мы повторимъ ей: черная имперія, ратующая за рабство, часъ твоей гибели приближается!