Антикварий, Скотт Вальтер, Год: 1816 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

0x01 graphic

РОМАНЫ ВАЛЬТЕРА СКОТТА

АНТИКВАРІЙ.

Съ двумя картинами, гравированными на стали, и 45 политипажами въ текст.

ПЕТЕРБУРГЪ.
1874

ИЛЛЮСТРАЦІИ РОМАНА АНТИКВАРІЙ.

Картины.

Открытіе клада

Мисъ Вардоръ

Политипажи.

Факсимиле Вальтера Скотта

Гауская гостиница въ Квинсфери

Кабинетъ антикварія

Антикварій на Кинпрунскомъ Кайм

Мисъ Гризельда Ольдбукъ

Представленіе Ловеля въ дом Монкбарнса

Пиктская башня

Эди Охильтри

Спасеніе Изабеллы Вардоръ

Монкбарнсъ, домъ антикварія

Старинный шкафъ антикварія

Каксонъ и Дженни

Мистеръ Ольдбукъ покупаетъ рыбу на берегу моря

Торговка рыбою на берегу Форфаршира

Торговка рыбою на берегу Ньюгавенъ

Эди Охильтри въ Ноквинок

Кумушки въ фэрпортской почтовой контор

Дэви Майльсетеръ

Фэрпортъ

Монастырь Св. Руи (Арбротское абатство) въ 1790 г.

Арбротское абатство въ 1841 году

Нападеніе черни на Вальдека

Мистеръ Ольдбукъ разговариваетъ съ Дженни

Ольденбургскій рогъ

Искатели клада

Охильтри и Дустерсвивель въ развалинахъ Св. Руи

Подземелье монастыря Св. Руи

Внутренность рыбачьей хижины

Стини Мукльбакитъ

Гленалангаузъ

Эди разбираетъ споръ

Макъ-Интайръ и тюлень

Трауръ въ хижин Мукльбакита

Саундерсъ Мукльбакитъ

Графъ Гленаланъ и Эльспетъ

Саундерсъ занятый починкою лодки

Ольдбукъ и Саундерсъ

Эди Охильтри передъ судьею

Комната въ тюрьм

Рыбакъ изъ Форфаршира

Хижина у Мусельской скалы

Внутренность хижины и старуха Эльспетъ

Тернистый берегъ

Свипклинъ и его команда

Ольдбукъ собирается къ битв

0x01 graphic

Предисловіе.

Я зналъ Ансельмо.
Онъ былъ дльный малый,
Способенъ, свдущъ, и хитеръ на все,
Но своенравенъ, какъ дитя блажное,—
Бездлица подъ часъ займетъ его:
То сказка старая съ лубочною картинкой,
То ржавая, истертая медаль,
То рдкостный напвъ забытой псни,
Которою, за тысячу слишкомъ лтъ,
Баюкали Пепина въ колыбели.

Настоящимъ произведеніемъ заключается рядъ разсказовъ, имвшихъ цлью изобразить обычаи Шотландіи въ три различныя эпохи. Въ ‘Вэверле’ описанъ вкъ нашихъ отцовъ, въ ‘Га Маннеринг’ время нашей собственной молодости, ‘Антикварій’ же переноситъ насъ въ послднее десятилтіе восьмнадцатаго вка. Главныя лица двухъ послднихъ разсказовъ взяты мною изъ того класса общества, который поздне другихъ сословій подчиняется вліянію общаго образованія, уравнивающаго обычаи различныхъ народовъ. Въ тотъ же классъ перенесъ я и такія сцены, гд старался изобразить игру боле пламенныхъ и боле сильныхъ страстей. Въ томъ и другомъ случа я поступилъ такимъ образомъ потому, что люди низшихъ сословій мене привыкли подавлять свои чувства, и какъ справедливо замчаетъ Вордсвортъ, они почти всегда выражаютъ эти чувства самымъ энергическимъ языкомъ. Такими особенно кажутся мн поселяне моей родины, съ которыми я долго былъ въ самыхъ близкихъ отношеніяхъ {Вольтеръ Скоттъ провелъ большую часть своей юности на фермахъ, принадлежавшихъ его родителямъ, въ графствахъ Роксбургъ и Селькиркъ. Онъ самъ говоритъ, что его кормилица была первою наставницею его въ поэзіи.}. Сила и простота стариннаго образа ихъ выраженія, часто носящаго на себ отпечатокъ библейскаго краснорчія востока въ устахъ боле образованныхъ изъ этихъ поселянъ, длаютъ ихъ грусть трогательною и сообщаютъ достоинство ихъ ощущеніямъ.

Въ этомъ сочиненіи я боле заботился о тщательномъ описаніи обычаевъ, чмъ объ искусномъ сплетеніи завязки и развязки, и сожалю что не чувствую въ себ способности соединить оба эти условія хорошаго романа.

Плутовство адепта въ настоящемъ разсказ можетъ показаться невроятнымъ, натянутымъ, но мы еще недавно видли гораздо боле разительные примры суеврнаго легкомыслія, и читатель можетъ быть увренъ, что эта часть разсказа основана на дйствительномъ факт.

Теперь мн остается только выразить благодарность публик за ея благосклоиное вниманіе къ произведеніямъ, отличающимся только врностью колорита, и почтительно проститься съ нею, такъ какъ мн вроятно не скоро опять придется искать ея снисхожденія.

——

Къ этому предисловію, явившемуся въ первомъ изданіи ‘Антикварія’, необходимо въ настоящемъ изданіи прибавить нсколько словъ, взятыхъ изъ введенія въ ‘Канонгэтскія Лтописи’ и касающихся характераДжонатана Ольдбука:

‘Я долженъ здсь вообще замтить, что хотя и считалъ позволительнымъ вводить въ свои разсказы историческія лица, но ни разу не забылъ уваженія, которое мы обязаны оказывать частной жизни. Невозможно чтобъ черты лицъ, живыхъ и умершихъ, съ которыми я сходился въ обществ, не вышли изъ подъ пера моего въ такихъ произведеніяхъ, какъ ‘Вэверлей’ и другія явившіяся вслдъ за нимъ. Но я постоянно старался рисовать эти портреты въ общихъ чертахъ, такъ чтобъ они казались плодомъ воображенія, хотя въ нихъ и осталось сходство съ дйствительными лицами. Я долженъ однакожъ сознаться, что въ этомъ отношеніи старанія мои не всегда были одинаково успшны. Нкоторые люди отличаются такимъ рзкимъ и опредленнымъ характеромъ, что изобразивъ одну или другую главную ихъ черту, невольно нарисуешь всего человка. Такъ, въ ‘Антикваріи’, характеръ Джонатана Ольдбука основанъ частью на личности стариннаго друга моей молодости, которому я обязанъ знакомствомъ съ Шэкспиромъ и многими другими неоцнимыми услугами, я думалъ, что умлъ такъ хорошо скрыть сходство, что никто изъ живущихъ не узнаетъ его. Однакожъ я ошибся, и разоблачилъ то что желалъ держать въ тайн. Я узналъ въ послдствіи, что одинъ изъ немногихъ живыхъ еще друзей моего отца, почтенный человкъ и зоркій критикъ, при появленіи въ свтъ этого романа сказалъ, что онъ не сомнвается въ томъ кто его авторъ, узнавъ въ Антикваріи черты характера друга моихъ родителей’.

Мн остается попросить читателя не думать, что другъ мой походилъ на Ольдбука по родословной и но исторіи, въ которой вымышленное мною лице играетъ роль героя. Въ моемъ роман нтъ ни одного происшествія, взятаго изъ дйствительныхъ событій его жизни, исключая только то, что онъ жилъ въ старомъ дом близъ прекрасной гавани, и что автору случилось быть свидтелемъ сцены между нимъ и содержательницею дилижансовъ, — сцены очень похожей на ту, которой начинается ‘Антикварій’. Прекрасный правъ съ легкимъ оттнкомъ дкаго юмора, ученость, остроуміе и игривость, тмъ боле оригинальная, что отзывалась привычками стараго холостяка, здравый образъ мыслей, подкрпленныхъ странными, выраженіями,— вотъ, по мннію автора, единственныя качества, въ которыхъ созданное имъ лице похоже на его почтеннаго стараго пріятеля.

Значительность роли, разыгрываемой нищимъ въ предстоящемъ разсказ, побуждаетъ автора сдлать нсколько замчаній о характер подобныхъ людей, какихъ въ старину много встрчалось въ Шотландіи, по теперь едва сыщешь и одного.

Многіе изъ старинныхъ шотландскихъ нищихъ никакъ не должны быть смшиваемы съ презрннымъ классомъ попрошаекъ нашихъ временъ. Нищіе, имвшіе обыкновеніе бродить по одному избранному ими округу, по большей части были хорошо принимаемы и въ хижин фермера и въ кухн деревенскаго джентльмена. Мартинъ, авторъ книги: ‘Reliquiae Divi Sancti Andreae’, написанной въ 1683 году, длаетъ слдующее описаніе одного разряда этихъ людей въ семнадцатомъ столтіи, которое въ такомъ антикваріи какъ Ольдбукъ могло бы пробудить сожалніе, что ихъ боле не существуетъ. Мартинъ говоритъ, что опц происходятъ отъ древнихъ бардовъ, и продолжаетъ такъ: ‘Они сами какъ и другіе называютъ себя Джоки, просящіе милостыню, и любятъ повторять въ разговор собирательныя слова или воешшя восклицанія, бывшія въ употребленіи между лучшими древними фамиліями Шотландіи. Къ нимъ Джоки привыкали благодаря своей опытности и наблюдательности. Я говорилъ со многими изъ нихъ, и нашелъ, что они разсуждаютъ умно и здраво. Одинъ изъ нихъ сказалъ мн, что ихъ теперь на всемъ остров не больше двнадцати, но онъ помнилъ время, когда ихъ было много, такъ что онъ былъ одинъ изъ пяти, обыкновенно сходившихся въ одномъ Сентъ-Андрю.

Племя упомянутыхъ Джокіевъ давно кажется исчезло въ Шотландіи, но старый нищій, о которомъ идетъ рчь, даже и на моей памяти, подобно Бакончу, странствующему калк-прландцу, пріобрлъ пищу и кровъ не однимъ разсказомъ о своихъ несчастіяхъ. Онъ часто бывалъ болтливъ, забавенъ, находчивъ въ отвтахъ, и на этомъ пути не щадилъ никого, не обращая вниманія на званіе кого бы то ни было: одежда съ заплатами давала ему привилегію древняго шута. Имть языкъ безъ костей, то есть обладать даромъ слова, было существенною принадлежностью промысла бдняковъ лучшаго разряда. Бурнсъ, съ наслажденіемъ слушавшій ихъ разговоръ, съ мрачною ршимостью считалъ возможнымъ сдлаться когда нибудь самому членомъ ихъ странствующаго братства. Въ поэтическихъ его произведеніяхъ очень часто встрчаются намеки на это, и изъ нихъ можно догадываться, что осуществленіе этой мысли казалось ему возможнымъ. Такъ, въ прекрасномъ посвященіи своихъ сочиненій Гавину Гамильтону онъ говоритъ: ‘И когда я не буду уже въ состояніи ссть на коня, я могу, благодаря БогаI просить милостыню’. Въ посланіи къ Дэви, также поэту, разсуждая о конц ихъ поприща, онъ говоритъ: ‘Ну, чтожъ, хуже просить милостыни — въ этой жизни уже не будетъ’. И потомъ, сдлавъ замчаніе, что ‘валяться на печк или на гумн, когда болятъ кости и кровь уже не гретъ, безъ сомннія большое несчастіе’, бардъ описываетъ съ истинно поэтическимъ жаромъ свободное наслажденіе красотами природы, которое можетъ вознаградить за суровую, неврную жизнь даже нищаго. Въ одномъ изъ своихъ писемъ, не помню къ кому, онъ развиваетъ эту идею еще серьезне, и останавливается на ней, какъ на мысли, немало гармонирующей съ его наклонностями и привычками.

Такъ какъ Робертъ Буривъ безъ особеннаго ужаса смотрлъ на жизнь шотландскаго нищаго восемнадцатаго столтія, то авторъ врядъ ли сдлалъ ошибку, придавъ характеру Эди Охильтри поэтическій оттнокъ и личное достоинство выше его жалкаго положенія. Этотъ классъ нищихъ дйствительно имлъ свои привилегіи. Нищему немедленно давали пріютъ въ дом, и бднйшій поселянинъ рдко отказывалъ ему въ обыкновенномъ подаяніи, въ горсти муки. Смотря по качеству этихъ подаяній, нищій размщалъ ихъ по мшкамъ, привязаннымъ вокругъ себя, и такимъ образомъ носилъ на себ главнйшее средство своего существованія, получаемое имъ, въ буквальномъ смысл, единственно потому, что онъ попросилъ его. Въ барскихъ домахъ ему давали боле: остатки обда и иногда шотландскій ‘твальпенни’ или англійскій пенсъ, употреблявшійся пищимъ на табакъ или водку. Въ сущности эти безпечные перипатетики терпли гораздо меньше истинной нужды и недостатка въ пищ, чмъ т бдные поселяне, которые подавали имъ милостыни.

Если сверхъ того нищему удавалось сдлаться ‘королевскимъ молельщикомъ’ или ‘синимъ плащемъ’, то онъ становился аристократомъ въ своемъ класс и считался важною особою.

Эти молельщики составляли разрядъ бдныхъ, которымъ шотландскіе короли раздавали по обычаю милостыню, согласно ученію католической церкви, за что они должны были молиться за благоденствіе короля и государства. Это сословіе нищихъ существуетъ и теперь. Число ихъ равняется числу лтъ, прожитыхъ его величествомъ. Каждый годъ, въ день рожденія короля, прибавляется по одному синему плащу. Въ этотъ торжественный день каждый молельщикъ получалъ новый плащъ изъ толстаго синяго сукна, и оловянный значокъ, дававшій ему право просить милостыню по всей Шотландіи, не смотря на законы, запрещавшіе нищенство. Вмст съ платьемъ каждый нищій получалъ по кожаной сумк, въ которой находилось столько шотландскихъ шиллинговъ, сколько лтъ было королю. Рвеніе ихъ молиться за долгоденствіе короля было подстрекаемо ихъ личною, постепенно умножавшеюся выгодою. При этихъ случаяхъ, одинъ изъ королевскихъ капелановъ говорилъ проповдь молельщикамъ, самымъ нетерпливымъ и невнимательнымъ слушателямъ въ мір, по выраженію одного изъ этихъ проповдниковъ. Это происходило можетъ быть отъ сознанія молельщиковъ, что имъ платятъ за ихъ собственныя молитвы, а не за слушаніе чужихъ проповдей. Но всего вроятне невниманіе ихъ къ проповди зависло оттого, что они съ нетерпніемъ, естественнымъ хотя и неприличнымъ для такихъ почетныхъ лицъ, ожидали заключенія торжества въ день рожденія короля, потому что оно всегда кончалось для нихъ угощеніемъ, состоявшимъ изъ хлба и пива, вся нравственно религіозная церемонія заключалась въ совт, данномъ ‘Сдымъ Отшельникомъ’ Джонсона своему ученику слдующими словами: ‘Теперь, другъ мой, выпей пива’.

Въ казначейскихъ счетахъ есть много свденій объ издержкахъ деньгами и одеждою на подаяніе этимъ старымъ молельщикамъ.

Слдующее извлеченіе, доставленное архиваріусомъ Макъ-Дональдомъ, можетъ быть будетъ интересно для людей, раздляющихъ вкусъ и наклонности Джонатана Ольдбука изъ Монкбарнса.

Синіе плащи.

Въ счетной книг сора Роберта Мельвиля изъ Мурдокарни, помощника казначея короля Іакова VI, означены слдующіе расходы:

Іюнь 1590.

Item, Питру Юнгу, раздавателю милостыни, 24 платья изъ синяго сукна для раздачи 24 старикамъ, но числу лтъ его величества. Локоть по 24 шиллинга. Итого 201 ф. 12 шилл.

Item, за 16 локтей подкладки на означенныя платья, по 10 шилл. за локоть — 8 фунт.

Item, 24 сумки, и въ каждой сумк по 24 шиллинга — 28 фунт. 16 шилл.

Item, цна каждой сумки по 4 пенса — 8 шил.

Item, за работу вышеупомянутыхъ одеждъ — 8 фунт.

Въ счетной книг Джона, графа Мара, главнаго казначея Шотландіи и сера Гидеона Муррея изъ Элибанка, помощника казначея, синіе плащи опять упоминаются въ слдующихъ отмткахъ:

Іюнь 1617.

Item, Джэмсу Муррею, купцу, за 56 ¹/₂ локтей синяго сукна на платье 51-му старику, по числу лтъ его величества,— по 11 шиллинговъ за локоть — 613 ф.

Item, поденщикамъ за перевозку сукна въ домъ къ портному Джэмсу А ft клану — 13 шилл. 4 пейса.

Item, за шесть съ половиною локтей подкладки на означенное платье, по 6 шилл. 8 пенсовъ за локоть,— 43 шилл. 4 пенса.

Item, тмъ же работникамъ за доставку платья отъ Джэмса Айкмана въ Голирудскій дворецъ — 18 шилл.

Item, за шитье упомянутыхъ 51 платья, по 12 шилл. за штуку — 30 ф. 12 шилл.

Item, зи 51 сумку для означенныхъ бдныхъ — 51 шилл.

Item, Петеру Юнгу, для вложеніи по 51 шиллингу въ каждую изъ 51 сумки для бдныхъ — 130 ф. 1 шилл.

Item, тому же Питеру Юнгу на закупку пищи и питья вышеупомянутымъ бднымъ — 6 ф. 13 шилл. 4 пенса

Item, тому же Петеру Юнгу для раздачи другимъ пищимъ — 100 ф.

Item, въ послдній день іюня, доктору Юнгу, декану винчестерскому. королевскому раздавателю милостыни, 25 ф. стерлинговъ, дли раздачи бднымъ на пути его величества — 300 ф.

Мн остается только прибавить, что хотя учрежденіе королевскихъ молельщиковъ существуетъ и по нын, по ихъ рдко видно на улицахъ Эдинбурга, несмотря пато что ихъ одежда бросается въ глаза.

Опредливъ родъ и видъ, къ которымъ принадлежалъ Охильтри, авторъ считаетъ нелишнимъ прибавить, что при изображеніи его онъ имлъ въ виду стараго нищаго въ томъ же род — Андрю Джемельса, пользовавшагося большою извстностью нсколько лтъ назадъ, и позабытаго еще въ долинахъ Галы, Твида, Этрика, Ярро и ихъ окрестностяхъ.

Авторъ въ молодости своей нсколько разъ разговаривалъ съ Андрю, но не можетъ припомнить, имлъ ли этотъ нищій званіе синяго плаща. Это былъ старикъ очень замчательной наружности, высокій ростомъ, съ военными, солдатскими пріемами. Черты лица его выражали много саркастическаго ума. Движенія его всегда были такъ изящны, что можно было подозрвать что онъ ихъ изучалъ, онъ могъ бы даже служить моделью для артиста: такъ поразительны были его обыкновенныя позы. Андрю Джемельсъ выражался не такъ какъ выражалась его братія, ему нужны были только пища и кровъ или небольшая сумма денегъ, и онъ требовалъ ихъ и получалъ какъ должное. Онъ плъ хорошія псни, разсказывалъ интересныя сказки, и умлъ отпустить шутку со всей остротою шэкспировскихъ. шутовъ, хотя не носилъ, подобно имъ, личину юродиваго. Боязнь колкихъ остротъ Андрю Джемельса, такъ же какъ и чувство благотворительности, обезпечивали ему ласковый пріемъ, которымъ онъ везд пользовался. Дйствительно, шутка Андрю Джемельса, особенно если она относилась къ какому нибудь значительному лицу, облетала весь посщавшійся имъ округъ, какъ каламбуръ извстнаго остряка повторяется въ модномъ свт. Многія остроты Андрю живутъ еще въ памяти людей, но они вообще относятся къ мстности и частнымъ лицамъ, и упоминать о нихъ здсь было бы не кстати.

Сколько мн извстно, Андрю еще отличался отъ своихъ собратій особенно тмъ, что онъ всегда былъ готовъ играть въ карты или въ кости со всякимъ, кто только пожелалъ. Эта черта была не столько въ дух шотландскаго нищаго, сколько ирландскаго странствующаго игрока, называемаго въ Ирландіи carrow (игрокъ въ кости). Почтенный докторъ Робертъ Дугласъ, пасторъ въ Галашиль, уврялъ автора, что въ послдній разъ онъ видлъ Андрю Джемельса играющимъ въ карты съ богатымъ и знатнымъ джентльменомъ. Чтобъ сохранить различіе положенія, они играли у открытаго окна замка: лэрдъ сидлъ въ комнат въ креслахъ, нищій на стул, поставленномъ на двор, а карты бросали на подоконникъ. Ставкою было значительное количество серебра. Когда авторъ изъявилъ удивленіе, то Дугласъ замтилъ, что лэрдъ безъ сомннія былъ чудакъ и юмористъ, но что въ то время многія уважаемыя особы считали дломъ очень обыкновеннымъ провести часъ-другой, играя въ карты или разговаривая съ Андрю Джемельсомъ.

Этотъ странный нищій, какъ полагаютъ, всегда имлъ при себ столько денегъ, что могъ соблазнить разбойника новйшихъ временъ. Однажды онъ встртился съ деревенскимъ джентльменомъ, человкомъ очень скупымъ, который изъявилъ глубокое сожалніе, что съ нимъ нтъ серебра, иначе онъ далъ бы ему полшиллинга: ‘Я могу сдать вамъ на асигнацію’, отвчалъ Андрю.

Подобно многимъ, достигшимъ совершенства въ своемъ ремесл, Андрю часто жаловался на упадокъ нищенства въ настоящее время. ‘Нашъ промыселъ’, говаривалъ онъ, ‘сдлался фунтовъ на сорокъ хуже съ тхъ поръ, какъ я началъ имъ заниматься’. При другомъ случа онъ замтилъ, что нищенство въ новйшее время ремесло почти недостойное джентльмена, и что еслибъ у него было двадцать сыновей, онъ едва ли ршился бы воспитать хоть одного для этой карьеры. Когда и гд этотъ laudator temporis acti {Превозноситель прежнихъ временъ.} окончилъ свое странствованіе, авторъ достоврно не знаетъ, вроятно онъ умеръ, какъ говоритъ Бурисъ, ‘смертью бродяги гд нибудь въ канав’.

Авторъ можетъ указать здсь еще на другого нищаго въ род Охильтри и Джемельса, такъ какъ онъ смотритъ на эти замтки, какъ на галерею, готовую принять все что можетъ объяснять прошедшіе обычаи или занять читателя.

Современники автора въ эдинбургскомъ университет конечно помнятъ худощавую, дряхлую фигуру почтеннаго старика нищаго, стоявшаго у разрушенныхъ теперь Потероскихъ воротъ. Онъ не произносилъ ни слова, а только ласково склонялъ голову и смиренно протягивалъ каждому проходившему свою шляпу, безъ малйшаго нахальства. Этотъ человкъ за свое молчаніе и тощій видъ пришлеца изъ далекихъ странъ получалъ ту же дань, какую платили Андрю Джемельсу за его саркастическій юморъ и гордую осанку. Эдинбургскій нищій содержалъ въ университет, у воротъ котораго самъ просилъ милостыню, сына студента, очень скромнаго и прилежнаго юношу. Другой студентъ одного съ нимъ возраста, сынъ незнатныхъ родителей, тронутый тмъ, что студенты исключили сына нищаго изъ своего общества, подозрвая тайну его происхожденія, старался утшить его ласковымъ съ нимъ обращеніемъ. Старый нищій былъ благодаренъ за вниманіе, оказываемое его сыну, и однажды, когда добрый студентъ проходилъ мимо, онъ подошелъ къ нему ближе обыкновеннаго, какъ будто желая преградить ему дорогу. Студентъ досталъ полпенса, ошибочно изъясняя себ движеніе старика, но къ его удивленію старикъ, поблагодаривъ его за ласковое обращеніе съ Джеми, радушно приглашалъ его къ себ отобдать въ слдующую суботу баранину съ картофелемъ. Къ этому нищій прибавилъ: ‘одньтесь получше: у меня будутъ гости’. Студенту очень хотлось Припять это приглашеніе, что сдлали бы вроятно многіе на его мст, но такъ какъ это могло быть истолковано въ дурную сторону, то онъ счелъ за лучшее отказаться, принимая въ соображеніе обстоятельства, въ которыхъ находился старикъ.

Ботъ немногія черты шотландскаго нищенства, он бросятъ свтъ на романъ, въ которомъ человкъ изъ этого сословія играетъ значительную роль. Полагаемъ, что доказали право Эди Охильтри на приписываемое ему значеніе, такъ какъ мы знали нищаго, игравшаго въ карты съ знатнымъ бариномъ, и другаго, дававшаго обды.

Не знаю, стоитъ ли замтить, что ‘Антикварій’, при первомъ своемъ появленіи былъ принятъ не такъ хорошо, какъ его предшественники, хотя въ послдствіи онъ пріобрлъ такое же, а у нкоторыхъ читателей даже и большее расположеніе.

ГЛАВА I.

Go call а coach, and let а coach be call’d,
And let the man who calleth be the caller,
And in his calling let him nothing call,
But Coach! Coach! Coach! Oh for a coach, ye gods!
Chrononhotonthologos.

Позовите коляску, чтобы коляска была
позвана, и кто позоветъ коляску, не звать
ему ничего другаго, а пусть только зоветъ
коляску! коляску!— Коляску, о боги!
Хрононготоптологосъ.

Въ конц восьмнадцатаго столтія, рано утромъ въ прекрасный лтній день, молодой человкъ пріятной наружности, отправляясь въ сверовосточную Шотландію, взялъ мсто въ одномъ изъ тхъ дилижансовъ, которые ходятъ между Эдинбургомъ и Квинсфери, гд — какъ показываетъ самое названіе {Квинсфери значитъ перевозъ королевы.} и какъ извстно всмъ моимъ шотландскимъ читателямъ — существуетъ перевозъ черезъ Фортскую губу. Помщеніе въ дилижанс расчитано было на шесть пасажировъ, кром тхъ сверхкомплектныхъ, которыхъ возница сажалъ дорогою въ ущербъ первоначальнымъ путешественникамъ. Билеты, обезпечивавшіе право на мста въ этомъ безпокойномъ рыдван, раздавала быстроглазая старушка, съ тяжелыми очками на очень тонкомъ носу. Она занимала подвалъ, съ прямою крутою лстницей на улицу, и въ глубин этой трущобы продавала тесемки, нитки, иголки, шерсть, холстъ и пр. всякому, кто обладалъ на столько ловкости, чтобъ спуститься въ подземелье, не полетвъ вверхъ ногами внизъ или по крайней мр не уронивъ чего нибудь изъ множества товаровъ, лежавшихъ по обимъ сторонамъ лстницы въ вид вывски для привлеченія покупателей.

Рукописное объявленіе, наклеенное на одной выдававшейся доск дома, гласило что квинсферискій дилижансъ, Гаускій мальпостъ или Муха, отходитъ акуратно въ двнадцать часовъ, во вторникъ, 15 іюля, чтобъ дать путешественникамъ возможность переправиться черезъ Фортскую губу съ морскимъ приливомъ, но на этотъ разъ объявленіе лгало какъ бюлетень: двнадцать пробило уже на колокольняхъ Сент-Джайльса и Трона, а дилижансъ все еще не являлся. Правда, всего было взято только два билета, и быть можетъ хозяйка подземелья заране условилась съ своимъ автомедономъ, чтобъ въ такихъ случаяхъ выжидать пока не наполнятся порожнія мста, или можетъ быть вышереченный автомедонъ подрядился свезти какого нибудь покойника, и немного замшкался, снимая съ колесницы траурныя украшенія, или остановился выпить лишнюю чарку со старымъ кумомъ, трактирнымъ конюхомъ,— или… или… короче сказать, онъ не являлся.

Молодой человкъ начиналъ уже терять терпніе, какъ къ нему присоединился попутчикъ, который, взявъ второе мсто въ дилижанс, долженъ былъ раздлить съ нимъ эту маленькую непріятность, принадлежащую къ мелкимъ несчастіямъ человческой жизни. Кто собирается въ путь, того всегда легко отличить отъ другихъ людей: большіе сапоги, шинель, зонтикъ, узелъ въ рук, шляпа, нахлобученная на самыя брови, твердая поступь, короткіе отвты на привтствія знакомыхъ — все это примты, по которымъ человкъ, привыкшій путешествовать въ мальпостахъ или въ дилижансахъ, издали узнаетъ товарища-пасажира, спшащаго на мсто отправки. Видя приближеніе попутчиковъ, всякій практическій человкъ старается заране занять лучшее мсто въ дилижанс и уложить какъ можно удобне свои вещи. Но ожидавшій мальпоста юноша не отличался особенною предусмотрительностью, и такъ какъ сверхъ того отсутствіемъ дилижанса былъ лишенъ всякой возможности пользоваться своимъ ранимъ прибытіемъ, то онъ занялся догадками на счетъ званія и характера вновь прибывшаго лица.

Это былъ человкъ лтъ шестидесяти, можетъ быть и старше, по свжій цвтъ его лица и твердая поступь доказывали, что годы не ослабили ни его здоровья, ни силъ. Лице его было настоящее шотландское, съ крупными и даже рзкими чертами, съ умнымъ, проницательнымъ взглядомъ и съ такимъ выраженіемъ, въ какомъ обычная важность оживлялась оттнковъ иронической веселости. Одежда его была проста, и такого цвта, который шелъ къ его лтамъ и важной осанк, хорошо причесанный, напудренный парикъ и нахлобученная шляпа сообщали ему видъ человка, принадлежащаго къ ученому сословію. Онъ могъ быть изъ духовныхъ лицъ, но въ наружности его проглядывало гораздо боле свтскаго, нежели обыкновенно бываетъ у служителя шотландской церкви, а первое его восклицаніе вполн устранило вс сомннія на этотъ счетъ.

Онъ поспшно подошелъ, и бросивъ тревожный взглядъ, сперва на церковные часы, потомъ на мсто, гд долженъ былъ стоять дилижансъ, воскликнулъ: ‘чортъ возми — опоздалъ да и только!’

Молодой человкъ успокоилъ своего спутника, сказавъ что дилижансъ еще не прізжалъ. Старикъ, сознавая вроятно свою собственную неточность, сначала не имлъ духа упрекнуть въ ней возницу. Онъ взялъ изъ рукъ слдовавшаго за нимъ мальчика какую-то связку, въ которой заключался по видимому огромный фоліантъ, и погладивъ ребенка по голов веллъ ему идти съ Богомъ къ мистеру Б*** и сказать ему, что еслибъ онъ зналъ, что у него такъ много времени впереди, то не покончилъ бы съ нимъ такъ скоро, въ заключеніе онъ совтовалъ мальчику заниматься своимъ дломъ, и заключилъ, что изъ него выйдетъ славный малый, какой когда либо обметалъ книжную пыль съ томиковъ въ двнадцатую долю. Мальчикъ помедлилъ немного, быть можетъ въ надежд получить отъ узжающаго пенни на бабки, но къ сожалнію ожидаемый подарокъ не являлся. Нашъ старикъ прислонилъ свою связку къ одному изъ столбиковъ лстницы, и стоя противъ путешественника, пришедшаго прежде его, ожидалъ въ молчаніи минутъ пять прибытія запоздалаго дилижанса.

Наконецъ, посл одного или двухъ нетерпливыхъ взглядовъ на движенія минутной стрлки по циферблату церковныхъ часовъ и посл надлежащей поврки ихъ съ своими карманными — огромною золотою луковицей съ репетиціею,— старикъ какъ-то съежилъ лице, чтобъ придать боле выразительности двумъ или тремъ междометіямъ, которыми обнаружилъ свою досаду, и потомъ, не вытерпвъ, закричалъ старух въ подвалъ:

— Эй, голубушка!.. тьфу ты, чортъ, какъ бишь ее зовутъ?— Мисисъ Маклехаръ!

Мисисъ Маклехаръ чувствуя, что въ предстоящей схватк ей прядется занять оборонительное положеніе, не очень спшила ускорить начало спора отвтомъ на этотъ вызовъ.

— Мисисъ Маклехаръ, послушайте! произнесъ онъ громко.— Старая вдьма глуха какъ бревно! (это про себя).— Мисисъ Маклехаръ! (опять во весь голосъ).

— Дайте же мн кончить съ покупательницею… Ну, право, моя душечка, нельзя уступить дешевле.

— Послушай, матушка! повторилъ путешественникъ, не стоять же намъ здсь цлый день, пока ты надуешь бдную служанку на полугодовое жалованье, да еще и съ прибавкой!

— Надуешь! возразила мисисъ Маклехаръ, жадно хватаясь за первое обидное слово, которое предоставляло ей боле выгоды въ оборон: — плевать мн, сударь, на ваши слова! Вы просто невжа, и прошу васъ не клеветать на меня здсь, у моей собственной лстницы!

— Эта баба ничего не понимаетъ, сказалъ старикъ, взглянувъ лукаво на своего будущаго спутника.

— Послушай, матушка, продолжалъ онъ, опять обращаясь къ подвалу, я чести твоей не трогаю, а только хочу знать что сдлалось съ твоимъ дилижансомъ?

— А? чего изволите? отозвалась на это мисисъ Маклехаръ, опять впадая въ глухоту.

— Да вотъ, мы взяли мста въ вашемъ дилижанс до Квиисфери,— заговорилъ юный незнакомецъ.

— Ему слдовало бы теперь быть уже на половин дороги, продолжалъ старшій и мене терпливый путешественникъ съ возрастающимъ гнвомъ при каждомъ слов,— теперь мы наврно пропустимъ приливъ, а у меня на томъ берегу весьма нужныя дла, и твой проклятый дилижансъ…

— Дилижансъ? Ахъ, Господи! да разв онъ еще не на мст? отвчала старуха пискливымъ голосомъ, который подъ конецъ перешелъ въ какой-то жалостный вопль.— Такъ это вы дилижанса-то ждете?

— А за какимъ же чортомъ жариться бы намъ здсь на солнц, безсовстная ты баба?

Мисисъ Маклехаръ поднялась по своей такъ называемой лстниц на столько, что носъ ея пришелся въ уровень съ мостовой, тутъ протерла она очки, и поискавъ глазами то, чего впрочемъ и не думала увидть, воскликнула съ притворнымъ, но хорошо сыграннымъ изумленіемъ: ‘Царь мой небесный! Ну, видано ли когда что нибудь подобное!’

— Да, проклятая баба! закричалъ громовымъ голосомъ путешественникъ: конечно видано, многіе видали подобное, да и каждый увидитъ то же, кому только придется имть дло съ такими неряхами.

Тутъ старикъ съ величайшимъ негодованіемъ принялся расхаживать передъ Дверью лавки, и какъ корабль, который всмъ бортомъ даетъ залпъ по непріятельскимъ укрпленіямъ, лишь только поравняется съ ними, онъ при каждомъ поворот осыпалъ смущенную мисисъ Маклехаръ градомъ жалобъ, угрозъ и самыхъ жестокихъ упрековъ, Онъ то грозилъ нанять почтовую коляску, то взять извощичью карету, то послать за четверкою лошадей, потому что непремнно долженъ и непремнно хочетъ быть на сверномъ берегу въ тотъ же день, а вс издержки его путешествія, не считая прямыхъ и косвенныхъ убытковъ, происходящихъ отъ замедленія, должны пасть на повинную голову мисисъ Маклехаръ.

Въ неукротимомъ гнв старика было что-то до того комическое, что молодой путешественникъ, который совсмъ не такъ торопился хать, не могъ не позабавиться этою сценою, тмъ боле что и самъ спутникъ его, какъ ни былъ онъ раздосадованъ, по временамъ улыбался своему пылу. Но когда и мисисъ Маклехаръ также засмялась старикъ тотчасъ положилъ конецъ ея безвременному веселью.

— Слушай ты, баба! Твое это объявленіе или нтъ? спросилъ онъ, показывая ей измятый клочокъ печатной бумаги.— Не сказано ли въ немъ, что съ Божьей помощью — какъ сама ты лицемрно выражаешься, — киннсфернскій дилижансъ ‘Муха’ отправится нынче ровно въ двнадцать часовъ? А теперь уже четверть перваго, плутовка ты этакая, и никакого дилижанса, никакой мухи еще не видно! Извстно ли теб что значитъ смущать врноподданныхъ его величества ложными объявленіями?.. Знаешь ли ты, что это дло подходитъ подъ статью о нарушеніи обязательствъ? Отвчай, и хоть одинъ разъ во всю твою долгую, безполезную, зловредную жизнь, отвчай мн но сущей правд: есть у тебя дилижансъ, или нтъ? Существуетъ ли онъ in rerum natura {Въ природ вещей.}, или это гнусное объявленіе сдлано только для того, чтобъ надувать неосмотрительныхъ людей, отнимать у нихъ время, выводить ихъ изъ терпнія и лишать кошельки ихъ трехъ шиллинговъ государственною звонкою монетою?— Есть у тебя дилижансъ или нтъ?

— Какъ же не быть, сударь, помилуйте! Сосди хорошо знаютъ мой дилижансъ — зеленый въ красныхъ мушкахъ, три колеса желтыхъ и одно черное.

— Подробное описаніе ничего не доказываетъ: все это можетъ быть только обстоятельная ложь.

— Вотъ человкъ такъ человкъ, сказала мисисъ Маклехаръ, сокрушенная въ конецъ длинными реторическими выходками стараго забіяки.— Возьмите, сударь, назадъ свои три шиллинга и убирайтесь, закричала она съ сердцемъ.

— Потише, потише, моя мать! разв три шиллинга перенесутъ меня въ Киписфери по твоему предательскому объявленію? вознаградятъ они меня за вредъ, который я понесу не кончивъ своихъ длъ, или за издержки, предстоящія мн въ Соутъ-Фери, если придется тамъ цлый день ждать прилива? Разв наймешь на это лодку, которой нельзя достать мене пяти шиллинговъ? А?

Тутъ цпь его доводовъ была прервана дребезжащимъ стук

АНТИКВАРІЙ.

Предисловіе.

ГЛАВА I.

Читайте также: