Анаксагорова лампа.
——
Анаксагорова лампа, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1817
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Если что либо достойно особливаго примчанія въ лтописяхъ человческаго рода, такъ ето неутомимость Фортуны въ притсненіи великихъ людей, и та жестокость, съ которою она караетъ ихъ въ здшней жизни за славу, достигающуюся имъ въ удлъ уже посл смерти. По несчастію, у всякаго въ памяти есть множество примровъ сего рода, но мы намрены разсказать только одинъ, взятый изъ древней Исторіи.
Периклъ, человкъ можетъ быть чудеснйшій изъ всхъ рожденныхъ на земл Грецій, въ юношескомъ возраст своемъ учился философіи въ Лице у Анаксагора. Прошло посл того довольно времени, и Периклъ, вознесшись на верхъ почестей, предавшись честолюбію, совсмъ забылъ о прежнемъ своемъ наставник. Между тмъ какъ роскошные сады, пышныя зданія, изящнйшія статуи изъ дорогаго металла служили всегдашнимъ свидтельствомъ Периклова богатства, ума его и склонности къ наукамъ и художествамъ, Анаксагоръ, сдлавшись бденъ, въ старости, всми забытый, изнемогалъ подъ бременемъ судьбы, онъ жилъ въ самомъ дальнемъ предмстіи Аинъ, въ ветхой, полуразвалившейся хижин, съ однимъ только невольникомъ. Тамъ проводилъ онъ время въ безмолвномъ бесдованіи съ самимъ собою и воздлываніи своего огорода. Простыя, сваренныя въ вод овощи составляли обыкновенную трапезу для господина и вмст для невольника, боле врнаго и признательнаго, нежели ученикъ, утопавшій въ удовольствіяхъ. Анаксагоръ прожилъ свое наслдство, занимаясь усовершенствованіемъ философіи, и особенно той части ея, которая заключаетъ въ себ свднія о тлахъ небесныхъ и о законахъ міра. Время тяготло надъ головою старца, безпрерывныя, глубокія размышленія преждевременно покрыли чело его морщинами, неумренныя усилія, продолжительные труды и работы истощили его здоровье: однимъ словомъ, великой разумъ Философа едва держался въ тл сухомъ и полупрозрачномъ.
Уже два дни Анаксагоръ лежалъ на бдномъ одр своемъ и ждалъ послдней минуты жизни, какъ вдругъ Периклъ вспомнилъ о Философ, и благородное сердце его почувствовало всю неприятность угрызенія совсти. Онъ ршается загладишь вину свою, поспшно выходитъ изъ своихъ чертоговъ, закутывается мантіею, и одинъ при наступленіи ночи идетъ къ хижин Анаксагора. Невольникъ приводитъ его къ умирающему Философу. Нсколько глиняныхъ сосудовъ, нсколько деревянныхъ статуй грубой работы, нсколько свитковъ папируса, нсколько математическихъ и астрономическихъ орудій составляли весь уборъ хижины, обнаженныя стны коея уже довольно показывали состояніе хозяина. При тускломъ, дрожащемъ свт огня отъ глиняной лампы Периклъ узнаетъ черты прежняго своего наставника, и глаза его наполняются слезами. ‘Безсмертные боги! въ какомъ состояніи нахожу тебя, Анаксагоръ, мудрый мой учитель!’ — Въ состояніи готовности соединишься съ Богомъ, сынъ мой! — кротко и спокойно отвчаетъ умирающій Философъ: можетъ быть одно прибытіе ученика, всегда мною любимаго, не смотря на его неблагодарность, можетъ быть одно только его появленіе удерживаетъ духъ мой, стремящійся разстаться съ изнемошимъ тломъ. — ‘Бдность твоя и огорчаетъ меня и вмст удивляетъ! Я никакъ немогъ думатъ, чтобы до такой степени… Но можетъ быть болзнь твоя кажется теб гораздо боле опасною, нежели какова она въ самомъ дл, въ противномъ случа Аинамъ угрожаетъ невозвратимая утрата. Кто замнитъ имъ твой умъ, твои обширныя, и глубокія познанія!’
— Периклъ!— отвчаетъ Философъ, стараясь оживить слабющій голосъ, и поднимая голову: — перестанемъ льститься тщетною надеждою, минуты дороги, — конецъ мой близокъ! Анаксатръ отжилъ вкъ свой, и хочетъ въ послдній разъ преподать теб свое наставленіе: помни, Периклъ, что истинное достоинство отличается кротостію, оно всегда скромно: и для того великіе и сильные въ мір семъ должны предупреждать его нужды.— Анаксагоръ указываетъ на висящую у потолка лампу и продолжаетъ: когда было мн нужно, чтобъ она свтила, не угасая, то я подливалъ масла. Прости, любезный Периклъ! прости навки! — При послднемъ слов угасла жизнь Философа, угасъ и огонь лампады. Благородное сердце Периклово облилось кровію, и послдній урокъ врзался въ ум его глубокими чертами. Невольникъ снова засвтилъ лампу, тогда Периклъ приближился къ Анаксагору, дабы заплатить послдній долгъ умершему, трепещущим руками смежилъ губы и вжды его по обычаю древнихъ Грековъ, и испустилъ сердечный вздохъ, закрывая краснорчивыя уста, которыя смерть обрекла на вчное молчаніе. Периклъ не могъ неудивляться, взирая на тихое веселіе, распространившееся по лицу Философа, умершаго въ нищет и безвстности. Здсь онъ удостоврился, что жизнь, мудрости и Музамъ посвященная, что одна только такая жизнь можетъ окончиться сномъ толико спокойнымъ, здсь онъ почувствовалъ въ сердц своемъ разогрвшуюся любовь къ сей выспренней философіи, которая своимъ утшеніемъ, своими благодяніями сопровождаетъ насъ до самой могилы. Предавшись печальной задумчивости и отирая слезы, онъ направилъ стопы свои въ путь обратный. Скоро посл того прекрасная изъ чистйшаго мрамора статуя и великолпный мавзолей, въ память Анаксагора воздвигнутые, засвидтельствовали передъ всею Греціею о печали Перикла и объ его раскаяніи. Сказываютъ, что мысль о ламп, о которой онъ всегда помнилъ, въ послдующее время была весьма полезною для ученыхъ мужей, для писателей и философовъ Аинской республики. Дай Боже, чтобы примръ древности послужилъ урокомъ и для нашего времени! Дай Боже, чтобы монархи и вельможи иногда воспоминали объ Анаксагоровой ламп! К.
Анаксагорова лампа: (Анекдот [из жизни древнегреч. философа]) / [Пер.] К. [М.Т.Каченовский] // Вестн. Европы. — 1817. — Ч.91, N 2. — С.144-148.