Александр Сергеевич Пушкин, Соловьев Всеволод Сергеевич, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

АЛЕКСАНДРЪ СЕРГЕВИЧЪ ПУШКИНЪ
ЮБИЛЕЙНОЕ ИЗДАНІЕ.

Подъ редакціей Вс. С. Соловьева.

Изданіе учрежденной по Высочайшему повелнію Постоянной Коммисіи народныхъ чтеній.

Съ портретомъ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія М. Акинфіева и И. Леонтьева, Бассейная, 48.
1899.

А. С. Пушкинъ.

Сто лтъ тому назадъ, 26 мая 1799 года, въ день Вознесенья, въ Москв родился ребенокъ, которому суждено было стать величайшей славой и гордостью русскаго словеснаго художества, геніальнымъ поэтомъ, чье имя знакомо всякому грамотному русскому, и который былъ пророкомъ, когда сказалъ о себ:

‘Слухъ обо мн пройдетъ по всей Руси великой,

И назоветъ меня всякъ сущій въ ней языкъ —

И гордый внукъ славянъ, и финнъ, и нын дикій

Тунгузъ и другъ степей калмыкъ’…

Отецъ поэта, Сергй Львовичъ Пушкинъ, происходилъ изъ стариннаго дворянскаго рода, о которомъ въ русской исторіи упоминается еще во времена царя Ивана Грознаго. Многіе Пушкины занимали при нашихъ царяхъ разныя важныя должности, служили послами, воеводами и царскими намстниками. Мать Александра Сергевича — Надежда Осиповна, до замужества Ганнибалъ, была внучкой одного изъ любимцевъ Петра Великаго, Абрама Петровича Ганнибала. Этотъ Ганнибалъ, родомъ изъ Африки, попалъ какъ плнникъ, въ Константинополь, къ турецкому султану, а оттуда былъ привезенъ нашимъ посланникомъ въ Россію и взятъ къ царскому двору. Петръ-Великій очень полюбилъ маленькаго арапа, крестилъ его, держалъ все время при себ, а когда тотъ выросъ, отправилъ его для дальнйшаго обученія наукамъ (главнымъ образомъ инженерному искусству) во Францію. До самой своей кончины Петръ не забывалъ крестника и оказывалъ ему большое вниманіе. Пушкинъ, у котораго и въ наружности, и въ огненномъ, вспыльчивомъ характер видны были слды его африканскаго происхожденія, не разъ упоминалъ о своемъ прадд въ стихотвореніяхъ и описалъ его въ роман ‘Арапъ Петра Великаго’.

Въ дтскіе годы Пушкинъ представлялъ изъ себя толстаго, неповоротливаго ребенка, и заставить его играть или бгать было очень трудно. Если къ нему начинали ужь очень сильно приставать, онъ убгалъ къ бабушк и пря-

!!!!!!Пропущены страницы 4-5

Отъ ужаса не шелохнусь, бывало,

Едва дышу, прижмусь подъ одяло,

Не чувствуя ни ногъ, ни головы.’

Посл смерти Арины Родіоновны Пушкинъ не разъ вспоминалъ о ней:

‘Вотъ домикъ,

Гд жилъ я съ бдной нянею моей.

Уже старушки нтъ, ужь за стною

Не слышу я шаговъ ея тяжелыхъ,

Ни утреннихъ ея дозоровъ…

А вечеромъ, при завываньи бури,

Ея разсказовъ, мною затверженныхъ

Отъ малыхъ лтъ, но никогда не скучныхъ’.

Семи лтъ съ Пушкинымъ произошолъ крутой переворотъ — изъ вялаго, неповоротливаго мальчика онъ внезапно сдлался рзвымъ, бойкимъ, шаловливымъ и началъ всхъ поражать своими способностями. Въ это время его стали учить, но ученье шло не особенно хорошо. Учителя попались плохіе: они не умли пріохотить увлекающагося, но лниваго ребенка къ наукамъ, и маленькій Пушкинъ лнился напропалую. Обладая прекрасной памятью, онъ выучивалъ уроки только слушая, какъ ихъ отвчала его сестра, но если его спрашивали первымъ, то ему нердко приходилось отдлываться однимъ молчаніемъ. Единственное, чему Пушкинъ отлично научился, былъ французскій языкъ, на которомъ постоянно говорили въ дом его родителей, какъ и почти во всхъ зажиточныхъ дворянскихъ домахъ того времени.

Но если Пушкинъ не любилъ учиться, за то любовь къ чтенію развивалась въ немъ не по днямъ, а по часамъ. У Сергя Львовича была прекрасная библіотека, составленная изъ произведеній лучшихъ иностранныхъ и русскихъ писателей, и маленькій Александръ съ жадностью читалъ одну книгу за другою. Лишеніе чтенія было для мальчика самымъ большимъ наказаніемъ. Отецъ Пушкина былъ образованнымъ человкомъ, а братъ отца, Василій Львовичъ, считался однимъ изъ лучшихъ тогдашнихъ стихотворцевъ. Въ дом Пушкиныхъ часто бывали извстные писатели — Дмитріевъ, Жуковскій, Батюшковъ. Мальчикъ всегда вертлся около большихъ, вслушивался въ ихъ разговоры, и это, вмст съ чтеніемъ, не могло не отозваться на быстромъ развитіи дарованныхъ ему природой замчательныхъ способностей.

Десяти лтъ, онъ уже писалъ стихи, а затмъ цлыя комедіи, которыя самъ же и разыгрывалъ передъ своей сестрой, бывшей единственной его слушательницей, такъ какъ онъ терпть не могъ, чтобы кто нибудь изъ постороннихъ узнавалъ про его сочинительство. Произошло это отъ того, что когда въ дом узнали, что маленькій Александръ пишетъ стихи, то его начали сильно этимъ дразнить и доводили вспыльчиваго мальчика чуть не до бшенства. Такъ разъ онъ написалъ шуточный разсказъ въ стихахъ, гд описывалась война между карликами и карлицами. Стихи эти (написанные по французски, какъ и вс первыя произведенія Пушкина) попались въ руки француза-учителя, который, прочтя первыя строчки, не могъ удержаться отъ смха. Маленькій поэтъ до того на это обидлся, что вырвалъ тетрадку изъ рукъ француза и тутъ же бросилъ ее въ топившуюся печку.

Мало по малу. Пушкинъ длался все шаловливе и своенравне. Учителя и воспитатели всячески старались обуздать несдержаннаго ребенка, но не умли за это дло взяться. Вмсто того, чтобы дйствовать на мальчика лаской и уговорами, имвшими всегда громадное вліяніе на горячій, но любящій и впечатлительный его характеръ, они прибгали къ строгостямъ, хотли усмирить его наказаніями и этимъ заставляли его поступать, какъ разъ наоборотъ тому, къ чему его хотли принудить силой. Родители также не могли справиться съ сыномъ и поэтому ршили отдать его въ какое нибудь учебное заведеніе, гд бы онъ постоянно жилъ, и гд, какъ они надялись, характеръ его, подъ вліяніемъ товарищей и опытныхъ наставниковъ, измнится къ лучшему.

Какъ разъ въ это время императоръ Александръ I ршилъ основать такое заведеніе, куда бы воспитанниковъ принимали съ большимъ разборомъ, и гд бы они, слушая науки у лучшихъ и ученйшихъ профессоровъ, приготовлялись съ честью и умньемъ служить своему отечеству. Въ это то заведеніе, названное Лицеемъ, въ числ другихъ мальчиковъ (всего ихъ набралось тридцать человкъ) былъ принятъ и Пушкинъ. Для поступленія въ Лицей нужно было сначала выдержать довольно трудный экзаменъ, между тмъ Пушкинъ, какъ мы уже знаемъ, не отличался прилежаніемъ и не много вынесъ изъ уроковъ своихъ учителей, и поэтому ему трудно было разсчитывать попасть въ число лицеистовъ. Но выдающіяся способности и тутъ сослужили ему врную службу. Познанія его были не изъ блестящихъ: по математик, напримръ, онъ отвчалъ совсмъ плохо, но вмст съ тмъ во всхъ отвтахъ мальчика видно было столько ума, онъ такъ быстро схватывалъ и понималъ все, что ему говорили, такъ мастерски читалъ наизусть большіе отрывки изъ произведеній лучшихъ русскихъ и французскихъ писателей, что присутствовавшій на экзамен министръ народнаго просвщенія, графъ Разумовскій, веллъ его принять въ число воспитанниковъ Лицея. Императоръ Александръ, принимавшій близко къ сердцу все, что касалось Лицея и безпрерывно о немъ заботившійся, веллъ отвести для этого заведенія часть своего собственнаго дворца въ Царскомъ Сел (около Петербурга) и обставить во всемъ какъ можно лучше. Каждому лицеисту была отведена особая комната, гд онъ спалъ и подготавливалъ уроки, преподавателями были назначены лучшіе профессора, а свободное отъ занятій время воспитанники могли гулять по великолпному царскосельскому парку, гд было много прекрасныхъ памятниковъ, поставленныхъ тамъ императрицей Екатериной Великой и императоромъ Александромъ Первымъ.

Открытіе Лицея произошло съ большимъ торжествомъ, въ присутствіи государя и царской фамилій, 19 октября 1811 года. Пушкинъ провелъ безвыздно шесть лтъ въ стнахъ этого заведенія, которое горячо любилъ до самой своей смерти.

Въ отношеніи товарищей Пушкину посчастливилось — очень многіе изъ воспитанниковъ перваго выпуска Лицея отличались выдающимися способностями, и въ ихъ обществ способности и талантъ самого Пушкина могли только развиваться и совершенствоваться. Среди школьныхъ товарищей великаго нашего поэта было много такихъ, которые потомъ сдлались важными государственными дятелями (какъ, напримръ, государственный канцлеръ князь Горчаковъ, графъ Корфъ), другіе получили извстность какъ писатели (баронъ Дельвигъ, Кюхельбекеръ). Первое время товарищи не особенно дружелюбно относились къ Пушкину, такъ какъ чувствовали его превосходство по уму и по развитію и видли, что онъ прочелъ много такихъ книгъ, о которыхъ они даже не слыхали, и все, что прочелъ, отлично помнитъ (память Пушкина была такъ велика, что онъ съ одного раза запоминалъ очень длинные отрывки). Почти вс лицеисты имли какія нибудь шуточныя прозвища, и Пушкина, за его превосходное знаніе французскаго языка, прозвали французомъ. Дло происходило во время отечественной войны 1812 года, когда все французское стало въ Россіи ненавистно, и поэтому такое прозвище казалось очень обиднымъ впечатлительному мальчику. Товарищи, видя, что прозвище не. нравится Пушкину, стали еще больше дразнить его и продолжали звать ‘французомъ’ до самаго выпуска изъ Лицея. Сначала товарищей немало отталкивала отъ Пушкина любовь его къ насмшкамъ. Будучи очень наблюдательнымъ, онъ въ каждомъ подмчалъ слабыя или смшныя стороны и потомъ очень зло и остроумно вышучивалъ товарища, доводя того иногда просто до слезъ. Но вмст съ тмъ сердце у Пушкина было такое доброе и отходчивое, что если онъ, бывало, разсердится на кого нибудь и. отомститъ за обиду своимъ злымъ языкомъ, то сейчасъ же начнетъ просить прощенья у обиженнаго имъ товарища и затмъ прилагать вс усилія, чтобы загладить свою выходку. Видя, такимъ образомъ, что, при всей своей вспыльчивости и горячности, Пушкинъ обладаетъ золотымъ сердцемъ, и замтивъ его скромность, заставлявшую его не только не важничать и не кичиться передъ другими своими способностями и познаніями, а даже бжать отъ всякой заслуженной похвалы, товарищи скоро перемнили свое мнніе о Пушкин и сердечно его полюбили. Эта любовь не окончилась въ Лице, и Пушкинъ до конца жизни оставался въ близкихъ и сердечныхъ отношеніяхъ почти со всми своими товарищами.

Учился Пушкинъ въ Лице, какъ и дома, очень неровно. Онъ поражалъ учителей своей памятью, способностью необыкновенно быстро все понимать, своимъ умньемъ разсказывать, но вмст съ тмъ часто бывало, что онъ не зналъ даже содержанія того урока, который у него спрашивали. Вообще кажущаяся лнь его не покинула, какъ не покинула и любовь къ чтенію. Императоръ Александръ подарилъ Лицею большую и отличную библіотеку, изъ которой лицеисты имли право брать вс книги, какія имъ, нравились. Пушкинъ широко пользовался _% этимъ правомъ. Дни и ночи, забросивъ уроки, проводилъ онъ за чтеніемъ, и если потомъ онъ поражалъ своей начитанностью, то этимъ во многомъ былъ обязанъ лицейской библіотек. На ряду съ развитіемъ его умственныхъ способностей шло и развитіе способностей поэтическихъ, и скоро стало видно, что изъ втреннаго и лниваго лицеиста выработается знаменитый писатель. Преподаватель русскаго языка, Кошанскій, чтобы развить у своихъ учениковъ любовь къ литератур и научить ихъ правильно и красиво писать, началъ заставлять лицеистовъ писать сочиненія, какъ въ проз, такъ и въ стихахъ. Занятіе это понравилось юношамъ, и они стали заниматься сочинительствомъ не только на урокахъ Кошанскаго, но и въ свободное отъ занятій время. Когда Кошанскій въ первый разъ сказалъ своимъ ученикамъ, что заставитъ ихъ писать стихи, и спросилъ, не занимался ли кто нибудь изъ нихъ этимъ раньше, Пушкинъ признался, что уже давно писалъ французскіе стихи и комедіи. Чтобы не увеличить самонадянность и безъ того самолюбиваго мальчика, Кошанскій первое время очень строго относился къ стихамъ Пушкина и рдко хвалилъ ихъ, хотя они этого вполн заслуживали. Но потомъ, увидя, что его ученикъ обладаетъ настоящимъ поэтическимъ талантомъ, Кошанскій всми силами сталъ самъ содйствовать развитію этого таланта, исправляя Пушкинскіе стихи, указывая ихъ недостатки и знакомя молодого сочинителя съ правилами писанія стиховъ и съ произведеніями тхъ древнихъ поэтовъ, изученіе которыхъ могло приносить ему пользу. Подъ вліяніемъ уроковъ Кошанскаго среди лицеистовъ образовался кружокъ или общество, дятельнымъ членомъ, а потомъ и душою котораго сдлался Пушкинъ и которое усиленно занималось развитіемъ писательскихъ способностей своихъ членовъ. Этотъ кружокъ почти каждый день собирался въ одной изъ комнатъ Лицея, и всякій изъ участвовавшихъ долженъ былъ что нибудь разсказать. Пушкинъ также принималъ дятельное участіе въ этихъ собраніяхъ и разсказалъ на нихъ нсколько повстей, которыя впослдствіи, передлавъ, напечаталъ.

Но лицеисты не удовольствовались одной устной передачей своихъ разсказовъ: скоро они ршили издавать рукописный журналъ, въ которомъ помщались бы стихи, разсказы и всевозможныя другія ихъ произведенія. Такихъ журналовъ въ Лице со временемъ возникло нсколько, и въ числ ихъ главныхъ сотрудниковъ всегда былъ Пушкинъ. Талантъ его все боле и боле разцвталъ и скоро онъ началъ писать такъ хорошо, что друзья стали его уговаривать послать свои стихи въ какой нибудь журналъ, гд, по ихъ увреніямъ, такіе стихи непремнно напечатаютъ. Но Пушкинъ, по своей скромности, боялся, что похвалы преувеличены, и наотрзъ отказался послать стихи. Тогда друзья поэта, видя, что съ нимъ не сговоришься, взяли нсколько стихотвореній и тайкомъ отъ самого Пушкина послали ихъ въ одинъ изъ лучшихъ тогдашнихъ журналовъ, гд ихъ, дйствительно, и напечатали. Это было въ 1814 году когда автору стиховъ минуло только пятнадцать лтъ. Но эти первыя напечатанныя стихотворенія Пушкина не были подписаны полнымъ именемъ автора. Имя молодого поэта стало извстно только съ слдующаго, 1815 года. Въ этомъ году въ Лице былъ назначенъ первый экзаменъ, на которомъ должны были присутствовать посторонніе, на него пріхало изъ Петербурга много важныхъ государственныхъ людей и въ ихъ числ самый извстный поэтъ того времени, воспвавшій еще Екатерину Великую — Гавріилъ Романовичъ Державинъ. Пушкинъ давно восторгался его стихами, многіе изъ нихъ зналъ наизусть, и потому съ нетерпніемъ ждалъ случая увидть поближе знаменитаго поэта. Вотъ какъ онъ самъ посл вспоминалъ объ этомъ экзамен.— ‘Наконецъ меня вызвали. Я прочелъ мои ‘Воспоминанія въ Царскомъ Сел’, стоя въ двухъ шагахъ отъ Державина, голосъ мой отроческій зазвенлъ, а сердце забилось съ упоительнымъ восторгомъ… Не помню, какъ я кончилъ чтеніе, не помню, куда убжалъ. Державинъ былъ въ восхищеніи, онъ меня требовалъ, хотлъ обнять… Меня искали, но не нашли’… Въ одномъ изъ своихъ стихотвореній Пушкинъ также вспоминаетъ объ этомъ памятномъ для него дн:

‘Успхъ насъ первый окрылилъ:

Старикъ Державинъ насъ замтилъ,

И, въ гробъ сходя, благословилъ’.

Посл этого слухъ о новомъ поэт, написавшемъ въ шестнадцать лтъ такіе стихи, отъ которыхъ пришелъ въ восторгъ самъ Державинъ, распространился по всему Петербургу, ч и съ этого времени извстность Пушкина начала возрастать не по днямъ, а по часамъ. Лучшіе тогдашніе писатели — Жуковскій, Карамзинъ, Батюшковъ, Дмитріевъ — сблизились въ это время съ Пушкинымъ и, не смотря на разницу лтъ, относились къ нему, какъ къ равному,— такъ великъ былъ его талантъ. Жуковскій, слава о которомъ гремла въ то время по всей Россіи, до того полюбилъ Пушкина и такъ цнилъ его, какъ поэта, что читалъ ему вс свои новыя стихотворенія, и если они не нравились молодому лицеисту, то самъ признавалъ ихъ неудачными и уничтожалъ. Жуковскій всю жизнь оставался искреннйшимъ другомъ Пушкина, поддерживалъ его въ трудныя минуты и, вмст съ Карамзинымъ, принесъ ему очень много пользы. Александръ Сергевичъ не даромъ впослдствіи называлъ его своимъ ангеломъ-хранителемъ.

Такіе ранніе и быстрые успхи побудили Пушкина еще съ большимъ рвеніемъ приняться за развитіе своего поэтическаго таланта. Отдлываясь кое-какъ отъ лицейскихъ уроковъ, пропуская ихъ и не заглядывая по цлымъ недлямъ въ учебныя книги, онъ въ тоже время проводилъ дни и ночи надъ сочинительствомъ. До окончанія курса онъ напиралъ такимъ образомъ около ста двадцати стихотвореній и началъ первое свое большое произведеніе — ‘Русланъ и Людмила’. Но напечаталъ молодой поэтъ лишь очень немногія изъ этихъ стихотвореній, такъ какъ по своей скромности продолжалъ считать, что пишетъ не настолько хорошо, чтобы печатать, и посылалъ въ журналы только то, что, посл долгой работы, признавалъ достойнымъ этого. Лицейскіе наставники Пушкина могли, конечно, ставить ему въ упрекъ его небрежное отношеніе къ урокамъ и приписывать это лности: кому изъ нихъ пришло бы въ голову, что имя этого ‘лнивца’ черезъ сто лтъ будетъ на устахъ у каждаго русскаго человка, какъ имя одного изъ самыхъ великихъ, самыхъ дорогихъ сыновъ Россіи! Но мы уже не имемъ права обвинять Пушкина въ лности, зная, какъ всю свою недолгую жизнь онъ неустанно трудился надъ тмъ, что было его высокимъ, даннымъ ему отъ Бога призваніемъ.

Въ іюн 1817 года, Пушкинъ окончилъ Лицей и поступилъ на службу въ министерство иностранныхъ длъ. Служба брала у поэта немного времени и онъ со всмъ пыломъ своей горячей натуры отдался веселой жизни, которую вела въ то время петербургская молодежь. Но призванія своего, даже въ это время кипучей юности, онъ не забывалъ. Онъ продолжалъ много писать, и стихи его были такъ хороши, что Жуковскій, подаривъ ему свой портретъ, написалъ на немъ: ‘Ученику отъ. побжденнаго учителя’. Тогда же Пушкинъ окончилъ свою большую поэму (повсть въ стихахъ) ‘Русланъ и Людмила’. Но тмъ временемъ, какъ слава юнаго поэта все больше и больше росла и распространялась по всей Россіи, надъ нимъ самимъ чуть не стряслась большая бда. По молодости и. вслдствіе своей неисправимой горячности Александръ Сергевичъ надлалъ много необдуманныхъ поступковъ, написалъ нсколько стихотвореній, въ которыхъ насмхался надъ нкоторыми важными сановниками, и государь ршилъ выслать его въ наказанье на нкоторое время изъ Петербурга. Сначала Пушкина хотли сослать куда нибудь подальше — говорили даже про Соловецкій монастырь — но заступничество Карамзина и бывшаго наставника поэта, директора Лицея Энгельгардта, котораго очень любилъ императоръ Александръ, спасли Пушкина, и его только перевели на службу на югъ Россіи, сначала въ Екатеринославъ, а потомъ въ Бессарабію.

Изъ Екатеринослава онъ здилъ на Кавказъ и Крымъ, и великолпныя эти мстности, не имющія по красот равныхъ себ во всей Россіи, произвели на молодого поэта очень сильное впечатлніе. Подъ вліяніемъ этихъ поздокъ онъ написалъ дв поэмы: ‘Кавказскій Плнникъ’, и ‘Бахчисарайскій Фонтанъ’ и нсколько небольшихъ стихотвореній. Изъ Крыма Пушкинъ похалъ въ Бессарабію, въ городъ Кишиневъ, гд началъ служить подъ начальствомъ генерала Инзова. Жизнь въ Кишинев вполн соотвтствовала горячему и общительному характеру Пушкина. Въ это время населеніе Кишинева было очень смшаннымъ: на каждомъ шагу встрчались евреи, болгары, турки, французы, итальянцы, греки, молдаване. Вслдствіе этого городъ носилъ полу-восточный, полу-европейскій характеръ, жили въ немъ весело, шумно,— и Пушкинъ его полюбилъ. Въ Кишинев* Пушкинъ повелъ шумную жизнь, полную всевозможныхъ развлеченій, шалостей и приключеній. Не было большого собранія или пирушки, гд бы онъ не появлялся въ одежд, которую самъ выдумывалъ и которою рзко выдлялся среди другихъ кишиневскихъ жителей, напримръ: въ молдаванской шапк (феск) на голов, архалук, бархатныхъ шароварахъ и съ желзною дубинкою въ рукахъ. Изъ за своей безпощадной насмшливости, вспыльчивости и готовности каждую минуту выйти изъ себя, Пушкинъ нажилъ себ въ Кишинев много враговъ, и жалобы на него такъ и сыпались Инзову. Но генералъ, добрый по природ, и къ тому же искренно полюбившій поэта, относился къ нему по отечески и только журилъ за постоянныя шалости. Не смотря однако на такой шумный образъ жизни Александръ Сергевичъ не переставалъ заботиться объ увеличеніи своего образованія и развитіи своихъ поэтическихъ способностей. По прежнему, какъ и въ Лице, онъ съ жаромъ читалъ вс книги, какія только могъ достать у знакомыхъ, или какія ему присылали изъ Петербурга. Въ тоже время онъ собиралъ народныя псни, преданія, изучалъ нравы и обычаи мстныхъ жителей и совершилъ нсколько поздокъ по Бессарабіи. Во время этихъ поздокъ Пушкинъ осмотрлъ мста, съ которыми связаны историческія воспоминанія: Измаилъ, поле Кагульской битвы, Бендеры, Варницы, гд находился лагерь шведскаго короля Карла XII во время прутскаго похода Петра Великаго. Писалъ онъ очень много и кром цлаго ряда небольшихъ стихотвореній и поэмъ ‘Кавказскій Плнникъ’ и ‘Бахчисарайскій Фонтанъ’, о которыхъ мы уже говорили, написалъ въ Кишинев поэму ‘Цыгане’, поводомъ къ которой послужила его встрча съ цыганскимъ таборомъ, гд онъ прожилъ нсколько дней. Въ это же время началъ онъ одно изъ лучшихъ своихъ произведеній — романъ въ стихахъ ‘Евгеній Онгинъ’.

Изъ Кишинева Пушкинъ перехалъ въ Одессу и поступилъ въ канцелярію новороссійскаго генералъ-губернатора, которымъ тогда былъ извстный впослдствіи намстникъ Кавказа, графъ, а потомъ свтлйшій князь, Михаилъ Семеновичъ Воронцовъ. Сначала Александръ Сергевичъ былъ очень радъ своему перемщенію: его привлекала богатая Одесса, съ прекраснымъ театромъ, обширнымъ и образованнымъ обществомъ. Онъ впослдствіи описалъ этотъ городъ въ слдующихъ стихахъ:

‘Тамъ долго ясны небеса,

Тамъ хлопотливо торгъ обильный

Свои подъемлетъ паруса,

Тамъ все Европой дышетъ, ветъ,

Все блещетъ югомъ и пестретъ

Разнообразностью живой.

Языкъ Италіи златой

Звучитъ по улиц веселой,

Гд ходитъ гордый славянинъ,

Французъ, испанецъ, армянинъ,

И грекъ и молдаванъ тяжелый’.

Но скоро Пушкинъ увидлъ, что въ Одесс ему нельзя жить такъ безпечно и подчиняясь лишь своимъ прихотямъ, какъ въ Кишинев, и что хотя графъ Воронцовъ и очень къ нему благоволилъ, но все же это уже не было отеческое обращеніе старика генерала Инзова. Поэтому Пушкинъ не особенно жаллъ, когда ему пришлось покинуть Одессу. Посл четырехлтняго пребыванія на юг, лтомъ 1824 года, онъ похалъ въ Псковскую губернію, въ деревню своей матери, село Михайловское. Александръ Сергевичъ очень любилъ Михайловское и съ радостью туда здилъ, но на: этотъ разъ, подъ вліяніемъ разныхъ неудачъ и непріятностей, пріздъ въ деревню былъ для него нерадостенъ.

Мало-по-малу тяжелое настроеніе, въ какомъ находился Пушкинъ по прізд своемъ изъ Одессы въ Михайловское, разсялось и два года, проведенные имъ въ деревн, принадлежали къ лучшимъ годамъ его творчества. Онъ велъ совершенно деревенскій образъ жизни, описанный имъ въ ‘Евгеніи Онгин’. Вставалъ онъ рано и сейчасъ же отправлялся къ протекавшей недалеко отъ дома, подъ горою, рчк купаться, а затмъ возвращался домой и работалъ — писалъ, подготовлялся къ писанію чтеніемъ книгъ, длалъ нужныя выписки и размышлялъ о томъ, что слагалось у него въ голов. Пушкинъ всю жизнь очень тщательно отдлывалъ вс свои произведенія, какъ стихи, такъ и прозу, онъ былъ самъ для себя самымъ строгимъ критикомъ и выпускалъ свой трудъ въ свтъ только тогда, когда былъ имъ доволенъ. Поэтому вс его произведенія такъ чудно законченны, такъ совершенны по форм и отдлк.

Работалъ Пушкинъ больше всего осенью и въ два-три мсяца приводилъ въ исполненіе все то, что задумывалось имъ въ теченіе остального года. Осенью онъ по цлымъ днямъ работалъ безустанно и, какъ только просыпался утромъ, то тутъ же, въ постели, бралъ карандашъ и бумагу и начиналъ писать, причемъ иногда увлекался до того, что вставалъ съ постели только къ обду. Въ остальное время онъ много гулялъ пшкомъ или здилъ верхомъ, но и среди этихъ прогулокъ поэзія не оставляла его:

‘Бродя надъ озеромъ моимъ,

Пугаю стадо дикихъ утокъ,—

Внявъ пнью сладкозвучныхъ строфъ,

Он слетаютъ съ береговъ’…

писалъ онъ. Если ему случалось оставаться дома и безъ гостей (Пушкина часто навшалъ братъ и нкоторые лицейскіе товарищи), то онъ игралъ самъ съ собой на билліард, а вечера проводилъ въ бесдахъ съ няней Ариной Родіоновной. Вотъ какъ писалъ онъ объ этомъ брату: ‘Знаешь ли мои занятія? До обда пишу записки, обдаю поздно, посл обда зжу верхомъ, вечеромъ слушаю сказки и вознаграждаю тмъ недостатки своего воспитанія. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма’. Въ двухъ верстахъ отъ Михайловскаго лежитъ село Тригорское, принадлежавшее П. А. Осиповой, у которой было много дтей, и въ дом которой вообще бывало всегда много народа, и царило оживленіе и веселіе. Пушкинъ близко сошелся съ этимъ семействомъ, бывая у нихъ почти каждый день, и это знакомство имло на него большое вліяніе, такъ какъ сердечное и дружеское отношеніе всего семейства Осиповыхъ оказывало поддержку поэту въ минуты нападавшихъ на него тоски и унынія.

Между тмъ императоръ Александръ I скончался, а императоръ Николай Павловичъ, пріхавъ въ Москву на коронацію, вспомнилъ о Пушкин и веллъ его вызвать. Александръ Сергевичъ быстро собрался и, не успвъ никого предупредить, даже Осиповыхъ, ухалъ въ Москву. По прізд туда онъ тотчасъ отправился въ Кремлевскій дворецъ къ государю, который отдалъ приказаніе, чтобы Пушкина представили ему тотчасъ по его прізд. Государь обошелся съ Александромъ Сергевичемъ очень милостиво. ‘Довольно ты подурачился, сказалъ онъ поэту, надюсь, теперь будешь разсудителенъ, и мы больше ссориться не будемъ’. Къ этому государь прибавилъ, что съ этихъ поръ онъ самъ будетъ для Пушкина цензоромъ, т. е. будетъ ршать, можно ли напечатать то или другое его произведеніе. Всть о прізд Пушкина и о милостивомъ пріем его государемъ быстро распространилась по Москв, и онъ былъ радостно всми встрченъ. Везд Александръ Сергевичъ былъ первымъ гостемъ, везд его встрчали восторженными похвалами и поклоненіемъ. Посл двухлтняго пребыванія въ деревн Пушкинъ съ радостью окунулся въ веселую столичную жизнь и началъ принимать дятельное участіе во всхъ празднествахъ и торжествахъ, сопровождавшихъ коронацію. Въ одномъ дом, въ присутствіи многочисленнаго собранія ученыхъ и литераторовъ Пушкинъ прочелъ законченную имъ незадолго до отъзда изъ Михайловскаго, историческую драму ‘Борисъ Годуновъ’. Вотъ какъ вспоминаетъ объ этомъ чтеніи извстный писатель Погодинъ: ‘По окончаніи чтенія мы долго смотрли другъ на друга, а потомъ бросились къ Пушкину, начались объятія, поднялся шумъ, раздался смхъ, полились слезы, поздравленія. Пушкинъ одушевился, видя такое дйствіе своего чтенія, ему было пріятно наше волненіе. Онъ началъ намъ, поддавая жару, читать псню о Стеньк Разин, какъ онъ выплывалъ ночью на Волгу на востроносой своей лодк, предисловіе къ ‘Руслану и Людмил’, началъ разсказывать о, другой пьес, которую хотлъ написать о ‘Дмитріи Самозванц’. О, какое удивительное то было утро, оставившее слды на всю жизнь! Не помню, какъ мы разошлись, какъ докончили день, какъ улеглись спать. Да едва ли кто и спалъ изъ насъ въ эту ночь. Такъ были мы вс потрясены!’

Изъ Москвы Пушкинъ вернулся на короткое время въ Михайловское, а оттуда похалъ въ Петербургъ, гд съ тхъ поръ и жилъ до самой своей смерти, узжая изъ него только на сравнительно короткое время. Сначала веселая столичная жизнь увлекла Пушкина, но скоро онъ сталъ съ сожалніемъ вспоминать о своемъ тихомъ уединеніи въ Михайловскомъ, что видно изъ одного письма его къ П. А. Осиповой, гд онъ пишетъ: ‘Для меня шумъ и суета петербургской жизни длаются все боле и боле несносными, и я съ трудомъ ихъ переношу. Вашъ прекрасный садъ и прелестный берегъ Сороти я съ удовольствіемъ промнялъ бы на Петербургъ’.

Весной 1829 года Пушкинъ ухалъ на Кавказъ, гд у насъ велась въ то время война съ турками, и пробылъ нкоторое время въ дйствующей арміи, принявъ участіе въ нсколькихъ сраженіяхъ. Онъ описалъ эту поздку въ разсказ, озаглавленномъ ‘Путешествіе въ Арзрумъ’. Кром того видъ Кавказа снова внушилъ поэту рядъ прекрасныхъ стихотвореній. Съ Кавказа Пушкинъ вернулся въ Петербургъ, а оттуда скоро ухалъ въ Москву. Въ это время онъ задумалъ жениться. Въ Москв онъ познакомился съ Наталіей Николаевной Гончаровой, восемнадцатилтней двушкой, отличавшейся замчательной красотой, и въ самый день Свтлаго Воскресенья 21 апрля 1830 г. сдлалъ ей предложеніе, которое и было принято. По случаю женитьбы сына, Сергй Львовичъ выдлилъ ему часть своего имнія, Болдина, въ Нижегородской губерніи, и Александръ Сергевичъ долженъ былъ туда похать. Узжая, онъ думалъ, что разстается съ своей красавицей-невстой на самое короткое время, но судьба судила иначе: Пушкинъ провелъ въ Болдин всю осень и часть зимы. Дло въ томъ, что въ это время въ Россіи появилась холера. Москва была оцплена, со всхъ сторонъ карантинами, чрезъ которые никого не пропускали. Какъ ни рвался поэтъ въ Москву, но никакъ не могъ туда попасть, и долженъ былъ оставаться въ деревн, тревожась все время за жизнь близкихъ ему людей. Эта тревога была тмъ боле велика, что письма тогда шли очень медленно, засылались, по ошибк, совсмъ не въ т мста, куда они были адресованы, и Пушкинъ по недлямъ не имлъ ни о комъ никакихъ извстій. Находясь въ такомъ тяжеломъ состояніи духа, онъ спасался одной работой, за которой проводилъ цлые дни. Въ два-три мсяца онъ написалъ около тридцати стихотвореній, пять повстей, окончилъ ‘Евгенія Онгина’, написалъ нсколько поэмъ, принадлежащихъ къ числу лучшихъ его произведеній (напримръ, ‘Домикъ въ Коломн’, ‘Моцартъ и Сальери’, ‘Скупой Рыцарь’, ‘Каменный Гость’).

Вернувшись, наконецъ, въ декабр въ Москву, онъ дятельно занялся приготовленіями къ свадьб, которая и состоялась въ феврал 1881 года. Проживъ до весны въ Москв, молодые перехали затмъ въ Петербургъ, около котораго, въ Царскомъ Сел, и поселились на лто. Въ это время въ Петербург тоже была холера. Пушкинъ все лто безвыздно прожилъ въ Царскомъ, среди небольшого кружка друзей (между прочимъ, тамъ это лто жилъ Жуковскій), и могъ, гуляя по царскосельскому парку, предаваться воспоминаніямъ о годахъ своей юности, проведенныхъ среди деревьевъ и памятниковъ этого же парка.

‘Воспоминаньями смущенный,

Исполненъ сладкою тоской,

Сады прекрасные, подъ сумракъ вашъ священный,

Вхожу съ поникшей головой!

Такъ отрокъ Библіи, безумный расточитель,

До капли истощивъ раскаянья фіалъ,

Увидвъ, наконецъ, родимую обитель,

Главой поникъ и зарыдалъ!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я думалъ о теб, пріютъ благословенный,

Воображалъ сіи сады…

Воображалъ сей день счастливый,

Когда средь нихъ возникъ Лицей,

И слышалъ снова шумъ игривый,

И видлъ вновь семью друзей!’…

Во время своего пребыванія въ Царскомъ Сел Пушкинъ написалъ прекрасныя, дышащія любовью къ родин, стихотворенія: ‘Клеветникамъ Россіи’ и ‘Бородинская годовщина’, а также нкоторыя изъ своихъ сказокъ: ‘О цар Салтан’, ‘О мертвой царевн’, ‘О золотомъ птушк’ и другія. По возвращеніи въ Петербургъ Александръ Сергевичъ ршилъ писать исторію Петра Великаго, къ памяти котораго всегда чувствовалъ особое уваженіе и любовь, и просилъ у государя разршить ему для этого входъ въ государственные архивы, гд хранятся вс государственныя бумаги. Разршеніе это было ему дано, и Пушкинъ съ жаромъ принялся за работу. Но исторію Петра Великаго ему такъ и не удалось написать. Въ архивахъ ему случайно попалось подъ руку нсколько бумагъ, относившихся къ Пугачевскому бунту, онъ быстро увлекся изученіемъ этого событія и весь ушелъ въ него. Начавъ писать ‘Исторію Пугачевскаго бунта’, Пушкинъ не удовольствовался одной работой въ архив, а ршилъ похать и лично осмотрть вс т мста, гд злодйствовали шайки Пугачева. Поэтому осенью 1833 года онъ объхалъ губерніи Казанскую, Оренбургскую, Симбирскую и Пензенскую. Плодомъ этой поздки были ‘Исторія Пугачевскаго бунта’ и романъ ‘Капитанская дочка’, дйствіе котораго происходитъ во времена Пугачева.

По возвращеніи въ Петербургъ, Пушкинъ представилъ Исторію Пугачевскаго бунта государю, который остался ею очень доволенъ и приказалъ выдать автору въ долгъ 20000 рублей для ея напечатанія, такъ какъ на свои средства Пушкинъ ея издать не могъ. Кром того, въ вид награды, Александру Сергевичу было пожаловано придворное званіе камеръ-юнкера. Но, не смотря на милость къ нему императора Николая Павловича, не смотря на то, что уже никто не отрицалъ у него чести быть первымъ русскимъ поэтомъ, положеніе Пушкина было тяжелое. Какъ у всякаго замчательнаго человка, у него было множество враговъ, число которыхъ онъ самъ постоянно увеличивалъ, такъ какъ его перо бывало очень остро и не давало пощады глупости и порокамъ. Эти враги, среди которыхъ было нсколько важныхъ въ то время лицъ, старались длать поэту какія только было возможно н

АЛЕКСАНДРЪ СЕРГЕВИЧЪ ПУШКИНЪЮБИЛЕЙНОЕ ИЗДАНІЕ.

А. С. Пушкинъ.

Читайте также:

АЛЕКСАНДРЪ СЕРГЕВИЧЪ ПУШКИНЪ
ЮБИЛЕЙНОЕ ИЗДАНІЕ.