Алберт, или Стратнавернская пустыня. Часть первая, Хелм Элизабет, Год: 1799 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 55 минут(ы)

АЛБЕРТЪ,
или
СТРАТНАВЕРНСКАЯ
ПУСТЫНЯ.

Сочиненіе Г-жи Гельмъ.

Перевелъ съ Французскаго
Яковъ Лизогубъ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОРЕЛЪ.
Въ Губернской Типографіи.
1820.

Печатать позволяется съ тмъ, чтобъ по напечатаніи, до выпуска изъ Типографіи, представлены были въ Цензурный Комитетъ: одинъ экземпляръ сей книги для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства Просвщенія, два экземпляра для Императорской Публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Москва, 1821 года, Ноября 24 дня. Сію рукопись разсматривалъ О. Профессоръ Статскій Совтникъ и Кавалеръ

Левъ Цвтаевъ.

АЛБЕРТЪ.

ГЛАBА I.

Очень обыкновенная.

Господинъ Жонъ Сентъ-Остенъ имлъ обыкновенное свое пребываніе въ старомъ своемъ замк въ Іорскомъ Герцогств, жена, дочь и сынъ составляли все его семейство. Обладая довольно богатымъ имніемъ, которое получилъ посл своего отца, онъ старался сохранить его въ цлости, не умножая и не расточая его. Утро дня посвящено было охот и посщеніямъ сосдей, и до обда можно было надяться видть его трезвымъ, но посл того разумъ его помрачался, винныя пары препятствовали ему заниматься длами и даже забавами, и въ такихъ случаяхъ обыкновенное дло его камердинера было отводить его на постль.

Госпожа Сентъ-Остенъ, происходящая отъ древней и знатной фамиліи, была внутренно уврена, что нельзя довольно похвалиться таковымъ преимуществомъ, и въ сей надменности, свойственной ограниченнымъ умамъ, женщина сія присоединяла и скупость. Выдана бывши замужъ за человка, которой былъ ею предпочтенъ, потому только, что былъ знатенъ и богатъ, и поселившись въ провинціи, удалена отъ обществъ и забавъ, единственной цли ея жизни, Г-жа Сентъ-Остенъ не умла найти средствъ здлать уединеніе свое спокойнымъ и пріятнымъ. Чтеніе романовъ было единственнымъ и любимымъ ея упражненіемъ. Чрезвычайная чувствительность ее, говорила она, составляла нещастіе ея жизни, хотя она однако не унижалась до того, чтобъ сострадать о нещастныхъ стенящихъ предъ ея глазами: нтъ, для нее надобно былъ благороднйшихъ горестей. Храбрый и влюбленный Рыцарь, молодая, прекрасная и нещастная Героиня — вотъ что особливо ее занимало: она всегда находила въ ихъ нещастіяхъ сходство съ своимъ положеніемъ, воображая себя нещастною жертвою, заключенною въ пустын и исторгнутою отъ удовольствій свта, которому она служила украшеніемъ.

Родители съ такими характерами не могли дать дтямъ своимъ приличнаго воспитанія. Фридерикъ Сентъ-Остенъ и Гертруда сестра ею, хотя одарены были природою наилучшими свойствами, необходимо должны были лишиться всего плода ихъ съ такими путеводителями.

У Г-жи Сентъ-Остенъ была еще сестра, которая проживши нсколько лтъ съ больнымъ своимъ мужемъ въ Италіи и Франціи, лишилась его въ Монтелье, и возвратилась въ Англію, когда Фридерику было четырнадцать, а Гертруд одиннадцать лтъ.

Госпожа Стангопъ (такъ называлась эта сестра) на двадцать пятомъ году своей жизни вышла за мужъ за единственнаго сына одного богатаго купца. Сей неравный бракъ совершенно разстроилъ ее съ ея фамиліею, и Г-жа Сентъ-Остенъ не только не старалась примирить ее съ своими родными, но еще больше ихъ поссорила. Сей поступокъ ея, происшедшій отъ одной жадности къ богатству, получилъ желаемый ею успхъ: сестра ее была лишена наслдства — и она воспользовалась сею несправедливостію.

Однакожъ коль скоро узнала она, что Г-жа Стангопъ возвратилась вдовою, бездтною и единственною наслдницею своего мужа, то начала думать о средствахъ примириться съ нею. Ей очень не хотлось начинать первой, но сіи важныя причины наконецъ ее ршили.

Гордость и низость часто бываютъ неразлучны у людей скупыхъ: Г-жа Сентъ-Остенъ служитъ тому доказательствомъ. Сестра ея легко отгадала цли ея стараній о примиреніи, она пожалла о томъ, и однакожъ не отвергла ихъ. На противъ того въ своемъ отвт изъявила желаніе жить съ нею въ согласіи, и просила ея пріхать къ ней съ мужемъ своимъ и дтьми.

Г-жа Сентъ-Остенъ была въ восхищеніи отъ щастливаго успха своего поступка и намревалась соотвтствовать приглашенію своей сестры, но супругъ ея никакъ не могъ ршиться пожертвовать своею охотою — тогда былъ Октябрь мсяцъ. И такъ она похала только съ дтьми и чрезъ нсколько дней прибыла въ деревню своей сестры въ Дорсетскомъ Графств.

Г-жа Стангопъ приняла ее очень учтиво и была столь благородна, что вовсе не упоминала о прошедшемъ, отъ чего и Г-жа Сентъ-Остенъ, которая сперва боялась сего свиданія, скоро и сама перестала думать о проступкахъ, которыя казалось были совсмъ позабыты. Г-жа Стангопъ старалась узнать характеръ Фридерика и Гертруды. Наружность ихъ ей понравилась, но она съ сожалніемъ замтила, сколъ воспитаніе ихъ было пренебрежено. Фридерикъ едва умлъ читать, а Гертруда, не смотря на кротость своего нрава, показывала уже большую склонность къ кокетству, необходимое послдствіе примра, которое она имла передъ глазами, и вздорнаго чтенія, къ которому мать ее пріучила.

Госпожа Стангопъ также любила чтеніе книгъ, но такихъ, которыя могли распространить ея познанія, или утвердить благородныя и великодушныя правила, на которыхъ было основано ея поведеніе. Таковыя расположенія были совершенно противоположны склонностямъ ея сестры, и Г-жа Сентъ-Остенъ, соскучившись быть съ нею еще больше чмъ съ своимъ мужемъ, скоро начала приготовляться къ своему возвращенію въ Іорское Герцогство, довольна что достигла своей цли и примирилась съ сестрою. Г-жа Стангопъ съ свойственною сердцу ея откровенностію объявила ей, что она совершенно охуждаетъ образъ воспитанія ея дтей, но Г-жа Сентъ-Остенъ удивилась, что находитъ недостатки въ Гертруд, о которой она такъ пеклась, и которая, но ея мннію, предвщала быть женщиною совершенною.

Сестра ея сожалла о ней, и не противорча открыто материнскому ея ослпленію, нсколько разъ заводила съ ней разговоръ о семъ важномъ предметъ, требуя, что бы по крайней мр отдали Фридерика въ школу, или бы дали ему учителя. Въ разсужденіи сего мать согласилась съ Г-жею Стангопъ, ибо и сама начинала видть, что сынъ ея скоро здлается такимъ же грубымъ и неотесаннымъ какъ и отецъ его, естьли не займутся его воспитаніемъ.

ГЛАВА II.

Щастливыя способности безъ пользы.

Мы видли, что занятія и удовольствія Г-жи Стангопъ совсмъ не нравились сестр ея. Напримръ: сія послдняя была слишкомъ слабаго и нжнаго сложенія, чтобъ сопутствовать ей въ утреннихъ ея прогулкахъ, ходить къ бднымъ поселянамъ, которыхъ лта и немощи требовали ея помощи. Нервы ея были столь нжны, что жалобы бдныхъ больше вселяли въ нее гнва, нежели состраданія. ‘Какъ! говорила она очень часто, ужели эти люди думаютъ, что мы должны заниматься ихъ длами? Разв мы не доставляемъ имъ работы? Не платимъ ли за ихъ труды? И я щитаю ихъ очень дерзкими, требовать отъ насъ больше этаго.’

Рисованье, и музыка составляли любимое упражненіе Г-жи Стангопъ. Сестра же ея не имла способности ни къ тому, ни къ другому, и естьли бы даже захотла она заняться чтеніемъ, то не нашла бы въ библіотек ея ничего для себя занимательнаго.

Чтожъ касается до Фридерика и Гертруды, то они столько были тронуты милостями своей тетки, что легко бы согласились длать все ей угодное. Потому-то она еще больше сожалла предвидя, что эти щастливыя расположенія останутся совершенно безполезными чрезъ пагубные примры и недостатокъ воспитанія. По прошествіи четырехъ недль, которыя показались Г-ж Сентъ-Остенъ цлымъ вкомъ, она оставила свою сестру, получивъ отъ нее общаніе постить ихъ замокъ слдующимъ лтомъ.

Во всю дорогу дти не переставали говорить о своей тетк. Мать ихъ молчала и казалось не принимала ни малйшаго участія въ ихъ разговорахъ. Но нкоторыя замчанія Фридерика объ обыкновенныхъ занятіяхъ госпожи Стангопъ исторгли ее изъ ея размышленій. ‘Да, конечно, сказала она, это очень странная женщина, и странности ея…. одной ей приличны: но она очень богата и я должна угождать ей для нашей пользы.’

— ‘Право, матушка, сказала Гертруда, я начинала любить ее, она такъ добра, такъ великодушна…!’ — ‘Скажи лучше слаба, смшна и обманута всми ее окружающими. Въ прочемъ это, меня не удивляетъ, она съ самыхъ малыхъ лтъ была такова, какъ вы ее теперь видли. Вмсто того, чтобъ наслаждаться великимъ своимъ богатствомъ, бдная сестра моя находитъ удовольствіе жить самымъ низкимъ и неприличнымъ ея состоянію образомъ.’ — А я не вижу, отвчалъ Фридерикъ, чтобъ тетушка была смшна, или слаба. Вс ее любятъ: старики, дти никогда не видятъ ее безъ того, чтобъ не осыпать ее своими благословеніями, и не изъявить знаковъ своего восхищенія. Право, матушка, вы должны бы также поступать какъ она съ нашими бдными сосдями. Вы бы отъ того были щастливе. — ‘Боже меня сохрани!’ Бдные и безъ меня находятъ много пособій. Я благодарю Бога, что вы не долго прожили съ вашею теткою, а то бы она скоро и вамъ внушила свои склонности.— Право это бы хорошо было, отвчалъ Фридерикъ: ея склонности не длаютъ ей вреда. Вы сами говорите, что она очень богата, а она увряла меня, что до смерти Г. Стангопа была щастливйшею, женщиною.’ — А хорошъ ли былъ собою Г. Стангопъ, спросила Гертруда? Вы намъ нсколько разъ сказывали, что тетушка вышла за него противъ воли всей своей фамиліи. Такъ они повнчались въ Шотландіи? — О! нтъ, отвчала Г-жа Сентъ-Остенъ, она даже и не скрывала своего замужства, и оно совершено было со всми обрядами. Чтожъ касается до Г. Стангопа, то я никогда на находила въ немъ ничего, что бы могло оправдать поступокъ моей сестры. Когда онъ на ней женился, то ему было за тридцать лтъ, и никогда онъ не былъ хорошъ собою. A склонности его и достоинства, я думаю, были сходны съ сестрициными.’ — Ахъ, Боже мой! вскричала съ удивленіемъ Гертруда, да какъ же тетушка могла полюбить человка, которой былъ не молодъ и не хорошъ собою?’ — И сверхъ того былъ купецъ, прибавила Г-жа Сентъ-Остенъ. Знатная двушка, вступающая въ такой союзъ, поступаетъ непростительно.’ — Что до этаго касается, сказалъ Фридерикъ, то я этого не знаю, а только увренъ, что Г-жа Стангопъ женщина очень разсудительная. Всякой разъ, когда я при ней читалъ, она такъ пріятно, такъ хорошо вс мн объясняла, что естьли бы я все жилъ съ нею, то врно бы очень полюбилъ чтеніе.’ — ‘Правда, она всегда очень любила чтеніе, продолжала Г-жа Сентъ-Остенъ. Я и сама люблю заниматься книгами, съ тою только разностію, что важныя книги меня утомляютъ и очень мн скучны, а она это-то и любитъ, и пренебрегаетъ сіи милыя произведенія Литтературы, которыя такъ пріятно занимаютъ воображеніе женщинъ. Вс привычки ея подобны этому расположенію ума ее: какъ бы дурно время ни было, но никогда ее не удержишь, когда ей захочется гулять. Я помню, какъ одинъ разъ насъ обихъ нарядили на балъ, но она увидя на пруд утку, которую собака давила, забыла все, опрометью бросилась въ воду, вырвала у собаки утку и съ торжествомъ ее выпустила. Въ другой разъ одинъ изъ нашихъ лакеевъ застрлилъ нсколько птицъ, которыхъ она пріучила прилетать подъ ея окошки клевать кормъ, и она такъ на него за это разсердилась, что осмлилась даже ударить его въ присутствіи матушки. Словомъ, всякой день были съ нею подобныя исторіи, и сколько ее ни бранили — она не исправлялась. У насъ была мадамъ, Француженка, которую она отъ утра до вечера дразнила. Эта мадамъ одинъ разъ дала намъ читать романъ Клеопатру, чтобъ насъ позабавить, чтожь сестра моя здлада? не довольно того, что на всхъ страницахъ понаписала разныя свои замчанія и надлала каррикатуръ, но еще стала всегда звать нашу мадамъ Клеопатрою, и матушка принуждена сама ей то запретить. Это еще не все. Она замтила, что вс порядочныя женщины старались имть хорошенькихъ маленькихъ собачекъ, и самыя дурныя собаки здлались ея любимцами не рдко бывало ходитъ она въ сопровожденіи пяти или шести запачканыхъ собакъ, одна другой скверне.’ — ‘Ho зачмъ же, матушка, имла она сихъ дурныхъ собакъ, спросила Гертруда, не лучше ли было ей достать себ хорошихъ болоночекъ.’ — ‘Для того, говорила она, что хорошенькихъ собачекъ вс любятъ и ласкаютъ, а дурными никто не занимается. Наконецъ, чтобъ окончить портретъ ея, я скажу вамъ еще, что одинъ разъ ея очень больно укусила за руку свинья, которая завязла было въ дверяхъ, а она хотла ее освободить. Въ этомъ-то случа и Г. Стангопъ ее узналъ. Надобно признаться, что безъ него она дорого бы заплатила, за свою дерзость.’

‘Я не понимаю, вскричала Гертруда, какъ осмлилась она дотронуться до такаго мерзсеаго животнаго? Я бы убжала, хотя и сожалла бы объ немъ. Естьлибъ я видла въ такомъ положеніи ягненка или козу, то тотчасъ бы помогла имъ: я читала, что многія прекрасныя двушки это длали. — A разв свинья не такъ же можетъ чувствовать боль, какъ и ягненокъ? сказалъ Фридерикъ. A я такъ хвалю тетушку, что она помогла сему животному, именно потому, что оно не такъ занимательно. — Ну, хорошо, прервала Г-жа Сентъ-Остенъ, однако женщин знатной не надобно забывать благопристойности, и убгать всего, что можетъ удалить отъ нея благородныхъ людей.’

Изъ сихъ разговоровъ Фридерика и Гертруды съ своей матерію, можно видть, что скоро ложная разборчивость и не натуральная чувствительность возьмутъ верьхъ надъ природною мн добротою. По крайней мр не возможно, чтобъ они могли совершенно избжать могущественнаго вліянія примра: щастливы еще будутъ, естьли пагубны впечатлнія остановятъ лишь развитіе врожденныхъ ихъ склонностей, и благопріятны обстоятельства будутъ довольно могущественны, чтобъ истребить послдствія дурнаго воспитанія.

ГЛАВА III.

Манторъ, которыхъ есть много.

Возвратившись домой, Г-жа Сентъ-Остенъ расказала своему мужу объ успх своего путешествія. Ему пріятно было слышать о примиреніи съ сестрою, ибо онъ не былъ нечувствителенъ въ надеждъ богатаго наслдства, но чрезмрно удивился, что Г-жа Стангопъ не довольна была воспитаніемъ Фридерика. ‘Чегожъ ей надобно? вскричалъ онъ, вть мы не хотимъ здлать его ни пасторомъ, ни школьнымъ учителемъ. Я воспитываю его, какъ самъ былъ воспитанъ, а я кажется знаю все, что надобно.’

Г-жа Сентъ-Остенъ не совершенно была согласна съ мнніемъ своего мужа. Не противорча ему прямо, она представила, что не здлать въ этомъ удовольствія сестр, значитъ опять съ нею поссориться, что издержка для найма учителя не очень велика, и что очень вроятно, что естьли Г-жа Стангонъ будетъ довольна воспитаніемъ Фридерика, то много здлаетъ въ его пользу.

Господинъ Сентъ-Остенъ не могъ ничего отвчать на столь сильныя возраженія. ‘Ну, такъ и быть, здлаемъ, что она хочетъ, сказалъ онъ. Завтра я поду на охоту съ Томасомъ Бигглемъ, и поговорю съ нимъ объ этомъ, можетъ быть онъ и найдетъ намъ кого нибудь на это мсто.’

Въ самомъ длъ онъ на другой не день совтовался о семъ съ своимъ другомъ, которой и рекомендовалъ ему сына Пасторова, молодаго человка съ познаніями и совершенно способнаго быть Менторомъ Фридерика.

‘Чортъ меня возьми! вскричалъ Г. Сентъ-Остенъ, я его знаю, такого точно человка намъ и надобно, молодецъ не дуренъ собою, славно здитъ врхомъ и лучшій охотникъ во всемъ краю.’

Съ такими достоинствами человкъ долженъ быть прекрасный наставникъ. Для того-то Г. Сентъ-Остенъ не медля нимало похалъ въ отцу молодаго человка и объявилъ ему свои намренія. Предложенія его приняты были съ благодарностію, и уговорились, чтобы въ конц той же недли учитель вступилъ въ свою должность.

Г-жа Сенть-Остенъ очень была довольна распоряженіемъ своего мужа. Она знала, что Карлъ Бернерсъ (такъ звали Ментора:) былъ молодой человкъ, очень любезной и имлъ самое пріятное обхожденіе. Она льстила себя надеждою, что сынъ ея постарается подражать ему, и чрезъ наставленія его здлается однимъ изъ тхъ привлекательныхъ людей, которыми воображеніе ея всегда было занято.

Карлу Бернерсу минуло двадцать лтъ, онъ былъ очень строенъ и имлъ довольно пріятное лицо, былъ уменъ и вкрадчивъ, впрочемъ безъ всякой религіи, съ самыми дурными мыслями о всемъ священномъ, и искусствамъ защищать опасныя свои правила Софизмами, украшенными всми прелестями краснорчія и наукъ.

Человкъ дальновидне Г-на Сентъ-Остена и женщина разсудительне его жены, въ одной лишь молодости. Карла Бернерса нашли бы достаточную причину не вврить ему воспитаніе своего сына. Но для нихъ обстоятельство сіе ничего не значило. Наружность молодаго человка прельстила ихъ и они больше ничего въ немъ не искали.

Таковъ былъ Мэнторъ, выбранный для Фридерика Сентъ-Остена. Одаренъ будучи отъ Природы проницательнымъ умомъ, и чувствительнымъ сердцемъ, но до сихъ поръ еще не образованъ, этотъ молодой человкъ похожъ былъ на плодоносную землю, на которой отъ нераднія растетъ одно только терніе.

Сказать, что Карлъ Бернepсъ понравился ему, очень мало, онъ былъ имъ восхищенъ и видлъ въ немъ образецъ совершенства, которому подражать, надобно было употребить вс силы. Бернерсъ почти въ одинъ день здлался любимцомъ всей фамиліи. Г. Сентъ-Остенъ поклялся, что онъ человкъ прелестной. Гертруда сравнивала его съ многими героями, которыхъ читала чудесныя похожденія, а Г-жа Сентъ-Остенъ въ тайн сожалла, что не могла быть женою столь совершеннаго человка.

Бернерсу не многихъ заботъ стоило заслужить привязанность всей этой фамиліи. Онъ здилъ на охоту и пилъ съ мужемъ, игралъ чувствительнаго съ женою и осыпалъ ее ласкательствами. Съ Гертрудою былъ веселъ, рзовъ и исполнялъ вс дтскія ея желанія. Словомъ, онъ имлъ даръ подлаживать характерамъ всхъ, кром Фридерика, съ которымъ онъ на щиталъ за нужное притворяться. Чрезвычайная привязанность въ нему этаго молодаго человка ласкала его, и онъ занялся стараніемъ внушить ему свои правила, которыя одни почиталъ способными здлать человка щастливымъ.

Г-жа Стангопъ исполнила свое общаніе и пріхала постить сестру. Бернерсъ такъ осторожно велъ себя, что не смотря на предубжденіе, которое молодость его внушила ей, она не могла ни въ чемъ опорочить его поведенія, и только представила своей сестръ, что для Фридерика приличне бы было имть наставникомъ человка пожилаго и опытнаго. Но Гертрудою Г-жа Стангопъ. была совсмъ не довольна. Она съ сожалніемъ видла, что природная ея кротость и простота мило по малу исчезали и уступали мсто ложной разборчивости и притворной чувствительности, столь же различнымъ отъ истинной доброты, какъ ложь отъ правды.

Посл смерти своего мужа Г-жа Стангопъ была очень слаба здоровьемъ, и желаніе укрпить его внушило ей намреніе хать года на два въ чужія краи. Она сообщила о томъ сестр своей и просила ея вврить ей на это время Гертруду. Но Г-жа Сентъ-Остенъ представила ей, что одно только присутствіе ея дочери облегчало ей скуку, которая ее обременяла въ семъ ужасномъ заточеніи, и Г-жа Стангопъ перестала о томъ говорить.

Фридерику и Гертруд общество ихъ тетки не такъ было пріятно, какъ годъ тому назадъ. Первый слдуя правиламъ, которыя внушалъ ему Бернерсъ, имлъ уже довольно дурное мнніе о женщинахъ, а Гертруда съ своей стороны боялась строгихъ замчаній Г-жи Стангопъ въ разсужденіи чтенія любимыхъ ея книгъ и получаемыхъ ею отъ того впечатлній. Однакожъ она невольно почитала тетку свою больше, нежели кого либо.

Г-жа Стангопъ, возвратившись въ Дорсетское Графство, учредила свои дла и, при наступленіи осени, отправилась въ Италію.

ГЛАВА IV.
Послдствія дурнаго воспитанія. Благородный театръ.

Подъ руководствомъ Бернерса Фридерикъ зддалъ столь большіе успхи, что отецъ почиталъ его чудомъ. Въ три года онъ выучился Латинскому и Французскому языкамъ, и получилъ большія познанія въ Исторіи и Литтератур. Грубое деревенское его обращеніе уступило мсто пріятному обхожденію человка свтскаго. Но въ замну сихъ выгодъ, онъ въ тоже время научился смяться надъ Религію, и почитать ее установленіемъ, хорошимъ только для черни. Мннія его о женщинахъ были также смлы. Онъ почиталъ ихъ рожденными для удовольствія мущинъ, слабыми, не способными чувствовамъ никакой привязанности, и по причин непостоянства ихъ характеровъ и дурнаго воспитанія не могущими ничего понимать кром обыкновенныхъ ихъ занятій. Внушивъ ему таковыя мысли, хитрый Бернерсъ научилъ его также и искуству скрывать ихъ, и осыпать женщинъ ласкательствами и угожденіями, которыя ихъ прельщаютъ. Фридерикъ велъ съ своею теткою исправную переписку, пріятной слогъ и разсужденія, которыми наполнены были его письма, показывали Г-жъ Стангопъ, что онъ здлалъ большіе успхи, и онъ никогда непропускалъ случая присылать ему и сестр его какихъ нибудь подарковъ.

Гертруд минуло шестнадцать лтъ, и получивъ другое воспитаніе, она была бы совершенно любезна, но занята будучи безпрестанно романическими приключеніями, она нетерпливо желала поскоре видть себя Героинею какого нибудь необыкновеннаго произшествія. До сихъ поръ она не видала еще мущины лучше Бернерса. Натуральное впечатлніе, которое онъ на нее здлалъ, почла она любовію, этою непобдимою, вчною любовію, о которой начиталась въ романахъ.

Хотя Бернерсъ и не имлъ точно намренія обольстить ее, но въ его лта, съ его правилами и жадностію въ удовольствіямъ, трудно было жить въ одномъ дом, быть всегда вмст съ прекрасною двушкою, и остаться нечувствительнымъ. Неосторожность госпожи Сентъ-Остенъ длала положеніе ея дочери еще больше затруднительнымъ. Бернерсъ училъ ее рисовать и французскому языку, и какъ будто частыя свиданія наедин, которыя даваемыя уроки Бернерсу доставляли, были еще не довольно опасны для Гертруды, безразсудная мать сама приготовила ей другое искушеніе. Она вдругъ вздумала завести у себя благородной спектакль, не потому что бы сама хотла играть, но для того, чтобъ при семъ случа имть у себя большое общество. Это ее восхищало, хота она и утверждала, что длаетъ это только въ удовольствіе своихъ дтей.

Довольно трудно было найти достаточное число актеровъ, однакожъ наконецъ кое какъ успли въ томъ, и трагедія Ромео и Юлія въ короткое время была выучена. Фридерикъ взялъ роль Меркуція, Гертруда Юліи, а Бернерсъ роль Ромео, которой никто другой не могъ съиграть.

До сей поры Бернерсъ еще не открывался, и хотя нжныя его попеченія и угожденія очень ясно показывали его намренія, но не довольно были понятны для неопытной и невинной двушки. Но при этомъ случа онъ пересталъ скрываться, и открыто объявилъ страсть свою Гертруд, которая удивилась, пришла въ смущеніе и однакожъ была тому чрезмрно рада, почитая первою славою женщины имть любовника. Это произшествіе осталось тайною для всей фамиліи. Г-жа Сентъ-Остенъ хотя сама была сему причиною и однакожъ врно не одобрила бы сей слабости своей дочери. Для видовъ Бернерса тайна была необходима, она равно нравилась и Гертруд, которая думала, что любовное приключеніе ни къ чему и не годится, естьли никакія препятствія и прелести тайны не придаютъ ему цны.

Надобно сказать однакожъ, что невинность Гертруды скрывала отъ нее опасность, которой она по неосторожности и неопытности подвергалась. Сердце ея было чисто и непорочно. Ложныя понятія, недостатокъ твердыхъ правилъ противъ воли увлекали ее, и безразсудность ея поведенія была послдствіемъ ея незнанія. Съ своей стороны Берверсъ не хотлъ ее обманывать, но онъ иногда думалъ, что бракъ съ Гертрудою можетъ для него быть довольно выгоденъ какъ со стороны состоянія, такъ и со стороны тщеславія.— Хотя она и не внушала ему сильной страсти, но онъ находилъ ее однакожъ пріятною и любезною, а больше этаго онъ и не желалъ для своей жены.

ГЛАВА V.
Иные люди такъ живутъ, то посл ихъ смерти едва ли воспоминаютъ, что они когда либо существовали.

Фридерикъ достигъ двадцатаго года своей жизни, а Геpтруд окончилось шестнадцать, какъ въ одинъ вечеръ Г. Сентъ-Остенъ по обдавши, по своему обыкновенію очень порядочно и выпивши еще больше того, получилъ апоплексическій ударъ. Вся помощь осталась безполезна, и чрезъ нсколько минутъ онъ умеръ.— Смерть его огорчила однихъ его дтей. Г-жа Сентъ-Остенъ плакала, потому что того требовала благопристойность, но внутренно радовалась произшествію, которое разорвала давно уже тягостные ей узы.

На другой день посл похоронъ прочли духовную умершаго. Въ ней было сказано, что Гертруда должна остаться совершенно зависимою отъ своей матери, которая, въ силу свадебнаго своего контракта, имла полное право располагать своимъ имніемъ, Фридерикъ же посл своего совершеннолтія могъ вступить во владніе отцовскаго имнія, а до тхъ поръ назначенъ ему былъ пансіонъ по пяти сотъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ въ томъ предположеніи, что онъ будетъ продолжать жить съ матерью.

Фридерикъ не очень былъ доволенъ этими распоряженіями: ему давно уже хотлось пуститься въ свтъ, а такой малой доходъ слишкомъ былъ для того не достаточенъ. Бернерсъ успокоилъ его, представляя, что долженствуя нкогда быть совершеннымъ властелиномъ богатаго имнія, ему не трудно будетъ занять столько денегъ, сколько ему потребно будетъ. Чтожъ касается до Гертруды, то она совершенно была довольна распоряженіями своею отца. Любя нжно мять свою, ей нимало не было прискорбно жить въ ея зависимости, но Берверсъ думалъ иначе. Эта зависимость не позволяла ему больше помышлять о союз съ ней: онъ не довольно былъ въ нее влюбленъ, чтобъ жениться на ней безъ имнія, и кончить свой романъ съ нею тмъ, чтобъ проводить жизнь свою въ бдной хижин. Однакожъ онъ нимало не перемнилъ своего съ нею обхожденія, старанія его угождать ей были тже, онъ до того даже просторъ свое лицемрство, что не одинъ разъ повторялъ нжныя клятвы свои, которыя были теперь одна шутка съ его стороны, между тмъ какъ Гертруда видла въ нихъ самую нжнйшую любовь, которой ничто не могло перемнить.

Фридерикъ немедленно увдомилъ свою тетку о смерти отца. Г-жа Стангопъ, въ отвт своемъ къ сестр, посл обыкновенныхъ въ семъ случа утшеній, приглашала ее для разсянія своей печали перемнить мсто пребыванія и перехать жить въ ея деревню, и прибавляла, что и сама въ непродолжительномъ времени возвратится въ Англію.

Г-жа Сентъ-Остенъ вовсе не намрена была принять предложенія сестры своей, ибо напередъ уже ршилась, по прошествіи трехъ мсяцовъ траура, хать въ Лондонъ, что равно было пріятно и дтямъ ея, и самому Бернерсу.

ГЛАВА VI.
Интересная незнакомка.

Едва Г-жа Сентъ-Остенъ поселилась въ домъ, которой приготовили ей въ Лондон, какъ сестра ея пріхала. Здоровье ея поправилось, и странности ея, какъ говорила Г-жа Сентъ-Остенъ, были тже, что и передъ ея отъздомъ. Она съ удовольствіемъ приняла поздравленія своей сестры и ея дтей, согласилась по ихъ прозб провести съ ними нсколько времени въ Лондон, и какъ характеръ ея не позволилъ ей жить въ одномъ домъ съ Г-жею Сентъ-Остенъ, не бывъ одна другой въ тягость, то она наняла себ домъ по сосдству отъ нихъ. Г-жа Стангопъ гораздо довольне была Фридерикомъ нежели Гертрудою, потому что онъ умлъ лучше притворяться, но такъ какъ она равно любила ихъ обоихъ, то и ршилась употребить вс способы, чтобъ исправить погршности ихъ воспитанія и дать имъ обо всемъ справедливыя понятія.

Г-жа Сентъ-Остенъ нетерпливо ожидала времени, когда обыкновеніе позволитъ ей явиться въ публичныхъ празднествахъ. Желая показаться въ нихъ съ блескомъ, она поручила своей модной торговк отыскать для нее молодую и проворную двушку, которая могла бы быть ея горнишною и идти смотрть за ея гардеробомъ. Однимъ утромъ, когда она завтракала съ своею сестрою и дтьми, пришли доложить ей, что одна молодая двушка, присланная госпожею Мовели, просила позволенія войти.— ‘Скажи ей притти въ другое время, теперь я занята. Это горнишная, продолжала она оборотясь въ сестр своей, которую мн очень рекомендовала Мозели. Я общала посмотрть эту двушку, хотя напередъ уврена, что она мн не годится: она одна изъ тхъ тварей, которыя ни въ чему неспособны…. Дочь раззорившагося дворянина… — Но посмотрите ее, отвчала Г-жа Стангопъ, можеть быть вы ея очень строю судите.’

Г-жа Сентъ-Остенъ приказала позвать молодую двушку. Она вошла, и какъ она думала найти одну только Г-жу Сентъ-Остенъ, то увидя такое собраніе немного смутилась. Многіе говорятъ, что прекрасное лицо есть самая лучшая рекомендація. Естьли это правда, то молодая незнакомка не могла бы не понравиться всмъ. Черты лица ея прекрасны, а станъ ея, тотъ, которой живописцы и поэты даютъ своимъ нимфамъ, не можетъ быть стройне. — ‘Васъ рекомендовала мн Мозели, спросила ее Г-жа Стангопъ, осматривая ее съ ногъ до головы. Я не думала, чтобъ вы были такъ молоды. Сколько вамъ лтъ? — Осьмнадцать, сударыня. — Едва можно вамъ дать столько. Я думаю вы не были еще въ услугахъ, и много кой-чему должны еще выучиться. — ‘Въ самомъ дл, сударыня, мн многому еще надобно учиться, отвчала незнакомка покраснвъ, но я еще молода, и могу въ томъ успть.’ Умете ли причесывать? Мозели сказала мн, что вы очень хорошо длаете шляпки. — Мистрисъ Мозели находила довольно хорошимъ все, что я для нее длала, и, я думаю, сказывала вамъ о моихъ знаніяхъ. По нещастію я не умю причесывать. Естьли вамъ необходимо это искуство, то я думаю, сударыня, что я для васъ не угодна.— Конечно это досадно, мн необходимо нужно, чтобъ моя горничная умла меня причесывать…. Да, я вспомнила теперь, что мн объ васъ сказывали… Вы сирота: васъ воспитали какъ знатную двушку, то есть, я уврена, что вы ничего не знаете. Право я не знаю объ чемъ думаютъ родители, давая своимъ дтямъ блестящее воспитаніе, когда не могутъ оставить имъ никакого состоянія. — Сестрица, сказала съ жаромъ Г-жа Стангопъ, эта молодая двушка пришла предложить намъ свои услуги, а не слушать ваши сужденія о ея родителяхъ. — Извините, сестрица, отвчала Г-жа Сентъ-Остенъ, и обращаясь къ незнакомк начала опять свои вопросы: Какъ васъ зовутъ? И откуда вы? — Имя мое Маріянна Монгомери: я Шотландка.— Это мн скрытно, вс Шотландцы чрезмрно горды. И не видала ни одного изъ нихъ, которой бы не хвастался древностію своего происхожденія. Вы врно можете мн сказать, какъ далеко простирается родословная нашихъ предковъ.’ Она произнесла эти послднія слова съ презрительною надменностію. — ‘Меня, сударыня, не учили хвастаться благородствомъ моей фамиліи, вы судите по предкамъ о моихъ достоинствахъ. Я могу похвалиться: только тмъ, что предки мои оставили по себ безпорочную память. — A мы этаго не можемъ сказать, подхватила Г-же Стангопъ съ насмшкою. Наша прабабка на шестидесятомъ году вышла замужъ за своего кучера, а ддъ вашъ, Перъ Англіи, женился на кухарк. — Что вы хотите сказать, сударыня, вскричала Г-жа Сентъ-Остенъ, прервавъ свою сестру. Могла ли я отъ васъ ожидать этаго?… Поди теперь, сказала она незнакомк, ты можешь притти завтра узнать мои намренія.— Мн кажется, сударыня, безполезно будетъ больше васъ безпокоить: я вижу, что не могу быть вамъ угодна.

Сказавъ это она скромно и пріятно всмъ поклонилась и ушла. Фридерикъ и Бернерсъ не спускали съ нее глазъ. Въ продолженіи разговора, и отдали ей поклонъ, также какъ и Гертруда. — ‘Мозели раскается, что прислала мн ету дерзкую двчонку, сказала съ гнвомъ Г-жа Сентъ-Остенъ. Какъ скоро я ее увидла, то тотчасъ угадала.’ Что она самое гордое твореніе.’ — Естьли кто въ етомъ случа показалъ обидную гордость, то ето вы, отвчала Г-жа Стангопъ, и какъ я никогда не привыкну въ етому тому, то я васъ оставляю, надюсь найти васъ разсудительне посл обда. — Позвольте, сестрица, одно слово. Не ужь ли вы находите благопристойнымъ разказывать глупости нашихъ родныхъ такой твари, которая врно поспшитъ расказать о томъ всмъ своимъ знакомымъ служанкамъ? — Съ тхъ поръ, какъ я стала себя чувствовать, отвчала Г-жа Стангопъ, я не могла хладнокровно видть, чтобъ обижали слабаго и невиннаго. Я также спрошу васъ, кто далъ вамъ право такъ грубо и обидно поступать съ двушкою, искавшею вашего покровительства. Стыдно! сударыня, стыдно! не ужъ ли ваши богатства могутъ оправдать безчеловчные ваши поступки съ нещастными? Вы одно ето преимущество и имете надъ етою двушкою, и очень стыдно, что вы имъ величаетесь. Она молода, прекрасна, и судя по ея физіономіи, я смю увритъ, что иметъ сердце чувствительное…. Сердце, которое умло бы цнить ваши милости, естьли бы вы хотли воспользоваться случаемъ привязать ее къ себ. Чтожъ касается до того, что я сказала о дурачествахъ нашей фамиліи, можетъ быть я не права, но ваши поступки показались мн столь жестоки, что я хотла заставитъ васъ замолчать. Впрочемъ, я думаю, лучше говорить дурную правду объ умершемъ Корол, чмъ обвинять самаго послдняго человка, когда онъ того не заслужилъ. — Хорошо, сударыня, хорошо. Я должна вамъ сказать, что мннія ваши всегда были странны и неприличны женщин вашего состоянія. — Я не буду ихъ оправдывать: вы меня не поймете… станемъ лучше говорить о другомъ… Я хочу здлать нкоторые покупки, позволите ли вы Гертруд хать со мною?’

Хотя Г-жа Сентъ-Остенъ очень была сердита на свою сестру, однакожъ чувствовала, что не надобно ее огорчать, и потому позволила Гертруд хать съ нею, а сама отправилась прогуляться въ Гайдъ-Паркъ.

ГЛАВА ІІ.
Совты наставника. Странной долгъ.

По отъздъ дамъ Фридерикъ и Берверсъ, оставшись одни въ комнат, наблюдали нкоторое время молчаніе. Наконецъ Фридерикъ прервалъ его. — ‘Ну, Бернерсъ, сказалъ онъ, что ты думаешь о сей прелестной двушк? Какъ дурно матушка съ нею обошлась: никто другой етаго бы не здлалъ. — Вы, напримръ, отвчалъ Бернерсъ, вы бы врно лучше ее приняли?.. Ну! чтожъ, она ищетъ мста, возьмите ее къ себ, она очень способна смотрть за домомъ холостаго мущины. — Эта шутка совсмъ не кстати. Мн кажется я не могу иначе подойти къ этой двушк, какъ съ почтеніемъ, каковое внушаетъ къ себ божество. — Въ такомъ случа, мой милой, она бы поступила съ вами, какъ съ смертнымъ. Нтъ, Фридерикъ, эти почтительныя чувства могли бы понравиться вашей прабабушк: наши женщины требуютъ чувствъ другаго рода. Естьли вы хотите съ блескомъ вступить на поприще свта, то случай вамъ очень благопріятствуетъ. — Надюсь, сказалъ Фридерикъ съ важностію, ты недумаешь, чтобъ я захотлъ обольстить ее? — Ее обольстить! вскричалъ съ смхомъ Бернерсъ, Ахъ! Другъ мой, да разв она не женщина? Чтожъ она будетъ длать, естьли ее не обольстить?… Этотъ сантиментальной тонъ очень хорошъ, но къ нещастію теперь не въ мод. — Оставь свои насмшки, Бернерсъ. Я бы все на свт отдалъ, чтобъ имть эту прекрасную двушку, но когда думаю о ея невинности, (не возможно, чтобъ лице ея было обманчиво) то мн кажется ужасно осквернить ее. — Предразсудки! Не ужь ли вы думаете, что ета чудесная невинность такъ драгоцнна, чтобъ молодая двушка не захотла промнять ее на что нибудь повыгодне? Дайте ей только способъ — и она же останется вамъ благодарна. Любимый Фридерикъ, когда чего очень желаютъ, то эти холодныя разсужденія не остановятъ. Но вы очень похожи на знатока, которой восхищается передъ хорошею картиною — и оставляетъ ее купить своему сосду. — Ты ошибаешься: прелести этой двушки здлали на меня величайшее впечатлніе, и естьлибъ я могъ почитать ее таковою, какъ ты ее описываешь, то не пожаллъ бы ничего, чтобъ получить ее. — Естьли такъ, то вы будете ее имть, я въ томъ не сомнваюсь. она молода, прекрасна и бдна, вы хороши, любезны и великодушны — и я почитаю это дло совсмъ слаженнымъ. Естьли и найдутся кaкія нибудь препятствія, то твердость ихъ преодолетъ. Нтъ крпости, которою бы не возможно было овладть, какъ бы хорошо ее ни защищали, а это только маленькой редутъ безъ всякой защиты — и мы въ мигъ можемъ ее взять.

Фридерикъ хотлъ было еще длать возраженія, но приходъ нкоторыхъ молодыхъ людей, съ которыми онъ по прізд своемъ въ Лондонъ познакомился, перемнилъ сей разговоръ. Однакожъ изъ него довольно можно видть, что воспитаннику Бернерса не должно было бояться строгой его нравственности, что сей наставникъ вмсто того, чтобъ отвращать его отъ порочныхъ удовольствій, облегчалъ еще ему путь къ онымъ, и что Фридерикъ, хотя имлъ отъ природы характеръ склонный къ добру, съ такимъ наставникомъ долженъ былъ вдаться въ заблужденія и здлается со временемъ совершенно развратнымъ.

Между тмъ Гертруда была съ своею теткою, которая говорила ей совсмъ другимъ образомъ. Г-жа Стангопъ между прочимъ спросила ее, какихъ она мыслей о молодой двушк, предлагавшей свои услуги ея матери?

‘На мст матушки я бы тотчасъ ее приняла, отвчала Гертруда, и въ жизни моей не видла такого пріятнаго лица? — Одна красота, любезная Гертруда, рекомендація недостаточная, но я раздляю благопріятное впечатлніе, которое здлала на тебя эта молодая двушка, и какъ я давно уже хочу имть возл себя кого нибудь достойнаго моей довренности и моего общества, то я намрена распросить ее и постараюсь узнать ея нравъ, а естьли я найду ее таковою, какъ желаю, то возьму къ себ.’

Карета Г-жи Стангопъ остановилась у лавки Мистрисъ Мозели. Они вошли, и эта добрая женщина объявила имъ свое сожалніе о томъ, что молодая двушка, которую она рекомендовала, Г-ж Сентъ-Остенъ не понравилась, прибавя къ тому, что она не видала никогда двушки, любезне и интересне ее, и что всегда была довольна ея трудами, когда ихъ употребляла. — Какова ея фамилія? Отъ кого она теперь зависить? спросила Г-жа Стангопъ. — Она ни отъ кого не зависитъ, сударыня, у ней одинъ только братъ, но и тотъ по нещастію не можетъ ни въ чемъ быть ей полезенъ…. Позвольте мн привесть ее. Ваши объ ней вопросы конечно имютъ цль, и она сама лучше можетъ вамъ отвчать.’ — Она пошла за Маріянною. — ‘Я люблю ету женщину, сказала Г-жа Стангопъ своей племянниц, кажется теб надобна шляпка: закажи ее здсь.’ Мистрисъ Мозели вошла ведя за руку Маріянну, которой покраснвшія глаза ясно показывали, что она недавно проливала много слезъ.

Мн кажется вы и сестра моя не можете быть угодны одна другой, сказала ей Г-жа Стангопъ съ дружескимъ видомъ, я хочу быть на ея мстъ: какія ваши требованія моя милая? Вы конечно имете кого нибудь за себя порукою? — Мои условія, сударыня, отвчала Маріяннна, будутъ т, каковыя вы сами изволите назначить. Я только желаю имть убжище, гд могла бы избжать опасностей, которыя въ мои лта насъ окружаютъ. Чтожъ касается до поручителей, прибавила она покраснвъ, то я не могу представить вамъ ни кого кром Мистрисъ Мозели, — она съ нкотораго времени меня знаетъ. — Естьли я въ чемъ твердо уврена, сказала съ жаромъ Мистрисъ Мозели, то это въ невинности и въ достоинствахъ етой молодой нещастливицы. — Этаго для меня довольно, отвчала Г-жа Стангопъ, но у васъ есть братъ. Какое его состояніе? — Братъ мой, сударыня, не иметъ никакого состоянія. — Мн этаго очень жаль…. Вы найдете меня слишкомъ любопытною. Но такъ какъ намъ должно жить вмст, то вы меня въ томъ извините. Чмъ же занимается вашъ братъ? Чмъ онъ живетъ? — Мой братъ, сударыня… Маріянна блднетъ — и слезы орошаютъ лице ея. Мой братъ въ тюрьмъ въ Нингсъ-Бенчи за долги. — Въ тюрьм за долги! — вскричала Г-жа Стангопъ. Онъ женатъ? — Нтъ, сударыня. — Долги молодыхъ людей, не имющихъ чмъ ихъ заплатить, непростительны. Но можетъ быть особливой случай?… — Долги моего брата длаютъ ему честь, сударыня. Что онъ здлалъ, то и теперь бы еще здлалъ, не смотря на то, что онъ чрезъ то лишенъ свободы.— Могу ли знать причину? — Ахъ, сударыня, вскричала Маріянна заливаясь слезами, онъ здлалъ это для того, чтобъ не препятствовали погребсти тло обожаемой нашей матери. {Въ Англіи, когда кто умретъ не заплативши долговъ, то не позволяютъ погребать его тла, пока родственники его или друзья, за него не заплатятъ.} Хотя она не могла уже чувствовать несправедливости людей, однакожъ дти ея не могли потерпть, чтобъ ей отказали въ послднемъ убжищ нещастныхъ. Братъ мой взялъ на себя долгъ, которой она принуждена была здлать, онъ схоронилъ ее — и отправился въ тюрьму. — Извините мое любопытство, сказала Г-жа Стангопъ, пожимая дружески руку Маріянны, ето послдній разъ, что я позволила себ огорчить васъ. Думаете ли вы, моя милая, что можете привыкнуть въ моему нраву?

Вс слова Г-жи Стангопъ и тонъ, съ каковымъ они были произнесены, являли въ себ трогательную доброту, и тотчасъ пріобрли ей довренность Маріянны. —‘Къ нему привыкнуть! сударыня, сказала она ей, ахъ! а должна лишь бояться, что не буду въ состояніи заслужить вашихъ милостей, — Ну, такъ мы попробуемъ об. Приготовьтесь со иною хать, я скоро оставлю Лондонъ. Мн надобно кой о чемъ поговорить съ Мистрисъ Мозели, а вы помогите моей племянниц выбрать себ шляпку.’

Мистрисъ Моаели подтвердила все, что говорила Маріянна Г-ж Стангопъ, и прибавила еще нкоторыя подробности, совершенно удостоврившія ее въ достоинствахъ этой молодой двицы: она пригласила ее въ себ обдать. Маріянна приняла это приглашеніе съ почтительнымъ удовольствіемъ, и попросила только позволенія написать къ своему брату.

ГЛАВА VIII.
Великодушный посткпокъ. Отвергнутыя внушенія добродтели.

Естьли Маріянна понравилась Г-же Стангопъ и ея племянниц съ перваго взгляду, то въ теченіи этаго дня совершенно пріобрла ихъ благосклонность. Г-жа Стангопъ тотчасъ почла ее достойною быть подругою, которой она давно искала, я чмъ боле узнавала ее, тмъ большее чувствовала удовольствіе, что съ нею познакомилась. Маріянна получила очень хорошее воспитаніе, и съ прелестою простотою соединяла рдкія познанія. Она, казалось, отъ природы была веселаго характера, но положеніе ея брата длало ее задумчивою, и естьли иногда и показывалась на устахъ ея улыбка, то невольные вздохи почти въ ту же минуту ея помрачали. Робость ея не могла однакожъ противостать искреннимъ ласкамъ ея покровительницы, и она почла себя обязанною употребить вс свои способности, чтобъ здлаться ей угодною. Исполняя просьбу Гертруды она пропла, аккомпанируя себ на Арф, слдующій романсъ:

Страна! гд въ юности моей,

Я дни щастливы провождала,

Страна! всегда любезная!

Ужель тебя не зрть мн бол?

* * *

Тамъ жизнь спокойну для меня

Родители уготовляли,

Но ихъ ужъ нтъ!… Нещастная!

Увы! что будетъ впредь со мною?

* * *

На бурномъ мор жизни сей,

Мн кто укажетъ путь надежный?

Кто помощь въ злополучьи дастъ?….

Друзеи нсщастны не имютъ!

* * *

Но нтъ!… Се дружеска рука

Теперь уже ко мн простерта!

Я слезы лить перестаю —

Судьбу мою благословляю!

Когда Маріянна перестала пть, госпожа Стангопъ нсколько разъ ее обняла, и повторила ей увренія въ непремнной своей дружб. Гертруда предложила ей также свою, и осыпала ее ласками: Маріянна не могла ничего имъ отвчать, такъ она была растрогана. Ввечеру пріхалъ и Фридерикъ съ Бернерсомъ. Пообдавши вмст въ трактир, они ршились побывать у Г-жи Стангопъ, пока будетъ время хать въ театръ. Присутствіе Маріянны равно изумило ихъ обоихъ. Фридерикъ забылъ свое общаніе Бернерсу не долго оставаться у своей тетки. Г-жа Стангопъ любила своего племянника, и думая здлать ему тмъ удовольствіе, предложила Гертруд и Маріянн поиграть что нибудь на фортопіан, и сама показала имъ къ тому примръ. Фридерикъ былъ въ совершенномъ изумленіи видя въ молодой двицъ, которая въ тоже утро хотла занять мсто горнишной у его матери, столько рдкихъ талантовъ, показывающихъ прекрасное воспитаніе. Самъ Бернерсъ внутренно признавался, что такая женщина не похожа была, какъ онъ утверждалъ, на маленькую беззащитную крпостцу, которую въ мигъ можно было взять. Фридерикъ былъ въ восхищеніи и не думалъ уходить, и тетка его принуждена была дать ему почувствовать, чтобъ онъ ихъ оставилъ. ‘Я всегда рада васъ видть, сказала она ему съ обыкновенною своею откровенностію, но теперь позвольте съ вами проститься. Я буду занята весь вечеръ нкоторыми длами, а вы знаете, что у меня дла идутъ всегда впереди удовольствій.’

И такъ Фридерикъ и Бернерсъ удалились. Не много спустя потомъ Г-жа Стангопъ сла въ карету, завезла свою племянницу домой, а Маріянну къ Мистрисъ Мозели, и оставшись съ нею одна, сказала ей: ‘Я надюсь, моя милая, что вы уже почитаете меня лучшимъ своимъ другомъ, и потому позвольте мн говорить съ вами откровенно. Я уврена, что вы теперь безъ денегъ, требую, чтобъ вы приняли отъ меня ваше жалованье за годъ впередъ. Вы можете имть въ томъ нужду, и естьли вамъ надобно и больше… — Ахъ, сударыня, вскричала Maріянна, видя, что Г-жа Стангопъ подавала ей ассигнацію въ 60 фунтовъ стерлинговъ, ето больше чмъ я могу заслужить живучи у васъ, и я не согласилась бы принять столь великодушной помощи, естьли бы бдной мой братъ… — Ну, такъ етимъ вы доставите свободу вашему брату. Ободритесь, моя милая, и приготовтесь перехать ко мн какъ можно скоре.’

Сказавъ это Г-жа Стангопъ, чтобъ избжать изъясненій благодарности признательной Маріянны, поспшила ссть въ свою карету, сказавъ ей, что надется и завтра съ нею увидться.

Фридерикъ вышедъ отъ своей тетки тотчасъ вступилъ въ разговоръ съ Бернерсомъ, говора ему: ‘Надюсь, что ты получилъ теперь лучшее мнніе о женщинахъ? Признайся, что рдкая красота етой прелестной двушки не главное ея достоинство. Я очень благодаренъ тетушк, что она взяла ее подъ свое покровительство. — Я не вижу, за что вамъ ее благодарить, отвчалъ Бернерсъ, естьли вы еще не перемнили своихъ намреній: Г-жа Стангопъ будетъ вамъ величайшимъ препятствіемъ. Намъ гораздо трудне и дороже будетъ стоить побда, потому что эта двушка очень знаетъ себ цну, — безъ сомннія, и мн надобно имть гораздо больше дерзости, чмъ во мн оной есть, чтобъ предложить ей что другое, какъ не руку мою, имя и состояніе. Сверхъ того сколь она ни прекрасна, но для меня не довольно будетъ владть ею, естьли не буду имть щастія покорить ея сердце. — Получите только ее, любезный другъ, и вы будете потомъ владычествовать и ея сердцемъ: одно послдуетъ за другимъ. Чтожъ касается до женитьбы, а особенно въ этомъ род, то естьли вы хотите отказаться отъ всхъ блестящихъ надеждъ, на которыя имете право, и такъ сказать погребсти себя при самомъ вступленіи вашемъ въ свтъ, то изберите это средство. Но я не думаю однакожъ, чтобъ таково было ваше намреніе, и потому вы ничего лучше здлать не можете, какъ взять на содержаніе пpeкрасную любовницу, которая предохранитъ васъ отъ всякихъ дурныхъ связей, и здлаетъ достойнымъ зависти мущинъ и любви женщинъ. — Этотъ планъ былъ бы прелестенъ, естьлибъ Маріянна могла думать такъ какъ ты, но могу ли я этаго надяться? — Я расположенъ все для васъ здлать съ тмъ только условіемъ, чтобъ вы перестали думать о женитьб. Вы не владете еще своимъ имніемъ, но скоро достигнете совершеннолтія, и легко найдете людей, которые ссудять васъ деньгами. Воспользуйтесь етимъ. Здлайте ваши предложенія красавиц, и потомъ удемъ съ нею во Францію. Не ужъ ли вы думаете, что она не предпочтетъ угожденій молодаго, любезнаго человка, и удовольствія, которыми вы будеете окружать ее, скучному сообществу старой философки? — Я желаю, но никогда не осмлюсь предложить ей этаго. — Въ такомъ случа я беру ето на себя, къ тому же вы очень влюблены, и она могла бы завести васъ дальше чмъ нужно. Но я довольно знаю свтъ и женщинъ, и увренъ, что употребивъ не много искуства, соглашу ее принять наши условія. — Ненадобножъ терять времени… Я предвижу, что она скоро здлается любимицею госпожи Стангопъ, надобно это предупредить.

И такъ уговорились, что Бернерсъ тотъ же часъ постарается найти одного изъ честныхъ ростовщиковъ, которые за нкоторую плату даютъ молодымъ людямъ въ займы деньги, а завтрешній же день пойдетъ въ Маріянн предложить ей сердце и имніе своего воспитанника.

Фридерикъ однакожъ съ неудовольствіемъ согласился на предложеніе своего наставника, и невольное его почтеніе къ Маріянн заставляло его даже желать, чтобъ онъ не усплъ. Чмъ больше онъ разсуждалъ, тмъ недовольне былъ собою, но привыкнувъ слдовать совтамъ Бернерса, которой имлъ на него большее вліяніе, онъ старался ослпить себя, щиталъ свою разборчивость послдствіемъ неопытности, и предполагалъ, что поведеніе Маріянны оправдаетъ то, что будетъ обиднаго въ его противъ все поступк.

ГЛАВА IX.
Честныя предложенія.

Братъ Маріянны былъ свободенъ, онъ сидлъ съ своею сестрою и оба радовались и благословляли великодушную Г-жу Стангопъ, какъ служанка Мистрисъ Мозели пришла сказать Маріянн, что какой-то господинъ ее спрашиваетъ, это былъ Бернерсъ. Когда Маріянна, оставя своего брата, вышла въ нему, то какъ онъ ни былъ дерзокъ, однакожъ смутился увидя ее. Благородность ея поступи, радость, начертанная на лицъ ея, и самая пріятная простота ея одежды, все придавало ей нчто привлекательное и внушало къ ней почтеніе, такъ что Бернерсъ невольно почувствовалъ, что роль его не такъ была легка, какъ онъ воображалъ. — Извините, сударь, что я заставила васъ дожидаться, сказала ему Маріянна, думая, что онъ присланъ отъ Г-жи Стангопъ. Воазращеніе брата, съ которымъ я жестоко была разлучена, тому причиною.

Бернерсъ, которой въ первой разъ еще слышалъ о семъ брат, смутился и не зналъ что отвчать, однакожъ скоро пришелъ въ себя и сказалъ ей: ‘Это извиненіе слишкомъ любезно, чтобъ не принять его, но вы въ немъ и нужды не имли, въ разсужденіи того, за чмъ я въ вамъ пришелъ, хотя ето и касается до благополучія очень любезной мн особы.— Я думаю, сударь, что вы присланы ко мн отъ Госпожи Стангопъ? — Не отъ нее самой, но отъ ея родни.’

Маріянна, думая что это было отъ Гертруды, отвчала: ‘Что имъ угодно отъ меня? Не ужь ли я столь щастлива, что буду въ состояніи здлать что нибудь имъ угодное и доказать мою признательность за то, что они для меня здлали?’

Причина сей признательности также была неизвстна Бернерсу, и еще больше его смшала?’ ‘Я вижу, сказалъ онъ заикаясь, что вы ошибаетесь. Кто бы ни былъ тотъ, чьи услуги вы изволите принимать, онъ долженъ почитать себя щастливымъ. Я присланъ отъ господина Сентъ-Остена, которой видлъ васъ вчера у своей тетки. — Отъ господина Сентъ-Остена! повторила Маріянна съ удивленіемъ. Что я могу для него здлать? — Составить его благополучія. Прелестная Маріянна! вы не сотворены для зависимости. Скажите одно слово — самое блестящее состояніе васъ ожидаетъ. Г-нъ Сентъ-Остенъ горитъ желаніемъ раздлить съ вами свое богатство, и жить единственно для исполненія всхъ нашихъ желаній.’

Объявленіе такого рода неминуемо должно было возбудить негодованіе Маріянны. Она имла однакожъ духъ притвориться, и съ величайшимъ хладнокровіемъ и презрительною усмшкою отвчала Бернерсу:

‘Таковое униженіе со стороны Г-на Сентъ-Остена можетъ быть наконецъ мн наскучитъ, и подастъ мн желаніе здлать что нибудь и для него обидное, ибо видно, что онъ привыкъ такъ поступать съ людьми, которыхъ почитаетъ зависимыми.

Здсь, сударыня, нтъ никакой обиды: напротивъ Г-на Сентъ-Остенъ, сожаля, что видятъ васъ въ непріятномъ положеніи, предлагаетъ вамъ другое, приличное вашимъ прелестямъ и достоинствамъ. — Я не привыкла слышать такія рчи. Прелести мои и достоинства, какъ вамъ угодно ихъ называть, очень до’ольны своимъ состояніемъ: оно только тмъ мн непріятно, что подвергаетъ меня наглости нкоторыхъ людей. — Это очень грубо сказано, сударыня! Г-нъ Сентъ-Остенъ заслуживаетъ больше уваженія. Онъ предлагаетъ вамъ свое сердце и все имніе. — Это слишкомъ великодушно — и онъ позволитъ мн отказаться отъ его предложенія со всею благодарностію, каковую оно заслуживаетъ. Меня удивляетъ то, что онъ на васъ возложилъ такое постыдное ходатайство.’

Краска стыда покрыла лице Бернерса. ‘Я оказываю ему услугу какъ другъ, а что длаютъ для друга, въ томъ нтъ ничего постыднаго. — Вы прервали, сударь, пріятнйшую для меня бесду. Позвольте мн возвратиться къ ней. — Нтъ, вы меня такъ не оставите, сударыня. Могу ли я принесть моему другу отвтъ, которой приведетъ его въ отчаяніе? — Я оставляю васъ, и когда вамъ угодно будетъ уйти… — Одно слово, одно только слово, вскричалъ Бернерсъ, удерживая ее за платье. Подумайте о томъ, что вы отказываете. Г-нъ Сентъ-Остенъ молодъ, хорошъ, вы будете совершенно обладать его имніемъ, и сверхъ того онъ назначитъ вамъ 200 фунтовъ стерлинговъ ежегоднаго дохода. — Это ужь больше, чмъ я могла надяться. Естьли вы не довольны моимъ отвтомъ, я непремнно хотите имть другой, то я посовтуюсь съ братомъ. — Благополучіе Г-на Сентъ-Остена должно зависть отъ какъ одной, отвчалъ Бернерсъ, думая что она поколебалась и готова была здаться. — Нтъ, нтъ, надобно, чтобъ братъ это ршилъ.’ Говоря ето Маріянна позвонила.

Бернерсъ такъ былъ удивленъ, что не могъ даже спросить у ней о причин сего страннаго поступка.

‘Попроси отъ меня Алберта, чтобъ пришелъ сюда на минуту, сказала Маріянна вошедшей служанк. — Что ето значитъ, сударыня? сказалъ наконецъ Бернерсъ въ смущеніи. — Мн надобно поговорить съ братомъ о вашемъ предложеніи, и дать Г-ну Сентъ-Остену удовлетворительный отвтъ.’

ГЛАВА X.
Коротко, но ясно.

Албертъ, вошедъ, поклонился Бернерсу и хотлъ было вступить съ нимъ въ разговоръ, но Маріянна не дала ему начать, говоря: ‘Братецъ, этотъ господинъ, принимая участіе въ нашихъ нещастіяхъ, пришелъ предложить мн отъ имени своего друга Г-на Сентъ-Остена, обладаніе всмъ его имніемъ и 200 фунтовъ стерлинговъ годоваго дохода. Кажется, сударь, таково ваше предложеніе? Не правда ли? прибавила она смотря пристально на Бернерса, которой вн себя отъ смущенія не могъ произнести ни одного слова. Негодованіе и презрніе, изобразились на лицъ Алберта, но послднее взяло верьхъ, и онъ сказалъ Бернерсу съ пренебреженіемъ:

‘Позвольте, сударь, проводишь васъ до двери, и естьли вы хотите избжать опасности, то не совтую вамъ впередъ сюда являться.’

Съ сими словами онъ показывалъ ему дверь, и значительно помахивалъ палкою, которую держалъ въ рукахъ.

‘Я не стерплю обиды! вскричалъ Бернерсъ съ бшенствомъ. — Не ужъ ли вы думаете, сударь, что васъ можно обидть, отвчалъ съ насмшкою Албертъ. Такіе люди какъ вы ничмъ не обижаются. Прощайте, сударь!’ прибавилъ онъ отворяя дверь и продолжая помахивать палкою.

Нещастный посланникъ, задыхаясь отъ досады, поспшно бжалъ по лстниц говоря почти невнятнымъ голосомъ: ‘Я вамъ покажу себя! сударь.’ — ‘Я уже довольно васъ видлъ, отвчалъ Албертъ.’

Бернерсъ въ такомъ былъ бшенств, что готовъ былъ возвратиться и напасть на него, но онъ не имлъ оружія, а Албертъ былъ гораздо его плотне, къ тому же надобно прибавить и стыдъ, которымъ покрывалъ его не благопристойный его поступокъ, а стыдъ всегда отнимаетъ духъ у человка чувствующаго, что онъ не правъ. И такъ онъ удалился произнося ругательства. Албертъ длая видъ, что ничего не слышитъ, проводилъ его до самой улицы, предоставя ему самому отворить себ ворота.

Маріянна начала безпокоиться о послдствіяхъ сего спора. ‘Ахъ, любезный Албертъ, сказала она ему, не смотря на увренность мою въ твоей умренности, я боюсь, чтобъ этотъ негодяй на заставилъ тебя драться, что со мною будетъ, когда я лишусь единственнаго друга у котораго имю? — Не безпокойся, милая Маріянна. Мн надобно жить, чтобъ защищать тебя, и я не дамъ этому недостойному человку удовлетворенія, какого онъ отъ меня ожидаетъ. — Такъ ты общаешь мн не принимать его вызова?’ — Да, въ томъ смыслъ какъ ты понимаешь. Однакожъ мн не надобно показывать вида, будто я убгаю етаго негодяя, но будь спокойна: презрніе, которое онъ мн внушаетъ, беретъ верхъ надъ моимъ негодованіемъ. Мн досадно только то, что посл всего произшедшаго теб надобно будетъ отказаться отъ Г-жи Стангопъ: ты у ней не будешь въ безопасности… Но какъ возвратить ей то, что она дала теб? — Я уврена, отвчала Маріянна, что Г-жа Стангопъ первая будетъ осуждать своего племянника, и мн кажется я у ней въ большей буду безопасности, чмъ гд либо. — Любезная сестра, ты мн описывала сего дня етаго племянника очень любезнымъ. Можешь ли ты отвчать за свое сердце, когда будешь безпрестанно съ нимъ видться? Я не сомнваюсь въ твоемъ благоразуміи, но ты должна извинить нкоторыя безпокойства моему желанію отвратить отъ тебя всякія горести. — Я было очень разсердилась, сказала Маріянна усмхаясь, естьлибъ ты не отдалъ справедливости моему благоразумію. Я признаюсь, что нахожу Г-на Сентъ-Остена довольно любезнымъ, но какъ въ моихъ мысляхъ любовь не разлучна съ почтеніемъ, то человкъ, который могъ меня такъ жестоко обидть, не можетъ быть для меня опасенъ. — Нещастные тмъ больше должны быть осторожны, что обыкновенно съ ними не очень разборчиво обращаются. Намъ остается одна честь, моя милая! и я лучше бы хотлъ умереть, чмъ видть тебя жертвою клеветы. Все, что Мистрисъ Мозели расказывала мнє о характер Г-жи Стангопъ, все успокоиваетъ меня, однакожь я хочу еще о ней провдать. — Вс сомннія твои исчезнутъ, когда ты ее увидишь, и хотя я не давно ее знаю, но утвердительно могу сказать, что кром матушки, не видала женщины, которую бы больше ее почитала.’

Въ ту минуту служанка мистрисъ Мозели пришла сказать имъ, что Г-жа Стангопъ пріхала.

Сказать ли ей о теперешнемъ посщеніи? спросила она у своего брата.— Нтъ еще, но попроси у ней для меня позволенія засвидтельствовать ей мою благодарность.’

Маріянна нашла ея одну. ‘Я пріхала узнать, сказала ей Г-жа Стангопъ, кончено ли дло вашего братца. Есть ли еще не кончено, то употребите къ нему моего повреннаго. Жаль, что я вчера объ этомъ не вздумала. — Братъ мой здсь, сударыня. Ахъ, я не могу изобразить вамъ, какъ я щастлива видя его свободнымъ, благодаря вашимъ милостямъ. — Можно ли его видть? — Онъ самъ проситъ позволенія выразить вамъ свое почтеніе. Я бгу позвать его.’

Aлбеpтъ нашелъ Г-жу Стангопъ такою, какъ сестра его описала ее, онъ изъявилъ ей свою благодарность съ жаромъ, но безъ низости. ‘Оставимъ ето, сказала Г-жа Стангопъ. Вы одной вашей сестриц обязаны благодарностію. Я цлой вечеръ буду дома, и надюсь обоихъ васъ видть у себя.»

Это приглашеніе было принято съ удовольствіемъ — и Г-жа Стангопъ удалилась.

‘Ну, что? спросила Маріянна у своего брата, какихъ ты мыслей о новой моей покровительниц? — Естьли можно судить по первому взгляду, то я думаю, что она иметъ очень доброе сердце и прекрасный характеръ. — Такъ я не обманулась: ты увидишь сегодня и Миссъ Сентъ-Остенъ, которую я нахожу очень любезною. Съ прекраснымъ лицемъ она соединяетъ и самыя щастливыя расположенія.’

Албертъ оставилъ свою сестру, говоря, что ему надобно было окончать одно дло, прежде чмъ хать къ Г-ж Стангопъ, но общалъ скоро возвратиться.

ГЛАВА XI.
Гнвъ. Неожидаемое посщеніе.

Бернерсъ, въ бшенств отъ пріема Алберта, вошелъ въ Фридерику и бросился на софу, изрыгая ужасныя ругательства.

‘Что съ тобою зддалось? спросилъ Фридерикъ, что значитъ ето чрезмрное смущеніе? Я зналъ, что ты не успешь, успокойся, и признайся по крайней мр, что ты нашелъ одну добродтельную женщину.— Добродтельную! вскричалъ Бернерсъ, едва дыша отъ ярости: кокетку!…. Самую хитрую женщину, защищаемую какимъ то!… Но я отомщу за себя. Смерть его должна изгладить мое поношеніе! — Я тебя не понимаю, Карлъ! здлай милость, объясни мн это!’

Хотя съ трудомъ, однакожъ наконецъ усплъ Фридерикъ получить отъ Бернерса изъясненіе того, что съ нимъ случилось.

Сентъ-Остенъ до сихъ поръ также не зналъ, что у Maріянны былъ братъ. Онъ внутренно не ногъ не оправдать его поведенія, и хотя досадовалъ за поруганіе своего друга, но не могъ не признаться, что онъ то заслужилъ. Однакожъ почитая себя причиною етаго непріятнаго произшествія, онъ сказалъ Бернерсу, что беретъ на себя остмстить за нанесенное ему безчестіе. — Нтъ, чортъ меня возьми! я не потерплю, чтобъ кто нибудь въ етомъ случа за меня отмстилъ! Я сей часъ напишу къ нему — и онъ принужденъ будетъ со мною драться. Естьли вы хотите быть моимъ свидтелемъ, то на это я согласенъ.— Конечно я буду имъ, но не ужь то необходимо надобно драться? Мн очень жаль, что я причиною сего непріятнаго произшествія, и хотлъ бы, во что бы то ни стало предупредить его послдствія.’

Въ прочемъ примиреніе было невозможно. Фридерикъ это чувствовалъ, и упрямство друга его въ намреніи мстить до себя его не удивляло. Бернерсъ скоро его оставилъ подъ предлогомъ, что ему надобно было не много прогуляться, чтобъ успокоиться.

Сентъ-Остенъ оставшись одинъ погруженъ былъ въ непріятныя размышленія по случаю сего произшествія, какъ лакей вошелъ доложить ему, что кто-то въ нему пріхалъ.

‘Я никого не принимаю, сказалъ Фридерикъ. — Этотъ чужестранецъ увряетъ, что иметь переговорить съ вами о важномъ дл. — Нужды нтъ, скажи ему, что я занятъ, или что меня нтъ дома. Я не хочу принять его. — Но я, сударь, уже сказалъ ему, что вы дома.— Скотина!… Ну, пусть войдетъ.’

Фридерикъ, видя вошедшаго къ нему человка совсмъ ему незнакомаго, спросилъ его холодно: какъ его зовутъ, и что ему надобно. — Имя мое, сударь, отвчалъ Албертъ, не снимая шляпы, Албертъ Монгомери. Теперь вы угадаете за чмъ я пришелъ. Я хотлъ бы иначе познакомиться съ вами, имя по нещастію обязанности вашей фамиліи.’

Фридерикъ былъ храбръ, однакожъ имя Алберта Монгомери привело его въ большое смущеніе. Но будучи слишкомъ великодушенъ, чтобъ сложить на друга своего весь стыдъ поступка, которой онъ здлалъ для него, Фридерикъ отвчалъ спокойно: ‘Я не знаю, сударь, обязанностей, о которыхъ вы говорите. Естьли это относится до Г-жи Стангопъ, то мн непристойно стараться узнавать, что ей угодно длать, но я знаю, что вы мною оскорблены, я готовъ дать вамъ удовольствія. — Это не къ спху, сударь, когда дло идетъ о чести и жизни, то позволено хорошенько разсудить о томъ, что должно длать. Естьли бы вы такъ поступили, то врно не захотли бы обидть бдной, беззащитной двушки, которой все богатство состоитъ въ одной добродтели. Правда, она много обязана вашей фамиліи. Тетушка ваша общала взять ее подъ свое покровительство, и дала ей средства возвратить свободу ея брату. Для человка великодушнаго все это должно бы быть еще большимъ побужденіемъ въ благороднымъ, осторожнымъ и внимательнымъ поступкамъ. Вамъ показалось лучше поступать иначе, и чтобъ загладить обиду, вы предлагаете мн теперь удовлетвореніе, то есть, что я долженъ или здлаться неблагодарнымъ извергомъ, лишивъ жизни племянника моей благодтельницы, или смертно моею оставить сестру мою безъ защиты на жертву людей развратныхъ, которымъ она будетъ имть нещастіе понравиться! — Какимъ же образомъ мн загладить мой проступокъ? сказалъ Фридерикъ съ великимъ смущеніемъ. Я чувствую всю великость обиды, здланной мною вашей сестриц, и думаю, что не покажу робости, когда скажу вамъ, что я уже въ томъ раскаялся. Чтожъ касается до обязанностей, которыя вы думаете имть Г-ж Стангопъ, то я клянусь честію, что ничего о нихъ не зналъ. — Мн пріятно этому врить. Я требую одного только удовлетворенія отъ васъ: не заниматься больше Маріянною. Съ симъ условіемъ я согласенъ позабыть прошедшее.’

Фридерикъ вздохнулъ и молчалъ.

‘Этаго общанія для меня будетъ довольно. Я увренъ въ благоразуміи сестры моей, но хочу, чтобъ впередъ она не была подвержена никакой обид. — Я никогда не имлъ намренія обижать Миссъ Монгомери, и увряю васъ, что естьли бы я могъ совершенно располагать собою, то предложилъ бы ей такія условія, которыя ни вамъ, ни ей не стыдно бы было принять.— Я не могу думать, чтобъ предлагая двушк такія условія, каковыя были дланы моей сестр, не имли о ней дурнаго и обиднаго мннія… Въ прочемъ, что касается до предложеній, каковыхъ бы, по словамъ вашимъ, намъ не стыдно было принять, то можетъ быть Маріянна имла бы какія нибудь особыя причины отказаться отъ нихъ. — Разв она иметъ уже другія обязанности? сказалъ Фридерикъ, терзаясь ревностію. Имя брата часто бываетъ выгодно… — Гнъ Сентъ-Остенъ, отвчалъ Албертъ съ гордостію и негодованіемъ, я пришелъ сюда съ твердымъ намреніемъ не горячиться, и исполню его. Вы, сударь молоды, я также, но думаю, воспитаніе ваше было не одинаково. Примры и нещастія научили меня побждать страсти. Вы въ въ числ щастливцовъ міра, и слдственно не имли случаевъ получить таковыхъ уроковъ. Маріянна мн сестра, я это повторяю, и не смотря на то, что нужда заставляетъ ее быть въ зависимости, она можетъ отказаться отъ предложеній Г-на Сентъ-Остена.— Я думаю, что предложеніе руки моей не оскорбило бы Миссъ Монгомери. Одни только фамильныя обстоятельства препятствовали мн это здлать.— Сестра моя вамъ благодарна, сударь. Но я долженъ вамъ сказать, что Маріянна отказала бы и самому знатному вельмож, естьли бы фамилія его не почла себ за честь принять ее. — По крайней мръ я думаю, что Миссъ Монгомери властна собою располагать. — Я увренъ, что въ семъ случа она однихъ со мною мыслей. Но я не знаю, за чмъ мы удалились отъ предмета моего посщенія. Я повторяю, сударь, мое требованіе: общаете ли вы мн не заниматься больше Маріянною?’

Фридерикъ внутренно доволенъ былъ Албертомъ, и отвчалъ ему, ‘Забудьте прошедшее, естьли можно. Я даю вамъ честное мое слово, что не буду впередъ стараться пріобрсти благосклонность вашей сестрицы, какъ только съ намреніемъ предложить ей мою руку. Я не могу больше ничего общать, чего бы то ни стоило. — Я хотлъ бы общанія ясне, однакожъ благодарю васъ и за то. Я долженъ предупредить васъ, что естьли Маріянна будетъ жить съ Госпожею Стангопъ, то не будетъ ничего отъ нее скрывать, кром случившагося сего дня. Ей стыдно будетъ въ томъ признаться, разв уже обстоятельства ее къ тому принудятъ.’

Это увреніе успокоило Фридерика. ‘Я вамъ очень благодаренъ, сказалъ онъ Алберту, впрочемъ стыдъ былъ бы на моей сторон. Теперь, когда мы уже примирились, мн хотлось бы окончить дружески все, что касается до сего непріятнаго произшествія. Человкъ, который былъ у сестрицы вашей, я съ стыдомъ признаюсь, ходилъ въ ней съ моего согласія. Онъ мн другъ, мн кажется, что онъ былъ тамъ оскорбленъ: немного снисхожденія прекратило бы совершенно послдствія, могущія отъ того произойти. — Для него я ничего не здлаю, отвчалъ гордо Албертъ. Мн очень жаль, что такой человкъ, какъ вы, иметъ подобнаго друга…. Но я васъ задержалъ. Прощайте, сударь.’

И Албертъ ушолъ.

ГЛАВА XII.
Новое лкарство для запальчивыхъ.

Албертъ сообщилъ сестр своей все, что происходило во время свиданія его съ господиномъ Сентъ-Остенъ, и просилъ ее, чтобъ она ничего не скрывала отъ Госпожи Стангопъ, что впередъ сей молодой человкъ будетъ длать, чтобъ пріобрсть ея благосклонность. Маріянна сама чувствовала всю пользу этой предосторожности, и общала послдовать его совту. Они собирались уже хать къ Госпож Стангопъ, какъ служанка вошла сказать Алберту, что какой-то мальчикъ принесъ ему записку, требующую скораго отвта.

Албертъ вышелъ и спросилъ посланнаго: отъ кого онъ пришелъ?

‘Меня послалъ Г. Бернерсъ, сударь.— Я его не знаю: ты врно ошибся.— Нтъ васъ, сударь, зовутъ Монгомери.— Это точно мое имя.— Такъ и письмо ето къ вамъ. Мой господинъ приходилъ сюда сего дня поутру. — Отнеси же письмо назадъ: я не имю ни какого дла съ тмъ, кто его писалъ.— Я не осмлюсь этаго здлать, сударь. Господинъ мой разгнвается…. о! онъ страшной человкъ. — Тмъ хуже для него, я не лкарь, и на знаю лкарства отъ сей болзни. Но мн кажется небольшая діета, кровопусканіе и нкоторыя легкіе успокоивающія лкарства могутъ быть употреблены не безъ пользы.— Вы шутите, сударь…. Однакожъ вамъ надобно прочесть это письмо.— Нтъ, я его не возьму. Прощай, другъ мой!’ Албертъ оставилъ коммисіонера въ сняхъ и возвратился къ сестр, которая подозрвая къ чему клонилось это посланіе, была очень безпокойна.

‘Ну что, Алберть, сказала она увидя его, что это за письмо?’ — Не знаю, я его не читалъ. Пожалуйста, сестрица, не бойся ничего. Разв я не общалъ теб? а когда ты видла, чтобъ я не здержалъ своего слова? — Конечно я въ немъ уврена, отвчала Маріянна стараясь усмхнуться, но подумай, другъ мой, что ты одинъ мн остаешься.’

Въ назначенный часъ они похали къ госпож Стангопъ.

Бернерсъ, оставя Фридерика, вошелъ въ ближайшій кофейной домъ и оттуда писалъ къ Алберту, чтобъ онъ назначилъ мсто для поединка, и потомъ возвратился къ Фридерику, которой расказалъ ему все произшедшее въ свиданіи его съ братомъ Маріянны.

Очень хорошо, сударь, сказалъ ему Бернерсъ съ досадою, я найду себ другаго свидтеля. — ‘Какъ ты мало меня знаешь, Бернерсъ. Твоя обида есть моя собственная, и я очень бы хотлъ, чтобъ ни кто кром меня не былъ замшанъ въ этомъ дл. ‘

Въ эту минуту вошелъ коммисіонеръ, которой не нашедъ своего господина въ кофейномъ дом, пришелъ въ г-ну Сентъ-Остену, чтобъ отдать его письмо, котораго Албертъ не принялъ.

‘Подай скоре отвть, вскричалъ Бернерсъ, увидя его.— Отвта нтъ никакого: етотъ господинъ не захотлъ прочесть вашего письма, говоря, что не иметъ съ вами никакого дла. — Безмозглая скотина! разв я не говорилъ теб, что это очень важное письмо и требуетъ отвта? — Я ето говорилъ ему, сударь, но вмсто того, чтобъ отвчать мн порядочно, онъ все шутилъ. Я сказалъ ему, что вы будете гнваться, и даже, что вы страшной человкъ.’

Бернерсъ скрежеталъ зубами отъ бшенства.

— И все ето ни къ чему не послужило, онъ отвчалъ мн, что ему до того нтъ нужды, что онъ не лкарь, и что вы хорошо бы здлали, естьлибъ велли себ пустить кровь, привали бы лкарство и наблюдали діету.’

Бернерсъ вн себя отъ ярости бросился на Коммисіонера, который дорого бы заплатилъ за врность отвтовъ Албертовыхъ, естьли бы Фридерикъ не удержалъ своего друга, и не попрепятствовалъ ему обременить его ударами.

Бшенство Бернерса не имло больше предловъ, и онъ изрыгая безполезныя ругательства, удалился въ свою комнату, и оставилъ Фридерика заниматься не весьма пріятными размышленіями.

ГЛАВА XIIL
Нкоторые люди могутъ почесть Алберта не очень храбрымъ.

Около девяти часовъ вечера Фридерикъ вышелъ изъ дому, самъ не зная куда итти. Но разсудя, что госпожа Стангопъ не знала ничего о произшедшемъ поутру, отправился къ ней. Онъ не ожидалъ найти тамъ Маріянны, и пришелъ въ величайшее смущеніе увидя ее и съ братомъ: смятеніе его не избжало отъ взоровъ ихъ, но не было замчено ни Гертрудою, ни госпожою Стангопъ, которая думала, что племянникъ ея и Алберть видятся въ первой разъ. ‘Я очень рада, что ты сегодня пришелъ, сказала она Фридерику, и хочу, чтобъ ты познакомился съ господиномъ Монгомери.’

Фридерикъ вмсто отвта поклонился и Албертъ здлалъ тоже, но Маріянна то краснла, то блднла, и была въ величайшемъ замшательств, и чтобъ скрыть свое смятеніе, стала разсматривать на фортопіянъ разныя ноты. Чрезъ минуту она взглянула, и глаза ея по случаю или по симпатіи встртились со взорами Фридерика и еще больше умножили смущеніе ихъ обоихъ.

Исполняя однакожъ желаніе Гертруды, Маріянна сыграла нсколько піесъ на фортопьян, и потомъ госпожа Стангопъ продолжала свой разговоръ, прерванный приходомъ Фридерика:

‘Я желаю, сказала она обращаясь къ Алберту и сестр его, чтобъ вы почитали мою племянницу и брата ея въ числ друзей вашихъ. И такъ Г. Монгомери, вы позволите мн говорить съ вами откровенно: какія ваши намренія? Естьли я могу въ чемъ нибудь быть вамъ полезна, то вы здлаете мн удовольствіе давъ мн къ тому случай. — Вы столько уже для васъ здлали, сударыня, что я никогда не буду въ состояніи достойно васъ возблагодарить. Я признаюсь, что прежде всего заключенія, хотлъ искать себ мста у какого нибудь банкира, мн кажется я къ тому довольно способенъ, зная три или четыре языка.’

Фридерикъ, котораго самое большое желаніе было пріобрсть почтеніе Маріянны, обращаясь къ своей тет сказалъ: ‘Естьли мн позволено сказать мое мнніе, то я совтовалъ бы господину Монгомери вступить въ военную службу. Мн кажется она для него выгодне другихъ. — Я не имю охоты къ военной служб, сказалъ Албертъ. — A почему это? спросила госпожа Стангопъ. — Я не имю нужныхъ къ тому способностей. Естьли бы непріятель напалъ на наше отечество, я безъ сомннія пролилъ бы всю кровь мою для защищенія его, но никогда нс оставлю его, чтобъ итти сражаться въ чужія земли. — Можетъ быть вы даете преимущество морской служб? спросила еще госпожа Стангопъ. — Батюшка мой былъ Капитанъ корабля, и я почитаю морскую службу оградою Великобританіи, но признаюсь, что характеръ мой не сроденъ къ состоянію, подверженному толикимъ перемнамъ. Торговля для меня приличне, и я всего охотне ею замнусь.’

Сіе объявленіе Алберта очень уменьшило высокое о немъ мнніе Фридерика, и Гертруда, которая находила его естьли не красавцомъ, то покрайней мр человкомъ любезнымъ, почла его трусомъ: а ея герои были воины, всегда сражающіяся и никогда не побжденные.

Госпожа Стангопъ напротивъ одобрила выборъ Алберта и общала ему въ томъ помочь. Разговоръ обратился на другой предметъ, и стали говорить о различіи странъ и климатовъ и о вліяніи ихъ на благополучіи людей. ‘Я думаю, сказалъ Албертъ, что нтъ никакого положенія въ жизни, котораго бы нельзя было здлать пріятнымъ, естьли иметъ врное состояніе и окруженъ милыми сердцу людьми. Я самъ ето испыталъ. Я провелъ щастливйшее время моей жизни въ гоpахъ Шотландскихъ, въ дикой и почти не населенной стран. — Маріянна родилась въ Шотлавдіи? спросила госпожа Стангопъ. — Мы оба тамъ родились, сударыня. Одно нещастное произшествіе привело насъ въ Лондонъ, Естьли вамъ угодно знать его подробности, то я раскажу вамъ: мн нтъ никакой причины таиться.

Госпожа Стангопъ объявя желаніе свое узнать о томъ, Албертъ началъ разсказывать свою исторію.

ГЛАВА XIV.
Исторія Монгомери.

‘Отецъ мой, прежде вступленія въ морскую службу, влюбился въ одну молодую Ирландку. Фамилія сей двицы не хотла согласиться на бракъ ихъ — они обвнчались тайно. По прошествіи нсколькихъ лтъ, онъ оставилъ службу и удалился въ небольшое помстье, которое имлъ возл Мелнеса въ Стратнавераской провинціи, и приносившее ему не боле сорока фунтовъ Стерлинговъ годоваго доходу. Тамъ то родился я и Маріянна. Отецъ мой былъ человкъ очень знающій, мать моя не меньше его имла познаній и воспитаніе наше здлалосъ не только предметомъ ихъ занятія, но еще самымъ большимъ ихъ удовольствіемъ. Имя очень мало сосдей мы жили уединенно, и однакожъ такъ пріятно были всегда заняты, что никогда не знали скуки. Музыка, чтеніе и рисованье были нашими упражненіями и забавами зимою. Садоводство и земледліе занимали насъ лтомъ.

‘Такъ мирно текли дни наши: не завидуя никому, мы ни въ чемъ не имли нужды. Мн было двадцать одинъ годъ, когда Маріянна имя только лишь шестнадцать лтъ отъ роду, сдлалась злою — Злою! сказала улыбаясь госпожа Стангопъ. — Да, сударыня. Внушить любовь пятидесятилтнему дураку, отказаться отъ руки его и еще насмхаться надъ нимъ — не злость ли это? Это былъ однакожъ одинъ изъ первйшихъ Лордовъ нашей провинціи, имлъ большой достатокъ, и къ тому былъ ревностнйшійй протестантъ. Родители наши, отступя отъ правилъ предусмотрительныхъ фамилій, имли слабость думать также какъ и дочь ихъ, и жениху, не смотря на выгодныя его предложенія, было учтивымъ образомъ отказано.

‘Съ сего времени Лордъ Карнежи, здлавшись непримиримымъ врагомъ нашимъ, искалъ всякаго случая вредить намъ. Въ одно Воскресенье, идучи вечеромъ мимо нашего дому, онъ услышалъ музыку. Сестра и я пли, а матушка и батюшка акомпанировали намъ на фортопіян и флейт. Лордъ тотъ же часъ пошелъ къ священнику и привелъ его въ нашему дому, чтобъ онъ самъ былъ свидтелемъ ужаснаго оскверненія Воскреснаго дня, и беззаконія родителей, которые позволчли намъ пть діавольскія псни.

‘Насъ призвали предъ старшинъ нашего прихода, и осудили публично просить прощенія за наше преступленіе въ слдующее Воскресеніе въ присутствіи всхъ прихожанъ. — Батюшка смялся сему приговору, и мы исключены были изъ числа прихожанъ. Это странное приключеніе не причинило намъ нималйшаго безпокойства.

‘Зима въ семъ году была чрезмрно жестока. Простуда, которой батюшка давно уже страдалъ, до того увеличилась, что ему совтовали хать въ Бристоль къ теплымъ водамъ, которые одни могли помочь ему. Малое состояніе наше длало это путешествіе для насъ очень затруднительнымъ, однакожъ мы имли въ Эдимбург у одного Банкира капиталъ изъ восьми сотъ фунтовъ стерлинговъ состояній, и батюшка, взявши отъ туда 200 фунтовъ для первыхъ нашихъ нуждъ, ршился на время нашего отсутствія отдать въ наймы нашъ домъ и принадлежащія къ нему земли. Но никто не являлся нанимать ихъ, не желая заступить мста проклятаго, несущаго уже наказаніе Божеское, послдовавшее по сил проклятія, которому онъ преданъ.

‘Мы поручили домъ нашъ лкарю Гому, живущему въ Мелнес, съ тмъ, что онъ могъ отдавать его въ наймы, естьли кто захочетъ имть его, а сами отправились въ Бристоль. По прошествіи трехъ мсяцовъ совтовали батюшк, которой не получилъ тамъ нималйшаго облегченія, хать въ Лондонъ. Мы пріхали сюда и поселились въ предмстіи, и тамъ то отецъ мой, по шести мсячномъ пребываніи, скончался.

Эта потеря была для васъ очень тягостна, и матушка, не могши перенесть ее, сама занемогла. Чувствуя приближеніе смерти своей, она не хотла больше видть Шотландіи, и умерла здсь спустя годъ посл кончины своего супруга.

‘Еще во время ея болзни вс доходы наши истощились, я писалъ въ Эдимбургъ, требуя оставленнаго нами тамъ капитала, но вскор чрезъ публичныя вдомости узналъ, что банкиръ, у котораго онъ находился, здлался банкротомъ. Это извстіе привело меня въ отчаяніе, однакожъ я скрылъ его отъ матушки и она умерла не зная, что оставляетъ насъ безъ всякаго состоянія. Малое число драгоцнныхъ вещей, которыя мы имли, были проданы во время ея болзни. Намъ невозможно было заплатить за квартиру, гд мы жили, и какъ долгъ этотъ былъ здланъ уже посл смерти батюшки, то хозяинъ и веллъ остановить тло моей матери.

‘Позвольте мн не распространяться о непріятныхъ послдствіяхъ сего произшествія, и скажу вамъ только, что матушка погребена была возл своего супруга, Маріянна поселилась у Мистрисъ Мозели, а я отведенъ былъ въ тюрьму, откуда освобожденъ великодушною вашею помощію. — Вашъ домъ въ Стратнавернской провинціи все еще не нанятъ, спросила его Г-жа Стангопъ? — Нтъ еще, сударыня. Я забылъ сказать вамъ, что ето имніе родовое, и я не могъ располагать имъ. Я также не хотлъ продавать и мебелей, хотя во время моего заключенія Mapіянна меня къ тому и уговаривала, какъ потому, что хотя они были и не дорогой цны, но для меня безцнны, такъ и для того, чтобъ на всякой случаи сестра моя могла имть пристойное убжище. Къ тому же меня увряли, что банкиръ, имвшій нашъ капиталъ, скоро опять исправитъ дла свои, и я намренъ былъ дождаться сего времяни въ тюрьм, и тогда заплатить долгъ мой съ надлежащими процентами, дабы заимодевацъ мой ничего не потерялъ отъ медленности платежа моего.’

Госпожа Стангопъ поблагодарила Алберета за его снисхожденіе, и откровенность сего молодаго человка умножила еще то почтеніе, которое она почувствовала къ нему когда въ первой paзъ его увидла. Наконецъ Албертъ и Маріянна возвратились домой, условившись съ госпожею Стангопъ, чтобъ Маріянна завтра же перехать къ нея жить.

Гертруда и Фридерикъ возвращались домой въ карет своей тетки. Давно уже не были они одни, и Гертруда не упустила случая жаловаться на то своему брату. ‘Отъ чего же, сказала она, что ты и Г. Бернерсъ, всякой день куда нибудъ званы, и васъ обоихъ совсмъ почти не видно?’

Фридерикъ отвчалъ ей, что они были заняты длами, но въ глазахъ Гертруды Бернерса никакое дло не могло извинить. Не долженъ ли онъ былъ изъискивать случая видть ее, стараться вручить ей письмо, или покрайней мр подкупить горнишную ея двушку, чтобъ положить письмо на ея уборной столикъ? Вотъ что она видла въ романахъ, которыя читала отъ утра до вечера. Спокойствіе ея рыцаря было для нее непостижимо.

Возвратясь домой Фридерикъ нашелъ, что Бернерсъ былъ немного спокойне, однакожъ не оставилъ намренія мстить Алберту и принудить его драться, хотя бы для того долженъ онъ былъ публично обидить его.

Стыдясь, что участвуетъ въ столь дурномъ длъ, Фридерикъ только что повторилъ ему общаніе быть его свидтелемъ и удалился потомъ въ свою комнату, недоволенъ самимъ собою, желая пріобресть дружбу Алберта и отъ часу влюбленне въ Маріянну.

ГЛАВА XV.
Любовникъ и жестоко оскорбленный въ присутствіи своей любовницы.

Бернерсъ съ согласія своего воспитанника отравился искать ростовщиковъ, и нашелъ наконецъ одного честнаго жида, которой согласился дать пять тысячь фунтовъ стерлинговъ, съ тмъ условіемъ, чтобъ Фридерикъ достигши своего совершеннолтія заплатилъ ему шесть тысячъ.

Какъ ни безразсуденъ былъ Сентъ-Остенъ, однакожъ ужаснулся такого раззорительнаго предложенія, но побжденъ будучи представленіями Бернерса и удовольствіемъ располагать столь великою суммою, — подписалъ условіе.

Тогда оба друзья нетерпливо желая предаться всмъ забавамъ, которыя столица могла имъ доставитъ, и не находя себя довольно свободными у госпожи Сентъ-Остенъ, начали заниматься тмъ, какъ бы имъ перехать жить въ другое мсто. Фридерикъ легко получилъ на то согласіе своей матери, которая будучи безразсудна, втренна, занимаясь одними забавами, и сама рада была не имть сына своего свидтелемъ неблагопристойнаго своего поведенія.

Бернерсъ и Фридерикъ наняли себ довольно богато убранный покой въ Найтсбриджской улиц въ дом одной вдовы, которая только и жила наймомъ части своего дома. Съ сего времени они были везд, въ спектакляхъ, въ трактирахъ, въ домахъ гд была игра, Бернерсъ потому, что страстно любилъ всякаго рода забавы, а Фридерикъ желая разсянною жизнію избжать прелестнаго образа Маріянны, везд его преслдующаго.

Прежде отъзда своего изъ Лондона госпожа Стангопъ хотла посовтоваться съ однимъ Банкиромъ о мст, которое хотла доставить брату Маріянны. Гертруда была у нее — и она не желая взять ее съ собою, предложила ей прогуляться въ Сент-Жемскомъ парк съ новою ея подругою.

И такъ Гертруда и Mapіянна, взявши съ собой лакея, пошли въ паркъ и при входъ его встртили Алберта. Погулявши немного съ ними, онъ хотлъ было уже оставить ихъ, какъ невольное восклицаніе Гертруды заставило его оборотиться — и онъ увидлъ передъ собою Бернерса, которой, привлеченъ будучи голосомъ Гертруды, и пылая гнвомъ, что видитъ съ нею ненавистнаго ему человка, тотчасъ ршился какъ нибудь оскорбить его, чтобъ заставить драться съ нимъ.

Мерзкой трусъ, сказалъ онъ возвыся голосъ и становясь передъ Албертомъ, естьли ты не примешь моего вызова, а буду поступать съ тобою какъ съ трусомъ везд гд тебя найду.’

Албертъ, не давши себ времени подумать, схватилъ его за воротникъ и такъ сильно бросилъ отъ себя, что онъ упалъ шагахъ въ десяти подъ дерево почти безъ чувствъ.— ‘Прочь отъ меня, негодяй! вскричалъ онъ, ищи людей подобныхъ теб, а я поступлю съ тобою такъ всякой paзъ, когда ты осмлишься заступать мн дорогу.’

Гертруда громко вскричала, а Маріянна блдна и трепещуща принуждева была ссть на скамейку, не могши произнести ни одного слова. ‘Извините меня, сударыня, сказалъ онъ Гертруд, видя ея въ большомъ смущеніи, я не причиною произшедшаго. — Есть обстоятельства, въ которыхъ никакъ нельзя сохранить хладнокровія, какъ бы недостоинъ ни былъ обидчикъ.’

Въ эту самую минуту явился Фридерикъ, котораго дожидался здсь Бернерсъ, и въ мигъ отгадалъ все произшедшее. Онъ поклонился Маріянн съ недовольнымъ видомъ, и подошелъ къ своему другу, которой не могъ еще притти въ себя, ни выговорить ни одного слова.

Маріянна, немного успокоившись, предложила Гертруд возвратиться домой, на что она и согласилась, но сердясь на Алберта не приняла его руки, а взяла Маріянну, и вс трое не говоря ни слова вышли изъ парка. —

Албертъ проводилъ ихъ до самой квартиры госпожи Стангопъ, и самъ возвратился къ себ.

Госпожа Стангопъ, не нашедъ дома банкира, съ которымъ хотла видться, пріхала уже домой. Смятеніе Маріянны и Гертруды было столь замтно, что она тотчасъ спросила ихъ о причинъ его. Племянница ея молчала: сердце ея брало сторону Бернерса, но онъ былъ зачинщикъ ссоры и вина казалось была съ его стороны.

Маріянна также медлила отвтомъ, однакожъ боясь, чтобъ госпожа Стангопъ и Гертруда не судили дурно о ея брат, превозмогла свою застнчивость, и не упоминая ничего о Сентъ-Остен, разсказала, что Бернерсъ, узнавъ о ея жительствъ у Мистрисъ Мозели, однажды приходилъ къ ней съ нкоторыми обидными предложеніями, о которыхъ она сказала своему брату, что и было причиною поступка его въ парк.

Какъ Маріянна не изъяснила всего, то Гертруда и воообразила, что Бернерсъ длалъ ей предложеніе отъ себя — и любовь и гордость ея равно тмъ были оскорблены: Она бы желала подробне узнать о томъ, но не смла спросить.

‘Когда вы видли въ первый ранъ етаго Бернерса, спросила госпожа Стангопъ у Mapіянны? — Я никогда не видала его кром въ вашемъ присутствіи, и тогда какъ онъ приходилъ къ Мистрисъ Мозели въ тотъ самой день, когда по милости вашей братъ мой получилъ свободу.»

Госпожа Стангопъ больше не стала ее распрашивать, но видла однакожъ, что Маріянна не все сказала, и отложила до другаго времени удовлетворить свое любопытство.

День показался очень дологъ Гертруд, которая никогда еще не была въ столь непріятномъ положеніи, она жаловалась на головную боль и очень рано ухала домой.

Госпожа Стангопъ, оставшись одна съ Маріянною, обратила разговоръ на утрешнее произшествіе. Признятельность сей милой двицы къ своей покровительниц, привязанность къ брату и ненависть къ Бернерсу, принудили ее ничего не скрыть стараясь однакожъ извинитъ Фридерика, и хваля поведеніе его съ Албертомъ. Она присовокупила еще, что врно бы онъ и не подумалъ о такомъ поступк, естьлибъ не подвелъ его къ тому развращенный другъ его.

Это открытіе очень огорчило госпожу Стапнгопъ, которая до сихъ поръ почитала своего племянника только втреннымъ, а не порочнымъ.

ГЛАВА XVI.
Отъздъ въ деревню.

Со времени произшедшей въ Парк сцены, Г-нъ Сентъ-Остенъ, почитая тетку свою знающую все, нсколько уже дней у ней не былъ, какъ вдругъ получилъ отъ нее записку, которою она звала его къ себ на завтрешнее утро.

Разговоръ ихъ былъ очень жарокъ. Г-жа Стангопъ изъявила ему свое неудовольствіе въ самыхъ строгихъ выраженіяхъ, и объявила, что тогда только съ нимъ примирится, когда онъ навсегда разстанется съ Бернерсомъ.

Хотя Фридерикъ и признавалъ себя виновнымъ, однакожъ очень дорожилъ своею независимостью, и отвчалъ тетк, что ему очень больно было лишиться ея привязанности, но что не почиталъ себя обязаннымъ жертвовать своими связями новымъ ея любимцамъ, и что естьли онъ и долженъ былъ здлать все для Миссъ Монгомери, то ни чмъ не обязанъ былъ ея брату, котораго поведеніе было гораздо обидне Бернерсова.

‘Онъ здлалъ, сударь, то что должно, отвчала Г-жа Стангопъ, впрочемъ съ этой минуты всякая связь между нами прервана. Прощайте.’ Съ сими словами она его оставила и удалилась въ свою спальню.

Сентъ-Остенъ возвратился домой очень печаленъ. Не смотря на правила своего Ментора онъ уважалъ Г-жу Стангопъ, и къ тому же навсегда терялъ случай видться съ Маріянною.

Г-жа Стангопъ представила Алберта своему банкиру, который по ея рекомендаціи тотчасъ предложилъ ему у себя мсто и квартиру. Тогда ничто больше не препятствовало ея отъзду — и она начала съ Маріянною къ нему приготовляться.

Албертъ пришелъ проститься съ ними и сообщилъ имъ письмо, которое получилъ въ тоже утро. Оно было отъ Господина Гома, повреннаго его въ Меднес, въ Стратнавернскомъ его имніи, которой писалъ къ нему, что нкто изъ Абердена, по имени Маклеосъ, нанялъ для одного изъ друзей своихъ домъ его со всми принадлежностями и съ мебелями на три года.

‘Поздравляю васъ съ етою пріятною новостію, сказала ему Госпожа Станпогъ. Но мы теперь одни, такъ позвольте мн предложить вамъ эту ассигнацію въ тридцать фунтовъ стерлинговъ. Не обижайтесь, любезный другъ мой, вть вамъ нужны будутъ деньги, пока вы получите свое жалованье, или наемъ за домъ. За чмъ же бы вамъ лишить меня удовольствія помочь вамъ?…. Я даю вамъ это въ займы, и вы возвратите мн когда захотите.’

Съ симъ условіемъ Албертъ принялъ, что предлагала ему Г-жа Стангопъ, изъявляя ей чувствительную свою признательность за ея великодушные поступки. Она оставила его у себя обдать, и посл стола объявила, что иметъ крайнюю нужду повидаться съ своею сестрою и ухала въ ней, предполагая, что на канун своей разлуки брату и сестр надобно было кой о чемъ другъ съ другомъ поговорить безъ свидтелей.

Маріянна выпросила у Алберта подтвержденіе общанія его не имть дла съ Бернерсомъ, а съ своей стороны общала ему имть совершенную довренность къ Г-ж Стангопъ, а особливо въ разсужденіи всего относящагося до будущаго поведенія Г на Сентъ-Остена въ отношеніи къ ней.

Г-жа Стангопъ прощаясь съ своею сестрою не могла умолчать, сколько тонъ и поступки молодой втреннцы не приличны были сорока пятилтней женщин, особливо же много говорила съ ней о шалостяхъ Фридерика, и умоляла ее разлучить его съ Бернерсомъ, котораго описала ей человкомъ очень опаснымъ, не сказавъ ей однакожъ ничего о поступк его съ Маріянною отъ имени ея сына. Г-жа Сентъ-Остенъ общала послдовать ея совтамъ, и уврила ее также, что пришлетъ въ ней Гертруду, но Г-жа Стангопъ не успла еще выхать изъ Лондона, какъ все было уже забыто.

ГЛАВА XVII.
Легковріе любовниковъ. Доброй совтъ безъ успха.

Госпожа Сентъ-Остенъ съ жадностію предавалась страсти своей къ разсяніямъ и забавамъ, но такая жизнь, столь различная отъ той, какую она вела такъ долго, необходимо должна была разстроивать ея здоровье, и въ самомъ дл. она часъ отчасу становилась слабе. Фридерикъ и Бернерсъ очень рдко съ ней видались. Больше мсяца уже прошло, какъ сей послдній не могъ имть случая говорить съ Гертрудою, а замтилъ однакожъ, что она очень холодно съ нимъ обращалась. Гордость его (ибо онъ не имлъ въ ней любви) оскорблялась сею перемною, которую приписывалъ онъ Алберту. Однимъ днемъ онъ нашелъ ее одну, и сталъ ей на то жаловаться, она заговорила ему о Маріянн, и изъ того произошло между ними изъясненіе, которымъ лицемрный Бернерсъ, употребя ложь, умлъ совершенно оправдаться. Онъ согласился, что былъ у Маріянны, но что длалъ ето отъ имени Фридерика, которой, зная нещастное ея положеніе, поручилъ ему предложить ей помощь самымъ учтивымъ образомъ, что однакожъ или отъ недоразумнія, или чтобъ очернить его и Фридерика въ мнніи Госпожи Стангопъ, братъ и сестра обошлись съ нимъ, Бернерсомъ, очень обидно, и перетолковали самымъ низкимъ образомъ великодушныя намренія его друга.

Гертруда не имла довольно опытности, чтобъ различить истинну отъ лжи въ семъ хитромъ изъясненіи, и привыкши съ самаго дтства своего предпочитала Бернерса всмъ людямъ, она легко поврила, что его оклеветали.

Г-нъ Сентъ-Остенъ предавался всмъ забавамъ, и когда разсевалъ свою скуку, но никогда не ощущалъ удовольствія — и образъ Маріянны везд его преслдовалъ. Однажды поутру, вставши рано, ему вздумалось постить Алберта. Мистрисъ Мозели, у которой онъ прежде жилъ, показала ему новое его жилище — и онъ пошелъ къ нему.

Албертъ принялъ его съ холодною учтивостію, и просилъ объявить ему причину его посщенія. Помолчавъ не много, Фридерикъ сказалъ ему: ‘Вамъ извстно, сударь, сколь мн было больно и стыдно все, что произошло. Сестрица ваша необходима для моего благополучія. Съ вашею помощію я надюсь, что она не отвергнетъ моихъ предложеній. Мн скоро исполнится двадцать одинъ годъ и тогда я предложу ей мою руку и мое богатство. — Я благодарю васъ за мою сестру, отвчалъ Албертъ, но увренъ, что она не намрена еще перемнить своего состоянія. Вы же столь мало знаете другъ друга, что не можете судить сходны ли ваши нравы, o чемъ я очень сомнваюсь. Маріянна любитъ жизнь уединенную и невинныя забавы — а мн кажется вы любите совсмъ противное, къ тому же она никогда не согласится вступить въ родство съ какою нибудь фамиліею противъ ея воли. Теперь она зависитъ отъ вашей, и прежде всего надобно бы узнать ея о томъ мысли. Врьте мн, Господинъ Сентъ-Остенъ, эта страсть есть только пылкость молодости, минутное желаніе, которое время и новые предметы скоро изгладятъ изъ вашаго воображенія. Не доказали ли вы моей сестр, что не имете въ ней ни привязанности, ни почтенія? — Не оправдывая моего поведенія въ отношеніи къ ней, могу васъ уврить однакожъ, что она всегда была предметомъ моего уваженія, и когда я согласился здлать ей обидныя предложеніе, разсудокъ и сердце мое въ томъ не участвовали. — Я и не сомнваюсь въ томъ, отвчалъ Албертъ съ видомъ участія, всякой разъ, когда вы будете поступать по внушенію вашего сердца, вы себя ни въ чемъ упрекать не будете, но для чего вы останавливаетесь на половин дороги? Для чего не хотите искренно быть добродтельнымъ? — Критика ваша, сударь, очень смла и строга, сказалъ Фридерикъ съ досадою. Это дло совсмъ посторонне, и не идетъ къ предмету моего предложенія. — Въ разсужденіи сего отвтъ мой вамъ уже извстенъ. Я признаюсь, что въ критик моей есть много дерзости, но меньше строгости, чмъ желанія вамъ добра, я не могу забыть, что вы племянникъ моей благотворительницы, и что отъ васъ зависитъ быть вмст наслдникомъ ея добродтелей и ея имнія.— Благодарю васъ за совты, сударь, мн они не нужны, естьли вы отказываете мн въ пособіи вашемъ тому, отъ чего зависитъ все блаженство моей жизни.’

Съ сими словами Фридерикъ холодно поклонился Алберту и ушелъ.

ГЛАВА XVIII.
Безъуспшное свamoвcmвo.

Уже прошло около шести недль, какъ Госпожа Стангопъ жила съ Маріянною въ деревн, какъ сія получила съ почты вдругъ два письма, одно отъ Алберта, а другое отъ Господина Сентъ-Остена. Братъ увдомлялъ ее только o послднемъ своеиъ свиданіи съ Фридерикомъ, прося ее сообщить то Госпож Станroпъ. A Фридерикъ изъявлялъ ей свое раскаяніе, жаловался на холодной пріемъ брата и предлагалъ ей свою руку, онъ представлялъ ей, что чрезъ нсколько мсяцовъ будетъ совершенный властелинъ своего имнія и можетъ жениться безъ всякаго отъ кого либо препятствія, и просилъ у нее благосклоннаго на то отвта.

Маріянна читала оба письма эти не безъ смущенія. Прежде, чмъ Фридерикъ чрезъ Бернерса такъ ее обидлъ, онъ привлекъ на себя ея вниманіе своею ловкостію и любезностію, а теперь, видя чистосердечное его раскаяніе, она чувствовала, что гнвъ ея смягчался, но долгъ одержалъ верхъ, и она отнесши оба письма Г-ж Стангопъ, удалилась въ свою комнату, чтобъ дать ей время прочесть ихъ.

Госпожа Стангопъ совершенно одобрила поведеніе Алберта. Въ поступкахъ же своего племянника видла одно упрямство молодаго человка порабощеннаго своимъ страстямъ, который хотлъ удовлетворить ихъ какимъ бы то способомъ ни было.

‘Я очень довольна вашимъ и братца вашего поведеніемъ въ семъ случа, сказала она, пришедшей Маріянн, чтожь вы будете отвчать Фридерику? — Брать мой, сударыня, уже ему на то отвчалъ. Естьли бы я и могла когда либо забыть разстояніе насъ раздляющее, то никогда не позабуду того, чмъ я вамъ обязана, и развратность его поведенія. —

Такъ вы отказываетесь отъ руки Фридерика? — Безъ сомннія. Признаюсь, что Господинъ Сентъ-Остенъ мн кажется очень любезенъ, и естьли бы не столько знала его характеръ, то можетъ быть, не безъ труда бы отказалась отъ его предложенія, но въ теперешнемъ положеніи вещей, мн очень было легко отказаться отъ союза, которой могъ бы здлать меня нещастною на всю жизнь мою. Продолженіе вашихъ ко мн милостей — вотъ теперь единственное мое желаніе, и я постараюсь всегда быть достойною васъ. — Милое дитя, отвчала госпожа Стангопъ, еще очень недавно живемъ мы вмст, а я уже чувствую, что безъ великаго труда не могла бы съ вами разстаться, и естьли ршусь здлать таковое пожертвованіe, то это только для вашего благополучія. Отвчайте на письмо какъ вамъ угодно, я уврена, что вашего поведенія никогда не можно будетъ охуждать.’

И такъ Маріянна написала въ Господину Сентъ-Остену, благодаря его за предложеніе, и прося прекратить впредь всякую переписку съ нею, не упоминая однакожъ ничего о прошедшемъ.

Сей отвтъ, съ нетерпніемъ ожидаемый Фридерикомъ, разрушилъ всю его надежду. Онъ призвалъ къ себ на помощь самолюбіе, ршившись забыть эту нечувствительную женщину, еще боле прежняго предался разсяніемъ и распутной жизни. Почитая Бернерса лучшимъ своимъ другомъ, онъ не скрылъ отъ него послдней и безуспшной своей попытки у Маріянны.

‘Я бы не посовтовалъ вамъ этаго длать, сказалъ ему Бернерсъ, поступокъ сей лишь умножитъ дерзость сестры и брата, котораго я не забылъ, и во что бы то не стало заставлю расплатиться въ обид мн имъ нанесенной. Вамъ остается одно только средство, другъ мой, оставте прозьбы и увезите свою красавицу, будьте уврены, что чмъ вы виновне предъ нею будете, тмъ скоре получите прощеніе.— Хотя бы и можно было это здлать, но я не захочу. Я далъ ея брату честное слово, не искать ее иначе какъ съ честными намреніями. — И! полно: что значить пустое общаніе? — Нтъ, и никогда на это не ршусь. — Такъ вы женитесь на ней? — И конечно, естьлибъ только она согласилась — въ чемъ я очень сомнваюсь.’

Разговоръ сей былъ прерванъ приходомъ двухъ новыхъ друзей Бернерса, которые увели его съ собою на карточную игру. Фридерикъ послдовали за ними боле изъ угожденія, чмъ по охот, что конечно для сихъ господъ было равно, лишь бы имъ было кого обыграть.

ГЛАВА XIX.
Безразсудное общаніе, хитростію исторгнутое.

На другой день Фридерикъ утомясь отъ вчерашняго ночнаго бднія, не послдовалъ за Бернерсомъ и провелъ цлое утро въ своей комнат. Вдругъ онъ слышитъ въ нижнемъ этаж жалобныя вопли, поспшно сходитъ въ низъ, и находитъ свою хозяйку безъ чувствъ лежащую на pyкахъ молодой двушки, которая предавалась отчаянію не могши подать ея никакой помощи.

‘О Боже мой! Боже мой! восклицала она обливаясь слезами, она умретъ!… бдная мать моя умретъ за недостаткомъ помощи!… A служанка сей часъ лишь отлучилась.’*

Фридерикъ не отвчая ни слова, и не смотря на проливной дождь, безъ шляпы и шинели побжалъ за сосднимъ лкаремъ и привелъ его. Больной бросили кровь, а вскор ей здлалось лучше. Бернерсъ возвратился домой и вошелъ въ комнату въ ту самую минуту, когда Мистpисъ Сутернъ, поддерживаемая Фридерикомъ и своею дочерью, начинала приходить въ себя и произносить нкоторыя слова. Молодая двушка услыша голосъ матери своей пришла въ восхищеніе, и цлуя руки Фридерика повторяла: ‘Ахъ! сударь, сколько я вамъ обязана! безъ васъ я бы уже не имла матери!’

Оба друга возвратились въ свои покои, и Бернерсъ началъ говорить Фридерику: ‘по чести, любезный другъ, ты очень щастливъ. И я бы остался дома, естьлибъ могъ предвидть ето приключеніе. — Что ты хочешь сказать? Конечно для хозяйки нашей очень щастливо, что припадокъ ея не имлъ важнйшихъ послдствій. — Да, она она въ опаснйшемъ положеніи, но молодая двушка меня боле занимаетъ. Не правда ли, что ты не видалъ прелестнйшаго творенія? — Право я едва могъ замтимъ ее… Я былъ занятъ только матерью ея. — Это уже слишкомъ иного, и естьлибъ, подобно теб, прелестныя губы ея коснулись моей руки, то я бы не вытерплъ и прижалъ бы ее къ моему сердцу. — Разв ты забылъ, любезный мой Бернерсъ, что ты объявилъ себя врагомъ любви? Чувство, которое, кажется, внушаетъ теб эта молодая двушка, совсмъ противно твоимъ правиламъ. — Признаюсь, что никогда еще ни одна женщина не производила надо мною такаго впечатлнія и въ столь короткое время, но я не меньше того твердъ въ моихъ правилахъ, Напримръ, продолжалъ онъ съ критическою улыбкою, я ни довольно молодъ, ни довольно старъ для того, чтобъ жениться. Естьли бы ета двушка согласилась презрть нкоторыя предразсудки, то бы взялъ на себя трудъ ее воспитать. Но какъ это мы ее до сего дня не видали? гд она скрывалась? — Изъ разговора ея съ лкаремъ видно, что она только вчера ввечеру пріхала изъ деревни. Надюсь, Бернерсъ, что это одна шутка, и что ты не выдешь изъ границъ должнаго почтенія къ невинности, и не заплатишь неблагодарностію за гостепріимство. — Въ такомъ случа ты не много найдешь молодыхъ людей, которые бы не преступили законовъ сего рода гостепріимства. Естьли я люблю эту двушку и буду ею любимъ, то тутъ никто не будетъ имть причины жаловаться. — A какъ долго можетъ продолжаться любовь? — Прекрасной вопросъ! Спроси лучше природу: за чмъ она поселила въ сердцахъ нашихъ непреодолимую склонность въ непостоянству. Можно ли всегда любить одни кушанья, одни спектакли, одни книги? такъ для чегожъ бы любить и одну женщину? Склонность повелваетъ — и должно ей слдовать. — Положимъ, что разсужденіе твое и справедливо, въ такомъ случа, естьли кому нибудь понравится твоя жена, или твое имніе, и онъ захочетъ у тебя ихъ отнять, то ты не можешь и жаловаться, онъ представитъ теб въ свое оправданіе собственныя твои правила, что ты тогда будешь отвчать? Мы соглашаемся, что между мущинами можетъ быть продолжительная дружеская связь, то почемужъ она не можетъ существовать между мущиною и женщиною? Я согласенъ, что пылкость любви проходитъ, но увренъ, что взаимное уваженіе и продолжительная привязанность остаются — и это служить опроверженіемъ твоихъ правилъ. — Ахъ, другъ мой, какъ мало знаешь ты самолюбіе женщинъ. Перестань быть страстнымъ обожателемъ ихъ прелестей — и они здлаются непримиримыми твоими врагами. Видлъ ли ты хоть одну изъ нихъ, которая бы не щитала себя обиженною, когда любовникъ ея оказывалъ ей одно только почтеніе, а любилъ другую? Вс они одинаковы.’

‘Да, кстати, продолжалъ Бернерсъ, я сего дня поутру нечаянно зашелъ къ Госпожъ Сентъ-Остенъ, ее не было дома, и она возвратилась, когда я уходилъ, мн показалось, что она обошлась со мною гораздо холодне обыкновеннаго. Впрочемъ здоровье ея не очень хорошо, естьли врить твоей сестр. — Мн очень жаль этаго. Жизнь въ Лондон ей совсмъ нейдетъ, мн бы хотлось, чтобъ она возвратилась въ деревню.’

Фридерикъ ршился итти обдать въ своей матери, но Бернерсъ не захотлъ ему послдовать, и они назначили себ мсто свиданія ввечеру въ одномъ кофейномъ дом.

Бернерсъ совсмъ не по случаю былъ у Госпожи Сентъ-Остенъ, какъ онъ сказалъ Фридерику, а проходя мимо ея дому онъ видлъ какъ она оттуда выхала, и предполагая, что застанетъ Гертруду одну, онъ къ ней вошелъ.

Заставъ ее всю въ слезахъ, онъ съ притворнымъ сожалніемъ спросилъ ее о причин ея горести. ‘Матушка очень нездорова, отвчала она, и я знаю, что она уже совтовалась съ лучшими докторами, хота мн того и не сказывала, не желая меня огорчить. Ей больше всего совтовали оставить Лондонъ, что я думаю, мы скоро и здлаемъ.’

Между тмъ, какъ Гертруда это говорила, Бернерсъ имлъ время разсудить, что госпожа Сентъ-Остенъ будучи больна чахоткою можетъ скоро умереть, и любя чрезмрно дочь свою врно оставитъ ея большое состояніе. Въ семъ предложеній для него необходимо было увриться въ сей молодой двицъ посредствомъ такого общанія, которое бы она по неопытности своей почитала ненарушимымъ. И такъ употребя все свое искуство, чтобъ успокоить ее, онъ сталъ говорить ей о любви своей, о своемъ постоянств, бросился къ ногамъ ея, и умолялъ ее, въ случа нещастной потери матери ея, принять его себ защитникомъ и покровителемъ.

Гертруда очень мало знала свтъ, она съ дтства привыкла имть наилучшее мнніе о Бернерс и никогда на могла подозрвать его намреній, однакожъ требованіе такого общанія привело ее въ замшательство и недоумніе.

‘Любовь привела меня въ заблужденіе, сказалъ тогда хитрый Бернерсъ. О! нтъ, не присоединяйте себя къ жребію нещастнаго… мн, мн одному должно обязаться жить и умереть для однихъ васъ. ‘

Съ сими словами взялъ онъ лоскутокъ бумаги, а написалъ слдующую записку:

‘Я клянусъ чесьію жениться на Гертруд Сентъ-Остенъ, а естьли она откажетъ мн въ своей рук, то остаться на всю жизнь мою холостымъ.

Карлъ Бернерсъ.

‘Не угодно ли вамъ сохранить эту записочку, сказалъ онъ, подавая ее Гертруд. Она будетъ иногда напоминать вамъ о человкъ, которой не могъ ничего другаго предложить вамъ кром любви своей, но пожертвовалъ бы вамъ короною, естьли бы имлъ ее.’

Эти слова имли желаемое имъ дйствіе надъ романическимъ умомъ Гертруды, и она не желая уступить въ великодушіи своему любовнику, подписала такое же обязательство, какъ и отъ него получила, и Бернерсъ едва усплъ спрятать его, какъ госпожа Сентъ-Остенъ вошла.

Бернерсъ сказывалъ Фридерику, что мать его обошлась съ нимъ очень холодно — и не солгалъ. Представленія госпожи Стангопъ, не привлекавшія прежде нимало ея вниманія, теперь чмъ больше здоровье ея ослабвало, тмъ боле впечатлвались въ ея ум, мннія, каковыя иметъ о вещахъ человкъ здоровый, часто совершенно перемняются, когда онъ длается нездоровъ. — Госпожа Сентъ-Остенъ жаловалась Бернерсу на неуваженіе къ ней Фридерика, и даже сказала, что долгъ наставника былъ здлать ему своя представленія и заставить его краснть отъ дурнаго своего поведенія, а не ободрять его къ тому своимъ примромъ. Бернерсъ ничего на то не отвчалъ и удалился, внутренно общавъ себ не повторять своихъ посщеній.

Гертруда, зная суровой характеръ матери своей, съ тхъ поръ какъ она здлалась больна, ни мало не удивилась ея поступку въ семъ случа, и какъ скоро Бернерсъ удалился, то просила ее сообщить ей мнніе медиковъ о ея здоровь. — Они утверждаютъ, сказала госпожа Сентъ-Остенъ, что я никакъ не могу оправиться въ Лондон. И такъ намъ должно хать въ деревню. — Ахъ! подемъ туда скоре, вскричала Гертруда обнимая свою мать. Но скажите мн, маминька, подемъ ли мы къ госпож Стангопъ, или въ Іоркскую нашу деревню? — Сестра моя предсказала мн, что упрямство мое жить въ Лондон разстроитъ мое здоровье, и я не хочу хать къ ней, чтобъ слушать скучные ея проповди, и жить тамъ въ сообществ съ этою тварью…. Этою Mиссъ Монгомери… Кажется такъ ея зовутъ?’

Хотя Гертруда и любила свою тетку и чувствовала большую пріязнь къ Маріянн, однакожъ она не забыла того, что Бернерсъ говорилъ ей въ свое оправданіе, и не досадовала, что детъ въ Іоркское Герцогство.

‘Напиши къ сестр, что мы демъ въ деревню, продолжала госпожа Сентъ-Остенъ, но не говори ей ничего о моей болзни. Я надюсь, что на чистомъ воздухъ скоро оправлюсь.’

Фридеришъ пришелъ къ обду, и нашелъ мать свою чрезмрно похудвшую, однакожъ, какъ она притворно казалась веселою, то и не почиталъ ея опасно больною, онъ общалъ пріхать къ ней чрезъ мсяцъ, и въ восемь часовъ въ вечеру пошелъ въ назначенный кофейный домъ къ Бернерсу.

ГЛАВА IX.
Карточной столъ. Ссора. Драка.

Сентъ-Остенъ нашелъ Бернерса за игрою, стараясь отъиграться. Его самаго приглашали принять участіе въ игр, онъ изъ снисхожденія то здлалъ, и изъ снисхожденія проигралъ пятьдесятъ гинеи. Этотъ урокъ показался ему достаточнымъ, и не смотря на просьбы любезныхъ друзей своихъ, онъ хотлъ уйти. Бернерсъ послдовалъ за нимъ, хотя не охотно.

Проходя черезъ залу, они увидли Алберта сидящаго за столикомъ и читающаго газеты, между тмъ какъ одинъ пожилой Офицеръ сидлъ не подалеку отъ него и пристально его разсматривалъ.

Бернерсъ, разгоряченный виномъ и раздосадованный своимъ проигрышемъ, едва увидлъ Алберта, какъ подбжалъ въ нему, схватилъ стоявшій на стол стаканъ съ пуншемъ и вылилъ его весь въ лице Алберта, говоря: ‘вотъ теб, Монгомери, естьли ты не имешь смлости о мною драться.’

Такой жестокой обиды нельзя было хладновровно снести. Быстре молніи Aлбертъ опрокинулъ стоавшій передъ нимъ столъ, и бросился на Бернерса, которой выхватилъ свою шпагу, чтобъ ей защититься, но эта препона не останавливаетъ Алберта, онъ схватываетъ оружіе своего противника, ломаетъ его и оставшимся въ рук отломкомъ и ефесомъ обременяетъ бднаго Бернерса ужасными ударами. ‘Мерзкой бездльникъ! вскричалъ онъ длая ему это страшное поученіе, такъ ты всегда будешь принуждать меня такимъ образамъ тебя наказывать, естьли я не хочу унизить себя до того, чтобы съ тобою драться, то будь увренъ, что всегда воздамъ теб чего ты стоишь.

‘Негодуя на недостойный поступокъ съ его другомъ, Фридерикъ сказалъ Алберту. ‘Вы забылись, государь мой, и я публично называю васъ трусомъ,, естьли вы не дадите мн за это удовлетворенія.’

Албертъ, котораго гнвъ еще не утишился, съ удовольствіемъ принялъ вызовъ, и они назначили потихоньку другъ другу мсто сраженія на завтрешнее утро.

Старой Офицеръ, бывшій свидтелемъ этой сцены, вмшался тогда въ разговоръ, и обращаясь къ Фридерику, сказалъ ему нарчіемъ своего отечества (онъ былъ Ирландецъ) ‘Молодой человкъ, я васъ хвалю, вы имете нужду въ урок, и чмъ скоре вы его получите, тмъ лучше для васъ будетъ. Я въ первой разъ въ жизни вижу этаго почтеннаго человка, однакожъ хочу быть его свидтелемъ, естьли то ему угодно, другъ вашъ получилъ то, что заслужилъ. Обнажатъ шпагу на безоружнаго! Чортъ меня возьми! Это подлость! это дло совершеннаго злодя, разбойника!’

Сентъ-Остенъ въ бшенств отвчалъ ему угрозами, но старой воинъ только тому смялся. Наконецъ Бернерсъ, покрытый стыдомъ вышелъ, и Фридерикъ послдовалъ за нимъ.

Какъ скоро они удалились, старой Офицеръ подошелъ къ Алберту: ‘мн очень пріятно будетъ, сударь, познакомиться съ вами покороче, сказалъ онъ ему, смю ли спросить ваша имя? — Меня зовутъ Албертъ Монгомери. — Въ самомъ длъ теперь я вспомнилъ, что бездльникъ, котораго вы такъ хороши отпотчивали, васъ симъ именемъ назыалъ. Господинъ Монгомери, вы достойный человкъ. Я пью за ваше здоровье.’

Старой воинъ продолжалъ свои вопросы съ великимъ участіемъ, и съ такимъ оригинальнымъ и вмст усерднымъ видомъ, что Албертъ не скрылъ отъ него истинной причины ссоры своей съ Бернерсомъ.

‘Господинъ Монгомери! сказалъ ему незнакомецъ, разставаясь съ нимъ, я старой воинъ, и потому прошу васъ позволить мн быть вашимъ свидтелемъ въ завтрешнемъ поединк.’

Албертъ принялъ это предложеніе съ благодарностію и просилъ его дать ему записку о своемъ жительств, чтобъ завтра въ семъ часовъ утра зайти за нимъ.

‘Нтъ, нтъ, отвчалъ незнакомецъ. Я обыкновенно встаю очень рано, и лучше самъ приду къ вамъ. Будьте спокойны, я не опоздаю.’

Тогда Албертъ далъ ему записку о дом банкира, у котораго жилъ — и они разстались.

КОНЕЦЪ І-й ЧАСТИ.

АЛБЕРТЪ,илиСТРАТНАВЕРНСКАЯПУСТЫНЯ.

АЛБЕРТЪ.

Читайте также:

АЛБЕРТЪ,
или
СТРАТНАВЕРНСКАЯ
ПУСТЫНЯ.