‘Гражданин’, No 17, 1873
Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/23aprN17.htm
Свтила прежнiя блднютъ, догарая,
А. С. Пушкин. — Материалы для его биографии и оценки произведений — П. В. Анненкова, Анненков Павел Васильевич, Год: 1873
Время на прочтение: 4 минут(ы)
А. С. Пушкинъ. — Матерiалы для его бiографiи и оцнки произведенiй — П. В. Анненкова. — Съ приложенiемъ рисунковъ: модели памятника, мста погребенiя и снимковъ съ почерковъ и рисунковъ поэта. — Изданiе 2-е. — Цна 2 руб. 50 коп. — С.-Петербургъ 1873 г. — Изданiе товарищества ‘Общественная польза’.
Книга эта — прекрасная, и предметъ такой, что долженъ интересовать всякаго, кто только читаетъ книги, — и обработанъ этотъ предметъ съ пониманiемъ и любовью. А между тмъ книга возбуждаетъ величайшую досаду и наводитъ на грустныя размышленiя. Когда вы думаете, читатель, написана эта книга? — Около двадцати лтъ назадъ! Она составляетъ дословную перепечатку тхъ матерiаловъ для бiографiи, которые занимали весь первый томъ знаменитаго Анненковскаго изданiя Пушкина, а этотъ томъ явился въ 1855 году, но былъ уже вполн напечатанъ въ 1854 году, какъ видно изъ помтки цензора, подписавшагося подъ нимъ 22 октября 1854 года. Вотъ чт значитъ изданiе 2-е, выставленное на книжк, очень жаль, что при этомъ не поставлено крупными буквами: печатано безъ перемнъ съ изданiя 1854 года. Такъ длается при очень хорошихъ изданiяхъ очень хорошихъ книгъ.
Кой-какiя перемны впрочемъ есть, именно, въ заглавiи прежде просто стояло: матерiалы для бiографiи, а теперь прибавлено: и оцнки его произведенiй. Кром того книга разбита на главы и къ каждой глав сдлано подробное оглавленiе. Кром того, вмсто прекраснаго уткинскаго портрета Пушкина, бывшаго при первомъ изданiи, приложены дв преплохiя картинки, — неизвстно кмъ сдланныя, одна изображаетъ модель памятника, которая находится въ Лице и о которой всякiй скажетъ, что по ней не слдуетъ длать памятника, другая картина — могила Пушкина — была бы интересна, если-бы не была чрезвычайно плоха и не изображала почти однихъ деревьевъ.
Вотъ и вс перемны, а между тмъ подумайте, читатель, — двадцать лтъ! Глядя на эту книгу, невольно скажешь: хорошъ у насъ прогрессъ! Хорошо наше книгодлiе! Хороши авторы и издатели! Понятно, отчего ни почтенный авторъ, ни почтенные издатели не ршились сдлать хоть какого-нибудь предисловiя, объясняющаго поводъ и благое намренiе изданiя этой книги. Мы позволяемъ себ догадываться, что изданiе сдлано по причин поднявшихся толковъ и хлопотъ о памятник Пушкину, вслдствiе которыхъ многiе вроятно пожелаютъ узнать, чт это было за человкъ и почему это ему ставятъ памятникъ? Но при всей похвальности своихъ намренiй, и авторъ и издатели принуждены бы были въ первой строк своего предисловiя объявить, что они печатаютъ безъ перемнъ книгу о Пушкин, написанную двадцать лтъ назадъ, то есть объявить фактъ, для котораго, по нашему мннiю, нтъ извиненiй. И вотъ почему сохранено скромнйшее молчанiе.
Двадцать лтъ! Когда эта книга писалась, еще господствовала самая строгая цензура и многихъ очень простыхъ вещей нельзя было высказывать въ печати, кром того были живы многiя лица, были живы многiе интересы, которыхъ невозможно было затрогивать. Слдовательно новое изданiе могло бы сказать намъ множества новаго.
Да многое съ тхъ поръ уже и сказано другими, литература, касающаяся бiографiи Пушкина, уже очень обширна и растетъ съ каждымъ годомъ. Особенно о дуэли Пушкина и о времени его пребыванiя на Юг Россiи мы имемъ очень обильныя печатныя свднiя. Укажемъ хоть на ‘Русскiй Архивъ’, который съ особеннымъ усердiемъ и пониманiемъ, длающимъ ему величайшую честь, печаталъ все, чт находилъ любопытнаго для памяти Пушкина. Какъ бы интересно было, какъ бы благодарны были читатели, еслибы вс эти разбросанныя свднiя были приведены въ порядокъ и связно изложены!
Въ заглавiи новаго изданiя прибавлено: и для оцнки его произведенiй. Но и для оцнки вроятно чт-нибудь сдлано же въ теченiе этихъ двадцати лтъ. Или ничего? Толки о Пушкин шли и идутъ безпрерывно и въ журналахъ и съ профессорскихъ каедръ. Очень возможно, конечно, что многiе почтенные люди взглянутъ на вс эти двадцати-лтнiе толки какъ на весьма малосодержательную болтовню и готовы будутъ даже похвалить нашего автора за то, что онъ не обратилъ на нихъ вниманiя. Таково ужъ свойство нашей литературы и вообще умственной жизни, что она легко возбуждаетъ пренебреженiе къ себ. Мы однако же смотримъ на дло нсколько иначе, мы думаемъ, что среди дйствительнаго пустословiя появились въ нашей бдной литератур и такiе взгляды на Пушкина, которые значительно превышаютъ точку зрнiя нашего автора. Вообще, къ Пушкину, въ теченiе этихъ двадцати лтъ, прикидывалось множество мрокъ, онъ подвергался всякимъ взглядамъ, всякимъ нападенiямъ, которыя иногда лучше похвалы, и толкованiямъ, которыя иногда хуже нападенiй. Положимъ, что во всемъ этомъ нашъ авторъ не нашелъ ничего для пополненiя и расширенiя своей оцнки, все-таки изъ двадцати лтъ толковъ выяснился результатъ, который много говоритъ о значенiи Пушкина. Этотъ результатъ — высота Пушкина надъ всею нашею литературою. Изъ всхъ испытанiй, изъ всякого треволненiй мннiй и разныхъ прогрессовъ, изъ тумана, которымъ время застилаетъ все прошлое, образъ поэта выходитъ неуязвимымъ, не только не потускнвшимъ, а сiяющимъ все больше и больше. О многихъ нашихъ славахъ можно сказать:
но свтило Пушкина разгаряется все ярче и ярче, блескъ его все больше и больше затмваетъ блескъ другихъ свтилъ. Мы думаемъ, что современемъ этотъ результатъ станетъ еще очевидне, что значенiе Пушкина будетъ долго возрастать, что это свтило вчное, а не временное. Пройдетъ много лтъ, и все-таки будущiй либеральный риторъ, развязно доказавши, что мракъ и дикiя похоти составляли все содержанiе прошлой русской литературы, съ тайнымъ озлобленiемъ запнется передъ образомъ поэта, котораго всепобдная красота осталась все также неотразима, какъ была.
Такъ мы думаемъ, но….. мы чувствуемъ, что уже излагаемъ мннiя, которыя, конечно, совершенно понятны для автора разбираемой книги, но которыя для многихъ покажутся и непонятными и неврными. Пониманiе Пушкина находится въ великомъ упадк въ наше время. Нельзя сказать, чтобы подписка на памятникъ шла очень блистательно и быстро. Наши журналы, кром нсколькихъ вскихъ словъ, сказанныхъ ‘Московскими Вдомостями’, встртили это дло глухимъ молчанiемъ, они не нашли здсь повода поговорить о Пушкин, не сочли возможнымъ сдлать изъ этого самый крошечный современный вопросъ, и хоть на минуту отвлечь вниманiе читателей отъ боле важныхъ предметовъ.
Когда мы все это вспомнили, и сообразили многое другое, то нашъ взглядъ на книгу П. В. Анненкова невольно перемнился. Какъ знать? — можетъ быть общее равнодушiе къ Пушкину составляетъ главную причину, почему эта книга является передъ нами нимало не переработанною. Съ другой стороны, зачмъ же намъ новые труды о Пушкин, когда и старые составляютъ для большинства публики совершенную новость? Не только въ двадцать, а даже въ пять лтъ наша публика забываетъ то, чт говорилось и длалось. Для множества лицъ, для которыхъ Пушкинъ никогда не былъ предметомъ изученiя, которыя въ силу прогресса, или въ силу невжества, были совершенно равнодушны къ поэту, книга г. Анненкова, проникнутая истинною любовью и пониманiемъ многихъ сторонъ величайшаго явленiя нашей литературы, есть настоящее сокровище, поучительна въ высочайшей степени. Пожелаемъ же ей всякаго успха.