АРАЛЬСКОЕ МОРЕ.
АРАЛЬСКОЕ МОРЕ.
Н. Каразинъ.
‘Нива’, No 37, 1873
Аральское море, Каразин Николай Николаевич, Год: 1873
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Всякому не разъ случалось видть большіе заводья, оставшіяся посл весенняго водополья,— эти временныя озера, мало-по-малу исчезающія подъ вліяніемъ лучей лтняго солнца. Громадная масса воды постепенно все уменьшается и уменьшается, мняетъ форму извилистой линіи береговъ, распадается на отдльныя, меньшія массы,— т, въ свою очередь, на еще меньшія, наконецъ, кое-гд только, на самыхъ низменныхъ мстахъ, остаются проточныя лужи,— гніютъ эти лужи, покрываются зеленою плесенью, густютъ и наконецъ высыхаютъ окончательно, оставляя посл себя сухую, растрескавшуюся корку.
Такая точно участь постигла бы и Аральское море, еслибы оно не пополняло своими двумя древними притоками-гигантами ‘Аму’ и ‘Сыромъ’ то, что отнимаетъ у него жгучее, почти тропическое солнце, накаливающее средне-азіатскія степи подъ рядъ восемь мсяцевъ.
Участь же эта постигла бы его потому, что это степное море-озеро — само о себ совершенно такая-же оставшаяся лужа, объ которой я сейчасъ говорилъ,— оставшаяся посл громаднаго, легендарнаго, доисторическаго центрально-азіатскаго моря, съ тою только разницею, что, кром выпариванія, еще боле важную роль играло общее вулканическое приподнятіе всей азіатской почвы, уничтожившеее эту вертикальную водную массу.
И не одно Аральское море обязано своимъ существованіемъ этому приподнятію, по всему пространству киргизскихъ пустынь встрчается множество такихъ озеръ, отличающихся отъ Аральскаго разв только своими размрами, Балхашъ, Денгизъ, Арысъ, Чалкоръ, Кара-Куль и сотни другихъ незначительныхъ уже по своей величин озеръ,— все это такія же точно, пока только уцлвшія лужи.
Я говорю пока потому, что эти уменьшенія происходятъ съ такою быстротою, что мы можемъ точно опредлять ихъ даже въ небольшіе промежутки времени — десятки и даже мене лтъ.
Каспійское море, особенно его азіатскіе берега, наглядно доказываетъ намъ это: не проходитъ году чтобы не замчалось измненія линіи его береговъ именно въ этомъ направленіи: губы и заливы мелютъ и съуживаются, появляются новые островки на мст бывшихъ подводныхъ мелей,— прежніе-же сливаются съ материкомъ, узкія песчаныя косы и перешейки становятся шире… тамъ гд свободно приставали большія рабочія судна — бродятъ длинноногіе верблюды и лижутъ шершавымъ языкомъ солонцоватую, илистую почву.
Озерко Батыръ, нсколько южне Бузачинскаго полуострова и другое озерко Кукуртъ-ата на южномъ берегу Карабугазскаго залива, еще очень недавно не были отдльными озерами…. Близь перваго изъ нихъ мн случалось встрчать слды рабочихъ причаловъ на такихъ пунктахъ, съ которыхъ, разв въ хорошую зрительную трубу, можно было видть блющуюся, пнистую черту береговаго прибоя.
Мертвы, печальны берега Аральскаго моря. Только близъ устья Аму и Сыръ-Дарьи замтна еще небольшая жизнь, движеніе… Дальніе отъ этихъ двухъ жизненныхъ артерій все сливается въ одну печально-срую солонцоватую гладь, почти сливающуюся съ зеленоватою поверхностью самаго озера. Такой-же грустный видъ представляютъ изъ себя и эти мелкіе островки, кое-гд разбросанные но озеру, главнйшіе изъ нихъ: Токмакъ-ата, Николай, Барса-Кильмазъ и Кугъ-аралъ — ничто иное какъ плоскія оголившіяся отмели, усянныя обломками бловатыхъ ракушекъ, ослпительно сверкающихъ на солнц, лишенные всего, что бы хотя сколько нибудь напоминало жизнь… разв только пара тюленей выползетъ на песокъ — и подставивъ подъ солнечные лучи свою глянцовитую, оливково-срую спину, раскрывъ рты и прищуривъ косоватые глазки, грются на раскаленной поверхности отмели…
Рыболовы-чайки и другіе весьма немногочисленные морскіе хищники — разскаютъ знойный воздухъ и зорко наблюдаютъ за водною поверхностью, не мелькнетъ-ли гд нибудь — серебристое брюшко уснувшей рыбки, не покажется-ли какая нибудь зазвавшаяся добыча.— Впрочемъ, эти птицы разв только раннимъ утромъ или подъ вечеръ ршаются пускаться въ этотъ раскаленный воздухъ, въ которомъ дрожитъ знойная мгла и, медленно мняясь, развертываются прозрачныя, туманныя картины степныхъ миражей.
Низменные берега Аральскаго моря иногда мстами переходятъ въ гряды сыпучихъ песчаныхъ холмовъ, большею частью наноснаго происхожденія. Почти вся линія западнаго берега отмчается этимъ характеромъ — воды моря къ этимъ берегамъ глубже, а потому очертаніе береговъ мене подвергается такимъ рзкимъ измненіямъ, какъ измненія низменнаго восточнаго берега…
Сверне, близъ залива Паскевича, западне полуострова ‘Чубаръ’, еще издали видна довольно значительная отдльная возвышенность… Здсь наносный песокъ прикрылъ собою скалистыя оголенныя массы, обрывомъ спускающіяся къ самому озеру… Но черному цвту камня мстные киргизы называютъ эту гряду ‘Кара-Татъ’ что въ буквальномъ перевод значитъ: черный камень.
Воды Аральскаго моря — солено-горькія, крайне непріятныя на вкусъ и конечно совершенно негодныя для питья… Вліяніе этихъ водъ сильно отражается на всхъ колодцахъ и плесахъ — близкихъ къ морю, только къ восточному берегу характеръ воды сильно измняется благодаря опрсняющему вліянію двухъ ркъ, вливающихся въ озеро многочисленными рукавами, прорывающимися черезъ тонкія заросшія камышомъ и осокою болотныя пространства.
Не буду вдаваться въ историческія подробности открытія этого моря, какая судьба его ожидаетъ, что можно извлечь изъ него въ политическомъ и торговомъ отношеніи,— не буду даже трогать исторію колонизаціи его восточнаго берега, все это вовсе не входитъ въ программу моего очерка, мое дло только нарисовать картину природы, могущую хотя сколько нибудь перенести читателя изъ его комнаты въ эту дикую, словно всми покинутую, мертвую мстность.
Высоко поднялось солнце и точно остановилось надъ самою головою. Передъ вами разстилается безконечная водная гладь и сливается въ туманной мгл далекаго горизонта съ такимъ же безцвтнымъ, неподвижнымъ небомъ. Ни одного облачка не пронесется по этому раскаленному небу и пышетъ отъ нагртыхъ песковъ берега тяжелымъ, удушливымъ жаромъ.
Чмъ ближе къ вод, тмъ бле и бле становится мелкій наносный песокъ: это соль серебрится на его поверхности и слпитъ глаза своимъ яркимъ отраженіемъ. Но вотъ эта соленая полоса принимаетъ буроватый оттнокъ морской плесени, она становится рыхле, подъ ногой какого нибудь степнаго животнаго просачивается грязная вода, высохшія на солнц водоросли и различные остатки береговаго прилива попадаются все чаще… жиже и жиже становится соленая грязь и совершенно незамтно переходитъ въ воду, сливая плоскіе берега въ одну линію съ горизонтальною поверхностью моря.
Мертвая тишина царитъ кругомъ. Не шелохнется воздухъ, не зарябитъ на вод чуть замтное волненіе… Даже рыба бжитъ этихъ верхнихъ, сильно нагртыхъ слоевъ воды и опускается ниже въ глубь, словно отыскиваютъ тамъ себ прохладу…
Но вотъ молочно-стальной, знойный цвтъ неба мняется: онъ получаетъ красноватый, пожарный оттнокъ… это — солнце спускается къ западу и золотитъ своими косыми лучами нагртый за день воздухъ… Легкою свжестью повяло съ моря, темнетъ лиловая даль… Необъятныя крылатыя стаи тянутся съ свера… Безпорядочными вереницами — низко стелятся утиныя породы и съ шумомъ и кряканьемъ опускаются на воду… Треугольниками несутся длинноногіе журавли и рзкимъ, словно звуки надтреснутой трубы, крикомъ нарушаютъ безмолвіе пустыни… Еще и еще летятъ крылатые легіоны и уже еле-еле машутъ своими усталыми крыльями… Не одну сотню верстъ пришлось имъ безъ отдыха летть надъ безводною степью, гд имъ было спуститься на этихъ сухихъ, горячихъ пескахъ?… и инстинктивно чуяли птицы великую воду… ‘и зорко смотрли впередъ’:— когда же молъ появится на горизонт свтлая, отрадная полоса степнаго моря? Эти степныя озера служатъ естественными станціями во время ежегоднаго перелета птицъ изъ холодной Сибири въ жаркія страны далекаго юга… Надо видть, чтобы составить себ понятіе о томъ, какія массы водяныхъ птицъ собираются на озерахъ, на отдыхъ… Случается часто, что воды не видать подъ живыми, трепещущими, ныряющими, охарашивающимися птицами. Воркотня, кряканье, хлопанье крыльевъ слышны на далекомъ разстояніи, вблизи же у самаго берега вы едва слышите звукъ своего собственнаго голоса въ этомъ хаос разнообразныхъ, смшанныхъ звуковъ.
Солнце спускается все ниже и ниже, его громадный красный дискъ до половины опустился за темно-лиловую линію горизонта… Все горитъ въ огн и словно кровавыя стелятся неподвижныя воды, темными силуэтами бродятъ и торчатъ по отмелямъ длинноногіе цапли и ибисы… словно линіи солдатъ въ красныхъ мундирахъ, рядами стоятъ фламинго-краснокрылы — и методически, будто наблюдая очередь, опускаютъ въ илистую въ грязь свои носы и запрокидываютъ ихъ кверху, глотая слизистую добычу…
Но вотъ отъ берега бредетъ какая-то громадная масса… это верблюдъ забрелъ сюда изъ какого нибудь кочевья… Онъ медленно переступаетъ своими цыбатыми ногами… Мохнатая голова на длинной ше подозрительно обнюхиватъ тонкую, предательскую почву… шероховатый языкъ пробуетъ гд посолоне…
Чу!… глухой гулъ, словно отъ прорвавшейся плотины встревожилъ горбатаго степняка… шарахнулся верблюдъ и пугливо поднялъ вверхъ свою голову… овечьи глаза смотрятъ испуганно глупо… Это ближайшія стаи птицъ, испуганныя въ свою очередь появленіемъ верблюда, снялись съ своего насиженнаго мста и перелетли дальше на другую отмель, гд уже не безпокоитъ ихъ нога сухопутнаго животнаго.
Вотъ подобный-то моментъ изображенъ на прилагаемомъ рисунк, набросаннымъ мною подъ самымъ живымъ свжимъ впечатлніемъ натуры — на одномъ изъ ночлеговъ, во время экскурсіи по берегамъ Аральскаго моря.