Андрей, князь Переяславский, Бестужев-Марлинский Александр Александрович, Год: 1832

 
 Александр Бестужев-Марлинский Андрей, князь Переяславский Отрывки ---------------------------------------------------------------------------- Русская историческая поэма конца XVIII - начала XX века М., 'Советская Россия', 1984. ---------------------------------------------------------------------------- ГЛАВА ПЕРВАЯ ПУТЬ Как взор любви или обеты славы, Пленительна святая старина, Прапрадедов деянья величавы, И тихий быт, и грозная война! Призыв ее чарующий внимая, Душа гулит, как арфа золотая! Минувшее встекает предо мной, Объятым наяву мечтой дремотной: Богатыри медлительной стопой Мимо идут в осанке беззаботной. Я знаю вас, питомцы древних лет! На вас горит бытописаний след. Не раз меня мечта моя носила В край Галича, на роскошный Дунай. Святслава честь и царство Даниила - О, северным мечом добытый край! - В полях твоих мне чудилися деды, Их браней гул и шумные победы, Но впили кровь и славу их поля, Их доблести развеяла чужбина, И, русского хвалой не веселя, Родных певцов безмолвствует дружина! Но луч упал, раздался рокот струн - Как п_о_ небу далекому перун!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ГЛАВА ВТОРАЯ ОХОТА Бывало, чуть ранней зарею востока Зарумянится вод переливный хрусталь И сокрытый в лозах над струями потока Соловей огласит поднебесную даль, С соколом на руке молодые бояра Иль со сворой борзых при златом стремене В ловитве носилися, полные жара, По долам, по горам, на могучем коне. В палаты княжие сквозь занавес алый Чуть яркое солнце казало лицо, Восстав ото сна, князь удельный, бывало, С дружиною гридней ступал на крыльцо, Так правду творя виноватым, невинным, Он - в совете бояр и начало вождей - Судил и рядил по законам старинным, Допуская народ до пресветлых очей. 1 Блажен стократ, на чьи зеницы Дыханье милой сводит сон, Блажен, кто в сумраке денницы Приветом друга возбужден! Световид Восстань, Роман, от ложа неги, На утро свежее взгляни! Твои стрельцы, твои кони Пришли на новые ночлеги И жаждут зреть тебя они. Сияет солнце, манят в поле Волнистых озимей бразды, Давно уж песню милой воле Поют веселые дрозды, Давно малиновка и чечет Росой медвяной напились, Летунья-ласточка щебечет, Вкруг башен рея вверх и вниз, Восходит жаворонок звучный За облака под небосвод И, блеском дня благополучный, Ловцам заутреню поет. Но, милый странник мой, готов ли Делить со мной потеху ловли? 2 Роман Нет, нет, пленительный ловец Любовных, дружеских сердец! Не в темный лес, а к князь Андрею Веди посланником меня. В речах судьбу князей храня, В сей день я мир рукой своею Скрепить иль разорвать имею. И вот на пламенном коне, Блистая в злате, как в огне, Он едет в шитой однорядке. За ним стрелков охранный строй, Развитый лентою цветной, Летит в торжественном порядке. Романа за город ведут, На поле мести, в божий суд. Но случай, палица и сила Сраженье совести решила. И на возврат течет Андрей В толпе, над радостным Дунаем, Один, любовью охраняем, Без лат, без копий и мечей. Не в блеске праздничного хода, Не в шуме дворской суеты, Но, как отца в семье народа, У врат суда и правоты Посол встречает князь Андрея. И где, скажите, видел взор Земных царей дворец иль двор Сего достойней и пышнее? Пред князем на землю ступив, Трикраты голову склонив, Так говорил боярин смелый: 3 Князь! Всеволод, Олега сын, Великий князь и властелин, И обладатель Руси целой, Тебе, как брат, любовно шлет В моем поклоне свой привет! Он хочет знать, зачем с Дуная Тобой одним до сей поры, Обычай предков презирая, К нему не посланы дары? Но, заключа добро в булате, Мой князь не думает о злате, Лишь гневен он, что ты один К нему не выставил дружин. Князь Андрей Боярин! Если б на престоле Признал я князя твоего, Я б и тогда княжил по воле, А не по прихоти его. Но я ли робко и постыдно, Забыв родных удел обидный, Его признай) над собой, Когда без повода, без права, За Ярополком Вячеслава С престола свергнул он долой? Но я ли стану, лицемеря, Душой играя, целовать Союза крест, в союз не веря? Того ль мне братом называть, Кто Ярополка потаенно Закинул в плен иноплеменный? 4 Роман Нет, нет, Всевладовой души Презренные обманы чужды! Бессильный крадется в тиши, Могучим нет в коварстве нужды Твой брат, молвою ослеплен, Полякам сам отдался в плен. Князь Андрей Я верю, я желаю верить, Что в этом он не виноват, Но позабыть или измерить Я не могу, хотя бы рад, Позор моей обиды кровной... Мои ли братья в наши дни Иль он зажег вражды огни? Роман Соперники невинны ровно, Хоть розно счастливы они: Всевлад воздвиг свои знамена. Как сын старейшего колена Он общим гласом киевлян Главою русичей избран. И не всегда ль решает снова Права князей судьбина-сечь, И не везде ль венца княжова И предок, и наследник - меч? Князь Андрей Пускай же будут в деле этом Твои слова моим ответом: Когда булат - ему судья, Когда ему хищенье - слава, То я могу и должен я Стоять за честь родного права. Роман Давно ль поставили, князья Превыше долга связи рода? Для них ли русский воевода Отринет славную войну За наших праотцев страну? 5 Князь Андрей Посол! Души своей цену Заплатим мы за кровь народа! Для ней не только славу, месть Забыл я хищнику нанесть. И знай, что за стенами града На бой готов, но, мир любя, Я не восстану на Всевлада, Ни за него, ни для себя, Пленен забавою жестокой, Не поведу я в край далекой Красу дунайских ратных сил Искать безвременных могил, Не заслужу я укоризны, Когда в пылу замыслит он Завоевание отчизны, Чужою силой облечен. Роман Питая мужество, напрасно Он дышит мыслию прекрасной Заверить русской стороне Покой оружием извне! Взгляни, в кичении досуга, Теперь удельные князья Воюют братние края, Куют крамолы друг на друга, Врагов скликая вновь и вновь, Как черных воронов на кровь! Дни поселян миролюбивых В войнах князей сокращены, Пылают кровы сел красивых, По жатвам бродят табуны, Довольство гибнет, вянут силы, Растут не грады, а могилы, И близки - в шуме вечных ссор Отчизны гибель и позор! Чтоб удалить сии напасти, Князей смирить и умирить, Он хочет Русь соединить Под крыльями верховной власти. 6 Князь Андрей Видал ли ты, как черный дым По чистом пламени крутится? Так властолюбие таится Под сим намереньем святым. Конечно, если б муж великой, Заслугой - родины отец, Возник над Русью полудикой... Тогда мой княжеский венец Я первый бы, как сын покорный, К его стопам сложил бесспорно. Но чем, скажи, твой новый князь, Успехом дерзости гордясь, Привлек народное вниманье?.. Или за слезы и за кровь И прав священнейших попранье Даются вера и любовь?.. Но, расточая лести соты, Меня ль он уловить хотел В давно знакомые тенеты Блестящих слов и черных дел! Роман Не послан я с тобой судиться, Не мне решать, тебе решиться: В последнее тебя зову Признать Всевлада за главу. Князь Андрей В последний раз я отвечаю: Не призна_ю_ и не призна_ю_! Переяславцам не война, А дружба Киева страшна! . . . . . . . . . . . . . . 7 И вот ведут коня лихого Ясельничие под уздцы. Вдыхая ветр, он бурей пышет, Он под собой земли не слышит! 'Стой, птичка, стой!' Недвижим конь, Узду грызет, ушми играет, Как будто всаднику внимает, В глазах покорности огонь, И князь, трепля по стройной вые, Берет поводья золотые, Садится медленно в седло. Конюший оправляет стремя, Младой сокольник в то же время С поклоном сокола дает, И поезд двинулся вперед. Красуясь гордыми конями, Дворяне мерною стопой Съезжают в улицу рядами, Гремя по звонкой мостовой. При ветерке попоны веют, Одежды радугой пестреют, Мелькает гридней шумный рой. Спешат довольные граждане, В толпе прелестных дев и жен, У князя доброго заране Почетный выманить поклон, И старцы, духом молодые, С слезами радостных очей Подъемлют на руки детей Полюбоваться на Андрея! Казалось, окна говорят, Одушевленные народом, И, голубым колебля сводом, Благословения летят, И вторит кликам клик 'ответный, Стеной зубчатой отразясь: 'Да вечно здравствует наш князь!' И в обе стороны приветно Андрей с улыбкою чела Склоняется к луке седла, И, опеняя удила, Звуча подковой искрометной, Бегун, владельцем горделивый, Меняет ход нетерпеливый. И всех перевышал Андрей Красою, крепостию тела. К нему и жен любовь летела, И упование мужей. Так манит взор в венце зеленом Веселие точащий грозд, Так величаво небосклоном Восходит месяц в хоре звезд. 8 Внимая сердцем глас народный, Доволен юный добрый князь И в откровенности свободной К Роману молвит, обратись: 'Хвала народа - мне услада, И мне ль, Роман, страшиться зол? Ему опора - мой престол, А мне любовь его - ограда! Она всех дел моих печать, Она умеет услаждать Мои заботы и досуги'. Роман Князья родятся - получать Награду ранее заслуги. Прости мне смелость, шумный стан Меня взлелеял к правде пылкой, Дворец властителей Роман Привык считать почетной ссылкой, И у меня князьям привет Низать, как жемчуг, дара нет. И этот шум, и эти клики Являют странника уму Дань облачению владыки, А не порыв любви к нему! 9 Князь Андрей Так - не одно с молвою тихой Молва науличных речей. И колыбель, и гроб князей Блестят обманчивой шумихой. И лести искуситель - змей, Даря безвременною славой За доблести, которых нет, Не только дел, желаний цвет Сражает сонною отравой, Льстецы, как трутней жадный рой, Из самолюбия, из страха, Из горсти золотого праха, Пред князем ползают душой, Его порочнейшие ковы Хвалить и совершать готовы. Их лесть я оценил. Мой двор По воле и неволе знает, Что низость князя унижает, Что без заслуг хвала - укор, И, веришь ли, порой досуга, Забыв придворных суету, Я вырываюсь за черту Их очарованного круга, И чувств народных простоту То вызываю, то внимаю. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так, в деле правды, верю я, Враги - нам лучшие друзья! 10 Знак подан, быстрая охота, Полет готовя соколам, Рассыпана по берегам Вблизи дремучего болота, И взоры всех, и мысли там, И все молчит. Вот пес следничий, Гонитель злой пернатой дичи, В поток бросается стремглав, По тростникам перебираясь, То перескоками, то вплавь, Идет, на ловчих озираясь. Но, лов послыша издали, Угрюмых тундр жилец пустынный, Взлетела цапля от земли, Назад простерши ноги длинны. Свисток! - и с путою златой Спадают шапочки долой. Поражены лучом денницы, Расширив ясные зрачки И отрясаясь, хищны птицы Не вдруг кидаются с руки. И первый сокол князь Андрея, Добычь узрев издалека, Стрелой взвился под облака, Свистящими крылами рея, Всё вверх и вверх, и наконец Ударил в цаплю, как свинец. Но скорость силы бесполезной Встречает клюв ее железный, И с облаков на тихий дол, Пронзенный, падает сокол. От Любомира всходит мститель В воздушную громов обитель. Смелей, быстрее мысли он, Несется, плавает кругами, Стоит... упал... взмахнул крылами, Бьет снизу вверх - и бой решен! Роняет цапля кровь и стон И тихо пред толпою праздной Падет чертой винтообразной. Боярин гордый соколу Похвальные внимает клики, И восхищенья пламень дикий Играет по его челу, И князю о паденьи скором Он предвещает грозным взором, Как будто птиц гадальный бой - Венец победы роковой. 11 Не мне представить цепью длинной В живой картине пышных слов Удачи ловли, соколиной, И удальство младых ловцов, И в дебри дальной и пустынной Под ясенями древних лет Княжой охотничий обед! Как ум гостей, вино сверкало И, словно радость, утекало, И вечерел незримо день, Хладея, солнце развивало В долинах роскошную тень. В обратный путь охота снова На травлю псовую готова. Роман и юный Световид С какой-то негою невольной, Сдержав коней, страны подольной Прелестный созерцали вид: Все тихой радостью дышало, Улыбкой небо расцветало, И всюду тишина была, Лишь запоздалая пчела Свое жужжанье над цветами Сливала с дальними звонками, Березы, свившись в хоровод, Поляну купами обстали, И горлицы под ропот вод В тени дубравной ворковали, Напоминая сердцу вновь Покой, и дружбу, и любовь. 12 Роман Питомец звучных песнопений! Не по мечу, по сердцу брат! Я не дивлюсь, что томный взгляд Очей твоих являет тени Блестящих мыслей и видений! Кого не вспламенит обзор Твоих величественных гор! Световид Так, милый друг, от коли(бели Нагорный звук пленял меня Пастушьей утренней свирели! И, чудом отрока маня, Мне повести и песни пели О былинах минувших дней, О подвигах богатырей. И я любил во тьме гаданья Старинных доблестей черты, Невероятные преданья, Неисполнимые мечты! И сладостны, и светлы были Мои в дыхании весны Очаровательные сны! Они в тот край меня носили, Где спеет яблок золотой, Где вьются райские жар-птицы И дом русалки молодой В волнах растопленной денницы Слиян из граней хрусталя, Цветут рубинами поля, Овцы блуждают златорунны, И неземные дышат струны, - Все это видя и внемля, В восторге песней бредил я! 13 Я возрастал, мои мечтанья Росли невидимо со мной. Мои любимые гулянья Бывали там, где мрак лесной, Где гребень гор возник порогом Пред небожителей чертогом, Куда носилася душа, Священным воздухом дыша! Одолеваем сладкой ленью, В груди задумчивость тая, Вод сладкозвучному паденью Любил прислушиваться я, Любил сливать напев отзывный С стенаньем бури заунывной, С веселой дробью соловья. Тогда-то к смелым песнопеньям В груди моей затлелся жар, Тогда-то развился мой дар Мысль окрилять воображеньем, Давать живой язык страстям, Сливая в думы голос тайный, Знакомый пламенным сердцам, Который тихо и случайно Из лона жизни, из могил Певцу понятно говорил. Восторгом сердце трепетало, Как ветром сорванный листок, И думы пламенной поток Ладами стройно изливало! И эхо резвое внимало Мою восторженную грусть И, повторяя наизусть, Скалам от скал передавало. Но песни юности моей, Моей задумчивой свирели, Незнаемы умам людей, Как стаи вольных лебедей, Звуча, в поднебесье летели! Или досель кипят оне В моей сердечной глубине! 14 Роман Итак, пословицы известной Молва правдива, что певец, Хотя невинный и прелестный, Но, тем не мене, верно, лжец. И Световида ли напевы, Внушая, не внимали девы! Да, скромный друг, казалось мне, Заметил я в одном окне Красой и статью царь-девицу. Зачем краснеть?.. Заметил я, При первом взоре на тебя, В ее глазах любви зарницу, И вдруг с твоим слиялся он, Какой-то негой упоен! И лишь порою, для отводу, Скользил небрежно по народу. И то не скрылось от меня, Когда, румянцем пламенея, Ты в гордый скок пустил коня, Забыв друзей и князь Андрея. Но ей в поклон едва-едва Склонилася твоя глава, Чтоб глаз не свесть ни на мгновенье С ее стыдливой красоты!.. Иль друга обмануло зренье, Иль обольстить желаешь ты!.. 15 Любовник опытный беспечно Внимает с холодом очей Намек о склонности своей, Хоть рад внимать о милой вечно И вечно говорить о ней, Но страсти в пламенные лета Не знают скромности завета: Притом в очах была видна Столь привлекательно ясна Романа искренность младая, Не прежней дружбы цепь святая, А новой чистая вина... И Световид, любовью тая, Пред гостем сердце пролиял, Как переполненный фиал. Он описал прелестной Лады Очаровательные взгляды, И поступь - к венчику цветка Прикосновенье ветерка, - И стройный стан, как юный колос, И сердцу небом звучный голос, Чело - души прекрасной тень, - И душу светлую, как день, Он описал любви томленья, Тоску разлук и негу встреч, И взоров пламенную речь, Взаимной страсти откровенья. 16 Но - ах! - земные наслажденья Рок не дает, а продает: Отец невесты Беловод, По воле князя - гласу мира - Сменил во власти Любомира, И рай утратил Световид Для мести суетных обид. 'Но пусть, - вещал он, - гнева сила Десницы наши разлучила, Без обручального кольца Неразлучаемы сердца! И я любовью Лады нежной лагополучен безнадежной, Хотя б судьбой мне суждено Воспоминание одно! Каким огнем душа пылала, Когда, склонясь к груди моей. 'Люблю тебя!' - она шептала, И свет бежал моих очей! Когда медлительно и страстно С коральных девственных устен Я пил дыхание прекрасной, Немым восторгом упоен! О мой Роман! Я был блажен!.. В былом и небо уж не властно!!' 17 Роман Так! Воля самая небес Не усладит минувших слез, И злой кручины покрывала Не свеять негою с лица! Денница лет меня застала На гробе милого отца! И не любовью, не печалью, Облечена военной сталью, Впервые билась грудь моя, Она от юности предела Отчизны ранами болела, И рано свет изведал я. Меж тем за правду, за отвагу В бою, в походе ратных сил Я с первых лет княжому стягу, Княжому сердцу близок был, И наконец под шумом лова В полях Чернигова родного Мне душу Всеволод открыл, Он мне вещал: 'Я Русь святую Люблю, как ты, как ты, ревную! Мечтой минули времена Владимира и Святослава, Когда возникла наша слава, Неразделимостью грозна. Но власть князей великих ныне - Глас вопиющего в пустыне! И древний меч, противным страх, Дрожит в бездоблестных руках. Вождей советы и победы Не вижу, не предвижу я: Окрест - могучие соседы, Внутри - ничтожные князья! Но мне ль заране править тризну За пол-умершую отчизну, Когда, презрев молву и страх, На благо силой пламенею, Когда сподвижников имею В моих бестрепетных друзьях! Так, мы пойдем! Борьба настанет - И Всеволод отважно грянет Копьем в златые ворота И, как рассеянные стрелы, Соединит князей уделы Под сенью твердого щита! Пускай мгновенного грозою, Пугая Русь, я пролечу, Но, как гроза, ее омою, И миру мир произращу!' 18 Я внял, навстречу светлой цели Мои надежды полетели. Я знал, что в недре оных дум Возможность верная таится, И смелый дух на все решится, И все решит способный ум. Тогда на слово и на дело Я дал обет Всевладу смело, И острый меч и юный век На службу родины обрек. О милый друг! Мне тяжко было Сказать навечное 'прости' Всему, что сладостно и мило, Что упованью рай сулило... Ах! Дважды сердцу не цвести! Любови молненная сила, Воспламенив, его разбила! Я мог ли милой посвятить Отчизне отданную руку Иль на печаль и на разлуку Чужую младость осудить? О! как мучительно с укором Приветы нежные внимать И беззаботно-хладным взором Слезу любви оледенять, Когда кипит душа младая, Пожар страстей утаивая! Терзаем завистию злой, Я ночи млел на жарком ложе, И утро восходило тоже С неразделенного тоской. 19 Но наконец страдалец вольный, Я сам себя преодолел И на призыв трубы напольной С отважным князем полетел, И павший Киев - наш удел! В те дни, влеком побед приливом И пеной славы орошен, Я мнил: о родине мой сон Сбывался в подвиге счастливом. 'Все можно в деле справедливом!' - Был победителя закон. Но, признаюсь, о том сомненье Лишь только здесь Андрея глас Во мне посеял в первый раз: Ужель в огромности спасенье? Беду ль бедами излечать? Права ль неправдой водворять? И для чего мне князь великий Вчерне Андрея описал, Когда ему несутся клики Благодарений и похвал?.. Ужель?.. Но нет, молвой боярства, Не местью князь мой увлечен! От юных лет не ведал он Властолюбивого коварства! 20 Световид Ты сомневаешься, и вот Неправой службы горький плод! Конечно, ратникам знамена Не по избранию даны, Но это все - не оборона От тайной с совестью войны! И я, душой благоговея, Творца миров благодарю, Что он возвел мою зарю Под кроткой властию Андрея! И за него я кровь пролью, Утешной верою спокойный: 'Я правде был слуга достойный, Я пал за родину мою!' Но где ж охота удалая?.. Внемли, Роман! На первый гон Раздался доезжачих звон, И, с дальним лаем лай сливая, На след напала гончих стая И в хор согласный залилась. Наверно, там закинул князь! По волку гонят, я внимаю: И 'береги' и 'улюлю'. Ловцам отрадный шум охоты Катится в глубь кремнистых гор, Гудя на радостные ноты, Скалы заводят звучный спор, Но затихают постепенно Отзывы ловли отдаленной, Едва-едва по островам, Немея, шепчут звук усталый, И вот по холмам и долам Молчанье вечера настало! 21 Следя звериную войну, Спешат ловцы на вышину, Склоненную крутым отвесом Над темным тополевым лесом. И вдруг долины в глубину Влечет невольно их вниманье То крик, то жалкое стенанье... Они глядят, и в их очах Из дебри, поднятой облавой, Язвим рогатиной кровавой, Медведь ловца низринул в прах. И нет ему от них спасенья: Стремниной путь им загражден И вдаль отводит горный склон, Слова напрасного моленья В лесной теряются глуши. Нигде ни звука, ни души. Но бог везде! В полет мгновенья, Как с облаков, упал ездок, На зверя устремляя скок. Восстал дубрав властитель черный И, в крови лют, в бою упорный, Коня когтями ранит в бок, Спрянул боец, врага встречает, Одеждой руку пеленает, И вдруг бестрепетную длань Вонзает в алчную гортань. Его объемлет зверь свирепый, Сдвигает мощных лап заклепы, Но крепкий мех, но ребер медь Проник булат - и пал медведь! 22 Друзья, нежданностью явленья Устрашены, изумлены, Развеяв хлад оцепененья, Потоком скачут с крутизны. По склону гор лесистым краем Несутся легким горностаем И, словно лебедя сыны, Переплывают быстрины. И вот узрели пред собою Неустрашимого бойца: Он влекся пеш кремней тропою В крови и бледности лица, Храня разбитого ловца В седле заботливой рукою, И в нем предстал очам друзей Великодушный князь Андрей! 'Прости, о князь, мое сомненье, - Воскликнул тронутый Роман, - Я мнил, что мирное влеченье - Презренной робости внушенье, Упал с очей моих туман: Теперь, погибель презирая, Никем не видимый, один, Чего же Мономаха сын Не совершит, врагов сражая, Перед лицом своих дружин! Но для чего, о вождь избранный, Ты убегаешь славы бранной?' 23 Князь Андрей Что слава? Ломкая скудель, Румянец тленья листопада! Она - добыча, не награда И душ, и дел, летящих в цель! Падут герои величавы, И в позолоченных гробах Сиянье северное славы Не согревает хладный прах, Не придает душе покою: Века тяжелою пятою Сотрут златые письмена, Изроет плуг гробниц обломки, И нерадивые потомки Забудут славных имена! Скажи мне: кто такие были Вожди бесстрашные славян, Когда они с полночных стран Пределы римские громили? Не то ль мы зрим? Вблизи, вдали, Окрест могучие народы, Щумя победами, текли И, как весной нагорны воды, Исчезли вдруг с лица земли! Где имя их? Где силы рьяны? Где слава жизни боевой? Лишь развевает вихрь степной Их безответные курганы! И не про всех поют бояны, Звезды возвышенной сыны, И тонут в бездне быстрины Их мимолетные творенья! 24 Но пусть живые песнопенья Иль темный летописей глас Заронят в пепеле забвенья Хоть искру памяти о нас... Заплатит ли цен_у_ исканий, Цен_у_ кровей в устах преданий Один припев, один рассказ? И, может быть, летописатель, Таясь в глуши монастырей, Теперь на подвиги князей, Пристрастный оных созерцатель, Наводит лесть, слагает брань, Друзей народа обесславит, Злодеев доблестью оправит И ложную накличет дань На их главы от поздних братии Рукоплесканий иль проклятий. Достойно ль жаждать славы сей, Подруги смелого порока, Невольницы хотений рока, Случайной прихоти людей! Не ей - общественному благу Я посвятил мою отвагу, И лейтесь веки вслед векам За улетающим мгновеньем! И, смерть, по жизненным путям Запороши мой след забвеньем! Но если я в годину тьмы Хоть сердце шаткое исправил, Хотя немногие умы Любить прекрасное заставил, Когда лучом душевных сил Законы правды озарил, Когда благие увещанья Иль безупречный подвиг мой Взойдут незнаемой виной Великодушного деянья... 25 Я не исчез в бездонной мгле, Но, сединой веков юнея, Раскинусь благом по земле, Воспламеняя и светлея! И, прокатись ключом с горы, Под сенью славы безымянной, Столь отдаленной и желанной Достигну радостной поры, Когда, познав закон природы, Заветный плод во мгле времян Людьми посеянных семян Пожнут счастливые народы! Когда на землю снидут вновь Покой и братская любовь, И свяжет радуга завета В один народ весь смертный род, И вера все пределы света Волной живительной сольет, Как море благости и света! В надежде сей, Роман, познай Мою сладчайшую отраду, Мою молву, мою награду, Мое бессмертие и рай! ПРИМЕЧАНИЯ Андрей, князь Переяславский. Впервые - Московский телеграф, 1832, No 6. Печатается по изд.: Бестужев-Марлинский А. А. Полн. собр. стихотворений. Л., Сов. писатель, 1961. Поэт работал над этой поэмой в трудных условиях, вначале в заключении в крепости, а затем в ссылке в Якутии, не имея достаточного доступа к историческим источникам. Героем поэмы стал младший сын Владимира Мономаха, князь Андрей Переяславский, прозванный Добрым (1102-1141). С 1117 года княжил во Владимире-Волынском, с 1125-го, став князем Переяславским, вынужден был защищать свой удел от посягательств великого князя киевского Всеволода II Ольговича (ум. 1146), активного участника княжеских междоусобиц. В образе князя Андрея автор попытался выразить идею просвещенной монархии. Денница - утренняя заря. Скудель - глина, глиняный сосуд.