Антоний архиепископ Новгородский и его путешествие в Царьград, Бельский Леонид Петрович, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

АНТОНІЙ
АРХІЕПИСКОПЪ НОВГОРОДСКІЙ
И
ЕГО ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ ЦАРЬГРАДЪ.

Изъ исторіи паломничествъ русскихъ.

Л. П. Бльскаго.

Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія И. А. Лебедева, Невскій просп., д. No 8.
1890.

Антоній, архіепископъ новгородскій, путешествовавшій въ Царьградъ въ конц XII вка, въ своемъ сочиненіи или ‘Паломник’, оставилъ намъ памятникъ весьма важный въ исторіи Византіи. Ни одинъ изъ древнихъ путешественниковъ въ Константинополь не только русскихъ, но и иностранныхъ, не даетъ такого подробнаго описанія цареградскихъ святынь. Антоній обращалъ вниманіе почти исключительно на церкви и священныя реликвіи. Онъ не счелъ нужнымъ внести въ свой паломникъ даже Юстиніанову колонну или сплетшихся змй Льва Мудраго, о которыхъ упоминаютъ другіе наши паломники. Весь интересъ его сосредоточивается на монастыряхъ и церквахъ, которыхъ онъ записалъ въ довольно крупномъ числ 97-мы. Въ каждой изъ церквей онъ старательно перечисляетъ вс реликвіи и чудотворныя иконы, священныхъ предметовъ въ св. Софіи насчитываетъ онъ 55, въ малой придворной церкви 27, при этомъ въ конц своего сочиненія онъ длаетъ оговорку, что ‘отъ многихъ святыхъ еще ничто же написахъ’. Подробность изложенія, изложенія правдиваго съ одной только цлью, чтобы читатели ‘поревновали тхъ святыхъ житію, ихже память есть написана’, ставитъ сочиненіе Антонія въ рядъ важныхъ свидтельствъ для исторіи византійской церкви, притомъ въ ту эпоху, когда столица восточной имперіи еще не была разграблена крестоносцами. ХІ-й, XII-й вка были тмъ временемъ для Византіи, когда жизнь ея шла по инерціи путемъ предшествовавшихъ вковъ, и то, что дали ей эти вка, далеко еще не было уничтожено. Искусство византійское еще давало направленіе всему христіанскому искусству этихъ вковъ.

Рисунки и шаблоны изготовлялись въ Константинопол для Венеціи, для Сициліи, Неаполя, древнерусскихъ соборовъ Кіева и Новгорода. Но эти вка были уже вками упадка византійской культуры. Императоры византійскіе имли такъ много дла съ турками, съ крестоносцами въ Палестин, въ Далмаціи на Дуна, что мало могли длать для столицы. Ослаблъ и почти исчезъ надзоръ за городскими зданіями. Въ 1095 году остановились крестоносцы у стнъ Византіи, черезъ два года цлый Влахернскій кварталъ былъ ими сожженъ, и затмъ уже съ каждымъ годомъ то правильныя арміи, то полчища располагаются у стнъ столицы Восточной имперіи. ‘Это время, говоритъ Кондаковъ, не было благопріятно для развитія искусства и промышленности. Пристрастіе къ постройкамъ является или дломъ распущенности правителя, или пустою маніею вншняго величія’ {Кондаковъ. Византійскія церкви и памятники Константинопольскіе, стр. 73.}. Какъ бы то ни было, но Константинополь посл взятія крестоносцами уже никогда не имлъ того вида, который онъ имлъ до 1204 г. Въ числ основныхъ мотивовъ завоеванія Константинополя возможно предполагать и желаніе священной добычи, вками въ немъ накопленной, хотя, кром священной, крестоносцы, очевидно, стремились и къ драгоцнной. Русскій лтописецъ такъ изображаетъ грабежъ крестоносцевъ: ‘Внидоша въ градъ Фрязи и въ св. Софію, одраша двери, а онболъ бяше весь окованъ сребромъ и столпы сребряные 12 и 12 кресты надъ алтаремъ и преграды алтарныя и то все сребрено и трапезу чудную одраша, драгый камень и великій женьчугъ, праздничные сосуды поимаша, служебное евангеліе и кресты честные, иконы безцнныя — все одраша, а св. Богородицу иже во Влахерн, идеже Духъ Святый схожаше на вся пятниц, и ту одраша, пограбиша все, имъ же не можемъ числа, ни красоты ихъ сказати’ {Софійск. временникъ, ч. I, стр. 142.}.

Множество церквей было сожжено. И вотъ все это, чему не могъ лтописецъ ни числа, ни красоты сказати — видлъ нашъ архіепископъ Антоній. Церквей и монастырей онъ указываетъ 97. Между тмъ вс хроники латинскаго завоеванія, обнародованныя Ріаномъ (Exuviae Sacrae Constantinopolitanae) называютъ всего 14 церквей и 6 монастырей. Поэтому въ вопрос выясненія точныхъ данныхъ для очерка столицы предъ завоеваніемъ ея латинянами, ‘Паломникъ’ Антонія долженъ быть поставленъ на одно изъ первыхъ мстъ. Вс хроники и документы IV-го крестоваго похода лишь дополняютъ Антонія.

Вообще немного біографическихъ данныхъ имемъ мы о нашемъ паломник, хотя несравненно больше чмъ о большинств древнерусскихъ паломниковъ. О Стефан новгородц мы только и знаемъ, что онъ былъ дьякъ, даже о знаменитомъ Даніил почти только то, что онъ былъ игуменъ и (разв только по догадк) — изъ области Черниговской.— О нашемъ же путешественник, благодаря его высокому положенію въ церковной іерархіи, даетъ намъ свднія лтопись: ‘Въ лто 6719 тогда же бяше пришелъ преже изгнанія Митрофана (архіепископа Новгорода) Добрыня Ядрйковичь изъ Царьграда и привезъ съ собою гроба Господня (т.-е. мру гроба Господня), а самъ пострижеся на Хутин у святаго Спаса, и волею Божіею взлюби и князь Мстиславъ и вси новгородци и послаша и въ Русь (въ Кіевъ) ставитися, и приде поставленъ архіепископъ Антоней’ {Сов. Врем. стр. 218.}. Новый архіепископъ, насмотрвшись въ Царьград церквей и святынь, задумалъ обогатить такими же и свой городъ. Онъ устроилъ воздвизальный крестъ съ частицею древа Господня для Софійскаго храма, обратилъ архіепископскую палату въ церковь, заложилъ каменную церковь св. Варвары, устроилъ двичій монастырь. Но судьба Антонія тсно связана съ неустойчивыми порядками Новгорода. Въ 1218 году удалился изъ Новгорода князь Мстиславъ, вслдъ за нимъ долженъ былъ уйти и Антоній, уступивъ свое мсто опять Митрофану. За Митрофаномъ послдовалъ Арсеній, но черезъ два года снова въ Новгородъ прибылъ Антоній изъ Перемышля и ‘сде на своемъ стол и ради быша Новгородци своему владыц’. Однако, по болзни онъ скоро оставилъ свою каедру, уступивъ ее тому же Арсенію. Не долго пользовался онъ покоемъ. Случилось, что съ половины августа до декабря не было свтлаго дня, нельзя было ни жать, ни сять. Народъ приписалъ это бдствіе Арсенію, который будто бы подкупилъ князя Ярослава и вытснилъ Антонія. Посл шумнаго вча, новгородцы бросились къ Арсенію, едва не убили его и въ третій разъ возвели Антонія на архіепископство, давъ ему, по болзни, двухъ помощниковъ. На этотъ разъ Антоній занималъ свое мсто мене года. Новый князь (черниговскій) Михаилъ нашелъ его неспособнымъ къ управленію епархіей, и Антоній удалился въ Хутынскій монастырь, гд и скончался въ 1231 г. Таковы біографическія свднія о нашемъ паломник новгородц.

Изъ другихъ паломниковъ новгородцевъ Стефанъ сообщаетъ любопытное извстіе, что его сограждане Иванъ и Добрила жили въ Царьград, ‘списаючи въ Студійскомъ монастыри, зане-бо искуни зло книжному писанію’ {Пут. по св. земл. изд. Сахорова, ч. II. стр. 26.}. Василій, архіепископъ новгородскій, современникъ Стефана, также былъ изъ паломниковъ, ибо онъ, говоря о палестинскихъ святыняхъ, называетъ себя ‘самовидцемъ’ всему. Даніилъ игуменъ также свидтельствуетъ о паломникахъ новгородскихъ. Очевидно, что хожденія къ святымъ мстамъ были весьма разспространены въ Новгород и его области. Множество свидтельствъ о хожденіи новгородцевъ не указываютъ-ли на то, что русскіе паломники были преимущественно изъ этого вольнаго города. Самое положеніе Новгорода и характеръ его жителей ^могутъ насъ привести къ тому-же заключенію. Вопервыхъ, Новгородъ, сосдній съ норманнами, предпринимавшими черезъ него свои странствованія, а иногда и нашествія на Царьградъ по великому пути изъ варягъ въ греки, естественно долженъ былъ высылать своихъ жителей по тому-же пути. Торговый и промышленный духъ новгородцевъ долженъ былъ направлять ихъ въ столицу Греціи, центръ тогдашней промышленности юго-восточной Европы.

Паломники русскіе не всегда шли въ Царьградъ единственно съ благочестивой цлью поклониться его святынямъ. Дьякъ Александръ, напримръ, прямо говоритъ, что онъ ходилъ ‘куплею’ въ Царьградъ, т. е. съ торговой цлью, что не мшало ему, какъ человку грамотному, составить и описаніе святынь, имъ виднныхъ. Затмъ, общій характеръ новгородцевъ, людей предпріимчивыхъ, непосдливыхъ, также долженъ былъ отозваться на паломничеств. Самое положеніе ихъ въ области сверной, не хлбородной, сравнительно съ другими областями русскими, не привязывало ихъ къ домашнему очагу, и привычка къ путешествіямъ много облегчала для нихъ задачу далекаго паломничества, и паломничество возникало иногда изъ пустой страсти къ праздношатанію. Немудрено поэтому, что именно въ области новгородской возникъ вопросъ Кирика къ епископу Нифонту: ‘идутъ въ сторону, въ Ерусалимъ, а другымъ азъ бороню, не велю ити, сд велю доброму ему быти’. И Нифонтъ отвчалъ: ‘Велми добро творити, до того для идутъ, абы порозну ходяче ясти и пити, а то ино зло, борони’ {Пам. Росс. слов. XII в., стр. 176.}. Отразилось стремленіе новгородцевъ къ паломничеству даже и въ народной поэзіи. Хотя называются каликами иногда и другіе богатыри русскаго эпоса, но ничье странствованіе въ Іерусалимъ такъ подробно не изображается, какъ странствованіе новгородскаго богатыря ушкуйника Василья Буслаева (который предпринимаетъ его, какъ, вроятно, многіе изъ его соотечественниковъ, — для спасенія души: ‘Съ молоду бито много, граблено, подъ старость надо душа спасти’.

Мы указали нсколько причинъ распространенности паломничества изъ Новгорода. Что побудило хать въ Царьградъ архіепископа Антонія? Выдлимъ изъ его біографіи слдующіе факты: 1) онъ привезъ съ собою мру Гроба Господня, 2) его возлюбилъ князь Мстиславъ и новгородцы, 3) онъ старался украсить Новгородъ новыми храмами и устроилъ воздвизальный крестъ съ частицею святаго древа, вроятно, имъ привезеннаго. Эти факты указываютъ намъ, что онъ отнюдь не былъ изъ числа тхъ праздношатающихся, которымъ Кирикъ и Нифонтъ въ его время возбраняли паломничество, не былъ онъ и изъ тхъ старцевъ, которые шли душу спасти въ виду близкой кончины. Онъ посл путешествія жилъ около 30 лтъ. Не былъ онъ, очевидно, и изъ вольныхъ ушкуйниковъ, ибо мудрено, чтобы его любилъ въ такомъ случа князь Мстиславъ. Скоре былъ онъ изъ числа русскихъ людей, здившихъ въ Царьградъ за пріобртеніемъ святынь и вещей, нужныхъ для богослуженія, и наблюдавшихъ тамъ за порядкомъ церковной службы. Онъ привезъ мру Гроба Господня, очевидно, не для себя, а для какой-нибудь церкви, равно и частицу святаго древа для храма Софійскаго. Можетъ быть, онъ былъ даже посланъ княземъ и новгородцами съ цлью пріобрсти эти святыни, а также наблюсти за порядкомъ богослуженія. Въ такомъ случа онъ вполн добросовстно исполнилъ свою миссію, такъ что вскор по прибытіи его на родину его послали ставиться въ архіепископы вмсто Митрофана. Въ его сочиненіи отразилась эта добросовстность, какъ въ большомъ числ упоминаемыхъ имъ святынь, такъ и въ его замткахъ о порядк богослуженія. Его поразила торжественность и стройность службы въ св. Софіи, и онъ замчаетъ: ‘се, братіе, поминающе, поревнуемъ таковой-же служб быти со страхомъ’ {Путеш. новгор. архіепис. Антонія въ Царьградъ. Изд. Савваитова, 1872 года.}, (извстно, что богослуженіе въ древней Руси не отличалось этимъ страхомъ). Въ другомъ мст онъ останавливается на совершеніи утрени: ‘И егда-же заутренюю пити (пти) хотятъ, прежде поютъ предъ царскими дверьми (т. е. въ притвор), и вышедъ поютъ посред церкви, и двери отворятъ райскія, и третья поютъ у олтаря. А по заутрени прологъ до обдни и тогда почнуть литургію, а службу кончавше молитву дорную (заамвонную) глаголетъ старей іерей во олтар, а второй за омбономъ и благословляютъ люди. Такожде порану и вечерню поютъ’. Сопоставляя вс факты его біографіи и путешествія, кажется, можно притти къ заключенію, что новгородцы, желая имтъ у себя хорошаго архіепископа, нарочно послали Добрыню, человка знатнаго, образованнаго, для изученія порядковъ византійской церкви, чтобы имть у себя пастыря, учившагося въ самомъ Константинопол. Такую догадку подтверждаетъ и то обстоятельство, что онъ до путешествія не былъ лицомъ духовнымъ, котороебы и по другимъ причинамъ имло право на каедру архіепископскую. Добросовстное исполненіе имъ своей задачи и положеніе его, какъ гражданина излюбленнаго, побудили новгородцевъ возвести его въ санъ новгородскаго владыки. Весьма вроятно, что Антоній, сдлавшись архіепископомъ, старался улучшить богослуженіе въ Новгород по образцу видннаго имъ въ Византіи, какъ онъ старался украсить городъ новыми храмами и святынями.

Въ своемъ сочиненіи Антоній не говоритъ, подобно многимъ другимъ паломникамъ, о дружин, съ которою онъ ходилъ, той дружин, которая въ былинахъ о каликахъ перехожихъ изображается съ атаманомъ во глав. Такая дружина была обычнымъ способомъ паломничества съ исключительною цлью поклоненія святымъ мстамъ. Такъ Даніилъ игуменъ упоминаетъ о дружин своей, новгородцахъ и кіевлянахъ во глав которыхъ онъ повидимому стоялъ, Стефанъ новгородецъ говоритъ о себ: ‘изъ великаго Новгорода съ своими други осмью придохомъ въ Царьградъ’, Антоній нигд не упоминаетъ о дружин своей. Даже обычныя выраженія: ‘ту поклонихомся и цловахомъ’ встрчаются въ его хожденіи весьма рдко. Антоній повидимому не былъ обыкновеннымъ каликою, ни головою дружины, ни простымъ дружинникомъ. Онъ былъ, вроятно, изъ числа людей выдающихся по своему общественному положенію, поэтому въ Царьград упоминаетъ онъ не простыхъ каликъ, какъ другіе паломники, а посольство русское. Говоря о чуд съ тремя лампадами, которыя Духомъ Святымъ ‘вознесошася гор и паки снидоша низу, тихо не угасла’, онъ пишетъ: ‘се чудо свято и честно яви Богъ при моемъ животу въ лто 6708, при посольств Твердятина Остромирица, иже пришелъ посольствомъ отъ великаго князя Романа съ Неданомъ и Доможиромъ и со Дмитріемъ и Негваромъ посломъ’.

Общій тонъ его сочиненія ровный, спокойный, сильно отличается отъ наивнаго, восторженнаго тона его соотечественника Стефана. Стефанъ, пораженный видомъ столпа Юстиніанова, такъ описываетъ его: ‘Юстиніанъ вельми чуденъ, аки живъ, грозно видти его, правую руку простре буйно. Суть же много и иныхъ столповъ отъ камени мрамора. Много бо есть дивитися, и умъ сказати не можетъ, како бо толико лтъ камня того ничто не иметъ’. Въ другомъ мст о святой Софіи: ‘умъ человчь не можетъ ни сказати, ни вычести’. Или объ икон Одигитріи, которая ‘велика вельми и окована гораздо’, возлагается на плечи одному человку: а онъ ‘руц распростеръ, аки распятъ, и очи ему запровержутъ, видти грозно: мощетъ его семо и овамо, вельми сильно повертываетъ имъ’.

‘Дивное видніе!— восклицаетъ Стефанъ.— ‘Три человка вставятъ на плеча единому, а онъ аки простъ ходитъ’. Стефанъ жалуется на свое положеніе странника: онъ терплъ тсноту и нужду, онъ оскорбляется за недовріе грековъ къ подобнымъ ему русскимъ паломникамъ: ‘Оле намъ страннымъ! Не яша Руси вры, и не бысть отъ грековъ тако, яко же рша Русь: не даша калигъ’ (эти калиги, очутившіяся въ кладяз св. Софіи, по увренію русскихъ, были потеряны ими на Іордан). Стефанъ поражается снисходительностью патріарха, который не только благословилъ ихъ и далъ поцловать руку, но и ‘бесдова, съ нами, понеже вельми любитъ Русь. О великое чудо! колико смиренія бысть ему, ижъ бесдова съ странными: не нашъ бо обычай иметъ’.

Никакихъ подобныхъ выраженій не встрчаемъ мы у Антонія. Онъ не жалуется на положеніе странника. Онъ даже ничего не упоминаетъ о вож добромъ, безъ котораго не обходилась ни дружина Даніила игумена, ни дружина Стефана новгородца. Во всемъ этомъ онъ представляется намъ странникомъ, выходящимъ изъ числа обычныхъ каликъ, лицомъ, которому не приходилось видть нужи, не приходилось отыскивать себ добра вожа, лицомъ, которому было все готово, и греки съ предупредительностью показывали все, что могло ему быть пріятно, какъ русскому. Этимъ объясняется, напримръ, то, что онъ видлъ ‘блюдо велико злато служебное Олгы русской. Во блюд же Олжин камень драгый, на томъ же камени написанъ Христосъ, и отъ того Христа емлютъ печати людіе на все добро, у того же блюда все по верхови жемчюгомъ учинено. Во святой же Софи, у алтаря на правой сторон поставлена икона велика святыхъ Бориса и Глба’. Любопытно то, что во время Антонія была въ Царьград церковь св. Бориса и Глба, объ этой церкви боле нигд мы не встрчаемъ указаній у другихъ паломниковъ. Стояла эта церковь за Испигасомъ градомъ, т.-е. въ ныншней Пер, тамъ жили прізжіе и иностранцы и имли свои храмы. Антоній, перечисляя тамошніе храмы, называетъ одинъ изъ нихъ греческимъ, конечно, въ отличіе отъ храмовъ иноплеменныхъ. Къ числу послднихъ принадлежалъ и храмъ Бориса и Глба, вроятно, разрушенный до основанія крестоносцами. Упомя’нувъ объ икон Бориса и Глба, Антоній прибавляетъ — ‘и ту имютъ писцы’.

Мы можемъ видть въ этой икон подлинникъ, съ котораго писали икону св. русскихъ мучениковъ. Въ Византіи изготовляли иконы для Руси, какъ изготовляли и книги, о чемъ упоминаетъ Стефанъ новгородецъ. Въ Византіи видлъ Антоній и мощи русскихъ святыхъ: ‘на убол св. Георгія святый Леонтей, попъ Русинъ, лежитъ въ тл, великъ человкъ: той бо Леонтей трижды въ Ерусалимъ пшь ходилъ. Въ церкви Даніила Столиника на гор, ту лежитъ блаженая княгиня Ксенія Брячиславля’. О святомъ Леонтіи Русин мы не имемъ кром никакихъ свдній. О княгин Ксеніи можно предположить, что она была изъ семейства князей Полоцкихъ, которые были на служб у императора Іоанна Комнина и перехали въ Царьградъ съ женами и дтьми. Русскій элементъ былъ весьма замтенъ въ Византіи. Кром упомянутыхъ свя* тынь, мы встрчаемъ еще у Антонія цлую улицу подъ названіемъ Русской. Золотыя Ворота Константинополя у пристани назывались Порт’ ‘О Роивгіои. Отъ этихъ-то воротъ и шла улица, которую Антоній наз. Русской. Русскимъ еще называется восточный поворотъ колесницъ на Гипподром.

По скудости другихъ топографическихъ свдній о древней Византіи до взятія ея крестоносцами трудно уяснить себ, въ какомъ порядк осматривалъ Антоній ея святыни. Что онъ осматривалъ ихъ послдовательно, на это указываетъ онъ самъ, постоянно замчая ‘а оттол есть’ церковь или монастырь такой-то. Византія расположена была въ стнахъ треугольникомъ между Золотымъ Рогомъ, Мраморнымъ моремъ и Босфоромъ.. Іеродіаконъ Зосима въ своемъ путешествіи такъ говоритъ о положеніи Константинополя: ‘А Царьградъ стоитъ на три угла: дв стны отъ моря, а третья отъ западу приступа для ратныхъ. Въ первомъ угл отъ Благо моря (мраморнаго) созданъ Студійскій монастырь, во второмъ угл св. Юрія монастырь, зовемый Монганъ. Въ третьемъ угл стоить церковь Влахерна {Пут. по свят. земл. Изд. Сахарова ч. II ст. 43.}’. Какъ же обозрвалъ Византію Антоній? Въ знаменитйшихъ церквахъ Константинополя было собрано множество св. предметовъ, на обозрніе которыхъ требовалось, конечно, много времени. Описаніе св. Софіи нашъ паломникъ длаетъ въ два пріема, равно какъ и описаніе церкви Влахернской. Подробно перечисливъ святыни см Софіи и упомянувъ о близъ лежащемъ монастыр Неусыпающихъ, онъ тотчасъ же переходитъ къ описанію церквей придворныхъ, гд были собраны наиболе чтимыя страсти Христовы и св. предметы ветхозавтные, затмъ упомянувъ нсколько церквей близь лежащихъ, онъ переходитъ къ подробному описанію монастыря Студійскаго съ реликвіями Іоанна Крестителя и Манганскаго. знаменитаго своими богатствами.

Сочиненіе Антонія, весьма важное въ исторіи и топо графіи Византіи, не такъ много даетъ историку литературы.

Антоній чрезвычайно кратокъ въ своихъ сообщеніяхъ, и его паломникъ представляетъ почти простой перечень многочисленныхъ святынь. Стефанъ новгородецъ гораздо словоохот ливе его, Даніилъ игуменъ также несравненно богаче литературными сказаніями. Большинство немногихъ сказаній Антонія относятся преимущественно къ иконамъ. Всхъ иконъ Христа онъ упоминаетъ 6. Первая изъ нихъ, упоминаемая имъ въ Св. Софіи, ‘образъ Спасовъ великъ мусіею, и у правыя руки не написалъ пальца, а весь написавъ, реклъ писецъ, зря нань: Господи, како еси живъ былъ, тако же тя есмь написалъ. И гласъ отъ образа глаголя: а когда мя еси видлъ? И тогда писецъ онмвъ, умре. И той перстъ не писанъ, но скованъ сребрянъ и позлащенъ’. Объ этомъ чуд не упоминаютъ другіе паломники, хотя каждый изъ нихъ говоритъ объ этой самой икон Спаса, находившейся у входа, на западной сторон. Стефанъ новгородецъ говоритъ, что объ этой икон ‘въ книгахъ рчь пишется, и того всего не мочно исписати’, и сообщаетъ единственное происшествіе во время иконоборстваг ‘Ту-бо поганіи иконоборьцы лстницу приставили, восхотвъ содрати внецъ златый, и святая еодосія опроверже лстницу и разби поганина, и ту святую заклаша рогомъ козьимъ’. Объ этомъ подвиг святой еодосіи говорить четьи минеи. Мощи этой святой видлъ нашъ паломникъ въ церкви ея имени, но объ этомъ ея поступк ничего не сообщаетъ. Іеродіаконъ Зосима называетъ повидимому эту икону ‘Спасъ Исповдникъ, иже предъ нимъ грхи своя исповдаютъ егда срама ради немощно исповдати духовнику’.

Другую икону Спаса въ св. Софіи видлъ Антоній, которую Германъ патріархъ послалъ посольствомъ въ Римъ безъ корабля. Подобное чудо не разъ встрчается въ сказаніяхъ о св. иконахъ и другихъ св. предметахъ, благополучно носимыхъ по морю. Таково западное сказаніе о хитон Христа, наша повсть о клобук. Въ притвор церкви Новой Базилики ‘на стн написанъ Христосъ мусіею великъ стоящъ,— и бысть гласъ отъ образа къ попови: исъ-пола ити дспода, и въ третій день поставленъ бысть въ патріарха’. Опять чудо, не записанное другими путешественниками. Сообщаетъ Антоній также чудо, неизвстное у другихъ — съ иконою Христа въ монастыр Корсака, т. е. Киръ-Исаака (императора Исаака II Ангела): ‘Написанъ Христосъ, къ нему подошелъ б человкъ въ рот не по правд, и отвратилъ Христосъ лице свое отъ него’. Эти чудеса характера боле нравоучительнаго, здсь икона служитъ или показаніемъ еретическаго мннія о неописуемости божества, или къ открытію клятвопреступника, или къ избранію достойнаго іерарха. Чудеса съ другими иконами иного характера. Въ святой Софіи на икон Богородицы ‘жидовинъ поразилъ Христа ножемъ въ гортань, и изошла кровь, а кровь Господня изшедшая во алтари маломъ’. Другая икона Богородицы, держащей Христа: ‘и шли слезы отъ очію ея на очи Христа Бога нашего’. Слезы Богородицы, часто встрчаемыя въ легендахъ, видлъ еще Антоній на доск снятія со креста, ‘и суть блы видніемъ, аки капля вощаная’. Изъ другихъ иконъ Богородицы Антоній упоминаетъ икону Одигитріи, ‘юже св. Апостолъ Лука писалъ, иже ходитъ во градъ’. Объ этой икон сообщаютъ и другіе паломники и о чуд, творимомъ ею всякій вторникъ. Чудо это состояло, какъ мы видли у Стефапа новгородца, въ томъ, что тяжелую икону носилъ одинъ человкъ.

Видлъ Антоній и знаменитую Влахернскую икону, весьма извстную и у насъ на Руси и упоминаемую нашимъ лтописцемъ въ повствованіи о разореніи Царьграда Крестоносцами.

Изъ легендъ объ иконахъ святыхъ интересна легенда объ икон святаго Іоанна въ Пер, у котораго изъ чела выросла роза, ‘аки сыръ бла, въ сыропустную недлю, и идоша вси граждане на видніе то и поклоненіе, стояло же то знаменіе крестообразно’. Для исторіи византійскихъ врованій интересны сообщенія Антонія о святыняхъ, исцлявшихъ въ извстныхъ только болзняхъ. Такъ отъ глазныхъ болзней помогала веревка отъ лампады предъ образомъ св. Стефана. Отъ лихорадки помогали мощи св. Поліевкта, св. Анастасія помогала противъ волшебства и наговоровъ. Отъ укушенія зми помогалъ засовъ у дверей св. Софіи ‘мдянъ романистъ’, у котораго накладывали мужей и женъ ‘аще кто ядъ зміипъ сълъ или отравленіе каково’. Изъ чудесъ, не имющихъ никакого особаго значенія, — указываетъ Антоній чудо съ лампадами въ св. Софіи, которыя сами поднялисъ кверху и опустились невредимо, чудо съ мощами св. Варвары: ‘отъ сосцу ея шла кровь и млеко на землю, и учинилъ Богъ камененъ сосецъ’, кровъ и млеко св. Пантелеймона не смсившеся вмст лежали, млеко, воскипвшее въ кандил.

Чудеса съ иконами, какъ видимъ, вполн мстнаго, византійскаго характера и по большой части носятъ на себ живые слды иконоборческаго времени: такова икона, которую жидовинъ ударилъ ножемъ, или икона Спаса, ради которая пострадала св. еодосія. Не мало и мощей свидтельствовали объ этомъ времени, тяжеломъ для византійской церкви. Таковы мощи патріарха Никифора, за твердость въ иконопочитаніи сосланнаго Львомъ Армяниномъ на островъ Прокопносъ, ’10 мученикъ въ единомъ гроб лежатъ и двица царевна въ тл: тхъ же всхъ мучилъ Копронимъ, поганый царь’. Мощи — еодора и Іосифа, заточенныхъ Львомъ Армяниномъ, равно какъ и мощи Митрофана уже черезъ 20 лтъ по ихъ кончин принесены были въ Царьградъ. Какъ мощи этихъ святыхъ и иконы свидтельствовали о иконоборческой ереси, иконы Богородицы о ереси Несторіевой, такъ иныя мощи о другихъ ересяхъ. Таковы мощи св. Павла, ревностнаго противника аріанъ, удавленнаго омофоромъ: ‘ту лежитъ св. Павелъ исповдникъ, и омофоръ и петрахиль его ту, и цлуютъ люди’. Вообще константинопольскіе императоры и патріархи старались собрать въ своей столиц возможно больше св. предметовъ, и Византія по обилію священныхъ памятниковъ представляла наглядную исторію церкви. Императоры собирали въ дворцовые храмы святыни евангельской и ветхозавтной исторіи. Дворцовыхъ храмовъ главнйшихъ было два: малый храмъ Богородицы и большой, сначала называвшійся св. Иліи, а потомъ св. Михаила. Особенно выдавался красотою храмъ св. Иліи {Кондаковъ. Византійск. церкви и памят. Конст.}, построенный на юговосточной сторон дворца. Храмъ былъ пятикупольный, внутренность его всюду покрыта была золотомъ и серебромъ въ мозаик, въ чеканныхъ иконахъ. Во многихъ мстахъ былъ изображенъ Христосъ по золоту. Построенъ былъ этотъ храмъ Василіемъ Македоняниномъ въ честь св. пророка Иліи, культъ котораго весьма былъ распространенъ на Балканскомъ полуостров среди славянъ, гд долго жилъ этотъ императоръ. Особое почитаніе св. Иліи отразилось и на исторіи Руси. Первый храмъ въ Кіев былъ посвященъ св. Иліи. Культъ великаго пророка, расширенный миологическими чертами, быстро распространился въ Византіи и выразился въ особомъ характер постройки. Храмы въ его честь строились на возвышенностяхъ (имя Иліи связано съ горами Кармилъ, Хоривъ) и притомъ купольные. Въ этотъ-то придворный храмъ, посвященный ветхозавтному пророку, и были принесены святыни ветхозавтныя. Вотъ что пишетъ Антоній: ‘ту же труба Іисуса Навина, Ерихоньскаго взятія, (трубу Ерихонскую видлъ Антоній еще въ другой церкви), и ту есть въ олтари Авраамова овня рога. Въ талмуд, по свидтельству Іоанникія Галятовскаго, — изложено врованіе, что въ трубу, сдланную изъ рога окна, закланнаго Авраамомъ вмсто Исаака, будетъ трубить Мессія, когда придетъ судить, и звукъ этого рога будетъ слышенъ по всему міру. Антоній передаетъ это врованіе нсколько иначе: ‘въ ту же трубу (т. е. Ерихонскую) и рога вострубятъ ангели во второе пришествіе Господне. Ту же есть Самойловъ рогъ, изъ него изліялъ масло на Давида царя, и палица Моисеева, ею же море раздлилъ, той же посохъ и рогъ окованъ со драгимъ каменіемъ. И въ маломъ олтари трапеза, на ней же Авраамъ со Святою Троицею хлба ялъ, и ту крестъ въ лоз Ноев учиненъ, юже по потоп насадивъ, и сучецъ масличенъ ту же, его же голубь изнесе. Ту же Иліины мы лотіи часть и поясъ его’. Вс эти святыни были собраны изъ разныхъ храмовъ, а впослдствіи или перешли въ другіе храмы, или вовсе не встрчаются. Такъ рогъ Самуила былъ прежде въ монастыр , получившемъ отъ него свое названіе. Палица Моисеева, принесенная при Константин Великомъ, хранилась прежде въ храм т. е. Жезла. Трапезу Авраамову впослдствіи Стефанъ новгородецъ видлъ уже въ храм св. Софіи, гд Антоній видлъ трапезу Тайной вечери. Можетъ быть, это одна и та же трапеза, но ко времени Стефана она носила другое названіе, какъ это часто случалось на Восток. Такъ епископъ Порфиріи говоритъ, что ему на Аон выдавали за волосъ Христовъ то, что путешественнику Барскому показывали какъ кровь Господню {Путеш. по Аону Еп. Порфирія Успенскаго ч. II отд. I стр. 5.}.

Антоній, противъ своего обыкновенія, особенно долго останавливается на описаніи новой придворной церкви. ‘Церковь же мощена краснымъ мраморомъ, говоритъ онъ, и подъ нею доплено (т.-е. пусто), и подходятъ человцы, и учинено сквоз мрамора проходы. И егда внидетъ царь въ церковь, тогда понесутъ подъ исподъ много ксилолоя, темьяна и кладутъ на уголье, и исходитъ коня проходы тми и наполнится благоуханя вся церковь. Пніе же воспоютъ Калуфони (т.-е. ) аки ангели, и тогда будетъ стояти въ той церкви, аки на небеси и аки въ рай. И святыхъ мощей много’. Такова была новая придворная церковь св. Иліи.

Въ другой придворной церкви, напротивъ, были собраны святыни евангельской исторіи. ‘Се же въ царскихъ палатахъ: крестъ честный, губа, внецъ, гвозди, кровь же лежаше иная (т.-е. не та, которую онъ видлъ въ св. Софіи), багряница, копіе, трость, покой св. Богородицы и поясъ, и срачица Господня, и платъ шейный и лентій и калиги, рука Іоанна Крестителя правая, и тою царя поставляютъ на царство, и посохъ желзный, а на немъ крестъ Іоанна Крестителя, и благословляютъ на царство, и убрусъ, на немъ же образъ Христовъ, и керемид дв, и лоханя Господня мороморна, и другая лоханя, въ ней же Христосъ умылъ ноз ученикомъ’. Эта церковь, названная Антоніемъ малой церковью св. Богородицы, а у византійскихъ писателей именуемая Маячной ( ) — была старой придворной церковью. Главнйшія святыни христіанства были принесены въ нее въ разное время и перенесены изъ другихъ храмовъ. Въ четьихъ минеяхъ подъ 14 сентября сказано, что царица Елена ‘часть честнаго древа и святыя гвозди у себе сохрани’. Сказанія о святыхъ гвоздяхъ весьма распространены во всей Европ, и число ихъ далеко превышаетъ число истинныхъ гвоздей Антоній въ Константинопол видлъ три гвоздя. Кровь Господню, упоминаемую нашимъ паломникомъ, императоръ Никифоръ ока нашелъ въ Финикіи въ одномъ храм, гд она чудесно истекала изъ иконы распятаго Спасителя, и первоначально положилъ ее въ Влахернской церкви. Копье и губа, по сказанію византійскихъ историковъ, были принесены въ 644 году Патрикіемъ Никитой. О рук Іоанна Крестителя въ четьихъ минеяхъ есть сказаніе, что евангелистъ Лука отдлилъ ее отъ честнаго тла Крестителя въ Севастіи и принесъ въ Антіохію. Въ X вк дьяконъ Іовъ принесъ ее въ Халкидонъ, а отсюда она торжественно перенесена въ Византію и положена ‘въ царской церкви’. Теперь рука Крестителя находится въ церкви Зимняго дворца въ Петербург. Кром руки, Антоній записалъ весьма много виднныхъ имъ священныхъ останковъ Іоанна Крестителя: во Влахернской церкви онъ видлъ икону, ‘въ ней же замчены и запечатаны царскою печатію власы Іоанна Крестителя, а верхъ главы его, и перси его, и перстъ, и зубъ лежатъ въ Студійскомъ монастыр, ту же и лице св. Іоанна Крестителя’.

Антоній вообще съ точностью указываетъ какую часть мощей святого видлъ онъ. По большей части это были главы святыхъ. Такъ въ одномъ мст онъ упоминаетъ ‘пять главъ, окованы сребромъ’. Если же святые останки были въ цлости, то Антоній говоритъ о такомъ святомъ, что онъ ‘въ тл лежитъ’. Напримръ, въ кладбищенской церкви св. Луки ‘ту Анастасій святый въ тл лежитъ, а главу его украли’. Во Влахернской церкви показывали ему столпъ съ мощами младенцевъ 7000 избіенныхъ въ Іерусалим и окрестностяхъ: ‘въ той же церкви и младенецъ половина лежитъ въ столп, а половина въ Іерусалим’.

Даніилъ паломникъ согласно съ этимъ пишетъ, что ‘половина ихъ принесены суть въ Царьградъ’. Нкоторые св. предметы упоминаетъ Антоній два раза — напримръ, трапезу Тайной вечери. Не думаемъ, чтобы осторожный Антоній записалъ по забывчивости. Скоре всего это объясняется тмъ же, чмъ и странное число честныхъ гвоздей.

Путешествіе Антонія извстно въ списк XV вка. Въ язык сохранились слды новгородскаго нарчія, напримръ, въ слов ‘пити’, вмсто ‘пти’, ‘бозница’ — божница, ‘съситъ лобъ’, вмсто съшитъ лобъ. Собственныя имена греческія по большей части переданы врно, за исключеніемъ немногихъ, напримръ, Олонфери — вмсто Елевферія. Встрчается странная передача греческаго слова ‘хоіачтыу — безконмитами, т.-е. отрицательная приставка ‘переведена черезъ безъ,— а корень оставленъ безъ перевода. Замчательно слово ‘трудоватица’ — т.-е. больница, отъ корня трудъ въ значеніи ‘болзнь’. Изданіе этого памятника сдлано Савваитовымъ въ 1872 году.

Сдлаемъ краткій выводъ изъ всего вышесказаннаго:

1) Важнйшій контингентъ русскихъ паломниковъ къ св. мстамъ доставлялъ Новгородъ, по условіямъ климатическимъ, топографическимъ и историческимъ.

2) Паломничество исходило не только изъ религіознаго побужденія поклониться святын, но изт цлей торговыхъ или удовлетворенія страсти къ путешествіямъ, а также изъ необходимости пріобртенія иконъ, книгъ и др. священныхъ предметовъ и ознакомленія съ порядкомъ богослуженія.

3) Относительно архіепископа Антонія мы приходимъ къ заключенію, что онъ не былъ простымъ каликою, но былъ изъ числа выдающихся по общественному положенію лицъ и былъ отправленъ въ Константинополь для пріобртенія святынь и ознакомленія съ греческимъ богослуженіемъ.

4) Сочиненіе его есть памятникъ, весьма важный для исторіи византійской церкви и святынь XII в., притомъ отличающійся полнотою и точностію.

5) Иметъ важное значеніе этотъ памятникъ и для исторіи русскихъ сношеній съ Византіей).

6) Сочиненіе Антонія обогащаетъ литературу нсколькими сказаніями о чудесахъ. Эти сказанія, хотя находятъ Себ аналогію въ другихъ, но по большей части не встрчаются въ памятникахъ древне-русской письменности.

АНТОНІЙАРХІЕПИСКОПЪ НОВГОРОДСКІЙИЕГО ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ ЦАРЬГРАДЪ.

Л. П. Бльскаго.

Читайте также:

АНТОНІЙ
АРХІЕПИСКОПЪ НОВГОРОДСКІЙ
И
ЕГО ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ ЦАРЬГРАДЪ.