АНГЛИЧАНЕ ВЪ БИРМ
ИЗЪ ПУТЕВЫХЪ ВПЕЧАТЛНІЙ.
‘Встникъ Европы’, No 11, 1887
Souls! damn your souls!
Make tobacco.
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
VII.
VIII.
IX.
X.
И. МИНАЕВЪ.
Англичане в Бирме, Минаев Иван Павлович, Год: 1887
Время на прочтение: 43 минут(ы)
Отъ Лондона до Рангуна много тысячъ верстъ… Путь, безъ сомннія, далекій, но по торной дорог, еженедльно по ней здятъ сотни и тысячи людей, путешествіе — въ наши дни самое ординарное и даже скучное, безъ всякихъ опасностей и сенсаціонныхъ происшествій, путешественнику не приходится даже разсчитывать на развлеченія въ вид разныхъ неожиданностей, хотя бы, напр., запаздыванія или какихъ-нибудь фантастическихъ путевыхъ приключеній, знакомыхъ русскому у себя дома. Почтовый пароходъ доставитъ его въ общанный день и часъ, нигд не запоздаетъ, путникъ знаетъ это заране, и, уже садясь въ вагонъ на чарингъ-кросской станціи или, вступая на пароходъ въ Бриндизи, онъ можетъ назначать день и часъ свиданія, гд-нибудь въ Молмейн, Гонгъ-Конг, или даже, пожалуй, въ порт Гамильтонъ.
Путь отъ Лондона черезъ Средиземное море, на Гибралтаръ и Мальту до Александріи, оттуда на Суэцъ, Аденъ, Коломбо, Сингапур, Гонгъ-Конгъ и т. д. до порта Гамильтонъ, по преимуществу, англійскій. На всемъ этомъ пути англичанинъ чувствуетъ себя дома: онъ всюду въ мстахъ остановокъ слышитъ родную рчь, живетъ тамъ по народному обычаю, читаетъ свои газеты, находитъ свои книги, встрчаетъ даже своихъ клержимэновъ, и если онъ религіозенъ, то можетъ и помолиться въ воскресный день въ своей церкви. Когда подумать, что не только на пути въ Азію, но и въ Канад, въ Австраліи, въ Океаніи, на юг Африки, британца встрчаютъ т же явленія, то дйствительно придется сознаться, что исторія не запомнитъ такого міровластительства, и никто не удивится, что на этой міровой большой дорог онъ встрчаетъ англичанъ, объхавшихъ полъ-міра и ни разу не переступавшихъ за предлы того громаднаго пространства, которое не безъ гордости и нкотораго самохвальства называется ими British Realm или Pax Britannica. Такіе еще попадаются, и они любопытны. Они поражаютъ всмъ: своеобразнымъ костюмомъ и ясно-выраженнымъ сознаніемъ національнаго достоинства и превосходства. Обыкновенно они не говорятъ ни на одномъ чужеземномъ язык, и удивляются, если гд-нибудь на перепутьи ихъ рчи туземцы не понимаютъ, они способны негодовать, и совершенно искренно, если какой-нибудь французскій пароходъ обгонитъ британскій почтовый. Многіе изъ нихъ съ дтства зжали по этому пути и отъ молодыхъ ногтей привыкли смотрть на свою націю какъ на властительницу міра, обыкновенно они твердо знаютъ родную старину, и хорошо помнятъ, какъ въ послднія сорокъ лтъ росла и ползла во вс стороны Великая Британія.
Да! это курьезный людъ, и знакомиться съ этою британскою ‘солью земли’ приходится на порог въ тотъ старый міръ, гд теперь царства разсыпаются, вковыя основы прежней жизни расшатываются и колеблются, и горсть европейцевъ расчищаетъ почву подъ разсаду западной цивилизаціи.
Или же ихъ встрчаешь на чужбин, когда они дутъ изъ метрополіи съ особеннымъ поздомъ — въ Бриндизи, откуда еженедльно отходитъ британскій караванъ на востокъ.
‘Les voyageurs des Indes’ — такъ ихъ именуютъ, но они дутъ не только въ Индію, а во вс страны и углы, гд разввается флагъ ея британскаго величества. Это дутъ властители міровой торговли, т, чьи интересы всюду, гд золото и добыча.
Англичане бываютъ учтивы, но почти всегда жестки въ обращеніи, на этомъ же пути, особенно въ Италіи, они въ своемъ величіи, въ сознаніи своего матеріальнаго господства — нестерпимы. Для нихъ все устроено на этомъ пути, и за все они платятъ въ три-дорога, но не даютъ деньги, а швыряютъ ихъ. И кондукторъ для нихъ выучился по-англійски, и трактирщикъ для нихъ изготовилъ ростбифъ и сдлалъ запасъ элю… Но ихъ не ублаготворить, вмсто спасибо, при общемъ хохот, въ вид остроты кто-нибудь крикнетъ кондуктору: ‘бабу!’ — а для всхъ трактирщиковъ одна кличка: ‘damned beggars’.
Да, англичане бываютъ вжливы, но весьма рдко любезны къ иностранцамъ. Англичане, мало образованные, худо воспитанные, въ сношеніяхъ съ чужеземцами просто невыносимы. И такихъ англичанъ — и въ Индіи, и всюду въ колоніяхъ, многое множество: молодые военные, le btail de l’administration, кочующій и торгующій людъ и т. д. Весь этотъ худовоспитанный народъ преисполненъ самыхъ преувеличенныхъ мнній о сил и доблестяхъ Великой Британіи, а потому самому въ сильной степени зараженъ шовинизмомъ, конечно боле на словахъ. Практическій англичанинъ не прочь забирать страны, но безъ трать и новыхъ налоговъ. Это — смльчаки изъ того класса міродержавнаго народа, который всюду, гд пускаетъ корни, съ неподражаемымъ мастерствомъ въ короткое время своимъ обращеніемъ уметъ вселять въ туземномъ населеніи непримиримую къ себѣ, ненависть. Это — т люди, что строятъ дороги, заводятъ правый судъ, банки и т. д., быстро создадутъ обстановку цивилизованной жизни, все то, что нужно имъ самимъ, а не туземцу, и затмъ, устроивъ все это, они наивно убждены, что ихъ обязанности къ забранному краю исчерпаны, они полагаютъ, что сдлали все, и считаютъ, что видть въ покоренномъ равнаго себ, быть съ нимъ на равной ног — просто-на-просто глупая сентиментальность. Многіе изъ нихъ и не догадываются о томъ, что никакія блага культуры не искупятъ соціальной неправды.
Я похалъ въ Бирму до присоединенія ея сверной независимой части къ британской имперіи, но война тамъ уже началась, и грядущія судьбы независимаго царства уже были предопредлены въ совт власть имущихъ въ Калькутт и въ Лондон. Дни независимости Бирмы были сочтены, никто и въ Индіи, и въ Англіи въ томъ не сомнвался!
На четвертый день посл того, какъ я оставилъ старый арійскій міръ въ Калькутт, почтовый пароходъ достигъ своего назначенія, т.-е. Рангуна.
Рангунъ — это врата въ иной міръ, не-арійскій. Здсь и рчь у людей иная, неродственная индійской, и обликъ другой, и нарядъ свой, даже природа кругомъ напоминаетъ Индію разв только температурою… Это тотъ міръ, которому европейскіе этнографы придумали особливую и не совсмъ понятную кличку — Индокитай. Здсь, въ этихъ плодороднымъ дельтахъ, въ цвтущихъ долинахъ великихъ ркъ, задолго до появленія западныхъ авантюристовъ и культуртрегеров, дйствительно, сходились дв старинныя культуры: китайская и индійская. Какъ только вступишь на берегъ, эта двойственная старина страны прямо бросается въ глаза: дома и храмы, вс постройки, эти высокія, пестро разукрашенныя рзьбою, раскрашенныя и раззолоченныя крыши напоминаютъ ящики китайской работы, но въ этихъ храмахъ молятся индійскому мудрецу, и народъ по сіе время твердитъ молитвы на индійскомъ язык.
Но все это остатки и слды старины давней, а Рангунъ — городъ новый, и своими новшествами онъ всего боле поражаетъ. Онъ поражаетъ тмъ же, что бьетъ и бросается въ глаза во всхъ большихъ азіатскихъ и въ особенности индійскихъ городахъ, выросшихъ въ пунктахъ, гд скрещиваются нсколько міровыхъ путей и гд, кром того, крпко заслъ хозяинъ-англичанинъ. Новый Рангунъ, по своему характеру, напоминаетъ Бомбей или Галле на Цейлон. Здсь приходится узнавать страну съ казовыхъ концовъ, и первое впечатлніе обыкновенно бываетъ сильно, но не вполн врно. Первое впечатлніе говоритъ о мощи европейскаго вліянія на туземную жизнь и людей, взоръ всюду встрчаетъ не только вторженіе, но какъ будто и властительство европейской цивилизаціи: въ европейскихъ караванъ-сараяхъ путешественникъ находитъ комфортъ и вс условія цивилизованной жизни. Кругомъ — дома европейской архитектуры, лавки съ привозными, европейскими товарами. На сотни или даже тысячи миль, какъ въ Индіи, тянутся усовершенствованные пути сообщенія. Въ самомъ город конныя или паровыя ж. д., какъ въ Рангун, связываютъ окраины съ центромъ, на улицахъ, продаются NoNo мстныхъ газетъ на языкахъ туземныхъ и на англійскомъ. Среди туземцевъ вы слышите только англійскую рчь, весьма часто они говорятъ по-англійски не только съ европейцами, но и между собою, вамъ попадаются воспитанники школъ и колледжей съ англійскими книжками и газетами въ рукахъ, заговорите съ ними — они вамъ сообщатъ послднія новости о вопросахъ дня въ Европ, они читаютъ ‘Times’, а всего чаще радикальныя англійскія газеты. Словомъ, на каждомъ шагу взору путешественника представляются проявленія западной, цивилизованной жизни, ему остается только дивиться тому, какъ это все быстро здсь привилось… Да, именно, привилось, но не успло еще пустить корней. Все это только казовое, привнесено на востокъ и пока существуетъ исключительно для тхъ, кто здсь властвуетъ теперь. Сущности восточной жизни вс новшества западнаго человка пока лишь коснулись, но не успли еще ее измнить. Взгляните туда, гд народъ предоставленъ самъ себ, и вы убдитесь, что онъ живетъ своею жизнью бокъ-о-бокъ съ жизнью цивилизованною своихъ властителей. Пойдемте къ святын рангунсвой, пойдемте поглядть на врующій людъ, кругомъ золотого храма. А культурный человкъ съ запада — заводитъ здсь желзныя дороги, строитъ мосты, проводитъ каналы и т. д. Правда, все это создается на деньги туземца, и туземецъ всмъ этимъ пользуется, онъ даетъ деньги на это, если хозяинъ прикажетъ, но добровольно раскошеливается совсмъ на другое… Культурный человкъ не отнялъ у него еще вполн вры, онъ еще уметъ молиться съ врою, съ дтскимъ простодушіемъ распвать святыя слова, и свои деньги добровольно, не по принужденію, несетъ въ храмъ. Въ годы бдствій, войны, разбойничьихъ злыхъ продлокъ, частными лицами въ одинъ мсяцъ, въ одномъ Рангун, было выдано на построеніе храмовъ, часовенъ, пятьдесятъ слишкомъ тысячъ рупій. Эти цифры несомннно врны, потому что были опубликованы въ оффиціальной газет.
Итакъ, пойдемте къ святын, посмотримъ, опустла ли она? Паровикъ подвезетъ къ самымъ преддверіямъ храма. Золотая макушка высоко, высоко сіяетъ надъ городомъ, съ какой бы сторон ни подъзжали въ Рангуну, золотой ступы нельзя не замтить: она иметъ въ высоту триста-двадцать-одинъ футъ и стоить на холм (166 ф.). Высокая каменная лстница подъ рзною и разукрашенною крышею проводитъ васъ на верхнюю площадку холма, и здсь, среди массы часовенъ, страннопріимныхъ домовъ, колоколовъ, знаменъ и т. д., вы увидите все, чмъ буддистъ чтитъ свою святыню, но рядомъ съ этими необходимыми для культа предметами вы увидите и другое: лавки и лавочки со всякими товарами, и вся эта лстница и обширная площадь святого мста похожи на какое-то торжище, но врующая совсть буддиста не смущается базарнымъ видомъ молитвеннаго мста. Толпы молельщиковъ съ восковыми свчами и цвтами спшатъ наверхъ, тутъ собрались вс народности дальней Азіи. Вслдъ на китайцемъ съ предлинною косою шагаетъ верзило-сипай изъ Пенджаба, за англійскими матросами, съ-пьяну забредшими сюда, тянется вереница желтыхъ ризъ, то-есть буддійскихъ монаховъ, а за ними, въ блыхъ покровахъ, мягко выступаютъ, скромно опустивъ глаза, буддійскія монахини. На смну молельщикамъ являются торгаши, съ заморскою водою или лимонадомъ, нищіе, слпые, калки, музыканты, — шумъ и всеобщее галдніе въ ‘мст свят’, но не спшите выводомъ, ступайте наверхъ, къ самой ступ и къ часовнямъ кругомъ нея, и взгляните, сколько здсь колнопреклоненныхъ мужчинъ и женщинъ, и откуда только они ни набрались сюда: вы можете увидть здсь представителей всхъ народностей Индо-Китая, монаховъ съ Цейлона, китайцевъ, индійцевъ изъ Мадраса, изъ Пенджаба и т. д. Когда поднимаешься наверхъ по лстниц, то, глядя на эти столбы, обглоданные временемъ, на полуразрушенную рзьбу на крыш, на каменныя ступени, истертыя и оббитыя, начинаешь думать, что вра въ народ изсякаетъ, и святое мсто приходитъ въ запустніе, но чмъ выше, тмъ слабе становится это впечатлніе, на верхней площадк, на пространств въ девятьсотъ ф. длиною и почти семьсотъ ф. шириною — столько новыхъ часовенъ, страннопріимныхъ домовъ, такая масса новой, совершенно свтлой позолоты на статуяхъ и ступахъ! И всего этого мало врующимъ: новыя часовни, громадныя статуи великаго учителя постоянно воздвигаются. Эта верхняя площадка съ своими часовнями, золочеными статуями, маленькими ступами, страннопріимными домами, чертогами богатыхъ молельщиковъ и съ блестящею ступою Шведагонъ, въ вид золоченаго колокола, не только любопытна какъ своего рода кунсткамера и этнологическая выставка, но есть въ то же время знаменіе того, что западъ и христіанство еще не властвуютъ на далекомъ восток. Они подошли близко, у самаго Шведагона высятся укрпленія, торчатъ пушки, по аллеямъ роскошныхъ Cantonements Gardens катаются чины христіанской державы, епископы и клерджимэны, а буддисты, все-таки, изъ года въ годъ строятъ новые монастыри и золотятъ своихъ идоловъ. Одно изъ послднихъ украшеній Шведагона, золоченый зонтъ, высящійся на макушк, стоилъ боле шестисотъ тысячъ рупій. И куда бы вы ни выхали изъ Рангуна, всюду по дорог вы увидите, почти-что на каждомъ шагу, монастыри и золоченыя макушки ступъ, но въ особенности это обиліе монастырей и ступъ поражаетъ во все время плаванія по Ирравади. Фактъ большой важности: онъ свидтельствуетъ не только о религіозности населенія, но и рисуетъ весь оригинальный складъ мстной жизни, передлывать и совершенствовать которую пришелъ европейскій человкъ. Кто строитъ эти монастыри? И для чего они существуютъ? Монастыри строили и строятъ понын достаточные бирманцы. Въ Бирм нтъ чрезмрнаго накопленія богатствъ въ однхъ рукахъ, нтъ той неравномрности въ распредленіи благъ міра, чмъ отличается западный міръ. Бирманецъ, если разбогатетъ, то непремнно удляетъ часть, часто весьма значительную, своего избытка на дло благотворительности, то-есть на постройку монастыря или на воздвиженіе ступы при монастыр. Монастырь — это страннопріимный домъ для всхъ обдленныхъ судьбою, богадельня, двери которой широко раскрыты для всхъ нуждающихся. И такъ какъ монастырей въ Бирм много, очень много, то безпомощныхъ бдняковъ тамъ нтъ, имъ нтъ мста въ стран, усянной такими широко-благотворительными учрежденіями, какъ буддійскіе монастыри. Кто бденъ, страждущъ, немощенъ — тотъ идетъ подъ кровъ монастыря. Здсь его не спрашиваютъ о томъ, кто онъ или какъ дошелъ до жалкаго положенія. Онъ нуждается въ помощи, онъ голоденъ — и ему протягивается неоскудвающая въ даяніяхъ рука… Да и можетъ ли быть бднякъ среди простого бирманскаго люда, некультивированнаго западнымъ торгашомъ? Въ нкоторыхъ мстахъ Бирмы семья изъ пяти человкъ еще очень недавно могла просуществовать цлую недлю на четыре анна, то-есть, на наши деньги, на двадцать-пять копекъ. Бирманецъ любитъ только франтить, онъ пристрастенъ къ яркимъ цвтамъ. Но много ли ему нужно, чтобы быть безупречнымъ щеголемъ? Одно полотнище вокругъ ногъ, да платокъ на голову. Монастыри, укрывая и питая нуждающихся, сослужили и другую великую службу стран: они — разсадники грамотности и мстной учености. Едва ли на всемъ азіатскомъ восток есть другая страна, въ которой было бы такъ трудно встртить безграмотнаго, какъ въ Бирм. Большинство бирманцевъ перебывало въ томъ или другомъ монастыр, ради собственнаго душевнаго спасенія, каждый бирманецъ долженъ, хотя бы на короткое время, облачиться въ желтую ризу, а каждый побывавшій въ монастыр непремнно выучился молитвамъ на язык пали, читать и писать.
И вотъ этой-то страной, съ ея оригинальнымъ складомъ жизни, лтъ тридцать съ небольшимъ тому назадъ окончательно завладлъ западный человкъ.
Восточныя царства быстро ростутъ, но и такъ же скоропостижно разсыпаются, они уже въ зародыш носятъ въ себ зачатки разложенія. Все здсь подчиняется деспотической вол правителя, но неограниченный правитель самъ безпомощенъ и безсиленъ, пока не удалитъ съ лица земли всхъ своихъ соперниковъ, то-есть, по обыкновенію, самыхъ близкихъ родственниковъ, потоки крови возносятъ баловня судьбы на престолъ, и онъ держится тамъ до тхъ поръ, пока уметъ сдерживать самолюбіе братьевъ, дядей, племянниковъ… Умеръ царь, и вс родичи устремляются къ престолу…
Такъ было и въ Бирм, бирманцы имютъ собственныя историческія записи, въ которыхъ перечисляются цари съ глубокой древности и разсказывается объ ихъ дяніяхъ. Интереснаго вообще для читателя въ этой повсти, конечно, весьма мало. Царей было много, но вс они какъ будто длали одно и то же: рзали своихъ братьевъ, родичей, воевали съ сосдями, строили храмы и монастыри. У каждаго была одна и та же программа дйствія: въ начал царствованія онъ не спускалъ своихъ глазъ съ многочисленныхъ братьевъ и кузеновъ, и весьма скоро усматривалъ настоятельную необходимость вытравить изъ страны крамолу. Такъ какъ у отца каждаго царя было по нскольку женъ, а у каждой жены по нскольку дтей, то оказывалось, что у каждаго ново-воцарившагося братьевъ и кузеновъ боле, нежели нужно, и уничтоженіе крамолы, а главное крамольниковъ, продолжалось нсколько лтъ. Перерзавъ братьевъ и заведя такимъ образомъ внутренній порядокъ, царь начиналъ думать о величіи своей державы: наступалъ періодъ войнъ. Бирманцы воевали съ пегуанцами, съ шанами, съ Сіамомъ, съ Китаемъ. Войны были частыя и продолжительныя. Въ промежутк между войнами цари успвали строить храмы и дворцы, ступы и монастыри.
Такъ дла шли въ Бирм вплоть до появленія здсь европейскихъ интересовъ.
Въ половин прошлаго столтія вся Бирма принадлежала Аломпр, родоначальнику той династіи, послдній представитель которой нын томится въ плну, въ Индіи. Бирма при немъ и при ближайшихъ его наслдникахъ была обширною страною и сильнымъ царствомъ на восточномъ берегу Бенгальскаго залива, отъ Даккаи до Сіамскаго залива.
Европейцы явились здсь еще въ XVII ст. Первыми были португальцы, за ними голландцы, посл нихъ англичане стали заводить здсь факторіи. Во все продолженіе XVIII-го вка и въ начал настоящаго, европейцы не имли большого значенія въ Бирм, они соперничали между собою, заискивали у бирманскаго правительства, выпрашивали себ привилегіи, и потому были неопасны для бирманскаго могущества. Бирманскій властитель и его богатства внушали европейцамъ страхъ и зависть. Страхъ, по ближайшемъ знакомств, прошелъ, осталась зависть и духъ стяжательности, а затмъ, натурально, начинается періодъ обиранія и урзыванія Бирмы. Въ какихъ-нибудь тридцать лтъ, посл двухъ войнъ съ англичанами, Бирма лишилась всхъ своихъ береговыхъ владній и изъ могущественнаго царства превратилась въ ничтожное владніе, съ большими естественными богатствами, но повсюду отрзанное отъ моря. Бирманскіе цари никогда не могли помириться съ этими тяжелыми для нихъ лишеніями. Посл второй войны условія мира не были ратификованы: англичане овладли Пегу, провели границу безъ согласія законнаго владтеля, но онъ все же не соглашался ни на какія уступки и не хотлъ слышать о трактат.
Упорство бирманскаго властителя не помшало англичанамъ, однакоже, фактически владть провинціей, равной Франціи. И какою провинціей!
Нижняя Бирма — страна благодатная: она не знаетъ и не знала голодовокъ, питаетъ и своихъ, и чужихъ пришельцевъ. Это чудный и роскошный край, и чмъ онъ еще станетъ, когда развернетъ во всю ширь и глубь свои естественныя богатства! Теперь одинъ поземельный налогъ доставляетъ въ казну свыше двухъ милліоновъ ф. с., въ 1884—85 г. онъ равнялся 2.191.269 ф. с. И при этомъ воздлывается не вся земля, способная питать человка и давать доходъ казн. Плодородной земли считается двадцать — четыре слишкомъ милліона акровъ (24.017.083), а воздлывается и обложено налогомъ четыре милліона акровъ (4.300.356).
Но не одна земля питаетъ британскую казну: если счесть все, получаемое изъ другихъ источниковъ, съ акциза, съ опіума, съ соли, лса и т. д., то окажется, что одна эта индійская провинціи приноситъ доходу въ двадцать-одинъ милліонъ съ половиною фунтовъ (21.513.760 ф. с).
Рангунъ — главный городъ и административный центръ Нижней Бирмы — достался англичанамъ въ 1852 г., посл второй бирманской войны. Живы люди, которые помнятъ городъ, какимъ онъ былъ тогда: грязные дома и еще боле грязныя улицы, ничтожное населеніе, но масса собакъ и свиней. Теперь все это измнилось: Рангунъ быстро выросъ, украсился величественными зданіями, виллами, роскошными скверами, садами, прямыми улицами, словомъ, сталъ городомъ со всми европейскими затями среди тропической растительности и оріентальной обстановки. Въ немъ теперь боле ста тысячъ жителей (134.176), здсь есть и китайцы, и персы, и индійцы, всего больше, конечно, бирманцевъ и вообще туземцевъ-буддистовъ (61.131), всего меньше европейцевъ, европейцевъ вообще немного во всей Бирм (7.866), и около половины ихъ обитаетъ въ Рангун (3.366). Еще меньше остъ-индійцевъ, полутемныхъ людей, съ испанскими и португальскими именами, одтыхъ по-европейски и говорящихъ по-англійски бгло и правильно, но съ своимъ собственнымъ акцентомъ. Ихъ насчитываютъ около пяти тысячъ въ Нижней Бирм, и половина этого люда живетъ въ Рангун. Индусовъ живетъ въ Рангун тридцать-пять слишкомъ тысячъ.
Бирма — богатая страна, ежегодно сюда являются массы пришельцевъ изъ Индіи на заработки. Рису засвается много, и убирать его безъ чужой помощи не подъ силу мстному населенію, рисъ поспваетъ въ Нижней Бирм всюду въ одно время и долженъ быть убранъ въ какихъ-нибудь двадцать дней. И въ это время Нижняя Бирма наводняется пришельцами: приходятъ въ дельту Ирравади съ свера, изъ Верхней Бирмы, являются батраки изъ-за моря, изъ Мадраса. Мадрасцы — работники на вс подлки: это т кули, что и рисъ убираютъ, и тяжести таскаютъ, вс подлки справляютъ на мельницахъ, пароходахъ, докахъ. Многіе изъ мадрасцевъ поселяются въ стран, кром Мадраса, еще Нижняя Бенгалія доставляетъ сюда рабочія руки. Приходятъ также сюда шаны съ своими конями и разнаго рода товарами, но это не работники, это мновщики, распродавъ свой товаръ и накупивъ шелку и англійскихъ товаровъ, они идутъ къ себ домой.
Въ большихъ городахъ, какъ напр. Рангунъ, или вообще въ портовыхъ, индійцы монополизировали многіе промыслы и совершенно вытснили бирманцевъ. Вс ростовщики, т.е. четіи — изъ Мадраса, вся мелочная торговля въ рукахъ или суратцевъ, или китайцевъ, китайцы прибрали къ своимъ рукамъ торговлю спиртными напитками. Вс рабочіе по дорогамъ, на докахъ, верфяхъ — индійцы, даже вс извозчики въ Рангун — мадрасцы. Многіе индійцы въ послднее время стали заниматься рисовыми посвами и навсегда поселились въ Нижней Бирм.
Но, кром того, и въ Рангун, конечно, какъ и всюду, гд правитъ англичанинъ, есть въ достаточномъ количеств бенгальскіе ‘бабу’.
Нижняя Бирма расположена на восточномъ берегу Бенгальскаго залива и раздляется на три области: Арраканъ, Пегу и Тенассеримъ.
Въ Рангун — центръ управленія. Здсь же живетъ chief commissioner: хозяинъ всей области. Хозяинъ съ такими правами и полномочіями, о которыхъ едва ли грезилъ какой-нибудь изъ нашихъ генераловъ штатскихъ по профессіи.
Chief commissioner стоитъ въ глав всего въ Бирм: ему до всего есть дло, онъ всмъ руководитъ и распоряжается, словомъ, полный хозяинъ. Судьба и благосостояніе туземнаго населенія вполн отъ него зависятъ. Онъ опредляетъ размры поземельнаго налога, и онъ же его можетъ измнить, онъ можетъ освободить землю отъ этого налога, онъ можетъ отчуждать казенную землю, нарзывать пастбища деревнямъ, устанавливать подушный сборъ и освобождать отъ него. Онъ опредляетъ размры соляного акциза, и имъ же разршается разработка и торговля солью частнымъ лицамъ. Городское управленіе также въ его рукахъ. Въ члены муниципальнаго комитета онъ назначаетъ, онъ же разршаетъ производить выборы, сохраняя на собою право опредлять — кто можетъ быть избирателемъ и какъ выборы должны производиться. Мало членовъ въ муниципальномъ совт — хозяинъ можетъ увеличить ихъ число. Предсдательствующаго онъ же назначаетъ, или же, если пожелаетъ, дозволяетъ его избраніе.
Все, что затетъ муниципалитетъ, идетъ на утвержденіе хозяина и можетъ быть имъ отмнено. Муниципалитетъ состоитъ изъ двадцати-пяти членовъ: въ этомъ числ 11 членовъ европейцевъ и 14 не-европейцевъ, 19 выборныхъ и 6 назначенныхъ бара-саабомъ, т.-е. хозяиномъ. Рангунъ — городъ богатый, и членамъ приходится вдать и распоряжаться ежегоднымъ городскимъ доходомъ въ сто слишкомъ тысячъ ф. с. (109.063), т.-е. въ милліонъ слишкомъ руб. сер. Но городъ богатый иметъ и большой долгъ, въ 1885 г. этотъ долгъ достигъ почтенной цифры въ 127.641 ф. ст. Каждый житель платитъ городского сбора 6 шил. 8 1/4 пенс. Городъ на эти деньги содержитъ школы, больницы, построилъ желзную дорогу по главнымъ улицамъ, и теперь паровозъ подвозитъ богомольцевъ прямо къ Шведагону.
И не перескажешь всего того, что можетъ надлать британскій хозяинъ. Но что особенно удивительно и даже, быть можетъ, непохвально, съ иной точки зрнія, этотъ набольшой въ стран, въ своемъ род, генералъ терпитъ, выслушиваетъ и даже спрашиваетъ чужія мннія. Захочетъ ли онъ, напр., учредить городское управленіи въ какомъ-нибудь город — объ этомъ объявляется во всеобщее свденіе въ Gazette, и въ теченіе шести мсяцевъ всякій обыватель этого города, всякая, такъ сказать, ничего не стоющая мелюзга сметъ свое мнніе имть объ этомъ вопрос, и писать это мнніе или въ газетахъ, или же высказывать прямо его хозяину. Конечно, хозяинъ можетъ и не обратить вниманія на мнніе обывателя. Это онъ въ прав сдлать. Но обыватель, въ свою очередь, можетъ обидться и, что называется, ‘пробрать’ набольшаго въ какомъ-нибудь мстномъ листк, даже, чего добраго, на туземномъ язык… И что же хозяинъ? Ему остается смолчать… Какъ бы яры и рзки ни были на него нападки въ туземныхъ листкахъ на мстныхъ языкахъ, законъ воспрещаетъ ему, какъ должностному лицу, преслдованіе этихъ листковъ за личные нападки. Какіе порядки сочинилъ ‘просвщенный мореплаватель’ въ своихъ владніяхъ!… Подъ бокомъ этого набольшаго, ‘большого барина’, барра-сааба, какъ его называютъ въ Индіи, можетъ собраться самая безобразная сходка, гд будутъ безтолково галдть, поносить его распоряженія, сочинять резолюціи и писать петиціи. А онъ и глазомъ не моргнетъ, смолчитъ и въ тотъ же день величественно, съ толпою слугъ въ красныхъ ливреяхъ, подетъ съ супругой мэмъ-саабъ кататься по улицамъ своей резиденція.
Коммиссіонеръ-большакъ и главный хозяинъ сидитъ въ Рангун и оттуда зорко за всмъ слдитъ, но непосредственно на мст вдаетъ дло и сносится прямо съ населеніемъ — deputy commissioner, судья и сборщикъ податей, magistrate и revenue officer, — словомъ, тотъ, на чьихъ плечахъ и голов зиждется все обаяніе британской власти на восток.
Это любопытный субъектъ для наблюденія. Застать его дома, впрочемъ, не легко, онъ или сидитъ въ своемъ суд (court), или разъзжаетъ по округу, онъ и дома живетъ какъ бы на бивуакахъ: сегодня здсь, а на завтра — гд-нибудь верстъ за сто, и стоитъ ли при такой жизни устроивать домъ на прочную ногу, да къ тому же очень часто жена и дти не съ нимъ, а — at home… Deputy commissioner — это мстный тузъ и занимаетъ, конечно, самый большой домъ въ город, въ дом у него есть drowing room и обширная столовая, то и другое убрано на обыкновенный англійскій образецъ европейскою мебелью и разными европейскими bric—brac, но не въ этомъ оригинальность его житья: здсь вы на каждомъ шагу наталкиваетесь на ясные признаки бродячей жизни хозяина: складные стулья и столы, путешествующіе съ нимъ по дебрямъ, на веранд гигантскій погребецъ съ посудою, на двор — одна, дв палатки. Если онъ дома, то только-что вернулся откуда-нибудь и наканун новой поздки въ округъ.
Его главное дло, какъ финансоваго чиновника или revenue officer, блюсти за правильностью сбора поземельнаго налога. Дло сложное и не легкое.
Поземельный налогъ собирается съ каждаго акра, по опредленіи производительности почвы, онъ утверждается на нсколько лтъ, но затмъ ежегодно все-таки много новаго дла по сбору налога: нужно снова опредлить размры обработанной земли, не одно и то же количество акровъ воздлывается изъ году въ годъ земледльцемъ, а потому не одну и ту же сумму налога можно съ него требовать. Съ земли необработанной взимается три пенса съ акра, но изъ этой суммы земледлецъ можетъ требовать скидки, если земля осталась невоздланною, вслдствіе падежа скота, или если его жатва погибла отъ наводненія.
Въ Бирм, впрочемъ, вопросы о поземельной собственности не представляютъ такой сложности и запутанности, какъ въ Индіи.
Теоретическія представленія бирманцевъ объ отношеніи государства къ поземельной собственности не отличаются оригинальностью. Все, что они говорятъ о происхожденіи поземельной собственности, въ сущности, есть повтореніе толковъ въ Индіи, жизнь и мстныя условія, однакоже, выработали своеобразныя воззрнія на землю, которыя отчасти только вошли въ туземные кодексы.
Бирманскіе кодексы признаютъ семь источниковъ поземельной собственности, и они знаютъ два рода правъ на землю — полное и спорное. Полноправнымъ собственникомъ считается тотъ, кто получилъ землю по дарственной отъ царя, или же законнымъ порядкомъ наслдовалъ отъ отца, либо отъ предковъ, права такого рода землевладльцевъ — вн всякаго спора и сомннія. Такими полноправными собственниками въ былые годы были солдаты, областные начальники, деревенскіе старшины и вообще правительственные чиновники.
Права на землю уже въ глубокую старину возникали иначе, и эти второго рода права называются у бирманцевъ, въ ихъ книгахъ закона, спорными, это т права, которыя пріобртаются или черезъ куплю, или черезъ даръ отъ частнаго лица, или черезъ расчистку лса, по нарзк правительственными чинами, или, наконецъ, черезъ захватъ чужой собственности.
Бирманецъ, какъ въ Нижней, такъ и въ Верхней Бирм, до сихъ поръ думаетъ, что законно земля не можетъ быть отчуждаема. То, что у нихъ въ старые годы и согласно съ ихъ книгами закона, называлось продажею, на самомъ дл было своего рода залогомъ земли. Собственникъ уступалъ свои права временно и всегда могъ вернуть себ обратно такимъ образомъ отчужденную землю. Пріобрвшій землю черезъ такого рода куплю, не могъ перепродавать ее третьему лицу безъ согласія перваго владльца. Земли было много и цнилась она невысоко, а потому захватъ чужой земли и безпрепятственное пользованіе ею въ продолженіе десяти лтъ устанавливали особый видъ поземельной собственности, которая и отмчена какъ легальная въ бирманскихъ книгахъ закона.
Въ настоящее время большинство собственниковъ пріобрли свои земли черезъ расчистку лса: тотъ, кто первый вырубилъ лсъ, сжегъ деревья и вспахалъ землю, тотъ и считается ея полноправнымъ собственникомъ. Онъ можетъ ее продавать, дарить, завщать въ наслдство. При бирманскихъ царяхъ онъ могъ покидать дло своихъ рукъ, не воздлывать захваченной земли, уходитъ на сторону и возвращаться къ ней вновь и сгонять оттуда того, кто вздумалъ бы въ его отсутствіе воспользоваться расчищенною землею. Такъ было въ старые годы. Британское правительство регулировало отношенія къ земл не совсмъ согласно съ обычнымъ бирманскимъ правомъ. Абсентеизмъ лишь въ продолженіе неполныхъ двнадцати лтъ не уничтожаетъ первоначальныя права перваго собственника на расчищенную землю. Если онъ ушелъ и въ его отсутствіе другой владлъ оставленною землею въ продолженіе двнадцати лтъ, права послдняго становятся безспорными. Это законоположеніе было вызвано измненіемъ экономическихъ условій: земли попрежнему много въ Бирм, но земля воздланная поднялась страшно въ цн. Въ конц 50-хъ годовъ, одинъ акръ рисовой земли давалъ доходу четыре рупіи, въ 70-хъ, тотъ же акръ приносилъ 25 рупій, а теперь чуть ли не вдвое. Понятно, что захваченную землю уступить, сообразно съ обычнымъ правомъ, тому, кто первый срубилъ лсъ, очень невыгодно…..
Главный коммиссіонеръ — не только глава всей администраціи, но и political agent, то-есть дипломатическій агентъ, аккредитованный вице-королемъ къ независимымъ владтелямъ на полу-остров. Онъ сносился, въ былое время, съ бирманскимъ королемъ, что, между прочимъ, очень обижало бирманскихъ владыкъ, помышлявшихъ о непосредственныхъ сношеніяхъ съ ея британскимъ величествомъ.
Какъ глав администраціи, главному коммиссіонеру подчинены 20 deputy commissioners, 35 assistant comm., 119 extra-assistant commissioners и столько же старшинъ (myooks), и такъ дале вс чины до деревенскаго старосты и урядника, или yazawat young.
Административная единица въ Бирм есть округъ (circle), во глав котораго стоитъ сборщикъ податей, или thugyi. Нсколько округовъ составляютъ township, изъ послднихъ образуется district, изъ нсколькихъ district, или уздовъ, образуется division, или область.
Главный коммиссіонеръ, вдающій администраціею всхъ областей, уздовъ и т. д., есть въ то же время источникъ судебной власти. Каждый его помощникъ, то-есть deputy commissioner, есть въ одно и то же время судья и сборщикъ податей, но границы юрисдикціи каждаго суда опредляются набольшимъ: онъ можетъ передавать для разбирательства любой искъ изъ одного суда въ другой, требовать его для разсмотрнія къ себ или передавать judicial commissioner’у, судъ котораго есть нчто равное нашей судебной палат.
Вс предсдательствующіе въ судахъ, за исключеніемъ extra-assistant commissioner’a, назначаются вице-королемъ, и никого изъ нихъ, безъ санкціи вице-короля, главный коммиссіонеръ не можетъ смнить, но ему, однакожъ, предоставляется право временно, въ вид дисциплинарной мры, отлучать этихъ должностныхъ лицъ отъ исполненія ихъ обязанностей.
Отдльныя отрасли управленія, но подчиненныя также главному коммиссіонеру, составляютъ: департаментъ путей сообщенія, имъ завдуетъ главный инженеръ (chief engineer), который въ то же время занимаетъ должность одного изъ секретарей главнаго коммиссіонера, департаментъ полиціи подчиненъ главному инспектору полиціи (inspector general). Въ его вденіи состоятъ 18 district superintendents, 22 assistant superintendents и цлый штабъ инспекторовъ. Народнымъ просвщеніемъ завдуетъ director of public instruction, ему подчинены 2 инспектора и 17 ихъ помощниковъ (deputy inspectors of schools).
Вся эта сложная машина усовершенствованнаго управленія европейскими силами — управленія страною богатою, но дикою, и рессурсы которой далеко не вполн развиты — стоитъ громадныхъ денегъ. Въ 1885 г. на этотъ конецъ расходовалось 1129.362 ф. с. Цифра дйствительно громадная. Читатель еще боле изумится, если пробжитъ глазами цифры, которыми опредляются вознагражденія за труды. Главный коммиссіонеръ получаетъ около четырехъ тысячъ руб. въ мсяцъ, и весьма немногіе изъ его помощниковъ — мене тысячи, нкоторые боле и никто мене семисотъ руб. сер.
Живетъ хозяинъ большимъ бариномъ, такъ его и зовутъ: баара саабъ. Чертогъ у него казенный, выстроенный на деньги туземца ниггера. Въ немъ время отъ времени онъ задаетъ пиршества, на которыхъ толпы босоногихъ чернокожихъ, въ чалмахъ и красныхъ ливреяхъ, разносятъ гостямъ дорогія европейскія блюда, нсколько попорченныя усердіемъ и рукодліемъ чернокожаго повара, онъ поитъ своихъ гостей сквернымъ шампанскимъ, но всегда въ обиліи… Его лэди имютъ свои дни пріема, на которыхъ другіе лэди жеманно и скудно перекидываются полувыговоренными словечками… Все, что въ Калькутт установлено для представителя ея британскаго величества — церемонно, хотя и въ меньшемъ масштаб, повторяется его делегатами по провинціямъ…
Высокое содержаніе англійскихъ чиновниковъ есть излюбленная тема для протестовъ и всякаго рода нареканія въ сред туземцевъ. Они кричать, что управленіе дорого стоитъ, что часть индійскихъ денегъ уходитъ въ Европу и т. д. Но, что всего странне, т же туземцы требуютъ для себя лично такого же высокаго содержанія, ихъ патріотизмъ не подсказываетъ имъ очень простой мры, то-есть удешевленія администраціи. Они какъ будто не хотятъ догадываться, что въ этомъ вся сила ихъ протеста, и что если они добьются того, что чиновничій трудъ въ Индіи станетъ дешевле оплачиваться, тогда британское правительство необходимо должно будетъ раздавать мста туземцамъ. Европейскій же трудъ, въ силу климатическихъ условій и другихъ причинъ, дорого цнится и въ Индіи, да и на всемъ восток.
Въ Бирм, въ стран все-таки, на европейскій взглядъ, полудикой, есть мстная пресса, частью на англійскомъ, частью на различныхъ туземныхъ нарчіяхъ. Прессу эту, конечно, завели англичане, они не могутъ жить безъ ежедневнаго листка. Въ Индіи безъ листка, передающаго своимъ читателямъ всю безтолковую ежедневную сутолоку, не можетъ жить и туземецъ, онъ ему сталъ также необходимъ, листки тамъ читаются и въ большихъ городахъ, и по деревнямъ… Въ Бирм ежедневная пресса далеко не такъ развита, какъ въ Индіи, но и здсь, однакоже, издается 17 газетъ и пять ежемсячныхъ журналовъ. Число подписчиковъ на эти листки и тощія книжечки не велико и колеблется между 520 и 75. Но на восток по этимъ цифрамъ нельзя составлять себ представленіе о распространенности листка, на газету подписываются немногіе, но многіе ее читаютъ: газета обходитъ нсколько домовъ, побываетъ въ нсколькихъ рукахъ, прочитывается однимъ вслухъ для многихъ, и обыкновенно въ конецъ потреплется любознательными и внимательными читателями. Въ Рангун издаются дв большія англійскія газеты: ‘Rangoon Times’ и ‘British Birmah Gazette’. Первая иметъ 400 подписчиковъ, вторая — 500. Наибольшее число подписчиковъ иметъ періодическое изданіе на каренскомъ язык съ англійскимъ заглавіемъ: ‘Karen Morning Star’, на него подписывалось въ 1885 году до 1.150 человкъ каренновъ. Вообще же всего мене подписчиковъ на туземныя газеты, но он-то всего боле читаются. Европейское населеніе, какъ здсь, такъ и въ Индіи, главнымъ образомъ, читаетъ европейскія газеты, въ мстныя же заглядываютъ ради разныхъ мелочей или извстій о мстныхъ происшествіяхъ и скандалахъ.
Эта пресса, въ союз съ новой школой, грозитъ великой ломкой старой жизни.
Народныхъ школъ много въ Бирм, тамъ неграмотный человкъ на рдкость. И такъ было издавна, до пришествія европейцевъ въ Бирму, не англичане завели тамъ первыя школы, они нашли ихъ тамъ и воспользовались ими для своихъ цлей. Уже встарь въ Бирм были школы въ монастыряхъ, были и мірскія. Обученіе было даровое, научить мальчика или двочку читать свъ. слово почиталось великимъ религіознымъ подвигомъ, брать за это деньги или вообще какое-нибудь вознагражденіе — было грхомъ, уничтожавшимъ вс добрыя послдствія религіознаго подвига. И это воззрніе до сихъ поръ существуетъ въ масс народа, хотя не вс учатся теперь даромъ и не вс монахи такъ же безкорыстны, какъ въ старину.
Статистическія данныя имются только о правительственныхъ школахъ и о тхъ частныхъ мірскихъ и монастырскихъ, которыя подлежатъ контролю правительственному. О другихъ, стараго образца, извстно только, что ихъ много, но он уменьшаются съ каждымъ годомъ, уступая мсто новое школ, число этихъ послднихъ ростетъ съ каждымъ годомъ. Въ 1884—85 г. въ Нижней Бирм, въ стран съ населеніемъ въ три съ половиною милліона, число начальныхъ школъ выросло почти до пяти тысячъ (4.946), а число учащихся равнялось 130.511. Въ этомъ числ 325 школъ частныхъ туземныхъ, то-есть такихъ школъ, которыя приняли на извстныхъ условіяхъ правительственныхъ учителей и, кром того, признали за необходимое не только чтеніе религіозныхъ книгъ, но и обученіе другимъ предметамъ, эти школы инспектируются чинами вдомства народнаго просвщенія нсколько разъ въ годъ, и число ихъ ростетъ съ каждымъ годомъ.
Старая монастырская школа, нын отживающая свой вкъ, явленіе прелюбопытное. Такихъ старыхъ, туземныхъ школъ все-таки пока много, въ каждой деревн есть непремнно гд-нибудь по близости монастырь, и въ каждомъ монастыр обязательно идетъ обученіе малолтковъ.
Монастырь рдко воздвигается среди жилого мста, онъ хоронится отъ житейской суеты и прячется гд-нибудь въ сторон, въ тиши, среди цлой рощи густолиственныхъ деревъ, тамариндовъ, манго, пальмъ и т. д. Если гд-нибудь въ сторон отъ дороги завидится тнь или листва, то наврное можно сказать, что скоро увидишь и золотую макушку ступы, а рядомъ и монастырскія кельи. Въ Мандала есть роскошные монастыри, золоченые чертоги, но и т, которые разсяны въ глуши, по деревнямъ, въ большей части случаевъ красуются тонкою рзьбою высокихъ крышъ. Самый бдный обставленъ великою роскошью природы. Столько тни, прохлады и приволья въ этихъ обителяхъ! У монаха нтъ ‘злобы дня’. Все ему готово, все, что ему нужно, нанесутъ доброхотные датели, врующихъ еще много, нанесутъ даже больше, нежели нужно. У большинства монаховъ одна печаль, одна забота — какъ бы день скоротать.
Большинство монастырей выстроены изъ прочнаго тика. Вс они строятся по мстному архитектурному образцу, на сваяхъ. По деревянной или, чаще, каменной лстниц поднимаешься на веранду, въ большей части случаевъ она идетъ кругомъ всего зданія. Если лстница деревянная, то непремнно вся въ рзьб, и обыкновенно фигуры миическихъ существъ или разныхъ зврей исполнены очень тонко и тщательно. Крыша надъ монастыремъ многоэтажная. Эти крыши китайскаго образца встрчаются только въ царскихъ дворцахъ да въ монастыряхъ. Внутри монастырь не богатъ мебелью, монахи сидятъ на цыновкахъ, у каждаго, впрочемъ, есть подушка и плевальница. Въ центральномъ поко, вокругъ котораго тянется крытая веранда, обыкновенно помщается школа, и тутъ же гд-нибудь въ углу выставлены большія и малыя статуи Великаго Учителя. Иногда тутъ же хранятся рукописи. Въ богатыхъ монастыряхъ для храненія рукописей бываетъ особое зданіе, гд рукописи берегутся въ сундукахъ подъ замками.
Въ монастырскихъ школахъ число учениковъ рдко превышаетъ 20. Въ Мандала, говорятъ, были именитые ученые монахи, которые собирали около себя до пятисотъ слушателей. Теперь такихъ школъ уже нтъ, и врядъ ли он опять народятся, даже по усмиреніи всхъ дакойтовъ. Обыкновенно, однакожъ, въ класс не застаешь боле двадцати учениковъ. Они полулежатъ, съ книжками и досками, на цыновкахъ, вокругъ наставника, который нердко совсмъ лежитъ и покоится сномъ праведнаго, прикрывъ желтою ризою свою бритую голову. И крпко ему спится подъ голосистыя выкрикиванія юныхъ и здоровыхъ глотокъ.
Учатъ не многому: читаютъ всюду одни и тже палійскіе священные тексты съ бирманскимъ переводомъ, ни ариметики, ни географіи, ни исторіи, ничего мірского не допускаютъ монахи въ программы своихъ школъ. На что все это? — Читать нужно только то, что ведетъ къ спасенію, то-есть святое слово. Мальчика выучатъ сначала азбук и затмъ засаживаютъ за мангала-сутта, или изученіе буддійской нагорной проповди. Онъ затверживаетъ наизусть сначала палійскій текстъ, затмъ переходитъ къ переводу этого текста на родной языкъ, и родное слово раскрываетъ ему глубокія истины, заключенныя въ непонятныхъ святыхъ текстахъ, онъ узнаетъ рядъ простыхъ нравственныхъ истинъ и нсколько правилъ житейской мудрости. Онъ запоминаетъ, что нужно чтить отца и мать и любить дтей и жену, не дружиться съ глупцомъ и общаться съ мудрымъ, давать милостыню и ходить къ монахамъ, слушать законъ, и т. д., все въ этомъ же род. Способный мальчикъ затверживаетъ все это дней въ десять. Это самый коротенькій и какъ бы основной текстъ, другіе тексты подлинне, и на изученіе, то-есть на затверживаніе, потребно въ бирманской школ больше времени. Не вс мальчики затверживаютъ, однакоже, другіе тексты, хотя и пребываютъ въ школ по нскольку лтъ, ежедневно ходятъ туда и остаются въ монастыр съ утра до поздняго вечера, дло въ томъ, что мальчикъ въ школ — не только ученикъ, но и слуга монаха: монахъ за обученіе денегъ не беретъ, даже кормитъ питомца, и за это требуетъ, чтобы питомецъ готовъ былъ на услуги, побгушки и подлки. Бываютъ, впрочемъ, случаи, когда обыкновенная школьная программа расширяется, и подъ руководствомъ какого-нибудь ученаго монаха способный ученикъ изучаетъ буддійскую философію. Случаи эти не часты въ Бирм, и обыкновенно въ бездну премудрости стараются заглянуть принявшіе посвященіе, то-есть монахи. Я видлъ нсколько такихъ монаховъ въ Нижней Бирм, одинъ изъ нихъ написалъ мн свою автобіографію на палійскомъ язык. Онъ слылъ за очень ученаго, читалъ много, самъ сочинялъ, и въ своей автобіографіи перечисляетъ т книги, которыя онъ изучалъ въ разныхъ монастыряхъ, подъ руководствомъ разныхъ старцевъ. Изученіе канона началось съ одиннадцати-лтняго возраста, на четырнадцатомъ году онъ сдлался послушникомъ, и съ этого времени начинается его паломничество по разнымъ монастырямъ: всюду онъ изучаетъ, подъ руководствомъ ученыхъ старцевъ, разныя каноническія книги, буддійскую философію, каноническое право, въ особенности послднее. У этого монаха есть дв школы: въ одной — низшей — мальчики изучаютъ то же, что и въ другихъ начальныхъ монастырскихъ, въ другой — такъ сказать, высшей — учатся одни монахи и читаютъ рядъ книгъ, излагающихъ дисциплину монашеской жизни.
Таковы монастырскія школы, разсадники грамотности среди народа, ими-то воспользовалось британское правительство для устроенія своей собственной системы народнаго просвщенія. Когда англичане заняли, въ начал пятидесятыхъ годовъ, Нижнюю Бирму, они нашли, что въ каждомъ городк, въ каждой деревушк есть монастырь, а всего чаще даже нсколько обителей, въ каждомъ монастыр есть школа, гд даромъ дти учатся читать и писать, въ монастырскую школу допускаются одни мальчики, но рядомъ съ монастыремъ существовали и мірскія, куда ходили двочки учиться тому же самому. Во всхъ этихъ школахъ обученіе было даровое: и монахи, и міряне за дло, почитавшееся религіознымъ подвигомъ, денегъ брать не хотли.
Британскому правительству въ то время прежде всего нужны были толковые и грамотные туземцы на разныя мелкія должности. Очевидно, монастырская школа, въ которой ариметик не учатъ и твердятъ одни палійскіе тексты, не могла доставлять въ обиліи такой персоналъ, но, реформируя эту школу, и безъ большихъ сравнительно затратъ, можно было-бы достигнуть черезъ эту самую туземную школу великихъ результатовъ въ дл народнаго образованія. Понять это не трудно было. Задача была, однакожъ, не изъ легкихъ. Иноземному правительству приходилось имть дло съ монахами. Они не фанатики, но въ каждомъ европейц способны усмотрть разрушителя своей вры и ученія.
Но купить многое можно! И британское правительство купило право вмшательства въ дла туземной школы, заручившись этимъ, оно построило свою оригинальную систему народнаго просвщенія.
Мы, — говорили англичане монахамъ и мірскимъ учителямъ, — не хотимъ уничтожать вашихъ школъ. Эти школы прекрасны, ваше дло великое и святое дло, но примите только наши программы, учите и пали, и чему хотите, но возьмите также нашихъ учителей, они станутъ учить мальчиковъ ариметик, географіи и исторіи Индіи и Бирмы, станутъ читать съ ними вотъ эту книжку о гигіен. Позвольте намъ также время отъ времени присылать въ вамъ нашихъ экзаменаторовъ, а за это мы вамъ дадимъ, во-первыхъ, денегъ на наемъ дома для школы и на меблированіе его, во-вторыхъ, пришлемъ вамъ учителей и станемъ имъ платить жалованье, въ-третьихъ, станемъ выдавать награды учителямъ за всякаго ученика, выдержавшаго экзаменъ по нашей программ. А вы, если хотите, берите съ учениковъ плату за ученіе. И что же? Не вс монахи поддались пока на эти посулы, но уже многіе подчинились западному контролю. Родители шлютъ дтей въ т школы, куда является школьный инспекторъ, и охотно вносятъ деньги за обученіе, а даровая школа монаха пустетъ, хотя онъ и денегъ не беретъ съ учениковъ, да еще кормитъ ихъ, и учитъ одному святому, да еще на святомъ язык. Не везет этому святому языку теперь у молодого поколнія въ Бирм, и святымъ изреченіямъ оно предпочитаетъ чтеніе мірской книжки о гигіен. Цифры въ отчетахъ о народномъ просвщеніи за послдніе годы краснорчиво свидтельствуютъ о значительныхъ успхахъ западной школы. Число учениковъ и начальныхъ школъ ростетъ съ каждымъ годомъ, и большинство учениковъ здсь, какъ и слдуетъ ожидать, буддисты по вр, но эти буддисты, тмъ не мене, бгутъ изъ старыхъ монастырскихъ или въ правительственныя школы, или хотя въ монастырскія, да контролируемыя и ревизуемыя правительствомъ, хотятъ учиться ариметик и геометріи, географіи и исторіи, даже исторіи Англіи, и толкуютъ, что и мангала-сутта да и вся святая мудрость ни въ чему негодны въ теперешней, новой жизни. Въ какихъ-нибудь пять лтъ цифра расходовъ на туземныя школы съ 27.723 человкъ поднялась до 121.774 рупій, да, кром того, ежегодно расходуется 36.600 человкъ на персоналъ deputy inspectors, то-есть школьныхъ ревизоровъ. Возросли расходы и поднялся уровень благосостоянія туземныхъ школъ, благодаря results-grants. Results-grants есть плата учащему лицу за каждаго ученика, выдержавшаго установленный экзаменъ, гонораръ этотъ не превышаетъ четырехъ человкъ за каждый предметъ и каждаго ученика, есть начальныя школы, въ которыхъ учитель, такимъ образомъ, получаетъ до 1.000 человкъ, такихъ, впрочемъ, очень немного, въ большинств же случаевъ его доходъ не превышаетъ 100 человкъ. Рупія по теперешнему курсу равняется рублю. Жалованье учителямъ начальныхъ школъ не одинаковое, отъ 30 до 60 человкъ въ мсяцъ. И откуда только не набираютъ этихъ учителей! какой только національности они не бываютъ. Въ рангунской Normal School, гд они готовятся, я слышалъ китайцевъ, талаинцевъ, шановъ, каренновъ, бирманцевъ, читающихъ по-англійски, а въ Даржелинг былъ знакомъ съ тибетцемъ, обучавшимъ своихъ сородичей англійскому языку.
Въ Бирм настоящая система народнаго просвщенія — дло новое, начало ей положено лтъ двадцать тому назадъ, правда, европейскія школы явились здсь гораздо раньше, католическіе миссіонеры имли свои школы въ Пегу уже въ шестнадцатомъ столтіи, съ начала настоящаго вка въ Нижней Бирм стали заводить школы американскіе миссіонеры-баптисты. Но успхи какъ тхъ, такъ и другихъ, были незначительны: въ христіанство обращались единицы, да и то рдкія. Миссіонеры утшаются несбыточною надеждою на то, что они расчищаютъ почву для будущихъ всходовъ, разрушая туземное суевріе. Но туземецъ, отказавшись отъ своей религіи, не становится христіаниномъ. Онъ почитаетъ и библію, и евангеліе, иногда уметъ складно распвать гимны и молитвы — а христіаниномъ все-таки не длается. Онъ всего скоре становится religionsloss. Люди старые, особенно въ Индіи, утверждаютъ, что британская школа, какъ миссіонерская, такъ и правительственная, ничему не научаетъ, они увряютъ, что въ этихъ разсадникахъ просвщенія знанія не пріобртаются, выучиваются одному англійскому языку, да и то съ грхомъ пополамъ. Оттуда, говорятъ они, выходятъ люди безъ религіи и безъ всякихъ принциповъ. Само правительство спохватилось и задумало теперь создать какое-то руководство въ нравственности и катехизисъ естественной религіи.
Британскій сборщикъ податей явится скоро въ новой роли апостола ‘новйшаго слова’. Несомннно, что это пессимистическое воззрніе на британскую школу впадаетъ въ крайность и потому не вполн врно. Пока дйствительно, какъ въ Бирм, такъ и въ Индіи, оно дало одни отрицательные результаты: разрушило религію и убило старое знаніе. Изъ школы выходитъ человкъ — способный на одно: занять мсто мелкаго чиновника британской службы. Самые выдающіеся люди изъ новой индійской интеллигенціи отличаются замчательнымъ отсутствіемъ оригинальности мысли. Они утратили вс хорошія стороны старо-индійскаго народнаго генія и въ своемъ умственномъ безсиліи, неумло, какъ-то по-младенчески, усвоили себ западные образцы и въ сфер политическихъ стремленій, и въ религіи. Какая это индійская церковь подъ именемъ Брахма-Самажъ? Или богослуженіе по воскресеньямъ, то-есть въ день, для индуса не имющій никакого особеннаго смысла, подъ звуки индійскихъ гитаръ, вмсто европейскаго органа — распванія гимновъ, колнопреклоненія, молитвенное склоненіе головъ и т. п. продлываніе всего того, что у англичанъ, у блыхъ саабъ-локъ, бываетъ, по воскресеньямъ же, въ church? Или эти царьки, питомцы царственныхъ коллегій — ража-колледжей, птенцы, взлелянные храбрыми капитанами и майорами британской службы, — узнавшіе изъ западной цивилизаціи brandy and soda, да manly sports?
Туземецъ поддается вліянію западной культуры, но не ищите, однакожъ, довольства ею въ туземномъ обществ. Этого нтъ! Своихъ властителей туземецъ не любитъ, но, что всего поразительне, онъ предпочитаетъ англійскимъ, дйствительно честнымъ судьямъ, дловитымъ администраторамъ, всей новой усовершенствованной машин управленія — свои старые порядки, своихъ старыхъ судей-взяточниковъ, своихъ старыхъ правителей, которые не управляли городами, а, по мстному выраженію, ‘ли города’. Есть что-то стихійное и безпощадное въ этомъ поступательномъ движеніи цивилизаціи: она несется, словно волны рки, выступившей изъ своихъ береговъ, сметаетъ все старое, не разбирая, ломаетъ и худое, и то, что вовсе не дурно, а даже подчасъ очень хорошо и очень дорого народу. На мст стараго водворяется новое и лучшее, но лучшее съ точки зрнія не того, для кого, повидимому, это лучшее заводится, а лучшее по мннію культуртрегера, онъ длаетъ опытъ, не сразу попадаетъ въ цль и мняетъ. А эта мна новаго на новйшее ставитъ въ совершенный тупикъ восточнаго человка, повсюду онъ привыкъ жить по старинному, и для европейскаго мудренаго слова ‘прогрессъ’ не иметъ въ своемъ распоряженіи удобопонятныхъ реченій.
Этотъ разладъ между желаніями народа и начинаніями западныхъ правителей связывается всюду, гд жизнь ломается и передлывается на новые образцы, невдомые или немилые самому народу, онъ не вритъ въ т блага, что ему сулятъ, — и косно стоитъ за свое старое. Въ британской Бирм судъ правый, усовершенствованные пути сообщенія, народъ не обирается и не голодаетъ, онъ богатетъ съ каждымъ годомъ, и уже теперь, какъ доподлинно высчитали британскіе купцы, въ четыре раза боле индійца тратитъ на покупку англійскихъ мануфактуръ. Онъ не терпитъ отъ притсненій властей, давно уже не слышитъ, что такое систематическій разбой. Въ Верхней, независимой Бирм бывало всего: городами и областями вуны (т.-е. губернаторы) не управляли, а ‘ли’ ихъ, о правомъ суд никто и не слыхивалъ, народъ обирался и властями, и грабился самъ разбойниками, если и не царь, то, несомннно, возлюбленная его супруга зврствовала, налоги были тяжелые. Пришли англичане заводить хорошіе порядки, плнили царя и засли въ его стольномъ город. Народъ былъ ошеломленъ: онъ долго не хотлъ врить, что во дворц нтъ владтеля Благо Слона, когда же истина обнаружилась во всей печальной очевидности и стало ясно, что старое приговорено на сломку, народъ выслалъ отъ себя дакойтовъ.
Разсказываютъ, что недавно умершій Синдіа, на замчаніе британскаго резидента о томъ, что народъ его терпитъ отъ притсненій, отвтилъ: ‘Мой народъ вытерпитъ отъ меня много такого, о чемъ вы у себя и подумать не посмете, а все-таки меня они любятъ, а васъ нтъ!’ И совершенно понятно: жестокости и притсненія туземныхъ владтелей не вытравливаютъ въ народ его преданности къ иде властителя и даже личной любви къ нему. Туземное восточное правленіе во всемъ своемъ, дйствительно, безобразіи совершенно понятно восточному человку. Ему милы даже фантастическіе капризы своего родного владыки: онъ всесиленъ, захочетъ — щедро наградитъ, а не то и въ тюрьму засадитъ, восточному народу какъ будто мало одного формальнаго права, онъ даже предпочитаетъ ему произволъ, англійскій сборщикъ поземельнаго налога требуетъ только того, что разъ для всхъ одинаково установлено, онъ не притсняетъ, не вымогаетъ лишняго, но и неумолимъ къ несостоятельному плательщику, кто не заплатилъ закономъ установленнаго, для того пощады уже нтъ. При туземномъ же правленіи есть и притсненія, и вымогательство, но есть также вполн основательная надежда, что недоимку простятъ: властителя можно попросить, онъ можетъ и простить, если захочетъ. Онъ и вруетъ, и молится такъ же, какъ и весь народъ, онъ стъ, пьетъ, по праздникамъ веселится такъ же точно, какъ и вс его подданные. Онъ на ихъ глаза такой же, какъ и они, но неизмримо сильне всхъ своихъ подданныхъ, а потому ему прощается многое, онъ — источникъ и зла, и всхъ благъ жизни, онъ произволенъ и щедръ одинаково на то и другое.
Изъ Рангуна въ Мандалай можно дохать или прямо на пароход, по Ирравади, или же сократить на нсколько дней перездъ по рк и, дохавъ по желзной дорог до Проме, тамъ перессть на пароходъ.
Ирравади беретъ начало въ Тибетскомъ плато и впадаетъ въ Бенгальскій заливъ, круглый годъ рка судоходна на протяженіи 840 миль, круглый годъ по ней могутъ подниматься пароходы до Бхамо, на юго-западной границ Китая. Это большая дорога въ Мандалай, Верхнюю Бирму и даже южный Китай, главный путь для внутренней торговли. Все, чмъ богата Верхняя Бирма, сплавляется внизъ, къ Рангуну, по Ирравади. Везутъ оттуда шанскихъ пони, козъ, пшеницу и чай, строевой лсъ, хлопокъ, бумажныя и шелковыя ткани. Ввозъ бумажныхъ и шелковыхъ тканей, не выдерживая конкурренціи съ европейскими товарами, уменьшается ежегодно. Въ 1884—85 г. ввозъ поэтому пути былъ на сумму въ 1.708.716 ф. с. По Ирравади же вверхъ оплавляются европейскіе товары на сумму до двухъ милліоновъ фунтовъ стерлинговъ (1.993.669). По Ирравади бирманецъ получаетъ пищу, рисъ, соль и рыбу соленую, и вс т европейскія ткани, рядиться въ которыя онъ такъ любитъ.
И весь этотъ путь, связывающій богатые и мало извстные, мало-эксплуатированные края съ остальнымъ міромъ, теперь въ рукахъ англичанъ.
Вся иностранная торговля сосредоточена, главнымъ образомъ, въ четырехъ портахъ: въ Рангун, Акьяб, Бассейн и Маулмеин. Рангунъ — центральный пунктъ для ввоза. Отсюда ввозные товары на береговыхъ, плоскодонныхъ пароходахъ, а также на лодкахъ, развозятся по всей провинціи. Изъ Рангуна же исходитъ до 68% всего вывоза, то-есть рисъ, тикъ, хлопокъ и другія мстныя произведенія. Рисъ, кром того, вывозится изъ Акьяба и Бассейна, а изъ Маулмеина и тикъ. Сумма вывоза и ввоза за послднія пятнадцать лтъ равнялась среднимъ числомъ пятнадцати милліонамъ фунтовъ ст. Ввознаго товару было приблизительно на сумму около семи милліоновъ. Ввозится, главнымъ образомъ, хлопокъ, шолкъ, машины, строительный матеріалъ, уголь, соль, металлы, крпкіе напитки и т. д. Весь этотъ товаръ идетъ изъ Европы. Главный предметъ вывоза — рисъ. Но въ послдніе годы у Бирмы оказались два опасныхъ соперника: Банкокъ и Сайгон. Въ 1884—85 г. изъ Бирмы было вывезено свыше милліона тоннъ рису. Но въ слдующемъ цифра того же вывоза значительно понизилась. Когда къ 1886 г. Рангунъ постилъ лордъ Дефферинъ, рангунская chamber of commerce, подавая петицію объ уничтоженіи рисовой пошлины, поставила на видъ, что Сайгонъ ежегодно все боле и боле рису высылаетъ въ Китай, Бирма вытснена съ этого рынка. Такъ какъ, кром того, производительность французской колоніи увеличивается съ каждымъ годомъ, то несомннно это можетъ отозваться неблагопріятно для Бирмы и на европейскихъ рынкахъ.
Что за красота эти берега Ирравади, то плоскіе, то гористые, что за роскошь растительнаго міра, во всемъ ея разнообразіи во все продолженіе пути! Берега густо заселены на всемъ протяженіи отъ Проме до Мандалая, на каждомъ шагу встрчаются деревушки и деревни съ красивыми домиками на сваяхъ, блются ступы и монастыри въ кущахъ пальмъ… День ясный, солнце палитъ, и на суш жара невыносимая, а на пароход, отъ втра съ свера, такая прохлада, какъ у насъ въ ясный весенній день… По рк сильное движеніе, плоскодонные пароходы, лодки встрчаются во множеств, на каждой остановк видишь британскихъ офицеровъ и сипаевъ. Страна была только-что занята и, начиная отъ Таетъ-мьо до Бхамо разставлены были военные посты. Въ это время въ Верхней Бирм у англичанъ не было и десяти тысячъ войскъ, и они были расквартированы мелкими эталонами на всемъ пути отъ бывшей границы британской Бирмы до столицы уничтоженной независимой Бирмы и дале къ сверу.
Я халъ въ Мандалай въ январ 1886 г., вскор посл того, какъ британскія войска заняли его. Тзи-бау былъ увезенъ изъ Бирмы, его царство перешло въ британскія руки безъ борьбы и сопротивленія. Но мира еще не было въ стран и тишь не наступала: появились разбойники, жгли деревни, подстрливали офицеровъ, распинали тхъ, кто попадался имъ въ плнъ. По дорог, въ двухъ-трехъ мстахъ намъ встрчались эти сооруженія для оригинальной бирманской казни. Но вообще плаваніе обошлось безъ всякихъ приключеній. Мн казалось даже, что здсь, на мст разбойничьихъ безчинствъ, о дакойтахъ говорятъ меньше, нежели въ Рангун или въ Калькутт. Въ Рангун слуховъ о разбойникахъ было многое множество, и одинъ слухъ страшне другого, было даже объявлено малое осадное положеніе: по вечерамъ туземцы не смли показываться на улицахъ безъ фонарей, и волонтеры сторожили по ночамъ дома европейцевъ, но въ самомъ Рангун въ то время никто ни единаго дакойта не видлъ. Въ Калькутт страхи, по разсказамъ, еще боле увеличивались, тамъ уже говорили, что не безопасно ходить по улицамъ Рангуна.
На пароход часто появлялись англійскіе офицеры, нкоторые изъ нихъ хали въ Сагаинъ, въ Мандалай, другіе перезжали отъ стоянки къ стоянк. Разсказовъ о недавней кампаніи, о занятія Мандалая приходилось слышать много, и вс они были боле или мене любопытны и характерны. Одинъ разсказывалъ, какъ онъ съ товарищами охотился на бирманскихъ собакъ и поросятъ. Другой сообщалъ, какъ онъ на охот нечаянно подстрлилъ старуху и отдлался штрафомъ въ 15 рупий (рупія — почти что рубль по курсу) и т. д. Говорили и о дакойтахъ, въ то время ихъ бесчинства не доходили до грандіозныхъ размровъ, чмъ бирманцы ознаменовали себя впослдствіи. Но уже въ то время туземцы втихомолку качали головами и исподтишка спрашивали себя: ‘что-то будетъ, когда наступятъ жары, а затмъ дожди?’
Дакойтовъ, какъ кажется, никто не ждалъ, они появились, и англичане начали соображать о томъ, откуда они могли взяться, и вспомнили тогда только, что солдаты Тзи-боу, со всмъ ихъ вооруженіемъ, были распущены, что въ Верхней Бирм всегда было много всякой сволочи, готовой заняться этимъ доходнымъ промысломъ, что у всякаго бирманскаго царя много родичей, а потому всегда можетъ выискаться какой-нибудь царственный кузенъ на амплуа претендента. О томъ, что народъ хотя мирно и тихо покорился, но властительства британскаго не желаетъ, объ этомъ много не раздумывали. А между тмъ присоединенія Верхней Бирмы къ британскимъ владніямъ никто изъ туземцевъ не хотлъ, туземцы и въ Нижней, и въ Верхней Бирм были противъ присоединенія. Противъ поглощенія Бирмы раздавался стонъ и вопль въ индійской туземной пресс. Бабу кричали, но т боле съ отвлеченной точки зрнія. Покореніе Бирмы! — да это просто-на-просто захватъ, которому нтъ никакого оправданія, это непростительное нарушеніе международнаго права. Вотъ, говорилъ одинъ изъ калькуттскихъ бабу, Россія заняла Мервъ, — Англія протестуетъ, подговариваетъ афганскаго эмира объявить чуть ли не половину мервской территоріи своею собственностью. Возникаютъ пререканія, они тянутся чуть ли не цлый годъ и едва не привели въ войн. Уничтоженіи разбойничьяго гнзда ставится въ вину, объявляется недобросовстнымъ дйствіемъ, — а что же такое этотъ захватъ Бирмы? Чмъ повиненъ передъ вами этотъ мирный, культурный народъ, за что онъ лишается самостоятельности? Не за то ли, что оказался безпомощенъ передъ врагомъ, вооруженнымъ всми успхами современнаго знанія? И что его ждетъ теперь? Ломка и передлка! Англичане никогда не хотли признавать, что у туземцевъ можетъ быть собственная, и при томъ хорошая, система администраціи и юстиціи. Обыкновенно они начинаютъ свое правленіе уничтоженіемъ всхъ важнйшихъ туземныхъ институтовъ, и затмъ, вмсто нихъ, учреждаютъ свои, дорого оплачиваемые. Вотъ что говорилось въ Индіи, и говорилось громко. Вице-король счелъ нужнымъ даже, въ своей рчи въ новый годъ, обратить вниманіе на мнніе туземной прессы и полемизировать съ нею.
Въ Бирм въ то время врядъ ли можно было бы найти хотя бы одного туземца, который искренно радовался или одобрялъ присоединеніе. Большинство и не скрывало своего недовольства, сами англичане знали, что вс министры, вс состоявшіе на служб у низложеннаго царя, съ новымъ порядкомъ оставшіеся за штатомъ, не у длъ, настроены враждебно къ британской власти. Монахи, конечно, были противъ новой власти, они чувствовали, что ихъ часъ пробилъ, и того значенія, какимъ они пользовались при прежнихъ владтеляхъ, имъ не удержать при англичанахъ. Напрасно англичане увряли ихъ, что буддизмъ не будетъ преслдуемъ, станетъ пользоваться покровительствомъ. Но при перевод этихъ словъ на простой языкъ и на практик общанія обращались въ ничто, и это оказалось весьма скоро, почти тотчасъ же по присоединеніи Верхней Бирмы. Буддисты пожелали имть духовнаго главу своей общины, или такое лицо по назначенію отъ правительства, котораго англичане, по невденію, называли архіепископомъ, на самомъ дл, онъ именовался царскимъ наставникомъ и назначался царемъ. Буддисты говорили, что со смною царя мнялся и ‘ражагуру’, или царскій наставникъ. Царь ушелъ. Кто же теперь станетъ вдать дла религіи? Англо-индійское правительство пришло въ недоумніе: какъ христіанину вице-королю назначать языческаго епископа? Буддистамъ предложили обратиться съ петиціей къ китайскому императору! — и думали задобрить монаховъ, отдавая имъ нсколькихъ изъ награбленныхъ солдатами истукановъ. Монахи молча приняли этотъ милостивый даръ и, какъ говорятъ, изумили и вице-короля, и весь его штатъ своею угрюмостью и тупою неблагодарностью. О томъ содержаніи, которымъ пользовались монахи при старыхъ царяхъ, теперь имъ и думать нельзя было. А тутъ еще въ виду британская школа — разсадникъ неврія, питомникъ поколній, которыя знать не хотятъ ни свъ. писанія, ни священнаго языка и выучиваются одному англійскому языку. Неизвстно, насколько вс монахи активно содйствовали дакойтамъ, но не подлежитъ сомннію, что во глав бандъ были монахи, и въ монастыряхъ дакойты находили временный пріютъ. За всмъ тмъ дакойтовъ нельзя считать патріотами, они, дйствительно, подстрливали англійскихъ офицеровъ, и процентъ убитыхъ и раненыхъ офицеровъ былъ очень высокъ, говорятъ — значительне, нежели въ послднюю афганскую кампанію. Но дакойты въ то же время и своихъ грабили, жгли и уничтожали все, что попадалось подъ руку, словомъ — безчинствовали всюду, гд могли это творить безъ помхи. Мало они убивали сипаевъ, да мадрасскіе сипаи благоразумно укрывались за спиною своихъ офицеровъ. Объ этомъ ходило много разсказовъ. А дло при Минхл ознаменовалось такимъ скандаломъ, разсказъ о которомъ, конечно, не прибавитъ блестящей страницы къ боевой исторіи мадрасской арміи. Не имя на своей сторон ни монаховъ, ни какого другого вліятельнаго класса, ибо такого и нтъ въ Бирм, такъ какъ тамъ нтъ высшихъ и низшихъ сословій, англичане очутились лицомъ къ лицу съ бирманскимъ народомъ. Народъ недоумвалъ о томъ, какъ это такъ безъ борьбы взяли да увезли его царя Богъ всть куда. Простой народъ въ Верхней Бирм, даже въ Мандала, мсяца два по отъзд Тзи-бау твердо убжденъ былъ, что царь спрятанъ во дворц. Простой людъ увренъ былъ также, что англичане возьмутъ да обратятъ всхъ въ рабовъ, а вру уничтожатъ. На царя у народа и въ особенности у монаховъ было свое собственное воззрніе, объ этомъ, по словамъ англичанъ, изверг вс говорили съ любовью и сожалніемъ: обвиняли жену, тещу, министровъ, но нигд мн не пришлось услышать ни одной хулы царю. Монахи всюду восхваляли его ученость и его добродтели.
Мандалай — богатый городъ, хотя въ немъ, говорятъ, не боле десяти тысячъ жителей, его предмстья, сады, монастыри, ступы и всякія другія святыни раскинулись и расползлись по всей равнин между Ирравади и Шанскими горами, и на всемъ этомъ пространств около десяти верстъ въ ширину и столько же въ длину, всюду, куда ни кинешь взглядъ, зелень и зелень, тнистыя кущи деревъ и кустовъ, и тамъ, гд садъ, густая листва тамариндовъ, пальмъ, гд зретъ манго и горделиво высится пальмира, тамъ наврное въ тни и прохлад ютится обитель святыхъ мужей въ желтыхъ ризахъ, стоятъ кельи и изъ-за деревьевъ высовывается золотая маковка ступы.
Несмотря на зелень и на близость рки и горъ, въ Мандала жарко, пыльно, зловонно, вмсто дорогъ, отъ пристани въ городу тянутся какія-то глубокія борозды, во весь путь — псовъ, худыхъ и грязныхъ, свиней и поросятъ видишь больше, нежели людей!
Городъ восточный и оригинальный въ своей самобытности: по пыльнымъ дорогамъ — борозды и рытвины, вмсто всякихъ экипажей — какіе-то ящики, запряженные волами, пыль и вонь во всю дорогу отъ рки до царскаго дворца.
Отецъ Тзи-бау не любилъ англичанъ, онъ не выносилъ даже свиста англійскихъ пароходовъ. Этотъ визгъ смущалъ его душевный покой. Фантастъ и деспотъ въ одинъ прекрасный день взялъ — да и ршилъ перенести свою столицу изъ стараго, насиженнаго мста въ новое, подальше отъ западныхъ пришельцевъ. Случилось это лтъ тридцать тому назадъ.
По велнію царя, выстроился крпкій фортъ, а въ средин воздвигли пышный чертогъ съ высокими крышами, шпицами, золочеными колоннами, кружевными стнами, садами, водоемами и т. д., словомъ — соорудили дворецъ изъ волшебной сказки. Позолота и мишура на крышахъ и столбахъ, зеркала и разноцвтныя стекла по стнамъ, кругомъ — вся роскошь тропической растительности, и все это блеститъ и сіяетъ при жаркихъ лучахъ полуденнаго солнца.
Но до дворца отъ пристани далеко, нужно прохать предмстья, въхать за городскія стны, добраться до палисада, и за ними предстанетъ изумленному взору это созданіе восточной фантазіи. Городъ обнесенъ рвомъ, высокими кирпичными стнами и выстроенъ квадратомъ. Съ каждой стороны въ городъ ведутъ трое воротъ. Городскія улицы расположены параллельно стнамъ, он пошире и немножко почище дорогъ предмстья, но также не мощены, а потому пыльны до нельзя.
Садовъ, зелени и здсь такъ же обильно, какъ и за городомъ. Дома какъ будто побольше и попадаются каменныя постройки, но всего боле и здсь деревянныхъ домиковъ на сваяхъ и съ крытыми верандами. Чмъ ближе къ дворцовымъ палисадамъ, тмъ, конечно, значительне и лучше дома.
За палисадами или внутреннею стною видъ открывается иной: вы прямо передъ дворцомъ. Отъ воротъ вплоть до Хлотъ-доу, или зданія, гд засдалъ государственный совтъ, все пространство занято было въ январ 1886 г. офицерскими палатками, параллельно имъ, на открытомъ воздух, расположились чернокожіе сипаи съ своими припасами, у разведенныхъ костровъ. Дворецъ занятъ былъ англійскими войсками и принялъ видъ лагеря: солдаты попадались на каждомъ шагу: солдаты на часахъ въ боевой аммуниціи, солдаты безъ всякаго дла, офицеры съ озабоченнымъ видомъ и съ какими-то бумагами въ рукахъ… Подъ тнью пальмъ полковой оркестръ разыгрывалъ какой-то бравурный маршъ, полунагая толпа кули съ крикомъ тащила какія-то бревна, скрипучія телги везли куда-то булыжники. Шумъ и гамъ повсемстные. Такимъ я видлъ дворецъ бирманскаго царя, куда на дворъ въ былое время, но очень недавно, никто изъ смертныхъ не смлъ вступать въ башмакахъ и съ зонтикомъ въ рукахъ.
Хлотъ-доу съ своею многоэтажною крышею и на половину вызолоченною колоннадою, съ облупившимися ступенями, производитъ впечатлніе мста, доживающаго печально свой вкъ. Царскій тронъ еще стоялъ на прежнемъ мст, во всякое время дня можно было найти толпы туземцевъ на веранд, въ боковомъ помщеніи пока еще ежедневно засдали бывшіе вуны, или царскіе министры, но прежней власти уже не было у вуновъ, и настоящій хозяинъ Бирмы былъ не съ ними, — они лишь исполняли его приказанія…
Налво отъ Хлотъ-доу, черезъ ворота, входишь во внутренній дворъ, прямо къ зданію аудіенцій, на которомъ также красуется надпись: ‘Army head Quarters’.
Здсь центръ военно-административной дятельности. Направо возвышается на бамбуковыхъ сваяхъ какое-то походное зданіе съ надписью ‘Auction’.
Четыре громадныхъ пушки, изъ которыхъ никогда никто не палилъ, сторожатъ входъ въ залу аудіенціи. Сюда, по этимъ ступенямъ босикомъ и дале чуть ли не ползкомъ, являлись еще очень недавно разные европейскіе проходимцы лицезрть бирманскаго властителя, здсь, сидя на корточкахъ, умиленно складывая по восточному руки, они выпрашивали концессіи и монополіи.
Теперь золотой вкъ легкой наживы для мелкихъ проходимцевъ миновалъ. Новый хозяинъ поведетъ дло иначе… Очевидно, сюда нужно народъ покрупне! За залою аудіенціи начинаются царскіе покои, золоченые, съ прозрачными стнами, все — пріютъ нги и праздности. Ихъ не описать словами! Какъ передать впечатлніе полуденнаго яркаго солнца, зелени тропической растительности и всю эту обстановку, среди которой раскинулся волшебный чертогъ, съ его крытыми переходами, галлереями, садами, цвтниками и т. д.? Вотъ, напр., опочивальня царя, обширный залъ, въ которомъ готовится drowing room для лэди Дефферинъ, вотъ тутъ же рядомъ — другой золоченый чертогъ, гд нкогда была царская библіотека, а теперь складъ Prize Commitee, дрянь и рухлядь изъ Пале-Ройяля и Риджентъ-Стритъ, вся та рухлядь, чмъ теперь торгуютъ побдители невоевавшаго народа.
Но чтобы видть Мандалай во всей его оригинальное крас, со всми его храмами, монастырями, нужно подняться на Мандалайскій холмъ и оттуда бросить взглядъ на низменную болотистую равнину, обстроившуюся въ какія-нибудь тридцать лтъ по вол и прихоти восточнаго деспота, и вс эти монастыри, съ высокими крышами, съ золочеными стнами, съ зеркальными и стеклянными украшеніями, покажутся гигантскими китайскими ящиками тщательной работы, разставленными и разбросанными живописно по громадному столу.
Новымъ духомъ ветъ теперь всюду въ этомъ богоспасаемомъ нкогда город, во дворц, за высокими стнами, среди тнистыхъ пальмъ и банановъ, въ золоченыхъ чертогахъ восточнаго потентата, низложеннаго за то, что былъ слабъ, слишкомъ много любилъ строптивую жену и много врилъ ей, живетъ теперь офицерство. Всюду здсь роскошь, ковры, диваны слоновой кости, золоченыя кресла, просторъ и прохлада.
Да, кто здсь живетъ, обдаетъ въ здшней mess-room, у того не много лишеній!… За дворцомъ — рядъ монастырей и храмовъ. Вотъ атумаши, вотъ другой — зеркальный. Не ищите здсь монаховъ, не спрашивайте ихъ: они ушли, но ихъ покои, гд нищіе въ желтыхъ ризахъ читали свои книги и размышляли о пути, выводящемъ за предлы скорби, заняты теперь британскимъ воинствомъ, по садамъ блютъ солдатскія палатки, на верандахъ разложены и развшены разныя боевыя и другія принадлежности офицерскаго костюма.
‘Конецъ ученію!’ втихомолку твердятъ бжавшія желтыя ризы.
Независимая Бирма посл двухъ войнъ съ англичанами, лишившаяся естественнаго выхода къ морю и заграждавшая англичанамъ путь въ южный Китай, страна богатая, не могла долго просуществовать самостоятельно, она естественно должна была утратить свою независимость: подпасть или подъ опеку какой-нибудь европейской державы, или же, что еще гораздо проще, превратиться въ богатую провинцію ближайшей имперіи. Такъ и случилось. Можно подивиться, что превращеніе независимой Бирмы въ британскую провинцію случилось такъ поздно… Англичане, какъ кажется, медлили захватомъ, пока не видли соперниковъ. Явились соперники… и правительство ршило, что пора… Началась агитація противъ Тзи-бау.
Вроятно, со временемъ сами бирманцы поразскажутъ правдивую исторію Тзи-бау и разъяснятъ, что это былъ за человкъ, почему о немъ англичане говорятъ одно, а туземцы другое, почему, наконецъ, пока онъ, слдуя разсказамъ англичанъ, упражнялся въ разныхъ жестокостяхъ и душегубствахъ, въ Бирм было больше порядку, нежели теперь. Пришли освободители, заняли столицу безъ выстрла, не тратя пороха и не проливая крови, плнили жестокаго царя, тутъ-то, казалось бы, и слдовало начаться царству благодати, случилось, однакоже, совершенно противоположное: народъ разбойничаетъ и разоряется. Тзи-бау, разсказывали, тиранъ, даже не царскій сынъ, а сынъ какого-то монаха, а между тмъ народъ о немъ говоритъ иное и жалетъ своего царя.
Восточный человкъ, — что, казалось, должно было бы быть извстно англичанамъ, — не хочетъ перемнъ, ибо не любитъ ихъ. Присоединеніе же Бирмы грозитъ населенію именно этимъ, восточный человкъ — по природ врноподданный своего властителя, и британская политика не щадитъ этихъ основныхъ чертъ народнаго характера. Случилось, притомъ, такъ: народная самостоятельность и народное благосостояніе были приносимы въ жертву самымъ несимпатичнымъ сторонамъ западнаго культуртрегера. Дло было такъ просто и ясно, но оно обставлялось безъ нужды и безъ всякой пользы какимъ-то неумлымъ лицемріемъ.
Бирму нужно было присоединить, во-первыхъ, потому, что эта страна богатая, откуда кратчайшій путь въ Китай, во-вторыхъ, потому, что бирманецъ — отличный покупатель британскихъ мануфактуръ, в-третьихъ, еслибы англичане не захватили Бирмы, тамъ явились бы французы, изъ Тонкина, вооружили бы бирманское войско, и въ случа какихъ-нибудь конфликтовъ Тзи-бау или другой бирманскій царь могъ бы надлать много хлопотъ.
Резоновъ этихъ, казалось бы, совершенно достаточно, но совсть говорила, что они недостаточно благовидны. И вотъ, вмсто этихъ настоящихъ поводовъ и причинъ, выдвигается на видъ, для успокоенія политической совсти, рядъ благообразныхъ, но фиктивныхъ причинъ войны.
Прежде всего досталось самому Тзи-бау. ‘Онъ, — кричали на всхъ перекресткахъ и во всхъ листкахъ, — пьяница и тиранъ. Онъ душегубецъ!’
Торгаши и аршинники собираютъ громадный митингъ въ Рангун и вопіютъ къ правительству: имъ нужны новые рынки, хочется подобраться къ рубиновымъ копямъ, къ бирманскому петролею, шанскому чаю, и т. д., къ дорогимъ товарамъ и новымъ рынкамъ, но, какъ истые христіане и цивилизованные люди, они заводятъ рчь издалека: вспоминаютъ гугенотовъ и великія дянія queen Bess блаженной памяти! Проповдникъ и миссіонеръ изъ крещеныхъ евреевъ, бывшій нкогда на содержаніи у отца Тзи-бау и обучавшій самого Тзи-бау, патетически разглагольствуетъ о христіанскихъ добродтеляхъ. Двинулся вопросъ!
Случилось затмъ, что одна британская компанія, арендовавшая лса у бирманскаго царя, повела себя не такъ, какъ бы слдовало. Бирманскіе чиновники увряли, что накрыли компанію въ плутняхъ. Бирманское правительство приняло тогда сторону компаніи и стало ее защищать, но только до завоеванія Бирмы, когда же лса Тзи-бау перешли во владніе англичанъ, то они стали говорить, что компанія неправа и дйствительно плутовала. До войны же ихъ инцидентъ съ лсопромышленниками, при помощи газетъ, крикуновъ и митинговъ, разросся въ международный вопросъ первостепенной важности. Войны, однакожъ, изъ этого все-таки бы не вышло, и Бирма, быть можетъ, еще нсколько лтъ просуществовала бы какъ независимое царство. Но въ Мандала нашелся услужливый человкъ, въ чаяніи награды изъ фондовъ за таинственныя услуги, онъ овладлъ черновою франко-бирманскаго трактата. Овладлъ и, конечно, не спряталъ его въ свой столъ!
Бирманскіе цари относились къ англичанамъ недружелюбно, но едва ли была у нихъ ненависть вообще къ европейцамъ. Въ Мандала всегда бывали европейцы, и нкоторые изъ французовъ и итальянцевъ имли значеніе при бирманскомъ двор, вліяли сильно на дла. Такимъ вліятельнымъ лицомъ былъ, напр. Андреино, итальянскій консулъ, недавно награжденный британскимъ правительствомъ подаркомъ въ пять тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Въ Мандала въ начал ныншняго года ходили слухи, что Андреино получитъ или уже получилъ двадцать тысячъ фунтовъ изъ капиталовъ Secret Service Fund. Ловкимъ людямъ легко было выдвигаться при мандалайскомъ двор. Разсказываютъ, напр., какъ одинъ ловкій европеецъ добился царской милости, поставляя царевичамъ и царевнамъ забавныя игрушки и своимъ умньемъ передавать европейскую рчь въ бирманскомъ одяніи, то-есть съ грубою лестью и прикрасами, изъ бдныхъ приказчиковъ онъ преобразился въ царскаго совтника и довреннаго лица, а когда понадобилось, то выгодно продалъ тайну своего доврителя. Народъ, разсказываютъ, за это хотлъ его убить. Авантюристовъ всегда было много при восточныхъ дворахъ, добра они мало длали стран, но нердко наживались. При двор отца Тзи-бау, Менгъ-дунъ-мина, былъ нкто Д’Оргони или, по настоящему, Жирондонъ. Ловкій человкъ, обгавшій весь міръ: служилъ онъ и въ Америк, и въ Африк, пробовалъ пристроиться гд-нибудь въ Индіи, и оттуда попалъ въ мандалайскому двору. Менгъ-дунъ-минъ не терплъ англичанъ и задумалъ отыскать себ союзниковъ въ Европ, говорятъ, онъ помышлялъ даже о союз съ Россіей. Черезъ Д’Оргони онъ ршился войти въ прямыя сношенія съ Франціей. Д’Оргони съ этою цлью здилъ въ Парижъ, но правительство Наполеона III-го отклонило бирманскія предложенія, и бирманскій повренный ухалъ ни съ чмъ. Бирманскій вопросъ или, врне, индо-китайскій, привлекалъ, однакоже, вниманіе нкоторой части французовъ. Вмст съ грезами о созданіи великой французской имперіи на этомъ полу-остров, въ французскихъ головахъ зарождались грандіозные планы, создавались проекты о прорытіи перешейка Кра и открытіи новаго французскаго пути на дальній востокъ въ Китай и Японію, Юннань. Богатства южнаго Китая соблазняли не только англичанъ — и французы мечтали открыть торговый путь по рк Красной, добраться отъ Меконга, изъ Кохинъ-Хины, въ шаньскія страны. Въ 1883 году въ Париж появляется бирманское посольство, англичане весьма скоро догадались, что затвается что-то враждебное для ихъ интересовъ. Бирманцы, дйствительно, захотли эмансипироваться отъ британскаго вліянія: они спшили заключить трактатъ съ Франціей, Германіей и Италіей, предоставили французамъ разныя монополіи и концессіи, договаривались о провоз оружія изъ Тонкина, понизили пошлину на французскіе товары и приняли въ Мандала французскаго политическаго агента. Въ іюл 1885 года англичане стали толковать, что Франція добивается такого положенія въ Бирм, которое можетъ быть опасно даже для Индіи. Главный коммиссіонеръ сообщалъ въ Калькутту, что весьма вроятно, еслибы англичане сталь воевать съ Россіей, изъ Верхней Бирмы появились бы шайки разбойниковъ, царскіе совтники, утверждалъ онъ, уврены въ томъ, что Россія побдитъ и династія Аломпра вновь овладетъ всмъ тмъ, что было у нея незаконно отнято. Слухи о французскихъ начинаніяхъ получали какой-то зловщій характеръ для англичанъ: толковали о французскомъ банк въ Мандала, объ аренд рубиновыхъ копей, золотыхъ пріисковъ. ‘The British Commercial Community’ волновалась. Да и было отчего. Дло шло чуть ли не объ утрат рынка, да еще какого!’ Мы владемъ Бирмой, — говорила община коммерсантовъ, — не боле тридцати лтъ, а посмотрите, какого потребителя британскихъ мануфактуръ мы воспитали въ бирманц. Индіецъ покупаетъ нсколько ярдовъ бумажной ткани, а бирманецъ расточаетъ вс свои сбереженія на покупку ввозной роскоши. И это неблагодать!’ — ‘Насъ хотятъ, — кричали въ Рангун, — отстранить отъ неисчислимыхъ богатствъ Верхней Бирмы и южнаго Китая, Шанскихъ владній и Каррени’.
Необходимость положить конецъ независимости Бирмы вполн выяснилась, и сипаи пошли освобождать себ подобныхъ ниггировъ отъ кровожаднаго тирана. Выкраденная черновая трактата ршила дло: терпть доле было бы политическимъ безуміемъ. Для видимости послали ультиматумъ, а затмъ, въ скорости, двинули и войска къ Мандалаю. Пошли и застигли врасплохъ тирана. Онъ сдался весьма скоро, такъ скоро, что посл его плна англичане цлую недлю не могли придумать, куда его слдуетъ спровадить, и, наконецъ, ршили его увезти въ Мадрасъ. Царя плнили, и его народъ покорился безъ боя.
Мсяца черезъ два въ ново-забранный край явился вице-король.
Лойяльные врноподданные ея британскаго величества заликовали въ присутствіи ея представителя. ‘Да будетъ мой лордъ благословенъ, — привтствовалъ благороднаго лорда одинъ изъ вчно алчущихъ новыхъ рынковъ купцовъ, — въ сознаніи того, что цлая страна имъ спасена и народъ искупленъ’. А дакойты изъ искупленнаго народа, между тмъ, не переставали подстрливать спасителей изъ-за кустовъ.
Въ то время, какъ въ Рангун, въ школахъ усердныхъ и христолюбивыхъ миссіонеровъ, бирманскіе и всякихъ другихъ индо-китайскихъ народностей мальчики младенческими голосами распвали новосочиненный гимнъ о дарованіи побды, генералъ Прендергастъ — дней новйшихъ Іисусъ Навинъ, какъ его называлъ въ Рангун одинъ миссіонеръ изъ ‘божьяго народа’ — занялъ Мандалай. Іерихономъ, по всей вроятности, нужно считать Минхлу, гд стны не разваливались отъ трубнаго гласа, но мадрасскіе полки побжали отъ супостата.
Заняли Мандалай! ‘Grant Thy blessing that this nation may be glad and rejoice!..’ — распвали юные голоса.
Молимъ Тебя, — взывали они: — ‘that truth and justice, righteousness and peace may be established throughout the whole of this country…’
И Господь Богъ, въ великой благости своей, внялъ мольбамъ невинныхъ. Заняли Мандалай, и въ первую ночь былъ ‘the loot’. Возвеселились сердца побдителей: потащилъ себ кто что могъ. Тащить было что! Золото и рубины, всюду блескъ, наряды. Солдаты и офицеры — вс двинулись ко дворцу на рекогносцировку: закладывались первые камни величественнаго зданія, именуемаго ‘Pax Britannica’. Грабили и искали скрытыхъ богатствъ. Грабили и обыскивали. Грабилъ сипай и обыватель, придворныя особы, бирманскія статсъ-дамы и даже принцессы крови… Но власть бодрствовала… Хищенію былъ положенъ своевременно конецъ. Хищниковъ перехватали. У однихъ отобрали добро, почему-то почитавшееся казеннымъ британскимъ, другихъ, не разбирая пола, отечески поскли, третьихъ отправили въ ссылку за море и, во вниманіе къ ихъ высокому происхожденію, предосудительное поведеніе было забыто, а принцессамъ крови назначали приличное содержаніе, въ размр отъ 10 до 15 руб. въ мсяцъ. Принцессъ оказалось очень много.
‘Prosper them, — молили дти, — in the maintenance of our country’s honour!’…
И золота было много: попадались истуканы, чаши, даже ванны изъ золота. Было чему ликовать! Но не живетъ тотъ, кто успокоился и удовлетворился. Живому все мало, отъ хорошаго онъ ищетъ лучшаго. Осмотрли дворецъ, утащили оттуда что можно — стали искать кладовъ.
На помощь искателямъ кладовъ пришли знающіе ихъ.
— Къ С., — разсказывалъ британскій офицеръ, — явился одинъ господинъ съ предложеніемъ указать кладъ.
— Ну, что же?
— Да просилъ онъ 20% — С. общалъ 5% — Не согласился и ушелъ.
— Я выскъ бы его, — замтилъ другой собесдникъ, также военный, — да въ тюрьму… Онъ и даромъ указалъ бы…
— А газеты? Какой шумъ он подняли бы!…
— Точно он все знаютъ!
Бирма — страна любопытная и мало изслдованная. Индію она вовсе не напоминаетъ: здсь нтъ ни обширныхъ индійскихъ равнинъ, нтъ ни большихъ плоскихъ возвышенностей. Вся страна перескается параллельными широкими рчными долинами между горными кряжами, которые тянутся съ свера отъ Гималаевъ на югъ. Это обширное пространство, доходящее почти-что до экватора, на свер упирается въ Китай, кром Бирмы, на полуостров есть и другія царства, независимыя или полузависимыя: Сіамъ, Аннамъ, Камбожа и Тонкинъ. Британскія владнія на сверо-восток упираются въ китайскую провинцію Юннань, на юго-восток они граничатъ съ Сіамомъ, шанскія земли отдляютъ ихъ отъ Тонкина. На сверъ отсюда между горъ вьется тотъ старинный золотой путь въ Китай, объ открытіи котораго давно уже мечтаютъ т, кому постоянно необходимы все новые и новые рынки. Кто завладетъ золотою дорогою? — куда направятся рельсы? — Объ этомъ пока трудно сказать что-либо положительное. Врно одно — Китай долженъ будетъ въ ближайшемъ грядущемъ отворить ворота: съ двухъ сторонъ къ нему лзетъ торгашъ съ товаромъ, изъ Бхамо по Ирравади и изъ Тонкина по Красной рчк, къ нему просятся въ гости и изъ Индіи, изъ Ассама — высматриваютъ путь къ порогу его дома, посягаютъ проникнуть въ загадочный міръ буддизма, въ Тибетъ. Эпоха географическихъ открытій на азіатскомъ материк отходитъ въ область исторіи: съ каждымъ годомъ исчезаютъ съ нашихъ географическихъ картъ проблы знаній, и число странъ, заповдныхъ для европейскихъ изслдователей, уменьшается. Мы живемъ наканун великихъ событій въ Азіи: западный торгашъ, съ своими товарами, съ своими идеями, со всмъ своимъ добромъ и багажомъ своей цивилизаціи, просится за ‘Великую стну’. Ристалище уже началось: милліардами соблазняютъ нмцы неподатливаго на новыя выдумки Джона Чайнамена. Быстрый на всякія начинанія французъ раскрываетъ передъ нимъ грандіозные прожекты, явился и американецъ, всегда чуткій къ зарожденію выгодныхъ спекуляцій. Сосдъ съ юга давно уже заявилъ свои притязанія, и онъ, какъ окажется, всего ближе къ большому призу. — Да, не только въ Турція, — и въ Левант западные люди отнын станутъ соперничать и солить другъ другу. Имъ открывается новая орбита дйствій, затмвающая своимъ историческимъ значеніемъ жгучіе, но не всякому понятные вопросы, нарождающіеся время отъ времени у безплодныхъ скалистыхъ вершинъ Афганистана: дло идетъ объ экономическомъ преобладаніи въ стран съ четырехсотъ-милліоннымъ населеніемъ, объ открытіи западной предпріимчивости обширнаго новаго поприща, о новомъ властительств во всей сердцевин Азіи, начиная отъ Памира, на восток, между Алтаемъ и Гималаями, о нравственномъ господств надъ народомъ, который помнитъ, или воображаетъ, что помнитъ, свою исторію на протяженіи тысячелтій, чуть ли не цикловъ и эоновъ.
А Россія? Самый крупный землевладлецъ Азіи и ближайшій самый старый сосдъ Китая, — какова же ея роль въ этомъ новомъ международномъ столкновенія?
Въ англо-индійской литератур есть прелюбопытный памятникъ оффиціальнаго краснорчія, это прощальное слово къ Индіи великаго проконсула лорда Далгаузи. На нсколькихъ страничкахъ какимъ-то лапидарнымъ слогомъ повдана міру исторія того, какъ въ восемь лтъ росла и ширилась во вс стороны власть Великой Британіи: передъ взоромъ британца проносятся картины плодородныхъ пенджабскихъ равнинъ, двственныхъ лсовъ, цвтущихъ рощъ магноліи и рододендроновъ, рисовыхъ, чайныхъ и всякихъ другихъ плантацій, четырехъ полей, засянныхъ опіумомъ.
Прошло нсколько лтъ посл отъзда лорда Далгаузи изъ Индіи, настало какъ бы затишье въ пріобртательной дятельности Британіи, во все это время англичане и часто, и много толковали о нашихъ захватахъ и завоеваніяхъ, и мы имъ поврили, даже не безъ гордости стали считать милліоны верстъ песку и солончаковъ, которые дорогою цною русской крови достались намъ на долю… А покуда мы самоутшались и дйствительно отличились у Кушки — британецъ овладлъ великолпною страною двственныхъ лсовъ, рубиновыхъ и золотыхъ копей, золотоносныхъ ркъ — и сталъ на страж у золотого пути!
Іюль, 1886 г.