АМЕРИКАНСКІЕ ПАТРІОТЫ ПРОШЛАГО СТОЛТІЯ.
АМЕРИКАНСКІЕ ПАТРІОТЫ ПРОШЛАГО СТОЛТІЯ.
IV.
V.
VI.
VII.
VIII.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 2, 1868
Американские патриоты прошлого столетия, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1868
Время на прочтение: 51 минут(ы)
Деклараціею 4-го іюня 1770 года американскія колоніи отдлились окончательно отъ Англіи. Этимъ отдленіемъ колонисты достигли полной независимости и вмсто прежнихъ Соединенныхъ колоній явились Соединенные штаты. Но всхъ штатовъ было тринадцать, каждый штатъ составлялъ самостоятельное цлое, у каждаго штата были свои интересы, свои экономическія условія. Свобода и независимость — вещи очень хорошія, но представлялся вопросъ, какимъ образомъ тринадцать штатовъ составятъ союзъ, какъ они организуютъ свою центральную власть? при разныхъ мстныхъ условіяхъ и требованіяхъ, на сколько каждый штатъ согласится принести въ жертву свои интересы въ пользу конфедераціи? въ этомъ заключалась задача, которую предстояло ршить союзу. Вопросъ былъ очень сложный и трудный. Теоретическое разршеніе его хотя и было возможно, но прочность и благосостояніе союза требовали не теоретическаго разршенія, а выгодной для всхъ практики. Союзъ двнадцать лтъ практически разршалъ эту задачу и разршилъ ее наконецъ конституціей 1787 г., о которой мы уже говорили. Если обратить вниманіе на то, что такой важный государственный вопросъ былъ разршенъ въ такое короткое время, то конечно нужно согласиться, что американцы еще въ конц прошлаго столтія владли уже такими способностями, какими Европа не владетъ и нынче.
Со времени объявленія независимости и до 1791 года, центральною властью союза былъ конгрессъ. Особенныхъ трудностей въ управленіи страной явиться тогда не могло, потому что весь народъ былъ занятъ тогда войной, а стремленіе къ сверженію англійскаго ига давало колоніямъ довольно прочную связь. Но когда война кончилась, тогда вс увидли что отсутствіе единства и прочной, внутренней политической связи, можетъ повести къ полному распаденію союза. Каждый штатъ хотлъ быть господиномъ, и дйствовать независимо отъ своего сосда. Конгрессъ оказывался властью совершенно безсильной. Онъ могъ придумывать какія ему угодно распоряженія, но не имлъ никакой власти заставить штаты себ повиноваться. Такъ, предположимъ, что конгрессъ находитъ необходимымъ выставить извстное число солдатъ или собрать извстную сумму денегъ. То и другое совершенно необходимо для успха борьбы за независимость. Но нкоторые штаты не соглашаются съ мнніемъ конгресса, не даютъ ни денегъ, ни солдатъ. Что съ ними длать, какъ принудить ихъ повиноваться? Нсколько разъ американцы терпли пораженіе только вслдствіе безсилія центральной власти. Къ счастію, въ глав войска стоялъ Вашингтонъ. Нужда заставила прибгнуть къ чрезвычайному средству, и въ рукахъ Вашингтона соединилась вся власть. Когда ему вручалась диктатура, президентъ комитета, Робертъ Морисъ, сказалъ ему, что конгрессъ считаетъ себя счастливымъ, имя возможность вручить подобную власть человку, безъ всякой боязни за независимость, безопасность и собственность гражданъ. Вашингтонъ отвтилъ ему на это: ‘вмсто того, чтобы мн считать себя освобожденнымъ этимъ знакомъ доврія отъ всхъ гражданскихъ обязательствъ, я буду постоянно имть въ виду, что мечь былъ нашимъ послднимъ средствомъ для защиты нашихъ вольностей, и что онъ долженъ быть первою вещью, которую слдуетъ отложить въ сторону, когда свобода будетъ у насъ возстановлена’.
Финансовое положеніе страны было нисколько не лучше ея положенія военнаго. Вс расходы покрывались ассигнаціями, которыя выпускались но распоряженію конгресса, и долгъ за которыя падалъ на штаты. Конгрессъ и не могъ поступать иначе, потому что неимлъ никакой власти надъ штатами и не располагалъ ровно никакими источниками доходовъ. Всмъ было очевидно, что американскому союзу необходимо имть представителей вн своей страны, нужно имть армію, флотъ, финансы, и что центральная власть должна имть эти четыре атрибута.
Что касается внутренней политической жизни, то было тоже замчено скоро, что центральная власть должна имть въ своихъ рукахъ власть исполнительную и законодательную, и что вн итого условія существованіе союза невозможно. Кром того являлось еще много и другихъ мелочныхъ, повидимому, вопросовъ, имвшихъ однако серьезную важность, напримръ, единство монеты, общая таможня, наконецъ огромное пространство свободныхъ земель за Аллеганскими горами. Различная монетная система, принятая каждымъ отдльнымъ штатомъ, необходимо усложнила бы вс частныя денежныя сдлки. Система внутреннихъ таможенныхъ пошлинъ для каждаго отдльнаго штата, повела бы еще къ большимъ затрудненіямъ. Наконецъ, за Аллеганами лежала огромная площадь земли ненаселенной и необработанной. Кому слдовало явиться распорядителемъ этой пустыни. Такимъ образомъ силою самихъ вещей конфедерація переходила шагъ за шагомъ въ федерацію. Опытъ показывалъ, что національное единство возможно лишь въ томъ случа, если центральная власть получила право надъ арміей, если она сосредоточила въ своихъ рукахъ дипломатію, финансы, часть законодательства и извстнаго размра власть исполнительную, при которой могла бы направлять и защищать общіе внутренніе интересы.
Оставался еще одинъ вопросъ: какимъ образомъ будетъ дйствовать правительство внутри страны? управлять силой? въ такомъ случа, о чемъ же хлопотали американцы, свергавшіе съ себя англійское иго. Нужно было придумать такое средство, которое, давая силу власти, сохраняло бы свободу штатовъ, которое для всей страны служило бы руководящимъ принципомъ. Такого правительственнаго начала Европа тогда еще непридумала. Американцамъ приходилось создать его вновь. И американцы разршили эту труднйшую задачу, создавъ власть судебную.
Вотъ въ общихъ чертахъ исторія американской конституціи.
Чтобы оцнить правильно основаніе, руководившее американскими патріотами того времени, нужно припомнить слова Гамильтона: ‘если вы хотите сохранить независимость частную, сказалъ Гамильтонъ, то вотъ что случится: штаты раздлятся, и вамъ потребуются границы. Мы превратимся въ страну раздленную, какъ Германія. Для содержанія арміи, ламъ потребуются большіе налоги, намъ нужны будутъ крпости и военный флотъ. Если же мы на нашемъ обширномъ континент учредимъ центральную власть, то можемъ жить съ ничтожной арміей и основать величайшую республику, какую когда либо видлъ міръ’ Мысль эта была и наиболе практической и наиболе прогрессивной, и очевидно, что ей слдовало восторжествовать надъ сепаратизмомъ, къ которому первоначально стремились штаты.
Этотъ короткій очеркъ исторіи американской конституціи я сдлалъ для того, чтобы представить читателю ясне основную сущность того политическаго труда, который свершили американцы. Теперь же я перехожу къ изложенію подробностей, представляющихъ особенную поучительность для тхъ, кто интересуется вопросами государственной жизни.
Еще въ начал революціи у американцевъ явилась мысль о соединеніи тринадцати колоній въ одну конфедерацію. Проэктъ конфедераціи былъ составленъ Франклиномъ, и уже въ 1776 г. начались дебюты по этому вопросу.
Съ самаго начала явился уже вопросъ о томъ — образовать ли конфедерацію или союзъ, иначе сказать, составятъ ли колоній одинъ народъ или будутъ существовать тринадцать отдльныхъ штатовъ, отдляющихся одинъ отъ другого своими интересами. Вмст съ тмъ явился и другой не мене важный вопросъ — о представительств. Будетъ ли представительство но штатамъ или пропорціонально населенію. Франклинъ настаивалъ, чтобы оно было пропорціональное: ‘Вамъ нечего бояться’, говорилъ онъ маленькимъ штатамъ,— ‘ибо, ошибочно полагать, чтобы большой штата могъ имть иные интересы, чмъ вся остальная нація. Подобные союзы приносили всегда счастіе народу. Когда въ царствованіе королевы Анны хотли соединить Шотландію съ Англіей, шотландцы жаловались, что будетъ разрушена ихъ независимость. Китъ, говорили они, проглотитъ Іону — случилось напротивъ — Іона проглотилъ кита, потому что шотландцы въ Англіи повсюду, они занимаютъ почти вс мста’. Вопросъ этотъ тогда поршенъ не былъ, и его отложили до боле благопріятнаго времени. Другіе вопросы, подлежавшіе обсужденію поршились легче, потому что большинство хотло конфедерацію въ такомъ вид, въ какомъ она существовала въ старой Европ, иначе сказать, хотли устроить союзъ на случай войны и дипломатическую власть для вншняго представительства Америки. Что же касается до вопросовъ внутренняго управленія, то ихъ очередь тогда еще не приходила или, по крайней мр, они были поставлены такъ, что требовали коренной переработки. Во второмъ параграф проекта управленія говорилось, что каждый штатъ удерживаетъ за собою суверенную власть, свободу, независимость, власть, юрисдикцію и права, непредоставленныя спеціально центральному управленію. Поэтому Вашингтонъ замтилъ совершенно справедливо, что подобная конфедерація не больше, какъ тнь безъ тла, а конгрессъ — парадное собраніе. Но Вашингтона тогда не поняли.
Конгрессъ, облеченный подобной властью, былъ дйствительно не больше, какъ тнь. Ему предоставлялось право объявлять войну, когда же требовались войска,— потому что безъ нихъ воевать невозможно,— то конгрессъ обязанъ былъ обращаться къ каждому штату отдльно и просить ихъ о присылк солдатъ. А такъ какъ каждый штатъ сохранялъ за собою суверенную власть, то и могли быть случаи подобнаго рода: — когда въ Виргиніи произошло возмущеніе, южная Каролина, не послала свою милицію, ибо полагала, что ей удобне держать эту милицію для собственной безопасности у себя. Очевидно, что въ подобныхъ случаяхъ частный интересъ бралъ перевсъ надъ общественнымъ, въ ущербъ общему благу. Подобное же безсиліе было и въ финансахъ. Напримръ, конгрессъ имлъ право чеканить монету, но въ его распоряженіи не было ни одного доллара, онъ могъ выпускать ассигнаціи, но не могъ вынимать ихъ изъ обращенія или обезпечить ихъ фондомъ, конгрессъ во имя союза могъ длать вншніе долги, но не могъ потребовать ни доллара, чтобы платить проценты и капиталъ. Во вншнихъ сношеніяхъ, конгрессъ являлся подобной же тнью. Онъ заключаетъ трактаты съ Франціей, Голландіей, но если, отдльнымъ штатамъ не-захочется ихъ выполнять, то онъ не можетъ принудить ихъ ничмъ къ повиновенію.
Въ начал еще никто невидлъ опасности подобнаго порядка, потому что общій энтузіазмъ, воодушевлявшій страну въ моментъ революціи, мшалъ смотрть на дло правильно, и большинству казалось, что законы — пустая вещь, безъ которой народъ можетъ обходиться. Но скоро такіе люди, какъ Вашингтонъ и Гамильтонъ, замтили, что подобный порядокъ вещей немыслимъ, и что нужно употребить вс старанія я все вліяніе на народъ или на страну, чтобы побудить ее замнить конфедерацію чмъ нибудь боле прочнымъ.
Вашингтонъ, боле чмъ кто нибудь, понималъ необходимость перемны, ибо безсильный конгрессъ былъ ршительно не въ состояніи помогать ему въ его военныхъ дйствіяхъ. Армія Вашингтона страдала на каждомъ шагу, солдаты его голодали и ходили оборванцами, брать провизію отъ народа въ долгъ, было рисковано, потому, что кто же будетъ его платить, не брать — солдаты умрутъ съ голода. Оставалось дйствовать частнымъ образомъ, и Вашингтонъ такъ именно и дйствовалъ. Онъ обращался къ патріотизму богатыхъ купцовъ, просилъ ихъ длать подписки въ пользу арміи и выкручивался разными подобными средствами. Положеніе было дйствительно ужасно, въ арміи не существовало ни патріотическаго жара, ни дисциплины, народъ презиралъ конгрессъ, солдаты нехотли служить. И все это было слдствіемъ отсутствія центральной власти. Что былъ тогда Американскій конгрессъ, или правильне конфедерація, читатель увидитъ лучше всего изъ слдующаго факта. Видя безъисходное положеніе и невозможность добиться какого либо толку, Вашингтонъ обратился съ письмомъ къ Людовику XVI. Въ холодной форм, маскировавшей душевное безпокойство, Вашингтонъ пишетъ французскому королю, что народъ требуетъ войны, а между тмъ повсюду страшная бдность, повсюду безначаліе, солдатамъ страна не платитъ, финансовое состояніе дошло до крайности и для платежей нтъ ничего, кром ассигнацій, упавшихъ окончательно въ цн. Въ этомъ положеніи Америк необходима помощь союзниковъ, и Вашингтонъ проситъ у Людовика денегъ и войска. Людовикъ XVI послалъ Вашингтону шесть милліоновъ франковъ, гарантировалъ ему заемъ въ десять милліоновъ въ Голландіи, и распорядился выслать войско. Замчательно,— и на этотъ фактъ я прошу читателя обратить особенное вниманіе,— что французскій король распорядился отдать деньги не конгрессу, а лично Вашингтону, онъ довряетъ частному лицу больше правительства потому, что это частное лицо съумло заслужить общую симпатію и довренность, а центральная власть, была дйствительно не боле какъ параднымъ, но безсильнымъ учрежденіемъ. И замтьте, Вашингтонъ не диктаторъ на европейскій ладъ, сила его въ личныхъ качествахъ и въ нравственномъ вліяніи.
Справедливо замчаютъ, что видимый безпорядокъ, существовавшій въ стран, и нежеланіе солдатъ повиноваться, происходили вовсе не но недостатку патріотизма или преданности людей къ свобод. Того и другого было не мало, но парализовала все анархія власти. Америка явилась могущественной страной только съ того момента, когда въ ней явилась правительственная централизація. Но пусть читатель не впадаетъ въ ошибку относительно истиннаго характера той центральной власти, о которой здсь говорится. Ее слдуетъ измрять не на турецкій масштабъ,— потому что при турецкой централизаціи нтъ личной свободы,— а на масштабъ американскій. Турецкое единство не знаетъ границъ, оно совершенно поглощаетъ личность, американское,— напротивъ, какъ активная государственная сила, является только тамъ, гд дятельность частнаго лица оказывается недостаточной для личнаго и общаго блага. Въ этомъ-то и заключается трудность той задачи, которую разршила Америка и значеніе того труда, который выпалъ на долю Вашингтона, бывшаго главнымъ организаторомъ американскаго единства.
Военное разстройство и безсиліе конгресса, какъ центральной военной силы, послужило первымъ урокомъ американцамъ, и показало Вашингтону и его сподвижникамъ настоятельную необходимость дать центральной власти большую силу. Политическіе дятели уже убдились, что военная власть должна находиться безусловно въ зависимости отъ правительства.
Другой урокъ былъ данъ безденежьемъ. Страна страдала дефицитомъ. Чтобы помочь бд, конгрессъ просилъ у штатовъ восемь милліоновъ долларовъ. Нужда была безотложно необходимая, а между тмъ получить деньги было невозможно. Конгрессъ только вотировалъ расходы, а дать на нихъ средства зависло отъ каждаго изъ тринадцати штатовъ. Штаты неособенно торопились исполнить требованіе конгресса, и изъ восьми милліоновъ долларовъ къ половин 1783 г. было уплочено всего пятсотъ тысячъ. Этотъ дефицитъ былъ причиной, что военныя дйствія 1781 г. были совершенно парализированы. Конгрессъ очень хорошо понималъ свое собственное безсиліе и потому обратился съ просьбою о помощи къ своему вчному спасителю — Вашингтону. Вашингтонъ написалъ циркулярное письмо губернаторамъ для представленія собраніямъ штатовъ. Онъ пишетъ, что экономія и интересъ страны требуютъ, чтобы были собраны деньги, необходимыя для скораго окончанія войны, потому что затягиваніе ея поведетъ только къ раззоренію Америки, не платить солдатамъ деньги — значитъ заставить армію прибгать къ реквизиціямъ, что неизбжно ведетъ къ насилію и деморализируетъ войско. Циркуляръ Вашингтона непроизвелъ однако дйствія, и едва только въ конц 1782 г. ему удалось добиться десяти тысячъ добавочныхъ солдатъ, о которыхъ онъ тоже просилъ въ циркуляр. Въ теченіе семи лтъ войны, арміи, можно сказать, не выдавали жалованья. Правда, ей давали только время отъ времени деньги, но и то бумажками, нестоющими ничего. Войско нуждалось во всемъ, и если бы не реквизиціи, война была бы невозможна. Ко всему этому прибавилось еще полнйшее невниманіе къ будущей судьб офицеровъ. Когда ихъ приглашали на службу, имъ общали землю, по и это было неврно. Офицеры же просили, чтобы ихъ обезпечили пенсіономъ, полагая его’ въ половину противъ получаемаго ими жалованья. Исполнить такое скромное желаніе людей, жертвовавшихъ своею жизнью для спасенія отечества, казалось конгрессу невозможнымъ. Американцы считали постоянную, армію учрежденіемъ слишкомъ опаснымъ, и не желали поддерживать или развивать въ стран военный духъ. Имъ казалось, что дать офицерамъ землю, значитъ создать аристократію, сословіе, пользующееся привилегіями. Поэтому многіе штаты упорно воспротивились просьб офицеровъ. Вашингтонъ взялся уладить вопросъ. Ему удалось убдить въ 1780 г. конгрессъ назначить офицерамъ въ пенсію половинное жалованье. Но когда въ 1782 г. прежній революціонный конгрессъ замнился конгрессомъ конфедеративнымъ, послдній не считалъ себя связаннымъ этимъ согласіемъ. Офицерамъ хотли предложить обратиться съ просьбою къ штатамъ. Во время войны офицеры не особенно настаивали на окончательномъ ршеніи вопроса, но когда повелись переговоры о мир, армія пришла въ волненіе. Испуганные за свое будущее офицеры послали въ Филадельфію депутатовъ, но депутаты эти встртили слишкомъ сильную оппозицію. Тогда между офицерами была распространена анонимная прокламація весьма революціоннаго характера, заканчивавшаяся предложеніемъ употребить противъ внутренняго врага силу. Человкъ, въ род Наполеона, конечно воспользовался бы этимъ неудовольствіемъ арміи и увнчалъ бы себя короной. Но въ Вашингтон было честолюбіе иного свойства. Онъ отдалъ приказъ по арміи, которымъ просилъ офицеровъ собраться черезъ четыре дня для обсужденія вопросовъ, возбужденныхъ прокламаціей. Въ теченіе этихъ четырехъ дней Вашингтонъ старался говорить съ офицерами почти съ каждымъ въ отдльности, и употреблялъ все свое вліяніе, чтобы успокоить ихъ раздраженіе. Наконецъ, въ назначенный срокъ офицеры собрались, и Вашингтонъ сказалъ имъ длинную рчь, въ которой показалъ всю ошибочность тхъ революціонныхъ тенденцій, которыя были выражены прокламаціей. Рчь свою онъ кончилъ тмъ, что войско, отказавшееся отъ своего замысла, представитъ новое доказательство патріотизма, и потомство, изумленное его благородствомъ, скажетъ, читая эту часть исторіи Америки ‘недоставало только этой черты, чтобы показать, до какой степени совершенства можетъ достигнутъ человческая природа.’
Увлеченные рчью Вашингтона, офицеры объявили, что они отвергаютъ съ ужасомъ и презрніемъ позорное предложеніе, заключающееся въ прокламаціи.
Но Вашингтонъ былъ не такой человкъ, который бы полагалъ, что можно покончить дло на успокоительныхъ словахъ. Онъ зналъ, что офицерамъ нужно нить и сть, и слдовательно ихъ нельзя уволить безъ обезпеченія, на жертву ихъ кредиторамъ и, какъ говорилъ Гамильтонъ, для того чтобы многіе изъ нихъ, непосредственно за отставкой, попали въ долговую тюрьму.
Успокоивъ войско, Вашингтонъ на другой же день написалъ письмо конгрессу. ‘Обезпечьте, говоритъ онъ, обезпечьте нын же фондъ для удовлетворенія справедливыхъ требованій арміи. Это будетъ лучшимъ средствомъ сохраненія народнаго кредита и обезпеченія внутренняго мира. Если вознагражденіе, законно заслуженное офицерами, вы находите себя необязанными имъ выдать, въ такомъ случа значитъ я ошибался. Если армія не заслужила признательности народа, и это также мое заблужденіе. Если, какъ было сказано офицерамъ, чтобы возбудить ихъ негодованіе, они единственная жертва революціи, если нужно, чтобы люди эти, покрытые славою, провели остатокъ дней своихъ въ позор, презрніи и бдности, въ такомъ случа на меня обрушится неблагодарность, и эта печальная мысль отравитъ мн всю жизнь. Нтъ, сердце мое незнаетъ этой боязни. Великодушный народъ никогда незабудетъ тхъ, кто столько разъ спасъ его отъ опасности.’
Письмо Вашингтона произвело самое глубокое впечатлніе на конгрессъ, и было ршено удовлетворить справедливымъ требованіямъ войска. Конгрессъ ршилъ выдать офицерамъ пятимсячное жалованье, которое должно было замнить имъ пенсіонъ. Но какъ въ казначейств денегъ не было, то предположено было выдать офицерамъ на время сертификаты.
Покончивъ дло, Вашингтонъ распустилъ армію. Я напомню читателю, вроятно, знакомую ему сцену прощанья Вашингтона, нисколько, не боясь повторенія. Подобныя вещи можно повторять десятки разъ, всегда съ одинаковой пользой.
4-го декабря 1783 г. офицеры были собраны въ одной таверн, Вашингтонъ, со стаканомъ въ рук, явился среди нихъ. ‘Друзья, сказалъ онъ,— съ сердцемъ полнымъ любви и признательности, я явился къ вамъ сегодня, чтобы съ вами проститься. Пусть дни, которые вамъ предстоитъ прожить, будутъ для васъ также счастливы, какъ прошлые дни были для васъ почетны и славны’. Затмъ онъ выпилъ вино и прибавилъ: ‘Я не могу идти къ каждому изъ насъ, чтобы проститься съ нимъ въ отдльности, но я буду признателенъ, если каждый подойдетъ ко мн и дастъ мн свою руку.’ Первымъ подошелъ генералъ Кноксъ. Вашингтонъ, которому ощущеніе непозволяло говорить, обнялъ его. Потомъ пошли офицеры одинъ за другимъ, и каждый жалъ руку Вашингтона, не произнося ни слова. Глаза всхъ были полны слезъ.
Съ признаніемъ своего обязательства относительно офицеровъ, военные кредиторы Союза, были включены въ списокъ обыкновенныхъ его кредиторовъ.
Къ первому января 1783 г. долгъ Соединенныхъ штатовъ простирался до 42 милльоновъ долларовъ. Его было необходимо покрыть, но какъ?! Еще въ 1781 году было предложено установить таможенную пошлину, но мысль эта встртила сильную оппозицію. Посл двухъ лтъ споровъ, за и противъ, находились еще штаты, упорно нежелавшіе введенія подобной мры. Несогласнымъ казалось, что предоставить конгрессу право опредлять налогъ, значитъ наложитъ на Америку ярмо и создать центральный деспотизмъ. Въ это время Гамильтонъ, Мадисонъ и Эльсвортъ, представили конгрессу новый финансовый проэктъ. Чтобы успокоить щекотливость отдльныхъ штатовъ, они предложили, чтобы сборщиковъ налога назначали сами штаты, но чтобы сборщики были отвтственны передъ конгрессомъ. По расчету оказывалось, что долгъ Союза будетъ погашенъ въ теченіи двадцати пяти лтъ. Предложеніе сопровождалось циркуляромъ, написаннымъ Мадисономъ,— циркуляромъ, замчательнымъ но благородству мысли и но сил изложенія. Онъ указывалъ американцамъ на святость ихъ обязательства передъ ихъ кредиторами. И дйствительно, этимъ кредиторамъ Америка можетъ быть обязана боле всего своею свободою.
Первое мсто между кредиторами занималъ Людовикъ XVI, ссудившій американцамъ 16 милліоновъ фр. и гарантировавшій голандскій заемъ въ 10 милліоновъ фр, второе мсто занимали американскіе офицеры, третье вс т, отъ кого забирали скотъ, лошадей, экипажи. Наконецъ шли кредиторы обыкновенные, т. е. вс т, кто изъ патріотическаго чувства далъ деньги, безъ увренности получить ихъ обратно.
Не было ни одного американца, который бы не признавалъ этихъ долговъ священными, но когда дло шло объ уплат, некому было ихъ платить. Штаты отсылали кредиторовъ къ конгрессу, имвшему, но ихъ мннію, право длать займы для уплаты долговъ. Но длая долги, берешь на себя обязательство ихъ платежа, а чмъ платить, когда конгресъ неиметъ денегъ, а штаты ихъ недаютъ? Кредиторы, наконецъ, поняли, что это долги безнадежные. И потому для возстановленія кредита оставалось только одно средство — предоставить конгрессу возможность уплаты долговъ посредствомъ таможенной пошлины. Предложеніе, сдланное Гамильтономъ и Мадисономъ, не привело къ ршительному результату, и потребовалось участіе Вашингтона, чтобы окончить-это дло. Вашингтонъ посл войны намревался удалиться къ частнымъ занятіямъ, и написалъ губернаторамъ штатовъ прощальное циркулярное Посланіе или, какъ выражался онъ, свое завщаніе.
Въ этомъ завщаніи, Вашингтонъ благодаритъ губернаторовъ, и говоритъ, что собираясь оставить командованіе войскомъ, онъ желаетъ получить увольненіе. Онъ считаетъ своимъ священнымъ долгомъ, какъ гражданина, сообщить нкоторыя изъ своихъ мнній, ибо молчаніе онъ счелъ бы преступленіемъ. Онъ несомнвается, что найдутся люди, которые обвинятъ его въ самолюбіи и тщеславіи, но когда повелваетъ долгъ,— говорить слдуетъ. Время покажетъ, что онъ думалъ только о польз своей страны. ‘Вы, говоритъ онъ, находитесь въ стран, которую Провидніе избрало нарочно, чтобы быть театромъ наиболе благородной человческой дятельности. Если американскіе граждане несовершенно свободны, вина въ этомъ ихъ самихъ. Отъ насъ зависитъ быть счастливыми и уважаемыми, какъ народъ, или несчастными и презираемыми. Мы переживаемъ моментъ испытанія, и взоры всего міра устремлены на насъ. Уменьшить власть Союза и уничтожить могущество конфедераціи — значитъ сдлать насъ игрушкой европейской политики. Погибель или процвтаніе нашей политической системы ршитъ, какъ слдуетъ смотрть на нашу революцію: какъ на счастіе или какъ на бдствіе, и нетолько для нашего времени, но и для далекаго будущаго, ибо милльоны людей, еще неродившихся, будутъ увлечены нашей судьбой.’
По мннію Вашингтона, для благосостоянія Америки существенно необходимы: нерасторжимый Союзъ подъ федеральной властью, безусловное довріе къ общественной власти, почетный миръ и единство національнаго чувства. Какъ бы ни были хороши учрежденія, они изчезаютъ, если несогласіе царствуетъ въ народ. ‘Свобода,— говоритъ Вашингтонъ, есть основаніе нашего общественнаго зданія. Кто бы ни вздумалъ поднять на него руку и подъ какимъ бы то ни было предлогомъ, онъ долженъ быть проклятъ, какъ измнникъ, и наказанъ оскорбленнымъ народомъ наиболе строгимъ образомъ.
Вашингтонъ пользовался рдкимъ счастіемъ вліять на американскій народъ. Голосъ его всегда достигалъ до тхъ, къ кому Вашингтонъ обращался. Убжденіе, можетъ быть, дйствовало медленно, но оно дйствовало. И настоящее обращеніе къ народу послужило какъ бы сменемъ, изъ котораго постепенно развилось общее убжденіе о федеральной реформ, создавшей конституцію 1787 года. Съ отставкой Вашингтона сдлалось еще замтне безсиліе центральной власти. Прежде конгрессъ, сознававшій свою слабость, имлъ, по крайней мр, свое прибжище въ Вашингтон, теперь же онъ остался совершенно безпомощнымъ и доказалъ, что никакой народъ, никакая страна не могутъ быть управляемы собраніями.
Конгрессъ состоялъ изъ извстнаго числа членовъ, избираемыхъ и посылаемыхъ каждымъ штатомъ. Хотя число депутатовъ, избираемыхъ каждымъ штатомъ должно было составлять отъ двухъ до семи, но штаты, въ видахъ экономіи, предпочитали посылать не боле двухъ. Эти депутаты разыгрывали совершенно такую же роль, какую играютъ посланники, т. е. ни одинъ изъ нихъ не смлъ ршиться ни на что безъ согласія своихъ избирателей. При такомъ условіи управленіе страной становится совершенно невозможнымъ. Для хорошаго управленія нужна власть устойчивая, въ которую вруетъ народъ, и народъ долженъ быть увренъ, что сегодняшнее ршеніе власти не будетъ измнено завтра. Этимъ качествомъ постоянства, собраніе или комитетъ владть не можетъ. Его мннія всегда подвижны и въ довершеніе всего онъ не можетъ подлежать отвтственности. Слдовательно, если американское управленіе шло такъ плохо, то единственной причиной того было отсутствіе прочной, пользующейся общимъ довріемъ, твердой въ прогрессивномъ принцип, и отвтственной власти. Американскій опытъ показалъ, что конгрессъ исполнительной властію быть не можетъ. Выводъ читатель предугадываетъ: американцы пришли къ мысли о необходимости президента.
Завщаніе Вашингтона, какъ я уже сказалъ, достигло своей цли. Но оно достигло ея не съ разу. Свободный народъ, создающій самъ свои учрежденія, не принимаетъ на вру мнній даже такихъ людей, какъ Вашингтонъ. Вашингтонъ и другіе патріоты только указали путь общественной мысли и помогли ея развитію. Поэтому потребовался еще цлый рядъ уроковъ для полной выработки общественнаго усвоенія народомъ идеи федераціи. Безсиліе конгресса становится очевиднымъ только но мр новыхъ обстоятельствъ, разршить которыя у него недоставало власти.
Въ 1784 г. американскій союзъ заключилъ мирный трактатъ съ Англісю. Англія готова была исполнить немедленно вс условія договора, но она хотла, чтобы и Америка поступила точно также. А между тмъ исполненіе трактата возбудило въ Америк множество весьма сложныхъ вопросовъ. Во-первыхъ является вопросъ объ уплат долга англійскимъ подданнымъ. Невидимому вопросъ этотъ былъ очень простъ, въ дйствительности же разршеніе его было вовсе не такъ легко, потому что хотя конгрессъ и не издалъ никакого закона противъ этого платежа, но нкоторые изъ штатовъ постановили, чтобы долга не платить. Трактатъ, заключенный съ Англіей, какъ составляющій часть гражданскаго права, долженъ былъ быть понимаемъ одинаково во всхъ частяхъ Союза. А между тмъ при существовавшей тогда разрозненности, каждый штатъ составлялъ свои законы, не думая о своемъ сосд. Такъ одинъ штатъ объявилъ, что онъ уплатитъ долгъ, когда англичане оставятъ страну, другой, что онъ нестанетъ платить процентовъ, третій, что вмсто денегъ, онъ выдлитъ англичанамъ землю. потому что земли у него много, а денегъ нтъ.
Или въ трактат былъ параграфъ, въ которомъ говорилось, чтобы не издавать новыхъ законовъ относительно проскриптовъ. А между тмъ Нью-Іоркъ объявилъ, что вс граждане, державшіе сторону англичанъ, поимютъ права быть избирателями и занимать общественныя должности. Что оставалось длать конгрессу? обратиться къ штатамъ съ просьбою объ исполненіи трактатовъ? а если они просьбы непримутъ?
Положеніе конгресса было очень печальное. Съ одной стороны Англія настаиваетъ на исполненіи трактата, съ другой, онъ неможетъ ничего сдлать съ своими непокорными штатами. Когда Джонъ Адамсъ, посланный въ Англію для улаженія отношеній, просилъ, чтобы англичане прислали въ конгрессъ своего повреннаго въ длахъ, то Адамсу отвтили весьма основательно, ‘зачмъ? намъ нужно послать повренныхъ къ штатамъ, и въ такомъ случа ихъ потребуется тринадцать.’ И Джонъ Адамсъ возвратился въ Америку, съ полнымъ убжденіемъ, что вс политическія дла разстроится, если конгрессъ не будетъ имть большей власти.
Политическая слабость конгресса показала вмст съ тмъ, что американскому правительству не достаетъ и еще одного, весьма существеннаго элемента. Такъ какъ каждый штатъ объяснялъ трактаты съ иностранными державами но своему, и, вслдствіе того, явились непримиримыя противорчія между интересами штатовъ и общесоюзнымъ интересомъ, то очевидно, что требовалась какая нибудь примиряющая сила, дающая единство всмъ дйствіямъ Союза и удерживающая въ равновсіи интересы частные и общіе. Такъ какъ исполнительная власть не могла взять на себя этой задачи, не превратившись во власть абсолютную, то очевидно, что рядомъ съ нею требовалось создать власть судебную.
Необходимость судебной власти, такого широкаго значенія, чувствовалась на каждомъ шагу, въ вопросахъ какъ вншней, такъ и внутренней политики.
А безсиліе конгресса выступало все ясне и ясне. Конгрессъ въ сущности не былъ ничмъ. Онъ не былъ ни властью судебной, ни исполнительной, ни законодательной. Онъ изображалъ собою не боле какъ совщательный комитетъ, и былъ лишь однимъ изъ атрибутовъ власти исполнительной.
Во время войны конгрессъ заключалъ торговые трактаты съ государствами нейтральными или дружественными. Но окончаніи же войны приходилось вступать въ договоры и съ другими государствами. Это было тмъ боле необходимо, что до объявленія войны за независимость, Америка была рынкомъ исключительно одной Англіи. Въ настоящее время Америка достигла уже довольно значительной экономической силы. Она производила въ большомъ количеств рисъ, индиго, разные хлба, она могла отпускать разныхъ родовъ лсъ, мха, мясо домашнихъ животныхъ, и вся эта торговля парализовалась внутренней разрозненностью и безвластью конгресса, неимвшаго силы заключать прочные договоры.
Теоретически конгрессъ вовсе не былъ лишенъ этого права, и могъ заключать договоры, какіе находилъ полезными для союзовъ. Но дло заключалось вовсе не въ этихъ договорахъ, а въ томъ, чтобы они исполнялись штатами, и въ томъ, чтобы помимо союзныхъ договоровъ, штаты не заключали договоровъ частныхъ, несогласныхъ съ общесоюзнымъ интересомъ.
Слабость Союза прежде всего подмтили англичане. Вилльямъ Питтъ, смотрвшій правильно и дальнозорко на политическое значеніе Америки, и на выгодное значеніе для Англіи торговаго съ нею договора, старался связать интересы Англіи и Америки. Онъ представилъ билль, которымъ предполагалось ввести полное торговое равенство въ международныя торговыя отношенія, и американскіе предметы, ввозимые въ Англію, должны были очищаться совершенно такою же пошлиною, какого очищались англійскіе ввозимые въ Америку.
Какъ ни была такая мысль выгодна для обоихъ народовъ, но со вступленіемъ въ министерство лорда Шефильда, ее нашли несогласной съ торговой политикой Англіи и вреднымъ нововведеніемъ.
Дйствительно, торговая политика Англіи, да и всей Европы того времени, была основана на тхъ принципахъ феодальной эпохи, но которымъ полагалось, что богатство какъ отдльныхъ людей, такъ и цлыхъ народовъ, можетъ быть создано только на счетъ бдности своего ближняго. Каждое государство хлопотало тогда только о томъ, какъ бы ему завладть чужими выгодами. Борьба происходила между всми и шла противъ всхъ.
Въ этомъ смысл лордъ Шефильдъ былъ конечно правъ, когда говорилъ, что не зачмъ вступать въ договоръ съ Америкой и открывать ей англійскіе порты. ‘Мы просто нагрузимъ наши корабли и отправимъ ихъ сами въ Америку. Съ кмъ заключать намъ трактатъ? съ конгрессомъ? Но это тнь власти. Со штатами? они раздлены. Ихъ обоюдное соревнованіе и соперничество даютъ намъ увренность, что если одинъ изъ нихъ приметъ мры противъ насъ, то сосдній штатъ въ тоже время непремнно намъ поможетъ, ужь изъ одного желанія монополизировать нашу торговлю. Пошлемте къ штатамъ нашихъ консуловъ. Они помогутъ намъ, и американскіе рынки будутъ въ нашихъ рукахъ. Нашъ успхъ совершенно несомнненъ. Посмотрите, что длается въ Америк. Въ ней повсюду царствуетъ анархія, и изъ этого хаоса не возникнетъ никогда Союза. Чтобы колоніи соединились противъ насъ, нужны сильныя вншнія причины. Предоставьте ихъ самимъ себ — и они раздлятся’.
Если подобное предсказаніе проницательнаго лорда Шефильда неоправдалось въ дйствительности, то тмъ не мене его презрительный взглядъ на Америку служилъ лучшимъ доказательствомъ печальнаго внутренняго состоянія Союза. Было ясно, что Англія постарается воспользоваться американской неурядицей въ свою пользу. И въ самомъ дл, въ 1783 г., Англія заперла свои порты для американскихъ кораблей. Она запретила даже англійскимъ кораблямъ ввозъ мяса и рыбы изъ сверныхъ штатовъ.
Въ этой крайности, конгрессъ просилъ у штатовъ нрава управлять въ теченіе пятнадцати лтъ вншнею торговлею Америки. Получивъ это право, конгрессъ поспшилъ отплатить англичанамъ тою же монетою. Но мры конгресса были приняты штатами холодно, потому что многимъ изъ нихъ было выгодно входить въ прямыя сношенія съ Англіей. Но какъ эти отдльные трактаты, основанные на запретительной систем, приносили пользу штатамъ, однимъ на счетъ другихъ, то американцы скоро пришли къ мысли, что подобная система вншнихъ коммерческихъ отношеній, приноситъ вредъ интересамъ всего Союза, что конфедерацію необходимо замнитъ другой формой правленія, а конгрессъ иною властью, ибо, предоставлять каждому штату право организовывать свои вншнія сношенія — значитъ отдать Америку во власть анархіи.
Внутренняя слабость страны была неменьше. И это обстоятельство дало ршительный поворотъ общественному мннію въ пользу федераціи и сильной центральной власти. Америка стала лицомъ къ лицу съ возмущеніемъ, почти революціей, неимя средствъ снасти себя отъ нихъ. Причина этого заключалась въ томъ, что отношеніе между силой отдльныхъ штатовъ и всего Союза, нарушалось все боле и боле: штаты крпли и развивались, слдовательно становились сильне, союзъ же слаблъ.
Вмст съ увеличивающейся силой отдльныхъ штатовъ, росла въ нихъ и разрушительная сила, ибо человческое общество немыслимо безъ пороковъ и вредныхъ страстей. Общественное благосостояніе зависитъ не отъ того, что каждый человкъ превращается въ олицетвореніе добродтели, а исключительно отъ равновсія между пользой и вредомъ,— равновсіе, при которомъ дурныя вліянія парализуются хорошими. Когда народъ любитъ свободу и каждый человкъ стремится къ ней, то его невозможно вызвать на дйствіе вредное для общества, ибо, разрушая общественную свободу, онъ разрушаетъ тмъ и свою собственную свободу. А это возможно только въ томъ случа, когда нтъ мста для дурныхъ страстей, и народъ одушевленъ патріотическимъ стремленіемъ. Если же народъ находится не на такой высот умственнаго развитія и невладетъ республиканскими нравами, то безпокойное меньшинство можетъ забрать его въ свои руки и уничтожить его свободу.
Всякое революціонное движеніе, и въ особенности такое, какое создало въ Америк борьбу за независимость, возбуждаетъ въ народ сильную умственную дятельность и возбуждаетъ въ народ цлую массу новыхъ идей. Люди горячіе отдаются имъ обыкновенно со всею свойственною имъ запальчивостью, и если идея, ихъ одушевляющая, оказывается вредною для общественныхъ интересовъ, то горячіе люди могутъ приносить стран большой вредъ. Это именно и случилось въ Америк.
Пока велась война, все народонаселеніе было воодушевлено самымъ сильнымъ патріотизмомъ и не было такой жертвы, на которую бы народъ не ршился. Но вотъ миръ заключенъ, страсти успокоились, порывы утихли, и первое прозаическое впечатлніе произвелъ громадный долгъ, сдланный народомъ во время войны. Такъ какъ въ то время еще каждый штатъ являлся хозяиномъ своихъ собственныхъ длъ, то и долги, сдланные отдльными штатами во время войны, не считались долгами всего союза. Такъ, напримръ, были нкоторые маленькіе штаты, на долю которыхъ, вслдствіе разныхъ случайностей войны, выпалъ несоразмрно громадный долгъ. Къ числу этихъ штатовъ принадлежалъ Массачусетсъ, обширная торговля котораго и рыбныя ловли были почти совершенно разрушены, и народъ терплъ страшную бдность. Въ то же время огромные частные долги, сдланные по случаю войны, ухудшали еще боле положеніе вещей. Многіе изъ служившихъ въ арміи вошли въ долги, чтобы доставить своимъ семействамъ средства къ существованію. Но возвращеніи домой, они были встрчены своими кредиторами, требовавшими уплаты и грозившими судомъ. Положеніе должниковъ было дйствительно печально, но не слдуетъ однако думать, что и положеніе кредиторовъ было блистательно. Кредиторы были не милліонеры или банкиры, а такіе же бдняки, какъ и т, кто у нихъ занималъ. Въ обществ явилась такая экономическая путаница, вслдствіе общей нужды, что кредиторы длались должниками, а должники кредиторами, и почти каждый былъ долженъ другъ другу. Понятно, что при этой путаниц, число должниковъ являлось такимъ громаднымъ, что сила большинства была на ихъ сторон. Явился ропотъ противъ строгости закона, составленнаго, какъ говорили должники, въ пользу богатыхъ. Неудовольствіе на законъ перешло вскор въ неудовольствіе на суды и ихъ адвокатовъ. Ропотъ усиливался, и явились вс признаки предстоящаго возмущенія.
Въ этомъ критическомъ положеніи массачуссетскій губернаторъ обратился къ Вашингтону, прося употребить свое вліяніе и успокоить народъ. Вашингтонъ ему отвтилъ, ‘Вліяніе? зачмъ оно? вліяніе — не правительство. Создайте управленіе, обезпечивающее свободу и собственность гражданъ, а безъ этого васъ ожидаетъ худшее, что можетъ быть въ мір. Чтоже касается до должниковъ, то затрудненій быть никакихъ не можетъ: изслдуйте положеніе дла, удовлетворите ихъ, если они правы, и нтъ, если они не правы, если же, наконецъ, они вздумаютъ посягнуть на свободу гражданъ, вы — правительство, и ванта обязанность дйствовать’.
Губернаторъ послушался совта Вашингтона, принялъ энергическія мры, и вспыхнувшее возмущеніе было потушено.
Хотя возмущеніе это было ничтожное, тмъ не мене оно оказало наиболе полезное вліяніе на умы американцевъ. Только тутъ увидли вс, какъ народъ, самый передовой, въ теченіи многихъ вковъ воспитавшійся въ иде свободы, близокъ къ ея потер, и какъ онъ легко можетъ впасть въ безначаліе.
Генералъ Еноксъ, посланный для изслдованія дла, донесъ, что почти вся новая Англія находилась въ Подобномъ же безпокойномъ настроеніи, что бдность повсюду огромная, и что нельзя ручаться, чтобы недовольные не выставили наконецъ армію тысячъ въ пятнадцать человкъ.
Неоспоримо, что бдность въ этомъ случа была весьма важнымъ двигателемъ. Но главная причина заключалась все-таки не въ ней. Главной причиной было отсутствіе власти и являвшееся вслдствіе того неустройство всхъ общественныхъ отношеній. Американцы только теперь поняли, что завоевать свободу — лишь поддла. Необходимо нужны еще безопасность, порядокъ и законъ, правильно организующій весь внутренній механизмъ страны. Безъ этихъ условій никакое процвтаніе немыслимо, и свобода безпорядка приведетъ къ бдности и анархіи.
Во время этихъ событій, Джей написалъ Вашингтону письмо, поздравляя его съ тмъ, что онъ стоитъ вн общественной дятельности, и потому удаленъ отъ зрлища страны, погибающей отъ собственной слабости. Вашингтонъ ему отвтилъ: ‘Ваше мнніе, что мы быстро приближаемся къ кризису, совершенно согласно съ моимъ. Но что именно произойдетъ — я предвидть не въ состояніи. Я знаю только, что намъ нужно исправить множество своихъ ошибокъ. Устраивая конфедерацію, мы имли слишкомъ высокое мнніе о человческой природ. Я недумаю, чтобы мы могли существовать долго, какъ нація, не учредивъ общесоюзной власти съ такою же силой, какою владютъ правительства каждаго отдльнаго штата… Многіе думаютъ, что въ своихъ обращеніяхъ къ штатамъ, конгрессъ принималъ тонъ униженный и умоляющій, тогда какъ онъ имлъ верховное право требовать повиновенія. Какъ бы то ни было требованія конгресса оказываются совершенно пустою вещью, пока существуютъ тринадцать суверенныхъ штатовъ, независимыхъ и раздленныхъ, имющихъ привычку спорить и отказывать по своему произволу. Право конгресса предписывать — небольше какъ пустое слово и насмшка. Если вы вздумаете сказать законодательнымъ собраніямъ штатовъ, что они нарушаютъ мирный трактатъ и покушаются на прерогативы конфедераціи, они вамъ засмются въ глаза. Чтоже нужно длать? такой порядокъ вещей доле продолжаться неможетъ. Нужно бояться, что лучшіе люди получатъ отвращеніе къ дламъ и пожелаютъ революціи, какой бы ни былъ ея исходъ. Мы способны перейдти изъ одной крайности къ другой. Предвидть и предупредить разрушительныя событія — вотъ въ чемъ обязанность мудрости и патріотизма. Какія изумительныя перемны могутъ иногда явиться втеченіи нсколькихъ лтъ! Мн говорили, что даже нкоторые почтенные люди поговариваютъ о монархическомъ правленіи. Слова порождаются мыслями, и отъ слова до дла остается иногда только одинъ шагъ. Какъ обрадуются наши враги, когда увидятъ, что ихъ предсказанія сбылись. Какое торжество для нихъ имть возможность доказать, что мы неспособны управляться сами собой и что наша система, основанная на равенств и свобод — химера и ложь. Пусть Богъ поможетъ намъ принять во время мудрыя мры, чтобы отвратить печальныя послдствія, которыхъ бояться мы имемъ столько основанія’.
Изъ каждой строки этого письма видно, какъ глубоко задвала Вашингтона американская анархія. Но патріотизмъ увеличивалъ въ глазахъ Вашингтона опасность. Анархія была дйствительно, но то была анархія политическая, а не соціальная. Опасность грозила не американскому обществу, а американской націи, единству американскаго Союза. Впрочемъ и этого было достаточно, чтобы испугать людей, стремившихся создать изъ американскихъ штатовъ великую, небывалую республику.
Въ это время выступилъ съ своимъ воззваніемъ къ народу Гамильтонъ, поддерживаемый своими друзьями Джейемъ, Мадисономъ и Вашингтономъ. Нужно было спасти страну, а въ такомъ случа приходились обращаться не къ штатамъ, а ко всему американскому народу.
Американцы всегда чувствовали связь, создающую изъ нихъ особый народъ, но сознаніе этой связи оказывалось сильнымъ только въ минуты общей опасности. Когда бда проходила, снова выступали частные интересы, и въ отдльныхъ штатахъ проявлялась наклонность къ сепаратизму. Задача, которую приняли на себя Джеи, Мадисонъ, Гамильтонъ и Вашингтонъ, заключалась въ томъ, чтобы союзной иде дать прочный перевса’ надъ сепаратизмомъ и создать изъ американскихъ штатовъ одно прочное политическое цлое — одинъ народъ. Общественное мнніе было уже достаточно подготовлено, чтобы усвоить эту идею въ такой полнот, какъ понимали ее представители американскаго единства. Тмъ немене Гамильтонъ и его друзья являются все-таки творцами американской республики, и безошибочность ихъ политической проницательности доказалась семидесятилтнимъ процвтаніемъ союза и первенствомъ, которое заняли американскіе штаты въ ряду цивилизованныхъ народовъ.
Чтобы лучше, увренне подйствовать на умы, воспользовались тогдашнимъ комерческимъ положеніемъ штатовъ, и пригласили народъ прислать депутатовъ въ маленькій городокъ Анаполисъ, для обсужденія экономическаго состоянія страны. Но какъ не существуетъ ни одного отдльнаго народнаго интереса, то очевидно, что, начавъ рчь о комерціи, пришлось бы коснуться всхъ остальныхъ вопросовъ политическаго и общественнаго быта, связанныхъ между собою неразрывной связью.
Собраніе было назначено на 1-е сентября 1786 г. Маленькій Анаполисъ былъ избранъ для того, чтобы избгнуть вліянія мстныхъ интересовъ и чтобы не возбудить политическихъ страстей.
Анаполиское собраніе въ начал было немногочисленно. Только пять штатовъ прислали своихъ представителей. Многіе совсмъ отказались прислать депутатовъ, другіе хоть и общали, но не прислали. Несмотря на то, патріоты, стоявшіе во глав движенія, нетолько неупали духомъ, напротивъ, ршились дйствовать съ особенной смлостью и настойчивостью. Такъ какъ комерческій вопросъ, какъ уже было сказано выше, находился въ связи со всми остальными вопросами, то патріоты ршили, что будетъ лучше всего начать прямо съ обсужденія вопросовъ правительственныхъ. Они предложили собрать конвентъ, которому и поручили разсмотрть недостатки конфедераціи. Конвентъ, предположенный ими въ Филадельфіи, долженъ былъ придуманныя имъ мры улучшенія политическаго управленія, представить на разсмотрніе конгресса, а конгрессъ передастъ ихъ на обсужденіе каждаго изъ тринадцати штатовъ. Такимъ образомъ предложенныя реформы сдлались бы дломъ всего народа.
Система ревизія, предложенная американцами, представляетъ нчто совершенно невиданное въ исторіи европейскихъ народовъ. Какимъ образомъ, въ самомъ дл, задумать полное преобразованіе конституціи, создать новое громадное государство, безъ всякаго переворота. кровопролитій и ужасовъ, сопровождающихъ всякіе политическіе перепороты цивилизованной Европы? А между тмъ американцы создали у себя полнйшій переворотъ, и все дло ограничилось лишь простыми разсужденіями и спорами, даже не всегда горячими.
Причину этого нужно искать только въ условіяхъ американской демократіи. Это совсмъ не та демократія, какую представляютъ себ разные политическіе теоретики западной Европы. Европа никогда незнала истиннаго демократическаго принципа. Если во глав ея становились иногда такъ называемые демократы, желавшіе руководить народомъ, то они немедленно превращались въ народныхъ повелителей и хотли заставлять народъ длать то, чего хотлось не ему, а имъ.
Въ Америк не такъ. Народъ невыпускаетъ никогда изъ своихъ рукъ своего полновластія, и, избирая своихъ представителей для ршенія того или другого вопроса, не ввряетъ имъ своей судьбы и не превращается въ безгласнаго исполнителя воли нкоторыхъ. Въ Европ народные представители желаютъ изображать собою народную волю и передлывать народъ на свой ладъ, въ Америк же народъ сохраняетъ свою независимость и свободу и не уступаетъ никому своей воли.
Въ этомъ смысл мысль Гамильтона является вполн американскою. Ни конгрессъ, ни штаты небыли еще американскимъ народомъ, и задумывая переворотъ, слдовало поэтому обращаться не къ нимъ, а непосредственно къ народу. Въ этомъ же причина, почему такое серьезное дло, какъ новая конституція, совершилось въ Америк такъ просто и такъ скоро. Американцы въ сущности не ломали у себя ничего. Въ ихъ воспитаніи и въ ихъ демократическихъ привычкахъ заключались начала всего того, что нсколько въ иномъ вид выразилось союзной конституціей. Депутаты не передлывали народа, не ломали его принциповъ, не насиловали его свободы. Они только приводили въ извстную систему существующее и давали ему стройное единство. У американцевъ въ каждомъ штат существовала власть исполнительная, законодательная и судебная. Первые зачатки ихъ внесли въ Америку первые колонисты. Съ послдующимъ политическимъ развитіемъ колоніи развились и эти начала, и въ настоящее время дло заключалось не въ томъ, чтобы создать какіе либо новые государственные принципы, а чтобы организовать существующее тмъ или другимъ образомъ. Работа, поэтому, должна была совершаться боле или мене спокойно, невозбуждая ни народнаго пылу, ни кровопролитія. Фильдельфійскій конвентъ, составляющій конституцію — не больше какъ коммисія редакторовъ. Они пишутъ проэктъ, проэктъ этотъ обсуживается и оспаривается въ газетахъ и собраніяхъ, и одобряется наконецъ народнымъ голосованіемъ. Власть но прежнему остается въ рукахъ народа, и конвентъ на нее непосягаетъ, ибо онъ не больше какъ исполнитель народной воли. Въ этомъ и заключается вся трудность для европейцевъ и все достоинство американской системы. Въ Америк послднее слово принадлежитъ всегда народу, а сознаніе своей силы ведетъ къ тому, что этому народу незачмъ прибгать къ насильственнымъ средствамъ, и вотъ почему Америка незнаетъ революціи. Европа же, напротивъ, неумла исправлять своихъ недостатковъ иначе, какъ путями революціи. Совершенно справедливо, что Франція уничтожила первой революціей бездну ужаснйшихъ золъ, обнаружила при этомъ много самопожертвованія, но въ тоже время была причиной того страха революцій, который въ ныншнемъ столтіи привелъ къ злоупотребленіямъ властью, къ бонапартизму и къ такъ называемой французской правительственной систем.
Невозможность для Европы идти въ настоящее время тмъ путемъ политическаго прогресса, которымъ шло Америка еще въ прошломъ столтіи, должна убдить читателя, что похвалы, расточаемыя генію американскаго народа, вовсе непреувеличены.
Въ настоящей глав я буду говорить объ основахъ американской конституціи, составленной конвентомъ.
Главная основа ея заключается въ раздленіи властей. Теоретически необходимость раздленія власти признается всми государствами цивилизованнаго міра, но нигд это дленіе не разработано такъ практически, какъ въ Америк, потому что ни одинъ народъ неиметъ такого прочнаго, воспитанія въ началахъ свободы.
Но опредленіямъ американцевъ деспотизмъ есть соединеніе властей, массачуссетскіе законодатели, во глав составленной ими конституціи штата, поставили слдующій политическій афоризмъ: ‘мы хотимъ, чтобы власть была раздлена, ибо желаемъ чтобы массачуссетцами управляли законы, а не люди.’ Ту же мысль выразилъ Джонъ Адамсъ: ‘Вс народы, говоритъ онъ, при всякомъ правленіи имютъ и должны имть политическія партіи. Величайшій секретъ заключается въ томъ, чтобы контролировать ихъ одна другою. Для этого существуетъ два средства: или монархія, поддерживаемая постоянною арміею, или раздленіе властей и равновсіе въ учрежденіяхъ. Тамъ, гд не существуетъ равновсія, являются вчно волненія, мятежи и всякіе народные ужасы, пока наконецъ постоянная армія, съ генераломъ во глав, не возстановитъ спокойствія, или пока эта необходимость равновсія не будетъ понята и принята всми.’
Такимъ образомъ американцы, старавшіеся сохранить свою политическую свободу, старались прежде всего установить своею конституціей) принципъ раздленія власти. Теоретически американцы не разршили этого вопроса вполн удовлетворительно, т. е. такъ, какъ понимали его политическіе мыслители Европы. Напримръ, французы требовали, чтобы власти были раздлены безусловно, и чтобы одна не заходила въ другую. Имъ казалось, что только при этомъ условіи возможна въ стран полная политическая свобода. Къ сожалнію, факты ихъ собственной исторіи показывали, что такое теоритическое заключеніе вовсе неврно. Такъ, напримръ, во время первой французской имперіи исполнительная власть была вовсе независима отъ законодательной, а законодательная занималась исключительно вотированіемъ законовъ. Ни то, ни другое непомшало однако Наполеону явиться полновластнымъ повелителемъ Франціи, и у французовъ свободы не было.
Европа, преимущественно Франція, много размышляла о точномъ разграниченіи власти, но ей ни разу еще неудалось обезпечить себ этимъ способомъ свободу. Американцы не углублялись въ этотъ вопросъ, какъ французы, но исходя изъ своихъ политическихъ преданій, они разршили его практически вполн удовлетворительно.
Конечно, кабинетныхъ послдовательныхъ теоретиковъ, американское разршеніе можетъ быть и не удовлетворитъ. Но пусть они обратятъ вниманіе на то, что для практическаго благосостоянія народовъ важно не то, красивы ли или некрасивы на бумаг ихъ учрежденія, и выдержаны ли они до конца въ самой строгой послдовательности, а важно то, чтобы народъ благоденствовалъ въ дйствительности. Такъ какъ американцы разршили вопроса’ о благосостояніи лучше всхъ остальныхъ народовъ, то изъ этого слдуетъ заключить, что и ихъ система тоже лучше всхъ остальныхъ.
Французы полагали, да полагаютъ и до сихъ поръ, что свобода народа обезпечивается лучше всего одной палатой, что при двухъ палатахъ происходитъ вчный споръ и несогласіе, и общественное мнніе находится вчно въ возбужденіи. Ссылаясь на примрь Англіи, французы утверждаютъ, что палата изъ наслдственныхъ членовъ защищаетъ очень часто частные интересы. Но въ Америк подобные случаи небывали никогда и невозможны.
Говорятъ еще, что при двухъ палатахъ и ихъ взаимномъ противудйствіи можетъ явиться политическая инерція. Но это сравненіе больше остроумно, чмъ врно. Инерція уже потому невозможна, что представители народа никогда не откажутся отъ желанія дйствовать, и слдовательно не могутъ впасть въ безактивность,— вдь это живые люди.
Правда, при двухъ палатахъ законодательный механизмъ вращается нсколько медленне, но это не недостатокъ, а достоинство. При двухъ палатахъ одинъ и тотъ же вопросъ обсуживается нсколько разъ, но и это тоже достоинство, ибо боле вроятности правильнаго его обсужденія. Наконецъ, самое главное достоинство двухъ палатъ въ томъ, что депутаты народа научаются уважать народъ. Дайте собранію народныхъ представителей власть, и вы увидите, что они захотятъ превратиться въ народнаго повелителя. Такъ бывало всегда во Франціи. Другая палата сдержитъ это стремленіе къ произволу, и покажетъ представителямъ, что они не повелители народа, а только представители его интересовъ.
Дальше, говоря о палат представителей и объ американскомъ сенат, я коснусь этихъ вопросовъ подробне.
При составленіи конституціи вопросъ о раздленіи властей былъ принятъ американцами безъ всякихъ споровъ, и также безъ всякихъ споровъ прошелъ вопросъ о раздленіи конгресса на дв палаты.
Когда вопросъ этотъ былъ поршенъ, явился новый вопросъ, который хотя былъ поршенъ американцами тоже безъ особенныхъ споровъ, по который тмъ не мене для европейцевъ до сихъ поръ представляетъ неразршимыя трудности и иметъ до сихъ поръ общественный интересъ. Первый вопросъ -объ обязанностяхъ палатъ, второй — о выборномъ начал.
Въ Европ каждое государство разршаетъ эти вопросы по своему, и потому въ нихъ существуетъ разная политическая свобода. Напримръ, политическая свобода Англіи вовсе непохожа на свободу Франціи, а свобода Франціи на свободу Пруссіи. Причина этого заключается единственно въ томъ, что каждое изъ этихъ государствъ устроило по своему право представительства.
Американцамъ разршать этотъ вопросъ было гораздо легче, вопервыхъ потому, что они внесли съ собою англійскія традиціи, а во-вторыхъ, что имли свои двухсотлтій демократическій опытъ. Поэтому американцы приняли систему прямого представительства, т. е. туже систему, на основаніи которой были организованы у нихъ колоніальныя правленія.
Несмотря на то, дло не обошлось безъ нкоторыхъ затрудненій. Колоніями вопросъ этотъ разршался безъ труда. Точно также непредставлялось трудностей и для отдльныхъ штатовъ, устроивавшихъ свое управленіе но колоніальному образцу. Но когда пришлось организовать представительство федеральное, то интересы штатовъ столкнулись съ интересами Союза. Вопросъ заключался въ томъ, будетъ ли федеральное представительство представительствомъ народнымъ или представительствомъ штатовъ. Защитники мстной независимости требовали, чтобы депутаты были назначаемы собраніемъ каждаго штата. Напротивъ того, сторонники союза настаивали на національномъ представительств и на назначеніи депутатовъ непосредственно самимъ народомъ. Они не хотли, чтобы въ палат представителей являлось различіе по штатамъ и требовали, чтобы выборъ депутатовъ былъ пропорціоналенъ федеральному населенію. Они говорили, что съ точки зрнія союза, каждый штатъ небольше, какъ географическое дленіе, и потому въ народную палату должны быть назначаемы члены всмъ народомъ союза. Мнніе послднихъ восторжествовало, и въ настоящее время представители американскаго союза суть представители всего американскаго народа.
Но что такое народъ? что значатъ его представители, и кто можетъ быть ими? Въ политическихъ теоріяхъ, разработанныхъ французскими писателями, на этотъ вопросъ существуютъ дв точки зрнія. Одни утверждали, что избирательное право есть естественное право человка, такъ какъ каждый гражданинъ какъ бы иметъ прирожденное право участвовать въ организаціи общества. Другіе же, напротивъ, полагаютъ, что избирательное право небольше, какъ общественная обязанность, которую каждый народъ можетъ устроивать по своему.
Вопросъ этотъ иметъ гораздо большую важность, чмъ можетъ показаться съ перваго взгляда. Если избирательное право есть естественное право всякаго человка, и если всякій иметъ право участвовать въ законодательств страны, то, конечно, никакой народъ не до я женъ и несметъ придумывать какія либо ограниченія. Если же избирательное право есть общественная обязанность, то, разумется, каждый народъ можетъ ее организовать у себя, какъ ему кажется удобне.
На основаніи первого ученіи, т. с. безусловнаго всеобщаго представительства, вс граждане должны участвовать въ длахъ политическихъ. и никто не можетъ быть исключенъ. Дти имютъ, слдовательно, такое же право, какъ и люди взрослые, глупые, какъ и умные, незнающіе, какъ и знающіе, полезные, какъ и вредные. Если никто изъ дтей небудетъ имть въ законодательномъ собраніи своихъ представителей, то естественное право, очевидно, будетъ нарушено, и потому отецъ, имющій восемь человкъ дтей, долженъ изображать собою не одинъ голосъ, а девять. У семейнаго человка, особенно обремененнаго большимъ семействомъ, интересовъ гораздо больше, и интересы эти гораздо разнообразне, чмъ у человка одинокаго.
Дале, женщины должны имть совершенно одинаковое представительное право съ мужчинами. Отговорка, что женщина иметъ представителя въ своемъ муж, хороша еще до тхъ поръ, пока идетъ рчь о женщин замужней. Женщина несетъ на себ очень много серьезныхъ обязанностей и исполняетъ ихъ нисколько не хуже мужчины. Она владетъ и управляетъ собственностью, она занимается воспитаніемъ дтей, она исполняетъ даже многія общественный должности. Почему же, спрашивается, должно смотрть на нее, какъ на несовершеннолтнюю въ политическомъ отношеніи?
По даже и Американскіе штаты непоршили вопроса о представительств въ такомъ широкомъ объем.
Американцы, какъ уже знаетъ читатель, придерживались англійскихъ традицій и тхъ порядковъ, которые были ими выработаны во время колонизаціи. Каждая колонія имла свои обычаи, такъ, напримръ, въ Виргиніи, чтобы быть избраннымъ, слдовало быть собственникомъ. Въ Родъ-Эйланд, колоніи, чисто пуританской, чуждой аристократическихъ традиціи Виргиніи, право представительства обусловливалось исключительно осдлостью. Въ другихъ колоніяхъ требовалось участіе въ налогахъ, въ милиціи и т. д.
Привести въ систему и въ единообразный порядокъ мстные избирательные обычаи было для американцевъ весьма важно, потому что отъ этого зависла политическая свобода Союза. Кто могъ установить право избирательства и кто будетъ имъ управлять — конгрессъ или всякій штатъ отдльно? Если управлять этимъ дломъ будетъ конгрессъ, то кто можетъ помшать ему превратить правленіе въ аристократическое или въ демократическое, смотря по условіямъ выбора и по условіямъ ценза, какія ему вздумаются? Сдлать конгрессъ господиномъ — значитъ отдать ему въ руки нею политическую организацію штатовъ.
Но если, съ другой стороны, выборомъ будутъ управлять штаты, то явится на сцену соперничество, и единству Союза будетъ грозить опасность. И штаты могутъ придумать такія же строгія условія, что покровительствуя аристократизму, они заберутъ въ свои руки власть и могутъ сдлаться господами союза.
Вопросъ былъ, дйствительно, деликатнаго свойства, и требовалъ осторожнаго разршенія. При строгихъ условіяхъ вотировки легко было задть штаты демократическіе, а при широкихъ — можно было вооружить штаты, установившіе у себя цензъ.
Вопросъ этотъ былъ разршенъ тмъ, что избирательное право ршили не предоставлять конгрессу, и въ тоже время принять мры, чтобы избирательный законъ не былъ враждебенъ конгрессу. Было ршено, что палата представителей Союза избирается каждымъ штатомъ. Такимъ образомъ, каждому штату была предоставлена полная свобода дйствія. Представительство это было прямое, и вмст съ тмъ оно признавалось общественной обязанностью, а не прирожденнымъ правомъ.
Посл избирательнаго нрава являлись не мене важнымъ вопросомъ качества, которымъ должны были удовлетворять избираемые. Каждый ли можетъ быть избираемъ, или же должны существовать условія, которыми бы обезпечилась со стороны избираемыхъ ихъ наибольшая пригодность для общественнаго дла? Вс были согласны съ тмъ, что депутатами должны быть люди честные и способные. А если такъ, то зачмъ стснять народъ въ его прав выбора, и почему нужно опредлять условія способности законодательнымъ порядкомъ? Подобная система можетъ годиться для такихъ государствъ, гд хотятъ, чтобы такъ называемые народные представители являлись представителями лишь извстныхъ тенденцій, наиболе выгодныхъ для правящихъ сословій. Въ Америк подобной боязни быть помогло Въ ней можно было предоставить народу полную свободу избирать тхъ, кого ему вздумается и признать’ что каждый годный для собранія штата, можетъ быть годенъ и для федеральнаго собранія. А между тмъ американцы поступили иначе. Полагаясь на свой смыслъ во всхъ длахъ, они, въ настоящемъ случа, точно какъ бы боялись на него положиться. Конечно, условія приняты довольно широкія, по условія все-таки есть. Было постановлено, что федеральнымъ депутатомъ можетъ быть тотъ, кому исполнилось двадцать пять лтъ, кто немене семи лтъ гражданинъ союза, и кто иметъ осдлость въ штат, который онъ представляетъ.
Противъ всхъ этихъ условій можно сдлать возраженіе. Почему, спрашивается, непремнно съ 25 лтъ начинается пригодность человка для народнаго представительства и для политической дятельности? Пригодность для такой дятельности обусловливается способностями, а не лтами. Питтъ былъ первымъ государственнымъ министромъ 24 лтъ и избранъ въ члены палаты представителей 21 года. Тамъ, гд народъ является полновластнымъ распорядителемъ своихъ собственныхъ длъ, несовсмъ логично говоритъ ему, что онъ долженъ избирать довренныхъ лицъ непремнно тогда, когда имъ минетъ 25 лтъ. Недопущеніе иностранцевъ совершенно также ошибочно. Конечно, если иностранецъ явился въ страну, неиметъ въ ней корней и непонимаетъ ничего въ ея длахъ, то ея вали народъ изберетъ его въ свои представители. Точно также, если иностранецъ проживетъ 20 лтъ, и будетъ чуждъ интересовъ страны, то народъ, конечно, тоже его неизберетъ. Что же касается до осдлости, то американцы думали поставить этихъ депутатовъ въ зависимость отъ штата, ихъ избирающаго.
Ценза американцы не установили, не потому, чтобы они были совершенно противъ этой идеи, а единственно вслдствіе трудности принять одинаковую норму для всего союза. Въ этомъ случа американцы, если не въ теоріи, то по кранной мр на практик, послдовательне европейцевъ, ибо, если съ одной стороны цензъ служитъ какъ бы ручательствомъ консерватизма депутата, то съ другой онъ мшаетъ избранію способныхъ, но бдныхъ людей.
Изъ всего сказаннаго видно, что американцы установили весьма либеральное условіе въ выборномъ начал и сдлали это, какъ выразился Гамильтонъ, для того, чтобы открыть въ народное представительство свободный доступъ людямъ съ достоинствами, старымъ и молодымъ, бднымъ и богатымъ, и къ какой бы религіи они ни принадлежали.
Какой срокъ должны служить представители?— теоретически разршить этотъ вопросъ очень трудно. Представитель, избираемый на слишкомъ короткое время, напримръ, на одинъ или два дня, или на недлю, конечно, будетъ плохимъ представителемъ, съ другой стороны, назначенный на 15 или 20 лтъ, онъ будетъ еще хуже, ибо сдлается совершенно чуждъ интересовъ своихъ избирателей. Нужно, слдовательно, найти такой срокъ, при которомъ бы достигалась, и независимость депутата, т. е. давалась бы ему возможность свободы дйствія, и вмст съ тмъ, чтобы онъ находился въ достаточной зависимости отъ народа и не отдлялся бы отъ его интересовъ.
Американскія колоніи разршали этотъ вопросъ весьма разнообразно. Въ однихъ депутаты избирались на полгода, въ другихъ на два года, въ третьихъ, какъ въ Виргиніи, на семь. На конвент мннія раздлились. Наиболе крайніе хотли установить годичный срокъ. Въ подкрпленіе своего мннія они высказывали афоризмъ, что тамъ, гд кончаются годичные выборы, начинается тиранія. По для такой обширной страны, и при томъ безъ дорогъ, какъ Америка, годичный срокъ былъ слишкомъ коротокъ, потому что для депутатовъ отдаленныхъ штатовъ приходилось бы тратить мсяца три въ годъ на перездъ. Годичный срокъ коротокъ еще и потому, что собраніе будетъ не въ состояніи вотировать вс законы, какіе будутъ ему представлены втеченіи года. Наконецъ, слишкомъ частые выборы имютъ еще и то неудобство, что они, наконецъ, надодаютъ всмъ, и длаютъ многихъ равнодушными къ этому длу, а избираемые или, правильне, кто желалъ бы быть депутатомъ, постоянно волнуютъ общественное мнніе и держатъ его въ тревожномъ состояніи. Въ извстной степени это. конечно, хорошо, потому что народъ не погрузится въ политическое равнодушіе, но у этого хорошаго долженъ быть свой предлъ, за которымъ является уже не польза, а вредъ.
Американцы приняли двухлтній срокъ, такъ чтобы два законодательныхъ собранія соотвтствовали одному сроку президентства.
Представлялся еще одинъ важный вопросъ, какимъ образомъ будетъ распредлено число всхъ представителей между штатами. Нужно ли. чтобы каждый штатъ присылалъ одинаковое число представителей, или установить извстную пропорцію? Очевидно, что маленькіе штаты нельзя было приравнивать къ штатамъ, сильно населеннымъ. Было ршено, что депутаты въ палату представителей должны быть избираемы пропорціонально населенію каждаго штата. Но въ какой пропорціи?
Въ Англіи, да и въ другихъ государствахъ Европы, палата составляетъ очень многолюдное собраніе. Въ Англіи, напримръ, въ парламент считается боле тысячи членовъ. Американцы были противъ подобнаго многолюдства. Но ихъ мннію, чмъ больше собраніе, тмъ больше вроятія, что страсти будутъ брать верхъ надъ разсудкомъ, и тмъ больше вроятія, что въ палат явится много людей съ недостаточными познаніями. Такихъ людей ловкій говорунъ можетъ всегда увлечь и заставить сдлать, что ему хочется. Большая ошибка полагать, что чмъ большее число представителей, тмъ, будто бы, лучше сохраняются интересы народа и поддерживаются крпче границы, за которыя правительство не должно переступать. Исходя изъ этихъ началъ, американцы постановили назначать одного депутата на тридцать тысячъ жителей. Это отношеніе дало первому союзному конгрессу шестьдесятъ пять депутатовъ. Но и эта пропорція измнялась у американцевъ постоянно, но мр увеличенія населенія, такъ что въ 1860 году было постановлено назначать одного депутата на 127,000 жителей.
Принятая американцами система пропорціональности представляетъ выгоды, какихъ не имютъ системы другихъ государствъ, и много смягчаетъ т теоретическіе недостатки, которые въ ней подмчаются. Принимая представительство, какъ политическую должность, американцы сдлали какъ бы уступку теоріи прирожденнаго права. Въ Европ, кром избираемыхъ, существуютъ и избиратели. Европейской системой устанавливается очень ршительно принципъ непригодности, между тмъ американцы неустановили особеннаго цеха избирателей, и допускаютъ, что этимъ нравомъ можетъ пользоваться всякій житель. При американской систем женщины и дти, хотя и не принимаютъ прямого участія въ выборахъ, но тмъ не мене имютъ тоже своихъ представителей, именно потому, что считаются въ цифр-населенія страны, и что этой цифрой устанавливается число депутатовъ. Въ Америк неможетъ случиться того, что бывало въ Англіи, гд депутаты назначались не по числу населенія, а по мсту, и гд, слдовательно, могло явиться, что незначительное, обезлюдившееся мстечко обязано было посылать больше депутатовъ, чмъ многолюдный городъ.
Другая палата или сенатъ формируется нсколько иначе и на другихъ основаніяхъ, чмъ палата представителей.
Въ Европ слово сенатъ порождаетъ представленіе о собраніи аристократическомъ, въ род англійской палаты лордовъ и французской палаты перовъ: американскій сенатъ есть нчто иное. Э то не аристократическое учрежденіе, а учрежденіе чисто демократическое, пользующееся большою популярностью и глубокимъ уваженіемъ народа. Американцы придумали сенатъ для того, чтобы дать большую устойчивость своему конгрессу, устойчивость и солидность невозможны при одной палат. Въ законодательныхъ вопросахъ основательность ршенія зависитъ отъ зрлости мысли, а для зрлости мысли нужно время. При одной палат, и въ особенности, если она обновляется очень часто, законодательное собраніе ршительно не можетъ имть необходимой для него устойчивости, и страдаетъ излишней подвижностью мысли, влекущей вчную перестройку и передлку законовъ. Гамильтонъ говорилъ, что подвижность палаты будетъ имть самое роковое вліяніе на промышленность, на духъ предпріятій, это будетъ царствомъ ажіотажа, отсутствіемъ безопасности для труда, собственности, капитала, даже лица, Она ослабитъ уваженіе къ учрежденіямъ страны, ея законамъ и правительству.
Чтобы придать своей законодательной власти большую солидность и регулировать подвижность, неизбжную при одной палат, американцы придумали сенатъ. Американскій сенатъ есть представитель американскаго традиціоннаго духа. Это учрежденіе, дающее американцамъ не только внутреннюю, но и вншнюю силу. Опытъ съ конфедераціей показалъ американцамъ всю слабость ихъ центральной власти во вншнихъ сношеніяхъ. Тогда прочные международные договоры были почти невозможны, и политика должна была быть шаткой и непрочной. Ни одна нація не могла быть убждена, что договоръ, заключенный сегодня собраніемъ, не будетъ измненъ другимъ собраніемъ, которое его смнитъ. Въ политическихъ длахъ традиція и опытъ играютъ чрезвычайно важную роль, и потому чисто демократическія правительства бываютъ рдко могущественны извн. У нихъ недостаетъ политической послдовательности, и связи, ими заключаемыя съ другими народами, обыкновенно не бываютъ прочны и постоянны. Подъ вліяніемъ этихъ мыслей американцы придумали свои сенатъ, которому и поручили контроль надъ вншними сношеніями. Договоръ получаетъ силу только тогда, когда онъ одобренъ президентомъ сената. Посланники и консулы утверждаются только сенатомъ. Только учрежденіемъ сената Соединеннымъ штатамъ удалось достигнуть значенія великой державы, тогда какъ во время революціи, съ своимъ вчно возобновлявшимся конгрессомъ, Америка разыгрывала очень печальную роль и не пользовалась ровно никакимъ уваженіемъ. Понятно, что при такихъ выгодахъ, представляемыхъ сенатомъ, онъ пользуется у американцевъ большимъ уваженіемъ, какъ регуляторъ внутренняго управленія, и какъ учрежденіе, дающее стран вншнюю силу.
Каждый штатъ, независимо отъ его народонаселенія, площади и богатства, назначаетъ отъ себя двухъ сенаторовъ. Сенаторы избираются на шесть лтъ, и каждые два года треть сенаторовъ замняется новыми. Сенаторовъ выбираютъ законодательныя собранія каждаго отдльнаго штата. Чтобы быть избраннымъ, требуется имть тридцать лтъ и быть не мене девяти лтъ гражданиномъ Союза и жителемъ того штата, который избираетъ.
Устанавливая эти условія, американцы руководствовались слдующими основаніями: въ Союз были штаты, совершенно ничтожные по народонаселенію, и штаты съ огромнымъ числомъ жителей, но и большіе, и малые штаты должны были высылать въ сенатъ только но два представителя. Эта комбинація была придумана съ тмъ, чтобы большіе штаты не могли поглотить малые, и чтобы создать изъ сената представителя Союза, а не отдльныхъ штатовъ. Чтобы еще лучше достигнуть представительства федеральной независимости, было постановлено, что сенаторы вотируютъ не какъ представители избравшихъ ихъ штатовъ, а какъ независимыя лица, т. е. сенаторъ, избранный, напримръ, Виргиніей, вотируетъ не какъ виргинецъ, но какъ сенаторъ, какъ гражданинъ всего Союза. Этой комбинаціей американцы думали создать изъ сената общесоюзную власть и преградить доступъ въ нее интересамъ провинціальнымъ и муниципальнымъ, что дйствительно и достиглось.
Другой вопросъ заключался въ томъ, какимъ образомъ производить ихъ выборъ. Рендольфъ предложилъ сначала, чтобы сенаторовъ избирала палата представителей, но эта мысль была отвергнута, потому что сенаторы, избираемые палатой, будутъ лишены всякихъ корней въ народ и будутъ зависть не отъ него, а отъ назначающей ихъ палаты представителей. Чтобы сенатъ былъ популяренъ, онъ долженъ быть назначаемъ такимъ способомъ, при которомъ, не нарушая его связи съ народомъ, достигалась бы вмст съ тмъ и та солидность, какая отъ него требуется. Допустить назначеніе сенаторовъ народомъ, казалось американцамъ тоже неудобнымъ. Американцы хотли, чтобы сенатъ служилъ полной гарантіей какъ для правительства, такъ и для вншнихъ сношеній, чего нельзя достигнуть, если народъ будетъ избирать въ сенатъ людей, волнуемыхъ тми же страстями, какъ и избираемые ими представители. Поэтому ршили, что народъ отъ выбора сенаторовъ нужно устранить. Какимъ же образомъ устроить выборы и популярные, и въ тоже время не возлагая этого дла на народъ? Американцы придумали, чтобы выборы сенаторовъ длались законодательными собраніями штатовъ. Такимъ образомъ, удалось сдлать изъ сената учрежденіе популярное и, вмст съ тмъ, устранить его отъ прямой зависимости отъ народа. Порядокъ выборовъ штатамъ указанъ не былъ, и каждый изъ нихъ могъ держаться тхъ обычаевъ, которые уже установились.
Опредленіе небольшого числа сенаторовъ имло тоже свое основаніе, и еще большее, чмъ при ограниченіи числа депутатовъ. Сенатъ есть правительственная власть. Онъ главный дятель въ дипломатическихъ сношеніяхъ, и потому понятно, что возложить это дло на слишкомъ многолюдное собраніе было бы неудобно. Кром того, именно вслдствіе ограниченнаго числа членовъ сенатъ выигрываетъ въ своей важности и значеніи, и страна знаетъ своихъ сенаторовъ, такъ сказать, лично. Человкъ съ большими способностями иметъ возможность вліять гораздо сильне на общественное мнніе.
Американскій сенатъ хотли сдлать сначала наслдственнымъ. Это была мысль Гамильтона. Онъ увлекался примромъ Англіи и ея палатой лордовъ. Но Гамильтонъ, вроятно, не думалъ, что этимъ путемъ устроится аристократія въ такой стран, гд аристократическія начала возбуждали только враждебныя чувства. Несмотря на ошибочность идеи Гамильтона, въ ней была та истина, что сенатъ долженъ быть учрежденіемъ вчнымъ. Гамильтонъ ошибался только въ способ достиженія этой цли. Американцы и тутъ придумали весьма искусную комбинацію, примиривъ начало вчности съ началомъ избирательнымъ. У нихъ сенатъ есть учрежденіе постоянное, но каждый сенаторъ въ отдльности назначается только на шесть лтъ, и сенатъ возобновляется по третямъ каждые два года. Вмст съ тмъ установлено, чтобы въ одно время но. увольнялись оба сенатора одного штата. Этой искусной комбинаціей достигли того, что сенатъ возобновляется постоянно, постоянно входятъ въ него свжіе люди, и между тмъ такое освженіе не производитъ въ сенат никакихъ волненій и движенія страстей. Какимъ бы талантомъ ни владлъ человкъ, являющійся вновь въ американскій сенатъ, ему необходимо извстное время, чтобы ознакомиться съ обычаями и порядками, уже установившимися. Ему невозможно обнаружить такого вліянія, какое такъ легко дается талантливому человку въ многочисленномъ собраніи возобновляемомъ сразу. Этой мрой создался въ американскомъ сенат духъ корпораціи и традиціи, которому но необходимости долженъ подчиняться всякій, вновь вступающій членъ. Смняются только лица, а основанія и принципы остаются тже, и сенатъ является учрежденіемъ, дйствительно, вчнымъ, но чуждымъ тхъ аристократическихъ недостатковъ, какіе неизбжны при безсмнности сенаторовъ. Американскій сенатъ не можетъ превратиться въ власть, надменно и съ авторитетомъ глядящую на народъ. Члены его, избираемые на шесть лтъ, но необходимости должны питать уваженіе и къ народу, и къ своимъ избирателямъ. Но если бы сенатъ вздумалъ прибгнуть къ политик несогласной съ народомъ, въ рукахъ страны есть всегда средство заставить сенатъ измнить эту политику: при первыхъ же выборахъ она пошлетъ въ сенатъ такихъ людей, какіе ей нужны, а если и они окажутся безсильными дать политик сената другое направленіе, то въ шесть лтъ она перемнитъ весь личный составъ сената, пославъ въ него новыхъ людей.
На практик подобная мра никогда не случалась и случиться не можетъ. Американскій сенатъ никогда не лишался своей популярности и своего вліянія на народъ, потому что онъ заключалъ въ себ лучшія умственныя силы страны, составлялся изъ боле замчательныхъ государственныхъ людей. Въ этомъ отношеніи американскій сенатъ есть, конечно, учрежденіе аристократическое, но во-первыхъ, не наслдственное, а выборное, а во-вторыхъ, не въ смысл породы, а исключительно въ смысл заслугъ. Быть сенаторомъ — привилегія, но привилегія только умныхъ и полезныхъ для страны людей.
Намъ остается сказать теперь объ обязанностяхъ конгресса.
Американскій Союзъ представляетъ небывалый еще въ исторіи примръ удачнаго соединенія народнаго представительства съ властью народа. Народъ, являясь верховнымъ руководителемъ внутренней и вншней политики и общихъ мръ правительства, въ тоже время не можетъ длать самъ всего того, что ему вздумается. Въ Америк народъ никогда не отказывался и не лишался своихъ правъ, а его уполномоченные никогда не переходили предловъ власти, границы которой опредлилъ имъ народъ. Конгрессъ и народъ составляютъ дв живыя взаимодйствующія силы, но силы, непоглощающія одна другую. Конгрессъ есть довренный исполнитель, народъ — довритель, первый исполняетъ то, чего не можетъ исполнять непосредственно второй, а второй наблюдаетъ, чтобы характеръ исполнительности перваго невыходилъ изъ предловъ довренности второго.
Чего же не можетъ исполнять непосредственно народъ? Прежде всего народу невозможно завдывать непосредственно финансовыми операціями, и потому американская конституція говоритъ, что конгрессу ввряется власть назначать и собирать подати и налоги, чтобы платить долги и имть возможность дйствовать въ видахъ охраненія страны и общихъ интересовъ союза и его благосостоянія. Но вс косвенные налоги должны быть однообразны. Конгрессъ иметъ право длать займы именемъ Союза. Такимъ образомъ, хотя конгрессу и дается большая финансовая власть, но власть эта не безусловная. Онъ иметъ право длать долги и назначать налоги, но то и другое или для защиты страны, или въ видахъ ея процвтанія. Поэтому, если бы конгрессъ вздумалъ сдлать расходъ въ пользу какого нибудь города, или не для общественныхъ интересовъ, онъ не сметъ наложить налогъ на всю страну. Конгрессъ, напримръ, иметъ право устраивать почтовыя дороги, но онъ не можетъ устроить дорогъ для облегченія комерческихъ сношеній одного штата съ другимъ. Попытка сдлать подобные расходы являлась нсколько разъ, но встрчала обыкновенно сильную оппозицію. Такъ, напримръ, президентъ Джаксонъ объявлялъ постоянно, что расходы этого рода вовсе не расходы, требуемые общимъ интересомъ страны. И люди, думавшіе такимъ образомъ были совершенно правы, потому что если бы дозволить конгрессу входить въ подобныя частныя поощрительныя мры, это значитъ дать ему право вторгаться въ верховную власть отдльныхъ штатовъ. Отстаивая свободу дйствія штатовъ, сторонники ограниченной власти конгресса отстаивали свободу всего союза.
Другой атрибутъ конгресса есть его комерческая власть. Эту власть нужно понимать въ самомъ широкомъ смысл,— въ смысл международныхъ торговыхъ сношеній. Американцы были всегда чужды европейской политики, никогда незатвали войнъ съ своими сосдями, а тмъ боле съ Европой, и не любили вмшиваться въ чужія дла. Политика американцевъ была политика мира и экономическаго процвтанія. Стремленіе къ экономическому процвтанію было одною изъ причинъ къ созванію конвента для исправленія конституціи. Американцы понимали, что имъ прежде всего нужно централизовать свои комерческіе интересы, и эти то сконцентрированные интересы они вврили конгрессу. Конгрессу принадлежитъ право заключать комерческіе трактаты, назначать тарифъ, учреждать комерческіе порты и завдывать водяною полиціей. Конгрессъ же устанавливаетъ правила для комерческихъ сношеній штатовъ и наблюдаетъ за тмъ, чтобы отдльные штаты не монополизировали, промышленность и торговлю въ свою пользу, и не создавали бы себ привилегій во вредъ другимъ.
Рядомъ съ комерческой властью конгресса стоитъ право чеканить монету и устанавливать ей цну и образцы вса и мры. Чеканка монетъ была всегда привилегіей верховной власти, и для такой большой страны, какъ Америка, совершенно необходимо единство монеты. Въ противуположность власти конгресса отдльныя штаты чеканить монеты немогутъ и неимютъ права выпускать кредитные билеты.
Конгрессъ завдываетъ почтовыми учрежденіями. Все, что касается почты, опредляетъ и устанавливаетъ федеральное правительство.
Конгрессу принадлежитъ право покровительствовать промышленности, литературной собственности, открытіямъ и изобртеніямъ. Въ Вашингтон находится бюро, въ которое представляютъ новыя изобртенія, и которое выдаетъ на нихъ привилегіи. Патентъ на привилегію стоитъ десять долларовъ и иметъ силу на 14 лтъ, по окончаніи которыхъ его можно возобновить на 7 лтъ. Ни въ одной стран въ мір, изобртатели не являются въ такомъ числ, какъ въ Америк. Бюро выдаетъ въ годъ отъ 5000 до 6000 привилегій.
Наконецъ, конгрессу же принадлежитъ право объявлять войну. Въ европейскихъ государствахъ, за исключеніемъ Англіи, этимъ правомъ располагаетъ верховная власть, неотдающая въ такихъ случаяхъ никому отчета. Въ Англіи объявленіе войны зависитъ тоже отъ короля, но какъ онъ дйствуетъ чрезъ отвтственныхъ министровъ. а назначеніе денегъ и солдатъ зависитъ отъ парламента, то объявленіе непопулярной войны въ Англіи невозможно. Въ Америк объявленіе войны принадлежитъ сенату, право же заключать миръ — президенту сената.
Право объявленія войны предполагаетъ неизбжно и право формировать войско. Это право предоставлено тоже конгрессу, по онъ можетъ собирать армію не конскрипціей, а изъ охотниковъ. Размръ арміи неопредленъ потому, что непредполагали, чтобы конгрессъ могъ дйствовать несогласно съ народомъ. Да наконецъ если бы онъ и вздумалъ поступать иначе, то такъ какъ расходы на содержаніе войска вотируются только на два года — а конгрессъ избирается на этотъ срокъ,— то опасности для страны быть поможетъ.
Немене важнымъ вопросомъ при обсужденіи конституціи было ршеніе того, гд долженъ собираться конгрессъ. Вопросъ о мст вовсе не такъ ничтоженъ, какъ это можетъ показаться, ибо правительство боле или мене зависитъ всегда отъ того мста, гд оно помщается, и, слдовательно, ему необходимо находиться вн вліянія на него народныхъ страстей. Когда въ 1783 г. конгрессъ находился въ Филадельфіи, и когда ему грозило народное неудовольствіе, онъ не встртилъ защиты въ мстныхъ властяхъ, и долженъ былъ бжать въ Нью-Джерзи. Въ Соединенныхъ штатахъ политическая столица каждаго отдльнаго штата находится всегда въ маленькомъ, незначительномъ городк. Тоже самое хотли сдлать и для союзнаго конгресса. Для него выбрали округъ, лежащій вн штатовъ. Мериландъ и Виргинія отдлили часть своей территоріи и былъ учрежденъ особый округъ съ городомъ Вашингтономъ, служащимъ резиденціей конгресса. Этотъ округъ нейтральный. Въ немъ считается 75,000 жителей, неимющихъ никакихъ нравъ, непринадлежащихъ ни къ какому штату и непосылающихъ въ конгрессъ своихъ представителей. Они даже не вотируютъ себ налога, и законы для нихъ предписываетъ конгрессъ. Въ Америк подобная мра никому не кажется странной, потому что никого нельзя заставить силой жить въ Вашингтон. Но за то этой мрой достигается полная независимость конгресса.
Теперь мы перейдемъ къ разсмотрнію вопроса наибольшей важности,— вопроса о власти исполнительной.
По существу своему эта власть отличается характеромъ сильной всепоглощаемости. Поэтому организовать ее наиболе выгоднымъ для страны образомъ есть одна изъ труднйшихъ задачъ, которую разршить удалось только однимъ американцамъ.
Въ нкоторыхъ государствахъ думали оградить народную свободу раздленіемъ власти исполнительной. Такъ, во Франціи, управляла страной нкогда директорія, но опытъ показалъ, что такая власть неиметъ силы и используется ни чьимъ уваженіемъ. Исполнительная власть только тогда можетъ считаться хорошо организованной, если она единоличная, ибо обязанность ея — только дйствовать. Составлять законы и обсуживать вопросы, требующіе исполненія, удобне комитетомъ или совтами. Исполнительная же власть должна дйствовать и заставлять повиноваться. Одинъ человкъ для этого гораздо пригодне, чмъ собраніе.
Возлагать исполнительную власть на цлое собраніе неудобно еще и потому, что собраніе неможетъ подлежать отвтственности, тогда какъ при единоличномъ состав, въ отвтственности лица заключается гарантія противъ тиранніи. Американцы ршили основать у себя исполнительную власть единоличную и вврить ее президенту, а въ случа отсутствія его -вице-президенту.
Относительно срока службы президента мннія были различны. Если назначить срокъ короткій, то президентъ можетъ недостаточно вникнуть въ дла и проникнуться интересами своей обязанности, если же назначить срокъ слишкомъ большой, то привычка въ власти грозитъ опасностью верховному праву народа. Аристократическая партія, во глав которой стояли Гамильтонъ и Мадисонъ, требовала, чтобы президентъ оставался до тхъ поръ, пока имъ довольны. Съ такимъ аристократическимъ предложеніемъ, конечно, согласиться было нельзя. Другіе предложили семилтній срокъ, но съ тмъ чтобы не допускать второго выбора. Взяло, однако, перевсъ мнніе, чтобы президента избирать только на четыре года, и затмъ предоставить народу право избирать его столько разъ, сколько вздумается. Въ практик этотъ параграфъ конституціи былъ измненъ Вашингтономъ, несочувствовавшимъ никогда иде повторительнаго избранія. Вашингтонъ говорилъ, что президентъ, разсчитывающій на новое избраніе, думаетъ не столько объ интерес страны, сколько о своемъ личномъ интерес, и этимъ способомъ вводится въ правительство новый элементъ — интересъ эгоизма. Поэтому отслуживъ свои четыре года, Вашингтонъ хотлъ ршительно удалиться, и если согласился на новое избраніе, то только потому, что люди смотрвшіе на это дло также, какъ и онъ, доказывали ему, что онъ долженъ вновь занять должность въ интересахъ обезпеченія свободы республики. Посл второго избранія Вашингтонъ ни за что въ мір несогласился остаться еще на новое четырехъ-лтіе, и его примръ установилъ обычай, сдлавшійся боле священнымъ, чмъ законъ. Не было примра, чтобъ кто либо былъ избранъ боле, чмъ на два четырехлтія, и никогда ни одинъ президентъ не отваживался рискнуть на третій выборъ, зная что народъ помнитъ примръ Вашингтона.
Вашингтонъ, согласившійся на второе избраніе только но особеннымъ, исключительнымъ причинамъ, былъ все-таки того мннія, что боле одного четырехъ-лтія президентъ служить не долженъ. Того-же мннія были Джеферсонъ и его партія. Мнніе это было заявлено съ особенною силою въ 1841 году Гаррисономъ, избраннымъ въ президенты союза, который въ своей рчи высказалъ мысль, что право вторичнаго избранія есть одна изъ ошибокъ конституціи, поводъ къ личному самолюбію, причина нравственной порчи,— и не должно существовать. Посл этого вторичные выборы въ Америк не существовали, и исключеніе было сдлано только для Линкольна по исключительнымъ причинамъ.
Срокъ президентской службы считается съ 4-го марта и кончается 3-го марта вечеромъ черезъ четыре года. 4 Марта есть число вступленія въ управленіе Вашингтона, и оно. сохранилось срокомъ президентской службы.
Чтобы быть избраннымъ въ президенты или въ вице-президенты, нужно быть гражданиномъ американскимъ, но рожденію имть 35 лтъ и послдніе 14 лтъ находиться въ Америк. Впрочемъ, въ конституціи было допущено временное исключеніе для тхъ, кто учавствовалъ въ революціи. Такъ Гамильтонъ, не родившійся въ Америк, имлъ, однако, право на президентство.
Труднйшимъ вопросомъ при обсужденіи условій власти исполнительной былъ вопросъ объ избраніи президента. Предоставить это право всей масс народа казалось неудобнымъ, потому что при всякихъ президентскихъ выборахъ страна приходила бы въ лихорадочное волненіе. Была и еще причина, но которой казалось неудобнымъ поручить выборъ народу. Масса легко увлекается именемъ, и выборъ какого нибудь Бонапарта въ президенты республики, конечно, грозилъ бы опасностью ея свобод, съ другой стороны, оказывалось неудобнымъ поручить выборъ законодательному собранію, ибо ослабилась бы сила исполнительной власти. Большинство собранія — все-таки меньшинство народа, слдовательно, явились бы интриги, и исполнительная власть очутилась бы въ рукахъ законодателей.
Чтобы избгнуть того и другого неудобства, была придумана слдующая комбинація. Выборъ президента производится особыми избирателями, назначаемыми народомъ спеціально для этого дла, и каждый штатъ назначаетъ столькихъ президентскихъ избирателей, сколько онъ посылаетъ представителей и сенаторовъ въ федеральный конгрессъ., Этимъ хотли дать каждому штату такое же вліяніе при выбор президента, какое онъ иметъ въ остальныхъ общихъ длахъ Союза.
Американцы, проявивъ большой либерализмъ въ организаціи своего внутренняго управленія, оказались, однако, далеко мене либеральны въ назначеніи президенту жалованья. Вашингтонъ и во время войны за независимость, а во время президентства не бралъ отъ правительства содержанія. Онъ расходовалъ свои деньги, и затмъ представлялъ счетъ издержкамъ. Въ должности президента Вашингтонъ проживалъ 25,000 долларовъ въ годъ, и эта цифра принята нормой президентскаго жалованья. Нельзя не замтить, что норма эта слишкомъ мала, и что большинство президентовъ должны были длать долги.
Правильная организація атрибутовъ исполнительной власти составляетъ тоже одну изъ задачъ, удовлетворительно разршенную составителями американской конституціи.
Трудне всего было установить истинныя отношенія исполнительной власти къ власти законодательной. Многіе думаютъ въ Европ — преимущественно во Франціи — что законодательная власть есть и единственный представитель интересовъ страны, и приносятъ ей въ жертву власть исполнительную, точно она совершенно чужда народныхъ интересовъ. Американцы смотрли на это дло иначе, они понимали, что ихъ президентъ служитъ тоже народному длу какъ и остальные представители интересовъ страны, и потому полагали весьма справедливо, что исполнительная власть должна быть ограждена отъ поглощенія ея властію законодательною.
Допустимъ, что законодательное собраніе можетъ ошибаться мене и рже, чмъ одинъ человкъ, но изъ этого вовсе не слдуетъ, что президентъ Союза не въ состояніи судить правильно объ интересахъ страны и понимать, что для нея хорошо и что дурно. Предположите, что законодательное собраніе придумало неудачный законъ. Можетъ ли президентъ ему воспротивиться? Конечно, можетъ, и потому американцы придумали слдующій порядокъ для обсужденія и утвержденія законодательныхъ мръ. Каждый новый законъ подвергается у нихъ тремъ испытаніямъ. Въ первый разъ палата представителей обсуживаетъ принципъ закона, во второе засданіе обсуживаются подробности, въ третье предлагаются дополненія, и законъ подвергается голосованію. Законъ, вотированный въ первой палат, поступаетъ во вторую, и здсь обсуживается еще разъ, но сенатъ длаетъ это не въ полномъ засданіи, а назначаетъ для разсмотрнія закона особую коммисію. Законъ, принятый сенатомъ, поступаетъ снова въ палату представителей. Въ случа несогласія сената и палаты назначается коммисія смшанная, и, но устраненіи недоразумній, проэктъ закона посылается къ президенту. Въ случа его согласія президентъ подписываетъ биль, и онъ становится закономъ страны.
Но если президентъ съ проектомъ закона несогласенъ, то онъ отсылаетъ его въ палату вмст съ своими замчаніями. Въ замчаніяхъ своихъ президентъ объясняетъ, почему онъ несогласенъ съ проектомъ, въ чемъ именно страдаютъ интересы республики, чмъ именно нарушается конституція и т. д. Затмъ проэктъ, вмст съ замчаніями, подвергается новому разсмотрнію палаты и сената. Теперь для успха биля требуется большинство двухъ третей голосовъ въ каждомъ собраніи, и производится публичная вотировка.
Впрочемъ до такой крайности дло никогда не доходитъ. Сенатъ, стоящій на страж политическихъ интересовъ, не допуститъ обнаружиться разномыслію и раздору властей исполнительной и законодательной. Обыкновенно обсужденіе спорнаго закона откладывается до слдующей сессіи, или же онъ непринимается вовсе. Такъ какъ палата возобновляется каждые два года, то чрезъ новыхъ представителей легко узнать мнніе народа, и проэктъ можетъ быть возобновленъ именно въ томъ вид, какъ того желаетъ общественное мнніе.
Спеціальныя прямыя обязанности президента заключаются въ слдующемъ: президентъ есть главнокомандующій всми военными силами, сухопутными и морскими, а въ случа необходимости и милиціей. Президентъ можетъ созвать милицію, когда стран грозитъ опасность. Но будучи главнокомандующимъ, это все-таки не значитъ, что президентъ самъ, лично, долженъ стоять во глав войска. Американцамъ нравится больше, чтобы ихъ президентъ имлъ характеръ гражданскій, и потому личное командованіе арміей американцы находятъ несовмстнымъ съ его правительственнымъ достоинствомъ. По отношенію къ арміи президентъ въ Америк играетъ такую же роль, какъ короли монархическихъ государствъ: онъ назначаетъ начальниковъ и даетъ имъ инструкціи.
Рядомъ съ этой властью вврено ему право заключать мирные трактаты. Впрочемъ американцы придали этому праву двойной характеръ: президентъ иметъ право заключить трактатъ, но трактатъ подвергается предварительно разсмотрнію сената, который можетъ длать въ немъ измненія и дополненія. Палата представителей отъ участія въ заключеніи трактатовъ исключена вслдствіе ея многолюдства и неизбжной съ нимъ страстности. Трактатъ считается принятымъ, если президентъ и дв трети сенаторовъ согласны между собою.
Устраненіе палаты представителей отъ участія въ трактатахъ вызвало оппозицію противъ подобной независимости исполнительной власти. Въ 1796 г., при заключеніи Вашингтономъ трактата съ Англіей, палата представителей объявила, что такъ какъ она призвана вотировать законы для исполненія трактата, она то иметъ право обсуживать и самый трактатъ. Но Вашингтонъ быль не такой человкъ, чтобы ршиться на уступку и нарушить конституцію. Онъ объявилъ, что такъ какъ согласно конституціи трактаты заключаются президентомъ и двумя третями сенаторовъ, то трактатъ съ Англіей будетъ исполненъ, палата представителей неиметъ никакого нрава его касаться, а если съ немъ связаны какія нибудь финансовыя мры, то палата иметъ моральныя обязательства вотировать необходимый для того фондъ. Это мнніе Вашингтона было принято, но впослдствіи, однако, необходилось безъ оппозиціи со стороны палаты.
Президенту принадлежитъ право назначать чиновниковъ, но и здсь онъ связанъ вліяніемъ сената. Американцы, пользуясь своимъ прежнимъ колоніальнымъ опытомь, ршили, что сенатъ долженъ принимать непремнно участіе въ назначеніи чиновниковъ: министровъ, посланниковъ, консуловъ, членовъ федеральнаго суда и т. д. Назначаетъ ихъ президентъ, но сенатъ одобряетъ назначеніе. Изъ этого вовсе не слдуетъ, что сенату дано право мшаться въ дла администраціи. Онъ иметъ побольше, какъ простое veto, и въ случа неодобренія сенатомъ выбора президента онъ длаетъ новый выборъ. Мрой этой хотли достигнуть только того, чтобы президентъ назначалъ на службу способныхъ людей, не принять которыхъ нтъ никакого основанія. Что же касается до увольненія чиновниковъ, то право это предоставлено одному президенту. Онъ увольняетъ неисполнительнаго чиновника, и въ случа несправедливости конституція не лишаетъ уволеннаго нрава принести на президента жалобу суду.
Въ помощь президенту дается кабинетъ, составляющій его министерство. Министровъ у американцевъ немного: иностранныхъ длъ, военный, финансовъ, внутреннихъ длъ, почтъ, и генеральный аторней. Генеральный аторней обязанъ давать свое мнніе во всхъ длахъ внутренней и вншней политики, если напримръ, встрчается какое нибудь затрудненіе въ сношеніяхъ съ иностранной державой. Военный министръ, конечно, пожелаетъ начать войну. Но чтобы начать войну нужно имть на это право, и вотъ опредленіе этого юридическаго права и составляетъ обязанность генеральнаго аторнея. У континентальныхъ европейскихъ государствъ иногда пустыя причины ведутъ къ разрыву и къ войн, у американцевъ этого не можетъ быть, и порывъ страсти сдерживается критическимъ отношеніемъ къ спорному вопросу и спокойнымъ юридическимъ его обсужденіемъ.
Если обратитъ вниманіе на то. что у американцевъ нтъ министерства духовныхъ длъ, народнаго воспитанія, торговли, земледлія, общественныхъ сооруженій, то легко понять, что исполнительная власть не иметъ никакого повода и основанія превращаться въ народное опекунство, и иметъ мало точекъ соприкосновенія съ народомъ и поводовъ возбуждать, своимъ ненужнымъ вмшательствомъ въ его дла, его неудовольствіе.
Президентъ не иметъ законодательной иниціативы, только конгрессу принадлежитъ право предлагать и вотировать законъ.
Президентъ есть лицо отвтственное. Въ случа нарушенія имъ конституціи сенатъ объявляетъ, что онъ перестаетъ быть президентомъ и признается неспособнымъ занимать общественную должность. Что же касается до уголовнаго сужденія за вину, то обязанность эта принадлежитъ суду.
Президентъ Американскаго союза, несмотря на свою отвтственность, иметъ неменьшую власть, чмъ европейскіе конституціонно государи. Онъ единственный представитель и глава администраціи страны. Вашингтонъ устроилъ себ кабинетъ, по эти члены кабинета были не больше, какъ его частные совтники и секретари, но не министры въ европейскомъ смысл. Вашингтонъ правилъ одинъ. Впрочемъ эту систему въ настоящее время находятъ не совсмъ удобной и поговариваютъ объ отвтственныхъ министрахъ.
Американская организація исполнительной власти заслуживаетъ вниманія но своей простот и но малому кругу дятельности центральнаго правительства. Провинціальная и муниципальная администрація, юстиція, воспитаніе, религія, стоятъ вн дятельности центральнаго правительства. Общество само заботится о своихъ нуждахъ этого рода и недопускаетъ вмшательства федеральной власти. Вотъ начало, изъ котораго возникаетъ американская привычка къ самоуправленію, и вотъ та школа, въ которой воспитываются американцы для своей общественной дятельности. Читателю будетъ теперь понятно, почему двадцатилтій американецъ гораздо способне для веденія обищственныхъ длъ, чмъ сорокалтій европеецъ.
Рядомъ съ законодательной и исполнительной властью стоитъ у американцевъ власть судебная.
Европейскіе политическіе писатели, теоретики и организаторы согласны вс въ томъ, что эти три власти должны быть раздлены. Но только одни американцы съумли ршить этотъ вопросъ вполн удовлетворительно, и создали изъ судебной власти — власть политическую.
Въ Америк судебная власть есть власть политическая, являющаяся, какъ примиряющее начало, когда нужно согласить и примирить федеральные интересы съ интересами штатовъ и отдльныхъ лицъ. Судебная власть есть охранитель конституціи, охранитель нравъ конгресса и миротворецъ отдльныхъ штатовъ. Изъ итого, однако, вовсе неслдуетъ, чтобы судебная власть американцевъ имла разъдающее вліяніе на крпость союзной связи и могла бы ослаблять силу и значеніе другихъ властей. Она побольше, какъ представитель высшаго правосудія и общихъ интересовъ страны. Напримръ, если бы, по конституціи какого-либо европейскаго государства, народу предоставлялась, положимъ, полная религіозная свобода и, слдователю, право составлять собранія, и въ то же время, законодательная власть установила, что собранія боле 20 человкъ запрещаются, какъ это, напримръ, во Франціи, то очевидно, что этотъ новый законъ уничтожилъ бы право, предоставляемое конституціей, и высшаго правосудія искать негд. Въ Америк не такъ. Предположимъ, что конгрессъ издалъ бы законъ, что въ видахъ общественной безопасности васъ слдуетъ арестовать и предать суду особой коммисіи. Во Франціи ізамъ бы пришлось подчиниться безусловно этому постановленію, но въ Америк вашимъ защитникомъ является судебная власть, которой вы протестуете, и она объявляетъ, что законъ, изданный конгрессомъ, какъ несогласный съ конституціей, не иметъ къ вамъ никакого отношенія. Или предположимъ, что конгрессъ въ частномъ процесс вотируетъ законъ, несогласный съ конституціей, и народъ, знающій что конгрессъ изображаетъ собою высшую власть, которой повиноваться слдуетъ, находится въ смущеніи, не зная, какъ примирить противурчія конституціи съ закономъ конгресса, обращается за ршеніемъ къ судебной власти, и судебная власть ршаетъ, что конституція, какъ основной законъ, должна взять перевсъ. Въ подобномъ прав судебной власти нтъ ничего такого, чтобы могло нарушать спокойствіе страны, а, напротивъ того, заключается величайшая гарантія народной свободы и общественной безопасности. Представители народа вовсе еще не народъ. Ихъ мры могутъ быть иногда слдствіемъ страстнаго возбужденія и вслдствіе того могутъ противорчить интересамъ большинства. Въ комъ искать народу защиты противъ своихъ представителей, предлагающихъ ему законъ, нарушающій его права? Это-то народное право и обязана судебная власть поддерживать во всей чистот и охранять отъ постороннихъ вторженій.
Другая обязанность судебной власти отстаивать законы конгресса при столкновеніи ихъ съ законами штатовъ. Какъ въ тхъ случаяхъ. когда судебная власть отстаиваетъ конституцію противъ покушенія на нее законодательной власти, такъ при столкновеніи конгресса съ штатомъ, она возстановляетъ авторитетъ конгресса. Если бы конгрессъ издалъ какой либо законъ, положимъ о внутренней комерціи, то ни одинъ штатъ неможетъ издать закона, который противурчилъ бы постановленію конгресса. Подобная власть верховнаго суда страны тмъ боле необходима, что, напримръ, про заключеніи торговыхъ трактатовъ съ другими государствами, могли бы встртиться случаи, когда нкоторые штаты въ своекорыстныхъ цляхъ издали бы законы, несогласные со смысломъ трактата, и, слдовательно, исполненіе трактата оказалось бы невозможнымъ.
Американскій судъ иметъ три инстанціи. Суды первой инстанціи или провинціальные имютъ юрисдикцію въ предлахъ штата. Если штатъ слишкомъ великъ, то въ немъ бываетъ иногда два суда. Вторую инстанцію составляетъ судъ окружный. Въ настоящее время ихъ въ Америк всего десять. Наконецъ, высшую инстанцію составляетъ судъ федеральный* Обыкновенно федеральный судъ есть судъ аппеляціонный. Но въ тхъ случаяхъ, когда приходится ршать недоразумніе штатовъ, федеральный судъ судитъ непосредственно, какъ судъ первой инстанціи.
Въ Америк судьи поставлены вн вліянія на нихъ народа. Ихъ избираетъ не страна, а назначаетъ президентъ, съ одобренія сената. Эта мра была установлена потому, что по мннію американцевъ юстиція незаключаетъ въ себ ничего популярнаго, и судьямъ совершенно ненужно искать популярности.
Безошибочность американской системы организаціи судебной власти доказывается лучше всего тмъ значеніемъ и уваженіемъ, которымъ пользуются въ Америк судьи. Ршенія американскихъ судовъ представляютъ истинные образцы юридической мудрости, и въ Англіи цитируются въ тамошнихъ судахъ, какъ руководящій авторитетъ. Никто никогда еще неусумнился въ Америк въ способности членовъ федеральнаго суда. И этого я полагаю совершенно достаточно для убжденія читателя въ совершенств организаціи американскаго правосудія. Но главная заслуга американцевъ все-таки не въ этомъ, а въ томъ, что они создали изъ суда власть политическую, и совершенно освободили ее отъ вліянія власти исполнительной.
Въ третьей глав настоящей статьи уже говорилось, что новая конституція встртила сильную оппозицію штатовъ и стоило большого труда убдить народъ принять ее.
Совершенно подобное же несогласіе существовало и въ конвент, составлявшемъ конституцію.
Это несогласіе и разнорчіе мнній членовъ конвента совершенно понятно. Союза, подобнаго американскому, исторія народовъ не представляетъ, онъ есть новое созданіе. А создать новую организацію, новый народъ даже изъ такихъ готовыхъ элементовъ, какіе представляли штаты, и при той боязни лишиться свободы, какую американцы обнаруживали постоянно,— задача не совсмъ легкая. Мы видимъ, что во Франціи внутренняя политическая работа продолжается боле 80 лтъ, а результаты хорошихъ стремленій и до сихъ поръ почти незамтны. Что же значатъ т 12 лтъ, втеченіи которыхъ созрла въ американцахъ мысль Союза и разработалась конституція со всми ея подробностями? Повторяю еще разъ, что исторія человчества не представляетъ еще подобнаго народа, какъ сверо-американцы, и такого удивительнаго факта, какъ тотъ процессъ, которымъ создалась сверо-американская союзная конституція. Если я скажу читателю, что составленіе ея продолжалось всего три съ половиною мсяца, то, конечно, читатель оцнилъ и безъ меня всю силу американскаго народнаго интеллекта и умственныя способности членовъ конвента.
Когда было приступлено къ составленію конституціи, то казалось, что примиреніе крайнихъ мнній будетъ совершенно невозможно. Одни хотли сохранить независимость штатовъ, другіе — создать федеративную централизацію. Тогда Франклинъ, какъ извстно. вовсе не отличавшійся набожностію и благочестіемъ, обратился къ собранію съ рчью: ‘въ начал нашей борьбы съ Великобританіею, въ этой самой зал молились мы каждый день, чтобы призвать на себя божественное покровительство. Наши молитвы были услышаны… Нсколько разъ мы испытали, что Провидніе заботится о насъ. И этому же самому Привиднію мы должны предоставить ршить, какими мрами лучше обезпечить наше будущее благоденствіе… Я жилъ долго, и чмъ живу я дольше, тмъ ясне я вижу несомннныя доказательства той истины, что Богъ управляетъ человческими длами. Если ни одинъ волосъ не можетъ упасть безъ его позволенія, вроятно ли, чтобы могло возникнуть безъ его помощи цлое государство?… Я думаю, что безъ божескаго содйствія мы успемъ къ нашей политической постройк не боле, какъ строители вавилонской башни. Мы будемъ раздлены нашими жалкими частными интересами, мы сдлаемся позоромъ будущаго. Печальне же всего будетъ то, что посл нашего несчастнаго примра человчество потеряетъ навсегда надежду основать правленіе силой человческой мудрости, оно предоставитъ это дло случаю, войн, завоеваніямъ.’
Хотя предложеніе Франклина соотвтствовало общему настроенію, но его боялись принять, чтобы не обнаружить предъ народомъ несогласія членовъ учредительнаго собранія и не возбудить еще большаго волненія умовъ.
Мало по малу несогласіе утихло, но утихло оно не потому, чтобы явилось полное примиреніе мнній, а потому, что каждый ршился сдлать уступку, пожертвовать личнымъ самолюбіемъ, лишь бы достигнуть общаго блага.
Наконецъ, конституція составлена, нужно ее подписать. Новое несогласіе, никто ею не доволенъ, по все-таки ее подписываютъ вс, потому что лучше имть не вполн совершенную конституцію, чмъ вовсе никакой.
Подписанная конституція посылается въ штаты для разсмотрнія: новое и, можетъ бы ть, самое большое препятствіе. Федерація и конституція являются такимъ громаднымъ нововведеніемъ, предъ которымъ робютъ самые смлые вожди народа
А между тмъ съ ненормальнымъ положеніемъ страны нужно покончить: торговля ея уничтожена, промышленности нтъ, капиталы страны поглощены, до государственнаго банкротства остается только одинъ шагъ. Разсудительные люди требуютъ мира и порядка. ибо безъ нихъ экономическое процвтаніе невозможно, они требуютъ немедленнаго принятія конституціи. Противъ партіи мира выступаетъ другая партія — частію истинные патріоты, полагающіе, что благосостояніе Союза можетъ быть достигнуто совершенне конституціею, составленною иначе,— частію политическіе аферисты, которымъ понравится, что съ уменьшившимся значеніемъ штатовъ уменьшится и ихъ значеніе… И вс эти несогласія примирить тмъ трудне, что каждый кричитъ о свобод, каждый выдаетъ себя за ея защитника, каждый дйствуетъ ея именемъ. Восторжествовать надъ этимъ хаосомъ взяли на себя представители федерализма въ лип Гамильтона, Джея и Мадисона. Они издали цлый рядъ писемъ или статей, въ которыхъ обсуживаютъ вс политическіе вопросы, имющіе отношеніе къ Америк, и доказываютъ, что интересъ страны требуетъ принятія конституціи.
Первый штатъ, принявшій конституцію, былъ маленькій Делаваръ. За нимъ послдовала Пенсильванія, гд общественное мнніе было привлечено на сторону конституціи Вильсономъ и Франклиномъ. Франклинъ между прочимъ сказалъ, что если бы самъ небесный ангелъ принесъ людямъ конституцію, то они и ею были бы недовольны, евреи были постоянно недовольны, несмотря на то, что ими управлялъ самъ Богъ. За Пенсильваніей послдовали Нью-Джерси, Георгія и Коннектикутъ, трудне согласился Массачусетсъ. Но его согласіе привлекло на сторону конституціи Мериландъ, южную Каролину и Нью-Гемширъ. Теперь оставалась Виргинія, штатъ, наиболе важный но своимъ политическимъ дятелямъ и по ихъ вліянію во время революціи. Отъ ршенія Виргиніи зависла судьба федераціи, потому что безъ Виргиніи и Нью-Іорка союзъ былъ немыслимъ. Во глав виргинской оппозиціи стоялъ страшный Пэтрикъ Генри, съ несокрушимымъ краснорчіемъ котораго бороться было трудно. Пэтрикъ Генри дйствовалъ на страсти и умлъ приводить въ смущеніе и волновать своихъ слушателей даже и тогда, когда былъ неправъ. Въ настоящемъ случа Пэтрику было дйствовать тмъ легче, что онъ явился ярымъ защитникомъ свободы и независимости народа, и обвинялъ составителей конституціи въ узурпаціи, на которую народъ ихъ никогда не уполномочивалъ. Пэтрикъ говорилъ не дло, но тмъ не мене онъ разгромилъ своихъ противниковъ и склонилъ общественное мнніе къ себ. Нужно было уничтожить это вліяніе во что бы то ни стало, иначе Союзъ погибъ. Успокоителемъ возбужденныхъ Пэтрикомъ страстей явился Мадисонъ, а Витъ склонилъ окончательно собраніе на его сторону. Большинствомъ, но только пяти голосовъ, конституція была принята Виргиніею.
Наступило время выбора президента, назначили избирателей, у всхъ на устахъ было имя Вашингтона, и онъ избранъ единогласно. 4 марта 1789 г. сенатъ провозгласилъ Вашингтона президентомъ Союза, и 30 апрля Вашингтонъ явился въ конгрессъ для произнесенія присяги. При этомъ онъ произнесъ рчь, выдержками изъ которой я кончу настоящую статью. Рчь эта не блеститъ цвтами краснорчія, но въ ней есть больше, чмъ это, изъ нея видно, при какихъ условіяхъ возможна та форма правленія, творцами которой явились американцы. ‘Параграфъ, сказалъ Вашингтонъ, которымъ установлена исполнительная власть, возлагаетъ на президента обязанность рекомендовать вашему вниманію вс мры, находимыя имъ полезными или необходимыми. Въ настоящихъ обстоятельствахъ и при тхъ чувствахъ, которыя меня волнуютъ, я считаю лучше, вмсто рекомендаціи частныхъ мръ, заявить справедливое уваженіе къ талантамъ, правот и патріотизму тхъ, кому предстоитъ ихъ скоро разсматривать и вотировать. Въ этомъ высокомъ нашемъ призваніи я почерпаю увренность, что никакія предубжденія, никакія мстныя привязанности, никакой духъ партіи не будутъ волновать того спокойствія и достоинства, которыя должны дарить въ этомъ союз общества и разнообразныхъ интересовъ, я почерпаю также увренность, что основы нашей національной политики будутъ покоиться на чистомъ и вчномъ принцип частной нравственности. Превосходство свободнаго правительства будетъ доказано всми тми нравственными качествами, которыя привлекаютъ къ себ сердца гражданъ и уваженіе міра. Я настаиваю на этой надежд со всмъ тмъ восторгомъ, которымъ можетъ вдохновить меня моя горячая любовь къ моей родин, ибо если есть на земл истина, прочно установившаяся, то истина эта въ томъ, что между добродтелью и счастіемъ, между обязанностію и интересомъ, между честной и благородной политикой и вознаграждающимъ ея процвтаніемъ и общественнымъ благополучіемъ существуетъ тсная, нерасторжимая связь. Подумайте о томъ, что небо не благословитъ никогда народа, который презираетъ вчный законъ порядка и справедливости, подумайте о томъ, что вашему охраненію порученъ священный огонь свободы, и что судьба республиканскаго правленія связана, можетъ быть, въ послдній разъ съ опытомъ, который производитъ Америка’.